www.yurii.ru

Без названия — Древнерусские города. Реферат: Эстетика...

Введение

Эстетика древнерусского города

Понятие «города»

Образ города

Ядро города

Особенности древнерусского города

Заключение

Литература

Введение

Сегодня очевидно, что Культура с большой буквы, как рукотворная одухотворенная среда обитания человека и духовно-материальное состояние человеческого бытия, находится в процессе некого глобального кризиса, или перелома, перехода в какое-то принципиально иное качество. Возможно, уже не в традиционном понимании, но чего-то принципиально нового.

На сегодняшний день в нашей науке много сделано для изучения отдельных составляющих русской средневековой литературы – словесности, изобразительного искусства, градостроительства, эстетики. Осмысление художественной литературы, как некого самобытного феномена, даёт возможность яснее понять русскую культуру в целом до нашего времени включительно, ибо основное ядро её сложилось именно в средние века, и нашло своё наиболее адекватное выражение именно в художественной, а также в художественно – эстетической среде.

Сейчас город для человека это нечто обыденное, привычное. Немногие придают ему какое-либо божественное, особое значение, как раньше. Многие традиции построения города были утеряны. Но всё же некоторые черты сходства наблюдаются. В этой работе описывается эстетика древнерусского города. Что дает нам возможность сравнить эстетику современного города с эстетикой древнерусского города.

Эстетика древнерусского города

Понятие «города»

Город был неразрывно связан с природ­ным окружением, как бы вырастал из него и в то же время осваивал и покорял его в интересах человека. Здесь возникала особая архитектурно-природная среда, в которой осуществлялся реальный контакт противо­положных начал: естественного и искусст­венного, биологического и социального, сти­хийного и волевого. Город был особым со­циальным организмом, моделирующим в себе основополагающие устои духовной и материальной культуры средневекового рус­ского общества. Его идеальный образ, который нельзя сводить к одним лишь архи­тектурным моделям, имел теологическое зна­чение. Часто именно в градостроительных терминах определялись средневековыми бо­гословами важнейшие христианские истины. «Град Божий» Блаженного Августина по­зволяет ощутить всю глубину и величие тех мыслей и чувств, которые вкладывались в этот образ. Конечно, простонародное созна­ние неофитов, каковыми являлись в массе своей люди Древней Руси, невозможно при­равнивать к сознанию образованнейшего Отца Церкви, но его труд, как и труды дру­гих богословов, необычайно ценен полнотой выражения тех главных общемировоззренченских установок, которые действительно стали владеть сознанием всего христианского мира, невзирая на его неоднородность и не­совершенство.

Истоки древнерусской градостроительной культуры восходят к далеким до государственным и дохристианским временам, когда строились в основном небольшие, обнесен­ные земляными валами и деревянными сте­нами поселения родовых общин, а также го­родки-святилища, имевшие иногда по несколько колец валов относительно правиль­ной округлой формы. По большей части славяне, как считают археологи, жили все же в неукрепленных селах, вытянутых по бере­гам рек и расположенных группами побли­зости от своего родоплеменного центра, уже тогда называвшегося городом или градом. Именно такие патриархальные центры по мере образования древнерусского государ­ства превращались в подлинные города — столицы целых областей.

Образ города

Образ города, прежде всего, был связан с идеей защиты, «оберега», если применить языческий термин. Причем магическая сила этого оберега должна была соединяться с его реальной обороноспособностью. Земляные валы, окружавшие города, создавали как бы идеализированный образ горы. И недаром, наверное, родственны сами слова «гора» и «город». Город был священной горой, не­приступной твердыней. За его валами и сте­нами нередко полностью скрывалась вся за­стройка.

Монументальные архитектурные доми­нанты стали появляться в русских городах, как известно, с принятием христианства. Но если архитектурные формы их целиком ори­ентировались на византийские образцы (хотя в них с самого начала проявились сво­еобразные черты), то в градостроительном отношении они преемственно развивали весьма давние традиционные принципы ос­воения ландшафта и определенного знако­вого закрепления в нем ключевых священ­ных точек. Кощунственной может показать­ся фраза о том, что христианские церкви заменили собой языческих идолов, но с гра­достроительной точки зрения это было именно так, другое дело, что программное строительство храмов на местах разрушен­ных капищ означало коренное преображе­ние и всей Русской земли, и всей русской культуры.

«Одушевлялись» отдельные строения, о чем красноречиво свидетельствуют традици­онные наименования их конструктивных эле­ментов, например, в избе: «матица», «череп­ное» бревно, «самцы», «курицы», «шелом», «коник» и «конек». Очень важно, что в избе всегда выделялся «перед» и «зад», ее «чело» украшалось «причелинами» и «наличниками», обращенными к «улице», которая, очевид­но, понималась именно как пространство перед «лицом» жилых зданий. Обращает на себя внимание и близость слов «крыльцо» и «крыло», тем более что крыльца было принято пристраивать как раз к боковым стенам изб, которые, возможно, когда-то в древности уподоблялись волшебной птице (ср. сказочный образ избушки «на курьих ножках»). Изучение фольклора позволяет говорить и о проведении в древности анало­гий между входным проемом и пастью жи­вотного, через которую лежит путь в иной мир. Нельзя пройти мимо и того факта, что определенными антропоморфными чертами наделялись в Древней Руси и христианские храмы с их «главами», покрытыми «шлема­ми» (в до монгольский период очень сход­ными по силуэту с реальными воинскими шлемами) и поднятыми на высоких «шеях», с их подпоясанностъю аркатурно-колончаты­ми «поясами», с их часто на первых порах суровыми, даже кряжистыми, богатырски­ми (особенно если говорить о новгородско-псковских храмах XI — XII вв.), но всегда глубоко одухотворенными общими фор­мами. В образном строе этих храмов, пожа­луй, просто не могли не сплетаться и пере­плавляться наиболее светлые идеалы родной для русских людей раннеславянской куль­туры и идеалы новой для них, уже приня­той, но еще мало познанной христианской веры.

Древнейшие и присущие всем первобыт­ным народам традиции совершения опреде­ленных ритуальных действий при закладке города нашли свое преломление и в христи­анской обрядности. В русских летописных и актовых материалах не раз упоминаются богослужения при закладке и при оконча­нии строительства городов, когда их стены необходимо было освятить. До нас дошел рукописный требник конца XVI в., содер­жащий «Чинъ и оустав како подобает ок-ладывати град». Известен также требник, изданный в середине XVII в. киевским мит­рополитом Петром Могилой, в который включены «Чин восследования основания города» и «Чин благословения новосоору­жаемого каменного или деревянного города». Город не мог защищаться одними лишь стенами и рвами, его должна была окружать Молитва и осенять Благодать Божья. Для поддержания духовной крепо­сти города вокруг него периодически и в экстренных ситуациях совершали также крестные ходы.

Ядро города

Подобно стенам города торжественно освящались и «оклады» отдельных зданий, в первую очередь культовых. Храм, дом и город имели некое внутреннее родство, об­щую универсальную символическую основу. Это были не столько взаимодополняющие части одного целого (они могли существо­вать и независимо друг от друга), сколько разные формы воплощения Макрокосма в Микрокосме. Крепостное ядро города мож­но было, таким образом, сопоставить со зданием, с неким архитектурным монумен­том, иногда очень пластичным, доминиру­ющим над подвластной ему территорией. С наибольшей силой выразительности эта грань образа древнерусских городов запечат­лелась в их детинцах. Приведем в качестве примера Псков, где детинец, называвший­ся Кромом, располагался на скалистом мысу при впадении р. Псковы в р. Великую и представлял собой грозную крепость, отре­занную от посада рвом —«Греблей» (куда обращались его «Перси») и, казалось бы, противопоставленную ему, наподобие запад­ноевропейского феодального замка. Но в Пскове это был вечевой центр —«сердце» и «страж» всех городских «концов» и всей псковской земли. Суровая неприступность городского ядра адресовалась врагам. Для хозяев оно было надежным убежищем, «закромами», хранителем их святынь, иму­щества и самих жизней. Нечто подобное можно видеть и в других древнерусских городах, где во время вражеских набегов жители посадов и пригородных сел затво­рялись в детинцах, а свои посадские дворы зачастую сжигали собственными руками. В детинцах или кремлях, как они стали назы­ваться в Московское время, судя по писцовым книгам XVI — XVII вв. и другим источникам, находились именно «осадные» дво­ры или дворы «для осадного сидения», пу­стовавшие в мирное время.

В детинце как бы сжимался, концентри­ровался образ города. В принципе, он мог стягиваться в точку, представая в виде од­ного лишь архитектурного знака, в виде башни — вежи (донжона). С особой на­глядностью это стягивание, свертывание образа города (как и отдельного здания) представлено в декоративно-прикладном и изобразительном искусстве Средневековья. От архитектурного знака существовал пря­мой переход к знаку чисто символическому, воплощаемому в богослужебной утвари, предметах княжеского обихода, ювелирных изделиях, а то и в простых бытовых вещах.

Особенности древнерусского города

Образ города мог и растягиваться, разворачиваться, распространяясь на все большую и большую территорию. Его про­порции при этом менялись до неузнаваемо­сти. Стены окольных городов бывали совсем лёгкими, в XVI — XVII вв. их чаще называли острогами, а не городами. Однако образ города, редуцируясь, не исчезал все же полностью никогда в пределах человечес­ких поселений, где каждая жилая ячейка имела свою «городьбу». И разве известный обряд «опахивания селения», совершавший­ся с целью защиты от нападения злых ду­хов, не делал это село умозрительно соот­носимым с городом? Понятие города было связано не только с образом горы, но и с идеей преграды, что, может быть, еще важ­нее, хотя и то и другое — неразрывно свя­занные по своей этимологии термины. Вы­деление преград, границ даже очень боль­ших территорий наделяло их важнейшим признаком определенности, измеримости, а отсюда и освоенности, и уже давало намек на зарождение в них градостроительного образа. Идея города растворялась в природе и в то же время, вычленяясь из природы, она как бы обращалась к человеку, посто­янно сопровождая и «обрамляя» всевозмож­ные проявления его жизнедеятельности.

Можно сказать, что основополагающей функцией архитектуры и градостроительства было создание необходимых барьеров, пре­град между разными пространствами — «своим» и «чужим», освоенным человеком и служащим ему, и внешним — неизвестным, опасным и враждебным. Понятно почему в таком случае столь большое внимание уде­лялось точкам входов, воротам и дверям. Древние римляне, например, ставили у го­родских ворот статуи двуликого Януса — посредника между мирами. В средневековой Руси над воротами всегда или сооружались церкви, или устанавливались в киотах ико­ны. Часто также ставились церкви и часовни рядом с воротами — для их духовной защиты.

Проходя через городские ворота, человек попадал в разные по своей значимости про­странства. Вполне закономерно, что про­странство внутри детинца являлось самым значимым и самым священным. Оно было очень неоднородным и в пределах одной крупной городской зоны, поскольку в этой зоне располагались разные по значимости объекты. Доминирующее положение детин­ца оказывалось все же неабсолютным, ткань города имела полицентрическую структуру со сложной многоступенчатой системой су­бординации. Особенно это касалось круп­ных городов, которые и возникали на базе целых гнездовий поселений, и в дальнейшем, в пору своего расцвета, включали в себя сра­зу много притягательных в градостроитель­ном отношении точек: храмов, княжеских дворов, позже, в централизованном государ­стве, — административных учреждений, приказов, различного рода подворий и ко­нечно же торгов, которые возникали и в центре города, и у ворот, и у пристаней, и на верхних посадах.

Исключительно большое значение приоб­рели с течением времени монастыри, распо­лагавшиеся как вдали от городов, так и в их центрах, и среди посадов, и на ближних и дальних подступах к городам, где они иногда становились «сторожами» — передовыми форпостами, говоря языком другой эпохи. Стены монастырей могли приобретать кре­постной характер. В XVI — XVII вв. та­кие монастыри получили весьма заметное, если не ведущее положение в ансамблях го­родов. По сути дела, это были города в го­родах, о чем прямо писал, например, барон Герберштейн, посещавший Московию в пер­вой половине XVI в. Превращаясь в круп­ных феодальных собственников, монастыри становились в определенном смысле конку­рентами городов, в ряде случаев они оказы­вались на положении градообразующего ядра, то есть начинали играть роль детин­ца или кремля нового города, посады кото­рого формировались из монастырских сло­бод. Так возник город Троице-Сергиев Посад. А в Ярославле, например,

Стены и башни Спасо-Ефимиева монастыря в Суздале.

Спасо-Преображенский монастырь, примкнувший непосредственно к валам Земляного горо­да — основной посадской территории, — принял на себя значение кремля, тогда как древнее крепостное ядро — детинец, назы­вавшийся здесь «Рубленый город», в XVI — XVII вв. это своё исконное значение потерял. Хорошо укрепленный камен­ными стенами монастырь стал фактической цитаделью всего города, которую сами го­рожане прозвали кремлем.

Традиционная социальная иерархия про­низывала собой структуру каждого посада, где выделялись отдельные «концы», слобо­ды и сотни, отдельные улицы, тоже пред­ставлявшие собой определенную общину (известны «уличанские сходы»). Причем каждая община отнюдь не была однородным целым — в ней была своя внутренняя су­бординация. Приоритеты везде, естествен­но, принадлежали родовой знати. «Лучшие люди» города составляли особую группу, из которой выбирались старейшины, тысяцкие, посадники. Вторая категория горожан так и называлась: «середние», ниже стояли «молодшие» и «худые». В самом низу социаль­ной лестницы находились смерды и холопы. При этом определенного социального зонирования территории города практически не существовало, коль скоро в каждой общи­не были представлены одновременно все или почти все категории жителей, которых объе­диняли родственные узы, соседская круго­вая порука или отношения личной зависи­мости. Социальное и имущественное нера­венство горожан с естественной непосред­ственностью должно было сказываться на характере застройки посадов, где между бо­гатыми многообъемными теремами знати и приземистыми полуземлянками смердов не­сомненно существовал резкий контраст, но существовали также и многие переходные, промежуточные по своему иерархическому положению звенья, смягчавшие этот кон­траст и превращавшие его в иную систему композиционных отношений.

Важно отметить, что не простое наличие тех или иных реальных экономических воз­можностей владельца определяло назначе­ние величины и степени архитектурно-худо­жественного богатства его постройки. Оп­ределяющим было истинное, признанное по­ложение этого владельца на ступенях социальной иерархии. Гораздо важнее были престижные соображения, соблюдение эти-кетности, нежели прямое отражение прехо­дящего материального состояния человека. Впрочем, материальное состояние человека не могло быть слишком переменчивым, оно непременно должно было быть соответству­ющим статусу этого человека. Обычай тре­бовал от боярина строить богатые хоромы, потому что ему не пристало жить в халупе. Но сколько бы ни старался холоп скопить средств, тот же могущественный обычай ни в коем случае не позволил бы ему зажить по-боярски. И только в канун перехода к Новому времени, заметнее всего в XVII в., началось разрушение устоев такой иерархи­ческой предустановленности.

Естественно, что и сами города в соот­ветствии со своим положением в общей иерархической системе имели разные вели­чины, разные степени богатства и компози­ционной сложности. Малые городки часто имелиукрепленным один лишь детинец, тогда как более крупные города получали по нескольку предградий и гораздо большее число архитектурных доминант. По своей территории в пределах стен такие города, как Киев, Чернигов, Новгород, в XII — XIII вв. достигли более 200 га, Владимир-на-Клязьме — 80 га, Переяславль-Залес-ский — 30 га. а такие, как Юрьев-Польской или Дмитров, —менее 10 га. «Подудельный» по отношению к Черниго­ву Вщиж, состоявший из детинца и пред-градья, по общей площади равнялся одно­му лишь черниговскому детинцу.

При всем том на Руси не было такого резко выделяющегося по своим масштабам города, как Константинополь, и такого хра­ма, как Константинопольская София, кото­рая могла почти полностью вместить под свой купол Софию Киевскую. На Руси не было империи, и русские города, также как и сидевшие в них князья, соподчинялись между собой по принципу старшинства. Примерно то же можно сказать и о соотношениях храмовых построек в пределах одного древнерусского города. Как показы­вает сопоставление в общем масштабе раз­ных по значимости храмов в целом ряде го­родов, главные соборы в них всегда имели размерное превосходство над всеми осталь­ными. Вторым по величине был княжеский родовой храм или храм наиболее почитаемо­го монастыря. Далее по нисходящей шли великокняжеские дворцовые и посадские приходские церкви. Совсем миниатюрными могли быть домовые церкви, а также при­дельные церкви и часовни, в большом чис­ле строившиеся и в городах, и в пригоро­дах, и в селах.

Масштаб доминирующих построек в го­роде нарастал, таким образом, от второсте­пенного к главному, от периферии к цент­ру. С большой выразительностью этот принцип запечатлелся, например, в Киеве, где на подступах к Софийскому собору со сторо­ны Золотых ворот были возведены три по­добные ему, но меньшие по размерам хра­ма, оттенившие его масштабное превосход­ство в ансамбле «города Ярослава». По существу, тот же принцип масштабного вы­деления ядра архитектурной композиции, вызывающий эффект «обратной перспекти­вы», был свойствен и построению отдель­ных зданий, тех же храмов, центральная глава которых всегда делалась крупнее бо­ковых. Наиболее крупные храмы получали само­стоятельные, большие по своему охвату зоны пространственного влияния. В русском го­роде домонгольской поры ощущался спокойныи, размеренный ритм расположения ар­хитектурных доминант. В Киеве «город Владимира» имел свою доминанту — Де­сятинную церковь, «город Ярослава» — свою — Софийский собор, на Подоле выде-лялась церковь Богородицы Пирогощей, в окрестностях, на значительных расстояниях друг от друга, возвышались монастырские соборы. Не менее характерен пример Новгорода с его цепочкой крупномасштабных храмов, вытянутой вдоль течения Волхова. Показательна в этом отношении и компо­зиционная структура древнего Владимира. Конечно, концентрация архитектурных доминант нарастала к центру, но она не со­провождалась слишком резкими качественны­ми изменениями самого характера остававшеися достаточно дробной объемно-простран­ственной структуры городского ансамбля. И только в Москве начала XVI в. в резуль­тате перестройки и укрупнения старых цер­квей и палат возникло новое по своему ка­честву уплотненное и относительно уравно­вешенное пространство Соборной площади, объединившее собой ведущие сооружения города. Но приходится даже здесь, в Москве, где стало утверж­даться монархическое начало, новый глав­ный собор решено было соорудить всего лишь на 1,5 сажени большим по длине, ширине и высоте, чем его образец — Ус­пенский собор Владимира. Причем, как видно из сопоставления московского и вла­димирского соборов, их алтари, а соответ­ственно и центральные подкупольные про­странства, были приравнены друг другу, что, судя по всему, регламентировалось церков­ными властями. И все другие кремлевские соборы хотя и возросли по габаритам, но тем не менее образовали вполне традиционную систему соподчинения, в которой Успенский собор совсем ненамного превзошел велико­княжеский храм — усыпальницу Михаила Архангела.

Планы московских храмов в общем масштабе в наложении (от большего к меньшему): Ус­пенский собор, Арханге-пский собор, собор Воз­несенского монастыря, Благовещенский собор, церковь Ризоположения. Справа: фронтиспис Юрьевского евангелия. XII в.

Сравнение планов кремлевских соборов показывает, что они последовательно отли­чались друг от друга на удвоенную толщи­ну стены, то есть могли быть как бы «впи­саны» один в другой (внешние габариты меньших из них оказывались соответствую­щими интерьерным размерам больших). Обращает на себя внимание также опреде­ленное соответствие по общим размерам и высоте расположения центральных глав меньших церквей боковым главам церквей больших. Силуэт Архангельского собора вместе с центральной главой графически накладывается на очертания малых глав Ус­пенского собора. Малые же главы Архан­гельского собора находят себе соответствие в центральной главе Благовещенского собо­ра. Были, наверное, в Кремле и церкви, со­ответствовавшие масштабу боковых глав Благовещенского собора. Церковь Ризоположения находит свой масштабный аналог в придельных церквах, сооруженных над па­пертью Благовещенского собора во второй половине XVI в. Благодаря такого рода раз­мерным соотношениям в ансамбле Москов­ского Кремля достигался особый эстетичес­кий эффект плавного нарастания масштабов родственных по своим общим формам архи­тектурных сооружений от второстепенных к главному. Меньшие главы соборов играли роль связующих звеньев в этой иерархичес­кой последовательности. Вообще, подобные и разномасштабные главы, парившие над городом, имели большое самостоятельное значение и, вызывая определенные ассоци­ации со звоном разноголосых колоколов, во многом способствовали созданию как бы пульсирующего и вместе с тем исключитель­но целостного архитектурного ансамбля.

В отмеченных соотношениях размеров построек не было скрупулезной точности, поскольку и очень близкие по формам зда­ния, возводившиеся по одному образцу, все­гда имели различия в пропорциональном строе. Однако, безусловно, существовало принципиальное соответствие масштабов зданий их значимости.

Это соответствие могло нарушаться в процессе развития города или отдельного ан­самбля, но вслед за тем появлялось стрем­ление к его восстановлению. Так, например, возрастание значимости Троице-Сергиева монастыря в середине XVI в. привело к тому, что его белокаменный собор начала XV в. оказался слишком скромным по раз­мерам. Иван Грозный заложил новый, очень

Структурные схемы древнерусских городов: а) Севск. б) Суздаль

крупный, Успенский собор, который взял на себя роль объемной доминанты, отвечающей по масштабу и всей заметно выросшей тер­ритории монастыря.

Однако вопрос о соответствии величин построек их значимости нельзя упрощать. С одной стороны, для древнерусского мышле­ния было свойственно установление прямого соответствия между понятиями «большой» и «старший», «благой», «красивый». Харак­теризуя стиль «монументального историз­ма», свойственный искусству домонгольской Руси, Д. С. Лихачев писал, что для этого стиля «все наиболее красивое представляется большим, монументальным, величествен­ным». Подобный вывод на другом, более позднем материале сделал в свое время и И. Е. Забелин: «<...> вышина жилища в первое время должна была выражать и пер­вичное понятие даже о его красоте. Что было высоко, то необходимо само по себе было уже красиво».</...>

С другой стороны, в том же Троице-Сергиевом монастыре при всех закономерных изменениях градостроительной ситуации старый малый собор сохранил все же за собой значение главного идеологического центра. Если говорить о священной значимости, то придется признать, что она могла запечат­леваться в совсем небольших сооружениях, моделях, отличавшихся особой, символичес­ки окрашенной иллюзорностью. Примени­тельно к изделиям из драгоценных матери­алов была уместна известная поговорка: «Мал золотник, да дорог». Сам богослужеб­ный ритуал как бы указывал на то, что путь к высшим духовным ценностям пролегает через физически малые, но занимающие осо­бое место в духовном искусстве Средневе­ковья священные знаки (хотя при прочих равных условиях величины самих этих зна­ков тоже все-таки впрямую соотносились с их важностью).

Величина, таким образом, могла воспри­ниматься неоднозначно, в разных шкалах ценностей. Это отражалось и в системе ис­пользования мер длины в древнерусском зод­честве и градостроительстве. Среди множе­ства одновременно бытовавших в Древней Руси мер выделялись большие, средние, малые. Были меры «великие городовые» и простые «дворовые», «лавочные» и проч. Меры могли получать особую священную значимость, как. например, пояс Шимона. использовавшийся при закладке Великой Успенской церкви Киево-Печерской лавры, или мера Гроба Господня, привезенная в Москву для осуществления великих строи­тельных замыслов Бориса Годунова. В принципе каждый объект должен был из­меряться подобающей ему мерой. О многом говорит известное по материалам XVI — XVII вв., но, судя по всему, традиционное наделение земельной меры — десятины — различными значениями в за­висимости от качества земли и статуса ее владельца.

Можно думать, что с аналогичных пози­ций в древнерусских городах оценивалась величина отдельных территорий. Получалось так, что наибольшую фактическую площадь занимали как раз второстепенные, окраин­ные части городов, но они всегда оставались «меньшими» по своему существу, по свое­му статусу «городами», окружались менее высокими стенами и заключали в себе пре­имущественно мелкомасштабную застройку (хотя в ней могли быть самые разные вкрап­ления). С другой стороны, соборные и тор­говые площади, монастыри, расположенные в центральных частях города, занимали, как правило, меньшую территорию, чем на пе­риферии, а тем более в сельской местнос­ти. Протяженное, очевидно, не было сино­нимом большого. «Большие» улицы древне­русских городов выделялись в первую очередь функциональной значимостью, шириной и крупными сооружениями, тогда как не имевшие транзитного значения, уз­кие, плохо замощенные улицы, как бы про­тяженны они ни были, оставались в понятиях людей того времени «малыми». Очень важным критерием при этом было ощуще­ние ширины, просторности. Понятие тесно­ты наполнялось негативным смыслом, ассо­циировалось с темнотой, тоской и жизнен­ными бедами. Но тем не менее бескрай­ние просторы загородных полей и лугов имели совсем не ту значимость, что собор­ная площадь или главная улица плотно за­строенного городского центра. По мере приближения к центру города, к главному храму реальное «земное» пространство со­кращалось, зато увеличивалось иное, «освя­щенное» пространство.

Сложная пространственная структура древнерусского города обусловливалась, та­ким образом, с одной стороны, разномасштабностью, дробностью застройки, которая никогда не сливалась в сплошной массив, а с другой — различной функциональной и идейно-символической значимостью город­ских участков.

Иерархическая соподчиненность различ­ных элементов древнерусского города запе­чатлевалась не только в их равномерности, но и в самом характере интерпретации их архитектурных форм, в степени достигавше­гося в них совершенства, величественности и красоты. Архитектурно-декоративное бо­гатство боярских и княжеских (а тем более царских) теремов с большой выразительно­стью демонстрировало цель восхождения по ступеням феодальной иерархии. Таков был исконный общенародный, фольклорный иде­ал красоты и величия, богатства и изобилия. Но существовал и принципиально иной, ас­кетический взгляд на совершенство как на результат отречения от многого ради дости­жения единого, великого в своей простоте. Хорошо видное на примерах Владимира и Москвы различие в трактовке кафедрально­го и придворного великокняжеского соборов, первого — величественного в своей сдер­жанности, второго — поражающего вели­колепием убранства, позволяет говорить о намеренной детерминации символов двух властей — духовной и светской, объединив­шихся в центре города. И все же на прак­тике, конечно, идеальная простота, лаконич­ность, завершенность, совершенство и бо­гатство, лепота и украшенность (означавшая в летописных текстах прежде всего насыщенность храма богослужебной утварью

были взаимодополняющими понятиями. Уровень строительной техники, тонкость декора, художественные качества фресок, икон, изделий декоративно-прикладного ис­кусства и вместе с тем наполненность всей этой великой «церковной красотой» — вот что отличало большой почитаемый собор от бедной приходской церкви, где эта великая красота присутствовала как бы в свернутом виде, лишь обозначалась, но не раскрыва­лась вполне. А в принципе и самый вели­колепный вселенский собор мыслился все же лишь отблеском, намеком на вышнюю не­изреченную красоту. Сияние красоты — это сияние Славы Божьей, и стремление к пе­редаче этого сияния в каждом произведении искусства, в большей или меньшей мере, можно считать стержнем всего художествен­ного творчества средневековой Руси.

Относительная значимость каждой по­стройки отражалась и в ее положении в го­родском пространстве. Понятно, что наибо­лее почетное место отводилось главному со­бору города. Конечно, выбор места для строительства храма не мог определяться од­ними лишь условиями зрительного воспри­ятия, одной лишь формальной красотой па­норамных раскрытий. Важнее были сакраль­ные критерии этого выбора, как об этом по­вествует, например, Киево-Печерский патерик, где содержится примечательный ответ Антония на вопрос мастеров «Где хотите строить церковь?» —«Там, где Гос­подь укажет место <...> Будем молиться три дня, и Господь укажет нам место <...>». Красота при этом мыслилась как нечто неразрывно связанное с сакральной сущностью.</...></...>

Менее значительные храмы тоже зани­мали часто весьма выразительные, ключе­вые точки в архитектурно-природном лан­дшафте города, однако главному собору, ес­тественно, принадлежал приоритет в этом отношении. Если главный собор рассчиты­вался на весь город, на всю землю княже­ства, то малые храмы имели меньшие про­странственные ареалы своего воздействия на окружение. Миниатюрная церковь Ризоположения в Московском Кремле, зажатая между объемами Грановитой палаты и Ус­пенского собора, имеет вокруг себя, в отличие от последнего, совсем небольшую про­странственную зону, и это вполне сообра­зуется с ее локальной значимостью домового храма.

Как в городе в целом, так и в масштабе отдельного двора всегда выделялось главное, парадное пространство, куда выходило Красное крыльцо, пространства менее зна­чимые и. наконец, пространство за домом.

Изображение Московского Кремля и части Замоскворечья на миниатюре из Лицевого летописного свода. XVI в.

на «задах», которое и на самой богатой усадьбе вполне могло оставаться неукрашен­ным и неприбранным.

Переднее, лучшее, должно было занимать и наиболее высокое место, хотя бы в фигу­ральном смысле слова. По мере возможно­сти относительная высота расположения на рельефе местности действительно служила определенным критерием значимости соот­ветствующего участка и занятого им объек­та. Здесь важно учесть, что по средневеко­вым представлениям пространство претер­певает качественные изменения в вертикаль­ном направлении, соответственно иерархии небесных сфер. Такие представления объясняют и то особое внимание, которое уделяли древнерусские зодчие развитию ар­хитектурной композиции по вертикали, вы­разительности силуэта здания, прежде всего церковного, наглядно воплощавшего в сво­их формах идею постепенного восхождения от земли (параллелепипед основного объе­ма) — к небу (сферы сводов и куполов).

Как отдельные постройки, так и ансамб­ли древнерусских городов в целом содержа­ли в себе вполне определенную последова­тельно выраженную устремленность в вер­тикальном направлении. Перепады рельефа при этом образовывали своего рода много­ступенчатый подиум в основании городского ансамбля. Движение от сельской округи к воротам предградий. далее к детинцу и, наконец, к его средоточию — главному хра­му города — мыслилось как последователь­ное восхождение от низших степеней зем­ного бытия к высшим. Оно было сопоста­вимо по своей сути с устремлением от за­падной, входной, части христианского храма к восточной, алтарной. Движение по гори­зонтали с запада на восток здесь означало одновременно и движение снизу вверх, от мира дольнего к горнему. В символическом срезе это было именно так. в реальной же, подверженной случайностям и изменениям градостроительной структуре могло полу­чаться по-разному, но первое было суще­ственнее второго и обязательно так или иначе должно было накладывать на него свой отпечаток.

Конечно, существовало множество раз­личных факторов, влиявших на конкретные градостроительные решения. Но все же тен­денция к соподчинению архитектурных и градостроительных элементов по высоте их расположения может быть прослежена прак­тически в каждом древнерусском городе. И даже при очевидных нарушениях должных, с иерархической точки зрения, соотношений высот расположения территорий детинца и посада (что иногда происходило при расши­рении города), последний все равно воспри­нимался как более низкая ступень в иерар­хии городских зон. Важно учесть еще и то, что к постановке разных по значимости ар­хитектурных объектов проявлялось далеко не одинаковое внимание. Если для княжеского терема, а тем более для главного хра­ма место выбиралось с особым тщанием, в расчете на максимальный эстетический эф­фект, то для постройки рядовой такой про­блемы почти не существовало, выбор мес­та для нее был несравненно шире, менее от­ветственен, и он в большей степени опре­делялся чисто утилитарными соображе­ниями.

Понятно, что при размещении новых со­оружений учитывался отнюдь не только природный рельеф, но и вся уже сложив­шаяся к тому времени архитектурно-про­странственная среда. Многое, очевидно, зависело от того, на какую улицу выходила данная усадьба — на большую, проезжую, или на малую, местного значения, в пере­улок или тупик. Кстати, большие улицы и дороги тоже тяготели к наиболее высоким участкам местности, к водоразделам. При определении значимости участка важна была степень близости его к детинцу, храмам и монастырям, городским воротам, торгам, пристаням, а также и к усадьбам «сильных мира сего».

Однако такая зависимость соседних эле­ментов друг от друга, как бы прямые «го­ризонтальные» связи в реальном городском пространстве в условиях христианизации и феодализации Руси стали ослабевать и раз­рушаться. Феодализм способствовал автономизации отдельных земель, городов, дво­ров, как бы «разрыхлению» всей системы государственного и общественного устрой­ства. Но еще важнее для нашей темы учесть разрушение языческой системы ценностей, жестких взаимопроникающих причинно-след­ственных связей, в плену которых находилась прежде вся жизнь человека. С утверждени­ем христианства древнерусская культура в целом и градостроительная культура в част­ности, получила особую духовность, «воспаренность» над бренными узами земной жиз­ни. Людские взоры стали все более обра­щаться к миру горнему. Каждый элемент города стал приобретать особую образно-символическую наполненность, соответству­ющую его мыслимому положению в объек­тивно-идеалистической картине целого. Свя­зи между отдельными элементами оказыва­лись все более относительными, умозритель­но-опосредованными. При этом предсгавления об идеальной структуре города не стано­вились слишком жестким сковывающим на­чалом в сложении и развитии реальной гра­достроительной ситуации. Абсолютная гар­мония мыслилась недостижимой на Земле. Даже храм — «земное небо» получал нео­днородную сложносоподчиненную внутрен­нюю структуру. Ведущее положение заня­ла идея восхождения по степеням совершен­ства от низшего к высшему. Сама пробле­ма единства с приходом христианства заз­вучала по-новому, как некое приобщение всех многообразных проявлений земного мира к Творцу, трансцендентному по отно­шению к этому миру и скрывающему в себе глубинную суть проблемы объединения раз­ного в одном, то есть проблемы гармонии. Отсюда явствует, что проблема гармониза­ции в произведениях искусства неизбежно должна была уйти из сферы специальных профессионально-аналитических интересов, недаром Василий Великий указывал, что существует «закон искусства», но этот за­кон «неудобопостижим» для разума. Ко­нечно, в архитектурно-строительной и дру­гой ремесленной практике могли использо­ваться многие апробированные навыки и приемы композиционного мастерства, однако безусловный приоритет был теперь на сто­роне творческой интуиции, богодухновенности, несущей с собой в акте творчества со­кровенные качества Божественной гармонии. В этой апелляции к молитвенному чувству и озарению был залог тех великих творчес­ких достижений, которыми преисполнено средневековое и в том числе древнерусское искусство.

Эти самые общие положения необходи­мо всегда иметь в виду при анализе конк­ретных архитектурных и градостроительных памятников. Думается, что опирающийся на эти положения дедуктивный подход к ана­лизу может помочь раскрытию в отдельных памятниках наиболее существенных сторон древнерусских градостроительных традиций, относившихся к самому образу мыслей, мен­талитету людей того времени.

Как было показано выше, каждое здание и сооружение в древнерусском городе долж­но было иметь «подобающие» ему форму и величину и занимать подобающее ему мес­то. Но важно отметить, что в этих трех важнейших характеристиках не было прямой причинно-следственной взаимообусловлен­ности. Местоположение постройки опреде­лялось не только ее формой и величиной, последняя диктовалась отнюдь не чисто формальными композиционными соображе­ниями, а форма, если говорить о ее исход­ной идее, не рождалась на месте, она была дана свыше. Но и первое, и второе, и тре­тье оказывалось в соответствии, имея один общий и главный определитель — значи­мость, существо предмета.

Только с учетом этого можно рассматри­вать проблему сочетания разнотипных архи­тектурных элементов в древнерусском горо­де. Каждый элемент имел свой смысл и свой предустановленный архетипический образ, так что на принципиальном уровне говорить о взаимообусловленности оказавшихся в близком соседстве архитектурных форм хра­ма, избы, крепостной стены неправомерно. Их взаимосвязанность была чем-то вторич­ным, можно сказать, поверхностным, вы­званным соображениями практического по­рядка, в частности, необходимостью разме­ститься в границах отведенного участка, обеспечить доступ ко входу в здание, устроить переходы из одной постройки в другую и т. п. (также и в лесу каждое де­рево, как бы ему ни приходилось приспо­сабливаться к конкретной ситуации, всегда все-таки сохраняет свою генетическую оп­ределенность). Это была как бы механичес­кая «притирка» здания с его заранее изве­стной общей формой к месту. Ее значение для градостроительного искусства Древней Руси было огромным, но в то же время ее нельзя и переоценивать. Нас по праву мо­жет восхищать неповторимо живописная композиция построек различного назначе­ния, складывавшаяся на усадьбе какого-либо горожанина, однако для современников эта композиция не была самоцелью — она во многом возникала непроизвольно. В самом деле, однотипные бревенчатые клети, как известно, могли рубиться загодя, продавать­ся на торгу, переноситься с места на место и образовывать в совокупности более или менее сложные комбинации, смотря по по­требностям и возможностям владельца.

Предустановленные, универсальные в сво­ей основе архитектурные формы как бы накладывались на разную градостроительную ситуацию и лишь впоследствии оказывались неотъемлемыми частями этой ситуации. Оси храмов ориентировались по странам света, хотя условия местности и вносили свои кор­рективы в такую «вселенскую» ориентацию. В большинстве древнерусских храмовых ансамблей обращает на себя внимание не­параллельность осей построек, нежесткость их планировочных взаимосвязей. По самой своей идее церковные постройки и не дол­жны были рождаться на месте, они были «не от мира сего», другое дело, что, попа­дая в сей мир, они становились важнейши­ми ориентирами в нем.

Имея умозрительно единый исходный образ, все храмы были связаны подобием своих общих форм. В меру своего достоин­ства меньшие храмы уподоблялись большим, местные святыни ориентировались на обще­русские, а через них и — на общехристи­анские. Летописи и другие произведения древнерусской литературы ярко свидетель­ствуют о том, что мысленно человек Древ­ней Руси легко переносился из города в го­род, из одного места в другое; он ощущал Русскую землю как единое целое и протя­гивал умозрительные нити от нее и к сто­лице Византийской империи, и к памятни­кам Святой Земли. Более того, спрессовы­вая не только расстояния, но и время, он включал ее в контекст мировой истории, проводя параллели между современностью и легендарными событиями прошлого. Христианская религия с ее каждодневным обращением к Священной истории активно содействовала укоренению таких взглядов в широких слоях населения.

Древний Киев с его Софийским собором и Золотыми воротами уподоблялся в из­вестной мере Константинополю, а на Киев как на образец, в свою очередь, ориентиро­вались и Новгород, и Полоцк, и Владимир, и Нижний Новгород, и многие другие го­рода. Эта ориентация на «матерь городов русских» носила весьма условный ассоциа­тивный характер, чаще всего она выража­лась лишь в заимствовании отдельных хра­мовых посвящений, топонимов и гидрони­мов. Особую роль в развитии древнерусской архитектуры и градостроительства такого рода ассоциации и символические параллели сыграли в период возвышения Москвы, которая стала претендовать на роль Третьего Рима и Нового Иерусалима. Другими сло­вами, древнерусский город через посредство отдельных особо значимых архитектурных образов и символов включался в общую умозрительно стройную картину мирозда­ния, становился частью христианского мира. При этом черты его местного своеобразия, столь ценимые нами, с этой точки зрения оказывались малосущественными. Можно сказать, что принцип подобия или образной соотнесенности был неотъемлемым и важ­нейшим признаком всей средневековой иерархической системы ценностей в целом, осуществлявшим необходимую связность ее звеньев.

Застройка древнерусского города пред­ставляла собой некое сплетение ряда устой­чивых, пронизанных внутренним подобием типологических цепочек или ветвей, главны­ми из которых были три, отвечавшие функ­циям жилища, обороны и духовного спасе­ния. Истинное единение всех этих ветвей одного древа могло мыслиться только в Боге, только в идее Горнего Града, который есть одновременно и вышнее жилище, и крепость, и «Святая Святых».

В реальном городском пространстве по­следовательная соподчиненность прочитыва­лась только между однотипными, сопоста­вимыми постройками. Разнотипные здания и сооружения, как уже отмечалось, образо­вывали часто совершенно непроизвольные и непредсказуемые сочетания. В многочислен­ных примерах сочетания дробной жилой за­стройки, протяженных крепостных стен и тяготеющих к центричности пластически вы­разительных храмов можно искать и находить богатые эстетические эффекты точно так же, как и в естественной природе, но в большин­стве случаев в них не приходится видеть ре­зультатов целенаправленного применения профессионально осознанных принципов и средств архитектурно-пространственной ком­позиции, рассчитанной на определенную точ­ку зрения, найденной раз навсегда. Всякая постройка оценивалась не по случайному положению в объемно-пространственной среде города, а по самому своему существу, по внутреннему смыслу и, исходя прежде всего из этого, занимала соответствующее место в последовательно разворачивавшей­ся цепи духовных ценностей. Восприятие городской среды не могло быть формальнокомпоэиционным, в нем всегда был содер­жательный, духовный, религиозный под­текст.

Каждый завершенный архитектурный элемент города как бы говорил сам за себя, будучи воплощением определенного преду­становленного образа. Самое понятие обра­за, занимавшее, как известно, центральное место в средневековой эстетике, предопре­деляло взгляд на каждый такой элемент как на единое, неделимое целое (в отличие от античности и Нового времени, когда твор­ческая мысль художников и архитекторов сосредотачивалась именно на составлении гармоничного целого из разнородных, неса­мостоятельных частей). Как небесная, так и земная иерархия строилась на соотнесении, образов, понижающихся в своем значении по мере нисхождения по ступеням «мировой лестницы», но всегда несущих в себе в боль­шей или меньшей степени отблеск архети­па. Так, например, образ жилого дома мог воплощаться и в виде княжеского терема, и в виде крестьянской избы, хижины, шалаша, наконец, конуры, скворечника… Но это в любом случае был все же дом с полом, сте­нами и крышей. Ибо разъятие этих состав­ных частей означало бы разрушение самой идеи дома. Уже в неоплатонизме, во многом предопределившем становление средневеко­вой теологии, «парменидо-платоновское уче­ние о Едином» получило «форму доказатель­ства неделимой единичности как каждой вещи, так и мира в целом». Последователь­ное упрощение исходного образа могло при­водить к сохранению от него лишь одного наиболее яркого элемента, но этот элемент оставался символическим носителем идеи целого. Вот почему уподобление одних зда­ний и городов другим нередко выражалось в заимствовании только отдельных их час­тей — как бы эмблем целого.

Город оказывался вместилищем множе­ства целостных архитектурных единиц иного порядка, неких «микрокосмов», заключен­ных в «макрокосме». Уместно припомнить в этой связи русскую пословицу: «Двор что город, изба что терем». Такие архитектур­ные единицы не составляли город как неделимое целое, а как бы жили (подобно и самим людям) в пределах города, определен­ным образом взаимодействуя между собой и с целым. Город мог богатеть и насыщаться постройками, мог и лишаться значительной части своего архитектурного наполнения (как и жителей), но он всегда оставался городом, пока существовали его стены, сохранялось его имя, была жива его идея. Тут важно учитывать ту особую эмоциональность, с которой воспринималась городская среда людьми Древней Руси, что иллюстрирует­ся многими текстами. Приведем в качестве примера описание Москвы после Тохтамы-шева разорения: «И бяше дотоле преже видети была Москва град велик, град чюден, град многочеловечен, в нем же множество людий, в нем же множество господьства. в нем же множество всякого узорочья. И пакы въ единомъ часе изменися видение его, егда взят бысть, и посеченъ, и пожженъ. и видети его нечего, разве токмо земля, и персть, и прах, и пепел, и трупиа мертвых многа лежаща, и святыа церкви стояще акы разорены, акы осиротевши, акы овдовевши. Плачется церкви о чядех церковных, паче же о избьеных, яко маТере о чадех плачю-щися <...> Церкви стоаше, не имущи ле­поты, ни красоты». Главными архитектур­ными объектами в городе были конечно же храмы. Поэтому, кстати, могли делать­ся такие изображения города, на которых практически полностью опускалась жилая застройка и оставлялись лишь стены и церкви.</...>

Таким образом, взаимоотношения архи­тектурных и градостроительных объектов, обладавших различными степенями значи­мости и располагавшихся в разных типоло­гических рядах, были сложными, иногда прямыми, но чаще косвенными и отдален­ными. И само подобие архитектурных форм проявлялось по-разному, тоже в разных сте­пенях — от буквального сходства близких по значимости однотипных построек — до ус­ловных, ассоциативных связей разнородных зданий и градостроительных комплексов че­рез посредство вышестоящих, более общих и универсальных образов. Степени такого по­добия — это степени близости к идеалу, Богу, который и был в Средневековье «ме­рой всех вещей».

В общей картине мира образная струк­тура города должна была пониматься как предустановленная «высшая реальность» (ср. философский термин «средневековый реализм»). Она не создавалась человеком каждый раз заново из конкретных зданий и сооружений, а, неизменно существуя в своей умозрительной исходной идее, лишь как бы проявляла себя через них в данном месте, в меру реальных возможностей. Отсюда и характерное для древнерусского зодчества и градостроительства отсутствие индивидуалистичности как принципа, при бесконечном разнообразии конкретных ре­шений. Своеобразие отдельного произведе­ния архитектуры и целого города говорило лишь о частном характере проявления общей идеи. Такой строй мысли и порождал бес­конечную повторяемость одних и тех же ка­нонизированных форм и градостроительных схем. Это было именно повторение одного и того же в различной интерпретации с целью выражения общего для множества сооружений исходного образа, который и позволял умозрительно связывать городской ансамбль в единую стройную систему.

Духовно-символические основы формиро­вания древнерусских городов не противоре­чили рациональным, но находились с ними в естественном единстве: ведь и сами реаль­ные потребности в строительстве были не­однозначны. Они могли быть чисто утили­тарными, и в таком случае сооружение, оче­видно, строилось максимально практичным. Но существовали потребности в создании более сложных, высоких по своему предназ­начению объектов, таких как жилые тере­ма, в которых постановка на участке, орга­низованность внутреннего пространства и самой архитектурной формы играли уже весьма существенную роль. И наконец, храмы, обладая высшей духовной функци­ей, являлись предметом наибольшего худо­жественно-эстетического внимания. То есть в древнерусском городе запечатлевались разные градации самого эстетического каче­ства. Гармония композиционной структуры была в принципе относительной (поэтому поиски абсолютных геометрических и мет­рических закономерностей в ней бесперспек­тивны). Системность композиции городско­го ансамбля была образной, а потому нежесткой, обладающей большими степенями свободы.

Взаимодействие различных построек в древнерусском городе было очень активным. Создаваясь на основе внутренне присуще­го ему содержания, каждое сооружение по­лучало самостоятельное бытие, особую оду­шевленность. Субъективный взгляд на го­родской ансамбль не имел большого орга­низующего значения в творчестве мастеров, которые строили и украшали каждое здание как своего рода живое существо, объективно существующее, «смотрящее» вокруг, «пере­говаривающееся» и соразмеряющееся со своими соседями. Поэтому привязка к ме­сту, «притирка» между собой зданий и со­оружений при всей ее относительности и непринципиальности с точки зрения «гене­тических» основ формообразования, о чем говорилось выше, имела все же большое эс­тетическое значение для формирования кон­кретных ансамблей или просто фрагментов городской среды. Иерархия зданий выявля­лась именно в ансамбле, по мере их воспри­ятия. Но, подобно древнерусской фреске или иконе, городской ансамбль имел весь­ма многослойную иерархию самих точек зрения, каждая из которых отвечала свое­му объекту восприятия. Человек здесь не был сторонним наблюдателем, он включался в эту образно-насыщенную архитектурно-природную среду, испытывая на себе ее нео­днородность, как бы «перескакивал» из пространства в пространство, из одного ка­чественного состояния в другое. Архитекту­ра вела его за собой. В этом — сила эсте­тического воздействия древнерусских ан­самблей.

При всей многоплановости и многогран­ности архитектурно-художественной струк­туры древнерусского города в ней ощущался некий внутренний идеальный стержень, собирающий все воедино. Ведь и все мно­гообразие окружающего человека мира мыс­лилось в Средневековье как высвечивание разных граней единой творческой воли Бога, величие которого определялось как всеимянность и одновременно — безымянность, то есть невыразимость никакими словами. Все понятия и образы, раздельные и даже не­сопоставимые в мире дольнем, в конечном счете в мире горнем сведутся к одному безмерно общему, великому и простому. Раз­ными архитектурными формами, так же, как и в литературе — словами, выражалось одно и то же содержание, многообразие и многословие призвано было полнее передать истинный и вечный смысл Творения.

Это в равной мере распространялось и на все другие виды искусства, роднило их меж­ду собой и составляло смысловое ядро их взаимодействия и синтеза. Архитектурные формы построек разного назначения, иконы, фрески, книжные иллюстрации, богослужеб­ные предметы и бытовая утварь, празднич­ные и повседневные одежды, сами ткани разных расцветок и качеств, декоративная орнаментика — все это внешне было весь­ма и весьма разнообразным и, что очень важно, достаточно открытым лая введения новшеств, прямых и опосредованных заим­ствований, которые могли бы в глазах лю­дей того времени еще полнее и лучше вы­разить их представления о красоте и благе.

Стилистическое единство и художествен­ный синтез произведений разных видов и жанров искусства достигались лишь в осо­бых условиях, там, где существовало наибо­лее активное, идейно насыщенное поле, как. например, в храмовом действе или в двор­цовом церемониале. Хотя и здесь гармони­зация разнородных элементов была каче­ственно иной, нежели в искусстве Ново­го времени. Эту мысль помогает понять, в частности, совершенно особый музыкальный строй древнерусского «демественного» пе­ния, исполнявшегося в торжественных слу­чаях и содержавшего в себе не только гар­моничное (в классическом смысле), но и диссонансное звучание голосов, ведущих одновременно несколько тем. По словам исследователей, демественный распев сфор­мировался под влиянием «какофонии» уко­ренившегося в церковном богослужении «многогласия», означавшего «одновременное чтение и пение в храме несколькими лица­ми различных богослужебных текстов, со­вершенно „не благозвучное", диссонансное и вообще непонятное с точки зрения упоря­доченности, характерной для современного гармонического строя музыки».

Древнерусский город был насквозь про­никнут движением разных по своей эмоци­ональной окрашенности архитектурных форм и пространств. Начало тому коренилось и эмоциональности, с которой воспринимались в Древней Руси сами природные элементы, среди которых возникал и жил город: горы вздымались, реки текли, ветры дули, дороги вели путника в определенном направлении, городские валы защищали своих жителей, ворота пропускали друзей и закрывали путь врагам, храмы освящали собой землю, про­славляя и защищая ее. Вся архитектурно-природная среда была охвачена плотной сетью функциональных, зрительных и умо­зрительных связей. Важны были не только связи между соседствующими зданиями, но и связи между далеко отстоящими друг от друга объектами, важно было и общее дви­жение от свободного пространства природы к замкнутому пространству детинца, от внешнего пространства к внутреннему, че­рез ряд городских ворот к дверям собора и, наконец, — к Царским вратам алтаря, мыс­ленно уводящим взоры молящихся к вратам Небесного Града. Гармония древнерусско­го города была динамической, означающей не застывшее равновесие его ансамбля как строго сбалансированного целого, а в боль­шей мере его индуктивное сложение, его ста­новление как сложносоподчиненной систе­мы, в которой отдельные архитектурные и градостроительные единицы распределялись по разным заранее определенным иерархи­ческим градациям. Причем каждая часть городской ткани была одновременно и за­мкнута, поскольку представляла собой це­лое, и раскрыта, так как включалась в со­став большего. И в целом город представлял собой завершенную, но в то же время и открытую, способную к развитию компо­зиционную систему.

Постоянная соотнесенность городского ансамбля с идеальной образной системой не только давала возможность, но и вызывала потребность в его развитии и совершенство­вании. «В совершенстве нельзя достичь ка­кого-либо конца» — эта основополагаю­щая для средневековой художественной культуры мысль Григория Нисского проли­вает свет на ту принципиальную относитель­ность гармонии ансамблей древнерусских городов, о которой говорилось выше, и во многом раскрывает средневековое понима­ние проблемы их развития. Перестройка, расширение и обновление старых сооруже­ний, в том числе и храмов, практически не ограничивались и, можно сказать, даже по­ощрялись, ибо понимались не как наруше­ние исконной традиции, а именно как сле­дование ей, как средство ее поддержания. Преемственность в развитии городов бази­ровалась не столько на сохранении реально существующих построек, сколько на посто­янстве «предвечно» установленных принци­пов и на стремлении к недостижимым в своем совершенстве канонизированным об­разам, что и обусловливало устойчивую традиционность древнерусского зодчества и градостроительства, сохранявшуюся на про­тяжении веков, несмотря на весьма актив­ное в некоторые периоды преобразова­ние русских городов и проникновение на русскую почву элементов иноземной куль­туры.

Заключение

Древнерусский город имел очень сложное строение, хотя казалось бы, что может быть проще. В построение города и в его жизни существовало много особенностей, о которых я раньше и не подозревал. Древнерусские города имеют сходства с городами других стран, но всё же уникальны своей красотой, историей.

Литература

Художественно-эстетическая культура Древней Руси.11-17 века/Под ред. В.В.Бычкова.-М.:Ладомир,1996.-560с.

СИБИРСКАЯ АКАДЕМИЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЫ

(СибАГС)

кафедра гуманитарных основ

РЕФЕРАТ

Эстетика древнерусского города

Выполнил:

Студент группы 005 Гашко П.А.

Проверил:

Кандидат исторических наук Зубов В.Е.

Новосибирск 2001

whirealsed.tumblr.com

Древнерусские города — реферат

Федеральное Агентство образования Российской Федерации

Омский Государственный Университет имени Ф.М. Достоевского

Кафедра первобытной истории

Дубровина Александра Олеговна

Древнерусские города

Реферат

Выполнила студентка

1 курса 831-з группы

Дубровина А.О.

Проверила: Горбунова Т.А.

Омск 2008

Содержание

Содержание

I.Общие черты древнерусских городов

1.Происхождение древнерусских городов

2. Общие черты хозяйства древнерусских городов

3.Культура древнерусских городов

II. Русские города IX-XI веков

1.Киевская земля

2.Новгородская земля

3.Залесская земля

Заключение

Список литературы

Введение

Сегодня я решила затронуть такую тему как «древнерусские города» и выявить, что способствовало развитию и формированию русских городов в IX-X веках.

Хронологические рамки данного вопроса падают на IX-XIII столетия. Прежде чем ответить на выше поставленные мною вопросы, стоит проследить процесс развития древнерусских городов.

Данный вопрос интересен не только для историка Российского государства, но и для научного общества и мировой истории. Это легко проследить. Крупнейшие города появлялись там, где ранее не существовали и развивались не под чьим-либо влиянием, а самостоятельно, развивая древнерусскую культуру, что вызывает особый интерес для мировой истории. Аналогично развивались города Чехии и Польши.

Освещенность данного вопроса имеет огромное значение для современного общества. Здесь я подчёркиваю то культурное наследие, сохранившееся в виде архитектуры, живописи, письменности и города в целом, так как он, в первую очередь, является основным источником наследия общества и государства.

Соответствующие предметы наследия передаются из поколения в поколение и чтобы не прервать эту цепочку необходимы определённые знания в этой сфере деятельности. Тем более в наше время нет недостатка информации. С помощью довольно большого накопившегося материала можно проследить процесс образования, развития, уклад жизни, культуру древнерусских городов. И к тому же знания о становлении русских городов и, следовательно, об истории древнерусского государства говорят о культурном развитии человека. А сейчас, в наше время, это очень актуально.    

I.Общие черты древнерусских городов

1.Происхождение древнерусских городов

В письменных источниках русские города упоминаются впервые в IX веке. Анонимный баварский географ IX века перечислял, сколько городов было у разных славянских племен в то время. В русских летописях первые упоминания о городах на Руси тоже датированы IX веком. В древнерусском смысле слово «город» означало, прежде всего укрепленное место, однако летописец имел в виду и какие-то другие качества укрепленных поселений, так как городами им действительно названы города. В реальности существования русских городов IX века нет сомнений. Вряд ли возможно, чтобы какой-либо древнерусский город появился ранее IX-X  веков, так как только к этому времени на Руси сложились условия для возникновения городов, одинаковые на севере и на юге.

Другие иностранные источники упоминают русские города с X  века. Византийский император Константин Багрянородный, оставивший записки «Об управлении империей», писал о русских городах с чужих слов. Названия городов в большинстве случаев искажены: Немогардас-Новгород, Милинск-Смоленск, Телюцы-Любеч, Чернигога-Чернигов и т.д. Поражает отсутствие каких-либо названий, которые могут быть отнесены к названиям скандинавского или хазарского происхождения. Даже Ладога не может считаться построенной скандинавскими выходцами, так как в самих скандинавских источниках этот город известен под другим названием. Исследование названий древнерусских городов убеждает нас в том, что подавляющее большинство их носит славянские названия. Таковы Белгород, Бело-озеро, Васильев, Изборск, Новгород, Полоцк, Псков, Смоленск, Вышгород и т.д. Из этого следует, что древнейшие древнерусские города были основаны восточными славянами, а не каким-либо другим народом.

Наиболее полные, как письменные, так и археологические, сведения имеются по истории древнего Киева. Предполагают, что Киев появился путем слияния нескольких поселений, существовавших на его территории. При этом сопоставляют одновременное существование в Киеве городища на Андреевской горе, на Киселевке и в Щековице с легендой о трёх братьях – основателях Киева – Кие, Щеке и Хориве [Д.А. Авдусин, 1980]. Город, основанный братьями, был незначительным поселением. Значение торгового центра Киев получил в позднейшее время, и рост города начинается только в IX-X веках [М.Н. Тихомиров, 1956, с.17-21].

Аналогичные наблюдения можно сделать и над территорией других древнерусских городов, в первую очередь Новгорода. Первоначальный Новгород представляют в виде трёх разноэтничных одновременных посёлков, соответствующих последующему делению на концы. Объединение этих посёлков и обнесение единой стеной знаменовало появление Нового Города, получившего, таким образом, своё название от новых укреплений [Д.А. Авдусин, 1980]. Усиленное развитие городской жизни в Новгороде, как и в Киеве, происходит в определенное время – в IX-X столетиях.

Несколько иную картину дают археологические наблюдения, сделанные в Пскове. Раскопки на территории Пскова подтвердили, что Псков уже в IX столетии был значительным городским пунктом. Таким образом, Псков возник раньше, чем Новгород, и в этом нет ничего невероятного, так как торговая дорога по реке Великой восходит к очень раннему времени.  

2. Общие черты хозяйства древнерусских городов

В понятие средневекового города на Руси, как и в других странах, входило, прежде всего, представление об огороженном месте. В этом и было первоначальное отличие между городом и сельской местностью, к которому позже прибавляется представление о городе как ремесленном и торговом центре. Поэтому при оценке хозяйственного значения древнерусского города не следует забывать о том, что ремесло на Руси IX-XIII веков находилось ещё на начальной стадии отделения от сельского хозяйства. Археологические раскопки в русских городах IX-XII веков подтверждают постоянную связь горожан с сельским хозяйством. Степень значения сельского хозяйства для горожан была не одинаковой в мелких и больших городах. Сельское хозяйство доминировало в маленьких городах, подобных Райковецкому городищу, меньше всего было развито в больших центрах (Киеве, Новгороде и т.д.), но в том или ином виде существовало везде. Тем не менее, не сельское хозяйство определяло хозяйство русских городов X-XIII веков, а ремесло и торговля. Крупнейшие городские пункты не могли уже существовать без постоянной связи с ближайшей земледельческой округой. Они потребляли продукты сельского хозяйства в большей мере, чем их производили, являясь центрами ремесла, торговли и административного управления [М.Н. Тихомиров, 1956, с.67-69].

Ремесленный характер русских городов хорошо показан археологами. При раскопках главной и частой находкой являются остатки ремесленных мастерских. Встречаются кузнечные, ювелирные, сапожные, кожевенные и многие другие ремесленные мастерские. Обычны находки веретен, ткацких челноков и пряслиц – несомненных следов домашнего производства тканей [Д.А. Авдусин, 1980].

Существование ряда литейных форм, употреблявшихся для выпуска ремесленных изделий одного и того же типа, привело некоторых исследователей к предположению о работе этих мастерских на рыночный сбыт. Но понятие товара само по себе предполагает существование определённого рынка для сбыта. Такой рынок был известен под названием торга, торговища, торжища. Товарное производство, несомненно, уже в какой-то мере существовало в Древней Руси, но значение его нельзя преувеличивать. Известные нам письменные свидетельства в подавляющем большинстве говорят о ремесленном производстве на заказ. Преобладала, именно, работа на заказ, хотя товарное производство тоже имело место в Древней Руси.

Торговля городов IX-XIII веков развёртывалась в условиях господства натурального хозяйства и слабой потребности в привозных товарах. Поэтому торговля с иноземными странами была уделом в основном больших городов, мелкие городские пункты были связаны только с ближайшей сельскохозяйственной округой.

Внутренняя торговля была явлением повседневным, мало привлекавшим к себе внимание писателей того времени. Поэтому отрывочны сведения о внутреннем обмене в Древней Руси. Несомненно, что такие связи, как торговля внутри города, между городом и деревней и между различными городами, существовали, но их трудно уловить вследствие единства древнерусской культуры. Можно проследить связь городского рынка с окружающими деревнями (голод в городе обычно связывается с неурожаем в области) и зависимость деревни от городского ремесла и торговли (запросы деревни в железных предметах удовлетворялись деревенскими и городскими кузницами).

Значительно больше известно о торговле иноземной, «заморской». Внешняя торговля в основном обслуживала потребности феодалов и церкви; только в голодные годы хлеб становился товаром, доставляемым заморскими купцами. В ещё большей степени деревня являлась поставщиком экспортных товаров: мёд, воск, меха, сало, лён и прочее доставлялись в город из деревни, которая таким образом втягивалась в торговый оборот, хотя эти предметы и поступали на рынок не путём непосредственной продажи, а в составе оброка или дани [М.Н. Тихомиров, 1956, с.92-103].

Именно внешняя торговля была единственным источником поступления в Восточную Европу серебра – основного средства внутреннего русского обращения. Мелкие весовые нормы приёма серебряной монеты, употреблявшиеся в сфере международной торговли, ложатся в основу внутренних денежно-весовых систем Древней Руси, однако сами эти системы строятся по принципу русского денежного счета, который вполне самобытен. Возникновение русских местных систем падает на середину X века. Образование местных денежных систем вообще, а тем более, когда они приходят на смену единой денежно-весовой системе, - явление прогрессивное в условиях раннего феодализма. Оно свидетельствует о зарождении местных рынков и определении территориальной сферы их действия. Недоразвитость товарного обращения, сохранение определяющего влияния внешнеторгового фактора представляют собой явления, консервирующие единство денежных систем на этом этапе. Русское денежное обращение в это время достигло значительного развития [В.Л. Янин, 1956, с. 203-206].

3.Культура древнерусских городов

«Русская деревенская и городская материальная культура, культура крестьян и ремесленников, составляла основу всей культуры Древней Руси». Конечно, памятники литературы, архитектуры, живописи, прикладного искусства, дошедшие до нашего времени от Древней Руси XI-XIII веков, - это произведения, сделанные по преимуществу по заказу феодалов. Но ведь и они отражают народные вкусы, притом в большей степени даже вкусы ремесленников, чем самих феодалов. Одной из предпосылок для развития городской культуры было распространение грамотности [М.Н. Тихомиров, 1956, с.261-262]. 

При раскопках в древнерусских городах найдено много деревянных вещей XII века и более позднего времени, помеченных буквой или имеющих надпись. На днище новгородского бочонка написано «мень», т.е. налим, на сапожной колодке – «мнези», т.е. имя заказчицы. Частые находки надписей на вещах свидетельствуют о распространенности грамотности в древнерусских городах. Это предположение было блестяще подтверждено находкой в Новгороде нового вида исторических источников – берестяных грамот. В разных городах в слоях X века найдены острые железные палочки – их в Древней Руси называли писалами, которыми и писались грамоты. Это даёт возможность утверждать, что письменность на бересте существовала ещё в X веке. Весьма важно, что берестяные грамоты в большинстве своём – это письма простых людей: крестьян, ремесленников, мелких торговцев. Сразу же возникли сомнения в том, что эти люди писали письма сами, а не обращались за помощью к писцам – профессионалам. Иногда, конечно, так и было. Но археологи обнаружили во множестве писала. Трудно себе представить, чтобы писцы так часто теряли свой основной инструмент. Естественно предположить, что писала принадлежали разным людям. Следовательно, грамотность  была распространена среди простых людей.

Грамоты содержат бытовые и хозяйственные подробности, деловые поручения, сообщают политические новости, рассказывают о конфликтах, являются долговыми расписками, духовными завещаниями, феодальными обязательствами и т.д. Их дата – XI-XV века.

Писала служили для писания не только по бересте, но и по восковым дощечкам, которые найдены при раскопках. Слой воска наносился на дощечку, в которой имелось специальное углубление. Имевшейся на писале лопаточкой можно было сравнять написанное, «стереть», т.е. она исполняла роль современной канцелярской резинки. Навощенные дощечки имели особое значение при обучении детей грамоте. Дети списывали с образцов буквы, пользуясь навощенными дощечками, как впоследствии пользовались грифельной доской. Изучив азбуку и получив некоторые навыки в начертании букв, дети начинали писать на бересте [Д.А. Авдусин, 1980].

II. Русские города IX-XI веков

1.Киевская земля

Обширная и богатая Киевская земля, бывшая в X-XI веках центром Древней Руси, занимала пространство по правому берегу Днепра с его притоками Росью и тетеревом, а также по нижнему течению Припяти. Название «Киевская земля» условное, оно не употреблялось в источниках, так как Киевская земля именовалась в древности «Русью» или Русской землёй.

В Киевской Руси отмечены три части городских укреплений: ров, городские стены и заборола на стене – забор из деревянных брусьев, которые защищали горожан от вражеских стрел и камней. К ним надо прибавить четвёртый элемент городских укреплений – вал, обычно поднимавшийся непосредственно надо рвом и нередко насыпанный из земли, взятой при выеме рва. Крепость обычно строилась на естественном возвышении, чаще всего на мысу при впадении одной реки в другую. 

referat911.ru

Реферат - Развитие древнерусских городов в IX—XIII вв.

1. Развитие древнерусских городов в IX–XIII вв.

Вопрос о том, когда славяне появились на территории, где позднее сложилось Древнерусское государство, до сих пор окончательно не решен. Некоторые исследователи считают, что славяне являются исконным населением этой территории, другие полагают, что здесь обитали неславянские племена, а славяне переселились сюда уже значительно позже, лишь в середине I тысячелетия н.э.

Открытым остается вопрос о происхождении названия нашей Родины – Русь, Россия и само название народа – русский, русские. До сих пор ученые высказывают различные точки зрения, но истину установить пока не удалось.

Искали ответ и за рубежом. Предполагали, что термин «Русь» пошел от норманнов (средневековое название народов Скандинавии) или финнов. Но отечественные исследователи М.Н. Тихомиров, С.В. Юшков, Б.Д. Греков, А.Н. Насонов, Б.А. Рыбаков, А.С. Тивериадский, А.И. Попов, В.В. Мавродин и другие представители антинорманнистского направления, опровергая эту точку зрения, выдвинули свои предположения.

Слово «Русь», по-видимому, восходит к очень древним временам, и если когда-то оно и не было именем собственным страны и народа, а имело какое-то смысловое значение, то уже в эпоху образования Киевской Руси его первоначальный смысл был забыт.

Нестор и другие летописцы, как известно, связывают происхождение Древнерусского государства с норманнами-варягами. Возможно, в Скандинавии, откуда пришли Рюрик, Синеус и Трувор, действительно, была страна или область Русь и народ русы. Но, как считают историки-антинорманнисты, термин «Русь» – не скандинавский. В рунических надписях и в древнескандинавской литературе наша страна называется Гардар, или Гардарик, т.е. страна (царство) городов. «Россия» – термин сравнительно поздний, взятый не из живой, а из книжной речи и вошедший в обиход в скандинавских языках лишь в XIII–XIV вв. В этом случае не может быть сомнений в том, что термин «Россия» пришел в Скандинавию из Руси славянской. Ни на какое племя или народ «русь» в Скандинавии ни один источник средневековой Европы не указывает.

Есть мнение, что Русь – коренная земля восточных славян, область среднего Приднепровья. Б.А. Рыбаков именует Русью небольшую область в виде треугольника, основанием которой является Поросье, т.е. течение реки Рось и ее притока Росава, вершиной – Киев, а одной из сторон – правый берег Днепра.

Следует также иметь в виду, что встречаются оба термина «русы» и «росы». Например, в восточных источниках господствуют термины «русы», в византийских – «росы», в западноевропейских – «русы», хотя встречаются и «рос», и «росы». Что касается русских источников, господствует наименование «русский», «Русь», хотя встречается и «росьский» («Правда Росьская»).

Можно прийти к выводу, что уже в очень далекие времена, в период зарождения Русского государства и составления древних летописей, этот термин в источниках закрепляется за восточными славянами, русами, русичами, русскими.

Во всяком случае, славянские поселения VI–VII вв. на территории современной Украины уже хорошо известны. Они расположены в южной части лесостепи, почти на границе степей. По-видимому, обстановка здесь в это время была достаточно спокойной и можно было не опасаться вражеских нападений – славянские поселения строились неукрепленными. Позже обстановка резко изменилась: в степях появились враждебные кочевые племена, и здесь стали сооружать у города.

«Городом» в древнерусских источниках до XVI в. назывались огражденные населенные пункты и крепости, независимо от их экономического значения. В более позднее время так стали называться ремесленно-торговые поселения и крупные населенные пункты, независимо от того, имели ли они крепостные сооружения или нет. Кроме того, когда речь заходит об историческом исследовании, в нем под термином «город» имеется в виду не совсем то (а иногда и совсем не то), что подразумевалось под этим словом в Древней Руси.

Что же называют древнерусским городом современные исследователи? Вот некоторые типичные определения:

«Город есть населенный пункт, в котором сосредоточено промышленное и торговое население, в той или иной мере оторванное от земледелия».

«Древнерусским городом можно считать постоянный населенный пункт, в котором с обширной сельской округи-волости концентрировалась, перерабатывалась и перераспределялась большая часть произведенного там прибавочного продукта».

Насколько такие представления соотносятся с тем, что называли городом в Древней Руси, – точно не известно.

Слово город в древнерусском языке означало укрепленное поселение в отличие от веси или села – неукрепленной деревни. Поэтому городом называли всякое укрепленное место, как город в социально-экономическом значении этого слова, так и собственно крепость или феодальный замок, укрепленную боярскую или княжескую усадьбу. Все, что было окружено крепостной стеной, считалось городом. Более того, вплоть до XVII в. этим словом часто называли сами оборонительные стены.

В древнерусских письменных источниках, особенно в летописях, имеется огромное количество упоминаний об осаде и обороне укрепленных пунктов и о строительстве крепостных сооружений – городов.

Укрепления раннеславянских градов были не очень крепкими; их задачей было лишь задержать врага, не дать ему внезапно ворваться внутрь поселка и, кроме того, предоставить защитникам прикрытие, откуда они могли бы поражать врагов стрелами. Да у славян в VIII–IX, а частично даже и в Х в., еще и не было возможностей строить мощные укрепления – ведь в это время здесь только слагалось раннефеодальное государство. Большинство поселений принадлежало свободным, сравнительно немноголюдным территориальным общинам; они, конечно, не могли своими силами возводить вокруг поселения мощные крепостные стены или рассчитывать на чью-либо помощь в их строительстве.

Поэтому укрепления старались строить так, чтобы основную их: часть составляли естественные преграды.

Наиболее подходящими для этой цели были островки посреди реки или среди труднопроходимого болота. По краю площадки строили деревянный забор или частокол и этим ограничивались. Правда, у таких укреплений имелись и очень существенные изъяны. Прежде всего в повседневной жизни очень неудобной была связь такого поселения с окружающей местностью. Кроме того, размер поселения здесь целиком зависел от естественных размеров островка; увеличить его площадь было невозможно. А самое главное, далеко не всегда и не везде можно найти такой остров с площадкой, защищенной естественными преградами со всех сторон. Поэтому укрепления островного типа применялись, как правило, только в болотистых местностях. Характерными примерами такой системы являются некоторые городища Смоленской и Полоцкой земель.

Там, где болот было мало, но зато в изобилии встречались моренные всхолмления, укрепленные поселения устраивали на холмах-останцах. Этот прием имел широкое распространение в северо-западных районах Руси. Однако и такой тип системы обороны связан с определенными географическими условиями; отдельные холмы с крутыми склонами со всех сторон есть также далеко не везде. Поэтому наиболее распространенным стал мысовой тип укрепленного поселения. Для их устройства выбирали мыс, ограниченный оврагами или при слиянии двух рек. Поселение оказывалось хорошо защищенным водой или крутыми склонами с боковых сторон, но не имело естественной защиты с напольной стороны. Здесь-то и приходилось сооружать искусственные земляные препятствия – отрывать ров. Это увеличивало затраты труда на строительство укреплений, но давало и огромные преимущества: почти в любых географических условиях было очень легко найти удобное место, заранее выбрать нужный размер территории, подлежащей укреплению. Кроме того, землю, полученную при отрывании рва, обычно насыпали вдоль края площадки, создавая таким образом искусственный земляной вал, который еще более затруднял противнику доступ на поселение.

К началу IX в. на Руси насчитывалось около 24 крупных городов В центре древнерусского города, укреплённого естественным и (или) искусственным образом, находился детинец (кром – кремль), который окружали посады ремесленников, а на окраинах находились слободки (слободы).

Так строили восточные славяне свои укрепления вплоть до второй половины Х в., когда окончательно сложилось древнерусское раннефеодальное государство – Киевская Русь.

2. История образования русских городов в гербах и названиях

В древней Киевской Руси было очень много городов. Именно поэтому западноевропейские летописи называют её Гардарикой, или страной городов.

В дошедших до нас письменных источниках IX–X веков упоминают, по крайней мере, 24 русских городов, но учёные считают, что значительно больше.

Названия древнерусских городов в основном славянские: Белоозеро, Вышгород, Перемышль, Новгород. К концу XII века на Руси существовало уже 238 городских поселений.

Место для города выбиралось из соображений его безопасности. Укреплённая часть поселения (кремль) располагалась на холме, в некотором отдалении от реки. Но развитие ремесел и торговли как бы само собой тянуло людей в подол, то есть на низменность, к реке.

Так и повелось: древний русский город состоял из более богатого и защищённого детинца (центральной части) и торгово-ремесленного подола – части менее безопасной, но зато более удобной. Городские посады (предгорья) возникали на Руси в конце X – начале XI веков. Именно тогда родились слова, обозначающие городское население: горожанин, гражданин.

Почти все города Киевской Руси (в отличие от западноевропейских) имели не каменные, а деревянные укрепления. Вот почему наши предки говорили не «построить город», а «срубить». Городские укрепления представляли собой деревянные срубы, наполненные землёй, которые представлялись один к другому, образуя заградительное кольцо. От этого и слово «город» имело в те времена несколько значений: крепость, крепостная стена, ограда, населённый пункт.

Чтобы попасть в такое поселение, нужно было пройти через ворота. Количество ворот зависело от размеров города. Так, в Киеве было пять ворот. Главные, самые красивые, – Золотые. Над ними даже была сооружена так называемая надвратная церковь.

Сколько легенд связано с Золотыми воротами! Чтобы показать свою силу, враг рвался именно к этим воротам, а не к другим. Через эту «дверь» в город в самой торжественной обстановке въезжали наиболее почётные гости.

В детинце находились все крупные городские сооружения, главным среди которых был собор, воздвигавшийся посреди площади. Здесь хранилась городская казна, принимали послов, располагалась библиотека, работали переписчики. Здесь «сажали на стол» князя. Наконец, храм всегда был последним рубежом городской обороны. В общем, это действительно было главное здание, сердце города. Жители Новгорода так и говорили: «Где святая София (главный новгородский храм) – там и Новгород».

Не менее важной частью города являлся торг. Обычно ряды окружали кремлёвские стены и были как бы связующим звеном между властью и простым народом, живущим в посаде. Однако торговая площадь была местом не только оживлённым, но и неспокойным. Поэтому на ней строили церковь, само присутствие, которой сдерживало страсти. Кроме того, церкви принадлежал контроль за правильностью мер и весов – в таких храмах хранились торговые мерила.

Ярославль гораздо старше Москвы (первое упоминание в летописи относится к 1071 г., а основан он около 1010 г. знаменитым киевским князем Ярославом Мудрым). Долглое время был центром самостоятельного княжества, в конце 15 века вошёл в состав Московского Великого княжества. В 17 веке – крупный торговый центр: через него проходила сухопутная дорога из Москвы в главный порт тогдашней России – Архангельск. В это время город прославился своими храмами – здесь сложились самобытные школы каменного зодчества и настенных росписей. В 1750 г. актёром Фёдором Волковым здесь создан первый русский профессиональный театр.

Ярославль по праву считается жемчужиной в «Золотом кольце» древнерусских городов, расположенных на севере и востоке от Москвы. Построен в 1010 году на берегу реки Волги ростовским князем Ярославом Владимировичем Мудрым. На правобережье Волги, у слияния с ней реки Которосли, начиналась многовековая история Ярославля. Почти тысячу лет назад, в 1010 году, ростовский князь Ярослав Владимирович (позднее его стали именовать Мудрым), стремясь обезопасить подступы к одному из крупнейших городов Северо–Восточной Руси – Ростову Великому, основал здесь город-крепость и назвал его «во свое имя». Но еще раньше на этом месте находилось поселение язычников, «рекомое Медвежий угол». Его жители – потомки угро–финских племен, смешавшихся с пришлым славянским населением, – занимались рыболовством и охотой. По преданию, князь покорил их, убив священного медведя. Легенда об этом поединке позднее нашла свое образное выражение в гербе города: «В серебряном щите медведь, стоячи, держит в левой лапе золотую секиру». Ярославль был призван стать оплотом княжеской власти, центром христианизации и дальнейшей феодализации Верхневолжского края. В то время Верхнее Поволжье входило в состав Древнерусского государства со столицей Киевом.

Географическое положение нового города было весьма выгодным в военном отношении. Крутые высокие берега Волги и Которосли, глубокий Медведицкий овраг, по которому протекал ручей, образовывали естественно защищенный мыс (территория нынешней Стрелки). Князь Ярослав повелел возвести на нем деревянные стены с башнями. Отсюда за многие километры было видно приближение караванов торговых судов или разбойных вражеских людей. В период распада Древнерусского государства (XII в.) Ярославль – небольшой сторожевой пункт на беспокойной окраине обособившегося Ростово–Суздальского княжества, волжский форпост своего старшего брата – Ростова Великого. Но уже в 1218 году он стал «стольным градом» самостоятельного удельного княжества.

В Рубленом городе – резиденции князя – строятся деревянные палаты, церкви, жилые дома. Появляются и первые каменные сооружения, нарядные величественные храмы в кремле и в загородном в то время Спасо-Преображенском монастыре.

Начавшийся блестящий расцвет богатого волжского города на долгие годы прервало монголо-татарское нашествие. Как и многие другие русские города, Ярославль в 1238 году был сожжен дотла, но не стал на колени перед врагом. Неоднократно здесь поднимались восстания. В память об одном из них – 3 июля 1257 года – невысокая гора за Которослью зовется Туговой, что в переводе со старославянского языка означает Скорбная. На ней похоронены наши предки, погибшие в борьбе за независимость Родины.

Выступления отдельных городов и княжеств против ордынских захватчиков кончались неудачами из-за раздробленности Руси. Только в конце XIV столетия московскому князю Дмитрию удалось собрать большую рать и дать сражение поработителям. В победоносной Куликовской битве ярославская дружина стояла насмерть на левом фланге объединенных русских войск. В 1463 году Ярославское княжество вошло в состав великого княжества Московского. Начало XVI века ознаменовалось в Ярославле большими строительными работами. Был возведен новый Успенский собор в кремле, заменивший собой разрушенную княжескую церковь XIII века, начал создаваться прекрасный ансамбль каменных зданий, украшенных фресковой живописью, в богатом Спасо-Преображенском монастыре. Основное ядро посадов, окружавших Рубленый город, обнесли земляным валом (позднее укрепленным боевыми башнями). За чертой Земляного города возникли торгово-ремесленные слободы – Коровники, Толчково, Стрелецкая, Ямская Их названия связаны с занятиями местного населения.

В XVI–XVII веках Ярославль – важный пункт торговых связей централизованного Русского государства со странами Востока (по Волге) и Европы (через Архангельск – единственный в то время русский морской порт). Иноземные купцы имели в городе свои «подворья», откуда они направляли товары в Москву, Кострому, Нижний Новгород и дальше – в Персию (Иран).

Здесь было развито ремесленное производство, которое находило широкий сбыт по всей стране, Волга изобиловала рыбой, огромный доход казне приносила осетровая и белужья икра. По сбору торговых пошлин в 1634 году город занимал третье место в государстве, по количеству дворов и населению находился на втором месте, уступая первенство лишь Москве.

XVII столетие – поистине «золотой век» ярославского искусства, вписавшего в историю древнерусской культуры одну из самых ярких ее страниц. На средства представителей богатого купечества и других слоев посадского населения возводились многочисленные каменные храмы, нарядно декорированные кирпичным узорочьем и цветными изразцами. В это время в Ярославле сложилась и достигла расцвета самобытная архитектурно-художественная школа. Артели ярославских каменщиков–зодчих работали не только в родном городе, но и в Москве, Вологде и дальше – от Новгорода до Астрахани. Ни один русский город не имеет такого количества прекрасных произведений средневековой стенописи. Ярославские художники обогатили традиционную христианскую тематику элементами национального быта, отразив в своем творчестве новое мироощущение, близкое и понятное торгово-ремесленному люду. Вышедшие из народной среды, они изображали на фресках жатву, пахоту, охоту, строительство храмов, пиры, свадьбы, иллюстрировали популярные литературные сюжеты и тем самым показывали жизнь Руси во всем ее многообразии.

На гербе города Ярославля изображен медведь. Его появление там связано с легендой. Русский князь Ярослав Мудрый шел с дружиной обозревая свои земли. Дорога была глухой, пустынной, заросшей лесом. Князь отстал от дружины, и вдруг из оврага появилась медведица и бросилась на него. Не растерявшись, он успел ударить его топором. В память об этом случае Ярослав построил на месте происшествия церковь. А вскоре на том же самом месте заложил новый город – Ярославль, символом которого стал медведь.

В конце 1-го тыс. до н.э. на территории Среднего и частично Верхнего Поднепровья сложилась так называемая Зарубинецко-Корчеватская культура (название получила от с. Зарубинцы Киевской обл., а также от пос. Корчеватое, где впервые были обнаружены ее памятники. Зарубинецкая культура существовала с 3-го в. до н.э. до 4-го в. н.э. По мнению большинства исследователей, носителями этой культуры были раннеславянские племена. Представители этой культуры занимались земледелием и скотоводством, рыболовством, охотой и собирательством. Они владели также рядом хорошо развитых ремесел, в том числе, гончарным, железообрабатывающим и ювелирным. Вели обменную торговлю с античными городами Северного Причерноморья.

Одним из важнейших районов развития Зарубинецкой культуры являлась территория современного Киева, где известно около 14 поселений и 2 могильника. Археологические материалы свидетельствуют о том, что зарубинецкие поселения на территории будущего Киева достигли наивысшего расцвета во II–III в.в. н.э., после чего началось постепенное их угасание. Материалы, которые можно было бы отнести к IV-му в., встречаются чрезвычайно редко, а археологические находки первой половины 5-го века на территории Киева практически неизвестны. Причиной резкого спада экономики славянских племен в 5 в., вероятнее всего, явились опустошительные набеги кочевников (гуннов) на земледельческие лесостепные племена.

Новый подъем развития материальной культуры на территории Киева начался в конце 5-го века, когда у восточных славян появились качественно новые поселения – административно-политические центры племенных союзов. Таким центром полянского союза племен и стал Киев.

Возникновение древних восточнославянских городов теснейшим образом связано с зарождением древнерусской государственности. На этих землях тогда жило славянское племя полян, «мужей мудрых и смышленных». Древнерусский летописец Нестор, давший полянам такое определение, начинает свою «Повесть временных лет» с рассказа о том, «откуда пошла Русская земля, кто в Киеве начал раньше княжити». Далее, в недатированной части «Повести», рассказывается об основании города тремя братьями: Кием, Щеком и Хоривом, и сестрой их, Лыбедью. Город был назван в честь старшего брата – Киевом. Согласно данным Нестора, Кий был полянским князем, ходил в Царьград и был с почестями принят византийским императором. Несмотря на выводы древнерусского летописца о славянских корнях основателей Киева, историки в разное время приходили к самым противоречивым выводам относительно их происхождения, приписывая основание города то сарматам, то хазарами, то готам, то гуннам, то аварам, то норманнам. Однако, о славянском происхождение основателей города свидетельствует не только «Повесть временных лет», но и другие источники (например, Новгородская и Никоновская летописи, летописные данные «Синопсиса» ).

В них Кий называется родоначальником киевский княжеской династии, прекратившей свое существование после убийства прямых его потомков – Аскольда и Дира, – норманнами (хотя некоторые историки, в частности Н.М. Карамзин, считали Аскольда и Дира не славянами, а пришлыми варягами, земляками Рюрика, и само название – росы или руссы – выряжским, не имеющим отношения к этническим славянам). В «Повести временных лет» далее, после рассказа о Киеве, повествуется о событиях, которые происходили (это установлено достоверно), в конце VI в. – 1 пол. VII в. Следовательно, деятельность князя Кия можно отнести к более раннему периоду.

Упоминание о строительстве Киева (Куара) тремя братьями в стране полян (Палуни) имеется и в армянской хронике «История Тарона» Зеноба Глака, датируемой ныне концом VI-го века.

Археологический культурный слой на Замковой горе, датируемый по византийским монетам императоров Анастасия 1 Дикора (491–518), и Юстиниана 1 (527–565) концом V – началом VI веков, свидетельствует, что Киев как поселение с городской уже инфраструктурой возник именно в этот период.

Еще в 1908 году археологи обнаружили на Старокиевской горе остатки небольшой крепости, окруженной валом и рвом. На основе датировки обломков глиняной посуды корчакского типа, ее возведение относят к V–VI векам, т.е. ко времени правления князя Кия. Есть основания считать, что до сооружения крепости на Старокиевской горе резиденция князя размещалась на Замковой горе. Именно с этого времени Киев стал постепенно обретать черты феодального города.

Ведущими функциями раннесредневекового городского центра на первом этапе были не столько социально-экономическая, сколько административно-политическая и культовая. Киев стал выделяться из окружавших его поселений, расположившись на важнейшем перепутье дорог. Кроме того, находясь на границе двух различных образов жизни, двух миров (оседлого и кочевого), Киевская крепость была надежно укрыта лесами от кочевых орд степи. Видимо, уже в это время Киев стал и сокральным центром племен, объединившихся в полянский союз. В 1909 году археологической экпедицией В.В. Хвойки было открыто каменное языческое святилище (т.н. капище) в самом центре древнейшего киевского городища. Вероятнее всего, найденный жертвенник был связан с культом славянского бога Световида (хотя некоторые ученые склонны видеть в нем капище княжеско-дружинного бога Перуна). Время сооружения найденного святилища относят к концу V в. – нач. VII в.

С древним Киевским гербом связано и народное предание о богатыре Михаиле Потыке. «Потык» – по-старославянски значит «птица».

Много подвигов во славу земли Русской совершил киевский богатырь Михаил Потык. Войн на долю Киева выпало немало. И попросили киевляне богатыря, чтобы вечно защищал он их родной город. Потык согласился. А чтобы ни на минуту не отлучаться от городских ворот, приказал приковать к ним себя цепями. Щит с изображением крылатого воина действительно одно время был прибит к киевским воротам.

Богдан Хмельницкий, Ян Кожемяка и многие другие украинские герои. В жизни они не были какими-то необычными людьми, но не жалели жизни своей, защищая родную землю. Об этом и напоминает нам киевский герб.

Целая историческая повесть легла в черниговский герб. Почти тысяча лет черниговской былине о богатыре Иване Годиновиче, его невесте Марье-Красе, царе Кощее и вещем орле.

Правда в былине не на стороне силы, а на стороне добра и справедливости. Вещий орёл помогает не князю Кощею, а простому дружиннику и его невесте.

На древнем черниговском гербе – тот же самый орёл из былины. Неусыпно, днём и ночью, несёт он стражу, защищая интересы родной земли.

Город Смоленск впервые упоминается в Устюжском летописном своде в 863 году.

IX–XIII века – время трагических междоусобиц и битв с монголо-татарами, время развития ремесел, время тонкой дипломатии смоленских князей, время превращения смолян из ярых язычников в христиан, время строительства первых православных храмов.

В 882 году князь Игорь Рюрикович стал государем на Смоленской земле. С этого времени Смоленск вошел в состав Киевского государства. Первым Смоленским князем был десятый сын Владимира Святославовича – Станислав. В Смоленске он не жил, а только собирал дань и передавал ее киевскому князю.

В 1054 году, после смерти Ярослава Мудрого, смоленским князем стал его пятый сын Вячеслав. Он жил в детинце на Соборной горе. Это был не наместник, а действительно князь. Поэтому 1054 год считается годом образования Смоленского княжества.

Наиболее яркими событиями начала XVI века можно назвать ожесточенную борьбу с польскими и литовскими феодалами, освободительное восстание против иноземцев (литовцев, немцев, поляков) и участие в Грюнвальдской битве. Этот период отмечен эпидемиями и голодом. И в то же время происходило бурное развитие культуры Смоленщины. В 1501 году Смоленск стал главной целью Ивана III, но все его походы не имели успеха. 1512 год – война за Смоленск. Она продолжалась 8 лет. Новый московский князь Василий III совершил три крупных похода. По договору 1522 года смоленские земли отошли к Московскому государству.

В XVI–XVII веке Смоленск стал одним из важнейших экономических и военных центров великого Княжества Московского. Смоленск – крупный торговый центр. Производство ремесленных изделий достигло высокого уровня. Значительным событием в истории Руси стало строительство в Смоленске крепостной стены.

На древнем гербе Смоленска изображена пушка, на стволе сидит сказочная птица Гамаюн.

Посмотришь на него, и сразу оживают события, связанные с историей славного города. Вот сказочная птица предупреждает горожан об очередной опасности. И стволы пушек разворачивались в ту сторону откуда появляется враг. А когда враги хитростью захватывали Смоленск и разрушали его до основания. Тогда подобно другой сказочной птице-Феникс, восставал он из пепла.

Первые летописные упоминания о городе Владимире относятся к концу X века. Они сообщают, что между 990 и 992 годами Великим Киевским князем Владимиром Святославичем во время крещения местного населения в Суздальской земле был основан город, названный по его княжескому имени. Таким образом, город становится в один ряд с древнейшими городами России.

Но окончательно вопрос о дате основания города не решен, так как в ряде летописей существует и другая дата основания города – в начале XII века Переяславским князем Владимиром Мономахом. Однако, даже в этих летописях после сообщения о постройке города, связанной с приходом Мономаха, есть упоминания о закладке его прежде Владимиром Святославичем. Поэтому можно предположить, что Владимир Мономах лишь продолжил строительную деятельность Владимира Крестителя.

На гербе Владимира изображен лев. Но львы не водились на севере Руси. О львах знали в основном понаслышке, из редких тогда иностранных книг, сказок. Для древних славян это был такой же легендарный зверь, как единорог. Знали только, что лев-царь зверей. И что его бояться. Зверь на гербе не свирепый, а, скорее всего добродушный, даже с лукавинкой в глазах. Такие будут верно служить человеку, особенно чистому сердцем.

Много разных интересных историй про тульских мастеров. Славились по всему миру тульские оружейники.

Герб Тулы напоминает о мастерах, принесших ему всемирную славу. На двух скрещенных клинках без рукояток лежит серебряный ружейный ствол, а вверху и внизу – по золотому молоту. Цвет их говорит, что у туляков золотые руки.

Великий Новгород – это один из самых древних русских городов. Город был богатым, многолюдным, с огромными торговыми площадями и чистыми улицами.

Уклад жизни в Новгороде был необычным. Ни перед кем не склонял головы Господин Великий Новгород, гордился вольницей, удалью и богатством. Сам Новгород стоял на пересечении важнейших торговых путей.

Как и другие древние русские города, Новгород славился искусными ремесленниками, удалыми купцами и храбрыми воинами.

Но, пожалуй, самым интересным в Древнем Новгороде было его самоуправление. Новгородцы сами выбирали себе князя и могли его прогнать, обвинив его в том, что он не заботиться о простых людях.

Символами города были вечевой колокол и вечевая степень. На древний городской герб Новгорода должны были перейти эти символы и лежащий жезл посадника, в форме посоха с ручкой, напоминающей букву «Т».Великий Новгород долго оставался вольным, т.е. самоуправляемым городом.

В 1478. царь Иван III силой заставил признать его свою власть, отобрал былые вольности, подчинил Москве.

А согласно воле Петра Первого на герб города, вместо свободолюбивых символов были нанесены символы царской власти. Вместо степени появилось золотое кресло, напоминающее царский трон, жезл посадника превратился в трисвешник. Лишь два медведя по бокам бывшей степени рыбы внизу, напоминающие об изобилии животного мира этого богатейшего северного края, перешли с печати на герб без всякого изменения.

Суздальцы уподобляли свой город соколу. Суздальцы охотно сравнивали свой город с этой гордой и красивой птицей. Сравнение удачно ещё и потому, что белокаменные храмы Суздаля действительно напоминали белоснежное оперение сокола. А ещё – никому ни давал сокол в обиду своё гнездо.

На древнемем гербе города Рязани воин в золотом поле держит в правой руке меч, в левой – ножны, на лице его написана решимость до последней капли крови отстаивать родную землю от врагов. Этот мужественный рязанский воин не дрогнул перед страшным врагом, посягнувшим на его землю, показал всем защитникам Руси пример самоотверженной любви к родине, героизма. вступив в смертный бой с ордами хана Батыя, рязанцы с самого начала не могли рассчитывать на победу. Слишком неравными были силы. Когда мы говорим, что на одного рязанца приходилось по сто вражеских мы нисколько не преувеличиваем. Так оно и было на самом деле.

Суздаль – один из красивейших российских городов. Насчитывает около 1000 лет славной самобытной истории. По обилию памятников древнерусского искусства и сохранности своего старого внешнего облика Суздаль не знает себе равных и с полным правом считается городом-музеем.

Первое упоминание о Суздале относится к 1024 году. Возник он на основе древнейшего земледельческого и торгово-ремесленного поселения. Есть все основания полагать, что первые поселения появились здесь не позднее IX века. Вещественные материалы, найденные во время раскопок в окрестностях Суздаля, позволяют сделать вывод, что древнее поселение не было захолустным. Оно имело разветвленные торговые связи с далекими государствами Севера и Средней Азии. В курганах были найдены древние монеты, чеканенные в Самарканде, Бухаре, Германии.

В начале XI века Суздаль и его окрестности входили в состав Киевского государства.

О городе можно встретить ряд упоминаний в летописях. Первое из них рассказывает о том, что в Суздале в 1024 году вспыхнуло восстание смердов, для подавления которого вынужден, был приехать сюда из Новгорода князь Ярослав. В последующие годы Суздаль стал вотчиной князей Всеволода, Владимира Мономаха. Затем во время междоусобной борьбы в 1096 году князей Олега Черниговского и Мстислава Новгородского Суздаль подвергся сожжению. В 1107 году полчища болгар разграбили его окрестности, а суздальцы отсиделись в укрепленном городе.

Киевский князь Владимир Мономах уделял большое внимание усилению и укреплению города. Постепенно Суздаль приобретает роль стольного города Ростово-Суздальского княжества. Первый князь Ростово-Суздальской земли, сын Мономаха Юрий Долгорукий, жил больше в Суздале, чем в Ростове. Во время Юрия княжество становится обширным. Границы его простираются до Белого озера на севере, до Волги на востоке, до Муромской земли на юге и до Смоленщины – на западе. Политическое значение Суздаля в эти годы сильно возрастает.

С приходом к власти сына Юрия – князя Андрея – Суздаль начинает утрачивать свое первенство, так как князь все внимание устремляет укреплению новой столицы – Владимира.

Суздаль входит в состав Владимирского княжества. Однако, несмотря на это, в Суздале ведутся большие строительные работы, возникают Козмо-демьянский и Ризположенский монастыри.

В целом следует отметить, что названия и гербы русских городов имеют длинные и интересные истории. Из них мы можем почерпнуть много полезной информации о том, как зародился и развивался тот или иной город, и эта информация представляет бесспорный интерес для исследователя.

Список литературы

1. Вахромеев В.А Первые русские князья. М.: Русское слово, 1995 г.

2. Вернадский Г.В. Киевская Русь. Тверь-Москва, 1996

3. Все обо всем. Популярная энциклопедия для детей. М.: Слово, 1996

4. Занимательная история. Пособие для учащихся, М.: Рипол, 1994 г.

5. История России и ее ближайших соседей. Энциклопедия для детей. т. 5, ч. 1, М.: Аванта+, 2000.

6. История России с древнейших времен до конца XVII века. Атлас, Дрофа, 1998

7. Лейкин А.С. Путешествие в Гардарики. М.: Детская литература, 1988

8. Российский исторический журнал «Родина», №10, 1997

9. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII–XIII веков. М., 1993

10. Саплина Е.В, А.И. Саплин. Введение в историю. М.: Дрофа, 1998

11. Семенова М.С. Мы – славяне! Популярная энциклопедия. Санкт-Петербург: Азбука, 1998

www.ronl.ru

Древнерусские города

Омский Государственный Университет имени Ф.М. Достоевского

Кафедра первобытной историиДубровина Александра Олеговна

Древнерусские города

РефератВыполнила студентка

1 курса 831-з группы

Дубровина А.О.

Проверила: Горбунова Т.А.Омск 2008 Содержание

Содержание. 2

I.Общие черты древнерусских городов. 4

1.Происхождение древнерусских городов. 4

2. Общие черты хозяйства древнерусских городов. 5

3.Культура древнерусских городов. 7

II. Русские города IX-XI веков. 8

1.Киевская земля. 8

2.Новгородская земля. 9

3.Залесская земля. 12

Заключение. 14

Список литературы.. 15

Введение

Сегодня я решила затронуть такую тему как «древнерусские города» и выявить, что способствовало развитию и формированию русских городов в IX-X веках.

Хронологические рамки данного вопроса падают на IX-XIII столетия. Прежде чем ответить на выше поставленные мною вопросы, стоит проследить процесс развития древнерусских городов.

Данный вопрос интересен не только для историка Российского государства, но и для научного общества и мировой истории. Это легко проследить. Крупнейшие города появлялись там, где ранее не существовали и развивались не под чьим-либо влиянием, а самостоятельно, развивая древнерусскую культуру, что вызывает особый интерес для мировой истории. Аналогично развивались города Чехии и Польши.

Освещенность данного вопроса имеет огромное значение для современного общества. Здесь я подчёркиваю то культурное наследие, сохранившееся в виде архитектуры, живописи, письменности и города в целом, так как он, в первую очередь, является основным источником наследия общества и государства.

Соответствующие предметы наследия передаются из поколения в поколение и чтобы не прервать эту цепочку необходимы определённые знания в этой сфере деятельности. Тем более в наше время нет недостатка информации. С помощью довольно большого накопившегося материала можно проследить процесс образования, развития, уклад жизни, культуру древнерусских городов. И к тому же знания о становлении русских городов и, следовательно, об истории древнерусского государства говорят о культурном развитии человека. А сейчас, в наше время, это очень актуально.    

  I.Общие черты древнерусских городов

1.Происхождение древнерусских городов

В письменных источниках русские города упоминаются впервые в IX веке. Анонимный баварский географ IX века перечислял, сколько городов было у разных славянских племен в то время. В русских летописях первые упоминания о городах на Руси тоже датированы IX веком. В древнерусском смысле слово «город» означало, прежде всего укрепленное место, однако летописец имел в виду и какие-то другие качества укрепленных поселений, так как городами им действительно названы города. В реальности существования русских городов IX века нет сомнений. Вряд ли возможно, чтобы какой-либо древнерусский город появился ранее IX-X  веков, так как только к этому времени на Руси сложились условия для возникновения городов, одинаковые на севере и на юге.

Другие иностранные источники упоминают русские города с X  века. Византийский император Константин Багрянородный, оставивший записки «Об управлении империей», писал о русских городах с чужих слов. Названия городов в большинстве случаев искажены: Немогардас-Новгород, Милинск-Смоленск, Телюцы-Любеч, Чернигога-Чернигов и т.д. Поражает отсутствие каких-либо названий, которые могут быть отнесены к названиям скандинавского или хазарского происхождения. Даже Ладога не может считаться построенной скандинавскими выходцами, так как в самих скандинавских источниках этот город известен под другим названием. Исследование названий древнерусских городов убеждает нас в том, что подавляющее большинство их носит славянские названия. Таковы Белгород, Бело-озеро, Васильев, Изборск, Новгород, Полоцк, Псков, Смоленск, Вышгород и т.д. Из этого следует, что древнейшие древнерусские города были основаны восточными славянами, а не каким-либо другим народом.

Наиболее полные, как письменные, так и археологические, сведения имеются по истории древнего Киева. Предполагают, что Киев появился путем слияния нескольких поселений, существовавших на его территории. При этом сопоставляют одновременное существование в Киеве городища на Андреевской горе, на Киселевке и в Щековице с легендой о трёх братьях – основателях Киева – Кие, Щеке и Хориве [Д.А. Авдусин, 1980]. Город, основанный братьями, был незначительным поселением. Значение торгового центра Киев получил в позднейшее время, и рост города начинается только в IX-X веках [М.Н. Тихомиров, 1956, с.17-21].

Аналогичные наблюдения можно сделать и над территорией других древнерусских городов, в первую очередь Новгорода. Первоначальный Новгород представляют в виде трёх разноэтничных одновременных посёлков, соответствующих последующему делению на концы. Объединение этих посёлков и обнесение единой стеной знаменовало появление Нового Города, получившего, таким образом, своё название от новых укреплений [Д.А. Авдусин, 1980]. Усиленное развитие городской жизни в Новгороде, как и в Киеве, происходит в определенное время – в IX-X столетиях.

Несколько иную картину дают археологические наблюдения, сделанные в Пскове. Раскопки на территории Пскова подтвердили, что Псков уже в IX столетии был значительным городским пунктом. Таким образом, Псков возник раньше, чем Новгород, и в этом нет ничего невероятного, так как торговая дорога по реке Великой восходит к очень раннему времени.  

2. Общие черты хозяйства древнерусских городов

В понятие средневекового города на Руси, как и в других странах, входило, прежде всего, представление об огороженном месте. В этом и было первоначальное отличие между городом и сельской местностью, к которому позже прибавляется представление о городе как ремесленном и торговом центре. Поэтому при оценке хозяйственного значения древнерусского города не следует забывать о том, что ремесло на Руси IX-XIII веков находилось ещё на начальной стадии отделения от сельского хозяйства. Археологические раскопки в русских городах IX-XII веков подтверждают постоянную связь горожан с сельским хозяйством. Степень значения сельского хозяйства для горожан была не одинаковой в мелких и больших городах. Сельское хозяйство доминировало в маленьких городах, подобных Райковецкому городищу, меньше всего было развито в больших центрах (Киеве, Новгороде и т.д.), но в том или ином виде существовало везде. Тем не менее, не сельское хозяйство определяло хозяйство русских городов X-XIII веков, а ремесло и торговля. Крупнейшие городские пункты не могли уже существовать без постоянной связи с ближайшей земледельческой округой. Они потребляли продукты сельского хозяйства в большей мере, чем их производили, являясь центрами ремесла, торговли и административного управления [М.Н. Тихомиров, 1956, с.67-69].

Ремесленный характер русских городов хорошо показан археологами. При раскопках главной и частой находкой являются остатки ремесленных мастерских. Встречаются кузнечные, ювелирные, сапожные, кожевенные и многие другие ремесленные мастерские. Обычны находки веретен, ткацких челноков и пряслиц – несомненных следов домашнего производства тканей [Д.А. Авдусин, 1980].

Существование ряда литейных форм, употреблявшихся для выпуска ремесленных изделий одного и того же типа, привело некоторых исследователей к предположению о работе этих мастерских на рыночный сбыт. Но понятие товара само по себе предполагает существование определённого рынка для сбыта. Такой рынок был известен под названием торга, торговища, торжища. Товарное производство, несомненно, уже в какой-то мере существовало в Древней Руси, но значение его нельзя преувеличивать. Известные нам письменные свидетельства в подавляющем большинстве говорят о ремесленном производстве на заказ. Преобладала, именно, работа на заказ, хотя товарное производство тоже имело место в Древней Руси.

Торговля городов IX-XIII веков развёртывалась в условиях господства натурального хозяйства и слабой потребности в привозных товарах. Поэтому торговля с иноземными странами была уделом в основном больших городов, мелкие городские пункты были связаны только с ближайшей сельскохозяйственной округой.

Внутренняя торговля была явлением повседневным, мало привлекавшим к себе внимание писателей того времени. Поэтому отрывочны сведения о внутреннем обмене в Древней Руси. Несомненно, что такие связи, как торговля внутри города, между городом и деревней и между различными городами, существовали, но их трудно уловить вследствие единства древнерусской культуры. Можно проследить связь городского рынка с окружающими деревнями (голод в городе обычно связывается с неурожаем в области) и зависимость деревни от городского ремесла и торговли (запросы деревни в железных предметах удовлетворялись деревенскими и городскими кузницами).

Значительно больше известно о торговле иноземной, «заморской». Внешняя торговля в основном обслуживала потребности феодалов и церкви; только в голодные годы хлеб становился товаром, доставляемым заморскими купцами. В ещё большей степени деревня являлась поставщиком экспортных товаров: мёд, воск, меха, сало, лён и прочее доставлялись в город из деревни, которая таким образом втягивалась в торговый оборот, хотя эти предметы и поступали на рынок не путём непосредственной продажи, а в составе оброка или дани [М.Н. Тихомиров, 1956, с.92-103].

Именно внешняя торговля была единственным источником поступления в Восточную Европу серебра – основного средства внутреннего русского обращения. Мелкие весовые нормы приёма серебряной монеты, употреблявшиеся в сфере международной торговли, ложатся в основу внутренних денежно-весовых систем Древней Руси, однако сами эти системы строятся по принципу русского денежного счета, который вполне самобытен. Возникновение русских местных систем падает на середину X века. Образование местных денежных систем вообще, а тем более, когда они приходят на смену единой денежно-весовой системе, - явление прогрессивное в условиях раннего феодализма. Оно свидетельствует о зарождении местных рынков и определении территориальной сферы их действия. Недоразвитость товарного обращения, сохранение определяющего влияния внешнеторгового фактора представляют собой явления, консервирующие единство денежных систем на этом этапе. Русское денежное обращение в это время достигло значительного развития [В.Л. Янин, 1956, с. 203-206].

 3.Культура древнерусских городов

«Русская деревенская и городская материальная культура, культура крестьян и ремесленников, составляла основу всей культуры Древней Руси». Конечно, памятники литературы, архитектуры, живописи, прикладного искусства, дошедшие до нашего времени от Древней Руси XI-XIII веков, - это произведения, сделанные по преимуществу по заказу феодалов. Но ведь и они отражают народные вкусы, притом в большей степени даже вкусы ремесленников, чем самих феодалов. Одной из предпосылок для развития городской культуры было распространение грамотности [М.Н. Тихомиров, 1956, с.261-262]. 

При раскопках в древнерусских городах найдено много деревянных вещей XII века и более позднего времени, помеченных буквой или имеющих надпись. На днище новгородского бочонка написано «мень», т.е. налим, на сапожной колодке – «мнези», т.е. имя заказчицы. Частые находки надписей на вещах свидетельствуют о распространенности грамотности в древнерусских городах. Это предположение было блестяще подтверждено находкой в Новгороде нового вида исторических источников – берестяных грамот. В разных городах в слоях X века найдены острые железные палочки – их в Древней Руси называли писалами, которыми и писались грамоты. Это даёт возможность утверждать, что письменность на бересте существовала ещё в X веке. Весьма важно, что берестяные грамоты в большинстве своём – это письма простых людей: крестьян, ремесленников, мелких торговцев. Сразу же возникли сомнения в том, что эти люди писали письма сами, а не обращались за помощью к писцам – профессионалам. Иногда, конечно, так и было. Но археологи обнаружили во множестве писала. Трудно себе представить, чтобы писцы так часто теряли свой основной инструмент. Естественно предположить, что писала принадлежали разным людям. Следовательно, грамотность  была распространена среди простых людей.

Грамоты содержат бытовые и хозяйственные подробности, деловые поручения, сообщают политические новости, рассказывают о конфликтах, являются долговыми расписками, духовными завещаниями, феодальными обязательствами и т.д. Их дата – XI-XV века.

Писала служили для писания не только по бересте, но и по восковым дощечкам, которые найдены при раскопках. Слой воска наносился на дощечку, в которой имелось специальное углубление. Имевшейся на писале лопаточкой можно было сравнять написанное, «стереть», т.е. она исполняла роль современной канцелярской резинки. Навощенные дощечки имели особое значение при обучении детей грамоте. Дети списывали с образцов буквы, пользуясь навощенными дощечками, как впоследствии пользовались грифельной доской. Изучив азбуку и получив некоторые навыки в начертании букв, дети начинали писать на бересте [Д.А. Авдусин, 1980].

II. Русские города IX-XI веков

1.Киевская земля

Обширная и богатая Киевская земля, бывшая в X-XI веках центром Древней Руси, занимала пространство по правому берегу Днепра с его притоками Росью и тетеревом, а также по нижнему течению Припяти. Название «Киевская земля» условное, оно не употреблялось в источниках, так как Киевская земля именовалась в древности «Русью» или Русской землёй.

В Киевской Руси отмечены три части городских укреплений: ров, городские стены и заборола на стене – забор из деревянных брусьев, которые защищали горожан от вражеских стрел и камней. К ним надо прибавить четвёртый элемент городских укреплений – вал, обычно поднимавшийся непосредственно надо рвом и нередко насыпанный из земли, взятой при выеме рва. Крепость обычно строилась на естественном возвышении, чаще всего на мысу при впадении одной реки в другую. 

Центр земли Киев был одновременно величайшим и красивейшим русским городом. Неизвестный нам автор 70-х годов XI столетия сделал несколько замечаний о топографии родного города в более ранние времена, при княгине Ольге. По его словам,, люди жили тогда только на Горе, а на Подоле «не седяхнуть». Киевский замок, «город», стоял там, где «ныне двор Гордятин и Никифоров». Место княжеской охоты, «перевесище», находилось за городом, а княжеский двор стоял в городе. Вне города были и два теремных двора, на одном из них стоял каменный терем. «Двор теремный» был центром княжеского Киева в X  столетии.

К концу X  века старый город стал тесным. Десятинная церковь, оконченная постройкой в 996 году, стояла уже за пределами старого городка, показывая, как расширились укрепления Киева. Десятинная церковь была одной из замечательнейших построек своего времени; для Киева она имела значение городского собора, обладавшего богатой ризницей, с иконами, крестами, церковными сосудами, книгами.

Новый рост Киева начинается с середины XI века. Ещё в 1034 году место, где позже была поставлена церковь св. Софии, оставалось «полем вне града». На этом поле в 1037 году заложен был Софийский собор и новый город [М.Н. Тихомиров, 1956, с.285-290].

Вокруг Софийского собора возвышались патрональные Ирининская и Георгиевская церкви, каменные княжеские и боярские дворцы, деревянные жилища киевлян. Боярский или княжеский двор состоял из ряда зданий, пристроенных друг к другу или соединенных переходами. Это изба, или клеть, могла быть просторной или тесной, надземной ил полуподземной; сени «представляли собою помещение между клетями, игравшее роль позднейшей залы»; терем – «по-видимому, высокая башня или вышка, с комнатами для женщин». Княжеские и боярские дворы, огороженные высоким тыном, вмещали не только господские хоромы, но и подсобные помещения: медуши для хранения меда, погреба, бани, даже темницы – порубы [М.Н. Тихомиров, 1956, с.254-256].

Главными городскими воротами были южные – Золотые ворота с надвратной церковью Благовещения. Золотые ворота представляли собой монументальные постройки башенного характера, служившие не только для въезда в город, но и для обороны.

Город уже в это время делился на две части: старый город и новый город, заложенный Ярославом. Оба города соединялись мостом. Время Ярослава Мудрого можно считать временем наибольшего расширения нагорной части Киева. Дальнейший рост поселения происходил уже в районе Подола. На подоле был устроен большой мост через Днепр,построенный в 1115 году и сущечтвовавший , видимо, недолгое время. С северной стороны Подол в XII столетии был огорожен частоколом, упиравшемся одним концом в Днепр и другим в холмы.

2.Новгородская земля

Характерной особенностью Новгородской земли являлось небольшое количество городов, разбросанных к тому же на значительном пространстве. Только Старая Руса находилась в 60-70 км от Новгорода, отделенная от него мощной водной преградой озера Ильмень; остальные новгородские города – Ладога, Торжок и Псков – были отделены от стольного города расстоянием в 200-250 км.

Планировка древнего Новгорода рисуется несколько по-иному в отличие от остальных городов, возвышавшихся на высоких холмах над рекой. Существует три части города: это Детинец, Торговая и Софийская стороны.  План Новгорода имеет кольцевое строение. Наращивание поселений вокруг Новгородского детинца происходило постепенно, в результате чего городские укрепления получили форму окружности.

Есть основания полагать, что древнейшей частью Новгорода была Софийская сторона с Детинцем. Во всяком случае, «город», т.е. Детинец, существовал уже в 989 году. В нем была построена деревянная церковь Софии, стоявшая в конце Епископли, ил Бискупли, улицы, впоследствии сгоревшая. И только в 1045 году, в новом Детинце был заложен грандиозный каменный храм Софии. Новгородская София, подобно киевскому прототипу, была парадным сооружением, резко выделявшимся среди окружавших её деревянных жилищ горожан.

Древнейшим из новгородских концов, возможно, был Людин, или Гончарский, впервые названный под 1194 годом. Древность Людина подтверждается некоторыми топографическими соображениями.

Отдельные поселения существовали на Торговой стороне уже в IX-X веках, но они не были связаны с городом. Таким древнейшим пунктом может справедливо считаться холм Славно с позднейшей церковью Илии пророка. Большое значение Торговая сторона получила тогда, когда возникли поселения у берегов реки Волхова. Дальнейший рост торговой стороны происходил быстро, но в основном он падает на XI век. Каменные церкви на Торговой стороне были построены в начале XII века [М.Н. Тихомиров, 1956, с.375-381]. В 1113 году выстроен храм Николы на Ярославовом дворище, который был княжеским дворцовым храмом. По типу и художественным особенностям Николо-Дворищенский собор является большим городским соборным храмом. В основе построек церквей Ивана на Опоках и Успения – упрощенный план Николо-Дворищенского собора: нет башен, вход на хоры устроен в виде узкой щели в толще западной стены [www.pravoslavie.ru].     

 Окольный город, называвшийся здесь обычно острогом, сложился уже в XII веке, но позже неоднократно усиливался и перестраивался. Особенно значительное усиление линии окольного города было проведено в XIV в., когда некоторая часть деревянных стен была заменена каменными. Кроме того, в конце XIV века по линии обороны острога было сооружено значительное количество каменных башен. Башни эти были расставлены очень неравномерно, в соответствии с расположением городских улиц. Система обороны Новгорода была круговой, поскольку город располагался по обе стороны р. Волхова и в силу этого река не могла здесь играть роли оборонительного рубежа.

Из всех новгородских пригородов наибольшее значение имел Псков, который уже сначала своей истории представлял особый центр обширной территории. Древнейшая часть Пскова («Кром») занимала высокий холм на узком мысу при впадении реки Псковы в Великую. Надо думать, что Кром являлся только замком, за котором лежал посад, укрепленный валом и рвом, как это было в других русских городах. В военном отношении место, на котором сооружен Кром, является исключительно удачным. С севера, запада и востока граница укрепления проходит по линии крутых береговых склонов, перед которыми лежит водная преграда. Лишь одна южная стена, к тому же очень небольшой протяженности, не имела перед собой естественных преград и рубежей (Перси). 

Вторая линия обороны Пскова расположена несколько южнее Персей и получила наименование Довмонтова города. По существу, эта очень небольшая территория является еще не окольным городом, а лишь незначительным расширением территории самого детинца. Линия обороны окольного города во Пскове была создана в начале XIV в., в 1309 году. Вместе с постройкой этой стены в состав укрепленной части города вошла значительная территория, называвшаяся впоследствии Старым Застеньем. Это был уже подлинный окольный город. Немного позже, в том же XIV веке, территория защищенной части города была еще больше расширена; была сооружена четвертая оборонительная стена к югу от стены 1309 г., причем прибавленная таким образом территория, защищенная этой стеной, получила наименование Нового Застенья. Наконец, в XV в. оборонительными стенами была окружена еще значительно большая площадь (1700 тыс. кв. м) к югу и юго-востоку от укреплений XIV в., а также территория Запсковья.

 Новгородские и псковские крепости имеют некоторые отличительные особенности. Здесь широко распространены укрепления островного типа, занимающие отдельные холмы с крутыми склонами со всех сторон. Характерно, что новгородцы и псковичи в XIV — XV вв. непрерывно совершенствовали и реконструировали укрепления не только детинцев, но и окольных городов в своих столицах. В XIV и XV вв. здесь развернулось уже интенсивное каменное оборонительное строительство: появились каменные стены в Новгороде и Пскове (как в детинце, так и в окольном городе), а также каменные крепости Порхов, Остров, Орешек, Изборск, Ям. В псковской крепости Велье, построенной в XIV в., половина городских стен была каменной [П.А. Раппопорт, 1961, с.83-86] .

Изборск и Ладога впервые упоминаются в «Повести временных лет» под 862 годом в рассказе о призвании княжить на Руси трех варяжских братьев. Двое из которых, Рюрик и Изборьсте, осели в этих городах. Ладога стояла недалеко от впадения реки Волхова в Ладожское озеро. Ладога долго оставалась крупнейшим городом на севере Новгородской земли. В Ладоге были построены каменные церкви и воздвигнут в 1116 году каменный замок. В торговом отношении Ладога имела значение перевалочного пункта, которое она сохраняла ещё в XIII веке.

На протяжении почти всей истории Изборск тесно связан с Псковом, являясь его форпостом, встречавшим врага, вторгавшегося с запада. Псковичи, в свою очередь, помогали ему и своим войском, и строителями, следя за тем, чтобы Изборск всегда находился в боевой готовности. Каменный Изборск являет собой классическую крепость с односторонней обороной. Существующая крепость имеет форму треугольника со значительно скругленными углами. Стены и башни сложены из известняковой плиты. Все участки стен, которые могли быть повергнуты штурму, достаточно прямолинейны и хорошо фланкируются из башен.  В ряде источников считается, что крепость на городище так и оставалась деревянной в течение более, чем трёх веков. Некоторые исследователи, опираясь на результаты раскопок, полагают, что уже в XI веке тыловая часть крепости была защищена каменной стеной и имела, по крайней мере, одну каменную башню на стрелке мыса, а может быть и две воротные башни. Вместо простых ворот стали сооружать захабы — специальные устройства перед воротами, представляющие собой как бы небольшие узкие коридоры между крепостными стенами [www.rusarch.ru].  

Другой новгородский пригород – Торжок, или Новый Торг своё название получил от торга, ярмарки (Торжка), образовавшегося на Тверце, на пути из Новгорода к Волге. Наличие водного пути, удобное местоположение, развитие торговли и ремесел способствовали росту города [М.Н. Тихомиров, 1956, с.385-386]. В XIV веке весь город в пределах мыса между рекой Тверцой и её притоком ручьем Здоровцом был обнесен деревянными стенами с башнями, а с южной напольной стороны был защищен высоким земляным валом и рвом. Так образовался кремль Торжка. К югу от города, за земляным валом, в XI веке был основан Борисоглебский монастырь. Земляной вал на Борисоглебской стороне города даёт представление о Кремле Торжка. С востока крепость примыкала к реке Тверце. С самого своего рождения город оказался в центре экономической и политической жизни Древней Руси. На протяжении нескольких столетий Торжок играл ведущую роль в защите южных пределов Новгородской вечевой республики, являясь одновременно важнейшим торговым центром [www.pravoslavie.ru].

www.coolreferat.com

Начальная Windows Commander Far WinNavigator Frigate Norton Commander WinNC Dos Navigator Servant Salamander Turbo Browser Winamp, Skins, Plugins Необходимые Утилиты Текстовые редакторы Юмор		File managers and best utilites Главная » Реферат » Реферат древнерусские города Реферат: Древнерусское градоустройство. Реферат древнерусские города Древнерусские города Федеральное Агентство образования Российской Федерации Омский Государственный Университет имени Ф.М. Достоевского Кафедра первобытной истории Дубровина Александра Олеговна Древнерусские города Реферат Выполнила студентка 1 курса 831-з группы Дубровина А.О. Проверила: Горбунова Т.А. Омск 2008 Содержание Содержание. 2 I.Общие черты древнерусских городов. 4 1.Происхождение древнерусских городов. 4 2. Общие черты хозяйства древнерусских городов. 5 3.Культура древнерусских городов. 7 II. Русские города IX-XI веков. 8 1.Киевская земля. 8 2.Новгородская земля. 9 3.Залесская земля. 12 Заключение. 14 Список литературы.. 15 Сегодня я решила затронуть такую тему как «древнерусские города» и выявить, что способствовало развитию и формированию русских городов в IX-X веках. Хронологические рамки данного вопроса падают на IX-XIII столетия. Прежде чем ответить на выше поставленные мною вопросы, стоит проследить процесс развития древнерусских городов. Данный вопрос интересен не только для историка Российского государства, но и для научного общества и мировой истории. Это легко проследить. Крупнейшие города появлялись там, где ранее не существовали и развивались не под чьим-либо влиянием, а самостоятельно, развивая древнерусскую культуру, что вызывает особый интерес для мировой истории. Аналогично развивались города Чехии и Польши. Освещенность данного вопроса имеет огромное значение для современного общества. Здесь я подчёркиваю то культурное наследие, сохранившееся в виде архитектуры, живописи, письменности и города в целом, так как он, в первую очередь, является основным источником наследия общества и государства. Соответствующие предметы наследия передаются из поколения в поколение и чтобы не прервать эту цепочку необходимы определённые знания в этой сфере деятельности. Тем более в наше время нет недостатка информации. С помощью довольно большого накопившегося материала можно проследить процесс образования, развития, уклад жизни, культуру древнерусских городов. И к тому же знания о становлении русских городов и, следовательно, об истории древнерусского государства говорят о культурном развитии человека. А сейчас, в наше время, это очень актуально. I .Общие черты древнерусских городов 1.Происхождение древнерусских городов В письменных источниках русские города упоминаются впервые в IX веке. Анонимный баварский географ IX века перечислял, сколько городов было у разных славянских племен в то время. В русских летописях первые упоминания о городах на Руси тоже датированы IX веком. В древнерусском смысле слово «город» означало, прежде всего укрепленное место, однако летописец имел в виду и какие-то другие качества укрепленных поселений, так как городами им действительно названы города. В реальности существования русских городов IX века нет сомнений. Вряд ли возможно, чтобы какой-либо древнерусский город появился ранее IX-X веков, так как только к этому времени на Руси сложились условия для возникновения городов, одинаковые на севере и на юге. Другие иностранные источники упоминают русские города с X века. Византийский император Константин Багрянородный, оставивший записки «Об управлении империей», писал о русских городах с чужих слов. Названия городов в большинстве случаев искажены: Немогардас-Новгород, Милинск-Смоленск, Телюцы-Любеч, Чернигога-Чернигов и т.д. Поражает отсутствие каких-либо названий, которые могут быть отнесены к названиям скандинавского или хазарского происхождения. Даже Ладога не может считаться построенной скандинавскими выходцами, так как в самих скандинавских источниках этот город известен под другим названием. Исследование названий древнерусских городов убеждает нас в том, что подавляющее большинство их носит славянские названия. Таковы Белгород, Бело-озеро, Васильев, Изборск, Новгород, Полоцк, Псков, Смоленск, Вышгород и т.д. Из этого следует, что древнейшие древнерусские города были основаны восточными славянами, а не каким-либо другим народом. Наиболее полные, как письменные, так и археологические, сведения имеются по истории древнего Киева. Предполагают, что Киев появился путем слияния нескольких поселений, существовавших на его территории. При этом сопоставляют одновременное существование в Киеве городища на Андреевской горе, на Киселевке и в Щековице с легендой о трёх братьях – основателях Киева – Кие, Щеке и Хориве [Д.А. Авдусин, 1980]. Город, основанный братьями, был незначительным поселением. Значение торгового центра Киев получил в позднейшее время, и рост города начинается только в IX-X веках [М.Н. Тихомиров, 1956, с.17-21]. Аналогичные наблюдения можно сделать и над территорией других древнерусских городов, в первую очередь Новгорода. Первоначальный Новгород представляют в виде трёх разноэтничных одновременных посёлков, соответствующих последующему делению на концы. Объединение этих посёлков и обнесение единой стеной знаменовало появление Нового Города, получившего, таким образом, своё название от новых укреплений [Д.А. Авдусин, 1980]. Усиленное развитие городской жизни в Новгороде, как и в Киеве, происходит в определенное время – в IX-X столетиях. Несколько иную картину дают археологические наблюдения, сделанные в Пскове. Раскопки на территории Пскова подтвердили, что Псков уже в IX столетии был значительным городским пунктом. Таким образом, Псков возник раньше, чем Новгород, и в этом нет ничего невероятного, так как торговая дорога по реке Великой восходит к очень раннему времени. 2. Общие черты хозяйства древнерусских городов В понятие средневекового города на Руси, как и в других странах, входило, прежде всего, представление об огороженном месте. В этом и было первоначальное отличие между городом и сельской местностью, к которому позже прибавляется представление о городе как ремесленном и торговом центре. Поэтому при оценке хозяйственного значения древнерусского города не следует забывать о том, что ремесло на Руси IX-XIII веков находилось ещё на начальной стадии отделения от сельского хозяйства. Археологические раскопки в русских городах IX-XII веков подтверждают постоянную связь горожан с сельским хозяйством. Степень значения сельского хозяйства для горожан была не одинаковой в мелких и больших городах. Сельское хозяйство доминировало в маленьких городах, подобных Райковецкому городищу, меньше всего было развито в больших центрах (Киеве, Новгороде и т.д.), но в том или ином виде существовало везде. Тем не менее, не сельское хозяйство определяло хозяйство русских городов X-XIII веков, а ремесло и торговля. Крупнейшие городские пункты не могли уже существовать без постоянной связи с ближайшей земледельческой округой. Они потребляли продукты сельского хозяйства в большей мере, чем их производили, являясь центрами ремесла, торговли и административного управления [М.Н. Тихомиров, 1956, с.67-69]. Ремесленный характер русских городов хорошо показан археологами. При раскопках главной и частой находкой являются остатки ремесленных мастерских. Встречаются кузнечные, ювелирные, сапожные, кожевенные и многие другие ремесленные мастерские. Обычны находки веретен, ткацких челноков и пряслиц – несомненных следов домашнего производства тканей [Д.А. Авдусин, 1980]. Существование ряда литейных форм, употреблявшихся для выпуска ремесленных изделий одного и того же типа, привело некоторых исследователей к предположению о работе этих мастерских на рыночный сбыт. Но понятие товара само по себе предполагает существование определённого рынка для сбыта. Такой рынок был известен под названием торга, торговища, торжища. Товарное производство, несомненно, уже в какой-то мере существовало в Древней Руси, но значение его нельзя преувеличивать. Известные нам письменные свидетельства в подавляющем большинстве говорят о ремесленном производстве на заказ. Преобладала, именно, работа на заказ, хотя товарное производство тоже имело место в Древней Руси. Торговля городов IX-XIII веков развёртывалась в условиях господства натурального хозяйства и слабой потребности в привозных товарах. Поэтому торговля с иноземными странами была уделом в основном больших городов, мелкие городские пункты были связаны только с ближайшей сельскохозяйственной округой. Внутренняя торговля была явлением повседневным, мало привлекавшим к себе внимание писателей того времени. Поэтому отрывочны сведения о внутреннем обмене в Древней Руси. Несомненно, что такие связи, как торговля внутри города, между городом и деревней и между различными городами, существовали, но их трудно уловить вследствие единства древнерусской культуры. Можно проследить связь городского рынка с окружающими деревнями (голод в городе обычно связывается с неурожаем в области) и зависимость деревни от городского ремесла и торговли (запросы деревни в железных предметах удовлетворялись деревенскими и городскими кузницами). Значительно больше известно о торговле иноземной, «заморской». Внешняя торговля в основном обслуживала потребности феодалов и церкви; только в голодные годы хлеб становился товаром, доставляемым заморскими купцами. В ещё большей степени деревня являлась поставщиком экспортных товаров: мёд, воск, меха, сало, лён и прочее доставлялись в город из деревни, которая таким образом втягивалась в торговый оборот, хотя эти предметы и поступали на рынок не путём непосредственной продажи, а в составе оброка или дани [М.Н. Тихомиров, 1956, с.92-103]. mirznanii.com Реферат - Древнерусское градоустройство - История Город и село Как отмечают современные исследователи: “совокупность древнерусских населенных пунктов в целом укладывалась в сложную иерархическую систему, своеобразную пирамиду, в основании которой находилась масса рядовых сельских поселений, а вершину венчали крупные стольные города — центры самостоятельных земель-княжений на Руси. Ступени между ними занимали, надо полагать поселения переходных типов, связанные друг с другом отношениями административно-хозяйственного соподчинения. В эту пеструю мозаику вклинивались территориально все расширявшиеся раннефеодальные вотчины и, наоборот, неуклонно сокращавшиеся островки еще не охваченных процессом окняжения и феодализации свободных сельских общин”. Древнерусские источники пользуются развитой системой географических терминов, связанных с различными видами поселений. Здесь встречаются упоминания стольных городов и городов — волостных центров, “пригородов” и городков, городцов и городищ, погостов, слобод, сел, селец, селищ, весей и т.п. О том, какой смысл вкладывали авторы источников в каждое из этих слов, как они дифференцировали все эти селения и по каким критериям, сейчас можно только догадываться. Изучение социального смысла подобной терминологии осложняется тем, что в древней Руси подобные слова, видимо, не всегда строго различались. Так, даже в поздних рукописях можно найти смешение терминологии: “… въ некоторой веси Суздальского уезду, иже именуется село Холуй...”. (Курсив мой. — И.Д.) К тому же со временем семантика географических терминов могла изменяться (и довольно существенно). Тем не менее на основании косвенных (гораздо реже — прямых) данных удалось выяснить основные значения многих географических индикаторов древнерусских поселений. Погостами первоначально назывались центральные поселки общинной территории, административно-податные центры и пункты, в которых велась торговля. Позже погосты становятся также религиозными центрами: там строились церкви и отводилось место для кладбищ. Со временем погосты частично или полностью утратили прежнее значение, хотя названия за ними сохранились. В одних местностях они стали обозначать место, где находятся церковь и притч, в других (в средней и южной полосе) — кладбища, а в некоторых превратились в села. О составе погоста-села XIII в. можно судить по упоминанию пожалований, сделанных в 1219-1237 гг. в жалованной грамоте великого князя рязанского Олега Ивановича игумену Ольгова монастыря Арсению: “… тогды дали святой Богородици дому 9 земель бортных, а 5 погостов: Песочна, а ней 300 семии, Холохолна, а в ней полтораста семии, Заячины, а в ней 200 семии, Веприя, 200 семии, Заячков, 100 и 60 семии, а се вси погосты с землями с бортными, и с поземом, и с озеры, и с бобры, и с перевесьищи, с резанками, и с шестьюдесят, и с винами, и с поличным, и со всеми пошлинами”. Селами именовались административно-хозяйственные и церковно-приходские центры княжеского или боярского владения. На ранних этапах истории Древней Руси в их состав входили только двор владельца и жилища его слуг. Позднее в селах стали распространяться и хозяйства зависимых крестьян. Село, не ставшее церковно-приходским центром, называлось сельцом. Крестьяне, тянувшие в податном отношении к селу, жили в деревнях или весях — поселениях в один или несколько дворов. Однако нас в первую очередь будет интересовать тот вид поселений, в котором концентрировались некие властные структуры, оказавшие реальное влияние на жизнь Древней Руси. А таким типом поселения был, несомненно, древнерусский город. Древнерусский город Становление Древнерусского государства было теснейшим образом связано с процессом преобразования, освоения мира непроходимых чащоб, болот и бескрайних степей, окружавшего человека в Восточной Европе. Ядром нового мира стал город — “очеловеченная”, “окультуренная”, отвоеванная у природы территория. Упорядоченное, урбанизированное пространство превращалось в опору новой социальной организации. “В городах, — пишет В.П. Даркевич, — исчезает поглощенность личности родом, ее статус не растворяется в статусе группы в той мере, как в варварском обществе. Уже в ранних городах Новгородско-Киевской Руси общество переживает состояние дезинтеграции. Но при разрушении прежних органических коллективов, в которые включался каждый индивид, общество перестраивается на новой основе. В города, под сень княжеской власти стекаются люди, самые разные по общественному положению и по этнической принадлежности. Солидарность и взаимопомощь — непременное условие выживания в экстремальных условиях голодовок, эпидемий и вражеских вторжений. Но социально-психологические интеграционные процессы происходят уже в совершенно иных условиях”. Города, несомненно, были центрами экономической, политической и духовной жизни Древней Руси. “Именно города предохраняли Русь от гибельного изоляционизма. Они играли ведущую роль в развитии политических, экономических и культурных связей с Византией и дунайской Болгарией, мусульманскими странами Передней Азии, тюркскими кочевниками причерноморских степей и волжскими булгарами, с католическими государствами Западной Европы. В урбанистической среде, особенно в крупнейших центрах, усваивались, сплавлялись, по-своему перерабатывались и осмысливались разнородные культурные элементы, что в сочетании с местными особенностями придавало древнерусской цивилизации неповторимое своеобразие”. В изучении городов домонгольской Руси отечественными историками и археологами достигнуты серьезные успехи. В то же время накопилось значительное число проблем, требующих своего разрешения. Первый вопрос, на который необходимо ответить: что такое древнерусский город? При всей своей “очевидности” ответ на него вовсе не так прост, как может показаться на первый взгляд. Если исходить из этимологии слова “город” (родственное “жердь”), то следует признать, что это прежде всего огороженное (укрепленное) поселение. Однако этимологический подход далеко не всегда может удовлетворить историка. Он фиксирует лишь наиболее раннюю стадию истории слова, но ничего не может сказать о том, что же собственно называлось городом в более позднее время. Действительно, “городом” в древнерусских источниках до XVI в. назывались огражденные населенные пункты и крепости, независимо от их экономического значения. В более позднее время так стали называться ремесленно-торговые поселения и крупные населенные пункты (при всей нечеткости определения “крупные”), независимо от того, имели ли они крепостные сооружения или нет. Кроме того, когда речь заходит об историческом исследовании, в нем под термином “город” имеется в виду не совсем то (а иногда и совсем не то), что подразумевалось под этим словом в Древней Руси. Что же называют древнерусским городом современные исследователи? Приведу некоторые типичные определения: “Город есть населенный пункт, в котором сосредоточено промышленное и торговое население, в той или иной мере оторванное от земледелия”. “Древнерусским городом можно считать постоянный населенный пункт, в котором с обширной сельской округи-волости концентрировалась, перерабатывалась и перераспределялась большая часть произведенного там прибавочного продукта”. Повторю: насколько такие представления соотносятся с тем, что называли городом в Древней Руси, — точно не известно. Решение этой проблемы, как уже отмечалось, затрудняется неоднозначностью понятия город в Древней Руси. “Термином “город” в Древней Руси обозначалось вообще укрепленное, огражденное поселение, вне зависимости от его экономического характера — был ли это город в собственном смысле слова — значительный ремесленно-торговый центр, или небольшая крепостица с военным гарнизоном, или старое укрепленное поселение дофеодальной поры”. Такое расхождение в определениях серьезно затрудняет использование информации о городах, почерпнутой из древнерусских источников, поскольку требует предварительного доказательства, идет ли речь в данном конкретном случае о городе в “нашем” смысле слова (точнее в том смысле, который вкладывается в этот смысл данным исследователем). Вместе с тем становится под вопрос принципиальная возможность выработки универсального определения древнерусского города. В советской историографии, опиравшейся на марксистскую теорию, появление городов связывалось с отделением ремесла от земледелия, т.е. с так называемым вторым крупным разделением труда (Ф. Энгельс). Прочие факторы, если и учитывались, ставились в подчиненное положение. Им уделялось гораздо меньше внимания при объяснении формирования такого типа поселений. В качестве примера приведу высказывание М.Н. Тихомирова, весьма характерное именно для такого подхода: “Настоящей силой, вызвавшей к жизни русские города, было развитие земледелия и ремесла в области экономики, развитие феодализма — в области общественных отношений”. Правда, одновременно с этим исследователи часто подчеркивали, что “само возникновение русских городов имело различную историю”. В последнее время все больше внимания обращается на то, что происхождение и особенности жизни древнерусского города не могут объясняться сугубо экономическими причинами. В частности В.П. Даркевич считает, что “объяснение появления раннесредневековых городов на Руси в итоге общественного разделения труда — пример явной модернизации в понимании экономики того времени, когда господствовало натуральное хозяйство. Продукты труда производятся здесь для удовлетворения потребностей самих производителей. Товарное производство находится в зачаточном состоянии. Внутренние местные рынки в эпоху становления городов на Руси еще не получили развития. Господствует дальняя международная торговля. Затрагивавшая лишь верхи общества”. Подвергается сомнению и жесткое противопоставление города и села в Древней Руси. При этом подчеркивается роль агрикультуры в городе, жители которого (как, впрочем, и западноевропейские горожане) “вели полукрестьянское существование и занимались разнообразными промыслами, как свидетельствуют археологические материалы: охотой, рыболовством, бортничеством”. Горожанам не чужды были занятия земледелием и скотоводством (об этом говорят многочисленные находки на территории древнерусских городов сельскохозяйственных орудий труда: лемехов плугов, мотыг, кос, серпов, ручных жерновов, ножниц для стрижки овец, огромного количества костей домашних животных). Кроме того, сельское население занималось производством большинства “ремесленных” продуктов для удовлетворения собственных нужд: ткало ткани и шило одежду, производило гончарные изделия и т.п. Пожалуй, единственным исключением были металлические орудия и украшения, изготовление которых требовало специальной подготовки и сложного оборудования. Добавим к этому, что по свидетельствам археологов, крупные городские поселения подчас возникали раньше окружавших их сельских поселков. К тому же, подобно городам Западной Европы, население городских поселений Древней Руси постоянно пополнялось сельскими жителями. Все это заставляет согласиться с мнением В.П. Даркевича о высокой степени аграризации древнерусских городов и отсутствии жестких различий между городскими и сельскими поселениями. Он пишет: “Как на Западе, так и на Востоке Европы город представлял собой сложную модель, своего рода микрокосм с концентрическими кругами вокруг основного ядра. Первый круг — садовые и огородные культуры (огороды вплотную примыкают к городскому пространству и проникают в свободные его промежутки), а также молочное хозяйство; во втором и третьих кругах — зерновые культуры и пастбища. При раскопках на территории городских дворов-усадеб находят огромное количество костей домашних животных. Места для содержания скота обнаружены как в пределах укреплений, так и вне их”. Основным отличительным внешним признаком городского поселения, видимо, было лишь наличие укрепления, крепостного сооружения, вокруг которого концентрировалась собственно “городская жизнь”. При этом в сознании жителей Древней Руси город отличался от пригорода, также окруженного “городскими” укреплениями. В городах — “пригородах” отсутствовал очень важный, хотя и почти не заметный для нас элемент настоящего города — вече. Государственный строй и законы Итак, во главе Русского государства VI – X веков стоял главный Князь, проживавший в тогдашней столице Киеве. Главному князю подчинялись простые князья стоявшие во главе своих наделов или княжеств. Реально вторым по главенству являлся князь новгородский, поэтому главный князь старался посадить туда своего старшего сына. Каждый князь имел своё войско, дружину. Естественно, что и воинов и самих князей нужно было чем-то кормить. Так князь с могучею дружиною периодически объезжал славянские земли и собирал полюдье. Впоследствии часть собранного съедалась, а часть отправлялась за рубеж (полюдье продолжалось приблизительно с VIII по XI века). Единого законодательства на Руси не было вплоть до князя Владимира, издавшего первое единое русское законодательство Русскую Правду. Обычно суд вершили князья по своему уразумению и по древним обычаям. Но были люди, которые могли указать даже великому князю – это служители славянских языческих богов. Если такой служитель говорил, кого и когда нужно, к примеру, принести в жертву богам, никто не смел его ослушаться. Итак, мы перешли к следующей теме — язычеству древней Руси. Исторические реформы князя Владимира и дальнейшее развитие Киевской Руси Приход к власти князя Владимира на Руси ознаменовал собой новый этап в развитии государства. Проведённые им реформы навек изменили облик тогдашней Руси. Придя к власти в 980 году, Владимир проводит религиозную реформу, стремясь объединить племена, составлявшие тогда Российское государство. Эта реформа не получила народной поддержки и поэтому фактически провалилась. Тогда в выборе религии Владимир остановился на христианстве. Этот выбор имел несколько плюсов для Руси: во первых позволял объединить разношерстное население под одной религией, а во вторых позволял заключить выгодный договор с Византией. Итак в 988 году князь Владимир тайно принимает крещение, 1 августа 990 года происходит крещение киевлян, а уже 8/9 сентября того же года крестят жителей непокорного Новгорода. Но это далеко не все реформы князя Владимира, не мене важной его заслугой было создание первого Русского сборника законов Русской Правды[1] [1]. Этот сборник во первых отменял и запрещал некоторые старые законы и обычаи такие, как: кровная месть, многожёнство, человеческие жертвоприношения, сжигание жён с мёртвыми мужьями. Следующие князья также реформировали и дополняли законодательство, причём нужно заметить, что русские законы не копировали слепо Византийские. Так в русских законах не было такого наказания, как смертная казнь или членовредительство, вместо них были введены штрафы. Также нужно заметить, что именно при Владимире появилась письменность на Руси. Но такой образ крепкой и сильной державы Киевская Русь сохраняла не долго, уже в XII веке появляются признаки феодальной раздробленности. Возможно, именно это и стало причиной падения великой Руси под натиском татаромонголов. www.ronl.ru Реферат: Древнерусские города	Федеральное Агентство образования Российской Федерации Омский Государственный Университет имени Ф.М. Достоевского Кафедра первобытной истории Дубровина Александра Олеговна Древнерусские города Реферат Выполнила студентка 1 курса 831-з группы Дубровина А.О. Проверила: Горбунова Т.А. Омск 2008 Содержание Содержание. 2 I.Общие черты древнерусских городов. 4 1.Происхождение древнерусских городов. 4 2. Общие черты хозяйства древнерусских городов. 5 3.Культура древнерусских городов. 7 II. Русские города IX-XI веков. 8 1.Киевская земля. 8 2.Новгородская земля. 9 3.Залесская земля. 12 Заключение. 14 Список литературы.. 15 Сегодня я решила затронуть такую тему как «древнерусские города» и выявить, что способствовало развитию и формированию русских городов в IX-X веках. Хронологические рамки данного вопроса падают на IX-XIII столетия. Прежде чем ответить на выше поставленные мною вопросы, стоит проследить процесс развития древнерусских городов. Данный вопрос интересен не только для историка Российского государства, но и для научного общества и мировой истории. Это легко проследить. Крупнейшие города появлялись там, где ранее не существовали и развивались не под чьим-либо влиянием, а самостоятельно, развивая древнерусскую культуру, что вызывает особый интерес для мировой истории. Аналогично развивались города Чехии и Польши. Освещенность данного вопроса имеет огромное значение для современного общества. Здесь я подчёркиваю то культурное наследие, сохранившееся в виде архитектуры, живописи, письменности и города в целом, так как он, в первую очередь, является основным источником наследия общества и государства. Соответствующие предметы наследия передаются из поколения в поколение и чтобы не прервать эту цепочку необходимы определённые знания в этой сфере деятельности. Тем более в наше время нет недостатка информации. С помощью довольно большого накопившегося материала можно проследить процесс образования, развития, уклад жизни, культуру древнерусских городов. И к тому же знания о становлении русских городов и, следовательно, об истории древнерусского государства говорят о культурном развитии человека. А сейчас, в наше время, это очень актуально. I .Общие черты древнерусских городов 1.Происхождение древнерусских городов В письменных источниках русские города упоминаются впервые в IX веке. Анонимный баварский географ IX века перечислял, сколько городов было у разных славянских племен в то время. В русских летописях первые упоминания о городах на Руси тоже датированы IX веком. В древнерусском смысле слово «город» означало, прежде всего укрепленное место, однако летописец имел в виду и какие-то другие качества укрепленных поселений, так как городами им действительно названы города. В реальности существования русских городов IX века нет сомнений. Вряд ли возможно, чтобы какой-либо древнерусский город появился ранее IX-X веков, так как только к этому времени на Руси сложились условия для возникновения городов, одинаковые на севере и на юге. Другие иностранные источники упоминают русские города с X века. Византийский император Константин Багрянородный, оставивший записки «Об управлении империей», писал о русских городах с чужих слов. Названия городов в большинстве случаев искажены: Немогардас-Новгород, Милинск-Смоленск, Телюцы-Любеч, Чернигога-Чернигов и т.д. Поражает отсутствие каких-либо названий, которые могут быть отнесены к названиям скандинавского или хазарского происхождения. Даже Ладога не может считаться построенной скандинавскими выходцами, так как в самих скандинавских источниках этот город известен под другим названием. Исследование названий древнерусских городов убеждает нас в том, что подавляющее большинство их носит славянские названия. Таковы Белгород, Бело-озеро, Васильев, Изборск, Новгород, Полоцк, Псков, Смоленск, Вышгород и т.д. Из этого следует, что древнейшие древнерусские города были основаны восточными славянами, а не каким-либо другим народом. Наиболее полные, как письменные, так и археологические, сведения имеются по истории древнего Киева. Предполагают, что Киев появился путем слияния нескольких поселений, существовавших на его территории. При этом сопоставляют одновременное существование в Киеве городища на Андреевской горе, на Киселевке и в Щековице с легендой о трёх братьях – основателях Киева – Кие, Щеке и Хориве [Д.А. Авдусин, 1980]. Город, основанный братьями, был незначительным поселением. Значение торгового центра Киев получил в позднейшее время, и рост города начинается только в IX-X веках [М.Н. Тихомиров, 1956, с.17-21]. Аналогичные наблюдения можно сделать и над территорией других древнерусских городов, в первую очередь Новгорода. Первоначальный Новгород представляют в виде трёх разноэтничных одновременных посёлков, соответствующих последующему делению на концы. Объединение этих посёлков и обнесение единой стеной знаменовало появление Нового Города, получившего, таким образом, своё название от новых укреплений [Д.А. Авдусин, 1980]. Усиленное развитие городской жизни в Новгороде, как и в Киеве, происходит в определенное время – в IX-X столетиях. Несколько иную картину дают археологические наблюдения, сделанные в Пскове. Раскопки на территории Пскова подтвердили, что Псков уже в IX столетии был значительным городским пунктом. Таким образом, Псков возник раньше, чем Новгород, и в этом нет ничего невероятного, так как торговая дорога по реке Великой восходит к очень раннему времени. 2. Общие черты хозяйства древнерусских городов В понятие средневекового города на Руси, как и в других странах, входило, прежде всего, представление об огороженном месте. В этом и было первоначальное отличие между городом и сельской местностью, к которому позже прибавляется представление о городе как ремесленном и торговом центре. Поэтому при оценке хозяйственного значения древнерусского города не следует забывать о том, что ремесло на Руси IX-XIII веков находилось ещё на начальной стадии отделения от сельского хозяйства. Археологические раскопки в русских городах IX-XII веков подтверждают постоянную связь горожан с сельским хозяйством. Степень значения сельского хозяйства для горожан была не одинаковой в мелких и больших городах. Сельское хозяйство доминировало в маленьких городах, подобных Райковецкому городищу, меньше всего было развито в больших центрах (Киеве, Новгороде и т.д.), но в том или ином виде существовало везде. Тем не менее, не сельское хозяйство определяло хозяйство русских городов X-XIII веков, а ремесло и торговля. Крупнейшие городские пункты не могли уже существовать без постоянной связи с ближайшей земледельческой округой. Они потребляли продукты сельского хозяйства в большей мере, чем их производили, являясь центрами ремесла, торговли и административного управления [М.Н. Тихомиров, 1956, с.67-69]. Ремесленный характер русских городов хорошо показан археологами. При раскопках главной и частой находкой являются остатки ремесленных мастерских. Встречаются кузнечные, ювелирные, сапожные, кожевенные и многие другие ремесленные мастерские. Обычны находки веретен, ткацких челноков и пряслиц – несомненных следов домашнего производства тканей [Д.А. Авдусин, 1980]. Существование ряда литейных форм, употреблявшихся для выпуска ремесленных изделий одного и того же типа, привело некоторых исследователей к предположению о работе этих мастерских на рыночный сбыт. Но понятие товара само по себе предполагает существование определённого рынка для сбыта. Такой рынок был известен под названием торга, торговища, торжища. Товарное производство, несомненно, уже в какой-то мере существовало в Древней Руси, но значение его нельзя преувеличивать. Известные нам письменные свидетельства в подавляющем большинстве говорят о ремесленном производстве на заказ. Преобладала, именно, работа на заказ, хотя товарное производство тоже имело место в Древней Руси. Торговля городов IX-XIII веков развёртывалась в условиях господства натурального хозяйства и слабой потребности в привозных товарах. Поэтому торговля с иноземными странами была уделом в основном больших городов, мелкие городские пункты были связаны только с ближайшей сельскохозяйственной округой. Внутренняя торговля была явлением повседневным, мало привлекавшим к себе внимание писателей того времени. Поэтому отрывочны сведения о внутреннем обмене в Древней Руси. Несомненно, что такие связи, как торговля внутри города, между городом и деревней и между различными городами, существовали, но их трудно уловить вследствие единства древнерусской культуры. Можно проследить связь городского рынка с окружающими деревнями (голод в городе обычно связывается с неурожаем в области) и зависимость деревни от городского ремесла и торговли (запросы деревни в железных предметах удовлетворялись деревенскими и городскими кузницами). Значительно больше известно о торговле иноземной, «заморской». Внешняя торговля в основном обслуживала потребности феодалов и церкви; только в голодные годы хлеб становился товаром, доставляемым заморскими купцами. В ещё большей степени деревня являлась поставщиком экспортных товаров: мёд, воск, меха, сало, лён и прочее доставлялись в город из деревни, которая таким образом втягивалась в торговый оборот, хотя эти предметы и поступали на рынок не путём непосредственной продажи, а в составе оброка или дани [М.Н. Тихомиров, 1956, с.92-103]. Именно внешняя торговля была единственным источником поступления в Восточную Европу серебра – основного средства внутреннего русского обращения. Мелкие весовые нормы приёма серебряной монеты, употреблявшиеся в сфере международной торговли, ложатся в основу внутренних денежно-весовых систем Древней Руси, однако сами эти системы строятся по принципу русского денежного счета, который вполне самобытен. Возникновение русских местных систем падает на середину X века. Образование местных денежных систем вообще, а тем более, когда они приходят на смену единой денежно-весовой системе, - явление прогрессивное в условиях раннего феодализма. Оно свидетельствует о зарождении местных рынков и определении территориальной сферы их действия. Недоразвитость товарного обращения, сохранение определяющего влияния внешнеторгового фактора представляют собой явления, консервирующие единство денежных систем на этом этапе. Русское денежное обращение в это время достигло значительного развития [В.Л. Янин, 1956, с. 203-206]. 3.Культура древнерусских городов «Русская деревенская и городская материальная культура, культура крестьян и ремесленников, составляла основу всей культуры Древней Руси». Конечно, памятники литературы, архитектуры, живописи, прикладного искусства, дошедшие до нашего времени от Древней Руси XI-XIII веков, - это произведения, сделанные по преимуществу по заказу феодалов. Но ведь и они отражают народные вкусы, притом в большей степени даже вкусы ремесленников, чем самих феодалов. Одной из предпосылок для развития городской культуры было распространение грамотности [М.Н. Тихомиров, 1956, с.261-262]. При раскопках в древнерусских городах найдено много деревянных вещей XII века и более позднего времени, помеченных буквой или имеющих надпись. На днище новгородского бочонка написано «мень», т.е. налим, на сапожной колодке – «мнези», т.е. имя заказчицы. Частые находки надписей на вещах свидетельствуют о распространенности грамотности в древнерусских городах. Это предположение было блестяще подтверждено находкой в Новгороде нового вида исторических источников – берестяных грамот. В разных городах в слоях X века найдены острые железные палочки – их в Древней Руси называли писалами, которыми и писались грамоты. Это даёт возможность утверждать, что письменность на бересте существовала ещё в X веке. Весьма важно, что берестяные грамоты в большинстве своём – это письма простых людей: крестьян, ремесленников, мелких торговцев. Сразу же возникли сомнения в том, что эти люди писали письма сами, а не обращались за помощью к писцам – профессионалам. Иногда, конечно, так и было. Но археологи обнаружили во множестве писала. Трудно себе представить, чтобы писцы так часто теряли свой основной инструмент. Естественно предположить, что писала принадлежали разным людям. Следовательно, грамотность была распространена среди простых людей. Грамоты содержат бытовые и хозяйственные подробности, деловые поручения, сообщают политические новости, рассказывают о конфликтах, являются долговыми расписками, духовными завещаниями, феодальными обязательствами и т.д. Их дата – XI-XV века. Писала служили для писания не только по бересте, но и по восковым дощечкам, которые найдены при раскопках. Слой воска наносился на дощечку, в которой имелось специальное углубление. Имевшейся на писале лопаточкой можно было сравнять написанное, «стереть», т.е. она исполняла роль современной канцелярской резинки. Навощенные дощечки имели особое значение при обучении детей грамоте. Дети списывали с образцов буквы, пользуясь навощенными дощечками, как впоследствии пользовались грифельной доской. Изучив азбуку и получив некоторые навыки в начертании букв, дети начинали писать на бересте [Д.А. Авдусин, 1980]. II . Русские города IX-XI веков 1.Киевская земля Обширная и богатая Киевская земля, бывшая в X-XI веках центром Древней Руси, занимала пространство по правому берегу Днепра с его притоками Росью и тетеревом, а также по нижнему течению Припяти. Название «Киевская земля» условное, оно не употреблялось в источниках, так как Киевская земля именовалась в древности «Русью» или Русской землёй. В Киевской Руси отмечены три части городских укреплений: ров, городские стены и заборола на стене – забор из деревянных брусьев, которые защищали горожан от вражеских стрел и камней. К ним надо прибавить четвёртый элемент городских укреплений – вал, обычно поднимавшийся непосредственно надо рвом и нередко насыпанный из земли, взятой при выеме рва. Крепость обычно строилась на естественном возвышении, чаще всего на мысу при впадении одной реки в другую. Центр земли Киев был одновременно величайшим и красивейшим русским городом. Неизвестный нам автор 70-х годов XI столетия сделал несколько замечаний о топографии родного города в более ранние времена, при княгине Ольге. По его словам,, люди жили тогда только на Горе, а на Подоле «не седяхнуть». Киевский замок, «город», стоял там, где «ныне двор Гордятин и Никифоров». Место княжеской охоты, «перевесище», находилось за городом, а княжеский двор стоял в городе. Вне города были и два теремных двора, на одном из них стоял каменный терем. «Двор теремный» был центром княжеского Киева в X столетии. К концу X века старый город стал тесным. Десятинная церковь, оконченная постройкой в 996 году, стояла уже за пределами старого городка, показывая, как расширились укрепления Киева. Десятинная церковь была одной из замечательнейших построек своего времени; для Киева она имела значение городского собора, обладавшего богатой ризницей, с иконами, крестами, церковными сосудами, книгами. Новый рост Киева начинается с середины XI века. Ещё в 1034 году место, где позже была поставлена церковь св. Софии, оставалось «полем вне града». На этом поле в 1037 году заложен был Софийский собор и новый город [М.Н. Тихомиров, 1956, с.285-290]. Вокруг Софийского собора возвышались патрональные Ирининская и Георгиевская церкви, каменные княжеские и боярские дворцы, деревянные жилища киевлян. Боярский или княжеский двор состоял из ряда зданий, пристроенных друг к другу или соединенных переходами. Это изба, или клеть, могла быть просторной или тесной, надземной ил полуподземной; сени «представляли собою помещение между клетями, игравшее роль позднейшей залы»; терем – «по-видимому, высокая башня или вышка, с комнатами для женщин». Княжеские и боярские дворы, огороженные высоким тыном, вмещали не только господские хоромы, но и подсобные помещения: медуши для хранения меда, погреба, бани, даже темницы – порубы [М.Н. Тихомиров, 1956, с.254-256]. Главными городскими воротами были южные – Золотые ворота с надвратной церковью Благовещения. Золотые ворота представляли собой монументальные постройки башенного характера, служившие не только для въезда в город, но и для обороны. Город уже в это время делился на две части: старый город и новый город, заложенный Ярославом. Оба города соединялись мостом. Время Ярослава Мудрого можно считать временем наибольшего расширения нагорной части Киева. Дальнейший рост поселения происходил уже в районе Подола. На подоле был устроен большой мост через Днепр,построенный в 1115 году и сущечтвовавший , видимо, недолгое время. С северной стороны Подол в XII столетии был огорожен частоколом, упиравшемся одним концом в Днепр и другим в холмы. 2.Новгородская земля Характерной особенностью Новгородской земли являлось небольшое количество городов, разбросанных к тому же на значительном пространстве. Только Старая Руса находилась в 60-70 км от Новгорода, отделенная от него мощной водной преградой озера Ильмень; остальные новгородские города – Ладога, Торжок и Псков – были отделены от стольного города расстоянием в 200-250 км. Планировка древнего Новгорода рисуется несколько по-иному в отличие от остальных городов, возвышавшихся на высоких холмах над рекой. Существует три части города: это Детинец, Торговая и Софийская стороны. План Новгорода имеет кольцевое строение. Наращивание поселений вокруг Новгородского детинца происходило постепенно, в результате чего городские укрепления получили форму окружности. Есть основания полагать, что древнейшей частью Новгорода была Софийская сторона с Детинцем. Во всяком случае, «город», т.е. Детинец, существовал уже в 989 году. В нем была построена деревянная церковь Софии, стоявшая в конце Епископли, ил Бискупли, улицы, впоследствии сгоревшая. И только в 1045 году, в новом Детинце был заложен грандиозный каменный храм Софии. Новгородская София, подобно киевскому прототипу, была парадным сооружением, резко выделявшимся среди окружавших её деревянных жилищ горожан. Древнейшим из новгородских концов, возможно, был Людин, или Гончарский, впервые названный под 1194 годом. Древность Людина подтверждается некоторыми топографическими соображениями. Отдельные поселения существовали на Торговой стороне уже в IX-X веках, но они не были связаны с городом. Таким древнейшим пунктом может справедливо считаться холм Славно с позднейшей церковью Илии пророка. Большое значение Торговая сторона получила тогда, когда возникли поселения у берегов реки Волхова. Дальнейший рост торговой стороны происходил быстро, но в основном он падает на XI век. Каменные церкви на Торговой стороне были построены в начале XII века [М.Н. Тихомиров, 1956, с.375-381]. В 1113 году выстроен храм Николы на Ярославовом дворище, который был княжеским дворцовым храмом. По типу и художественным особенностям Николо-Дворищенский собор является большим городским соборным храмом. В основе построек церквей Ивана на Опоках и Успения – упрощенный план Николо-Дворищенского собора: нет башен, вход на хоры устроен в виде узкой щели в толще западной стены [www.pravoslavie.ru]. Окольный город, называвшийся здесь обычно острогом,сложился уже в XII веке, но позже неоднократно усиливался и перестраивался. Особенно значительное усиление линии окольного города было проведено в XIV в., когда некоторая часть деревянных стен была заменена каменными. Кроме того, в конце XIV века по линии обороны острога было сооружено значительное количество каменных башен. Башни эти были расставлены очень неравномерно, в соответствии с расположением городских улиц. Система обороны Новгорода была круговой, поскольку город располагался по обе стороны р. Волхова и в силу этого река не могла здесь играть роли оборонительного рубежа. Из всех новгородских пригородов наибольшее значение имел Псков, который уже сначала своей истории представлял особый центр обширной территории. Древнейшая часть Пскова («Кром») занимала высокий холм на узком мысу при впадении реки Псковы в Великую. Надо думать, что Кром являлся только замком, за котором лежал посад, укрепленный валом и рвом, как это было в других русских городах. В военном отношении место, на котором сооружен Кром, является исключительно удачным. С севера, запада и востока граница укрепления проходит по линии крутых береговых склонов, перед которыми лежит водная преграда. Лишь одна южная стена, к тому же очень небольшой протяженности, не имела перед собой естественных преград и рубежей (Перси). Вторая линия обороны Пскова расположена несколько южнее Персей и получила наименование Довмонтова города. По существу, эта очень небольшая территория является еще не окольным городом, а лишь незначительным расширением территории самого детинца. Линия обороны окольного города во Пскове была создана в начале XIV в., в 1309 году. Вместе с постройкой этой стены в состав укрепленной части города вошла значительная территория, называвшаяся впоследствии Старым Застеньем. Это был уже подлинный окольный город. Немного позже, в том же XIV веке, территория защищенной части города была еще больше расширена; была сооружена четвертая оборонительная стена к югу от стены 1309 г., причем прибавленная таким образом территория, защищенная этой стеной, получила наименование Нового Застенья. Наконец, в XV в. оборонительными стенами была окружена еще значительно большая площадь (1700 тыс. кв. м) к югу и юго-востоку от укреплений XIV в., а также территория Запсковья. Новгородские и псковские крепости имеют некоторые отличительные особенности. Здесь широко распространены укрепления островного типа, занимающие отдельные холмы с крутыми склонами со всех сторон. Характерно, что новгородцы и псковичи в XIV — XV вв. непрерывно совершенствовали и реконструировали укрепления не только детинцев, но и окольных городов в своих столицах. В XIV и XV вв. здесь развернулось уже интенсивное каменное оборонительное строительство: появились каменные стены в Новгороде и Пскове (как в детинце, так и в окольном городе), а также каменные крепости Порхов, Остров, Орешек, Изборск, Ям. В псковской крепости Велье, построенной в XIV в., половина городских стен была каменной [П.А. Раппопорт, 1961, с.83-86] . Изборск и Ладога впервые упоминаются в «Повести временных лет» под 862 годом в рассказе о призвании княжить на Руси трех варяжских братьев. Двое из которых, Рюрик и Изборьсте, осели в этих городах. Ладога стояла недалеко от впадения реки Волхова в Ладожское озеро. Ладога долго оставалась крупнейшим городом на севере Новгородской земли. В Ладоге были построены каменные церкви и воздвигнут в 1116 году каменный замок. В торговом отношении Ладога имела значение перевалочного пункта, которое она сохраняла ещё в XIII веке. На протяжении почти всей истории Изборск тесно связан с Псковом, являясь его форпостом, встречавшим врага, вторгавшегося с запада. Псковичи, в свою очередь, помогали ему и своим войском, и строителями, следя за тем, чтобы Изборск всегда находился в боевой готовности. Каменный Изборск являет собой классическую крепость с односторонней обороной. Существующая крепость имеет форму треугольника со значительно скругленными углами. Стены и башни сложены из известняковой плиты. Все участки стен, которые могли быть повергнуты штурму, достаточно прямолинейны и хорошо фланкируются из башен. В ряде источников считается, что крепость на городище так и оставалась деревянной в течение более, чем трёх веков. Некоторые исследователи, опираясь на результаты раскопок, полагают, что уже в XI веке тыловая часть крепости была защищена каменной стеной и имела, по крайней мере, одну каменную башню на стрелке мыса, а может быть и две воротные башни. Вместо простых ворот стали сооружать захабы — специальные устройства перед воротами, представляющие собой как бы небольшие узкие коридоры между крепостными стенами [www.rusarch.ru]. Другой новгородский пригород – Торжок, или Новый Торг своё название получил от торга, ярмарки (Торжка), образовавшегося на Тверце, на пути из Новгорода к Волге. Наличие водного пути, удобное местоположение, развитие торговли и ремесел способствовали росту города [М.Н. Тихомиров, 1956, с.385-386]. В XIV веке весь город в пределах мыса между рекой Тверцой и её притоком ручьем Здоровцом был обнесен деревянными стенами с башнями, а с южной напольной стороны был защищен высоким земляным валом и рвом. Так образовался кремль Торжка. К югу от города, за земляным валом, в XI веке был основан Борисоглебский монастырь. Земляной вал на Борисоглебской стороне города даёт представление о Кремле Торжка. С востока крепость примыкала к реке Тверце. С самого своего рождения город оказался в центре экономической и политической жизни Древней Руси. На протяжении нескольких столетий Торжок играл ведущую роль в защите южных пределов Новгородской вечевой республики, являясь одновременно важнейшим торговым центром [www.pravoslavie.ru]. 3.Залесская земля Замечательной особенностью в развитии городов Ростово-Суздальской земли являлось отсутствие одного бесспорного крупнейшего центра. Уже в древнейший период развития городской жизни в этом отдаленном крае параллельно существовали два центра – Ростов и Суздаль. Древние памятники не знали этих искусственных названий, а именовали всю землю просто Залесской. К XIV в. уже достаточно ясно определилось также, что наибольшее значение среди областей Залесской земли приобрели ее западные районы — Московское и Тверское княжества. Впервые в летописи Москва упоминается в апреле 1147 года, когда Юрий Долгорукий виделся в ней с черниговским князем Святославом Ольговичем. Тверская летопись сообщает, что в 1156 году «князь великий Юрий Володимеричь, заложил град Москву, на усти же Неглинной, выше реки Яузы» [М.Н. Тихомиров, 1956, с.392, 407]. Постройка Москвы в 1156 году при Юрии Долгоруком, вероятно, означала лишь обновление и усиление московских укреплений. Дубовый Кремль, построенный при Иване Калите в 1339— 1340 годах, занимал уже значительно большую площадь, однако при сохранении той же, продиктованной рельефом, схемы обороны. Наконец, белокаменные стены Дмитрия Донского (построенные в 1367—1368 гг.) окружали площадь, уже почти равную современной площади Кремля, т. е. площади, окруженной кирпичными стенами в конце XV века. Таким образом, развитие схемы обороны Московского Кремля шло исключительно за счет увеличения защищаемой площадки, и выполнялось это расширение перенесением напольной стены Кремля, в то время как остальные стены по-прежнему проходили вдоль естественных рубежей — вдоль берегов реки Москвы и Неглинной. Когда в XIV в. начался процесс объединения русских земель вокруг Москвы, появилась возможность более обдуманно строить организацию обороны территории. Правда, границы Московского княжества часто менялись, поскольку его территория быстро и непрерывно росла. Поэтому единственной возможностью было не укрепление самих границ, а постройка и усиление крепостей на главных направлениях, по которым противник мог бы двигаться к Москве. Так, на западном направлении особенное значение приобрел Можайск, а на южном — Серпухов, стоявший у переправы через Оку, где обычно проходили татары, когда шли на Москву. На юго-восточном направлении большую роль играла Коломна. Большое количество городов было одним из важных факторов, обеспечивавших относительную безопасность территории крепнувшего Московского княжества. Лишь одна граница этого княжества оставалась более или менее неизменной — граница с Тверской землей [П.А. Раппопорт, 1961, с.43-46]. Под 1209 годом впервые упоминается Тверь, основание которой Татищев, а вслед за ним Борзаковский относят к 1181 году. Своё название город получил от реки Тверцы, или Твери, при впадении которой в Волгу он был первоначально построен. Вопрос о первоначальном местоположении Твери до сих пор ещё не разрешен, хотя указание на устье Твери в летописи может говорить о первоначальном поселении на северном берегу Волги. Начало XIII века – это только время оформления Твери как города [М.Н. Тихомиров, 1956, с.419]. Границы Тверского княжества были несколько более стабильны, чем московские. Тверь почти непрерывно враждовала с Москвой и опасалась вторжения московских войск; кроме того, с этой же стороны могло грозить вторжение татар. Поэтому на юго-восточном пограничье Тверского княжества с Московским размещалось большое количество крепостей [П.А. Раппопорт, 1961, с.59-63]. Ярославль был основан при впадении реки Которосли в Волгу. Время его построения точно неизвестно, и только название «Ярославль» указывает на более или менее определённое время – княжение Ярослава Мудрого. Наиболее вероятным временем его основания считают 1026-1036 года, когда Ярослав будто бы объезжал Ростовскую область. Но дата основания города может быть отодвинута далее в древность. Построение Ярославля имело задачей охрану пути от Волги к Ростову. Следовательно, с полным основанием можно считать, что Ярославль был основан до 1015 года. Древний город стоял на мысу при впадении Которосли в Волгу, где находится Успенский собор и несколько церквей. В 1216 году был заложен каменный Спасо-Преображенский собор, оконченный в 1224 году. У юго-восточного угла ещё не завершенного собора в 1218 году возвели миниатюрную Входоиерусалимскую церковь, по преданию, в память образования Ярославского удельного княжества. Замечательной особенностью в истории Ярославля было его слабое развитие в XI-XII веках, как городского центра. В начале XIII века возрастает значение Ярославля [М.Н. Тихомиров, 1956, с.415-416]. Заключение Начало первых русских городов выпадает на IX-XII века. Город – это центр обороны, торговли и ремесла, это место скопления значительного количества населения. Такое образование как «город» могло существовать только в период классовой эпохи. Отсюда можно сделать вывод, что только к IXстолетию сложились такие условия, способствующие формированию городов. Если глубоко не вдумываться в вопрос о происхождении древнерусских городов, то можно сделать вывод, что основной причиной их возникновения стала торговля. Конечно, она играла огромное значение, но в становлении и развитии русских городов. Но всё же более значительная роль принадлежит ремеслу. Основной предпосылкой для появления городов является отделение ремесла от земледелия. Отделившиеся ремесленники стремились найти применение своей продукции, поэтому селились у укрепленных поселений, где был наибольший спрос на изделия. Такое укрепленное поселение постепенно разрасталось и приобретало значение города, где основным фактором дальнейшего развития становилась торговля. Оформление городов как торгово-ремесленных центров приходится на X-XII века, но при этом связь города с деревней существует. Стоит отметить, что торговля и обмен между деревней и городом способствуют развитию внешней торговли и, соответственно, и росту городов этого времени. В строительстве древней русской культуры, а значит и в развитии городов участвовали не только бояре, князья, но и простые горожане. О значимости горожан говорит наличие грамотности среди простых людей. Также это можно проследить на характере городских построек, таких как укрепления, дворы, церковные здания; ремесленных изделий. Именно вкусы народа отражены в живописи, архитектуре, изделиях, несмотря на то, что заказ на выполнение какой-либо работы давал феодал. Образ жизни древнерусских городов оставил огромный след в истории не только государства Российского, но и Украины, Белоруссии. Список литературы Раппопорт П.А. Очерки по истории военного зодчества Северо-Восточной и Северо-Западной Руси. X-XV века.// МИА. М.-Л. 1961. №105. Тихомиров М.Н. Древнерусские города. М. 1956. Янин В.Л. Денежно-весовые системы русского средневековья. М. 1956. www.pravoslavie.ru www.rusarch.ru www.rustana.ru/print.php?nid=31960

Смотрите также

• 
  Психология масс реферат
• 
  Предельные углеводороды реферат
• 
  Подростковая преступность реферат
• 
  Олимпийские боги реферат
• 
  Крайняя необходимость реферат
• 
  Казахстанский патриотизм реферат
• 
  История эмбриологии реферат
• 
  Интеллект человека реферат
• 
  Имя гражданина реферат
• 
  Древнерусские города реферат
• 
  Динамические модели реферат