Реферат: Мифы древнего Китая (Юань Кэ). Китай мифы древнего китая реферат заключение

Мифы Китая — курсовая работа

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ

АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«ЮЖНЫЙ ФЕДЕРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

РЕФЕРАТ

по дисциплине: «МИФОЛОГИЯ»

на тему: «МИФЫ ДРЕВНЕГО КИТАЯ»

Ростов-на-Дону

2014

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

Что такое миф? На этот вопрос ответить нелегко. История развития общества говорит нам, что первобытные люди вступают в историю «ещё как полуживотные, ещё дикие, беспомощные перед силами природы, не осознавшие ещё своих собственных сил; поэтому они были бедны, как животные, и не намного выше их по своей производительности».

Таким образом, хотя при первобытном строе отсутствовала эксплуатация человека человеком, первобытные люди сами были рабами природы. Задавленные нуждой и трудностями борьбы за существование, в те далекие времена они ещё не отделяли себя от окружающей природы. В течение длительного периода времени первобытные люди ни о самих себе, ни об окружающей их природе не имели каких-либо связных представлений. Постепенно у них появились весьма ограниченные, наивные представления о себе и окружающем их мире. И лишь в процессе социально-культурного роста людей, когда, по выражению Горького, «руки учат голову, затем поумневшая голова учит руки, а умные руки снова уже сильнее способствуют развитию мозга», первобытные люди в своем воображении начали наполнять окружающий мир сверхъестественными существами, добрыми духами и дьявольскими силами.

Разнообразные явления природы, например ветер, дождь, гром, молния, большие лесные пожары, движение солнца и луны, радуга, облака, зори и др., вызывали у первобытных людей чувство глубокого изумления. Не будучи в состоянии объяснить эти явления, первобытные люди считали их одушевлёнными силами - духами; причём не только солнце, луну и т.п. они считали духами, но одухотворяли и различные растения и животных, вплоть до мельчайших насекомых, например саранчу, и поклонялись им. Это так называемый анимизм. Из этих невежественных представлений возникли первобытные мифы и первобытная религия, которые в свою очередь, будучи созданными в сознании людей, умнеющих в процессе труда день ото дня, одновременно определённым образом отражали и низкий уровень производительных сил первобытного общества.

    С китайскими  мифами европейцы впервые познакомились  в XVIII  в.,  а  до того сам Китай был для европейцев  мифом.  Именно  тогда  ряду  европейских философов казалось, что историю цивилизации должно начинать  с  Китая.  Это мнение опиралось на представление о том, что Китай—родина самых  древних  и мудрых философов. Между тем, как это ясно  теперь,  китайские  философы  не древнее греческих и много моложе мудрецов Египта.

    До философии  в  Китае  было  поэтическое  осмысление  мира  и  прошлого человечества  в  форме  мифов.  Эти  мифы  не  рассказывались,  а   пелись, сопровождаемые ударами, гудениями,  рокотом  музыкальных  инструментов.  Их героями были первопредки и цари-мудрецы, создатели  человеческой  культуры. Между зарождением этих песен, хранившихся в народной памяти, и их фиксацией с помощью изобретения во второй половине  II   тыс.  до  н.э.  письменности прошли многие столетия. И несколько столетий  понадобилось  ещё  для  того, чтобы  записанные  песни  были  систематизированы  и  осмыслены  китайскими мудрецами как документы исторического прошлого, как  рассказы  об  истинных событиях и лицах определённой территории и времени.

1. ОБЩИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О КИТАЙСКОЙ МИФОЛОГИИ

1.1. О китайской мифологии

Прежде чем перейти к анализу мифологии, следует вначале определить, что такое миф? Для того чтобы попытаться дать ответ на этот вопрос, вспомним, из чего состоит любая (а тем более архаичная) философско-этическая систем а. В любой такой действующей системе всегда присутствуют три компонента, три части. Первая — сакральное знание, как правило, повествующее о происхождении мира и людей, о появлении социальных установлений и об источнике культурных благ. Вторая — ритуал. Это тот инструмент, при помощи которого сакральное знание проецируется на поведение основной массы людей. Третья — фольклор. Это результат адаптации ритуала к общепринятым нормам, объяснение ритуала непосвященным, низведение его до бытовых представлений.

Если исходить из того, что миф — это универсальное знание о мире (нерасчлененное и неспециализированное), то мифом в полном смысле этого слова можно назвать лишь то, что относится к первому слою, т. е. к сакральному знанию. В тот момент, когда миф начинает разлагаться, возникает жанровое многообразие. Так, мифы о тотемах-первопредках, утрачивая свою сакральность, превращаются в предания о первых правителях. При этом миф — «недостоверная история», предание — «более или менее достоверная история» (как правило, от собственно истории отличающееся тем, что описываемые события не датированы или есть серьезные затруднения в их датировке).

В основе мифотворчества лежит попытка познать и по мере возможности объяснить происхождение, устройство и жизнь обитателей потустороннего мира. Отметим, что «потусторонний» не обязательно обозначает нечто отдаленное или даже невидимое, хотя по традиции пользуются именно этими понятиями.

Китайцы отнюдь не лишены воображения, однако их мифология так и не вошла в историю мировой культуры. Кроме того, нация развивалась изолированно, контакты с другими народами, которые вызвали бы активность в этом направлении, установились достаточно поздно. Вдобавок и традиционная система обучения предусматривала простое повторение старого, а не развитие знаний с целью получения новых. Сделанные китайцами изобретения за четыре тысячи лет могут быть перечислены с помощью пальцев одной руки. К тому же конфуцианство порицало интерес к сверхъестественному.

Почти наверняка можно утверждать, что старания Конфуция привели к появлению развитой мифологии. Аналогичный эффект произвели и проповеди Вэнь Вана, мифического основателя династии Чжоу (1121– 255 гг. до н. э.), против пьянства (еще до того, как стал известен чай, который помог превратить китайцев в непьющую нацию).

 Конечно, были  и другие причины, в частности  поиск нравственной опоры. Известно, что периоды великих политических потрясений, когда человек начинал отстаивать свои права, сбрасывая оковы, приводили к небывалому взлету культуры. Вероятно, следует принимать во внимание и склонность людей рассказывать истории, а также необузданную силу веры, которая разрушает все каноны. Отчасти это состояние можно сравнить с чувством, которое побуждает человека к совершению великих преступлений. Он хочет оставить свой след, даже будучи уверенным, что за это его постигнет смерть от руки палача.

1.2. Влияние религии на китайскую мифологию

 Добавим, что имперское  сознание требовало создания  единого государственного культа, понятного широким массам и принятого ими. Основой этого культа стал буддизм, который проповедовал духовное совершенствование и стоическое отношение к земным тяготам. С одной стороны, буддисты учили человека, как избегать дурного и шаг за шагом следовать по пути добра, а с другой – прививали слепую любовь к императору, как носителю высшего начала. Буддийское учение отличалось конкретностью, а предписания – простотой и действенностью, которой не хватало конфуцианству. Вместе с тем буддизм способствовал развитию воображения и формировал любовь народа к чудесам. Особенно ярко это проявилось в V и VI веках н. э., когда буддизм и даосизм, объединившись, способствовали ослаблению влияния «классического конфуцианства».

Лаконичность и точность описаний китайских историков общеизвестны. Следует добавить только, что понятие, используемое для обозначения истории, shib, в переводе означает «беспристрастность» или «объективный анализ».

 Полагают, что  большое количество мифов уводит  от реальности. Конечно, применительно к историческим хроникам трудно говорить об абсолютной точности, но стремление к правдивому воспроизведению фактов и событий неоспоримо. Иногда оно приводило к гибели историков, отказывавшихся включить в хронику ложные сведения по повелению императора (это произошло с историографами династии Ци в 547 году до н. э.). Это свидетельствует о том, что китайские историки четко осознавали важность своей миссии и ответственность перед потомками.

1.3. Предпосылки рождения китайских мифов

 Появление  мифов свидетельствует об определенном  уровне развития человеческого сознания. Но главный стимул интенсификации мифотворчества – понимание необходимости познать окружающий мир. Не находя других путей, люди апеллируют к собственной фантазии, но и воображение нуждается в опоре, которой становятся наблюдение и опыт.

 Считается, что мифы рождаются у народов, находящихся на начальной ступени своего развития. Почему так происходит? В период расцвета нации именно созидающее воображение делает ее могущественнее и сильнее. Но тогда в философских сочинениях мы встречаемся с описаниями мифов, их критикой, но не рождением.

 Итак, для возникновения  мифов необходимы три условия:

1. Прежде всего, особое мышление. Как говорилось выше, мифы, по существу, объясняют явления окружающего мира ненаучным путем. Если воображение разыграется чрезмерно, то возникнет сомнение в достоверности рассказанного, да и сам рассказчик может в этом усомниться. Проще говоря, миф бытует ровно до тех пор, пока человек верит в его истинность. Как, собственно, и религия, которая существует, только пока жива поддерживающая ее вера. Именно она сплачивает своих приверженцев, давая им внутреннюю опору и импульс следовать за наставником. Вера не может быть навязана, поскольку основана на чувстве.

2. Следующим условием развития мифотворчества должен быть стимул. Миром правят не идеи, а чувства. В тех мифах, где отсутствуют эмоции, мы встречаемся с жалкой имитацией или пересказом мифов других народов (что не следует путать с так называемыми «общими местами» как особенностями этого жанра).

3. Отметим также роль вымысла, контаминации или «общего мирового фонда мифов». Нередок, например, сюжет о мировом древе, который схож у многих народов, но конкретные особенности, детали превращают его в достояние народа, которое хранят и передают из поколения в поколение как главное сокровище. Мифы наполняются художественными, философскими и религиозными национальными чертами, приобретая особую значимость и очарование для каждого из членов общества.

 Между тем интерес  к мифам наблюдается всегда, когда  народ ищет внутреннюю опору  для объединения перед лицом внешнего врага или находится на грани уничтожения. В этом случае мифы отражают стремления, надежды и чаяния людей. Пережитое со временем приводит к созданию необычайных поэтических творений. Скажем, основой для мифа о Данаидах стала жестокая и длительная борьба греков с египетскими фараонами. Именно эти обстоятельства и стимулировали воображение греков.

 Сказанное объясняет, почему огромное количество известнейших  мифов было экранизировано именно в то время, когда на земле шли войны. Чувство сопричастности общенациональным событиям сплачивало и тех, кто участвовал в битвах, и тех, кто оставался дома.

Содержанием мифов в большинстве случаев становились эпохальные события, а не реалии обычной мирной жизни. Исключительность изображаемого является важнейшей типологической особенностью мифов. Поскольку большинство мифов возникло в глубокой древности, их герои могут значительно отличаться от современных представителей своего народа. Вместе с тем в мифологических сюжетах и образах всегда угадываются реальные человеческие чувства и стремления.

yaneuch.ru

Реферат - Мифы древнего Китая (Юань Кэ)

Предисловие

Глава I. Введение

Глава II. Как создавался мир

Глава III. Как создавался мир (продолжение)

Глава IV. Война Жёлтого императора с Чи-ю

Глава V. Мифические императоры Ди-цзюнь, Ди-ку и Шунь

Глава VI. История стрелка И и его жены Чан-э

Глава VII. Гунь и Юй усмиряют потоп

Глава VIII. Удивительные жители дальних стран

Глава IX. Поздние легенды

Глава X. Поздние легенды (продолжение)

Таблица китайских мер

Изучение китайской мифологии и книга профессора Юань Кэ

Источник:^ Юань Кэ Мифы древнего Китая.- М.:Наука, 1965 г. Предисловие В 1924 г. Шэнь Янь-бин в своей работе «Исследование китайских мифов» писал: «Мифы Китая не только не собраны в специальной книге, но и отдельные записи их, разбросанные в древних сочинениях, крайне отрывочны, поэтому составить свод китайских мифов исключительно трудно». За последние 20-30 лет учёные создали немало исследований в этой области, на целине проторили дорогу, по которой уже можно идти, но никто ещё не систематизировал древних китайских мифов и не представил их в виде отдельной книги, а проделать это очень важно и необходимо.

В детстве и в юношеские годы я всегда любил сказки, мифы, легенды - эти образцы устного народного художественного творчества. Когда же впоследствии я натолкнулся на материал по мифологии в древних книгах, то был поражён богатством и красотой образов и одновременно не мог не сожалеть о лапидарности сведений. Поэтому я в конце концов решился, несмотря на несовершенство своих знаний, собрать воедино мифы и дать относительно систематическое и законченное изложение их. Так получилась книга «Мифы древнего Китая», выпущенная в 1950 г. издательством «Шанъу иныпугуань» («Коммерческое издательство»). Хотя в этой маленькой книжечке и были недостатки и ошибки, но она каждый год переиздавалась, так как была нужна читателям, и к концу 1955 г. было выпущено шесть изданий. За эти несколько лет мне часто хотелось найти время, чтобы дополнить и исправить её, но в силу разных обстоятельств это желание долго не могло осуществиться. И только в прошлом году, подталкиваемый читателями, получив поддержку и одобрение издательства, я осуществил своё желание, переписав всю книгу заново.

Новый вариант книги почти в четыре раза больше первого, многие главы и параграфы в первом издании вообще отсутствовали, а те, которые были, сильно отличаются от прежних, можно сказать, что они не просто переписаны, а как бы переплавлены в другой печи. Кроме статьи материалов, перенесённых в эту книгу, в неё добавлены новые, в несколько раз превышающие своим объемом те, что были привлечены в первом издании. В комментариях к книге приведено не менее тысячи осколков мифов, а если считать и те, что использованы, но не отмечены в примечаниях, то их гораздо больше. Нужно было собрать эти осколки мифов, расположить их в определённой последовательности, исследовать, очистить от наслоений, устранить противоречия, отбросить то, что было привнесено от себя историками, философами, авторами сочинений о бессмертных, вернуть мифам их первоначальный облик, поставить каждый миф на соответствующее место, пропустить их через печь искусства и сердце автора, чтобы выплавить кристаллическую массу; этот труд был воистину сложен и труден. Я попытался сделать так, но, конечно, получилось ещё недостаточно хорошо, разве что, сравнивая с прежней маленькой простенькой книжечкой, можно сказать, что сделан ещё один шаг вперед.

Когда я заново переписывал эту книгу, я не только добавил много новых материалов по мифологии; но и включил в неё многочисленные повествования о бессмертных и легенды. Прежде я не решался так широко привлекать весь этот материал, впоследствии же, извлекая из безбрежного моря мифы, легенды, повествования о бессмертных, включённые в «Вопросы к небу» великого поэта Цюй Юаня, я понял, что эти жанры не следует разделять так решительно, ведь и в устных повествованиях древних людей всё это, наверное, было взаимно связано и не разделялось. Поэтому я раздвинул сферы маленькой книги, включив в неё некоторые исторические предания и сказания о бессмертных, и тем самым как бы продлил эпоху мифов, расширил область мифологии я соприкоснулся со смежными областями, в результате чего даже в некоторых философских притчах обнаружил мифологический материал, как, например, история о фантастической рыбе и птице из философского трактата Чжуан-цаы, история о том, как Жёлтый император потерял чёрную жемчужину, повествование о бессмертном Мяо Гу-шэ и многие другие, которые я включил в изложение.

Расширяя поле деятельности, отыскивая материал, касающийся легенд и сказаний о бессмертных и дополняя содержание разделов о мифах, конечно, я не включал всего, что попадало под руку. Я, естественно, производил отбор. К примеру, в легендах приходилось по возможности избегать близости к истории; из повествований о бессмертных также выбраны рассказы о деяниях бессмертных древности: Чи Сун-цзы, Нин Фэн-цзы, Пэн Цзу, Ши Мэнь, Сяо Фу, Ван Цзы-цяо и др., и вовсе не включены все рассказы о бессмертных, собранные в «Жизнеописаниях знаменитых бессмертных» (Ле сянь чжуанъ) и «Жизнеописаниях бессмертных» (Шэньсянь чжуань). Если же в повествование иногда включаются некоторые короткие рассказы о постижении пути бессмертно об этом либо говорится с насмешкой, либо разбиваются их построения, и тут достаточно видны авторское отношение к этому материалу и разница в его использовании по сравнению с мифологическими рассказами.

Древние обычаи и обряды, такие, как сжигание на солнце шаманки во время моления о дожде, шествие с криками, чтобы отогнать мор, пение и пляски перед храмами богов во время принесения жертвы с молением о даровании детей правителю,- все очень интересны и тесно связаны с мифами, поэтому я, не боясь многословия, вставил их описания. Когда же в мифах речь заходит о прекрасных горах и реках нашей. Отчизны, знаменитых памятниках и древних развалинах, то я сознательно расширял описания и добавлял краски.

В переработанном издании я снял некоторые ненужные рассуждения и добавил много литературных пассажей и описаний. Сейчас я отказался от тех построений, которые были недостаточно обоснованы, и более полно выразил другие свои мысли и гипотезы. Это особенно заметно в разделах, посвящённых легендам о временах, следующих за эпохой Ся, например в изложении истории Ван-хая и Ван-хзна, встречи Цзян тай-гуна с Вэнь-ваном и др., где элементы авторского домысла сделали, повествование более живым и художественным. Однако эти домыслы и предположения всё же базируются на определённом фундаменте, а не есть плод безудержной фантазии. Некоторые товарищи хотели бы, чтобы я написал книгу мифов в художественной форме, а не составлял бы ее, как сейчас, из отдельных кусочков, то излагая миф, то комментируя его. Я благодарен им за добрые пожелания молодому автору и за размышления о литературе. В будущем я, возможно, попробую это сделать и наберусь храбрости написать такую книгу. Но сейчас, когда я делаю предварительную собирательскую работу, составляя мифы из разрозненных осколков, если бы отказался от этой формы, то многие вещи оказались бы невключённными. Принятая манера изложения даёт возможность, оставаясь в строгих рамках, чувствовать себя довольно свободно, поэтому я и пользуюсь ею.

Комментарии и тексты, приведённые в конце книги, отняли у меня не меньше времени и сил, чем основной текст. Они приложены для того, чтобы показать, на каком материале строилось повествование, правильно ли он расположен, верно ли понят (некоторые цитаты и комментарии дополняют основной текст) . Одновременно я преследовал цель возбудить у молодежи интерес к исследованию. Вовсе не ради пустого комментаторства и цитатничества приводил материалы. Поэтому я стремился к тому, чтобы комментарии тоже были краткими. Если встречался сравнительно большой текст, то я давал выборочные цитаты. Вначале я вместо пропусков вставлял многоточия, но оказалось, что их слишком много, они мешают глазу, занимают место, и при переписке я выкинул их, кроме тех случаев, где приводится несколько цитат из разных частей. Я думаю, что это не затруднит отыскания соответствующих мест в первоисточнике и понимание приведенного материала.

И, наконец, тем, что эта книга завершена, я в значительной мере обязан руководству Сычуаньского университета и некоторым товарищам из библиотеки, особенно сотрудникам библиотечного абонемента, которые так охотно помогли мне, за что я приношу им благодарность.

Октябрь 1856 г., г. Чэнду

Хотя книга по просьбе читателей печаталась несколько раз, в ней всё же ещё немало недостатков и ошибок, поэтому перед изданием я вновь критически просмотрел её. Чтобы сохранить старые матрицы, я не вносил больших изменений, а провёл только небольшую редактуру. Однако в общей сложности получилось не менее ста с лишним крупных и мелких изменений - от нескольких иероглифов до исправлений в несколько сот знаков. Были учтены драгоценное мнение редактора, критика и поправки читателей. Были исправлены также опечатки в иероглифах и знаках препинания,- и на душе стало спокойнее. Единственно, что беспокоит меня, это ограниченность собственных знаний и построений, невысокий уровень изобразительных средств и то, что я не смог достигнуть задуманного совершенства. Остаётся только надеяться, что, продолжая упорную исследовательскую работу, я смогу в будущем продвинуться ещё на один шаг.

Пекин, канун праздника 1 октября 1959 г.

Юань Кэ

^ Глава I. Введение

1. Миф не есть пустая фантазия. Связь происхождения мифов с трудом. Появление божеств-богоборцев.

Что такое миф? На этот вопрос ответить нелегко. С древних времён в нашей стране не знали даже самого слова «миф», оно возникло под влиянием других языков лишь в прошлом веке. Само слово «миф» очень легко вводит в заблуждение, так как оно включает в себя понятие удивительного и необычайного. Многие считают, что мифы - это плод человеческой фантазии, не имеющий ничего общего с действительностью. Это глубокое заблуждение. У нас в стране не много работ, посвященных мифологии, поэтому, разъясняя, что такое миф, мы можем привести только слова Горького о том, что мифология «в общем является отражением явлений природы, борьбы с природой и отражением социальиой жизни в широких художественных обобщениях». Это высказывание объясняет происхождение мифов, а также то, что в их основе лежит реальная жизнь, а отнюдь не вымыслы, возникшие в головах людей.

О теснейшей связи мифов с реальной жизнью Горький далее говорит: «Крайне трудно представить двуногое животное, которое тратило все свои силы на борьбу за жизнь, мыслящим отвлечённо от процессов труда, от вопросов рода и племени». Поэтому, когда мы изучаем источники возникновения мифов, вопрос о специфическом содержании, заключённом в каждом из мифов древности, и другие подобные вопросы нельзя отрывать от реальной жизни людей того времени, их труда и борьбы и опираться лишь на пустые домыслы.

Позволю себе остановиться на истоках мифов. История развития общества говорит нам, что первобытные люди вступают в историю «ещё как полуживотные, ещё дикие, беспомощные перед силами природы, не осознавшие ещё своих собственных сил; поэтому они были бедны, как животные, и не намного выше их по своей производительности».

Таким образом, хотя при первобытном строе отсутствовала эксплуатация человека человеком, первобытные люди сами были рабами природы. Задавленные нуждой и трудностями борьбы за существование, в те далекие времена они ещё не отделяли себя от окружающей природы. В течение длительного периода времени первобытные люди ни о самих себе, ни об окружающей их природе не имели каких-либо связных представлений. Постепенно у них появились весьма ограниченные, наивные представления о себе и окружающем их мире.

И лишь в процессе социально-культурного роста людей, когда, по выражению Горького, «руки учат голову, затем поумневшая голова учит руки, а умные руки снова уже сильнее способствуют развитию мозга», первобытные люди в своем воображении начали наполнять окружающий мир сверхъестественными существами, добрыми духами и дьявольскими силами.

Разнообразные явления природы, например ветер, дождь, гром, молния, большие лесные пожары, движение солнца и луны, радуга, облака, зори и др., вызывали у первобытных людей чувство глубокого изумления. Не будучи в состоянии объяснить эти явления, первобытные люди считали их одушевлёнными силами - духами; причём не только солнце, луну и т.п. они считали духами, но одухотворяли и различные растения и животных, вплоть до мельчайших насекомых, например саранчу, и поклонялись им. Это так называемый анимизм. Из этих невежественных представлений возникли первобытные мифы и первобытная религия, которые в свою очередь, будучи созданными в сознании людей, умнеющих в процессе труда день ото дня, одновременно определённым образом отражали и низкий уровень производительных сил первобытного общества.

Для первобытного общества характерно, с одной стороны, отсутствие эксплуатации человека человеком, а с другой - низкий уровень производительных сил. Первобытные люди, угнетаемые трудностями борьбы с природой за своё существование и стремясь победить эти трудности, часто слагали энергичные и воодушевляющие песни, воспевающие труд и героев труда. Они воспевали Пань-гу, который топором отделил небо от земли, Нюй-ва, создавшую людей и починившую небо расплавленными пятицветными камнями, Суй-жэня, научившего людей добывать огонь из дерева при помощи трения, Шэнь-нуна, научившего людей распознавать целебные травы, Ван-хая, приручившего животных, Хоу Цзи, научившего людей возделывать землю, Гуня и Юя, обуздавших наводнение, и др. Все эти герои, своей трудовой доблестью облегчавшие жизнь людей, пользовались наибольшим почитанием. Они были духами и в то же время людьми, о которых как раз говорил Горький, называя их мастерами своего дела, учителями людей и их товарищами по труду. Из мифа мы узнаём о многих знаменитых героях, которые научили людей пахать, изобрели земледельческие орудия, повозку и лодку, лук, стрелы и другое аружие для защиты от врага; придумали музыку и танцы, музыкальные инструменты и т.д. Все эти изобретения и открытия, о которых рассказывается в преданиях, лишний раз свидетельствуют об уме и трудолюбии наших далеких предков.

С разложением первобытного общества и появлением частной собственности возникает деление на классы и эксплуатация человека человеком. С этого времени человечество вступает в новый продолжительный период своего существования - эпоху классового антагонизма. Уже в очень давние времена люди мечтали о возможности летать по воздуху - так появилась сказка о «ковре-самолёте»; мечтая быстро передвигаться по суше, люди создали сказку о «сапогах-скороходах». Эти мифы возникли в других странах. В нашей мифологии тоже есть легенды и сказания о людях из Чанбиго - Страны долгоруких, о летающей телеге из страны Цигуго, об усмирителе наводнения Юе, превратившемся в медведя, чтобы пробиться сквозь гору Хуаныоаньшань, о семи сёстрах - бессмертных феях, соткавших за одну ночь десять кусков парчи, тонкой, как облака, и другие увлекательные истории, с одной стороны, созданные примитивной, непосредственной фантазией, а с другой - содержащие глубокий социальный смысл.

Среди мифов древнего Китая есть ещё особые сказания о жизни на Земле радости, в краю бессмертных, где можно не сеять и не пахать, а иметь пищу, не ткать, а носить одежду, т.е. счастливо жить не трудясь. В мифе о Стране Крайнего Севера рассказывается, что жители её пьют воду из волшебного источника Шэньфэнь в священных горах и им не надо трудиться, чтобы быть сытыми и одетыми. Может показаться, что этот миф характеризует китайцев как людей ленивых, однако в действительности он является обычным приёмом, при помощи которого эксплуатируемые в древние времена высмеивали эксплуататоров и выражали протест против них. Давно появилась у людей мечта об облегчении тягот труда. Боги создавались людьми в соответствии с их трудовыми представлениями, и первоначально их назначение заключалось в том, чтобы воодушевлять людей в труде. И когда общество разделилось на классы, то правители несправедливо стали считать, этих героев труда своими предками, вознеся их на девятое небо. Один из них стал верховным владыкой, другие превратились в грозные и страшные небесные божества, а рабы поклонялись и молились им. Боги были призваны подавлять протест народа, внушать людям страх и беспрекословное повиновение. Чем могущественнее был рабовладелец, тем выше он возносил своих предков - духов на небе.

Но и в народе рождалось желание противостоять этим духам, и народный гений также создавал свои божества, подобные Прометею в греческой мифологии, а в китайской - Хоу И, который мог стрелой попасть в солнце, Гунь и продолжатель его дела Юй, усмиривший потоп и тайком взявший у верховного владыки сижан. Если же нужно было усилить войско «мятежников», древними людьми создавались образы великанов - Чи-ю, Куа-фу, Син-тяня, которые, подняв знамя протеста, боролись с угнетателями и были готовы скорее умереть, чем сдаться.

В мифах непосредственно отражался мир человеческих отношений. Поэтому мифы по своей сущности можно рассматривать как сказания о людях. Они возникли как надстройка над определённым общественным базисом и являются произведениями искусства, выражающими идеологию определённого общества.

Мифы, созданные в глубокой древности народом, основывались не на отвлечённых идеях, а на конкретных потребностях и стремлениях, возникавших в трудовой деятельности, и потому мы считаем что истоки мифов - в труде.

^ 2. Причины того, что китайские мифы сохранялись лишь в осколках. Историзация мифов. Сохранение, и исправление мифов поэтами и философами.

Нам известно несколько древних цивилизаций мирового значения: китайская, индийская, греческая и египетская. Каждая из них имела богатую мифологию, причём наиболее полно сохранились мифы греков и индийцев. К большому сожалению, китайские мифы в значительной степени утрачены, и от них сохранились лишь разрозненные осколки, которые, будучи рассеяны в сочинениях древних авторов, не представляют какой-либо системы и не могут соперничать с мифологией древней Греции.

Лу Синь в «Краткой истории китайской художественной прозы» говорит о причинах того, почему китайская мифология сохранилась лишь в незначительных фрагментах.

Во-первых, предки китайского народа жили в бассейне реки Хуанхэ, где природа не баловала их своими дарами. Они очень рано начали возделывать землю. Жизнь их была трудной, и основным для них была практическая деятельность, а не размышления о фантастическом, поэтому они не смогли из древних преданий создать монолитные произведения большой литературной формы.

Во-вторых, с появлением Конфуция изучалась лишь этика, наставления о семейных устоях, об управлении государством и умиротворении Поднебесной, а древние фантастические предания о богах и злых духах решительно отвергались Конфуцием и его учениками. Поэтому позднее, когда конфуцианская идеология стала господствующей в Китае, мифы постепенно стали рассматриваться конфуцианцами как история.

Третья причина в том, что добрые и злые духи у древних чётко не различались. Хотя они и знали небесных богов, духов земли и души умерших, но в их представлениях души умерших могли превращаться в небесных и земных духов. При этом смешении человеческого и божественного, когда ещё сохранялись первобытные верования, но уже появлялись новые предания, старые вытеснялись и умирали. «Новые» же предания, именно в силу того, что они были новыми, не могли стать популярными, поэтому они тоже почти не сохранились.

Из этих трёх причин первая несколько дискуссионна, вторая же - превращение мифов в историю - одна из основных причин гибели китайских мифов. И на этом следует остановиться подробнее.

Историзация мифов, заключавшаяся в стремлении очеловечить действия всех мифических персонажей, была главной задачей конфуцианцев. Стремясь привести мифические предания в соответствие с догмами своего учения, конфуцианцы немало потрудились для того, чтобы превратить духов в людей, а для самих мифов и легенд найти рациональное объяснение.

Так мифы стали частью традиционной истории. После того как миф записывался на бамбуковых дощечках, его первоначальный смысл искажался, а люди стали доверять только тому, что было записано. И постепенно стали исчезать мифы, передававшиеся из уст в уста.

Примеров этому можно привести очень много: так, согласно мифическому преданию, Хуан-ди - Жёлтый император - имел четыре лица, а в результате ловкого толкования этого мифа Конфуцием получилось, что Хуан-ди послал в четырёх направлениях четырёх чиновников управлять прилегающими землями . Или, например, Куй первоначально, согласно Шаньхайцзину - «Книге гор и морей», был странным существом с одной ногой, а в Шуцзине - «Книге исторических преданий» в разделе «Установления Яо» он превратился в чиновника, ведавшего музыкой при императоре Шуне. Ай-гун, князь государства Лу, которому была не совсем ясна эта легенда, спросил Конфуция:

«Говорят, Куй - одноногий. Действительно ли у него была только одна нога?»

«Выражение "Куй и цзу",- незамедлительно ответил Конфуций,- вовсе не следует понимать, как "Куй - одноногий", оно значит: "Людей, подобных Кую,- и одного было бы достаточно"».

(Выражение "Куй и цзу" в силу того, что иероглиф цзу имеет два значения: "нога" и "достаточно", может быть понято двояко. На этом основывается приведённая выше интерпретация Конфуцием этого выражения, как "[подобных] Кую,- и одного достаточно".)

Можно сомневаться в том, происходила ли действительно эта беседа, однако она даёт представление, как конфуцианцы толковали содержание мифов таким образом, чтобы их можно было рассматривать как историческую реальность.

В течение продолжительной человеческой истории мифы испытывали всевозможные превратности судьбы, и в результате различных изменений и переосмыслений немало ценного в них было утрачено, а то, что история создавалась из переработанных мифов, нельзя считать счастливым для неё обстоятельством.

Вплоть до Ло Би, жившего во времена сунской династии и написавшего книгу Луши - «Древнейшая история», продолжался процесс переосмысления содержания мифов. При написании Луши автор использовал много мифов, однако все они были превращены в историю. Даже сказание из книги Хуай-нань-цзы о стрелке И, который победил диких кабанов и уничтожил змей, обработано так, что кабаны и змеи, вопреки всему, были там представлены как люди.

Всё это достаточно определённо объясняет, почему искажались и исчезали мифы.

В чём же причина исторического переосмысления мифов? При более глубоком рассмотрении становится очевидным, что оно вызывалось стремлением привести содержание мифов в соответствие с интересами господствующего класса. То, что в мифах не соответствовало его интересам, не получало широкого распространения, и, напротив, то, что могло благоприятно распространяться и сознательно распространялось в народе, несомненно соответствовало интересам господствующего класса. Представители господствующих классов превратили героев труда, чьи образы были созданы народом в мифах и преданиях, в своих предков, подняли их на небо и мечтали, чтобы деяния их, записанные в истории, были окружены царственным ореолом, а деяния героев устных преданий трудового народа рассматривались как «неизящные», о которых даже «говорить неудобно тому, кто носит чиновничий пояс». Поэтому «исправление» Конфуцием облика четырёхликого Хуан-ди и одноногого Куя, безусловно, вызывало одобрение представителей господствовавших классов.

Хун Син-цзу (1090 - 1155 гг.) в дополнениях и комментариях к «Вопросам к небу» Цюй Юаня приводит такой миф из книги Хуайнань-цзы, общий смысл которого сводится к следующему.

После того как Юй обуздал наводнение, он, превратившись в медведя, пробрался на гору Хуаньюаньшань. Его жена Тушаньши, перепугавшись и застыдившись, убежала в сторону горы Сунгаошань. Юй нагнал её у подножия этой горы, но она превратилась в камень. Впоследствии из этого камня родился их сын Ци.

Мы уверены в том, что этот очень интересный в своём первоначальном виде миф не подвергся сколько-нибудь значительной переделке и сохранил свой первобытный облик. Однако то, что он отсутствует в дошедшем до нас тексте Хуайнань-цзы, может быть объяснено только тем, что он как «вульгарный» был исключён из этой книги «господами, носящими чиновничий пояс». Их редакторские топоры и секиры подвергли совершенно неисторическую по своему содержанию книгу Хуайнань-цзы тщательной переделке и переработке в соответствии с желанием господствующих классов.

Не только Хуайнань-цзы, но и более раннюю книгу Чжуан-цзы постигла такая же участь. Книга Чжуан-цзы дошла до нас уже не в первоначальном виде, многие из её глав утрачены. Основываясь на «Предисловии к толкованию классических книг» Лу Дэ-мина, можно сказать, что глава «Цзапянь» из Чжуан-цзы по своему содержанию во многом была похожа на «Книгу гор и морей» и какую-то книгу гаданий и толкований снов. Чрезвычайно пёстрая по содержанию, она не нашла одобрения со стороны последующих поколений, значительная часть её погибла. Кроме того, мне кажется, что многое из этой книги было сознательно выброшено «учёными».

В сохранившихся до наших дней мифах, кроме той большей их части, которую господствующие классы включили в свою родословную, превратив их героев в «истинных богов», имеется ещё немало «злых и коварных божеств», мифы о которых Горький называет «богоборческими». Таковы образы стрелка И, Гуня, Чи-ю, Куа-фу, Син-тяня и др., которые постоянно не давали покоя высокопоставленными учёным. Что делали эти «учёные», если узнавали о распространении какого-либо «мятежного» мифа, который, разумеется, мог повлиять на положение правителей? Лучше всего было, считали они, «исправить» его и превратить в историю. «Богоборческие мифы» на страницах истории принимали иной вид. Стрелок И, уничтоживший чудовищ, чинивших вред людям, в истории выступает как низкое животное, погрязшее в разврате, не совершавшее добра для людей; Гунь, укравший у небесного правителя сижан, чтобы прекратить наводнение, в истории фигурирует как строптивый, не подчинившийся приказу свыше и не совершивший благих дел . Трудно сказать, совершал ли Чи-ю добрые дела. Первоначально он был лишь богом-мятежником. Когда же его образ появился на страницах истории, ему приписали массу преступлений и дурных дел. А правители последующих поколений даже делали его изображения на кубках в знак предостережения от жадности. «Исправление» мифов и превращение их в мнимую историю делалось для того, чтобы привести их в полное соответствие с интересами правящих классов. Естественно, что мифы терялись и исчезали. К счастью, осколки мифов сохранились благодаря поэтам и философам. Однако сохранение мифа как такового вовсе не было их целью. Когда поэты использовали мифологические образы, они лишь стремились с их помощью глубже раскрыть свой замысел и неизбежно приукрашивали и переделывали их. Поэтому Лу Синь не без основания говорил, что «поэты - враги мифов». То же, самое можно сказать и о философах, которые использовали мифы, чтобы пояснить свою мысль; они неизбежно искажали первоначальный облик мифа, приводя его в соответствие с толкованием той или иной части своего учения.

Например, в главе «Сяояою» книги Чжуан-цзы есть описание превращений рыбы кунь и птицы пэн. Без глубокого анализа этого отрывка всякий считает его только притчей, а не мифом. На самом же деле он напоминает один из древних мифов. Или описания страны Хуасюйши из главы «Хуан-ди» в трактате Ле-цзы и Чжунбэйго из главы «Вопросы Тана»,- всё это красивые мифы, однако философская обработка делает их сухими и неинтересными.

Но всё-таки поэты и философы сохранили немало осколков мифов. Какой богатый материал оставил нам Цюй Юань в «Элегии отрешённого», «Девяти напевах», «Дальнем путешествии» - этих красивых стихах и поэмах! Особенно его «Вопросы к небу» с их удивительной фантазией, поднимающейся в небо и спускающейся на землю, объемлющей всё, что только есть в мире. Как жаль, что, ограниченный стихотворной формой, да к тому же только вопросами, поэт оставил нам произведение, которое трудно толковать. Если первый комментатор «Чуских строф» Ван И, живший 1800 лет назад, уже сам не избежал произвольных толкований и во многом опирался на собственные домыслы, то последующие поколения привнесли ещё больше спорного и неясного, придерживаясь совершенно неверных толкований. Однако если мы потратим время и изучим их, то всё-таки сможем отыскать в общих чертах ключ к ним, и уже немало учёных добились успехов на этом поприще. Если не считать «Бесед и суждений», записанных учениками Конфуция, где, кроме фразы «не говорить о чудесных силах и всяких духах», действительно не найдёшь ничего, связанного с мифологией, то в таких сочинениях философов, как Мо-цзы, Чжуан-цзы, Хань Фэй-цзы, «Вёсны и осени Люя», Хуайнань-цзы, Ле-цзы, можно найти немало мифов. Даже из таких конфуцианских трактатов, как Мэн-цзы или Сюнь-цзы, можно извлечь осколки некоторых древних легенд. Сюнь-цзы в главе «Фэйсян» при описании святых правителей и мудрых сановников древности даёт много материала для мифолога. Конечно, больше всего мифов сохранилось в даосских трактатах Хуайнань-цзы и Ле-цзы. Хотя последнее сочинение есть подделка цзиньских авторов (III - V вв. н.э.), оно не очень далеко отстоит от древности. Тогда ещё немало мифов бытовало в народе и попадалось в записях; их-то и включили в трактат Ле-цзы, возможно, обработав, но едва ли придумав полностью (ведь те, кто подделывал книги, должны были добиться доверия современников, и если бы они придумывали от себя, то никто бы им не поверил), поэтому нам следует доверять мифологическим элементам Ле-цзы, как имеющим определённую ценность.

3. «Книга гор и морей» как наиболее богатый древний источник материалов по мифологии. Рисунки и текст «Книги гор и морей». Необходимость глубокою и тщательного изучения текста памятника.

Единственным сохранившимся до наших дней сочинением, содержащим значительное количество материалов по древнекитайским мифам, является Шаньхайцзин - «Книга гор и морей», состоящая из восемнадцати цзюаней. Раньше она приписывалась императору Юю и Бо И, в действительности автор её неизвестен. Она создавалась разными людьми в различные времена. Её центральная часть «Уцзаншань цзин», можно с уверенностью сказать, является произведением эпохи Восточного Чжоу; «Хайнэйвай цзин», включающая восемь глав, создана, по-видимому, в период Чунь-цю - Чжаньго; «Хуан цзин» из четырёх глав и «Хайнэй» из одной главы, должно быть, написаны в начале династии Хань. Мифы, рассказанные в этом произведении, хотя и представляют собой разрозненные отрывки, однако сохранили свой первоначальный облик.

«Уцзаншань цзин», иначе называемая просто «Книга гор» - «Шань цзин», содержит в себе описания растений и животных, знаменитых гор и величайших рек Китая, а также населявших их злых и добрых духов. Достоверность всех многообразных сведений, сообщенных в ней, сейчас уже проверить невозможно. Благодаря тому что после каждого раздела следует моление духам с упоминанием петухов, яшмы, зерна и т.д., можно заключить, что это была, по-видимому, книга заклинаний, которой пользовались шаманы.

Разделы «Книга о том, что в морях и за морями» и «Книга пустынь», иначе вместе называемые просто «Хай цзин» - «Книгой морей», содержат описания различных удивительных перевоплощений духов и описания внешнего облика и обычаев народов далёких стран. Их стиль в общем одинаков с «Книгой гор», а текст не отличается такой связностью. Как могло так случиться? Думаю, что ответ на этот вопрос можно найти, исследуя связи между рисунками и текстом в «Книге гор и морей».

Первоначально, в древние времена, в «Книге гор и морей» имелись иллюстрации, которые, по всей вероятности, делались к важнейшим местам книги, и поэтому её еще называли «Изображения гор и морей». В качестве доказательства этого можно привести слова из стихотворения поэта IV в. Тао Цяня: «...рассматриваю "Изображения гор и морей"». Однако связи между иллюстрациями и текстом в «Книге гор» и «Книге морей» различны, и это требует дополнительного исследования. По-видимому, «Книга морей» первоначально состояла из рисунков, потом появился текст, причём он служил лишь пояснением к рисункам. «Книгу гор», напротив, следует рассматривать как книгу, первоначально состоявшую из связного текста, в которую лишь впоследствии были включены иллюстрации. Наилучшим доказательством этого является то, что в современном тексте «Хайнэйвай цзин» мы часто встречаем выражение «и юэ» («также говорят»): «Юй-шицзе жила к северу от него, она была человеком с чёрным телом, с двумя головами, на каждой из которых было по змее: на левом ухе - зёленая змея, а на правом - красная».

«Также говорят: в десяти днях пути на север жили люди с чёрными телами и человеческими лицами, у каждого на голове было по черепахе» («Хайвай дун цзин»). «Тао-цюань похожа на собаку, зелёная, ест людей, начиная с головы; Цюн-ци напоминает тигра, но с крыльями, поедает людей, начиная с головы; они прикрываются [от него] волосами, живут к северу от Тао-цюаня. Также говорят: начинает с ног» («Хайнэй бэй цзин»).

Когда Лю Сю редактировал это сочинение, уже было два или более различных текстов, с разными рисунками и соответственно с разными пояснениями; например «змея» вдруг превратилась в «черепаху», а выражение «ест людей, начиная с головы» превратилось в «начинает с ног». Но эти расхождения были незначительны. Би Юань, который в середине XVII в. комментировал «Книгу гор и морей», писал: «Рисунки к "Хайвай цзину" и "Хайнэй цзину" и есть [то, что было изображено] на треножнике [императора] Юя». Это в общем верно, когда мы говорим о ранних временах - об изображениях, распространённых в начальные годы периода Борющихся царств, однако позднее уже появились совершенно очевидные расхождения. Би Юань далее отмечал: «Рисунки с объяснениями в последующих пяти разделах "Дахуан цзина", должно быть, и есть те рисунки, которые распространялись во времена династии Хань». Многие с этим согласны, однако если мы сравним «Хай цзин» и «Нэй цзин», то увидим два различных объяснения столь значительных расхождений в тексте. Би Юань по поводу этих различий постоянно замечает: «Это, по-видимому, поясняет то-то из такого-то раздела "Вайхай"». «Это, по-видимому, поясняет то-то из такого-то раздела "Нэйхай"».

С нашей точки зрения, дело отнюдь не в пояснениях, а в том, что рисунки, распространявшиеся в начале династии Хань, сильно отличались от тех, которые были раньше. А поскольку текст создавался в соответствии с рисунком, то естественно, что эти две книги приобрели различный вид. Однако так как в «Книге гор» тексты больше чем в остальных частях соответствуют изображениям, мы можем предположить, что сначала появился текст, а только затем рисунки к нему.

«Книга морей», сохранившаяся до наших дней, дает очень много материалов по древнекитайской мифологии и является настоящей сокровищницей для исследователей мифов древнего Китая. Так как в ней за основу были взяты рисунки, а текст - лишь пояснение к ним, то неизбежно встречаются расплывчатоГлава II. Как создавался мир

1. О чём вопрошал Цюй Юань в стихотворении «Вопросы к небу»? Как Шу просверлил Хунь-туню семь отверстий. Боги тьмы и света управляют небом и землёй. Цзюй-лин создаёт горные потоки, прокладывает русла рек. Как были наказаны ленивые супруги, усмирявшие наводнение. Гуй-му проглатывает своих сыновей. Дракой, держащий свечу, с горы Чжуншань.

«Кто мог донести до нас рассказы об изначальных временах? На основании чего можно судить о той поре, когда земля ещё не отделилась oт неба? Кто мог проникнуть взором в глубь тогдашнего хаоса и как можно различить, что вращалось в этом кр

www.ronl.ru

Реферат: Мифология Древнего Китая

Мифология Древнего Китая.

Китай – одно из древнейших цивилизованных государств мира. Философские идеи в Китае, берущие начало в глубине веков, чрезвычайно богатые по содержанию и являются огромной кладовой идей в истории познания всего человечества.

Представление о существовании души у человека было распространено на животных, растения и весь мир природы; считалось, что все в мире имеет свою душу, что все природные тела и явления: земля, небо, солнце, луна, гром, ветер, горы, реки, птицы, дикие звери и т.д., находясь в расположении каких-то духов, проявляют свою силу, в результате чего возникли тотемизм и поклонение многим богам.

Однако в условиях первобытнообщинного строя могли появиться лишь ростки философской идеи. Философия как теория познания окружающего мира, как сравнительно целостное мировоззрение, зафиксированное в письменной форме, возникла только в рабовладельческом обществе.

С китайскими мифами европейцы впервые познакомились в XVIII в., а до того сам Китай был для европейцев мифом. Именно тогда ряду европейских философов казалось, что историю цивилизации должно начинать с Китая. Это мнение опиралось на представление о том, что Китай—родина самых древних и мудрых философов. Между тем, как это ясно теперь, китайские философы не древнее греческих и много моложе мудрецов Египта.

Возможно вы искали - Реферат: Мифология и искусство Древнего Египта

До философии в Китае было поэтическое осмысление мира и прошлого человечества в форме мифов. Эти мифы не рассказывались, а пелись, сопровождаемые ударами, гудениями, рокотом музыкальных инструментов. Их героями были первопредки и цари-мудрецы, создатели человеческой культуры. Между зарождением этих песен, хранившихся в народной памяти, и их фиксацией с помощью изобретения во второй половине II тыс. до н.э. письменности прошли многие столетия. И несколько столетий понадобилось ещё для того, чтобы записанные песни были систематизированы и осмыслены китайскими мудрецами как документы исторического прошлого, как рассказы об истинных событиях и лицах определённой территории и времени.

Сами песни, на основании которых философами создавалась фиктивная история, частично сохранились в сборниках «Шицзин» («Книга песен») и «Шуцзин» («Книга истории»). Упорядочение китайской мифологии усложнило понимание её развития. Можно лишь догадываться, что китайцы, как и другие народы, почитали змей, ласточек, медведей, слонов, считая их покровителями отдельных родов и племён. Со временем одна из таких покровительниц, приобрела в воображении рассказчиков мифов облик чудовищного змея – дракона, которому было приписано господство над метеорологическими явлениями и небесными телами, водной стихией и особое покровительство царям. Таким же образом почитаемые китайцами реальные птицы превратились в фантастическую птицу Фэнхуан, ставшую символом царицы. Облик дракона был придан также богиням и богам, которым приписали создание мира и сотворение человечества.

Китайцы, обитавшие на равнинах, часто заливаемых выходящими из берегов великими реками, почитали спасительные горы. Одна из них, Куньлунь, мыслилась расположенной в центре мира в виде опорного столба неба. Считалось, что на вершине этой горы находилась резиденция верховного бога и императора Шан-ди. Одновременно существовало представление о другой вертикальной оси—мировом древе, ставшим обиталищем десяти солнц.

Само небо мыслилось высшим существом, руководящим всем, что происходит на земле. При этом в мифологическом сознании произошла подмена Верховного небесного владыки и Неба мифологическими Государями Неба. В их число входил верховный владыка центра Хуанди и его помощник бог земли Хоу-ту, покровительствующий храму солнца и властвующий над созвездиями и планетами. Каждому из мифических владык соответствовало определенное материальное начало: время года, цвет, животное, часть тела, оружие. Всё это говорит о формировании сложной мифологической системы, включающей различные природные и пространственные элементы.

По своему содержанию мифы подразделяются на несколько групп.

Похожий материал - Реферат: Мифы древних славян

Среди космогонических мифов , трактующих происхождение природы и человека из состояния первоначального хаоса, представлены две основные концепции: деление и превращение. Согласно одной из них, неодушевленные вещи и живые существа возникают в результате деления хаоса на два первоэлемента - светлое (мужское) начало янь и тёмное (женское) начало инь. Вторая концепция предполагает возникновение всего сущего в результате трансформации. Общеизвестный миф о возникновении вселенной записан в книге под названием Хуайнань-цзы, созданной во II в. до н.э. В глубокой древности, когда ещё не было ни неба, ни земли, мир представлял собой лишь мрачный, бесформенный хаос. И в этом мраке постепенно родились два больших духа - Инь и Ян, которые с огромным усилием начали упорядочивать мир. Впоследствии Инь и Ян разделились, и установилось восемь главных направлений в пространстве. Дух Ян стал управлять небом, дух Инь - землёю. Так был создан наш мир.

Этот миф, с явным философским оттенком, не представляет большого интереса с точки зрения мифологии.

Более интересен миф о небесном духе Цзюйлин. Говорят, что он появился одновременно с первоначальной субстанцией, его же называют истинной матерью девяти начал. Он был настолько всемогущ, что смог создать горы и долины, пустить большие и малые реки, поэтому его можно считать первотворцом. Говорят, происходил он из верховьев реки Фынь-шуй и первоначально был духом реки. Издревле поперёк Хуанхэ стояла гора Хуашань. Цзюйлин, «пиная ногами и раскачивая её руками», расколол её и раздвинул, так что река потекла прямо. По сей день ещё сохранились на горе Хуашань следы, похожие на отпечатки рук и ног духа Цзюйлина.

Согласно преданию, когда небо и земля были только что созданы, на земле был потоп, поэтому верховный правитель Шан-ди послал великана Пу-фу и его супругу усмирить разлившиеся воды. Эти два огромных толстяка, конечно, очень мало заботились о порученной им трудной работе и выполняли её без всякого усердия, лишь бы поскорее закончить. Русла рек, которые они проложили, в одних местах были вырыты глубоко, в других - мелко, где засорены, а где запружены,- одним словом, вся работа пошла насмарку. Поэтому спустя много лет трудолюбивый Юй вновь усмирил разлившиеся воды. Небесный император, разгневанный нерадивостью супругов, в наказание оголил их тела и, совершенно обнажённых, поставил рядом друг с другом посреди обширной пустыни на юго-востоке. Ни в холод, ни в жару они не пили и не ели, лишь небесной росой утоляли свой голод и жажду. И только когда очистилась вода в Хуанхэ, этим супругам было разрешено «вернуться к своим обязанностям».

Согласно преданию, чтобы очистить воды Хуанхэ, нужно было прервать связь реки с морем. Разумеется, это было делом неосуществимым, и поэтому чете великанов только и оставалось, что вечно стоять в пустыне, обнажёнными, под лучами солнца. В истории о супругах Пу-фу в некоторых моментах проступает облик древнего мифа. Деятельность этих двух людей, упорядочивших воды, также несколько напоминает деятельность первотворца вселенной. Однако, к сожалению, записанная история кажется незаконченной.

Очень интересно - Реферат: Мифы и религия древнего Египта

Перебирая мифических первосоздателей вселенной, в заключение нельзя не вспомнить о духе Чжу-лун - драконе со свечой с горы Чжуншань, рассказ о котором записан в древней «Книге гор и морей». Этот дух с лицом человека, телом змеи, с кожей красного цвета был длиной в тысячу ли. У него были необычные глаза, похожие на два вертикально стоящих оливковых дерева, а когда он закрывал их, они были как две прямые вертикальные щели. Стоило ему лишь приоткрыть глаза, как в мире наступал день, а когда он закрывал глаза, на землю спускалась ночь; стоило ему подуть, как появлялась пелена красных облаков, падал хлопьями сильный снег, и наступала зима; дохнёт - тотчас красное солнце начинало палить, текли металлы и плавились камни, и наступало лето. Он лежал, свернувшись, как змея: не ел, не пил, не спал и не дышал,- как только дохнет, подует ветер на десять тысяч ли. Светом свечи, которую Чжу-лун держал во рту, он мог освещать высочайшие сферы неба и глубочайшие пласты земли и, где царил вечный мрак. А так как он всегда держал во рту свечу и освещал мрак в небесных воротах на севере, то его ещё называли Чжу-инь (чжу - значит "свеча", инь - "темнота") - Освещающий мрак.

Чжу-лун и в самом деле похож на первотворца. Однако, сохранив явные черты живого существа, он всё-таки не смог, подобно другим знаменитым небесным духам, превратиться в человека. Он не стал в глазах людей первотворцом и остался лишь духом одной из гор, несмотря на свой удивительный облик и необычайную силу.

Как же были отделены земля и небо, как создавалась вселенная? В китайской мифологии есть ответ и на этот вопрос.

Согласно преданиям, в то время, когда ещё земля и небо не отделились друг от друга, вселенная представляла сплошной хаос и по форме напоминала огромное куриное яйцо. В нём зародился первопредок Пань-гу. Он вырос и, тяжело дыша, заснул в этом огромном яйце. Прошло восемнадцать тысяч лет, прежде чем он вдруг проснулся. Не зная, как выбраться из яйца, Пань-гу схватил невесть откуда взявшийся огромный топор и с силой ударил им мрак перед собой. Огромное яйцо раскололось, всё легкое и чистое тотчас же поднялось вверх и образовало небо, а тяжелое и грязное опустилось вниз и образовало землю. Так небо и земля, представлявшие вначале сплошной хаос, благодаря удару топором отделились друг от друга. После того как Пань-гу отделил небо от земли, он, опасаясь, что они вновь соединятся, уперся ногами в землю и подпёр головой небо. Так он стоял, изменяясь вместе с ними. Каждый день небо становилось выше на один чжан, а земля становилась толще на один чжан, и Пань-гу вырастал на один чжан. Как высочайший столб стоял великан Пань-гу между небом и землёй, не позволяя им вновь превратиться в хаос. Так стоял он, один-единственный, поддерживая небо и упираясь в землю, и не заметил в этой тяжёлой работе, как прошли целые эпохи. Наконец небо и земля, видимо, стали достаточно прочными, и Пань-гу мог больше не опасаться, что они соединятся вновь - ведь ему тоже надо было отдохнуть. В конце концов он, подобно всем людям, упал и умер. Вздох, вырвавшийся из его уст, сделался ветром и облаками, голос - громом, левый глаз - солнцем, правый - луною, туловище с руками и ногами - четырьмя странами света и пятью знаменитыми горами, кровь - реками, жилы - дорогами, плоть - почвою, волосы на голове и усы - звездами на небосклоне, кожа и волосы на теле - травами, цветами и деревьями, зубы, кости, костный мозг и т.п. - блестящими металлами, крепкими камнями, сверкающим жемчугом и яшмой, и даже пот, выступивший на его теле, казалось бы, совершенно бесполезный, превратился в капельки дождя и росу. Одним словом, Пань-гу, умирая, всего себя отдал тому, чтобы этот новый мир был богатым и прекрасным. Существуют и другие предания о волшебной силе и превращениях Пань-гу. По одной версии, слёзы, вытекшие из его глаз, превратились в реки, вздох - в порыв ветра, голос - в раскаты грома, блеск глаз - в молнию.

При всех расхождениях в описании Пань-гу общим является то, что все люди почитали его как первопредка, отделившего небо от земли.

Вам будет интересно - Реферат: Младенец Геракл

Выше было рассказано о том, как были сотворены небо и земля. Но как же появились люди на земле? Ответ на этот вопрос дают антропогонические мифы.

Сравнительно ранней версией о появлении людей является версия о том, что люди произошли в результате взаимодействия двух великих богов Инь и Ян. После того как были созданы небо и земля, из оставшихся грубых частиц они сотворили животных, птиц, рыб и насекомых, а из чистых частиц - людей. Этой версии никто не верил, и в конце концов она исчезла бесследно, не оставив сколько-нибудь значительного следа.

Согласно более позднему преданию, люди произошли из паразитов, ползавших по телу Пань-гу, когда он «лежал на смертном одре», а ветер их развеял повсюду. Эта версия, разумеется, ещё более возвеличивала заслуги Пань-гу, однако в то же время ущемляла человеческую гордость и поэтому также не получила широкого распространения.

Ещё существует удивительное и прекрасное сказание о том, как небесные духи сообща создали людей. Хуан-ди создал у людей различия между мужчиной и женщиной, Шань-пянь - уши, глаза, рот и нос, Сан-линь - руки и ноги. Следует упомянуть и о Нюй-ва, которая участвовала в этой совместной работе, но что она создала, не ясно.

Миф о том, как духи сотворили людей, в самом деле, очень интересен, но, к сожалению, записи о нём в древних книгах весьма скудны, и о божествах Шань-пань и Сан-линь нам ничего не известно. Мы совершенно не знаем, при каких обстоятельствах их совместными усилиями были созданы люди. Поэтому данный миф также не получил широкого распространения. Напротив, миф о сотворении людей одной богиней Нюй-ва, среди всех ранее упомянутых мифов пользовавшийся наибольшим доверием, так как он и необычен и в то же время близок пониманию людей, составил богатую поэтическую часть в китайской мифологии. Вот его содержание.

Похожий материал - Реферат: Мода

В те времена, когда земля отделилась от неба, хотя на земле уже были горы, реки, трава и деревья, и даже птицы и звери, насекомые и рыбы, на ней ещё не было людей, и поэтому мир был пустынен и безмолвен. По этой безмолвной земле бродил великий дух - Нюй-ва. В сердце своём она ощущала необычайное одиночество и понимала, что, для того чтобы оживить землю, необходимо что-то ещё сотворить.

Она присела на корточки на берегу пруда, взяла горсть жёлтой глины, смочила её водой и, глядя на своё отражение, вылепила нечто вроде маленькой девочки. Как только она поставила её на землю, вдруг эта маленькая фигурка ожила, закричала «уа-уа» и радостно запрыгала. Её имя было Жэнь - «человек».

Первый человек был очень маленьким, но ведь, согласно преданию, его создала богиня. Он отличался от летающих птиц и от четвероногих животных, да и держался он как хозяин вселенной. Нюй-ва была очень довольна своим творением и, продолжая это дело, вылепила из глины множество человечков обоего пола. Голые человечки, окружив Нюй-ва, танцевали и радостно кричали. Затем они в одиночку и группами разбежались в разные стороны.

Когда речь заходит о Нюй-ва, вспоминается и герой другого предания - Фу-си, которого ещё называют Пао-си, Бао-си и т.д. Все эти имена встречаются в древних книгах как разнописи. По преданиям, Фу-си и Нюй-ва первоначально были братом и сестрой или позднее мужем и женой. Достоверность этого «древнего уже в древности» предания подтверждается рельефами на камне и кирпичах эпохи Хань, а также преданиями, распространёнными среди народностей Юго-Западного Китая - мяо, яо, и, тун и др. После изучения этих изображений не остаётся никаких сомнений в том, что Фу-си и Нюй-ва в древних преданиях изображались мужем и женой. На основании этих изображений и записей в древних книгах можно с уверенностью можем сказать, что, согласно китайской мифологии, род человеческий пошёл от небесных божеств - наполовину людей, наполовину зверей. Они были обожествленными первопредками и превратились также в духов-охранителей. В древности люди часто вырезали на могилах и в храмах изображения Фу-си и Нюй-ва, чтобы умерший под их защитой мог спокойно наслаждаться радостями потустороннего мира.

cwetochki.ru

Курсовая работа - Введение к книге «Мифы древнего Китая»

1. Миф не есть пустая фантазия. Связь происхождения мифов с трудом. Появление божеств-богоборцев.

Что такое миф? На этот вопрос ответить нелегко. С древних времён в нашей стране не знали даже самого слова «миф», оно возникло под влиянием других языков лишь в прошлом веке. Само слово «миф» очень легко вводит в заблуждение, так как оно включает в себя понятие удивительного и необычайного. Многие считают, что мифы — это плод человеческой фантазии, не имеющий ничего общего с действительностью. Это глубокое заблуждение. У нас в стране не много работ, посвященных мифологии, поэтому, разъясняя, что такое миф, мы можем привести только слова Горького о том, что мифология «в общем является отражением явлений природы, борьбы с природой и отражением социальиой жизни в широких художественных обобщениях». Это высказывание объясняет происхождение мифов, а также то, что в их основе лежит реальная жизнь, а отнюдь не вымыслы, возникшие в головах людей.

О теснейшей связи мифов с реальной жизнью Горький далее говорит: «Крайне трудно представить двуногое животное, которое тратило все свои силы на борьбу за жизнь, мыслящим отвлечённо от процессов труда, от вопросов рода и племени». Поэтому, когда мы изучаем источники возникновения мифов, вопрос о специфическом содержании, заключённом в каждом из мифов древности, и другие подобные вопросы нельзя отрывать от реальной жизни людей того времени, их труда и борьбы и опираться лишь на пустые домыслы.

Позволю себе остановиться на истоках мифов. История развития общества говорит нам, что первобытные люди вступают в историю «ещё как полуживотные, ещё дикие, беспомощные перед силами природы, не осознавшие ещё своих собственных сил; поэтому они были бедны, как животные, и не намного выше их по своей производительности».

Таким образом, хотя при первобытном строе отсутствовала эксплуатация человека человеком, первобытные люди сами были рабами природы. Задавленные нуждой и трудностями борьбы за существование, в те далекие времена они ещё не отделяли себя от окружающей природы. В течение длительного периода времени первобытные люди ни о самих себе, ни об окружающей их природе не имели каких-либо связных представлений. Постепенно у них появились весьма ограниченные, наивные представления о себе и окружающем их мире.

И лишь в процессе социально-культурного роста людей, когда, по выражению Горького, «руки учат голову, затем поумневшая голова учит руки, а умные руки снова уже сильнее способствуют развитию мозга», первобытные люди в своем воображении начали наполнять окружающий мир сверхъестественными существами, добрыми духами и дьявольскими силами.

Разнообразные явления природы, например ветер, дождь, гром, молния, большие лесные пожары, движение солнца и луны, радуга, облака, зори и др., вызывали у первобытных людей чувство глубокого изумления. Не будучи в состоянии объяснить эти явления, первобытные люди считали их одушевлёнными силами — духами; причём не только солнце, луну и т.п. они считали духами, но одухотворяли и различные растения и животных, вплоть до мельчайших насекомых, например саранчу, и поклонялись им. Это так называемый анимизм. Из этих невежественных представлений возникли первобытные мифы и первобытная религия, которые в свою очередь, будучи созданными в сознании людей, умнеющих в процессе труда день ото дня, одновременно определённым образом отражали и низкий уровень производительных сил первобытного общества.

Для первобытного общества характерно, с одной стороны, отсутствие эксплуатации человека человеком, а с другой — низкий уровень производительных сил. Первобытные люди, угнетаемые трудностями борьбы с природой за своё существование и стремясь победить эти трудности, часто слагали энергичные и воодушевляющие песни, воспевающие труд и героев труда. Они воспевали Пань-гу, который топором отделил небо от земли, Нюй-ва, создавшую людей и починившую небо расплавленными пятицветными камнями, Суй-жэня, научившего людей добывать огонь из дерева при помощи трения, Шэнь-нуна, научившего людей распознавать целебные травы, Ван-хая, приручившего животных, Хоу Цзи, научившего людей возделывать землю, Гуня и Юя, обуздавших наводнение, и др. Все эти герои, своей трудовой доблестью облегчавшие жизнь людей, пользовались наибольшим почитанием. Они были духами и в то же время людьми, о которых как раз говорил Горький, называя их мастерами своего дела, учителями людей и их товарищами по труду. Из мифа мы узнаём о многих знаменитых героях, которые научили людей пахать, изобрели земледельческие орудия, повозку и лодку, лук, стрелы и другое аружие для защиты от врага; придумали музыку и танцы, музыкальные инструменты и т.д. Все эти изобретения и открытия, о которых рассказывается в преданиях, лишний раз свидетельствуют об уме и трудолюбии наших далеких предков.

С разложением первобытного общества и появлением частной собственности возникает деление на классы и эксплуатация человека человеком. С этого времени человечество вступает в новый продолжительный период своего существования — эпоху классового антагонизма. Уже в очень давние времена люди мечтали о возможности летать по воздуху — так появилась сказка о «ковре-самолёте»; мечтая быстро передвигаться по суше, люди создали сказку о «сапогах-скороходах». Эти мифы возникли в других странах. В нашей мифологии тоже есть легенды и сказания о людях из Чанбиго — Страны долгоруких, о летающей телеге из страны Цигуго, об усмирителе наводнения Юе, превратившемся в медведя, чтобы пробиться сквозь гору Хуаныоаньшань, о семи сёстрах — бессмертных феях, соткавших за одну ночь десять кусков парчи, тонкой, как облака, и другие увлекательные истории, с одной стороны, созданные примитивной, непосредственной фантазией, а с другой — содержащие глубокий социальный смысл.

Среди мифов древнего Китая есть ещё особые сказания о жизни на Земле радости, в краю бессмертных, где можно не сеять и не пахать, а иметь пищу, не ткать, а носить одежду, т.е. счастливо жить не трудясь. В мифе о Стране Крайнего Севера рассказывается, что жители её пьют воду из волшебного источника Шэньфэнь в священных горах и им не надо трудиться, чтобы быть сытыми и одетыми. Может показаться, что этот миф характеризует китайцев как людей ленивых, однако в действительности он является обычным приёмом, при помощи которого эксплуатируемые в древние времена высмеивали эксплуататоров и выражали протест против них. Давно появилась у людей мечта об облегчении тягот труда. Боги создавались людьми в соответствии с их трудовыми представлениями, и первоначально их назначение заключалось в том, чтобы воодушевлять людей в труде. И когда общество разделилось на классы, то правители несправедливо стали считать, этих героев труда своими предками, вознеся их на девятое небо. Один из них стал верховным владыкой, другие превратились в грозные и страшные небесные божества, а рабы поклонялись и молились им. Боги были призваны подавлять протест народа, внушать людям страх и беспрекословное повиновение. Чем могущественнее был рабовладелец, тем выше он возносил своих предков — духов на небе.

Но и в народе рождалось желание противостоять этим духам, и народный гений также создавал свои божества, подобные Прометею в греческой мифологии, а в китайской — Хоу И, который мог стрелой попасть в солнце, Гунь и продолжатель его дела Юй, усмиривший потоп и тайком взявший у верховного владыки сижан. Если же нужно было усилить войско «мятежников», древними людьми создавались образы великанов — Чи-ю, Куа-фу, Син-тяня, которые, подняв знамя протеста, боролись с угнетателями и были готовы скорее умереть, чем сдаться.

В мифах непосредственно отражался мир человеческих отношений. Поэтому мифы по своей сущности можно рассматривать как сказания о людях. Они возникли как надстройка над определённым общественным базисом и являются произведениями искусства, выражающими идеологию определённого общества.

Мифы, созданные в глубокой древности народом, основывались не на отвлечённых идеях, а на конкретных потребностях и стремлениях, возникавших в трудовой деятельности, и потому мы считаем что истоки мифов — в труде.

2. Причины того, что китайские мифы сохранялись лишь в осколках. Историзация мифов. Сохранение, и исправление мифов поэтами и философами.

Нам известно несколько древних цивилизаций мирового значения: китайская, индийская, греческая и египетская. Каждая из них имела богатую мифологию, причём наиболее полно сохранились мифы греков и индийцев. К большому сожалению, китайские мифы в значительной степени утрачены, и от них сохранились лишь разрозненные осколки, которые, будучи рассеяны в сочинениях древних авторов, не представляют какой-либо системы и не могут соперничать с мифологией древней Греции.

Лу Синь в «Краткой истории китайской художественной прозы» говорит о причинах того, почему китайская мифология сохранилась лишь в незначительных фрагментах.

Во-первых, предки китайского народа жили в бассейне реки Хуанхэ, где природа не баловала их своими дарами. Они очень рано начали возделывать землю. Жизнь их была трудной, и основным для них была практическая деятельность, а не размышления о фантастическом, поэтому они не смогли из древних преданий создать монолитные произведения большой литературной формы.

Во-вторых, с появлением Конфуция изучалась лишь этика, наставления о семейных устоях, об управлении государством и умиротворении Поднебесной, а древние фантастические предания о богах и злых духах решительно отвергались Конфуцием и его учениками. Поэтому позднее, когда конфуцианская идеология стала господствующей в Китае, мифы постепенно стали рассматриваться конфуцианцами как история.

Третья причина в том, что добрые и злые духи у древних чётко не различались. Хотя они и знали небесных богов, духов земли и души умерших, но в их представлениях души умерших могли превращаться в небесных и земных духов. При этом смешении человеческого и божественного, когда ещё сохранялись первобытные верования, но уже появлялись новые предания, старые вытеснялись и умирали. «Новые» же предания, именно в силу того, что они были новыми, не могли стать популярными, поэтому они тоже почти не сохранились.

Из этих трёх причин первая несколько дискуссионна, вторая же — превращение мифов в историю — одна из основных причин гибели китайских мифов. И на этом следует остановиться подробнее.

Историзация мифов, заключавшаяся в стремлении очеловечить действия всех мифических персонажей, была главной задачей конфуцианцев. Стремясь привести мифические предания в соответствие с догмами своего учения, конфуцианцы немало потрудились для того, чтобы превратить духов в людей, а для самих мифов и легенд найти рациональное объяснение.

Так мифы стали частью традиционной истории. После того как миф записывался на бамбуковых дощечках, его первоначальный смысл искажался, а люди стали доверять только тому, что было записано. И постепенно стали исчезать мифы, передававшиеся из уст в уста.

Примеров этому можно привести очень много: так, согласно мифическому преданию, Хуан-ди — Жёлтый император — имел четыре лица, а в результате ловкого толкования этого мифа Конфуцием получилось, что Хуан-ди послал в четырёх направлениях четырёх чиновников управлять прилегающими землями. Или, например, Куй первоначально, согласно Шаньхайцзину — «Книге гор и морей», был странным существом с одной ногой, а в Шуцзине — «Книге исторических преданий» в разделе «Установления Яо» он превратился в чиновника, ведавшего музыкой при императоре Шуне. Ай-гун, князь государства Лу, которому была не совсем ясна эта легенда, спросил Конфуция:

«Говорят, Куй — одноногий. Действительно ли у него была только одна нога?»

«Выражение «Куй и цзу»,- незамедлительно ответил Конфуций,- вовсе не следует понимать, как «Куй — одноногий», оно значит: «Людей, подобных Кую,- и одного было бы достаточно»».

(Выражение «Куй и цзу» в силу того, что иероглиф цзу имеет два значения: «нога» и «достаточно», может быть понято двояко. На этом основывается приведённая выше интерпретация Конфуцием этого выражения, как "[подобных] Кую,- и одного достаточно".)

Можно сомневаться в том, происходила ли действительно эта беседа, однако она даёт представление, как конфуцианцы толковали содержание мифов таким образом, чтобы их можно было рассматривать как историческую реальность.

В течение продолжительной человеческой истории мифы испытывали всевозможные превратности судьбы, и в результате различных изменений и переосмыслений немало ценного в них было утрачено, а то, что история создавалась из переработанных мифов, нельзя считать счастливым для неё обстоятельством.

Вплоть до Ло Би, жившего во времена сунской династии и написавшего книгу Луши — «Древнейшая история», продолжался процесс переосмысления содержания мифов. При написании Луши автор использовал много мифов, однако все они были превращены в историю. Даже сказание из книги Хуай-нань-цзы о стрелке И, который победил диких кабанов и уничтожил змей, обработано так, что кабаны и змеи, вопреки всему, были там представлены как люди.

Всё это достаточно определённо объясняет, почему искажались и исчезали мифы.

В чём же причина исторического переосмысления мифов? При более глубоком рассмотрении становится очевидным, что оно вызывалось стремлением привести содержание мифов в соответствие с интересами господствующего класса. То, что в мифах не соответствовало его интересам, не получало широкого распространения, и, напротив, то, что могло благоприятно распространяться и сознательно распространялось в народе, несомненно соответствовало интересам господствующего класса. Представители господствующих классов превратили героев труда, чьи образы были созданы народом в мифах и преданиях, в своих предков, подняли их на небо и мечтали, чтобы деяния их, записанные в истории, были окружены царственным ореолом, а деяния героев устных преданий трудового народа рассматривались как «неизящные», о которых даже «говорить неудобно тому, кто носит чиновничий пояс». Поэтому «исправление» Конфуцием облика четырёхликого Хуан-ди и одноногого Куя, безусловно, вызывало одобрение представителей господствовавших классов.

Хун Син-цзу (1090 — 1155 гг.) в дополнениях и комментариях к «Вопросам к небу» Цюй Юаня приводит такой миф из книги Хуайнань-цзы, общий смысл которого сводится к следующему.

После того как Юй обуздал наводнение, он, превратившись в медведя, пробрался на гору Хуаньюаньшань. Его жена Тушаньши, перепугавшись и застыдившись, убежала в сторону горы Сунгаошань. Юй нагнал её у подножия этой горы, но она превратилась в камень. Впоследствии из этого камня родился их сын Ци.

Мы уверены в том, что этот очень интересный в своём первоначальном виде миф не подвергся сколько-нибудь значительной переделке и сохранил свой первобытный облик. Однако то, что он отсутствует в дошедшем до нас тексте Хуайнань-цзы, может быть объяснено только тем, что он как «вульгарный» был исключён из этой книги «господами, носящими чиновничий пояс». Их редакторские топоры и секиры подвергли совершенно неисторическую по своему содержанию книгу Хуайнань-цзы тщательной переделке и переработке в соответствии с желанием господствующих классов.

Не только Хуайнань-цзы, но и более раннюю книгу Чжуан-цзы постигла такая же участь. Книга Чжуан-цзы дошла до нас уже не в первоначальном виде, многие из её глав утрачены. Основываясь на «Предисловии к толкованию классических книг» Лу Дэ-мина, можно сказать, что глава «Цзапянь» из Чжуан-цзы по своему содержанию во многом была похожа на «Книгу гор и морей» и какую-то книгу гаданий и толкований снов. Чрезвычайно пёстрая по содержанию, она не нашла одобрения со стороны последующих поколений, значительная часть её погибла. Кроме того, мне кажется, что многое из этой книги было сознательно выброшено «учёными».

В сохранившихся до наших дней мифах, кроме той большей их части, которую господствующие классы включили в свою родословную, превратив их героев в «истинных богов», имеется ещё немало «злых и коварных божеств», мифы о которых Горький называет «богоборческими». Таковы образы стрелка И, Гуня, Чи-ю, Куа-фу, Син-тяня и др., которые постоянно не давали покоя высокопоставленными учёным. Что делали эти «учёные», если узнавали о распространении какого-либо «мятежного» мифа, который, разумеется, мог повлиять на положение правителей? Лучше всего было, считали они, «исправить» его и превратить в историю. «Богоборческие мифы» на страницах истории принимали иной вид. Стрелок И, уничтоживший чудовищ, чинивших вред людям, в истории выступает как низкое животное, погрязшее в разврате, не совершавшее добра для людей; Гунь, укравший у небесного правителя сижан, чтобы прекратить наводнение, в истории фигурирует как строптивый, не подчинившийся приказу свыше и не совершивший благих дел. Трудно сказать, совершал ли Чи-ю добрые дела. Первоначально он был лишь богом-мятежником. Когда же его образ появился на страницах истории, ему приписали массу преступлений и дурных дел. А правители последующих поколений даже делали его изображения на кубках в знак предостережения от жадности. «Исправление» мифов и превращение их в мнимую историю делалось для того, чтобы привести их в полное соответствие с интересами правящих классов. Естественно, что мифы терялись и исчезали. К счастью, осколки мифов сохранились благодаря поэтам и философам. Однако сохранение мифа как такового вовсе не было их целью. Когда поэты использовали мифологические образы, они лишь стремились с их помощью глубже раскрыть свой замысел и неизбежно приукрашивали и переделывали их. Поэтому Лу Синь не без основания говорил, что «поэты — враги мифов». То же, самое можно сказать и о философах, которые использовали мифы, чтобы пояснить свою мысль; они неизбежно искажали первоначальный облик мифа, приводя его в соответствие с толкованием той или иной части своего учения.

Например, в главе «Сяояою» книги Чжуан-цзы есть описание превращений рыбы кунь и птицы пэн. Без глубокого анализа этого отрывка всякий считает его только притчей, а не мифом. На самом же деле он напоминает один из древних мифов. Или описания страны Хуасюйши из главы «Хуан-ди» в трактате Ле-цзы и Чжунбэйго из главы «Вопросы Тана»,- всё это красивые мифы, однако философская обработка делает их сухими и неинтересными.

Но всё-таки поэты и философы сохранили немало осколков мифов. Какой богатый материал оставил нам Цюй Юань в «Элегии отрешённого», «Девяти напевах», «Дальнем путешествии» — этих красивых стихах и поэмах! Особенно его «Вопросы к небу» с их удивительной фантазией, поднимающейся в небо и спускающейся на землю, объемлющей всё, что только есть в мире. Как жаль, что, ограниченный стихотворной формой, да к тому же только вопросами, поэт оставил нам произведение, которое трудно толковать. Если первый комментатор «Чуских строф» Ван И, живший 1800 лет назад, уже сам не избежал произвольных толкований и во многом опирался на собственные домыслы, то последующие поколения привнесли ещё больше спорного и неясного, придерживаясь совершенно неверных толкований. Однако если мы потратим время и изучим их, то всё-таки сможем отыскать в общих чертах ключ к ним, и уже немало учёных добились успехов на этом поприще. Если не считать «Бесед и суждений», записанных учениками Конфуция, где, кроме фразы «не говорить о чудесных силах и всяких духах», действительно не найдёшь ничего, связанного с мифологией, то в таких сочинениях философов, как Мо-цзы, Чжуан-цзы, Хань Фэй-цзы, «Вёсны и осени Люя», Хуайнань-цзы, Ле-цзы, можно найти немало мифов. Даже из таких конфуцианских трактатов, как Мэн-цзы или Сюнь-цзы, можно извлечь осколки некоторых древних легенд. Сюнь-цзы в главе «Фэйсян» при описании святых правителей и мудрых сановников древности даёт много материала для мифолога. Конечно, больше всего мифов сохранилось в даосских трактатах Хуайнань-цзы и Ле-цзы. Хотя последнее сочинение есть подделка цзиньских авторов (III — V вв. н.э.), оно не очень далеко отстоит от древности. Тогда ещё немало мифов бытовало в народе и попадалось в записях; их-то и включили в трактат Ле-цзы, возможно, обработав, но едва ли придумав полностью (ведь те, кто подделывал книги, должны были добиться доверия современников, и если бы они придумывали от себя, то никто бы им не поверил), поэтому нам следует доверять мифологическим элементам Ле-цзы, как имеющим определённую ценность.

3. «Книга гор и морей» как наиболее богатый древний источник материалов по мифологии. Рисунки и текст «Книги гор и морей». Необходимость глубокою и тщательного изучения текста памятника.

Единственным сохранившимся до наших дней сочинением, содержащим значительное количество материалов по древнекитайским мифам, является Шаньхайцзин — «Книга гор и морей», состоящая из восемнадцати цзюаней. Раньше она приписывалась императору Юю и Бо И, в действительности автор её неизвестен. Она создавалась разными людьми в различные времена. Её центральная часть «Уцзаншань цзин», можно с уверенностью сказать, является произведением эпохи Восточного Чжоу; «Хайнэйвай цзин», включающая восемь глав, создана, по-видимому, в период Чунь-цю — Чжаньго; «Хуан цзин» из четырёх глав и «Хайнэй» из одной главы, должно быть, написаны в начале династии Хань. Мифы, рассказанные в этом произведении, хотя и представляют собой разрозненные отрывки, однако сохранили свой первоначальный облик.

«Уцзаншань цзин», иначе называемая просто «Книга гор» — «Шань цзин», содержит в себе описания растений и животных, знаменитых гор и величайших рек Китая, а также населявших их злых и добрых духов. Достоверность всех многообразных сведений, сообщенных в ней, сейчас уже проверить невозможно. Благодаря тому что после каждого раздела следует моление духам с упоминанием петухов, яшмы, зерна и т.д., можно заключить, что это была, по-видимому, книга заклинаний, которой пользовались шаманы.

Разделы «Книга о том, что в морях и за морями» и «Книга пустынь», иначе вместе называемые просто «Хай цзин» — «Книгой морей», содержат описания различных удивительных перевоплощений духов и описания внешнего облика и обычаев народов далёких стран. Их стиль в общем одинаков с «Книгой гор», а текст не отличается такой связностью. Как могло так случиться? Думаю, что ответ на этот вопрос можно найти, исследуя связи между рисунками и текстом в «Книге гор и морей».

Первоначально, в древние времена, в «Книге гор и морей» имелись иллюстрации, которые, по всей вероятности, делались к важнейшим местам книги, и поэтому её еще называли «Изображения гор и морей». В качестве доказательства этого можно привести слова из стихотворения поэта IV в. Тао Цяня: «… рассматриваю «Изображения гор и морей»». Однако связи между иллюстрациями и текстом в «Книге гор» и «Книге морей» различны, и это требует дополнительного исследования. По-видимому, «Книга морей» первоначально состояла из рисунков, потом появился текст, причём он служил лишь пояснением к рисункам. «Книгу гор», напротив, следует рассматривать как книгу, первоначально состоявшую из связного текста, в которую лишь впоследствии были включены иллюстрации. Наилучшим доказательством этого является то, что в современном тексте «Хайнэйвай цзин» мы часто встречаем выражение «и юэ» («также говорят»): «Юй-шицзе жила к северу от него, она была человеком с чёрным телом, с двумя головами, на каждой из которых было по змее: на левом ухе — зёленая змея, а на правом — красная».

«Также говорят: в десяти днях пути на север жили люди с чёрными телами и человеческими лицами, у каждого на голове было по черепахе» («Хайвай дун цзин»). «Тао-цюань похожа на собаку, зелёная, ест людей, начиная с головы; Цюн-ци напоминает тигра, но с крыльями, поедает людей, начиная с головы; они прикрываются [от него] волосами, живут к северу от Тао-цюаня. Также говорят: начинает с ног» («Хайнэй бэй цзин»).

Когда Лю Сю редактировал это сочинение, уже было два или более различных текстов, с разными рисунками и соответственно с разными пояснениями; например «змея» вдруг превратилась в «черепаху», а выражение «ест людей, начиная с головы» превратилось в «начинает с ног». Но эти расхождения были незначительны. Би Юань, который в середине XVII в. комментировал «Книгу гор и морей», писал: «Рисунки к «Хайвай цзину» и «Хайнэй цзину» и есть [то, что было изображено] на треножнике [императора] Юя». Это в общем верно, когда мы говорим о ранних временах — об изображениях, распространённых в начальные годы периода Борющихся царств, однако позднее уже появились совершенно очевидные расхождения. Би Юань далее отмечал: «Рисунки с объяснениями в последующих пяти разделах «Дахуан цзина», должно быть, и есть те рисунки, которые распространялись во времена династии Хань». Многие с этим согласны, однако если мы сравним «Хай цзин» и «Нэй цзин», то увидим два различных объяснения столь значительных расхождений в тексте. Би Юань по поводу этих различий постоянно замечает: «Это, по-видимому, поясняет то-то из такого-то раздела «Вайхай»». «Это, по-видимому, поясняет то-то из такого-то раздела «Нэйхай»».

С нашей точки зрения, дело отнюдь не в пояснениях, а в том, что рисунки, распространявшиеся в начале династии Хань, сильно отличались от тех, которые были раньше. А поскольку текст создавался в соответствии с рисунком, то естественно, что эти две книги приобрели различный вид. Однако так как в «Книге гор» тексты больше чем в остальных частях соответствуют изображениям, мы можем предположить, что сначала появился текст, а только затем рисунки к нему.

«Книга морей», сохранившаяся до наших дней, дает очень много материалов по древнекитайской мифологии и является настоящей сокровищницей для исследователей мифов древнего Китая. Так как в ней за основу были взяты рисунки, а текст — лишь пояснение к ним, то неизбежно встречаются расплывчатость и недосказанность. Например, в разделах «Хайнэй» и «Хуан цзин» «Книги морей» мы читаем:

«На горе Змеиной шаманки — Шэу есть человек, держащий в руке бокал (?). Он стоит лицом к востоку. Эта гора ещё зовётся Черепашьей — Гуйшань. Си-ван-му сидит на возвышении, в волосах у неё украшение шэн. К югу от неё три синие птицы, что приносят ей пищу. Они живут к северу от Кунь-луньсюй. Есть человек по имени Тайхан-бо, он держит в руках копьё… («Хайнэй бэй цзин»).

За Восточным морем большая пустыня. Это страна Шао-хао. От Шао-хао родился Чжунь-сюй. Он выбросил его цитру и гусли. Есть гора Сладкая — Ганьшань. Из неё течёт Сладкая река — Ганьшуй и берёт начало Сладкий источник — Ганьюань. К юго-востоку от большой пустоши есть гора Пимудицю. За Восточным морем посреди большой пустыни стоит гора Даянь, откуда выходит солнце и луна...» («Дахуан дун цзин»).

Действительно, этот текст соответствует рисункам, каждый из абзацев самостоятелен, и они совершенно не связаны между собой. В самом последнем разделе, «Хайнэй цзине», мы обнаруживаем, что области, рассматриваемые в ней, обозначены произвольно, без какой-либо последовательности: с востока на запад, с запада на юго-запад, на юг, на север. В тексте много непонятного, недосказанного, например в «Хайвай нань цзин» говорится: «Государство трёх племён мяо находилось на восток от реки Чишуй, Красная вода, население его походило на людей». По этому описанию трудно представить, каким был в действительности их облик. А в «Хайвай дун цзин» говорится: «Туньтунь находились на север от них, каждый из них имел две головы». Облик этих странных существ мы тоже не можем представить себе.

В «Дахуан дун цзине» сказано: «Была разноцветная птица, напоминающая деревню (?) и бросающая песок. Только с Ди-цзюнем она вела дружбу». Это выражение также трудно объяснить. В «Дахуан нань цзине» сказано: «Был дух, который назывался Иньиньху… Жил на далеком юге, выпускал и загонял обратно ветер»; или ещё: «Был человек по имени Ши И… жил на северо-западе, наблюдал за величиной солнца и луны».

Аналогичных примеров можно привести немало. Когда был текст, пояснявший рисунки, такие неясности не имели значения, достаточно было лишь взглянуть на изображения, и всё становилось ясным, поэтому нет ничего странного в том, что Тао Юань-мин с удовольствием и интересом рассматривал «Изображения гор и морей». Однако, после того как древние изображения были утрачены и до нас дошёл лишь пояснительный текст, неизбежно приходится бродить в потёмках.

Несмотря на всё сказанное выше, «Книга гор и морей» представляет собой произведение, сохранившее для исследователей больше всего мифологического материала. Многие специально занимались изучением памятника, однако все их исследования были бессистемными, да и сам текст «Книги гор и морей» очень отрывочен. Никто не рассматривал его под углом изучения мифов, а такое исследование было бы весьма важно, оно бы очень помогло в систематизации древнекитайских мифов.

Следует ещё отметить, что «Книга гор и морей» среди прочих древних книг является весьма трудной, в ней временами нелегко объяснить текст, а провести глубокое исследование, естественно, еще труднее. Поэтому работа по исследованию древнего текста и комментированию (особенно это касается части «Книги морей») весьма полезна. В настоящее время существуют два комментария к «Книге гор и морей»: «Комментированный текст к «Книге гор и морей»» Би Юаня и «Комментарии и толкования к «Книге гор и морей»» Хао И-сина. Обе эти книги, сохранившие древние комментарии Го Пу, очень неплохи, причём в последней из них встречаются весьма глубокие толкования. До появления двух этих работ уже имелась работа У Жэнь-чэня «Обширные комментарии к «Книге гор и морей»», в которой приводится исключительно богатый материал. К сожалению, она превратилась в библиографическую редкость.

Так как у комментаторов при изучении мифов не было своей определённой точки зрения (в те времена, разумеется, ещё не знали самого термина «миф»), поэтому всем им присущ один общий недостаток: они не избежали стремления всё необычное, сказочное сделать возможным и реальным. Например, в «Хайвай бэй цзине» сказано: «Приближённый Гун-гуна сказал, что Сяв Лю [имел] девять голов» Совершенно ясно, что речь идет о девятиглавом чудовище. Би Юань же стремится истолковать это следующим образом: «По-видимому, выражение «девять голов» означает девять человек», т.е. создаёт исторически правдоподобное явление.

Или ещё в «Хайнэй цзине» сказано: «Имелось дерево с синими листьями, с коричневым стволом. Оно цвело чёрными цветами, приносило жёлтые плоды и называлось цзяньму. Тай хао юань го, то, что сделал Хуан-ди». К словам «Тай хао юань го» есть комментарий Го Пу: «Имеет смысл: «Фу Си проходил под ним»». Хао Итсин даёт следующее толкование: «Сказано: «Фу-си, родился в Чэнцзи, отойдя недалеко, он без труда прошёл мимо него»». Оба эти толкования не разъясняют смысла выражения «юань го». Основываясь на нашем исследовании, мы считаем, что «го» имеет более широкий смысл, а всё выражение означает: «По цзяньму поднимались на небо и спускались на землю» (гл. II, разд. 4, где говорится о небесных лестницах). Подобное объяснение правильнее двух упомянутых выше. Мною приведены эти два примера лишь для того, чтобы объяснить следующее: глубокое и детальное изучение этой книги, проведённое на базе научного исследования, представляется необходимым.

4. Эволюция и развитие мифов. Мифы и суеверия. Миф и легенда. Миф и сказание о бессмертных. Зачем нужно изучать мифы?

Многочисленные народности, населявшие территорию древнего Китая, находились в тесном соприкосновении друг с другом, мифы этих народностей постоянно контаминировали друг с другом, изменялись и подверглись значительному смешению. Древние мифы записывались уже в течение весьма продолжительного времени — начиная с эпохи Восточного Чжоу до периодов Вэй, Цзинь и Шести династий, что составляет более тысячи лет. Нечего и говорить, что время, равно как и те, кто записывал мифы, накладывали на них свою печать. Поэтому исследовать и реконструировать по отдельным осколкам древние китайские мифы и воссоздать их прежний облик действительно весьма трудно. Кроме того, сами мифы всё время изменялись и развивались. Это хорошо видно на примере эволюции мифа о Си-ван-му. Си-ван-му, судя по описаниям в «Книге гор и морей», первоначально была жестоким духом «с хвостом барса, зубами тигра и всклокоченными волосами», насылавшим болезни и ведавшим наказаниями. Три синие птицы приносили ей пищу. В «Жизнеописании государя Му» рассказывается о том, как чжоуский Му-ван, восседая на колеснице, запряжённой восемью прекраснейшими скакунами, отправился в горы Янь-шань повидать Си-ван-му, с которой он там сочинял стихи и пел песни. По-видимому, Си-ван-му в то время была царицей в человеческом облике. В более поздней работе Хуайнань-цзы говорится: «Стрелок И попросил у Си-ван-му лекарство бессмертия», и Си-ван-му вдруг превратилась из злого духа в доброго. В «Истории о ханьском У-ди», приписываемых Бань Гу, Си-ван-му приобретает иное значение — она превращается в «ван-му» (царицу-мать) Запада. Здесь мы имеем лишь некоторое упрощение имени, что же касается трёх птиц, то их описание не подверглось каким-либо изменениям. В несколько более позднем сочинении Ханьунэй чжуань, которое также приписывается Бань Гу, образ Си-ван-му ещё более приукрашен — она изображается в виде прекрасной женщины «тридцати с лишним лет», «красотой покорявшей мир», а три синие птицы, которые раньше приносили ей пищу, превратились в весёлых и красивых служанок. Разница между образами Си-ван-му «с хвостом барса, зубами тигра и всклокоченными волосами», жившей в горной пещере, и ван-му — царицей — такая же, как между небом и землёй!

Подобные изменения являлись следствием намеренного исправления и приукрашивания со стороны литераторов и не могут рассматриваться как результат естественного развития и эволюции мифов.

Однако не следует пренебрегать тем влиянием, которое оказывали — эти исправления и приукрашивания на мифы. Каждый из мифов, претерпевший подобные исправления, в свою очередь превращался в источник новых народных мифов. Например, Си-ван-му в народном предании — это не злой дух с «хвостом барса и зубами тигра», а прекрасная хозяйка Запада. В «Книге гор и морей» говорится только о Си-ван-му, а в «Книге о чудесном а необычайном» появляется Дун-ван-гун, не кто иной, как супруг одинокой Си-ван-му. Первоначально я считал, что это всего-навсего лишь выдумка литераторов, и не придавал этому какого-либо значения. Однако недавно я прочитал о Пике духа женщины из народных преданий местности Сянься, собранных Тянь Хай-янем, где Дун-ван-гун, вопреки моим представлениям, выступает в роли духа супруга Си-ван-му. Это, невольно удивив, заставило меня задуматься: был ли Дун-ван-гун первоначально создав литераторами, а затем уже проник в фольклор или его образ возник на основе уже бытовавших в народе устных преданий? Вопрос заслуживает изучения. Исследовательская работа по мифологии не может быть успешной без детального и тщательного изучения эволюции мифов.

При работе над мифами следует ещё обратить большое внимание на то, как из мифов выделить суеверия.

Чжоу Ян говорит: «Безусловно, мифы и суеверия первоначально отражали определённые примитивные представления древних людей о мире, отражали их верования в сверхъестественные силы. Однако значение мифов и суеверий различно. Суеверия, которые не имеют отношения к сверхъестественным силам, следует; просто отбросить; многие же мифы часто носили активный характер по отношению к окружающему миру и нередко были подлинно народны, а суеверия, пассивные по своей природе, нередко отражали интересы господствующих классов. Это различие между мифами и суевериями можно очень рельефно проследить по их отношению к судьбе.

Мифы часто выражали нежелание человека покориться судьбе, а суеверия, напротив, проповедовали фатализм, возмездие, заставляя людей верить в то, что всё заранее предопределено и самое лучшее — склонить голову перед судьбой.

Поэтому и сами духи, управляющие судьбой, были различны. Персонажи мифов часто смело выступали против могущества духов, например Сунь У-кун против яшмового императора Юйхуана, Пастух и Ткачиха против царицы-матери — ван-му. Суеверия же проповедовали бессилие человека перед духами и таким образом делали людей рабами духов, готовыми принести себя в жертву. Мифы всегда воодушевляли людей освободиться от рабства и стремиться к жизни, достойной человека. Суеверия, воспитывая в людях чувство рабской покорности, приукрашивали оковы рабства. В этом заключается причина того, почему мы, выступая против суеверий, восхваляем мифы». Таким образом, мифы — совсем не то, что суеверия. Однако в мифах в большей или меньшей степени имеются элементы суеверий, которые составляют их органическую часть, и их невозможно отделить от мифов. Например, в древних мифах немало удивительных преданий о рождении великих деятелей. Так, в «Книге песен» в стихотворении «Тёмная птица» говорится о том, что «небо послало тёмную птицу спуститься на землю и родить Шана». В сунской энциклопедии «Императорское обозрение годов Тайпин» — Тайпин юйлань в цз. 78 приведены из «Шихань шэньу» следующие слова: «Появились огромные следы на берегу Лэй-цзэ, а Хуа-сюй наступила на них и [после этого] родила Фу-си». Все эти предания содержат много элементов суеверий. Однако Фу-си и Шан Ци являлись в глазах древних людей истинными героями, и поэтому, несмотря на то что в преданиях, воспевающих героев, содержатся некоторые элементы суеверий, их следует рассматривать как мифы. Они отличаются от тех «мифов», которые создавались в последующие времена специально для того, чтобы воспеть чудесное происхождение императоров и князей. Эти два типа мифов следует отличать друг от друга. Кроме того, появление чертей и духов нельзя считать только влиянием суеверий. Необходимо обращать внимание на то, проповедуется ли с помощью образа того или иного духа покорность судьбе или же, напротив, он выступает против этого. Духи, таким образом, часто выражали ненависть древних к правителям. Мо-цзы в главе «Мингуйпянь» приводит рассказ о том, как Ду Бо превратился в духа отмщения и убил чжоуского Сюань-вана. Такие персонажи можно рассматривать как мифические. Следует очень осторожно проводить подобную тонкую работу по разграничению суеверий и мифов.

Мне хочется здесь также сказать несколько слов о различиях между мифами и легендами, между мифами и сказаниями о бессмертных.

Что такое миф и что такое легенда? Дать точное определение их очень трудно. Обычно мы не можем провести строгого разграничения между теми и другими, так как сами легенды возникают из мифов. Но в общем можно сказать, что мифы постепенно эволюционируют, главные персонажи в них очеловечиваются, а поступки их записываются в виде человеческих деяний — так создаётся легенда. То, о чём обычно повествует легенда, это или могучие герои древности, подобные стрелку И, поймавшему дикого кабана и перерубившему змею, или небесные влюблённые, подобные Ткачихе и Пастуху, которые раз в год встречаются на мосту из сорочьих хвостов, или же, наконец, истории о культурных героях, например о Пань-гу, о приручении шелкопряда и лошадей.

Легенды, формируясь в процессе развития цивилизации, постепенно отбрасывали всё необычайное, присущее мифам, и заимствовали то, что более или менее соответствовало реальному в представлении людей. Благодаря этому мы можем видеть, как чаяния народа приобретали характер реальности и как совершался переход людей от сравнительно низкого уровня культуры к более высокому этапу её развития. Что же касается различия между мифами и сказаниями о бессмертных, то этот вопрос мы можем выяснить на примере легенды о Пань-гу. Об этом герое Сюй Чжэн в «Исторических записях о трёх правителях и пяти императорах» говорит, что Пань-гу родился в хаосе, когда небо и земля напоминали куриное яйцо. Вдруг небо и земля отделились друг от друга: ян, светлое и чистое, стало небом, инь, тёмное и нечистое, стало землёй. После этого небо стало каждый день подниматься вверх на один чжан, а земля за день становилась толще на один чжан, и сам Пань-гу за день вырастал на чжан. Прошло восемнадцать тысяч лет, и небо поднялось высоко-высоко, а земля стала плотной и толстой. И сам Пань-гу стал высоким-высоким.

В этом рассказе, несмотря на наслоения фантазии, можно различить облик первобытной легенды, ещё не потерявшей характера прекрасного мифа. Однако, попав в сочинения даосов, он превратился в подлинную чепуху. Так, например, в «Записках о первых бессмертных» имеется запись, смысл которой таков.

Когда земля и небо ещё не были разделены, Пань-гу, назвавший себя первым небесным царём, путешествовал среди этого хаоса. Потом, когда небо и земля отделились, Пань-гу отправился жить во дворец на Гору яшмовой столицы — Юйцзин-шань, питался небесной росой и пил воду из земных ключей. Через несколько лет в горном ущелье из собравшейся там крови родилась девушка невиданной красоты, имя которой было Тайюань-юйнюй, что значит «Первая яшмовая дева». Спустившись с горы погулять, Пань-гу увидел её, и они поженились, он привёл её во дворец, где они и стали жить. У них родился сын, которого они назвали Тяньхуан — Небесный император, и дочь Цзюгуансюаньнюй — Чистая дева девяти лучей и т.д., и т.п. Разве всё это не измышления даосов? Такого рода сочинения мы обычно называем «сяньхуа» — сказания о бессмертных. В сяньхуа, как в даосском учении, на первый план выдвигается достижение счастья для одного человека. Поэтому в сяньхуа не могли появиться такие персонажи, как Нюй-ва, Гунь, Юй и подобные им герои мифов, готовые пожертвовать собой. По этому признаку мифы легко отличить от сяньхуа. Однако сяньхуа, которые входят в состав мифов, трудно отделить от последних. Например, надо полагать, что в рассказ из Хуайнанъ-цзы о стрелке И, который просил лекарство бессмертия у Си-ван-му, и Чан-э, укравшей его и убежавшей на луну, вкраплены элементы сяньхуа, а мы по-прежнему причисляем это к мифам. С другой стороны, сяньхуа, которые повествуют о деяниях бессмертных, весьма часто и по содержанию, и по стилю близки к мифам и отличаются от сяньхуа, которые подверглись переделке даосов. Эти сяньхуа мы и должны при исследовании и изучении рассматривать в рамках мифологии.

Что касается вопроса, зачем исследовать мифы, то ниже попытаюсь объяснить это.

Мифы созданы на заре истории человеческого общества. По мифам мы можем судить, каковы были представления и мысли у трудовых людей древности: как они представляли мироздание, как воспевали народных героев, каким образом стремились улучшить свою жизнь, как прославляли труд и борьбу и т.д., и т.п. Кроме того, исследуя мифы, мы ещё лучше поймем, как надо любить жизнь и народ.

Представляя сами по себе весьма большой интерес, мифы оказали значительное влияние на литературу и искусство, придав им особую прелесть и свежесть. Скульптура древних греков прекрасна именно своей теснейшей связью с мифами. То же самое можно сказать о Тао-те, Куе, Куе-драконе, Куе-фениксе, водяном и однорогом драконах, об удивительных птицах и зверях, изображения которых украшали треножники и сосуды эпох Инь и Чжоу. Мифологические представления наложили свой отпечаток на эти произведения искусства. Великий Цюй Юань в «Элегии отрешённого», в «Вопросах к небу», «Девяти напевах» обращается к образам героев мифов, скорбя о гибели княжества Чу. Его поэзия, подобно египетской стенной росписи и индийскому эпосу, насыщена элементами мифологии.

Но следует иметь в виду, что мифы, не будучи историческими свидетельствами, в какой-то мере смогли отразить историю. Разумеется, абсурдно во всех персонажах мифов видеть древних императоров и князей, однако в равной степени неправильно пренебрегать содержанием мифов в какой-то степени исторического характера. В мифах мы можем обнаружить отражение исторической действительности. Например, под борьбой между Хуан-ди и Чи-ю скрывается имевшее место в центральной равнине столкновение людей монгольского плато и племен южной части Тихого океана, под историей о горах Куньлунь и Си-ван-му — возникновение культурных связей между китайскими и тибетскими племенами.

Мифы отражают и национальный характер. Так, китайские мифы в какой-то мере отражают особенности китайской нации. Наш народ с гордостью может говорить о героях древних мифов. Повествующие о необычайной выносливости и силе, о разнообразных чаяниях народа, китайские мифы выражают дух самоутверждения наших далёких предков. В самом деле, для нас, их потомков, это прекрасные образцы для подражания. Изучая мифы, мы можем понять истоки нашего национального характера.

Список литературы

Юань Кэ Глава I. Введение//Мифы древнего Китая.- М.: Наука, 1965 — c.11-32

www.ronl.ru

Реферат - Мифология Древнего Китая

Мифология Древнего Китая.

Китай – одно из древнейших цивилизованных государств мира. Философские идеи в Китае, берущие начало в глубине веков, чрезвычайно богатые по содержанию и являются огромной кладовой идей в истории познания всего человечества.

Представление о существовании души у человека было распространено на животных, растения и весь мир природы; считалось, что все в мире имеет свою душу, что все природные тела и явления: земля, небо, солнце, луна, гром, ветер, горы, реки, птицы, дикие звери и т.д., находясь в расположении каких-то духов, проявляют свою силу, в результате чего возникли тотемизм и поклонение многим богам.

Однако в условиях первобытнообщинного строя могли появиться лишь ростки философской идеи. Философия как теория познания окружающего мира, как сравнительно целостное мировоззрение, зафиксированное в письменной форме, возникла только в рабовладельческом обществе.

С китайскими мифами европейцы впервые познакомились в XVIII в., а до того сам Китай был для европейцев мифом. Именно тогда ряду европейских философов казалось, что историю цивилизации должно начинать с Китая. Это мнение опиралось на представление о том, что Китай—родина самых древних и мудрых философов. Между тем, как это ясно теперь, китайские философы не древнее греческих и много моложе мудрецов Египта.

До философии в Китае было поэтическое осмысление мира и прошлого человечества в форме мифов. Эти мифы не рассказывались, а пелись, сопровождаемые ударами, гудениями, рокотом музыкальных инструментов. Их героями были первопредки и цари-мудрецы, создатели человеческой культуры. Между зарождением этих песен, хранившихся в народной памяти, и их фиксацией с помощью изобретения во второй половине II тыс. до н.э. письменности прошли многие столетия. И несколько столетий понадобилось ещё для того, чтобы записанные песни были систематизированы и осмыслены китайскими мудрецами как документы исторического прошлого, как рассказы об истинных событиях и лицах определённой территории и времени.

Сами песни, на основании которых философами создавалась фиктивная история, частично сохранились в сборниках «Шицзин» («Книга песен») и «Шуцзин» («Книга истории»). Упорядочение китайской мифологии усложнило понимание её развития. Можно лишь догадываться, что китайцы, как и другие народы, почитали змей, ласточек, медведей, слонов, считая их покровителями отдельных родов и племён. Со временем одна из таких покровительниц, приобрела в воображении рассказчиков мифов облик чудовищного змея – дракона, которому было приписано господство над метеорологическими явлениями и небесными телами, водной стихией и особое покровительство царям. Таким же образом почитаемые китайцами реальные птицы превратились в фантастическую птицу Фэнхуан, ставшую символом царицы. Облик дракона был придан также богиням и богам, которым приписали создание мира и сотворение человечества.

Китайцы, обитавшие на равнинах, часто заливаемых выходящими из берегов великими реками, почитали спасительные горы. Одна из них, Куньлунь, мыслилась расположенной в центре мира в виде опорного столба неба. Считалось, что на вершине этой горы находилась резиденция верховного бога и императора Шан-ди. Одновременно существовало представление о другой вертикальной оси—мировом древе, ставшим обиталищем десяти солнц.

Само небо мыслилось высшим существом, руководящим всем, что происходит на земле. При этом в мифологическом сознании произошла подмена Верховного небесного владыки и Неба мифологическими Государями Неба. В их число входил верховный владыка центра Хуанди и его помощник бог земли Хоу-ту, покровительствующий храму солнца и властвующий над созвездиями и планетами. Каждому из мифических владык соответствовало определенное материальное начало: время года, цвет, животное, часть тела, оружие. Всё это говорит о формировании сложной мифологической системы, включающей различные природные и пространственные элементы.

По своему содержанию мифы подразделяются на несколько групп.

Среди космогонических мифов , трактующих происхождение природы и человека из состояния первоначального хаоса, представлены две основные концепции: деление и превращение. Согласно одной из них, неодушевленные вещи и живые существа возникают в результате деления хаоса на два первоэлемента — светлое (мужское) начало янь и тёмное (женское) начало инь. Вторая концепция предполагает возникновение всего сущего в результате трансформации. Общеизвестный миф о возникновении вселенной записан в книге под названием Хуайнань-цзы, созданной во II в. до н.э. В глубокой древности, когда ещё не было ни неба, ни земли, мир представлял собой лишь мрачный, бесформенный хаос. И в этом мраке постепенно родились два больших духа — Инь и Ян, которые с огромным усилием начали упорядочивать мир. Впоследствии Инь и Ян разделились, и установилось восемь главных направлений в пространстве. Дух Ян стал управлять небом, дух Инь — землёю. Так был создан наш мир.

Этот миф, с явным философским оттенком, не представляет большого интереса с точки зрения мифологии.

Более интересен миф о небесном духе Цзюйлин. Говорят, что он появился одновременно с первоначальной субстанцией, его же называют истинной матерью девяти начал. Он был настолько всемогущ, что смог создать горы и долины, пустить большие и малые реки, поэтому его можно считать первотворцом. Говорят, происходил он из верховьев реки Фынь-шуй и первоначально был духом реки. Издревле поперёк Хуанхэ стояла гора Хуашань. Цзюйлин, «пиная ногами и раскачивая её руками», расколол её и раздвинул, так что река потекла прямо. По сей день ещё сохранились на горе Хуашань следы, похожие на отпечатки рук и ног духа Цзюйлина.

Согласно преданию, когда небо и земля были только что созданы, на земле был потоп, поэтому верховный правитель Шан-ди послал великана Пу-фу и его супругу усмирить разлившиеся воды. Эти два огромных толстяка, конечно, очень мало заботились о порученной им трудной работе и выполняли её без всякого усердия, лишь бы поскорее закончить. Русла рек, которые они проложили, в одних местах были вырыты глубоко, в других — мелко, где засорены, а где запружены,- одним словом, вся работа пошла насмарку. Поэтому спустя много лет трудолюбивый Юй вновь усмирил разлившиеся воды. Небесный император, разгневанный нерадивостью супругов, в наказание оголил их тела и, совершенно обнажённых, поставил рядом друг с другом посреди обширной пустыни на юго-востоке. Ни в холод, ни в жару они не пили и не ели, лишь небесной росой утоляли свой голод и жажду. И только когда очистилась вода в Хуанхэ, этим супругам было разрешено «вернуться к своим обязанностям».

Согласно преданию, чтобы очистить воды Хуанхэ, нужно было прервать связь реки с морем. Разумеется, это было делом неосуществимым, и поэтому чете великанов только и оставалось, что вечно стоять в пустыне, обнажёнными, под лучами солнца. В истории о супругах Пу-фу в некоторых моментах проступает облик древнего мифа. Деятельность этих двух людей, упорядочивших воды, также несколько напоминает деятельность первотворца вселенной. Однако, к сожалению, записанная история кажется незаконченной.

Перебирая мифических первосоздателей вселенной, в заключение нельзя не вспомнить о духе Чжу-лун — драконе со свечой с горы Чжуншань, рассказ о котором записан в древней «Книге гор и морей». Этот дух с лицом человека, телом змеи, с кожей красного цвета был длиной в тысячу ли. У него были необычные глаза, похожие на два вертикально стоящих оливковых дерева, а когда он закрывал их, они были как две прямые вертикальные щели. Стоило ему лишь приоткрыть глаза, как в мире наступал день, а когда он закрывал глаза, на землю спускалась ночь; стоило ему подуть, как появлялась пелена красных облаков, падал хлопьями сильный снег, и наступала зима; дохнёт — тотчас красное солнце начинало палить, текли металлы и плавились камни, и наступало лето. Он лежал, свернувшись, как змея: не ел, не пил, не спал и не дышал,- как только дохнет, подует ветер на десять тысяч ли. Светом свечи, которую Чжу-лун держал во рту, он мог освещать высочайшие сферы неба и глубочайшие пласты земли и, где царил вечный мрак. А так как он всегда держал во рту свечу и освещал мрак в небесных воротах на севере, то его ещё называли Чжу-инь (чжу — значит «свеча», инь — «темнота») — Освещающий мрак.

Чжу-лун и в самом деле похож на первотворца. Однако, сохранив явные черты живого существа, он всё-таки не смог, подобно другим знаменитым небесным духам, превратиться в человека. Он не стал в глазах людей первотворцом и остался лишь духом одной из гор, несмотря на свой удивительный облик и необычайную силу.

Как же были отделены земля и небо, как создавалась вселенная? В китайской мифологии есть ответ и на этот вопрос.

Согласно преданиям, в то время, когда ещё земля и небо не отделились друг от друга, вселенная представляла сплошной хаос и по форме напоминала огромное куриное яйцо. В нём зародился первопредок Пань-гу. Он вырос и, тяжело дыша, заснул в этом огромном яйце. Прошло восемнадцать тысяч лет, прежде чем он вдруг проснулся. Не зная, как выбраться из яйца, Пань-гу схватил невесть откуда взявшийся огромный топор и с силой ударил им мрак перед собой. Огромное яйцо раскололось, всё легкое и чистое тотчас же поднялось вверх и образовало небо, а тяжелое и грязное опустилось вниз и образовало землю. Так небо и земля, представлявшие вначале сплошной хаос, благодаря удару топором отделились друг от друга. После того как Пань-гу отделил небо от земли, он, опасаясь, что они вновь соединятся, уперся ногами в землю и подпёр головой небо. Так он стоял, изменяясь вместе с ними. Каждый день небо становилось выше на один чжан, а земля становилась толще на один чжан, и Пань-гу вырастал на один чжан. Как высочайший столб стоял великан Пань-гу между небом и землёй, не позволяя им вновь превратиться в хаос. Так стоял он, один-единственный, поддерживая небо и упираясь в землю, и не заметил в этой тяжёлой работе, как прошли целые эпохи. Наконец небо и земля, видимо, стали достаточно прочными, и Пань-гу мог больше не опасаться, что они соединятся вновь — ведь ему тоже надо было отдохнуть. В конце концов он, подобно всем людям, упал и умер. Вздох, вырвавшийся из его уст, сделался ветром и облаками, голос — громом, левый глаз — солнцем, правый — луною, туловище с руками и ногами — четырьмя странами света и пятью знаменитыми горами, кровь — реками, жилы — дорогами, плоть — почвою, волосы на голове и усы — звездами на небосклоне, кожа и волосы на теле — травами, цветами и деревьями, зубы, кости, костный мозг и т.п. — блестящими металлами, крепкими камнями, сверкающим жемчугом и яшмой, и даже пот, выступивший на его теле, казалось бы, совершенно бесполезный, превратился в капельки дождя и росу. Одним словом, Пань-гу, умирая, всего себя отдал тому, чтобы этот новый мир был богатым и прекрасным. Существуют и другие предания о волшебной силе и превращениях Пань-гу. По одной версии, слёзы, вытекшие из его глаз, превратились в реки, вздох — в порыв ветра, голос — в раскаты грома, блеск глаз — в молнию.

При всех расхождениях в описании Пань-гу общим является то, что все люди почитали его как первопредка, отделившего небо от земли.

Выше было рассказано о том, как были сотворены небо и земля. Но как же появились люди на земле? Ответ на этот вопрос дают антропогонические мифы.

Сравнительно ранней версией о появлении людей является версия о том, что люди произошли в результате взаимодействия двух великих богов Инь и Ян. После того как были созданы небо и земля, из оставшихся грубых частиц они сотворили животных, птиц, рыб и насекомых, а из чистых частиц — людей. Этой версии никто не верил, и в конце концов она исчезла бесследно, не оставив сколько-нибудь значительного следа.

Согласно более позднему преданию, люди произошли из паразитов, ползавших по телу Пань-гу, когда он «лежал на смертном одре», а ветер их развеял повсюду. Эта версия, разумеется, ещё более возвеличивала заслуги Пань-гу, однако в то же время ущемляла человеческую гордость и поэтому также не получила широкого распространения.

Ещё существует удивительное и прекрасное сказание о том, как небесные духи сообща создали людей. Хуан-ди создал у людей различия между мужчиной и женщиной, Шань-пянь — уши, глаза, рот и нос, Сан-линь — руки и ноги. Следует упомянуть и о Нюй-ва, которая участвовала в этой совместной работе, но что она создала, не ясно.

Миф о том, как духи сотворили людей, в самом деле, очень интересен, но, к сожалению, записи о нём в древних книгах весьма скудны, и о божествах Шань-пань и Сан-линь нам ничего не известно. Мы совершенно не знаем, при каких обстоятельствах их совместными усилиями были созданы люди. Поэтому данный миф также не получил широкого распространения. Напротив, миф о сотворении людей одной богиней Нюй-ва, среди всех ранее упомянутых мифов пользовавшийся наибольшим доверием, так как он и необычен и в то же время близок пониманию людей, составил богатую поэтическую часть в китайской мифологии. Вот его содержание.

В те времена, когда земля отделилась от неба, хотя на земле уже были горы, реки, трава и деревья, и даже птицы и звери, насекомые и рыбы, на ней ещё не было людей, и поэтому мир был пустынен и безмолвен. По этой безмолвной земле бродил великий дух — Нюй-ва. В сердце своём она ощущала необычайное одиночество и понимала, что, для того чтобы оживить землю, необходимо что-то ещё сотворить.

Она присела на корточки на берегу пруда, взяла горсть жёлтой глины, смочила её водой и, глядя на своё отражение, вылепила нечто вроде маленькой девочки. Как только она поставила её на землю, вдруг эта маленькая фигурка ожила, закричала «уа-уа» и радостно запрыгала. Её имя было Жэнь — «человек».

Первый человек был очень маленьким, но ведь, согласно преданию, его создала богиня. Он отличался от летающих птиц и от четвероногих животных, да и держался он как хозяин вселенной. Нюй-ва была очень довольна своим творением и, продолжая это дело, вылепила из глины множество человечков обоего пола. Голые человечки, окружив Нюй-ва, танцевали и радостно кричали. Затем они в одиночку и группами разбежались в разные стороны.

Когда речь заходит о Нюй-ва, вспоминается и герой другого предания — Фу-си, которого ещё называют Пао-си, Бао-си и т.д. Все эти имена встречаются в древних книгах как разнописи. По преданиям, Фу-си и Нюй-ва первоначально были братом и сестрой или позднее мужем и женой. Достоверность этого «древнего уже в древности» предания подтверждается рельефами на камне и кирпичах эпохи Хань, а также преданиями, распространёнными среди народностей Юго-Западного Китая — мяо, яо, и, тун и др. После изучения этих изображений не остаётся никаких сомнений в том, что Фу-си и Нюй-ва в древних преданиях изображались мужем и женой. На основании этих изображений и записей в древних книгах можно с уверенностью можем сказать, что, согласно китайской мифологии, род человеческий пошёл от небесных божеств — наполовину людей, наполовину зверей. Они были обожествленными первопредками и превратились также в духов-охранителей. В древности люди часто вырезали на могилах и в храмах изображения Фу-си и Нюй-ва, чтобы умерший под их защитой мог спокойно наслаждаться радостями потустороннего мира.

Миф о том, что брат с сестрой Фу-си и Нюй-ва вступили в брак и положили начало человеческому роду, зафиксирован уже в книге танского автора Ли Жуна «Описание неповторимого и странного»: «В старину, когда вселенная была только что создана, жила Нюй-ва со своим братом на горах Куньлунь, людей же в Поднебесной ещё не было. Решили они стать мужем и женой, но устыдились. Тогда брат повёл сестру на вершину Куньлуня и произнес заклинание: „Если небу угодно, чтобы мы поженились, пусть дым устремится столбом ввысь; если нет — пусть дым рассеется". Дым поднялся столбом. Тогда сестра приблизилась к брату, сплетя при этом из травы веер, чтобы прикрыть лицо. Нынешний обычай держать на свадьбе веер произошёл как раз отсюда».

Мифы о древних героях отражают стремление древних китайцев найти персонифицированных “авторов” важнейших технических достижений глубокой древности. Среди них те, кто научил людей добывать огонь трением; впервые построил шалаш из веток; изобрел способы охоты и рыбной ловли; изготовил первые земледельческие орудия и научил людей употреблять в пищу злаки; открыл способ варить зерно на пару и т. д. Характерно, что многие из этих героев изображались китайцами в виде полулюдей-полуживотных: с телом змеи, с головой быка, что, несомненно, является отражением древних тотемических представлений.

Миф о стрелке И – один из самых популярных в китайской мифологии. И — культурный герой, считавшийся как изобретателем лука и стрел, так и спасителем с помощью этого оружия от множества бедствий, в том числе космического характера. Сама форма лука в виде дуги-радуги превратила героя в охотника за нарушившими порядок Солнцами. В этой своей ипостаси И может быть сопоставлен с героическим героем охотником Орионом, также связанным с солнечным мифом. Существовало много подтверждений тому, что И был искусным стрелком из лука. Имя его вызывало восторг и поклонение позднейших поколений и у каждого ассоциировалось с меткой стрельбой из лука. По преданию, И мог попасть стрелой в летящую птицу. Говорят, что, когда он натягивал лук и готовился стрелять, даже юэсцы, что жили на морском побережье и не знали лука, наперебой старались принести для него стрелы или мишень. Из рассказов видно, как метко И умел стрелять. Такая необычайная меткость объяснялась особенностями телосложения И. По преданию, у него от рождения левая рука была длиннее правой, и это было большим преимуществом при стрельбе.

Чудовища, с которыми он борется, частично связаны с природными явлениями (Дафэн — “Великий ветер”, Баше — “Длинный змей”, олицетворяющий водную стихию). Как очиститель земли от чудовищ, И близок к греческому герою Гераклу. Так же, как Геракл, он посещает страну Запада и царство мертвых.

Посещение И страны Запада мотивируется поиском зелья бессмертия. Здесь обнаруживается сходство с мифом о Гильгамеше. Сама страна запада в китайских мифах – это не просто царство смерти, но место обитания удивительных животных, произрастания удивительных растений. Хозяйка этой страны, богиня Си-ван-му, обладающая зельем бессмертия, предстает в облике владычицы зверей. Хотя И эти звери не интересуют, посещение им владычицы зверей могло быть первоначально связано именно с его функциями охотника, а поиск бессмертия служит более поздним добавлением к основному сюжету.

Убийство И персиковой дубинкой раскрывает еще одну черту многопланового образа охотника. Согласно поверьям китайцев, только таким оружием можно было поразить насмерть нечистую силу. Таким образом, сверхъестественные способности И в стрельбе из лука получают объяснение: охотник был связан с нечистью, Цзунбу, в которого превратился после смерти. И согласно определению знатока китайских мифов, Юань Кэ, был владыкой всех злых духов Поднебесной, следившим за тем, чтобы злые силы не могли вредить людям.

Самостоятельный цикл составляют мифы о первопредках . Все они появились на свет в результате непорочного зачатия. Прародительница иньцев случайно проглотила яйцо священной Пурпурной Птицы, а мать первого чжоусца наступила на след Великана и т. д. Эти детали мифов о первопредках связаны с имевшими широкое распространение представлениями о том, что некогда “люди знали мать и не знали отца”. Пережиточное отражение в сознании людей первоначальной материлинейной филиации.

Представление иньцев о потустороннем мире были зеркальным отражением правопорядка, существовавшего на земле. Подобно тому, как в Поднебесной верховная власть принадлежала Вану, полагали иньцы, так и на небе всё и вся подчиняется Верховному Божеству (Ди). Ди всемогущ — это он оказывает людям благодеяния или карает их несчастьем, он дарует им урожай, посылает засуху, от него зависят дождь и ветер. Ближайшее окружение Ди составляют усопшие предки Вана, являющиеся его “слугами”. Предки Вана выполняют различные поручения Ди, они же передают ему просьбы Вана о ниспослании благоговения и помощи. Поэтому, принося жертвы своим предкам, Ван мог умилостивить их и благодаря этому заручиться поддержкой Верховного божества. Функции Вана как верховного жреца как раз и заключались в том, что он мог осуществлять общение со своими предками, являвшимися посредниками между миром людей и миром богов.

В раннечжоуское время эта система религиозных представлений не претерпела ещё сколько-нибудь значительных изменений. Позже происходит постепенный процесс отделения в сознании людей мира предков и мира богов, что приводит к обособлению культа предков от культа Верховного Божества. Вследствие этого функции посредника переходят к жрецу или жрице – лицу, обладающему способностью обращаться с духами и богами. Возникновение и распространение конфуцианского учения способствовало с одной стороны, усилению культа предков, с другой- трансформации представлений о Ди и культе Неба. После превращения конфуцианства в официальную государственную идеологию, трактовка им значений этих культов стала каноном.

www.ronl.ru

Реферат: Мифология Древнего Китая

Мифология Древнего Китая.

Китай – одно из древнейших цивилизованных государств мира. Философские идеи в Китае, берущие начало в глубине веков, чрезвычайно богатые по содержанию и являются огромной кладовой идей в истории познания всего человечества.

Представление о существовании души у человека было распространено на животных, растения и весь мир природы; считалось, что все в мире имеет свою душу, что все природные тела и явления: земля, небо, солнце, луна, гром, ветер, горы, реки, птицы, дикие звери и т.д., находясь в расположении каких-то духов, проявляют свою силу, в результате чего возникли тотемизм и поклонение многим богам.

Однако в условиях первобытнообщинного строя могли появиться лишь ростки философской идеи. Философия как теория познания окружающего мира, как сравнительно целостное мировоззрение, зафиксированное в письменной форме, возникла только в рабовладельческом обществе.

С китайскими мифами европейцы впервые познакомились в XVIII в., а до того сам Китай был для европейцев мифом. Именно тогда ряду европейских философов казалось, что историю цивилизации должно начинать с Китая. Это мнение опиралось на представление о том, что Китай—родина самых древних и мудрых философов. Между тем, как это ясно теперь, китайские философы не древнее греческих и много моложе мудрецов Египта.

До философии в Китае было поэтическое осмысление мира и прошлого человечества в форме мифов. Эти мифы не рассказывались, а пелись, сопровождаемые ударами, гудениями, рокотом музыкальных инструментов. Их героями были первопредки и цари-мудрецы, создатели человеческой культуры. Между зарождением этих песен, хранившихся в народной памяти, и их фиксацией с помощью изобретения во второй половине II  тыс. до н.э. письменности прошли многие столетия. И несколько столетий понадобилось ещё для того, чтобы записанные песни были систематизированы и осмыслены китайскими мудрецами как документы исторического прошлого, как рассказы об истинных событиях и лицах определённой территории и времени.

Сами песни, на основании которых философами создавалась фиктивная история, частично сохранились в сборниках «Шицзин» («Книга песен») и «Шуцзин» («Книга истории»). Упорядочение китайской мифологии усложнило понимание её развития.  Можно лишь догадываться, что китайцы, как и другие народы, почитали змей, ласточек, медведей, слонов, считая их покровителями отдельных родов и племён. Со временем одна из таких покровительниц, приобрела в воображении рассказчиков мифов облик чудовищного змея – дракона, которому было приписано господство над метеорологическими явлениями и небесными телами, водной стихией и особое покровительство царям. Таким же образом почитаемые китайцами реальные птицы превратились в фантастическую птицу Фэнхуан, ставшую символом царицы. Облик дракона был придан также богиням и богам, которым приписали создание мира и сотворение человечества.

Китайцы, обитавшие на равнинах, часто заливаемых выходящими из берегов великими реками, почитали спасительные горы. Одна из них, Куньлунь, мыслилась расположенной в центре мира в виде опорного столба неба. Считалось, что на вершине этой горы находилась резиденция верховного бога и императора Шан-ди. Одновременно существовало представление о другой вертикальной оси—мировом древе, ставшим обиталищем десяти солнц.

Само небо мыслилось высшим существом, руководящим всем, что происходит на земле. При этом в мифологическом сознании произошла подмена Верховного небесного владыки и Неба мифологическими Государями Неба. В их число входил верховный владыка центра Хуанди и его помощник бог земли Хоу-ту, покровительствующий храму солнца и властвующий над созвездиями и планетами. Каждому из мифических владык соответствовало определенное материальное начало: время года, цвет, животное, часть тела, оружие. Всё это говорит о формировании сложной мифологической системы, включающей различные природные и пространственные элементы.

По своему содержанию мифы подразделяются на несколько групп.

Среди космогонических мифов, трактующих происхождение природы и человека из состояния первоначального хаоса, представлены две основные концепции: деление и превращение. Согласно одной из них, неодушевленные вещи и живые существа возникают в результате деления хаоса на два первоэлемента - светлое (мужское) начало янь и тёмное (женское) начало инь.  Вторая концепция предполагает возникновение всего сущего в результате трансформации. Общеизвестный миф о возникновении вселенной записан в книге под названием Хуайнань-цзы, созданной во II в. до н.э. В глубокой древности, когда ещё не было ни неба, ни земли, мир представлял собой лишь мрачный, бесформенный хаос. И в этом мраке постепенно родились два больших духа - Инь и Ян, которые с огромным усилием начали упорядочивать мир. Впоследствии Инь и Ян разделились, и установилось восемь главных направлений в пространстве. Дух Ян стал управлять небом, дух Инь - землёю. Так был создан наш мир.

Этот миф, с явным философским оттенком, не представляет большого интереса с точки зрения мифологии.

Более интересен миф о небесном духе Цзюйлин. Говорят, что он появился одновременно с первоначальной субстанцией, его же называют истинной матерью девяти начал. Он был настолько всемогущ, что смог создать горы и долины, пустить большие и малые реки, поэтому его можно считать первотворцом. Говорят, происходил он из верховьев реки Фынь-шуй и первоначально был духом реки. Издревле поперёк Хуанхэ стояла гора Хуашань. Цзюйлин, «пиная ногами и раскачивая её руками», расколол её и раздвинул, так что река потекла прямо. По сей день ещё сохранились на горе Хуашань следы, похожие на отпечатки рук и ног духа Цзюйлина.

Согласно преданию, когда небо и земля были только что созданы, на земле был потоп, поэтому верховный правитель Шан-ди послал великана Пу-фу и его супругу усмирить разлившиеся воды. Эти два огромных толстяка, конечно, очень мало заботились о порученной им трудной работе и выполняли её без всякого усердия, лишь бы поскорее закончить. Русла рек, которые они проложили, в одних местах были вырыты глубоко, в других - мелко, где засорены, а где запружены,- одним словом, вся работа пошла насмарку. Поэтому спустя много лет трудолюбивый Юй вновь усмирил разлившиеся воды. Небесный император, разгневанный нерадивостью супругов, в наказание оголил их тела и, совершенно обнажённых, поставил рядом друг с другом посреди обширной пустыни на юго-востоке. Ни в холод, ни в жару они не пили и не ели, лишь небесной росой утоляли свой голод и жажду. И только когда очистилась вода в Хуанхэ, этим супругам было разрешено «вернуться к своим обязанностям».

Согласно преданию, чтобы очистить воды Хуанхэ, нужно было прервать связь реки с морем. Разумеется, это было делом неосуществимым, и поэтому чете великанов только и оставалось, что вечно стоять в пустыне, обнажёнными, под лучами солнца. В истории о супругах Пу-фу в некоторых моментах проступает облик древнего мифа. Деятельность этих двух людей, упорядочивших воды, также несколько напоминает деятельность первотворца вселенной. Однако, к сожалению, записанная история кажется незаконченной.

Перебирая мифических первосоздателей вселенной, в заключение нельзя не вспомнить о духе Чжу-лун - драконе со свечой с горы Чжуншань, рассказ о котором записан в древней «Книге гор и морей». Этот дух с лицом человека, телом змеи, с кожей красного цвета был длиной в тысячу ли. У него были необычные глаза, похожие на два вертикально стоящих оливковых дерева, а когда он закрывал их, они были как две прямые вертикальные щели. Стоило ему лишь приоткрыть глаза, как в мире наступал день, а когда он закрывал глаза, на землю спускалась ночь; стоило ему подуть, как появлялась пелена красных облаков, падал хлопьями сильный снег, и наступала зима; дохнёт - тотчас красное солнце начинало палить, текли металлы и плавились камни, и наступало лето. Он лежал, свернувшись, как змея: не ел, не пил, не спал и не дышал,- как только дохнет, подует ветер на десять тысяч ли. Светом свечи, которую Чжу-лун держал во рту, он мог освещать высочайшие сферы неба и глубочайшие пласты земли и, где царил вечный мрак. А так как он всегда держал во рту свечу и освещал мрак в небесных воротах на севере, то его ещё называли Чжу-инь (чжу - значит "свеча", инь - "темнота") - Освещающий мрак.

Чжу-лун и в самом деле похож на первотворца. Однако, сохранив явные черты живого существа, он всё-таки не смог, подобно другим знаменитым небесным духам, превратиться в человека. Он не стал в глазах людей первотворцом и остался лишь духом одной из гор, несмотря на свой удивительный облик и необычайную силу.

Как же были отделены земля и небо, как создавалась вселенная? В китайской мифологии есть ответ и на этот вопрос.

Согласно преданиям, в то время, когда ещё земля и небо не отделились друг от друга, вселенная представляла сплошной хаос и по форме напоминала огромное куриное яйцо. В нём зародился первопредок Пань-гу. Он вырос и, тяжело дыша, заснул в этом огромном яйце. Прошло восемнадцать тысяч лет, прежде чем он вдруг проснулся. Не зная, как выбраться из яйца, Пань-гу схватил невесть откуда взявшийся огромный топор и с силой ударил им мрак перед собой. Огромное яйцо раскололось, всё легкое и чистое тотчас же поднялось вверх и образовало небо, а тяжелое и грязное опустилось вниз и образовало землю. Так небо и земля, представлявшие вначале сплошной хаос, благодаря удару топором отделились друг от друга. После того как Пань-гу отделил небо от земли, он, опасаясь, что они вновь соединятся, уперся ногами в землю и подпёр головой небо. Так он стоял, изменяясь вместе с ними. Каждый день небо становилось выше на один чжан, а земля становилась толще на один чжан, и Пань-гу вырастал на один чжан. Как высочайший столб стоял великан Пань-гу между небом и землёй, не позволяя им вновь превратиться в хаос. Так стоял он, один-единственный, поддерживая небо и упираясь в землю, и не заметил в этой тяжёлой работе, как прошли целые эпохи. Наконец небо и земля, видимо, стали достаточно прочными, и Пань-гу мог больше не опасаться, что они соединятся вновь - ведь ему тоже надо было отдохнуть. В конце концов он, подобно всем людям, упал и умер. Вздох, вырвавшийся из его уст, сделался ветром и облаками, голос - громом, левый глаз - солнцем, правый - луною, туловище с руками и ногами - четырьмя странами света и пятью знаменитыми горами, кровь - реками, жилы - дорогами, плоть - почвою, волосы на голове и усы - звездами на небосклоне, кожа и волосы на теле - травами, цветами и деревьями, зубы, кости, костный мозг и т.п. - блестящими металлами, крепкими камнями, сверкающим жемчугом и яшмой, и даже пот, выступивший на его теле, казалось бы, совершенно бесполезный, превратился в капельки дождя и росу. Одним словом, Пань-гу, умирая, всего себя отдал тому, чтобы этот новый мир был богатым и прекрасным. Существуют и другие предания о волшебной силе и превращениях Пань-гу. По одной версии, слёзы, вытекшие из его глаз, превратились в реки, вздох - в порыв ветра, голос - в раскаты грома, блеск глаз - в молнию.

При всех расхождениях в описании Пань-гу общим является то, что все люди почитали его как первопредка, отделившего небо от земли.

Выше было рассказано о том, как были сотворены небо и земля. Но как же появились люди на земле? Ответ на этот вопрос дают антропогонические мифы.

Сравнительно ранней версией о появлении людей является версия о том, что люди произошли в результате взаимодействия двух великих богов Инь и Ян. После того как были созданы небо и земля, из оставшихся грубых частиц они сотворили животных, птиц, рыб и насекомых, а из чистых частиц - людей. Этой версии никто не верил, и в конце концов она исчезла бесследно, не оставив сколько-нибудь значительного следа.

Согласно более позднему преданию, люди произошли из паразитов, ползавших по телу Пань-гу, когда он «лежал на смертном одре», а ветер их развеял повсюду. Эта версия, разумеется, ещё более возвеличивала заслуги Пань-гу, однако в то же время ущемляла человеческую гордость и поэтому также не получила широкого распространения.

Ещё существует удивительное и прекрасное сказание о том, как небесные духи сообща создали людей. Хуан-ди создал у людей различия между мужчиной и женщиной, Шань-пянь - уши, глаза, рот и нос, Сан-линь - руки и ноги. Следует упомянуть и о Нюй-ва, которая участвовала в этой совместной работе, но что она создала, не ясно.

Миф о том, как духи сотворили людей, в самом деле, очень интересен, но, к сожалению, записи о нём в древних книгах весьма скудны, и о божествах Шань-пань и Сан-линь нам ничего не известно. Мы совершенно не знаем, при каких обстоятельствах их совместными усилиями были созданы люди. Поэтому данный миф также не получил широкого распространения. Напротив, миф о сотворении людей одной богиней Нюй-ва, среди всех ранее упомянутых мифов пользовавшийся наибольшим доверием, так как он и необычен и в то же время близок пониманию людей, составил богатую поэтическую часть в китайской мифологии. Вот его содержание.

В те времена, когда земля отделилась от неба, хотя на земле уже были горы, реки, трава и деревья, и даже птицы и звери, насекомые и рыбы, на ней ещё не было людей, и поэтому мир был пустынен и безмолвен. По этой безмолвной земле бродил великий дух - Нюй-ва. В сердце своём она ощущала необычайное одиночество и понимала, что, для того чтобы оживить землю, необходимо что-то ещё сотворить.

Она присела на корточки на берегу пруда, взяла горсть жёлтой глины, смочила её водой и, глядя на своё отражение, вылепила нечто вроде маленькой девочки. Как только она поставила её на землю, вдруг эта маленькая фигурка ожила, закричала «уа-уа» и радостно запрыгала. Её имя было Жэнь - «человек».

Первый человек был очень маленьким, но ведь, согласно преданию, его создала богиня. Он отличался от летающих птиц и от четвероногих животных, да и держался он как хозяин вселенной. Нюй-ва была очень довольна своим творением и, продолжая это дело, вылепила из глины множество человечков обоего пола. Голые человечки, окружив Нюй-ва, танцевали и радостно кричали. Затем они в одиночку и группами разбежались в разные стороны.

Когда речь заходит о Нюй-ва, вспоминается и герой другого предания - Фу-си, которого ещё называют Пао-си, Бао-си и т.д. Все эти имена встречаются в древних книгах как разнописи. По преданиям, Фу-си и Нюй-ва первоначально были братом и сестрой или позднее мужем и женой. Достоверность этого «древнего уже в древности» предания подтверждается рельефами на камне и кирпичах эпохи Хань, а также преданиями, распространёнными среди народностей Юго-Западного Китая - мяо, яо, и, тун и др. После изучения этих изображений не остаётся никаких сомнений в том, что Фу-си и Нюй-ва в древних преданиях изображались мужем и женой. На основании этих изображений и записей в древних книгах можно с уверенностью можем сказать, что, согласно китайской мифологии, род человеческий пошёл от небесных божеств - наполовину людей, наполовину зверей. Они были обожествленными первопредками и превратились также в духов-охранителей. В древности люди часто вырезали на могилах и в храмах изображения Фу-си и Нюй-ва, чтобы умерший под их защитой мог спокойно наслаждаться радостями потустороннего мира.

Миф о том, что брат с сестрой Фу-си и Нюй-ва вступили в брак и положили начало человеческому роду, зафиксирован уже в книге танского автора Ли Жуна «Описание неповторимого и странного»: «В старину, когда вселенная была только что создана, жила Нюй-ва со своим братом на горах Куньлунь, людей же в Поднебесной ещё не было. Решили они стать мужем и женой, но устыдились. Тогда брат повёл сестру на вершину Куньлуня и произнес заклинание: „Если небу угодно, чтобы мы поженились, пусть дым устремится столбом ввысь; если нет - пусть дым рассеется". Дым поднялся столбом. Тогда сестра приблизилась к брату, сплетя при этом из травы веер, чтобы прикрыть лицо. Нынешний обычай держать на свадьбе веер произошёл как раз отсюда».

Мифы о древних героях отражают стремление древних китайцев найти персонифицированных “авторов” важнейших технических достижений глубокой древности. Среди них те, кто научил людей добывать огонь трением; впервые построил шалаш из веток; изобрел способы охоты и рыбной ловли; изготовил первые земледельческие орудия и научил людей употреблять в пищу злаки; открыл способ варить зерно на пару и т. д. Характерно, что многие из этих героев изображались китайцами в виде полулюдей-полуживотных: с телом змеи, с головой быка, что, несомненно, является отражением древних тотемических представлений.

Миф о стрелке И – один из самых популярных в китайской мифологии. И -  культурный герой, считавшийся как изобретателем лука и стрел, так и спасителем с помощью этого оружия от множества бедствий, в том числе космического характера. Сама форма лука в виде дуги-радуги превратила героя в охотника за нарушившими порядок Солнцами. В этой своей ипостаси И может быть сопоставлен с героическим героем охотником Орионом, также связанным с солнечным мифом. Существовало много подтверждений тому, что И был искусным стрелком из лука. Имя его вызывало восторг и поклонение позднейших поколений и у каждого ассоциировалось с меткой стрельбой из лука. По преданию, И мог попасть стрелой в летящую птицу. Говорят, что, когда он натягивал лук и готовился стрелять, даже юэсцы, что жили на морском побережье и не знали лука, наперебой старались принести для него стрелы или мишень. Из рассказов видно, как метко И умел стрелять. Такая необычайная меткость объяснялась особенностями телосложения И. По преданию, у него от рождения левая рука была длиннее правой, и это было большим преимуществом при стрельбе.

Чудовища, с которыми он борется, частично связаны с природными явлениями (Дафэн - “Великий ветер”, Баше - “Длинный змей”, олицетворяющий водную стихию). Как очиститель земли от чудовищ, И близок к греческому герою Гераклу. Так же, как Геракл, он посещает страну Запада и царство мертвых.

Посещение И страны Запада мотивируется поиском зелья бессмертия. Здесь обнаруживается сходство с мифом о Гильгамеше. Сама страна запада в китайских мифах – это не просто царство смерти, но место обитания удивительных животных, произрастания удивительных растений. Хозяйка этой страны, богиня Си-ван-му, обладающая зельем бессмертия, предстает в облике владычицы зверей. Хотя И эти звери не интересуют, посещение им владычицы зверей могло быть первоначально связано именно с его функциями охотника, а поиск бессмертия служит более поздним добавлением к основному сюжету.

Убийство И персиковой дубинкой раскрывает еще одну черту многопланового образа охотника. Согласно поверьям китайцев, только таким оружием можно было поразить насмерть нечистую силу. Таким образом, сверхъестественные способности И в стрельбе из лука получают объяснение: охотник был связан с нечистью, Цзунбу, в которого превратился после смерти. И согласно определению знатока китайских мифов, Юань Кэ, был владыкой всех злых духов Поднебесной, следившим за тем, чтобы злые силы не могли вредить людям.

Самостоятельный цикл составляют мифы о первопредках. Все они появились на свет в результате непорочного зачатия. Прародительница иньцев случайно проглотила яйцо священной Пурпурной Птицы, а мать первого чжоусца наступила на след Великана и т. д.  Эти детали мифов о первопредках связаны с имевшими широкое распространение представлениями о том, что некогда “люди знали мать и не знали отца”. Пережиточное отражение в сознании людей первоначальной материлинейной филиации.

Представление иньцев о потустороннем мире были зеркальным отражением правопорядка, существовавшего на земле. Подобно тому, как в Поднебесной верховная власть принадлежала Вану, полагали иньцы, так и на небе всё и вся подчиняется Верховному Божеству (Ди). Ди всемогущ - это он оказывает людям благодеяния или карает их несчастьем, он дарует им урожай, посылает засуху, от него зависят дождь и ветер. Ближайшее окружение Ди составляют усопшие предки Вана, являющиеся его “слугами”. Предки Вана выполняют различные поручения Ди, они же передают ему просьбы Вана о ниспослании благоговения и помощи. Поэтому, принося жертвы своим предкам, Ван мог умилостивить их и благодаря этому заручиться поддержкой Верховного божества. Функции Вана как верховного жреца как раз и заключались в том, что он мог осуществлять общение со своими предками, являвшимися посредниками между миром людей и миром богов.

В раннечжоуское время эта система религиозных представлений не  претерпела ещё сколько-нибудь значительных изменений. Позже происходит постепенный процесс отделения в сознании людей мира предков и мира богов, что приводит к обособлению культа предков от культа Верховного Божества. Вследствие этого функции посредника переходят к жрецу или жрице – лицу, обладающему способностью обращаться с духами и богами. Возникновение и распространение конфуцианского учения способствовало с одной стороны, усилению культа предков, с другой- трансформации представлений о Ди и культе Неба. После превращения конфуцианства в официальную государственную идеологию, трактовка им значений этих культов стала каноном.                                                                   

www.referatmix.ru

Мифология Древнего Китая - Реферат

Мифология Древнего Китая.

Китай одно из древнейших цивилизованных государств мира. Философские идеи в Китае, берущие начало в глубине веков, чрезвычайно богатые по содержанию и являются огромной кладовой идей в истории познания всего человечества.

Представление о существовании души у человека было распространено на животных, растения и весь мир природы; считалось, что все в мире имеет свою душу, что все природные тела и явления: земля, небо, солнце, луна, гром, ветер, горы, реки, птицы, дикие звери и т.д., находясь в расположении каких-то духов, проявляют свою силу, в результате чего возникли тотемизм и поклонение многим богам.

Однако в условиях первобытнообщинного строя могли появиться лишь ростки философской идеи. Философия как теория познания окружающего мира, как сравнительно целостное мировоззрение, зафиксированное в письменной форме, возникла только в рабовладельческом обществе.

С китайскими мифами европейцы впервые познакомились в XVIII в., а до того сам Китай был для европейцев мифом. Именно тогда ряду европейских философов казалось, что историю цивилизации должно начинать с Китая. Это мнение опиралось на представление о том, что Китайродина самых древних и мудрых философов. Между тем, как это ясно теперь, китайские философы не древнее греческих и много моложе мудрецов Египта.

До философии в Китае было поэтическое осмысление мира и прошлого человечества в форме мифов. Эти мифы не рассказывались, а пелись, сопровождаемые ударами, гудениями, рокотом музыкальных инструментов. Их героями были первопредки и цари-мудрецы, создатели человеческой культуры. Между зарождением этих песен, хранившихся в народной памяти, и их фиксацией с помощью изобретения во второй половине II тыс. до н.э. письменности прошли многие столетия. И несколько столетий понадобилось ещё для того, чтобы записанные песни были систематизированы и осмыслены китайскими мудрецами как документы исторического прошлого, как рассказы об истинных событиях и лицах определённой территории и времени.

Сами песни, на основании которых философами создавалась фиктивная история, частично сохранились в сборниках Шицзин (Книга песен) и Шуцзин (Книга истории). Упорядочение китайской мифологии усложнило понимание её развития. Можно лишь догадываться, что китайцы, как и другие народы, почитали змей, ласточек, медведей, слонов, считая их покровителями отдельных родов и племён. Со временем одна из таких покровительниц, приобрела в воображении рассказчиков мифов облик чудовищного змея дракона, которому было приписано господство над метеорологическими явлениями и небесными телами, водной стихией и особое покровительство царям. Таким же образом почитаемые китайцами реальные птицы превратились в фантастическую птицу Фэнхуан, ставшую символом царицы. Облик дракона был придан также богиням и богам, которым приписали создание мира и сотворение человечества.

Китайцы, обитавшие на равнинах, часто заливаемых выходящими из берегов великими реками, почитали спасительные горы. Одна из них, Куньлунь, мыслилась расположенной в центре мира в виде опорного столба неба. Считалось, что на вершине этой горы находилась резиденция верховного бога и императора Шан-ди. Одновременно существовало представление о другой вертикальной осимировом древе, ставшим обиталищем десяти солнц.

Само небо мыслилось высшим существом, руководящим всем, что происходит на земле. При этом в мифологическом сознании произошла подмена Верховного небесного владыки и Неба мифологическими Государями Неба. В их число входил верховный владыка центра Хуанди и его помощник бог земли Хоу-ту, покровительствующий храму солнца и властвующий над созвездиями и планетами. Каждому из мифических владык соответствовало определенное материальное начало: время года, цвет, животное, часть тела, оружие. Всё это говорит о формировании сложной мифологической системы, включающей различные природные и пространственные элементы.

По своему содержанию мифы подразделяются на несколько групп.

Среди космогонических мифов, трактующих происхождение природы и человека из состояния первоначального хаоса, представлены две основные концепции: деление и превращение. Согласно одной из них, неодушевленные вещи и живые существа возникают в результате деления хаоса на два первоэлемента - светлое (мужское) начало янь и тёмное (женское) начало инь. Вторая концепция предполагает возникновение всего сущего в результате трансформации. Общеизвестный миф о возникновении вселенной записан в книге под названием Хуайнань-цзы, созданной во II в. до н.э. В глубокой древности, когда ещё не было ни неба, ни земли, мир представлял собой лишь мрачный, бесформенный хаос. И в этом мраке постепенно родились два больших духа - Инь и Ян, которые с огромным усилием начали упорядочивать мир. Впоследствии Инь и Ян разделились, и установилось восемь главных направлений в пространстве. Дух Ян стал управлять небом, дух Инь - землёю. Так был создан наш мир.

Этот миф, с явным философским оттенком, не представляет большого интереса с точки зрения мифологии.

Более интересен миф о небесном духе Цзюйлин. Говорят, что он появился одновременно с первоначальной субстанцией, его же называют истинной матерью девяти начал. Он был настолько всемогущ, что смог создать горы и долины, пустить большие и малые реки, поэтому его можно считать первотворцом. Говорят, происходил он из вер

www.studsell.com

Смотрите также

• 
  Комплексные препараты витаминов и минералов реферат
• 
  Новые подходы к стимулированию персонала реферат
• 
  Организация логистического управления на фирме реферат
• 
  Реферат интерьер в кинематографе любой жанр
• 
  Реферат на тему виды резьбы фото
• 
  Реферат развитие эстетического восприятия детьми природы
• 
  Реферат техническое обеспечение армии иностранных государств
• 
  Русское летописание в xvii в реферат
• 
  Сдвиг риска и групповая поляризация реферат
• 
  Санитарно гигиенические функции зеленых насаждений реферат
• 
  Социальная безопасность детей в школах реферат