Реферат: Культура или «антикультура»? Культура и антикультура общения реферат

9. Культура и антикультура общения.

Рассмотренные теоретические аспекты межличностного об­щения позволяют обратиться к предмету непосредственного интереса и заботы педагогической этики — культуре и антикуль­туре общения.

Понятие и сущность культуры общения

Культура общения — это система норм, принципов и правил общения, а также технология их выполнения, выработанные чело­веческим сообществом с целью оптимизации и эффективности коммуникативного взаимодействия. Культура общения предпола­гает знание, понимание и соблюдение таких норм межличностного общения, которые:

• соответствуют гуманистическому подходу к интересам, пра­вам и свободам личности;

• приняты в данном сообществе как «руководство к действию»;

• не противоречат взглядам и убеждениям самой личности;

• предполагают ее готовность и умение соблюдать эти нормы.

Педагог должен быть готов к тому, что эти условия далеко не всегда присутствуют в действительности, тем более все сразу, в комплексе. В обществе могут быть приняты нормы общения, носящие антигуман­ный характер или игнорирующие интересы данного человека; или, на­пример, господствующие гуманистические нормы могут попираться конкретным индивидом (или группой лиц), так как он не понимает и не принимает их; или индивид принимает эти нормы, но не умеет их соблюдать и т.д. Вот здесь и проявляется роль учителя — разъяснить их смысл, показать их необходимость не только для общества, но и для самого индивида, наконец, просто научить им.

Культура общения обеспечивается совокупным действием многих факторов: нравственных, психологических, социокуль­турных, «технологических». Наиболее тесным образом уровень культуры общения связан с нравственными установками, ценно­стями, коммуникативными идеалами и стереотипами — с тем, что составляет понятие нравственной культуры. Нравственная культура того или иного общества в целом или отдельных лич­ностей проявляется в определенном уровне их морального созна­ния; специфике нравственных отношений с окружающими; осо­бенностях поведения и общения.

Основные признаки нравственной культуры личности в обще­нии — это:

• уважительное отношение к партнеру, сдержанность, веж­ливость, бережное обращение со словом, которое может глубо­ко ранить человека;

• ясность целей общения, готовность понять, оценить и при­нять суждения собеседника;

• постоянное самосовершенствование, подготовка себя к об­щению;

• соблюдение принципа толерантности, порождающего вза­имное доверие и помогающего предупреждать и преодолевать конфликтные ситуации.

Очевидно, что эти признаки не возникают сами по себе. С одной стороны, of и требуют упорной работы над собой, ска­жем, для учителя — даже с большим опытом, конечно, при условии осознания их необходимости в собственном поведении. С другой стороны, это то, в чем учитель в свою очередь может оказать помощь детям.

Нравственная протокультура и «дефекты» общения

Чем выше уровень нравственной культуры личности, тем выше культура общения, и наоборот: низкий уровень нравственной культуры — нравственная «протокультура» порождает дефекты общения, болезненно сказывающиеся на самочувствии личности и атмосфере в коллективе. Для их предупреждения или преодоления необходимо знание основных «дефектных» уровней общения.

1. Нравственный вакуум — человек или не знает необходимых норм общения и принципов поведения (этическая и психологи­ческая «докультура»), или попадает в ситуацию, когда его зна­ния утрачивают смысл и не «работают» в новых условиях.

Первый вариант — явление крайне .редкое, людей на уровне полно­го нравственного вакуума практически не бывает: ведь даже ребенок в принципе знает, «что такое хорошо и что такое плохо». Нравственный вакуум второго типа возникает при столкновении человека с ситуаци­ей, практически ему незнакомой — с «иными» моральными нормами и принципами. Это — ситуация почти фантастическая, но она может быть и реальной (синдром маргинаяьности). Основной путь преодоления нрав­ственного вакуума — этическое просвещение — научение и воспитание.

2. Отсутствие нравственной инициативы — человек занимает выжидательную позицию, ждет от другого заботы и внимания и только потом отвечает на них. Это состояние настороженного вы­жидания и морального торга по принципу «ты — мне, я — тебе».

Так, многие молодые люди, считающие наше общество безнравст­венным и бездуховным, утверждают, что в таких условиях самому быть нравственным невозможно, да и не нужно («себе дороже»). Это типич­ный пример отсутствия нравственной инициативы: пусть сначала дру­гие станут нравственными, а уж потом и я.

3. Нравственный камуфляж — стремление произвести хоро­шее впечатление, замаскировать отсутствие подлинной нравст­венной культуры. Формы проявления нравственного камуфляжа могут быть различными, но, как правило, они всегда сопрово­ждаются моральной демагогией, разглагольствованиями по по­воду падения нравов, призывами к соблюдению норм культуры.

К сожалению, нравственный камуфляж особенно характерен для старшего поколения, в том числе и некоторых педагогов. При этом на фоне стремления читать мораль и брюзжать по поводу нравственности молодежи делается исключение для себя: собственные пороки или не видятся, или оправдываются.

4. Нравственный анахронизм — человек руководствуется от­жившими нормами общения, не соответствующими ожиданиям окружающих и требованиям современной морали.

Анахронизмом выглядит сегодня, например, авторитарный стиль руководства, навязывание собственной точки зрения, нетерпимость к мнению другого. Анахронизм в общении требует единообразия мнений и поведения, налагает запрет на тс или иные — особенно непривычные — формы поведения и общения, принятые, например, в молодежной среде.

5. Нравственная регрессия — упрощение и опрощение нравов, потеря достигнутого уровня в общении, сопровождающиеся неуважением к традициям, пренебрежением к опыту и заслу­женным авторитетам.

Этот дефектный уровень часто встречается среди молодых людей. Нравственная регрессия выражается в нежелании давать оценку собст­венным поступкам, замечать, что они затрагивают интересы других людей. Вместе с тем для нравственной регрессии характерны рациона­лизм и прагматизм, жесткость, иногда — «опережающая агрессивность».

6. Нравственная глухота — отсутствие ориентации на друго­го, неумение и нежелание слышать его. Это своеобразная форма проявления «глухоты к окликанию» (К. Ясперс), но не изна­чальной, эгоистичной, а возникшей как результат утраты (в силу жизненных обстоятельств) ранее присущих личности мораль­ных качеств.

Нравственная глухота может быть спутником общения как в интим­ной жизни, так и в социуме. Молодой человек, обманутый и предан­ный любимой девушкой, начинает цинично мстить всему женскому полу, наслаждаясь переживаниями своих «жертв» и не испытывая к ним никакой жалости. Врач, притерпевшись к страданиям больных, теряет способность к сочувствию, становится равнодушным. Чиновник- бюрократ воспринимает жалобы пожилого человека как маразматиче­ский каприз, не желая вникнуть в суть дела и т.п.

7. Нравственный примитивизм — бесстыдно-неприкрытая сдел­ка с собственной совестью во имя личного интереса, проявление эгоизма в общении.

Нравственный примитивизм в чем-то сопрягается с нравственным камуфляжем. Здесь также присутствуют оправдание собственных недос­татков, кичливость, чванство былыми заслугами, отстаивание прав на собственную исключительность и привилегии.

8. Нравственная нетерпимость характерна для авторитарного одномерного мышления, признающего единственную («свою») истину и правоту. Сопровождается подозрительностью, враж­дебным отношением к инакомыслию: политическому, идеологи­ческому, культурному, религиозному. Нетерпимость крайне не­продуктивна: враждебность мешает услышать другого, даже ко­гда он предлагает нечто рациональное и полезное.

Рассмотренные выше дефектные уровни есть проявление ан­тикультуры в общении. Более того, они выступают основой ан­тиобщения, поскольку препятствуют коммуникации, делают ее невозможной.

studfiles.net

8.2.Культура и антикультура общения

studfiles.net

Реферат - Культура или «антикультура»?

Юрий Владимирович Зобнин — заведующий кафедрой литературы и русского языка СПбГУП, профессор, доктор филологических наук, доцент.

Культура представляет главный смысл и главную ценность существования как отдельных народов и малых этносов, так и государств. Вне культуры самостоятельное существование их лишается смысла»,— утверждал Д. С. Лихачев[1]. Одним из лейтмотивов очередных VIII Международных Лихачевских научных чтений «Диалог культур и партнерство цивилизаций», прошедших в мае 2008 года, стал анализ процесса отчуждения культуры от цивилизации, являющийся, по мнению большинства участников форума, специфической чертой переживаемого ныне исторического периода.

«Количество культуры» является своеобразным индикатором прогрессивных или регрессивных тенденций в той или иной цивилизации, ибо, по словам Лихачева, «человек — не только биологическое, но и духовное существо. Культурная среда нужна ему как воздух. Без нее будет происходить моральное вымирание человечества». Насколько реальна в настоящее время опасность подобного «морального вымирания»? Что необходимо предпринять для утверждения «культурного основания» в современной цивилизации? Вот вопросы, ответы на которые и искали участники международного форума, организованного Санкт-Петербургским гуманитарным университетом профсоюзов при участии Российской академии наук, Российской академии образования и Конгресса петербургской интеллигенции, — выдающиеся российские и зарубежные ученые, представители культуры и искусства, церковные иерархи, видные общественные и государственные деятели.

Как уже говорилось, тон большинства выступлений был весьма тревожным. Развивая идею Лихачева о «непрямых», диалектически сложных отношениях между развитием цивилизации и развитием культуры[2], докладчики констатировали парадоксальное и очень опасное сочетание в нынешней исторической эпохе «рубежа столетий» качественного роста «цивилизационной» научно-технической мысли с радикальным духовно-нравственным регрессом, с «одичанием нравов», напоминающим подчас самые мрачные периоды архаического язычества. Специфика настоящего исторического периода, как отмечалось многими участниками форума, заключается в том, что образ жизни «масс» противостоит собственно позитивному «культурному бытию» как некая агрессивная «антикультура». По словам директора Государственного Эрмитажа Михаила Пиотровского, культура оказалась окончательно отчужденной от современной цивилизации, и сейчас более уместно «провести анализ не столько того, как на самом деле похожи цивилизация и культура, сколько того, каковы серьезные различия между ними».

М. Б. Пиотровский говорил о «культуре денег» как имманентной современной цивилизации, отвергшей «культуру наследия» (то есть собственно «культуру»). В докладе, представленном на конференцию выдающимся филологом-литературоведом, член-корреспондентом РАН Николаем Скатовым, «антикультура» понимается как торжество «коммуникативных технологий», подменяющих собственно «коммуникацию», общение между людьми, лежащую в основании «культуры». Несколько иначе формулировал ту же проблему «отчуждения культуры» писатель Даниил Гранин: «Из чего возникла вся мировая культура (поэзия, проза, скульптура, живопись)? Из любви. В основе лучших образцов культуры и искусства — любовь. А сейчас появилось много заменителей этой любви, другие ценности, которые хоть и кажутся существенными, но приносят быстрые разочарования».

Нетрудно заметить, что все перечисленные определения рисуют с разных сторон некий единый «образ» цивилизационной творческой деятельности, не имеющей никакого «трансцендентального основания», преследующей исключительно «земные», прагматические цели. Так, «культура денег», по мнению М. Б. Пиотровского, отрицает «культуру наследия» с точки зрения «оптимизации творческого усилия»: дешевле и «удобнее» создать «модернизированный аналог», нежели сохранять подлинный памятник культуры: «идеальная аура», присущая культурному наследию, в расчет тут не принимается как не поддающаяся какой-либо точной «оценке»[3]. «Антикультура» в понимании Н. Н. Скатова отрицает какую-либо коммуникативную «сложность» с точки зрения «оптимизации общения»: в той системе «инструкций и команд», которая организует деятельное бытие человеческой «массы» в технологиях постиндустриальной цивилизации, любой «непонятный», не поддающийся однозначному истолкованию «сигнал» может вызвать «сбой» (отсюда — сознательная примитивизация креативной деятельности в сфере современной «массовой культуры», преклонение перед шаблоном, штампом, «форматом» и т. п.). Что же касается «безлюбовной культуры» в ее восприятии Д. А. Граниным, то в этом случае «культура любви» отрицается ею во имя «оптимизации переживаний» и, следовательно, биологического здоровья, творческой работоспособности организма «деятельного индивида».

Таким образом, не исключено, что на наших глазах происходит становление цивилизации, утрачивающей прежние «симфонические» отношения с культурной деятельностью и утверждающей себя в борьбе с культурой, — цивилизацией, в которой традиционные «носители культуры» — интеллигенты — вытесняются «на обочину истории», становятся не движущей силой, но «камнем преткновения» для новейших условий исторического развития.

В свете всего сказанного весьма любопытны были прозвучавшие на секции «Человек и культура в литературоведении XIX–XX веков» «лингвокультурологические» доклады, развивающие идею Д. С. Лихачева о «системной» роли языка в национальной культуре. Так, в докладе «Культурологическая концепция Д. С. Лихачева и современные стилистические теории» доктор филологических наук Петр Семенов (Балтийский институт иностранных языков и межкультурного сотрудничества, Санкт-Петербург), подчеркивая актуальность нынешних чтений, поднял проблему соотношения «стиля эпохи» и языковых стилей: «Стиль эпохи — это явление культуры в целом, стиль культуры. ‹…› Если стиль эпохи находит выражение во всех формах материальной и духовной культуры народа, то стиль эпохи должен проявляться и в языке». Обращаясь к исследованиям новейших тенденций в стилистической системе русского языка, докладчик утверждал, что «в языке рекламы, в публицистике и даже в научном стиле господствует „эстетика клипа“: тексты строятся из „заплат“ — цитат из других (чаще всего прецедентных) текстов».

О том, что отечественные носители современной «антикультуры» не видят необходимость в сохранении национального языка, сознательно используя для общения «макаронический» эклектический «жаргон», говорил и доктор филологических наук Геннадий Мартинович (Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов), выступивший с докладом «Лексическая норма в восприятии писателей и литературоведов как фактор экологии культуры (от А. С. Шишкова к Е. Н. Ширяеву)». Поднимая вопрос о лексических заимствованиях в молодежной среде, «который решался и продолжает решаться далеко не однозначно», докладчик подчеркнул: «Экология современной русской культуры немыслима без экологии современной русской речи, которая во многом определяется степенью ее нормативности, то есть степенью соблюдения или несоблюдения норм употребления единиц языка всех уровней». И здесь уместно, конечно, вспомнить слова Д. С. Лихачева, считавшего, что «национальный язык в потенции — как бы заместитель русской культуры», что его концептуальное богатство «трудно поддается сокращению», за исключением «тех случаев, когда пропадает культурная память в широком смысле этого слова» («Концептосфера русского языка»). Для Лихачева единственным «чрезвычайным случаем» языкового «регресса» в отечественной истории были революционные потрясения конца 1910-х — начала 1920-х годов, когда русский язык понес качественные «утраты» «в результате отмены изучения церковнославянского языка и богослужебных текстов, а также в связи с переходом на новую орфографию». Судя по выступлениям на чтениях, грядущая эпоха грозит стать новым «чрезвычайным случаем», причем причиной «регресса» сейчас становятся уже не «локальные» исторические обстоятельства, а «общецивилизационные» процессы глобальной нивелировки национальных культур.

«Культурная память в широком смысле этого слова» становится дефицитом в цивилизационном обиходе «глобализма».

Весьма показательна в этом смысле была реакция некоторых из именитых участников пленарного заседания на доклад экс-президента Португалии Жорже Сампайо, являющегося в настоящее время представителем Генерального секретаря ООН по «Альянсу цивилизаций». Развивая идею Д. С. Лихачева о значении культурного диалога как ведущего условия саморазвития культурной системы (ибо чем больше у культуры внутренних и внешних связей с другими культурами, тем богаче она становится, тем выше поднимается в своем историческом развитии), Ж. Сампайо утверждал, что «диалог цивилизаций, культур и религий возможен и необходим. Это лучшее средство от недоверия, изоляции, конфронтации, мощный стимул к взаимопониманию, терпимости, дружеским отношениям. ‹…› Каждая нация, культура, религия должна проявлять терпимость по отношению к другим, должна признать за другими право на самобытность. Те, кто проявляет непримиримость по отношению к представителям другой культуры и религии, могут не только навредить самим себе, но и вызвать нестабильную обстановку во всем мире».

Именно эти аксиоматичные на первый взгляд положения, будучи спроецированы в современный цивилизационный контекст, оказались дискуссионными. Так, профессор социологии Йельского университета (США) Иммануил Валлерштайн высказал сомнения в возможности практической реализации диалогического общения: «Диалог вероятен только между равными, в противном случае он превращается в монолог. Аналогичным образом и партнерство возможно только между равными, иначе оно всего лишь маска, скрывающая господство одной из сторон. Без достижения равенства поиск взаимопонимания между культурами будет безнадежной утопией». Его тезис был подхвачен профессором Российского института культурологии (Москва) Вадимом Рабиновичем: «Культура — это ансамбль монологов, такой оркестр, где все скрипки первые и каждая хочет, чтобы ее услышали. Иные отношения здесь невозможны!»

Разумеется, нет никаких оснований видеть в выступлениях оппонентах Ж. Сампайо демонстрацию нигилизма или желание эпатировать аудиторию. «Культура — это лишь тоненькая яблочная кожура над раскаленным хаосом!» — утверждал столетие назад Ф. Ницше. История XX века подтвердила этот трагический вывод немецкого мыслителя. «Раскаленный хаос» торжествовал в русской и европейской истории в эпохи революций, мировых войн, распада мировых империй, и целые нации с пугающей быстротой утрачивали под его опаляющим жаром навыки культурного бытия. Начало нового столетия также дает мало оснований для футурологического оптимизма культурологов. Тем не менее выступивший в заключение этой дискуссии директор Института философии РАН (Москва) академик Абдусалам Гусейнов все-таки высказал осторожную надежду, что различия культур могут еще быть восприняты и как предпосылка для диалога: «В каждой культуре есть нечто такое, что непереводимо на язык другой культуры. Равенство культур, суверенность каждой из них в определении своих ценностных приоритетов, норм жизни является обязательным условием диалога между культурами. Диалог культур требует определенного уровня социально ответственного человеческого существования и развития».

Насколько «состоятельна» в современном историческом контексте миссия интеллигента, представителя национальной интеллектуальной элиты?

«Нация, которая не ценит интеллигентность, обречена на гибель», — утверждал Д. С. Лихачев. Многие участники нынешних чтений выделяли особую роль художественной классики в формировании «позитивной» модели цивилизации и, в частности, роль классической русской литературы для «русской цивилизации» XXI века. «Надо поднять общий голос в защиту литературы в школе, вернуть литературу в список базовых предметов школьного курса, — призывал академик РАО, писатель, председатель Всероссийского детского фонда Альберт Лиханов — ‹…› Смею уверить, дети хотят читать, хотят сострадать героям литературы, возвышаясь душой, но их хомутают, стреножат, как жеребят, и ржать-то даже научают не по-русски. ‹…› Без чистоты языка нет ясности помыслов. Без душевного раздумья, чем полна литература, душа пуста. Дебилизация всей страны должна быть приравнена к угрозе национальной безопасности».

Вообще, основываясь на впечатлениях от большинства докладов на пленарном заседании чтений и от выступлений на секциях, можно констатировать, что «постмодернистская» апология «чистого искусства», свойственная первому «постсоветскому» десятилетию, к настоящему времени практически «сошла на нет». То, что «искусство должно быть средством воспитания» (Б. Брехт), принималось участниками форума в качестве аксиомы. Как сказал в своей речи на открытии конференции кинорежиссер Эльдар Рязанов: «Проблем в мире действительно много. Люди, которые пишут книги, картины, сочиняют музыку, это чувствуют. Может быть, они не могут сформулировать это так, как ученые, но выражают тревогу и боль в своих работах. ‹…› Потому что главная цель искусства — это соединять людей добром, а не разъединять злом».

Выступая на предыдущих Лихачевских чтениях в СПбГУП, член-корреспондент РАН М. Б. Пиотровский сказал: «Академик Лихачев дал блестящие примеры стратегии и тактики борьбы за права и влияние культуры, за внедрение правильного понимания, что такое культура, что такое разница между людьми и национальное единство. И мы должны продолжать его дело. Если мы будем действовать так, как действовал он, то, может быть, добьемся положительных результатов». Судя по эмоциональной насыщенности VIII Международных Лихачевских научных чтений, явному неравнодушию их участников, обращавшихся к самым жгучим проблемам культурного бытия современности, «дело Лихачева» действительно продолжается ныне в стенах Санкт-Петербургского гуманитарного университета профсоюзов, инициатива которого по проведению столь авторитетного ежегодного культурологического форума нашла поддержку в отечественном и мировом научном сообществе.

[1] Лихачев Д. С. Декларация прав культуры: (проект) / Пушкинский дом Российской академии наук, Санкт-Петербургский гуманитарный университет профсоюзов. СПб.: СПбГУП, 1995. С. 2. — Автор указан на обложке.

[2] Культура у Лихачева не «отрицает» цивилизацию, как, например, у Ницше и его последователей (здесь «период культуры» последовательно сменяется «периодом цивилизации», подобно тому как «период молодости» сменяется «периодом старости»), — но «сосуществует» с ней в каждый момент исторического бытия в качестве высшего проявления цивилизационного творческого усилия. «Культура,— писал Лихачев,— это огромное целостное явление, которое делает людей, населяющих определенное пространство, из просто населения — народом, нацией. В понятие культуры должны входить и всегда входили религия, наука, образование, нравственные и моральные нормы поведения людей и государства» («Культура как целостная среда»). Следует заметить, что «цивилизационная активность» в культурологии Лихачева не предполагает в качестве необходимого следствия рост активности «культурной» (хотя и может быть предпосылкой для такового). Весьма «активные» цивилизации могут пребывать в состоянии «дикости», их историческое действие может быть «бескультурным» (или «малокультурным»). «Культурное бытие», по мнению Лихачева, может быть присуще как индивидууму, так и этносу при условии высокой одухотворенности его деятельности, наличии позитивного идеализма в жизнетворчестве.

[3] В качестве иллюстрации к сказанному директор Эрмитажа привел современную градостроительную поли-тику в обеих отечественных столицах, подчеркнув, что «если не будет осознания того, что деньгам не нужно культурное наследие, если деньги станут для нации целью, а не средством, то сбудутся самые мрачные предсказания поэтов: „Подводной лодкой пошел ко дну / Взорванный Петербург“ (В. Маяков-ский)».

www.ronl.ru

Культура и антикультура | Бесплатные курсовые, рефераты и дипломные работы

Приверженцы более узкого подхода к пониманию культуры считают неправильным распространять ее на всю совокупность общественных явлений. В обществе много безобразного, отвратительного, которое никак не назовешь культурой. Наркомания, преступность, фа­шизм, проституция, войны, алкоголизм — все это ис­кусственно создано человеком и принадлежит к сфере общественных явлений. Но вправе ли мы относить это к сфере культуры?

Многие ученые и деятели искусства считают, что, оценивая результаты человеческой деятельности, нельзя игнорировать, какие потребности она удовлетворяет. И то, что ведет к разрушению личности, обращено к низменным инстинктам, не способствует духовному развитию человека, не может быть названо культурой. К культуре относится только то, что имеет гуманистическое содержание. Культура создается человеком для созидания, а не для разрушения, для возвышения, а не … уничтожения. И сейчас, когда в жизни появилось много негативного, когда под угрозой находится жизнь людей, сама культура нуждается в защите. Возникла проблема не только экологии природы, но и экологии культуры.

Понятие «экология кулътуры» введено в научный оборот Д.С. Лихачевым. Он, а также Ч. Айтматов, а еще раньше А. Швейцер и многие другие считают, что культура — это вершина человеческой деятелъности, лучшее в создаваемом человечеством мире.

Какой же из подходов правилънее? Как преодолеть это противоречие? Решение этой проблемы видится в следующем.

Определяя бытие культуры, ее онтологический статус, к культуре следует отнести все созданное и создаваемое человечеством. Это позволяет понять многообразие культурно-исторического процесса в прошлом и настоящем. Но такой подход явно недостаточен. Объективно он сводится к констатации того, что происходило и происходит.

Человек и человечество, оглядываясь на свое прошлое, а тем более всматриваясь в современную жизнь, оценивают совершенное и происходящее. История расставляет акценты в прошлом, человек определяет свое место в обществе, исходя из воззрений, сформированных культурой. И знак равенства, поставленный между всеми деяниями человека и человечества, неизбежно лишает людей этических и эстетических ориентиров.

Поэтому, определяя культуру, нельзя ограничиваться ее онтологическим статусом. Необходима оценка человеческой деятельности — аксиологический подход к культуре. Если при онтологическом определении культуры только констатируется, что культура — это все создаваемое людьми, то аксиологический подход выявляет те ее виды и формы, тот ее уровень, которые способствуют сохранению, развитию и совершенствованию самого человека, т. е. служат во благо человеку и природе, носят созидательный характер.

Аксиологический аспект в определении культуры имеет теоретическое и, особенно, практическое значение. Он уводит от констатации противоречивости человеческой деятельности к активному приятию только тех ее видов, форм и результатов, того уровня, которые способствуют развитию и совершенствованию человека и общества.

То, что ведет к разрушению личности, обращено к низменным инстинктам, не способствует духовному развитию человека, улучшению нравов, не может быть отнесено к культуре. Это — антикультура.

Культура — это и система ценностей, выработанных человечеством в процессе исторического развития. К культуре может быть отнесено то, что имеет гуманистическое содержание.

Понятие «антикультура», наличие антикультуры наряду с культурой как раз и отражает противоречивость культурно-исторического процесса, помогает пониманию и оценке прошлого, дает ориентиры в современном мире.

Различие культуры и антикультуры проявляется в характере их восприятия и результатах воздействия на человека. Приобщение к культуре — длительный и сложный процесс духовной деятелыюсти. Антикультура примитивна и доступна, а для ее восприятия не нужды усилия.

Приобщение к кулътуре, делая человека духовно тоньше, душевно богаче, формирует понимание того, что в культуре могут быть разные подходы и возможны разные оценки. Оно формирует толерантность: терпимость по отношению к другому, отличающемуся от тебя. Антикультура агрессивна, ее оценки однозначны и категоричны.

Главное, что различает культуру и антикультуру, — это вектор развития: в результате приобщения к культуре человек поднимается к свету, становится лучше, стремится к добру и творит его. Истина, добро и красота становятся для него критерием оценки действительности. Но если верх берут низменные инстинкты, если пошлость воспринимается как норма, а сама культура как излишество, нечто второстепенное — это результат, сформированный антикультурой.

refac.ru

Курсовая работа - Тоталитарное государство - феномен антикультуры

Ольшанский Д.А.

Сегодня, когда Россия стоит на пути формирования информационного общества, когда создаётся государство гражданских прав и свобод, именно сегодня особое внимание должно быть обращено изучению истории. В открытом обществе, в условиях единой мультикультуры этого общества, универсального общемирового пространства, главное внимание следует уделить исследованию феноменов культуры и антикультуры. Мультикультура есть универсализация, но не унификация национальных культур, мультикультура есть равноценное сосуществование национального и мирового, а не поглощение одного другим или качественное изменение национального. В этом контексте особую роль получает проблема уничтожения, вернее, подмены культуры антикультурой, как это происходило в тоталитарных государствах в ХХ веке. Для продуктивного построения нового следует осмыслить уроки истории.

Многие исследователи по-разному определяют понятие 'культура', но общий смысл, который можно найти во всех этих определениях, тот, что культура является творением человека. Человек создаёт, 'выращивает' культуру, но, вместе с тем, культура создаёт человека, она выделяет его из природного мира, создавая особую реальность человеческого бытия, искусственную реальность.

'Короче говоря, культура образует особую реальность, которая несводима ни к обычной жизнедеятельности, ни к её картине в сознании людей, является благодатным полем для реализации творчества, полётов воображения, различных экспериментов, поисков, радостей и наслаждений и т.п.' [1] Культура всегда допускает плюрализм мнений, чего не может позволить себе тоталитаризм. Культура не навязывает определённую точку зрения, но создаёт лишь пространство для человеческого творчества, где сам человек-творец создаёт своё мнение. Культура лишена агрессии и насилия, через культуру человек творит мир, культура созидательна по своей природе.

'Культура — это обретение 'мира впервые'. Она позволит: нам: как бы заново порождать мир, бытие предметов, своё собственное бытие', — пишет Библер. [2] Человек, обладающий культурой, сам творит мир, он подобен и равен Богу (по мысли Бердяева), он свободен и способен жить независимо.

Человек, обладающий культурой, защищён от опасности внешнего мира, он может 'скрываться' в своём искусственном бытии, созданном, он может 'жить' в культуре, в своём 'собственном бытии'. Человек обретает свободу и безопасность в культуре. Человек культуры — это не человек государства, он не способен служить идее диктатора, у него есть своя идея, для которой он живёт. Диктатор должен унифицировать мышление, создать одно единственно правильное мышление, одно для всех бытие, то бытие, где только он будет лидером. Человек культуры может стать очагом крамолы, этого допустить нельзя. Нужно лишить человека культуры. Лишённый культуры, он делается зависимым и слабым, общество, лишённое культуры, превращается в 'человеческое стадо' (ленинский термин не прижился в истории, но в данном контексте он как нельзя лучше характеризует место личности в тоталитарном государстве). Культурность — это человечность, культурность и рабство несовместимы.

Идея тоталитаризма состоит не в том, чтобы уничтожить всякого рода мысль, подавить индивидуальность, подчинив её власти идеологии, но, прежде всего, в том, чтобы изменить принцип мышления человека, не ограничивая его возможности. Дать человеку свободу самореализации, уничтожив само понятие 'ценность', убив культуру, открыть перед личностью огромные перспективы развития: самосовершенствования, новых исканий, создания новой культуры, формирования человека будущего. Если нет морали, то никакие преступления не могут быть осуждены. Для того чтобы заставить человека повиноваться, надо отобрать у него культуру и мораль, дать ему свободу развития. Не отобрать, а дать человеку свободу — вот основной принцип тоталитаризма. Сопротивление тоталитаризму не есть стремление к освобождению, но стремление к сохранению или возрождению культуры и есть добровольный выбор человека.

Отдать человеку свободу, которой у него якобы не было, а потом узурпировать его волю. Снять с человека одежду культуры, и, оставив его 'голым' и беззащитным, предложить один единственный выход — жить в стаде и подчиняться общим законам, либо не жить вовсе. Такова философия тоталитаризма.

Культура — это то, что связывает человека с прошлым, даёт ему память. 'Культура есть форма одновременного бытия и общения людей различных — прошлых, настоящих и будущих — культур.' [3] Человек, лишённый культуры, теряет связь с прошлым, он становится оторванным от своих корней, одиноким и беззащитным. Уничтожение культуры есть одновременное уничтожение памяти. 'Чтобы уничтожить нацию, надо уничтожить её память', — писал Гитлер в 'Mein Kampf".

'Культура — это форма самодетерминации индивида в горизонте личности: форма свободного разрешения и предрешения своей судьбы в сознании её исторической и всеобщей ответственности:' [4] Лишить человека культуры — равно лишению его свободы. Парадоксально звучит, что свобода, приведшая к уничтожению культуры, в конечном итоге, лишает человека этой свободы. Уничтожение культуры лишает человека его индивидуальности, он перестаёт быть членом общества и делается частью стада. Тоталитаризм часто обращается к идее создания 'нового человека', сверхчеловека, человека, биологически 'нормального' (культура в данном случае рассматривается как извращение), создаёт образ человека — повелителя природы и стихий. Природное ставится превыше культурного.

На смену культуре приходит антикультура. Антикультура даёт человеку мнимую свободу и, в отличие от культуры реальной, культуры положительной, которая исходит от человека и рождается в обществе, антикультура навязывается обществу через систему пропаганды с целью трансформировать общественное мышление и жизнь. Разрушая культуру и нравственность, диктатор меняет систему ценностей, строит новую антинравственность, новую антикультуру, тем самым ему удаётся повлиять на образ мышления человека.

'На самой заре человеческой истории был 'изобретён' (для краткости скажу так) особый 'прибор' — некая 'пирамидальная линза' самодетерминации, способная в принципе отражать, рефлексировать, преобразовывать все самые мощные детерминации 'извне' и 'изнутри'. Вживлённый в наше сознание своей вершиной, этот прибор позволяет человеку быть полностью ответственным за свою судьбу и поступки. Или скажем так: при помощи этой 'линзы' человек обретает действительную внутреннюю свободу совести, мысли, действия: Этот странный прибор- культура:' [5] Человек не должен быть ответственным за себя, он не должен быть самостоятельной биологической единицей, он должен стать животным.

Антикультура, в отличие от позитивной культуры, культуры создающей, может быть агрессивна и деструктивна и всегда служит интересам отдельной группы людей, либо государственным интересам. Антикультура убивает человечность культуры, антикультура убивает прекрасное. Человек антикультуры проецирует свои фантазии и страхи не в особую искусственную реальность, а лишаясь ее — общается с наличной, действительной реальностью. Он не способен творить, но способен разрушить. Культурность — это человечность, она субъективна, в том смысле, что во главу ставит индивида, человека-творца. Антикультура абстрактна и античеловечна, склонна к объективации, замещении индивидуального общественным.

Антикультура стирает уникальные особенности, унифицирует и создаёт нечто обобщённое и усреднённое, 'просеивая' и отбирая лишь то, что служит идеям государства. Антикультура всегда служит политически ангажированным идеям, культура — конкретному человеку.

Опасность современной ситуации заключается в том, что создаваемая сегодня общемировая мультикультура не должна стать антикультурой, не должна стирать уникальные особенности культур, она не должна создавать нечто среднее, но должна объединять все уникальные особенности и служить установлению продуктивного диалога между народами.

Список литературы

[1] Еремеев А.Ф. Первобытная культура: происхождение, особенности, структура. В 2 ч. — Саранск: Изд-во Мордовского ун-та, 1996.- т.1, С. 130;

[2] Библер В.С. От наукоучения к логике культуры. М., 1991.- С. 290;

[3] Там же, с.288;

[4] Там же, с.290;

[5] Библер В.С. Культура// 50/50: опыт словаря нового мышления. М., 1989. — С. 236-237.

www.ronl.ru

Смотрите также

• 
  Классическое и скользящее бюджетирование реферат
• 
  Источники арбитражного процессуального права реферат
• 
  Информационное обеспечение коммерческой деятельности реферат
• 
  Гуманистический психоанализ э фромма реферат
• 
  Гуманизм как этический принцип реферат
• 
  Геморрагические заболевания у детей реферат
• 
  Государственное устройство золотой орды реферат
• 
  Голодание за и против реферат
• 
  Возрастные особенности органов речи реферат
• 
  Возрастные изменения организма человека реферат
• 
  Бельевой режим в лпу реферат