УДК 791. 6О. Л. ОрловРоссийский праздник как феномен культурыВ статье предпринята попытка осмысления праздника как феномена культуры. Праздничная культура занимает важное место в социокультурном пространстве современной России, входит в круг научных интересов современных исследователей. О празднике как о феномене российской культурной жизни писали многие культурологи, философы, педагоги, историки, психологи, этнографы и другие специалисты. Однако до сих пор этот феномен не был объектом комплексного культурологического исследования.Ключевые слова: праздник, празднование, праздничная культура, российский праздникOleg Orlov Russian holidays as a Cultural PhenomenonThe article attempts comprehension of the holiday as a cultural phenomenon. Festive culture occupies an important place in social and cultural space of modern Russia, is part of the scientific interests of modem researchers. About the feast as a phenomenon of Russian cultural life wrote many cultural experts, philosophers, educators, psychologists, ethnographers and other specialist. However, until now this phenomenon has not been the object of a complex of cultural studies.Keywords: holiday, celebration, festive culture, the Russian holidayВ истории мировой культуры значительное место занимает проблема возникновения и развития праздника как феномена, представляющего ценность не только в плане изучения народного искусства, общественного быта, этногенеза, но и в целом для исследования материальной и духовной культуры народа. «Судьба нашего искусства есть судьба нашей культуры, судьба культуры — судьба веселия народного. Вот имя культуры: умное веселие народное», -так в контексте развития искусства и культуры определял место праздника, сущность его синтетического универсализма Вячеслав Иванов1.Если рассматривать каждый праздник как целостную, относительно открытую систему, то в нем можно выявить все признаки, присущие сложным системам, прежде всего его динамику. Появление, расцвет, изменение элементов праздника, самого способа празднования — все это значимые показатели не только изменений внутри системы, но и перемен более общего характера. Так упадок идеи, угасание веры и убеждения в ценности блага ослабляют и обычно в конце концов вовсе сводят на нет потребность в празднике. Если этот упадок сопровождается принятием новых идей, новых ценностей, новой веры, то скорее всего появляется и потребность в новых праздниках.Как правило, изменения праздника являются частью общих изменений, происходящих в целом в культуре сообщества, они вытекают из тех же самых причин, и прежде всего, из изменений условий жизни сообщества- из изменений его социально-экономической структуры и по-литического строя либо места в общественной системе- из изменений общественного сознания сообщества, выражающихся в изменениях его системы ценностей.Но, даже подвергаясь глубоким изменениям, праздник часто сохраняет старинные элементы, которым сообщество придает новый смысл и которые можно идентифицировать как идущие из далекого прошлого свидетельства о непрерывности культурных влияний и заимствований.Как относительно открытая система праздник имеет комплекс внешних связей с другими системами. Внешние связи системы зависят от многих внешних причин, причем часто такая зависимость прослеживается постоянно. Первое место в этом ряду занимает связь праздника с общественной структурой и ее изменениями, причем не только религиозных, этнических, классов или слоев, но и малых групп начиная с семьи. Они связаны с судьбою систем ценностей, с историей идей, находят свое непосредственное выражение в вызванном праздником творчестве, знаменуют структуральные и функциональные преобразования общества. Одновременно праздник позволяет рассматривать в единстве элементы культуры, постоянно передаваемые традицией и возобновляемые в каждом поколении, а также новые ее элементы. Многие праздники представляют собой некую резервную систему культурно-исторической памяти общества (наряду с другими социальными институтами: семьей, церковью), и чем меньше удельный вес одних ее элементов, тембольше удельный вес других. Используя эту систему, принимая или отрицая, переосмысливая и ассимилируя ее, существует любое культурное развитие, любая культурная динамика.Праздник в своем генезисе всегда соприкасается с вопросами, важными для человеческой общности, понимание его нельзя свести только к игре, развлечению, мифам и т. д. Вопреки кажущейся видимости праздник — это не период идиллии- зачастую он становится фазой явных или скрытых конфликтов, выявляет противоречия, враждебные друг другу силы и тенденции- связанный с радостью, он не может отождествляться с развлечением, что ему на протяжении почти всей его истории ставили в упрек антагонисты.Противниками праздников начиная с античности были как отдельные представители философской и религиозной мысли, так и целые направления. С их точки зрения, главной целью и смыслом человеческой деятельности является труд, праздники же наделялись служебным значением, признавались лишь те из них, которые напрямую выполняли религиозные, воспитательные или иные полезные функции. В большей или меньшей степени элементы такого идеала культуры встречаются в трудах Платона, для которого образцом было государство, где удовлетворяются только необходимые потребности. Платон отвергал «излишние» потребности (культура же, как известно, всегда избыточна), считая разорительными потребности в изысканной пище, в скульптурах, зрелищах и т. п.Подобную точку зрения поддерживали позднее некоторые разновидности христианства, прежде всего пуританство. Носитель протестантской культуры должен был проводить свою жизнь, по выражению М. Вебера, в «посюсторонней аскезе"2. Задача пуританской аскезы — уничтожить все мирские радости, поэтому любая минута, потраченная не на труд и накопление, является величайшим грехом. Причем отрицание распространялось не только на светские праздники, но даже и на праздник Рождества Христова. По «Домострою» (памятнику средневековой русской литературы), единственным законным развлечением считалось гостевание3.Противоположная точка зрения отражена во взглядах на главную сферу жизни Аристотеля, который считал, что труд существует ради досуга, праздника, причем они понимались не как безделье, а как специфическая и высокая по значимости деятельность. Этих взглядов придерживались представители светской культуры Нового времени. С позиций культуры Нового времени, именно свободное время — сфера формирования и выполнения собственно чело-веческого в человеке, труд лишь необходимое условие для создания подобных возможностей. Такие культуры по своей типологии относятся к пермиссивным (разрешающим). Русская аскеза по «Домострою» потерпела сокрушительные удары в царствование Петра I, который принес с собой культуру Нового времени. Но процесс начался значительно раньше: многие исследователи отмечают ХУ1-ХУ11 вв. как переломный этап в русской культуре. А. М. Панченко считает, что «происходила замена веры культурой, обихода — «утехой& quot-, обряда — зрелищем, прохладой, развлечением"4. Л. Н. Гумилев, согласно своей концепции этногенеза, считал ХУ1-ХУ11 вв. русской истории акматической фазой (максимумом) пассионарности5.Сегодня существует некоторое недопонимание роли праздника, а отсюда и недооценка самого феномена досуга, праздника, свободного от трудовой деятельности времени. Можно предположить, что потребность в празднике всегда будет уменьшаться там, где возрастает богатство и уровень образованности, где человеку не надо много и тяжело трудиться, когда ослабевают его связи, в особенности эмоциональные, с традиционными празднующими группами, к которым он формально принадлежит, когда он не зависит от ритма природы и сам рациональным образом определяет ритм собственной жизни. Потребность в празднике уменьшается также с исчезновением метафизических интересов и охлаждением к идеологии, усилением рационализма, прагматизма и культа индивидуализма, выражающегося в желании оградить личную жизнь от посторонних посягательств и в усмотрении в этой личной жизни, в праве на интимность, на изоляцию в собственном кругу основного права современного человека. Объективно существующие периодические кризисы тех или иных форм, типов праздников и празднования, органически связаны с периодическими кризисами ценностей, вокруг которых организовано коллективное бытие людей. Но это нисколько не уменьшает ни общественной потребности в празднике, ни его культурной роли. Ко всему прочему, культура праздника систематически обогащает некоторыми своими элементами культуру обыденную, в первую очередь сферу материальной культуры. Многие предметы, вещи, некогда употреблявшиеся только во время праздников, затем вошли в повседневный быт- многие виды действий, мероприятий, зрелищ, некогда исключительно праздничных, затем укоренились в фазе будней и в их художественной культуре.Стихийно возникающее стремление возродить ушедшую культуру, вернуться к апроби-рованным способам солидаризации людей, восстановить утраченное многими людьми представление об истинном гуманизме и духовности сводится по большей части (в сфере праздничной деятельности) к насыщению современных праздников и досуга элементами фольклора, этнографической экзотики. Конечно, таким способом удается разнообразить досуг населения, придать празднику национальный колорит- но это не приводит к коренному улучшению ситуации и не дает существенных результатов в деле возрождения и сохранения национальной культуры. Таким образом, отречение от праздников, утрата интереса к ним служат признаком утраты интереса к лежащим в их основе ценностям- тогда они зачастую лишь декларируются, но не практикуются.Между тем необходимость праздника, общечеловеческая потребность в нем обусловлена, прежде всего, множеством его общественных функций — духовного объединения, примирения, сплочения людей, возобновления общественных связей, нравственного очищения, коллективного самовыражения, эстетического образования. Выполняя компенсаторную функцию, праздник выступал как способ обретения свободы, релаксации от груза будничных забот и тревог.Праздник, несомненно, многозначен. Но все его значения производны от тех социальных функций, которые становятся очевидными лишь в его соотнесении с основными слагаемыми исторического процесса: личностью, обществом, нацией, государством, культурой, субкультурой. Число такого рода функций достаточно велико. Наиболее общей и универсальной функцией праздника является обеспечение социальной интеграции людей: формирование оснований их устойчивого коллективного существования, стимулирование повышения уровня их групповой консолидированности и эффективности взаимодействия, накопление в процессе празднований социального опыта по гарантированному социальному воспроизводству их коллективов как устойчивых сообществ.Одна из самых ранних функций праздника заключалась в том, чтобы исключить всякий общественный хаос и не допустить изменений. Исключенность последних из существующих картин мира, по мнению Г. Беккера, характеризует смысл сакральности6. Поэтому необходимо изучать самые традиционные ранние формы праздника, когда они были проявлением общих ориентаций сакральной культуры.Трансформация всего многообразия функций праздника связана с изменениями в социальной структуре общества и общностей и сизменением в системе социокультурных ценностей. Развитое общество институализирует многие праздники, выполняющие определенные общественные функции. К таким функциям следует отнести воспитательные и рекреативные (праздник как отдых) функции, функции физической и психической реабилитации и релаксации человека. Реализация последней функции, наряду с принятыми в сообществе социальными нормами и формами отдыха (системами выходных, отпусков, освобождением от активной деятельности по возрасту и состоянию здоровья, системой институтов организованного досуга и т. п.), немыслима без праздников самого различного уровня, а также сопутствующих им карнавалов, массовых гуляний, обрядов и игр.Во многом благодаря пространству праздника как в его институализированных, так и не-институализированных формах, развивались такие духовные сферы, как искусство, философия и даже наука. В празднике, помимо мировоззренческих, воспитательных, регулирующих основ, мощно заявляла о себе и сугубо художественная, зрелищная сторона. Именно эта функция праздника, его роль как стимула специфического творчества личности может быть также признана критерием общественной жизненности праздника и его идеи. Пока праздник вдохновляет людей творчества, он остается живым.В традиционной народной культуре веселье, отдых от физического труда никогда не понимались как безделье. Праздник всегда выполнял важные общественные функции, имел глубокий смысл.Как и все многообразие функций культуры в целом, функции праздника можно разделить по таким направлениям, как социально-интегративное, регулятивно-нормативное, познавательно-коммуникативное, рекреационно-творческое и оценочное.Как социокультурный феномен, праздник обладает следующими основными качествами: во-первых, это — непрерывность, начиная с древности и до настоящего времени- во-вторых, детерминированность праздников ритмом природы, мифологическим временем, конкретно-исторической ситуацией- в-третьих, относительная устойчивость праздника при постоянном внутреннем изменении его содержания и формы- в-четвертых, идентификация личного и национального самосознания в процессе праздника как условие преемственности социальной структуры и культурной традиции, т. е. общественный, коллективный характер празднеств- в-пятых, культурная ценность праздника- в-шестых, реактуализация религиозных форм праздников в культурогенезе.Исследователями неоднократно подчеркивалась глубинная связь мифа и религии, проявляющаяся на протяжении всей истории человечества. Первоначально религиозный взгляд на мир и сопутствующий ему тип мироощущения складывались в границах мифологического сознания. Но в отличие от религии миф обладает имманентной логикой саморазвертывания, которая необязательно обращена на последнюю реальность — непостижимый абсолют. Миф является соединительной частью верований, его можно считать самой глубокой основой перспективной продолжительности, связывающей личные интересы, страх и скорбь перед лицом смерти, многие конкретные случаи, которые пережили или которые помнили былые поколения, с тем доисторическим прошлым, когда, по их мнению, подобный факт произошел впервые. В отличие от религии, которая обожествляет сверхъестественное, трансцендентное, миф обожествляет непосредственную игру природных сил и понятые как ее продолжение стихийные страсти души. Для мифа природное явление (например, солнце) и страсть (например, гнев) — это и есть боги (Солнце и Гнев).Содержание древних мифов, данные, собранные археологами, свидетельства о совершении церемоний, ритуалов, торжеств, которыми повсеместно сопровождались праздники, указывают на то, что празднование имело место еще в доисторические времена. Превращая хаос в космос, миф создавал возможность постижения мира как некоего организованного целого. Все это выражается в простой и доступной схеме, которая могла претворяться в магическое действие. В магии или действиях, основанных на убеждении в возможности волшебного влияния человека на природу и среду обитания, находят свое выражение еще первобытные верования. Социальный феномен возникающего в эпоху раннего палеолита родового строя находит в человеческом сознании фантастическое отражение в форме тотемических образов кровного родства. Характерная для тотемизма магия жизни и смерти проявляется в обряде повторного рождения к новой жизни, прообразе реинкарнации — воскресения, совершаемого в тесной связи с вселяющимся вечно живущим тотемом, поедаемым единокровцами в обрядовой трапезе.Лежащие в основе первобытного праздника магические действия давали людям убежденность в том, что можно оказать определенное влияние на силы природы, на окружающую их действительность и сверхъестественные силы, от которых, как они верили, зависела их судьба. Эта вера и своеобразные познания в областимагических процедур, которые трактовались зачастую как таинственное совместное участие в праздничных обрядах, всегда выполняли также и роль интегрирующего группу фактора.Мифологические образы понимаются как реально существующие, наделяются субстанциональностью, воспринимаясь как часть действительности. Являясь продуктом синтеза чувственно-конкретного и понятийного моментов, мифологические образы в высшей степени символичны. Конкретный мифологический персонаж соотносится с широкой сферой феноменов, в том числе и с феноменом праздника. Праздники, согласно верованиям древних, устанавливались мифическими предками, основателями государства и города, предками божественного происхождения. Миф как рассказ о судьбах необыкновенного и необыкновенных героев персонифицирует события и ценности, для почитания которых учрежден праздник. Но в содержании мифа часто обнаруживается и объяснение, почему и каким способом возник праздник: публичное напоминание этого рассказа или его инсценировка являются важной частью праздничного обряда.Средством преодоления страха перед безудержным потоком времени и небытием был ци-клизм первоначальной архаичной мифологии. Факторы, обосновавшие общественную потребность в празднике, имеют постоянный характер- обобщенно говоря, это — ритмические явления жизни, изменчивость отрезков времени, как в тех случаях, когда мы имеем дело с природным циклом, так и тогда, когда речь идет о времени человеческой жизнедеятельности, мифическом, легендарном или историческом, действительном. Желание осознать этот ритм, почтить его и обозначить, припомнить важные моменты прошлого, стремление слиться с этим ритмом и попытки оказать на него влияние, предотвратить его возможные нарушения — вот мотивы, в силу которых люди тысячи лет отмечают праздники.Праздничные дни связываются с лунным и солнечным циклами, с узловыми моментами сельскохозяйственного года, со стремлением обеспечить людям наиболее благоприятный ритм природы, зависящий, как считалось, от сверхъестественных сил. Во время праздников люди просили прощения у этих сил за нарушение ими естественного порядка, пытаясь тем самым вернуть их расположение. Праздник на свой манер, повторяя миф, есть усилие остановить поток времени, придать вневременной смысл тому, что некогда имело временные рамки.Являясь исторически первой формой культуры, компенсируя недостаточность практиче-ского овладения природой через смысловое породнение с нею, мифология упорядочивает и регулирует человеческие отношения, программируя бессознательную сферу человеческой психики (ибо сознание еще слабо и неразвито) с помощью магии, символов, табу, обрядов и ритуалов. Магическое овладение природой на деле оборачивается укрощением стихийных сил души, которые, вырвавшись из-под контроля, способны разрушить жизнь общины.Как свидетельствуют археологические данные, уже в раннем палеолите находятся доказательства существования верований и священнодействий, именуемых анимизмом и тотемизмом, а также следы периодически совершаемых обрядов. К древним праздникам, восходящим к временам складывания тотемистических представлений, несомненно, относятся праздники, связанные с культом животных. Примером подобного культа, относящегося к праистории религии, является культ медведя, прослеживаемый еще в эпоху позднего палеолита в так называемой ориньякской культуре. Человек палеолита при этом верил, что способствует таким путем возрождению, употребляя прием анимистической магии воплощения и совершая искупление убийства медведя и употребления его в пищу. Культ медведя и Медвежьи праздники, как свидетельствует З. Соколова, и сейчас бытуют среди немногочисленных коренных жителей Сибири7.Таким образом, праздник имеет более древнюю историю, чем организованные религии, в особенности те, которые создали священные тексты, особый статус жречества и теологической мысли, а также церемониал литургии. Религиозно-мифологические представления специфичны своей направленностью на непостижимое, опорой на веру как на высшую инстанцию. Вера сопряжена с попыткой осмыслить человеком свое существование. Обрядовые действия базируются на ней, служат ее продолжением. В то же время они стимулируют веру. Благодаря связи с обрядами и индивидуальной жизнью верующих, а также ориентацию на непостижимое, мифологические представления получают статус религиозных.Перестав быть единственной и доминирующей формой культуры, мифология не исчезает окончательно, так как человек всегда сохраняет потребность во внерациональном породнении с миром, а это значит, что мифологическое измерение органически присуще человеческой душе и человеческой культуре. Полномасштабный опыт реконструкции магического и мифологического сознания, архаических систем мышления, трансформировавшихсяв реальной практике праздников, предпринят в исследовании В. Проппа, посвященном русским аграрным праздника8.Многовековая практика пересечения и взаимовлияния языческой и сакрально-церковной культур достигала своего апогея в Рождество и Новый год, на масленичную и пасхальную недели, на Троицу и в Иванов день и знаменовала пути летнего и зимнего солнцеворота и библейско-евангельские вехи в истории христианства.Религиозные и административные власти, считая праздники не только публичным, общественным делом, но и государственным, постепенно взяли на себя организацию игр и праздничных развлечений. Предполагалось, что праздник — отрезок времени, не столько свободный от труда, сколько запрещающий определенные виды работ, определенную деятельность и поступки, налагающий на празднующих требования особого поведения, особой этикетности, обязательного соучастия в обрядовых, ритуальных актах.Строгость соблюдения праздничных правил объяснялась и сохранением представления о празднике как о моменте максимального напряжения сил природы, той точке, повороте, переломе, которые чреваты серьезными качественными изменениями, вплоть до глобальной трансформации космоприродного универсума. Чем важнее, значительнее праздник, тем крепче сопряжены в нем все силы и существа природы — добрые и злые, светлые и темные, благодетельные и опасные. Таким образом, поведение человека, включенного в стихию праздника (обряда), должно быть строго регламентировано: упорядочена, этикетна, пронизана правилами сама праздничная свобода.Регламентированность праздника, добровольное подчинение его нормам и правилам во многом помогали процессу идентификации личного и национального самосознания во время праздника, что являлось одним из условий преемственности социальной структуры и культурной традиции. Идентификация личности, стремление отождествить себя с нацией, осознание своей принадлежности к великому народу есть один из механизмов социализации личности, посредством которого приобретаются или усваиваются ценности, нормы, идеалы, роли и моральные качества того народа, к которому принадлежит данный индивид, а также все достижения человеческой культуры. В ранние периоды жизни и социализации человека, в детстве, в юном возрасте, когда в процессе воспитания он воспринимает культурные нормы, обычаи и, главное, ценности старшего поколения, формируется его отношение к празднику.Праздник есть время особенно интенсивной культурной инициации и социализации личности, которая именно в этот период получает возможность, открывающуюся для нее еще в детском возрасте, участия как в подготовке, так и в проведении праздника. Своим эмоциональным климатом, зрелищностью, необычайностью, часто весельем и изобилием, возможностью воспользоваться благами, недоступными в повседневности, подарками, развлечениями и отступлениями от обычных правил, ограничивающих человеческое поведение, праздник на протяжении тысячелетий привлекает детей и молодежь, глубоко западает им в память. Он оказывается, прежде всего, поводом к идентичности — в дни праздника молодежь часто яснее, чем в других случаях, осознает себя, а также свою тождественность с нацией, страной.Потребность в празднике и праздновании -это не только естественная, но и культурная потребность, и потому она должна вновь возрождаться в каждом новом поколении. Церемониал, обряд, обычай праздника служат прекрасной школой культурной традиции, к которой подрастающее поколение приобщается естественным и достойным образом — через непосредственное участие в торжествах. Знание праздничного ритуала и обычая является, с одной стороны, условием действительного участия в празднике, с другой — чертой принадлежности к определенной группе и ее культуре. Во время праздника в различных формах — зрелищной, вербальной, символической, метафорической или драматической, реалистической — отображается прошлое народа, мифическое и историческое, а также современность, нынешняя ситуация. Поэтому праздник служит и для ориентации молодежи во времени, в котором жил или живет его народ.В национальной, политической и общественной жизни личность, участвуя в празднике, демонстрирует в этот день свою привязанность, верность, готовность к защите идеалов. Принятие общих ценностей, а также их критериев необходимо, прежде всего, для реализации целей общности, нации, для организации ее совместной деятельности во всех сферах жизни. Связь между ценностями и человеческим сообществом является необходимой: сам принцип, правило существования сообщества, коллектива составляет общее благо, принимаемое как ценность, хотя нередко над ним возвышается философская или религиозная надстройка, имеющая характер доминирующей ценности. Всегда можно ожидать, опираясь именно на такое теоретическое понимание, что для учреждения праздников требуются, преждевсего, главные, доминирующие ценности нации, составляющие основу ее системы ценностей.Праздник по своей сути является формой обновления и подтверждения ценностей коллективной жизни. Являясь видом совместной деятельности, праздник и празднование позволяют обществу выразить свое почитание этих ценностей. Участие человека в праздновании является важным доказательством его устойчивой связи с сообществом, отмечающим праздник, показателем усвоения им культурных ценностей этого сообщества.Таким образом, праздник, как по своему существу, так и по формам связан с жизнью коллектива, это коллективистское явление. Он всегда требует присутствия, участия других людей, является совместным действием, общим переживанием. Праздник предполагает общность людей, так как возникает не только по поводу событий, имеющих значение и смысл не только для одного человека, но и потому, что выражает коллективную реакцию, коллективное отношение к этим событиям.Но само это явление имеет антагонистическую, двойственную природу, так как само возникновение праздника связывается, помимо прочих факторов, с прогрессирующим процессом разложения в первобытном сознании и общественной практике тождества субъекта и объекта, индивида и рода, с возникновением религии. Праздник, изначально выражая собой выход и возвращение в утерянное состояние идентификации личности и рода, признавал ограниченность и временность этого выхода. Таким образом, он как бы брал на себя функции снятия отчуждения.Как правило, на период празднеств всех объединяет некое всеобщее мироощущение и мировосприятие. Историк искусства и культуры Глеб Поспелов по этому поводу пишет: «На смену различиям или даже враждебности интересов приходило утопическое ощущение причастности к народному целостному коллективу, недолгое, но радостное сознание единения с другими"9. Праздник представляет собой такую фазу коллективной жизни, в которой личность гораздо интенсивней, чем в обыденной жизни, публично проявляет свое единство с нацией и ее ценностями. Праздник имеет смысл для личности лишь тогда, когда он выводится из ее принадлежности к сообществу, установившему и соблюдающему этот праздник и формы его празднования. Так, например, загруженность площади толпой, изначально очень разносоставной, но приведенной здесь к некоему общему знаменателю, создавала чувство равенства и причастности общему делу, единомуколлективу — к миру в том его понимании, какое закреплено в выражении «пир на весь мир». С последним фразеологизмом тесно связан широко распространенный обычай праздничного гостевания.Еще в старину приемы гостей требовали значительных расходов, не всем были по карману. Для обеспеченных, богатых они служили (да и сейчас продолжают служить) демонстрацией достатка, подчеркиванием различий, места в общественной иерархии, становятся формой соперничества. Но даже те, кому это не совсем или совсем не по карману, стремились и стремятся накрыть праздничный стол, чтобы хоть на время почувствовать отсутствие грани между ними и «богатыми мира сего»: всех как бы объединяет праздничный стол. Поэтому, как правило, многие народные праздники совпадают по времени с накоплением благ, в особенности пищи, а ритуал призван освящать такое обилие, которое в религиозных верованиях всегда трактовалось как проявление милости сверхъестественных сил — милости, за которую люди обязаны публично благодарить эти силы.В процессе празднования общими усилиями воссоздается утрачиваемая в обычные дни гармония и мир, происходит соединение не только живых, но осязаемой становится связь с умершими и еще не родившимися членами сообщества. Так человек в празднике оказывается точкой пересечения будущего и прошлого, сре-доточением опыта и мудрости праотцев и той жизненной энергии, которая является причиной рождения потомков и прогресса в его положительном смысле. Это во многом объясняет тот факт, что все большие праздники сопровождались разного рода гаданиями, как возможностью заглянуть в будущее, предугадать судьбу, а также посещением могил, поминовением усопших как данью уважения и благодарности предкам, прошлому.Крупные события и даты традиционного календаря праздновались как бы в трех измерениях. Собирались и отмечали праздник дома (демонстрируя сплочение семьи, рода- подчеркивая родство по крови), обязательно в церкви (родство по вере, приобщение к серьезной и высокой духовности), на площади (единение социума, легализация и высвобождение естественного, природного в человеке). Как видим, все три части направлены на осуществление древнейшей философии праздника — объединение в общем устремлении, преображение себя и мира, приобщение к непреходящим ценностям.Праздник может возникнуть только там, где существуют постоянные культурные связи между людьми- совместное празднование всвою очередь эти связи необычайно укрепляет. В прошлом участие в религиозных праздниках было запрещено людям чужой веры, религиозные таинства для народных масс придавали этим праздникам особый смысл. Участие в празднике входило в комплекс обязанностей, вытекающих из общности личности и народа, и потому часто принимало и до настоящего времени принимает форму долга перед сообществом — религиозного, патриотического, национального, гражданского, классового или политического, а также профессионального, корпоративного, семейного.Личность, уклоняющаяся от выполнения долга, подвергается религиозным, юридическим, традиционным санкциям. Индивидуум, принадлежащий к группе единоверцев и не отмечающий ее праздников, обвиняется в отступничестве от принципов веры- гражданин, игнорирующий праздник своего государства, может быть осужден за отсутствие лояльности к нему и его идеалам- член корпорации, уклоняющийся от обязанности общего профессионального праздника, подлежит осуждению в своем кругу. Аналогично член семьи, уклоняющийся от участия в семейном празднике, осуждается за пренебрежение семьей и добрыми обычаями.В сознании самой нации праздник может стать ценностью, подтверждающей ее культурную тождественность, оригинальность, приверженность традициям, наследию, доказательством обладания собственными национальными, этническими, региональными художественными образцами, достижениями искусства, обнаруживающими себя именно в праздничной форме.Помимо всего перечисленного, праздник для празднующего сообщества и его членов означает также время эмоционального подъема, особого праздничного настроя. Многие аспекты и функции праздника, актуализируемые и становящиеся доступными во время празднования, целая гамма событий, каждое из которых может оказаться для человека источником удовлетворения, привлечь его внимание так же, как неповторимое настроение праздника, его атмосфера, красочность и динамизм, — все это способствует тому, что в этот период личность обретает возможность гораздо более полной жизни, чем в будни. Праздник для личности сочетается также с расширением ее привычных прав, временным отходом от повседневных норм поведения, даже в таких сферах, которые обычно связаны со строгими запретами (как, например, в сексуальном поведении). Последнее в особенности касается праздников в русле традиции культа плодородия и эротическихкультов, оставивших прочные следы во многих культурах.Часто праздник сочетается с характерными формами развлечений, дающих личности возможность разрядки, позволяющих участвовать во всеобщности праздничного смеха, воздействующих на него очищающим образом. Перенося человека в атмосферу игры, свободы выбора, российские городские праздники прошлого, например, давали эту возможность. Массовое гуляние со всеми его развлечениями дарило каждому, вступившему в его магический круг, столь необходимое праздничное настроение и потрясение. Хорошо известно, что потрясение — важнейшая потребность человека, как и переключение его из серьезной сферы жизни в смеховую. Обилие испытанных сильнодействующих комических приемов и эффектов способствовало проявлению здоровой эмоциональности, знание же вкусового спроса посетителей вело к удовлетворению эстетических потребностей.Возможно, постоянство, устойчивость праздников связаны, прежде всего, с тем, что, концентрируя из поколения в поколение культурную активность людей, обрастая обрядами, развлечениями, декорациями, создавая атмосферу радости и подъема, прерывая обыденный ритм труда и забот, праздник отвечает столь многим коллективным и индивидуальным запросам, что потребность в его проведении оказывается более устойчивой, чем первоначальная идея, ценность или совокупность ценностей, вызвавшие его к жизни.Действительно, для вовлеченных в него людей праздник может служить мощным стимулом к творчеству, к активному участию в его художественном оформлении, в придании ему блеска, к созданию произведений пластических видов искусства, литературы, музыки, органически связанных с праздником. История искусства знает огромное количество таких творцов и их произведений — от скромных, безвестных до общепризнанных гениальных художников. Чего стоят одни только работы Леонардо да Винчи, сделанные по заказу знатных вельмож для проведения того или иного праздника. Способность праздника вдохновлять людей на творчество, пробуждать творческие возможности личности — это проявление его общественной жизненности.Эстетическая составляющая праздника: чувственно-эмоциональная насыщенность содержания, выразительность, алогизм, экспрессивность, зрелищность, элементы карнаваль-ности, театрализация, — все эти качества роднят праздник с искусством, но не отождествляют сним. Психологический механизм воздействия праздника на личность близок к катартическому воздействию искусства, так как праздник может быть некоей пограничной зоной между реальной действительностью и произведением искусства.Праздник — это зачастую еще и своеобразная концентрация духовной, религиозной активности человека, специфический момент, в котором культовые потребности находят полное удовлетворение, так как от культового действа верующий ожидает разрешения своей проблемы, ведь в культе не бывает безвыходных ситуаций. Литургийный обряд — будь то заклание животных или участие в торжественном шествии, или сакральная трапеза — внушает верующему, что такое решение существует в иной, сверхчеловеческой сфере, к которой он взывает. Сверхъестественные силы в любую минуту готовы разрешить проблемы человека, превратить его страдание в радость, а смерть -в воскресение. В любом случае исход для истинно верующего всегда предрешен и всегда счастливый.Таким образом, праздник связан с ценностью высшего порядка, которая является святыней для празднующих. Сакральность, как и праздник, всегда несет в себе некую противопоставленность бытовым нормам массового поведения, широко существующим на практическом уровне.Поэтому, чем глубже вера в ценности, которым посвящен праздник, тем глубже он воспринимается человеком, тем сильнее положительное влияние праздника на личность- в религиозной жизни такое переживание может доходить до экстаза, до самозабвения, выражаться в радостном возбуждении или покаянном самоуничижении. Утрата интереса к празднику — это утрата личностью лежащих в его основе ценностей. Когда эти ценности для человека безразличны, когда он лишь декларирует или даже симулирует их принятие, чтобы не подвергнуться санкциям со стороны своего окружения, вряд ли можно ожидать, что праздничные переживания будут для него чем-то глубоким и существенным.Отход от какого-то вида праздника может быть следствием перемен в мировоззрении человека: порывая, например, с религиозным праздником, он в то же время может активно включиться в празднование государственных или национальных годовщин. Как правило, те же самые факторы, которые определяют место личности в общественной структуре, в основном влияют и на его отношение к празднику. Для человека, занимающегося тяжелым физи-ческим трудом, связанным с природным и производственным циклами, праздник есть нечто естественное — это отдых, как правило, желанный, обильное потребление продуктов, редких или недоступных в обыденное время, усиление межличностных и культурных контактов, развлечения и забавы, для которых в рабочие дни у человека просто нет времени. Для людей, ведущих праздный образ жизни, а также для высокообразованных интеллектуалов праздник всегда выполнял иные функции: он становится возможностью отдать дань традиции, поводом для удовлетворения престижных устремлений, для развлечений, банкетов и визитов.Понимание праздника как исключительного отдыха, необходимого для восстановления душевных и физических сил человека, позволяет говорить о том, что праздник — это пространство для духовного и эстетического развития личности, для ее эмоциональной разрядки.Достижению всех вышеописанных целей и задач праздника служит его семиосфера, т. е. сфера знаковой деятельности праздника, а также ее трансляция и трансформация в куль-турогенезе. С праздником как фазой культурной жизни связаны культурные явления, в принципе не имеющие места вне праздника. Создавая образ идеального общественного состояния, высокого духовного порядка будущего, праздник использует все знаки культуры той или иной эпохи и общества: символы, обряды, ритуалы, церемонии, нормы общения, публичной жизни, привычки и традиции, лексику (например, словесные формулы), жесты, изделия народных промыслов, игры, вещи, а также умение оперировать праздничными символами, праздничные магические действа, гадание, игры и забавы. Здесь имеется в виду целый комплекс элементов, составляющих внешний антураж праздника и несущих, каждый в отдельности и все вместе, определенную семантическую нагрузку.В культурном отношении знаковый арсенал праздников постоянно пополняется- песни, стихи, рассказы, пляски, предсказания, игры и развлечения с использованием элементов природы придают им характер символа, метафоры, наполняют мистическим, но вместе с тем и эстетическим значением- создается традиция, и она в свою очередь становится ценным достоянием, которое группа хранит, культивирует и передает последующему поколению. Об этом, в свое время, замечательно писал М. М. Бахтин: «Язык образов обогащался новыми оттенками значений и утончался. Благодаря этому народно-праздничные образы могли стать могущественным орудием художественного овладения действительностью, могли стать основойподлинного широкого и глубокого реализма. Народные образы эти помогают овладеть не натуралистическим, мгновенным, пустым, бессмысленным и распыленным образом действительности, — но самим процессом ее становления, смыслом и направлением этого процесса. Отсюда глубочайший универсализм и трезвый оптимизм народно-праздничной системы образов"10.В контексте праздника, особенно в его ритуальных моментах, все преобразуется, любая утилитарность оборачивается культурой: «…каждое действие, слово, предмет, часть пространства приобретают второй смысл, резко отличный от обычного. Иными становятся и правила их сочетания, и принципы их использования"11. Продолжительность и всенародный характер празднования требовали от всех активного участия в общем веселье. Праздничное поведение предусматривало прием и хождение в гости, обильную еду и питье, совместное исполнение песен, коллективные игры и развлечения.Именно с праздником связана особая сторона материальной культуры, куда входят костюмы, украшения, декорации, кухня, специальные временные сооружения и снаряжения, символы. Обязательным считалось преображение людей и обстановки. Из сундуков вытаскивались лучшие, нарядные одежды, снаружи и внутри украшались дома, выезжали в расписных санях, устланных коврами и яркими ткаными дорожками, лошади и дуги обвешивались колокольчиками и лентами. На Троицу, например, девушки в праздничных нарядах и с венками на головах украшали березку цветными ленточками и водили на лугу под песни сложные живописные хороводы необыкновенной красоты.Со временем некоторые из праздников утрачивают первоначальный смысл, например связь с культом, приобретают светский характер, игра и забава, сопутствующие им, как правило, не превращаются в центральный элемент, т. е. такой элемент, который придает смысл самому празднику. В забавной, комической, сатирической форме, также часто берущей начало в культе, выражаются идеи праздника, важные для празднующего сообщества. Забава, игра, состязание имеют, наконец, цель придать блеск праздничному дню, сделать его привлекательным, сообщить участникам состояние радостного возбуждения, служить празднику.В то же время превращение праздника лишь в фольклорное зрелище может быть связано с утратой его смысла в общественном сознании, что может привести к десемантизации праздника. К тому же то, что в одной менталь-ной системе несло одну семантическую нагрузку, в другой системе может обратиться в свою противоположность. Выявить первоначальный смысл праздника позволяет иногда исследование, проведенное по правилам семиотики. С помощью семиотического анализа жестов, нарядов, обрядов и т. п. учеными неоднократно делались попытки реконструировать генетическую основу праздника. Подобная практика характерна для последователей структурно-семиотических методов.Праздники не просто сохраняют прошлые этапы развития культуры в новых условиях, они препятствуют окостенению наличной, современной культуры — тренируется сама способность к мобильному и неоднозначному, объемному видению мира- праздники кочуют из одних национальных культур в другие, меняя семантику. Поэтому полноценное знание и понимание праздника невозможно без изучения его истоков.Совершенно очевидно, что культура не возрождается сама, мир человеческих ценностей должен возобновляться и перестраиваться постоянными усилиями людей. Поэтому важны механизмы, которые служат этому обновлению, напоминанию, осознанию ценностей, интеграции вокруг них членов сообщества посредством коллективного действия. В прошлом праздник был одним из главных источников творчества, двигателем развития культуры. Будний день, даже при наилучшей его организации, вряд ли может вполне заменить эту творческую функцию праздника. Отмирание праздника в обществе обедняет значительную часть той почвы, на которой тысячелетиями расцветала культу-ра. Наконец, с точки зрения развития личности, опыт участия в празднике является чем-то уникальным, неповторимым. Пока ничто в человеческой истории не говорит в пользу того, что человек перестал или перестанет ощущать потребность в том промежуточном состоянии между реальной и идеальной действительностью, причастностью к сакральному, которое всегда несет в себе праздник.Примечания1 Иванов Вяч. О веселом ремесле и умном веселии // Декоративное искусство СССР. 1990. № 6.2 Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Избранные произведения. М., 1990.3 Домострой. М., 1990.4 Панченко А. М. Русская культура в канун Петровских реформ. Л., 1984. С. 54.5 Гумилев Л. Н. От Руси к России. М., 1992.6 Беккер Г. Современная теория священного и светского и ее развитие// Современная социологическая теория в ее преемственности и изменении. М., 1961.7 Соколова З. На просторах Сибири. М., 1981. С. 71−72.8 Пропп В. Я. Русские аграрные праздники. СПб., 1995.9 Поспелов Г. Искусство городских низов // Де-коратив. искусство СССР. 1990. № 11. С. 31.10 Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М.: Худож. лит., 1965. С. 229.11 Байбурин А. К. Коды обряда и их взаимодействие // Фольклор. Проблемы сохранения, изучения, пропаганды. М., 1988. С. 139.
Показать Свернутьxn----8sbemlh7ab4a1m.xn--p1ai
Описание
Культура — одно из двух-трех самых сложных слов, используемых в нашем практическом и научном обиходе. Отчасти это объясняется тем, что оно имеет сложную и запутанную языковую историю, а отчасти тем, что оно применяется для обозначения крайне сложных понятий в разных научных дисциплинах и к тому же в самых различных системах мысли. Без сомнения, что культура — это то, что отличает человека от животных, культура — это характеристика человеческого общества.
Культура напрямую связана с идеями, которые существуют и передаются в символической форме. К понятию «культура» близок и термин «оккультизм», происходящий от латинского occultis, что значит «тайный», «сокровенный». Древнее латинское cultura (обработка, возделывание, воспитание) было настолько широким понятием, что включало в себя и смысл, связанный с современным представлением о культуре.
Термин «культура» даже в латиноязычной литературе античности, создававшийся несколькими-столетиями позже классических эллинских произведений, употребляется практически как синоним греческому paideia (воспитание в соответствии с традициями этноса, нрава).
Если задаться целью провести небольшой контекст-анализ употребления слова «игра», то обнаружится, что оно бытует в кругу таких понятий, как «творчество», «метафора», «миф», «символ», «символизм», «знак» «знаковость»» «структурализм», «вероятность», «инвариантность» и т. п.
Игра обнаруживает себя всюду, где авторитет субъективности выше авторитета объективности. Познание фундаментальных законов бытия, культуры и человеческого существования достигается посредством концептуальной духовной практики.
Игра — одна из первичных форм человеческой активности, важнейший элемент онто- и филогенеза. «Ребенок без игры, культура без игровых форм — исторический и бытовой нонсенс... Функции игры в обществе и отношение к ней служат показателем культурного общественного развития, социальных, политических, идеологических ориентации».
Игра — весьма древний и важный элемент человеческой культуры, это не просто ее отдельная сфера, а одно из значимых свойств.Многие европейские философы и культурологи усматривают источник культуры в способности человека к игровой деятельности. Игра в этом смысле оказывается предпосылкой происхождения культуры. Так, по мнению Й. Хёйзинги, многие животные любят играть, и если проанализировать любую человеческую деятельность до самых пределов нашего познания, то и она покажется не более чем игрой: «Кто обратит свой взгляд на функцию игры не в жизни животных и не в жизни детей, а в культуре, тот вправе рассматривать понятие игры в той его части, где от него отступают биология и физиология. Он находит игру в культуре как заданную величину, сопровождающую и пронизывающую ее с самого начала вплоть до той фазы культуры, в которой живет он сам. Й. Хейзинги всюду замечает присутствие игры как определенного качества деятельности, отличного от обыденной жизни».
Игра — это не биологическая функция человеческого организма, а явление культуры. Игра старше культуры; более того, человеческая цивилизация не добавила никакого существенного признака к общему понятию игры. Каждый, по словам Хёйзинги, кто обращается к анализу феномена игры, находит ее в культуре как заданную величину, существовавшую прежде самой культуры, сопровождающую и пронизывающую ее с самого начала той фазы культуры, в которой живет он сам.
Важнейшие виды первоначальной деятельности человеческого общества переплетаются с игрой. В мифе и культе рождаются движущие силы культурной жизни. Хёйзинга считал, что именно игра явилась формирующим элементом человеческой культуры, однако не в том смысле, что культура происходит из игры в ходе эволюции, а в том, что культура возникает в форме игры, то есть культура первоначально разыгрывается.
В двуединстве культуры и игры игра, по словам Хёйзинги, является первичным, объективно воспринимаемым, конкретно определенным фактом, культура же есть всего лишь характеристика, которую наше историческое суждение привязывает к данному случаю.
В XIX в. игра является предметом философских рассуждений И. Канта и Ф. Шиллера, который создал одно из самых интересных сочинений об игре. По мере углубления в проблему он приходит к переосмыслению сути игры, которая в его последних трудах трактуется не только как средство овладения культурным наследием, но значительно более широко: как творящее начало, рождающее мир культуры. С его точки зрения, о культуре можно говорить только тогда, когда достигнута гармония чувственного и рационального, со- держания и формы, действительности и идеала! Эту задачу культура может решить посредством эстетического воспитания, через приобщение человека к миру прекрасного, через создание, как пишет Шиллер, «веселого царства игры и видимости», где нет принуждения и насилия, где властвует лишь свобода, а путь к свободе ведет через красоту». Согласно Шиллеру, в повседневной жизни человек находится в тисках социальной и моральной необходимости. Сферой свободы является лишь игра, которой автор придает высший гуманистический смысл. Шиллер утверждает, что «человек играет только тогда, когда он в полном значении этого слова человек, и он бывает вполне человеком, только тогда, когда он играет».
1.2 Праздник и игра в современном обществе
Место и роль игры и праздника в современном обществе огромны. Праздники являются отражением истории и культуры страны, менталитета народов и личности. Для развивающегося российского общества психолого-педагогические проблемы праздника и игры имеют особую значимость как весьма важный аспект сферы образования и культуры общества.
Праздник и игра – важные составляющие современного мира детства. Празднично-игровая культура преобразует повседневную действительность, преобразует самого человека как субъекта культуры и преображает окружающий мир. В научно-теоретическом аспекте игра и праздник – глобальные многогранные темы междисциплинарных исследований. Празднично-игровая культура детей и молодежи третьего тысячелетия – это огромный спектр проблем, и научных, и практических. Праздник и игра, являясь, с одной стороны, вполне самостоятельными формами активной работы с детьми и молодежью, с другой стороны, предстают взаимодополняющими элементами педагогического взаимодействия в сфере развития и воспитания личности каждого человека, что позволяет освоить общечеловеческое и национальное культурное наследие с учетом индивидуально-психологического потенциала взрослеющего человека. Игра имеет свой хронотоп, свой собственный непреложный порядок. Поэтому каждая игра - это игра по правилам, в строго ограниченном времени и пространстве.
Большое внимание игре уделял один из основоположников герменевтики Х.-Г. Гадамер. Он доказывал, что игра имеет место там, где нет субъектов, ведущих себя по-игровому. Субъектом игры является не игрок, не его субъективность, а сама игра. В игре человеку приоткрывается порядок, который его превосходит. В основе игры лежит движение, которое производится как бы само собой и без напряжения, отсюда и рождается та легкость игры, которая в субъективном опыте представляется как разрядка. Таким образом, способ бытия игры близко подходит к способу движения природы. Из чего Гадамер сделал важный методологический вывод: "дело явно обстоит не таким образом, что животные тоже играют и что про свет и воду можно в переносном смысле сказать, что они играют. Скорее, про человека можно сказать, что даже он играет. Его игры - тоже естественный процесс, потому что он в той или иной мере принадлежит природе.
Финк критикует подход Гадамера:"Световые эффекты - "игра" в столь же малой степени, в какой гребешки волн - белогривые кони Посейдона". Основанием для такого понимания игры становится эстетическое или же эстетизирующее отношение к природе. Играет не сама природа, так как она непосредственный феномен , а мы сами, будучи по своему существу игроками, усматриваем в природе игровые черты и используем в переносном смысле.
Проявление игрового начала на уровне художественного содержания и на уровне художественной формы. Игровой фермент искусства, присущий его внутренней природе, изучался в истории эстетики издавна. К настоящему времени имеется большой объем исследований, в разных аспектах обсуждающий взаимопроникновение элементов искусства и игры, изучающих художественные стили и направления, в которых преобладает игровое начало. В истории искусства обращают на себя внимание такие образцы художественной практики, которые осознанно культивируют нарушение правил, синтез разнообразных выразительных средств, провоцируют развитие игровой стихии внутри своего художественного мира. Таковы, например, произведения искусства барокко и романтизма.
Игра — это свободная деятельность, совершающаяся не по принуждению. Игра в своей основе бескорыстна, отмечена качеством импровизации, неожиданности, парадоксальности, направлена против автоматизма окружающей жизни и ее заурегулированности. Игра нередко выполняет функции тренировки способностей, необходимых для реализации в серьезном деле, упражнения в самообладании. Важен и такой аспект потребности в игре, как компенсация того, что человек не обнаруживает в реальной жизни. Таким образом, игра всегда в той или иной мере дистанцируется от повседневности, игровое состояние всегда есть преображение окружающего мира.
yaneuch.ru
150НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРАВыпуск 4(8) 2015ДОКЛАДЫ И СООБЩЕНИЯУДК 130. 2ПРАЗДНИК КАК ФЕНОМЕН И КОНЦЕПТ АНТРОПОЛОГИИКУЛЬТУРЫТ.Ю. ВереитиноваБелгородский государственный институт искусств и культуры e-mail: vereitinova. tatiana@yandex. ruВ статье исследуется праздник как феномен культуры. Рассматривается и конкретизируется проблематика исследования праздничной культуры с позиций различных социально-гуманитарных наук. Актуализируется антропологический подход в ракурсе современного исследования праздничной культуры. Исследуется рефлексия праздника в современной антропологии культуры.Ключевые слова: праздник, праздничная культура, концепции праздника, «Человек празднующий», феномен, антропология культуры.Как феномен культуры праздник возник очень давно. Этому свидетельствуют не только архаичные культурные памятники, но и этнографические материалы, связанные с исследованиями культуры и быта традиционных обществ. Праздник является важным фактором аккультурации, посредством которого человек осуществляет принятие общественных норм и ценностей, существующих в той или иной социокультурной среде.В исследуемом нами объекте, мы попытаемся уйти от традиционных представлений о празднике и занять общую антропологическую позицию в исследовании аспектов праздничной культуры. На наш взгляд это позволит нам рассмотреть не только сам праздник как феномен культуры, но также и феномен человека, который по определенным причинам наделяется свойствамипраздничности. Как и язык народа, праздник и его формы несут в себе символический код, который может являться ключом к пониманию не только конкретной культуры, но и закономерностей, присущих человеку как создателю культуры.Следует отметить, что на сегодняшний день в научной мысли существует весьма богатый материал по исследованию праздника, материал который требует своей систематизации и структурирования. Касаясь понятийно-смыслового наполнения даже самого слова «праздник», можно отметить присутствие неоднозначного подхода, исторически способного к изменению смысла.НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРАВыпуск 4(8) 2015151Во многих европейских языках, праздник имеет латинские корни — «fest» или «fer». В книге Воловиковой М. И. «Психология и праздник» при анализе слова приводится отсылка к словарю античности: «в «Словаре античности» слово «праздник» выводится от латинских «dies festus», «fesia/feria», что означает «день, свободный от работы», и говорится о том, что с древних времен задача праздника -«восстановить нарушенную гармонию между людьми и природой и устранить отчуждение людей от природы и общества"1.В настоящее время слово «праздник» и словообразующие от него «празднование», «праздничный» и т. д. в европейских языках обозначаютсяследующим образом: итальянский — «festus», испанский — «festivо», английский -«feast», «festivity» (в современном варианте в английском языке праздник заменен словом отпуск, каникулы — «holiday»), немецкий — «ferien», «feiertag», «feier», французский — «fete», «ferie», «feries».Интересно, что в славянской группе языков, слово праздник обозначается по-разному и имеет в одном случае корень «праз» (в устаревшем варианте «празъ») а в другом — корень «свят». В русском языке — «праздник», в сербском — «празник», в украинском — «свято», в белорусском — «свята». В белорусском и украинском языках обозначение слова праздник — «свято» и «свята» неотделимы от священного, сакрального, а в более позднем варианте от религиозного смысла.В русском и сербском языке ситуация немного другая, здесь корень «празъ» по своему смыслу обозначает «снятие». В современной интерпретации этот изначальный смысл, заложенный в слово «праздник», утерян, однако однокоренные слова демонстрируют явную связь с действием «снятия». В русском языке существует устаревший глагол «упразднять» имеющий один корень со словом «праздник», он означает «прекращать существование, исчезать, становясь излишним, ненужным"1 2.В дореволюционной России слово «праздник», «праздновать», «праздный» связывали с пустым, бездеятельным временем, временем свободным от работы, бездействием. В советское время смысловое наполнение праздника, связанное со снятием и бездействием было полностью подменено идеологическим содержанием. В толковом словаре под редакцией Д. Н. Ушакова приведены следующие обозначения слова праздник: «день или несколько дней, посвященных памяти какого-либо религиозного события- день торжества в память какого-нибудь выдающегося исторического или гражданского события, отмечаемый публичными собраниями, парадами, демонстрациями и другими подобными мероприятиями- официально установленный день отдыха по случаю празднования этих выдающихся событий- веселье, бал, устраиваемый кем-либо- день массовых игр, развлечений (спортивный, зимний, военный, детский и др. праздники) — счастливый, радостный день, ознаменованный каким-нибудь событием- праздник в переносном смысле слова: испытанное от чего-нибудь наслаждение или сам источник наслаждения"3.В современных отечественных культурологических словарях сохраняется историческая семантика слова. Так в электронном издании современного культурологического словаря А. И. Пигалев определяет праздник следующим образом: «праздник — противопоставленный будням (повседневности) отрезоквремени, характеризующийся радостью и торжеством, выделенный в потоке времени в память, или в честь кого или чего-либо, обладающий сущностной связью со сферой1 Воловикова М. И. Психология и праздник: Праздник в жизни человека. М, 2003. С. 32.2 Ефремова Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный словарь. М., 2000. С. 286.3 Толковый словарь русского языка / под редакцией Д. Н. Ушакова. М., 1939. С. 391.152НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРАВыпуск 4(8) 2015сакрального, отмечаемый в культурной или религиозной традиции как институционализированное действо, которое обеспечивает его участникам максимальную причастность к этой сфере"4.Праздник однозначно играет важную роль в жизни общества и человека, однако то, что мы вкладываем в смысл праздника является довольно спорным. Неравнозначно отношение к празднику со стороны разных исторических периодов, народов, социальных групп, племен, отдельных людей. Вместе с тем, очевидно, что на иррациональном уровне присутствует и общее восприятие смыслового аспекта праздника.Рассмотрев понятие слова «праздник» мы обратились к основным представлениям, научным идеям и взглядам о праздничной культуре, как с позиции отечественных авторов, так и зарубежных.На сегодняшний день в области анализа, истории, роли, функций праздника и праздничной культуры существует довольно обширная сеть концепций, идей и взглядов, благодаря которым в исследовании праздника сложились устойчивые компоненты, характеризующие его как феномен. Среди них можно выделить: миф, время, ритуальное действие, коллектив.Концептуализируя идеи и взгляды, существующие в научной мысли по вопросам праздничной культуры мы выделили ее основные концепции.Мифологическая концепция праздника, в которой праздник понимается как культурная модель, репрезентирующая миф. Связь праздника и мифа представлена в ряде работ известных ученых, таких как: А. Н. Афанасьев, Ф. И. Буслаев, А. Н. Веселовский, А. Ф. Лосев, А. А. Потебня, М. Элиаде.На сегодняшний день исследование культуры, в особенности культуры традиционной через призму мифа и мифотворчества — довольно популярное явление. Истоки такого научного подхода ведут свое начало собственно со становления антропологии как науки (XIX век), развития эмпирических исследований на материалах «примитивных» обществ. Исследование праздника в мифологическом направлении связано со школой натурмифологии, зародившейся в Германии. «Сторонники этой школы утверждают, что первобытный человек глубоко интересовался природными явлениями и что его интерес носил преимущественно теоретический, созерцательный и поэтический характер. Пытаясь отобразить и интерпретировать фазы луны или регулярный и вместе с тем меняющийся путь солнца по небу, он создавал своего рода символические персонифицированные рапсодии"5.Мифологическое понимание праздника основывается на предположении, что праздник с древних времен выступал временем Богов. Праздники устанавливались самими божествами как необходимость их почитания, выражения любви к Богам, при условии незанятости человека другими делами. Так, древние праздники были насквозь мифологичны, все они проецировали те или иные мифы, характерные для народа (в основе древних праздников лежит главный миф о сотворении, о начале жизни).Мифологические концепции в антропологии, особенно натурмифологической школы, подверглись широкой критике, в том числе и те, которые касались праздничной культуры. Праздник явление довольно сложное и его возникновение вПигалев А. И. Праздник //http: //ku1toro1og. з1оуагопИпе. сош/П/411-PRAZDNIK.Культурологический словарь. URL:' Малиновский Б. Магия, наука и религия. М., 1998. С. 94.НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРАВыпуск 4(8) 2015153культуре обусловлено не только художественным интересом. Однако исследование праздника без рассмотрения мифа, входящего в его структуру, невозможно. В этой связи мифологическая концепция праздничной культуры имеет место в интерпретации и осмыслении праздника.Темпоральная концепция праздника, где праздник представляет собой особую категорию времени в структуре жизни общества и жизни человека. Интересны исследования в области праздничного времени и дифференциации фаз труда и праздника в обществе, которые представлены в работах таких авторов как: И. А. Климишин, Н. О. Мизов, В. Я. Пропп, С. Т. Токарев, В. И. Чичеров, Г. Зиммель,В. Вахштайн.Категория времени выступает центральным элементом праздника, это отражается и в этимологической интерпретации слова и в практическом бытовании праздника в культуре общества. Характерной особенностью праздника в контексте его временного осмысления является момент интерации, присутствующий в каждом празднике. Установление праздничного календаря способствовало закреплению этого момента и по сегодняшний день является неизменным механизмом функционирования праздника в культуре народа.В антропологических исследованиях праздник и время принято связывать с чередованием в празднике двух фаз — труда и отдыха. В этом плане время объединят социальный и индивидуальный аспект праздника. Время для праздника отводится как обществом, так и самим человеком для себя (человек может даже не участвовать в общем празднике, все равно он определит для него время и так или иначе отпразднует событие).Ритуальная концепция праздника, в которой праздник понимается как символический продукт культуры, посредством которого выстраивается символическая идеальная картина мира. Роль и место ритуальных церемоний в праздничном действе обширно исследовали следующие авторы: А. Байбурин, В. Еремина, И. Суханов, В. Топоров, Д. Угринович- А. ван Геннеп, Э. Дюркгейм, Э. Тайлор, В. Тернер, Дж. Фрейзер.Под каким бы углом не рассматривался праздник, в нем всегда присутствует ритуальность — необходимость выполнения определенной последовательности действий, которые способствуют легитимности проведения праздника в соответствии с законами природы, жизни, социума. Человек в празднике выполняет определенные действия, связанные с созданием праздника. Мы видим, что данная связь наделяется свойствами деятельности, в отличие от пустоты, ничегонеделанья как принято в русской традиции характеризовать слово праздник и однокоренные ему слова. То есть в данном случае, на наш взгляд работает закон отрицания отрицания диалектики Г. Гегеля. Человек в празднике отрицает действие, но сам же и выступает действием, отрицающим действие.Если исходить из данных концепций и взглядов на ритуал в празднике, то можно констатировать, что во время ритуальных действий человек совершал переход от одного состояния к другому, от «обыденного мира» в «мир праздника» (идеальный мир).К ритуальным действиям в празднике прибегали для достижения определенных целей: успеха на охоте и в войне, в игре, в достижении любви, удачи и счастья, плодородия, благополучия и т. д., используя механизмы продуцирующей магии — действия наоборот. В настоящее время ритуальные действия продолжают сохраняться в современных праздниках, однако носят они совершенно противоположный характер.154НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРАВыпуск 4(8) 2015Мифологическое сознание людей, сохранявшееся вплоть до XIX века, сохраняло веру в силу и воздействие магических элементов на мир, этим и обусловлены ритуальные действия праздника, носящие характер действий «наоборот». Сегодняшнее рациональное сознание человека верит в то, что только от рациональных логичных действий зависит успех и процветание любой сферы жизни и мира в целом. Этим в свою очередь объясняется строгая регламентированность ритуальных действий, присутствующих в современных праздниках.Помимо данных взглядов на ритуальные действия в празднике научная мысль выделяет еще одно довольно интересное направление, связанное с открытиями в области психологии сознания человека. Теории и примеры психоанализа на современном этапе, подтверждают уникальное свойство психики человека -созидание ради разрушения. Процесс разрушения и созидания в культуре контролируется событийностью и легитимностью праздничных дней. Это свойство человека наиболее ярко проявляется именно в ритуальной части праздника.Социальная концепция праздника, где праздник является социальнохудожественным явлением, призванным отражать, сохранять и тиражировать коллективные ценности, нормы и установки социальной группы. В настоящее время детально разработан социальный концепт феномена праздника, который в частности рассматривали такие исследователи как: М. Бахтин, Д. Генкин, А. Конович, А. Мазаев, К. Жигульский, Б. Малиновский, К. Маркс, М. Мосс, А. Радклифф-Браун.Коллективность как элемент праздника также является его важнейшей составляющей, коллективность тесно связана с обществом. С древнейших времен в практиках праздника существовал ряд наказаний за игнорирование общественных праздников. Человека, который не принимал участие в праздничных действах, от социальных санкций могла спасти только тяжелая болезнь. В противном случае он объявлялся либо колдуном, либо опасным врагом социальной группы.Социальные корни праздника характеризует свойство событийности. Событие категория социальная, так как событийностью пронизаны все сферы человеческого общества, у других живых организмов событий не случается, их жизнь подчинена законам природы, а не законам общества. У человека событие характеризуется определенным социальным подтекстом, интересно отметить, что праздник и событие по своему смысловому наполнению тождественны друг другу, М. М. Бахтин в философском эссе «К философии поступка» выделял понятие «праздничногособытия», характеризуя его как возможность со-бытия с другим, где «важнейшие6акты, конституирующие личность, определяются отношением к другому».Необходимо отметить, что исследование праздника как социального явления долгое время продолжало оставаться главенствующим в нашей стране и на сегодняшний день также не утратило своего значения. О. Л. Орлов отмечает: «В 4050-е гг. ученые не проявляли инициативы в разработке своих представлений о празднике. Об этом, например, говорит тот факт, что нередко энциклопедические издания попросту игнорировали рассмотрение самого понятия «праздник» и его характеристик. К 70-м гг. представление о празднике несколько сузилось. Его социальная составляющая стала доминировать над культурной в ущерб последней. Из праздников выхолащивалась духовная сущность, историко-культурная7преемственность». 6 76 Бахтин М. М. К философии поступка // Философия и социология науки и техники. Ежегодник. 1984−1985. М., 1986. С. 186.7 Орлов О. Л. Праздничная культура России. СПб., 2001. С. 56.НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРАВыпуск 4(8) 2015155В конце XX века в структуре социальной теории праздника начинают появляться разветвления. Так, праздник начинает рассматриваться в контексте проблем общества потребления. В постиндустриальных обществах начинают проявляться и массово тиражироваться многочисленные коммерческие праздники, а также сами будни в ряде случаев начали облекаться в форму праздников и т. п. Все это не могло ни привлечь ученых к исследованию. Начинают исследоваться гедонистический аспект праздников, праздничное потребление и т. п. В этом направлении можно выделить идеи и взгляды таких ученых как: Ж. Бодрийар, П. Бурдье, Т. Веблен, Ж. Дювиньо.Также отдельно хотелось бы выделить теорию, в которой праздник выступает как легитимированное время для разрушения социальных запретов и норм. Данная теория частично представлена в работах З. Фрейда, («Тотем и табу», «Психология масс и анализ человеческого Я»), детально разработана в работе Роже Кайуа «Миф и человек. Человек и сакральное». У З. Фрейда находим следующую интересную цитату: «при всех отречениях и ограничениях, налагаемых на «Я», периодический прорыв запрещений является правилом, как на это указывает установление праздников, которые ведь, по сути своей, не что иное, как предложенные законом эксцессы- это чувство освобождения придает им характер веселья. Сатурналии римлян и современный карнавал совпадают в этой существенной черте с празднествами примитивных народов, которые обычно завершаются всякого рода распутством при нарушении священнейших законов"8 9. Таким образом, действия в празднике могут объясняться потребностью в эмоциональной разрядке человека, особенностями его психики.Несмотря на установившиеся позиции праздника в структуре общества, интерес к его исследованию на данном этапе продолжает сохраняться. Многие аспекты праздничной культуры до сегодняшнего момента остаются неизученными.С. Зенкин конкретизирует проблематику научного исследования в данной области и предлагает уделять внимание таким компонентам праздника как «сакральность» и «зрелищность». «Мало рассмотрены также праздник каксакральный период времени и система сакральных стереотипов коммуникативного поведения и выражения (включая, например, «карнавальную культуру» слова М.М. Бахтина)" — театр как зрелище, чьи сакральные истоки вновь и вновь выходят на поверхность в художественной теории и практики (например, у А. Арто), миф как особая, повествовательная форма сакрального слова, эзотеризм или гнозис, как символическая коммуникация инициатического знания. Все эти обширные научные«9сюжеты могут служить предметом дальнейших исследований».Помимо концептуальных теорий праздничной культуры, сегодня сохраняется интерес этнографический и исторический исследовательский интерес к празднику. По мнению многих советских ученых, праздник выступает своеобразным «зеркалом» эпохи общества, отражая и впитывая те или иные социальные нормы и установки жизни. Все это не может не привлекать ученых, стремящихся понять суть общественных отношений через исследование культурных практик народа, в частности через исследование праздничной культуры. С таким утверждением нельзя не согласиться, так как проведенный анализ исторической трансформации праздника, в большей степени подтверждает его прямую связь не только с типом общественных отношений, но и с мировоззренческими установками самого человека.8 Фрейд З. Психология масс и анализ человеческого «Я». СПб., 2014. С. 90.9 Зенкин С. Небожественное сакральное. Теория и художественная практика. М., 2012. С. 15.156НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРАВыпуск 4(8) 2015Кратко приведем основные этапы исторической трансформации праздника.Ранняя история человечества и традиционное (архаичное) общество представляют эпоху предшествия праздника. В этот период человек в своем сознании не дифференцирует картину мира: природа, животный, растительный мир, общество все слито воедино. Первобытная община представляет собой довольно разрозненную социальную среду. Человек нуждается в структурировании окружающей его действительности. Так, он нуждается в определенных действиях, которые бы могли обеспечить как внутреннее, так и внешнее равновесие, поддержать вселенскую и социальную гармонию в осознанном представлении человека.Таким действиями в традиционных обществах становятся ритуалы. Древний человек с помощью ритуальных действий пытался воздействовать на обновление мира посредством создания модели вневременного существования. Одной из главных особенностей древних ритуалов выступает взаимосочетание ненормированных, противоречащих действий с одной стороны и восстанавливающих, упорядочивающих, плодотворных с другой.С развитием общества, акцент человека смещается на компоненты, которые обеспечивают ему устойчивое выживание. Когда человек научился возделывать почву и обеспечивать себе существование, которое полностью зависело от природноклиматических условий. Год за годом наблюдая смену времен года, он отмечает цикличность времени, когда все живое, в том числе и он сам подчиняется главному закону: рождение-смерть. Человек понимает, чтобы жить в гармонии с миром, ему нужно соблюдать ритм вселенной. Он отмечает, что во временном пространстве существуют определенные временные категории, которые предвещают смену циклов. Именно их он начинает выделять посредством системы праздников, основанных на циклах природы.Происходит и трансформация ритуальных действ, которые уже не способны выполнить более значимые социально-культурные функции человека. Появляются первые формы праздников — календарно-обрядовые. В календарно-обрядовых праздниках символическим образом отражаются процессы природы. Их основная задача — достижение гармонии с природой и воздействие на нее с помощью механизмов продуцирующей магии.В дальнейшем, с развитием культуры, в большей степени с развитием религии, появляются новые формы праздников. Человек уже сконструировал собственную картину мира, в центре которой он расположил Бога. Религиозное сознание доминирует над всеми сферами жизни человека. Общественная жизнь подчинена строго нормированным действиям и религиозной морали, появляются новые религиозные праздники призванные заменить календарные.В эпоху античности праздник становится важнейшей составной частью жизни общества и что весьма важно одним из ключевых отражателей мифов. Праздник в этот период неотделим от религиозного календаря и наряду с отдыхом выполняет важную миссию — утверждения мифа, в основе которого заложена мысль о том, что праздники выступают днями отдыха человека от трудов, установленными пантеоном античных божеств. Мифологический смысл праздников отражен в античных текстах, сохранившихся до наших дней, так у Платона находим следующую мысль: «…Боги, из сострадания к человеческому роду, рожденному для трудов, установили, взамен передышки от этих трудов. празднества, даровали муз, Аполлона, их предводителя и Диониса, как участников этих празднеств"10.10 Платон. Законы. М., 1972. С. 117.НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРАВыпуск 4(8) 2015157Мифологическая основа праздников этого периода ярко отражается в истории Древнего Рима. Изучая повседневную жизнь древнего Рима через призму наслаждений, французский историк Жан-Ноэль Робер отмечал: «При республике насчитывали около 120 праздничных дней с фиксированной датой и 40 — с плавающей (например, сельскохозяйственные). Нередко один праздник длился несколько дней, в течение которых устраивались игры. При Империи продолжительность этих игр значительно увеличивается, и в начале IV века насчитывается не менее 175 дней, предназначенных только для них. Римский календарь является ни чем иным, как перечислением праздников, разновидностью графика, в котором прописано время работы и время развлечений. Сами праздники располагались циклами, связанными друг с другом. Один праздник продолжал другой и предусматривал своего рода религиозную повинность, столь же серьезную и важную, как и работа"11.Яркий пример христианской мифологической праздничной картины отражен в праздничном календаре дореволюционной России. Исследователь праздничной культуры России М. И. Воловикова цитирует найденный ей эмпирический материал: «В предреволюционные годы в России насчитывалось свыше 30 государственных праздников. Преобладали среди них церковные. Государственными праздниками (табельными днями) были: Пасха (Четверг, Пятница, Суббота Страстной и вся Пасхальная неделя), все великие праздники, за исключением Рождества Иоанна Предтечи (24 июня'-), а также дни св. Николая Чудотворца (6 мая), перенесения мощей святого князя Александра Невского (30 августа), преставления апостола и евангелиста Иоанна Богослова (26 сентября) и празднования Казанской иконе Божией Матери (22 октября). Неприсутственными (нерабочими) днями были также Пятница и Суббота масленичной недели. Из гражданских праздников в ранг государственных были возведены лишь январский Новый год и так называемые царские дни — дни восшествия на престол и коронации"11 12.С развитием производства, формируется новое общество — индустриальное. Смена сознания человека, произошедшая в XIX столетии и установившая новый тип сознания рационалистический, повлияла и на праздничную культуру. В этот период основной функцией праздника становится развлечение. Появляется понятие досуга, формируются новые праздники развлекательного характера, призванные заполнить свободное время человека.Буквально век спустя способствовала созданию абсолютно нового исторического периода и общественного типа, который в нашей стране получил название социалистического. Идеальная картина мира человека это бесклассовое коммунистическое общество, в котором властвует свобода, равенство и братство. Праздники этого периода отличались четкой идейной целостностью,организованностью, эмоциональной насыщенностью и красочными образами. Праздник понимался как особый тип социального действия людей, объединяющий мировоззрение общества, утверждающий политические, нравственные и эстетические идеалы социалистического человека.Советское государство создало так называемый Красный календарь праздников. Первый Красный календарь был утвержден в 1918 году Советом Народных Комиссаров и включал в себя десять важнейших общественнополитических дат: 22 января — «Кровавое воскресенье» — День памяти расстрелаС. 8.11 Роббер Жан-Ноэль. Повседневная жизнь древнего Рима через призму наслаждений. М., 2006.12 Воловикова М. И. Психология и праздник: Праздник в жизни человека. М., 2003. С. 5−6.158НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРАВыпуск 4(8) 2015рабочих перед Зимним дворцом 9 января 1905 года- 17 января — день памяти Карла Либкнехта и Розы Люксембург- 23 февраля — День Красной Армии- 8 марта — День работницы- 18 марта — Приезд В. И. Ленина в Петроград- 1 мая — Первомай- 16 июля -«Июльские дни» в память расстрела мирной демонстрации на Невском 3 июля 1917 года- 7 ноября — Октябрьская годовщина- 22 декабря — День памяти московского вооруженного восстания 1905 года.В ходе дальнейшего становления и развития советского государства, происходящие события, вносили изменения и в систему общественно-политических праздников страны. А. А. Конович в своей книге «Театрализованные праздники и обряды в СССР» выделяет такие группы праздников как общественно-политические, трудовые, мемориальные, гражданско-личностные13 14. Он пишет, что с развитием советского государства, общественно-политические праздники стали разделятся на две основные группы: к первой группе, относились праздники, посвященные памятным датам истории СССР, жизни выдающихся деятелей советского союза и международного коммунистического движения (например, День великой октябрьской революции, День рождения В. И. Ленинаи т. д.) — ко второй относили праздники, связанные с важнейшими направлениями деятельности человечества (например, День космонавтики, День защиты детей, Всемирный день охраны окружающей среды и др.).Основная часть праздничных дат в советском календаре отвечает необходимости формирования и поддержания чувства национальной идентичности, и так или иначе связаны с историей установления и сохранения советской государственности. Д. М. Генкин выделяет три основные группы праздников:— всеобщие, отвечающие наиболее масштабным, большим событиям. Всеобщий праздник складывается из ряда конкретных праздничных действий отдельных социальных групп: рабочих, крестьян, интеллигенции, молодежи, этнографических и территориальных общностей, различных коллективов, движимых единым порывом-— локальные, вызываемые событием, имеющим значение для определенной празднующей общности. Сюда относятся праздники отдельных социалистических наций, народностей, составляющих СССР, праздники различных категорий трудящихся, праздники отдельных возрастных групп, и праздники по профессиям, праздничные даты отдельных советских городов, сел, трудовых коллективов, учебных заведений-— личностные, вызываемые событием, имеющим значение для отдельной личности, семьи, группы людей».В советском государстве сложился приблизительный план общегородских праздников, который составляли: праздник Нового года, спортивные праздники, праздники, посвященные годовщинам освобождения от немецко-фашистских захватчиков, народные праздники, праздник, посвященный дню рождения Советской Армии, праздник, посвященный Международному женскому дню, праздник, посвященный годовщине со дня рождения В. И. Ленина, праздник 1 Май, праздник пионерии, профессиональные праздники, торжества, посвященные годовщине советского государства, дни города, дни поселка и т. д.13 Конович А. А. Театрализованные праздники и обряды в СССР. М., 1990.С. 34.14 Генкин Д. М. Массовые праздники. М., 1975. С. 30.НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРАВыпуск 4(8) 2015159В 90-е годы в нашей стране исторический период социализма сменился периодом демократии — новой России, во многом изменившим отечественного человека и как следствие его праздники.На сегодняшний день праздничный календарь России богат различными праздниками, среди них: государственные, международные, профессиональные, памятные дни, дни воинской славы, религиозные, исторические, традиционные и другие праздники, многие праздники в современной России связаны с выдающимися событиями, обычаями и общественными деятелями.Официальные праздники России — это праздничные нерабочие дни, отмеченные в календаре красным цветом. Их не так много по сравнению с общим числом всевозможных праздничных и памятных дат. Государственные праздники России отмечаются на государственном уровне, и всенародно, и в каждой отдельной семье.Официальными нерабочими праздничными днями в Российской Федерации являются:— 1 — 6 и 8 января — Новогодние каникулы-— 7 января — Рождество Христово-— 23 февраля — День Защитника Отечества-— 8 марта — Международный женский день-— 1 мая — День Весны и Труда-— 9 мая — День Победы-— 12 июня — День России-— 4 ноября — День народного единства.Из 8 государственных официальных праздников, мы видим, что 5 из них перешли в современный праздничный календарь России из советского праздничного календаря, а один из них 7 ноября трансформировался в 4 ноября.Сегодняшняя ситуация в праздничном календаре нашей страны во многом подвержена конфликтным тенденциям сосуществования советской идеологии в сохранившихся праздниках и современными формами интеграции праздника в культуру региона. Как отмечает Д. Ю. Сарайкина в статье «Когнитивный аспект политического праздника»: перед праздником стоит задача объяснять картину настоящего, легитимировать ее в дискурсе памяти, например примирения с разрушенным советским прошлым. Именно поэтому сегодня необходимо четко обозначить идеологические предпосылки внедрения праздников, выявить субъекта инициации» 15.Помимо официальных праздников в праздничном календаре России присутствует множество различных праздничных событий, связанных с общими мировыми тенденциями.Необходимо отметить, что процессы урбанизации практически полностью свели на нет календарные праздники в том виде, в котором они сохранялись вплоть до середины XX столетия. Увеличившийся процесс производства увеличил и уровень потребностей человека, возникло общество потребления. Индивидуализм становится лицом эпохи.Долгое время в нашей стране праздник понимался исключительно как явление общественное. Однако в современной культуре, где ценности коллективизма практически полностью заменены ценностями индивидуализма, общественные15 Сарайкина Д. Ю. Когнитивный аспект политического праздника // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2010. № 3. С. 25.160НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРАВыпуск 4(8) 2015праздники теряют свою прошлую значимость и уступают место праздникам личностным, которые в свою очередь необходимо исследовать, обращаясь к методам антропологии.Аналитический центр Юрия Левады предоставляет данные о проведенном в январе 2014 года опросе на тему самых важных и значимых праздников для Россиян. Как показывают статистические данные опроса, наиболее значимыми для современных россиян являются праздники личностные, не имеющие в своей структуре социально-ценностных смыслов. Наиболее популярным праздником является Новый год, празднование которого уже несколько десятилетий назад имеет форму каникул, далее по значимости россияне выделяют День рождение и семейные праздники. Следующая градация значимости праздников расположилась следующим образом: «Более трети респондентов выбрали День Победы, важность которого признают в первую очередь мужчины (41%) и люди в возрасте от 55 лет и старше (44%). Православные праздники отмечают не более трети россиян, среди которых преобладают женщины и пожилые люди: Пасха (33%), Рождество (20%), именины (5%). Другие этноконфессиональные праздники, такие как Курбан-Байрам и католическое Рождество, а также государственные — День России, День народного единства и День Конституции Р Ф — малозначимы для населения России».Таким образом, мы видим, что происходит смещение объекта праздника от массы, коллектива непосредственно к человеку, отдельной личности. В пространстве праздничной культуры современности возникает новый феномен — феномен «Человека празднующего». Далее вместо понятия «Человека празднующего» мы будем использовать понятие «Homo festivus» как наиболее употребительное слово, характерное для научного дискурса.Понятие «Homo festivus» появилось в начале эпохи постмодерна и связано с именем французского историка Ф. Мюрэ, заявившего это определение в монографии «После истории», а также именем американского исследователя Х. Кокса в работе которого «Homo festivus» выступает ключевым действующим лицом эпохи постмодерна. В отечественном науке упоминание о «Человеке празднующем» встречается у А. Ф. Некрыловой и как аналогия с ним «Человек играющий» в русской культуре» у Н. А. Хренова.Предшественником появления «Homo festivus» в пространстве философскокультурологического дискурса можно считать «Homo Ludens» — «Человека играющего», концепции выдвинутой голландским ученым Й. Хейзинга. В своей концепции «Homo Ludens» автор критикует чрезмерный рационализм характерный для науки XVIII — XIX вв. Й. Хейзинга считает бессодержательным название «Homo faber» («Человек трудящийся»). «Homo Ludens», по мнению автора, более полноценно отражает особенности жизни и деятельности человека, он имеет такие же равные права наряду с «Homo faber» и должен занять свое законное место в пространстве культуры и жизни.Исследуя игру, автор отождествляет ее со свободой, посредством игры человек выходит из обыденности и начинает жить своей «настоящей» жизнью, смысл игры заключен в самой игре, в способности человека выйти из собственных рамок и подчиниться своим собственным устремлениям. Й. Хезинга определяет игру как «добровольное действие либо занятие, совершаемое внутри установленных границ места и времени по добровольно принятым, но абсолютно обязательным правилам, сНАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРАВыпуск 4(8) 2015161целью, заключенной в нем самом, сопровождаемое чувством напряжения и радости, а также сознание «иного бытия», нежели «обыденная жизнь""16 17.Игровая концепция культуры Й. Хейзинги представляет своего рода универсалию. Игра является социальным импульсом, и ее появление в человеческом сообществе осуществилось задолго до появления самой культуры. В игре родились формы творчества и культуры: поэзия, живопись, танец, праздник, музыка и т. д. Помимо этого игра с древнейших времен представляла собой форму социального регулирования, посредством игры разрешались споры и примерялись враждующие кланы. Й. Хейзинга убежден в том, что культура с архаических времен — «играется». «Она происходит из игры, как живой плод, который отделяется от материнского тела…, она развивается в игре и как игра. Культура зачинается не как игра и не из17игры, а в игре».Появление «Homo Ludens» («Человека играющего»), таким образом, способствовало становлению «Homo festivus» («Человека празднующего») и его осмыслению в культурном пространстве современного мира.Обратимся к анализу концепций «Homo festivus». У Х. Кокса «Homo festivus» осмысливается с позиции позитивизма. Ромах О. в статье «Изучение праздника как социально-философской проблемы» отмечал: «в своей концепции профессор исходит из того, что рассматривает человека как существо праздничное «Homo festivus» и как мечтателя, творца мифов «Homo fantasia», утверждая при этом, что без праздников человек не был бы историческим существом"18.В представлении Х. Кокса «Homo festivus» — это пророк эпохи постмодерна, фигура библейского персонажа Иисуса Христа в образе и социальном статусе «хиппи». «Homo festivus» Х. Кокса не лишен сакрального смысла, но всецело подчинен власти праздника (бездеятельности) и наслаждения, в чем автор видит только положительные стороны, способствующие развитию человека и общества.В монографии «После истории» Ф. Мюре также видит «Homo festivus» ключевой фигурой общества постмодерна, но имеет свою позицию, касающуюся данного феномена. «Homo festivus» в осмыслении автора это своеобразная модель современного сознания человека. Анализируя идеи Ф. Мюре Р. Х. Аль-Хуссаини в статье «Концептуализация социально-философских моделей человека в XX веке» пишет: «в этой модели человека изменены моральные нормы, допускающие то, что прежде считалось безнравственным. На авансцену его частной жизни под прикрытием толерантности выдвинулись крайние формы гедонизма и эротики. «Homo festivus» не просто предпочитает не нарушающую его сомнамбулистического духовного состояния эрзацкультуру, он сознательно приспосабливает литературу и историю под свой культурный уровень, фальсифицируя их содержание. И, наконец, он нетерпим ко всему, что не вписывается в его представления"19.Автор винит «Homo festivus» в возникновении цивилизации постмодерна. Ф. Мюре в монографии «После истории» пишет: «Хомо фестивус» глядится в свою эпоху как в зеркало и благодарит ее за то, что она сделала его таким большим. На самом же деле ни один Хомо фестивус не может превзойти другого, ибо каждый —16 Хейзенга Й. Homo Ludens. Статьи по истории культуры. М., 1997. С. 7.17Там же, с. 8−9.18 Ромах О. В., Ванченко Т. П. Изучение праздника как социально-философской проблемы // Аналитика культурологии. № 17 / 2010. С. 4.19 Аль-Хуссаини Р. Х. Концептуализация социально-философских моделей человека в XX веке // Теория и практика общественного развития. Философские науки. № 4. 2011. С. 30.162НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРАВыпуск 4(8) 2015всего лишь Хомо фестивус и не может стать никем иным"20. В настоящий момент можно отметить устойчивое сохранение данных противоречивых позиций к «Homo festivus» в западной антропологической мысли.В отечественной культуре сохраняется немного иное виденье «Homo festivus», характеризующееся его национальным содержанием. Отечественный «Homo festivus» — это русский «Петрушка», скоморох, балаганный Дед и т. п. «Человек празднующий» в нашей традиции сохраняет свои национальные корни, он принадлежит народной культуре и, несмотря на влияние времени, продолжает жить и демонстрировать себя даже в пространстве современности.В отечественной культуре нет четкого разграничения феноменов игры, праздника, труда. А. Ф. Некрылова отмечает: «во все эпохи в жизни любого народа праздникам отводилась огромная роль. Потребность в праздниках присуща человечеству с самых ранних времен. Homo sapiens, по всей видимости, был одновременно и Homo Ludens — человеком играющим, и Homo Feriens — человекомпразднующим"21.Н. А. Хренов в своей книге «Человек играющий» в русской культуре», формирует образ русского человека как человека праздничного, в котором на протяжении многих веков сохраняется некое игровое отношение к миру. Автор анализирует праздничную культуру России, ее историческую трансформацию и изменение отношения человека к празднику и праздника к человеку. Н. А. Хренов отмечает что «Homo festivus» доминирует в современном культурном пространстве и если раньше его маску человек надевал в определенные строго регламентированные праздничные дни, то сейчас, по мнению автора, это маска уже стала полноценным лицом человека. Современный праздник, как утверждает Н. А. Хренов, характеризуется тем, что в обыденности человек носит маску обязательного, а в празднике (на досуге) он ее сбрасывает и становится самим собой. Н. А. Хренов пишет: «Индивид как бы выходит из берегов привычного поведения,экспериментируя с собой, стараясь предстать в ином облике. В то же время смысл праздничной перевоплощенности заключается в том, чтобы не просто покинуть тесные формы своей самости, а перевоплотиться в божественного предка"22.Проанализировав феномен «Homo festivus» в трудах отечественных и зарубежных исследователей, мы попытаемся представить собственное осмысление, основанное на методологии структуралистского подхода, в частности методах структурного психоанализа. Необходимо отметить, что еще до развития методов психоанализа и их применения в рамках исследований культурных и социальных феноменов, социально-психологический аспект праздника рассматривался в работах Э. Дюркгейма Р. Кайуа, М. Мосса, М. Эллиаде и ряда других авторов.Новый взгляд на явления человеческой культуры и человеческого сознания, в том числе и праздничной культуры, связан с открытиями З. Фрейда. Его теория бессознательного и метод психоанализа позволили взглянуть на явления культуры с новой точки зрения, открыть скрытые тайны мотивов поведения человека.Первые попытки применения теории психоанализа в культуре были предприняты самим З. Фрейдом в книге «Тотем и табу», позже его ученик К. Юнг стал применять теорию коллективного бессознательного при исследовании мифа, а Б. Беттельхейм применял психоанализ в исследовании сказок.20 Мюрэ Ф. После Истории: Фрагменты книги // Иностранная литература. 2001. № 4. С. 225.21 Некрылова А. Ф. Русские народные городские праздники, увеселения и зрелища. Конец XVIII — начало XX век. Санкт-Петербург, 2004. С. 3.22 Хренов Н. А. «Человек играющий» в русской культуре. СПб., 2005. С. 148.НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРАВыпуск 4(8) 2015163В середине XX века, один из последователей фрейдизма Ж. Лакан, сформировал теорию структурного психоанализа, которая, по мнению многих ученых, оказала огромное влияние на научную интерпретацию культурных явлений. Теоретические основания Ж. Лакана и его метод могут прояснить многие мотивы поведения и сформировать более конкретный образ «Homo festivus».Основной метод Ж. Лакана заключается в разложении объекта исследования на три основных структуры: воображаемое, символическое, реальное. Метод Ж. Лакана, в отличие от метода З. Фрейда, имеет в большей степени не лестничную, а пирамидальную структуру, у основания которой находится символическое, а боковые грани представлены воображаемым и реальным.Сферу воображаемого Ж. Лакан обозначает стадией «зеркала», у субъекта она является образом, с которым он себя идентифицирует и соответственно репрезентирует другим субъектам, «характеризует тот период, когда ребенок влюблен в собственный образ"23. Воображаемое не является отражением внутреннего мира человека, его целью является формирование привлекательного образа субъекта с точки зрения другого субъекта и общества в целом («воображаемое» Ж. Лакана отчасти синонимично «Я» З. Фрейда).Сфера символического — это сфера культурного, того, что создано самим человеком. Символическое представляет собой продукт творческой, мыслительной деятельности человека, его победу над инстинктом, стремление к «божественному».Последняя сфера — это сфера реального, в какой-то степени, по Ж. Лакану, она всегда остается за рамками исследования. Реальное, практически то же бессознательное, оно не поддается символической интерпретации, связано с желанием, точнее с получением наслаждения от желаемого.«В психике человека между этими тремя структурами происходит постоянное взаимодействие, в результате таких синтезов на стыках различных граней, воплощающих реальное, воображаемое и символическое, образуются основные человеческие страсти и состояния. На стыке воображаемого и реального возникает ненависть, реального и символического — невежество. Стык граней воображаемого и символического порождает любовь"24.Раскладывая объект «Homo festivus» на три структуры: воображаемого, символического и реального, мы можем проследить их выражение в практиках праздничного действа.Сфера воображаемого проявляется в визуальном образе «Homo festivus», в изобразительно-зрелищной форме праздника: в зрелище, костюмах, масках, плакатах, оформлении места праздника и т. п. В пространстве воображаемого «Homo festivus» конструирует свой идеальный образ, наиболее привлекательный для социальной группы. Например, в профессиональных праздниках не изображаются все тяготы труда, а наоборот визуализируется его миражный образ, увлекающий идеей значимости профессии в мире, ее миссионерских целей.Сфера символического у «Homo festivus» проявляется в таких практиках праздника как репрезентация мифа, проецирование образов-символов. Миф является ключевым элементом в символической сфере праздника, которая в свою очередь реализует его социальную и идеологическую функцию. Идеальным праздник становится тогда, когда происходит совпадение символического с воображаемым, то23 Марсон П. 25 ключевых книг по психоанализу. Челябинск, 1999. С. 311.24 Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура XX века. М., 2003. С. 280.164НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРАВыпуск 4(8) 2015есть визуальным и где реальное если не полностью вытеснено, то проявляется, проходя фильтрацию символической сферы.Приведем некоторые примеры. Советские празднества, особенно на заре их становления, в большинстве своем репрезентировали идеальную символическую картину мира. Из советской книги «Театрализованные праздники и зрелища» мы приведем пример — театрализованный праздник, посвященный 100-летию со дня рождения В. И. Ленина под названием «Красная гвоздика». «Парк в красочном убранстве. Над главным входом — барельеф Ильича и эмблема праздника красная гвоздика и лозунг: «Юбилею Ильича — наш труд, наши сердца!». В оформлении центральной аллеи варьируются эмблема праздника и зажженный факел. На повороте к лодочной станции размещены киоски, где продавались красные гвоздики, значки и сувениры. В киосках «Союзпечати» большой выбор марок с портретом В. И. Ленина. На книжном базаре: книги, брошюры, художественные альбомы, открытки, посвященные Владимиру Ильичу и его соратникам. «Пикетчики» — пионеры в красных, голубых, зеленых, синих и белых пилотках с такого же цвета нарукавными повязками, вручают путеводители…, они направляют гостей праздника в один из пяти уголков парка, где одновременно происходят массовые театрализованные представления для разных возрастных групп зрителей. Это как бы своеобразные «клубы по интересам», расположенные в различных концах парка (по углам символической звезды)"25.Из данного примера видно как органично соединяется воображаемое представление о «вожде» как спасителе человечества, в визуальных образах праздника, несущих определенный символический код (например, красная гвоздика это ассоциация с терновым венком на голове Христа, жертвенная кровь, пятиконечная звезда, которая отчасти противостоит кресту, но несет в себе схожий смысл победы, защиты, вечности).Советский «Homo festivus» вытесняет бессознательное. Его поведение полностью контролируется символической сферой, подавляющей сферу реального и заменяющей получение удовольствия от разгула, на получение удовольствия от поглощения символа. Таким образом желания «Homo festivus» под воздействием идеологии, подменяются желанием получения «символического Другого» (понятие Ж. Лакана), в данном случае — вождя советского пролетариата. В приведенном примере это выразилось в поглощении портрета вождя и образа праздника, которые мы встречаем буквально во всем пространстве (на входе в парк, при покупке марок значков, сувениров, эмблем с его изображением).Следующая сфера — сфера реального, которая в рамках исследуемого объекта выражается в мотиве поведения «Homo festivus». «Homo festivus» стремится к получению удовольствия, наслаждения, которое запрещено в будние дни. По Лакану, желание субъекта выражается в его желании «символического Другого», то что субъект может получить от Другого. Очевидно что «Homo festivus» желает получить и даже поглотить Другого, достигнув максимального наслаждения. Это скрытое реальное выражается в системе практик, характерных для любого праздника (в том числе и для праздников традиционных обществ): пиршество, употребление алкоголя, телесная раскрепощенность, гиперболизированное почитание какого-либосимволического объекта.Психоаналитиками доказано как трудно человеку контролировать свои желания, в особенности, если он находится в среде, где присутствует высокий25 Театрализованные праздники и зрелища 1964−1972. М., 1976. С. 156.НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРАВыпуск 4(8) 2015165эмоциональный фон. Можно предположить, что объясняемый ранее в работах М. Бахтина карнавальный разгул и хаос праздника, с позиции структурного психоанализа выступает не как цель обновления мира, а как последствие выражения скрытого мотива, желания человека в поглощении «символического Другого» и достижении наслаждения, которое выходит за рамки нормированного. Отсюда характерное для праздника объедение, чрезмерное употребление алкоголя, приобретение различных товаров, бесконтрольная трата денег и подобные действия.По сути именно к этому стремится «Человек празднующий», он выполняет действия, направленные на разрушение предшествующих ему действий и получает от этого удовольствие. «Человек празднующий» выполняет систему действий абсолютно противоположных человеку непраздничному, он разрушает действия последнего, тем самым достигая психического баланса и равновесия. З. Фрейд представляет праздник как «разрешенный, больше того — обязательный эксцесс, торжественное нарушение запрещения. Не потому, что люди весело настроенные, следуя какому-нибудь предписанию, предаются излишествам, а потому, что эксцесс составляет сущностьпраздника. Праздничное настроение вызывается разрешением обычно26запрещенного».Это уникальное свойство психики человека — созидание ради разрушения, проявляется именно в празднике, как одной из целей «Человека празднующего». Р. Кайуа в статье «Праздник» писал: «Праздник — это огромное скопление возбужденного, шумного народа. Г игантские сборища в высшей степени благоприятствуют возникновению и распространению возбуждения, которое проявляется в криках и жестах и побуждает людей бесконтрольно подчиняться самым безотчетным импульсам. И раньше, и сегодня для праздника характерны танцы, пение, возбуждение, застолье с едой и выпивкой"27.Символическая сфера «Homo festivus» постоянно подвергается атаке бессознательного или реального. Это можно проследить в конфузливых и юмористических ситуациях, когда человек, который произносит праздничную речь, часто путает слова и озвучивает совершенно противоположный смысл. Это касается и ритуалов в празднике, участники которых зачастую бессознательно в четких церемониальных действиях совершают ошибки. Такие моменты не являются редкостью, З. Фрейд в «Психопатологии обыденной жизни» описывает множество таких случаев, объясняя это слабой работой вытеснения бессознательного. Ослабление символической сферы «Homo festivus» характеризует ослабление власти, идеологии, непопулярности мифа, что в конечном итоге приводит к нарушению в празднике социальной функции.Легитимное существование «Человека празднующего» в пространстве культуры, поддерживается балансом трех структур: воображаемого, символического, реального, где воображаемое поддерживается визуальной наполненностью праздника, символическое идеологией, мифом или традицией, транслируемых в празднике, а реальное — разрешенными на время эксцессами (нарушением запретов).Характеризуя общий портрет «Homo festivus» мы можем выделить его типичные черты: коллективность, достигаемая посредством праздничной маски, позволяющей не просто сливаться с толпой, но и принадлежать ей, возбужденность, рассредоточенность сознания, разрушительность.2627Фрейд З. Тотем и табу. СПб., 2013. С. 223.Кайуа Р. Праздник // Коллеж Социологии 1937−1939. СПб., 2004. С. 421.166НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРАВыпуск 4(8) 2015«Человек празднующий» служит праздничному событию, он наделен свойствами праздника, такими как безделье, веселье, удовольствие, игра, наслаждение и т. д. «Человек празднующий» служит своим инстинктам и желаниям, в противоположность ему — «Человек разумный», который служит своему разуму. Очевидна диалектическая борьба и диалектическое единство между «Homo festivus» и «Homo sapiens», на основе которой и осуществляется ритм культуры и в большинстве случаев жизни человека.Применение метода структурного психоанализа в рамках осмысления феномена «Homo festivus», позволило нам расширить границы понимания и исследования праздника. Благодаря методике психоанализа, мы выявили патологии, характерные в бытовании «Homo festivus» в пространстве культуры, а именно нарушение, связанное с ослаблением сферы символического в празднике.Ж. Лакан одной из главных задач своего метода считал восстановление понятия «либидо», которое представляет собой воплощение творческого начала, его диалектическую борьбу, двигающую человека к прогрессу и развитию. Применяя его к празднику, мы можем предположить, что восстановлению возникшего нарушения в современной праздничной культуре может способствовать увеличение роли традиции в празднике.Проблема феномена «Homo festivus» на сегодняшний день выражается на наш взгляд в том, что в более ранних и менее цивилизованных обществах, традиция контролировала процесс надевания маски праздника и входа «Homo sapiens» в состояние «Homo festivus» и последующего выхода из него. Однако в более цивилизованных обществах, где традиция практически полностью утрачена, «Homo sapiens» сложно контролировать самому этот процесс выхода из состояния «Homo festivus».Подводя итоги, мы можем отметить, что праздник является культурноантропологическим феноменом, включающим в себя многие стороны социальной и культурной жизни человека: ее индивидуальные, бытовые, общественные,идеологические, творческие компоненты. В современной антропологии культуры рефлексия праздника происходит посредством феномена «Homo festivus» («Человека празднующего»), который сегодня выполняет ключевую функцию и роль праздника как механизма культуры, а именно регуляцию баланса фаз труда и отдыха и как следствие сознательного и бессознательного поведения человека.Таким образом, антропологический подход к исследованию феномена праздника и его рефлексия в современной культуре определяет научную новизну рассматриваемого нами явления, что в свою очередь позволит в будущем через призму праздника выявить ряд философско-антропологических проблем современной культуры.Список литературы1. Аль-Хуссаини, Р. Х. Концептуализация социально-философских моделей человека в XX веке / Р.Х. Аль-Хуссаини // Теория и практика общественного развития. Философские науки. № 4. 2011. -С. 30.2. Бахтин, М.М. К философии поступка / М. М. Бахтин // Философия и социология науки и техники. Ежегодник. 1984−1985. М., 1986. — С. 186.3. Воловикова, М. И. Психология и праздник: Праздник в жизни человека / М. И. Воловикова. — М, 2003.4. Генкин, Д. М. Массовые праздники / Д. М. Генкин. — М., 1975.5. Ефремова, Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный словарь / Т. Ф. Ефремова. — М., 2000.НАУКА. ИСКУССТВО. КУЛЬТУРАВыпуск 4(8) 20151676. Зенкин, С. Небожественное сакральное. Теория и художественная практика / С. Зенкин. — М., 2012.7. Кайуа, Р. Праздник / Р. Кайуа // Коллеж Социологии 1937−1939. — СПб., 2004. — С. 421.8. Конович, А. А. Театрализованные праздники и обряды в СССР / А. А. Конович. — М., 1990.9. Лексикон нонклассики. Художественно-эстетическая культура XX века. — М., 2003.10. Малиновский, Б. Магия, наука и религия / Б. Малиновский. — М., 1998.11. Марсон, П. 25 ключевых книг по психоанализу / П. Марсон. — Челябинск, 1999.12. Мюрэ, Ф. После Истории: Фрагменты книги / Ф. Мюрэ, пер. с фр. Н. Кулиш // Иностранная литература. — 2001. — № 4. — С. 225.13. Некрылова, А. Ф. Русские народные городские праздники, увеселения и зрелища. Конец XVIII — начало XX век / А. Ф. Некрылова. — Санкт-Петербург, 2004.14. Орлов, О. Л. Праздничная культура России / О. Л. Орлов. — СПБ., 2001.15. Пигалев, А. И. Праздник / А. И. Пигалев // Культурологический словарь. URL: http: //kultorolog. slovaronline. com/П/411 -PRAZDNIK.16. Платон. Законы / Платон. — М., 1972.17. Роббер, Жан-Ноэль Повседневная жизнь древнего Рима через призму наслаждений / Жан-Ноэль Роббер. — М., 2006.18. Ромах, О.В., Ванченко, Т. П. Изучение праздника как социально-философской проблемы / О. В Ромах, Т. П. Ванченко // Аналитика культурологии. № 17 / 2010. — С. 4.19. Сарайкина, Д. Ю. Когнитивный аспект политического праздника / Д. Ю. Сарайкина // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. — 2010. № 3. — С. 25.20. Театрализованные праздники и зрелища 1964−1972. — М., 1976.21. Толковый словарь русского языка / под редакцией Д. Н. Ушакова. — М., 1939. — С. 391.22. Фрейд, З. Тотем и табу / З. Фрейд. — СПб., 2013.23. Фрейд, З. Психология масс и анализ человеческого «Я» / З. Фрейд. — СПб., 2014.24. Хейзенга, Й. Homo Ludens. Статьи по истории культуры / Й. Хейзенга. — М., 1997.25. Хренов, Н. А. «Человек играющий» в русской культуре / Н. А. Хренов. — СПб., 2005.FEAST AS PHENOMENON AND CONCEPT CULTURALANTHROPOLOGYVereitinova T.U.Belgorod state institute of arts and culture e-mail: vereitinova. tatiana@yandex. ruThe article Feast as phenomenon cultural. The reviewed and concretized research problems festive Culture with the positions of the various Social and Human Sciences. The actualized anthropological approach from the perspective of modern research festive Culture. The research reflection feast in modern cultural anthropologyKeywords: feast, festive Culture, concept of feast, homo Festivus, phenomenon, cultural anthropology.
Показать Свернутьgugn.ru
