 скачать работу |
Русский Христианский Гуманитарный Институт Кафедра Антиковедения иМедиевистики.РЕФЕРАТНа тему: Даосизм и Конфуцианство.СОСТАВИЛ: Маслов Степан, I к.ПРОВЕРИЛ:………………………Санкт-Петербург 2001 г.Китайская школа мысли уходит своими корнями в глубь веков. Её история насчитывает более чем два с половиной тысячелетия, в течение которых формировалась традиция, которую называют китайским мышлением. К 221г до н.э., когда династия Цинь объединила Китай, в стране существовали разные философские течения, причём основными были школы конфуцианского и даосского направлений, возникшие в VI в. до н.э.Конфуцианство (жу цзя - школа великих книжников) - так же, как и даосизм, зародилось в Китае в VI - V веке до н.э. Входит в Сань цзяо - одну из трех главных религий Китая. Философская система конфуцианства была создана Кун-Цзы (Конфуцием). Предшественниками конфуцианцев были выходцы из потомственных чиновничьих семей, которые в случае потери официального поста превращались в бродячих учителей. Эти люди зарабатывали на жизнь преподаванием древних книг, ставших впоследствии частью Тринадцатикнижия Шицзин, Шуцзин, Лицзи, а также утраченной впоследствии Юэцзин (Книга о музыке). Первым этапом конфуцианства была деятельность самого Кун-цзы, тоже принадлежавшего к бродячим учителям. В его изложении конфуцианство было этико-политическим учением, в котором центральное место занимали вопросы нравственной природы человека, семьи и управления государством. Исходной для Кун-цзы можно считать концепцию "неба" и "небесного веления", то есть судьбы. Человек, наделенный небом определенными качествами, должен поступать в согласии с ними, с моральным законом Дао и совершенствовать их при помощи обучения. Цель этого совершенствования - достижение уровня "благородного мужа" (цзюнь-цзы), соблюдающего Ли - этикет.Центральное место в учении Кун-цзы занимает концепция Жэнь (человечности) - идеальных отношений между людьми в семье, обществе и государстве. Основным принципом этой концепции является: "Чего не желаешь себе, того не делай другим". На этой же базе Кун-цзы развивал свои политические концепции, выступая за четкое разделение обязанностей между членами общества, образцом для которого должна служить семья. При этом Кун- цзы отвергал закон. Характерной чертой учения Кун-цзы является антропоцентризм. Его практически не интересуют проблема космогонии, он уделяет мало внимания духам и потустороннему миру, хотя и считает небо не только частью природы, но и высшей духовной определяющей силой в мире, а жертвоприношения предкам - важнейшим выражением почтения к ним. Особое место у Кун-цзы занимала концепция Сяо - сыновней почтительности, уважения к родителям и к старшим вообще. Сяо считалось основой Жэнь и других добродетелей и самым эффективным методом управления страной. Большое место придавалось Юе - музыке, как лучшему средству изменения плохих нравов и обычаев, а также Ли - этикету, правилам благопристойности, регулирующим поведение человека в различных жизненных ситуациях. Всеобщее признание конфуцианство получило только после смерти Кун-цзы. В отличие от даосизма, конфуцианство поддерживало китайскую государственную иерархическую систему. Одно из главных положений конфуцианства - учение чжэн мин (выправление имен), которое требовало от каждого человека твердо помнить свое положение в обществе. После смерти Кун-цзы конфуцианство распалось на школы: 1. Мэн-цзы 2. Сюнь-ЦзыМэн-цзы (371-289 до н.э.). Мэн-цзы считал, что путь к справедливому правлению лежит через совершенствование личности. Если правитель действует в согласии с народом, это одобряется волей неба, если нет, то он утрачивает доверие неба и может быть низложен. Нужно управлять, опираясь на природу человека, она добра и справедлива, негодное же правление ее искажает. Путь совершенства человека — через развитие человеческой доброты, гуманности, сострадания, милосердия, скромности и других врожденных этических качеств.Мэнцзы писал: "Стремление природы человека к добру подобно стремлению воды течь вниз". Эти слова указывают на отождествление социального и природного, этическое качество человека уподобляется природной необходимости.Сюнь-цзы (313-238 до н.э.). Иную позицию занял Сюньцзы, крупнейший мыслитель конфуцианской школы. В трактате "Сюньцзы", в двадцать третьей главе "О злой природе человека" сказано, что человек рождается с желанием наживы, завистливым и злобным. "Поэтому необходимо воздействие на человека с помощью воспитания и закона, нужно заставить его соблюдать нормы ритуала и выполнять свой долг, только тогда у человека появится уступчивость и он станет культурным, что приведет к порядку." Сюньцзы подверг критике учение Мэнцзы о природной (изначальной) доброте человека: зачем тогда нужны были бы ритуалы и воспитание чувства долга? Они появились не из врожденных качеств человека, а в результате деятельности мудрецов и законодателей. Люди потому и стремятся быть добродетельными, что человек по природе зол. Ничтожный человек может стать совершенным, но он этого не хочет. Поэтому, чтобы стать совершенным, нужна моральная деятельность.Взгляды Сюньцзы вполне соответствовали ортодоксальным конфуцианским положениям об общественной иерархии и чувстве долга каждой социальной прослойки. Это был крупный философ, которого интересовали общие проблемы мироздания. Разделив природу на верх и низ, небо и землю, Сюньцзы говорил о естественном происхождении вещей: "силы инь и ян вызывают великие изменения", "через гармонию этих сил рождаются вещи, они получают (от неба) все необходимое, чтобы существовать и совершенствоваться. Человек не видит совершаемого (внутри), он видит лишь его результат и поэтому называет его происходящим от духа... Когда деятельность неба осуществлена и результат достигнут, рождается человек, сначала плоть, а затем дух.Сюньцзы считает, что человек сам устанавливает законы поднебесной, т.е. человеческого общества, естественное — только предпосылка его существования, человек должен научиться использовать силу неба в своих интересах. Способность познавать — прирожденное свойство человека, также как возможность быть познанным — закономерность вещей.Сюньцзы придавал большое значение чувственному опыту (с помощью зрения, слуха и т.д.), который составляет основу "сбора знаний". Особое место в его теории познания принадлежит проблеме "освобождения от заблуждений" (Гл. 21 трактата "Сюньцзы"). Односторонность подхода к вещам — основа заблуждений. Мышление позволяет выделить общее в вещах — познать их сущность. А главное, в чем, как считают исследователи, проявилась оригинальность его теории познания — это связь теории с практикой, умение соблюдать принципы своей теории в жизни.Учение Сюньцзы систематизировало идеи конфуцианства и явилось предпосылкой и источником его дальнейшего развития в средние века.Идеи Сюнь-цзы оказали значительное влияние на философов периода Хань (206 год до н.э. - 220 год н.э.), но затем вплоть до XIX века доминировало учение Мэн-цзы.Конфуцианство имеет пантеон богов, к которым причислен и Кун-цзы. Практикуются жертвоприношения. Значительное место занимает культ предков и вера в духов.Конфуцианство заняло господствующее положение в Китае при императоре У- ди, когда Дун Чжуншу предложил ликвидировать другие учения и сделать единым объектом почитания конфуцианство. Дун Чжуншу соединил конфуцианство с учением о космических силах Инь и Янь и пяти первоэлементах У-син. Чувства - источники зла - часть природы человека; посредством воспитания она становится доброй и завершенной. Воспитывать людей должен правитель, выполняя этим волю неба (в этом моменте Дун Чжуншу противостоит Мэн-цзы). Эта трактовка отношений между правителем и подданными развилась в дальнейшем в концепцию "трех связей": правитель-подданный, отец-сын, муж- жена, где первые компоненты соответствуют доминирующей силе Янь и являются образцом для вторых, соответствующих подчиненной силе Инь.Философское направление в конфуцианстве в виде натурального дуализма началось лишь с конца XI века н.э.Даосизм — другое, не менее значимое, чем конфуцианство, и возникшее одновременно с ним философское учение Древнего Китая. Его создателем явился мистический философ Лаоцзы (или Лао Дань). Китайский писатель Лу Синь в своих сатирических сказках даже изобразил предполагаемую встречу двух великих мыслителей древности. Даосизм испытал судьбу буддизма, постепенно превратившись в религиозную секту, которая и сегодня действует в Китае.Лаоцзы. Лаоцзы приписывают авторство знаменитой книги древности — "Даодэцзин", которая, безусловно, имеет не только национальное, но и мировое значение, как яркий документ мышления древнего человека. Исследователи творчества Лаоцзы отмечают близость идей Лаоцзы и идей Гераклита, древнегреческого философа. Они жили примерно в одно время и трудно говорить о взаимовлиянии их друг на друга, но совпадения поражают воображение."Даодэцзин" в переводе означает "Книга о пути и добродетели". "Дао" означает "путь", "русло реки", "дэ" — закон поведения, образец нравственности. Книга "Даодэцзин" состоит из афоризмов, в которых проводится параллель между законом естественности и закономерностью человеческого поведения — дэ. Трактат состоит из двух частей: в первой больше говорится о природе, во второй — о человеке."Дао" — это не вещь, а скрытый от ощущений человека закон изменений вещей — "дао пусто, но, действуя, оно кажется неисчерпаемым". Небо и земля долговечны. Дао невидимо, неслышимо и называется мельчайшим, но в действии оно непреодолимо, оно растекается повсюду. "Дао рождает одно, одно рождает два, два рождает три, а три — все существа. Все существа носят в себе инь и ян, наполнены ци и образуют гармонию." (Даодэцзин, 2 ч, 42.) "Ци" — это энергия материальных частиц, мировой эфир. инь-янТеория инь-ян уходит корнями в глубину веков, но своему концептуальному оформлению она обязана Цзоу Яню, жившему в IV в. до н.э. Столетие спустя вышли комментарии к «Книге перемен», где также рассмотрена теоретическая основа этого учения.Инь (темное/женское) и ян (светлое/мужское) олицетворяют два типа вселенских сил, воплощенных в пяти элементах, которые в свою очередь составляют суть проявленного мира. Так же как Дао устанавливает равновесие, инь и ян нуждаются в нем. Подобно солнечной и теневой сторонам горы (именно этот образ лег в основу терминологического оформления концепции), инь и ян нераздельны и дополняют друг друга. Жизнь не может быть окрашена лишь в темные цвета и наоборот; думать иначе — значит проявлять безрассудство.Графически концепцию выражает тайцзи (символ великого предела):[pic]Черный цвет символизирует инь, а белый — ян. Две противоположности составляют единое целое, дополняя одна другую и перетекая друг в друга. Символ демонстрирует изначальный дуализм всего сущего. При этом все вещи характеризуются наличием как мужского, так и женского начала, проявлением как темных, так и светлых аспектов, причем женкое начало обязательно содержит элемент мужского, и наоборот.Заметим, что символ олицетворяет непрерывное движение, незатихающий процесс. В этом смысле теория не оставляет места статичному равновесию, утверждая динамичность баланса сил.Даосизм рассматривает мир как поток вечного изменения и развития: бытие превращается в небытие, пустоту, а из нее опять рождаются вещи, согласно закону "дао". Дао содержит в себе потенции всех возможных вещей, и они опять возвращаются в дао, как в свой первоисточник. Действие дао — борьба противоположностей. "Даодэцзин" демонстрирует образцы высокой диалектики взаимопроникновения противоположностей: "неполное становится полным; кривое становится прямым; пустое становится наполненным; ветхое сменяется новым; то, что мало, становится многим" ("Даодэцзин", 1 ч., 2?). Идея развития выражена в положении: "В мире самые слабые побеждают самых сильных". "Человек при рождении слаб, а после смерти тверд и крепок. Все существа и растения при своем рождении нежны и слабы, а при гибели тверды и крепки. Твердое и крепкое — это то, что погибает, а нежное и слабое есть то, что начинает жить." Также с водой: "Самое мягкое и слабое существо непобедимо в преодолении твердого и крепкого. Слабые побеждают сильных, мягкое преодолевает твердое." ("Даодэцзин", 2 ч., 76,78.) Этика Лаоцзы — это учение о золотой середине. Мудрец избегает крайностей, он действует, но не борется, постоянно совершенствуется. Нужно сливаться с "естественностью", понимая, что она не знает цели. Естественное дао напоминает натягивание лука. Когда его растягивают, он сжимается, результат — полет стрелы. Если народ угнетать, он восстает и уничтожает своих притеснителей. Мудрый человек довольствуется малым. Идеал Лаоцзы — простота и естественность людей древнего общества, куда он предлагает вернуться, так как там не было ни богатых, ни бедных, не было войн и насилия, не было орудий труда и оружия, не было письма, но люди были счастливы. Тайные общества Китая, выступавшие в оппозиции к государственной власти, находили опору в этих даосских идеях.Кроме Лао-цзы нельзя не назвать другого даосского мыслителя, Чжуан-цзы (IV-III вв. до н.э.), автора трактата, названного его именем. Впрочем, “Чжуан-цзы” даже не хочется называть сухим словом “трактат”: так много в нем парадоксов, притч, эксцентричных образов, перетолкованных в духе даосской философии и литературного блеска.Чжуанцзы (369-286). Книга "Чжуанцзы" состоит из трех частей: внутренняя, внешняя и смешанная. Внутренняя часть излагает философские проблемы. Чжуанцзы (Чжуан Чжоу) склонялся к мистицизму. Чтобы достигнуть познания дао, нужно отказаться, отвлечься от всего реального как иллюзорного. “Однажды Чжуану Чжоу приснилось, что он — бабочка, весело порхающая бабочка. (Он) наслаждался от души и не осознавал, что он — Чжоу. Но вдруг проснулся, удивился, что (он) — Чжоу, и не мог понять: снилось ли Чжоу, (что он) — бабочка, или бабочке снится, (что она) — Чжоу. Это и называется превращением вещей, тогда как между мною (Чжоу) и бабочкой непременно существует различие.”Чжуанцзы — философ-поэт, полагающийся на метафору, олицетворение природы, интуицию. Для его понимания требуется соответствующий интуитивный подход. "Безумные речи" Чжуанцзы как выражение парадоксальности его мышления, выворачивающего наизнанку сущность истины — таков взгляд на Чжуанцзы В.В. Малявина, автора очень оригинального и интересного исследования о Чжуанцзы. Может ли западноевропейская установка на рационализм помочь понять китайского мыслителя? Нет, считает В.В. Малявин. Поздние даосы опирались не только на натурфилософию и диалектику Лаоцзы, но и на мистицизм и релятивизм Чжуанцзы. И эти тенденции способствовали преобразованию даосской философии в религию.Так что же такое даосизм? Вопрос этот с давних пор привлекает внимание исследователей Китая, однако дать на него краткий и ясный ответ оказалось очень сложно. Ибо “даосизм” – понятие весьма многомерное и многозначное.Само слово “дао” вовсе не является исключительным достоянием даосизма. Оно принадлежит всей китайской мысли, и каждый философ древнего Китая видел в нем обозначение истины или, точнее, глубочайшей правды и праведного пути жизни. Все китайские мудрецы – приверженцы Дао. И хотя это понятие дало название даосизму (дао цзяо), ничего собственно даосского в нем нет. Это одна из важнейших категорий всей китайской культуры. Специфично лишь ее осмысление даосизмом. Если в конфуцианстве Дао – путь нравственного совершенствования и правления на основе этических норм, то в даосизме Дао космологизируется, приобретая значение высшего первопринципа, мировой субстанции, источника бытия всего сущего.Даос живет тем, что живо вовеки – капиталом духа. Даосизм есть прежде всего оправдание традиции. Правда Дао – это то, что дается нам прежде, чем мы познаем сами себя, и она есть то, что перейдет от нас к будущим поколениям после того, как мы уйдем. Что же это? “Классики” даосской традиции дают по видимости туманный, а по сути очень точный ответ: все то, что существует “само по себе” (цзы жань), что не порождено людским умствованием и озабоченностью, что не несет на себе печати натуги, напряжения, насилия.Мудрость приверженца Дао – это не знание и не искусство, а некое умение – совершенно неумелое – “не затемнять суетным деланием великий покой бытия”. Даосизм, таким образом, воплощает самую сердцевину восточной мысли, всегда требовавшей от человека обрести полноту своего бытия через самоустранение, явить глубину нежелания, которая таит в себе самое одухотворенное желание. Поэтому даосизм не является философией в классическом понимании этого слова, ибо он не интересуется определениями понятий, логическими доказательствами и другими процедурами чистого умозрения. Не является он и религией трансцендентного Бога, требующего от своих поклонников веры и послушания. Его нельзя, наконец, свести и к искусству, мастерству, практике в собственном смысле слова, ибо мудрость Дао не утверждает необходимости что-нибудь делать. Скорее, даосизм - это “путь цельного существования”, в котором умозрение и действие, дух и материя, сознание и жизнь оказываются собранными в свободном, беспредельном, хаотическом единстве (и сюй). Такое единство, как и большинство основных понятий даосизма, насквозь парадоксально, и потому даосские учителя умолкают, когда у них просят это объяснить. Как сказано в “Дао-дэ цзин”, главном каноне даосизма: “Знающий не говорит, а говорящий не знает”. И в другом месте: “Когда низкий человек слышит о Дао, он смеется. Если бы он не смеялся, это не было бы Дао”.Даосские мудрецы ничего не доказывают и не проповедуют. Они даже не учат какому-нибудь определенному образу жизни. Их цель - дать верную жизненную ориентацию, указать путь к средоточию жизненного опыта – вечно отсутствующему и вездесущему.Не будучи в строгом смысле, как уже говорилось, ни философией, ни религией, даосизм сочетает в себе черты того и другого. По учению даосов, воистину существует лишь великое Дао – предвечное, бесконечное, немыслимое, не имеющее “образа, вкуса или запаха”, никем не сотворенное, оно “само себе ствол, само себе корень”, охватывающее и вмещающее в себя все сущее. Даосы называют его “высшим Учителем”, “небесным предком”, “матерью мира” или “творцом вещей”, но они не ждут от него конкретной заинтересованности в их личной судьбе или судьбе Вселенной, ибо в мире все происходит “само собой”, каждое мгновение времени и каждая частица бытия совершенно самодостаточны.Это означает, что и само Дао не является, в сущности, принципом мироздания. Дао, утверждается в даосской литературе, “не может владеть даже собой”, оно “обладает, не владея”. Дао мгновенно и непрестанно изменяется, “теряет себя в мире конечного и преходящего”. Но, “поистине, нет ничего постояннее непостоянства” - в своем самопревращении Дао пребудет вечно.Отсюда то важное место, которое занимает в даосизме учение о космогенезе - творении всего сущего. Даосы учат, что мир возник из первозданного Хаоса, который они именуют также Единым дыханием (и ци), Изначальным дыханием (юань ци) или Великой пустотой (тай сюй). Творение же мира есть результат самопроизвольного деления первичной целостности Хаоса. Сначала Хаос, или Единое дыхание, разделилось на два полярных начала: мужское, светлое, активное Ян и женское, темное, пассивное Инь; из “двух начал” выделились “четыре образа”, соответствующие четырем сторонам света; “четыре образа” породили “восемь пределов” мироздания и т.д. Эта схема записана в древнейшем китайском каноне “И цзин” (“Книга Перемен”), содержащем общий для всей китайской традиции свод графических символов мирового процесса Дао.Мир, по представлениям даосов, есть “превращенное Единое”, плод метаморфозы Дао. В даосской традиции в этой связи говорилось и о превращении первочеловека, каковым считался полулегендарный основоположник даосизма и верховное божество даосской религии Лао-цзы. Мир для даосов – это “превращенное тело” (xya шэнь) Лао-цзы. А это значит, что между сердцем человека и телом предвечного Дао существует глубочайшая внутренняя связь. Человек и мир в даосизме нерасторжимы и взаимозаменяемы.Тема превращения, творческих метаморфоз бытия – центральная тема даосской мысли. Для даосов ни формы, ни бесформенное не являются реальными. Или, как говорится в даосских книгах, “пустота не может одолеть десять тысяч вещей”. Подлинная реальность для даосов – это самое превращение. Даосы мыслят в категориях не сущностей или идей, а отношений, функций, влияний. Для них в мире “ничего нет”, но сами связи между вещами, несомненно, реальны. Истины, может быть, вовсе нет. Но метафора истины, бесчисленные отблески реальности точно существуют.Итак, даосская картина мира – это бесконечно сложный, подлинно хаотический узор явлений, где нет одного привилегированного образа, одной “единственно верной” идеи. Как писал Чжуан-цзы: “Вся тьма вещей – словно раскинутая сеть, и нигде не найти начала”.Говоря о китайской культуре, мы привыкли рассматривать ее как нечто единое и цельное. Однако, это совершенно неверно применительно к китайской древности. Подобно тому, как сам Китай (тогда царство Чжоу) был разделен, начиная с середины 1-гo тыс. до н.э., на множество отдельных, враждовавших между собой царств, также и культура его являла собой картину значительного многообразия; существовало несколько типов культур, только позднее сплавленных в великом обще китайском синтезе.В наибольшей степени отличались друг от друга культуры севера и юга Китая. Если для севера, давшего начало конфуцианству, характерно внимание к этической проблематике и ритуалу, рассудочное стремление к рациональному переосмыслению архаических основ цивилизации, то на юге господствовала стихия мифопоэтического мышления, процветала экстатичность шаманских культов. И даосизм, созревший, видимо, в лоне южной традиции, тем не менее соединил в себе экзальтированную архаику юга и рациональность севера. Первая дала ему содержание, вторая наделила формой, предоставив созданный ею философский способ освоения действительности для выражения смутных и неосознанных творческих потенций. Без южной традиции даосизм не стал бы даосизмом, без северной – не смог бы сказать о себе языком великой культуры и книжной образованности.В “Дао-дэ цзине” речь идет о едином первоначале всего сущего – единой субстанции и одновременно мировой закономерности – Дао. Это понятие дало название даосизму (дао цзяо). Впрочем (как уже было сказано), ничего собственно даосского в самом понятии “дао” нет, это одна из важнейших категорий всей китайской культуры.Для традиционной китайской философии была нехарактерна вера в бессмертие конкретно души. Реальной признавалась только единая психофизическая целостность живого существа. Сам дух понимался вполне натуралистически: как утонченная материально-энергетическая субстанция (ци). После смерти тела это “ци” рассеивалось в природе. К тому же даосизм унаследовал от шаманизма учение о множественности душ – животных (по) и мыслящих (хунь). Тело выступало единственной нитью, связывающей их воедино. Смерть тела приводила к разъединению и гибели душ. Поэтому уже в глубокой древности огромное значение придавалось средствам продления физической жизни, а долголетие (шоу) стало одной из важнейших ценностей китайской культуры.Однако даосизм не удовлетворился идеалом простого физического, пусть даже и бесконечного, продления жизни. Истинный даосский бессмертный (сянь) в процессе движения по пути бессмертия радикально трансформировал, преображал свое тело, которое согласно даосскому учению приобретало сверхъестественные силы и способности: умение летать по воздуху, становиться невидимым, одновременно находиться в нескольких местах и даже сжимать время. Но основная трансформация в процессе занятий даосской медитаций - духовная: бессмертный в полной мере ощущал и переживал даосскую картину мира, реализовывая идеал единства (единотелесности) со всем сущим и с Дао как таинственной первоосновой мира.Путь к бессмертию по даосскому учению предполагал занятия сложными методами особой психофизической тренировки, во многом напоминавшей индийскую йогу. Она предполагала как бы два аспекта: совершенствование духа и совершенствование тела. Первый заключался в занятиях медитацией, созерцанием Дао и единства мира, единением с Дао. Применялись и различные сложные визуализации божеств, символизировавших собой особые состояния сознания и типы жизненной энергии.Второй заключался в специфических гимнастических (даоинь) и дыхательных (син ци) упражнениях, сексуальной практике для поддержания энергетического баланса организма и занятиях алхимией. Именно алхимия и считалась высшим путем к обретению бессмертия. Алхимия разделялась даосами на два типа - внешняя (вэй дань) и внутренняя (нэй дань). Из них только первая являлась алхимией в собственном смысле этого слова. Она предполагала создание в алхимической реторте как бы действующей модели космоса, в котором под воздействием огня вызревает эликсир бессмертия. Главное отличие китайской алхимии от европейской – ее исходная теснейшая связь с медициной: в китайской алхимии даже золото “изготовлялось” как эликсир бессмертия. Даосскими алхимиками был накоплен ценнейший эмпирический материал в области химии и медицины, значительно обогативший традиционную китайскую фармакологию.К Х в. “внешняя” алхимия пришла в упадок, и ей на смену пришла “внутренняя” алхимия. Она представляла собой алхимию только по названию, поскольку была ничем иным, как упорядоченным комплексом сложных психофизических упражнений, направленных на трансформацию сознания адепта и изменение ряда его психофизиологических параметров. Однако, она заимствовала у собственно алхимии ее терминологию, способы описания практики, сделав названия минералов и веществ символами психофизических процессов и их структур.Последователи “внутренней” алхимии исходили из положения о полном подобии микрокосма и макрокосма, человеческого тела и вселенной. А раз в теле человека есть все, что есть и в космосе, то нет никакой необходимости создавать его модель в тиглях и ретортах: само тело является подобной моделью. Следовательно, можно создать новое бессмертное тело из веществ, соков и энергий собственного тела. Особое внимание в практике “внутренней” алхимии уделялось управлению энергиями, протекающими, согласно ее теории, по особым “каналам” (цзин) тела, и накапливающимися в особых резервуарах (дань тянь, инд. чакры). Управление же энергиями достигалось при помощи концентрации сознания и визуализации (ци гун). Подобно “внешней” алхимии, “внутренняя” также собрала весьма богатый материал для китайской медицины.Даосизм иногда называют национальной религией Китая, но это определение не совсем верно. Во-первых, даосизм распространился и среди некоторых других народов, живущих по соседству с китайцами. Во-вторых, даосы не только не проповедовали свою религию в обществе, но, напротив, тщательно скрывали свои секреты от непосвященных и даже не позволяли мирянам присутствовать на наиболее важных молебнах. К тому же даосизм всегда был разделен на множество самостоятельных сект, где “искусство Дао” передавалось от учителя к ученику в тайне от посторонних.Тем не менее даосизм без преувеличения можно назвать подлинным фокусом китайской культуры, ведь он обеспечивал преемственность между элитарной мудростью Дао и верованиями простонародья, принципами внутреннего совершенствования и всем жизненным укладом китайцев. Для даосов их религия была лишь чем-то вроде “полезной иллюзии”, ведь образы богов, как и весь видимый мир, представляли собой, по их понятиям, только “отблески” сокровенного Дао. Служа свои молебны, даосы в действительности не поклонялись духам, а, скорее, вовлекали их в беспредельную гармонию Великой Пустоты. Вместе с тем самое существование божеств, как и всего мира форм, являющего собой “превращенное тело” Дао, оставалось для даосов совершенно необходимым.Отцы даосизма.Наверное, главная особенность даосской мысли состоит в том, что это мысль, во всех своих проявлениях обращенная к истокам вещей: истоку времен, сокрытых в незапамятных глубинах истории; истоку сознания, вечно ускользающего от света разума, истоку всех наших душевных движений, таящемуся в бездонной толще жизни. И даосы настолько верны своим поискам подлинного, абсолютного Истока сущего, что даже не поставили ему предел в виде какого-либо метафизического принципа, перводвигателя, “первичной материи”, первоначала и т.п. Ведь исток бытия, если он в самом деле реален, не может быть ни хронологическим рубежом, ни “данностью” опыта, ни умственной абстракцией по той простой причине, что такое начало вносит ограничение в мир и в итоге само оказывается условным, придуманным, неживым. Мысль же даосов – о Начале, которое само безначально; об истоке, который являет собой, скорее, вольное проистечение самой жизни и который, вечно уклоняясь от собственной сущности, вечно же возвращается к самому себе.Странная реальность, пребывающая как раз там, где ее нет. Странные люди, всерьез размышляющие о безначальном Начале. Их наследство – дума о Дао: Пути всех путей, неизменной изменчивости. Кажется, они и приходят-то в мир лишь для того, чтобы уйти, и тем самым вернуться к земному бытию. “Настоящие люди древности не знали, что такое радоваться жизни и отворачиваться от смерти, не гордились появлением на свет и не противились уходу из мира. Отрешенно они приходили, отрешенные уходили, не доискиваясь до начала, не устремляясь мыслью к концу, радуясь тому, что даровано им, и самозабвенно возвращаясь к своему естеству. Разум их погружен в забытье, облик бесстрастен, чело величественно. Прохладные, как осень, и теплые, как весна, они следовали в своих чувствах течению времен года. Они жили в беспредельной гармонии с миром, и никто не знал, где положен им предел...” (“Чжуан-цзы”, гл. “Дацзунши”.)Главный учитель даосизма – Лао-цзы, Старый Ребенок, носивший имя Ли Эр. Он “родился от самого себя”, из себя же развернул весь мир, и сам же 72 раза являлся миру. Но он же и человек, проживший долгую и неприметную жизнь. Легенда изображает его хранителем царских архивов, старшим современником Конфуция. Лао-цзы встречался с будущим основателем конфуцианства, но прохладно отнесся к вере Конфуция в действенность нравственной проповеди, что, наверное, вполне естественно для знатока человеческой истории. Вконец разуверившись в людях, он сел верхом на буйвола и отправился куда-то на Запад, да так и не вернулся. А на прощание по просьбе начальника пограничной заставы, через которую он покинул Китай, Лао-цзы оставил потомкам небольшую книжку “в пять тысяч слов”. Это сочинение, обычно именуемое “Трактатом о Пути и Потенции” (Дао-дэ цзин), стало главным каноном даосизма.Рядом с Лао-цзы в ряду пророков Дао стоит философ Чжуан Чжоу, он же Чжуан-цзы, который был, несомненно, реальным историческим лицом и притом одним из самых обаятельных мыслителей древнего Китая. Время жизни Чжуан-цзы приходится на последние десятилетия IV в. до н.э. – время расцвета свободной мысли и острого соперничества различных философских школ. Чжуан- цзы был большим эрудитом, но предпочитал держаться подальше от самодовольных ученых-спорщиков, подвизавшихся при дворах царей и удельных владык. Много лет он занимал скромную должность смотрителя плантации лаковых деревьев, а потом вышел в отставку и доживал остаток дней в родной деревне. Перед смертью он просил своих учеников не обременять себя похоронами учителя, а бросить его тело в чистом поле, ибо могилой ему станет весь мир. Скромная, непритязательная жизнь и далеко не героическая, даже почти позорная смерть, в глазах самого Чжуан-цзы, явно не умаляли его подлинного достоинства. Ведь истинный даос, говоря словами Лао-цзы, “выходит к свету, смешиваясь с прахом, в суете будней хранит тайну вечности, в многоголосье Земли постигает безмолвие Небес”.Пророки Дао существуют для того, чтобы претворить свое существование в неизбывное Присутствие. Они столь же невозможны, сколь и неизбежны, как самое начало “мысли о Дао”. Их явление не есть факт хронологии или личной судьбы. Оно знаменует, скорее, пробуждение мысли к своему немыслимому истоку, которое есть сама полнота творческой жизни.Итак, традиция Дао – это странные, сторонние люди. Недаром Лао- цзы уже в древности получил прозвище “темного учителя”. А Чжуан-цзы сам называл свои писания “нелепыми и безумственными речами”. Изъясняются даосы парадоксами, туманными сентенциями и экстравагантными притчами. Одни исследователи пытаются разглядеть в этом жанровом винегрете ту или иную “философскую систему”. Другие видят в даосах наследников “мифопоэтического” мышления. Третьи считают, что вся эта даосская заумь есть чуть ли не намеренная мистификация, скрывающая истинное учение о Дао. Но ни одна из этих трех точек зрения не помогает лучше объяснить даосские тексты такими, какие они есть. Вместо того, чтобы отворачиваться от буквы даосских книг или объявлять их создателей просто неумелыми мыслителями, не будет ли более плодотворным допустить, что классики даосизма были искренними и серьезными писателями, которые, как все настоящие писатели, писали о самом важном и сокровенном в своей жизни?Признаем, что подлинный импульс говорения о Дао – это сама жизнь сознания, непрестанно устремляющегося за свои собственные границы, каждое мгновение возобновляющего свою связь с творческой стихией жизни. Это сознание сознает, что оно несводимо ни к опыту, ни к знанию и потому живет в вечном “(само) забвении”. Но оно само проницает собою жизнь, творя новое, одухотворенное тело мира и новую, разумную природу. Это сознание совпадает с полнотой бытийствования. Оно дарит высшую радость бытия, но само не напоминает о себе, как не ощущается нами наше собственное тело, пока оно здоровое и сильное. Или, как сказал Чжуан-цзы, “когда сандалии впору, забывают о ноге”.Но почему именно афоризмы? Почему эксцентричные притчи и анекдоты? По нескольким причинам. Во-первых, афоризм, притча или анекдот по-своему парадоксальны, как природа “истока вещей” в даосизме. Во-вторых, эти словесные жанры не устанавливают всеобщие отвлеченные истины, но оказываются истинными в особых случаях и тем самым утверждают исключительные, неповторимые качества жизни, как раз и переживаемые нами в творческом акте. В-третьих, афоризм или притча успешно стирают грань между истинным и ложным, переносным и буквальным смыслами. Так речь даосов, на первый взгляд путаная и шокирующая, на поверку оказывается точным словесным слепком Великого Пути как глубинного ритма жизни. Недаром древние комментаторы даосских канонов часто повторяли, что “все слова выходят из Дао”.В “безумственных речах” даосов, по сути, нет ничего произвольного. В них запечатлелась мудрость, ставшая итогом долгого пути самопознания духа. Перед нами язык традиции, где ценится не просто умное, но прежде всего долговечное. Дума о Дао - это то, с чем можно жить всегда. И, следовательно, нечто глубоко личное. Речь даоса – это череда сокровенных озарений, высвечивающих путь сердца. Ее подлинный прототип – жизнь тела, мир телесной интуиции. Мудрость даоса есть “знание семян вещей и зародышей событий”. Лао-цзы сознает себя “еще не родившимся младенцем”. Чжуан-цзы призывает своих читателей “стать такими, какими мы были до своего появления на свет”. (Еще одно “безумственное” требование даосов?)Книги Лао-цзы и Чжуан-цзы изначально складывались из фрагментов, в которых фиксировались отдельные прозрения и наблюдения подвижников Дао. Сверхлогический характер даосской мудрости отображал отстраненность даосских школ от всяких публичных норм. Ориентированность мудрости Дао на узкий круг посвященных и “внутреннее”, неизъяснимо-интимное понимание тоже были знаком даосизма как духовной традиции, учившей своих приверженцев “воспроизводить опыт самопознания, возобновлять присутствие того, кто возвращается в мир, когда мы отсутствуем в нем”.Не знание и даже не творчество, но просто способность “сполна прожить свой жизненный срок” составляли цель даосского подвижничества. С непосредственностью, достойной великой традиции, даосизм утверждал, что мудрый ничего не знает и ничего не умеет, а только питает себя, усваивая всем телом вселенскую гармонию жизни.Различные свойства Дао как абсолютного бытия удобно охватываются в даосской литературе понятием “пустоты” (сюй) или “пустотно-отсутствующего” (сюй у), “извечно отсутствующего” (сэй у). В философии Дао пустота выступает прообразом предельной цельности и полноты бытия. Пустота есть прообраз бытийственного разрыва, выявляющего все формы, и паузы, формирующей ритм. Наконец, пустота – это вездесущая среда и даже движущая сила превращений: пустота, чтобы быть собой до конца, должна сама “опустошиться” и в результате стать ”полнейшей наполненностью”.Реальность в даосизме – это в конечном счете самопресуществление, в котором каждая вещь становится тем, что она есть, достигая предела своего существования, претерпевая метаморфозу. В событии самопресуществления человек становится подлинно человечным именно потому, что он обретает в нем свою событийность со всем сущим. И чем более преходящим, незначительным кажется человек, поставленный перед мировым Все, тем более величествен он в своей причастности к Единому Движению мира, этой событийственности всех событий, вселенскому танцу вещей. Его самопотеря неотличима от самопостижения.Мир, в представлении даосов, являет собой бездну взаимоотражений, “чудесных встреч” несоизмеримых сил, и принцип его существования выражается в образе “Небесных весов”, уравнивающих несравнимое. Реальность для даоса – это Хаос как бесчисленное множесгво порядков, бесконечное богатство разнообразия.Даосский мудрец подражает пустоте и хаосу и потому “в себе не имеет, где пребывать”. Он не совершает самочинных действий, но лишь безупречно следует всякому самопроизвольному движению. Его сознание – “зеркало, которое вмещает в себя все образы, но не удерживает их”.Еще не родившийся ребенок уже имеет полное знание о жизни. Он понимает прежде, чем научится понимать. Даосская традиция требует признать, что всякое непонимание есть в действительности недопонимание. И если, как полагают даосы, мы в любой момент “уже знаем”, то мыслить и обозначать – значит всего лишь проводить рубежи в необозримом поле событийности, пространстве вездесущей предельности, ограничивать ограничение – писать “белым по белому”. В таком письме все подчиняется закону экономии выражения: чем меньше будет сфера представленного смысла, сфера “понятого и понятного”, тем больше простора высвободится для смысла как открытости бытия, всего неизведанного и чудесного в жизни. Даосская традиция – это школа самоограничения, которая служит высвобождению всего сущего. Настоящее таинство не есть нечто намеренно утаиваемое. Оно есть там, где чем очевиднее, тем сокровеннее, чем понятнее, тем непостижимее. Таинство не есть предмет “позитивной философии”. Даосы и не стремились создать собственную “систему мысли”. Они – мастера “внутреннего делания”, искавшие в единичных действиях не законченности, а бесконечной действенности. Однако же, что в природе делает возможным все действия? Не что иное, как покой. Даос практикует недеяние. Его “искусство Дао”, как пишет Чжуан-цзы, “выше обыкновенного умения”. Поскольку даосский мудрец “странствует сердцем у начала вещей”, он не просто мастер, но всегда еще и Господин мира, определяющий место каждой вещи в мировом порядке.
2dip.su
Русский Христианский Гуманитарный Институт Кафедра Антиковедения и
Медиевистики.
РЕФЕРАТ
На тему: Даосизм и Конфуцианство.
СОСТАВИЛ: Маслов Степан, I к.
ПРОВЕРИЛ:………………………
Санкт-Петербург 2001 г.
Китайская школа мысли уходит своими корнями в глубь веков. Её история насчитывает более чем два с половиной тысячелетия, в течение которых формировалась традиция, которую называют китайским мышлением. К 221г до н.э., когда династия Цинь объединила Китай, в стране существовали разные философские течения, причём основными были школы конфуцианского и даосского направлений, возникшие в VI в. до н.э.
Конфуцианство (жу цзя - школа великих книжников) - так же, как и даосизм, зародилось в Китае в VI - V веке до н.э. Входит в Сань цзяо - одну из трех главных религий Китая. Философская система конфуцианства была создана Кун-Цзы (Конфуцием). Предшественниками конфуцианцев были выходцы из потомственных чиновничьих семей, которые в случае потери официального поста превращались в бродячих учителей. Эти люди зарабатывали на жизнь преподаванием древних книг, ставших впоследствии частью ТринадцатикнижияШицзин, Шуцзин, Лицзи, а также утраченной впоследствии Юэцзин (Книга о музыке). Первым этапом конфуцианства была деятельность самого Кун-цзы, тоже принадлежавшего к бродячим учителям. В его изложении конфуцианство было этико-политическим учением, в котором центральное место занимали вопросы нравственной природы человека, семьи и управления государством. Исходной для Кун-цзы можно считать концепцию "неба" и "небесного веления", то есть судьбы. Человек, наделенный небом определенными качествами, должен поступать в согласии с ними, с моральным законом Дао и совершенствовать их при помощи обучения. Цель этого совершенствования - достижение уровня"благородного мужа" (цзюнь-цзы), соблюдающего Ли - этикет.
Центральное место в учении Кун-цзы занимает концепция Жэнь(человечности) - идеальных отношений между людьми в семье, обществе и государстве. Основным принципом этой концепции является: "Чего не желаешь себе, того не делай другим". На этой же базе Кун-цзы развивал свои политические концепции, выступая за четкое разделение обязанностей между членами общества, образцом для которого должна служить семья. При этом Кун- цзы отвергал закон. Характерной чертой учения Кун-цзы является антропоцентризм. Его практически не интересуют проблема космогонии, он уделяет мало внимания духам и потустороннему миру, хотя и считает небо не только частью природы, но и высшей духовной определяющей силой в мире, а жертвоприношения предкам - важнейшим выражением почтения к ним. Особое место у Кун-цзы занимала концепция Сяо - сыновней почтительности, уважения к родителям и к старшим вообще. Сяо считалось основой Жэнь и других добродетелей и самым эффективным методом управления страной. Большое место придавалось Юе - музыке, как лучшему средству изменения плохих нравов и обычаев, а также Ли - этикету, правилам благопристойности, регулирующим поведение человека в различных жизненных ситуациях. Всеобщее признание конфуцианство получило только после смерти Кун-цзы. В отличие от даосизма, конфуцианство поддерживало китайскую государственную иерархическую систему.Одно из главных положений конфуцианства - учение чжэн мин (выправление имен), которое требовало от каждого человека твердо помнить свое положение в обществе. После смерти Кун-цзы конфуцианство распалось на школы:1. Мэн-цзы2. Сюнь-Цзы
Мэн-цзы (371-289 до н.э.). Мэн-цзы считал, что путь к справедливому правлению лежит через совершенствование личности. Если правитель действует в согласии с народом, это одобряется волей неба, если нет, то он утрачивает доверие неба и может быть низложен. Нужно управлять, опираясь на природу человека, она добра и справедлива, негодное же правление ее искажает. Путь совершенства человека — через развитие человеческой доброты, гуманности, сострадания, милосердия, скромности и других врожденных этических качеств.
Мэнцзы писал: "Стремление природы человека к добру подобно стремлению воды течь вниз". Эти слова указывают на отождествление социального и природного, этическое качество человека уподобляется природной необходимости.
Сюнь-цзы (313-238 до н.э.). Иную позицию занял Сюньцзы, крупнейший мыслитель конфуцианской школы. В трактате "Сюньцзы", в двадцать третьей главе "О злой природе человека" сказано, что человек рождается с желанием наживы, завистливым и злобным. "Поэтому необходимо воздействие на человека с помощью воспитания и закона, нужно заставить его соблюдать нормы ритуала и выполнять свой долг, только тогда у человека появится уступчивость и он станет культурным, что приведет к порядку." Сюньцзы подверг критике учениеМэнцзы о природной (изначальной) доброте человека: зачем тогда нужны были бы ритуалы и воспитание чувства долга? Они появились не из врожденных качеств человека, а в результате деятельности мудрецов и законодателей.Люди потому и стремятся быть добродетельными, что человек по природе зол.Ничтожный человек может стать совершенным, но он этого не хочет. Поэтому, чтобы стать совершенным, нужна моральная деятельность.
Взгляды Сюньцзы вполне соответствовали ортодоксальным конфуцианским положениям об общественной иерархии и чувстве долга каждой социальной прослойки. Это был крупный философ, которого интересовали общие проблемы мироздания. Разделив природу на верх и низ, небо и землю, Сюньцзы говорил о естественном происхождении вещей: "силы инь и ян вызывают великие изменения", "через гармонию этих сил рождаются вещи, они получают (от неба) все необходимое, чтобы существовать и совершенствоваться. Человек не видит совершаемого (внутри), он видит лишь его результат и поэтому называет его происходящим от духа... Когда деятельность неба осуществлена и результат достигнут, рождается человек, сначала плоть, а затем дух.
Сюньцзы считает, что человек сам устанавливает законы поднебесной, т.е. человеческого общества, естественное — только предпосылка его существования, человек должен научиться использовать силу неба в своих интересах. Способность познавать — прирожденное свойство человека, также как возможность быть познанным — закономерность вещей.
Сюньцзы придавал большое значение чувственному опыту (с помощью зрения, слуха и т.д.), который составляет основу "сбора знаний". Особое место в его теории познания принадлежит проблеме "освобождения от заблуждений" (Гл. 21 трактата "Сюньцзы"). Односторонность подхода к вещам — основа заблуждений. Мышление позволяет выделить общее в вещах — познать их сущность. А главное, в чем, как считают исследователи, проявилась оригинальность его теории познания — это связь теории с практикой, умение соблюдать принципы своей теории в жизни.
Учение Сюньцзы систематизировало идеи конфуцианства и явилось предпосылкой и источником его дальнейшего развития в средние века.
Идеи Сюнь-цзы оказали значительное влияние на философов периода Хань(206 год до н.э. - 220 год н.э.), но затем вплоть до XIX века доминировало учение Мэн-цзы.
Конфуцианство имеет пантеон богов, к которым причислен и Кун-цзы.Практикуются жертвоприношения. Значительное место занимает культ предков и вера в духов.
Конфуцианство заняло господствующее положение в Китае при императоре У- ди, когда Дун Чжуншу предложил ликвидировать другие учения и сделать единым объектом почитания конфуцианство. Дун Чжуншу соединил конфуцианство с учением о космических силах Инь и Янь и пяти первоэлементах У-син. Чувства- источники зла - часть природы человека; посредством воспитания она становится доброй и завершенной. Воспитывать людей должен правитель, выполняя этим волю неба (в этом моменте Дун Чжуншу противостоит Мэн-цзы).Эта трактовка отношений между правителем и подданными развилась в дальнейшем в концепцию "трех связей": правитель-подданный, отец-сын, муж- жена, где первые компоненты соответствуют доминирующей силе Янь и являются образцом для вторых, соответствующих подчиненной силе Инь.
Философское направление в конфуцианстве в виде натурального дуализма началось лишь с конца XI века н.э.
Даосизм — другое, не менее значимое, чем конфуцианство, и возникшее одновременно с ним философское учение Древнего Китая. Его создателем явился мистический философ Лаоцзы (или Лао Дань). Китайский писатель Лу Синь в своих сатирических сказках даже изобразил предполагаемую встречу двух великих мыслителей древности. Даосизм испытал судьбу буддизма, постепенно превратившись в религиозную секту, которая и сегодня действует в Китае.
Лаоцзы. Лаоцзы приписывают авторство знаменитой книги древности —"Даодэцзин", которая, безусловно, имеет не только национальное, но и мировое значение, как яркий документ мышления древнего человека.Исследователи творчества Лаоцзы отмечают близость идей Лаоцзы и идейГераклита, древнегреческого философа. Они жили примерно в одно время и трудно говорить о взаимовлиянии их друг на друга, но совпадения поражают воображение.
"Даодэцзин" в переводе означает "Книга о пути и добродетели". "Дао" означает "путь", "русло реки", "дэ" — закон поведения, образец нравственности. Книга "Даодэцзин" состоит из афоризмов, в которых проводится параллель между законом естественности и закономерностью человеческого поведения — дэ. Трактат состоит из двух частей: в первой больше говорится о природе, во второй — о человеке.
"Дао" — это не вещь, а скрытый от ощущений человека закон изменений вещей — "дао пусто, но, действуя, оно кажется неисчерпаемым". Небо и земля долговечны. Дао невидимо, неслышимо и называется мельчайшим, но в действии оно непреодолимо, оно растекается повсюду. "Дао рождает одно, одно рождает два, два рождает три, а три — все существа. Все существа носят в себе инь и ян, наполнены ци и образуют гармонию." (Даодэцзин, 2 ч, 42.) "Ци" — это энергия материальных частиц, мировой эфир. инь-ян
Теория инь-ян уходит корнями в глубину веков, но своему концептуальному оформлению она обязана Цзоу Яню, жившему в IV в. до н.э.Столетие спустя вышли комментарии к «Книге перемен», где также рассмотрена теоретическая основа этого учения.
Инь (темное/женское) и ян (светлое/мужское) олицетворяют два типа вселенских сил, воплощенных в пяти элементах, которые в свою очередь составляют суть проявленного мира. Так же как Дао устанавливает равновесие, инь и ян нуждаются в нем. Подобно солнечной и теневой сторонам горы (именно этот образ лег в основу терминологического оформления концепции), инь и ян нераздельны и дополняют друг друга. Жизнь не может быть окрашена лишь в темные цвета и наоборот; думать иначе — значит проявлять безрассудство.
Графически концепцию выражает тайцзи (символ великого предела):
[pic]
Черный цвет символизирует инь, а белый — ян. Две противоположности составляют единое целое, дополняя одна другую и перетекая друг в друга.Символ демонстрирует изначальный дуализм всего сущего. При этом все вещи характеризуются наличием как мужского, так и женского начала, проявлением как темных, так и светлых аспектов, причем женкое начало обязательно содержит элемент мужского, и наоборот.
Заметим, что символ олицетворяет непрерывное движение, незатихающий процесс. В этом смысле теория не оставляет места статичному равновесию, утверждая динамичность баланса сил.
Даосизм рассматривает мир как поток вечного изменения и развития: бытие превращается в небытие, пустоту, а из нее опять рождаются вещи, согласно закону "дао". Дао содержит в себе потенции всех возможных вещей, и они опять возвращаются в дао, как в свой первоисточник. Действие дао — борьба противоположностей. "Даодэцзин" демонстрирует образцы высокой диалектики взаимопроникновения противоположностей: "неполное становится полным; кривое становится прямым; пустое становится наполненным; ветхое сменяется новым; то, что мало, становится многим" ("Даодэцзин", 1 ч., 2?).Идея развития выражена в положении: "В мире самые слабые побеждают самых сильных". "Человек при рождении слаб, а после смерти тверд и крепок. Все существа и растения при своем рождении нежны и слабы, а при гибели тверды и крепки. Твердое и крепкое — это то, что погибает, а нежное и слабое есть то, что начинает жить." Также с водой: "Самое мягкое и слабое существо непобедимо в преодолении твердого и крепкого. Слабые побеждают сильных, мягкое преодолевает твердое." ("Даодэцзин", 2 ч., 76,78.) Этика Лаоцзы — это учение о золотой середине. Мудрец избегает крайностей, он действует, но не борется, постоянно совершенствуется. Нужно сливаться с"естественностью", понимая, что она не знает цели. Естественное дао напоминает натягивание лука. Когда его растягивают, он сжимается, результат— полет стрелы. Если народ угнетать, он восстает и уничтожает своих притеснителей. Мудрый человек довольствуется малым. Идеал Лаоцзы — простота и естественность людей древнего общества, куда он предлагает вернуться, так как там не было ни богатых, ни бедных, не было войн и насилия, не было орудий труда и оружия, не было письма, но люди были счастливы. Тайные общества Китая, выступавшие в оппозиции к государственной власти, находили опору в этих даосских идеях.
Кроме Лао-цзы нельзя не назвать другого даосского мыслителя, Чжуан-цзы(IV-III вв. до н.э.), автора трактата, названного его именем. Впрочем,“Чжуан-цзы” даже не хочется называть сухим словом “трактат”: так много в нем парадоксов, притч, эксцентричных образов, перетолкованных в духе даосской философии и литературного блеска.
Чжуанцзы (369-286). Книга "Чжуанцзы" состоит из трех частей: внутренняя, внешняя и смешанная. Внутренняя часть излагает философские проблемы. Чжуанцзы (Чжуан Чжоу) склонялся к мистицизму. Чтобы достигнуть познания дао, нужно отказаться, отвлечься от всего реального как иллюзорного. “Однажды Чжуану Чжоу приснилось, что он — бабочка, весело порхающая бабочка. (Он) наслаждался от души и не осознавал, что он — Чжоу.Но вдруг проснулся, удивился, что (он) — Чжоу, и не мог понять: снилось лиЧжоу, (что он) — бабочка, или бабочке снится, (что она) — Чжоу. Это и называется превращением вещей, тогда как между мною (Чжоу) и бабочкой непременно существует различие.”
Чжуанцзы — философ-поэт, полагающийся на метафору, олицетворение природы, интуицию. Для его понимания требуется соответствующий интуитивный подход. "Безумные речи" Чжуанцзы как выражение парадоксальности его мышления, выворачивающего наизнанку сущность истины — таков взгляд наЧжуанцзы В.В. Малявина, автора очень оригинального и интересного исследования о Чжуанцзы. Может ли западноевропейская установка на рационализм помочь понять китайского мыслителя? Нет, считает В.В. Малявин.Поздние даосы опирались не только на натурфилософию и диалектику Лаоцзы, но и на мистицизм и релятивизм Чжуанцзы. И эти тенденции способствовали преобразованию даосской философии в религию.
Так что же такое даосизм? Вопрос этот с давних пор привлекает внимание исследователей Китая, однако дать на него краткий и ясный ответ оказалось очень сложно. Ибо “даосизм” – понятие весьма многомерное и многозначное.
Само слово “дао” вовсе не является исключительным достоянием даосизма.Оно принадлежит всей китайской мысли, и каждый философ древнего Китая видел в нем обозначение истины или, точнее, глубочайшей правды и праведного пути жизни. Все китайские мудрецы – приверженцы Дао. И хотя это понятие дало название даосизму (дао цзяо), ничего собственно даосского в нем нет. Это одна из важнейших категорий всей китайской культуры. Специфично лишь ее осмысление даосизмом. Если в конфуцианстве Дао – путь нравственного совершенствования и правления на основе этических норм, то в даосизме Дао космологизируется, приобретая значение высшего первопринципа, мировой субстанции, источника бытия всего сущего.
Даос живет тем, что живо вовеки – капиталом духа. Даосизм есть прежде всего оправдание традиции. Правда Дао – это то, что дается нам прежде, чем мы познаем сами себя, и она есть то, что перейдет от нас к будущим поколениям после того, как мы уйдем. Что же это? “Классики” даосской традиции дают по видимости туманный, а по сути очень точный ответ: все то, что существует “само по себе” (цзы жань), что не порождено людским умствованием и озабоченностью, что не несет на себе печати натуги, напряжения, насилия.
Мудрость приверженца Дао – это не знание и не искусство, а некое умение – совершенно неумелое – “не затемнять суетным деланием великий покой бытия”. Даосизм, таким образом, воплощает самую сердцевину восточной мысли, всегда требовавшей от человека обрести полноту своего бытия через самоустранение, явить глубину нежелания, которая таит в себе самое одухотворенное желание. Поэтому даосизм не является философией в классическом понимании этого слова, ибо он не интересуется определениями понятий, логическими доказательствами и другими процедурами чистого умозрения. Не является он и религией трансцендентного Бога, требующего от своих поклонников веры и послушания. Его нельзя, наконец, свести и к искусству, мастерству, практике в собственном смысле слова, ибо мудростьДао не утверждает необходимости что-нибудь делать. Скорее, даосизм - это“путь цельного существования”, в котором умозрение и действие, дух и материя, сознание и жизнь оказываются собранными в свободном, беспредельном, хаотическом единстве (и сюй). Такое единство, как и большинство основных понятий даосизма, насквозь парадоксально, и потому даосские учителя умолкают, когда у них просят это объяснить. Как сказано в“Дао-дэ цзин”, главном каноне даосизма: “Знающий не говорит, а говорящий не знает”. И в другом месте: “Когда низкий человек слышит о Дао, он смеется.Если бы он не смеялся, это не было бы Дао”.
Даосские мудрецы ничего не доказывают и не проповедуют. Они даже не учат какому-нибудь определенному образу жизни. Их цель - дать верную жизненную ориентацию, указать путь к средоточию жизненного опыта – вечно отсутствующему и вездесущему.
Не будучи в строгом смысле, как уже говорилось, ни философией, ни религией, даосизм сочетает в себе черты того и другого. По учению даосов, воистину существует лишь великое Дао – предвечное, бесконечное, немыслимое, не имеющее “образа, вкуса или запаха”, никем не сотворенное, оно “само себе ствол, само себе корень”, охватывающее и вмещающее в себя все сущее. Даосы называют его “высшим Учителем”, “небесным предком”, “матерью мира” или“творцом вещей”, но они не ждут от него конкретной заинтересованности в их личной судьбе или судьбе Вселенной, ибо в мире все происходит “само собой”, каждое мгновение времени и каждая частица бытия совершенно самодостаточны.
Это означает, что и само Дао не является, в сущности, принципом мироздания. Дао, утверждается в даосской литературе, “не может владеть даже собой”, оно “обладает, не владея”. Дао мгновенно и непрестанно изменяется,“теряет себя в мире конечного и преходящего”. Но, “поистине, нет ничего постояннее непостоянства” - в своем самопревращении Дао пребудет вечно.
Отсюда то важное место, которое занимает в даосизме учение о космогенезе - творении всего сущего. Даосы учат, что мир возник из первозданного Хаоса, который они именуют также Единым дыханием (и ци),Изначальным дыханием (юань ци) или Великой пустотой (тай сюй). Творение же мира есть результат самопроизвольного деления первичной целостности Хаоса.Сначала Хаос, или Единое дыхание, разделилось на два полярных начала: мужское, светлое, активное Ян и женское, темное, пассивное Инь; из “двух начал” выделились “четыре образа”, соответствующие четырем сторонам света;“четыре образа” породили “восемь пределов” мироздания и т.д. Эта схема записана в древнейшем китайском каноне “И цзин” (“Книга Перемен”), содержащем общий для всей китайской традиции свод графических символов мирового процесса Дао.
Мир, по представлениям даосов, есть “превращенное Единое”, плод метаморфозы Дао. В даосской традиции в этой связи говорилось и о превращении первочеловека, каковым считался полулегендарный основоположник даосизма и верховное божество даосской религии Лао-цзы. Мир для даосов – это “превращенное тело” (xya шэнь) Лао-цзы. А это значит, что между сердцем человека и телом предвечного Дао существует глубочайшая внутренняя связь.Человек и мир в даосизме нерасторжимы и взаимозаменяемы.
Тема превращения, творческих метаморфоз бытия – центральная тема даосской мысли. Для даосов ни формы, ни бесформенное не являются реальными.Или, как говорится в даосских книгах, “пустота не может одолеть десять тысяч вещей”. Подлинная реальность для даосов – это самое превращение.Даосы мыслят в категориях не сущностей или идей, а отношений, функций, влияний. Для них в мире “ничего нет”, но сами связи между вещами, несомненно, реальны. Истины, может быть, вовсе нет. Но метафора истины, бесчисленные отблески реальности точно существуют.
Итак, даосская картина мира – это бесконечно сложный, подлинно хаотический узор явлений, где нет одного привилегированного образа, одной“единственно верной” идеи. Как писал Чжуан-цзы: “Вся тьма вещей – словно раскинутая сеть, и нигде не найти начала”.
Говоря о китайской культуре, мы привыкли рассматривать ее как нечто единое и цельное. Однако, это совершенно неверно применительно к китайской древности. Подобно тому, как сам Китай (тогда царство Чжоу) был разделен, начиная с середины 1-гo тыс. до н.э., на множество отдельных, враждовавших между собой царств, также и культура его являла собой картину значительного многообразия; существовало несколько типов культур, только позднее сплавленных в великом обще китайском синтезе.
В наибольшей степени отличались друг от друга культуры севера и югаКитая. Если для севера, давшего начало конфуцианству, характерно внимание к этической проблематике и ритуалу, рассудочное стремление к рациональному переосмыслению архаических основ цивилизации, то на юге господствовала стихия мифопоэтического мышления, процветала экстатичность шаманских культов. И даосизм, созревший, видимо, в лоне южной традиции, тем не менее соединил в себе экзальтированную архаику юга и рациональность севера.Первая дала ему содержание, вторая наделила формой, предоставив созданный ею философский способ освоения действительности для выражения смутных и неосознанных творческих потенций. Без южной традиции даосизм не стал бы даосизмом, без северной – не смог бы сказать о себе языком великой культуры и книжной образованности.
В “Дао-дэ цзине” речь идет о едином первоначале всего сущего – единой субстанции и одновременно мировой закономерности – Дао. Это понятие дало название даосизму (дао цзяо). Впрочем (как уже было сказано), ничего собственно даосского в самом понятии “дао” нет, это одна из важнейших категорий всей китайской культуры.
Для традиционной китайской философии была нехарактерна вера в бессмертие конкретно души. Реальной признавалась только единая психофизическая целостность живого существа. Сам дух понимался вполне натуралистически: как утонченная материально-энергетическая субстанция(ци). После смерти тела это “ци” рассеивалось в природе. К тому же даосизм унаследовал от шаманизма учение о множественности душ – животных (по) и мыслящих (хунь). Тело выступало единственной нитью, связывающей их воедино.Смерть тела приводила к разъединению и гибели душ. Поэтому уже в глубокой древности огромное значение придавалось средствам продления физической жизни, а долголетие (шоу) стало одной из важнейших ценностей китайской культуры.
Однако даосизм не удовлетворился идеалом простого физического, пусть даже и бесконечного, продления жизни. Истинный даосский бессмертный (сянь) в процессе движения по пути бессмертия радикально трансформировал, преображал свое тело, которое согласно даосскому учению приобретало сверхъестественные силы и способности: умение летать по воздуху, становиться невидимым, одновременно находиться в нескольких местах и даже сжимать время. Но основная трансформация в процессе занятий даосской медитаций - духовная: бессмертный в полной мере ощущал и переживал даосскую картину мира, реализовывая идеал единства (единотелесности) со всем сущим и с Дао как таинственной первоосновой мира.
Путь к бессмертию по даосскому учению предполагал занятия сложными методами особой психофизической тренировки, во многом напоминавшей индийскую йогу. Она предполагала как бы два аспекта: совершенствование духа и совершенствование тела. Первый заключался в занятиях медитацией, созерцанием Дао и единства мира, единением с Дао. Применялись и различные сложные визуализации божеств, символизировавших собой особые состояния сознания и типы жизненной энергии.
Второй заключался в специфических гимнастических (даоинь) и дыхательных (син ци) упражнениях, сексуальной практике для поддержания энергетического баланса организма и занятиях алхимией. Именно алхимия и считалась высшим путем к обретению бессмертия. Алхимия разделялась даосами на два типа - внешняя (вэй дань) и внутренняя (нэй дань). Из них только первая являлась алхимией в собственном смысле этого слова. Она предполагала создание в алхимической реторте как бы действующей модели космоса, в котором под воздействием огня вызревает эликсир бессмертия. Главное отличие китайской алхимии от европейской – ее исходная теснейшая связь с медициной: в китайской алхимии даже золото “изготовлялось” как эликсир бессмертия.Даосскими алхимиками был накоплен ценнейший эмпирический материал в области химии и медицины, значительно обогативший традиционную китайскую фармакологию.
К Х в. “внешняя” алхимия пришла в упадок, и ей на смену пришла“внутренняя” алхимия. Она представляла собой алхимию только по названию, поскольку была ничем иным, как упорядоченным комплексом сложных психофизических упражнений, направленных на трансформацию сознания адепта и изменение ряда его психофизиологических параметров. Однако, она заимствовала у собственно алхимии ее терминологию, способы описания практики, сделав названия минералов и веществ символами психофизических процессов и их структур.
Последователи “внутренней” алхимии исходили из положения о полном подобии микрокосма и макрокосма, человеческого тела и вселенной. А раз в теле человека есть все, что есть и в космосе, то нет никакой необходимости создавать его модель в тиглях и ретортах: само тело является подобной моделью. Следовательно, можно создать новое бессмертное тело из веществ, соков и энергий собственного тела. Особое внимание в практике “внутренней” алхимии уделялось управлению энергиями, протекающими, согласно ее теории, по особым “каналам” (цзин) тела, и накапливающимися в особых резервуарах(дань тянь, инд. чакры). Управление же энергиями достигалось при помощи концентрации сознания и визуализации (ци гун). Подобно “внешней” алхимии,“внутренняя” также собрала весьма богатый материал для китайской медицины.
Даосизм иногда называют национальной религией Китая, но это определение не совсем верно. Во-первых, даосизм распространился и среди некоторых других народов, живущих по соседству с китайцами. Во-вторых, даосы не только не проповедовали свою религию в обществе, но, напротив, тщательно скрывали свои секреты от непосвященных и даже не позволяли мирянам присутствовать на наиболее важных молебнах. К тому же даосизм всегда был разделен на множество самостоятельных сект, где “искусство Дао” передавалось от учителя к ученику в тайне от посторонних.
Тем не менее даосизм без преувеличения можно назвать подлинным фокусом китайской культуры, ведь он обеспечивал преемственность между элитарной мудростью Дао и верованиями простонародья, принципами внутреннего совершенствования и всем жизненным укладом китайцев. Для даосов их религия была лишь чем-то вроде “полезной иллюзии”, ведь образы богов, как и весь видимый мир, представляли собой, по их понятиям, только “отблески” сокровенного Дао. Служа свои молебны, даосы в действительности не поклонялись духам, а, скорее, вовлекали их в беспредельную гармонию ВеликойПустоты. Вместе с тем самое существование божеств, как и всего мира форм, являющего собой “превращенное тело” Дао, оставалось для даосов совершенно необходимым.
Отцы даосизма.
Наверное, главная особенность даосской мысли состоит в том, что это мысль, во всех своих проявлениях обращенная к истокам вещей: истоку времен, сокрытых в незапамятных глубинах истории; истоку сознания, вечно ускользающего от света разума, истоку всех наших душевных движений, таящемуся в бездонной толще жизни. И даосы настолько верны своим поискам подлинного, абсолютного Истока сущего, что даже не поставили ему предел в виде какого-либо метафизического принципа, перводвигателя, “первичной материи”, первоначала и т.п. Ведь исток бытия, если он в самом деле реален, не может быть ни хронологическим рубежом, ни “данностью” опыта, ни умственной абстракцией по той простой причине, что такое начало вносит ограничение в мир и в итоге само оказывается условным, придуманным, неживым. Мысль же даосов – о Начале, которое само безначально; об истоке, который являет собой, скорее, вольное проистечение самой жизни и который, вечно уклоняясь от собственной сущности, вечно же возвращается к самому себе.
Странная реальность, пребывающая как раз там, где ее нет. Странные люди, всерьез размышляющие о безначальном Начале. Их наследство – дума оДао: Пути всех путей, неизменной изменчивости. Кажется, они и приходят-то в мир лишь для того, чтобы уйти, и тем самым вернуться к земному бытию.“Настоящие люди древности не знали, что такое радоваться жизни и отворачиваться от смерти, не гордились появлением на свет и не противились уходу из мира. Отрешенно они приходили, отрешенные уходили, не доискиваясь до начала, не устремляясь мыслью к концу, радуясь тому, что даровано им, и самозабвенно возвращаясь к своему естеству. Разум их погружен в забытье, облик бесстрастен, чело величественно. Прохладные, как осень, и теплые, как весна, они следовали в своих чувствах течению времен года. Они жили в беспредельной гармонии с миром, и никто не знал, где положен им предел...”(“Чжуан-цзы”, гл. “Дацзунши”.)
Главный учитель даосизма – Лао-цзы, Старый Ребенок, носивший имя ЛиЭр. Он “родился от самого себя”, из себя же развернул весь мир, и сам же 72 раза являлся миру. Но он же и человек, проживший долгую и неприметную жизнь. Легенда изображает его хранителем царских архивов, старшим современником Конфуция. Лао-цзы встречался с будущим основателем конфуцианства, но прохладно отнесся к вере Конфуция в действенность нравственной проповеди, что, наверное, вполне естественно для знатока человеческой истории. Вконец разуверившись в людях, он сел верхом на буйвола и отправился куда-то на Запад, да так и не вернулся. А на прощание по просьбе начальника пограничной заставы, через которую он покинул Китай,Лао-цзы оставил потомкам небольшую книжку “в пять тысяч слов”. Это сочинение, обычно именуемое “Трактатом о Пути и Потенции” (Дао-дэ цзин), стало главным каноном даосизма.
Рядом с Лао-цзы в ряду пророков Дао стоит философ Чжуан Чжоу, он жеЧжуан-цзы, который был, несомненно, реальным историческим лицом и притом одним из самых обаятельных мыслителей древнего Китая. Время жизни Чжуан-цзы приходится на последние десятилетия IV в. до н.э. – время расцвета свободной мысли и острого соперничества различных философских школ. Чжуан- цзы был большим эрудитом, но предпочитал держаться подальше от самодовольных ученых-спорщиков, подвизавшихся при дворах царей и удельных владык. Много лет он занимал скромную должность смотрителя плантации лаковых деревьев, а потом вышел в отставку и доживал остаток дней в родной деревне. Перед смертью он просил своих учеников не обременять себя похоронами учителя, а бросить его тело в чистом поле, ибо могилой ему станет весь мир. Скромная, непритязательная жизнь и далеко не героическая, даже почти позорная смерть, в глазах самого Чжуан-цзы, явно не умаляли его подлинного достоинства. Ведь истинный даос, говоря словами Лао-цзы,“выходит к свету, смешиваясь с прахом, в суете будней хранит тайну вечности, в многоголосье Земли постигает безмолвие Небес”.
Пророки Дао существуют для того, чтобы претворить свое существование в неизбывное Присутствие. Они столь же невозможны, сколь и неизбежны, как самое начало “мысли о Дао”. Их явление не есть факт хронологии или личной судьбы. Оно знаменует, скорее, пробуждение мысли к своему немыслимому истоку, которое есть сама полнота творческой жизни.
Итак, традиция Дао – это странные, сторонние люди. Недаром Лао- цзы уже в древности получил прозвище “темного учителя”. А Чжуан-цзы сам называл свои писания “нелепыми и безумственными речами”. Изъясняются даосы парадоксами, туманными сентенциями и экстравагантными притчами. Одни исследователи пытаются разглядеть в этом жанровом винегрете ту или иную“философскую систему”. Другие видят в даосах наследников “мифопоэтического” мышления. Третьи считают, что вся эта даосская заумь есть чуть ли не намеренная мистификация, скрывающая истинное учение о Дао. Но ни одна из этих трех точек зрения не помогает лучше объяснить даосские тексты такими, какие они есть. Вместо того, чтобы отворачиваться от буквы даосских книг или объявлять их создателей просто неумелыми мыслителями, не будет ли более плодотворным допустить, что классики даосизма были искренними и серьезными писателями, которые, как все настоящие писатели, писали о самом важном и сокровенном в своей жизни?
Признаем, что подлинный импульс говорения о Дао – это сама жизнь сознания, непрестанно устремляющегося за свои собственные границы, каждое мгновение возобновляющего свою связь с творческой стихией жизни. Это сознание сознает, что оно несводимо ни к опыту, ни к знанию и потому живет в вечном “(само) забвении”. Но оно само проницает собою жизнь, творя новое, одухотворенное тело мира и новую, разумную природу. Это сознание совпадает с полнотой бытийствования. Оно дарит высшую радость бытия, но само не напоминает о себе, как не ощущается нами наше собственное тело, пока оно здоровое и сильное. Или, как сказал Чжуан-цзы, “когда сандалии впору, забывают о ноге”.
Но почему именно афоризмы? Почему эксцентричные притчи и анекдоты?По нескольким причинам. Во-первых, афоризм, притча или анекдот по-своему парадоксальны, как природа “истока вещей” в даосизме. Во-вторых, эти словесные жанры не устанавливают всеобщие отвлеченные истины, но оказываются истинными в особых случаях и тем самым утверждают исключительные, неповторимые качества жизни, как раз и переживаемые нами в творческом акте. В-третьих, афоризм или притча успешно стирают грань между истинным и ложным, переносным и буквальным смыслами. Так речь даосов, на первый взгляд путаная и шокирующая, на поверку оказывается точным словесным слепком Великого Пути как глубинного ритма жизни. Недаром древние комментаторы даосских канонов часто повторяли, что “все слова выходят изДао”.
В “безумственных речах” даосов, по сути, нет ничего произвольного. В них запечатлелась мудрость, ставшая итогом долгого пути самопознания духа. Перед нами язык традиции, где ценится не просто умное, но прежде всего долговечное. Дума о Дао - это то, с чем можно жить всегда.И, следовательно, нечто глубоко личное. Речь даоса – это череда сокровенных озарений, высвечивающих путь сердца. Ее подлинный прототип – жизнь тела, мир телесной интуиции. Мудрость даоса есть “знание семян вещей и зародышей событий”. Лао-цзы сознает себя “еще не родившимся младенцем”. Чжуан-цзы призывает своих читателей “стать такими, какими мы были до своего появления на свет”. (Еще одно “безумственное” требование даосов?)
Книги Лао-цзы и Чжуан-цзы изначально складывались из фрагментов, в которых фиксировались отдельные прозрения и наблюдения подвижников Дао.Сверхлогический характер даосской мудрости отображал отстраненность даосских школ от всяких публичных норм. Ориентированность мудрости Дао на узкий круг посвященных и “внутреннее”, неизъяснимо-интимное понимание тоже были знаком даосизма как духовной традиции, учившей своих приверженцев“воспроизводить опыт самопознания, возобновлять присутствие того, кто возвращается в мир, когда мы отсутствуем в нем”.
Не знание и даже не творчество, но просто способность “сполна прожить свой жизненный срок” составляли цель даосского подвижничества. С непосредственностью, достойной великой традиции, даосизм утверждал, что мудрый ничего не знает и ничего не умеет, а только питает себя, усваивая всем телом вселенскую гармонию жизни.
Различные свойства Дао как абсолютного бытия удобно охватываются в даосской литературе понятием “пустоты” (сюй) или “пустотно-отсутствующего”(сюй у), “извечно отсутствующего” (сэй у). В философии Дао пустота выступает прообразом предельной цельности и полноты бытия. Пустота есть прообраз бытийственного разрыва, выявляющего все формы, и паузы, формирующей ритм. Наконец, пустота – это вездесущая среда и даже движущая сила превращений: пустота, чтобы быть собой до конца, должна сама“опустошиться” и в результате стать ”полнейшей наполненностью”.
Реальность в даосизме – это в конечном счете самопресуществление, в котором каждая вещь становится тем, что она есть, достигая предела своего существования, претерпевая метаморфозу. В событии самопресуществления человек становится подлинно человечным именно потому, что он обретает в нем свою событийность со всем сущим. И чем более преходящим, незначительным кажется человек, поставленный перед мировым Все, тем более величествен он в своей причастности к Единому Движению мира, этой событийственности всех событий, вселенскому танцу вещей. Его самопотеря неотличима от самопостижения.
Мир, в представлении даосов, являет собой бездну взаимоотражений,“чудесных встреч” несоизмеримых сил, и принцип его существования выражается в образе “Небесных весов”, уравнивающих несравнимое. Реальность для даоса – это Хаос как бесчисленное множесгво порядков, бесконечное богатство разнообразия.
Даосский мудрец подражает пустоте и хаосу и потому “в себе не имеет, где пребывать”. Он не совершает самочинных действий, но лишь безупречно следует всякому самопроизвольному движению. Его сознание –“зеркало, которое вмещает в себя все образы, но не удерживает их”.
Еще не родившийся ребенок уже имеет полное знание о жизни. Он понимает прежде, чем научится понимать. Даосская традиция требует признать, что всякое непонимание есть в действительности недопонимание. И если, как полагают даосы, мы в любой момент “уже знаем”, то мыслить и обозначать – значит всего лишь проводить рубежи в необозримом поле событийности, пространстве вездесущей предельности, ограничивать ограничение – писать“белым по белому”. В таком письме все подчиняется закону экономии выражения: чем меньше будет сфера представленного смысла, сфера “понятого и понятного”, тем больше простора высвободится для смысла как открытости бытия, всего неизведанного и чудесного в жизни. Даосская традиция – это школа самоограничения, которая служит высвобождению всего сущего. Настоящее таинство не есть нечто намеренно утаиваемое. Оно есть там, где чем очевиднее, тем сокровеннее, чем понятнее, тем непостижимее. Таинство не есть предмет “позитивной философии”. Даосы и не стремились создать собственную “систему мысли”. Они – мастера “внутреннего делания”, искавшие в единичных действиях не законченности, а бесконечной действенности. Однако же, что в природе делает возможным все действия? Не что иное, как покой.Даос практикует недеяние. Его “искусство Дао”, как пишет Чжуан-цзы, “выше обыкновенного умения”. Поскольку даосский мудрец “странствует сердцем у начала вещей”, он не просто мастер, но всегда еще и Господин мира, определяющий место каждой вещи в мировом порядке.
www.neuch.ru
КОНФУЦИАНСТВО
Кит.: жу [цзя/цзяо] - «(учение) школы ученых-интеллектуалов». Древнейшая философская система и одно из трех главных этико-религиозных учений (наряду с даосизмом и буддизмом) Дальнего Востока, возникло в Китае на рубеже 6-5вв. до н.э. В оригинальном наименовании конфуцианства (жу) отсутствует указание на имя его создателя - Конфуция, что соответствует исходной установке последнего - «передавать, а не создавать, верить древности и любить ее».
Свое качественно новое этико-философское учение Конфуций подчеркнуто идентифицировал с мудростью «святых-совершенномудрых» (шэн1) правителей полумифической древности, выраженной главным образом в историко-дидактических и художественных произведениях, древнейшие и авторитетнейшие из которых - восходящие к концу II - первой половине I тысячелетия до н.э. каноны Шу цзин и Ши цзин. Эта изначальная ориентация сделала опирающуюся на исторический прецедент нормативность и сообразуемую с канонами беллетризированность фундаментальными характеристиками всего конфуцианства.
Хранителями древней мудрости во времена Конфуция (эпоха Чжоу, 11-3 вв. до н.э.) были отставленные от кормила власти ученые-интеллектуалы, специализировавшиеся в «культурной» (вэнь) деятельности, т.е. хранении и воспроизводстве письменных памятников и протонаучных штудиях, главным образом астрономо-астрологических (семантика «культуры» - вэнь охватывает и письменность, и астрономо-метеорологические явления). Они концентрировались в районе царства Лу, родины Конфуция (современная провинция Шаньдун), и, возможно, являлись потомками правившей или жреческой верхушки государства Шан-Инь, покоренного в 12-11 вв. до н.э. племенным союзом Чжоу, находившимся на менее высоком уровне культурного развития. Видимо, их социальное падение отразилось в этимологическом значении термина «жу» - «слабый». Конфуций счел эту социальную слабость несовместимой с их культурно-интеллектуальной силой и выдвинул идеал государственного устройства, в котором при наличии сакрально вознесенного, но практически почти бездействующего правителя реальная власть принадлежит жу, соединяющим в себе свойства философов, литераторов, ученых и чиновников. С самого своего рождения конфуцианство отличалось осознанной социально-этической направленностью и стремлением к слиянию с государственным аппаратом.
Этому стремлению соответствовало теоретическое истолкование и государственной и божественной («небесной») власти в семейно-родственных категориях; «государство - одна семья», государь - Сын Неба и одновременно «отец и мать народа». Государство отождествлялось с обществом, социальные связи - с межличностными, основа которых усматривалась в семейной структуре. Последняя же выводилась из отношений между отцом и сыном. С точки зрения. конфуцианства отец считался «Небом» в той же мере, в какой Небо - отцом. Поэтому «сыновняя почтительность» (сяо1) в специально посвященном ей каноническом трактате Сяо цзин была возведена в ранг «корня благодати/добродетели (дэ1)».
Развиваясь в виде своего рода социально-этической антропологии, конфуцианство сосредоточило свое внимание на человеке, проблемах его врожденной природы и благоприобретаемых качеств, положения в мире и обществе, способностей к знанию и действию и т.п. Воздерживаясь от собственных суждений о сверхъестественном, Конфуций формально одобрил традиционную веру в безличное, божественно-натуралистичное, «судьбоносное» Небо и посредничающих с ним духов предков, что в дальнейшем во многом обусловило обретение конфуцианством социальных функций религии. Вместе с тем всю относящуюся к сфере Неба (тянь) сакральную и онтолого-космологическую проблематику Конфуций рассматривал с точки зрения. значимости для человека и общества. Фокусом своего учения он сделал анализ взаимодействия «внутренних» импульсов человеческой натуры, в идеале охватываемых понятием «гуманности» (жэнь2), и «внешних» социализирующих факторов, в идеале охватываемых понятием этико-ритуальной «благопристойности» (ли2). Нормативный тип человека, по Конфуцию, - «благородный муж» (цзюнь цзы), познавший небесное «предопределение» (мин1) и «гуманный», сочетающий в себе идеальные духовно-моральные качества с правом на высокий социальный статус.
Соблюдение этико-ритуальной нормы ли2 Конфуций сделал также высшим гносеопраксиологическим принципом: «Не следует ни смотреть, ни слушать, ни говорить несоответствующее ли2»; «Расширяя [свои] познания в культуре (вэнь) и стягивая их с помощью ли2, можно избегнуть нарушений». Как этика, так и гносеопраксиология Конфуция зиждутся на общей идее универсального баланса и взаимосоответствия, в первом случае выливающейся в «золотое правило» морали (шу3 - «взаимность»), во втором - в требование соответствия номинального и реального, слова и дела (чжэн мин - «выправление имен»). Смысл человеческого существования, по Конфуцию, - утверждение в Поднебесной высшей и всеобщей формы социально-этического порядка - «Пути» (дао), важнейшие проявления которого суть «гуманность», «должная справедливость» (и1), «взаимность», «разумность» (чжи1), «мужество» (юн1), «[уважительная] осторожность» (цзин4), «сыновняя почтительность» (сяо1), «братская любовь» (ди3, ти2), собственное достоинство, верность (чжун2,), «милостивость» и другие Конкретным воплощением дао в каждом отдельном существе и явлении выступает «благодать/добродетель» (дэ1). Иерархизированная гармония всех индивидуальных дэ1 образует вселенское дао.
После смерти Конфуция его многочисленные ученики и последователи образовали различные направления, которых к 3 в. до н.э., по свидетельству Хань Фэя, было уже не менее восьми. Они развивали и эксплицитные этико-социальные (Да сюэ, Сяо цзин, комментарий к Чунь цю), и имплицитные онтолого-космологические (Чжун юн, Си цы чжуань) представления Конфуция. Две целостные и противоположные друг другу, а потому впоследствии признанные ортодоксальной и неортодоксальной соответственно интерпретации конфуцианства в 4-3 вв. до н.э. предложили Мэн-цзы и Сюнь-цзы. Первый из них выдвинул тезис об изначальной «доброте» человеческой природы (син1), которой «гуманность», «должная справедливость», «благопристойность» и «разумность» присущи так же, как человеку - четыре конечности. Согласно второму, человеческая природа изначально зла, т.е. от рождения стремится к выгоде и плотским наслаждениям, поэтому указанные благие качества должны быть привиты ей извне путем постоянного обучения. В соответствии со своим исходным постулатом Мэн-цзы сосредоточился на исследовании морально-психологической, а Сюнь-цзы - социальной и гносео-праксиологической стороны человеческого существования. Это расхождение сказалось и в их взглядах на общество: Мэн-цзы сформулировал теорию «гуманного управления» (жэнь чжэн), основанную на приоритете народа над духами и правителем, включая право подданных свергать порочного государя, Сюнь-цзы сравнивал правителя с корнем, а народ - с листьями и считал задачей идеального государя «завоевание» своего народа, сближаясь тем самым с легизмом.
Во 2 в. до н.э., в эпоху Хань, Конфуций был признан «некоронованным царем», или «подлинным властелином» (су ван), а его учение обрело статус официальной идеологии и, победив главного конкурента в области социально-политической теории - легизм, в то же время интегрировало ряд его кардинальных идей, в частности признало компромиссное сочетание этико-ритуальных норм (ли2) и административно-юридических законов (фа1). Конфуцианство обрело черты всеобъемлющей системы благодаря усилиям «Конфуция эпохи Хань» - Дун Чжуншу, который, использовав соответствующие концепции даосизма и школы инь-ян цзя (см. ИНЬ ЯН), детально разработал онтолого-космологическую доктрину конфуцианства и придал ему некоторые религиозные функции (учение о «духе» и «воле Неба»), необходимые для официальной идеологии централизованной империи. В целом в эпоху Хань (конец 3 в. до н.э. - начало 3 в. н.э.) было создано «ханьское конфуцианство», основное достижение которого - систематизация идей, рожденных «золотым веком» китайской философии (5-3 вв. до н.э.), и текстолого-комментаторская обработка конфуцианской и конфуцианизированной классики. Реакцией на проникновение в Китай буддизма в первые века нашей эры и связанное с этим оживление даосизма стал даосско-конфуцианский синтез в «учении о таинственном (сокровенном)» (сюань сюэ). Постепенное нарастание как идейного, так и социального влияния буддизма и даосизма вызвало стремление к восстановлению престижа конфуцианства. Провозвестниками этого движения, вылившегося в создание неоконфуцианства, явились Ван Тун (конец 6 - начало 7 в.), Хань Юй и Ли Ао (8-9 вв.).
Возникшее в 11 в. неоконфуцианство поставило перед собой две главные и взаимосвязанные задачи: восстановление аутентичного конфуцианства и решение с его помощью на основе усовершенствованной нумерологической методологии комплекса новых проблем, выдвинутых буддизмом и даосизмом. В предельно компактной форме эти задачи первым решил Чжоу Дуньи (11 в.), идеи которого через столетие получили всесторонне развернутую интерпретацию в творчестве Чжу Си. Его учение, поначалу считавшееся неортодоксальным и даже подвергшееся запрету, в 14 в. было официально признано и стало основой понимания конфуцианской классики в системе государственных экзаменов вплоть до начала 20 в. Чжусианская трактовка конфуцианства доминировала в сопредельных Китаю странах - Корее, Японии, Вьетнаме. Основную конкуренцию чжусианству в период правления династии Мин (14-17 вв.) составила Лу [Цзюаня] - Ван [Янмина] школа, идейно господствовавшая в Китае в 16-17 вв. и также получившая распространение в сопредельных странах. В борьбе этих школ на новом теоретическом уровне возродилась исходная для конфуцианства оппозиция экстернализма (Сюнь-цзы - Чжу Си, лишь формально канонизировавший Мэн-цзы) и интернализма (Мэн-цзы - Ван Янмин), в неоконфуцианстве оформившаяся в противоположные ориентации на объект или субъект, внешний мир или внутреннюю природу человека как источник постижения «принципов» (ли1) всего сущего, в том числе и моральных норм.
В 17-19 вв. оба ведущих учения - Чжу Си и Ван Янмина подверглись критике со стороны эмпирического направления (пу сюэ - «учение о естестве», или «конкретная философия»), основанного Гу Яньу и возглавленного с Дай Чжэнем. Оно сконцентрировалось на опытном исследовании природы и научно-критическом изучении конфуцианской классики, взяв себе за образец текстологию ханьского конфуцианства, благодаря чему получило название «ханьское учение» (хань сюэ).
С конца 19 в. развитие конфуцианства в Китае так или иначе связано с попытками ассимиляции западных идей и возвращением от абстрактных проблем сунско-минского неоконфуцианства и цинско-ханьской текстологии к конкретной этико-социальной тематике первоначального конфуцианства. В первой половине 20 в. особенно в противостоянии учений Фэн Юланя и Сюн Шили внутриконфуцианская оппозиция экстернализма и интернализма соответственно возродилась на более высоком теоретическом уровне, сочетающем неоконфуцианские и отчасти буддийские категории со знанием европейской и индийской философии, что позволяет исследователям говорить о возникновение в это время новой, исторически четвертой (после изначальной, ханьской и неоконфуцианской) формы конфуцианства - постконфуцианства, а точнее, постнеоконфуцианства, основанного, как и две предыдущие формы на ассимиляции инородных и даже инокультурных идей. Современные конфуцианцы, или постнеоконфуцианцы (Моу Цзунсань, Тан Цзюньи, Ду Вэймин и другие) в этическом универсализме конфуцианства, трактующего любой пласт бытия в моральном аспекте и породившего «моральную метафизику» неоконфуцианства, усматривают идеальное сочетание философской и религиозной мысли. В Китае конфуцианство было официальной идеологией до 1912 и духовно доминировало до 1949, ныне подобное положение сохранилось на Тайване и в Сингапуре. После идеологического разгрома в 1960-е годы (кампания «критики Линь Бяо и Конфуция») ныне оно успешно реанимируется и в КНР как носитель ожидающей востребования национальной идеи.
ДАОСИЗМ
Второе после конфуцианства из трех религиозно-философских учений Китая - даосизм. Оно признает существование первоисточника и хранителя всего в мире - Дао, что означает «путь» или «истина». Таким образом, Дао - начало всех начал, «нерожденное, которое порождает все сущее».Досизм учит ,что жить в соответствии с Дао - это покорно следовать потоку д\жизни, не сопротивляясь ему. Основателем даосизма считается Лао - цзы. Им написана книга «Дао дэ цзин» - классический текст даосизма. Трактат «Чжуан-цзы», созданный последователем Лао-цзы философом Чжуан-цзы, повлиял на становление философского даосизма. Развитие религиозной формы даосизма (Дао цзяо) было связано с обрядами, врачеванием, изгнанием злых духов и народными праздниками.
Цель адептов даосизма (даосов) - достичь гармонии с природой посредством медитации, следуя Дао, путем, который приводит к обретению благоденствия, процветания и долголетия (в последнем даосизме - бессмертия). Таково учение великих мыслителей даосизма, Лоа-цзы и Чжуан=цзы. Об их жизни известно мало, по-видимому, они сознательно скрывали свои биографии; возможно, такая легенда устраивала людей, избравших жизнь в уединении и проповедовавших молчание.
Даосизм - это не просто пассивное созерцание. Труды Лао-цзы служили последующим поколениям религиозно настроенных мыслителей, старавшихся «превзойти пределы человеческого существования». Они стремились «украсть секрет неба и земли», вычленить из него тайну происхождения жизни, чтобы обрести бессмертие. Важнейшим текстом даосизма считается «Дао дэ цзин», где «Дао» означает «путь», «метод», а «дэ» - «благодать», «благую мощь». Его авторство приписывают Лао-цзы.
В книге предложена модель мира, в которой над всеми богами царит таинственная сила Дао. Например, секрет долголетия заключается в том, чтобы следовать Дао. Дао- всеобщее начало и правило, управляющее вселенной, природой и человеческим обществом. Дао присуща мощь (дэ), посредством которой она и проявляет себя.
Религиозный даосизм
Религиозный даосизм в начале средних веков разделяется на философское и религиозное направление, что связано с крушением империи Цино и Хань, войнами и междоусобицами. В даосизм проникают древние божества, и формируется их иерархия; возрождается практика молитв и медитации, ведущих к бессмертию (сянь).
Большое развитие получила и алхимия (создание «золотой пилюли бессмертия»), совершенствовались практика йоги и медитации. Этот новый даосизм стали называть религиозным даосизмом (дао цзяо), чтобы отличить его от учения Лао-цзы и Чжуан-цзы, стремящихся лишь к долголетию. У китайцев долголетие ценится как знак того, что человек идет по «Дао - пути неба и земли», подчиняется естественному порядку вещей, принимая все радости и невзгоды как должное.
В формировании даосизма значительную роль сыграли и такие древние мыслители, например Ле-цзы и автор эклектического труда «Хуайнань-цзы», а также школа «Пути истинного единства» и более поздние школы - «Высшей чистоты» и «Пути совершенной истины». В современном Китае чисто религиозный даосизм сходит на нет, а из некогда крупных школ сохранились лишь две: «Путь совершенной истины» и «Путь истинного единого». В религиозном даосизме (Дао цзяо) особое значение придавалось поискам бессмертия.
К бессмертию шли через медитации, ритуальную практику, алхимию и философию. Направление даосизма (Дао цзяо) складывалось из деятельности многочисленных сект, групп и школ. Так в 12 веке, в основном сформировался канон даосских текстов «Дао Цзан».
В некоторых школах основное внимание уделяется достижении гармонии космических потоков инь и ян при помощи ритуального действа; другие больше внимания уделяется занятиям медитативной практикой, дыхательными упражнениями и экспериментами по установлению контроля над разумом над телом.
В среде китайцев, сохраняющих верность традициям, религиозный даосизм и сегодня играет организующую роль во многих народных празднествах, а служители культа по прежнему практикуют врачевание и экзорцизм: совершают обряд изгнания злых духов, стремятся установить контроль над опасным переизбытком силы Ян, чтобы таким образом сохранить гармонию на космическом, социальном и индивидуальном уровнях.
При этом управление энергетическими потоками и обретение бессмертия доступны лишь немногим адептам и учителям. Бессмертие практикуется буквально -обретение нетленного тела, состоящего из некой субстанции, либо символически - как достижение внутренней свободы и раскрепощенности духа.
Духовное обновление
Помимо праздников в честь бесчисленных святых, бессмертных и героев, даосская религия обращает большое внимание на отправление основных обрядов жизненного цикла (рождение детей, и в первую очередь сыновей, свадьбы, похороны), а также соблюдение постов: тутань-чжай (пост грязи и угля), хуанлу-чжай (пост желтого талисмана).
Важная роль отводится празднованию Нового года (по лунному календарю). Тайно отмечается праздник Хэ ци («слияние духа»), во время которого верующие даосы считают себя свободными, от каких бы то ни было сексуальных ограничений и тем более запретов. Даосизм обращает особое внимание на поддержание и сохранение мужской и женской энергий. Даосы, как и Буддисты, придает большое значение ритуальному чтению канона.
Они верят, что так достигается моральное совершенствование и духовное обновление не только религиозной общины, но и общества в целом. Кроме того, участники обряда упражняются в медитации и созерцании религиозных символов.
Ритуал помогает сконцентрировать внимание на главном в даосизме - на установлении равновесия сил инь и ян и на достижения гармонии с природой. Даосизм «стоит» на слиянии человека с природой. Чтение канона тоже играет огромную роль, так как считается, что всем его участникам и покровителям гарантировано признание заслуг в духовном мире. Чувство красоты и желание достичь слияния с Дао продолжает питать эту религию и сегодня. Даосизм оказал сильное влияние на литературу, искусство, а также на иные сферы китайской культуры и науки; он до сих пор пронизывает все китайское общество. Некогда закрытое мистическое учение перешло на уровень бытового сознания.
Например, вся китайская медицина - иглоукалывание, дыхательная гимнастика и прочее - вышла из даосской практики. Даосизм дал жизнь многим направлениям народной медицины в Китае. Даосизм по прежнему имеет своих приверженцев в Китае, а также во Вьетнаме и на Тайване, однако точное их число установить невозможно, ведь участвующий в даосских магических обрядах китаец может быть преданным буддистом. По очень приблизительной оценке, к концу 20 века наиболее ревностных даосов насчитывалось около 20 млн. человек.
Энергия ци
Даосизм рассматривает тело человека как сумму энергетических потоков организованной субстанции ци, которая аналогична крови или «жизненной силе».
Потоки энергии ци в теле соотносятся с потоками энергией ци в окружающей среде и подвержены изменениям. В концентрированной форме энергия ци представляет собой некое семя, называемое цзин. Этот термин иногда служит для обозначения половых гормонов, но может относиться и к гораздо более тонкой сфере сексуальной энергии, проявляющейся в виде эмоциональных и психических реакциях. Ци представляет собой вдыхаемый воздух, позднее дух пневму) и даже некую тончайшую субстанцию духа, разума или сознания - шэнь.
Даосизм указывает на тесную связь между телом, разумом и окружающей средой. Из этого постулата следует многие принципы китайской медицины и различных психофизических практик. Управление энергией ци получило направление в дыхательной гимнастике. Концентрируясь, человек должен был свою энергию ци, соединить с природной энергией ци. Гимнастика позволяла усовершенствовать свою внутреннюю энергию ци, для достижения долголетия и увеличения возможностей человека. Гимнастика тай-цзицюань воплощает принципы, сформированные в «Дао дэ цзин», важнейшим тексте даосизма. Она призвана обеспечивать концентрации энергии цзин для того, чтобы противостоять противнику, опираясь на силу земли и энергию ци неба. Медицина, тоже используя энергию ци, восстанавливая организм с помощью иглоукалывания. Создавались манускрипты (атласы) в которых были показаны меридианы - невидимые линии, вдоль которых течет кровь и энергия ци. Через эти каналы питаются жизненно важные органы, и поддерживается баланс сил инь и ян. Эти атласы считались реликвиями и сохранялись вдали от любопытных глаз.
Ритуалы и обряды
Для религии даосизм характерны красочные празднества, культ предков, вера в мир духов и магические ритуалы, связанные со всеми сферами жизни - от покупки дома до лечения недугов. В этой религии существуют разного рода обряды, праздники и собрания. Принадлежность к определенному роду или семье здесь символизирует ритуалы жизненного цикла и жертвоприношения предкам, а связи человека с обществом - празднование Нового года, ритуалы обновления и многочисленные культы, которые посвящены важнейшим божествам.
Смысл многочисленных религиозных обрядов и ритуалов - стремление достичь гармонии фундаментальных сил - инь и ян в природе, человеке и обществе. В домах для защиты от злых духов вывешивались амулеты с изображением символов инь и ян в окружении восьми триграмм ( триграммы - это восемь комбинаций из прерванных инь и сплошных ян линий.) Особенно популярны они были перед празднованием китайского Нового года, когда люди старались очистить свои дома от влияния силы инь и обеспечить покровительство силы ян на весь предстоящий год.
В конце января - начале февраля китайцы начинают подготовку к встрече Нового года. В домах делают генеральную уборку, развешивают везде украшения красного цвета ( считается что они приносят счастье), дарят детям новую одежду и игрушки. Празднование Нового года продолжается несколько дней. Магазины и различные предприятия не работают, люди гуляют на улице, устраиваются фейерверки. Символом мощи небес и высшего проявления силы ян является летящий по небу дракон. Вообще, согласно народным поверьям, драконы являлись повелителями дождя и могли принимать самые разные обличья, например, превращались в облака, прекрасную женщину или источник. Одним из важных практических элементов, связанных с повседневной религиозной жизнью людей является фэн-шуй ( или геомантия). Фэн-шуй - это умение определять благоприятные для живых и умерших места обитания, где свободно движутся потоки жизненной энергии ци.
Советы по выбору наиболее благоприятных мест дают геоманты, пользующиеся большой популярностью. Дома и поселения должны возводиться по этим правилам, взаимодействие которых порождает мир во всем многообразии его форм и обеспечивает гармонию сил инь и ян. Наиболее известными и популярными божествами в даосизме являются Цзао-ван и Шоусин. Цзао-ван - это божество домашнего очага, он и его супруга постоянно присматривают за жизнью членов семьи. Согласно поверью, результаты своих годовых наблюдений они докладывают в Новый год на небеса государю Юйди. В народной религии Юйди - верховный владыка, которому подчинена вся вселенная: земля, небо, подземный мир, а также все духи и боги. Божество Шоусин - это божество долголетия. Его изображали в виде старика, держащего в одной руке посох, к которому привязана тыква- горлянка (символ процветания потомства) и бумажный свиток(символ долголетия), а в другой руке- персик, также являющийся символом долгой жизни, внутри которого сидит вылупившийся птенец.
referatwork.ru
| скачать работу |
referat.resurs.kz
Введение Религии Китая никогда не существовали в форме жестко централизованной «церкви». Традиционная религия Древнего Китая представляла собой смесь местных верований и своеобразных церемоний, объединенных в единое целое универсальными теоретическими построениями ученых мужей. Тем не менее, как среди образованных слоев населения, так и среди крестьян наибольшую популярность завоевали три великих философских школы, зачастую называемые тремя религиями Китая: конфуцианство, даосизм и буддизм. В период «культурной революции» 1960-х годов традиционные религии Китая испытывали настоящие гонения. Разрушались культовые сооружения, было запрещено отправление религиозных обрядов, служители культа и верующие подвергались моральным и физическим оскорблениям. После смерти Мао Цзэдуна пришедшее к власти более умеренное руководство взяло курс на более терпимое отношение к религии. Было восстановлено конституционное право на свободу вероисповедания, а китайские религиозные лидеры получили возможность для возобновления прерванных контактов со своими коллегами за пределами Китая.
1. Конфуций Конфуций родился в 551 г. до н.э. в знатной, но обедневшей семье, рано остался без родителей, но упорным трудом пробрел образование, стал «книжником», человеком, умеющим рисовать и читать иероглифы. Долгое время провел на государственной службе, которую оставил в знак несогласия с нечестивыми поступками царя, имел целую школу последователей и умер в 479 г. до н.э. Его учение известно по работам его учеников и последователей в виде записей бесед с учителем и его высказываний: «Лунь юй» («Беседы и рассуждения»), «Чунь цю», «Да сюэ» («Великое учение») и «Чжун юн» («Учение о середине»). Развиваясь в виде своего рода социально-этической антропологии, конфуцианство сосредоточило свое внимание на человеке, проблемах его врожденной природы и благоприобретенных качеств, положения в мире и обществе, отношение к духам предков, взаимоотношения с другими, «старшими» и «младшими», людьми. Воздерживаясь от собственных суждений о сверхъестественном, Конфуций формально одобрил традиционную веру в безразличное, божественно-натуралистичное, «судьбоносное» Небо («Тянь») и посредничающих с ним духов предков. Это в дальнейшем обусловило обретение конфуцианством социальных функций религии. 2. Конфуцианство Конфуцианство – одна из национальных религий, возникшая в феодальном Китае на основе филосовско-этического учения Конфуция (в латинской транскрипции – Кун-цзы) путем сакрализации его учения, включающая почитание и культ его создателя, получившая там широкое распространение и до сих пор являющаяся в Китае основной религией. С самого своего рождения конфуцианство отличалось осознанной социально-этической направленностью и стремлением к слиянию с деятельностью государственного аппарата, чему соответствовало теоретическое истолкование и государственной, и божественной («небесной») власти в семейно-родственных категориях: «государство – одна семья», император – «Сын Неба» и одновременно «отец народа». Государство отождествлялось с обществом, социальные связи – с межличностными, основа которых усматривалась в родовой и семейной структуре. Патриархальные, иерархические отношения были положены в основание всего конфуцианского мировоззрения, а обязанности человека выводились из отношений между отцом и сыном, старшим и младшим. Поэтому принцип «сыновней почтительности» («сяо») был возведен в ранг общей основы всех добродетелей. Основное содержание учения Конфуция – это учение о правилах поведения и его нормах. Это учение о хорошем управлении государством, о добросовестном отправлении государственной службы, так же как о правильном порядке в семейном быту. При этом оно целиком ориентируется на сохранение и закрепление традиционных, сложившихся в Китае с древности семейно-родовых обрядов и культа предков. Конфуций не учил ничему новому; он сам настойчиво повторял, что не излагает никакого нового учения, а требует только строгого соблюдения древних законов и установлений. Важнейшим из них было сохранение культа предков, который наряду с обожествлением императора и его власти стал основным содержанием конфуцианского религиозного культа. По религиозным верованиям китайцев, главнейшая обязанность человека – это сыновняя почтительность («сяо») и почитание предков. В одном из конфуцианских сочинений говорится: «Всегда выражать полное уважение к родителям; доставлять им пищу самую любимую; скорбеть, когда они больны; до глубины души сокрушаться при их кончине; приносить им, усопшим, жертвы с религиозной торжественностью, - вот пять обязанностей сыновнего благочестия». Именно отсюда вырастает почтение к порядкам в государстве, к чиновникам, которые его воплощают: «Благородный муж стремится к основе. Когда он достигает основы, перед ним открывается правильный путь. Почтительность к родителям и уважительность к старшим братьям – это основа человеколюбия». Почтительное отношение к отцу, и старшим вообще, перевешивает все другие обязанности человека, даже необходимость быть правдивым и прямым. Так, когда один из учеников похвалился, что знает одного такого «прямого» человека, который свидетельствовал против отца, что тот украл барана, Конфуций ответил: «Прямые люди у нас отличаются от ваших. Отцы скрывают ошибки сыновей, а сыновья покрывают ошибки отцов, в этом и состоит прямота». В соответствии с присущим патриархальным обществам традиционализмом Конфуций учит бережному отношению к заведенным порядкам: «Если в течение трех лет после смерти отца сын не изменяет порядков, заведенных им, это называется сыновней почтительностью». Все его учение выражает присущее традиционалистским обществам стремление к стабильности, неизменности, которое оборачивается закреплением за каждым человеком постоянного места в социальной иерархии. Это место определяется в соответствии с его социальной принадлежностью и статусом, а также собственными усилиями по овладению правильным учением. Против «смешения простолюдинов со знатью» Конфуций выставляет свое учение об исправлении имен («чжень минь»), согласно которому все вещи должны иметь окончательно установленные и соответствующие их сути названия. Звания же и положение людей в обществе должны полностью соответствовать их поведению: «государь должен быть государем, подданный – подданным, отец – отцом, сын - сыном». На вопрос ученика, зачем нужно исправление имен, Конфуций утверждает, что от этого зависит весь порядок жизни: «Если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться. Если дела не могут осуществляться, то ритуал и музыка не процветают. Если ритуал и музыка не процветают, наказание не применяются надлежащим образом. Если наказания не применяются надлежащим, народ не знает как себя вести. Поэтому благородный муж, давая имена, должен произносить их правильно, а то, что произносит, правильно осуществлять». Вообще задача человека – сохранять и поддерживать установленный Небом порядок, в основе которого помещаются традиционные для древних китайцев представления о том, что император – сын Неба, осуществляющий его волю, он отец всех населяющих Поднебесную. Порядок этот строго иерархичен, его образуют четыре класса людей, различающихся степенью обладания мудростью. К высшим категориям принадлежат обладающие от рождения высшим знанием или приобретающие его посредством учения благородные мужи («цзюнь цзы»), составляющие основу порядка. Низшие категории образуют те, кто учится с трудом или вообще неспособен к усвоению знаний. Это простой народ, который во имя сохранения порядка можно и нужно заставлять повиноваться, хотя и нельзя заставить понимать, почему это необходимо. Понятие «благородного мужа» имеет у Конфуция два взаимосвязанных смысла – принадлежащего по праву рождения к высшим слоям общества, к знати, и образец человеческого совершенства. Принадлежность к знати само по себе не гарантирует совершенства, хотя и предполагает его, ибо дает возможность человеку для саморазвития. Для достижения же совершенства необходима большая духовная работа над собой, которой трудно ожидать от малоимущих простолюдинов, не способных к усвоению мудрости. Получается, что человеческое совершенство в принципе доступно всем, но является обязанностью именно высших слоев общества, от которых зависит жизнь государства. Благородный муж стремится познавать волю Неба, правильный путь («дао»), быть всегда человеколюбивым, искренним и правдивым в словах и мыслях, честным и великодушным в поступках. Он ведет себя всегда с достоинством, служа старшим с полагающимся почтением, заботится о младших и уважает свой народ. Он заботится о спокойствии и процветании народа. Его человеколюбие проявляется в том, что он уважительно и заботливо относится к простому народу, стремится быть с ним справедливым, а не жестоким. Конфуций дает верный совет для построения доброжелательных отношений между людьми: «Не делай людям того, чего не желаешь себе, и тогда и в государстве, и в семье к тебе не будут чувствовать вражды». Он не печалится и не испытывает страха, ибо ему нечего стыдится и бояться, так как он поступает правильно. При таком характере отношений между «высшими» и «низшими» народ отвечает правителю доверием, а это самое главное для крепости государства. Ибо можно пожертвовать при крайней необходимости оружием, пищей, но только не доверием, так как «без доверия народа государство устоять не может», считает Конфуций. На вопрос о мире жестокости при управлении государством и возможности во имя утверждения высоких принципов убивать тех, кто их лишен, Конфуций отвечал: «Зачем, управляя государством, убивать людей? Если вы будете стремиться к добру, то и народ будет добрым. Мораль благородного мужа подобна ветру, мораль низкого человека подобна траве: наклоняется туда, куда дует ветер». Благородный муж знает цену знанию и всю жизнь учится, ибо самый главный порок – это не любить учиться. Когда ученик спросил Конфуция о шести пороках, учитель отвечал так: «Садись! Я расскажу тебе. Любить человеколюбие и не любить учиться. Порок в том, что это ведет к тупости. Любить мудрость и не любить учиться. Порок в том, что это ведет к тому, что человек разбрасывается. Любить правдивость и не любить учиться. Порок в том, что это ведет к нанесению ущерба самому себе. Любить прямоту и не любить учиться. Порок в том, что это ведет к грубости. Любить мужество и не любить учиться. Порок в том, что это ведет к смутьянству. Любить твердость и не любить учиться. Порок в том, что это ведет к сумасбродству». При этом подлинная мудрость вовсе не является недоступной даже и для простых людей, ибо она заключена в одном слове. На вопрос ученика о том, можно ли всю жизнь руководствоваться одним словом, Конфуций ответил: «Это слово – взаимность. Не делай другим того, чего не желаешь себе». Таким образом, благородный муж – это идеальный нормативный образец человека, сочетающего в себе духовное, моральное величие с присущим ему правом на высокий социальный статус. Ему противостоит низкий человек («сяо жэнь»), который не способен внимать Небу, ибо всегда смотрит не вверх, а вниз, думает только о собственной выгоде, не может достойно переносить невзгоды, и склонен винить в них всегда других, а потому оказывается, склонен к раздорам. Опора государства – именно благородные мужи, причастные знанию основных принципов устройства бытия и мира – принципу человечности, гуманности («жэнь»), постигнувшие необходимость неукоснительного соблюдения установленного порядка, обрядов, правил, церемоний («ли»). Их обязанность – наставлять народ на пути порядка и добродетели путем наставления и примера, а если нужно, применяя силу. Первый из этих принципов – человечность, гуманность – предполагал, что отношения между людьми должны определяться мудростью, доброжелательностью, верностью долгу, уважением, любовью и почитанием старших по возрасту и социальному положению, а также заботой о младших. Конфуций сформулировал моральные требования, вытекающие из этого принципа: плати добром за добро и справедливостью за зло, уважай и люби старших, почитай предков, строго следуй заведенному порядку. В своей совокупности требования принципа «жэнь» выражали внутреннюю духовную задачу человека, внешним выражением которой являлись требования, заключенные в принципе «ли». «Ли» выступает, как внешнее воплощение человечности и может быть интерпретирован как церемонии, обряд, правила благопристойности, ритуал. Следование этим церемониям и ритуализированным, строго регламентирующим все стороны жизни человека формам поведения выражает почтительность и преданность человека установленному порядку. Ритуал оказывается необходимым для того, чтобы цивилизовать даже положительные человеческие намерения: «почтительность без ритуала приводит к грубости». Ритуализированные формы поведения не являются чисто формальным условием осуществления человеколюбия, ибо нельзя быть гуманным, нарушая установленный для всеобщего блага порядок. «На то, что не соответствует ритуалу, нельзя смотреть; то, что не соответствует ритуалу нельзя, нельзя слушать; то, что не соответствует ритуалу, нельзя говорить, - утверждал Конфуций, - сдерживать себя с тем, чтобы во всем соответствовать требованиям ритуала, - это и есть человеколюбие. Если кто-либо в течение одного дня будет сдерживать себя, с тем чтобы во всем соответствовать требованиям ритуала, все в Поднебесной назовут его человеколюбивым. Осуществление того, что не соответствует ритуалу, нельзя делать». Вообще «использование ритуала ценно потому, что оно приводит людей к согласию», передают слова Учителя его последователи. Там, где господствуют сформулированные Конфуцием принципы организации общественной жизни в государстве, считает он, каждый человек может жить хорошо и счастливо, там стыдно быть несчастным. Наоборот, если они не соблюдаются, богатство и знатность правителей свидетельствуют лишь об их алчности и злоупотреблениях: «Если государство управляется правильно, бедность и незнатность вызывают стыд. Если государство управляется неправильно, то богатство и знатность так же вызывают стыд». Таким образом, в VI-V вв. до н.э. в Китае Конфуцием была создана филосовско-этическая система воззрений, в центре которой стояли проблемы человеческого поведения, взаимоотношения его с другими людьми и обществом. Центральным пунктом этого учения был анализ взаимодействия внутренних идеально-долженствовательных ценностей существования человека, которые выражали задачи его самосовершенствования и охватывались понятием гуманности («жэнь») и внешних социально-культурных факторов их реализации, охватываемых понятием церемониальной благопристойности, ритуала («ли»). Сосредоточением всех благородных и высоких качеств человека здесь являлся благородный муж («цзюнь цзы»), познавший веление Неба и сочетающий в себе идеальные морально-духовные качества с благородством происхождения и высоким социальным статусом. Все эти построения базируются на общей идее почтительного отношения к традиционному общественному укладу и общинно-патриархальным устроям жизни древнего китайского общества, а также на представлении о необходимости универсального равновесия, выливающегося в золотое правило морали (принцип морального равноправия) и требование соответствия слова и дела, должного и сущего (учение о выправлении имен). Смысл же человеческого существования, по учению Конфуция, это утверждение в мире высшей формы социального порядка – некоего предначертанного пути, важнейшими проявлениями которого и являются гуманность, справедливость, взаимное равенство деяния и воздания, разумность, мужество, сыновья почтительность, верность и т.д. Конкретное воплощение этих добродетелей в каждом отдельно взятом человеческом существе образует в своей совокупности некое вселенское Дао. Очевидно, что учение это выросло на определенной культурно-исторической почве характерного для азиатских стран общинно-патриархального жизненного уклада с его традиционализмом, застойным характером развития, опорой на обычаи и религиозно-мифологические представления и оказалось исторически востребованным, а на рубеже новой эры превратилось в религию.
Учение о том, что источником порядка, власти, морали является «воля Неба», что правитель – это «сын Неба», а гуманность – прирожденное качество тех, кто управляет, что простой народ чужд добродетелей и лишь посредством жестких церемоний воспитывается в духе преданности и смирения, такое учение оказалось очень эффективным средством духовного воздействия на массы и укрепления существующего порядка. Поэтому, начиная со II в. до н.э., когда учение Конфуция стало доминирующим, его личность стала постепенно обожествляться, ему начинали поклоняться и приносить жертвы. Уже во II в. до н.э. ему был воздвигнут первый храм на родине. Этому способствовало внутреннее родство учения Конфуция с древнекитайским культом почитания Неба, духов предков, героев. В то же время объяснение всего происходящего независящими от человека причинами, когда «смерть и рождение определяется небесным повелением, богатство и достаток зависят от неба», делало восприимчивым к нему широкие народные массы, находящие здесь утешение своим бедствиям. Уже в III в. н.э. конфуцианство было превращено в господствующую религию в Китае, имеющую определенные особенности. Прежде всего, это отсутствие жречества как социальной прослойки и церкви как социального института с централизованной иерархией, организация храмовой жизни на началах самоуправления, минимальное количество мистики и чудес и сведение религиозной жизни к культу предков и обожествлению государственной власти и самого Учителя. Именно в обличье религии конфуцианство привнесло в сознание народов Китая устойчивые нравственные нормы, по силе воздействия на массовое сознание равные библейским десяти заповедям. Это, прежде всего «пять постоянств», или пять добродетелей: человеколюбие, чувство долга, благопристойность, разумность и правдивость. К ним следует добавить так называемые «пять связей»: 1. государя и подданного, господина и слуги. Безусловная преданность и верность господину была основой характера «благородного мужа» и всей системы отношений между людьми в конфуцианском понимании; 2. родителей и детей. В этих отношениях подчеркивались непререкаемые права родителей, в первую очередь отца, и священная обязанность детей следовать воле родителей; 3. мужа и жены. Здесь права мужа были безграничны, а обязанности жены сводились к беспрекословной покорности, образцовому поведению и ведению хозяйства; 4. старшего и младшего. Обязательным считалось не только уважение к старшему по возрасту, но и к старшему по положению, чину, званию, мастерству; 5. между друзьями. Отношения между друзьями должны были носить характер искренней и бескорыстной взаимопомощи. Конфуцианство предъявляло суровые требования к личности в морально-этическом плане, настаивая на непрерывном духовном и нравственном совершенствовании: «Благородный муж стремится вверх, низкий человек движется вниз». Конфуцианские правила лояльности и послушания старшим предписывали ученикам свято следовать наставлениям Учителя, а преемникам – ревностно оберегать опыт предшествующих поколений. Незыблемость существующего строя и его сакрализация – основной стержень конфуцианской религии, ставшей прочной основой патриархальной идеологии китайского феодализма. Конфуцианство не утратило своего значения и поныне, являясь в Китае господствующей религией, всегда стоящей на страже существующего порядка. 3. Лао-Цзы Лао-Цзы (он же - Ли Эр) - философ, живший в VI в. до н. э. в Древнем Китае. Считается основателем даосизма, хотя в своем настоящем виде даосизм имеет весьма мало общего с философией самого Лао-Цзы, настолько последняя подверглась различного рода дополнениям, изменениям и искажениям. Лао-Цзы – автор знаменитого трактата “Дао-дэ-цзин”, посвященного выяснению ключевого в философии даосизма понятия Дао. Этот трактат стал каноническим сочинением религиозного даосизма и многократно переводился на европейские языки. Лао-Цзы родился в 604 году до н.э. в древнекитайском царстве Чу, в уезде Ку, области Ли, в деревне Цюйжэнь, неподалёку от современного Пекина. Согласно преданию, беременная мать носила его в себе несколько десятков лет и родила уже стариком, из-за чего он и получил своё имя Лао-Цзы ("Старый ребёнок"). В действительности же его звали Ли Эр. 4. Даосизм Даосизм – религия, сложившаяся в Китае во II-III вв. н.э. на основе философского учения о «дао», возникшего в VI-V вв. до н.э. Согласно традиции, основателем даосизма считается Лао-Цзы (Ли-Боянь, род. В 604 г. до н.э.), а виднейшим его представителем был Чжуан-цзы (369-286 гг. до н.э.). Учение даосизма изложено в трактатах, названных по именам этих мыслителей. Это трактат «Лао-Цзы», который более известен под названием «Дао дэ дзын» («Книга о пути и силе») и «Чжуан цзы». Основным понятием даосизма является «путь» («дао»), толкуемое как основа, закон, порядок вечного изменения мира и людей. Этот «путь» не зависит ни от богов, ни от человека и невыразим в словах, но предполагает «естественность» процесса изменения всего сущего. Являясь первоосновой и закономерностью бытия всего сущего, «дао» выступает в даосизме субстанцией-основой и извечным, естественным и всеобщим законом спонтанного возникновения и развития Вселенной, человека и общества. «Дао» присутствует во всем, но не исчерпывается ничем единичным, не познается разумом и не выражается в словах. «Дао» также рассматривается как порождающее начало всего сущего и синоним единого мирового целого. «Дао» присуща благая сила – «дэ» («добродетель»), посредством которой оно проявляет себя в мире, причем формы проявления – действующие субъекты рассматриваются как воплощение «дао». Важнейшими принципами даосизма являются также «цзы жань» («самоестественность », «спонтанность») и «увэй» («неотклонение от пути», «недеяние»). Первый из них дословно означает то, что само по себе таково, каково оно есть. Это означает, что «дао» абсолютно свободно, ни от чего не зависит и следует лишь своей собственной природе. Отсюда вытекает принцип следования «дао», т.е. поведения, согласующегося в микрокосме – с «дао» (природой) человека, а в микрокосме – с «дао» Вселенной. Мудрец не должен, исходя из собственных субъективно ограниченных желаний и пристрастий, противодействовать природе окружающих его вещей и явлений. Напротив, он должен «следовать вещам». Все вещи равны между собой, поэтому истинный мудрец свободен от пристрастия и предвзятости: он одинаково смотрит на знатного и раба, соединяется с вечностью и с Вселенной и не печалится ни о жизни, ни о смерти, понимая их естественность и неизбежность. С другой стороны, мудрец может, используя своё постижение природы той или иной вещи, поставить ее себе на службу, как бы «плыть по течению в нужном направлении». Постижение природы вещей и согласованность с ней позволяет «мягкому побеждать твердое» и «слабому превозмогать сильного». Всякое же действие, противоречащее «дао», означает пустую трату сил и приводит к неудаче и гибели. Вселенную нельзя привести в порядок искусственным образом – для установления в ней гармонии и порядка необходимо дать свободу ее имманентным качествам. Соответственно, мудрый правитель, следующий «дао», не делает ничего, чтобы управлять страной, и тогда она процветает, пребывая в спокойствии и гармонии. «Мудрый говорит себе: я освобождаюсь от стремления совершать (принцип «увей» - В.К.), и люди сами собой меняются к лучшему; я стремлюсь к тишине и покою, и люди сами собой приходят к порядку; я не ведаю делами управления, а люди сами по себе обретают достаток», - говорится в 57-м стихе книги «Лао-Цзы». Позднее под влиянием буддизма принцип «увей» стал все больше трактоваться как вообще отказ от активной внешней деятельности, как пассивность, компенсируемая внутренним усилием духа. Как религиозная система даосизм сформировался в II в. Н.э. как синтез типологически близких учений Лао-Цзы и Чжуан-цзы, усилившего мистическое истолкование «дао» и принципа «увей», философских школ натурфилософов, верований шаманов, практики магов и доктрины «бессмертных святых». Постепенно сформировался и культ обожествления Лао-Цзы. Во II-III вв. под влиянием буддизма в даосизме появляются монашество и монастыри, что было чуждо установкам первоначального даосизма. В это же время усиливается тенденция к доминированию в даосской религиозной практике психоделических методов созерцательной медитации. Основное внимание начинает уделяться приемам внутреннего самосовершенствования. Эта тенденция приводит к появлению в XII в. В Северном Китае новых даосских школ, важнейшая из которых, школа «Пути совершенной истины», становится ведущим даосским направлением и остается таковым вплоть до настоящего времени. Основное внимание эта школа уделяет нравственному совершенствованию и даосской практике созерцания. Основной целью и центральной концепцией религиозного даосизма является достижение бессмертия. Учение о бессмертии предполагает, что последователь даосизма, посредством определенной практики, включающей в себя гимнастические и дыхательные упражнения, правила половой гигиены, медитацию и алхимию, может достичь не только духовного, но и физического бессмертия, а также развить в себе сверхъестественную силу и способности. Поскольку даосизм отрицает бессмертие души, отделенной от тела, и рассматривает человека в качестве целостного психофизического существа, данная доктрина предполагала два аспекта религиозной практики: совершенствование тела (гимнастические и дыхательные упражнения) и совершенствование духа (созерцание, медитация). Так как источником жизни в даосизме считается «дао», то и само бессмертие рассматривается как достижение полного единства с ним. Из всех методов обретения бессмертия наиболее важным считается алхимия. Даосская традиция выделяет два типа алхимии: «внешнюю» и «внутреннюю». «Внешняя» алхимия основана на вере в возможность создания эликсира бессмертия или путем производства «искусственного золота», или путем создавания эликсира из киновари и ее соединения с другими веществами. «Внутренняя» алхимия, исходя из тезиса о подобии микро- и макрокосма, человеческого тела и Вселенной, считает возможным создать эликсир бессмертия в самом организме из его соков и тонких энергий («ци», «цзин», «шень») посредством психофизических упражнений и созерцания. При этом было разработано оригинальное учение о строении человеческого организма, в основе которого лежит концепция «каналов» («цзин»), по которым «ци» циркулирует по телу, и так называемых «киноварных полей» («дань тять») – своеобразных резервуаров и сосредоточий «ци». Постепенно «внутренняя» алхимия вытеснила «внешнюю», которая начиная с позднего средневековья, стала восприниматься как ложная. К X-XII вв. в Китае существовало уже множество постоянно возникающих и распадающихся даосских сект. Господствующий класс в целом игнорировал даосизм, хотя в отдельные периоды существовали попытки провозгласить его государственной религией, возводить даосские храмы и делать обязательным изучение «Дао дэ дзин». К XIII в. Религиозный даосизм уже располагал сформировавшимся институтом священнослужителей, готовивших себе смену, детально разработанной системой обрядов, каноническими книгами и пантеоном многочисленных божеств, обладающих различной степенью могущества. При этом единой централизованной структуры, которая могла бы осуществлять верховное руководство всеми общинами, в даосизме так и не возникло. Даосское духовенство подразделялось на две основные категории. К первой из них, высшей, относились даосские монахи. Они жили при больших монастырях (являвшихся, как правило, духовным центром одной из даосских школ или сект, но организационно считавшихся самостоятельными), имели хорошее образование и посвящали свою жизнь медитации и изучению канонических трактатов, создавая большие библиотеки и коллекции рукописей. Они соблюдали строгое безбрачие, как правило, были вегетарианцами и отличались от мирян внешним видом. Под руководством монахов при монастырях проходили курс обучения проповедники, маги, врачеватели и гадатели, составлявшие вторую, низшую категорию даосского духовенства – его практиков. Получив необходимые знания в монастыре, священнослужители-практики разъезжались по стране и выполнили свои обязанности (гадания, предсказания, врачевание, призвание и изгнание духов, и другие обряды) в местных общинах. Они обзаводились семьями и жили так же, как и окружающие их миряне, от которых они не отличались ни одеждой, ни внешним видом. По традиции, перед совершением того или иного обряда даосский священнослужитель должен медитировать, соблюдать половое воздержание, а так же не употреблять спиртных напитков и пряной пищи. После нескольких месяцев такой подготовки его тело «заряжается» силой звезд, которую он посредством обрядовых песнопений и телодвижений может передавать на землю. И только получив заряд такой энергии, священнослужитель может изгонять злых духов, лечить болезни и обновлять жизненные силы и плодородие земли в той общине, которая заказывает соответствующий обряд. Даосский культ природы и учение о бессмертии оказали сильнейшее влияние на различные сферы материальной и духовной культуры Китая: науку (медицину и химию, уровень которой позволил сделать такие выдающиеся изобретения, как бумага и порох), искусство и литературу. Культ природы также сыграл огромную роль и в развитии китайской пейзажной живописи. Последователи различных направлений и сект даосизма выдвигали несходные принципы благочестия и образа жизни, но сходились в признании пяти заповедей и десяти добродетелей. Пять заповедей весьма напоминают выдержку из христианских «десяти заповедей», что демонстрирует их общечеловеческое содержание: не убивай, не лги, не пей вина, не воруй, не прелюбодействуй. Десять добродетелей отражают обычаи и традиции общинно-патриархального уклада Китая и характерный для даосизма культ природы, гармонии и порядка. Это сыновний долг, верность к старшим, любовь, терпение, увещевание против злых деяний, самопожертвование, разведение животных и посадка деревьев, постройка дорог и колодцев, просвещение неразумных, чтение священных книг и соблюдение церемоний. Наряду с этим нравственным кодексом даосизм включал множество всяческих суеверий и предрассудков, что характерно для стран с традиционным укладом жизни (гадания, заклинания, знахарство, призывания «добрых духов» и «изгнание злых», колдовство и алхимия). Начиная с позднего средневековья влияние даосизма, стало ослабевать, и он постепенно стал вытесняться другими религиями. В настоящее время его влияние в Китае невелико.Заключение Китайская система религиозного синкретизма, явившаяся результатом сложного процесса синтеза всех трех учений: конфуцианства, даосизма и буддизма, складывалась медленно и постепенно, на протяжении ряда столетий. Главенствующим в этом сложном процессе всегда было конфуцианство. Однако даже после провозглашения его в Хань официальной государственной идеологией конфуцианству далеко не сразу удалось доказать и отстоять свой бесспорный приоритет в духовной культуре Китая. Дело в том, что после крушения Хань в конце II в. н. э. Китай целых четыре столетия был раздроблен на независимые государства, управлявшиеся императорами как китайских, так и некитайских династий. В этот длительный период раздробленности, смут и междоусобиц обстановка в стране отнюдь не способствовала успеху конфуцианства. Конечно, в сфере государственного управления и административно-политической структуры, так же как и в области общественных отношений и в системе этики, выработанные в Хань конфуцианские стандарты продолжали существовать и даже определять характер и развитие китайского общества. Однако многочисленные иноземные вторжения расшатывали только что установившиеся общекитайские социальные нормы и традиции, децентрализация ослабляла роль конфуцианской бюрократической структуры и рождала локальные центробежные тенденции феодальной знати. Китай III—VI вв. меньше всего характеризовался абсолютным господством конфуцианства, хотя оно по традиции и продолжало считаться официальной государственной идеологией, а его приверженцы, как правило, стояли у руля правления и занимали основные посты в системе администрации. В этот период китайской истории то в одном, то в другом из многочисленных государств временами приходили к власти правители, симпатизировавшие буддистам или даосам, — и эти религии выходили на передний план, завоевывали прочные позиции и влиятельных сторонников. Понятно, что в таких условиях все основные идеологические системы Китая имели достаточно благоприятные возможности для своего независимого существования и развития. И хотя каждая из этих систем многое заимствовала от остальных, длительная практика сосуществования в рамках уже сформировавшейся китайской цивилизации с ее устоявшимися культурными стандартами и общепризнанной системой ценностей вела к еще большему взаимовлиянию и выдвижению на передний план того общего, что было у них. И конфуцианство, и даосизм, и буддизм были еще вполне самостоятельными и даже соперничавшими друг с другом идеологиями. Список используемой литературы 1. Чеканов Д.А., Кондрашов В.А. История религий - Ростов н/Д: Феникс, 2004. 2. http://www.mystic-chel.ru/ 3. Васильев Л.С. Культы, религии, традиции в Китае. М., 1970.
hotren.ru
