Реферат: Теория этического государства Конфуция. Философия конфуция реферат

Реферат - Конфуцианство - Философия

Историческая обстановка в эпоху Конфуция

ИмяКонфуций известно любому образованному человеку, где бы он ни жил: в Китае, вЕвропе, в Америке или в Австралии. Это очень существенно и не случайно.Человек, в течение тысячелетий почитавшийся в одной из цивилизаций земного шараза то, что провозгласил ценности, на которые ориентировались потом многиепоколения, не может быть незначительной фигурой. Не может он быть и простымпередатчиком того, что возникло раньше, — если бы это было так, разум народауказал бы на его предшественника, а не на него.

Жизньи воззрения таких людей, как Конфуций, интересны и в высокой степенирепрезентативны, и не только потому, что в известном смысле такие люди выбранысвоим народом как его представители, но и потому, что каждое зарегистрированноеисторией слово, сказанное ими, было подобно брошенному в воду камню, — круги отнего расходились через поколения, через века.

Конфуцийоткрывает собою эпоху непревзойденного расцвета мысли, ту эпоху, когда былизаложены основы китайской культуры. Его учение было отправной точкой дляпоследующих мыслителей; одни продолжали и развивали его взгляды, другиеподвергали их яростной критике. Но прежде чем охарактеризовать его взгляды, мыхотели бы познакомить читателя с историческим фоном, который нужно учитыватьдля их понимания.

Конфуций(551-479 гг. до н.э.) жил за три с лишним столетия до объединения Китая, вэпоху, когда Китай, по площади занимавший лишь незначительную частьсовременного, был разделен на множество городов-государств, в известной мересохранявших еще остатки примитивной демократии. В традиционной историографиисчитается, что в это время страной управляла династия Чжоу (1122- 249 гг. дон.э.), но на самом деле чжоуский ван, носивший титул «сын неба»,обладал авторитетом, но не властью. Он исполнял ритуальные функции каксвященное лицо, которому небо доверило управление Поднебесной, т.е.государствами Китая, которые представлялись древним китайцам как средоточие цивилизациивообще. Их называли Срединными государствами ( Чжун-го), ибо считалось, что ониокружены некультурными племенами. Это самоназвание Китая сохранилось и до сихпор, с той только разницей, что теперь его следует понимать как Срединноегосударство (в древнекитайском языке нет форм множественного числа).Представление о том, что весь Китай является единой Поднебесной, во главекоторой стоит один властитель, сын неба, заставляло рассматривать политическуюраздробленность как аномалию, отпадение от правильного порядка и,следовательно, явление временное, переходное, представляющее собой ступень кновому единству. Мысли о возможности существования государств, независимых отсына неба и ему не подчиняющихся, в древнем Китае так и не возникло, и это оказалоопределенное влияние на политическое мышление китайцев.

Однакополитической реальностью была не Поднебесная, а город-государство ( го),небольшой по размерам (лишь в крупнейших городах число дворов доходило донескольких тысяч), населенный в основном земледельцами и, в значительно еньшеймере, ремесленниками и торговцами. Высший слой здесь состоял из знатных родов,находившихся в родстве с правящей династией и живших за счет доходов отпередававшихся им в кормление сельских общин. Рабы в это время в древнем Китаесерьезной роли в экономике не играли. Использовали их во дворцах в качествеприслуги. В городе-государстве, как правило, все друг друга знали, и отношениямежду правителем и подданными носили в значительной мере личный характер. Этимобъясняется глубоко проникшее в мышление древних китайцев представление огосударстве как о большой семье, нашедшее отражение в древнекитайском языке,где одним из терминов, обозначавших государство, было слово «го-цзя»- «государство-семья». Народ в городе-государстве играл несравненноболее активную роль, чем в позднейшей империи. Хотя в обычное время правительделил власть со знатью, в опасные моменты на сходки собирался вооруженныйнарод, без одобрения которого правитель действовать не осмеливался. Наиболеедальновидные представители знати в своих речах постоянно подчеркивали, что отнарода зависит судьба правителей, советовали заботиться о народе ипредостерегали от попыток навязать ему волю силой оружия.

Какотметил китайский историк Шан Юэ, такая политическая обстановка привела кубеждению, что народ находится в тесной связи со сверхъестественными силами, снебом и с духами. Так, в «Книге истории» («Шу-цзин»)говорится, что «прозрение и настороженность неба осуществляются черезпрозрение и настороженность народа». В хронике «Цзо-чжуань»передаются слова одного из сановников о том, что «народ — хозяиндухов». Здесь же приводится речь начальника музыкантов Куана, который,отстаивая право народа на изгнание жестокого и несправедливого властителя,говорит: «Небо, создав народ и поставив над ним государя, поручило емубыть пастырем, и ему не следует терять этого качества… Любовь неба к народуогромна, разве оно позволит одному человеку чинить произвол над ним, даватьволю своим прихотям и не считаться с природой неба и земли? Конечно,нет!». О глубоком сознании силы народа говорит появившееся в это время ивпоследствии вошедшее в пословицу изречение «Сердце народа строит стены,голос народа плавит металл». Об этом же свидетельствуют и слова Конфуция: «Бездоверия народа удержаться невозможно».

Кромегорода-государства, a VI-V вв. до н.э. огромную роль в жизни древнекитайскогообщества играла организация цзун-цзу — клана. Как показал М.В.Крюков, это былапатронимическая организация, объединявшая происходившую от общего предка группуродственных семей, между которыми существовало иерархическое подчинение, нокоторые в то же время были связаны общностью интересов. Считалось, что цзун-цзунесет ответственность за действия всех своих членов, и этим объясняютсявстречающиеся в источниках сведения об истреблении всего рода, если кто-либо изчленов обвинялся в тяжких преступлениях. Наличие связанной родственными узамимощной организации, как и факт органической связи между структурой цзун-цзу исистемой социальных рангов, существовавших в то время в древнем Китае, — всеэто укрепляло представление о принципиальной идентичности семьи и государства.

Жизнь Конфуция

Конфуций,родившийся и проведший почти всю жизнь в царстве Лу, происходил из семьиобедневших аристократов. В молодости ему пришлось вынести немало трудностей, ивозможно, что эти ранние испытания и бедность способствовали тому, что на всюжизнь у него осталось сочувствие к простым людям.

Какпредполагают биографы Конфуция, он пытался в юности сделать политическую карьеру.Но в то время большинство должностей передавалось от отца к сыну, и те посты,которые открывали возможность реального участия в решениигосударственных дел,были естественным достоянием отпрысков высшей аристократии. Человек такогопроисхождения, как Конфуций, мог продвинуться только при условии, если бы онинтригами и лестью сумел завоевать расположение тех, кто вершил делами. К этомуКонфуций был решительно не способен. Более того, создается впечатление, что ивпоследствии, когда кому-либо из учеников удавалось добиться для негомногообещающего свидания с власть имущими, он все портил, открыто высказываясвое мнение о действиях собеседника. Возможен был еще одинпуть — военнаякарьера. Но к убийству людей, к войне, к военной муштре и методам военной организацииКонфуций испытывал глубокое отвращение. Конфуций всегда осознавал себяпредставителем того, появившегося в XI в. до н. э., началанравственности икультуры ( вэнь), которое противопоставлялось началу воинственности и войны.

Убедившись,что путь к политической деятельности для него закрыт, Конфуций занялся ученымиразысканиями и преподаванием. По-видимому, он считал себя неудачником. Если впоследующие времена деятельность ученого и преподавателябыла связана сизвестным общественным престижем и даже подчас окружена ореолом, в то время,когда жил Конфуций, такой ореол окружал только правителей и их ближайшихпомощников. Конечно, со времени возникновения в Китае государства, вособенности же с момента, когда начали вести регулярные хроники, знакомство систорическими материалами было необходимо даже для повседневного ведения делкак во внутренней политике, так и во взаимоотношениях с другимигосударствами.Точно так же нужно было знать и ритуал для проведения различных торжеств придворах государей. Но это делалось как бы между прочим чиновниками, основныеобязанности которых лежали в сфере активного участия в управлении. Так жеобстояло дело и с преподаванием, и с подготовкой смены для стареющихгосударственных мужей.

Конфуцийбыл первым в Китае, кто целиком посвятил себя этим второстепенным в глазахсовременников занятиям. Но главное в том, что он впервые стал заниматьсяисторическими исследованиями и преподаванием не как официальное лицо, невпорядке выполнения служебных обязанностей, а по своей собственной инициативе.Успех его деятельности показал, что значение человека не исчерпывается темместом, которое он занимает в официальной иерархии, и тот, кто, размышляя надпроблемами справедливости, человечности, культуры, привлекает к себе людей,жаждущих услышать живое слово, может сыграть в жизни общества несравненнобольшую роль, чем министры и сановники. Это открытие, сделанное исподволь, безосознанного стремления к переворотам, было неслыханным новшеством, прорывом кновым горизонтам из анонимной коллективности архаического города-государства.Живший через 150 лет после Конфуция его последователь Мэн-цзы мог уже говоритьо том, чтоучитель — лицо гораздо более почтенное, чем правитель, и что учителюне может приказать явиться к себе не только царь, но даже и сын неба.

Повсей вероятности, то течение, которое впоследствии стало школой Конфуция,возникло первоначально как свободное сообщество друзей, обсуждавшихинтересовавшие их вопросы. Но сила ума и масштабы личности Конфуция вскорепривели к тому, что он стал признанным главой школы, а его друзья — егоучениками. В «Лунь-юй» упоминаются имена 22 учеников. Даже если этацифра и не точна, она дает представление о размерах его школы. Конфуцийпринимал к себе в школу всякого, кто шел к нему, вне зависимости от того,принадлежал ли он к аристократииили к простым людям, к богатым или бедным. Онговорил, что среди стремящихся к знанию он не признает никаких различий; этотакже было новшеством там, где главным признаком человека было происхождение.

Вкитайской традиции существует версия, что Конфуций был крупным сановником,ведавшим в царстве Лу вопросами суда и расправы. Восходит эта версия к весьмапочтенному источнику — к биографии Конфуция, написанной великим китайскимисториком Сыма Цянем (приблизительно 145-90 гг. до н.э.), о котором нам не разеще придется упоминать. Авторитет Сыма Цяня, поддержанный и усиленныйдвухтысячелетней традицией, казался до последнего времени достаточнойгарантиейправильности сообщаемых им сведений. Но критические исследования ученыхнашего века показали, что отнюдь не всему, что пишет Сыма Цянь, следуетбезусловно доверять. В частности, было выяснено, что, живя в условияхцентрализованнойимперии, Сыма Цянь не представлял себе обстановки,существовавшей в маленьких самостоятельных городах-государствах, уничтоженныхеще за три столетия до егорождения. Народные выступления, происходившие наулицах и площадях, Сыма Цянь изображает как борьбу сановников, происходившую втронных залах и коридорах дворцов. Поскольку история, как ему казалось,творится во дворцахимператорами и их приближенными, неудивительно, что онпревращает в сановника и Конфуция, в его время уже рассматривавшегося вкачестве основоположника государственной идеологии. Для такого человекаположение скромного учителя казалось Сыма Цяню неуместным, и, опираясь налегенды, уже окружавшие в это время личность мыслителя, он наделяет его высокимпостом и помещает его биографию среди биографий царственных особ.

Современныйбиограф Конфуция, Х. Г. Крил, убедительно опроверг эту версию. Самымсущественным из его аргументов является то, что в то время высокий пост могзанимать лишь человек, принадлежащий к одному из знатных родов, а если бы вдействительности Конфуций, не принадлежавший к знати, этот пост занимал, такойфакт не остался бы не отмеченным в самой достоверной книге, о немрассказывающей, — в «Беседах и рассуждениях» («Лунь-юй»).Впоследствии, когда вокруг Конфуция стали возникать легенды, ему приписывали,что, будучи главойсудебного ведомства, он приказывал присуждать к смертнойказни за такие преступления, как «изобретение необычной одежды». Нижемы остановимся на политических взглядах Конфуция, но сейчас стоит отметить, чтотакой образ действий полностью противоречит достоверно известным высказываниямКонфуция, бывшего принципиальным противником жестоких наказаний.

Однако,по-видимому, какой-то официальный пост Конфуций все же занимал. Его ученики шливсе выше по лестнице карьеры, и делалось все более странным, что их учитель — лицо официально не признанное. Цзи Кан-цзы, управлявший в то время царством Лу,присвоил Конфуцию звание не слишком высокое, но достаточнопочетное.По-видимому, он стал одним из низших да-фу (сановников). К такому заключениюможно прийти на основании текста, где говорится, что с другими низшими да-фу онговорил прямо и непринужденно, в то время как с высшими держался болееформально. Пост Конфуция, насколько можно судить, был достаточно почетным, ноне давал ему возможности влиять на ведение дел, и Конфуций тяжело переживалэто. В «Лунь-юй» есть такой эпизод. Один из учеников Конфуция опоздалк нему и объяснил, что задержался из-за государственных дел, и тогда Конфуций сказал: «Это очевидно, были мелкие дела, ибо если бы это были столь важныевопросы, что можно было бы назвать их государственными, посоветовались бы сомной».

Новскоре ему пришлось отказаться от этой иллюзии и понять, что добитьсяполитического влияния в Лу ему не удастся. А между тем он уже приближался кшестидесяти, и если он хотел действовать, откладывать это на долгий срок былонельзя. И вот он решил отправиться в странствие, чтобы найти правителя,который, поверив в его учение, предложил бы ему осуществить его. Проскитавшисьоколо десяти лет по нескольким царствам древнего Китая, Конфуций ни с чемвернулся в Лу. Через несколько лет после возвращения он умер.

Неудачноепутешествие Конфуция накладывает на его жизнь, в общем неяркую и небогатуюсобытиями, отпечаток страдания. Это точно сформулировал Х.Г.Крил, следующимобразом охарактеризовавший значение его путешествия:«Конечно, сферойКонфуция была сфера идей… Он не способен был к компромиссам, необходимым длятого, чтобы претворить эти идеи в жизнь. Но крайне важно было, чтобы он сделалтакую попытку. Различие здесь такое же, как между офицером, дающим команду»За мной!", и тем, кто командует «Вперед!». Если быКонфуций оставался в Лу, пользуясь синекурой и расхаживая со своими учениками,он был бы проповедником. Решившись на свои безнадежные поиски, он сталпророком. В некотором роде это смешная картина: почтенный, но все еще визвестном смысле наивный джентльмен, которому уже за пятьдесят, отправляется впутешествие с целью спасти мир, убедив прошедших огонь, воду и медные трубыправителей, чтобы они не угнетали своих подданных. Но если есть в этом что-тосмешное, то это самоесмешное, что свойственно великим людям".

Теперьпосмотрим, что представляет собой книга, на которую в дальнейшем не разпридется ссылаться и которая, по-видимому, является единственным достовернымсвидетельством о Конфуции и его взглядах. Это «Лунь-юй» — небольшойтрактат, в который входят изречения Конфуция, а также разговоры между ним и егоучениками и современниками.

Всамой ранней китайской библиографии, относящейся к I в. до н.э., сообщается,что эта книга составлена учениками Конфуция после его смерти на основесохранившихся у них записей. Но в настоящее время большинство ученых считает,что, будучидействительно основанной на этих записях, книга (за исключением двухглав) подготовлена через 70-80 лет после смерти Конфуция, т.е. в начале IV в.до н.э. «Лунь-юй» написана крайне лаконичным языком и состоит изотрывочных записей, в которых затрагиваются самые разнообразные темы, начинаяот деталей повседневной жизни Конфуция и кончая разбором проблем философии,культуры, политики и морали. В книге нет продуманной системы; части, на которыеона разделена, озаглавлены по первым словам первого отрывка. В редких случаяхнесколько следующих друг за другом записей содержат сходные по темевысказывания; слова учителя перемежаются словами учеников, причем навопросы,многократно повторяющиеся, почти всегда даются различные ответы. В«Лунь-юй» зарегистрирована постоянная работа мысли, бьющейся надрешением основных вопросов человеческой жизни и отношения к людям; к этимвопросам мыслитель подходит все вновь и вновь с разных сторон, каждый разпредлагая иной аспект их решения.

Чтобычитатель представил себе стиль книги, приведем несколько отрывков. Конфуцийзамечает: «Настоящий человек не досадует на то, что он не занимаетподходящего места; он озабочен тем, есть ли у него качества, которые для этогонеобходимы. Он не беспокоится, что о нем никто не знает, а стремится поступатьтак, чтобы иметь право на признание». Слова Конфуция чередуются своспоминаниями и мыслями о нем учеников. Так, одна из записей гласит: «Когдаучитель, будучи в Ци, услышал музыку Шао, в течение трех месяцев он нечувствовал вкуса того, что ел. „Я никогда не думал, — сказал он, — чтомузыка может быть столь прекрасна“. В другой записи так резюмируетсявпечатление о его личности: „Учитель был ласков, но тверд; преисполнендостоинства, но не высокомерен; почтителен, но спокоен“.

Сведенийо Конфуции в позднейших китайских источниках необъятное количество, и допоследних десятилетий принято было строить на их основе характеристикумыслителя. Но осуществленные уже в XX в. исследования, как отмечалось выше,показали, что эти источники (в первую очередь биография Конфуция в»Исторических записках" Сыма Цяня) недостоверны и подчас грубоискажают его биографию и взгляды. Мы будем привлекать их лишь в случаях, когдаони дают возможностьразъяснить факты, достоверность которых засвидетельствованав «Лунь-юй».

Традиции и культура

Однаиз особенностей 'Лунь-юй' — высокая оценка Конфуцием традиции как таковой.Поскольку именно на этом основана стереотипная оценка конфуцианства какидеологии по преимуществу консервативной, необходимо, на наш взгляд,рассмотреть этот вопрос в более широком контексте.

Понятиетрадиции теснейшим образом связано с понятием культуры, допускающим самыеразличные и подчас противоречивые интерпретации. Американские ученые Кребер иКлакхон проанализировали в работе, посвященной этому понятию, несколько сот егоопределений. Польский социолог Я.Щепаньский выделяет в качестве основных,во-первых, определение, связанное с происхождением этого понятия, означавшегопо-латыни возделывание земли, во-вторых, определение, говорящее об улучшении иоблагораживании человеческих обычаев и поведения; в-третьих, определение, прикотором под культурой понимается все то, что не растет само по себе, а появляетсяблагодаря труду человека, что создано его целенаправленным размышлением идеятельностью; и, наконец, толкование культуры, включающее в это понятие не всесоздания человека, а только 'высшие' — науку, искусство, литературу, религию.Сам Я.Щепаньский склоняется к третьему определению культуры. Он включает в этопонятие все материальные и нематериальные продукты человеческой деятельности,ценности и способы поведения, принятые в любых общностях и передаваемые другимобщностям и последующим поколениям. С таким понятием в основном совпадаетопределение Ю.Лотмана, данное в его работе, посвященной типологии культуры:'Совокупность ненаследственной информации, которую накопляют, хранят и передаютразнообразные коллективы человеческого общества'.

Вобоих определениях подчеркивается первостепенной важности факт, что культурапередается из поколения в поколение. Этот факт говорит о неразрывной ее связи страдицией. Культура не может существовать отдельно от ее передачи, отпреемственности. Представить себе культуру, существующую независимо оттрадиции, было бы примерно равнозначно представлению о живом организме, вкотором прекращен обмен веществ. Совокупность информации, составляющаясодержание понятия 'культура', живет в традиции. Культура немыслима безтрадиции, как традиция немыслима без культуры. Эти термины обозначают, такимобразом, не два различных феномена, а два аспекта одного феномена.

Известно,что совершенно исключительное почтение к традиции испытывают племена инародности, находящиеся на первобытной ступени развития. Значение традиции в ихжизни легко понять — без культурных традиций, попросту говоря, ни один из этихнародов не мог бы выжить. Именно накапливавшийся старшими опыт борьбы смногочисленными врагами первобытного человека, передававшийся во всех своихмногочисленных деталях младшему поколению, мог обеспечить выживание группы.Поскольку традиция передается от старших к младшим, среди первобытных племеннепререкаемым авторитетом, как правило, пользуются старики.

Нокруг народов, почитающих традицию как таковую, не ограничивается примитивнымиплеменами. Можно сказать, что стремление к новаторству, предпочтение новогостарому — черта, лишь сравнительно недавно, с началом нового времени,появившаяся в истории, причем в истории народов Европы. Для примера приведемнекоторые данные, относящиеся к древней Руси. Говоря о древнерусскойлитературе, Д.С.Лихачев отмечает, что нельзя распространять представление обинтересе читателя ко всему новому и современному на психологию тех, кто читалкниги в древней Руси. 'Там произведения жили многими столетиями, — пишетД.С.Лихачев. — Произведения старые иногда интересовали даже больше, чемпроизведения только что созданные (интересовала «авторитетность»произведения как исторического документа, как произведения значительного вцерковном отношении и т.д.)'. Возражая тем, кто считает традиционностьдревнерусской литературы результатом косности и недостатка творческого начала,Д.С.Лихачев пишет: 'Традиционность древнерусской литературы — факт определеннойхудожественной системы… Стремление к новизне, к обновлению художественныхсредств — принцип, в полной мере развившийся в новой литературе…Стремление… к обновлению своего восприятия мира отнюдь не является извечнымсредством литературного творчества'.

ДляКонфуция традиция воплощалась в понятии 'ли', которое переводится наевропейские языки как 'обряды', 'этикет', 'ритуал', 'правила благопристойности'или как вошедшие в пословицу 'китайские церемонии'. Чтобы читатель почувствовалсмысл этого понятия в миропонимании Конфуция, стоит прибегнуть к аналогии справилами вежливости. Вежливость абсолютно необходима культурному человеку, итщательное выполнение правил вежливости и в настоящее время рассматривается каксвидетельство в пользу высоких нравственных качеств человека. Но эта аналогия,годная для первого приближения, имеет все же ограниченное значение. Ли — нетолько правила вежливости и благопристойного поведения, но и религиозныйритуал, ритуал охоты, дипломатии, управления. Замечание Ю.М.Лотмана о том, чтов средневековом обществе любая социально значимая форма деятельности требоваласвоего ритуала, несомненно относится и к архаическому древнекитайскомугороду-государству. В ли, следовательно, включались не только правила вежливогообхождения; в форме ритуала символизировались и религиозные взгляды народа, иего культурные традиции, и представления о добре и зле. Соблюдение ли означалоне только выполнение определенных правил; в понимании Конфуция сюда входило ипринятие ценностей, в этих правилах воплощенных.

Конфуцийбольшей частью употребляет данное слово в паре со словом 'юэ', которое принятопереводить как 'музыка'. Это понятие, впрочем, столь же мало поддается точномупереводу на современные европейские языки, как и 'ли'. В первую очередь онообозначает ритуальные танцы, исполнявшиеся при дворах древнекитайскихправителей под аккомпанемент музыкальных инструментов. Чтобы дать представлениео том, как воспринималась в древнем Китае музыка, приведем диалог междуКонфуцием и одним из его учеников, имеющийся в 'Записках о музыке' ('Юэ-цзи').'Конфуций, сидя однажды рядом с Бинь Моу-цзя, вступил с ним в разговор о музыкеи спросил: «Почему при исполнении песни об У-ване вступление и отбиваемаябарабанами тревога тянутся так долго?» — «Они означают опасенияУ-вана о том, поддержат ли его союзники», — ответил Бинь Моу-цзя.«Почему звуки тянутся и стонут, как долгие вздохи?' — спросил Конфуций.»Чтобы выразить страх У-вана, что союзники не поспеют вовремя", — ответил Бинь Моу-цзя.

«Почемутанцующие начинают так рано размахивать руками и топать ногами?» — спросилКонфуций. «Чтобы показать, что настало время начинать сражение», — ответил Бинь Моу-цзя'. Приведенный здесь диалог (хотя, по-видимому, илегендарный) показывает, что каждый звук и жест 'музыки' воспринимались какнечто значимое, символизирующее чувства и действия исторических героев ипомогающее почувствовать прошлое как нечто неотделимое от настоящего.Интерпретация музыкального произведения бывала весьма далека отбеспристрастного анализа. Через историю она всегда вела к этике, к основнымвопросам человеческих взаимоотношений и жизни общества. Это прекрасно выраженов этом же трактате, где говорится, что, прослушав такую музыку, благородныйчеловек объясняет ее содержание говоря о древности, исправляет собственноеповедение и свою семью, а затем стремится установить справедливость испокойствие в Поднебесной.

Обряды(ли) вместе с музыкой (юэ) образуют в китайской традиции культуру, обозначаемуюсловом 'вэнь'. Как происхождение, так и смысл этого весьма примечательны. Виньских надписях на костях (XIV-XII вв. иероглиф 'вэнь' представляет собойпиктограмму человека с татуировкой на груди, и в раннечжоуских письменныхисточниках он фигурирует со значением 'линия, рисунок, украшение'. Здесь какбудто еще ничто не предвещает той огромной роли, которую впоследствии сыграетначало вэнь в миропонимании китайцев. Может показаться странным, что Конфуций вмомент смертельной опасности восклицает: 'Если бы небо хотело, чтобы вэньпогибло, оно не дало бы мне, позднорожденному смертному, к нему причаститься'.Понятие 'вэнь' при этом возводится Конфуцием к Вэнь-вану (XI в. до н.э.),основателю династии Чжоу. В таком отождествлении качества с именем сказываетсяодна из особенно-стей мышления древних китайцев, связанная со структуройдревнекитайского языка.

Делов том, что в отличие от европейских языков в древнекитайском полностьюотсутствует категория времени. Если в европейских языках сама форма глаголауказывает на то, происходило ли что-то в прошлом, происходит в настоящем илибудет происходить в будущем, в древнекитайском языке для этого необходимоупоминание каких-то конкретных имен и событий. При такой структуре языкаисчезает принципиальная разница между прошлым, настоящим и будущим. 'Появляетсясвоего рода временная плоскость, населенная разного рода образцами и событиями,которые дают возможность ориентироваться, но благодаря которым время нераспадается на две принципиально противоположные сферы — прошлого и будущего'.Отсюда, с одной стороны, как бы постоянное 'присутствие' фигур прошлого; сдругой — глубоко укоренившаяся привычка к приведению исторических прецедентов.Если к этому прибавить, что отсутствие грамматических частиц, флексий исуффиксов сводило возможность формирования абстрактных понятий до минимума,становится понятнее склонность китайцев создавать их при помощи историческихпримеров. Иначе говоря, определенный деятель становится, как правило,воплощением определенного качества, и, вместо того чтобы сказать 'деспот',называли имя деспота.

Ноесли так, то невозможно раскрыть конкретный смысл начала вэнь, не выяснивобраза Вэнь-вана, того 'царя Вэнь', имя которого впоследствии превратилось впонятие, определяющее, на взгляд Сыма Цяня, все правление династии Чжоу. СымаЦянь, синтезировавший в своем труде древнекитайскую традицию, рассказывает, чтоВэнь-ван отличался исключительными нравственными достоинствами. 'Он был честными человечным. Почитая стариков и хорошо относясь к детям, он был почтительным искромным по отношению к людям мудрым'. Привлеченные его добродетелью, к немустали отовсюду стекаться лучшие люди, что навлекло на него гнев иньскогоправителя, возглавлявшего государство, от которого зависело племя чжоу.Вэнь-ван был заточен в тюрьму иньским правителем, выпустившим его лишь задрагоценные подарки. Впоследствии Вэнь-ван добился от иньского правителя отказаот особенно зверской пытки, уступив ему страну к западу от реки Ло.

Этахарактеристика ничего не говорит о культуре как таковой, но в ней всяческиподчеркивается нравственное совершенство Вэнь-вана. Что же дает основаниевкладывать в понятие 'вэнь' смысл 'культура'? Чтобы ответить на этот вопрос,придется продолжить рассказ об основании династии Чжоу. Хотя Сыма Цянь говорит,что Вэнь-ван принял 'небесное повеление' и возглавил, таким образом, Поднебесную,фактическим основателем династии был У-ван, сын Вэнь-вана, собравший уже послесмерти отца войско, с помощью которого он и разгромил государство Инь. В товремя как спектр значений слова 'вэнь' очень широк, смысл имени У-вана невызывает сомнений. Оно значит 'царь Воинственный'. И хотя действия этогоправителя не осуждаются традицией, его образ радикально отличается от образаего отца. Сыма Цянь приводит целый ряд его речей, обращенных к войску передначалом сражения и кончающихся угрозой смертной казни для тех, кто будет плохосражаться. После захвата иньской столицы У-ван отправляется во дворец, гдетолько что повесились последний иньский правитель Чжоу-синь и его жены, иразрубает их трупы на части.

Этоне мешает тому, что в древнейших документах имена этих царей употребляютсярядом друг с другом, и несмотря на то, что Вэнь-ван окружен более ярким ореоломкак основатель династии, они не противопоставляются друг другу в моральномплане. Но постепенно качества, воплощением которых служат эти государи,начинают осознаваться как нечто глубоко различное и даже противоположное, ипринцип вэнь, сочетающий в себе миролюбие, нравственность и культуру, выступаеткак контраст воинственности. Это противопоставление выражено в словахгосударственного деятеля и мыслителя второй половины VI в. до н.э. Цзы-чаня,заявившего в момент упоения военными успехами в его родном царстве Чжэн: 'Неможет быть большего несчастья для маленького государства, чем военный успех безгражданской добродетели'.

Термин'вэнь' объединяет в себе широкий спектр значений, однако после того, как вкачестве основного этического понятия Конфуций выдвинул принцип жэнь('человечность'), в понятии 'вэнь' все более сосредоточивается то, чтохарактеризует культуру как таковую. Это можно заметить уже в 'Лунь-юй', гдеприводятся слова Конфуция о том, каким должен быть молодой человек. Конфуцийговорит, что он должен быть почтителен по отношению к старшим, серьезен,искренен; должен точно выполнять свои обещания, проявлять добрые чувства ковсем и искать дружбы гуманных людей. 'Если же, — добавляет Конфуций, — у негоеще останутся силы, пусть он отдаст их культуре'. Доказательство преимуществавэнь, понимавшегося как путь мира, человеколюбия и культуры, над путем войныстало с тех пор популярной темой политических размышлений конфуцианскинастроенных мыслителей. Понимание огромной роли, какую играет культура в жизниотдельного человека и всего общества, было настолько глубоко внедрено раннимконфуцианством в китайскую общественную мысль, что в сочинении крупнейшегомыслителя II в. до н.э. Дун Чжун-шу принцип вэнь фигурирует как конституирующееначало для всей эпохи Чжоу.

Два идеала человека

Суважением к традиции всегда связано почтение к тем, кто эту традицию передает,- к старшим, и в первую очередь к собственным родителям. Добродетели сыновнейпочтительности (сяо) Конфуций придавал первостепенное значение, считая ееосновой всех остальных добродетелей, и прежде всего человечности. На второмместе среди семейных добродетелей он называет уважение и любовь к старшимбратьям ( ди). Сетуя на то, что в его время примерными детьми считаются те, ктопросто кормит родителей, Конфуций вопрошает: 'Кормят ведь собак и лошадей тоже.Если это делается без глубокого почтения, в чем здесь разница?'. Чувства эти, поКонфуцию, должны выражаться в послушании родителям в соответствии с правиламили при их жизни, а после смерти — в том, чтобы достойно похоронить их иприносить жертвы на их могилах.

Тщетнобыло бы искать в 'Лунь-юй' описания этих правил. Прав, вероятно, английскийкитаевед А.Уэйли, замечающий, что до тех пор, пока они выполнялись как нечтосамо собой разумеющееся, не было нужды в их письменной фиксации. Поэтому, чтобыдать читателю представление о них, придется обратиться к книге 'Ли-цзи'('Записки о ритуале'). Здесь в разделе, озаглавленном 'Нэй-цзэ' ('Домашниеправила'), содержится подробнейшее предписание молодым людям о том, как следуетвести себя дома. После совершения утреннего туалета сыновья вместе с их женамидолжны прийти к родителям. 'Придя к ним, они скромно, веселым тоном спрашивают,теплая ли у них одежда. Если родители страдают от болезни, от нездоровья или отнесварения желудка, сыновья почтительно потирают им больную часть тела. Когдародители выходят, сыновья и их жены сопровождают их спереди и сзади. Они несутвсе, что нужно, чтобы родители помыли руки, причем младший держит таз, астарший — кувшин с водой… После того как родители помыли руки, они дают имполотенце и, спросив, не нужно ли им чего-нибудь еще, почтительно им этоприносят'. Столь же подробные предписания даются и в отношении всех остальныхмоментов повседневной жизни семьи. Лейтмотив их — послушание детей родителям,которое продолжается всю жизнь, не прекращаясь с совершеннолетием детей.

Такаяоценка сыновней почтительности способствовала тому, что в Китае эта добродетельстала пользоваться совершенно исключительным социальным престижем. Один изсовременных ученых отмечает, что китайское общество 'всегда было под влияниемэтической концепции сыновней почтительности. Другими словами, оно былопостроено на сыновней почтительности, которая дошла до каждого уголка китайскойжизни, пронизав собой все виды деятельности китайского народа… Всетрадиционные обычаи и нравы народа воплощали этот принцип. Это может бытьподтверждено тщательным разбором семейной, религиозной, социальной иполитической жизни китайского народа'.

Посколькугосударство рассматривалось как большая семья, добродетель послушания должнабыла найти себе место и среди качеств, характеризующих отношения между правителеми подданными. И в самом деле, в 'Лунь-юй' не раз встречается мысль, что тот,кто в семье слушается отца, в государстве повинуется правителю. Конфуций высокоотзывается о человеке, считающемся почтительным сыном в клане, к которомупринадлежит, и, говоря об одном из своих старших современников, хвалит его зато, что он 'в своем поведении был почтителен и, служа вышестоящим, проявлялуважение'. Мысль о том, что сыновняя любовь и уважение к старшим братьям,играющие решающую роль в семье, должны служить основой поведения подданного,проводится в словах ученика Конфуция Ю-цзы: 'Редко случается, чтобы люди,обладающие сыновней почтительностью и уважением к старшим братьям, выступалипротив вышестоящих… Благородный человек все свое внимание уделяет основе;когда основа твердо установлена, появляется и правильный путь. Сыновняяпочтительность и уважение к старшим братьям и есть основа человечности'.

Призывк покорности и послушанию был одной из тех особенностей конфуцианства, которыепозже, уже во П в. до н.э., обеспечили этому учению положение официальнойидеологии. Мотив, у Конфуция звучащий еще не слишком громко, впоследствии сталлейтмотивом императорского конфуцианства. В этой идейной эволюции большую рольсыграла философия Сюнь-цзы (приблизительно 298- 238 гг. до н.э.),подчеркивавшего необходимость строгой иерархии в обществе и утверждавшего, чточеловек по природе зол и избавиться от дурных наклонностей может лишьбеспрекословно слушаясь своих учителей. Французский китаевед Э.Балаш пишет, чтоосновными ценностями конфуцианства, обеспечившими ему впоследствии положениегосударственной идеологии, были 'уважение, смирение, покорность, повиновение исубординация по отношению к старшим и лучшим'.

Представлениео том. что государство не что иное, как большая семья, определяет взглядыКонфуция на важнейшие проблемы общественного устройства и, в частности, егоотношение к закону. Он считал, что законы никакого значения для улучшенияобщества не имеют. Важно лишь, чтобы во главе государства стоял хороший правитель,воспитывающий народ своим примером и действующий на него при помощи добродетелии правил благопристойности — ли. В хронике 'Цзо-чжуань' рассказывается, что,когда в царстве Цзинь в 513 г. до н.э. были отлиты треножники с уложением онаказаниях, Конфуций осудил это, опасаясь, что, познакомившись с кодексом,народ перестанет уважать знать и ей трудно будет удержать унаследованныепозиции. 'Если не будет различий между высшими и низшими, то как можно будетуправлять государством?' — говорил, согласно 'Цзо-чжуань', Конфуций. Х.Г.Крилвыражает сомнение в аутентичности этого текста, исходя из того, что такого родааргументация не встречается в 'Лунь-юй', где ни разу Конфуций не настаивает натом, что необходимым условием управления должно быть различие между высшими инизшими.

Вполневозможно, что эта аргументация добавлена составителями хроники в IV в. до н.э.. Однако возражение против кодификации законов является естественным следствиемпозиции Конфуция, настаивавшего на том, что для хорошего управления необходимои достаточно, чтобы правитель обладал высокими нравственными качествами. С тоговремени в китайской политической мысли появляется представление о двухпротивоположных методах управления: при помощи ли — правил благопристойности,воплощающих всю традиционную систему нравственных и культурных ценностей, и припомощи фа — законов, означающих неукоснительное и жестокое регулирование.

Конфуцианскоепротивопоставление закона этическим ценностям, передаваемым традицией,интересно сравнить с подходом к этому вопросу, сложившимся в древней Греции.Здесь уже со времени греко-персидских войн появилось сознание, что для полисаважнейшую роль играют законы и конституция, на которых он основан, причемзаконы рассматривались не как свод приказов и правил, налагавшихся сверху, акак хартия, обеспечивающая право граждан и защищающая их от угнетения. Вклассическую эпоху в Греции уже не возникало вопроса о том, нужен ли закон.Стоял другой вопрос: как добиться, чтобы в законах была воплощена максимальнаясправедливость. Платон утверждал, что правильным может считаться лишь тотзакон, который, подобно хорошему стрелку, постоянно нацелен на то, в чем естьистинная красота, и который пренебрегает всем, что лишено добродетели, будь тобогатство или что-либо иное в подобном роде.

ПозицияКонфуция, противопоставившего нравственные и культурные ценности закону, имелаогромное значение в истории Китая. Вопрос: 'либо господство традиции,передающей ценности нравственности и культуры, либо господство закона' — былпоставлен в тот момент, когда в связи с поглощением городов-государств крупнымицарствами возникла необходимость разработки законодательных и административныхнорм. Государственные деятели и мыслители, понявшие требования времени, принялидихотомию Конфуция как нечто неоспоримое и выступили за закон и, следовательно,против культуры и нравственности. Об этой школе древнекитайской мысли,получившей в европейской литературе название легистов ('фа-цзя'), речь будетвпереди. Но следует сразу заметить, что жестокости, превозносившиеся, авпоследствии и проводившиеся в жизнь сторонниками этой школы, дискредитировалив Китае идею закона.

Призывк покорности рассматривается в настоящее время большинством ученых как основноесодержание проповеди Конфуция. Конфуцианские тексты показывают, что этот взглядне лишен оснований. Но он все же оставляет смутное чувство недоумения. В самомделе, как могло случиться, что провозвестник столь убогого по своей сутимировоззрения, дающего человеку так мало удовлетворения и ни в малейшей мере неотвечающего на высшие запросы личности, мог получить место в пантеонечеловечества рядом с величайшими мыслителями и основателями мировых религий?Как объяснить, что учение, им выдвинутое, сумело сохраниться в Китае напротяжении двух с половиной тысячелетий, проникнуть в Корею, Японию и Вьетнам иотразить наступление такого мощного соперника, как буддизм?

Можноли себе представить, что все это было достигнуто одной лишь проповедьюпослушания и покорности? Если в поисках ответа на эти вопросы вновь обратитьсяк 'Лунь-юй', в глаза бросится поразительный факт: наряду с проповедьюпокорности там обнаруживается проповедь непокорности. На вопрос о том, какслужить государю, Конфуций ответил: 'Не надо его обманывать, но надо емусопротивляться'. И это не единичное заявление, а принцип, пронизывающий весьтрактат. Как объяснить это противоречие?

Изучение'Лунь-юй' показывает, что помимо покорности у Конфуция был еще один идеал. Этотидеал воплощен в образе благородного человека (цзюнъ-цзы). Чтобы понять мировоззрениеКонфуция и проникнуть в секрет его привлекательности, необходимо выяснить,какое содержание вкладывалось в этот образ. Это не менее важно, чем, скажем,для человека, занимающегося мировоззрением средневековья, понять, какпредставлял себе средневековый человек образ святого.

Термин'цзюнъ-цзы' был заимствован Конфуцием из 'Книги песен' ('Ши-цзин'), которуюКонфуций не только хорошо знал, но и, если верить традиции, редактировал. В'Книге песен' слово 'цзюнь-цзы'- означало 'государев сын' (буквальное значениеиероглифа 'цзюнь' — 'государь', иероглифа 'цзы'- — 'сын') или 'аристократ'.Конфуций изменил смысл этого слова так, что оно стало обозначать уже непроисхождение, а качества человека. Смысловая эволюция этого слова напоминаетэволюцию, проделанную в русском языке словом 'благородный', котороепервоначально указывало на аристократическое происхождение, а в современномязыке говорит о нравственном облике человека. Поставив в центр своей проповедиидеал благородного человека, Конфуций (сам считавший, что не создает ничегонового, но лишь передает то, что им получено от традиции) внес совершенно новыйэлемент в идейные устои древнекитайской жизни. По сути дела, Конфуций говорил отом, что настоящее благородство зависит не от происхождения, а лишь от нравственныхкачеств и от культуры и потому принципиально доступно каждому. Это значило, чтов обществе появился не только новый идеал, но и новый тип связей наряду сосвященными традицией родственными связями.

Имеющийсяв 'Лунь-юй' разговор между учениками Конфуция показывает, что узы, связывающиемежду собой единомышленников, вместе стремящихся к высоким идеалам,рассматривались близкими к нему людьми как нечто не менее священное инепоколебимое, чем узы родства. Один из них сетует на судьбу за то, что у негонет братьев, другой возражает: 'Жизнь и смерть зависят от судьбы, а богатства ипочести — от неба. Но если цзюнъ-цзы почтительно блюдет свой долг и неуклоняется от него, если он вежлив с людьми и выполняет правилаблагопристойности, то во всем мире между четырьмя морями он найдет себебратьев'.

Многочисленныевысказывания Конфуция позволяют раскрыть тот идеал личности, которыйобозначался словом 'цзюнъ-цзы'. Первейшее его качество — человечность (жэнь).Конфуций говорит, что цзюнъ-цзы не расстается с человечностью ни в спешке, ни вмомент опасности. 'Если же он откажется от человечности, то как можно считатьего цзюнь- цзы?'. Поставленный перед выбором, что предпочесть — жизнь илинравственные принципы, цзюнь-цзы идет на смерть, но не отказывается от того,что придает смысл его существованию. Стремление цзюнь-цзы. к высокимнравственным идеалам сказывается не только в моменты смертельной опасности и вкритических ситуациях. Оно находит свое воплощение и в образе жизни, в том, очем повседневно думает и говорит человек. Цзюнъ-цзы неприхотлив в еде и одежде;если человек стыдится плохой одежды и плохой еды, то, как замечает Конфуций, сним не стоит и говорить. Антиподом цзюнь-цзы в этом плане оказывается 'мелкийчеловек' ( сяо-жэнъ), озабоченный материальным процветанием. 'Цзюнъ-цзы думаето справедливости, а мелкий человек о выгоде'.

Конфуцийупоминает о справедливости ( и), но эта добродетель (как и такие качества, какискренность и верность)' по существу, лишь одно из проявлений категориичеловечности (жэнь), которую Конфуций считал решающим свойством человека. Самоначертание иероглифа 'жэнь' позволяет понять смысл этой категории. Он состоитиз иероглифа 'человек' и графического знака, обозначающего цифру '2'. Иначеговоря, это понятие говорит об отношении человека к человеку. Наиболееправильно передают его значение русские слова 'человечность', 'гуманность'. В'Лунь-юй' термин 'жэнь' определяется по-разному; наиболее многозначительно и вто же время просто он расшифровывается там, где Конфуций говорит, чточеловечность означает любовь к людям. В другом месте Конфуций расшифровываетего как заповедь: не следует делать другому того, что ты не хочешь, чтобысделали тебе.

Какотмечалось, нравственность и культура в представлении Конфуция неотделимы друг отдруга. Отсюда — требование, чтобы цзюнь-цзы наряду с моральным совершенствомобладал еще и культурой. Это — специфическая черта конфуцианства, отличающаяего, в частности, от христианства, где для святого культура совершенно необязательна. Впрочем, Конфуций и его ученики, высоко ценя образование икультуру, все же на первое место ставили нравственность. Так, в 'Лунь-юй'передаются слова Цзы-ся, ученика Конфуция, что он считает образованным даже итого, кто не учился, но, не жалея себя, помогает родителям, готов отдать жизньза своего государя и верен слову в отношениях с друзьями. Это, по-видимому,отголосок споров между учениками, кого же считать культурным человеком: тоголи, кто много знает, или того, кто хорошо поступает. Предпочтение, отдаваемое нравственности,засвидетельствовано и в другом отрывке. Перечисляя обязанности учеников,Конфуций говорит, что дома они должны вести себя почтительно по отношению кродителям, а вне дома — по отношению к старшим вообще, благожелательноотноситься ко всем людям, но искать дружбы лишь с людьми гуманными. Если жепосле выполнения обязанностей по отношению к ближним у них еще остаются силы,они должны их тратить на изучение культуры .

Соотношениесфер нравственности и культуры интересно выступает в одном из текстов'Лунь-юй', где приводится следующий ответ Конфуция на вопрос о том, что такоенастоящий человек. У такого человека знания, талант, мужество и бескорыстиедолжны быть, по мнению Конфуция, увенчаны культурой, т.е. соблюдением ритуала иправил благопристойности и пониманием музыки. И вдруг, словно спохватившись,что ученики, испуганные недостижимостью этого идеала, могут утратить к немуинтерес, Конфуций добавляет: 'Но теперь, может быть, и не обязательно требоватьэтого от настоящего человека.

Достаточнои того, если он, видя возможность обогащения, все же продолжает стремиться ксправедливости, перед лицом опасности готов принести себя в жертву и неотказывается от выполнения обещаний, как бы давно Он их не дал'. Но хотя в этой'программе-минимум' для современника Конфуция культура уже отсутствует, уступаяместо нравственным качествам, все же тот идеал цзюнь-цзы, который такмногосторонне и подробно разъясняется Конфуцием, был идеалом человека,достигшего гармоничного сочетания различных качеств как нравственности, так иобразования, как непосредственности, так и утонченности. Это прекрасно выраженов словах Конфуция о том, что преобладание естественности над культурой приводитк грубости, а культуры над естественностью — к педантизму канцелярского чинуши.Настоящее благородство возникает лишь от слияния естественности с культурой.

Итак,цзюнь-цзы свойственна гармония нравственности и образованности,непосредственности и культуры. Для такого человека должна быть характернатерпимость, многостороннее, широкое понимание жизни и отвращение к любымразновидностям фанатизма и максимализма. Конфуций называет такой путь 'среднимпутем' и жалуется на то, что, не будучи в состоянии найти людей, которые имследуют, вынужден обратиться к людям чересчур горячим и слишком осторожным.Имея в виду эту же необходимость придерживаться во всем соответствующей меры,Конфуций говорит, что не доходить до нее столь же плохо, как и переходить.Найти меру и придерживаться ее помогают правила благопристойности — ли. Дляцзюнь-цзы они играют роль критерия, помогающего ему избежать крайности:'Почтительность без ли превращается в суетливость, тщательность — в робость,смелость — в смутьянство, прямота — в грубость'. Знание ли, проникновение в ихсмысл превращается, таким образом, в необходимость.

Отсюда- огромное значение, которое Конфуций придавал любви к знанию. Свидетельствотому — один из интереснейших текстов 'Лунь-юй', где Конфуций говорит своемуученику: 'Любовь к человечности без любви к обучению вырождается в тупость,любовь к мудрости без стремления учиться вырождается в то, что человекразбрасывается… Любовь к прямоте без желания учиться приводит к грубости, авосхищение мужеством — к смутьянству'. А в другом месте этого же произведениялюбимый ученик Конфуция Янь Юань так описывает переживания тех, кого Конфуцийвводил в сферу высших духовных и нравственных ценностей: 'Чем пристальнее ягляжу на них, тем выше они взмывают, чем глубже я в них погружаюсь, тем ониделаются тверже. Я вижу их впереди, но вдруг они оказываются позади. Шаг зашагом учитель искусно завлекает людей. Он расширяет мой ум образованием исдерживает меня узами правил благопристойности. Даже если бы я хотел отказатьсяот всего этого, я уже не мог бы, а когда чувствую, что силы на исходе, что-токак бы поднимается передо мной близкое и высокое, но стоит мне за нимпоследовать, как я уже не могу к нему подойти'.

Идеалцзюнъ-цзы представляет собой, таким образом, концепцию личности, гармоническисочетающей в себе нравственность и культуру. Несомненно сходство этогопредставления с идеалом калокагатии, выработанным древнегреческой философией. Вособенности примечательно совпадение в оценке роли гармонии в формированииличности. С тем, что говорит Конфуций о 'среднем пути', интересно поставитьтрактовку понятия середины как нормы деятельности человека в этическихсочинениях Аристотеля. В 'Эвдемовой этике' Аристотель сравнивает середину снормой, исходя из которой врач определяет количество лекарства. 'Если егослишком много или слишком мало, оно не оказывает действия'. В 'Никомаховойэтике' категория середины приобретает универсальное значение по отношению клюбой добродетели. Так, говоря о справедливости, Аристотель замечает, что приее исследовании надо выяснить, каково то среднее, которое представляет собой справедливость,и между какими крайностями оно находится.

Понятиео гармоническом, всесторонне развитом человеке обычно связывают с ренессанснымгуманизмом. Но представляется несомненным, что наряду с понятием калокагатииконцепция цзюнь-цзы доказывает, что значение гармонии в формировании личностибыло понято задолго до эпохи Ренессанса. Это подмечено Н.И.Конрадом, которыйпишет: 'В таком отождествлении Ренессанса с гуманизмом есть, как мне кажется,серьезная ошибка. Бесспорно, Ренессанс органически связан с движением, котороеможно назвать гуманистическим, но это не значит, что гуманизм появился на светтолько в эпоху Ренессанса… Гуманизм существовал и в древности, и в средниевека'. Сложившаяся концепция гармонически развитой личности (наряду с огромным значением,придававшимся в конфуцианской этике понятию человечности) служит серьезнейшимдоводом в пользу того, что в рамках раннего конфуцианства сформироваласьгуманистическая традиция древнекитайской философии. Это подтверждаютпримечательные слова Конфуция 'цзюнь-цзы — не орудие', из которых видно, что онсмотрел на развитие человеческой личности не как на средство, а как на цельобщества.

Этоттезис требует обоснования еще с одной стороны. Целый ряд ученых утверждает, чтоКонфуций был, по существу, религиозным мыслителем. Так, Л.Вандемерш пишет: 'Вдао Конфуция просвечивает божество, личное, даже если оно стало анонимным'.Этого же мнения придерживается Ф.С.Быков, замечающий, что 'представленияКонфуция, по существу, основаны на вере в «небо» и в«духов»'. В какой мере правилен этот взгляд? Исследование 'Лунь-юй'показывает, что Конфуций отнюдь не был атеистом. Небо ( тянъ) трактовалось имкак божество, в той или иной мере направляющее земные дела. Это ярче всегопроявилось в момент смертельной опасности, когда, будучи окружен враждебнымижителями царства Куан, Конфуций воскликнул: 'Разве после смерти Вэнь-ванакультура (вэнь) тоже погибла? Если бы небо в самом деле хотело, чтобы культурапогибла, оно не дало бы мне, позднорожденному смертному, к ней причаститься.Если же небо не хочет погубить культуру, что могут мне сделать куанцы?'.

Ноесли на краю гибели Конфуций обращается к небу как к единственной своейнадежде, то в обычной обстановке, в разговорах с учениками и с друзьями, он неупоминает ни о небе, ни о духах, не сулит загробного воздаяния добродетельным ине пугает посмертными муками негуманных и злых. И когда собеседник пытаетсявтянуть его в разговор на эти темы, задав вопрос, как служить духам и что ондумает о смерти, Конфуций, отвечает: 'Не научившись еще служить людям, можно лислужить духам? Не зная как следует жизни, можно ли знать смерть?'. ПроповедьКонфуция была направлена на то, чтобы облагородить, сделать более достойнойповседневную жизнь человека, и, хотя он одобрял соблюдение религиозного (как ииного) ритуала, создается впечатление, что этот ритуал был для него, с однойстороны, символом добропорядочности, с другой — средством приобщения ктрадиции.

Наличиеидеала цзюнь-цзы в рамках учения Конфуция подчас в литературе игнорируется, ився характеристика конфуцианства строится лишь на основе идеала покорногоподданного. Исходя из этого, конфуцианство и провозглашают идеологией деспотии.Линия рассуждения, связанная с идеалом цзюнь-цзы, заставляет внести серьезныекоррективы в подобные оценки. Будучи гармоничной и самостоятельной личностью,цзюнь-цзы не должен выполнять любой приказ правителя. Напротив, он долженсопротивляться ему в тех случаях, когда находит его поведение безнравственным.Если наставления цзюнь-цзы не оказывают воздействия, если в государствеутверждается беспринципность и погоня за наживой, благородному человеку следуетотказаться от службы, ибо не к лицу ему почести и богатства, полученныенечестным путем, и позорно думать о наживе в государстве, построенном на несправедливости.

Отрицательноеотношение Конфуция к деспотизму сказалось в его словах, обращенных к правителюцарства Лу, Дин-гуну. На вопрос правителя, есть ли такое изречение, котороеможет привести страну к процветанию, Конфуций ответил: 'Этого нельзя ожидать отодного изречения, но есть у людей пословица о том, что трудно быть государем инелегко быть сановником. Если вы понимаете, как трудно быть государем, то выблизко подошли к тому, чтобы одним изречением сделать страну процветающей'. — 'А есть ли такое изречение, что может погубить страну?' — спросил Дин-гун. 'Иэтого нельзя ждать от одного изречения, — ответил Конфуций, — но естьизречение: «Не радуюсь тому, что государь, тому лишь радуюсь, что словамне никто наперекор не скажет»… Если правитель поступает плохо и никтоему не противоречит, далеко ли отсюда до того, чтобы одно изречение погубилострану?'.

Конфуцийспециально подчеркивает нонконформизм цзюнь-цзы, утверждая, что цзюнь-цзыгармоничен, но не одинаков с другими. Китайский комментатор II в. до н.э. ЧжэнСюань, поясняя это изречение, писал: 'Сердце цзюнь-цзы гармонично, но взглядыего отличаются от других'. Тема автономности, независимости личности достойногои ученого человека нашла продолжение в некоторых позднейших конфуцианскихсочинениях. Одно из них — входящий в 'Ли-цзи' небольшой трактат 'Поведениеконфуцианца'. Пафос этого трактата состоит в самодостаточности благородногочеловека. Здесь говорится, например, что конфуцианец не считает драгоценностямизолото и яшму, драгоценны для него лишь верность и справедливость. Еслипытаться привлечь его богатством или развратить наслаждениями, то перед лицомвсех выгод, которые ему предлагают, он ни на йоту не отходит от справедливости.'Даже и тогда, когда власть в руках тирана, он не меняет своей позиции'.

То,что Конфуций требовал от цзюнь-цзы твердости и мужества, неожиданноподтверждается одним из антиконфуцианских произведений древнекитайскойфилософии — даосским трактатом 'Чжуан-цзы'. Здесь излагается разговор междуКонфуцием и его любимым учеником Янь Юанем. Объявляя Конфуцию о том, что хочетотправиться в царство Вэй, чтобы помочь народу, страдающему под властьюдеспота, Янь Юань говорит: 'Я слышал от вас слова: «Уходи из государства,где управляют хорошо, иди в государство, где беспорядок. Перед дверью врачамного больных»'. Конфуций отговаривает Янь Юаня: во-первых, такоепредприятие опасно, во-вторых, по мнению Конфуция, нужно не помогать людям, астремиться стать настоящим мудрецом, способным отринуть от себя все людскиезаботы, достигающим просветления без знаний и взмывающим над землей безкрыльев. Разумеется, Конфуций из трактата 'Чжуан-цзы' ничего общего систорическим Конфуцием не имеет.

Полемическийприем, заключающийся в том, что провозвестникам соперничающей доктриныприписывается проповедь собственного учения, хорошо известен в историиобщественной мысли. Таким же образом даосы впоследствии провозглашали Буддупоследователем Лао-цзы, а христиане говорили, что Платон и стоики былиучениками Моисея. Но интереснее здесь другое. Хотя слова Янь Юаня, в которых всамом деле выражен раннеконфуцианский подход к социальной проблематике,приведены в даосском трактате лишь как повод для опровержения, все же этотдревнекитайский Дон Кихот гораздо привлекательнее для современного читателя, нежелисверхчеловек, равнодушный к человеческим страданиям.

Значение раннего конфуцианства

Конфуцийумер за 350 лет до того, как конфуцианство стало государственной идеологией. Вконце III в. до н.э., когда Китай впервые был объединен императором Цинь Ши-хуаном,последователи Конфуция подверглись жесточайшим преследованиям. Следуя заветамШан Яна (о нем будет рассказано ниже), считавшего культуру и ее носителей — образованных и интеллигентных людей — подрывным элементом, Цинь Ши-хуанзапретил изучение древней литературы и философии и распорядился о сожжении всехнаходившихся у частных лиц книг (за исключением 'технической' литературы посельскому хозяйству, медицине и гаданию). Эти меры по ликвидации гуманитарнойкультуры сопровождались казнью сотен виднейших представителей тогдашнейинтеллигенции. Но попытка создать империю на монолитном фундаменте всеобщегооболванивания кончилась провалом: всего лишь через несколько лет после смертиЦинь Ши-хуана его 'тысячелетнее царство' пало под ударами охватившего всюстрану восстания.

Императорыследующей династии — Хань (206 г. до н.э. — 220 г. н.э.), учтя неудачу своегопредшественника, решили не бороться с конфуцианцами, а пойти на соглашение сними. Император У-ди (140-87 гг. до н.э.) провозгласил конфуцианство государственнойидеологией, и в таком качестве оно продержалось вплоть до 1911 г. Ноконфуцианство, ставшее господствующей догмой китайской империи, существенноотличалось от действительной проповеди Конфуция. К этическим положениям раннегоконфуцианства были добавлены космологические спекуляции, восходившие к даосизмуи некоторым другим натуралистическим учениям, и всей этой смеси были приданычерты религии. Если в раннеконфуцианской мысли религия не играла существеннойроли, то впоследствии возникла концепция, в которой небо фигурировало какбожество, обладающее моральным сознанием и внимательно следящее за всем, чтопроисходит на земле.

Религиознымореолом была окружена и особа императора — 'сына неба', который, находясь вцентре космологической троицы — Неба, Земли и Человека, соединяет их междусобой и, будучи исполнителем воли неба, обеспечивает своим справедливымуправлением неукоснительную последовательность явлений природы. В то время каки Конфуций и Мэн-цзы первенствующее значение в государстве придавали народу, вимператорском конфуцианстве (такое название получила эта идеология влитературе) основой государства признавался правитель. Трансформировался иидеал цзюнь-цзы: господствующее значение приобрела тенденция, превращавшая егоиз странствующего рыцаря человечности в образцового чиновника, главное качествокоторого — готовность к слепому и беспрекословному повиновению указаниямначальства.

Такимобразом, события, получившие в китайской литературе название 'триумфаконфуцианства', могут быть в известном смысле названы его пирровой победой. Ноограничиться такой оценкой — значило бы игнорировать ту особенностьконфуцианства, которая сыграла огромную роль для обеспечения устойчивостикитайской империи. Речь идет о конфуцианском тезисе, согласно которому те, ктопринимает участие в управлении, должны быть образованными людьми.Провозглашение конфуцианства государственной идеологией сопровождалось, каксообщают источники, широким развитием образования и разработкой системыэкзаменов, которые должны были выдержать те, кто претендовал на занятиесколько-нибудь значительной чиновничьей должности.

Конечно,нельзя забывать ни о привилегиях, которые (особенно поначалу) облегчали доступв ряды бюрократии отпрыскам знатных фамилий, ни о том, что многолетнее изучениеконфуцианских классиков требовало немалых денег, которые, как правило, не подсилу собрать простому человеку. И все же остается непреложным фактом, что ужесо II в. до н.э. китайское чиновничество вербовалось на основе не столькопроисхождения, сколько определенных способностей. Это обеспечивало высокий длядревности и средневековья уровень правящей элиты. Если еще недавно можно былоотстаивать мнение, согласно которому экзамены были фикцией, предназначенной дляприкрытия действительного господства наследственной верхушки феодалов, топроведенные в последние годы исследования американских ученых Р. Марша и ХэБин-ди82 доказали, что экзамены создавали вполне реальную возможностьпродвижения для способных выходцев из низов. Об этом свидетельствует и китайскаяхудожественная литература, одним из излюбленных сюжетов которой являетсябыстрое возвышение после выдержанных экзаменов бедного, но талантливогомолодого человека.

Разработкасистемы экзаменов, предназначенных для вербовки в ряды чиновничества способныхлюдей, имела важнейшие последствия для судьбы китайской государственности икультуры. Она способствовала культурному объединению и сплочению страны, ибовсе, кто стремился принять участие в управлении, обязаны были пройти один и тотже курс обучения. Это же единообразие стало одной из причин интеллектуальногозастоя. Но важно и другое. Поскольку для способных людей эта система открывалапуть к продвижению, они делались ревностными поборниками существующего порядка.В этом состояло глубокое отличие ситуации, сложившейся в Китае, где средиобразованных слоев социальный протест был явлением совершенно исключительным,от ситуации в Европе, где важ-ным моментом, толкавшим лучшие умы на критикусуществующего строя, было сохранение вплоть до XVIII-XIX вв. аристократическихпривилегий. Мало того, система выдвижения способных людей в Китаеспособствовала обеспечению поддержки существующему строю даже известной частьюэксплуатируемых низов, считавшей этот строй в основном справедливым иотносившей его несовершенство за счет злоупотреблений отдельных чиновников.

Историяконфуцианства крайне сложна и до сих пор слабо разработана. Мы коснулись здесьлишь той ее линии, которая ведет к государственной идеологии китайской империи;при этом не следует забывать, что императорское конфуцианство, связанноеопределенной преемственностью с некоторыми положениями раннего конфуцианства,резко противостоит другим его положениям. Новейшие исследования показали, чтозначительную роль в формировании официальной идеологии сыграл и легизм — учение, враждебное раннему конфуцианству.

Нок истории конфуцианства возможен и другой подход; в идеях раннего конфуцианстваисследователи обнаруживают истоки китайской гуманистической традиции,продолжением которой явились труды ряда мыслителей средневековья и новоговремени. Это, однако, особая тема.

Список литературы

Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.istina.ru/

www.ronl.ru

Реферат - Теория этического государства Конфуция

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

УЛЬЯНОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Факультет трансферных специальностей

Реферат по Истории политических и правовых учений

Тема: «Теория этического государства Конфуция».

Выполнила: студентка гр. ФТС-43

Дегтярева О.А.

Ульяновск 2010

Содержание

Введение…………………………………………………………….3

1. Личность Конфуция

1.1 Библиографическое описание…………………………..…..5

1.2 Основы философских взглядов……………………….…….6

2. Конфуций и государство

2.1 Добродетель – главная этическая категория………………7

2.2 Общество. Цзюнь-цзы…………………………………….....9

2.3 Суждения Конфуция о государстве …………………..…...13

2.4 Правитель в Китае и концепция истинного правления…..14

Заключение………………………………………………………...18

Список используемых источников……………………………....20

Введение

Политико-правовые учения Древнего Востока не отделялись от морали и представляли собой этико-политические доктрины. Повышенный интерес к проблемам морали вообще характерен для идеологии формирующихся классов. Это общая закономерность всей истории политической мысли, и наиболее отчетливо она проявилась на стадии формирования раннеклассовых обществ.

Преобразования в обществе и государстве во многих древневосточных учениях связывались с изменениями морального облика людей. Само искусство управления подчас сводится к нравственному совершенствованию государя, к управлению силой личного примера. Многие акции социального протеста проходили под лозунгами морального содержания и были направлены против конкретных носителей или узурпаторов власти. Народные массы выступали главным образом за восстановление справедливости, перераспределение богатства, но не подвергали сомнению экономические и политические основы общества.

Вследствие экономической отсталости, завоевательных войн и других причин многие государства Древнего Востока утратили независимость или погибли. Возникшие в них политико-правовые учения, как правило, не получали развития. Последовательная преемственность истории политико-правовой мысли сохранялась лишь в Индии и Китае.[1]

В период с 1027 по 771 гг. до н. э. Китай переживал период внутренней колонизации, которая шла с севера на юг, из бассейна Хуанхэ к Янцзы. Это привело к росту междоусобных войн, социальной дифференциации и товарно-денежных отношений. Китай сталкивается с проблемами распада родового общества, ослабления авторитета традиционной родовой аристократии, эрозии мифологического сознания. Родовая клановая аристократия самоистребляется в междоусобных войнах, что приводит к усилению власти централизованной государственной бюрократии.

Это, в свою очередь, требует переосмыслить основные принципы устройства и взаимодействия государства, общества и индивида, перевести их с языка мифических образов на язык рациональных этических категорий.

Эту задачу выполнил Кун Цзы.[2] Идеи Конфуция оказали влияние на цивилизацию всей Юго – Восточной Азии. Он был самым известным китайским учителем, философом и политиком – теоретиком.

1. Личность Конфуция

1.1 Библиографическое описание

Фундаментальную роль во всей истории этической и политической мысли Китая сыграло учение Конфуция (Кун Цзы, 551–479 гг. до н. э.) – древнекитайского мыслителя, философа, основателя конфуцианства.

Конфуций родился в небольшом царстве Лу, в пределах современной провинции Шаньдун. Его отец умер, когда он был еще юным, и ему с матерью пришлось жить в бедности. В молодости будущий философ был мелким чиновником на государственной службе. Следующие 16 лет он посвятил преподаванию и привлек к своей философии много приверженцев. Когда ему было около пятидесяти лет, ему был дарован высокий пост в правительстве Лу, однако вскоре враги добились его отставки и высылки из государства. Следующие тринадцать лет он прожил странствующим учителем, а потом вернулся на родину, чтобы прожить там последние пять лет. Часто Конфуцию приписывают роль основателя религии. Но он очень редко ссылался на бога, отказывался обсуждать загробную жизнь и избегал всех форм метафизики. Он был главным образом светским философом, его интересовали проблемы личной и политической морали, поведения. [3]

Кун Фу-цзы — учитель Кун. Его взгляды изложены в книге «Лунь юй» («Беседы и размышления»), составленной его учениками. На протяжении многих веков эта книга оказывала значительное влияние на мировоззрение и образ жизни китайцев. Ее заучивали наизусть дети, к ее авторитету апеллировали взрослые в делах семейных и политических.[4]

1.2 Основы философских взглядов

Подчеркивая свою приверженность традиции, Конфуций говорил: «Я передаю, но не создаю; я верю, в древность и люблю ее». Золотым веком для Китая Конфуций считал первые годы правления династии Чжоу (1027-256 до н. э.). [5]

Прототип нормального общественного устройства Конфуций видел в добрых семейных отношениях, когда старшие любят младших и заботятся о них (жэнь, принцип «человечности»), а младшие, в свою очередь, отвечают любовью и преданностью (и, принцип «справедливости»). Особенно подчеркивалась важность исполнения сыновнего долга (сяо – почтительное отношение младших к старшим). Мудрый правитель должен управлять с помощью воспитания у подданных чувства благоговения перед «ритуалом» (ли), то есть моральным законом, прибегая к насилию только как к последнему средству.

Конфуций поощрял традиционный для Китая культ предков как средство сохранения верности родителям, роду и государству, в состав которого как бы входили все живые и умершие. Долгом всякого «благородного мужа» (цзюнь — цзы) Конфуций считал бесстрашное и нелицеприятное обличение любых злоупотреблений. Конфуций не был основателем религии, и на вопрос одного из учеников о загробном мире как-то ответил: «Не научившись [честно] служить людям, можно ли [достойно] служить духам?». Однако после его смерти в его честь были воздвигнуты храмы и стал складываться религиозный по форме культ Конфуция как первоучителя человечества.[6]

2. Конфуций и государство

2.1 Добродетель – главная этическая категория

Будучи сторонником ненасильственных методов правления, Конфуций призывал правителей, чиновников и подданных строить свои взаимоотношения на началах добродетели (дэ). Этот призыв прежде всего обращен к правящим, поскольку соблюдение ими требований добродетели играет решающую роль и предопределяет господство норм нравственности в поведении подданных. Конфуций говорил: «Зачем, управляя государством, убивать людей? Если вы будете стремиться к добру, то и народ будет добрым. Мораль благородного мужа подобна ветру, мораль низкого человека подобна траве; куда дует ветер, туда клонится трава ».[7]

Основная добродетель подданных состоит, согласно Конфуцию, в преданности правителю, в послушании и почтительности ко всем «старшим». Политическая этика Конфуция в целом направлена на достижение внутреннего мира между верхами и низами общества и стабилизации правления. Помимо чисто моральных факторов он обращает внимание и на необходимость преодоления процессов поляризации богатства и бедности среди населения. «Когда богатства распределяются равномерно, – отмечал он, – то не будет бедности; когда в стране царит гармония, то народ не будет малочислен; когда царит мир (в отношениях между верхами и низами), не будет опасности свержения (правителя)». Отвергая бунты и борьбу за власть, Конфуций высоко оценивал блага гражданского мира.

Регулирование политических отношений посредством норм добродетели в учении Конфуция резко противопоставляется управлению на основе законов. «Если, – подчеркивал он, – руководить народом посредством законов и поддерживать порядок при помощи наказаний, народ будет стремиться уклоняться (от наказаний) и не будет испытывать стыда. Если же руководить народом посредством добродетели и поддерживать порядок при помощи ритуала, народ будет знать стыд и он исправится».

В целом добродетель в трактовке Конфуция – это обширный комплекс этико-правовых норм и принципов, в который входят правила ритуала (ли), человеколюбия (жэнь), заботы о людях (шу), почтительного отношения к родителям (сяо), преданности правителю (чжун), долга (и) и т. д. Вся эта нормативная целостность, включающая в себя все основные формы социально-политического регулирования того времени, за исключением норм позитивного закона (фа), представляет собой единство моральных и правовых явлений.

Отрицательное отношение Конфуция к позитивным законам (фа) обусловлено их традиционно наказательным значением, их связью (на практике и в теоретических представлениях, в правосознании) с жестокими наказаниями.

Вместе с тем Конфуций не отвергал полностью значения законодательства, хотя, судя по всему, последнему он уделял лишь вспомогательную роль.[8]

Описание идеального общества Конфуций конкретизировал в учении о правилах ритуала, которым отводилась роль нормативной системы государства. Конфуций был решительным противником управления на основе законов. Он осуждал правителей, делавших ставку на устрашающие правовые запреты, и выступал за сохранение традиционных религиозно-моральных методов воздействия на поведение китайцев. «Если руководить народом посредством законов и поддерживать порядок при помощи наказаний, народ будет стремиться уклоняться [от наказаний] и не будет испытывать стыда. Если же руководить народом посредством добродетели и поддерживать порядок при помощи ритуала, народ будет знать стыд, и он исправится». Перечень конфуцианских правил поведения охватывал предписания, касающиеся выполнения ритуальных и культовых обрядов (почитания духов, культа предков), моральные наставления и нормы обычного права. Подчеркивая свое преклонение перед древностью, Конфуций призывал восстановить правила, существовавшие во времена лучших правителей династии Чжоу.

На страницах книги «Лунь юй» высказана мысль о том, что необходимость в государственном управлении отпадет вообще, если правила ритуала будут всеми соблюдаться. Конфуций и его последователи не исключали, однако, что для наступления той счастливой поры потребуются карательные походы против непокорных. Главное в том, считали они, чтобы распоряжения о карательных походах отдавал благородный и любящий свой народ государь, а не правители уделов или сановники. Применять наказания нужно по-отечески, т.е. с любовью к людям. Конфуцианское учение отвергало тем самым произвол администрации, особенно на местах, ограничивало своеволие государя определенными моральными рамками.[9]

Конфуций не создал концепцию права. Он критикует китайское право за его антигуманность. В общей степени Конфуций был теоретиком.

2.2 Общество. Цзюнь-цзы.

По обладанию определенными качествами и отчасти положению в обществе Конфуций разделил общество на три социальные группы:

1) Цзюнь-цзы (благородный муж) — занимает одно из центральных мест во всем учении, ему принадлежит власть в государстве и отведена роль идеального человека, примера для подражания двум остальным категориям.

2) Жэнь – (средние люди, толпа) — среднее между Цзюнь-цзы и Сяо-жэнь.

3) Сяо-жэнь (ничтожный человек, низкие люди) — в учении используется в основном в сочетании с Цзюнь-цзы, только в отрицательном

значении.

Если все люди занимают свое место, достигается состояние И (справедливости).

Цзюнь-цзы – это люди, обладающие дэ (добродетель) и следующие Дао. Они служат общественному благу, в то время как Жень не имеют ни особых достоинств, ни особых недостатков, а Сяо-жэнь – эгоисты, не имеющие дэ и стремящиеся к личному благу. Высшим и самым совершенным среди Цзюнь-цзы является император (Тянь-Ван), а менее совершенными – чиновники, которых он назначает.[10]

Цзюнь-цзы следуют Дао. Дао — одна из основных категорий древнекитайской философии и этико-политической мысли, предел человеческих стремлений, но достичь его дано не каждому. Но Конфуций не считал, что достичь Дао невозможно. По его мнению, люди могут осуществить свои стремления и даже избавиться от ненавистных состояний, если будут неуклонно следовать “установленному для них Дао”. Сопоставляя Дао и человека, Конфуций подчеркивал, что человек — центр всего его учения.

Смысл жизни благородного человека заключается в достижении Дао, материальное благополучие отходит на второй план: “Благородный муж беспокоится лишь о том, что не может постичь Дао, его не волнует нищета”. Какими же качествами должен обладать Цзюнь-цзы? Конфуций выделяет два фактора: “жэнь” и “вэнь”. Иероглиф, обозначающий первый фактор, можно перевести как “благорасположенность”. По мнению Конфуция, благородный человек должен относится к людям очень гуманно, ведь гуманность по отношению друг к другу является одним из основных положений учения Конфуция. Составленная им космогоническая схема рассматривает жизнь как подвиг самопожертвования, в результате которого и возникает этически полноценное общество. Еще один вариант перевода — “человечность”. Благородный человек всегда правдив, не подстраивается под других. “Человечность редко сочетается с искусными речами и умильным выражением лица”.

Определить наличие в человеке этого фактора очень сложно, практически невозможно со стороны. Как считал Конфуций, стремиться к достижению “жэнь”, человек может лишь по искреннему желанию сердца, и определить, достиг он этого или нет, может также лишь он сам.

“Вэнь” — “культура”, “литература”. Благородный муж должен иметь богатую внутреннюю культуру. Без духовной культуры человек не может стать благородным, это нереально. Но в то же время Конфуций предостерегал от чрезмерного увлечения “вэнь”: “Когда в человеке одерживают верх свойства натуры, получается дикость, когда образованность — одна ученость”. Конфуций понимал, что общество не может состоять из одних “жэнь” — оно потеряет жизнеспособность, не будет развиваться, и, в конце концов, регрессирует. Однако нереально и общество, включающее в себя одних “вэнь” — прогресса не будет и в этом случае. По мнению Конфуция, человек должен сочетать в себе естественные страсти (т.е. природные качества) и приобретенную ученость. Это дано не каждому и добиться этого может лишь идеальная личность .

Как же узнать, определить принадлежность человека к определенной категории? В качестве индикатора здесь используется принцип “хэ” и противоположного ему “тун”. Этот принцип можно назвать принципом правдивости, искренности, независимости во взглядах.

“Благородный муж стремится к хэ, но не стремится к тун, маленький человек напротив, стремится к тун, но не стремится к хэ”.

Более полно характер этого принципа можно уяснить из следующих изречений Конфуция: “Благородный человек вежлив, но не льстив. Маленький человек льстив, но не вежлив.”

“Благородный муж стремится к справедливости, поэтому он не может следовать тун. Маленький человек стремится к выгоде, поэтому он не может следовать хэ.

Обладатель хэ — человек, лишенный жесткого сердца, обладатель тун — человек, обуреваемый льстивыми намерениями.

Благородный муж стремится к гармонии и согласию с другими и с самим собой, ему чуждо быть со своей компанией. Маленький человек стремится быть заодно со своей компанией, ему чужды гармония и согласие.”

Хэ — важнейший ценностный критерий Благородного Мужа. Приобретая хэ, он приобретал все то, что не могли дать ему вэнь и жэнь: самостоятельность мышления, активность и т. д. Именно это превращало его в важную, неотъемлемую часть теории управления государством.

В то же время Конфуций не осуждает и маленького человека, он просто говорит о разделе сфер их деятельности. Сло жэнь, по мнению Конфуция, должны выполнять неподобающие благородным людям функции, заниматься черновой работой. Одновременно Конфуций использовал образ маленького человека в воспитательных целях. Придав ему практически все отрицательные человеческие свойства, он сделал Сло Жэнь примером того, к чему скатится человек, не пытающийся совладать со своими природными страстями, примером, подражания которому все должны избегать.

Основным принципом, регулирующим взаимоотношения социальных слоев, Конфуций считал принцип «исправления имен» (чжэ мин), т.е. с восстановления истинного, изначального смысла существующих в обществе титулов и вытекающих из них обязанностей, обозначение статуса индивидов и групп в соответствии с их реальными позициями в иерархической системе китайского государства и общества. «Государь должен быть государем, сановник — сановником, отец — отцом, сын — сыном». Государю вменялось в обязанность относиться к подданным, как к своим детям. Он должен заботиться о достатке продовольствия в стране, защищать ее оружием и воспитывать народ. Воспитание подданных — важнейшее государственное дело, и осуществлять его надо силой личного примера. «Управлять — значит поступать правильно». В свою очередь, народ обязан проявлять сыновнюю почтительность к правителям, беспрекословно им повиноваться.[11]

Перенесенный в сферу политики, этот принцип должен был послужить фундаментом всей системы управления государства.

2.3 Суждения Конфуция о государстве

Опираясь на традиционные воззрения, Конфуций развивал патриархально-патерналистскую концепцию государства. Государство трактуется им как большая семья. Власть императора («сына неба») уподобляется власти отца — Тян-Вана, а отношения правящих и подданных – семейным отношениям, где младшие зависят от старших. Отец должен заботиться о детях, а дети должны слушаться отца. В случае, если отец о детях не заботится, то дети не обязаны его слушаться. При этом такой Ван лишается мандата неба (власть осуществляется небом, а не народом) и его свергают. Таким образом происходит механизм смены династии.

Принципы государства:

1) Любое государство сакрально (совпадают религиозные и светские элементы). Правитель – Ван объединяет своей личностью 3 царства (небесное, земное и подземное). Главная функция Ванна – поддержание мировой гармонии, он считается центром мира.

2) Авторитарность, не допускается разделение властей. Вен, разделив с кем-то власть, нарушает гармонию в мире, также не допускается демократия и тоталитарное государство.

3) Ван не сможет сделать что захочет, он не может нарушать Дао, он должен заботиться о поданных.

Изображаемая Конфуцием социально-политическая иерархия строится на принципе неравенства людей: «темные люди», «простолюдины», «низкие», «младшие» должны подчиняться «благородным мужам», «лучшим», «высшим», «старшим». Тем самым Конфуций выступал за аристократическую концепцию правления, поскольку простой народ полностью отстранялся от участия в управлении государством.

В своих суждениях о государстве он выделял два социальных слоя: управляющие и управляемые. Под управляющими он понимал цзынь-цзы как «благородного чиновника». Но это не значит, что только аристократы могли быть такого рода чиновниками, но он также допускал и приток «новой крови» из других социальных групп. Но, в общем, он хотел, чтобы «пахари возделывали землю, а способные управлять управляли». [12]

2.4 Правитель в Китае и концепция истинного правления

Управлять государством, согласно Конфуцию, призваны благородные мужи во главе с государем — «сыном неба». Вслед за сторонниками правления знатных Конфуций утверждал, что деление людей на «высших» и «низших» не может быть устранено. Отличие его взглядов от воззрений наследственной знати состояло в том, что Конфуций выделял благородных не по признакам происхождения, а по моральным качествам и знаниям. Благородный муж в учении Конфуция — это образец нравственного совершенства, человек, который всем своим поведением утверждает нормы морали. Именно по этим критериям Конфуций предлагал выдвигать людей на государственную службу. «Если выдвигать справедливых и устранять несправедливых, народ будет подчиняться».[13]

Для Конфуция и его Учения был очень важен личный пример в реализации правил. Цзынь-цзы («совершенно мудрый») по Конфуцию носитель правил, не должен находится в отдаление от государственного правления, а должен наоборот быть активным членом общества и государственным мужем. Именно на образе цзынь-цзы основана идея государственного правления с помощью ли (правило, ритуал, этикет ). Еще раз надо сказать о роле личного примера в реализации учения. «Если правитель любит ли, то никто из народа не посмеет быть непочтителен; если правитель любит справедливость, то никто из народа не посмеет, не последовать ему; если правитель любит искренность, то никто из народа не посмеет скрыть свои чувства». В роле правителя у Конфуция должен выступать цзынь-цзы.

Также, для получения права называться цзынь-цзы, надо быть человеком в высочайшей степени образованным на книгах, знающим. Это условие Конфуция произвело на свет культ знания в Китае. Конфуций тем самым открыл путь в цзынь-цзы для всех, обладающих стремлением и упорством в получение знаний (т.к. для земледельцев не по средствам было получать образование, то аристократия была единственным источником пополнения чиновничества в Китае).

Возвышение правителя в государстве осуществлялось путем знамений Неба (культ которого тогда зарождался в Китае) и проводилось чиновниками и из чиновников (если они были цзын-цзы). Бюрократия, являясь носителем ли в государстве, получила в конфуцианстве своего верного покровителя, и дало ей право на законное (легитимное) свержение не устраивающего их правителя (этим бюрократия часто пользовалась), путем выгодного для себя толкования правил или природных явлений.

Согласно схеме Конфуция, правитель возвышается над главой своей семьи лишь на несколько ступенек. Подобный универсальный подход превращал государство в обычную семью, только большую. Следовательно, править в государстве должны те же принципы, что и в обществе, то есть проповедуемые Конфуцием отношения гуманности, всеобщей любви и искренности.

Исходя из этого, Конфуций отрицательно отнесся к вводимым в то время в некоторых царствах Китая фиксированным законам, считая, что равенство всех перед законом базируется на насилии над личностью и, по его мнению, нарушает основы управления государством. Насилие и наказания приведут только к стремлению народа уклониться от выполнения письменных законов (фа), к разрушению добродетели, то есть самой основы государства и обществ.[14] Конфуцием считал, что все, насильственно навязываемое человеку сверху, не дойдет до души и сердца последнего, а значит, неспособно эффективно функционировать. Каркас модели государственного устройства, предложенной Конфуцием, — Правила. Принципом, придающим им жизнеспособность, является принцип “хэ”.

К тому же в создании их, по мысли Конфуция, принимали участие все члены общества. В условиях, когда управление государством и народом предполагалось на основании “ли”, эти Правила выполняли роль закона.

Правитель обязан следить за выполнением Правил, а также смотреть, чтобы общество не сошло с истинного пути. Концепция за данности с ориентацией на древность оказала огромное влияние на дальнейшее ход развития политической мысли Китая. Политики искали решения насущных проблем в “идеальном” прошлом.

Людей Конфуций разделил по отношению к управлению государством на две группы: управляющие и управляемые.

Наибольшее внимание в этой части Учения уделяется первой группе людей. По мнению Конфуция, это должны быть люди, обладающие качествами Цзюнь-цзы. Именно они должны осуществлять власть в государстве. Их высокие нравственные качества должны быть примером для всех остальных. Их роль заключается в воспитании народа, направлении его на правильный путь. При сравнении с семьей видна явная аналогия между Цзюнь-цзы в государстве и отцом в семье. Управляющие — отцы народа.

Для управляющих Конфуций вывел четыре Дао:

1) Чувство самоуважения. Конфуций считал, что только уважающие себя люди способны проявить уважение к народу при вынесении каких-либо решений. Это просто необходимо, учитывая беспрекословное подчинение народа правителю.

2) Чувство ответственности. Правитель должен чувствовать ответственность за управляемый им народ. Это качество также присуще Цзюнь-цзы .

3) Чувство доброты при воспитании народа. Правитель, обладающий чувством доброты, способен лучше воспитать народ повысить его моральные качества, образованность, а значит, и обеспечить прогресс всего общества.

4) Чувство справедливости. Это чувство должно быть развито особенно у людей, от чьей справедливости зависит благосостояние общества.

Даже будучи сторонником авторитарной системы, Конфуций был противником излишней абсолютизации царской власти, и в своей модели ограничивал права царя, большое значение придавая тому, чтобы основные решения принимались не одним человеком, а группой лиц. По мнению Конфуция, это исключало возможность субъективного подхода к ращению различных проблем.

Выделяя главное место в своей системе человеку, Конфуций, тем не менее, признавал высшую над людьми волю, Волю Неба. На его взгляд, Цзюнь-цзы способны правильно интерпретировать земные проявления этой воли.

Уделяя основное внимание управляющим людям, Конфуций подчеркивал, что главный фактор стабильности государства – доверие народа. Власть, которой не доверяет народ, обречена на отдаление от него, а значит, на неэффективность управления и в этом случае неизбежен регресс общества.

Заключение

Изучение политико-правовой мысли Китая имеет не только познавательное, но и теоретическое значение. Документы и памятники литературы, дошедшие до нас от древнейших цивилизаций, позволяют проследить формирование политических и правовых идей на самых ранних этапах становления классового общества.

Учение Конфуция, появившись на основе древнекитайских религиозных и философских учений, тем не менее очень сильно отличается от них, а по некоторым вопросам даже вступает в противоречие с ними. Одним из таких противоречий является мнение о первостепенности общественных отношений и их приоритете перед природой. Если древнекитайские учения считают совершенным заведенный в природе порядок и, как следствие, идеальным все, что создано не трудом человека, то Конфуций первым подверг это сомнению и доказал свои утверждения далеко не идеальностью природного начала в человеке. Предметом первостепенной важности у Конфуция считается человеческое общество, и, как его составная часть, конкретный живой человек. Одним из первых Конфуций дал свое объяснение силам, движущим человеком. Давая это объяснение, он ввел ряд совершенно новых понятий, неизвестных ранее. Некоторые из них, такие как Цзюнь-цзы и Сло Жэнь, на долгое время определили не только параметры развития политической культуры, но во многом и судьбу духовной культуры всей китайской нации. Впервые в истории культуры была создана реальная модель идеального человека, оказавшая огромное воздействие на форму национального характера и духовной жизни китайской нации. В противоречие предыдущим ему восточным учениям Конфуций высказал мысль о том, что главное в жизни, то есть то, к чему должен стремиться человек, не замыкается на достижении личной гармонии с природой, а включает в себя прежде всего достижение гармонии с самим собой и гармонии с обществом. Именно Конфуций первым на Востоке высказал мысль о том, что главное для человека — гармония с себе подобными. Высказав это предположение, он связал воедино совершенно разные до него области человеческой исследовательской деятельности — государство, общество и, наконец, самого человека. Три его учения связаны едиными понятиями, переходящими из одного учения в другое и приобретающими в каждом учении новые свойства. Одним из первых Конфуций создал реальную модель государственного устройства, способную воплотиться в жизнь при наличии определенного уровня духовного развития общества. Таким образом, создав свое учение, Конфуций стал первым человеком, который высказал и подтвердил первостепенность человеческой личности для всего общества.

Современное содержание религиозных и морально-политических доктрин, возникших в государствах Древнего Востока, расходится с их первоначальным смыслом. Было бы поэтому серьезным просчетом отыскивать в них общечеловеческие ценности, вечные начала справедливости и т.п. Ведь, например, конфуцианские принципы человеколюбия первоначально относились только к китайцам и сочетались с представлением о том, что Китай — это центр Поднебесной, которому должны подчиняться все остальные народы. Исторически адекватное освещение политико-правовых концепций прошлого требует учитывать обстановку, в которой они зародились, и не допускает их модернизации.

Список используемых источников

1. Богомолов С.А. История политических и правовых учений. Учебное пособие / С.А. Богомолов. – М.: ИД Дашков и К, 2004. — 248с.

2. Воротилин Е.А., Лейст О.Э. История политических и правовых учений. Учебник / под ред. О.Э. Лейст. – М.: Зеркало, 2004. – 565с.

3. Демененко И.И. Конфуций. Учебник / И.И. Демененко. — М., 1995. – 382с.

4. Нерсесянц В.С. История политических и правовых учений / Под общ. ред. академика РАН, д. ю. н., проф. В. С. Нерсесянца. – М.: Изд. НОРМА, 2000. – 352с.

5. Переломов Л.С. Конфуций: жизнь, учение, судьба. Учебник / Л.С. Переломов. – М., 1993. – 301с.

6. Цыбульская М.В. История политических и правовых учений. Учебник / М.В. Цыбульская. – М., 2003. – 111с.

.

[1] Воротилин Е.А., Лейст О.Э. История политических и правовых учений. Учебник / под ред. О.Э. Лейст. – М.: Зеркало, 2004. – С.23.

[2] Богомолов С.А. История политических и правовых учений. Учебное пособие / С.А. Богомолов. – М.: ИД Дашков и К, 2004. – С.38.

[3] Цыбульская М.В. История политических и правовых учений. Учебник / М.В. Цыбульская. – М., 2003. – С.11.

[4] Нерсесянц В.С. История политических и правовых учений / Под общ. ред. академика РАН, д. ю. н., проф. В. С. Нерсесянца. – М.: Изд. НОРМА, 2000. – С.9.

[5] Переломов Л.С. Конфуций: жизнь, учение, судьба. Учебник / Л.С. Переломов. – М., 1993. – С.15-45.

[6] Демененко И.И. Конфуций. Учебник / И.И. Демененко. — М., 1995. – С.122-134.

[7] Богомолов С.А. История политических и правовых учений. Учебное пособие / С.А. Богомолов. – М.: ИД Дашков и К, 2004. – С.39.

[8] Нерсесянц В.С. История политических и правовых учений / Под общ. ред. академика РАН, д. ю. н., проф. В. С. Нерсесянца. – М.: Изд. НОРМА, 2000. – С.10.

[9] Воротилин Е.А., Лейст О.Э. История политических и правовых учений. Учебник / под ред. О.Э. Лейст. – М.: Зеркало, 2004. – С.25.

[10] Богомолов С.А. История политических и правовых учений. Учебное пособие / С.А. Богомолов. – М.: ИД Дашков и К, 2004. – С.39.

[11] Воротилин Е.А., Лейст О.Э. История политических и правовых учений. Учебник / под ред. О.Э. Лейст. – М.: Зеркало, 2004. – С.25.

[12] Переломов Л.С. Конфуций: жизнь, учение, судьба. Учебник / Л.С. Переломов. – М., 1993. – С.123-154.

[13] Воротилин Е.А., Лейст О.Э. История политических и правовых учений. Учебник / под ред. О.Э. Лейст. – М.: Зеркало, 2004. – С.24.

[14] Богомолов С.А. История политических и правовых учений. Учебное пособие / С.А. Богомолов. – М.: ИД Дашков и К, 2004. – С.40.

www.ronl.ru

Курсовая работа - Философские воззрения Конфуция

Хронология Жизни Конфуция

551 до н. э. — рождение Конфуция (возможно, 28 сентября, до сих пор отмечаемое в некоторых частях Юго-Восточной Азии как его день рождения).

548 до н. э. — смерть отца Конфуция.

536 до н. э. — погружение в учебу.

533 до н. э. — женитьба на Пею.

520-510 до н. э. — создает школу, обучая своей новой «религии».

510—500 до н. э. — назначен министром внутренних дел провинции Лу.

500 до н. э. — уходит с государственной службы провинции Лу.

500-490 до н. э. — отправляется в странствие в поисках дальнейшей работы.

484 до н. э. — возвращается домой в провинцию Лу.

479 до н. э. — смерть Конфуция в 73 года.

Жизнь и труды Конфуция

Конфуций родился в VI веке до н. э., проживал по преимуществу в северной части Китая. VI век до н. э., несомненно, был знаменательным периодом человеческой истории, вторым по важности после того времени, когда человек научился добывать огонь. На этот век пришлись не только рождение Конфуция, но и формирование даосизма, появление на свет Будды, вознесение греческой философии. Остается загадкой, почему столь важные интеллектуальные события происходили именно в это время — в самых разных цивилизациях, находившихся на разных уровнях развития, не имевших контактов друг с другом. На этот счет существуют разные предположения: посещение инопланетных космических кораблей, необычайная солнечная активность, массовый психоз и т. д. Все они сходятся в одном: с той поры у человечества не отмечалось аналогичных периодов столь интенсивного духовного развития.

Конфуций родился в 551 году до н. э. в феодальном государстве Лу, ныне это часть северной провинции Шаньдун. Он происходил из древнего и знатного, но обедневшего рода, по слухам, был прямым потомком правителей династии Шан-Инь.

Эта самая ранняя династия Китая правила более 600 лет с XVIII до XII века дон. э. Есть свидетельства, что в те времена люди делали лазурные горшки, расписанные великолепными цветами, и использовали в качестве денег розовые раковины каури. Легенда гласит, что люди того времени изобрели китайскую письменность, чтобы общаться с предками посредством сообщений, выгравированных на черепашьих панцирях. Все эти мифы отвергались серьезными историками до тех пор, пока недавние археологические находки не подтвердили существование и образ жизни именно такой династии во втором тысячелетии до н. э. Но, к сожалению, в найденных книгах из черепашьих панцирей не обнаружены упоминания о ранних представителях рода Конфуция.

Достоверно известно, что отец Конфуция был мелким военным чиновником и что, когда у него родился сын, ему было 70 лет. Отец умер, когда Конфуцию исполнилось три года, и вырастила его мать. (Примечательно, что большинство основателей великих мировых философий и религий выросли в семье с одним родителем.)

Позже Конфуций вспоминал: «Когда мне было пятнадцать, меня интересовала только учеба». Стремление к знаниям стало главным смыслом всей жизни Конфуция, которая затем разделилась, согласно его собственному утверждению, на не сходные друг с другом этапы: «… когда мне было тридцать, я начал свою жизнь; в сорок я был самонадеянным; в пятьдесят осознал свое место в общем порядке вещей; в шестьдесят научился не спорить; а сейчас мне семьдесят, и я в состоянии свободно идти по жизни, не разрушая ее основ». Трудно сказать, что это: духовная автобиография или вариант традиционной китайской мудрости, описывающей «возрасты человека». Во всяком случае, в этом фрагменте содержится не так много личных подробностей или того, что современный читатель назвал бы «жизнеописанием».

О ранних годах Конфуция не известно почти ничего, за исключением того утверждения, что прежде всего он ценил знания да разного рода невероятных историй, всегда сопровождающих такие трансцендентные фигуры (слетающиеся с деревьев прирученные птицы, возвращенная к жизни любимая собака дяди, появление комет и пр.).

Во времена Конфуция шестисотлетняя династия Чжоу начала приходить в упадок. Это была эпоха феодализма, когда вассальные города-государства забывали данные друг другу клятвы верности и вели войны практически по любому поводу. Военные вожди жили так, как во все времена живут военные вожди: резня, роскошь, оргии, — а народ старательно плодился, исходя из того, что правители вряд ли изменят условия, сокращающие численность населения (болезни, нищета, оргии).

Страданиям простого народа не было предела, подобное наблюдалось впоследствии разве что во времена коммунистической революции, при которой, несмотря на все благие намерения, были воспроизведены некоторые черты традиционного уклада жизни. Повседневные тяготы жизни оказали сильное воздействие на юного Конфуция, развив в нем стойкость и практичность — качества, которым он редко изменял в будущем. Конфуций рано понял: чтобы прекратить невыразимые страдания народа, нужно изменить образ мыслей, общественный менталитет. Общество должно существовать для блага всех своих членов, а не быть источником сверхприбылей правителей. Конфуций стал первым, кто сформулировал этот принцип, нередко игнорируемый и в наши дни. Древние греки поставили так вопрос только через 200 лет после Конфуция. Путем рефлексии они создали абстрактное понятие справедливости. Конфуций в годы своего становления возможности абстрактно рассуждать не имел, он хотел изменить не общественное устройство, а только менталитет: его размышления были связаны с реальностью.

Правитель должен править, чиновник выполнять свои обязанности, и это так же бесспорно, как и то, что отец должен быть отцом своему сыну. Революция мышления, которую в конце концов совершил Конфуций, затрагивала только отношение к происходящему и поведение. Каждому предлагалось выполнять свое дело — настолько хорошо, насколько он может.

Однако высказывания Конфуция были настолько неопределенными, что оставляли исследователям свободу интерпретации. Например: «Если учение распространяется, то это потому, что того хотят небеса», «Быть правителем тяжело, но нелегко быть и подданным», «Самобытные люди все делают не так, как другие», «Раздавать приказы и ничего не делать самому — не доблесть».

Часто встречающееся в отдельных высказываниях Конфуция и характерное для всего его учения отсутствие видимой логики и стало источником жизненности конфуцианства. Ложность его доказать невозможно, при внимательном изучении вы рано или поздно убедитесь в том, что оно истинно почти что во всем. В этом смысле конфуцианство сильно также, как Библия и другие священные тексты самых незыблемых вероучений.

В восемнадцать Конфуций женился, и у него родился сын, названный Ли, что значит «большой карп». (Ли разочаровал своего знаменитого отца, так и не став, на что надеялся отец, крупной рыбой.) Конфуций был беден, и для того чтобы свести концы с концами, работал сразу в нескольких местах — в том числе управляющим зернохранилища и смотрителем зверинца священных животных. В свободное время он изучал историю, музыку и богослужение и быстро приобрел репутацию самого образованного человека в Лу. Конфуций был честолюбив. Он надеялся добиться высокого поста в правительстве для того, чтобы применить свои идеи на практике. Неудивительно, что падкие на удовольствия правители не желали допускать к управлению человека, портящего им всю радость жизни, и поэтому все попытки Конфуция получить должность заканчивались на стадии предварительных бесед. (Конфуций был пылким молодым человеком, жаждущим поделиться своими обширными знаниями со всем миром, — а это не самый лучший способ пройти собеседование и получить работу.) В те времена, как и ныне, люди, не получившие работу в избранной ими сфере деятельности, часто становились учителями. Государство Лу гордилось школами, учившими будущих придворных дворцовому этикету и ритуалам. В этих школах обычно работали бывшие придворные, владевшие исключительным знанием сложных дворцовых церемоний, но потерявшие место из-за какой-нибудь случайной оплошности, которая к тому же обычно влекла за собой утрату нескольких личных владений, приносивших гораздо больший доход, чем жалование придворного. Конфуций хотел организовать совсем другую школу, в которой он учил бы политических деятелей тому, как надо править.

По счастью, Конфуций был привлекателен и полон вдохновения — никто не подвергал сомнению его способности, и ученики вскоре появились. Его школа очень походила на школы, созданные впоследствии древнегреческими философами. В ней поддерживалась неформальная атмосфера. Учитель беседовал с учениками, сидя под сенью деревьев. Время от времени проводились теоретические занятия, но большинство уроков было построено по принципу вопросов и ответов.

Часто ответы учителя звучали в виде поучений: «Если ты ведешь в бой необученную армию, ты уничтожаешь ее», «Начальствующий скуп на слова, но не надела», «Если ты не исправишь свои недостатки, то станешь еще более несовершенным». Две с половиной тысячи лет назад эти замечания, должно быть, так же как и сегодня, выглядели почти банальностями. Хотя известно, что Конфуций нетерпимо относился к невеждам: «Я показал один угол предмета, а ученик не смог найти три остальных, я выгнал его». В школе Конфуция не было места трусам и двуличным людям. Обычно учеников набиралось дюжины две, среди них были и принцы, и нищие. Не все дошедшие до нас высказывания Конфуция банальны, среди них есть определенное количество спорных и неясных поучений, но наряду с этим налицо целый ряд мудрых утверждений. («Тот, кто не знает цену словам, никогда не поймет людей», «Полная жизнь хочет того, что нужно ей самой, пустая жизнь хочет того, что появляется у других».) Его замечания содержат сдержанный восточный юмор, по-прежнему недоступный большинству жителей Запада.

В сущности, Конфуций — это учитель нравственности. Он всегда был честным и не доверял резонерству. Его целью стало научить учеников правильно себя вести. Если они хотят управлять людьми, то сначала они должны научиться управлять собой. Основы его учения звучат очень знакомо: добродетель — это любовь к ближнему. Это глубочайшее определение отношений между людьми было сформулировано Конфуцием более чем за 500 лет до рождения Христа. Правда, тогда оно еще не стало религиозным принципом. Учение Конфуция дало толчок основанию религии (конфуцианства), но его поучения сами по себе не были религиозными. И не были религией для него самого — это один из парадоксов, который способствовал долголетию учения.

У этого парадокса есть и еще одна характерная черта. Учение Конфуция не было религиозным, но сам он таковым являлся. Или же казался. По преимуществу. А от прямого ответа на этот вопрос уклонялся. Его высказывания по этому вопросу варьируются от не вполне искренних до загадочных. Мы никогда не узнаем, чем диктовалась такая позиция — целесообразностью или политической корректностью.

Конфуций производил впечатление человека, убежденного в том, что в Космосе существуют силы добра, — некоторые могут назвать это убеждение верой в Высший порядок, хотя вокруг Конфуция не происходило каких-либо событий, способных поддержать такой оптимизм. Конфуций прослыл добродетельным человеком, благоговеющим перед Небесами, но сам он считал большинство религиозных практик своего времени суеверным вздором. Хотя, с другой стороны, он восхищался обрядами и считал их весьма полезными.

Этим, как и многим другим, Конфуций весьма напоминает Сократа. И действительно, ряд авторитетных востоковедов называли Конфуция сократическим Христом. (Такие необоснованные заявления нередки в отношении выдающихся исторических фигур, хотя, как правило, они содержат и зерно истины.)

Ключевой момент учения Конфуция символизирует китайский иероглиф Жэнь. Жэнь воплощает великодушие, добродетель и любовь к человечеству. Это очень напоминает христианское понимание милосердия. (Говорят также, что Жэнь превратился в дзен-буддизме в дзен, хотя это и произошло несколько столетий спустя после смерти Конфуция.) Наряду с Жэнь учение Конфуция подчеркивает значение таких качеств, как Тэ (добродетель) и Ий (справедливость). Конфуций настаивал на важности в повседневной жизни этикета и выполнения традиционных обрядов. Но это выполнение должно быть осмысленным; превращаясь в простую формальность, оно вызывает духовные болезни как личности, так и общества в целом. Целью Конфуция было воспитание цзюнь-цзы (благородных мужей), которые жили бы гармоничной и добродетельной жизнью, свободной от тревог и страданий.

Нечего говорить, что главный постулат Конфуция, Жэнь, получил множество толкований. Само это слово переводилось по-разному: нравственное совершенство, великодушие, гуманность, милосердие, а то и просто альтруизм.

Китайский иероглиф Жэнь состоит из двух элементов: «человек» и «два». Человек + два = человек для человечества. Другими словами, Жэнь не сосредоточивается на индивидуальной духовной нравственности, он относится к социальному поведению или нравственному характеру, проявляющемуся в публичном окружении. Конфуций раскрыл смысл Жэнь в своих «Высказываниях» (или «Лунь Юй», часто называемых «Аналектами» или «Суждениями и беседами»): «Когда его спросили, что означает Жэнь, Конфуций ответил: «Он означает любовь к окружающим человеческим существам». Позже он развил эту идею: «Есть пять вещей, которые каждый должен включить в исполнение Жэнь: почтительность, терпимость, надежность, сообразительное усердие и великодушие. Если человек почтителен, ему не будет грозить высокомерие, если он терпим, он овладеет массами. Если он надежен, люди сами будут доверяться ему. Если он усерден и сообразителен, то добьется результатов. Если он великодушен, то будет достаточно хорош для того, чтобы руководить другими людьми».

Конфуций рассматривал Жэнь как часть образования. Другими словами, человека лучше научить такому поведению, нежели он будет учиться ему на собственном опыте. Во времена Конфуция образование считалось скорее обучением тому, как себя вести, нежели приобретением специальных знаний. Конфуций разделял эту позицию. Приобретение знания было мудростью, а не Жэнь. Последнее включало в себя не только этику, но и многие традиционные ценности китайцев, особенно почтительное отношение детей к родителям, значившее намного больше, чем просто уважение родителей, и подразумевавшее реализацию целой системы традиционных ценностей и ритуалов.

Во времена Конфуция традиции китайской морали были уже достаточно развиты. Существовало две ключевых концепции: Дао и Тэ. Дао переводится как «Путь» в том же значении, которое имел в виду Христос, говоря: «Я — Свет и Путь». Более привычным западным эквивалентом Дао могло бы стать слово «Истина», хотя в нем и не будет элемента продвижения, представленного в Дао. Для духовного здоровья личности жизненно важно придерживаться Пути. Но Дао касается не только личности: государство в целом тоже должно придерживаться Пути.

Отношение Конфуция к Дао было очень противоречивым. С гномической иронией он замечает: «Не зря прожил жизнь тот, кто умер в тот день, когда говорил о Пути». Конфуция не интересовала религия, выросшая из этой концепции, — даосизм, предполагавший взгляд внутрь человека и призывающий личность удалиться от общества. Для Конфуция нравственным было именно участие в жизни общества. С другой стороны, он одобряет Путь, когда тот обращается к традиционным принципам морали. Обряд может стать большим подспорьем в научении Жэнь.

Другим ключевым понятием китайской нравственности было Тэ. Обычно оно переводится как «добродетель», но происходит от слова «тэ», что значит «получать». Следуя Путем, человек обретает добродетель. Но и тут Конфуций был противоречив. В какой-то момент своих путешествий, когда его преследовал печально известный Хуан-ди, и его жизнь была в опасности, Конфуций выразил свою невозмутимость следующими словами: «Небо дало мне добродетель. Как ты, Хуан-ди, смеешь вредить мне?», подразумевая, что мы получаем добродетель с «Неба». В большинстве высказываний Конфуций предстает перед нами как человек, проповедующий, что мы получаем с Неба личную способность к добродетели. Она может разниться у разных людей, но все мы должны взращивать ее, вне зависимости оттого, каким нравственным потенциалом обладаем. Взращивание добродетели должно стать нашей главной нравственной заботой, неспособность к таковому вызывала озабоченность Конфуция. «Неспособность взращивать добродетель, неспособность размышлять над тем, что узнал, невозможность стоять на том, что точно знаешь, невозможность исправлять свои недостатки — все это беспокоит меня».

Тэ также играло роль образца для общественного подражания. Общественный порядок мог поддерживаться либо наказанием, либо примером. «Если руководить народом посредством законов и поддерживать порядок при помощи наказаний, то народ будет стремиться избежать наказаний и не будет испытывать стыда. Если же руководить народом посредством добродетели и поддерживать порядок при помощи ритуалов, то народ будет знать стыд, и он исправится». Это изречение звучит исключительно оптимистично. А в условиях Китая VI века до н. э. — в трудный период династии Чжоу, когда страна управлялась вздорными и мелочными диктаторами и военными вождями, — такой гуманный совет казался высокопарной глупостью. Чего можно достичь такими действиями? Менее жестокого правления? Довольного населения? И что из этого?

Самое примечательное в этом утверждении — его оригинальность. Тэ стало не чем иным, как эволюционным шагом вперед. Великодушие, благородство, пример — все это, несомненно, было новшеством и казалось невозможным в мире первобытной дикости. Чтобы эти принципы выжили, необходимо было по крайней мере чудо. И в конце концов чудо явилось, как в Китае (конфуцианство), так и на Западе (христианство). Без этого гуманистического элемента, выросшего в обстановке дикой междоусобной борьбы, человеческой цивилизации никогда бы не было. (Мы бы видели только кровопролитие и ужасы цивилизаций Древнего Египта и Майя, которые развивались без такого элемента гуманизма.)

Трудно переоценить этот «невероятный» эволюционный шаг человеческого общества, который первым сделал Конфуций. Мы можем только догадываться, что заставило его провозгласить эту новую гуманность. Внимательно присмотревшись, мы увидим, что она позволила нам выкарабкаться из трясины варварства и реализовать свой человеческий потенциал. Осознавал ли Конфуций возможные последствия своего шага?

Ответ кажется очевидным: Конфуция могла вдохновить на такое дело лишь вера в Бога, причем в благожелательного Бога. Но помилуйте, Конфуций в лучшем случае агностик! Он находился под воздействием обрядов, но когда дело касалось веры в Бога, загробную жизнь или метафизику любого сорта, становился уклончивым. «Цзы-Лу спросил о том, как служить духам умерших и богам. Учитель ответил: «Ты не можешь служить даже человеку, как же ты можешь служить духам?»

«Но могу я спросить о смерти»?

«Ты не можешь понять даже жизнь, как же ты можешь понять смерть?»

Хотя Конфуций, несомненно, обладал невысказанной верой в Нечто. Это Нечто не было трансцендентным, но в основном служило тем же основным задачам, что и любая другая религия. Он верил в нравственное предназначение человека. Мы обязаны совершенствоваться и становиться как можно более развитыми, превращаясь в лучшие человеческие существа. И это единственный способ осмысленно прожить жизнь. Конфуцию чужда идея загробной жизни с воздаянием за добрые дела и наказанием за грехи. Совершенствоваться нужно ради самого совершенства, а не ради последующего воздаяния. Итак, более чем за два тысячелетия до Дарвина появляется светская религия, чрезвычайно похожая на теорию эволюции. Самобытный способ выражения крайнего благородства в гуманизме — преследовать добрые цели ради добра как такового. Конечно, очень хорошо, что существует столь высокое чувство, но как же все-таки мы должны вести себя на практике? Конфуций не был бы Конфуцием, не будь он практиком, а его этика не представляла бы систему конкретных предписаний относительно поведения в повседневной жизни. Он советовал: «Смири себя» и «Не делай другим того, чего не желаешь себе». Это были позиция и жизненный принцип: «Безропотно выполняй свои общественные обязанности, безропотно выполняй свои личные обязанности». Мы должны задаться целью «жить спокойно и без страха». Но как? «Если человек испытал себя и не нашел, в чем себя упрекнуть, тогда что его беспокоит и что страшит его?»

В глазах современного человека это выглядит как просто одно из самых слабых мест этики Конфуция. Наша этика склонна отражать эгалитарные аспекты общественной жизни. Поэтому не удивительно, что мораль Конфуция соответствует примитивной, классовой природе китайского общества времен династии Чжоу, правившей более двух с половиной тысяч лет назад. Конфуций рассматривал этику как классовую принадлежность. Люди, реализующие свой моральный потенциал, становятся Жэнь. Это лучшие люди страны — представители правящего класса.

Но правители обычно и без того убеждены, что они лучше остальных людей, и правящему классу Китая VI века до н. э. не нужен был Конфуций для подтверждения этой самоочевидной истины. С другой стороны, они не могли и помыслить, что народ может вести себя так, как ведут себя они сами. Небо запрещает! «Делай, как я сказал, а не как сделал». Нравственность всегда носила классовый характер. Легко быть хорошим, когда общество устроено для твоей выгоды и защиты. Но когда правила не на твоей стороне, тебя меньше тянет быть добрым (факт, отмечаемый в тюрьмах всего мира на протяжении всей истории человечества).

Здесь Конфуций может показаться снобом, но его понимание нравственности фактически было попыткой разрешить классовую проблему. Благородный муж может быть представителем высшего класса, но если вы ведете себя так же, как он, то между вами нет разницы. Но Конфуций пошел еще дальше. Благородный муж должен демонстрировать образцовое поведение (в буквальном смысле этого слова). Нравственность благородного мужа должна быть примером для других (в противном случае он не благородный муж). Таким образом, Конфуций сделал свою этику универсальной, подходящей для всех классов и всех времен.

И тем не менее некоторые его практические советы этического характера сохраняют следы классового подхода: «Князь Цзы из Чи спросил Конфуция относительно управления. Конфуций ответил: «Пусть правитель будет правителем, подданный — подданным, сын — сыном». Князь ответил: «Отлично! Действительно, если правитель не правитель, подданный не подданный, сын не сын, то я не могу быть уверенным ни в чем, и более того, я даже не могу знать, когда в следующий раз буду обедать». Некоторые найдут в этом фрагменте учения Конфуция, отметившего исключительное внимание князя к своему желудку, элемент иронии, но это вряд ли соответствует действительности. Этика Конфуция была ре волюционной, но в политическом отношении он оставался закоренелым консерватором. И это едва ли должно удивлять, принимая во внимание политическую анархию и страдания, которые он видел вокруг себя. В такие периоды потребность в «сильной руке, как в старые добрые времена» испытывают не только пожилые чудаки. Далекие годы ранней династии Чжоу казались Конфуцию золотым веком. Это были времена сильного правительства, культурного расцвета и стабильности, когда император царил над послушными ему феодальными правителями. Во времена Конфуция феодальная система начала разрушаться, а феодальные правители превратились в междоусобствуюших военных вождей. В его глазах единственной альтернативой классовому обществу была анархия.

И все же краеугольным камнем нравственного общества для Конфуция было не классовое устройство, а любовь. И тут можно сравнить конфуцианство с христианством. Оба учения провозгласили главным своим принципом «любовь к ближнему». Но Конфуций был достаточно смел (или оптимистичен), чтобы предположить, что принцип личной любви может распространиться и на общество в целом. Христианство можно коротко охарактеризовать формулировкой «Отдайте кесарю кесарево», оно прослыло «моралью рабов» жестокой империи, придавая огромное значение личности и ее спасению, так же как и бескорыстной любви к другим верующим. Столетия спустя эти идеи переросли в марксизм, хотя правители христианского Запада по большей части оставались реалистичными прагматиками, а не отвлеченными идеалистами. Конфуцианство переработало традиционные китайские добродетели и предложило систему общественной нравственности, став синонимом китайского образа жизни.

Сменяли друг друга эпохи, образцовая мораль и любовь к ближнему постепенно видоизменялись вместе с самим Китаем. Несмотря на горячие протесты идеологов современного Китая, элементы конфуцианства проглядывают и в маоистском марксизме. И хотя сам марксизм пришел в этой стране в упадок, китайское представление о связи между народом и правительством остается столь же сильным, как и раньше. По мере усвоения Китаем западных идей значительно усилилось осознание культурных сходств и различий Запада и Востока.

Тринадцатую книгу своих высказываний Конфуций посвятил политической философии. Она начинается с нескольких простых, вполне обычных советов: «Цзы-Лу спросил о правительстве. Учитель ответил: «Заставь людей усердно работать, подав им пример».

«Цзы-Лу спросил, что еще он должен делать. Учитель ответил: «Никогда не ослабляй своих усилий».

Когда его спросили о том, как работать в правительстве, Конфуций ответил: «Прояви снисходительность к небольшим ошибкам и продвигай талантливых людей».

«Но как определить талантливых людей?»

Учитель ответил: «Продвигай тех, кого ты выбрал сам. Те, кого ты не выбрал, продвинутся и без тебя».

Но вскоре учитель уходит от таких банальностей. Когда его спросили, что он сделал бы прежде всего, если бы его назначили в правительство, Конфуций ответил: «Прежде всего я бы убедился в том, что все названия правильны».

«В самом деле? Разве это не глупо?»

«Какой же ты невежественный дурень! Если ты не понимаешь, о чем говорят, лучше помолчи».

Отчитав незадачливого ученика, Конфуций развил свою лингвистическую теорию правительства: «Если названия неправильны, то слово не достигает своей цели. А если слово не достигает цели, то ничего нельзя сделать правильно. Если ничего нельзя сделать правильно, то ритуалы приходят в беспорядок, музыка становится нестройной, а наказания больше не соответствуют преступлению. Когда наказание больше не соответствует преступлению, никто не знает, на каком свете он находится. Следовательно, если кто-то что-то задумал, то он должен понятно объяснить задуманное. А когда кто-то что-то прикажет, то должен быть тот, кто это выполнит. Там, где людей связывает язык, огромное значение имеет точность. Не должно оставаться ничего, что могло бы породить неправильное толкование».

Все это очень хорошо, но это и есть основной приоритет! Кого-то действительно может удивить, что все это нужно осуществить в правительстве. (Непонятные приказы веками были неотъемлемой частью управления.)

Конфуций отстаивает этот подход, обращаясь и к следующей теме. Когда его спросили о практике сельского хозяйства, он предложил длинный ответ, в котором ничего не сказал о сельском хозяйстве. «Фань-Чи попросил Конфуция научить его выращивать семена. Учитель ответил: «Опытный крестьянин сделает это лучше меня». Тогда его попросили научить выращивать овощи. Конфуций ответил: «Опытный огородник сделает это лучше меня».

Когда Фань-Чи ушел, Конфуций воскликнул: «Какой же он невежественный дурень! Когда правители соблюдают ритуалы, никто из обычных людей не смеет быть непочтительным. Когда они вершат правосудие, никто не смеет ослушаться. Когда они требуют почитания, никто не смеет быть неискренним. Когда они выполняют эти действия, люди стекаются со всей страны с детьми, привязанными к спинам. Так какой же смысл рассуждать тут о выращивании семян»?

Далее Конфуций занимает противоречивую позицию. Сначала развенчав практические способности, теперь он подчеркивает их превосходство над образованностью: «Представьте себе человека, который может наизусть продекламировать все три сотни поэм из традиционной Книги Песен. Вы дадите ему ответственный пост, но на нем он окажется некомпетентным. Вы пошлете его за границу с дипломатической миссией, но он докажет свою неспособность проявить инициативу. Что пользы от этих поэм, независимо от того, сколько их он выучил наизусть?»

Культивирование поэзии ничем не отличается от культивирования репы — и то, и другое равным образом бесполезно для культивирования Жэнь. Если кто-то приобрел это качество, все остальное приложится. «Если правитель честен с самим собой, то послушание будет и без отданных им приказов; но если он сам нечестен, то послушания не будет, даже если приказы отданы».

Как и многое у Конфуция, это звучит очень разумно, но на практике является чистой воды фантазией. Человеческая природа такова, что люди будут скорее слушаться кровожадного тирана, чем честного и гуманного правителя с добрыми намерениями. Почему же этот совет разумен? Потому что Конфуций пытался улучшить поведение отвратительных и бессовестных правителей своего времени. Любая попытка улучшить положение вещей заслуживает похвалы. Но выбрав такое направление, Конфуций ограничил действие своих советов определенным местом и временем.

Этим недостатком в той или иной степени страдают все политические советы. И чем больше совет подходит к текущему моменту, тем быстрее он становится бесполезным. Мы сравнили политические наставления Конфуция с другим великим трудом о политическом руководстве — «Государем» Макиавелли. Политические рекомендации Конфуция оказались бы неуместны в Италии эпохи Ренессанса, многие правители которой были убеждены в том, что народ нужно вдохновлять культурным и образцовым поведением. Сочинения Макиавелли были нацелены на то, чтобы открыть правителю глаза на политические реалии: плохое поведение всегда выигрывает. По той же причине «Государь» был бы совершенно не нужен любому китайскому военному вождю поздней династии Чжоу. Безнравственное соглашательство и злобная нечестность были его второй натурой, качествами, необходимыми любому правителю Чжоу, хотевшему удержаться на работе. Конфуций просто пытался изменить баланс в пользу более цивилизованного подхода.

Основным залогом достижения Конфуцием своих целей были его педагогические способности. Главная задача его школы состояла в подготовке государственных служащих, которые могли бы пропагандировать его социальные и политические идеи — культивировать человечное поведение и доброжелательное общение. Он всегда подчеркивал, что цель Жэнь — это выгода не одного человека, но общества в целом. «Жэнь возрос настолько, что может принести мир и счастье всему народу». Предполагалось, что эти новые администраторы будут считать свою работу призванием, а не средством собственного продвижения и возвышения. «Позорно делать жалование своей единственной целью». Честный человек не должен бояться бедности.

Несмотря на все уважение к классовой системе общества, Конфуций не поддерживал ее в своей школе. Он верил в «образование для всех, вне зависимости от их происхождения». В то время образование получали только представители высших классов, поэтому введенная Конфуцием политика открытых дверей давала исключительную возможность получить образование тем, кто при других обстоятельствах провел бы всю жизнь в тяжелом труде и унижениях. Как следствие, большинство учеников Конфуция происходили из низших классов, и они остались преданными и благодарными своему учителю на всю жизнь. Таким образом, Конфуций причастен к тому, что новые таланты и новые идеи приходят в чиновничью службу. Он хорошо осознавал, что делает: «Когда есть образование, нет классового разделения». (Грустно, но в наших глазах это утверждение тоже выглядит как благая фантазия.)

И все-таки, несмотря на завуалированный эгалитаризм, Конфуций сохраняет определенные предрассудки: «Неправильно для благородного мужа знать дела слуг, и правильно, если он возьмет на себя великие обязанности. Неправильно для маленького человека брать на себя великие обязанности, но он должен знать дела слуг».

Конфуций был великолепным педагогом, и многие его ученики стали весьма успешными администраторами (к некоторому огорчению своего пожилого учителя, безуспешно продолжающего изучать свитки с объявлениями о работе). Было бы вполне естественно, если бы ученики Конфуция предали забвению многие из его бесполезных принципов сразу же после того, как вошли в настоящий правительственный мир. С гуманизмом и революционными идеями они могли бы получить работу разве что в хоре для мальчиков. Однако первое конфуцианское поколение правильно воспитанных чиновников не забыло своего великого наставника и того, чему он их учил. Они создали нечто вроде масонского общества, и, несомненно, их образование повлияло на то, как они прожили дальнейшую жизнь, так же, как и на их отношение к своей работе. Первые семена нового просвещения были посеяны. Вскоре уже не многие чиновники серьезно верили в то, что правители происходят от божественных предков и управляют по воле Небес. Стало ясно, что государство, несомненно, может быть совместным общим делом, предприятием и приносить пользу всем; новые чиновники приложили все усилия для того, чтобы удержать своих начальников от развязывания бессмысленных войн.

Среди учеников Конфуция был ряд отпрысков влиятельных семей, обычно из других провинций. Но в конце концов и некоторые любознательные члены правящего рода Лу начали посещать его занятия. Таким образом Конфуций познакомился с будущим правителем Лу, принцем Янь Хуэем (не путать с имевшим дурную славу предшественником по имени Янь Ху, который стал предметом насмешек после того, как его режим превратился в пародию на правление). Янь Хуэй находился под впечатлением от бесед с Конфуцием и, когда принял власть, назначил этого средних лет философа министром внутренних дел. Наконец-то Конфуций смог применить свои принципы на практике.

Согласно историческим данным, Конфуций был очень успешным министром, хотя при этом он мало пользовался своими возвышенными принципами. Конфуций организовал террор против местных преступников. «Все время, пока он занимал этот пост, в земле Лу не было грабителей», — пишет о нем биограф X. Грил. Конфуций зашел так далеко, что ввел смертную казнь за «изобретение необычной одежды»; и скоро по всей провинции нравы упорядочились настолько, что «мужчины старались ходить по правой стороне улицы, а женщины по левой». В конце концов было решено, что сделано уже достаточно. Кто-то предложил, чтобы избавиться от Конфуция, подкупить премьер-министра восемью хорошенькими девушками. А премьер-министр, не получивший конфуцианского образования, не счел возможным отказаться от такой редкой возможности. Конфуций был снят со своего поста; мужчины и женщины Лу снова стали ходить по одному тротуару и носить модные наряды без боязни увидеть себя в них мертвыми; а преступники смогли оставить несвойственный им честный труд, чтобы последовать своему истинному призванию.

В признание заслуг Конфуций был назначен на еще более престижный пост с очень впечатляющим титулом и жалованьем. Но он быстро разобрался в том, что это просто синекура без всякой власти. И с отвращением ушел в отставку. Его не интересовала работа, если она не давала ему возможности решать важные государственные вопросы.

В это время Конфуцию было пятьдесят лет. Вместе с несколькими учениками он решил отправиться в паломничество по Китаю. Но это не было паломничеством в обычном духовном смысле. У него не было священного места назначения, и Конфуций не искал в этом путешествии просветления. Его паломничество, так же как и его философия, преследовало только светские цели. Он искал работу. А если он не сможет найти работу, то, возможно, найдет будущего правителя, которому станет наставником, и в конце концов где-нибудь его принципы можно будет применить на практике. Но, очевидно, молва о Конфуции распространилась уже достаточно широко. Его скитания в поисках священного Грааля трудоустройства длились более десяти лет. Время от времени у него спрашивали совета, но, как и раньше, все попытки устроиться на постоянную работу не шли дальше собеседования.

О причинах этого можно только догадываться. По общему признанию, Конфуций был тогда мудрейшим человеком во всем Китае. Он обучил многих самых способных чиновников этой страны. Когда он сам занимал небольшой пост, он не принял ни одной взятки и даже не предал своего начальника в руки его врагов. (Такая эксцентричность считалась в то время чуть ли не извращением и, несомненно, способствовала более позднему утверждению о том, что Конфуций — это исключительно легендарный персонаж, который никогда не существовал в действительности.) Но, очевидно, что-то было в нем не так. Горячность, неприятие компромисса, вредные привычки, а может быть, просто неприятный запах изо рта — мы никогда не узнаем наверняка, что не нравилось в Конфуции китайским правителям. Лично мне кажется, что после изучения его письменных трудов они просто находили его ужасно скучным. И даже приключения, случавшиеся с Конфуцием во время его десятилетнего путешествия, приобрели этот характерный налет скуки. Когда он гостил в государстве Вэй, у него случилась какая-то история личного свойства с печально известной сестрой правителя, Нань-Цзы, которая сильно огорчила учеников Конфуция. Но история стыдливо умалчивает о том, что же именно огорчило учеников Конфуция, и мы даже не можем узнать, чем Нань-Цзы приобрела такую дурную славу, кроме тривиальных слухов о царственном инцесте. В провинции Сун Конфуций узнал, что кто-то послан его убить, и поэтому он носил «неприметную одежду». Так и продолжалось его прозаическое странствие. Он также сообщает, что в Сун он встречался и целую ночь разговаривал с местным правителем, в конце концов убедив гостеприимного хозяина в том, что его идеи относительно правления страной достойны применения. Ключевым моментом реорганизации стало добродетельное и компетентное администрирование, а не амбициозное корыстолюбие. Поход Конфуция принес еще одно завоевание. Скука еще раз победила варварство. Но даже этот правитель грубо отказался дать Конфуцию работу.

В это время Конфуцию было уже шестьдесят семь. Его сверстники вполне счастливыми ушли в отставку, а он все пытался начать свою карьеру. Наконец ученики Конфуция, оставшиеся в Лу, решили, что единственное, что можно сделать, — это вернуть учителя домой. Для этого самого практичного из философов, всю жизнь проповедовавшего добродетельность честного повседневного труда, пришло время навсегда оставить идею о том, что он может заработать этим на жизнь. Конфуций вернулся домой и последние пять лет своей жизни прожил в Лу. Это были грустные годы. Умер его лучший ученик Янь Хуэй, и Конфуций единственный раз в жизни впал в отчаяние: «Увы, нет никого, кто бы понял меня», — сказал он оставшимся ученикам. Он уверился в том, что самые важные его идеи не перейдут к грядущим поколениям. Сын Конфуция Ли тоже умер. О жизни Ли практически ничего не известно. Говорили, что он не проявил никаких исключительных способностей, но более поздние данные противоречат этому. Спустя всего лишь несколько столетий в Китае уже было 40 тысяч человек, называвших себя потомками Конфуция, что, похоже, служит признаком исключительной активности единственного сына учителя.

Последние годы Конфуций провел за чтением, редактированием и написанием комментариев к китайской классике, ряду трудов, датирующихся тем временем, когда Китай вошел в античность. («Лунь-Юй» — «Суждения и беседы» Конфуция — не попали в этот список, начертанный на камне в середине III столетия до н. э.). Китайская классика начинается величественной Ши-Цзин {«Поэмами», иногда называемыми «Книгой Песен», которые включают в себя легендарные сведения о не относящихся к определенному времени деталях раннего периода китайской жизни) и доходит до загадочной и зачастую не по назначению используемой И-Цзин {«Книги Перемен»), интригующей смеси метафизического Мумбо-Юмбо и психологического озарения. Позже она начала свою жизнь в качестве книги предсказаний. Подобно вавилонской астрологии, датирующейся тем же периодом юности человечества, И-Цзин содержит построенную на шатких основаниях систему гномической мудрости.

И-Цзин, бесспорно, обладающая эзотерической природой, приводит в смущение исследователей Конфуция, которые справедливо утверждают, что учитель всегда придерживался строго практического подхода к философии. Хотя они и не отрицают, что Конфуций потратил многие годы, читая эту книгу, а в последний период своей жизни в Лу написал к ней пространный комментарий.

Далекий от пренебрежительного отношения к порой фантастическому содержанию И-Цзин, этот комментарий даже содержит инструкции о том, как использовать книгу в гадательных целях, подбрасывая в воздух маленькие палочки и расшифровывая образованные ими рисунки. На первый взгляд это походит на то, как если бы Гегель тайком танцевал в балете, но даже философы могут иметь свое хобби, и подбрасывание в воздух маленьких палочек с целью узнать, кто выиграет гонки в Шанхае в 2.30 дня, кажется достаточно безобидным.

Последние годы жизни Конфуций также потратил на передачу основ своей философии ученикам. Сейчас ясно, что его учение не было философией в западном смысле этого слова. Оно содержит суждения об эпистемологии, логике, метафизике и эстетике — традиционных разделах философии, — но только в форме беглых заметок, а не системы. Наставления Конфуция содержат еще и замечания о вкусе имбиря и длине ночных рубашек, не составляя теорию кулинарии или моды. Хотя судя по тому времени, когда он был министром внутренних дел, у него, похоже, была очень четкая теория моды. Так что, возможно, он и формулировал внушительные кулинарные и философские системы, которые просто до нас не дошли.

Конфуцианское учение и духовные наставления должны были составить основу образования класса мандаринов, которые свыше двух тысячелетий управляли китайской администрацией. Как и все иерархии такого рода, она в конце концов закостенела. Конфуций предвидел необходимость адаптации управления к времени: «Не меняются только мудрецы и идиоты». Но предупреждение Конфуция не помогло. Возможно, судьба всех чиновничьих служб в том и состоит, что ими управляют мудрецы и идиоты.

В 479 году до н. э., в 72 года, Конфуций лег на смертное ложе. Ученики присматривали за ним во время его последней болезни. Его последние слова были записаны любимым учеником Цзы-Лу: «Большая гора должна разрушиться, Крепкая балка сгореть, Мудрый человек должен завянуть, подобно растению».

Ученики похоронили Конфуция в городе Цюйфу на реке Ссу. Построенный на этом месте храм и прилегающие к нему территории оберегались как святыня. Свыше двух тысяч лет к этому месту устремлялся нескончаемый поток паломников. Краткий перерыв в этой традиции во время коммунистической эпохи, несомненно, закончился — наступил конец недолгого забвения древней китайской традиции, установленной задолго до рождения Сократа и Христа.

Судя по последним словам Конфуция, он знал о своем величии, но не был уверен в том, что его послание миру надолго переживет его самого. Беспокоясь на этот счет, Конфуций был совершенно прав. Конфуцианство прожило две с половиной тысячи лет, но иногда трудно определить его соответствие оригинальным учениям самого Конфуция (во многом столь же трудно, как связать инквизицию и сожжение еретиков с учением того, кто произнес Нагорную проповедь). Однако наследие Конфуция не было искажено его последователями полностью. Всего два столетия спустя после его смерти династия Хань совершила в китайской культуре первую великую революцию. Эта династия в основном руководствовалась принципами Конфуция, доказав их действенность своим четырехсотлетним процветанием, пережив большинство других китайских империй и дав культурный образец для всех последующих династий. На западе Конфуция признал Лейбниц и живший в то же время рационалист Вольтер, заявивший: «Я уважаю Конфуция. Он был первым человеком, не принявшим божественное вдохновение».

Незначительный отголосок учения Конфуция можно найти сегодня в боевом искусстве Кунгфу, которое названо по имени учителя (Кун Фу Цзы), хотя по сути своей оно также далеко от Конфуция, как Марс от Земли. Сходные отголоски жизни и дела Конфуция можно обнаружить и в новейшем заблуждении китайского мышления, вытеснившем наставления учителя. Личный культ Председателя Мао, паломничество коммунистов по Длинному Пути, почитание Маленькой Красной Книжки («Высказывания председателя Мао») — все это обладает несомненным сходством с культом, выросшим вокруг Конфуция (портрет которого висел в любой классной комнате Китая), его продолжительным странствием в поисках политической работы и почитанием классической книги Конфуция «Суждения и беседы». Но, вероятно, все это не сильно обеспокоило бы самого Конфуция. Он не раз замечал: «В отличие от других людей, я принимаю жизнь такой, какая она есть».

Сущность идей конфуция

Хотя Конфуций был прекрасным ученым и наставником, его влияние отнюдь не ограничивалось научными кругами. Его цель заключалась не только в том, чтобы учить людей правилам поведения и нравственности, но и в том, чтобы восстановить мир и порядок в обществе, терзаемом бесконечными феодальными войнами. Поэтому Конфуций учил, что каждый человек, от императора до простолюдина, должен знать свое место в обществе и жить соответственно.

Эта конфуцианская идея выразилась в понятии ли, что означает «уместность», «благопристойность», «целесообразность», «порядок», а в расширенном смысле «обряд», «церемония», «благоговение». В ответ на вопрос: «Что такое великое ли?» Конфуций дал следующее объяснение:

Из всего, чем живет человек, ли — наиважнейшее. Без ли мы не знаем, как должно почитать духов вселенной; как исполнять супружеский долг; как родителям обращаться с детьми и брату с братом. Без ли мы не знаем, каково место государя и вельмож, правящих и управляемых, старших и младших; какова мера главенства в семье. Вот почему для благородного мужа ли столь важно.

Так что ли — это правило, которым истинный благородный муж (цзюнь цзы, что иногда переводится как «совершенный муж») руководствуется в отношениях с другими. Если каждый следует ли, то, как говорил Конфуций, «все становится на свои места в семье, в государстве и в мире», и таким образом соблюдается дао. Но как выражается ли? Тут самое время вспомнить еще об одном ключевом понятии конфуцианства — жэнь, что означает «человеколюбие», «гуманность».

Тогда как ли сосредоточено на внешних ограничениях, жэнь — на «человеческом начале» или внутреннем мире человека. Как пояснил один из главных учеников Конфуция Мэн-цзы, человеческая природа в своей основе добра. Таким образом, ключом к устранению всего социального зла является самосовершенствование. Оно начинается с просвещения и познания. В первой главе книги «Великое учение» сказано:

За совершенством знания следует искренность помыслов, за искренностью помыслов следует выправленность сердца, за выправленностью сердца следует усовершенствованность личности, за усовершенствованностью личности следует выравненность семьи, за выравненностью семьи следует упорядоченность государства, за упорядоченностью государства следует уравновешенность Поднебесной. Для всех и каждого — от сына Неба и до простолюдина — усовершенствование своей личности является корнем.

Перевод А. Кобзева

Итак, по мнению Конфуция, соблюдение ли поможет человеку вести себя правильно в любой ситуации, а совершенствование жэнь поможет ему относиться ко всем по-доброму. По идее, эти принципы должны внести мир и гармонию в общество. Идеал конфуцианства, основанный на принципах ли и жэнь, можно кратко изложить так:

Доброта в отце, почтительность в сыне,

Обходительность в старшем брате, смирение и уважительность в младшем,

Добропорядочность в муже, повиновение в жене,

Человечность в старших, послушание в младших,

Благожелательность в правителях, преданность в вельможах и подданных.

Особенности философии Конфуция

Конфуцианство Основатель этого учения — Кун-цзы, живший в VI—V вв. до н. э., родился около 550 г. Сам он ничего не писал, был всего лишь чиновником. Ученики записали по памяти его мысли, и это составило главную книгу конфуцианского канона — «Лунь-Юй» («Беседы и рассуждения»). По поводу аутентичности (подлинности) этой книги у историков есть сомнения, т. к. в эпоху династии Цинь конфуцианские книги сжигались. Позднее, в эпоху династии Хань, появляется несколько редакций этой книги, каждая из которых отличается от других количеством глав. Современный текст мы имеем в редакции китайских филологов средневековья, когда и сложился конфуцианский канон. По характеру он, судя по всему, более древний, чем «Дао дэ цзин».

Конфуций отрицает все сверхъестественное как таковое, в частности он отрицает «Дэ» — некую силу, благодать, харизму. «Дэ» является категорией даосской, этой силой обладал основатель Чжоуской династии, обладал император Хуан-ди. Носителями «Дэ» в даосизме выступают и бессмертные святые, и сам основатель даосизма — Лао-цзы. Для даосов «Дэ» является не просто даром богов, некоей силой, присутствующей вовне, но и собственно присущей человеку добродетельной силой.

Конфуций является представителем традиционного китайского мировоззрения, для которого путь Дао — это путь ритуалов. Иными словами, все существующее, согласно этим представлениям, организовано по принципу соответствий: ритуал, обряд и есть само существование. Кругообращение природы, календарные перемены и т. п. есть не что иное, как ритуал. Например, если пошел снег, значит Небеса совершают ритуал. Характерно, что снег идет именно зимой, потому что это тоже ритуал. А если вдруг снег пойдет летом? Это будет нарушением ритуала. Ритуал воспроизводится в человеческом существовании так же, как и во всем космосе, т. к. он везде один и тот же. Однако в социальной жизни человека этот ритуал имеет вид этикета, т. е. приобретает основную традиционную форму взаимоотношений между людьми — между определенными социальными и возрастными группами народонаселения. Есть старшие и младшие, есть благородные мужи и простолюдины, есть мужчины и женщины. Каждая из этих групп обладает своим характером, своим правом и способом поведения. Если мимо простолюдина проезжает князь, то простолюдин должен поклониться княжеской колеснице 15 раз. Если вокруг князя собралась толпа простолюдинов, то, разговаривая с ними, он должен смотреть поверх их голов. Таким образом, можно сказать, что этикет — это совокупность норм поведения определенных групп населения. Этикет также выступает средством, благодаря которому человек сохраняет свою индивидуальность (свое лицо), т. е. если я князь, то никакой простолюдин не смеет меня оскорблять, а если я простолюдин, то никакой князь меня не оскорбит, т. к. образ его поведения зафиксирован издревле и дарован самими богами. Таким образом, этикет является своеобразным щитом для меня от всех окружающих и для всех окружающих от меня. Этикет важен еще потому, что сохраняет в человеческом обществе те закономерности, которые имеются в космосе. Поэтому человек, соблюдающий этикет, всегда «человеколюбив», а не соблюдающий этикет — «нечеловеколюбив». Справедливым и добродетельным является тот, кто не нарушает этикет, — так говорил сам Конфуций.

Как же выяснить, какие нормы этикета являются правильными, а какие — нет? Для этого необходимо обратиться к прошлому.

Вообще конфуцианцы всегда выступали против нововведений, само конфуцианство всегда являлось мировоззрением консервативным, т. к. считалось, что всякий человек, придумывающий что-то новое, нарушает этикет. Если несоблюдение этикета является варварством, то придумывание всего нового — искусственностью, а, по конфуцианской идеологии, и то и другое ведет к катастрофе. Например, почему царство Чу потерпело поражение от царства Цинь? Потому что в царстве Чу в монастыре висела тысяча колоколов разного звучания, в то время как достаточно было только семи. Мировой законопорядок был нарушен, и царство Чу потерпело поражение. Почему пало царство Ци? Потому что там стали придумывать лютни с большим, чем положено, количеством струн. Таким образом, для того чтобы выяснить, как надо поступать в том или ином случае, человек должен обратиться к архивам и найти в исторических записях, как себя вели в подобной ситуации представители разных социальных слоев, и если тогда все закончилось благополучно, то так и следует поступить. Иными словами, мы видим, что конфуцианство апеллирует к прецеденту как традиционному образу мышления и поведения китайского народа. Обращаясь к архивам, т. е. книгам преданий, конфуцианцы обнаружили там огромное количество разного рода чудищ, невероятных, сказочных событий и т. п. Это породило практику «переписывания имен», т. е. исправления архивных данных для возвращения существующего миропорядка в нормальное русло: чтобы князья чувствовали себя князьями, простолюдины знали свое место, а младшие слушались старших. Причин же появления в архивах всяких небылиц и сказок конфуцианцы видели три:

1. Авторы этих текстов были суеверны (в даосизме, в частности, много духов и разного рода демонов). 2. Авторы просто совершали ошибки, заблуждались. 3. Авторы искажали тексты специально, ради каких-то своих целей.

Классический пример: В сказаниях говорится о водяном божестве по имени Куй. По иконографическому изображению он был одноногим и быкообразным существом. Однажды повелитель Востока сказал: «Посмотрите, как танцуют люди и животные — они танцуют беспорядочно! От этого все сотрясается и рушится, поэтому надо сделать так, чтобы их танцы были упорядочены». Тогда Куй сказал: «Я буду танцевать, ударяя через раз по камням то слабо, то сильно, и тогда появится общий ритм и космос восстановится». Так вот, конфуцианцы утверждают, что это было при древнем императоре и этот Куй был простым чиновником, а фраза императора звучала так: «Одного его и достаточно», а вовсе не «одноногий Куй». Здесь все дело в неправильном начертании иероглифов. В результате практики «исправления имен» конфуцианцы получили большой архив, благодаря которому они давали советы по исполнению и исправлению этикета. Надо отметить, что этикет — это не только нормы взаимоотношений между людьми, но и политика, и военное искусство, и даже искусство любви.

В связи со всем вышесказанным у человека может возникнуть соблазн: а почему себя нужно вести в соответствии с этикетом? Почему чиновник, переступая порог царской опочивальни, должен снять сандалии и передвигаться вперед мелкими шажками, вытянув в разные стороны и подняв руки? Почему он должен взмахивать ими наподобие птицы, постоянно кланяясь и кружась при этом на месте? Почему, по конфуцианской идеологии, только при соблюдении этих правил существование государства будет успешным? Конфуций налагал строгий запрет на подобного рода размышления: человек должен так поступать, но не должен думать об этом. Ибо размышления могут привести человека к желанию «улучшить», «подправить» этикет, создать нечто новое, а это разрушит космический миропорядок и приведет государство к гибели. Благородным человеком считается только тот, кто выбирает средний путь между варварством и искусственностью, т. е, путь следования этикету. Благородный человек, таким образом, это человек образованный, а образование, по тогдашним понятиям, состояло из шести искусств:

1. Умение управлять колесницей. 2. Знание грамоты. 3. Умение понимать музыку. 4. Умение считать. 5. Умение стрелять из лука. 6. Умение совершать этикет.

Человек, обладающий подобными знаниями и навыками, не будет создавать ничего нового, а будет следовать пути предков, т. е. велениям Неба, даже если над ним все будут смеяться. По Конфуцию, путь Дао не прост, сам он говорил, что питаться нужно в меру, а разум и сердце должны быть полны заботами о благосостоянии людей. Таким образом, путь конфуцианца — это путь активного практического деятеля, следующего при этом по среднему пути соблюдения этикета. Сами конфуцианцы в полной мере следовали принципу «поступай с другими так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой». Для них это означало поступать по этикету, ибо ты также хочешь, чтобы и к тебе относились согласно этикету.

Религиозной чертой в поведении конфуцианцев было почитание прошлого, для них устои миропорядка связываются с прошлыми счастливыми династиями, в частности с правлением императора Хуан-ди. Почитание прошлого выражалось в почитании предков, при этом вопрос о загробной жизни конфуцианцев особенно не волновал. В каждом китайском доме есть таблички с именами предков, и в дни особых торжеств или в праздники перед этими табличками сжигают бумажные деньги. Таким образом, в конфуцианстве воссоздается архаический культ предков. Одновременно конфуцианство почитает Небо — как отображение единства космоса и миропорядка.

Необходимо отметить, что конфуцианство не является религией в полном смысле этого слова, хотя несомненные признаки религии у него имеются: канонизированный текст, учение, определяющее нормы поведения человека, почитание божественной силы в образе Небес и пути Дао, священные места (например, могила самого Конфуция). В целом же конфуцианство обычно относят к этическим учениям, обладающим многими признаками религии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

О конфуцианстве принято говорить довольно много. Зачастую и не очень хорошего. Однако сам факт, что об этой религии говорят, свидетельствует о ее значимости. Учения Конфуция в любом случае должны признаваться. Я считаю, что многие его тезисы являются очень актуальными и поныне. Это очень философские взгляды, которые многие люди, возможно, просто не понимают, а от того и пренебрегают ими. Я считаю, что критиковать то, что не можешь осознать является наибольшей ошибкой. Сам Конфуций учил совершенствоваться и тянуться к небу – к высоте. И именно эти его слова можно трактовать для всех недоброжелателей этого учения как ответ. Веский и правдивый. Ведь если ты не можешь что-то для себя познать, то не критикуй, а приложи максимум усилий, чтобы подняться на тот же уровень как и человек, создавший это! И только тогда ты сможешь трезво оценивать положение вещей. Конфуцианство не зря выступает за строгую дифференциацию людей, основанную на их личных достижениях. Ведь, пожалуй, не стоит слушать того, кто всю жизнь сидит, ноет про свою неудачную судьбу и ничего не делает для того, чтобы изменить что-то в своей жизни! Эти люди были и будут. А потому нужно тянуться именно к тому, о чем говорил Конфуций – к самосовершенствованию. И никогда не стоит забывать старинную русскую поговорку: «Собака лает – караван идет!». Дорогу осилит идущий.

Список использованной литературы:

1.«Конфуций. Его жизнь и философская деятельность» Карягин К. М.

2. Интернет ресурсы:

www.tut.by

www.google.ru

3.Переломов Л.С. «СЛОВО КОНФУЦИЯ», ТПО «ФАБУЛА», МОСКВА,1992.

4.Малявин В.В. «КОНФУЦИЙ», «МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ», МОСКВА,1992.

ВВЕДЕНИЕ

Сегодня во всем мире вряд ли найдется человек, не слышавший о конфуцианстве и его знаменитом основателе Конфуции (551-479 гг. до н.э.), имя которого в китайском произношении звучит как Кун-цзы или Кун-фуцзы (Мудрец Кун). В древних книгах его порой называют просто Учителем, и читателю сразу становится ясно, что речь идет о великом наставнике, который стал нравственным идеалом миллионов людей. На высказывания Конфуция ссылаются философы, политики, ученые всего мира. Фразы его сегодня можно услышать даже от малограмотного китайского крестьянина.

По конфуцианским принципам в настоящее время живет не только Китай, но и некоторые страны Восточной и Юго-Восточной Азии: Япония, Корея, Вьетнам, Сингапур; причем принципы эти настолько органично вошли в плоть их национальной культуры, что люди часто сами не замечают, что говорят словами Конфуция.

Ученики Конфуция записали его высказывания, обобщив их в книге «Лунь Юй» (6 в. до н.э.), название которой принято переводить как «Беседы и суждения». В основном она состоит из коротких записей бесед Учителя с последователями, из лаконичных высказываний Конфуция. Свой жизненный путь он сумел описать в нескольких строчках: В 15 лет я обратил свои помыслы к учебе. В 30 лет я обрел самостоятельность. В 40 – сумел освободиться от сомнений. В 50 лет япознал волю Неба. В 60 лет научился отличать правду ото лжи. В 70 лет – я стал следовать желаниям моего сердца и не нарушал Ритуала". В этом высказывании весь Конфуций как человек и как идеал традиции. Его путь от учебы через познание «воли Неба» к «свободному следованию желаниям сердца» и добровольному соблюдению норм поведения, которые он считал священными, стал нравственным ориентиром всей китайской традиции. Его учение многогранно. Оно

включает в себя совокупность этических, духовных и социальных норм, которые передавались из поколения в поколение на протяжении почти 2,5 тысяч лет. Правили эти касались воспитания человека, определяли его поведение в семье, на службе, в обществе.

В течение многих веков трактовка учения Конфуция не раз менялась, придавая ему порой самые причудливые черты. В конце концов, конфуцианство превратилось в политическое и социальное учение о принципах справедливого и гармоничного управления государством и взаимоотношениях между людьми. В этом виде оно

существует до сих пор. Однако интерес вызывает не столько исторический путь конфуцианства, сколько само учение Конфуция – то, что проповедовал человек, которого сегодня не без основания именуют наставником Китая.

www.ronl.ru

Смотрите также

• 
  Конный спорт реферат
• 
  Диспансеризация детей реферат
• 
  Реферат дискретная информация
• 
  Релейная защита реферат
• 
  Снежные лавины реферат
• 
  Черные металлы реферат
• 
  Microsoft excel реферат
• 
  Реферат мировые судьи
• 
  Реферат песочное тесто
• 
  Песочное тесто реферат
• 
  Острый холецистит реферат