На третьем году тяжелой войны, в феврале 1917 г., Россия стояла на пороге победы, которая должна была обеспечить ей славу, небывалый расцвет и мировое могущество, а русскому народу — мир и благоденствие на многие годы.
После двухмесячного пребывания в столице, в среду 22 февраля/7 марта, Император Николай II отбыл из Царского Села в Ставку, находившуюся в Могилеве, где Его присутствие как Верховного Главнокомандующего было необходимо в связи с подготовкой решительного весеннего наступления. Начиная с этого дня, события стали развиваться с головокружительной быстротой.
Революционеры всех званий и направлений как будто ждали этого момента, чтобы от слов перейти к действиям и, воспользовавшись отсутствием Государя Императора, попытаться свергнуть существующий государственный строй. Едва ли было случайным и преждевременное возвращение в Ставку из отпуска по болезни генерала Алексеева, начальника штаба Верховного Главнокомандующего и одного из главных участников дальнейших событий, сыгравшего столь роковую роль. Уже на следующий день после отъезда Государя в Петрограде начались серьезные уличные беспорядки. Петроградский район был в то время крупным промышленным центром с многочисленным рабочим населением. Но было и другое важное обстоятельство. По распоряжению военного министра ген. Поливанова там было к началу 1917 г. сосредоточено до 200 000 солдат, большей частью новобранцев, ожидавших отправки на фронт. Это были, главным образом, запасные батальоны гвардейских полков, укомплектованные вопреки всем приказам не крестьянским сословием, а разношерстным составом с высоким процентом фабричного люда. Вся эта солдатская и рабочая масса, жившая в глубоком тылу в развращающих условиях большого города и в течение многих месяцев подвергавшаяся энергичной политической и пораженческой пропаганде со стороны революционеров и платных германских агентов, представляла собой готовый горючий материал для поднятия мятежа. Чтобы вызвать недовольство среди широких кругов населения и привлечь их на свою сторону, враги порядка стали распространять ложные слухи о недостатке хлеба. Под руководством революционных партий была организована забастовка рабочих, которая быстро разрасталась. В начале боевым лозунгом бастующих было требование хлеба. Но как только удалось вывести толпу на улицу, манифестации стали принимать политический характер: появились красные флаги и плакаты с надписями «Долой самодержавие» и «Долой войну». Однако, несмотря на многочисленные случаи нападения толпы на полицию — за 23 и 24 февраля пострадало двадцать восемь городовых. Власти не принимали никаких решительных мер для прекращения беспорядков и проявляли снисходительное отношение к демонстрантам.
25 февраля волнения охватили всю центральную часть города. На улицах происходили беспрерывные митинги, на которых безнаказанно произносились революционные речи. В этот день казаки, высланные усмирять беспорядки, впервые пошли на прямую измену и преступление: один из них зарубил шашкой пристава Крылова, пытавшегося вырвать у демонстрантов красный флаг. Это была первая жертва служебного долга. Опьяненная безнаказанностью, охваченная низменными страстями и руководимая опытными главарями, толпа становилась смелее и агрессивнее.
В воскресенье 26 февраля положение стало критическим. В городе слышалась стрельба. Были убитые и раненые. Во второй половине дня одна из рот запасного батальона л.-гв. Павловского полка неожиданно открыла огонь по войскам, разгонявшим демонстрантов, но вскоре ее удалось разоружить, причем зачинщики были арестованы.
Наконец, 27 февраля вспыхнул открытый военный бунт. Утром восстал запасный батальон л.-гв. Волынского полка, и вскоре к нему присоединились мятежники из других частей. Начались убийства офицеров. Толпа солдат и рабочих стала громить полицейские участки, освободила арестантов из тюрьмы «Кресты», подожгли здание Окружного Суда, и затем захватила Таврический дворец, занимаемый Государственной Думой, которая с этой минуты перестала существовать как высшее выборное государственное учреждение. Таврический дворец стал штаб-квартирой бунтовщиков, где в тот же день под одной крышей самочинно образовались два самостоятельных революционных органа: самозванный Временный комитет Государственной Думы во главе с ее председателем Родзянко и Исполнительный комитет Совета рабочих депутатов, возглавляемый Чхеидзе и его заместителем Керенским, при участии вожаков-пораженцев. Оба эти органа, в состав которых вошли левые депутаты Думы, социалисты всех толков, большевики и даже освобожденные из тюрем уголовные преступники, присвоили себе право говорить от имени русского народа и стали рассылать по всей стране телеграммы революционного содержания.
28 февраля смута перекинулась в окрестности столицы. В Кронштадте был убит начальник порта, и происходило избиение офицеров матросами Балтийского флота. В Петрограде царствовала анархия. Единственной фактической властью был Совет. Во всех остальных частях необъятной страны, за исключением 2-3 больших городов, где революционеры имели соучастников, поддерживался порядок, и сохранялось полное спокойствие.
Как только в Ставке было получено известие о военном бунте, Государь повелел отправить с фронта войска для восстановления порядка в Петрограде, поручив эту задачу генерал-адъютанту Н. И. Иванову. Одновременно с этим Он принял решение вернуться в Царское Село и в 5 ч. утра 28 февраля отбыл из Могилева. Покидая в столь критический момент Ставку, где были сосредоточены все нити военного управления. Государь терял непосредственный контакт с армией и фактически передал власть в руки ген. Алексеева, вполне полагаясь на верность и верноподданность старших военачальников. Это решение, как показал дальнейший ход событий, оказалось роковым. Вторник 28 февраля Он провел в пути.
В ночь на 1 марта, на ст. Малая Вишера, в 150 верстах от столицы, Царские поезда были остановлены, так как следующая большая станция была занята мятежниками. После неудачной попытки пробиться в Царское село другим путем Государь решил ехать в Псков, где находился штаб командующего северным фронтом генерал-адъютанта Рузского, куда Он и прибыл вечером того же дня. В это время отряд ген. Иванова достиг Царского Села.
Тем временем за истекшие 48 часов революционные силы в Петрограде успели организоваться. Совет рабочих депутатов был переименован в Совет рабочих и солдатских депутатов. Вечером 1 марта Совет издал знаменитый приказ № 1, подрывавший все основы дисциплины в армии и флоте, но утвердивший авторитет и популярность Совета среди солдатской массы. Русская армия как боевая сила перестала существовать: враг мог торжествовать.
Вечером 1 марта Государь имел продолжительный разговор с ген. Рузским, и этот разговор явился моментом происшедшего в Нем психологического перелома, когда у Него появилось ощущение безнадежности. Фактически, при той позиции, которую занимали Рузским и Алексеев, возможность сопротивления исключалась. Будучи отрезанным от внешнего мира, Государь находился как бы в плену: Его приказы не исполнялись. Государыня, никогда не доверявшая Рузскому, узнав, что Царский поезд задержан в Пскове, сразу поняла опасность. 2 марта Она писала Его Величеству: «А Ты один, не имея за собой армии, пойманный, как мышь в западню, что Ты можешь сделать?» И действительно, не было ли это осуществлением, хотя и в несколько измененном виде, давно задуманного плана Гучкова, состоявшего в том, чтобы захватить по дороге между Царским Селом и Ставкой Императорский поезд и вынудить отречение, не останавливаясь в случае необходимости даже перед применением силы.
Наступил роковой день — четверг 2/15 марта. Только одна неделя отделяла его от дня отъезда Государя из Царского Села. Ночью Рузский своей властью распорядился прекратить отправку войск для подавления мятежа. В 15 ч. 30 м. Утра он сообщил Родзянко, что Государь дал согласие на ответственное министерство и поручает председателю Думы составить первый кабинет. Этот последний ответил отказом, указав, что требования революционеров идут дальше и что ставится вопрос об отречении Государя Императора от Престола. Слова Родзянко были немедленно подхвачены Алексеевым. В 10 ч. утра он по своей инициативе разослал циркулярную телеграмму всем командующим фронтами, в которой, изобразив положение в Петрограде в ложном свете, просил их, если они согласны с его мнением, срочно телеграфировать свою просьбу Государю об отречении. К 14 ч. 30 м. ответы всех высших начальников действующей армии были получены: все они присоединились к предложению Алексеева. Измена оказалась поголовной. Старшие военачальники, в том числе пять генерал-адъютантов, изменив воинской чести и долгу присяги, оказались в одном лагере с петроградской чернью. Расчет начальника штаба и его единомышленников был правильным: этот решающий удар сломил последнее сопротивление Государя. Ознакомившись с содержанием услужливо поданных Ему телеграмм, Государь ни минуты более не колебался и уже в 15 ч. дня дал согласие на отречение в пользу Наследника Цесаревича Алексея Николаевича, но в тот же день, после продолжительного разговора с лейб-хирургом Федоровым о здоровье Наследника, он передумал и решил отречься в пользу Великого Князя Михаила Александровича.
В 16 ч. Милюков объявил в Таврическом дворце перед случайным сборищем людей об образовании Временного Правительства. На возгласы с мест: «Кто вас выбирал?» — Милюков бесстыдно отвечал: «Нас выбрала русская революция». Поздно вечером в Пскове прибыли представители Думского комитета Гучков и Шульгин. Государь был еще раз, жестоко обманут: Он принимал их за представителей русского народа, тогда как в действительности, они никого не представляли кроме группы революционных депутатов Думы. В двенадцать часов ночи Государь передал этим самозванцам текст Манифеста об отречении в пользу Своего Августейшего Брата с пометой: «15 часов» — тем часом, когда Государь впервые принял решение отречься от Престола.
Ставка Начальнику штаба
В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу Родину, Господу Богу угодно было ниспослать государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу. Во имя горячо любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед ним повиновением царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь ему вместе с представителями народа вывести государство Российское на путь победы, благоденствия и славы. Да поможет Господь Бог России.
Подписал: Николай
г. Псков. 2 марта, 15 час. 1917 г.
О том, насколько правильно Государь оценивал создавшееся положение и окружавших Его людей, свидетельствует короткая запись, ставшая исторической, сделанная Им в Своем дневнике в этот день:
“2 марта 1917 г.
Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2 1/2 ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии, нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость и обман!”
Вечером 3 марта Государь вернулся в Могилев, куда на следующий день прибыла из Киева Государыня Императрица Мария Федоровна. Это было Их последнее свидание.
Вечером 7 марта Государь собственноручно составил Свое прощальное обращение к Русской Армии, датированное 8 марта. Как известно, Временное Правительство запретило его распространение.
В эти последние дни пребывания Государя в Могилеве между Ставкой и Временным Правительством велись переговоры о свободном проезде Его в Царское Село, свободном там пребывании и беспрепятственном отъезде за границу через Мурманск. Отрекаясь от Престола, Государь сделал со Своей стороны все от Него зависящее, чтобы помочь Своим преемникам справиться со стоящими перед ними задачами. Он подписал указ о назначении кн. Львова председателем Совета Министров, Верховным Главнокомандующим Вел. Кн. Николая Николаевича, командующим войсками Петроградского военного округа — генерала Корнилова, выдвинутого Думским комитетом, и обратился русским людям с призывом поддержать новую власть. В ответе на этот благородный жест Государя уже 7 марта Временное Правительство, продолжая делать лживые заявления, вынесло на секретном заседании постановление о лишении свободы Государя и Государыни, в нарушение данных обещаний и гарантий.
В день отъезда из Могилева, 8 марта, Государь прощался с чинами штаба. Напряжение было настолько сильным, что многие не могли сдержать рыданий; несколько человек упало в обморок. Утром в этот день в Могилев прибыли члены Государственной Думы Бубликов, Вершинин, Грибунов и Калинин. В телеграмме главы Временного правительства кн. Львова сообщалось, что они будут сопровождать Государя в Царское Село как главу государства, отказавшегося от власти, и что их командировка означает проявление внимания к Государю.
Это была бессовестная ложь. Как только Государь сел в поезд, эти лица объявили Ему через генерал-адъютанта Алексеева, еще накануне осведомленного об истинной цели их приезда, что Он арестован. Наступил момент отъезда. Государь стоял у окна и смотрел на провожающих.
Когда поезд тронулся, генерал-адъютант Алексеев отдал честь Императору, а когда перед ним проходил вагон с четырьмя думскими революционерами, прицепленный последним, он подобострастно снял фуражку и низко поклонился этим первым конвоирам Царя-Мученика на Его крестном пути к подвалу Ипатьевского дома.
Начало февральской смуты совпало с заболеванием Августейших Детей корью. Первым заболел Наследник Цесаревич Алексей Николаевич, заразившись от Своего приятеля Макарова, кадета одного из петроградских кадетских корпусов, где свирепствовала эпидемия кори. Когда Государь Император уезжал в Ставку, в среду 22 февраля/7 марта, Наследник уже лежал в постели с высокой температурой. Почти одновременно, в четверг, заболела Великая Княжна Ольга Николаевна, на следующий день — Великая Княжна Татьяна Николаевна, а через несколько дней, в самый разгар беспорядков в Петрограде, заразилась Великая Княжна Анастасия Николаевна. Это не было обычное — более или менее легкое заболевание. Болезнь протекала у Них весьма бурно, при температуре выше 40. В эти тревожные дни только Великая Княжна Мария Николаевна служила опорой Матери и помогала ухаживать за больными. Она заболела последней. Положение Наследника было очень серьезным из-за Его хрупкого здоровья. У Великой Княжны Ольги Николаевны держалась очень высокая температура. У обеих младших Великих Княжон корь осложнилась опасной формой воспаления легких. К счастью, к этому времени Великая Княжна Татьяна Николаевна встала первой на путь выздоровления.
Болезнь Августейших Детей, конечно, не могла не отразиться на происходивших событиях. Государыня, всецело отдавшая Себя уходу за больными, полностью вышла из строя. Что же касается Государя Императора, то беспокойство о здоровье Детей и страх перед опасностью, угрожавшей Семье со стороны мятежников, ложились на Него тяжким бременем именно в тот момент, когда от Него требовалось наивысшее напряжение сил для принятия самых ответственных решений. Утратив способность передвижения из-за болезни детей, Августейшая Семья оказалась прикованной к бунтующей столице. Если бы Ее Величеству и Августейшим Детям удалось вовремя покинуть Царское Село и выехать навстречу Государю, если бы в эти судьбоносные дни царская Семья не была разлучена, ход истории мог бы принять иное направление.
О событиях, происходивших в Петрограде, Государыню осведомлял министр внутренних дел Протопопов. Общий тон его докладов был успокоительным и совершенно не соответствовал действительности. Он преуменьшал серьезность положения, но когда опасность стала очевидной, он растерялся и оказался неспособным принять необходимые решительные меры.
Вечером 28 февраля взбунтовался Царскосельский гарнизон. Толпа мятежников направилась к Александровскому Дворцу, который охранялся надежными частями. Угроза приблизилась вплотную. Защитники Дворца заняли боевую позицию. Столкновение казалось неизбежным. Тогда Государыня, опираясь на руку Великой Княжны Марии Николаевны, вышла из Дворца, чтобы предотвратить кровопролитие. Но и в эти критические минуты Она заботилась не только о безопасности Своей Семьи, но стремилась предупредить братоубийственную схватку. Она стала обходить верные войска и обратилась к солдатам с призывом сохранять спокойствие и не открывать огонь первыми. Появление Императрицы внесло успокоение. Убедившись в готовности дворцового гарнизона исполнить свой долг, мятежники не решились на него напасть. Обе стороны вступили между собой в переговоры. Возбуждение улеглось, и решено было установить нейтральную зону.
1 марта, когда Государь находился в пути, и два следующих дня, когда Он был задержан в Пскове, будучи отрезанным, от внешнего мира, были самыми мучительными для Императрицы. Тем не менее, не только в первые дни смуты, но и после отречения, Она продолжала сохранять мужество и наружное спокойствие. Она всегда тяжело переносила разлуку. За время пребывания Государя в Ставке в течение полутора лет Она написала Ему несколько сот писем. Но на этот раз грозное стечение обстоятельств — болезнь детей, бунт в Петрограде и, наконец, непосредственная угроза Александровскому Дворцу — требовало от Государыни крайнего напряжения, вынужденное бездействие и полная беспомощность еще более ухудшали Ее тяжелое душевное состояние. Страдания Государыни в эти дни смертельной тревоги — говорит П. Жильяр — превосходили всякое воображение. Она дошла до крайнего предела человеческих сил, и из этого последнего испытания Она вынесла то изумительно светлое спокойствие, которое потом поддерживало Ее и всю Ее Семью до последней минуты Их земной жизни.
Известие об отречении Государя достигло Александровского Дворца во второй половине дня 3 марта. Сначала оно было принято как ложный слух. Государыня вызвала к Себе Великого Князя Павла Александровича, и только после разговора с Ним, узнав некоторые подробности, Она склонилась, наконец, перед очевидностью. В письме от 4 марта Ее Величество писала Государю: «Только сегодня утром мы узнали, что все передано М (ише), и Бэби (Наследник Алексей Николаевич) теперь в безопасности — какое облегчение!» Вскоре стало известным, что 3 марта Великий Князь Михаил Александрович отказался вступить на Престол впредь то того, как Учредительное Собрание, созванное путем всеобщего голосования, установит «образ правления и новые основные законы Государства Российского».
Тяжкое бремя возложено на меня волею брата моего, передавшего мне императорский всероссийский престол в годину беспримерной войны и волнений народных.
Одушевленный единою со всем народом мыслию, что выше всего благо Родины нашей, принял я твердое решение в том случае восприять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием чрез представителей своих в Учредительном собрании установить образ правления и новые основные законы государства Российского.
Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной думы возникшему и облеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа.
3 марта 1917 г.
Подписал: Михаил
Петроград
Великий Князь был, так же жестоко обманут, как и Его Державный Брат. Подписывая этот незаконный и юридически безграмотный акт, составленный бесчестными людьми, Великий Князь, не отдавая Себе в этом отчета, превысил Свои права, отменив основные законы, и фактически упразднил монархический строй. Вместе с этим, не отрекаясь формально от Престола и лишь условно отказываясь «воспринять верховную власть», Он прервал цепь престолонаследия и тем самым парализовал всякую возможность реставрации. Императорская Россия рухнула в бездну. Восемь месяцев спустя, матрос Железняк разогнал Учредительное собрание", вышвырнув вон ее председателя, и захватившие власть большевики не только положили конец историческому строю Российского Государства, но уничтожили и национальную Россию.
5/18 марта, около полуночи, Александровский Дворец впервые посетили представители новой власти. Это были: вновь назначенный командующий войсками Петроградского военного округа ген. Корнилов и военный министр Гучков, ненавидевший Их Величества. Оба были разукрашены огромными красными бантами с широкими ниспадающими лентами. Их бесцеремонное появление в столь поздний час во Дворце, где находились больные Дети и измученная Императрица, не имело никакой определенной цели. Корнилов в резкой форме потребовал видеть «бывшую Царицу». Государыня встретила их с холодным презрением — стоя, молча, не подавая руки. Непрошеные посетители растерялись и через несколько минут удалились. По-видимому это была первая разведка. Арест Государыни был совершен в тот же день, что и арест Государя Императора — в среду 8/21 марта. Он был приведен в исполнение уже приезжавшим в воскресенье вместе с Гучковым генералом Корниловым. На этот раз он явился в 10 ч. утра с пятью офицерами и новым комендантом Царского Села. Государыня, одетая в платье сестры милосердия, приняла их наверху, в детских комнатах. Подавленный величественным спокойствием Императрицы, Корнилов, смущенный и растерянный, начал в сбивчивых словах объяснять причину своего приезда, но Государыня, прервав его, сказала: «Мне все очень хорошо известно. Вы пришли меня арестовать?» Тот смешался еще более и, наконец, произнес: «Так точно». Всем находившимся во Дворце придворным чинам и служащим было объявлено, что все те, кто не желает подвергаться тюремному режиму, должны покинуть Дворец до четырех часов. Затем по приказу Корнилова было вынесено из Дворца знамя Сводного Гвардейского полка и верные части, несшие охрану Дворца, были заменены разнузданной солдатней. Начальником караула был назначен полковник Кобылинский.
До этого дня Августейшие дети ничего не знали о происшедшем перевороте, но продолжать скрывать от Них жестокую правду было невозможно. Великих Княжон Государыня осведомила Сама, поручив Пьеру Жильяру объяснить положение его Августейшему воспитаннику Наследнику Цесаревичу. Выслушав известие об отречении Государя, Наследник сильно покраснел и взволновался, но не сказал ни одного слова о Себе, не сделал ни единого намека на Свои права как Наследника. «Еще раз я убедился в скромности этого мальчика, которая не имела равной себе, также, как и Его доброта», пишет П. Жильяр, вспоминая эти трагические минуты.
На следующий день, 9/22 марта, прибыл Государь. На Царскосельском вокзале четыре революционных депутата Думы, конвоировавшие Его в пути, передали свои полномочия полковнику Кобылинскому. Государь проследовал в Александровский дворец. Из многочисленных приближенных, приехавших в том же поезде, только один гофмаршал кн. В. А. Долгоруков пожелал сопровождать Его Величество. Остальные разбежались в разные стороны, проникнутые чувством страха. Так начался Царскосельский период заточения Царской Семьи.
Из книги «Письма Святых Царственных Мучеников из заточения.» Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря Санкт-Петербург 1998г.
Санкт-Петербургский Общественный Фонд Ревнителей памяти Государя Императора Николая II
Спасо-Преображенский Валаамский Ставропигиальный монастырь. www.orthodoxy.ru/tzar/
Выверено по изданию: Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т. Т.9. Законодательство эпохи буржуазно- демократических революций. Отв. ред. О.И.Чистяков. М., Юридическая литература, 1994.
www.ronl.ru
На третьем году тяжелой войны, в феврале 1917 г., Россия стояла на пороге победы, которая должна была обеспечить ей славу, небывалый расцвет и мировое могущество, а русскому народу — мир и благоденствие на многие годы.
После двухмесячного пребывания в столице, в среду 22 февраля/7 марта, Император Николай II отбыл из Царского Села в Ставку, находившуюся в Могилеве, где Его присутствие как Верховного Главнокомандующего было необходимо в связи с подготовкой решительного весеннего наступления. Начиная с этого дня, события стали развиваться с головокружительной быстротой.
Революционеры всех званий и направлений как будто ждали этого момента, чтобы от слов перейти к действиям и, воспользовавшись отсутствием Государя Императора, попытаться свергнуть существующий государственный строй. Едва ли было случайным и преждевременное возвращение в Ставку из отпуска по болезни генерала Алексеева, начальника штаба Верховного Главнокомандующего и одного из главных участников дальнейших событий, сыгравшего столь роковую роль. Уже на следующий день после отъезда Государя в Петрограде начались серьезные уличные беспорядки. Петроградский район был в то время крупным промышленным центром с многочисленным рабочим населением. Но было и другое важное обстоятельство. По распоряжению военного министра ген. Поливанова там было к началу 1917 г. сосредоточено до 200 000 солдат, большей частью новобранцев, ожидавших отправки на фронт. Это были, главным образом, запасные батальоны гвардейских полков, укомплектованные вопреки всем приказам не крестьянским сословием, а разношерстным составом с высоким процентом фабричного люда. Вся эта солдатская и рабочая масса, жившая в глубоком тылу в развращающих условиях большого города и в течение многих месяцев подвергавшаяся энергичной политической и пораженческой пропаганде со стороны революционеров и платных германских агентов, представляла собой готовый горючий материал для поднятия мятежа. Чтобы вызвать недовольство среди широких кругов населения и привлечь их на свою сторону, враги порядка стали распространять ложные слухи о недостатке хлеба. Под руководством революционных партий была организована забастовка рабочих, которая быстро разрасталась. В начале боевым лозунгом бастующих было требование хлеба. Но как только удалось вывести толпу на улицу, манифестации стали принимать политический характер: появились красные флаги и плакаты с надписями «Долой самодержавие» и «Долой войну». Однако, несмотря на многочисленные случаи нападения толпы на полицию — за 23 и 24 февраля пострадало двадцать восемь городовых. Власти не принимали никаких решительных мер для прекращения беспорядков и проявляли снисходительное отношение к демонстрантам.
25 февраля волнения охватили всю центральную часть города. На улицах происходили беспрерывные митинги, на которых безнаказанно произносились революционные речи. В этот день казаки, высланные усмирять беспорядки, впервые пошли на прямую измену и преступление: один из них зарубил шашкой пристава Крылова, пытавшегося вырвать у демонстрантов красный флаг. Это была первая жертва служебного долга. Опьяненная безнаказанностью, охваченная низменными страстями и руководимая опытными главарями, толпа становилась смелее и агрессивнее.
В воскресенье 26 февраля положение стало критическим. В городе слышалась стрельба. Были убитые и раненые. Во второй половине дня одна из рот запасного батальона л.-гв. Павловского полка неожиданно открыла огонь по войскам, разгонявшим демонстрантов, но вскоре ее удалось разоружить, причем зачинщики были арестованы.
Наконец, 27 февраля вспыхнул открытый военный бунт. Утром восстал запасный батальон л.-гв. Волынского полка, и вскоре к нему присоединились мятежники из других частей. Начались убийства офицеров. Толпа солдат и рабочих стала громить полицейские участки, освободила арестантов из тюрьмы «Кресты», подожгли здание Окружного Суда, и затем захватила Таврический дворец, занимаемый Государственной Думой, которая с этой минуты перестала существовать как высшее выборное государственное учреждение. Таврический дворец стал штаб-квартирой бунтовщиков, где в тот же день под одной крышей самочинно образовались два самостоятельных революционных органа: самозванный Временный комитет Государственной Думы во главе с ее председателем Родзянко и Исполнительный комитет Совета рабочих депутатов, возглавляемый Чхеидзе и его заместителем Керенским, при участии вожаков-пораженцев. Оба эти органа, в состав которых вошли левые депутаты Думы, социалисты всех толков, большевики и даже освобожденные из тюрем уголовные преступники, присвоили себе право говорить от имени русского народа и стали рассылать по всей стране телеграммы революционного содержания.
28 февраля смута перекинулась в окрестности столицы. В Кронштадте был убит начальник порта, и происходило избиение офицеров матросами Балтийского флота. В Петрограде царствовала анархия. Единственной фактической властью был Совет. Во всех остальных частях необъятной страны, за исключением 2-3 больших городов, где революционеры имели соучастников, поддерживался порядок, и сохранялось полное спокойствие.
Как только в Ставке было получено известие о военном бунте, Государь повелел отправить с фронта войска для восстановления порядка в Петрограде, поручив эту задачу генерал-адъютанту Н. И. Иванову. Одновременно с этим Он принял решение вернуться в Царское Село и в 5 ч. утра 28 февраля отбыл из Могилева. Покидая в столь критический момент Ставку, где были сосредоточены все нити военного управления. Государь терял непосредственный контакт с армией и фактически передал власть в руки ген. Алексеева, вполне полагаясь на верность и верноподданность старших военачальников. Это решение, как показал дальнейший ход событий, оказалось роковым. Вторник 28 февраля Он провел в пути.
В ночь на 1 марта, на ст. Малая Вишера, в 150 верстах от столицы, Царские поезда были остановлены, так как следующая большая станция была занята мятежниками. После неудачной попытки пробиться в Царское село другим путем Государь решил ехать в Псков, где находился штаб командующего северным фронтом генерал-адъютанта Рузского, куда Он и прибыл вечером того же дня. В это время отряд ген. Иванова достиг Царского Села.
Тем временем за истекшие 48 часов революционные силы в Петрограде успели организоваться. Совет рабочих депутатов был переименован в Совет рабочих и солдатских депутатов. Вечером 1 марта Совет издал знаменитый приказ № 1, подрывавший все основы дисциплины в армии и флоте, но утвердивший авторитет и популярность Совета среди солдатской массы. Русская армия как боевая сила перестала существовать: враг мог торжествовать.
Вечером 1 марта Государь имел продолжительный разговор с ген. Рузским, и этот разговор явился моментом происшедшего в Нем психологического перелома, когда у Него появилось ощущение безнадежности. Фактически, при той позиции, которую занимали Рузским и Алексеев, возможность сопротивления исключалась. Будучи отрезанным от внешнего мира, Государь находился как бы в плену: Его приказы не исполнялись. Государыня, никогда не доверявшая Рузскому, узнав, что Царский поезд задержан в Пскове, сразу поняла опасность. 2 марта Она писала Его Величеству: «А Ты один, не имея за собой армии, пойманный, как мышь в западню, что Ты можешь сделать?» И действительно, не было ли это осуществлением, хотя и в несколько измененном виде, давно задуманного плана Гучкова, состоявшего в том, чтобы захватить по дороге между Царским Селом и Ставкой Императорский поезд и вынудить отречение, не останавливаясь в случае необходимости даже перед применением силы.
Наступил роковой день — четверг 2/15 марта. Только одна неделя отделяла его от дня отъезда Государя из Царского Села. Ночью Рузский своей властью распорядился прекратить отправку войск для подавления мятежа. В 15 ч. 30 м. Утра он сообщил Родзянко, что Государь дал согласие на ответственное министерство и поручает председателю Думы составить первый кабинет. Этот последний ответил отказом, указав, что требования революционеров идут дальше и что ставится вопрос об отречении Государя Императора от Престола. Слова Родзянко были немедленно подхвачены Алексеевым. В 10 ч. утра он по своей инициативе разослал циркулярную телеграмму всем командующим фронтами, в которой, изобразив положение в Петрограде в ложном свете, просил их, если они согласны с его мнением, срочно телеграфировать свою просьбу Государю об отречении. К 14 ч. 30 м. ответы всех высших начальников действующей армии были получены: все они присоединились к предложению Алексеева. Измена оказалась поголовной. Старшие военачальники, в том числе пять генерал-адъютантов, изменив воинской чести и долгу присяги, оказались в одном лагере с петроградской чернью. Расчет начальника штаба и его единомышленников был правильным: этот решающий удар сломил последнее сопротивление Государя. Ознакомившись с содержанием услужливо поданных Ему телеграмм, Государь ни минуты более не колебался и уже в 15 ч. дня дал согласие на отречение в пользу Наследника Цесаревича Алексея Николаевича, но в тот же день, после продолжительного разговора с лейб-хирургом Федоровым о здоровье Наследника, он передумал и решил отречься в пользу Великого Князя Михаила Александровича.
В 16 ч. Милюков объявил в Таврическом дворце перед случайным сборищем людей об образовании Временного Правительства. На возгласы с мест: «Кто вас выбирал?» — Милюков бесстыдно отвечал: «Нас выбрала русская революция». Поздно вечером в Пскове прибыли представители Думского комитета Гучков и Шульгин. Государь был еще раз, жестоко обманут: Он принимал их за представителей русского народа, тогда как в действительности, они никого не представляли кроме группы революционных депутатов Думы. В двенадцать часов ночи Государь передал этим самозванцам текст Манифеста об отречении в пользу Своего Августейшего Брата с пометой: «15 часов» — тем часом, когда Государь впервые принял решение отречься от Престола.
Ставка Начальнику штаба
В дни великой борьбы с внешним врагом, стремящимся почти три года поработить нашу Родину, Господу Богу угодно было ниспослать государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу. Во имя горячо любимой Родины призываем всех верных сынов Отечества к исполнению своего святого долга перед ним повиновением царю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь ему вместе с представителями народа вывести государство Российское на путь победы, благоденствия и славы. Да поможет Господь Бог России.
Подписал: Николай
г. Псков. 2 марта, 15 час. 1917 г.
О том, насколько правильно Государь оценивал создавшееся положение и окружавших Его людей, свидетельствует короткая запись, ставшая исторической, сделанная Им в Своем дневнике в этот день:
“2 марта 1917 г.
Утром пришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2 1/2 ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии, нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость и обман!”
Вечером 3 марта Государь вернулся в Могилев, куда на следующий день прибыла из Киева Государыня Императрица Мария Федоровна. Это было Их последнее свидание.
Вечером 7 марта Государь собственноручно составил Свое прощальное обращение к Русской Армии, датированное 8 марта. Как известно, Временное Правительство запретило его распространение.
В эти последние дни пребывания Государя в Могилеве между Ставкой и Временным Правительством велись переговоры о свободном проезде Его в Царское Село, свободном там пребывании и беспрепятственном отъезде за границу через Мурманск. Отрекаясь от Престола, Государь сделал со Своей стороны все от Него зависящее, чтобы помочь Своим преемникам справиться со стоящими перед ними задачами. Он подписал указ о назначении кн. Львова председателем Совета Министров, Верховным Главнокомандующим Вел. Кн. Николая Николаевича, командующим войсками Петроградского военного округа — генерала Корнилова, выдвинутого Думским комитетом, и обратился русским людям с призывом поддержать новую власть. В ответе на этот благородный жест Государя уже 7 марта Временное Правительство, продолжая делать лживые заявления, вынесло на секретном заседании постановление о лишении свободы Государя и Государыни, в нарушение данных обещаний и гарантий.
В день отъезда из Могилева, 8 марта, Государь прощался с чинами штаба. Напряжение было настолько сильным, что многие не могли сдержать рыданий; несколько человек упало в обморок. Утром в этот день в Могилев прибыли члены Государственной Думы Бубликов, Вершинин, Грибунов и Калинин. В телеграмме главы Временного правительства кн. Львова сообщалось, что они будут сопровождать Государя в Царское Село как главу государства, отказавшегося от власти, и что их командировка означает проявление внимания к Государю.
Это была бессовестная ложь. Как только Государь сел в поезд, эти лица объявили Ему через генерал-адъютанта Алексеева, еще накануне осведомленного об истинной цели их приезда, что Он арестован. Наступил момент отъезда. Государь стоял у окна и смотрел на провожающих.
Когда поезд тронулся, генерал-адъютант Алексеев отдал честь Императору, а когда перед ним проходил вагон с четырьмя думскими революционерами, прицепленный последним, он подобострастно снял фуражку и низко поклонился этим первым конвоирам Царя-Мученика на Его крестном пути к подвалу Ипатьевского дома.
Начало февральской смуты совпало с заболеванием Августейших Детей корью. Первым заболел Наследник Цесаревич Алексей Николаевич, заразившись от Своего приятеля Макарова, кадета одного из петроградских кадетских корпусов, где свирепствовала эпидемия кори. Когда Государь Император уезжал в Ставку, в среду 22 февраля/7 марта, Наследник уже лежал в постели с высокой температурой. Почти одновременно, в четверг, заболела Великая Княжна Ольга Николаевна, на следующий день — Великая Княжна Татьяна Николаевна, а через несколько дней, в самый разгар беспорядков в Петрограде, заразилась Великая Княжна Анастасия Николаевна. Это не было обычное — более или менее легкое заболевание. Болезнь протекала у Них весьма бурно, при температуре выше 40. В эти тревожные дни только Великая Княжна Мария Николаевна служила опорой Матери и помогала ухаживать за больными. Она заболела последней. Положение Наследника было очень серьезным из-за Его хрупкого здоровья. У Великой Княжны Ольги Николаевны держалась очень высокая температура. У обеих младших Великих Княжон корь осложнилась опасной формой воспаления легких. К счастью, к этому времени Великая Княжна Татьяна Николаевна встала первой на путь выздоровления.
Болезнь Августейших Детей, конечно, не могла не отразиться на происходивших событиях. Государыня, всецело отдавшая Себя уходу за больными, полностью вышла из строя. Что же касается Государя Императора, то беспокойство о здоровье Детей и страх перед опасностью, угрожавшей Семье со стороны мятежников, ложились на Него тяжким бременем именно в тот момент, когда от Него требовалось наивысшее напряжение сил для принятия самых ответственных решений. Утратив способность передвижения из-за болезни детей, Августейшая Семья оказалась прикованной к бунтующей столице. Если бы Ее Величеству и Августейшим Детям удалось вовремя покинуть Царское Село и выехать навстречу Государю, если бы в эти судьбоносные дни царская Семья не была разлучена, ход истории мог бы принять иное направление.
О событиях, происходивших в Петрограде, Государыню осведомлял министр внутренних дел Протопопов. Общий тон его докладов был успокоительным и совершенно не соответствовал действительности. Он преуменьшал серьезность положения, но когда опасность стала очевидной, он растерялся и оказался неспособным принять необходимые решительные меры.
Вечером 28 февраля взбунтовался Царскосельский гарнизон. Толпа мятежников направилась к Александровскому Дворцу, который охранялся надежными частями. Угроза приблизилась вплотную. Защитники Дворца заняли боевую позицию. Столкновение казалось неизбежным. Тогда Государыня, опираясь на руку Великой Княжны Марии Николаевны, вышла из Дворца, чтобы предотвратить кровопролитие. Но и в эти критические минуты Она заботилась не только о безопасности Своей Семьи, но стремилась предупредить братоубийственную схватку. Она стала обходить верные войска и обратилась к солдатам с призывом сохранять спокойствие и не открывать огонь первыми. Появление Императрицы внесло успокоение. Убедившись в готовности дворцового гарнизона исполнить свой долг, мятежники не решились на него напасть. Обе стороны вступили между собой в переговоры. Возбуждение улеглось, и решено было установить нейтральную зону.
1 марта, когда Государь находился в пути, и два следующих дня, когда Он был задержан в Пскове, будучи отрезанным, от внешнего мира, были самыми мучительными для Императрицы. Тем не менее, не только в первые дни смуты, но и после отречения, Она продолжала сохранять мужество и наружное спокойствие. Она всегда тяжело переносила разлуку. За время пребывания Государя в Ставке в течение полутора лет Она написала Ему несколько сот писем. Но на этот раз грозное стечение обстоятельств — болезнь детей, бунт в Петрограде и, наконец, непосредственная угроза Александровскому Дворцу — требовало от Государыни крайнего напряжения, вынужденное бездействие и полная беспомощность еще более ухудшали Ее тяжелое душевное состояние. Страдания Государыни в эти дни смертельной тревоги — говорит П. Жильяр — превосходили всякое воображение. Она дошла до крайнего предела человеческих сил, и из этого последнего испытания Она вынесла то изумительно светлое спокойствие, которое потом поддерживало Ее и всю Ее Семью до последней минуты Их земной жизни.
Известие об отречении Государя достигло Александровского Дворца во второй половине дня 3 марта. Сначала оно было принято как ложный слух. Государыня вызвала к Себе Великого Князя Павла Александровича, и только после разговора с Ним, узнав некоторые подробности, Она склонилась, наконец, перед очевидностью. В письме от 4 марта Ее Величество писала Государю: «Только сегодня утром мы узнали, что все передано М (ише), и Бэби (Наследник Алексей Николаевич) теперь в безопасности — какое облегчение!» Вскоре стало известным, что 3 марта Великий Князь Михаил Александрович отказался вступить на Престол впредь то того, как Учредительное Собрание, созванное путем всеобщего голосования, установит «образ правления и новые основные законы Государства Российского».
Тяжкое бремя возложено на меня волею брата моего, передавшего мне императорский всероссийский престол в годину беспримерной войны и волнений народных.
Одушевленный единою со всем народом мыслию, что выше всего благо Родины нашей, принял я твердое решение в том случае восприять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием чрез представителей своих в Учредительном собрании установить образ правления и новые основные законы государства Российского.
Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной думы возникшему и облеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа.
3 марта 1917 г.
Подписал: Михаил
Петроград
Великий Князь был, так же жестоко обманут, как и Его Державный Брат. Подписывая этот незаконный и юридически безграмотный акт, составленный бесчестными людьми, Великий Князь, не отдавая Себе в этом отчета, превысил Свои права, отменив основные законы, и фактически упразднил монархический строй. Вместе с этим, не отрекаясь формально от Престола и лишь условно отказываясь «воспринять верховную власть», Он прервал цепь престолонаследия и тем самым парализовал всякую возможность реставрации. Императорская Россия рухнула в бездну. Восемь месяцев спустя, матрос Железняк разогнал Учредительное собрание", вышвырнув вон ее председателя, и захватившие власть большевики не только положили конец историческому строю Российского Государства, но уничтожили и национальную Россию.
5/18 марта, около полуночи, Александровский Дворец впервые посетили представители новой власти. Это были: вновь назначенный командующий войсками Петроградского военного округа ген. Корнилов и военный министр Гучков, ненавидевший Их Величества. Оба были разукрашены огромными красными бантами с широкими ниспадающими лентами. Их бесцеремонное появление в столь поздний час во Дворце, где находились больные Дети и измученная Императрица, не имело никакой определенной цели. Корнилов в резкой форме потребовал видеть «бывшую Царицу». Государыня встретила их с холодным презрением — стоя, молча, не подавая руки. Непрошеные посетители растерялись и через несколько минут удалились. По-видимому это была первая разведка. Арест Государыни был совершен в тот же день, что и арест Государя Императора — в среду 8/21 марта. Он был приведен в исполнение уже приезжавшим в воскресенье вместе с Гучковым генералом Корниловым. На этот раз он явился в 10 ч. утра с пятью офицерами и новым комендантом Царского Села. Государыня, одетая в платье сестры милосердия, приняла их наверху, в детских комнатах. Подавленный величественным спокойствием Императрицы, Корнилов, смущенный и растерянный, начал в сбивчивых словах объяснять причину своего приезда, но Государыня, прервав его, сказала: «Мне все очень хорошо известно. Вы пришли меня арестовать?» Тот смешался еще более и, наконец, произнес: «Так точно». Всем находившимся во Дворце придворным чинам и служащим было объявлено, что все те, кто не желает подвергаться тюремному режиму, должны покинуть Дворец до четырех часов. Затем по приказу Корнилова было вынесено из Дворца знамя Сводного Гвардейского полка и верные части, несшие охрану Дворца, были заменены разнузданной солдатней. Начальником караула был назначен полковник Кобылинский.
До этого дня Августейшие дети ничего не знали о происшедшем перевороте, но продолжать скрывать от Них жестокую правду было невозможно. Великих Княжон Государыня осведомила Сама, поручив Пьеру Жильяру объяснить положение его Августейшему воспитаннику Наследнику Цесаревичу. Выслушав известие об отречении Государя, Наследник сильно покраснел и взволновался, но не сказал ни одного слова о Себе, не сделал ни единого намека на Свои права как Наследника. «Еще раз я убедился в скромности этого мальчика, которая не имела равной себе, также, как и Его доброта», пишет П. Жильяр, вспоминая эти трагические минуты.
На следующий день, 9/22 марта, прибыл Государь. На Царскосельском вокзале четыре революционных депутата Думы, конвоировавшие Его в пути, передали свои полномочия полковнику Кобылинскому. Государь проследовал в Александровский дворец. Из многочисленных приближенных, приехавших в том же поезде, только один гофмаршал кн. В. А. Долгоруков пожелал сопровождать Его Величество. Остальные разбежались в разные стороны, проникнутые чувством страха. Так начался Царскосельский период заточения Царской Семьи.
Из книги «Письма Святых Царственных Мучеников из заточения.» Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря Санкт-Петербург 1998г.
Санкт-Петербургский Общественный Фонд Ревнителей памяти Государя Императора Николая II
Спасо-Преображенский Валаамский Ставропигиальный монастырь. www.orthodoxy.ru/tzar/
Выверено по изданию: Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т. Т.9. Законодательство эпохи буржуазно- демократических революций. Отв. ред. О.И.Чистяков. М., Юридическая литература, 1994.
www.ronl.ru
План Введение 1 Места событий 2 21-24 февраля 1917. Отъезд Николая II из Царского Села в Ставку 3 25 — 26 февраля 1917, Ставка. Первые сообщения о «беспорядках в Петрограде» 4 27 февраля 1917. Петроград. Начало Февральской революции 5 27 февраля 1917. Реакция Николая II — решение ехать в Царское Село 6 28 февраля 1917 — 1 марта 1917. Николай II пытается проехать из Ставки в Царское Село 7 1 марта 1917. Псков 8 2 марта 1917. Николай II принимает решение об отречении. Телеграммы генерала Алексеева 9 Точный текст телеграмм командующих фронтами и флотами с просьбами об отречении 10 2 марта 1917, вторая половина дня. Прибытие представителей Госдумы 11 3-5 марта 1917. Отречение великого князя Михаила Александровича 12 8 марта 1917. Прощание с войсками. Николай отбывает в Царское Село 13 События в Царском Селе 28 февраля — 2 марта 1917 14 Переход железнодорожников на сторону революции. Телеграмма Бубликова 15 Движение «карательной экспедиции» генерала Иванова 16 События на станции Дно 1 марта 1917 17 «Комплот генерал-адъютантов» 18 Дальнейшая судьба участников событий 19 Явление иконы Божией Матери «Державная» 20 Мнения современников 21.1 Исследования 21.2 Воспоминания 21.2.1 Ставка 21.2.2 Псков 21.2.3 Царское село 21.2.4 Петроград
Список литературы
Введение
Отрече́ние импера́тора Никола́я II от престо́ла — отречение от престола Российской империи последнего российского императора Николая II, произошедшее 2 марта (ст. ст.) 1917 года и ставшее одним из ключевых событий Февральской революции 1917 года и истории России в целом. В данной статье излагаются события, начиная с отъезда Николая II в Ставку перед началом революции, и заканчивая его арестом в Царском Селе после отречения. Все даты даны по старому стилю.
Манифест об отречении
1. Места событий
· Ставка Верховного Главнокомандующего, город Могилёв. По свидетельству генерала Дубенского Д. Н., во время отречения находившегося в царском поезде в составе свиты, в Ставке во время событий имелся собственный гарнизон: Батальон георгиевских кавалеров, одна сотня Собственного Его Императорского Величества Конвоя, одна рота Сводного Его Величества Полка, команды Собственного Железнодорожного Полка, обслуживающего царские поезда, и ряд вспомогательных подразделений — противоаэропланная батарея, автомобильная рота, писарские команды.
· Петроград. Ричард Пайпс оценивает численность Петроградского гарнизона перед началом Февральской революции в 160 тыс. чел., вместе с пригородами (в том числе и вместе с Царским Селом) — 340 тыс. чел. По другим оценкам, численность Петроградского гарнизона (без пригородов) составляла около 200 тыс. чел.
· Царское Село, местонахождение императрицы Александры Фёдоровны в течение всех событий.
· Псков, местонахождение штаба Северного фронта. На момент событий в Пскове находилось около сотни различных частей и подразделений, включая штаб фронта. Общая численность оценивается в 40-50 тыс. чел при численности населения в 90 тыс. чел.
· Ряд железнодорожных станций между Ставкой, Петроградом, Царским Селом и Псковом: Вырица, Бологое, Дно, Луга и т. д.
2. 21-24 февраля 1917. Отъезд Николая II из Царского Села в Ставку
21 февраля Николай II принимает министра внутренних дел Протопопова А. Д., который заверяет царя в полном спокойствии в Петрограде.
22 февраля императорский поезд выезжает из Царского Села в два часа дня в сопровождении Собственного Железнодорожного Полка. Охранять Царское Село остаются привилегированные части — Собственный Конвой, Собственный Полк, Дворцовая полиция.
23 февраля в 15-00 поезд прибывает в Могилёв.
24 февраля Николаю II приходит телеграмма из Царского Села, от императрицы: «Вчера были беспорядки на Васильевском острове и на Невском, потому что бедняки брали приступом булочные. Они вдребезги разбили Филиппова и против них вызывали казаков. Все это я узнала неофициально. АЛИКС» .
В ночь с 25 на 26 февраля Протопопов приказывает арестовать сто деятелей левых партий, находившихся в Петрограде, в том числе пять членов Петроградского комитета РСДРП(б) и сестру Ленина А. И. Ульянову-Елизарову, но это никак не влияет на течение революции.[1]
На момент начала событий в Петрограде не было ни одного члена или кандидата в члены ЦК РСДРП(б). Ленин и Зиновьев находились в эмиграции в Швейцарии, Каменев и Сталин — в ссылке в Туруханском крае, Бухарин и позднее примкнувший к большевикам Троцкий — в эмиграции в Нью-Йорке.
3. 25 — 26 февраля 1917, Ставка. Первые сообщения о «беспорядках в Петрограде»
Ещё днём 25 февраля приходит ещё одно успокаивающее письмо Николаю II от императрицы:
Бесценное, любимое сокровище! 8°, легкий снежок — пока сплю хорошо, но несказанно тоскую по тебе, любовь моя. Стачки и беспорядки в городе более чем вызывающи. Это — хулиганское движение, мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба, — просто для того, чтобы создать возбуждение, и рабочие, которые мешают другим работать. Если бы погода была очень холодная, они все, вероятно, сидели бы дома. Но это все пройдет и успокоится, если только Дума будет хорошо себя вести. У меня было чувство, когда ты уезжал, что дела пойдут плохо… Нужно немедленно водворить порядок, день ото дня становится все хуже… Завтра воскресенье, и будет еще хуже. Не могу понять, почему не вводят карточной системы и почему не милитаризируют все фабрики — тогда не будет беспорядков… Не надо стрельбы, нужно только поддерживать порядок и не пускать их переходить мосты, как они это делают. Этот продовольственный вопрос может свести с ума".
В это время в Петрограде уже идут бурные демонстрации под лозунгом: «Долой немку!».
Ставка узнаёт о начале революции с опозданием на два дня, по донесениям генерала С. С. Хабалова, военного министра Беляева М. А. и министра внутренних дел Протопопова. Первая телеграмма, сообщающая о начале революции, поступает генералу Алексееву только 25 февраля в 18:08: «Доношу, что 23 и 24 февраля, вследствие недостатка хлеба, на многих заводах возникла забастовка. 24 февраля бастовало около 200 тысяч рабочих, которые насильственно снимали работавших. Движение трамвая рабочими было прекращено. В середине дня 23 и 24 часть рабочих прорвалась к Невскому, откуда была разогнана. Насильственные действия выразились разбитием стекол в нескольких лавках и трамваях. Оружие войсками не употреблялось. Четыре чина полиции получили неопасные поранения. Сегодня, 25 февраля, попытка рабочих проникнуть на Невский успешно парализуется. Прорвавшаяся часть разгоняется казаками. Утром полицмейстеру Выборгского района сломали руку и нанесли в голову рану тупым орудием. Около трёх часов дня на Знаменской площади убит при рассеянии толпы пристав Крылов. Толпа рассеяна. В подавлении беспорядков, кроме Петроградского гарнизона, принимают участие пять эскадронов Девятого запасного кавалерийского полка из Красного Села сотня Л.-Гв. сводно-казачьего полка из Павловска и вызвано в Петроград пять эскадронов Гвардейского запасного кавалерийского полка. № 486. Сек. Хабалов». Генерал Алексеев М. В. докладывает Николаю II содержание этой телеграммы.
В то же время дворцовый комендант Воейков В. Н. докладывает Николаю II телеграмму министра внутренних дел Протопопова: «Ставка. Дворцовому коменданту. Внезапно распространившиеся в Петрограде слухи о предстоящем, якобы, ограничении суточного отпуска выпекаемого хлеба взрослым по фунту, малолетним в половинном размере, вызвали усиленную закупку публикой хлеба, очевидно, в запас, почему части населения хлеба не хватило. На этой почве 23 февраля вспыхнула в столице забастовка, сопровождавшаяся уличными беспорядками. Первый день бастовало около 90 тысяч рабочих, второй — до 160 тысяч, сегодня — около 200 тысяч. Уличные беспорядки выражаются в демонстративных шествиях, частью с красными флагами, разгроме некоторых пунктах лавок, частичном прекращении забастовщиками трамвайного движения, столкновениях с полицией. 23 февраля ранены два помощника пристава. Сегодня утром на Выборгской стороне толпой снят с лошади, избит полицмейстер полковник Шалфеев, ввиду чего полицией произведено несколько выстрелов в направлении толпы, откуда последовали ответные выстрелы. Сегодня днем более серьёзные беспорядки происходили около памятника Императора Александра III на Знаменской площади, где убит пристав Крылов. Движение носит неорганизованный стихийный характер. Наряду с эксцессами противоправительственного свойства, буйствующие местами приветствуют войска. К прекращению дальнейших беспорядков принимаются энергичные меры военным начальством. В Москве спокойно. МВД Протопопов. № 179. 25 февраля 1917 г.»
Прочитав обе телеграммы Николай II вечером 25 февраля приказал генералу С. С. Хабалову пресечь беспорядки военной силой («Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. НИКОЛАЙ.» )
Поступившая телеграмма глубо шокирует Хабалова («Эта телеграмма, как бы вам сказать?— быть откровенным и правдивым: она меня хватила обухом… Как прекратить „завтра же“…» ). Хабалов издаёт два приказа: запрет уличных демонстраций под угрозой их разгона силой и приказ бастующим рабочим в срок до 28 февраля вернуться на заводы под угрозой отправки на фронт. Революционеры немедленно срывали эти приказы, сразу, как только их расклеивали.
26 февраля в 17-00 приходит телеграмма Родзянко: «Положение серьёзное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт продовольствия и топливо пришли в полное расстройство. Растет общее недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы этот час ответственности не пал на Венценосца», но Николай II отказывается реагировать на эту телеграмму, заявив министру императорского двора Фредериксу, что «Опять этот толстяк Родзянко мне написал разный вздор, на который я ему не буду даже отвечать» .
Следующая телеграмма Родзянко приходит в 22:22: «Волнения, начавшиеся в Петрограде, принимают стихийный характер и угрожающие размеры. Основы их — недостаток печеного хлеба и слабый подвоз муки, …, но главным образом, полное недоверие к власти, неспособной вывести страну из тяжкого положения. … Заводы, работающие на оборону в Петрограде, останавливаются за недостатком топлива и сырого материала. Рабочие остаются без дела и голодная безработная толпа вступает на путь анархии стихийной и неудержимой. Железнодорожное сообщение по всей России в полном расстройстве. На Юге, из 63 доменных печей работают только 28, ввиду отсутствия подвоза топлива и необходимого материала. На Урале из 92 доменных печей остановилось 44 и производство чугуна, … Население, опасаясь неумелых распоряжений властей, не везет зерновых продуктов на рынок, … Правительственная власть находится в полном параличе … России грозит унижение и позор, ибо война при таких условиях не может быть победоносно окончена. Считаю необходимым и единственным выходом из создавшегося положения безотлагательное призвание лица, которому может верить вся страна и которому будет поручено составить правительство, пользующееся доверием всего населения.… Помогите вашим представительством спасти Россию от катастрофы. Молю вас о том от всей души. Председатель Государственной Думы Родзянко» .
Одно из последних донесений Охранного отделения приходит от полицейского провокатора Шурканова, внедрённого в РСДРП(б), 26 февраля незадолго до разгрома здания Охранного отделения революционной толпой: «вспыхнуло стихийно, без подготовки, и исключительно на почве продовольственного кризиса. Так как воинские части не препятствовали толпе, а в отдельных случаях даже принимали меры к парализованию начинаний чинов полиции, то массы получили уверенность в своей безнаказанности, и ныне, после двух дней беспрепятственного хождения по улицам, когда революционные круги выдвинули лозунги „долой войну“ и „долой правительство“, — народ уверился в мысли, что началась революция, что успех за массами, что власть бессильна подавить движение в силу того, что воинские части не сегодня-завтра выступят открыто на стороне революционных сил, что начавшееся движение уже не стихнет, а будет без перерыва расти до конечной победы и государственного переворота»[2].
4. 27 февраля 1917. Петроград. Начало Февральской революции
27 февраля (12 марта) рано утром начинается военный мятеж: вооружённое восстание части Петроградского гарнизона — восстала учебная команда запасного батальона лейб-гвардии Волынского полка в числе 600 человек во главе со фельдфебелем команды Т. И. Кирпичниковым. Солдаты приняли решение не стрелять в демонстрантов и присоединиться к рабочим. Начальник команды штабс-капитан И. С. Лашкевич был убит. Затем к мятежному Волынскому полку присоединились Литовский и Преображенский полки (точнее, дислоцированные в Петрограде запасные батальоны данных полков, укомплектованные недавно призванными запасными старших возрастов. Сами же полки лейб-гвардии находились в действующей армии). В результате всеобщая забастовка рабочих получила поддержку вооружённым восстанием солдат. (Утром 27 февраля восставших солдат насчитывалось 10 тысяч, днём — 26 тысяч, вечером — 66 тысяч, на следующий день — 127 тысяч, 1 марта — 170 тысяч, то есть весь гарнизон Петрограда.)
Солдаты восставших полков строем направились в центр города. По дороге был захвачен Арсенал — Петроградский главный артиллерийский склад. Рабочие получили в свои руки 40 тыс. винтовок и 30 тыс. револьверов.
В течении 27 февраля захвачены городские тюрьмы «Кресты», Литовский замок, следственная тюрьма — Дом предварительного заключения на Шпалерной улице, 25, — выпущены все заключённые, в том числе уголовники. Тюрьмы «Литовский замок» (у пересечения реки Мойка и Крюкова канала) и Дом предварительного заключения были сожжены полностью. Также было сожжено здание Окружного суда (Шпалерная, 23). По городу начались убийства полицейских и городовых, грабежи и мародёрства.
5. 27 февраля 1917. Реакция Николая II — решение ехать в Царское Село
Около 11 часов утра 27 февраля Николай II, как обычно, прошёл в Управление Ген. Квартирмейстера и, приняв оперативный доклад, долго беседовал с генералом Алексеевым наедине. В течение второй половины дня Алексеев несколько раз был с докладом у Государя и упрашивал его последовать советам кн. Голицына и Родзянко и дать ответственное министерство.[3]
Днём 27 февраля приближённый царя адмирал Нилов К. Д. впадает в депрессию, и заявляет, что «все будем висеть на фонарях, у нас будет такая революция, какой еще нигде не было».
27 февраля в 19-22 в Ставку приходит телеграмма военного министра Беляева: «Положение в Петрограде становится весьма серьёзным. Военный мятеж немногими, оставшимися верными долгу частями, погасить пока не удается. Напротив того, многие части постепенно присоединяются к мятежникам. Начались пожары, бороться с ними нет средств. Необходимо спешное прибытие действительно надежных частей, притом в достаточном количестве, для одновременных действий в различных частях города. 197. Беляев», и в 19-29 «Совет министров признал необходимым объявить Петроград на осадном положении. Ввиду проявленной генералом Хабаловым растерянности, назначил на помощь ему генерала Занкевича, так как генерал Чебыкин отсутствует. 198. Беляев». Генерал Алексеев докладывает содержание обеих телеграмм Николаю II.
Царь приказывает генералу Н. И. Иванову отправиться во главе лояльных армейских частей в Царское Село для обеспечения безопасности императорской фамилии, затем, в качестве Командующего Петроградским военным округом, взять командование войсками, которые предполагалось перебросить с фронта.
По воспоминаниям подполковника Б. Н. Сергеевского, бывшего начальником службы связи в Ставке, около 20 часов 27 февраля дворцовый комендант генерал Воейков передал ему Высочайшее повеление предоставить прямой провод на Царское село — Дворец. Переговоры Воейкова продолжались более 3 часов, он несколько раз убегал с ворохами телеграфной ленты то во дворец к Государю, то в верхний этаж здания ставки к Алексееву. Было ясно, что переговоры шли между Государём и Госыдарыней и касались очень важных вопросов[4].
В 23-12 императрица телеграфирует из Царского Села: «Революция вчера приняла ужасающие размеры. Знаю, что присоединились и другие части. Известия хуже, чем когда бы то ни было. Аликс.», и ночью 1-05 «Уступки необходимы. Стачки продолжаются. Много войск перешло на сторону революции. Аликс.» В 0-55 поступает телеграмма Хабалова: «Прошу доложить Его Императорскому Величеству, что исполнить повеление о восстановлении порядка в столице не мог. Большинство частей, одни за другими, изменили своему долгу, отказываясь сражаться против мятежников. Другие части побратались с мятежниками и обратили свое оружие против верных Его Величеству войск. Оставшиеся верными долгу весь день боролись против мятежников, понеся большие потери. К вечеру мятежники овладели большей частью столицы. Верными присяге остаются небольшие части разных полков, стянутые у Зимнего дворца под начальством генерала Занкевича, с коими буду продолжать борьбу. Ген.-лейт. Хабалов» .
Обер-гофмаршал Бенкендорф телеграфирует из Петрограда в Ставку, что лейб-гвардии Литовский полк расстрелял своего командира, а в лейб-гвардии Преображенском полку расстрелян командир батальона.
27 февраля в 21-00 генерал Алексеев приказывает начальнику штаба Северного фронта генералу Данилову Ю. Н. отправить в помощь генералу Иванову два кавалерийских и два пехотных полка, усиленных пулемётными командами. Предполагается отправка примерно такого же второго отряда от Западного фронта в составе лейб-гвардии Преображенского, 3-го и 4-го стрелкового полков Российской Императорской гвардии:
Государь Император повелел генерал-адъютанта Иванова назначить Главнокомандующим Петроградским Военным округом; в его распоряжение, возможно скорее, отправить от войск Северного фронта в Петроград два кавалерийских полка по возможности из находящейся в резерве 15-й кавалерийской дивизии, два пехотных полка из самых прочных и надежных, одну пулеметную команду Кольта для Георгиевского батальона, который едет из Ставки. Нужно назначить прочных генералов, так как, по-видимому, генерал Хабалов растерялся, и в распоряжение генерала Иванова нужно дать надежных, распорядительных и смелых помощников. […] Такой же силы отряд последует с Западного фронта, о чем иду говорить с генералом Квецинским
Также генерал Алексеев по своей инициативе предлагает добавить одну кавалерийскую дивизию.
В ночь с 27 на 28 февраля генерал Данилов отвечает в 0-15: «67-й и 68-й пех. полки (Тарутинский и Бородинский), 15-й Уланский Татарский, 3-й Уральский Казачий под начальством начальника дивизии ген. Мартынова и Пулемётная команда для Георгиевск. бат. направляются в столицу. Головным будет отправлен из Двинска 67-пехотный полк около 10 ч. Вечера 28-го, прибудет в Петроград 18 часов после отправления». В 2-12 генерал Алексеев отправляет следующую телеграмму: «Государь Император повелел назначить сверх войск, высылаемых в Петроград, согласно предшествующей моей телеграмме, ещё по одной пешей и одной конной батарее от каждого фронта, имея на орудие по одному зарядному ящику, и сделав распоряжение о дополнительной присылке снарядов в хвосте всего движения означенных войск».
Общие силы «карательной экспедции» оцениваются в 50 тыс. чел. при том, что численность восставшего Петроградского гарнизона оценивается в 160—200 тыс. чел., вместе с пригородами — до 340 тыс. чел.
По свидетельству находившегося в царском поезде полковника Мордвинова А. А., генерал Алексеев предлагал 28 февраля собрать в течение 5-6 дней лояльные царю войска в Царском Селе, и только затем идти с ними в Петроград.
28 февраля в 00-35 приходит телеграмма от графа Капниста начальнику Морского штаба при Верховном Главнокомандующем адмиралу Русину А. И.: «…Командование принял Беляев, но, судя по тому, что происходит, едва ли он справится. В городе отсутствие охраны, и хулиганы начали грабить. Семафоры порваны, поезда не ходят. Морской министр болен инфлюенцией, большая температура — 38°, лежит, ему лучше. Чувствуется полная анархия. Есть признаки, что у мятежников плана нет, но заметна некоторая организация, например кварталы от Литейного по Сергиевской и Таврической обставлены их часовыми».
После полуночи 27-28 февраля последовало распоряжение о подаче литерных поездов для отъезда царя. Это взволновало Алексеева, и он пошёл во дворец, где уговаривал царя не уезжать. После разговора с царём Алексеев вернулся к себе успокоенным, сказав коротко:«Удалось уговорить!» Однако через полчаса после разговора с Алексеевым Николай II все же приказал подать автомобиль и, уже садясь в него, приказал: «Скажите Алексееву, что я всё-таки уехал.» Отъезд царя был настолько поспешным, что не погрузились казаки Собственного Е. И. В. Конвоя, офицеры Конвоя едва успели на поезд, а их лошади и некоторые вещи остались непогруженными. В течение более чем 10 часов в Ставке не было никаких сведений о движении царских поездов, так как из самих поездов в Ставку ничего не сообщалось, а железнодорожные чины, согласно особой инструкции, не имели права никому сообщать о движении императорских поездов.[4]
6. 28 февраля 1917 — 1 марта 1917. Николай II пытается проехать из Ставки в Царское Село
В ночь с 27 на 28 февраля в 5 утра царь отбыл (в 4-28 поезд Литера Б, в 5-00 поезд Литера А) в Царское Село, но проехать не смог.
В Оршу прибыли 13 часов. Получен телеграмма Госсовета: «Вследствие полного расстройства транспорта и отсутствия подвоза необходимых материалов, остановились заводы и фабрики. Вынужденная безработица и крайнее обострение продовольственного кризиса, вызванного тем же расстройством транспорта, довели народные массы для отчаяния. Это чувство еще обострилось тою ненавистью к правительству и теми тяжкими подозрениями против власти, которые глубоко запали в народную душу. Все это вылилось в народную смуту стихийной силы, а к этому движению присоединяются теперь и войска…Мы почитаем последним и единственным средством решительное изменение Вашим Императорским Величеством направления внутренней политики, согласно неоднократно выраженным желаниям народного представительства, сословий и общественных организаций, немедленный созыв законодательных палат, отставку нынешнего Совета министров и поручение лицу, заслуживающему всенародного доверия, представить Вам, Государь, на утверждение список нового кабинета, способного управлять страною в полном согласии с народным представительством.»
Также в Орше получена телеграмма военного министра Беляева: «Мятежники заняли Мариинский дворец. Благодаря случайно услышанному разговору, там теперь члены революционного правительства».
28 февраля 8-25 генерал Хабалов отправляет генералу Алексееву телеграмму «Число оставшихся верных долгу уменьшилось до 600 человек пехоты и до 500 чел. всадников при 13 пулеметах и 12 орудиях с 80 патронами всего. Положение до чрезвычайности трудное». В 9:00 — 10:00 он переговаривается с генералом Ивановым, заявив, что «В моем распоряжении, в здании Главн. адмиралтейства, четыре гвардейских роты, пять эскадронов и сотен, две батареи. Прочие войска перешли на сторону революционеров или остаются, по соглашению с ними нейтральными. Отдельные солдаты и шайки бродят по городу, стреляя в прохожих, обезоруживая офицеров…Все вокзалы во власти революционеров, строго ими охраняются…Все артиллерийские заведения во власти революционеров…». В 13-30 поступает телеграмма Беляева: «Около 12 часов дня 28 февраля остатки, оставшихся еще верными частей, в числе 4 рот, 1 сотни, 2 батарей и пулеметной роты, по требованию Морского министра, были выведены из Адмиралтейства, чтобы не подвергнуть разгрому здание. Перевод всех этих войск в другое место не признан соответственным ввиду неполной их надежности. Части разведены по казармам, причем, во избежание отнятия оружия по пути следования, ружья и пулеметы, а также замки орудий сданы Морскому министерству. 9157. Беляев».[5]
Днём 28 февраля генерал Алексеев пытается взять контроль над министерством путей сообщения через товарища (заместителя) министра генерала Кислякова В. Н., однако тот убеждает Алексеева отменить своё решение. Депутат Думы Бубликов А. А. занимает министерство путей сообщения, арестовав его министра, и запрещает движение воинских поездов на 250 вёрст кругом Петрограда.
28 февраля 15-00 царь получает телеграмму Беляева об окончательном поражении лояльных войск в Петрограде.
В 18-00 царский поезд прибыл в Ржев. Николай II на несколько минут вышел из поезда.
В 21-27 в Лихославле было получено сообщение о захвате восставшими Николаевского вокзала в Петрограде, и о выпущенном ими распоряжении задержать царский поезд. Текст телеграммы Бубликова о запрете движения поездов доложен свите царя.
28 февраля в 20-00 началось восстание Царскосельского гарнизона.
В 23-00 поезд прибывает в Вышний Волочек. Дворцовый комендант Воейков В. Н. получает донесение подполковника Таля с предложением остановиться в Тосно, так как дальнейший путь контролируется восставшими. Воейков требует «настоять на движении в Царское Село».
28 февраля в 12 ночи царский поезд прибывает в Бологое.
В 3-45 ночи поезд подходит к Малой Вишере. Там сообщили, что путь впереди захвачен восставшими солдатами, и на станции Любань стоят две революционные роты с пулемётами. Впоследствии выясняется, что на самом деле на станции Любань восставшие солдаты разграбили буфет, но арестовывать царя не собирались. В Бологом получена телеграмма революционного коменданта Николаевского вокзала в Петрограде поручика Грекова, приказавшего железнодорожникам развернуть царский поезд с Царского Села на Петроград. Британский посол Бьюкенен Д. в своих мемуарах сообщает, что по прибытию царского поезда в Бологое «рельсы впереди были разобраны революционными рабочими».
В 4-50 ночи с 28 февраля на 1 марта царь приказывает развернуться обратно на Бологое (куда прибыли 9-00 1 марта), и оттуда на Псков. Информация о движении царского поезда на Псков поступила Бубликову, который безуспешно попытался блокировать его дальнейшее продвижение.
По ряду свидетельств, 1 марта в 16-00 в Петрограде переходит на сторону революции двоюродный брат Николая II, великий князь Кирилл Владимирович, приведший к Таврическому дворцу Гвардейский флотский экипаж.[6] Впоследствии сторонники Кирилла объявили это клеветой.
1 марта генерал Иванов прибывает в Царское Село, и получает сведения, что взбунтовалась царскосельская гвардейская рота, которая самовольно ушла в Петроград. Также к Царскому Селу приближались восставшие части: тяжёлый дивизон и один гвардейский батальон запасного полка. Генерал Иванов отбывает из Царского Села в Вырицу и решает осмотреть переданный ему Тарутинский полк. На станции Семрино железнодорожники блокируют его дальнейшее передвижение, по одной из версий — повалив на пути товарные вагоны.
1 марта 15-00 царский поезд прибывает на станцию Дно. В 17-53 отправлена телеграмма адмирала Русина Николаю II: «Всеподданнейше доношу полученную мною телеграмму от командующего флотом Балтийского моря: 'С 4-х часов утра 1-го марта прервано сообщение с Кронштадтом каким-либо путем. Главный командир порта убит, офицеры арестованы. В Кронштадте — анархия, и станция службы связи занята мятежниками'».
7. 1 марта 1917. Псков
В 19-05 царский поезд прибывает в Псков, где находился штаб армий Северного фронта генерала Н. В. Рузского; Николай II записывает в свой дневник: «Ночью повернули со станции Малая Вищера назад, так как Любань и Тосно оказались занятыми. Поехали на Валдай, Дно и Псков, где остановились на ночь. Видел генерала Рузского. Гатчина и Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор! Доехать до Царского Села не удалось. А мысли и чувства все время там. Как бедной Аликс должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам Господь!»
Генерал Н.В.Рузский, согласно своим политическим убеждениям, полагал, что самодержавная монархия в двадцатом веке является анахронизмом, и недолюбливал Николая II лично, что ему ничуть не мешало носить вензеля Николая II на своих погонах генерал-адъютанта При прибытии царского поезда генерал демонстративно отказался устраивать обычную церемонию встречи царя, и появился один и лишь через несколько минут. Впоследствии на замечание свиты «надежда только на вас» генерал Рузский в ответ посоветовал «сдаться на милость победителя».
Генерал Алексеев М. В., на которого в отсутствие царя в Ставке легли обязанности Верховного главнокомандующего, 28 февраля получает донесение от генерала Хабалова, что у него осталось всего 1100 человек в верных частях. 1 марта, в 13-20, получает телеграмму от командующего Московским военным округом генерала Мразовского И. И.: «Несколько тысяч артиллеристов…захватили орудия и сараи с вооружением для формирований, часть коего передана революционерам…Число воинских чинов, переходящих к революционерам, все увеличивается. Благоволите уведомить о получении этой телеграммы» и в 14-30 «В Москве полная революция. Воинские части переходят на сторону революционеров»[7].
В 15-58 генерал Алексеев телеграфирует царю, что «революция, а последняя неминуема, раз начнутся беспорядки в тылу, знаменует собой позорное окончание войны со всеми тяжкими для России последствиями. Армия слишком тесно связана с жизнью тыла, и с уверенностью можно сказать, что волнения в тылу вызовут таковые же в армии. Требовать от армии, чтобы она спокойно сражалась, когда в тылу идет революция, невозможно. Нынешний молодой состав армии и офицерский состав, в среде которого громадный процент призванных из запаса и произведенных в офицеры из высших учебных заведений, не даёт никаких оснований считать, что армия не будет реагировать на то, что будет происходить в России» .
После получения этой телеграммы Николай II принял генерала Рузского Н. В., который высказался за учреждение в России ответственного перед Думой правительства. В 22-20 генерал Алексеев присылает Николаю II проект предполагаемого манифеста об учреждении ответственного правительства.
В 17-00 — 18-00 в Ставку поступают телеграммы о восстании в Кронштадте: «в Кронштадте беспорядки. Части ходят по улицам с музыкой. Вице‑адмирал Курош доносит, что принять меры к усмирению с тем составом, который имеется в гарнизоне, но не находит возможным, так как не может ручаться ни за одну часть» .
В 20-29 генерал Клембовский В. Н. рассылает телеграммы командующим армиями: «В Москве полное восстание…В Кронштадте восстание, и Балтийский флот с согласия командующего флотом перешел на сторону Временного Комитета. Решение адмирала Непенина вызвано стремлением спасти флот. Генерал-адъютант Алексеев телеграфировал государю, прося издать акт, способный успокоить население и прекратить революцию».
2 марта в час ночи Николай II телеграфирует генералу Иванову «прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не предпринимать», и перед этим императрице «Ее величеству. Прибыл сюда к обеду. Надеюсь, здоровье всех лучше и что скоро увидимся. Господь с вами. Крепко обнимаю. Ники.»
Затем царь поручает Рузскому информировать Алексеева и Родзянко о том, что он согласен на формирование ответственного правительства. После этого Николай II уходит в спальный вагон, однако засыпает только в 5.15, отправив генералу Алексееву телеграмму «Можно объявить представленный манифест, пометив его Псковом. НИКОЛАЙ» .
8. 2 марта 1917. Николай II принимает решение об отречении. Телеграммы генерала Алексеева
2 марта в 3.30 ночи Рузский связывается с Родзянко М. В., и в течение четырёхчасового разговора ознакомливается с накалённой обстановкой, сложившейся к тому времени в Петрограде. Родзянко заявляет, что «эшелоны, вами высланные в Петроград, взбунтовались, вылезли в Луге из вагонов, объявили себя присоединившимися к Государственной Думе и решили отнимать оружие и никого не пропускать, даже литерные поезда…Очевидно, что Его Величество и Вы не отдаете себе отчета, что здесь происходит. Настала одна из страшнейших революций, побороть которую будет не так-то легко… Войска окончательно деморализованы, не только не слушаются, но убивают своих офицеров. Ненависть к государыне императрице дошла до крайних пределов. Вынужден был всех министров, во избежание кровопролития, кроме военного и морского, заключить в Петропавловскую крепость… Считаю нужным Вас осведомить, что то, что предполагается Вами, уже недостаточно, и династический вопрос поставлен ребром..»
Получив запись разговора Рузского с Родзянко М. В., Алексеев 2 марта в 9-00 приказал генералу Лукомскому связаться с Псковом, и немедленно разбудить царя («Переживаем слишком серьезный момент, когда решается вопрос не одного Государя, а всего Царствующего Дома и России, генерал Алексеев убедительно просит безотлагательно это сделать, так как теперь важна каждая минута и всякие этикеты должны быть отброшены» ) на что получил ответ, что царь только недавно заснул, и что на 10-00 назначен доклад Рузского. В 10-45 Рузский начал свой доклад, сообщив Николаю II о разговоре с Родзянко. В это время Рузский получил текст телеграммы, разосланной генералом Алексеевым М. В. командующим фронтами по вопросу о желательности отречения, и зачитал его царю.
В ночь с 1 на 2 марта 1917 в Царском Селе восстала рота Железнодорожного полка, и ушла в Петроград, убив двух офицеров.
Утром 2го марта в штабе Северного фронта получена телеграмма генерала Клембовского В. Н.: «Известно ли вам о прибытии сегодня конвоя Его Величества в полном составе в Государственную Думу с разрешения своих офицеров и о просьбе депутатов конвоя арестовать тех офицеров, которые отказались принять участие в восстании?». Копия телеграммы получена Николаем II.
2 марта 14-00 — 14-30 начали поступать ответы от командующих фронтами.
Великий князь Николай Николаевич заявил, что «как верноподданный считаю по долгу присяги и по духу присяги коленопреклонённо молить государя отречься от короны, чтобы спасти Россию и династию»; также за отречение высказались генералы Эверт А. Е. (Западный фронт), Брусилов А. А. (Юго-Западный фронт), Сахаров В. В. (Румынский фронт), командующий Балтийским флотом адмирал Непенин А. И.
Генерал Сахаров назвал Государственную Думу «разбойной кучкой людей … предательски воспользовалась удобной минутой для проведения своих преступных целей», но «рыдая, вынужден сказать, что, пожалуй, наиболее безболезненным выходом для страны и для сохранения возможности биться с внешним врагом, является решение пойти навстречу уже высказанным условиям, дабы промедление не дало пищу к предъявлению дальнейших, еще гнуснейших притязаний», а генерал Эверт заметил, что «на армию в настоящем её составе при подавлении беспорядков рассчитывать нельзя… Я принимаю все меры к тому, чтобы сведения о настоящем положении дел в столицах не проникали в армию, дабы оберечь ее от несомненных волнений. Средств прекратить революцию в столицах нет никаких» .
Командующий Черноморским флотом адмирал Колчак А. В. ответа не послал.
По свидетельству Спиридовича А. И., генерал Алексеев пытался также уговорить начальника Морского штаба при Ставке адмирала Русина А. И. склонять Николая II к отречению, и так описывает эту сцену:
Утром адмирал Русин был приглашен к генералу Алексееву. Алексеев рассказал, что Государь задержан в пути, находится во Пскове и ему из Петрограда предъявлены требования. — «Что же требуют? Ответственного министерства?» — спросил адмирал. — Нет. Больше. Требуют отречения, — ответил Алексеев. — Какой ужас, какое несчастье, — воскликнул Русин. Алексеев спокойно и невозмутимо молчал. Разговор оборвался. Собеседники поняли друг друга. Русин встал, попрощался и вышел из кабинета, даже не спросив для чего, собственно, его приглашал Алексеев.
Между 14-00 и 15-00 Рузский вошёл в царю в сопровождении генералов Данилова Ю. Н. и Саввича С. С., взяв с собой тексты телеграмм. Николай II попросил генералов высказаться; все они высказались за отречение.
Около 15 часов 2 марта царь принял решение об отречении в пользу сына при регентстве великого князя Михаила Александровича. Сразу после этого, около 16-00, он отправляет телеграмму генералу Алексееву: «Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой России, я готов отречься от престола в пользу моего сына. Прошу всех служить ему верно и нелицемерно. НИКОЛАЙ»
Непосредственный участник событий, генерал Саввич С. С., так описывает принятие царём этого решения:
Рузский почтительно доложил: «Ваше Величество, заниматься сейчас анкетой обстановка не представляет возможности, но события несутся с такой быстротой и так ежеминутно ухудшают положение, что всякое промедление грозит неисчислимыми бедствиями… Я прошу Ваше Величество выслушать мнение моих помощников, оба они в высшей степени самостоятельные и притом прямые люди». Государь повернулся к нам и, смотря на нас, сказал: — Хорошо, но только прошу откровенного мнения.… Данилов не видел другого выхода из создавшегося тяжелого положения, кроме принятия предложения Председателя Государственной думы. Государь, обратясь ко мне, спросил: — А вы такого же мнения? Я страшно волновался. Приступ рыданий сдавливал -… Я человек прямой, и поэтому вполне присоединяюсь к тому, что сказал генерал Данилов. Наступило общее молчание, длившееся, как мне показалось, около двух минут. Государь сидел в раздумье, опустил голову. Затем он встал и сказал: — Я решился. Я отказываюсь от престола. При этом государь перекрестился. Перекрестились и все мы. |
Генерал Данилов добавляет к этому, что «минута была глубоко торжественна. Обняв генерала Рузского и тепло пожав нам руки, император медленными задерживающимися шагами прошел в свой вагон».
Следующими чинами, узнавшими о принятом царём решении, стали дворцовый комендант Воейков и министр императорского двора Фредерикс. Царь сообщает о своём отречении Фредериксу лично, на что тот через некоторое время замечает, что «Никогда не ожидал, что доживу до такого ужасного конца. Вот что бывает, когда переживешь самого себя».
Для остальной царской свиты, следовавшей с императором в поезде, отречение стало большой неожиданностью. Николай показывает коменданту Воейкову В. Н. пачку телеграмм командующих фронтами, и говорит: «А что мне осталось делать — меня все предали, даже Николаша» (великий князь Николай Николаевич).
По свидетельству генерала Дубенского Д. Н., находившегося в императорском поезде во время событий,[8]
Граф Фредерикс … вошел в вагон, где мы все находились, и упавшим голосом сказал по-французски: «Все кончено, государь отказался от престола и за себя и за наследника Алексея Николаевича в пользу брата своего Михаила Александровича я- послал через Рузского об этом телеграмму». Когда мы услышали все это, то невольный ужас охватил нас.
Также находившийся в царской свите полковник Мордвинов А. А. так описывает эту сцену[9]:
…возвращавшийся из вагона государя граф Фредерикс остановился в коридоре у дверей нашего купэ и почти обыкновенным голосом по-французски сказал «Savez vous, l’Empereur a abdique». Слова эти заставили нас всех вскочить… Я лично мог предположить все, что угодно, но отречение от престола столь внезапное, ничем пока не вызванное, не задуманное только, а уж исполненное, показалось такой кричащей несообразностью, что в словах преклонного старика Фредерикса в первое мгновение почудилось или старческое слабоумие или явная путаница.
Генерал Дубенский Д. Н. комментирует отречение словами «сдал, как сдают эскадрон…надо было ехать не в Псков, а в гвардию, в Особую армию». Чины свиты пытаются задержать отправку телеграммы, однако генерал Рузский отказывается её задерживать.
9. Точный текст телеграмм командующих фронтами и флотами с просьбами об отречении
Приводятся по данным Спиридовича А. И.[10]
Командующий Кавказским фронтом великий князь Николай Николаевич: | Генерал-адъютант Алексеев сообщает мне создавшуюся небывало роковую обстановку и просит меня поддержать {291} его мнение, что победоносный конец войны, столь необходимый для блага и будущности России и спасения династии, вызывает ПРИНЯТИЕ СВЕРХМЕРЫ. Я, как верноподданный, считаю, по долгу присяги и по духу присяги, необходимым КОЛЕНОПРЕКЛОНЕННО МОЛИТЬ Ваше Императорское Величество спасти Россию и Вашего Наследника, зная чувство святой любви Вашей к России и к нему. Осенив себя крестным знамением, ПЕРЕДАЙТЕ ЕМУ ВАШЕ НАСЛЕДИЕ. ДРУГОГО ВЫХОДА НЕТ. Как никогда в жизни, с особо горячею молитвою молю Бога подкрепить и направить вас. Генерал-адъютант НИКОЛАЙ. |
Командующий Юго-Западным фронтом генерал-адъютант Брусилов А. А.: | Прошу вас доложить Государю Императору мою всеподданнейшую просьбу, основанную на моей, любви и преданности к Родине и царскому престолу, что в данную минуту ЕДИНСТВЕННЫЙ ИСХОД, могущий спасти положение и дать возможность дальше бороться с внешним врагом, без чего Россия пропадет, — ОТКАЗАТЬСЯ ОТ ПРЕСТОЛА в пользу Государя Наследника Цесаревича при регентстве Великого Князя Михаила Александровича. Другого исхода нет, но необходимо спешить, дабы разгоревшийся и принявший большие размеры народный пожар был скорее потушен, иначе он повлечет за собою неисчислимое катастрофическое последствие. Этим актом будет спасена и сама династия, в лице законного наследника. Генерал-адъютант БРУСИЛОВ |
Командующий Западным фронтом генерал-адъютант Эверт А. Е. | Ваше Императорское Величество! Начальник штаба Вашего Величества передал мне обстановку, создавшуюся в Петрограде, Царском Селе, Балтийском море и Москве и результат переговоров генерал-адъютанта Рузского с председателем Гос. Думы. Ваше Величество, на армию в настоящем ее составе рассчитывать при подавлении внутренних беспорядков нельзя. Ее можно удержать лишь именем спасения России от несомненного порабощения злейшим врагом родины при невозможности вести дальнейшую борьбу. Я принимаю все меры к тому, чтобы сведения о настоящем положении дел в столицах не проникали в армию, дабы оберечь {292} ее от несомненных волнений. Средств прекратить революцию в столицах нет никаких. Необходимо немедленное решение, которое могло бы привести к прекращению беспорядков и к сохранению армии для борьбы против врага. При создавшейся обстановке, не находя иного выхода, безгранично преданный Вашему Величеству верноподданный умоляет Ваше Величество, во имя спасения родины и династии, ПРИНЯТЬ РЕШЕНИЕ, СОГЛАСОВАННОЕ С ЗАЯВЛЕНИЕМ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ, выраженным им генерал-адъютанту Рузскому, как единственное, видимо способное, прекратить революцию и спасти Россию от ужасов анархии. Генерал-адъютант ЭВЕРТ. |
Командующий Румынским фронтом генерал от кавалерии Сахаров В. В. | Генерал-адъютант Алексеев передал мне преступный и возмутительный ответ председателя, Государственной Думы Вам на высокомилостивое решение Государя Императора даровать стране ответственное министерство и пригласить главнокомандующих доложить Его Величеству через Вас о решении данного вопроса в зависимости от создавшегося положения. Горячая любовь моя к Его Величеству не допускает душе моей мириться с возможностью осуществления гнусного предложения, переданного Вам председателем Гос. Думы. Я уверен, что не русский народ, никогда не касавшийся Царя своего, задумал это злодейство, а разбойничья кучка людей, именуемая Государственной Думой, предательски воспользовалась удобной минутой для проведения своих преступных Целей. Я уверен, что армии фронта непоколебимо встали бы за своего державного вождя, если бы не были призваны к защите родины от врага внешнего и если бы не были в руках тех же государственных преступников, захвативших в свои руки источники жизни армии. Таковы движения сердца и души. Переходя же к логике разума и учтя создавшуюся безысходность положения, я, непоколебимо верноподданный Его Величества, рыдая, вынужден сказать, что, пожалуй, наиболее безболезненным выходом для страны и для сохранения возможности биться с внешним врагом, является решение пойти навстречу уже высказанным условиям, дабы промедление не дало пищу к предъявлению дальнейших, еще гнуснейших притязаний. Яссы. 2 марта. № 03317. Генерал Сахаров. |
Командующий Балтийским флотом вице-адмирал Непенин А. И.: | С огромным трудом удерживаю в повиновении флот и вверенные войска. В Ревеле положение критическое, но не теряю еще надежды его удержать. Всеподданейше присоединяюсь к ходатайствам Вел. Кн. Николая Николаевича и главнокомандующих фронтами о немедленном принятии решения, формулированного председателем Гос. Думы. Если решение не будет принято в течение ближайших часов, то это повлечет за собой катастрофу с неисчислимыми бедствиями для нашей родины. 21 ч. 40 м. 2 марта. Вице-адмирал Непенин. |
Командующий Северным фронтом генерал-адъютант Рузский Н. В. Никаких телеграмм не посылал, так как во время событий царь сам находился в штабе Северного фронта. Устно высказывался за отречение. | |
Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Колчак А. В. Ответа не прислал. Уже на следующий день после отречения отправляет телеграмму начальнику Главного морского штаба адмиралу Русину: | Для сохранения спокойствия нахожу необходимым объявить вверенным мне флоту, войскам, портам и населению, кто в настоящее время является законной верховной властью в стране — кто является законным правительством и кто верховный главнокомандующий. Не имея этих сведений, прошу их мне сообщить. До настоящего времени в подчиненных мне флоте, войсках, портах и населении настроение спокойное. |
10. 2 марта 1917, вторая половина дня. Прибытие представителей Госдумы
В это время Рузскому сообщают, что в Псков выдвинулись представители Государственной Думы А. И. Гучков и В. В. Шульгин. В 15-10 об этом сообщено Николаю II. Ещё перед отправлением во Псков, около 4 утра революционные солдаты убивают ехавшего с Гучковым в одном автомобиле князя Вяземского.
Когда Родзянко пытается согласовать поездку к царю с Петросоветом, представители Петросовета требуют ехать только с председателем исполкома Петросовета Чхеидзе Н. С. и батальоном солдат, так что депутаты Думы решают действовать самостоятельно.[12]
Царь спрашивает личного врача Фёдорова С. П. искренне ответить, возможно ли излечение наследника, на что получает ответ, что «чудес в природе не бывает», и что в случае отречения наследнику, скорее всего, придётся жить в семье регента. После этого Николай приходит ко второму решению — отречься сразу и за своего сына, с тем, чтобы оставить его с собой. Формально решение отречься за наследника было незаконным, и нарушало коронационный манифест Павла I от 5 апреля 1797 г., который предусматривал, что царствующее лицо имеет право отрекаться от престола только само за себя, а не за своих наследников.
Представители Думы прибывают в царский поезд в 2145. Перед их прибытием генерал Рузский получает сведения, что к царскому поезду движутся высланные из Петрограда «вооружённые грузовики» с революционными солдатами.
По свидетельству полковника Мордвинова А. А., Шульгин сообщил ему о сильных трениях Госдумы с Петросоветом: «В Петрограде творится что-то невообразимое, мы находимся всецело в их руках и нас наверно арестуют, когда мы вернемся» .
Гучков сообщил Николаю II, что существует опасность распространения беспорядков на войска, находящиеся на фронте, и что войска Петроградского гарнизона перешли на сторону восставших немедленно. На сторону революции, по словам Гучкова, перешли подразделения Собственного Конвоя, и остатки лояльных частей в Царском Селе, выславшие к восставшим солдатам своих представителей с просьбой «выдать удостоверение, что они также участвовали в движении». Выслушав его, царь сообщает, что уже принял решение отречься за себя и за сына.
2 (15) марта в 2340 (в документе время подписания было указано царём, как 15 часов — время принятия решения) Николай передал Гучкову и Шульгину Манифест об отречении, который, в частности, гласил: «<…> Заповедуем брату нашему править делами государства в полном и нерушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу. <…>». Гучков и Шульгин предлагают формулировку «всенародную присягу», царь исправляет на «ненарушимую».
Гучков и Шульгин также просили Николая II подписать два указа: о назначении князя Г. Е. Львова главой правительства и великого князя Николая Николаевича верховным главнокомандующим; бывший император подписал указы, указав в них время 14 часов[13]. Царь проставил время отречения, как 1500, с тем, чтобы не создалось впечатление, что отречение произошло под давлением делегатов Думы; время указов о назначении 1400 появилось, чтобы формально они имели законную силу, как сделанные до момента отречения.
Весь протокол беседы Николая II с представителями Думы зафиксирован начальником походной канцелярии генералом Нарышкиным под названием «Протокол отречения».
По окончании аудиенции Гучков вышел из вагона, и крикнул в толпу:
После этого Николай записывает в своём дневнике: «Утром пришёл Рузский и прочёл свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется соц-дем партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2½ ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я поговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжёлым чувством пережитого. Кругом измена, и трусость, и обман! » .
Умеренно правая московская газета[15] 4 марта так передавала слова императора Гучкову и Шульгину: «Я всё это обдумал, — сказал он, — и решил отречься. Но отрекаюсь не в пользу своего сына, так как я должен уехать из России, раз я оставляю Верховную власть. Покинуть же в России сына, которого я очень люблю, оставить его на полную неизвестность я ни в коем случае не считаю возможным. Вот почему я решил передать престол моему брату, великому князю Михаилу Александровичу».[16]
11. 3-5 марта 1917. Отречение великого князя Михаила Александровича
В ночь со 2 на 3 марта 1917 царский поезд отбывает в Могилёв в два часа ночи. Перед отъездом Николай отправляет великому князю Михаилу Александровичу телеграмму: «Его Императорскому Величеству МИХАИЛУ. Петроград. События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить. Останусь навсегда верным и преданным братом. Возвращаюсь в Ставку и оттуда через несколько дней надеюсь приехать в Царское Село. Горячо молю Бога помочь тебе и твоей Родине. НИКА»
Гучков и Шульгин убывают в Петроград три часа ночи, заранее сообщив правительству телеграфом текст трёх принятых документов. В 6 утра временный комитет Госдумы связался с великим князем Михаилом Александровичем, находившемся в это время на квартире князя Путятина, сообщив ему об отречении уже бывшего императора в его пользу.
Во время встречи утром 3 марта с великим князем Михаилом Александровичем Родзянко заявляет о том, что в случае принятия им престола немедленно разразится новое восстание, и следует передать рассмотрение вопроса о монархии Учредительному собранию. Его поддерживает Керенский А. Ф., против выступает Милюков П. В., заявивший, что «правительство одно без монарха… является утлой ладьей, которая может потонуть в океане народных волнений; стране при таких условиях может грозить потеря всякого сознания государственности и полная анархия раньше, чем соберется Учредительное Собрание. Временное правительство одно без него не доживет». Сгоряча Милюков предлагает всем монархическим силам сгруппироваться в Москве, однако перспектива гражданской войны крайне пугает всех присутствующих.
Выслушав представителей Думы, великий князь потребовал разговора с Родзянко М. В. наедине, и спросил, может ли Дума гарантировать его личную безопасность. После заявления Родзянко, что не может, великий князь Михаил согласился подписать отказ от престола до созыва Учредительного Собрания.
Для составления текста документа В. Д. Набоковым был вызван на квартиру князя Путятина на Миллионной юрист Б. Э. Нольде. Текст акта 3 марта был составлен совместно Нольде, Набоковым и В. В. Шульгиным, с поправками самого Великого князя и переписан начисто рукой В. Д. Набокова, после чего подписан Михаилом Александровичем. При подписании, кроме Набокова, Нольде и Шульгина, присутствовали Г. Е. Львов, Родзянко и Керенский.[17] Акт 3 марта был особенно важен, так как он был единственным документом, легализовывавшим власть самочинно сформированного Временного Правительства.
Находившийся в царском поезде полковник Мордвинов А. А. так описывает свою беседу с царём 3 марта в 16-30:[9]
Государь шел так же молча, задумавшись, уйдя глубоко в себя. Он был такой грустный, ему было так «не по себе»… — Ничего, ваше величество, — сказал я, — не волнуйтесь очень, ведь вы не напрашивались на престол, а, наоборот; вашего предка, в такое же подлое время приходилось долго упрашивать и, только уступая настойчивой воле народа, он, к счастью России, согласился нести этот тяжелый крест… нынешняя воля народа, говорят, думает иначе… что ж, пускай попробуют, пускай управляются сами, если хотят. Насильно мил не будешь, только что из этого выйдет. Государь приостановился. — Уж и хороша эта воля народа! — вдруг с болью и непередаваемой горечью вырвалось у него. Чтобы скрыть свое волнение, он отвернулся и быстрее пошел вперед. Мы молча сделали еще круг. — Ваше величество — начал опять я — что же теперь будет, что вы намерены делать? — Я сам еще хорошо не знаю — с печальным недоуме нием ответил государь — все так быстро повернулось… на фронт, даже защищать мою родину, мне вряд ли дадут теперь возможность поехать, о чем я раньше думал. Вероятно буду жить совершенно частным человеком. Вот увижу свои матушку, переговорю с семьей. Думаю, что уедем в Ливадию. Для здоровья Алексея и больных дочерей это даже необходимо, или может в другое место, в Костромскую губернию, в нашу прежнюю вотчину. — Ваше величество — с убеждением возразил я — уезжайте возможно скорее заграницу. При нынешних условиях даже в Крыму не житье. — Нет, ни за что. Я не хотел бы уехать из России, я ее слишком люблю. Заграницей мне было бы слишком тяжело, да и дочери и Алексей еще больны.
Другим чином свиты, с которым царь также поделился своими мыслями о только что произошедшем отречении, был флигель-адъютант Лейхтенбергский Н. Н., во время событий дежуривший при монархе.
Днём 3 марта Гучков и Шульгин прибывают в Петроград. На Варшавском вокзале их встречает толпа революционных рабочих. Когда Гучков пытается провозгласить в железнодорожных мастерских здравицу в честь «императора Михаила», рабочие приходят в ярость, и едва не линчуют обоих депутатов. Они требуют уничтожить манифест об отречении Николая II, арестовать царя, и провозгласить республику.
3 марта уже бывший царь узнал об отказе великого князя Михаила Александровича от престола, записав в дневнике «Оказывается, Миша отрекся. Его манифест кончается четырехвосткой [всеобщее, равное, прямое и тайное голосование] для выборов через 6 месяцев Учредительного Собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость! В Петрограде беспорядки прекратились — лишь бы так продолжалось дальше». Он составляет второй вариант манифеста об отречении, опять в пользу сына. Генерал А. И. Деникин утверждал в своих воспоминаниях, что 3 марта в Могилёве Николай заявил генералу Алексееву:
— Я передумал. Прошу вас послать эту телеграмму в Петроград. На листке бумаги отчётливым почерком государь писал собственноручно о своём согласии на вступление на престол сына своего Алексея… Алексеев унёс телеграмму и… не послал. Было слишком поздно: стране и армии объявили уже два манифеста. Телеграмму эту Алексеев, «чтобы не смущать умы», никому не показывал, держал в своём бумажнике и передал мне в конце мая, оставляя верховное командование.[18]
3 марта в 14-30 командующий Черноморским флотом адмирал Колчак А. В. отправляет телеграмму начальнику Морского штаба при Верховном Главнокомандующем адмиралу Русину: «Секретная. Для сохранения спокойствия нахожу необходимым объявить вверенным мне флоту, войскам, портам и населению, кто в настоящее время является законной верховной властью в стране — кто является законным правительством и кто верховный главнокомандующий. Не имея этих сведений, прошу их мне сообщить. До настоящего времени в подчиненных мне флоте, войсках, портах и населении настроение спокойное».
4 марта Командующий Гвардейским кавалерийским корпусом отправляет в Ставку начальнику штаба Верховного Главнокомандующего телеграмму «До нас дошли сведения о крупных событиях. Прошу Вас не отказать повергнуть к стопам Его Величества безграничную преданность Гвардейской кавалерии и готовность умереть за своего обожаемого Монарха. Хан Нахичеванский». В ответной телеграмме Николай сообщил: «Никогда не сомневался в чувствах гвардейской кавалерии. Прошу подчиниться Временному правительству. Николай» [19]. По другим сведениям, эта телеграмма была отправлена ещё 3 марта, и генерал Алексеев так и не передал её Николаю. Существует также версия, что данная телеграмма была отправлена без ведома хана Нахичеванского его начальником штаба, генералом Винекеном[20]. По противоположной версии телеграмма, наоборот, была отправлена ханом Нахичеванским после совещания с командирами частей корпуса.
Другая широко известная телеграмма поддержки была отправлена командующим 3-м конным корпусом Румынского фронта генералом Келлером Ф. А. («Третий конный корпус не верит, что Ты, Государь, добровольно отрёкся от престола. Прикажи, Царь, придём и защитим Тебя» ). Неизвестно, дошла ли эта телеграмма до царя, но она дошла до командующего Румынским фронтом, приказавшего Келлеру сдать командование корпусом под угрозой обвинения в государственной измене.[21]
4 марта генерал Алексеев безуспешно пытается убедить Гучкова не публиковать Приказ № 1 Петросовета, так как он ведёт к полному разложению армии.
Единственное, что остается, это немедленно дать разрешение офицерам вне службы носить штатское платье. Только это и поможет им иногда избавляться от произвола и наглости революционных солдат.
4 марта бывший царь встречается в Могилёве со своей матерью, вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной. Она делает в своей памятной книжке запись: «…Дорогой Ники встретил меня на станции. Горестное свидание! Он открыл мне свое кровоточащее сердце, оба плакали. Бедный Ники рассказывал обо всех трагических событиях, случившихся за два дня. Сначала пришла телеграмма от Родзянко, в которой говорилось, что он должен взять все с Думой в свои руки, чтобы поддержать порядок и остановить революцию; затем — чтобы спасти страну, предложил образовать новое правительство и …отречься от престола в пользу своего сына (невероятно!). Но Ники естественно не мог расстаться со своим сыном и передал трон Мише! Все генералы телеграфировали ему и советовали то же самое, и он… подписал манифест. Ники был неслыханно спокоен и величественен в этом ужасно унизительном положении»[22].
5 марта возвращается генерал Иванов.
12. 8 марта 1917. Прощание с войсками. Николай отбывает в Царское Село
8 марта исполком Петросовета, когда стало известно о предполагаемых планах царя отъехать в Англию, постановил арестовать царя и его семью, конфисковать имущество и лишить гражданских прав. В Царское Село прибывает новый командующий Петроградским округом генерал Корнилов Л. Г., арестовавший императрицу, и расставивший караулы, в том числе для защиты царя от взбунтовавшегося царскосельского гарнизона.
8 марта царь в Могилёве прощался с армией, и издал прощальный приказ войскам, в котором завещал «сражаться до победы» и «повиноваться Временному правительству». Генерал Алексеев передал этот приказ в Петроград, однако Временное правительство под давлением Петросовета отказалось публиковать его.
В последний раз обращаюсь к Вам, горячо любимые мною войска. После отречения моего за себя и за сына моего от престола Российского, власть передана Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы и благоденствия. Да поможет Бог и Вам, доблестные войска, отстоять Россию от злого врага. В продолжении двух с половиной лет Вы несли ежечасно тяжёлую боевую службу, много пролито крови, много сделано усилий, и уже близок час, когда Россия, связанная со своими доблестными союзниками одним общим стремлением к победе, сломит последнее усилие противника. Эта небывалая война должна быть доведена до полной победы. Кто думает о мире, кто желает его — тот изменник Отечества, его предатель. Знаю, что каждый честный воин так мыслит. Исполняйте же Ваш долг, защищайте доблестную нашу Великую Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайте Ваших начальников, помните, что всякое ослабление порядка службы только на руку врагу. Твёрдо верю, что не угасла в Ваших сердцах беспредельная любовь к нашей Великой Родине. Да благословит Вас Господь Бог и да ведёт Вас к победе Святой Великомученик и Победоносец Георгий. 8-го марта 1917 г. Ставка. НИКОЛАЙ[24][25]
Перед отъездом Николая из Могилёва представитель Думы в Ставке заявляет ему, что он «должен считать себя как бы арестованным».
8 марта Николай записывает в своём дневнике: «Последний день в Могилёве. В 10 ч. подписал прощальный приказ по армиям. В 10½ ч. пошёл в дом дежурства, где простился с со всеми чинами штаба и управлений. Дома прощался с офицерами и казаками конвоя и Сводного полка — сердце у меня чуть не разорвалось! В 12 час. приехал к мам’а в вагон, позавтракал с ней и её свитой и остался сидеть с ней до 4½ час. Простился с ней, Сандро, Сергеем, Борисом и Алеком. Бедного Нилова не пустили со мною. В 4.45 уехал из Могилёва, трогательная толпа людей провожала. 4 члена Думы сопутствуют в моем поезде! Поехал на Оршу и Витебск. Погода морозная и ветреная. Тяжело, больно и тоскливо» .
Великий князь Александр Михайлович так описывает прощание Николая с чинами штаба:
К одиннадцати часам зал переполнен: генералы, штаб- и обер-офицеры и лица свиты. Входит Ники, спокойный, сдержанный, с чем-то похожим на улыбку на губах. Он благодарит штаб и просит всех продолжать работу «с прежним усердием и жертвенностью». Он просит всех забыть вражду, служить верой и правдой России и вести нашу армию к победе. Потом он произносит свои прощальные слова короткими военными фразами, избегая патетических слов. Его скромность производит на присутствующих громадное впечатление. Мы кричим «ура», как никогда еще не кричали за последние двадцать три года. Старые генералы плачут. Еще мгновение — и кто-нибудь выступит вперед и станет молить Ники изменить принятое им решение. Но напрасно: самодержец всероссийский не берет своих слов. обратно!
9 марта в 11-30 царь прибыл в Царское Село, как «полковник Романов». Фрейлина Вырубова А. А. пишет в своих мемуарах, что Николай также показывал ей телеграммы от командующих фронтами и великого князя Николая Николаевича с просьбой об отречении, и заявил, что «Дайте мне здесь жить с моей семьей самым простым крестьянином, зарабатывающим свой хлеб, пошлите нас в самый укромный уголок нашей Родины, но оставьте нас в России».[26]
14 марта 1917 генерал Алексеев в своей записке Временному правительству обобщает реакцию фронтов и флотов на отречение: на Балтийском флоте «восторженно», на Северном фронте «сдержанно и спокойно», на Западном «спокойно, серьёзно, многие с сожалением и огорчением», на Юго-Западном «спокойно, с сознанием важности переживаемого момента», на Румынском и Кавказском фронтах, и также на Черноморском флоте «тягостное впечатление, преклонение перед высоким патриотизмом и самопожертвованием государя, выразившемся в акте отречения».
13. События в Царском Селе 28 февраля — 2 марта 1917
28 февраля в Царском Селе появляются немногочисленные подразделения и отдельные солдаты и офицеры Петроградского гарнизона, сохранившие лояльность царю. Около 12-00 прибыл начальник Охранного отделения Глобачёв К. И., бежавший из Петрограда; само Охранное отделение было разгромленно революционерами.
Около 20-00 восстал царскосельский гарнизон. Немногие лояльные части Дворцовой охраны — Собственный полк, Конвой Его Величества, рота Железнодорожного полка и батарея воздушной охраны, две роты Гвардейского экипажа — встают в оборону вокруг дворца. После переговоров с революционными солдатами Дворцовая охрана отправляет парламентёров в Госдуму.
1 марта в 5 утра пришло сообщение, что царский поезд якобы задержан революционерами в Малой Вишере, а царь арестован. По другим версиям, появившимся днём, поезд был якобы задержан на станции Дно или в Бологом.
В 9 утра вернулись из Петрограда парламентёры. Представитель Госдумы Гучков просил продолжать их охранять дворец. Дворцовые части и революционный гарнизон отказываются от наступательных действий друг против друга.
В 11 утра в Царском Селе появились эмиссары Временного комитета Госдумы. Царскосельский гарнизон, пока за вычетом Дворцовой охраны, окончательно переходит на сторону революции.
Около полуночи прибывает генерал Иванов, который решает сделать Царское Село центром лояльных царю войск, а блокированные железнодорожниками эшелоны привести походным порядком. Однако после аудиенции у императрицы он начинает колебаться. В 2-30 ночи приходит телеграмма Николая II: «Царское Село. Надеюсь прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не принимать. НИКОЛАЙ». Генерал Иванов уезжает в Вырицу. Сама императрица 2 марта сообщает мужу об аудиенции двумя письмами: первое гласило: «Вчера ночью от 1 до 2 1/2 виделась с Ивановым, который теперь здесь сидит в своем поезде. Я думала, что он мог бы проехать к тебе через Дно, но сможет ли он прорваться? Он надеялся провести твой поезд за своим», и второе: «Милый старик Иванов сидел у меня от 1 до 2 1/2 часов ночи и только постепенно вполне уразумел положение».
По свидетельству французского посла в Петрограде Мориса Палеолога, 1 (14) марта к Потёмкинскому дворцу в Петрограде явились представители привилегированных частей Царского Села с заявлением своей лояльности новой власти:
В ночь с 1 на 2 марта подняла восстание рота Собственного Железнодорожного полка, и ушла в Петроград, убив двух офицеров.
Великий князь Павел Александрович в течение 1 — 2 марта составляет манифест с обещанием народу конституции по окончании войны. 2 марта в 11 часов он представляет манифест императрице.
Днём самовольно уходят в Петроград две роты Гвардейского экипажа.
Вечером императрица пишет письмо, и в двух копиях пытается отправить его Николаю II через двух разных офицеров, Соловьёва и Грамотина, однако оба письма до царя не дошли.
Мой любимый, бесценный ангел, свет моей жизни! Мое сердце разрывается от мысли, что ты в полном одиночестве переживаешь все эти муки и волнения, и мы ничего не знаем о тебе, а ты не знаешь ничего о нас. Теперь я посылаю к тебе Соловьева и Грамотина, даю каждому по письму и надеюсь, что, по крайней мере, хоть одно дойдет до тебя. Я хотела послать аэроплан, но все люди исчезли. Молодые люди расскажут тебе обо всем, так что мне нечего говорить тебе о положении дел. Все отвратительно, и события развиваются с колоссальной быстротой. Но я твердо верю — и ничто не поколеблет этой веры,— все будет хорошо. [...] Ясно, что они хотят не допустить тебя увидеться со мной прежде, чем ты не подпишешь какую-нибудь бумагу, конституцию или еще какой-нибудь ужас в этом роде… Два течения — Дума и революционеры — две змеи, которые, как я надеюсь, отгрызут друг другу головы,— это спасло бы положение. [...] Бог поможет, поможет, и твоя слава вернется. Это — вершина несчастий! Какой ужас для союзников и радость врагам! Я не могу ничего советовать, только будь, дорогой, самим собой. Если придется покориться обстоятельствам, то Бог поможет освободиться от них. О мой святой страдалец! Всегда с тобой неразлучная твоя Женушка. |
По словам Гучкова, в ночь с 1 на 2 марта к эмиссарам Госдумы в Царском Селе явились представители частей, сохранявших лояльность царю, и заявили, что они «не хотят кровопролития», и просят выдать им «удостоверение, что они тоже участвовали в движении».
8 марта Командующий войсками Петроградского военного округа генерал Корнилов Л. Г. (прибывший в Царское Село 5 марта) лично арестовывает императрицу, в том числе — для предотвращения самосуда со стороны восставшего царскосельского гарнизона. Генерал Корнилов отдельно настоял на том, чтобы караул царской семьи подчинялся штабу Петроградского военного округа, а не местному Совету.
По свидетельству камердинера Волкова А. А., «Корнилов сказал императрице, что на него возложена тяжелая обязанность объявить об аресте, и просил Государыню быть спокойной: ничего не только опасного, но даже особых стеснений арест за собой повлечь не может. Корнилов попросил разрешения представить Государыне сопровождавших его офицеров…Императрица несколько растерялась и приказала позвать к себе великого князя Павла Александровича»[28]. По свидетельству поручика 4-го Царскосельского стрелкового полка К. Н. Кологривова, состоявшего в Сводно-Гвардейском полку, генерал Корнилов явился объявлять об аресте «с красным бантом»[29].
14. Переход железнодорожников на сторону революции. Телеграмма Бубликова
28 февраля председатель Госдумы Родзянко М. В. разрешает депутату Думы Бубликову взять под свой контроль министерство путей сообщения. Помимо самих железных дорог, министерство обладало собственной телеграфной сетью, независимой от МВД. С отрядом из двух офицеров и нескольких солдат Бубликов арестовывает министра путей сообщения Войновского-Кригера. Железнодорожники сразу переходят на сторону революции: по свидетельству самого Бубликова, «безропотно подчинились старшие, с великой радостью младшие», а товарищ (заместитель) министра Борисов И. Н. заявил, что «Слава Богу! Наконец-то! А мы вас ещё вчера ждали!».
Начальник Северо-Западной железной дороги Валуев Ф. М. попытался попасть в Царское Село, и был убит революционной толпой.
В 13-50 28 февраля Бубликов рассылает по всей территории Российской империи телеграмму:
По всей сети. Всем начальствующим. Военная. По поручению Комитета Государственной Думы сего числа занял Министерство путей сообщения и объявляю следующий приказ председателя Государственной Думы: «Железнодорожники! Старая власть, создавшая разруху во всех областях государственной жизни, оказалась бессильной. Комитет Государственной Думы взял в свои руки создание новой власти. Обращаюсь к вам от имени Отечества — от вас теперь зависит спасение Родины. Движение поездов должно поддерживаться непрерывно с удвоенной энергией. Страна ждет от вас больше, чем исполнение долга, — ждет подвига… Слабость и недостаточность техники на русской сети должна быть покрыта вашей беззаветной энергией, любовью к Родине и сознанием своей роли транспорт для войны и благоустройства тыла.»
Эта телеграмма имела особо важное значение, так как благодаря ей о начавшихся событиях узнали в российских городах далеко за пределами Петрограда. Однако окончательно всё население, включая самые отдалённые деревни, узнало о революции только к апрелю.
15. Движение «карательной экспедиции» генерала Иванова
Согласно свидетельствам чинов царской свиты, инициатива назначения командиром «карательной экспедиции» именно генерала Иванова исходила от генерала Дубенского Д. Н. 27 февраля 1917. Генерал Иванов согласился с этой инициативой, и предложил свою помощь царю, также одобрившему его кандидатуру. За обедом генерал Иванов сообщает Николаю II, как он усмирил бунт в Харбине силами двух полков, и получает ответ: «Я вас назначаю главнокомандующим Петроградским округом, там в запасных батальонах беспорядки и заводы бастуют, отправляйтесь».
27 февраля 22-30 генерал Алексеев приказывает начальнику штаба Северного фронта Данилову выделить для генерала Иванова два пехотных полка, два кавалерийских, и одну пулемётную команду. В 0-15 генерал Данилов сообщает о выделении этих войск. По расчётам генерала Данилова, эти силы должны были прибыть в Петроград 1 марта.
28 февраля в 2-15 ночи генерал Алексеев приказывает также дополнительно, по приказу царя, придать отряду артиллерию.
В 4-15 утра Командующий Западным фронтом генерал Эверт сообщает генералу Алексееву также о выделении и от своего фронта нескольких частей, дополнительно к частям Северного фронта: «34-й Севский, 36-й Орловский под нач. начальника 9-й пех. дивизии, ген. Лошунова, 2-й Гусарский Павлоградский и 2-й Донской Казачий полки под командой командира бригады, ген. Юрьева, и нач. дивизии ген. Кн. Трубецкого — выступают. Одновременно для Георгиевского батальона пулемётная команда Кольта из 10-го корпуса. Посадка начнётся в полдень 28-го и окончится 2-го марта».
На деле по состоянию на вечер 1 марта дошёл до места назначения, станции Александровская, только головной эшелон сил Северного фронта, содержащий Тарутинский полк, все остальные находились частью в Луге, частью между Лугой и Псковом. Силы Западного фронта проехали Полоцк.
По словам Родзянко М. В., сообщённым им в ночь с 1 на 2 марта генералу Рузскому, силы, отправленные от Северного фронта, перешли на сторону революции («эшелоны, вами высланные в Петроград, взбунтовались, вылезли в Луге из вагонов, объявили себя присоединившимися к Государственной Думе и решили отнимать оружие и никого не пропускать, даже литерные поезда»). В это же время восстал гарнизон в Луге. Приказом командования Северного фронта эти силы тогда же, в ночь с 1 на 2 марта, отправлены из Луги и Александровской обратно на фронт в распоряжение командующего 5й армией, по согласованию с Николаем II. Судя по сохранившимся телеграммам, на момент начала разговора с Родзянко командование фронта уже доложило генералу Рузскому об этом бунте.
Сам генерал Иванов в полночь с 1 на 2 марта только прибывает в Царское Село, и утром убывает в Вырицу, получив телеграмму царя «прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не предпринимать». Перед отъездом он получает сведения, что в сторону Царского Села выдвинулись революционные тяжелый дивизион и батальон Первого гвардейского запасного стрелкового полка, а в Петрограде «в распоряжении законных военных властей не осталось ни одной части», и с 12 часов дня 28 февраля «прекратилась борьба с восставшей частью населения». Уже через 15 минут после его отъезда на царскосельском вокзале появляются революционные войска с пулемётами.
2 марта генерал Иванов выезжает из Вырицы в расположение Тарутинского полка, но на станции Семрино (по другим источникам — Сусанино) его вместе с Батальоном георгиевских кавалеров блокируют революционные железнодорожники. Там получает телеграмму Бубликова: «Мне стало известно, что вы арестовываете и терроризуете служащих железных дорог, находящихся в моем ведении. По поручению Временного комитета Государственной Думы предупреждаю вас, что вы навлекаете на себя этим тяжелую ответственность. Советую вам не двигаться из Вырицы, ибо, по имеющимся у меня сведениям, народными войсками ваш полк будет обстрелян артиллерийским огнем» .
В ночь со 2 на 3 марта в 1-30 генерал Иванов отправляет генералу Алексееву телеграмму: «До сих пор не имею никаких сведений о движении частей, назначенных в мое распоряжение. Имею негласные сведения о приостановке движения моего поезда. Прошу принятия экстренных мер».
По свидетельству Шульгина В. В., 2 марта на станции Семрино появляются революционные агитаторы, и Батальон георгиевских кавалеров начинает выходить из под контроля генерала Иванова.
2 марта блокированный в Семрино генерал Иванов командирует в Царское Село подполковника Тилли с приказом собрать там и доложить сведения о положении дел в Петрограде. Утром 3 марта подполковник Тилли сообщает, что задержан в Царском Селе революционными властями.
В ночь с 3 на 4 марта генерал Иванов выезжает обратно в Ставку. На станции Дно он узнаёт от её коменданта об отречении Николая II от престола, в Орше узнаёт об отказе от престола великого князя Михаила Александровича. 5 марта в 15-00 — 16-00 прибывает в Ставку, где «наставлял солдат служить верно и честно новому правительству, благодарил их за службу и, прощаясь, обнял и поцеловал в каждой роте одного солдата за всю роту»[30]
16. События на станции Дно 1 марта 1917
Популярная легенда гласит, что Николай II отрёкся от престола на станции Дно. На самом деле, отречение произошло на следующий день во Пскове, а Дно было для поезда предыдущей остановкой.
По показаниям царской свиты, императорский поезд прибывает на станцию Дно 1 марта в 15-00 (по показаниям дворцового коменданта Воейкова В. Н. — в 18-00). На предыдущей остановке получено сообщение, что генерал Иванов только утром 1 марта прошёл станцию Дно, в то время, как ожидалось, что он в это время будет в Царском Селе. Царь спрашивает у дворцового коменданта Воейкова: «Отчего он так тихо едет?».
По свидетельству Спиридовича А. И.,
Другие источники описывают произошедшее так: «генерал Иванов вышел на перрон, вооружённый лишь своей огромной бородой, и заорал: 'На колени!' Как ни странно это сработало. Самых строптивых солдат арестовали, и увезли в его поезде.»
Спиридович А. И. сообщает, что «На станции Дно был полный порядок. Жандармы произвели несколько предварительных арестов».
Ещё в Бологом революционные железнодорожники телеграфировали в Петроград Бубликову о продвижении царского поезда, Бубликов сообщает полученные сведения Родзянко. Родзянко приказывает «Царский поезд задержать, Государю передать телеграмму с просьбою дать ему аудиенцию, приготовить для его поездки в Бологое экстренный поезд.» Однако, несмотря на усилия революционеров, царский поезд в Бологом не задержался, а поехал на Псков.
На станции Дно приходит повторная телеграмма Родзянко с просьбой аудиенции. Николай II ответил, что будет ждать его на станции Дно. Когда Родзянко не появляется на станции Дно, Николай II приказывает телеграфировать, что будет ждать его во Пскове.
Во время разговора с генералом Рузским в ночь с 1 на 2 марта Родзянко объясняет то, что он так и не приехал на аудиенцию, невозможностью оставить Петроград. Председатель Госдумы опасается, что в его отсутствие революционные события в столице могут окончательно перерасти в анархию. В то же время, по свидетельству Суханова Н. Н., Родзянко не смог выехать на станцию Дно, так как железнодорожники отказались предоставлять ему поезд без санкции Исполкома Петросовета, «прения были чрезвычайно кратки, и если не единогласно, то огромным большинством было постановлено: в поезде Родзянке отказать ». Под давлением лично Керенского поезд для Родзянко всё-таки предоставляется, но к тому времени царь уже успевает уехать со станции Дно.
По свидетельству участника событий псковского железнодорожника Миронова В. И.[31], царский поезд 1 марта 1917 года был арестован на станции Дно представителями «ревкома» (что явно является ошибкой, так как в феврале 1917 ещё никаких ревкомов не было), и был отправлен далее во Псков только усилиями военного коменданта полковника Фреймана (какой именно офицер имеется в виду под военным комендантом полковником Фрейманом, точно тоже неизвестно, возможно полковник Карл Владимирович фон Фрейман). По тому же свидетельству, железнодрожники Иван Зубрилин и Алексей Смирнов пытались заблокировать царский поезд на станции Дно, устроив крушение на путях, однако действия Зубрилина были остановлены жандармами. Второй поезд, отправленный Смирновым в лоб царскому поезду, был в последний момент перенаправлен стрелочником в тупик.
По свидетельству полковника Пронина М. В., видевшего царский поезд 4 марта 1917 в Ставке, он «был поражен большим на нем количеством каких-то царапин и изъянов. Покраска местами как бы потрескалась и большими слоями поотваливалась — „будто следы от попавших в него мелких осколков снарядов“, — мелькнула мысль». Точное происхождение этих повреждений неизвестно, по одной из версий, царский поезд, возможно, был обстрелян революционными силами на станции Дно.
17. «Комплот генерал-адъютантов»
Всеобщий отказ царских генералов проявить хоть какую-то инициативу, а уж тем более подавлять Февральскую революцию породил появившуюся уже в 1917—1918 версию о «комплоте генерал-адъютантов» («заговоре генерал-адъютантов»), до сих пор распространённую в литературе монархической направленности. К деталям «плана заговорщиков» относят также блуждания царского поезда 28 февраля — 1 марта 1917 (в частности, ошибочное сообщение о революционных солдатах в Любани) или ненадёжность Петроградского гарнизона, который был сформирован из запасных батальонов гвардейских полков, которые были укомплектованы призванными в конце 1916 -нач. 1917 запасными старших возрастов, и ненадёжность многих младших офицеров — мобилизованных студентов и интеллигентов, зачастую симпатизирующих социалистическим идеям — заставила некоторых царских генералов называть их «чёрным войском».Хотя эти факты говорят не о преднамеренных действиях заговорщиков, а о царившем накануне Февральской революции вопиющей некомпетентности начальствующих лиц.
Главным действующим лицом предполагаемого «заговора» тогда становится начальник штаба Верховного Главнокомандующего М.В.Алексеев, сыгравший в отречении ключевую роль своей рассылкой телеграмм командующим фронтами и флотами. Если предположить, что все действия его самого и других генералов были заранее спланированы, и не были стихийными, тогда его действия выглядят несколько странно. Если 2 марта 1917 он фактически агитировал генералов за отречение Николая II, то всего за два дня до этого, 28 февраля, пытался отобрать у революционеров контроль над железными дорогами, и формировал «карательную экспедицию» для похода на Петроград, по собственной инициативе предложив добавить в её состав одну кавалерийскую дивизию, но в целом Алексеев аккуратно отсеивал ту информацию, которая могла бы склонить Николая II попытаться сохранить власть (телеграммы генералов графа Ф.А.Келлера и Гуссейн-Хана Нахичеванского). Но в целом тут больше вопросов, чем ответов.
По одной из популярных версий, предполагаемый заговор был политически-масонским, обычно называется имена А.И.Гучкова и Н.В.Некрасова, действительно бывших активными российскими масонами. А.И.Гучков через несколько дней стал военным министром Первого состава Временного правительства, а Н.В.Некрасов 2 марта был назначен на должность министра путей сообщения вместо Бубликова, и сыграл определённую роль в переходе железных дорог на сторону революции, хотя к моменту назначения Некрасова царь был уже во Пскове. Существует версия о том, что масонами все таки были генералы Алексеев и Рузский, а также генерал Крымов А. М., якобы состоявшие в т.н.«Военной Ложе» и поддерживавшие деловые контакты с А.И.Гучковым, но на сегоднешний день это не более чем версия, не имеющие не одного прямого доказательства.
Сходным образом протекала Ноябрьская революция 1918 года в Германии, заставшая кайзера Вильгельма II в штабе армии; прусский генералитет во главе с Вильгельмом Грёнером фактически отказался устраивать «карательную экспедицию» в столицу, и в самый разгар революции канцлер Максимилиан Баденский, не дожидаясь решения кайзера, объявил об его отречении. Эти события породили в Германию легенду о заговоре (см. Легенда об ударе ножом в спину ), популярную в период нацизма, и утверждавшую, что в ноябре 1918 германская армия якобы была полна сил, и выиграла бы войну, если бы не революция. Такое мнение не имеет никакого отношение к реальности; с вступлением в войну США в апреле 1917 года Антанта получила решающее преимущество в силах, которое даже с учётом выхода России из войны можно оценить, как по крайней мере 4 к 3[32], по другим оценкам — даже 5 к 3. В сентябре 1918 Болгария уже капитулировала, а Австро-Венгрии произошёл окончательный крах экономики, вызвавший анархию, голодные бунты и восстания войск. В Вене с января 1918 года мука выдавалась по карточкам с нормой 450 граммов на человека. К моменту начала ноябрьской революции в Германии процесс распада Австро-Венгерской империи уже начался, кроме того, голод начался уже и в Германии. В ноябре 1918 Австро-Венгрия, основной союзник Германии, подписывает перемирие с Антантой и разваливается на части. Германия на ноябрь 1918 фактически остаётся одна против Антанты. 30 октября капитулирует также Османская империя. Дальнейшая судьба кайзера, впрочем, отличается от судьбы русского царя — он смог бежать в Нидерланды (которые отказались его выдавать) и умер своей смертью в 1941.
Легенда была порождена тем, что к ноябрю 1918 боевые действия не успели дойти до территории самой Германии, и потеряла популярность только после поражения и во второй мировой войне, когда винить в предательстве было некого.
18. Дальнейшая судьба участников событий
Многие участники событий погибли в 1917—1918.
Министр внутренних дел Протопопов А. Д. в ходе событий впал в панику, уже 28 февраля 1917 арестован революционным Временным комитетом Госдумы, который пытался таким образом предотвратить самосуд толпы. 27 октября 1918 расстрелян большевиками во время Красного террора в Москве.
Военный министр Беляев М. А. расстрелян большевиками во время Красного террора в 1918.
Дворцовый комендант Воейков В. Н. арестован Временным правительством, в 1917 бежал за границу. Умер в 1947 году в Стокгольме.
Командующий Петроградским военным округом генерал Хабалов С. С. арестован Временным правительством, впоследствии эвакуировался из России с остатками белых войск. Умер в 1924.
Дом министра императорского двора Фредерикса В. Б. в Петрограде был в ходе событий разграблен революционной толпой как «немецкий». На самом деле Фредерикс действительно имел иностранное происхождение, но не немецкое, а шведское. В 1924 бывший министр с разрешения советских властей эмигрировал в Финляндию, где умер в 1927 в возрасте 90 лет.
Начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал Алексеев М. В. стал одним из главных организаторов Белого движения, умер на Дону от воспаления лёгких 8 октября 1918 года.
Генерал Иванов Н. И. присоединился к Белому движению, умер от тифа 27 января 1919 года.
Великий князь Николай Николаевич, в ходе событий вступивший в должность Верховного Главнокомандующего, уже 11 марта 1917 был уволен Временным правительством с формулировкой «как Романов». Его приказ войскам о вступлении в должность так и не был опубликован. Активно в Белом движении не участвовал, после падения Крыма в 1919 эмигрировал. Умер своей смертью в эмиграции в 1928.
Генерал Эверт А. Е. уже 22 марта уволен Временным правительством за монархизм. Не эмигрировал, и политикой не занимался. Умер своей смертью в 1926.
Генерал Брусилов А. А. перешёл на сторону большевиков, умер своей смертью в 1926. До конца жизни так и не принял большевизм, сравнив его с «тяжёлой формой кори».
Генерал Сахаров В. В. уже 2 апреля уволен Временным правительством за монархизм. Более политикой не занимался. В 1920 году расстрелян «зелёными» повстанцами.
Адмирал Непенин А. И. уже 4 марта 1917 убит неустановленными лицами в матросской форме в Гельсингфорсе.
Великий князь Михаил Александрович 13 июня 1918 расстрелян в Перми местными большевиками.
Генерал Рузский Н. В. расстрелян большевиками во время Красного террора19 октября 1918 в составе группы заложников.
Великий князь Кирилл Владимирович в 1917 бежал в Финляндию, и оттуда эмигрировал в Швейцарию. В 1924 в эмиграции объявил себя новым императором. С этого момента появляется версия, что он якобы на сторону революции не переходил, а привёл Гвардейский флотский экипаж к Таврическому дворцу «для восстановления порядка».
Генерал Гусейн хан Нахичеванский во время Красного террора 29 января 1919 года расстрелян в составе группы заложников.
Генерал Келлер Ф. А. расстрелян в Киеве петлюровцами 8 декабря 1918 года.
Председатель Госдумы IV созыва Родзянко М. В. после прихода большевиков к власти бежал на Дон, где присоединился к Белому движению. В 1920 эмигрировал в Югославию, умер своей смертью в 1924.
Лидер партии кадетов, депутат Госдумы IV созыва Милюков П. В. в марте — мае был министром иностранных дел Временного правительства, поддержал Корниловское выступление («Корниловский мятеж»), после прихода большевиков к власти бежал на Дон, где присоединился к Белому движению. В 1918 эмигрировал во Францию. В 1922 году в эмиграции едва не стал жертвой монархического покушения, в результате которого вместо Милюкова погиб Набоков В. Д.
Дожил до начала советско-финской и Великой отечественной войны, полностью поддерживал действия СССР в этих войнах. Умер своей смертью в 1943, успев дожить до победы в Сталинградской битве.
Депутат Госдумы IV созыва и товарищ (заместитель) председателя Петросовета Керенский А. Ф. в результате апрельского правительственного кризиса становится военным министром Временного правительства, в июле — премьер-министром. В течение нескольких месяцев переживает короткий период популярности
Даже сам Николай II, сидящий под арестом в Царском Селе, записывает в своём дневнике 8 июля 1917: «В составе правит-ва совершились перемены; кн. Львов ушёл и председателем Сов. Мин. будет Керенский, оставаясь вместе с тем военным и морским мин. и взяв в управление ещё мин. торг и пром. Этот человек положительно на своем месте в нынешнюю минуту; чем больше у него будет власти, тем будет лучше.»
Однако провал июньского наступления и прочие шаги приводят Керенского к краху. В октябре 1917 бежит из Петрограда, безуспешно попытавшись подавить выступление большевиков силами корпуса генерала Краснова. В июне 1918 окончательно эмигрирует — сначала в Лондон, оттуда в Париж, а после вторжения Гитлера в 1940 — в США. Прожил на редкость долгую жизнь, по сравнению с остальными участниками событий, и умер в 1970. В 1968 безуспешно пытается получить у Брежнева разрешение посетить СССР.
Депутат Госдумы IV созыва Шульгин В. В. после прихода к власти большевиков эмигрировал в Югославию, по политическим убеждениям оставшись антисемитом и сторонником конституционной монархии. В 1944 задержан советскими войсками, и вывезен в СССР, где осуждён за «антисоветскую деятельность» из-за своих контактов с Белым движением. Освобождён только в 1956. Умер своей смертью в 1976.
Николай II вместе со всей семьёй расстрелян в Екатеринбурге большевиками 17 июля 1918 года.
19. Явление иконы Божией Матери «Державная»
2 марта 1917 года в селе Коломенском произошло явление Иконы Божией Матери «Державная». На иконе Богородица восприняла земные регалии Помазанника в дни отречения Императора Николая II: на икону перешли венец, скипетр и держава.
По мнению ряда православных, символическое значение явления иконы «Державная» состоит в том, что гибель монархии послана народу в наказание,[33] но сама Богородица хранит символы царской власти, что даёт надежду на покаяние и возрождение России и русского государства.
20. Мнения современников
Шегловитов И. Е., бывший царский министр юстиции[34]:
Паралитики власти слабо, нерешительно, как-то нехотя борются с эпилептиками революции. |
Деникин А. И.[35]
Суханов Н. Н.[36]:
Между тем, как выяснилось впоследствии, с царем и царским поездом происходило следующее. После известных почтительнейших телеграмм Родзянки в Ставку (от утра 27-го), в коих председатель Думы молил бога, чтобы «ответственность за события не пала на венценосца», в течение всего дня царь, бывший в Могилеве, информировался о положении дел телеграммами каких-то своих уцелевших слуг. Генерал Алексеев, докладывая царю об этих телеграммах, убеждал, как говорят, пойти на уступки, но царь не шел на это без санкции «дорогой Алис», находившейся в Царском Селе. |
Великий князь Александр Михайлович, 3 марта 1917[37]:
Мой адъютант разбудил меня на рассвете. Он подал мне печатный лист. Это был манифест Государя об отречении. Никки отказался расстаться с Алексеем и отрекся в пользу Михаила Александровича. Я сидел в постели и перечитывал этот документ. Вероятно, Никки потерял рассудок. С каких пор Самодержец Всероссийский может отречься от данной ему Богом власти из за мятежа в столице, вызванного недостатком хлеба? Измена Петроградского гарнизона? Но ведь в его распоряжении находилась пятнадцатимиллионная армия... Через минуту к станции подъехал автомобиль Никки… Он быль бледен, но ничто другое в его внешности не говорило о том, что он был автором этого ужасного манифеста… упрекал своего брата Михаила Александровича за то, что он своим отречением оставил Россию без Императора. — Миша, не должен было этого делать, — наставительно закончил он. — Удивляюсь, кто дал ему такой странный совет. Это замечание, исходило от человека, который только что отдал шестую часть вселенной горсточке недисциплинированных солдат и бастующих рабочих, лишило меня дара речи. После неловкой паузы, он стал объяснять причины своего решения. Главные из них были: 1) Желание избежать в России гражданского междоусобия. 2) Желать удержать apмию в стороне от политики для того, чтобы она могла продолжать делать общее с союзниками дело, и 3) Вера в то, что Временное Правительство будет править Россией более успешно, чем он. Ни один из этих трёх доводов не казался мне убедительным. Даже на второй день новой «Свободной России» у меня не было никаких сомнений в том, что гражданская война в Poccии неизбежна, и что развал нашей армии является вопросом ближайшего будущего. Между тем, сутки борьбы в предместьях столицы — и от всего этого «жуткого сна» не осталось бы и следа. |
Милюков П. Н., лидер партии кадетов:
Мой ответ не всех вас удовлетворит, но я его скажу. Старый деспот, доведший страну до полной разрухи, сам откажется от престола или будет низложен. Власть перейдет к регенту, великому князю Михаилу Александровичу. Наследником будет Алексей. |
Великий князь Николай Михайлович, 3 марта 1917 [38]:
В декабре, уж своей шкуры ради, собрались мы, великие князья, и послали ему депутацию: заточай жену, давай ответственное министерство. И слушать не стал. Без воли всегда был, а жена и последние остатки у него отняла. |
Коковцов В. Н., бывший премьер-министр, из показаний ВЧК 9 июля 1918 года[39]:
Дворцовый комендант Воейков В. Н.[40]:
Как только поезд двинулся со станции, я пришел в купе государя, которое было освещено одной горевшей перед иконой лампадой. После всех переживаний этого тяжелого дня государь, всегда отличавшийся громадным самообладанием, не был в силах сдержаться: он обнял меня и зарыдал… Сердце мое разрывалось на части при виде столь незаслуженных страданий, выпавших на долю благороднейшего и добрейшего из царей. |
Духовник Николая II, священник Федоровского Государева собора в Царском Селе Афанасий Беляев, 31 марта 1917 года[41][42][43]:
Когда сказал я: «Ах, Ваше Величество, какое благо для России Вы бы сделали, давши в свое время полную Конституцию и тем бы исполнили желание народа! Ведь Вас, как Ангела добра, любви и мира приветствовали все». На это с удивлением ответил он: «Неужели это правда? Да мне изменили все! Мне объявили, что в Петрограде анархия и бунт, и я решил ехать не в Петроград, а в Царское Село и с Николаевской дороги свернуть на Псков, но дорога туда уже была прервана, я решил вернуться на фронт, но и туда дорога оказалась прерванной. И вот один, без близкого советника, лишённый свободы, как пойманный преступник, я подписал акт отречения от Престола и за себя, и за Наследника сына. Я решил, что если это нужно для блага родины, я готов на все. Семью мою жаль!». И капнула горячая слеза из глаз безвольного страдальца. |
Интервью великого князя Кирилла Владимировича газете «Биржевые известия» во время Февральской революции.
Мой дворник и я, мы одинаково видели, что со старым правительством Россия потеряет все… великий князь доволен быть свободным гражданином и что над его дворцом развевается красный флаг… даже я, как великий князь, разве я не испытывал гнет старого режима?.. Разве я скрыл перед народом свои глубокие верования, разве я пошел против народа? Вместе с любимым мною гвардейским экипажем я пошел в Государственную Думу, этот храм народный… смею думать, что с падением старого режима удастся, наконец, вздохнуть свободно в свободной России и мне… впереди я вижу лишь сияющие звезды народного счастья...» |
Великий князь Андрей Владимирович, 4 марта 1917 года, Кисловодск[44]:
Сегодня как гром нас обдало известие об отречении Государя за себя и Алексея от престола в пользу Михаила Александровича. Второе отречение великого князя Михаила Александровича от престола еще того ужаснее. Писать эти строки, при переживании таких тяжелых моментов, слишком тяжело и трудно. В один день все прошлое величие России рухнуло. И рухнуло бесповоротно, но куда мы пойдем. Призыв Михаила Александровича к всеобщим выборам ужаснее всего. Что может быть создано, да еще в такое время. |
Бубликов А. Е., во время событий — депутат Думы и революционный комиссар в министерстве путей сообщения:
Достаточно было одной дисциплинированной дивизии с фронта, чтобы восстание было подавлено. Больше того, его можно было усмирить простым перерывом железнодорожного движения с Петербургом: голод через три дня заставил бы Петербург сдаться. В марте еще мог вернуться царь. И это чувствовалось всеми: недаром в Таврическом дворце несколько раз начиналась паника. |
Троцкий Л. Д.[45]:
Гучков А. И.:
Петроград в руках движения. Бороться с ним безнадежно. Борьба поведет лишь к напрасным жертвам. Попытки послать для усмирения войска с фронта не будут иметь успеха. Ни одна воинская часть этого не выполнит. Как бы ни была верна и надежна воинская часть, соприкоснувшись с атмосферой Петрограда, она перейдет на сторону движения. |
Маклаков В. А.[46]:
Британский посол в Петрограде Бьюкенен Д.[47]:
Сильный и энергичный министр вроде Столыпина мог бы с тактом и твердостью сдержать движение в узде, но правительству совершенно не удалось успокоить народ в отношении продовольственного кризиса, и в то же время оно приняло неудачные меры к восстановлению порядка, которые могли только довести массы до отчаяния и сыграть на руку настоящим революционерам. Наконец, отдав приказ войскам стрелять в народ, оно раздуло всеобщее недовольство в пожар, охвативший с быстротой молнии весь город. Однако основная ошибка была совершена военными властями: последние, не будь они совершенно лишены дара предвидения, должны были бы оставить в столице небольшой отряд хорошо дисциплинированного и надежного войска для поддержания порядка. Фактически же гарнизон, насчитывавший около 150.000 человек, состоял исключительно из запасных. Это были молодые солдаты, взятые из деревень, которых сначала обучали, а затем отправляли для пополнения потерь в их полках на фронте. Офицерский корпус, которому было вверено их обучение, был слишком малочисленен, чтобы держать в руках такое количество людей. Он состоял из прибывших с фронта инвалидов и раненых и из молодежи из военных школ, совершенно неспособной поддержать дисциплину при наступлении кризиса. Такая ошибка была тем менее извинительна, что Петроград всегда представлял опасность в отношении революционности. Он был центром социалистической пропаганды, которая велась главным образом в казармах и на фабриках. Он был полон германских агентов, работавших над разрушением империи и видевших в этом самый верный шаг к выведению России из войны. Кроме того, атмосфера столицы была настолько насыщена пессимизмом, что император не раз говорил мне, как рад он бывает стряхивать с себя ее гнетущее влияние и возвращаться в более укрепляющую атмосферу фронта. ... По представлению русских, свобода состоит в том, чтобы легко относиться к вещам, требовать двойной заработной платы, демонстрировать на улицах и проводить время в болтовне и голосовании резолюций на публичных митингах. |
Французский посол в Петрограде Морис Палеолог:
Воззвание Святейшего Правительствующего Синода 9 марта 1917 «К верным чадам Русской Православной Церкви по поводу переживаемых ныне событий»:[48][49]
Святейший правительствующий Синод верным чадам Православной Российской Церкви. Благодать вам и мир да умножится (2 Пет. 1: 2). Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на ее новом пути. Возлюбленные чада святой Православной Церкви! Временное правительство вступило в управление страной в тяжкую историческую минуту. Враг еще стоит на нашей земле, и славной нашей армии предстоят в ближайшем будущем великие усилия. В такое время все верные сыны Родины должны проникнуться общим воодушевлением. Ради миллионов лучших жизней, сложенных на поле брани, ради бесчисленных денежных средств, затраченных Россиею на защиту от врага, ради многих жертв, принесенных для завоевания гражданской свободы, ради спасения ваших собственных семейств, ради счастья Родины оставьте в это великое историческое время всякие распри и несогласия, объединитесь в братской любви на благо Родины, доверьтесь Временному правительству; все вместе и каждый в отдельности приложите все усилия, чтобы трудами и подвигами, молитвою и повиновением облегчить ему великое дело водворения новых начал государственной жизни и общим разумом вывести Россию на путь истинной свободы, счастья и славы. Святейший Синод усердно молит Всемилостивого Господа, да благословит Он труды и начинания Временного правительства, да даёт ему силу, крепость и мудрость, а подчиненных ему сынов великой Российской державы да управит на путь братской любви, славной защиты Родины от врага и безмятежного мирного устроения. Смиренный Владимир, митрополит Киевский Смиренный Макарий, митрополит Московский Смиренный Сергий, архиепископ Финляндский Смиренный Тихон, архиепископ Литовский Смиренный Арсений, архиепископ Новгородский Смиренный Михаил, архиепископ Гродненский Смиренный Иоаким, архиепископ Нижегородский Смиренный Василий, архиепископ Черниговский Протопресвитер Александр Дернов |
Ленин В. И., в письме Инессе Арманд, 2 марта (по старому стилю) 1917 года:
Дорогой друг!.. Мы сегодня в Цюрихе в ажитации: от 15.III есть телеграмма в «Zurcher Post» и в «Neue Zurcher Zeitung», что в России 14.III победила революция в Питере после 3-х дневной борьбы, что у власти 12 членов Думы, а министры все арестованы. Коли не врут немцы, так правда. Что Россия была последние дни накануне революции, это несомненно. Я вне себя, что не могу поехать в Скандинавию!!! Не прощу себе, что не рискнул ехать в 1915 г.! Лучшие приветы! Ваш Ленин. |
Ленин В. И., в письме Коллонтай А. М., 3 марта (по старому стилю) 1917 года:
Литература
21.1. Исследования
· Мельгунов, С. П. Мартовские дни 1917 года / С. П. Мельгунов; предисловие Ю. Н. Емельянова. — М.: Айрис-пресс, 2008. — 688 с.+вкл. 8 с. — (Белая Россия). ISBN 978-5-8112-2933-8
21.2. Воспоминания
· Спиридович А. И. Великая война и Февральская революция 1914—1917 г.
Ставка
· Лукомский А. С. Из воспоминаний. Первые месяцы революции
· Пронин В. М. Последние дни царской ставки. 1929.
· Сергиевский Б. Пережитое: Отречение // Кадетская перекличка № 38 (1985)
· Тихменев Н. М. Тихменев Н. М. Воспоминания о последних днях пребывания Николая II в Ставке. Ницца, 1925.
Псков
· Воейков В. Н. С царем и без царя. Воспоминания последнего дворцового коменданта. Гельсингфорс. 1936.
· Данилов Ю. Н. Мои воспоминания об императоре Николае II и великом князе Михаиле Александровиче. — Архив Русской Революции. XIX. Берлин, 1928.
· Данилов Ю. Н. На пути к крушению. — М., Военное издательство, 1992.
· Шульгин В. В. Дни. 1925.
Царское село
· Жильяр П. Император Николай II и его семья. (с илл., в сокр.)
· Бенкендорф П. К. Last days at Tsarskoe Selo (англ.)
Петроград
· Балк А. П. Гибель царского Петрограда: Февральская революция глазами градоначальника А. П. Балка // Русское прошлое: Ист.-док. альм. Л., 1991. № 1. С. 7-72.
· Бубликов А. А. Русская революция: её начало, арест царя, перспективы. 1918.
· Глобачев К. И. Правда о русской революции: Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения. М.: РОССПЭН, 2009.
· Ломоносов Ю. В. Воспоминания о Мартовской революции 1917 г. // Станкевич В. Б. Воспоминания. 1914—1919. Ломоносов Ю. В. Воспоминания о Мартовской революции 1917 г. / Сост., вступ. ст., примеч. А. С. Сенина. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1994.
· Мартынов Е. А. Царская армия в февральском перевороте. Л. 1927.
· Мстиславский С. Д. Пять дней: Начало и конец февральской революции. М., 1922.
Список литературы:
1. Б. А. Старков. Февральский излом 1917 года
2. [Былое. 1918. № 1(29). С. 173—174. Цитируется по: Ричард Пайпс. Русская революция. Агония старого режима 1905—1917]
3. Пронин В. М. Последние дни царской ставки. 1929.
4. Сергеевский Б. Н. Пережитое: Отречение // Кадетская перекличка № 38 (1985).
5. Старилов Н. И. Хроника революции
6. Спиридович Великая Война и Февральская революция 1914—1917
7. Старилов Н. И. Хроника революции часть III
8. Дубенский Д. Н. Как произошёл переворот в России
9. Мордвинов А. А. Последние дни императора
10. Великая Война и Февральская Революция. Глава 43.
11. Ломоносов Ю. В. Воспоминания о Мартовской революции 1917 г. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1994.
12. Шульгин. Воспоминания
13. Д.и.н. Г. Иоффе Русский либерал. Премьер-министр Временного правительства — князь Львов. // «Наука и жизнь», 2006, № 4.
14. Шульгин В. В. Дни
15. Газета «Утро России» издавалась предпринимателем старообрядцем П. П. Рябушинским
16. Цит. по: Переговоры с Николаем Вторым. // «Утро России». 4 марта 1917, № 61, стр. 1.
17. Нольде Б. Э. В. Д. Набоков в 1917 г. // Архив русской революции. Т. 7.
18. Генерал А. И. Деникин. Революция и царская семья // Очерки русской смуты. Том первый, Выпуск первый — Paris, 1921, стр. 54.
19. Русская гвардия в Великой Войне
20. [Н. А. Епанчин «На службе трёх императоров» (М., 1996, с. 458)]
21. Маским Воробьёв, Михаил Фомин О Келлере
22. Дневник императрицы Марии Федоровны. Из архива императрицы Марии Федоровны (1847-1928). Дневники, письма, фотографии последних четырех лет жизни в России
23. Фотография без точной датировки, получена через Bain News Service и хранится в Библиотеке Конгресса США (George Grantham Bain Collection).
24. Роберт МАССИ. НИКОЛАЙ И АЛЕКСАНДРА
25. Галушкин Н. В. Собственный Его Императорского Величества конвой
26. Вырубова А. А. Страницы моей жизни
27. Lib.ru/Классика: Палеолог Морис. Царская Россия накануне революции
28. Александра Федоровна, императрица — Последние дневники императрицы Александры Федоровны Романовой
29. Русская линия / Библиотека периодической печати / Генерал Лавр Георгиевич Корнилов. Часть вторая
30. Захаров. Журнал «Былое», «Последние дни старого режима»
31. Мультатули
32. Численность войск в Первую мировую войну (англ.)
33. «Наша история прошлого века связана с наказанием Божьим». Известные православные священнослужители высказали свое отношение к советской эпохе в истории России…
34. А. И. Спиридович Великая Война и Февральская Революция
35. Деникин А. И. Очерки русской смуты
36. Н. Н. Суханов. Записки о революции. Книга 1
37. Война и революция
38. Ломоносов Ю. В. Воспоминания о Мартовской революции 1917 г.//Станкевич В. Б. Воспоминания 1914—1919; Ломоносов Ю. В. Воспоминания о Мартовской революции 1917 г. М. 1994. С. 261.
39. Из моего прошлого. Воспоминания 1903—1919 гг. Том II.
40. Воейков В. Н. С Царем и без Царя. М. Воениздат, 1995. Стр. 249
41. Николаев П. А. Историческая драма в Пскове (март 1917 года)
42. Историческая драма в Пскове: Отречение Николая II
43. Последние дни царской семьи
44. Из дневника великого князя Андрея Владимировича за 1917 г
45. История русской оеволюции
46. Февральская революция
47. ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА -[ Мемуары ]- Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата
48. Царство и священство
49. Русская церковь и русская революция
Источник: ru.wikipedia.org/wiki/Отречение_Николая_II
www.ronl.ru
КУБАНСКИЙГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНОЛОГИЧЕСКИЙ УНИВЕСИТЕТ
Кафедра Истории и социальныхкоммуникаций
<span Times New Roman",«serif»; layout-grid-mode:both">
Реферат на тему:
“ОтречениеНиколая II. Как это было?”
Выполнил:студент I курса
ХТФ группы 02-Х-041
ВрублевскийД. В.
Научныйруководитель:
Косьяненко С. А.
Краснодар 2002Об отреченииГосударя Императора Николая II от престола Российского и о сложении с себя верховной власти
На третьем году тяжелой войны, вфеврале 1917 г., Россия стояла на пороге победы, которая должна была обеспечитьей славу, небывалый расцвет и мировое могущество, а русскому народу — мир иблагоденствие на многие годы.
После двухмесячного пребывания встолице, в среду 22 февраля/7 марта, Император Николай II отбыл из ЦарскогоСела в Ставку, находившуюся в Могилеве, где Его присутствие как Верховного Главнокомандующегобыло необходимо в связи с подготовкойрешительного весеннего наступления. Начиная с этого дня, события сталиразвиваться с головокружительной быстротой.
Революционеры всех званий инаправлений как будто ждали этого момента, чтобы от слов перейти к действиями, воспользовавшись отсутствием ГосударяИмператора, попытаться свергнуть существующий государственный строй. Едва либыло случайным и преждевременное возвращение в Ставку из отпуска по болезнигенерала Алексеева, начальника штаба Верховного Главнокомандующего и одного изглавных участников дальнейших событий, сыгравшего столь роковую роль. Уже наследующий день после отъезда Государя в Петрограде начались серьезные уличныебеспорядки. Петроградский район был в то время крупным промышленным центром смногочисленным рабочим населением. Но было и другое важное обстоятельство. Пораспоряжению военного министра ген. Поливанова там было к началу 1917 г. сосредоточено до 200 000 солдат, большейчастью новобранцев, ожидавших отправки на фронт. Это были, главным образом,запасные батальоны гвардейских полков, укомплектованные вопреки всем приказамне крестьянским сословием, а разношерстным составом с высоким процентомфабричного люда. Вся эта солдатская и рабочая масса, жившая в глубоком тылу вразвращающих условиях большого города и в течение многих месяцев подвергавшаясяэнергичной политической и пораженческой пропаганде со стороны революционеров иплатных германских агентов, представляла собой готовый горючий материал для поднятия мятежа. Чтобы вызвать недовольствосреди широких кругов населения и привлечь их на свою сторону, враги порядкастали распространять ложные слухи о недостатке хлеба. Под руководствомреволюционных партий была организована забастовка рабочих, которая быстроразрасталась. В начале боевым лозунгом бастующих было требование хлеба. Но кактолько удалось вывести толпу на улицу, манифестации стали приниматьполитический характер: появились красные флаги и плакаты с надписями«Долой самодержавие» и «Долой войну». Однако, несмотря намногочисленные случаи нападения толпы на полицию — за 23 и 24 февраляпострадало двадцать восемь городовых. Власти не принимали никаких решительных мер для прекращениябеспорядков и проявляли снисходительное отношение к демонстрантам.
25 февраля волнения охватили всюцентральную часть города. На улицах происходили беспрерывные митинги, накоторых безнаказанно произносилисьреволюционные речи. В этот день казаки, высланные усмирять беспорядки, впервыепошли на прямую измену и преступление:один из них зарубил шашкой пристава Крылова, пытавшегося вырвать удемонстрантов красный флаг. Это былапервая жертва служебного долга. Опьяненная безнаказанностью, охваченнаянизменными страстями и руководимаяопытными главарями, толпа становилась смелее и агрессивнее.
Ввоскресенье 26 февраля положение стало критическим. В городе слышаласьстрельба. Были убитые и раненые. Во второй половине дня одна из рот запасногобатальона л.-гв. Павловского полка неожиданно открыла огонь по войскам,разгонявшим демонстрантов, но вскоре ее удалось разоружить, причем зачинщикибыли арестованы.
Наконец, 27 февраля вспыхнулоткрытый военный бунт. Утром восстал запасный батальон л.-гв. Волынского полка,и вскоре к нему присоединились мятежники из других частей. Начались убийстваофицеров. Толпа солдат и рабочих стала громить полицейские участки, освободилаарестантов из тюрьмы «Кресты», подожгли здание Окружного Суда, изатем захватила Таврический дворец, занимаемый Государственной Думой, которая сэтой минуты перестала существовать как высшее выборное государственноеучреждение. Таврический дворец стал штаб-квартирой бунтовщиков, где в тот жедень под одной крышей самочинно образовалисьдва самостоятельных революционных органа: самозванный Временный комитет Государственной Думы во главе с еепредседателем Родзянко и Исполнительный комитет Совета рабочих депутатов,возглавляемый Чхеидзе и его заместителем Керенским, при участии вожаков-пораженцев.Оба эти органа, в состав которых вошли левые депутаты Думы, социалисты всехтолков, большевики и даже освобожденные из тюрем уголовные преступники,присвоили себе право говорить от имени русского народа и стали рассылать повсей стране телеграммы революционного содержания.
28 февраля смута перекинулась вокрестности столицы. В Кронштадте был убит начальник порта, и происходилоизбиение офицеров матросами Балтийского флота. В Петрограде царствовалаанархия. Единственной фактической властью был Совет. Во всех остальных частяхнеобъятной страны, за исключением 2-3больших городов, где революционеры имели соучастников, поддерживался порядок, исохранялось полное спокойствие.
Как только в Ставке было полученоизвестие о военном бунте, Государь повелел отправить с фронта войска длявосстановления порядка в Петрограде, поручив эту задачу генерал-адъютанту Н. И.Иванову. Одновременно с этим Он принял решение вернуться в Царское Село и в 5ч. утра 28 февраля отбыл из Могилева. Покидая в столь критический моментСтавку, где были сосредоточены все нити военного управления. Государь терялнепосредственный контакт с армией и фактически передал власть в руки ген.Алексеева, вполне полагаясь на верность и верноподданность старшихвоеначальников. Это решение, как показал дальнейший ход событий, оказалосьроковым. Вторник 28 февраля Он провел в пути.
В ночь на 1 марта, на ст. МалаяВишера, в 150 верстах от столицы, Царские поезда были остановлены, так какследующая большая станция была занята мятежниками. После неудачной попыткипробиться в Царское село другим путем Государь решил ехать в Псков, где находился штаб командующего северным фронтомгенерал-адъютанта Рузского, куда Он и прибыл вечером того же дня. В это время отряд ген. Иванова достигЦарского Села.
Тем временем за истекшие 48 часовреволюционные силы в Петрограде успели организоваться. Совет рабочих депутатовбыл переименован в Совет рабочих и солдатских депутатов. Вечером 1 марта Советиздал знаменитый приказ № 1, подрывавший все основы дисциплины в армии и флоте,но утвердивший авторитет и популярность Совета среди солдатской массы. Русскаяармия как боевая сила перестала существовать: враг мог торжествовать.
Вечером 1 марта Государь имелпродолжительный разговор с ген. Рузским, и этот разговор явился моментом происшедшего в Нем психологического перелома,когда у Него появилось ощущение безнадежности. Фактически, при той позиции,которую занимали Рузским и Алексеев, возможность сопротивления исключалась.Будучи отрезанным от внешнего мира, Государь находился как бы в плену: Егоприказы не исполнялись. Государыня, никогда не доверявшая Рузскому, узнав, чтоЦарский поезд задержан в Пскове, сразу поняла опасность. 2 марта Она писала ЕгоВеличеству: «А Ты один, не имея за собой армии, пойманный, как мышь взападню, что Ты можешь сделать?» И действительно, не было ли это осуществлением, хотя и в несколькоизмененном виде, давно задуманного плана Гучкова, состоявшего в том, чтобызахватить по дороге между Царским Селом и Ставкой Императорский поезд ивынудить отречение, не останавливаясь в случае необходимости даже передприменением силы.
Наступил роковой день — четверг 2/15 марта. Только одна неделя отделялаего от дня отъезда Государя из Царского Села. Ночью Рузский своей властьюраспорядился прекратить отправку войск для подавления мятежа. В 15 ч. 30 м.Утра он сообщил Родзянко, что Государь дал согласие на ответственноеминистерство и поручает председателю Думы составить первый кабинет. Этотпоследний ответил отказом, указав, что требования революционеров идут дальше ичто ставится вопрос об отречении Государя Императора от Престола. СловаРодзянко были немедленно подхвачены Алексеевым. В 10 ч. утра он по своейинициативе разослал циркулярную телеграмму всем командующим фронтами, вкоторой, изобразив положение вПетрограде в ложном свете, просил их, если они согласны с его мнением, срочнотелеграфировать свою просьбу Государю об отречении. К 14 ч. 30 м. ответы всехвысших начальников действующей армии были получены: все они присоединились кпредложению Алексеева. Измена оказалась поголовной. Старшие военачальники, втом числе пять генерал-адъютантов, изменив воинской чести и долгу присяги,оказались в одном лагере с петроградской чернью. Расчет начальника штаба и егоединомышленников был правильным: этот решающий удар сломил последнеесопротивление Государя. Ознакомившись с содержанием услужливо поданных Емутелеграмм, Государь ни минуты более не колебался и уже в 15 ч. дня дал согласиена отречение в пользу Наследника Цесаревича Алексея Николаевича, но в тот жедень, после продолжительного разговора с лейб-хирургом Федоровым о здоровьеНаследника, он передумал и решил отречься в пользу Великого Князя МихаилаАлександровича.
В 16 ч. Милюков объявил в Таврическомдворце перед случайным сборищем людей обобразовании Временного Правительства. На возгласы с мест: «Кто васвыбирал?» — Милюков бесстыдно отвечал: «Нас выбрала русскаяреволюция». Поздно вечером в Пскове прибыли представители Думскогокомитета Гучков и Шульгин. Государь был еще раз, жестоко обманут: Он принималих за представителей русского народа, тогда как в действительности, они никогоне представляли кроме группы революционных депутатов Думы. В двенадцать часовночи Государь передал этим самозванцам текст Манифеста об отречении в пользуСвоего Августейшего Брата с пометой: «15 часов» — тем часом, когдаГосударь впервые принял решение отречься от Престола.
Ставка Начальнику штаба
В дни великой борьбы с внешним врагом,стремящимся почти три
годапоработить нашу Родину, Господу Богуугодно было ниспослать
России новое тяжкое испытание. Начавшиеся внутренние народные
волнения грозят бедственно отразиться на дальнейшем ведении
упорнойвойны. Судьба России, честь геройскойнашей армии, благо
народа, все будущее дорогого нашего Отечества требуют доведения
войны во что бы то ни стало до победногоконца. Жестокий враг
напрягаетпоследние силы, и уже близок час, когда доблестная
армия наша совместно со славными нашими союзниками сможет
окончательносломить врага. В эти решительные дни вжизни России
почлимы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и
сплочениевсех сил народных для скорейшего достижения победы и в
согласиис Государственной думою признали мы за благо отречься от
престола государства Российского и сложить с себя верховную
власть. Не желая расстаться с любимым сыном нашим, мы передаем
наследиенаше брату нашему великому князю Михаилу Александровичу
и благословляем его на вступление на престол государства
Российского. Заповедуем брату нашему, править делами
государственными в полном и ненарушимом единении с
представителями народа в законодательных учреждениях на тех
началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую
присягу. Во имя горячо любимой Родиныпризываем всех верных сынов
Отечества к исполнению своего святого долга перед ним
повиновениемцарю в тяжелую минуту всенародных испытаний и помочь
ему вместе с представителями народа вывести государство
Российскоена путь победы, благоденствия и славы. Да поможет
ГосподьБог России.
Подписал: Николай
г.Псков. 2 марта, 15 час. 1917 г.
Отом, насколько правильно Государь оценивал создавшееся положение и окружавшихЕго людей, свидетельствует короткая запись, ставшая исторической, сделанная Имв Своем дневнике в этот день:
“2 марта 1917 г.
Утромпришел Рузский и прочел свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По егословам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будтобессильно что-либо сделать, так как с ним борется социал-демократическая партияв лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор вставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2 1/2 ч. пришли ответы от всех.Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии,нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставки прислали проект манифеста.Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил ипередал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова стяжелым чувством пережитого. Кругом измена и трусость и обман!”
Вечером 3 марта Государь вернулся вМогилев, куда на следующий день прибыла из Киева Государыня Императрица МарияФедоровна. Это было Их последнее свидание.
Вечером 7 марта Государьсобственноручно составил Свое прощальное обращение к Русской Армии,датированное 8 марта. Как известно, Временное Правительство запретило егораспространение.
В эти последние дни пребывания Государяв Могилеве между Ставкой и Временным Правительством велись переговоры освободном проезде Его в Царское Село, свободном там пребывании ибеспрепятственном отъезде за границу через Мурманск. Отрекаясь от Престола,Государь сделал со Своей стороны все от Него зависящее, чтобы помочь Своимпреемникам справиться со стоящими перед ними задачами. Он подписал указ оназначении кн. Львова председателем Совета Министров, ВерховнымГлавнокомандующим Вел. Кн. Николая Николаевича, командующим войскамиПетроградского военного округа — генерала Корнилова, выдвинутого Думскимкомитетом, и обратился русским людям с призывом поддержать новую власть. В ответена этот благородный жест Государя уже 7 марта Временное Правительство,продолжая делать лживые заявления, вынесло на секретном заседании постановлениео лишении свободы Государя и Государыни, в нарушение данных обещаний игарантий.
<img src="/cache/referats/13050/image002.jpg" v:shapes="_x0000_i1025">
В день отъезда изМогилева, 8 марта, Государь прощался с чинами штаба. Напряжение былонастолько сильным, что многие не моглисдержать рыданий; несколько человек упало в обморок. Утром в этот день вМогилев прибыли члены Государственной Думы Бубликов, Вершинин, Грибунов иКалинин. В телеграмме главы Временного правительства кн. Львова сообщалось, чтоони будут сопровождать Государя в Царское Село как главу государства,отказавшегося от власти, и что их командировка означает проявление внимания кГосударю.
<img src="/cache/referats/13050/image004.jpg" v:shapes="_x0000_s1039"> Это была бессовестная ложь. Как только Государь сел в поезд, эти лица объявилиЕму через генерал-адъютанта Алексеева, еще накануне осведомленного об истиннойцели их приезда, что Он арестован. Наступил момент отъезда. Государь стоял уокна и смотрел на провожающих.
Когда поезд тронулся, генерал-адъютантАлексеев отдал честь Императору, а когда перед ним проходил вагон с четырьмядумскими революционерами, прицепленный последним, он подобострастно снялфуражку и низко поклонился этим первым конвоирам Царя-Мученика на Его крестномпути к подвалу Ипатьевского дома.
Начало февральской смуты совпало сзаболеванием Августейших Детей корью. Первым заболел Наследник ЦесаревичАлексей Николаевич, заразившись от Своего приятеля Макарова, кадета одного изпетроградских кадетских корпусов, где свирепствовала эпидемия кори. КогдаГосударь Император уезжал в Ставку, в среду 22 февраля/7 марта, Наследник ужележал в постели с высокой температурой. Почти одновременно, в четверг, заболелаВеликая Княжна Ольга Николаевна, на следующий день — Великая Княжна ТатьянаНиколаевна, а через несколько дней, в самый разгар беспорядков в Петрограде,заразилась Великая Княжна Анастасия Николаевна. Это не было обычное — более илименее легкое заболевание. Болезнь протекала у Них весьма бурно, при температуревыше 40. В эти тревожные дни только Великая Княжна Мария Николаевна служилаопорой Матери и помогала ухаживать за больными. Она заболела последней.Положение Наследника было очень серьезным из-за Его хрупкого здоровья. УВеликой Княжны Ольги Николаевны держалась очень высокая температура. У обеихмладших Великих Княжон корь осложнилась опасной формой воспаления легких. Ксчастью, к этому времени Великая Княжна Татьяна Николаевна встала первой напуть выздоровления.
Болезнь Августейших Детей, конечно,не могла не отразиться на происходивших событиях. Государыня, всецело отдавшаяСебя уходу за больными, полностью вышла из строя. Что же касается Государя Императора, то беспокойство о здоровье Детейи страх перед опасностью, угрожавшей Семье со стороны мятежников, ложились наНего тяжким бременем именно в тот момент, когда от Него требовалось наивысшеенапряжение сил для принятия самых ответственных решений. Утратив способностьпередвижения из-за болезни детей, Августейшая Семья оказалась прикованной кбунтующей столице. Если бы Ее Величеству и Августейшим Детям удалось вовремяпокинуть Царское Село и выехать навстречу Государю, если бы в эти судьбоносныедни царская Семья не была разлучена, ход истории мог бы принять иное направление.
О событиях, происходивших вПетрограде, Государыню осведомлял министр внутренних дел Протопопов. Общий тонего докладов был успокоительным и совершенно
несоответствовал действительности. Он преуменьшал серьезность положения, но когдаопасность стала очевидной, он растерялся и оказался неспособным принятьнеобходимые решительные меры.
Вечером 28 февраля взбунтовалсяЦарскосельский гарнизон. Толпа мятежников направилась к Александровскому Дворцу, который охранялсянадежными частями. Угроза приблизилась вплотную. Защитники Дворца заняли боевуюпозицию. Столкновение казалось неизбежным. Тогда Государыня, опираясь на рукуВеликой Княжны Марии Николаевны, вышла из Дворца, чтобы предотвратитькровопролитие. Но и в эти критические минуты Она заботилась не только обезопасности Своей Семьи, но стремилась предупредить братоубийственную схватку.Она стала обходить верные войска и обратилась к солдатам с призывом сохранятьспокойствие и не открывать огонь первыми. Появление Императрицы внеслоуспокоение. Убедившись в готовности дворцового гарнизона исполнить свой долг,мятежники не решились на него напасть. Обе стороны вступили между собой впереговоры. Возбуждение улеглось, и решено было установить нейтральную зону.
1 марта, когда Государь находился впути, и два следующих дня, когда Он был задержан в Пскове, будучи отрезанным,от внешнего мира, были самыми мучительными для Императрицы. Тем не менее, нетолько в первые дни смуты, но и после отречения, Она продолжала сохранять мужествои наружное спокойствие. Она всегда тяжело переносила разлуку. За времяпребывания Государя в Ставке в течение полутора лет Она написала Ему несколькосот писем. Но на этот раз грозное стечение обстоятельств — болезнь детей, бунтв Петрограде и, наконец, непосредственная угроза Александровскому Дворцу — требовало от Государыни крайнего напряжения, вынужденное бездействие и полнаябеспомощность еще более ухудшали Ее тяжелое душевное состояние. СтраданияГосударыни в эти дни смертельной тревоги — говорит П. Жильяр — превосходиливсякое воображение. Она дошла до крайнего предела человеческих сил, и из этогопоследнего испытания Она вынесла то изумительно светлое спокойствие, котороепотом поддерживало Ее и всю Ее Семью до последней минуты Их земной жизни.
Известие об отречении Государя достигло Александровского Дворца вовторой половине дня 3 марта. Сначала оно было принято как ложный слух.Государыня вызвала к Себе Великого Князя Павла Александровича, и только послеразговора с Ним, узнав некоторые подробности, Она склонилась, наконец, передочевидностью. В письме от 4 марта Ее Величество писала Государю: «Толькосегодня утром мы узнали, что все передано М (ише), и Бэби (Наследник АлексейНиколаевич) теперь в безопасности — какое облегчение!» Вскоре сталоизвестным, что 3 марта Великий Князь Михаил Александрович отказался вступить наПрестол впредь то того, как Учредительное Собрание, созванное путем всеобщегоголосования, установит «образ правления и новые основные законыГосударства Российского».
Тяжкое бремя возложено на меня волею брата моего, передавшего мне императорский всероссийский престол в годину беспримерной войны и волнений народных.
Одушевленный единою со всем народом мыслию, что выше всего благо Родины нашей, принял я твердое решение в том случае восприять верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому надлежит всенародным голосованием чрезпредставителей своих в Учредительном собрании установить образ правления и новые основныезаконы государства Российского.
Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан державы Российской подчиниться Временному правительству, по почину Государственной думы возникшему и облеченному всею полнотою власти, впредь до того, как созванное в возможно кратчайший срок на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа.
3 марта 1917 г.
Подписал:Михаил
Петроград
<img src="/cache/referats/13050/image005.gif" v:shapes="_x0000_i1026">
Великий Князь был, так же жестокообманут, как и Его Державный Брат. Подписывая этот незаконный и юридическибезграмотный акт, составленный бесчестными людьми, Великий Князь, не отдаваяСебе в этом отчета, превысил Свои права, отменив основные законы, и фактическиупразднил монархический строй. Вместе с этим, не отрекаясь формально отПрестола и лишь условно отказываясь «воспринять верховную власть», Онпрервал цепь престолонаследия и тем самым парализовал всякую возможностьреставрации. Императорская Россия рухнула в бездну. Восемь месяцев спустя,матрос Железняк разогнал Учредительное собрание", вышвырнув вон еепредседателя, и захватившие власть большевики не только положили конецисторическому строю Российского Государства, но уничтожили и национальнуюРоссию.
5/18 марта, около полуночи,Александровский Дворец впервые посетили представители новой власти. Это были:вновь назначенный командующий войсками Петроградского военного округа ген.Корнилов и военный министр Гучков, ненавидевший Их Величества. Оба былиразукрашены огромными красными бантами с широкими ниспадающими лентами. Ихбесцеремонное появление в столь поздний час во Дворце, где находились больныеДети и измученная Императрица, не имело никакой определенной цели. Корнилов врезкой форме потребовал видеть «бывшую Царицу». Государыня встретилаих с холодным презрением — стоя, молча, не подавая руки. Непрошеные посетителирастерялись и через несколько минут удалились. По-видимому это была перваяразведка. Арест Государыни был совершен в тот же день, что и арест ГосударяИмператора — в среду 8/21 марта. Он был приведен в исполнение уже приезжавшим ввоскресенье вместе с Гучковым генералом Корниловым. На этот раз он явился в 10ч. утра с пятью офицерами и новым комендантом Царского Села. Государыня, одетаяв платье сестры милосердия, приняла их наверху, в детских комнатах. Подавленныйвеличественным спокойствием Императрицы, Корнилов, смущенный и
растерянный,начал в сбивчивых словах объяснять причину своего приезда, но Государыня,прервав его, сказала: «Мне все очень хорошо известно. Вы пришли меняарестовать?» Тот смешался еще более и, наконец, произнес: «Такточно». Всем находившимся во Дворце придворным чинам и служащим былообъявлено, что все те, кто не желает подвергаться тюремному режиму, должныпокинуть Дворец до четырех часов. Затем по приказу Корнилова было вынесено изДворца знамя Сводного Гвардейского полка и верные части, несшие охрану Дворца,были заменены разнузданной солдатней. Начальником караула был назначенполковник Кобылинский.
До этого дня Августейшие дети ничего незнали о происшедшем перевороте, но продолжать скрывать от Них жестокую правдубыло невозможно. Великих Княжон Государыня осведомила Сама, поручив ПьеруЖильяру объяснить положение его Августейшему воспитаннику НаследникуЦесаревичу. Выслушав известие об отречении Государя, Наследник сильно покраснели взволновался, но не сказал ни одного слова о Себе, не сделал ни единогонамека на Свои права как Наследника. «Еще раз я убедился в скромностиэтого мальчика, которая не имела равной себе, также, как и Его доброта»,пишет П. Жильяр, вспоминая эти трагические минуты.
На следующий день, 9/22 марта, прибылГосударь. На Царскосельском вокзале четыре революционных депутата Думы,конвоировавшие Его в пути, передали свои полномочия полковнику Кобылинскому.Государь проследовал в Александровский дворец. Из многочисленных приближенных,приехавших в том же поезде, только один гофмаршал кн. В. А. Долгоруков пожелалсопровождать Его Величество. Остальные разбежались в разные стороны,проникнутые чувством страха. Так начался Царскосельский период заточенияЦарской Семьи.
Из книги «Письма Святых Царственных Мучеников иззаточения.» Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыряСанкт-Петербург 1998г.
Санкт-Петербургский Общественный Фонд Ревнителей памятиГосударя Императора Николая II
Спасо-Преображенский Валаамский Ставропигиальный монастырь. http://www.orthodoxy.ru/tzar/
Выверено по изданию:Российское законодательство X-XX вв.: в 9 т. Т.9. Законодательство эпохибуржуазно- демократических революций.Отв. ред. О.И.Чистяков. М., Юридическая литература, 1994.
www.ronl.ru
План Введение 1 Места событий 2 21-24 февраля 1917. Отъезд Николая II из Царского Села в Ставку 3 25 — 26 февраля 1917, Ставка. Первые сообщения о "беспорядках в Петрограде" 4 27 февраля 1917. Петроград. Начало Февральской революции 5 27 февраля 1917. Реакция Николая II - решение ехать в Царское Село 6 28 февраля 1917 — 1 марта 1917 . Николай II пытается проехать из Ставки в Царское Село 7 1 марта 1917. Псков 8 2 марта 1917. Николай II принимает решение об отречении. Телеграммы генерала Алексеева 9 Точный текст телеграмм командующих фронтами и флотами с просьбами об отречении 10 2 марта 1917, вторая половина дня. Прибытие представителей Госдумы 11 3-5 марта 1917. Отречение великого князя Михаила Александровича 12 8 марта 1917. Прощание с войсками. Николай отбывает в Царское Село 13 События в Царском Селе 28 февраля — 2 марта 1917 14 Переход железнодорожников на сторону революции. Телеграмма Бубликова 15 Движение «карательной экспедиции» генерала Иванова 16 События на станции Дно 1 марта 1917 17 «Комплот генерал-адъютантов» 18 Дальнейшая судьба участников событий 19 Явление иконы Божией Матери «Державная» 20 Мнения современников 21.1 Исследования 21.2 Воспоминания 21.2.1 Ставка 21.2.2 Псков 21.2.3 Царское село 21.2.4 Петроград Список литературы
Введение
Отрече́ние импера́тора Никола́я II от престо́ла — отречение от престола Российской империи последнего российского императора Николая II, произошедшее 2 марта (ст. ст.) 1917 года и ставшее одним из ключевых событий Февральской революции 1917 года и истории России в целом. В данной статье излагаются события, начиная с отъезда Николая II в Ставку перед началом революции, и заканчивая его арестом в Царском Селе после отречения. Все даты даны по старому стилю.
Манифест об отречении
1. Места событий
· Ставка Верховного Главнокомандующего, город Могилёв. По свидетельству генерала Дубенского Д. Н., во время отречения находившегося в царском поезде в составе свиты, в Ставке во время событий имелся собственный гарнизон: Батальон георгиевских кавалеров, одна сотня Собственного Его Императорского Величества Конвоя, одна рота Сводного Его Величества Полка, команды Собственного Железнодорожного Полка, обслуживающего царские поезда, и ряд вспомогательных подразделений — противоаэропланная батарея, автомобильная рота, писарские команды.
· Петроград. Ричард Пайпс оценивает численность Петроградского гарнизона перед началом Февральской революции в 160 тыс. чел., вместе с пригородами (в том числе и вместе с Царским Селом) — 340 тыс. чел. По другим оценкам, численность Петроградского гарнизона (без пригородов) составляла около 200 тыс. чел.
· Царское Село, местонахождение императрицы Александры Фёдоровны в течение всех событий.
· Псков, местонахождение штаба Северного фронта. На момент событий в Пскове находилось около сотни различных частей и подразделений, включая штаб фронта. Общая численность оценивается в 40-50 тыс. чел при численности населения в 90 тыс. чел.
· Ряд железнодорожных станций между Ставкой, Петроградом, Царским Селом и Псковом: Вырица, Бологое, Дно, Луга и т. д.
2. 21-24 февраля 1917. Отъезд Николая II из Царского Села в Ставку
21 февраля Николай II принимает министра внутренних дел Протопопова А. Д., который заверяет царя в полном спокойствии в Петрограде.
22 февраля императорский поезд выезжает из Царского Села в два часа дня в сопровождении Собственного Железнодорожного Полка. Охранять Царское Село остаются привилегированные части — Собственный Конвой, Собственный Полк, Дворцовая полиция.
23 февраля в 15-00 поезд прибывает в Могилёв.
24 февраля Николаю II приходит телеграмма из Царского Села, от императрицы: «Вчера были беспорядки на Васильевском острове и на Невском, потому что бедняки брали приступом булочные. Они вдребезги разбили Филиппова и против них вызывали казаков. Все это я узнала неофициально. АЛИКС» .
В ночь с 25 на 26 февраля Протопопов приказывает арестовать сто деятелей левых партий, находившихся в Петрограде, в том числе пять членов Петроградского комитета РСДРП(б) и сестру Ленина А. И. Ульянову-Елизарову, но это никак не влияет на течение революции.[1]
На момент начала событий в Петрограде не было ни одного члена или кандидата в члены ЦК РСДРП(б). Ленин и Зиновьев находились в эмиграции в Швейцарии, Каменев и Сталин — в ссылке в Туруханском крае, Бухарин и позднее примкнувший к большевикам Троцкий — в эмиграции в Нью-Йорке.
3. 25 — 26 февраля 1917, Ставка. Первые сообщения о "беспорядках в Петрограде"
Ещё днём 25 февраля приходит ещё одно успокаивающее письмо Николаю II от императрицы:
Бесценное, любимое сокровище! 8°, легкий снежок — пока сплю хорошо, но несказанно тоскую по тебе, любовь моя. Стачки и беспорядки в городе более чем вызывающи. Это — хулиганское движение, мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба, — просто для того, чтобы создать возбуждение, и рабочие, которые мешают другим работать. Если бы погода была очень холодная, они все, вероятно, сидели бы дома. Но это все пройдет и успокоится, если только Дума будет хорошо себя вести. У меня было чувство, когда ты уезжал, что дела пойдут плохо… Нужно немедленно водворить порядок, день ото дня становится все хуже… Завтра воскресенье, и будет еще хуже. Не могу понять, почему не вводят карточной системы и почему не милитаризируют все фабрики — тогда не будет беспорядков… Не надо стрельбы, нужно только поддерживать порядок и не пускать их переходить мосты, как они это делают. Этот продовольственный вопрос может свести с ума".
В это время в Петрограде уже идут бурные демонстрации под лозунгом: «Долой немку!».
Ставка узнаёт о начале революции с опозданием на два дня, по донесениям генерала С. С. Хабалова, военного министра Беляева М. А. и министра внутренних дел Протопопова. Первая телеграмма, сообщающая о начале революции, поступает генералу Алексееву только 25 февраля в 18:08: «Доношу, что 23 и 24 февраля, вследствие недостатка хлеба, на многих заводах возникла забастовка. 24 февраля бастовало около 200 тысяч рабочих, которые насильственно снимали работавших. Движение трамвая рабочими было прекращено. В середине дня 23 и 24 часть рабочих прорвалась к Невскому, откуда была разогнана. Насильственные действия выразились разбитием стекол в нескольких лавках и трамваях. Оружие войсками не употреблялось. Четыре чина полиции получили неопасные поранения. Сегодня, 25 февраля, попытка рабочих проникнуть на Невский успешно парализуется. Прорвавшаяся часть разгоняется казаками. Утром полицмейстеру Выборгского района сломали руку и нанесли в голову рану тупым орудием. Около трёх часов дня на Знаменской площади убит при рассеянии толпы пристав Крылов. Толпа рассеяна. В подавлении беспорядков, кроме Петроградского гарнизона, принимают участие пять эскадронов Девятого запасного кавалерийского полка из Красного Села сотня Л.-Гв. сводно-казачьего полка из Павловска и вызвано в Петроград пять эскадронов Гвардейского запасного кавалерийского полка. № 486. Сек. Хабалов» . Генерал Алексеев М. В. докладывает Николаю II содержание этой телеграммы.
В то же время дворцовый комендант Воейков В. Н. докладывает Николаю II телеграмму министра внутренних дел Протопопова: «Ставка. Дворцовому коменданту. Внезапно распространившиеся в Петрограде слухи о предстоящем, якобы, ограничении суточного отпуска выпекаемого хлеба взрослым по фунту, малолетним в половинном размере, вызвали усиленную закупку публикой хлеба, очевидно, в запас, почему части населения хлеба не хватило. На этой почве 23 февраля вспыхнула в столице забастовка, сопровождавшаяся уличными беспорядками. Первый день бастовало около 90 тысяч рабочих, второй — до 160 тысяч, сегодня — около 200 тысяч. Уличные беспорядки выражаются в демонстративных шествиях, частью с красными флагами, разгроме некоторых пунктах лавок, частичном прекращении забастовщиками трамвайного движения, столкновениях с полицией. 23 февраля ранены два помощника пристава. Сегодня утром на Выборгской стороне толпой снят с лошади, избит полицмейстер полковник Шалфеев, ввиду чего полицией произведено несколько выстрелов в направлении толпы, откуда последовали ответные выстрелы. Сегодня днем более серьёзные беспорядки происходили около памятника Императора Александра III на Знаменской площади, где убит пристав Крылов. Движение носит неорганизованный стихийный характер. Наряду с эксцессами противоправительственного свойства, буйствующие местами приветствуют войска. К прекращению дальнейших беспорядков принимаются энергичные меры военным начальством. В Москве спокойно. МВД Протопопов. № 179. 25 февраля 1917 г.»
Прочитав обе телеграммы Николай II вечером 25 февраля приказал генералу С. С. Хабалову пресечь беспорядки военной силой («Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. НИКОЛАЙ.» )
Поступившая телеграмма глубо шокирует Хабалова («Эта телеграмма, как бы вам сказать?— быть откровенным и правдивым: она меня хватила обухом… Как прекратить „завтра же“…» ). Хабалов издаёт два приказа: запрет уличных демонстраций под угрозой их разгона силой и приказ бастующим рабочим в срок до 28 февраля вернуться на заводы под угрозой отправки на фронт. Революционеры немедленно срывали эти приказы, сразу, как только их расклеивали.
26 февраля в 17-00 приходит телеграмма Родзянко: «Положение серьёзное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт продовольствия и топливо пришли в полное расстройство. Растет общее недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы этот час ответственности не пал на Венценосца» , но Николай II отказывается реагировать на эту телеграмму, заявив министру императорского двора Фредериксу, что «Опять этот толстяк Родзянко мне написал разный вздор, на который я ему не буду даже отвечать» .
Следующая телеграмма Родзянко приходит в 22:22 : «Волнения, начавшиеся в Петрограде, принимают стихийный характер и угрожающие размеры. Основы их — недостаток печеного хлеба и слабый подвоз муки, …, но главным образом, полное недоверие к власти, неспособной вывести страну из тяжкого положения. … Заводы, работающие на оборону в Петрограде, останавливаются за недостатком топлива и сырого материала. Рабочие остаются без дела и голодная безработная толпа вступает на путь анархии стихийной и неудержимой. Железнодорожное сообщение по всей России в полном расстройстве. На Юге, из 63 доменных печей работают только 28, ввиду отсутствия подвоза топлива и необходимого материала. На Урале из 92 доменных печей остановилось 44 и производство чугуна, … Население, опасаясь неумелых распоряжений властей, не везет зерновых продуктов на рынок, … Правительственная власть находится в полном параличе … России грозит унижение и позор, ибо война при таких условиях не может быть победоносно окончена. Считаю необходимым и единственным выходом из создавшегося положения безотлагательное призвание лица, которому может верить вся страна и которому будет поручено составить правительство, пользующееся доверием всего населения. .. Помогите вашим представительством спасти Россию от катастрофы. Молю вас о том от всей души. Председатель Государственной Думы Родзянко» .
Одно из последних донесений Охранного отделения приходит от полицейского провокатора Шурканова, внедрённого в РСДРП(б), 26 февраля незадолго до разгрома здания Охранного отделения революционной толпой: «вспыхнуло стихийно, без подготовки, и исключительно на почве продовольственного кризиса. Так как воинские части не препятствовали толпе, а в отдельных случаях даже принимали меры к парализованию начинаний чинов полиции, то массы получили уверенность в своей безнаказанности, и ныне, после двух дней беспрепятственного хождения по улицам, когда революционные круги выдвинули лозунги „долой войну“ и „долой правительство“, — народ уверился в мысли, что началась революция, что успех за массами, что власть бессильна подавить движение в силу того, что воинские части не сегодня-завтра выступят открыто на стороне революционных сил, что начавшееся движение уже не стихнет, а будет без перерыва расти до конечной победы и государственного переворота»[2].
4. 27 февраля 1917. Петроград. Начало Февральской революции
27 февраля (12 марта) рано утром начинается военный мятеж: вооружённое восстание части Петроградского гарнизона — восстала учебная команда запасного батальона лейб-гвардии Волынского полка в числе 600 человек во главе со фельдфебелем команды Т. И. Кирпичниковым. Солдаты приняли решение не стрелять в демонстрантов и присоединиться к рабочим. Начальник команды штабс-капитан И. С. Лашкевич был убит. Затем к мятежному Волынскому полку присоединились Литовский и Преображенский полки (точнее, дислоцированные в Петрограде запасные батальоны данных полков, укомплектованные недавно призванными запасными старших возрастов. Сами же полки лейб-гвардии находились в действующей армии). В результате всеобщая забастовка рабочих получила поддержку вооружённым восстанием солдат. (Утром 27 февраля восставших солдат насчитывалось 10 тысяч, днём — 26 тысяч, вечером — 66 тысяч, на следующий день — 127 тысяч, 1 марта — 170 тысяч, то есть весь гарнизон Петрограда.)
Солдаты восставших полков строем направились в центр города. По дороге был захвачен Арсенал — Петроградский главный артиллерийский склад. Рабочие получили в свои руки 40 тыс. винтовок и 30 тыс. револьверов.
В течении 27 февраля захвачены городские тюрьмы «Кресты», Литовский замок, следственная тюрьма — Дом предварительного заключения на Шпалерной улице, 25, — выпущены все заключённые, в том числе уголовники. Тюрьмы «Литовский замок» (у пересечения реки Мойка и Крюкова канала) и Дом предварительного заключения были сожжены полностью. Также было сожжено здание Окружного суда (Шпалерная, 23). По городу начались убийства полицейских и городовых, грабежи и мародёрства.
5. 27 февраля 1917. Реакция Николая II - решение ехать в Царское Село
Около 11 часов утра 27 февраля Николай II, как обычно, прошёл в Управление Ген. Квартирмейстера и, приняв оперативный доклад, долго беседовал с генералом Алексеевым наедине. В течение второй половины дня Алексеев несколько раз был с докладом у Государя и упрашивал его последовать советам кн. Голицына и Родзянко и дать ответственное министерство.[3]
Днём 27 февраля приближённый царя адмирал Нилов К. Д. впадает в депрессию, и заявляет, что «все будем висеть на фонарях, у нас будет такая революция, какой еще нигде не было».
27 февраля в 19-22 в Ставку приходит телеграмма военного министра Беляева: «Положение в Петрограде становится весьма серьёзным. Военный мятеж немногими, оставшимися верными долгу частями, погасить пока не удается. Напротив того, многие части постепенно присоединяются к мятежникам. Начались пожары, бороться с ними нет средств. Необходимо спешное прибытие действительно надежных частей, притом в достаточном количестве, для одновременных действий в различных частях города. 197. Беляев» , и в 19-29 «Совет министров признал необходимым объявить Петроград на осадном положении. Ввиду проявленной генералом Хабаловым растерянности, назначил на помощь ему генерала Занкевича, так как генерал Чебыкин отсутствует. 198. Беляев» . Генерал Алексеев докладывает содержание обеих телеграмм Николаю II.
Царь приказывает генералу Н. И. Иванову отправиться во главе лояльных армейских частей в Царское Село для обеспечения безопасности императорской фамилии, затем, в качестве Командующего Петроградским военным округом, взять командование войсками, которые предполагалось перебросить с фронта.
По воспоминаниям подполковника Б. Н. Сергеевского, бывшего начальником службы связи в Ставке, около 20 часов 27 февраля дворцовый комендант генерал Воейков передал ему Высочайшее повеление предоставить прямой провод на Царское село — Дворец. Переговоры Воейкова продолжались более 3 часов, он несколько раз убегал с ворохами телеграфной ленты то во дворец к Государю, то в верхний этаж здания ставки к Алексееву. Было ясно, что переговоры шли между Государём и Госыдарыней и касались очень важных вопросов[4].
В 23-12 императрица телеграфирует из Царского Села: «Революция вчера приняла ужасающие размеры. Знаю, что присоединились и другие части. Известия хуже, чем когда бы то ни было. Аликс.» , и ночью 1-05 «Уступки необходимы. Стачки продолжаются. Много войск перешло на сторону революции. Аликс.» В 0-55 поступает телеграмма Хабалова: «Прошу доложить Его Императорскому Величеству, что исполнить повеление о восстановлении порядка в столице не мог. Большинство частей, одни за другими, изменили своему долгу, отказываясь сражаться против мятежников. Другие части побратались с мятежниками и обратили свое оружие против верных Его Величеству войск. Оставшиеся верными долгу весь день боролись против мятежников, понеся большие потери. К вечеру мятежники овладели большей частью столицы. Верными присяге остаются небольшие части разных полков, стянутые у Зимнего дворца под начальством генерала Занкевича, с коими буду продолжать борьбу. Ген.-лейт. Хабалов» .
Обер-гофмаршал Бенкендорф телеграфирует из Петрограда в Ставку, что лейб-гвардии Литовский полк расстрелял своего командира, а в лейб-гвардии Преображенском полку расстрелян командир батальона.
27 февраля в 21-00 генерал Алексеев приказывает начальнику штаба Северного фронта генералу Данилову Ю. Н. отправить в помощь генералу Иванову два кавалерийских и два пехотных полка, усиленных пулемётными командами. Предполагается отправка примерно такого же второго отряда от Западного фронта в составе лейб-гвардии Преображенского, 3-го и 4-го стрелкового полков Российской Императорской гвардии:
Государь Император повелел генерал-адъютанта Иванова назначить Главнокомандующим Петроградским Военным округом; в его распоряжение, возможно скорее, отправить от войск Северного фронта в Петроград два кавалерийских полка по возможности из находящейся в резерве 15-й кавалерийской дивизии, два пехотных полка из самых прочных и надежных, одну пулеметную команду Кольта для Георгиевского батальона, который едет из Ставки. Нужно назначить прочных генералов, так как, по-видимому, генерал Хабалов растерялся, и в распоряжение генерала Иванова нужно дать надежных, распорядительных и смелых помощников. […] Такой же силы отряд последует с Западного фронта, о чем иду говорить с генералом Квецинским
Также генерал Алексеев по своей инициативе предлагает добавить одну кавалерийскую дивизию.
В ночь с 27 на 28 февраля генерал Данилов отвечает в 0-15: «67-й и 68-й пех. полки (Тарутинский и Бородинский), 15-й Уланский Татарский, 3-й Уральский Казачий под начальством начальника дивизии ген. Мартынова и Пулемётная команда для Георгиевск. бат. направляются в столицу. Головным будет отправлен из Двинска 67-пехотный полк около 10 ч. Вечера 28-го, прибудет в Петроград 18 часов после отправления». В 2-12 генерал Алексеев отправляет следующую телеграмму: «Государь Император повелел назначить сверх войск, высылаемых в Петроград, согласно предшествующей моей телеграмме, ещё по одной пешей и одной конной батарее от каждого фронта, имея на орудие по одному зарядному ящику, и сделав распоряжение о дополнительной присылке снарядов в хвосте всего движения означенных войск».
Общие силы «карательной экспедции» оцениваются в 50 тыс. чел. при том, что численность восставшего Петроградского гарнизона оценивается в 160—200 тыс. чел., вместе с пригородами — до 340 тыс. чел.
По свидетельству находившегося в царском поезде полковника Мордвинова А. А., генерал Алексеев предлагал 28 февраля собрать в течение 5-6 дней лояльные царю войска в Царском Селе, и только затем идти с ними в Петроград.
28 февраля в 00-35 приходит телеграмма от графа Капниста начальнику Морского штаба при Верховном Главнокомандующем адмиралу Русину А. И.: «…Командование принял Беляев, но, судя по тому, что происходит, едва ли он справится. В городе отсутствие охраны, и хулиганы начали грабить. Семафоры порваны, поезда не ходят. Морской министр болен инфлюенцией, большая температура — 38°, лежит, ему лучше. Чувствуется полная анархия. Есть признаки, что у мятежников плана нет, но заметна некоторая организация, например кварталы от Литейного по Сергиевской и Таврической обставлены их часовыми».
После полуночи 27-28 февраля последовало распоряжение о подаче литерных поездов для отъезда царя. Это взволновало Алексеева, и он пошёл во дворец, где уговаривал царя не уезжать. После разговора с царём Алексеев вернулся к себе успокоенным, сказав коротко:"Удалось уговорить!" Однако через полчаса после разговора с Алексеевым Николай II все же приказал подать автомобиль и, уже садясь в него, приказал: «Скажите Алексееву, что я всё-таки уехал.» Отъезд царя был настолько поспешным, что не погрузились казаки Собственного Е. И. В. Конвоя, офицеры Конвоя едва успели на поезд, а их лошади и некоторые вещи остались непогруженными. В течение более чем 10 часов в Ставке не было никаких сведений о движении царских поездов, так как из самих поездов в Ставку ничего не сообщалось, а железнодорожные чины, согласно особой инструкции, не имели права никому сообщать о движении императорских поездов.[4]
6. 28 февраля 1917 — 1 марта 1917 . Николай II пытается проехать из Ставки в Царское Село
В ночь с 27 на 28 февраля в 5 утра царь отбыл (в 4-28 поезд Литера Б, в 5-00 поезд Литера А) в Царское Село, но проехать не смог.
В Оршу прибыли 13 часов. Получен телеграмма Госсовета: «Вследствие полного расстройства транспорта и отсутствия подвоза необходимых материалов, остановились заводы и фабрики. Вынужденная безработица и крайнее обострение продовольственного кризиса, вызванного тем же расстройством транспорта, довели народные массы для отчаяния. Это чувство еще обострилось тою ненавистью к правительству и теми тяжкими подозрениями против власти, которые глубоко запали в народную душу. Все это вылилось в народную смуту стихийной силы, а к этому движению присоединяются теперь и войска…Мы почитаем последним и единственным средством решительное изменение Вашим Императорским Величеством направления внутренней политики, согласно неоднократно выраженным желаниям народного представительства, сословий и общественных организаций, немедленный созыв законодательных палат, отставку нынешнего Совета министров и поручение лицу, заслуживающему всенародного доверия, представить Вам, Государь, на утверждение список нового кабинета, способного управлять страною в полном согласии с народным представительством.»
Также в Орше получена телеграмма военного министра Беляева: «Мятежники заняли Мариинский дворец. Благодаря случайно услышанному разговору, там теперь члены революционного правительства».
28 февраля 8-25 генерал Хабалов отправляет генералу Алексееву телеграмму «Число оставшихся верных долгу уменьшилось до 600 человек пехоты и до 500 чел. всадников при 13 пулеметах и 12 орудиях с 80 патронами всего. Положение до чрезвычайности трудное» . В 9:00 — 10:00 он переговаривается с генералом Ивановым, заявив, что «В моем распоряжении, в здании Главн. адмиралтейства, четыре гвардейских роты, пять эскадронов и сотен, две батареи. Прочие войска перешли на сторону революционеров или остаются, по соглашению с ними нейтральными. Отдельные солдаты и шайки бродят по городу, стреляя в прохожих, обезоруживая офицеров…Все вокзалы во власти революционеров, строго ими охраняются…Все артиллерийские заведения во власти революционеров…». В 13-30 поступает телеграмма Беляева: «Около 12 часов дня 28 февраля остатки, оставшихся еще верными частей, в числе 4 рот, 1 сотни, 2 батарей и пулеметной роты, по требованию Морского министра, были выведены из Адмиралтейства, чтобы не подвергнуть разгрому здание. Перевод всех этих войск в другое место не признан соответственным ввиду неполной их надежности. Части разведены по казармам, причем, во избежание отнятия оружия по пути следования, ружья и пулеметы, а также замки орудий сданы Морскому министерству. 9157. Беляев».[5]
Днём 28 февраля генерал Алексеев пытается взять контроль над министерством путей сообщения через товарища (заместителя) министра генерала Кислякова В. Н., однако тот убеждает Алексеева отменить своё решение. Депутат Думы Бубликов А. А. занимает министерство путей сообщения, арестовав его министра, и запрещает движение воинских поездов на 250 вёрст кругом Петрограда.
28 февраля 15-00 царь получает телеграмму Беляева об окончательном поражении лояльных войск в Петрограде.
В 18-00 царский поезд прибыл в Ржев. Николай II на несколько минут вышел из поезда.
В 21-27 в Лихославле было получено сообщение о захвате восставшими Николаевского вокзала в Петрограде, и о выпущенном ими распоряжении задержать царский поезд. Текст телеграммы Бубликова о запрете движения поездов доложен свите царя.
28 февраля в 20-00 началось восстание Царскосельского гарнизона.
В 23-00 поезд прибывает в Вышний Волочек. Дворцовый комендант Воейков В. Н. получает донесение подполковника Таля с предложением остановиться в Тосно, так как дальнейший путь контролируется восставшими. Воейков требует «настоять на движении в Царское Село».
28 февраля в 12 ночи царский поезд прибывает в Бологое.
В 3-45 ночи поезд подходит к Малой Вишере. Там сообщили, что путь впереди захвачен восставшими солдатами, и на станции Любань стоят две революционные роты с пулемётами. Впоследствии выясняется, что на самом деле на станции Любань восставшие солдаты разграбили буфет, но арестовывать царя не собирались. В Бологом получена телеграмма революционного коменданта Николаевского вокзала в Петрограде поручика Грекова, приказавшего железнодорожникам развернуть царский поезд с Царского Села на Петроград. Британский посол Бьюкенен Д. в своих мемуарах сообщает, что по прибытию царского поезда в Бологое «рельсы впереди были разобраны революционными рабочими».
В 4-50 ночи с 28 февраля на 1 марта царь приказывает развернуться обратно на Бологое (куда прибыли 9-00 1 марта), и оттуда на Псков. Информация о движении царского поезда на Псков поступила Бубликову, который безуспешно попытался блокировать его дальнейшее продвижение.
По ряду свидетельств, 1 марта в 16-00 в Петрограде переходит на сторону революции двоюродный брат Николая II, великий князь Кирилл Владимирович, приведший к Таврическому дворцу Гвардейский флотский экипаж.[6] Впоследствии сторонники Кирилла объявили это клеветой.
1 марта генерал Иванов прибывает в Царское Село, и получает сведения, что взбунтовалась царскосельская гвардейская рота, которая самовольно ушла в Петроград. Также к Царскому Селу приближались восставшие части: тяжёлый дивизон и один гвардейский батальон запасного полка. Генерал Иванов отбывает из Царского Села в Вырицу и решает осмотреть переданный ему Тарутинский полк. На станции Семрино железнодорожники блокируют его дальнейшее передвижение, по одной из версий — повалив на пути товарные вагоны.
1 марта 15-00 царский поезд прибывает на станцию Дно. В 17-53 отправлена телеграмма адмирала Русина Николаю II: «Всеподданнейше доношу полученную мною телеграмму от командующего флотом Балтийского моря: 'С 4-х часов утра 1-го марта прервано сообщение с Кронштадтом каким-либо путем. Главный командир порта убит, офицеры арестованы. В Кронштадте — анархия, и станция службы связи занята мятежниками'».
7. 1 марта 1917. Псков
В 19-05 царский поезд прибывает в Псков, где находился штаб армий Северного фронта генерала Н. В. Рузского; Николай II записывает в свой дневник: «Ночью повернули со станции Малая Вищера назад, так как Любань и Тосно оказались занятыми. Поехали на Валдай, Дно и Псков, где остановились на ночь. Видел генерала Рузского. Гатчина и Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор! Доехать до Царского Села не удалось. А мысли и чувства все время там. Как бедной Аликс должно быть тягостно одной переживать все эти события! Помоги нам Господь!»
Генерал Н.В.Рузский, согласно своим политическим убеждениям,полагал, что самодержавная монархия в двадцатом веке является анахронизмом, и недолюбливал Николая II лично, что ему ничуть не мешало носить вензеля Николая II на своих погонах генерал-адъютанта При прибытии царского поезда генерал демонстративно отказался устраивать обычную церемонию встречи царя, и появился один и лишь через несколько минут. Впоследствии на замечание свиты «надежда только на вас» генерал Рузский в ответ посоветовал «сдаться на милость победителя».
Генерал Алексеев М. В., на которого в отсутствие царя в Ставке легли обязанности Верховного главнокомандующего, 28 февраля получает донесение от генерала Хабалова, что у него осталось всего 1100 человек в верных частях. 1 марта, в 13-20, получает телеграмму от командующего Московским военным округом генерала Мразовского И. И.: «Несколько тысяч артиллеристов…захватили орудия и сараи с вооружением для формирований, часть коего передана революционерам…Число воинских чинов, переходящих к революционерам, все увеличивается. Благоволите уведомить о получении этой телеграммы» и в 14-30 «В Москве полная революция. Воинские части переходят на сторону революционеров»[7].
В 15-58 генерал Алексеев телеграфирует царю, что «революция, а последняя неминуема, раз начнутся беспорядки в тылу, знаменует собой позорное окончание войны со всеми тяжкими для России последствиями. Армия слишком тесно связана с жизнью тыла, и с уверенностью можно сказать, что волнения в тылу вызовут таковые же в армии. Требовать от армии, чтобы она спокойно сражалась, когда в тылу идет революция, невозможно. Нынешний молодой состав армии и офицерский состав, в среде которого громадный процент призванных из запаса и произведенных в офицеры из высших учебных заведений, не даёт никаких оснований считать, что армия не будет реагировать на то, что будет происходить в России» .
После получения этой телеграммы Николай II принял генерала Рузского Н. В., который высказался за учреждение в России ответственного перед Думой правительства. В 22-20 генерал Алексеев присылает Николаю II проект предполагаемого манифеста об учреждении ответственного правительства.
В 17-00 — 18-00 в Ставку поступают телеграммы о восстании в Кронштадте: «в Кронштадте беспорядки. Части ходят по улицам с музыкой. Вице‑адмирал Курош доносит, что принять меры к усмирению с тем составом, который имеется в гарнизоне, но не находит возможным, так как не может ручаться ни за одну часть» .
В 20-29 генерал Клембовский В. Н. рассылает телеграммы командующим армиями: «В Москве полное восстание…В Кронштадте восстание, и Балтийский флот с согласия командующего флотом перешел на сторону Временного Комитета. Решение адмирала Непенина вызвано стремлением спасти флот. Генерал-адъютант Алексеев телеграфировал государю, прося издать акт, способный успокоить население и прекратить революцию».
2 марта в час ночи Николай II телеграфирует генералу Иванову «прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не предпринимать» , и перед этим императрице «Ее величеству. Прибыл сюда к обеду. Надеюсь, здоровье всех лучше и что скоро увидимся. Господь с вами. Крепко обнимаю. Ники.»
Затем царь поручает Рузскому информировать Алексеева и Родзянко о том, что он согласен на формирование ответственного правительства. После этого Николай II уходит в спальный вагон, однако засыпает только в 5.15, отправив генералу Алексееву телеграмму «Можно объявить представленный манифест, пометив его Псковом. НИКОЛАЙ» .
8. 2 марта 1917. Николай II принимает решение об отречении. Телеграммы генерала Алексеева
2 марта в 3.30 ночи Рузский связывается с Родзянко М. В., и в течение четырёхчасового разговора ознакомливается с накалённой обстановкой, сложившейся к тому времени в Петрограде. Родзянко заявляет, что «эшелоны, вами высланные в Петроград, взбунтовались, вылезли в Луге из вагонов, объявили себя присоединившимися к Государственной Думе и решили отнимать оружие и никого не пропускать , даже литерные поезда…Очевидно, что Его Величество и Вы не отдаете себе отчета, что здесь происходит. Настала одна из страшнейших революций, побороть которую будет не так-то легко… Войска окончательно деморализованы, не только не слушаются, но убивают своих офицеров. Ненависть к государыне императрице дошла до крайних пределов. Вынужден был всех министров, во избежание кровопролития, кроме военного и морского, заключить в Петропавловскую крепость… Считаю нужным Вас осведомить, что то, что предполагается Вами, уже недостаточно, и династический вопрос поставлен ребром..»
Получив запись разговора Рузского с Родзянко М. В., Алексеев 2 марта в 9-00 приказал генералу Лукомскому связаться с Псковом, и немедленно разбудить царя («Переживаем слишком серьезный момент, когда решается вопрос не одного Государя, а всего Царствующего Дома и России, генерал Алексеев убедительно просит безотлагательно это сделать, так как теперь важна каждая минута и всякие этикеты должны быть отброшены» ) на что получил ответ, что царь только недавно заснул, и что на 10-00 назначен доклад Рузского. В 10-45 Рузский начал свой доклад, сообщив Николаю II о разговоре с Родзянко. В это время Рузский получил текст телеграммы, разосланной генералом Алексеевым М. В. командующим фронтами по вопросу о желательности отречения, и зачитал его царю.
В ночь с 1 на 2 марта 1917 в Царском Селе восстала рота Железнодорожного полка, и ушла в Петроград, убив двух офицеров.
Утром 2го марта в штабе Северного фронта получена телеграмма генерала Клембовского В. Н.: «Известно ли вам о прибытии сегодня конвоя Его Величества в полном составе в Государственную Думу с разрешения своих офицеров и о просьбе депутатов конвоя арестовать тех офицеров, которые отказались принять участие в восстании?» . Копия телеграммы получена Николаем II.
2 марта 14-00 — 14-30 начали поступать ответы от командующих фронтами.
Великий князь Николай Николаевич заявил, что «как верноподданный считаю по долгу присяги и по духу присяги коленопреклонённо молить государя отречься от короны, чтобы спасти Россию и династию» ; также за отречение высказались генералы Эверт А. Е. (Западный фронт), Брусилов А. А. (Юго-Западный фронт), Сахаров В. В. (Румынский фронт), командующий Балтийским флотом адмирал Непенин А. И.
Генерал Сахаров назвал Государственную Думу «разбойной кучкой людей … предательски воспользовалась удобной минутой для проведения своих преступных целей» , но «рыдая, вынужден сказать, что, пожалуй, наиболее безболезненным выходом для страны и для сохранения возможности биться с внешним врагом, является решение пойти навстречу уже высказанным условиям, дабы промедление не дало пищу к предъявлению дальнейших, еще гнуснейших притязаний» , а генерал Эверт заметил, что «на армию в настоящем её составе при подавлении беспорядков рассчитывать нельзя… Я принимаю все меры к тому, чтобы сведения о настоящем положении дел в столицах не проникали в армию, дабы оберечь ее от несомненных волнений. Средств прекратить революцию в столицах нет никаких» .
Командующий Черноморским флотом адмирал Колчак А. В. ответа не послал.
По свидетельству Спиридовича А. И., генерал Алексеев пытался также уговорить начальника Морского штаба при Ставке адмирала Русина А. И. склонять Николая II к отречению, и так описывает эту сцену:
Утром адмирал Русин был приглашен к генералу Алексееву. Алексеев рассказал, что Государь задержан в пути, находится во Пскове и ему из Петрограда предъявлены требования. — «Что же требуют? Ответственного министерства?» — спросил адмирал. — Нет. Больше. Требуют отречения, — ответил Алексеев. — Какой ужас, какое несчастье, — воскликнул Русин. Алексеев спокойно и невозмутимо молчал. Разговор оборвался. Собеседники поняли друг друга. Русин встал, попрощался и вышел из кабинета, даже не спросив для чего, собственно, его приглашал Алексеев.
Между 14-00 и 15-00 Рузский вошёл в царю в сопровождении генералов Данилова Ю. Н. и Саввича С. С., взяв с собой тексты телеграмм. Николай II попросил генералов высказаться; все они высказались за отречение.
Около 15 часов 2 марта царь принял решение об отречении в пользу сына при регентстве великого князя Михаила Александровича. Сразу после этого, около 16-00, он отправляет телеграмму генералу Алексееву: «Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой России, я готов отречься от престола в пользу моего сына. Прошу всех служить ему верно и нелицемерно. НИКОЛАЙ»
Непосредственный участник событий, генерал Саввич С. С., так описывает принятие царём этого решения:
| Рузский почтительно доложил: "Ваше Величество, заниматься сейчас анкетой обстановка не представляет возможности, но события несутся с такой быстротой и так ежеминутно ухудшают положение, что всякое промедление грозит неисчислимыми бедствиями... Я прошу Ваше Величество выслушать мнение моих помощников, оба они в высшей степени самостоятельные и притом прямые люди". Государь повернулся к нам и, смотря на нас, сказал: - Хорошо, но только прошу откровенного мнения. ...Данилов не видел другого выхода из создавшегося тяжелого положения, кроме принятия предложения Председателя Государственной думы. Государь, обратясь ко мне, спросил: - А вы такого же мнения? Я страшно волновался. Приступ рыданий сдавливал -...Я человек прямой, и поэтому вполне присоединяюсь к тому, что сказал генерал Данилов. Наступило общее молчание, длившееся, как мне показалось, около двух минут. Государь сидел в раздумье, опустил голову. Затем он встал и сказал: - Я решился. Я отказываюсь от престола. При этом государь перекрестился. Перекрестились и все мы. |
Генерал Данилов добавляет к этому, что «минута была глубоко торжественна. Обняв генерала Рузского и тепло пожав нам руки, император медленными задерживающимися шагами прошел в свой вагон».
Следующими чинами, узнавшими о принятом царём решении, стали дворцовый комендант Воейков и министр императорского двора Фредерикс. Царь сообщает о своём отречении Фредериксу лично, на что тот через некоторое время замечает, что «Никогда не ожидал, что доживу до такого ужасного конца. Вот что бывает, когда переживешь самого себя».
Для остальной царской свиты, следовавшей с императором в поезде, отречение стало большой неожиданностью. Николай показывает коменданту Воейкову В. Н. пачку телеграмм командующих фронтами, и говорит: «А что мне осталось делать — меня все предали, даже Николаша» (великий князь Николай Николаевич).
По свидетельству генерала Дубенского Д. Н., находившегося в императорском поезде во время событий,[8]
Граф Фредерикс … вошел в вагон, где мы все находились, и упавшим голосом сказал по-французски: «Все кончено, государь отказался от престола и за себя и за наследника Алексея Николаевича в пользу брата своего Михаила Александровича я- послал через Рузского об этом телеграмму». Когда мы услышали все это, то невольный ужас охватил нас.
Также находившийся в царской свите полковник Мордвинов А. А. так описывает эту сцену[9]:
…возвращавшийся из вагона государя граф Фредерикс остановился в коридоре у дверей нашего купэ и почти обыкновенным голосом по-французски сказал «Savez vous, l’Empereur a abdique». Слова эти заставили нас всех вскочить… Я лично мог предположить все, что угодно, но отречение от престола столь внезапное, ничем пока не вызванное, не задуманное только, а уж исполненное, показалось такой кричащей несообразностью, что в словах преклонного старика Фредерикса в первое мгновение почудилось или старческое слабоумие или явная путаница.
Генерал Дубенский Д. Н. комментирует отречение словами «сдал, как сдают эскадрон…надо было ехать не в Псков, а в гвардию, в Особую армию». Чины свиты пытаются задержать отправку телеграммы, однако генерал Рузский отказывается её задерживать.
9. Точный текст телеграмм командующих фронтами и флотами с просьбами об отречении
Приводятся по данным Спиридовича А. И.[10]
| Командующий Кавказским фронтом великий князь Николай Николаевич: |
Генерал-адъютант Алексеев сообщает мне создавшуюся небывало роковую обстановку и просит меня поддержать {291} его мнение, что победоносный конец войны, столь необходимый для блага и будущности России и спасения династии, вызывает ПРИНЯТИЕ СВЕРХМЕРЫ. Я, как верноподданный, считаю, по долгу присяги и по духу присяги, необходимым КОЛЕНОПРЕКЛОНЕННО МОЛИТЬ Ваше Императорское Величество спасти Россию и Вашего Наследника, зная чувство святой любви Вашей к России и к нему. Осенив себя крестным знамением, ПЕРЕДАЙТЕ ЕМУ ВАШЕ НАСЛЕДИЕ. ДРУГОГО ВЫХОДА НЕТ. Как никогда в жизни, с особо горячею молитвою молю Бога подкрепить и направить вас. Генерал-адъютант НИКОЛАЙ. |
|||
| Командующий Юго-Западным фронтом генерал-адъютант Брусилов А. А.: |
Прошу вас доложить Государю Императору мою всеподданнейшую просьбу, основанную на моей, любви и преданности к Родине и царскому престолу, что в данную минуту ЕДИНСТВЕННЫЙ ИСХОД, могущий спасти положение и дать возможность дальше бороться с внешним врагом, без чего Россия пропадет, — ОТКАЗАТЬСЯ ОТ ПРЕСТОЛА в пользу Государя Наследника Цесаревича при регентстве Великого Князя Михаила Александровича. Другого исхода нет, но необходимо спешить, дабы разгоревшийся и принявший большие размеры народный пожар был скорее потушен, иначе он повлечет за собою неисчислимое катастрофическое последствие. Этим актом будет спасена и сама династия, в лице законного наследника. Генерал-адъютант БРУСИЛОВ |
|||
| Командующий Западным фронтом генерал-адъютант Эверт А. Е. |
Ваше Императорское Величество! Начальник штаба Вашего Величества передал мне обстановку, создавшуюся в Петрограде, Царском Селе, Балтийском море и Москве и результат переговоров генерал-адъютанта Рузского с председателем Гос. Думы. Ваше Величество, на армию в настоящем ее составе рассчитывать при подавлении внутренних беспорядков нельзя. Ее можно удержать лишь именем спасения России от несомненного порабощения злейшим врагом родины при невозможности вести дальнейшую борьбу. Я принимаю все меры к тому, чтобы сведения о настоящем положении дел в столицах не проникали в армию, дабы оберечь {292} ее от несомненных волнений. Средств прекратить революцию в столицах нет никаких. Необходимо немедленное решение, которое могло бы привести к прекращению беспорядков и к сохранению армии для борьбы против врага. При создавшейся обстановке, не находя иного выхода, безгранично преданный Вашему Величеству верноподданный умоляет Ваше Величество, во имя спасения родины и династии, ПРИНЯТЬ РЕШЕНИЕ, СОГЛАСОВАННОЕ С ЗАЯВЛЕНИЕМ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ, выраженным им генерал-адъютанту Рузскому, как единственное, видимо способное, прекратить революцию и спасти Россию от ужасов анархии. Генерал-адъютант ЭВЕРТ. |
|||
| Командующий Румынским фронтом генерал от кавалерии Сахаров В. В. |
Генерал-адъютант Алексеев передал мне преступный и возмутительный ответ председателя, Государственной Думы Вам на высокомилостивое решение Государя Императора даровать стране ответственное министерство и пригласить главнокомандующих доложить Его Величеству через Вас о решении данного вопроса в зависимости от создавшегося положения. Горячая любовь моя к Его Величеству не допускает душе моей мириться с возможностью осуществления гнусного предложения, переданного Вам председателем Гос. Думы. Я уверен, что не русский народ, никогда не касавшийся Царя своего, задумал это злодейство, а разбойничья кучка людей, именуемая Государственной Думой, предательски воспользовалась удобной минутой для проведения своих преступных Целей. Я уверен, что армии фронта непоколебимо встали бы за своего державного вождя, если бы не были призваны к защите родины от врага внешнего и если бы не были в руках тех же государственных преступников, захвативших в свои руки источники жизни армии. Таковы движения сердца и души. Переходя же к логике разума и учтя создавшуюся безысходность положения, я, непоколебимо верноподданный Его Величества, рыдая, вынужден сказать, что, пожалуй, наиболее безболезненным выходом для страны и для сохранения возможности биться с внешним врагом, является решение пойти навстречу уже высказанным условиям, дабы промедление не дало пищу к предъявлению дальнейших, еще гнуснейших притязаний. Яссы. 2 марта. № 03317. Генерал Сахаров. |
|||
| Командующий Балтийским флотом вице-адмирал Непенин А. И.: |
С огромным трудом удерживаю в повиновении флот и вверенные войска. В Ревеле положение критическое, но не теряю еще надежды его удержать. Всеподданейше присоединяюсь к ходатайствам Вел. Кн. Николая Николаевича и главнокомандующих фронтами о немедленном принятии решения, формулированного председателем Гос. Думы. Если решение не будет принято в течение ближайших часов, то это повлечет за собой катастрофу с неисчислимыми бедствиями для нашей родины. 21 ч. 40 м. 2 марта. Вице-адмирал Непенин. |
|||
| Командующий Северным фронтом генерал-адъютант Рузский Н. В. Никаких телеграмм не посылал, так как во время событий царь сам находился в штабе Северного фронта. Устно высказывался за отречение. |
||||
| Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Колчак А. В. Ответа не прислал. Уже на следующий день после отречения отправляет телеграмму начальнику Главного морского штаба адмиралу Русину: |
Для сохранения спокойствия нахожу необходимым объявить вверенным мне флоту, войскам, портам и населению, кто в настоящее время является законной верховной властью в стране — кто является законным правительством и кто верховный главнокомандующий. Не имея этих сведений, прошу их мне сообщить. До настоящего времени в подчиненных мне флоте, войсках, портах и населении настроение спокойное. |
|||
10. 2 марта 1917, вторая половина дня. Прибытие представителей Госдумы
В это время Рузскому сообщают, что в Псков выдвинулись представители Государственной Думы А. И. Гучков и В. В. Шульгин. В 15-10 об этом сообщено Николаю II. Ещё перед отправлением во Псков, около 4 утра революционные солдаты убивают ехавшего с Гучковым в одном автомобиле князя Вяземского.
Когда Родзянко пытается согласовать поездку к царю с Петросоветом, представители Петросовета требуют ехать только с председателем исполкома Петросовета Чхеидзе Н. С. и батальоном солдат, так что депутаты Думы решают действовать самостоятельно.[12]
Царь спрашивает личного врача Фёдорова С. П. искренне ответить, возможно ли излечение наследника, на что получает ответ, что «чудес в природе не бывает», и что в случае отречения наследнику, скорее всего, придётся жить в семье регента. После этого Николай приходит ко второму решению — отречься сразу и за своего сына, с тем, чтобы оставить его с собой. Формально решение отречься за наследника было незаконным, и нарушало коронационный манифест Павла I от 5 апреля 1797 г., который предусматривал, что царствующее лицо имеет право отрекаться от престола только само за себя, а не за своих наследников.
Представители Думы прибывают в царский поезд в 2145. Перед их прибытием генерал Рузский получает сведения, что к царскому поезду движутся высланные из Петрограда «вооружённые грузовики» с революционными солдатами.
По свидетельству полковника Мордвинова А. А., Шульгин сообщил ему о сильных трениях Госдумы с Петросоветом: «В Петрограде творится что-то невообразимое, мы находимся всецело в их руках и нас наверно арестуют, когда мы вернемся» .
Гучков сообщил Николаю II, что существует опасность распространения беспорядков на войска, находящиеся на фронте, и что войска Петроградского гарнизона перешли на сторону восставших немедленно. На сторону революции, по словам Гучкова, перешли подразделения Собственного Конвоя, и остатки лояльных частей в Царском Селе, выславшие к восставшим солдатам своих представителей с просьбой «выдать удостоверение, что они также участвовали в движении». Выслушав его, царь сообщает, что уже принял решение отречься за себя и за сына.
2 (15) марта в 2340 (в документе время подписания было указано царём, как 15 часов — время принятия решения) Николай передал Гучкову и Шульгину Манифест об отречении, который, в частности, гласил: «<…> Заповедуем брату нашему править делами государства в полном и нерушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу. <…>». Гучков и Шульгин предлагают формулировку «всенародную присягу», царь исправляет на «ненарушимую».
Гучков и Шульгин также просили Николая II подписать два указа: о назначении князя Г. Е. Львова главой правительства и великого князя Николая Николаевича верховным главнокомандующим; бывший император подписал указы, указав в них время 14 часов[13]. Царь проставил время отречения, как 1500, с тем, чтобы не создалось впечатление, что отречение произошло под давлением делегатов Думы; время указов о назначении 1400 появилось, чтобы формально они имели законную силу, как сделанные до момента отречения.
Весь протокол беседы Николая II с представителями Думы зафиксирован начальником походной канцелярии генералом Нарышкиным под названием «Протокол отречения».
По окончании аудиенции Гучков вышел из вагона, и крикнул в толпу:
После этого Николай записывает в своём дневнике: «Утром пришёл Рузский и прочёл свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется соц-дем партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2½ ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я поговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжёлым чувством пережитого. Кругом измена, и трусость, и обман! » .
Умеренно правая московская газета[15] 4 марта так передавала слова императора Гучкову и Шульгину: «Я всё это обдумал, — сказал он, — и решил отречься. Но отрекаюсь не в пользу своего сына, так как я должен уехать из России, раз я оставляю Верховную власть. Покинуть же в России сына, которого я очень люблю, оставить его на полную неизвестность я ни в коем случае не считаю возможным. Вот почему я решил передать престол моему брату, великому князю Михаилу Александровичу».[16]
11. 3-5 марта 1917. Отречение великого князя Михаила Александровича
В ночь со 2 на 3 марта 1917 царский поезд отбывает в Могилёв в два часа ночи. Перед отъездом Николай отправляет великому князю Михаилу Александровичу телеграмму: «Его Императорскому Величеству МИХАИЛУ. Петроград. События последних дней вынудили меня решиться бесповоротно на этот крайний шаг. Прости меня, если огорчил тебя и что не успел предупредить. Останусь навсегда верным и преданным братом. Возвращаюсь в Ставку и оттуда через несколько дней надеюсь приехать в Царское Село. Горячо молю Бога помочь тебе и твоей Родине. НИКА»
Гучков и Шульгин убывают в Петроград три часа ночи, заранее сообщив правительству телеграфом текст трёх принятых документов. В 6 утра временный комитет Госдумы связался с великим князем Михаилом Александровичем, находившемся в это время на квартире князя Путятина, сообщив ему об отречении уже бывшего императора в его пользу.
Во время встречи утром 3 марта с великим князем Михаилом Александровичем Родзянко заявляет о том, что в случае принятия им престола немедленно разразится новое восстание, и следует передать рассмотрение вопроса о монархии Учредительному собранию. Его поддерживает Керенский А. Ф., против выступает Милюков П. В., заявивший, что «правительство одно без монарха… является утлой ладьей, которая может потонуть в океане народных волнений; стране при таких условиях может грозить потеря всякого сознания государственности и полная анархия раньше, чем соберется Учредительное Собрание. Временное правительство одно без него не доживет» . Сгоряча Милюков предлагает всем монархическим силам сгруппироваться в Москве, однако перспектива гражданской войны крайне пугает всех присутствующих.
Выслушав представителей Думы, великий князь потребовал разговора с Родзянко М. В. наедине, и спросил, может ли Дума гарантировать его личную безопасность. После заявления Родзянко, что не может, великий князь Михаил согласился подписать отказ от престола до созыва Учредительного Собрания.
Для составления текста документа В. Д. Набоковым был вызван на квартиру князя Путятина на Миллионной юрист Б. Э. Нольде. Текст акта 3 марта был составлен совместно Нольде, Набоковым и В. В. Шульгиным, с поправками самого Великого князя и переписан начисто рукой В. Д. Набокова, после чего подписан Михаилом Александровичем. При подписании, кроме Набокова, Нольде и Шульгина, присутствовали Г. Е. Львов, Родзянко и Керенский.[17] Акт 3 марта был особенно важен, так как он был единственным документом, легализовывавшим власть самочинно сформированного Временного Правительства.
Находившийся в царском поезде полковник Мордвинов А. А. так описывает свою беседу с царём 3 марта в 16-30:[9]
Государь шел так же молча, задумавшись, уйдя глубоко в себя. Он был такой грустный, ему было так «не по себе»… — Ничего, ваше величество, — сказал я, — не волнуйтесь очень, ведь вы не напрашивались на престол, а, наоборот; вашего предка, в такое же подлое время приходилось долго упрашивать и, только уступая настойчивой воле народа, он, к счастью России, согласился нести этот тяжелый крест… нынешняя воля народа, говорят, думает иначе… что ж, пускай попробуют, пускай управляются сами, если хотят. Насильно мил не будешь, только что из этого выйдет. Государь приостановился. — Уж и хороша эта воля народа! — вдруг с болью и непередаваемой горечью вырвалось у него. Чтобы скрыть свое волнение, он отвернулся и быстрее пошел вперед. Мы молча сделали еще круг. — Ваше величество — начал опять я — что же теперь будет, что вы намерены делать? — Я сам еще хорошо не знаю — с печальным недоуме нием ответил государь — все так быстро повернулось… на фронт, даже защищать мою родину, мне вряд ли дадут теперь возможность поехать, о чем я раньше думал. Вероятно буду жить совершенно частным человеком. Вот увижу свои матушку, переговорю с семьей. Думаю, что уедем в Ливадию. Для здоровья Алексея и больных дочерей это даже необходимо, или может в другое место, в Костромскую губернию, в нашу прежнюю вотчину. — Ваше величество — с убеждением возразил я — уезжайте возможно скорее заграницу. При нынешних условиях даже в Крыму не житье. — Нет, ни за что. Я не хотел бы уехать из России, я ее слишком люблю. Заграницей мне было бы слишком тяжело, да и дочери и Алексей еще больны.
Другим чином свиты, с которым царь также поделился своими мыслями о только
что произошедшем отречении, был флигель-адъютант Лейхтенбергский Н. Н., во время событий дежуривший при монархе.Днём 3 марта Гучков и Шульгин прибывают в Петроград. На Варшавском вокзале их встречает толпа революционных рабочих. Когда Гучков пытается провозгласить в железнодорожных мастерских здравицу в честь «императора Михаила», рабочие приходят в ярость, и едва не линчуют обоих депутатов. Они требуют уничтожить манифест об отречении Николая II, арестовать царя, и провозгласить республику.
3 марта уже бывший царь узнал об отказе великого князя Михаила Александровича от престола, записав в дневнике «Оказывается, Миша отрекся. Его манифест кончается четырехвосткой [всеобщее, равное, прямое и тайное голосование] для выборов через 6 месяцев Учредительного Собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость! В Петрограде беспорядки прекратились — лишь бы так продолжалось дальше» . Он составляет второй вариант манифеста об отречении, опять в пользу сына. Генерал А. И. Деникин утверждал в своих воспоминаниях, что 3 марта в Могилёве Николай заявил генералу Алексееву:
— Я передумал. Прошу вас послать эту телеграмму в Петроград. На листке бумаги отчётливым почерком государь писал собственноручно о своём согласии на вступление на престол сына своего Алексея… Алексеев унёс телеграмму и… не послал. Было слишком поздно: стране и армии объявили уже два манифеста. Телеграмму эту Алексеев, «чтобы не смущать умы», никому не показывал, держал в своём бумажнике и передал мне в конце мая, оставляя верховное командование.[18]
3 марта в 14-30 командующий Черноморским флотом адмирал Колчак А. В. отправляет телеграмму начальнику Морского штаба при Верховном Главнокомандующем адмиралу Русину: «Секретная. Для сохранения спокойствия нахожу необходимым объявить вверенным мне флоту, войскам, портам и населению, кто в настоящее время является законной верховной властью в стране — кто является законным правительством и кто верховный главнокомандующий. Не имея этих сведений, прошу их мне сообщить. До настоящего времени в подчиненных мне флоте, войсках, портах и населении настроение спокойное».
4 марта Командующий Гвардейским кавалерийским корпусом отправляет в Ставку начальнику штаба Верховного Главнокомандующего телеграмму «До нас дошли сведения о крупных событиях. Прошу Вас не отказать повергнуть к стопам Его Величества безграничную преданность Гвардейской кавалерии и готовность умереть за своего обожаемого Монарха. Хан Нахичеванский» . В ответной телеграмме Николай сообщил: «Никогда не сомневался в чувствах гвардейской кавалерии. Прошу подчиниться Временному правительству. Николай» [19]. По другим сведениям, эта телеграмма была отправлена ещё 3 марта, и генерал Алексеев так и не передал её Николаю. Существует также версия, что данная телеграмма была отправлена без ведома хана Нахичеванского его начальником штаба, генералом Винекеном[20]. По противоположной версии телеграмма, наоборот, была отправлена ханом Нахичеванским после совещания с командирами частей корпуса.
Другая широко известная телеграмма поддержки была отправлена командующим 3-м конным корпусом Румынского фронта генералом Келлером Ф. А. («Третий конный корпус не верит, что Ты, Государь, добровольно отрёкся от престола. Прикажи, Царь, придём и защитим Тебя» ). Неизвестно, дошла ли эта телеграмма до царя, но она дошла до командующего Румынским фронтом, приказавшего Келлеру сдать командование корпусом под угрозой обвинения в государственной измене.[21]
4 марта генерал Алексеев безуспешно пытается убедить Гучкова не публиковать Приказ № 1 Петросовета, так как он ведёт к полному разложению армии.
Единственное, что остается, это немедленно дать разрешение офицерам вне службы носить штатское платье. Только это и поможет им иногда избавляться от произвола и наглости революционных солдат.
4 марта бывший царь встречается в Могилёве со своей матерью, вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной. Она делает в своей памятной книжке запись: «…Дорогой Ники встретил меня на станции. Горестное свидание! Он открыл мне свое кровоточащее сердце, оба плакали. Бедный Ники рассказывал обо всех трагических событиях, случившихся за два дня. Сначала пришла телеграмма от Родзянко, в которой говорилось, что он должен взять все с Думой в свои руки, чтобы поддержать порядок и остановить революцию; затем — чтобы спасти страну, предложил образовать новое правительство и …отречься от престола в пользу своего сына (невероятно!). Но Ники естественно не мог расстаться со своим сыном и передал трон Мише! Все генералы телеграфировали ему и советовали то же самое, и он… подписал манифест. Ники был неслыханно спокоен и величественен в этом ужасно унизительном положении»[22].
5 марта возвращается генерал Иванов.
12. 8 марта 1917. Прощание с войсками. Николай отбывает в Царское Село
8 марта исполком Петросовета, когда стало известно о предполагаемых планах царя отъехать в Англию, постановил арестовать царя и его семью, конфисковать имущество и лишить гражданских прав. В Царское Село прибывает новый командующий Петроградским округом генерал Корнилов Л. Г., арестовавший императрицу, и расставивший караулы, в том числе для защиты царя от взбунтовавшегося царскосельского гарнизона.
8 марта царь в Могилёве прощался с армией, и издал прощальный приказ войскам, в котором завещал «сражаться до победы» и «повиноваться Временному правительству». Генерал Алексеев передал этот приказ в Петроград, однако Временное правительство под давлением Петросовета отказалось публиковать его.
В последний раз обращаюсь к Вам, горячо любимые мною войска. После отречения моего за себя и за сына моего от престола Российского, власть передана Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы и благоденствия. Да поможет Бог и Вам, доблестные войска, отстоять Россию от злого врага. В продолжении двух с половиной лет Вы несли ежечасно тяжёлую боевую службу, много пролито крови, много сделано усилий, и уже близок час, когда Россия, связанная со своими доблестными союзниками одним общим стремлением к победе, сломит последнее усилие противника. Эта небывалая война должна быть доведена до полной победы. Кто думает о мире, кто желает его — тот изменник Отечества, его предатель. Знаю, что каждый честный воин так мыслит. Исполняйте же Ваш долг, защищайте доблестную нашу Великую Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайте Ваших начальников, помните, что всякое ослабление порядка службы только на руку врагу. Твёрдо верю, что не угасла в Ваших сердцах беспредельная любовь к нашей Великой Родине. Да благословит Вас Господь Бог и да ведёт Вас к победе Святой Великомученик и Победоносец Георгий. 8-го марта 1917 г. Ставка. НИКОЛАЙ[24][25]
Перед отъездом Николая из Могилёва представитель Думы в Ставке заявляет ему, что он «должен считать себя как бы арестованным».
8 марта Николай записывает в своём дневнике: «Последний день в Могилёве. В 10 ч. подписал прощальный приказ по армиям. В 10½ ч. пошёл в дом дежурства, где простился с со всеми чинами штаба и управлений. Дома прощался с офицерами и казаками конвоя и Сводного полка — сердце у меня чуть не разорвалось! В 12 час. приехал к мам’а в вагон, позавтракал с ней и её свитой и остался сидеть с ней до 4½ час. Простился с ней, Сандро, Сергеем, Борисом и Алеком. Бедного Нилова не пустили со мною. В 4.45 уехал из Могилёва, трогательная толпа людей провожала. 4 члена Думы сопутствуют в моем поезде! Поехал на Оршу и Витебск. Погода морозная и ветреная. Тяжело, больно и тоскливо» .
Великий князь Александр Михайлович так описывает прощание Николая с чинами штаба:
К одиннадцати часам зал переполнен: генералы, штаб- и обер-офицеры и лица свиты. Входит Ники, спокойный, сдержанный, с чем-то похожим на улыбку на губах. Он благодарит штаб и просит всех продолжать работу «с прежним усердием и жертвенностью». Он просит всех забыть вражду, служить верой и правдой России и вести нашу армию к победе. Потом он произносит свои прощальные слова короткими военными фразами, избегая патетических слов. Его скромность производит на присутствующих громадное впечатление. Мы кричим «ура», как никогда еще не кричали за последние двадцать три года. Старые генералы плачут. Еще мгновение — и кто-нибудь выступит вперед и станет молить Ники изменить принятое им решение. Но напрасно: самодержец всероссийский не берет своих слов. обратно!
9 марта в 11-30 царь прибыл в Царское Село, как «полковник Романов». Фрейлина Вырубова А. А. пишет в своих мемуарах, что Николай также показывал ей телеграммы от командующих фронтами и великого князя Николая Николаевича с просьбой об отречении, и заявил, что «Дайте мне здесь жить с моей семьей самым простым крестьянином, зарабатывающим свой хлеб, пошлите нас в самый укромный уголок нашей Родины, но оставьте нас в России».[26]
14 марта 1917 генерал Алексеев в своей записке Временному правительству обобщает реакцию фронтов и флотов на отречение: на Балтийском флоте «восторженно», на Северном фронте «сдержанно и спокойно», на Западном «спокойно, серьёзно, многие с сожалением и огорчением», на Юго-Западном «спокойно, с сознанием важности переживаемого момента», на Румынском и Кавказском фронтах, и также на Черноморском флоте «тягостное впечатление, преклонение перед высоким патриотизмом и самопожертвованием государя, выразившемся в акте отречения».
13. События в Царском Селе 28 февраля — 2 марта 1917
28 февраля в Царском Селе появляются немногочисленные подразделения и отдельные солдаты и офицеры Петроградского гарнизона, сохранившие лояльность царю. Около 12-00 прибыл начальник Охранного отделения Глобачёв К. И., бежавший из Петрограда; само Охранное отделение было разгромленно революционерами.
Около 20-00 восстал царскосельский гарнизон. Немногие лояльные части Дворцовой охраны — Собственный полк, Конвой Его Величества, рота Железнодорожного полка и батарея воздушной охраны, две роты Гвардейского экипажа — встают в оборону вокруг дворца. После переговоров с революционными солдатами Дворцовая охрана отправляет парламентёров в Госдуму.
1 марта в 5 утра пришло сообщение, что царский поезд якобы задержан революционерами в Малой Вишере, а царь арестован. По другим версиям, появившимся днём, поезд был якобы задержан на станции Дно или в Бологом.
В 9 утра вернулись из Петрограда парламентёры. Представитель Госдумы Гучков просил продолжать их охранять дворец. Дворцовые части и революционный гарнизон отказываются от наступательных действий друг против друга.
В 11 утра в Царском Селе появились эмиссары Временного комитета Госдумы. Царскосельский гарнизон, пока за вычетом Дворцовой охраны, окончательно переходит на сторону революции.
Около полуночи прибывает генерал Иванов, который решает сделать Царское Село центром лояльных царю войск, а блокированные железнодорожниками эшелоны привести походным порядком. Однако после аудиенции у императрицы он начинает колебаться. В 2-30 ночи приходит телеграмма Николая II: «Царское Село. Надеюсь прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не принимать. НИКОЛАЙ». Генерал Иванов уезжает в Вырицу. Сама императрица 2 марта сообщает мужу об аудиенции двумя письмами: первое гласило: «Вчера ночью от 1 до 2 1/2 виделась с Ивановым, который теперь здесь сидит в своем поезде. Я думала, что он мог бы проехать к тебе через Дно, но сможет ли он прорваться? Он надеялся провести твой поезд за своим», и второе: «Милый старик Иванов сидел у меня от 1 до 2 1/2 часов ночи и только постепенно вполне уразумел положение».
По свидетельству французского посла в Петрограде Мориса Палеолога, 1 (14) марта к Потёмкинскому дворцу в Петрограде явились представители привилегированных частей Царского Села с заявлением своей лояльности новой власти:
В ночь с 1 на 2 марта подняла восстание рота Собственного Железнодорожного полка, и ушла в Петроград, убив двух офицеров.
Великий князь Павел Александрович в течение 1 — 2 марта составляет манифест с обещанием народу конституции по окончании войны. 2 марта в 11 часов он представляет манифест императрице.
Днём самовольно уходят в Петроград две роты Гвардейского экипажа.
Вечером императрица пишет письмо, и в двух копиях пытается отправить его Николаю II через двух разных офицеров, Соловьёва и Грамотина, однако оба письма до царя не дошли.
| Мой любимый, бесценный ангел, свет моей жизни! Мое сердце разрывается от мысли, что ты в полном одиночестве переживаешь все эти муки и волнения, и мы ничего не знаем о тебе, а ты не знаешь ничего о нас. Теперь я посылаю к тебе Соловьева и Грамотина, даю каждому по письму и надеюсь, что, по крайней мере, хоть одно дойдет до тебя. Я хотела послать аэроплан, но все люди исчезли. Молодые люди расскажут тебе обо всем, так что мне нечего говорить тебе о положении дел. Все отвратительно, и события развиваются с колоссальной быстротой. Но я твердо верю — и ничто не поколеблет этой веры,— все будет хорошо. [...] Ясно, что они хотят не допустить тебя увидеться со мной прежде, чем ты не подпишешь какую-нибудь бумагу, конституцию или еще какой-нибудь ужас в этом роде...Два течения — Дума и революционеры — две змеи, которые, как я надеюсь, отгрызут друг другу головы,— это спасло бы положение. [...] Бог поможет, поможет, и твоя слава вернется. Это — вершина несчастий! Какой ужас для союзников и радость врагам! Я не могу ничего советовать, только будь, дорогой, самим собой. Если придется покориться обстоятельствам, то Бог поможет освободиться от них. О мой святой страдалец! Всегда с тобой неразлучная твоя Женушка. |
По словам Гучкова, в ночь с 1 на 2 марта к эмиссарам Госдумы в Царском Селе явились представители частей, сохранявших лояльность царю, и заявили, что они «не хотят кровопролития», и просят выдать им «удостоверение, что они тоже участвовали в движении».
8 марта Командующий войсками Петроградского военного округа генерал Корнилов Л. Г. (прибывший в Царское Село 5 марта) лично арестовывает императрицу, в том числе — для предотвращения самосуда со стороны восставшего царскосельского гарнизона. Генерал Корнилов отдельно настоял на том, чтобы караул царской семьи подчинялся штабу Петроградского военного округа, а не местному Совету.
По свидетельству камердинера Волкова А. А., «Корнилов сказал императрице, что на него возложена тяжелая обязанность объявить об аресте, и просил Государыню быть спокойной: ничего не только опасного, но даже особых стеснений арест за собой повлечь не может. Корнилов попросил разрешения представить Государыне сопровождавших его офицеров…Императрица несколько растерялась и приказала позвать к себе великого князя Павла Александровича»[28]. По свидетельству поручика 4-го Царскосельского стрелкового полка К. Н. Кологривова, состоявшего в Сводно-Гвардейском полку, генерал Корнилов явился объявлять об аресте «с красным бантом»[29].
14. Переход железнодорожников на сторону революции. Телеграмма Бубликова
28 февраля председатель Госдумы Родзянко М. В. разрешает депутату Думы Бубликову взять под свой контроль министерство путей сообщения. Помимо самих железных дорог, министерство обладало собственной телеграфной сетью, независимой от МВД. С отрядом из двух офицеров и нескольких солдат Бубликов арестовывает министра путей сообщения Войновского-Кригера. Железнодорожники сразу переходят на сторону революции: по свидетельству самого Бубликова, «безропотно подчинились старшие, с великой радостью младшие», а товарищ (заместитель) министра Борисов И. Н. заявил, что «Слава Богу! Наконец-то! А мы вас ещё вчера ждали!».
Начальник Северо-Западной железной дороги Валуев Ф. М. попытался попасть в Царское Село, и был убит революционной толпой.
В 13-50 28 февраля Бубликов рассылает по всей территории Российской империи телеграмму:
По всей сети. Всем начальствующим. Военная. По поручению Комитета Государственной Думы сего числа занял Министерство путей сообщения и объявляю следующий приказ председателя Государственной Думы: «Железнодорожники! Старая власть, создавшая разруху во всех областях государственной жизни, оказалась бессильной. Комитет Государственной Думы взял в свои руки создание новой власти. Обращаюсь к вам от имени Отечества — от вас теперь зависит спасение Родины. Движение поездов должно поддерживаться непрерывно с удвоенной энергией. Страна ждет от вас больше, чем исполнение долга, — ждет подвига… Слабость и недостаточность техники на русской сети должна быть покрыта вашей беззаветной энергией, любовью к Родине и сознанием своей роли транспорт для войны и благоустройства тыла.»
Эта телеграмма имела особо важное значение, так как благодаря ей о начавшихся событиях узнали в российских городах далеко за пределами Петрограда. Однако окончательно всё население, включая самые отдалённые деревни, узнало о революции только к апрелю.
15. Движение «карательной экспедиции» генерала Иванова
Согласно свидетельствам чинов царской свиты, инициатива назначения командиром «карательной экспедиции» именно генерала Иванова исходила от генерала Дубенского Д. Н. 27 февраля 1917. Генерал Иванов согласился с этой инициативой, и предложил свою помощь царю, также одобрившему его кандидатуру. За обедом генерал Иванов сообщает Николаю II, как он усмирил бунт в Харбине силами двух полков, и получает ответ: «Я вас назначаю главнокомандующим Петроградским округом, там в запасных батальонах беспорядки и заводы бастуют, отправляйтесь».
27 февраля 22-30 генерал Алексеев приказывает начальнику штаба Северного фронта Данилову выделить для генерала Иванова два пехотных полка, два кавалерийских, и одну пулемётную команду. В 0-15 генерал Данилов сообщает о выделении этих войск. По расчётам генерала Данилова, эти силы должны были прибыть в Петроград 1 марта.
28 февраля в 2-15 ночи генерал Алексеев приказывает также дополнительно, по приказу царя, придать отряду артиллерию.
В 4-15 утра Командующий Западным фронтом генерал Эверт сообщает генералу Алексееву также о выделении и от своего фронта нескольких частей, дополнительно к частям Северного фронта: «34-й Севский, 36-й Орловский под нач. начальника 9-й пех. дивизии, ген. Лошунова, 2-й Гусарский Павлоградский и 2-й Донской Казачий полки под командой командира бригады, ген. Юрьева, и нач. дивизии ген. Кн. Трубецкого — выступают. Одновременно для Георгиевского батальона пулемётная команда Кольта из 10-го корпуса. Посадка начнётся в полдень 28-го и окончится 2-го марта».
На деле по состоянию на вечер 1 марта дошёл до места назначения, станции Александровская, только головной эшелон сил Северного фронта, содержащий Тарутинский полк, все остальные находились частью в Луге, частью между Лугой и Псковом. Силы Западного фронта проехали Полоцк.
По словам Родзянко М. В., сообщённым им в ночь с 1 на 2 марта генералу Рузскому, силы, отправленные от Северного фронта, перешли на сторону революции («эшелоны, вами высланные в Петроград, взбунтовались, вылезли в Луге из вагонов, объявили себя присоединившимися к Государственной Думе и решили отнимать оружие и никого не пропускать, даже литерные поезда»). В это же время восстал гарнизон в Луге. Приказом командования Северного фронта эти силы тогда же, в ночь с 1 на 2 марта, отправлены из Луги и Александровской обратно на фронт в распоряжение командующего 5й армией, по согласованию с Николаем II. Судя по сохранившимся телеграммам, на момент начала разговора с Родзянко командование фронта уже доложило генералу Рузскому об этом бунте.
Сам генерал Иванов в полночь с 1 на 2 марта только прибывает в Царское Село, и утром убывает в Вырицу, получив телеграмму царя «прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не предпринимать». Перед отъездом он получает сведения, что в сторону Царского Села выдвинулись революционные тяжелый дивизион и батальон Первого гвардейского запасного стрелкового полка, а в Петрограде «в распоряжении законных военных властей не осталось ни одной части», и с 12 часов дня 28 февраля «прекратилась борьба с восставшей частью населения». Уже через 15 минут после его отъезда на царскосельском вокзале появляются революционные войска с пулемётами.
2 марта генерал Иванов выезжает из Вырицы в расположение Тарутинского полка, но на станции Семрино (по другим источникам — Сусанино) его вместе с Батальоном георгиевских кавалеров блокируют революционные железнодорожники. Там получает телеграмму Бубликова: «Мне стало известно, что вы арестовываете и терроризуете служащих железных дорог, находящихся в моем ведении. По поручению Временного комитета Государственной Думы предупреждаю вас, что вы навлекаете на себя этим тяжелую ответственность. Советую вам не двигаться из Вырицы, ибо, по имеющимся у меня сведениям, народными войсками ваш полк будет обстрелян артиллерийским огнем» .
В ночь со 2 на 3 марта в 1-30 генерал Иванов отправляет генералу Алексееву телеграмму: «До сих пор не имею никаких сведений о движении частей, назначенных в мое распоряжение. Имею негласные сведения о приостановке движения моего поезда. Прошу принятия экстренных мер».
По свидетельству Шульгина В. В., 2 марта на станции Семрино появляются революционные агитаторы, и Батальон георгиевских кавалеров начинает выходить из под контроля генерала Иванова.
2 марта блокированный в Семрино генерал Иванов командирует в Царское Село подполковника Тилли с приказом собрать там и доложить сведения о положении дел в Петрограде. Утром 3 марта подполковник Тилли сообщает, что задержан в Царском Селе революционными властями.
В ночь с 3 на 4 марта генерал Иванов выезжает обратно в Ставку. На станции Дно он узнаёт от её коменданта об отречении Николая II от престола, в Орше узнаёт об отказе от престола великого князя Михаила Александровича. 5 марта в 15-00 — 16-00 прибывает в Ставку, где «наставлял солдат служить верно и честно новому правительству, благодарил их за службу и, прощаясь, обнял и поцеловал в каждой роте одного солдата за всю роту»[30]
16. События на станции Дно 1 марта 1917
Популярная легенда гласит, что Николай II отрёкся от престола на станции Дно. На самом деле, отречение произошло на следующий день во Пскове, а Дно было для поезда предыдущей остановкой.
По показаниям царской свиты, императорский поезд прибывает на станцию Дно 1 марта в 15-00 (по показаниям дворцового коменданта Воейкова В. Н. — в 18-00). На предыдущей остановке получено сообщение, что генерал Иванов только утром 1 марта прошёл станцию Дно, в то время, как ожидалось, что он в это время будет в Царском Селе. Царь спрашивает у дворцового коменданта Воейкова: «Отчего он так тихо едет?».
По свидетельству Спиридовича А. И.,
Другие источники описывают произошедшее так: «генерал Иванов вышел на перрон, вооружённый лишь своей огромной бородой, и заорал: 'На колени!' Как ни странно это сработало. Самых строптивых солдат арестовали, и увезли в его поезде.»
Спиридович А. И. сообщает, что «На станции Дно был полный порядок. Жандармы произвели несколько предварительных арестов».
Ещё в Бологом революционные железнодорожники телеграфировали в Петроград Бубликову о продвижении царского поезда, Бубликов сообщает полученные сведения Родзянко. Родзянко приказывает «Царский поезд задержать, Государю передать телеграмму с просьбою дать ему аудиенцию, приготовить для его поездки в Бологое экстренный поезд.» Однако, несмотря на усилия революционеров, царский поезд в Бологом не задержался, а поехал на Псков.
На станции Дно приходит повторная телеграмма Родзянко с просьбой аудиенции. Николай II ответил, что будет ждать его на станции Дно. Когда Родзянко не появляется на станции Дно, Николай II приказывает телеграфировать, что будет ждать его во Пскове.
Во время разговора с генералом Рузским в ночь с 1 на 2 марта Родзянко объясняет то, что он так и не приехал на аудиенцию, невозможностью оставить Петроград. Председатель Госдумы опасается, что в его отсутствие революционные события в столице могут окончательно перерасти в анархию. В то же время, по свидетельству Суханова Н. Н., Родзянко не смог выехать на станцию Дно, так как железнодорожники отказались предоставлять ему поезд без санкции Исполкома Петросовета, «прения были чрезвычайно кратки, и если не единогласно, то огромным большинством было постановлено: в поезде Родзянке отказать ». Под давлением лично Керенского поезд для Родзянко всё-таки предоставляется, но к тому времени царь уже успевает уехать со станции Дно.
По свидетельству участника событий псковского железнодорожника Миронова В. И.[31], царский поезд 1 марта 1917 года был арестован на станции Дно представителями «ревкома» (что явно является ошибкой, так как в феврале 1917 ещё никаких ревкомов не было), и был отправлен далее во Псков только усилиями военного коменданта полковника Фреймана (какой именно офицер имеется в виду под военным комендантом полковником Фрейманом, точно тоже неизвестно, возможно полковник Карл Владимирович фон Фрейман). По тому же свидетельству, железнодрожники Иван Зубрилин и Алексей Смирнов пытались заблокировать царский поезд на станции Дно, устроив крушение на путях, однако действия Зубрилина были остановлены жандармами. Второй поезд, отправленный Смирновым в лоб царскому поезду, был в последний момент перенаправлен стрелочником в тупик.
По свидетельству полковника Пронина М. В., видевшего царский поезд 4 марта 1917 в Ставке, он «был поражен большим на нем количеством каких-то царапин и изъянов. Покраска местами как бы потрескалась и большими слоями поотваливалась — „будто следы от попавших в него мелких осколков снарядов“, — мелькнула мысль». Точное происхождение этих повреждений неизвестно, по одной из версий, царский поезд, возможно, был обстрелян революционными силами на станции Дно.
17. «Комплот генерал-адъютантов»
Всеобщий отказ царских генералов проявить хоть какую-то инициативу, а уж тем более подавлять Февральскую революцию породил появившуюся уже в 1917—1918 версию о «комплоте генерал-адъютантов» («заговоре генерал-адъютантов»), до сих пор распространённую в литературе монархической направленности. К деталям «плана заговорщиков» относят также блуждания царского поезда 28 февраля — 1 марта 1917 (в частности, ошибочное сообщение о революционных солдатах в Любани) или ненадёжность Петроградского гарнизона, который был сформирован из запасных батальонов гвардейских полков,которые были укомплектованы призванными в конце 1916 -нач. 1917 запасными старших возрастов, и ненадёжность многих младших офицеров — мобилизованных студентов и интеллигентов, зачастую симпатизирующих социалистическим идеям — заставила некоторых царских генералов называть их «чёрным войском».Хотя эти факты говорят не о преднамеренных действиях заговорщиков, а о царившем накануне Февральской революции вопиющей некомпетентности начальствующих лиц.
Главным действующим лицом предполагаемого «заговора» тогда становится начальник штаба Верховного Главнокомандующего М.В.Алексеев, сыгравший в отречении ключевую роль своей рассылкой телеграмм командующим фронтами и флотами. Если предположить, что все действия его самого и других генералов были заранее спланированы, и не были стихийными, тогда его действия выглядят несколько странно. Если 2 марта 1917 он фактически агитировал генералов за отречение Николая II, то всего за два дня до этого, 28 февраля, пытался отобрать у революционеров контроль над железными дорогами, и формировал «карательную экспедицию» для похода на Петроград, по собственной инициативе предложив добавить в её состав одну кавалерийскую дивизию, но в целом Алексеев аккуратно отсеивал ту информацию, которая могла бы склонить Николая II попытаться сохранить власть (телеграммы генералов графа Ф.А.Келлера и Гуссейн-Хана Нахичеванского). Но в целом тут больше вопросов, чем ответов.
По одной из популярных версий, предполагаемый заговор был политически-масонским, обычно называется имена А.И.Гучкова и Н.В.Некрасова, действительно бывших активными российскими масонами. А.И.Гучков через несколько дней стал военным министром Первого состава Временного правительства,а Н.В.Некрасов 2 марта был назначен на должность министра путей сообщения вместо Бубликова, и сыграл определённую роль в переходе железных дорог на сторону революции, хотя к моменту назначения Некрасова царь был уже во Пскове. Существует версия о том, что масонами все таки были генералы Алексеев и Рузский, а также генерал Крымов А. М., якобы состоявшие в т.н."Военной Ложе" и поддерживавшие деловые контакты с А.И.Гучковым, но на сегоднешний день это не более чем версия, не имеющие не одного прямого доказательства.
Сходным образом протекала Ноябрьская революция 1918 года в Германии, заставшая кайзера Вильгельма II в штабе армии; прусский генералитет во главе с Вильгельмом Грёнером фактически отказался устраивать «карательную экспедицию» в столицу, и в самый разгар революции канцлер Максимилиан Баденский, не дожидаясь решения кайзера, объявил об его отречении. Эти события породили в Германию легенду о заговоре (см. Легенда об ударе ножом в спину ), популярную в период нацизма, и утверждавшую, что в ноябре 1918 германская армия якобы была полна сил, и выиграла бы войну, если бы не революция. Такое мнение не имеет никакого отношение к реальности; с вступлением в войну США в апреле 1917 года Антанта получила решающее преимущество в силах, которое даже с учётом выхода России из войны можно оценить, как по крайней мере 4 к 3[32], по другим оценкам — даже 5 к 3. В сентябре 1918 Болгария уже капитулировала, а Австро-Венгрии произошёл окончательный крах экономики, вызвавший анархию, голодные бунты и восстания войск. В Вене с января 1918 года мука выдавалась по карточкам с нормой 450 граммов на человека. К моменту начала ноябрьской революции в Германии процесс распада Австро-Венгерской империи уже начался, кроме того, голод начался уже и в Германии. В ноябре 1918 Австро-Венгрия, основной союзник Германии, подписывает перемирие с Антантой и разваливается на части. Германия на ноябрь 1918 фактически остаётся одна против Антанты. 30 октября капитулирует также Османская империя. Дальнейшая судьба кайзера, впрочем, отличается от судьбы русского царя — он смог бежать в Нидерланды (которые отказались его выдавать) и умер своей смертью в 1941.
Легенда была порождена тем, что к ноябрю 1918 боевые действия не успели дойти до территории самой Германии, и потеряла популярность только после поражения и во второй мировой войне, когда винить в предательстве было некого.
18. Дальнейшая судьба участников событий
Многие участники событий погибли в 1917—1918.
Министр внутренних дел Протопопов А. Д. в ходе событий впал в панику, уже 28 февраля 1917 арестован революционным Временным комитетом Госдумы, который пытался таким образом предотвратить самосуд толпы. 27 октября 1918 расстрелян большевиками во время Красного террора в Москве.
Военный министр Беляев М. А. расстрелян большевиками во время Красного террора в 1918.
Дворцовый комендант Воейков В. Н. арестован Временным правительством, в 1917 бежал за границу. Умер в 1947 году в Стокгольме.
Командующий Петроградским военным округом генерал Хабалов С. С. арестован Временным правительством, впоследствии эвакуировался из России с остатками белых войск. Умер в 1924.
Дом министра императорского двора Фредерикса В. Б. в Петрограде был в ходе событий разграблен революционной толпой как «немецкий». На самом деле Фредерикс действительно имел иностранное происхождение, но не немецкое, а шведское. В 1924 бывший министр с разрешения советских властей эмигрировал в Финляндию, где умер в 1927 в возрасте 90 лет.
Начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал Алексеев М. В. стал одним из главных организаторов Белого движения, умер на Дону от воспаления лёгких 8 октября 1918 года.
Генерал Иванов Н. И. присоединился к Белому движению, умер от тифа 27 января 1919 года.
Великий князь Николай Николаевич, в ходе событий вступивший в должность Верховного Главнокомандующего, уже 11 марта 1917 был уволен Временным правительством с формулировкой «как Романов». Его приказ войскам о вступлении в должность так и не был опубликован. Активно в Белом движении не участвовал, после падения Крыма в 1919 эмигрировал. Умер своей смертью в эмиграции в 1928.
Генерал Эверт А. Е. уже 22 марта уволен Временным правительством за монархизм. Не эмигрировал, и политикой не занимался. Умер своей смертью в 1926.
Генерал Брусилов А. А. перешёл на сторону большевиков, умер своей смертью в 1926. До конца жизни так и не принял большевизм, сравнив его с «тяжёлой формой кори».
Генерал Сахаров В. В. уже 2 апреля уволен Временным правительством за монархизм. Более политикой не занимался. В 1920 году расстрелян «зелёными» повстанцами.
Адмирал Непенин А. И. уже 4 марта 1917 убит неустановленными лицами в матросской форме в Гельсингфорсе.
Великий князь Михаил Александрович 13 июня 1918 расстрелян в Перми местными большевиками.
Генерал Рузский Н. В. расстрелян большевиками во время Красного террора19 октября 1918 в составе группы заложников.
Великий князь Кирилл Владимирович в 1917 бежал в Финляндию, и оттуда эмигрировал в Швейцарию. В 1924 в эмиграции объявил себя новым императором. С этого момента появляется версия, что он якобы на сторону революции не переходил, а привёл Гвардейский флотский экипаж к Таврическому дворцу «для восстановления порядка».
Генерал Гусейн хан Нахичеванский во время Красного террора 29 января 1919 года расстрелян в составе группы заложников.
Генерал Келлер Ф. А. расстрелян в Киеве петлюровцами 8 декабря 1918 года.
Председатель Госдумы IV созыва Родзянко М. В. после прихода большевиков к власти бежал на Дон, где присоединился к Белому движению. В 1920 эмигрировал в Югославию, умер своей смертью в 1924.
Лидер партии кадетов, депутат Госдумы IV созыва Милюков П. В. в марте — мае был министром иностранных дел Временного правительства, поддержал Корниловское выступление («Корниловский мятеж»), после прихода большевиков к власти бежал на Дон, где присоединился к Белому движению. В 1918 эмигрировал во Францию. В 1922 году в эмиграции едва не стал жертвой монархического покушения, в результате которого вместо Милюкова погиб Набоков В. Д.
Дожил до начала советско-финской и Великой отечественной войны, полностью поддерживал действия СССР в этих войнах. Умер своей смертью в 1943, успев дожить до победы в Сталинградской битве.
Депутат Госдумы IV созыва и товарищ (заместитель) председателя Петросовета Керенский А. Ф. в результате апрельского правительственного кризиса становится военным министром Временного правительства, в июле — премьер-министром. В течение нескольких месяцев переживает короткий период популярности
Даже сам Николай II, сидящий под арестом в Царском Селе, записывает в своём дневнике 8 июля 1917: «В составе правит-ва совершились перемены; кн. Львов ушёл и председателем Сов. Мин. будет Керенский, оставаясь вместе с тем военным и морским мин. и взяв в управление ещё мин. торг и пром. Этот человек положительно на своем месте в нынешнюю минуту; чем больше у него будет власти, тем будет лучше.»
Однако провал июньского наступления и прочие шаги приводят Керенского к краху. В октябре 1917 бежит из Петрограда, безуспешно попытавшись подавить выступление большевиков силами корпуса генерала Краснова. В июне 1918 окончательно эмигрирует — сначала в Лондон, оттуда в Париж, а после вторжения Гитлера в 1940 — в США. Прожил на редкость долгую жизнь, по сравнению с остальными участниками событий, и умер в 1970. В 1968 безуспешно пытается получить у Брежнева разрешение посетить СССР.
Депутат Госдумы IV созыва Шульгин В. В. после прихода к власти большевиков эмигрировал в Югославию, по политическим убеждениям оставшись антисемитом и сторонником конституционной монархии. В 1944 задержан советскими войсками, и вывезен в СССР, где осуждён за «антисоветскую деятельность» из-за своих контактов с Белым движением. Освобождён только в 1956. Умер своей смертью в 1976.
Николай II вместе со всей семьёй расстрелян в Екатеринбурге большевиками 17 июля 1918 года.
19. Явление иконы Божией Матери «Державная»
2 марта 1917 года в селе Коломенском произошло явление Иконы Божией Матери «Державная». На иконе Богородица восприняла земные регалии Помазанника в дни отречения Императора Николая II: на икону перешли венец, скипетр и держава.
По мнению ряда православных, символическое значение явления иконы «Державная» состоит в том, что гибель монархии послана народу в наказание,[33] но сама Богородица хранит символы царской власти, что даёт надежду на покаяние и возрождение России и русского государства.
20. Мнения современников
Шегловитов И. Е., бывший царский министр юстиции[34]:
| Паралитики власти слабо, нерешительно, как-то нехотя борются с эпилептиками революции. |
Деникин А. И.[35]
Суханов Н. Н.[36]:
| Между тем, как выяснилось впоследствии, с царем и царским поездом происходило следующее. После известных почтительнейших телеграмм Родзянки в Ставку (от утра 27-го), в коих председатель Думы молил бога, чтобы "ответственность за события не пала на венценосца", в течение всего дня царь, бывший в Могилеве, информировался о положении дел телеграммами каких-то своих уцелевших слуг. Генерал Алексеев, докладывая царю об этих телеграммах, убеждал, как говорят, пойти на уступки, но царь не шел на это без санкции "дорогой Алис", находившейся в Царском Селе. |
Великий князь Александр Михайлович, 3 марта 1917[37]:
| Мой адъютант разбудил меня на рассвете. Он подал мне печатный лист. Это был манифест Государя об отречении. Никки отказался расстаться с Алексеем и отрекся в пользу Михаила Александровича. Я сидел в постели и перечитывал этот документ. Вероятно, Никки потерял рассудок. С каких пор Самодержец Всероссийский может отречься от данной ему Богом власти из за мятежа в столице, вызванного недостатком хлеба? Измена Петроградского гарнизона? Но ведь в его распоряжении находилась пятнадцатимиллионная армия... Через минуту к станции подъехал автомобиль Никки...Он быль бледен, но ничто другое в его внешности не говорило о том, что он был автором этого ужасного манифеста...упрекал своего брата Михаила Александровича за то, что он своим отречением оставил Россию без Императора. — Миша, не должен было этого делать, — наставительно закончил он. — Удивляюсь, кто дал ему такой странный совет. Это замечание, исходило от человека, который только что отдал шестую часть вселенной горсточке недисциплинированных солдат и бастующих рабочих, лишило меня дара речи. После неловкой паузы, он стал объяснять причины своего решения. Главные из них были: 1) Желание избежать в России гражданского междоусобия. 2) Желать удержать apмию в стороне от политики для того, чтобы она могла продолжать делать общее с союзниками дело, и 3) Вера в то, что Временное Правительство будет править Россией более успешно, чем он. Ни один из этих трёх доводов не казался мне убедительным. Даже на второй день новой «Свободной России» у меня не было никаких сомнений в том, что гражданская война в Poccии неизбежна, и что развал нашей армии является вопросом ближайшего будущего. Между тем, сутки борьбы в предместьях столицы — и от всего этого «жуткого сна» не осталось бы и следа. |
Милюков П. Н., лидер партии кадетов:
| Мой ответ не всех вас удовлетворит, но я его скажу. Старый деспот, доведший страну до полной разрухи, сам откажется от престола или будет низложен. Власть перейдет к регенту, великому князю Михаилу Александровичу. Наследником будет Алексей. |
Великий князь Николай Михайлович, 3 марта 1917 [38]:
| В декабре, уж своей шкуры ради, собрались мы, великие князья, и послали ему депутацию: заточай жену, давай ответственное министерство. И слушать не стал. Без воли всегда был, а жена и последние остатки у него отняла. |
Коковцов В. Н., бывший премьер-министр, из показаний ВЧК 9 июля 1918 года[39]:
Дворцовый комендант Воейков В. Н.[40]:
| Как только поезд двинулся со станции, я пришел в купе государя, которое было освещено одной горевшей перед иконой лампадой. После всех переживаний этого тяжелого дня государь, всегда отличавшийся громадным самообладанием, не был в силах сдержаться: он обнял меня и зарыдал...Сердце мое разрывалось на части при виде столь незаслуженных страданий, выпавших на долю благороднейшего и добрейшего из царей. |
Духовник Николая II, священник Федоровского Государева собора в Царском Селе Афанасий Беляев, 31 марта 1917 года[41][42][43]:
| Когда сказал я: «Ах, Ваше Величество, какое благо для России Вы бы сделали, давши в свое время полную Конституцию и тем бы исполнили желание народа! Ведь Вас, как Ангела добра, любви и мира приветствовали все». На это с удивлением ответил он: «Неужели это правда? Да мне изменили все! Мне объявили, что в Петрограде анархия и бунт, и я решил ехать не в Петроград, а в Царское Село и с Николаевской дороги свернуть на Псков, но дорога туда уже была прервана, я решил вернуться на фронт, но и туда дорога оказалась прерванной. И вот один, без близкого советника, лишённый свободы, как пойманный преступник, я подписал акт отречения от Престола и за себя, и за Наследника сына. Я решил, что если это нужно для блага родины, я готов на все. Семью мою жаль!». И капнула горячая слеза из глаз безвольного страдальца. |
Интервью великого князя Кирилла Владимировича газете «Биржевые известия» во время Февральской революции.
| Мой дворник и я, мы одинаково видели, что со старым правительством Россия потеряет все...великий князь доволен быть свободным гражданином и что над его дворцом развевается красный флаг... даже я, как великий князь, разве я не испытывал гнет старого режима?.. Разве я скрыл перед народом свои глубокие верования, разве я пошел против народа? Вместе с любимым мною гвардейским экипажем я пошел в Государственную Думу, этот храм народный... смею думать, что с падением старого режима удастся, наконец, вздохнуть свободно в свободной России и мне... впереди я вижу лишь сияющие звезды народного счастья...» |
Великий князь Андрей Владимирович, 4 марта 1917 года, Кисловодск[44]:
| Сегодня как гром нас обдало известие об отречении Государя за себя и Алексея от престола в пользу Михаила Александровича. Второе отречение великого князя Михаила Александровича от престола еще того ужаснее. Писать эти строки, при переживании таких тяжелых моментов, слишком тяжело и трудно. В один день все прошлое величие России рухнуло. И рухнуло бесповоротно, но куда мы пойдем. Призыв Михаила Александровича к всеобщим выборам ужаснее всего. Что может быть создано, да еще в такое время. |
Бубликов А. Е., во время событий — депутат Думы и революционный комиссар в министерстве путей сообщения:
| Достаточно было одной дисциплинированной дивизии с фронта, чтобы восстание было подавлено. Больше того, его можно было усмирить простым перерывом железнодорожного движения с Петербургом: голод через три дня заставил бы Петербург сдаться. В марте еще мог вернуться царь. И это чувствовалось всеми: недаром в Таврическом дворце несколько раз начиналась паника. |
Троцкий Л. Д.[45]:
Гучков А. И.:
| Петроград в руках движения. Бороться с ним безнадежно. Борьба поведет лишь к напрасным жертвам. Попытки послать для усмирения войска с фронта не будут иметь успеха. Ни одна воинская часть этого не выполнит. Как бы ни была верна и надежна воинская часть, соприкоснувшись с атмосферой Петрограда, она перейдет на сторону движения. |
Маклаков В. А.[46]:
Британский посол в Петрограде Бьюкенен Д.[47]:
| Сильный и энергичный министр вроде Столыпина мог бы с тактом и твердостью сдержать движение в узде, но правительству совершенно не удалось успокоить народ в отношении продовольственного кризиса, и в то же время оно приняло неудачные меры к восстановлению порядка, которые могли только довести массы до отчаяния и сыграть на руку настоящим революционерам. Наконец, отдав приказ войскам стрелять в народ, оно раздуло всеобщее недовольство в пожар, охвативший с быстротой молнии весь город. Однако основная ошибка была совершена военными властями: последние, не будь они совершенно лишены дара предвидения, должны были бы оставить в столице небольшой отряд хорошо дисциплинированного и надежного войска для поддержания порядка. Фактически же гарнизон, насчитывавший около 150.000 человек, состоял исключительно из запасных. Это были молодые солдаты, взятые из деревень, которых сначала обучали, а затем отправляли для пополнения потерь в их полках на фронте. Офицерский корпус, которому было вверено их обучение, был слишком малочисленен, чтобы держать в руках такое количество людей. Он состоял из прибывших с фронта инвалидов и раненых и из молодежи из военных школ, совершенно неспособной поддержать дисциплину при наступлении кризиса. Такая ошибка была тем менее извинительна, что Петроград всегда представлял опасность в отношении революционности. Он был центром социалистической пропаганды, которая велась главным образом в казармах и на фабриках. Он был полон германских агентов, работавших над разрушением империи и видевших в этом самый верный шаг к выведению России из войны. Кроме того, атмосфера столицы была настолько насыщена пессимизмом, что император не раз говорил мне, как рад он бывает стряхивать с себя ее гнетущее влияние и возвращаться в более укрепляющую атмосферу фронта. ... По представлению русских, свобода состоит в том, чтобы легко относиться к вещам, требовать двойной заработной платы, демонстрировать на улицах и проводить время в болтовне и голосовании резолюций на публичных митингах. |
Французский посол в Петрограде Морис Палеолог:
Воззвание Святейшего Правительствующего Синода 9 марта 1917 «К верным чадам Русской Православной Церкви по поводу переживаемых ныне событий»:[48][49]
| Святейший правительствующий Синод верным чадам Православной Российской Церкви. Благодать вам и мир да умножится (2 Пет. 1: 2). Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на ее новом пути. Возлюбленные чада святой Православной Церкви! Временное правительство вступило в управление страной в тяжкую историческую минуту. Враг еще стоит на нашей земле, и славной нашей армии предстоят в ближайшем будущем великие усилия. В такое время все верные сыны Родины должны проникнуться общим воодушевлением. Ради миллионов лучших жизней, сложенных на поле брани, ради бесчисленных денежных средств, затраченных Россиею на защиту от врага, ради многих жертв, принесенных для завоевания гражданской свободы, ради спасения ваших собственных семейств, ради счастья Родины оставьте в это великое историческое время всякие распри и несогласия, объединитесь в братской любви на благо Родины, доверьтесь Временному правительству; все вместе и каждый в отдельности приложите все усилия, чтобы трудами и подвигами, молитвою и повиновением облегчить ему великое дело водворения новых начал государственной жизни и общим разумом вывести Россию на путь истинной свободы, счастья и славы. Святейший Синод усердно молит Всемилостивого Господа, да благословит Он труды и начинания Временного правительства, да даёт ему силу, крепость и мудрость, а подчиненных ему сынов великой Российской державы да управит на путь братской любви, славной защиты Родины от врага и безмятежного мирного устроения. Смиренный Владимир, митрополит Киевский Смиренный Макарий, митрополит Московский Смиренный Сергий, архиепископ Финляндский Смиренный Тихон, архиепископ Литовский Смиренный Арсений, архиепископ Новгородский Смиренный Михаил, архиепископ Гродненский Смиренный Иоаким, архиепископ Нижегородский Смиренный Василий, архиепископ Черниговский Протопресвитер Александр Дернов |
Ленин В. И., в письме Инессе Арманд, 2 марта (по старому стилю) 1917 года:
| Дорогой друг!.. Мы сегодня в Цюрихе в ажитации: от 15.III есть телеграмма в "Zurcher Post" и в "Neue Zurcher Zeitung", что в России 14.III победила революция в Питере после 3-х дневной борьбы, что у власти 12 членов Думы, а министры все арестованы. Коли не врут немцы, так правда. Что Россия была последние дни накануне революции, это несомненно. Я вне себя, что не могу поехать в Скандинавию!! Не прощу себе, что не рискнул ехать в 1915 г.! Лучшие приветы! Ваш Ленин. |
Ленин В. И., в письме Коллонтай А. М., 3 марта (по старому стилю) 1917 года:
Литература
21.1. Исследования
· Мельгунов, С. П. Мартовские дни 1917 года / С. П. Мельгунов; предисловие Ю. Н. Емельянова. — М.: Айрис-пресс, 2008. — 688 с.+вкл. 8 с. — (Белая Россия). ISBN 978-5-8112-2933-8
21.2. Воспоминания
· Спиридович А. И. Великая война и Февральская революция 1914—1917 г.
Ставка
· Лукомский А. С. Из воспоминаний. Первые месяцы революции
· Пронин В. М. Последние дни царской ставки. 1929.
· Сергиевский Б. Пережитое : Отречение // Кадетская перекличка № 38 (1985)
· Тихменев Н. М. Тихменев Н. М. Воспоминания о последних днях пребывания Николая II в Ставке. Ницца, 1925.
Псков
· Воейков В. Н. С царем и без царя. Воспоминания последнего дворцового коменданта. Гельсингфорс. 1936.
· Данилов Ю. Н. Мои воспоминания об императоре Николае II и великом князе Михаиле Александровиче. — Архив Русской Революции. XIX. Берлин, 1928.
· Данилов Ю. Н. На пути к крушению. — М., Военное издательство, 1992.
· Шульгин В. В. Дни. 1925.
Царское село
· Жильяр П. Император Николай II и его семья. (с илл., в сокр.)
· Бенкендорф П. К. Last days at Tsarskoe Selo (англ.)
Петроград
· Балк А. П. Гибель царского Петрограда: Февральская революция глазами градоначальника А. П. Балка // Русское прошлое: Ист.-док. альм. Л., 1991. № 1. С. 7-72.
· Бубликов А. А. Русская революция: её начало, арест царя, перспективы. 1918.
· Глобачев К. И. Правда о русской революции: Воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения. М.: РОССПЭН, 2009.
· Ломоносов Ю. В. Воспоминания о Мартовской революции 1917 г. // Станкевич В. Б. Воспоминания. 1914—1919. Ломоносов Ю. В. Воспоминания о Мартовской революции 1917 г. / Сост., вступ. ст., примеч. А. С. Сенина. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1994.
· Мартынов Е. А. Царская армия в февральском перевороте. Л. 1927.
· Мстиславский С. Д. Пять дней : Начало и конец февральской революции. М., 1922.
Список литературы:
1. Б. А. Старков. Февральский излом 1917 года
2. [Былое. 1918. № 1(29). С. 173—174. Цитируется по: Ричард Пайпс. Русская революция. Агония старого режима 1905—1917]
3. Пронин В. М. Последние дни царской ставки. 1929.
4. Сергеевский Б. Н. Пережитое : Отречение // Кадетская перекличка № 38 (1985).
5. Старилов Н. И. Хроника революции
6. Спиридович Великая Война и Февральская революция 1914—1917
7. Старилов Н. И. Хроника революции часть III
8. Дубенский Д. Н. Как произошёл переворот в России
9. Мордвинов А. А. Последние дни императора
10. Великая Война и Февральская Революция. Глава 43.
11. Ломоносов Ю. В. Воспоминания о Мартовской революции 1917 г. М.: Российск. гос. гуманит. ун-т, 1994.
12. Шульгин. Воспоминания
13. Д.и.н. Г. Иоффе Русский либерал. Премьер-министр Временного правительства — князь Львов . // «Наука и жизнь», 2006, № 4.
14. Шульгин В. В. Дни
15. Газета «Утро России» издавалась предпринимателем старообрядцем П. П. Рябушинским
16. Цит. по: Переговоры с Николаем Вторым. // «Утро России». 4 марта 1917, № 61, стр. 1.
17. Нольде Б. Э. В. Д. Набоков в 1917 г. // Архив русской революции. Т. 7.
18. Генерал А. И. Деникин. Революция и царская семья // Очерки русской смуты. Том первый, Выпуск первый — Paris, 1921, стр. 54.
19. Русская гвардия в Великой Войне
20. [Н. А. Епанчин «На службе трёх императоров» (М., 1996, с. 458)]
21. Маским Воробьёв, Михаил Фомин О Келлере
22. Дневник императрицы Марии Федоровны. Из архива императрицы Марии Федоровны (1847-1928). Дневники, письма, фотографии последних четырех лет жизни в России
23. Фотография без точной датировки, получена через Bain News Service и хранится в Библиотеке Конгресса США (George Grantham Bain Collection).
24. Роберт МАССИ. НИКОЛАЙ И АЛЕКСАНДРА
25. Галушкин Н. В. Собственный Его Императорского Величества конвой
26. Вырубова А. А. Страницы моей жизни
27. Lib.ru/Классика: Палеолог Морис. Царская Россия накануне революции
28. Александра Федоровна, императрица — Последние дневники императрицы Александры Федоровны Романовой
29. Русская линия / Библиотека периодической печати / Генерал Лавр Георгиевич Корнилов. Часть вторая
30. Захаров. Журнал «Былое», «Последние дни старого режима»
31. Мультатули
32. Численность войск в Первую мировую войну (англ.)
33. «Наша история прошлого века связана с наказанием Божьим». Известные православные священнослужители высказали свое отношение к советской эпохе в истории России…
34. А. И. Спиридович Великая Война и Февральская Революция
35. Деникин А. И. Очерки русской смуты
36. Н. Н. Суханов. Записки о революции. Книга 1
37. Война и революция
38. Ломоносов Ю. В. Воспоминания о Мартовской революции 1917 г.//Станкевич В. Б. Воспоминания 1914—1919; Ломоносов Ю. В. Воспоминания о Мартовской революции 1917 г. М. 1994. С. 261.
39. Из моего прошлого. Воспоминания 1903—1919 гг. Том II.
40. Воейков В. Н. С Царем и без Царя. М. Воениздат, 1995. Стр. 249
41. Николаев П. А. Историческая драма в Пскове (март 1917 года)
42. Историческая драма в Пскове: Отречение Николая II
43. Последние дни царской семьи
44. Из дневника великого князя Андрея Владимировича за 1917 г
45. История русской оеволюции
46. Февральская революция
47. ВОЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА -[ Мемуары ]- Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата
48. Царство и священство
49. Русская церковь и русская революция
Источник: http://ru.wikipedia.org/wiki/Отречение_Николая_II
www.litsoch.ru
Манифест об отречении
22 февраля императорский поезд выезжает из Царского Села в два часа дня в сопровождении Собственного Железнодорожного Полка. Охранять Царское Село остаются привилегированные части — Собственный Конвой, Собственный Полк, Дворцовая полиция.
23 февраля в 15-00 поезд прибывает в Могилёв.
24 февраля Николаю II приходит телеграмма из Царского Села, от императрицы: «Вчера были беспорядки на Васильевском острове и на Невском, потому что бедняки брали приступом булочные. Они вдребезги разбили Филиппова и против них вызывали казаков. Все это я узнала неофициально. АЛИКС».
В ночь с 25 на 26 февраля Протопопов приказывает арестовать сто деятелей левых партий, находившихся в Петрограде, в том числе пять членов Петроградского комитета РСДРП(б) и сестру Ленина А. И. Ульянову-Елизарову, но это никак не влияет на течение революции.[1]
На момент начала событий в Петрограде не было ни одного члена или кандидата в члены ЦК РСДРП(б). Ленин и Зиновьев находились в эмиграции в Швейцарии, Каменев и Сталин — в ссылке в Туруханском крае, Бухарин и позднее примкнувший к большевикам Троцкий — в эмиграции в Нью-Йорке.
Бесценное, любимое сокровище! 8°, легкий снежок — пока сплю хорошо, но несказанно тоскую по тебе, любовь моя. Стачки и беспорядки в городе более чем вызывающи. Это — хулиганское движение, мальчишки и девчонки бегают и кричат, что у них нет хлеба, — просто для того, чтобы создать возбуждение, и рабочие, которые мешают другим работать. Если бы погода была очень холодная, они все, вероятно, сидели бы дома. Но это все пройдет и успокоится, если только Дума будет хорошо себя вести. У меня было чувство, когда ты уезжал, что дела пойдут плохо… Нужно немедленно водворить порядок, день ото дня становится все хуже… Завтра воскресенье, и будет еще хуже. Не могу понять, почему не вводят карточной системы и почему не милитаризируют все фабрики — тогда не будет беспорядков… Не надо стрельбы, нужно только поддерживать порядок и не пускать их переходить мосты, как они это делают. Этот продовольственный вопрос может свести с ума".
В это время в Петрограде уже идут бурные демонстрации под лозунгом: «Долой немку!».
Ставка узнаёт о начале революции с опозданием на два дня, по донесениям генерала С. С. Хабалова, военного министра Беляева М. А. и министра внутренних дел Протопопова. Первая телеграмма, сообщающая о начале революции, поступает генералу Алексееву только 25 февраля в 18:08: «Доношу, что 23 и 24 февраля, вследствие недостатка хлеба, на многих заводах возникла забастовка. 24 февраля бастовало около 200 тысяч рабочих, которые насильственно снимали работавших. Движение трамвая рабочими было прекращено. В середине дня 23 и 24 часть рабочих прорвалась к Невскому, откуда была разогнана. Насильственные действия выразились разбитием стекол в нескольких лавках и трамваях. Оружие войсками не употреблялось. Четыре чина полиции получили неопасные поранения. Сегодня, 25 февраля, попытка рабочих проникнуть на Невский успешно парализуется. Прорвавшаяся часть разгоняется казаками. Утром полицмейстеру Выборгского района сломали руку и нанесли в голову рану тупым орудием. Около трёх часов дня на Знаменской площади убит при рассеянии толпы пристав Крылов. Толпа рассеяна. В подавлении беспорядков, кроме Петроградского гарнизона, принимают участие пять эскадронов Девятого запасного кавалерийского полка из Красного Села сотня Л.-Гв. сводно-казачьего полка из Павловска и вызвано в Петроград пять эскадронов Гвардейского запасного кавалерийского полка. № 486. Сек. Хабалов». Генерал Алексеев М. В. докладывает Николаю II содержание этой телеграммы.
В то же время дворцовый комендант Воейков В. Н. докладывает Николаю II телеграмму министра внутренних дел Протопопова: «Ставка. Дворцовому коменданту. Внезапно распространившиеся в Петрограде слухи о предстоящем, якобы, ограничении суточного отпуска выпекаемого хлеба взрослым по фунту, малолетним в половинном размере, вызвали усиленную закупку публикой хлеба, очевидно, в запас, почему части населения хлеба не хватило. На этой почве 23 февраля вспыхнула в столице забастовка, сопровождавшаяся уличными беспорядками. Первый день бастовало около 90 тысяч рабочих, второй — до 160 тысяч, сегодня — около 200 тысяч. Уличные беспорядки выражаются в демонстративных шествиях, частью с красными флагами, разгроме некоторых пунктах лавок, частичном прекращении забастовщиками трамвайного движения, столкновениях с полицией. 23 февраля ранены два помощника пристава. Сегодня утром на Выборгской стороне толпой снят с лошади, избит полицмейстер полковник Шалфеев, ввиду чего полицией произведено несколько выстрелов в направлении толпы, откуда последовали ответные выстрелы. Сегодня днем более серьёзные беспорядки происходили около памятника Императора Александра III на Знаменской площади, где убит пристав Крылов. Движение носит неорганизованный стихийный характер. Наряду с эксцессами противоправительственного свойства, буйствующие местами приветствуют войска. К прекращению дальнейших беспорядков принимаются энергичные меры военным начальством. В Москве спокойно. МВД Протопопов. № 179. 25 февраля 1917 г.»
Прочитав обе телеграммы Николай II вечером 25 февраля приказал генералу С. С. Хабалову пресечь беспорядки военной силой («Повелеваю завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией. НИКОЛАЙ.»)
Поступившая телеграмма глубо шокирует Хабалова («Эта телеграмма, как бы вам сказать?— быть откровенным и правдивым: она меня хватила обухом… Как прекратить „завтра же“…»). Хабалов издаёт два приказа: запрет уличных демонстраций под угрозой их разгона силой и приказ бастующим рабочим в срок до 28 февраля вернуться на заводы под угрозой отправки на фронт. Революционеры немедленно срывали эти приказы, сразу, как только их расклеивали.
26 февраля в 17-00 приходит телеграмма Родзянко: «Положение серьёзное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт продовольствия и топливо пришли в полное расстройство. Растет общее недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Части войск стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно. Молю Бога, чтобы этот час ответственности не пал на Венценосца», но Николай II отказывается реагировать на эту телеграмму, заявив министру императорского двора Фредериксу, что «Опять этот толстяк Родзянко мне написал разный вздор, на который я ему не буду даже отвечать».
Следующая телеграмма Родзянко приходит в 22:22 : «Волнения, начавшиеся в Петрограде, принимают стихийный характер и угрожающие размеры. Основы их — недостаток печеного хлеба и слабый подвоз муки, …, но главным образом, полное недоверие к власти, неспособной вывести страну из тяжкого положения. … Заводы, работающие на оборону в Петрограде, останавливаются за недостатком топлива и сырого материала. Рабочие остаются без дела и голодная безработная толпа вступает на путь анархии стихийной и неудержимой. Железнодорожное сообщение по всей России в полном расстройстве. На Юге, из 63 доменных печей работают только 28, ввиду отсутствия подвоза топлива и необходимого материала. На Урале из 92 доменных печей остановилось 44 и производство чугуна, … Население, опасаясь неумелых распоряжений властей, не везет зерновых продуктов на рынок, … Правительственная власть находится в полном параличе … России грозит унижение и позор, ибо война при таких условиях не может быть победоносно окончена. Считаю необходимым и единственным выходом из создавшегося положения безотлагательное призвание лица, которому может верить вся страна и которому будет поручено составить правительство, пользующееся доверием всего населения. .. Помогите вашим представительством спасти Россию от катастрофы. Молю вас о том от всей души. Председатель Государственной Думы Родзянко».
Одно из последних донесений Охранного отделения приходит от полицейского провокатора Шурканова, внедрённого в РСДРП(б), 26 февраля незадолго до разгрома здания Охранного отделения революционной толпой: «вспыхнуло стихийно, без подготовки, и исключительно на почве продовольственного кризиса. Так как воинские части не препятствовали толпе, а в отдельных случаях даже принимали меры к парализованию начинаний чинов полиции, то массы получили уверенность в своей безнаказанности, и ныне, после двух дней беспрепятственного хождения по улицам, когда революционные круги выдвинули лозунги „долой войну“ и „долой правительство“, — народ уверился в мысли, что началась революция, что успех за массами, что власть бессильна подавить движение в силу того, что воинские части не сегодня-завтра выступят открыто на стороне революционных сил, что начавшееся движение уже не стихнет, а будет без перерыва расти до конечной победы и государственного переворота»[2].
Солдаты восставших полков строем направились в центр города. По дороге был захвачен Арсенал — Петроградский главный артиллерийский склад. Рабочие получили в свои руки 40 тыс. винтовок и 30 тыс. револьверов.
В течении 27 февраля захвачены городские тюрьмы «Кресты», Литовский замок, следственная тюрьма — Дом предварительного заключения на Шпалерной улице, 25, — выпущены все заключённые, в том числе уголовники. Тюрьмы «Литовский замок» (у пересечения реки Мойка и Крюкова канала) и Дом предварительного заключения были сожжены полностью. Также было сожжено здание Окружного суда (Шпалерная, 23). По городу начались убийства полицейских и городовых, грабежи и мародёрства.
Днём 27 февраля приближённый царя адмирал Нилов К. Д. впадает в депрессию, и заявляет, что «все будем висеть на фонарях, у нас будет такая революция, какой еще нигде не было».
27 февраля в 19-22 в Ставку приходит телеграмма военного министра Беляева: «Положение в Петрограде становится весьма серьёзным. Военный мятеж немногими, оставшимися верными долгу частями, погасить пока не удается. Напротив того, многие части постепенно присоединяются к мятежникам. Начались пожары, бороться с ними нет средств. Необходимо спешное прибытие действительно надежных частей, притом в достаточном количестве, для одновременных действий в различных частях города. 197. Беляев», и в 19-29 «Совет министров признал необходимым объявить Петроград на осадном положении. Ввиду проявленной генералом Хабаловым растерянности, назначил на помощь ему генерала Занкевича, так как генерал Чебыкин отсутствует. 198. Беляев». Генерал Алексеев докладывает содержание обеих телеграмм Николаю II.
Царь приказывает генералу Н. И. Иванову отправиться во главе лояльных армейских частей в Царское Село для обеспечения безопасности императорской фамилии, затем, в качестве Командующего Петроградским военным округом, взять командование войсками, которые предполагалось перебросить с фронта.
По воспоминаниям подполковника Б. Н. Сергеевского, бывшего начальником службы связи в Ставке, около 20 часов 27 февраля дворцовый комендант генерал Воейков передал ему Высочайшее повеление предоставить прямой провод на Царское село — Дворец. Переговоры Воейкова продолжались более 3 часов, он несколько раз убегал с ворохами телеграфной ленты то во дворец к Государю, то в верхний этаж здания ставки к Алексееву. Было ясно, что переговоры шли между Государём и Госыдарыней и касались очень важных вопросов[4].
В 23-12 императрица телеграфирует из Царского Села: «Революция вчера приняла ужасающие размеры. Знаю, что присоединились и другие части. Известия хуже, чем когда бы то ни было. Аликс.», и ночью 1-05 «Уступки необходимы. Стачки продолжаются. Много войск перешло на сторону революции. Аликс.» В 0-55 поступает телеграмма Хабалова: «Прошу доложить Его Императорскому Величеству, что исполнить повеление о восстановлении порядка в столице не мог. Большинство частей, одни за другими, изменили своему долгу, отказываясь сражаться против мятежников. Другие части побратались с мятежниками и обратили свое оружие против верных Его Величеству войск. Оставшиеся верными долгу весь день боролись против мятежников, понеся большие потери. К вечеру мятежники овладели большей частью столицы. Верными присяге остаются небольшие части разных полков, стянутые у Зимнего дворца под начальством генерала Занкевича, с коими буду продолжать борьбу. Ген.-лейт. Хабалов».
Обер-гофмаршал Бенкендорф телеграфирует из Петрограда в Ставку, что лейб-гвардии Литовский полк расстрелял своего командира, а в лейб-гвардии Преображенском полку расстрелян командир батальона.
27 февраля в 21-00 генерал Алексеев приказывает начальнику штаба Северного фронта генералу Данилову Ю. Н. отправить в помощь генералу Иванову два кавалерийских и два пехотных полка, усиленных пулемётными командами. Предполагается отправка примерно такого же второго отряда от Западного фронта в составе лейб-гвардии Преображенского, 3-го и 4-го стрелкового полков Российской Императорской гвардии:
Государь Император повелел генерал-адъютанта Иванова назначить Главнокомандующим Петроградским Военным округом; в его распоряжение, возможно скорее, отправить от войск Северного фронта в Петроград два кавалерийских полка по возможности из находящейся в резерве 15-й кавалерийской дивизии, два пехотных полка из самых прочных и надежных, одну пулеметную команду Кольта для Георгиевского батальона, который едет из Ставки. Нужно назначить прочных генералов, так как, по-видимому, генерал Хабалов растерялся, и в распоряжение генерала Иванова нужно дать надежных, распорядительных и смелых помощников. […] Такой же силы отряд последует с Западного фронта, о чем иду говорить с генералом Квецинским
Также генерал Алексеев по своей инициативе предлагает добавить одну кавалерийскую дивизию.
В ночь с 27 на 28 февраля генерал Данилов отвечает в 0-15: «67-й и 68-й пех. полки (Тарутинский и Бородинский), 15-й Уланский Татарский, 3-й Уральский Казачий под начальством начальника дивизии ген. Мартынова и Пулемётная команда для Георгиевск. бат. направляются в столицу. Головным будет отправлен из Двинска 67-пехотный полк около 10 ч. Вечера 28-го, прибудет в Петроград 18 часов после отправления». В 2-12 генерал Алексеев отправляет следующую телеграмму: «Государь Император повелел назначить сверх войск, высылаемых в Петроград, согласно предшествующей моей телеграмме, ещё по одной пешей и одной конной батарее от каждого фронта, имея на орудие по одному зарядному ящику, и сделав распоряжение о дополнительной присылке снарядов в хвосте всего движения означенных войск».
Общие силы «карательной экспедции» оцениваются в 50 тыс. чел. при том, что численность восставшего Петроградского гарнизона оценивается в 160—200 тыс. чел., вместе с пригородами — до 340 тыс. чел.
По свидетельству находившегося в царском поезде полковника Мордвинова А. А., генерал Алексеев предлагал 28 февраля собрать в течение 5-6 дней лояльные царю войска в Царском Селе, и только затем идти с ними в Петроград.
28 февраля в 00-35 приходит телеграмма от графа Капниста начальнику Морского штаба при Верховном Главнокомандующем адмиралу Русину А. И.: «…Командование принял Беляев, но, судя по тому, что происходит, едва ли он справится. В городе отсутствие охраны, и хулиганы начали грабить. Семафоры порваны, поезда не ходят. Морской министр болен инфлюенцией, большая температура — 38°, лежит, ему лучше. Чувствуется полная анархия. Есть признаки, что у мятежников плана нет, но заметна некоторая организация, например кварталы от Литейного по Сергиевской и Таврической обставлены их часовыми».
После полуночи 27-28 февраля последовало распоряжение о подаче литерных поездов для отъезда царя. Это взволновало Алексеева, и он пошёл во дворец, где уговаривал царя не уезжать. После разговора с царём Алексеев вернулся к себе успокоенным, сказав коротко:"Удалось уговорить!" Однако через полчаса после разговора с Алексеевым Николай II все же приказал подать автомобиль и, уже садясь в него, приказал: «Скажите Алексееву, что я всё-таки уехал.» Отъезд царя был настолько поспешным, что не погрузились казаки Собственного Е. И. В. Конвоя, офицеры Конвоя едва успели на поезд, а их лошади и некоторые вещи остались непогруженными. В течение более чем 10 часов в Ставке не было никаких сведений о движении царских поездов, так как из самих поездов в Ставку ничего не сообщалось, а железнодорожные чины, согласно особой инструкции, не имели права никому сообщать о движении императорских поездов.[4]
В Оршу прибыли 13 часов. Получен телеграмма Госсовета: «Вследствие полного расстройства транспорта и отсутствия подвоза необходимых материалов, остановились заводы и фабрики. Вынужденная безработица и крайнее обострение продовольственного кризиса, вызванного тем же расстройством транспорта, довели народные массы для отчаяния. Это чувство еще обострилось тою ненавистью к правительству и теми тяжкими подозрениями против власти, которые глубоко запали в народную душу. Все это вылилось в народную смуту стихийной силы, а к этому движению присоединяются теперь и войска…Мы почитаем последним и единственным средством решительное изменение Вашим Императорским Величеством направления внутренней политики, согласно неоднократно выраженным желаниям народного представительства, сословий и общественных организаций, немедленный созыв законодательных палат, отставку нынешнего Совета министров и поручение лицу, заслуживающему всенародного доверия, представить Вам, Государь, на утверждение список нового кабинета, способного управлять страною в полном согласии с народным представительством.»
Также в Орше получена телеграмма военного министра Беляева: «Мятежники заняли Мариинский дворец. Благодаря случайно услышанному разговору, там теперь члены революционного правительства».
28 февраля 8-25 генерал Хабалов отправляет генералу Алексееву телеграмму «Число оставшихся верных долгу уменьшилось до 600 человек пехоты и до 500 чел. всадников при 13 пулеметах и 12 орудиях с 80 патронами всего. Положение до чрезвычайности трудное». В 9:00 — 10:00 он переговаривается с генералом Ивановым, заявив, что «В моем распоряжении, в здании Главн. адмиралтейства, четыре гвардейских роты, пять эскадронов и сотен, две батареи. Прочие войска перешли на сторону революционеров или остаются, по соглашению с ними нейтральными. Отдельные солдаты и шайки бродят по городу, стреляя в прохожих, обезоруживая офицеров…Все вокзалы во власти революционеров, строго ими охраняются…Все артиллерийские заведения во власти революционеров…». В 13-30 поступает телеграмма Беляева: «Около 12 часов дня 28 февраля остатки, оставшихся еще верными частей, в числе 4 рот, 1 сотни, 2 батарей и пулеметной роты, по требованию Морского министра, были выведены из Адмиралтейства, чтобы не подвергнуть разгрому здание. Перевод всех этих войск в другое место не признан соответственным ввиду неполной их надежности. Части разведены по казармам, причем, во избежание отнятия оружия по пути следования, ружья и пулеметы, а также замки орудий сданы Морскому министерству. 9157. Беляев».[5]
Днём 28 февраля генерал Алексеев пытается взять контроль над министерством путей сообщения через товарища (заместителя) министра генерала Кислякова В. Н., однако тот убеждает Алексеева отменить своё решение. Депутат Думы Бубликов А. А. занимает министерство путей сообщения, арестовав его министра, и запрещает движение воинских поездов на 250 вёрст кругом Петрограда.
28 февраля 15-00 царь получает телеграмму Беляева об окончательном поражении лояльных войск в Петрограде.
В 18-00 царский поезд прибыл в Ржев. Николай II на несколько минут вышел из поезда.
В 21-27 в Лихославле было получено сообщение о захвате восставшими Николаевского вокзала в Петрограде, и о выпущенном ими распоряжении задержать царский поезд. Текст телеграммы Бубликова о запрете движения поездов доложен свите царя.
28 февраля в 20-00 началось восстание Царскосельского гарнизона.
В 23-00 поезд прибывает в Вышний Волочек. Дворцовый комендант Воейков В. Н. получает донесение подполковника Таля с предложением остановиться в Тосно, так как дальнейший путь контролируется восставшими. Воейков требует «настоять на движении в Царское Село».
28 февраля в 12 ночи царский поезд прибывает в Бологое.
В 3-45 ночи поезд подходит к Малой Вишере. Там сообщили, что путь впереди захвачен восставшими солдатами, и на станции Любань стоят две революционные роты с пулемётами. Впоследствии выясняется, что на самом деле на станции Любань восставшие солдаты разграбили буфет, но арестовывать царя не собирались. В Бологом получена телеграмма революционного коменданта Николаевского вокзала в Петрограде поручика Грекова, приказавшего железнодорожникам развернуть царский поезд с Царского Села на Петроград. Британский посол Бьюкенен Д. в своих мемуарах сообщает, что по прибытию царского поезда в Бологое «рельсы впереди были разобраны революционными рабочими».
В 4-50 ночи с 28 февраля на 1 марта царь приказывает развернуться обратно на Бологое (куда прибыли 9-00 1 марта), и оттуда на Псков. Информация о движении царского поезда на Псков поступила Бубликову, который безуспешно попытался блокировать его дальнейшее продвижение.
По ряду свидетельств, 1 марта в 16-00 в Петрограде переходит на сторону революции двоюродный брат Николая II, великий князь Кирилл Владимирович, приведший к Таврическому дворцу Гвардейский флотский экипаж.[6] Впоследствии сторонники Кирилла объявили это клеветой.
1 марта генерал Иванов прибывает в Царское Село, и получает сведения, что взбунтовалась царскосельская гвардейская рота, которая самовольно ушла в Петроград. Также к Царскому Селу приближались восставшие части: тяжёлый дивизон и один гвардейский батальон запасного полка. Генерал Иванов отбывает из Царского Села в Вырицу и решает осмотреть переданный ему Тарутинский полк. На станции Семрино железнодорожники блокируют его дальнейшее передвижение, по одной из версий — повалив на пути товарные вагоны.
1 марта 15-00 царский поезд прибывает на станцию Дно. В 17-53 отправлена телеграмма адмирала Русина Николаю II: «Всеподданнейше доношу полученную мною телеграмму от командующего флотом Балтийского моря: 'С 4-х часов утра 1-го марта прервано сообщение с Кронштадтом каким-либо путем. Главный командир порта убит, офицеры арестованы. В Кронштадте — анархия, и станция службы связи занята мятежниками'».
Генерал Н.В.Рузский, согласно своим политическим убеждениям,полагал, что самодержавная монархия в двадцатом веке является анахронизмом, и недолюбливал Николая II лично, что ему ничуть не мешало носить вензеля Николая II на своих погонах генерал-адъютанта При прибытии царского поезда генерал демонстративно отказался устраивать обычную церемонию встречи царя, и появился один и лишь через несколько минут. Впоследствии на замечание свиты «надежда только на вас» генерал Рузский в ответ посоветовал «сдаться на милость победителя».
Генерал Алексеев М. В., на которого в отсутствие царя в Ставке легли обязанности Верховного главнокомандующего, 28 февраля получает донесение от генерала Хабалова, что у него осталось всего 1100 человек в верных частях. 1 марта, в 13-20, получает телеграмму от командующего Московским военным округом генерала Мразовского И. И.: «Несколько тысяч артиллеристов…захватили орудия и сараи с вооружением для формирований, часть коего передана революционерам…Число воинских чинов, переходящих к революционерам, все увеличивается. Благоволите уведомить о получении этой телеграммы» и в 14-30 «В Москве полная революция. Воинские части переходят на сторону революционеров»[7].
В 15-58 генерал Алексеев телеграфирует царю, что «революция, а последняя неминуема, раз начнутся беспорядки в тылу, знаменует собой позорное окончание войны со всеми тяжкими для России последствиями. Армия слишком тесно связана с жизнью тыла, и с уверенностью можно сказать, что волнения в тылу вызовут таковые же в армии. Требовать от армии, чтобы она спокойно сражалась, когда в тылу идет революция, невозможно. Нынешний молодой состав армии и офицерский состав, в среде которого громадный процент призванных из запаса и произведенных в офицеры из высших учебных заведений, не даёт никаких оснований считать, что армия не будет реагировать на то, что будет происходить в России».
После получения этой телеграммы Николай II принял генерала Рузского Н. В., который высказался за учреждение в России ответственного перед Думой правительства. В 22-20 генерал Алексеев присылает Николаю II проект предполагаемого манифеста об учреждении ответственного правительства.
В 17-00 — 18-00 в Ставку поступают телеграммы о восстании в Кронштадте: «в Кронштадте беспорядки. Части ходят по улицам с музыкой. Вице‑адмирал Курош доносит, что принять меры к усмирению с тем составом, который имеется в гарнизоне, но не находит возможным, так как не может ручаться ни за одну часть».
В 20-29 генерал Клембовский В. Н. рассылает телеграммы командующим армиями: «В Москве полное восстание…В Кронштадте восстание, и Балтийский флот с согласия командующего флотом перешел на сторону Временного Комитета. Решение адмирала Непенина вызвано стремлением спасти флот. Генерал-адъютант Алексеев телеграфировал государю, прося издать акт, способный успокоить население и прекратить революцию».
2 марта в час ночи Николай II телеграфирует генералу Иванову «прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не предпринимать», и перед этим императрице «Ее величеству. Прибыл сюда к обеду. Надеюсь, здоровье всех лучше и что скоро увидимся. Господь с вами. Крепко обнимаю. Ники.»
Затем царь поручает Рузскому информировать Алексеева и Родзянко о том, что он согласен на формирование ответственного правительства. После этого Николай II уходит в спальный вагон, однако засыпает только в 5.15, отправив генералу Алексееву телеграмму «Можно объявить представленный манифест, пометив его Псковом. НИКОЛАЙ».
Получив запись разговора Рузского с Родзянко М. В., Алексеев 2 марта в 9-00 приказал генералу Лукомскому связаться с Псковом, и немедленно разбудить царя («Переживаем слишком серьезный момент, когда решается вопрос не одного Государя, а всего Царствующего Дома и России, генерал Алексеев убедительно просит безотлагательно это сделать, так как теперь важна каждая минута и всякие этикеты должны быть отброшены») на что получил ответ, что царь только недавно заснул, и что на 10-00 назначен доклад Рузского. В 10-45 Рузский начал свой доклад, сообщив Николаю II о разговоре с Родзянко. В это время Рузский получил текст телеграммы, разосланной генералом Алексеевым М. В. командующим фронтами по вопросу о желательности отречения, и зачитал его царю.
В ночь с 1 на 2 марта 1917 в Царском Селе восстала рота Железнодорожного полка, и ушла в Петроград, убив двух офицеров.
Утром 2го марта в штабе Северного фронта получена телеграмма генерала Клембовского В. Н.: «Известно ли вам о прибытии сегодня конвоя Его Величества в полном составе в Государственную Думу с разрешения своих офицеров и о просьбе депутатов конвоя арестовать тех офицеров, которые отказались принять участие в восстании?». Копия телеграммы получена Николаем II.
2 марта 14-00 — 14-30 начали поступать ответы от командующих фронтами.
Великий князь Николай Николаевич заявил, что «как верноподданный считаю по долгу присяги и по духу присяги коленопреклонённо молить государя отречься от короны, чтобы спасти Россию и династию»; также за отречение высказались генералы Эверт А. Е. (Западный фронт), Брусилов А. А. (Юго-Западный фронт), Сахаров В. В. (Румынский фронт), командующий Балтийским флотом адмирал Непенин А. И.
Генерал Сахаров назвал Государственную Думу «разбойной кучкой людей … предательски воспользовалась удобной минутой для проведения своих преступных целей», но «рыдая, вынужден сказать, что, пожалуй, наиболее безболезненным выходом для страны и для сохранения возможности биться с внешним врагом, является решение пойти навстречу уже высказанным условиям, дабы промедление не дало пищу к предъявлению дальнейших, еще гнуснейших притязаний», а генерал Эверт заметил, что «на армию в настоящем её составе при подавлении беспорядков рассчитывать нельзя… Я принимаю все меры к тому, чтобы сведения о настоящем положении дел в столицах не проникали в армию, дабы оберечь ее от несомненных волнений. Средств прекратить революцию в столицах нет никаких».
Командующий Черноморским флотом адмирал Колчак А. В. ответа не послал.
По свидетельству Спиридовича А. И., генерал Алексеев пытался также уговорить начальника Морского штаба при Ставке адмирала Русина А. И. склонять Николая II к отречению, и так описывает эту сцену:
Утром адмирал Русин был приглашен к генералу Алексееву. Алексеев рассказал, что Государь задержан в пути, находится во Пскове и ему из Петрограда предъявлены требования.— «Что же требуют? Ответственного министерства?» — спросил адмирал.— Нет. Больше. Требуют отречения, — ответил Алексеев.— Какой ужас, какое несчастье, — воскликнул Русин.Алексеев спокойно и невозмутимо молчал. Разговор оборвался. Собеседники поняли друг друга. Русин встал, попрощался и вышел из кабинета, даже не спросив для чего, собственно, его приглашал Алексеев.
Между 14-00 и 15-00 Рузский вошёл в царю в сопровождении генералов Данилова Ю. Н. и Саввича С. С., взяв с собой тексты телеграмм. Николай II попросил генералов высказаться; все они высказались за отречение.
Около 15 часов 2 марта царь принял решение об отречении в пользу сына при регентстве великого князя Михаила Александровича. Сразу после этого, около 16-00, он отправляет телеграмму генералу Алексееву: «Во имя блага, спокойствия и спасения горячо любимой России, я готов отречься от престола в пользу моего сына. Прошу всех служить ему верно и нелицемерно. НИКОЛАЙ»
Непосредственный участник событий, генерал Саввич С. С., так описывает принятие царём этого решения:
| Рузский почтительно доложил: "Ваше Величество, заниматься сейчас анкетой обстановка не представляет возможности, но события несутся с такой быстротой и так ежеминутно ухудшают положение, что всякое промедление грозит неисчислимыми бедствиями... Я прошу Ваше Величество выслушать мнение моих помощников, оба они в высшей степени самостоятельные и притом прямые люди". Государь повернулся к нам и, смотря на нас, сказал: - Хорошо, но только прошу откровенного мнения. ...Данилов не видел другого выхода из создавшегося тяжелого положения, кроме принятия предложения Председателя Государственной думы. Государь, обратясь ко мне, спросил:- А вы такого же мнения?Я страшно волновался. Приступ рыданий сдавливал-...Я человек прямой, и поэтому вполне присоединяюсь к тому, что сказал генерал Данилов.Наступило общее молчание, длившееся, как мне показалось, около двух минут. Государь сидел в раздумье, опустил голову. Затем он встал и сказал:- Я решился. Я отказываюсь от престола.При этом государь перекрестился. Перекрестились и все мы. |
Следующими чинами, узнавшими о принятом царём решении, стали дворцовый комендант Воейков и министр императорского двора Фредерикс. Царь сообщает о своём отречении Фредериксу лично, на что тот через некоторое время замечает, что «Никогда не ожидал, что доживу до такого ужасного конца. Вот что бывает, когда переживешь самого себя».
Для остальной царской свиты, следовавшей с императором в поезде, отречение стало большой неожиданностью. Николай показывает коменданту Воейкову В. Н. пачку телеграмм командующих фронтами, и говорит: «А что мне осталось делать — меня все предали, даже Николаша» (великий князь Николай Николаевич).
По свидетельству генерала Дубенского Д. Н., находившегося в императорском поезде во время событий,[8]
Граф Фредерикс … вошел в вагон, где мы все находились, и упавшим голосом сказал по-французски: «Все кончено, государь отказался от престола и за себя и за наследника Алексея Николаевича в пользу брата своего Михаила Александровича я- послал через Рузского об этом телеграмму». Когда мы услышали все это, то невольный ужас охватил нас.
Также находившийся в царской свите полковник Мордвинов А. А. так описывает эту сцену[9]:
…возвращавшийся из вагона государя граф Фредерикс остановился в коридоре у дверей нашего купэ и почти обыкновенным голосом по-французски сказал «Savez vous, l’Empereur a abdique». Слова эти заставили нас всех вскочить… Я лично мог предположить все, что угодно, но отречение от престола столь внезапное, ничем пока не вызванное, не задуманное только, а уж исполненное, показалось такой кричащей несообразностью, что в словах преклонного старика Фредерикса в первое мгновение почудилось или старческое слабоумие или явная путаница.
Генерал Дубенский Д. Н. комментирует отречение словами «сдал, как сдают эскадрон…надо было ехать не в Псков, а в гвардию, в Особую армию». Чины свиты пытаются задержать отправку телеграммы, однако генерал Рузский отказывается её задерживать.
Командующий Кавказским фронтом великий князь Николай Николаевич:
| Командующий Юго-Западным фронтом генерал-адъютант Брусилов А. А.:
| ||||||
Командующий Западным фронтом генерал-адъютант Эверт А. Е.
| Командующий Румынским фронтом генерал от кавалерии Сахаров В. В.
| ||||||
Командующий Балтийским флотом вице-адмирал Непенин А. И.:
| Командующий Северным фронтом генерал-адъютант Рузский Н. В. Никаких телеграмм не посылал, так как во время событий царь сам находился в штабе Северного фронта. Устно высказывался за отречение. | ||||||
| Командующий Черноморским флотом вице-адмирал Колчак А. В. Ответа не прислал. Уже на следующий день после отречения отправляет телеграмму начальнику Главного морского штаба адмиралу Русину:
|
Когда Родзянко пытается согласовать поездку к царю с Петросоветом, представители Петросовета требуют ехать только с председателем исполкома Петросовета Чхеидзе Н. С. и батальоном солдат, так что депутаты Думы решают действовать самостоятельно.[12]
Царь спрашивает личного врача Фёдорова С. П. искренне ответить, возможно ли излечение наследника, на что получает ответ, что «чудес в природе не бывает», и что в случае отречения наследнику, скорее всего, придётся жить в семье регента. После этого Николай приходит ко второму решению — отречься сразу и за своего сына, с тем, чтобы оставить его с собой. Формально решение отречься за наследника было незаконным, и нарушало коронационный манифест Павла I от 5 апреля 1797 г., который предусматривал, что царствующее лицо имеет право отрекаться от престола только само за себя, а не за своих наследников.
Представители Думы прибывают в царский поезд в 2145. Перед их прибытием генерал Рузский получает сведения, что к царскому поезду движутся высланные из Петрограда «вооружённые грузовики» с революционными солдатами.
По свидетельству полковника Мордвинова А. А., Шульгин сообщил ему о сильных трениях Госдумы с Петросоветом: «В Петрограде творится что-то невообразимое, мы находимся всецело в их руках и нас наверно арестуют, когда мы вернемся».
Гучков сообщил Николаю II, что существует опасность распространения беспорядков на войска, находящиеся на фронте, и что войска Петроградского гарнизона перешли на сторону восставших немедленно. На сторону революции, по словам Гучкова, перешли подразделения Собственного Конвоя, и остатки лояльных частей в Царском Селе, выславшие к восставшим солдатам своих представителей с просьбой «выдать удостоверение, что они также участвовали в движении». Выслушав его, царь сообщает, что уже принял решение отречься за себя и за сына.
2 (15) марта в 2340 (в документе время подписания было указано царём, как 15 часов — время принятия решения) Николай передал Гучкову и Шульгину Манифест об отречении, который, в частности, гласил: «<…> Заповедуем брату нашему править делами государства в полном и нерушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу. <…>». Гучков и Шульгин предлагают формулировку «всенародную присягу», царь исправляет на «ненарушимую».
Гучков и Шульгин также просили Николая II подписать два указа: о назначении князя Г. Е. Львова главой правительства и великого князя Николая Николаевича верховным главнокомандующим; бывший император подписал указы, указав в них время 14 часов[13]. Царь проставил время отречения, как 1500, с тем, чтобы не создалось впечатление, что отречение произошло под давлением делегатов Думы; время указов о назначении 1400 появилось, чтобы формально они имели законную силу, как сделанные до момента отречения.
Весь протокол беседы Николая II с представителями Думы зафиксирован начальником походной канцелярии генералом Нарышкиным под названием «Протокол отречения».
По окончании аудиенции Гучков вышел из вагона, и крикнул в толпу:
После этого Николай записывает в своём дневнике: «Утром пришёл Рузский и прочёл свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется соц-дем партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2½ ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я поговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжёлым чувством пережитого. Кругом измена, и трусость, и обман!».
Умеренно правая московская газета[15] 4 марта так передавала слова императора Гучкову и Шульгину: «Я всё это обдумал, — сказал он, — и решил отречься. Но отрекаюсь не в пользу своего сына, так как я должен уехать из России, раз я оставляю Верховную власть. Покинуть же в России сына, которого я очень люблю, оставить его на полную неизвестность я ни в коем случае не считаю возможным. Вот почему я решил передать престол моему брату, великому князю Михаилу Александровичу».[16]
Гучков и Шульгин убывают в Петроград три часа ночи, заранее сообщив правительству телеграфом текст трёх принятых документов. В 6 утра временный комитет Госдумы связался с великим князем Михаилом Александровичем, находившемся в это время на квартире князя Путятина, сообщив ему об отречении уже бывшего императора в его пользу.
Во время встречи утром 3 марта с великим князем Михаилом Александровичем Родзянко заявляет о том, что в случае принятия им престола немедленно разразится новое восстание, и следует передать рассмотрение вопроса о монархии Учредительному собранию. Его поддерживает Керенский А. Ф., против выступает Милюков П. В., заявивший, что «правительство одно без монарха… является утлой ладьей, которая может потонуть в океане народных волнений; стране при таких условиях может грозить потеря всякого сознания государственности и полная анархия раньше, чем соберется Учредительное Собрание. Временное правительство одно без него не доживет». Сгоряча Милюков предлагает всем монархическим силам сгруппироваться в Москве, однако перспектива гражданской войны крайне пугает всех присутствующих.
Выслушав представителей Думы, великий князь потребовал разговора с Родзянко М. В. наедине, и спросил, может ли Дума гарантировать его личную безопасность. После заявления Родзянко, что не может, великий князь Михаил согласился подписать отказ от престола до созыва Учредительного Собрания.
Для составления текста документа В. Д. Набоковым был вызван на квартиру князя Путятина на Миллионной юрист Б. Э. Нольде. Текст акта 3 марта был составлен совместно Нольде, Набоковым и В. В. Шульгиным, с поправками самого Великого князя и переписан начисто рукой В. Д. Набокова, после чего подписан Михаилом Александровичем. При подписании, кроме Набокова, Нольде и Шульгина, присутствовали Г. Е. Львов, Родзянко и Керенский.[17] Акт 3 марта был особенно важен, так как он был единственным документом, легализовывавшим власть самочинно сформированного Временного Правительства.
Находившийся в царском поезде полковник Мордвинов А. А. так описывает свою беседу с царём 3 марта в 16-30:[9]
Государь шел так же молча, задумавшись, уйдя глубоко в себя. Он был такой грустный, ему было так «не по себе»… — Ничего, ваше величество, — сказал я, — не волнуйтесь очень, ведь вы не напрашивались на престол, а, наоборот; вашего предка, в такое же подлое время приходилось долго упрашивать и, только уступая настойчивой воле народа, он, к счастью России, согласился нести этот тяжелый крест… нынешняя воля народа, говорят, думает иначе… что ж, пускай попробуют, пускай управляются сами, если хотят. Насильно мил не будешь, только что из этого выйдет. Государь приостановился. — Уж и хороша эта воля народа! — вдруг с болью и непередаваемой горечью вырвалось у него. Чтобы скрыть свое волнение, он отвернулся и быстрее пошел вперед. Мы молча сделали еще круг. — Ваше величество — начал опять я — что же теперь будет, что вы намерены делать? — Я сам еще хорошо не знаю — с печальным недоуме нием ответил государь — все так быстро повернулось… на фронт, даже защищать мою родину, мне вряд ли дадут теперь возможность поехать, о чем я раньше думал. Вероятно буду жить совершенно частным человеком. Вот увижу свои матушку, переговорю с семьей. Думаю, что уедем в Ливадию. Для здоровья Алексея и больных дочерей это даже необходимо, или может в другое место, в Костромскую губернию, в нашу прежнюю вотчину. — Ваше величество — с убеждением возразил я — уезжайте возможно скорее заграницу. При нынешних условиях даже в Крыму не житье. — Нет, ни за что. Я не хотел бы уехать из России, я ее слишком люблю. Заграницей мне было бы слишком тяжело, да и дочери и Алексей еще больны.
Другим чином свиты, с которым царь также поделился своими мыслями о только что произошедшем отречении, был флигель-адъютант Лейхтенбергский Н. Н., во время событий дежуривший при монархе.
Днём 3 марта Гучков и Шульгин прибывают в Петроград. На Варшавском вокзале их встречает толпа революционных рабочих. Когда Гучков пытается провозгласить в железнодорожных мастерских здравицу в честь «императора Михаила», рабочие приходят в ярость, и едва не линчуют обоих депутатов. Они требуют уничтожить манифест об отречении Николая II, арестовать царя, и провозгласить республику.
3 марта уже бывший царь узнал об отказе великого князя Михаила Александровича от престола, записав в дневнике «Оказывается, Миша отрекся. Его манифест кончается четырехвосткой [всеобщее, равное, прямое и тайное голосование] для выборов через 6 месяцев Учредительного Собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость! В Петрограде беспорядки прекратились — лишь бы так продолжалось дальше». Он составляет второй вариант манифеста об отречении, опять в пользу сына. Генерал А. И. Деникин утверждал в своих воспоминаниях, что 3 марта в Могилёве Николай заявил генералу Алексееву:
— Я передумал. Прошу вас послать эту телеграмму в Петроград. На листке бумаги отчётливым почерком государь писал собственноручно о своём согласии на вступление на престол сына своего Алексея… Алексеев унёс телеграмму и… не послал. Было слишком поздно: стране и армии объявили уже два манифеста. Телеграмму эту Алексеев, «чтобы не смущать умы», никому не показывал, держал в своём бумажнике и передал мне в конце мая, оставляя верховное командование.[18]
3 марта в 14-30 командующий Черноморским флотом адмирал Колчак А. В. отправляет телеграмму начальнику Морского штаба при Верховном Главнокомандующем адмиралу Русину: «Секретная. Для сохранения спокойствия нахожу необходимым объявить вверенным мне флоту, войскам, портам и населению, кто в настоящее время является законной верховной властью в стране — кто является законным правительством и кто верховный главнокомандующий. Не имея этих сведений, прошу их мне сообщить. До настоящего времени в подчиненных мне флоте, войсках, портах и населении настроение спокойное».
4 марта Командующий Гвардейским кавалерийским корпусом отправляет в Ставку начальнику штаба Верховного Главнокомандующего телеграмму «До нас дошли сведения о крупных событиях. Прошу Вас не отказать повергнуть к стопам Его Величества безграничную преданность Гвардейской кавалерии и готовность умереть за своего обожаемого Монарха. Хан Нахичеванский». В ответной телеграмме Николай сообщил: «Никогда не сомневался в чувствах гвардейской кавалерии. Прошу подчиниться Временному правительству. Николай»[19]. По другим сведениям, эта телеграмма была отправлена ещё 3 марта, и генерал Алексеев так и не передал её Николаю. Существует также версия, что данная телеграмма была отправлена без ведома хана Нахичеванского его начальником штаба, генералом Винекеном[20]. По противоположной версии телеграмма, наоборот, была отправлена ханом Нахичеванским после совещания с командирами частей корпуса.
Другая широко известная телеграмма поддержки была отправлена командующим 3-м конным корпусом Румынского фронта генералом Келлером Ф. А. («Третий конный корпус не верит, что Ты, Государь, добровольно отрёкся от престола. Прикажи, Царь, придём и защитим Тебя»). Неизвестно, дошла ли эта телеграмма до царя, но она дошла до командующего Румынским фронтом, приказавшего Келлеру сдать командование корпусом под угрозой обвинения в государственной измене.[21]
4 марта генерал Алексеев безуспешно пытается убедить Гучкова не публиковать Приказ № 1 Петросовета, так как он ведёт к полному разложению армии.
Единственное, что остается, это немедленно дать разрешение офицерам вне службы носить штатское платье. Только это и поможет им иногда избавляться от произвола и наглости революционных солдат.
4 марта бывший царь встречается в Могилёве со своей матерью, вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной. Она делает в своей памятной книжке запись: «…Дорогой Ники встретил меня на станции. Горестное свидание! Он открыл мне свое кровоточащее сердце, оба плакали. Бедный Ники рассказывал обо всех трагических событиях, случившихся за два дня. Сначала пришла телеграмма от Родзянко, в которой говорилось, что он должен взять все с Думой в свои руки, чтобы поддержать порядок и остановить революцию; затем — чтобы спасти страну, предложил образовать новое правительство и …отречься от престола в пользу своего сына (невероятно!). Но Ники естественно не мог расстаться со своим сыном и передал трон Мише! Все генералы телеграфировали ему и советовали то же самое, и он… подписал манифест. Ники был неслыханно спокоен и величественен в этом ужасно унизительном положении»[22].
5 марта возвращается генерал Иванов.
8 марта царь в Могилёве прощался с армией, и издал прощальный приказ войскам, в котором завещал «сражаться до победы» и «повиноваться Временному правительству». Генерал Алексеев передал этот приказ в Петроград, однако Временное правительство под давлением Петросовета отказалось публиковать его.
В последний раз обращаюсь к Вам, горячо любимые мною войска. После отречения моего за себя и за сына моего от престола Российского, власть передана Временному правительству, по почину Государственной Думы возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы и благоденствия. Да поможет Бог и Вам, доблестные войска, отстоять Россию от злого врага. В продолжении двух с половиной лет Вы несли ежечасно тяжёлую боевую службу, много пролито крови, много сделано усилий, и уже близок час, когда Россия, связанная со своими доблестными союзниками одним общим стремлением к победе, сломит последнее усилие противника. Эта небывалая война должна быть доведена до полной победы.Кто думает о мире, кто желает его — тот изменник Отечества, его предатель. Знаю, что каждый честный воин так мыслит. Исполняйте же Ваш долг, защищайте доблестную нашу Великую Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайте Ваших начальников, помните, что всякое ослабление порядка службы только на руку врагу.Твёрдо верю, что не угасла в Ваших сердцах беспредельная любовь к нашей Великой Родине. Да благословит Вас Господь Бог и да ведёт Вас к победе Святой Великомученик и Победоносец Георгий.8-го марта 1917 г.Ставка. НИКОЛАЙ[24][25]
Перед отъездом Николая из Могилёва представитель Думы в Ставке заявляет ему, что он «должен считать себя как бы арестованным».
8 марта Николай записывает в своём дневнике: «Последний день в Могилёве. В 10 ч. подписал прощальный приказ по армиям. В 10½ ч. пошёл в дом дежурства, где простился с со всеми чинами штаба и управлений. Дома прощался с офицерами и казаками конвоя и Сводного полка — сердце у меня чуть не разорвалось! В 12 час. приехал к мам’а в вагон, позавтракал с ней и её свитой и остался сидеть с ней до 4½ час. Простился с ней, Сандро, Сергеем, Борисом и Алеком. Бедного Нилова не пустили со мною. В 4.45 уехал из Могилёва, трогательная толпа людей провожала. 4 члена Думы сопутствуют в моем поезде! Поехал на Оршу и Витебск. Погода морозная и ветреная. Тяжело, больно и тоскливо».
Великий князь Александр Михайлович так описывает прощание Николая с чинами штаба:
К одиннадцати часам зал переполнен: генералы, штаб- и обер-офицеры и лица свиты. Входит Ники, спокойный, сдержанный, с чем-то похожим на улыбку на губах. Он благодарит штаб и просит всех продолжать работу «с прежним усердием и жертвенностью». Он просит всех забыть вражду, служить верой и правдой России и вести нашу армию к победе. Потом он произносит свои прощальные слова короткими военными фразами, избегая патетических слов. Его скромность производит на присутствующих громадное впечатление. Мы кричим «ура», как никогда еще не кричали за последние двадцать три года. Старые генералы плачут. Еще мгновение — и кто-нибудь выступит вперед и станет молить Ники изменить принятое им решение. Но напрасно: самодержец всероссийский не берет своих слов. обратно!
9 марта в 11-30 царь прибыл в Царское Село, как «полковник Романов». Фрейлина Вырубова А. А. пишет в своих мемуарах, что Николай также показывал ей телеграммы от командующих фронтами и великого князя Николая Николаевича с просьбой об отречении, и заявил, что «Дайте мне здесь жить с моей семьей самым простым крестьянином, зарабатывающим свой хлеб, пошлите нас в самый укромный уголок нашей Родины, но оставьте нас в России».[26]
14 марта 1917 генерал Алексеев в своей записке Временному правительству обобщает реакцию фронтов и флотов на отречение: на Балтийском флоте «восторженно», на Северном фронте «сдержанно и спокойно», на Западном «спокойно, серьёзно, многие с сожалением и огорчением», на Юго-Западном «спокойно, с сознанием важности переживаемого момента», на Румынском и Кавказском фронтах, и также на Черноморском флоте «тягостное впечатление, преклонение перед высоким патриотизмом и самопожертвованием государя, выразившемся в акте отречения».
Около 20-00 восстал царскосельский гарнизон. Немногие лояльные части Дворцовой охраны — Собственный полк, Конвой Его Величества, рота Железнодорожного полка и батарея воздушной охраны, две роты Гвардейского экипажа — встают в оборону вокруг дворца. После переговоров с революционными солдатами Дворцовая охрана отправляет парламентёров в Госдуму.
1 марта в 5 утра пришло сообщение, что царский поезд якобы задержан революционерами в Малой Вишере, а царь арестован. По другим версиям, появившимся днём, поезд был якобы задержан на станции Дно или в Бологом.
В 9 утра вернулись из Петрограда парламентёры. Представитель Госдумы Гучков просил продолжать их охранять дворец. Дворцовые части и революционный гарнизон отказываются от наступательных действий друг против друга.
В 11 утра в Царском Селе появились эмиссары Временного комитета Госдумы. Царскосельский гарнизон, пока за вычетом Дворцовой охраны, окончательно переходит на сторону революции.
Около полуночи прибывает генерал Иванов, который решает сделать Царское Село центром лояльных царю войск, а блокированные железнодорожниками эшелоны привести походным порядком. Однако после аудиенции у императрицы он начинает колебаться. В 2-30 ночи приходит телеграмма Николая II: «Царское Село. Надеюсь прибыли благополучно. Прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не принимать. НИКОЛАЙ». Генерал Иванов уезжает в Вырицу. Сама императрица 2 марта сообщает мужу об аудиенции двумя письмами: первое гласило: «Вчера ночью от 1 до 2 1/2 виделась с Ивановым, который теперь здесь сидит в своем поезде. Я думала, что он мог бы проехать к тебе через Дно, но сможет ли он прорваться? Он надеялся провести твой поезд за своим», и второе: «Милый старик Иванов сидел у меня от 1 до 2 1/2 часов ночи и только постепенно вполне уразумел положение».
По свидетельству французского посла в Петрограде Мориса Палеолога, 1 (14) марта к Потёмкинскому дворцу в Петрограде явились представители привилегированных частей Царского Села с заявлением своей лояльности новой власти:
В ночь с 1 на 2 марта подняла восстание рота Собственного Железнодорожного полка, и ушла в Петроград, убив двух офицеров.
Великий князь Павел Александрович в течение 1 — 2 марта составляет манифест с обещанием народу конституции по окончании войны. 2 марта в 11 часов он представляет манифест императрице.
Днём самовольно уходят в Петроград две роты Гвардейского экипажа.
Вечером императрица пишет письмо, и в двух копиях пытается отправить его Николаю II через двух разных офицеров, Соловьёва и Грамотина, однако оба письма до царя не дошли.
| Мой любимый, бесценный ангел, свет моей жизни! Мое сердце разрывается от мысли, что ты в полном одиночестве переживаешь все эти муки и волнения, и мы ничего не знаем о тебе, а ты не знаешь ничего о нас. Теперь я посылаю к тебе Соловьева и Грамотина, даю каждому по письму и надеюсь, что, по крайней мере, хоть одно дойдет до тебя. Я хотела послать аэроплан, но все люди исчезли. Молодые люди расскажут тебе обо всем, так что мне нечего говорить тебе о положении дел. Все отвратительно, и события развиваются с колоссальной быстротой. Но я твердо верю — и ничто не поколеблет этой веры,— все будет хорошо. [...] Ясно, что они хотят не допустить тебя увидеться со мной прежде, чем ты не подпишешь какую-нибудь бумагу, конституцию или еще какой-нибудь ужас в этом роде...Два течения — Дума и революционеры — две змеи, которые, как я надеюсь, отгрызут друг другу головы,— это спасло бы положение. [...] Бог поможет, поможет, и твоя слава вернется. Это — вершина несчастий! Какой ужас для союзников и радость врагам! Я не могу ничего советовать, только будь, дорогой, самим собой. Если придется покориться обстоятельствам, то Бог поможет освободиться от них. О мой святой страдалец! Всегда с тобой неразлучная твоя Женушка. |
8 марта Командующий войсками Петроградского военного округа генерал Корнилов Л. Г. (прибывший в Царское Село 5 марта) лично арестовывает императрицу, в том числе — для предотвращения самосуда со стороны восставшего царскосельского гарнизона. Генерал Корнилов отдельно настоял на том, чтобы караул царской семьи подчинялся штабу Петроградского военного округа, а не местному Совету.
По свидетельству камердинера Волкова А. А., «Корнилов сказал императрице, что на него возложена тяжелая обязанность объявить об аресте, и просил Государыню быть спокойной: ничего не только опасного, но даже особых стеснений арест за собой повлечь не может. Корнилов попросил разрешения представить Государыне сопровождавших его офицеров…Императрица несколько растерялась и приказала позвать к себе великого князя Павла Александровича»[28]. По свидетельству поручика 4-го Царскосельского стрелкового полка К. Н. Кологривова, состоявшего в Сводно-Гвардейском полку, генерал Корнилов явился объявлять об аресте «с красным бантом»[29].
Начальник Северо-Западной железной дороги Валуев Ф. М. попытался попасть в Царское Село, и был убит революционной толпой.
В 13-50 28 февраля Бубликов рассылает по всей территории Российской империи телеграмму:
По всей сети. Всем начальствующим. Военная. По поручению Комитета Государственной Думы сего числа занял Министерство путей сообщения и объявляю следующий приказ председателя Государственной Думы: «Железнодорожники! Старая власть, создавшая разруху во всех областях государственной жизни, оказалась бессильной. Комитет Государственной Думы взял в свои руки создание новой власти. Обращаюсь к вам от имени Отечества — от вас теперь зависит спасение Родины. Движение поездов должно поддерживаться непрерывно с удвоенной энергией. Страна ждет от вас больше, чем исполнение долга, — ждет подвига… Слабость и недостаточность техники на русской сети должна быть покрыта вашей беззаветной энергией, любовью к Родине и сознанием своей роли транспорт для войны и благоустройства тыла.»
Эта телеграмма имела особо важное значение, так как благодаря ей о начавшихся событиях узнали в российских городах далеко за пределами Петрограда. Однако окончательно всё население, включая самые отдалённые деревни, узнало о революции только к апрелю.
27 февраля 22-30 генерал Алексеев приказывает начальнику штаба Северного фронта Данилову выделить для генерала Иванова два пехотных полка, два кавалерийских, и одну пулемётную команду. В 0-15 генерал Данилов сообщает о выделении этих войск. По расчётам генерала Данилова, эти силы должны были прибыть в Петроград 1 марта.
28 февраля в 2-15 ночи генерал Алексеев приказывает также дополнительно, по приказу царя, придать отряду артиллерию.
В 4-15 утра Командующий Западным фронтом генерал Эверт сообщает генералу Алексееву также о выделении и от своего фронта нескольких частей, дополнительно к частям Северного фронта: «34-й Севский, 36-й Орловский под нач. начальника 9-й пех. дивизии, ген. Лошунова, 2-й Гусарский Павлоградский и 2-й Донской Казачий полки под командой командира бригады, ген. Юрьева, и нач. дивизии ген. Кн. Трубецкого — выступают. Одновременно для Георгиевского батальона пулемётная команда Кольта из 10-го корпуса. Посадка начнётся в полдень 28-го и окончится 2-го марта».
На деле по состоянию на вечер 1 марта дошёл до места назначения, станции Александровская, только головной эшелон сил Северного фронта, содержащий Тарутинский полк, все остальные находились частью в Луге, частью между Лугой и Псковом. Силы Западного фронта проехали Полоцк.
По словам Родзянко М. В., сообщённым им в ночь с 1 на 2 марта генералу Рузскому, силы, отправленные от Северного фронта, перешли на сторону революции («эшелоны, вами высланные в Петроград, взбунтовались, вылезли в Луге из вагонов, объявили себя присоединившимися к Государственной Думе и решили отнимать оружие и никого не пропускать, даже литерные поезда»). В это же время восстал гарнизон в Луге. Приказом командования Северного фронта эти силы тогда же, в ночь с 1 на 2 марта, отправлены из Луги и Александровской обратно на фронт в распоряжение командующего 5й армией, по согласованию с Николаем II. Судя по сохранившимся телеграммам, на момент начала разговора с Родзянко командование фронта уже доложило генералу Рузскому об этом бунте.
Сам генерал Иванов в полночь с 1 на 2 марта только прибывает в Царское Село, и утром убывает в Вырицу, получив телеграмму царя «прошу до моего приезда и доклада мне никаких мер не предпринимать». Перед отъездом он получает сведения, что в сторону Царского Села выдвинулись революционные тяжелый дивизион и батальон Первого гвардейского запасного стрелкового полка, а в Петрограде «в распоряжении законных военных властей не осталось ни одной части», и с 12 часов дня 28 февраля «прекратилась борьба с восставшей частью населения». Уже через 15 минут после его отъезда на царскосельском вокзале появляются революционные войска с пулемётами.
2 марта генерал Иванов выезжает из Вырицы в расположение Тарутинского полка, но на станции Семрино (по другим источникам — Сусанино) его вместе с Батальоном георгиевских кавалеров блокируют революционные железнодорожники. Там получает телеграмму Бубликова: «Мне стало известно, что вы арестовываете и терроризуете служащих железных дорог, находящихся в моем ведении. По поручению Временного комитета Государственной Думы предупреждаю вас, что вы навлекаете на себя этим тяжелую ответственность. Советую вам не двигаться из Вырицы, ибо, по имеющимся у меня сведениям, народными войсками ваш полк будет обстрелян артиллерийским огнем».
В ночь со 2 на 3 марта в 1-30 генерал Иванов отправляет генералу Алексееву телеграмму: «До сих пор не имею никаких сведений о движении частей, назначенных в мое распоряжение. Имею негласные сведения о приостановке движения моего поезда. Прошу принятия экстренных мер».
По свидетельству Шульгина В. В., 2 марта на станции Семрино появляются революционные агитаторы, и Батальон георгиевских кавалеров начинает выходить из под контроля генерала Иванова.
2 марта блокированный в Семрино генерал Иванов командирует в Царское Село подполковника Тилли с приказом собрать там и доложить сведения о положении дел в Петрограде. Утром 3 марта подполковник Тилли сообщает, что задержан в Царском Селе революционными властями.
В ночь с 3 на 4 марта генерал Иванов выезжает обратно в Ставку. На станции Дно он узнаёт от её коменданта об отречении Николая II от престола, в Орше узнаёт об отказе от престола великого князя Михаила Александровича. 5 марта в 15-00 — 16-00 прибывает в Ставку, где «наставлял солдат служить верно и честно новому правительству, благодарил их за службу и, прощаясь, обнял и поцеловал в каждой роте одного солдата за всю роту»[30]
По показаниям царской свиты, императорский поезд прибывает на станцию Дно 1 марта в 15-00 (по показаниям дворцового коменданта Воейкова В. Н. — в 18-00). На предыдущей остановке получено сообщение, что генерал Иванов только утром 1 марта прошёл станцию Дно, в то время, как ожидалось, что он в это время будет в Царском Селе. Царь спрашивает у дворцового коменданта Воейкова: «Отчего он так тихо едет?».
По свидетельству Спиридовича А. И.,
Другие источники описывают произошедшее так: «генерал Иванов вышел на перрон, вооружённый лишь своей огромной бородой, и заорал: 'На колени!' Как ни странно это сработало. Самых строптивых солдат арестовали, и увезли в его поезде.»
Спиридович А. И. сообщает, что «На станции Дно был полный порядок. Жандармы произвели несколько предварительных арестов».
Ещё в Бологом революционные железнодорожники телеграфировали в Петроград Бубликову о продвижении царского поезда, Бубликов сообщает полученные сведения Родзянко. Родзянко приказывает «Царский поезд задержать, Государю передать телеграмму с просьбою дать ему аудиенцию, приготовить для его поездки в Бологое экстренный поезд.» Однако, несмотря на усилия революционеров, царский поезд в Бологом не задержался, а поехал на Псков.
На станции Дно приходит повторная телеграмма Родзянко с просьбой аудиенции. Николай II ответил, что будет ждать его на станции Дно. Когда Родзянко не появляется на станции Дно, Николай II приказывает телеграфировать, что будет ждать его во Пскове.
Во время разговора с генералом Рузским в ночь с 1 на 2 марта Родзянко объясняет то, что он так и не приехал на аудиенцию, невозможностью оставить Петроград. Председатель Госдумы опасается, что в его отсутствие революционные события в столице могут окончательно перерасти в анархию. В то же время, по свидетельству Суханова Н. Н., Родзянко не смог выехать на станцию Дно, так как железнодорожники отказались предоставлять ему поезд без санкции Исполкома Петросовета, «прения были чрезвычайно кратки, и если не единогласно, то огромным большинством было постановлено: в поезде Родзянке отказать». Под давлением лично Керенского поезд для Родзянко всё-таки предоставляется, но к тому времени царь уже успевает уехать со станции Дно.
По свидетельству участника событий псковского железнодорожника Миронова В. И.[31], царский поезд 1 марта 1917 года был арестован на станции Дно представителями «ревкома» (что явно является ошибкой, так как в феврале 1917 ещё никаких ревкомов не было), и был отправлен далее во Псков только усилиями военного коменданта полковника Фреймана (какой именно офицер имеется в виду под военным комендантом полковником Фрейманом, точно тоже неизвестно, возможно полковник Карл Владимирович фон Фрейман). По тому же свидетельству, железнодрожники Иван Зубрилин и Алексей Смирнов пытались заблокировать царский поезд на станции Дно, устроив крушение на путях, однако действия Зубрилина были остановлены жандармами. Второй поезд, отправленный Смирновым в лоб царскому поезду, был в последний момент перенаправлен стрелочником в тупик.
По свидетельству полковника Пронина М. В., видевшего царский поезд 4 марта 1917 в Ставке, он «был поражен большим на нем количеством каких-то царапин и изъянов. Покраска местами как бы потрескалась и большими слоями поотваливалась — „будто следы от попавших в него мелких осколков снарядов“, — мелькнула мысль». Точное происхождение этих повреждений неизвестно, по одной из версий, царский поезд, возможно, был обстрелян революционными силами на станции Дно.
Главным действующим лицом предполагаемого «заговора» тогда становится начальник штаба Верховного Главнокомандующего М.В.Алексеев, сыгравший в отречении ключевую роль своей рассылкой телеграмм командующим фронтами и флотами. Если предположить, что все действия его самого и других генералов были заранее спланированы, и не были стихийными, тогда его действия выглядят несколько странно. Если 2 марта 1917 он фактически агитировал генералов за отречение Николая II, то всего за два дня до этого, 28 февраля, пытался отобрать у революционеров контроль над железными дорогами, и формировал «карательную экспедицию» для похода на Петроград, по собственной инициативе предложив добавить в её состав одну кавалерийскую дивизию, но в целом Алексеев аккуратно отсеивал ту информацию, которая могла бы склонить Николая II попытаться сохранить власть (телеграммы генералов графа Ф.А.Келлера и Гуссейн-Хана Нахичеванского). Но в целом тут больше вопросов, чем ответов.
По одной из популярных версий, предполагаемый заговор был политически-масонским, обычно называется имена А.И.Гучкова и Н.В.Некрасова, действительно бывших активными российскими масонами. А.И.Гучков через несколько дней стал военным министром Первого состава Временного правительства,а Н.В.Некрасов 2 марта был назначен на должность министра путей сообщения вместо Бубликова, и сыграл определённую роль в переходе железных дорог на сторону революции, хотя к моменту назначения Некрасова царь был уже во Пскове. Существует версия о том, что масонами все таки были генералы Алексеев и Рузский, а также генерал Крымов А. М., якобы состоявшие в т.н."Военной Ложе" и поддерживавшие деловые контакты с А.И.Гучковым, но на сегоднешний день это не более чем версия, не имеющие не одного прямого доказательства.
Сходным образом протекала Ноябрьская революция 1918 года в Германии, заставшая кайзера Вильгельма II в штабе армии; прусский генералитет во главе с Вильгельмом Грёнером фактически отказался устраивать «карательную экспедицию» в столицу, и в самый разгар революции канцлер Максимилиан Баденский, не дожидаясь решения кайзера, объявил об его отречении. Эти события породили в Германию легенду о заговоре (см. Легенда об ударе ножом в спину), популярную в период нацизма, и утверждавшую, что в ноябре 1918 германская армия якобы была полна сил, и выиграла бы войну, если бы не революция. Такое мнение не имеет никакого отношение к реальности; с вступлением в войну США в апреле 1917 года Антанта получила решающее преимущество в силах, которое даже с учётом выхода России из войны можно оценить, как по крайней мере 4 к 3[32], по другим оценкам — даже 5 к 3. В сентябре 1918 Болгария уже капитулировала, а Австро-Венгрии произошёл окончательный крах экономики, вызвавший анархию, голодные бунты и восстания войск. В Вене с января 1918 года мука выдавалась по карточкам с нормой 450 граммов на человека. К моменту начала ноябрьской революции в Германии процесс распада Австро-Венгерской империи уже начался, кроме того, голод начался уже и в Германии. В ноябре 1918 Австро-Венгрия, основной союзник Германии, подписывает перемирие с Антантой и разваливается на части. Германия на ноябрь 1918 фактически остаётся одна против Антанты. 30 октября капитулирует также Османская империя. Дальнейшая судьба кайзера, впрочем, отличается от судьбы русского царя — он смог бежать в Нидерланды (которые отказались его выдавать) и умер своей смертью в 1941.
Легенда была порождена тем, что к ноябрю 1918 боевые действия не успели дойти до территории самой Германии, и потеряла популярность только после поражения и во второй мировой войне, когда винить в предательстве было некого.
Министр внутренних дел Протопопов А. Д. в ходе событий впал в панику, уже 28 февраля 1917 арестован революционным Временным комитетом Госдумы, который пытался таким образом предотвратить самосуд толпы. 27 октября 1918 расстрелян большевиками во время Красного террора в Москве.
Военный министр Беляев М. А. расстрелян большевиками во время Красного террора в 1918.
Дворцовый комендант Воейков В. Н. арестован Временным правительством, в 1917 бежал за границу. Умер в 1947 году в Стокгольме.
Командующий Петроградским военным округом генерал Хабалов С. С. арестован Временным правительством, впоследствии эвакуировался из России с остатками белых войск. Умер в 1924.
Дом министра императорского двора Фредерикса В. Б. в Петрограде был в ходе событий разграблен революционной толпой как «немецкий». На самом деле Фредерикс действительно имел иностранное происхождение, но не немецкое, а шведское. В 1924 бывший министр с разрешения советских властей эмигрировал в Финляндию, где умер в 1927 в возрасте 90 лет.
Начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал Алексеев М. В. стал одним из главных организаторов Белого движения, умер на Дону от воспаления лёгких 8 октября 1918 года.
Генерал Иванов Н. И. присоединился к Белому движению, умер от тифа 27 января 1919 года.
Великий князь Николай Николаевич, в ходе событий вступивший в должность Верховного Главнокомандующего, уже 11 марта 1917 был уволен Временным правительством с формулировкой «как Романов». Его приказ войскам о вступлении в должность так и не был опубликован. Активно в Белом движении не участвовал, после падения Крыма в 1919 эмигрировал. Умер своей смертью в эмиграции в 1928.
Генерал Эверт А. Е. уже 22 марта уволен Временным правительством за монархизм. Не эмигрировал, и политикой не занимался. Умер своей смертью в 1926.
Генерал Брусилов А. А. перешёл на сторону большевиков, умер своей смертью в 1926. До конца жизни так и не принял большевизм, сравнив его с «тяжёлой формой кори».
Генерал Сахаров В. В. уже 2 апреля уволен Временным правительством за монархизм. Более политикой не занимался. В 1920 году расстрелян «зелёными» повстанцами.
Адмирал Непенин А. И. уже 4 марта 1917 убит неустановленными лицами в матросской форме в Гельсингфорсе.
Великий князь Михаил Александрович 13 июня 1918 расстрелян в Перми местными большевиками.
Генерал Рузский Н. В. расстрелян большевиками во время Красного террора19 октября 1918 в составе группы заложников.
Великий князь Кирилл Владимирович в 1917 бежал в Финляндию, и оттуда эмигрировал в Швейцарию. В 1924 в эмиграции объявил себя новым императором. С этого момента появляется версия, что он якобы на сторону революции не переходил, а привёл Гвардейский флотский экипаж к Таврическому дворцу «для восстановления порядка».
Генерал Гусейн хан Нахичеванский во время Красного террора 29 января 1919 года расстрелян в составе группы заложников.
Генерал Келлер Ф. А. расстрелян в Киеве петлюровцами 8 декабря 1918 года.
Председатель Госдумы IV созыва Родзянко М. В. после прихода большевиков к власти бежал на Дон, где присоединился к Белому движению. В 1920 эмигрировал в Югославию, умер своей смертью в 1924.
Лидер партии кадетов, депутат Госдумы IV созыва Милюков П. В. в марте — мае был министром иностранных дел Временного правительства, поддержал Корниловское выступление («Корниловский мятеж»), после прихода большевиков к власти бежал на Дон, где присоединился к Белому движению. В 1918 эмигрировал во Францию. В 1922 году в эмиграции едва не стал жертвой монархического покушения, в результате которого вместо Милюкова погиб Набоков В. Д.
Дожил до начала советско-финской и Великой отечественной войны, полностью поддерживал действия СССР в этих войнах. Умер своей смертью в 1943, успев дожить до победы в Сталинградской битве.
Депутат Госдумы IV созыва и товарищ (заместитель) председателя Петросовета Керенский А. Ф. в результате апрельского правительственного кризиса становится военным министром Временного правительства, в июле — премьер-министром. В течение нескольких месяцев переживает короткий период популярности
Даже сам Николай II, сидящий под арестом в Царском Селе, записывает в своём дневнике 8 июля 1917: «В составе правит-ва совершились перемены; кн. Львов ушёл и председателем Сов. Мин. будет Керенский, оставаясь вместе с тем военным и морским мин. и взяв в управление ещё мин. торг и пром. Этот человек положительно на своем месте в нынешнюю минуту; чем больше у него будет власти, тем будет лучше.»
Однако провал июньского наступления и прочие шаги приводят Керенского к краху. В октябре 1917 бежит из Петрограда, безуспешно попытавшись подавить выступление большевиков силами корпуса генерала Краснова. В июне 1918 окончательно эмигрирует — сначала в Лондон, оттуда в Париж, а после вторжения Гитлера в 1940 — в США. Прожил на редкость долгую жизнь, по сравнению с остальными участниками событий, и умер в 1970. В 1968 безуспешно пытается получить у Брежнева разрешение посетить СССР.
Депутат Госдумы IV созыва Шульгин В. В. после прихода к власти большевиков эмигрировал в Югославию, по политическим убеждениям оставшись антисемитом и сторонником конституционной монархии. В 1944 задержан советскими войсками, и вывезен в СССР, где осуждён за «антисоветскую деятельность» из-за своих контактов с Белым движением. Освобождён только в 1956. Умер своей смертью в 1976.
Николай II вместе со всей семьёй расстрелян в Екатеринбурге большевиками 17 июля 1918 года.
По мнению ряда православных, символическое значение явления иконы «Державная» состоит в том, что гибель монархии послана народу в наказание,[33] но сама Богородица хранит символы царской власти, что даёт надежду на покаяние и возрождение России и русского государства.
| Паралитики власти слабо, нерешительно, как-то нехотя борются с эпилептиками революции. |
Суханов Н. Н.[36]:
| Между тем, как выяснилось впоследствии, с царем и царским поездом происходило следующее. После известных почтительнейших телеграмм Родзянки в Ставку (от утра 27-го), в коих председатель Думы молил бога, чтобы "ответственность за события не пала на венценосца", в течение всего дня царь, бывший в Могилеве, информировался о положении дел телеграммами каких-то своих уцелевших слуг. Генерал Алексеев, докладывая царю об этих телеграммах, убеждал, как говорят, пойти на уступки, но царь не шел на это без санкции "дорогой Алис", находившейся в Царском Селе. |
| Мой адъютант разбудил меня на рассвете. Он подал мне печатный лист. Это был манифест Государя об отречении. Никки отказался расстаться с Алексеем и отрекся в пользу Михаила Александровича. Я сидел в постели и перечитывал этот документ. Вероятно, Никки потерял рассудок. С каких пор Самодержец Всероссийский может отречься от данной ему Богом власти из за мятежа в столице, вызванного недостатком хлеба? Измена Петроградского гарнизона? Но ведь в его распоряжении находилась пятнадцатимиллионная армия... Через минуту к станции подъехал автомобиль Никки...Он быль бледен, но ничто другое в его внешности не говорило о том, что он был автором этого ужасного манифеста...упрекал своего брата Михаила Александровича за то, что он своим отречением оставил Россию без Императора.— Миша, не должен было этого делать, — наставительно закончил он. — Удивляюсь, кто дал ему такой странный совет.Это замечание, исходило от человека, который только что отдал шестую часть вселенной горсточке недисциплинированных солдат и бастующих рабочих, лишило меня дара речи. После неловкой паузы, он стал объяснять причины своего решения. Главные из них были: 1) Желание избежать в России гражданского междоусобия.2) Желать удержать apмию в стороне от политики для того, чтобы она могла продолжать делать общее с союзниками дело, и3) Вера в то, что Временное Правительство будет править Россией более успешно, чем он. Ни один из этих трёх доводов не казался мне убедительным. Даже на второй день новой «Свободной России» у меня не было никаких сомнений в том, что гражданская война в Poccии неизбежна, и что развал нашей армии является вопросом ближайшего будущего. Между тем, сутки борьбы в предместьях столицы — и от всего этого «жуткого сна» не осталось бы и следа. |
| Мой ответ не всех вас удовлетворит, но я его скажу. Старый деспот, доведший страну до полной разрухи, сам откажется от престола или будет низложен. Власть перейдет к регенту, великому князю Михаилу Александровичу. Наследником будет Алексей. |
| В декабре, уж своей шкуры ради, собрались мы, великие князья, и послали ему депутацию: заточай жену, давай ответственное министерство. И слушать не стал. Без воли всегда был, а жена и последние остатки у него отняла. |
Дворцовый комендант Воейков В. Н.[40]:
| Как только поезд двинулся со станции, я пришел в купе государя, которое было освещено одной горевшей перед иконой лампадой. После всех переживаний этого тяжелого дня государь, всегда отличавшийся громадным самообладанием, не был в силах сдержаться: он обнял меня и зарыдал...Сердце мое разрывалось на части при виде столь незаслуженных страданий, выпавших на долю благороднейшего и добрейшего из царей. |
| Когда сказал я: «Ах, Ваше Величество, какое благо для России Вы бы сделали, давши в свое время полную Конституцию и тем бы исполнили желание народа! Ведь Вас, как Ангела добра, любви и мира приветствовали все». На это с удивлением ответил он: «Неужели это правда? Да мне изменили все! Мне объявили, что в Петрограде анархия и бунт, и я решил ехать не в Петроград, а в Царское Село и с Николаевской дороги свернуть на Псков, но дорога туда уже была прервана, я решил вернуться на фронт, но и туда дорога оказалась прерванной. И вот один, без близкого советника, лишённый свободы, как пойманный преступник, я подписал акт отречения от Престола и за себя, и за Наследника сына. Я решил, что если это нужно для блага родины, я готов на все. Семью мою жаль!». И капнула горячая слеза из глаз безвольного страдальца. |
| Мой дворник и я, мы одинаково видели, что со старым правительством Россия потеряет все...великий князь доволен быть свободным гражданином и что над его дворцом развевается красный флаг... даже я, как великий князь, разве я не испытывал гнет старого режима?.. Разве я скрыл перед народом свои глубокие верования, разве я пошел против народа? Вместе с любимым мною гвардейским экипажем я пошел в Государственную Думу, этот храм народный... смею думать, что с падением старого режима удастся, наконец, вздохнуть свободно в свободной России и мне... впереди я вижу лишь сияющие звезды народного счастья...» |
| Сегодня как гром нас обдало известие об отречении Государя за себя и Алексея от престола в пользу Михаила Александровича. Второе отречение великого князя Михаила Александровича от престола еще того ужаснее. Писать эти строки, при переживании таких тяжелых моментов, слишком тяжело и трудно. В один день все прошлое величие России рухнуло. И рухнуло бесповоротно, но куда мы пойдем. Призыв Михаила Александровича к всеобщим выборам ужаснее всего. Что может быть создано, да еще в такое время. |
| Достаточно было одной дисциплинированной дивизии с фронта, чтобы восстание было подавлено. Больше того, его можно было усмирить простым перерывом железнодорожного движения с Петербургом: голод через три дня заставил бы Петербург сдаться. В марте еще мог вернуться царь. И это чувствовалось всеми: недаром в Таврическом дворце несколько раз начиналась паника. |
Гучков А. И.:
| Петроград в руках движения. Бороться с ним безнадежно. Борьба поведет лишь к напрасным жертвам. Попытки послать для усмирения войска с фронта не будут иметь успеха. Ни одна воинская часть этого не выполнит. Как бы ни была верна и надежна воинская часть, соприкоснувшись с атмосферой Петрограда, она перейдет на сторону движения. |
Британский посол в Петрограде Бьюкенен Д.[47]:
| Сильный и энергичный министр вроде Столыпина мог бы с тактом и твердостью сдержать движение в узде, но правительству совершенно не удалось успокоить народ в отношении продовольственного кризиса, и в то же время оно приняло неудачные меры к восстановлению порядка, которые могли только довести массы до отчаяния и сыграть на руку настоящим революционерам. Наконец, отдав приказ войскам стрелять в народ, оно раздуло всеобщее недовольство в пожар, охвативший с быстротой молнии весь город. Однако основная ошибка была совершена военными властями: последние, не будь они совершенно лишены дара предвидения, должны были бы оставить в столице небольшой отряд хорошо дисциплинированного и надежного войска для поддержания порядка. Фактически же гарнизон, насчитывавший около 150.000 человек, состоял исключительно из запасных. Это были молодые солдаты, взятые из деревень, которых сначала обучали, а затем отправляли для пополнения потерь в их полках на фронте. Офицерский корпус, которому было вверено их обучение, был слишком малочисленен, чтобы держать в руках такое количество людей. Он состоял из прибывших с фронта инвалидов и раненых и из молодежи из военных школ, совершенно неспособной поддержать дисциплину при наступлении кризиса. Такая ошибка была тем менее извинительна, что Петроград всегда представлял опасность в отношении революционности. Он был центром социалистической пропаганды, которая велась главным образом в казармах и на фабриках. Он был полон германских агентов, работавших над разрушением империи и видевших в этом самый верный шаг к выведению России из войны. Кроме того, атмосфера столицы была настолько насыщена пессимизмом, что император не раз говорил мне, как рад он бывает стряхивать с себя ее гнетущее влияние и возвращаться в более укрепляющую атмосферу фронта. ... По представлению русских, свобода состоит в том, чтобы легко относиться к вещам, требовать двойной заработной платы, демонстрировать на улицах и проводить время в болтовне и голосовании резолюций на публичных митингах. |
Воззвание Святейшего Правительствующего Синода 9 марта 1917 «К верным чадам Русской Православной Церкви по поводу переживаемых ныне событий»:[48][49]
| Святейший правительствующий Синод верным чадам Православной Российской Церкви. Благодать вам и мир да умножится (2 Пет. 1: 2).Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на ее новом пути.Возлюбленные чада святой Православной Церкви!Временное правительство вступило в управление страной в тяжкую историческую минуту. Враг еще стоит на нашей земле, и славной нашей армии предстоят в ближайшем будущем великие усилия. В такое время все верные сыны Родины должны проникнуться общим воодушевлением.Ради миллионов лучших жизней, сложенных на поле брани, ради бесчисленных денежных средств, затраченных Россиею на защиту от врага, ради многих жертв, принесенных для завоевания гражданской свободы, ради спасения ваших собственных семейств, ради счастья Родины оставьте в это великое историческое время всякие распри и несогласия, объединитесь в братской любви на благо Родины, доверьтесь Временному правительству; все вместе и каждый в отдельности приложите все усилия, чтобы трудами и подвигами, молитвою и повиновением облегчить ему великое дело водворения новых начал государственной жизни и общим разумом вывести Россию на путь истинной свободы, счастья и славы.Святейший Синод усердно молит Всемилостивого Господа, да благословит Он труды и начинания Временного правительства, да даёт ему силу, крепость и мудрость, а подчиненных ему сынов великой Российской державы да управит на путь братской любви, славной защиты Родины от врага и безмятежного мирного устроения. Смиренный Владимир, митрополит КиевскийСмиренный Макарий, митрополит МосковскийСмиренный Сергий, архиепископ ФинляндскийСмиренный Тихон, архиепископ ЛитовскийСмиренный Арсений, архиепископ НовгородскийСмиренный Михаил, архиепископ ГродненскийСмиренный Иоаким, архиепископ НижегородскийСмиренный Василий, архиепископ ЧерниговскийПротопресвитер Александр Дернов |
| Дорогой друг!.. Мы сегодня в Цюрихе в ажитации: от 15.III есть телеграмма в "Zurcher Post" и в "Neue Zurcher Zeitung", что в России 14.III победила революция в Питере после 3-х дневной борьбы, что у власти 12 членов Думы, а министры все арестованы.Коли не врут немцы, так правда.Что Россия была последние дни накануне революции, это несомненно.Я вне себя, что не могу поехать в Скандинавию!! Не прощу себе, что не рискнул ехать в 1915 г.!Лучшие приветы! Ваш Ленин. |
1. Сочинение на тему Маяковский2. Реферат на тему How3. Реферат Творческое мышление4. Реферат на тему Marine Biology Essay Research Paper A major5. Доклад на тему Об использовании ресурсов живописи в создании имиджа товара6. Статья на тему НТР научно-техническое рабство7. Реферат на тему Cold War Diplomacy Essay Research Paper This8. Контрольная работа на тему Влияние НЭПа на Гражданский кодекс РСФСР 1922 года9. Реферат на тему Satirical Essay Essay Research Paper Satirical Essay10. Реферат на тему My Father In The Navy Essay Researchbukvasha.ru
tarefer.ru
