1.1.6. Летописание и другие исторические произведения XVII века. Русское летописание в xvii в реферат

Реферат - Русская культура в XVII в.

XVII век — своеобразный период в истории русской культуры. Он завершает собой развитие культуры на протяжении предшествующих столетий. Мы часто говорим: «древнерусская культура IX—XVII веков», но никогда не продлим это определение на следующий, XVIII в., который, без сомнения, является «новым» периодом в истории нашей культуры.

Такая переходность культуры в XVII в. обусловила, в свою очередь, весьма интересные тенденции в ней. Многие жанры продолжают су­ществовать, но внутри них зреет новое содержание, взрывающее их изнутри. Идут процессы секуляризации, обмирщения культуры, ее гу­манизация. Усиливается интерес к человеку, его жизни. Все это вырывалось

162 История России с древнейших времен до наших дней

вается из тесных рамок средневекового канона, создавая порой кризисные явления, а порой приводя к невиданному взлету духа, и сейчас потрясающему наше воображение.

Устное народное творчество. Грамотность и письменность

Появляются первые сборники пословиц, многие из которых доживают до нашего времени. Широко распространены легенды, песни сказания. Одним из любимых героев их становится Степан Разин, который наделяется богатырскими чертами и оказывается в одном Kpугу с былинными героями.

Еще одна яркая черта того времени: усиление влияния устного народного творчества на литературу. В то время трудно провести границу в области культуры по сословному принципу, как это будет в последующие столетия. Увеличивается количество грамотных людей, в основ ном за счет расширения самого государственного аппарата. Государству необходимы были грамотные дьяки и подьячие, т. е. чиновники того времени.

Большее распространение получают рукописные книги, особенно сборники, в которых содержались различные материалы. С 1621 г. для царя стали изготавливаться рукописные «Куранты» — своеобразные газеты. Возрастание письменного делопроизводства привело к окончательной победе скорописи и новым попыткам организации производства бумаги в России.

Наряду с рукописными книгами все более распространялись печатные книги. Активно трудился Печатный двор, который выпускал и учебную литературу (например, «Грамматика» Мелетия Смотрицкого Присоединение Украины привело к тому, что в Россию стали проливать «латинские» книги, приезжать образованные люди, обучавши заинтересованных латинскому и польскому языкам.

Однако значительная часть высшего духовенства и знати («Греко филы») отрицательно отнеслась к распространению «латинства»; воз никли разногласия касательно путей развития просвещения в России,

Уже с 40-х гг. стали возникать частные школы. Ф. М. Ртищев npи гласил из Киева ученых монахов для организации школы в Андреевском монастыре. Создание этой и других школ подготовило основание в 1687 г. Славяно-греко-латинского училища (академии) во главе с учеными греками, братьями Лихудами. Это было первое учебное заведение, ставившее своей целью широкое образование.

Научные знания

Это время нового подъема научных знаний. По математике уже могли решать многие практические задачи, измерять площади, извлекать квадратные и кубические корни.

Значительным памятником научных знаний того времени является «Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки», составленный Онисимов Михайловым (Радышевским) в 16211 г.

Россия в XVII в. 163

нём много практических сведений из различных областей знания —геометрии, механики, физики, химии. Все эти знания носили практический характер, без объяснения внутренней природы явления. Так,

например, компас — «часы с маточником и указом магнитовым», «которого нрав от приложения подает против уполунощные страны». Практический характер по-прежнему носили и медицинские знания наряду с этим усиливается интерес к общим вопросам биологии и анатомии. В 1658 г. Епифаний Славнецкий перевел на русский и знаменитый труд Везалия «О строении человеческого тела». расширялись знания в астрономии. В середине века в Россию стали проникать сочинения, знакомившие с гелиоцентрической системой Коперника. Это книга Гевелия «Селенография». В России стали все больше применяться и использоваться различные астрономические Сантерриториальный рост страны, приобретший грандиозные масштабы вел к расширению географических знаний. Русские землепроходцы стали осваивать Сибирь, обследовали многие реки, морские Побережья, составляли карты. В 1627 г. в Разрядном приказе была составлена «Книга Большому чертежу». Создавались сводные географические описания, например «Роспись сибирским городам и острогамма Описание новые земли, сиречь Сибирского царства». На этой уже довольно солидной основе на рубеже XVII XVIII вв. появилсятруд

С. Ремизова «Чертежная книга Сибири». расширялись знания о соседних странах. Россия открывала для себя дальний Восток. Уже в 1618—1619 гг. состоялась поездка казаков во главе с Иваном Петлиным из Томска в Пекин и обратно, результатом чего стала «Роспись Китайскому государству и Лобинскому и иным государствам, жилым и кочевым, и улусам, и великой Оби, и рекам, и дорога. В Китай ездили и другие россияне. Особенно известна поездка Николая Спафария, служившего в Посольском приказе, в 1675 г. Это экспедиция дала самое подробное и всестороннее описание Китая

Из всех существовавших к тому времени. Общественно-политическая мысль и исторические знания, литература Одним из основных памятников общественно-политической мысли и литературы оставались по-прежнему летописи. Еще несколько десятилетий назад считалось, что в этот период летописный жанр вырождается. Однако научные разыскания 40—90-х гг. позволяют теперь гово­ри п. о весьма интенсивном развитии как официального, так и частного летописания в ту эпоху, даже его расцвете в последней четверти «бунтажного» столетия (Я. Г. Солодкин). В это время были созданы патриаршие свободы, Вельский, Мазуринский летописцы, своды 1652, 1686 гг. и Многие, многие другие памятники летописания. Наряду с общерусски­ми появляются общерусские провинциальные, местные, фамильные и даже семейные летописные сочинения.

Несколько отличаются от обычных летописей Сибирские летописи В 1636 г. дьяконом сибирского архиепископа Саввой Есиповым

164 История России с древнейших времен до наших дней

была составлена так называемая «Есиповская летопись». Это скорее литературно-повествовательное произведение, чем летопись в рационном понятии. Главный герой — Ермак Тимофеевич, который изображен как борец за распространение христианства в Сибири.

Дальнейший толчок развитию не летописных форм исторического повествования был дан Смутой, которая потрясла умы, создала новое настроения, способствовала выработке других взглядов на мир и на историю. Именно в это время исторические сочинения начинается тесно смыкаться с публицистическими. Уже в конце 1611—начале в Москве стала распространяться анонимная «Новая повесть о преславном Российском царстве и великом государстве Московском» патриотический призыв к борьбе с захватчиками.

В 1612 г. был написан «Плач о пленении и о конечном разорений превысокого и пресветлейшего Московского государя в пользу и наказание слушающим». Здесь нет призыва к активной борьбе, а только. скорбь и плач. В период Смуты появляются и другие подобного рода произведения. Но важно отметить, что события Смуты продолжали осмысливать и после нее.

В 20-е гг. дьяк Иван Тимофеев написал известный «Временнее осуждал Ивана Грозного за его преследование боярской знати и опричнину. Для сочинения характерно резко отрицательное отношение к «деспоту» Годунову и к Василию Шуйскому, который также не имел законных прав на престол. Тимофеев осуждал и «безумное мира молчание» — непротивление знати Годунову.

В 1620 г. было закончено «Сказание» («История в память предыдущим родам») келаря Троице-Сергиева монастыря Авраамия пали. В центре внимания — оборона Троице-Сергиева монастыря от интервентов. Настойчиво проводится мысль о том, что внутренние «смуты», вторжение интервентов стали следствием забвения npaвославия. Во второй половине 20-х гг. появился своего рода полемический ответ на «Сказание» Авраамия Палицына — «Иное сказание», которой идеализировало царя Василия Шуйского в отличие от отрицательной оценки Палицына.

В произведениях князя И. А. Хворостинина и в «Повести» И. М. _ Катырева-Ростовского нашли отражение интересы части верхов общество оправдывавшей в известной мере сотрудничество части знати с Лжедмитрием I.

Очень интересна с точки зрения исторических знаний так называемая полемическая литература, выходившая из-под пера деятель «братств» и православных шляхтичей Украины. Название этой литера туры первой четверти века говорит само за себя. Она была направлена против католиков и униатов, доказывала преимущества православно вероисповедания, необходимость освобождения от гнета поляков. Авторы сочинений постоянно обращались за доказательствами своей правоты к истории, ко временам Киевской Руси и более близким векам В этих рассуждениях, естественно, много наивного, но само использование исторического материала весьма показательно.

Россия в XVII в. 165

На основe полемической литературы возник «Синопсис» Иннокентия — настоятеля Киево-Могилянской академии. «Синопсис» Стал первым учебником по русской истории. Он оказался в Московском государстве и много раз переиздавался. В это же время широкое распространение получают «Хронографы», содержащие обзор всемирной истории. Известен «Хронограф» 1617 г.

Своеобразным произведением исторической мысли были четыре повести «О начале Москвы». Они пронизаны фольклорными мотивами стремятся прославить и возвысить Москву. К центре внимания писателей того времени все больше оказывались вопросы экономической жизни, политические проблемы. Одним из наиболее интересных памятников общественно-политической мысли второй половины века были сочинения Юрия Крижанича, хорвата по происхождению, который занимался в России исправлением богослужебных книг. Его заподозрили в деятельности в пользу католической церкви и сослали в Тобольск, где он прожил 15 лет, после чего вернулся в Московского а нггем уехал за границу. В сочинении «Думы политичны» («Политика) он нарисовал картину широких преобразований в России.со своей программой реформ выступил, как известно, и А. Л. Ордин Нащокин, которую он изложил в своих трех «памятях», составлен­иях и 1165 г. для земских старост города Пскова, и Новоторговом уставе 1667r.

В XVII в., как и в предшествующем столетии, литература была теснейшим образом связана с общественно-политической мыслью, но В тоже время происходили существенные изменения в самом развитии литературы, которые принято определять понятием «обмирщение», секуляризация культуры. Происходило «очень значительное социальное расширение литературы» (Д. С. Лихачев).

Зачастую это значило, что в старых формах зрело новое содержание. взять такой древний канонический жанр, как жития святых. Мы уже видели, что и прежде жития изменялись, по-своему отражая те сдвиги, которые происходили в обществе. Теперь изменения в житийной (агиографической) литературе были гораздо более значительными. Эта форма литературного творчества уже порой используется для бытового повествования. Например, «Повесть об Ульянии Осоргиной» (20—30-е гг.),

которой есть и типичные для жития черты, но большое внимание уделяется и описанию повседневных мирских дел. А знаменитое «Житие протопопа Аввакума» связано с прежней традицией только названием. И это по сути дела, повесть, которая рассказывает о злоключениях фактичного борца за старую веру.

Возникают и новые жанры — переводной рыцарский роман, авантюрные повести, поэзия, драматургия. Наиболее существенным нов­шеством литературы становится «живость» (подвижность, энергич­ность, динамизм) персонажей (А. С. Демин). Происходит «открытие Человека» (Д. С. Лихачев).

Пожалуй, ярче всего это отразилось в появлении демократиче­ской сатиры. В этих произведениях («Сказание о попе Савве», «Ка-

166 История России с древнейших времен до наших дней

лязинская челобитная», «Служба кабаку», «Повесть о бражнике», сказание о куре и лисе», «Повесть о Карпе Сутулове» и др. отражается «смеховой мир» Руси того времени, высмеивается несправедливость общественных порядков.

Потребность общества в занимательном чтении удовлетворяли переводные рыцарские романы и оригинальные авантюрные новеллы (повести). К концу XVII в. русская читающая публика знала до десяткапроизведений, которые пришли в Россию разными путями из-за границы. Наиболее известными были «Повесть о Бове Королевиче» и повесть о Петре Златых Ключей». Они сохраняли некоторые черты рыцарского романа, но на русской почве настолько сблизились со сказкой, что позднее перешли в фольклор.

В это время совершился переход от исторических литературных героев к вымышленным, к созданию чисто литературных образов. В первую очередь это относится к бытовой повести, которая поднимала многие житейские, моральные, нравственные проблемы. Людей того времени стала интересовать проблема взаимоотношения поколений, свобода воли, поиски своего пути в жизни. Герои повестей, отвергая заветы старины, покидают родительский дом в поисках счастливой доли. Таков молодец в «Повести о ГореЗлочастии», купеческий сын Савва в «Повести. о Савве Грудцыне», «Повестью Фроле Скобееве». Последняя, может быть, не самая талантливая, но типичная. Обедневший дворянин всеми правдами и неправдами стремится попасть в верхи общества. Положительных персонажей в произведении нет.

К числу замечательных произведений русской литературы того времени относятся казацкие повести. В 1623 г. казаками было составлено «Написание о походе Ермака Тимофеевича в Сибирь». Выдающимися произведениями являются повести «Об Азовском взятии и осадном сидении».

Новым явлением в литературе было распространение силлабического стихосложения, которое, в свою очередь, связано с барокко в русской литературе. Это прежде всего деятельность белорусского ученого и просветителя Симеона Полоцкого (С. Е. Петровского-Ситниановича), которого пригласили в Москву для обучения царских детей.

Его произведения отличаются орнаментальностыо, пышностью, от ражая идею «пестроты» мира, переменчивость бытия. В 1678—1679 и, появились два сборника его стихотворений — «Вертоград многоцветный» и «Рифмологион». Первое произведение — своего рода энциклопедия, в которой содержатся данные, почерпнутые из различных областей знания: истории, зоологии, ботаники, географии, минералогии и т. д. При этом достоверные сведения перемежаются мифологизированными представлениями автора.

«Рифмологион» содержит панегирические стихи, написанные на случай», т.- е. по поводу различных событий в царской семье. В 1680 г, Симеон Полоцкий переложил на стихи «Псалтырь», и эта книга долгов время использовалась как учебное пособие.

Россия в XVII в. 167

направление в литературе, возглавляемое Полоцким, получило дальнейшee развитие в конце столетия в стихах Сильвестра Медведева Икореона Истомина.

Архитектура

В русской архитектуре XVII в. также занимает особое место. С огромной силой проявилось стремление к отказу от вековых канонов, обмирщению» искусства. Большую роль в развитии архитектуры в целом играло деревянное зодчество. Дома в городах строились в основном из дерева. Это были двух- и трехэтажные хоромы (в 1688 г. царь запретил строительство трехэтажных домов из-за постоянной опасности пожаров).

Деревянное зодчество становилось все более разнообразным, усилилось стремление к декоративности, усложняются композиции, силуэты. Ярчайшим памятником деревянного зодчества был дворец в Коломенском, построенный в 1667—1678 гг. Дворец состоял из множества на разных построек, связанных между собой переходами, и насчитывал 270 комнат с 3000 окнами. Это был целый городок с башенками, чешуйчатыми крышами, «гульбищами», кокошниками, крылечками.

В деревянном зодчестве в начале века преобладали простые по конструкции и внешнему оформлению постройки, но к концу столетия они становятся декоративными, многообъемными. Подобная тенденция они получают завершение в церкви Преображения села Кижи (1714 г.). Ближайшей предшественницей этого удивительного творения северных Монастырев была Покровская церковь села Анхимова на реке Вытегре(1708). ) Этицеркви — «гимн луковичной главе» (М. А. Ильин), 22-главый Киевский храм в основе — восьмерик с четырьмя прирубами. Грани восьме­рики и уступы прирубов имеют бочки, увенчанные главами. Не стро­ит аскетическую идею, а мирскую жизнерадостность выражали жиншшеные и нарядные деревянные храмы этого времени.

Рост каменного строительства был напрямую связан с усилением государственной власти. Еще в конце XVI в. возник Приказ каменных дел, сконцентрировавший лучшие силы в этой области. Усовершенствова­лись приемы каменного зодчества, значительно усложняются объемы построек. К основному массиву примыкают различные приделы и пристройки, получают распространение крытые паперти-галереи и т. д.

Мастера начинают широко применять цветные изразцы, сложные кирпичные пояса и другие декоративные детали, из-за чего фасады построек приобретают необычайно нарядный, красочный вид. Одним из таких сооружений был Теремной дворец в Кремле, построенный в 1635—1636 гг. Баженом Огурцовым и Трефилом Шарутиным. Это трехэтажное на высоких подклетях здание, увенчанное высоким «терем­ком». Золотая кровля и два пояса лазурных изразцовых карнизов при­ливали дворцу просто сказочный вид.

В церковной архитектуре пышным цветом цвел шатровый стиль. Наиболее известные постройки такого типа — «Дивная» церковь в Угличе и храм Покрова в Медведкове, возведенный в поместье Д. Пожарского.

168 История России с древнейших времен до наших дней

Своего рода эталоном храмового зодчества исследователи считает церковь Троицы в Никитниках, построенную в 1634 г. в Китай-городе[ на средства выходца из Ярославля, богатого купца Григория Никитникова. Этот храм сохранился до нашего времени. В нем с особой силы проявился принцип «дивного узорочья». Возводились и многошатровые храмы, например московская церковь Рождества Богородицы и в путинках (1649—1652).

Восходящая к никитниковской церкви линия развития русского зодчества получила продолжение в многочисленных храмах второй половины века. Это московские церкви Николы в Пыжах (1657—1670), Григория Неокесарийского (1657—1669), Николы в Хамовниках. Декоративность внешнего вида сооружения особенно сильно проявилась в постройках Павла Потехина, в частности в церкви Троицы в Останкине (1687—1688), замечательные по красоте церкви в селе Тайнинском, Николы в Хамовниках (1679), Козьмы и Дамиана в Садовниках (1657—1662) Значительно изменился Московский Кремль. В 1624—1625 англичанин Фристофор Галовей вместе с Баженом Огурцовым возвели Спасскую (Фроловскую) башню в ее нынешнем виде. Новая башня создавала парадный въезд в Кремль и связала своей вертикалью кремлевские соборы с храмом Василия Блаженного на Красной площади в единый ансамбль.

«Обмирщение» зодчества вызывало противодействие со стороны церкви. Никон в 50-х гг. установил новые, строгие правила церковного зодчества. Он запрещал шатровый стиль, стремясь вернуть монумен­тальные строгие формы. Деятельность Никона привела к появлению целого ряда построек, отличавшихся торжественностью и монументальностью. Это построенные Д. Охлебниным и А. Мокеевым Патриаршие палаты в Кремле с большим Крестовым залом, большие здания Земских приказов (80-е гг.), Царицыны палаты Саввино-Сторожевского монастыря под Звенигородом (1650—1652).

Подобно сказочному городу раскинулся на берегу озера Неру так называемый Ростовский кремль — резиденция митрополита, возведенная ростовским митрополитом Ионой Сысоевичем в 70-х гг. XVII в.

Поражает своей монументальностью и величием Ново-Иерусалимуский монастырь. Никон хотел воссоздать подобие главной христианской святыни — Храма в Иерусалиме над «Гробом Господним». Но по» лучилось специфически российское сооружение.

Бороться с самой жизнью Никону не удавалось. Невозможно было уничтожить шатровый стиль. Шатры стали перемещаться на колоколь­ни, образуя красочный ансамбль с пятиглавыми строениями основной части храма. Само стремление показать силу церкви заставляло Никона богато украшать храмы, а это, в свою очередь, приводило к возоб­новлению декоративности.

Большие, пышные храмы распространяются больше всего в По­волжье. Особенностью этого времени было и то, что многие храмы возводятся купцами, как построенный купцами Сориными храм Ильи Пророка, купцами Неждановскими — храм Иоанна Златоуста за ре­кой Которослью.

Россия в XVII в. 169

В 1671—1687 гг. прихожанами был построен грандиозный собор Иона Предтечи в Толчкове. Замечательные постройки появились и В других городах Поволжья. Среди них Воскресенские церкви в Костроме и Романове-Борисоглебском (Тутаеве) и др. развитие церковной архитектуры XVII в. венчает группа памятников объединяемая условным понятием «московское барокко» («русское Барокко», «нарышкинское барокко»). Наиболее известные построки к и такого типа — церкви Покрова в Филях (1693), Спаса в Уборах (1697—1697), Троицы в Троицком-Лыкове (1698—1703). Все эти сооружения систематически объединяет конструктивная основа — восьмерик на четверике и наличие яруса звона, т. е. совмещение собственно храма и колокольни. Богатое декоративное убранство отличается особой замысловатостью. Близки к памятникам московского барокко по внешним признакам (богатство декоративной отделки постройки Строгановского стиля в Нижнем Новгороде и Сольвычегодске.

Живопись

В первой половине века продолжали жить и развиваться «Строгановская» и «годуновская» школы. В 40—50-е гг. наметилось слияние этих их стилей, что отразилось в настенной живописи Ризоположенской церкви (1644), Успенского (1642—1648) и Архангельского (1652—1653) соборов Московского Кремля, церкви Николая Надеина в Ярославле (1640— 1641), собора Савво- Сторожевского монастыря под Звенигоро­дом (1650).

Но в XVII в. зарождаются и новые тенденции, которые причудливо перемешиваются с прежними традициями. Все это порождает слож­ную исследовательскую проблему, чреватую разными, подчас противоположными оценками.

Ученые XIX в. (Ф. И. Буслаев, Г. В. Филимонов, Н. В. Покровский) считали XVII столетие временем подъема русского искусства. После 1910 г., когда состоялась первая выставка иконописи, отношение к живописи XVII в. резко изменилось. Многие стали воспринимать его уже как «разруху», «упадок». Впервые отчетливо это было сформули­ровано в многотомной истории русского искусства И. Грабаря.

Ныне в литературе акценты расставлены, судя по всему, правиль­но. Умирала древнерусская, но не русская живопись (Г. Карпов). Од­нозначно оценить живопись XVII в. очень трудно. Одно ясно — в живопись хлынуло «живство». Сами мастера пытались в своих сочинени­ях («Послание к Симону Ушакову» (1656—1658) Иосифа Владимирова, «Слово к любо тщательному иконного писания» (1666—1667) Симона Ушакова) обосновать новый подход к живописи.

Высшая стадия развития живописи в это время — творчество С. Уша­кова. Художник, работавший в Оружейной палате, стремился уже по-новому изображать человеческое лицо, пусть еще плоскостное, иконописно, но гораздо ближе к жизни. Знаменитым произведением Ушакова является его «Спас нерукотворный», а также икона на традиционный сюжет «Троицы». Ее не спутаешь с «Троицей» Андрея Рублева.

170 История России с древнейших времен до наших

ну глубокой одухотворенности и возвышенности явилось тяжеловатые «плотское» изображение фигур, появились всякого рода реалистические детали.

Интересным явлением живописи того времени была школа ярославских мастеров. Ее творчество в наибольшей степени характеризуется стремлением вырваться из сковывающих рамок канона, использовать привычные образы русской жизни.

Проявлением интереса к человеку, его психологии, внешнему виду стало и появление «парсунного» письма, портретных изображений В первой половине века эти портреты выполнялись еще в иконописной традиции, как, например, изображения Ивана Грозного и князя М. В. Скопина-Шуйского. Во второй половине столетия изображения стали приобретать более реалистический характер (изображении Алексея Михайловича, Федора Алексеевича и др.).

Музыка и театр

Этот век оказался переломным и для развития русской музыки Церковная музыка становится более пышной, праздничной. Появляются «канты» — музыкальные произведения, которые исполнялись церкви; особое «партерное» пение для трех голосов. Возникает и новая, линейная, запись нотного текста.

Основой для развития музыки по-прежнему служит русская Hapoдная песня — яркая, образная, богатая жанровым разнообразием и мелодичностью. По-прежнему большой популярностью пользовался народный скомороший театр. Он часто преследовался власти; род любил театр Петрушки с его героями и уморительными остротами

часто направленными против тех же властей и людских пороков.

Появляется и театр нового вида, созданный по инициативе А. С. Матвеева. Труппа театра была набрана из жителей Немецкой слободы В 1672 г. состоялся первый спектакль в Преображенском. Правда, зрителями были только члены царской семьи и их приближенные. Ставились в основном переводные пьесы на библейские темы. Первая представленная пьеса — «Артаксерксово действо».

www.ronl.ru

Древнерусские исторические сочинения (XI–XVII вв.)

Практика создания исторических сочинений была следствием принятия христианства и вписывается в контекст зарождения и последующего развития древнерусской письменной культуры. Вероятно, до этого существовала традиция сохранения памяти о прошлом в виде устных преданий, которые затем вошли в состав древнейших письменных сочинений. Основным типом древнерусских исторических произведений вплоть до середины XVI в. были летописи. Наряду с ними имели хождение и переводные исторические сочинения византийского происхождения – хронографы, которые не только были источником сведений для летописцев, но и послужили примером для собственных русских хронографов, ставших наиболее популярными в XVII в. Помимо летописей и хронографов, к группе исторических могут быть причислены, так же как и в средневековой Европе, сочинения иных жанров, сохранявших сведения об отдельных событиях или людях, – жития святых, повествования о князьях, сказания о битвах. Значительное число этих сочинений, созданных, видимо, в качестве самостоятельных памятников, включалось в состав летописей.

Летописание велось в русских землях с XI по XVIII в. и представляло собой погодные записи об отдельных событиях. Эти записи были, как правило, краткими, ограничивались формальной фиксацией произошедшего. Пространные нарративные фрагменты, посвященные отдельным лицам или излагавшие ход событии, были обычно результатом прямого или переработанного включения в состав летописи отдельных литературных повестей или сказаний. Дошедшие до наших дней рукописи не отражают исходного содержания отдельных летописей: они представляют собой летописные своды, составлением которых занимались авторы, продолжавшие их новыми записями. Понятие «летописный свод» адекватно определяет специфику работы древнерусских авторов. Свою деятельность они мыслили не как отдельную задачу письменной фиксации памяти о тех или иных событиях, но как продолжение труда, начатого их предшественниками. Вместе с тем материал предшественников зачастую не заимствовался механически, но подвергался редактированию – сокращению или, напротив, дополнению сведениями из иных источников. В качестве последних могли выступать не только другие летописные своды и хронографы, но и повествовательные или официальные памятники. Летописи составлялись и при дворах князей, и в церковных учреждениях – монастырях, митрополичьей канцелярии.

118

Составление летописей, насколько об этом позволяет судить их содержание, было не частной инициативой, но своего рода заказом со стороны церковной или политической элиты. Летописи нередко противоречили друг другу, как в изложении фактического содержания, так и в оценке отдельных событий, что, вероятно, отражает позицию заказчиков.

Несмотря на наличие обширной исследовательской литературы, посвящённой русскому летописанию, нерешённым остаётся ряд принципиальных вопросов относительно его происхождения, природы и социальных функций. Исследователи отмечают такие существенные признаки летописей, как жанровая неоднородность (гетерогенность), типичная для древнерусской литературы в целом, многообразие функций и литературная универсальность. Летописцы, включая в состав своих сочинений произведения самых разных типов (жития, проповеди, исторические повести, дипломатические документы), не делали различия между летописанием (сухими погодными записями) в собственном смысле слова и иными типами литературной продукции. Летописи, по существу, становились литературными сборниками, которые могли произвольно расширяться и дополняться за счёт текстов или устных преданий, доступных отдельным авторам или редакторам. Не случайно летописание называют основным и наиболее универсальным типом древнерусской литературы.

Летописи воспринимались как универсальные, всеохватывающие произведения, видимо, и самими авторами. Каждый летописец выступал лишь в роли продолжателя и редактора предшествовавшего сочинения. Записывая сведения о событиях и персонажах, представлявших локальный интерес, т. е. связанных с определенной территорией, церковной институцией или княжеским домом, летописцы неизменно вписывали их в контекст предшествовавшей «истории». Переделки ранних произведений, зачастую весьма значительные и тенденциозные, не выходили за рамки признания абсолютного авторитета традиции и не претендовали на создание отдельного сочинения, особого по своей тематике и взгляду на прошлое. В этом заключалось принципиальное отличие древнерусского летописания от античной или современных ему византийской и европейской практик историописания. В этих историографических традициях существовала, реализуясь в разных формах и с разной степенью осознанности, модель авторского исторического сочинения, в котором использование трудов предшественников и порой весьма высокая степень зависимости от них не препятствовали созданию собственной версии прошлого и интерпретации его связей с настоящим.

119

Древнерусский летописец, напротив, всегда был лишь анонимным продолжателем предшественников, вносившим свой вклад в создание одного единственно возможного, универсального по смыслу и содержанию исторического текста.

По своим функциям древнерусское летописание далеко выходило за пределы прагматической задачи создания правдивого рассказа о прошлом и достоверной фиксации настоящего. Эта задача истории, осознанная античной традицией, подчиняла себе иные функции – моральные, дидактические, занимательные. Как говорилось выше, подобный взгляд на написание истории как на создание особого типа литературной продукции был воспринят и латинской Европой. Это позволяло более или менее точно соблюдать жанровые границы исторических сочинений и не смешивать их с произведениями религиозно-назидательного или литературно-занимательного типа, равно как и с официальными документами. Иную картину представляет собой система функций древнерусского летописания. Правдивое повествование о прошлом синкретически переплетается в нём с функциями религиозного, дидактического и прагматического характера.

Исторические сочинения, включая и компиляции, созданные на основе переводных византийских хроник, рассматривались как вероучительные. Они содержали очерк основных событий библейской истории, вводя читателя в проблематику эсхатологического процесса – движения человечества от дней Творения к Страшному суду. Начиная с первой русской летописи, получившей название «Повесть временных лет» (начало XII в.), в практику историописания вошло предварять повествование о реальных событиях кратким изложением библейской истории. Эти очерки ставили в общий ряд события, описанные в Ветхом и Новом Завете, с теми, что имели отношение к местной истории. История русских земель являлась, таким образом, продолжением и органической частью Священной истории, смысл которой заключался в создании образов народов, избранных или отвергнутых Богом. Идея избранного народа – инструмента и объекта. Божественного провидения и всемогущества – стала центральной для историко-религиозной идентификации Руси в древней литературе. Характеристика «Русской земли» и «народа русского» как избранных была сформулирована уже в первых оригинальных памятниках домонгольского периода (вторая половина XI – начало XII в.) – «Слове о законе и благодати» митрополита Иллариона, житиях Бориса и Глеба, «Повести временных лет».

В отличие от укоренившейся в латинской Европе практики последовательного различения собственно исторического, религиозно-мистического и морального смыслов библейской истории, древнерусская летописная традиция не фиксировала подобных смысловых расхождений.

120

Любое событие библейской истории было для неё сакральным актом, сходство с которым придавало священный смысл актуальным событиям отечественной истории. Для русских летописей характерен поразительный буквализм в уподоблении реальных персонажей или отдельных происшествий национальной истории библейским, главным образом ветхозаветным, героям и событиям. Прямые и косвенные цитаты из Библии или текстов, посвященных её толкованию, нередко замещали непосредственное изображение реальных событий. Последние воспринимались в качестве буквального воспроизведения библейских прототипов, что свидетельствует о мифологической парадигме исторического сознания древнерусской учёной традиции.

В связи со спецификой древнерусского летописания возникает вопрос о его происхождении, то есть о генетических связях с какой-либо предшествовавшей традицией, непосредственным продолжением которой оно и стало.

Едва ли летописание имело своим источником византийскую историографию, отдельные памятники которой были переведены в Болгарии на церковно-славянский язык ещё до становления древнерусской литературы и попали в Киевскую Русь в составе комплекса религиозных и литературных текстов. Возможно, что перевод некоторых византийских исторических сочинений был выполнен уже в XI в. на Руси. Эти произведения имели главным образом форму компиляций, излагавших всемирную историю. Возникновение летописей связано со становлением древнерусской письменной и литературной традиции, начало которой было положено переводами византийских памятников. Черпая сведения из хронографов, летописи не были прямым продолжением данной традиции, о чем свидетельствует длительное параллельное существование этих типов исторических сочинений. Упадок летописания, связанный с завершением в конце XVI в. практики исторических записей, совпал с превращением хронографов в основную форму исторических сочинений.

Истоки русского летописания следует искать, скорее всего, в местной письменной традиции. Таковой, с одной стороны, могла быть практика сухих деловых записей, практиковавшихся церковными институциями – монастырями и епископскими кафедрами. С другой стороны, летописание могло развиться в продолжение традиции составления монотематических повествований о начальных событиях русской истории. В частности, высказывались предположения, что первая русская летопись возникла на основании подобного сказания (созданного в первой половине XI в.), которое условно называют то «Древнейшим сводом» (А. А. Шахматов), то «Повестью о начале Русской земли» (М. Н. Тихомиров), то «Сказанием о первоначальном распространении христианства на Руси» (Д. С. Лихачев).

121

Этот древний рассказ интерпретируется либо как запись устных преданий о возникновении Киева и первых русских князьях, либо как целостное повествование о введении христианства, ядро которого составляют рассказы о первых христианских князьях, от Ольги до Ярослава. Гипотеза о таком изначальном повествовательном ядре не объясняет механизмов формирования на его основе летописания как особой формы фиксации исторической памяти.

В истории летописания можно выделить несколько периодов. Первый из них – период киевского летописания – был связан с составлением первой летописи в Киеве в конце XI в. переработанной в начале XII в. в первое устойчивое летописной сочинение – «Повесть временных лет», которым начинается большинство дошедших до нас сводов. Второй период начинается во второй половине XII в., когда происходит становление местного летописания, связанного с отдельными городами и землями Киевской Руси. Составлявшиеся тогда летописи отличались повышенным интересом к событиям и персонажам местного значения, чем определяется специфика, полнота и достоверность содержащейся в них информации. Вместе с тем они сохраняли характер общерусского летописания, поскольку местная история не осознавалась в них в своей собственной специфике и не была обособлена по отношению к прошлому и настоящему всего древнерусского культурного и политического пространства. Точно так же, как Киевская Русь, распадаясь на бесчисленное множество отдельных политических образований, была плохо структурирована как совокупность отдельных политических единиц и продолжала осознавать себя как органическое единство, русское летописание мыслило себя только в системе единой и общей исторической памяти. Третий период отмечен усилением великокняжеской власти в Москве и началом формирования московского политического и государственного мира, что привело к превращению московского летописания в официальное повествование о русской истории. Москва и ее правители изображались прямыми преемниками киевских князей, а созданное ими государство – органическим продолжением древней Киевской Руси. Важнейшими памятниками официальной истории Московского царства являются созданные при Иване Грозном многотомный летописный «Лицевой свод» и «Степенная книга» – династическая история московских правителей, возводимая к первым киевским князьям.

Монументальным произведением московской и общерусской летописной традиции стал «Лицевой свод», созданный в 1568 – 1576 гг. по повелению Ивана Грозного.

122

Он представлял собой грандиозную компиляцию, содержавшую рассказ о всеобщей истории от Сотворения мира до XV в. и изложение истории русской от её начала до времени правления Ивана Грозного. «Лицевой свод» вобрал в себя (в извлечениях или в буквальном воспроизведении) важнейшие бытовавшие на Руси переводные исторические сочинения (от исторических книг Библии до многочисленных хронографов), механически соединив их в последовательном развертывании исторической картины с материалами русских летописей. Осознание истории как источника укрепления власти – инструмента политической и государственной идеологии – отразилось в факте прямого участия Ивана Грозного в редактировании повествования о его царствовании.

«Лицевой свод» фактически подвёл черту под историей общерусского летописания, которое уступило место хронографам и продолжило своё угасающее существование в форме местного провинциального летописания.

123

studfiles.net

1.2.3. Летописание Русского централизованного государства (XVI — XVII вв.)

В период существования единого Русского централизованного государства летописание претерпело определенные изменения. Они были обусловлены в первую очередь политическими факторами, среди которых главным стало установление в России самодержа­вия. Для поддержания новой политической системы создавалась новая официальная идеология, отраженная во многих историче­ских и литературных сочинениях как светских, так и церковных авторов.

Согласно политической концепции XVI в., Русское государ­ство было законным преемником Византийской империи. Инте­рес к всемирной истории и необходимость вписать русскую исто­рию в мировую породили новый для России тип исторического сочинения — хронограф. Еще в период Киевской Руси летописцы познакомились с византийскими хронографами, в которых по­следовательно излагалась всемирная история, начиная от «сотво­рения мира». Многие содержащиеся в них сведения использова­лись летописцами в качестве источников собственных произведе­ний, справочных данных по хронологии.

Однако первые русские компиляции типа хронографа возник­ли только в XVI в. История России рассматривалась в них как

34

35

заключительный этап истории крупнейших мировых монархий. В течение XVI —XVII вв. в России было создано несколько редак­ций Русского хронографа. Древнейшей из них является так назы­ваемая редакция 1512 г., состоящая из 208 глав. На ее основе по­зднее были созданы и другие редакции, получившие широкое рас­пространение.

Хронограф отличался от летописи структурой и содержанием. В начале хронографического сочинения помещалось оглавление с указанием нумерованных глав и их названий. Летописи предыду­щего периода не имели оглавления. В хронографе иной была схема расположения материала. Текст хронографа структурировался по главам, внутри которых после заглавия помещался текст о собы­тиях всеобщей истории, далее — после своего заглавия — о рус­ских событиях. Например, в оглавлении Хронографа редакции 1512 г. состав одной из глав представлен таким образом: «Глава 205. Цар­ство греческое кир Калуяна. В той же главе и великое княжение Русское и о князе Дмитрие Юрьевиче Красном»1. Текст главы был разбит на три части, каждая из которых имела свой подзаголовок: «Царство греческое», «Великое княжение Русское», «О князе Дмит­рие Юрьевиче Красном». Хотя внутри подразделов еще сохраня­лась летописная форма изложения, основным признаком объеди­нения погодных записей в хронографе была тема повествования.

Русская церковь дала обоснование самодержавия в так называ­емой «Степенной книге». Полное название этого анонимного со­чинения, созданного в 1563 г., — «Книга степенна царского ро­дословия, иже в Рустей земли в благочестии просиявших богоут­вержденных скипетродержателей, иже бяху от Бога, яко райская древеса насаждени при исходящих вод, и правоверием напаяеми, богоразумием же благодатию возрастаеми, и божественною сла­вою осияваеми явишася, яко сад доброраслен и красен листвием и благоцветущ; многоплоден же и зрел и благоухания исполнен, велик же и высокъверх и многочадным рождием, яко светлозрач-ными ветми разширяем, богоугодными добродетельми преспева-ем; и мнози от корени и от ветвей многообразными подвиги, яко златыми степенми на небо восходную лествицу непоколеблемо водрузиша, по ней же невозбранен к Богу восход утвердиша себе же и сущим по них». Оно красноречиво говорит о главной задаче автора сочинения (возможно, московского митрополита Афана­сия) — показать постепенное восхождение русских государей к Богу, оправдать богоизбранность «скипетродержателей». Это ли­тературное произведение имеет необычное для того времени по­строение. Последовательное повествование о наиболее важных, с точки зрения автора, исторических событиях разбито на 17 «сте­пеней» (ступеней, граней), в каждой из которых излагается био-

1 Полное собрание русских летописей... — Т. 22. — С. 13.

графия государя, сопровождаемая сочинениями о митрополитах и святых, живших с ним в одно время.

Летописцы XVI в. также внесли свой вклад в разработку и рас­пространение новых политических идей. Особенно большую роль в этом сыграли московские официальные летописи, носившие общерусский характер. Так же, как и авторы литературных сочи­нений, летописцы XVI — XVII вв. более обстоятельно и подробно, чем раньше, рассказывали о деятельности и жизни великих кня­зей (с 1547 г. — царей).

Нарастание повествовательности летописных текстов, превра­щение их в книги для чтения — еще одна из черт летописания XVI — XVTI вв. В летописях все больше проявлялись связный харак­тер изложения, дидактика, идеализация героев рассказов. Следстви­ем повествовательности стал новый вариант летописного текста, целиком посвященного одному объекту внимания летописца.

Летописи испытали значительное влияние исторических и ли­тературных произведений своего времени. Влияние это сказалось, В частности, на форме фиксации событий в летописях. Так, хро­нографическая форма текста, который структурировался не об­щей датой нескольких событий, часто не связанных между собой, а конкретной темой, оказала влияние на форму ряда летописных сочинений XVI —XVII вв., разрушая главный признак этого вида исторических сочинений — погодную запись и выделяя централь­ные линии повествования.

Не могло не отразиться на летописании XVI — XVII вв. и нара­стание объема информации, которая сохранялась в письменном виде. Этот рост был обусловлен в первую очередь созданием в XVI в. системы постоянно действующих государственных органов управ-1ения, где письменно регистрировались этапы принятия и ис­полнения решений по самым разным вопросам. Делопроизвод­ственный материал воспринимался летописцами не только как новая разновидность источников, но и как доказательство досто­верности сообщаемого известия.

В XVI в. в работе некоторых летописцев, причастных к офици­альному летописанию, отмечается новый момент: они стали со­здавать черновики сочинения.

Итак, содержание, структура и стиль летописного повествова­ния «размывались» другими историческими, литературными, по­литическими (публицистическими) сочинениями, делопроизвод­ственной документацией, и летописи постепенно вытеснялись новыми формами исторического повествования. В конце концов во второй половине XVII в. летописание потеряло общегосудар­ственное значение.

При московской митрополичьей кафедре в конце 20-х гг. XVI в. эыл создан крупнейший памятник русского летописания — Нико­новская летопись. Свое название летопись получила по имени патри-

36

37

арха Никона — владельца одного из ее списков. Инициатором и редактором-составителем этого сочинения был митрополит Да­ниил (1522—1539) — крупный писатель, церковный и поли­тический деятель. Первоначальный текст летописи оканчивался 1520 г.

Текст Никоновской летописи представляет собой компиляцию многих исторических источников. Среди них известные сегодня летописи XV в. — Симеоновская, Иоасафовская, Новгородская пятая, а также гипотетически восстанавливаемые своды — Твер­ской летописный свод конца XIV в., Кирилло-Белозерский свод 70-х гг. XV в., Московский свод 1518 г. Использованы литератур­ные сочинения — повести, сказания, жития святых, а также ар­хивные документы. Все эти материалы были подвергнуты литера­турной и идеологической обработке. Интересно, что Никоновская летопись содержит ряд уникальных известий, которые не встре­чаются ни в каких других летописных сочинениях.

Составитель Никоновской летописи последовательно проводил идеи защиты имущественных интересов церкви, союза светской и духовной власти, поддержки внутренней и внешней политики великого князя Василия III. На страницах Никоновской летописи нашли историческое обоснование вопросы, которые являлись предметом обсуждения церковного собора 1531 г.: о праве монас­тырей на владение селами, законности поставления русского мит­рополита собором епископов без санкции константинопольского патриарха, борьбе с ересью.

До нас дошли две редакции этой летописи. Редакция 1556 г. представлена в Патриаршем списке. Она возникла в результате дополнения митрополичьего списка известиями Воскресенской летописи и «Летописца начала царства». Эта редакция с самого начала обращалась в церковных кругах. В начале 60-х гг. XVI в. ру­копись использовали при составлении «Степенной книги», а в 70-х гг. XVI в. список был положен в основу обширного патриар­шего свода, известного по двум беловым копиям.

Еще раз теми же источниками был дополнен оригинал мит­рополичьей летописи. Позднее к нему были присоединены со­бытия за 1556— 1558 гг. Так возникла вторая редакция Никонов­ской летописи, сохранившаяся в так называемом списке Оболен­ского.

К числу значительных московских официальных летописных Произведений XVI в. относится Воскресенская летопись, названная гак по списку, который был пожалован патриархом Никоном Вос-1 pel «-некому 1 1оноиерусалимскому монастырю. Летопись сохрани­лась в 13 списках середины XVI —начала XIX в., но среди них нет ни одного списка, который бы содержал весь текст летописи.

Воскресенская летопись имела несколько редакций. Текст пер­воначальной редакции доходил до конца августа 1533 г., а работа

38

над ним была начата до декабря 1533 г. Дошедший до нашего вре­мени текст Воскресенской летописи представляет собой третью редакцию, доведенную до 1541 г. Время создания третьей редак­ции довольно точно определяется по включенным в нее списку русских митрополитов, в котором последним назван митрополит Макарий, ставший им 19 марта 1542 г., и списку литовских кня­зей, где рядом с именем Сигизмунда I указано, что это «нынеш­ний» король (он был им до 8 октября 1544 г.). Следовательно, третья редакция Воскресенской летописи возникла между 19 марта 1542 г. и 8 октября 1544 г.

Летописная основа текста Воскресенской летописи не может быть возведена как ни к одному из восстановленных предшествую­щих ей сводов, так и ни к одной из современных ей летописей. Возможно, автором были использованы два основных летопис­ных источника, не сохранившихся в непереработанном виде: Мос­ковский свод 1526 г. и Ростовский свод 1489 г. Кроме того, лето­писец обращался к материалам великокняжеского архива. Важ­ным публицистическим источником Воскресенской летописи стало «Сказание о князьях владимирских», в основе которого лежала легенда о происхождении русских великих князей от римского императора Августа. Составитель летописи впервые использовал легенду, существовавшую в письменном варианте, как офици­альную версию.

Воскресенская летопись оказала значительное влияние на по­следующее летописание: редакция августа 1533 г. стала источни­ком Львовской летописи XVI в., а редакция 1541 г. использовалась для дополнения текста списка Оболенского Никоновской лето­писи за 1521 — 1541 гг. На основе Воскресенской летописи состав­лялись некоторые краткие летописцы.

В композиционном оформлении Воскресенской летописи были новшества. Новым разделом текста летописи стал самостоятель­ный перечень глав с выделением в нем основных тем повествова­ния, например: «Глава 63. В лето 7042 (1534 г.) о преставлении неликого князя Василиа Ивановича. И о поимании князя Юриа Ивановича. О звездахъ. Глава 64. Срубленъ бысть градъ Москва. И о побеге князя Семена Белского. И о поимании Глинского. И о приходе литовскыхъ воеводъ подъ Стародубъ»1. События од­ного года могли объединяться в одной главе или разбиваться на несколько глав. Таким образом, оформлением летописных запи­сей летописец акцентировал внимание на самых важных для него сюжетах, нарушая при этом структурную и содержательную цель­ность повествования.

«Летописец начала царства» — самоназвание сочинения, кото­рое повествует о событиях с 1533 по 1552 г. и завершается описа-

1 Полное собрание русских летописей... — М., 2001. — Т. 8. — С. 6.

39

нием праздничных торжеств по случаю победы над Казанским ханством. Таким образом, произведение охватывает время прав­ления Ивана IV и освещает внутреннюю и внешнюю политику, военные действия, городское строительство, дворцовые церемо­нии этого периода и т.д. Автором начальной редакции летописца считают государственного деятеля середины XVI в. Алексея Федо­ровича Адашева.

Сюжетная и временная ограниченность «Летописца начала цар­ства» позволяет говорить о том, что данный летописный текст имеет черты нового исторического повествования. Новизна за­ключается в том, что летопись имеет единственный объект пове­ствования — царствование Ивана IV. Для создания этого сочине­ния были использованы новые категории источников. Одной из разновидностей источников этой официальной летописи стали делопроизводственные документы, например, память Ивана Гроз­ного Михаилу Темрюковичу Черкасскому, пропускная грамота на проезд до Москвы полоцкого воеводы Станислава Довойны и полоцкого епископа Арсения.

«Летописец начала царства» неоднократно редактировался и дополнялся событиями, произошедшими после 1552 г. Выявлена редакция, доведенная до 1556 г. От первоначальной она отличает­ся тем, что в ней возвеличивается Адашев и усиливается критика в адрес боярства. Впоследствии эта редакция пополнилась статья­ми за 1556—1558 гг., куда были включены и проекты двух ада-шевских реформ. Известна редакция, доведшая изложение до 1560 г. Летописные записи последующего времени заносились в черновые тетради, хранившиеся в царском архиве.

«Летописец начала царства» активно использовался в последую­щем летописании XVI в. Так, его редакция 1556 г. вошла в состав Патриаршего списка Никоновской летописи. В 1568 г. «Летописец начала царства» в редакции 1560 г. и черновые тетради с записями за 1560—1568 гг. были использованы в Лицевом летописном своде.

Лицевой летописный свод — самое крупное летописно-хроно-графическое сочинение средневековой Руси XVI в. Свое название произведение получило из-за миниатюр, которых в 10 томах на­считывается более 16 тыс. Сочинение разделяется на две части: первые три тома, названные учеными хронографами, посвящены всемирной истории, а остальные (Голицынский и Лаптевский тома, два тома Древнего летописца, Шумиловский том, Сино­дальная летопись, Царственная книга) — русской истории, из­ложение которой начинается с 1114 г. и обрывается на 1567 г. (по-видимому, последней датой был 1568 г.).

Лицевой летописный свод создавался по инициативе Ивана Грозного в период с 1568 по 1576 г. в Александровской слободе. Работа над летописью не была завершена. Следы ее незавершен­ности просматриваются, например, в миниатюрах последнего тома

свода (Царственной книге), которые выполнены лишь в черниль­ном очерке, но не раскрашены.

Это летописное сочинение отражает новый подход летописцев к историческому материалу. Он заключался в свободной автор­ской комбинации отдельных фрагментов ранее созданных лето­писей (Воскресенской летописи, «Степенной книги», «Летопис­ца начала царства»), а также в постоянном обращении к повес­тям, менявшим характер создаваемой летописи.

Царственная книга содержит редакторскую правку за период 1533— 1568 гг.: на полях сделаны добавления ктексту с обличени­ями боярских заговоров и измен. Наиболее значительным допол­нением является приписка, повествующая о боярском «мятеже» 1553 г. и направленная против удельного князя Владимира Андре­евича. Копирование отредактированного текста сопровождалось его исправлением по «Летописцу начала царства». Так образовались некоторые повторные листы Лицевого свода.

После создания Лицевого летописного свода официальное ле­тописание было прервано. Возобновлено оно лишь в конце XVI в.

Летописные тексты, возникшие после прекращения офици­ального общерусского летописания, объединяются понятием «позднее летописание». В этих сочинениях более отчетливо обо­значились тенденции, которые наметились в летописном деле еще в XVI в. Как правило, летописи XVII в. — это единовременно со­ставленные компилятивные сочинения, для которых погодное изложение событий являлось лишь привычной формой. В них прин­цип изложения событий по годам последовательно не проводил­ся, поэтому четкая сетка дат иногда отсутствует. В некоторых случа­ях наблюдаются избирательность в подходе к темам повествования и выделение центральных линий, отмечаются элементы критики используемых автором источников. Для летописцев характерны но-ные приемы обработки исходного письменного материала.

Основным памятником позднего летописания является «Но­вый летописец». Он возник в 30-е гг. XVTI в. в официальных кругах, близких к патриарху Филарету, и обосновывал права Романовых па российский престол.

Сочинение включает в себя оглавление («Сказание главам Но­вого летописца») и текст (422 главы). «Новый летописец» начина­ется с описания присоединения Сибири в конце царствования Ивана IV и доводится до 1630 г. В начале повествования (до февра­ля 1599 г.) используется трафаретная погодная сетка, а далее в Новом летописце хронологической сетки нет. Она появляется вновь В последней части, где рассказывается о царствовании Михаила Федоровича.

«Новый летописец» отражает изменившиеся подходы летопис­цев к фиксируемым событиям и исходному письменному материалу. Автор часто уходил от свойственной летописи регистрации собы-

40

41

тий в хронологической последовательности и группировал их, исходя из их внутренней связи, а также тематического единства повествования. Кроме того, летописец настолько перерабатывал используемые летописные источники, что они становились неуз­наваемыми.

Новая природа текста, обусловленная изменением способа пе­редачи информации о фиксируемых событиях, затрудняет ре­шение традиционного для источниковедения вопроса о летопис­ных источниках «Нового летописца». Этот вопрос поставлен дав­но, но решается он неоднозначно. Текстологический анализ не позволяет установить взаимоотношения «Нового летописца» с современными ему летописными произведениями. Не удается оп­ределить и свод, на основе которого создавался этот текст. На примере анализа «Нового летописца» видно, что реконструкция летописного свода как методический прием изучения истории русского летописания не может быть распространен на сочи­нения XVI в. и особенно XVII в. В то же время в «Новом летопис­це» определяются источники делопроизводственного характера из Посольского и Разрядного приказов, рассказы очевидцев. Обнаруживаются текстуальные совпадения с так называемой утвер­жденной грамотой на царство Михаила Федоровича Романова 1613 г.

В XVII в. «Новый летописец» часто использовался для ле­тописных компиляций нового типа, когда автор заимствовал из своих разнообразных источников фрагменты большего или мень­шего объема и на их основе компилировал новое, в том числе и летописное сочинение. При таком механизме создания летописей (или их частей) используемые источники определяются доста­точно четко и точно. В XVII в. появлялись летописные компи­ляции, которые собирались из четко определяемых фрагментов различных сочинений на одну тему. Отрывки «Нового лето­писца» соединялись с фрагментами сочинений первой полови­ны XVII в. — «Иного сказания» и «Истории Авраамия Палицы-на», Хронографа, а также с грамотами Лжедмитрия I и его пере­пиской и т.д.

Летописный свод 1652 г. составлялся между 1652 и 1658 гг. как сочинение официального патриаршего летописания в кругах, близ­ких патриарху Никону. Свое название летопись получила по дате последней статьи, описывавшей перенесение мощей митрополи­та Филиппа И из Соловецкого монастыря в Москву и избрание патриархом новгородского митрополита Никона.

В Летописном своде 1652 г. признаки трансформации летопис­ного жанра прослеживаются в хронологической неравномерности распределения исторической информации. Желая рассказать о со­бытиях с библейских времен (разделение Ноем земли между сы­новьями и расселение по Восточной Европе «правнуцей Иафето-

вых») до 1652 г., авторы почти половину сочинения посвятили описанию Смутного времени, рассказ о котором соединен с пос­ледней погодной записью несколькими статьями за 30 —40-е гг. XVII в.

Из ранее созданных летописных произведений источниками Летописного свода 1652 г. послужили Никоновская и Воскресен­ская летописи. Свод насыщен разными по жанрам литературными сочинениями. Ряд повестей и сказаний был отредактирован спе­циально для данной летописи. Впервые в летописный текст было введено «Сказание о Словене и Русе», заменившее рассказ о Рю­рике. В летописи, созданной в церковных кругах, широко пред­ставлены произведения агиографического жанра. Составители ле­тописи обратились к текстам житий святых, восходящим к «Сте­пенной книге» и «Прологу», изданному Московским Печатным двором в 1642—1643 гг.

Подробное повествование о событиях последней четверти XVI— 20-х гг. XVII в. основывалось, скорее всего, на каком-то произве­дении о Смуте, созданном на рубеже 10 —20-х гг. XVII в. Позднее его перерабатывали для своих летописных сочинений многие ав­торы, в том числе «Нового летописца» и «Летописи о многих мя­тежах».

В последней четверти XVII в. фиксация событий в виде по­годных записей продолжалась, но к этому времени летописание утратило государственное значение. Особенностью летописного дела этого периода было расширение социального состава лиц, которые вели погодные записи для себя и близкого окружения, «для памяти». Среди летописцев встречаются представители раз­личных слоев общества: бояре, московские и городовые дворяне, монахи, священники, столичные и провинциальные приказные люди, посадские люди, стрельцы, казаки. Среди них есть и кре­стьяне. Расширение географии мест, где велись летописные за­писи, — еще одна примета летописания конца XVII в.

43

Большинство летописцев конца XVII в. руководствовалось, как правило, не стремлением создать масштабные исторические со­чинения, а желанием зафиксировать для себя и своего ближайше­го окружения информацию о событиях, которая была им доступ­на. Их летописные записи могли существовать в самостоятельном виде или присоединяться к ранее созданным крупным летопис­ным сочинениям. В летописных записках, которые иногда велись на протяжении нескольких десятилетий, усиливались элементы автобиографизма, проявлялся собственный взгляд автора на со­бытия. Некоторые из этих записок можно рассматривать как про­образ появившихся позднее дневников. К числу таких самостоя­тельных летописных записей относятся записи 1661—1691 гг. Авер-кия — дьячка Благовещенского погоста на реке Ваге. Он фиксиро­вал местные события и общерусские известия.

studfiles.net

Общерусское летописание XVI—XVII вв.

С конца XV в. летописание все более жестко контролируется государственной властью. Летописи XVI в. становятся проводника­ми государственных политических концепций, послушными вырази­телями официальной идеологии. Отражая изменения в мировоззре­нии и культуре общества, в летопись начинают проникать вымысел, политическая легенда, использованные летописцами для пропаган­ды идей, возвеличивающих Московскую Русь и ее правителей. Ха­рактерной чертой летописания этого периода является тяготение к созданию монументальных по объему сводов, насыщенных мате­риалами нелетописного характера (делопроизводственной докумен­тацией, литературными произведениями и т. д.).

Летописные своды XVI в.Московский летописный свод конца XV в. послужил основой для развития последующего официального московского летописания. Одним из его важнейших этапов было создание в начале 40-х годов Воскресенской летописи, доведенной до 1541 г. Передав с некоторыми сокращениями свод конца XV в., ее составитель с почти протокольной точностью продолжал изложе­ние событий первых десятилетий XVI в. В описаниях битв, посоль­ских приемов и других событий видно стремление прославить вели­кокняжескую власть. Той же цели прославления великих князей служили и включенные в Воскресенскую летопись статьи по исто­рии Византии, в которых проводилась идея о преемственности власти московских князей от византийских императоров в соответ­ствии с доктриной «Москва — Третий Рим».

Важнейшие идеи, заложенные в Воскресенской летописи, были продолжены и развиты в царствование Ивана IV. Ряд грандиозных сводов, составленных при нем, открывает «Летописец начала царст­ва», охватывающий 1534—1556 гг. Он начинался вступлением на престол Ивана IV и завершался развернутым описанием триумфа победы над Казанью. В «Летописце начала царства» все приподнято и торжественно, поучающе и велеречиво. Но все эти особенности в «Летописце» сочетаются со значительной документальностью. В первую очередь, она относится к описанию внешнеполитических отношений Руси, особенно к приемам и отправлением посольств. В этом легко убедиться, сопоставив соответствующие фрагменты «Летописца» с посольскими книгами. Как и в предшествующем мос­ковском летописании конца XV в., но с еще большей подробностью, описываются военные походы царя, его путешествия. Несомненно, что составитель «Летописца» обращался к архивным материалам, таким, как посольские и разрядные книги, различные дворцовые записи.

Самым обширным общерусским сводом XVI в. является Нико­новская летопись (названная так по принадлежности в XVII в. од­ного из списков патриарху Никону). Первоначальная редакция Ни­коновской летописи, доводившая изложение до 1520 г., была состав­лена в конце 20-х годов XVI в. Возможным редактором ее был митрополит Даниил. Затем работа над летописью продолжалась в 1550—1560 гг. При составлении Никоновской летописи было привле­чено множество разнообразных источников. В основу свода были положены, по-видимому, Новгородская V летопись, восходящая в основных чертах к Новгородской IV летописи, а также значительное число местных летописей, сказаний и повестей, большинство из ко­торых в самостоятельном виде не дошли до нас. Благодаря этим источникам в Никоновской летописи имеется множество уникаль­ных сведений по самым различным, в том числе и древнейшим, пе­риодам истории Руси. Некоторые из них, похожие на позднейшие дополнения, нуждаются в тщательной проверке и анализе.

Никоновская летопись содержит ряд ценнейших повестей XIV в.: «О прихожении Тахтамышеве на Москву», о митрополите Михаиле-Митяе, о митрополите Фотии, о Тамерлане. Для изучения исторической географии исключительно богатые сведения содержит «Хождение митрополита Пимена», в котором самым подробным и точным образом описывается дорога из Москвы в Константино­поль через Рязанскую землю, по Дону и Азовскому морю.

Никоновская летопись имеет два основных списка: Оболенского и Патриарший. Можно считать весьма вероятным, что список Обо­ленского в части до 1510 г. является не только древнейшим спис­ком, но и оригиналом Никоновской летописи, с которого скопирован Патриарший список. Остальные части списка Оболенского, сделан­ные в более позднее время, не повлияли на Патриарший список, имевший свой особый протограф.

Никоновская летопись в варианте, представленном списком Обо­ленского, в 70-е годы XVI в. подверглась отчасти переработке, сле­ды которой видны в замечаниях и приписках составителей. Никоновская летопись легла в основу грандиозного много­томного Лицевого свода XVI в., работа над ним продолжалась свы­ше 30 лет. Русская часть Лицевого свода представлена шестью то­мами (Голицынский, Лаптевский, Остермановский, Шумиловский, Синодальный и «Царственная книга»), передающими ход событий с 1114 г. Первый том русской истории не сохранился. Кроме того, летопись была дополнена изложением событий всемирной истории в трех томах, главным образом на основе хронографов с привлече­нием сочинений Иосифа Флавия, «Александрии», «Троянских дея­ний» и пр. Все девять томов снабжены иллюстрациями (16 000 ми­ниатюр). Они представляют ценнейший источник для изучения са­мых разнообразных сторон русской истории, культуры, быта. Изложение событий Лицевого свода доведено до 1567г.

С давних пор ученых занимают два последних (русских) тома Лицевого свода (Синодальный и «Царственная книги»). Синодаль­ный том охватывает события с 1533 по 1567 г. с пропусками 1542—1553 и 1560—1563 гг. «Царственная книга» передает события 1533—1553 гг. Из сравнения событий 1533—1542 гг., кото­рые описаны в обоих томах, выясняется, что «Царственная кни­га» — набело переписанный текст Синодального тома, который был правлен редактором. В свою очередь, и том «Царственной книги» правлен той же редакторской рукой. Характер исправлений резко меняет политическую концепцию первоначального текста по ряду важнейших событий 40—50-х годов XVI в. Правка настолько смела и тенденциозна, что многие историки видят в редакторе Ивана Гроз­ного. Ряд исследователей называют в качестве редактора иных лиц (например, дьяка И. Висковатого).

События времени царствования Ивана Грозного нашли отраже­ние не только в официальном летописании, но и в одном из лето­писцев частного происхождения, известном под названием Пискаревского (по фамилии его владельца в XIX в.). Пискаревский лето­писец завершается описанием событий 1615 г. В основе летописца лежат своеобразные воспоминания двух москвичей, ярко и непо­средственно передающих события тех лет.

Летописание XVIIв. В XVII в. официальное общегосударствен­ное летописание прекращается. Это происходит из-за несоответствия летописей новым задачам историографии, призванной собирать в систематическом виде все сведения по истории России, осмыслив их в плане единой концепции и показав их в связи со всемирной исто­рией.

Правда, в XVII в. продолжают создаваться исторические сочи­нения, сохраняющие название летописи или летописца и некоторые внешние формы летописного повествования, но, по существу, эти произведения далеки от летописей. Характерным примером таких летописей может служить «Новый летописец», посвященный собы­тиям Смутного времени.

Некоторое оживление летописной формы относится к середине XVII в. и связано с деятельностью партиарха Никона. Этому в не­малой степени способствовало собирание древних рукописей, в том числе и летописей, как самим Никоном, так и его окружением в Но­воиерусалимском монастыре. Среди таких летописей особенно ха­рактерен свод 1652 г., который продолжает древнюю часть летопи­си своеобразной церковной хроникой. Особое внимание уделяется в своде митрополиту Филиппу, задушенному по приказанию Ивана Грозного и канонизированному по настоянию Никона в 1651 г.,— событие, имевшее большое значение для прославления церкви в преддверии острейшей борьбы между царской и патриаршей властью, развернувшейся в середине XVII в. Вообще многие собы­тия русской истории получают в летописании патриарха Никона черты церковной окраски и осмысленности.

Сибирские летописи.Летописная форма исторического повество­вания сохраняется в России XVII в. в виде областного, местного летописания. Особенно интенсивно она развивается в Сибири. Воз­можно, что уже в конце XVI в. одним из полковых казацких писа­рей было составлено «Написание, како приидоша в Сибирь...».

На основе «Написания» Киприан составил первую официальную Сибирскую летопись, возможно, использовав и материал каких-то татарских записей. Этот свод Киприана выявляется как общий ис­точник Есиповской, Кунгурской и Строгановской летописей. Сама же Киприановская летопись прославляла заслуги и героизм Ерма­ка. Эту тенденцию в оценке Ермака сохранила Кунгурская лето­пись, обнаруженная в 1703 г. Семеном Ремизовым, знаменитым картографом и историком Сибири начала XVIII в., и приложенная к его собственной так называемой Ремизовской летописи или «Исто­рии сибирской». Наряду с положенной в ее основу Есиповской ле­тописью Ремизов широко привлек устные предания, материалы фольклора.

Глава 5

ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ АКТЫ

Право является совокупностью государственных установлений и законов, регулирующих общественные отношения между людьми. Это система юридических норм, правил поведения, которые уста­навливаются в классовом обществе господствующим классом в своих интересах, в целях охраны существующего общественного и го­сударственного строя. Как показал Ф. Энгельс, «все потребности гражданского общества — независимо от того, какой класс в данное время господствует, — неизбежно проходят через волю государст­ва, чтобы в форме законов получить всеобщее значение. Это — формальная сторона дела, которая сама собой разумеется. Но, спра­шивается, каково же содержание этой только формальной воли, — все равно, отдельного лица или целого государства, — откуда это содержание берется и почему желают именно этого, а не чего-либо другого? Ища ответа на этот вопрос, мы находим, что в новейшей истории государственная воля определяется в общем и целом изме­няющимися потребностями гражданского общества, господством то­го или другого класса, а в последнем счете — развитием производи­тельных сил и отношений обмена». Право есть воля господствую­щего класса, возведенная в закон. Развитие правовых норм соответ­ствует уровню развития производительных сил и характеру произ­водственных отношений общества. Будучи частью надстройки, право активно содействует укреплению того базиса, интересы кото­рого оно отражает. Отражая историю феодального общества, зако­нодательные акты XI—XVII вв. дают материал для изучения соци­ально-экономических, политических и правовых отношений этого периода.

Законодательные акты представляют собой правовые документы, исходящие от верховной государственной власти, и имеют высшую юридическую силу в пределах определенной территории, государст­ва. Все остальные акты являются документами, фиксирующими в юридической форме сделки, договоры экономического и политиче­ского характера между частными лицами, частными лицами и го­сударством, государствами, государством и церковью. Все акты принято делить на две основные группы: публичноправовые, т. е. правительственного происхождения, и частноправовые, т. е. заклю­ченные между частными лицами. Это деление условно, так как не­которые публичноправовые и частноправовые акты имеют точки соприкосновения.

Развитие законодательных актов в XI—XVII в. можно рассмат­ривать по трем периодам. Первый охватывает время существования Древнерусского государства, когда нормы обычного права посте­пенно заменяются нормами государственного права, часто возни­кавшими на основе судебного решения, принятого по конкретному делу, и впоследствии сводившимися в общие законодательные уста­новления. Второй период связан с феодальной раздробленностью. Ему присущи законодательные акты с более ограниченными функ­циями. Третий период характерен кодификацией норм русского пра­ва в условиях складывающегося и развивающегося Российского государства.

Русская Правда

Старейшим законодательным актом Древней Руси является Русская Правда. Об исключительном значении этого памятника сви­детельствует более 100 его списков XIII—XVIII вв., дошедших до нашего времени. По своему содержанию они делятся на три редак­ции: Краткую, Пространную и Сокращенную.

Краткая Русская Правда сохранилась в двух основных списках XV в. — Академическом и Археографическом — в Новгород­ской I летописи младшего извода. Существует еще II списков Крат­кой редакции XVIII—XIX вв., восходящих к Академическому спис­ку. Краткая редакция Русской Правды была помещена в Новгород­ской I летописи под 1016 г., после сообщения о победе новгородско­го князя Ярослава Мудрого над великим киевским князем Свято-полком Окаянным. По сообщению летописи, Ярослав после одер­жанной победы щедро наградил своих воинов «и отпусти их всех домов и дав им Правду и Устав списав, тако рекши им: «По сей гра­моте ходите, якоже списах вам, такоже держите. А се есть прав­да русская». Однако датировка Краткой Русской Правды 1016 годом (Б. Д. Греков, Л. В. Черепнин) вызвала возражения. В записи упо­минаются сыновья Ярослава, при которых уже после смерти Ярос­лава была составлена одна из частей Краткой Правды. Возможно, что слова о пожаловании Ярославом новгородцам Правды и Устава и текст Правды были внесены в летопись позднее. Древний перга­менный Синодальный список Новгородской I летописи (старшего извода) не имеет ни записи о грамоте Ярослава 1016 г., ни текста Русской Правды. В Софийской летописи (XV в.) есть два известия о Ярославовых грамотах. Первое — под 1019 г. — сходно с извести­ем 1016 г. Новгородской I летописи младшего извода, второе отно­сится к 1035 г. и также сообщает о грамоте Ярослава новгородцам. Если допустить, что под грамотой понимается Русская Правда, то датой возникновения Краткой редакции может считаться 1036 год.

По своему составу Краткая Правда делится на четыре части: Правда Ярослава, Правда (Устав) Ярославичей, Покон вирный, Урок мостникам.

К Правде Ярослава относят первые 17 статей. В самих списках нумерации статей нет. Она дана исследователями. При этом учи­тывались некоторые сигнальные моменты: красная строка, буква, логическое завершение мысли, существование определенных норм права, объекта права. Правда Ярослава идет до слов: «Правда ус­тавлена руськой земли, егда ся съвокоупилъ Изяслав, Всеволод, Святослав, Коснячно, Перенег, Микыфор Кыянин, Чюдин, Микула». Разрыв этот в тексте выделяется не только тем, что указывает на какую-то новую часть Правды, но и разбором терминологических особенностей первых 17 и последующих статей.

В Правде Ярослава предполагается существование двух слоев: Древнего и более позднего. Еще В. Н. Татищев и Л. К. Гетц считали возможным отнести Правду Ярослава ко времени до крещения Ру­си. Однако сравнение юридических норм Правды Ярослава с договорами Руси с греками свидетельствует о том, что правовые нормы Правды Ярослава более позднего происхождения. В частности, в Правде право кровной мести сосуществует с заменой ее выкупом, договоры признают только кровную месть. И все же некоторые осо­бенности первых статей позволяют говорить об их возникновении на основе более раннего памятника, что приводит к выделению этой части в так называемую Древнейшую Правду.

Вторая часть Краткой Правды получила название Правды Ярос­лавичей. Время ее составления устанавливается прежде всего по упоминанию в заголовке Ярославичей — Изяслава, Всеволода, Свя­тослава и лиц, бывших в их окружении и, по-видимому, принимав­ших участие в составлении Правды. Из текста преамбулы следует, что Ярославичи собирались в дни установления «Правды руськой земли». Такой съезд мог состояться между 1054 г. (время смерти Ярослава) и 1076 г., когда умер Святослав.

Обращение к Повести временных лет помогает установить бо­лее точно встречу братьев Ярославичей. В 1072 г. они «совокупишася» под Киевом, в Вышгороде, для перенесения мощей Бориса и Глеба в связи с их канонизацией. Слово «совокупишася» в па­мятниках того времени означало съезд. Хотя съезд был формально посвящен торжественно-религиозному моменту и нет упоминания о выработке нового законодательства, логично предположить, что именно тогда Ярославичи обсудили ту часть норм древнерусского права, которая вошла в Краткую Правду. Выяснение причин, кото­рые могли вызвать появление Правды Ярославичей, подтверждает эту мысль. «Можно думать, — отмечал М. Н. Тихомиров, — что Правда Ярославичей возникла в непосредственной связи с восста­ниями в Киевском государстве 1068—1071 гг. Правда Ярославичей устанавливает особенно высокие ставки за убийства княжеских людей, участившиеся в то время вследствие волнений на Руси». Материалы для датировки Правды Ярославичей можно получить и при анализе имен, упомянутых вместе с Ярославичами на съезде.

Особое место в Краткой Правде занимают Покон вирный и Урок мостникам. Первый представляет собой устав для вирников — сбор­щиков пошлин в пользу князя. Некоторые исследователи видят в его заключительных словах «то ти оурок Ярославль» подтверждение того, что Покон вирный возник при Ярославе. Устав мостникам большинство исследователей рассматривают как правила для мо­стовщиков, строителей и ремонтников деревянных мостовых. Дру­гое толкование этого устава подразумевает мосты на реках.

Нет одинакового решения вопроса о времени и месте составления Краткой Правды в целом как единого памятника. Ряд исследовате­лей считают Краткую Правду памятником конца XI в. (М. Д. При­селков, С. В. Юшков), другие (М. Н. Тихомиров, Л. В. Черепнин) относят ее сложение ко времени новгородских событий 1136 г. Мес­том возникновения Краткой Правды указывают Киев и Новгород.

Пространная Правда дошла до нашего времени более чем в 100 списках. Она больше Краткой по объему и составу. Во всех древнейших списках Пространная Правда разделена киноварными заглавиями на две части — «Суд Ярославль Володимиричь. Правда русьская» и «Устав Володимерь Всеволодича». На первый взгляд это дает основание рассматривать обе части как особые памятники. Однако изучение их приводит к выводу, что они возникли одновре­менно.

Одним из источников Пространной Правды была Краткая, не­которые статьи которой дословно или в значительно переработан­ном виде вошли в обе ее части.

Вторым источником Пространной Правды был устав Владимира Мономаха. Причем к уставу во второй части можно отнести только статьи о резах (процентах) и закупах. На это указывает начало текста в ряде списков: «...а се уставил Володимер Всеволодович». Этот заголовок относится к статьям о резах. Время возникновения устава определяется по сообщению, в котором говорится, что Вла­димир после смерти Святополка «созва дружину свою на Берестовем: Ратибора Киевьского тысячьского, Прокопью Белогородьско-го тысячьского, Станислава Переславьского тысячьского, Нажира, Мирослава, Иванка Чудиновича Олгова мужа, и уставили...». Види­мо, это совещание состоялось накануне въезда Владимира в Киев (после восстания 1113 г., направленного прежде всего против рос­товщичества). Этим по мнению Б. Д. Грекова объясняется появле­ние устава о резах.

Очень сложным представляется вопрос о возможном третьем источнике Пространной Правды. По мнению М. Н. Тихомирова, им мог быть протограф Сокращенной Правды. Вывод М. Н. Тихомиро­ва о возникновении Сокращенной Правды во второй половине XII в. и существовании ее протографа основывается на том, что следы этого протографа имеются в Сокращенной и Пространной Правде. Некоторые исследователи предполагают позднее возникновение Сокращенной Правды, тем более что два сохранившихся списка от­носятся к XVII в. Так, С. В. Юшков относил возникновение ее к первой половине XV в., когда новые правовые потребности Москов­ского княжества вынудили изъять из текста Пространной редакции статьи, потерявшие практическое значение.

Ряд статей Пространной Правды, в том числе устав о холопах, раздел о наследстве, возникли первоначально как самостоятельные акты, включенные затем в общий текст. Время возникновения свод­ного протографа Пространной Правды М. Н. Тихомировым и Л. В. Черепниным связывается с восстанием 1209 г. (по уточнению В. Л. Янина, это восстание было в 1207 г.) в Новгороде против рос­товщичества. Это мнение находит свое подтверждение при сравне­нии Пространной Правды с текстом договора Смоленска с Ригой 1229 г. Сопоставление свидетельствует о заимствованиях в договоре правовых норм и терминологии Пространной Правды. Характер­но, что в тексте договора правовые нормы выделены даже названи­ем «А се починается Правда». Вторичность договора видна из ссыл­ки на Правду и употреблении в нем более позднего денежного счета.

Русская Правда отражает изменения правовых норм и освещает ряд вопросов социальной, экономической, политической жизни XI—XV вв. При этом Древнейшая Правда в сведениях по истории Древней Руси первой половины XI в. не дает широкой дифференциации русского общества в целом и феодального класса в частности. Правда Ярославичей с дополнительными статьями к ней отмечает эти изменения для второй половины XI в. Пространная Правда содержит сведения о хозяйстве, категориях феодально зависимых людей (холопов, закупов, смердов), о системе юридического оформления этой зависимости, углублении социальной, классовой дифференциации, отражает классовую борьбу, политические события, вводит нас в атмосферу быта феодальной городской верхушки и купечества, свидетельствует об оживленной торговой деятельности и т. д.

Источниковедческое изучение редакции и списков Русской Правды позволяет проследить процесс оформления этого законодательного памятника как свода постановлений и судебных обычаев, которым пользовались в различных русских землях.

С установлением феодальной раздробленности тексты Русской Правды (Пространной редакции) подвергаются переработке в соответствии с конкретными потребностями. Русская Правда дополнялась многочисленными руководствами для церковных и гражданских судей, что привело к широкому распространению списков Русской Правды в составе Кормчих и Мерил Праведных.

Почти все древнейшие списки Пространной Правды северного происхождения. Не случайно с наибольшей силой ее влияние прослеживается в юридических памятниках Новгородской, Псковской земель, Владимиро-Суздальского княжества. Русская Правда оказала воздействие и на развитие правовой мысли в тех южных и западных землях Руси, которые вошли в состав Великого княжества Литовского и Польского государства.