Российский Государственный Университет
инновационных технологий и предпринимательства
Пензенский филиал
Монография
по книге Г. Лебона «Психология масс»
дисциплина «Социология»
Выполнил: студент гр.07Э1 И.Ш. Акжигитов
Проверил: преподаватель К.Г. Гурьевская
Пенза 2009
Лебон (Ле Бон) Гюстав (7.05.1841, Ножан-ле-Ротру — 15.12.1931, Париж) — французский философ-идеалист, социолог, антрополог и археолог, доктор медицины. Стремился найти доказательства неравенства человеческих рас. Физиологические, анатомические и психологические различия между народами ведут к непониманию между ними и конфликтам. Упадок цивилизации связывал с наступлением «эры масс», когда все будет решать толпа, инициируемая отдельными «вожаками». Считал, что «духовное единство толпы» предопределяет характер поведения входящих в нее людей. Их поведение становится бессознательным, а они сами — эмоциональными, рационально неконтролируемыми, догматичными, нетерпимыми, безответственными. Разделял толпу на разнородную (уличные сборища) и однородную (секты, классы).
Если трудно внушать новую идею, то не менее трудно уничтожить старую. Человечество постоянно с отчаянием цепляется за мертвые идеи и мертвых богов. Уже почти полтора века, говорит Лебон, прошло с тех пор, как бросили в мир идею равенства людей и рас. Некоторые из неравенств, разделяющих индивидов и расы, были слишком очевидны. Эти неравенства являются только следствием различий их воспитания, например то, что все люди рождаются равно умными и добрыми и что одни лишь учреждения могут их развратить. Средство против этого было очень простое — перестроить все учреждения и дать всем людям одинаковое воспитание. Новейшие успехи науки выявили все бесплодие эгалитарных теорий и доказали то, что умственная бездна, созданная прошлым, между людьми и расами, может быть заполнена только наследственными накоплениями. Воспитание и учреждения, приспособленные к известным лицам и к известным народам, могут быть оказаться вредны для других.
Никто не имеет нравственного права игнорировать то, насколько наши учреждения и воспитание приемлемы для низших народов. Идея равенства продолжает развиваться. Во имя этого равенства, говорит Лебон, социализм, долженствующий в ближайшее будущее поработить большинство народов Запада, обязан обеспечить их счастье. Для оценки социальной важности какой-либо идеи нет более вредного мерила, чем та власть, которой она пользуется для контроля над умами. Итак, посредством просвещения и создания учреждений, необходимо приступить к осуществлению современной мечты о равенстве.
Лебон говорит о том, что факторами, определяющими характер мнений верования толпы, являются «отдаленные» и «непосредственные» факторы.
Отдаленные факторы делают толпу доступной к восприятию известных убеждений и совершенно неспособной проникнутся некоторыми другими взглядами. Они подготавливают почву, на которой впоследствии внезапно развиваются какие-нибудь новые идеи, поражающие своей силой и результатами (раса, традиции, время, образование, политические и социальные учреждения).
Непосредственные факторы действуют уже на подготовленную отдаленными факторами почву и без этого не вызывают никаких результатов. Они порождают в толпе активную уверенность, т.е. облекают в известную форму идею и развивают ее со всеми последствиями. Благодаря ним, в толпе возникают решения, увлекающие ее (образы, опыт, слова и формулы, рассудок).
Лебон считает, что влияние расы таково, что ни один элемент не может перейти от одного народа к другому, не претерпев, тем самым, глубоких изменений. В традициях выражаются идеи, потребности и чувства прошлого расы, они являются своеобразным синтезом расы. Без традиций не может быть ни национальной души, ни цивилизации. Толпа является стойкой хранительницей идей и упорно противится их изменениям.
Время способствует возникновению, развитию и уничтожению верований, дает им силу и могущество. Оно подготавливает мнения и верования толпы, или почву для них. Политические и социальные учреждения, говорит Лебон, являются продуктом расы. Не они создают эпоху, а эпоха создает их. Не во власти народа менять учреждения, в его силах лишь менять их названия посредством насильственной революции. Но сущность их не изменится.
Необходимо изучить отдельно законы и учреждения каждого народа, для того, чтобы составить для себя ясное понятие о том, до какой степени они служат выражением потребностей расы, и уже потому не могут быть изменены насильственно. Народы управляются свойствами своего характера, и такие учреждения, которые не соответствуют характеру толпы, представляют собой, своего рода, заимствование одежды, переодевание.
Образование в состоянии значительно изменить людей и непременно должно улучшить их, и даже создать между ними равенство. Главная ошибка латинской системы образования в том, что она опирается на заучивание. Рассудок, опыт, инициатива и характер являются условиями обеспечения успеха в жизни.
Лебон Г. в своей книге «Психология масс» отмечает, что «толпа» в обыкновенном смысле — это собрание индивидов, какова бы ни была их национальность, профессия или пол и каковы бы не были случайности, вызвавшие это собрание.Но с психологической точки зрения, толпа — это другое, в ней исчезает сознательная личность индивида, причем чувства всех отдельных единиц, образующих целое, именуемое толпой, принимают одно и, то, же направление, образуется коллективная душа толпы, имеющая временный характер. Такую толпу Лебон называет организованной (одухотворенной).Главными характеристиками организованной толпы Лебон выделяет: исчезновение сознательной личности, ориентирование чувств и мыслей индивидов в одном направлении. Индивиды толпы не обязательно должны присутствовать в одном месте. Достаточно, чтобы они обладали единообразием мыслей и чувств. Например, толпу может составлять, по Лебону, целый народ. Образование толпы не зависит от количества составляющих элементов — толпу могут составить и несколько человек (Лебон говорит о шести), а с другой стороны, если нет необходимых условий, и сто человек не превращаются в толпу. Жизнь толпы также различна по продолжительности. Поскольку в толпе доминируют бессознательные составляющие, толпа заурядна, попросту говоря, глупа, хотя может состоять из умных и образованных людей. В толпе может происходить накопление только глупости, а не ума. Действия толпы подчиняются психологическому закону духовного единства толпы. Некоторые психологические черты характера общие у нее с изолированными индивидами, другие же, наоборот, присущи только ей одной и встречаются только в собраниях. Каковы бы ни были индивиды, составляющие одухотворенную толпу, каков бы ни был их образ жизни, занятия, их характер или ум. Одного их превращения в толпу достаточно для того, чтобы у них образовался род коллективной души, заставляющий их чувствовать совершенно иначе, чем думал бы, действовал и чувствовал каждый из них в отдельности. Одухотворенная толпа представляет собой организм, образовавшийся из разнородных элементов, но временно носящих единый характер. Лебон Г. выделяет причины того, что изолированный индивид отличается от индивида в толпе: 1. Верховенство бессознательного. Люди не сходные по своему уму могут обладать одинаковыми страстями, инстинктами и чувствами. Такие качества, как религиозные, политические взгляды, мораль, привязанности и антипатии управляются бессознательным и в толпе непременно соединяются вместе. В коллективной душе интеллектуальные способности индивидов и, следовательно, их индивидуальность, исчезают, верх берут бессознательные качества. 2. Сознание непреодолимой силы. Благодаря численности, индивид в толпе приобретает сознание непреодолимой силы. Вследствие того, что толпа анонимна и не несет в себе ответственности, индивид может поддаться таким инстинктам, которым он никогда не дает волю, когда бывает один. 3. Заразительность. В толпе всякое чувство, всякое действие заразительно. Заразительность может довести до того, что индивид будет в состоянии принести свои интересы в жертву коллективному интересу. 4. Восприимчивость к внушению. Различными способами индивида в толпе можно привести в такое состояние, когда у него исчезает сознательная личность, и он подчиняется всем внушениям лица, заставляющего его прийти в это состояние, совершая по его приказанию поступки, часто совершенно противоречащие его личному характеру и привычкам. Сознательная мозговая жизнь парализуется, человек становится рабом бессознательной деятельности своего спинного мозга. Толпе свойственна неудержимая стремительность: любую внушаемую идею толпа готова сразу же воплотить в действие. Исчезновение сознательной личности, преобладание бессознательного, одинаковое направление чувств и идей, определяемое внушением, и стремление немедленно превратить внушенные идеи в действия — вот главные черты, характеризующие индивида в толпе. «Индивид престает быть самим собой и становится автоматом, у которого не существует своей воли». Становясь частицей организованной толпы, человек спускается на несколько ступеней ниже по лестнице цивилизации, у него обнаруживается склонность к произволу, буйству, свирепости (толпа легко может совершить убийство, поджог), но также и к энтузиазму и героизму (толпа может пойти на смерть ради торжества какого-нибудь верования или идеи). «Индивид в толпе — песчинка среди массы других песчинок, вздымаемых и уносимых ветром».
Лебон говорит о том, что факторами, определяющими характер мнений верования толпы, являются «отдаленные» и «непосредственные» факторы.
Отдаленные факторы делают толпу доступной к восприятию известных убеждений и совершенно неспособной проникнутся некоторыми другими взглядами. Они подготавливают почву, на которой впоследствии внезапно развиваются какие-нибудь новые идеи, поражающие своей силой и результатами (раса, традиции, время, образование, политические и социальные учреждения).
Непосредственные факторы действуют уже на подготовленную отдаленными факторами почву и без этого не вызывают никаких результатов. Они порождают в толпе активную уверенность; т.е. облекают в известную форму идею и развивают ее со всеми последствиями. Благодаря ним, в толпе возникают решения, увлекающие ее (образы, опыт, слова и формулы, рассудок).
Лебон считает, что влияние расы таково, что ни один элемент не может перейти от одного народа к другому, не претерпев, тем самым, глубоких изменений. В традициях выражаются идеи, потребности и чувства прошлого расы, они являются своеобразным синтезом расы. Без традиций не может быть ни национальной души, ни цивилизации. Толпа является стойкой хранительницей идей и упорно противится их изменениям.
Время способствует возникновению, развитию и уничтожению верований, дает им силу и могущество. Оно подготавливает мнения и верования толпы, или почву для них. Политические и социальные учреждения, говорит Лебон, являются продуктом расы. Не они создают эпоху, а эпоха создает их. Не во власти народа менять учреждения, в его силах лишь менять их названия посредством насильственной революции. Но сущность их не изменится.
Необходимо изучить отдельно законы и учреждения каждого народа, для того, чтобы составить для себя ясное понятие о том, до какой степени они служат выражением потребностей расы, и уже потому не могут быть изменены насильственно. Народы управляются свойствами своего характера, и такие учреждения, которые не соответствуют характеру толпы, представляют собой, своего рода, заимствование одежды, переодевание.
В своей книге Лебон Г. описывает также чувства и нравственность толпы.
· Импульсивность, изменчивость, раздражительность толпы. Изолированный индивид обладает способностью подавлять свои рефлексы, толпа — нет. Поэтому толпа легко повинуется импульсам: эти импульсы не в состоянии подавить ни личный интерес, ни чувство самосохранения индивида. Толпа всегда повинуется внешним импульсам, а так как импульсы по сути своей разнообразны, то отсюда вытекает чрезвычайная изменчивость толпы. Толпа может внезапно перейти от самой кровожадной жестокости к великодушию — всё зависит от импульса. Но хотя все желания толпы всегда бывают очень страстными, они все же продолжаются недолго, и толпа также мало способна проявить настойчивую волю, как и рассудительность. Численность создает в толпе чувство непреодолимого могущества, для нее не существует понятия о невозможности. Нормальное состояние толпы, натолкнувшейся на препятствие — это ярость.
· Податливость внушению и легковерие толпы. Как бы ни была нейтральна толпа, она все-таки находится чаще всего в состоянии выжидательного внимания, которое облегчает всякое внушение. Под влиянием внушения, идея, овладевшая умом, стремится выразиться в действии. Блуждая на границе бессознательного, легко подчиняясь всяким внушениям, обладая буйными чувствами, толпа, лишенная всяких критических способностей, чрезвычайно легковерна. Невероятное для нее не существует, этим объясняется необычайная лёгкость, с которой создаются и распространяются легенды и самые невероятные рассказы. Например, такие великие люди как Геркулес, Будда — разве мы знаем хоть слово правды из их жизни? Внушаемостью Лебон объясняет существование коллективных галлюцинаций. Из современной ему газетной хроники Лебон приводит рассказ об одной парижской привратнице, опознавшей в убитом мальчике своего исчезнувшего сына. Вслед за ней так же идентифицировали тело и ещё ряд знакомых семьи и учитель мальчика. Однако через 6 недель оказалось, что убитый был совсем другим ребёнком. Аналогичный механизм работает и при сеансе спиритов. Приведя ещё ряд примеров, Лебон делает практический вывод для судопроизводства и исторической науки: «Коллективные наблюдения — самые ошибочные из всех и чаще всего представляют не что иное, как иллюзию одного индивида, распространившуюся путём заразы и вызвавшую внушение».
· Преувеличение и однородность чувств толпы. В толпе преувеличение чувств обуславливается тем, что чувства, распространяясь очень быстро посредством внушения и заразительности, вызывает всеобщее одобрение, которое и создает увеличение силы чувств. Однородность и преувеличение чувств толпы ведут к тому, что она не ведает ни сомнений, ни колебаний. Сила чувств еще более увеличивается отсутствием ответственности, уверенностью в безнаказанности.
· Нетерпимость, авторитетность и консерватизм толпы. Не испытывая никаких сомнений относительно того, что есть истина, а что заблуждение, толпа выражает такую же авторитетность в своих суждениях, как и нетерпимость. Индивид может перенести противоречие и оспаривание, толпа никогда их не переносит (например, на любом публичном собрании оратор, который не согласен с мнением толпы, будет отвергнут, толпа не потерпит никаких возражений). Толпа слишком управляется бессознательным и, поэтому, слишком подчиняется влиянию вековой наследственности. Изменчивость толпы выражается только поверхностным образом, в сущности же в толпе действуют консервативные инстинкты, столь же несокрушимые, как и у всех первобытных людей. Толпа питает самое священное уважение к традициям и бессознательный ужас, очень глубокий ко всякого рода новшествам, способным изменить реальные условия её существования.
· Нравственность. Если под нравственностью понимать уважение социальных норм, подавление эгоистических побуждений, то без сомнения, толпа слишком импульсивна и изменчива, чтобы её можно было назвать нравственной (толпа может убить, поджечь, растерзать). Если же под нравственностью понимать временное проявление таких качеств, как самоотверженность, преданность, бескорыстность, справедливость, то иногда толпа может показывать очень высокую нравственность. Действуя на индивида в толпе и вызывая у него чувство славы, мести, религии и патриотизма, легко можно заставить его пожертвовать даже своей жизнью. Даже совершенные плохие люди, находясь в толпе, проникаются временно самыми строгими принципами морали.
Рассматривая в своей книге проблему толпы, Лебон приходит к выводу, что она не может долго существовать без вожака. Толпа, предоставленная самой себе, по его мнению, быстро устает и стремится в рабство: ей необходим вожак. Вожак может быть умным и образованным, но эти качества, скорее даже вредят ему, чем приносят пользу. Ум делает человека более снисходительным, открывает перед ним сложность вещей, давая ему самому возможность выяснять и понимать, а также значительно ослабляет напряженность и силу убеждений, необходимых, чтобы быть вожаком. Великие вожаки всех времен и народов отличались чрезвычайной ограниченностью, причем наиболее ограниченные пользовались наибольшим влиянием. Массы уважают только силу, и доброта их мало трогает, так как они смотрят на нее, как на одну из форм слабости. Симпатии толпы всегда были на стороне тиранов. Всегда готовая восстать против слабой власти, толпа раболепно преклоняется перед сильной властью. Вожаки — это всегда люди действия. По словам Лебона, чаще всего вожаками бывают психически неуравновешенные люди, полупомешанные. Личный интерес, семья — всё приносится ими в жертву. Инстинкт самосохранения у них исчезает до такой степени, что единственная награда, к которой они стремятся — это мученичество. Напряженность их собственной веры придает их словам громадную силу внушения. Толпа всегда готова слушать человека, одаренного сильной волей и умеющего действовать на нее внушительным образом. Люди в толпе теряют свою волю и инстинктивно обращаются к тому, кто её сохранил. Лебон выделил следующий механизм действия вожаков: утверждение — повторение — зараза.
В душе толпы преобладает не стремление к свободе, а потребность подчинения; толпа инстинктивно покоряется тому, кто объявляет себя ее лидером, властелином. Вожаков Лебон делит на две категории:
· люди энергичные, с сильной волей, проявляющейся лишь на короткое время. Они особенно пригодны для внезапных дерзких предприятий, для увеличения массы их приверженцев, несмотря на всю опасность этого.
· вожаки, встречающиеся гораздо реже. Обладают сильной и стойкой волей. Они — инстинктивные основатели религии и творцы великих дел. Они часто не отдают себе отчет в том, что можно достигнуть посредством упорной и сильной воли.
Кроме этого, Лебон Г. рассматривает следующую классификацию организованной толпы.
Разнородная толпа — состоит из индивидов, самых разнообразных по своей профессии и умственному развитию. К анонимной можно отнести, например, уличную толпу. К неанонимной — присяжных, парламентские собрания. Неанонимной толпе присуще чувство ответственности, которое придает её поступкам совершенно другое направление, чем в анонимной толпе. Однородная толпа — выделяет трех видов: 1) секта (политические, религиозные) представляет первую степень организации однородной толпы — в её состав входят индивиды различной профессии и воспитания, различной среды, единственная связь между ними — это верования. 2) каста (военные, духовенство, рабочие) — самая высшая степень организации, доступная толпе — в её состав входят индивиды одной и той же профессии, происходящие приблизительно из одной среды, получившие одно и то же воспитание. 3) класс (буржуазия, крестьянство) — образуется индивидами различного происхождения, собравшихся в силу известных интересов, привычек, образовавшихся под влиянием одинакового образа жизни, воспитания.
Преступные толпы всегда вызваны каким-нибудь могущественным внушением. Индивиды, принявшие участие в совершении преступления, убеждены, что они исполнили свой долг. Общими чертами преступной толпы можно назвать восприимчивость к внушениям, легковерие, непостоянство, приоритет чувств, как хороших, так и дурных.
Избирательской толпой Лебон называет те собрания, которые созываются для избрания лиц на известные должности. Она представляет собой толпу разнородную. Общими чертами такой толпы являются слабая способность к рассуждениям, отсутствие критического духа, раздражительность, легковерие и односторонность.
Люди в толпе стремятся к сглаживанию умственных различий. Раса имеет большое значение и учреждения, и правительства играют лишь незначительную роль в жизни народов. Раса и цель насущных потребностей повседневной жизни — вот таинственные властелины, которые управляют судьбами нации.
Большое значение в теории Лебона имеют такие понятия, как рассуждения и воображение толпы. Рассуждения толпы основываются на ассоциациях, но они связаны между собой лишь кажущейся аналогией и последовательностью. В них замечается точно такая же связь, как и в идеях дикаря, полагающего, что если он съест сердце мужественного врага, то тем самым усвоит себе его храбрость. Ассоциация разнородных вещей, имеющих лишь кажущееся отношение друг к другу, и немедленное обобщение частных случаев — вот характеристичные черты рассуждений толпы. Подобного рода аргументация всегда выставляется теми, кто умеет управлять толпой. Сцепление логических рассуждений совершенно непонятно толпе, вот почему нам и дозволяется говорить, что толпа не рассуждает или рассуждает ложно и не подчиняется влиянию рассуждений. Оратор, находящийся в тесном общении с толпой, умеет вызвать образы, увлекающие её. Неспособность толпы правильно рассуждать мешает ей критически относиться к чему-либо, т. е. отличать истину от заблуждений и иметь определённое суждение о чем бы то ни было. Суждения толпы всегда навязаны ей и никогда не бывают результатом всестороннего обсуждения. Лёгкость, с которой распространяются иногда известные мнения, именно и зависит от того, что большинство людей не в состоянии составить себе частное мнение, основывающееся на собственных рассуждениях. Воспроизводительная способность воображения у толпы очень развита и восприимчива к впечатлениям. Вызванные в уме толпы образы почти равняются реальным образам. Для толпы, неспособной ни к размышлению, ни к рассуждению, не существует, поэтому ничего невероятного. Вот почему толпа поражается больше всего чудесной и легендарной стороной событий. Толпа, способная мыслить только образами, восприимчива только к образам. Только образы могут увлечь ее или породить в ней ужас и сделаться двигателями ее поступков. Влиять на толпу, действуя на ее ум и рассудок, т. е. путем доказательств, невозможно. Кто владеет искусством производить впечатление на воображение толпы, тот и обладает искусством ею управлять. В заключении Лебон даёт краткую схему развития цивилизации. Её началом является скопление людей, объединившихся лишь вследствие случайностей — миграции, нашествий, побед. Связь между этими людьми осуществляет власть одного вождя. Прочности в такой толпе нет, это — варвары. Затем единство среды, потребностей, постоянные брачные связи превращают первичную толпу в расу. Возникает единство чувств и мыслей. Народ обретает свой идеал. Тогда и образуется цивилизация, появляются социальные институты. Но достигнув определённой степени могущества и сложности, цивилизация начинает разрушаться. Ослабляется идеал, в него перестают верить. Вместе с ослаблением идеала ветшают и институты. Коллективный эгоизм расы сменяется индивидуальным эгоизмом, уменьшается сила характера и способность к действию. Народ превращается в «агломерацию индивидов», которая, чтобы хоть как-то обеспечить порядок, всё больше апеллирует к силе государства. Но с потерей идеала народ становится толпой. Цивилизация оказывается во власти случайностей, «властвует чернь и выступают варвары». Цивилизация ещё может казаться прочной, но это всего лишь фасад, который рушится от первой же угрозы. Таким образом,историческое развитие, по Лебону, имеет циклическую траекторию.
www.ronl.ru
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РФ
ПЕНЗЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
Реферат на тему:
Выполнил: студент гр. 01МИ2
Анохин А.Ю.
Проверил: Кревчик В.Д.
ПЕНЗА 2002
стр.
Глава 1. Масса и ее характеристики…………………………………………………………..3
Глава 2. Идентификация внутри массы. Необходимость принуждения, насилия
и вождя………………………………………………………………………………………….7
Глава3. Вождь и масса. Управление массой…………………………………………………15
Заключение……………………………………………………………………………………...20
Список литературы……………………………………………………………………………..21
Проблеме исследования человеческих масс посвящена не одна книга и концепция. Еще в древности философы пытались объяснить особую природу поведения людей, собирающихся вместе или хотя бы чувствующих свою общность. Интерес к данной теме был, во-первых, связан с тем, что развитие человеческой истории происходило так или иначе при непосредственном и главном участии людских масс, т.е. масса – есть главный творец истории, ее двигатель, или как сходным образом выражался Л.Н. Толстой в своем романе-эпопее «Война и мир»: «Народ – творец истории». Во-вторых, любого человека, находящегося не в массе, стоящего как бы в стороне и наблюдающего за ней, всегда поражала разительная перемена, происходившая с людьми, которые позволяли себе делать то, на что не решились бы в своей обычной жизни гражданина-индивидума. Наблюдателя просто изумляло, что тихий, скромный, спокойный человек, к тому же хороший семьянин в своей обычной жизни вдруг становится бесстрашным и жестоким, когда он оказывался среди массы людей, выдвигающей свои требования касательно немедленного исполнения своих желаний, массы людей, которая состоит из таких же, как он средних обывателей. Приведем пример:
«В горном городке Сарцано вожаки социалистических организаций произвели разгром жилищ и избиение местных националистов. Власти отправили туда небольшой отряд войск на двух или трех грузовиках. Революционеры оказались предупрежденными и
устроили ловушку. Грузовики с присланными восстанавливать порядок моряками застряли в узенькой улочке, перегороженной баррикадами. Сидевшие в засаде «дружинники» подвергли моряков обстрелу из-за прикрытия, забросали камнями. Моряки оказались вынужденными сдаться на капитуляцию. Разъяренная толпа набросилась на сдавшихся и обезоруженных людей и почти всех их перебила. Расправа носила неописуемый зверский характер. Особенно неистовствовали женщины социалистки. Они не только убивали моряков, но еще и издевались над умирающими самым циничным образом. Подробности таковы, что в печати о них нельзя говорить». [13]
Согласитесь, что женщину по праву считают существом хрупким и мягким с врожденным инстинктом материнства, не способным на агрессивные действия насильственного характера, тем более на описанные выше зверства над пленными и безоружными соотечественниками.
«Как типичный пример можно привести убийство губернатора Бастилии де Лоней. После взятия этой крепости губернатора окружила очень возбужденная толпа, и со всех сторон его стали осыпать ударами. Одни предлагали его повесить, другие — отрубить ему голову или привязать его к хвосту лошади. Отбиваясь, он нечаянно ударил ногой одного из присутствующих. Тотчас же кто-то предложил, чтобы получивший удар перерезал горло губернатору, и это предложение было немедленно принято толпой. Тот, кому пришлось выполнить роль палача, был повар без места, отправившийся вместе с другими зеваками в Бастилию посмотреть, что там делается. Повинуясь общему решению, он был убежден, что совершает патриотический подвиг и даже заслуживает медали за то, что убил чудовище. Врученной ему саблей он ударил губернатора по голой шее, но сабля оказалась плохо заточенной. Тогда он преспокойно вынул из своего кармана маленький ножик с черной ручкой, и так как в качестве повара он научился резать мясо, то при помощи этого ножа благополучно окончил операцию, которую должен был сделать». [5] Но толпа способна не только на животную жестокость, но и на отчаянные поступки благородства и великодушия, с готовностью и беспрекословностью жертвуя жизнями своих членов, чему история неоднократно может свидетельствовать. Мне как русскому человеку, достаточно хорошо знающему прошлое своей страны, сразу же приходят на ум фанатический героизм жителей первых русских городов во время татаро-монгольского нашествия, когда мирные жители предпочитали неминуемую смерть для себя и всех своих близких пленению и владычеству «басурманов»; мне вспоминается искренний патриотизм крепостных крестьян во время похода Наполеона в Россию, когда те сжигали все свое добро и уходили в леса, оставляя французам лишь горы пепла и километры выжженной земли, хотя порядки, которые с собой нес Наполеон, были несравнимо лучше для крестьян, чем существовавшее рабство помещиков; и как тут забыть подвиг всего советского народа в годы Великой Отечественной войны, с религиозной нетерпимостью по отношению к фашизму и верой в Сталина и в коммунистическую партию проливавшего свою кровь на полях сражений. Далее можно до бесконечности продолжить приводить примеры бесстрашного героизма или звериной жестокости массы, что даст нам только поверхностный материал следствий, не дав самого главного – причин такого поведения. Поэтому здесь я вынужден перейти от красочного изложения эпизодов человеческой истории к более скучному, но необходимому анализу психологии индивидов, составляющих массу. Предыдущие примеры поведения человеческой толпы наталкивают нас на тот вывод, что у человека, находящегося в массе, появляются новые мотивы и психологические установки собственного поведения, в корне отличающиеся от тех, которые были у него до этого. Миролюбивый гражданин, для которого на первом месте стоят собственное благополучие и благополучие своей семьи, в одночасье становится воинственным радикалом, для которого понятия общечеловеческого гуманизма и личные интересы мало что значат по сравнению с интересами общими. Человек, который обычно принимает решение после долгих взвешенных раздумий, в массе принимает решения с поражающей быстротой, точно такое же как и другие члены массы, при этом все они верят в его истинность и абсолютность. Верят в истинность и абсолютность даже в том случае, если это решение или идея заведомо бредовы и не поддаются логическому объяснению, а зачастую просто противоречат какой-либо логике. Налицо значительное снижение интеллектуального уровня человека из массы до аффективного, сверх эмоционально напряженного состояния, когда холодный ум и трезвый рассудок уступают место, как бы сказали сентиментальные поэты, «велениям сердца», неконтролируемым инстинктам и нервно-психическим импульсам. Человек деградирует до уровня первобытного животного. Человек в таком состоянии чрезвычайно подвержен влиянию со стороны, он словно ищет этого влияния – достаточно его направить в нужную сторону и он с фанатизмом туда последует. Человек в массе является овцой, ищущей своего пастуха, а когда находит его, то служит ему как преданный пес. И наконец не следует забывать о том, что человек в массе теряет какое-либо чувство социальной ответственности перед другими людьми, теряет чувство адекватной самооценки своих действий и поступков. Толпа позволяет своим членам действовать анонимно, а ее многочисленность и, как следствие, кажущаяся мощь рождает у человека чувство собственной неуязвимости и безнаказанности. То есть в массе исчезают все те препятствия, которые преграждают человеку в нормальной жизни выход его первобытных инстинктов наружу. Вот что сказал Г. Лебон в «Психологии народов и масс»: «Так как масса не сомневается в истинности или ложности своих аргументов и имеет при этом сознание своей силы, то она столь же нетерпима, как и доверчива к авторитету. Она уважает силу и мало поддается воздействию доброты, означающей для нее лишь своего рода слабость. Она требует от своих героев силы, и даже насилия. Она хочет, чтобы ею владели, чтобы ее подавляли. Она хочет бояться своего властелина. Будучи в основе чрезвычайно консервативна, она питает глубокое отвращение ко всем новшествам и успехам – и безграничное благоговение перед традицией». [5]Думаю, что все сказанное нуждается в необходимых уточнениях и разъяснениях, дабы у читателя не сложилось однобокое представление о массе как о простом кровожадном сборище людей. Главный фактор, который превращает из обыкновенного множества людей единую массу, состоит в общности их взглядов и позиций по определенным вопросам, а также общности их положения в сложившейся ситуации. «Чем сильнее эта общность, тем легче образуется из отдельных людей психологическая масса и тем поразительнее проявляется демонстрация массовой души» [20] Здесь важно отметить, что процессу образования массы предшествует процесс положительной идентификации между ее будущими членами. Например, совершенно понятно, что нельзя образовать единую массу из современных среднестатистических 18-летних юношей и девушек и людей пенсионного возраста по вопросу о значении стахановского движения в жизни страны в 30-ые гг. XX века. Здесь просто отсутствует почва для идентификации членов этих двух возрастных групп. Зато достаточно легко образовать массу из подростков и пенсионеров касательно вопроса игры российской сборной по футболу. Как только выясняется общность у значительной части людей, то неминуемо возникает лавинообразная реакция образования у каждого присутствующего при этом человека психологических черт массы. При этом получается так, что достаточно индивиду почувствовать в чем-то общность с другими людьми, как он совершенно беззаговорочно принимает на веру то, что является истиной и абсолютом для других, подчас коренным образом меняя свои прежние убеждения. В социологии это явление получило название конформизма, в терминологии же массовой психологии это называется более неблагозвучно – «зараза» или «заражение». Действительно, процесс образования из определенного инертного количества людей единой массы и последующая идеологизация этой массы какой-нибудь «непогрешимой истиной» напоминает скорее процесс заражения клеток организма каким-нибудь вирусом. К этому еще следует добавить, что для процессов положительной идентификации индивидов, образования и идеологизации массы вовсе не обязательно собрание людей в определенном месте. Масса может образовываться как очно, так и заочно (дистанционно) – пространственных преград для нее не существует. Единственное, что может помешать образованию массы, — это отсутствие положительной идентификации одних людей с другими людьми, а также отсутствие непосредственной связи с ними. Объяснению феноменов идентификации и «заражения» посвящена следующая глава, а в этой мне еще следует сказать, что массы очень многообразны по формам своего существования, причинам и целям своего образования, длительностью существования, организацией и по многим другим параметрам. Но во всех них как залог существования выступает именно фактор сходства и общности, положительной идентификации между их членами. Глава 2. Идентификация внутри массы. Необходимость принуждения, насилия и вождя Если абстрагироваться целиком и полностью от общественной морали, религиозных учений, разных философских концепций, от всего того, что призвано давать человечеству смысл жизни и взглянуть на человека с чисто биологической точки зрения, как на обыкновенного представителя животного мира, то получается, что целью существования каждого человека является собственное воспроизводство. Вряд ли, кто осмелится оспорить тот факт, что половое (сексуальное) влечение является сильнейшим общечеловеческим инстинктом самосохранения, без которого человечества бы просто не существовало, и который, надо прямо сказать, занимает главенствующее положение в жизни любого человека, во многом определяя его поведение. Поэтому сексуальная энергия является мощнейшим видом психической энергии человека, сублимация которой, то есть преобразование от целей непосредственного удовлетворения полового влечения к иным целям, позволяет изменять поведение человека в нужную сторону. У вас, наверное, напрашивается вопрос: А как это связано с данной темой исследования? Связано и является цементирующим фактором в связи индивидов массы друг с другом. Психоанализом З. Фрейда доказано, что в человеческой психике существует несколько инстанций, к которым человек обращается при определении своего поведения. Этими инстанциями по терминологии Фрейда являются: Я, Оно и Сверх-Я (Идеал-Я). При рождении человек обладает только одной инстанцией – это Оно. Оно определяет все инстинктивные установки поведения человека, начиная от инстинкта принятия пищи и кончая интересующим нас половым инстинктом. Говоря более простым языком, Оно закладывает в нас те необузданные и эгоистические желания, которые нас с детства принуждают сдерживать и подавлять посредством воспитания. Воспитание в свою очередь формирует в нашей психике вторую инстанцию – Я, которая определяет установки в поведении человека, согласующиеся с требованиями существующей общественной морали и культурными нормами. Наша психика с детства подвергается влиянию со стороны общества с той главной целью, чтобы из индивидуума получить члена общества, отвечающего его требованиям, а не дикое животное, которое может нанести обществу непоправимый ущерб. Поэтому человеческая психика под воздействием воспитания вынуждена изменяться с тем условием, чтобы животные позывы контролировались приобретенной психической надстройкой, что и происходит посредством преобразования и сублимации. Яркий тому пример сублимация полового влечения к своим родителям у маленького ребенка, который испытывает определенную сексуальную предрасположенность к родителю противоположного пола и воспринимает как за конкурента родителя одного с ним пола. Но невозможность сближения с одним из родителей и устранения другого (конкурента) вынуждает психологию ребенка к вытеснению первичных сексуальных позывов из области отношений в семье, замещая их нежными чувствами. Хотя большая предрасположенность ребенка-мальчика к матери, а ребенка-девочки к отцу все равно остается, сублимируясь до разрешенного общественной моралью уровня. Следующей и последней инстанцией в человеческой психике является Сверх-Я. Ее еще называют Идеал-Я, так как именно эта инстанция подвергает идеализации черты выбранного объекта. Фрейд ей нашел еще одно общеупотребительное название – совесть. Если Я определяет установки поведения человека в обыкновенных ситуациях и, как правило, напрямую связано с теми принципами, что заложены воспитанием, то Сверх-Я требует от психики человека выбор идеала, то есть того объекта или его черт (что в общем-то равнозначно), которым следует подражать, следовательно, стремиться к ним и тем более уважать. Чтобы была более понятна приведенная мною формулировка, давайте вернемся к примеру с маленьким ребенком. Мы уже выяснили, что малыш в силу своих природных начал испытывает влечение к родителю противоположного с ним пола, а на пути у него стоит родитель одного с ним пола. Насчет сублимации сексуальной энергии – тут все понятно, а как же быть с изменением отношения ребенка к однополому с ним родителю? Вот тут-то психика ребенка выбирает объектом для подражания и идеализации личность отца, если это мальчик, или личность матери в случае с девочкой, ибо психологически и даже инстинктивно ребенок начинает понимать, что ему будет куда более безопаснее подстроиться под существующий порядок вещей, чем не подстраиваться вовсе. Мальчик в отце, а девочка в матери видят ту силу, которая препятствует им в природном выражении своих половых привязанностей, поэтому ребенок хочет приобрести черты этой силы, стать как можно больше похожим на эту силу и избавиться от ощущения подавления и угнетения своих природных начал. То есть имеет место сублимация (преобразование) первоначальной агрессии, имеющей сексуальную подоплеку, в идеализацию личности одного из родителей. Поэтому также естественно, когда мальчик во многих местах копирует отцовскую линию повеления, а девочка – линию поведения матери. Отец в жизни мальчика, а мать в жизни девочки становятся первыми объектами, которые проецируются в Идеал-Я и становятся образцами для подражания и почитания. При этом не следует сбрасывать со счетов тот факт, что часто вторым объектом для идеализации ребенок выбирает родителя противоположного пола, так как сублимация полового влечения заставляет ребенка отказаться от первичных желаний и заменить комплекс неудовлетворенности почитанием качеств родителя, то есть опять как и в предыдущем случае ребенок идеализирует личность родителя, так как родитель для ребенка предстает в образе той силы, которой ребенку столь недостает вследствие элементарной невозможности удовлетворить свои притязания сексуального характера. Ребенок вынужден ограничивать себя (его вынуждают) до сведения своей либидинозности (в терминологии Фрейда – влечение, желание, любовь, стремление к удовольствию) к идеализации того, чем ему никогда не будет суждено обладать из-за общественных запретов и культурных норм, возмещая тем самым свою утрату. Процесс идеализации ребенком своих родителей во многом похож на процесс обожествления каких-либо объектов или явлений: человек идеализирует (обожествляет) и сублимирует то, чего ему никогда не достичь, чего он боится, чем хочет обладать. И у бога появляются соответствующие черты. Психика человека таким образом адаптируется к меняющимся условиям существования, чаще всего формирующимся за счет общественной морали. Например, почти во всех без исключения религиях главенствующее место отводится положению о загробном мире – жизни после смерти, что объясняется тем, что естественный страх перед смертью с возникновением социальных институтов (преград, препятствий и направлений всему животному в человеке) заменяется идеализацией той неведомой и пугающей силы, которую ни одному из живых не суждено познать. Приведу еще один пример: современной психологией открыт непонятный на первый взгляд синдром – синдром заложника. Суть его в том, что люди, находившиеся некоторое время против собственной воли в заложниках у бандитов, начинают с благосклонностью и почитанием вместо осуждения относиться к своим поработителям. Здесь тоже имеет место процесс проецирования объекта личности преступника, имеющего власть и силу над заложниками, в Идеал-Я. А сколько было написано и сказано насчет дедовщины в российской армии и путях ее искоренения, но мало кто задумывался о психологической необходимости такого явления, как дедовщина, для вооруженных сил. Насилие и «обряды посвящения» позволяют через проекцию личностей «дедов» в Идеал-Я новобранцев не только копировать «салагам» линию поведения старослужащих, вбирая этим в себя передающиеся традиции армии, но и изменять сознание солдата в сторону идеализации армейских порядков и служения отечеству. Даже в благополучной американской армии существуют по отношению к новичкам элементы того, что называют у нас дедовщиной. Социальное целое (армия) тестирует таким образом вновь прибывших индивидов на верность себе, чтобы это целое вследствие разнородности взглядов своих членов не имело возможности распасться, то есть дедовщина унифицирует психологию и сознание солдат под один стандарт, облегчая этим дальнейший процесс идентификации солдат друг с другом и образование «массовой души» в войсках. Так что, можно иначе сформулировать проблему российской армии: дело не в самих неуставных отношениях, а скорее в их дозах и нормированности. Если взглянуть на религию в целом, то в ней существуют те же самые обряды посвящения и ритуалы, соблюдения которых строго требуется от верующего – что означает в конце концов насилие над собой, своим организмом и психикой – от верующего требуются жертвы. Например, в христианстве это окунание в холодную воду и соблюдение строгого поста, а для части священнослужителей еще и половое воздержание; у буддистов – йога; у африканских племен в качестве ритуала посвящения распространено коллективное избиение своего соплеменника и последующее голодание избиенного в течении длительного времени в безлюдном темном лесу, где полно хищных зверей. Вот что говорит Р. Чалдини по этому поводу в «Психологии влияния»: «Подобные акты необходимы для выживания группы, так как побуждают ее будущих членов считать группу более привлекательной и стоящей. Пока людям нравится то, что они могут получить только в результате борьбы, самые разные группы будут продолжать проводить мучительные ритуалы посвящения. Верность и преданность новых членов в огромной степени повышает шансы группы на выживание. Суровая церемония посвящения значительно увеличивает преданность новичков группе… Люди, прошедшие через большие трудности или страдание с целью добиться чего-то, склонны больше ценить свои достижения, чем люди, достигшие того же с минимальными затратами сил».[21] Как вы видите из всех этих примеров насилие и принуждение со стороны сил природы или со стороны сил человека (общества) являются решающими факторами в образовании Идеала-Я. Человек, чтобы скомпенсировать чувства утраты, угнетения и подавления, начинает с большей энергией почитать то, что он утратил и то, что вызвало эту утрату. Нюанс состоит в том, что теперь объект утраты воспринимается совершенно по другому и… в дозволенных новым положением вещей рамках. К примеру, в нацистской Германии после прихода Гитлера к власти коренным образом изменилось в негативную сторону отношение населения к демократическим институтам власти и демократии вообще, культурному достоянию других народов – несомненно, это была утрата для немецкого народа, но нацистской диктатуре и Гитлеру лично удалось сублимировать это чувство утраты в почитание и идеализацию того, кто все это отнял, то есть самого себя. В СССР Сталин отнимал права мелкой частной собственности и личной инициативы у всего народа, постоянным террором отнимал у многих семей их родных и близких. А что в итоге? В стране царил культ личности человека-бога – культ Сталина. Здесь мне вспоминается диалог из тоталитарного романа Джорджа Оруэлла «1984» между главным героем Уинстоном Смитом и его мучителем О`Брайеном. Последний спросил: «Ты знаешь, как можно установить над человеком власть?» «Заставить его страдать?!» — ответил Смит. Так четко и метко персонаж Оруэлла определил то, на что многие исследователи потратили годы своей жизни. С.Н. Паркинсон в своих законах подвел общий итог: «… люди никогда не восстают против тирании, но всегда – против власти слабеющей и колеблющейся. Человеку не свойственно ломиться в дверь, запертую на ключ и закрытую на засов». [12] Д. Майерс в своей работе «Социальная психология» указывает на ту особенность человеческого поведения, согласно которой поступки и действия человека даже в случае принуждения их совершения определяют его мысли и сознание, меняя его прежние убеждения. «Политические ритуалы – ежедневный салют, отдаваемый школьниками флагу, исполнение национального гимна – используют общественный конформизм для того, чтобы выстроить веру в патриотизм внутри каждого. Я помню, как принимал участие в военно-воздушных учениях начальной школы недалеко от компании «Боинг» в Сиэтле. После того как мы несколько раз разыграли отражение атаки советских самолетов, многие из нас стали бояться Советов. Обозреватели заметили, что марши 1960-ых гг. «за гражданские права» способствовали тому, что сила убеждения демонстрантов возрастала. Их действия выражали идею, время которой пришло, и показывали, что эта идея глубоко проникла в их сердца»[7]. Как метко выразился Б. Дизраэли: «Мысль – дитя Поступка». Вот так мы подошли к главному следствию и предназначению данной главы – показать роль вождя как личности или вождя как идеи в идентификации между членами массы. Главная суть существования вождя для появления единой массы состоит в том, чтобы у всех членов массы был единый Идеал-Я, куда проецируется образ вождя-личности или вождя-идеи, которая в конце концов должна преобразоваться в образ отдельной личности. Естественно, что у людей, которые имеют общую психологическую инстанцию, есть все основания считать себя схожими друг с другом. Именно почитание общего вождя или идеи превращает из группы индивидов подлинную массу с присущими ей аффектами и возможностями. Здесь имеет место сублимация первичных сексуальных и агрессивных чувств по отношению к объекту (вождю или идее) в чувства почитания, уважения и даже любви, потому что, как мы уже выяснили раньше, психика человека компенсирует чувства утраты и угнетения. Сублимированную любовь иначе можно назвать платонической, так как человек, отказываясь от инстинктивного удовлетворения своих потребностей, оставляет себе только психологическое почитание выбранного объекта – объект проецируется в Идеал-Я. Фрейд приводит пример того, как поклонницы какого-нибудь тенора все без исключения единодушно платонически влюблены в своего кумира, хотя и осознают невозможность осуществления своих сексуальных притязаний. Наверняка вам приходилось когда-нибудь видеть, в какой истерике бьются фанаты при виде своего эстрадного идола – налицо замена индивидуальной саморегулирующейся психологии массовой. Чувства сублимированной любви объединяют в данном случае членов массы – дают почву для положительной идентификации индивидов. При этом члены массы рассчитывают на ответную любовную реакцию со стороны своего лидера – они абсолютно уверены в том, что он испытывает к ним точно такие же чувства, какие и они к нему. Солдаты Наполеона любовно называли своего императора «наш маленький капрал», хотя тот в приватных беседах нередко высказывался о них как о «пушечном мясе». Если сказать о Наполеоне еще несколько слов, то непременно следует упомянуть, что французский император часто высказывался о том, что полководец должен разумно рисковать своей жизнью на поле боя: действия командующего безусловно должны показывать пример для подражания своим подчиненным, но ни в коем случае не должны приводить к его гибели, ибо солдаты так сиюминутно потеряют дух сплоченности, и сражение будет проиграно. Наполеон знал, что говорил, и был, разумеется, прав. Ибо именно вокруг своего руководителя (вождя), его почитания, страха перед ним и платонической любви к нему у людей формируются массовые чувства, привязанности и обязательства друг перед другом. Вот почему особую жизненную силу имеют те религиозные учения, которые во главу угла ставят образ бога – объект для поклонения. И неважно каков этот образ: животное, животное-человек, человек-явление, человек-бог – главное, было бы кому поклоняться и почитать, то есть проецировать его образ в свой Идеал-Я. Тот же, для кого этот бог является всего лишь выдумкой и нелепой фантазией, обречен в лучшем случае на одиночество и покинутость теми, кто в этого бога верует, ибо последние склонны себя безопаснее чувствовать среди таких же, как они. «Но вне этой привязанности стоят и во время царства Христа те индивиды, которые не любят Христа, и которых он не любит; поэтому религия – хотя бы она и называлась религией любви – должна быть жестока и немилосердна к тем, кто к ней не принадлежит». [20] «Без сомнения, когда люди не чувствуют себя уверенно, они в большей степени ориентируются на действия других, чтобы решить, как действовать им самим. Кроме тго, чрезвычайно важным является фактор сходства. Принцип социального доказательства действует наиболее сильно, когда мы наблюдаем за действиями таких же людей, какими являемся сами. Именно поведение имеющих с нами много общего людей дает нам наилучшее понимание того, какое поведение является правильным для нас. Поэтому мы более склонны следовать примеру похожего на нас индивида, чем непохожего».[21] Можно сказать, что долгое время в Советском Союзе официальной «религией» признавался марксизм-ленинизм с образом полубога-получеловека в центре – В.И. Лениным. Именем Ленина людей выгоняли на субботники и демонстрации, награждали за успехи и порицали за просчеты. Каждая область общественной жизни так или иначе связывалась с его именем – вождь мирового пролетариата был вездесущ и незаменим. Это способствовало проекции его образа и идей, что с ним связывались, в Идеал-Я каждого советского гражданина. Все советское общество было сцементировано общим почитанием к этому человеку. И вот, когда вследствие «перестройки» и «гласности» ленинская идеология стала размываться в сознании общества, можно было наблюдать интересный факт: взгляды общества настолько поляризировались, что о никаком прежнем единстве и говорить было нельзя. Как грибы после дождя стали возникать крайние по взглядам партии и движения, повсеместно был отмечен быстрый рост национализма и сепаратизма, участились столкновения на этнической почве. «В исторические периоды благополучия этническая принадлежность теряется среди идей и образов современного мира. В кризисные периоды истории, когда индивид стремится сохранить равновесие, филогенетически более поздние идентичности утрачивают свою актуальность и уступают место «старым» и «проверенным» групповым «принадлежностям», тем, которые наиболее доступны, устойчивы и близки к обыденному сознанию».[16] Масса под названием «советское общество» распалось на отдельные куски, так как не было уже больше вождя-объекта или вождя-идеи, которые могли бы их заново объединить. Именно человеческое либидо, либо задержка этого либидо (ограничение любых природных наклонностей и способностей), связанное с объектом, формируют у человека чувства почитания и поклонения к объекту, по форме напоминающее платоническую любовь. Вопрос о том, откуда у массы появляется столько животной агрессии, тоже можно связать с сублимацией первоначальной агрессивности, поскольку она не может быть направлена на объект почитания, который и вызывает на подсознательном уровне чувства агрессивности и неудовлетворенности, то она направляется на первый попавшийся объект, стоящий в стороне от «идола». У массы до предела напряжены нервы – она ждет только момента выплеснуть свою агрессивную энергию – и как только этот момент настает, масса забывает о всяких тормозящих нормах, и вся целиком и без остатка бросается на то, что вызовет у нее хотя бы незначительное с точки зрения человека в нормальном состоянии раздражение. Людям в аффективном состоянии не свойственно много думать – они склонны действовать. Это часто можно увидеть на митингах и демонстрациях, как в примерах из первой главы, когда люди непосредственно находятся друг около друга. Но такое же состояние чувств (настроение), по форме напоминающее психоз, можно создать во всем обществе, когда люди удалены друг от друга и не имеют никакой связи, то есть сделать из народа – агрессивную массу по отношению к своим противникам и послушное стадо по отношению к себе. Целью стабильности любого политического режима является сублимация энергии неудовлетворенности и агрессии у масс, ее направление на другие объекты, то есть постоянный поиск «козла отпущения» или, выражаясь более научно, образа врага. В нацистской Германии это были евреи, в СССР Сталина это были враги народа, у современной западной демократии это полу абстрактное явление международного терроризма с исламским лицом. Кстати, это является очень хорошим средством для того, чтобы свалить свои неудачи и просчеты на других ни в чем не повинных в этом людей. Вождя массы можно сравнить с ядром атома, вокруг которого непременно должны вращаться электроны. Без ядра структура атома прекратит свое существование, а сам атом распадется на части, так как будет отсутствовать главное связующее звено. В случае с массой этим связующим звеном является вождь, к которому испытывают чувства привязанности и почитания рядовые члены массы. «С исчезновением привязанности к вождю, как правило, исчезают и взаимные привязанности индивидов, составляющих массу».[20] А масса после этого, можно добавить, распадается на отдельных индивидов и более мелкие группы, которые существовали до появления массы. Глава 3. Вождь и масса. Управление массой Итак, из двух предыдущих глав нам удалось выяснить, что главным цементирующим фактором внутри массы является идентификация между членами массы на основе образования у них общей психологической инстанции – Идеала-Я. Обычно эта инстанция образуется у человека вследствие невозможности или утраты способности реализовать свои желания из-за препятствий и преград со стороны какой-нибудь силы. Психика человека компенсирует эти чувства утраты идеализацией той силы или того объекта, которые вызвали эту утрату или страдание, а образовавшуюся вследствие этого агрессию, направленную первоначально на объект, удается сублимировать (преобразовать) на другие объекты или предметы. При этом чаще всего в роли объекта для идеализации выступает образ отдельной личности – вождя (реального или абстрактного), который является связующим звеном для членов массы: если не будет его, то, следовательно, не будет самой массы. «Масса – как говорил Г. Лебон – это послушное стадо, не могущее жить без властелина. В ней настолько сильна жажда повиновения, что она инстинктивно покоряется тому, кто объявит себя ее властелином». [5] Но объявить себя властелином может каждый, вопрос весь в том – послушаются ли его люди и будет ли его образ проецироваться в их Идеал-Я. Как вы понимаете, для того, чтобы быть подлинным вождем массы, нужно обладать определенными качествами собственной личности или хотя бы показывать, что ими обладаешь. Так каковы же главные из них? Гитлера по праву считают одним из самых ярких харизматических ораторов и лидеров в истории человечества. Можно ненавидеть его за содеянное, но факт остается фактом: как вождь он имел потрясающее влияние на массы, что нас и должно интересовать прежде всего в его «демонической» личности. В своей главной книге «Моя борьба» фюрер называет два качества, которые должны быть присущи настоящему вождю и оратору: сила и фанатизм. Разумеется, сила не физическая, а сила характера и харизмы, то есть «кажущееся всесилие», иллюзия силы. Женщина скорее покорится сильному мужчине, чем слабому, а толпа – сильному лидеру – так почти дословно я привожу фразу Гитлера. Фанатизм и нетерпимость являются, по-моему, еще одним показателем силы вождя, а также соответствует общим настроениям, царящим в массе. Индивид, чувствующий себя в массе людей сперва неуверенно, подсознательно будет следовать за тем, кто с непоколебимой уверенностью знает, «что делать» и «куда идти». Поэтому вождь просто обязан будет твердо стоять на своем, систематически вдалбливая в головы слушателей свои «истины». Речь оратора даже в приближении не должна напоминать сложные для понимания рассуждения философов и демагогов. «Тут приходится действовать уже исключительно только апелляцией к таинственной области чувств… Ведь все мы знаем, что французская революция отнюдь не была результатом философских теорий. Революции этой не было бы, если бы демагоги большого стиля не создали целую армию людей, травивших монархию, систематически раздувавших страсти страдающего народа, — пока наконец не разразился чудовищный взрыв, заставивший трепетать всю Европу. То же самое приходится сказать о самом большом революционном перевороте новейшего времени. Не сочинения Ленина сделали большевистскую революцию в России. Главную роль сыграла ораторская деятельность больших и малых апостолов ненависти, разжигавших страсти народа в невероятных размерах. Народ, состоящий из неграмотных людей, был вовлечен в коммунистическую революцию не чтением теоретических сочинений Карла Маркса, а картинами тех небесных благ, которые рисовали им тысячи и тысячи агитаторов, руководившего при этом, конечно, только одной определенной идеей. Так было, так всегда будет».[2] Вождь должен уповать на чувства людей – так он не только возбудит и подогреет массу, но и запустит механизм идеализации себя и своих нехитрых идей в человеческой психике. Цель вождя-оратора состоит в том, чтобы из простого собрания людей, ничего друг к другу не чувствующих, превратить единодушную массу, связанную общими чувствами почитания и благоговения к своему новому кумиру и его взглядам. Г. Лебон прямо указывает на то, что массой можно управлять только посредством давления на ее чувства, и предложил схему, согласно которой и происходит идеализация идей и взглядов на подсознательном уровне: утверждение – повторение – зараза. Само по себе громкое и глубоко эмоциональное высказывание мало что значит без агрессивного проталкивания ее сущности до сознания «электората». Поэтому вождь-оратор обречен своими словами совершать насилие над мыслями и сознанием своих слушателей: в интонации его речи должна чувствоваться безапелляционность принимаемых решений, их абсолютная правильность и непогрешимость, нетерпимость по отношению к другим взглядам и убеждениям. У вождя должна быть психология диктатора и фанатика. Он обязан быть буквально одержимым своей идеей. Только так собрание людей сможет почувствовать психологическую утрату свободы мысли и принимаемых решений – ведь за них уже все решили и требуют только согласия, что автоматически запустит механизм идеализации объекта вождя. Насчет того, почему оратор должен взывать к области чувств своих слушателей, можно добавить, что ничто так не связано с психикой человека, как его чувства и эмоции. Следовательно, когда воздействуют на чувства человека, то напрямую подвергается влиянию его психика. Как в случае с маленьким мальчиком сила, с которой ассоциируется в сознании малыша его отец, заставляет притуплять, замораживать и сублимировать свои чувства, подчиняя их воле отца; так и в случае с массой вождь заставляет ее членов подчинить свои чувства его сильной воле. «Вождь массы все еще является первобытным отцом, которого продолжают бояться; масса все еще хочет, чтобы ею управляла неограниченная власть». [20] Спрашивается, какие слова могут способствовать появлению у людей чувственно-эмоциональной реакции? Это должны быть понятные всем слова, содержащие в себе красочные образы, которые способны захватить внимание толпы целиком и полностью. Любая действительно народная и массовая идеология представляет из себя коротенький набор тезисов и принципов, рисующих своим последователям картины будущей райской жизни, несбыточной иллюзии. Большевики обещали народу землю, фабрики, свободу, равенство и справедливость. Христос обещал уверовавшим в него царствие небесное. Воистину, у политиков и пророков есть много общего. Нередко в истории народов получалось так, что какой-нибудь один лозунг определял поведение всего народа на многие годы вперед. Например, в Советском Союзе долгое время таким лозунгом было: «Догнать и перегнать Америку!». Этот лозунг иначе еще называют национальной идеей. Проблема формулировки национальной идеи для современной России очень актуальна, так как в обществе повсеместно чувствуется идеологический вакуум, что угрожает единству нации, поэтому нынешним политикам обязательно следует учесть исторический опыт и осознать, что долгую жизнь имеют только те идеи, которые близки сердцу каждого гражданина, вызывают в нем сильные чувства и эмоции. Если люди нуждаются в иллюзиях, то им нужно их дать. Можно пойти еще дальше и сказать, что масса всегда будет нуждаться в сильной идее, в цели, в маяке, к которому следует стремиться, потому что это единственный выход для психической энергии, накопление которой произошло в ходе проекции объекта в Идеал-Я и связанного с этим появления комплекса неудовлетворенности своих первичных желаний. Как сказал З. Фрейд: «Существование колеблется, если отсутствует сильная идея».[7] «Люди хотят присоединиться к марширующей колонне, которая, как им кажется, к чему-то движется…»[12] — резюмирует Паркинсон. Как говорил тот же Паркинсон: «Без элемента страха нет власти, руководитель должен быть окружен этим ореолом».[12] Нам остается только согласиться с этим публицистом, потому что страх перед расправой и наказанием действительно сублимирует либидинозные чувства и желания в искреннее поклонение вождю. Великий вождь всех времен и народов И. Сталин однажды сказал: «Я предпочитаю людей, которые поддерживают меня из страха, тем, которые поддерживают меня из убеждений. Убеждения проходят – страх остается». Когда брат Наполеона, бывший тогда королем Голландии, написал своему брату-императору, что народ его любит, Наполеон ответил, что лучше, когда подданные считают своего правителя злым и жестоким и боятся его, чем когда добрым и не боятся его. Гитлер считал жестокий террор, совмещенный с пропагандой, лучшим средством для убеждения людей. Им вторит и прародитель современной политологии итальянец Николло Макиавелли, который еще в XVI веке в своей работе «Государь» пришел к следующему выводу: «По этому поводу может возникнуть спор, что лучше: чтобы государя любили или чтобы его боялись. Говорят, что лучше всего, когда боятся и любят одновременно; однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх. Ибо о людях в целом можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность и влечет нажива: пока ты делаешь добро, они твои всей душой, обещают ничего для тебя не щадить: ни крови, ни жизни, ни детей, ни имущества, но когда у тебя явится в них нужда, они тотчас от тебя отвернуться. И худо придется тому государю, который, доверясь их посулам, не примет никаких мер на случай опасности. Ибо дружбу, которая дается за деньги, а не приобретается величием и благородством души, можно купить, но нельзя удержать, чтобы воспользоваться ею в трудное время. Кроме того, люди меньше остерегаются обидеть того, кто внушает им любовь, нежели того, кто внушает им страх, ибо любовь поддерживается благодарностью, которой люди, будучи дурны, могут пренебречь ради своей выгоды, тогда как страх поддерживается угрозой наказания, которой пренебречь невозможно. Итак, возвращаясь к спору о том, что лучше: чтобы государя любили или чтобы его боялись, скажу, что любят государей по собственному усмотрению, а боятся — по усмотрению государей, поэтому мудрому правителю лучше рассчитывать на то, что зависит от него, а не от кого-то другого; важно лишь ни в коем случае не навлекать на себя ненависти подданных…».[8] Ко всему этому следует добавить естественное важное следствие: подлинным вождем массы может быть только мужчина – сильный самец. Ибо именно только мужчина может ассоциироваться у массы с силой и агрессией, то есть внушать страх, чего никак нельзя сказать о психоэмоциональном восприятии женщины, которая в традиционном представлении считается существом хрупким и нежным. Еще раз хочу сказать, что это вовсе не связано со способностями женского ума и характера к руководству, а с подсознательными психологическими установками всех без исключения людей. К примеру, современной социологией установлен замечательный факт: на выборах в органы власти сами женщины отдают предпочтение мужчинам даже там, где в списках для голосования присутствуют представительницы слабого пола. Бруно Беттельгейм, австрийский психоаналитик, напрямую связывает природу вождизма с детским почитанием своих родителей, чьи повеления нужно выполнять беспрекословно: «Не забудем, что тоталитарные системы обычно возникали в обществах с жесткой иерархической организацией – если и не собственно феодальных, то по крайней мере патерналистских. Глава государства, органы исполнительной власти (скажем, полиция), армия, учителя выступали мощной заменой родительского образа или, точнее, суррогатом сверх-Я. Суррогатами сверх-Я служили представители власти, которые психологически отождествлялись с родителями и повеления которых воспринимались поэтому как усвоенные родительские приказы». [1] Масса никогда не потерпит, чтобы у ее руля стоял вождь-неудачник, ибо постоянные или серьезные неудачи уничтожают иллюзии всесилия и могущества вождя, то есть уничтожаются те факторы, которые заставили людей проецировать образ кумира в свой Идеал-Я. Люди перестают отождествлять себя со своим идолом и вместе с этим исчезают привязанности членов массы друг к другу – масса распадается и может быть восстановлена только после обретения нового идеала или после того, как дела пойдут в гору у прежнего. Когда Наполеон вернулся после успешного похода в Египет, его встречали толпы восторженных парижан, на что будущий император ухмыльнулся и сказал, что эта же толпа не менее сильно ликовала бы, если бы его вели на казнь как преступника. Он был недалек от истины. Сталин мудро поступал, когда любые успехи советского государства приписывались официальной пропагандой только ему одному, а просчеты и неудачи списывались на видимых и невидимых врагов партии и народа – так создавалась иллюзия всемогущества и непогрешимости советского диктатора. Фактор удачи широко используется в современных выборных технологиях. Вот какой интересный пример приводят авторы сделавшей много шума за последнее время книги «Черный PR» Лукашев и Пониделко: «Вся планета видела, как один из претендентов на пост президента Соединенных Штатов Америки свалился с помоста с горячей сковородкой при предвыборном метании блинов. Очевидно, что ему сзади подставили подножку или запустили кота, на которого он наступил. Так как весь электорат зашелся от смеха, этому претенденту на выборах делать больше нечего. Он запечатлелся в памяти избирателей как провалившийся. Эту историю будут показывать века, и не дай Бог ему опять где-нибудь выставится на выборах. Этот же сюжет могут использовать через много лет против потомков несчастливого претендента, если этого будут требовать интересы «сильных мира сего». [6] Заключение Поведение масс вовсе не является чем-то сверхъестественным, выходящим за рамки научного объяснения. Мы пришли к выводу, что массы можно создавать, контролировать и разрушать вполне целенаправленными действиями и тогда, когда это нужно. Если есть факт существования чего-нибудь необычного, то нужно досконально изучить этот факт, исследовать самым тщательнейшим образом его сущность и причины существования, что, надеюсь, мне удалось сделать в своей работе, чтобы попытаться дать закономерности его возникновения в будущем, что позволит использовать его в определенных целях. Знания, касающиеся массовой психологии, как и любые достаточно серьезные знания на свете таят в себе много возможностей и угроз их применения. И в зависимости от того, кто или что воспользуется этими знаниями, зависит стабильность и развитие всего общества, жизнь отдельных людей, из которых и состоит общество. На протяжении всей истории человечества судьбы народов, племен и общин всегда были в руках тех, кто умел управлять массами, у кого это, пускай и бессознательно, но получалось благодаря своему характеру и другим природным способностям. Сейчас появилась возможность контролировать массы посредством чистого разума и холодного рассудка, имея в своем багаже лишь необходимые знания. Поэтому современные общественные деятели, которые действительно хотят блага своему народу и стране, будут обязаны пользоваться этими знаниями, чтобы не допустить «оболванивания» населения всякого рода аферистами, авантюристами, «пустобрехами» и «политическими проститутками», коих нередко удается встретить на экранах телевизоров и страницах газет и которые, надо сказать, без стеснения пользуются методами воздействия на массы. Список литературы 1. Беттельгейм Б. О психологической привлекательности тоталитаризма. «Знание-Сила» №8-1997 – Web-издание;2. Гитлер А. Моя борьба. – Web-издание;3. Канетти Э. Масса и власть. – Web-издание;4. Красухин К.Г. Может ли быть сформулирована национальная идея? – Web-издание;5. Лебон Г. Психология народов и масс. Спб.: Макет, 1995 – Web-издание;6. Лукашев А.В., Пониделко А.В. «Черный PR» как способ овладения властью или бомба для имджмейкера.2-е изд. – Спб.: Изд.дом «Бизнес-пресса», 2001;7. Майерс Д. Социальная психология. – Спб.: ЗАО «Издательство «Питер», 1999;8. Макиавелли Н. Государь. М.: Планета, 1990 – Web-издание;9. Макиавелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. – Web-издание;10. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс. – Web-издание;11. Оруэлл Дж. 1984 – Web-издание;12. Паркинсон С.Н. Законы Паркинсона: Сборник – Мн.: ООО «Попурри», 1999;13. Первушин М. Мысли о фашизме. – Web-издание;14. Самбиев А. Технический анализ Социальных Систем. – Web-издание;15. Самойлов Э.В. Фюреры. Книга III: Общая теория фашизма – Web-издание;16. Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М.: Смысл, 1998;17. Тарле Е.В. Наполеон. – Web-издание;18. Фрейд З. Будущее одной иллюзии. – Web-издание;19. Фрейд З. Введение в психоанализ (лекции 1-15) – Web-издание;20. Фрейд З. «Психология масс и анализ человеческого «Я». М.: Современные проблемы, 1926 – Web-издание;21. Чалдини Р. Психология влияния. – Спб.: ЗАО «Издательство «Питер», 1999.www.ronl.ru
Московский Государственный Технический Университет им. Н.Э. Баумана
Реферат
по философии
Тема: « З.Фрейд. Психология масс и анализ человеческого Я »
Выполнил: студент группы
САПР-41 Чабин В.В.
Проверил: Пушкарева Т.И.
Калуга 2005г
Содержание:
1.Введение
2.Биографические сведения.
3.Личность как триединство.
4.Психология масс и анализ человеческого Я по Фрейду. Ле Бон и его характеристика массовой души.
5.Человек-масса
6.Заключение
7. Использованная литература
Темой для своего эссе я выбрал “Психология масс и анализ человеческого Я”.В XX веке роль масс(толпы) во всех сферах жизни общества существенно возросла. В первую очередь это объясняется концентрацией людей. Во всем мире произошло небывалое увеличение концентрации населения.Сейчас мы ежедневно оказываемся в центре самых плотных толп: в автобусах, метро, в больших магазинах,. на городских рынках. Это не может не сказаться на нашем поведении. В прошлые века большинство людей сталкивались с такими толпами крайне редко. Французский психолог XIX века Г. Лебон писал: ”Век, в который мы вступаем, будет, вероятно, эрой толпы.”(LeBon:3)В больших городах резко интенсифицировалась неформальная информация: слухи, сплетни. Демократизация средств массовой информации превратила их в разносчиков слухов.
Развитие телевидения, рекламы, на мой взгляд, создало мощные средства манипуляции поведением сразу миллионов людей. Они могут одновременно получить информацию, толкающую их на однотипные действия, стать причиной иррационального поведения. Иррациональное поведение противоположно иррациональному. Если для первого характерна увязка целей с осознанными интересами, конструирование плана действий на основе расчета балансов возможных достижений и издержек, то иррациональное поведение этого лишено. В его основе лежат психологические механизмы, лишь косвенно связанные с трезвым расчетом.
Культурологическое понимание учения Фрейда связано, прежде всего, с выявлением последовательности перехода ученого от узконаучного знания к формированию комплекса идей, которые относятся к философии, эстетике, этике, религии, шире – теории и истории всей человеческой культуры.
Фрейд – атеист. Он склонялся к выводу о врожденном характере религиозной потребности, рассматривая религию как “коллективный невроз навязчивости”, как “массовую иллюзию”. Религия – спасительное средство от индивидуальных форм невротизации.
Помимо обращения к мировым культурным вершинам, Фрейд не обходит вниманием и низовые сферы культуры (например, опыт создания различных сонников), и факты, связанные с обыденным сознанием.
Хотя не все аспекты теории Фрейда получили научное признание, а многие его положения на сегодняшний день кажутся принадлежащими скорее истории, чем современной психологической науке, невозможно не признать, что его идеи повлияли на развитие мировой культуры, не только психологии, но и искусства, медицины, социологии. Фрейд открыл целый мир, который лежит за пределами нашего сознания и в этом его огромная заслуга перед человечеством.
Без преувеличения можно сказать, что австрийский психолог и психиатр Зигмунд Фрейд является одним из тех ученых, кто во многом повлиял на все дальнейшее развитие современной психологии, а может быть и направил ее по определенному пути развития.
Биографические сведения.
Под влиянием Гете и Дарвина Фрейд FREUDS. (1856—1939) выбрал медицинский факультет Венского университета, на который и поступил в 1873 году. В эти годы он работал в физиологической лаборатории доктора Э.Брюке. Эта работа во многом определила будущую уверенность Фрейда в роли биологических основ психики, его внимания к сексуальным и физиологическим параметрам, определяющим бессознательные мотивы человека. Получив в 26 лет докторскую степень, Фрейд вследствие материальных затруднений вынужден был заняться частной практикой. Вначале он работает хирургом, однако прослушав курс по психиатрии он заинтересовывается этой областью, прежде всего связью между психическими симптомами и физическими болезнями. К 1885 году он добивается престижного положения лектора в Венском университете. При помощи Брюке Фрейд получил стипендию для поездки в Париж в клинику Шарко. Эта стажировка не только доказала Фрейду роль гипноза в лечении истерии, но и приоткрыла впервые завесу над бессознательным, продемонстрировав в сеансах гипноза роль неосознанных мотивов в поступках человека. По возвращении в Вену он совместно с известным психиатром Брейером начинает исследовать динамику истерии, опубликовав несколько работ на эту тему. Однако постепенно он отходит от Брейера, который настороженно отнесся к предположениям Фрейда о связи неврозов с сексуальными отклонениями. Также настороженно Брейер отнесся и к новому, предложенному Фрейдом вместо гипноза методу лечения истерии — психоанализу (см. приложение), хотя и соглашался с тем, что гипноз неэффективен. Впоследствии, анализируя свой научный путь, Фрейд писал, что он боялся принять ответственность за сделанное им открытие и старался разделить его с другими, боялся и самого этого открытия, той ответственности, которая с ним связана. Фрейд считал, что в своих отношениях с Брюке, Шарко и, особенно, с Брейером он трансформировал свои отношения с отцом. Стремление заменить реального отца учителем вызвало и двойное отношение Фрейда к учителям — с одной стороны восхищенное поклонение, а с другой — желание найти свой собственный путь в науке, превзойти своих учителей. Так постепенно вырисовываются контуры концепции Фрейда о трасфере (см. приложение) и Эдиповом комплексе, которые затем займут важное место в его теории личности.
Впервые Фрейд заговорил о психоанализе в 1896 году, а в 1897 он начал проводить систематические самонаблюдения, которые фиксировал в дневниках до конца жизни. В 1900 году появилась его книга “Толкование сновидений”, в которой он впервые опубликовал важнейшие положения своей концепции, дополненные в его последующих книгах “Психопатология обыденной жизни” (1901), “Я и Оно”( 1923), “Тотем и табу” (1913), “Психология масс и анализ человеческого «Я»” (1921). Постепенно его идеи приобретали признание, в 1910 году его приглашают читать лекции в Америке, где его теория приобретает особую популярность. Его работы переводятся на многие языки. Вокруг Фрейда постепенно складывается кружок его почитателей и последователей, в который входят К.Юнг, А.Адлер, Ш.Ференчи, О.Ранк, К.Абрахам. После организации психоаналитического общества в Вене, его филиалы открываются во всем мире, психоаналитическое движение расширяется, приобретая все большее количество сторонников. В то же время Фрейд становится все более ортодоксальным и догматичным в своих взглядах, он не терпит ни малейших отклонений от своей концепции, пресекая все попытки самостоятельной разработки и анализа некоторых положений психотерапии или структуры личности, ее взаимоотношений с окружающим, предпринимаемые его учениками. Это приводит к отдалению, а потом и к разрыву с Фрейдом самых талантливых его последователей — Адлера, Юнга, Ранка.
По мере роста известности Фрейда росло и количество критических работ, направленных против его взглядов. В 1933 году нацисты сожгли его книги в Берлине. После захвата немцами Австрии положение Фрейда становится опасным, он подвергается преследованиям. Зарубежные психоаналитические общества собирают значительную сумму денег и фактически выкупают Фрейда у немцев, которые дают ему разрешение уехать в Англию. Однако его болезнь прогрессирует, не помогают никакие операции и лекарства и в 1939 году он умирает, оставив после себя созданный им мир, уже полностью открытый для толкований и критики.
Личность как триединство
Фрейд считал, что психика состоит из трех слоев — сознательного (“Сверх-Я”), предсознательного (“Я”) и бессознательного (“Оно”), в которых и располагаются основные структуры личности. При этом содержание бессознательного по мнению Фрейда не доступно осознанию практически ни при каких условиях. Содержание предсознательного слоя может быть осознано человеком, хотя это и требует от него значительных усилий. В бессознательном слое располагается одна из структур личности — “Оно”, которая фактически является энергетической основой личности. “Оно” — бессознательное (глубинные инстинктивные, в основном сексуальные и агрессивные побуждения), играет главную роль, определяющую поведение и состояние человека. В “Оно” содержатся врожденные бессознательные инстинкты, которые стремятся к своему удовлетворению, к разрядке и таким образом детерминируют деятельность субъекта. Фрейд считал, что существует два основных врожденных бессознательных инстинкта — инстинкт жизни и инстинкт смерти, которые находятся в антагонистических отношениях между собой создавая основу для фундаментального, биологического внутреннего конфликта. Неосознанность этого конфликта связана не только с тем, что борьба между инстинктами как правило происходит с бессознательном слое, но и с тем, что поведение человека вызывается как правило одновременным действием обеих этих сил.
С точки зрения Фрейда инстинкты являются каналами, по которым проходит энергия, формирующая нашу деятельность. Либидо (см. приложение), о котором так много писал и сам Фрейд и его ученики и является той специфической энергией, которая связана с инстинктом жизни. Для энергии, связанной с инстинктом смерти и агрессии Фрейд не дал собственного имени, но постоянно говорил о ее существовании. Он также считал, что содержание бессознательного постоянно расширяется, так как те стремления и желания, которые человек не смог по тем или иным причинам реализовать в своей деятельности вытесняются им в бессознательное, наполняя его содержание.
Вторая структура личности — “Я” по мнению Фрейда также является врожденной и располагается как в сознательном слое, так и в предсознании. Таким образом мы всегда можем осознать свое “Я”, хотя это может быть для нас и не легким делом. Если содержание “Оно” расширяется, то содержание “Я”, наоборот сужается, так как ребенок рождается по выражению Фрейда с “океаническим чувством я”, включая в себя весь окружающий мир. Со временем он начинает осознавать границу между собой и окружающим миром, начинает локализовать свое “Я” до своего тела, сужая таким образом объем “Я”.
Третья структура личности — “Сверх-Я” не врожденная, она формируется в процессе жизни ребенка. Механизмом ее формирования является идентификация с близким взрослым своего пола, черты и качества которого и становятся содержанием “Сверх-Я”. В процессе идентификации у детей формируется также Эдипов комплекс (у мальчиков) или комплекс Электры (у девочек), то есть комплекс амбивалентных чувств, которые испытывает ребенок к объекту идентификации.
Психология масс и анализ человеческого Я по Фрейду. Ле Бон и его характеристика массовой души.
Массовая психология рассматривает отдельного человека как члена племени, народа, касты, сословия или как составную часть человеческой толпы, в известное время и для определенной цели организующейся в массу. Явления, обнаруживающиеся в этих особых условиях — выражение особого, глубже не обоснованного первичного позыва, который в других ситуациях не проявляется.
Индивид при определенном условии чувствует, думает и поступает совершенно иначе, чем можно было бы от него ожидать, при включении в человеческую толпу, приобретшую свойство «психологической массы». Но что же такое «масса», чем приобретает она способность так решающе влиять на душевную жизнь отдельного человека и в чем состоит душевное изменение, к которой она человека вынуждает?
Ле Бон в своей книге «Психология масс» так отвечает на эти вопросы: "… В психологической массе самое странное следующее: какого бы рода ни были составляющие ее индивиды, какими схожими или несхожими ни были бы их образ жизни, занятия, их характеры и степень интеллигентности, но одним только фактом своего превращения в массу они приобретают коллективную душу, в силу которой они совсем иначе чувствуют, думают и поступают, чем каждый из них в отдельности чувствовал, думал и поступал бы. Есть идеи и чувства, которые проявляются или превращаются в действие только у индивидов, соединенных в массы. Психологическая масса есть… новое существо с качествами совсем иными, чем качества отдельных клеток".
«Сознательная умственная жизнь представляет собой лишь довольно незначительную часть бессознательной душевной жизни… Наши сознательные действия исходят из созданного в особенности влиянием наследственности бессознательного субстрата. Субстрат этот создают в себе бесчисленные следы прародителей, следы, из которых созидается расовая душа. За мотивами наших поступков, в которых мы признаемся, несомненно, существуют тайные причины, в которых мы не признаемся, а за ними есть еще более тайные, которых мы даже и не знаем. Большинство наших повседневных поступков есть лишь воздействие скрытых, не замечаемых нами мотивов.»
В массе стираются индивидуальные достижения отдельных людей и исчезает их своеобразие; расовое бессознательное проступает на первый план, сносится психическая надстройка, столь различно развитая у отдельных людей и обнажается (приводится в действие) бессознательный фундамент, у всех одинаковый.
«У массовых индивидов наличествуют качества, которыми они не обладали, и причины этого в следующих трех основных моментах.
Первая из причин состоит в том, что в массе в силу одного только факта своего множества, индивид испытывает чувство неодолимой мощи, позволяющее ему предаться первичным позывам, которые он, будучи одним, вынужден был бы обуздывать. Для обуздания их повода тем меньше, т.к. при анонимности, и тем самым и безответственности масс, совершенно исчезает чувство ответственности, которое всегда индивида сдерживает.
Вторая причина — заражаемость — также способствует проявлению у масс специальных признаков и определению их направленности. Заражаемость есть легко констатируемый, но необъяснимый феномен, который следует причислить к феноменам гипнотического рода… В толпе заразительно каждое действие, каждое чувство, и притом в такой сильной степени, что индивид очень легко жертвует своим личным интересом в пользу интереса общего. Это — вполне противоположное его натуре свойство, на которое человек способен лишь в составе составной части массы.
Третья, и притом важнейшая причина, обуславливает у объединенных в массу индивидов особые качества, совершенно противоположные качествам индивида изолированного. Я имею в виду внушаемость, причем упомянутая заражаемость является лишь ее последствием… Индивид, находящийся в продолжение некоторого времени в лоне активной массы, впадает вскоре, вследствие излучений, исходящих от нее, или по какой-либо другой неизвестной причине в особое состояние, весьма близкое к „зачарованности“, овладевающим загипнотизированным под влиянием гипнотизера… Сознательная личность совершенно утеряна, воля и способность различения отсутствуют, все чувства и мысли ориентированы в направлении, указанном гипнотизером.
Таково, приблизительно, и состояние индивида, принадлежащего к психологической массе:… исчезновение сознательной личности, преобладание бессознательной личности, ориентация мыслей и чувств в одном и том же направлении вследствие внушения и заражения, тенденция к безотлагательному осуществлению внушенных идей. Индивид не является больше самим собой, он стал безвольным автоматом.»
Приведем еще одну важную точку зрения для суждения о массовом индивиде: «Кроме того, одним лишь фактом своей принадлежности к организованной массе человек спускается на несколько ступеней ниже по лестнице цивилизации. Будучи единичным, он был, может быть, образованным индивидом, в массе он — варвар, т.е. существо, обусловленное первичными позывами. Он обладает спонтанностью, порывистостью, дикостью, а также и энтузиазмом и героизмом примитивных существ». Затем Ле Бон особо останавливается на снижении интеллектуальных достижений, происходящем у человека при растворении его в массе.
Масса импульсивна, изменчива и возбудима. Ею почти исключительно руководит бессознательное. Импульсы, которым повинуется масса, могут быть, смотря по обстоятельствам, благородными или жестокими, героическими или трусливыми, но во всех случаях они столь повелительны, что не дают проявляться не только личному инстинкту, но даже инстинкту самосохранения. Ничто у нее не бывает преднамеренным. Если она и страстно желает чего-нибудь, то всегда ненадолго, она неспособна к постоянству воли. Она не выносит отсрочки между желанием и осуществлением желаемого. Она чувствует себя всемогущей, у индивида в массе исчезает понятие невозможного.
Масса легковерна и чрезвычайно легко поддается влиянию, неправдоподобного для нее не существует. Она думает образами, порождающими друг друга ассоциативно, не выверяющимися разумом на соответствие с действительностью. Масса, таким образом, не знает ни сомнений, ни неуверенности.
Масса немедленно доходит до крайности, высказанное подозрение сразу же превращается у нее в непоколебимую уверенность, зерно антипатии — в дикую ненависть.
Совершенно очевидна опасность массе противоречить, и можно себя обезопасить, следуя окружающему тебя примеру, т.е. иной раз даже «по-волчьи воя». Поэтому не столь уж удивительно, если мы наблюдаем человека, в массе совершающего или приветствующего действия, от которых он в своих привычных условиях отвернулся бы.
Будучи в основе своей вполне консервативной, масса питает глубокое отвращение ко всем новшествам и прогрессу и безграничное благоговение перед традициями.
Человек-масса
В заключении я еще раз хочу обратить внимание на то, что индивид при определенном условии чувствует, мыслит и действует иначе, чем этого можно было бы ожидать, и этим условием является приобщение к человеческой толпе, которая приобрела качество психологической массы. До сих пор остается важным и интересным вопрос об изменении поведения человека в толпе и об особенностях поведения толпы. Масса производит на человека впечатление неограниченной силы. Она становится на место всего человеческого общества, являющегося носителем авторитета. Масса — послушное стадо, которое не в силах жить без предводителя. У нее такая жажда подчинения, что она инстинктивно подчиняется каждому, кто назовет себя ее властелином.
Для человека опасно находиться в противоречии с толпой и, наоборот, безопасно следовать окружающим примерам и, если нужно, то даже “выть по-волчьи”.Повинуясь новому авторитету, нужно выключить из деятельности свою прежнюю “совесть”.Следовательно, в общем не так уже поразительно, когда мы слышим, что индивид в толпе совершает такие вещи, от которых он отвернулся бы в своих обычных жизненных условиях. Часто встречаются такие случаи, когда человек, успокоившись и восстановив способность к трезвому анализу, объясняет совершенное просто:”Бес попутал” или “Что-то на меня нашло…”
Использованная литература
1. Ортега-и-Гассет Х., Восстание масс, «Дегуманизация искусства» и другие работы, Сборник, стр. 40-228, М., Радуга, 1991;
2. Ле Бон Г., Толпотворение, Новое время, №3, 1994, стр. 63;
3. Фрейд З., Психология масс и анализ человеческого Я, Минск, Беларусь, 1991;
4. Юнг К.Г., Психология бессознательного, М., Канон, 1994
www.ronl.ru
