Главная » Реферат » Михаил федорович романов реферат

Курсовая работа: Михаил Фёдорович Романов 2. Михаил федорович романов реферат


Реферат - Михаил Фёдорович Романов 2

Михаил Фёдорович Романов (1596—1645)

Михаил Федорович — царь и великий государь всея Руси, основатель династии Романовых, сын боярина Федора Никитича Романова и Ксении Ивановны, урожденной Шестовой. Родился в июне 1596 г.; с 1601 г., после насильственного пострижения родителей, жил при тетке Марфе Николаевне Черкасской, в 1605 — 1608 годы — с матерью и отцом (тогда Ростовским митрополитом), затем с матерью в Москве, откуда, освобожденный из польского плена в ноябре 1612 г., переехал в Кострому. Там, в Ипатьевском монастыре, застало Михаила избрание (21 февраля 1613 г.) на царство Земским Собором, послы которого 14 марта убедили мать Михаила согласиться на занятие им престола, вопреки ссылкам ее на «несовершенные лета» сына и «малодушество Московского государства всяких чинов людей». 11 июня состоялось венчание Михаила на царство в Москве. В 1616 г. едва не состоялся брак Михаила с М.И. Хлоповой. В 1624 г. Михаил женился на княгине Марии Вл. Долгорукой, умершей через 3 месяца после свадьбы. В 1626 г. он вступил в брак с Евдокией Лук. Стрешневой. Из десяти детей, родившихся от этого брака, пережили отца сын Алексей и незамужние дочери Ирина, Инна и Татьяна. Здоровьем Михаил не отличался; в ранней молодости его зашибла лошадь, и этот «конский убой» постоянно давал себя знать. К 1627 г. болезнь ног, как видно из его писем, была привычным для него состоянием, так что в путешествиях его «из возка в возок в кресле носили». — Избрание Михаила на московский престол не было вызвано его внутренними положительными свойствами. Его едва ли готовили к этому, пока воспитывали, о них едва ли что-нибудь знали, когда его избирали, а после — личная инициатива и воля, если бы и были, подавлялись в нем властными характерами матери, потом отца. Избрание это было компромиссом, согласившим враждебные друг другу течения в тот момент, когда страна, усталая после 10 лет беспорядка, внешней опасности и крушения попыток установить центральную власть на новой основе, томилась по сильной, привычной власти, в которой видели гарантию мира и земщина, и казачество. Большинство Земского Собора (не менее 500 чел. служилых людей и казаков), а также скучившихся в Москве казаков (41/2 т. ч.) нельзя было склонить к кандидатуре иностранца, и она была отвергнута в принципе, как и кандидатура Воренка, неприемлемая для земщины. Из лиц и кружков, боровшихся за влияние, одержал победу тот, который идейно был недалеко от земщины и биографически близок к казачеству и группировался раньше вокруг Филарета Романова, в бытность его в Тушине и в момент переговоров (в феврале 1610 г.) об избрании Владислава, отражавших интересы именно земщины. К кандидатуре Михаила можно было, кроме того, ценой некоторых гарантий личной неприкосновенности, амнистии и участия в управлении, под предлогом молодости царя, привлечь также и некоторых крупных бояр. Только после сношений с теми из них, которые были в отъезде из Москвы 7 февраля, в момент единодушного избрания Михаила на Земском Соборе, 21 февраля оно было торжественно формулировано. Официальная версия (избирательная грамота и др.) видит в Михаиле избранника Божия по родству со старой династией (царь Федор — двоюродный брат Филарета) и не содержит указаний на постановку власти нового царя. Вопрос об ее ограничении, вызвавший большую литературу, особенно в последнее десятилетие, ставится 7-ю показаниями писателей XVII (2) и XVIII (5) вв., из коих 4 не зависят одно от другого, и все не отличаются точностью юридической формулировки. У провинциального наблюдателя (Псковское сказание) складывалось убеждение, что все управление и сам царь находятся в руках и эксплуатируются в интересах «владущих», бояр. Чиновник следующего поколения XVII в. (Котошихин) видел здесь обязательство царя «о всяких делах мыслити с бояры и думными людьми соопча, а без их ведомости никаких дел не делати». Сопоставление правительственной практики первых 6 лет царствования Михаила с такими показаниями подтверждает, что 1) без боярской думы не отменяются и не издаются законы, 2) без нее не начинается война, и не заключается мир, 3) политические преступления ведаются в боярской думе, которая является и последней инстанцией по спорным важным делам и искам. Существовал ли договор в этом смысле между царем и боярской думой (в письменном или ином виде) — вопрос открытый. Если да, то он едва ли был известен за пределами кружка, который претендовал на участие в правительстве. У Михаила не было среды, которую он мог бы противопоставить этому кружку — своим родственникам и тушинцам по преимуществу. Наоборот, для этого кружка важно было заинтересовать на указанных условиях бояр, ему чуждых, но видимых, и не оглашать самых условий на Земском Соборе. Правительство, так организованное, чувствовало, однако, необходимость опираться на моральный авторитет Земского собора, не стесняя себя его политической компетенцией, а делая из него, особенно в финансовых вопросах, административное употребление, часто призывая его на помощь, как орган скорее правительственной пропаганды, чем представительства сословных интересов. Состав не собора, а правительства — крупных землевладельцев, — определил собой политику шестилетия (1613 — 19). Борясь за установление элементарной безопасности в стране, разоряемой крупными и мелкими отрядами казаков и авантюристов, правительство держится примирительной тактики; казня вожаков, оно предлагает амнистию всем смирившимся, не возвращая их в прежнее (крестьянское, холопское) состояние, а маня их денежным жалованием и верстанием в помещики (например, в 1614 г. отряд Баловня ). В вопросе о земельных пожалованиях Смутного времени большой новостью было признание тех, которые даны были сидевшим в Москве с поляками или жившим у Тушинского вора (иногда даже конфискованные при царе Василии Шуйском за отход к Вору вотчины возвращались старым владельцам). Производились новые крупные пожалования из черных земель «сильным людям», членам боярской думы, и даже возвраты земель, взятых при Иване Грозном в Опричнину. Наконец, земельные захваты приводились в известность вяло, а обнаруженные ликвидировались, но не карались. Между тем, это владение «великими месты за малыя чети» было больным местом в расстроенной службе служилого класса. Интересы торгово промышленного посада блюлись слабо; убыль тяглецов, главным образом, уходивших в закладчики (см. Закладни, XVIII, 134), не вызывала общих мероприятий, направленных в корень зла; обнаруженные закладчики возвращались общине, но закладчико-приниматели не наказывались. Белые слободы в городах, принадлежащие привилегированным землевладельцам, не уничтожались; податные, судебные и торговые привилегии, особенно монастырям, даже росли. Только в 1617 г. (грозило польское нашествие) опомнились и потребовали представления всех тарханных грамот в Москву, но случаи применения этой меры единичны. Откупная система управления кабацкими и таможенными сборами принимала для посадов особо одиозный характер, так как откупами занялись теперь все те же «владущие», до матери царя включительно. Податные тяготы тяжело ложились на тяглецов, в виду длившегося разорения и неумения правительства к нему приспособиться. Хотели вернуться к старым сошным окладам, но документы их трудно было восстановить: отдельные спешные дозоры (см. Дозорные книги, XVI, 497) сопровождались злоупотреблениями; разнообразие величины сох, которого правительство и не подозревало, вело к неуравнительности обложения, особенно чувствительной при введении новых больших налогов (ямские деньги, хлебные запасы). Под давлением неотложной нужды прибегли к «пятине с животов и промыслов», но не сумели провести долевого принципа и вернулись к старой репартиционной системе. К внутренним неурядицам и беспорядкам (к 1616 г. ликвидированы крупнейшие; Баловень, Лисовский и Заруцкий ) присоединилась внешняя опасность: Новгородский край занят шведами, не признавшими новой династии, во имя своего кандидата, королевича Филиппа, Смоленский и Северский — поляками, во имя Владислава. И финансовые и политические соображения диктовали международное поведение; ряд посольств в Англию, Голландию, Данию, Германию и Персию, с просьбой о помощи союзом или деньгами. Дипломатию поддерживали торговыми льготами; правительство не скупилось на привилегии иностранным купцам, принимая в лице отдельных своих членов участие в иностранных предприятиях, вредивших торговле русского купечества. Именно один из таких английский купцов, Дж. Мерик, был посредником в мирных переговорах со Швецией, приведших, после осады Пскова в 1615 г., к заключению мира в селе Столбове в феврале 1617 г. (Новгород — Москве, Финское побережье и 20000 р. — Швеции). Политика, движимая столько же финансовой нуждой, сколько и частным интересом правящих, не могла наложить узду на подчиненную администрацию, злоупотребления которой не сдерживались никаким контролем. В самом правящем кружке шло разложение, с явным возобладанием царских родственников (особенно Б. и М. Салтыковых) над инородными (например, князем Пожарским ). Русско-польские отношения с 1613 г. были в состоянии войны, перемежающейся дипломатическими неучтивостями, из которого не находилось мирного выхода. В 1617 г. королевич Владислав двинулся под Москву для добывания престола, который он считал себя в праве называть своим. Штурм московских укреплений (1 октября 1618 г.) был отбит, а срок разрешенной сеймом на один год кампании истекал. 1 декабря заключено было перемирие на 14 лет в селе Деулине, не вернувшее ни пяди потерянной в смуту территории, не избавившее от притязаний Владислава, но с разменом пленных, в который включен и Филарет Никитич. 14 июня 1619 г. он прибыл в Москву. 24 июня посвящен в патриархи московские и всея Руси «да будет царствию помогатель и строитель и обидимых предстатель»; в июле были посланы по городам грамоты о выборах на земский собор с изложением ряда мероприятий по внутреннему управлению. Филарету усвоен титул великого государя. Выборные должны были рассказать «обиды, насильства и разорение», чтобы государи могли «о московском государстве промышляти, чтобы во всем поправити, как лучше, чтобы все люди нашего государства по Божией милости и нашим царским призрением жили в покое и в радости». Идея абсолютизма во имя общего блага и династический интерес легли в основу дальнейшей политики Филарета, фактически ставшего правителем. Боярская дума теряет свои права, если они были, и, во всяком случае, свое значение. В государеву печать вводится титул «самодержца» (1625). Будущее династии пытаются обеспечить и поднять браком Михаила с иностранной принцессой (саксонской, датской, бранденбургской), и только неудачи переговоров по этому предмету ставят на очередь туземный брак. Задачей внешней политики ставится возвращение земель от Польши и отказ Владислава от московского престола. Основные линии внутренней политики получают теперь объективно-обоснованный характер. Серьезно ставится вопрос о земельном удовлетворении служилого класса, производится ревизия прав на владение. Рассмотрение спешно составленного «земленого списка» (1620) показало неудовлетворительность предшествовавших дозоров, произведенных с «поноровками» сильным людям. Разработаны новые принципы, на основании которых произведено общее описание государства (писцовые книги 1620 — 30 годов), причем заявлялось, чтобы дело велось «в правду, без посулов». Производилась конфискация всех земель, владение коими не удостоверялось крепостными документами. Указом 1623 г. конфискованы тушинские пожалования. С 1622 г. приводятся в соответствие «оклады» и «дачи» старослужилых людей; с 1627 г. начинается верстанье поместьями «новиков всех родов». По вопросу о закладчиках состоялся ряд указов о невыгоде из посадской общины, возвращении выходцев, ограничении дворничества (см. Дворник XV, 680), не отчуждаемости тяглых участков «беломестцами», «белых» — тяглецами. От кабацких и таможенных откупов устранены не тяглые элементы. Пересмотр (с 1619 г.) тарханных грамот приводит к созданию «нового уложения», ограничившему привилегии иммунистов: они обязаны теперь платить важнейшие налоги (ямские деньги, стрелецкие хлебные запасы), нести повинности «городового» и «острожного» дела; отменено право беспошлинной продажи товаров; беспошлинная покупка с потребительскими целями фиксирована в размере и поставлена под контроль. Годы мира (1619 — 32) дали возможность провести ряд мер, облегчивших положение плательщиков, крайне расстроенное годами Смуты и войн. Отдельные города с 1619 г. получали льготы на 2 — 5 лет в платеже податей. По всему государству оклады важнейших налогов неоднократно понижались (ямские деньги, например, всего на 50%). Все же податная система была разорительна для истощенного государства: окладная единица (соха) измерялась площадью обрабатываемой земли; население, избегая налога, не расширяло последней, и развитию земледелия грозил застой. Во избежание этого в старую систему вводится существенная поправка: соха, состоявшая из 800 (на служилых землях) или 600 (на церковных) четвертей (=1/2 десятины) пашни, сохраняя название и количество четвертей, обращается теперь в фиктивную величину, так как за четверть пашни признается некоторая сумма крестьянских и бобыльских дворов (живущая четверть). Нормы «живущей четверти» вырабатывались (по челобитьям населения) постепенно и были разнообразны по местностям, что позволяло применяться к степени разоренности края. Привлечены к тяглу прежде внетяглые бобыли. Тридцатилетняя война сопровождалась хлебным кризисом в Западной Европе и повысила спрос на московский хлеб. С 1627 по 1639 г. вывоз его, подчиненный правительственной регламентации, ежегодно возрастал. Только ожидание войны с Польшей заставило разрешить беспошлинный вывоз хлеба в Швецию (возможную союзницу против Польши), а когда срок Деулинского перемирия приходил к концу, монополизировать его в руках правительства, причем прибыли предназначались на ведение Польской войны. Слабая сторона эпохи — бессилие власти дать стране хорошее управление. Советниками возвратившегося в 1619 г. из польского плена Филарета Никитича оставались все те же царские родственники (исключение — Шеин ), «ближние бояре». Им, по преимуществу, поручалось удовлетворение новых задач управления в особых «Приказах сыскных дел» (их 5). Из них «Приказ, что на сильных бьют челом» был в руках «сильных» же князя Черкасского и князя Мезецкого. Поощряются «челобитья» населения, запрещается передавать их через местных воевод, но на местах нет никакого органа для защиты челобитчика от притеснения тех, на кого жалуются. Движение челобитья сопряжено в столице с разорительной «московской волокитой» (официальный термин). В мирное время, уменьшая подати, не считают нужным обращаться к Земскому собору. Попытка власти (1627) избавить себя от назначенных воевод и заменить их дешевле стоящими выборными губными старостами (см. XIII, 213) терпит неудачу; постановка должности остается старой и не исключает злоупотреблений, возлагая, однако, на выборных не меньшую ответственность за соблюдение казенного интереса перед столичным Приказом, в котором все по-старому. При таких условиях государство могло к началу Польской войны (1632) «пополниться и прийти в достоинство» разве только в смысле материального благосостояния. В 1621 г., когда Швеция и Турция предлагали вместе напасть на Польшу, перемена к лучшему еще не была достигнута, и война, после обсуждения на Земском соборе, была отложена до благоприятного случая. С 1627 г. занялись технической ее подготовкой: закупкой за границей материальной части, наймом там войск, обучением туземных отрядов «даточных людей» под руководством иностранных офицеров. К началу войны с Польшей (1623) довели годовой бюджет регулярной армии до 400 т. р., при 80 т. р. на дворянское ополчение. Население встретило войну жалобами на непосильность платежей и повинностей, к которым прибавилась еще «пятая деньга» 1632 г., вотированная Земским Собором после начала военных действий. Начали их (август 1632 г.) на несколько месяцев раньше, чем рассчитывали, потому что с апреля 1632 г. в Польше наступило «безкоролевье». Вновь сформированная по-европейски армия была отдана в руки боярина М.Б. Шеина и окольничего Арт. Измайлова — воевод старой туземной школы. Внезапное нападение мелких русских отрядов на северские города привело к их завоеванию, но главная армия Шеина, медленно двигаясь (380 верст в 4 месяца), только в декабре 1632 г. подошла к Смоленску и начала его блокаду. По пути приходилось поджидать опоздавших и разыскивать «нетчиков», а крупная артиллерия доставлена была под Смоленск только в марте 1633 г. Тем временем безкоролевье в Польше кончилось; в августе 1633 г. король Владислав с хорошим войском явился к Смоленску, прорвал блокаду и окружил скучившуюся армию Шеина, где после года непрерывной войны открылся разъезд южных дворян, обеспокоенных крымским набегом, и переход изверившихся в победу наемных отрядов к врагу. Из Москвы, где 1 октября 1633 г. не стало Филарета, помощь не пришла, и Шеин с 8000-ной армией в феврале 1634 г. сдался, с правом отступить к Москве, оставив победителю все снаряжение. Владислав, угрожаемый Турцией и Швецией, пошел на мир (4 июня 1634 г. на пограничной реке Поляновке): лично королю, за отказ от московского престола и от города Серпейска, уплачивалось 20000 р.; Смоленск и Северские города на веки уступались Польше. В апреле 1634 г. главных виновников поражения, «воров и изменников» Шеина и Измайлова с сыном подвергли смертной казни. Неудача войны дорого стоила государству, правительство которого лишилось к тому же авторитетного главы. Боярская дума берет, после кончины Филарета, руководство войной, а затем, и всей политикой государства до конца царствования. В думу вступают, при Филарете опальные, Салтыковы и ряд новых лиц, назначенных вне обычного порядка. Мир не принес стране облегчения податного бремени; последующие годы отмечены ростом окладов старых налогов (например, стрелецкие увеличились больше, чем вдвое) и назначением новых, для покрытия вновь открывшихся нужд. Расследование поражения Шеина привело к заключению, что успеху помешал, между прочим, набег крымского хана. Чтобы вести войну на запад, необходимо было устроить оборону южной границы. В 1636 — 38 годы происходит постройка новых укрепленных городов (Тамбова, Пензы, Симбирска, Козлова, двух Ломовых и др.), и организуется обслуживание всей линии белгородской черты оседлыми силами ново приборных из «гулящих» и не тяглых людей, а также заднепровских казаков. На это в одном 1637 г. требовалось около 111000 р. лишних. Вызванное этим движение населения, в связи с частыми наборами даточных людей в регулярные полки, обострило крестьянский вопрос в поместном хозяйстве и вызывало челобитья служилых людей об отмене «урочных лет», невыгодной для крупных землевладельцев (они были увеличены с 5 до 10). Может быть, в этом же смысле влияло покровительственное отношение, установленное еще Филаретом, к колонизации Сибири; там учреждена первая архиепископская кафедра, и основано несколько городов, выделенных в ведение нового Сибирского Приказа. Между тем к концу царствования в государстве зрел внутренний кризис. Случай поставил перед ним повод приблизиться к выходу в Черное море. Весной 1637 г. донские казаки, добившись от Москвы боевых припасов, внезапным нападением взяли турецкую крепость Азов. По первому известию в Москве отнеслись к этому формально отрицательно и признали перед турецким правительством самовольство казаков; но, когда в 1641 г., перед угрозой турецкой осады, казаки прямо предложили взять Азов под высокую государеву руку, в Москве не устояли и рассмотрели вопрос на Земском соборе (в январе 1642 г.) в такой форме: принимать ли Азов, а следовательно вступать в войну с Турцией и, если да, откуда взять средства. Духовенство кратко ответило, что его дело молиться о государевом здоровье, а вопрос о войне дело его царского синклита. Стольники предлагали оставить в Азове казаков, а на помощь им послать «охочих» людей; откуда взять средства — его государева воля. Московские дворяне к этому прибавляли, что охочих людей следует «прибрать» в украинских городах, потому что «тех городов люди на Дону бывали и то им за обычай», «Особая сказка» двух московских дворян, Беклемишева и Желябужского, категорически высказывались за войну с тем, чтобы деньги взять с не служилых людей, особенно с воевод и приказных, сидящих «у корыстовных дел». Провинциальное «городовое» дворянство стояло за войну с тем, чтобы хлебные запасы были взяты с дворцовых сел и монастырей, а даточные люди — с церковных, монастырских, боярских, дьячих и подьяческих земель; с дьячих и подъяческих потому, что, «разбогатев мздоимством, покупили они себе многие вотчины и построили палаты каменные, такие, что неудобь сказуемые, каких и при прежних государях и великородных людей не бывало». В случае нужды следует взять «лежалую домовую казну» патриаршую, архиерейскую и монастырскую, обложить сбором гостей и торговых людей и не брать их, дворянских холопей и крестьян, в даточные, потому-де «разорены они, холопи твои, пуще турских и крымских бусурман, московской волокитой и от неправд и от неправедных судов». Столичные торговые люди отвели от себя вопрос об Азове, как дело служилых людей, за которыми «имеется государево жалованье, многие вотчины и поместья; а они, торговые людишки, от беспрестанных служб (в таможнях) и от пятинных денег, что давали в Смоленский поход, обнищали, а торжишки у них в Москве и других городах отняли иноземцы; а оскудели они до конца от насильства и задержания государевых воевод». Правительство отказалось от войны с Турцией; казакам был послан приказ очистить Азов. Нет никаких следов того, чтобы жалобы на соборе были услышаны и вызвали бы какие-нибудь мероприятия. 13 июля 1645 г. царь, заболевший еще в апреле, скончался. — К концу царствования сложилась под Москвой «Немецкая слобода», поселение иностранцев военных и техников. Их трудами поставлено несколько заводов в провинции (чугунолитейный Виниуса в Туле, пыскорский медно-плавильный в Пермском крае и др.)

www.ronl.ru

Курсовая работа - Михаил Фёдорович Романов 2

Михаил Фёдорович Романов (1596—1645)

Михаил Федорович — царь и великий государь всея Руси, основатель династии Романовых, сын боярина Федора Никитича Романова и Ксении Ивановны, урожденной Шестовой. Родился в июне 1596 г.; с 1601 г., после насильственного пострижения родителей, жил при тетке Марфе Николаевне Черкасской, в 1605 — 1608 годы — с матерью и отцом (тогда Ростовским митрополитом), затем с матерью в Москве, откуда, освобожденный из польского плена в ноябре 1612 г., переехал в Кострому. Там, в Ипатьевском монастыре, застало Михаила избрание (21 февраля 1613 г.) на царство Земским Собором, послы которого 14 марта убедили мать Михаила согласиться на занятие им престола, вопреки ссылкам ее на «несовершенные лета» сына и «малодушество Московского государства всяких чинов людей». 11 июня состоялось венчание Михаила на царство в Москве. В 1616 г. едва не состоялся брак Михаила с М.И. Хлоповой. В 1624 г. Михаил женился на княгине Марии Вл. Долгорукой, умершей через 3 месяца после свадьбы. В 1626 г. он вступил в брак с Евдокией Лук. Стрешневой. Из десяти детей, родившихся от этого брака, пережили отца сын Алексей и незамужние дочери Ирина, Инна и Татьяна. Здоровьем Михаил не отличался; в ранней молодости его зашибла лошадь, и этот «конский убой» постоянно давал себя знать. К 1627 г. болезнь ног, как видно из его писем, была привычным для него состоянием, так что в путешествиях его «из возка в возок в кресле носили». — Избрание Михаила на московский престол не было вызвано его внутренними положительными свойствами. Его едва ли готовили к этому, пока воспитывали, о них едва ли что-нибудь знали, когда его избирали, а после — личная инициатива и воля, если бы и были, подавлялись в нем властными характерами матери, потом отца. Избрание это было компромиссом, согласившим враждебные друг другу течения в тот момент, когда страна, усталая после 10 лет беспорядка, внешней опасности и крушения попыток установить центральную власть на новой основе, томилась по сильной, привычной власти, в которой видели гарантию мира и земщина, и казачество. Большинство Земского Собора (не менее 500 чел. служилых людей и казаков), а также скучившихся в Москве казаков (41/2 т. ч.) нельзя было склонить к кандидатуре иностранца, и она была отвергнута в принципе, как и кандидатура Воренка, неприемлемая для земщины. Из лиц и кружков, боровшихся за влияние, одержал победу тот, который идейно был недалеко от земщины и биографически близок к казачеству и группировался раньше вокруг Филарета Романова, в бытность его в Тушине и в момент переговоров (в феврале 1610 г.) об избрании Владислава, отражавших интересы именно земщины. К кандидатуре Михаила можно было, кроме того, ценой некоторых гарантий личной неприкосновенности, амнистии и участия в управлении, под предлогом молодости царя, привлечь также и некоторых крупных бояр. Только после сношений с теми из них, которые были в отъезде из Москвы 7 февраля, в момент единодушного избрания Михаила на Земском Соборе, 21 февраля оно было торжественно формулировано. Официальная версия (избирательная грамота и др.) видит в Михаиле избранника Божия по родству со старой династией (царь Федор — двоюродный брат Филарета) и не содержит указаний на постановку власти нового царя. Вопрос об ее ограничении, вызвавший большую литературу, особенно в последнее десятилетие, ставится 7-ю показаниями писателей XVII (2) и XVIII (5) вв., из коих 4 не зависят одно от другого, и все не отличаются точностью юридической формулировки. У провинциального наблюдателя (Псковское сказание) складывалось убеждение, что все управление и сам царь находятся в руках и эксплуатируются в интересах «владущих», бояр. Чиновник следующего поколения XVII в. (Котошихин) видел здесь обязательство царя «о всяких делах мыслити с бояры и думными людьми соопча, а без их ведомости никаких дел не делати». Сопоставление правительственной практики первых 6 лет царствования Михаила с такими показаниями подтверждает, что 1) без боярской думы не отменяются и не издаются законы, 2) без нее не начинается война, и не заключается мир, 3) политические преступления ведаются в боярской думе, которая является и последней инстанцией по спорным важным делам и искам. Существовал ли договор в этом смысле между царем и боярской думой (в письменном или ином виде) — вопрос открытый. Если да, то он едва ли был известен за пределами кружка, который претендовал на участие в правительстве. У Михаила не было среды, которую он мог бы противопоставить этому кружку — своим родственникам и тушинцам по преимуществу. Наоборот, для этого кружка важно было заинтересовать на указанных условиях бояр, ему чуждых, но видимых, и не оглашать самых условий на Земском Соборе. Правительство, так организованное, чувствовало, однако, необходимость опираться на моральный авторитет Земского собора, не стесняя себя его политической компетенцией, а делая из него, особенно в финансовых вопросах, административное употребление, часто призывая его на помощь, как орган скорее правительственной пропаганды, чем представительства сословных интересов. Состав не собора, а правительства — крупных землевладельцев, — определил собой политику шестилетия (1613 — 19). Борясь за установление элементарной безопасности в стране, разоряемой крупными и мелкими отрядами казаков и авантюристов, правительство держится примирительной тактики; казня вожаков, оно предлагает амнистию всем смирившимся, не возвращая их в прежнее (крестьянское, холопское) состояние, а маня их денежным жалованием и верстанием в помещики (например, в 1614 г. отряд Баловня ). В вопросе о земельных пожалованиях Смутного времени большой новостью было признание тех, которые даны были сидевшим в Москве с поляками или жившим у Тушинского вора (иногда даже конфискованные при царе Василии Шуйском за отход к Вору вотчины возвращались старым владельцам). Производились новые крупные пожалования из черных земель «сильным людям», членам боярской думы, и даже возвраты земель, взятых при Иване Грозном в Опричнину. Наконец, земельные захваты приводились в известность вяло, а обнаруженные ликвидировались, но не карались. Между тем, это владение «великими месты за малыя чети» было больным местом в расстроенной службе служилого класса. Интересы торгово промышленного посада блюлись слабо; убыль тяглецов, главным образом, уходивших в закладчики (см. Закладни, XVIII, 134), не вызывала общих мероприятий, направленных в корень зла; обнаруженные закладчики возвращались общине, но закладчико-приниматели не наказывались. Белые слободы в городах, принадлежащие привилегированным землевладельцам, не уничтожались; податные, судебные и торговые привилегии, особенно монастырям, даже росли. Только в 1617 г. (грозило польское нашествие) опомнились и потребовали представления всех тарханных грамот в Москву, но случаи применения этой меры единичны. Откупная система управления кабацкими и таможенными сборами принимала для посадов особо одиозный характер, так как откупами занялись теперь все те же «владущие», до матери царя включительно. Податные тяготы тяжело ложились на тяглецов, в виду длившегося разорения и неумения правительства к нему приспособиться. Хотели вернуться к старым сошным окладам, но документы их трудно было восстановить: отдельные спешные дозоры (см. Дозорные книги, XVI, 497) сопровождались злоупотреблениями; разнообразие величины сох, которого правительство и не подозревало, вело к неуравнительности обложения, особенно чувствительной при введении новых больших налогов (ямские деньги, хлебные запасы). Под давлением неотложной нужды прибегли к «пятине с животов и промыслов», но не сумели провести долевого принципа и вернулись к старой репартиционной системе. К внутренним неурядицам и беспорядкам (к 1616 г. ликвидированы крупнейшие; Баловень, Лисовский и Заруцкий ) присоединилась внешняя опасность: Новгородский край занят шведами, не признавшими новой династии, во имя своего кандидата, королевича Филиппа, Смоленский и Северский — поляками, во имя Владислава. И финансовые и политические соображения диктовали международное поведение; ряд посольств в Англию, Голландию, Данию, Германию и Персию, с просьбой о помощи союзом или деньгами. Дипломатию поддерживали торговыми льготами; правительство не скупилось на привилегии иностранным купцам, принимая в лице отдельных своих членов участие в иностранных предприятиях, вредивших торговле русского купечества. Именно один из таких английский купцов, Дж. Мерик, был посредником в мирных переговорах со Швецией, приведших, после осады Пскова в 1615 г., к заключению мира в селе Столбове в феврале 1617 г. (Новгород — Москве, Финское побережье и 20000 р. — Швеции). Политика, движимая столько же финансовой нуждой, сколько и частным интересом правящих, не могла наложить узду на подчиненную администрацию, злоупотребления которой не сдерживались никаким контролем. В самом правящем кружке шло разложение, с явным возобладанием царских родственников (особенно Б. и М. Салтыковых) над инородными (например, князем Пожарским ). Русско-польские отношения с 1613 г. были в состоянии войны, перемежающейся дипломатическими неучтивостями, из которого не находилось мирного выхода. В 1617 г. королевич Владислав двинулся под Москву для добывания престола, который он считал себя в праве называть своим. Штурм московских укреплений (1 октября 1618 г.) был отбит, а срок разрешенной сеймом на один год кампании истекал. 1 декабря заключено было перемирие на 14 лет в селе Деулине, не вернувшее ни пяди потерянной в смуту территории, не избавившее от притязаний Владислава, но с разменом пленных, в который включен и Филарет Никитич. 14 июня 1619 г. он прибыл в Москву. 24 июня посвящен в патриархи московские и всея Руси «да будет царствию помогатель и строитель и обидимых предстатель»; в июле были посланы по городам грамоты о выборах на земский собор с изложением ряда мероприятий по внутреннему управлению. Филарету усвоен титул великого государя. Выборные должны были рассказать «обиды, насильства и разорение», чтобы государи могли «о московском государстве промышляти, чтобы во всем поправити, как лучше, чтобы все люди нашего государства по Божией милости и нашим царским призрением жили в покое и в радости». Идея абсолютизма во имя общего блага и династический интерес легли в основу дальнейшей политики Филарета, фактически ставшего правителем. Боярская дума теряет свои права, если они были, и, во всяком случае, свое значение. В государеву печать вводится титул «самодержца» (1625). Будущее династии пытаются обеспечить и поднять браком Михаила с иностранной принцессой (саксонской, датской, бранденбургской), и только неудачи переговоров по этому предмету ставят на очередь туземный брак. Задачей внешней политики ставится возвращение земель от Польши и отказ Владислава от московского престола. Основные линии внутренней политики получают теперь объективно-обоснованный характер. Серьезно ставится вопрос о земельном удовлетворении служилого класса, производится ревизия прав на владение. Рассмотрение спешно составленного «земленого списка» (1620) показало неудовлетворительность предшествовавших дозоров, произведенных с «поноровками» сильным людям. Разработаны новые принципы, на основании которых произведено общее описание государства (писцовые книги 1620 — 30 годов), причем заявлялось, чтобы дело велось «в правду, без посулов». Производилась конфискация всех земель, владение коими не удостоверялось крепостными документами. Указом 1623 г. конфискованы тушинские пожалования. С 1622 г. приводятся в соответствие «оклады» и «дачи» старослужилых людей; с 1627 г. начинается верстанье поместьями «новиков всех родов». По вопросу о закладчиках состоялся ряд указов о невыгоде из посадской общины, возвращении выходцев, ограничении дворничества (см. Дворник XV, 680), не отчуждаемости тяглых участков «беломестцами», «белых» — тяглецами. От кабацких и таможенных откупов устранены не тяглые элементы. Пересмотр (с 1619 г.) тарханных грамот приводит к созданию «нового уложения», ограничившему привилегии иммунистов: они обязаны теперь платить важнейшие налоги (ямские деньги, стрелецкие хлебные запасы), нести повинности «городового» и «острожного» дела; отменено право беспошлинной продажи товаров; беспошлинная покупка с потребительскими целями фиксирована в размере и поставлена под контроль. Годы мира (1619 — 32) дали возможность провести ряд мер, облегчивших положение плательщиков, крайне расстроенное годами Смуты и войн. Отдельные города с 1619 г. получали льготы на 2 — 5 лет в платеже податей. По всему государству оклады важнейших налогов неоднократно понижались (ямские деньги, например, всего на 50%). Все же податная система была разорительна для истощенного государства: окладная единица (соха) измерялась площадью обрабатываемой земли; население, избегая налога, не расширяло последней, и развитию земледелия грозил застой. Во избежание этого в старую систему вводится существенная поправка: соха, состоявшая из 800 (на служилых землях) или 600 (на церковных) четвертей (=1/2 десятины) пашни, сохраняя название и количество четвертей, обращается теперь в фиктивную величину, так как за четверть пашни признается некоторая сумма крестьянских и бобыльских дворов (живущая четверть). Нормы «живущей четверти» вырабатывались (по челобитьям населения) постепенно и были разнообразны по местностям, что позволяло применяться к степени разоренности края. Привлечены к тяглу прежде внетяглые бобыли. Тридцатилетняя война сопровождалась хлебным кризисом в Западной Европе и повысила спрос на московский хлеб. С 1627 по 1639 г. вывоз его, подчиненный правительственной регламентации, ежегодно возрастал. Только ожидание войны с Польшей заставило разрешить беспошлинный вывоз хлеба в Швецию (возможную союзницу против Польши), а когда срок Деулинского перемирия приходил к концу, монополизировать его в руках правительства, причем прибыли предназначались на ведение Польской войны. Слабая сторона эпохи — бессилие власти дать стране хорошее управление. Советниками возвратившегося в 1619 г. из польского плена Филарета Никитича оставались все те же царские родственники (исключение — Шеин ), «ближние бояре». Им, по преимуществу, поручалось удовлетворение новых задач управления в особых «Приказах сыскных дел» (их 5). Из них «Приказ, что на сильных бьют челом» был в руках «сильных» же князя Черкасского и князя Мезецкого. Поощряются «челобитья» населения, запрещается передавать их через местных воевод, но на местах нет никакого органа для защиты челобитчика от притеснения тех, на кого жалуются. Движение челобитья сопряжено в столице с разорительной «московской волокитой» (официальный термин). В мирное время, уменьшая подати, не считают нужным обращаться к Земскому собору. Попытка власти (1627) избавить себя от назначенных воевод и заменить их дешевле стоящими выборными губными старостами (см. XIII, 213) терпит неудачу; постановка должности остается старой и не исключает злоупотреблений, возлагая, однако, на выборных не меньшую ответственность за соблюдение казенного интереса перед столичным Приказом, в котором все по-старому. При таких условиях государство могло к началу Польской войны (1632) «пополниться и прийти в достоинство» разве только в смысле материального благосостояния. В 1621 г., когда Швеция и Турция предлагали вместе напасть на Польшу, перемена к лучшему еще не была достигнута, и война, после обсуждения на Земском соборе, была отложена до благоприятного случая. С 1627 г. занялись технической ее подготовкой: закупкой за границей материальной части, наймом там войск, обучением туземных отрядов «даточных людей» под руководством иностранных офицеров. К началу войны с Польшей (1623) довели годовой бюджет регулярной армии до 400 т. р., при 80 т. р. на дворянское ополчение. Население встретило войну жалобами на непосильность платежей и повинностей, к которым прибавилась еще «пятая деньга» 1632 г., вотированная Земским Собором после начала военных действий. Начали их (август 1632 г.) на несколько месяцев раньше, чем рассчитывали, потому что с апреля 1632 г. в Польше наступило «безкоролевье». Вновь сформированная по-европейски армия была отдана в руки боярина М.Б. Шеина и окольничего Арт. Измайлова — воевод старой туземной школы. Внезапное нападение мелких русских отрядов на северские города привело к их завоеванию, но главная армия Шеина, медленно двигаясь (380 верст в 4 месяца), только в декабре 1632 г. подошла к Смоленску и начала его блокаду. По пути приходилось поджидать опоздавших и разыскивать «нетчиков», а крупная артиллерия доставлена была под Смоленск только в марте 1633 г. Тем временем безкоролевье в Польше кончилось; в августе 1633 г. король Владислав с хорошим войском явился к Смоленску, прорвал блокаду и окружил скучившуюся армию Шеина, где после года непрерывной войны открылся разъезд южных дворян, обеспокоенных крымским набегом, и переход изверившихся в победу наемных отрядов к врагу. Из Москвы, где 1 октября 1633 г. не стало Филарета, помощь не пришла, и Шеин с 8000-ной армией в феврале 1634 г. сдался, с правом отступить к Москве, оставив победителю все снаряжение. Владислав, угрожаемый Турцией и Швецией, пошел на мир (4 июня 1634 г. на пограничной реке Поляновке): лично королю, за отказ от московского престола и от города Серпейска, уплачивалось 20000 р.; Смоленск и Северские города на веки уступались Польше. В апреле 1634 г. главных виновников поражения, «воров и изменников» Шеина и Измайлова с сыном подвергли смертной казни. Неудача войны дорого стоила государству, правительство которого лишилось к тому же авторитетного главы. Боярская дума берет, после кончины Филарета, руководство войной, а затем, и всей политикой государства до конца царствования. В думу вступают, при Филарете опальные, Салтыковы и ряд новых лиц, назначенных вне обычного порядка. Мир не принес стране облегчения податного бремени; последующие годы отмечены ростом окладов старых налогов (например, стрелецкие увеличились больше, чем вдвое) и назначением новых, для покрытия вновь открывшихся нужд. Расследование поражения Шеина привело к заключению, что успеху помешал, между прочим, набег крымского хана. Чтобы вести войну на запад, необходимо было устроить оборону южной границы. В 1636 — 38 годы происходит постройка новых укрепленных городов (Тамбова, Пензы, Симбирска, Козлова, двух Ломовых и др.), и организуется обслуживание всей линии белгородской черты оседлыми силами ново приборных из «гулящих» и не тяглых людей, а также заднепровских казаков. На это в одном 1637 г. требовалось около 111000 р. лишних. Вызванное этим движение населения, в связи с частыми наборами даточных людей в регулярные полки, обострило крестьянский вопрос в поместном хозяйстве и вызывало челобитья служилых людей об отмене «урочных лет», невыгодной для крупных землевладельцев (они были увеличены с 5 до 10). Может быть, в этом же смысле влияло покровительственное отношение, установленное еще Филаретом, к колонизации Сибири; там учреждена первая архиепископская кафедра, и основано несколько городов, выделенных в ведение нового Сибирского Приказа. Между тем к концу царствования в государстве зрел внутренний кризис. Случай поставил перед ним повод приблизиться к выходу в Черное море. Весной 1637 г. донские казаки, добившись от Москвы боевых припасов, внезапным нападением взяли турецкую крепость Азов. По первому известию в Москве отнеслись к этому формально отрицательно и признали перед турецким правительством самовольство казаков; но, когда в 1641 г., перед угрозой турецкой осады, казаки прямо предложили взять Азов под высокую государеву руку, в Москве не устояли и рассмотрели вопрос на Земском соборе (в январе 1642 г.) в такой форме: принимать ли Азов, а следовательно вступать в войну с Турцией и, если да, откуда взять средства. Духовенство кратко ответило, что его дело молиться о государевом здоровье, а вопрос о войне дело его царского синклита. Стольники предлагали оставить в Азове казаков, а на помощь им послать «охочих» людей; откуда взять средства — его государева воля. Московские дворяне к этому прибавляли, что охочих людей следует «прибрать» в украинских городах, потому что «тех городов люди на Дону бывали и то им за обычай», «Особая сказка» двух московских дворян, Беклемишева и Желябужского, категорически высказывались за войну с тем, чтобы деньги взять с не служилых людей, особенно с воевод и приказных, сидящих «у корыстовных дел». Провинциальное «городовое» дворянство стояло за войну с тем, чтобы хлебные запасы были взяты с дворцовых сел и монастырей, а даточные люди — с церковных, монастырских, боярских, дьячих и подьяческих земель; с дьячих и подъяческих потому, что, «разбогатев мздоимством, покупили они себе многие вотчины и построили палаты каменные, такие, что неудобь сказуемые, каких и при прежних государях и великородных людей не бывало». В случае нужды следует взять «лежалую домовую казну» патриаршую, архиерейскую и монастырскую, обложить сбором гостей и торговых людей и не брать их, дворянских холопей и крестьян, в даточные, потому-де «разорены они, холопи твои, пуще турских и крымских бусурман, московской волокитой и от неправд и от неправедных судов». Столичные торговые люди отвели от себя вопрос об Азове, как дело служилых людей, за которыми «имеется государево жалованье, многие вотчины и поместья; а они, торговые людишки, от беспрестанных служб (в таможнях) и от пятинных денег, что давали в Смоленский поход, обнищали, а торжишки у них в Москве и других городах отняли иноземцы; а оскудели они до конца от насильства и задержания государевых воевод». Правительство отказалось от войны с Турцией; казакам был послан приказ очистить Азов. Нет никаких следов того, чтобы жалобы на соборе были услышаны и вызвали бы какие-нибудь мероприятия. 13 июля 1645 г. царь, заболевший еще в апреле, скончался. — К концу царствования сложилась под Москвой «Немецкая слобода», поселение иностранцев военных и техников. Их трудами поставлено несколько заводов в провинции (чугунолитейный Виниуса в Туле, пыскорский медно-плавильный в Пермском крае и др.)

www.ronl.ru

Реферат - Михаил Федорович Романов

В сем известно о печальном завершении правления династии Романовых, на основании последних событий, происходивших в стране и упоминавшихся в средствах массовой информации, но мало кто знает о зарождении этой династии, о её родоначальнике, о том, продолжением которого был известный всем Петр I, Александр II и Николай II. Мне хотелось бы раскрыть образ этого человека и поподробнее о нем рассказать в этой работе, надеюсь вас это тоже заинтерисует. Михаил Федорович Романов не только родоначальник династии, он провел в жизнь множество преобразований, изменив ситуацию, сложившуюся на Руси в конце 16 и начале 17 веков. При нем произошел расцвет промышленности, появились мануфактуры, началось формирование всероссийского рынка, наладились дипломатические и торговые связи, поднялось сельское хозяйство. Благодаря его разумной политике намного улучшилась жизнь простого народа, украшенная Москва стала действительно центром России. Михаил Федорович ознаменовал собой начало новой эпохи в русской истории – эпохи Российской империи. Впервые род Романовых заявил о себе когда царь Иоанн Васильевич, прозванный потом Грозным женился на Анастасии Романовне, дочери его ближнего боярина Романа Юрьевича Захарьина, внука Кошкина, предок которого «знатный человек» при великом князе Иване Даниловиче Калите въехал в Москву из «Прусская земли», как гласит родословная, и его прозвали в Москве Андреем Ивановичем Кобылой. От пятого сына его Феодора Кошки пошел «Кошкин род», представители которого блистали при московском дворе в XIV и XV веках. Это была единственная нетитулованная боярская фамилия, не потонувшая в потоке новых титулованных слуг, нахлынувших в Москву с половины XV в.. Среди князей Шуйских, Воротынских, Мстиславских - Кошкины умели удержаться в первом ряду боярства. Существует предание, что еще святой Геннадий Костромской, часто посещавший дом Романа Юрьевича и его супруги Ульяны Федоровны, однажды, благословляя детей Романа Юрьевича - сыновей Даниила, Никиту и дочь Анастасию - предсказал ей царственное супружество, а всему роду Романовых славное будущее. Иоанн Грозный, любивший свою супругу Анастасию, приписывал смерть ее тем огорчениям, которые терпела она от дворцовых дрязг и , спустя 18 лет после ее кончины, спрашивал в письмах князя Курбского: «Зачем вы разлучили меня с моей женой? Если бы у меня не отняли юницы моей, кроновых жертв (т. е. казней боярских) не было бы». Другой же современник ,говоря о славных деяниях Грозного до смерти царицы Анастасии, замечает: «а потом словно страшная буря, налетевшая со стороны, смутила покой его доброго сердца». Сын Романа Юрьевича Захарьина - Никита, родной брат царицы Анастасии - единственный московский боярин, который оставил о себе добрую память в народе: его имя запомнила народная былина, представляя Никиту в своих песнях о Иоанне Грозном благодушным посредником между народом и крутым по нраву царем. Из шести сыновей Никиты особенно выдавался старший Федор своею добротою и любознательностью. Англичанин Горсей, живший тогда в Москве, в своих «записках» говорит, что Федор непременно хотел выучиться по латыни, и по его просьбе Горсей составил для него латинскую грамматику, написав в ней латинские слова русскими буквами. Есть сказание, что Федору Никитичу Романову царь Федор Иоаннович готов был передать свой престол, который занял Борис Годунов. Последний же, ограждая себя от козней бояр, заключил в темницу Александра Никитича Романова-Юрьева-Захарьина, на которого, казначей его, «холоп землевладелец» по прозвищу Бартенев, соблазненный подарками Семена Годунова, родственника царя, сделал донос, обвиняя Александра Никитича в намерении отравить царя разными зельями, припасенными им для этой цели. В дом Александра Никитича был послан Михаил Салтыков, для того, чтобы произвести обыск. В кладовой, в сундуках с деньгами, ключи от которых хранились у Бартенева, найдены были мешки с разными травами и кореньями. Эти вещественные доказательства отправили в Патриарший Двор, где собрались бояре с патриархом Иовом, ставленником Бориса, решившие, что все травы и коренья «волшебные», приготовлены для того, чтобы отравить царя, и поэтому Романовых-Юрьевых-Захарьиных схватили и привели на суд к патриapxy и обвинили не только Романовых, но и их родственников в покушении на жизнь Бориса. Дело тянулось почти целый год и в начале июля 1601 г., Боярская Дума приговорила изменников к лишению имущества и ссылке в заточение, в разные отдаленные места. Александра Никитича, с приставом Леонтием Ладыженским, сослали в Усолье Луду, на Белое море, где потом его удушили; а Михаила Никитича, с приставом Михаилом Тушинским, «заточили» в Великую Пермь, в Ныробскую волость. Его привезли зимою 1601 г., и так как Тушин, согласно данному наказу, не нашел близ Ныроба удобного помещения для узника, то приказал выкопать для него землянку. Мало того, он заковал Михаила Никитича в цепи и велел давать ему только хлеб и воду. Землянка была тесная и сырая, в ней устроили печь и пробили отверстие для света. Добрые жители Ныроба, жалея узника, научили своих детей носить ему молоко, квас, масло и прочее, и мальчики, играя около землянки, спускали через отверстие свои припасы; но хитрость эта скоро была раскрыта и шесть Ныробцев сильно пострадали. Отосланных приставом в Москву, как злоумышленников, их пытали, и только двое из них, в царствование В. И. Шуйского, возвратились на родину, другие же окончили жизнь на пытках. Михаил Никитич жил в землянке довольно долго и предание говорит, будто он был уморен голодом сторожами, соскучившимися смотреть за узником. В царствование Михаила Федоровича, 17 ноября 1627 г., крестьяне села Ныроб были награждены обильною грамотою. Боярина Ивана Никитича, с приставом Иваном Смирным-Мамонтовым, сослали, 30 июля 1601 г., в Пелым. Василия Никитича со стрелецким сотником Иваном Некрасовым, отправили 1 июля 1601 г., в Яренск, откуда, в ноябре 1602 г., перевели к брату, в Пелым. Здесь они сидели в одной избе, прикованные цепями к разным углам. В 1602 г., 15-го января, по царскому указу, с них были сняты цепи; но Василий месяц спустя, 15-го февраля, скончался на руках своего брата Ивана, который также был болен черною немочью (параличом) и не владел рукою и ногою. Федор Никитич был сослан, с ратманом Дуровым, в Холмогорский уезд, в Антониево-Сийский монастырь, основанный во время царствования Иоанна Грозного преподобным Антонием. Монастырь этот находится в 165 верстах от Архангельска, вверх по реке Двине. Располагался он в пустынном месте, вся окрестность была покрыта лесами, озерами и болотами. Монастырь был построен на небольшом низменном острове озера Большое Михайлово, был обнесен оградою и только с одной стороны имел сообщение с берегом, так что издали казался плавающим; свое название Сийского он получил от реки Сии, протекающей близ него. По указу царя Бориса, в монастырь запрещено было пускать богомольцев, во избежание сношений с ссыльным изменником. Там Федора Никитича неволею постригли в монахи и назвали Филаретом. Ему отвели для жилья отдельную от других небольшую келью, под церковью Благовещения Богородицы , рядом с погребами, а для надзора поместили в той же келье, 6ельца, которому внушено было доносить не только о поступках, но даже о словах узника. Тяжела была жизнь Филарета в Сийском монастыре, тем более, что Дуров, считая его изменником, обходился с ним грубо. Сменивший Дурова, пристав Богдан Воейков, поступал еще хуже. Желая показать свое усердие, он пытался даже очернить перед царем Филарета. С христианским смирением переносил инок Филарет свою участь, он трудился как простой монах и вскоре, заслужил любовь и уважение всего монастыря. Лишь душевные страдания заставляли его вспоминать о супруге и детях, о которых он, в первое время своего заключения, не имел никаких известий. «Жена моя 6едная, наудачу уже жива ли ?- говорил несчастный . - Где она? Чаю где-нибудь туда ее замчали, что и слух не зайдет. То мне и лихо, что жена и дети, как помянешь их, так словно кто рогатиною в сердце кольнет». Вскоре, однако, не взирая на строгий надзор, нашлись добрые люди, которые, жалея безвинного страдальца, приняли в нем живое участие, и утешали его не только известиями о его семействе, но иногда передавали взаимную переписку. В 1602 г., Борис Годунов решил смягчить участь оставшихся в живых Романовых. В это время было облегчено положение и Филарета. Приставу Воейкову велено было: «покой всякой к нему держать, чтоб ему ни в чем нужды не было. Дозволено также, буде захочет, стоять на крылосе, но чтобы никто с ним ни о чем не разговаривал». В келье Филарета Никитича, согласно его желанию, было дозволено жить вместо бельца, старцу, «в котором бы воровства какого не чаять». Монастырь вновь был открыт для богомольцев, со строгим наблюдением, чтобы посетители не имели сношений с Филаретом, который в 1605 г. был посвящен в иеромонахи, а потом в архимандриты той же Ойской пустыни. Тещу Феодора Никитича, дворянку Шестову, отправили 1 июля 1601 г., с приставом Яковом Вельяминовым, в Чебоксары, в Никольский девичий монастырь, где ее постригли в монахини. Жена Феодора Никитича - Ксения Ивановна, обвиненная в соучастии посягательства на жизнь Бориса, была разлучена с мужем и сослана в Новгородский уезд, в Обонежскую пятину, в Тол-Егорьевский погост, принадлежавший Важицкому монастырю. Здесь ее неволею постригли в монахини и нарекли Марфою. Когда привезли Ксению Ивановну в Тол-Егорьевский погост с приставом, имя которого не сохранилось, там не оказалось удобного помещения для узницы, поэтому для нее было выстроено особое небольшое здание, обнесенное кругом высокою изгородью. Место для постройки было выбрано возвышенное, вдали от жилых строений, близ церкви погоста и обращено на север. Окрестности Толвуя были самые печальные: кругом болото, поросшее густым разноцветным мхом и покрытое кое-где железистою ржавчиною. Онежское озеро почти постоянно бурое, с своим однообразным шумным прибоем волн, подходит к самому погосту; вдали, на горизонте, синеют берега Чел-мужской волости, а слева виден остров, принадлежащей Палеостровскому монастырю. В лице священника Егорьевского монастыря, отца Ермолая, с непоколебимым умом и твердым разумом, инокиня Марфа нашла заступника, который решился, не страшась опасностей, сопутствовать ей. Он вместе с сыном своим Исааком помогал и радел во всем Марфе Ивановне. В царствование Михаила Федоровича (18 марта 1614 г.) священнику Ермолаю Герасимову и сыну его была пожалована волость в Обонежской пятине, Вышегорского стана, а крестьянам Петру Тарутину, из погоста Тол-Егорьевскаго, Глезуновым, того же погоста и Андреевым, Сно-Губской волости, погоста Кижскаго, за их заслуги были даны земли и грамоты. Эти крестьяне, по внушению священника Ермолая, узнав, что Марфа Ивановна тоскует неведением о судьбе своего супруга, изъявили готовность пробраться к нему. Им потребовалось много смышлености и отваги, чтобы открыть прежде всего место заключения Филарета Никитича, а потом пуститься в дальний путь за 500 верст, чтобы увидеть заключенного и поговорить с ним. Сколько времени Марфа Ивановна пробыла в Тол-Егорьевском погосте - точно неизвестно. Сына их Михаила, будущего царя, которому шел шестой год, отправили на Белоозеро с опальными тетками: княгинею Марфою Никитичною Черкасскою, Анастасией Никитичной (тогда еще девицею), с женой Александра Никитича— Ульяною Семеновой (рожденной Погожевой). Среди этого родственного кружка, маленький Михаил и его сестра Татьяна Федоровна (8-ми лет) терпели на Белоозере «тяжкую нужду» и росли при очень суровых условиях. Достоверно известно, что пристава, наблюдавшие за содержанием опальных, часто отказывали им даже в молоке и яйцах для их стола, а заботливые тетки не могли допроситься и куска холста, необходимого для белья детям. Одновременно с Романовыми были сосланы все боярские фамилии, связанные с их родом брачными узами: князья Черкасские, Шестуновы, Репнины, Сийские, Карповы и другие. Это гонение на Романовых ранее известный Авраам Палицын ставит в число грехов, за которые Бог покарал землю Русскую смутою. Полтора года спустя Борис Годунов дозволил матери Михаила Федоровича инокине Марфе вернуться к детям на Белоозеро, а немного спустя и всем белоозерским ссыльным переселиться в Юрьев-Польский уезд, в родную вотчину Романовых, село Клин. В 1605 г. Лжедмитрий, пытаясь утвердиться на престоле, оказал особое внимание своим мнимым родственникам, возвратив из ссылки Нагих и Романовых. Феодору Никитичу он предоставил Ростовскую митрополию, а Ивана Никитича возвел в сан боярина и останки умерших в ссылке братьев его разрешил с почетом перевезти в Москву и похоронить в родовой их усыпальнице - Ново-Спасском монастыре. После низведения с престола Шуйского, Москва избрала в цари Владислава, сына польского короля Сигизмунда, хотя патриарх Гермоген тогда уже указывал на юного Михаила Федоровича Романова, но другие духовные люди хотели видеть на престоле князя В. В. Голицына. После заключения договора с гетманом Жолковским было составлено «великое посольство», во главе которого стояли: митрополит Филарет (Романов) и князь В. В. Голицын. Посольство это повезло на утверждение договор об избрании Владислава в Московские цари. Уму и ловкости Жолковского приписывают удаление лиц, бывших представителями знатных родов, которые могли быть опасными соперниками Владислава. Вскоре из Москвы уехал Жолковский, увезя с собою Василия Шуйскаго с братьями. Отъезд гетмана был вызван тем, что он получил приказание короля заменить Владислава им самим, то есть, чтобы Москва присягнула Сигизмунду, о чем скоро узнали в Москве от посольства, отправленного к королю, которое сообщало с дороги, что многие русские люди под Смоленском целуют крест Сигизмунду. Салтыков и другие бояре, получавшие подачки от Сигизмунда, желали присягнуть прямо ему, но патриарх Гермоген восстал против влияния поляков, явясь патриотом и хранителем православия. В своих грамотах патриарх призывал «всех не мешкая, по зимнему пути, собраться со всех городов, идти вооруженными ополчениями к Москве на польских и литовских людей». Прежде чем собравшееся ополчение подошло к Москве, поляки 19 марта передрались с москвичами. Подоспевшие передовые отряды ополчения с князем Дмитрием Михайловичем Пожарским, раненым в этом бою, дали возможность отбросить поляков, которые заперлись в Кремле и Китай-городе, при чем для удобства обороны сожгли всю Москву и Замоскворчье. В апреле месяце московские послы были ограблены и отправлены пленниками в Польшу, а 9 июня 1611 г., Сигизмунд взял приступом Смоленск. Затем шведы, 16 июля, взяли обманом Новгород, который избрал себе в цари Филиппа, одного из сыновей шведского короля. Тогда же в Пскове явился самозванец Сидорка, которого иногда называют третьим Лжедмитрием. Сигизмунд, по взятии Смоленска, поехал в Польшу на сейм, праздновать свою победу, а в Москву послал отряд конницы под начальством гетмана Хоткевича. После взятия Смоленска и Новгорода Московское государство было близко к падению. Страна осталась без правительства, так как боярская дума была упразднена в Москве, когда поляки захватили Кремль. Но когда ослабли политические силы, у власти встали люди, которые помогли объединению народных масс, пошедших на выручку гибнувшей земли. Во главе этих лиц находился патриарх Гермоген, который, по свидетельству летописца:«яко столб неколебимо стоял среди Русской земли, стоял один противу их всех, аки исполин муж без оружия и без ополчения воинского». Громко раздавался голос святителя из Кремля, который в своих грамотах разным городам освобождал от присяги Владиславу и призывал к свержению иноземцев. «И Русь ополчилась за веру, за свои святыни, за мощи, находившиися в престольном Кремле». Поляки принуждали Гермогена подписать грамоту к московским послам, чтобы они уступили воле Сигизмунда, но патриарх отказался. После этого Гермогена заключили под стражу в подземелье Чудова монастыря, куда спускали ему через окно хлеб и воду. Когда 5 августа 1611 г. Сапга провез мимо ополчений, стоявших под Москвой, провиант полякам в Кремль, туда пробрался горожанин Родион Мосев. Он пробрался в заключение к патриарху Гермогену, который услыша от него, что подмосковное ополчение думает присягнуть Воренку (сыну Тушинского Вора и Марины Мнишек), на спех составил последнюю свою грамоту, чтобы отправить в Нижний-Новгород. Получив эту грамоту, протопоп Савва, собрав жителей в местный собор, обратился к ним с речью, чтобы утвердиться на единении «очистить землю». Простой мужик, Кузьма Минин Сухорук, торговец мясом, избранный в число земских старост, под влиянием слов протопопа сказал: «Православные Люди! коли хотите помочь московскому государству, не пожалеем достояния нашего, дворы свои продадим, жен и детей заложим, станем челом бить, искать, кто бы вступился за истинную православную веру и стал бы у нас начальником». Стали собирать приношения, давали «третью деньгу», то есть третью часть имущества, как «порешил мир». Набрав достаточно денег, решили искать воеводу. По указанию Минина избрали князя Д. М. Пожарского, который жил в ста верстах от Нижнего в своей вотчине, лечась от полученных ран. Пожарский согласился с тем, чтобы кто-нибудь из пасадских людей ведал хозяйственной частью ополчения - «у того великого дела были и казну собирал», при чем указал на Минина.

Недостаток военной силы и денег заставил нижегородцев написать окружную грамоту к другим городам. На их призыв откликнулось много городов, и первым был г. Коломна. Когда известие о новом ополчении дошло до Кремля, то сидевшие там взаперти московские бояре увещевали народ грамотами в Кострому и Ярославль, быть верными Владиславу и грозили вместе с поляками пaтриapxy, чтобы он убедил нижегородцев также остаться верными Владиславу. Но Гермоген был непреклонен и сказал: «Да будет над ними милость от Господа Бога и от нашего смирения благословление». Это были последние слова патриарха , которому поляки перестали спускать в подземелье пищу, и он 17 февраля 1612 г. скончался мученически, голодною смертью. Медленно продвигался Пожарский к Москве, так как он не один управлял войском, при кото-ром был земский собор, что ясно видно из грамоты от 7 апреля посланной из Ярославля во все города, в которой князь просил прислать ему «выборных для царскаго обирания», то есть избрания. 14 августа 1612 г. народное ополчение, под предводительством князя Пожарскаго, прибыло к Троице-Сергеевской Лавре, где было встречено архимандритом Дионисием, любимцем погибшего Гермогена, со всею братией и расположилось тут на последний стан перед Москвой. Десять дней спустя, 24 августа, произошел самый страшный бой, когда бились с рассвета до сумерек. Окопы и остроги по шести раз переходили из рук в руки. Со страшным уроном гетман Хоткевич принужден был отступить к Воробьевым горам и боле не дерзнул подступать к Москве. Засевшие в Кремле поляки ужасно голодали. Вместе с ними ту же участь несли и захваченные ими русские бояре, в числе которых находился и боярин Иван Никитич Романов с своим племянником Михаилом Федоровичем и его матерью инокинею Марфою. Наконец, после долгих переговоров, 22 октября 1612 г. ополчение двинулось на приступ, и казаки взяли Китай-город, но поляки решились еще держаться в Кремле, выжидая прихода подмоги. А шедший к ним на выручку король Сигизмунд, три раза подступал к Волоколамску, три раза был отражен и ушел обратно. Узнав об этом, поляки вышли из Кремля с условием, чтобы им была сохранена жизнь. Ополчение, очистив Москву, должно было заключить свою победу избранием царя, для чего Пожарский призвал по 10 выборных от каждого города, но были города, приславшие большее число своих представителей, так Нижний-Новгород прислал 19 человек. Всего было 277 подписей под грамотой избрания Михаила Федоровича , из них 57 принадлежат духовенству, 136 боярам и высшим служебным чинам, а остальные 84 - городским выборным. Вначале собор распался на партии и по выражению летописца: «на многие дни бысть собрания людям, дела же утвердити не могут и всуе метутся смо и овамо». Какой-то дворянин из Галича подал письменное мнение, что ближе всех по родству к прежним царям стоит Михаил Романов, а потому его и надо выбрать в цари. Раздались голоса противников, но в это время из рядов выборщиков подошел к столу донской атаман и положил на него писание. «Какое это писание ты подал атаман?» - спросил его князь Пожарский. «О природном царе Михаиле Федоровиче», ответил атаман, который будто бы и решил дело. Это было 7 февраля на предварительном избрании, а окончательный выбор был отложен до 21 числа, и в города были отправлены люди, чтобы узнать мнение народа. Посланные вернулись с известием, что у всех одна мысль: «быть государем Михаилу Федоровичу Романову, а опричь его никак никого на государство не хотеть». В неделю православия, первое воскресенье Великого поста, 21 февраля 1613 года, были назначены окончательные выборы. Каждый чин подал письменное мнение, и во всех их значилось одно имя - Михаила Федоровича. Тогда несколько духовных лиц с боярином во главе посланы были на Красную площадь, и не успели они с возвышенного места спросить народ, кого хотят в цари, как все закричали: «Михаила Федоровича»! Летописец отмечает, что Михаила Федоровича просили на царство «сродственного его ради соуза (союза) царских искр», а Авраамий Палицын называл Михаила «избранным от Бога прежде его рождения». Но чуть было новое злодейство не разрушило мечты русского народа. Михаил Федорович с матерью своей, после московской осады, уехал в свою Костромскую вотчину, село Домнино, где едва не подвергся нападению шайки поляков, которая в 1613 году пробралась в Галицкий и Костромской уезды. Факт пребывания поляков в Железно-Боровском монастыре, всего в 15-20 верстах от Домнина установлен историей. Отсюда они искали дороги в Домнино, чтобы убить новоизбранного царя и тем самым вызвать смуту, выгодную для них. Они не дошли до Домнина каких-нибудь 2-х верст, встретившийся им домнинский крестьянин Иван Сусанин, бывший доверенным лицом Романовых, чувствуяя опасность, повел их в противоположную сторону – к селу Исупову, а в Домнино послал своего зятя, Богдана Сабинина, к царю Михаилу Федоровичу с известием о грозящей опасности и советом укрыться в Ипатьевском монастыре, близ самой Костромы, построенном в XIV столтетии мурзой Четом, предком Годунова. Этот монастырь поддерживался вкладами Бориса, а при Лжедмитрии был подарен последним Романовым, как полагают, за все то, что они потерпели от Бориса. Нарочно бродя по Исуповскому болоту и соседним лесам целую ночь и утро следующего дня, несмотря на пытки, Сусанин не открыл злодеям местопребыния Михаила Федоровича и был ими изрублен в селе Исупов. Другой крестьянин, оставшийся безымянным совершил такой же подвиг близ Волоколамска. В 1839 г. во время царствования императора Николая I в Костроме сооружен памятник царю Михаилу Федоровичу и крестьянину Ивану Сусанину. Итак Михаил Федорович после московской осады жил в Костромской вотчине, и в Москве не знали, где он находится. Поэтому, посольство, состоявшее из Феодорита, архиепископа Рязанского и Муромского, Авраамия Палицына, Шереметьева и др., отправилось сперва в Ярославль, а оттуда в Кострому, куда приехав, 14-го марта, сопровождаемое крестным ходом, при. огромном стечении народа, пошло в Ипатьевский монастырь уведомить об избрании и бить челом Михаилу Федоровичу и его матери инокине Mapфе. Но послы встретили сильное нежелание согласиться на избрание со стороны, как сына, так и его матери. Инокиня Марфа не хотела видеть своего сына на престоле, а юный избранник отвечал послам: «с великим гневом и плачем», что он государем быть не желает. Марфа говорила послам, «что сын её не в совершенных летах, да и Московскаго государства всяких чинов люди измалодушествовались: дав свои души прежним государям, не прямо служили». Затем, опасаясь за сына, она указывала, что в такое время, «когда совершился ряд измен вокруг престола и прирожденному государю трудно быть в Московском государстве». Послы уверяли, что Михаилу Федоровичу нечего опасаться чего-нибудь подобного, потому что теперь люди Московского государства «наказались и пришли в соединение». Долго пришлось послам уговаривать и мать, и сына, наконец, усилия их увенчались успехом - Михаил дал свое согласие, а мать благословила его иконою. Из Костромы Михаил Федорович с матерью уехал в Ярославль. Оттуда он писал земскому собору о своем соглашении на избрание, а также о том, чтобы ему все «верой и правдой служили». Земский собор отвечал, что люди со слезами благодарят Бога, молятся о царском здоровье и просят его скорее приехать в Москву: «тебе бы великому государю нас сирых пожаловать быть в царствующий град поскорей». Но Михаил Федорович не торопился в Москву, так как хотел, чтобы земский собор немного устроил дела, водворив порядок, а также позаботился приведением в исправность дворцов в Кремле. Лишь 16 апреля царь «пошел» к Москве, ведя переписку с собором, а также с боярами, которые доносили, что приготовили для государя комнаты царя Ивана, да Грановитую палату, а для матери его хоромы в Вознесенском монастыре, где жила царица Марфа; «тех же хором, что государь приказал приготовить, отстроить нельзя - денег в казне нет, плотников мало, палаты и хоромы все без кровли, мостов, лавок, дверей и окошек нет - надобно делать все новое, а лесу пригодного скоро не добыть». Михаил Федорович не удовлетворился таким ответом и писал боярам, в конце апреля, следующее: «по прежнему и по этому нашему указу велите устроить нам золотую палату царицы Ирины, а матери нашей - хоромы царицы Марии; если лесу нет, то велите строить из брусяных хором царя Василия». Когда царь прибыл к Троице-Сергеевской лавре, к нему явились дворяне и крестьяне, ограбленные казачьими шайками, бродившими около Москвы. Михаил Федорович объявил послам от собора, что он с матерью дальше не поедет и по этому поводу писал боярам и собору в Москву, что, если «грабежи и убийства не уймутся, то какой от Бога милости надеяться?» Наконец, 2 мая совершился торжественный въезд Михаила Федоровича в Кремль. Люди от мала до велика вышли за город навстречу государю. Царь и мать его слушали молебен в Успенском соборе, после чего всяких чинов люди подходили к царской руке и здравствовали великому государю. В том же Успенском соборе 11-го июля Михаил Федорович венчался на царство, при чем государь повелел «для своего царского венца во всяких чинах быть без мест». Дьяк Петр Третьяков объявил порядок торжества: боярин князь Мстиславский будет осыпать государя золотыми, боярин Иван Никитич Романов будет держать шапку Мономахову, боярин князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой - скипетр, новый боярин князь Пожарский - яблоко (державу). Тотчас же Трубецкой бил челом на Романова, что ему меньше Романова быть неуместно. Тогда государь сказал Трубецкому: «Известно твое отечество перед Иваном, можно ему быть тебя меньше, но теперь быть тебе его меньше, потому что мне Иван Никитич по родству дядя, быть вам без мест». Таким образом уладили это дело. На другой день венчаний (12 июля), во время празднования именин царя, Кузьма Минин был пожалован в думные дворяне. Михаил Федорович не отпустил из Москвы выборных земских людей до 1615 года, когда их заменили вновь избранные. Земский собор в течении десяти лет, с 1613 по 1622 г.г., постоянно находился в Москве, а после постоянного собора уже не было, но соборы созывались часто и длились долго. При чем иногда все обстоятельства дел предлагались на рассмотрение непосредственно самим царем. Так из акта собора 12 октября 1621 г. известно, что сам царь Михаил Федорович держал речь пред собором о неправых и обидных действиях польского короля. Эти соборы не только не уменьшали значения царской власти, но и напротив, ее закрепляли. После страшных смут стало происходить полное обеднение и разрушение государства и необходимо было, чтобы проявилось особое «напряжение» народных сил, которое спасло бы отечество от угрожавшей ему опасности. Личность самого государя Михаила Федоровича, в высшей степени симпатичная, своим обаянием способствовала укреплению царской власти и идеи самодержавия. При нем печать государственная была сделана больше, введен новый титул «самодержца», а над головами орла вырезаны короны. Царь Михаил Федорович был человек мягкий, добрый. Своими душевными качествами он производил на народ самое выгодное впечатление. Доброта царя не допускала возможности предположить, чтобы какая-нибудь несправедливость могла исходить от такого великодушного царя, а если и случалось что-нибудь подобное, то в глазах народа вся ответственность падала на лиц, стоявших между ним и верховною властью. В начале царствования Михаила Федоровича главною заботою являлось преследование и уничтожение разбойничьих шаек, причем с Заруцким пришлось вести настоящую войну. Он был взят в плен стрельцами в Астрахани, и с Мариною Мнишек и её сыном привезен в Москву, где Заруцкий и сын Марины были казнены, а она сама умерла в тюрьме. Кроме того, приходилось считаться с Швецией, которая имела своего кандидата на русский престол, королевича Филиппа, и вела войну с Москвой. Заключенный в начале 1617 года Столбовский договор вернул Новгородскую область, а также дал возможность Москве обращаться смелее с Польшей, с которой Михаил Федорович хотел заключить мир, чтобы освободить своего отца, Филарета Никитича, из плена. Польский претендент на московский трон, Владислав, подступал к Москве и, соединясь с гетманом Сагайдачным, пришедшим к нему на помощь с 20.000 казаков, угрожал Москве, где, в это время «явившаяся, комета стояла над самым Кремлем», предвещая взятие Москвы. Страх обуял всех московских жителей. Сагайдачный попробовал ворваться в Москву, но был отбит. Тогда Владислав отступил к Троицкой лавре и требовал её сдачи, но безуспешно. Затем он вступил в переговоры и около лавры, в деревне Деулин, было заключено Деулинское перемирие, по которому решено было разменяться пленниками. Польша удерживала свои завоевания - Смоленск и Северскую землю, а Владислав отказался от претензий на московский престол. 1-го июля 1619 г. на реке Поляновке, близ Вязьмы, произошел обмен пленных, и митрополит Филарет возвратился на родину. Его въезд в Кремль был ознаменован целым рядом торжественных встреч по пути, по городам, наконец, на переезде через речку Ходынку, его встретили московские власти: все бояре, дворяне и приказные люди. После бояр встречали гости, купцы и всякие «жилецкие» люди. 14-го же июля, не доезжая речки Пресни, встретил митрополита сам царь и поклонился отцу в ноги. Филарет Никитич тоже преклонился пред своим сыном и царем, и долго оба оставались в таком положении, не решаясь встать, ни говорить от радости. Поздоровавшись с сыном, Филарет сел в сани, а государь со всем народом шел впереди пешком. Вскоре, по возвращении из плена, Филарет Никитич был посвящен в сан патриархa иерусалимским патриархом Феофаном, приехавшим в Москву за милостыней. С тех пор началось так называемое двоевластие: Михаил Федорович стал управлять государством с помощью отца-патриаpxa, которому был присвоен, как и царю, титул «великого государя». От имени обоих решались все дела, обоими государями принимались посольства и обоим им подносились послами дары и подарки. При таких приемах послов местничество (конфликт из-за сравнения знатности рода) ставило в затруднительное положение государя. Так, например, при представлении персидского посла, рынды (телохранители) исчезли. Один сбежал и спрятался неизвестно куда, так что его не могли сыскать, а другой сказался больным, но его привезли во дворец и назначили к нему в товарищи рындой князя Ромодановскаго. Мнимо больной Чепчугов бил челом на Ромодановскаго, а князь Пожарский на Чепчугова, что он бесчестит их род по однородству с Ромодановскими. До чего дошло местничество, видно из того, что, когда государь велел назначить рынд, во избежание местничества, из людей не родословных, «меньших статей», которые бы не могли хвастаться службою предков, то при назначении рындами стряпчих Телепнева и Ларюнова, один из них бил на другого, основываясь на том, что отец одного городовой, сын боярский, а другого -лишь подьячий. Таким образом, хотя царь «для докуки и челобитья велел от меньших статей выбирать, но и те бьют челом». Такова была тогда сила местничества. Филарет Никитич скоро разогнал тех, кого выдвинуло родство с его женой, а также возобновил дело царской невесты Марии Хлоповой, из преданного Романовым рода Желябужских, которая жила при Марфе и в 1616 г. была объявлена невестою Михаила Федоровича и ей дали имя Анастасия. «И молитва наречению ей была и чины у ней уставили по государскому чину, то есть честь и бережение к ней держали, как к самой царице, и дворовые люди крест ей целовали и в Москве и во всех епископиях Бога за нее молили, то есть вспоминали на эктиньях». Но личное неудовольствие Салтыкова на одного из родственников Хлоповой расстроило свадьбу, так как заболевшую невесту признали «испорченной» и сослали вместе с родными, обвиненными в обмане, в Тобольск. Интрига была открыта, Хлопову решили вернуть из ссылки, так как Михаил Федорович продолжал любить свою невесту и воспротивился желанию матери жениться на другой. Однако, инокиня Марфа, стоявшая за Салтыковых, настояла на том, чтобы Хлопову оставили в Нижнем-Новгороде, поселив во двор умершого Козьмы Минина, а Салтыковы были отправлены на житье в свои вотчины. Михаил Федорович женился на 29 году своей жизни на Марии Владимировне Долгорукой, скоро умершей, на следующий год царь вступил во второй брак с Евдокиею Лукьяновной Стрешневой. По рассказу П. Львова, биографа отца невесты: «накануне послали царския повозки за девицами из знатнейших фамилий, приехавших в Москву для выбора. Эти девицы сопровождались матерями или ближайшими родственницами; на них была одежда, жалованная царем. По представлении девиц инокине Марфе Ивановне, матери и родственницы разъехались по домам. При каждой девице осталась только одна прислужница, в комнатах для них отведенных, находились по обоим сторонам кровати. В полночь Михаил, с матерью своей, пошел осматривать невест. По окончании осмотра инокиня Марфа спросила сына, на которую из девиц пал его выбор. И очень удивилась, услыша, что он предпочел прислужницу одной из привезенных девиц. Мать убеждала Михаила, чтобы он помыслил, как оскорбятся этим выбором князья и бояре, наконец, требовала от него решительного отказа, так как до восхода солнца он должен в Успенском соборе в присутствии патриарха и духовенства объявить имя будущей своей супруги. Михаил отвечал: «По воле только Божией и твоей принял я венец и царство; ни в чем не посмею быть ослушным матери моей. Ты всегда была наставницею и моим покровом - все исполню... Но сердце мое никогда не выберет, никогда другой не полюбит... Я опредлен к одним бедствиям! Первой супруги лишился в первые месяцы брачного союза, невесты лишаюсь при самом избрании. Она не знатной породы; может быть, она терпит бедность, горе и я испытал нужду и гонение». Слезы полились из глаз Михаила, и, глядя на сына, мать его сказала: «Судьбы небесные тебя сохранили, они назначили тебе царство... Воля Божия да будет с тобой! Возьми ту, которая пришлась тебе по мысли и по сердцу». Между тем, инокиня Марфа послала разведать о роде прислужницы, которая оказалась дочерью бедного можайского дворянина Лукьяна Степановича Стрешнева, а девица, при которой она находилась, её дальнею родственницей, угнетавшей ее своим своенравием. Когда же патриарх Филарет благословлял сына своего, то он сказал: «Бог за благочестие прославил тебя и почтил царством, и впредь за благочестие твое и царицы Евдокии да соблюдет вас от врагов …». Во время благовеста к молебствию были представлены Евдокии дочери князей и бояр. В смятении души, скромная и кроткая Евдокия, не допускала девиц целовать свою руку, но сама целовала каждую из девиц. На другой день, по совершении обряда обручения, отправлены были от царя бояре к отцу невесты с царской грамотой, в которой уведомляли его, что, по благости Божией, Евдокия избрана царской невестой. Посланные застали Стрешнева в поле с сохою, возделывающего ниву для посева ржи. После, живя в царских хоромах, Стрешнев не забыл своей избы с соломенной кровлей; на стенах одной из комнат он развесил свою прежнюю одежду, опояску и обувь. Каждое утро, до своей кончины, отдергивая завесу, он говорил: «Лукьян! помни, что ты был и что ты есть; помни, что все это получил от Бога. Не забывай Его милосердия, помни Его заповеди. Делись всем, что имеешь, с бедными, они твои братья. Не утесняй никого; ты сам был беден. Помни твердо, что все земное величие - суета, и что Бог одним словом может обратить тебя в ничто». С приездом Филарета и посвящения его в патриархи, он задумал важные государственные вопросы и ставил их на разрешение земских соборов. Так, в июне 1619 г. собору были предъявлены, сделанные царю патриархом указания, что с разоренной земли берутся подати: с одних по дозорным книгам, т. е. по податной оценке имуществ сообразно их благоустроенности, а с других, не менее разоренных, взимаются по писцовым книгам, т. е. по простой податной переписи, при которой не обращалось внимания на благосостояние плательщиков. Собор постановил: произвести снова перепись в местностях не разоренных, писцов и дозорщиков выбрать из надежных людей, привести их к присяге, взяв обещание писать без взяток и работать «вправду». Воеводы и приказные в областях позволяли себе ряд насильственных действий и беззаконий в 1627 году правительство решило восстановить повсеместно губных старост. Эта мера ограничивала круг влияния воевод, многие города воспользовались ею и просили, чтобы у них не было воевод, а были только губные старосты, но некоторые города оставались недовольны губными старостами и просили назначения воевод. Желая также привить в России «разные промыслы», правительство призывало на льготных условиях промышленников иностранцев. Среди них встречались «рудознатцы», оружейники и литейщики. Отыскивая руды, правительство заботилось об оружейном и литейном деле. Тула славилась выделкою оружия, а в 1632 г. голландский купец Андрей Вижусь получил позволение построить там завод для литья пушек и ядер. В 1642 году было положено начало преобразованию военного устройства, с помощью иностранных офицеров было начато обучение «русских ратных людей» иностранному строю и стали появляться полки с иностранными названиями, солдатские, рейтарские, драгунские. Полки эти были переходной ступенью к постоянной, регулярной, национальной армии в России. Собор 1642 г. постановил формирование в том же году двух Московских выборных полков солдатского строя, под названием 1-го и 2-го выборных, впоследствии 1-го Московского, иначе .Лефортовского, и Бутырского. Оба названы от слобод, в которых квартировались - Лефортовской и Бутырской. Шефом Бутырского полка был некий иностранец Альциль , полк состоял из 52 рот, в каждой роте было по 60 человек. 1-ый Московский выборный полк исчез в конце второй половины XVIII в., и до сих пор он не появлялся в истории. После Альциля командовали полком генерал - майор Кровков, полковник Жданов, иноземец Бюст, причем с упоминанием имен Жданова или Бюста, полк упоминался в официальных актах также и Бутырским. В начале Крымского похода, в 1687 г., командиром Бутырского полка был знаменитый потомок Карла II, шотландец Патрик Гордон, служивший прежде в шведских, затем в польских войсках и сражавшийся против татар и русских, он поступил на русскую службу майором. За все время царствования Михаила Федоровича шла усиленная деятельность по постройке различных хором и зданий в Кремле. В 1635 и 1636 г.г. были сооружены каменные хоромы для государя и его детей, построенные на стенах старого здания над мастерскою палатою, бывшею в начале XVI века приемною Софии Палеолог, а позже Елены Глинской и называлась заднею и западною, над палатами-подклетными, которые тянулись до палаты золотой. Это место было занято прежде деревянными хоромами, на месте которых и построили три новых каменных этажа, являющихся продолжением царицыных приемных палат и с теремом наверху. Надпись, располагавшаяся над входом, указывает, что верхний этаж предназначен был для малолетних царевичей Алексея и Ивана. Все пространство от Никольских до Спасских ворот в царствование Михаила Федоровича еще было застроено 15 церквами, построенными родственниками казненных на тех местах; церкви эти назывались «на крови у голов, что на рву». В 1635 г., 10 июня, в Кремль было внесено тело царя В. И. Шуйского, отданного, наконец, Польшей. С утра в Кремле загудел колокол, родня и народ повалил к Дорогомилову навстречу тела царя Василия. Правительственной деятельностью времен Михаила Федоровича было успокоение взволнованного смутой государства и этой цели правительство думало достигнуть: истреблением административных злоупотреблений и поднятием общего благосостояния. Михаил Федорович скончался 12-го июля 1645 г. Уже к тридцати с небольшим лет царь «скорбил ножками» и, по собственным словам его: «до возка и из возка носили в креслах». Незадолго перед кончиною состояние здоровья царя очень пошатнулось, так как неудача в устройстве судьбы его дочери Ирины, которую он хотел выдать замуж за датскаго королевича Вольдемара, нанесла тяжелый удар мягкой натуре Михаила Федоровича, чрезвычайно потрясенного несколько лет перед тем смертью двух его сыновей. В день своего ангела, стоя у заутрени царь заболел. В церкви с ним сделался припадок, и его перенесли в царские хоромы. К вечеру болезнь усилилась, он стал стонать, жалуясь, что «внутренности его терзаются», приказал призвать царицу и сына, 16-ти летнего Алексея Михайловича, и патриарха, простился с женою, благословил сына на царство, исповедался, приобщился Св. Тайн и в начале третьего часа ночи, тихо умер. За те 32 года, которые находился у власти Михаил Федорович Романов, а всего он прожил 49 лет, это было время тяжелейшего и медленного восстановления промышленности, сельского хозяйства, страна почти вышла из кризиса, началось объединение русских земель, произошел подъем в сознании народных масс, русский народ сплотился вокруг фигуры самодержца.

Анализ литературы. Книга «Триста лет царствования дома Романовых» была написана в 1913г. Пожалуй, это единственная книга, из всех которые я видел, где настолько подробно описывается царствование Михаила Федоровича. Здесь описано все до мелочей, но к сожалению в отличии от других книг («История Отечества. Справочник школьника» и «Русская история для всех») здесь не говорится о глобальных процессах, то есть не видно ситуации в целом. Зато здесь написано о вещах, о которых мы бы не узнали из других книг . В большинстве книг, таких как «История Отечества. Справочник школьника» и «Русская история для всех», о Михаил Федоровиче не рассказывается, как о великой исторической личности, в них рассказано об основных преобразованиях того времени, о его избрании, но читая эти книги невозможно оценить ситуацию, которая сложилась в конце 16, начале 17 веков, невозможно узнать о причинах и предпосылках прихода к власти Романовых. В своем реферате я опирался на книгу «Триста лет царствования дома Романовых», потому что в других книгах написано очень немного интересного о воцарении Романовых.

Фролов Михаил МГТУ им. Баумана 1998г.. Группа РЛ2-12 Список литературы: * Книга «Триста лет царствования дома Романовых». Ассоциация «Информ-Эко». 1990г. * «История Отечества. Справочник школьника». Филологическое общество «Слово».1994г. * В. Бутромеев. «Чтения и рассказы по истории России». «Роман-газета». 1994г.

??

??

??

??

1

www.ronl.ru

Реферат Романов Михаил iii Фёдорович

скачать

Реферат на тему:

Михаил I Фёдорович Романов

План:

Введение

Михаи́л Фёдорович Рома́нов (1596—1645) — первый русский царь из династии Романовых (правил с 24 марта 1613 года), был избран на царствование Земским собором 21 февраля (3 марта) 1613 года, что закрывало период Смутного времени. Сын боярина Федора Никитича Романова (впоследствии — Патриарха Московского Филарета) и боярыни Ксении Ивановны Романовой (урождённой Шестовой). Приходился двоюродным племянником последнему русскому царю из московской ветви династии Рюриковичей, Фёдору I Иоанновичу.

1. Биография

Род Романовых принадлежит к числу древних семей московского боярства. Первый известный нам по летописям представитель этой фамилии — Андрей Иванович, имевший прозвище Кобыла, в 1347 году находился на службе у Великого Владимирского и Московского князя Семена Ивановича Гордого.

При Борисе Годунове Романовы подверглись опале. В 1600 году начался розыск по доносу дворянина Бертенева, служившего казначеем у Александра Романова — дяди будущего царя. Бертенев донес, что Романовы хранят у себя в казне волшебные коренья, намереваясь «испортить» (умертвить колдовством) царскую семью. Из дневника польского посольства следует, что отряд царских стрельцов совершил вооруженное нападение на подворье Романовых. 26 октября 1600 г. братья Романовы были арестованы. Сыновья Никиты Романовича, Фёдор, Александр, Михаил, Иван и Василий были пострижены в монахи и сосланы в Сибирь в 1601 г., где большинство из них погибли[1]. В 1605 году Лжедмитрий I, желая на деле доказать родство с домом Романовых, вернул из ссылки оставшихся в живых членов фамилии. Были возвращены Фёдор Никитич (в монашестве Филарет) с женой Ксенией Ивановной (в монашестве Марфа) и детьми, и Иван Никитич. Марфа Ивановна с сыном Михаилом поселились сперва в костромской вотчине Романовых, селе Домнине, а затем укрывались от преследования польско-литовских отрядов в Ипатьевском монастыре в Костроме.

2. Избрание на царство

Один из моментов избрания Михаила Романова на царство. Сцена на Красной площади. Правая верхняя часть иллюстрации срезана в подлиннике.

13 марта 1613 года послы от Земского собора, избравшего 16-летнего Михаила царём, во главе с архиепископом Рязанским Феодоритом, келарём Троице-Сергиева монастыря Авраамием Палицыным и боярином Фёдором Ивановичем Шереметевым прибыли в Кострому; 14 марта они были приняты в Ипатьевском монастыре с решением Земского собора об избрании Михаила Фёдоровича на московский престол.

Инокиня Марфа была в отчаянии, она слёзно умоляла сына не принимать столь тяжкое бремя.[2] Михаил и сам долго колебался[3]. После обращения к матери и Михаилу рязанского архиепископа Феодорита Марфа дала своё согласие на возведение её сына на престол[2]. Через несколько дней Михаил выехал в Москву. Мать благословила его на царство Феодоровской иконой Божией Матери, и с этого момента икона стала одной из святынь дома Романовых. В предании об иконе есть такие слова, приписываемые Марфе: «Се, Тебе, о Богомати Пречистая Богородица, в Твои Пречистеи руце, Владычице, чадо свое предаю, и якоже хощеши, устроиши ему полезная и всему православному христианству»[4].

По дороге он останавливался во всех крупных городах: Костроме, Нижнем Новгороде, Владимире, Ярославле, Троицком монастыре, Ростове, Суздале. Прибыв в Москву, он отправился через Красную площадь в Кремль. У Спасских ворот его встречали крестным ходом с главными государственными и церковными реликвиями. Затем он молился у гробниц русских царей в Архангельском соборе и у святынь первопрестольного Успенского собора.

11 июня 1613 года в Успенском соборе Московского Кремля состоялось венчание Михаила на царство, ознаменовавшее основание новой правящей династии Романовых.

Венчание на царство Царя Михаила Федоровича в Успенском соборе

Царь Михаил Фёдорович был молод и неопытен, и до 1619 года страной правили великая старица Марфа и её родня. Потом, после освобождения в 1619 году из польского плена Патриарха Филарета, фактическая власть перешла в руки последнего, также носившего титул Великого государя. Государственные грамоты того времени писались от имени царя и патриарха.

Михаил Фёдорович на собрании боярской думы (Андрея Рябушкин, 1893)

В царствование Михаила Фёдоровича были прекращены войны со Швецией (Столбовский мир 1617, по которому России были возвращены Новгородские земли) и Польшей (1634), возобновлены отношения с иностранными державами. В 1621 году специально для царя дьяки Посольского приказа стали готовить первую русскую газету — «Вестовые письма». В 1631—1634 годы осуществлена организация полков «нового строя» (рейтарского, драгунского, солдатского). В 1632 году Андрей Виниус с разрешения Михаила Фёдоровича основал первые чугуноплавильные, железоделательные и оружейные заводы близ Тулы.

В 1637 году срок поимки беглых крестьян был увеличен до 9 лет, а в 1641 году — ещё на год. Вывезенных же другими владельцами разрешалось искать до 15 лет.

Скончался 13 июля 1645 года от водяной болезни в возрасте 49 лет. Похоронен в Архангельском соборе Московского Кремля.

3. Итоги правления

Последние Рюриковичи, Годуновы и первые Романовы
Роман†1543 Василий III (1479-1533)

 

 ЕленаГлинская Иван Годунов

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 
Никита Романович †1585 Анастасия †1560

 

 Иван Грозный (1530-1584) Фёдор Кривой †1568

 

 Степанида

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 
патриарх Филарет (1554-1633) царевич Иван (1554-1582) царь Фёдор (1557-1598)

 

 царица Ирина †1603 Борис Годунов 1552-1605

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 
Михаил Фёдорович Романов (1596-1645) царь Фёдор Годунов (1589-1605) Ксения Годунова (1582-1622)

Юбилейный рубль 300 лет дома Романовых с изображением первого царя династии Михаила и последнего — Николая II. Серебро, 1913

4. Брачные планы

В 1616 году царю Михаилу исполнилось двадцать лет. Царица-инокиня Марфа, в согласии с боярами, решилась устроить смотрины невест — царю подобало жениться и явить миру законного наследника, чтобы не было смут. Девушки съезжались в Москву на смотрины, но мать заранее выбрала сыну девушку из знатной боярской семьи, близкой к семье её родственников Салтыковых. Михаил, однако, спутал её планы: обходя ряды красавиц, молодой царь остановился перед боярышней Марией Хлоповой. Царскую невесту поселили во дворце и даже нарекли новым именем Анастасия (в память о первой жене Ивана Грозного). Вместе с девушкой ко двору прибыла и её многочисленная родня. Но внезапно девушка заболела, в течение нескольких дней у неё была частая рвота. Осмотревшие её придворные доктора (Валентин Бильс и лекарь Балсырь) выдали заключение:"Плоду и чадородию от того порухи не бывает". Но Михаил Салтыков донёс царю Михаилу, что лекарь Балсырь признал болезнь невесты неизлечимой. Инокиня Марфа потребовала, чтобы Марию удалили. Был созван Земский собор. Гаврило Хлопов бил челом: "Болезнь произошла от сладких ядей. Болезнь проходит, невеста уже здорова. Не след отсылать её с верху!. Но бояре знали, что мать царя не хочет Хлопову, поэтому признали: «Мария Хлопова к царской радости непрочна!». Марию вместе с бабкой, тёткой и двумя дядями Желябужскими, разлучив с родителями, отправили в ссылку в Тобольск. Но Михаил Фёдорович продолжал получать известия о здоровье бывшей невесты.

Михаил Романов на Памятнике «1000-летие России» в Великом Новгороде

В 1619 году вернулся из плена отец царя, митрополит Филарет, и был посвящён в патриархи. С его появлением влияние матери на Михаила заметно уменьшилось. Филарет не согласился с женой и осудил сына за малодушное поведение. Невесту и её родственников перевели в Верхотурье, а через год — в Нижний Новгород. Но Филарет не настаивал на браке с бывшей невестой. Принимая во внимание печальное состояние государства, патриарх решил сосватать Михаилу литовскую королевну, но тот отказался. Тогда отец предложил посвататься к Доротее-Августе, племяннице датского короля Христиана. Летопись сообщает об отказе короля, мотивированном тем, что его брат, принц Иоанн, приезжал сватать царевну Ксению и, по слухам, был уморен отравою. В начале 1623 года было отправлено посольство к шведскому королю сватать его родственницу, княжну Екатерину. Но она не захотела исполнить непременного русского условия — креститься в православную веру.

После неудач при иностранных дворах Михаил Фёдорович вновь вспомнил о Марии. Он заявил родителям: «Сочетался я по закону Божию, обручена мне царица, кроме нея не хочу взять иную». Инокиня Марфа вновь обвинила девушку в болезни. По приказу патриарха Филарета было проведено дознание: допрошены родители Марии, врачи, лечившие её. Врачи Бильс и Балсырь были отправлены в Нижний Новгород, чтобы вновь осмотреть невесту. Они освидетельствовали Марию-Анастасию, допросили родных, духовника и пришли к единому мнению: «Марья Хлопова во всём здорова». Сама невеста говорила: «Как была я у отца и у матери, и у бабки, так болезни никакие не бывали, да и на государеве дворе будучи, была здорова шесть недель, а после того появилась болезнь, рвало и ломало нутрь и опухоль была, а чаю, то учинилось от супостата, и была та болезнь дважды по две недели. Давали мне пить воду святую с мощей, и оттого исцелена, и полегчало вскоре, и ныне здорова». После дознания заговор Салтыковых был раскрыт. Михаила и Бориса отправили в свои вотчины, старицу Евникию (наперсницу Марфы) сослали в Суздальский монастырь. Царь вновь собирался жениться на выбранной девушке. Но инокиня Марфа пригрозила сыну: «Если Хлопова будет царицей, не останусь я в царстве твоём». Через неделю после опалы Салтыковых Иван Хлопов получил царскую грамоту: «Мы дочь твою Марью взять за себя не изволим».

Настояв на своём, инокиня Марфа нашла Михаилу Фёдоровичу новую невесту — родовитую княжну Марию Владимировну Долгорукую из древнего рода потомков черниговских князей — Рюриковичей. Свадьба состоялась 18 сентября 1624 года в Москве. Но через несколько дней молодая царица заболела и через пять месяцев умерла. Летопись называет смерть Марии Божьей Карой за оскорбление ни в чём не повинной Хлоповой.

Венчание Михаила Фёдоровича и Евдокии Стрешнёвой

В 1626 году царю Михаилу Романову шёл тридцатый год и был он бездетный вдовец. Для новых смотрин привезли 60 красавиц из знатных семей. Но приглянулась ему одна из прислужниц — дочь можайского дворянина Евдокия Стрешнева, дальняя родственница боярышни, приехавшей на смотрины. Скромная свадьба состоялась 5 февраля 1626 года в Москве. Молодых обвенчал сам патриарх Филарет, отец жениха. Причём, царь ввел Евдокию в кремлёвские палаты всего за три дня до объявления венчания, боясь, как бы враги не испортили девушку. До того отец и братья сами стерегли её дома. Евдокия отказалась менять имя на Анастасию, объяснив, что ни Анастасии Романовне, ни Марии Хлоповой «имя это счастья не прибавило». Она далека была от борьбы политических «партий» при дворе и интриг. Семейная же жизнь Михаила Фёдоровича оказалась счастливой.

5. Дети

В браке Михаила Фёдоровича и Евдокии Лукьяновны родились:

  1. Ирина Михайловна (22 апреля 1627 — 8 апреля 1679)
  2. Пелагея Михайловна (1628—1629) — умерла в младенчестве
  3. Алексей Михайлович (19 марта 1629 — 29 января 1676) — русский царь
  4. Анна Михайловна (14 июля 1630 — 27 октября 1692)
  5. Марфа Михайловна (1631—1632) — умерла в младенчестве
  6. Иоанн Михайлович (2 (12) июня 1633—10 (20) января 1639) — умер в 5 лет
  7. Софья Михайловна (1634—1636) — умерла в младенчестве
  8. Татьяна Михайловна (5 января 1636, Москва — 24 августа 1706, Москва)
  9. Евдокия Михайловна (1637) — умерла в младенчестве
  10. Василий Михайлович (25 марта 1639 - 25 марта 1639) — младший сын; погребён в Архангельском соборе Москвы.

Пароход Царь Михаил Федорович

Примечания

  1. Гл. 5, Скрынников Р. Г. «Третий Рим» - rushistory.stsland.ru/Books/Book_4.html
  2. ↑ 12Авраамий Палицын. Сказание - www.stsl.ru/lib/palitsin/ch72.php.
  3. Морозова Л. Е. Михаил Фёдорович // Вопросы истории. 1992. № 1. - www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Article/mor_mih.php
  4. Судьба храма — судьба России: Храм Феодоровской иконы Божией Матери. — С. 11.

Литература

wreferat.baza-referat.ru

Реферат - Михаил Федорович Романов

сем известноо печальномзавершенииправлениядинастии Романовых, на основаниипоследнихсобытий, происходившихв стране иупоминавшихсяв средствахмассовой информации, но мало ктознает о зарожденииэтой династии, о её родоначальнике, о том, продолжениемкоторого былизвестный всемПетр I, Александр IIи Николай II. Мне хотелосьбы раскрытьобраз этогочеловека ипоподробнеео нем рассказатьв этой работе, надеюсь васэто тоже заинтерисует.

МихаилФедоровичРоманов нетолько родоначальникдинастии, онпровел в жизньмножествопреобразований, изменив ситуацию, сложившуюсяна Руси в конце16 и начале 17 веков.При нем произошелрасцвет промышленности, появилисьмануфактуры, началось формированиевсероссийскогорынка, наладилисьдипломатическиеи торговыесвязи, поднялосьсельское хозяйство.Благодаря егоразумной политикенамного улучшиласьжизнь простогонарода, украшеннаяМосква сталадействительноцентром России.Михаил Федоровичознаменовалсобой началоновой эпохив русской истории– эпохи Российскойимперии.

Впервые родРомановыхзаявил о себекогда царьИоанн Васильевич, прозванныйпотом Грознымженился наАнастасииРомановне, дочери егоближнего бояринаРомана ЮрьевичаЗахарьина, внука Кошкина, предок которого«знатный человек»при великомкнязе ИванеДаниловичеКалите въехалв Москву из«Прусскаяземли», какгласит родословная, и его прозвалив Москве АндреемИвановичемКобылой. Отпятого сынаего ФеодораКошки пошел«Кошкин род», представителикоторого блисталипри московскомдворе в XIV и XV веках.Это была единственнаянетитулованнаябоярская фамилия, не потонувшаяв потоке новыхтитулованныхслуг, нахлынувшихв Москву с половиныXV в… Среди князейШуйских, Воротынских, Мстиславских- Кошкины умелиудержатьсяв первом рядубоярства.

Существуетпредание, чтоеще святойГеннадий Костромской, часто посещавшийдом Ро­манаЮрьевича и егосупруги УльяныФедоровны, однажды, благословляядетей РоманаЮрье­вича — сыновей Даниила, Никиту и дочьАнастасию — предсказалей царственноесупружество, а всему родуРомановыхславное будущее.Иоанн Грозный, любивший своюсупругу Анастасию, приписывалсмерть ее темогорчениям, которые терпелаона от дворцовыхдрязг и, спустя18 лет после еекончины, спрашивалв письмах князяКурб­ского:«Зачем вы разлучилименя с моейженой? Если быу меня не отнялиюницы моей, кроновых жертв(т. е. казнейбоярских) небыло бы». Другойже современ­ник, говоря о славныхдеяниях Грозногодо смерти ца­рицыАнастасии, замечает: «апотом словнострашная буря, налетевшаясо стороны, смутила покойего доб­рогосердца».

Сын РоманаЮрьевича Захарьина- Ни­кита, роднойбрат царицыАнастасии — един­ственныймосковскийбоярин, которыйоставил о себедобрую памятьв на­роде: егоимя запомниланародная былина, представляяНикиту в своихпеснях о ИоаннеГрозном благодушнымпо­средникоммежду народоми крутым понраву царем.Из шести сы­новейНикиты особенновыдавалсястарший Федорсвоею добротоюи любозна­тельностью.АнгличанинГорсей, жившийтогда в Москве, в своих «записках»говорит, чтоФедор непременнохотел вы­учитьсяпо латыни, и поего просьбеГорсей составилдля него латинскуюграмматику, написав в нейлатин­скиеслова русскимибуквами. Естьсказание, чтоФедору НикитичуРоманову царьФедор Иоанновичготов был передатьсвой престол, который занялБо­рис Годунов.Последний же, ограждая себяот козней бояр, заключил втемницу АлександраНикитичаРоманова-Юрьева-Захарьина, на ко­торого, казначей его,«холоп землевладелец»по прозвищуБартенев, соблазненныйподаркамиСемена Годунова, родственникацаря, сделалдонос, обвиняяАлександраНикитича внамеренииотравить царяразными зельями, припасеннымиим для этойцели. В домАлександраНикитича былпослан МихаилСалтыков, длятого, чтобыпроизвестиобыск. В кладовой, в сундуках сденьгами, ключиот которыххранились уБартенева, найдены былимешки с разнымитравами и кореньями.Эти веще­ственныедоказательстваотправили вПатриаршийДвор, где собралисьбояре с патриархомИовом, ставленникомБориса, решившие, что все травыи коренья«волшебные», приготовленыдля того, чтобыотравить царя, и поэтомуРомановых-Юрьевых-Захарьиныхсхватили ипривели на судк патриapxyи обвинили нетолько Романовых, но и их родственниковв покушениина жизнь Бориса.

Дело тянулосьпочти целыйгод и в началеиюля 1601 г., БоярскаяДума приговорилаизменниковк лишению имуществаи ссылке в заточение, в разные отдаленныеместа.

АлександраНикитича, сприставомЛеонтием Ладыженским, сослали в УсольеЛуду, на Белоеморе, где потомего удушили; а Михаила Никитича, с при­ставомМихаилом Тушинским,«заточили»в Великую Пермь, в Ныробскуюво­лость. Егопривезли зимою1601 г., и так какТушин, согласноданному наказу, не нашел близНыроба удобногопомещения дляузника, то приказалвыкопать длянего землянку.Мало того, онзаковал МихаилаНикитича в цепии велел даватьему только хлеби воду. Землянкабыла теснаяи сырая, в нейустроили печьи про­билиотверстие длясвета.

Добрые жителиНыроба, жалеяузника, научилисвоих детейносить емумолоко, квас, масло и прочее, и мальчики, играя околоземлянки, спускаличерез отверстиесвои припасы; но хитростьэта скоро былараскрыта ишесть Ныробцевсильно пострадали.Отосланныхприставом вМоскву, какзло­умышленников, их пытали, итолько двоеиз них, в царствованиеВ. И. Шуйского, возвратилисьна родину, другиеже окончилижизнь на пытках.

Михаил Никитичжил в землянкедо­вольно долгои преданиеговорит, будтоон был уморенголодом сторожами, соскучив­шимисясмотреть заузником.

В царствованиеМихаила Федоровича,17 ноября 1627 г., крестьяне селаНыроб былинагражденыобильною грамотою.

Боярина ИванаНикитича, сприставомИваном Смирным-Мамонтовым, сослали, 30 июля1601 г., в Пелым. ВасилияНикитича сострелецкимсотником ИваномНекрасовым, отправили 1июля 1601 г., в Яренск, откуда, в ноябре1602 г., перевелик брату, в Пелым.Здесь они сиделив одной избе, прико­ванныецепями к разнымуглам. В 1602 г., 15-гоянваря, по царскомууказу, с нихбыли снятыцепи; но Василиймесяц спустя,15-го февраля, скон­чалсяна руках своегобрата Ивана, который такжебыл болен черноюнемочью (параличом)и не владелрукою и ногою.

Федор Никитичбыл сослан, сратманом Дуровым, в Холмогорскийуезд, в Антониево-Сийскиймонастырь, основанныйво время царствованияИоанна ГрозногопреподобнымАнтонием. Монастырьэтот находитсяв 165 верстах отАрхангельска, вверх по рекеДвине. Располагалсяон в пустынномместе, всяокрестностьбыла покрыталесами, озерамии болотами.

Монастырьбыл построенна небольшомнизменномострове озераБольшое Михайлово, был обнесеноградою и толькос одной стороныимел сообщениес берегом, такчто издаликазался плавающим; свое названиеСийского онполучил от рекиСии, протекающейблиз него. Поуказу царяБориса, в монастырьзапрещено былопускать богомольцев, во избежаниесношений сссыльным изменником.Там ФедораНикитича неволеюпостригли вмонахи и назвалиФиларетом. Емуотвели дляжилья отдельнуюот других небольшуюкелью, под церковьюБлаговещенияБогоро­дицы, рядом с погребами, а для надзорапоместили втой же келье,6ельца, которомувнушено былодоносить нетолько о поступках, но даже о словахузника.

Тяжела былажизнь Филаретав Сийском монастыре, тем более, чтоДуров, считаяего изменни­ком, обходился сним грубо. СменившийДурова, приставБогдан Воейков, поступал ещехуже. Желаяпоказать своеусердие, онпытался дажеочернить передцарем Филарета.С христианскимсмирениемпереносил инокФиларет своюучасть, он трудилсякак простоймонах и вскоре, заслу­жил любовьи уважениевсего монастыря.Лишь душевныестраданиязаставлялиего вспоминатьо супруге идетях, о которыхон, в первоевремя своегозаключения, не имел никакихизвестий. «Женамоя 6едная, наудачууже жива ли ?-говорил несчастный. — Где она? Чаюгде-нибудь тудаее замчали, чтои слух не зайдет.То мне и лихо, что жена и дети, как помянешьих, так словнокто рогатиноюв сердце кольнет».

Вскоре, однако, не взирая настрогий надзор, нашлись добрыелюди, которые, жалея безвинногострадальца, приняли в немживое участие, и утешали егоне только известиямио его семействе, но иногда переда­валивзаимную переписку.

В 1602 г., БорисГодунов решилсмягчить участьоставшихсяв живых Романовых.В это времябыло облег­ченоположение иФиларета. ПриставуВоейкову веленобыло: «покойвсякой к немудержать, чтобему ни в чемнужды не было.Дозволенотакже, будезахочет, стоятьна крылосе, ночтобы никтос ним ни о чемне разговаривал».

В келье ФиларетаНикитича, согласноего желанию, было дозволеножить вместобельца, старцу,«в котором быворовствакакого не чаять».Монастырь вновьбыл открыт длябогомольцев, со строгимнаблюдением, чтобы посетителине имели сношенийс Филаретом, который в 1605 г.был посвященв иеромонахи, а потом в архимандритытой же Ойскойпустыни.

Тещу ФеодораНикитича, дворянкуШестову, отпра­вили1 июля 1601 г., с приставомЯковом Вельяминовым, в Чебоксары, в Никольскийдевичий монастырь, где ее постриглив монахини.Жена ФеодораНи­китича — Ксения Ивановна, обвиненнаяв соучастиипосягательствана жизнь Бориса, была разлученас мужем и сосланав Новгородскийуезд, в Обонежскуюпя­тину, вТол-Егорьевскийпогост, принадлежавшийВажицкомумонастырю.Здесь ее неволеюпостригли вмонахини инарекли Марфою.Когда привезлиКсению Ива­новнув Тол-Егорьевскийпогост с приставом, имя которогоне сохранилось, там не оказалосьудобного помещениядля узницы, поэтому длянее было вы­строеноособое небольшоездание, обнесенноекругом высокоюизгородью.Место для постройкибыло выбрановозвышенное, вдали от жилыхстроений, близцеркви погостаи обращено насевер.

ОкрестностиТолвуя былисамые печальные: кругом болото, поросшее густымразноцветныммхом и покрытоекое-где железистоюржавчиною.Онежское озеропочти постояннобурое, с своимоднообразнымшумным прибоемволн, подходитк самому погосту; вдали, на горизонте, синеют берегаЧел-мужскойволости, а слевавиден остров, принадлежащейПалеостровскомумона­стырю.

В лице священникаЕгорьевскогомонастыря, отцаЕрмолая, снепоколебимымумом и твердымразумом, инокиняМарфа нашлазаступника, ко­торый решился, не страшасьопасностей, сопутствоватьей. Он вместес сыном своимИсааком помогали радел во всемМарфе Ивановне.

В царствованиеМихаила Федоровича(18 марта 1614 г.) священникуЕрмолаю Герасимовуи сыну его былапожалованаволость в Обонежскойпятине, Вышегорскогостана, а крестьянамПетру Тарутину, из погостаТол-Егорьевскаго, Глезуновым, того же погостаи Андреевым, Сно-Губскойволости, погостаКижскаго, заих заслуги былиданы земли играмоты.

Эти крестьяне, по внушениюсвящен­никаЕрмолая, узнав, что Марфа Ивановнатоскует неведениемо судьбе своегосупруга, изъявилиготовностьпробратьсяк нему. Им потребовалосьмного смышленостии отваги, чтобыоткрыть преждевсего местозаключенияФиларета Ни­китича, а потом пуститьсяв дальний путьза 500 верст, чтобыувидеть заключенногои поговоритьс ним. Скольковремени МарфаИвановна пробылав Тол-Егорьевскомпогосте — точнонеизвестно.

Сына их Михаила, будущего царя, которому шелшестой год, отправили наБелоозеро сопальнымитетками: княгинеюМарфою НикитичноюЧеркасскою, АнастасиейНикитичной(тогда еще девицею), с женой АлександраНикитича—Ульяною Семеновой(рожденнойПогожевой).Среди этогородственногокружка, маленькийМихаил и егосестра ТатьянаФедоровна (8-милет) терпелина Белоозере«тяжкую нужду»и росли приочень суровыхусловиях. Достоверноизвестно, чтопристава, наблюдавшиеза содержаниемопальных, частоотказывалиим даже в молокеи яйцах для ихстола, а заботливыететки не моглидопро­ситьсяи куска холста, необходимогодля белья детям.

Одновременнос Романовымибыли сосланывсе боярскиефамилии, связанныес их родом брачнымиузами: князьяЧеркасские, Шестуновы, Репнины, Сийские, Карповы и другие.Это гонениена Романовыхранее известныйАвраам Палицынставит в числогрехов, за которыеБог покаралземлю Русскуюсмутою. Полторагода спустяБорис Годуновдозволил материМихаила Федоровичаинокине Марфевернуться кдетям на Белоозеро, а немного спустяи всем белоозерскимссыльным переселитьсяв Юрьев-Польскийуезд, в роднуювотчину Романовых, село Клин.

В 1605 г. Лжедмитрий, пытаясь утвер­дитьсяна престоле, оказал особоевнимание своиммнимым родственникам, возвратив изссылки Нагихи Романовых.Феодору Никитичуон предоставилРо­стовскуюмитрополию, а Ивана Никитичавозвел в санбоярина и останкиумерших в ссылкебратьев егоразрешил спочетом перевезтив Москву ипохо­ронитьв родовой ихусыпальнице- Ново-Спасскоммонастыре.

После низведенияс престолаШуйского, Москваизбрала в цариВладислава, сына польскогокороля Сигизмунда, хотя патриархГермоген тогдауже указывална юного МихаилаФедоровичаРоманова, нодругие ду­ховныелюди хотеливидеть на престолекнязя В. В. Голицына.После заключениядоговора сгетманом Жолковскимбыло составлено«великое посольство», во главе которогостояли: митрополитФиларет (Романов)и князь В. В.Голицын. Посольствоэто повезлона утверждениедоговор обизбрании Владиславав Московскиецари. Уму и ловкостиЖолковскогоприписываютудаление лиц, бывших представителямизнатных родов, которые моглибыть опаснымисопер­никамиВладислава.

Вскоре изМосквы уехалЖолковский, увезя с собоюВасилия Шуйскагос братьями.Отъезд гетманабыл вызван тем, что он получилприказаниекороля заменитьВладиславаим самим, тоесть, чтобыМосква присягнулаСигизмунду, о чем скороузнали в Москвеот посольства, отправленногок королю, котороесообщало сдороги, чтомногие русскиелюди под Смоленскомцелуют крестСигизмунду.

Салтыкови другие бояре, получавшиеподачки отСигизмунда, желали при­сягнутьпрямо ему, нопатриарх Гермогенвосстал противвлияния поляков, явясь патриотоми хранителемправославия.В своих грамотахпатриарх призывал«всех не мешкая, по зимнемупути, собратьсясо всех городов, идти вооруженнымиополчениямик Москве напольских илитовскихлюдей».

Прежде чемсобравшеесяополчениеподошло к Москве, поляки 19 мартапередралисьс москвичами.Подоспевшиепередовыеотряды ополченияс князем ДмитриемМихайловичемПожарским, раненым в этомбою, дали возможностьотброситьполяков, которыезапер­лисьв Кремле иКитай-городе, при чем дляудобства оборонысожгли всюМоскву и Замоскворчье.

В апрелемесяце московскиепослы былиограблены иотправленыпленникамив Польшу, а 9 июня1611 г., Сигизмундвзял приступомСмоленск. Затемшведы, 16 июля, взяли обманомНовгород, которыйизбрал себев цари Филиппа, одного из сыновейшведскогокороля. Тогдаже в Псковеявился самозванецСидорка, которогоиногда называюттретьим Лжедмитрием.Сигизмунд, повзятии Смоленска, поехал в Польшуна сейм, праздноватьсвою победу, а в Москву послалотряд конницыпод начальствомгетмана Хоткевича.

После взятияСмоленска иНовгородаМосковскоегосударствобыло близкок падению. Странаосталась безправительства, так как боярскаядума была упразд­ненав Москве, когдаполяки захватилиКремль. Но когдаослабли политическиесилы, у властивстали люди, которые помоглиобъединениюнародных масс, пошедших навы­ручку гибнувшейземли. Во главеэтих лиц на­ходилсяпатриарх Гермоген, который, посви­детельству летописца:«якостолб неколе­бимостоял средиРусской земли, стоял одинпротиву ихвсех, аки исполинмуж без оружияи без ополчениявоинского».Громко раздавалсяголос святителяиз Кремля, которыйв своих грамотахразным городамосвобождалот присягиВладиславуи призывал ксвержениюиноземцев. «ИРусь ополчиласьза веру, за своисвятыни, замощи, находившиисяв престольномКремле». ПолякипринуждалиГермогенаподписатьграмоту к московскимпослам, чтобыони усту­пиливоле Сигизмунда, но патриархотказался.После этогоГермогеназаключили подстражу в подземельеЧудова монастыря, куда спускалиему через окнохлеб и воду.

Когда 5 августа1611 г. Сапга провезмимо ополчений, стоявших подМосквой, провиантполякам в Кремль, туда пробралсягорожанинРодион Мосев.Он пробралсяв заключениек патриархуГермогену, который услышаот него, чтоподмосковноеополчениедумает присягнутьВоренку (сынуТушинскогоВора и МариныМнишек), на спехсоставил последнююсвою грамоту, чтобы отпра­витьв Нижний-Новгород.Получив этуграмоту, протопопСавва, собравжителей в местныйсобор, обратилсяк ним с речью, чтобы утвердитьсяна единении«очиститьземлю». Про­стоймужик, КузьмаМинин Сухорук, торговец мясом, избран­ныйв число земскихстарост, подвлиянием словпротопопасказал: «ПравославныеЛюди! коли хотитепомочь московскомугосу­дарству, не пожалеемдостояниянашего, дворысвои продадим, жен и детейзаложим, станемчелом бить, искать, кто бывсту­пилсяза истиннуюправославнуюверу и стал быу нас начальником».

Стали собиратьприношения, давали «третьюденьгу», тоесть третьючасть имущества, как «порешилмир». Набравдостаточноденег, решилиискать воеводу.По указаниюМинина избраликнязя Д. М. Пожарского, который жилв ста верстахот Нижнего всвоей вотчине, лечась от полученныхран. Пожарскийсогласилсяс тем, чтобыкто-нибудь изпасадских людейведал хозяйственнойчастью ополчения- «у того великогодела были иказну собирал», при чем указална Минина.

/>

Недостатоквоенной силыи денег заставилнижегородцевнаписать окружнуюграмоту к другимгородам. На ихпризыв откликнулосьмного городов, и первым былг. Коломна. Когдаизвестие оновом ополчениидошло до Кремля, то сидевшиетам взапертимосковскиебояре увещевалинарод грамотамив Кострому иЯрославль, бытьверными Владиславуи грозили вместес полякамипaтриapxy, чтобы он убедилнижегородцевтакже остатьсяверными Владиславу.Но Гермогенбыл непреклонени сказал: «Дабудет над нимимилость отГоспода Богаи от нашегосмиренияблагословление».Это были последниеслова патриарха, которому полякипересталиспускать вподземельепищу, и он 17 февраля1612 г. скончалсямученически, голодною смертью.

МедленнопродвигалсяПожарский кМоскве, так какон не один управлялвойском, прикото-ром былземский собор, что ясно видноиз грамоты от7 апреля посланнойиз Ярославляво все города, в которой князьпросил прислатьему «выборныхдля царскагообирания», тоесть избрания.14 августа 1612 г.народное ополчение, под предводительствомкнязя Пожарскаго, прибыло кТроице-СергеевскойЛавре, где быловстреченоархимандритомДионисием, любимцем погибшегоГермогена, совсею братиейи расположилосьтут на последнийстан передМосквой.

Десять днейспустя, 24 августа, произошел самыйстрашный бой, когда билисьс рассвета досумерек. Окопыи остроги пошести раз переходилииз рук в руки.Со страшнымуроном гетманХоткевич принужденбыл отступитьк Воробьевымгорам и болене дерзнулподступатьк Москве.

Засевшиев Кремле полякиужасно голодали.Вместе с нимиту же участьнесли и захваченныеими русскиебояре, в числекоторых находилсяи боярин ИванНикитич Романовс своим племянникомМихаилом Федоровичеми его матерьюинокинею Марфою.

Наконец, последолгих переговоров,22 октября 1612 г.ополчениедвинулось наприступ, и казакивзяли Китай-город, но поляки решилисьеще дер­жатьсяв Кремле, выжидаяприхода подмоги.А шедший к нимна выручкукороль Сигизмунд, три раза подступалк Волоколамску, три раза былотражен и ушелобратно. Узнавоб этом, полякивышли из Кремляс условием, чтобы им быласохраненажизнь.

Ополчение, очистив Москву, должно былозаключить своюпобеду избраниемцаря, для чегоПожарскийпризвал по 10выборных откаждого города, но были города, приславшиебольшее числосвоих представителей, так Нижний-Новгородприслал 19 человек.

Всего было277 подписей подграмотой избранияМихаила Федоровича, из них 57 принадлежатдуховенству,136 боярам и высшимслужебнымчинам, а остальные84 — городскимвыборным.

Вначале соборраспался напартии и повыражениюлетописца: «намногие днибысть собраниялюдям, дела жеутвердити немогут и всуеметутся смои овамо». Какой-тодворянин изГалича подалписьменноемнение, чтоближе всех породству к прежнимцарям стоитМихаил Романов, а потому егои надо выбратьв цари. Раздалисьголоса противников, но в это времяиз рядов выборщиковподошел к столудонской атамани положил нанего писание.«Какое этописание тыподал атаман?»- спросил егокнязь Пожарский.«О природномцаре МихаилеФедоровиче», ответил атаман, который будтобы и решил дело.Это было 7 февраляна предварительномизбрании, аокончательныйвыбор был отложендо 21 числа, и вгорода былиотправленылюди, чтобыузнать мнениенарода. Посланныевернулись сизвестием, чтоу всех однамысль: «бытьгосударемМихаилу ФедоровичуРоманову, аопричь егоникак никогона государствоне хотеть». Внеделю православия, первое воскресеньеВеликого поста,21 февраля 1613 года, были назначеныокончательныевыборы. Каждыйчин подал письменноемнение, и вовсех их значилосьодно имя — МихаилаФедоровича.

Тогда несколькодуховных лицс боярином воглаве посланыбыли на Краснуюплощадь, и неуспели они свозвышенногоместа спроситьнарод, когохотят в цари, как все закричали:«Михаила Федоровича»!

Летописецотмечает, чтоМихаила Федоровичапросили нацарство «сродственногоего ради соуза(союза) царскихискр», а АвраамийПалицын называлМихаила «избраннымот Бога преждеего рождения».

Но чуть былоновое злодействоне разрушиломечты русскогонарода. МихаилФедорович сматерью своей, после московскойосады, уехалв свою Костромскуювотчину, селоДомнино, гдеедва не подвергсянападению шайкиполяков, котораяв 1613 году пробраласьв Галицкий иКостромскойуезды. Фактпребыванияполяков вЖелезно-Боровскоммонастыре, всего в 15-20 верстахот Домнинаустановленисторией. Отсюдаони искалидороги в Домнино, чтобы убитьновоизбранногоцаря и тем самымвызвать смуту, выгодную дляних. Они не дошлидо Домнинакаких-нибудь2-х верст, встретившийсяим домнинскийкрестьянинИван Сусанин, бывший довереннымлицом Романовых, чувствуяяопасность, повел их впротивоположнуюсторону – кселу Исупову, а в Домнино послал своегозятя, БогданаСабинина, кцарю МихаилуФедоровичус известиемо грозящейопасности исоветом укрытьсяв Ипатьевскоммонастыре, близсамой Костромы, построенномв XIV столтетиимурзой Четом, предком Годунова.Этот монастырьподдерживалсявкладами Бориса, а при Лжедмитриибыл подаренпоследнимРомановым, какполагают, завсе то, что онипотерпели отБориса. Нарочнобродя по Исуповскомуболоту и соседнимлесам целуюночь и утроследующегодня, несмотряна пытки, Сусанинне открыл злодеямместопребынияМихаила Федоровичаи был ими изрубленв селе Исупов.Другой крестьянин, оставшийсябезымяннымсовершил такойже подвиг близВолоколамска.

В 1839 г. во времяцарствованияимператораНиколая I в Костромесооружен памятникцарю МихаилуФедоровичуи крестьянинуИвану Сусанину.

Итак МихаилФедорович послемосковскойосады жил вКостромскойвотчине, и вМоскве не знали, где он находится.Поэтому, посольство, состоявшееиз Феодорита, архиепископаРязанскогои Муромского, Авраамия Палицына, Шереметьеваи др., отправилосьсперва в Ярославль, а оттуда в Кострому, куда приехав,14-го марта, сопровождаемоекрестным ходом, при. огромномстечении народа, пошло в Ипатьевскиймонастырьуведомить обизбрании и битьчелом МихаилуФедоровичуи его материинокине Mapфе.Но послы встретилисильное нежеланиесогласитьсяна избраниесо стороны, каксына, так и егоматери. ИнокиняМарфа не хотелавидеть своегосына на престоле, а юный избранникотвечал послам:«с великимгневом и плачем», что он государембыть не желает.Марфа говорилапослам, «чтосын её не всовершенныхлетах, да иМосковскагогосударствавсяких чиновлюди измалодушествовались: дав свои душипрежним государям, не прямо служили».Затем, опасаясьза сына, онауказывала, чтов такое время,«когда совершилсяряд измен вокругпрестола иприрожденномугосударю труднобыть в Московскомгосударстве».Послы уверяли, что МихаилуФедоровичунечего опасатьсячего-нибудьподобного, потому чтотеперь людиМосковскогого­сударства«наказалисьи пришли всоединение».Долго пришлосьпослам угова­риватьи мать, и сына, наконец, усилияих увенчалисьуспехом — Михаилдал свое согласие, а мать благословилаего иконою.

Из КостромыМихаил Федоровичс матерью уехалв Ярославль.Оттуда он писалземскому соборуо своем соглашениина избрание, а также о том, чтобы ему все«верой и правдойслужили». Земскийсобор отвечал, что люди сосле­зами благодарятБога, молятсяо царском здоровьеи просят егоскорее приехатьв Москву: «тебебы великомугосударю нассирых пожаловатьбыть в царствующийград поскорей».Но Михаил Федоровичне торопилсяв Москву, таккак хотел, чтобыземский соборнемного устроилдела, водворивпорядок, а такжепозаботилсяприведениемв исправностьдворцов в Кремле.Лишь 16 апреляцарь «пошел»к Москве, ведяпере­пискус собором, атакже с боярами, которые доносили, что приготовилидля государякомнаты царяИвана, да Грановитуюпалату, а дляматери егохоромы в Вознесенскоммонастыре, гдежила царицаМарфа; «тех жехором, что государьприказал приготовить, отстроитьнельзя — денегв казне нет, плотников мало, палаты и хоромывсе без кровли, мостов, лавок, дверей и окошекнет — надобноделать всеновое, а лесупригодногоскоро не добыть».

Михаил Федоровичне удовлетворилсятаким ответоми писал боярам, в конце апреля, следующее: «попрежнему и поэтому нашемууказу велитеустроить намзолотую палатуцарицы Ирины, а матери нашей- хоромы царицыМарии; еслилесу нет, товелите строитьиз брусяныххором царяВасилия».

Когда царьприбыл к Троице-Сергеевскойлавре, к немуявились дворянеи крестьяне, ограбленныеказачьимишайками, бродившимиоколо Москвы.Михаил Федоровичобъявил посламот собора, чтоон с матерьюдальше не поедети по этому поводуписал боярами собору в Москву, что, если «гра­бежии убийства неуймутся, токакой от Богамилости надеяться?»

Наконец, 2 маясовершилсяторжественныйвъезд МихаилаФедоровичав Кремль. Людиот мала до великавышли за городнавстречугосударю. Царьи мать его слушалимолебен в Успенскомсоборе, послечего всякихчинов людиподходили кцарской рукеи здравствоваливеликому государю. В том же Успенскомсоборе 11-го июляМихаил Федоровичвенчался нацарство, причем госу­дарьповелел «длясвоего царскоговенца во всякихчинах быть безмест». ДьякПетр Третьяковобъявил порядокторжества: боярин князьМстиславскийбудет осыпатьгосударя золотыми, боярин ИванНикитич Романовбудет держатьшапку Мономахову, боярин князьДмитрий ТимофеевичТрубецкой — скипетр, новыйбоярин князьПожарский — яблоко (державу).Тотчас же Трубецкойбил челом наРоманова, чтоему меньшеРоманова бытьнеуместно.Тогда государьсказал Трубецкому:«Известно твоеотечество передИваном, можноему быть тебяменьше, но теперьбыть тебе егоменьше, потомучто мне ИванНикитич породству дядя, быть вам безмест». Такимобразом уладилиэто дело. Надругой деньвенчаний (12 июля), во время празднованияименин царя, Кузьма Мининбыл пожалованв думные дворяне.

Михаил Федоровичне отпустилиз Москвы выборныхземских людейдо 1615 года, когдаих замениливновь избранные.Земский соборв течении десятилет, с 1613 по 1622 г.г., постояннонаходился вМоскве, а послепостоянногособора уже небыло, но соборысозывалисьчасто и длилисьдолго. При чеминогда всеобстоятельствадел предлагалисьна рассмотрениенепосредственносамим царем.Так из актасобора 12 октября1621 г. известно, что сам царьМихаил Федоровичдержал речьпред соборомо неправых иобидных действиях польскогокороля. Этисоборы не тольконе уменьшализначения царскойвласти, но инапротив, ееза­крепляли.

После страшныхсмут сталопроисходитьполное обеднениеи разрушениегосударстваи необходимобыло, чтобыпроявилосьособое «напряжение»народных сил, которое спаслобы отечествоот угро­жавшейему опасности.Личность самогогосударя МихаилаФедоровича, в высшей степенисимпа­тичная, своим обаяниемспособствовалаукреплениюцарской властии идеи самодержавия.При нем печатьгосударственнаябыла сделанабольше, введенновый титул«самодержца», а над го­ловамиорла вырезаныкороны. ЦарьМихаил Фе­доровичбыл человекмягкий, добрый.Своими душевнымикачествамион производилна народ самоевыгодное впечатление.Доброта царяне до­пускалавозможностипредположить, чтобы какая-нибудьнесправедливостьмогла исходитьот такоговеликодушногоцаря, а если ислучалосьчто-нибудьподобное, тов глазах народався ответственностьпадала на лиц, стоявших междуним и верховноювластью.

В началецарствованияМихаила Федоровичаглавною заботоюявлялосьпреследованиеи уничтожениеразбойничьихшаек, причемс Заруцкимпришлось вестинастоящуювойну. Он былвзят в пленстрельцамив Астрахани, и с МариноюМнишек и еёсыном привезенв Москву, гдеЗаруцкий и сынМарины быликазнены, а онасама умерлав тюрьме. Крометого, приходилосьсчитаться сШвецией, котораяимела своегокандидата нарусский престол, королевичаФилиппа, и велавойну с Москвой.Заключенныйв начале 1617 годаСтолбовскийдоговор вернулНовгородскуюобласть, а такжедал воз­можностьМоскве обращатьсясмелее с Польшей, с которой МихаилФедорович хотелзаключить мир, чтобы освободитьсвоего отца, Филарета Ники­тича, из плена. Польскийпретендентна московскийтрон, Владислав, подступал кМоскве и, соединясьс гетманомСагайдачным, пришедшим кнему на помощьс 20.000 казаков, угрожал Москве, где, в это время«явившаяся, комета стояланад самым Кремлем», предвещаявзятие Москвы.Страх обуялвсех московскихжителей. Сагайдачныйпопробовалворваться вМоскву, но былотбит. ТогдаВладиславотступил кТроицкой лавреи требовал еёсдачи, но безуспешно.Затем он вступилв переговорыи около лавры, в деревне Деулин, было заключеноДеулинскоеперемирие, покоторому решенобыло разменятьсяпленниками.Польша удерживаласвои завоевания- Смоленск иСеверскуюземлю, а Владиславотказался отпретензий намосковскийпрестол.

1-го июля 1619 г.на реке Поляновке, близ Вязьмы, произошел обменпленных, и митрополитФиларет возвратилсяна родину. Еговъезд в Кремльбыл ознаменованцелым рядомторжественныхвстреч по пути, по городам, наконец, напереезде черезречку Ходынку, его встретилимосковскиевласти: всебояре, дворянеи приказныелюди. Послебояр встречалигости, купцыи всякие «жилецкие»люди. 14-го же июля, не доезжаяречки Пресни, встретил митрополитасам царь и поклонилсяотцу в ноги.Филарет Никитичтоже преклонилсяпред своимсыном и царем, и долго обаоста­валисьв таком положении, не решаясьвстать, ни говоритьот радости.Поздоро­вавшисьс сыном, Филаретсел в сани, агосударь совсем народомшел впередипешком. Вскоре, по возвращениииз плена, ФиларетНикитич былпосвящен в санпатриархaиерусалимскимпатриархомФеофаном, приехавшимв Москву замило­стыней.

С тех порначалось такназывае­моедвоевластие: Михаил Федоровичстал управлятьгосударствомс помощьюотца-патриаpxa, которому былприсвоен, каки царю, титул«великогогосударя». Отимени обоихрешались вседела, обоимигосударямипринималисьпосольстваи обоим имподносилисьпослами дарыи подарки. Притаких приемахпослов местничество(конфликт из-засравнениязнатности рода)ставило взатруднительноеположениегосударя. Так, например, припредставленииперсидскогопосла, рынды(телохранители)исчезли. Одинсбежал и спряталсянеизвестнокуда, так чтоего не моглисыскать, а другойсказался больным, но его привезливо дворец иназначили кнему в товарищирындой князяРомодановскаго.Мнимо больнойЧепчугов билчелом на Ромодановскаго, а князь Пожарскийна Чепчугова, что он бесчеститих род по однородствус Ромодановскими.

До чего дошломестничество, видно из того, что, когда государьвелел на­значитьрынд, во избежаниеместничества, из людей неродословных,«меньших статей», которые бы немогли хвастатьсяслужбою предков, то при назна­чениирындами стряпчихТелепнева иЛарюнова, одиниз них бил надругого, основываясьна том, что отецодного городовой, сын боярский, а другого -лишьподьячий. Такимобразом, хотяцарь «для докукии челобитьявелел от меньшихстатей выбирать, но и те бьютчелом». Таковабыла тогда силаместничества.Филарет Никитичскоро разогналтех, кого выдвинулородство с егоженой, а такжевозобновилдело царскойневесты МарииХлоповой, изпреданногоРомановым родаЖелябужских, которая жилапри Марфе и в1616 г. была объявленаневестою МихаилаФедоровичаи ей дали имяАнастасия. «Имолитва наречениюей была и чиныу ней уставилипо государскомучину, то естьчесть и бережениек ней держали, как к самойцарице, и дворовыелюди крест ейцеловали и вМоскве и вовсех епископияхБога за неемолили, то естьвспо­миналина эктиньях».

Но личноенеудовольствиеСалтыкова наодного изродственниковХлоповой расстроилосвадьбу, таккак заболевшуюневесту признали«испорченной»и сослали вместес родными, обвиненнымив обмане, в Тобольск.Интрига былаоткрыта, Хлоповурешили вернутьиз ссылки, таккак МихаилФедоровичпродолжаллюбить своюневесту ивоспротивилсяжеланию материжениться надругой. Однако, инокиня Марфа, стоявшая заСалтыковых, настояла натом, чтобы Хлоповуоставили вНижнем-Новгороде, поселив во дворумершого КозьмыМинина, а Салтыковыбыли отправленына житье в своивотчины.

Михаил Федоровичженился на 29году своейжизни на МарииВладимировнеДолгорукой, скоро умер­шей, на следующийгод царь вступилво второй бракс ЕвдокиеюЛукьяновнойСтрешневой.

По рассказуП. Львова, биографаотца невесты:«наканунепослали царскияповозки задевицами иззнатнейшихфамилий, приехавшихв Москву длявыбора. Этиде­вицы сопровождалисьматерями илиближай­шимиродственницами; на них былаодежда, жалованнаяцарем. По представлениидевиц инокинеМарфе Ивановне, матери и родствен­ницыразъехалисьпо домам. Прикаждой девицеосталась толькоодна прислужница, в комнатах дляних отведенных, находи­лисьпо обоим сторонамкровати. В пол­ночьМихаил, с матерьюсвоей, пошел

осматриватьневест. По окончанииосмотра инокиняМарфа спросиласына, на ко­торуюиз девиц палего выбор. Иочень удивилась, услыша, что онпредпочелприслужницуодной из привезенныхдевиц. Матьубеждала Михаила, чтобы он помыслил, как оскорбятсяэтим выборомкнязья и бояре, наконец, требовалаот него решительногоотказа, так какдо восходасолнца он долженв Успенскомсоборе в присутствиипатриарха идуховенстваобъявить имябудущей своейсупруги. Михаилотвечал: «Поволе толькоБожией и твоейпринял я венеци царство; нив чем не посмеюбыть ослушнымматери моей.Ты всегда быланаставницеюи моим покровом- все исполню…Но сердце моеникогда невыберет, никогдадругой не полюбит…Я опредлен кодним бедствиям! Первой супругилишился в первыемесяцы брачногосоюза, невестыли­шаюсь присамом избрании.Она не знатнойпороды; можетбыть, она терпитбедность, гореи я испыталнужду и гонение».

Слезы полилисьиз глаз Михаила, и, глядя на сына, мать его сказала:«Судьбы небесныетебя сохранили, они назначилитебе царство…Воля Божия дабудет с тобой! Возьми ту, котораяпришлась тебепо мысли и посердцу». Междутем, инокиняМарфа послаларазведать ороде прислужницы, которая оказаласьдочерью бедногоможайскогодворянинаЛукьяна СтепановичаСтрешнева, адевица, прикоторой онанаходилась, её дальнеюродствен­ницей, угнетавшейее своим своенравием.Когда же патриархФиларет благословлялсына своего, то он сказал:«Бог за благочестиепрославил тебяи почтил царством, и впредь заблагочестиетвое и царицыЕвдокии дасоблюдет васот врагов …».Во время благовестак молебствиюбыли представленыЕвдокии дочерикнязей и бояр.В смятениидуши, скромнаяи кроткая Евдокия, не допускаладевиц целоватьсвою руку, носама целовалакаждую из девиц.На другой день, по совершенииобряда обручения, отправленыбыли от царябояре к отцуневесты с царскойграмотой, вкоторой уве­домлялиего, что, по благостиБожией, Евдокияизбрана царскойневестой. Посланныезастали Стрешневав поле с сохою, возделывающегониву для посеваржи. После, живяв царских

хоромах, Стрешнев незабыл своейизбы с соломеннойкровлей; настенах однойиз комнат онразвесил своюпрежнюю одежду, опояску и обувь.Каж­дое утро, до своей кончины, отдергиваязавесу, он говорил:«Лукьян! помни, что ты был ичто ты есть; помни, что всеэто получилот Бога. Не забывайЕго милосердия, помни Его заповеди.Делись всем, что имеешь, сбедными, онитвои братья.Не утесняйникого; ты самбыл беден. Помнитвердо, что всеземное величие- суета, и чтоБог одним словомможет обратитьтебя в ничто».

С приездомФиларета ипосвященияего в патриархи, он задумалважные государственныевопросы и ставилих на разрешениеземских соборов.Так, в июне 1619 г.собору былипредъявлены, сделанные царюпатриархомуказания, чтос разореннойземли берутсяподати: с однихпо дозорнымкнигам, т. е. поподатной оценкеимуществ сообразноих благоустроенности, а с других, неменее разоренных, взимаются пописцовым книгам, т. е. по простойподатной переписи, при которойне обращалосьвнимания наблагосостояниеплательщиков.Собор постановил: произвестиснова переписьв местностяхне разоренных, писцов и дозорщиковвыбрать изнадежных людей, привести ихк присяге, взявобещание писатьбез взяток иработать «вправду».

Воеводы иприказные вобластях позволялисебе ряд насильственныхдействий ибеззаконийв 1627 году правительстворешило восстановитьповсеместногубных старост.Эта мера ограничивалакруг влияниявоевод, многиегорода воспользовалисьею и просили, чтобы у них небыло воевод, а были толькогубные старосты, но некоторыегорода оставалисьнедовольныгубными старостамии просили назначениявоевод.

Желая такжепривить в России«разные промыслы», правительствопризывало нальготных условияхпромышленниковиностранцев.Среди них встречались«рудознатцы», оружейникии литейщики.Отыскивая руды, правительствозаботилосьоб оружейноми литейномделе. Тула славиласьвыделкою оружия, а в 1632 г. голландскийкупец АндрейВижусь получилпозволениепостроить тамзавод для литьяпушек и ядер.

В 1642 году былоположено началопре­образованиювоенного устройства, с помощью иностранныхофицеров былоначато обучение«русских ратныхлюдей» иностранномустрою и сталипоявлятьсяполки с иностранныминазваниями, солдатские, рейтарские, драгунские.Полки эти былипереходнойступенью кпостоянной, регулярной, национальнойармии в России.Собор 1642 г. постановилформированиев том же годудвух Московскихвыборных полковсолдатскогостроя, под названием1-го и 2-го выборных, впоследствии1-го Московского, иначе.Лефортовского, и Бутырского.Оба названыот слобод, вкоторых квартировались- Лефортов­скойи Бутырской.Шефом Бутырскогополка был некийиностранецАльциль, полксостоял из 52рот, в каждойроте было по60 человек. 1-ыйМосковскийвыборный полкисчез в концевторой половиныXVIII в., и до сих порон не появлялсяв истории. ПослеАльциля командовалиполком генерал- майор Кровков, полковникЖданов, иноземецБюст, причемс упоминаниемимен Ждановаили Бюста, полкупоминалсяв официальныхактах такжеи Бутырским.В начале Крымскогопохода, в 1687 г., командиромБутырскогополка был знаменитыйпотомок КарлаII, шотландецПатрик Гордон, служившийпрежде в шведских, затем в польскихвойсках и сражавшийсяпротив татари русских, онпоступил нарусскую службумайором.

За все времяцарствованияМихаила Федоровичашла усиленнаядеятельностьпо постройкеразличных хороми зданий в Кремле.В 1635 и 1636 г.г. былисооруженыкаменные хоромыдля госу­даряи его детей, построенныена стенах старогоздания надмастерскоюпа­латою, бывшеюв начале XVI векаприемною СофииПалеолог, апозже ЕленыГлинской иназываласьзаднею и западною, над палатами-подклетными, которые тянулисьдо палаты зо­лотой.Это место былозанято преждедеревяннымихоромами, наместе кото­рыхи построилитри новых каменных

этажа, являющихсяпродолжениемцарицыныхприемных палати с теремомнаверху. Надпись, располагавшаясянад входом, указывает, чтоверхний этажпредназначенбыл для малолетнихцаревичейАлексея и Ивана.Все пространствоот Никольскихдо Спасскихворот в царствованиеМихаила Федоровичаеще было застроено15 церквами, построеннымиродственникамиказненных натех местах; церкви этиназывались«на крови уголов, что нарву».

В 1635 г., 10 июня, в Кремль быловнесено телоцаря В. И. Шуйского, отданного, наконец, Польшей.С утра в Кремлезагудел колокол, родня и народповалил кДорогомиловунавстречу телацаря Василия.

Правительственнойдеятельностьювремен МихаилаФедоровичабыло успокоениевзволнованногосмутой государстваи этой целиправительстводумало до­стигнуть: истреблениемадминистративныхзлоупотребленийи поднятиемобщего благосостояния.

Михаил Федоровичскончался 12-гоиюля 1645 г. Уже ктридцати снебольшим летцарь «скорбилножками» и, пособственнымсловам его: «довозка и из возканосили в креслах».Незадолго передкончиною состояниездоровья царяочень пошатнулось, так как неудачав устройствесудьбы егодочери Ирины, которую онхотел выдатьзамуж за датскагокоролевичаВольдемара, нанесла тяжелыйудар мягкойнатуре МихаилаФедоровича, чрезвычайнопотрясенногонесколько летперед тем смертьюдвух его сыновей.В день своегоангела, стояу заутрени царьзаболел. В церквис ним сделалсяприпадок, и егоперенесли вцарские хоромы.К вечеру болезньусилилась, онстал стонать, жалуясь, что«внутренностиего терзаются», приказал призватьцарицу и сына,16-ти летнегоАлексея Михайловича, и патриарха, простился сженою, благословилсына на царство, исповедался, приобщилсяСв. Тайн и в началетретьего часаночи, тихо умер.

За те 32 года, которые находилсяу власти МихаилФедоровичРоманов, а всегоон прожил 49 лет, это было времятяжелейшегои медленноговосстановленияпромышленности, сельскогохозяйства, страна почтивышла из кризиса, началось объединениерусских земель, произошелподъем в сознаниинародных масс, русский народсплотилсявокруг фигурысамодержца.

Анализлитературы.

Книга «Тристалет царствованиядома Романовых»была написанав 1913г. Пожалуй, это единственнаякнига, из всехкоторые я видел, где настолькоподробно описываетсяцарствованиеМихаила Федоровича. Здесь описановсе до мелочей, но к сожалениюв отличии отдругих книг(«История Отечества.Справочникшкольника»и «Русскаяистория длявсех») здесьне говоритсяо глобальныхпроцессах, тоесть не видноситуации вцелом. Затоздесь написаноо вещах, о которыхмы бы не узналииз других книг. В большинствекниг, таких как«История Отечества.Справочникшкольника»и «Русскаяистория длявсех», о МихаилФедоровичене рассказывается, как о великойисторическойличности, в нихрассказанооб основныхпреобразованияхтого времени, о его избрании, но читая этикниги невозможнооценить ситуацию, которая сложиласьв конце 16, начале17 веков, невозможноузнать о причинахи предпосылкахприхода к властиРомановых. Всвоем рефератея опирался накнигу «Тристалет царствованиядома Романовых», потому что вдругих книгахнаписано оченьнемного интересногоо воцаренииРомановых.

Фролов МихаилМГТУ им. Баумана1998г… Группа РЛ2-12

Списоклитературы:

Книга «Триста лет царствования дома Романовых». Ассоциация «Информ-Эко». 1990г.

«История Отечества. Справочник школьника». Филологическое общество «Слово».1994г.

В. Бутромеев. «Чтения и рассказы по истории России».

«Роман-газета».1994г.

www.ronl.ru

Реферат Правление Михаила Федоровича Романова

Введение.

История России на рубеже XVI - XVII веков изобилует событиями. Государство вступило в полосу экономического упадка, внутренних раздоров и военных неудач. Оно стояло на грани распада. Враги захватили крупнейшие пограничные крепости страны - Смоленск и Новгород, а затем заняли Москву. Внутренний конфликт подорвал силы огромной державы. Бедствия породили широкое народное движение. Государство переживало затяжной и сложный морально-политический и социально-экономический кризис. Результатом которого стала смена царских династий в России - династия Рюриковичей сменилась династией Романовых.

Драматические события, начавшиеся в 1584 году со смертью царя Ивана Грозного и завершившиеся лишь с избранием нового царя Михаила Романова на Земском соборе 1613 года, получили в русской исторической литературе меткое название «Смутного времени».

Истоки рода Романовых.

Романовы - русский боярский род, царская (1613-1721), императорская (1721- 1917) династия. Фамилия ведет свое начало от боярина Андрея Ивановича Кобылы (первая половина XIV в.). Его потомки: Кошкины, Захарьины и Захарьины-Юрьевы. Возвышение Дома произошло после женитьбы (1547) царя Ивана IV Грозного на Анастасии Романовне Захарьиной-Юрьевой. Последний брат, Никита Романович Романов, считается родоначальником династии. Представители рода приходились ближайшими родственниками царю Федору Ивановичу и заняли видное положение при дворе. После смерти бездетного царя (1598), последнего Представителя династии Ивана Калиты на московском престоле, Романовы оказались среди наиболее вероятных претендентов на трон. С приходом к власти Бориса Годунова они подверглись опале (1600) и были сосланы (1601), в том числе и двоюродный брат царя Федора Ивановича, Федор Никитич (будущий патриарх Филарет). После освобождения Москвы от поляков (1612) сын последнего Михаил Федорович был избран царем на Земском соборе (1613). В прямом мужском поколении династия прервалась со смертью Петра II (1730), женская прямая линия пресеклась после смерти Елизаветы I (1761). В лице Петра III началась Гольштейн-Готторпская династия Дома Романовых, последний представитель которой, император Николай II, был свергнут с престола февральской революцией (1917).

Иван Кобыла         Андрей (?-1351+)       Федор (?-1393)       Иван Кошкин (?-1427)       Захарий (?-1461)          Юрий Захарьин (?-1504)      Роман (?-1543)       Никита Юрьев-Захарьин (?-1586)    http://www.hrono.info/biograf/bio_g/godunova_ir.html   Федор Романов (1554-1633)          Михаил Романов Биография.

Михаил Федорович Романов – русский царь, положивший начало  царской династии Романовых.  Был выбран царем на Земском Соборе, состоявшемся в январе-феврале 1613 года. Венчался на царство Михаил Федорович  11 июля того же года, в возрасте 16-ти лет отроду.  После «смуты» страна была разорена, её экономика находилась в плачевном состояние. В таких условиях молодому царю требовалась поддержка. Первые десять лет правления Михаила Федоровича почти беспрерывно заседали Земские Соборы, которые помогали решать молодому Романову важные государственные вопросы. В Земском Соборе, одну из главных ролей играли  родственники Михаила Федоровича по материнской линии – бояре Салтыковы.  Михаил Федорович не без помощи митрополита Филарета, своего отца, ведет активную внутреннюю и внешнюю политику. В первые годы своего правления Михаил Федорович уделил большое внимание международным делам. Внешняя политика первого Романова была весьма продуктивна.

     В 1617 году был заключен «Столбовский мир» или как его еще называют «Вечный Мир» со Швецией. Согласно которому Россия теряла выход к балтийскому морю, но получала назад свои территории, которые раннее были завоеванные шведами. Границы установленные «Столбовским миром» просуществовали вплоть до «Северной войны».

     В Москве увеличилось число иностранцев. Михаил Федорович активно приглашал их на русскую службу. А за городской чертой даже возникла особая Немецкая слобода.

В Зарядье, на территории двора бояр Романовых, Михаил повелел основать мужской Знаменский монастырь. К этому времени он уже сильно «скорбел ножками» (не мог ходить, его возили в возке). От «многого сидения» организм царя ослаб, современники отмечали в нем «меланхолию, сиречь кручину».

Умер 13 февраля 1645 в Москве, погребен в Архангельском соборе Кремля.Призвание на царство Михаила Романова

В 1613 году Земский собор избрал на царство Михаила Романова, что закрепил итоговым документом — Соборной клятвой. После этого было назначено посольство из Москвы в Костромской Ипатьевский монастырь, где Михаил Фёдорович жил с матерью, инокиней Марфой. В этом посольстве, согласно позднейших преданий, особую роль сыграла Феодоровская икона Божией Матери, но детали того, как икона была задействована в этом событии, достаточно туманны. Посольство возглавляли архиепископ рязанский Феодорит, келарь Троице-Сергиева монастыря Авраамий Палицын и боярин Фёдор Иванович Шереметев. В связи с важностью вопроса, с посольством отправилась московская святыня — Петровская икона Божией Матери из Успенского собора Московского Кремля. Посольство прибыло в Кострому 23 марта 1613 года, и на следующий день, 24 марта были приняты Михаилом Романовым и его матерью в Ипатьевском монастыре. И мать и сын отказывались от престола, но в результате уговоров согласились. Эти события уложились в один день. По сообщению Нового летописца патриарха Филарета — «Бысть же в тот день на Костроме радость велия, и составиша празднество чудотворной иконе пречистыя Богородицы Феодоровской» — день стал днём празднования иконы, который отмечается до сих пор.

Внешняя политика. (цели, швеция, польша, европа, азия итоги)

Важнейшей задачей этого периода было восстановление государственного единства русских земель, часть которых после "смутного времени" оставалась под владением Польши и Швеции. В 1632 году, после того как в Польше умер король Сигизмунд III, Россия начала войну с Польшей, в результате которой новый король Владислав отказался от притязаний на московский Престол и признал Михаила Федоровича московским царем.

Самым важным новшеством в промышленности того времени стало появление мануфактур. Дальнейшее развитие ремесла, увеличение производства сельского хозяйства и промысла, углубление общественного разделения труда привели к началу формирования всероссийского рынка. Кроме того, наладились дипломатические и торговые связи России с Западом. Крупнейшими центрами российской торговли стали: Москва, Нижний Новгород, Брянск. С Европой морская торговля шла через единственный порт Архангельск; большей частью товары шли сухим путем. Таким образом, активно торгуя с западноевропейскими странами, Россия добилась проведения самостоятельной внешней политики.

Поднялось и сельское хозяйство. Начинало развиваться земледелие на плодородных землях к югу от Оки, а также в Сибири. Этому способствовало то, что сельское население России делилось на две категории: владельческих и черносошных крестьян. Последние составляли 89.6 % сельского населения. По закону, они, сидя на государственной земле, обладали правом ее отчуждения: продажи, заклада, передачи по наследству. Крестьяне были лично свободны, у них отсутствовало крепостное право. За выполнением общественных обязанностей следила община с мирским сходом и выборными.В результате разумной внутренней политики резко улучшилась жизнь простого народа. Так, если за период "смутного времени" городское население в самой Москве уменьшилось более чем в три раза - горожане убегали из своих разрушенных жилищ, то после "реставрации" экономики, по словам К. Валишевского, "... курица в России стоила две копейки, десяток яиц - копейку. Приехав в столицу на пасху, он был свидетелем благочестивых и милостивых деяний государя, который до заутрени посетил тюрьмы и раздавал заключенным крашеные яйца и бараньи тулупы. " Наметился прогресс и в области культуры. По словам С. М. Соловьева, "... Москва поражала великолепием, красотою, особенно летом, когда к красивому разнообразию церквей присоединялась зелень многочисленных садов и огородов. " В Чудовом монастыре открылась первая в России греко-латинская школа. Была восстановлена разрушенная во время польской оккупации единственная московская типография. К сожалению, на развитие культуры того времени наложило отпечаток то, что сам Михаил Романов был человеком исключительно религиозным. С. М. Соловьев пишет, что "царь участвовал в религиозном торжестве, которому подобного новая Россия уже не видала: из Успенского собора в Спасские ворота двигался крестный ход; за образами и духовенством шли стольники, стряпчие, дворяне и дьяки в золотом парчовом платье, за ними сам государь, за государем бояре, окольничие, думные люди и гости; по обе стороны пути близ царя шли полковники и головы стрелецкие. " Поэтому самыми крупными учеными этой эпохи считались исправители и составители священных книг, что, безусловно, сильно тормозило прогресс.

Внутренняя политика. (цели, сельское хозяйство, промышленность, торговля, укрепление структуры общества)

Внутренняя политика Михаила Федоровича Романова была более обширной и успешной, нежели внешняя, хотя, конечно, на международном уровне Россия кое- чего добилась. Главной внутреполитической проблемой Михаила Федоровича были ни как не успокоившиеся после «смуты» самозванцы. В 1614 году, в Москве были казнены Марина Мнишек и её сын Воренок, скрывавшиеся до этого в Нижнем Поволжье. В 1619 году, из польского плена возвращается отец Михаила Федоровича митрополит Филарет. Филарет посчитал, что приоритет во внутренней политики государства надо поставить в сторону укрепления принципов самодержавия. Связи с этим крупные угодия передавались во владения светским и церковным землевладельцам, дворянство за службу получало в награду земли и привилегии,  шел процесс закрепления крестьян за их владельцами, путем увеличения срока их сыска, расширялся состав боярской думы, а вот круг лиц имеющих реальную власть наоборот сузился, резко увеличивается число приказов.

     С целью повышения авторитета центральной власти были введены новые государственные печати, а так же появился новый титул «самодержавец». После поражения русских войск под Смоленском в 1634 году, Михаил Федорович проводит военную реформу. Начинается формирование кавалерийских пехотных соединений по западному образцу. Части вооружались новым, современным оружием, и действовали по новым тактическим схемам.

ИТОГИ ПРАВЛЕНИЯ

·        Заключение «вечного мира» со Швецией (Столбовский мир 1617 г.). Границы, установленные Столбовским миром, сохранялись до начала Северной войны 1700—1721 г. Несмотря на потерю выхода к Балтийскому морю, возвращены большие территории, ранее завоёванные Швецией.

·        Деулинское перемирие (1618 г.), а затем «вечный мир» с Польшей (Поляновский мир 1634 г.). Польский король отказался от претензий на русский престол.

·        Установление прочной централизованной власти на всей территории страны посредством назначения воевод и старост на местах.

·        Преодоление тяжелейших последствий Смутного времени, восстановление нормального хозяйства и торговли.

·        Реорганизация армии (1631—1634 г.). Создание полков «нового строя»: рейтарского, драгунского, солдатского.

·        Основание первого железоделательного завода под Тулой (1632 г.).

·        Усиление крепостнического гнёта крестьянства.

·        Основание Немецкой слободы в Москве — поселения иностранных инженеров и военных специалистов. Менее чем через 100 лет, многие жители «Кукуя» сыграют ключевую роль в реформах Петра I Великого.

bukvasha.ru

Смотрите также