Реферат: Обзорный реферат по творчеству Ф.И. Тютчева. Творческий путь тютчева реферат

Творческий путь Тютчева Ф.И.

Всепоглощающей страстью Тютчева являлась политика. Сохранилось свидетельство, что даже на смертном одре, уже исповедавшись и причастившись, он продолжал думать о злобе дня; едва ли не последними его словами были: “Какие получены подробности о взятии Хивы?” Интерес Тютчева к политике нельзя считать дилетантским. Тютчев был одним из самых профессиональных и самых образованных публицистов так называемого “консервативного лагеря”, которые обращались к проблеме “Россия и Запад”.

МИРОВОЗЗРЕНИЕ И ЛИТЕРАТУРНАЯ ПОЗИЦИЯ. Во второй половине 20-х гг. XIX в., когда мыслящая часть русского общества интенсивно вела поиски новых идеологических систем, особое значение приобретала классическая немецкая философия. Начиналась эпоха философского романтизма, и Тютчев разделил с будущими славянофилами (Шевыревым, Хомяковым, Погодиным) интерес к немецкой романтической метафизике и эстетике, в частности к Шеллингу. Из философии Шеллинга Тютчев “заимствует”, однако, не столько какие-то конкретные идеи, сколько общую постановку вопроса о соотношении индивидуального и всеобщего: отдельной личности противостоят “мировая душа”, одухотворенный космос, “всеобщая жизнь природы”; преодоление этого противостояния мыслится как условие реализации личностью своих творческих возможностей, обособление личности — как безусловное зло. При этом предполагается, что мир души в принципе соизмерим с миром Космоса (шеллингианский принцип тождества “микрокосма” и “макрокосма”).

Тютчев был одним из самых последовательных русских романтиков, однако не участвовал в литературной борьбе своего времени. Это было обусловлено отчасти биографически (многие годы он провел за границей, находясь на дипломатической службе), отчасти же его сознательной и последовательной ориентацией на роль дилетанта в искусстве. В этом отношении Тютчев принадлежит пушкинской эпохе, когда демонстрация дилетантизма была чем-то большим, нежели просто литературной игрой. В самом деле, романтический автор — дилетант в том смысле, что он не ремесленник и не педант, повинуется не вкусам толпы, даже не той или иной литературной традиции, а прежде всего таинственному и неизъяснимому вдохновению, подчас же и личному мистическому опыту. При этом литературная традиция не отвергалась и не игнорировалась, она рассматривалась как материал для свободного экспериментирования, причем в самых разных сферах — например тематики, лирической композиции, жанра.

lit-helper.com

Реферат - Обзорный реферат по творчеству Ф.И. Тютчева

Обзорный реферат по творчеству Ф.И. Тютчева

ПЛАН

1.Вступление.

2.Краткие биографические данные.

3.Творческий путь великого поэта.

4.Ф.И.Тютчев и его современники.

5.Заключение.

Федор Иванович Тютчев (1803-1873 гг.)

Особенности судьбы и характе ра Ф. И. Тютчева (1803—1873) определили неправомерно замедленное распространение его из вестности не только сред и широ­ кой читающей публики, но и среди литераторов-совре­менников. Лев Толстой вспоминал, как в 1855 году “... Турге нев, Некрасов и К° едва могли уговорить меня прочесть Тютчева. Но зато когда я проче л, то просто обмер от величины его творчес кого таланта”. А ведь Тютчев к тому времени уже четверть века печатался. И тем не менее честь “открытия” Тютчева принадлежит Н. А. Некрасову, в 1850 году обратившему внимание читателей “Современника” на стихи уже немолодого по­эта, которые он в своей статье приравнивал к лучшим образцам “русского поэтическо го гения”.

Федор Иван ович Тютчев родился 23 ноября 1803 го­да в родовом имении Овстуг Брянского уезда Орлов­ской губернии. Домашнее воспитание его направлялось самозабвенно преданным литературе поэтом С. Е. Раичем, который вспоминал о своем ученике: “По тринадца тому году он переводил уже оды Горация с замечатель­ным успехом”. В Московском университете Тютчев слу­шал лекции известного словесника А. Ф. Мерзлякова, к оторый и представил юного поэта в Общество люби те­лей российской словесности.

По окончании университета Тютчев поступает на дипломатическую службу и весной 1822 года покидает родину, чтобы вернуться лишь через 22 года. За грани­цей (в Мюнхене, затем в Турине) он живет вне рус­ской языковой стихии, к тому же обе жены поэта (На чужби не Тютчев женился, овдовел, женился вторично) были иностранками, не знавшими русского языка. Французский язык был языком его дома, его службы, его круга общен ия, наконец, его публицистических ста­тей и частной корреспонденции. По-русски писались только стихи.

Изредка стихи Тютчева появляются на страницах русских периодических изданий, но это обычно журналы и альманахи второстепенные, малочитаемые (“Урания”, “Галатея”). Только в 1836 году целую подборку его стихов, правда, подписанных не полным именем, а ини­циалами Ф. Т., напечатал в своем “Современ нике” Пуш­кин. На них обр атили вн иман ие такие знатоки и цени­тели поэзии, как В. А. Жуковский, П. А. Вяземский, И. В. Киреевский.

Вернулся в Россию Тютчев в 1 844 году. Это было время, неблагоприятное для поэз ии. После смерти Пуш­кина, Лермо нтова казалось, что “золотой век” русской поэзии завершился, да и в обществе ощутимы были но­вые веяния, отвечала которым не лирическая поэзия, а “положительная” проза. Все меньше печатается стихов, как будто бы спадает интерес к поэзии. Впрочем, Тют­чев никогда не стремился стать профессиональным лите­ратором: издателям и поклонникам его творчества при­ходилось всякий раз уговаривать его дать стихи для печати. В 40-е годы Тютчев не печатае тся почти десять ле т, естественно, помнят его лишь малочисленные почитатели. И только в 50-х годах Некрасов и Турге­нев как бы извлекают стихи Тютчева из небытия, опуб­ликовав большую подборку их в “Современнике”. В 1654 году выходит в свет первый поэтический сбор­ник Тютчева, а второй—он же последний прижизн ен­ный — в 1868 году.

Незадолго до возвращен ия на родину, всп омин ая свою московскую юность, Тютчев писал родителям: “Не подлежит сомнению, что будь я еще на этой исход ной точке, я совсем иначе устроил бы свою судьбу” . Мы не знаем, что имел в виду поэт, но дипломатиче­ской карьеры он не сдел ал. Однако вовсе не из-з а отсут­ ствия интереса к политике — напротив, внешнеполити­ческие вопросы всегда составляли один из главнейших интересов в жизни Тютчева. Свидетельства тому—его публицистические статьи, его письма, воспоминания со­временников. Россия, ее положение в мире, ее будущ­ность—предме т неослабного внимания, беспокойного и глубоко личного ин тере са Тютчева: “Думаю, что невозможно быть более привязанным к своей стране, нежели я, более постоянн о озабоченным те м, что до нее отно­сится”. Поражение России в Крымской кампании 1855 года было воспринято поэтом как личная катаст­ рофа и заставило его пересмотреть отношен ие к Нико­лаю I и всему 30-летнему правлению этого “царял ице­дея”, чел овека “чудовищной тупости”.

Внутриполитические взгляды Тютчева были вполне традиционны, однако принцип просвещенного само дер­жавия, согласно его вз глядам, должен был удовлетво­рять, в сущности, идеальным услови ям, а именно: госу­дарственн ые чиновник и не должны чувствовать себя самодержцами, а царь —чиновником. За 70 лет жиз ни Тютчева сменились три царя, и ни одн о реальное цар­ствование чаяниям поэ та не отвечало — об этом можн о судить по многочислен ным его едки м критическим вы ск азы ваниям. Оставались смутные упования: “В Россию можно только верить”, упования, основанные на убеж­дении, что судьбу России решит не “пена, плавающая на поверхности”, а те могучие, невиди мые силы, которые пока “таятся в глуби не”. Тютчев и“ мел прекрасную возможность вблизи наблюдать за деятельностью государственной машины — ведь он до конца своих дней нахо­дился на государственной службе (сначала старшим цен­зором при Министерстве иностранных дел, а последние пятнадцать лет — председателем Комитета ценз уры иностранной). Кроме того, звание каме ргера нал агало на него обязанность бывать при дворе. Взгляд Тютче­ва на положе ние дел вн утри страны с течени ем време ни становится все более пессимистическим. “В прави ­тельственных сферах бессознательность и отсутстви е со­вести достигли таких размеров, что этого не льз я по­ стичь, не убедившись воочию”, —вынужден признать он на склоне лет.

Итак, политика, обществе нные интересы глубок о волновали Тютчева — государственника и дипломата: “Часть моего существа отождествилась с известными убеждениями и верованиям и”. Этой “части” обязаны свои м появлением на свет политически е стихи Тютчева, в большинстве своем написанные “по случаю” и в со­гласии с его принципом “смягчать, а не тревожить” сердца “под царскою парчою”. Стихи эти з начительно уступают в силе и художественности лирическим его произведениям, которые рождались из таинственных родников, сокрытых в глубине души.

Истинное величие Тютчева обнаруживается в его лирике. Гениальный художник, глубокий мыслитель, тонкий психолог — таким предстает он в стихал, темы которых вечны: смысл бытия человеческого, жизн ь при­роды, связь человека с этой жизнью, любовь. Эмоцио­нальная окраска большинства тютчевских стихотворе­ний определяется его мятущимся, трагическим мироощущением. Как жесточайшее бедствие и тяжкий грех ощу­щал поэт самовластье “человеческого Я” — проявление индивидуализма, холодного и разрушительного. Отсюда бессильные порывы Тютчева к христианству, особенно к православию с его выраженной идеей “соборности”, смирением и покорностью судьбе. Иллюзорность, призрачность, хрупкость человечес кого существования — источники постоянной внутренней тревоги поэта. Тют­ч ев—мятущийся агностик—в поисках устойчивого ми­ровоз зрения не мог пристать ни к одному берегу. Так, он неоднократно декларировал пантеизм (“Не то, что мните вы, природа...”, “Полдень”), но внутренней убеж­денности, стойкой веры в божественное начало, благо­творное и разлитое повс еместн о, не было. Если для пан­теистического мировоззрения А. К. Толстого харак­терен оптимизм, вызванный уверенностью, что “в одну любовь мы все сольемся вскоре...”, то Тютчеву перспектива “слияния” рисуется весьма безрадостно. В стихо­творении “Смотри, как на речном прос торе...” “чело­веческое Я” уподобляется тающим льдинам, которые

Вс е вместе — мал ые, большие,

Утратив прежний образ свой,

Все — безраз личн ы, как стихия,—

Сольются с без дной роковой!..

Спустя двадцать лет, в последние годы жиз ни образ “всепоглощающей и миротворной бездны” снова воз­ни кнет в стихотворен ии поэта “От жизни той, что бу­шевала з десь...”.

В общем ряду явлений природы человек в поэз ии Тютчева занимае т непонятное, двусмысленное положе­ние “мыслящего тро ст ни ка”. Мучительная тр ево жность, тщетные попытк и понять свое предназначение, ужасаю ­щие подозрения относительно самого существования з а­гадки “природы-сфинкса” и наличия “творца в творе­нии” неотступно преследуют поэта. Его угнетает созна­ние ограниченности, бесси лия мысли, которая упорно стремится постичь вечную загадку бытия,— “длань не­з римо-роковая” неуклонно пресе кает ее напрасные и об­реченные попытки. Во многих стихах Тютче ва незримо присутствует терзавшая Паскаля мысль: “Меня ужасает вечное молчание этих бесконечных пространство”. Вооб­ще философия Паскаля чрезвычайно близка мироощу­щению Тютч ева. В его поэз ии немало образов и поня­тий, встречающихся у французского философа, но едва ли не самое ос новное — это убежден ие Тютчева, что “корень наше го мышления не в умозрительной способ­ности человека, а в настроении его сердца” созвучное одному из основных положений философии Паскаля: “Сердце имеет свои законы, которых вовсе не знает разум”.

Чувство тревоги особенно обостряется ночью, когда исчеза ет призрачная пре града — видимый мир — между чел овеко м и “бездной” с ее “страхами и мглами”. У ли ­шё нно го зрения “ночного” челове ка обостр яется слух, п ослыш ит он “гул непостижимый” или вой “ветра ноч­ного”, которы е напоминают ему о “родимом”, но не ме­нее от того жутком изначальном хаосе. О том, как ост­ро ощущал поэт, что “ночь страшна”, крас норечиво сви­детельствует стихотворение “Альпы”, лишенное в отли­чие от других его произведений на тему “день и ночь” фило софского звучания, но тем более поражающее мрач­ными образами, найденными Тютчевым для спящих гор:

Помертвелые их очи

Льдистым у жас ом р азят .

В отноше нии к природе Тютчев являет как бы две ипостаси: бытийную, созерцательную, воспринимающую окружающий мир “с помо щью п яти органов чувств”., — и духовную, мыслящую, стремящуюся за видимым по­к ровом угадать вел икую тай“ у приро ды. .

Тю тчев-созерцатель создает такие лирические ше­девры, к ак “Весен няя гроз а”, “Есть в ос ени перв она­чаль ной....”, “Чародейкою З им ою.., ” и — мно же ство подоб­ных, ко ротких, как почти все тютчевские стихи, п релест­н ых и обр азн ых пейзажных зари совок.

Аполлон Григорьев писал: <<Пантеистическое со­зерцани е, созе рцан ие подчинен ное, тяготеет над отно­ш ениями к природе великорусской, но это подчиненное созерц ание и сообщае т им при переходе в тво рче ство их о собенную красоту и прелесть. •<...> В Тютчеве, напри­мер, воз водит их, эти отношен ия, до глубины философ­с кого соз ерц ань я, до одухотворения природы >>.

Тютчев — мысли те ль,об ра щаясь к природе, видит в ней неисчер паемый источни к для размыш ле ний и обоб­щений космического порядка. Так родились стихи “Вол ­на и дума”, “Певучесть е сть в морских волн ах...”, “Как сладко дремлет сад темно-зелен ый...” и т.п. К эти м произведениям примыкаю т несколько чисто философ­ских: “ Silentium!”, “Фонтан”, “День и ночь”. Фило­с офская лирика Тютчева мен ее вс его “головная”, рассу дочная. Прекрасно охарактеризовал ее И. С. Тургенев: “Каждое его стихотворен ие начиналось мыслью, но мыслью, которая, как огненная точка, вспыхивала под влия­ нием чувства или сильного впечатления; вследствие это­го, если можн о так выразиться, свойства происхождения своего, мысль г. Тютчева никогда не является читателю нагою и отвлеченною, но всегда сливается с образом, вз ятым из мира души или природы, проникается им и сама его проникает нераздельно и неразрывно”.

Радость бытия, счастливое согласие с природой, без­мятежное упоение ею характерны преимущественно для стихотворения Тю тчева, посвященных весне, и в этом есть своя зак он омернос ть. Постоянные мысли о хрупко­сти жизн и были неотвязными спутниками поэта. “Чув­ство тоски и ужаса уже много лет как стали обычным моим душевным состоянием” — такого рода признания нередки в его письмах. Неизменный завсегдата й свет­ских салон ов, блестящий и остроумный собеседник, “прелестный говорун”, по определению П. А. Вяземского, Тютчев был вынужден “избегать во что бы то ни стало в течение восемнадцати часов из двадцати четы­рех всякой се рьезной встречи с самим собой”. И мало кто мог постичь его сложный внутренний мир. Вот ка­ким видела отца дочь Тютчева Анна: “Он мне пред­ставляется одним из тех изначальных духов, таких тон­ких, умных и пламенн ых, которые не имеют ничего об­щего с материей, но у которых нет, однако, и души. Он совер шенно вне всяких законов и правил. Он поражает воображение, но в нем есть что-то жуткое и беспокой­ное”.

Пробуждающаяся весенняя природа обладала чудодейственным свойством заглушать это постоянное беспо­койство, умир отворять тре вожную душу поэта. Могу­щество весны объясняется ее торжеством над прошед­шим и будущим, полным забвением бывшего и грядуще­го уни чтожения и распада:

И страх кончины неизбежной

Не свеет с древа ни листа:

Их жизнь, как океан безбрежный,

Вся в настоящем разлита.

Воспевая весеннюю природу, Тютчев неизме ннора­дуется редкой и краткой возм ожн ости ощутить полноту ж изни, не омраченной предвестниками гибели — “Не вст ретишь мертвого листа”,— ни с чем не сравнимой отрадой целиком отдаваться настоящему моменту, при­частности “жизни божески — всемирной”. Порой и осенью ему чудится дуновение весны. В противопоставлении, верн ее, в предпочтении сомнительном у райскому блажен­ству бесспорного, достоверного наслаждения красотою весенней природы, самозабвенного упоения ею Тютчев близок А. К. Толстому, писавшему: “Боже, как э то прекрасно — весна! Возможно ли, что в мире ином мы будем счастливее, чем в здешнем мире весной!” Совер­шенно те же чувства нап олняют Тютчева:

Что пред тобой утеха рая,

Пора любви, пора весны,

Цветущее блаженство мая,

Румяный цвет, златые сны?.

На тютчевских лирических пейзажах лежит особен­ная печать, отражающая свойства его собственной ду­шевной и физической приро ды — хрупкой и болезнен­ной. Его образы и эпитеты часто неожиданны, непри­вычны и на редкость впечатляющи. У него ве тви докуч­ ные, земля принахмурилась, листье из нуренное и вет­хое, звезды беседуют друг с другом тихомолком, день скудеющий, движение и радуга изнемогают, увядающая природа улыбается немощно и хило и т.п.

“Вечный строй” природы то восхи щает, то вызывает уныние поэта:

Природа знать не знает о былом,

Ей чужды наши призрачные годы,

И перед ней мы смутно сознаем

Себя самих — лишь грезою природы,

Но в своих сомнени ях и мучительных поисках истинных взаимо отношений части и целого — человека и при роды — Тютчев вдруг приходит к неожиданным прозрениям: человек не всегда в разладе с природой, он не только “беспо мощное дитя”, но он и равн овелик ей в своей творческой потенции:

Связан, соединен от века

Союзом кровного родства

Разумный гений человека

С творящей силой е стества…

Скажи заветное он слово —

И миром новым естество

Всегда откликнуться готово

На голос родственный его.

Утонченный пси хологизм, пронизывающий творчест во Тютчева как более или менее категория отвлеченная, приобретает конкретно-житейский характер в так назы­ ваемом денисьевском цикле поэта. Тютчеву было 47 лет, когда его любовь вызвала ответное и значительно бо­лее сильное чувство со стороны молодой девушки Елены Александровны Денисьевой:

Не раз ты слышала признаньем

“Не стою я любви твоей”,

Пускай мое она созданье,—

Но как я беден перед ней...

Поэт-мыслитель всю жизнь — от ранней юности до последних дней болезненной старости—чрезвычайна интенсивно жил сердцем. Он любил и был любим, но считал люб овь чувством изначально-губительным, “ поединк ом роковым”. Потому-то печалился он о судьбе одной из своих дочерей, “кому я, быть может, передал по наследству это ужасное свойство, не имеющее названия, нарушающее всякое равновесие в жи зни, эту жаж­ду любви...”.

Полюбив страстно и безоглядно, Денисьева всецело отдалась своем у чувству, восстановив против себя об­щественное мнен ие. Ей была уготована “жизнь отре­ченья, жиз нь страданья”:

Таков уж свет: он там бесчелове чней,

Где человечно-искренней вина.

Не только “свет” отве рнулся от Елены Александ­ровны, но и родной отец отрекся от нее. Главной же мук ой было то, что любимый, ради которого все было принесе но в жертву, не принадлежал ей полнос тью: Тютчев не только нс порывал со своей семьей, но и продолжал по-своем у любить жену, во всяком случае, дорожить ею. Весь цикл стихов, посвященных Деиисьевой, проникнут тяжелым чувством вины, насыщен ро­ковыми предчувствиями. В этих стихах нет ни пылк о­сти, ни страсти, только нежность, жалость, преклонение перед силой и цельностью ее чувства, созн ание собст­венной недостойности, возм ущение “бессмер тной пошло­стью лю дск ой”. Эта “последняя любовь” Тютчева дли­лась 14 лет, до самой смерти Денисьевой, сошедшей в могилу в возрасте 38 лет от чахотки, течение которой обострили и ускорили душевные страдания.

О, как убийственно мы любим!,

Как в буйной сл епоте своей

Мы то все го вернее губим,

Что сердцу нашему миле й! ..

Тютчев очень тяжело переживал утрату:

Жизнь, как подстре ленная птица,

Подняться хочет — и не может...

Я. П. Полон скому, другу и сослуживцу, Тютчев писал: “Друг мой, теперь все испробовано—ничто не по­могло, ничто не утешило,— не живется — не живется — не живется...” В стихах “денисьевского цикла” особенно часты характерные тютчев ские строки, начинающ ие ся горьким восклицанием “О!”, опреде ляющим интонацию отчаяния всего стихотворения. Столько страдания и му­ки в стихах, посвященных пам яти Елены Александров­ны, что невольно в сознании возникает народное поня­тие убивается... Да, Тютчев именно убивается по Денисьевой:

По ней, по ней, судьбы не одолевшей,

Но и себя не давшей победить,

По ней, по ней, так до конца умевшей

Страдать, молиться, верить и любить.

Он пережил ее на девять лет. В эти последние годы Тютчев едва успевает оправляться от потерь близких е му людей: мать, брат, чет веро детей...

Дни с очтены, утрат не перечесть,

Живая жизнь давно уж позад и,

Передового нет, и я, как есть,

На роковой стою очереди.

Его черед пришел 15 июля 1873 года… Но остались стихи Тютчева, которые сам он так мало ценил, так не ­брежно хранил, полагая:

В наш век стихи живут два-три мгновенья.

Родились утром, к вечеру умрут.

О че м же хлопотать? Рука забвенья

Как раз све ршит свой корректурный труд.

Однако ти рания времени, которую так остро ощущал поэт, ок азалась не властна над его творчеством. Конеч­но, совершенство формы и значительность содержания поэзии Тютчева требуют от читателя определенной культуры, просвещенности. В свое время в статье о Тютчеве А. Фет писал: “Тем больше чести народу, к котором у поэт обращается с такими высокими требо­ваниями. Теперь за нами очередь оправдать его тайные наде жды”.

ЛИТЕРАТУРА

1.Ф.И.Тютчев. Избранная лирика.-М.,1986

2.А.Григорьев.Эстетика и критика.-М.,1980

3.А.А.Фет.Сочинения.-М.,1982

www.ronl.ru

Реферат - Творчество Ф.И. Тютчева

  Обзорный реферат потворчеству Ф.И.Тютчева

      ученика 10 “Б” среднейшколы №206

         Суханова АртемаВладимировича

              Учитель: БоброваИрина Владимировна

                Оценка:

                     ПЛАН

1.Вступление.

2.Краткие биографические данные.

3.Творческий путь великого поэта.

4.Ф.И.Тютчев и его современники.

5.Заключение.

             Федор Иванович Тютчев

                 (1803-1873 гг.)  

Особенности судьбы и характера Ф. И. Тютчева (1803—1873) определили неправомерно замедленноераспространение его известности не только среди широ­кой читающейпублики, но и среди литераторов-совре­менников. Лев Толстой вспоминал, как в 1855 году «...Тургенев, Некрасов и К° едвамогли уговорить меня прочесть Тютчева. Но зато когда я прочел, то просто обмер от величиныего творческого таланта».  А ведь Тютчев ктому времени уже четверть века печатался. И тем неменее честь «открытия» Тютчева принадлежит Н. А. Некрасову, в 1850году обратившему внимание читателей «Современника»на стихи уже немолодого по­эта, которые он в своей статье приравнивал к лучшим образцам «русского поэтическогогения».

Федор ИвановичТютчев родился 23 ноября 1803 го­да в родовом имении Овстуг Брянского уезда Орлов­скойгубернии. Домашнее воспитание его направлялось самозабвенно преданнымлитературе поэтом С. Е. Раичем,который вспоминал о своем ученике: «По тринадцатомугоду он переводил уже оды Горация с замечатель­ным успехом». В Московском университете Тютчев слу­шал лекции известногословесника А. Ф. Мерзлякова,которыйи представил юного поэта в Общество любите­лейроссийской словесности.

По окончанииуниверситета Тютчев поступает на дипломатическую службу и весной 1822 года покидает родину, чтобы вернуться лишь через 22 года. За грани­цей (в Мюнхене, затем в Турине) он живет вне рус­ской языковой стихии, к тому же обе жены поэта(На чужбине Тютчев женился, овдовел, женилсявторично) были иностранками, не знавшими русского языка. Французский язык былязыком его дома, его службы, его круга общения,наконец, его публицистических ста­тей и частной корреспонденции. По-русскиписались только стихи.

Изредка стихи Тютчева появляются настраницах русских периодических изданий, но это обычно журналыи альманахи второстепенные, малочитаемые («Урания», «Галатея»).Только в 1836 году целую подборку егостихов, правда, подписанных не полным именем, а ини­циалами Ф. Т., напечатал в своем «Современнике» Пуш­кин. На них обратиливнимание такие знатокии цени­тели поэзии, как В. А. Жуковский, П. А. Вяземский, И. В. Киреевский.

Вернулся в Россию Тютчев в 1844 году. Этобыло время, неблагоприятное для поэзии. Послесмерти Пуш­кина, Лермонтова казалось, что «золотойвек» русской поэзии завершился, да и в обществеощутимы были но­вые веяния, отвечала которым не лирическая поэзия, а«положительная» проза. Все меньше печатается стихов, как будто бы спадаетинтерес к поэзии. Впрочем, Тют­чев никогда не стремился стать профессиональнымлите­ратором: издателям и поклонникам еготворчества при­ходилось всякий раз уговаривать его дать стихи для печати. В 40-е годы Тютчев не печатается почти десять лет,естественно, помнят его лишь малочисленные почитатели. И только в 50-х годахНекрасов и Турге­нев как бы извлекают стихи Тютчева изнебытия, опуб­ликовав большую подборку их в «Современнике». В 1654 году выходит в свет первый поэтическийсбор­ник Тютчева, а второй—он жепоследний прижизнен­ный — в 1868 году.

Незадолго до возвращения на родину, вспоминая свою московскую юность, Тютчев писал родителям:«Не подлежит сомнению, что будь я еще на этой исходной точке, я совсем иначе устроил бы свою судьбу» . Мы не знаем, что имел в виду поэт,но дипломатиче­ской карьеры он не сделал. Однакововсе не из-за отсут­ствияинтереса к политике — напротив,внешнеполити­ческие вопросы всегда составляли один изглавнейших интересов в жизни Тютчева. Свидетельства тому—его публицистические статьи, его письма, воспоминания со­временников.Россия, ее положение в мире, ее будущ­ность—предмет неослабного внимания, беспокойного и глубоколичного интересаТютчева: «Думаю, что невозможно быть болеепривязанным к своей стране, нежели я, более постоянно озабоченным тем, что донее отно­сится». Поражение России в Крымскойкампании 1855 года было воспринято поэтомкак личная катаст­рофа и заставило его пересмотретьотношение к Нико­лаюI и всему30-летнему правлению этого «царялице­дея», человека «чудовищной тупости».

Внутриполитические взгляды Тютчева были вполнетрадиционны, однако принцип просвещенного самодер­жавия, согласно его взглядам,должен был удовлетво­рять, в сущности, идеальным условиям, а именно: госу­дарственныечиновники не должны чувствовать себя самодержцами,а царь —чиновником.За 70 лет жизниТютчева сменились три царя, и ни одно реальное цар­ствованиечаяниям поэтане отвечало — об этом можно судить по многочисленнымего едким критическим высказываниям. Оставалисьсмутные упования: «В Россию можно только верить», упования, основанные на убеж­дении,что судьбу России решит не «пена, плавающая на поверхности», а те могучие, невидимые силы,которые пока «таятся в глубине». Тютчев и«мел прекрасную возможностьвблизи наблюдать за деятельностью государственноймашины — ведь ондо конца своих дней нахо­дился на государственной службе (сначала старшим цен­зором при Министерстве иностранных дел, а последние пятнадцатьлет — председателем Комитета цензуры иностранной). Кроме того, звание камергера налагало на негообязанность бывать при дворе. Взгляд Тютче­ва на положениедел внутри страны с течением времени становится все более пессимистическим. «В прави­тельственных сферах бессознательность и отсутствие со­вести достигли таких размеров, что этого нельзя по­стичь, не убедившисьвоочию»,—вынужденпризнать он на склоне лет.

Итак, политика, общественные интересы глубоковолновали Тютчева — государственника идипломата: «Часть моего существа отождествилась с известными убеждениями и верованиями».Этой «части» обязаны своим появлением на светполитические стихи Тютчева, в большинстве своем написанные «по случаю» и в со­гласии с его принципом«смягчать, а не тревожить» сердца «под царскою парчою». Стихи эти значительно уступают в силе и художественностилирическим его произведениям, которые рождались из таинственных родников,сокрытых в глубине души.

Истинное величие Тютчева обнаруживаетсяв его лирике. Гениальный художник, глубокий мыслитель, тонкий психолог — таким предстает он в стихал, темы которых вечны: смысл бытия человеческого, жизнь при­роды, связь человека с этой жизнью, любовь.Эмоцио­нальная окраска большинства тютчевских стихотворе­ний определяется егомятущимся, трагическим мироощущением. Какжесточайшее бедствие и тяжкий грех ощу­щал поэт самовластье «человеческого Я» — проявление индивидуализма, холодного иразрушительного. Отсюда бессильные порывы Тютчева к христианству, особенно кправославию с его выраженной идеей «соборности», смирением и покорностьюсудьбе. Иллюзорность, призрачность, хрупкостьчеловеческого существования — источники постоянной внутренней тревоги поэта. Тют­чев—мятущийсяагностик—в поисках устойчивого ми­ровоззрения не мог пристать ни к одному берегу. Так, оннеоднократно декларировал пантеизм («Не то, чтомните вы, природа...», «Полдень»), но внутренней убеж­денности, стойкой веры вбожественное начало, благо­творное и разлитое повсеместно, не было. Если для пан­теистического мировоззренияА. К. Толстого харак­терен оптимизм, вызванный уверенностью, что «в одну любовьмы все сольемся вскоре...», то Тютчеву перспектива «слияния» рисуется весьма безрадостно. В стихо­творении«Смотри, как на речном просторе...» «чело­веческоеЯ» уподобляется тающим льдинам, которые

Все вместе — малые, большие,

Утратив прежний образ свой,

Все — безразличны, как стихия,—

Сольются с бездной роковой!..

Спустя двадцать лет, в последние годыжизни образ «всепоглощающей и миротворной бездны»снова воз­никнет в стихотворении поэта «От жизни той, что бу­шевала здесь...».

В общем ряду явлений природы человек впоэзии Тютчева занимаетнепонятное, двусмысленное положе­ние «мыслящего тростника». Мучительная тревожность, тщетные попытки понять свое предназначение, ужасаю­щие подозрения относительно самого существования за­гадки «природы-сфинкса» и наличия «творца в творе­нии»неотступно преследуют поэта. Его угнетает созна­ние ограниченности,бессилия мысли, которая упорно стремится постичьвечную загадку бытия,— «длань не­зримо-роковая» неуклонно пресекаетее напрасные и об­реченные попытки. Во многихстихах Тютчева незримо присутствует терзавшаяПаскаля мысль: «Меня ужасает вечное молчание этихбесконечных пространство». Вооб­ще философия Паскаля чрезвычайно близка мироощу­щениюТютчева. В его поэзиинемало образов и поня­тий, встречающихся у французского философа, но едва ли не самое основное — это убеждениеТютчева, что «корень нашего мышления не вумозрительной способ­ности человека, а в настроении его сердца»  созвучное одному из основных положенийфилософии Паскаля: «Сердце имеет свои законы, которых вовсе не знает разум».

Чувство тревоги особенно обостряетсяночью, когда исчезает призрачная преграда —видимый мир — между человеком и «бездной» с ее«страхами и мглами». У ли­шённого зрения «ночного» человекаобостряется слух, послышит он «гул непостижимый» или вой «ветра ноч­ного»,которые напоминают ему о «родимом», но не ме­нее оттого жутком изначальномхаосе. О том, как ост­ро ощущал поэт, что «ночь страшна»,красноречиво сви­детельствует стихотворение«Альпы», лишенное в отли­чие от других его произведений на тему «день и ночь»философского звучания, но тем более поражающее мрач­нымиобразами, найденными Тютчевым для спящих гор:

Помертвелые их очи

Льдистым ужасом разят.

В отношениик природе Тютчев являет как бы две ипостаси: бытийную, созерцательную, воспринимающую окружающий мир «с помощью пятиорганов чувств»., — и духовную, мыслящую,стремящуюся за видимым по­кровом угадать великую тай«у природы. .

Тютчев-созерцательсоздает такие лирические ше­девры, как «Весенняя гроза», «Есть в осени первона­чальной....», «Чародейкою Зимою..,» и — множество подоб­ных, коротких, как почти всетютчевские стихи, прелест­ных и образных пейзажных зарисовок.

Аполлон Григорьев писал: <<Пантеистическое со­зерцание, созерцание подчиненное, тяготеет над отно­шениямик природе великорусской, но это подчиненноесозерцание и сообщаетим при переходе в творчество их особенную красоту ипрелесть. •<...> В Тютчеве, напри­мер, возводит их, эти отношения,до глубины философ­ского созерцанья, до одухотворения природы>>.

Тютчев — мыслитель,обращаясь к природе, видит в ней неисчерпаемыйисточник для размышлений и обоб­щений космического порядка. Так родилисьстихи «Вол­на и дума»,«Певучесть есть в морских волнах...», «Как сладко дремлет сад темно-зеленый...»и т.п. К этимпроизведениям примыкают несколько чисто философ­ских:«Silentium!», «Фонтан», «День и ночь». Фило­софская лирика Тютчева менеевсего «головная», рассудочная. Прекрасноохарактеризовал ее И. С. Тургенев: «Каждое его стихотворение начиналось мыслью, но мыслью,которая, как огненная точка, вспыхивала под влия­ниемчувства или сильного впечатления; вследствие это­го, если можно так выразиться, свойства происхождения своего, мысль г. Тютчева никогда не является читателюнагою и отвлеченною, но всегда сливается с образом, взятым из мира души илиприроды, проникается им и сама его проникает нераздельно и неразрывно».

Радость бытия, счастливое согласие сприродой, без­мятежное упоение ею характерны преимущественно для стихотворения Тютчева,посвященных весне, и в этом есть своя закономерность. Постоянныемысли о хрупко­сти жизни были неотвязнымиспутниками поэта. «Чув­ство тоски и ужаса уже много лет как стали обычным моимдушевным состоянием» — такого родапризнания нередки в его письмах. Неизменный завсегдатайсвет­ских салонов, блестящий и остроумныйсобеседник, «прелестный говорун», по определению П.А. Вяземского,Тютчев был вынужден «избегать во что бы то ни стало в течение восемнадцатичасов из двадцати четы­рех всякой серьезной встречис самим собой». И мало кто мог постичь его сложный внутренний мир. Вот ка­кимвидела отца дочь Тютчева Анна: «Он мне пред­ставляетсяодним из тех изначальных духов, таких тон­ких,умных и пламенных, которые не имеют ничего об­щегос материей, но у которых нет, однако, и души. Он совершенновне всяких законов и правил. Он поражает воображение, но в нем есть что-тожуткое и беспокой­ное».

Пробуждающаяся весенняя природаобладала чудодейственным свойством заглушать этопостоянное беспо­койство, умиротворять тревожную душу поэта. Могу­щество весны объясняется ееторжеством над прошед­шим и будущим, полным забвением бывшего и грядуще­го уничтожения и распада:

И страх кончинынеизбежной

Не свеет с древа нилиста:

Их жизнь, как океанбезбрежный,

Вся в настоящем разлита.

Воспевая весеннюю природу, Тютчев неизменнора­дуется редкой икраткой возможностиощутить полноту жизни, не омраченной предвестникамигибели — «Не встретишьмертвого листа»,— ни с чем не сравнимойотрадой целиком отдаваться настоящему моменту, при­частности «жизни божески — всемирной». Порой и осенью ему чудитсядуновение весны. В противопоставлении, вернее, впредпочтении сомнительному райскому блажен­ствубесспорного, достоверного наслаждения красотою весенней природы, самозабвенногоупоения ею Тютчев близок А. К. Толстому, писавшему: «Боже, как это прекрасно —весна! Возможно ли, что в мире ином мы будем счастливее, чем в здешнем миревесной!»Совер­шенно те жечувства наполняют Тютчева:

Что пред тобой утеха рая,

Пора любви, пора весны,

Цветущее блаженство мая,

Румяный цвет, златые сны?.

На тютчевских лирических пейзажах лежитособен­ная печать, отражающая свойства его собственной ду­шевной и физическойприроды —хрупкой и болезнен­ной. Его образы и эпитеты часто неожиданны, непри­вычны и наредкость впечатляющи. У него ветви докуч­ные,земля принахмурилась, листье изнуренное и вет­хое, звезды беседуют друг с другом тихомолком, день скудеющий,движение и радуга изнемогают,увядающая природа улыбается немощно ихилои т.п.

«Вечный строй» природы то восхищает, то вызывает уныниепоэта:

Природа знать не знает обылом,

Ей чужды наши призрачныегоды,

И перед ней мы смутносознаем

Себя самих — лишь грезою природы,

Но в своих сомнениях и мучительных поисках истинных взаимоотношений частии целого — человека и природы— Тютчев вдруг приходит к неожиданным прозрениям:человек не всегда в разладе с природой, он не только «беспомощное дитя», но он и равновеликей  в  своей творческой потенции:

Связан, соединен от века

Союзом кровного родства

Разумный гений человека

С творящей силой естества…

Скажи заветное он слово —

И миром новым естество

Всегда откликнутьсяготово

На голос родственный его.

Утонченный психологизм,пронизывающий творчество Тютчева как более илименее категория отвлеченная, приобретает конкретно-житейский характер в такназы­ваемом денисьевском цикле поэта. Тютчеву было 47 лет, когда его любовь вызвала ответное изначительно бо­лее сильное чувство со стороны молодой девушки Елены Александровны Денисьевой:

Не раз ты слышалапризнаньем

«Не стою я любви твоей»,

Пускай мое она созданье,—

Но как я беден передней...

Поэт-мыслитель всю жизнь — от ранней юности до последних днейболезненной старости—чрезвычайнаинтенсивно жил сердцем. Он любил и был любим, но считал любовь чувством изначально-губительным, «поединком роковым».Потому-то печалился он о судьбе одной из своих дочерей, «кому я, быть может,передал по наследству это ужасное свойство, не имеющее названия, нарушающее всякое равновесие в жизни, эту жаж­ду любви...».

Полюбив страстно и безоглядно, Денисьева всецело отдалась своему чувству, восстановив против себя об­щественное мнение. Ей была уготована «жизнь отре­ченья, жизнь страданья»:

Таков уж свет: он тамбесчеловечней,

Где человечно-искреннейвина.

Не только «свет» отвернулся от Елены Александ­ровны, но и родной отецотрекся от нее. Главной же мукой было то, чтолюбимый, ради которого все было принесено в жертву,не принадлежал ей полностью: Тютчев не только нспорывал со своей семьей, но и продолжал по-своемулюбить жену, во всяком случае, дорожить ею. Весь цикл стихов, посвященных Деиисьевой, проникнут тяжелым чувством вины,насыщен ро­ковыми предчувствиями. В этих стихах нет ни пылко­сти, ни страсти, только нежность, жалость,преклонение перед силой и цельностью ее чувства, сознаниесобст­венной недостойности, возмущение«бессмертной пошло­стью людской». Эта «последняялюбовь» Тютчева дли­лась 14 лет, до самойсмерти Денисьевой,сошедшей в могилу в возрасте 38 лет отчахотки, течение которой обострили и ускорилидушевные страдания.

О, как убийственно мы любим!,

Как в буйной слепотесвоей

Мы то всеговернее губим,

Что сердцу нашему милей!..

Тютчев очень тяжело переживал утрату:

Жизнь, как подстреленная птица,

Подняться хочет — и не может...

Я. П. Полонскому, другу и сослуживцу, Тютчев писал: «Друг мой,теперь все испробовано—ничто не по­могло,ничто не утешило,— не живется — не живется — неживется...» В стихах «денисьевского цикла» особенночасты характерные тютчевские строки, начинающиеся горьким восклицанием«О!», определяющиминтонацию отчаяния всего стихотворения. Столько страдания и му­ки в стихах,посвященных памяти Елены Александров­ны, чтоневольно в сознании возникает народное поня­тие убивается… Да, Тютчев именно убивается по Денисьевой:

По ней, по ней, судьбы неодолевшей,

Но и себя не давшейпобедить,

По ней, по ней, так доконца умевшей

Страдать, молиться,верить и любить.

Он пережил ее на девять лет. В этипоследние годы Тютчев едва успевает оправляться от потерь близких ему людей: мать, брат, четверодетей...

Дни сочтены, утрат не перечесть,

Живая жизнь давно уж позади,

Передового нет, и я, какесть,

На роковой стою очереди.

Его черед пришел 15 июля 1873 года… Ноостались стихи Тютчева, которые сам он так мало ценил, так не­брежно хранил, полагая:

В наш век стихи живутдва-три мгновенья.

Родились утром, к вечеруумрут.

О чем же хлопотать? Рука забвенья

Как раз свершит свой корректурный труд.

Однако тираниявремени, которую так остро ощущал поэт, оказаласьне властна над его творчеством. Конеч­но, совершенство формы и значительностьсодержания поэзии Тютчева требуют от читателя определенной культуры,просвещенности. В свое время в статье о Тютчеве А. Фет писал: «Тем больше честинароду, к которому поэт обращается с такимивысокими требо­ваниями. Теперь за нами очередь оправдать его тайные надежды».

                    ЛИТЕРАТУРА

1.Ф.И.Тютчев. Избранная лирика.-М.,1986

2.А.Григорьев.Эстетика икритика.-М.,1980

3.А.А.Фет.Сочинения.-М.,1982

www.ronl.ru

Обзорный реферат по творчеству Ф.И. Тютчева

Обзорный реферат по творчеству Ф.И. Тютчева

ПЛАН

1.Вступление.

2.Краткие биографические данные.

3.Творческий путь великого поэта.

4.Ф.И.Тютчев и его современники.

5.Заключение.

Федор Иванович Тютчев (1803-1873 гг.)

Особенности судьбы и характе ра Ф. И. Тютчева (1803—1873) определили неправомерно замедленное распространение его из вестности не только сред и широ­ кой читающей публики, но и среди литераторов-совре­менников. Лев Толстой вспоминал, как в 1855 году “... Турге нев, Некрасов и К° едва могли уговорить меня прочесть Тютчева. Но зато когда я проче л, то просто обмер от величины его творчес кого таланта”. А ведь Тютчев к тому времени уже четверть века печатался. И тем не менее честь “открытия” Тютчева принадлежит Н. А. Некрасову, в 1850 году обратившему внимание читателей “Современника” на стихи уже немолодого по­эта, которые он в своей статье приравнивал к лучшим образцам “русского поэтическо го гения”.

Федор Иван ович Тютчев родился 23 ноября 1803 го­да в родовом имении Овстуг Брянского уезда Орлов­ской губернии. Домашнее воспитание его направлялось самозабвенно преданным литературе поэтом С. Е. Раичем, который вспоминал о своем ученике: “По тринадца тому году он переводил уже оды Горация с замечатель­ным успехом”. В Московском университете Тютчев слу­шал лекции известного словесника А. Ф. Мерзлякова, к оторый и представил юного поэта в Общество люби те­лей российской словесности.

По окончании университета Тютчев поступает на дипломатическую службу и весной 1822 года покидает родину, чтобы вернуться лишь через 22 года. За грани­цей (в Мюнхене, затем в Турине) он живет вне рус­ской языковой стихии, к тому же обе жены поэта (На чужби не Тютчев женился, овдовел, женился вторично) были иностранками, не знавшими русского языка. Французский язык был языком его дома, его службы, его круга общен ия, наконец, его публицистических ста­тей и частной корреспонденции. По-русски писались только стихи.

Изредка стихи Тютчева появляются на страницах русских периодических изданий, но это обычно журналы и альманахи второстепенные, малочитаемые (“Урания”, “Галатея”). Только в 1836 году целую подборку его стихов, правда, подписанных не полным именем, а ини­циалами Ф. Т., напечатал в своем “Современ нике” Пуш­кин. На них обр атили вн иман ие такие знатоки и цени­тели поэзии, как В. А. Жуковский, П. А. Вяземский, И. В. Киреевский.

Вернулся в Россию Тютчев в 1 844 году. Это было время, неблагоприятное для поэз ии. После смерти Пуш­кина, Лермо нтова казалось, что “золотой век” русской поэзии завершился, да и в обществе ощутимы были но­вые веяния, отвечала которым не лирическая поэзия, а “положительная” проза. Все меньше печатается стихов, как будто бы спадает интерес к поэзии. Впрочем, Тют­чев никогда не стремился стать профессиональным лите­ратором: издателям и поклонникам его творчества при­ходилось всякий раз уговаривать его дать стихи для печати. В 40-е годы Тютчев не печатае тся почти десять ле т, естественно, помнят его лишь малочисленные почитатели. И только в 50-х годах Некрасов и Турге­нев как бы извлекают стихи Тютчева из небытия, опуб­ликовав большую подборку их в “Современнике”. В 1654 году выходит в свет первый поэтический сбор­ник Тютчева, а второй—он же последний прижизн ен­ный — в 1868 году.

Незадолго до возвращен ия на родину, всп омин ая свою московскую юность, Тютчев писал родителям: “Не подлежит сомнению, что будь я еще на этой исход ной точке, я совсем иначе устроил бы свою судьбу” . Мы не знаем, что имел в виду поэт, но дипломатиче­ской карьеры он не сдел ал. Однако вовсе не из-з а отсут­ ствия интереса к политике — напротив, внешнеполити­ческие вопросы всегда составляли один из главнейших интересов в жизни Тютчева. Свидетельства тому—его публицистические статьи, его письма, воспоминания со­временников. Россия, ее положение в мире, ее будущ­ность—предме т неослабного внимания, беспокойного и глубоко личного ин тере са Тютчева: “Думаю, что невозможно быть более привязанным к своей стране, нежели я, более постоянн о озабоченным те м, что до нее отно­сится”. Поражение России в Крымской кампании 1855 года было воспринято поэтом как личная катаст­ рофа и заставило его пересмотреть отношен ие к Нико­лаю I и всему 30-летнему правлению этого “царя л ице­дея”, чел овека “чудовищной тупости”.

Внутриполитические взгляды Тютчева были вполне традиционны, однако принцип просвещенного само дер­жавия, согласно его вз глядам, должен был удовлетво­рять, в сущности, идеальным услови ям, а именно: госу­дарственн ые чиновник и не должны чувствовать себя самодержцами, а царь —чиновником. За 70 лет жиз ни Тютчева сменились три царя, и ни одн о реальное цар­ствование чаяниям поэ та не отвечало — об этом можн о судить по многочислен ным его едки м критическим вы ск азы ваниям. Оставались смутные упования: “В Россию можно только верить”, упования, основанные на убеж­дении, что судьбу России решит не “пена, плавающая на поверхности”, а те могучие, невиди мые силы, которые пока “таятся в глуби не”. Тютчев и“ мел прекрасную возможность вблизи наблюдать за деятельностью государственной машины — ведь он до конца своих дней нахо­дился на государственной службе (сначала старшим цен­зором при Министерстве иностранных дел , а последние пятнадцать лет — председателем Комитета ценз уры иностранной). Кроме того, звание каме ргера нал агало на него обязанность бывать при дворе. Взгляд Тютче­ва на положе ние дел вн утри страны с течени ем време ни становится все более пессимистическим. “В прави ­тельственных сферах бессознательность и отсутстви е со­вести достигли таких размеров, что этого не льз я по­ стичь, не убедившись воочию”, —вынужден признать он на склоне лет.

Итак, политика, обществе нные интересы глубок о волновали Тютчева — государственника и дипломата: “Часть моего существа отождествилась с известными убеждениями и верованиям и”. Этой “части” обязаны свои м появлением на свет политически е стихи Тютчева, в большинстве своем написанные “по случаю” и в со­гласии с его принципом “смягчать, а не тревожить” сердца “под царскою парчою”. Стихи эти з начительно уступают в силе и художественности лирическим его произведениям, которые рождались из таинственных родников, сокрытых в глубине души.

Истинное величие Тютчева обнаруживается в его лирике. Гениальный художник, глубокий мыслитель, тонкий психолог — таким предстает он в стихал , темы которых вечны: смысл бытия человеческого, жизн ь при­роды, связь человека с этой жизнью, любовь. Эмоцио­нальная окраска большинства тютчевских стихотворе­ний определяется его мятущимся, трагическим мироощущением . Как жесточайшее бедствие и тяжкий грех ощу­щал поэт самовластье “человеческого Я” — проявление индивидуализма, холодного и разрушительного. Отсюда бессильные порывы Тютчева к христианству, особенно к православию с его выраженной идеей “соборности”, смирением и покорностью судьбе. Иллюзорность, призрачность, хрупкость человечес кого существования — источники постоянной внутренней тревоги поэта. Тют­ч ев—мятущийся агностик—в поисках устойчивого ми­ровоз зрения не мог пристать ни к одному берегу. Так, он неоднократно декларировал пантеизм (“Не то, что мните вы, природа...”, “Полдень”), но внутренней убеж­денности, стойкой веры в божественное начало, благо­творное и разлитое повс еместн о, не было. Если для пан­теистического мировоззрения А. К. Толстого харак­терен оптимизм, вызванный уверенностью, что “в одну любовь мы все сольемся вскоре...”, то Тютчеву перспектива “слияния” рисуется весьма безрадостно. В стихо­творении “Смотри, как на речном прос торе...” “чело­веческое Я” уподобляется тающим льдинам, которые

mirznanii.com

Обзорный реферат по творчеству Ф.И. Тютчева

Обзорный реферат по творчеству Ф.И. Тютчева

ПЛАН

1.Вступление.

2.Краткие биографические данные.

3.Творческий путь великого поэта.

4.Ф.И.Тютчев и его современники.

5.Заключение.

Федор Иванович Тютчев (1803-1873 гг.)

Особенности судьбы и характера Ф. И. Тютчева (1803—1873) определили неправомерно замедленное распространение его известности не только среди широкой читающей публики, но и среди литераторов-современников. Лев Толстой вспоминал, как в 1855 году “...Тургенев, Некрасов и К° едва могли уговорить меня прочесть Тютчева. Но зато когда я прочел, то просто обмер от величины его творческого таланта”. А ведь Тютчев к тому времени уже четверть века печатался. И тем не менее честь “открытия” Тютчева принадлежит Н. А. Некрасову, в 1850 году обратившему внимание читателей “Современника” на стихи уже немолодого поэта, которые он в своей статье приравнивал к лучшим образцам “русского поэтического гения”.

Федор Иванович Тютчев родился 23 ноября 1803 года в родовом имении Овстуг Брянского уезда Орловской губернии. Домашнее воспитание его направлялось самозабвенно преданным литературе поэтом С. Е. Раичем, который вспоминал о своем ученике: “По тринадцатому году он переводил уже оды Горация с замечательным успехом”. В Московском университете Тютчев слушал лекции известного словесника А. Ф. Мерзлякова, который и представил юного поэта в Общество любителей российской словесности.

По окончании университета Тютчев поступает на дипломатическую службу и весной 1822 года покидает родину, чтобы вернуться лишь через 22 года. За границей (в Мюнхене, затем в Турине) он живет вне русской языковой стихии, к тому же обе жены поэта (На чужбине Тютчев женился, овдовел, женился вторично) были иностранками, не знавшими русского языка. Французский язык был языком его дома, его службы, его круга общения, наконец, его публицистических статей и частной корреспонденции. По-русски писались только стихи.

Изредка стихи Тютчева появляются на страницах русских периодических изданий, но это обычно журналы и альманахи второстепенные, малочитаемые (“Урания”, “Галатея”). Только в 1836 году целую подборку его стихов, правда, подписанных не полным именем, а инициалами Ф. Т., напечатал в своем “Современнике” Пушкин. На них обратили внимание такие знатоки и ценители поэзии, как В. А. Жуковский, П. А. Вяземский, И. В. Киреевский.

Вернулся в Россию Тютчев в 1844 году. Это было время, неблагоприятное для поэзии. После смерти Пушкина, Лермонтова казалось, что “золотой век” русской поэзии завершился, да и в обществе ощутимы были новые веяния, отвечала которым не лирическая поэзия, а “положительная” проза. Все меньше печатается стихов, как будто бы спадает интерес к поэзии. Впрочем, Тютчев никогда не стремился стать профессиональным литератором: издателям и поклонникам его творчества приходилось всякий раз уговаривать его дать стихи для печати. В 40-е годы Тютчев не печатается почти десять лет, естественно, помнят его лишь малочисленные почитатели. И только в 50-х годах Некрасов и Тургенев как бы извлекают стихи Тютчева из небытия, опубликовав большую подборку их в “Современнике”. В 1654 году выходит в свет первый поэтический сборник Тютчева, а второй—он же последний прижизненный — в 1868 году.

Незадолго до возвращения на родину, вспоминая свою московскую юность, Тютчев писал родителям: “Не подлежит сомнению, что будь я еще на этой исходной точке, я совсем иначе устроил бы свою судьбу” . Мы не знаем, что имел в виду поэт, но дипломатической карьеры он не сделал. Однако вовсе не из-за отсутствия интереса к политике — напротив, внешнеполитические вопросы всегда составляли один из главнейших интересов в жизни Тютчева. Свидетельства тому—его публицистические статьи, его письма, воспоминания современников. Россия, ее положение в мире, ее будущность—предмет неослабного внимания, беспокойного и глубоко личного интереса Тютчева: “Думаю, что невозможно быть более привязанным к своей стране, нежели я, более постоянно озабоченным тем, что до нее относится”. Поражение России в Крымской кампании 1855 года было воспринято поэтом как личная катастрофа и заставило его пересмотреть отношение к Николаю I и всему 30-летнему правлению этого “царя лицедея”, человека “чудовищной тупости”.

Внутриполитические взгляды Тютчева были вполне традиционны, однако принцип просвещенного самодержавия, согласно его взглядам, должен был удовлетворять, в сущности, идеальным условиям, а именно: государственные чиновники не должны чувствовать себя самодержцами, а царь —чиновником. За 70 лет жизни Тютчева сменились три царя, и ни одно реальное царствование чаяниям поэта не отвечало — об этом можно судить по многочисленным его едким критическим высказываниям. Оставались смутные упования: “В Россию можно только верить”, упования, основанные на убеждении, что судьбу России решит не “пена, плавающая на поверхности”, а те могучие, невидимые силы, которые пока “таятся в глубине”. Тютчев и“мел прекрасную возможность вблизи наблюдать за деятельностью государственной машины — ведь он до конца своих дней находился на государственной службе (сначала старшим цензором при Министерстве иностранных дел, а последние пятнадцать лет — председателем Комитета цензуры иностранной). Кроме того, звание камергера налагало на него обязанность бывать при дворе. Взгляд Тютчева на положение дел внутри страны с течением времени становится все более пессимистическим. “В правительственных сферах бессознательность и отсутствие совести достигли таких размеров, что этого нельзя постичь, не убедившись воочию”,—вынужден признать он на склоне лет.

Итак, политика, общественные интересы глубоко волновали Тютчева — государственника и дипломата: “Часть моего существа отождествилась с известными убеждениями и верованиями”. Этой “части” обязаны своим появлением на свет политические стихи Тютчева, в большинстве своем написанные “по случаю” и в согласии с его принципом “смягчать, а не тревожить” сердца “под царскою парчою”. Стихи эти значительно уступают в силе и художественности лирическим его произведениям, которые рождались из таинственных родников, сокрытых в глубине души.

Истинное величие Тютчева обнаруживается в его лирике. Гениальный художник, глубокий мыслитель, тонкий психолог — таким предстает он в стихал, темы которых вечны: смысл бытия человеческого, жизнь природы, связь человека с этой жизнью, любовь. Эмоциональная окраска большинства тютчевских стихотворений определяется его мятущимся, трагическим мироощущением. Как жесточайшее бедствие и тяжкий грех ощущал поэт самовластье “человеческого Я” — проявление индивидуализма, холодного и разрушительного. Отсюда бессильные порывы Тютчева к христианству, особенно к православию с его выраженной идеей “соборности”, смирением и покорностью судьбе. Иллюзорность, призрачность, хрупкость человеческого существования — источники постоянной внутренней тревоги поэта. Тютчев—мятущийся агностик—в поисках устойчивого мировоззрения не мог пристать ни к одному берегу. Так, он неоднократно декларировал пантеизм (“Не то, что мните вы, природа...”, “Полдень”), но внутренней убежденности, стойкой веры в божественное начало, благотворное и разлитое повсеместно, не было. Если для пантеистического мировоззрения А. К. Толстого характерен оптимизм, вызванный уверенностью, что “в одну любовь мы все сольемся вскоре...”, то Тютчеву перспектива “слияния” рисуется весьма безрадостно. В стихотворении “Смотри, как на речном просторе...” “человеческое Я” уподобляется тающим льдинам, которые

Все вместе — малые, большие,

Утратив прежний образ свой,

Все — безразличны, как стихия,—

Сольются с бездной роковой!..

Спустя двадцать лет, в последние годы жизни образ “всепоглощающей и миротворной бездны” снова возникнет в стихотворении поэта “От жизни той, что бушевала здесь...”.

В общем ряду явлений природы человек в поэзии Тютчева занимает непонятное, двусмысленное положение “мыслящего тростника”. Мучительная тревожность, тщетные попытки понять свое предназначение, ужасающие подозрения относительно самого существования загадки “природы-сфинкса” и наличия “творца в творении” неотступно преследуют поэта. Его угнетает сознание ограниченности, бессилия мысли, которая упорно стремится постичь вечную загадку бытия,— “длань незримо-роковая” неуклонно пресекает ее напрасные и обреченные попытки. Во многих стихах Тютчева незримо присутствует терзавшая Паскаля мысль: “Меня ужасает вечное молчание этих бесконечных пространство”. Вообще философия Паскаля чрезвычайно близка мироощущению Тютчева. В его поэзии немало образов и понятий, встречающихся у французского философа, но едва ли не самое основное — это убеждение Тютчева, что “корень нашего мышления не в умозрительной способности человека, а в настроении его сердца” созвучное одному из основных положений философии Паскаля: “Сердце имеет свои законы, которых вовсе не знает разум”.

Чувство тревоги особенно обостряется ночью, когда исчезает призрачная преграда — видимый мир — между человеком и “бездной” с ее “страхами и мглами”. У лишённого зрения “ночного” человека обостряется слух, послышит он “гул непостижимый” или вой “ветра ночного”, которые напоминают ему о “родимом”, но не менее от того жутком изначальном хаосе. О том, как остро ощущал поэт, что “ночь страшна”, красноречиво свидетельствует стихотворение “Альпы”, лишенное в отличие от других его произведений на тему “день и ночь” философского звучания, но тем более поражающее мрачными образами, найденными Тютчевым для спящих гор:

Помертвелые их очи

Льдистым ужасом разят.

В отношении к природе Тютчев являет как бы две ипостаси: бытийную, созерцательную, воспринимающую окружающий мир “с помощью пяти органов чувств”., - и духовную, мыслящую, стремящуюся за видимым покровом угадать великую тай“у природы. .

Тютчев-созерцатель создает такие лирические шедевры, как “Весенняя гроза”, “Есть в осени первоначальной....”, “Чародейкою Зимою..,” и - множество подобных, коротких, как почти все тютчевские стихи, прелестных и образных пейзажных зарисовок.

Аполлон Григорьев писал: Пантеистическое созерцание, созерцание подчиненное, тяготеет над отношениями к природе великорусской, но это подчиненное созерцание и сообщает им при переходе в творчество их особенную красоту и прелесть. • В Тютчеве, например, возводит их, эти отношения, до глубины философского созерцанья, до одухотворения природы>>.

Тютчев - мыслитель, обращаясь к природе, видит в ней неисчерпаемый источник для размышлений и обобщений космического порядка. Так родились стихи “Волна и дума”, “Певучесть есть в морских волнах...”, “Как сладко дремлет сад темно-зеленый...” и т.п. К этим произведениям примыкают несколько чисто философских: “Silentium!”, “Фонтан”, “День и ночь”. Философская лирика Тютчева менее всего “головная”, рассудочная. Прекрасно охарактеризовал ее И. С. Тургенев: “Каждое его стихотворение начиналось мыслью, но мыслью, которая, как огненная точка, вспыхивала под влиянием чувства или сильного впечатления; вследствие этого, если можно так выразиться, свойства происхождения своего, мысль г. Тютчева никогда не является читателю нагою и отвлеченною, но всегда сливается с образом, взятым из мира души или природы, проникается им и сама его проникает нераздельно и неразрывно”.

Радость бытия, счастливое согласие с природой, безмятежное упоение ею характерны преимущественно для стихотворения Тютчева, посвященных весне, и в этом есть своя закономерность. Постоянные мысли о хрупкости жизни были неотвязными спутниками поэта. “Чувство тоски и ужаса уже много лет как стали обычным моим душевным состоянием” — такого рода признания нередки в его письмах. Неизменный завсегдатай светских салонов, блестящий и остроумный собеседник, “прелестный говорун”, по определению П. А. Вяземского, Тютчев был вынужден “избегать во что бы то ни стало в течение восемнадцати часов из двадцати четырех всякой серьезной встречи с самим собой”. И мало кто мог постичь его сложный внутренний мир. Вот каким видела отца дочь Тютчева Анна: “Он мне представляется одним из тех изначальных духов, таких тонких, умных и пламенных, которые не имеют ничего общего с материей, но у которых нет, однако, и души. Он совершенно вне всяких законов и правил. Он поражает воображение, но в нем есть что-то жуткое и беспокойное”.

Пробуждающаяся весенняя природа обладала чудодейственным свойством заглушать это постоянное беспокойство, умиротворять тревожную душу поэта. Могущество весны объясняется ее торжеством над прошедшим и будущим, полным забвением бывшего и грядущего уничтожения и распада:

И страх кончины неизбежной

Не свеет с древа ни листа:

Их жизнь, как океан безбрежный,

Вся в настоящем разлита.

Воспевая весеннюю природу, Тютчев неизменно радуется редкой и краткой возможности ощутить полноту жизни, не омраченной предвестниками гибели — “Не встретишь мертвого листа”,— ни с чем не сравнимой отрадой целиком отдаваться настоящему моменту, причастности “жизни божески - всемирной”. Порой и осенью ему чудится дуновение весны. В противопоставлении, вернее, в предпочтении сомнительному райскому блаженству бесспорного, достоверного наслаждения красотою весенней природы, самозабвенного упоения ею Тютчев близок А. К. Толстому, писавшему: “Боже, как это прекрасно — весна! Возможно ли, что в мире ином мы будем счастливее, чем в здешнем мире весной!” Совершенно те же чувства наполняют Тютчева:

Что пред тобой утеха рая,

Пора любви, пора весны,

Цветущее блаженство мая,

Румяный цвет, златые сны?.

На тютчевских лирических пейзажах лежит особенная печать, отражающая свойства его собственной душевной и физической природы — хрупкой и болезненной. Его образы и эпитеты часто неожиданны, непривычны и на редкость впечатляющи. У него ветви докучные, земля принахмурилась, листье изнуренное и ветхое, звезды беседуют друг с другом тихомолком, день скудеющий, движение и радуга изнемогают, увядающая природа улыбается немощно и хило и т.п.

“Вечный строй” природы то восхищает, то вызывает уныние поэта:

Природа знать не знает о былом,

Ей чужды наши призрачные годы,

И перед ней мы смутно сознаем

Себя самих — лишь грезою природы,

Но в своих сомнениях и мучительных поисках истинных взаимоотношений части и целого — человека и природы — Тютчев вдруг приходит к неожиданным прозрениям: человек не всегда в разладе с природой, он не только “беспомощное дитя”, но он и равновелик ей в своей творческой потенции:

Связан, соединен от века

Союзом кровного родства

Разумный гений человека

С творящей силой естества...

Скажи заветное он слово —

И миром новым естество

Всегда откликнуться готово

На голос родственный его.

Утонченный психологизм, пронизывающий творчество Тютчева как более или менее категория отвлеченная, приобретает конкретно-житейский характер в так называемом денисьевском цикле поэта. Тютчеву было 47 лет, когда его любовь вызвала ответное и значительно более сильное чувство со стороны молодой девушки Елены Александровны Денисьевой:

Не раз ты слышала признаньем

“Не стою я любви твоей”,

Пускай мое она созданье,—

Но как я беден перед ней...

Поэт-мыслитель всю жизнь — от ранней юности до последних дней болезненной старости—чрезвычайна интенсивно жил сердцем. Он любил и был любим, но считал любовь чувством изначально-губительным, “поединком роковым”. Потому-то печалился он о судьбе одной из своих дочерей, “кому я, быть может, передал по наследству это ужасное свойство, не имеющее названия, нарушающее всякое равновесие в жизни, эту жажду любви...”.

Полюбив страстно и безоглядно, Денисьева всецело отдалась своему чувству, восстановив против себя общественное мнение. Ей была уготована “жизнь отреченья, жизнь страданья”:

Таков уж свет: он там бесчеловечней,

Где человечно-искренней вина.

Не только “свет” отвернулся от Елены Александровны, но и родной отец отрекся от нее. Главной же мукой было то, что любимый, ради которого все было принесено в жертву, не принадлежал ей полностью: Тютчев не только нс порывал со своей семьей, но и продолжал по-своему любить жену, во всяком случае, дорожить ею. Весь цикл стихов, посвященных Деиисьевой, проникнут тяжелым чувством вины, насыщен роковыми предчувствиями. В этих стихах нет ни пылкости, ни страсти, только нежность, жалость, преклонение перед силой и цельностью ее чувства, сознание собственной недостойности, возмущение “бессмертной пошлостью людской”. Эта “последняя любовь” Тютчева длилась 14 лет, до самой смерти Денисьевой, сошедшей в могилу в возрасте 38 лет от чахотки, течение которой обострили и ускорили душевные страдания.

О, как убийственно мы любим!,

Как в буйной слепоте своей

Мы то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей!..

Тютчев очень тяжело переживал утрату:

Жизнь, как подстреленная птица,

Подняться хочет — и не может...

Я. П. Полонскому, другу и сослуживцу, Тютчев писал: “Друг мой, теперь все испробовано—ничто не помогло, ничто не утешило,— не живется — не живется — не живется...” В стихах “денисьевского цикла” особенно часты характерные тютчевские строки, начинающиеся горьким восклицанием “О!”, определяющим интонацию отчаяния всего стихотворения. Столько страдания и муки в стихах, посвященных памяти Елены Александровны, что невольно в сознании возникает народное понятие убивается... Да, Тютчев именно убивается по Денисьевой:

По ней, по ней, судьбы не одолевшей,

Но и себя не давшей победить,

По ней, по ней, так до конца умевшей

Страдать, молиться, верить и любить.

Он пережил ее на девять лет. В эти последние годы Тютчев едва успевает оправляться от потерь близких ему людей: мать, брат, четверо детей...

Дни сочтены, утрат не перечесть,

Живая жизнь давно уж позади,

Передового нет, и я, как есть,

На роковой стою очереди.

Его черед пришел 15 июля 1873 года... Но остались стихи Тютчева, которые сам он так мало ценил, так небрежно хранил, полагая:

В наш век стихи живут два-три мгновенья.

Родились утром, к вечеру умрут.

О чем же хлопотать? Рука забвенья

Как раз свершит свой корректурный труд.

Однако тирания времени, которую так остро ощущал поэт, оказалась не властна над его творчеством. Конечно, совершенство формы и значительность содержания поэзии Тютчева требуют от читателя определенной культуры, просвещенности. В свое время в статье о Тютчеве А. Фет писал: “Тем больше чести народу, к которому поэт обращается с такими высокими требованиями. Теперь за нами очередь оправдать его тайные надежды”.

ЛИТЕРАТУРА

1.Ф.И.Тютчев. Избранная лирика. - М.,1986

2.А.Григорьев. Эстетика и критика. - М.,1980

3.А.А.Фет. Сочинения. - М.,1982

doc4web.ru

Реферат: Творчество Ф.И. Тютчева

Обзорный реферат по творчеству Ф.И.Тютчева

ученика 10 “Б” средней школы №206

Суханова Артема Владимировича

Учитель:Боброва Ирина Владимировна

Оценка:

ПЛАН

1.Вступление.2.Краткие биографические данные.3.Творческий путь великого поэта.4.Ф.И.Тютчев и его современники.5.Заключение.

Федор Иванович Тютчев

(1803-1873 гг.)

Особенности судьбы и характера Ф. И. Тютчева (1803—1873) определили неправомерно замедленное распространение его известности не только среди широкой читающей публики, но и среди литераторов-современников. Лев Толстой вспоминал, как в 1855 году «...Тургенев, Некрасов и К° едва могли уговорить меня прочесть Тютчева. Но зато когда я прочел, то просто обмер от величины его творческого таланта». А ведь Тютчев к тому времени уже четверть века печатался. И тем не менее честь «открытия» Тютчева принадлежит Н. А.Некрасову, в 1850 году обратившему внимание читателей «Современника» на стихи уже немолодого поэта, которые он в своей статье приравнивал к лучшим образцам «русского поэтического гения».

Федор Иванович Тютчев родился 23 ноября 1803 года в родовом именииОвстуг Брянского уезда Орловской губернии. Домашнее воспитание его направлялось самозабвенно преданным литературе поэтом С. Е. Раичем, который вспоминал о своем ученике: «По тринадцатому году он переводил уже одыГорация с замечательным успехом». В Московском университете Тютчев слушал лекции известного словесника А. Ф. Мерзлякова, который и представил юного поэта в Общество любителей российской словесности.

По окончании университета Тютчев поступает на дипломатическую службу и весной 1822 года покидает родину, чтобы вернуться лишь через 22 года. За границей (в Мюнхене, затем в Турине) он живет вне русской языковой стихии, к тому же обе жены поэта (На чужбине Тютчев женился, овдовел, женился вторично) были иностранками, не знавшими русского языка. Французский язык был языком его дома, его службы, его круга общения, наконец, его публицистических статей и частной корреспонденции. По-русски писались только стихи.

Изредка стихи Тютчева появляются на страницах русских периодических изданий, но это обычно журналы и альманахи второстепенные, малочитаемые(«Урания», «Галатея»). Только в 1836 году целую подборку его стихов, правда, подписанных не полным именем, а инициалами Ф. Т., напечатал в своем«Современнике» Пушкин. На них обратили внимание такие знатоки и ценители поэзии, как В. А. Жуковский, П. А. Вяземский, И. В. Киреевский.

Вернулся в Россию Тютчев в 1844 году. Это было время, неблагоприятное для поэзии. После смерти Пушкина, Лермонтова казалось, что «золотой век» русской поэзии завершился, да и в обществе ощутимы были новые веяния, отвечала которым не лирическая поэзия, а «положительная» проза. Все меньше печатается стихов, как будто бы спадает интерес к поэзии. Впрочем, Тютчев никогда не стремился стать профессиональным литератором: издателям и поклонникам его творчества приходилось всякий раз уговаривать его дать стихи для печати. В 40-е годы Тютчев не печатается почти десять лет, естественно, помнят его лишь малочисленные почитатели. И только в 50-х годах Некрасов и Тургенев как бы извлекают стихи Тютчева из небытия, опубликовав большую подборку их в «Современнике». В 1654 году выходит в свет первый поэтический сборник Тютчева, а второй—он же последний прижизненный — в 1868 году.

Незадолго до возвращения на родину, вспоминая свою московскую юность,Тютчев писал родителям: «Не подлежит сомнению, что будь я еще на этой исходной точке, я совсем иначе устроил бы свою судьбу» . Мы не знаем, что имел в виду поэт, но дипломатической карьеры он не сделал. Однако вовсе не из-за отсутствия интереса к политике — напротив, внешнеполитические вопросы всегда составляли один из главнейших интересов в жизни Тютчева.Свидетельства тому—его публицистические статьи, его письма, воспоминания современников. Россия, ее положение в мире, ее будущность—предмет неослабного внимания, беспокойного и глубоко личного интереса Тютчева:«Думаю, что невозможно быть более привязанным к своей стране, нежели я, более постоянно озабоченным тем, что до нее относится». Поражение России вКрымской кампании 1855 года было воспринято поэтом как личная катастрофа и заставило его пересмотреть отношение к Николаю I и всему 30-летнему правлению этого «царя лицедея», человека «чудовищной тупости».

Внутриполитические взгляды Тютчева были вполне традиционны, однако принцип просвещенного самодержавия, согласно его взглядам, должен был удовлетворять, в сущности, идеальным условиям, а именно: государственные чиновники не должны чувствовать себя самодержцами, а царь —чиновником. За70 лет жизни Тютчева сменились три царя, и ни одно реальное царствование чаяниям поэта не отвечало — об этом можно судить по многочисленным его едким критическим высказываниям. Оставались смутные упования: «В Россию можно только верить», упования, основанные на убеждении, что судьбу России решит не «пена, плавающая на поверхности», а те могучие, невидимые силы, которые пока «таятся в глубине». Тютчев и«мел прекрасную возможность вблизи наблюдать за деятельностью государственной машины — ведь он до конца своих дней находился на государственной службе (сначала старшим цензором приМинистерстве иностранных дел, а последние пятнадцать лет — председателемКомитета цензуры иностранной). Кроме того, звание камергера налагало на него обязанность бывать при дворе. Взгляд Тютчева на положение дел внутри страны с течением времени становится все более пессимистическим. «В правительственных сферах бессознательность и отсутствие совести достигли таких размеров, что этого нельзя постичь, не убедившись воочию»,—вынужден признать он на склоне лет.

Итак, политика, общественные интересы глубоко волновали Тютчева — государственника и дипломата: «Часть моего существа отождествилась с известными убеждениями и верованиями». Этой «части» обязаны своим появлением на свет политические стихи Тютчева, в большинстве своем написанные «по случаю» и в согласии с его принципом «смягчать, а не тревожить» сердца «под царскою парчою». Стихи эти значительно уступают в силе и художественности лирическим его произведениям, которые рождались из таинственных родников, сокрытых в глубине души.

Истинное величие Тютчева обнаруживается в его лирике. Гениальный художник, глубокий мыслитель, тонкий психолог — таким предстает он в стихал, темы которых вечны: смысл бытия человеческого, жизнь природы, связь человека с этой жизнью, любовь. Эмоциональная окраска большинства тютчевских стихотворений определяется его мятущимся, трагическим мироощущением. Как жесточайшее бедствие и тяжкий грех ощущал поэт самовластье «человеческого Я» — проявление индивидуализма, холодного и разрушительного. Отсюда бессильные порывы Тютчева к христианству, особенно к православию с его выраженной идеей «соборности», смирением и покорностью судьбе. Иллюзорность, призрачность, хрупкость человеческого существования — источники постоянной внутренней тревоги поэта. Тютчев—мятущийся агностик—в поисках устойчивого мировоззрения не мог пристать ни к одному берегу. Так, он неоднократно декларировал пантеизм («Не то, что мните вы, природа...»,«Полдень»), но внутренней убежденности, стойкой веры в божественное начало, благотворное и разлитое повсеместно, не было. Если для пантеистического мировоззрения А. К. Толстого характерен оптимизм, вызванный уверенностью, что «в одну любовь мы все сольемся вскоре...», то Тютчеву перспектива«слияния» рисуется весьма безрадостно. В стихотворении «Смотри, как на речном просторе...» «человеческое Я» уподобляется тающим льдинам, которые

Все вместе — малые, большие,

Утратив прежний образ свой,

Все — безразличны, как стихия,—

Сольются с бездной роковой!..

Спустя двадцать лет, в последние годы жизни образ «всепоглощающей и миротворной бездны» снова возникнет в стихотворении поэта «От жизни той, что бушевала здесь...».

В общем ряду явлений природы человек в поэзии Тютчева занимает непонятное, двусмысленное положение «мыслящего тростника». Мучительная тревожность, тщетные попытки понять свое предназначение, ужасающие подозрения относительно самого существования загадки «природы-сфинкса» и наличия «творца в творении» неотступно преследуют поэта. Его угнетает сознание ограниченности, бессилия мысли, которая упорно стремится постичь вечную загадку бытия,— «длань незримо-роковая» неуклонно пресекает ее напрасные и обреченные попытки. Во многих стихах Тютчева незримо присутствует терзавшая Паскаля мысль: «Меня ужасает вечное молчание этих бесконечных пространство». Вообще философия Паскаля чрезвычайно близка мироощущению Тютчева. В его поэзии немало образов и понятий, встречающихся у французского философа, но едва ли не самое основное — это убеждениеТютчева, что «корень нашего мышления не в умозрительной способности человека, а в настроении его сердца» созвучное одному из основных положений философии Паскаля: «Сердце имеет свои законы, которых вовсе не знает разум».

Чувство тревоги особенно обостряется ночью, когда исчезает призрачная преграда — видимый мир — между человеком и «бездной» с ее «страхами и мглами». У лишённого зрения «ночного» человека обостряется слух, послышит он «гул непостижимый» или вой «ветра ночного», которые напоминают ему о«родимом», но не менее от того жутком изначальном хаосе. О том, как остро ощущал поэт, что «ночь страшна», красноречиво свидетельствует стихотворение«Альпы», лишенное в отличие от других его произведений на тему «день и ночь» философского звучания, но тем более поражающее мрачными образами, найденными Тютчевым для спящих гор:

Помертвелые их очи

Льдистым ужасом разят.

В отношении к природе Тютчев являет как бы две ипостаси: бытийную, созерцательную, воспринимающую окружающий мир «с помощью пяти органов чувств»., - и духовную, мыслящую, стремящуюся за видимым покровом угадать великую тай«у природы. .

Тютчев-созерцатель создает такие лирические шедевры, как «Весенняя гроза», «Есть в осени первоначальной....», «Чародейкою Зимою..,» и - множество подобных, коротких, как почти все тютчевские стихи, прелестных и образных пейзажных зарисовок.

Аполлон Григорьев писал: .

Тютчев - мыслитель, обращаясь к природе, видит в ней неисчерпаемый источник для размышлений и обобщений космического порядка. Так родились стихи «Волна и дума», «Певучесть есть в морских волнах...», «Как сладко дремлет сад темно-зеленый...» и т.п. К этим произведениям примыкают несколько чисто философских: «Silentium!», «Фонтан», «День и ночь».Философская лирика Тютчева менее всего «головная», рассудочная. Прекрасно охарактеризовал ее И. С. Тургенев: «Каждое его стихотворение начиналось мыслью, но мыслью, которая, как огненная точка, вспыхивала под влиянием чувства или сильного впечатления; вследствие этого, если можно так выразиться, свойства происхождения своего, мысль г. Тютчева никогда не является читателю нагою и отвлеченною, но всегда сливается с образом, взятым из мира души или природы, проникается им и сама его проникает нераздельно и неразрывно».

Радость бытия, счастливое согласие с природой, безмятежное упоение ею характерны преимущественно для стихотворения Тютчева, посвященных весне, и в этом есть своя закономерность. Постоянные мысли о хрупкости жизни были неотвязными спутниками поэта. «Чувство тоски и ужаса уже много лет как стали обычным моим душевным состоянием» — такого рода признания нередки в его письмах. Неизменный завсегдатай светских салонов, блестящий и остроумный собеседник, «прелестный говорун», по определению П. А.Вяземского, Тютчев был вынужден «избегать во что бы то ни стало в течение восемнадцати часов из двадцати четырех всякой серьезной встречи с самим собой». И мало кто мог постичь его сложный внутренний мир. Вот каким видела отца дочь Тютчева Анна: «Он мне представляется одним из тех изначальных духов, таких тонких, умных и пламенных, которые не имеют ничего общего с материей, но у которых нет, однако, и души. Он совершенно вне всяких законов и правил. Он поражает воображение, но в нем есть что-то жуткое и беспокойное».

Пробуждающаяся весенняя природа обладала чудодейственным свойством заглушать это постоянное беспокойство, умиротворять тревожную душу поэта.Могущество весны объясняется ее торжеством над прошедшим и будущим, полным забвением бывшего и грядущего уничтожения и распада:

И страх кончины неизбежной

Не свеет с древа ни листа:

Их жизнь, как океан безбрежный,

Вся в настоящем разлита.

Воспевая весеннюю природу, Тютчев неизменно радуется редкой и краткой возможности ощутить полноту жизни, не омраченной предвестниками гибели —«Не встретишь мертвого листа»,— ни с чем не сравнимой отрадой целиком отдаваться настоящему моменту, причастности «жизни божески - всемирной».Порой и осенью ему чудится дуновение весны. В противопоставлении, вернее, в предпочтении сомнительному райскому блаженству бесспорного, достоверного наслаждения красотою весенней природы, самозабвенного упоения ею Тютчев близок А. К. Толстому, писавшему: «Боже, как это прекрасно — весна!Возможно ли, что в мире ином мы будем счастливее, чем в здешнем мире весной!» Совершенно те же чувства наполняют Тютчева:

Что пред тобой утеха рая,

Пора любви, пора весны,

Цветущее блаженство мая,

Румяный цвет, златые сны?.

На тютчевских лирических пейзажах лежит особенная печать, отражающая свойства его собственной душевной и физической природы — хрупкой и болезненной. Его образы и эпитеты часто неожиданны, непривычны и на редкость впечатляющи. У него ветви докучные, земля принахмурилась, листье изнуренное и ветхое, звезды беседуют друг с другом тихомолком, день скудеющий, движение и радуга изнемогают, увядающая природа улыбается немощно и хило и т.п.

«Вечный строй» природы то восхищает, то вызывает уныние поэта:

Природа знать не знает о былом,

Ей чужды наши призрачные годы,

И перед ней мы смутно сознаем

Себя самих — лишь грезою природы,

Но в своих сомнениях и мучительных поисках истинных взаимоотношений части и целого — человека и природы — Тютчев вдруг приходит к неожиданным прозрениям: человек не всегда в разладе с природой, он не только«беспомощное дитя», но он и равновелик ей в своей творческой потенции:

Связан, соединен от века

Союзом кровного родства

Разумный гений человека

С творящей силой естества...

Скажи заветное он слово —

И миром новым естество

Всегда откликнуться готово

На голос родственный его.

Утонченный психологизм, пронизывающий творчество Тютчева как более или менее категория отвлеченная, приобретает конкретно-житейский характер в так называемом денисьевском цикле поэта. Тютчеву было 47 лет, когда его любовь вызвала ответное и значительно более сильное чувство со стороны молодой девушки Елены Александровны Денисьевой:

Не раз ты слышала признаньем

«Не стою я любви твоей»,

Пускай мое она созданье,—

Но как я беден перед ней...

Поэт-мыслитель всю жизнь — от ранней юности до последних дней болезненной старости—чрезвычайна интенсивно жил сердцем. Он любил и был любим, но считал любовь чувством изначально-губительным, «поединком роковым». Потому-то печалился он о судьбе одной из своих дочерей, «кому я, быть может, передал по наследству это ужасное свойство, не имеющее названия, нарушающее всякое равновесие в жизни, эту жажду любви...».

Полюбив страстно и безоглядно, Денисьева всецело отдалась своему чувству, восстановив против себя общественное мнение. Ей была уготована«жизнь отреченья, жизнь страданья»:

Таков уж свет: он там бесчеловечней,

Где человечно-искренней вина.

Не только «свет» отвернулся от Елены Александровны, но и родной отец отрекся от нее. Главной же мукой было то, что любимый, ради которого все было принесено в жертву, не принадлежал ей полностью: Тютчев не только нс порывал со своей семьей, но и продолжал по-своему любить жену, во всяком случае, дорожить ею. Весь цикл стихов, посвященных Деиисьевой, проникнут тяжелым чувством вины, насыщен роковыми предчувствиями. В этих стихах нет ни пылкости, ни страсти, только нежность, жалость, преклонение перед силой и цельностью ее чувства, сознание собственной недостойности, возмущение«бессмертной пошлостью людской». Эта «последняя любовь» Тютчева длилась 14 лет, до самой смерти Денисьевой, сошедшей в могилу в возрасте 38 лет от чахотки, течение которой обострили и ускорили душевные страдания.

О, как убийственно мы любим!,

Как в буйной слепоте своей

Мы то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей!..

Тютчев очень тяжело переживал утрату:

Жизнь, как подстреленная птица,

Подняться хочет — и не может...

Я. П. Полонскому, другу и сослуживцу, Тютчев писал: «Друг мой, теперь все испробовано—ничто не помогло, ничто не утешило,— не живется — не живется — не живется...» В стихах «денисьевского цикла» особенно часты характерные тютчевские строки, начинающиеся горьким восклицанием «О!», определяющим интонацию отчаяния всего стихотворения. Столько страдания и муки в стихах, посвященных памяти Елены Александровны, что невольно в сознании возникает народное понятие убивается... Да, Тютчев именно убивается по Денисьевой:

По ней, по ней, судьбы не одолевшей,

Но и себя не давшей победить,

По ней, по ней, так до конца умевшей

Страдать, молиться, верить и любить.

Он пережил ее на девять лет. В эти последние годы Тютчев едва успевает оправляться от потерь близких ему людей: мать, брат, четверо детей...

Дни сочтены, утрат не перечесть,

Живая жизнь давно уж позади,

Передового нет, и я, как есть,

На роковой стою очереди.

Его черед пришел 15 июля 1873 года... Но остались стихи Тютчева, которые сам он так мало ценил, так небрежно хранил, полагая:

В наш век стихи живут два-три мгновенья.

Родились утром, к вечеру умрут.

О чем же хлопотать? Рука забвенья

Как раз свершит свой корректурный труд.

Однако тирания времени, которую так остро ощущал поэт, оказалась не властна над его творчеством. Конечно, совершенство формы и значительность содержания поэзии Тютчева требуют от читателя определенной культуры, просвещенности. В свое время в статье о Тютчеве А. Фет писал: «Тем больше чести народу, к которому поэт обращается с такими высокими требованиями.Теперь за нами очередь оправдать его тайные надежды».

ЛИТЕРАТУРА

1.Ф.И.Тютчев. Избранная лирика.-М.,19862.А.Григорьев.Эстетика и критика.-М.,19803.А.А.Фет.Сочинения.-М.,1982

www.neuch.ru

Смотрите также

• 
  Тектоника литосферных плит реферат
• 
  Таиланд реферат по географии
• 
  Сэй жан батист реферат
• 
  Стратегия голубого океана реферат
• 
  Страны большой двадцатки реферат
• 
  Специфика судебной речи реферат
• 
  Социология международных отношений реферат
• 
  Социология малых групп реферат
• 
  Современный ингаляционный наркоз реферат
• 
  Сканирующая туннельная микроскопия реферат
• 
  Сергей сергеевич юдин реферат