(1493-1541 гг.). Эта форма врачебной этики, в рамках которой нравственные отношения с пациентом понимаются как составляющая стратегии терапевтического поведения врача. Если в гиппократовской модели завоевывается социальное доверие личности пациента, то «модель Парацельса» - это учет индивидуальных особенностей личности, признание глубины ее душевных контактов с врачом и включенности этих контактов в лечебный процесс. «В Парацельсе мы видим родоначальника не только в области создания химических лекарств, но также и в области эмпирического психического лечения» (Юнг).
В границах «модели Парацельса» в полной мере развивается патернализм как тип взаимосвязи врача и пациента. Медицинская культура использует латинское понятие pater - «отец», распространяемое христианством не только на священника, но и на Бога. Смысл слова «отец» в патернализме фиксирует, что «образцом» связей между врачом и пациентом являются не только кровнородственные отношения, для которых характерны положительные психоэмоциональные привязанности и социально-моральная ответственность, но и «целебность», «божественность» самого контакта врача и больного.
Врачевание - это организованное осуществление добра. Парацельс писал: «Сила врача - в его сердце, работа его должна руководствоваться Богом и освещаться естественным светом и опытностью; важнейшая основа лекарства - любовь». Под влиянием христианской антропологии Парацельс рассматривал физическое тело человека «лишь как дом, в котором обитает истинный человек, строитель этого дома». Считается, что христианское понимание души способствовало становлению суггестивной терапии, которую активно применял выдающийся врач XVI в. Кардано, рассматривая ее как необходимую и эффективную составляющую любого терапевтического воздействия: «Тот, кто больше верит, излечивается лучше». Важность доверительных отношений между врачом и пациентом неоднократно подчеркивалась выдающимися врачами прошлого.
Еще в VIII в. Абу-ль-Фарадж писал: «Нас трое - ты, болезнь и я; если ты будешь с болезнью, вас будет двое, я останусь один - вы меня одолеете; если ты будешь со мной, нас будет двое, болезнь останется одна - мы ее одолеем».
В конце XIX - начале XX вв. Фрейд полагал, что всякий психотерапевт, а деятельность врача любой специальности включает в себя психотерапевтическую компоненту, «должен быть безупречным, особенно в нравственном отношении». Фрейд писал не только о «безупречности» как теоретически выверенной стратегии терапевтического поведения, основывающегося на особенностях природы лечебной деятельности, но и «безупречности» как почти механической точности соответствия поведения врача тем или иным нормативам этических требований.
Впервые термин «деонтология» («deontos» - должное, «logos» - учение) ввел английский философ Бентам (1748-1832), обозначая этим понятием науку о долге, моральной обязанности, нравственного совершенства и безупречности. Деонтология особенно важна в той профессиональной деятельности, где широко используются сложные межличностные взаимовлияния и ответственные взаимодействия.
В медицине это соответствие поведения врача определенным этическим нормативам. Это деонтологический уровень медицинской этики, или «деонтологичекая модель», опирающаяся на принцип «соблюдения долга». Основой деонтологии является отношение к больному таким образом, каким бы в аналогичной ситуации хотелось, чтобы относились к тебе.
Глубокую сущность деонтологии врачевания раскрывает символическое высказывание голландского врача XVII в. ван Туль-Пси: «Светя другим, сгораю сам».
Термин «деонтология» ввел в советскую медицинскую науку в 40-х годах XX в. Петров для обозначения реально существующей области медицинской практики - врачебной этики, - которая была «отменена» в России после революции 1917 г. за ее связь с религиозной культурой.
Деонтологическая модель врачебной этики - это совокупность «должных» правил (соизмерение, соблюдение себя с «должным» и осуществление оценки действия не только по результатам, но и по помыслам), соответствующих той или иной конкретной области медицинской практики. Деонтология включает в себя вопросы соблюдения врачебной тайны, меры ответственности за жизнь и здоровье больных, проблемы взаимоотношений в медицинском сообществе, взаимоотношений с больными и их родственниками.
Так, примером этой модели являются правила относительно интимных связей между врачом и пациентом, разработанные Комитетом по этическим и правовым вопросам при Американской медицинской ассоциации (JAMA, 1992, № 2):
- интимные контакты между врачом и пациентом, возникающие в период лечения, аморальны;
- интимная связь с бывшим пациентом может в определенных ситуациях признаваться неэтичной;
- вопрос об интимных отношениях между врачом и пациентом следует включить в программу обучения всех медицинских работников;
- врачи должны непременно докладывать о нарушении врачебной этики своими коллегами.
Как видно, характер рекомендаций достаточно жесткий, и очевидно, что их нарушение может повлечь за собой дисциплинарные и правовые последствия для врачей, которых объединяет данная Ассоциация.
«Соблюдать долг» - это значит выполнять определенные требования. Недолжный поступок - тот, который противоречит требованиям, предъявляемым врачу со стороны медицинского сообщества, общества, собственной воли и разума. Когда правила поведения открыты и точно сформулированы для каждой медицинской специальности, принцип «соблюдения долга» не признает оправданий при уклонении от его выполнения. Идея долга является определяющим, необходимым и достаточным основанием действий врача. Если человек способен действовать по безусловному требованию «долга», то такой человек соответствует избранной им профессии, если нет, то он должен покинуть данное профессиональное сообщество.
Наборы «точно сформулированных правил поведения» разработаны практически для каждой медицинской специальности и представляют собой перечень и характеристику этих правил по всем медицинским областям. К середине XX в. медицинская деонтология становится интернациональной - появляются международные документы, регламентирующие поведение врача: Женевская декларация (1948), Международный кодекс медицинской этики (Лондон, 1949), Хельсинская декларация (1964), Токийская декларация (1975) и др.
studfiles.net
Моральные принципы биомедицинской этики (исторические модели)
Более 25 веков в европейской культуре формировались, сменяли друг друга различные морально-этические принципы, правила, рекомендации, сопровождавшие многовековое существование мировой медицины. Возможно ли в этом многообразии вычленить подходы, имеющие непреходящее значение для современного врача? Если мы обозначим все многообразие врачебного нравственного опыта понятием «биомедицинская этика», то обнаружим, что сегодня она существует в четырех формах или моделях: модели Гиппократа, модели Парацельса, деонтологической модели и в виде биоэтики, которая в свою очередь представлена двумя формами — либеральной и консервативной. Исторические особенности и логические основания каждой из моделей определяли становление и выработку тех моральных принципов, которые составляют сегодня ценностно-нормативное содержание современной биомедицинской этики.
1. Принцип «не навреди» (модель Гиппократа)
Исторически первой формой врачебной этики были моральные принципы врачевания Гиппократа (460-377 гг. до н.э.), изложенные им в «Клятве», а также в книгах «О законе», «О врачах» и др. Гиппократа называют «отцом медицины». Эта характеристика не случайна. Она фиксирует рождение профессиональной врачебной этики. В древних культурах — вавилонской, египетской, иудейской, персидской, индийской, греческой — способность человека врачевать свидетельствовала о его «божественной» избранности и определяла элитное, как правило, жреческое положение в обществе. Например, первые вавилонские врачи были жрецами, и основными средствами лечения были обряды и магия. Первый египетский целитель Имхотеп (2830 г. до н.э.) — жрец, который впоследствии был обожествлен, и храм в его честь в Мемфисе был одновременно и госпиталем, и медицинской школой. Медицинская практика была исключительным правом магов Персии и брахманов Древней Индии. Исследователи предполагают, что отец Гиппократа был одним из жрецов Асклепия — бога медицины в древнегреческой цивилизации. Становление греческой светской медицины было связано не только с влиянием рационального знания и накоплением опыта врачевания, но и с принципами демократической жизни городов-государств Древней Греции. Освященные и необсуждаемые права врачующих жрецов постепенно, но неизбежно сменялись моральными профессиональными гарантиями и обязательствами лекарей перед пациентами. Так, в Клятве Гиппократа были впервые сформулированы и выписаны обязанности врача перед больными, перед своими коллегами по ремеслу. Гиппократ писал: «Клянусь Аполлоном врачом, Асклепием, Гигией и Панакеей и всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство: считать научившего меня врачебному искусству наравне с родителями, делиться с ним достатками и в случае надобности помогать ему в его нуждах; его потомство считать своими братьями, и это искусство, если они захотят его изучать, преподавать им безвозмездно и без всякого договора; наставления, устные уроки и все остальное в учении сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никакому другому. Я направлю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же я не вручу никакой женщине абортивного пессария. Чисто и непорочно буду проводить я свою жизнь и свое искусство. Я ни в коем случае не буду делать сечения у страдающих каменной болезнью, предоставив это людям, занимающимся этим делом. В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всего намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами. Что бы при лечении — а также и без лечения — я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной.» [ 1 ] Практическое отношение врача к больному и здоровому человеку, изначально ориентированное на заботу, помощь, поддержку, безусловно является основной чертой профессиональной врачебной этики. То, что впоследствии, в христианской морали, станет идеальной нормой отношения человека к человеку — «люби ближнего своего как самого себя», «любите врагов ваших» (Мф. 5,44) — в профессиональной врачебной этике является реальным критерием и для выбора профессии, и для определения меры врачебного искусства. Нормы и принципы поведения врача, определенные Гиппократом, являются не просто отражением специфических отношений в конкретно-исторической эпохе. Они наполнены содержанием, обусловленным целями и задачами врачевания, независимо от места и времени их реализации. В силу этого, несколько изменяясь, они работают и сегодня, приобретая в том или ином этическом документе, будь то «Декларация», «Присяга» и т.п., свой стиль, особую форму выражения. Примером документа, созданного в режиме «модели Гиппократа», является «Клятва российского врача», принятая 4-й Конференцией Ассоциации врачей России в ноябре 1994г.: «Добровольно вступая в медицинское сообщество, я торжественно клянусь и даю письменное обязательство посвятить себя служению жизни других людей, всеми профессиональными средствами стремясь продлить ее и сделать лучше; здоровье моего пациента всегда будет для меня высшей наградой. Клянусь постоянно совершенствовать мои медицинские познания и врачебное мастерство, отдать все знания и силы охране здоровья человека, и ни при каких обстоятельствах я не только не использую сам, но и никому не позволю использовать их в ущерб нормам гуманности. Я клянусь, что никогда не позволю соображениям личного, религиозного, национального, расового, этнического, политического, экономического, социального и иного немедицинского характера встать между мною и моим пациентом. Клянусь безотлагательно оказывать неотложную медицинскую помощь любому, кто в ней нуждается, внимательно, заботливо, уважительно и беспристрастно относиться к своим пациентам, хранить секреты доверившихся мне людей даже после их смерти, обращаться, если этого требуют интересы врачевания, за советом к коллегам и самому никогда не отказывать им ни в совете, ни в бескорыстной помощи, беречь и развивать благородные традиции медицинского сообщества, на всю жизнь сохранить благодарность и уважение к тем, кто научил меня врачебному искусству. Я обязуюсь во всех своих действиях руководствоваться этическим кодексом российского врача, этическими требованиями моей ассоциации, а также международными нормами профессиональной этики, исключая не признаваемое Ассоциацией врачей России положение о допустимости пассивной эвтаназии. Я даю эту клятву свободно и искренне. Я исполню врачебный долг по совести и с достоинством.» [ 2 ] Ту часть врачебной этики, которая рассматривает проблему взаимоотношения врача и пациента под углом зрения социальных гарантий и профессиональных обязательств медицинского сообщества, можно назвать «моделью Гиппократа». Совокупность же рекомендаций, которые принимает медицинское сообщество, осознавая свою особую включенность в общественную жизнь, является принципами, заданными этикой Гиппократа. Речь идет об обязательствах перед учителями, коллегами и учениками, о гарантиях непричинения вреда, оказания помощи, проявления уважения, справедливости, об отрицательном отношении к эвтаназии, абортам, об отказе от интимных связей с пациентами, о заботе о пользе больного, о врачебной тайне. Среди перечисленных принципов основополагающим для модели Гиппократа является принцип «не навреди». В «Клятве» говорится: «Я направлю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинениявсякого вреда и несправедливости» В культурно-историческом контексте этики Гиппократа принцип «не навреди» фокусирует в себе гражданское кредо врачебного сословия, ту исходную профессиональную гарантию, которая может рассматриваться как условие и основание его признания обществом в целом и каждым человеком, который доверяет врачу ни много, ни мало — свою жизнь.
2. Принцип «делай добро» (модель Парацельса)
Второй исторической формой врачебной этики стало понимание взаимоотношения врача и пациента, сложившееся в Средние века. Выразить ее особенно четко удалось Парацельсу ( 1493-1341 гг.). К.Г. Юнг так писал о Парацельсе: «В Парацельсе мы видим родоначальника не только в области создания химических лекарств, но так же и в области эмпирического психического лечения» [ 1 ]. «Модель Парацельса» — это форма врачебной этики, в рамках которой нравственное отношение с пациентом понимается как составляющая стратегии терапевтического поведения врача. Если в гиппократовской модели медицинской этики завоевывается социальное доверие личности пациента, то «модель Парацельса» — это учет эмоционально-психических особенностей личности, признание глубины ее душевно-духовных контактов с врачом и включенности этих контактов в лечебный процесс. В границах «модели Парацельса» в полной мере развивается патернализм как тип взаимосвязи врача и пациента. Медицинская культура использует латинское понятие pater — «отец», распространяемое христианством не только на священника, но и на Бога. Смысл слова «отец» в патернализме фиксирует, что «образцом» связей между врачом и пациентом являются не только кровно-родственные отношения, для которых характерны положительные психо-эмоциональные привязанности и социально-моральная ответственность, но и «целебность», «божественность» самого «контакта» врача и больного. Эта «целебность» и «божественность » определена, заданадобродеянием врача, направленностью его воли к благу больного. Неудивительно, что основным моральным принципом, формирующимся в границах данной модели, является принцип «делай добро», благо, или «твори любовь», благодеяние, милосердие. Врачевание — это организованное осуществление добра. Добро же по сути своей имеет божественное происхождение. «Всякое даяние доброе… нисходит свыше, от Отца светов» (Иак. 1,17). Максим Исповедник писал: «Всякая добродетель безначальна, и время не предшествует ей, поскольку она имеет от вечности своим Родителем единственнейшего Бога» [ 2 ]. Парацельс учил: «Сила врача — в его сердце, работа его должна руководствоваться Богом и освещаться естественным светом и опытностью; важнейшая основа лекарства — любовь» [ 3 ]. В Средние века характер и уровень развития медицинских знаний находился в гармоничной связи с христианской антропологией, в частности с постановкой и решением проблемы взаимоотношения души и тела. Патологические процессы в организме человека проявляли себя и фиксировались в опыте и медицинском знании только на уровне болевых ощущений. Средневековое понимание собственно болезни — это прежде всего состояние переживания боли. Но боль так же, как и радость, благодарность — это человеческое чувство. «А чувство, — учил Августин Блаженный (354-430 гг.), — есть то, благодаря чему душа осведомлена о том, что испытывает тело». Чувство боли, например, от ножевой раны испытывает душа, «боль не содержится в ножевой ране, так как чисто механическое повреждение не заключает в себе боли» [ 4 ]. Душа же является для тела деятельным и управляющим принципом [ 5 ]. Десять веков спустя христианский философ Иоанн Жоденский так сформулирует этот принцип христианской антропологии: «Я верю и тверд в убеждении, что субстанция души наделена естественными способностями, чья деятельность независима от каких бы то ни было телесных органов… Такие способности относятся к более высокому уровню, чем телесность, и намного превосходят ее возможности» [ 6 ]. Несомненно, под влиянием христианской антропологии Парацельс рассматривал физическое тело человека «лишь как дом, в котором обитает истинный человек, строитель этого дома; поэтому, рассматривая и изучая этот дом, нельзя забывать главного строителя и истинного хозяина — духовного человека и его душу» [ 7 ]. Считается, и не без достаточных оснований, что христианское понимание души способствовало становлению суггестивной терапии (терапии внушения), которую активно применял выдающийся врач XVI столетия Джероламо Кардано, рассматривая ее как необходимую и эффективную составляющую любого терапевтического воздействия. Кардано понял роль фактора доверия и утверждал, что успешность лечения во многом определяется верой пациента во врача: «Тот, кто больше верит, излечивается лучше» [ 8 ]. В терминологии современной психоаналитической медицины пациент, который верит, т.е. всецело расположен к своему терапевту, готов поделиться с ним своими секретами, находится в состоянии «позитивной трансференции». В конце XIX века З.Фрейд десакрализирует патернализм, констатируя либидоносный характер взаимоотношения врача и пациента. Его понятия «трансфер» и «контртрансфер» являются средством теоретического осмысления сложного межличностного отношения между врачом и пациентом в психотерапевтической практике. С одной стороны, Фрейд констатирует «целебный» характер личной включенности врача в лечебный процесс, С другой — говорит о необходимости ее максимальной деперсонализации (со стороны врача), в частности и как средстве психоэмоциональной защиты врача, работающего, как правило, одновременно с несколькими пациентами. Условием и средством достижения деперсонализации является этичность поведения врача. З.Фрейд полагал, что всякий психотерапевт, а деятельность врача любой специальности включает в себя психотерапевтическую компоненту, «должен быть безупречным, особенно в нравственном отношении» [ 9 ]. Очевидно, речь идет не только о «безупречности» как теоретически выверенной стратегии терапевтического поведения, основывающегося и на особенностях природы лечебной деятельности, и на сущностных принципах человеческой жизни, но и о «безупречности» как почти механической точности соответствия поведения врача тем или иным нормативам этических требований.
3. Принцип «соблюдения долга» (деонтологическая модель)
Нравственная безупречность — в смысле соответствия поведения врача определенным этическим нормативам — составляет существенную часть медицинской этики. Это ее деонтологический уровень, или «деонтологическая модель» Термин «деонтология» (от греч. deontos — должное) был введен в советскую медицинскую науку в 40-х годах XX века профессором Н.Н. Петровым. Н.Н. Петров использовал этот термин, чтобы обозначить реально существующую область медицинской практики — врачебную этику — которая в России была «отменена» после переворота 1917 года за ее связь с религиозной культурой. Но от этой связи никуда не уйти. Истоки представлений о «должном» находятся в религиозно-нравственном сознании, для которого характерно постоянное соизмерение, соблюдение себя с «должным» и осуществление оценки действия не только по результатам, но и по помыслам. Деонтологическая модель врачебной этики — это совокупность «должных» правил, соответствующих той или иной конкретной области медицинской практики. Примером этой модели может служить хирургическая деонтология, Н.Н.Петров в работе «Вопросы хирургической деонтологии» выделял следующие правила: «хирургия для больных, а не больные для хирургии»; «делай и советуй делать больному только такую операцию, на которую ты согласился бы при наличной обстановке для самого себя или для самого близкого тебе человека»; «для душевного покоя больных необходимы посещения хирурга накануне операции и несколько раз в самый день операции, как до нее, так и после»; «идеалом большой хирургии является работа с действительно полным устранением не только всякой физической боли, но и всякого душевного волнения больного»; «информирование больного», которое должно включать упоминание о риске, о возможности инфекции, побочных повреждений. Симптоматично, что с точки зрения Н.Н.Петрова «информирование» должно включать не столько «адекватную информацию», сколько внушение «о незначительности риска в сравнении с вероятной пользой операции» [ 1 ]. Еще одним примером деонтологической модели являются правила относительно интимных связей между врачом и пациентом, разработанные Комитетом по этическим и правовым вопросам при Американской медицинской ассоциации. Они таковы: интимные контакты между врачом и пациентом, возникающие в период лечения, аморальны; интимная связь с бывшим пациентом может в определенных ситуациях признаваться неэтичной; вопрос об интимных отношениях между доктором и пациентом следует включить в программу обучения всех медицинских работников. врачи должны непременно докладывать о нарушении врачебной этики своими коллегами" [ 2 ]. Характер этих рекомендаций достаточно жесткий. Очевидно, что их нарушение может повлечь за собой определенные дисциплинарные и правовые последствия для врачей, которых объединяет данная Ассоциация. Принцип «соблюдения долга» — основной для деонтологической модели. «Соблюдать долг» — это значит выполнять определенные требования. Недолжный поступок — тот, который противоречит требованиям, предъявляемым врачу со стороны медицинского сообщества, общества и его собственной воли и разума. Когда правила поведения открыты и точно сформулированы для каждой медицинской специальности, принцип «соблюдения долга» не признает оправданий при уклонении от его выполнения, в том числе аргументы от «приятного и неприятного,» «полезного и бесполезного» и т.п. Идея долга является определяющим, необходимым и достаточным, основанием действий врача. Если человек способен действовать по безусловному требованию «долга», то такой человек соответствует избранной им профессии, если нет, то он должен покинуть данное профессиональное сообщество. Наборы «точно сформулированных правил поведения» разработаны практически для каждой медицинской специальности. Многочисленные советские издания по медицинской деонтологии периода 60-80-х годов представляют собой перечень и характеристику этих правил практически по всем медицинским областям.
--PAGE_BREAK--4. Принцип «уважения прав и достоинства человека» (биоэтика)
В отличие от медицинской этики на уровне деонтологической модели, например, в акушерстве и гинекологии, где речь идет об «осторожности в высказываниях при пациентках», «о завоевании доверия», «о ровном, спокойном, разумном поведении врача, сочетаемым с заботливым и внимательным отношением к пациентке» [ 1 ], в биоэтике основным становится конфликт прав, в данном случае, «права плода на жизнь» и «правом женщины на аборт». Еще одним примером таких проблем является отношение к эвтаназии. Здесь правовое сознание пациента, восходящее до осознания «права на достойную смерть», вступает в противоречие с правом личности врача исполнить не только профессиональное правило «не навреди», но и заповедь — «не убий». В современной медицине речь идет уже не только о «помощи больному», но и о возможностях управления процессами патологии, зачатия и умирания с весьма проблематичными «физическими» и «метафизическими» (нравственными) последствиями этого для человеческой популяции в целом. Медицина, работающая сегодня на молекулярном уровне, все более становится «прогностической». Французский иммунолог и генетик Ж.Доссе полагает, что прогностическая медицина «поможет сделать жизнь человека долгой, счастливой и лишенной болезней». Но только одно «но», с точки зрения Ж.Доссе, стоит на пути этой светлой перспективы. Это — «лицо или группа лиц, движимых жаждой власти и нередко зараженных тоталитарной идеологией» [ 2 ]. Прогностическую медицину еще можно определить как бессубъектную, безличностную, т.е. способную к диагностированию без субъективных показателей, жалоб и т.п. пациента. И это действительно реальный и беспрецедентный рычаг контроля и власти как над отдельным человеческим организмом, так и над человеческой популяцией в целом. Эти процессы высвечивают, почему в 60-70-х годах XX века формулируется такая форма медицинской этики как биоэтика, которая начинает рассматривать медицину в контексте прав человека. Основным моральным принципом биоэтики становится принцип уважения прав и достоинства человека. Под влиянием этого принципа меняется решение «основного вопроса» медицинской этики — вопроса об отношении врача и пациента. Как известно, патернализм работал в режиме неоспоримого приоритета или «первичности» авторитета врача. Сегодня остро стоит вопрос об участии больного в принятии врачебного решения. Это далеко не «вторичное» участие оформляется в ряд новых моделей взаимоотношения врача и пациента. Среди них — информационная, совещательная, интерпретационная, каждая из которых является своеобразной формой защиты прав и достоинства человека. Конфликт «прав», «принципов», «ценностей», а по сути — человеческих жизней и судеб культуры — реальность современного плюралистического общества. Конкретной формой разрешения возможных противоречий в области биомедицины являются биоэтические общественные организации (этические комитеты). Профессор Б.Г.Юдин полагает, что «биоэтику следует понимать не только как область знаний, но и как формирующийся социальный институт современного общества» [ 3 ]. Этот институт включает этические комитеты при больницах, этические комиссии в научно-исследовательских учреждениях, специализированные биоэтические организации, объединяющие наряду с медиками священников, юристов, специалистов по биомедицинской этике и других граждан. Их задача — решение вопросов, связанных с выработкой рекомендаций по конкретным проблемным ситуациям медико-биологической деятельности, будь то ее теоретическая или практическая сторона. Введение этических комитетов в качестве самостоятельной структуры в систему российского здравоохранения предусмотрено и в «Основах законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан» (1993 г.). В Разделе III «Организация охраны здоровья граждан в Российской Федерации» статья 16 гласит: «При органах государственной власти и управления, на предприятиях, в учреждениях, организациях государственной или муниципальной системы здравоохранения могут создаваться комитеты (комиссии) по вопросам этики в области охраны здоровья граждан и в целях защиты прав человека и отдельных групп населения в этой области». Исторический и логический анализ развития этики врачевания приводит к следующему выводу. Современной формой медицинской этики является биомедицинская этика, работающая ныне в режиме всех четырех исторических моделей — модели Гиппократа и Парацельса, деонтологической модели и биоэтики. Биомедицинское знание и практика сегодня, так же как и в предшествующие эпохи, неразрывно связано с этическим знанием, которое в пространстве европейской и российской культуры неотделимо от христианских традиций. Пренебречь или исказить, сознательно или бессознательно, связь медицины, этики и религии — это значит неизбежно исказить сущность и назначение каждого из этих жизненно важных способов человеческого существования. Старец Нектарий Оптинский учил: «Если вы будете жить и учиться так, чтобы ваша научность не портила нравственности, а нравственность — научности, то получится полный успех вашей жизни» [ 4 ]. Сегодня скорее всего речь идет не об успехе. Связь научности и нравственности — одно из условий существования и выживания современной цивилизации.
Литература
1.
Соловьев Вл. Оправдание добра. Соч. в 2-х тт., М. 1988, т. 1, с. 448-449.
2.
Ардашева Н.А. Проблемы гражданско-правового обеспечения прав личности в договоре на оказание медицинской помощи. Тюмень, 1996, с. 128-138.
3.
Алексеев С.С. Теория права. М.БЕК, 1995, с. 31.
4.
Соловьев Вл. Оправдание добра. Соч.в 2-х тт. М. 1988, т. 1, с. 448.
5.
Трубецкой Е.Н. Лекции по энциклопедии права. М. 1913, с. 25.
6.
Доссе Жан. Научное знание и человеческое достоинство. — «Курьер Юнеско», ноябрь, 1994, с. 7.
www.ronl.ru
Второй исторической формой врачебной этики стало понимание взаимоотношения врача и пациента, сложившееся в Средние века. Выразить ее особенно четко удалось Парацельсу (1493-1541). К. Г. Юнг так писал о Парацельсе; «В Парацельсе мы видим не только родоначальника в области создания химических лекарств, но также и в области эмпирического психического лечения»
«Модель Парацельса» — это форма врачебной этики, в рамках которой нравственное отношение с пациентом понимается как составляющая стратегии терапевтического поведения врача. Если в гиппократовской модели медицинской этики завоевывается социальное доверие личности пациента, то «модель Парацельса» — это учет эмоционально-психических особенностей личности, признание глубины ее душевно-духовных контактов с врачом и включенности этих контактов в лечебный процесс.
В границах «модели Парацельса» формируется патернализм как тип взаимосвязи врача и пациента. Медицинская культура использует латинское понятие «pater» — «отец», распространяемое христианством не только на священника, но и на Бога. Смысл слова «отец» в патернализме фиксирует, что «образцом» связей между врачом и пациентом являются не только кровнородственные отношения, для которых характерны положительные психоэмоциональные привязанности и социально-моральная ответственность, но и «целебность», «божественность» самого «контакта» врача и больного. Эта «целебность» и «божественность» определена, задана добро деянием врача, направленностью его воли к благу больного. Неудивительно, что основным моральным принципом, формирующимся в границах данной модели, является принцип «делай добро», благо, или «твори любовь», благодеяние, милосердие. Врачевание — это организованное осуществление добра. Добро же по сути своей имеет божественное происхождение. «Всякое деяние доброе ... нисходит свыше, от Отца светов» (Иак., 1, 17). Максим Исповедник писал: «Всякая добродетель безначальна, и время не предшествует ей, поскольку она имеет от вечности своим Родителем единственнейшего Бога». Парацельс учил: «Сила врача — в его сердце, работа его должна руководствоваться Богом и освещаться естественным светом и опытностью; важнейшая основа лекарства—любовь»
Сильный импульс к своему дальнейшему развитию врачебная этика получила в эпоху Просвещения. В это время происходит переосмысление миссии медицины в обществе - целью медицины теперь становится не только индивидуальное, но и общественное здоровье. Врачебная этика оформляется как система развернутых конкретных моральных обязанностей врача, регулирующих его профессиональную деятельность. Важную роль при этом сыграла утилитаристская этика (см. гл. 1). Работы авторов той же эпохи, в особенности Т. Персиваля (1740-1804), отразили множество разных аспектов внутрипрофессиональных взаимоотношений в медицине.
В 1803 г. Персиваль опубликовал трактат "Медицинская этика", идеи которого во многом предопределили последующее развитие этой области знания в англоязычных станах. В трактате были выдвинуты такие моральные стандарты поведения врача, которые резко контрастировали с атмосферой взаимных нападок, ссор и свар, характерной для взаимоотношений врачей того времейи.
Опираясь в целом на гиппократовскую традицию, Персиваль уделял особое внимание требованиям этикета во взаимоотношениях между врачами: "Медики любого благотворительного учреждения являются в какой-то степени... хранителями чести друг друга. Поэтому ни один врач или хирург не должен открыто говорить о происшествиях в больнице, что может нанести вред репутации кого-нибудь из его коллег; ...Следует избегать непрошенного вмешательства в лечение больного, находящегося на попечении другого врача. Не следует задавать никаких назойливых вопросов относительно пациента.., нельзя вести себя эгоистично, стараясь прямо или косвенно уронить доверие пациента к другому врачу или хирургу". Следует отметить, что этический кодекс Т. Персиваля был обращен не только к собственно врачам, но и к фармацевтам, больничному персоналу. Таким образом, прежде всего с именем Персиваля следует связывать расширение предмета врачебной этики и ее превращение в медицинскую этику.
Что касается отношения к пациентам, то врач у Персиваля выступает как филантроп, несущий им благо и получающий от них соответствующую признательность. Врач должен вести себя с пациентами "деликатно, уравновешенно, снисходительно и авторитетно". Персиваль был первым, кто начал признавать обязательства врача по отношению не только к пациентам, но и к обществу.
studfiles.net
Священник Владимир (Аксенов)
"Более 25 веков в европейской культуре формировались, сменяли друг друга различные морально-этические принципы, правила, рекомендации, сопровождавшие многовековое существование мировой медицины. Возможно ли в этом многообразии вычленить подходы, имеющие непреходящие значение для современного врача? Если мы обозначим все многообразие врачебно-нравственного опыта понятием "биомедицинская этика", то обнаружим, что сегодня она существует в 4 формах или моделях: модели Гиппократа, модели Парацельса, деонтологической модели и в виде биоэтики.
Исторические особенности и логические основания каждой из модели определили становление и выработку тех моральных принципов, которые составляют сегодня ценностно-нормативное содержание современной биомедицинской этики" [10, с.25.]. Интересно будет проследить, как меняются основные цели врачебной этики в ходе исторических перемен и как соотносятся существующие в каждом историческом периоде уровни научно-медицинских знаний и морально-этических норм. Можно предположить, что накопление научно-медицинских знаний будет расширять возможности терапевтических вмешательств в область человеческого бытия, что должно укреплять здоровье как отдельных людей, так и общество в целом. По мнению Всемирной Организации Здравоохранения /ВОЗ/, здоровьем считается полное физическое, психическое и социальное благополучие. Под словом "социальный" мы понимаем "общественный", значит согласованный с общепринятыми нормами этики и морали. Поэтому медицина должна быть служительницей не только телу, не только душе, но и духу общества.
"Исторически первой формой врачебной этики были моральные принципы врачевания Гиппократа /490-377 гг. до Р.Х./, изложенные им в "Клятве", а также в книгах "О законе", "О врачах" и др. Гиппократа называют "отцом медицины". Эта характеристика не случайна. Она фиксирует рождение профессиональной врачебной этики" [10, с.25]. Та историческая эпоха, современником которой был Гиппократ, называется античной. Что ее характеризует и каково общество в этот период? Общественная жизнь чрезвычайно религиозна. Однако культ является языческим у всех народов, кроме иудеев. Гиппократ не иудей, он грек. У греков в античный исторический период процветает многобожие или политеизм. Языческий - значит народный, то есть лишенный сверхъестественного божественного откровения, но порожденный чувственными пристрастиями общества. Еще одно определение язычества, как служение твари, а не Творцу, характеризует античное общество сильно подверженным стихиям и страстям необузданных своих нравов, которые имеют низменные стремления. Под влиянием всего этого находится и античное врачевание, полностью отданное в распоряжение касте языческих жрецов. Методы врачевания: магия и языческий религиозный культ. Общественная жизнь также подвержена множеству пороков: азартные оргии на олимпиадах, гладиаторских боях, театральных помостах, глубокое тотальное распутство от высокопоставленных граждан до простолюдин, бесчеловечие и жестокость к пленным, к врагам и рабам - все это уровень морали античного общества. Вот на этом фоне рождается в лице Гиппократа профессия врача, отмежевавшаяся от магии и оккультизма, встав на такую высоту нравственности, которая возвеличивает врачевание как высоконравственное служение безнравственному обществу. В своей "клятве" Гиппократ пишет: "Я направлю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости. Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно также я не вручу никакой женщине абортивного пессария. Чисто и непорочно буду проводить я свою жизнь и свое искусство… В какой бы дом я не вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всего намеренного, неправедного и пагубного. … /Равно общаясь - авт./ с женщинами и с мужчинами, свободными и рабами" [10, с.26]. Первое, что обращает на себя внимание в этом отрывке, так это осознание ограниченности своих врачебных возможностей. Действует врач Гиппократа "сообразно со своими силами и … разумением", леча больного не так, как хочется, а так как можется, потому что ограничивает себя еще и воздержанием "от причинения всякого вреда и несправедливости", то есть цель у Гиппократа не оправдывает средства. Гиппократ отказывает в смертоносном средстве, не различая: себе ли, отчаявшемуся или ближнему досадившему, полагая одинаковые препятствия, как самоубийству, так и убийству, приравнивая к последнему и аборт. Особо ценно требование Гиппократа к врачу о соблюдении собственной жизни в чистоте "Чисто и непорочно я буду проводить свою жизнь и свое искусство". Все попытки служения высокой морали без собственного высокого нравственного чувства не долговременны и малоплодны. Уже Гиппократ понимал, что во врачевании главное найти истинную причину болезни, а истина исходит от той Истины, которая чужда всем страстям человеческим и снисходит к тем, кто имеет к Ней сродство. Это исходит из глубокого врожденного религиозного чувства Гиппократа, которым он обладал как действительным даром Божьем, и посредством этого дара его личность возвеличивается над всеми современниками, а вместе с ней и врачебное искусство. Духом врачевания того времени является глубокое смирение, несвойственное духу современного ему общества, изложенное в короткой, но многозначительной фразе "не навреди". Этот призыв напомнит врачу о свойственной человеку немощи, заключенной и в невозможности обладать непостижимым, и в наклонности к торопливым поспешным выводам, и неоправданной чрезмерной решимости. Все это приводит к пагубным последствиям, именуемым ятрогенией, то есть вредом от неправильного лечения.
"Второй исторической формой врачебной этики стало понимание взаимоотношения врача и пациента, сложившейся в средние века. Выразить ее особенно четко удалось Парацельсу /1493 - 1541 гг./. К.Г. Юнг так писал о Парацельсе: "В Парацельсе мы видим родоначальника не только в области создания химических лекарств, но также в области эмпирического психического лечения". Этот период характеризуется стремительным развитием научно-медицинского знания, а также христианизацией ученой мысли. Христианство освобождает окружающую природу от обожествления. Человечество прекращает поклонение твари и воздает должное Творцу. Тварный же мир становится поприщем науки, и это для последней благоприятно. Она начинает стремительно развиваться. Настоящим переворотом в медицинской науке становится создание химических лекарственных средств, то есть образование фармакологии. Ранее лекарственные действия было сопряжено с применением сырья травяного или какого-либо другого природного источника. Действующее начало было смешано с иным "балластным" веществом естественной природной композиции. Скажем, растение наперстянка содержит в соке своем химическое вещество гликозид, которое оказывает стимулирующее действие на сердечную мышцу при ее недостаточной сократительной активности. Больные с сердечной недостаточностью, заваривая сухое вещество этого растения и применяя внутрь, могли получать улучшения, но процент концентрации этого вещества от общей массы сырья невысок, к тому же его концентрация колеблется от сезона и погодных условий, сопутствующие вещества, находящиеся в сырье вызывают побочный эффект и снижают эффективность лечения. Химическая фармакология медицинской науке позволила приготавливать вытяжки лекарственных начал из природного сырья, освобождая его от "балластных" веществ, а также расшифровывая химическую форму лекарственного начала, стала искусственным путем синтезировать лекарственные препараты аналогичного действия без участия растительного сырья. Это позволило увеличивать концентрацию лекарственного вещества в сотни и более раз. Но сразу же встает вопрос о подборе индивидуальной дозы каждому пациенту во избежание передозировки /отравления/ с соответствующими негативными последствиями. Фармакология, до сего дня усиливая действующие химические начала своих лекарств, все острее ставит вопрос об индивидуальном подходе к пациенту. Это понимал и Парацельс, поэтому в границах его модели в полной мере развивается патернализм как тип взаимоотношения врача и пациента. "Медицинская культура использует латинское понятие pather - "отец", распространяемое христианством не только на священника, но и на Бога. Смысл слова "отец" в патернализме фиксирует, что "образцом" связи между врачом и пациентом является … "целебность", "божественность" самого "контакта" врача и больного.
Эта "целебность" и "божественность" определена, задана добродеянием врача направленностью его воли к благу больного. Не удивительно, что основным моральным принципом, формирующимся в границах данной модели является принцип "делай добро", благо или "твори любовь", благодеяние, милосердие. Врачевание - это организованное осуществление добра. Добро же по сути своей имеет божественное происхождение. "Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше от Отца светов" (Иак.1:17). Патернализм, отеческая забота врача о больном, по-прежнему предъявляет высокие этические требования к личности врачевателя для успешного доверительного контакта между ним и пациентом. Контакт возможен только между личностями, поэтому "Парацельс учил: "Сила врача - в его сердце, работа его должна руководствоваться Богом и освящаться естественным светом и опытностью; важнейшая основа лекарства - любовь". Однако совершенствование медицинского фармакологического знания постепенно приводит к деперсонализации контакта между врачом и больным. Накапливаемый со временем опыт клинической фармакологии уменьшает риск побочных эффектов от применяемых лекарственных форм. Они становятся стабильными /вместо сыпучих порошков появляются таблетированные формы/ в своих дозировках, заключая в себе среднюю терапевтическую дозу на один прием, равную одной третьей части суточной дозы. Появляется универсальная схема приема лекарственных средств по 1т. х 3 раза в день, не требующая напряженной индивидуальной работы врача с больным. Засчет этого накопленного научного знания происходит вытеснение из лекарственных форм "важнейшей их основы - любви". Лекарственный препарат "корсил" оказывает лечебное действие на печень не потому, что он ее любит, а по закону особенностей своего химического состава соответствующего специфике патогенетических процессов при гепатите.
Инициатором десакрализации патернализма в конце ХIХ века выступает Зигмунд Фрейд, утверждая либидоносный характер взаимоотношений между врачом и пациентом. "С одной стороны З. Фрейд констатирует "целебный" характер личной включенности врача в лечебный процесс. С другой - говорит о необходимости ее максимальной деперсонализации /со стороны врача/, в частности и как средстве психоэмоциональной защиты врача, работающего, как правило, одновременно с несколькими пациентами".
Определяя условия и средства достижения деперсонализации, З.Фрейд указывает на этичность поведения врача и использует термин нравственной безупречности. "Очевидно, речь идет … о "безупречности" как почти механической точности соответствия поведения врача тем или иным нормативам этических требований" общества. Теперь нравственная внутренняя ориентация врача получает свободу на "вольнодумство". Его система ценностей и нравственных категорий порабощается научно-техническим прогрессом. Для достижения добрых отзывов о себе и следующего за тем авторитета предоставляется лишь поверхностная безупречность соответствующим моральным принципам общества. Внутренняя духовная жизнь личности врачевателя перестает быть ценностью, как для самого врача, так и для общества. Основа современного "народного" требования к врачу: "Будь он кто угодно, лишь бы помогал", формируется именно к концу ХIХ - началу ХХ веков под влиянием десакрализации патернализма и деперсонализации личности врача. Как следствие появляется иная мотивация в отношении оказания помощи больным, мотивация "долга". То есть врач в конкретном клиническом случае, согласно своим представлениям понятий "добра и зла", хотел бы поступить иначе, но вынужден следовать принципу "соблюдения долга" перед обществом и его моралью. Появляется в медицинской этике деонтология.
Термин "деонтология" происходит от греческого слова "deontos" - должное. "Деонтологическая модель врачебной этики - это совокупность "должных" правил, соответствующих той или иной конкретной области медицинской практики". Такова трактовка деонтологической модели медицинской этики профессора философии И.В. Силуяновой, которая в свою очередь ссылается на основоположника советской деонтологии, профессора хирургии Н.Н. Петрова.
Деонтологическая модель в советской России появляется в 40-х годах. Она собой заполняет, образовавшуюся после отмены в 1917 году христианской врачебной этики, пустоту. Как развивалась советская медицинская наука, не испытывающая на себе влияния врачебной этики, как в единых понятиях выверенной научной дисциплины, в течение одного поколения людей /около 25 лет/ красноречиво говорит одно из правил профессора Н.Н. Петрова в его работе "Вопросы хирургической деонтологии". В этой работе профессор Н.Н. Петров одним из первостепенных правил ставит следующее: "Хирургия для больных, а не больные для хирургии". Следовательно, существовала и иная обратная позиция советского врача-хирурга. Как она появилась?
Самое "лучшее в мире" советское государство должно было иметь самые лучшие основы своего существования. В том числе и наука обязана была стать самой передовой и прогрессивной, что напрямую связано с темпами освоения определенных исследовательских направлений и за счет этого умножится "совокупное научное советское знание". В науке способом приобретения знания является постановка экспериментов, результаты которых составляют научный опыт. А опыт, как известно, "сын ошибок трудных" и медицинская наука здесь не является исключением. Ошибка в медицине всегда связана с конкретной судьбой определенной человеческой личности, то есть больного. Могла ли в таком случае новая советская медицинская наука руководствоваться старыми этическими моделями? Очевидно, что нет.
Модель Гиппократа с его "презренно смиренным" принципом "не навреди" рассматривалась как бестолковое топтание на месте, не дающее экспериментальной науке никакого простора деятельности, так как стремиться свести риск врачебной ошибки к минимуму хоть и в интересах больного.
Модель Парацельса с его патернализмом хоть и разрешает некий эксперимент, но слишком в узких рамках, скрупулезного медицинского разбора каждого конкретного клинического случая, что не отвечает потребностям "нового времени". К тому же принцип "твори добро" понимается в очень широких рамках понятий "добра" и "зла". Настолько широких, что вместиться в них может целое человечество, а отдельные личности в них теряются, как песчинка в океане. Таким образом, в советской медицинской науке с раннего периода ее существования отсутствует этика как единая система. Каждый врач руководствуется собственным понятием нравственности и морали в своей деятельности. Этого оказывается недостаточно и особенно остро проявляется недостаток этики именно в хирургии, наиболее интенсивно развивающейся отрасли советской медицины. Выстраивая новые ограничительные рамки этических врачебных норм проф. Н.Н. Петров не обходится без использования "обломков" старых, но завуалированным образом. В его хирургической деонтологии, в правиле "хирургия для больных, а не больные для хирургии" ясно просматривается изречение Христа Спасителя: "Суббота для человека, а не человек для субботы". (Мк. 2:27). Но это весьма запоздавшая попытка отыскать сохранившиеся остатки христианской морали в опустошенных воинствующим атеизмом душах нового советского поколения людей. У тех врачей, у которых эти "остатки" сохранились, правило проф. Петрова действовало. Для прочих оно стало лишь афоризмом с настенных плакатов учебных аудиторий. Доказательством этого печального факта является дальнейшее развитие деонтологической модели с формированием других специфических для той или иной медицинской специальности разделов, не всегда между собой четко согласованных. В конечном итоге, включение в советское уголовное право дополнительных законодательных норм /статей/, предусматривающих суровые наказания тем врачам, которые склонны забывать свои "долговые" /деонтологические/ обязательства перед обществом, ясно свидетельствуют о несостоятельности советской деонтологии как этической модели. Моральные нормы не регулируются уголовным правом, и появление уголовно-процессуальных форм отношений врач - пациент свидетельствует о несостоятельности общественной морали как формы регулировки этих отношений.
Согласно проф. И.В. Силуяновой "соблюдать долг" это значит выполнять определенные требования. Не должный поступок - тот, который противоречит требованию, предъявляемому врачу со стороны медицинского сообщества, общества и его собственной воли и разума. До тех пор, пока общество в лице пациентов, медицинского сообщества и собственно врач были единодушны и единомышленны в категориях научного атеизма, советская деонтологическая модель хоть и с трудом, но все же справлялась с возложенными на нее задачами. Как только вследствии плюрализма и иных демократических свобод общество в лице пациентов расслоилось на множество различных мировоззрений, то требование к медицине также стали многосторонние и отвечающие требованиям различных точек зрения по вопросам нравственности и морали. Медицинские сообщества, как правило, сохраняли свои прежние атеистические взгляды на эти вопросы. Атеистическое мировоззрение до сего дня многими врачами рассматривается как неотъемлемая часть своего профессионализма. Это провоцирует множество конфликтных ситуаций в современных отношениях врач-пациент. Если врач- атеист и единодушен в этом с медицинским сообществом, то он конфликтует с верующим пациентом, что встречается чаще. Если врач единодушен с верующим пациентом, то он конфликтует с медицинским сообществом, что встречается крайне редко. Если верующий врач уступает давлению медицинского сообщества, то он конфликтует с собственными волей и разумом. В любом из перечисленных случаев деонтологическая модель оказывается несостоятельной и подлежит замене на иную более гибкую, в которой во главу угла будет поставлено уважение прав и достоинства человека. Такой моделью, отвечающей новым моральным требованиям современности должна явиться биоэтика.
Востребованность появления новой этической модели на пороге третьего тысячелетия определяется углубившимся до предела противоречием между научностью и нравственностью в области медицины.
Научность человеческого общества зарождается на фоне падения нравственности, которое является следствием первого грехопадения Адама и Евы в раю. Первородный грех повреждает всю природу человека: духовную, душевную и телесную. Телесная природа повреждаясь, приобретает смертность через болезни, что приводит к потребности в дальнейшем с этими болезнями бороться. Эта потребность в истории человечества реализуется посредством формирования медицины как научно-профессиональной деятельности людей. Нравственность в истории человечества господствовала над научностью, вплоть до конца ХIХ века. С приходом ХХ века научность возвышается над нравственностью, что в дальнейшем приводит к обвальному падению последней. Данное положение дел является ненормальным и требует исправления. Если исправления не последует, то вслед за падением нравственности совершится еще более обвальное падение научности современного общества. Это произойдет потому, что главной действующей силой в науке является стремление к истине. В безнравственном обществе понятие истинности будет приравнено к понятию эффективности, то есть, что эффективно, то окажется и истинным. Эффективность станет служанкой безнравственных потребностей общества, а настоящая наука незаметно исчезнет как невостребованная. Чтобы скрыть этот процесс общество поспешит подменить истинную науку ложной с помощью появившегося к концу ХХ века неооккультизма. Уже сегодня мы можем видеть тому подтверждение в виде широко рекламируемых и активно продаваемых лекарственных средств сомнительного научного содержания. Эти средства, имеющие фабричную привычную для европейского взгляда лекарственную форму, изготовлены согласно рекламным прокламациям, "с использованием новейших технологий на основе древних рецептов тибетской медицины"!? Древнейшие тибетские рецепты - это "махровый" оккультизм, а новейшие технологии используются лишь для изображения внешних форм, отвечающих стандартным требованиям современного потребительского рынка. Легкомысленные надежды на то, что ложная и истинная наука, а вернее сказать наука и оккультизм, смогут мирно сосуществовать, заполняя каждый свою общественную нишу, обречены на провал. Наука своей борьбой за достоверность результатов в изучении законов тварного мира всегда служит делу формирования истинного знания, что сохраняет духовно здоровую связь человечества с Источником всякой истины, то есть Творцом. Оккультизм же влечет человечество к отцу всякой лжи - диаволу и между ним и наукой нет, и не может быть примирения и сосуществования. Конечной целью оккультизма является уничтожение любой формы науки в человеческом обществе как злейшего своего обличителя и врага. Следовательно, подъем нравственности является делом оздоровления человеческого общества не только в духовном, но и в научном плане.
Значит, биоэтика не должна восприниматься общественностью как вопль отчаяния отдельных оскорбленных личностей, а стать совместной заботой всех членов общества /независимо от их религиозных взглядов/, которая окажется жизненно необходимой для медицинской науки в частности и для научно-технического прогресса в целом.
chel-pravoslavie.ru
Модель Парацельса. "Делай добро"
"Второй исторической формой врачебной этики стало понимание взаимоотношения врача и пациента, сложившейся в средние века. Выразить ее особенно четко удалось Парацельсу /1493 - 1541 гг./. К.Г. Юнг так писал о Парацельсе: "В Парацельсе мы видим родоначальника не только в области создания химических лекарств, но также в области эмпирического психического лечения". Этот период характеризуется стремительным развитием научно-медицинского знания, а также христианизацией ученой мысли. Христианство освобождает окружающую природу от обожествления. Человечество прекращает поклонение твари и воздает должное Творцу. Тварный же мир становится поприщем науки, и это для последней благоприятно. Она начинает стремительно развиваться. Настоящим переворотом в медицинской науке становится создание химических лекарственных средств, то есть образование фармакологии. Ранее лекарственные действия было сопряжено с применением сырья травяного или какого-либо другого природного источника. Действующее начало было смешано с иным "балластным" веществом естественной природной композиции. Скажем, растение наперстянка содержит в соке своем химическое вещество гликозид, которое оказывает стимулирующее действие на сердечную мышцу при ее недостаточной сократительной активности. Больные с сердечной недостаточностью, заваривая сухое вещество этого растения и применяя внутрь, могли получать улучшения, но процент концентрации этого вещества от общей массы сырья невысок, к тому же его концентрация колеблется от сезона и погодных условий, сопутствующие вещества, находящиеся в сырье вызывают побочный эффект и снижают эффективность лечения. Химическая фармакология медицинской науке позволила приготавливать вытяжки лекарственных начал из природного сырья, освобождая его от "балластных" веществ, а также расшифровывая химическую форму лекарственного начала, стала искусственным путем синтезировать лекарственные препараты аналогичного действия без участия растительного сырья. Это позволило увеличивать концентрацию лекарственного вещества в сотни и более раз. Но сразу же встает вопрос о подборе индивидуальной дозы каждому пациенту во избежание передозировки /отравления/ с соответствующими негативными последствиями. Фармакология, до сего дня усиливая действующие химические начала своих лекарств, все острее ставит вопрос об индивидуальном подходе к пациенту. Это понимал и Парацельс, поэтому в границах его модели в полной мере развивается патернализм как тип взаимоотношения врача и пациента. "Медицинская культура использует латинское понятие pather - "отец", распространяемое христианством не только на священника, но и на Бога. Смысл слова "отец" в патернализме фиксирует, что "образцом" связи между врачом и пациентом является … "целебность", "божественность" самого "контакта" врача и больного.
Эта "целебность" и "божественность" определена, задана добродеянием врача направленностью его воли к благу больного. Не удивительно, что основным моральным принципом, формирующимся в границах данной модели является принцип "делай добро", благо или "твори любовь", благодеяние, милосердие. Врачевание - это организованное осуществление добра. Добро же по сути своей имеет божественное происхождение. "Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше от Отца светов" (Иак.1:17). Патернализм, отеческая забота врача о больном, по-прежнему предъявляет высокие этические требования к личности врачевателя для успешного доверительного контакта между ним и пациентом. Контакт возможен только между личностями, поэтому "Парацельс учил: "Сила врача - в его сердце, работа его должна руководствоваться Богом и освящаться естественным светом и опытностью; важнейшая основа лекарства - любовь". Однако совершенствование медицинского фармакологического знания постепенно приводит к деперсонализации контакта между врачом и больным. Накапливаемый со временем опыт клинической фармакологии уменьшает риск побочных эффектов от применяемых лекарственных форм. Они становятся стабильными /вместо сыпучих порошков появляются таблетированные формы/ в своих дозировках, заключая в себе среднюю терапевтическую дозу на один прием, равную одной третьей части суточной дозы. Появляется универсальная схема приема лекарственных средств по 1т. х 3 раза в день, не требующая напряженной индивидуальной работы врача с больным. Засчет этого накопленного научного знания происходит вытеснение из лекарственных форм "важнейшей их основы - любви". Лекарственный препарат "корсил" оказывает лечебное действие на печень не потому, что он ее любит, а по закону особенностей своего химического состава соответствующего специфике патогенетических процессов при гепатите.
Инициатором десакрализации патернализма в конце ХIХ века выступает Зигмунд Фрейд, утверждая либидоносный характер взаимоотношений между врачом и пациентом. "С одной стороны З. Фрейд констатирует "целебный" характер личной включенности врача в лечебный процесс. С другой - говорит о необходимости ее максимальной деперсонализации /со стороны врача/, в частности и как средстве психоэмоциональной защиты врача, работающего, как правило, одновременно с несколькими пациентами".
Определяя условия и средства достижения деперсонализации, З.Фрейд указывает на этичность поведения врача и использует термин нравственной безупречности. "Очевидно, речь идет … о "безупречности" как почти механической точности соответствия поведения врача тем или иным нормативам этических требований" общества. Теперь нравственная внутренняя ориентация врача получает свободу на "вольнодумство". Его система ценностей и нравственных категорий порабощается научно-техническим прогрессом. Для достижения добрых отзывов о себе и следующего за тем авторитета предоставляется лишь поверхностная безупречность соответствующим моральным принципам общества. Внутренняя духовная жизнь личности врачевателя перестает быть ценностью, как для самого врача, так и для общества. Основа современного "народного" требования к врачу: "Будь он кто угодно, лишь бы помогал", формируется именно к концу ХIХ - началу ХХ веков под влиянием десакрализации патернализма и деперсонализации личности врача. Как следствие появляется иная мотивация в отношении оказания помощи больным, мотивация "долга". То есть врач в конкретном клиническом случае, согласно своим представлениям понятий "добра и зла", хотел бы поступить иначе, но вынужден следовать принципу "соблюдения долга" перед обществом и его моралью. Появляется в медицинской этике деонтология.
referat911.ru
7. Экологические причины. Парацельс считал, что в организм человека могут попадать из воздуха, с пищей, водой, лекарствами и т. д. искусственные вещества не свойственные биологической естественной природе человека. Это могут быть инфекции, заразные болезни, паразиты и т. д. Эти причины также могут вызывать болезни, а в некоторых случаях очень опасные. Поэтому Парацельс указывал на зависимость здоровья человека от окружающей среды, говорил об ответственности человека за свои мысли и поступки, так как мысли могут "отравлять" и ухудшать экологическую среду, и прежде всего вокруг самого человека - носителя "патологического" мышления.
Парацельс указывал на необходимость строгой личной гигиены во всем, в том числе и в мыслях. Он много говорил о необходимости уметь ухаживать за своим физическим телом, за своей психикой и быть внимательным к окружающей среде. Парацельс считал, что не любое место благоприятно для жизни человека и в некоторых случаях требовал немедленно сменить место жительства и среду обитания, речь шла о так называемых патогенных участках земли, жить на которых не разрешалось.
"Модель Парацельса" - это форма врачебной этики, в рамках которой нравственное отношение с пациентом понимается как составляющая стратегии терапевтического поведения врача. Если в гиппократовской модели медицинской этики завоевывается социальное доверие личности пациента, то "модель Парацельса" - это учет эмоционально-психических особенностей личности, признание глубины ее душевно-духовных контактов с врачом и включенности этих контактов в лечебный процесс.
В границах "модели Парацельса" формируется патернализм как тип взаимосвязи врача и пациента. Медицинская культура использует латинское понятие "pater" - "отец", распространяемое христианством не только на священника, но и на Бога. Смысл слова "отец" в патернализме фиксирует, что "образцом" связей между врачом и пациентом являются не только кровнородственные отношения, для которых характерны положительные психо-эмоциональные привязанности и социально-моральная ответственность, но и "целебность", некая "божественность" самого "контакта" врача и больного.
Эта "целебность" и "божественность "определена, задана добродеянием врача, направленностью его воли к благу больного. Неудивительно, что основным моральным принципом, формирующимся в границах данной модели, является принцип "делай добро", благо, или "твори любовь", благодеяние, милосердие. Врачевание - это организованное осуществление добра. Добро же по сути своей имеет божественное происхождение. "Всякое даяние доброе… нисходит свыше, от Отца светов" (Иак.1,17). Максим Исповедник писал: "Всякая добродетель безначальна, и время не предшествует ей, поскольку они имеет от вечности своим Родителем единственнейшего Бога". Парацельс учил: "Сила врача - в его сердце, работа его должна руководствоваться Богом и освещаться естественным светом и опытностью; важнейшая основа лекарства - любовь".
В Средние века характер и уровень развития медицинских знаний находился в гармоничной связи с христианской антропологией, в частности с постановкой и решением проблемы взаимоотношения души и тела. Патологические процессы в организме человека проявляли себя и фиксировались в опыте и медицинском знании только на уровне болевых ощущений. Средневековое понимание собственно болезни - это, прежде всего, состояние переживания боли. Но боль, также как и радость, благодарность - это человеческое чувство. "А чувство, - учил Августин Блаженный (354 - 430 г. г.), - есть то, благодаря чему душа осведомлена о том, что испытывает тело". Чувство боли, например, от ножевой раны испытывает душа, "боль не содержится в ножевой ране, т.к. чисто механическое повреждение, не заключает в себе боли". Душа же является для тела деятельным и управляющим принципом.
Десять веков спустя христианский философ Иоанн Жоденский так сформулирует этот принцип христианской антропологии: "Я верю и тверд в убеждении, что субстанция души наделена естественными способностями, чья деятельность независима от каких бы то ни было телесных органов…Такие способности относятся к более высокому уровню, чем телесность, и намного превосходят ее возможности". Несомненно, под влиянием христианской антропологии Парацельс рассматривал физическое тело человека "лишь как дом, в котором обитает истинный человек, строитель этого дома; поэтому, рассматривая и изучая этот дом, нельзя забывать главного строителя и истинного хозяина - духовного человека и его душу".
Считается, и не без достаточных оснований, что христианское понимание души способствовало становлению суггестивной терапии (терапии внушения), которую активно применял выдающийся врач XVI столетия Джероламо Кардано, рассматривая ее как необходимую и эффективную составляющую любого терапевтического воздействия. Кардано понял роль фактора доверия и утверждал, что успешность лечения во многом определяется верой пациента во врача: "Тот, кто больше верит, излечивается лучше".
В терминологии современной психоаналитической медицины пациент, который "верит", т. е. всецело расположен к своему терапевту, готов поделиться с ним своими секретами, находится в состоянии "позитивной трансференции".
В конце ХIX века З. Фрейд десакрализирует патернализм, констатируя либидонозный характер взаимоотношения врача и пациента. Его понятия "трансфер" и "контртрансфер" являются средством теоретического осмысления сложного межличностного отношения между врачом и пациентом в психотерапевтической практике. С одной стороны, Фрейд констатирует "целебный" характер личной включенности врача в лечебный процесс. С другой - говорит о необходимости ее максимальной деперсонализации (со стороны врача), в частности и как средстве психоэмоциональной защиты врача, работающего, как правило, одновременно с несколькими пациентами.
Условием и средством достижения деперсонализации является этичность поведения врача. З. Фрейд полагал, что всякий психотерапевт, а деятельность врача любой специальности включает в себя психотерапевтическую компоненту, "должен быть безупречным, особенно в нравственном отношении". Очевидно, речь идет не только о "безупречности" как теоретически выверенной стратегии терапевтического поведения, основывающегося и на особенностях природы лечебной деятельности и на сущностных принципах человеческой жизни, но и о "безупречности" как почти механической точности соответствия поведения врача тем или иным нормативам этических требований.
В заключение рассказа о великом Парацельсе необходимо отметить, что русская наука с большим уважением относится к наследию этого врача и ученого, хотя некоторые ученые-атеисты не принимают его основных идей, например, такую: "Есть большая разница между Силой, которая устраняет невидимые причины болезней, что и есть истинная Магия, и силой, через которую проявляются просто внешние эффекты и исчезновение симптомов, называемые психотерапией или шарлатанством".
Второй исторической формой врачебной этики стало понимание взаимоотношения врача и пациента, сложившееся в Средние века. Выразить ее особенно четко удалось Парацельсу (1493-1541). К. Г. Юнг так писал о Парацельсе: "В Парацельсе мы видим не только родоначальника в области создания химических лекарств, но так же и в области эмпирического психического лечения".
7.Список используемой литературы
http://www.hrono.ru/biograf/bio_p/paracelsus.php
http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_philosophy/910/%D0%9F%D0%90%D0%A0%D0%90%D0%A6%D0%95%D0%9B%D0%AC%D0%A1
Проскуряков В. Парацельс. М., 1935
Рабинович В. Л. Алхимия как феномен средневековой культуры. М., 1979
referat911.ru
