Санкт-Петербургский Государственный Университет Культуры и Искусств
Факультет Мировой культуры
Кафедра теории и истории культуры
РЕФЕРАТ
На тему «Даосизм»
Выполнил:
Рубцов Георгий Артурович,
Студент группы БО 284-1/1
Преподаватель: Суворов Николай Николаевич,
Доктор философских наук, профессор
Санкт-Петербург
Оглавление
Введение
История
Лао-цзы
Почему появляется «Дао де Дзин»?
Чем же таким отличались конфуцианство и даосизм, что между ними возник конфликт?
Одно из краеугольных понятий даосизма - Дао
Размышления о власти
Развитие Даосизма после Лао-цзы
Внешняя алхимия
Внутренняя алхимия
Бессмертие и реинкарнации
Заключение
Список литературы
Введение
Начав изучать китайский язык, я столкнулся с одной сложностью - дыра между культурами оказалась несколько больше ожидаемого. Ее нельзя было так просто взять и перемахнуть одним шагом или прыжком, просто умозрительно попытавшись взглянуть на мир с их точки зрения. Все оказалось гораздо сложнее, я смог увидеть лишь расплывчатый контур их мира, составленный из мозаики стереотипов и общеизвестных фактов. Но этого было явно недостаточно. Не хватало чего-то важного, фундаментального, что поддерживает всю эту систему - принципиальных, мировоззренческих основ, которые находятся уровнем, нижу даже культурных традиций и обычаев, это что-то совсем фундаментальное, не ограничивающееся национальностью и местом проживания - то, что объединяет это все вместе и стоит над этим. Так наивно предполагать, если европейская культура со всеми своими странностями в общих чертах понятна, то и весь мир будет жить по тем же общим принципам. Всегда утверждал, что России ближе восток, чем запад - отрицая многие аргументы, но сейчас меня столкнуло с реальной ситуацией, которая заставила понять, что нынешняя Россия даже если и имеет что-то общее с востоком, то это или что-то очень принципиальное или тонкое или просто незначительное. Конечно же, это нельзя было оставить так, просто, и я решил, что нужно заняться этим вопросом в плотную. Самой интересной и подходящей точкой соприкосновения оказался даосизм - он очень точно рассказывал именно о том, что меня интересовало-в этом пласте сознания, формирующем наш взгляд на мир и отношения с ним. Выбор стоял между буддизмом, конфуцианством и даосизмом. Буддизм я отбросил сразу же - как слишком искаженное западом ученье, в котором будет сложно найти Китайские корни среди всего того, что внесла в него популярность (не стоит забывать про обратный экспорт). Конфуцианство в свою очередь показалось очень политическим и философским ученьем, близким государственному аппарату и идеологии, но не народу. А даосизм, с его загадочной дуальностью на философское учение и мистическую практику, что так и не могут разрешить исследователи, идеально подходил для этой роли. Об этом писал еще в 20 веке китайский исследователь: если посмотреть с точки зрения повседневной жизни и религиозных верований китайцев, то удельный вес даосизма окажется значительно превосходящим удельный вес конфуцианства. Если бы мы могли проанализировать жизнь и идеалы какого бы то ни было китайца, то мы прежде всего увидели бы даосские идеи; конфуцианство же среди них занимало бы только незначительное место (Сюй Дишань, 1927, с. 249). Как едином общекитайском мировоззрении. Этот взгляд на даосизм постоянно подчеркивается Кимурой Эйити, утверждающим, что конфуцианство в основном было связано только с верхушкой китайского общества, в то время как основная часть всего общества - крестьяне, ремесленники и торговцы были всецело в сфере влияния даосизма (Кимура Эйити, 1974, с. 4-5). Из всего этого можно было бы утверждать, что даосизм это моноэтническая религия, но это будет большой ошибкой. Потому что даосизм, бесспорно, относится к религиям изначально не связанным с национальной принадлежностью или социальному делению. Выделяется два «национальных» типа религии: Религии первого типа считают национальную принадлежность, сопутствующую ей социальную организацию и существующую структуру, как определяющий аспект своей конфессии. Например: иудаизм (вера распространенная только среди иудеев и имеющая замкнутый/общинный характер) или индуизм, который вообще не предполагает перехода в веру, а только рождения, как ее части - принадлежность к определенной каста. Еще сюда можно отнести синтоизм, в котором все слишком сильно связанно с местностью, местными (даже можно сказать - личными) обычаями и «священной землей».
История
«В этом случае познание объекта, т. е. даосизма, будет равнозначно изучению его истории».
Торчинов Е.А.
Для того, что бы разобраться в каком либо предмете - следует, прежде всего, начать с изучения его истории. Что не так просто, если вспомнить, что мы собираемся разобраться в даосизме, ведь это очень древнее философское учение и факты, которыми мы располагаем, стоит считать мифами и легендами. Так же данная тема не была в полной мере исследована, в отличие от того же буддизма, который сейчас очень популярен в широких кругах и имеет множество различных трактовок.
Даосизм зародился из взаимодействия двух начал - мистического (учения о бессмертии, оккультные практики), это культы и верования царства Чу и других «варварских» племен, и из философской традиции северного Китая. Но сами философские течения начинают появляться еще в пятом веке до нашей эры, примерно в одно время с идеями Конфуция. Канон Лао-цзы Дао Дэ Цзин (кит. ???) стал ядром, вокруг которого стало формироваться учение даосизма. Другим знаменитым текстом раннего даосизма является "Чжуан-цзы" (автор - Чжуан Чжоу (369-286 гг. до н. э.)).
Конфуцианство и даосизм это два рукава развития китайской культуры и мысли. Даосизм это до сих пор не разгаданное учение Китая, хотя бы в силу того, что его идеи не выведены четкими трактатами, а есть только основные положения в канонах.
Лао-цзы
Лао-цзы, даже при поверхностном ознакомлении с биографией, мы сталкиваемся с целым рядом необъяснимых загадок и событий, которые не получается вплести в историческую нить. Все связанное с ним и сего жизнь мистифицировано. В отличие Конфуция, жизнь которого можно практически полностью отследить и воссоздать. Поэтому при анализе их жизней и деятельности приходится использовать разные подходы. Так же заметно, что их жизни, словно являются отражениями сущности философских школ ими созданных. У Конфуция - строгое философское учение, которое не претендовало на роль официальной религии. И учение, которое прошло путь от философского пути, да шарлатанских практик.
История рождения Лао-цзы, согласно одной из версии, мать зачала его, проглотив кусочек горного хрусталя. Согласно другой, он была зачат непорочно от солнца, - которое превратило 5 лучей в жемчужину. Считается, что Лао-цзы вынашивали 80 лет, и когда произвела его на свет, новорожденный был сед Он получил фамилию Ли, так как родился под деревом Ли (сливой). У него были длинные уши, за что ему было дано имя Эр (ухо).
Считается, что он какое-то время служил в царстве Доу, в хранилище рукописей, и его настоящим именем было: Лао Дань.
Лао-цзы - жил долгое время отшельником, часто менял свои имена - ускользая, таким образом, от взгляда чиновников и власти. То же самое касается его смерти или ухода. Он, как и все события в его жизни достаточно мистичен. Говорится, что Лао-цзы уезжает на запад верхом на черном буйволе. Важно, что выражение «уйти на запад» - является калькой выражения «умереть». Но черный буйвол несколько меняет значение фразы - показывает, что фраза иносказательная, так как эта лишняя подробность не имела бы смысла без продолжения. По одной из версий он уходит на Тибет и становится одним из основателей Ламаизма. Или уходит в Индию и становится прародителем Буды или самим Будой. Когда буддизм проникал в Китай, считалось, что Лао-цзы и был Будой, во время раннего этапа распространения - было обычной практикой приносить жертву одновременно и Лао-цзы и Буде. Они словно бы отождествлялись. По еще одной версии он отправился или в Персию или в Россию. Всего легенд очень много и разных трактовок, которые все очень сомнительны, но при этом имеют право на существование и в них очень сложно разобраться.
Почему появляется «Дао де Дзин»?
Одна из трактовок сообщает о том, что Лао-цзы всю свою жизнь пропагандировал устную передачу данных от учителя к ученику. Но уходя из Китая, он нарушил свой принцип - как будто выполнив просьбу стражника на границе - записал свои основные идеи, для того, что бы поделиться своими мыслями, идеями, учением об этом мире и его устройстве со всеми. По одной из версии стражник остался на службе, сохранив эту книгу у себя, и впоследствии передал его последователям или сам стал его учеником и покинул службу.
Возникает вопрос, почему все-таки Лао-цзы решил написать книгу и оставить письменную версию своего учения. Один из взглядов - это сильное противостояние даосизма и конфуцианства в тот момент, его можно было назвать критическим, именно тогда решалось положение религии в государстве. Он увидел активно развивающуюся школу конфуцианства и должен был что-то противопоставить ей, показать альтернативную точку зрения на мир, другое учение. Тогда уже началось его мистификация.
Чем же таким отличались конфуцианство и даосизм, что между ними возник конфликт?
Если конфуцианство это скорее экстравертное учение, рассказывающее о том, как человеку себя вести в обществе, этикете и умении позиционировать, преподносить себя в этом мире. О невероятной роли ритуала, государственного долга.
То даосизм в большей степени интровертированное учение - оно направленно внутрь себя. Делает акцент не на внешние проявления, а на внутренне саморазвитие. Это загадочный и мистический стиль мышления, который был не понятен даже китайской элите. Он был не понят из-за своей аполитичности, из-за принципа недеяния и своеобразного отношения к императору.
Одно из краеугольных понятий даосизма - Дао
Что бы немного представить какую роль играет Дао в культуре Китая. Наверное, Дао можно сравнить с индийской нирваны, которая прошла сложные метаморфозы от брахманизма до позднего буддизма.
Понятие Дао тоже прошло свой путь развития:
«В книге «И-цзин», наряду с изложением сложной системы гадания, ярко выражены первые наивные материалистические представления о вещах. По мнению неизвестного древнего автора, все вещи в мире постоянно изменяются и, несмотря на свою изменчивость и разнообразие, имеют единое начало-«Тай-цзи», которое состоит из туманных масс первоматерии, частиц ци- ян ци (положительные ци) и инь ци (отрицательные ци), в результате соединений и взаимодействия которых якобы возникают и изменяются вещи».
Ян Хиншун - обращает внимание на зарождение понятия Дао еще в „Книге перемен и уже тогда формируется его принципиальное значение - единое начало, какое-то вещество из которого состоит весь мир. Можно отметить, что это перекликается с идеями греческих философов про строение веществ.
В книге «Иньфу-цзин» ци так же представлены как основа материального мира. Но понятие Дао уже становится шире и начинает включать в себя понятие пути, которое сейчас считают одним из основных. Важно - что, в ней теперь отрицается божественная воля и бессмертие духа.
Дао играло свою роль не только для даосизма, но и для конфуцианства, китайского буддизма и китайской философии в целом, и для каждого человека в частности. Дао это невероятно сложное понятие, сочетающее в себе множество определений и терминов. Дао - это абсолютная субстанция, абсолютная сущность - вне него невозможно представить развитие человека, космоса, общества, вселенной - всего, на что мы не посмотрим, всего что ни есть в этом мире. Ничто не может существовать и развиваться вне Дао. В китайском языке есть такое выражение -
«Дао рождает одно, одно рождает два. Два порождает три. Три порождает - всю тьму вещей (все десять тысяч вещей)».
Которые содержат силу янь, наполняются энергией ци и смешиваются в взаимном движении. Ин-янь это тоже особенный символ китайской культуры. Единая изначальная материя тайцзи порождает две противоположные субстанции - ян и инь, которые едины и неделимы. Первоначально «инь» означало «северный, теневой», а «ян» - «южный, солнечный склон горы». Позднее инь воспринималось как негативное, холодное, темное и женское, а янь - как позитивное, светлое, теплое и мужское начало. Этот символ был заимствован даосами у буддистов, которые в свою очередь узнали его у минхейства.
Когда мы говорим о Дао, мы должны имеет виду, что «Следует учесть также, что даосизм никогда не представлял некоего идеологического и организационного монолита, существуя в виде отдельных достаточно автономных направлений».
Поэтому есть несколько трактовок сущности Дао, в одной из них его делят на две части - безымянное и личное.
Дао без имени - это весь этот огромный дракон или питон, пожирающий свой хвост (ураборос) - символ нерушимости и вечности бытия. Это важный символ в культуре многих стран и областей, таких как: Египет, Израиль, Греция, Индия, Германия, Скандинавия и Китай. Это символ, который не может поместиться в одну идеологию, он является межкультурным.
Это огромный дракон, движущийся по бесконечным спиралям в бесконечности космоса мироздания. Мы не можем охватить с точки зрения нашей, человеческой конкретной. Мы не видим все то, что представляет собой питон Дао. Мы можем видеть, когда пытаемся угадать, осмыслить, разобрать что же есть Дао - то видим лишь крохотный кусочек его кожи, который отражает наш конкретный мир и его конкретную направленность, и законы. Мы видим его движение, но не можем знать куда. Дао невидимое/бесконечное постоянно раскручивается на невидимых спиралях бесконечности. На шкуре этой змеи мы наблюдаем сложный узор линий и фигур, и каждая из этих точек может быть другой жизнью. И в этом мы видим первое отличие даосизма от конфуцианства - а именно понимание уникальности жизни каждого отдельного человека. Если для Конфуция все государство это семья и многие личностные связи заменяются на связи социальные, выражающиеся в разных связках (младший - старший, отец - сын, император - чиновник) постороженных по принципу иерархии/субординации. Изюминка даосизма это то, что каждая человеческая жизнь - это уникальный рисунок, уникальная точка на теле змеи. И тогда бесконечное Дао это разворачивающийся процесс мироздания - движения мира, но мы не знаем, откуда и куда оно идет, при этом являясь его частью. Но есть другое понимание Дао, это Дао личное, это конечный человек, это конечная тотальность, заключенная в смертной человеческой оболочке - появляющейся время от времени человеческой уникальности и человеческой жизни. Дао с именем означает, что каждый человек, несмотря на то, что он исчезнет, что он распадется - несет в себе это Дао.
Получается, что Дао это источник всех форм, это энергия, которая формирует процесс творения и творение. Это творческий дух, создающий и разрушающий без причины, это поддерживает существование этого мира в привычной для нас форме. Оно охватывает мир полностью, включая в себя противоположности: как наличие, так и отсутствие. Его нельзя описать в интеллектуальных понятиях и поэтому они полно парадоксов. Дао одновременно и единично - это неповторимый путь вещей и явлений по отдельности и единое, универсальный закон вселенной, объединяющий все вещи и явления в одно существование.
Дао нельзя представить как что-то конкретное, оно растворено среди остальных действующих силах.
В новых трактовках Дао осмысливается как пронизывающая сила, средство и цель существования, но в отличии от монотеистических религий это не движение от низшего к высшего, а скорее растворение в чем то необъяснимом и непонятном. Дао - это не высшее существо, оно не существует в рамках человеческих категорий знания и понимания. Цель существования - это „вещь в себе. Возможно, что все существует просто так, и только мы постоянно ищем смысл и цель, а выходит, что живем „просто так - и, возможно, только тогда совпадаем с принципами существования.
И задача каждого человека - это суметь поймать, суметь найти тонкий баланс в своем развитии суметь почувствовать, что тебе нужно в этом мире. С маленьким нюансом - с тем, что бы ни нарушать естественный закон мироздания, что бы ни мешать этой гигантской змее, развиваться в соответствии со своими какими-то собственными путями. То есть каждый человек должен понять то Дао, которое заложено в нем самом, выяснить условия для своего развития - точнее самосовершенствования. Еще одно яркое противопоставление конфуцианства и даосизма - потому что даосы являются жесточайшими противниками социальной культуры, требований и запретов - принятых в конфуцианстве. Согласно даоссокому взгляду каждый человек обязан, должен - ему очень необходимо выявить в самом себе творческое начало, выражающееся, в конце концов, в недеянии. Творческое начало это то что, в конечном счете, отличает даосизм от конфуцианства - о чем говорил Конфуций в своей работе Лунь Юй беседы и высказывания - «Я передаю, но не создаю; я верю, в древность и люблю ее. В этом я подобен Лао Пэну». Парадигма конфуцианства - это то теория о том, что все что ты ищешь можно найти в истории и прошлом. Отрицание современности. Поиск истинны в истории. А даосизм пропагандирует - посвящение своей жизни раскрытию/пониманию творческого начала. А это означает творить самого себя. Это означает не естественное для нас поведение - не позволять себе страстей, не выходить за рамки самообладания. Не размениваться на что-то внешнее - сиюминутное. В своей деятельности в своей жизни человек должен выделять самое основное - не размениваться на какие-то сегодняшние цели и интересы. Лао-цзы скажет:
Великий Путь ведет к согласию и покою,
но люди обычно предпочитают ходить напрямик, чтобы было быстрее.
Они больше любят посещать святые места,
чем прокладывать собственный путь.
Обработанные поля милей их глазу,
чем пустырь, буйно поросший травой.
Надежный амбар для них лучше,
чем открытое сердце.
Они больше всего любят одеваться в цветные шелка,
носить на поясе острый меч,
пить и есть до изнеможения,
обретать и накапливать драгоценные вещи.
Так вот откуда берутся разбойники и грабители,
- воистину, Дао тут не при чем!
То есть сама природа человека была подмечена Лао-цзы в этой краткой цитате. Что человеку - проще идти протоптанной дорогой, а не искать свой путь. Проще сосредоточить свои усилия на повседневных проверенных делах, чем постараться понять, ради чего он тут на самом деле. Но согласно даосизму - ни один человек не может быть оторван от Дао - потому что Дао это то, что пронизывает весь окружающий мир. Даосизм вырабатывает совершенно уникальное отношение к власти.
«Итак, что было в Начале? Древние говорили - в Начале было Одно. "Одно порождает два" (Лао-цзы). Каковы эти два в пределах человеческого разумения? Может быть, это - Дао и Логос, представляющие две стороны, две функции Одного? Предельные понятия, и время бессильно над ними, они появились почти одновременно, и за 25 веков, прошедших с тех пор, не исчезли. Значит, нужны, не случайны, причастны Целому».
Это то, что окончательно разделило их на противоборствующие лагеря. Мысль Конфуция, проходящая через все каноны Конфуция - Государь это отец народа, который может пожертвовать чем угодно, но только не доверием своих подданных. Это тот, кто вмешивается в дела своих граждан. Тот, кто является контролирующим органом, который наблюдает за окружающим его мирок: за своими родными, то есть за своей семьей - за огромной поднебесной империей. Тот, кто наделяется неограниченной властью, потому что отец старший, обладающий авторитетом, это непререкаемая сила, непререкаемая власть. Из этого прокрустового ложа рамок и норм очень сильно выбивается даосизм, потому что Лао-Цзы предельно ясно говорит: «Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует. Несколько хуже те правители, которые требуют от народа его любить и возвышать. Еще хуже те правители, которых народ боится, и хуже всех те правители, которых народ презирает. Поэтому, кто не заслуживает доверия, не пользуется доверием [у людей]. Кто вдумчив и сдержан в словах, успешно совершает дела, и народ говорит, что он следует естественности». Эта мысль Лао-Дзы выражает основополагающий принцип недеяния (У-вэй) или как это еще называют «созидательная пассивность».
Принцип недеяния очень хорошо прокомментировал Л.Н. Толстой : «Сущность учения Лаодзи состоит в том, что высшее благо как отдельных людей, так в особенности и совокупности людей, народов может быть приобретено через познание «Тао» - слово, которое переводится «путем, добродетелью, истиной», познание же «Тао» может быть приобретено только через неделание, «le non agir», как переводит это Julien. Все бедствия людей, по учению Лаодзи, происходят не столько от того, что они не сделали того, что нужно, сколько от того, что они делают то, чего не нужно делать. И потому люди избавились бы от всех бедствий личных и в особенности общественных, которые преимущественно имеет в виду китайский философ, если бы они соблюдали неделание (s'ils pratiquaient le non agir)».
Основываясь на этом, я бы назвал его не недеянием, а гармонией или естественность - каждый должен занять свое место, не вставая на место другого. Делать что то, не задумываясь, освободившись от предрассудков и тормозов, которые не дают слиться с вселенной. Действие совершается, основываясь на принципе - «здесь и сейчас». А излишняя энергия, освободившаяся от невыполнения неестественных действий, идет на духовный, эзотерический рост.
Оценивая Дао или Инь-Янь с точки зрения европейского мышления или пытаясь проводить ассоциации с привычными нам понятиями. Потому что так у нас наверняка возникнет картинка - противостояния добра и зла, света и тьмы, жизни и смерти, хорошего и плохого, положительного и отрицательного. Таким образом, возникает идеализм, предписывающий содействовать первому и избавляться от второго. Образ «добра с кулаками». С их точки зрения такой подход не мыслим, так как мир является целой системой, которая работает как магнит - не может быть плюса без минуса и что исчезновение одной части повлечет за собой исчезновение всей системы. Эта система противопоставлена христианскому взгляду на мир. Потому что он (христианский мир) линеен, а даосский - цикличен. Это точка взгляда на время и историю. Вся западная история это череда бесконечных попыток сделать мир лучше, но все это создает еще больше проблем, нежели что-то решает. Все потому что человек вмешивается в сложнейшую систему взаимоотношений, которую не понимает, и чем больше он изучает ее, тем больше она теряется, раскрывая новые и новые особенности для дальнейшего изучения. Когда мы пытаемся понять и подчинить себе мир, он убегает от нас прочь.
Даос же, не вовлекает нас в ситуацию, а задает вопрос: в чем же ее смысл? Что она всегда на полшага впереди нас и эти гонки никогда не закончатся. Все потому, что мы гонимся сами за собой, как котенок, который бегает за фантиком, привязанным к его хвосту. Идеалист - считает вселенную отличной от себя и смотрит на нее со стороны, как на систему внешних объектов, которые нуждаются в подчинении. Даос же видит вселенную как то, что неотделимо от нее и является им - про это говорил Лао-Цзы: «Не покидая своего дома, я знаю всю вселенную». От сюда можно сделать вывод, что искусство жизни больше напоминает навигацию, чем войну. В действительности даосизм не отрицает технику и прогресс, просто он подразумевает другое отношение- понимание неотделимость своих действий от развития вселенной и ритма этого процесса, один из которых - принцип полярности.
Для лучшего понимания У-вэй - недеяния, можно узнать что значит «Вэй» - ««Деяние» - это такое миробытие (мировосприятие), когда все действия человека в мире рассчитаны и имеют под собой какую-либо цель или причину. Сюда могут быть причислены, например, традиционное обучение и бизнес. В даосской традиции считается, что чрезмерная зацикленность человека на «Вэй» выводит из равновесия и его самого, и мир.»
Размышления о власти
Лао-Дзы был убежден, что самая главная задача правителя - это быть символом государства. То есть правитель это созерцающий мудрец, который не вмешивается в дела своих подданных, но тем неимение управляет ими. Это человек, который не ставит себе задачей своими страстными действиями, чересчур активными поступками нарушать естественный порядок мироздания. Выходит: если в стране все хорошо, а, следовательно, в народе все хорошо - он может не знать, что у него за правитель, как его зовут и какая у него семья. А вот, если мы начинаем все известные нам истинные и ложные сведения о верховном правителе/ чиновнике - то это сигнал, говорящий о том, что в народе не все гладко, по Лао-Цзы. Такая версия вышей власти не могла устроить политическую элиту. Идеи Конфуция им были гораздо ближе.
«Дао - это сокровенная суть всей тьмы вещей, это высшая ценность для истинного человека, это то, что взращивает и поддерживает нерадивых. Красивые речи годятся для того, чтоб купить себе славу и почет. Чтобы стать недостижимым для других, необходимы конкретные действия. Люди не стремятся стать лучше, ведь кто сам захочет избавляться от того, что имеет? И потому занимающий престол Сын Неба, который устанавливает трех высших сановников царства, обладающий абсолютной властью и любующийся самыми прекрасными драгоценностями, чей экипаж следует всегда впереди, ничуть не выше того, кто сидит себе в сторонке, следуя собственному Пути. Но почему же древние почитали этот Путь? Не рассуждает, а добивается своего, беспощадно карая, избавляется от вредного и нечистого. Вот почему весь мир почитает Дао».
На основе этого появится канон о том, что мудрец не должен быть почтителен с императором. Где очень четко будет сказано, что монах или мудрец не должен кланяться императору и благоговеть, потому что в своем созерцании мира, в своем самосовершенствовании равны абсолютно все и император и мудрец.
Когда Лау Дзи будет рассуждать о то, что же есть такое современное ему государство, что есть Китай -
«В худой стране и народ-то убогий. Стараются нажить себе побольше вещей, а пользоваться ими уже времени нет. Гнетет их страх смерти, страшатся они любых перемен. Хоть и имеют лодки и экипажи, да некому в них ездить. Хоть и есть у них войска и оружие, да некому привести их в порядок. Сами же только и мечтают о былом, что хорошо бы вновь всем вернуться к завязыванию узелков на веревке вместо
письма. По мне, лучше жить, довольствуясь той пищей, что есть, и одеждой, в которую одет. И чтобы дом твой дарил тебе мир
и покой, а самые обыденные дела приносили
радость. Чтобы соседние земли были обращены
лицом друг к другу, и можно бы было слушать друг у друга
лай собак и пение петухов. Чтобы люди умирали, дожив
до преклонных лет, и уходили отсюда с тем, чтобы уже
не возвратиться».
Эта небольшая цитата показывает нам противоположенную направленность даосизма и конфуцианства. Тут видно желание Лао-Дзы - социального прогресса, который будет таким же естественным и необратимым явлением, потому что, если каждый человек будет развиваться, то и общество тоже - оно ведь состоит из этих людей. Мысль Лау-Дзы предельно проста: если каждый человек будет думать не о сиюминутных радостях, не о сиюминутных удовольствиях, а будет стараться каким-то образом проявить в себе это творческое начало, стать уникальной личностью. При этом, не разрушая естественный порядок вещей, тогда мы будем говорить о процветании и благоденствии общества.
Когда Лау Дзи смотрит на своих современников он отметит:
«Глядя на людей, можно подумать,
что они все время голодны, поскольку превыше всего они стремятся к
накоплению и умножению своих запасов, потому и не могут насытиться. Люди с трудом поддаются изменению, поскольку превыше всего они ставят то,
что имеет резон, потому и трудно им измениться. Люди без труда умирают, поскольку превыше всего заботятся
о сохранении жизни и благополучия, потому и не могут противиться смерти. Ведь только тот, кто освободился
от стремления к сохранению жизни, знает ей цену».
Даосизм был непонятен, как и элитам, так и простому люду. По этому мы можем видеть большую социальную активность Конфуцианства. Кончено даосизм это мистика, это интуитивное проникновение в суть вещей, это понимание того, что сугубо на рациональных сводах, правил, запретов или табу - невозможно стать настоящей личностью.
Для всего происходящего очень важно помнить про концепцию У-вэй, которая должна руководить, а точнее не руководить вашими действиями. Это должно происходить постоянно и быть вашим отношением к жизни, так как, искусственно приближаясь к этому, мы будем совершать деяние концентрацией мыслей и намерением прекратить делать вещи с намерением. По этому не стоит думать об этом и вообще ни о чем - для этого изучаются медитативные и дыхательные практики, получившие распространение во внутренней алхимии.
Недеяние - это деятельность без горячности и страстности. Ты делаешь свое дело, свою работу, ты должен быть ответственным, ты можешь погружаться в этом. Но добиваться всего этого не засечет убийств, обмана и злодеяний. Позиция Лао Дзи напоминает воду, которая принимает любую форму, но добивается своего - проходя сквозь щели и стачивая камни. Это еще одно определения Дао.
«В ту секунду, когда ты добиваешься успеха нужно отступить, это путь дао.»
Максимальная простота - это то, чего должно характеризовать твою повседневную жизнь. Ты должен вписываться в эти потоки энергии, чувствовать их, но стремиться их разрушать. Делая то, что хорошо, получается, тогда получишь то, что тебе нужно.
Есть три определения энергии Ци, которые в сумме создают общую картину. Во-первых, это всемирная космическая энергия, которая является основой мироздания и пронизывает его все. Во-вторых, это потоки энергии внутри человека связанные с кровообращением. В-третьих, это психологический центр, находящийся под контролем силы воли и отвечающий за чувства.
В целом, ци это непрерывно движущаяся, не рушимая субстанция, отвечающая за любое движение в мире и за жизнь, существующую благодаря ее движению и взаимодействию с объектами мира.
В Китае существует умение организации дома, которое называют феншуй, изначально это было даосской практикой организации пространства для благоприятного направления ци потоков. В начале 20го века было монетезировано американцем китайского происхождения - создав упрощенную, эзотерическую версию феншуя для обывателей, которая получило невероятное распространение и популярность.
Развитие Даосизма после Лао-цзы
Важно заметить, что в даосизме Лао-цзы не было понятия даосского бессмертия, оно упоминалось, не играло практически никакой роли, а распространение получило только в позднем даосизме уже в виде оккультных практик. Вот, что об этом пишет Торчинов Е.А : «То, что проблема жизни и смерти является одной из центральных тем Дао-дэ цзина, отмечалось многократно, однако об исключительном сходстве ряда мест памятника с основными положениями даосской религии известно значительно меньше. Здесь имеется в виду непосредственное, открытое значение текста Лао-цзы, а не его эзотерическое и гностическое толкование адептами позднего даосизма, видевшими содержание, совершенно неожиданное для непосвященного».
Внешняя алхимия
В результате этих изменений появляется алхимия, тот способ, с помощью которого даосы пытались достичь бессмертия. В плане социальной значимости для традиционного китайского общества алхимия может быть отнесена к так называемым неортодоксальным, или маргинальным наукам, поскольку не входила в число официально одобряемых и высоко ценимых с точки зрения господствующего конфуцианства наук, что, впрочем, отнюдь не мешало заниматься ею людям весьма высокого социального статуса.
Она была известна с давних времён, ещё с эпохи Чжоу. Исследования по приготовлению эликсиров бессмертия активно поощряли императоры Цинь Шихуан и У-ди. И позднее немало императоров прибегало к услугам даосских магов, особенно во время танской династии.
Первые танские императоры активно пользовались услугами алхимиков, причём не всегда выбирали «квалифицированных» даосов (с точки зрения даосской традиции), приглашая нередко откровенных шарлатанов. После того, как императоры умирали в страшных мучениях от сильных отравлений, алхимиков преследовали и казнили, но потом находились другие и история повторялась снова. После нескольких случаев неестественных смертей императоров репутация методов внешней алхимии среди даосов резко упала, и основной интерес переместился на внутреннюю алхимию.
Культура даосской алхимии положила основу гомеопатии. И в принципе очень сильно повлияло на Китайскую медицину.
Внутренняя алхимия
Внутренняя алхимия появилась позже, и ее идея заключалась в создании философского камне непосредственно внутри человека. Для этого использовалась совокупность даосских духовных практик, включающих в себя элементы йоги, медитации, дыхательной гимнастики цигуна, визуализации (цуньсян) и ритуала.
От внешней алхимии сохранилась система символов указывающих на организм человека - внутренние органы, меридианы, жидкости, соки, секрецию, потоки энергии. Все это передавалось в виде частей процедуры выплавки философского камня.
Процессы, проходящие внутри человека, взаимосвязаны с природными ритмами - сезонными изменениями природы, циклом день-ночь, фазами луны, ходом Юпитера.
Внутренние процессы регулируются с помощью дыхательных упражнений (цигун) и специальных медитаций. При этом активно используются знания классической китайской медицины о каналах, внутренних органах и потоках энергии ци в организме.
Огромное значение имеет психологическое состояние адепта, который должен быть настроен на правильные внутренние процессы, не расходуя энергию зря.
Многочисленные переплавки длятся многие месяцы.
В процессе переплавок и трансформаций вызревает бессмертный зародыш, который находится в киноварном поле (даньтянь) - полости живота на определённом расстоянии ниже пупка, которая является центром «утробного дыхания».
Зародыш вскармливается и развивается в течение девяти месяцев (в некоторых рецептах указываются другие сроки), после чего покидает тело через макушку, новое тело уже обладает бессмертием.
Как считается, тем, кто воспользовался этой техникой был Лао-цзы, которого матушка Ли вынашивала 81 год. В комментариях упоминается, что матушка Ли - это и есть сам Лао-цзы.
Для того, чтобы выращивание зародыша стало возможным, нужно не тратить попусту энергию и поддерживать себя особым образом - правильно питаться, не давать хода эмоциям.
Для этого использовались техники контроля энергии, которая делиться на:
·Цзин - эссенция, энергетическая составляющая спермы.
·Ци - пневма, прана, энергия дыхания, витальная жизненная сила.
·Шень - дух, связан со сложной иерархией небесных духов, которые проявляются как духи внутренних органов и систем организма. Соответствует также мыслительному процессу.
·Юань ци - изначальная энергия, определяет развитие организма и способствует заживлению ран и возврату организма к правильному состоянию.
Бессмертие в средневековом даосизме.
С определённого времени бессмертными стали считаться многие знаменитые даосы, которые смогли «освободиться от трупа». При этом после физической смерти труп их заметно уменьшался, сжимался или вообще исчезал, что служило признаком того, что они освободились и улетели на небеса. В соответствии с даосской алхимией в момент достижения бессмертия бессмертный зародыш вылетал наружу через макушку. Уже полностью отошли от понятия физического бессмертия - чувствуется влияние буддизма с его идеей перерождения.
Бессмертие и реинкарнации
даосизм лао-цзы конфуцианство реинкарнация
Влияние буддизма увеличивалось, и теория бессмертия в даосизме перестроилась под реинкарнации и перехода сознания в другой мир. Поэтому стала преобладать роль духовного саморазвития, которое достигалось посредством медитаций и концентрации сознания.
Даосский пантеон.
Даосский пантеон крайне разнообразен, он складывался под влиянием не только даосских представлений, но и разных божеств местных культов, а так же буддийских сакральных существ и конфуцианских систем управления.
В даосский пантеон наряду с главами религиозных доктрин (Лао-цзы, Конфуций, Будда) входили многие божества и герои, вплоть до случайно проявивших себя после смерти людей (явился кому-либо во сне и т. п.). Для деификации не требовалось ни специальных соборов, ни официальных решений. Любой незаурядный исторический деятель, даже просто добродетельный чиновник, оставивший по себе хорошую память, мог быть после смерти обожествлен и принят даосизмом в его пантеон. Даосы никогда не были в состоянии учесть всех своих божеств, духов и героев и не стремились к этому.
Специфической категорией даосских божеств были бессмертные.
Но наибольшей известностью в Китае всегда пользовалась восьмерка бессмертных, ба-сянь, рассказы о которых необычайно популярны в народе и фигурки которых (из дерева, кости, лака), равно как и изображения на свитках, знакомы каждому с детства. С каждым из восьми связаны любопытные истории и легенды.
. Чжунли Цюань - старейший из восьми. Удачливый полководец ханьского времени, он потерпел поражение только из-за вмешательства небесных сил, знавших об уготованной ему судьбе. После поражения Чжунли ушел в горы, стал отшельником, научился тайнам трансмутации металлов, раздавал золото бедным, стал бессмертным.
. Чжан Го-лао имел волшебного мула, который за день мог пройти десять тысяч ли, а на время стоянки складывался так, как если бы он был из бумаги, и засовывался в специальную трубочку. Понадобится мул - его вытаскивают, разворачивают, обрызгают водой- и он снова жив и готов к переходам. Чжан жил очень долго, не раз умирал, но каждый раз вновь воскресал, так что бессмертие его вне сомнений.
. Люй Дун-бинь еще в детстве отличался умом, "запоминал по десять тысяч иероглифов в день". Вырос, получил высшую степень, но под влиянием Чжунли Цюаня увлекся даосизмом, узнал его тайны и стал бессмертным. Его волшебный меч позволял ему всегда одолевать врага.
. Ли Те-гуай, как-то отправившись на встречу с Лао-цзы, оставил свое тело на земле под присмотром ученика. Ученик узнал о болезни матери и немедля ушел, а тело патрона сжег. Ли вернулся - его тела нет. Пришлось ему вселиться в тело только что умершего хромого нищего-так и стал он хромым (Ли-"Железная нога").
. Хань Сянь-цзы, племянник знаменитого танского конфуцианца Хань Юя, прославился тем, что умел предсказывать будущее. Делал он это настолько точно, что постоянно удивлял своего рационалистически мыслящего дядю, признавшего дарование племянника.
. Цао Го-цзю - брат одной из императриц, стал отшельником и поражал всех знанием тайн даосизма, умением проникать в суть вещей.
. Лань Цай-хэ - китайский юродивый. Пел песни, собирал милостыню, делал добрые дела, раздавал деньги беднякам.
. Восьмая, Хэ Сянь-гу, с детства отличалась странностями, отказалась выйти замуж, долгие дни обходилась без еды и ушла в горы, став бессмертной.
Заключение
Мир изначально совершенен, гармония внутренне присуща ему, поэтому его не нужно переделывать. Напротив, нужно самоустраниться, уподобиться природе, что бы не мешать осуществлению гармонии. Интуитивная доверчивость людей к мудрости природы позволила китайцам создать оригинальную картину мира, где не было места ни враждебности, ни совершенству, ни дисгармонии. Что характерно, их культурные традиции и верования пережили вместе с ними индустриализацию и глобализацию, в отличии от ситуации в России, где памятники фольклора и прикладного искусства уже практически не имеют точек соприкосновения с реальностью. Это ставит точку на обсуждении пути России, сейчас мы определенно запад, может когда-то давно, сильно давно мы и были сходны с востоком, но каждый раз оказываясь на развилке, выбор падал на сторону запада.
Даосизм остается одной из самых интересных и противоречивых религий для меня. Сейчас он впитал в себя черты тех религий, с которыми он сталкивался, но и на них он оказал на малое внимание. Не стоит забывать, что именно даосизм вместе с буддизмом создали Дзен-будизм, который сейчас исповедуется 20 % храмов в Японии. И сейчас интерес к нему по всему миру только растет. Даосизм послужил идейным отцом для многих книг и фильмов, его идеи пользуются популярностью благодаря своей необычностью для европейского мышления.
Именно из-за этого взлома типичной модели мышления, взглядов на мир, отношение к жизни и самоопределению - это именно то, что нужно людям, живущим в огромных и диких мегаполисах, это может принести спасение, помочь, наконец, то найти свой Путь, свою волну этого мира, свое Дао.
И может в конце стоит написать о том, что можно сказать, что я так проникся Дао, что пустил реферат по течению.
Список литературы
1.Васильев Л.С История Религий Востока. 1983 г "Высшая школа" 1983
.Титаренко М.Л. Духовная Культура Китая. Мифология. Религия энциклопедия в пяти томах, 2007г
.Торчинов, Е.А Жизнь, смерть, бессмертие в универсуме китайской культуры
.Кобзев А.И. Ци - пневма , Духовная культура Китая
.Дубровин Д. А. Трудные вопросы классической китайской медицины
.Торчинов Е. А. 1983, I
.Торчинов Е. А Даосизм - опыт религиоведческого описания
.Беседы и высказывания [Лунь-Юй] :: Конфуций [Кун-цзы]
.Лао Цзы. Дао-Дэ-Цзин
.Трактат Желтого Императора о внутреннем.
.А. Маслов: Духовные учения Восточной Азии ,Тема 11. Пришлые духовные учения в Восточной Азии и их восприятие.
.Ян Хиншун - Древнекитайский философ Лао Цзы и его учение-1950
.Сюй Дишань, 1927
.Кимура Эйити, 1974
Теги: Даосизм Реферат Философияdodiplom.ru
Реферат на тему:
| История |
| Люди |
| Школы |
| Храмы |
| Терминология |
| Тексты |
| Боги |
| Медицина |
| Астрология |
| Бессмертие |
| Фэншуй |
| Форум |
Даоси́зм (кит. 道教, пиньинь dàojiào) — учение о дао или «пути вещей», китайское традиционное учение, включающее элементы религии и философии[1][2].
Среди последователей даосизма существуют направления как политеистического характера — неоконфуцианство, так и монотеистических тенденций — моизм[]. Считают, что даосизм следует отличать от Учения о Дао (道学)[источник?]. Существует также даосская философия.
Даосизм в стабильной религиозной организации оформился только во II веке, но многочисленные свидетельства говорят, что даосизм возник существенно раньше, во всяком случае в V — III веках до н. э. уже имелась развитая традиция, подготовившая элементы учения, активно используемые в Средние века.
Основными источниками даосизма послужили мистические и шаманские культы царства Чу и других «варварских» государств на юге Китая, учение о бессмертии и магические практики, развившиеся в царстве Ци и философская традиция северного Китая.
Философские сочинения, относящиеся к даосизму, начинаются с эпохи Борющихся Царств (Чжаньго) в V век до н. э., практически одновременно с учением Конфуция. Традиция считает основоположником даосизма легендарного Жёлтого Императора Хуанди.
Другим основателем даосизма считается древнекитайский мудрец Лао-цзы. Даосской традицией ему приписывается авторство одной из основных книг даосизма — «Дао Дэ Цзин» (кит. 道德經). Этот трактат явился ядром, вокруг которого стало формироваться учение даосизма.
Другим знаменитым текстом раннего даосизма является Чжуан-цзы, автором которого является Чжуан Чжоу (369—286 гг. до н. э.), известный под именем Чжуан-цзы, в честь которого и названо его произведение.
В начале 2 столетия н. э. фигура Лао-цзы обожествляется, разрабатывается сложная иерархия божеств и демонов, возникает культ, в котором центральное место занимают гадание и обряды, «изгоняющие» злых духов. Пантеон даосизма возглавил Яшмовый владыка (Шан-ди), который почитался как бог неба, высшее божество и отец императоров («сынов неба»). За ним следовали Лао-цзы и творец мира — Пань-гу.
Оформление религиозного даосизма произошло во время поздней династии Хань: Чжан Даолин (34 — 156) основал школу Небесных Наставников 天师 и стал её первым патриархом. Во второй половине II века предпосылкой популярности Д. стало Восстание Жёлтых повязок 184—204: Третий Небесный наставник Чжан Лу смог получить в управление территорию в горах провинции Сычуань, которая стала первым даосским теократическим государством. Даосское государство потерпело поражение от Цао Цао в 215 и прекратило своё существование.
Позднее образовывались другие даосские школы. Важную роль в развитии даосизма сыграли школы Маошань (она же Шанцин) и Линбао.
В литературе (включая китайскую) нередко обсуждается возможность заимствований положений даосизма из индийской философии, или наоборот, перенесения даосизма в Индию и основание там буддизма[3]. Указывается также сходство с китайской философией индийской концепции безликого Абсолюта, эманация которого сотворила видимый феноменальный мир и слиться с которым (уйти от феноменального мира) было целью брахманов. Этот вопрос неоднократно ставился в различных даосских школах. Однако детальное исследование отвергает гипотезу прямого заимствования.
Лао-цзы не мог принести в Индию философию, с которой там были знакомы не менее чем за полтысячелетия до его рождения. Можно лишь предположить, что сам факт путешествий показывает, что и в то отдаленное время они не были невозможными и что, следовательно, не только из Китая на запад, но и с запада (в том числе и из Индии) в Китай могли перемещаться люди и их идеи.
В своей конкретной практической деятельности даосизм в Китае мало чем напоминал практику брахманизма. На китайской почве рационализм одолевал любую мистику, заставляя её уходить в сторону, забиваться в углы, где она только и могла сохраняться. Так случилось и с даосизмом. Хотя в даосском трактате «Чжуан-цзы» (IV—III вв. до н. э.) говорится о том, что жизнь и смерть — понятия относительные, акцент сделан на жизнь и то, как её следует организовать.
Мистические идеалы в этом трактате, выражавшиеся, в частности, в упоминаниях о фантастическом долголетии (800, 1200 лет) и бессмертии, которых могут достичь праведные отшельники, приблизившиеся к Дао, сыграли немаловажную роль в трансформации философского даосизма в даосизм религиозный. Здесь мы видим основное расхождение с большинством религий: стремление к бессмертию заменяет стремление к хорошей загробной жизни.
К V веку н. э. складывается даосский канон Дао цзан (Сокровищница Дао), включавший уже более 250 даосских текстов по образцу буддийского канона. Окончательно Дао цзан оформился в 1607 году, когда к нему была добавлена последняя группа из 56 сочинений. В современном виде Дао цзан представляет собрание из 1488 сочинений.
Даосизм почти никогда не был официальной религией — скорее представлял собой движение народных масс, одиноких учёных и отшельников. Но в недрах даосизма регулярно рождались или всплывали новые идеи, которые вдохновляли учёных, политиков, писателей. Крестьянские бунты в Китае и восстания со свержением династий зарождались тоже в недрах даосизма.[4][неавторитетный источник? 104 дня]
Даосизм в дальнейшем разделился на течение, связанное с изменениями влево (школы Сунь Цзяня и Инь Вэня), и с изменениями вправо (школа Чжуан Чжоу).
Известно, что император Канси (1654—1722) скептически относился ко всякого рода суевериям и мистическим практикам, что неудивительно, так как он был маньчжуром[стиль!] и ему китайские «умствования» и вся китайская философия были безразличны. Так, когда во время одного из путешествий по югу Китая какой-то простолюдин преподнёс ему трактат о достижении бессмертия посредством алхимии, Канси приказал швырнуть ему книгу обратно. Даосы высокого ранга также не состояли у него в фаворе.[5]
На территории даосского храма Чан Чунь (Вечная Весна) в Ухане
Даосизм прошёл долгий путь эволюции и в XX век вошёл как традиционная китайская религия. После прихода в Китае к власти коммунистов в 1949 году даосизм подвергся значительному гонению. После реформ Дэн Сяопина в 1978 году положение стало улучшаться. За последние годы открылось большое количество даосских храмов и монастырей. В некоторой степени возрождение даосизма обязано росту популярности техники ци гун, которая непосредственно восходит к даосской внутренней алхимии. Даосизм в современном виде представляет собой религию, с пышным внешним слоем (обряды, ритуалы, храмы) и изящным внутренним, эзотерическим содержанием, включающим в себя техники для совершенствования тела, ума и духа.
Основы даосизма, философии Лао-цзы излагаются в трактате «Дао Дэ цзин» (IV—III вв. до н. э.). В центре доктрины — учение о великом Дао, всеобщем Законе и Абсолюте. Дао многозначно, это бесконечное движение. Дао — своего рода закон бытия, космоса, универсальное единство мира. Дао господствует везде и во всем, всегда и безгранично. Его никто не создал, но всё происходит от него, чтобы затем, совершив кругооборот, снова в него вернуться. Невидимое и неслышимое, недоступное органам чувств, постоянное и неисчерпаемое, безымянное и бесформенное, оно даёт начало, имя и форму всему на свете. Даже великое Небо следует Дао.
Каждый человек, чтобы стать счастливым, должен встать на этот путь, попытаться познать Дао и слиться с ним. Согласно учению даосизма, человек-микрокосм вечен так же, как и универсум-макрокосм. Физическая смерть означает только то, что дух отделяется от человека и растворяется в макрокосме. Задача человека в своей жизни добиться, чтобы произошло слияние его души с мировым порядком Дао. Каким же образом можно достичь такого слияния? Ответ на этот вопрос содержится в учении Дао.
Пути Дао присуща сила Дэ. Именно через силу У-Вэй Дао проявляется в каждом человеке. Эту силу нельзя истолковывать как усилие, а наоборот, как стремление избегать всякого усилия. У-вэй — означает «недеяние», отрицание целенаправленной деятельности, идущей вразрез с естественным порядком. В процессе жизни необходимо придерживаться принципа недеяния — принципа У-вэй. Это не бездействие. Это деятельность человека, которая согласовывается с естественным ходом миропорядка. Всякое действие, противоречащее Дао означает пустую трату сил и приводит к неудаче и гибели. Таким образом, даосизм учит созерцательному отношению к жизни. Блаженства достигает не тот, кто стремится добрыми делами завоевать расположение Дао, а тот, кто в процессе медитации, погружения в свой внутренний мир стремится вслушаться в самого себя, а через себя вслушаться и постичь ритм мироздания. Таким образом, цель жизни осмысливалась в даосизме как возвращение к вечному, возвращение к своим корням.
Нравственный идеал даосизма — это отшельник, который с помощью религиозной медитации, дыхательных и гимнастических упражнений добивается высокого духовного состояния, позволяющего ему преодолеть все страсти и желания, погрузиться в общение с божественным Дао.
Дао проявляется через обыденную жизнь и воплощается в поступках обученных людей, хотя мало кто из них полностью «идет по Пути». Более того, сама практика даосизма построена на сложной системе символики взаимосоответствий и единения мира общего, космического, и внутреннего, человеческого. Всё, например, пронизано единой энергией ци. Ребенок рождается от смешения изначального ци (юань ци) отца и матери; человек живёт, лишь продолжая напитывать организм неким внешним ци (вай ци), переводя его во внутреннее состояние с помощью системы дыхательных упражнений и правильного питания. Всё по-настоящему «великое» связано с запредельным, Дао, которое при этом ежемгновенно проявляется в вещах, явлениях, поступках. Космическое здесь постоянно проецируется на человеческое и проступает в особом витальном «энергетизме», энергетической потенции как самого Дао, так и людей, которые смогли в полной мере постичь его. Сам путь Дао воспринимается как начало энергетическое, одухотворяющее, например, в «Чжуан-цзы» сказано: «Он одухотворил божества и царей, породил Небо и Землю».
Идеология раннего даосизма отражала воззрения мелковладетельной знати и общинной верхушки, их протест против чрезмерного обогащения правителей, усиления чиновничьего аппарата и расширения государственной деятельности. Утратившие свое былое влияние, эти слои добивались реставрации патриархальных порядков.
Основатели даосизма стремились развенчать идеологию правящих кругов, и в первую очередь официальный религиозный культ с его догмами о «небесной воле» и «государе — сыне неба», дарующих законы дао народу. Дао в интерпретации последователей Лао-цзы — это абсолютное мировое начало. Существующие в обществе недостатки даосы объясняли тем, что люди, предавшись суетным желаниям, отошли от первоначальной простоты, разорвали естественные узы, скреплявшие их с землей, и вместо мудрости полагаются на знания. Причиной общественных неурядиц является переход от изначального слияния человека с дао к развитию его способностей и знаниям.
В социально-этическом плане лейтмотивом даосизма проходят осуждение гордыни, проповедь среднего достатка и умеренности.
В «Дао дэ цзин» нашли отражение широко распространенные среди общинного крестьянства представления об имущественных переделах в пользу бедных. Небесное дао, говорится в каноне, «отнимает лишнее и отдает отнятое тому, кто в нем нуждается. Небесное дао отнимает у богатых и отдает бедным то, что у них отнято».
Свои надежды на восстановление естественной простоты человеческих отношений Лао-цзы связывал с умными вождями из числа наследственной знати, которые смогли бы увидеть «чудесную тайну дао» и повести за собой народ.
Мудрый государь, поучали даосы, правит страной при помощи метода недеяния[6], то есть воздерживаясь от активного вмешательства в дела членов общества. Лао-цзы порицал современных ему правителей за то, что они слишком деятельны, устанавливают много налогов и запретительных законов, ведут бесконечные войны. «Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует».
Даосизм, с его концепцией недеяния, традиционно находился в оппозиции к конфуцианству, проповедовавшему службу государю и обществу. Это противостояние было настолько глубоким, что нашло отражение даже в деятельности иезуитских миссионеров: так, Маттео Риччи состоял в тесном контакте с конфуцианской элитой и отвергал даосизм как языческую практику — в то время как его оппонент, Руджиери (Michele Ruggieri), утверждал сходство между понятиями Дао и логос.
Об интеграции элементов даосизма в конфуцианство см. неоконфуцианство
Первая даосская школа, возникшая на изучениях буддийских трактатов, была Линбао. Основатель школы Гэ Чаофу перенял из буддизма представление о перерождениях в пяти мирах и в сильно упрощённом виде элементы космологии. При этом даосы не отказались от практики достижения бессмертия, однако усовершенствовали понятие бессмертия, отказавшись от буквальной трактовки длительного пребывания в том же земном теле, и введя для небожителей другие миры — счастливые земли, острова бессмертных и т. д. Из буддийской теории перерождений следовало учение о карме и воздаянии. Позднее буддийские элементы стали привычны для даосских школ, которые перенимали также буддийские методы медитации.
Даосизм тесно связан с мистическим течением ислама — суфизмом[источник?].
wreferat.baza-referat.ru
works.tarefer.ru
Что такое даосизм?Вопрос этот с давних пор привлекает внимание исследователей Китая,однако дать на него краткий и ясный ответ оказалось совсем не просто. Ибо“даосизм” — понятие на редкость многомерное и многозначное.
Начать с того, чтосамо слово “дао”, от которого происходят слова “даосизм”, “даосы”,“даосский”, и т.д., вовсе не является исключительным достоянием даосизма. Оно принадлежитвсей китайской мысли, и каждый философ или ученый древнего Китая видел внем обозначение истины или, точнее, глубочайшей правды и праведного пути жизни. Всекитайские мудрецы — приверженцы Дао. А получилось так потому, чтов Китае ценили не отвлеченную, логически выводимую истину, а именножизненную мудрость, которая, как плод, с течением времени,предстает итогом долгого — не бесконечно ли долгого? — жизненногопути и требует внутренней, часто даже неизъяснимой убежденности в своей правоте.В конце концов у каждого — своя правда, ибо у каждого — свой жизненныйпуть. Каждый может сам себе быть даосом — “человеком Дао”. А почему бы и нет.
Пытаться очертить внешние,формальные рамки даосизма — дело почти безнадежное. Эти рамки, каклегко убедиться, чрезвычайно неопределенны и изменчивы. Но тот, ктоспособен посвятить свою жизнь постижению внутренней правды в себе, ктоувидит в этой правде непреходящий, вечноживой завет и поймет, сколь далекаона от “тьмы низких истин” света,рано или поздно откроет в даосизмеглубокое, жизненное и очень последовательное учение.
Лучший способ понять, чтотакое даосизм, — научиться ценить в жизни не умное,даже не доброе, а просто долговечное, неумирающее, чтобы то ни было. Долговечна же не абстрактная истина, а искренностьчувства, бесконечно долго предвосхищаемого, ожидаемогои потому бесконечно долго памятуемого. Мудрость Дао обращена к сердцу каждогочеловека, и без радостного и бескорыстного душевного отклика,которым держится жизнь каждого существа, немного стоит.
Даос живет тем, чтоживо вовеки; он живет самым надежным — капиталом духа. А этозначит, что даосизм есть прежде всего оправдание традиции.Правда Дао — это то, что дается нам прежде, чем мы познаемсами себя, и она есть то, что перейдетот нас к будущим поколениям после того, как мы уйдем. Что же это?Творцы даосской традиции дают по видимости туманный, а по сутиочень точный ответ: все то, что существует “само по себе” (цзы жань), чтоне порождено людским умствованием и озабоченностью, что не несетна себе печати натуги, напряжения, насилия.
Мудрость приверженца Дао — это не знание и не искусство, а некое умение — совершенно неумелое — не затемнятьсуетным деланием великий покой бытия; она прозрачна и светла, возвышеннаи всеобъятна, как само небо.
Даосизм,таким образом, воплощает саму сердцевину восточной мысли,всегда требовавшей от человека обрести полноту своего бытия черезсамоустранение, явить глубину нежелания, которая таит всебе самое чистое, самое одухотворенное желание. Даосизм поэтому неявляется философией, ибо он не интересуется определениями понятий,логическими доказательствами и другими процедурами чистого умозрения. Неявляется он и религией трансцендентного Бога, требующего отсвоих поклонников веры и послушания. Его нельзя, наконец,свести и к искусству, мастерству, практике в собственном смыслеслова, ибо мудрость Дао не утверждает необходимости что-тоделать. Скорее, даосизм — это путь цельного существования, вкотором умозрение и действие, дух и материя, сознание ижизнь оказываются собранным в свободном, беспредельном,“хаотическом” единстве. Такое единство насквозь парадоксально, ипотому даосские учителя умолкают, когда от них требуется объяснить их мудрость. Каксказано в книге “Дао-дэ цзин” — главном каноне даосизма: “Знающий неговорит, а говорящий не знает”.
И в другом месте:“Когда низкий человек слышит о Дао, он смеется. Если бы он несмеялся, это не было бы Дао”.
Мудрость Дао — это безумствомира сего. Безумство даже для того, кто произносит слова о Дао,ясно сознавая невозможность говорения о сем предмете. Нужно ли удивляться тому, что в традиционном образе даосатак силен элемент иронии, юмора, до странности ненарочитого шутовства?Шутовства, конечно,премудрого, ведь настоящийшут смеется над самим собой. Во всяком случая, ничегопримитивного и грубого, никакой дикарской плененности инстинктом в даосскомпрославлении “естественности” нет. Напротив, нужнанеобыкновенная ясность сознания и недюжинная сила воли для того,чтобы воистину принять инстинкт,осветить его темные глубины светочем духа,ввести бессознательную данность жизни в одухотворенный, помузыкальному изящный и законченный ритм бытия. Среди всех великих учений мирадаосизм стремится к достижению этой цели, пожалуй, смаксимальной серьезностью и настойчивостью.
Даосские мудрецы ничего недоказывают и не проповедывают. Они даже не учат какому-нибудь “образу жизни”.Их цель — дать верную жизненную ориентацию, указать путь ксредоточию жизненного опыта — вечноотсутствующему и вездесущему.
Не будучи в строгом смыслеслова, как уже говорилось, ни философией, нирелигией, даосизм странным образом сочетает в себе черты и тогои другого. По учению даосов, воистину существует лишь великое Дао — предвечное,бесконечное, немыслимое, не имеющее “образа,вкуса или запаха”; никем не сотворенное, оно “само себествол, само себе корень”; онобеспристрастно охватывает и вмещает в себя все сущее, подобновсеобъятному и бездонному небу. Даосы называют его “Высшим учителем”,“Небесным предком”, “Матерью мира”, или даже“Творцом вещей”, но они не ждут от этого Первопринципазаинтересованности в их личной судьбе или судьбе целой вселенной. Ибо в миревсе происходит “само собой”: каждое мгновение времени и каждая частица бытиясовершенно самодостаточны.
Последнее утверждениеозначает, что и само Дао не является, в сущности,принципом мироздания. Дао, утверждается в даосской литературе, “неможет владеть даже собой”, оно “обладает, не владея”.Дао ежемгновенно и непрестанно изменяется, изменяет себе,“теряет себя” в мире конечного и преходящего. Но, поистине, нетничего постояннее непостоянства. В своем самопревращении Дао пребудет вечно.
Отсюда то важное место,которое занимает в даосизме учение о космогенезе, творении всегосущего. Даосы учат, что мир возник из первозданного Хаоса,который они именуют также Единым дыханием (и ци),Изначальным дыханием (юань ци) или Великой пустотой (сюй тай),еще точнее — пустотой материнской утробы, внутри себявскармливающей все сущее. Творение же мира есть результат самопроизвольногоделения первичной целостности Хаоса. Сначала Хаос, или Единоедыхание, разделилось на два полярных начала:мужское, светлое, активное начало Ян и женское, темное,пассивное начало Инь; из “двух начал” выделилось “четыре образа”,соответствующие четырем сторонам света; “четыре образа” породили“восемь пределов” мироздания и т.д. Эта схема записана в древнейшем китайскомканоне “И цзин” (“Книга перемен”), содержащимобщий для всей китайской традиции свод графических символов мирового процессаДао. В основе символики “И цзина” лежат восемь так называемых триграмм,представляющих собой комбинации из тех черт двух видов: сплошной (символЯн) и прерывистой (символ Инь).Существовала и другая числовая схема космогенеза: одно рождаетдва (Инь и Ян), два рождают три (Небо, Земля,Человек), а три рождает всю тьму вещей.
Как бы там ни было, мир, попредставлениям даосов, есть “превращенное Дао”, плодметаморфозы Дао. В даосской традиции в этой связи говорилось и о превращениипервочеловека, каковым считался полулегендарный основоположникдаосизма и верховное божество даосской религии Лао-цзы, именовавшийсятакже Высочайшим Старым правителем. Мир для даосов — это “превращенное тело” (хуашэнь) Лао-цзы. А это значит, что междусердцем человека и телом предвечного Дао существует глубочайшая внутренняясвязь. Человек и мир в даосизме нерасторжимы и взаимозаменяемы, какмикрокосм и макрокосм.
Тема превращения,творческих метаморфоз бытия — центральная тема даосской мысли. Для даосов ниформы, ни бесформенное не являются реальными. Или, какговорится в даосских книгах, “пустота не может одолеть десять тысяч вещей”.Подлинная реальность для даосов — это самое превращение. Даосы мыслят вкатегориях не сущностей или идей, а отношений, функций, влияний. Дляних в мире “ничего нет”, но сами связи между вещами, сама Встреча (пустьдаже несуществующего!), несомненно, реальны. Истины, можетбыть, вовсе нет. Но метафора истины, бесчисленныеотблески реальности точно существуют. Конечно, не нужно бытьни китайцем, ни даосом для того, чтобы понятьпростую правду: все течет… Не говорил ли Гете, чтов этом непрерывно меняющимся мире все есть только метафора? Нодаосы сделали это бесхитростное наблюдение ступенью к верховной мудрости мира.
Итак, даосскаякартина мира — это бесконечно сложный, подлинно хаотический узорявлений, где нет одного привилегированного образа,одной “единственно верной” идеи. “Вся тьма вещей — словно раскинутая сеть, инигде не найти начала”,- говорит древний даосский мудрец Чжуан-цзы.Существует даосская “наука Хаоса” (она записана в “Книге перемен”),описывающая порядок взаимодействия сил в мировом узоре. Но существует идаосское “искусство Хаоса” (выражение из книги Чжуан-цзы), и в этом нетничего странного, ведь Хаос и человеческая деятельность обладаютодинаковой природой: и то, и другое есть реальность всецело конкретная итекучая. Несотворенный первозданный хаос эстетически свободной жизни — жизни,ставшей искусством. И мы наблюдаем воочию действие Великого Дао в образахкитайской классической живописи или произведениях китайской пластики, гдеформы выходят за собственные пределы, тают в паутине и дымкеБесформенного, где вещи само по себе нереальны,реально же пронизывающее их Единое дыхание мира.
Впрочем, видимые перемены — тоже лишь отблеск истинногопревращения. Метаморфозы Дао “неуловимо- утонченны в своей малости”; ониисчезают даже прежде, чем явится их зримый образ! Из этойчувствительности к сокровенным метаморфозам бытия произросла любовь китайскиххудожников к всевозможным обманным видам, миниатюрнымсадам, являющим точную копию реального мира, ковсякому художеству, стирающему грань между иллюзией и действительностью.Отсюда и необыкновенно высокий статус искусства в китайской традиции,ведь искусство, предлагающее ложь ради великой правды,предстает самым точным свидетельством Дао.
Разумеется,даосизм имеет свою историю; его облик и место в китайской истории не оставалосьнеизменными на протяжении столетий. Этап формирования даосской традицииприходится на V-III вв. до н.э. — время расцвета философской мыслидревнего Китая. В этот период появились два классических даосских сочинения — “Дао-дэ цзин” и “Чжуан-цзы”, в которых изложены основы даосского учения о Дао.
“Дао-дэ цзин” и “Чжуан-цзы”можно читать как философские произведения, но даосизмíèêîãäà íåáûëäîêòðèíîé, попыткой объяснения мира. Заветы отцов даосизма будутвнятны лишь тому, кто принял мудрость Дао как дело своей жизни, ктоищет в даосских текстах подтверждений своему опыту и указаний для дальнейшегосовершенствования. С глубокой древности в Китае существовали приемы и методытренировки тела и духа ради достижения, как говорили даосы,“полноты жизни”, высшей просветленности сознания и в конечном счете — бессмертия в вечнопреемственности Великого Пути. Эта практика личногосовершенствования, подкрепленная откровениями родоначальников даосизма, современем стала подлинной сердцевиной даосской традиции. Таких искателей вечнойжизни в Китае с древности называли словом сянь (в русскойлитературе они именуются по-разному: небожители,бессмертные, блаженные).
Подвижничество даосскихсяней включало в себя множество различных практик: гимнастическиеи дыхательные упражнения, диету, прием снадобий, медитацию,воинскую тренировку и даже использование секса для укрепления жизненных сил. Стечением времени эти формы “претворения Дао” становились все более сложными иутонченными, обрастали все новыми деталями, но и всесильнее влияли друг на друга. Так в конце концов сложился широкий синтездуховно-телесной практики позднего даосизма. Ядром же даосской традициинеизменно оставались довольно замкнутые,немногочисленные школы, обеспечивающие “передачу Дао” от учителя к ученику. (Тобыла, в сущности, единственно возможная формабытования мудрости Дао в китайском обществе). Хотяпреемственность Дао была по сути своей безыскусным актом самосознаниятворческой воли или, по-другому, “духовного пробуждения”, этособытие приуготовлялось и становилось возможным благодаря обширнейшему наборусамых разных практик. Например,в даосской школе Дикого гусяиспользовалось более 70 комплексов упражнений — дыхательных,медитативных, физических и проч. И каждый ученик,мечтавший о том, чтобы стать законным учителем школы,должен досконально усвоить все.
Быть даосом,приверженце Дао — значит претворять Путь: неустанно исознательно идти вперед. И, следовательно, непрестанносовершенствовать себя. Даосизм по сути своей — не учение, апрактика, путь внутренней работы. И речь даосов — это всегдасвидетельствование о духовном опыте и практическое наставление,обращенное к тем, кто ищет не отвлеченную истину, авнутреннюю и, может быть, вовсе неизъяснимую “правдужизни”. Говорить о даосизме, духовной практике, не принимая вовнимание запросов и плодов, бессмысленно и даже, пожалуй,невозможно.
Речи о Дао ничего необозначают и не описывают; они намекают и побеждают к действию. Мудрость Дао — это только правильная ориентация в жизни, до концаосознанное движение. Движение откуда или куда? Не так уж иважно. Важно, что все подлинное в жизни реализует себя впревращении, в пределе своего бытия: все наличное“находит себя” в отсутствующем; свет загорается во мраке; жизнь обретаетсвою полноту в смерти и благодаря смерти. “То, чемпорождается жизнь, есть смерть”,- говорит древний философЛао-цзы. “Смерть — в зародыше, смерть — в яйце”,- читаем вдругой древней даосской книге — “Гуань инь-цзы”.
Если даосизм в основе своейесть поиск вечносущего в мире, усилие стяжания “вечной жизни” (чаншэн), то приходит эта вечная жизнь через смерть,через опознание границы своего существования. Даос умирает,чтобы жить вовеки, подобно тому, как безмолствует он,чтобы все высказать.
Мудрость Дао заставляет снеобычайной остротой ощутить предел всякой выразительности. Потому-то даосизмникогда не был склонен к излишней усложненности рассуждений и доказательств.История даосской традиции — это путь все более тщательного и всестороннегопродумывания практических следствий из прозрений даосскихотцов-основоположников. Заветы Лао-цзы и Чжуан-цзы, какими бытуманными и неопределенными ни казались, имели длядаосов средневековой эпохи вполне конкретный смысл: в этих заветахони угадывали мистическую топографию странствий души, устремленной кпредельной реальности Дао.
Но великий путь — Путь всехпутей — не может иметь лишь одно, единственно истинное проявление. Это такой путь,благодаря которому, как сказано в “Книге перемен”, “все дорогиведут к одной цели”. Совершенствование в Дао всеобъятно и не знает изъяна: егоможно и должно осуществлять одновременно на всех уровнях, вовсех измерениях нашего физического и духовного бытия. Но мало сказать, чтопретворение Дао есть своего рода “универсальная практика”,имеющая параллели во всех планах нашего опыта. Это еще и сокровенное средоточиенашего жизненного мира, в котором непостижимым для стороннего наблюдателяобразом проницают друг друга и сплавляются воедино противоположности,полярные начала жизни.
Для примера обратимся кдаосским представлениям о теле. Последнее, надо сказать,служило для даосов ближайшим прообразом бытия Дао, чтообъясняется несколькими причинами:
Во-первых,тело есть нечто заданное нашему опыту: мы рождаемся и приобретаемсознание, уже обладая телом. В сущности, тело и естьнаш “изначальный облик”, который, по слову Чжуан-цзы, “существует донашего появления на свет”. Это внутреннее, ноуменальное,чисто символическое тело — в конечном свете тело самого Дао — существует“нераздельно и неслиянно” с материальными телами, подобно тому, какчистое зеркало, вмещая в себя все вещи, само нетождественно им, а сила воображения, выявляя образы, несводится к предмету созерцания.
Во-вторых,тело мыслится в даосизме как сгусток жизненной энергии или мирового дыхания (ци):даос, заявлял Чжуан-цзы, “не смотритглазами и не слышит ушами”, но внимает “жизненными токами”. Тот, ктоследует Дао, взаимодействует с другими существами в пространствеединого энергетического тела, “сердца Неба и Земли”. И как тело претворяетпоявления сознания, так и даосский мудрец обладает способностьюпредвосхищать мысли и чувства окружающих, ибо онпостигает сами “семена вещей”.
В-третьих,тело воплощает и цельность (являясь в этом отношении прототипом Пустоты), имногообразие нашего восприятия: единство телесной интуиции таится внутри хаоса нашихощущений. Нелишне напомнить, что рассматривали тело как совокупность большогочисла точек, имевших не только физиологическую, нои подлинно космическую значимость: то были своеобразные отверстия каналов,связывающих человеческое тело с “телом Хаоса”.
Итак, тело,согласно даосской традиции, оказывается ближайшим прообразом Пустоты и Хаоса: онопревосходит противопоставление внутреннего и внешнего, центра ипериферии и даже физического и духовного. Как ни странно,даосы связывали присутствие сознания с токами энергии и крови в организме.Иначе говоря, всякое ощущение и деятельность всякого органа в телезаключали в себе семена сознательного существования. Разум — не господинтелесной жизни, а лишь одна из ее составных частей.
Ясно, что человек имир для даосов — это микро- и макрокосм: односуществует в другом. Или, говоря языком китайской традиции,“человек пребывает в дыхании, а дыхание в человеке”. Тот кто уподобился “телу Дао”не делает различия между собой и другими. Таково состояние первозданного Хаосаили Беспредельного (у цзы) — неопределенной, непостижимой,вечнотекучей целостности бытия, не имеющей ни формы, ни идеи, ниначала, ни конца.
Возвращение к неизбывной, новечноотсутствующей полноте (пустотной) бытия всегда было главной цельюдаосского совершенствования. Однако достижение этой цели не могло бытьединовременным действием. Прийти к неизменно изменчивому Хаосу можно лишь черезпостижение всего богатства разнообразия жизни. Мы познаем мир и самунеобходимость продвижения по Пути через игру оппозиций, открывая длясебя все бесчисленные нюансы нашего опыта. В китайской традиции ведущимиполярными началами мироздания были силы Инь (женская,темная, пассивная и проч.) и Ян (мужская,светлая, активная). Даосы усматриваливзаимодействие сил Инь и Ян решительно во всех явлениях и событиях мира, агармонизация Инь и Ян была, пожалуй, ведущим принципом даосской практики. Взаимопереходыинь и ян изображены на знаменитом символе Великого Предела (тайцзи) — главной схемы универсума в даосизме.
Расщепление двойственностиИнь-Ян порождает, согласно даосским представлениям,“четыре явления” (сы сян), которые соответствуют четырем сторонам света ивременам года. “Четыре явления” вместе с центром развертываются в “пять стихий”(у син) или, точнее, пять фаз мирового круговорота: огонь,земля, металл, вода, дерево. Указанная последовательность пяти фазсоответствует порядку их “взаимного порождения”. В порядке же “взаимногопорождения” они располагаются следующим образом: огонь,металл, дерево, земля, вода. Пять фаз ассоциируются с множеством явлений какв природном мире, так и в человеческом опыте.
Воспроизведение всобственном теле “пяти стихий” было одним из главных требований даосскойпрактики. Кроме того, важной целью психофизического совершенствования вдаосизме являлось гармоническое соединение “воды” (функция почек) и “огня”(функции сердца), рождающее новое, качественноболее высокое состояние: энергия почек (вода) должна подняться вверх,энергия сердца — опуститься вниз и встреча воды и огня должна, какверили даосы, породить эликсир вечной жизни.
Дальнейшее деление “четырехявлений” дает число восемь, завершающее систему кодов даосской“антропокосмологии”. Эта восьмеричная структура соотносилась с восемьюважнейшими графическими символами “Книги Перемен” — так называемыми триграммами(гуа). По форме триграммы представляют собой комбинации двух черт:сплошной, символизирующей начало Ян, и прерывистой- символ Инь. По существу же триграммы указывают на важнейшие архетипическиесостояния мировых сил и принципы их взаимодействия.
В даосской наукесуществовала еще одна очень древняя числовая схема, представленнаяособыми магическими квадратами: Хэту (букв. “карта Хэанхэ”) и Лошу (букв. “письменаиз реки Ло”). Квадрат Хэту состоял из из комбинаций нечетных (янских) и четных(иньских) чисел, разница которых в каждом случая равняется пяти.Значения пятерок в квадрате Хэту расшифровываются следующим образом: Юг: 7-2;Север: 6-1; Восток: 8-3; Запад: 9-4; Центр: 10-15. В даосской традиции янские числа в квадратеХэту рассматривались как код движения и взаимного порождения пяти мировых фаз в“прежденебесном” состоянии универсума, иньские числа — как код того жедвижения фаз в “посленебесном состоянии”. Кроме того, каждой фазесоответствовал определенный аспект психофизиологической жизни человека.
Что касается собственногосодержания подвижничества Дао, то здесь даосы традиционно различали три основныхизмерения: “регулирование тела”, “регулированиедыхания” è “регулирование сердца”.
“Регулирование тела” (тяошэнь) включало в себя различные способы физического и химического воздействияна организм. К первым относились комплексы динамической и статическойгимнастики, водные и солнечные ванны, пешие прогулкии прочие виды физических упражнений. Вторые сводились, главнымобразом, к диете и употреблению всевозможных снадобий и пилюльрастительного, животного и минерального происхождения с цельюочищения организма и взращивания в нем зародыша бессмертного духа.
“Регулирование дыхания” (тяоси) представлено несколькими системами дыхания, в том числеестественными, “перевернутыми” (когда при вдохе втягивается живот), “утробным”,осуществляемом помимо органов дыхания, и проч. Но во всех случаяхдыхание должно быть, согласно традиции, “ровным,глубоким, плавным, легким, медленным”.
Понятие “Регулированиесердца” относилось к приемам и методам сосредоточения и самоконтроля. Здесьнаибольшее значение имели принципы “сбережения единства” (шоу и), или“сбережения середины” (шоу чжун), означавшее поддержание внутренней целостностисознания; “погружения в покой” (жу цзин),т.е. отстрнение от потока мыслей и душевного волнения; “присутствиемысли” (цунь сян), что означало концентрацию внимания в определеннойчасти тела, и т.п. Многие даосские авторы оставили описанияразличных ступеней и состояний медитативной практики.
В самом общем видесовершенствования даосского подвижника толковалось в категориях превращений такназываемых “трех сокровищ” человека, как в даосской литературеименовались три основные жизненные субстанции тела: семя (цзин),собственно энергия, или дыхание (ци) и дух (шэнь). Смысл “внутреннегоделания” (нэй е, нэй гун) в даосизме традиционно описывался следующейформулой: “упражняй семя, дабы онопревратилось в дыхание; упражняй дыхание, дабы оно превратилось в дух; упражняй дух,дабы он возвратился в пустоту”.
Очищение жизненной субстанции организма осуществлялосьпосредством циркуляции по собственным траекториям жизненной энергии тела. Всоответствии с даосским принципом не-двойственности внутреннего и внешнего,инволюции и эволюции в бытии Дао различались два метода, две стадии“работы с энергией”. Сущеñтвовало понятие “малый круговорот Небес” (сяочжоутянь), когда энергия поднималась по позвоночному столбу вобласть темени и оттуда через переднюю часть головы и грудь спускалась в живот, гдерасполагается Нижнее Киноварное поле — место сосредоточения энергии низкогоуровня. “Малый круговорот” энергии соответствует в даосской практике“посленебесному” состоянию. Высшее же положение занимал “большой круговоротНебес” — воплощение “прежденебесного” состояния, когдауправляемая циркуляция жизненной силы захватывала и конечности тела, асамо течение энергии осуществлялось в ином, так называемом“попятном” направлении.
С течением времени практика“тренировки энергии” была разработана даосами с необыкновенной тщательностью. Впоздних компендиумах даосского совершенствования один только этап превращения“семени” в “дыхание” включал в себя не менее шести ступеней:первая ступень — “тренируй себя”, т.е.общая подготовка к медитации;вторая — “регулирование эликсира”, т.е. настройка дыхания и сознания;третья — “порождение эликсира”, т.е. выработка энергии в Нижнем Киноварном поле;четвертая — “отбор эликсира”, т.е. вовлечение в круговорот энергии ее наиболеечистых и тонких эссенций; пятая — “запечатывание тигля”, т.е.закупоривание жизненных отверстий тела и достижение полной внутреннейсамодостаточности; шестая — “возгонка эликсира”, т.е.превращение “семенной” энергии в энергию более высокого порядка.
Не менее обстоятельнодаосские авторы излагают и процесс превращения “дыхания” в “дух”, нообходят молчанием пресуществление “духа” в пустоту Духа. Этот последний этапсовершенствования — даосская “тайна тайн”, о которойнельзя поведать даже аллегорическим языком.
Таковы основные понятиядаосской практики внутреннего совершенствования, или, какговорят сами даосы, “выплавления внутреннего эликсира”. Практика этаохватывает множество очень разных методик, приемов инаблюдений, так что дать краткую сводку даосских путейсовершенствования едва ли возможно.
В христианской цивилизацииЗапада веками воспитывалось неприязненное или даже откровенно враждебноеотношение к сексуальной жизни. Библейская заповедь “живите и размножайтесь”требовала заботиться о продолжении рода, но вовсе непредполагала наслаждения (удовольствия) физической близостью. Стойко держалосьмнение: секс — это родовое пятно скотства в человеке; этогрех, требующий раскаяния и искупления. Почти паническийстрах перед плотской любовью с какой-то фатальной неизбежностью породил исадомазохистские мотивы в европейской культуре, фрейдизм,сводящий психическую жизнь человека к извращенным, истерически — взвинченным проявлениям сексуальности, и современную сексуальнуюреволюцию, притязающую подменить традиционные религии культомсекса.
В даосизме, каки в некоторых других восточных религиях — например тантризме, — мы встречаем совершенно иное отношение к сексуальной жизни. Для даосов сексявлялся вестником той неисповедимой, всегда лишь чаемой “полнотытворческих свойств бытия”, к которой были направлены все их усилия по“взращиванию жизни”. Они признавали сексуальность естественнейшей частьючеловеческой природы, отрекаться от которой — неразумно, даи просто вредно. Как, впрочем, столь же глупо и гибельно быть рабом своих страстей.Утехи плоти доступны лишь зрелой, умудренной душе. “Человеку в равной мере свойственнои жить инстинктами, и преодолевать их”, — заметилшвейцарский психолог Карл Юнг. Так что внутренняя раскованность не только неотрицает самоконтроля, но, в сущности, лишь благодаря ему и становитсявозможной. Даосизм учит прежде всего принимать чувство — эту подлинную стихиювсякой жизни. И, подобно самой жизни, чувство, вглазах даосов, само себя оправдывает и в самом себе находит силы длятворческого роста. Мудрый, по слову Чжуан-цзы, “не смотритглазами и не слушает ушами”, “не полагается на свой ум”, вверяет себя“одухотворенному желанию”. Выявление в себе подлинного Желания — безначальногои бесконечного, как сама жизнь, неотягощенного привязанностью к какому бы то ни было объекту,кристально-чистого, как Великая Пустота Дао, — и есть цельдаосского подвижничества. “Воспитанию чувств”, насаждаемомуусловностями цивилизации, даосы противопоставляют воспитание Чувством. И любовьмежду мужчиной и женщиной — лучшее для того средство.
Обратившись к даосскимтекстам по сексуальной практике, мы легко убедимся в том, что речь в нихдействительно ведется о некой разновидности искусства. Их неизвестные авторыпишут о своем предмете деловым и неподдельно целомудренным тоном,заботясь лишь о том, чтобы научить читателя извлекать наибольшую пользу ирадость из любовной связи. Очень здравомысленный подход!Кстати сказать, та же чисто техническая функция,желание не поразить и не развлечь, а просто “научить искусству” свойственны и всем безисключения эротическим рисункам, созданным в старом Китае. Мы никогда не увидим на нихизображений женщины, представленной в качестве предмета эстетическогосозерцания, т.е. отделенной от потока жизни,привлекательной и недоступной. Мы видим лишь картины полового акта,которые служат наставлением к действию, требует не отстраненноголюбования женщиной, а интимного единения с нею в стихии творческогопоновления бытия.
“То Инь, тоЯн — вот что такое Дао”, — гласит классическая сентенция из древнейшегокитайского канона “Книга Перемен”. Сексуальная практика как взаимодействиеполов — это будет опыт “полноты жизни”. Вовлекая все человеческие переживания вбезграничный простор Желания, сексуальное чувство раскрывает себя в игре взаимныхзамещений воздействия и отклика, силы и покоя, наполненности и опустошенности, вэтой игре природное встречается с культурным, инстинкт — сумозрением. А в итоге эрос, по даосскимпредставлениям, не закабаляет, а освобождаетпосредством чистой, по-детски безмятежной радости игры. Недаром соитие вдаосской литературе именуется обычно “утехой” или “забавой” (си). В этомпространстве неизбывной игры нет и не может быть каких-либо общеобязательныхнорм или правил. В них есть лишь обстоятельства и ситуации,которые разрешаются чутким и творческим бдением духа.
Сексуальная практикаистолковывалась даосами в категориях взаимного обмена и даже взаимногозамещения полярных начал бытия — энергии мужской и женской,движения и покоя, воздействия и уступчивости,òâåðäîñòè èìÿãêîñòè и т.д. подобно всем мировым процессам,свершающимся благодаря Дао, совокупление мужчины и женщины, вдаосском понимании, — это обмен сил Инь и Ян, который служиточищению и развитию обоих начал. В даосской литературе говорится в этой связиоб “укреплении Ян посредством Инь” и “укреплении Инь посредством Ян”. Заметимпопутно, что, хотя китайские сексологические книги адресованымужчинам и содержат рекомендации о том, каким образом мужчина долженпоглощать женскую Энергию, даосы видели в женщине равноправного партнера мужчиныи с полной серьезностью относились к ее сексуальным запросам: вдаосских книгах рекомендации, касающиеся сексуальной практики,традиционно излагается от лица женщины (она зовется Чистой, илиИзбранной, девой), мужчине даются советы не отбирать сверх меры энергиюу партнерши и т.д.
Ясно теперь, чтосовокупление мужчины и женщины в глазах даосв, служило делувоспитания и совершенствования человека посредством укоренения человеческойличности в социуме и в космосе. Оно было, поистине, школой- школой нравственности и школой мистического просветления, апроецирование физиологического акта в область общественного, космологического,мистического символизма делало половую любовь, помимо прочего,чистой игрой. Восприятие физической любви как игры, “забавы”позволяло, ничуть не отказываясь от чувственного наслаждения,погасить в половом влечении его разрушительный, смертельныйимпульс вырвать из плотского тела любви его смертоносное жало,отравившее столь многое в европейском духе. Подтверждение этой догадке лежат наповерхности: даже откровенно “порнографическим” романам иныхкитайских писателей совершенно чужд вкус к садистским удовольствиям. Очевидно,китайцы даже в самых вольных своих фантазиях не могли пренебречь в делах любвицеремониальной учтивостью и интригой, каковые тоже ведь являются всвоем роде игрой.
Наряду с сексуальнойпрактикой даосизма самый пристальный интерес в современном мире вызываютдаосские школы кулачного боя, не совсем точно именуемые школами гунфу или ушу(букв. “воинского искусства”). Наверное, интерес этотне является только данью моде. В истоках его таится смутная, невполне осмысленная догадка о том, что традиция воинского искусства даосов хранит в себеочень глубокую, но и чрезвычайно практичную, действеннуюправду человеческого духа; что в этой традиции мы находим подлинную, ане придуманную альтернативу самоотчуждения человека, порожденномусовременной цивилизацией.
В традиции даосского“кулачного искусства” мы встречаемся с практикой, в которой наудивление органично соединяются методика оздоровления и омоложения,техника рукопашного боя, красота телесной пластики и моральноесовершенствование. И все эти грани “кулачного искусства” Дао проникнуты духомлегкой, как бы непритязательной и потому истинно жизненнойсвободы. Последнее слово здесь принадлежит не “приемом” и “методам”, самомучеловеку, не связанному застывшими формами,погруженному в стихию вольного творчества. Возможно же такое потому, чтодаосский мастер, каким бы делом он ни занимался,верит, что в жизни все само собой сходится наилучшим образоми подлинная красота не может не быть одновременно истинной пользой и настоящейдобродетелью.
Не следует,конечно, забывать о качественном отличии мистического опытаДао и опыта предметного. Любовь к Дао — выше “любви к искусству”. Мастер СюэДянь начал свою книгу о кулачном искусстве, изданную в20-х годах нашего столетия, с разговора о различиях между “воинским искусством” и“искусством Дао”. “Те, кто упражняются в воинском искусстве, — писал Сюэ Дянь, — заботится о позах и уповают на физическую силу. Те, ктопостигают искусство Дао, заботятся о питании энергии и поддержании духа,движения свои направляют волей, а раскрытия силы достигают через дух...” Нередко вкитайской литературе встречается даже противопоставление кулачного искусства иподлинного мастерства — гунфу. Существует даже старинная поговорка,гласящая: “все кулачные приемы не стоят одного гунфу”.
Главный смысл занятий“кулачным искусством”для даосов состоит в достижении личного бессмертия ввечной жизни школы. Доступно это лишь тому, кто взрастил всебе “добродетель” (дэ) каковая у даосов обозначает не просто соблюдение нормморали, но обретение в себе “полноты жизненных свойств”,постижение внутреннего совершенства вещей. Поэтому человек,обладающий дэ, излучает несокрушимую мощь жизни,всегда и всюду привлекает к себе людей, заставляет их быть послушнымиего воле, но он воздействует на мир, не обнаруживаетсебя: человек дэ, говорили древние даосы, нетребует от других поклонения, а люди чтут его, не доказываетсвою правоту, а ему все верят, не угрожаетдругим, а люди держатся с ним любезно и т.д.;возможно же такое потому, что в дэ человекдостигает предела своегосуществования и, погружаясь в поток творческого обновления мира,входит в интимное соприкосновение с другими жизнями.
Теперь уже не будетудивительным узнать, что в даосских школах “кулачного искусства” традицияосмыслялась как воспроизведение космического процесса творения. Последний вкатегориях даосской мысли означал круговое движение от первичного хаоса Единогоци к вторичному хаосу неисчерпаемой конкретности бытия, каковойявляется, в сущности, символом полноты человеческогоприсутствия в мире. Ибо бесконечно разнообразный мир и есть мир подлинночеловечный. Первичный Хаос отождествлялся в даосизме с Беспредельным (уцзы),вторичный Хаос — с Великим Пределом (тайцзы). В практике даосского ушуБеспредельное воплощается в исходной стойке, Великий Предел- в комплексе нормативных движений, символизирующих полноту бытия.
Как следствие, основу технического арсеналадаосских школ ушу составляет определенным образом стилизованные или,лучше сказать, некие типовые движения — знаки одухотворенно-возвышенной,наполненной сознанием жизни. Усваивая эти нормативные движения,ученик перенимает символизируемые ими качества энергии и постепенно вживается,“врастает” в матрицу вселенских метаморфоз.Такое обучение имело и очевиднуювоспитательную ценность: оно неуклонно взбадривало сознание учащегося,повышало его чувствительность и в конце концов делало его восприимчивым кдо-сущей, “прежденебесной” реальности мира. Способность житьсамим предчувствием жизни, знать “семена вещей” или, говоря словамиЧжуан-цзы, “быть таким, каким еще не бывал”, исоставляла секрет “внутреннего достижения” (гунфу) даосских мастеров кулачногоискусства.
Цельность духовно-телеснойжизни — или, можно сказать, прото-жизни — Дао, воплощенная в круговороте Беспредельного и Великого Предела,раскрывается во взаимодействии и взаимопроникновении полярных начал,ведь она сама есть Хаос и непрестанно изменяет себе, “теряет себя”.Действие Дао — это преемственность в изменениях. Одним из главных символовдосской практики ушу является образ “непрерывно вьющейся нити” или “бусиножерелья, нанизанных на одну нить”. Другими словами,практика ушу представляет собой как бы ритмически организованнуюпоследовательность жизненных моментов, где, как в музыке,различные паузы, акценты, обертоны, вариации темы образуютнеосязаемое, подлинно символическое тело музыкального звучания. Пословам старых учителей, выполняя комплекс искусства, следуетуподобиться “великой реке, нескончаемо несущей свои воды”, ивыполнить весь комплекс “на одном дыхании”.
Ритм Единого Дыхания Даоскладывается из чередования моментов “открытия” и “закрытия”,“собирания” и “рассеивания”, “опустошения” и “наполненности”,“твердости” и “мягкости” и т.д. Даосы хорошо знали, что каждаявещь постигается через свою противоположность: чтобы бытьтвердым, нужно уметь быть мягким, истинноерасслабление приходит после моментов напряжения. А в итоге все движения вдаосской гимнастике совершаются по дуге, окружности,спирали, в конечном счете — по сфере, каковая естьуниверсальный внутренний образ действия (не-действия) в даосизме,символ гармонической полноты и завершенности бытия.
В даосских школах ушуразличаются два вида этой сферы как прообраза круговорота Дао:сфера большая, или внешняя, очерчиваемая пределамидосягаемости рук и ног, и сфера малая, или внутренняя,соответствующая вращению тела вокруг своей оси или даже вращению Киноварногополя — средоточию организма и точке скопления жизненной энергии. Большая сфераимеет физические параметры, малая же сфера — реальность духовная,опознаваемая жизненным опытом. Постижение большой сферы приуготовляет открытиемалой. Одно из правил ушу гласит: “Сначала тренируй раскрытие, затем постигайсвертывание”. Внешняя и внутренняя сфера выступают как зеркальными образамидруг друга, причем внутреннее движение (действие энергии)предвосхищает внешнее, физическое движение. Принцип зеркальности легкоугадывается в нормативных движениях ушу, создающихобраз некой динамической гармонии, равнозначной энергетически заряженной “пустоте”. Этидвижения выявляют присутствие в нас “единой нити” мировой энергии,распространяющейся по своим особым, имеющим спиралевидную форму,силовым линиям.
Сказанное подводит нас кпониманию особого вида силы, обозначаемой в даосской литературе иероглифом “цзин”.Китайское понятие силы-цзин не имеет даже приблизительных аналогов вевропейских языках. Вообще говоря, сила-цзин порождается организмом как единым целым иявляется результатом не физического усилия, а,напротив, расслабления.
В даосских школах искусствасуществовала весьма подробная классификация слы-цзин. Различались “силанаступательная” è “сила защитная”, “силаприлипания”, “сила скручивания”, “силарастяжения” и т.д. Но все способы применения этой внутренней силы телаосновывались на общих принципах:“покоем контролировать движение”,“мягкостью одолевать твердость”, “следованием за противником избегать урона”. Мастердаосской школы ушу умел “перенять” силу противника и сделать ее своей.Искусство схватки было в конечном счете искусством “превращения внутреннейсилы” (хуа цзин).
В лексиконе даосскихмастеров ушу термин цзин обозначает не только силу, но и особуючувствительность, даруемую действием “одухотворенной энергии”.Существовало понятие “сила понимания” (дун цзин), котороеотносилось к способности предвосхищать и упреждать действия противника, како том говорится в старинной формуле: “он не двигается — я недвигаюсь; он двигается — я двигаюсь прежде него”.
В любом случае основойсовершенствования в даосской традиции ушу было “внутреннее дыхание”,т.е. “вскармливание энергии” в соответствии с принятыми среди даосов методикамидыхания, медитации и проч. Основные ступени внутреннегосовершенства, выделяемые в даосских школах кулачного искусства, вточности соответствуют трем стадиям восхождения даосского подвижника в практикевзращивания “внутреннего эликсира”: нижнее положение занимает“тренировка семени и его превращения в энергию”, средняяступень — это “тренировка энергии и его превращение в дух” и высшая — “тренировка духа и возвращение к пустоте”.
Другим распространеннымкритерием совершенствования в даосских школах ушу была ступень внутреннегоусвоения нормативных движений. Высшим достижением здесь считалось отреченностьот всех внешних форм кулачного искусства, когда, пословам одного старого мастера, “единое дыхание обращается привольно, иволя вовек не прерывается, движения имеют очертания, но пропадают вбесследном, а знание секретов мастерства уже неотличимо от деянийсамой природы”.
Много таит в себе тайндревнее китайское искусство, мировоззрение, мироощущение даосизма. Он необъятно многолик имногогранен. Цивилизация старого Китая уже ушла в прошлое. Но ее мудрость,вобравшая в себя опыт духовных исканий и подвижничества сотен поколений, неумерла и не может умереть. Даосизм, как часть è, может быть, самая часть этой мудрости, не потерялсвоей жизненности и сегодня. Заветы древних даосов обращены к каждому, ктоне удовлетворяется условностями цивилизаций, морали,идеологий, но ищет истинно великое и вечное, ктоимеет мужество отказаться от мелочных приобретений ради того,чтобы вместить в себя весь мир.
www.ronl.ru
Введение
Даосизм предлагает вернуться к естественности,
чтобы вновь в полной мере почувствовать вкус
жизни, утраченный в далеком детстве.
Ханю Цян-цзы
Некоторые китайские философы, жившие, вероятно, в V и IV столетиях до н. э., излагали идеи и представления о жизни, которые впоследствии стали известны как даосизм - путь сотрудничества человека с миром природы. Даосизм (кит. dаojiаo) — китайское традиционное учение, включающее элементы религии, мистики, гаданий, шаманизма, медитационной практики, несущее также традиционную философию и науку.
Отражение принципов даосизма мы находим в структурах течения воды, газа, огня, в фактуре камня и дерева, а также - в разнообразных произведениях искусства. Все сказанное этими китайскими философами чрезвычайно актуально для нас в XX веке, когда с каждым днем нам становится все очевиднее, что наше стремление с помощью техники подчинить себе природу и заставить ее "выпрямиться" может иметь самые катастрофические последствия. Даосизм почти никогда не был официальной религией — скорее представлял собой движение народных масс, одиноких учёных и отшельников. Но в недрах даосизма регулярно рождались или всплывали новые идеи, которые вдохновляли учёных, политиков, писателей.
Философские сочинения, относящиеся к даосизму, начинаются с эпохи Борющихся Царств (Чжаньго) в V век до н. э., практически одновременно с учением Конфуция. Традиция считает основоположником даосизма легендарного Жёлтого Императора Хуанди. Другим основателем даосизма считается древнекитайский мудрец Лао-цзы.
Даосской традицией ему приписывается авторство одной из основных книг даосизма — «Дао Дэ Цзин». Этот трактат явился ядром, вокруг которого стало формироваться учение даосизма.
1.Возникновение даосизма
Говоря о китайской культуре, мы привыкли рассматривать ее как нечто единое и цельное. Однако, это совершенно неверно применительно к китайской древности. Подобно тому, как сам Китай (тогда царство Чжоу) был разделен, начиная с середины I-ro тыс. до н.э., на множество отдельных, враждовавших между собой царств, также и культура его являла собой картину значительного многообразия; существовало несколько типов культур, только позднее сплавленных в великом общекитайском синтезе. В наибольшей степени отличались друг от друга культуры севера и юга Китая. Если для севера, давшего начало конфуцианству, характерно внимание к этической проблематике и ритуалу, рассудочное стремление к рациональному переосмыслению архаических основ цивилизации, то на юге господствовала стихия мифопоэтического мышления, процветала экстатичность шаманских культов. И даосизм, созревший, видимо, в лоне южной традиции, тем не менее соединил в себе экзальтированную архаику юга и рациональность.
Даосизм возник во 2-й половине I тысячелетия до н. э. Согласно традиции, основателем даосизма считается Лао-цзы (Ли Эр, Лао Дань, Ли Боян, Лао Лай-цзы, род. в 604 г. до н. э.), однако важнейшим его мыслителем был Чжуан-цзы (369-286 гг. до н.э.) Учение даосизма изложено в трактатах, названных по именам этих мыслителей (трактат "Лао-цзы" более известен под названим "Дао дэ цзин"). В настоящее время большинство учёных приходит к выводу, что трактат "Чжуан-цзы" появился около 300 до н. э., приблизительно в то же время что и "Лао-цзы", в связи с чем датировка возникновения даосизма передвигается с VI-V вв. до н. э. (как считалось ранее) к IV-III вв. до н. э. [2]
2. Лао-цзы. Легенды о Лао-цзы
Лао-цзы (Старый Младенец, Мудрый Старец; VI век до н. э.), древнекитайский философ VI—V веков до н. э., один из основателей течения даосизма, автор трактата «Дао Дэ Цзин» («Канон Пути и благодати», другое название «Три телеги» — написанный на бамбуке занимал три телеги).[1]
2.1 Возможная биография
Уже в раннем даосизме Лао-Цзы становится фигурой легендарной и начинается процесс его обожествления. Легенды повествуют о его чудесном рождении (мать носила его несколько десятков лет и родила стариком — откуда и имя его, «Старый ребенок», хотя иероглиф «цзы» означал одновременно и понятие «мудрец», так что его имя можно переводить как «Старый мудрец») и о его уходе из Китая…[1]
Самый известный вариант биографии Лао-Цзы сообщается Сыма Цянем: Лао-Цзы родился в царстве Чу на юге Китая. Большую часть своей жизни он служил хранителем царской библиотеки государства Чжоу, где встречался с Конфуцием. В преклонном возрасте он отправился из страны на запад. Когда он достиг пограничной заставы, то её начальник Инь Си попросил Лао-Цзы рассказать ему о своём учении. Лао-Цзы выполнил его просьбу, написав текст Дао Дэ Цзин (Канон Пути и его Благой Силы).[1]
По другой легенде Мастер Лао-Цзы пришёл в Китай из Индии, отбросив свою историю, он предстал перед китайцами совершенно чистым, без своего прошлого, как будто заново рождённым.[1, 41]
2.2 Легенды
Согласно легенде, на склоне лет Лао-Цзы решил покинуть Поднебесную и отправился на Запад. Когда он проходил через пограничную заставу, ее начальник упросил Лао-Цзы оставить в память о себе книгу, в которой бы отразились мысли «мудрого старца» о Пути мира и Пути человека в нем. Так и появилась на свет рукопись из 5000 иероглифов, которая сохранилась и до наших дней.[1, 47]
Лао-Цзы и Конфуций.
Пишет историк Сыма Цянь.
...Когда Конфуций находился в Сиу, то он посетил Лао-Цзы, чтобы услышать мнение его относительно обрядов.
— Обрати внимание на то, — сказал Лао-Цзы Конфуцию, — что люди, которые учили народ, умерли, и кости их уже давно истлели, но слова их доселе существуют. Когда мудрецу благоприятствуют обстоятельства, он будет разъезжать на колесницах; когда же нет — он будет носить на голове тяжесть, держась руками за края ее.
— Я слышал, что опытный купец скрывает свой товар, как будто ничего не имеет. Точно так же, когда мудрец имеет высокую нравственность, то наружность его этого не выражает. Ты брось свою гордость, вместе со всякого рода страстями; оставь свою любовь к прекрасному, вместе с наклонностью к чувственности, потому что они бесполезны для тебя.
— Вот что я говорю тебе, и больше ничего не скажу.
Удалившись от нашего мудреца, Конфуций сказал своим ученикам:— Я знаю, что птицы умеют летать, — рыбы умеют плавать в воде и животные умеют бегать. Также знаю, что бегущих можно остановить тенетами, плавающих — сетями, а летающих — силками. Но что касается дракона, то я не знаю ничего. Он несется по облакам и поднимается на небо.
— Я сегодня видел Лао-Цзы. Не дракон ли он?..[1, 55]
2.3 Высказывания
Некоторые считают, что наша жизнь, это - некий путь. Что же здесь Лао Цзы хотел сказать о пути и страстях? Когда все в Поднебесной узнают, что прекрасное является прекрасным, оно становится безобразным. Когда все узнают, что добро есть добро, оно перестает быть добром.
Высшее благо подобно воде. Вода приносит пользу всем существам - это знают все. Там где живут много людей - много зла. Поэтому оно следует Дао. Живи в благих землях. Пусть благо в твоей душе будет так же глубоко как море. Пусть общение твое будет благим. Пусть слова твои будут наполнены блага и правоты. Да будет правление твое благим. Умей делать благо. Действуй благовременно.
Если человек принимает это (учение), он не допустит ошибок.
Высший нравственный устой - совсем не устой. Поэтому он наполнен нравственностью. Низшие нравственные устои не перестают быть устоями. Поэтому они лишены нравственности. В высшем нравственном устое отсутствуют нормы поведения и он не полагает к действию. В низших нравственных устоях присутствуют нормы поведения и они полагают к разным действиям.
Здесь Лаю Цзы изложил свое понимание о том, что является настоящим благом или добром и что ими на самом деле не является. Гораздо важнее учиться распознавать настоящее добро, чем неотступно придерживаться каких-то правил. Важнее всего то, чтобы наши поступки, слова, и т.д. и т.п. приводили к добру, существенному, в котором уж никто не будет сомневаться. К сожалению, строго придерживаясь правил, к настоящему благу можно совсем не прийти.
Поэтому совершенно мудрый, совершая дела, предпочитает недеяние; осуществляя учение, не прибегает к словам; вызывая изменения вещей, [он] не осуществляет их сам; создавая, не обладает [тем, что создано]; приводя в движение, не прилагает к этому усилий; успешно завершая [что-либо], не гордится. Поскольку он не гордится, его заслуги не могут быть отброшены.
Недеяние - ключевое понятие у мудреца Лао Цзы. Высшее изложенный отрывок настолько важен и глубок, что к ним можно возвращаться снова и снова. Чтобы увидеть его практический смысл, попробуйте медленно прочитать его, имея в виду отношения с противоположенным полом, бизнес, семью. В общем, здесь есть над чем размышлять.
Небо и Земля - долговечны. Небо и Земля долговечны потому, что существуют не для себя. Вот почему они могут быть долговечными. Поэтому совершенно мудрый ставит себя позади других, благодаря чему он оказывается впереди. Он пренебрегает своей жизнью, и тем самым его жизнь сохраняется. Не происходит ли это оттого, что он пренебрегает личными [интересами]? Напротив, [он действует] согласно своим личным [интересам].
Почему бы не распечатать - или даже лучше, переписать от руки особенно понравившиеся фрагменты и возвращаться к ним в течение дня?
В древности те, кто был способен к учености, знали мельчайшие и тончайшие [вещи]. Но другим их глубина неведома. Поскольку она неведома, [я] произвольно даю [им] описание: они были робкими, как будто переходили зимой поток; они были нерешительными, как будто боялись своих соседей; они были важными, как гости; они были осторожными, как будто переходили по тающему льду; они были простыми подобно неотделанному дереву; они были необъятными, подобно долине; они были непроницаемыми, подобно мутной воде. Это были те, которые, соблюдая спокойствие, умели грязное сделать чистым. Это были те, которые своим умением сделать долговечное движение спокойным, содействовали жизни. Они соблюдали дао и не желали многого. Не желая многого, они ограничивались тем что существует, и не создавали нового.
Нужно сделать свое сердце предельно беспристрастным, твердо сохранять покой, и тогда все вещи будут изменяться сами собой а нам останется лишь созерцать их возвращение. В мире большое разнообразие вещей, но все они возвращаются к своему началу. Возвращение к началу называется покоем, а покой называется возвращением к сущности. Возвращение к сущности называется постоянством. Знание постоянства называется достижением ясности, а незнание постоянства приводит к беспорядку и в результате ко злу. Знающий постоянства становится совершенным; тот, кто достиг совершенства, становится справедливым; тот, кто обрел справедливость, становится государем. Тот, кто становится государем, следует Дао. Тот, кто следует Дао, вечен и до конца жизни (такой государь) не будет подвергаться опасности.
Когда будут устранены мудрствование и ученость, народ будет счастливее во сто крат; когда будут устранены человеколюбие и "справедливость", народ возвратится к сыновней почтительности и отцовской любви; когда будут уничтожены хитрость и нажива, исчезнут воры и разбойники. Все эти три вещи (происходят) от недостатка знаний. Поэтому нужно указывать людям, что они должны быть простыми и скромными, уменьшать личные желания и освобождаться от страстей.
При кажущихся противоречиях в разных отрывках текста, старайтесь взглянуть глубже. Важнее всего уловить "дух" мудрости, а не ловиться на слова.[1,136-139]
3. Вероучение, культ и организация даосизма
Основы даосизма, философии Лао-цзы излагаются в трактате «Дао Дэ цзин» (IV—III вв. до н. э.). В центре доктрины — учение о великом Дао, всеобщем Законе и Абсолюте. Дао многозначно, это бесконечное движение. Дао — своего рода закон бытия, космоса, универсальное единство мира. Дао господствует везде и во всем, всегда и безгранично. Его никто не создал, но всё происходит от него, чтобы затем, совершив кругооборот, снова в него вернуться. Невидимое и неслышимое, недоступное органам чувств, постоянное и неисчерпаемое, безымянное и бесформенное, оно даёт начало, имя и форму всему на свете. Даже великое Небо следует Дао.[2]
Каждый человек, чтобы стать счастливым, должен встать на этот путь, попытаться познать Дао и слиться с ним. Согласно учению даосизма, человек—микрокосм вечен так же, как и универсум—макрокосм. Физическая смерть означает только то, что дух отделяется от человека и растворяется в макрокосме. Задача человека в своей жизни добиться, чтобы произошло слияние его души с мировым порядком Дао. Каким же образом можно достичь такого слияния? Ответ на этот вопрос содержится в учении Дао.[2]
Пути Дао присуща сила Де. Именно через силу У-вэй Дао проявляется в каждом человеке. Эту силу нельзя истолковывать как усилие, а наоборот, как стремление избегать всякого усилия. У-вэй — означает «недеяние», отрицание целенаправленной деятельности, идущей вразрез с естественным порядком. В процессе жизни необходимо придерживаться принципа недеяния - принципа У-вэй. Это не бездействие. Это деятельность человека, которая согласовывается с естественным ходом миропорядка. Всякое действие, противоречащее Дао означает пустую трату сил и приводит к неудаче и гибели.Таким образом, даосизм учит созерцательному отношению к жизни. Блаженства достигает не тот, кто стремится добрыми делами завоевать расположение Дао, а тот, кто в процессе медитации, погружения в свой внутренний мир стремится вслушаться в самого себя, а через себя вслушаться и постичь ритм мироздания. Таким образом, цель жизни осмысливалась в даосизме как возвращение к вечному, возвращение к своим корням.[2]
Нравственный идеал даосизма — это отшельник, который с помощью религиозной медитации, дыхательных и гимнастических упражнений добивается высокого духовного состояния, позволяющего ему преодолеть все страсти и желания, погрузиться в общение с божественным Дао.[2]
Дао проявляется через обыденную жизнь и воплощается в поступках обученных людей, хотя мало кто из них полностью «идет по Пути». Более того, сама практика даосизма построена на сложной системе символики взаимосоответствий и единения мира общего, космического, и внутреннего, человеческого. Всё, например, пронизано единой энергией ци. Ребенок рождается от смешения изначального ци (юань ци) отца и матери; человек живёт, лишь продолжая напитывать организм неким внешним ци (вай ци), переводя его во внутреннее состояние с помощью системы дыхательных упражнений и правильного питания. Всё по-настоящему «великое» связано с запредельным, Дао, которое при этом ежемгновенно проявляется в вещах, явлениях, поступках. Космическое здесь постоянно проецируется на человеческое и проступает в особом витальном «энергетизме», энергетической потенции как самого Дао, так и людей, которые смогли в полной мере постичь его. Сам путь Дао воспринимается как начало энергетическое, одухотворяющее, например, в «Чжуан-цзы» сказано: «Он одухотворил божества и царей, породил Небо и Землю».[2, 122-124]
Основные категории даосизма:
Дао — буквально «путь», в даосизме — бытие и изменение Вселенной в самом общем смысле. Безличностная сила, воля вселенной, которой должен соответствовать порядок всех вещей в мире
Дэ — буквально «добродетель» или «мораль». Добродетель, данная свыше (от Дао), не имеет характеристики физического, силового воздействия, в отличие от греческого «арете». Благодать, огромная духовная мощь, которой Небо наделяло правителя Китая и которую он мог передавать своим подданным
У-вэй — буквально «недеяние» — понимание того, когда надо действовать, а когда бездействовать
Пу — буквально «необработаный кусок дерева» олицетворяет энергию нетронутых природой предметов, если проще, то простоту души, душу пу. [4]
Социально-культурное влияние даосизма:
Даосизм почти никогда не был официальной религией — скорее представлял собой движение народных масс, одиноких учёных и отшельников. Но в недрах даосизма регулярно рождались или всплывали новые идеи, которые вдохновляли учёных, политиков, писателей. Крестьянские бунты в Китае и восстания со свержением династий зарождались тоже в недрах даосизма.[3]
Даосизм является необходимым составным элементом общественной жизни, в том числе духовной культуры общества. Он выполняет в обществе ряд важных социокультурных функций. Одной из таких функций является мировоззренческая. В даосизме как в форме духовного освоения мира, осуществляется мысленное преобразование мира, его организация в сознании, в ходе, которой вырабатывается определенная картина мира, нормы, ценности, идеалы и другие компоненты мировоззрения, определяющие отношение человека к миру и выступающие в качестве ориентиров и регуляторов его поведения.[3]
Список литературы
Лукьянов А.Е. Лао-цзы и Конфуций: Философия Дао. М., 2001. 384 с.
Торчинов, Евгений Алексеевич. Даосизм — С-П., 1999.
Фицжеральд С.П. Китай, краткая история культуры — СПб.: Евразия, 1998.
Шкуркин П.В. Очерк даосизма:Даосизм. Ба Сянь // Вестник Азии. 1925. № 53. С.121-125.
bukvasha.ru
План
Введение 3
Даосизм: возникновение и основные идеи 3
Даосизм и культурные достижения Китая 8
Появление буддизма в Китае 11
Китаизация буддизма 11
Чань-буддизм: возникновение и основные идеи 15
Буддизм и культурные достижения Китая 19
Понятие китайской культурной традиции 22
Даосизм и буддизм – сердце китайской культуры 23
Духовная традиция и некоторые черты искусства Китая 24
Заключение 32
Список литературы 33
Густой туман не скрывает
благоухания цветов.
Чаньское изречениеВведение
На пороге XXI столетия в общественном сознании все более утверждается мысль о том, что человечество находится на крутом переломе. Сегодня наблюдается экстраординарный, глобальный кризис, охвативший сразу искусство, науку, философию, религию, право, политику. Вокруг царит всеобщая раздробленность, разорванность науки и религии, теории и практики, человека и природы, мысли и чувства, сознательного и бессознательного. В условиях культурного кризиса, человек ищет опоры в традиционных культурных ценностях. В XX в. внимание как ученых, так и «простых людей» все чаще привлекают восточные культуры, в том числе культура Китая, являющаяся базовой культурой стран Дальнего Востока. Культурное наследие Китая всегда привлекало ищущих людей непостижимой гармонией части и целого, человека и природы, «внешнего» и «внутреннего». В условиях кризиса западной философии и религии многие находят опору в учениях китайских мудрецов Конфуция, Лао-цзы, Чжуан-цзы. Чань-буддизм, имеющий на Западе довольно большую популярность и оказавший влияние на творчество многих известных западных писателей и ученых, возник именно в Китае. Некоторые исследователи считают, что именно идеи даосизма и буддизма могут помочь преодолеть глобальный культурный кризис современного общества, что лишь обратившись к традиционным ценностям Востока мы найдем спасение.
В данном реферате мы постараемся показать, какова была роль даосизма и буддизма в формировании национальных культурных традиций Китая. Ответ на этот вопрос мы начнем с истории возникновения данных религиозных учений, опишем их основные положения и перечислим наиболее яркие культурные достижения Китая в связи с этими учениями. Во второй части реферата мы постараемся заглянуть в глубь вопроса и наметить пути понимания того, что учения даосизма и буддизма неразрывно связаны с культурными традициями Китая, неотделимы от них и являются основой для постижения всей восточной культуры.
^ Даосизм: возникновение и основные идеи
Говоря о китайской культуре, мы привыкли рассматривать ее как нечто единое и цельное. Однако, это совершенно неверно применительно к китайской древности. Подобно тому, как сам Китай (тогда царство Чжоу) был разделен, начиная с середины I-ro тыс. до н.э., на множество отдельных, враждовавших между собой царств, также и культура его являла собой картину значительного многообразия; существовало несколько типов культур, только позднее сплавленных в великом общекитайском синтезе.
В наибольшей степени отличались друг от друга культуры севера и юга Китая. Если для севера, давшего начало конфуцианству, характерно внимание к этической проблематике и ритуалу, рассудочное стремление к рациональному переосмыслению архаических основ цивилизации, то на юге господствовала стихия мифопоэтического мышления, процветала экстатичность шаманских культов. И даосизм, созревший, видимо, в лоне южной традиции, тем не менее соединил в себе экзальтированную архаику юга и рациональность севера. Первая дала ему содержание, вторая наделила формой, предоставив созданный ею философский способ освоения действительности для выражения смутных и неосознанных творческих потенций. Без южной традиции даосизм не стал бы даосизмом, без северной – не смог бы сказать о себе языком великой культуры и книжной образованности.
Основателем даосизма традиционно считается Лао-цзы, живший по преданию на рубеже VI-V вв. до н.э. и перед тем как уйти навсегда из Китая на Запад, оставивший у начальника пограничной заставы Инь Си изложение своего учения под названием «Дао-дэ цзин».
В «Дао-дэ цзине» речь идет о едином первоначале всего сущего – единой субстанции и одновременно мировой закономерности – Дао. Это понятие дало название даосизму (дао цзяо).
Кроме Лао-цзы нельзя не назвать другого даосского мыслителя, Чжуан-цзы (IV-III вв. до н.э.), автора трактата, названного его именем. Впрочем, «Чжуан-цзы» нельзя называть сухим словом «трактат»: так много в нем парадоксов, притч, эксцентричных образов, перетолкованных в духе даосской философии и литературного блеска.
Для мировоззрения «Чжуан-цзы» огромное значение имела концепция «уравнивания сущего» (ци у), согласно которой мир представляет собой некое абсолютное единство. В нем нет места четким границам между вещами, все слито друг с другом, все присутствует во всем. В этом мире нет никаких абсолютных величин, ничто само по себе не является ни прекрасным, ни безобразным, ни большим, ни малым, но все существует только относительно чего-то другого и в теснейшей внутренней связи и взаимообусловленности.
Само слово «дао» вовсе не является исключительным достоянием даосизма. Оно принадлежит всей китайской мысли, и каждый философ древнего Китая видел в нем обозначение истины или, точнее, глубочайшей правды и праведного пути жизни. Все китайские мудрецы – приверженцы Дао. И хотя это понятие дало название даосизму (дао цзяо), ничего собственно даосского в нем нет. Это одна из важнейших категорий всей китайской культуры. Специфично лишь ее осмысление даосизмом. Если в конфуцианстве Дао – путь нравственного совершенствования и правления на основе этических норм, то в даосизме Дао космологизируется, приобретая значение высшего первопринципа, мировой субстанции, источника бытия всего сущего.
В «Дао-дэ цзин» речь идет о едином первоначале всего сущего – единой субстанции и одновременно мировой закономерности – Дао. Дао – это центральное философское понятие даосизма, и надо отметить, что к нему можно ошибочно отнестись как к обыкновенному понятию. Ведь до того, как любой человек услышит о Дао, он имеет в своем сознании какие-то понятия, поэтому кажется, что ничего не стоит пополнить их сумму таким же понятием Дао. Но как понятие Дао есть процессуальная категория, его нельзя выучить, как физическую формулу или таблицу умножения. По Лао-цзы, «Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное Дао... В Дао можно только вступить и овладеть им». Лао-цзы считал, что Дао есть постоянное Дао, суть которого нельзя выразить в словах. Оно не имеет вида, не издает звуков, не обладает формой, и «смотришь на него, но не видишь, слушаешь его, но не слышишь, ловишь его, но не можешь поймать» («Дао-дэ цзин, чжан 14). Одним словом, Дао – это «пустота» или «небытие» (ши).
В «Дао-дэ цзин» говорится о двух аспектах Дао: именуемом (собственно Дао) и не-именуемом, порождающем вещи и «вскармливающем» их. Последнее получает название Дэ – Благодать, Благая Сила Пути. Весь мир оказывается как бы проявлением, развертыванием Дао, Путем, воплощенным в сущем. Каждая вещь, доходя до предела своего созревания, вновь возвращается в глубину Первопринципа Дао. Однако, человек может сходить с этого Пути, отступать от него, нарушая первозданную простоту естественности как своего бытия, так и всей Вселенной. Проявляется это и в приверженности к многознанию и в создании усложненных социальных институтов. Поэтому «Дао-дэ цзин» призывает к возвращению к изначальной природе, упрощению и естественности. И выражен этот призыв прежде всего в понятии «недеяния» (у вэй). Оно не означает бездействия или пассивности. Под «у вэй» имеется в виду отказ от нарушения собственной природы и природы всего сущего, отказ от не сообразной с природой, основанной исключительно на эгоистическом интересе субъективной целеполагающей деятельности и вообще снятие всякой изолирующей субъективности во имя включенности в единый поток бытия.
Лао-цзы, приняв Дао за высшую категорию своей философии, рассматривал ее не только как всеобщий закон, но и как источник формирования мира. Исследователь А.Е.Лукьянов называет Дао «космической ДНК».
Проще говоря, весь внешний мир рассматривался как определенное количество признаков. Создателем этих признаков является субстанция, не постигаемая органами чувств и находящаяся вне времени и пространства. Эта субстанция называется «Дао». Дао неограниченно. Оно существует в каждое мгновение и в каждой вещи. Дао породило Небо и Землю, породило императоров и царей, породило все принципы. Откуда же оно вышло само? Оно породило самого себя.
«Дао присущи стремления и искренность. Оно находится в состоянии бездействия и лишено формы. Дао можно проповедовать, но его нельзя коснуться. Дао можно постигать, но его нельзя видеть. Дао является корнем и основой самого себя. Оно до Неба и Земли с древнейших времен существует извечно. Оно одухотворяет духов и одухотворяет владыку, порождает Небо и Землю. Оно над Великим пределом, но не является высоким; под Шестью пределами, но не является глубоким; прежде Неба и Земли рождается, но не является продолжительно существующим, оно простирается с глубокой древности, но не является старым» («Дао-дэ дзин», чжан 16). «Дао есть то, что делает тьму вещей таковой, то, благодаря чему формируется тьма вещей, то, что определяет тьму принципов» («Чжуан-цзы», гл. «Тянь Цзыфань»).
Если существует такое Дао, то следует учиться у него и почитать его как учителя. Это и есть «Великий почитаемый учитель». Это о нем писал Чжуан-цзы: «О мой учитель! Ты даешь всем вещам их свойства, но не считаешь это проявлением справедливости; оказываешь благодеяния всем поколениям, но не считаешь это проявлением гуманности; существуешь с глубокой древности, но не являешься старым; покрываешь Небо и поддерживаешь Землю, очерчиваешь все формы, но не считаешь это проявлением мастерства». Учиться у дао и слиться с ним в одно целое – в этом, с точки зрения Чжуан-цзы, и заключается смысл человеческой жизни: «Можно освободиться от горя, волнения, тоски и даже от жизни и смерти. Надо отбросить все различия и раствориться в мире. Дао – это и есть я, и по этой причине все существующее является мной. Дао неисчерпаемо и безгранично, оно не рождается и не умирает, и поэтому я также неисчерпаем и безграничен, не рождаюсь и не умираю. Перед смертью я существую, и после смерти я также существую. Скажете, что я умер? Ведь я не умираю. И огонь не сжигает меня, и в воде я не тону. Я превращаюсь в пепел, и все же я существую. Я превращаюсь в лапку бабочки, в печенку мыши, но все же я существую. Сколь же я свободен, сколь долговечен, сколь велик! ... Все различные признаки являются моими признаками, и все различия отбрасываются. Все вещи со странными и необычными признаками – все слилось воедино. Все является дао, все является мной. Это и значит, что «Небо и Земля рождаются со мной, а все вещи составляют единство с «я». («Чжуан-цзы», гл. «Циулунь»).
Человек, постигший это, и является «мужем, обладающим дао». У Чжуан-цзы утверждается, что «такой человек не презирает людей, не занимается самовосхвалением, ссылаясь на свои заслуги, не занимается обманом; упустивши удобный случай, не раскаивается; имея удобный случай, не теряет голову; поднявшись на высокое место, не пугается; упавши в воду, не мокнет; попавши в огненную яму, не чувствует жары... Такой человек спит и не видит снов, при пробуждении не грустит, питается чем попало и обладает глубоким дыханием. Такой человек не цепляется за жизнь и не боится смерти, ни жизнь, ни смерть не имеют для него значения, он свободно приходит, свободно уходит, получит что-либо – хорошо, потеряет что-либо – не огорчается. «...Это и есть то сбалансированное состояние, когда дух не отделен от субстанции и все соответствует своей природе» («Чжуан-цзы», гл. «Дацзунши».)
Даос живет тем, что живо вовеки – капиталом духа. Даосизм есть прежде всего оправдание традиции. Правда Дао – это то, что дается нам прежде, чем мы познаем сами себя, и она есть то, что перейдет от нас к будущим поколениям после того, как мы уйдем. Что же это? «Классики» даосской традиции дают по видимости туманный, а по сути очень точный ответ: все то, что существует «само по себе» (цзы жань), что не порождено людским умствованием и озабоченностью, что не несет на себе печати натуги, напряжения, насилия.
Мудрость приверженца Дао – это не знание и не искусство, а некое умение – совершенно неумелое – «не затемнять суетным деланием великий покой бытия». Даосизм, таким образом, воплощает самую сердцевину восточной мысли, всегда требовавшей от человека обрести полноту своего бытия через самоустранение, явить глубину нежелания, которая таит в себе самое одухотворенное желание. Поэтому даосизм не является философией в классическом понимании этого слова, ибо он не интересуется определениями понятий, логическими доказательствами и другими процедурами чистого умозрения. Не является он и религией трансцендентного Бога, требующего от своих поклонников веры и послушания. Его нельзя, наконец, свести и к искусству, мастерству, практике в собственном смысле слова, ибо мудрость Дао не утверждает необходимости что-нибудь делать. Скорее, даосизм – это «путь цельного существования», в котором умозрение и действие, дух и материя, сознание и жизнь оказываются собранными в свободном, беспредельном, хаотическом единстве (и сюй). Такое единство, как и большинство основных понятий даосизма, насквозь парадоксально, и потому даосские учителя умолкают, когда у них просят это объяснить. Как сказано в «Дао-дэ цзин», главном каноне даосизма: «Знающий не говорит, а говорящий не знает». И в другом месте: «Когда низкий человек слышит о Дао, он смеется. Если бы он не смеялся, это не было бы Дао».
Даосские мудрецы ничего не доказывают и не проповедуют. Они даже не учат какому-нибудь определенному образу жизни. Их цель – дать верную жизненную ориентацию, указать путь к средоточию жизненного опыта – вечно отсутствующему и вездесущему.
Не будучи в строгом смысле, как уже говорилось, ни философией, ни религией, даосизм сочетает в себе черты того и другого. По учению даосов, воистину существует лишь великое Дао – предвечное, бесконечное, немыслимое, не имеющее «образа, вкуса или запаха», никем не сотворенное, оно «само себе ствол, само себе корень», охватывающее и вмещающее в себя все сущее. Даосы называют его «высшим Учителем», «небесным предком», «матерью мира» или «творцом вещей», но они не ждут от него конкретной заинтересованности в их личной судьбе или судьбе Вселенной, ибо в мире все происходит «само собой», каждое мгновение времени и каждая частица бытия совершенно самодостаточны.
Это означает, что и само Дао не является, в сущности, принципом мироздания. Дао, утверждается в даосской литературе, «не может владеть даже собой», оно «обладает, не владея». Дао ежемгновенно и непрестанно изменяется, «теряет себя в мире конечного и преходящего». Но, «поистине, нет ничего постояннее непостоянства» – в своем самопревращении Дао пребудет вечно.
Отсюда то важное место, которое занимает в даосизме учение о космогенезе - творении всего сущего. Даосы учат, что мир возник из первозданного Хаоса, который они именуют также Единым дыханием (и ци), Изначальным дыханием (юань ци) или Великой пустотой (тай сюй). Творение же мира есть результат самопроизвольного деления первичной целостности Хаоса. Сначала Хаос, или Единое дыхание, разделилось на два полярных начала: мужское, светлое, активное Ян и женское, темное, пассивное Инь; из «двух начал» выделились «четыре образа», соответствующие четырем сторонам света; «четыре образа» породили «восемь пределов» мироздания и т.д. Эта схема записана в древнейшем китайском каноне «И цзин» («Книга Перемен»), содержащем общий для всей китайской традиции свод графических символов мирового процесса Дао.
Мир, по представлениям даосов, есть «превращенное Единое», плод метаморфозы Дао. В даосской традиции в этой связи говорилось и о превращении первочеловека, каковым считался полулегендарный основоположник даосизма и верховное божество даосской религии Лао-цзы. Мир для даосов – это «превращенное тело» (xya шэнь) Лао-цзы. А это значит, что между сердцем человека и телом предвечного Дао существует глубочайшая внутренняя связь. Человек и мир в даосизме нерасторжимы и взаимозаменяемы.
Тема превращения, творческих метаморфоз бытия – центральная тема даосской мысли. Для даосов ни формы, ни бесформенное не являются реальными. Или, как говорится в даосских книгах, «пустота не может одолеть десять тысяч вещей». Подлинная реальность для даосов – это самое превращение. Даосы мыслят в категориях не сущностей или идей, а отношений, функций, влияний. Для них в мире «ничего нет», но сами связи между вещами, несомненно, реальны. Истины, может быть, вовсе нет. Но метафора истины, бесчисленные отблески реальности точно существуют.
Итак, даосская картина мира – это бесконечно сложный, подлинно хаотический узор явлений, где нет одного привилегированного образа, одной «единственно верной» идеи. Как писал Чжуан-цзы : «Вся тьма вещей – словно раскинутая сеть, и нигде не найти начала».
Даосизм не был попыткой метафизического объяснения мира. Даосское «учение» не отличалось от обыденного словоупотребления со всей его многозначностью, оно возвращало слову его первобытную способность вмещать в себя противоположные смыслы. Истина даосов оправдывалась не логической всеобщностью умозрения, а предметной практикой человека, точнее, конкретным и текучим характером этой практики.
Философия даосизма Лао-цзы и других даосских мыслителей послужила основой для возникшей в эпоху Хань (III в до н.э. – III в.) религии даосов. В нее вошли следующие моменты: учение о Дао и все связанные с ним проблемы натурфилософии и космогонии: учение об относительности бытия, жизни и смерти и в связи с этим о возможности длительной жизни, бессмертия; принцип увэй.
Доктрина бессмертия – центральная доктрина даосизма, идеологический комплекс, который составляет основу, фундамент, идейный стержень всего учения даосизма (религиозного даосизма).
Для традиционной китайской философии была нехарактерна вера в бессмертие конкретно души. Реальной признавалась только единая психофизическая целостность живого существа. Сам дух понимался вполне натуралистически: как утонченная материально-энергетическая субстанция (ци). После смерти тела это «ци» рассеивалось в природе. К тому же даосизм унаследовал от шаманизма учение о множественности душ – животных (по) и мыслящих (хунь). Тело выступало единственной нитью, связывающей их воедино. Смерть тела приводила к разъединению и гибели душ. Поэтому уже в глубокой древности огромное значение придавалось средствам продления физической жизни, а долголетие (шоу) стало одной из важнейших ценностей китайской культуры.
Однако, даосизм не удовлетворился идеалом простого физического, пусть даже и бесконечного, продления жизни. Истинный даосский бессмертный (сянь) в процессе движения по пути бессмертия радикально трансформировал, преображал свое тело, которое согласно даосскому учению приобретало сверхъестественные силы и способности: умение летать по воздуху, становиться невидимым, одновременно находиться в нескольких местах и даже сжимать время. Но основная трансформация в процессе занятий даосской медитаций – духовная: бессмертный в полной мере ощущал и переживал даосскую картину мира, реализовывая идеал единства (единотелесности) со всем сущим и с Дао как таинственной первоосновой мира.
Путь к бессмертию по даосскому учению предполагал занятия сложными методами особой психофизической тренировки, во многом напоминавшей индийскую йогу. Она предполагала как бы два аспекта: совершенствование духа и совершенствование тела. Первый заключался в занятиях медитацией, созерцанием Дао и единства мира, единением с Дао. Применялись и различные сложные визуализации божеств, символизировавших собой особые состояния сознания и типы жизненной энергии.
Второй заключался в специфических гимнастических (даоинь) и дыхательных (син ци) упражнениях, сексуальной практике для поддержания энергетического баланса организма и занятиях алхимией. Именно алхимия и считалась высшим путем к обретению бессмертия.
Алхимия разделялась даосами на два типа - внешняя (вэй дань) и внутренняя (нэй дань). Из них только первая являлась алхимией в собственном смысле этого слова. Она предполагала создание в алхимической реторте как бы действующей модели космоса, в котором под воздействием огня вызревает эликсир бессмертия. Главное отличие китайской алхимии от европейской – ее исходная теснейшая связь с медициной: в китайской алхимии даже золото «изготовлялось» как эликсир бессмертия.
К Х в. «внешняя» алхимия пришла в упадок, и ей на смену пришла «внутренняя» алхимия. Она представляла собой алхимию только по названию, поскольку была ничем иным, как упорядоченным комплексом сложных психофизических упражнений, направленных на трансформацию сознания адепта и изменение ряда его психофизиологических параметров. Однако, она заимствовала у собственно алхимии ее терминологию, способы описания практики, сделав названия минералов и веществ символами психофизических процессов и их структур.
Последователи «внутренней» алхимии исходили из положения о полном подобии микрокосма и макрокосма, человеческого тела и вселенной. А раз в теле человека есть все, что есть и в космосе, то нет никакой необходимости создавать его модель в тиглях и ретортах: само тело является подобной моделью. Следовательно, можно создать новое бессмертное тело из веществ, соков и энергий собственного тела. Особое внимание в практике «внутренней» алхимии уделялось управлению энергиями, протекающими, согласно ее теории, по особым «каналам» (цзин) тела, и накапливающимися в особых резервуарах (дань тянь, инд. чакры). Управление же энергиями достигалось при помощи концентрации сознания и визуализации (ци гун).
^ Даосизм и культурные достижения Китая
Даосскими алхимиками был накоплен ценнейший эмпирический материал в области химии и медицины. В процессе поиска эликсира бессмертия проводились бесчисленные опыты, которые привели к ряду побочных открытий (например, был открыт порох в XI-XII вв.). Но эти побочные открытия теоретически не осмыслялись, поэтому они и не сыграли существенной роли в развитии естественных и технических наук.
Астрологией занимались еще древние конфуцианцы. В отличие от конфуцианцев, бдительно следивших за светилами и использовавших их перемещения и небесные феномены в политической борьбе, даосы видели в астрологии возможности для гаданий и предсказаний. Хорошо зная небосвод, расположение звезд и планет, даосы составили немало астрологических карт, атласов и календарей. Став в средневековом Китае монополистами в области оккультных наук, даосы составляли гороскопы и делали предсказания; причем без совета даосского гадателя никто обычно не начинал серьезного дела, а женитьба в Китае всегда начиналась с обмена гороскопами, точнее, с присылки гороскопа невесты в дом жениха.
Одной из популярных оккультных наук была геомантия (фэншуй). Связав небесные явления, звезды и планеты со знаками зодиака и странами света, с космическими силами и символами (Небо, Земля, инь, ян, пять первоэлементов и т.п.), геоманты разработали сложную систему взаимодействия между всеми этими силами и земным рельефом. Только при благоприятном сочетании небесных сил участок земли считался подходящим для строительства, устройства могилы или приобретения в собственность. Показательно, что компас, одно из величайших изобретений китайцев, появился именно в недрах геомантии и для ее нужд, т.е. для ориентировки на местности.
Многое сделали даосы для китайской медицины. Опираясь на практический опыт знахарей-шаманов и придав этому опыту свои мистические выкладки и магические приемы, даосы в процессе поисков бессмертия познакомились с анатомией и функциями человеческого организма. Многие их рекомендации, лечебные средства и методы оказывались достаточно обоснованными и давали положительные результаты.
Практика внутренней алхимии позволила заложить теоретические основы китайской медицины. Согласно им в организме человека циркулирует «жизненная энергия» — ци, представляющая собой интегральную функцию всей деятельности организма, его энергии, тонуса жизненности. Другим постулатом китайской и восточной медицины вообще является учение о том, что форма проявления жизненной энергии — взаимодействие и борьба таких «полярных сил», как ян (положительная сила) и инь (отрицательная сила). На принципе ян-инь (он описывает картину мира в религиозно-философском мышлении древних китайцев) восточные ученые основывают взаимоотношение органов между собой и их связи с покровами тела. Регулируя обмен веществ, т.е. противоположно направленные процессы ассимиляции и диссимиляции, явления возбуждения и торможения и т.д. можно повлиять на 44 отдельных органа (или на весь организм) и изменить его энергетические уровни. С этих позиций болезнь — нарушение равновесия в распределении энергии между ян и инь. Измерения в распределении энергии осуществляется посредством воздействия на точки акупунктуры, число которых равно 696.
На основе этих положений в Китае были разработаны такие методы традиционной медицины, как иглоукалывание, прижигание, массаж и др. Эти методы представляют собой разновидность рефлексотерапии, когда воздействие на больной организм осуществляется путем раздражения строго определенных участков кожи — точек акупунктуры (биологически активные точки).
Согласно схеме восточной медицины, «жизненная энергия» в процессе се циркуляции проходит последовательно все органы и делает кругооборот за сутки. Поэтому тот или иной орган наиболее восприимчив к лечению в определенный момент суток, что находит параллели в исследованиях биологических ритмов, получающих все большее распространение в современной медицине и биологии.
Никому не известно, каких таинственных результатов достигали адепты внутренней алхимии, но многое из ее упражнений и приемов живо в Китае и в наши дни. Прежде всего, это знаменитая гимнастика ци гун («работа с энергией-ци»), применяющаяся не только в оздоровительных, но и чисто медицинских, лечебных целях (в Китае существуют даже клиники, специализирующиеся по цигунотерапии). Определенные элементы практики внутренней алхимии просматриваются и в приемах знаменитых китайских «воинских искусств» (у шу), столь популярных ныне на Западе и в нашей стране. «У шу» используются также и для оздоровления организма. В настоящее время в древнем китайском городе Лояне проводятся международные соревнования по «у шу». Гимнасты многих стран: США, Японии, Канады, Франции, Сингапура, Таиланда и др. вместе с китайцами участвуют в девяти видах соревнования: упражнениях с саблей, пикой, мечом, двумя мечами, борьбе с холодным оружием и без оружия. Популярность «у шу» — наглядный пример того, как входят в современный быт страны старые традиции китайской культуры, как получают они право на жизнь в современном китайском обществе с его бурными темпами экономического развития, компьютерами, электроникой и ультрасовременными дискотеками.
Даосизм иногда называют национальной религией Китая, но это определение не совсем верно. Во-первых, даосизм распространился и среди некоторых других народов, живущих по соседству с китайцами. Во-вторых, даосы не только не проповедовали свою религию в обществе, но, напротив, тщательно скрывали свои секреты от непосвященных и даже не позволяли мирянам присутствовать на наиболее важных молебнах. К тому же даосизм всегда был разделен на множество самостоятельных сект, где «искусство Дао» передавалось от учителя к ученику в тайне от посторонних.
Образованные верхи обращались чаще всего к философии даосизма, и его древнему культу простоты и естественности, слияния с природой и свободы самовыражения. Специалисты не раз отмечали, что каждый китайский интеллигент, будучи в социальном плане конфуцианцем, в душе, подсознательно, всегда был немного даосом. Особенно это касалось тех, чья индивидуальность была выражена более ярко и чьи духовные потребности выходили за рамки официальных норм. Открывавшиеся даосизмом возможности в сфере самовыражения мысли и чувств привлекали многих китайских поэтов, художников, мыслителей. Но это не было оттоком от конфуцианства – просто даосские идеи и принципы наслаивались на конфуцианскую основу и тем обогащали ее, открывая новые возможности для творчества.
Необразованные низы искали в даосизме иное. Их прельщали социальные утопии с уравнительным распределением имуществ при жесточайшей регламентации жизненного порядка. Эти теории играли свою роль в качестве знамени в ходе средневековых крестьянских восстаний проходивших под даосско-буддийскими лозунгами. Кроме того с народными массами даосизм был связан обрядами, практикой гадания и врачевания, суеверий и оберегов, верой в духов, культом божеств и патронов, магией и лубочно-мифологической иконографией.
Даосизм без преувеличения можно назвать подлинным фокусом китайской культуры, ведь он обеспечивал преемственность между элитарной мудростью Дао и верованиями простонародья, принципами внутреннего совершенствования и всем жизненным укладом китайцев. Для даосов их религия была лишь чем-то вроде «полезной иллюзии», ведь образы богов, как и весь видимый мир, представляли собой, по их понятиям, только «отблески» сокровенного Дао. Служа свои молебны, даосы в действительности не поклонялись духам, а, скорее, вовлекали их в беспредельную гармонию Великой Пустоты. Вместе с тем самое существование божеств, как и всего мира форм, являющего собой «превращенное тело» Дао, оставалось для даосов совершенно необходимым.
Довольно велика роль даосизма в формировании новой «китайско-варварской» культурной общности. Претендуя на чисто китайское происхождение, даосизм всегда был в оппозиции к «высокой культуре» Китая. Святыми местами даосизма были дикие горы, а утопии свои даосы помещали не в родной Поднебесной, а где-нибудь на далекой окраине мира. Судьба даосизма как религиозного учения и идеологической системы на протяжении средневековой истории складывалась по-разному. Соперничество с буддизмом и конфуцианством в 1 тыс. приводило то к успехам даосизма, то к гонениям на него. В VI в. даосизм был поставлен на второе место среди трех учений и занял его после конфуцианства, но перед буддизмом.
^ Появление буддизма в Китае
Перенесение буддизма с родной индийской почвы в культуру и повседневную жизнь Китая может считаться одним из наиболее значительных событий в истории религии. Оно означало, что страна с собственной древней культурой приняла более развитую религию, обладающую своим письменным каноном, учением, моралью и культом.
Буддизм проник в Китай из Индии преимущественно в своей северной форме Махаяны во II в. Процесс его укрепления и развития в Китае был сложен и длителен. Потребовались многие века и огромные усилия поколений проповедников и переводчиков, чтобы выработались и вошли в обиход китайские эквиваленты индо-буддийских понятий и терминов. Кроме того, многое в буддизме с его восприятием жизни как страдания и зла противоречило распространенным в Китае конфуцианским нормам этики и принципам поведения; только содействие параллельно формировавшегося религиозного даосизма, в свою очередь щедро черпавшего из сокровищницы индо-буддийской мудрости, помогло буддистам укрепиться на китайской земле. Неудивительно, что первые буддийские общины воспринимались в Китае лишь как одна из сект даосизма.
Постепенно буддизм усиливал свои позиции, чему немало способствовала и общая историческая ситуация эпохи Южный и Северных династий (II-IV) с ее кризисами, междоусобицами и неустойчивостью бытия. В такой обстановке призывы буддистов отрешиться от земной суеты и укрыться за высокими стенами монастыря не могли не оказаться привлекательными.
В III-IV вв. вокруг столичных центров действовало около 180 буддийских монастырей, храмов и кумирен, а к концу V в. в государстве Восточная Цзинь их было уже 1800 с 24 тысячами монастырей.
Свободные от налогов и притеснений покровительствовавших им властей, буддийские монастыри притягивали к себе и крестьян, и беглых странников, изгнанных со своей земли кочевниками, и богатых аристократов, искавших покоя и уединения. Буддизм становился силой и многие императоры как южных (китайских), так и северных («варварских») династий искали его поддержки, а некоторые признавали его официальной государственной идеологией.
^ Китаизация буддизма
Распространяясь и укрепляясь буддизм подвергался значительной китаизации. Вообще китайская конфуцианская цивилизация уникальна по степени устойчивости, приспособляемости, способности к регенерации и сопротивляемости внешним воздействиям. Всякая иноземная идеология, сколь бы мощной и всеохватывающей она ни была, проникая в Китай, неизбежно подвергалась такой сильной трансформации и китаизации, что в конце концов возникала достаточно оригинальная система идей и институтов, приспособившихся к привычным принципам, понятиям и нормам и лишь в самых общих чертах напоминавшая первоначальную идеологию. Это свойство китайской цивилизации проявилось и на примере буддизма.
Стремительное распространение буддизма говорит о явном превосходстве буддизма над китайской народной религией, отягощенной магией и предрассудками. Но еще более значительным было устойчивое влияние буддизма на все слои китайского населения, и в особенности — его проникновение в китайскую культуру в целом, что возможно объяснить только внутренней близостью с древней китайской философией. Взаимосвязь китайского буддизма с его индийским аналогом истолковывалась по-разному. В отличие от современных европейских ученых, которые подходят к данному вопросу с позиций индологии и признают за китайским буддизмом только относительную оригинальность, образованные китайцы уже в первые века ощущали такое внутреннее родство с буддизмом, что, наряду с даосизмом и конфуцианством, начали воспринимать его как подлинное выражение китайской религиозности.
На основании доступных нам исторических источников мы не можем точно узнать, как весьма разнородное учение Будды распространялось в Китае. Однако современное исследование о «буддийском завоевании Китая» открывает для нас ряд ценных перспектив. Ниже мы пойдем по пути, который подведет нас непосредственно к школе Чань, которую называют китайской реакцией на буддизм.
Медитация всегда и повсюду занимала особо важное место в буддизме. Первые буддийские монахи, которые прибыли в Китай из Центральной Азии, принесли с собой не только священные изображения и книги, но и практику буддийской медитации. Подчеркивание значимости медитации впервые встречается в китайском буддизме в связи с прибытием, вероятно, в 148 г. н. э. монаха Ань Ши-гао. Этот первый «крупный переводчик буддийских текстов в Китае» обучал известным методам медитации, встречающимся в палийском каноне. Они, в свою очередь, могли наложиться на даосские медитативные практики. В большинстве из многочисленных переводов, приписываемых Ань Ши-гао, говорится о медитации (дхьяна) и сосредоточении (самадхи). Его перевод «Сутры о сосредоточении при помощи дыхательных упражнений» предлагает объяснение древних йогических и раннебуддийских практик регулирования дыхания при помощи подсчитывания вдохов и выдохов (анапэ-пасмрти).
Даосизм также проповедовал практику контроля за дыханием в качестве средства духовного сосредоточения и продления жизни. В буддийских текстах о медитации, при описании уровней сосредоточения на пути к совершенству и освобождающему знанию, предлагались более совершенные методы. Нам неизвестно, наскольк
www.ronl.ru
Почему я выбрала именно эту тему? Почему я выбрала именно эту тему для своего реферата? Почему я пишу его именно о даосизме? Дело в том, что лично я предпочитаю делать такого рода работу не о том пред-мете, который я знаю хорошо, а о том, что я знаю плохо, о том, в чем не разбира-юсь, о том, что мне будет интересно изучить просто для себя. Даосизм - это именно такая тема. В литературе, которую я читала еще до начала писания оного реферата, о даосизме было написано что-то очень приблизительно-невнятное. В одних источниках даосизм называли философией. В других - религией. В третьих - философией, постепенно трансформи-ровавшейся в религию. В четвертых говорилось, что даосизм - это ни философия, ни религия, а вообще искусство. Пятые источники настаивали на том, что даосизм нельзя отнести ни к философии, ни к религии, ни к искусству, и вообще это черт знает что (к коей точке зрения постепенно склоняюсь и я). В каких-то-там-по-счету источниках утверждалось, что даосизм вообще не цельное явление, а просто жили давным-давно некие авторы, писавшие о своих мистических переживаниях, а их какие-то дураки зачем-то назвали “отцами даосизма”. Ну, посудите сами, можно ли было не заинтересоваться подобной темой! Введение. Что такое даосизм? Вопрос этот с давних пор привлекает внимание исследователей Китая, однако дать на него краткий и ясный ответ оказалось очень сложно. Ибо “даосизм” – понятие весьма многомерное и многозначное. Само слово “дао” вовсе не является исключительным достоянием даосизма. Оно принадлежит всей китайской мысли, и каждый философ древнего Китая видел в нем обозначение истины или, точнее, глубочайшей правды и праведного пути жизни. Все китайские мудрецы – приверженцы Дао. И хотя это понятие дало название даосизму (дао цзяо), ничего собственно даосского в нем нет. Это одна из важнейших категорий всей китайской культуры. Специ-фично лишь ее осмысление даосизмом. Если в конфуцианстве Дао – путь нравственного совершенствования и правления на основе этических норм, то в даосизме Дао космологизируется, приобретая значение высшего первопринципа, мировой субстанции, источника бытия всего сущего. Даосизм – философское учение, основоположником которого по традиции считают Лао-цзы, жившего в конце VII - начале VI в, до н. э. Даос живет тем, что живо вовеки – капиталом духа. Даосизм есть прежде всего оправдание традиции. Правда Дао – это то, что дается нам прежде, чем мы познаем сами себя, и она есть то, что перейдет от нас к будущим поколениям после того, как мы уйдем. Что же это? “Классики” даосской тра-диции дают по видимости туманный, а по сути очень точный ответ: все то, что существует “само по себе” (цзы жань), что не порождено людским умствованием и озабоченностью, что не несет на себе печати натуги, напряжения, насилия. Мудрость приверженца Дао – это не знание и не искусство, а некое умение – совершенно неумелое – “не затемнять суетным деланием великий покой бытия”. Даосизм, таким образом, воплощает самую сердцевину восточной мысли, всегда требовавшей от человека обрести полноту своего бытия через самоустранение, явить глубину нежелания, которая таит в себе самое одухот-воренное желание. Поэтому даосизм не является философией в классическом понимании этого слова, ибо он не интересуется определениями понятий, логи-ческими доказательствами и другими процедурами чистого умозрения. Не яв-ляется он и религией трансцендентного Бога, требующего от своих поклон-ников веры и послушания. Его нельзя, наконец, свести и к искусству, мастер-ству, практике в собственном смысле слова, ибо мудрость Дао не утверждает необходимости что-нибудь делать. Скорее, даосизм - это “путь цельного суще-ствования”, в котором умозрение и действие, дух и материя, сознание и жизнь оказываются собранными в свободном, беспредельном, хаотическом единстве (и сюй). Такое единство, как и большинство основных понятий даосизма, насквозь парадоксально, и потому даосские учителя умолкают, когда у них просят это объяснить. Как сказано в “Дао-дэ цзин”, главном каноне даосизма: “Знающий не говорит, а говорящий не знает”. И в другом месте: “Когда низкий человек слышит о Дао, он смеется. Если бы он не смеялся, это не было бы Дао.” Даосские мудрецы ничего не доказывают и не проповедуют. Они даже не учат какому-нибудь определенному образу жизни. Их цель - дать верную жизненную ориентацию, указать путь к средоточию жизненного опыта – вечно отсутствующему и вездесущему. Не будучи в строгом смысле, как уже говорилось, ни философией, ни религией, даосизм сочетает в себе черты того и другого. По учению даосов, воистину существует лишь великое Дао – предвечное, бесконечное, немыс-лимое, не имеющее “образа, вкуса или запаха”, никем не сотворенное, оно “само себе ствол, само себе корень”, охватывающее и вмещающее в себя все сущее. Даосы называют его “высшим Учителем”, “небесным предком”, “матерью мира” или “творцом вещей”, но они не ждут от него конкретной заинтересованности в их личной судьбе или судьбе Вселенной, ибо в мире все происходит “само собой”, каждое мгновение времени и каждая частица бытия совершенно самодостаточны. Это означает, что и само Дао не является, в сущности, принципом мироздания. Дао, утверждается в даосской литературе, “не может владеть даже собой”, оно “обладает, не владея”. Дао ежемгновенно и непрестанно изменяется, “теряет себя в мире конечного и преходящего”. Но, “поистине, нет ничего постояннее непостоянства” - в своем самопревращении Дао пребудет вечно. Отсюда то важное место, которое занимает в даосизме учение о космо-генезе - творении всего сущего. Даосы учат, что мир возник из первозданного Хаоса, который они именуют также Единым дыханием (и ци), Изначальным дыханием (юань ци) или Великой пустотой (тай сюй). Творение же мира есть результат самопроизвольного деления первичной целостности Хаоса. Сначала Хаос, или Единое дыхание, разделилось на два полярных начала: мужское, светлое, активное Ян и женское, темное, пассивное Инь; из “двух начал” выделились “четыре образа”, соответству-ющие четырем сторонам света; “четыре образа” породили “восемь пределов” мироздания и т.д. Эта схема записана в древнейшем китайском каноне “И цзин” (“Книга Перемен”), содержащем общий для всей китай-ской традиции свод графических символов мирового процесса Дао. Мир, по представлениям даосов, есть “превращенное Единое”, плод метаморфозы Дао. В даосской традиции в этой связи говорилось и о превращении первочеловека, каковым считался полулегендарный осново-положник даосизма и верховное божество даосской религии Лао-цзы. Мир для даосов – это “превращенное тело” (xya шэнь) Лао-цзы. А это значит, что между сердцем человека и телом предвечного Дао существует глубо-чайшая внутренняя связь. Человек и мир в даосизме нерасторжимы и взаи-мозаменяемы. Жизнь и деяния Лао-цзы овеяны всевозможными легендами. В короткой биографии Лао-цзы, помещенной в "Исторических записках" Сыма Цяня (II в. до н. э.), он назван уроженцем царства Чу. Его имя Ли эр, прозвище Дань. Он якобы служил архивариусом при чжоуском дворе и встречался с Конфуцием. Однако сведения о нем настолько отрывочны и противоречивы, что среди ученых-историков вообще нет уверенности в реальности этого лица. По значению и популярности. Лао-цзы считают вторым после Конфуция философом Китая. Его учение изложено в знаменитом трактате "Даодэцзин", что означает "Книга пути и добродетели". O появлении этой книги существует много легенд. Тема превращения, творческих метаморфоз бытия – центральная тема даосской мысли. Для даосов ни формы, ни бесформенное не являются реальными. Или, как говорится в даосских книгах, “пустота не может одолеть десять тысяч вещей”. Подлинная реальность для даосов – это самое превращение. Даосы мыслят в категориях не сущностей или идей, а отнощений, функций, влияний. Для них в мире “ничего нет”, но сами связи между вещами, несомненно, реальны. Истины, может быть, вовсе нет. Но метафора истины, бесчисленные отблески реальности точно существуют. Итак, даосская картина мира – это бесконечно сложный, подлинно хаотический узор явлений, где нет одного привилегированного образа, одной “единственно верной” идеи. Как писал Чжуан-цзы : “Вся тьма вещей – словно раскинутая сеть, и нигде не найти начала”. История даосизма. Говоря о китайской культуре, мы привыкли рассматривать ее как нечто единое и цельное. Однако, это совершенно неверно применительно к китайской древности. Подобно тому, как сам Китай (тогда царство Чжоу) был разделен, начиная с середины I-ro тыс. до н.э., на множество отдельных, враждовавших между собой царств, также и культура его являла собой картину значительного многообразия; существовало несколько типов культур, только позднее сплавленных в великом общекитайском синтезе. Формирование религиозного даосизма относится к началу эпохи Хань (206 г. до н.э. - 25 г. н. э.). После длительной вражды философских школ даосов, легистов, конфуцианцев, после падения империи Цинь (249-207 гг. до н.э.) - оплота легистов, даосы соперничали с конфуцианцами в стремлении оказать влияние на претендентов престолa новой династии, чтобы получить возможность осуществить свои политические идеалы. Так, Чжан Лян, государственный деятель и известный даос, занятый поисками бессмертия, оказавший поддержку Лю Бану, ставшему первым императором новой династии, имел определенный вес при Гао-цзу. Позже, в I в. н. э. прославилась семья Чжан (традиция считает их потомками Чжан Ляна), которая сыграла большую роль в истории даосизма. Глава семьи, Чжан Даолин был известным даосом и алхимиком. Из своих многочисленных последователей он организовал на границе нынешних провинций Сычуань и Шэньси своеобразное государство. Престиж даосизма так возрос, что в 165 г. впервые было совершено официальное государственное жертвоприношение Лао-цзы. Теократическое "государство" даосов просуществовало до 1927 г. (с XI в. оно перебазировалось из Сычуани Цзянси) сохряняя свою структуру, обряды, обычаи, а также передававшийся по наследству институт Небесного наставника, патриарха, главы общины (тяньши). В период династии Тан (618-907) даосизм продолжал занимать сильную позицию, ведя ожесточенную полемику с буддизмом и успешно конкурируя с конфуцианством. Можно считать, что даосизм для некоторых своих приверженцев был своеобразной реакцией "на официальную конфуцианскую идеологию и санкционированные конфуцианством образ жизни, формы социальной структуры". Даосизм пользовался покровительством императорской семьи, фамилия которой была Ли, как и у Лао-цзы. В этот период было написано множество значительных трактатов, построено немало крупных монастырей. В начале династии Сун (960-1279) позиции даосизма все еще были сильны. Особенно уверенно даосы чувствовали себя при дворе второго сунского императора Чжэнь-цзуна (998-1022). В 1190 г. впервые был опубликован даосский канон "Даоцзан". После завоевания севера страны чжурчжэнями возникло немало даоссских сект вызывали подозрение и у последующих иноземных династий (монголов, маньчжур), захватывавших китайский трон. После падения династии Сун произошло ослабление позиций даосизма. Хотя еще случались отдельные взлеты, приливы симпатии со стороны некоторых императоров, даосизм сошел окончательно с политической арены и стал "религией индивидуального спасения". В XII в. произошел раскол религиозного даосизма на две школы: северную и южную. Северная школа называлась "цюань-чжэньцзяо" ("абсолютной истины") южная - "чжэнъицзяо" ("подлинного единства"). Северная школа, в свою очередь, состояла из двух основных направлений: северного направления "цюаньчжэньцзяо", основанного патриархом Ван Чжэ, называемого также учителем Чунъян (жил во времена сунского императора Хуэйцзуна, правившего в 1101-1125 гг.) и южной ветви "цюаньчжэньцзяо", основанной патриархом Лю Хайчанем, учеником Люй Чуньяна. В наибольшей степени отличались друг от друга культуры севера и юга Китая. Если для севера, давшего начало конфуцианству, характерно внимание к этической проблематике и ритуалу, рассудочное стремление к рациональному переосмыслению архаических основ цивилизации, то на юге господствовала стихия мифопоэтического мышления, процветала экстатичность шаманских культов. И даосизм, созревший, видимо, в лоне южной традиции, тем не менее соединил в себе экзальтированную архаику юга и рациональность севера. Первая дала ему содержание, вторая наделила формой, предоставив созданный ею философский способ освоения действительности для выражения смутных и неосознанных творческих потенций. Без южной традиции даосизм не стал бы даосизмом, без северной – не смог бы сказать о себе языком великой культуры и книжной образованности. Южная школа "чжэнъицзяо" называлась еще "тяньшидао" - "путь небесного наставника". Патриарх ее Чжан Цзунъянь в 1276 г. получил от юаньского императора Ши-цзу официальный титул тридцать шестого Небесного наставника. Последователи южной школы ("чжэнъицзяо") веровали в судьбу, пытались узнать ее при помощи различных гаданий и повлиять на нее, пользуясь талисманами, амулетами, заклинаниями, молитвами. Они жили в миру, обзаводились женами и детьми. Посты соблюдали лишь в определенные дни. Эта школа развивала преимущественно ту часть даосизма, которая шла от древних магов, колдунов, шаманов. Она не придавала большого значения собственной природе человека, ее совершенствованию, а полагалась на внешние средства, на помощь магов (фанши). Северная школа "цюаньсжэньцзяо" придавала одинаковое значение совершенствованию собственной природы человека и употреблению различных внешних средств, предлагаемых магами. При этом пред-почтение отдавалось совершенствованию своей природы, использова-нию своих собственных внутренних средств и ресурств. Последователи этой школы - обычно монахи, жившие в монастырях или обителях, вели уединенную жизнь, соблюдали целибат, были вегетарианцами, не пили вина. Учение передавалось не по наследству, как в южной школе, а от учителя ученику. Заключалось оно в наставлениях по части медитации, дыхательной и двигательной гимнастики. С течением времени грань между южной и северной школами исчезала, представления и практика одной школы проникали в представления и практику другой. Южная школа вовсе не отворачивалась от способов самосовершенствования, свойственных северной, а северная не чуралась талисманов и заклинаний. Отшельники, занятые поисками бессмертия, жили и на юге. А на севере постоянно и повсеместно встречались гадатели и прорицатели, маги и волшебники. Поиски бессмертия - своими собственными силами, или обращаясь к помощи магов и заклинаний, - это центральное, главное положение религиозного даосизма, важнейшая его составная часть. Ближайшая цель даосов заключалась в избавлении от недугов, продлении жизни, омоложении. Поисками бессмертия занимались еще задолго до оформления даосизма как религии. Китайская литература изобилует рассказами об отшельниках, алхимиках, императорах, занятых поисками бессмертия, эликсира жизни, островов, населенных небожителями. Эликсир жизни пытался отыскать Цинь Ши-Хуанди (221-210 гг. до н.э.). Ханьский У-ди (140- 87 гг. до н.э.) принимал пилюли бессмертия. Тай-у (424-451 гг.) император династии Северная Вэй, удостоился чудодейственного талисмана. Стареющий Чингис-хан обратился за лекарством бессмертия к даосскому монаху Чан-Чуню (1222 г.). История увлечения правителей эликсиром жизни, взлеты и падения советников-даосов, вражда даосов и буддистов, жаркие диспуты при императорских дворах - все это имело место со времени глубокой древности вплоть до недавнего времени. При маньчжурской династии Цин (1644-1911) даосизм захирел окончательно, лишенный всякой поддержки двора. Однако многие чиновники-конфуцианцы в частной жизни практиковали "религию индивидуального спасения" - даосизм. Основателем даосизма традиционио считается Лао-цзы, живший по преданию на рубеже VI-V вв до н.э. и перед тем как уйти навсегда из Китая на Запад, оставивший у начальника пограничной заставы Инь Си изложение своего учения под названием “Дао-дэ цзин”.
В “Дао-дэ цзине” речь идет о едином первоначале всего сущего – единой субстанции и одновременно мировой закономерности – Дао. Это понятие дало название даосизму (дао цзяо). Впрочем (как уже было сказано), ничего собственно даосского в самом понятии “дао” нет, это одна из важнейших категорий всей китайской культуры. Кроме Лао-цзы нельзя не назвать другого даосского мыслителя, Чжуан-цзы (IV-III вв. до н.э.), автора трактата, названного его именем. Впрочем, “Чжуан-цзы” даже не хочется называть сухим словом “трактат”: так много в нем парадоксов, притч, эксцентричных образов, перетолкованных в духе даосской философии и литературного блеска. Для мировоззрения “Чжуан-цзы” огромное значение имела концепция “уравнивания сущего” (ци у), согласно которой мир представляет собой некое абсолютное единство. В нем нет места четким границам между вещами, все слито друг с другом, все присутствует во всем. В этом мире нет никаких абсолютных величин, ничто само по себе не является ни прекрасным, ни безобразным, ни большим, ни малым, но все существует только относительно чего-то другого и в теснейшей внутренней связи и взаимообусловленности. Для традиционной китайской философии была нехарактерна вера в бессмертие конкретно души. Реальной признавалась только единая психо-физическая целостность живого существа. Сам дух понимался вполне натуралистически: как утонченная материально-энергетическая субстанция (ци). После смерти тела это “ци” рассеивалось в природе. К тому же даосизм унаследовал от шаманизма учение о множественности душ – животных (по) и мыслящих (хунь). Тело выступало единственной нитью, связывающей их воедино. Смерть тела приводила к разъединению и гибели душ. Поэтому уже в глубокой древности огромное значение придавалось средствам продления физической жизни, а долголетие (шоу) стало одной из важнейших ценностей китайской культуры. Однако, даосизм не удовлетворился идеалом простого физического, пусть даже и бесконечного, продления жизни. Истинный даосский бессмертный (сянь) в процессе движения по пути бессмертия радикально трансформировал, преображал свое тело, которое согласно даосскому учению приобретало сверхъестественные силы и способности: умение летать по воздуху, становиться невидимым, одновременно находиться в нескольких местах и даже сжимать время. Но основная трансформация в процессе занятий даосской медитаций - духовная: бессмертный в полной мере ощущал и переживал даосскую картину мира, реализовывая идеал единства (единотелесности) со всем сущим и с Дао как таинственной первоосновой мира. Путь к бессмертию по даосскому учению предполагал занятия сложными методами особой психофизической тренировки, во многом напоминавшей индийскую йогу. Она предполагала как бы два аспекта: совершенствование духа и совершенствование тела. Первый заключался в занятиях медитацией, созерца-нием Дао и единства мира, единением с Дао. Применялись и различные сложные визуализации божеств, символизировавших собой особые состояния сознания и типы жизненной энергии. Бессмертие в религиозном даосизме мыслилось как материальное бессмертие, бессмертие тела, а не души. Даосы полагали, что души и духи не могут существовать без телесной оболочки. "Если даосы в поисках долголетия представляли себе его не духовным, а материальным бессмертием, это не было выбором между различными возможными решениями, для них это было единственно возможным решением. Греко-романский мир рано стал противопоставлять друг другу дух и материю. В религиозных концепциях выразилось противопоставление единой духовной души материальному телу. Китайцы же никогда не разделяли дух и материю. Для них мир был непрерывной последовательностью от пустоты на одном конце до самой грубой материи на другом, а потому душа не стала невидимым и духовным антиподом видимого и материального тела. Более того, существовало слишком много душ в человеке, чтобы какая-нибудь из них могла служить противовесом телу. было две группы душ: три верхние души (хунь) и семь нижних (по). И если были расхождения по части того, что с ними случалось в ином мире, все сходились на том, что они разделяются в момент смети. При жизни, как и в момент смерти, эти многочисленные души часто неопределенны и туманны. После смерти, когда рассеяна эта армия духов, каким образом смогут они снова собраться воедино? Тело же, напротив, являлось единством и служило домом этим и другим духам. Таким образом, лишь увековечение тела в той или иной форме может обеспечить продолжение живой личности в целом. Поиски бессмертия, этой конечной цели религиозного даосизма, "требовали от человека немалых жертв, заставляя его мобилизовать всю свою волю и выдержку, все способности и терпение. Практически тот, кто посвятил свою жизнь этому делу, должен был с юных лет отказаться от нормальной жизни с ее горестями и радостями, отрешиться от всех стремлений и страстей, во всем ограничить себя и целеустремленно двигаться только к одной великой цели". Второй заключался в специфических гимнастических (даоинь) и дыхательных (син ци) упражнениях, сексуальной практике для поддержания энергетического баланса организма и занятиях алхимией. Именно алхимия и считалась высшим путем к обретению бессмертия. Поскольку способов достижения бессмертия много, необходим был мудрый наставник, который указал бы, по какому пути следовать, в каком направлении прилагать усилия. Кроме того, в трактатах и руководствах даны лишь самые общие указания. Без разъяснений учителя, без его расшифровки невозможно овладеть методом и процедурами в полном объеме. Тайна останется нераскрытой. Даосы верили, что совершение добрых дел удлиняет жизнь, совершение же злых дел укорачивает ее, приближает смерть. Более того, желающий достичь положения бессмертного на земле (ди сянь) должен, как указано в "Баопу-цзы", совершить 300 добрых дел. Желающий стать бессмертным на небе (тянь сянь) должен совершить 1200 добрых дел. Если при этом он совершит 1199 добрых дел, а затем одно дурное, все добрые дела аннулируются, и надлежит заново приступать к совершению положенного числа добрых дел. Появились даже специальные таблицы гунгогэ, в которых фиксировались добрые и дурные дела. Такие таблицы вели многие конфуцианские чиновники. Как уже говорилось, даосы полагали, что человек имеет три верхние души хунь и семь нижних по, которые после смерти покидают тело. Само тело рассматривалось как жилище для душ. Поэтому даосы стремились сохранить тело. Для достижения бессмертия надо было упорно трудиться, дабы уничтожить причины смерти и разложения. Среди духовных усилий важнейшее значение придавалось питанию духа (шень), укреплению единства души и тела. Даосы представляли, что тело человека - микрокосм, населенный, как и макрокосм, различными божествами. Они населили его огромной армией - 36 тысячами духов, которые разделяются на три большие и шесть малых групп и связаны с определенными органами,ч астями тела. Даосы предписывали располагать этих духов в свою пользу, ведя чистую, праведную жизнь и совершая добрые дела. Кроме того, следовало "питать тело", дабы духи не покинули его. Если духи остаются в теле, человек продолжает жить. Помимо этих духов в теле человека еще до его рождения поселя-ются так называемые "три трупа" или "три червя". Живут они в "полях киновари" (дань тянь): "старый синий червь" живет во "дворце нирваны" в голове. "Белая барышня" - в "пурпурном дворце" в груди, "кровавый труп" - в нижнем "поле киновари". Эти "черви" пытаются сократить жизнь человека, который их приютил, причиняя вред "полям киновари" и стремясь покинуть тело человека, так как чем раньше умрет их хозяин, тем раньше они освободятся, станут "призраками" и выйдут на волю. Поэтому даосские наставления рекомендуют как можно скорее избавиться от этих "червей", истощить их воздержанием от злаков, что является основой диетических предписаний и режимов. Освобождение тела от "трех трупов" знаменует собой завершение пер-вого, подготовительного этапа на пути к бессмертию. Наряду с уже упомянутой выше "внутренней пилюлей" даосы рекомендовали и внешнюю пилюлю, приготовлением которой занималась алхимия. Как известно,даосы считали, что употребление ряда металлов, минералов, растений может обеспечить долголетие. ОДнако наиболее эффективны лекарства, приготовленные специально. В их основе киноварь, золото, серебро и пр. Лекарство считалось тем эффективнее, чем более оно очищено, рафинировано. Таких очищений или плавок, максимум было девять. Существовало множество способов и методов выплавления лекарств, "внешней пилюли", изложенных обстоятельно в трактате Гэ Хуна, равно как и рецепты пилюль. При выплавлении лекарств, пилюль бессмертия необходимо было соблюдение определенных правил - поста, очищения, уединения в горах или на островах (в крайнем случае - в доме, за высокой оградой). Ни в коем случае нельзя было разглашать секреты изготовления, посвящать в него недостойных. В этом случае невозможно было рассчитывать на успех. Секрет этот нельзя было обнародовать и в книгах. Наставник передавал его изустно достойным своим ученикам. Алхимия разделялась даосами на два типа - внешняя (вэй дань) и внутренняя (нэй дань). Из них только первая являлась алхимией в собственном смысле этого слова. Она предполагала создание в алхимической реторте как бы действующей модели космоса, в котором под воздействием огня вызревает эликсир бессмертия. Главное отличие китайской алхимии от европейской – ее исходная теснейшая связь с медициной: в китайской алхимии даже золото “изготовлялось” как эликсир бессмертия. Даосскими алхимиками был накоплен ценнейший эмпирический материал в области химии и медицины, значительно обогативший традиционную китайскую фармакологию. Внешняя алхимия занималась выплавлением или приготовлением лекарств из различных растений, металлов, минералов, которые надлежало принимать для продления жизни и обеспечения вечной молодости; это "внешняя пилюля" (вай дань), т.е. пилюля, которую приготовили, а затем ввели в организм. К Х в. “внешняя” алхимия пришла в упадок, и ей на смену пришла “внутренняя” алхимия. Она представляла собой алхимию только по названию, поскольку была ничем иным, как упорядоченным комплексом сложных психофизических упражнений, направленных на трансформацию сознания адепта и изменение ряда его психофизиологических параметров. Однако, она заимствовала у собственно алхимии ее терминологию, способы описания практики, сделав названия минералов и веществ символами психофизических процессов и их структур. Последователи “внутренней” алхимии исходили из положения о полном подобии микрокосмоса и макрокосма, человеческого тела и вселенной. А раз в теле человека есть все, что есть и в космосе, то нет никакой необходимости создавать его модель в тигелях и ретортах: само тело является подобной моделью. Следовательно, можно создать новое бессмертное тело из веществ, соков и энергий собственного тела. Особое внимание в практике “внутренней” алхимии уделялось управлению энергиями, протекающими, согласно ее теории, по особым “каналам” (цзин) тела, и накапливающимися в особых резервуарах (дань тянь, инд. чакры). Управление же энергиями достигалось при помощи концентрации сознания и визуализации (ци гун). Подобно “внешней” алхимии, “внутренняя” также собрала весьма богатый материал для китайской медицины. Внутренняя алхимия занималось совершенствованием природы человека, "выплавлением" пилюли бессмертия в теле самого человека. Существует огромная литература, посвященная различным аспектам алхимии, содержащая перечни эликсиров бессмертия, рецепты их приготовления и условия, соблюдение которых было необходимо для осуществления конечной цели, получения лекарства. Наиболее ранними из сохранившихся являются трактаты "Цань-тунци" Вэй Бояна (II в.) и "Баопу-цзы" Гэ Хуна (начало IV в.). В этих сочинениях, ставших священными книгами сторонников даосизма, прославленные учителя наставляли своих современников по самым различным вопросам, в том числе и по вопросам "выплавления" пилюли бессмертия внутри своего организма, равно как и о том, из каких веществ и как "выплавлять внешнюю пилюлю", какой эффект можно ожидать от пилюли, "выплавленной" из того или иного исходного вещества. Во второй половине XVIII в. лечебная гимнастика, практикуемая даосами, привлекла внимание европейских медиков, сторонников лечения ряда болезней при помощи движения. Этому способствовали статьи миссионеров, живших в Китае, и в первую очередь статья отца-иезуита Амио. Гимнастические упражнения, практиковавшиеся даосами, выпол-нялись сидя, стоя или лежа. Принимая различные положения, производя необходимые движения, следовало определенным образом дышать, вдыхая и выдыхая воздух так, как предписывалось для каждого комплекса упражнений. Существовало множество руководств, в которых подробно описы-вались различные виды гимнастических упражнений. Одним из наиболее важных было сочинение Гао Ляня "Цзунь шэн ба цзянь" ("Восемь разделов, сообразованных с жизнью), написанное в 1591 г. Из более ранних работ известностью пользовался трактат сунского автора даоса Инь чжэньжэня "Син мин гуйчжи" ("Законы природы и судьбы"). Хорошо известно, что даосизм не запрещал своим последователям-мирянам иметь семью и детей. Интимные отношения людей они рассматривали в свете теории инь-ян как связанные с механизмом вселенной, с великим ритмом природы и повторяющими великое единение сил инь и ян, в данном случае - соединение Неба и Земли. Целибат противен естественном узакону природы, поскольку все в природе имеет свойства либо женские, либо мужские, т.е. относится либо к стихии инь, либо к стихии ян. Более того, даосы считали, что "питание жизни с помощью инь и ян", или "соединение инь и ян для питания жизни" (инь ян ян шэн чжи дао), является одним из важных средств - наряду с другими - для достижения бессмертия. Даосский сексуальный мистицизм развивался на благодатной почве китайского общества, в котором семейные отношения были одной из норм конфуцианской морали, а продолжение рода - святой обязанностью каждого китайца. Неудивительно поэтому, что уже в глубокой древности существовала обширная литература, посвященная проблемам интимных отношений людей. До нас дошли лишь названия некоторых сочинений. Однако ряд трактатов более позднего времени сохранился в собрании медицинских сочинений "И синь фан" ("Основные лечебные предписания"), составленном в конце X в. японским врачом Тамба Ясуори и изданном в Японии в 1854 г. Собранные тексты стали предметом исследования китайского ученого Е Дэхуэя, который в 1914 г. закончил публикацию как самих текстов, так и результатов своих исследований. В даосской литературе немало рассказов о людях, достигших бессмертия в результате овладения тайнами сексуальной практики. В одном из рассказов "Ле сянь чжуань" ("Жизнеописания выдающихся бессмертных") повествуется о некой Нюй Цзи, торгующей вином. Даосизм иногда называют национальной религией Китая, но это определение не совсем верно. Во-первых, даосизм распространился и среди некоторых других народов, живущих по соседству с китайцами. Во-вторых, даосы не только не проповедовали свою религию в обществе, но, напротив, тщательно скрывали свои секреты от непосвященных и даже не позволяли мирянам присутствовать на наиболее важных молебнах. К тому же даосизм всегда был разделен на множество самостоятельных сект, где “искусство Дао” передавалось от учителя к ученику в тайне от посторонних. Тем не менее даосизм без преувеличения можно назвать подлинным фокусом китайской культуры, ведь он обеспечивал преемственность между элитарной мудростью Дао и верованиями простонародья, принципами внутреннего совершенствования и всем жизненным укладом китайцев. Для даосов их религия была лишь чем-то вроде “полезной иллюзии”, ведь образы богов, как и весь видимый мир, представляли собой, по их понятиям, только “отблески” сокровенного Дао. Служа свои молебны, даосы в действительности не поклонялись духам, а, скорее, вовлекали их в беспредельную гармонию Великой Пустоты. Вместе с тем самое существование божеств, как и всего мира форм, являющего собой “превращенное тело” Дао, оставалось для даосов совершенно необходимым. В современном Китае находят самое широкое применение лечебные и оздоровительные методы, модифицированные рекомендации, почерпнутые из древнекитайских даосских трактатов. В ряде случаев процедуры почти не претерпели никаких изменений. В последнее время на Западе большое распространение получили различные китайские и японские системы (тайцзи цюань, даоинь, каратэ, айкидо, кэмпо и т.д.), включающие как боевые, так и оборонительные приемы. некоторые комплексы упражнений называются гунфу, что не совсем правильно, поскольку такого рода упражнения в Китае называются ушу "военное искусство" или гошу "национальное искусство". Отцы даосизма. Наверное, главная особенность даосской мысли состоит в том, что это мысль, во всех своих проявлениях обращенная к истокам вещей: истоку времен, сокрытых в незапамятных глубинах истории; истоку сознания, вечно ускользающего от света разума, истоку всех наших душевных движений, таяще-муся в бездонной толще жизни. И даосы настолько верны своим поискам подлинного, абсолютного Истока сущего, что даже не поставили ему предел в виде какого-либо метафизического принципа, перводвигателя, “первичной материи”, первоначала и т.п. Ведь исток бытия, если он в самом деле реален, не может быть ни хронологическим рубежом, ни “данностью” опыта, ни умственной абстракцией по той простой причине, что такое начало вносит ограничение в мир и в итоге само оказывается условным, придуманным, неживым. Мысль же даосов – о Начале, которое само безначально; об истоке, который являет собой, скорее, вольное проистечение самой жизни и который, вечно уклоняясь от собственной сущности, вечно же возвращается к самому себе. Странная реальность, пребывающая как раз там, где ее нет. Странные люди, всерьез размышляющие о безначальном Начале. Их наследство – дума о Дао: Пути всех путей, неизменной изменчивости. Кажется, они и приходят-то в мир лишь для того, чтобы уйти, и тем самым вернуться к земному бытию. “Настоя-щие люди древности не знали, что такое радоваться жизни и отворачиваться от смерти, не гордились появлением на свет и не противились уходу из мира. Отрешенно они приходили, отрешенные уходили, не доискиваясь до начала, не устремляясь мыслью к концу, радуясь тому, что даровано им, и самозабвенно возвращаясь к своему естеству. Разум их погружен в забытье,облик бесстрастен, чело величественно. Прохладные, как осень, и теплые, как весна, они следовали в своих чувствах течению времен года. Они жили в беспредельной гармонии с миром, и никто не знал, где положен им предел...” (“Чжуан-цзы”, гл. “Дацзунши”.) Главный учитель даосизма – Лао-цзы, Старый Ребенок, носивший имя Ли Эр. Он “родился от самого себя”, из себя же развернул весь мир, и сам же 72 раза являлся миру. Но он же и человек, проживший долгую и неприметную жизнь. Легенда изображает его хранителем царских архивов, старшим современником Конфуция. Лао-цзы встречался с будущим основателем конфуцианства, но прохладно отнесся к вере Конфуция в действенность нравственной проповеди, что, наверное, вполне естественно для знатока человеческой истории. Вконец разуверившись в людях, он сел верхом на буйвола и отправился куда-то на Запад, да так и не вернулся. А на прощание по просьбе начальника пограничной заставы, через которую он покинул Китай, Лао-цзы оставил потомкам небольшую книжку “в пять тысяч слов”. Это сочинение, обычно именуемое “Трактатом о Пути и Потенции” (Дао-дэ цзин), стало главным каноном даосизма. Рядом с Лао-цзы в ряду пророков Дао стоит философ Чжуан Чжоу, он же Чжуан-цзы, который был, несомненно, реальным историческим лицом и притом одним из самых обаятельных мыслителей древнего Китая. Время жизни Чжуан-цзы приходится на последние десятилетия IV в. до н. э. – время расцвета свободной мысли и острого соперничества различных философских школ. Чжуан-цзы был большим эрудитом, но предпочитал держаться подальше от самодовольных ученых-спорщиков, подвизавшихся при дворах царей и удельных владык. Много лет он занимал скромную должность смотрителя плантации лаковых деревьев, а потом вышел в отставку и доживал остаток дней в родной деревне. Перед смертью он просил своих учеников не обременять себя похоронами учителя, а бросить его тело в чистом поле, ибо могилой ему станет весь мир. Скромная, непритязательная жизнь и далеко не героическая, даже почти позорная смерть, в глазах самого Чжуан-цзы, явно не умаляли его подлинного достоинства. Ведь истинный даос, говоря словами Лао-цзы, “выходит к свету, смешиваясь с прахом, в суете будней хранит тайну вечности, в многоголосье Земли постигает безмолвие Небес”. Пророки Дао существуют для того, чтобы претворить свое существование в неизбывное Присутствие. Они столь же невозможны, сколь и неизбежны, как самое начало “мысли о Дао”. Их явление не есть факт хронологии или личной судьбы. Оно знаменует, скорее, пробуждение мысли к своему немыслимому истоку, которое есть сама полнота творческой жизни. Итак, традиция Дао – это странные, сторонние люди. Недаром Лао-цзы уже в древности получил прозвище “темного учителя”. А Чжуан-цзы сам называл свои писания “нелепыми и безумственными речами”. Изъясняются даосы парадоксами, туманными сентенциями и экстравагантными притчами. Одни исследователи пытаются разглядеть в этом жанровом винегрете ту или иную “философскую систему”. Другие видят в даосах наследников “мифопоэтического” мышления. Третьи считают, что вся эта даосская заумь есть чуть ли не намеренная мистификация, скрывающая истинное учение о Дао. Но ни одна из этих трех точек зрения не помогает лучше объяснить даосские тексты такими, какие они есть. Вместо того, чтобы отворачиваться от буквы даосских книг или объявлять их создателей просто неумелыми мыслителями, не будет ли более плодотворным допустить, что классики даосизма были искренними и серьезными писателями, которые, как все настоящие писатели, писали о самом важном и сокровенном в своей жизни? Признаем, что подлинный импульс говорения о Дао – это сама жизнь сознания, непрестанно устремляющегося за свои собственные границы, каждое мгновение возобновляющего свою связь с творческой стихией жизни. Это сознание сознает, что оно несводимо ни к опыту, ни к знанию и потому живет в вечном “(само)забвении”. Но оно само проницает собою жизнь, творя новое, одухотворенное тело мира и новую, разумную природу. Это сознание совпадает с полнотой бытийствования. Оно дарит высшую радость бытия, но само не напоминает о себе, как не ощущается нами наше собственное тело, пока оно здоровое и сильное. Или, как сказал Чжуан-цзы, “когда сандалии впору, забывают о ноге”. Но почему именно афоризмы? Почему эксцентричные притчи и анекдоты? По нескольким причинам. Во-первых, афоризм, притча или анекдот по-своему парадоксальны, как природа “истока вещей” в даосизме. Во-вторых, эти словесные жанры не устанавливают всеобщие отвлеченные истины, но оказываются истинными в особых случаях и тем самым утверждают исключительные, неповторимые качества жизни, как раз и переживаемые нами в творческом акте. В-третьих, афоризм или притча успешно стирают грань между истинным и ложным, переносным и буквальным смыслами. Так речь даосов, на первый взгляд путаная и шокирующая, на поверку оказывается точным словесным слепком Великого Пути как глубинного ритма жизни. Недаром древние комментаторы даосских канонов часто повторяли, что “все слова выходят из Дао”. В “безумственных речах” даосов, по сути, нет ничего произвольного. В них запечатлелась мудрость, ставшая итогом долгого пути самопознания духа. Перед нами язык традиции, где ценится не просто умное, но прежде всего долговечное. Дума о Дао - это то, с чем можно жить всегда. И, следовательно, нечто глубоко личное. Речь даоса – это череда сокровенных озарений, высвечивающих путь сердца. Ее подлинный прототип – жизнь тела, мир телесной интуиции. Мудрость даоса есть “знание семян вещей и зародышей событий”. Лао-цзы сознает себя “еще не родившимся младенцем”. Чжуан-цзы призывает своих читателей “стать такими, какими мы были до своего появления на свет”. (Еще одно “безумствен-ное” требование даосов?) Книги Лао-цзы и Чжуан-цзы изначально складывались из фрагментов, в которых фиксировались отдельные прозрения и наблюдения подвижников Дао. Сверхлогический характер даосской мудрости отображал отстраненность даосских школ от всяких публичных норм. Ориентированность мудрости Дао на узкий круг посвященных и “внутреннее”, неизъяснимо-интимное понимание тоже были знаком даосизма как духовной традиции, учившей своих приверженцев “воспроизводить опыт самопознания, возобновлять присутствие того, кто возвращается в мир, когда мы отсутствуем в нем”. Не знание и даже не творчество, но просто способность “сполна прожить свой жизненный срок” составляли цель даосского подвижничества. С непосредствен-ностью, достойной великой традиции, даосизм утверждал, что мудрый ничего не знает и ничего не умеет, а только питает себя, усваивая всем телом вселенскую гармонию жизни. Различные свойства Дао как абсолютного бытия удобно охватываются в даосской литературе понятием “пустоты” (сюй) или “пустотно-отсутствующего” (сюй у), “извечно отсутствующего” (сэй у). В философии Дао пустота выступает прообразом предельной цельности и полноты бытия. Пустота есть прообраз бытийственного разрыва, выявляющего все формы, и паузы, формирующей ритм. Наконец, пустота – это вездесущая среда и даже движущая сила превращений: пустота, чтобы быть собой до конца, должна сама “опустошиться” и в результате стать ”полнейшей наполненностью”. Реальность в даосизме – это в конечном счете самопресуществление, в котором каждая вещь становится тем, что она есть, достигая предела своего существования, претерпевая метаморфозу. В событии самопресуществления человек становится подлинно человечным именно потому, что он обретает в нем свою со-бытийность со всем сущим. И чем более преходящим, незначительным кажется человек, поставленный перед мировым Все, тем более величествен он в своей причастности к Единому Движению мира, этой событийственности всех событий, вселенскому танцу вещей. Его самопотеря неотличима от самопостижения. Мир, в представлении даосов, являет собой бездну взаимоотражений, “чудесных встреч” несоизмеримых сил, и принцип его существования выражается в образе “Небесных весов”, уравнивающих несравнимое. Реальность для даоса – это Хаос как бесчисленное множесгво порядков, бесконечное богатство разнообразия. Даосский мудрец подражает пустоте и хаосу и потому “в себе не имеет, где пребывать”. Он не совершает самочинных действий, но лишь безупречно следует всякому самопроизвольному движению. Его сознание – “зеркало, которое вмещает в себя все образы, но не удерживает их”. Еще не родившийся ребенок уже имеет полное знание о жизни. Он понимает прежде, чем научится понимать. Даосская традиция требует признать, что всякое непонимание есть в действительности недопонимание. И если, как полагают даосы, мы в любой момент “уже знаем”, то мыслить и обозначать – значит всего лишь проводить рубежи в необозримом поле событийности, пространстве вездесущей предельности, ограничивать ограничение – писать “белым по белому”. В таком письме все подчиняется закону экономии выражения: чем меньше будет сфера представленного смысла, сфера “понятого и понятного”, тем больше простора высвободится для смысла как открытости бытия, всего неизведанного и чудесного в жизни. Даосская традиция – это школа самоограничения, которая служит высвобождению всего сущего. Настоящее таинство не есть нечто намеренно утаиваемое. Оно есть там, где чем очевиднее, тем сокровеннее, чем понятнее, тем непостижимее. Таинство не есть предмет “позитивной философии”. Даосы и не стремились создать собственную “систему мысли”. Они – мастера “внутреннего делания”, искавшие в единичных действиях не законченности, а бесконечной действенности. Однако же, что в природе делает возможным все действия? Не что иное, как покой. Даос практикует недеяние. Его “искусство Дао”, как пишет Чжуан-цзы, “выше обыкновенного умения”. Поскольку даосский мудрец “странствует сердцем у начала вещей”, он не просто мастер, но всегда еще и Господин мира, определяющий место каждой вещи в мировом порядке. Дао и другие основные понятия даосизма. - иероглиф дао. Он состоит из двух частей: шоу - “голова” и дзоу - “идти”, поэтому основное значение этого иероглифа - “дорога”, но в дальнейшем этот иероглиф приобрел переносное значение - “путь” (“подход”, “метод”, “закономерность”, “принцип”, “функция”, “учение”, “теория”, “правда”, “абсолют”). Эквивалентами Дао часто признаются Логос и Брахман. В “Дао-дэ цзин” речь идет о едином первоначале всего сущего – единой субстанции и одновременно мировой закономерности – Дао. Дао - это центральное философское понятие даосизма, и надо отметить, что к нему можно ошибочно отнестись как к обыкновенному понятию. Ведь до того, как любой человек услышит о Дао, он имеет в своем сознании какие-то понятия, поэтому кажется, что ничего не стоит пополнить их сумму таким же понятием Дао. Но как понятие Дао есть процессуальная категория, его нельзя выучить, как физическую формулу или таблицу умножения. По Лао-цзы, “Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное Дао... в Дао можно только вступить и овладеть им”. Лао-цзы считал, что Дао есть постоянное Дао, суть которого нельзя выразить в словах. Оно не имеет вида, не издает звуков, не обладает формой, и “смотришь на него, но не видишь, слушаешь его, но не слышишь, ловишь его, но не можешь поймать” (“Дао-дэ цзин, чжан 14). Одним словом, Дао - это “пустота” или “небытие” (ши). В “Дао-дэ цзин” говорится о двух аспектах Дао: именуемом (собственно Дао) и не-именуемом, порождающем вещи и “вскармливающем” их. Последнее получает название Дэ – Благодать, Благая Сила Пути. Весь мир оказывается как бы проявлением, развертыванием Дао, Путем, воплощенным в сущем. Каждая вещь, доходя до предела своего созревания, вновь возвращается в глубину Первопринципа Дао. Однако, человек может сходить с этого Пути, отступать от него, нарушая первозданную простоту естественности как своего бытия, так и всей Вселенной. Проявляется это и в приверженности к многознанию и в создании усложненных социальных институтов. Поэтому “Дао-дэ цзин” призывает к возвращению к изначальной природе, упрощению и естественности. И выражен этот призыв прежде всего в понятии “недеяния” (у вэй). Впрочем, оно не означает бездействия или пассивности. Под “у вэй” имеется в виду отказ от нарушения собственной природы и природы всего сущего, отказ от не сообразной с природой, основанной исключительно на эгоистическом интересе субъективной целеполагающей деятельности и вообще снятие всякой изолирующей субъективности во имя включенности в единый поток бытия. Лао-цзы, приняв Дао за высшую категорию своей философии, рассматривал ее не только как всеобщий закон, но и как источник формирования мира. Исследователь А.Е.Лукьянов называет Дао “космической ДНК”. Проще говоря, весь внешний мир рассматривался как определенное количество признаков. Создателем этих признаков является субстанция, не постигаемая органами чувств и находящаяся вне времени и пространства. Эта субстанция называется “Дао”. Дао неограниченно. Оно существует в каждое мгновение и в каждой вещи. Дао породило Небо и Землю, породило императоров и царей, породило все принципы. Откуда же оно вышло само? Оно породило самого себя. “Дао присущи стремления и искренность. Оно находится в состоянии бездействия и лишено формы. Дао можно проповедовать, но его нельзя коснуться. Дао можно постигать, но его нельзя видеть. Дао является корнем и основой самого себя. Оно до Неба и Земли с древнейших времен существует извечно. Оно одухотворяет духов и одухотворяет владыку, порождает Небо и Землю. Оно над Великим пределом, но не является высоким; под Шестью пределами, но не является глубоким; прежде Неба и Земли рождается, но не является продолжительно существующим, оно простирается с глубокой древности, но не является старым” (“Дао-дэ дзин”, чжан 16). “Дао есть то, что делает тьму вещей таковой, то, благо-даря чему формируется тьма вещей, то, что определяет тьму принципов” (“Чжуан-цзы”, гл. “Тянь Цзыфань”). Если существует такое Дао, то следует учиться у него и почитать его как учителя. Это и есть “Великий почитаемый учитель”. Это о нем писал Чжуан-цзы: “О мой учитель! Ты даешь всем вещам их свойства, но не считаешь это проявлением справедливости; оказываешь благодеяния всем поколениям, но не считаешь это проявлением гуманности; существуешь с глубокой древности, но не являешься старым; покрываешь Небо и поддерживаешь Землю, очерчиваешь все формы, но не считаещь это проявлением мастерства”. Учиться у дао и слиться с ним в одно целое – в этом, с точки зрения Чжуан-цзы, и заключается смысл человеческой жизни: “Можно освободиться от горя, волнения, тоски и даже от жизни и смерти. Надо отбросить все различия и раствориться в мире. Дао – это и есть я, и по этой причине все существующее является мной. Дао неисчерпаемо и безгранично, оно не рождается и не умирает, и поэтому я также неисчерпаем и безграничен, не рождаюсь и не умираю. Перед смертью я существую, и после смерти я также существую. Скажете, что я умер? Ведь я не умираю. И огонь не сжигает меня, и в воде я не тону. Я превращаюсь в пепел, и все же я существую. Я превращаюсь в лапку бабочки, в печенку мыши, но все же я существую. Сколь же я свободен, сколь долговечен, сколь велик! ... Все различные признаки являются моими признаками, и все различия отбрасываются. Все вещи со странными и необычными признаками – все слилось воедино. Все является дао, все является мной. Это и значит, что “Небо и Земля рождаются со мной, а все вещи составляют единство с я”. (“Чжуан-цзы”, гл. “Циулунь”). Человек, постигший это, и является “мужем, обладающим дао”. У Чжуан-цзы утверждается, что “такой человек не презирает людей, не занимается самовосхвалением, ссылаясь на свои заслуги, не занимается обманом; упустивши удобный случай, не раскаивается; имея удобный случай, не теряет голову; поднявшись на высокое место, не пугается; упавши в воду, не мокнет; попавши в огненную яму, не чувствует жары... Такой человек спит и не видит снов, при пробуждении не грустит, питается чем попало и обладает глубоким дыханием. Такой человек не цепляется за жизнь и не боится смерти, ни жизнь, ни смерть не имеют для него значения, он свободно приходит, свободно уходит, получит что-либо – хорошо, потеряет что-либо – не огорчается. ...Это ... и есть то сбалансированное состояние, когда дух не отделен от субстанции и все соот-ветствует своей природе” (“Чжуан-цзы”, гл. “Дацзунши”.) Заключение. В качестве заключения я хочу привести одну весьма характерную даосскую притчу. Знание странствовало на Севере у истоков реки Темная вода, взошло на холм Незаметный и встретилось с Недеянием. –Мне хочется тебя спросить, – сказало Знание Недеянию, – как размышлять, как думать, чтобы познать путь? Где находиться, чему покориться, чтобы утвердиться в пути? За кем следовать, какой дорогой, чтобы обрести путь? Ни на один из трех вопросов Недеяние не ответило. Не только не ответило, но и не знало, что ответить. Ничего не добившись, Знание вернулось на южный берег реки Светлая вода, взошло на холм Конец Сомнений и, заметив Возвышающегося Безумца, задало ему те же вопросы. – Я это знаю, сейчас тебе скажу, – ответил Возвышающийся Безумец, но тут же забыл, что хотел сказать. Ничего не добившись, Знание вернулось во дворец предков, встретило Желтого Предка и задало ему те же вопросы. – Не размышляй, не думай и начнешь познавать путь. Нигде не находись, ничему не покоряйся и начнешь утверждаться в пути. Ни за кем не следуй, ни по какой дороге не ходи и начнешь обретать путь, – ответил Желтый Предок. – Мы с тобой это знаем, – сказало Знание. – А оба встреченные мною прежде не знали. Кто же из них прав? – Один, по имени Недеяние, воистину прав; другой, Возвышающийся Безумец, ему подобен, – ответил Желтый Предок. – Ни я, ни ты к ним до конца не приблизимся, ибо “Знающий не говорит, говорящий не знает”. Поэтому “мудрый и осуществляет учение безмолвно”. Пути нельзя постичь в словах, свойств нельзя добиться речами. Милосердием можно действовать, справедливостью можно приносить ущерб, церемониями можно друг друга обманывать. Поэтому и говорится: “После утраты пути появляется добродетель, после утраты добродетели появляется милосердие, после утраты милосердия появляется справедливость, после утраты справедливости появляются церемонии. Церемонии – это украшение учения и начало смуты”. Поэтому и говорится: “Тот, кто осуществляет путь, с каждым днем все больше утрачивает, утратив, снова утрачивает вплоть до того, когда достигает недеяния, недеянием же все совершает”. Если ныне, уже став вещью, некто захочет вернуться к своему корню, не будет ли это ему трудно? Это легко лишь великому человеку. Ведь жизнь следует за смертью, а смертью начинается жизнь. Разве кому-нибудь известен их порядок? Рождение человека – это скопление эфира. Соберется эфир, образуется жизнь, рассеется – образуется смерть. Если смерть и жизнь следуют друг за другом, зачем же мне горевать? Для всей тьмы вещей это общее: и то, чем любуются, как божественным чудом, и то, что ненавидят как разложение. Разложившееся снова превращается в божественное чудо, а божественное чудо снова разлагается. Поэтому и говорится: “Единый эфир пронизывает всю вселенную”, поэтому и мудрый ценит единое. Знание сказало Желтому Предку: – Я спросило у Недеяния, а Недеяние мне не ответило. Это не значило, что не ответило мне, – не знало, что мне ответить. Я спросило Возвышающегося Безумца, Возвышающийся Безумец хотел мне поведать, но не поведал. Это не значило, что не поведал мне - хотел, но забыл, о чем собирался сказать. Ныне я спросил у тебя, и ты это знал. Почему же мы к ним не приблизимся? - Один воистину прав благодаря своему незнанию, - отвечал Желтый Предок, - другой ему подобен благодаря своей забывчивости. Ни ты, ни я к ним до конца не приблизимся из-за своего знания. Цивилизация старого Китая уже ушла в прошлое. Но ее мудрость, вобравшая в себя опыт духовных исканий и подвижничества сотен поколений, не умерла и не может умереть. Даосизм, как часть и, может быть, самая важная часть этой мудрости, не потерял своей жизненности и сегодня. Заветы древних даосов обращены к каждому, кто желает познать загадку истоков всего происходящего, кто не удовлетворяется условностями цивилизаций, морали, идеологий, но ищет истинно великое и вечное, кто имеет мужество отказаться от мелочных приобретений ради того, чтобы вместить в себя весь мир. Подводя итог изложенному, нельзя не заметить, что устойчивость традиций донесла из глубины веков целый ряд положительных знаний из области китайской народной медицины, фармакологии, гигиены, зачатки современной химии, которые "законсервировались" в даосских рекомендациях, наставлениях, процедурах, прикрытые слоем мистики и суеверий.Список используемой литературы: 1. “Антология даосской философии”. Сост. В.В.Малявин и Б.Б.Виногродский. М., “Товарищество”, 1994. 2. “История китайской философии”. М., “Прогресс”, 1989. 3. “История религии. Лекции, прочитанные в СПГУ.” С-Пб., “Лань”, 1997. 4. “Дао и даосизм в Китае”. М., Изд-во Института востоковедения, 1982. 5. С.И.Самыгин, В.Н.Нечипоренко, И.Н.Полонская. “Религиоведение : социология и психология религии”. Ростов-на-Дону, “Феникс”, 1996. 6. “Китайская философия”. Энциклопедический справочник. М., “Мысль”, 1994. 7. А.Е.Лукьянов. “Истоки Дао : древнекитайский мир”. М., “Инсан”, 1992. 8. А.Е.Лукьянов. “Лао-Цзы и философия раннего даосизма”. М., Изд-во Института Дружбы народов, 1991. 9. А.Е. Лукьянов. “Дао “Книги перемен”. М., “Инсан”, 1993. 10. “Даосские притчи”. Сост. А.Н.Мстиславский. С-Пб., “Сократ”, 1993. 11. Журнал “Свободный Китай”. Июль/август 1995 г. (№ 4). Московское представительство изд-ва “Гуан Хуа”, Китай 12. “Культурология: история мировой культуры”. Под ред. А.Н.Марковой. М., “Культура и спорт”, “ЮНИТИ”, 1995. 13. книга Лу Куань Юя "Даосская йога". 14 Статья Э.С.Стуловой "Даосская практика достижения бессмертия".bukvasha.ru
