Вольфганг Нойзер
Предисловие переводчика
Вниманию читателей предлагается заключительная глава из фундаментального исследования современного немецкого философа Вольфганга Нойзера «Природа и понятие: Исследования становления теории и истории понятия от Ньютона до Гегеля". Книга интересна во многих отношениях, поскольку она является и философским трактатом, и историко-научным исследованием, и культурологическим анализом и футурологическим прогнозом одновременно. Во вводной части, которая занимает примерно 10% текста, дана оригинальная теория развития науки. В отличие от Томаса Куна, который предлагает теорию научных революций со сменой парадигм, в отличие от Александра Койре, который рассматривает развитие науки как кумулятивное накопление новых фактов, которые требуют периодически нового осмысления, в отличие от Пьера Дюгема, который анализировал историю происхождения физических принципов и в отличие от Стивена Тулмина, который рассматривал развитие науки по аналогии с теорией биологической эволюцией Дарвина, Вольфганг Нойзер предлагает рассматривать развитие науки как развитие научных понятий. Для примера он берёт одно из фундаментальных понятий физики – сила, и рассматривает его развитие в период от Ньютона до Гегеля. Несмотря на то, что работа представляет собой воистину высокоспекулятивное, умозрительное философское сочинение, заканчивается книга весьма практичными соображениями. Публикуемая здесь последняя глава называется: «Заключительные соображения: природа и техника». Читатель сам даст оценку идеям и тексту автора (и моему переводу), но всё-таки я хочу подчеркнуть, что он делает важный и существенный шаг на пути решения, хотя бы теоретического, ключевых вызовов современности: экологической угрозы и моральной деградации. Автор даже не упоминает слово «экология» и почти не говорит о морали, но после прочтения главы становится абсолютно ясно, что причины экологического кризиса в неадекватном понимании и описании Природы, а значит и в неадекватном использовании техники, которая возникает благодаря развитию науки и научному представлению о Природе. Не бесконечные эмоции вокруг экологической проблемы, не бесчисленные репортажи с мест экологических аварий и бедствий помогут переломить ситуацию, а новое понимание Природы, новое понимание сущности Науки, новое использование Техники, которые не механически и как навязанные извне, а органически включат в себя моральные ценности и регулятивы деятельности Человека. Это может объяснить только философия и Философ, а понять и принять должны все. Заслугу профессора Нойзера я вижу в том, что он ясно и убедительно это показал.
Евгений Смотрицкий
Несомненно, что с достижениями техники одновременно связан и ряд проблем, вызывающих опасение, что пользователи техники станут спасаться от неё бегством, если проблемы не будут решены. В философии техники для решения подобных проблем часто используют ограничения тематики исследований в науке в связи с применением их результатов в технике при помощи дополнительных этических обязательств учёных и инженеров с той целью, чтобы техника приносила только положительные результаты.
Этика выполняет в этом отношении для техники функцию внешнего ограничителя, который задним числом (ex post) должен сковывать снаружи исторически разросшуюся технику, чтобы она не развивалась из внутренней структуры естествознания и техники. Тогда часто без внимания остаётся то, что техника и образ действий техники в основных чертах предопределяются (vorgeprägt werden) нашим восприятием природы. При этом очевидна теснейшая взаимосвязь понятий техники и природы.
І. Природа и техника в настоящее время
Расхожим является мнение, что техника претендует на господство над природой и хочет быть посредником между человеком и природой. При этом техника употребляет теоретические результаты исследований взаимосвязей в природе, то есть естественных наук, в то время как естественные науки, наоборот, употребляют технические устройства, чтобы получать данные о природе. Согласно этому расхожему представлению о технике, природой является то, что преобразуется с помощью техники на пользу человеку. Природа при этом подчинена закономерности, которая не даёт ей никакой возможности избежать вмешательства посредством техники. Природа принципиально полностью познаваема. В связи с этим необходимо признать только линейные зависимости в природе. Тогда на основании законов можно аналитически устанавливать начальные состояния и конечные результаты технических действий. Техника является осуществлением правил, которые естественные науки познали для вмешательства в природу [сравни 3, с. 608 и 8, с. 19]. Даже если природа в настоящий момент не полностью познана – как допускают – то она считается принципиально полностью познаваемой. Но даже тогда, когда техника является не только прикладным естествознанием, а предшествует естествознанию, дело обстоит так, что техника не может нарушать законов природы, а всегда выполняет правила, которым следует природа [сравни 16, 23 и 19]. Если естествознание исторически предшествует технике и если техника предшествует естествознанию, техника создаёт себе естествознание, которое подготавливает объект для техники, то есть природу, чтобы тогда в обратном движении от естественных наук при помощи этих законов получить узаконенные (Gesetze) границы. Природа, которую использует техника, является суммой выработанных естественными науками законов природы. Эта повсеместно принятая точка зрения на отношение природы и техники является важной для меня, поскольку техника тогда может рационально мыслиться только как инструмент и навык по овладению природой, когда природа принципиально полностью познаваема, когда она вынуждена действовать по правилам или законам, а правила при аналитическом вмешательстве становятся разумными, а природа в добавление к этому находится в распоряжении техники [9, с. 143-158].
ІІ. Понятие природы от Ренессанса до Просвещения
Эта связь понятий техники и природы или практики и теории не является ad-hoc-изобретением настоящего времени, а исторически развилась и восходит в главных чертах к Возрождению и Просвещению. В раннем Возрождении ремесленники, художники и изобретатели начинают формулировать правила, исходя из практики, которые коренятся в ремесленном опыте и сначала означают только инструкции по деятельности для ремесленников. Эти правила посредством разума или рассудка абстрагируются от обращения с конкретными предметами, а науки, в которых происходит это абстрагирование, интерпретируются как опытные науки. Это справедливо как для механики, так и для математики, которые, например, как астрономия или также как и учение о перспективе, укоренены в опыте. Этот первый шаг к современной технике мы находим у Дюрера (1471-1528) [4, с 143, 150, 158] и Леонардо да Винчи (1452-1519) [17, с. 27ff, 32f, 40f]. Лишь у Френсиса Бэкона (1561-1626) [2, с. 205, 208, 213f; 5, с. 51, 53, 55-5962, 65f; 1, с. 27, 30, 50, 55, 239. Сравни также 15, с. 114ff], Кеплера (1571-1630) и Галилея (1564-1642) математика получает функцию теории доказательства, поскольку теперь то, что у да Винчи является правилом для ремесла, интерпретируется как аристотелевская форма природы. Правила, которые используют ремёсла и которые были подсмотрены у природы, должны также быть правилами, которым следует сама природа, ведь они должны составлять в своей сумме природу. Эти правила, которые являются природой, являются для природы законами, которым следует природа, поскольку, согласно Кеплеру, в процессе творения творец подобен зодчему, использующему геометрию и сотворивший универсум согласно геометрическим законам [14, с. 48]. Даже Галилей, который критически противопоставлял свои взгляды платоновской концепции Кеплера, отождествлял математику с последним основанием мира и поэтому требовал, чтобы математика была доказательством естествознания. Если у да Винчи требование математики было обосновано ещё тем, что математика содержала простейшие факты опыта, то у Кеплера и Галилея математика является уже выражением сущности мира. Тем самым математика содержит логические формы любых правил, которые теперь больше не являются просто руководством для ремесленников, а охватывают уже сущность внешней природы. Тем самым сделан решающий шаг. С помощью другой интерпретации того, что правила означают теоретическое наполнение ремесленной практики, было создано понятие природы, которое содержит сущность мира как законы математики, но которые действовали всё ещё через опыт. У Кеплера это звучит так:
«Ведь поскольку Творец охватил идею мира в духе… и идея содержит уже нечто имеющееся в наличии и … полно содержания, в результате чего форма производящего труда также становится совершенной, ясно, что согласно этим законам, которые Бог по своей доброте сам себе приписывает, Он не мог выбрать в качестве идеи для основания мира никакую другую вещь, кроме своей собственной сущности» [14, с. 46]. «Что нам ещё остаётся, кроме как вместе с Платоном сказать, что Бог действует всегда геометрически» [14, с. 48].
И далее:
«Поэтому Коперника необходимо слушать до тех пор, пока кто-нибудь не введёт в обращение гипотезы, которые ещё лучше согласуются с нашими философскими установлениями, или пока кто-то не укажет, что могла бы вкрасться совершенно случайно ошибка в вычислениях…, что прямо раскрывается при лучшем способе умозаключения из принципов природы. Ведь что могло бы быть более удивительным, что можно было бы придумать более доказательное, чем факты, которы Коперник установил и объяснил себе из явлений, из результатов a posteriori … скорее благодаря счастливому случаю, чем надёжному способу умозаключения, что всё это, говорю я, самым надёжным способом устанавливается и охватывается с помощью оснований, которые a priori выведены из причин, из идеи творения» [14, с. 48 и далее].
Но идея творения заключена в геометрии. Галилей формулирует:
«Прежде всего должно быть найдено и разъяснено определение, точно соответствующее природному явлению» [6, с. 146]. «После длительных размышлений мы полагаем, что лучшее из найденного опирается на то, что эксперимент демонстрирует чувствам и вообще соответствует объясняемым явлениям» [6, с. 146].
При этом мы познаём в духе любое движение [6, с. 147].
«В действительности они (свойства природы — W.N.) уже заключаются потенциально в определениях всех вещей, и в конце концов, так как их бесконечно много, может быть, они составляют одно единственное свойство в своей сущности и в божественном познании» [7, с. 109].
Познание предметов природы посредством математики является почти божественным.
«Но если взять познание интенсивно, то, поскольку термин «интенсивное» означает совершенное познание какой-либо истины, то я утверждаю, что человеческий разум познает некоторые истины столь совершенно и с такой абсолютной достоверностью, какую имеет сама природа; таковы чистые математические науки, геометрия и арифметика; хотя божественный разум знает в них бесконечно больше истин, ибо он объемлет их все, но в тех немногих, которые постиг человеческий разум, я думаю, его познание по объективной достоверности равно божественному, ибо оно приходит к пониманию их необходимости, а высшей степени достоверности не существует» [7, с. 109]. «…кто же будет служить нам проводником в философии?.. Тот же, у кого есть глаза во лбу и разум, должен ими пользоваться в качестве проводников… так как наши рассуждения должны быть направлены на действительный мир, а не на бумажный» [7, с. 117].
Френсис Бэкон разделяет это представление, но вместо того, чтобы ссылаться на астрономию и механику, он больше опирается на алхимию и интерпретирует ремесленные или экспериментальные правила как форму физических элементов, с которыми они разрабатываются. Для Френсиса Бэкона наука должна быть новаторской для любой будущей практики и широкой, совершенной, организованной системой. В этой практически ориентированной науке изобретения должны рационально направляться при помощи теоретических наук. Как следствие всеобъемлюще организованной науки полное познание природы организуется в научную структуру, которая ожидает близко предстоящее полное познание природы и предполагает полную познаваемость природы [2, 202ff (глава о доме Соломона)].
Если у Кеплера, Бэкона и Галилея роль опыта ещё является доминантной в процессе познания и практика является целью познания, то, наконец, у Ньютона (1642-1727) наступает сдвиг в оценке математической дедукции [21, с. 151ff, 157ff. Смотри также главу I этой книги]. При всём обращении к опыту, математика, и тем самым [математический] характер законов природы становится доминирующим. Теоретическое объяснение природы как концепция становится теперь важнее, чем связь с практикой и подчёркивается объективный характер природы. Природа есть предмет, который в своей совокупности образует законы, которым должны подчиняться все процессы природы. Понятие природы у Ньютона становится совершенно понятным, если рассмотреть его способ аргументации. С одной стороны есть математическая дедукция, которая с другой стороны должна верифицироваться с помощью индукции. Математическая дедукция является допустимой гипотезой. Она допускается, поскольку она – независимо от опыта – сама опыта не касается и его не искажает. Не допускаются гипотезы о природе, которые что-либо говорят о характере познаваемых фактов. Эти высказывания возможны и разрешены только посредством индукции, то есть через понятийные обобщения из опыта. Природа есть данный и неизменный объект, который может быть сведён к закономерностям.
У Ньютона недостаточно объяснено, как именно должно мыслиться отношение между математикой и опытом. Это пытаются объяснить французские и немецкие просветители: Кондильяк (1714-1780), Даламбер (1717-1783) и Кант (1724-1804). Кондильяк интерпретирует индукцию как анализ опытных данных, а математику – как основной язык, которым могут описываться опыты, если ощущения предварительно конвертированы методом анализа в идеи. При этом анализ разлагает воспринимаемый образ природы на отдельные аспекты и описывает их отношения. Таким образом природа сама становится наставником, и согласно Кондильяку, только такие идеи являются приемлемыми, которые непосредственно соответствуют ощущению из опыта. Теперь природа окончательно является объектом, полный анализ которого с нарастанием разрабатывается при помощи естествознания и он является полной суммой законов, выработанных таким образом. Наконец, поздний Даламбер обсуждает отношение между теоретическими и естественными науками. В то время как теоретические науки, такие как метафизика, логика и алгебра, разрабатывают чистые формы идей – Даламбер называет их определениями и понятиями – и их возможные отношения, задачей эмпирических наук, таких как механика, гидродинамика etc. есть преобразование ощущений в понятия и определения, которые затем аналитически перерабатываются по правилам логики, метафизики или математики (смотри также главу II). Задаче собрать вместе эти данные для всех искусств и наук служит организация энциклопедии. У Даламбера аргументация обоснования ньютоновской физики теперь опять ближе к Возрождению. Из опыта и практики берутся основные понятия для теоретической науки, чтобы затем предоставить путеводную нить для техники, которая может направлять свою деятельность согласно законам природы.
Совершенно в смысле Просвещения Кант ещё раз проверяет формальный характер, который имеет природа, обращаясь к своему методу трансцендентальной философии. Кант различает природу в формальном и материальном отношении [13, §§ 16f, 36, 38]. В формальном рассматривается трансцендентально-логическая возможность любого возможного опыта природы. Природа охватывает полноту суммы форм. Эти формы являются условиями для законов природы и являются исчерпывающими. Материальное содержание природы есть предмет эмпирического естествознания, которое использует математику, которая является конструкцией понятий в созерцании в пространстве и времени, в то время как метафизика есть конструкция лишь в чистых понятиях. Природа (в формальном отношении) является принципиально полностью познаваемой суммой всех законов природы и, по меньшей мере, в формальном отношении a priori. Техника у Канта логично становится навыком (Fertigkeit), который является применением теоретического знания из естественных наук. В книге Основоположения метафизики нравов все поступки сообразно с этим разделены Кантом в зависимости от того, следуют ли они правилам умения, советам благоразумия или нравственным заповедям. Этому соответствуют технический, прагматический и моральный императивы. Технический императив составляют правила умения. Правила умения нацелены на использование подходящих средств принципиально для любой цели [сравни 11, с. 37].
Кант тем самым выразил суть развития представления о природе, которое началось в эпоху Возрождения, и сформулировал то понятие природы, которое прежде всего в эпоху Возрождения требовало полного и неограниченного использования природы техническими методами, а теперь имеет предпосылки в трансцендентально-философской аргументации, и которое как теоретическая наука это использование гарантировало насильственное вмешательство человека во внешний ему объект аналитическим способом. С этим начавшимся в эпоху Возрождения связыванием практического покорения природы и теоретического проникновения в природу устанавливается решающее отличие от античной и средневековой техники. Саморазвитие техники – иначе чем в античное время – больше не ограничивается тем, чтобы делать открытия от случая к случаю, а вырабатывается инструмент, чтобы исследовать технические возможности неограниченно и систематически, а именно постольку, поскольку с соединением теории и практики становится принципиально возможным развитие предметной области. Техника Нового времени хочет и может систематически исследовать технические возможности и полностью исследовать неисследованное [10, с. 1477]. Концепция теоретического объяснения естествознания, на которой основывается техника, только тогда имеет смысл, когда предполагается, что природа полностью и аналитически познаваема.
Академии и общества изобретателей начиная с XVIII века были задуманы именно для этого [20, с. 156-165]. Это является определяющим (das Prägende) для техники Нового времени. Это не частное свойство нашей техники – это соединение теории и практики является важнейшим определяющим фактором (Konstitutivum) нашей техники. Но вопрос, однако, заключался бы в другом – нельзя ли себе помыслить другое представление о природе, которое также возможно позволило бы сиять технике, но диаметрально противоположно изменившейся по отношению к традиционной.
IІІ. Современное представление о природе
Изменение, которое претерпело понятие природы от эпохи Возрождения до Просвещения, звучит в нашем понимании природы в естествознании и технике как и прежде и создаёт как бы преимущество для технических действий и для продвижения техники вперёд больше, чем могут помешать любые этические ретроспективные ограничения.
Представление Просвещения, что природа, которая является суммой законов природы, должна быть принципиально полностью и корректно познаваема, хотя и делает возможным глобальную и разрушающую исторические времена технику, но принципиально не учитывает, что могут наступить принципиальные изменения природы, которые могут находиться за пределами области применимости частных законов природы, для которых справедливы аналитические условия, при которых имеют место эксперименты или теории. Техника действует с необходимостью внутри незнакомых областей, о которых мы ничего не знаем. Но при этом не учитывается лежащее в основе понятие природы.
Аналитический метод естественных и инженерных наук ведёт к диверсификации природы и предписывает, что природа является суммой этих частных областей. Это ведёт, даже если предположить, что не существует непознаваемых областей природы, к ограничению оценки воздействия (Folgenabschätzung) техники [18, c, 36]. Глобальное воздействие техники предполагает, что правила сформулированы также для действия между частными областями или хотя бы могли бы быть сформулированы. Но это невозможно из-за сложности природы. Кроме того, аналитический метод не в состоянии произвести никакой соответствующей оценки процессов происхождения (Entstehungsprozessen). Сменяющие друг друга динамические модели природы (Naturgebilden) реализованы (zustandgekommen sind) посредством взаимной стабилизации их компонентов. Эта стабилизация произошла отчасти в длительном «колебательном процессе» (Einschwingvorgängen) (таким столетие длящимся процессом установления колебания (Einschwingvorgang) является, например, процесс роста тропических лесов. Здесь отдельные растения на протяжении длительного времени сформировали симбиозы, разрушение которых ведёт к столетней утрате биотопов. Так, лес в Центральной Америке, после того как Майя его сперва культивировали, а потом оставили 1200 лет назад, спустя 1200 лет ещё не может восстановиться в первоначальном природном виде. Сравни [22, с. 229f]), который не может быть сокращен. Тогда историчность является самоценностью (eigene Wert), которая присуща природе, и которая не поддаётся из-за одноразовости события аналитическому рассмотрению (Zugriff).
С представлением, что прогресс в познании природы ведёт к накоплению знаний, связано представление технических наук, что должно происходить или длительное дополнительное изменение существующих устройств (например, атомных электростанций), или же ожидание, что техника должна бы уже опережать будущее знание природы, во время реализации своих проектов. Рациональная оценка последствий техники была бы возможна только при этом абсурдном условии.
Глобальная и полная возможность пользоваться природой предполагает веру, что возможна полная калькуляция природы. Тогда, и только тогда, может появиться (einsetzen) этически действующий инженер, без необходимости опасаться, что есть неучтенные воздействия на природу, следствия которых являются нежелательными. Но никогда не было широкой и полной теории для объяснения природы. До сих пор все теории исторически корректировались. Понятие природы и связанное с ним понятие о теории природы, которое определяющим образом учитывает принципиальную ограниченность познаваемости и возможности использования природы, позволяет прежде всего то, чтобы осведомлённый и разумный инженер мог бы поступать этично. Но может ли ещё тогда природа пониматься как единство из суммы закономерностей – является также сомнительным, как то, что законы тогда являются всё ещё каузальными законами. Тогда прогресс познания означает более не накопление истинных знаний, а постоянную коррекцию неподходящих для практики знаний.
Таким образом, есть подозрение, что некоторые проблемы, которые возникают с достижениями техники, могли бы быть следствием нашего понятия природы. Это понятие природы развилось из постановки вопроса – как доказывают имеющиеся научные исследования, – как может подобающим образом пониматься природа. Если позволить закрепиться подозрению, что наше преимущество для нашего понимания о том, что есть природа и как она постигается, становится решающим для того, как мы понимаем и обращаемся с природой, тогда решение проблемы, которая возникла с техникой Нового времени, в первую очередь находится в понимании природы естествознания (Naturauffassung). И этика техники во всяком случае является среднесрочным и симптом-ориентированным решением – пусть же будет оно включать в своих размышлениях изменение понятия природы в естественных науках – со всеми следствиями, – как это предлагает в своей книге Ханса Йонаса Принцип ответственности, к сожалению только попутно замечая, а не рассмотрев подробно: «Чтобы упомянутое переосмысление (было бы) далеко идущим и ускорило переход учения о поступке, то есть этике, в учение о бытии, то есть в метафизику, во всё, в конце концов, должна быть введена этика. Об этом умозрительном предмете я лишь хочу здесь сказать, что мы должны быть открыты для мысли, что естествознание выражает не всю истину о природе» [12, с. 30].
Я уточняю: современное естествознание по систематическим причинам выражает не всю истину о природе. Ответственное и критически продуманное обращение с техникой предполагает, чтобы мы осознали импликаты и границы понятий, которые составляют наше знание о природе. Осознание этого могло бы стать задачей современной философии естествознания.
Список литературы
Bacon, F. (1620, 1981) Neues Organen der Wissenschaften. Übersetzt und hrsg. von A. T. Brück. Darmstadt.
Bacon, F. (1638, 1970) Neu-Atlanüs, in: Der utopische Staat. Übersetzt und hrsg. von K. J. Heinisch. Reinbek bei Hamburg.
Birnbacher, D. (1991) Technik, in: Philosophie. Ein Grundkurs. Bd. 2. Hrsg. von E. Martcns, H. Schnädelbach. Reinbek bei Hamburg. 606-641.
Dürer, A. (1989) Schriften und Briefe. Leipzig.
Feuerbach, L. (1990) Geschichte der neueren Philosophie. Leipzig.
Galilei, G. (1973) Unterredungen und mathematische Demonstrationen über zwei neue Wissenszweige, die Mechanik und die Fallgesetze betreffend. Hrsg. und übersetzt von A. von Oettingen. Darmstadt.
Galilei, G. (1982) Dialog über die beiden hauptsächlichsten Weltsysteme. Übersetzt von E. Strauss, mit einem Beitrag von A. Einstein, Vorwort von S. Drake und hrsg. von R. Sexl und K. von Meyenn. Darmstadt. (В данной главе перевод дан по русскому изданию: Галилео Галилей. Диалог о двух главнейших системах мира — птоломеевой и коперниковой, ПЕРЕВОД А.И. ДОЛГОВА М, — Л.: ОГИЗ СССР, Государственное издательство технико-теоретической литературы, 1948. – 380 с. — С.89. и 95)
Heidegger, M. (1954) Die Frage nach der Technik, in: Vorträge und Aufsätze. Bd. l. Pfullingen. 5- 36.
Heipcke, K. (1992) Technik und Metaphysik, in: Einsprüche kritischer Philosophie. Kleine Festschrift für Ulrich Sonnemann. Hrsg. von W. Schmied-Kowarzik. Kassel. 143-158.
Hübscher, K. (1974) Technik, in: H. Krings et al. Handbuch philosophischer Begriffe, Bd. 5. München.
Hunning.A. (1990) Die Philosophische Tradition, in: F. Rapp, Technik und Philosophie. Düsseldorf.
Jonas, H. (1979) Das Prinzip Verantwortung. Frankfurt/Main.
Kant, 1. (1783) Prolegomena zu einer jeden künftigen Metaphysik, die als Wissenschaft wird auftreten können. Riga.
Kepler, J. (1923) Mysterium Cosmocraphicum, das Weltgeheimnis. Übersetzt und hrsg. von M. Casper. Augsburg.
Krohn, W. (1987) Francis Bacon. München.
Lenk, H., Rupohl, G. (1987) Technik und Ethik. Stuttgart.
Leonardo da Vinci (l958) Philosophische Tagebücher. Zusammengestellt, übersetzt, mit einem Essay versehen von G. Zamboni. Reinbek bei Hamburg.
Rapp, F. (1987) Die normativen Determinanten des technischen Wandels, in: Lenk, H., Rupohl, G. Technik und Ethik. Stuttgart.
Rapp, F. (Hrsg.) (1981) Naturverständnis und Naturbeherrschung. München.
Ritchie-Calder, L. (1990) Ein Elitezirkel vor 200 Jahren: Die Lunar Society von Birmingham, in: W. Neuser, Newtons Universum. Materialien zur Geschichte des Kraftbegriffs. Hrsg. und eingeführt von W. Neuser mit einem Vorwort von E. Seibold. Heidelberg. 156-165.
Rosenberger, F. (1895) Isaac Newton und seine physikalischen Principien. Leipzig. (Nachdruck: Darmstadt. 1987.)
Terborgh, J. (1992) Lebensraum Regenwald. Zentrum biologischer Vielfalt. Heidelberg, Berlin, Oxford.
Zimmerli, W. Ch. (1988) Technologisches Zeitalter oder Postmoderne? München.
www.ronl.ru
(1 вариант)
Невозможно открыть газету и не прочитать в ней статью об очередном экологическом бедствии. Статью об умирании Волги, источнике озонового слоя и о многих других страшных вещах! Стыдно сказать, но скандинавы приезжают к нам со своей питьевой водой, а государство не может спасти облученных людей, и это делают за границей. Мы должны признать, что настал тот момент, когда природа, вынужденная защищаться от агрессии человека, начинает его уничтожать. Уничтожать по-разному: небывалыми наводнениями, катастрофическими землетрясениями, угрожающим повышением среднегодовой температуры.
Но самое страшное, что делает природа с человеком, — это то, что она лишает его разума. Человек деловито подрубает сук, на котором сидит, не осознавая этого. А ведь без чистой воды и воздуха, без плодородной, живой земли человечество обречено на медленную и мучительную смерть. И с каким же убийственным постоянством люди загрязняют именно воздух, воду и землю!
Давно ли это началось? С того самого момента, как человек пошел по пути цивилизации. А ведь были времена, когда природа и человек понимали друг друга, были единым целым.
Первый из дошедших до нас величайших памятников древнерусской литературы — «Слово о полку Игореве» — содержит удивительные эпизоды, свидетельствующие о традиции изображения человека в единстве со всем окружающим миром. Неизвестный древний автор «Слова» говорит о том, что природа принимает самое активное участие в человеческих делах. Сколько предупреждений о неизбежном трагическом финале похода князя Игоря она делает: и лисицы лают, и раздражается зловещая небывалая гроза, и кровав был восход и заход солнца.
Эту традицию донесли до нас многие мастера художественного слова. Думаю, не будет преувеличением сказать, что многие классические произведения, будь то «Евгений Онегин» А. С. Пушкина или «Мертвые души» Н. В. Гоголя, «Война и мир» Л. Н. Толстого или «Записки охотника» И. С. Тургенева, совершенно немыслимы без замечательных описаний природы. Природа в них участвует в поступках людей, помогает формированию мировоззрения героев.
Таким образом, можно констатировать тот факт, что, говоря о русской литературе предшествующих столетий, и в том числе XIX века, мы в первую очередь имели в виду ту или иную степень единства, взаимосвязи между человеком и природой.
Говоря же о литературе советского периода, мы вынуждены рассуждать преимущественно об экологических проблемах, возникших на нашей планете.
Примечательно, что еще А. П. Чехов, размышляя о причинах несчастливости, «недотепистости» человека, считал, что при нынешних взаимоотношениях между человеком и природой человек обречен быть несчастным при любой социальной системе, любом уровне материального благополучия. Чехов писал: «Человеку нужно не три аршина земли, не усадьба, а весь земной шар, вся природа, где на просторе он мог бы проявить все свойства и особенности своего свободного духа».
И неудивительно, что многие писатели уделяли теме природы так много внимания.
Из писателей-прозаиков можно выделить П. Бажова, М. Пришвина, В. Бианки, К. Паустовского, Г. Скребицкого, И. Соколова-Микитова, Г. Троепольского, В. Астафьева, В. Белова, Ч. Айтматова, С. Залыгина, В. Распутина, В. Шукшина, В. Солоухина и других.
Многие поэты писали о красоте родной земли, о бережном отношении к матери-природе. Это Н. Заболоцкий, Д. Кедрин, С. Есенин, А. Яшин, В. Луговской, А. Т. Твардовский, Н. Рубцов, С. Евтушенко и другие стихотворцы.
Еще Сергей Есенин в стихотворении «Сорокоуст, описывал чудовищный поединок между «красногривым жеребенком» и «чугунным поездом», олицетворяющими природное начало и жестокий каток цивилизации:
Милый, милый, смешной дуралей,
Ну куда он, куда он гонится?
Неужель он не знает, что живых коней
Победила стальная конница?
Есенин кровно ощущал единство с Родиной, природой, которые были для него единым неразделимым целым, написал уникальные, единственные в мировой поэзии по степени понимания природы стихи: «Зеленая прическа», «Лисица», «Отговорила роща золотая…», «Я покинул родимый дом…», «Песнь о собаке», «Корова», «Клен ты мой опавший…» и другие произведения. Есенин прекрасно чувствовал, что наступление цивилизации на мир живой природы ведет к необратимым, страшным последствиям. Особенно ярко эта мысль выражена в стихотворении «Мир таинственный, мир мой древний…»:
Мир таинственный, мир мой древний,
Ты, как ветер, затих и присел.
Вот сдавили за шею деревню
Каменные руки шоссе.
Особенно острое и пристальное внимание к проблеме экологического бедствия, варварскому отношению человека к природе, к «братьям нашим меньшим» уделяли в своем творчестве такие современные писатели, как Ч. Айтматов («Плаха», «Буранный полустанок») и В. Распутин («Последний срок», «Живи и помни», «Прощание с Матерой», «Пожар»).
В повестях Валентина Распутина «Прощание с Матерой» и «Пожар» мы наблюдаем трагический конфликт между человеком и природой. Фактически второе произведение продолжает тему первого, которое, в свою очередь, является логическим продолжением всего предшествующего творчества писателя.
Матера — это не просто земля, остров, определенная территория, которую должны затопить. Матера — это образ-символ. В нем звучит и что-то материнское, ласково-властное, и зрелость, и возмужалость, матерость. «Но от края до края, от берега до берега хватало в ней и раздолья, и богатства, и красоты, и дикости, и всякой твари по паре — всего, отделившись от материка, держала она в достатке — не потому ли и звалась громким именем Матера?»
Матера — это часть материка, остатки исчезающего, вытесняемого временем пласта истории, народной жизни. Триста лет стояла деревня Матера, а сколько лет острову, на котором она стоит, никто не знает. И вот люди решают, что проблему обеспечения района электроэнергией можно решить, только затопив ее, как в свое время были затоплены сотни больших и малых сел, деревень, станиц, хуторов, городов.
Один из героев повести, Андрей, утешает старую жительницу Матеры Дарью: «Наша Матера на электричество пойдет, тоже пользу будет людям приносить».
Как будут жить на новом месте, в каменных мешках-квартирах жители острова Матера? Приживутся ли, будут ли счастливы и спокойны?
Примечательно, что уничтожению деревни противятся не только люди, сама природа как бы отдаляет последний срок затопления Матеры, продляет ей на несколько дней жизнь — посылает в дни последних полевых работ проливные дожди, дает возможность Дарье и ее односельчанам проститься с родной землей, где похоронены их родители, где остаются их корни.
О том, как складывается судьба вот таких переселенцев, повествует другое произведение В. Распутина — «Пожар».
Оторванные от прежних корней люди, такие, как Иван Петрович Егоров, прежде живший в деревне Егоровке, оказавшись в поселке Сосновке, жить там не могут. Сосновка как бы выталкивает их. Причем чем нравственнее, лучше оказывается человек, тем быстрее и неотвратимее этот процесс происходит.
Выясняется, что отрыв от родной земли, милой сердцу природы, утрата чувства малой родины, земли, на которой стоит твой дом, приводит к страшным последствиям: разладу в душе, расколу в семье, потере интереса к жизни.
Конечно, Иван Петрович Егоров не единственный в поселке порядочный человек. Мы проникаемся симпатией и к другим персонажам повести: Борису Тимофеевичу Водникову, А. Бронникову, дяде Хампо, Семену Кольцову, жене Ивана Петровича. Процессы коррозии души их практически не затронули. В экстремальной ситуации, которой в повести является пожар, каждый показывает себя в истинном свете. Не случайно, конечно, что кульминацией всего произведения является именно природное явление. Именно оно помогает раскрытию характеров людей Одни мародерствуют, издеваются над общей бедой, а для других даже во время пожара существует только один нравственный «устав» — «чужого не тронь». Таким образом, пожар является переломным моментом в жизни людей.
Итак, писатель Валентин Распутин утверждает, что тогда, когда бывшие хлеборобы начинают заниматься несвойственным им делом, когда они бросают родные места, то даже природа восстает против этого и начинаются страшные процессы, «вызверяющие» людей.
Природа, которую человек в своей гордыне бросился покорять, не прощает ему насилия над собой. И огромная заслуга литературы состоит в том, что она бьет тревогу, борется за человека, старается пробудить его душу от спячки, в очередной раз говорит ему о возможности того счастья, о котором писал Сергей Есенин:
Счастлив тем, что целовал я женщин,
Мял цветы, валялся на траве
И зверье, как братьев наших меньших,
Никогда не бил по голове.
Хорошо бы, на стог улыбаясь,
Мордой месяца сено жевать…
Где ты, где, моя тихая радость
Все любя, ничего не желать?
(2 вариант)
На протяжении столетий писатели и поэты русской литературы поднимают извечную проблему — это взаимосвязь природы с окружающим миром, с человеком. Поэтому не случайно Чингиз Торекулович Айтматов в своем романе «Буранный полустанок» показывает главного героя, Едигея Жангельдина, на фоне степей, холодных и равнодушных к человеку. По мнению Айтматова, природа составляет основу человеческого бытия. Именно отношение человека к природе автор считает мерилом его нравственности.
Уезжает Зарипа, в которую влюблен Едигей. Он в отчаянии и вымещает свою боль на Каранаре: «Яростно, беспощадно хлестал он Буранного Каранара, нанося удар за ударом».
Этим поступком Едигей разрушает не только гармонию, которая существует между природой и человеком, но и губит что-то человеческое в самом себе, и природа, как бы осуждая поступок Едигея, становится равнодушной к герою, делает его одиноки» в этой степи.
Совсем другим мы видим Едигея в истории с золотым мекре. Рыба нужна ему, как кажется Едигею, чтобы в его доме были счастье и радость. Укубале, своей жене, он показывает мекре со словами: «…я его упросил». Это говорит о том, что нужно всегда поступать по справедливости, к чему бы это ни относилось. Истоки этого в народной мудрости, в народном опыте, который говорит о том, что единство человечества и природы — это основа существования человека на земле.
Когда в романе «Плаха» люди разоряют волчье логово, тем самым нарушая гармонию природы, вмешиваясь в нее, природа платит им тем же: волчица Акбара уносит человеческого детеныша. Эту же проблему взаимосвязи природы и человека, их единоборства и противоборства, ставит Виктор Петрович Астафьев в своем повествовании в рассказах «Царь-рыба».
Герой рассказа «Царь-рыба», Игнатьич, всю жизнь занимался браконьерством. Поссорившись со своим братом, он решает поймать с помощью самолова царь-рыбу, осетра необыкновенной красоты, огромных размеров. Своей тяжестью рыба тащит за собой под воду Игнатьича. Сплетаясь воедино, они борются друг с другом, каждый за свою жизнь. Автор как бы хочет поменять местами человека и рыбу, еще раз взглянуть со стороны на то зло, которое он порой может причинить ей, и в этом авторская позиция Астафьева.
«Что-то редкостное, первобытное» было в этой рыбе. Царь-рыба — прародительница, которая выступает как символ живой природы.
Когда Игнатьичу становится совсем тяжело, он вспоминает своего деда, предания, которые от него услышал. Дед говорил, что тому человеку, у которого на душе есть грех, не должна попасться царь-рыба. «А ежли у вас, робяты, за душой… тяжкий грех, срам какой, варначество — не вяжитесь с царью-рыбой… Ненадежно дело варначье». Каждый человек совершил какой-то грех. Игнатьич не является исключением. Во-первых, он всю свою жизнь занимался браконьерством, загубил много рыбы. Во-вторых, еще в молодости он плохо поступил с одной девушкой, Глашкой Куклиной, Нанесенная ей обида камнем лежала на душе Игнатьнча всю жизнь.
Как могло случиться, что человек оказался в плену у рыбы? Автор считает, что его погубила жадность: «…забылся в человеке человек! Жадность его обуяла!»
Мир природы таит в себе дух справедливого возмездия, о котором взывают страдания царь-рыбы, израненной человеком. Встреча с рыбой — это час расплаты за грехи, за то, что Игнатьич забыл в себе человека, за уничтожение им окружающей среды. Это также и сцена раскаяния. Герой заново переосмысливает свою жизнь.
В. Астафьев так же, как и Ч. Айтматов, считает, что, уничтожая окружающий мир, человек уничтожает в первую очередь самого себя, так как человек, по Астафьеву, — это органическая, естественная часть природы. И это уничтожение не только физическое, но и нравственное, моральное.
Герой рассказа «Капля» оказывается на природе и видит на таловом листке каплю росы. Эта капля наполняет «молодыми силами вечное движение рек. Она «замерла, боясь обрушить мир своим падением». Этим автор говорит о том, что хрупкость этой капли, гармонии природы — это и хрупкость человеческого существования. Поэтому гармония человека и природы должна сохраняться как можно дольше.
Авторская мысль заключается в сопоставлении недолговечной, проходящей человеческой жизни и вечного, бесконечного существования окружающего мира, природы.
Пафос «Повествования в рассказах» Астафьева заключается в неистовой борьбе против безразличия, бездушия, хищничества по отношению к природе. Поэтический символ стойкости в этой борьбе — туруханская лилия, скромный таежный цветок.
Неповторимую прелесть и многообразие природы родного края раскрывают в своих произведениях многие писатели: И. А. Бунин, А. И. Куприн, К. Г. Паустовский, М. М. Пришвин. Каждая встреча с природой — это встреча с прекрасным, неизведанным, это прикосновение к тайне. С приобщения к миру красоты родной природы начинается любовь человека к Родине.
(3 вариант)
Говорить об экологии сейчас — значит говорить уже не об изменении жизни, как прежде, а о ее спасении. Надо спасать реки, которые превращаются в сточные канавы с уродливыми утолщениями водохранилищ, спасать почвы от эрозии и разрушительных оврагов, спасать «зеленые моря» тайги, спасать сам воздух от все усиливающегося загрязнения.
Наши современные писатели, особенно такие, как Распутин, Астафьев, Залыгин, Белов, Айтматов и другие, первыми выступили с требованием решения экологических проблем. Такие выступления были опасны. Так, например, в таком-то году такой-то писатель-агроном подготовил очерк о бедственном состоянии почв и вод. Много лет потребовалось писателю на сбор материала. После нескольких кампаний очерк был рассмотрен в соответствующих инстанциях, а потом было принято решение: «Писатель… нанес огромный вред авторитету Советского Союза», О дальнейших действиях «соответствующих инстанций», думаю, говорить нет смысла. Немало претерпели Распутин, Залыгин и другие, оказывавшие сопротивление злу — министерствам и ведомствам, своекорыстно защищавшим свои интересы, а не интересы государства, народа. Но тревожная совесть не позволила Распутину смириться с «покорением Сибири» людьми, которые возводили на сибирской реке самую крупную в мире ГЭС, ставили на берегу уникальнейшего озера Байкал лесопо-жирающее чудовище под аббревиатурой ЛПК, заставляли потомственных оленеводов разводить свиней, лишив местных жителей пастбищ, охотничьих угодий, морского зверя.
Об огромном вреде природе, человеку, нанесенном «стройками века», кампанией против неперспективных деревень, которая пожаром пронеслась по всей стране, сегодня говорит художественная литература, в частности Валентин Распутин в повестях «Прощание с Матерой, и «Пожар».
«Пожар» — своеобразное продолжение «Прощания с Матерой». Если Матеру уничтожает разлившееся «море» — водохранилище, то гибель Сосновки — от разложения внутри, от размывания нарушенных нравственных устоев.
Поселок Сосновка, где живут бывшие крестьяне шести затопленных деревень-горемык, больше похож на селение бивуачного типа. И здесь живут, «не пуская глубоко корни, не охорашиваясь и не обустраиваясь с прицелом на детей и внуков, а лишь бы лето перелетовать, а потом и зиму перезимовать». Крестьяне, лишенные корней, и временные рабочие леспромхоза усвоили психологию архаровцев, людей, лишенных чувства хозяина земли, своего труда, а потому равнодушных ко всякому делу. Люди безразличны к своим домам («в старых деревнях и жизни не могли представить себе без зелени под окнами, здесь и полисадники не выставляли»), к своему поселку, в котором видят временное пристанище (хотя живут здесь больше двадцати лет), к тайге.
Думая только о плане, бездушно и хищнически вырубают «каждый год многие сотни гектаров тайги, распахивая налево и направо огромные просторы… и техника пошла такая, что никакого подроста после себя не оставит». Тот же самовал, чтобы подобраться к кубатуристой лесине, вытопчет и выдавит вокруг все подчистую. План обезлесил тайгу. Тайга становится похожей на лысую гору. Зачем рекорды и перевыполнение плана, думает главный герой повести, если после них остаются одни пустоши?
Распутин показывает, что безжалостное отношение к среде обитания ведет к бездуховности, к упадку нравственности. Повесть «Пожар» пронизана тревогой по поводу утраты жителями Сосновки многих важных человеческих качеств, нравственных норм, которые формировались веками человеческого труда на земле. Опасная ущербность души человеческой с особой силой проявилась в экстремальных обстоятельствах, когда в Сосновке, на ее складах, занялся пожар. Тревога писателя не напрасна, ибо не ими ли, не этими утраченными нравственными законами, «не этой ли грудью единой спасались и спасались в старой деревне в войну и в лихие послевоенные годы». А теперь все переменилось, «можно сказать, перевернулось с ног на голову, и то, за что держались еще недавно всем миром, что было общим неписаным законом, твердью земной, превратилось в пережиток, в какую-то ненормальность и чуть ли не в предательство».
Об экологии природы, об экологии духа, о тяжелых последствиях утраты нравственных устоев современным человеком пишет В. Распутин в повести «Пожар», одном из самых тревожных произведений в нашей литературе.
Ощущением реальной опасности конца, катастрофичности мира пронизан роман Ч. Айтматова «Плаха». Разрушение мира природного оборачивается у Айтматова опасной деформацией человека, личности. Причем происходит это повсюду! Ведь то, что происходит в Моюнкумской саванне, является проблемой глобального, а не местного значения. Такая проблема возникла на исходе XX века перед человеком повсюду: в Европе и Азии, в Америке и Африке. Разрушая природу, человек разрушает и себя, природу в самом себе. Нарушение естественных связей человека и природы ведет к всеобщей катастрофе.
Роман «Плаха» начинается темой волков, которая потом перерастает в тему гибели Моюнкумской саванны. Гибель постигает Моюнкумы по вине человека, который врывается сюда как хищник, преступник, палачески бессмысленно уничтожающий все живое, что есть в саванне: и сайгаков, и волков.
Преступное браконьерство возведено в ранг Государственной политики, так как отстрел сайгаков ведется для выполнения плана мясосдачи: «требование момента — хоть из-под земли, но дать план; год, завершающий пятилетку, что скажем народу, где план, где мясо, где выполнение обязательств». И вот вертолеты гонят сайгаков туда, где их поджидают охотники, а вернее, расстрельщики. «На вездеходах-«уазиках» расстрелыщики погнали сайгаков дальше, расстреливая их на ходу из автоматов, в упор, без прицела, косили как будто сено на огороде. А за ними двинулись грузовые прицепы — бросали трофеи один за одним в кузова, и люди собирали дармовой урожай. Сцена страшная, вызывающая такое же содрогание, как и фашистские палачества.
После моюнкумской трагедии на уничтожение обречена и естественная среда обитания волков, что и предопределяет у Айтматова страшное завершение единоборства синеглазой волчицы Акбары с человеком. Убив волчицу, несчастный Бостон убивает и своего сына, и для него наступает конец света.
Это не просто литературный ход. Это опять трагическая закономерность самой жизни, в которой сегодня, как никогда прежде, все взаимосвязано и неразрывно: разрушая и уничтожая природу, человечество лишает жизни будущие поколения, а это и его конец.
Роман Ч. Айтматова как крик, как отчаянный призыв, обращенный к каждому: одуматься, осознать свою ответственность за все, что так предельно обострилось и сгустилось в мире. Землю надо спасать: угроза ядерной и экологической катастрофы ставит сегодня человечество у той роковой черты, за которой нет бытия: «Спасемся ли? Продлится ли жизнь в наших потомках?» вот вопросы, звучащие в произведениях наших современных писателей. И набатным колоколом наша литература взывает к людям, каждому: спасение мира и человеческих ценностей через совесть, раскаяние, жертву, смелость каждого быть в поле воином.
Отличительная черта современной литературы — ее «приближенность» к жизни, ее публицистичность. И именно в этой черте таится то зерно, которое даст жизнь новым реалиям и мировоззрениям. Нельзя не отметить, что тема природы получает в современной публицистике более расширенное, глобальное значение. Это тема не только о самой природе, а о ее взаимосвязи с человеком. Все в мире цело, неразрывно и взаимосвязано. Вот эту мысль и развивают в своих произведениях современные писатели, чтобы показать читателю: только при учитывании этого закона можно «осваивать» природу.
www.ronl.ru
Министерство образования и науки РФ
Федеральное агентство по образованию
Государственное общеобразовательное учебное учреждение высшего
профессионального образования
«Сибирская Государственная Геодезическая Академия»
(ГОУ ВПО «СГГА»)
Кафедра гуманитарных наук
ИДЗиП
РЕФЕРАТ
НА ТЕМУ:
«Философия природы»
Выполнил: ст. гр. К-21 Суербаева Аделя
Проверила: Александрова Надежда Александровна
Новосибирск 2009
Введение 3
1. Природа как проявление бытия 4
· Природа – бытие 4
· Природа в мифологии 5
· Натурфилософия 6
· Античность 7
· Христианское воззрение 8
2. Природа как среда обитания 8
· Гипотеза Канта-Лапласа 9
· Биосфера 9
3. Человек как часть природы 10
· Римская философия 11
· Позиция христианства 12
· Средневековая философия 12
· Эпоха просвещения 12
· Немецкая классическая философия 13
4. От биосферы к ноосфере 17
5. Экологические и глобальные проблемы современности 20
6. Используемая литература 24
Тема моего реферата «философия природы». Об актуальности и важности данной темы говорить не приходится, ведь без понимания глубинной сути природы как естественного феномена, процессов взаимодействия человека с природой, невозможно формирование научных представлений студентов не только об окружающем мире – космическом, природном и социальном – но, что не менее важно, о своем личном отношении к нему в процессе повседневной жизни и профессиональной деятельности.
Начнем с того, что запишем слово «природа» следующим образом: «при-рода». Природа — это то, что находится при роде человеческом, то, из чего рождается сам человек. Особенности, которые присущи исключительно человеку (и обществу), в природу не входят. Человек природен в силу своего физико-биологического содержания. Он надприроден постольку, поскольку вырабатывает сложные формы психической и социальной жизни. Во взаимоотношении с природой человек реализует две свои уникальные способности. Он изменяет природу и символизирует себя в ней, «записывает» себя в нее (магнитная плата компьютера содержит «записанную» на нее человеком информацию, скульптура свидетельствует об эстетических ценностях ее создателя).
Весьма близки по своему значению термины «природа» и «материя». Материя — это объективная реальность. Материя в отличие от природы не содержит психические явления мира животных, в остальном природа и материя совпадают. Природа — это совокупность естественных условий существования человека и общества.
В наши дни слово “природа” используется во многих значениях, ему может придаваться различный смысл. В толковом словаре Вл. Даля природа объясняется как живое естество, все вещественное, Вселенная, все мироздание, все зримое, подлежащее пяти чувствам; но более распространено: наш мир, земля, все созданное на ней. Определились в основном устойчивые употребления этого понятия. Так, одно из них связано с отношением к природе как среде обитания, другое подразумевает превращение природы в объект научного познания и практической деятельности человека. Слово “природа” употребляется в широком и узком значении. Широко понимаемая природа – это бытие, Вселенная, все разнообразие движущейся материи, ее многообразные состояния и свойства. В этом случае природа включает в себя и общество. Однако сложилась и другая точка зрения, согласно которой природа – все то, что как бы противостоит обществу, без чего общество, то есть люди вместе с созданным их руками продуктом не могут существовать.
Природа как материальный объект – развивающееся образование, обладающее сложной структурой. Основу природы составляют элементарные частицы и поля, образующие космическое пространство, Вселенную. Из элементарных частиц формируются атомы, из которых составляются химические элементы. Русским химиком Д. И. Менделеевым (1834 – 1907) были вскрыты закономерности возникновения химических элементов, ему принадлежит открытие периодического закона химических элементов. В нем отражен скачкообразный характер изменений химизма в зависимости от изменения массы или атомного веса. Закон Менделеева указывает на единство противоположных свойств в каждом элементе, определяет его место во всеобщем единстве.
Космическое пространство заселено гигантскими по массе и энергии сгустками материи – звездами и планетами, образующими Галактику. В свою очередь, совокупность галактик, движущихся в огромных пространствах Вселенной, образуют Метагалактику. Природа в границах Метагалактики отличается своеобразным строением. Существенным признаком структуры природы является ее состояние – подвижное и изменчивое, меняющееся в каждый момент времени и никогда не возвращающееся к прежнему образу равновесие. Выдающийся русский ученый В. И. Вернадский определял такое строение природы понятием организованность. Эволюция планет приводит к возникновению органического мира и появлению живого вещества.
Подобный взгляд на природу стал возможен вследствие длительного изучения ее человеком. Одно из первых упоминаний о природе сохранили и донесли до нас памятники древней культуры, среди которых важное место занимает мифология. Так, в мифопоэтическом мировоззрении центральная роль отводилась космогоническим мифам и представлениям, поскольку в них описывались пространственно-временные параметры Вселенной, можно сказать, космические условия существования человека. Не нужно быть категоричными в оценке творцов этих представлений за их наивность и примитивность, бросающихся в глаза современному человеку. Они были плодом своего времени и воплощали в себе еще весьма слабые возможности наших предков в познании мироздания и человеческого бытия.
Согласно мифологическим взглядам, существовала, как правило, однозначная связь природы (макрокосма) и человека (микрокосма). Такая связь подразумевала, что человек создан из элементов мироздания и, наоборот, Вселенная происходит из тела первочеловека. Поэтому, будучи подобием Вселенной, человек есть лишь один из элементов космологической схемы. Более того, космологические принципы по аналогии переносились и в социальную сферу (мезо-косм). Антропоцентристский взгляд на космос усматривает в нем вместилище жизни человека.
Эти принципы составили основу различных мифологических вариантов творения природы, в частности, Земли. В соответствии с ними, отношения человека с природой осуществлялись через богов, которые были вольны выполнить или не выполнить различные, в том числе самые сокровенные и интимные, просьбы человека. К примеру, ценнейшие сведения о мифологических отношениях человека и природы содержатся в “Псалтыре” главы финской реформации Микаэля Агриколы. Из этого произведения известно, что финны поклонялись Тэпио – божеству леса, посылавшему добычу охотникам; Ахти – богу вод, дававшему рыбу; Льекио – богу трав, корней деревьев и т. п. От воли богов зависели как природные условия, так и регламент социальной жизни. Ильмаринен определял погоду на море, удачное плавание; Турисас помогал победить в сражении; Кратой заботился об имуществе человека; Тонту “обеспечивал” ведение домашнего хозяйства; Эйнемойнен создавал песни. Перечень подобных примеров можно продолжить. Каждый народ творил собственных богов, наделяя их свойствами, в наибольшей мере отражающими специфику условий их жизни, наличие насущных потребностей.
Таким образом, в древней мифологии, хотя и шла речь о взаимосвязи человека с природой, связь эта получала односторонний, зависимый характер: человек ощущал и признавал свое неразрывное единство с природой, но не мог идти дальше осознания того, что жизнь его всецело находится в распоряжении богов. Отсюда и почтительное отношение к природе, доходящее, как правило, до слепого поклонения олицетворявшим ее богам, закрепленное в ритуалах и обрядах, существовавших на протяжении многих веков. Их влияние без особого труда мы обнаруживаем и сегодня, следы их в современной культуре отражают взаимосвязь природы и общества, осознанную на самом первоначальном этапе истории.
Мифология, очевидно, еще долго будет оказывать свое воздействие на развитие культуры; искусство и по сей день черпает в ней вдохновение и образы для своеобразной реконструкции прошлого.
В последующем взгляд на природу приобретал натурфилософский характер. Натурфилософия – умозрительное истолкование природы (рассматриваемой в ее целостности), опирающееся на понятия, выработанные естествознанием. Начиная с античности – периода наибольшего влияния натурфилософии, ее роль исторически менялась. Утратив прогрессивные позиции, которые определялись объективной логикой развития науки, натурфилософия постепенно превратилась в фактор, сдерживающий познание противоречивых объектов природы и социальных отношений.
Творчество античных философов содержит немало гениальных догадок об устройстве Вселенной. Под природой они подразумевали реальность, не зависящую ни от воли людей, ни от их социальных устремлений. Для них природа выступала как фюсис, что, собственно, и означало это слово на греческом языке. Природа – это мировой процесс порождения. Само слово природа переводится, как производить на свет, взращивать, порождать, создавать, расти… Аристотель в фюсисе усматривал первоматерию, лежащую в основе каждого из тел, имеющих в себе самих начало движения и изменения. Древние были заняты поиском первооснов. Так, например, Фалес полагал, что звезды состоят из такого же вещества, что и Земля. Анаксимандр утверждал, что миры возникают и разрушаются. Анаксагор был одним из первых приверженцев гелиоцентрической системы. Для древних греков вода, огонь, воздух олицетворяли не только начала жизни, но имели божественный статус.
На первых порах формирование взглядов на природу определяется восприятием ее как целостного бытия. Наиболее показательны в этой связи воззрения Гераклита, для него природа – это истинное бытие, скрытое от взоров. Познание природы предполагало снятие покрова таинственности. “Природа любит таиться”. Отсюда тяготение к антропоморфизации природных сил. Тенденция, сохранившаяся до наших дней. Отсюда выражения: “мать – природа”, “душа природы”, “роковые силы природы”… С особой выразительностью единение и неразрывность человека с природой запечатлелись в мировой культуре и прежде всего в поэзии. Так, уже в XIX столетии русский поэт-философ Ф. И. Тютчев (1803– 1873) писал:
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик –
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык...
Христианское мировоззрение, опираясь на учение Птолемея, считало Землю средоточием Вселенной. В XV– XVIII вв. представления о природе формируются в рамках пантеизма – Бог растворяется в природе. Крушение птолемеевой системы связано с именем польского астронома Н. Коперника (1473–1543), в соответствии с воззрениями которого Земле отводилось место одной из рядовых планет, обращающихся вокруг Солнца. Тем самым человечеству было впервые показано его истинное место во Вселенной.
Изобретение телескопа позволило итальянскому ученому Г. Галилею (1564–1642) установить, что планеты – это небесные тела, во многих отношениях похожие на Землю.
Познание природы образовало две сферы: одна включает исследования, направленные на космические просторы Вселенной. Другая объектом изучения сделала Землю.
Земля – планета Солнечной системы. Уже много лет астрономы настойчиво ищут другие звездные системы, так или иначе сходные с нашей. Эта область науки получила название внегалактической астрономии. Предполагают, что Солнце вместе с семьей планет существует около 5 млрд. лет и, можно сказать, переживает свою цветущую пору. Судьба Солнца небезразлична человечеству, поскольку с ним тесно связано развитие жизни на Земле.
Происхождение Солнечной системы всегда представляло сложную научную проблему, в ходе разрешения которой возникали различные космогонические гипотезы. Опираясь прежде всего на естественнонаучные представления, ученые вместе с тем руководствовались определенными философскими идеями. До сих пор не утратила значения основополагающая космогоническая гипотеза Канта-Лапласа.
Взгляды Канта и Лапласа в ряде вопросов существенно различались. Кант исходил из эволюционного развития холодной пылевой туманности, в ходе которого вначале возникало центральное массивное тело – будущее Солнце, а затем уже планеты. Лаплас же представлял первоначальное образование в виде очень горячей газовой туманности, находящейся в состоянии быстрого вращения. Общей идеей этих различных подходов стало представление о том, что солнечная система возникла в результате закономерного развития туманности.
В последующем, используя достижения различных областей физики, в частности, электродинамики, ученые преодолели механистическую ограниченность гипотезы Канта-Лапласа. Сегодня эти вопросы исследуются комплексом многих наук. Расширился круг проблем, стоящих перед исследователями. Необходимость познания земной жизни – ее природы и происхождения – побуждает расширить пространство поиска ответов. От выявления общих условий возникновения и развития жизни на Земле научная мысль движется к установлению возможности жизни на других телах Солнечной системы. Разумная жизнь рассматривается как космический фактор.
Формирование представлений о природе Земли, непосредственно окружающей человека, привело к созданию учения о биосфере. Это учение вырабатывалось трудами многих естествоиспытателей.
Термин “биосфера” впервые употребил Ж.Б. Ламарк, а австрийский ученый Э. Зюсс в последней четверти XIX века придал ему геологический смысл. Под биосферой он понимал сферу обитания живых организмов, или сферу, занятую жизнью. Особый вклад в разработку учения о биосфере внес выдающийся отечественный естествоиспытатель и мыслитель В. И. Вернадский (1863–1945).
Современные представления о биосфере отражают уровень познания ближайшего окружения человечества как чрезвычайно сложного природного образования. По мнению ученых, это понятие наиболее полно выражает глубинную сущность природы Земли в ее определенном пространстве. Наиболее специфична характеристика этой природы – жизнь.
Таковы в общих чертах характеристики природы, в которой протекает жизнь и деятельность человека. Развитие природы приобрело принципиально новое направление в результате возникновения общества. Само общество, формируясь на основе биосферы, становится особой частью природы и относительно ей противостоит.
С первых шагов своей осознанной истории люди задумывались над тем, каковы природные истоки самого человека и сообщества людей, какова его связь с природой (более широко – космосом), каким должно быть его отношение к природе? Все эти вопросы не получали однозначного ответа. По мере накопления знаний о самом себе, об окружающей его природе, своем месте в этой природной системе человек менял взгляды на характер своих отношения с природой. Обращение к истории позволяет проследить ход изменения этих взглядов в самом широком диапазоне: от провозглашения идей о неразрывной связи и единстве человека с природой до возведения человека на недосягаемый ни для каких других живых существ постамент, с которого он, якобы, может неограниченно распоряжаться природой по собственной воле и разумению. Однако подобные представления сравнительно быстро развенчивались самим естественным ходом истории.
Реальные отношения человека с природой свидетельствуют о том, что как бы ни стремился человек возвыситься над природой, пренебречь природными условиями своей жизни, объективно он подчиняется этим условиям и зависит от них. Возможно, в отдельных случаях сложившаяся ситуация ограничивает его замыслы, заставляет отказываться от намеченных планов, но, невзирая ни на какие сиюминутные сложности, человек должен прийти к сознательному уяснению неустранимости этого факта.
Характер сложившихся природно-человеческих отношений традиционно составляет предмет внимания философии, которая выясняет наиболее общие принципы структуры природы и организации самого человека, используя при этом возможности онтологического описания и гносеологического объяснения.
По мере накопления практического опыта, формирования зачатков познания складывалось в разной степени приближающееся к реальному, представление о взаимоотношениях человека и природы.
Философия древних греков значительно продвигается в осознании феномена человеческого мира и природы как целостности. В отличие от космоса (Вселенная в целом) античные философы называют обжитой человеком мир ойкуменой. Вместе с тем единство человеческого мира ограничивалось географическими представлениями, оно еще далеко от исторического осознания. Позже, в эллинистический период, этот недостаток преодолевается и уже для стоиков идея мира видится в едином историческом целом. Справедливо мнение, что именно эллинизм сформулировал идею ойкуменической истории.
Римская философия и история, начиная с древнегреческого историка Полибия (207–126 до н. э.), ограничивают человека в его возможностях, отдавая все большее значение судьбе, которая господствует в жизни человека и предопределяет ее. В целом уже греко-римской философии была свойственна тенденция к гуманизму, который основывался на идее человека как разумного в своей основе животного. Понимание человека как части природы выдвинуло требования беспрепятственного удовлетворения его “земных” потребностей, что в дальнейшем стало главным пунктом более развитых форм гуманистической идеологии.
Как и многие другие сферы духовной и социально-политической жизни, проблема взаимоотношения человека и природы испытала сильное влияние христианства, которое критически пересмотрело, во-первых, оптимистическое представление о человеческой природе, и, во-вторых, идею субстанциональной метафизической философии о вечных сущностях, лежащих в основе исторического развития.
В средневековой философии, философии эпохи Возрождения, следует заметить только, что практически ни один мыслитель, оставивший заметный след в философии, не обходил стороной вопрос о соотношении природы и человека. Восторженное обожествление природы сменяется поэтическим преклонением перед человеком. Затем, по мнению итальянского мыслителя Вико (1668–1744), поэзия, по мере развития человеческого разума, снова заменяется прозой, поскольку самая утонченная поэзия – поэзия варваров или героических эпох, поэзия Гомера и Данте – перестает удовлетворять практические интересы людей.
Особое место проблеме человека в его взаимосвязи с природой принадлежит деятелям Просвещения. Достаточно назвать имена таких мыслителей, как Локк, Вольтер, Руссо, Гольбах, Гельвеций, Гердер, Гете, Новиков, Радищев и других, чтобы по достоинству оценить их непреходящий по своему значению вклад в разработку этого вопроса.
В отдельных случаях перед нами предстают концепции, в которых акцент все больше и больше делается на раскрытии внутренней природы самого человека. Так, в концепции французского философа-просветителя Шарля Монтескье (1689–1755) человек рассматривается как часть природы, а многозначность его жизни объясняется условиями внешней среды. Всякое социальное развитие, по его мнению, есть не более, чем реакция единой и неизменной сущности – человеческой природы – на различные внешние раздражители. В истории науки Монтескье фигурирует как один из основоположников географической школы в социологии. Он не ограничивался изучением влияния окружающей среды только на индивида, а утверждал, что географическая среда и прежде всего климат оказывают решающее воздействие на весь жизненный уклад людей, в том числе и на такие его проявления, как формы государственной власти и законодательства. Подобная максимализация ведет к ошибочным представлениям о характере взаимоотношений человека и цивилизации, основу которых составляет одностороннее преувеличение, как имело место в данном случае, географических факторов.
Разработка проблемы взаимоотношения человека и природы достигла нового уровня в немецкой классической философии .
На тесную связь человеческой жизни с окружающим его миром природы указывал один из идеологов немецкого Просвещения И. Г. Гердер (1744–1803) – автор “Идеи к философии истории человечества”, испытавший значительное влияние Монтескье, Дидро, Лессинга и посвятивший свою жизнь пропаганде идеалов Просвещения. Мир для него предстает в виде единого непрерывно развивающегося целого, закономерно преодолевающего необходимые ступени. История общества тесно связана с историей природы. Высказанные им положения резко противоречат идеям Ж.Ж. Руссо (1712–1778), согласно которым, история человечества представляет собой цепь заблуждений и находится в непримиримом противоречии с природой.
Как известно, И. Кант (1724–1804) положительно встретил выход упомянутой книги Гердера, но от него не могли ускользнуть критические стрелы, направленные автором в его сторону. В силу этого, Кант подверг ответной критике те положения Гердера, которые преувеличивали отношение человека с природой, противопоставляя их социальным отношениям и, в особенности, государственному укладу. Кант полагает, что только непрерывно растущая деятельность и культура, показателями которой служит упорядоченная в соответствии с правовыми понятиями государственная конституция, могут лежать в основе взаимосвязи человека и природы. Реальную жизнь нельзя подменить призрачной картиной счастья, идеалом которого выступают блаженные острова Таити, где люди жили столетиями, не устанавливая контактов с цивилизованным миром. Кант неоднократно обращается к этому примеру. Рисуя подобную панораму, Кант естественно, задается вопросом: а есть ли там вообще необходимость в людях, не могут ли их заменить счастливые овцы и бараны?
В своем труде “Назначение человека” виднейший представитель немецкого классического идеализма Иоганн Фихте (1762–1814) подчеркивал, что “природа представляет собой одно целое, все части которого связаны между собой”. Человек же, по его мнению, есть особое проявление всех сил природы в их соединении. Такой человек идет по жизни, предоставленный самому себе и природе, созерцает и познает себя в этом высшем и совершеннейшем ее творении, которое держит его в неумолимой власти строгой необходимости. Этот непреложный факт наполняет Фихте отвращением и ужасом. Вместе с тем он лелеет надежду на время, когда “природа должна постепенно вступить в такое положение, чтобы можно было с уверенностью предугадать ее закономерный ход и чтобы ее сила встала в определенное отношение к человеческой власти, которой предназначено господствовать над силой природы” Фихте полагает, что сами человеческие творения, независимо от воли своих творцов, уже одним фактом своего существования должны, в свою очередь, влиять на природу и сыграть в ней роль нового деятельного принципа.
Однако в итоге Фихте приходит к парадоксальному и полному пессимизма выводу. “Но не природа, – заявляет он, – а сама свобода создает большинство самых ужасных беспорядков в человеческой жизни: злейший враг человека – человек”.
Можем ли мы согласиться с таким трагически очерченным финалом? Имеется ли перспектива найти выход из этого, казалось бы, заколдованного круга?
Сегодня мы пока еще далеки от возможности выносить категоричные суждения о путях создания оптимальных взаимоотношений человека с природой. Научная философия, обозначив методологические направления в решении этого вопроса, исходит из необходимости всестороннего познания всех факторов природного бытия и социального развития. Ее собственные методы в данной связи ограничены ее предметом.
Конкретный анализ природных процессов, становления человека должен осуществляться всеми естественными и общественными науками. Их же результаты определяются соответствующими возможностями и зависят как от методологической оснащенности, экспериментального и теоретического уровня исследований, наличия специалистов, материального обеспечения, так и от социального заказа, который стимулирует темпы научного поиска.
Следует принять во внимание и объективные трудности научного познания: не всегда результат, ожидаемый в практической сфере, может быть быстро получен в науке. Вот почему приходится ограничиваться промежуточными неполными данными, предлагаемыми специалистами, исследующими связи человека и природы. Вот почему во все предшествующие времена и в наши дни столь важную роль играет философский анализ этих вопросов.
Начало естественнонаучного переосмысления природы было положено французским философом Р. Декартом. Его выводы заставили человека вновь задуматься о своей роли, о своем месте и предназначении в мире, который, по мнению Декарта, имеет строго предопределенную структуру. До сих пор завораживающее воздействие на людей, пытающихся соотнести природу в целом и человека как часть ее, оказывает охвативший другого французского мыслителя – Б. Паскаля (1623–1662) ужас перед необъятными пространствами, совершенно безразличными, по его мнению, к человеку и его судьбе. Изменилось восприятие космоса, характерное для античности и средневековья; человек перестал чувствовать себя органической частью его иерархической организации. Он оказался как бы один на один с природой, что заставило его искать свои внутренние истоки в ней самой. Он зримо почувствовал, что ритм его жизни все более рассогласовывается с ритмом жизни природы.
Философам XVIII столетия и их предшественникам было неведомо, а если и ведомо, то до конца не осознано, что представления о связи человека с природой обусловлены историческим развитием самой человеческой природы. Конечно, отдельные философы высказывали относительно этого принципа верные положения, получившие подтверждение в ходе развития науки и социальной практики. Например, такой мыслитель, как английский философ Фрэнсис Бэкон (1561–1626) утверждал, что углубление знаний о природе повлечет усиление нашей власти над ней. Но, с другой стороны, если следовать терминологии субъективного идеалиста Дж. Беркли, то придется признать, что промысл божий, а не человеческая мысль делает природу тем, что она есть и что в ходе нашего познания мы не создаем чего-либо нового, а лишь воспроизводим мысли Бога в нас самих.
В этих и подобных концепциях обнаруживаются слабости и изъяны философии, представители которой, исходя из постоянства и неизменности человеческой природы, закрыли для себя возможность понять ее собственную историю, ибо истинное понимание предполагает признание изменчивости, а не постоянства человеческой природы. Для философии и поныне характерны две крайние концепции взаимоотношения человека и природы: с одной стороны, идея случайности человека в мире и, с другой – телеологическая трактовка человека как цели развития природы.
Попытка преодолеть как тенденцию к абсолютному противопоставлению человека и природы, так и линию на их отождествление, проявляющуюся в биологизаторском истолковании сущности человека и антропоморфизации природы, была предпринята в марксистской философии.
Природное существо – человек формировался по законам природы, многообразие которой предопределяет чувственную жизнь человека. Природа существует не только вне человека, но и в самом человеке: через него она ощущает, познает самое себя.
Исторически развивающееся единство человека и природы выражается в итоге в материальном производстве. И в этой сфере следует искать прежде всего ответ на те трудности, которые испытывает общество в своих взаимоотношениях с природой. Здесь желательно избежать двух крайностей: с одной стороны, возложить всю ответственность на человека, ограниченного в своих возможностях отрегулировать отношения с природой оптимальным образом; и, с другой, – предъявлять к природе необоснованные претензии и упреки в невозможности получить от нее все необходимое человечеству.
Но при этом важно проблему взаимоотношения человека и природы рассматривать как естественную, то есть историческую. Следует во всей полноте учитывать комплексный характер этой проблемы, который для ее решения требует привлечения многих наук – естественных и общественных. Лишь комплексный, междисциплинарный научный подход к ней обеспечит эффективность исследований в этой области. Перед человечеством стоит множество жизненно важных вопросов: от необходимости избежать экологических последствий, возникающих вследствие несовершенства технологий, истребления ресурсов, до современного состояния биосферы, решения глобальных проблем.
Философы эпохи Просвещения и материалисты XVII–XVIII вв. рассматривали человека как органическую часть природы, как существо, действующее по естественным законам. Идея высшей разумности природы получает свое обоснование в диалектике Гегеля. Человек лишь обнаруживает эту разумность и таким путем узнает о себе и своем жизненном назначении. Иными словами, постигая разумность действительности, он познает тем самым цель и смысл собственной жизни.
Гегель “угадал” в диалектике саморазвивающейся идеи диалектику природы и общества, но он не мог дать верного решения проблемы, поскольку не отразил подлинного содержания и противоречий действительности.
В действительности освоение природы имеет место в ходе коллективной деятельности людей, которые создают “вторую природу” – культуру. Через культуру воспроизводится единство природного и человеческого, и только в нем природа становится условием человеческой жизнедеятельности.
Человеческая сущность природы раскрывается только для общественного человека, ибо лишь в сфере социальных отношений природа выступает для человека звеном, соединяющем человека с человеком, полагает себя в качестве основы человеческого бытия.
На заре истории имел место один объективный фактор потенциального исторического единства людей. Таким фактором являлась принципиальная общность природных предпосылок истории, обусловленная единством физико-географических условий Земли и биологической организации человека. Людьми двигала единая естественная потребность существования, породившая в итоге всю культуру, все разнообразие общественных отношений. Пока что движущей силой современной планетной эволюции выступает социально организованный человек. Но уже сегодня эта эволюция направлена не только внутрь (биогеосферу), но и во вне – в космос.
Мировая история от первобытнообщинного строя до зарождения капитализма развивалась в целом в нескольких малосвязанных друг с другом центрах – китайском, индийском, египетском, греко-римском, американском.
Общение между народами принимает устойчивые и постоянные формы в ходе становления и развития капитализма. На смену относительной замкнутости и изоляции пришла всесторонняя зависимость народов. Во многом эта зависимость определяется их единством с природой. Это проявляется как в использовании материальных ресурсов Земли (среды обитания), так и многосторонним давлением на биосферу (антропогенный фактор).
Эволюция биосферы с появлением человека утратила свое естественное направление. Вмешательство человека в развитие Земли, а теперь уже и космоса приводит к изменениям подчас необратимого характера. Важным показателем необратимой эволюции биосферы в настоящее время В. И. Вернадский считал переход биосферы в стадию ноосферы.
Термин ноосфера (сфера разума) впервые был введен в научный обиход французскими философами Э. Леруа и П. Тейяром де Шарденом. Вернадский же под ноосферой подразумевал комплексную геологическую оболочку (биосферу), преобразованную научной мыслью. То есть это такая стадия развития биосферы, в которой разумная деятельность человека становится геологическим по масштабам фактором. Жизнедеятельность людей приобретает планетарное значение.
Ноосфера предполагает включение в биологическую эволюцию Земли множества идеальных явлений: знаний, сведений, мыслей, образов и т. п. Человеческая деятельность не может осуществляться в отрыве от иных биосферных процессов. В стадии ноосферы требуется переосмысление человеческой деятельности в рамках единого целого биосферы. Это повлечет существенные изменения в области интеллектуальной, научно-технической и духовной жизни общества. Масштабы и последствия подобных изменений трудно предвидеть в настоящее время.
В. И. Вернадский исходил из определенных предпосылок, подводящих к стадии ноосферы. Согласно его учению о ноосфере, в ее основе лежат следующие факторы: 1) распределение человека – единственного биологического вида, обладающего разумом, – по всей планете, победа этого вида в конкуренции с другими биологическими видами; 2) развитие средств связи и обмена, интегрирующих людей в единое целое; 3) открытие новых источников энергии (атомной, солнечной, термоядерной и др.), придающих деятельности человека масштаб геологических преобразований; 4) массовая демократизация государственного устройства, допускающая к управлению обществом широкие массы населения; 5) взрыв научного творчества вXX столетии, в своих последствиях также имеющий геологический масштаб.
Сложность структуры ноосферы определяется двумя особенностями. Во-первых, ноосфера вобрала в себя все предшествующие ей идеальные явления. Во-вторых, ноосфера как, впрочем, и человечество лишена пока подлинного единства – она противоречива, отражая все противоречия, присущие обществу.
И все же ноосфера – это новая стадия в истории планеты, вступив в которую, люди уже не смогут без соответствующих поправок пользоваться для сравнения ее историческим прошлым.
В своем движении к ноосфере человечество должно исключить войны, невозможные без самоистребления при обладании мощными источниками энергии. В итоге ноосфера должна обеспечить автотрофность человечества, то есть освободить его от необходимости получать энергию от растительного и животного мира Земли. Это позволит разорвать границы земной эволюции и перенести ее ход в Космос.
В этой связи следует сказать о факторе, порожденном усиливающимся подчас непредсказуемо быстрыми темпами влиянием человека на природу как в масштабе региональных пространств, так и биосферы в целом. Речь идет о возрастающей роли человеческого фактора. Взаимодействие человека с окружающей природой давно переросло формы разумного потребления, не наносящего ей ущерба. Наука при этом не всегда оказывалась подготовленной к анализу сложных процессов преобразующей природу деятельности человека. Не всегда рекомендации, предлагаемые учеными, соответствуют социальным потребностям, а главное – возможностям, которыми на сегодняшний день располагает общество. К тому же и сами рекомендации основываются на промежуточных, далеких от широких теоретических обобщений сведениях, еще не в полной мере отражающих фундаментальные закономерности, научные принципы познания эволюции живой природы.
Возрастающее воздействие индустриализации на природу поставило ряд проблем, обращенных непосредственно к человеку, разработка которых требует социально-биологического подхода. И в его реализации, пожалуй, наиболее полно проявляется единство философии, наук о природе и практики. Вписываясь в широкий спектр отношений, охватывающих социально-природные связи, проблема взаимоотношения общества и природы является и теоретической и практической.
Вопреки стихийно сложившемуся и широко распространенному обыденному представлению, актуальность философских размышлений и исследований в контексте многосложно переплетенных взаимоотношений человека и природы сегодня, на склоне XX столетия, определяется не только, а возможно, и не столько, наличием и обострением экологической опасности как таковой.
Философско-мировоззренческий смысл, задаваемый этим проблемным полем, связан прежде всего с тем, что в ходе решения составляющих его вопросов осуществляется духовно-теоретическое (по меньшей мере) самоопределение человека в мире, повышается уровень его самосознания. Разумеется, живая и действенная философия не может игнорировать изменений в общественной практике и жизнедеятельности, которые оказывают существенное воздействие на саму перспективу развития общества, на судьбы земной цивилизации. В этой связи экологические трудности современной эпохи сами по себе – сугубо важный вопрос и предмет конкретных научно-практических мер и решений. Что же лежит в основе процесса, столь глубоко затрагивающего основы жизни каждого индивида, ставящего под угрозу условия существования земли, как космобио-сферного комплекса? Ведь даже границы экологического бедствия, достигшие глобальных масштабов, еще не выступают в качестве причин, превращающих экологическую ситуацию в объект философско-теоретического, мировоззренческого интереса. Для плодотворного и корректного философского обсуждения отношений человека (общества) и природы в переживаемых ныне условиях требуется, помимо прочего, профессионально-адекватная теоретизация и концептуальная реконструкция самого явления – объекта, каким выступает экологическая опасность.
Комплекс экологических проблем, характеризующих современное состояние промышленно-технологического (а шире – антропогенного) воздействия на среду обитания, для философской теории играет роль своеобразного симптома. Речь идет о том, что самый способ деятельно-практического бытия человека в мире, порождающий эти проблемы, а также соответствующие ему формы сознания, приблизились к конечным границам наличных возможностей, перестали (если воспользоваться гегелевской конструкцией) быть разумными, а потому и действительными. Этот же симптом – свидетельство настоятельной потребности в переходе цивилизации на новую ступень и новые пути развития, достижение которых возможно лишь на совершенно иных принципах отношений человека-деятеля и природы. Именно такая перспектива и лежит в основе непосредственного интереса философии, а ее исследование и осмысление сулят важные выводы и результаты. И именно в этом смысле экологическая проблематика образует как бы момент, модификацию общефилософской темы “человек – природа”, формирует предмет анализа, требующий привлечения средств философии. Данному положению не противоречит то обстоятельство, что сам факт становления корпуса новых экологических наук (социальная, глобальная, космическая, медицинская экология), в свою очередь, стал предметом устойчивого философско-методологического интереса. Экологическая ситуация, получив соответствующее отражение в научном познании, в виде особого знания, особой проблемной постановки, формирует тем самым объект философии как методологии науки. Следует заметить, что, несмотря на глубокую внутреннюю связь между мировоззрением и методологией, последние остаются несводимыми друг к другу сторонами философского познания.
Узловой пункт данной программ составляет социально-философская концепция преодоления и снятия утилитарно-потребительского типа природопользования типом деятельности, который условно можно назвать конструктивной регуляцией природы. Идею “регуляции” применительно к проблеме взаимодействия общества и природы впервые выдвинул русский мыслитель Н. Ф. Федоров – основоположник философского направления, получившего впоследствии название русского космизма. Известно, что учение Вернадского о ноосфере, имеющее прямое отношение к обсуждаемой проблеме, при всей его глубине и оригинальности, восходит именно к идеям Федорова. Руководствуясь мотивами религиозно-этических исканий, философия русского космизма в лице Федорова поставила проблему, историческое значение и жизненная актуальность которой в полной мере осознаются в наши дни. Основные ее положения связаны с поиском и обоснованием смысла и роли тех форм взаимодействия человека и природы, которые должны отвечать сущности и назначению человека, его первооснове – глубинной “родственности” объективному миру во всей его необъятной сложности и во многом таинственной пока целостности.
· Смирнов И. Н., Титов В. Ф. Философия: Учебник для студентов высших учебных заведений. Издание второе, исправленное и дополненное.– М.: 1998.– 288 с.
· Котельников Г.А. Теоретическая и прикладная синергетика. — Белгород: БелГТАСМ; Крестьянское дело, 2000. — 162 с.
· Туровский М., Туровская С. Концепция Вернадского и перспективы эволюционной теорией. Вопросы философии. – 1993. — №6
· Князева Е.Н. сложные системы и динамика в природе и обществе. Вопросы философии. – 1998. — №4.
www.ronl.ru
Летом на клумбах парка море цветов… Осенью пылают спелыми ягодами шиповник, боярышник, барбарис, зеленеют ели, сосны. Вдоль дорог тянутся вверх тополя. Многие дома окружены высокими туями, серебристыми елями и кустарниками. Как хочется, чтобы эта красота природы была вечной…
Только что я прочитала рассказ Рея Брэдбери «И грянул гром». Прочитала и глубоко задумалась…
Герои этого повествования из исполненного благополучием настоящего на машине времени совершают путешествие в отдаленное прошлое. Одно из обязательных условий такого перемещения — категорическое требование ничего не трогать, ничего не пытаться изменить, ни к чему не прикасаться. Один из персонажей совершает, казалось бы, совсем ничтожный проступок: он наступает на бабочку, и та погибает. Вроде бы ничего не меняется в окружающем мире, и жизнь продолжается. Но по возвращении домой, в исходную точку времени, путешественники находят свой мир совсем иным, непохожим на тот, что был, — «и грянул гром».
Фантастика? Красивая литературная аллегория? Нет и еще раз нет. Все в нашем сложном мире взаимосвязано, природа хрупка и ранима, а последствия грубого, бездумного отношения к животному и растительному миру могут быть катастрофическими. А ведь планета у нас одна. Одна на всех землян. И другой не будет. Вот поэтому и нельзя топтать ногами бабочек. Ухудшается экологическое положение, что представляет угрозу для всего живого. Ежегодно на нашей планете отмечаются два особых календарных дня: День земли и День окружающей среды. Люди в этот день говорят о проблемах экологии («Все меньше окружающей природы, все больше окружающей среды»). Экологическое настоящее и будущее у всех народов общее. Сломанное неокрепшее деревце, вытоптанные цветы, убитая лягушка, разбросанный мусор, прорывы нефтепроводов, утечка газа, промышленные выбросы, плохая вода, которую мы пьем, плохой воздух, которым мы дышим, — все это лишь кажущиеся мелочи. За последние тридцать-сорок лет на планете людей исчезли многие виды животных и растений. Кислотные дожди губят почву, тропические леса — «легкие» планеты — вырубаются со скоростью 20 га в минуту, загрязняются водоемы, разрушается защитный озоновый слой; болезни, причиной которых являются экологические проблемы, уносят ежегодно сотни тысяч жизней… Каждое государство, каждый житель планеты Земля несет ответственность перед всем человечеством за сохранение природы для нынешнего и будущих поколений.
Мир таинственен и загадочен… Вот, например, у нас в квартире живет черепаха Чака. Ей уже четыре года. Мы ее купили в Донецке на базаре. У нее твердый панцирь, спинная сторона которого образована разросшимися в ширину ребрами, а брюшная — срастается с грудиной, надежно защищает мягкие части тела животного. При прикосновении она прячет под щит голову, лапы и хвост.
Надежно защищены роговыми щитками наружные части лап черепахи и ее голова. Когда она ходит, то слышен стук ее панциря по кромке стола. Движения ее тяжелые. Наша черепаха не плавает; я читала в книге «Живые животные в школе», что болотные черепахи плавают в воде, работая всеми четырьмя ногами. При опасности черепаха втягивает в глубь панциря голову, задние конечности и хвост. Она с большой охотой питается листьями одуванчика, капусты и цветком «Невеста». Легкие черепахи отличаются большими размерами. Мы очень любим свою чудо-черепаху. Сейчас она спит в коробке под шифоньером.
В настоящее время черепах насчитывается около двухсот видов, большинство из которых встречается в тропических странах. На островах Индийского и Тихого океанов обитают исполинские черепахи, вес которых достигает трехсот килограммов. В болотах и озерах живет болотная черепаха, питающаяся различными водными животными. В школьных уголках живой природы ученики кормят черепах сочной травой, резаной капустой, морковью, свеклой, мякотью арбузов и дынь. Сколько черепах осталось на Земле? Мне хочется всем сказать: «Любите черепах так, как я, они — украшение земли, как бриллианты», по словам художника-анималиста А. Н. Комарова, который написал картину «Наводнение».
Вспомним строки из известной повести Антуана де Сент-Экзюпери: «Куда вы посоветуете мне отправиться?» — спросил Маленький принц географа. «Посетите планету Земля, — ответил географ. — У нее неплохая репутация». Земля — планета животных и растений не в меньшей степени, чем планета людей. И хочется предупредить: «Люди! Берегите все живое на Земле!"
www.ronl.ru
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение
Подходы к изучению проблемы
Решение проблемы
Отдельные примеры
БИЗОНЫ
КИТЫ
Список литературы
Если все время существования нашей планеты условно принять за один год, то человек разумный появился на ней 31 декабря во второй половине дня. Первые древнейшие цивилизации возникли 36 секунд назад, от Рождества Христова прошло всего 12 секунд. Но за последнюю половину секунды человечество успело изобрести ядерную бомбу, иприт, пластиковую бутылку, ДДТ, противопехотные мины, уничтожила большую часть лесов планеты. На сегодняшний день одних только радиоактивных отходов накоплено столько, что хватит на 15 тысяч поколений вперед, тогда как известные человеческие цивилизации насчитывают около 300 поколений.
Человек – часть природы. Это нельзя отрицать. В классификации живой природы Земли homosapiens занимает ровно столько же места, сколько и любое другое живое существо. И в то же время человек заметно выделяется из общего потока жизни. В чем же отличие? Почему человек разумный смог заселить, за малым исключением, всю сушу планеты Земля?
Достаточно взглянуть друг на друга, чтобы понять, насколько человеческий организм слаб перед лицом суровых испытаний. На теле современного представителя нашего вида почти нет волос, зубы и пищеварительная система не могут переварить пищу, если она должным образом не приготовлена, многие из современных людей слепы, плохо слышат, хронически больны, слабы – одним словом беспомощны.
Почему же нас столько? Как вообще смог самый, казалось бы, неприспособленный к жизни вид расселиться по всему миру? Ответ, возможно, кроется в самом нашем видовом названии. «Разумный» — тот, кто использует разум для выживания.
Выживает наиболее приспособленный – этот закон жизни в некотором смысле нарушили наши предки. В то время как все живые организмы стремились приспособиться к окружающей среде, человек нашел удивительно простую замену бесконечной и ужасно медленной гонке, называемой эволюцией. Он не стал меняться сам, с его разумом ему гораздо легче было изменить ВСЁ вокруг себя для собственного удобства…
Древний человек жил с сознанием того, что он не один ходит в мире. Вокруг себя он видел много непонятного, но все тем не менее многое пытался объяснить. Чувствуя себя одним из многих, кто пытается выжить в первобытном мире, человек сам придумывал объяснения для того, чего не мог объяснить. Он уже мог сам добыть огонь из камня, но никак не мог понять, кто каждое утро зажигает в небе красный круг. Кто заставляет ветер нагибать деревья, а кипящие волны биться о скалы? Страшно жить среди непонятного. Чтобы избавиться от страха, человек придумывал мифы, сказки и легенды, а затем рассказывал их своим детям, чтобы те стали хранителями великого знания об устройстве жизни.
Приблизительно так появилось язычество. Солнце могли зажигать такие же люди, только невидимые, ветер порождали незримые крылья огромных птиц, волны – рыбы, кроющиеся в глубинах океана.
У первобытных народов существовало бесчисленное множество ритуальных действий, связанных с окружающим миром. Тем не менее, можно описать некоторые основные их категории. К первой группе относятся обряды, цель которых – обеспечить людей пищей. Они привлекают удачу в охоте или рыбной ловле, либо призывают дождь, чтобы урожай не был уничтожен засухой.
Тотемизм имеет место в том случае, если люди разделены на кланы (племена) и у каждого из кланов есть свой собственный талисман-тотем, используемый в ритуалах. Тотем выбирается из мира природы – обычно это животное или растение.
Табу – это запрет на выполнение определенных действий. Причина его в том, что эти действия включают нечто, считающееся либо священным, либо, наоборот, нечистым в мире социума или природы. В таком случае полагают, что нарушение табу влечет за собой несчастье.
Человек в те времена любил природу, ведь нельзя же не любить того, кто каждое утро дарит тебе новую жизнь.
Каждое новое поколение становилось все умнее. Накопившиеся знания порой позволяли делать полезные орудия труда, постоянные наблюдения и пробы помогали людям совершенствоваться сначала в собирательстве, затем в охоте. Позже на службу человеку встали собаки, лошади, злаки. Медленно, но со все ускоряющимися темпами разрастался род людской. Но охотники, земледельцы, скотоводы все так же любили свою мать, молились ей и просили помощи.
И вот наступил момент, когда человек понял, что он вполне способен покорить природу. Этим он и занимался до настоящего времени. Люди заселяли любые, хоть сколько-нибудь пригодные для проживания территории. Одежда помогала им не мерзнуть снежной зимой, ирригация позволяла жить там, где пустынные ящерицы неслышно стонут от жажды.
Старых мудрых богов забыли, почти во всем мире стали поклоняться одному всемогущему БОГУ. Он говорил только с людьми и только о людях. Его назвали отцом, за него убивали братьев. Некоторые спорили об истинном имени единого Бога, но все эти споры приводили лишь к бесконечным войнам.
Охота превратилась в сбор урожая – урожая, который никто не сажал, за которым никто не ухаживал, но который почему-то человек искренне считал своим.
Языческую Мать-Сырую Землю поделили между собой. Кто-то сказал: «Этот клочок земли (теперь с маленькой буквы) — мой!» «Нет! Он мой!» — возразил другой. Так, говорят, появилась частная собственность, а вместе с ней и новые поводы для войн.
С развитием техники все меньше становится людей, которым необходимо бороться за жизнь, искать еду, ночлег. В развитых странах у человека много времени, направленного только на получение удовольствия. И все больше становится людей, которые предпочитают лес, траву и небо четырем хорошо обставленным стенам в спальном районе города.
А мать-земля тем временем никуда не исчезла. Ей плохо, она задыхается ядовитым дымом, давится отходами, тонет в помоях. На ее теле не успевают заживать раны от бессмысленных войн между собственными сыновьями. Как должна себя чувствовать МАТЬ в таком случае?
В первой половине XX в. в науках о культуре доминировал поссибилизм, рассматривающий природную среду в качестве пассивного фундамента, на котором могут возникать и развиваться различные виды человеческих обществ. Природная среда играет лишь ограничивающую роль — она признается существенным фактором в объяснении, почему некоторые явления культуры отсутствуют, но не объясняет, почему они встречаются.
После второй мировой войны на смену поссибилизму пришла экологическая антропология, объясняющая взаимовлияние природной среды и культур. Термин «экологическая антропология» в 1955 г. ввел в научный оборот американский антрополог М. Бейтс. От классических версий географического детерминизма экологическая антропология отличалась двумя особенностями. Во-первых, анализировалось взаимодействие природы и культуры, т.е. учитывалось влияние культуры, даже на доиндустриальном уровне, на экологическое окружение. Во-вторых, окружающая среда рассматривалась только с точки зрения используемых человеком ресурсов и условий, а не как совокупность всех природных особенностей той или иной территории.
В экологической антропологии выделяется несколько подходов к изучению взаимодействия природы и культуры. Наиболее распространен связанный с исследованиями Дж. Стьюарда (1902-1972). Его концепция называлась культурной экологией. Основная направленность концепции — изучение адаптации общества к окружающей среде. Главной ее целью является выяснение того, начинаются ли с адаптации внутренние социальные изменения эволюционного характера. Культурная адаптация — процесс непрерывный, поскольку ни одна культура настолько совершенно не приспособилась к среде, чтобы превратиться в статичную. Существенную роль в теории Дж. Стьюарда играет понятие «культурный тип», определяемое как совокупность черт, образующих ядро культуры. Эти черты возникают как следствие адаптации культуры к среде и характеризуют одинаковый уровень интеграции. Ядро культуры — это совокупность черт, наиболее непосредственно связанных с деятельностью по производству средств существования и с экономическим устройством общества. Кроме того, ядро культуры включает также социальные, политические и религиозные институты, тесно взаимодействующие с производством средств существования.
В 60 — 70-е годы в США проявилась экосистемная или популяционная антропология, включившая в поле исследований индивида с точки зрения его биологических и демографических особенностей. В области теории этот подход отличается функционализмом, т.е. изучением закономерностей систем, объединяющих природные и социально-культурные явления. Важнейшие представители экосистемной антропологии — Э. Вайда и Р. Раппапорт. Главный объект их исследования — человеческие популяции. Основная задача — объяснить действие тех механизмов в культуре, которые постоянно поддерживают исследуемую экосистему в состоянии гомеостаза, или динамического равновесия. Р. Раппапорт предложил подразделить понятие «окружающая среда» на понятия «реальная» и «воспринимаемая», или «когнитивная», иначе говоря, имеющаяся в представлении изучаемого народа.
Ухудшение экологического положения стало особенно заметно с 60-х годов 20-го века. Именно тогда в печать начали широко проникать сообщения о последствиях применения ДДТ и других пестицидов, резком увеличении выделяемых в атмосферу и гидросферу не усваиваемых природой антропогенных отходов, о дефиците материальных и энергетических ресурсов ит.п.
В этот же промежуток времени начинают набирать силу общественные экологические организации — за счет энтузиазма отдельных «сильных» личностей и понятной уже очевидности неотвратимой катастрофы.
Сейчас у человечества две важнейших проблемы: предотвращение ядерной войны и экологические катастрофы. Сопоставление не случайно: антропогенное давление на природную среду грозит тем же что и применение атомного оружия, — уничтожением жизни на Земле.
История свидетельствует, что и в прежние эпохи обострялись противоречия между человеком и природой, и это приводило к экологическим кризисам. Но это были локальные и региональные кризисы. Древние охотники могли, истребив животных перейти на другое место; древние земледельцы и скотоводы могли, если почва истощалась или кормов становилось меньше, освоить новые земли.
Особенностью нашего времени является интенсивное и глобальное воздействие человека на окружающую среду, что сопровождается интенсивными и глобальными негативными последствиями. Противоречия между человеком и природой способны обостряться, помимо прочего, из-за того, что не существует предела росту материальных потребностей человека, в то время как способность природной среды удовлетворить их — ограничена.
Всего четверть века назад слово «экология» было известно очень узкому кругу людей. Отношения между обществом и природой интересовали лишь отдельных философов и представителей географических наук.
На рубеже 60-70-х годов человечество узнало, что все большее загрязнение воздуха и водных источников, оглушающие городские шумы, бесчисленные свалки мусора, удручающее оскудение природных ландшафтов — отнюдь не локальные явления. Под угрозой находятся практически все естественные оболочки (сферы) нашей планеты, многие фундаментальные равновесия в биосфере Земли и даже за ее пределами. Подрыв этих равновесий чреват необратимыми и пагубными для жизни на планете последствиями.
Ноосфера, согласно Вернадскому — это преобразованная в интересах человека природа, равновесное состояние которой поддерживается целенаправленной деятельностью обобществившегося человечества. Очеловеченная природа появляется вместе с человеком, когда он был еще не в состоянии регулировать протекание глобальных процессов природы. Ноосфера же — сознательно создаваемое человеком состояние природной среды. Она включает постоянное проявление естественных процессов природы, но это управляемая человеком природная среда его существования. Поскольку такое состояние еще не достигнуто, то преждевременно современный этап изменения биосферы называть ноосферой.
В последние десятилетия экологам приходится решать такие сложные проблемы, как бесконтрольная добыча природных ресурсов, промышленное загрязнение окружающей среды, вырубка лесов и уничтожение природных сред обитания флоры и фауны.
Иногда экологических вредителей можно установить совсем легко: владельцы лесозаготовительных компаний становятся тем богаче, чем больше лесорубы уничтожают лесов, в том числе состоящих из редких древесных пород; крупным фермерам нужно расширять пастбища – тоже за счет дикой природы. Горнодобывающие предприятия уродуют землю, а заводы, потребляющие добытое природное топливо, выбрасывают миллионы тонн загрязняющих веществ в атмосферу. Таким образом природа приносится в жертву огромным прибылям.
Но не все так просто. Фермеры не получали бы прибыли от продажи скота, если бы нам не нужно было мясо; лесозаготовителям нечего было бы делать, если бы не существовало спроса на мебель, в том числе из красного дерева; химзаводы закрылись, если бы мы научились обходиться без нелюьимой «синтетики».
Это противоречие является камнем преткновения всей природоохранной деятельности. Все мы за то, ятобы дикая природа оставалась в своем первозданном виде, а человек жил в гармонии с животными и растениями. Но, к сожалению, блага цивилизации, без которых мы уже не мыслим своего существования, часто достаются нам ценой нарушения экологического равновесия.
Все виды природоохранной деятельности на любом уровне жизненно важны для нашего безопасного будущего. По мере ухудшения состояния окружающей среды голос общественности в решении экологических проблем становится все громче и увереннее. Новый импульс развитию экологического движения задало в 70-е годы XX в. Появление неправительственной организации «зеленых».До этого природоохранные усилия носили в основном стихийный характер, что отражало царившее тогда отношение к проблеме как ко второстепенной. Но с изменением общественного сознания экологические общественные организации стали превращаться в мощную социальную и политическую силу.
Если партия зеленых является сугубо политической силой, то другая организация «Гринпис» посвятила себя конкретной природоохранной деятельности.
В 1971 году небольшая группа активистов, вдохновленных мечтой о чистом мире без войны и насилия, отправилась в плавание на небольшом рыболовецком судне из канадского города Ванкувера. Активисты антивоенного движения, будущие основатели Гринпис, верили, что даже несколько человек могут сделать многое для своей планеты.
Корабль отправился к небольшому острову Амчитка на Аляске, в районе которого правительство США собиралось проводить подземные ядерные испытания. Организаторы акции подобрали сжатое, но емкое название для своей команды – Green + Peace = Greenpeace. На борту не хватило места, и поэтому название написали слитно.
Протесты экологов заставили правительство США прекратить испытания в районе Амчитки к концу 1971 года. Остров стал птичьим заповедником.
Многие ученые убеждены, что сегодня пришло время для нового, революционного подхода к решению накопившихся проблем. Необходимо коренным образом изменить мышление людей и их отношение к природе. Чем больше наша жизнь будет зависеть от технического прогресса, тем труднее будет становиться задача охраны окружающей среды.
Усилия по предотвращению экологической катастрофы предпринимаются на всех уровнях и в различных формах. От школьников, собирающих мусор вдоль речки, до международных конференций с участием природоохранных организаций мирового масштаба.
Ежегодно человечество производит около 150 млрд. тонн твердых, жидких и газообразных отходов. Сегодня во всем мире мусор рассматривается как источник вторсырья. Многие западные города переходят на более высокий уровень переработки мусора, при котором отходы одного производства становятся сырьем для другого.
Все больше и больше стран осознают не только природоохранный, но и экономический потенциал экотуризма, позволяющего получать неплохую прибыль и создавать дополнительные рабочие места. Это новое направление возникло 15-20 лет назад. С каждым годом растет количество людей, предпочитающих виды туризма и отдыха, которые не наносят ущерба природным комплексам. Экотуризм преследует цель экологического просвещения, ознакомления с традиционным образом жизни, ремеслами, фольклором и историческим прошлым. Экотуристы – зачастую весьма обеспеченные люди, ищущие гармонии с природой. Поэтому развитие экотуризма и его пропаганда могут создать предпосылки для успешной конкуренции на туристическом рынке даже при отсутствии отлаженной инфраструктуры.
Чтобы защитить от вымирания зверей, птиц, промысловых рыб, плодородные почвы, реки, озера и целые моря, во всем мире создаются заповедные объекты, заказники, природные парки. Первым в мире считается Йеллоустонский национальный парк, образованный в 1872 г. В штате Вайоминг (США).
Сейчас особо охраняемые территории России – это 101 государственный заповедник и 35 национальных парков, а также более 12 000 природных парков, заказников, памятников природы и других территорий, находящихся под защитой на федеральном или региональном уровнях. Общая площадь особо охраняемых природных территорий составляет 136, 6 млн. га (7,58% площади страны).
Большое значение для сохранения исчезающих видов имеют и зоопарки. Эти музеи моделируют естественные условия для животных, что способствует размножению целого ряда видов, выживание которых находится под угрозой.
Возрастающая потребность в энергии и продовольствии влечет за собой истощение природных ресурсов и нарушение круговорота веществ. Это приводит к необходимости разработки новых подходов к получению энергии (нетрадиционные и возобновляемые источники), продуктов питания (одни из самых новых технологий в этой области – гидро- и аэропоника).
Однако глобальный подход к охране окружающей среды по-прежнему сдерживается большим экономическим и социальным неравенством между развитыми и развивающимися странами.
Как сказал один из основателей Всемирного фонда дикой природы Питер Скотт, «хотя мы не сможем спасти все, что хотели бы, наша деятельность позволит сохранить хоть что-то, а бездеятельность погубит все».
Год 1520. Нога человека ступила на остров Маврикий (Индийский океан, недалеко от о. Мадагаскар). Обитавший на острове эндемик — представитель царства птиц дронт (этот вид называют также «додо»), был непривычен к врагам. Птицы без опаски приближались к людям и становились их легкой добычей. Мореплаватели — первооткрыватели добывали себе на пропитание этих крупных животных. Мяса трех-четырех дронтов хватало, чтобы накормить целую команду моряков.
На додо охотились и животные, завезенные поселенцами — кошки, собаки, свиньи. Эти животные не только истребляли самих дронтов, но и разрушали их гнезда, поедали яйца и птенцов. Через 170 лет с того момента, как на острове Маврикий появился человек, погиб последний представитель этого вида.
В 1746 году вымер белый дронт, который жил на острове Реюньон — соседнем с Маврикием клочке суши. К концу XVIII вымер дронт-отшельник — еще один представитель семейства. По той же причине.
Вымерло также крупное дерево — кальвария. Додо ели его семена, спрятанные в твердой скорлупе. Они размельчали скорлупу, а семена попадали наружу.
Перелетный голубь (Columbamigratoria), живший в северной Америке, был самым многочисленным видом птиц на Земле. В 1870 г. Было около 10 млрд. этих голубей; в 1914 году по вине человека погиб последний представитель этого вида.
Ежегодно в сетях для ловли атлантической трески только в Северном море гибнет около 3000 молодых дельфинов. Имеются данные о том, что с 60-х годов во время добычи тунца погибло более 6 миллионов дельфинов. Тунец в поисках пищи следует за дельфиньей стаей, сетями же поддевают сразу всю массу. Животные запутываются в сетях и задыхаются. Трупы сметают за борт, где их уже ждут толпы чаек, постоянно следующих за подобного рода суднами.
В год уничтожается почти 29 млн. гектаров тропических лесов. Если такой темп их уничтожения сохранится, в 2035 году не останется даже 1 квадратного метра тропического леса.
«В отдельные годы от недостатка пищи и холода гибнет около двух третьих зимующих в городе [больших] синиц». (цитата из издания Государственного Дарвиновского музея «Птицы Москвы»)
С октября 2005 по февраль 2006 года в Москве умерло от обморожения !116! человек. Население Москвы 10,3 млн. жителей.
Самый жуткий из известных голодоморов унес жизни около 30 млн. китайцев в 1959-61 гг.
В концлагере Освенцим применялись печи, способные управляться с 12 тысячами трупов в день.
Считается, что человеческие потери во Второй Мировой Войне составили около 50 миллионов. В концентрационных лагерях было уничтожено 12 млн. человек.
По последним данным человеческое население Земли уже перевалило за отметку 6,5 млрд. жителей(данные по февралю 2006 года). Ежегодно человеческое население Земли увеличивается на 90 млн.
БИЗОНЫ
"… Старый вождь смотрел на бизонов и думал о том, что эти степные скитальцы продолжали бы мигрировать по континенту еще не одно столетие, если бы в Великую Прерию не пришел белый человек. Сначала он вел себя мирно, говорил о дружбе, поил аборигенов «огненной водой». Затем осмелел, захотел покорить прерию, стать ее хозяином. А начал с бизонов. 60-миллионное стадо таяло на глазах..."(статья из журнала «Любимец. Животные в мире людей», №9 за 2000 год, Россия, статья «Баффало из великой прерии», автор Василий Климов)
Существование коренных обитателей Америки, индейцев, их обычаи и весь жизненный уклад были тесно связаны с бизонами. Однако охота индейцев, вооруженных луками и стрелами, практически не влияла на численность бизонов. И даже первые белые поселенцы, хотя и имевшие уже ружья, до 1830 г. коренным образом не изменили положения, убивая животных лишь для удовлетворения насущных нужд или ограждая свои посевы. Перелом наступил в конце 30-х годов XIX века: началось поголовное истребление бизонов. Особого размаха бойня достигла в 60-х годах, когда началась постройка трансконтинентальной железной дороги. Мясом бизонов кормили огромную армию дорожных рабочих, шкуры шли на продажу. Иногда «охота» доходила до абсурда: от животных брали только языки, оставляя гнить бесчисленные туши.
Железнодорожные рекламы сулили пассажирам поразительный аттракцион: стрельбу по бизонам прямо из окон поезда. Проходивший сквозь стада бизонов поезд оставлял за собой сотни умирающих или искалеченных животных. Специальные отряды стрелков преследовали бизонов повсюду, и в 70-х годах количество ежегодно убиваемых зверей составляло примерно 2,5 миллиона. Легендарный Вильям Коди, по кличке Баффало-Билл, снабжавший мясом железнодорожных рабочих, за 18 месяцев убил 4280 бизонов! Спустя несколько лет стали образовываться специальные компании по сбору сотен тонн бизоновых костей, которые шли на изготовление удобрений и черной краски. Истребление бизонов имело и другую, цель — обречь на голод индейские племена, оказавшие пришельцам ожесточенное сопротивление. Цель была достигнута. Зима 1886/87 г. оказалась роковой для индейцев, она была неслыханно голодной и унесла тысячи жизней. К 1889 г. все было кончено. На огромной территории, где паслись миллионные стада, осталось только 835 бизонов, включая стадо в 200 голов, спасшееся в Йеллоустонском национальном парке.
Сейчас в национальных парках и заповедниках Канады насчитывают более 30 тысяч бизонов, из них около 400 лесных; в США — более 10 тысяч голов. Таким образом, будущее этого вида — почти единственного среди быков! — не внушает тревоги. Говорить об образе жизни бизонов в прошлом трудно: его истребили раньше, чем изучили. Известно лишь, что бизоны совершали регулярные дальние миграции, на зиму перемещаясь к югу, а весной откочевывая снова на север. Сейчас бизоны не могут мигрировать: их ареал ограничен национальными парками, вокруг которых раскинулись земли компаний и фермеров.
КИТЫ
Одним из ярких примеров предательства человека по отношению к природе является истребление китов по всему миру. Синий кит (о котором, по выражению одного неизвестного мне человека, «очень любят вспоминать разные Гринписы») по размерам своим превосходит динозавров, бродивших некогда по суше (длина до 30 м, вес до 140 т). Этот удивительный левиафан, как ни странно, питается(лся) исключительно крилем – планктонным рачком, поглощая его по 2-3 тонны за одно кормление. Раньше, когда их было много, синие киты свободно плавали в прибрежных водах Исландии, Аляски, Японии, Камчатки, Мексики, Чили, Калифорнии и южной Африки. В своей книге «Живой мир океанов» Альберт К. Дженсен говорит о популяциях синего кита, как и о популяциях большинства других крупных морских млекопитающих, как об «остатках, оказавшихся на грани полного уничтожения, и, судя по всему, ситуация эта уже необратима».
Первыми промысловыми китобоями на нашей планете историки считают басков — небольшой народ, обитающий с незапамятных времен на изрезанном побережье Бискайского залива под прикрытием западных отрогов Пиренеев. В доисторические времена баски уже вели охоту на серых китов, названных ими «отта сотта» («ottasotta»). Это делалось с целью пропитания и торговли.
К началу XIV века испанские «прибрежные контрабандисты» успешно уничтожили отту сотту в европейских водах и принялись за «освоение» нового вида морских исполинов — черных гладких китов, получивших за свою привычку собираться в стаи прозвище «sarda» («стадный» кит). Сарда достигал в длину 20 м, весил до 70 т, а из его подкожного сала получалось ворвани (топленого жира) в 3 раза больше, чем из серого кита. Начиная примерно с 1450 года и до конца столетия лихие китобои испанского побережья практически очистили от сарды огромные пространства открытого океана от Азорских островов до Исландии и направили свои китобойные суда на еще не тронутые промыслом хоть и дальние, но «коммерчески выгодные» просторы Северной Атлантики.
По свидетельствам многих очевидцев — моряков, миссионеров, в начале XVI века в водах северо-восточного побережья Америки было такое множество китов, что они представляли для мореплавания более серьезную опасность, чем туманы, льды и не нанесенные на карты скалы. Первые европейцы в Новом Свете называли эту часть побережья Америки (район о. Ньюфаундленд) морем Китов.
Когда к берегам южного Лабрадора и Ньюфаундленда добрались китобойные каравеллы басков, описанная китовая идиллия в этих местах стала превращаться в китовый ад. Бойня велась с таким размахом, что к 1570 году западное стадо сарды сократилось практически до ничтожной величины. Неизвестно, где и какие новые «подвиги» совершили бы баскские китобои в будущем, если бы не счастливая политическая случайность, закончившаяся полным крахом их могущества в море Китов. В 1588 году амбициозный испанский король Филипп призвал большую часть китобойной флотилии басков к себе на службу для нападения на Англию, но эта армада была почти вся уничтожена артиллерией противника и жестокими штормами. Баски лишились, таким образом, значительной части своего флота. А еще через пару десятков лет, в начале XVII века, далеко на восток от Нового Света, в водах Баренцева моря (о. Шпицберген) были обнаружены новые, ранее неизвестные эльдорадо гигантских гренландских китов. Их «разработка» затмила промысел в море Китов.
В 1850 году в море Китов удалось обнаружить и, естественно, убить только одну самку кита. После этого в течение более ста лет о сардах в водах залива Св. Лаврентия, Ньюфаундленда и Лабрадора никто не слышал… Но американские китобои «не дрогнули». В течение этого столетия их флотилии успешно атаковали китов Южной Атлантики, Тихого, Индийского океанов. Только с 1804 по 1817 год у берегов Южной Америки они убили 200 тысяч так называемых черных гладких, или южных, китов, а еще через полсотни лет, к началу 1900 года, сага о жизни и смерти больших черных гладких китов была практически закончена.
В этот же период «вписывается» и история почти полного подрыва стада кашалотов северо-восточной Атлантики (1720-1765 годы), на которых вынуждены были переключиться американские китобои по мере сокращения в водах Новой Англии численности черных гладких и серых китов.
Кашалотов добывали в открытых районах Атлантического океана на всем пространстве от Бермудских островов на юге до Большой Ньюфаундлендской банки на севере. Маломерные китобойные суда в те времена жиротопен не имели. Выкачав из головы кита несколько сотен галлонов (1 галлон в США равен 3,79 л, в Англии — 4,55 л) спермацета и добыв из внутренностей амбру, горе-китобои оставляли туши животных в море, создавая серьезную угрозу трансатлантическому судоходству. Немудрено, что в результате такого «промысла» за 30 лет кашалоты в этом районе Мирового океана почти полностью исчезли.
Пик охоты на кашалотов приходится на 1830-1850 годы. В этот период американцы ежегодно добывали 4600-5100 китов. Помогали им и русские китобои.
В 1607 году Генри Гудзон в поисках прохода в Китай вокруг Азии направил свое судно в неведомые моря Арктики. Описав часть островов архипелага Шпицберген, открыв остров Ян-Майен, отважный мореход в Китай не попал. Тем не менее, вернувшись на родину, он ошеломил деловые круги столиц Северо-Западной Европы сообщением о громадных китах, которыми буквально переполнены воды арктических морей. Английские и голландские «разведчики» подтвердили эти данные, и с 1612 года в студеных водах Гренландского моря разразилась новая кровавая бойня. Уже к 1763 году в этом районе крупных китов практически не осталось, и промысел сместился в более дальние края. Голландские китобои, обогнув мыс Фарвель, вошли в пролив Дейвиса и обнаружили нетронутую популяцию гренландских китов. Им и их конкурентам — англичанам, шотландцам, американцам ее хватило еще на сто лет… К 1810 году в проливе Дейвиса киты стали большой редкостью, в 1830 году они исчезли из вод Гренландского моря, а к 1850 году гиганты атлантического региона были практически уничтожены и в южной части моря Баффина, у берегов канадского Арктического архипелага, где их обнаружили лишь в 1823 году. Наконец, к 1895 году был опустошен и Гудзонов залив, о котором китобои на некоторое время забыли.
В 1847 году, случайно оказавшись в Охотском море, один американский китобоец обнаружил «целое скопище» морских гигантов, оказавшееся частью популяции гренландских китов, обитавшей в северных водах Тихого океана, в море Бофорта и Чукотском море Северного Ледовитого океана… Своего шанса янки не упустили. Усердию, с которым уничтожались исполины (от мала до велика), могли бы позавидовать и видавшие виды голландские китобои. Охота велась в основном ради китовых «усов», а не ворвани, так как последняя к тому времени сильно упала в цене, сбиваемой нефтью, а кнуты, зонтики, шляпы, трости, удочки, зубочистки и множество других безделушек из китового уса у практичных американцев стоили очень дорого. В результате гренландские киты Тихого и Северного Ледовитого океанов «протянули» всего пятьдесят лет. К 1910 году их племя в Беринговом и Чукотском морях было почти полностью истреблено и потеряло свое промысловое значение.
Таким образом, к началу ХХ века гренландские киты в Мировом океане, по официальным данным, «приказали долго жить». Однако в период с 1917 по 1976 год поступала информация о редких встречах с ними в арктических водах Канады и Западной Гренландии, а в 1969 году авиаразведка из Магадана обнаружила около 400 морских исполинов в Охотском море. Ученые полагают, что сегодня во всем мире осталось 5 — 9 тысяч этих животных, в том числе в Охотском море — около 250 особей.
Несчастными действующими лицами описанной истории истребления китов оказались в первую очередь животные четырех видов, отнесенные еще басками в XVI веке к категории китов «лучшего сорта»: черный гладкий кит (сарда), серый кит (отта сотта), кашалот (трумпа) и гренландский кит (арвек). Причина такой избирательности убийц по отношению к своим жертвам была очень проста: эти виды китов не тонули после смерти и, следовательно, легко доставлялись к местам переработки.
Покончив с гигантами «лучшего сорта», ненасытные промысловики обратили свои взоры на китов-полосатиков (синий, финвал, сейвал), которых не затронула предыдущая многовековая бойня по причине их «второсортности». Из-за недостатка жира этих животных трудно или невозможно было подобрать в море, так как после гибели они сразу тонули. И почти до конца XIX века мародеры океана вынуждены были, алчно облизываясь, сожалеть об отсутствии «технической базы» для осуществления своих преступных замыслов.
Начало новой бойни положено в 1860 году, когда норвежский охотник на тюленей и китов Свенд Фойн после десяти лет упорного труда изобрел новый способ убийства и подъема мертвых китов из морских глубин на поверхность, действующий по сей день.
Изобретение Фойна стали применять с 1880 года, и уже к концу XIX века побережье Норвегии было усеяно базами по переработке китов. К 1908 году, используя новый способ уничтожения, норвежцы успешно очистили от полосатиков обе стороны северной Атлантики и направили свои китобойные флотилии через экватор в воды южной части этого океана, а также в Тихий и Индийский океаны. Здесь они не менее благополучно «подобрали» все, что осталось от недобитых предшественниками гладких китов, горбачей, серых китов, и, обнаружив за оконечностью Южной Америки новые несметные стада своих потенциальных жертв, приступили к их уничтожению.
Под новый, 1903 год в Магеллановом проливе норвежский китобой А. Андерсен убил с буксирного судна, на котором была установлена гарпунная пушка, первого кита-горбача. Вскоре на острове Южная Георгия открылась первая аргентинская береговая база по переработке китов во главе с опять же норвежцем К. Ларсеном. 22 декабря 1904 года база приняла первого кита, который также оказался горбачом. За следующие 10 лет здесь было добыто 30 тысяч китов, из них 20 тысяч принадлежали к этому ценному виду. В результате еще через 5 лет количество добываемых за сезон горбачей уменьшилось до нескольких десятков.
После окончания Первой мировой войны пытливые и ненасытные «норги» оторвались от береговых баз на Фолклендских и Южных Оркнейских островах, рискнув проникнуть в Южный океан — зону сплошного антарктического пака. Риск оправдался. Писатель Генри Мелвилл — автор знаменитого «Моби Дика» — считал этот район неприкосновенным убежищем для китов, «заколдованным царством вечного Декабря». Но не тут-то было.
В 1922 году норвежский капитан П. Серлле из городка Вестфольд предложил самое современное средство уничтожения китов — океанские плавучие базы, оснащенные «слипами» (кормовыми наклонными палубами) и «храпцами» (приспособлениями для подъема китов на борт). Они могли «работать» автономно в любую погоду, в любом районе океана в течение шести месяцев. В сезон 1925/26 года в море Росса работала первая такая норвежская плавбаза «Лансинг». В 1931 году в водах Антарктики под флагами Норвегии, Англии, Японии, США, Панамы, Аргентины, Германии, Голландии и других стран было уже более 40 таких плавучих заводов с 232 приданными им китобойцами. За год эта армада уничтожала более 40 тысяч полосатых китов, а всего с момента начала нового побоища до 1939 года в Южном океане было уничтожено более двух миллионов этих животных — прибыль извлекалась «из каждого дюйма кита, исключая его фонтан»…
По окончании Второй мировой войны ежегодно от 20 до 25 китобойных флотилий продолжали добивать синих китов Антарктики и к 1950 году свели их численность здесь с 500 тысяч почти до нуля. В последующие пять лет «разобрались» с финвалами. К 1955 году от 750 тысяч осталось в 7 раз меньшее количество этих бедолаг. Потери популяции финвалов к настоящему времени достигают 95%, а голубых китов — 99%. На сегодняшний день, по оценкам ученых, в мире существует около 1000 голубых китов, а поголовье горбачей сократилось до 3-5 тысяч, что составляет всего 3-5% их первоначальной численности. С 1910 года по настоящее время в Мировом океане добыто более 2,4 млн. китов, из которых: более 360 тысяч синих, более 800 тысяч финвалов, около 180 тысяч горбачей, около 200 тысяч сейвалов и более 600 тысяч кашалотов!
Первая советская китобойная база «Слава» с 12 китобойцами появилась в водах Антарктики в сезон 1946/47 года. В 1959-1960 годы к ней присоединилась вторая флотилия с базой «Советская Украина», на следующий год — третья с плавучим заводом «Юрий Долгорукий», а еще через год и четвертая — «Советская Россия». За 60 лет промысла этими гигантами добыто более 1,4 млн. китов, среди которых более 330 тысяч синих, около 700 тысяч финвалов, более 63 тысяч горбатых китов, более 150 тысяч сейвалов, более 150 тысяч кашалотов.
Отличились советские китобои и в северной части Тихого океана. Еще в начале ХХ века на Дальнем Востоке существовала мощная промышленная организация «Тихоокеанское китобойное и рыбопромышленное общество гр. Г. Г. Кейзерлинга и Ко», которая в 1909 году, после потери кораблей в ходе русско-японской войны, прекратила свою деятельность. Но в советское время (1929-1930 годы) предприимчивые руководители акционерного Камчатского общества быстренько реконструировали грузовой пароход в китобойную базу «Алеут» и с 1933 по 1968 (!) год успешно добывали в Охотском море и его окрестностях 700-800 кашалотов ежегодно. Кроме того, с 1948 по 1964 год на Курильских островах работали пять береговых станций по переработке китов, а в 1963-1964 годах к ветерану «Алеуту» присоединились новые среднетоннажные китобазы «Владивосток» и «Дальний Восток». В 1966 году в северную часть Тихого океана перебазировалась оставшаяся безработной антарктическая китобойная флотилия «Слава», но уже было поздно: в 1969 году китобойня в этом районе была прекращена по причине почти полного отсутствия объектов охоты. За все время промысла выбито 8585 синих китов — столько же, сколько в северной Атлантике, причем в последние годы нещадно били молодь (до 70%), что свидетельствует о почти полном уничтожении этого вида.
По оценкам ученых, сегодня в Мировом океане только запасы кашалотов находятся на первоначальном или устойчивом уровне. Запасы же антарктических финвалов могут восстановиться через 10-40 лет, сейвалы придут в себя лет через 20-25, а восстановления численности наиболее ценных южных гладких, горбатых и синих китов в обозримом будущем не предвидится (пройдут века).
· «Живой мир океанов», Альберт К Дженсен, изд. «Санкт-Петербург гидрометеоиздат», Санкт-Петербург, 1994 г.;
· Еженедельник «Древо познания», изд. «Маршалл Кавендиш»; *
· Подписное издание «В мире дикой природы», изд. ООО «Интернейшн Мастерс Паблишерс»; *
· Журнал «Любимец. Животные в мире людей», изд. ОАО «Издательский Дом «ЧЕРСИ-ИЗДАТ», №9(16) 2000 г.;
· «Конфликты XX века», Н. Грант, изд. «Физкультура и спорт», Москва, 1995 г.
Также использованы материалы следующих интернет-сайтов:
— www.greenpeace.ru
— www.wwf.ru
— www.nkj.ru
* — тот факт, что указанные периодические издания выпускаются без обложки, не позволил установить точные номера выпусков, статьи из которых были использованы.
www.ronl.ru
(1 вариант)
Невозможно открыть газету и не прочитать в ней статью об очередном экологическом бедствии. Статью об умирании Волги, источнике озонового слоя и о многих других страшных вещах! Стыдно сказать, но скандинавы приезжают к нам со своей питьевой водой, а государство не может спасти облученных людей, и это делают за границей. Мы должны признать, что настал тот момент, когда природа, вынужденная защищаться от агрессии человека, начинает его уничтожать. Уничтожать по-разному: небывалыми наводнениями, катастрофическими землетрясениями, угрожающим повышением среднегодовой температуры.
Но самое страшное, что делает природа с человеком, — это то, что она лишает его разума. Человек деловито подрубает сук, на котором сидит, не осознавая этого. А ведь без чистой воды и воздуха, без плодородной, живой земли человечество обречено на медленную и мучительную смерть. И с каким же убийственным постоянством люди загрязняют именно воздух, воду и землю!
Давно ли это началось? С того самого момента, как человек пошел по пути цивилизации. А ведь были времена, когда природа и человек понимали друг друга, были единым целым.
Первый из дошедших до нас величайших памятников древнерусской литературы — «Слово о полку Игореве» — содержит удивительные эпизоды, свидетельствующие о традиции изображения человека в единстве со всем окружающим миром. Неизвестный древний автор «Слова» говорит о том, что природа принимает самое активное участие в человеческих делах. Сколько предупреждений о неизбежном трагическом финале похода князя Игоря она делает: и лисицы лают, и раздражается зловещая небывалая гроза, и кровав был восход и заход солнца.
Эту традицию донесли до нас многие мастера художественного слова. Думаю, не будет преувеличением сказать, что многие классические произведения, будь то «Евгений Онегин» А. С. Пушкина или «Мертвые души» Н. В. Гоголя, «Война и мир» Л. Н. Толстого или «Записки охотника» И. С. Тургенева, совершенно немыслимы без замечательных описаний природы. Природа в них участвует в поступках людей, помогает формированию мировоззрения героев.
Таким образом, можно констатировать тот факт, что, говоря о русской литературе предшествующих столетий, и в том числе XIX века, мы в первую очередь имели в виду ту или иную степень единства, взаимосвязи между человеком и природой.
Говоря же о литературе советского периода, мы вынуждены рассуждать преимущественно об экологических проблемах, возникших на нашей планете.
Примечательно, что еще А. П. Чехов, размышляя о причинах несчастливости, «недотепистости» человека, считал, что при нынешних взаимоотношениях между человеком и природой человек обречен быть несчастным при любой социальной системе, любом уровне материального благополучия. Чехов писал: «Человеку нужно не три аршина земли, не усадьба, а весь земной шар, вся природа, где на просторе он мог бы проявить все свойства и особенности своего свободного духа».
И неудивительно, что многие писатели уделяли теме природы так много внимания.
Из писателей-прозаиков можно выделить П. Бажова, М. Пришвина, В. Бианки, К. Паустовского, Г. Скребицкого, И. Соколова-Микитова, Г. Троепольского, В. Астафьева, В. Белова, Ч. Айтматова, С. Залыгина, В. Распутина, В. Шукшина, В. Солоухина и других.
Многие поэты писали о красоте родной земли, о бережном отношении к матери-природе. Это Н. Заболоцкий, Д. Кедрин, С. Есенин, А. Яшин, В. Луговской, А. Т. Твардовский, Н. Рубцов, С. Евтушенко и другие стихотворцы.
Еще Сергей Есенин в стихотворении «Сорокоуст, описывал чудовищный поединок между «красногривым жеребенком» и «чугунным поездом», олицетворяющими природное начало и жестокий каток цивилизации:
Милый, милый, смешной дуралей,
Ну куда он, куда он гонится?
Неужель он не знает, что живых коней
Победила стальная конница?
Есенин кровно ощущал единство с Родиной, природой, которые были для него единым неразделимым целым, написал уникальные, единственные в мировой поэзии по степени понимания природы стихи: «Зеленая прическа», «Лисица», «Отговорила роща золотая…», «Я покинул родимый дом…», «Песнь о собаке», «Корова», «Клен ты мой опавший…» и другие произведения. Есенин прекрасно чувствовал, что наступление цивилизации на мир живой природы ведет к необратимым, страшным последствиям. Особенно ярко эта мысль выражена в стихотворении «Мир таинственный, мир мой древний…»:
Мир таинственный, мир мой древний,
Ты, как ветер, затих и присел.
Вот сдавили за шею деревню
Каменные руки шоссе.
Особенно острое и пристальное внимание к проблеме экологического бедствия, варварскому отношению человека к природе, к «братьям нашим меньшим» уделяли в своем творчестве такие современные писатели, как Ч. Айтматов («Плаха», «Буранный полустанок») и В. Распутин («Последний срок», «Живи и помни», «Прощание с Матерой», «Пожар»).
В повестях Валентина Распутина «Прощание с Матерой» и «Пожар» мы наблюдаем трагический конфликт между человеком и природой. Фактически второе произведение продолжает тему первого, которое, в свою очередь, является логическим продолжением всего предшествующего творчества писателя.
Матера — это не просто земля, остров, определенная территория, которую должны затопить. Матера — это образ-символ. В нем звучит и что-то материнское, ласково-властное, и зрелость, и возмужалость, матерость. «Но от края до края, от берега до берега хватало в ней и раздолья, и богатства, и красоты, и дикости, и всякой твари по паре — всего, отделившись от материка, держала она в достатке — не потому ли и звалась громким именем Матера?»
Матера — это часть материка, остатки исчезающего, вытесняемого временем пласта истории, народной жизни. Триста лет стояла деревня Матера, а сколько лет острову, на котором она стоит, никто не знает. И вот люди решают, что проблему обеспечения района электроэнергией можно решить, только затопив ее, как в свое время были затоплены сотни больших и малых сел, деревень, станиц, хуторов, городов.
Один из героев повести, Андрей, утешает старую жительницу Матеры Дарью: «Наша Матера на электричество пойдет, тоже пользу будет людям приносить».
Как будут жить на новом месте, в каменных мешках-квартирах жители острова Матера? Приживутся ли, будут ли счастливы и спокойны?
Примечательно, что уничтожению деревни противятся не только люди, сама природа как бы отдаляет последний срок затопления Матеры, продляет ей на несколько дней жизнь — посылает в дни последних полевых работ проливные дожди, дает возможность Дарье и ее односельчанам проститься с родной землей, где похоронены их родители, где остаются их корни.
О том, как складывается судьба вот таких переселенцев, повествует другое произведение В. Распутина — «Пожар».
Оторванные от прежних корней люди, такие, как Иван Петрович Егоров, прежде живший в деревне Егоровке, оказавшись в поселке Сосновке, жить там не могут. Сосновка как бы выталкивает их. Причем чем нравственнее, лучше оказывается человек, тем быстрее и неотвратимее этот процесс происходит.
Выясняется, что отрыв от родной земли, милой сердцу природы, утрата чувства малой родины, земли, на которой стоит твой дом, приводит к страшным последствиям: разладу в душе, расколу в семье, потере интереса к жизни.
Конечно, Иван Петрович Егоров не единственный в поселке порядочный человек. Мы проникаемся симпатией и к другим персонажам повести: Борису Тимофеевичу Водникову, А. Бронникову, дяде Хампо, Семену Кольцову, жене Ивана Петровича. Процессы коррозии души их практически не затронули. В экстремальной ситуации, которой в повести является пожар, каждый показывает себя в истинном свете. Не случайно, конечно, что кульминацией всего произведения является именно природное явление. Именно оно помогает раскрытию характеров людей Одни мародерствуют, издеваются над общей бедой, а для других даже во время пожара существует только один нравственный «устав» — «чужого не тронь». Таким образом, пожар является переломным моментом в жизни людей.
Итак, писатель Валентин Распутин утверждает, что тогда, когда бывшие хлеборобы начинают заниматься несвойственным им делом, когда они бросают родные места, то даже природа восстает против этого и начинаются страшные процессы, «вызверяющие» людей.
Природа, которую человек в своей гордыне бросился покорять, не прощает ему насилия над собой. И огромная заслуга литературы состоит в том, что она бьет тревогу, борется за человека, старается пробудить его душу от спячки, в очередной раз говорит ему о возможности того счастья, о котором писал Сергей Есенин:
Счастлив тем, что целовал я женщин,
Мял цветы, валялся на траве
И зверье, как братьев наших меньших,
Никогда не бил по голове.
Хорошо бы, на стог улыбаясь,
Мордой месяца сено жевать…
Где ты, где, моя тихая радость
Все любя, ничего не желать?
(2 вариант)
На протяжении столетий писатели и поэты русской литературы поднимают извечную проблему — это взаимосвязь природы с окружающим миром, с человеком. Поэтому не случайно Чингиз Торекулович Айтматов в своем романе «Буранный полустанок» показывает главного героя, Едигея Жангельдина, на фоне степей, холодных и равнодушных к человеку. По мнению Айтматова, природа составляет основу человеческого бытия. Именно отношение человека к природе автор считает мерилом его нравственности.
Уезжает Зарипа, в которую влюблен Едигей. Он в отчаянии и вымещает свою боль на Каранаре: «Яростно, беспощадно хлестал он Буранного Каранара, нанося удар за ударом».
Этим поступком Едигей разрушает не только гармонию, которая существует между природой и человеком, но и губит что-то человеческое в самом себе, и природа, как бы осуждая поступок Едигея, становится равнодушной к герою, делает его одиноки» в этой степи.
Совсем другим мы видим Едигея в истории с золотым мекре. Рыба нужна ему, как кажется Едигею, чтобы в его доме были счастье и радость. Укубале, своей жене, он показывает мекре со словами: «…я его упросил». Это говорит о том, что нужно всегда поступать по справедливости, к чему бы это ни относилось. Истоки этого в народной мудрости, в народном опыте, который говорит о том, что единство человечества и природы — это основа существования человека на земле.
Когда в романе «Плаха» люди разоряют волчье логово, тем самым нарушая гармонию природы, вмешиваясь в нее, природа платит им тем же: волчица Акбара уносит человеческого детеныша. Эту же проблему взаимосвязи природы и человека, их единоборства и противоборства, ставит Виктор Петрович Астафьев в своем повествовании в рассказах «Царь-рыба».
Герой рассказа «Царь-рыба», Игнатьич, всю жизнь занимался браконьерством. Поссорившись со своим братом, он решает поймать с помощью самолова царь-рыбу, осетра необыкновенной красоты, огромных размеров. Своей тяжестью рыба тащит за собой под воду Игнатьича. Сплетаясь воедино, они борются друг с другом, каждый за свою жизнь. Автор как бы хочет поменять местами человека и рыбу, еще раз взглянуть со стороны на то зло, которое он порой может причинить ей, и в этом авторская позиция Астафьева.
«Что-то редкостное, первобытное» было в этой рыбе. Царь-рыба — прародительница, которая выступает как символ живой природы.
Когда Игнатьичу становится совсем тяжело, он вспоминает своего деда, предания, которые от него услышал. Дед говорил, что тому человеку, у которого на душе есть грех, не должна попасться царь-рыба. «А ежли у вас, робяты, за душой… тяжкий грех, срам какой, варначество — не вяжитесь с царью-рыбой… Ненадежно дело варначье». Каждый человек совершил какой-то грех. Игнатьич не является исключением. Во-первых, он всю свою жизнь занимался браконьерством, загубил много рыбы. Во-вторых, еще в молодости он плохо поступил с одной девушкой, Глашкой Куклиной, Нанесенная ей обида камнем лежала на душе Игнатьнча всю жизнь.
Как могло случиться, что человек оказался в плену у рыбы? Автор считает, что его погубила жадность: «…забылся в человеке человек! Жадность его обуяла!»
Мир природы таит в себе дух справедливого возмездия, о котором взывают страдания царь-рыбы, израненной человеком. Встреча с рыбой — это час расплаты за грехи, за то, что Игнатьич забыл в себе человека, за уничтожение им окружающей среды. Это также и сцена раскаяния. Герой заново переосмысливает свою жизнь.
В. Астафьев так же, как и Ч. Айтматов, считает, что, уничтожая окружающий мир, человек уничтожает в первую очередь самого себя, так как человек, по Астафьеву, — это органическая, естественная часть природы. И это уничтожение не только физическое, но и нравственное, моральное.
Герой рассказа «Капля» оказывается на природе и видит на таловом листке каплю росы. Эта капля наполняет «молодыми силами вечное движение рек. Она «замерла, боясь обрушить мир своим падением». Этим автор говорит о том, что хрупкость этой капли, гармонии природы — это и хрупкость человеческого существования. Поэтому гармония человека и природы должна сохраняться как можно дольше.
Авторская мысль заключается в сопоставлении недолговечной, проходящей человеческой жизни и вечного, бесконечного существования окружающего мира, природы.
Пафос «Повествования в рассказах» Астафьева заключается в неистовой борьбе против безразличия, бездушия, хищничества по отношению к природе. Поэтический символ стойкости в этой борьбе — туруханская лилия, скромный таежный цветок.
Неповторимую прелесть и многообразие природы родного края раскрывают в своих произведениях многие писатели: И. А. Бунин, А. И. Куприн, К. Г. Паустовский, М. М. Пришвин. Каждая встреча с природой — это встреча с прекрасным, неизведанным, это прикосновение к тайне. С приобщения к миру красоты родной природы начинается любовь человека к Родине.
(3 вариант)
Говорить об экологии сейчас — значит говорить уже не об изменении жизни, как прежде, а о ее спасении. Надо спасать реки, которые превращаются в сточные канавы с уродливыми утолщениями водохранилищ, спасать почвы от эрозии и разрушительных оврагов, спасать «зеленые моря» тайги, спасать сам воздух от все усиливающегося загрязнения.
Наши современные писатели, особенно такие, как Распутин, Астафьев, Залыгин, Белов, Айтматов и другие, первыми выступили с требованием решения экологических проблем. Такие выступления были опасны. Так, например, в таком-то году такой-то писатель-агроном подготовил очерк о бедственном состоянии почв и вод. Много лет потребовалось писателю на сбор материала. После нескольких кампаний очерк был рассмотрен в соответствующих инстанциях, а потом было принято решение: «Писатель… нанес огромный вред авторитету Советского Союза», О дальнейших действиях «соответствующих инстанций», думаю, говорить нет смысла. Немало претерпели Распутин, Залыгин и другие, оказывавшие сопротивление злу — министерствам и ведомствам, своекорыстно защищавшим свои интересы, а не интересы государства, народа. Но тревожная совесть не позволила Распутину смириться с «покорением Сибири» людьми, которые возводили на сибирской реке самую крупную в мире ГЭС, ставили на берегу уникальнейшего озера Байкал лесопо-жирающее чудовище под аббревиатурой ЛПК, заставляли потомственных оленеводов разводить свиней, лишив местных жителей пастбищ, охотничьих угодий, морского зверя.
Об огромном вреде природе, человеку, нанесенном «стройками века», кампанией против неперспективных деревень, которая пожаром пронеслась по всей стране, сегодня говорит художественная литература, в частности Валентин Распутин в повестях «Прощание с Матерой, и «Пожар».
«Пожар» — своеобразное продолжение «Прощания с Матерой». Если Матеру уничтожает разлившееся «море» — водохранилище, то гибель Сосновки — от разложения внутри, от размывания нарушенных нравственных устоев.
Поселок Сосновка, где живут бывшие крестьяне шести затопленных деревень-горемык, больше похож на селение бивуачного типа. И здесь живут, «не пуская глубоко корни, не охорашиваясь и не обустраиваясь с прицелом на детей и внуков, а лишь бы лето перелетовать, а потом и зиму перезимовать». Крестьяне, лишенные корней, и временные рабочие леспромхоза усвоили психологию архаровцев, людей, лишенных чувства хозяина земли, своего труда, а потому равнодушных ко всякому делу. Люди безразличны к своим домам («в старых деревнях и жизни не могли представить себе без зелени под окнами, здесь и полисадники не выставляли»), к своему поселку, в котором видят временное пристанище (хотя живут здесь больше двадцати лет), к тайге.
Думая только о плане, бездушно и хищнически вырубают «каждый год многие сотни гектаров тайги, распахивая налево и направо огромные просторы… и техника пошла такая, что никакого подроста после себя не оставит». Тот же самовал, чтобы подобраться к кубатуристой лесине, вытопчет и выдавит вокруг все подчистую. План обезлесил тайгу. Тайга становится похожей на лысую гору. Зачем рекорды и перевыполнение плана, думает главный герой повести, если после них остаются одни пустоши?
Распутин показывает, что безжалостное отношение к среде обитания ведет к бездуховности, к упадку нравственности. Повесть «Пожар» пронизана тревогой по поводу утраты жителями Сосновки многих важных человеческих качеств, нравственных норм, которые формировались веками человеческого труда на земле. Опасная ущербность души человеческой с особой силой проявилась в экстремальных обстоятельствах, когда в Сосновке, на ее складах, занялся пожар. Тревога писателя не напрасна, ибо не ими ли, не этими утраченными нравственными законами, «не этой ли грудью единой спасались и спасались в старой деревне в войну и в лихие послевоенные годы». А теперь все переменилось, «можно сказать, перевернулось с ног на голову, и то, за что держались еще недавно всем миром, что было общим неписаным законом, твердью земной, превратилось в пережиток, в какую-то ненормальность и чуть ли не в предательство».
Об экологии природы, об экологии духа, о тяжелых последствиях утраты нравственных устоев современным человеком пишет В. Распутин в повести «Пожар», одном из самых тревожных произведений в нашей литературе.
Ощущением реальной опасности конца, катастрофичности мира пронизан роман Ч. Айтматова «Плаха». Разрушение мира природного оборачивается у Айтматова опасной деформацией человека, личности. Причем происходит это повсюду! Ведь то, что происходит в Моюнкумской саванне, является проблемой глобального, а не местного значения. Такая проблема возникла на исходе XX века перед человеком повсюду: в Европе и Азии, в Америке и Африке. Разрушая природу, человек разрушает и себя, природу в самом себе. Нарушение естественных связей человека и природы ведет к всеобщей катастрофе.
Роман «Плаха» начинается темой волков, которая потом перерастает в тему гибели Моюнкумской саванны. Гибель постигает Моюнкумы по вине человека, который врывается сюда как хищник, преступник, палачески бессмысленно уничтожающий все живое, что есть в саванне: и сайгаков, и волков.
Преступное браконьерство возведено в ранг Государственной политики, так как отстрел сайгаков ведется для выполнения плана мясосдачи: «требование момента — хоть из-под земли, но дать план; год, завершающий пятилетку, что скажем народу, где план, где мясо, где выполнение обязательств». И вот вертолеты гонят сайгаков туда, где их поджидают охотники, а вернее, расстрельщики. «На вездеходах-«уазиках» расстрелыщики погнали сайгаков дальше, расстреливая их на ходу из автоматов, в упор, без прицела, косили как будто сено на огороде. А за ними двинулись грузовые прицепы — бросали трофеи один за одним в кузова, и люди собирали дармовой урожай. Сцена страшная, вызывающая такое же содрогание, как и фашистские палачества.
После моюнкумской трагедии на уничтожение обречена и естественная среда обитания волков, что и предопределяет у Айтматова страшное завершение единоборства синеглазой волчицы Акбары с человеком. Убив волчицу, несчастный Бостон убивает и своего сына, и для него наступает конец света.
Это не просто литературный ход. Это опять трагическая закономерность самой жизни, в которой сегодня, как никогда прежде, все взаимосвязано и неразрывно: разрушая и уничтожая природу, человечество лишает жизни будущие поколения, а это и его конец.
Роман Ч. Айтматова как крик, как отчаянный призыв, обращенный к каждому: одуматься, осознать свою ответственность за все, что так предельно обострилось и сгустилось в мире. Землю надо спасать: угроза ядерной и экологической катастрофы ставит сегодня человечество у той роковой черты, за которой нет бытия: «Спасемся ли? Продлится ли жизнь в наших потомках?» вот вопросы, звучащие в произведениях наших современных писателей. И набатным колоколом наша литература взывает к людям, каждому: спасение мира и человеческих ценностей через совесть, раскаяние, жертву, смелость каждого быть в поле воином.
Отличительная черта современной литературы — ее «приближенность» к жизни, ее публицистичность. И именно в этой черте таится то зерно, которое даст жизнь новым реалиям и мировоззрениям. Нельзя не отметить, что тема природы получает в современной публицистике более расширенное, глобальное значение. Это тема не только о самой природе, а о ее взаимосвязи с человеком. Все в мире цело, неразрывно и взаимосвязано. Вот эту мысль и развивают в своих произведениях современные писатели, чтобы показать читателю: только при учитывании этого закона можно «осваивать» природу.
www.ronl.ru
Содержание:
Часть 1. Природа как предмет философского осмысления
Часть 2. Сознание в философии
2.1 Проблема сознания в философии
Список используемой литературы
Часть 1. Природа как предмет философского осмысления
Понятие «природа» — одно из важнейших философских понятий. Нельзя уяснить сущность многих фундаментальных философских понятий, например общества, культуры, духа, сущности человека и других, не рассмотрев их в соотношении с природой. В сознании современного образованного человека слово «природа» ассоциируется главным образом с двумя значениями:
1) природа в смысле естественной среды обитания человека и
2) природа как объект специального научного исследования в рамках целой совокупности так называемых естественных наук (естествознания).
В этих своих значениях термин «природа» восходит к латинскому слову «natura», которое было воспринято и усвоено практически всеми народами и языками христианского мира. Отсюда и «натуралисты» в смысле — исследователи («испытатели») природы, и «натурализм» как философская позиция, подчеркивающая всегда особую значимость именно «природы» при рассмотрении и решении центральных философских вопросов бытия и познания, особенно бытия человека и человеческой культуры.
Более внимательный анализ историко-философского, историко-научного материала и материала, относящегося к истории европейской культуры в целом, показывает, что, во-первых, термин «природа» имел и до сих пор сохраняет и другие существенно важные значения, а, во-вторых, за всеми этими значениями (включая и общепринятые) стоят глубокие идейные и культурно-исторические основания, без осознания которых невозможно понять роль понятия «природа» в постановке и решении именно философских проблем.
Отсюда необходим более полный перечень существенно важных значений термина «природа»:
1) Природа в смысле внутренних особенностей, сущности той или иной вещи (явления, системы и пр.). Наличие и специфика этого значения становятся особенно очевидными при сопоставлении таких выражений, как «красота природы» и «природа красоты»; «явление природы» и «природа явления» и т.д.
2) Природа в смысле сущего в целом, во всем многообразии его существования в мире. В этом своем значении термин «природа» соотносителен с такими понятиями (а иногда и синонимичен им), как материя, Вселенная, космос, универсум и т.д.
3) Природа как материальное начало в самом человеке. В этом смысле «природа», «природное» противопоставляется «духу», «духовному» в человеке как основе его нравственной свободы.
Эти значения выработаны задолго до отмеченных выше двух привычных нам сегодня значений термина «природа», которые появились на достаточно позднем этапе развития культуры и имеют свои конкретно-исторические и философские основания. Выпишем теперь эти отмеченные ранее два значения в общем перечне и в более точной формулировке:
4) Природа как совокупность естественных условий существования человека, человеческого общества и человеческой культуры и как источник необходимых ресурсов (материальных, энергетических и пр.) их существования.
5) Природа как объект специального научного познания в рамках целого комплекса дисциплин — «наук о природе» или «естественных наук» (естествознания). В этом своем значении понятие «природа» формируется лишь в Новое время, в период становления промышленного капитализма и науки в современном ее понимании и носит ярко выраженный нормативный характер.
Хотя понятие «природа» в значении сущего в целом, космоса сыграло важную роль в развитии философии, особенно в античности, особое значение в обсуждении философских проблем оно обрело после осознания важности таких противоположностей, как «природа — культура» и «природа — дух». По времени это совпадает с периодом гуманистического поворота в развитии древнегреческой философии. Уже софисты стали придавать большое значение различению того, что существует только «по природе», и того, что существует «по положению», то есть по условным (принятым) мнениям, обычаям и другим человеческим установлениям. К этой области условного они относили все нравственные основы и нормы личной и общественной жизни, лишая их таким образом внутренней обязательности. С другой стороны, начиная с Сократа, в философии зарождается линия на понимание нравственности, добродетели как того, что укоренено в самой природе и затем постигается естественным разумом человека. С этой точки зрения к условному относится как раз все то, что создано самим человеком, все гражданские и культурные установления и учреждения, не исключая даже государства. Этот взгляд позднее особенно последовательно был развит стоиками, для которых выражения «жить по природе», «жить по разуму» и «жить добродетельно» были синонимами. Это противопоставление «жизни по природе» (как нормальное, естественное и добродетельное) «жизни по культуре» (как чего-то условного, противоестественного и недолжного) вспыхивает вновь в лоне романтических течений в XVIII-XIX веках во взглядах Ж. Ж. Руссо и других, а в своих крайних формах находит выражение в молодежных контркультурных движениях уже XX века.
Во второй половине XX века, однако, когда была осознана вся серьезность возможного глобального экологического кризиса и наивность любых крайних подходов к решению будущего человеческой культуры, стали вырабатываться более реалистические концепции и идеи: концепция коэволюции природы и общества, концепция устойчивого развития и другие. Столь же далеко идущие последствия имела и формулировка другой пары противоположностей — «природы» и «духа».
В ясной форме она сформулирована уже в философии Платона с его четким противопоставлением «мира идей» «миру вещей». Этот дуализм природы и духа был воспроизведен в Новое время, причем в двух наиболее влиятельных философских системах — в учениях Декарта и Канта. У Декарта указанный дуализм существовал в виде представления о двух субстанциях, лежащих в основе каждой из этих областей бытия, а именно субстанции мыслящей и субстанции протяженной. Кант же противопоставил, во-первых, природу как царство необходимых законов нравственной свободе человека, а, во-вторых, природу как мир познаваемых в опыте явлений непознаваемому миру «вещей в себе». Эта дуалистическая установка была в конце XIX — начале XX века воспроизведена в виде противопоставления «наук о природе» «наукам о духе» (по другой терминологии — «наукам о культуре»), что вылилось в расхождение двух культур — естественно-научной и гуманитарной — и самым серьезным образом сказалось на развитии общечеловеческой цивилизации в XX веке.
В настоящее время, однако, все более осознается, что именно современное развитие «наук о природе», возникновение неклассических, а затем и постнеклассических научных концепций создает условия для преодоления этого раскола и выработки единого языка для диалога двух культур.
Часть 2. Сознание в философии
Сознание как философский термин – высшая, свойственная только человеку форма отражения объективной действительности. Сознание – это совокупность психических процессов, активно участвующих в осмыслении человеком объективного мира и своего собственного бытия. Оно возникает в процессе трудовой, общественно-производственной деятельности людей и неразрывно связано с языком, таким же древним, как сознание.
Человек с рождения попадает в мир предметов, созданных руками предков, и формируется как таковой лишь в процессе обучения по их использованию. Способ отношения человека к действительности определен не его телесной организацией (как у животных), а приобретаемыми через общение с другими людьми навыками предметных действий. Овладевая исторически выработанными способами предметной деятельности, особенно языком, человек получает объективное знание о свойствах предметов мира. Человек выделяется и противопоставляет себя объективной действительности благодаря целенаправленным действиям, т. е. его активная жизнедеятельность направляется представлениями или знаниями о реальных свойствах объектов. Именно потому, что человек относится к объектам с пониманием, со знанием, способ его отношения к миру и называется сознанием.
Без понимания и знания, которые несут с собой общественно-историческая предметная деятельность и человеческая речь, нет и сознания. Любой чувственный образ предмета, любое ощущение или представление постольку являются частью сознания, поскольку они обладают определенным смыслом в системе приобретенных через общественную деятельность знаний. Знания сохраняемые в языке, направляют и дифференцируют чувства человека, волю, внимание и другие психические акты, объединяя их в единое сознание. Знания, накопленные историей, политические и правовые идеи, достижения искусства, мораль, религия и общественная психология представляют собой сознание общества в целом. Однако нельзя отождествлять сознание только с логическим мышлением. Вне чувственно-волевой, активной деятельности всей сферы психического мышления вообще не существует. Если бы человек только производил одну за другой логические операции, но на практике не ощущал, не чувствовал, не переживал бы постоянного соотнесения значения своих понятий с активными действиями и восприятиями действительности, то он не понимал бы и не осознавал ни действительности, ни себя самого, т. е. не обладал бы ни сознанием, ни самосознанием.
Однако нельзя отождествлять понятия «психика» и «сознание», т. е. нельзя считать, что все психические процессы у человека в каждый данный момент включены в сознание. Ряд психических переживаний может находиться определенное время как бы за порогом сознания. Сознание, впитывая в себя исторический опыт, знания и методы мышления, выработанные предшествующей историей, осваивает действительность идеально, ставя при этом новые цели, задачи, создавая проект будущих орудий, направляя всю практическую деятельность человека.
2.1 Проблема сознания в философии
Признание в материализме материи в качестве субстанции сразу же ставит проблему объяснения сознания, его происхождения и сущности. Если в мире ничего нет, кроме движущейся материи, то что же такое сознание? Оно же существует. Для древнегреческих материалистов душа — это либо воздух, либо огонь, либо движение тончайших атомов.
Но в дальнейшем было осознано качественное отличие явлений сознания от материальных вещей. Это отличие состоит в невещественности, идеальности сознания. В образах, ощущениях, возникающих в нашем сознании, нет ни грамма вещества. Синее, сладкое и т.д. в природе как таковые не существуют, они идеальны. Идеальны и те образы, которые мы имеем при восприятии предметов. Идеальны картины нашего воображения. Идеальны и общие понятия (добро, справедливость и т.д.)
Поэтому под идеальным одни понимают субъективный образ (существующий только в голове данного субъекта) объективного мира (красное, соленое), другие — объективную (существующую независимо от данного субъекта), но нематериальную реальность (стоимость, справедливость).
Как же решается проблема сознания? Уже в древности существовало представление о самостоятельном существовании души. Например, у Платона душа живет то в мире идей, то вселяется в тело. В христианстве разум человека — искра божьего разума, дарованная при рождении, после смерти она покидает тело. Душа бессмертна. У Декарта материя и сознание сосуществуют независимо друг от друга. Для субъективного идеализма, кроме явлений сознания, ничего не существует, сознание является субстанцией.
Для материализма сознание есть свойство материи. Объяснить это свойство — одна из главных проблем для материализма. Данная проблема существует и в естествознании. Это психофизиологическая проблема — как связано мышление с нейродинамическими процессами головного мозга ипсихофизическая проблема — как связаны психика и материальные процессы в веществе мозга.
Материализм решает данную проблему на основе теории отражения. Сознание считается свойством материи — свойством отражения. Этим свойством материя обладает на всех уровнях. Отражение — это свойство взаимодействующих тел воспроизводить в своей внутренней структуре особенности друг друга.
Это свойство в неживой природе слабо выражено, например, железо изменяет внутреннюю структуру под воздействием магнита и т.п. У растений — это уже раздражимость, у животных — это чувствительность и далее сложная психика у позвоночных, особенно обезьян.
Качественно иная психика у человека. Психика животных предназначена для приспособления к среде, у человека — для ее преобразования. Отсюда проблема происхождения этой качественно новой психики — сознания. Вопрос об отношении сознания и материи в диалектическом материализме считается основным вопросом философии. Впервые о наличии основного вопроса философии было сказано Ф.Энгельсом. Он его впервые и сформулировал: что первично: материя или сознание? Он утверждал, что это великий, основной вопрос, на который любой философ вынужден отвечать, прежде чем решать какие-то другие философские проблемы. Отсюда пошло и деление философов на материалистов и идеалистов, монистов и дуалистов. У материалистов материя первична, сознание вторично, а у идеалистов наоборот. У монистов в основе мира лежит одно первоначало: материя или сознание, у дуалистов оба начала существуют независимо друг от друга. Ф. Энгельс также утверждал, что основной вопрос философии имеет вторую сторону — это вопрос о познаваемости мира. Наряду с теми, кто признавал возможность безграничного познания мира, существовали и те философы, которые отрицали такую возможность или ограничивали ее. Они получили название агностиков. Такое понимание основного вопроса философии и деления философских учений, исходя из решения в них основного вопроса философии, закрепилось в марксизме.
В западной философии этот вопрос не считался основным. В качестве основного в разное время признавались другие вопросы. Например, в неопозитивизме основным вопросом и основной задачей философии является логический и лингвистический анализ текста. Экзистенциализм главным считает постижение существования человека и т.д.
Список использованной литературы:
1. Безант А. Эволюция жизни: Сборник статей и лекций. Самара, 2003.
2. Вернадский В.И. Философские мысли натуралиста – М., 2001.
3. Диалектика в науках о природе и человеке. Человек, общество и природа в век НТР. — М., 2000.
4. Карпинская Р.С. Биология и мировоззрение. – М., 2000.
5. Карпинская Р.С. Философия природы: коэволюционная стратегия. –М: Интерпракс, 2002.
6. Концепции современного естествознания. – М.: Культура и спорт, ЮНИТИ, 2003.
7. Моисеев Н.Н., Александров В.В., Тарко А.М. Человек и биосфера. – М., 2004.
8. Рьюз М. Философия биологии. – М., 2001.
9. Экологическая проблема и пути ее решения. Философские вопросы гармонизации общества и природы. – М., 2005.
10. Энгельс Ф. Диалектика природы.// Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 20е изд.
www.ronl.ru
