Развитию красноречия в Риме во многом способствовали блестящие образцы греческого ораторского искусства, которое со II в. до н. э. становится предметом тщательного изучения в специальных школах.

Со страстными речами выступали политические деятели, как, например, реформаторы братья Гракхи, особенно Гай Гракх, который был оратором исключительной силы. Увлекая народные массы даром слова, он в своих выступлениях пользовался и некоторыми театральными приемами.

Римляне выделяли два направления в красноречии: азианское и аттическое. Для аттицизма же был характерен сжатый, простой язык, каким писали греческий оратор Лисий и историк Фукидид. Аттическому направлению в Риме следовали Юлий Цезарь, поэт Липиний Кальв, республиканец Марк Юлий Брут, которому Цицерон посвятил свой трактат «Брут». Но, к примеру, такой оратор как Цицерон выработал свой, средний стиль, в котором сочетались особенности азианского и аттического направления.

Актуальность. Ораторство в настоящее время — это филологическая наука, изучающая способы построения художественно выразительной, направленной и определённым образом воздействующей речи. Формы существования ораторских структур сверхфразовые единства: текст, сложное синтаксическое целое, диалогическое единство, организующее фразы в общее смысловое, коммуникативное и структурное целое. В настоящее время наблюдается тенденция к возрождению ораторства.

Целью данной работы является раскрытие темы «ораторское искусство древнего Рима» и ее изучение, исходя из поставленной цели, были определены следующие задачи:

— Рассмотреть возникновение ораторства;

— Исследовать ораторское искусство в древнем Риме. Риторика Цицерона;

— Рассказать о Цицероне как о великом ораторе древности.

1. Возникновение ораторского искусства

Ораторство – одна из древнейших наук. В различные времена она занимала большее или меньшее место в развитии общества, ценилась выше или ниже, но никогда не исчезала. В развитии ораторства явственно видны преемственность традиций, взаимовлияние культур, учет национальных особенностей, и в то же время – ярко выраженный обще гуманистический характер[1].

Объективной основой зарождения ораторского искусства как социального явления стала насущная необходимость публичного обсуждения и решения вопросов, имевших общественную значимость. История свидетельствует, что важнейшим условием проявления и развития ораторского искусства, свободного обмена мнениями по жизненно важным проблемам, движущей силой критической мысли являются демократические формы правления, активное участие свободных граждан в политической жизни страны.

Ораторство как систематическая дисциплина сложилась в Древней Греции в эпоху Афинской демократии. В этот период умение выступать публично считалось необходимым качеством каждого полноправного гражданина. Вследствие этого, афинскую демократию можно назвать первой риторической республикой. Отдельные элементы ораторства (например, фрагменты учения о фигурах, о формах аргументации) возникли еще раньше в Древней Индии и в Древнем Китае, но они не были сведены в единую систему и не играли столь важной роли в обществе.

Итак, красноречие стало искусством в условиях рабовладельческого строя, который создал определенные возможности для непосредственного влияния на разум и волю сограждан с помощью живого слова оратора. Расцвет ораторстваи совпал с расцветом древней демократии, когда ведущую роль в государстве стали играть три учреждения: народное собрание, народный суд, Совет пятисот. Публично решались политические вопросы, вершился суд. Чтобы привлечь на свою сторону народ (демос), надо было представить свои идеи наиболее привлекательным образом. В этих условиях красноречие становится необходимым каждому человеку.

Начало ораторства принято возводить к 460-м годам до н.э. и связывать с деятельностью старших софистов Коракса, Тисия, Протагора и Горгия. Коракс будто бы написал не дошедший до нас учебник «Искусство убеждения», а Тисий открыл одну из первых школ обучения красноречию. Следует отметить, что отношение к софистике и к софистам было двойственным и противоречивым, что отразилось даже в понимании слова «софист»: вначале оно обозначало мудреца, человека талантливого, способного, опытного в каком-либо искусстве; затем, постепенно, беспринципность софистов, их виртуозность при защите прямо противоположных точек зрения привело к тому, что слово «софист» приобрело отрицательную окраску и стало пониматься как лжемудрец, шарлатан, хитрец[2].

Протагор (около 481–411 до н.э.) считается одним из первых, кто начал изучать выведение заключения из посылок. Он также одним из первых использовал форму диалога, в котором собеседники отстаивают противоположные точки зрения. Протагору принадлежат не дошедшие до нас сочинения «Искусство спора», «О науках» и др. Это он ввел в обиход формулу «Мера всех вещей – человек».

Горгий (ок. 480–380 до н.э.) был учеником Коракса и Тисия. Он считается основателем или, по меньшей мере, первооткрывателем фигур как одного из основных объектов ораторства. Сам он активно пользовался фигурами речи (параллелизмом, гомеотелевтоном, т.е. единооформленными окончаниями и др.), тропами (метафорами и сравнениями), а также ритмически построенными фразами. Горгий сузил слишком размытый до него предмет ораторства: в отличие от других софистов, он утверждал, что обучает не добродетели и мудрости, а только ораторскому искусству. Горгий первым стал преподавать ораторство в Афинах. Берясь обучать всякого прекрасно говорить и будучи, между прочим, виртуозом краткости, Горгий обучал всех желающих ораторству с тем, чтобы они умели покорять людей, «делать их своими рабами по доброй воле, а не по принуждению». Силою своего убеждения он заставлял больных пить такие горькие лекарства и претерпевать такие операции, принудить к которым их не могли даже врачи». Горгий определял ораторство как искусство речей[3].

2. Ораторское искусство в древнем Риме. Риторика Цицерона

Несмотря на то, что Аристотель оставался для античного Рима высшим авторитетом в области ораторства, тем не менее римляне внесли немало ценного и заслуживающего внимания в эту науку и особенно практику ораторского искусства.

Руководствуясь этой целью, Цицерон во главу угла ставит содержательность и убедительность речи, а не ее внешнюю форму и красоту. Идеалом оратора для него является не ремесленник с хорошо подвешенным языком, а мудрец, знающий науку о красоте выражения. Поэтому воспитание и образование оратора должно строиться так, чтобы развить его природные качества, ибо без природного дара, живости ума и чувства нельзя влиять на слушателей, убеждать их в чем-то. “Следовательно, необходимо помнить, во-первых, о том, что цель оратора, — подчеркивает он, — говорить убедительно; во-вторых, о том, что для всякого рода речи предметом служит или вопрос неопределенный… или случай». Именно на таких вопросах должен сосредоточить свои доказательства и опровержения оратор.

Характеризуя структуру публичной речи, Цицерон обращает внимание на то, что “все силы и способности оратора служат выполнению следующих пяти задач: во-первых, он должен приискать содержание для своей речи; во-вторых, расположить найденное по порядку, взвесив и оценив каждый довод; в-третьих, облечь и украсить все это словами; в-четвертых, укрепить речь в памяти; в-пятых, произнести ее с достоинством и приятностью». Но прежде чем приступить к делу, предупреждает Цицерон, надо в начале речи расположить слушателей в свою пользу, затем установить предмет спора и только после этого начать доказывать то, на чем оратор настаивает и что он опровергает. В конце речи следует подвести итоги сказанному, а именно “развернуть и возвеличить то, что говорит за нас, и поколебать и лишить значения то, что говорит за противников».

Более подробное обсуждение перечисленных пяти задач дается в трактате “Оратор», где он главное внимание обращает на то, что сказать, где сказать и как сказать. В этой триаде основную роль играет, по его мнению, процесс нахождения того, что нужно сказать и какими доводами подтвердить сказанное[5] .

Поскольку в судебной и политической речи необходимо было сосредоточить усилия прежде всего на предмете спора, постольку выяснению подлежали, “во-первых, имел ли место поступок, во-вторых, как его определить и, в-третьих, как его расценить». Решение первого вопроса достигается с помощью доказательства. В качестве посылок таких доказательств Цицерон рассматривает не только факты, но и суждения общего характера, которые Аристотель называет топами. На их основе “можно развить речь и за и против», но ими следует пользоваться не бездумно, а точно все взвесить и сделать выбор, прежде чем применить к конкретному случаю. Определение и оценка поступка осуществляется путем соотнесения к соответствующему роду на основе понятий и определений. При разрешении третьего вопроса используются понятия правоты и неправоты, справедливости и несправедливости.

Примечательно, что в трактате “Оратор» Цицерон впервые ясно указывает на связь своих основных идей с логическими принципами аристотелевской риторики. Действительно, когда он говорит о доказательствах в судебной речи, то обращает внимание на значение общих мест, или топов, в качестве посылок рассуждения и в то же время указывает, какую большую роль в ней играют частные суждения, которые выступают как свидетельства, факты, контракты, юридические нормы и т. п. нетехнические средства убеждения. Более того, такие конкретные аргументы, или доводы, убеждают и судей на заседаниях, и слушателей в народном собрании, и законодателей в сенате больше, чем отвлеченные принципы и общие рассуждения. Но это не означает, что Цицерон не признавал роли логики и философии в ораторстве. Правда, он скептически относился, например, к логике стоика Хризиппа, как слишком искусственной и потому мало пригодной в ораторском искусстве, где, по его мнению, следует полагаться на аристотелевскую логику и диалектику. Хотя Цицерон был больше занят прикладной риторикой, с успехом выступая с публичными речами сначала в Народном собрании, а затем в сенате, но в своих письменных трудах он неизменно придерживался высоких образцов теоретического анализа своих великих предшественников Платона и Аристотеля[6] .

Не случайно поэтому его трактаты об ораторском искусстве написаны не в виде традиционных в то время ремесленных руководств и наставлений, которые были широко распространены в тогдашних риторических школах, а в форме свободного диалога, в котором мысли автора выражают наиболее знаменитые в прошлом ораторы. Некоторые западные исследователи считают оригинальным вкладом Цицерона в риторику, во-первых, разработку понятия о долге оратора, во-вторых, подчеркивание роли стиля и оформления речи.

В историю риторики и ораторского искусства Цицерон вошел, прежде всего, как блестящий стилист и вдохновенный оратор, своими речами и письменными сочинениями много способствовавший построению, оформлению и убедительности публичных выступлений своих коллег и последователей. Забота о стиле речи, ее эмоциональном воздействии на слушателя и даже отходе ораторской речи от естественной, когда начинают использоваться особые фигуры мысли и слова, в дальнейшем стали постепенно возобладать над ее содержательностью и убедительностью.

Тем самым из трех задач оратора: убеждать, услаждать и увлекать, о которых говорил Цицерон, после него риторика сосредоточилась на одной — услаждении слушателя, да и это нередко вызывало протест со стороны слушателя[7] .

3. Цицерон великий оратор древности

Марк Туллий Цицерон, знаменитый оратор древности, олицетворяет наравне с Демосфеном высшую ступень ораторского искусства. Цицерон жил с 106 до 43 г. до н. э. Цицерон получил блестящее образование, изучал греческих поэтов, интересовался греческой литературой. В Риме он учился красноречию у знаменитых ораторов Антония и Красса, слушал и комментировал выступавшего на форуме известного трибуна Сульпиция, изучал теорию красноречия. Оратору необходимо было знать римское право, и Цицерон учился ему у популярного для того времени юриста Сцеволы. Зная хорошо греческий язык, Цицерон познакомился с греческой философией благодаря близости с эпикурейцем Федром, стоиком Диодором и главой ново академической школы Филоном. У него же он научился диалектике — искусству спора и аргументации. Хотя Цицерон не придерживался определенной философской системы, во многих своих произведениях он излагает взгляды, близкие к стоицизму. С этой точки зрения во второй части трактата «О государстве» он рассматривает лучшего государственного деятеля, который должен обладать всеми качествами высоконравственного человека. Только он мог бы оздоровить нравы и предотвратить гибель государства[8].

Взгляды Цицерона на лучший государственный строй изложены в первой части этого трактата. Автор приходит к заключению, что лучший государственный строй существовал в Римской республике до реформы Гракхов, когда монархия осуществлялась в лице двух консулов, власть аристократии — в лице сената, а демократии — народного собрания. Для лучшего государства Цицерон считает правильным установить древние законы, возродить «обычай предков» (трактат «О законах»). Свой протест против тирании Цицерон выражает и в ряде произведений, в которых преобладают вопросы этики: таковы его трактаты «О дружбе», «Об обязанностях»; в последнем он порицает Цезаря, прямо называя его тираном. Он написал трактаты «О пределах доброго и злого», «Тускуланские беседы», «О природе богов». Цицерон не отвергает и не утверждает существования богов, вместе с тем признает необходимость государственной религии; он решительно отвергает все чудеса и гадания (трактат «О гаданий»).

Вопросы философии имели для Цицерона прикладной характер и рассматривались им в зависимости от практического их значения в области этики и политики. Считая всадников «опорой» всех сословий, Цицерон не имел определенной политической платформы. Он стремился сначала приобрести расположение народа, а затем перешел на сторону оптиматов и признавал государственной основой союз всадников с нобилитетом и сенатом. Его политическую деятельность можно охарактеризовать словами брата его Квинта Цицерона: «Пусть у тебя будет уверенность, что сенат расценивает тебя по тому, как ты жил раньше, и смотрит на тебя как на защитника его авторитета, римские всадники и богатые люди на основании прошлой жизни твоей видят в тебе ревнителя порядка и спокойствия, большинство же, поскольку речи твои в судах и на сходках показали тебя полуляром, пусть считают, что ты будешь действовать в его интересах». Первая дошедшая до нас речь (81 г.) «В защиту Квинкция», о возвращении ему незаконно захваченного имущества, принесла Цицерону успех. В ней он придерживался азианского стиля, в котором был известен его соперник Гортенсий. Еще большего успеха добился он своей речью «В защиту Росция Америпского». Защищая Росция, которого из корыстных целей родственники обвиняли в убийстве родного отца, Цицерон выступил против насилия сулланского режима, разоблачая темные действия фаворита Суллы, Корнелия Хризогона, с помощью которого родственники хотели овладеть имуществом убитого[9]. Цицерон выиграл этот процесс и своей оппозицией аристократии добился популярности в народе. Из опасения репрессий со стороны Суллы Цицерон отправился в Афины и на остров Родос, якобы ввиду необходимости более глубоко изучить философию и ораторское искусство. Там он слушал ритора Аполлония Молона, оказавшего влияние на стиль Цицерона. С этого времени Цицерон стал придерживаться «среднего» стиля красноречия, занимавшего середину между азианским и умеренным аттическим стилем.

Блестящее образование, ораторское дарование, удачное начало адвокатской деятельности открыли Цицерону доступ к государственным должностям. Реакция против аристократии после смерти Суллы в 78 г. оказала ему в этом содействие. Первую государственную должность квестора в Западной Сицилии он занял в 76 г. Снискав своими действиями доверие сицилийцев, Цицерон выступил в защиту их интересов против наместника Сицилии пропретора Верреса, который, пользуясь бесконтрольной властью, разграбил провинцию. Речи против Верреса имели политическое значение, так как по существу Цицерон выступал против олигархии оптиматов и одержал над ними победу, несмотря на то, что судьи принадлежали к сенаторскому сословию и защитником Верреса был знаменитый Гортенсий.

В 66 г. Цицерон был избран претором; он произносит речь «О назначении Гнея Помпея полководцем» (или «В защиту закона Манилия»). Цицерон поддерживал законопроект Манилия о предоставлении неограниченной власти для борьбы с Митридатом Гнею Помпею, которого он неумеренно восхваляет. Речь эта, защищая интересы денежных людей и направленная против побилитета, имела большой успех. Но этой речью заканчиваются выступления Цицерона против сената и оптиматов[10] .

Между тем демократическая партия усиливала свои требования радикальных реформ (кассация долгов, наделение бедноты землей). Это встретило явную оппозицию со стороны Цицерона, который в своих речах резко выступал против аграрного законопроекта, внесенного молодым трибуном Руллом, о закупке земли в Италии и заселении ее бедными гражданами. Когда в 63 г. Цицерон был избран консулом, он восстановил сенаторов и всадников против аграрных реформ. Во второй аграрной речи Цицерон резко говорит о представителях демократии, называя их смутьянами и мятежниками, угрожая, что сделает их такими смирными, что они сами будут удивлены.

Выступая против интересов бедноты, Цицерон клеймит позором их предводителя Люция Сергия Катилину, вокруг которого группировались лица, пострадавшие от экономического кризиса и сенатского произвола. Катилина, так же как и Цицерон, выставил в 63 г. свою кандидатуру в консулы, но, несмотря на все старания левого крыла демократической группы провести Катилину в консулы, ему это не удалось вследствие противодействия оптиматов. Катилина составил заговор, целью которого было вооруженное восстание и убийство Цицерона. Планы заговорщиков стали известны Цицерону благодаря хорошо организованному шпионажу.

В своих четырех речах против Катилины Цицерон приписывает своему противнику всевозможные пороки и самые гнусные цели, такие, как желание поджечь Рим и уничтожить всех честных граждан.

Катилина покинул Рим и с небольшим отрядом, окруженный правительственными войсками, погиб в бою вблизи Пистории в 62 г. Вожди радикального движения были арестованы и после незаконного суда над ними по приказанию Цицерона были задушены в тюрьме.

Заискивая перед сенатом, Цицерон в своих речах проводит лозунг союза сенаторов и всадников. Само собой разумеется, что реакционная часть сената одобрила действия Цицерона по подавлению заговора Катилины и даровала ему титул «отца отечества».

Деятельность Катилины тенденциозно освещена римским историком Саллюстием. Между тем сам Цицерон в речи за Мурепу (XXV) приводит следующее замечательное высказывание Катилины: «Только тот, кто сам несчастен, может быть верным заступником несчастных; но верьте, пострадавшие и обездоленные, обещаниям и преуспевающих и счастливых… наименее робкий и наиболее пострадавший — вот кто должен быть призван вождем и знаменосцем угнетенных».

Жестокая расправа Цицерона со сторонниками Катилины вызвала неудовольствие, популяров. С образованием первого триумвирата, куда входили Помпеи, Цезарь и Красе, Цицерон по требованию народного трибуна Клодия вынужден был в 58 г. отправиться в изгнание.

В 57 г. Цицерон снова возвратился в Рим, но уже не имел прежнего политического влияния и занимался главным образом литературной работой. К этому времени относятся его речи в защиту народного трибуна Сестия, в защиту Милопа. В_это же время Цицероном был написан известный трактат «Об ораторе». В качестве проконсула в Киликии, в Малой Азии (51--50 гг.), Цицерон приобрел популярность в войске, особенно благодаря победе над несколькими горными племенами. Солдаты провозгласили его императором (высшим военным начальником). По возвращением в Рим в конце 50 г. Цицеон примкнул к Помпею, но после его поражения при Фарсале (48 г.) он отказался от участия в борьбе и внешне помирился с Цезарем. Он занялся вопросами ораторского искусства, издав трактаты «Оратор», «Брут», и популяризацией греческой философии в области практической морали[11] .

После убийства Цезаря Брутом (44 г.) Цицерон снова вернулся в ряды активных деятелей, выступая на стороне сенатской партии, поддерживая Октавиана в борьбе против Антония. С большой резкостью и страстностью он написал 14 речей против Антония, которые, в подражание Демосфену, называются «Филиппинами». За них он был внесен в проскрипционный список и в 43 г. до н. э. убит.

Цицерон оставил сочинения по теории и истории красноречия, философские трактаты, 774 письма и 58 речей судебных и политических. Среди них, как выражение взглядов Цицерона на поэзию, особое место занимает речь в защиту греческого поэта Архия, присвоившего себе римское гражданство. Возвеличив Архия как поэта, Цицерон признает гармоническое сочетание природного дарования и усидчивой, терпеливой работы. Литературное наследство Цицерона не только дает ясное представление о его жизни и деятельности, часто не всегда принципиальной и полной компромиссов, но и рисует исторические картины бурной эпохи гражданской войны в Риме.

Для политического и особенно судебного оратора важно было не столько правдиво осветить суть дела, сколько изложить его так, чтобы судьи и публика, окружавшая судебный трибунал, поверили в его истинность. Отношение публики к речи оратора считалось как бы голосом народа и не могло не оказать давления на решение судей. Поэтому исход дела зависел почти исключительно от искусства оратора. Речи Цицерона, хотя и были построены по схеме традиционной античной риторики, дают представление и о тех приемах, которыми он достигал успеха.

Цицерон сам отмечает в своих речах «обилие мыслей и слов», в большинстве случаев проистекавшее от желания оратора отвлечь внимание судей от невыгодных фактов, сосредоточить его только на полезных для успеха дела обстоятельствах, дать им необходимое освещение. В этом отношении для судебного процесса имел важное значение рассказ, который подтверждался тенденциозной аргументацией, часто извращением свидетельских показаний. В рассказ вплетались драматические эпидозы, образы, придающие речам художественную форму. В речи против Верреса Цицерон рассказывает о казни римского гражданина Гавия, которого не имели права наказывать без суда. Его секли па площади розгами, а он, не издавая ни одного стона, только твердил: «Я римский гражданин!». Возмущаясь произволом, Цицерон восклицает: «О сладкое имя свободы! О исключительное право, связанное с нашим гражданством! О трибунская власть, которую так сильно желал римский плебес и которую наконец ему возвратили!». Эти патетические восклицания усиливали драматизм рассказа. Таким приемом варьирования стиля Цицерон пользуется, но редко. Патетический тон сменяется простым, серьезность изложения-- шуткой, насмешкой. Признавая, что «оратору следует преувеличить факт», Цицерон в своих речах считает закономерной амплификацию-- прием преувеличения. Так, в речи против Катилины Цицерон утверждает, что Катилина собирался поджечь Рим с 12 сторон и, покровительствуя бандитам, уничтожить всех честных людей. Цицерон не чуждался и театральных приемов, которые вызывали у его противников обвинение в его неискренности, в ложной слезливости. Желая вызвать жалость к обвиняемому в речи в защиту Милона, он говорит сам, что «от слез не может говорить», а в другом случае (речь в защиту Флакка) он поднял на руки ребенка, сына Флакка, и со слезами просил судей пощадить отца. Применение этих приемов в соответствии с содержанием речей создает особый ораторский стиль. Живость его речи приобретается благодаря пользованию общенародным языком, отсутствию архаизмов и редкому употреблению греческих слов. Порой речь состоит из коротких простых предложений, порой они сменяются восклицаниями, риторическими вопросами и длинными периодами, в построении которых Цицерон следовал Демосфену. Они разделяются на части, обыкновенно имеющие метрическую форму и звучное окончание периода. Это создает впечатление ритмической прозы[12] .

В теоретических трудах о красноречии Цицерон обобщил те принципы, правила и приемы, которым следовал в своей практической деятельности. Известны его трактаты «Об ораторе» (55 г.), «Брут» (46 г.) и «Оратор» (46 г.). Произведение «Об ораторе» в трех книгах представляет собой диалог между двумя известными ораторами, предшественниками Цицерона--Лициннем Крассом и Марком Антонием, представителями сенатской партии. Свои взгляды Цицерон выражает устами Красса, считающего, что оратором может быть только разносторонне образованный человек. В таком ораторе Цицерон видит политического деятеля, спасителя государства в тревожное время гражданских войн.

В этом же трактате Цицерон касается построения и содержания речи, ее оформления. Видное место отводится языку, ритмичности и периодичности речи, ее произнесению, причем Цицерон ссылается на выступление актера, который мимикой, жестами добивается воздействия на душу слушателей. В трактате «Брут», посвященном своему другу Бруту, Цицерон говорит об истории греческого и римского красноречия, останавливаясь более подробно на последнем. Содержание этого сочинении раскрывается в другом его наименовании — «О знаменитых ораторах». Большое значение этот трактат получил в эпоху Возрождения. Цель его — доказать превосходство римских ораторов перед греческими.

Цицерон считал, что недостаточно одной простоты греческого оратора Лисия, — эта простота должна быть дополнена возвышенностью и силой выражения Демосфена. Давая характеристику множеству ораторов, он считает себя выдающимся римским оратором. Наконец, в трактате «Оратор» Цицерон излагает свое мнение о применении различных стилей в зависимости от содержания речи, с целью убедить слушателей, произвести впечатление изяществом и красотой речи, и, наконец, увлечь и взволновать возвышенностью. Большое внимание уделяется периодизации речи, подробно излагается теория ритма, особенно в концовках членов периода[13] .

Дошедшие до нас труды оратора имеют исключительную историческую и культурную ценность. Уже в средние века, а особенно в эпоху Возрождения, специалисты интересовались риторическими и философскими сочинениями Цицерона, по последним знакомились с греческими философскими школами. Гуманисты особенно ценили стиль Цицерона. Блестящий стилист, умеющий выражать малейшие оттенки мысли, Цицерон явился создателем того изящного литературного языка, который считался образцом латинской прозы. В эпоху Просвещения рационалистические философские взгляды Цицерона оказали влияние на Вольтера и Монтескье, написавшего трактат «Дух законов».

Заключение

Виднейшие ораторы и теоретики красноречия Древнего Рима смогли проникнуть в тайны слова, расширить границы его познания, выдвинуть теоретические и практические принципы ораторской речи как искусства, основываясь на собственном богатом опыте и на анализе многочисленных блестящих речей известных ораторов. В их работах настолько интересный и глубокий анализ искусства убеждения, что много столетий спустя, в наши дни, специалисты по пропаганде находят там идеи, считавшиеся достижением только нового времени.

В перспективе, по-видимому, следует ожидать превращение ораторства как современной семиотической дисциплины в более «точную» науку, в той мере, в какой критерий точности применим к гуманитарным наукам. Это должно осуществиться посредством детального количественного и качественного описания закономерностей устройства всех существующих типов текста и речевых жанров. Возможно создание подробных каталогов типов преобразований плана выражения и плана содержания, описание всех возможных структурных типов естественно-языковых аргументов. Интересно также исследование прогностического потенциала ораторства – насколько, исходя из возможностей дисциплины, можно предсказывать качества появляющихся в связи с возникновением новых сфер социальной практики новых речевых жанров и типов текстов.

Важен этический аспект: ораторства при правильном ее использовании является эффективным инструментом в борьбе с языковой агрессией, демагогией, манипулированием. Здесь важная роль принадлежит дидактической риторике. Знание основ дисциплин ораторского цикла позволит распознать демагогические и манипулятивные пропагандистские приемы в средствах массовой информации и в приватной коммуникации, а, следовательно, эффективно защищаться от них.

Список используемой литературы

1. Алферова Л. Д. Ораторское искусство. Пособие для самостоятельной работы Издательство: Санкт-Петербургская академия театрального искусства, 2009 г. 116 стр.

2. Джефф Дэвидсон Ораторское искусство The Complete Guide to Public Speaking Серия: Сделай себя сам Издательство: Эксмо, 2005 г. 416 стр.

3. Зубра А. С. Ораторское искусство Издательство: Дикта, 2008 г. 288 стр.

4. Каверин Б. И., И. В. Демидов Ораторское искусство Серия: Cogito, ergo sum Издательство: Юнити-Дана, 2004 г. 256 стр.

5. Кузнецов И. Н. Риторика, или Ораторское искусство Серия: Cogito, ergo sum Издательство: Юнити-Дана, 2004 г. 432 стр.

6. Кузнецова Т. И., И. П. Стрельникова Ораторское искусство в Древнем Риме Издательство: Наука, 2006 г. 288 стр.

7. Петровский Ф. Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве Издательство: Наука, 2002 г. 472 стр.

8. Почикаева Н. М. Основы ораторского искусства и культуры речи Серия: Среднее профессиональное образование Издательство: Феникс, 2003 г. 320 стр.

9. Овчинникова А. Ораторское искусство Издательство: Юридическая литература, 2006 г. 408 стр.

[1] Почикаева Н. М. Основы ораторского искусства и культуры речи Серия: Среднее профессиональное образование Издательство: Феникс, 2003 г. С. 27-28

[2] Почикаева Н. М. Основы ораторского искусства и культуры речи Серия: Среднее профессиональное образование Издательство: Феникс, 2003 г. С. 46 — 52

[3] Почикаева Н. М. Основы ораторского искусства и культуры речи Серия: Среднее профессиональное образование Издательство: Феникс, 2003 г. С. 54-56

[4] Кузнецов И. Н. Риторика, или Ораторское искусство Серия: Cogito, ergo sum Издательство: Юнити-Дана, 2004 г. С. 163-169

[5] Кузнецов И. Н. Риторика, или Ораторское искусство Серия: Cogito, ergo sum Издательство: Юнити-Дана, 2004 г. С. 163-169

[6] Кузнецов И. Н. Риторика, или Ораторское искусство Серия: Cogito, ergo sum Издательство: Юнити-Дана, 2004 г. С. 163-169

[7] Кузнецов И. Н. Риторика, или Ораторское искусство Серия: Cogito, ergo sum Издательство: Юнити-Дана, 2004 г. С. 163-169

[8] Петровский Ф. Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве Издательство: Наука, 2002 г. С. 96-104

[9] Петровский Ф. Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве Издательство: Наука, 2002 г. С. 105-107

[10] Петровский Ф. Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве Издательство: Наука, 2002 г. С. 109-112

[11] Петровский Ф. Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве Издательство: Наука, 2002 г. С. 114-119

[12] Петровский Ф. Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве Издательство: Наука, 2002 г. С. 121-129

[13] Петровский Ф. Цицерон. Три трактата об ораторском искусстве Издательство: Наука, 2002 г. С. 126-129

www.ronl.ru

Ораторское искусство Древнего Рима

Введение. 3

1. Возникновение ораторского искусства. 4

2. Ораторское искусство в древнем Риме. Риторика Цицерона. 7

3. Цицерон великий оратор древности. 11

Заключение. 19

Список используемой литературы.. 20

Введение

Актуальность. Ораторство в настоящее время - это филологическая наука, изучающая способы построения художественно выразительной, направленной и определённым образом воздействующей речи. Формы существования ораторских структур сверхфразовые единства: текст, сложное синтаксическое целое, диалогическое единство, организующее фразы в общее смысловое, коммуникативное и структурное целое. В настоящее время наблюдается тенденция к возрождению ораторства.

- Рассмотреть возникновение ораторства;

- Исследовать ораторское искусство в древнем Риме. Риторика Цицерона;

- Рассказать о Цицероне как о великом ораторе древности.

1. Возникновение ораторского искусства

2. Ораторское искусство в древнем Риме. Риторика Цицерона

Руководствуясь этой целью, Цицерон во главу угла ставит содержательность и убедительность речи, а не ее внешнюю форму и красоту. Идеалом оратора для него является не ремесленник с хорошо подвешенным языком, а мудрец, знающий науку о красоте выражения. Поэтому воспитание и образование оратора должно строиться так, чтобы развить его природные качества, ибо без природного дара, живости ума и чувства нельзя влиять на слушателей, убеждать их в чем-то. “Следовательно, необходимо помнить, во-первых, о том, что цель оратора, - подчеркивает он, - говорить убедительно; во-вторых, о том, что для всякого рода речи предметом служит или вопрос неопределенный… или случай». Именно на таких вопросах должен сосредоточить свои доказательства и опровержения оратор.

mirznanii.com

Реферат - Античное ораторское искусство

РЕФЕРАТ по культурологии студентки 1 курса 1 группы факультета Национальная экономика Рождественской Д.Д. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ УПРАВЛЕНИЯ Институт Национальной и мировой экономики Введение.

Публичная речь была наиболее распространенным жанром в среде образованных людей античности. Знания, дающие людям владение устной речью, занимающей умы и сердца людей, называлось риторикой. По месту, занимаемому в искусстве художественного слова древней Эллады, риторика была сопоставима с такими жанрами искусства, как героический эпос или классическая греческая драма. Разумеется, подобное сопоставление допустимо лишь для эпохи в которой эти жанры сосуществовали. Впоследствии, по степени влияния на развитие более поздней европейской литературы риторика, игравшая еще значительную роль в средние века, в новое время уступила место другим жанрам словесности, определившим характер национальных культур Европы на многие века. Надо особо отметить, что из всех видов художественного слова в античном мире публичная речь была наиболее тесно связана с современной ей политической жизнью, социальным строем, уровнем образовани людей, бытом, образом мышления, наконец, с особенностями развития культуры народа, создавшего этот жанр.

Ораторское искусство древней Греции.

Любовь к красивому слову, пространной и пышной речи, изобилующей разнообразными эпитетами, метафорами, сравнениями, заметна уже в самых ранних произведениях греческой литературы— в «Илиаде» и «Одиссее». В речах, произносимых героями Гомера, заметно любование словом, его волшебной силой— так, оно там всегда «крылатое» и может поражать, как «оперенная стрела». В поэмах Гомера широко используется прямая речь в ее наиболее драматической форме— диалога. По объему диалогические части поэм намного превосходят повествовательные. Поэтому герои Гомера кажутся необыкновенно словоохотливыми, обилие и полнота их речей порой воспринимается современным читателем как растянутость и излишество.

Сам характер греческой литературы благоприятствовал развитию ораторского искусства. Она была гораздо более «устной», если так можно выразиться, более рассчитанной на непосредственное восприятие слушателями, почитателями литературного таланта автора. Привыкнув к печатному слову, мы не всегда отдаем себе отчет в том, какими большими преимуществами обладает живое слово, звучащее в устах автора или чтеца, перед словом написанным. Непосредственный контакт с аудиторией, богатство интонации и мимики, пластика жеста и движения, наконец, само обаяние личности оратора позволяют добиться высокого эмоционального подъема в аудитории и, как правило, нужного эффектна. Публичная речь — это всегда искусство.

В Греции классической эпохи, для социального строя которой типична форма города-государства, полиса, в его самом развитом виде — рабовладельческой демократии, создались особо благоприятные условия для расцвета ораторского искусства. Верховным органом в государстве, — по крайней мере номинально — было Народное собрание, к которому политический деятель обращался непосредственно. Чтобы привлечь внимание народных масс (демоса), оратор должен был представить свои идеи наиболее привлекательным образом, убедительно опровергая при этом доводы своих противников. В такой ситуации форма речи и искусство выступающего играли, пожалуй, не меньшую роль, чем содержание самой речи. «Тем могуществом, которым обладает на войне железо, в политической жизни обладает слово»,— утверждал Деметрий Фалеркий.

Практическими потребностями греческого общества была рождена теория красноречия, и обучение риторике стало высшей ступенью античного образования. 3дачам этого обучения отвечали создаваемые учебники и наставления. Они стали появляться с V века до н. э., но до нас почти не дошли. В IV веке до н. э. Аристотель уже пытается обобщить теоретические достижения риторики с философской точки зрения. Согласно Аристотелю, риторика исследует систему доказательств, применяемых в речи, ее слог и композицию: риторика мыслится Аристотелем как наука, тесно связанная с диалектикой (т. е. логикой). Аристотель определяет риторику как «способность находить возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета. Он делит все речи на три вида: совещательные, судебные и эпидиктические (торжественные). Дело речей совещательных—склонять или отклонять, судебных — обвинять или оправдывать, эпидиктических—хвалить или порицать. Здесь же определяется тематика совещательных речей—это финансы, война и мир, защита страны, ввоз и вывоз продуктов, законодательство.

Из упомянутых трех жанров публичной речи в классической античности наиболее важным был жанр совещательный, или, иными словами, политическое красноречие.

В эпидиктических речах содержание часто отступало перед формой, и некоторые из дошедших до нас образцов оказываются ярким примером искусства ради искусства. Однако далеко не все эпидиктические речи были бессодержательными. Историк Фукидид включил в свое сочинение надгробное слово над телами павших афинских воинов, вложенное в уста Перикла. Эта речь, которую Фукидид с таким искусством вплел в ткань своего громадного исторического полотна, представляет собой изложенную в высокохудожественной форме политическую программу афинской демократии эпохи расцвета. Она является бесценным историческим документом, не говоря уже о ее эстетическом значении как памятника искусства.

Особенно распространенным жанром в древности были судебные речи. В жизни древнего грека суд занимал очень большое место, но весьма мало походил на современный. Института прокуроров не существовало, обвинителем мог выступить каждый. Обвиняемый защищался сам: выступая перед судьями, он стремился не столько убедить их в своей невиновности, сколько разжалобить, привлечь их симпатии на свою сторону. Для этой цели применялись самые неожиданные, на наш взгляд, приемы. Если обвиняемый был обременен семьей, он приводил своих детей, и те умоляли судей пощадить их отца. Если он был воином— он обнажал грудь, показывая рубцы от ран, полученных в боях за родину. Если он был поэтом— он читал свои стихи, демонстрируя свое искусство (такой случаи известен в биографии Софокла). Перед громадной с нашей точки зрения судейской коллегией (в Афинах нормальное число суден было 500, а всего суд присяжных, гелиэя, насчитывал 6000 человек!) довести до каждого суть логических доводов было делом почти безнадежным: гораздо выгоднее было любым способом подействовать на чувства. «Когда судьи и обвинители — одни и те же лица, необходимо проливать обильные слезы и произносить тысячи жалоб, чтобы быть с благожелательностью выслушанным»,— писал опытный мастер и знаток проблем риторики Дионисий Галнкарнасский.

В условиях запутанного судебного права судиться в древних Афинах было делом нелегким, к тому же не все обладали даром слова, чтобы расположить к себе слушателей. Поэтому тяжущиеся прибегали к услугам лиц опытных, а главное, обладавших ораторским талантом. Эти люди, ознакомившись с существом дела, составляли за плату выступления своих клиентов, которые те заучивали наизусть и произносили на суде. Таких сочинителей речей называли логографами. Бывали случаи, когда логограф составлял одновременно речь и для истца и для ответчика — то есть в одной речи опровергал то, что утверждал в другой (Плутарх сообщает, что однажды так поступил даже Демосфен).

1.Горгий.

Крупнейшим теоретиком и учителем красноречия в V веке до н. э. был Горгий из сицилийского города Леонтины. В 427 году он прибыл в Афины, и его искусные речи привлекли всеобщее внимание. Позднее он объездил всю Грецию, повсюду выступая перед слушателями. На собрании греков в Олимпии он обратился к собравшимся с призывом к единодушию в борьбе против варваров. Олимпийская речь Горгия надолго прославила его имя (ему была поставлена статуя в Олимпии, база которой найдена в прошлом веке во время археологических раскопок).

Традиция сохранила немногое из творческого наследия Горгия. Сохранился, например, следующий совет оратору: «Серьезные доводы противника опровергай шуткой, шутки—серьезностью». Целиком сохранились лишь две речи, приписываемые Горгию,— «Похвала Елене» и «Оправдание Паламеда», написанные на сюжеты мифов о Троянской войне. Ораторское искусство Горгия заключало в себе много нововведений: симметрично построенные фразы, предложения с одинаковыми окончаниями, метафоры и сравнения; ритмическое членение речи и даже рифма приближали его речь к поэзии. Некоторые из этих приемов надолго сохранили название «горгианские фигуры». Горгий писал свои речи па аттическом диалекте, что служит ярким свидетельством возросшей роли Афин в литературной жизни древней Эллады.

Горгий был одним из первых ораторов нового типа — не только практиком, но и теоретиком красноречия, за плату обучавшим юношей из богатых семей говорить и логически мыслить. Такие учителя назывались софистами, «специалистами по мудрости». «Мудрость» их была скептической: они считали, что абсолютной истины не существует, истинным является то, что может быть доказано достаточно убедительным образом. Отсюда их забота об убедительности доказательства и выразительности слова: они сделали слово объектом специального исследования. Особенно много они занимались происхождением значения слова (этимологией), а также синонимикой. Основным полем деятельности софистов были Афины, где процветали все жанры красноречия—совещательный, эпидиктическнй и судебный.

2.Лисий.

Самым выдающимся афинским оратором классической эпохи в области судебного красноречия был, несомненно, Лисий (ок. 415—380 гг. до н. э.). Отец его был метеком (свободным, но не имевшим гражданских прав человеком) и владел мастерской, в которой изготовлялись щиты. Будущий оратор вместе с братом учился в южно-италийском городе Фурии, где слушал курс риторики у известных софистов. Примерно в 412 году Лисий возвратился в Афины. Афинское государство в это время находилось в трудном положении — шла Пелопоннесская война, неудачная для Афин. В 405 году Афины потерпели сокрушительное поражение. После заключения унизительного мира к власти пришли ставленники победившей Спарты, «30 тиранов», проводившие политику жестокого террора по отношению к демократическим и просто бесправным элементам афинского общества. Большое состояние, которым владели Лисий и его брат, было причиной расправы над ними. Брат Лисия был казнен, самому оратору пришлось спасаться бегством в соседнюю Мегару. После победы демократии Лисий вернулся в Афины, но получить гражданские права ему так и не удалось. Первой судебной речью, произнесенной Лисием, была речь против одного из тридцати тиранов, виновного в смерти его брата. В дальнейшем он писал речи и для других лиц, сделав это своей главной профессией. Всего ему приписывалось в древности до 400 речей, но до нас дошло только 34, причем не все из них подлинные. Подавляющее большинство сохранившихся относятся к жанру судебных, но в сборнике мы находим и политические, и даже торжественные речи — например, надгробное слово над телами воинов, павших в Коринфской войне 395 — 386 годов. Характерные черты стиля Лисия четко отмечаются древними критиками. Изложение его просто, логично и выразительно, фразы кратки и построены симметрично, ораторские приемы изысканны и изящны. Лисий заложил основу жанра судебной речи, создав своеобразный эталон стиля, композиции и самой аргументации — последующие поколения ораторов во многом ему следовали. Особенно велики его заслуги в создании литературного языка аттической прозы. Мы не найдем у него ни архаизмов, ни запутанных оборотов, последующие критики (Дионисий Галикарнасский) признавали, что никто впоследствии не превзошел Лисия в чистоте аттической речи. Живым и наглядным делает рассказ оратора обрисовка характера (этопея) — причем не только характеров изображаемых лиц, но и характера говорящего лица (например, сурового и простодушного Евфилета, в уста которого вложена речь «Об убийстве Эратосфена»).

3.Исократ.

Что в жанре судебного красноречия сделал Лисий, то в жанре торжественного красноречия сделал Исократ (ок. 436— 338 гг.), происходивший из зажиточной прежде, но разорившейся афинской семьи. Смолоду он тоже был вынужден избрать себе профессию логографа, впоследствии открыл ораторскую школу с высокой платой за обучение, из которой вышли многие политики, ораторы и писатели. Школа Исократа была одновременно чем-то вроде политического кружка с идеями и настроениями, враждебными афинской демократии (чему немало способствовал аристократический состав учащихся), поэтому глава школы неоднократно обвинялся в «развращении юношества».

Литературная деятельность Исократа по времени совпала с политическим кризисом греческого общества и ожесточенной классовой борьбой в греческих городах, где попеременно брали верх то демократические, то олигархические элементы. Следствием ее было увеличение числа безработных и разорившихся людей. Бесконечные междоусобные воины не привели к устойчивой гегемонии какого-нибудь одного из греческих государств и только истощили их экономический и политический потенциал. Воспользовавшись создавшимся положением, македонский царь Филипп сумел в 338 году нанести сокрушительное поражение объединившимся против него полисам и установить над Грецией политический контроль.

В таком сложном переплетении политических и социальных противоречий Исократ выдвинул в своих речах, распространявшихся в письменном виде, политическую программу спасения Эллады. Впервые он выступил с ней в своей речи «Панегирик») в 380 году; суть ее заключалась в том, чтобы объединить силы греков для борьбы против варваров — то есть для завоевания Персии. В дальнейшем он обращался с этой идеей к различным монархам и тиранам Греции. Последний, к которому он обратился, Филипп II, действительно начал готовить этот поход, завершить который ему не удалось(это выполнил его сын, Александр Македонский). Исократ практически стал идеологом промакедонской партии в Афинах, вокруг которой группировались в основном граждане из зажиточных кругов.

Приемы ораторского искусства Исократа развивают принципы, выдвинутые Горгием. Особенностью стиля Исократа являются сложные периоды, обладающие, однако, ясной и четкой конструкцией и поэтому легкодоступные для понимания. Для его стиля характерно также ритмическое членение речи, плавность которой достигалась тщательным избеганием так называемого зияния—стыка гласных в конце слова и в начале другого.

В школе Исократа были выработаны основные принципы композиции ораторского произведения, которое должно было содержать следующие части: 1) введение, целью которого было привлечь внимание и благожелательность слушателей; 2) изложение предмета выступления, сделанное с возможной убедительностью; 3) опровержение доводов противника с аргументацией в пользу собственных; 4) заключение, подводящее итог всему сказанному.

Как мастер красноречия, Исократ считался в древности высшим авторитетом— о популярности его произведении говорит большое количество отрывков из его речей, найденных на папирусах. Его литературное наследие ближе всего стоит к тому, что мы сейчас называем публицистикой. Бесспорная заслуга Исократа состоит в совершенствовании стиля письменной речи, отличия которой от устной подчеркивает Аристотель: «Один слог для речи письменной, другой для речи в споре, один для речи в собрании, другой для речи в суде. Надо владеть обоими». Но крупнейший римский теоретик красноречия Квинтилиан сознавал недостатки, свойственные литературному творчеству Исократа, о чем говорит его оценка:«Стиль Исократа полон многочисленных украшений и отличается большой гладкостью в различных жанрах ораторского искусства… Он тренирован скорее для арены, чем для поля боя...» В какой-то мере это понимал и сам оратор, когда писал в речи «Филипп»: «Для меня не осталось скрытым, насколько большей убеждающей силой обладают речи произносимые по сравнению с речами, предназначенными для чтения...»

4.Демосфен.

Величайшим мастером устной, по преимуществу политической, речи стал великий афинский оратор Демосфен (385— 322 гг.). Он происходил из зажиточной семьи—отец его владел мастерскими, в которых изготовлялись оружие и мебель. Очень рано Демосфен осиротел, состояние его попало в руки опекунов, оказавшихся нечестными людьми. Самостоятельную жизнь он начал с процесса, в котором выступил против расхитителей (произнесенные им в связи с этим речи сохранились). Еще до этого он стал готовиться к деятельности оратора и учился у известного афинского мастера красноречия Исея. Простота слога, сжатость и значительность содержания, строгая логика доказательства, риторические вопросы—все это было заимствовано Демосфеном у Исея.

--PAGE_BREAK--

С детства Демосфен обладал слабым голосом, к тому же он картавил. Эти недостатки, а также нерешительность, с которой он держался на трибуне, привели к провалу его первых выступлений. Однако упорным трудом (существует легенда, что, стоя на берегу моря, он часами декламировал стихи, заглушая звуками своего голоса шум прибрежных волн) он сумел преодолеть недостатки своего произношения. Интонационной окраске голоса оратор придавал особое значение, и Плутарх в биографии оратора приводит характерный анекдот: «Рассказывают, что к нему пришел кто-то с просьбой сказать речь на суде в его защиту, жалуясь на то, что его поколотили. «Нет, с тобой ничего подобного не было»,— сказал Демосфен. Возвысив голос, посетитель закричал: «Как, Демосфен, этого со мной не было?!»— «О, теперь я ясно слышу голос обиженного и пострадавшего»,— сказал оратор...»

В начале своего творческого пути Демосфен выступал с судебными речами, но в дальнейшем он все больше втягивался в бурную политическую жизнь Афин. Вскоре он стал ведущим политическим деятелем, часто выступая с трибуны Народного собрания. Он возглавил патриотическую партию, боровшуюся против македонского царя Филиппа, неустанно призывая всех греков к единству в борьбе против «северного варвара». Но, подобно мифической пророчице Кассандре, ему суждено было возвещать истину, не встречая понимания или даже сочувствия.

Филипп начал свои натиск на Грецию с севера — постепенно подчинил города Фракии, овладел Фессалией, затем утвердился в Фокиде(Средняя Греция), засылая своих агентов даже на остров Евбея, в непосредственном соседстве от Афин. Первая война Афин с Филиппом(357—340 гг.) закончилась невыгодным для Афин Филократовым миром, вторая(340—338 гг.)— сокрушительным поражением греков при Херонее, где Демосфен сражался как рядовой боец. Две самые знаменитые речи Демосфена связаны именно с этими событиями. После Филократова мира он обличал виновников его в речи «О преступном посольстве»(343 г.), а после Херонеи, когда за услуги отечеству было предложено наградить оратора золотым венком, ему пришлось отстаивать свое право на эту награду в речи «О венке»(330 г.). Великому оратору было суждено пережить еще одно поражение своей родины, в Ламийской войне 322 года, когда греки, воспользовавшись замешательством после смерти Александра Македонского, выступили против его преемников.

На этот раз македонские войска захватили Афины. Демосфену вместе с другими вождями патриотической партии пришлось бежать. Он укрылся в храме Посейдона на острове Калаврия. Настигшие его там македонские солдаты хотели вывести Демосфена силой, тогда он попросил времени написать письмо друзьям, взял папирус, задумчиво поднес к губам тростниковое перо и прикусил. Через несколько секунд он упал мертвым — в тростнике был спрятан быстродействующий яд.

В литературном наследии Демосфена (до нас дошла 61 речь, но не все, видимо, являются подлинными) именно политические речи определяют его место в истории греческого ораторского искусства. Они сильно отличаются от речей Исократа. Так, например, вступление в речах Исократа обычно растянуто; напротив, поскольку речи Демосфена произносились на животрепещущие темы и оратор должен был сразу же привлечь внимание, вступление в его речах было по большей части кратким и энергичным. Обычно оно содержало какую-нибудь сентенцию (гному), которая затем развивалась на конкретном примере. Главной частью речи Демосфена является рассказ— изложение существа дела. Строится он необычайно искусно, все в нем полно экспрессии и динамики. Здесь налицо и пылкие обращения к богам, к слушателям, к самой природе Аттики, и красочные описания, и даже воображаемый диалог с противником. Поток речи приостанавливается так называемыми риторическими вопросами: «В чем же причина?», «Что же это на самом деле значит?» и т. п., что придает речи тон необыкновенной искренности, в основе которой лежит подлинная озабоченность делом.

Демосфен широко применял тропы, в частности метафору. Источником метафоры нередко оказывается язык палестры, гимнастического стадиона. Очень изящно используется противопоставление, антитеза — например когда сравнивается «век нынешний и век минувший». Применявшийся Демосфеном прием олицетворения кажется необычным для современного читателя: он заключается в том, что неодушевленные предметы или абстрактные понятия выступают как лица, защищающие пли опровергающие доводы оратора. Соединение синонимов в пары:«смотрите и наблюдайте», «знайте и понимайте»— способствовало ритмичности и приподнятости слога. Эффектным приемом, встречающимся у Демосфена, является «фигура умолчания»: оратор сознательно умалчивает о том, что он непременно должен был бы сказать по ходу изложения, и слушатели неизбежно дополняют его сами. Благодаря такому приему нужный оратору вывод сделают сами слушатели, и он тем самым значительно выиграет в убедительности.

5.Эсхин.

Политическим антиподом Демосфена был оратор Эсхин (389—314 гг.), стоявший на противоположных политических позициях. Из трех дошедших до нас речей Эсхина две произнесены в тех же процессах, что и речи Демосфена,— «О преступном посольстве» и «О венке». Таким образом, мы можем сравнить две точки зрения на одни и те же события, сопровождаемые соответствующей аргументацией. Эсхин в 346 году участвовал в том посольстве к царю Филиппу, которое заключило Фплократов мир. Он был обвинен в том, что предал афинские интересы, действуя в пользу Филиппа, но ему удалось отвести своего главного обвинителя, Тимарха, как человека безнравственного. После поражения при Херонее, когда оратор Ктесифонт предложил наградить Демосфена венком, Эсхин выступил против этого, в пространной речи обвинив Демосфена в том, что его политическая деятельность оказалась пагубной для государства. Но отпор Демосфена был сокрушителен, и Эсхину не удалось собрать и пятой части голосов судей. Проиграв процесс, он потерял право выступать в Народном собрании и вынужден был удалиться в изгнание на остров Родос, где открыл ораторскую школу. Рассказывали, будто родосцы однажды попросили оратора повторить его последнюю речь. Эсхин повторил перед ними речь «О венке». Восхищенные слушатели спросили: «Как же ты после такой речи оказался в изгнании?» Эсхин ответил:«Если бы вы услышали, что говорил Демосфен, то вы бы об этом не спрашивали».

Эпоха эллинизма.

Время, наступившее после падения свободной полисной Греции, принято называть эпохой эллинизма. Политическому красноречию оставалось все меньше места в общественной жизни, интерес к содержанию речей уступал место интересу к форме. В риторских школах изучали речи прежних мастеров и старались рабски подражать их стилю. Распространение получают подделки речей Демосфена, Лисия и других великих ораторов прошлого (такие подделки дошли до нас, например, в составе сборника речей Демосфена). Известны имена афинских ораторов, живших в период раннего эллинизма и сознательно сочинявших речи в духе старых образцов: так, Харисий сочинял судебные речи в стиле Лисия, тогда как его современник Демохар был известен как подражатель Демосфена. Такая традиция подражания получила потом название «аттицизма». В то же время односторонний интерес к словесной форме красноречия, ставший особенно заметным в новых греческих культурных центрах па Востоке— Антиохии, Пергаме и других, породил противоположную крайность, увлечение нарочитой манерностью: этот стиль красноречия получил название «азианского». Самым известным его представителем стал Гегесий из малоазиатской Магнесии (середина III в. до н. э.). Стараясь перещеголять ораторов классической эпохи, он рубил периоды на короткие фразы, употреблял слова в самой необычной и противоестественной последовательности, подчеркивал ритм, нагромождал тропы. Цветистый, высокопарный и патетический слог приближал его речи к мелодекламации. К сожалению, об ораторском искусстве этой эпохи можно судить только по немногим сохранившимся цитатам — целых произведений до нас почти не дошло. Однако до нас дошли в большом количестве произведения ораторов римского времени, в основном продолжавших традиции красноречия эллинистической Эпохи.

После поражения войск ахейского союза в 146 году до н. э., которое нанес ему римский полководец Муммий, Греция становится провинцией Римской средиземноморской державы: с 27 года до н. э. эта провинция получает название Ахайя. Греция становится местом, куда римская молодежь отправляется для получения образования, играет роль университета и музея изящных искусств. Особой популярностью пользуются Афины, а также остров Родос и города Малой Азии. С I века н. э. труд ведущих учителей в риторских школах оплачивается государством.

Профессия странствующего ритора выступающего в греческих городах с демонстрацией своего искусства, становится настолько распространенной, что II век н. э. обычно называется веком «второй софистики» (в напоминание о софистах V. века до н. э., также разъезжавших по городам с речами и лекциями). В условиях утраты греками политической свободы ораторское искусство обратилось к единственно возможному в тех условиях жанру, а именно к эпидиктическому, торжественному. Перед оратором ставилась задача— экспромтом, без подготовки, прославить героическое прошлое Эллады или героя древнего мифа, произнести похвальное слово великому оратору, политическому деятелю прошлого или даже самому Гомеру. Софист и ритор в эту эпоху вытесняют поэта, проза становится главенствующей, но, вычурная и рафинированная, пронизанная ритмом и украшенная сложными риторическими фигурами и тропами, она приобретает черты поэзии.

Красноречие новой эпохи продолжает традиции как аттицизма, так и азианизма. В области языка нормой оставался аттицизм. Знаменитый оратор II века н. э. Элий Аристид заявлял:«Я не пользуюсь словами, не засвидетельствованными у древних». В то же время в области стиля устойчиво держались традиции азианизма—высокопарный пафос, обилие изысканных речевых оборотов. Благодаря голосовым модуляциям и искусному жестикулированию выступления риторов этого направления превращались в театрализованные представления, собиравшие толпы слушателей.

Можно отметить два периода расцвета красноречия в эпоху Римской империи. Первый период имел место во 2 веке н.э. бывшем временем стабилизации и связанного с ней экономического и культурного подъема. Второй период относится к IV веку и совпадает с временем последней схватки «языческой» культуры с наступающим христианством. Первый период представлен(если называть наиболее яркие имена) Дионом Хрисостомом и Элием Аристидом, второй характеризуют имена Либания, Гимерия и Фемистия.

1.Дион Хрисостом.

Дион Хрисостом(«Златоуст»— ок. 40—120 гг. н. э.) был родом из Малой Азии, но молодые и зрелые годы провел в Риме. При отличавшемся подозрительностью императоре Домициане(81—96 гг.) оратор был обвинен в неблагонамеренности и удалился в изгнание. Долгое время он провел в странствиях, добывая себе средства к существованию физическим трудом. Когда Домициан пал жертвой заговора, Дион вновь стал уважаем, богат и знаменит, по по-прежнему продолжал свои путешествия по всей громадной Римской империи, никогда подолгу не останавливаясь в одном месте.

Дион принадлежал к типу ораторов, которые сочетали в себе талант художника с эрудицией мыслителя, философа, знатока наук. Углубленно занимаясь свободными искусствами, особенно литературой, он с презрением относился к напыщенной болтовне уличных ораторов, готовых говорить о чем угодно и прославлять кого угодно («Проклятые софисты»— так именует их Дион в одной из речей). По философским взглядам он был эклектиком, тяготея к стоикам и киникам. Некоторые из его речей даже напоминают кинические диатрибы, действующим лицом в них выступает знаменитый своими эксцентрическими выходками философ Диоген. Здесь налицо сходство с Платоном, в диалогах которого постоянным персонажем является его учитель Сократ. Герой речей Диона подвергает уничтожающей критике устои общественной, политической и культурной жизни, показывает суетность и тщетность человеческих устремлений, демонстрируя совершенное невежество людей в отношении того, что есть зло и что— благо. Многие из речей Диона посвящены литературе и искусству — среди них «Олимпийская речь», прославляющая скульптора, создавшего знаменитую статую Зевса, и парадоксальная «Троянская речь», в шутку как бы выворачивающая наизнанку миф о Троянской войне, воспетой Гомером, любимым писателем Диона.

В речах Диона немало и автобиографического материала. Он охотно и помногу говорит о себе, стараясь при этом подчеркнуть, как благосклонны были к нему императоры Рима. Становится понятным, почему Дион в своих произведениях уделил так много внимания теории просвещенной монархии как формы правления, которую он развивает в четырех речах «О царской власти».

Что касается стиля Диона, то уже античные критики особенно хвалили его за то, что он очистил литературный язык от вульгаризмов, пролагая путь чистому аттицизму, в чем ему следовал Элий Аристид.

2.Элий Аристид.

Элий Аристид(ок. 117—189 гг.) тоже был родом из Малой Азии и тоже странствовал, бывал в Египте, выступал с речами на Истмийских играх и в самом Риме. Из его литературного наследия сохранилось 55 речей. Некоторые приближаются по типу к посланиям (такова речь, в которой он просит императора помочь городу Смирне после землетрясения). Другие речи представляют собой упражнения на исторические темы, например о том, что можно было бы сказать в Народном собрании в такой-то критический момент афинской истории V—IV веков до н. э. Некоторые из них написаны на темы речей Исократа и Демосфена. К числу речей, связанных с современностью, следует отнести «Похвалу Риму» (около 160 г.): в ней превозносится до небес римское государственное устройство, соединяющее в себе преимущества демократии, аристократии и монархии. Наконец, среди сохранившихся речей мы находим и «Священные речи», то есть речи, обращенные к богам—Зевсу, Посейдону, Афине, Дионису, Асклепию и другим. В них даются аллегорические толкования древних мифов вместе с отзвуками новых религиозных веяний, связанных с проникновением в Элладу чужеземных культов. На содержание некоторых речей наложила отпечаток болезнь, которой страдал оратор,— она сделала его постоянным посетителем храмов Асклепия, бога врачевания. В честь этого бога оратор даже сочинил стихи: в пергамском Асклепиейоне найден обломок мраморной плиты с текстом гимна, автором которого оказался Элий Аристид.

Речи Аристида не были импровизациями, он готовился к ним долго и тщательно. Ему удавалось с большой точностью воспроизводить манеру речи аттических ораторов IV века до н. э., однако в некоторых своих произведениях он использует и приемы азианистов.

Элий Аристид был высокого мнения о своем литературном творчестве и искрение полагал, что соединил в себе Платона и Демосфена. Но время оказалось более строгим судьей, и нам сейчас ясно, что он был лишь тенью величайшего оратора древности.

В последний период своей истории эллинское красноречие постепенно дряхлело и вырождалось. Закат его, происходивший в полной драматических событий борьбе античной идеологии и религии с наступающим христианством, был тем не менее величественным и славным и во многих отношениях поучительным. Он неразрывно связан с историческими событиями IV века н. э. Так, одной из самых замечательных фигур поздней греческой риторики был не кто иной, как император-философ Юлиан(322—363 гг.), за свою борьбу против христианства получивший прозвище Отступника. Он автор талантливых полемических и сатирических произведений, среди которых есть и речи (например, прозаические гимны «К Матери богов», «К царю Солнцу»).

3.Либаний.

Современником и отчасти образцом для Юлиана был известный ритор и грамматик IV века Либаний (314—393 гг.), оставивший нам подробную речь-автобиографию «Жизнь, или о своей судьбе», особенно ярко запечатлевшую воспоминания детства и юности. Либаний был родом из Антиохии, столицы Сирии, и учился сперва на родине, потом в Афинах. В автобиографии он живо рисует сцену, как его встретила в Афинах толпа софистов, из которых каждый буквально тащил его к себе; только через год ему удалось попасть к тому ритору, у которого он хотел учиться. Обладая хорошо поставленным голосом и прекрасной памятью, Либаний вскоре достиг вершин мастерства и стал самым уважаемым и знаменитым ритором в родной Антиохии. Юлиан пользовался записями его речей и лекций, но лично они познакомились лишь в 362 году, когда Юлиан прибыл в Антиохию, уже будучи императором. Число учеников в школе Либания доходило до восьмидесяти человек. Здесь читали Гомера и мастеров аттической прозы, и ученики должны были составлять изложения прочитанного.

продолжение --PAGE_BREAK--

Либаний придерживался традиционной языческой религии, его любимцем и героем был Юлиан, которому Либаний посвятил несколько речей при его жизни и трогательный панегирик после его смерти. Однако оратор умел поддерживать добрые отношения и с христианскими властями: речи, обращенные к христианскому императору Феодосию в связи с тем, что в Антиохии произошло восстание, которое могло навлечь на город строгие кары, показывают, что Либаний мог рассчитывать на внимание императора, несмотря на свою приверженность к язычеству.

Либаний оставил большое количество сочинений, получивших широкое распространение еще при жизни автора. Он сам много делал для этого, содержа целый штат переписчиков. Сохранившееся наследие можно разбить на несколько групп, из которых наиболее интересны декламации, риторические упражнения (прогимнасмы), речи и письма (свыше 1500). Прогимнасмы дают нам представление о методах обучения будущих риторов. Они представляют собой начальные упражнения в красноречии, с помощью которых ученики приобретали навыки отыскивать элементы, оживляющие речь, учились компоновать отдельные части. Среди этих упражнений особое место занимает басня (типа эзоповской), диегема (рассказ на историческую тему), хрия (развитие морального принципа каким-либо знаменитым человеком), сентенция (развитие философского положения), опровержение (или, наоборот, защита) правдивости рассказа о богах или героях, похвала (или, наоборот, порицание) какого-либо человека или предмета, сравнение (двух людей или вещей), экфраза (описание памятника изобразительного искусства или достопримечательной местности).

Наиболее цельное впечатление в наследии Либания производят декламации — своеобразные риторические «прописи», образцы, которые заучивались учениками наизусть. Такой декламацией является речь Менелая, явившегося в качестве посла в Трою и требующего выдачи Елены, или же речь Одиссея на ту же тему. Другим типом декламации являются так называемые этологии (рисующие характеры людей в пространной речи, которую эти люди произносят). Образцом может служить 26-я декламация Либания—«Угрюмый человек, женившийся на болтливой женщине, подает в суд на самого себя и просит смерти». Выступающий с речью рассказывает судьям, как судьба решила ввергнуть его в беду, женив на болтливой женщине. Поток слов и расспросов, извергаемый его женой, довел мужа до исступления, и он решил просить смерти у судей. Одна мысль смущает его при этом: «Боюсь я, как бы мне, убежавшему от жены здесь, не встретиться с ней немного позже, в подземном царстве, как бы мне там опять не пришлось слушать ее болтовню… Если умирающему дозволено сказать слово, дайте моей жене дожить до глубочайшей старости, чтобы я возможно дольше мог вкушать покой».

Из семидесяти дошедших до нас речей Либания интересны речи, посвященные Юлиану, особенно написанный с большим чувством «Эпитафий»; смерть Юлиана так подействовала на ритора, что он два года воздерживался от публичных выступлений. Речь «К императору Феодосию о храмах» — Своеобразное открытое письмо, содержащее просьбу защитить храмы олимпийских богов от разорения, которое учиняют в них христианские монахи. С душевной болью говорит оратор об уничтожении прекрасных произведений искусства, доставлявших высокое эстетическое наслаждение многим поколениям людей.

Либаний сочувственно относился к стоицизму, это особенно заметно в его речи «О рабстве», основная идея которой заключается в том, что, по сути, каждый человек—раб. «Два слова— «раб» и «свободный»—звучат по всей земле, и в домах, и на площадях, и на полях, н на лугах, и в горах, а теперь уже и на кораблях и на лодках. Одно из них—«свободный»—якобы связано с понятием счастья, а другое —«раб»— с его противоположностью...» По мнению Либания, одно из этих слов — а именно «свободный»— следует упразднить, так как все люди, в той или иной степени, рабы — своих страстей, болезней, условий жизни и прежде всего неумолимой судьбы, Мойры.

Либаний— одна из самых характерных фигур поздней софистики. Как художник слова — он прежде всего стилист, культивирующий изощренное мастерство в духе классического аттицизма (кумиром его был великий Демосфен), убежденный в том, что только это мастерство способно облагородить человека, воспитать его вкус. Мир Либания — это мир греческих идей и образов, населенный великими мыслителями, ораторами, писателями н поэтами древней Эллады, мир эллинских богов и посвященных им прекрасных храмов, хранящих воплощенные в мраморе и драгоценном металле образы олимпийцев… Христианство оставалось для него мрачной силой, губительно действующей на все прекрасное, что было создано эллинской культурой.

4.Фимистий и Гимерий.

Современниками Либания были два знаменитых ритора— Фимистий (320—390 гг.) и Гимерий (315—350 гг.). Фемистий был настолько же известен в Константинополе, насколько Либаний— в Антиохии, но, в отличие от Либания, Фемистий серьезно занимался философией и составил ряд популярных изложений (парафраз) работ Аристотеля. Помимо литературного труда и преподавания, он занимался государственной деятельностью и был близок к императору Феодосию, наградившему его рядом: высших отличий.

Сохранились 34 речи Фемистия, затрагивающие проблемы философии, государственного права, теории риторики. Его излюбленным термином, с которым мы постоянно сталкиваемся в его речах, была «филантропия» (человеколюбие)— это делает понятной для нас его веротерпимость. Фемистий так и не принял христианства, но к нему тем не менее благоволили такие известные деятели церкви, как Григорий Назианзин, высоко его ценивший (он даже назвал Фемистия «царем речей»).

Гимерий, происходивший из Вифинии, провел жизнь в основном в Афинах, лишь на короткий срок покинув их в правление Юлиана (призвавшего ритора к своему двору в Константинополь). В отличие от Фемистия, Гимерий был чистым ритором без всякого интереса к философии. Он пользовался особой популярностью как наставник, риторическую подготовку получили у него видные деятели христианской церкви Василий Великий и уже упоминавшийся Григорий Назианзин. В своем творчестве Гимерий следовал традициям аттицизма, хотя в речах его (не отличающихся большой глубиной содержания) заметно влияние и азианского стиля. Они в изобилии украшены риторическими фигурами и поэтическими тропами. Для его творчества характерны фиктивная речь Гиперида в защиту политики Демосфена, речь Демосфена, предлагающего вернуть Эсхина из изгнания (явно надуманный сюжет), и другие в том же роде. Философская проблематика затронута лишь в одной речи— против философа Эпикура, обвиненного ритором в безбожии. Трогательно звучит плач (монодия) по рано ушедшему из жизни сыну Руфину (23-я речь), но перегруженность мифологическими фигурами и здесь ослабляет впечатление.

Гимерий был знатоком античной поэзии, особенно лирики. В его речах до нас дошли пересказы произведений классической греческой поэзии, и это делает их ценным источником для истории греческой литературы.

Ораторское искусство древнего Рима.

Среди римских ораторов широко, например, был распространен такой прием, как показ рубцов от ран, полученных в борьбе за свободу.

Как и Греки, Римляне выделяли два направления в красноречии: азианское и аттическое.

Для аттицизма же был характерен сжатый, простой язык, каким писали греческий оратор Лисий и историк Фукидид. Аттическому направлению в Риме следовали Юлий Цезарь, поэт Липиний Кальв, республиканец Марк Юлий Брут, которому Цицерон посвятил свой трактат «Брут».

Но, к примеру, такой оратор как Цицерон выработал свой, средний стиль, в котором сочетались особенности азианского и аттического направления.

Цицерон.

Биография, политическая и литературная деятельность Цицерона. Марк Туллий Цицерон, знаменитый оратор древности, олицетворяет наравне с Демосфеном высшую ступень ораторского искусства.

Цицерон жил с 106 до 43 г. до н. э. Он родился в Арпине к юго-востоку от Рима, происходил из сословия всадников. Цицерон получил блестящее образование, изучал греческих поэтов, интересовался греческой литературой. В Риме он учился красноречию у знаменитых ораторов Антония и Красса, слушал и комментировал выступавшего на форуме известного трибуна Сульпиция, изучал теорию красноречия. Оратору необходимо было знать римское право, и Цицерон учился ему у популярного для того времени юриста Сцеволы. Зная хорошо греческий язык, Цицерон познакомился с греческой философией благодаря близости с эпикурейцем Федром, стоиком Диодором и главой новоакадемической школы Филоном. У него же он научился диалектике — искусству спора и аргументации.

Хотя Цицерон не придерживался определенной философской системы, во многих своих произведениях он излагает взгляды, близкие к стоицизму. С этой точки зрения во второй части трактата «О государстве» он рассматривает лучшего государственного деятеля, который должен обладать всеми качествами высоконравственного человека. Только он мог бы оздоровить нравы и предотвратить гибель государства. Взгляды Цицерона на лучший государственный строй изложены в первой части этого трактата. Автор приходит к заключению, что лучший государственный строй существовал в Римской республике до реформы Гракхов, когда монархия осуществлялась в лице двух консулов, власть аристократии — в лице сената, а демократии — народного собрания.

Для лучшего государства Цицерон считает правильным установить древние законы, возродить «обычай предков» (трактат «О законах»).

Свой протест против тирании Цицерон выражает и в ряде произведений, в которых преобладают вопросы этики: таковы его трактаты «О дружбе», «Об обязанностях»; в последнем он порицает Цезаря, прямо называя его тираном. Он написал трактаты «О пределах доброго и злого», «Тускуланские беседы», «О природе богов». Цицерон не отвергает и не утверждает существования богов, вместе с тем признает необходимость государственной религии; он решительно отвергает все чудеса и гадания (трактат «О гаданий»).

Вопросы философии имели для Цицерона прикладной характе и рассматривались им в зависимости от практического их значения в области этики и политики.

Считая всадников «опорой» всех сословий, Цицерон не имел определенной политической платформы. Он стремился сначала приобрести расположение народа, а затем перешел на сторону оптиматов и признавал государственной основой союз всадников с нобилитетом и сенатом.

Его политическую деятельность можно охарактеризовать словами брата его Квинта Цицерона: «Пусть у тебя будет уверенность, что сенат расценивает тебя по тому, как ты жил раньше, и смотрит на тебя как на защитника его авторитета, римские всадники и богатые люди на основании прошлой жизни твоей видят в тебе ревнителя порядка и спокойствия, большинство же, поскольку речи твои в судах и на сходках показали тебя полуляром, пусть считают, что ты будешь действовать в его интересах»[1] .

Первая дошедшая до нас речь (81 г.) «В защиту Квинкция», о возвращении ему незаконно захваченного имущества, принесла Цицерону успех. В ней он придерживался азианского стиля, в котором был известен его соперник Гортенсий. Еще большего успеха добился он своей речью «В защиту Росция Америпского». Защищая Росция, которого из корыстных целей родственники обвиняли в убийстве родного отца, Цицерон выступил против насилия сулланского режима, разоблачая темные действия фаворита Суллы, Корнелия Хризогона, с помощью которого родственники хотели овладеть имуществом убитого. Цицерон выиграл этот процесс и своей оппозицией аристократии добился популярности в народе.

Из опасения репрессий со стороны Суллы Цицерон отправился в Афины и на остров Родос, якобы ввиду необходимости более глубоко изучить философию и ораторское искусство. Там он слушал ритора Аполлония Молона, оказавшего влияние на стиль Цицерона. С этого времени Цицерон стал придерживаться «среднего» стиля красноречия, занимавшего середину между азианским и умеренным аттическим стилем.

Речь эта, защищая интересы денежных людей и направленная против побилитета, имела большой успех. Но этой речью заканчиваются выступления Цицерона против сената и оптиматов.

Когда в 63 г. Цицерон был избран консулом, он восстановил сенаторов и всадников против аграрных реформ. Во второй аграрной речи Цицерон резко говорит о представителях демократии, называя их смутьянами и мятежниками, угрожая, что сделает их такими смирными, что они сами будут удивлены. Выступая против интересов бедноты, Цицерон клеймит позором их предводителя Люция Сергия Катилину, вокруг которого группировались лица, пострадавшие от экономического кризиса и сенатского произвола. Катилина, так же как и Цицерон, выставил в 63 г. свою кандидатуру в консулы, но, несмотря на все старания левого крыла демократической группы провести Катилину в консулы, ему это не удалось вследствие противодействия оптиматов. Катилина составил заговор, целью которого было вооруженное восстание и убийство Цицерона. Планы заговорщиков стали известны Цицерону благодаря хорошо организованному шпионажу.

Заискивая перед сенатом, Цицерон в своих речах проводит лозунг союза сенаторов и всадников.

Само собой разумеется, что реакционная часть сената одобрила действия Цицерона по подавлению заговора Катилины и даровала ему титул «отца отечества».

В 57 г. Цицерон снова возвратился в Рим, но уже не имел прежнего политического влияния и занимался главным образом литературной работой.

К этому времени относятся его речи в защиту народного трибуна Сестия, в защиту Милопа. В_это же время Цицероном был написан известный трактат «Об ораторе». В качестве проконсула в Киликии, в Малой Азии (51—50 гг.), Цицерон приобрел популярность в войске, особенно благодаря победе над несколькими горными племенами. Солдаты провозгласили его императором (высшим военным начальником). По возвращением в Рим в конце 50 г. Цицерон примкнул к Помпею, но после его поражения при Фарсале (48 г.) он отказался от участия в борьбе и внешне помирился с Цезарем. Он занялся вопросами ораторского искусства, издав трактаты «Оратор», «Брут», и популяризацией греческой философии в области практической морали.

Литературное наследство Цицерона не только дает ясное представление о его жизни и деятельности, часто не всегда принципиальной и полной компромиссов, но и рисует исторические картины бурной эпохи гражданской войны в Риме.

Язык и стиль речей Цицерона.Для политического и особенно судебного оратора важно было не столько правдиво осветить суть дела, сколько изложить его так, чтобы судьи и публика, окружавшая судебный трибунал, поверили в его истинность. Отношение публики к речи оратора считалось как бы голосом народа и не могло не оказать давления на решение судей. Поэтому исход дела зависел почти исключительно от искусства оратора. Речи Цицерона, хотя и были построены по схеме традиционной античной риторики, дают представление и о тех приемах, которыми он достигал успеха.

В речи против Верреса Цицерон рассказывает о казни римского гражданина Гавия, которого не имели права наказывать без суда. Его секли па площади розгами, а он, не издавая ни одного стона, только твердил: «Я римский гражданин!». Возмущаясь произволом, Цицерон восклицает: «О сладкое имя свободы! О исключительное право, связанное с нашим гражданством! О трибунская власть, которую так сильно желал римский плебес и которую наконец ему возвратили!» Эти патетические восклицания усиливали драматизм рассказа.

Таким приемом варьирования стиля Цицерон пользуется, но редко. Патетический тон сменяется простым, серьезность изложения— шуткой, насмешкой.

Признавая, что «оратору следует преувеличить факт», Цицерон в своих речах считает закономерной амплификацию— прием преувеличения. Так, в речи против Катилины Цицерон утверждает, что Катилина собирался поджечь Рим с 12 сторон и, покровительствуя бандитам, уничтожить всех честных людей. Цицерон не чуждался и театральных приемов, которые вызывали у его противников обвинение в его неискренности, в ложной слезливости. Желая вызвать жалость к обвиняемому в речи в защиту Милона, он говорит сам, что «от слез не может говорить», а в другом случае (речь в защиту Флакка) он поднял на руки ребенка, сына Флакка, и со слезами просил судей пощадить отца.

Применение этих приемов в соответствии с содержанием речей создает особый ораторский стиль. Живость его речи приобретается благодаря пользованию общенародным языком, отсутствию архаизмов и редкому употреблению греческих слов. Порой речь состоит из коротких простых предложений, порой они сменяются восклицаниями, риторическими вопросами и длинными периодами, в построении которых Цицерон следовал Демосфену. Они разделяются на части, обыкновенно имеющие метрическую форму и звучное окончание периода. Это создает впечатление ритмической прозы.

Риторические произведения. В теоретических трудах о красноречии Цицерон обобщил те принципы, правила и приемы, которым следовал в своей практической деятельности. Известны его трактаты «Об ораторе» (55 г.), «Брут» (46 г.) и «Оратор» (46 г.).

Произведение «Об ораторе» в трех книгах представляет собой диалог между двумя известными ораторами, предшественниками Цицерона—Лициннем Крассом и Марком Антонием, представителями сенатской партии. Свои взгляды Цицерон выражает устами Красса, считающего, что оратором может быть только разносторонне образованный человек. В таком ораторе Цицерон видит политического деятеля, спасителя государства в тревожное время гражданских войн.

В трактате «Брут», посвященном своему другу Бруту, Цицерон говорит об истории греческого и римского красноречия, останавливаясь более подробно на последнем. Содержание этого сочинении раскрывается в другом его наименовании—«О знаменитых ораторах». Большое значение этот трактат получил в эпоху Возрождения. Цель его— доказать превосходство римских ораторов перед греческими.

Цицерон считает, что недостаточно одной простоты греческого оратора Лисия,— эта простота должна быть дополнена возвышенностью и силой выражения Демосфена. Давая характеристику множеству ораторов, он считает себя выдающимся римским оратором.

Наконец, в трактате «Оратор» Цицерон излагает свое мнение о применении различных стилей в зависимости от содержания речи, с целью убедить слушателей, произвести впечатление изяществом и красотой речи, и, наконец, увлечь и взволновать возвышенностью. Большое внимание уделяется периодизации речи, подробно излагается теория ритма, особенно в концовках членов периода.

Блестящий стилист, умеющий выражать малейшие оттенки мысли, Цицерон явился создателем того изящного литературного языка, который считался образцом латинской прозы. В эпоху Просвещения рационалистические философские взгляды Цицерона оказали влияние на Вольтера и Монтескье, написавшего трактат «Дух законов».

Заключение.

Как видно из всего вышеизложенного, жанр Древнегреческой и Древнеримской культур не погиб вместе с античной цивилизацией, но, не смотря на то, что высоты этого жанра до сих пор так и остались недосигаемыми для современников, он продолжает жить в нынешнее время. Живое слово было и остается важнейшим орудием христианской проповеди, идеологической и политической борьбы современности. И именно риторическая культура античности лежит в основе гуманитарного образования Европы со времен Рененсанса вплоть до 18 столетия. Не случайно в наши дни сохранившиеся тексты речей античных ораторов имеют не только исторический интерес, а оказывают мощное влияние на события современности, сохраняют огромную культурную ценность, являясь образцами убедительной логики, вдохновенного чувства и истинно творческого стиля.

Список литературы

С.И. Радциг «История Древнегреческой литературы», г. Москва, из-во «Высшая школа», 1969 г.;

М. Гаспарова, В. Борухович «Ораторское искусство древней Греции», г. Москва, из-во «Художественная литература», 1985г.;

«Античная литература», г. Москва, из-во «Просвещение», 1986 г.;

О.М. Тронский «История Античной литературы», г. Ленинград, УЧПЕДГИЗ, 1946 г.

www.ronl.ru

Ораторское искусство древнего Рима.. История развития риторики как науки

1.2. Риторика и ораторское искусство в древнем Риме

Несмотря на то, что Аристотель оставался для античного Рима высшим авторитетом в области риторики, тем не менее римляне внесли немало ценного и заслуживающего внимания в эту науку и особенно практику ораторского искусства. Прежде всего их заслуга заключается в разработке приемов составления речей, анализе тех аргументов, или доводов, которые Стагирит называл нетехническими, и совершенствовании стиля и красоты речи. Здесь римские ораторы следователи скорее той традиции, которая возникла в трудах ученика Аристотеля Феофраста, чем его самого. Они считали, что его “Риторика”, несмотря на неоспоримые достоинства, лучше подходит для анализа готовых речей, чем для их составления. Поэтому для римских риториков и ораторов гораздо большее значение имело руководство “О слоге”, написанное Феофрастом — до нас не дошедшее, в котором он, опираясь на принципы своего учителя, обобщил громадный опыт, накопленный своими предшественниками в области стиля и произнесения речи [8, с. 12].

Римские судебные ораторы значительно усовершенствовали так называемые нетехнические средства аргументации, связанные с использованием свидетельств, показаний, контрактов, договоров и в особенности норм права. Хорошо известно, что усиленно разрабатывавшееся римское право стимулировало интерес к вопросам аргументации и убеждения, а ссылка на юридические законы стала неоспоримым доказательством в судебных речах. Римских судебных ораторов привлекала схема сведения всех многообразных случаев и мотивов к единой системе сложных и разветвленных видов и разновидностей — так называемых статусов. Основы такой системы разработал в середине II века до н.э. Гермагор, считающийся переходной фигурой от эллинистической риторики к римской. Римские ораторы отказались также от аристотелевского разделения посылок просто на общие и частные. Вместо этого они стали характеризовать их как категории определенного рода, такие, как причина и следствие, действительное и возможное и т.п. Благодаря этому им удавалось проводить более тонкое различие между посылками скорей по их качеству, чем количеству, или объему (общие и частные суждения).

Под влиянием Гермагора римские судебные ораторы стали использовать в своих речах заранее подготовленные формы, или структуры, аргументов или доводов, которые можно было бы использовать в будущих речах. Однако впоследствии Цицерон и Квинтиллиан выступили против таких догматических схем, справедливо подчеркивая, что изобретение и нахождение подходящих аргументов и схем рассуждения представляет собой творческий процесс и требует широкого и свободного образования.

Усилия древнеримских ораторов были сконцентрированы главным образом вокруг проблем политической борьбы в сенате, на народных форумах, а также судебных разбирательств гражданских и уголовных дел. Поэтому их мало занимали теоретические вопросы аргументации и риторики вообще. Единственным исключением из этого был, пожалуй, выдающийся оратор античного Рима Марк Юлий Цицерон, неизменно подчеркивавший в своих сочинениях необходимость сочетания красноречия с убедительностью, риторики с философией. Правда, философские взгляды самого Цицерона нельзя назвать последовательными и монистическими, поскольку он пытался сочетать в своем мировоззрении взгляды таких несовместимых античных школ, как стоики, перипатетики и академики (последователи Платона), хотя в теории он склонялся к скептической философии, а на практике придерживался стоицизма, помогавшего ему переносить трудности и лишения политических гонений и преследований. В риторике Цицерон пытался объединить, с одной стороны, философские принципы Платона и Аристотеля, а с другой, чисто практические приемы и рекомендации, идущие от Исократа. Однако главное внимание он уделяет не философским принципам, о которых очень мало говорится в трех его трактатах об ораторском искусстве. Его больше всего занимает прикладная сторона риторики, ее умелое использование в сенате, народном собрании, суде.

Руководствуясь этой целью, Цицерон во главу угла ставит содержательность и убедительность речи, а не ее внешнюю форму и красоту. “В самом деле, — пишет он, — что может быть так нелепо, как пустой звон фраз, хоть бы самых отборных и пышных, но за которыми нет ни знаний, ни собственных мыслей” [9, с. 86]. Идеалом оратора для него является не ремесленник и с хорошо подвешенным языком, а мудрец, знающий науку о красоте выражения. Поэтому воспитание и образование оратора должно строиться так, чтобы развить его природные качества, ибо без природного дара, живости ума и чувства нельзя влиять на слушателей, убеждать их в чем–то. “Следовательно, необходимо помнить, во–первых, о том, что цель оратора, — подчеркивает он, — говорить убедительно; во–вторых, о том, что для всякого рода речи предметом служит или вопрос неопределенный... или случай” [9. с. 102]. Именно на таких вопросах должен сосредоточить свои доказательства и опровержения оратор. Спорные пункты могут быть весьма различными и поэтому они требуют в каждом случае особые способы доказательства. Характеризуя структуру публичной речи, Цицерон обращает внимание на то, что “все силы и способности оратора служат выполнению следующих пяти задач: во–первых, он должен приискать содержание для своей речи; во–вторых, расположить найденное по порядку, взвесив и оценив каждый довод; в–третьих, облечь и украсить все это словами; в–четвертых, укрепить речь в памяти; в–пятых, произнести ее с достоинством и приятностью”. Но прежде чем приступить к делу, предупреждает Цицерон, надо в начале речи расположить слушателей в свою пользу, затем установить предмет спора и только после этого начать доказывать то, на чем оратор настаивает и что он опровергает. В конце речи следует подвести итоги сказанному, а именно “развернуть и возвеличить то, что говорит за нас, и поколебать и лишить значения то, что говорит за противников” [9, с. 102].

Более подробное обсуждение перечисленных пяти задач дается в трактате “Оратор”, где он главное внимание обращает на то, что сказать, где сказать и как сказать. В этой триаде основную роль играет, по его мнению, процесс нахождения того, что нужно сказать и какими доводами подтвердить сказанное. “Действительно, — пишет он, — найти и выбрать, что сказать — великое дело: это как бы душа в теле” [10, с. 340]. Поскольку в судебной и политической речи необходимо было сосредоточить усилия прежде всего на предмете спора, постольку выяснению подлежали, “во–первых, имел ли место поступок, во–вторых, как его определить и, в–третьих, как его расценить” [10, с. 340]. Решение первого вопроса достигается с помощью доказательства. В качестве посылок таких доказательств Цицерон рассматривает не только факты, но и суждения общего характера, которые Аристотель называет топами. На их основе “можно развить речь и за и против”, но ими следует пользоваться не бездумно, а точно все взвесить и сделать выбор, прежде чем применить к конкретному случаю. Определение и оценка поступка осуществляется путем соотнесения к соответствующему роду на основе понятий и определений. При разрешении третьего вопроса используются понятия правоты и неправоты, справедливости и несправедливости [10, с. 340].

Примечательно, что в трактате “Оратор” Цицерон впервые ясно указывает на связь своих основных идей с логическими принципами аристотелевской риторики. Действительно, когда он говорит о доказательствах в судебной речи, то обращает внимание на значение общих мест, или топов, в качестве посылок рассуждения и в то же время указывает, какую большую роль в ней играют частные суждения, которые выступают как свидетельства, факты, контракты, юридические нормы и т.п. нетехнические средства убеждения. Более того, такие конкретные аргументы, или доводы, убеждают и судей на заседаниях, и слушателей в народном собрании, и законодателей в сенате больше, чем отвлеченные принципы и общие рассуждения. Но это не означает, что Цицерон не признавал роли логики и философии в риторике. Правда, он скептически относился, например, к логике стоика Хризиппа, как слишком искусственной и потому мало пригодной в ораторском искусстве, где, по его мнению, следует полагаться на аристотелеву логику и диалектику. Хотя Цицерон был больше занят прикладной риторикой, с успехом выступая с публичными речами сначала в Народном собрании, а затем в сенате, но в своих письменных трудах он неизменно придерживался высоких образцов теоретического анализа своих великих предшественников Платона и Аристотеля. Не случайно поэтому его трактаты об ораторском искусстве написаны не в виде традиционных в то время ремесленных руководств и наставлений, которые были широко распространены в тогдашних риторических школах, а в форме свободного диалога, в котором мысли автора выражают наиболее знаменитые в прошлом ораторы. Некоторые западные исследователи считают оригинальным вкладом Цицерона в риторику, во–первых, разработку понятия о долге оратора, во–вторых, подчеркивание роли стиля и оформления речи. Нетрудно, однако, показать, что задачи, которые ставит Цицерон перед оратором, были ясно и четко сформулированы еще Аристотелем, а частично и Платоном. В самом деле, требование доказать обсуждаемый случай было подробнейшим образом разработано и выяснено Аристотелем не только в “Риторике”, но и в “Аналитике” и “Топике”. Несколько труднее обстоит дело с обязанностью оратора добиться согласия с аудиторией, а также внушить слушателям мысль о действии и побудить их к такому действию. Здесь Цицерон, опираясь на свой опыт и тогдашнюю практику, высказал ряд оригинальных идей, которые у Аристотеля выступают как апелляции к нравственности и к эмоциям.

В историю риторики и ораторского искусства Цицерон вошел прежде всего как блестящий стилист и вдохновенный оратор, своими речами и письменными сочинениями много способствовавший построению, оформлению и убедительности публичных выступлений своих коллег и последователей. Здесь он неизменно следовал завету величайшего оратора античности Демосфена, который говорил, что в ораторском искусстве “и первое дело, и второе, и третье есть произнесение” [10, с. 342]. Забота о стиле речи, ее эмоциональном воздействии на слушателя и даже отходе ораторской речи от естественной, когда начинают использоваться особые фигуры мысли и слова, в дальнейшем стали постепенно возобладать над ее содержательностью и убедительностью. Тем самым из трех задач оратора: убеждать, услаждать и увлекать, о которых говорил Цицерон, после него риторика сосредоточилась на одной — услаждении слушателя, да и это нередко вызывало протест со стороны слушателя.

Что же касается римской риторики после Цицерона, то с падением республики и возникновением монархий потребность в публичных речах заметно упала, за исключением судебного ораторского мастерства. Но даже сам характер судебного красноречия значительно изменился. В нем стал преобладать деловой стиль и вместо многословных и длинных рассуждений стали использоваться короткие, точные формулировки, которые лучше подходили к характеру судебного разбирательства.

Короткий взлет ораторского искусства и риторики после Цицерона был связан с именем Марка Фабия Квинтилиана, считавшегося самым знаменитым оратором в последней четверти I века н.э. Хотя Квинтилиан и был большим поклонником Цицерона, но в своей риторике он ориентировался не столько на народ и широкую демократическую публику, а избранный круг ценителей стиля и красоты речи. Поэтому он хотел видеть в ораторе не столько мыслителя, сколько стилиста [8, с. 68]. Характерно, что он определяет и риторику как искусство говорить хорошо [11, p. 1].

Отход от античной традиции в риторике, хотя и обозначился в позднейшей римской риторике, тем не менее он не был выражен в явной и тем более резкой форме. Поэтому этот этап развития риторики можно охарактеризовать как переходный от античности к средневековью, когда на место убеждения пришла вера, которая, по мысли отцов церкви, должна была заменить и все ранее созданные средства убеждения.

studfiles.net

Шпаргалка - Ораторское искусство Древнего Рима