Реферат: Вменяемость и невменяемость. Реферат невменяемость

Реферат - Вменяемость и невменяемость

--PAGE_BREAK--К лицам, совершившим общественно опасные деяния в состоянии невменяемости, по назначению суда могут быть применены принудительные меры медицинского характера в случаях, когда психические расстройства связаны с возможностью причинения этими лицами иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц. Это особые меры, которые не являются наказанием, а имеют целью излечение указанных лиц или улучшение их психического состояния, а также предупреждение совершения ими новых деяний, предусмотренных статьями Особенной части УК РФ. Виды принудительных мер медицинского характера, а также основания и порядок их применения регулируются уголовно-исполнительным законодательством. Невменяемость обосновывается болезненным состоянием психики «во время совершения общественно опасного деяния» (ст. 2 УК РФ) – поэтому неправильным является употребление термина «невменяемый» к лицу, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство.[7] Если состояние психики такого лица делает невозможным назначение или исполнение наказания, то к нему тоже могут быть применены принудительные меры медицинского характера, но на другом основании (п. «б» ч. 1 ст. 97 УК РФ). Итак, вопрос невменяемости в уголовном праве разрешен достаточно четко: в статье 21 УК РФ установлено, что не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики. 3. Критерии невменяемости В соответствии со ст. 21 УК РФ состояние невменяемости определяется двумя критериями. Одним из них является наличие у лица болезненного состояния психики. Этот критерий принято называть медицинским (или биологическим).[8] Второй критерий означает отсутствие у лица возможности сознавать значение своих действий или руководить ими. Этот критерий называется психологическим (или юридическим). Для признания лица невменяемым необходимо установить оба критерия. Не всякий страдающий психическим расстройством является невменяемым. Расстройство психической деятельности может быть различным по своей тяжести. Лишь когда оно достигло такой степени, что человек вследствие этого не осознает значения своих действий или не может руководить ими, только тогда можно считать его невменяемым. В русском законодательстве уже в 1845 г. в Уложении о наказаниях было закреплено понятие невменяемости, содержавшее оба критерия, хотя и в несовершенной форме. Это выгодно отличало наше законодательство от зарубежного. Кодекс Наполеона (1810 г.), действовавший в то время, связывал невменяемость только с одним признаком – «безумием». Уголовное уложение 1903 г. содержало почти современную норму: «Не вменяется в вину преступное деяние, учиненное лицом, которое, во время его учинения, не могло понимать свойства и значение совершенного или руководить своими поступками вследствие болезненного расстройства душевной деятельности, или бессознательного состояния, или же умственного неразвития, происшедшего от телесного недостатка или болезни». Уголовное законодательство послеоктябрьского периода вплоть до РСФСР 1960 г. шло по пути редакционного уточнения этой формулы. В действующем УК РФ прежняя норма о невменяемости, как прошедшая испытания практикой и признанная наукой, подверглась лишь незначительным изменениям. Во всех случаях, когда у суда или органа следствия возникает сомнение относительно вменяемости, обязательно проводится судебно-психиатрическая экспертиза. На основании заключения экспертизы окончательное решение о признании человека вменяемым или невменяемым выносит суд. Порядок проведения судебно-психиатрической экспертизы регулируется уголовно-процессуальным законодательством.[9] Медицинский критерий невменяемости в ст. 21 УК РФ представляет собой обобщенный перечень психических расстройств, включающих четыре их вида: 1) хроническое психическое расстройство; 2) временное психическое расстройство; 3) слабоумие; 4) иное болезненное состояние психики. Этими категориями охватываются все известные науке болезненные расстройства психики. Из содержания медицинского критерия следует, что неболезненные расстройства психической деятельности не должны исключать вменяемость. Примером временного неболезненного изменения психики может служить состояние аффекта (сильного душевного волнения). Сильная, бурно развивающаяся эмоция гнева, ярости, страха может явиться внутренней побудительной силой преступления. У человека в таком состоянии сужено сознание и ограничены возможности руководить своими действиями. Однако физиологический аффект не является болезненным расстройством психики, поэтому не служит критерием невменяемости. Совершение преступления в состоянии аффекта учитывается лишь как признак привилегированных составов убийства и причинения тяжкого или средней тяжести вреда здоровью (ст. 107, 113 УК РФ). Для наличия медицинского критерия достаточно одного из упомянутых видов психических расстройств. Понятием хронического психического расстройства охватывается группа заболеваний, носящих длительный характер, трудно поддающихся излечению, протекающих непрерывно или приступообразно, имеющих тенденцию к прогрессированию. К ним относятся, например, шизофрения, эпилепсия, прогрессивный паралич, маниакально-депрессивный психоз, предстарческие и старческие психозы, некоторые органические заболевания центральной нервной системы и другие психические болезни. В судебно-психиатрической практике хронические психические расстройства наиболее часто выступают в качестве медицинского критерия невменяемости. Это касается в первую очередь шизофрении. К временному расстройству психики относятся психические заболевания, которые быстро развиваются, длятся непродолжительное время и заканчиваются полным выздоровлением. Это острые психозы при общих инфекционных заболеваниях (например, при тифе), реактивное состояние (временные расстройства психической деятельности под влиянием тяжелых душевных потрясений) и так называемые исключительные состояния, вызывающие помрачение сознания на короткий срок (патологическое опьянение, сумеречное состояние сознания, патологические просо-ночные состояния, патологический аффект и др.). Временные расстройства психики в судебно-психиатрической практике встречаются реже, чем хронические. Особенно редко приходится сталкиваться с исключительными состояниями. Из их числа только патологическое опьянение заслуживает более подробной характеристики в связи с уголовно-правовой оценкой алкогольного опьянения вообще.[10] Слабоумие – болезненное состояние психики, которое характеризуется неполноценностью умственной деятельности. Самостоятельное судебно-психиатрическое значение имеет врожденное слабоумие (олигофрения). По степени поражения умственной деятельности различаются три формы олигофрении: легкая (дебильность), средняя (имбецильность) и тяжелая (идиотия). Приобретенное слабоумие (деменция), которое характеризуется снижением или полным распадом прежде нормальной мыслительной деятельности, оценивается обычно в связи с вызвавшим его основным психическим заболеванием. Иное болезненное состояние психики – это такое расстройство психической деятельности болезненного характера, которое не подпадает под признаки названных трех категорий. Сюда могут быть отнесены наиболее тяжелые формы психопатии, аномалии психики у глухонемых, последствия черепно-мозговой травмы (травматическая энцефалопатия) и др. Отнесение психического расстройства к той или иной категории из числа названных не имеет самостоятельного значения для вывода о невменяемости субъекта. Соответствующий вывод может быть сделан только при условии, что данное болезненное изменение психики привело к невозможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. Поскольку этот вывод имеет юридическое значение, последний критерий и называют юридическим. Кроме того, суд должен проверить и оценить обоснованность экспертного заключения. Так, принимая решение об освобождении О. от уголовной ответственности и о применении к нему принудительных мер медицинского характера, суд сослался на приведенное выше заключение экспертов-психиатров от 21 апреля 2003 года № 140, согласно которому у О. обнаружено паранойяльное развитие личности (хроническое бредовое расстройство по МБК-10). Об этом, как отражено в заключении, свидетельствуют данные анамнеза о появлении у него в 1996 году в условиях психотравмирующей ситуации сверхценных образований, которые в последующем трансформировались в стойкий паранойяльный синдром и систематизацию болезненных идей с вовлечением широкого круга должностных лиц, присоединились аффективные расстройства, нарастала аффективная охваченность вплоть до тревоги за свою жизнь, сформировалось сутяжное поведение с борьбой за свои права и восстановление справедливости. Кроме того, в результате освидетельствования у О. выявлен стойкий паранойяльный синдром, аффективно заряженный, паралогичность мышления, некритичность к своему состоянию и ситуации. Указанные болезненные расстройства лишали и лишают О. в инкриминируемый период возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. По психическому состоянию в соответствии со ст. 97, ч. 1, п. »а», и ст. 99, ч. 1, п. »в», УК РФ О. рекомендовано принудительное лечение в психиатрическим стационаре специализированного типа. В соответствии с п. 6 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 года «О судебной практике по применению, изменению и отмене принудительных мер медицинского характера», решение вопроса о невменяемости, применении принудительных мер медицинского характера и определении типа больницы относится к компетенции судов. Поэтому заключение экспертов-психиатров подлежало тщательной оценке в совокупности со всеми материалами дела. Однако заключению экспертов суд не дал должной правовой оценки, в том числе в совокупности с другими доказательствами по делу, а вывод суда о его научной обоснованности вызывает сомнение по следующим основаниям. Как видно из материалов дела, в них отсутствуют медицинские и другие документы, которые могли бы объективно подтвердить данные анамнеза, выдвинутого экспертами-психиатрами, а все сводится к показаниям О. и потерпевшего С. о характере поведения и состоянии здоровья О. В частности, в деле отсутствует медицинские документы, отражающие физическое развитие и состояние здоровья О. в детском возрасте, подтверждающие факт получения им черепно-мозговой травмы, а также отравления в 13 – летнем возрасте угарным газом. Органами следствия и судом не истребовалась подлинная история болезни, подтверждающая стационарное лечение О. в психиатрическом отделении госпиталя города Самары в 1986 году. Отсутствует объективная информация, характеризующая состояние здоровья О. в период прохождения военной службы с момента поступления в военное училище: заключение медицинской призывной комиссии, его медицинская книжка в училище, а также медицинские документы за период и после военной службы офицером. Отсутствуют рапорта и жалобы О. в период прохождения военной службы, а также его заявления в ГОВД города Межгорья по поводу анонимных звонков и конфликтов с гражданином С., обращение в комиссию по делам несовершеннолетних на действия жены, препятствовавшей его общению с детьми, и другие материалы, характеризующие О. в различные периоды жизни. Отсутствие в материалах дела указанных документов не представляет возможным с полной достоверностью оценить состояние психического здоровья О. в инкриминируемый ему период, выяснить причину возникновения болезненного состояния, определить нозологическую принадлежность его психических расстройств и соответственно оценить осознанность его действий. Указанный в акте стационарной судебно-психиатрической экспертизы бредовой синдром, наличие обманов восприятия и других психотических расстройств у О. недостаточно полно и четко описан, а мотивировочная часть заключения недостаточно клинически обоснована и научно аргументирована. С учетом изложенного Военная коллегия приходит к выводу, что постановление судьи Приволжского окружного военного суда от 25 июля 2003 года в отношении О. не соответствует требованиям п. 1 ч. 1 ст. 379 и ч. 1 ст. 380 УПК РФ, поэтому подлежит отмене с направлением дела на новое судебное разбирательство в тот же суд, но в ином составе судей. В ходе нового судебного разбирательства суду необходимо исследовать доказательства, подтверждающие или опровергающие совершение О. действий, запрещенных законом, истребовать и оценить указанные выше документы, назначить и провести стационарную комплексную судебную психолого-психиатрической экспертизу с привлечением специалистов отдела судебно-психиатрической экспертизы 111 центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Министерства обороны Российской Федерации и Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии В.П. Сербского и на основании ее выводов в совокупности с другими доказательствами принять соответствующее решение по делу.[11] Установление медицинского критерия невменяемости требует исследования характера заболевания, что невозможно без специальных познаний. Поэтому в качестве эксперта может выступить только врач-психиатр. Однако и для установления юридического критерия также необходима экспертиза, потому что вывод о его наличии или отсутствии в каждом случае обосновывается с помощью клинических психиатрических данных. В этом проявляется тесная связь обоих критериев невменяемости. Психологический критерий невменяемости характеризуется двумя признаками: интеллектуальным (невозможностью осознавать значение своих действий) и волевым (неспособностью руководить своими действиями). Для признания лица невменяемым достаточно одного из этих признаков, если он обусловлен болезненным состоянием психики (любого вида из четырех названных выше).[12] При многих психических заболеваниях у человека сохраняется до известных пределов правильная ориентировка в окружающем мире, он обладает определенным запасом знаний. Для признания лица невменяемым нужно установить его неспособность осознавать именно те общественно опасные деяния, которые он совершил, будучи психически больным. При этом необходимо, чтобы лицо осознавало не только фактическую сторону деяния, но и его социальную значимость, общественно опасный характер. Так, к примеру, органами следствия была проведена амбулаторная, а судом – стационарная судебно-психиатрическая экспертиза, и эксперты пришли к выводу, что у Шитькова обнаруживаются последствия органического поражения центральной нервной системы, не исключающего способности отдавать отчет своим действиям и руководить ими. Во время инкриминируемых ему деяний он имел те же отклонения психики и находился в состоянии простого алкогольного опьянения. После совершения правонарушения у Шитькова был реактивный психоз, который полностью прошел. В содеянном его следует признать вменяемым.[13] Вопрос о вменяемости (невменяемости) всегда решается в отношении конкретного деяния. Никто не может быть признан невменяемым вообще, безотносительно к содеянному. Во-первых, течение хронических психических заболеваний допускает возможность улучшения состояния (ремиссии). Во-вторых, при некоторых болезненных состояниях психики, например, при олигофрении, лицо может осознавать фактический характер и общественную опасность одних своих действий (таких, как причинение побоев, кража) и не осознавать общественной опасности других действий, затрагивающих более сложные общественные отношения (нарушение санитарно-эпидемиологических правил, возбуждение национальной вражды). Интеллектуальная и эмоционально-волевая сферы психической деятельности неразрывно связаны между собой. Современная психиатрия считает, что не существует изолированного поражения психических функций. Однако это не исключает того, что болезненное расстройство психики может затрагивать преимущественно ту или иную ее сторону. При некоторых заболеваниях лицо в определенных пределах может критически относиться к своим действиям, но не в состоянии руководить ими, не может удержаться от их совершения. Поэтому психологическим критерием невменяемости служит как неспособность лица осознавать значение своих действий (интеллектуальный критерий), так и невозможность руководить ими (волевой критерий). Оба признака в ст. 21 УК РФ разделены союзом «либо», чем подчеркивается их самостоятельное значение.[14]     продолжение --PAGE_BREAK--

www.ronl.ru

Реферат - Невменяемость 2 - Государство и право

Министерство образования Российской Федерации

Ивановский государственный университет

Юридический факультет

Кафедра уголовного права и процесса

КУРСОВАЯ РАБОТА

по дисциплине: Уголовное право

на тему: «НЕВМЕНЯЕМОСТЬ»

Курсовая работа студента 2-го курса

3 группы заочного коммерческого отделения обучения Коблова В.С.

Иваново 2003 г.

Оглавление.

1. Введение………………………………………… ……………………....3

2. Глава 1.Понятие и значение невменяемости. …………………………4

3. Глава 2. Критерии невменяемости.…………………………………..…9

4. Глава 3. Отграничение невменяемости от случаев, предусмотренных ч.3 ст.20 и ст. 22 и 23 УК РФ…...…………………20

5. Задача № 1……………………………………….………………………25

6. Задача № 2…………………………………………………………….…25

7. Задача № 3…..………………………………...………………………....26

8. Список используемой литературы………………………………… …28

ВВЕДЕНИЕ.

В уголовном праве возникает немало споров и вопросов о таком сложном и немаловажном понятии как невменяемость. Что придает большое значение данной проблеме и является объектом внимания и изучения со стороны ученых.

Проблема преступности лиц с психическими аномалиями в науке не является новой. Такие аномалии, как одна из причин совершения преступлений, и вопросы уголовной ответственности субъектов, страдающих ими, широко исследовались криминалистами и кри­минологами еще в XIX в, но при этом роль психических рас­стройств, как правило, значительно преувеличивалась и не про­водилось различий между вменяемыми и невменяемыми, совер­шившими общественно опасные действия.

Однако современное законодательство четко определило понятие невменяемости, определило критерии невменяемости, значение, а также отграничение невменяемости от схожих случаев, предусмотренных законодательством РФ, о чем и будет идти речь в данной работе.

1. ПОНЯТИЕ И ЗНАЧЕНИЕ НЕВМЕНЯЕМОСТИ.

Статья 21 УК РФ содержит понятие невменяемости: «Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть, не могло осознать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики».

Такое сложное понятие, как невменяемость характеризуется двумя признаками (критериями): медицинским (биологическим) и юридическим (психологическим). Юридический критерий определяет суд, когда он дает оценку лицу, совершившему общественно опасное деяние, как не способному осознавать характер своих действий или руководить ими. Медицинский критерий раскрывает причины этой неспособности: болезненное состояние психики человека или отставание в психическом развитии лица, совершившего общественно опасное деяние.

Но не всякое болезненное состояние психики человека позволяет признать его невменяемым, а только которое мешает ему правильно оценить свои поступки. Таким образом, медицинский критерий должен обязательно сочетаться с юридическим. Только одновременное наличие и медицинского, и юридического признаков позволяет сделать вывод о невменяемости конкретного лица. При этом невменяемость должна быть установлена именно на момент совершения общественно опасного деяния, поскольку, если лицо заболело душевной болезнью уже после совершения преступного деяния, то оно признается субъектом преступления и поэтому может нести уголовную ответственность после своего выздоровления. Оба эти критерия мы рассмотрим подробнее во второй главе.

Из вышесказанного видно, что невменяемость расценивается как психическая аномалия у лица совершившего общественно опасное деяние, и это вызывает немало проблемных вопросов в области криминалистики.

Психические аномалии – это такое врожденное или приобретенное функцио­нальное или органическое изменение головного мозга, которое, отражаясь на разных сторонах психической деятельности субъек­та, влияет на содержание и характер его социально значимого поведения, в том числе и общественно опасного поведения. В психиатрической литературе иногда по-другому определяет­ся круг психических аномалий. Так, западногерманский психиатр Г. Биндер считает, что к числу этих аномалий следует отнести те формы функциональных аномалий, при которых дезинтеграция выражается преимущественно в психической сфере, где психиче­ские факторы — ведущие в общей системе болезненных явлений. Эти нарушения являются в основном количественными отклоне­ниями от нормы.

Проблема преступности лиц с психическими аномалиями в науке не нова. Такие аномалии, как одна из причин совершения преступлений, и вопросы уголовной ответственности субъектов, страдающих ими, широко исследовались криминалистами и кри­минологами еще в XIX в. При этом роль психических рас­стройств, как правило, значительно преувеличивалась и не про­водилось различий между вменяемыми и невменяемыми, совер­шившими общественно опасные действия.

С особой остротой криминологическая проблема психических болезней (умопомешательства) была поставлена в работах Ч. Ломброзо и его последователей. В первых своих сочинениях Ч. Ломброзо писал, что прирожденный преступник — человек ненормальный, но не сумасшедший. Однако в дальнейшем прирож­денного преступника он наделил весьма важной чертой — эпи­лепсией. По Ч. Ломброзо, прирожденная преступность и нравст­венное помешательство (отсутствие нравственного чувства, чувства добра и зла, слепота в нравственном отношении) не что иное, как специальные формы проявления эпилепсии.

Гораздо дальше в гиперболизации помешательства пошел Э. Ферри. Он писал: «Антропология доказывает фактами, что преступник не есть нормальный человек, что, наоборот, вследст­вие своих органических и психических ненормальностей, наслед­ственных и приобретенных, он составляет специальный класс, «особую разновидность человеческого рода». Утверждая, что «без сомнения, существует частая и глубокая аналогия между преступлением и помешательством», он не делал никаких раз­личий между вменяемыми и невменяемыми. Совершение преступ­лений под влиянием помешательства Э. Ферри усматривал среди всех выделенных им категорий преступников, особенно так на­зываемых привычных, и даже выделял тип преступника поме­шанного, душевнобольного. Более того, он считал, что «настоящие помешанные являются просто крайним выражением типа преступника»[1] .

В 20-е и 30-е годы довольно активно осуществлялись психи­атрические исследования среди преступников. Однако многочис­ленные эмпирические данные, большинство из которых было по­лучено не юристами, а медиками, к сожалению, не получили адекватной теоретической интерпретации, не сопоставлялись с материалами других исследований. Основным недостатком работ того периода была их методологическая несостоятельность, вы­ражавшаяся в гиперболизации психических отклонений, припи­сывании им роли ведущей детерминанты любого преступного поведения. Тем самым криминологическая проблема личности преступника превращалась в медицинскую, а социальные факторыво многом игнорировались.

Так, Е. К. Краснушкин называл преступность социальной болезнью и считал, что преступление свидетельствует о биоло­гической недостаточности социальной приспособляемости лично­сти правонарушителя, а индивидуальному исследованию психической личности надлежит быть в руках врача-психиатра, давно уже владеющего всеми методами индивидуального исследования. Кабинет и клиника по изучению личности преступника и пре­ступности должны находиться в ведении Здравотдела. Изучение преступника и преступности можно приравнять к изучению про­фессиональных заболеваний.

Вместе с тем криминологические исследования психических аномалий, в частности, проведенные в упомянутом Кабинете по изучению личности преступника и преступности (г. Москва), не лишены интереса и для нас. По свидетельству Е. К. Краснушкина, психиатрическому изучению подвергались психопатические личности; были получены некоторые важные данные о взаимоот­ношении между психопатией и преступностью, влиянии «психи­ческой индукции на преступность со стороны психопатов». Ис­следовались также индивидуальные механизмы преступления у здоровых и больных, социальные факторы дегенерации; пред­принимались попытки разработать классификацию преступников по их индивидуальным свойствам и психиатрические принципы в пенитенциарной политике.

В последующие годы психологические проблемы преступности почти не изучались, недостаточно разрабатывались личност­ные аспекты в объяснении причин преступного поведения. Не обращалось должного внимания на сложнейшие психологические явления и процессы, в том числе связанные с нервно-психиче­ской патологией, а личность преступника зачастую представля­лась малозначащим звеном в цепи.

Эти обстоятельства в немалой степени объясняются тем, что возрождение советской криминологии в 50—60-е годы происхо­дило в борьбе с проникновением различных буржуазных течений. А. А. Герцензон, который сыграл выдаю­щуюся роль в становлении современной криминологической теории, справедливо возражал против гиперболизации психиат­рических факторов, которая имела место в 20-е годы. Однако в целом, он весьма скептически относился к медико-психиатриче­ским исследованиям и, по существу, сводил их к чисто практическим целям для решения вопроса о вменяемости или невменяемости, наличии или отсутствии психической болезни и так далее. Поэтому медико-психиатрическое изучение личности преступ­ника в подобных случаях играет роль специальной методики, необходимой для заключения экс­перта-медика. Но, конечно, к криминологии как науке о причинахпреступности это изучение прямого отношения не имеет.

А. А. Герцензон отмечал, что широкое поле деятельности психиатра возможно и в плане социальной психопатологии как науки, имеющей целью исследовать и наметить пути к устране­нию тех социальных причин, которые порождают психические аномалии или способствуют их распространению. В этом плане, по мнению А. А. Герцензона, представляет интерес выяснение вопроса о том, что психопатические личности, на которых, каза­лось бы, мало воздействуют внешние обстоятельства, на деле оказываются чрезвычайно подверженными социальным влияни­ям и при более или менее значительных колебаниях социальных условий остро реагируют на них. Но это — сфера не криминоло­гии, а психиатрической науки.

Правильно предостерегая против того, чтобы медики, психо­лога, антрополога или психиатры самостоятельно исследовали криминологические проблемы, А. А. Герцензон в то же время возражал, например, против обследования людей, получивших черепно-мозговые травмы и совершивших преступления. По его мнению, данные таких обследований к криминологии отношения не имеют, так как не «проливают» никакого света на действитель­ные причины преступности как социального явления. Разу­меется, с помощью данных о личности преступников с черепно-мозговыми травмами нельзя объяснить преступность. Однако среди преступников таких лиц нема­ло, и этот фактор необходимо учитывать. К тому же криминоло­гическая проблематика психических аномалий включает в себя отнюдь не только указанные травмы.1

Познание психопатологических факторов чрезвычайно важно для криминологии и профилактики преступного поведения, поскольку они порождают личностные особенности, которые могут привести к преступлению. Отсюда следует необходимость изуче­ния и психопатологических проблем, так как психические анома­лии действуют не сами по себе, а через личность и через ее психо­логию.

В современный период криминолого-психиатрические исследо­вания существенно активизировались, появился ряд работ, осве­щающих важные вопросы уголовной ответственности лиц с пси­хическими аномалиями, влияния этих аномалий на преступное поведение, исправления и перевоспитания преступников.

Исходя из современной классификации наук «криминального» профиля, отражающих в конечном итоге определенные социаль­ные реальности и соответствующих различным сферам теорети­ческой и практической деятельности по борьбе с преступностью, представляется необходимым различать следующие аспекты влия­ния психических аномалий на преступность:

1) криминологиче­ский — на формирование личности преступника, восприятие им ситуации, мотивацию преступного поведения и соответственно на деятельность по профилактике преступлений;

2) криминалистический — на поведение преступника после совершения преступ­ления и соответственно на деятельность по организации, тактике и методике раскрытия и расследования преступлений;

3) уго­ловно-правовой – и уголовно-процессуальный — на деятельность по применению уголовно-правовых и уголовно-процессуальных норм, их совершенствованию;

4) исправительно-трудовой — на поведение и образ жизни осужденных, их нравственное сознание и соответственно на деятельность по их исправлению и перевос­питанию.

Разумеется, между этими аспектами нет абсолютно четких границ. Так, пресечение дальнейших преступных дейст­вий после начала совершения преступления — и криминологическая, и криминалистическая, и уголовно-процессуальная проблема.

Криминогенное значение психических аномалий заключается в том, что они при главенствующей роли социально приобретенных особенностей личности, взаимодействуя с ними, облегчают совершение преступления, выступая не причиной, а внутренним условием. Если психическая аномалия является причиной общественно опасных действий, то нет преступления. Медико-биологическое и генетическое неблагополучие не являются, таким образом, сами по себе причинами преступного поведения.1

Криминогенная значимость психических аномалий не предполагаетнеизбежности совершения преступления лицами с такими аномалиями. Даже при их наличие преступное поведение как разновидность человеческого поведения представляет собой лишь жесть, которая при определенных условиях может стать действительностью, а может и не стать. Мы не считаем, что если у преступника имеется психическая аномалия, то она обязательно повлияла на совершение им преступления.

2. КРИТЕРИИ НЕВМЕНЯЕМОСТИ.

Критерии невменяемости закреплены в статье 21 УК РФ – это медицинский и юридический. Медицинский критерий характеризует психическое состояние лица в сравнении с биологической нормой и устанавливается по данным психиатрии. Наличие же юридического критерия устанавливает суд, и им характеризуется состояние лица на момент совершения им общественно опасного деяния. Их наличие означает, что лицо, совершившее общественно опасное деяние, нельзя рассматривать в качестве субъекта уголовной ответственности. Иначе говоря, невменяемость является обстоятельством, исключающим уголовную ответственность вследствие отсутствия субъекта преступления.

В последнее время психиатрия стала объектом пристального внимания и достаточно жесткой критики в печати. Так, авторы одной из публикаций считают: «Поползновение психиатров подменить суд и определять судебную практику по уголовным делам невменяемых» выражается, в частности, в том, что эксперты дают «заключения о вме­няемости или невменяемости, то есть по вопросам, не относящимся к их компетенции. Следствием этого являются низкое качество предварительного расследования и осуществления правосудия, упрощенческий подход к рассмотрению уголовных дел данной ка­тегории, нарушение процессуальных прав обвиняемого.1

Справедливо ли адресовать эту критику психиатрии? Ведь вполне правомерной представляется и другая постановка вопроса. Именно невзыскательный, непринципи­альный подход следствия и суда к оценке заключений эксперта, невыполнение ими требований закона о необходимости тщательного и всестороннего исследования всех доказательств по делу, в том числе и заключения эксперта, порождают трудности в осуществлении правосудия.

Однако суть проблемы, видимо, не только в том, что в научных дискуссиях недопустима подмена причины следствием, а осмысление фактов, построенное на односторонних посылках, неизбежно приводит к ложным выводам. Наивно полагать, что изъятие из заключения эксперта фразы о возможности признания лица вменяемым (невменяемым) существенно повысит качество ведения предварительного следствия и отправления правосудия. Корни проблемы глубже. Давно уже назрела необходимость в тщательной научной проработке принципов взаимодействия права и судебной психиатрии, в четком определении и однозначном понимании сторонами таких основополагающих категорий, как вменяемость — невменяемость и объем компетенции психиатра-эксперта, не только по форме, но и по сути.

Предпосылками успешного решения этой задачи является строгое следование методологическому принципу всесторонности рассмотрения и учета взаимоперехода про­тивоположностей друг в друга, предполагающему изучение парных категорий в единстве, что применимо к любым частно-научным понятиям, и непременное соблюдение при этом законов традиционной логики тождества, противоречия, исключенного третьего и достаточного основания. С данных позиций попытаемся разобраться в существе вопроса. Невменяемость, как и любое другое понятие, имеет формальную (знаковую) и содер­жательную (смысловую) стороны. К первой относится ее принадлежность к семанти­ческому аппарату юриспруденции. Использование в законе и тесная смысловая вза­имосвязь с такими уголовно-правовыми понятиями, как преступление, вина, ответст­венность и т.д., исключает сомнения в юридической природе понятия невменяемости. Оно порождено потребностями правосудия и теряет смысл вне решения задач, стоящих перед следствием и судом. Уже поэтому есть основания воспринимать его присутствие в выводах эксперта как выход последнего за пределы своей компетенции и известное давление на следствие и суд.

Смысловая сторона понятия отражена в ст. 21 УК РФ: «Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время общественного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики»1. Традиционно уголовно-правовая теория и судебная психиатрия указывают на необходимость сочетания юридического и меди­цинского критериев при решении вопроса о невменяемости. Под юридическим критерием однозначно понимается неспособность субъекта отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими, под медицинским — наличие одного из видов психических расстройств, перечисленных в законе. В различных источниках используется понятие психологического критерия, который идентифицируется с критерием юридическим, а не медицинским.

На уровне обыденной логики такая трактовка критериев невменяемости как будто удовлетворяет запросы практики. Юридический (психологический) и медицинский критерии, несмотря на их единство, представляются достаточно самостоятельными. Это следует из утверждения о необходимости их сочетания (т.е. одновременного наличия) для решения вопроса о невменяемости. Противоречие, состоящее в том, что неспо­собность отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими, одновременно именуется и юридическим и психологическим критериями, т.е. обозначается понятиями, отражающими разные уровни бытия, как будто разрешается, во-первых, утверждением о его необходимости для взаимного понимания юристов и психиатров-экспертов (отсюда двойное наименование), во-вторых, отождествлением невменяемости с неспособностью отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими в силу болезни, в связи с чем, по принципу аналогии, юридическая квалификация первого понятия переносится на второе. При этом каждая из взаимодействующих сторон (юридическая и медицинская) получает свой критерий. Если есть двойное наименование юридического (психологи­ческого) критерия, становится понятной попытка провести через него границу, разделяющую компетенции психиатра-эксперта и юриста, выделив в нем медицинский и правовой аспекты. Справедливо подвергнутый критике, такой подход не решает главного вопроса: кто все же должен определять этот критерий и как он соотносится с невменяемостью.1

Одни психиатры считают, Решая вопрос о вменяемости, эксперт должен определить возможность обвиняемого отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими в момент совершения правонарушения». Эта позиция в свое время подробно обоснована Д.Р. Лунцем, полагавшим, что заключение экспертов о вменяемости—невменяемости не является вторжением в права судьи, так как необходимые для этого обстоятельства и факты познаны наукой с помощью психиатрических приемов.

Вторые утверждают, что роль психиатра-эксперта ограничивается дачей заключения о психическом состоянии лица, способности его в определенное время руководить своими действиями или отдавать себе в них отчет. И далее уточняют, что функции психиатра-эксперта ограничиваются здесь дачей заключения, соответствующего его профессио­нальным знаниям, — о состоянии психики лица во время совершения деяния, вопрос же о виновности и ответственности решает только суд! Сопоставление данных позиций с формулой невменяемости показывает, что в первой не упоминается общественно опасное деяние, а во второй опущен юридический (психологический) критерий. Если же оба определения совместить, то они, взаимно дополняя друг друга, полностью совпадают с тем, которым руководствуются психиатры, и с формулой невменяемости, данной законодателем. Не оставляет сомнений в этом и утверждение С.Н. Шишкова о том, что эксперты, пользующиеся как медицинским, так и юридическим критериями невменя­емости, имеют право применять сами термины «вменяемость» и «невменяемость», пока они отождествляются с психическим состоянием субъекта во время совершения им общественно опасного деяния.

В таком же объеме компетенцию психиатра-эксперта определяет Р.И. Михеев, полагая, что эксперты в своем заключении должны не только указать диагноз, но и разъяснить, могло ли лицо по своему психическому состоянию во время совершения общественно опасного деяния отдавать себе отчет в своих действиях и (или) руководить ими. А это означает не что иное, как фактическое решение экспертом вопроса о вменяемости — невменяемости, ибо к его компетенции в таком случае относится определение и медицинского, и юридического (психологического) критериев, отнесенных ко времени совершения данным лицом общественно опасного деяния и тем самым исчерпывающих смысловую сторону обсуждаемого понятия. Дискуссионный вопрос о разграничении компетенции юриста и психиатра в силу сказанного необоснованно упрощается и низводится до спора о том, вправе психиатр применять в своем заключении юридические понятия вменяемости — невменяемости или нет. И какие бы при этом сторонами ни использовались в защиту своей позиции аргументы, они не меняют существа дела. Ведь совершенно очевидно, что решение одного и того же вопроса представителями различных наук не может быть идентичным по всем параметрам.

Поэтому, если смысловая сторона понятия невменяемости во всех ее компонентах определяется экспертом, то для следствия и суда не остается иной возможности, как согласиться с его заключением или отвергнуть его. Причем как первое, так и второе решение принимается по формальным мотивам. В результате на практике разрешение сомнений во вменяемости лица производится не теми, у кого они возникли, а возлагается на эксперта. Отсюда понятно, почему функции следствия и суда по установлению невменяемости фактически перешли к судебно-психиатрической экспертизе.

Слабость толкования формулы невменяемости, основанного на принятом содержании юридического (психологического) и медицинского критериев, и заключается в том, что оно не дает однозначного ответа на вопрос о границе, разделяющей компетенции юриста и психиатра при разрешении сомнений во вменяемости лица. Это, естественно, порождало попытки выйти за пределы традиционного толкования, в первую очередь путем поиска истинного содержания юридического критерия невменяемости. Наиболее полно данная позиция изложена Ю.С. Богомягковым, предлагающим два признака юридического критерия: факт совершения лицом общественно опасного деяния и совпадение его по времени с болезненным состоянием его психики, исключающим возможность созна­тельного поведения. Что касается понимания невменяемости как невиновного совершения деяния психически больным лицом, то это по существу отождествление ее с казусом и включение невменяемости в субъективную сторону преступления. Как виновными, так и невиновными могут быть признаны только лица вменяемые. Общественно опасное деяние невменяемого отличается от преступления вменяемого лица тем, что в первом случае отсутствует субъект преступления, вследствие чего вопрос о виновности или невиновности деятеля вообще не возникает1 .

Относительно второго признака, нетрудно увидеть, что это не критерий невменя­емости, а ее определение, поскольку включает медицинский, психологический критерии и факт совершения деяния данным лицом, т.е. все признаки невменяемости. Выделение же в качестве юридического критерия невменяемости факта совершения деяния данным лицом, на мой взгляд единственно правильно. Во-первых, обеспечивается единый подход к анализу формул невменяемости и вменяемости как понятий сопряженных, находящихся в контрадикторных (взаимоисключающих) отношениях. Во-вторых, это полностью согласуется с устоявшимися в логике представлениями об отличительных признаках понятий и правилами их анализа. Поясним данный тезис более подробно.

Известно, что понятием именуется мысль, представляющая собой обобщение (и мысленное выделение) предметов некоторого класса по их специфическим (в сово­купности отличительным) признакам. Понятие имеет тем большую научную значимость, чем более существенны признаки (составляющие содержание), по которым обобщаются предметы. В логике понятие — целостная совокупность суждений, т.е. мыслей, в которых что-либо утверждается об отличительных признаках исследуемого объекта, ядром которой являются суждения о наиболее общих и в то же время существенных признаках этого объекта. Каждое понятие имеет объем – это множество предметов, име­ющих признаки, зафиксированные в понятии и содержание — это отличительные, существенные свойства, признаки, отношения. Они находятся в обратных отношениях: чем больше объем понятия (количество предметов), тем меньше содержание (количество общих для этих предметов признаков),

Теперь возвратимся к законодательной формуле невменяемости. Объем данного понятия включает два предмета — деяние и лицо. Их общий отличительный признак, составляющий содержание понятия невменяемости, — наличие между ними конкретного отношения. Последнее двойственно по своей природе и характеризуется, во-первых, физическим компонентом, определяющим наличие причинно-следственной связи между данным лицом и деянием, во-вторых, психическим, отражающим степень опосре­дования сознанием указанных причинно-следственных отношений, т.е. состоянием отра­жательной функции мозга данного лица во время совершения деяния

Приведенные аргументы в равной степени относятся и к смысловой стороне понятия вменяемости. И хотя его формула в законе отсутствует, очевидно, что для определения вменяемости также необходимо деяние, лицо и соответствующее отношение между ними, включающее оба указанных выше компонента. Причем связь между перечисленными признаками достаточно четкая. Без установления факта деяния не может возникнуть процедура следствия; без деяния и лица нельзя говорить об отношении между ними и, следовательно, не появляется оснований для постановки вопроса о вменяемости; без установления состояния лица (его сознания) во время совершения деяния невозможно решение данного вопроса. В таком порядке каждый признак на каждом этапе — обязательное условие появления всех последующих. Соответственно все они составляют систему, в которой роль ключевого, системообразующего фактора принадлежит деянию, поскольку без него не может быть ни других компонентов системы, ни отношений между ними.

В данном контексте и деяние, и лицо являются, безусловно, юридическими катего­риями, что закреплено в законе соответствующими понятиями: общественно опасное деяние (преступление) и обвиняемый (подозреваемый). Их установление, как и дока­зательство наличия между ними причинной связи, входит в компетенцию юристов. Это непременное условие последующего возникновения сомнений во вменяемости лица. Отсюда следует, что любое указание в заключении эксперта на такую связь между лицом и деянием может восприниматься как выход за пределы компетенции. Сознание же в рассматриваемой системе выступает в своем естественно-научном качестве как психическая деятельность, которая обеспечивает: обобщение и целенаправленное отражение внешнего мира, целеполагающую деятельность, контроль и управление поведением личности, ее способность отдавать себе отчет в том, что происходит как в окружающем, так и своем собственном духовном мире. Определение состояния сознания (т.е. способности лица отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими) требует специальных познаний и должно полностью находиться в ведении психиатра, так как применительно к невменяемости единственным обстоятельством, исключающим контроль лица над своими действиями, является достаточно выраженное болезненное расстройство его психики.

Вполне понятно, что в связи с новым содержанием юридического критерия невменя­емости необходимо переосмысление медицинского и психологического критериев. Ю.С.Богомягков пытается сделать это, переименовав последний в патопсихологический критерий. Это оживляет не новый для психиатрии вопрос о взаимоотношении психопатологии и патопсихологии и не учитывает хотя бы того, что отсутствие сознания может быть обусловлено не только патологией психики, но, например, и таким физи­ологическим состоянием, как сон.

Главное здесь — не изменение названия критериев, а исследование реальных отно­шений между тем, что именуется медицинским критерием невменяемости и психоло­гическим. Для этого необходимо выявление их истинного содержания, что в значи­тельной мере зависит от способа разрешения диалектического противоречия между формальной определенностью правовых норм и отсутствием резких разграничительных линий в живой действительности, противоречия между вменяемостью — невменяемостью и психическими расстройствами различной степени выраженности. На практике это означает необходимость сведения всего многообразия психических расстройств (дейст­вующая классификация насчитывает более 50 основных вариантов психозов и более 80 видов непсихотических расстройств) к двум группам по признакам, входящим в конечном итоге в понятие вменяемости или невменяемости.

Как известно, медицинским критерием невменяемости именуется данный законо­дателем в обобщенном виде исчерпывающий перечень психических расстройств, которые могут сопровождаться утратой способности лица отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими. Следовательно, пытаясь изложить формулу вменяемости, мы будем вынуждены констатировать и при вменяемости наличие медицинского критерия. Так, В.С.Трахтеров указывает, что вменяемость может присутствовать при наличии любого из видов психических расстройств, перечисленных в законе. Ту же мысль подтверждает Р.И. Михеев, когда пишет, что медицинский критерий вменяемости даже значительно шире, чем при невменяемости, так как охватывает психические аномалии, не исключающие вменяемости. Ю.М. Антонян и С.В. Бородин полагают, что вменяемыми считаются не только лица, не имеющие каких-либо недостатков психического характера, но и лица, которые страдают психическими заболеваниями и недостатками умственного разви­тия. При таком подходе неизбежно признание при вменяемости и психологического критерия, из чего следует, что и вменяемость, и невменяемость, т.е. взаимоисключаю­щие понятия, содержат и медицинский, и психологический критерии.

Между тем, если под критерием понимать существенный или отличительный признак, позволяющий различать сходные объекты, на основании которого дается оценка явления или определение предмета, то какие бы то ни были психические расстройства в том виде, как они указаны в законе, не могут быть отличительным признаком вменяемости, ибо последняя определяется и у психически здоровых лиц. В равной мере они не могут составить медицинский критерий невменяемости, так как закон допускает их наличие при вменяемости. Налицо антиномия (как следствие несовершенства способа разрешения упоминавшегося выше диалектического противоречия), состоящая в том, что медицинский критерий в его нынешнем понимании и может, и не может быть отли­чительным признаком и вменяемости, и невменяемости. В содержание же психоло­гического критерия, в зависимости от того, к чему утверждается его принадлежность — к вменяемости или невменяемости, вкладывается прямо противоположный смысл. В пер­вом случае используется положительное определение (мог отдавать себе отчет...), во вто­ром — отрицательное (не мог отдавать себе отчета. ..).

Приведенные аргументы свидетельствуют, что действующие определения анализиру­емых критериев нарушают ряд положений формальной логики. Различное содержание как медицинского, так и психологического критериев противоречит закону тождества, утверждающему необходимость соответствия мысли самой себе на протяжении данного рассуждения. Иными словами, приняв конкретное значение критерия, мы должны следовать ему на протяжении всего анализа понятий вменяемости — невменяемости. В силу закона противоречия эти понятия, будучи взаимоисключающими, предполагают не различное содержание определяющих критериев, а их несовпадение. В части квали­фикации психологического критерия невменяемости нарушается известное со времен Аристотеля правило, согласно которому определение не должно быть отрицательным, т.е. нельзя именовать отличительным признаком то. чего нет. Иначе по аналогии медицинский критерий вменяемости должен включать не только определенные виды нарушений психики, но и их отсутствие. И тут совершенно прав И.И. Карпец, который, анализируя понятие невменяемость, пишет, что " в определении «психологический кри­терий» простая ошибка, ибо если речь идет о действиях человека, не способного сознавать то, что он делает, и руководить своими поступками, то ни о какой психологии и психологическом критерии говорить не приходится.1

В столь очевидной мысли, как и в необходимости устранения указанных логических несоответствий, заключается решение вопроса правильной квалификации критериев вменяемости — невменяемости. Основа для этого — принцип единства сознания и дея­тельности. Данный принцип позволяет по нару­шениям поведения судить о нарушении отдельных сторон и качеств сознания. На нем же основан и клинический (психопатологический) метод исследования, включающий расспрос больного, наблюдение за ним, сбор субъективного и объективного анамнеза. Будучи основным методом исследования как в общей, так и в судебной психиатрии, он имеет целью выявить особенности и отклонения в поведении больного, установить степень его дезорганизации, исходя из чего сделать вывод о способности лица правильно отображать окружающий мир и целенаправленно на него воздействовать, выразив это в соответствующих психиатрических терминах.

Разумеется, здесь приведена лишь упрощенная схема сложного диагностического процесса. Но она показывает, что способность отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими в общем виде наиболее точно отражает принцип единства сознания и деятельности и определяется не только психиатром-экспертом, но и в общепси­хиатрической практике. Различие состоит лишь в том, что в первом случае вопрос об этом прямо ставится следствием или судом, а во втором — диктуется логикой психиатри­ческого исследования, завершаемого в обоих случаях полным психиатрическим диаг­нозом. Последний же обязательно включает, наряду с названием болезни, функцио­нальный диагноз, отражающий степень выраженности, глубину психических нарушений через такие клинические понятия, как синдром (бредовой, галлюцинаторный, амнестический, слабоумия и др.), течение заболевания, стадию процесса и ряд других. Функциональный диагноз — обязательный элемент диагноза больного. Без него нозо­логический диагноз, именуемый еще диагнозом или названием болезни, — абстракция, лишающая врача возможности решать применительно к конкретному больному воп­росы лечебной тактики, определения его трудоспособности, социальных льгот и огра­ничений, связанных с болезнью. В экспертной практике функциональный диагноз играет ту же роль, но лишь применительно к общественно опасным действиям, и в целях восприятия его юристами он дублируется формулой способен или не способен отдавать себе отчет.

Отсюда следует, что полный психиатрический диагноз обязательно включает в себя и отражает в медицинских понятиях оценку способности данного лица отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими. Так, ни у одного психиатра не вызовет сомнений утверждение, что больной, находящийся в состоянии, например, сумеречного расстройства сознания, независимо от его нозологической природы и при любых обстоятельствах, не может отдавать себе отчета в своих действиях и руководить ими. С точки зрения возможности оценки состояния сознания у данного лица эти понятия эквивалентны. То же можно сказать и относительно бредовых, галлюцинаторных и других психопатологических расстройств. С другой стороны, столь же очевидно, что эта способность сохраняется, если больной страдает неврозом, психопатией в стадии компенсации или эпилепсией без психоза и слабоумия, вне эпилептического пароксизма и т.д.

Для правильного понимания соотношения понятий «психическое заболевание», «неспо­собность отдавать себе отчет» и «невменяемость» наиболее важно то, что наличие психопатологических феноменов и степень их выраженности могут быть установлены только через социум, через действия данного лица (в широком смысле слова), от мельчайших внешних (двигательных, эмоциональных, речевых) проявлений, доступных для восприятия только опытному исследователю компонентов болезненных пережи­ваний, до очевидной для неспециалиста неадекватной оценки субъектом окружающего и соответствующих грубых нарушений поведения, включая совершение общественно опасных действий. Не проявившись через социум, психическое расстройство остается «вещью в себе», недоступной для клинической диагностики. Однако, как у психически здорового человека способность отдавать себе отчет не возникает с момента совершения именно противоправного деяния, а реализуется в правопослушном поведении, так и у душевнобольного отсутствие таковой способности не находится в однозначной связи именно с общественно опасным деянием. Иными словами, наличие или отсутствие указанной способности не зависит от того, совершило лицо противоправные действия или нет. Это свойство сознания может выявиться через любые действия и в зависимости от их характера, социального смысла и правового значения становится предметом интереса психиатрии, уголовного или гражданского права, что соответственно находит отражение в понятиях «трудоспособен — нетрудоспособен», «вменяем — невменяем», «дееспособен — недееспособен».

Отсюда ясно, что вменяемость — невменяемость — лишь частный случай наличия обсуждаемой способности у лица или ее отсутствия в связи с определенными пси­хическими нарушениями, но только применительно к совершенным им действиям, предусмотренным уголовным законом. С этой точки зрения законодательная формула невменяемости содержит все признаки наиболее распространенного логического приема определения понятия через ближайший род и видовое отличие. Причем определяемое видовое понятие (невменяемость) подводится под ближайшее более широкое родовое (сознание или способность лица отдавать себе отчет...), а затем указываются отличи­тельные признаки, характерные только для данного видового понятия: связь не с любыми деяниями, а только с уголовно наказуемыми; обусловленность не любыми нарушениями психической деятельности, а только болезненными, в определенной степени выражен­ности. Только при таком подходе каждый из критериев вменяемости — невменяемости получает свое не меняющееся в зависимости от контекста положительное содержание. Под психологическим критерием понимается наличие способности отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими. Ее отсутствие идентифицируется с медицинским критерием, включающим все группы психических расстройств, перечисленные в законе, но в тех формах и стадиях, для которых отсутствие психологического критерия имманентно присуще. Контрадикторность понятий вменяемости — невменяемости отражается в реальных взаимоисключающих отношениях между психологическим и медицинским критериями. Вменяемость и невменяемость, будучи категориями юридическими, имеют общий юридический критерий, получающий теперь свое истинное содержание и отражающий наличие причинной связи между лицом и деянием, предусмотренным уголовным законом.

Не все виды психической патологии на сегодня можно уверенно дифференцировать подобным образом. Но это одна из важных проблем судебной психиатрии как науки развивающейся, постоянно совершенствующей свой понятийный аппарат. Разработка теории и накопление эмпирических данных позволяют постепенно уточнять связи между многообразием психических проявлений и состоянием сознания лица, с освоением в психиатрических терминах различных видов и степеней его нарушения.

Таким образом, для признания лица невменяемым необходимы юридический и меди­цинский критерии в их новом понимании, вменяемым — юридический и психологический. Но для того чтобы появились юридические понятия вменяемости — невменяемости, каждая пара критериев должна быть связана нейтральным по своей природе (в смысле отношения к той или иной науке) признаком. Тогда отнесение к нему фактов, полученных с помощью специальных знаний, не будет нарушением компетенции взаимодействующих специалистов. Вместе с тем данный признак должен быть обязательным для фактов, полученных как юристами, так и экспертами. Таким признаком может быть только время, являющееся обязательным атрибутом как общественно опасного деяния, так и любых других действий или же их совокупности, несущей в себе информацию о психическом состоянии лица. Определение этого состояния невозможно, да и лишено практического смысла вне конкретных временных параметров. Но время — вместе с тем самостоятельная общенаучная категория, и по своей сущности оно нейтрально в отношении юрис­пруденции или медицины. Следовательно, только через этот признак может проходить граница, разделяющая компетенции психиатра-эксперта и юриста. Однако отдав реше­ние вопроса юристам, он оставил все же за экспертами право определять психическое состояние лица во время совершения общественно опасного деяния, не обратив внимания на то, что эти вопросы идентичны. Не решает проблемы и утверждение о том, что эксперты не должны констатировать невменяемость, так как они не компетентны устанавливать факт совершения общественно опасного деяния данным лицом и другие юридические признаки невменяемости. Но ведь в том-то и дело, что, определяя психическое состояние субъекта во время совершения им деяния, эксперт тем самым подтверждает не только факт его совершения данным лицом, но и совпадение по времени совершения им деяния с болезненным состоянием его психики. Выход за пределы компетенции несомненен.

В такой ситуации возможны два варианта. Первый — любое заключение эксперта относительно психического состояния и способности лица отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими во время совершения деяния является предположительным. Суд же, исследовав все доказательства, превращает предположение в утверждение, приходя таким образом к заключению о вменяемости — невменяемости субъекта. Вто­рой — эксперт решает тот же вопрос, что и в первом случае, но не во время совершения данным лицом общественно опасного деяния, а в период времени, к которому относится инкриминируемое ему деяние, исходя, таким образом, из того, что причинно-след­ственная связь между лицом и деянием может не найти подтверждения в суде. Если же она будет доказана, то тем самым именно суд и установит совпадение по времени совершения лицом деяния с состоянием его психики в тот же период времени, решив тем самым вопрос о вменяемости — невменяемости.

Однако представляется, что оба приведенных варианта — все же лишь предпосылка полного разделения компетенции эксперта и юриста. Если исходить из того, что пра­вильное решение вопроса может быть только одно, то должны быть тщательно изучены положительные и отрицательные стороны каждого варианта на основе предварительного решения оставшихся вне обсуждения вопросов о критериях истинности заключения психиатра-эксперта, о границах возможности и необходимости учета экспертом в своем заключении обстоятельств инкриминируемого лицу деяния, на базе тщательного анализа процесса экспертного исследования. При этом следует исходить из объектов и предмета судебно-психиатрической экспертизы, разработки оптимальных форм изложения экс­пертных выводов, а также изучения некоторых других тесно связанных с этим вопросов, что является предметом отдельного исследования.

3. ОТГРАНИЧЕНИЕ НЕВМЕНЯЕМОСТИ ОТ СЛУЧАЕВ, ПРЕДУСМОТРЕННЫХ Ч.3 СТ.20 И СТ. 22 И 23 УК РФ.

В ч. 3 ст. 20 сказано об отставании в развитии лица достигшего 16 летнего возраста на момент совершения преступления, а не о психическом расстройстве, т.е. невменяемости, хотя тоже не подлежит уголовной ответственности.

Статья 22 ч. 1 гласит: «Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности», а значит, данное лицо частично осознавало фактический характер и общественную опасность своих действий в отличии от невменяемости где лицо не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий.

Состояние опьянения, вызванное употреблением алкоголя, наркотических средств или других одурманивающих веществ не освобождает от уголовной ответственности так, как опьянение не является психическим расстройством или слабоумием и лицо совершившее преступление могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) подлежит уголовной ответственности.

Когда речь идет о преступном поведении лиц с психическими нарушениями, как в психиатрической, так и в юридической лите­ратуре наряду с «психическими аномалиями» используются также понятия «пограничные состояния», «психические недостатки». Общим для всех этих понятий является то, что они охватывают психические состояния, находящиеся на грани психического здо­ровья и психической болезни, но не исключающие вменяемость.

С одной стороны, многие психические аномалии находятся в рамках пограничных состояний, которых большинство среди пси­хических болезней. Погранич­ные формы нервно-психической патологии составляют 80%.

Я. П. Фрумкин и С. М. Лившиц считают, что пограничные состояния, помимо психопатии и неврозов, включают также и психические нарушения, связанные с соматическими расстрой­ствами. К пограничным состояниям могут быть отнесены те пси­хические нарушения, которые ограничиваются определенным уровнем, качеством симптомов и синдромов. Качество определя­ется тем, что при пограничных состояниях нарушаются лишь высшие уровни психической деятельности и развиваются психо­патологические синдромы незначительной тяжести.

С другой стороны, по своей нозологической структуре психические аномалии шире пограничных состояний, они охватывают не только различные психические расстройства из числа погра­ничных состояний, но и включают в себя, например, алкоголизм и наркоманию.

Интерес криминологии к психическим аномалиям обусловлен тем, что из числа лиц, совершивших преступления, немало тех, у которых имеются такие аномалии. Их криминологическое из­учение и правовая оценка во многом облегчаются тем обстоя­тельством, что они привлекают к себе все большее внимание пси­хиатрии.

Традиционной для многих работ по психиатрии стала оценка нервно-психических заболеваний и аномалий как «проблемы века», «болезни цивилизации» и т.д. Многими исследователями отмечается рост зарегистрированных нервно-психических рас­стройств, что связывается с негативными последствиями научно-технического прогресса, урбанизацией, общей психической напря­женностью.1

С учетом сказанного, под психическими аномалиями следует понимать все расстройства психической деятельности, не достигшие психотического уровня и не исключающие вменяемости, но влекущие личностные изменения, которые могут привести к отклоняющемуся поведению.

У лиц с психическими аномалиями преобладают нормальные психические явления и процессы, а потому такие лица сохраняют в основном свои социальные связи, в подавляющем большинстве случаев они трудоспособны, дееспособны и вменяемы.

Когда речь идет о преступном поведении лиц с психическими нарушениями, как в психиатрической, так и в юридической лите­ратуре наряду с «психическими аномалиями» используются также понятия «пограничные состояния», «психические недостатки». Общим для всех этих понятий является то, что они охватывают психические состояния, находящиеся на грани психического здо­ровья и психической болезни, но не исключающие вменяемость.

Криминогенная значимость психических аномалий не предполагаетнеизбежности совершения преступления лицами с такими аномалиями. Даже при их наличие преступное поведение как разновидность человеческого поведения представляет собой лишь жесть, которая при определенных условиях может стать действительностью, а может и не стать. Мы не считаем, что если у преступника имеется психическая аномалия, то она обязательно повлияла на совершение им преступления.

Диагностика психического расстройства у конкретного лица создает для него новую объективную и субъективную ситуацию. Ее содержанием является многосторонняя перестройка позиций и отношений между личностью и ее окружением. Могут усили­ваться эгоистические мотивы и тенденции, что наносит ущерб социальному престижу данного субъекта и его коммуникативным механизмам во всем их функциональном многообразии. Кон­фликтные переживания могут порождаться чувством отличия и зависимости от других людей. При этом, чем более осознается психотравмирующее действие какого-либо фактора, тем негатив­нее его последствия, в том числе и в криминогенном аспекте. Психические аномалии изменяют характер и содержание реакций на внешние и внутренние стимулы и ограничивают возможности выполнения некоторых социальных функций.

Необходимость всестороннего учета социальных факторов в генезисе, течении и лечении расстройств психической деятельно­сти стимулировала в последние годы значительное развитие со­циально-психиатрических исследований. В социальной психиат­рии, отмечает В. П. Белов, преломилось генеральное значение факторов социально-психологического порядка, особенно влияние гуманистических, деонтологических и просветительских идей, из­менение этической ценности труда, появление чувства ответствен­ности за судьбу нетрудоспособных граждан, за моральные проблемы больших городов и проблему окружающей среды. Но­менклатура психических расстройств как объект научно-практиче­ских забот социальной психиатрии была расширена за счет больных с вялотекущими эндогенными процессами и пограничными — психическими заболеваниями.

В настоящем исследовании расстройства психической деятельности влияющие на преступное поведение и условно объединен­ные под названием «психические аномалии», включают в себя психопатию, олигофрению в форме дебильности, алкоголизм, нар­команию, остаточные явления черепно-мозговых травм, органиче­ское заболевание центральной нервной системы, эпилепсию, сосу­дистые заболевания с психическими изменениями, шизофрению в состоянии стойкой ремиссии и некоторые другие психические рас­стройства и болезни. К числу наиболее распространенных отно­сятся алкоголизм, психопатия, олигофрения в форме дебильности, остаточные явления черепно-мозговых травм, органическое забо­левание центральной нервной системы.

По имеющимся у нас выборочным данным, среди лиц, совер­шивших убийства, хулиганство, изнасилования, кражи, грабежи и разбои, систематически занимающихся бродяжничеством, а так­же нанесших тяжкие телесные повреждения, более половины имеют не лишающие их вменяемости расстройства психики. Исследование, проведенное с нашим участием ранее среди виновных в совершении тяжких преступлений против личности, пока­зало, что доля лиц с аномалиями психики составляет около 68%. По результатам проведенного выборочного исследования оказалось, что среди право­нарушителей удельный вес лиц, страдающих расстройствами пси­хики, равен 68,8%.

Все эти данные свидетельствуют о серьезности и масштабно­сти проблемы, необходимости осуществления специальных про­филактических, принудительных, медицинских и иных мероприятий по борьбе с преступностью лиц, страдающих психическими аномалиями. Вместе с тем нужно отметить, что в числе лиц, имеющих психические аномалии, учитываются и лица, страдаю­щие алкоголизмом. Без последних удельный вес преступников с психической патологией составляет около 30%.

Самой распространенной психической аномалией является алкоголизм, криминогенное значение которого общеизвестно. Остальные аномалии по мере убывания распределяются среди обследованных следующим образом: психопатия, остаточные яв­ления черепно-мозговых травм, органические заболевания центральной нервной системы, олигофрения в степени легкой дебильности, наркомания, сосудистые заболевания с психическими изме­нениями, реактивные состояния, шизофрения в стадии стойкой ремиссии и эпилепсия.

Криминологическое значение алкоголизма проявляется и в том, что он способствует развитию психических аномалий, в свою оче­редь имеющих криминогенное значение, в частности психопатий и психопатических черт характерами, следовательно, совершению преступных действий лицами, страдающими такими аномалиями. По нашим выборочным данным, алкоголикам, совершившим на­сильственные преступления, свойственны такие криминологиче­ски значимые черты, как повышенная раздражительность и агрессивность (в 95% случаев наблюдения), конфликтность (в 70%), подозрительность и мнительность (в 27%), ревность, сутяжничество (в 23%),-садизм (в 9%).

Тесная связь пьянства, алкоголизма и преступности в значи­тельной мере обусловлена, во-первых тем, что они детерминиро­ваны многими общими причинами: еще низким культурным уров­нем отдельных групп населения, недостатками в воспитательной работе, организации досуга и т. п..Во-вторых, алкоголизм и пре­ступность взаимно влияют друг на друга: как алкоголизм явля­ется важным условием, способствующим преступности, так и пре­ступное поведение способствует алкоголизму. Лица, длительное время ведущие антиобщественный образ жизни и совершающие преступления, а стало быть, выключенные из нормальных связей и отношений, в большинстве случаев являются пьяницами или алкоголиками, что особенно характерно для дезадаптивных пре­ступников и многократно судимых рецидивистов. Постоянное пьянство соответствует тому уровню культуры и потребностей, которые типичны для преступников-рецидивистов; в свою очередь, пьянство и алкоголизм определяют содержание и уровень их по­требностей, содержание и круг их социальных контактов, время­препровождение. Вот почему предупреждение алкоголизма имеет огромное значение для успешной борьбы с преступностью, и на­ оборот.

Второй по распространенности психической аномалией среди преступников является психопатия.Для психопатии характерно сочетание аномальной дисгармо­нии (несоразмерности) эмоционально-волевых свойств и относи­тельной сохранности познавательных способностей личности. Не­устойчивость эмоционально-волевого реагирования на среду нарушает приспособительные возможности человека, что находит выражение в его поведении.Психопатия тесно связана с алкоголизмом. Она способствует алкоголизации, что также имеет, конечно, криминогенное значе­ние. Многие исследования указывают на особую предрасположен­ность психопатических личностей к осложненным и патологиче­ским формам опьянения, актуализации отрицательных пережи­ваний, выявлению скрытых психопатических форм поведения, аг­рессивных реакций. Агрессия при остром алкогольном опьянении наблюдается у возбудимых и неустойчивых психопатических лич­ностей, а также у лиц с травматическим поражением центральной нервной системы.

К числу остаточных явлений черепно-мозговых травм, треть­ей по распространенности психической аномалии среди преступ­ников, прежде всего относятся признаки травматической асте­нии — явлений раздражительности и истощаемости, утомляемо­сти, легкого возникновения тревожных опасений и сомнений, проявлений слабодушия. Появляются головные боли, головокру­жения, рассеянность, забывчивость, трудность сосредоточения. Часты психопатоподобные расстройства. При черепно-мозговых травмах легкой и средней степени, особенно полученных в под­ростковом и юношеском возрасте, эти расстройства развиваются быстро и отличаются устойчивостью.

Уголовное право может интересовать только дебильность, по­скольку при имбецильности и идиотии человек не может быть вменяемым. Дебильность (легкая умственная отсталость) встре­чается значительно чаще, чем две вторые степени (до 80% всех форм олигофрении). Для дебилов характерен низкий запас общих сведений и знаний, примитивность и конкретность мышления и речи, интересов и чувств, эмоционально-волевые расстройства. Если при дебильности не отмечается расстройств эмоционально-волевой сферы (так называемых психопатоподобных явлений), личностных расстройств, неврологических дефектов, такие боль­ные способны овладеть несложной профессией, могут иметь семью, самостоятельно существовать.

Задача № 1. Камнев был задержан в связи с совершенной им кражей денег у соседки Сусловой. При личном обыске у Камнева был обнаружен финский нож.

На допросе выяснилось, что Камнев страдает слабоумием: в явлениях общественной жизни совершенно не разбирается, на вопросы дает наивные ответы, но знает, что красть нельзя. Финский нож он нашел в лесу и не понимает, почему его нельзя носить.

Эксперт-психиатр дал заключение, в соответствии с которым Камнев, являющийся дебилом, должен быть признан невменяемым по отношению к незаконному ношению холодного оружия, но вменяемым по отношению к совершенной краже.

Дайте мотивированный ответ на вопрос о том, может ли быть признано правильным такое заключение эксперта.

Ответ:

Суд не может признать заключение эксперта правильным. Гражданина Камнева, совершившего кражу, суд признает невменяемым, т.к. не может лицо одновременно быть вменяемым и невменяемым. Суд примет решение на основании статьи 21 УК РФ и гражданин Камнев понесет ответственность в виде принудительных мер медицинского характера.

Задача № 2. Герееву предъявлено обвинение в том, что он во время ссоры в состоянии опьянения совершил убийство Снеткова, нанеся ему несколько ударов табуреткой по голове.

По заключению судебно-психиатрической экспертизы Гереев в момент совершения инкриминируемого ему деяния был здоров. Вместе с тем отмечалось, что после привлечения к уголовной ответственности у Гереева возникло временное психическое расстройство – реактивное состояние, которое лишает его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими.

Можно ли признать Гиреева невменяемым?

Какое влияние на ответственность Гереева окажет факт его заболевания после привлечения к уголовной ответственности?

Какие меры могут быть применены к Гирееву?

Ответ:

У гражданина Гиреева временное психическое расстройство – реактивное состояние, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, возникло после привлечения его к уголовной ответственности, а во время преступления он был абсолютно здоров. Невменяемым его признать нельзя так, как он заболел после совершения общественно опасного деяния и на момент совершения преступления был вменяемым. Невменяемым же считается лицо в соответствии с частью 1 статьи 21 УК РФ: «Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики».

На основании пункта б), части 1, статьи 97 УК РФ в отношении гражданина Гиреева будут применены принудительные меры медицинского характера: «Принудительные меры медицинского характера могут быть назначены судом лицам: …у которых после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение или исполнение наказания».

После выздоровления Гиреев понесет ответственность в полной мере за совершенное им деяние, а принудительные меры медицинского характера ему назначены также на основании ст. 99 п.2: «Лицам, осужденным за преступления, совершенные в состоянии вменяемости, но нуждающимся влечении от алкоголизма, наркомании либо в лечении психических расстройств, не исключающих вменяемости, суд наряду с наказанием может назначить принудительную меру медицинского характера в виде амбулаторного принудительного наблюдения и лечения у психиатра»

Задача № 3. Горгин совместно с Ткачевым и Нечинским, возвращались с рыбалки, в гараже Ткачева распили спиртные напитки. После этого Горгин, идя домой, беспричинно нанес ножевые ранения не знакомым ему двум прохожим, причинив здоровью одного из них легкий, а другого – тяжкий вред.

На основании заключения судебно-психиатрической экспертизы, которая установила, что Горгин страдает хроническим расстройством, суд признал его невменяемым в момент совершения общественно опасных действий.

Прийдя к выводу о том, что Горгин причинил вред здоровью потерпевших в состоянии невменяемости, суд вынес ему оправдательный приговор.

Ответ:

Суд не может вынести оправдательного приговора в отношении Горгина, т.к. он совершил преступление, за которое понесет наказание в виде принудительных мер медицинского характера согласно части 2 статьи 21 УК РФ: «Лицу, совершившему предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, судом могут быть назначены принудительные меры медицинского характера, предусмотренные настоящим Кодексом».

Список используемой литературы:

1. Уголовный Кодекс Российской Федерации / официальный текст – М.: ИКФ Омега-Л, 2003.

2. Антонян Ю.М., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. М.: Наука, 1987.

3. Богомяков Ю.С. Уголовно-правовая невменяемость: критерии и признаки // Сов. гос-во и право. 1989. №4.

4. Первомацкий В.Б. Критерии невменяемости и пределы компетенции психиатра // Сов. гос-во и право. 1991. №5.

5. Ферри Э. Уголовная социология. М., 1908.

[1] Ферри Э. Уголовная социология. М., 1908. С. 37.

1 Антонян Ю.М., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. М.: Наука, 1987, с- 26, 27

1 Антонян Ю.М., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. М.: Наука, 1987. с- 29

1 Первомацкий В.Б. Критерии невменяемости и пределы компетенции психиатра // Сов. гос-во и право. 1991. №5. с-68,69

1 Уголовный Кодекс Российской Федерации / официальный текст – М.: ИКФ Омега-Л, 2003.-с 13.

1 Первомацкий В.Б. Критерии невменяемости и пределы компетенции психиатра // Сов. гос-во и право. 1991. №5. с-70.

1 Богомяков Ю.С. Уголовно-правовая невменяемость: критерии и признаки // Сов. гос-во и право. 1989. №4. с-104

1 Первомайкий В.Б. Критерии невменяемости и пределы компетенции психиатра // Сов гос-во и право. 1991 №5, с-74.

1 Антонян А.М., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. М.: Наука, 1987. с-11.

www.ronl.ru

Реферат - Вменяемость и невменяемость

Содержание

Введение. 3

1. Вменяемость и ее критерии. 6

2. Невменяемость, ее сущность и содержание. 10

3. Критерии невменяемости. 13

4. Уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемость. 21

Заключение. 30

Список используемой литературы… 32

В Уголовном праве помимо принципа неотвратимости показания действует и принцип вины. Правовые категории вменяемости и невменяемости говорят о способности или неспособности лица нести уголовную ответственность, и потому при выяснении этих вопросов следователи и судьи должны анализировать не обстоятельства, относящиеся к субъективной стороне и ее доказанности или недоказанности, а в соответствии с законом – данные о личности субъекта и его поведении во время (в момент) совершения деяния.

Таким образом, налицо актуальность сформулированной темы работы, которая позволяет не только определить новые подходы к исследованию категории вменяемости и невменяемости, но и систематизировать накопленные юридической наукой знания и правоприменительную практику.

Степень научной разработанности проблемы. Понятия вменяемости и невменяемости широко используется в юридической науке и правоприменительной практике.

Отдельные стороны проблемы вменяемости и невменяемости как институтов уголовного права неоднократно рассматривались в правовой науке. Общетеоретические аспекты материальной ответственности работника разрабатывали такие ученые, как Таганцев Н.С., Антонян Ю.М., Бородин С.В. Сирожидинов Д.В., Иванов Н.Г. и др.

В работе используются работы таких ученых в сфере уголовного права и других наук как Бурлаков В.Н., Гомонов Н.Д., Павлов В.Г., Сербский В., Шостакович Б.В., учебники уголовного права, комментарии законодательства.

Цель и задачи исследования вытекают из актуальности и степени научной разработанности проблемы.

Целью представленной работы выступает комплексный теоретико-правовой анализ проблемы вменяемости и невменяемости в уголовном праве, проведенный по следующим направления:

— всесторонний анализ правовых актов, действующих в Российской Федерации как источников правового регулирования вменяемости и невменяемости;

— рассмотрение проблем применения права в области правового регулирования вменяемости и невменяемости.

В рамках данных направлений предполагается решить следующие задачи:

— выявить тенденции развития норм в области правового регулирования вменяемости и невменяемости с учетом сложившейся практики;

— определить содержание понятий «вменяемость», «невменяемость», «ограниченная вменяемость» (условное выражение) согласно действующему законодательству и правоприменительной практике;

Объект и предмет исследования определяются тематикой работы, ее целью и задачами.

Объектом научного анализа настоящей работы является институт вменяемости и невменяемости как теоретическая категория и как правовое явление социальной действительности.

Предметная направленность определяется выделением и изучением, в рамках заявленной темы, нормативно-правовых источников: как законодательства, так и судебной практики.

Методологической основой исследования является диалектический метод. В ходе исследования использовались обще– и частнонаучные, а также специальные методы познания.

Общими явились методы анализа и синтеза, индукции и дедукции, наблюдения и сравнения. В качестве общенаучных методов, с помощью которых проводилось исследование, использовались метод структурного анализа, системный и исторический методы. В качестве частнонаучного метода выступил конкретно-социологический. К специальным методам, использовавшимся в работе, следует отнести сравнительно-правовой, исторический, формально-юридический метод, методы правового моделирования, различные способы толкования права.

Данные методы позволили наиболее последовательно и полно рассмотреть различные аспекты освобождения от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности в рамках цели и задач исследования.

Эмпирическая база исследования построена на нормативном материале и судебной практике.

Нормативную основу составили: Уголовный Кодекс РФ, федеральное законодательство, затрагивающее вопросы вменяемости и невменяемости. Судебная практика представлена разъяснениями Пленума Верховного Суда, решениями федеральных судов.

Научная новизна исследования заключается в том, что оно представляет собой одну из попыток комплексного теоретико-правового анализа вменяемости и невменяемости как института уголовного права, и выявления уголовно-правовых и социально-криминологических проблем применения практики норм о вменяемости и невменяемости в уголовном праве.

Для того, что понять место и уголовно-правовое значение понятия «вмеяемость» необходимо обозначить его положение в системе состава преступления.

Одним из элементов состава преступления (наряду с объектом преступления, объективной и субъективной стороной) выступает субъект преступного деяния. Лица, совершившие преступ­ление, являются субъектами.

Исходя из классического принципа уголовного права – принципа личной виновной ответственности, понести ее может только физическое лицо.

Не любое физическое лицо может быть субъектом пре­ступления. Уголовная ответственность связывается со спо­собностью человека понимать фактическую сторону и об­щественную значимость совершаемых действий и руководить своими поступками. Подобной способностью могут обладать лишь вменяемые лица, достигшие определенного возраста.

Перечисленные признаки (физическое лицо, вменяемость и достижение возраста уголовной ответственности) являются обязательными юридическими признаками субъекта преступления. Лица, не понимающие фактическую сторону своих действий или их социальное значение, не могут быть субъектами преступле­ния. Они нуждаются не в исправлении путем применения наказа­ния, а в лечении. Поэтому наряду с достижением определенного возраста субъект преступления должен обладать признаком вме­няемости. Н. С. Таганцев отмечал; «Физическое лицо только тогда, в смысле юридическом, может быть виновником преступления, ко­гда оно совмещает в себе известную сумму биологических условий, обладает, употребляя техническое выражение доктрины, способно­стью ко вменению».[1]

В данной работе мы рассмотрим отдельно именно понятие вменяемости, однако в связи с другими признаками субъекта преступления.

С другой стороны необходимым условием уголовной ответственности является наличие вины, т. е. умысла или неосторожности у лица, совершив­шего общественно опасное деяние.

Лица душевно больные, слабоумные, не способные осознавать характер совершаемых ими действий или оценивать их социальное значение, а также не способные руководить своими действиями из-за поражения волевой сферы психики, не могут действовать умыш­ленно или неосторожно в уголовно-правовом смысле. В их объек­тивных действиях нет вины, поэтому, рассматривая дела об обще­ственно опасных деяниях, совершенных лицами в состоянии невме­няемости, суд выносит не приговор (решение о виновности или не­виновности), а определение.

История права демонстрирует нам различные подходы к решению вопроса об определении не­вменяемости. Первоначально наиболее практичным казалось дать в законе перечень конкретных условий, устраняющих вменяемость. К ним относили малолетство, помешательство, глухонемоту, одряхление, лунатизм и др. Но при таком под­ходе легко могли быть опущены отдельные ненормальные психические состояния, устраняющие вменяемость. Поэто­му следующим шагом в законодательстве было установле­ние для различных состояний невменяемости обобщенных формул, способных охватить разнообразные случаи невме­няемости, стремление указать в статье закона условия не­вменяемости и те основания, благодаря которым эти состоя­ния устраняют ответственность.

Действующий российский уголовный закон, не дает определе­ния вменяемости. Понятие вменяемости разработано российской доктриной уголовного права. «Вменяемость есть способность лица сознавать во время совершения преступления фактический харак­тер и общественную опасность своих действий (бездействия) и ру­ководить ими, обусловливающая возможность лица признаваться виновным и нести уголовную ответственность за содеянное, т. е. юридическая предпосылка вины и уголовной ответственности».[2]

В этом определении правильно отмечено психическое состоя­ние лица во время совершения общественно опасного деяния, кото­рое позволяет ему избрать линию своего поведения. Лицо может или сообразовывать свои действия (бездействие) с нормами права и правилами общественного поведения, или действовать вопреки им, причиняя вред охраняемым законом интересам. Во втором слу­чае возникает основание уголовной ответственности.

Вменяемость характеризуется двумя критериями: юри­дическим (психологическим) и медицинским (биологическим). Юридический критерий означает способность лица понимать фактические обстоятельства совершаемого деяния (осозна­вать внешнюю сторону совершаемого действия или бездей­ствия и причинную связь между ним и последующим ре­зультатом) и его социальную значимость, т. е. общественно опасный характер содеянного, а также способность лица ру­ководить своими поступками. Медицинский критерий вме­няемости определяет состояние психики субъекта во время совершения преступления: отсутствие определенных психи­ческих заболеваний и недостатков умственного развития, оп­ределенный уровень социализации личности (образование, жизненный или профессиональный опыт и т. п.). Лишь нали­чие этих двух критериев позволяет констатировать вме­няемость субъекта.

Лица, признанные невменяемыми, не несут уголовную ответ­ственность.

Таким образом, вменяемость (от слова «вменять», в смысле «вменять в вину») – в широком, общеупотребительном значении этого слова означает способность нести ответственность перед законом за свои действия. В уголовном праве данное понятие употребляется в более узком, специальном смысле, как антитеза понятию «невменяемость». Именно этим последним понятием оперирует уголовный закон. Часть 1 ст. 21 УК РФ[3] гласит «Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия или иного болезненного состояния психики».

Из этого положения закона можно заключить, что вменяемость – это такое состояние психики, при котором человек в момент совершения общественно опасного деяния может осознавать значение своих действий и руководить ими и потому способен быть ответственным за свои действия.

Субъектом преступления может быть только вменяемое лицо. Вменяемость наряду с достижением установленного возраста выступает в качестве условия уголовной ответственности и является одним из общих признаков субъекта преступления.

Таким образом, подводя итог, отметим следующее. Вменяемость как правовая категория характеризуется такими основополагающими понятиями, как «сознание» и «воля». На этот аспект совершенно правильно указывает В.Г. Павлов: «Сознание и воля представляют собой наиболее важные психические функции, которые вообще определяют повседневное поведение любого человека».[4] Сознание и воля всегда обусловлены объективной действительностью, условиями материальной жизни общества, общественной средой, в которой находится человек. Воздействие внешних обстоятельств на человека всегда проходит через его сознание. Человек, как существо мыслящее, принимая соответствующее решение, способен оценить фактические обстоятельства, при которых он действует, характер и значение последствий своих действий и сознательно использовать свое поведение для достижения каких-либо целей, то есть выбрать определенный характер своего поведения. Бесспорным является утверждение следующего характера: «Если личность не имеет возможности контролировать и оценивать свои действия, так как непосредственной причиной оных явлений является психическое заболевание, следует говорить о невменяемости субъекта, а значит, поведение не может рассматриваться как преступное».[5]

Способность понимать фактическую сторону и социальную значимость своих поступков и при этом сознательно руководить своими действиями отличает вменяемого человека от невменяемого. Преступление совершается под воздействием целого комплекса внешних обстоятельств, играющих роль причин и условий преступного поведения. Но ни одно из них не воздействует на человека, минуя его сознание. Будучи мыслящим существом, человек с нормальной психикой способен оценивать обстоятельства, в которых он действует, и с их учетом выбирать вариант поведения, соответствующий его целям. Видя в этом основание для вменения в вину человеку общественно опасного деяния, уголовное право основывается на известных положениях философии о том, что лишь люди, способные познать действительность и ее объективные закономерности, могут действовать свободно.

Так, судом было установлено, что Кривошеева совершила убийство своей дочери 1997 года рождения, находившейся в силу малолетнего возраста в беспомощном состоянии.

Постановлением судьи областного суда Кривошеева освобождена от уголовной ответственности за совершение общественно опасного деяния, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

К ней применены принудительные меры медицинского характера в виде принудительного лечения в психиатрическом стационаре специализированного типа.

В кассационной жалобе потерпевший Б. просил постановление судьи отменить, заявив, что Кривошеева не является психически больным человеком и убийство дочери совершила сознательно. По результатам психолого-психиатрической экспертизы не установлено конкретное заболевание, позволяющее судить о вменяемости Кривошеевой, поэтому необходимо назначить повторную психолого-психиатрическую экспертизу.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации оставила постановление судьи без изменения по следующим основаниям.

Суд тщательно исследовал вопрос о психическом состоянии Кривошеевой.

Согласно выводам комплексной психолого-психиатрической экспертизы, сделанным на основе стационарного обследования Кривошеевой в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского, она страдает органическим расстройством личности смешанного типа, степень выраженности которого лишала ее способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими.

Из указанного состояния Кривошеева не вышла до окончания ее обследования, в связи с чем не может и в настоящее время осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. Она признана нуждающейся в направлении на принудительное лечение в психиатрический стационар специализированного типа.

Экспертиза проведена комиссией высококвалифицированных специалистов, все выводы экспертов мотивированы. Оснований сомневаться в компетентности экспертов и объективности выводов суд не имел.

Принимая во внимание заключение экспертов о том, что Кривошеева не осознавала фактический характер и общественную опасность своих действий и не могла руководить ими в момент совершения запрещенного уголовным законом деяния в силу имеющегося у нее органического расстройства личности, суд обоснованно признал ее невменяемой и освободил от уголовной ответственности.

По смыслу ст. 21 УК РФ любое болезненное состояние психики, в силу которого лицо не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими, исключает уголовную ответственность такого лица.[6]

Значит, согласно разъяснениям Верховного Суда РФ, «любое болезненное состояние психики, в силу которого лицо не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими, исключает уголовную ответственность такого лица.

Невменяемый не может нести уголовную ответственность за свои объективно опасные для общества поступки прежде всего потому, что в них не участвовали его сознание и (или) воля. Общественно опасные деяния психически больных обусловлены их болезненным состоянием. Какой бы тяжелый вред обществу они ни причинили, у общества нет оснований для вменения этого вреда им в вину. Применение наказания к невменяемым было бы несправедливым и нецелесообразным еще и потому, что по отношению к ним недостижимы цели уголовного наказания – исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений.

К лицам, совершившим общественно опасные деяния в состоянии невменяемости, по назначению суда могут быть применены принудительные меры медицинского характера в случаях, когда психические расстройства связаны с возможностью причинения этими лицами иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц. Это особые меры, которые не являются наказанием, а имеют целью излечение указанных лиц или улучшение их психического состояния, а также предупреждение совершения ими новых деяний, предусмотренных статьями Особенной части УК РФ. Виды принудительных мер медицинского характера, а также основания и порядок их применения регулируются уголовно-исполнительным законодательством.

Невменяемость обосновывается болезненным состоянием психики «во время совершения общественно опасного деяния» (ст. 2 УК РФ) – поэтому неправильным является употребление термина «невменяемый» к лицу, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство.[7] Если состояние психики такого лица делает невозможным назначение или исполнение наказания, то к нему тоже могут быть применены принудительные меры медицинского характера, но на другом основании (п. «б» ч. 1 ст. 97 УК РФ).

Итак, вопрос невменяемости в уголовном праве разрешен достаточно четко: в статье 21 УК РФ установлено, что не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики.

В соответствии со ст. 21 УК РФ состояние невменяемости определяется двумя критериями. Одним из них является наличие у лица болезненного состояния психики. Этот критерий принято называть медицинским (или биологическим).[8] Второй критерий означает отсутствие у лица возможности сознавать значение своих действий или руководить ими. Этот критерий называется психологическим (или юридическим). Для признания лица невменяемым необходимо установить оба критерия. Не всякий страдающий психическим расстройством является невменяемым. Расстройство психической деятельности может быть различным по своей тяжести. Лишь когда оно достигло такой степени, что человек вследствие этого не осознает значения своих действий или не может руководить ими, только тогда можно считать его невменяемым.

В русском законодательстве уже в 1845 г. в Уложении о наказаниях было закреплено понятие невменяемости, содержавшее оба критерия, хотя и в несовершенной форме. Это выгодно отличало наше законодательство от зарубежного. Кодекс Наполеона (1810 г.), действовавший в то время, связывал невменяемость только с одним признаком – «безумием». Уголовное уложение 1903 г. содержало почти современную норму: «Не вменяется в вину преступное деяние, учиненное лицом, которое, во время его учинения, не могло понимать свойства и значение совершенного или руководить своими поступками вследствие болезненного расстройства душевной деятельности, или бессознательного состояния, или же умственного неразвития, происшедшего от телесного недостатка или болезни».

Уголовное законодательство послеоктябрьского периода вплоть до РСФСР 1960 г. шло по пути редакционного уточнения этой формулы. В действующем УК РФ прежняя норма о невменяемости, как прошедшая испытания практикой и признанная наукой, подверглась лишь незначительным изменениям.

Во всех случаях, когда у суда или органа следствия возникает сомнение относительно вменяемости, обязательно проводится судебно-психиатрическая экспертиза. На основании заключения экспертизы окончательное решение о признании человека вменяемым или невменяемым выносит суд. Порядок проведения судебно-психиатрической экспертизы регулируется уголовно-процессуальным законодательством.[9]

Медицинский критерий невменяемости в ст. 21 УК РФ представляет собой обобщенный перечень психических расстройств, включающих четыре их вида: 1) хроническое психическое расстройство; 2) временное психическое расстройство; 3) слабоумие; 4) иное болезненное состояние психики.

Этими категориями охватываются все известные науке болезненные расстройства психики. Из содержания медицинского критерия следует, что неболезненные расстройства психической деятельности не должны исключать вменяемость. Примером временного неболезненного изменения психики может служить состояние аффекта (сильного душевного волнения). Сильная, бурно развивающаяся эмоция гнева, ярости, страха может явиться внутренней побудительной силой преступления. У человека в таком состоянии сужено сознание и ограничены возможности руководить своими действиями. Однако физиологический аффект не является болезненным расстройством психики, поэтому не служит критерием невменяемости. Совершение преступления в состоянии аффекта учитывается лишь как признак привилегированных составов убийства и причинения тяжкого или средней тяжести вреда здоровью (ст. 107, 113 УК РФ).

Для наличия медицинского критерия достаточно одного из упомянутых видов психических расстройств.

Понятием хронического психического расстройства охватывается группа заболеваний, носящих длительный характер, трудно поддающихся излечению, протекающих непрерывно или приступообразно, имеющих тенденцию к прогрессированию. К ним относятся, например, шизофрения, эпилепсия, прогрессивный паралич, маниакально-депрессивный психоз, предстарческие и старческие психозы, некоторые органические заболевания центральной нервной системы и другие психические болезни. В судебно-психиатрической практике хронические психические расстройства наиболее часто выступают в качестве медицинского критерия невменяемости. Это касается в первую очередь шизофрении.

К временному расстройству психики относятся психические заболевания, которые быстро развиваются, длятся непродолжительное время и заканчиваются полным выздоровлением. Это острые психозы при общих инфекционных заболеваниях (например, при тифе), реактивное состояние (временные расстройства психической деятельности под влиянием тяжелых душевных потрясений) и так называемые исключительные состояния, вызывающие помрачение сознания на короткий срок (патологическое опьянение, сумеречное состояние сознания, патологические просо-ночные состояния, патологический аффект и др.).

Временные расстройства психики в судебно-психиатрической практике встречаются реже, чем хронические. Особенно редко приходится сталкиваться с исключительными состояниями. Из их числа только патологическое опьянение заслуживает более подробной характеристики в связи с уголовно-правовой оценкой алкогольного опьянения вообще.[10]

Слабоумие – болезненное состояние психики, которое характеризуется неполноценностью умственной деятельности.

Самостоятельное судебно-психиатрическое значение имеет врожденное слабоумие (олигофрения). По степени поражения умственной деятельности различаются три формы олигофрении: легкая (дебильность), средняя (имбецильность) и тяжелая (идиотия). Приобретенное слабоумие (деменция), которое характеризуется снижением или полным распадом прежде нормальной мыслительной деятельности, оценивается обычно в связи с вызвавшим его основным психическим заболеванием.

Иное болезненное состояние психики – это такое расстройство психической деятельности болезненного характера, которое не подпадает под признаки названных трех категорий. Сюда могут быть отнесены наиболее тяжелые формы психопатии, аномалии психики у глухонемых, последствия черепно-мозговой травмы (травматическая энцефалопатия) и др.

Отнесение психического расстройства к той или иной категории из числа названных не имеет самостоятельного значения для вывода о невменяемости субъекта. Соответствующий вывод может быть сделан только при условии, что данное болезненное изменение психики привело к невозможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. Поскольку этот вывод имеет юридическое значение, последний критерий и называют юридическим.

Кроме того, суд должен проверить и оценить обоснованность экспертного заключения.

Так, принимая решение об освобождении О. от уголовной ответственности и о применении к нему принудительных мер медицинского характера, суд сослался на приведенное выше заключение экспертов-психиатров от 21 апреля 2003 года № 140, согласно которому у О. обнаружено паранойяльное развитие личности (хроническое бредовое расстройство по МБК-10). Об этом, как отражено в заключении, свидетельствуют данные анамнеза о появлении у него в 1996 году в условиях психотравмирующей ситуации сверхценных образований, которые в последующем трансформировались в стойкий паранойяльный синдром и систематизацию болезненных идей с вовлечением широкого круга должностных лиц, присоединились аффективные расстройства, нарастала аффективная охваченность вплоть до тревоги за свою жизнь, сформировалось сутяжное поведение с борьбой за свои права и восстановление справедливости. Кроме того, в результате освидетельствования у О. выявлен стойкий паранойяльный синдром, аффективно заряженный, паралогичность мышления, некритичность к своему состоянию и ситуации. Указанные болезненные расстройства лишали и лишают О. в инкриминируемый период возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. По психическому состоянию в соответствии со ст. 97, ч. 1, п. »а», и ст. 99, ч. 1, п. »в», УК РФ О. рекомендовано принудительное лечение в психиатрическим стационаре специализированного типа.

В соответствии с п. 6 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 года «О судебной практике по применению, изменению и отмене принудительных мер медицинского характера», решение вопроса о невменяемости, применении принудительных мер медицинского характера и определении типа больницы относится к компетенции судов. Поэтому заключение экспертов-психиатров подлежало тщательной оценке в совокупности со всеми материалами дела.

Однако заключению экспертов суд не дал должной правовой оценки, в том числе в совокупности с другими доказательствами по делу, а вывод суда о его научной обоснованности вызывает сомнение по следующим основаниям.

Как видно из материалов дела, в них отсутствуют медицинские и другие документы, которые могли бы объективно подтвердить данные анамнеза, выдвинутого экспертами-психиатрами, а все сводится к показаниям О. и потерпевшего С. о характере поведения и состоянии здоровья О.

В частности, в деле отсутствует медицинские документы, отражающие физическое развитие и состояние здоровья О. в детском возрасте, подтверждающие факт получения им черепно-мозговой травмы, а также отравления в 13 – летнем возрасте угарным газом. Органами следствия и судом не истребовалась подлинная история болезни, подтверждающая стационарное лечение О. в психиатрическом отделении госпиталя города Самары в 1986 году. Отсутствует объективная информация, характеризующая состояние здоровья О. в период прохождения военной службы с момента поступления в военное училище: заключение медицинской призывной комиссии, его медицинская книжка в училище, а также медицинские документы за период и после военной службы офицером. Отсутствуют рапорта и жалобы О. в период прохождения военной службы, а также его заявления в ГОВД города Межгорья по поводу анонимных звонков и конфликтов с гражданином С., обращение в комиссию по делам несовершеннолетних на действия жены, препятствовавшей его общению с детьми, и другие материалы, характеризующие О. в различные периоды жизни.

Отсутствие в материалах дела указанных документов не представляет возможным с полной достоверностью оценить состояние психического здоровья О. в инкриминируемый ему период, выяснить причину возникновения болезненного состояния, определить нозологическую принадлежность его психических расстройств и соответственно оценить осознанность его действий. Указанный в акте стационарной судебно-психиатрической экспертизы бредовой синдром, наличие обманов восприятия и других психотических расстройств у О. недостаточно полно и четко описан, а мотивировочная часть заключения недостаточно клинически обоснована и научно аргументирована.

С учетом изложенного Военная коллегия приходит к выводу, что постановление судьи Приволжского окружного военного суда от 25 июля 2003 года в отношении О. не соответствует требованиям п. 1 ч. 1 ст. 379 и ч. 1 ст. 380 УПК РФ, поэтому подлежит отмене с направлением дела на новое судебное разбирательство в тот же суд, но в ином составе судей.

В ходе нового судебного разбирательства суду необходимо исследовать доказательства, подтверждающие или опровергающие совершение О. действий, запрещенных законом, истребовать и оценить указанные выше документы, назначить и провести стационарную комплексную судебную психолого-психиатрической экспертизу с привлечением специалистов отдела судебно-психиатрической экспертизы 111 центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Министерства обороны Российской Федерации и Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии В.П. Сербского и на основании ее выводов в совокупности с другими доказательствами принять соответствующее решение по делу.[11]

Установление медицинского критерия невменяемости требует исследования характера заболевания, что невозможно без специальных познаний. Поэтому в качестве эксперта может выступить только врач-психиатр. Однако и для установления юридического критерия также необходима экспертиза, потому что вывод о его наличии или отсутствии в каждом случае обосновывается с помощью клинических психиатрических данных. В этом проявляется тесная связь обоих критериев невменяемости.

Психологический критерий невменяемости характеризуется двумя признаками: интеллектуальным (невозможностью осознавать значение своих действий) и волевым (неспособностью руководить своими действиями). Для признания лица невменяемым достаточно одного из этих признаков, если он обусловлен болезненным состоянием психики (любого вида из четырех названных выше).[12]

При многих психических заболеваниях у человека сохраняется до известных пределов правильная ориентировка в окружающем мире, он обладает определенным запасом знаний. Для признания лица невменяемым нужно установить его неспособность осознавать именно те общественно опасные деяния, которые он совершил, будучи психически больным. При этом необходимо, чтобы лицо осознавало не только фактическую сторону деяния, но и его социальную значимость, общественно опасный характер.

Так, к примеру, органами следствия была проведена амбулаторная, а судом – стационарная судебно-психиатрическая экспертиза, и эксперты пришли к выводу, что у Шитькова обнаруживаются последствия органического поражения центральной нервной системы, не исключающего способности отдавать отчет своим действиям и руководить ими. Во время инкриминируемых ему деяний он имел те же отклонения психики и находился в состоянии простого алкогольного опьянения. После совершения правонарушения у Шитькова был реактивный психоз, который полностью прошел. В содеянном его следует признать вменяемым.[13]

Вопрос о вменяемости (невменяемости) всегда решается в отношении конкретного деяния. Никто не может быть признан невменяемым вообще, безотносительно к содеянному. Во-первых, течение хронических психических заболеваний допускает возможность улучшения состояния (ремиссии). Во-вторых, при некоторых болезненных состояниях психики, например, при олигофрении, лицо может осознавать фактический характер и общественную опасность одних своих действий (таких, как причинение побоев, кража) и не осознавать общественной опасности других действий, затрагивающих более сложные общественные отношения (нарушение санитарно-эпидемиологических правил, возбуждение национальной вражды).

Интеллектуальная и эмоционально-волевая сферы психической деятельности неразрывно связаны между собой.

Современная психиатрия считает, что не существует изолированного поражения психических функций. Однако это не исключает того, что болезненное расстройство психики может затрагивать преимущественно ту или иную ее сторону. При некоторых заболеваниях лицо в определенных пределах может критически относиться к своим действиям, но не в состоянии руководить ими, не может удержаться от их совершения. Поэтому психологическим критерием невменяемости служит как неспособность лица осознавать значение своих действий (интеллектуальный критерий), так и невозможность руководить ими (волевой критерий). Оба признака в ст. 21 УК РФ разделены союзом «либо», чем подчеркивается их самостоятельное значение.[14]

Лицо признается невменяемым, если указанные нарушения интеллекта и воли обусловлены болезненным состоянием психики. При этом не требуется, чтобы само общественно опасное деяние, в отношении которого лицо признается невменяемым, находилось в прямой причинной зависимости от психического заболевания.

Таким образом, лишь единство двух критериев позволяет говорить о невменяемости. Отсутствует один – следовательно, субъект вменяем.

Статья 22 Уголовного кодекса РФ впервые в российском законодательстве регулирует вопрос об ответственности лиц с психическими аномалиями, не исключающими вменяемости:

«1. Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности.

2. Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера».

Еще на ранних этапах развития общей и судебной психиатрии было замечено, что нет резкой границы между душевной болезнью и полным психическим здоровьем. Для оценки промежуточных состояний в прошлом веке была предложена концепция уменьшенной вменяемости. Эта концепция не получила широкой поддержки. Среди противников уменьшенной вменяемости был и один из основоположников судебной психиатрии профессор Московского университета В.П.Сербский. Он писал: «Введение в законодательство этого понятия – при невозможности дать какую-либо правильную мерку для приложения его на практике – вызвало бы значительные недоразумения и дало бы ложное направление разрешению вопроса о невменяемости, который допускает только два решения: или человек обладал свободой действия – и тогда он вменяем, или же он не обладал ею – и тогда он невменяем».[15]

Уголовное уложение 1903 г. не предусматривало уменьшенной вменяемости. Разработчик Общей части этого закона Н.С.Таганцев признавал, что и способность познавать и понимать окружающие нас явления, и способность оценивать познанное допускают весьма различные оттенки, что эти оттенки могут влиять на ответственность. Но они «не могут рассматриваться как особый вид или даже особый оттенок вменяемости, так как в этом отношении существует только двоякая возможность: или признать, что в данном случае существуют условия, устраняющие вменяемость, или установить, что таковые отсутствуют. В первом случае виновный освобождается от ответственности, во втором – подлежит наказанию; признать какое-либо третье, посредствующее состояние мы не можем ни теоретически, ни практически».[16]

Российское уголовное право и в советский период не признавало понятия уменьшенной вменяемости. Оно исходило из того, что вменяемость не может иметь степеней. Лицо, совершившее общественно опасное деяние, признается либо вменяемым (тогда оно является субъектом преступления), либо невменяемым (тогда оно субъектом преступления быть не может). Именно потому, что вменяемость выступает в качестве признака субъекта преступления, понятие уменьшенной вменяемости рассматривалось как неудачное. Действительно, никто не может быть субъектом преступления частично, в уменьшенном размере.

Однако дискуссии среди юристов и психиатров о целесообразности введения в законодательство понятия уменьшенной (ограниченной) вменяемости никогда не прекращались. Это можно объяснить, во-первых, тем, что современное законодательство Франции, ФРГ, Швейцарии, Польши и ряда других стран Европы признает в той или иной формулировке концепцию уменьшенной вменяемости; во вторых, успехами психиатрии в изучении так называемых пограничных состояний и аномалий психического развития, не достигающих уровня психического заболевания (различные формы психопатии, неврозы, остаточные явления черепно-мозговых травм, алкоголизм, наркомания, токсикомания и т.д.).

Д.В.Сирожидиновым предпринята попытка дать полный перечень подобных аномалий, придав ему исчерпывающий характер. В этот перечень попали и некоторые «классические» психические заболевания (шизофрения, эпилепсия, маниакально-депрессивный психоз, прогрессивный паралич), если «выраженность психического расстройства не достигает психотического уровня».[17] Очевидно, классификация психических аномалий в дальнейшем будет уточняться с учетом практики применения ст. 22 УК РФ.

В юридической науке справедливо отмечалось, что лица с неполноценной психикой не могут быть в области уголовной ответственности приравнены к психически здоровым. Тем более, что психические аномалии, не исключающие вменяемости, во многих случаях выступают в качестве условия, способствующего преступлению. Проблема актуализировалась в последнее десятилетие в связи с ростом числа психических аномалий в обществе в целом и особенно числа правонарушений, совершаемых такими лицами. До 30-40% лиц, прошедших судебно-психиатрическую экспертизу и признанных вменяемыми, страдают различными формами нервно-психической патологии.[18] А среди лиц, совершивших преступления против личности, число страдающих психическими аномалиями достигает 65-70%.[19]

Попытка ввести в закон понятие «ограниченной вменяемости» вместо «уменьшенной» была сделана в ст. 15 Основ уголовного законодательства 1991 г. Но такая замена ничего не дала, и законодатель избегает в настоящее время и термина «ограниченная вменяемость». Он не употребляется в УК РФ, хотя по содержанию текст ст. 22 УК РФ во многом близок к ст. 15 Основ.

Из положений ст. 22 УК РФ вытекает следующее. Во-первых, закон не признает промежуточного состояния между вменяемостью и невменяемостью. Во-вторых, признанное вменяемым лицо, которое во время совершения преступления не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности. В-третьих, наличие у виновного психических аномалий, не исключающих вменяемости, «учитывается судом при назначении наказания». В-четвертых, психическое расстройство, не исключающее вменяемости, может служить основанием для применения принудительных мер медицинского характера.

Статья 22 УК РФ не использует термины «уменьшенная вменяемость» или «ограниченная вменяемость». Очевидно, позиция законодателя по-прежнему состоит в том, что вменяемость не может иметь степеней.[20] Да и сторонники уменьшенной вменяемости, упорно не замечающие этого и называющие данную статью нормой об уменьшенной (ограниченной) вменяемости, по сути дела, ведут речь об уменьшенной ответственности (или об уменьшенной виновности) лиц с психическими аномалиями.

Такой подход вполне рационален. Не должно вызывать сомнения, что аномалии психики, уменьшающие способность человека оценивать свои действия и руководить ими, должны учитываться при назначении наказания, а также при определении режима отбывания наказания. Но, во-первых, эта проблема не имеет отношения к признакам субъекта преступления. Во-вторых, здесь требуется избирательный подход.

Формулировка ч. 2 ст. 22 УК РФ такова, что из нее не следует вывод об обязательном смягчении наказания лицам с психическими аномалиями. По-видимому, не случайно среди смягчающих обстоятельств, перечисленных в ст. 61 УК РФ, данное обстоятельство не упомянуто. При оценке конкретного деяния, совершенного лицом, имеющим аномалии психики, необходимо учитывать, имелась ли причинная связь между этими аномалиями и совершенным преступлением. И только в тех случаях, когда психические аномалии являлись решающим звеном в общей цепи причинной связи, приводимой к совершению преступления и наступлению преступного результата, наказание виновному может быть смягчено.[21] Хотя поведение человека и не определяется патологическими чертами его личности, но такие черты могут быть условиями, способствующими и его преступному поведению.

Это подтверждается специальными исследованиями.[22] Учет психических аномалий представляет серьезные трудности для суда.

Этот учет не может основываться исключительно на гуманизме, как это имеет место при физических аномалиях (тяжелое соматическое заболевание, увечье, нуждаемость в постороннем уходе). Наличие у лица определенных нарушений интеллектуальных и эмоциональных функций может сказываться на мотивации его противоправного поведения, определять при психических аномалиях, не исключающих вменяемости, у лица сохраняется возможность осознавать свое преступное поведение и руководить им.

Не менее важно учитывать и этиологию психической аномалии. Следует ли смягчать наказание, если данная психическая аномалия являлась результатом какой-либо антиобщественной привычки или аморальности поведения лица (пристрастие к алкоголю, наркомания и т.п.)? Думается, что отрицательный ответ здесь очевиден. Это подтверждено и изучением судебной практики.[23]

И едва ли можно ставить вопрос о смягчении наказания, если вследствие той или иной психической аномалии преступление приняло особенно жестокий или дерзкий характер. Н.С.Таганцев писал, что «далеко не всегда в подобных состояниях можно приискать основания для уменьшения наказания».[24]

Зарубежное уголовное право также не связывает с «уменьшенной вменяемостью» обязательное смягчение наказания. Так, согласно УК ФРГ наказание в подобной ситуации «может быть смягчено» (§ 21), а УК Франции устанавливает, что «суд учитывает это обстоятельство при определении меры наказания и порядка его исполнения».

В § 2 ст. 31 УК Польши также говорится, что в отношении лица, у которого в силу психического расстройства была ограничена возможность понимать свои действия или руководить ими, суд «может применить чрезвычайное смягчение наказания».

Очевидно, что формулировку ст. 22 УК РФ «учитывается судом» следует понимать не как «суд должен учесть», а как «суд может учесть». Учет судом какого-либо обстоятельства не обязательно означает смягчение или усиление наказания (индивидуализация наказания «по вертикали»), но и выбор наиболее рациональной меры уголовно-правового воздействия среди более или менее равных (индивидуализация «по горизонтали»).

Так, к примеру, Лебедев, 1974 года рождения, и малолетний Янин, 1989 года рождения, проживали в одном доме и знали друг друга как соседи. Вечером 13 марта 1997 г. нетрезвый Лебедев поднялся на девятый этаж дома, чтобы вернуть деньги, взятые им в долг у Кисилева. Янин пошел следом за ним и стал просить у него деньги на жевательную резинку. Когда тот отказался дать деньги, Янин стал оскорблять его, обзывая обидной кличкой. Желая наказать мальчика за это, он спустил с него штаны и собирался отшлепать, но в связи с тем, что ребенок продолжал оскорблять, он повалил его на пол и с целью причинения тяжкого вреда здоровью стал душить, сжимая ему горло рукой. Увидев, что Янин стал хрипеть и потерял сознание, Лебедев начал оказывать ему первую помощь, и в это время прибежали соседи по дому.

Вина Лебедева в совершении преступления установлена доказательствами, которые собраны в ходе предварительного и судебного следствия и приведены в приговоре суда, а его действиям дана правильная правовая оценка.

Вместе с тем судебные решения подлежат изменению в связи с назначением осужденному чрезмерно сурового наказания.

В соответствии со ст. 60 УК РФ лицу, признанному виновным в совершении преступления, назначается справедливое наказание с учетом характера и степени общественной опасности преступления и личности виновного, в том числе обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание, а также влияния назначенного наказания на исправление осужденного.

Суд эти требования закона не выполнил, наказание Лебедеву назначил необоснованно суровое в виде лишения свободы сроком на шесть лет, не приняв во внимание, что инициатором конфликта, в результате которого совершено преступление, Лебедев не был и вредных последствий – длительного нарушения здоровья – у потерпевшего не наступило.

Лебедев свою вину признал полностью и глубоко раскаялся в содеянном, о чем свидетельствовало его поведение после совершения преступления и во время предварительного следствия: ранее преступлений и административных правонарушений он не совершал, по месту работы и месту жительства характеризовался положительно. Трудовой коллектив, в котором он работал, направил в суд общественного защитника и ходатайствовал о проявлении к нему максимального снисхождения.

Из материалов дела следует, что у Лебедева обнаружены признаки умственного недоразвития (олигофрении) в степени легкой дебильности. Указанное психическое заболевание, как отражено в заключении судебно-психиатрического эксперта, не исключало для Лебедева возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, что и определило вывод экспертов и суда о его вменяемости в отношении инкриминируемого деяния.

Вместе с тем при назначении Лебедеву наказания суд в нарушение требований ч. 2 ст. 22 УК РФ не учел того, что он страдает психическим расстройством, не исключающим вменяемости.

Поэтому Президиум Верховного Суда РФ приговор Тверского областного суда и определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ в отношении Лебедева изменил, снизил ему наказание до трех лет лишения свободы.[25]

Очевидно, что в данном случае суд своим волевым решением применил свое право на смягчение уголовной ответственности, воспользовавшись предоставленным ему правом. С другой стороны суды предыдущих инстанций посчитали иначе, то есть возникает проблема судейского усмотрения в данном вопросе.

Таким образом, институт ограниченной вменяемости – новелла Действующего УК РФ. Можно предположить, что дальнейшее развитие уголовного законодательства приведет к созданию специальных видов наказаний, ориентированных на лиц с психическими и физическими аномалиями. Пока же суд руководствуется общим перечнем видов наказаний. Индивидуальный подход при этом может выражаться только в мере наказания. Единственное существенное отличие – это возможность применения к лицам с психическими аномалиями наряду с наказанием принудительных мер медицинского характера. Содержание этих мер раскрывается в ч. 2 ст. 99 УК РФ: «Лицам, осужденным за преступления, совершенные в состоянии вменяемости, но нуждающимся в лечении от алкоголизма, наркомании либо в лечении психических расстройств, не исключающих вменяемости, суд наряду с наказанием может назначить принудительную меру медицинского характера в виде амбулаторного принудительного наблюдения и лечения у психиатра». В соответствии с ч. 8 ст. 74 УИК РФ[26] указанные лица отбывают наказание в лечебных исправительных учреждениях.

В заключении данной работы хотелось бы сказать, что невменяемость и вменяемость относятся к правовым поня­тиям, но они вовсе не являются предпосылкой виновности или невиновности лица, как это иногда утверждается. В действительности эти правовые категории лишь характеризуют субъекта, его способность или неспособность нести уголовную ответственность. Поэтому при выяснении вменяемости или невменяемости следователи и судьи должны анализировать не вопросы, относящиеся к субъективной стороне и ее доказанности или недоказанности, а в соответствии с законом данные о личности субъекта и его поведении во время (в момент) совершения деяния.

Невменяемость, как она сформулирована в статье 21 УК РФ, исключает уголовную ответственность лица, совершивше­го общественно опасное деяние, если она установлена в предус­мотренном законом порядке. Основанием для такого решения является заключение судебно-психиатрической экспертизы, которое наряду с другими данными дела первоначально оценивается следователем, а окончательно – в решении, принимаемом судом.

Анализ показывает, что уголовный закон исходит из двух критериев невменяемости: 1) медицинского (биологического) и 2) юридического (психологического). Лишь совокупность этих кри­териев определяет невменяемость лица, так как каждый из них в отдельности характеризует только медицинскую или только юри­дическую сторону психического отношения лица к совершенному общественно опасному деянию.

Уголовно-процессуальный закон (ст. 196 УПК РФ[27] ) предусматривает обязательность проведения судебно-психиатрической экспертизы, если возникают сомнения по поводу вменяемости обвиняемого или подсудимого. Заключение судебно-психиатрической экспертизы о вменяемости или невменяемости лица в момент совершения инкриминируемого ему деяния, как и любое иное доказательство, подлежит оценке. В любом случае последнее слово в оценке о вменяемости субъекта преступление остается за судом.

Следственно-судебная практика, судебно-психиатрические экспертизы, проведенные на предмет установления вменяемости либо невменяемости привлекаемого к уголовной ответственности лица, научные исследования свидетельствуют, что немалое число лиц, признанных вменяемыми в момент совершения ими общественно опасного деяния, все же имели определенные аномалии психики (различные формы психопатий, неврозы, легкие формы слабоумия и т.д.). Эти аномалии не достигли уровня психического заболевания, но их наличие может изменить пороги чувствительности, эмоциональной устойчивости, способности к осознанному самоконтролю, обострить такие черты личности, как склонность к самовзвинчиванию, отсутствие эмпатии и т.п., что позволяет в ряде случаев психолого-психиатрической экспертизы сделать вывод о связи данных психических расстройств с инкриминируемым деянием, поскольку по этой причине лицо не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими.

Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, но сказавшееся при совершении преступления, согласно ч. 2 статьи 22 УК РФ учитывается судом при назначении наказания. Характерно, что в законе не указано, что этот учет обязательно должен повлечь смягчение наказания. Психические расстройства, не исключающие вменяемости, не названы законодателем в числе обстоятельств, смягчающих наказание (ст. 61 УК РФ) либо его отягчающих (ст. 63 УК РФ). Очевидно, что наличие психических аномалий характеризует личность виновного, его общественную опасность, что должно учитываться при назначении наказания в силу ч. 3 ст. 60 УК РФ.

Нормативные акты

1. Уголовный Кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 21.07.2005) // СЗ РФ от 17.06.1996, № 25, ст. 2954, СЗ РФ от 25.07.2005, № 30 (ч. 1), ст. 3104.

2. Уголовно-исполнительный Кодекс Российской Федерации от 08.01.1997 № 1-ФЗ (ред. от 09.05.2005) // СЗ РФ от 13.01.1997, № 2, ст. 198, СЗ РФ от 09.05.2005, № 19, ст. 1754.

3. Уголовно-процессуальный Кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 01.06.2005) // СЗ РФ от 24.12.2001, № 52 (ч. I), ст. 4921, СЗ РФ от 06.06.2005, № 23, ст. 2200.

Специальная литература

4. Антонян Ю.М., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. – М., 1998.

5. Бурлаков В.Н., Гомонов Н.Д. Патопсихологические особенности личности // Правоведение. Известия высших учебных заведений. – № 3 (236). – 2001.

6. Иванов Н.Г. Уголовная ответственность лиц с аномалиями психики // Государство и право. – 1997. – № 3.

7. Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации (постатейный) // Под ред. В. М. Лебедева. – М.: Издательство «Юрайт», 2004.

8. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В. И. Радченко; Науч. ред. А. С. Михлин. – М., – 2000.

9. Криминология. – М., 1994.

10. Личность преступника. – М., 1975.

11. Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. – М., 1997.

12. Павлов В.Г. Субъект преступления и уголовная ответственность. – СПб., 2000.

13. Сербский Вл. Судебная психопатология. – Вып. 1. – М., 1896.

14. Сирожидинов Д.В. Ограниченная вменяемость: проблемы теории и практики // Автореф. канд. дисс. – Екатеринбург, 1998.

15. Судебная психиатрия / Под ред. Б.В.Шостаковича. – М., 1997.

16. Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общая. Т. 1. – М.: Юристъ, 1994.

17. Уголовное право России: Учебник. В 2 т. Т.2. Особенная часть / Под ред. А. Н. Игнатова, Ю. А. Красикова. – М., 2003.

18. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник / Под ред. А. И. Марцева. – Омск, 2003.

Судебная практика

19. Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за третий квартал 2004 года от 08.12.2004 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2005. – № 4.

20. Кассационное определение ВК Верховного Суда РФ от 11 марта 2003 г. № 3-58/03 // Консультант Плюс.

21. Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 04.03.1998 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1999. – № 2.

22. Определение СК Верховного Суда РФ от 18.07.1996 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1997. – № 6.

[1] Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общая. Т. 1. – М.: Юристъ, 1994. – С. 151.

[2] Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общая. Т. 1. –М.: Юристъ, 1994, с.-145.

[3] Уголовный Кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 21.07.2005) // СЗ РФ от 17.06.1996, № 25, ст. 2954, СЗ РФ от 25.07.2005, № 30 (ч. 1), ст. 3104.

[4] Павлов В.Г. Субъект преступления и уголовная ответственность. – СПб., 2000. – С. 43.

[5] Бурлаков В.Н., Гомонов Н.Д. Патопсихологические особенности личности // Правоведение. Известия высших учебных заведений. – № 3 (236). – 2001. – С. 160.

[6] Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за третий квартал 2004 года от 08.12.2004 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2005. – № 4.

[7] Иванов Н.Г. Уголовная ответственность лиц с аномалиями психики // Государство и право. – 1997. – № 3. – С. 76.

[8] Иногда медицинский критерий называют также психиатрическим (см.: Судебная психиатрия / Под ред. Б.В.Шостаковича. – М., 1997. – С. 87), однако в юридической литературе этот термин не получил распространения.

[9] Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации (постатейный) // Под ред. В. М. Лебедева. – М.: Издательство «Юрайт», 2004. – С. 32.

[10] Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В. И. Радченко; Науч. ред. А. С. Михлин. – М., – 2000. – С. 46.

[11] Кассационное определение ВК Верховного Суда РФ от 11 марта 2003 г. № 3-58/03 // Консультант Плюс.

[12] Уголовное право России: Учебник. В 2 т. Т.2. Особенная часть / Под ред. А. Н. Игнатова, Ю. А. Красикова. – М., 2003. – С. 41.

[13] Определение СК Верховного Суда РФ от 18.07.1996 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1997. – № 6.

[14] Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник / Под ред. А. И. Марцева. – Омск, 2003. – С. 38.

[15] Сербский Вл. Судебная психопатология. – Вып. 1. – М., 1896. – С. 44.

[16] Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть Общая. – Т. 1. – М.: Наука, 1994. – С. 154.

[17] Сирожидинов Д.В. Ограниченная вменяемость: проблемы теории и практики // Автореф. канд. дисс. – Екатеринбург, 1998. – С. 20.

[18] См.: Судебная психиатрия / Под ред. Б.В.Шостаковича. – М., 1997. – С. 91.

[19] См.: Антонян Ю.М., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. – М., 1998. – С. 124 – 125.

[20] Более удачным представляется термин «пограничная вменяемость», введенный в научный оборот Ю.М.Антоняном и С.В.Бородиным.

[21] Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. – М., 1997. – С. 195 – 196.

[22] См.: Личность преступника. – М., 1975. – С. 257; Криминология. – М., 1994. – С. 100.

[23] См.: Личность преступника. – М., 1975. – С. 258 – 259.

[24] Таганцев Н.С. Указ. соч. С. 154.

[25] Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 04.03.1998 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1999. – № 2.

[26] Уголовно-исполнительный Кодекс Российской Федерации от 08.01.1997 № 1-ФЗ (ред. от 09.05.2005) // СЗ РФ от 13.01.1997, № 2, ст. 198, СЗ РФ от 09.05.2005, № 19, ст. 1754.

[27] Уголовно-процессуальный Кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 01.06.2005) // СЗ РФ от 24.12.2001, № 52 (ч. I), ст. 4921, СЗ РФ от 06.06.2005, № 23, ст. 2200.

www.ronl.ru

Курсовая работа : Вменяемость и невменяемость

Содержание

Введение 3

1. Вменяемость и ее критерии 6

2. Невменяемость, ее сущность и содержание 10

3. Критерии невменяемости 13

4. Уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемость 21

Заключение 30

Список используемой литературы 32

Введение

В Уголовном праве помимо принципа неотвратимости показания действует и принцип вины. Правовые категории вменяемости и невменяемости говорят о способности или неспособности лица нести уголовную ответственность, и потому при выяснении этих вопросов следователи и судьи должны анализировать не обстоятельства, относящиеся к субъективной стороне и ее доказанности или недоказанности, а в соответствии с законом – данные о личности субъекта и его поведении во время (в момент) совершения деяния.

Таким образом, налицо актуальность сформулированной темы работы, которая позволяет не только определить новые подходы к исследованию категории вменяемости и невменяемости, но и систематизировать накопленные юридической наукой знания и правоприменительную практику.

Степень научной разработанности проблемы. Понятия вменяемости и невменяемости широко используется в юридической науке и правоприменительной практике.

Отдельные стороны проблемы вменяемости и невменяемости как институтов уголовного права неоднократно рассматривались в правовой науке. Общетеоретические аспекты материальной ответственности работника разрабатывали такие ученые, как Таганцев Н.С., Антонян Ю.М., Бородин С.В. Сирожидинов Д.В., Иванов Н.Г. и др.

В работе используются работы таких ученых в сфере уголовного права и других наук как Бурлаков В.Н., Гомонов Н.Д., Павлов В.Г., Сербский В., Шостакович Б.В., учебники уголовного права, комментарии законодательства.

Цель и задачи исследования вытекают из актуальности и степени научной разработанности проблемы.

Целью представленной работы выступает комплексный теоретико-правовой анализ проблемы вменяемости и невменяемости в уголовном праве, проведенный по следующим направления:

• всесторонний анализ правовых актов, действующих в Российской Федерации как источников правового регулирования вменяемости и невменяемости;

• рассмотрение проблем применения права в области правового регулирования вменяемости и невменяемости.

В рамках данных направлений предполагается решить следующие задачи:

• выявить тенденции развития норм в области правового регулирования вменяемости и невменяемости с учетом сложившейся практики;

• определить содержание понятий «вменяемость», «невменяемость», «ограниченная вменяемость» (условное выражение) согласно действующему законодательству и правоприменительной практике;

Объект и предмет исследования определяются тематикой работы, ее целью и задачами.

Объектом научного анализа настоящей работы является институт вменяемости и невменяемости как теоретическая категория и как правовое явление социальной действительности.

Предметная направленность определяется выделением и изучением, в рамках заявленной темы, нормативно-правовых источников: как законодательства, так и судебной практики.

Методологической основой исследования является диалектический метод. В ходе исследования использовались обще– и частнонаучные, а также специальные методы познания.

Общими явились методы анализа и синтеза, индукции и дедукции, наблюдения и сравнения. В качестве общенаучных методов, с помощью которых проводилось исследование, использовались метод структурного анализа, системный и исторический методы. В качестве частнонаучного метода выступил конкретно-социологический. К специальным методам, использовавшимся в работе, следует отнести сравнительно-правовой, исторический, формально-юридический метод, методы правового моделирования, различные способы толкования права.

Данные методы позволили наиболее последовательно и полно рассмотреть различные аспекты освобождения от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности в рамках цели и задач исследования.

Эмпирическая база исследования построена на нормативном материале и судебной практике.

Нормативную основу составили: Уголовный Кодекс РФ, федеральное законодательство, затрагивающее вопросы вменяемости и невменяемости. Судебная практика представлена разъяснениями Пленума Верховного Суда, решениями федеральных судов.

Научная новизна исследования заключается в том, что оно представляет собой одну из попыток комплексного теоретико-правового анализа вменяемости и невменяемости как института уголовного права, и выявления уголовно-правовых и социально-криминологических проблем применения практики норм о вменяемости и невменяемости в уголовном праве.

1. Вменяемость и ее критерии

Для того, что понять место и уголовно-правовое значение понятия «вмеяемость» необходимо обозначить его положение в системе состава преступления.

Одним из элементов состава преступления (наряду с объектом преступления, объективной и субъективной стороной) выступает субъект преступного деяния. Лица, совершившие преступ­ление, являются субъектами.

Исходя из классического принципа уголовного права – принципа личной виновной ответственности, понести ее может только физическое лицо.

Не любое физическое лицо может быть субъектом пре­ступления. Уголовная ответственность связывается со спо­собностью человека понимать фактическую сторону и об­щественную значимость совершаемых действий и руководить своими поступками. Подобной способностью могут обладать лишь вменяемые лица, достигшие определенного возраста.

Перечисленные признаки (физическое лицо, вменяемость и достижение возраста уголовной ответственности) являются обязательными юридическими признаками субъекта преступления. Лица, не понимающие фактическую сторону своих действий или их социальное значение, не могут быть субъектами преступле­ния. Они нуждаются не в исправлении путем применения наказа­ния, а в лечении. Поэтому наряду с достижением определенного возраста субъект преступления должен обладать признаком вме­няемости. Н. С. Таганцев отмечал; «Физическое лицо только тогда, в смысле юридическом, может быть виновником преступления, ко­гда оно совмещает в себе известную сумму биологических условий, обладает, употребляя техническое выражение доктрины, способно­стью ко вменению».1

В данной работе мы рассмотрим отдельно именно понятие вменяемости, однако в связи с другими признаками субъекта преступления.

С другой стороны необходимым условием уголовной ответственности является наличие вины, т. е. умысла или неосторожности у лица, совершив­шего общественно опасное деяние.

Лица душевно больные, слабоумные, не способные осознавать характер совершаемых ими действий или оценивать их социальное значение, а также не способные руководить своими действиями из-за поражения волевой сферы психики, не могут действовать умыш­ленно или неосторожно в уголовно-правовом смысле. В их объек­тивных действиях нет вины, поэтому, рассматривая дела об обще­ственно опасных деяниях, совершенных лицами в состоянии невме­няемости, суд выносит не приговор (решение о виновности или не­виновности), а определение.

История права демонстрирует нам различные подходы к решению вопроса об определении не­вменяемости. Первоначально наиболее практичным казалось дать в законе перечень конкретных условий, устраняющих вменяемость. К ним относили малолетство, помешательство, глухонемоту, одряхление, лунатизм и др. Но при таком под­ходе легко могли быть опущены отдельные ненормальные психические состояния, устраняющие вменяемость. Поэто­му следующим шагом в законодательстве было установле­ние для различных состояний невменяемости обобщенных формул, способных охватить разнообразные случаи невме­няемости, стремление указать в статье закона условия не­вменяемости и те основания, благодаря которым эти состоя­ния устраняют ответственность.

Действующий российский уголовный закон, не дает определе­ния вменяемости. Понятие вменяемости разработано российской доктриной уголовного права. «Вменяемость есть способность лица сознавать во время совершения преступления фактический харак­тер и общественную опасность своих действий (бездействия) и ру­ководить ими, обусловливающая возможность лица признаваться виновным и нести уголовную ответственность за содеянное, т. е. юридическая предпосылка вины и уголовной ответственности».2

В этом определении правильно отмечено психическое состоя­ние лица во время совершения общественно опасного деяния, кото­рое позволяет ему избрать линию своего поведения. Лицо может или сообразовывать свои действия (бездействие) с нормами права и правилами общественного поведения, или действовать вопреки им, причиняя вред охраняемым законом интересам. Во втором слу­чае возникает основание уголовной ответственности.

Вменяемость характеризуется двумя критериями: юри­дическим (психологическим) и медицинским (биологическим). Юридический критерий означает способность лица понимать фактические обстоятельства совершаемого деяния (осозна­вать внешнюю сторону совершаемого действия или бездей­ствия и причинную связь между ним и последующим ре­зультатом) и его социальную значимость, т. е. общественно опасный характер содеянного, а также способность лица ру­ководить своими поступками. Медицинский критерий вме­няемости определяет состояние психики субъекта во время совершения преступления: отсутствие определенных психи­ческих заболеваний и недостатков умственного развития, оп­ределенный уровень социализации личности (образование, жизненный или профессиональный опыт и т. п.). Лишь нали­чие этих двух критериев позволяет констатировать вме­няемость субъекта.

Лица, признанные невменяемыми, не несут уголовную ответ­ственность.

Таким образом, вменяемость (от слова «вменять», в смысле «вменять в вину») – в широком, общеупотребительном значении этого слова означает способность нести ответственность перед законом за свои действия. В уголовном праве данное понятие употребляется в более узком, специальном смысле, как антитеза понятию «невменяемость». Именно этим последним понятием оперирует уголовный закон. Часть 1 ст. 21 УК РФ3 гласит «Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия или иного болезненного состояния психики».

Из этого положения закона можно заключить, что вменяемость – это такое состояние психики, при котором человек в момент совершения общественно опасного деяния может осознавать значение своих действий и руководить ими и потому способен быть ответственным за свои действия.

Субъектом преступления может быть только вменяемое лицо. Вменяемость наряду с достижением установленного возраста выступает в качестве условия уголовной ответственности и является одним из общих признаков субъекта преступления.

Таким образом, подводя итог, отметим следующее. Вменяемость как правовая категория характеризуется такими основополагающими понятиями, как «сознание» и «воля». На этот аспект совершенно правильно указывает В.Г. Павлов: «Сознание и воля представляют собой наиболее важные психические функции, которые вообще определяют повседневное поведение любого человека».4 Сознание и воля всегда обусловлены объективной действительностью, условиями материальной жизни общества, общественной средой, в которой находится человек. Воздействие внешних обстоятельств на человека всегда проходит через его сознание. Человек, как существо мыслящее, принимая соответствующее решение, способен оценить фактические обстоятельства, при которых он действует, характер и значение последствий своих действий и сознательно использовать свое поведение для достижения каких-либо целей, то есть выбрать определенный характер своего поведения. Бесспорным является утверждение следующего характера: «Если личность не имеет возможности контролировать и оценивать свои действия, так как непосредственной причиной оных явлений является психическое заболевание, следует говорить о невменяемости субъекта, а значит, поведение не может рассматриваться как преступное».5

2. Невменяемость, ее сущность и содержание

Способность понимать фактическую сторону и социальную значимость своих поступков и при этом сознательно руководить своими действиями отличает вменяемого человека от невменяемого. Преступление совершается под воздействием целого комплекса внешних обстоятельств, играющих роль причин и условий преступного поведения. Но ни одно из них не воздействует на человека, минуя его сознание. Будучи мыслящим существом, человек с нормальной психикой способен оценивать обстоятельства, в которых он действует, и с их учетом выбирать вариант поведения, соответствующий его целям. Видя в этом основание для вменения в вину человеку общественно опасного деяния, уголовное право основывается на известных положениях философии о том, что лишь люди, способные познать действительность и ее объективные закономерности, могут действовать свободно.

Так, судом было установлено, что Кривошеева совершила убийство своей дочери 1997 года рождения, находившейся в силу малолетнего возраста в беспомощном состоянии.

Постановлением судьи областного суда Кривошеева освобождена от уголовной ответственности за совершение общественно опасного деяния, предусмотренного п. «в» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

К ней применены принудительные меры медицинского характера в виде принудительного лечения в психиатрическом стационаре специализированного типа.

В кассационной жалобе потерпевший Б. просил постановление судьи отменить, заявив, что Кривошеева не является психически больным человеком и убийство дочери совершила сознательно. По результатам психолого-психиатрической экспертизы не установлено конкретное заболевание, позволяющее судить о вменяемости Кривошеевой, поэтому необходимо назначить повторную психолого-психиатрическую экспертизу.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации оставила постановление судьи без изменения по следующим основаниям.

Суд тщательно исследовал вопрос о психическом состоянии Кривошеевой.

Согласно выводам комплексной психолого-психиатрической экспертизы, сделанным на основе стационарного обследования Кривошеевой в Государственном научном центре социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского, она страдает органическим расстройством личности смешанного типа, степень выраженности которого лишала ее способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими.

Из указанного состояния Кривошеева не вышла до окончания ее обследования, в связи с чем не может и в настоящее время осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. Она признана нуждающейся в направлении на принудительное лечение в психиатрический стационар специализированного типа.

Экспертиза проведена комиссией высококвалифицированных специалистов, все выводы экспертов мотивированы. Оснований сомневаться в компетентности экспертов и объективности выводов суд не имел.

Принимая во внимание заключение экспертов о том, что Кривошеева не осознавала фактический характер и общественную опасность своих действий и не могла руководить ими в момент совершения запрещенного уголовным законом деяния в силу имеющегося у нее органического расстройства личности, суд обоснованно признал ее невменяемой и освободил от уголовной ответственности.

По смыслу ст. 21 УК РФ любое болезненное состояние психики, в силу которого лицо не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими, исключает уголовную ответственность такого лица.6

Значит, согласно разъяснениям Верховного Суда РФ, «любое болезненное состояние психики, в силу которого лицо не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими, исключает уголовную ответственность такого лица.

Невменяемый не может нести уголовную ответственность за свои объективно опасные для общества поступки прежде всего потому, что в них не участвовали его сознание и (или) воля. Общественно опасные деяния психически больных обусловлены их болезненным состоянием. Какой бы тяжелый вред обществу они ни причинили, у общества нет оснований для вменения этого вреда им в вину. Применение наказания к невменяемым было бы несправедливым и нецелесообразным еще и потому, что по отношению к ним недостижимы цели уголовного наказания – исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений.

К лицам, совершившим общественно опасные деяния в состоянии невменяемости, по назначению суда могут быть применены принудительные меры медицинского характера в случаях, когда психические расстройства связаны с возможностью причинения этими лицами иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц. Это особые меры, которые не являются наказанием, а имеют целью излечение указанных лиц или улучшение их психического состояния, а также предупреждение совершения ими новых деяний, предусмотренных статьями Особенной части УК РФ. Виды принудительных мер медицинского характера, а также основания и порядок их применения регулируются уголовно-исполнительным законодательством.

Невменяемость обосновывается болезненным состоянием психики «во время совершения общественно опасного деяния» (ст. 2 УК РФ) – поэтому неправильным является употребление термина «невменяемый» к лицу, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство.7 Если состояние психики такого лица делает невозможным назначение или исполнение наказания, то к нему тоже могут быть применены принудительные меры медицинского характера, но на другом основании (п. «б» ч. 1 ст. 97 УК РФ).

Итак, вопрос невменяемости в уголовном праве разрешен достаточно четко: в статье 21 УК РФ установлено, что не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики.

3. Критерии невменяемости

В соответствии со ст. 21 УК РФ состояние невменяемости определяется двумя критериями. Одним из них является наличие у лица болезненного состояния психики. Этот критерий принято называть медицинским (или биологическим).8 Второй критерий означает отсутствие у лица возможности сознавать значение своих действий или руководить ими. Этот критерий называется психологическим (или юридическим). Для признания лица невменяемым необходимо установить оба критерия. Не всякий страдающий психическим расстройством является невменяемым. Расстройство психической деятельности может быть различным по своей тяжести. Лишь когда оно достигло такой степени, что человек вследствие этого не осознает значения своих действий или не может руководить ими, только тогда можно считать его невменяемым.

В русском законодательстве уже в 1845 г. в Уложении о наказаниях было закреплено понятие невменяемости, содержавшее оба критерия, хотя и в несовершенной форме. Это выгодно отличало наше законодательство от зарубежного. Кодекс Наполеона (1810 г.), действовавший в то время, связывал невменяемость только с одним признаком – «безумием». Уголовное уложение 1903 г. содержало почти современную норму: «Не вменяется в вину преступное деяние, учиненное лицом, которое, во время его учинения, не могло понимать свойства и значение совершенного или руководить своими поступками вследствие болезненного расстройства душевной деятельности, или бессознательного состояния, или же умственного неразвития, происшедшего от телесного недостатка или болезни».

Уголовное законодательство послеоктябрьского периода вплоть до РСФСР 1960 г. шло по пути редакционного уточнения этой формулы. В действующем УК РФ прежняя норма о невменяемости, как прошедшая испытания практикой и признанная наукой, подверглась лишь незначительным изменениям.

Во всех случаях, когда у суда или органа следствия возникает сомнение относительно вменяемости, обязательно проводится судебно-психиатрическая экспертиза. На основании заключения экспертизы окончательное решение о признании человека вменяемым или невменяемым выносит суд. Порядок проведения судебно-психиатрической экспертизы регулируется уголовно-процессуальным законодательством.9

Медицинский критерий невменяемости в ст. 21 УК РФ представляет собой обобщенный перечень психических расстройств, включающих четыре их вида: 1) хроническое психическое расстройство; 2) временное психическое расстройство; 3) слабоумие; 4) иное болезненное состояние психики.

Этими категориями охватываются все известные науке болезненные расстройства психики. Из содержания медицинского критерия следует, что неболезненные расстройства психической деятельности не должны исключать вменяемость. Примером временного неболезненного изменения психики может служить состояние аффекта (сильного душевного волнения). Сильная, бурно развивающаяся эмоция гнева, ярости, страха может явиться внутренней побудительной силой преступления. У человека в таком состоянии сужено сознание и ограничены возможности руководить своими действиями. Однако физиологический аффект не является болезненным расстройством психики, поэтому не служит критерием невменяемости. Совершение преступления в состоянии аффекта учитывается лишь как признак привилегированных составов убийства и причинения тяжкого или средней тяжести вреда здоровью (ст. 107, 113 УК РФ).

Для наличия медицинского критерия достаточно одного из упомянутых видов психических расстройств.

Понятием хронического психического расстройства охватывается группа заболеваний, носящих длительный характер, трудно поддающихся излечению, протекающих непрерывно или приступообразно, имеющих тенденцию к прогрессированию. К ним относятся, например, шизофрения, эпилепсия, прогрессивный паралич, маниакально-депрессивный психоз, предстарческие и старческие психозы, некоторые органические заболевания центральной нервной системы и другие психические болезни. В судебно-психиатрической практике хронические психические расстройства наиболее часто выступают в качестве медицинского критерия невменяемости. Это касается в первую очередь шизофрении.

К временному расстройству психики относятся психические заболевания, которые быстро развиваются, длятся непродолжительное время и заканчиваются полным выздоровлением. Это острые психозы при общих инфекционных заболеваниях (например, при тифе), реактивное состояние (временные расстройства психической деятельности под влиянием тяжелых душевных потрясений) и так называемые исключительные состояния, вызывающие помрачение сознания на короткий срок (патологическое опьянение, сумеречное состояние сознания, патологические просо-ночные состояния, патологический аффект и др.).

Временные расстройства психики в судебно-психиатрической практике встречаются реже, чем хронические. Особенно редко приходится сталкиваться с исключительными состояниями. Из их числа только патологическое опьянение заслуживает более подробной характеристики в связи с уголовно-правовой оценкой алкогольного опьянения вообще.10

Слабоумие – болезненное состояние психики, которое характеризуется неполноценностью умственной деятельности.

Самостоятельное судебно-психиатрическое значение имеет врожденное слабоумие (олигофрения). По степени поражения умственной деятельности различаются три формы олигофрении: легкая (дебильность), средняя (имбецильность) и тяжелая (идиотия). Приобретенное слабоумие (деменция), которое характеризуется снижением или полным распадом прежде нормальной мыслительной деятельности, оценивается обычно в связи с вызвавшим его основным психическим заболеванием.

Иное болезненное состояние психики – это такое расстройство психической деятельности болезненного характера, которое не подпадает под признаки названных трех категорий. Сюда могут быть отнесены наиболее тяжелые формы психопатии, аномалии психики у глухонемых, последствия черепно-мозговой травмы (травматическая энцефалопатия) и др.

Отнесение психического расстройства к той или иной категории из числа названных не имеет самостоятельного значения для вывода о невменяемости субъекта. Соответствующий вывод может быть сделан только при условии, что данное болезненное изменение психики привело к невозможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. Поскольку этот вывод имеет юридическое значение, последний критерий и называют юридическим.

Кроме того, суд должен проверить и оценить обоснованность экспертного заключения.

Так, принимая решение об освобождении О. от уголовной ответственности и о применении к нему принудительных мер медицинского характера, суд сослался на приведенное выше заключение экспертов-психиатров от 21 апреля 2003 года № 140, согласно которому у О. обнаружено паранойяльное развитие личности (хроническое бредовое расстройство по МБК-10). Об этом, как отражено в заключении, свидетельствуют данные анамнеза о появлении у него в 1996 году в условиях психотравмирующей ситуации сверхценных образований, которые в последующем трансформировались в стойкий паранойяльный синдром и систематизацию болезненных идей с вовлечением широкого круга должностных лиц, присоединились аффективные расстройства, нарастала аффективная охваченность вплоть до тревоги за свою жизнь, сформировалось сутяжное поведение с борьбой за свои права и восстановление справедливости. Кроме того, в результате освидетельствования у О. выявлен стойкий паранойяльный синдром, аффективно заряженный, паралогичность мышления, некритичность к своему состоянию и ситуации. Указанные болезненные расстройства лишали и лишают О. в инкриминируемый период возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. По психическому состоянию в соответствии со ст. 97, ч. 1, п. »а», и ст. 99, ч. 1, п. »в», УК РФ О. рекомендовано принудительное лечение в психиатрическим стационаре специализированного типа.

В соответствии с п. 6 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 26 апреля 1984 года «О судебной практике по применению, изменению и отмене принудительных мер медицинского характера», решение вопроса о невменяемости, применении принудительных мер медицинского характера и определении типа больницы относится к компетенции судов. Поэтому заключение экспертов-психиатров подлежало тщательной оценке в совокупности со всеми материалами дела.

Однако заключению экспертов суд не дал должной правовой оценки, в том числе в совокупности с другими доказательствами по делу, а вывод суда о его научной обоснованности вызывает сомнение по следующим основаниям.

Как видно из материалов дела, в них отсутствуют медицинские и другие документы, которые могли бы объективно подтвердить данные анамнеза, выдвинутого экспертами-психиатрами, а все сводится к показаниям О. и потерпевшего С. о характере поведения и состоянии здоровья О.

В частности, в деле отсутствует медицинские документы, отражающие физическое развитие и состояние здоровья О. в детском возрасте, подтверждающие факт получения им черепно-мозговой травмы, а также отравления в 13 – летнем возрасте угарным газом. Органами следствия и судом не истребовалась подлинная история болезни, подтверждающая стационарное лечение О. в психиатрическом отделении госпиталя города Самары в 1986 году. Отсутствует объективная информация, характеризующая состояние здоровья О. в период прохождения военной службы с момента поступления в военное училище: заключение медицинской призывной комиссии, его медицинская книжка в училище, а также медицинские документы за период и после военной службы офицером. Отсутствуют рапорта и жалобы О. в период прохождения военной службы, а также его заявления в ГОВД города Межгорья по поводу анонимных звонков и конфликтов с гражданином С., обращение в комиссию по делам несовершеннолетних на действия жены, препятствовавшей его общению с детьми, и другие материалы, характеризующие О. в различные периоды жизни.

Отсутствие в материалах дела указанных документов не представляет возможным с полной достоверностью оценить состояние психического здоровья О. в инкриминируемый ему период, выяснить причину возникновения болезненного состояния, определить нозологическую принадлежность его психических расстройств и соответственно оценить осознанность его действий. Указанный в акте стационарной судебно-психиатрической экспертизы бредовой синдром, наличие обманов восприятия и других психотических расстройств у О. недостаточно полно и четко описан, а мотивировочная часть заключения недостаточно клинически обоснована и научно аргументирована.

С учетом изложенного Военная коллегия приходит к выводу, что постановление судьи Приволжского окружного военного суда от 25 июля 2003 года в отношении О. не соответствует требованиям п. 1 ч. 1 ст. 379 и ч. 1 ст. 380 УПК РФ, поэтому подлежит отмене с направлением дела на новое судебное разбирательство в тот же суд, но в ином составе судей.

В ходе нового судебного разбирательства суду необходимо исследовать доказательства, подтверждающие или опровергающие совершение О. действий, запрещенных законом, истребовать и оценить указанные выше документы, назначить и провести стационарную комплексную судебную психолого-психиатрической экспертизу с привлечением специалистов отдела судебно-психиатрической экспертизы 111 центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Министерства обороны Российской Федерации и Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии В.П. Сербского и на основании ее выводов в совокупности с другими доказательствами принять соответствующее решение по делу.11

Установление медицинского критерия невменяемости требует исследования характера заболевания, что невозможно без специальных познаний. Поэтому в качестве эксперта может выступить только врач-психиатр. Однако и для установления юридического критерия также необходима экспертиза, потому что вывод о его наличии или отсутствии в каждом случае обосновывается с помощью клинических психиатрических данных. В этом проявляется тесная связь обоих критериев невменяемости.

Психологический критерий невменяемости характеризуется двумя признаками: интеллектуальным (невозможностью осознавать значение своих действий) и волевым (неспособностью руководить своими действиями). Для признания лица невменяемым достаточно одного из этих признаков, если он обусловлен болезненным состоянием психики (любого вида из четырех названных выше).12

При многих психических заболеваниях у человека сохраняется до известных пределов правильная ориентировка в окружающем мире, он обладает определенным запасом знаний. Для признания лица невменяемым нужно установить его неспособность осознавать именно те общественно опасные деяния, которые он совершил, будучи психически больным. При этом необходимо, чтобы лицо осознавало не только фактическую сторону деяния, но и его социальную значимость, общественно опасный характер.

Так, к примеру, органами следствия была проведена амбулаторная, а судом – стационарная судебно-психиатрическая экспертиза, и эксперты пришли к выводу, что у Шитькова обнаруживаются последствия органического поражения центральной нервной системы, не исключающего способности отдавать отчет своим действиям и руководить ими. Во время инкриминируемых ему деяний он имел те же отклонения психики и находился в состоянии простого алкогольного опьянения. После совершения правонарушения у Шитькова был реактивный психоз, который полностью прошел. В содеянном его следует признать вменяемым.13

Вопрос о вменяемости (невменяемости) всегда решается в отношении конкретного деяния. Никто не может быть признан невменяемым вообще, безотносительно к содеянному. Во-первых, течение хронических психических заболеваний допускает возможность улучшения состояния (ремиссии). Во-вторых, при некоторых болезненных состояниях психики, например, при олигофрении, лицо может осознавать фактический характер и общественную опасность одних своих действий (таких, как причинение побоев, кража) и не осознавать общественной опасности других действий, затрагивающих более сложные общественные отношения (нарушение санитарно-эпидемиологических правил, возбуждение национальной вражды).

Интеллектуальная и эмоционально-волевая сферы психической деятельности неразрывно связаны между собой.

Современная психиатрия считает, что не существует изолированного поражения психических функций. Однако это не исключает того, что болезненное расстройство психики может затрагивать преимущественно ту или иную ее сторону. При некоторых заболеваниях лицо в определенных пределах может критически относиться к своим действиям, но не в состоянии руководить ими, не может удержаться от их совершения. Поэтому психологическим критерием невменяемости служит как неспособность лица осознавать значение своих действий (интеллектуальный критерий), так и невозможность руководить ими (волевой критерий). Оба признака в ст. 21 УК РФ разделены союзом «либо», чем подчеркивается их самостоятельное значение.14

Лицо признается невменяемым, если указанные нарушения интеллекта и воли обусловлены болезненным состоянием психики. При этом не требуется, чтобы само общественно опасное деяние, в отношении которого лицо признается невменяемым, находилось в прямой причинной зависимости от психического заболевания.

Таким образом, лишь единство двух критериев позволяет говорить о невменяемости. Отсутствует один – следовательно, субъект вменяем.

4. Уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемость

Статья 22 Уголовного кодекса РФ впервые в российском законодательстве регулирует вопрос об ответственности лиц с психическими аномалиями, не исключающими вменяемости:

«1. Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности.

2. Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера».

Еще на ранних этапах развития общей и судебной психиатрии было замечено, что нет резкой границы между душевной болезнью и полным психическим здоровьем. Для оценки промежуточных состояний в прошлом веке была предложена концепция уменьшенной вменяемости. Эта концепция не получила широкой поддержки. Среди противников уменьшенной вменяемости был и один из основоположников судебной психиатрии профессор Московского университета В.П.Сербский. Он писал: «Введение в законодательство этого понятия – при невозможности дать какую-либо правильную мерку для приложения его на практике – вызвало бы значительные недоразумения и дало бы ложное направление разрешению вопроса о невменяемости, который допускает только два решения: или человек обладал свободой действия – и тогда он вменяем, или же он не обладал ею – и тогда он невменяем».15

Уголовное уложение 1903 г. не предусматривало уменьшенной вменяемости. Разработчик Общей части этого закона Н.С.Таганцев признавал, что и способность познавать и понимать окружающие нас явления, и способность оценивать познанное допускают весьма различные оттенки, что эти оттенки могут влиять на ответственность. Но они «не могут рассматриваться как особый вид или даже особый оттенок вменяемости, так как в этом отношении существует только двоякая возможность: или признать, что в данном случае существуют условия, устраняющие вменяемость, или установить, что таковые отсутствуют. В первом случае виновный освобождается от ответственности, во втором – подлежит наказанию; признать какое-либо третье, посредствующее состояние мы не можем ни теоретически, ни практически».16

Российское уголовное право и в советский период не признавало понятия уменьшенной вменяемости. Оно исходило из того, что вменяемость не может иметь степеней. Лицо, совершившее общественно опасное деяние, признается либо вменяемым (тогда оно является субъектом преступления), либо невменяемым (тогда оно субъектом преступления быть не может). Именно потому, что вменяемость выступает в качестве признака субъекта преступления, понятие уменьшенной вменяемости рассматривалось как неудачное. Действительно, никто не может быть субъектом преступления частично, в уменьшенном размере.

Однако дискуссии среди юристов и психиатров о целесообразности введения в законодательство понятия уменьшенной (ограниченной) вменяемости никогда не прекращались. Это можно объяснить, во-первых, тем, что современное законодательство Франции, ФРГ, Швейцарии, Польши и ряда других стран Европы признает в той или иной формулировке концепцию уменьшенной вменяемости; во вторых, успехами психиатрии в изучении так называемых пограничных состояний и аномалий психического развития, не достигающих уровня психического заболевания (различные формы психопатии, неврозы, остаточные явления черепно-мозговых травм, алкоголизм, наркомания, токсикомания и т.д.).

Д.В.Сирожидиновым предпринята попытка дать полный перечень подобных аномалий, придав ему исчерпывающий характер. В этот перечень попали и некоторые «классические» психические заболевания (шизофрения, эпилепсия, маниакально-депрессивный психоз, прогрессивный паралич), если «выраженность психического расстройства не достигает психотического уровня».17 Очевидно, классификация психических аномалий в дальнейшем будет уточняться с учетом практики применения ст. 22 УК РФ.

В юридической науке справедливо отмечалось, что лица с неполноценной психикой не могут быть в области уголовной ответственности приравнены к психически здоровым. Тем более, что психические аномалии, не исключающие вменяемости, во многих случаях выступают в качестве условия, способствующего преступлению. Проблема актуализировалась в последнее десятилетие в связи с ростом числа психических аномалий в обществе в целом и особенно числа правонарушений, совершаемых такими лицами. До 30-40% лиц, прошедших судебно-психиатрическую экспертизу и признанных вменяемыми, страдают различными формами нервно-психической патологии.18 А среди лиц, совершивших преступления против личности, число страдающих психическими аномалиями достигает 65-70%.19

Попытка ввести в закон понятие «ограниченной вменяемости» вместо «уменьшенной» была сделана в ст. 15 Основ уголовного законодательства 1991 г. Но такая замена ничего не дала, и законодатель избегает в настоящее время и термина «ограниченная вменяемость». Он не употребляется в УК РФ, хотя по содержанию текст ст. 22 УК РФ во многом близок к ст. 15 Основ.

Из положений ст. 22 УК РФ вытекает следующее. Во-первых, закон не признает промежуточного состояния между вменяемостью и невменяемостью. Во-вторых, признанное вменяемым лицо, которое во время совершения преступления не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности. В-третьих, наличие у виновного психических аномалий, не исключающих вменяемости, «учитывается судом при назначении наказания». В-четвертых, психическое расстройство, не исключающее вменяемости, может служить основанием для применения принудительных мер медицинского характера.

Статья 22 УК РФ не использует термины «уменьшенная вменяемость» или «ограниченная вменяемость». Очевидно, позиция законодателя по-прежнему состоит в том, что вменяемость не может иметь степеней.20 Да и сторонники уменьшенной вменяемости, упорно не замечающие этого и называющие данную статью нормой об уменьшенной (ограниченной) вменяемости, по сути дела, ведут речь об уменьшенной ответственности (или об уменьшенной виновности) лиц с психическими аномалиями.

Такой подход вполне рационален. Не должно вызывать сомнения, что аномалии психики, уменьшающие способность человека оценивать свои действия и руководить ими, должны учитываться при назначении наказания, а также при определении режима отбывания наказания. Но, во-первых, эта проблема не имеет отношения к признакам субъекта преступления. Во-вторых, здесь требуется избирательный подход.

Формулировка ч. 2 ст. 22 УК РФ такова, что из нее не следует вывод об обязательном смягчении наказания лицам с психическими аномалиями. По-видимому, не случайно среди смягчающих обстоятельств, перечисленных в ст. 61 УК РФ, данное обстоятельство не упомянуто. При оценке конкретного деяния, совершенного лицом, имеющим аномалии психики, необходимо учитывать, имелась ли причинная связь между этими аномалиями и совершенным преступлением. И только в тех случаях, когда психические аномалии являлись решающим звеном в общей цепи причинной связи, приводимой к совершению преступления и наступлению преступного результата, наказание виновному может быть смягчено.21 Хотя поведение человека и не определяется патологическими чертами его личности, но такие черты могут быть условиями, способствующими и его преступному поведению.

Это подтверждается специальными исследованиями.22 Учет психических аномалий представляет серьезные трудности для суда.

Этот учет не может основываться исключительно на гуманизме, как это имеет место при физических аномалиях (тяжелое соматическое заболевание, увечье, нуждаемость в постороннем уходе). Наличие у лица определенных нарушений интеллектуальных и эмоциональных функций может сказываться на мотивации его противоправного поведения, определять при психических аномалиях, не исключающих вменяемости, у лица сохраняется возможность осознавать свое преступное поведение и руководить им.

Не менее важно учитывать и этиологию психической аномалии. Следует ли смягчать наказание, если данная психическая аномалия являлась результатом какой-либо антиобщественной привычки или аморальности поведения лица (пристрастие к алкоголю, наркомания и т.п.)? Думается, что отрицательный ответ здесь очевиден. Это подтверждено и изучением судебной практики.23

И едва ли можно ставить вопрос о смягчении наказания, если вследствие той или иной психической аномалии преступление приняло особенно жестокий или дерзкий характер. Н.С.Таганцев писал, что «далеко не всегда в подобных состояниях можно приискать основания для уменьшения наказания».24

Зарубежное уголовное право также не связывает с «уменьшенной вменяемостью» обязательное смягчение наказания. Так, согласно УК ФРГ наказание в подобной ситуации «может быть смягчено» (§ 21), а УК Франции устанавливает, что «суд учитывает это обстоятельство при определении меры наказания и порядка его исполнения».

В § 2 ст. 31 УК Польши также говорится, что в отношении лица, у которого в силу психического расстройства была ограничена возможность понимать свои действия или руководить ими, суд «может применить чрезвычайное смягчение наказания».

Очевидно, что формулировку ст. 22 УК РФ «учитывается судом» следует понимать не как «суд должен учесть», а как «суд может учесть». Учет судом какого-либо обстоятельства не обязательно означает смягчение или усиление наказания (индивидуализация наказания «по вертикали»), но и выбор наиболее рациональной меры уголовно-правового воздействия среди более или менее равных (индивидуализация «по горизонтали»).

Так, к примеру, Лебедев, 1974 года рождения, и малолетний Янин, 1989 года рождения, проживали в одном доме и знали друг друга как соседи. Вечером 13 марта 1997 г. нетрезвый Лебедев поднялся на девятый этаж дома, чтобы вернуть деньги, взятые им в долг у Кисилева. Янин пошел следом за ним и стал просить у него деньги на жевательную резинку. Когда тот отказался дать деньги, Янин стал оскорблять его, обзывая обидной кличкой. Желая наказать мальчика за это, он спустил с него штаны и собирался отшлепать, но в связи с тем, что ребенок продолжал оскорблять, он повалил его на пол и с целью причинения тяжкого вреда здоровью стал душить, сжимая ему горло рукой. Увидев, что Янин стал хрипеть и потерял сознание, Лебедев начал оказывать ему первую помощь, и в это время прибежали соседи по дому.

Вина Лебедева в совершении преступления установлена доказательствами, которые собраны в ходе предварительного и судебного следствия и приведены в приговоре суда, а его действиям дана правильная правовая оценка.

Вместе с тем судебные решения подлежат изменению в связи с назначением осужденному чрезмерно сурового наказания.

В соответствии со ст. 60 УК РФ лицу, признанному виновным в совершении преступления, назначается справедливое наказание с учетом характера и степени общественной опасности преступления и личности виновного, в том числе обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание, а также влияния назначенного наказания на исправление осужденного.

Суд эти требования закона не выполнил, наказание Лебедеву назначил необоснованно суровое в виде лишения свободы сроком на шесть лет, не приняв во внимание, что инициатором конфликта, в результате которого совершено преступление, Лебедев не был и вредных последствий – длительного нарушения здоровья – у потерпевшего не наступило.

Лебедев свою вину признал полностью и глубоко раскаялся в содеянном, о чем свидетельствовало его поведение после совершения преступления и во время предварительного следствия: ранее преступлений и административных правонарушений он не совершал, по месту работы и месту жительства характеризовался положительно. Трудовой коллектив, в котором он работал, направил в суд общественного защитника и ходатайствовал о проявлении к нему максимального снисхождения.

Из материалов дела следует, что у Лебедева обнаружены признаки умственного недоразвития (олигофрении) в степени легкой дебильности. Указанное психическое заболевание, как отражено в заключении судебно-психиатрического эксперта, не исключало для Лебедева возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, что и определило вывод экспертов и суда о его вменяемости в отношении инкриминируемого деяния.

Вместе с тем при назначении Лебедеву наказания суд в нарушение требований ч. 2 ст. 22 УК РФ не учел того, что он страдает психическим расстройством, не исключающим вменяемости.

Поэтому Президиум Верховного Суда РФ приговор Тверского областного суда и определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ в отношении Лебедева изменил, снизил ему наказание до трех лет лишения свободы.25

Очевидно, что в данном случае суд своим волевым решением применил свое право на смягчение уголовной ответственности, воспользовавшись предоставленным ему правом. С другой стороны суды предыдущих инстанций посчитали иначе, то есть возникает проблема судейского усмотрения в данном вопросе.

Таким образом, институт ограниченной вменяемости – новелла Действующего УК РФ. Можно предположить, что дальнейшее развитие уголовного законодательства приведет к созданию специальных видов наказаний, ориентированных на лиц с психическими и физическими аномалиями. Пока же суд руководствуется общим перечнем видов наказаний. Индивидуальный подход при этом может выражаться только в мере наказания. Единственное существенное отличие – это возможность применения к лицам с психическими аномалиями наряду с наказанием принудительных мер медицинского характера. Содержание этих мер раскрывается в ч. 2 ст. 99 УК РФ: «Лицам, осужденным за преступления, совершенные в состоянии вменяемости, но нуждающимся в лечении от алкоголизма, наркомании либо в лечении психических расстройств, не исключающих вменяемости, суд наряду с наказанием может назначить принудительную меру медицинского характера в виде амбулаторного принудительного наблюдения и лечения у психиатра». В соответствии с ч. 8 ст. 74 УИК РФ26 указанные лица отбывают наказание в лечебных исправительных учреждениях.

Заключение

В заключении данной работы хотелось бы сказать, что невменяемость и вменяемость относятся к правовым поня­тиям, но они вовсе не являются предпосылкой виновности или невиновности лица, как это иногда утверждается. В действительности эти правовые категории лишь характеризуют субъекта, его способность или неспособность нести уголовную ответственность. Поэтому при выяснении вменяемости или невменяемости следователи и судьи должны анализировать не вопросы, относящиеся к субъективной стороне и ее доказанности или недоказанности, а в соответствии с законом данные о личности субъекта и его поведении во время (в момент) совершения деяния.

Невменяемость, как она сформулирована в статье 21 УК РФ, исключает уголовную ответственность лица, совершивше­го общественно опасное деяние, если она установлена в предус­мотренном законом порядке. Основанием для такого решения является заключение судебно-психиатрической экспертизы, которое наряду с другими данными дела первоначально оценивается следователем, а окончательно – в решении, принимаемом судом.

Анализ показывает, что уголовный закон исходит из двух критериев невменяемости: 1) медицинского (биологического) и 2) юридического (психологического). Лишь совокупность этих кри­териев определяет невменяемость лица, так как каждый из них в отдельности характеризует только медицинскую или только юри­дическую сторону психического отношения лица к совершенному общественно опасному деянию.

Уголовно-процессуальный закон (ст. 196 УПК РФ27) предусматривает обязательность проведения судебно-психиатрической экспертизы, если возникают сомнения по поводу вменяемости обвиняемого или подсудимого. Заключение судебно-психиатрической экспертизы о вменяемости или невменяемости лица в момент совершения инкриминируемого ему деяния, как и любое иное доказательство, подлежит оценке. В любом случае последнее слово в оценке о вменяемости субъекта преступление остается за судом.

Следственно-судебная практика, судебно-психиатрические экспертизы, проведенные на предмет установления вменяемости либо невменяемости привлекаемого к уголовной ответственности лица, научные исследования свидетельствуют, что немалое число лиц, признанных вменяемыми в момент совершения ими общественно опасного деяния, все же имели определенные аномалии психики (различные формы психопатий, неврозы, легкие формы слабоумия и т.д.). Эти аномалии не достигли уровня психического заболевания, но их наличие может изменить пороги чувствительности, эмоциональной устойчивости, способности к осознанному самоконтролю, обострить такие черты личности, как склонность к самовзвинчиванию, отсутствие эмпатии и т.п., что позволяет в ряде случаев психолого-психиатрической экспертизы сделать вывод о связи данных психических расстройств с инкриминируемым деянием, поскольку по этой причине лицо не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими.

Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, но сказавшееся при совершении преступления, согласно ч. 2 статьи 22 УК РФ учитывается судом при назначении наказания. Характерно, что в законе не указано, что этот учет обязательно должен повлечь смягчение наказания. Психические расстройства, не исключающие вменяемости, не названы законодателем в числе обстоятельств, смягчающих наказание (ст. 61 УК РФ) либо его отягчающих (ст. 63 УК РФ). Очевидно, что наличие психических аномалий характеризует личность виновного, его общественную опасность, что должно учитываться при назначении наказания в силу ч. 3 ст. 60 УК РФ.

Список используемой литературы

Нормативные акты

1. Уголовный Кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 21.07.2005) // СЗ РФ от 17.06.1996, № 25, ст. 2954, СЗ РФ от 25.07.2005, № 30 (ч. 1), ст. 3104.

2. Уголовно-исполнительный Кодекс Российской Федерации от 08.01.1997 № 1-ФЗ (ред. от 09.05.2005) // СЗ РФ от 13.01.1997, № 2, ст. 198, СЗ РФ от 09.05.2005, № 19, ст. 1754.

3. Уголовно-процессуальный Кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 01.06.2005) // СЗ РФ от 24.12.2001, № 52 (ч. I), ст. 4921, СЗ РФ от 06.06.2005, № 23, ст. 2200.

Специальная литература

4. Антонян Ю.М., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. – М., 1998.

5. Бурлаков В.Н., Гомонов Н.Д. Патопсихологические особенности личности // Правоведение. Известия высших учебных заведений. – № 3 (236). – 2001.

6. Иванов Н.Г. Уголовная ответственность лиц с аномалиями психики // Государство и право. – 1997. – № 3.

7. Комментарий к Уголовному Кодексу Российской Федерации (постатейный) // Под ред. В. М. Лебедева. – М.: Издательство «Юрайт», 2004.

8. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В. И. Радченко; Науч. ред. А. С. Михлин. – М., – 2000.

9. Криминология. – М., 1994.

10. Личность преступника. – М., 1975.

11. Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. – М., 1997.

12. Павлов В.Г. Субъект преступления и уголовная ответственность. – СПб., 2000.

13. Сербский Вл. Судебная психопатология. – Вып. 1. – М., 1896.

14. Сирожидинов Д.В. Ограниченная вменяемость: проблемы теории и практики // Автореф. канд. дисс. – Екатеринбург, 1998.

15. Судебная психиатрия / Под ред. Б.В.Шостаковича. – М., 1997.

16. Таганцев Н. С. Русское уголовное право: Лекции. Часть общая. Т. 1. – М.: Юристъ, 1994.

17. Уголовное право России: Учебник. В 2 т. Т.2. Особенная часть / Под ред. А. Н. Игнатова, Ю. А. Красикова. – М., 2003.

18. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник / Под ред. А. И. Марцева. – Омск, 2003.

Судебная практика

19. Обзор законодательства и судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за третий квартал 2004 года от 08.12.2004 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2005. – № 4.

20. Кассационное определение ВК Верховного Суда РФ от 11 марта 2003 г. № 3-58/03 // Консультант Плюс.

21. Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 04.03.1998 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1999. – № 2.

22. Определение СК Верховного Суда РФ от 18.07.1996 // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 1997. – № 6.

topref.ru

Реферат - Вменяемость и невменяемость в Российском законодательстве.

Оглавление

Введение 3

Глава1 Понятие и уголовно-правовое значение вменяемости и невменяемости. 5

Глава 2 Критерии невменяемости. 11

Глава 3 Уголовная ответственность лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости. 17

Заключение 21

Библиографический список 22

Справедливее помиловать десять виновных, чем казнить одного невиновного.

Плевако Ф.Н.

К сожалению, вследствие сложной политико-экономической ситуации в стране, распространения разного рода психотропных веществ, постоянных стрессов и потрясений, сегодня встреча с человеком, хотя бы время от времени находящимся в состоянии сильного психического расстройства перестает быть редкостью. Где та узкая граница, разделяющая слабое душевное волнение, переживание и умопомрачение, когда человек перестает быть собой, отдавая свое тело во власть глубин подсознания, разрушая и уничтожая при этом все на своем пути? Раньше таких людей называли одержимыми дьяволом и публично казнили, сейчас помещают в медицинские учреждения. А как можно отграничить преступника от жертвы собственного «дьявола»? Эти и многие другие вопросы лежат в основе настоящей работы.

«Свобода воли» – общее условие любого вида социальной ответственности личности в обществе. В праве для характеристики ответственности есть юридическое понятие. В уголовном праве – понятие вменяемости, в основе которой лежит фиксированный нормами уголовного права уровень «свободы воли» личности преступника – принятое свободно решение лица совершить преступление.

Свобода воли лица во время совершения общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом, обусловливает его способность быть виновным, т.е. вменяемым. О вменяемости и невменяемости, как одном из признаков виновности лица в совершении преступления и пойдет речь в настоящей работе.

Данная курсовая работа посвящена одному из важнейших вопросов уголовного права – проблеме вменяемости и невменяемости лиц, совершивших преступление.

В первой главе данной работы мною рассматривается понятие и уголовно-правовое значение вменяемости и невменяемости в Российском уголовном праве.

Во второй мною рассмотрены критерии невменяемости, и их особенности.

Уголовная ответственность лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости приводится в третьей главе данной работы.

Целью данной курсовой работы является анализ уголовно-правовых аспектов данной тематики, изучение проблемных сторон понятия вменяемости и невменяемости, с последующим внесением корректировок и дополнений для урегулирования возможных правовых пробелов в этой области.

При написании данной курсовой работы, были поставлены следующие задачи:

1. Изучить общие характеристики, а также особенности проблематики вменяемости и невменяемости в уголовном праве России.

2. Проанализировать изученный материал, рассмотреть данную проблематику с нескольких позиций.

3. Предложить собственные пути выхода, решения найденных правовых пробелов.

При написании данной курсовой работы были использованы труды следующих ученых – юристов: Шишков С.В, Козаченко И.Я., Улицкий С. П., Спасенников Б. Н., Бондаренко Т. Г., Гусева С. В., и других

Глава1 Понятие и уголовно-правовое значение вменяемости и невменяемости.

Как известно, уголовный закон установил, что субъектом преступления может быть лишь вменяемое лицо. Вменяемость наряду с достижением установленного возраста выступает в качестве условия уголовной ответственности и является одним из общих признаков субъекта преступления.

Вменяемость (от слова «вменять», в смысле «вменять в вину») — в широком, общеупотребительном значении этого слова означает способность нести ответственность перед законом за свои действия. В уголовном праве данное понятие употребляется в более узком, специальном смысле, как антитеза понятию «невменяемость». Именно этим последним понятием оперирует уголовный закон.

Вменяемость – предпосылка к конкретного вида юридической ответственности – уголовной[1]. Она – исходный пункт принципа субъективного вменения, важнейшего принципа уголовного права и уголовной политики. Только при наличии вменяемости могут быть поставлены и разрешены вопросы: о субъекте уголовной ответственности и личности преступника; о виновности субъекта; степень его вины; наличии самого основания уголовной ответственности – состава преступления

Вменяемость – т.е. способность быть виновным, ответственным и юридически признаваться преступником. Поскольку же названная способность «фиксирована» в уголовном законе, она является обязательным юридическим признаком основания уголовной ответственности (состав преступления), характеризующим субъекта преступления. Отсутствие указанного признака (при невменяемости) исключает основание уголовной ответственности – состав преступления, а следовательно и наличие самого преступления[2] .

Но все же, вопреки сложившемуся мнению, не всякий страдающий психическим расстройством является невменяемым. Расстройство психической деятельности может быть различным по своей тяжести. Лишь когда оно достигло такой степени, что человек вследствие этого не осознает значения своих действий или не может руководить ими, только тогда можно считать его невменяемым.

В русском законодательстве уже в 1845 г. в Уложении о наказаниях было закреплено понятие невменяемости. Это выгодно отличало наше законодательство от зарубежного. Кодекс Наполеона (1810г.), действовавший в то время, связывал невменяемость только с одним признаком — «безумием». Уголовное уложение 1903 г. содержало почти современную норму: «Не вменяется в вину преступное деяние, учиненное лицом, которое, во время его учинения, не могло понимать свойства и значение совершенного или руководить своими поступками вследствие болезненного расстройства душевной деятельности, или бессознательного состояния, или же умственного неразвития, происшедшего от телесного недостатка или болезни».

Уголовное законодательство послеоктябрьского периода вплоть до РСФСР 1960 г. шло по пути редакционного уточнения этой формулы. В действующем УК прежняя норма о невменяемости, как прошедшая испытания практикой и признанная наукой, подверглась лишь незначительным изменениям.

Часть 1 ст. 21 УК РФ гласит «Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия или иного болезненного состояния психики».

Из этого положения закона можно заключить, что вменяемость — это такое состояние психики, при котором человек в момент совершения общественно опасного деяния может осознавать значение своих действий и руководить ими и потому способен быть ответственным за свои действия.

Способность понимать фактическую сторону и социальную значимость своих поступков и при этом сознательно руководить своими действиями отличает вменяемого человека от невменяемого. Преступление совершается под воздействием целого комплекса внешних обстоятельств, играющих роль причин и условий преступного поведения. Но ни одно из них не воздействует на человека, минуя его сознание. Будучи мыслящим существом, человек с нормальной психикой способен оценивать обстоятельства, в которых он действует, и с их учетом выбирать вариант поведения, соответствующий его целям.

Невменяемый не может нести уголовную ответственность за свои объективно опасные для общества поступки, прежде всего потому, что в них не участвовали его сознание и (или) воля. Общественно опасные деяния психически больных обусловлены их болезненным состоянием. Какой бы тяжелый вред обществу они ни причинили, у общества нет оснований для вменения этого вреда им в вину. Применение наказания к невменяемым было бы несправедливым и нецелесообразным еще и потому, что по отношению к ним недостижимы цели уголовного наказания — исправление осужденного и предупреждение совершения новых преступлений (имеется в виду частная превенция).

К лицам, совершившим общественно опасные деяния в состоянии невменяемости, по назначению суда могут быть применены принудительные меры медицинского характера в случаях, когда психические расстройства связаны с возможностью причинения этими лицами иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц[3]. Это особые меры, которые не являются наказанием, а имеют целью излечение указанных лиц или улучшение их психического состояния, а также предупреждение совершения ими новых деяний, предусмотренных статьями Особенной части УК. Что примечательно, к невменяемым, не представляющим опасности для общества, принудительные меры медицинского характера не применяются. Однако суд вправе своим определением направить такое лицо на амбулаторное принудительное наблюдение и лечение у психиатра (ст.100 УК РФ, ст.406, 412 УПК РФ).

Во всех случаях, когда у суда или органа следствия возникает сомнение относительно вменяемости, обязательно проводится судебно-психиатрическая экспертиза. На основании заключения экспертизы окончательное решение о признании человека вменяемым или невменяемым выносит суд[4].

На мой взгляд, невменяемый — это прежде всего «преступник», являющийся «душевно-больным» человеком. С целью правильной оценки лица, совершившего преступление, считаю, что нужно отграничивать понятия невменяемого лица от душевнобольного и преступника.

Душевнобольной (в отличие от невменяемого) – это лицо, которое по своему психическому состоянию и характеру совершенного общественно опасного деяния нуждается в больничном содержании и лечении в принудительном порядке. Уголовному (материальному и процессуальному) праву известны термины и понятия: «душевнобольной», и «невменяемый». Однако по объему и содержанию эти понятия различаются между собой. Понятие «душевнобольной» в уголовном праве по объему шире понятия «невменяемый». В него входят также лица, заболевшие психической болезнью после совершения преступления, но до вынесения судом приговора; заболевших психической болезнью во время отбывания наказания; совершившие преступление и страдающие психическими расстройствами, не исключающими вменяемости.

От преступника невменяемый отличается тем, что в структуре личности невменяемого содержатся психические нарушения такой степени, которые исключают его социально-психологическую способность проявлять свое отрицательное (виновное) отношение к интересам общества и государства в форме умысла или неосторожности[5]. А также, общественная опасность преступника и общественная опасность невменяемого различны по природе, истокам возникновения, сущности и содержанию. Но различны и уголовно-правовые меры, предпринимаемые для устранения общественной опасности невменяемого и преступника.

Принудительные меры медицинского характера применяются к невменяемому с целью обеспечения общественной безопасности, предупреждения повторных общественно опасных деяний со стороны невменяемого, а также в интересах самого невменяемого с целью его излечения, и ресоциализации.

В уголовно-процессуальном законе предусмотрено прекращение уголовного дела в отношении невменяемого при отсутствии оснований для применения принудительных мер медицинского характера (ч.3 и 4 ст.406 УПК РФ).

И материальный и процессуальный уголовный закон, таким образом, исходит из характера, степени и динамики общественной опасности личности невменяемого, предусматривая случаи изменения принудительной меры медицинского характера или ее отмену, а также неприменение принудительных мер вообще (ст.102 УК РФ, ст.410, 412 УПК РФ), если это лицо по характеру совершенного опасного деяния и по своему психическому состоянию не представляет опасности для общества.

Глава 2 Критерии невменяемости.

Как известно, критерий невменяемости является одним из оснований для освобождения от уголовной ответственности лиц, совершивших преступление, а, следовательно, может быть использован в качестве своего рода «лазейки» для преступников с целью избежать законного наказания. Таким образом, считаю необходимым рассмотреть критерии невменяемости, их особенности для дальнейшего избегания подобного рода правонарушений.

Итак, под невменяемостью понимается такое психическое состояние лица, при котором он в момент совершения общественно-опасного деяния не был способен осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими.

Факт невменяемого состояния лица на момент совершения преступления исключает возможность вменения ему совершённого им действия (бездействия), как преступления[6].

Как уже приводилось в предыдущей главе, в статье 21 УК РФ содержится законодательное определение понятия невменяемости: «Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно-опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, или иного болезненного состояния психики».

Раскрывая понятие невменяемости, наука уголовного права пользуется двумя критериями, совокупность которых и характеризует это состояние: медицинским (биологическим) и юридическим (психологическим).

Юридический критерий определяется судом, когда тот даёт оценку лицу, совершившему общественно-опасное деяние, как не способному осознавать характер своих действий и руководить ими. Данный критерий состоит в отсутствии у лица способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий или бездействия (интеллектуальный признак) и руководить ими (волевой признак).

Юридический критерий невменяемости заключается в отсутствии у лица способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) – это интеллектуальный момент, либо руководить своими поступками – волевой момент. Содержание интеллектуального момента свидетельствует о том, что лицо не понимает опасности своего поведения для общества. Это качество психики означает отсутствие у лица способности понимать как физическую сторону совершаемого деяния, так и его социальный смысл[7]. Непонимание лицом содержания фактической стороны своего действия или бездействия обычно означает непонимание им причинной связи между совершенным деянием и наступившими последствиями. Однако главное в содержании интеллектуального признака заключается в непонимании лицом социального смысла своего деяния, т. е. в отсутствии понимания его общественно опасного характера.

Расстройство интеллекта, как правило, вызывает и расстройство воли – лицо не может руководить своими поступками. Однако бывают случаи, когда лицо осознаёт характер своего поведения, но в силу болезненного состояния не может руководить своими действиями. Например, такие состояния возникают у людей, страдающих наркоманией в состоянии наркотического голодания. Лицо хорошо осознаёт преступность своего поведения при хищении или вымогательстве наркотических средств, но при этом не способно сдержать себя вследствие глубокого поражения сферы воли, вызванного наркотической зависимостью.

Для признания лица невменяемым требуется наличие одного из признаков юридического критерия в сочетании с одним из признаков медицинского критерия. Наличие одного лишь юридического критерия не является основанием для признания лица невменяемым.

Медицинский критерий раскрывает причины неспособности осознавать опасность своего действия (бездействия): болезненное состояние психики человека или отставание в психическом развитии лица, совершившего общественно-опасное деяние. При этом не всякое болезненное состояние психики позволяет признать его невменяемым, а только то, которое мешало ему правильно оценивать свои поступки. Вменяемость может присутствовать при наличии любого из психических расстройств, перечисленных в законе[8].

Невменяемость устанавливается только на момент совершения общественно-опасного деяния. Предшествующие времени совершения преступления, а также последующие отклонения в психическом состоянии лица для квалификации преступления особого значения не имеют. Последующее выздоровление лица не является основанием привлечения его к уголовной ответственности. Но, например, лицо, страдающее хроническим расстройством психики, обычно не отдающее отчета своим поступкам, в случае совершения преступления в момент временного просветления рассудка (т.е. осознавая характер и общественную опасность своих действий, и будучи способным руководить ими) привлекается к уголовной ответственности за умышленное преступление. При многих психических заболеваниях у человека сохраняется до известных пределов правильная ориентировка в окружающем мире, он обладает определенным запасом знаний. Для признания лица невменяемым нужно установить его неспособность осознавать именно те общественно опасные деяния, которые он совершил, будучи психически больным. При этом необходимо, чтобы лицо осознавало не только фактическую сторону деяния, но и его социальную значимость, общественно опасный характер. Вопрос о вменяемости (невменяемости) всегда решается в отношении конкретного деяния. Никто не может быть признан невменяемым вообще, безотносительно к содеянному[9] .

Законодателем в обобщённом виде дан исчерпывающий перечень различных форм болезненных расстройств психической деятельности, которые могут сопровождаться утратой способности лица отдавать себе отчёт в своих действиях или руководить ими: хронические психические расстройства, временные психические расстройства, слабоумие, иное болезненное состояние психики.

Хронические психические расстройства представляют наличие у лица хронической душевной болезни, то есть длительно протекающего расстройства психики. Иногда они могут протекать приступообразно (то есть с улучшением или ухудшением психического состояния). К таким болезням относятся: шизофрения, эпилепсия, маниакально-депрессивный психоз, паранойя, прогрессивный паралич, как последствие сифилиса мозга, прогрессирующее старческое слабоумие и другие болезни[10].

Временное психическое расстройство – это расстройство психики человека, протекающее относительно скоротечно и, как правило, заканчивающееся выздоровлением. К таким расстройствам относятся все так называемые исключительные состояния: патологическое опьянение (белая горячка), патологический аффект, реактивные симптоматические состояния, возникающие, например, в результате тяжёлых психических потрясений, и другие, временно лишающие человека возможности нормальной психической ориентации (реагирования).

Слабоумие заключается в значительном понижении умственных способностей и носит постоянный характер. Оно может быть врождённым или приобретается в результате перенесённых тяжёлых неврологических заболеваний (например, менингита, энцефалита). Различают три степени поражения психики человека при слабоумии: лёгкая степень (дебильность), средняя степень (имбицильность) и глубокая, тяжёлая степень поражения умственной деятельности (идиотия).

К иным болезненным состояниям психики относятся различные болезненные явления, которые не являются психическим расстройством или заболеванием в тесном смысле этого слова, но тем не менее так же сопровождается нарушением психики. Так, например, ни брюшной, ни сыпной тиф не являются заболеваниями психическими. Однако и они могут сопровождаться помрачением сознания, галлюцинациями, во время которых у лица может быть снижена или даже нарушена способность к умственной или волевой деятельности. Подобное может наблюдаться и при травмах головного мозга, опухолях мозга и других, в принципе не психических заболеваниях.

При решении вопроса о признании лица невменяемым суд прибегает к помощи судебно-психиатрической экспертизы[11], которая в соответствии с уголовно-процессуальным законом устанавливает характер болезненного расстройства психики лица и определяет его тяжесть. Однако окончательное решение этого вопроса принадлежит суду. К лицу, признанному судом невменяемым нельзя применить наказание. К нему могут быть применены лишь принудительные меры медицинского характера.

Невменяемость устанавливается только на момент совершения преступления. К лицам, у которых после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение или исполнение наказания, так же применяются принудительные меры медицинского характера.

Глава 3 Уголовная ответственность лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости.

Впервые об «уменьшенной вменяемости» говорится в кодексах германских государств. В числе обусловливающих уменьшенную вменяемость факторов считались слабоумие, недостаточное развитие, старческая дряхлость, опьянение, полное отсутствие воспитания, крайне неблагоприятная и развращающая обстановка в детстве. И как последствие — смягчение наказания.

Русскому уголовному законодательству термин уменьшенной вменяемости известен не был, но в п.4 ст. 146 Уложения о наказаниях уголовного и исправительного свода законов в числе обстоятельств “уменьшающих вину” было указано: “если преступление учинено им (виновным) по легкомыслию или же слабоумию, глупости и крайнему невежеству, которым воспользовались другие для вовлечения его в преступление”.

В уголовном кодексе РСФСР «вывод о вменяемости лица» имел два способа выражения — «вменяем» или «невменяем». Иных вариантов или хотя бы градаций в пределах одного из названных вариантов действовавший в ту пору кодекс не предусматривал. Положение кардинально поменялось с вступлением в силу с 1 января 1997 г. УК РФ.

В нем появилась беспрецедентная для отечественного уголовного законодательства ст. 22 («Уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости»). Нововведение стали широко именовать «ограниченной вменяемостью»

Новая для российской современной уголовно — правовой системы ст. 22 УК предусматривает весьма оригинальную фигуру, которая в правоприменительной практике должна рассматриваться как субъект преступления, но обладающий специальными свойствами. По существу, это третье лицо в уголовном праве, способное совершить общественно опасное деяние: наряду с вменяемым, подлежащим уголовной ответственности, и невменяемым, уголовной ответственности не подлежащим, появилось занимающее промежуточное положение лицо с психическим расстройством, не исключающим вменяемости и, как таковое, подлежащее уголовной ответственности, что и отмечается в ч. 1 ст. 22 УК РФ. Вместе с тем вменяемость лица «отягчена» психическим расстройством, которое, в отличие от расстройства, характерного для невменяемых, не носит патологического характера, т.е. не является болезнью[12]. Это принципиальное и в сущности единственное отличие невменяемого от лица с психическим расстройством, не исключающим вменяемость

Формула «ограниченной вменяемости» изложена в ст. 22 УК: «Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности».

Выделив понятие «ограниченная вменяемость» из общего числа психических расстройств, законодатель, прежде всего дает возможность следствию, суду относиться к лицам, страдающим психическими заболеваниями, дифференцированно[13] .

Анализ ст. 22 УК позволяет выделить медицинский и юридический критерии «ограниченной вменяемости». Ведь формулировка «невозможность в полной мере осознавать и руководить» и означает, на мой взгляд, понятие «ограниченная вменяемость».

Медицинский критерий образуют прежде всего нарушения в интеллектуальной и эмоционально — волевой сфере, не позволяющие в полной мере осознать свои поступки и руководить ими.

Подобное состояние может быть при нарушениях интеллекта как способности человека применять знания и опыт в практической деятельности, в частности, ставить задачи, вытекающие из реальной действительности, и успешно решать их.

Нарушение интеллекта, в том числе мыслительных способностей, имеет место при олигофрении, деменции, шизофрении, пограничных состояниях, психопатиях, алкоголизме и некоторых других формах психических заболеваний, при которых больной осознает окружающие предметы, явления, действительность, но это осознание неполное.

Отсутствие самокритичности, самоконтроля, точнее, их ослабление, незрелость и примитивность интересов не позволяют такому лицу принять адекватное конкретной ситуации решение, сопоставить свои действия, поступки с социальными и правовыми нормами, с требованиями морали.

Расстройства эмоциональной сферы могут выражаться в безмотивном изменении настроения, в неадекватном эмоциональном резонансе. При этом они не всегда достигают той степени, которая полностью исключает способность человека руководить своими действиями. Такие нарушения интеллектуальной, эмоционально — волевой сферы не исключают способность контролировать, обдумывать свои действия, руководить ими.

Наличие юридического критерия психических расстройств, не исключающих вменяемости (точно так же, как и в случае установления невменяемости), полностью зависит от медицинского критерия. Аномалии психики влияют на нервную систему таким образом, что субъект оказывается не в состоянии в полной мере осознавать фактический и социальный характер своего поведения[14]. Это естественное положение законодатель отразил термином «в силу»: «Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать...»[15]. При этом следует иметь в виду, что психические аномалии сами по себе не могут определять преступное поведение. Человек может пребывать долгое время в состоянии дисбаланса процессов возбуждения и торможения, но при этом не совершать преступлений. Но если стрессовая ситуация «наложилась» на этот психофизиологический дисбаланс, то в этом случае можно говорить о применении ст. 22 УК РФ. Например, на глазах у мужчины, психика которого «отягчена» истерической акцентуацией, совершается тяжкое оскорбление его возлюбленной, в результате он совершает убийство. В данном случае эмоциогенная ситуация максимально обострила аномальные психические процессы, которые и вызвали конкретный поведенческий акт[16].

Часть 2 ст. 22 УК РФ устанавливает положение, согласно которому психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказания. Это положение, на мой взгляд, нуждается в толковании.

Коль скоро ряд психических аномальных процессов получил официальный статус смягчающих наказание обстоятельств, то эту привилегию, считаю, было бы вполне справедливо распространить и на другие аномальные процессы и состояния. Это было бы тем более резонно, что при совершении преступления мыслительные процессы аномального человека ущемлены и его поведение является в большей мере следствием психических аномалий, действие которых на принятие решения можно в определенной мере отнести к фатальному влиянию. Что касается возможностей определения психических расстройств, не исключающих вменяемости, то в определенных случаях должна назначаться комплексная психолого — психиатрическая экспертиза, которая в итоговом выводе констатирует наличие или отсутствие у субъекта в момент совершения преступления дисбаланса процессов возбуждения и торможения[17] .

Итак, рассмотрев вопрос о вменяемости и невменяемости лица, хочется отметить, что проблема разграничения лиц, совершивших преступление, по признаку невменяемости до сих пор остается неразрешенной. К сожалению и по сей день, преступники имеют возможность пользоваться «лазейкой» в законодательстве, избегая уголовной ответственности. Да и, на мой взгляд, просто не возможно полностью разрешить эту проблему, ведь до конца познать даже биологическую структуру человека не удалось и сейчас, а психика вообще находится за границами нашего понимания. И жесткий и суровый уголовный закон просто не в силах установить рамки по отнесению людей к той или иной категории лиц по критерию вменяемости.

Новое для уголовного закона лицо, именуемое «ограниченновменяемым» не добавило ясности в данный вопрос. Хотя, следует отметить, что уголовное законодательство движется в нужном направлении, делая закон более гибким и менее категоричным, выделяя новую категорию частично вменяемых лиц. И как бы это ни выглядело со стороны, я склонен присоединиться к словам Плевако Ф.Н.: «Справедливее помиловать десять виновных, чем казнить одного невиновного». Ведь одним из основополагающих принципов общего права является принцип гуманности. Вопрос о вменяемости остается открытым, и следует лишь уповать на высокую квалификацию медиков – экспертов, выносящих то или иное решение, ведь зачастую именно им приходится решать судьбы людей.

Исходя из содержания данной курсовой работы, можно сделать следующий вывод, что, цели и задачи, поставленные во введении, на мой взгляд полностью достигнуты, т.к. проанализировав материалы, касающиеся как теории, так и практики по данному вопросу, все-таки удалось раскрыть изучаемое понятие, указав на его сильные и слабые стороны как с точки зрения уголовного закона, так и судебно – медицинского толкования, но тема данного исследования, очевидно, значительно шире представленного объема курсовой работы.

1. Конституция Российской Федерации от 12.12.1993г.

2. «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 N 63-ФЗ

(принят ГД ФС РФ 24.05.1996 с изменениями и дополнениями)

3. «Уголовно – процессуальный кодекс Российской Федерации»

4. Шишков С. Понятия «вменяемость» и «невменяемость» в следственной судебной и экспертной практике // Законность. — 2001. — № 2.-С.25-29.

5. Козаченко И.Я. Вопросы уголовной ответственности и наказания лиц, страдающих психическими расстройствами, не исключающими вменяемости // Государство и право. — 2001. — № 5.-С.69-74.

6. Спасенников Б. Вменяемость как категория уголовного права // Уголовное право. — 2003. — № 2(апрель-июнь).-С.75-76.

7. Гусева С. В. Особенности предварительного следствия по делам невменяемых и лиц, заболевших психическим расстройством после совершения преступления: Автореферат диссертации. — М., 2000 .

8. Улицкий С. Квалификация общественно опасных деяний невменяемых / С. Улицкий // Законность. — 2003. — № 11. — С. 21-22.

9. Бондаренко Т. Расследование по уголовным делам в отношении лиц с психическими недостатками / Т. Бондаренко, Д. Погорелов // Законность. — 2005. — № 3. — С. 52-53.

10. Р.И.Михеев, «Невменяемый», Владивосток, 2002 год.

11. А.Ф.Зелинский, «Осознаваемое и неосознаваемое в преступном поведении», Москва, 1999 год.

12. Р. Мустаханов. Вопросы ограниченной вменяемости по УК РФ.//«Законность», 1998, N 7

[1] Шишков С.В.Понятия «вменяемость» и «невменяемость» в следственной судебной и экспертной практике // Законность. — 2001. — № 2.-С.26.

[2] Спасенников Б.Н.Вменяемость как категория уголовного права// Уголовное право. — 2003. — № 2 (апрель-июнь). — С.75.

[3] Ч. 2 ст. 21 УК РФ

[4] Гусева С. В. Особенности предварительного следствия по делам невменяемых и лиц, заболевших психическим расстройством после совершения преступления: Автореферат диссертации. — М., 2000 .

[5] Шишков С.В.Понятия «вменяемость» и «невменяемость» в следственной судебной и экспертной практике // Законность. — 2001. — № 2.-С.25.

[6] Улицкий С. Квалификация общественно опасных деяний невменяемых / С. Улицкий // Законность. — 2003. — № 11. — С. 21.

[7] Мустаханов Р.Д. Вопросы ограниченной вменяемости по УК РФ «Законность», 1998, N 7. — С.17.

[8] Улицкий С. Квалификация общественно опасных деяний невменяемых / С. Улицкий // Законность. — 2003. — № 11. — С. 22.

[9] Спасенников Б. Вменяемость как категория уголовного права// Уголовное право. — 2003. — № 2(апрель-июнь).-С.75.

[10] Гусева С. В. Особенности предварительного следствия по делам невменяемых и лиц, заболевших психическим расстройством после совершения преступления: Автореферат диссертации. — М., 2000

[11] Спасенников Б. Вменяемость как категория уголовного права// Уголовное право. — 2003. — № 2(апрель-июнь).-С.76.

[12] Козаченко И.Я. Вопросы уголовной ответственности и наказания лиц, страдающих психическими расстройствами, не исключающими вменяемости.// Государство и право. — 2001. — № 5.-С.69-74

[13] Аргунова Ю. Применение нормы об ограниченной вменяемости./ «Российская юстиция», 1999, N 7 с.37

[14] Р.И.Михеев, «Невменяемый», Владивосток, 2002 год.

[15] Ст. 22 УК РФ

[16] Аргунова Ю. Применение нормы об ограниченной вменяемости./ «Российская юстиция», 1999, N 7 с.39

[17] Бондаренко Т. Расследование по уголовным делам в отношении лиц с психическими недостатками / Т. Бондаренко, Д. Погорелов// Законность. — 2005. — № 3. — С. 52-53.

www.ronl.ru

Доклад - Невменяемость 2 - Государство и право

Министерство образования Российской Федерации

Ивановский государственный университет

Юридический факультет

Кафедра уголовного права и процесса

КУРСОВАЯ РАБОТА

по дисциплине: Уголовное право

на тему: «НЕВМЕНЯЕМОСТЬ»

Курсовая работа студента 2-го курса

3 группы заочного коммерческого отделения обучения Коблова В.С.

Иваново 2003 г.

Оглавление.

1. Введение………………………………………… ……………………....3

2. Глава 1.Понятие и значение невменяемости. …………………………4

3. Глава 2. Критерии невменяемости.…………………………………..…9

4. Глава 3. Отграничение невменяемости от случаев, предусмотренных ч.3 ст.20 и ст. 22 и 23 УК РФ…...…………………20

5. Задача № 1……………………………………….………………………25

6. Задача № 2…………………………………………………………….…25

7. Задача № 3…..………………………………...………………………....26

8. Список используемой литературы………………………………… …28

ВВЕДЕНИЕ.

В уголовном праве возникает немало споров и вопросов о таком сложном и немаловажном понятии как невменяемость. Что придает большое значение данной проблеме и является объектом внимания и изучения со стороны ученых.

Проблема преступности лиц с психическими аномалиями в науке не является новой. Такие аномалии, как одна из причин совершения преступлений, и вопросы уголовной ответственности субъектов, страдающих ими, широко исследовались криминалистами и кри­минологами еще в XIX в, но при этом роль психических рас­стройств, как правило, значительно преувеличивалась и не про­водилось различий между вменяемыми и невменяемыми, совер­шившими общественно опасные действия.

Однако современное законодательство четко определило понятие невменяемости, определило критерии невменяемости, значение, а также отграничение невменяемости от схожих случаев, предусмотренных законодательством РФ, о чем и будет идти речь в данной работе.

1. ПОНЯТИЕ И ЗНАЧЕНИЕ НЕВМЕНЯЕМОСТИ.

Статья 21 УК РФ содержит понятие невменяемости: «Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть, не могло осознать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики».

Такое сложное понятие, как невменяемость характеризуется двумя признаками (критериями): медицинским (биологическим) и юридическим (психологическим). Юридический критерий определяет суд, когда он дает оценку лицу, совершившему общественно опасное деяние, как не способному осознавать характер своих действий или руководить ими. Медицинский критерий раскрывает причины этой неспособности: болезненное состояние психики человека или отставание в психическом развитии лица, совершившего общественно опасное деяние.

Но не всякое болезненное состояние психики человека позволяет признать его невменяемым, а только которое мешает ему правильно оценить свои поступки. Таким образом, медицинский критерий должен обязательно сочетаться с юридическим. Только одновременное наличие и медицинского, и юридического признаков позволяет сделать вывод о невменяемости конкретного лица. При этом невменяемость должна быть установлена именно на момент совершения общественно опасного деяния, поскольку, если лицо заболело душевной болезнью уже после совершения преступного деяния, то оно признается субъектом преступления и поэтому может нести уголовную ответственность после своего выздоровления. Оба эти критерия мы рассмотрим подробнее во второй главе.

Из вышесказанного видно, что невменяемость расценивается как психическая аномалия у лица совершившего общественно опасное деяние, и это вызывает немало проблемных вопросов в области криминалистики.

Психические аномалии – это такое врожденное или приобретенное функцио­нальное или органическое изменение головного мозга, которое, отражаясь на разных сторонах психической деятельности субъек­та, влияет на содержание и характер его социально значимого поведения, в том числе и общественно опасного поведения. В психиатрической литературе иногда по-другому определяет­ся круг психических аномалий. Так, западногерманский психиатр Г. Биндер считает, что к числу этих аномалий следует отнести те формы функциональных аномалий, при которых дезинтеграция выражается преимущественно в психической сфере, где психиче­ские факторы — ведущие в общей системе болезненных явлений. Эти нарушения являются в основном количественными отклоне­ниями от нормы.

Проблема преступности лиц с психическими аномалиями в науке не нова. Такие аномалии, как одна из причин совершения преступлений, и вопросы уголовной ответственности субъектов, страдающих ими, широко исследовались криминалистами и кри­минологами еще в XIX в. При этом роль психических рас­стройств, как правило, значительно преувеличивалась и не про­водилось различий между вменяемыми и невменяемыми, совер­шившими общественно опасные действия.

С особой остротой криминологическая проблема психических болезней (умопомешательства) была поставлена в работах Ч. Ломброзо и его последователей. В первых своих сочинениях Ч. Ломброзо писал, что прирожденный преступник — человек ненормальный, но не сумасшедший. Однако в дальнейшем прирож­денного преступника он наделил весьма важной чертой — эпи­лепсией. По Ч. Ломброзо, прирожденная преступность и нравст­венное помешательство (отсутствие нравственного чувства, чувства добра и зла, слепота в нравственном отношении) не что иное, как специальные формы проявления эпилепсии.

Гораздо дальше в гиперболизации помешательства пошел Э. Ферри. Он писал: «Антропология доказывает фактами, что преступник не есть нормальный человек, что, наоборот, вследст­вие своих органических и психических ненормальностей, наслед­ственных и приобретенных, он составляет специальный класс, «особую разновидность человеческого рода». Утверждая, что «без сомнения, существует частая и глубокая аналогия между преступлением и помешательством», он не делал никаких раз­личий между вменяемыми и невменяемыми. Совершение преступ­лений под влиянием помешательства Э. Ферри усматривал среди всех выделенных им категорий преступников, особенно так на­зываемых привычных, и даже выделял тип преступника поме­шанного, душевнобольного. Более того, он считал, что «настоящие помешанные являются просто крайним выражением типа преступника»[1] .

В 20-е и 30-е годы довольно активно осуществлялись психи­атрические исследования среди преступников. Однако многочис­ленные эмпирические данные, большинство из которых было по­лучено не юристами, а медиками, к сожалению, не получили адекватной теоретической интерпретации, не сопоставлялись с материалами других исследований. Основным недостатком работ того периода была их методологическая несостоятельность, вы­ражавшаяся в гиперболизации психических отклонений, припи­сывании им роли ведущей детерминанты любого преступного поведения. Тем самым криминологическая проблема личности преступника превращалась в медицинскую, а социальные факторыво многом игнорировались.

Так, Е. К. Краснушкин называл преступность социальной болезнью и считал, что преступление свидетельствует о биоло­гической недостаточности социальной приспособляемости лично­сти правонарушителя, а индивидуальному исследованию психической личности надлежит быть в руках врача-психиатра, давно уже владеющего всеми методами индивидуального исследования. Кабинет и клиника по изучению личности преступника и пре­ступности должны находиться в ведении Здравотдела. Изучение преступника и преступности можно приравнять к изучению про­фессиональных заболеваний.

Вместе с тем криминологические исследования психических аномалий, в частности, проведенные в упомянутом Кабинете по изучению личности преступника и преступности (г. Москва), не лишены интереса и для нас. По свидетельству Е. К. Краснушкина, психиатрическому изучению подвергались психопатические личности; были получены некоторые важные данные о взаимоот­ношении между психопатией и преступностью, влиянии «психи­ческой индукции на преступность со стороны психопатов». Ис­следовались также индивидуальные механизмы преступления у здоровых и больных, социальные факторы дегенерации; пред­принимались попытки разработать классификацию преступников по их индивидуальным свойствам и психиатрические принципы в пенитенциарной политике.

В последующие годы психологические проблемы преступности почти не изучались, недостаточно разрабатывались личност­ные аспекты в объяснении причин преступного поведения. Не обращалось должного внимания на сложнейшие психологические явления и процессы, в том числе связанные с нервно-психиче­ской патологией, а личность преступника зачастую представля­лась малозначащим звеном в цепи.

Эти обстоятельства в немалой степени объясняются тем, что возрождение советской криминологии в 50—60-е годы происхо­дило в борьбе с проникновением различных буржуазных течений. А. А. Герцензон, который сыграл выдаю­щуюся роль в становлении современной криминологической теории, справедливо возражал против гиперболизации психиат­рических факторов, которая имела место в 20-е годы. Однако в целом, он весьма скептически относился к медико-психиатриче­ским исследованиям и, по существу, сводил их к чисто практическим целям для решения вопроса о вменяемости или невменяемости, наличии или отсутствии психической болезни и так далее. Поэтому медико-психиатрическое изучение личности преступ­ника в подобных случаях играет роль специальной методики, необходимой для заключения экс­перта-медика. Но, конечно, к криминологии как науке о причинахпреступности это изучение прямого отношения не имеет.

А. А. Герцензон отмечал, что широкое поле деятельности психиатра возможно и в плане социальной психопатологии как науки, имеющей целью исследовать и наметить пути к устране­нию тех социальных причин, которые порождают психические аномалии или способствуют их распространению. В этом плане, по мнению А. А. Герцензона, представляет интерес выяснение вопроса о том, что психопатические личности, на которых, каза­лось бы, мало воздействуют внешние обстоятельства, на деле оказываются чрезвычайно подверженными социальным влияни­ям и при более или менее значительных колебаниях социальных условий остро реагируют на них. Но это — сфера не криминоло­гии, а психиатрической науки.

Правильно предостерегая против того, чтобы медики, психо­лога, антрополога или психиатры самостоятельно исследовали криминологические проблемы, А. А. Герцензон в то же время возражал, например, против обследования людей, получивших черепно-мозговые травмы и совершивших преступления. По его мнению, данные таких обследований к криминологии отношения не имеют, так как не «проливают» никакого света на действитель­ные причины преступности как социального явления. Разу­меется, с помощью данных о личности преступников с черепно-мозговыми травмами нельзя объяснить преступность. Однако среди преступников таких лиц нема­ло, и этот фактор необходимо учитывать. К тому же криминоло­гическая проблематика психических аномалий включает в себя отнюдь не только указанные травмы.1

Познание психопатологических факторов чрезвычайно важно для криминологии и профилактики преступного поведения, поскольку они порождают личностные особенности, которые могут привести к преступлению. Отсюда следует необходимость изуче­ния и психопатологических проблем, так как психические анома­лии действуют не сами по себе, а через личность и через ее психо­логию.

В современный период криминолого-психиатрические исследо­вания существенно активизировались, появился ряд работ, осве­щающих важные вопросы уголовной ответственности лиц с пси­хическими аномалиями, влияния этих аномалий на преступное поведение, исправления и перевоспитания преступников.

Исходя из современной классификации наук «криминального» профиля, отражающих в конечном итоге определенные социаль­ные реальности и соответствующих различным сферам теорети­ческой и практической деятельности по борьбе с преступностью, представляется необходимым различать следующие аспекты влия­ния психических аномалий на преступность:

1) криминологиче­ский — на формирование личности преступника, восприятие им ситуации, мотивацию преступного поведения и соответственно на деятельность по профилактике преступлений;

2) криминалистический — на поведение преступника после совершения преступ­ления и соответственно на деятельность по организации, тактике и методике раскрытия и расследования преступлений;

3) уго­ловно-правовой – и уголовно-процессуальный — на деятельность по применению уголовно-правовых и уголовно-процессуальных норм, их совершенствованию;

4) исправительно-трудовой — на поведение и образ жизни осужденных, их нравственное сознание и соответственно на деятельность по их исправлению и перевос­питанию.

Разумеется, между этими аспектами нет абсолютно четких границ. Так, пресечение дальнейших преступных дейст­вий после начала совершения преступления — и криминологическая, и криминалистическая, и уголовно-процессуальная проблема.

Криминогенное значение психических аномалий заключается в том, что они при главенствующей роли социально приобретенных особенностей личности, взаимодействуя с ними, облегчают совершение преступления, выступая не причиной, а внутренним условием. Если психическая аномалия является причиной общественно опасных действий, то нет преступления. Медико-биологическое и генетическое неблагополучие не являются, таким образом, сами по себе причинами преступного поведения.1

Криминогенная значимость психических аномалий не предполагаетнеизбежности совершения преступления лицами с такими аномалиями. Даже при их наличие преступное поведение как разновидность человеческого поведения представляет собой лишь жесть, которая при определенных условиях может стать действительностью, а может и не стать. Мы не считаем, что если у преступника имеется психическая аномалия, то она обязательно повлияла на совершение им преступления.

2. КРИТЕРИИ НЕВМЕНЯЕМОСТИ.

Критерии невменяемости закреплены в статье 21 УК РФ – это медицинский и юридический. Медицинский критерий характеризует психическое состояние лица в сравнении с биологической нормой и устанавливается по данным психиатрии. Наличие же юридического критерия устанавливает суд, и им характеризуется состояние лица на момент совершения им общественно опасного деяния. Их наличие означает, что лицо, совершившее общественно опасное деяние, нельзя рассматривать в качестве субъекта уголовной ответственности. Иначе говоря, невменяемость является обстоятельством, исключающим уголовную ответственность вследствие отсутствия субъекта преступления.

В последнее время психиатрия стала объектом пристального внимания и достаточно жесткой критики в печати. Так, авторы одной из публикаций считают: «Поползновение психиатров подменить суд и определять судебную практику по уголовным делам невменяемых» выражается, в частности, в том, что эксперты дают «заключения о вме­няемости или невменяемости, то есть по вопросам, не относящимся к их компетенции. Следствием этого являются низкое качество предварительного расследования и осуществления правосудия, упрощенческий подход к рассмотрению уголовных дел данной ка­тегории, нарушение процессуальных прав обвиняемого.1

Справедливо ли адресовать эту критику психиатрии? Ведь вполне правомерной представляется и другая постановка вопроса. Именно невзыскательный, непринципи­альный подход следствия и суда к оценке заключений эксперта, невыполнение ими требований закона о необходимости тщательного и всестороннего исследования всех доказательств по делу, в том числе и заключения эксперта, порождают трудности в осуществлении правосудия.

Однако суть проблемы, видимо, не только в том, что в научных дискуссиях недопустима подмена причины следствием, а осмысление фактов, построенное на односторонних посылках, неизбежно приводит к ложным выводам. Наивно полагать, что изъятие из заключения эксперта фразы о возможности признания лица вменяемым (невменяемым) существенно повысит качество ведения предварительного следствия и отправления правосудия. Корни проблемы глубже. Давно уже назрела необходимость в тщательной научной проработке принципов взаимодействия права и судебной психиатрии, в четком определении и однозначном понимании сторонами таких основополагающих категорий, как вменяемость — невменяемость и объем компетенции психиатра-эксперта, не только по форме, но и по сути.

Предпосылками успешного решения этой задачи является строгое следование методологическому принципу всесторонности рассмотрения и учета взаимоперехода про­тивоположностей друг в друга, предполагающему изучение парных категорий в единстве, что применимо к любым частно-научным понятиям, и непременное соблюдение при этом законов традиционной логики тождества, противоречия, исключенного третьего и достаточного основания. С данных позиций попытаемся разобраться в существе вопроса. Невменяемость, как и любое другое понятие, имеет формальную (знаковую) и содер­жательную (смысловую) стороны. К первой относится ее принадлежность к семанти­ческому аппарату юриспруденции. Использование в законе и тесная смысловая вза­имосвязь с такими уголовно-правовыми понятиями, как преступление, вина, ответст­венность и т.д., исключает сомнения в юридической природе понятия невменяемости. Оно порождено потребностями правосудия и теряет смысл вне решения задач, стоящих перед следствием и судом. Уже поэтому есть основания воспринимать его присутствие в выводах эксперта как выход последнего за пределы своей компетенции и известное давление на следствие и суд.

Смысловая сторона понятия отражена в ст. 21 УК РФ: «Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время общественного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики»1. Традиционно уголовно-правовая теория и судебная психиатрия указывают на необходимость сочетания юридического и меди­цинского критериев при решении вопроса о невменяемости. Под юридическим критерием однозначно понимается неспособность субъекта отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими, под медицинским — наличие одного из видов психических расстройств, перечисленных в законе. В различных источниках используется понятие психологического критерия, который идентифицируется с критерием юридическим, а не медицинским.

На уровне обыденной логики такая трактовка критериев невменяемости как будто удовлетворяет запросы практики. Юридический (психологический) и медицинский критерии, несмотря на их единство, представляются достаточно самостоятельными. Это следует из утверждения о необходимости их сочетания (т.е. одновременного наличия) для решения вопроса о невменяемости. Противоречие, состоящее в том, что неспо­собность отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими, одновременно именуется и юридическим и психологическим критериями, т.е. обозначается понятиями, отражающими разные уровни бытия, как будто разрешается, во-первых, утверждением о его необходимости для взаимного понимания юристов и психиатров-экспертов (отсюда двойное наименование), во-вторых, отождествлением невменяемости с неспособностью отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими в силу болезни, в связи с чем, по принципу аналогии, юридическая квалификация первого понятия переносится на второе. При этом каждая из взаимодействующих сторон (юридическая и медицинская) получает свой критерий. Если есть двойное наименование юридического (психологи­ческого) критерия, становится понятной попытка провести через него границу, разделяющую компетенции психиатра-эксперта и юриста, выделив в нем медицинский и правовой аспекты. Справедливо подвергнутый критике, такой подход не решает главного вопроса: кто все же должен определять этот критерий и как он соотносится с невменяемостью.1

Одни психиатры считают, Решая вопрос о вменяемости, эксперт должен определить возможность обвиняемого отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими в момент совершения правонарушения». Эта позиция в свое время подробно обоснована Д.Р. Лунцем, полагавшим, что заключение экспертов о вменяемости—невменяемости не является вторжением в права судьи, так как необходимые для этого обстоятельства и факты познаны наукой с помощью психиатрических приемов.

Вторые утверждают, что роль психиатра-эксперта ограничивается дачей заключения о психическом состоянии лица, способности его в определенное время руководить своими действиями или отдавать себе в них отчет. И далее уточняют, что функции психиатра-эксперта ограничиваются здесь дачей заключения, соответствующего его профессио­нальным знаниям, — о состоянии психики лица во время совершения деяния, вопрос же о виновности и ответственности решает только суд! Сопоставление данных позиций с формулой невменяемости показывает, что в первой не упоминается общественно опасное деяние, а во второй опущен юридический (психологический) критерий. Если же оба определения совместить, то они, взаимно дополняя друг друга, полностью совпадают с тем, которым руководствуются психиатры, и с формулой невменяемости, данной законодателем. Не оставляет сомнений в этом и утверждение С.Н. Шишкова о том, что эксперты, пользующиеся как медицинским, так и юридическим критериями невменя­емости, имеют право применять сами термины «вменяемость» и «невменяемость», пока они отождествляются с психическим состоянием субъекта во время совершения им общественно опасного деяния.

В таком же объеме компетенцию психиатра-эксперта определяет Р.И. Михеев, полагая, что эксперты в своем заключении должны не только указать диагноз, но и разъяснить, могло ли лицо по своему психическому состоянию во время совершения общественно опасного деяния отдавать себе отчет в своих действиях и (или) руководить ими. А это означает не что иное, как фактическое решение экспертом вопроса о вменяемости — невменяемости, ибо к его компетенции в таком случае относится определение и медицинского, и юридического (психологического) критериев, отнесенных ко времени совершения данным лицом общественно опасного деяния и тем самым исчерпывающих смысловую сторону обсуждаемого понятия. Дискуссионный вопрос о разграничении компетенции юриста и психиатра в силу сказанного необоснованно упрощается и низводится до спора о том, вправе психиатр применять в своем заключении юридические понятия вменяемости — невменяемости или нет. И какие бы при этом сторонами ни использовались в защиту своей позиции аргументы, они не меняют существа дела. Ведь совершенно очевидно, что решение одного и того же вопроса представителями различных наук не может быть идентичным по всем параметрам.

Поэтому, если смысловая сторона понятия невменяемости во всех ее компонентах определяется экспертом, то для следствия и суда не остается иной возможности, как согласиться с его заключением или отвергнуть его. Причем как первое, так и второе решение принимается по формальным мотивам. В результате на практике разрешение сомнений во вменяемости лица производится не теми, у кого они возникли, а возлагается на эксперта. Отсюда понятно, почему функции следствия и суда по установлению невменяемости фактически перешли к судебно-психиатрической экспертизе.

Слабость толкования формулы невменяемости, основанного на принятом содержании юридического (психологического) и медицинского критериев, и заключается в том, что оно не дает однозначного ответа на вопрос о границе, разделяющей компетенции юриста и психиатра при разрешении сомнений во вменяемости лица. Это, естественно, порождало попытки выйти за пределы традиционного толкования, в первую очередь путем поиска истинного содержания юридического критерия невменяемости. Наиболее полно данная позиция изложена Ю.С. Богомягковым, предлагающим два признака юридического критерия: факт совершения лицом общественно опасного деяния и совпадение его по времени с болезненным состоянием его психики, исключающим возможность созна­тельного поведения. Что касается понимания невменяемости как невиновного совершения деяния психически больным лицом, то это по существу отождествление ее с казусом и включение невменяемости в субъективную сторону преступления. Как виновными, так и невиновными могут быть признаны только лица вменяемые. Общественно опасное деяние невменяемого отличается от преступления вменяемого лица тем, что в первом случае отсутствует субъект преступления, вследствие чего вопрос о виновности или невиновности деятеля вообще не возникает1 .

Относительно второго признака, нетрудно увидеть, что это не критерий невменя­емости, а ее определение, поскольку включает медицинский, психологический критерии и факт совершения деяния данным лицом, т.е. все признаки невменяемости. Выделение же в качестве юридического критерия невменяемости факта совершения деяния данным лицом, на мой взгляд единственно правильно. Во-первых, обеспечивается единый подход к анализу формул невменяемости и вменяемости как понятий сопряженных, находящихся в контрадикторных (взаимоисключающих) отношениях. Во-вторых, это полностью согласуется с устоявшимися в логике представлениями об отличительных признаках понятий и правилами их анализа. Поясним данный тезис более подробно.

Известно, что понятием именуется мысль, представляющая собой обобщение (и мысленное выделение) предметов некоторого класса по их специфическим (в сово­купности отличительным) признакам. Понятие имеет тем большую научную значимость, чем более существенны признаки (составляющие содержание), по которым обобщаются предметы. В логике понятие — целостная совокупность суждений, т.е. мыслей, в которых что-либо утверждается об отличительных признаках исследуемого объекта, ядром которой являются суждения о наиболее общих и в то же время существенных признаках этого объекта. Каждое понятие имеет объем – это множество предметов, име­ющих признаки, зафиксированные в понятии и содержание — это отличительные, существенные свойства, признаки, отношения. Они находятся в обратных отношениях: чем больше объем понятия (количество предметов), тем меньше содержание (количество общих для этих предметов признаков),

Теперь возвратимся к законодательной формуле невменяемости. Объем данного понятия включает два предмета — деяние и лицо. Их общий отличительный признак, составляющий содержание понятия невменяемости, — наличие между ними конкретного отношения. Последнее двойственно по своей природе и характеризуется, во-первых, физическим компонентом, определяющим наличие причинно-следственной связи между данным лицом и деянием, во-вторых, психическим, отражающим степень опосре­дования сознанием указанных причинно-следственных отношений, т.е. состоянием отра­жательной функции мозга данного лица во время совершения деяния

Приведенные аргументы в равной степени относятся и к смысловой стороне понятия вменяемости. И хотя его формула в законе отсутствует, очевидно, что для определения вменяемости также необходимо деяние, лицо и соответствующее отношение между ними, включающее оба указанных выше компонента. Причем связь между перечисленными признаками достаточно четкая. Без установления факта деяния не может возникнуть процедура следствия; без деяния и лица нельзя говорить об отношении между ними и, следовательно, не появляется оснований для постановки вопроса о вменяемости; без установления состояния лица (его сознания) во время совершения деяния невозможно решение данного вопроса. В таком порядке каждый признак на каждом этапе — обязательное условие появления всех последующих. Соответственно все они составляют систему, в которой роль ключевого, системообразующего фактора принадлежит деянию, поскольку без него не может быть ни других компонентов системы, ни отношений между ними.

В данном контексте и деяние, и лицо являются, безусловно, юридическими катего­риями, что закреплено в законе соответствующими понятиями: общественно опасное деяние (преступление) и обвиняемый (подозреваемый). Их установление, как и дока­зательство наличия между ними причинной связи, входит в компетенцию юристов. Это непременное условие последующего возникновения сомнений во вменяемости лица. Отсюда следует, что любое указание в заключении эксперта на такую связь между лицом и деянием может восприниматься как выход за пределы компетенции. Сознание же в рассматриваемой системе выступает в своем естественно-научном качестве как психическая деятельность, которая обеспечивает: обобщение и целенаправленное отражение внешнего мира, целеполагающую деятельность, контроль и управление поведением личности, ее способность отдавать себе отчет в том, что происходит как в окружающем, так и своем собственном духовном мире. Определение состояния сознания (т.е. способности лица отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими) требует специальных познаний и должно полностью находиться в ведении психиатра, так как применительно к невменяемости единственным обстоятельством, исключающим контроль лица над своими действиями, является достаточно выраженное болезненное расстройство его психики.

Вполне понятно, что в связи с новым содержанием юридического критерия невменя­емости необходимо переосмысление медицинского и психологического критериев. Ю.С.Богомягков пытается сделать это, переименовав последний в патопсихологический критерий. Это оживляет не новый для психиатрии вопрос о взаимоотношении психопатологии и патопсихологии и не учитывает хотя бы того, что отсутствие сознания может быть обусловлено не только патологией психики, но, например, и таким физи­ологическим состоянием, как сон.

Главное здесь — не изменение названия критериев, а исследование реальных отно­шений между тем, что именуется медицинским критерием невменяемости и психоло­гическим. Для этого необходимо выявление их истинного содержания, что в значи­тельной мере зависит от способа разрешения диалектического противоречия между формальной определенностью правовых норм и отсутствием резких разграничительных линий в живой действительности, противоречия между вменяемостью — невменяемостью и психическими расстройствами различной степени выраженности. На практике это означает необходимость сведения всего многообразия психических расстройств (дейст­вующая классификация насчитывает более 50 основных вариантов психозов и более 80 видов непсихотических расстройств) к двум группам по признакам, входящим в конечном итоге в понятие вменяемости или невменяемости.

Как известно, медицинским критерием невменяемости именуется данный законо­дателем в обобщенном виде исчерпывающий перечень психических расстройств, которые могут сопровождаться утратой способности лица отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими. Следовательно, пытаясь изложить формулу вменяемости, мы будем вынуждены констатировать и при вменяемости наличие медицинского критерия. Так, В.С.Трахтеров указывает, что вменяемость может присутствовать при наличии любого из видов психических расстройств, перечисленных в законе. Ту же мысль подтверждает Р.И. Михеев, когда пишет, что медицинский критерий вменяемости даже значительно шире, чем при невменяемости, так как охватывает психические аномалии, не исключающие вменяемости. Ю.М. Антонян и С.В. Бородин полагают, что вменяемыми считаются не только лица, не имеющие каких-либо недостатков психического характера, но и лица, которые страдают психическими заболеваниями и недостатками умственного разви­тия. При таком подходе неизбежно признание при вменяемости и психологического критерия, из чего следует, что и вменяемость, и невменяемость, т.е. взаимоисключаю­щие понятия, содержат и медицинский, и психологический критерии.

Между тем, если под критерием понимать существенный или отличительный признак, позволяющий различать сходные объекты, на основании которого дается оценка явления или определение предмета, то какие бы то ни были психические расстройства в том виде, как они указаны в законе, не могут быть отличительным признаком вменяемости, ибо последняя определяется и у психически здоровых лиц. В равной мере они не могут составить медицинский критерий невменяемости, так как закон допускает их наличие при вменяемости. Налицо антиномия (как следствие несовершенства способа разрешения упоминавшегося выше диалектического противоречия), состоящая в том, что медицинский критерий в его нынешнем понимании и может, и не может быть отли­чительным признаком и вменяемости, и невменяемости. В содержание же психоло­гического критерия, в зависимости от того, к чему утверждается его принадлежность — к вменяемости или невменяемости, вкладывается прямо противоположный смысл. В пер­вом случае используется положительное определение (мог отдавать себе отчет...), во вто­ром — отрицательное (не мог отдавать себе отчета. ..).

Приведенные аргументы свидетельствуют, что действующие определения анализиру­емых критериев нарушают ряд положений формальной логики. Различное содержание как медицинского, так и психологического критериев противоречит закону тождества, утверждающему необходимость соответствия мысли самой себе на протяжении данного рассуждения. Иными словами, приняв конкретное значение критерия, мы должны следовать ему на протяжении всего анализа понятий вменяемости — невменяемости. В силу закона противоречия эти понятия, будучи взаимоисключающими, предполагают не различное содержание определяющих критериев, а их несовпадение. В части квали­фикации психологического критерия невменяемости нарушается известное со времен Аристотеля правило, согласно которому определение не должно быть отрицательным, т.е. нельзя именовать отличительным признаком то. чего нет. Иначе по аналогии медицинский критерий вменяемости должен включать не только определенные виды нарушений психики, но и их отсутствие. И тут совершенно прав И.И. Карпец, который, анализируя понятие невменяемость, пишет, что " в определении «психологический кри­терий» простая ошибка, ибо если речь идет о действиях человека, не способного сознавать то, что он делает, и руководить своими поступками, то ни о какой психологии и психологическом критерии говорить не приходится.1

В столь очевидной мысли, как и в необходимости устранения указанных логических несоответствий, заключается решение вопроса правильной квалификации критериев вменяемости — невменяемости. Основа для этого — принцип единства сознания и дея­тельности. Данный принцип позволяет по нару­шениям поведения судить о нарушении отдельных сторон и качеств сознания. На нем же основан и клинический (психопатологический) метод исследования, включающий расспрос больного, наблюдение за ним, сбор субъективного и объективного анамнеза. Будучи основным методом исследования как в общей, так и в судебной психиатрии, он имеет целью выявить особенности и отклонения в поведении больного, установить степень его дезорганизации, исходя из чего сделать вывод о способности лица правильно отображать окружающий мир и целенаправленно на него воздействовать, выразив это в соответствующих психиатрических терминах.

Разумеется, здесь приведена лишь упрощенная схема сложного диагностического процесса. Но она показывает, что способность отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими в общем виде наиболее точно отражает принцип единства сознания и деятельности и определяется не только психиатром-экспертом, но и в общепси­хиатрической практике. Различие состоит лишь в том, что в первом случае вопрос об этом прямо ставится следствием или судом, а во втором — диктуется логикой психиатри­ческого исследования, завершаемого в обоих случаях полным психиатрическим диаг­нозом. Последний же обязательно включает, наряду с названием болезни, функцио­нальный диагноз, отражающий степень выраженности, глубину психических нарушений через такие клинические понятия, как синдром (бредовой, галлюцинаторный, амнестический, слабоумия и др.), течение заболевания, стадию процесса и ряд других. Функциональный диагноз — обязательный элемент диагноза больного. Без него нозо­логический диагноз, именуемый еще диагнозом или названием болезни, — абстракция, лишающая врача возможности решать применительно к конкретному больному воп­росы лечебной тактики, определения его трудоспособности, социальных льгот и огра­ничений, связанных с болезнью. В экспертной практике функциональный диагноз играет ту же роль, но лишь применительно к общественно опасным действиям, и в целях восприятия его юристами он дублируется формулой способен или не способен отдавать себе отчет.

Отсюда следует, что полный психиатрический диагноз обязательно включает в себя и отражает в медицинских понятиях оценку способности данного лица отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими. Так, ни у одного психиатра не вызовет сомнений утверждение, что больной, находящийся в состоянии, например, сумеречного расстройства сознания, независимо от его нозологической природы и при любых обстоятельствах, не может отдавать себе отчета в своих действиях и руководить ими. С точки зрения возможности оценки состояния сознания у данного лица эти понятия эквивалентны. То же можно сказать и относительно бредовых, галлюцинаторных и других психопатологических расстройств. С другой стороны, столь же очевидно, что эта способность сохраняется, если больной страдает неврозом, психопатией в стадии компенсации или эпилепсией без психоза и слабоумия, вне эпилептического пароксизма и т.д.

Для правильного понимания соотношения понятий «психическое заболевание», «неспо­собность отдавать себе отчет» и «невменяемость» наиболее важно то, что наличие психопатологических феноменов и степень их выраженности могут быть установлены только через социум, через действия данного лица (в широком смысле слова), от мельчайших внешних (двигательных, эмоциональных, речевых) проявлений, доступных для восприятия только опытному исследователю компонентов болезненных пережи­ваний, до очевидной для неспециалиста неадекватной оценки субъектом окружающего и соответствующих грубых нарушений поведения, включая совершение общественно опасных действий. Не проявившись через социум, психическое расстройство остается «вещью в себе», недоступной для клинической диагностики. Однако, как у психически здорового человека способность отдавать себе отчет не возникает с момента совершения именно противоправного деяния, а реализуется в правопослушном поведении, так и у душевнобольного отсутствие таковой способности не находится в однозначной связи именно с общественно опасным деянием. Иными словами, наличие или отсутствие указанной способности не зависит от того, совершило лицо противоправные действия или нет. Это свойство сознания может выявиться через любые действия и в зависимости от их характера, социального смысла и правового значения становится предметом интереса психиатрии, уголовного или гражданского права, что соответственно находит отражение в понятиях «трудоспособен — нетрудоспособен», «вменяем — невменяем», «дееспособен — недееспособен».

Отсюда ясно, что вменяемость — невменяемость — лишь частный случай наличия обсуждаемой способности у лица или ее отсутствия в связи с определенными пси­хическими нарушениями, но только применительно к совершенным им действиям, предусмотренным уголовным законом. С этой точки зрения законодательная формула невменяемости содержит все признаки наиболее распространенного логического приема определения понятия через ближайший род и видовое отличие. Причем определяемое видовое понятие (невменяемость) подводится под ближайшее более широкое родовое (сознание или способность лица отдавать себе отчет...), а затем указываются отличи­тельные признаки, характерные только для данного видового понятия: связь не с любыми деяниями, а только с уголовно наказуемыми; обусловленность не любыми нарушениями психической деятельности, а только болезненными, в определенной степени выражен­ности. Только при таком подходе каждый из критериев вменяемости — невменяемости получает свое не меняющееся в зависимости от контекста положительное содержание. Под психологическим критерием понимается наличие способности отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими. Ее отсутствие идентифицируется с медицинским критерием, включающим все группы психических расстройств, перечисленные в законе, но в тех формах и стадиях, для которых отсутствие психологического критерия имманентно присуще. Контрадикторность понятий вменяемости — невменяемости отражается в реальных взаимоисключающих отношениях между психологическим и медицинским критериями. Вменяемость и невменяемость, будучи категориями юридическими, имеют общий юридический критерий, получающий теперь свое истинное содержание и отражающий наличие причинной связи между лицом и деянием, предусмотренным уголовным законом.

Не все виды психической патологии на сегодня можно уверенно дифференцировать подобным образом. Но это одна из важных проблем судебной психиатрии как науки развивающейся, постоянно совершенствующей свой понятийный аппарат. Разработка теории и накопление эмпирических данных позволяют постепенно уточнять связи между многообразием психических проявлений и состоянием сознания лица, с освоением в психиатрических терминах различных видов и степеней его нарушения.

Таким образом, для признания лица невменяемым необходимы юридический и меди­цинский критерии в их новом понимании, вменяемым — юридический и психологический. Но для того чтобы появились юридические понятия вменяемости — невменяемости, каждая пара критериев должна быть связана нейтральным по своей природе (в смысле отношения к той или иной науке) признаком. Тогда отнесение к нему фактов, полученных с помощью специальных знаний, не будет нарушением компетенции взаимодействующих специалистов. Вместе с тем данный признак должен быть обязательным для фактов, полученных как юристами, так и экспертами. Таким признаком может быть только время, являющееся обязательным атрибутом как общественно опасного деяния, так и любых других действий или же их совокупности, несущей в себе информацию о психическом состоянии лица. Определение этого состояния невозможно, да и лишено практического смысла вне конкретных временных параметров. Но время — вместе с тем самостоятельная общенаучная категория, и по своей сущности оно нейтрально в отношении юрис­пруденции или медицины. Следовательно, только через этот признак может проходить граница, разделяющая компетенции психиатра-эксперта и юриста. Однако отдав реше­ние вопроса юристам, он оставил все же за экспертами право определять психическое состояние лица во время совершения общественно опасного деяния, не обратив внимания на то, что эти вопросы идентичны. Не решает проблемы и утверждение о том, что эксперты не должны констатировать невменяемость, так как они не компетентны устанавливать факт совершения общественно опасного деяния данным лицом и другие юридические признаки невменяемости. Но ведь в том-то и дело, что, определяя психическое состояние субъекта во время совершения им деяния, эксперт тем самым подтверждает не только факт его совершения данным лицом, но и совпадение по времени совершения им деяния с болезненным состоянием его психики. Выход за пределы компетенции несомненен.

В такой ситуации возможны два варианта. Первый — любое заключение эксперта относительно психического состояния и способности лица отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими во время совершения деяния является предположительным. Суд же, исследовав все доказательства, превращает предположение в утверждение, приходя таким образом к заключению о вменяемости — невменяемости субъекта. Вто­рой — эксперт решает тот же вопрос, что и в первом случае, но не во время совершения данным лицом общественно опасного деяния, а в период времени, к которому относится инкриминируемое ему деяние, исходя, таким образом, из того, что причинно-след­ственная связь между лицом и деянием может не найти подтверждения в суде. Если же она будет доказана, то тем самым именно суд и установит совпадение по времени совершения лицом деяния с состоянием его психики в тот же период времени, решив тем самым вопрос о вменяемости — невменяемости.

Однако представляется, что оба приведенных варианта — все же лишь предпосылка полного разделения компетенции эксперта и юриста. Если исходить из того, что пра­вильное решение вопроса может быть только одно, то должны быть тщательно изучены положительные и отрицательные стороны каждого варианта на основе предварительного решения оставшихся вне обсуждения вопросов о критериях истинности заключения психиатра-эксперта, о границах возможности и необходимости учета экспертом в своем заключении обстоятельств инкриминируемого лицу деяния, на базе тщательного анализа процесса экспертного исследования. При этом следует исходить из объектов и предмета судебно-психиатрической экспертизы, разработки оптимальных форм изложения экс­пертных выводов, а также изучения некоторых других тесно связанных с этим вопросов, что является предметом отдельного исследования.

3. ОТГРАНИЧЕНИЕ НЕВМЕНЯЕМОСТИ ОТ СЛУЧАЕВ, ПРЕДУСМОТРЕННЫХ Ч.3 СТ.20 И СТ. 22 И 23 УК РФ.

В ч. 3 ст. 20 сказано об отставании в развитии лица достигшего 16 летнего возраста на момент совершения преступления, а не о психическом расстройстве, т.е. невменяемости, хотя тоже не подлежит уголовной ответственности.

Статья 22 ч. 1 гласит: «Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности», а значит, данное лицо частично осознавало фактический характер и общественную опасность своих действий в отличии от невменяемости где лицо не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий.

Состояние опьянения, вызванное употреблением алкоголя, наркотических средств или других одурманивающих веществ не освобождает от уголовной ответственности так, как опьянение не является психическим расстройством или слабоумием и лицо совершившее преступление могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) подлежит уголовной ответственности.

Когда речь идет о преступном поведении лиц с психическими нарушениями, как в психиатрической, так и в юридической лите­ратуре наряду с «психическими аномалиями» используются также понятия «пограничные состояния», «психические недостатки». Общим для всех этих понятий является то, что они охватывают психические состояния, находящиеся на грани психического здо­ровья и психической болезни, но не исключающие вменяемость.

С одной стороны, многие психические аномалии находятся в рамках пограничных состояний, которых большинство среди пси­хических болезней. Погранич­ные формы нервно-психической патологии составляют 80%.

Я. П. Фрумкин и С. М. Лившиц считают, что пограничные состояния, помимо психопатии и неврозов, включают также и психические нарушения, связанные с соматическими расстрой­ствами. К пограничным состояниям могут быть отнесены те пси­хические нарушения, которые ограничиваются определенным уровнем, качеством симптомов и синдромов. Качество определя­ется тем, что при пограничных состояниях нарушаются лишь высшие уровни психической деятельности и развиваются психо­патологические синдромы незначительной тяжести.

С другой стороны, по своей нозологической структуре психические аномалии шире пограничных состояний, они охватывают не только различные психические расстройства из числа погра­ничных состояний, но и включают в себя, например, алкоголизм и наркоманию.

Интерес криминологии к психическим аномалиям обусловлен тем, что из числа лиц, совершивших преступления, немало тех, у которых имеются такие аномалии. Их криминологическое из­учение и правовая оценка во многом облегчаются тем обстоя­тельством, что они привлекают к себе все большее внимание пси­хиатрии.

Традиционной для многих работ по психиатрии стала оценка нервно-психических заболеваний и аномалий как «проблемы века», «болезни цивилизации» и т.д. Многими исследователями отмечается рост зарегистрированных нервно-психических рас­стройств, что связывается с негативными последствиями научно-технического прогресса, урбанизацией, общей психической напря­женностью.1

С учетом сказанного, под психическими аномалиями следует понимать все расстройства психической деятельности, не достигшие психотического уровня и не исключающие вменяемости, но влекущие личностные изменения, которые могут привести к отклоняющемуся поведению.

У лиц с психическими аномалиями преобладают нормальные психические явления и процессы, а потому такие лица сохраняют в основном свои социальные связи, в подавляющем большинстве случаев они трудоспособны, дееспособны и вменяемы.

Когда речь идет о преступном поведении лиц с психическими нарушениями, как в психиатрической, так и в юридической лите­ратуре наряду с «психическими аномалиями» используются также понятия «пограничные состояния», «психические недостатки». Общим для всех этих понятий является то, что они охватывают психические состояния, находящиеся на грани психического здо­ровья и психической болезни, но не исключающие вменяемость.

Криминогенная значимость психических аномалий не предполагаетнеизбежности совершения преступления лицами с такими аномалиями. Даже при их наличие преступное поведение как разновидность человеческого поведения представляет собой лишь жесть, которая при определенных условиях может стать действительностью, а может и не стать. Мы не считаем, что если у преступника имеется психическая аномалия, то она обязательно повлияла на совершение им преступления.

Диагностика психического расстройства у конкретного лица создает для него новую объективную и субъективную ситуацию. Ее содержанием является многосторонняя перестройка позиций и отношений между личностью и ее окружением. Могут усили­ваться эгоистические мотивы и тенденции, что наносит ущерб социальному престижу данного субъекта и его коммуникативным механизмам во всем их функциональном многообразии. Кон­фликтные переживания могут порождаться чувством отличия и зависимости от других людей. При этом, чем более осознается психотравмирующее действие какого-либо фактора, тем негатив­нее его последствия, в том числе и в криминогенном аспекте. Психические аномалии изменяют характер и содержание реакций на внешние и внутренние стимулы и ограничивают возможности выполнения некоторых социальных функций.

Необходимость всестороннего учета социальных факторов в генезисе, течении и лечении расстройств психической деятельно­сти стимулировала в последние годы значительное развитие со­циально-психиатрических исследований. В социальной психиат­рии, отмечает В. П. Белов, преломилось генеральное значение факторов социально-психологического порядка, особенно влияние гуманистических, деонтологических и просветительских идей, из­менение этической ценности труда, появление чувства ответствен­ности за судьбу нетрудоспособных граждан, за моральные проблемы больших городов и проблему окружающей среды. Но­менклатура психических расстройств как объект научно-практиче­ских забот социальной психиатрии была расширена за счет больных с вялотекущими эндогенными процессами и пограничными — психическими заболеваниями.

В настоящем исследовании расстройства психической деятельности влияющие на преступное поведение и условно объединен­ные под названием «психические аномалии», включают в себя психопатию, олигофрению в форме дебильности, алкоголизм, нар­команию, остаточные явления черепно-мозговых травм, органиче­ское заболевание центральной нервной системы, эпилепсию, сосу­дистые заболевания с психическими изменениями, шизофрению в состоянии стойкой ремиссии и некоторые другие психические рас­стройства и болезни. К числу наиболее распространенных отно­сятся алкоголизм, психопатия, олигофрения в форме дебильности, остаточные явления черепно-мозговых травм, органическое забо­левание центральной нервной системы.

По имеющимся у нас выборочным данным, среди лиц, совер­шивших убийства, хулиганство, изнасилования, кражи, грабежи и разбои, систематически занимающихся бродяжничеством, а так­же нанесших тяжкие телесные повреждения, более половины имеют не лишающие их вменяемости расстройства психики. Исследование, проведенное с нашим участием ранее среди виновных в совершении тяжких преступлений против личности, пока­зало, что доля лиц с аномалиями психики составляет около 68%. По результатам проведенного выборочного исследования оказалось, что среди право­нарушителей удельный вес лиц, страдающих расстройствами пси­хики, равен 68,8%.

Все эти данные свидетельствуют о серьезности и масштабно­сти проблемы, необходимости осуществления специальных про­филактических, принудительных, медицинских и иных мероприятий по борьбе с преступностью лиц, страдающих психическими аномалиями. Вместе с тем нужно отметить, что в числе лиц, имеющих психические аномалии, учитываются и лица, страдаю­щие алкоголизмом. Без последних удельный вес преступников с психической патологией составляет около 30%.

Самой распространенной психической аномалией является алкоголизм, криминогенное значение которого общеизвестно. Остальные аномалии по мере убывания распределяются среди обследованных следующим образом: психопатия, остаточные яв­ления черепно-мозговых травм, органические заболевания центральной нервной системы, олигофрения в степени легкой дебильности, наркомания, сосудистые заболевания с психическими изме­нениями, реактивные состояния, шизофрения в стадии стойкой ремиссии и эпилепсия.

Криминологическое значение алкоголизма проявляется и в том, что он способствует развитию психических аномалий, в свою оче­редь имеющих криминогенное значение, в частности психопатий и психопатических черт характерами, следовательно, совершению преступных действий лицами, страдающими такими аномалиями. По нашим выборочным данным, алкоголикам, совершившим на­сильственные преступления, свойственны такие криминологиче­ски значимые черты, как повышенная раздражительность и агрессивность (в 95% случаев наблюдения), конфликтность (в 70%), подозрительность и мнительность (в 27%), ревность, сутяжничество (в 23%),-садизм (в 9%).

Тесная связь пьянства, алкоголизма и преступности в значи­тельной мере обусловлена, во-первых тем, что они детерминиро­ваны многими общими причинами: еще низким культурным уров­нем отдельных групп населения, недостатками в воспитательной работе, организации досуга и т. п..Во-вторых, алкоголизм и пре­ступность взаимно влияют друг на друга: как алкоголизм явля­ется важным условием, способствующим преступности, так и пре­ступное поведение способствует алкоголизму. Лица, длительное время ведущие антиобщественный образ жизни и совершающие преступления, а стало быть, выключенные из нормальных связей и отношений, в большинстве случаев являются пьяницами или алкоголиками, что особенно характерно для дезадаптивных пре­ступников и многократно судимых рецидивистов. Постоянное пьянство соответствует тому уровню культуры и потребностей, которые типичны для преступников-рецидивистов; в свою очередь, пьянство и алкоголизм определяют содержание и уровень их по­требностей, содержание и круг их социальных контактов, время­препровождение. Вот почему предупреждение алкоголизма имеет огромное значение для успешной борьбы с преступностью, и на­ оборот.

Второй по распространенности психической аномалией среди преступников является психопатия.Для психопатии характерно сочетание аномальной дисгармо­нии (несоразмерности) эмоционально-волевых свойств и относи­тельной сохранности познавательных способностей личности. Не­устойчивость эмоционально-волевого реагирования на среду нарушает приспособительные возможности человека, что находит выражение в его поведении.Психопатия тесно связана с алкоголизмом. Она способствует алкоголизации, что также имеет, конечно, криминогенное значе­ние. Многие исследования указывают на особую предрасположен­ность психопатических личностей к осложненным и патологиче­ским формам опьянения, актуализации отрицательных пережи­ваний, выявлению скрытых психопатических форм поведения, аг­рессивных реакций. Агрессия при остром алкогольном опьянении наблюдается у возбудимых и неустойчивых психопатических лич­ностей, а также у лиц с травматическим поражением центральной нервной системы.

К числу остаточных явлений черепно-мозговых травм, треть­ей по распространенности психической аномалии среди преступ­ников, прежде всего относятся признаки травматической асте­нии — явлений раздражительности и истощаемости, утомляемо­сти, легкого возникновения тревожных опасений и сомнений, проявлений слабодушия. Появляются головные боли, головокру­жения, рассеянность, забывчивость, трудность сосредоточения. Часты психопатоподобные расстройства. При черепно-мозговых травмах легкой и средней степени, особенно полученных в под­ростковом и юношеском возрасте, эти расстройства развиваются быстро и отличаются устойчивостью.

Уголовное право может интересовать только дебильность, по­скольку при имбецильности и идиотии человек не может быть вменяемым. Дебильность (легкая умственная отсталость) встре­чается значительно чаще, чем две вторые степени (до 80% всех форм олигофрении). Для дебилов характерен низкий запас общих сведений и знаний, примитивность и конкретность мышления и речи, интересов и чувств, эмоционально-волевые расстройства. Если при дебильности не отмечается расстройств эмоционально-волевой сферы (так называемых психопатоподобных явлений), личностных расстройств, неврологических дефектов, такие боль­ные способны овладеть несложной профессией, могут иметь семью, самостоятельно существовать.

Задача № 1. Камнев был задержан в связи с совершенной им кражей денег у соседки Сусловой. При личном обыске у Камнева был обнаружен финский нож.

На допросе выяснилось, что Камнев страдает слабоумием: в явлениях общественной жизни совершенно не разбирается, на вопросы дает наивные ответы, но знает, что красть нельзя. Финский нож он нашел в лесу и не понимает, почему его нельзя носить.

Эксперт-психиатр дал заключение, в соответствии с которым Камнев, являющийся дебилом, должен быть признан невменяемым по отношению к незаконному ношению холодного оружия, но вменяемым по отношению к совершенной краже.

Дайте мотивированный ответ на вопрос о том, может ли быть признано правильным такое заключение эксперта.

Ответ:

Суд не может признать заключение эксперта правильным. Гражданина Камнева, совершившего кражу, суд признает невменяемым, т.к. не может лицо одновременно быть вменяемым и невменяемым. Суд примет решение на основании статьи 21 УК РФ и гражданин Камнев понесет ответственность в виде принудительных мер медицинского характера.

Задача № 2. Герееву предъявлено обвинение в том, что он во время ссоры в состоянии опьянения совершил убийство Снеткова, нанеся ему несколько ударов табуреткой по голове.

По заключению судебно-психиатрической экспертизы Гереев в момент совершения инкриминируемого ему деяния был здоров. Вместе с тем отмечалось, что после привлечения к уголовной ответственности у Гереева возникло временное психическое расстройство – реактивное состояние, которое лишает его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими.

Можно ли признать Гиреева невменяемым?

Какое влияние на ответственность Гереева окажет факт его заболевания после привлечения к уголовной ответственности?

Какие меры могут быть применены к Гирееву?

Ответ:

У гражданина Гиреева временное психическое расстройство – реактивное состояние, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, возникло после привлечения его к уголовной ответственности, а во время преступления он был абсолютно здоров. Невменяемым его признать нельзя так, как он заболел после совершения общественно опасного деяния и на момент совершения преступления был вменяемым. Невменяемым же считается лицо в соответствии с частью 1 статьи 21 УК РФ: «Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики».

На основании пункта б), части 1, статьи 97 УК РФ в отношении гражданина Гиреева будут применены принудительные меры медицинского характера: «Принудительные меры медицинского характера могут быть назначены судом лицам: …у которых после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение или исполнение наказания».

После выздоровления Гиреев понесет ответственность в полной мере за совершенное им деяние, а принудительные меры медицинского характера ему назначены также на основании ст. 99 п.2: «Лицам, осужденным за преступления, совершенные в состоянии вменяемости, но нуждающимся влечении от алкоголизма, наркомании либо в лечении психических расстройств, не исключающих вменяемости, суд наряду с наказанием может назначить принудительную меру медицинского характера в виде амбулаторного принудительного наблюдения и лечения у психиатра»

Задача № 3. Горгин совместно с Ткачевым и Нечинским, возвращались с рыбалки, в гараже Ткачева распили спиртные напитки. После этого Горгин, идя домой, беспричинно нанес ножевые ранения не знакомым ему двум прохожим, причинив здоровью одного из них легкий, а другого – тяжкий вред.

На основании заключения судебно-психиатрической экспертизы, которая установила, что Горгин страдает хроническим расстройством, суд признал его невменяемым в момент совершения общественно опасных действий.

Прийдя к выводу о том, что Горгин причинил вред здоровью потерпевших в состоянии невменяемости, суд вынес ему оправдательный приговор.

Ответ:

Суд не может вынести оправдательного приговора в отношении Горгина, т.к. он совершил преступление, за которое понесет наказание в виде принудительных мер медицинского характера согласно части 2 статьи 21 УК РФ: «Лицу, совершившему предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, судом могут быть назначены принудительные меры медицинского характера, предусмотренные настоящим Кодексом».

Список используемой литературы:

1. Уголовный Кодекс Российской Федерации / официальный текст – М.: ИКФ Омега-Л, 2003.

2. Антонян Ю.М., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. М.: Наука, 1987.

3. Богомяков Ю.С. Уголовно-правовая невменяемость: критерии и признаки // Сов. гос-во и право. 1989. №4.

4. Первомацкий В.Б. Критерии невменяемости и пределы компетенции психиатра // Сов. гос-во и право. 1991. №5.

5. Ферри Э. Уголовная социология. М., 1908.

[1] Ферри Э. Уголовная социология. М., 1908. С. 37.

1 Антонян Ю.М., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. М.: Наука, 1987, с- 26, 27

1 Антонян Ю.М., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. М.: Наука, 1987. с- 29

1 Первомацкий В.Б. Критерии невменяемости и пределы компетенции психиатра // Сов. гос-во и право. 1991. №5. с-68,69

1 Уголовный Кодекс Российской Федерации / официальный текст – М.: ИКФ Омега-Л, 2003.-с 13.

1 Первомацкий В.Б. Критерии невменяемости и пределы компетенции психиатра // Сов. гос-во и право. 1991. №5. с-70.

1 Богомяков Ю.С. Уголовно-правовая невменяемость: критерии и признаки // Сов. гос-во и право. 1989. №4. с-104

1 Первомайкий В.Б. Критерии невменяемости и пределы компетенции психиатра // Сов гос-во и право. 1991 №5, с-74.

1 Антонян А.М., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. М.: Наука, 1987. с-11.

www.ronl.ru

Реферат Невменяемость

Реферат на тему:

План:

Введение
• 1 Учение о невменяемости в истории уголовного права
• 2 Критерии невменяемости
• 3 Невменяемость в уголовном процессе
• 4 Невменяемость и вменяемость
• 5 Ограниченная вменяемость
• 6 Невменяемость в уголовном праве России
ЛитератураПримечания

Введение

Невменяемость — состояние лица, при котором оно не в состоянии осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими вследствие психического заболевания или иного болезненного состояния психики. Невменяемость в уголовном праве является основанием для освобождения лица от уголовной ответственности и применения к нему принудительного лечения.

Представления о том, что к страдающим психическими заболеваниями лицам нельзя подходить с теми же критериями оценки поведения, что и к психически нормальным, в примитивном виде сформировались уже достаточно давно (следует вспомнить, например, отношение к юродивым в допетровской Руси). Развитие психиатрической науки на современном этапе позволило сформировать представление о невменяемости лиц, совершивших общественно опасные деяния под влиянием расстройств психики, повлиявших на их способности к оценке социальной значимости последствий своих действий и на их волевую сферу.

1. Учение о невменяемости в истории уголовного права

Понятие невменяемости имеет сравнительно недавнее происхождение. В римском праве способность ответствовать за причиненный преступлением вред сливалась со способностью предпринимать действия с юридическими последствиями; иначе говоря, уголовная вменяемость совпадала с гражданскою дееспособностью. Тем не менее, существовали отдельные постановления о безответственности малолетних (infantes), умалишенных (furiosi) и т. п. В источниках иногда употребляются выражение injuriae сарах, doli или culpae capax; с другой стороны, встречается и понятие innocentia consilii[1]; но общих признаков вменяемости установлено не было. Не были установлены признаки вменяемости и в средневековом праве.

Только в конце XIX века появляются попытки определить общие условия вменения и вырабатываются понятия вменяемости и невменяемости. Исторически первым появилось понятие «невменяемость»: установление признаков вменяемости совершалось отрицательным путём.

2. Критерии невменяемости

В современном уголовном праве выделяются медицинский и юридический критерий невменяемости. Юридический критерий включает в себя неспособность лица сформировать необходимое интеллектуальное и волевое отношение к совершаемому деянию. Медицинский (биологический) критерий определяется наличием у лица признаваемого медициной состояния расстройства психической деятельности, которое является причиной наличия юридического критерия.

Как следует из названий критериев невменяемости, для определения наличия или отсутствия состояния невменяемости в каждой конкретной ситуации требуется применение как юридических, так и медицинских специальных знаний. Поэтому при установлении невменяемости используется такая процессуальная форма, как судебно-психиатрическая экспертиза. При этом необходимо иметь в виду, что экспертизой может оцениваться только наличие или отсутствие медицинского критерия невменяемости, судебные эксперты любой специальности не вправе давать заключение о «вменяемости» или «невменяемости» обследованного ими обвиняемого[2]. Результат судебной экспертизы должен быть подвергнут юридической оценке с учётом прочих обстоятельств дела, на основе чего должен быть сделан вывод о вменяемости или невменяемости лица.

3. Невменяемость в уголовном процессе

Процессуальный порядок определения невменяемости может быть различным в зависимости от того, признаётся ли законодательством данного государства презумпция вменяемости лица, то есть не исходит ли уголовный закон из мысли о способности ко вменению всех лиц, переступивших порог возраста уголовной ответственности. Если вменяемость есть легальная презумпция, то обвинитель не должен в каждом отдельном случае доказывать наличность положительных условий вменяемости; если же обвиняемый ссылается на невменяемость, то он и должен доказывать то обстоятельство, которое исключает вменение в данном случае. В противном же случае обязанность установления вменяемости возлагается на обвинителя.

Последствием признания лица невменяемым является прекращение уголовного дела вследствие отсутствия состава преступления. К лицу могут быть также применены принудительные меры медицинского характера.

4. Невменяемость и вменяемость

Говоря о невменяемости, следует отметить также и противоположную ей категорию — вменяемость, которая является обязательным признаком субъекта преступления. В теории уголовного права под вменяемостью, как правило, понимают отсутствие невменяемости. Наличие двойного отрицания в этом определении («отсутствие отсутствия вменяемости») заставляет некоторых учёных критически к нему относиться. Б. Спасенников считает, что включение в уголовный закон определения вменяемости, её признаков и критериев, «выступило бы гарантом законности при решении вопроса о привлечении лица к уголовной ответственности, логически и юридически завершило бы законодательную формулировку важнейшего принципа уголовного права — принципа вины», и определяет вменяемость как «способность лица к осознанному волевому поведению»[3].

5. Ограниченная вменяемость

Если у лица диагностировано какое-либо психическое расстройство, однако оно не полностью утратило способность осознавать свои действия и руководить ими, оно может быть признано вменяемым, хотя и с определёнными ограничениями.

Уголовное законодательство некоторых стран мира устанавливает особенности привлечения к ответственности таких лиц, которые, как правило, заключаются в смягчении применяемого к ним наказания и возможности назначения принудительного лечения.

6. Невменяемость в уголовном праве России

Действующий УК РФ устанавливает, что не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия или иного болезненного состояния психики (ч. 1 ст. 21 УК РФ).

Таким образом, по УК РФ, юридический критерий невменяемости определяется двумя признаками, интеллектуальным и волевым, причём достаточным для признания лица невменяемым является наличие хотя бы одного[4]:

• Интеллектуальный признак предполагает невозможность (неспособность) лица осознавать опасность своего действия (бездействия). Наличие интеллектуального признака юридического критерия невменяемости может быть обусловлено как отсутствием у лица понимания содержания фактической стороны своих действий (например, при эпилептическом припадке лицо может в момент помрачения сознания неконтролируемыми конвульсивными движениями причинить вред здоровью другому лицу, не осознавая при этом даже факта совершения каких-либо действий), так и непониманием лицом социального смысла своего деяния, то есть в отсутствии понимания его общественно опасного характера. В этих случаях лицо осознаёт фактическую сторону своего поведения, но в связи с психическими нарушениями считает свои действия общественно полезными или нейтральными, либо вообще неспособно оценивать их общественное значение (например, при слабоумии).
• Волевой признак предполагает неспособность лица руководить своими действиями (бездействием). Волевой признак может как являться следствием интеллектуального (если лицо не осознаёт факта совершения им каких-либо действий, оно вследствие этого не может ими руководить), так и иметь самостоятельное значение, в случаях, когда лицо осознаёт уголовную противоправность совершения каких-либо действий, но не может воздержаться от их совершения.

Медицинский критерий характеризуется наличием у лица болезненного состояния психики. Под болезненным состоянием психики понимается наличие психического заболевания, повлекшего нарушение нормальной психической деятельности, обусловливающее неадекватное поведение больного, которое может относиться к одной из перечисленных в уголовном законе категорий[5]:

• Хроническое психическое расстройство — длительное, трудноизлечимое или вообще неизлечимое психическое заболевание, развивающееся, как правило, вследствие органического поражения мозга. Формами проявления такого расстройства могут быть такие заболевания, как шизофрения, эпилепсия, прогрессивный паралич, старческое слабоумие и т. д.
• Временное психическое расстройство — психическое заболевание, протекающее в течение короткого промежутка времени, проявляющее себя либо непосредственно в ходе совершения общественно опасного деяния, либо непосредственно перед ним. Такое расстройство оканчивается после совершения общественно опасного деяния или через какой-то короткий промежуток времени (несколько суток). Вне этого периода времени лицо может не обнаруживать никаких психических отклонений. К числу таких расстройств относятся патологическое опьянение, патологический аффект, иные реактивные состояния.
• Слабоумие (олигофрения) — снижение мыслительной способности человека, которое является настолько существенным, что он не может осознавать характер своих действий, их социальную суть. Слабоумие является врождённым или приобретённым в результате перенесения различного рода заболеваний и травм. Различаются три степени слабоумия: лёгкая (дебильность), средняя или тяжёлая (имбецильность) и глубокая (идиотия). Как правило, невменяемыми признают лиц, страдающих средней, тяжёлой или глубокой степенью олигофрении.
• К иным болезненным состояниям психики относят такие болезненные явления, которые не являются психическими заболеваниями в медицинском смысле, но сопровождаются существенными нарушениями психики (например, опухоли и травмы головного мозга).

Литература

• Назаренко Г. В. Невменяемость. Уголовно-релевантные психические состояния. СПб, 2002. 207 с.
• Вменяемость // Невменяемость // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Спасенников Б. А. Принудительные меры медицинского характера. СПб., 2003. 412 с.
• Спасенников Б. А. Психические расстройства и их уголовно-правовое значение. М., 2011. 272 с.

Примечания

1. 1. 5, § 2 D. ad legem Aquiliam, 9, 2; 1.23 D. de furtis 47, 2; i. 12 D. ad legem Corneliam de sic. 48,8.
2. См.: Шишков С. Понятия «вменяемость» и «невменяемость» в следственной, судебной и экспертной практике // Законность. 2001. № 2. С. 29.
3. См.: Спасенников Б. Вменяемость как категория уголовного права // Уголовное право. 2003. № 2. С. 76
4. Уголовное право России. Части Общая и Особенная / Под ред. А. И. Рарога. М., 2004. С. 118—119.
5. См.: Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник. Практикум / Под ред. А. С. Михлина. М.: Юристъ, 2004. С. 133—134.

wreferat.baza-referat.ru

Смотрите также

• 
  Реферат канцерогены
• 
  Ампир реферат
• 
  Реферат мюзикл
• 
  Реферат итмо
• 
  Реферат венесуэла
• 
  Манчаары реферат
• 
  Керенский реферат
• 
  Реферат чгу
• 
  Реферат ижгту
• 
  Реферат атрофия
• 
  Протест реферат