Галина Тимофеева
Многие исследователи отмечают, что язык журналистики в последние два десятка лет существенно трансформировался. При этом наиболее заметные изменения происходят в двух областях журналистики: в публицистике и в интернет-журналистике.
Почему именно эти две сферы подверглись и подвергаются наибольшим изменениям? Здесь можно отметить целый ряд причин.
Во-первых, публицистика всегда наиболее быстро отзывалась на малейшие изменения языковой среды, не только впитывая в себя все новшества, но и немалой степени являясь собственно полигоном для вживления в литературный язык новых языковых форм и явлений, сращивания литературных и разговорных стилей.
Во-вторых, на рубеже тысячелетий стали возрождаться многие «масштабные» публицистические жанры, практически исчезнувшие в последнее десятилетие XX века (журналистское расследование, версия, прогноз, путевой очерк и др.). Во времена жёсткой конкуренции на рынке СМИ некоторые публицистические жанры в прессе стали вымирать из-за того, что большинство изданий попросту стали экономить место на полосах, поддаваясь общерыночной тенденции – ориентации преимущественно на новости и материалы рекреативного характера, привлекающие внимание и при этом не требующие больших объёмов и столь долгого времени подготовки к публикации, как многие жанры публицистики. А причиной возрождения этих публицистических жанров стало появление новой среды функционирования языка – Интернета, ставшего удобной площадкой для развёртывания масштабных исследований, расследований, аналитических статей.
В-третьих, Интернет как новая среда функционирования языка сильно повлиял на журналистику в целом, и в первую очередь, на интернет-журналистику, особенно – на сетевую публицистику (по причине двух факторов, названных выше).
И, наконец, просто появилась насущная потребность в глубоких публицистических материалах, как это нередко бывает в кризисные периоды развития любого государства.
Диалогическая природа Интернета как нельзя больше соответствует диалогической природе публицистики, и именно в этой среде стала развиваться новая публицистика – сетевая. Интернет-среда стала наиболее комфортной для формирования, развития и функционирования языка современной публицистики.
Именно поэтому профессор Г. Я. Солганик подчёркивает важность изучения трансформации языка в этой области: «Активное взаимодействие публицистики с такими сферами, как культура, Интернет и др., требует углубить и расширить современное понимание публицистической речи» [1:4-5].
И не случайно, если раньше полем исследования языка публицистики были в основном газеты (как наиболее доступный и лёгкий в плане анализа содержания материал), то в наше время в центре исследований современного языка СМК находится Интернет.
Важность влияния современных технологий на языковые процессы отмечают и другие учёные: «Динамичное развитие традиционных СМИ: печати, радио, телевидения, появление новых компьютерных технологий, глобализация мирового информационного пространства оказывают огромное влияние на распространение слова. Все эти сложные многогранные процессы требуют не только научного осмысления, но и разработки новых парадигм практического исследования языка СМИ» [2: 5].
Почему же именно публицистика выходит на передний план и становится пристальным объектом внимания исследователей, занимающихся изучением языка современных коммуникаций?
Причина в том, что в современном мире средства массовой коммуникации, и в первую очередь Интернет, стали наиболее эффективными средствами формирования общественного сознания. Исследователи отмечают интересную тенденцию: «в СМИ функция воздействия, убеждения начинает вытеснять остальные языковые функции, и средства массовой информации превращаются в средства массового воздействия» [3:11].
Следует отметить, что эта тенденция отнюдь не нова и имеет немало схожих механизмов с советским периодом развития печати, когда публицистика имела особенную ценность как орудие пропаганды и воздействия на общественное сознание. Впрочем, политолог и публицист С. Г. Кара-Мурза подчёркивает, что разница в том, что в тоталитарном обществе отношения строились принципиально иначе: «при «старом режиме», власть не распределялась частицами между гражданами, а концентрировалась у монарха, обладавшего не подвергаемым сомнению правом на господство (и на его главный инструмент – насилие). Как и в любом государстве, власть монарха (или, скажем, генсека) нуждалась в легитимации – приобретении авторитета в массовом сознании. Но она не нуждалась в манипуляции сознанием (выделено мной. – Г.Т.). Отношения господства при такой власти были основаны на «открытом, без маскировки, императивном воздействии – от насилия, подавления, господства до навязывания, внушения, приказа – с использованием грубого простого принуждения». Иными словами, тиран повелевает, а не манипулирует» [4:35-36].
В советском периоде основным орудием убеждения, внушения, агитации и пропаганды было публицистическое слово. Агитация и пропаганда в советской публицистике шла жёстко и безальтернативно. И всё же, в какой-то мере, манипуляция сознанием тоже присутствовала в «старой» публицистике. Просто в наши дни механизмы манипулирования стали тоньше, не такими явными и навязчивыми, и, можно даже сказать, более изощрёнными.
И хотя сейчас мощное влияние публицистики развивается на иной языковой, культурной и политической почве, пережившей значительные изменения со времён идеологической партийной прессы, причины возрождения интереса к теоретическим трудам по публицистике советских времён, к самой публицистике советской эпохи и возвращения в современную журналистику практически исчезнувших в конце прошлого столетия «тяжёлых» публицистических жанров очевидны.
По мнению учёных, главная из них – «кризисное, нестабильное состояние нашего государства, которое проявляется в коренном переустройстве власти, экономики, мировоззрения, в противостоянии оценок, взглядов, образа жизни людей, смене ценностных приоритетов, росте негативных явлений» [5:83].
Современные исследователи нередко делают акцент именно на манипулятивной природе публицистики, отмечая, что средства массовой коммуникации «являются одними из важнейших общественных институтов, оказывающих решающее влияние на формирование не только взглядов, представлений общества, но и норм поведения его членов, в том числе и речевого поведения. Это мощный инструмент воздействия на аудиторию и средство манипуляции общественным сознанием»[6:13].
Известно, что СМК, помимо информирующей функции, выполняют не менее важную оценочную, которая главным образом и влияет на формирование определённых представлений и мнений, помогает обществу разрабатывать ту или иную шкалу жизненных ценностей, формировать оценки происходящих в мире явлений.
«Информируя о ценностях и оценивая, СМИ реально влияют на качество публичного дискурса, на организацию моделей общественной жизни, на формирование у общества его собственного образа», – констатирует исследователь Коряковцева [7:314].
При этом важно отметить, что если раньше процессы формирования общественного мнения носили односторонний вертикальный характер, сверху вниз, от партии к народу через СМИ, то теперь, с приходом новых коммуникационных технологий в каждый дом, когда есть практически повсеместная доступность к Интернету, формирование общественного мнения происходит в многостороннем плюралистическом порядке: с одной стороны – представители власти, политические деятели и политтехнологи, с другой – профессиональные журналисты, с третьей – лидеры общественного мнения, люди искусства, блогеры и прочие личности, неравнодушные к явлениям общественной жизни и активно участвующие в жизни социума.
«Меняется коммуникативная парадигма современного общества: носители языка всё больше осознают своё важное место в общественно-политической жизни, формируют собственные оценки происходящих событий, ведут себя в процессе коммуникации с собственными целями, мотивами и интересами», – отмечает исследователь М. А. Кормилицына [8:14].
Такое противоречие – с одной стороны манипулятивная пропаганда, с другой – плюрализм мнений, всё сильнее проявляющийся в нарастающей демократизации общества, превращает языковую среду современных СМК в бурлящий котёл, в котором выплавляются новые языковые средства, жанры и приёмы, в том числе и психологические, манипулятивные.
И если в 2006 году исследователь И. П. Лысакова отмечала, что «Ярмарочная речевая палитра с трудом обозримого рынка изданий отражает плюрализм мнений, дифференциацию людей, партий» [9:119], то теперь уже с уверенностью можно сказать, что, с появлением многих тысяч сетевых СМИ, сайтов, блогов, форумов, на которых может высказаться любой человек, имеющий свою точку зрения, этот рынок стал поистине необозримым. И, как это ни парадоксально, либерализм мнений только способствует механизмам манипуляции общественным сознанием. Природа Интернета такова, что люди в первую очередь обратят внимание на то мнение, которое выберет большинство, то есть на ту информацию, которая окажется в самых верхах выдачи поисковых систем по данному запросу. А если при этом ещё учесть и то, что всё больше людей предпочитают получать необходимую информацию из Интернета, то становится понятным, почему Интернет – лучшее средство для манипуляции общественным сознанием.
Люди стали значительно меньше читать книги и толстые литературно-художественные издания, которые в советскую эпоху в немалой степени формировали мировоззрение интеллигенции и прочих прогрессивно настроенных людей, занимающихся своим самообразованием. В наше время люди больше интересуются аналитической публицистикой, в которой всё уже разложено по полочкам, которая отчасти помогает понять сложные социальные процессы, и в какой-то мере становится флагманом среди всех инструментов формирования общественного сознания.
А поскольку связь публицистики с разговорной речью изначально довольно высока, то язык современной публицистики в немалой степени влияет и на формирование современного литературного русского языка, и на мышление общества.
Некоторые исследователи считают, что и вовсе «в постсоветский период публицистика начинает играть главную роль в формировании речевого вкуса нашего современника, выработке и становлении норм литературного словоупотребления, отодвинув на второе место художественную литературу, занимавшую доминирующие позиции в советскую эпоху» [10:8].
Но если раньше очень сильна была власть печатного слова на страницах крупных изданий, то в наши дни на передний план выходит конвергентная сетевая публицистика. Причины всё те же: редко кто сейчас читает печатные издания, большинство наших современников предпочитает получать информацию из Интернета. И не в последнюю очередь по причине того, что сама природа Сети демократична. Покупая одну газету, читатель знакомится с мнением представителей только данного издания или, может быть, одного-двух экспертов по данному вопросу. В Интернете можно окунуться во всю разноголосицу мнений, ознакомившись с самыми различными, нередко противоположными точками зрения на данный вопрос, и, проанализировав полученную информацию, составить своё собственное мнение.
К тому же в мировой паутине не надо искать мнения других людей: большинство изданий тут же, прямо под публикацией, предоставляют ссылки на наиболее значимые материалы на эту же тему (хотя в отборе этих публикаций тоже можно наблюдать некий манипулятивный аспект). Здесь же можно посмотреть записи видеосюжетов, прослушать отрывки из радиопередач, узнать мнение рядовых сограждан – в виде комментариев и результатов соцопросов.
Более того, в сети Интернет можно поделиться своим собственным мнением, подискутировать с другими людьми – многие сайты предоставляют своим читателям такую возможность.
При этом исследователи отмечают, что демократизация отражается не только на политических процессах в обществе, но и на языке СМК: «Усиление демократических тенденций в обществе и языке привело к укреплению позиций разговорной речи, к усилению разговорной составляющей вербальной коммуникации» [11:10].
Роль Интернета в повседневной жизни всё более возрастает и это средство коммуникации не только является инструментом либерализации и демократизации общества, но и постепенно вытесняет звучащую речь (радио и телевидение), что приводит к утрате стилистических и орфоэпических норм, к снижению культуры речи, жаргонизации языка СМК, проникновению в язык журналистских публикаций просторечной, инвективной и обсценной (нецензурной) лексики. То, что раньше считалось нонсенсом – сегодня если и не становится нормой, то уже не является шокирующим явлением. И зачастую в этом процессе также играет свою роль стремление манипулировать общественным сознанием. Таким образом, то, что некоторые учёные называют «либерализацией» и «демократизацией» языка СМК, на самом деле тоже нередко имеет свои манипулятивные цели.
Многие исследователи (М. А. Кормилицына, Т. А. Воронцова, Г.А. Копнина, Ю.В. Щербинина, Н.Е. Петрова, Л.В. Рацибурская и др. [12]) отмечают, что язык современной публицистики стал жёстче в своих оценках, агрессивнее: «стремление к открытому самовыражению порой принимает форму прямого давления на адресата, навязывание собственной точки зрения при освещении тех или иных событий» [13:418].
При этом некоторые исследователи считают речевую агрессию одним из инструментов манипуляции сознанием адресата, воспринимая подобное речевое воздействие как «явное и настойчивое навязывание адресату определённой точки зрения, лишающее его выбора и возможности сделать собственный вывод, самостоятельно проанализировать факты» [14:22]. И даже расценивают речевую агрессию как «вербальное воздействие на адресата, имеющее целью изменение его личностных установок (ментальных, идеологических, оценочных и т.д.)» [15:14]).
А ведь, как известно, «язык не только передаёт информацию, но и воздействует на личность, формирует её, изменяя в лучшую или худшую сторону. Язык не только, как зеркало, пассивно отражает окружающую жизнь, но и вмешивается в нашу картину мира, в формирование языковой личности, <…> соответственно меняет личность, а следовательно, опосредованно и общественную жизнь» [16:620]. Таким образом, «язык из категории чисто лингвистической превращается в реальную общественно-политическую силу» [16:620].
Не случайно политологи всего мира изучают механизмы влияния публицистики на массовое сознание, а одной из главных функций публицистики по-прежнему остаётся «политическое постижение действительности, осуществляемое в агитационно-пропагандистских целях и имеющее своим конечным следствием воздействие на организацию социального поведения масс» [17:27].
И, наверное, опять-таки, не случайно во все сложные периоды развития государства, публицистика выходит на передний план. Убеждение, внушение и манипуляция сознанием – это именно те три кита, которые правят в любом обществе, состоящем из думающих людей, примитивная агитация в котором будет не эффективна.
В завершение хотелось бы привести слова известного политолога и публициста: «манипуляция – способ господства путем духовного воздействия на людей через программирование их поведения. Это воздействие направлено на психические структуры человека, осуществляется скрытно и ставит своей задачей изменение мнений, побуждений и целей людей в нужном власти направлении.
Уже из этого очень краткого определения становится ясно, что манипуляция сознанием как средство власти возникает только в гражданском обществе, с установлением политического порядка, основанного на представительной демократии. Это – «демократия западного типа», которая сегодня, благодаря промыванию мозгов, воспринимается просто как демократия – антипод множеству видов тоталитаризма. На самом деле видов демократии множество (рабовладельческая, вечевая, военная, прямая, вайнахская и т. д. и т. п.)...» [18:34]).
В наши дни так много говорят о сетевой демократии. И это тоже, скорее всего, не случайно…
Список литературы
Солганик Г. Я. Язык современной публицистики: сб. статей / сост. Г.Я. Солганик. – 3-е изд. – М.: Флинта: Наука, 2008. – 232 с. С. 4-5.
Добросклонская Т. Г. Медиалингвистика: системный подход к изучению языка СМИ: современная английская медиасеть. М., 2008. С. 5.
Ильясова С.В., Амири Л. П. Языковая игра в коммуникативном пространстве СМИ и рекламе. М. 2009. С. 11.
(С.Г. Кара-Мурза. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм, 2000. С. 35-36).
Поцепня Д. М. Изменения в словарном составе языка и новые лексикографические идеи // Современные языковые процессы. – СПб., 2003. С. 83.
Кормилицына М. А. Некоторые итоги исследования процессов, происходящих в языке современных газет // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. Сб. науч. Тр. / Под ред. М. А. Кормилицыной, О.Б. Сиротининой. – Саратов: Изд-во Сарат. Ун-та, 2008. – Вып. 8. С. 13.
(Коряковцева Е. И. Языковой образ российской провинции в столичной прессе // Жизнь провинции как феномен духовности. – Н. Новгород, 2005. С. 314.
Кормилицына М. А. Некоторые итоги исследования процессов, происходящих в языке современных газет // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. Сб. науч. Тр. / Под ред. М. А. Кормилицыной, О.Б. Сиротининой. – Саратов: Изд-во Сарат. Ун-та, 2008. – Вып. 8. С. 14.
Лысакова И. П. Революция в языке или язык революции? // Современная русская речь: состояние и функционирование. Вып. II. СПб., 2006. С. 119.
Петрова Н. Е. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии: учеб. Пособие / Н. Е. Петрова, Л. В. Рацибурская. – М: Флинта: Наук, 2011. С. 8.
Петрова Н. Е. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии: учеб. Пособие / Н. Е. Петрова, Л. В. Рацибурская. – М: Флинта: Наука, 2011. С. 10.
Кормилицына М. А. Усиление личностного начала в русской речи последних лет // Русский язык сегодня. – Вып. 3. – М., 2003; Воронцова Т.А. Речевая агрессия: коммуникативно-дискурсивный подход: Автореф. Дис. … д-ра филол. Наук. – Челябинск, 2006; Копнина Г. А. Речевое манипулирование: Учеб. Пособие. – М.: Флинта, Наука, 2007; Щербинина Ю.В. Вербальная агрессия. – 2-е изд. – М.: ЛКИ, 2008; Петрова Н. Е. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии: учеб. Пособие / Н. Е. Петрова, Л. В. Рацибурская. – М: Флинта: Наука, 2011.
Кормилицына М. А. Усиление личностного начала в русской речи последних лет // Русский язык сегодня. – Вып. 3. – М., 2003. С. 418.
Быкова О.Н Языковое манипулирование общественным сознанием: методическая разработка и рабочая программа для студентов заочного отделения юридического факультета / Сост. О. Н. Быкова. – Красноярск, 1999. С. 22
Сковородников А. П. Языковое насилие в современной российской прессе // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: Научно-методический бюллетень. – вып. 2. – Красноярск; Ачинск, 1997. С. 14
Хромов С. С. Русский язык и современное российское общество: регуляция и саморегуляция? // Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов: Материалы Второй междунар. Науч. Конф., Волгоград, 24-26 апр. 2007 г.: в 2 т. Т. 1 – Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2007. С. 620
Черепахов М.С. Проблемы теории публицистики. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Мысль, 1973. 267 с. – C. 27
С.Г. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм, 2000. С. 34
www.ronl.ru
[93]
«Красноречие есть искусство управлять умами», — почти два с половиной тысячелетия прошло с тех пор, когда эта идея была высказана Платоном. Овладевшие этим искусством, по мнению философа, могут достичь власти и использовать слово как механизм осуществления власти. С тех пор любая власть понимала, что язык не только отражает сознание, но и активно влияет на сознание. И когда целью политики становилась не культура, а власть сама по себе, удержание власти, сильнейшим средством манипуляции становилась антириторика, т.е. риторика, лишенная Этоса. Какие примеры предоставляет ХХ век? В 20-е годы в нашей стране строгость «классовой доктрины», сильные централизованные связи и требования безоговорочного выполнения директив привели к речевому единообразию. Митинги, массовки, собрания, съезды, конференции, пленумы, заседания коллегий бюро и ячеек способствовали распространению языковых черт, присущих речи авторитарных представителей командных высот. Эти особенности лексики, синтаксиса, словообразования особенно быстро распространялись в партийной среде. Текст в виде тезисов и лозунгов «Долой..!», «Да здравствует… !», «Лицом к..!» или речевые шаблоны «Хищники империализма», «Даешь повышение производительности», «Решительная советизация» рождается как результат стремления порвать с прошлым. Этим же объясняется желание дать детям новые, в духе времени, имена: Владилен, Будена, Революция, Террор, Февралина, Декрета, Смена, Смычка, Искра, Октябрь и даже Икки (Исполнительный Комитет Коммунистического Интернационала). Автор изданной в 1928 г. книги «Язык революционной эпохи» горько сетует на то, что русский язык жестоко пострадал за время революции: «Ничто не подвергалось у нас такому безжалостному изуродованию, — такому беспощадному исковерканию, как язык» [1,167]. Сокращение слов носит «исступленно-стихийный характер» и угрожает сделать речь нечленораздельной. Слова превращаются в отдельные междометия: Губоно, Рабкрин, Цумор, Шкраб, Южопс, ГАУ, НКП, Совдеп… Язык заполонили слова: Главсахар, Главторф, Главспичка, Главполитпросвет и т.п. (В известной повести М. Булгакова лексика «собаки приблизительно 2-х лет от [94]роду» начинается с «Абырвалг», что расшифровывается «Главрыба», далее словарный состав Полиграфа Полиграфовича Шарикова «обогащается» словами и словосочетаниями: «еще парочку», «извозчик», «мест нету», «вечерняя газета», «лучший подарок детям», «буржуи», «не толкайся», «подлец», «слезай с подножки», «я тебе покажу», «признание Америки», «примус», «в очередь, сукины дети, в очередь!», «отлезь, гнида», вульгарной руганью и всеми бранными словами, какие только существуют в русской речи.) В лексике «агитпропа» некоторые имена существительные получают постоянные определения: борьба — бешеная, беспощадная, решительная; привет — пламенный, коммунистический, интернациональный; единство — железное, стальное; путь — верный, ленинский и т.п. Широко употребляются эпитеты, характеризующие величественность, колоссальность: неслыханный, небывалый, гигантский, титанический, чудовищный. Языку становится присуща не только категорическая императивность: «во чтобы то ни стало», «определенно», «ясно», «ничего подобного», «тысячу раз прав», но и изобилие терминов военного происхождения: «беспощадная борьба», «решительный бой», «командные высоты», «авангард», но и вульгаризмы, похабщина, жаргон, крепкие словечки: «белогвардейская сволочь», «махровая реакция империалистической клики», «мерзавцы», «сторожевые псы», «гад», «паразит», «блудливый сплетник» и т. п. Отметим, что постепенно в 30-е гг. на смену риторической речевой традиции приходит явление, вобравшее в себя многие негативные качества, среди которых такие, как прямолинейность, клишированность и агитационная напористость, словоблудие и лживость. Это явление именует себя пропагандой. Усваивание мнения большинства, стереотип мышления делает слово догматическим и авторитарным, угрожает индивидуальности как общему творческому началу в человеке. «Герои исчезли, остался хор», — заключает Х. Ортега-и-Гассет, давая в 1930 г. философское осмысление проблеме массового сознания. Автор безжалостно оценивает «массу», столь любимое понятие нашей пропаганды, как множество людей без особых достоинств, как множество средних заурядных людей, каждый из которых не ощущает в себе никакого дара или отличия от всех, каждый из которых чувствует, что он «точь-в-точь, как все остальные, и притом нисколько этим не огорчен, наоборот, счастлив себя чувствовать таким же, как все» [2,121]. Таким образом, рассуждает автор, то, что раньше воспринималось как количество, теперь предстает как качество, становится общим социальным признаком человека без индивидуальности, безличного «общего типа». Причем «общий тип» главенствует в таких сферах, как государственное управление, судопроизводство, искусство, политика, которые по самой своей природе требуют особых качеств, дарований, талантов. Последствия неутешительны: человек — «хозяин всего мира, он не хозяин самому себе» [там же, 133]. Не случайны частые сравнения языка готовых словесных конструкций со специально сконструирован- [95]ным языком и идеологией Океании в антиутопии Оруэлла «1984 год», написанной в 1949 г. Это сравнение с обществом, неспособным мыслить самостоятельно, утратившим свободу и индивидуальность. Напомним, что новояз Океании был разработан в соответствии с идеологическими потребностями Ангсоца. С забвением старого языка должно было уйти в прошлое и еретическое мышление. Бормочущая и отрывистая речь людей, многие слова которой состояли из нескольких равноударных слогов, была максимально обособлена от сознания. Весьма ограниченный выбор слов способствовал тому, что враждебные Ангсоцу идеи нельзя было подкрепить разумными доводами, поскольку необходимых для этого слов просто не было. Ибо, чем скуднее лексика, тем меньше искушений утруждать себя размышлениями. Зато правильные мнения вылетали автоматически, как пули из пулемета. «Быть благонадежным значит не думать, не иметь потребности думать. Благонадежность — отсутствие сознания» [3,45]. По отношению к члену Партии это означает готовность назвать, когда того потребует партийная дисциплина, черное белым. Но не только назвать — верить, что черное есть белое, более того, знать, что черное есть белое, и напрочь забыть, что когда-то верил в обратное, «ложь всегда должна на один прыжок опережать правду» [там же, 169]. Подобная система мышления, точнее интеллектуальное надувательство, называется двоемыслием. В романе Оруэлла показан тоталитарный иерархический строй, основанный на изощренном духовном порабощении, пронизанный всеобщим страхом и ненавистью. Это был художественный вымысел, реальность же предоставляла свои примеры. Проблема всевластия языка, «одурачивания масс средствами риторики» в эпоху тоталитарных режимов, основывающихся на тоталитарной пропаганде, поднималась многими авторами. В Германии сразу после войны появляется книга «LTI. Язык Третьего рейха», где известный немецкий ученый-филолог Виктор Клемперер пишет о сознательном использовании нацистами языка в качестве орудия духовного порабощения народа. Книга показывает, как с помощью механизма языка происходит осуществление управления жизнью людей. Клемперер убежден, что речь не просто способ человеческого общения, не просто носитель информации, хранитель накопленного культурного опыта, но властный распорядитель жизни. Он пишет: «Выражение лица той или иной эпохи передается в ее речи» [4,19]. Лейтмотивом звучат в книге строчки Шиллера о языке, который «сочиняет и мыслит» за нас. Питательной средой нацистского мышления является язык нацизма. «Нацизм въедался в плоть и кровь масс через отдельные словечки, обороты речи, конструкции предложений, вдалбливаемые в толпу миллионными повторениями и поглощаемые ею механически и бессознательно» [там же, 25]. Он многое позаимствовал у большевизма. Его постулатом можно считать часто цитируемый нацизмом афоризм Талейрана: язык нужен для того, чтобы скрывать свои мысли. Язык национал-социализма был [96]кодифицирован в книге Гитлера «Моя борьба». Позднее, когда Гитлер пришел к власти, этот язык, подчиняя себе все общественные и частные сферы жизни, из языка партии превратился в язык народа. Когда рухнул нацистский режим, автор с горечью обнаружил, что язык Третьего рейха не умер; въевшись глубоко в сознание, он передавался новым поколениям. Речевые шаблоны, проходившие нормативную обработку в партийных инстанциях, свидетельствовали о полной стандартизации письменной и устной речи. Слова, пишет Клемперер, как мизерные дозы мышьяка: их незаметно для себя проглатывают, они вроде бы не оказывают никакого действия, но через некоторое время отравление налицо. Страх перед мыслящим человеком, ненависть к мысли проявляются в таких принципиальных качествах языка, как его однообразие, бедность и убогость, отсутствие каких бы то ни было моральных предписаний и эстетических норм. Бесчисленное множество аббревиатур (BDM — Союз немецких девиц, HJ — Гитлеровская молодежь, DAF — Немецкий трудовой фронт, LTI — Язык Третьей империи) воспринимается сначала как игра-пародия, потом как хорошая зацепка для памяти (четкая, угловатая форма слова SS представляет нечто среднее между языком плаката и собственно языком), но только не как сигнал SOS самому себе. Аббревиатуры становятся настолько самодостаточными, что уже не воспринимаются как сокращения. Отдельные слова используются как униформа, как пароль для своих. Ни один из предшествующих речевых стилей не прибегал к этой форме в таких колоссальных масштабах, как немецкий язык времен гитлеризма. В 1944 г. последовало серьезное официальное предупреждение о недопустимости злоупотребления «словами-обрубками». В прессе вина за склонность к бесконтрольному распространению слов-сокращений, этих «языковых чудовищ», возлагалась на большевиков: «Большевики похоронили русскую речь в потоке неблагозвучных искусственных слов и сокращений» [там же, 118]. Слова «фанатизм» и «фанатический» употребляются в Третьем рейхе за день чаще, чем в другие эпохи за годы, и используются не в смысле предосудительного качества, промежуточного между болезнью и преступлением, а как положительная оценка. Это ключевое понятие нацизма стало означать превосходную степень, высшее проявление лучших качеств. Так LTI изменял частоту употребления слов, их значение, монополизировал слова для узкопартийного круга или делал всеобщим достоянием то, что раньше было принадлежностью немногих, и все это, ставя на службу системе, «пропитывал своим ядом», «превращая речь в мощнейшее, предельно открытое и предельно скрытое средство вербовки» [там же, 26]. Абсолютное господство языковых моделей, штампов и даже интонаций на всем немецкоязычном пространстве было очень эффективным, поскольку LTI не различал устную и письменную речь: в нем все неизбежно становилось «обращением, призывом, подхлестывающим окликом». Языковая истерия — так характеризуется оратор- [97]ский стиль самого Гитлера, его неизменные атрибуты: сжатые кулаки, искаженное лицо, срывающийся хриплый голос. Все на грани исступления, «это не речь, а скорее дикий крик, взрыв ярости». Театральные приемы напоминают культовое священнодействие проповедника-сектанта, нацеленного на достижение массового экстаза. Аудитория должна реагировать, не напрягая разума, только чувством. Сознательное отключение или оглушение разума — важнейший механизм совращения народа. При помощи этого воздействия «совесть, раскаяние и мораль» были «вытравлены» из сознания целого народа. С середины ХХ столетия речь, как составная часть арсенала политического деятеля, с помощью новых технических изобретений получает возможность распространяться на безграничные пространства. Это берется на вооружение властью с тоталитарными притязаниями стать религией. Массовый язык стремится лишить человека индивидуальности, сделать его безвольной частицей такого же массового сознания, каждому человеку навязывает единый «общественный» образец для высказываний. Идеологическая структура общества как «разум» социума способна внедрить в массовое сознание особую систему нравственных, правовых, политических идей, ценностей и директив действия, являющуюся основой или, точнее, доктриной для принципов организации и управления общественной жизнью и неразрывно с ней связанных областей культуры. Проводником этих идей был и остается язык.
anthropology.ru
Галина Тимофеева
Многие исследователи отмечают, что язык журналистики в последние два десятка лет существенно трансформировался. При этом наиболее заметные изменения происходят в двух областях журналистики: в публицистике и в интернет-журналистике.
Почему именно эти две сферы подверглись и подвергаются наибольшим изменениям? Здесь можно отметить целый ряд причин.
Во-первых, публицистика всегда наиболее быстро отзывалась на малейшие изменения языковой среды, не только впитывая в себя все новшества, но и немалой степени являясь собственно полигоном для вживления в литературный язык новых языковых форм и явлений, сращивания литературных и разговорных стилей.
Во-вторых, на рубеже тысячелетий стали возрождаться многие «масштабные» публицистические жанры, практически исчезнувшие в последнее десятилетие XX века (журналистское расследование, версия, прогноз, путевой очерк и др.). Во времена жёсткой конкуренции на рынке СМИ некоторые публицистические жанры в прессе стали вымирать из-за того, что большинство изданий попросту стали экономить место на полосах, поддаваясь общерыночной тенденции – ориентации преимущественно на новости и материалы рекреативного характера, привлекающие внимание и при этом не требующие больших объёмов и столь долгого времени подготовки к публикации, как многие жанры публицистики. А причиной возрождения этих публицистических жанров стало появление новой среды функционирования языка – Интернета, ставшего удобной площадкой для развёртывания масштабных исследований, расследований, аналитических статей.
В-третьих, Интернет как новая среда функционирования языка сильно повлиял на журналистику в целом, и в первую очередь, на интернет-журналистику, особенно – на сетевую публицистику (по причине двух факторов, названных выше).
И, наконец, просто появилась насущная потребность в глубоких публицистических материалах, как это нередко бывает в кризисные периоды развития любого государства.
Диалогическая природа Интернета как нельзя больше соответствует диалогической природе публицистики, и именно в этой среде стала развиваться новая публицистика – сетевая. Интернет-среда стала наиболее комфортной для формирования, развития и функционирования языка современной публицистики.
Именно поэтому профессор Г. Я. Солганик подчёркивает важность изучения трансформации языка в этой области: «Активное взаимодействие публицистики с такими сферами, как культура, Интернет и др., требует углубить и расширить современное понимание публицистической речи» [1:4-5].
И не случайно, если раньше полем исследования языка публицистики были в основном газеты (как наиболее доступный и лёгкий в плане анализа содержания материал), то в наше время в центре исследований современного языка СМК находится Интернет.
Важность влияния современных технологий на языковые процессы отмечают и другие учёные: «Динамичное развитие традиционных СМИ: печати, радио, телевидения, появление новых компьютерных технологий, глобализация мирового информационного пространства оказывают огромное влияние на распространение слова. Все эти сложные многогранные процессы требуют не только научного осмысления, но и разработки новых парадигм практического исследования языка СМИ» [2: 5].
Почему же именно публицистика выходит на передний план и становится пристальным объектом внимания исследователей, занимающихся изучением языка современных коммуникаций?
Причина в том, что в современном мире средства массовой коммуникации, и в первую очередь Интернет, стали наиболее эффективными средствами формирования общественного сознания. Исследователи отмечают интересную тенденцию: «в СМИ функция воздействия, убеждения начинает вытеснять остальные языковые функции, и средства массовой информации превращаются в средства массового воздействия» [3:11].
Следует отметить, что эта тенденция отнюдь не нова и имеет немало схожих механизмов с советским периодом развития печати, когда публицистика имела особенную ценность как орудие пропаганды и воздействия на общественное сознание. Впрочем, политолог и публицист С. Г. Кара-Мурза подчёркивает, что разница в том, что в тоталитарном обществе отношения строились принципиально иначе: «при «старом режиме», власть не распределялась частицами между гражданами, а концентрировалась у монарха, обладавшего не подвергаемым сомнению правом на господство (и на его главный инструмент – насилие). Как и в любом государстве, власть монарха (или, скажем, генсека) нуждалась в легитимации – приобретении авторитета в массовом сознании. Но она не нуждалась в манипуляции сознанием (выделено мной. – Г.Т.). Отношения господства при такой власти были основаны на «открытом, без маскировки, императивном воздействии – от насилия, подавления, господства до навязывания, внушения, приказа – с использованием грубого простого принуждения». Иными словами, тиран повелевает, а не манипулирует» [4:35-36].
В советском периоде основным орудием убеждения, внушения, агитации и пропаганды было публицистическое слово. Агитация и пропаганда в советской публицистике шла жёстко и безальтернативно. И всё же, в какой-то мере, манипуляция сознанием тоже присутствовала в «старой» публицистике. Просто в наши дни механизмы манипулирования стали тоньше, не такими явными и навязчивыми, и, можно даже сказать, более изощрёнными.
И хотя сейчас мощное влияние публицистики развивается на иной языковой, культурной и политической почве, пережившей значительные изменения со времён идеологической партийной прессы, причины возрождения интереса к теоретическим трудам по публицистике советских времён, к самой публицистике советской эпохи и возвращения в современную журналистику практически исчезнувших в конце прошлого столетия «тяжёлых» публицистических жанров очевидны.
По мнению учёных, главная из них – «кризисное, нестабильное состояние нашего государства, которое проявляется в коренном переустройстве власти, экономики, мировоззрения, в противостоянии оценок, взглядов, образа жизни людей, смене ценностных приоритетов, росте негативных явлений» [5:83].
Современные исследователи нередко делают акцент именно на манипулятивной природе публицистики, отмечая, что средства массовой коммуникации «являются одними из важнейших общественных институтов, оказывающих решающее влияние на формирование не только взглядов, представлений общества, но и норм поведения его членов, в том числе и речевого поведения. Это мощный инструмент воздействия на аудиторию и средство манипуляции общественным сознанием»[6:13].
Известно, что СМК, помимо информирующей функции, выполняют не менее важную оценочную, которая главным образом и влияет на формирование определённых представлений и мнений, помогает обществу разрабатывать ту или иную шкалу жизненных ценностей, формировать оценки происходящих в мире явлений.
«Информируя о ценностях и оценивая, СМИ реально влияют на качество публичного дискурса, на организацию моделей общественной жизни, на формирование у общества его собственного образа», – констатирует исследователь Коряковцева [7:314].
При этом важно отметить, что если раньше процессы формирования общественного мнения носили односторонний вертикальный характер, сверху вниз, от партии к народу через СМИ, то теперь, с приходом новых коммуникационных технологий в каждый дом, когда есть практически повсеместная доступность к Интернету, формирование общественного мнения происходит в многостороннем плюралистическом порядке: с одной стороны – представители власти, политические деятели и политтехнологи, с другой – профессиональные журналисты, с третьей – лидеры общественного мнения, люди искусства, блогеры и прочие личности, неравнодушные к явлениям общественной жизни и активно участвующие в жизни социума.
«Меняется коммуникативная парадигма современного общества: носители языка всё больше осознают своё важное место в общественно-политической жизни, формируют собственные оценки происходящих событий, ведут себя в процессе коммуникации с собственными целями, мотивами и интересами», – отмечает исследователь М. А. Кормилицына [8:14].
Такое противоречие – с одной стороны манипулятивная пропаганда, с другой – плюрализм мнений, всё сильнее проявляющийся в нарастающей демократизации общества, превращает языковую среду современных СМК в бурлящий котёл, в котором выплавляются новые языковые средства, жанры и приёмы, в том числе и психологические, манипулятивные.
И если в 2006 году исследователь И. П. Лысакова отмечала, что «Ярмарочная речевая палитра с трудом обозримого рынка изданий отражает плюрализм мнений, дифференциацию людей, партий» [9:119], то теперь уже с уверенностью можно сказать, что, с появлением многих тысяч сетевых СМИ, сайтов, блогов, форумов, на которых может высказаться любой человек, имеющий свою точку зрения, этот рынок стал поистине необозримым. И, как это ни парадоксально, либерализм мнений только способствует механизмам манипуляции общественным сознанием. Природа Интернета такова, что люди в первую очередь обратят внимание на то мнение, которое выберет большинство, то есть на ту информацию, которая окажется в самых верхах выдачи поисковых систем по данному запросу. А если при этом ещё учесть и то, что всё больше людей предпочитают получать необходимую информацию из Интернета, то становится понятным, почему Интернет – лучшее средство для манипуляции общественным сознанием.
Люди стали значительно меньше читать книги и толстые литературно-художественные издания, которые в советскую эпоху в немалой степени формировали мировоззрение интеллигенции и прочих прогрессивно настроенных людей, занимающихся своим самообразованием. В наше время люди больше интересуются аналитической публицистикой, в которой всё уже разложено по полочкам, которая отчасти помогает понять сложные социальные процессы, и в какой-то мере становится флагманом среди всех инструментов формирования общественного сознания.
А поскольку связь публицистики с разговорной речью изначально довольно высока, то язык современной публицистики в немалой степени влияет и на формирование современного литературного русского языка, и на мышление общества.
Некоторые исследователи считают, что и вовсе «в постсоветский период публицистика начинает играть главную роль в формировании речевого вкуса нашего современника, выработке и становлении норм литературного словоупотребления, отодвинув на второе место художественную литературу, занимавшую доминирующие позиции в советскую эпоху» [10:8].
Но если раньше очень сильна была власть печатного слова на страницах крупных изданий, то в наши дни на передний план выходит конвергентная сетевая публицистика. Причины всё те же: редко кто сейчас читает печатные издания, большинство наших современников предпочитает получать информацию из Интернета. И не в последнюю очередь по причине того, что сама природа Сети демократична. Покупая одну газету, читатель знакомится с мнением представителей только данного издания или, может быть, одного-двух экспертов по данному вопросу. В Интернете можно окунуться во всю разноголосицу мнений, ознакомившись с самыми различными, нередко противоположными точками зрения на данный вопрос, и, проанализировав полученную информацию, составить своё собственное мнение.
К тому же в мировой паутине не надо искать мнения других людей: большинство изданий тут же, прямо под публикацией, предоставляют ссылки на наиболее значимые материалы на эту же тему (хотя в отборе этих публикаций тоже можно наблюдать некий манипулятивный аспект). Здесь же можно посмотреть записи видеосюжетов, прослушать отрывки из радиопередач, узнать мнение рядовых сограждан – в виде комментариев и результатов соцопросов.
Более того, в сети Интернет можно поделиться своим собственным мнением, подискутировать с другими людьми – многие сайты предоставляют своим читателям такую возможность.
При этом исследователи отмечают, что демократизация отражается не только на политических процессах в обществе, но и на языке СМК: «Усиление демократических тенденций в обществе и языке привело к укреплению позиций разговорной речи, к усилению разговорной составляющей вербальной коммуникации» [11:10].
Роль Интернета в повседневной жизни всё более возрастает и это средство коммуникации не только является инструментом либерализации и демократизации общества, но и постепенно вытесняет звучащую речь (радио и телевидение), что приводит к утрате стилистических и орфоэпических норм, к снижению культуры речи, жаргонизации языка СМК, проникновению в язык журналистских публикаций просторечной, инвективной и обсценной (нецензурной) лексики. То, что раньше считалось нонсенсом – сегодня если и не становится нормой, то уже не является шокирующим явлением. И зачастую в этом процессе также играет свою роль стремление манипулировать общественным сознанием. Таким образом, то, что некоторые учёные называют «либерализацией» и «демократизацией» языка СМК, на самом деле тоже нередко имеет свои манипулятивные цели.
Многие исследователи (М. А. Кормилицына, Т. А. Воронцова, Г.А. Копнина, Ю.В. Щербинина, Н.Е. Петрова, Л.В. Рацибурская и др. [12]) отмечают, что язык современной публицистики стал жёстче в своих оценках, агрессивнее: «стремление к открытому самовыражению порой принимает форму прямого давления на адресата, навязывание собственной точки зрения при освещении тех или иных событий» [13:418].
При этом некоторые исследователи считают речевую агрессию одним из инструментов манипуляции сознанием адресата, воспринимая подобное речевое воздействие как «явное и настойчивое навязывание адресату определённой точки зрения, лишающее его выбора и возможности сделать собственный вывод, самостоятельно проанализировать факты» [14:22]. И даже расценивают речевую агрессию как «вербальное воздействие на адресата, имеющее целью изменение его личностных установок (ментальных, идеологических, оценочных и т.д.)» [15:14]).
А ведь, как известно, «язык не только передаёт информацию, но и воздействует на личность, формирует её, изменяя в лучшую или худшую сторону. Язык не только, как зеркало, пассивно отражает окружающую жизнь, но и вмешивается в нашу картину мира, в формирование языковой личности, <…> соответственно меняет личность, а следовательно, опосредованно и общественную жизнь» [16:620]. Таким образом, «язык из категории чисто лингвистической превращается в реальную общественно-политическую силу» [16:620].
Не случайно политологи всего мира изучают механизмы влияния публицистики на массовое сознание, а одной из главных функций публицистики по-прежнему остаётся «политическое постижение действительности, осуществляемое в агитационно-пропагандистских целях и имеющее своим конечным следствием воздействие на организацию социального поведения масс» [17:27].
И, наверное, опять-таки, не случайно во все сложные периоды развития государства, публицистика выходит на передний план. Убеждение, внушение и манипуляция сознанием – это именно те три кита, которые правят в любом обществе, состоящем из думающих людей, примитивная агитация в котором будет не эффективна.
В завершение хотелось бы привести слова известного политолога и публициста: «манипуляция – способ господства путем духовного воздействия на людей через программирование их поведения. Это воздействие направлено на психические структуры человека, осуществляется скрытно и ставит своей задачей изменение мнений, побуждений и целей людей в нужном власти направлении.
Уже из этого очень краткого определения становится ясно, что манипуляция сознанием как средство власти возникает только в гражданском обществе, с установлением политического порядка, основанного на представительной демократии. Это – «демократия западного типа», которая сегодня, благодаря промыванию мозгов, воспринимается просто как демократия – антипод множеству видов тоталитаризма. На самом деле видов демократии множество (рабовладельческая, вечевая, военная, прямая, вайнахская и т. д. и т. п.)...» [18:34]).
В наши дни так много говорят о сетевой демократии. И это тоже, скорее всего, не случайно…
Список литературы
Солганик Г. Я. Язык современной публицистики: сб. статей / сост. Г.Я. Солганик. – 3-е изд. – М.: Флинта: Наука, 2008. – 232 с. С. 4-5.
Добросклонская Т. Г. Медиалингвистика: системный подход к изучению языка СМИ: современная английская медиасеть. М., 2008. С. 5.
Ильясова С.В., Амири Л. П. Языковая игра в коммуникативном пространстве СМИ и рекламе. М. 2009. С. 11.
(С.Г. Кара-Мурза. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм, 2000. С. 35-36).
Поцепня Д. М. Изменения в словарном составе языка и новые лексикографические идеи // Современные языковые процессы. – СПб., 2003. С. 83.
Кормилицына М. А. Некоторые итоги исследования процессов, происходящих в языке современных газет // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. Сб. науч. Тр. / Под ред. М. А. Кормилицыной, О.Б. Сиротининой. – Саратов: Изд-во Сарат. Ун-та, 2008. – Вып. 8. С. 13.
(Коряковцева Е. И. Языковой образ российской провинции в столичной прессе // Жизнь провинции как феномен духовности. – Н. Новгород, 2005. С. 314.
Кормилицына М. А. Некоторые итоги исследования процессов, происходящих в языке современных газет // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. Сб. науч. Тр. / Под ред. М. А. Кормилицыной, О.Б. Сиротининой. – Саратов: Изд-во Сарат. Ун-та, 2008. – Вып. 8. С. 14.
Лысакова И. П. Революция в языке или язык революции? // Современная русская речь: состояние и функционирование. Вып. II. СПб., 2006. С. 119.
Петрова Н. Е. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии: учеб. Пособие / Н. Е. Петрова, Л. В. Рацибурская. – М: Флинта: Наук, 2011. С. 8.
Петрова Н. Е. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии: учеб. Пособие / Н. Е. Петрова, Л. В. Рацибурская. – М: Флинта: Наука, 2011. С. 10.
Кормилицына М. А. Усиление личностного начала в русской речи последних лет // Русский язык сегодня. – Вып. 3. – М., 2003; Воронцова Т.А. Речевая агрессия: коммуникативно-дискурсивный подход: Автореф. Дис. … д-ра филол. Наук. – Челябинск, 2006; Копнина Г. А. Речевое манипулирование: Учеб. Пособие. – М.: Флинта, Наука, 2007; Щербинина Ю.В. Вербальная агрессия. – 2-е изд. – М.: ЛКИ, 2008; Петрова Н. Е. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии: учеб. Пособие / Н. Е. Петрова, Л. В. Рацибурская. – М: Флинта: Наука, 2011.
Кормилицына М. А. Усиление личностного начала в русской речи последних лет // Русский язык сегодня. – Вып. 3. – М., 2003. С. 418.
Быкова О.Н Языковое манипулирование общественным сознанием: методическая разработка и рабочая программа для студентов заочного отделения юридического факультета / Сост. О. Н. Быкова. – Красноярск, 1999. С. 22
Сковородников А. П. Языковое насилие в современной российской прессе // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: Научно-методический бюллетень. – вып. 2. – Красноярск; Ачинск, 1997. С. 14
Хромов С. С. Русский язык и современное российское общество: регуляция и саморегуляция? // Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов: Материалы Второй междунар. Науч. Конф., Волгоград, 24-26 апр. 2007 г.: в 2 т. Т. 1 – Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2007. С. 620
Черепахов М.С. Проблемы теории публицистики. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Мысль, 1973. 267 с. – C. 27
С.Г. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм, 2000. С. 34
www.ronl.ru
Галина Тимофеева
Многие исследователи отмечают, что язык журналистики в последние два десятка лет существенно трансформировался. При этом наиболее заметные изменения происходят в двух областях журналистики: в публицистике и в интернет-журналистике.
Почему именно эти две сферы подверглись и подвергаются наибольшим изменениям? Здесь можно отметить целый ряд причин.
Во-первых, публицистика всегда наиболее быстро отзывалась на малейшие изменения языковой среды, не только впитывая в себя все новшества, но и немалой степени являясь собственно полигоном для вживления в литературный язык новых языковых форм и явлений, сращивания литературных и разговорных стилей.
Во-вторых, на рубеже тысячелетий стали возрождаться многие «масштабные» публицистические жанры, практически исчезнувшие в последнее десятилетие XX века (журналистское расследование, версия, прогноз, путевой очерк и др.). Во времена жёсткой конкуренции на рынке СМИ некоторые публицистические жанры в прессе стали вымирать из-за того, что большинство изданий попросту стали экономить место на полосах, поддаваясь общерыночной тенденции – ориентации преимущественно на новости и материалы рекреативного характера, привлекающие внимание и при этом не требующие больших объёмов и столь долгого времени подготовки к публикации, как многие жанры публицистики. А причиной возрождения этих публицистических жанров стало появление новой среды функционирования языка – Интернета, ставшего удобной площадкой для развёртывания масштабных исследований, расследований, аналитических статей.
В-третьих, Интернет как новая среда функционирования языка сильно повлиял на журналистику в целом, и в первую очередь, на интернет-журналистику, особенно – на сетевую публицистику (по причине двух факторов, названных выше).
И, наконец, просто появилась насущная потребность в глубоких публицистических материалах, как это нередко бывает в кризисные периоды развития любого государства.
Диалогическая природа Интернета как нельзя больше соответствует диалогической природе публицистики, и именно в этой среде стала развиваться новая публицистика – сетевая. Интернет-среда стала наиболее комфортной для формирования, развития и функционирования языка современной публицистики.
Именно поэтому профессор Г. Я. Солганик подчёркивает важность изучения трансформации языка в этой области: «Активное взаимодействие публицистики с такими сферами, как культура, Интернет и др., требует углубить и расширить современное понимание публицистической речи» [1:4-5].
И не случайно, если раньше полем исследования языка публицистики были в основном газеты (как наиболее доступный и лёгкий в плане анализа содержания материал), то в наше время в центре исследований современного языка СМК находится Интернет.
Важность влияния современных технологий на языковые процессы отмечают и другие учёные: «Динамичное развитие традиционных СМИ: печати, радио, телевидения, появление новых компьютерных технологий, глобализация мирового информационного пространства оказывают огромное влияние на распространение слова. Все эти сложные многогранные процессы требуют не только научного осмысления, но и разработки новых парадигм практического исследования языка СМИ» [2: 5].
Почему же именно публицистика выходит на передний план и становится пристальным объектом внимания исследователей, занимающихся изучением языка современных коммуникаций?
Причина в том, что в современном мире средства массовой коммуникации, и в первую очередь Интернет, стали наиболее эффективными средствами формирования общественного сознания. Исследователи отмечают интересную тенденцию: «в СМИ функция воздействия, убеждения начинает вытеснять остальные языковые функции, и средства массовой информации превращаются в средства массового воздействия» [3:11].
Следует отметить, что эта тенденция отнюдь не нова и имеет немало схожих механизмов с советским периодом развития печати, когда публицистика имела особенную ценность как орудие пропаганды и воздействия на общественное сознание. Впрочем, политолог и публицист С. Г. Кара-Мурза подчёркивает, что разница в том, что в тоталитарном обществе отношения строились принципиально иначе: «при «старом режиме», власть не распределялась частицами между гражданами, а концентрировалась у монарха, обладавшего не подвергаемым сомнению правом на господство (и на его главный инструмент – насилие). Как и в любом государстве, власть монарха (или, скажем, генсека) нуждалась в легитимации – приобретении авторитета в массовом сознании. Но она не нуждалась в манипуляции сознанием (выделено мной. – Г.Т.). Отношения господства при такой власти были основаны на «открытом, без маскировки, императивном воздействии – от насилия, подавления, господства до навязывания, внушения, приказа – с использованием грубого простого принуждения». Иными словами, тиран повелевает, а не манипулирует» [4:35-36].
В советском периоде основным орудием убеждения, внушения, агитации и пропаганды было публицистическое слово. Агитация и пропаганда в советской публицистике шла жёстко и безальтернативно. И всё же, в какой-то мере, манипуляция сознанием тоже присутствовала в «старой» публицистике. Просто в наши дни механизмы манипулирования стали тоньше, не такими явными и навязчивыми, и, можно даже сказать, более изощрёнными.
И хотя сейчас мощное влияние публицистики развивается на иной языковой, культурной и политической почве, пережившей значительные изменения со времён идеологической партийной прессы, причины возрождения интереса к теоретическим трудам по публицистике советских времён, к самой публицистике советской эпохи и возвращения в современную журналистику практически исчезнувших в конце прошлого столетия «тяжёлых» публицистических жанров очевидны.
По мнению учёных, главная из них – «кризисное, нестабильное состояние нашего государства, которое проявляется в коренном переустройстве власти, экономики, мировоззрения, в противостоянии оценок, взглядов, образа жизни людей, смене ценностных приоритетов, росте негативных явлений» [5:83].
Современные исследователи нередко делают акцент именно на манипулятивной природе публицистики, отмечая, что средства массовой коммуникации «являются одними из важнейших общественных институтов, оказывающих решающее влияние на формирование не только взглядов, представлений общества, но и норм поведения его членов, в том числе и речевого поведения. Это мощный инструмент воздействия на аудиторию и средство манипуляции общественным сознанием»[6:13].
Известно, что СМК, помимо информирующей функции, выполняют не менее важную оценочную, которая главным образом и влияет на формирование определённых представлений и мнений, помогает обществу разрабатывать ту или иную шкалу жизненных ценностей, формировать оценки происходящих в мире явлений.
«Информируя о ценностях и оценивая, СМИ реально влияют на качество публичного дискурса, на организацию моделей общественной жизни, на формирование у общества его собственного образа», – констатирует исследователь Коряковцева [7:314].
При этом важно отметить, что если раньше процессы формирования общественного мнения носили односторонний вертикальный характер, сверху вниз, от партии к народу через СМИ, то теперь, с приходом новых коммуникационных технологий в каждый дом, когда есть практически повсеместная доступность к Интернету, формирование общественного мнения происходит в многостороннем плюралистическом порядке: с одной стороны – представители власти, политические деятели и политтехнологи, с другой – профессиональные журналисты, с третьей – лидеры общественного мнения, люди искусства, блогеры и прочие личности, неравнодушные к явлениям общественной жизни и активно участвующие в жизни социума.
«Меняется коммуникативная парадигма современного общества: носители языка всё больше осознают своё важное место в общественно-политической жизни, формируют собственные оценки происходящих событий, ведут себя в процессе коммуникации с собственными целями, мотивами и интересами», – отмечает исследователь М. А. Кормилицына [8:14].
Такое противоречие – с одной стороны манипулятивная пропаганда, с другой – плюрализм мнений, всё сильнее проявляющийся в нарастающей демократизации общества, превращает языковую среду современных СМК в бурлящий котёл, в котором выплавляются новые языковые средства, жанры и приёмы, в том числе и психологические, манипулятивные.
И если в 2006 году исследователь И. П. Лысакова отмечала, что «Ярмарочная речевая палитра с трудом обозримого рынка изданий отражает плюрализм мнений, дифференциацию людей, партий» [9:119], то теперь уже с уверенностью можно сказать, что, с появлением многих тысяч сетевых СМИ, сайтов, блогов, форумов, на которых может высказаться любой человек, имеющий свою точку зрения, этот рынок стал поистине необозримым. И, как это ни парадоксально, либерализм мнений только способствует механизмам манипуляции общественным сознанием. Природа Интернета такова, что люди в первую очередь обратят внимание на то мнение, которое выберет большинство, то есть на ту информацию, которая окажется в самых верхах выдачи поисковых систем по данному запросу. А если при этом ещё учесть и то, что всё больше людей предпочитают получать необходимую информацию из Интернета, то становится понятным, почему Интернет – лучшее средство для манипуляции общественным сознанием.
Люди стали значительно меньше читать книги и толстые литературно-художественные издания, которые в советскую эпоху в немалой степени формировали мировоззрение интеллигенции и прочих прогрессивно настроенных людей, занимающихся своим самообразованием. В наше время люди больше интересуются аналитической публицистикой, в которой всё уже разложено по полочкам, которая отчасти помогает понять сложные социальные процессы, и в какой-то мере становится флагманом среди всех инструментов формирования общественного сознания.
А поскольку связь публицистики с разговорной речью изначально довольно высока, то язык современной публицистики в немалой степени влияет и на формирование современного литературного русского языка, и на мышление общества.
Некоторые исследователи считают, что и вовсе «в постсоветский период публицистика начинает играть главную роль в формировании речевого вкуса нашего современника, выработке и становлении норм литературного словоупотребления, отодвинув на второе место художественную литературу, занимавшую доминирующие позиции в советскую эпоху» [10:8].
Но если раньше очень сильна была власть печатного слова на страницах крупных изданий, то в наши дни на передний план выходит конвергентная сетевая публицистика. Причины всё те же: редко кто сейчас читает печатные издания, большинство наших современников предпочитает получать информацию из Интернета. И не в последнюю очередь по причине того, что сама природа Сети демократична. Покупая одну газету, читатель знакомится с мнением представителей только данного издания или, может быть, одного-двух экспертов по данному вопросу. В Интернете можно окунуться во всю разноголосицу мнений, ознакомившись с самыми различными, нередко противоположными точками зрения на данный вопрос, и, проанализировав полученную информацию, составить своё собственное мнение.
К тому же в мировой паутине не надо искать мнения других людей: большинство изданий тут же, прямо под публикацией, предоставляют ссылки на наиболее значимые материалы на эту же тему (хотя в отборе этих публикаций тоже можно наблюдать некий манипулятивный аспект). Здесь же можно посмотреть записи видеосюжетов, прослушать отрывки из радиопередач, узнать мнение рядовых сограждан – в виде комментариев и результатов соцопросов.
Более того, в сети Интернет можно поделиться своим собственным мнением, подискутировать с другими людьми – многие сайты предоставляют своим читателям такую возможность.
При этом исследователи отмечают, что демократизация отражается не только на политических процессах в обществе, но и на языке СМК: «Усиление демократических тенденций в обществе и языке привело к укреплению позиций разговорной речи, к усилению разговорной составляющей вербальной коммуникации» [11:10].
Роль Интернета в повседневной жизни всё более возрастает и это средство коммуникации не только является инструментом либерализации и демократизации общества, но и постепенно вытесняет звучащую речь (радио и телевидение), что приводит к утрате стилистических и орфоэпических норм, к снижению культуры речи, жаргонизации языка СМК, проникновению в язык журналистских публикаций просторечной, инвективной и обсценной (нецензурной) лексики. То, что раньше считалось нонсенсом – сегодня если и не становится нормой, то уже не является шокирующим явлением. И зачастую в этом процессе также играет свою роль стремление манипулировать общественным сознанием. Таким образом, то, что некоторые учёные называют «либерализацией» и «демократизацией» языка СМК, на самом деле тоже нередко имеет свои манипулятивные цели.
Многие исследователи (М. А. Кормилицына, Т. А. Воронцова, Г.А. Копнина, Ю.В. Щербинина, Н.Е. Петрова, Л.В. Рацибурская и др. [12]) отмечают, что язык современной публицистики стал жёстче в своих оценках, агрессивнее: «стремление к открытому самовыражению порой принимает форму прямого давления на адресата, навязывание собственной точки зрения при освещении тех или иных событий» [13:418].
При этом некоторые исследователи считают речевую агрессию одним из инструментов манипуляции сознанием адресата, воспринимая подобное речевое воздействие как «явное и настойчивое навязывание адресату определённой точки зрения, лишающее его выбора и возможности сделать собственный вывод, самостоятельно проанализировать факты» [14:22]. И даже расценивают речевую агрессию как «вербальное воздействие на адресата, имеющее целью изменение его личностных установок (ментальных, идеологических, оценочных и т.д.)» [15:14]).
А ведь, как известно, «язык не только передаёт информацию, но и воздействует на личность, формирует её, изменяя в лучшую или худшую сторону. Язык не только, как зеркало, пассивно отражает окружающую жизнь, но и вмешивается в нашу картину мира, в формирование языковой личности, <…> соответственно меняет личность, а следовательно, опосредованно и общественную жизнь» [16:620]. Таким образом, «язык из категории чисто лингвистической превращается в реальную общественно-политическую силу» [16:620].
Не случайно политологи всего мира изучают механизмы влияния публицистики на массовое сознание, а одной из главных функций публицистики по-прежнему остаётся «политическое постижение действительности, осуществляемое в агитационно-пропагандистских целях и имеющее своим конечным следствием воздействие на организацию социального поведения масс» [17:27].
И, наверное, опять-таки, не случайно во все сложные периоды развития государства, публицистика выходит на передний план. Убеждение, внушение и манипуляция сознанием – это именно те три кита, которые правят в любом обществе, состоящем из думающих людей, примитивная агитация в котором будет не эффективна.
В завершение хотелось бы привести слова известного политолога и публициста: «манипуляция – способ господства путем духовного воздействия на людей через программирование их поведения. Это воздействие направлено на психические структуры человека, осуществляется скрытно и ставит своей задачей изменение мнений, побуждений и целей людей в нужном власти направлении.
Уже из этого очень краткого определения становится ясно, что манипуляция сознанием как средство власти возникает только в гражданском обществе, с установлением политического порядка, основанного на представительной демократии. Это – «демократия западного типа», которая сегодня, благодаря промыванию мозгов, воспринимается просто как демократия – антипод множеству видов тоталитаризма. На самом деле видов демократии множество (рабовладельческая, вечевая, военная, прямая, вайнахская и т. д. и т. п.)...» [18:34]).
В наши дни так много говорят о сетевой демократии. И это тоже, скорее всего, не случайно…
Список литературы
Солганик Г. Я. Язык современной публицистики: сб. статей / сост. Г.Я. Солганик. – 3-е изд. – М.: Флинта: Наука, 2008. – 232 с. С. 4-5.
Добросклонская Т. Г. Медиалингвистика: системный подход к изучению языка СМИ: современная английская медиасеть. М., 2008. С. 5.
Ильясова С.В., Амири Л. П. Языковая игра в коммуникативном пространстве СМИ и рекламе. М. 2009. С. 11.
(С.Г. Кара-Мурза. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм, 2000. С. 35-36).
Поцепня Д. М. Изменения в словарном составе языка и новые лексикографические идеи // Современные языковые процессы. – СПб., 2003. С. 83.
Кормилицына М. А. Некоторые итоги исследования процессов, происходящих в языке современных газет // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. Сб. науч. Тр. / Под ред. М. А. Кормилицыной, О.Б. Сиротининой. – Саратов: Изд-во Сарат. Ун-та, 2008. – Вып. 8. С. 13.
(Коряковцева Е. И. Языковой образ российской провинции в столичной прессе // Жизнь провинции как феномен духовности. – Н. Новгород, 2005. С. 314.
Кормилицына М. А. Некоторые итоги исследования процессов, происходящих в языке современных газет // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. Сб. науч. Тр. / Под ред. М. А. Кормилицыной, О.Б. Сиротининой. – Саратов: Изд-во Сарат. Ун-та, 2008. – Вып. 8. С. 14.
Лысакова И. П. Революция в языке или язык революции? // Современная русская речь: состояние и функционирование. Вып. II. СПб., 2006. С. 119.
Петрова Н. Е. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии: учеб. Пособие / Н. Е. Петрова, Л. В. Рацибурская. – М: Флинта: Наук, 2011. С. 8.
Петрова Н. Е. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии: учеб. Пособие / Н. Е. Петрова, Л. В. Рацибурская. – М: Флинта: Наука, 2011. С. 10.
Кормилицына М. А. Усиление личностного начала в русской речи последних лет // Русский язык сегодня. – Вып. 3. – М., 2003; Воронцова Т.А. Речевая агрессия: коммуникативно-дискурсивный подход: Автореф. Дис. … д-ра филол. Наук. – Челябинск, 2006; Копнина Г. А. Речевое манипулирование: Учеб. Пособие. – М.: Флинта, Наука, 2007; Щербинина Ю.В. Вербальная агрессия. – 2-е изд. – М.: ЛКИ, 2008; Петрова Н. Е. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии: учеб. Пособие / Н. Е. Петрова, Л. В. Рацибурская. – М: Флинта: Наука, 2011.
Кормилицына М. А. Усиление личностного начала в русской речи последних лет // Русский язык сегодня. – Вып. 3. – М., 2003. С. 418.
Быкова О.Н Языковое манипулирование общественным сознанием: методическая разработка и рабочая программа для студентов заочного отделения юридического факультета / Сост. О. Н. Быкова. – Красноярск, 1999. С. 22
Сковородников А. П. Языковое насилие в современной российской прессе // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: Научно-методический бюллетень. – вып. 2. – Красноярск; Ачинск, 1997. С. 14
Хромов С. С. Русский язык и современное российское общество: регуляция и саморегуляция? // Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов: Материалы Второй междунар. Науч. Конф., Волгоград, 24-26 апр. 2007 г.: в 2 т. Т. 1 – Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2007. С. 620
Черепахов М.С. Проблемы теории публицистики. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Мысль, 1973. 267 с. – C. 27
С.Г. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм, 2000. С. 34
www.ronl.ru
Галина Тимофеева
Многие исследователи отмечают, что язык журналистики в последние два десятка лет существенно трансформировался. При этом наиболее заметные изменения происходят в двух областях журналистики: в публицистике и в интернет-журналистике.
Почему именно эти две сферы подверглись и подвергаются наибольшим изменениям? Здесь можно отметить целый ряд причин.
Во-первых, публицистика всегда наиболее быстро отзывалась на малейшие изменения языковой среды, не только впитывая в себя все новшества, но и немалой степени являясь собственно полигоном для вживления в литературный язык новых языковых форм и явлений, сращивания литературных и разговорных стилей.
Во-вторых, на рубеже тысячелетий стали возрождаться многие «масштабные» публицистические жанры, практически исчезнувшие в последнее десятилетие XX века (журналистское расследование, версия, прогноз, путевой очерк и др.). Во времена жёсткой конкуренции на рынке СМИ некоторые публицистические жанры в прессе стали вымирать из-за того, что большинство изданий попросту стали экономить место на полосах, поддаваясь общерыночной тенденции – ориентации преимущественно на новости и материалы рекреативного характера, привлекающие внимание и при этом не требующие больших объёмов и столь долгого времени подготовки к публикации, как многие жанры публицистики. А причиной возрождения этих публицистических жанров стало появление новой среды функционирования языка – Интернета, ставшего удобной площадкой для развёртывания масштабных исследований, расследований, аналитических статей.
В-третьих, Интернет как новая среда функционирования языка сильно повлиял на журналистику в целом, и в первую очередь, на интернет-журналистику, особенно – на сетевую публицистику (по причине двух факторов, названных выше).
И, наконец, просто появилась насущная потребность в глубоких публицистических материалах, как это нередко бывает в кризисные периоды развития любого государства.
Диалогическая природа Интернета как нельзя больше соответствует диалогической природе публицистики, и именно в этой среде стала развиваться новая публицистика – сетевая. Интернет-среда стала наиболее комфортной для формирования, развития и функционирования языка современной публицистики.
Именно поэтому профессор Г. Я. Солганик подчёркивает важность изучения трансформации языка в этой области: «Активное взаимодействие публицистики с такими сферами, как культура, Интернет и др., требует углубить и расширить современное понимание публицистической речи» [1:4-5].
И не случайно, если раньше полем исследования языка публицистики были в основном газеты (как наиболее доступный и лёгкий в плане анализа содержания материал), то в наше время в центре исследований современного языка СМК находится Интернет.
Важность влияния современных технологий на языковые процессы отмечают и другие учёные: «Динамичное развитие традиционных СМИ: печати, радио, телевидения, появление новых компьютерных технологий, глобализация мирового информационного пространства оказывают огромное влияние на распространение слова. Все эти сложные многогранные процессы требуют не только научного осмысления, но и разработки новых парадигм практического исследования языка СМИ» [2: 5].
Почему же именно публицистика выходит на передний план и становится пристальным объектом внимания исследователей, занимающихся изучением языка современных коммуникаций?
Причина в том, что в современном мире средства массовой коммуникации, и в первую очередь Интернет, стали наиболее эффективными средствами формирования общественного сознания. Исследователи отмечают интересную тенденцию: «в СМИ функция воздействия, убеждения начинает вытеснять остальные языковые функции, и средства массовой информации превращаются в средства массового воздействия» [3:11].
Следует отметить, что эта тенденция отнюдь не нова и имеет немало схожих механизмов с советским периодом развития печати, когда публицистика имела особенную ценность как орудие пропаганды и воздействия на общественное сознание. Впрочем, политолог и публицист С. Г. Кара-Мурза подчёркивает, что разница в том, что в тоталитарном обществе отношения строились принципиально иначе: «при "старом режиме", власть не распределялась частицами между гражданами, а концентрировалась у монарха, обладавшего не подвергаемым сомнению правом на господство (и на его главный инструмент – насилие). Как и в любом государстве, власть монарха (или, скажем, генсека) нуждалась в легитимации – приобретении авторитета в массовом сознании. Но она не нуждалась в манипуляции сознанием (выделено мной. – Г.Т.). Отношения господства при такой власти были основаны на "открытом, без маскировки, императивном воздействии – от насилия, подавления, господства до навязывания, внушения, приказа – с использованием грубого простого принуждения". Иными словами, тиран повелевает, а не манипулирует» [4:35-36].
В советском периоде основным орудием убеждения, внушения, агитации и пропаганды было публицистическое слово. Агитация и пропаганда в советской публицистике шла жёстко и безальтернативно. И всё же, в какой-то мере, манипуляция сознанием тоже присутствовала в «старой» публицистике. Просто в наши дни механизмы манипулирования стали тоньше, не такими явными и навязчивыми, и, можно даже сказать, более изощрёнными.
И хотя сейчас мощное влияние публицистики развивается на иной языковой, культурной и политической почве, пережившей значительные изменения со времён идеологической партийной прессы, причины возрождения интереса к теоретическим трудам по публицистике советских времён, к самой публицистике советской эпохи и возвращения в современную журналистику практически исчезнувших в конце прошлого столетия «тяжёлых» публицистических жанров очевидны.
По мнению учёных, главная из них – «кризисное, нестабильное состояние нашего государства, которое проявляется в коренном переустройстве власти, экономики, мировоззрения, в противостоянии оценок, взглядов, образа жизни людей, смене ценностных приоритетов, росте негативных явлений» [5:83].
Современные исследователи нередко делают акцент именно на манипулятивной природе публицистики, отмечая, что средства массовой коммуникации «являются одними из важнейших общественных институтов, оказывающих решающее влияние на формирование не только взглядов, представлений общества, но и норм поведения его членов, в том числе и речевого поведения. Это мощный инструмент воздействия на аудиторию и средство манипуляции общественным сознанием»[6:13].
Известно, что СМК, помимо информирующей функции, выполняют не менее важную оценочную, которая главным образом и влияет на формирование определённых представлений и мнений, помогает обществу разрабатывать ту или иную шкалу жизненных ценностей, формировать оценки происходящих в мире явлений.
«Информируя о ценностях и оценивая, СМИ реально влияют на качество публичного дискурса, на организацию моделей общественной жизни, на формирование у общества его собственного образа», – констатирует исследователь Коряковцева [7:314].
При этом важно отметить, что если раньше процессы формирования общественного мнения носили односторонний вертикальный характер, сверху вниз, от партии к народу через СМИ, то теперь, с приходом новых коммуникационных технологий в каждый дом, когда есть практически повсеместная доступность к Интернету, формирование общественного мнения происходит в многостороннем плюралистическом порядке: с одной стороны – представители власти, политические деятели и политтехнологи, с другой – профессиональные журналисты, с третьей – лидеры общественного мнения, люди искусства, блогеры и прочие личности, неравнодушные к явлениям общественной жизни и активно участвующие в жизни социума.
«Меняется коммуникативная парадигма современного общества: носители языка всё больше осознают своё важное место в общественно-политической жизни, формируют собственные оценки происходящих событий, ведут себя в процессе коммуникации с собственными целями, мотивами и интересами», – отмечает исследователь М. А. Кормилицына [8:14].
Такое противоречие – с одной стороны манипулятивная пропаганда, с другой – плюрализм мнений, всё сильнее проявляющийся в нарастающей демократизации общества, превращает языковую среду современных СМК в бурлящий котёл, в котором выплавляются новые языковые средства, жанры и приёмы, в том числе и психологические, манипулятивные.
И если в 2006 году исследователь И. П. Лысакова отмечала, что «Ярмарочная речевая палитра с трудом обозримого рынка изданий отражает плюрализм мнений, дифференциацию людей, партий» [9:119], то теперь уже с уверенностью можно сказать, что, с появлением многих тысяч сетевых СМИ, сайтов, блогов, форумов, на которых может высказаться любой человек, имеющий свою точку зрения, этот рынок стал поистине необозримым. И, как это ни парадоксально, либерализм мнений только способствует механизмам манипуляции общественным сознанием. Природа Интернета такова, что люди в первую очередь обратят внимание на то мнение, которое выберет большинство, то есть на ту информацию, которая окажется в самых верхах выдачи поисковых систем по данному запросу. А если при этом ещё учесть и то, что всё больше людей предпочитают получать необходимую информацию из Интернета, то становится понятным, почему Интернет – лучшее средство для манипуляции общественным сознанием.
Люди стали значительно меньше читать книги и толстые литературно-художественные издания, которые в советскую эпоху в немалой степени формировали мировоззрение интеллигенции и прочих прогрессивно настроенных людей, занимающихся своим самообразованием. В наше время люди больше интересуются аналитической публицистикой, в которой всё уже разложено по полочкам, которая отчасти помогает понять сложные социальные процессы, и в какой-то мере становится флагманом среди всех инструментов формирования общественного сознания.
А поскольку связь публицистики с разговорной речью изначально довольно высока, то язык современной публицистики в немалой степени влияет и на формирование современного литературного русского языка, и на мышление общества.
Некоторые исследователи считают, что и вовсе «в постсоветский период публицистика начинает играть главную роль в формировании речевого вкуса нашего современника, выработке и становлении норм литературного словоупотребления, отодвинув на второе место художественную литературу, занимавшую доминирующие позиции в советскую эпоху» [10:8].
Но если раньше очень сильна была власть печатного слова на страницах крупных изданий, то в наши дни на передний план выходит конвергентная сетевая публицистика. Причины всё те же: редко кто сейчас читает печатные издания, большинство наших современников предпочитает получать информацию из Интернета. И не в последнюю очередь по причине того, что сама природа Сети демократична. Покупая одну газету, читатель знакомится с мнением представителей только данного издания или, может быть, одного-двух экспертов по данному вопросу. В Интернете можно окунуться во всю разноголосицу мнений, ознакомившись с самыми различными, нередко противоположными точками зрения на данный вопрос, и, проанализировав полученную информацию, составить своё собственное мнение.
К тому же в мировой паутине не надо искать мнения других людей: большинство изданий тут же, прямо под публикацией, предоставляют ссылки на наиболее значимые материалы на эту же тему (хотя в отборе этих публикаций тоже можно наблюдать некий манипулятивный аспект). Здесь же можно посмотреть записи видеосюжетов, прослушать отрывки из радиопередач, узнать мнение рядовых сограждан – в виде комментариев и результатов соцопросов.
Более того, в сети Интернет можно поделиться своим собственным мнением, подискутировать с другими людьми – многие сайты предоставляют своим читателям такую возможность.
При этом исследователи отмечают, что демократизация отражается не только на политических процессах в обществе, но и на языке СМК: «Усиление демократических тенденций в обществе и языке привело к укреплению позиций разговорной речи, к усилению разговорной составляющей вербальной коммуникации» [11:10].
Роль Интернета в повседневной жизни всё более возрастает и это средство коммуникации не только является инструментом либерализации и демократизации общества, но и постепенно вытесняет звучащую речь (радио и телевидение), что приводит к утрате стилистических и орфоэпических норм, к снижению культуры речи, жаргонизации языка СМК, проникновению в язык журналистских публикаций просторечной, инвективной и обсценной (нецензурной) лексики. То, что раньше считалось нонсенсом – сегодня если и не становится нормой, то уже не является шокирующим явлением. И зачастую в этом процессе также играет свою роль стремление манипулировать общественным сознанием. Таким образом, то, что некоторые учёные называют «либерализацией» и «демократизацией» языка СМК, на самом деле тоже нередко имеет свои манипулятивные цели.
Многие исследователи (М. А. Кормилицына, Т. А. Воронцова, Г.А. Копнина, Ю.В. Щербинина, Н.Е. Петрова, Л.В. Рацибурская и др. [12]) отмечают, что язык современной публицистики стал жёстче в своих оценках, агрессивнее: «стремление к открытому самовыражению порой принимает форму прямого давления на адресата, навязывание собственной точки зрения при освещении тех или иных событий» [13:418].
При этом некоторые исследователи считают речевую агрессию одним из инструментов манипуляции сознанием адресата, воспринимая подобное речевое воздействие как «явное и настойчивое навязывание адресату определённой точки зрения, лишающее его выбора и возможности сделать собственный вывод, самостоятельно проанализировать факты» [14:22]. И даже расценивают речевую агрессию как «вербальное воздействие на адресата, имеющее целью изменение его личностных установок (ментальных, идеологических, оценочных и т.д.)» [15:14]).
А ведь, как известно, «язык не только передаёт информацию, но и воздействует на личность, формирует её, изменяя в лучшую или худшую сторону. Язык не только, как зеркало, пассивно отражает окружающую жизнь, но и вмешивается в нашу картину мира, в формирование языковой личности, <…> соответственно меняет личность, а следовательно, опосредованно и общественную жизнь» [16:620]. Таким образом, «язык из категории чисто лингвистической превращается в реальную общественно-политическую силу» [16:620].
Не случайно политологи всего мира изучают механизмы влияния публицистики на массовое сознание, а одной из главных функций публицистики по-прежнему остаётся «политическое постижение действительности, осуществляемое в агитационно-пропагандистских целях и имеющее своим конечным следствием воздействие на организацию социального поведения масс» [17:27].
И, наверное, опять-таки, не случайно во все сложные периоды развития государства, публицистика выходит на передний план. Убеждение, внушение и манипуляция сознанием – это именно те три кита, которые правят в любом обществе, состоящем из думающих людей, примитивная агитация в котором будет не эффективна.
В завершение хотелось бы привести слова известного политолога и публициста: «манипуляция – способ господства путем духовного воздействия на людей через программирование их поведения. Это воздействие направлено на психические структуры человека, осуществляется скрытно и ставит своей задачей изменение мнений, побуждений и целей людей в нужном власти направлении.
Уже из этого очень краткого определения становится ясно, что манипуляция сознанием как средство власти возникает только в гражданском обществе, с установлением политического порядка, основанного на представительной демократии. Это – "демократия западного типа", которая сегодня, благодаря промыванию мозгов, воспринимается просто как демократия – антипод множеству видов тоталитаризма. На самом деле видов демократии множество (рабовладельческая, вечевая, военная, прямая, вайнахская и т. д. и т. п.)...» [18:34]).
В наши дни так много говорят о сетевой демократии. И это тоже, скорее всего, не случайно…
Список литературы
Солганик Г. Я. Язык современной публицистики: сб. статей / сост. Г.Я. Солганик. – 3-е изд. – М.: Флинта: Наука, 2008. – 232 с. С. 4-5.
Добросклонская Т. Г. Медиалингвистика: системный подход к изучению языка СМИ: современная английская медиасеть. М., 2008. С. 5.
Ильясова С.В., Амири Л. П. Языковая игра в коммуникативном пространстве СМИ и рекламе. М. 2009. С. 11.
(С.Г. Кара-Мурза. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм, 2000. С. 35-36).
Поцепня Д. М. Изменения в словарном составе языка и новые лексикографические идеи // Современные языковые процессы. – СПб., 2003. С. 83.
Кормилицына М. А. Некоторые итоги исследования процессов, происходящих в языке современных газет // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. Сб. науч. Тр. / Под ред. М. А. Кормилицыной, О.Б. Сиротининой. – Саратов: Изд-во Сарат. Ун-та, 2008. – Вып. 8. С. 13.
(Коряковцева Е. И. Языковой образ российской провинции в столичной прессе // Жизнь провинции как феномен духовности. – Н. Новгород, 2005. С. 314.
Кормилицына М. А. Некоторые итоги исследования процессов, происходящих в языке современных газет // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. Сб. науч. Тр. / Под ред. М. А. Кормилицыной, О.Б. Сиротининой. – Саратов: Изд-во Сарат. Ун-та, 2008. – Вып. 8. С. 14.
Лысакова И. П. Революция в языке или язык революции? // Современная русская речь: состояние и функционирование. Вып. II. СПб., 2006. С. 119.
Петрова Н. Е. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии: учеб. Пособие / Н. Е. Петрова, Л. В. Рацибурская. – М: Флинта: Наук, 2011. С. 8.
Петрова Н. Е. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии: учеб. Пособие / Н. Е. Петрова, Л. В. Рацибурская. – М: Флинта: Наука, 2011. С. 10.
Кормилицына М. А. Усиление личностного начала в русской речи последних лет // Русский язык сегодня. – Вып. 3. – М., 2003; Воронцова Т.А. Речевая агрессия: коммуникативно-дискурсивный подход: Автореф. Дис. … д-ра филол. Наук. – Челябинск, 2006; Копнина Г. А. Речевое манипулирование: Учеб. Пособие. – М.: Флинта, Наука, 2007; Щербинина Ю.В. Вербальная агрессия. – 2-е изд. – М.: ЛКИ, 2008; Петрова Н. Е. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии: учеб. Пособие / Н. Е. Петрова, Л. В. Рацибурская. – М: Флинта: Наука, 2011.
Кормилицына М. А. Усиление личностного начала в русской речи последних лет // Русский язык сегодня. – Вып. 3. – М., 2003. С. 418.
Быкова О.Н Языковое манипулирование общественным сознанием: методическая разработка и рабочая программа для студентов заочного отделения юридического факультета / Сост. О. Н. Быкова. – Красноярск, 1999. С. 22
Сковородников А. П. Языковое насилие в современной российской прессе // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: Научно-методический бюллетень. – вып. 2. – Красноярск; Ачинск, 1997. С. 14
Хромов С. С. Русский язык и современное российское общество: регуляция и саморегуляция? // Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов: Материалы Второй междунар. Науч. Конф., Волгоград, 24-26 апр. 2007 г.: в 2 т. Т. 1 – Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2007. С. 620
Черепахов М.С. Проблемы теории публицистики. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Мысль, 1973. 267 с. – C. 27
С.Г. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм, 2000. С. 34
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.relga.ru/
2dip.su
Галина Тимофеева
Многие исследователи отмечают, что язык журналистики в последние два десятка лет существенно трансформировался. При этом наиболее заметные изменения происходят в двух областях журналистики: в публицистике и в интернет-журналистике.
Почему именно эти две сферы подверглись и подвергаются наибольшим изменениям? Здесь можно отметить целый ряд причин.
Во-первых, публицистика всегда наиболее быстро отзывалась на малейшие изменения языковой среды, не только впитывая в себя все новшества, но и немалой степени являясь собственно полигоном для вживления в литературный язык новых языковых форм и явлений, сращивания литературных и разговорных стилей.
Во-вторых, на рубеже тысячелетий стали возрождаться многие «масштабные» публицистические жанры, практически исчезнувшие в последнее десятилетие XX века (журналистское расследование, версия, прогноз, путевой очерк и др.). Во времена жёсткой конкуренции на рынке СМИ некоторые публицистические жанры в прессе стали вымирать из-за того, что большинство изданий попросту стали экономить место на полосах, поддаваясь общерыночной тенденции – ориентации преимущественно на новости и материалы рекреативного характера, привлекающие внимание и при этом не требующие больших объёмов и столь долгого времени подготовки к публикации, как многие жанры публицистики. А причиной возрождения этих публицистических жанров стало появление новой среды функционирования языка – Интернета, ставшего удобной площадкой для развёртывания масштабных исследований, расследований, аналитических статей.
В-третьих, Интернет как новая среда функционирования языка сильно повлиял на журналистику в целом, и в первую очередь, на интернет-журналистику, особенно – на сетевую публицистику (по причине двух факторов, названных выше).
И, наконец, просто появилась насущная потребность в глубоких публицистических материалах, как это нередко бывает в кризисные периоды развития любого государства.
Диалогическая природа Интернета как нельзя больше соответствует диалогической природе публицистики, и именно в этой среде стала развиваться новая публицистика – сетевая. Интернет-среда стала наиболее комфортной для формирования, развития и функционирования языка современной публицистики.
Именно поэтому профессор Г. Я. Солганик подчёркивает важность изучения трансформации языка в этой области: «Активное взаимодействие публицистики с такими сферами, как культура, Интернет и др., требует углубить и расширить современное понимание публицистической речи» [1:4-5].
И не случайно, если раньше полем исследования языка публицистики были в основном газеты (как наиболее доступный и лёгкий в плане анализа содержания материал), то в наше время в центре исследований современного языка СМК находится Интернет.
Важность влияния современных технологий на языковые процессы отмечают и другие учёные: «Динамичное развитие традиционных СМИ: печати, радио, телевидения, появление новых компьютерных технологий, глобализация мирового информационного пространства оказывают огромное влияние на распространение слова. Все эти сложные многогранные процессы требуют не только научного осмысления, но и разработки новых парадигм практического исследования языка СМИ» [2: 5].
Почему же именно публицистика выходит на передний план и становится пристальным объектом внимания исследователей, занимающихся изучением языка современных коммуникаций?
Причина в том, что в современном мире средства массовой коммуникации, и в первую очередь Интернет, стали наиболее эффективными средствами формирования общественного сознания. Исследователи отмечают интересную тенденцию: «в СМИ функция воздействия, убеждения начинает вытеснять остальные языковые функции, и средства массовой информации превращаются в средства массового воздействия» [3:11].
Следует отметить, что эта тенденция отнюдь не нова и имеет немало схожих механизмов с советским периодом развития печати, когда публицистика имела особенную ценность как орудие пропаганды и воздействия на общественное сознание. Впрочем, политолог и публицист С. Г. Кара-Мурза подчёркивает, что разница в том, что в тоталитарном обществе отношения строились принципиально иначе: «при «старом режиме», власть не распределялась частицами между гражданами, а концентрировалась у монарха, обладавшего не подвергаемым сомнению правом на господство (и на его главный инструмент – насилие). Как и в любом государстве, власть монарха (или, скажем, генсека) нуждалась в легитимации – приобретении авторитета в массовом сознании. Но она не нуждалась в манипуляции сознанием (выделено мной. – Г.Т.). Отношения господства при такой власти были основаны на «открытом, без маскировки, императивном воздействии – от насилия, подавления, господства до навязывания, внушения, приказа – с использованием грубого простого принуждения». Иными словами, тиран повелевает, а не манипулирует» [4:35-36].
В советском периоде основным орудием убеждения, внушения, агитации и пропаганды было публицистическое слово. Агитация и пропаганда в советской публицистике шла жёстко и безальтернативно. И всё же, в какой-то мере, манипуляция сознанием тоже присутствовала в «старой» публицистике. Просто в наши дни механизмы манипулирования стали тоньше, не такими явными и навязчивыми, и, можно даже сказать, более изощрёнными.
И хотя сейчас мощное влияние публицистики развивается на иной языковой, культурной и политической почве, пережившей значительные изменения со времён идеологической партийной прессы, причины возрождения интереса к теоретическим трудам по публицистике советских времён, к самой публицистике советской эпохи и возвращения в современную журналистику практически исчезнувших в конце прошлого столетия «тяжёлых» публицистических жанров очевидны.
По мнению учёных, главная из них – «кризисное, нестабильное состояние нашего государства, которое проявляется в коренном переустройстве власти, экономики, мировоззрения, в противостоянии оценок, взглядов, образа жизни людей, смене ценностных приоритетов, росте негативных явлений» [5:83].
Современные исследователи нередко делают акцент именно на манипулятивной природе публицистики, отмечая, что средства массовой коммуникации «являются одними из важнейших общественных институтов, оказывающих решающее влияние на формирование не только взглядов, представлений общества, но и норм поведения его членов, в том числе и речевого поведения. Это мощный инструмент воздействия на аудиторию и средство манипуляции общественным сознанием»[6:13].
Известно, что СМК, помимо информирующей функции, выполняют не менее важную оценочную, которая главным образом и влияет на формирование определённых представлений и мнений, помогает обществу разрабатывать ту или иную шкалу жизненных ценностей, формировать оценки происходящих в мире явлений.
«Информируя о ценностях и оценивая, СМИ реально влияют на качество публичного дискурса, на организацию моделей общественной жизни, на формирование у общества его собственного образа», – констатирует исследователь Коряковцева [7:314].
При этом важно отметить, что если раньше процессы формирования общественного мнения носили односторонний вертикальный характер, сверху вниз, от партии к народу через СМИ, то теперь, с приходом новых коммуникационных технологий в каждый дом, когда есть практически повсеместная доступность к Интернету, формирование общественного мнения происходит в многостороннем плюралистическом порядке: с одной стороны – представители власти, политические деятели и политтехнологи, с другой – профессиональные журналисты, с третьей – лидеры общественного мнения, люди искусства, блогеры и прочие личности, неравнодушные к явлениям общественной жизни и активно участвующие в жизни социума.
«Меняется коммуникативная парадигма современного общества: носители языка всё больше осознают своё важное место в общественно-политической жизни, формируют собственные оценки происходящих событий, ведут себя в процессе коммуникации с собственными целями, мотивами и интересами», – отмечает исследователь М. А. Кормилицына [8:14].
Такое противоречие – с одной стороны манипулятивная пропаганда, с другой – плюрализм мнений, всё сильнее проявляющийся в нарастающей демократизации общества, превращает языковую среду современных СМК в бурлящий котёл, в котором выплавляются новые языковые средства, жанры и приёмы, в том числе и психологические, манипулятивные.
И если в 2006 году исследователь И. П. Лысакова отмечала, что «Ярмарочная речевая палитра с трудом обозримого рынка изданий отражает плюрализм мнений, дифференциацию людей, партий» [9:119], то теперь уже с уверенностью можно сказать, что, с появлением многих тысяч сетевых СМИ, сайтов, блогов, форумов, на которых может высказаться любой человек, имеющий свою точку зрения, этот рынок стал поистине необозримым. И, как это ни парадоксально, либерализм мнений только способствует механизмам манипуляции общественным сознанием. Природа Интернета такова, что люди в первую очередь обратят внимание на то мнение, которое выберет большинство, то есть на ту информацию, которая окажется в самых верхах выдачи поисковых систем по данному запросу. А если при этом ещё учесть и то, что всё больше людей предпочитают получать необходимую информацию из Интернета, то становится понятным, почему Интернет – лучшее средство для манипуляции общественным сознанием.
Люди стали значительно меньше читать книги и толстые литературно-художественные издания, которые в советскую эпоху в немалой степени формировали мировоззрение интеллигенции и прочих прогрессивно настроенных людей, занимающихся своим самообразованием. В наше время люди больше интересуются аналитической публицистикой, в которой всё уже разложено по полочкам, которая отчасти помогает понять сложные социальные процессы, и в какой-то мере становится флагманом среди всех инструментов формирования общественного сознания.
А поскольку связь публицистики с разговорной речью изначально довольно высока, то язык современной публицистики в немалой степени влияет и на формирование современного литературного русского языка, и на мышление общества.
Некоторые исследователи считают, что и вовсе «в постсоветский период публицистика начинает играть главную роль в формировании речевого вкуса нашего современника, выработке и становлении норм литературного словоупотребления, отодвинув на второе место художественную литературу, занимавшую доминирующие позиции в советскую эпоху» [10:8].
Но если раньше очень сильна была власть печатного слова на страницах крупных изданий, то в наши дни на передний план выходит конвергентная сетевая публицистика. Причины всё те же: редко кто сейчас читает печатные издания, большинство наших современников предпочитает получать информацию из Интернета. И не в последнюю очередь по причине того, что сама природа Сети демократична. Покупая одну газету, читатель знакомится с мнением представителей только данного издания или, может быть, одного-двух экспертов по данному вопросу. В Интернете можно окунуться во всю разноголосицу мнений, ознакомившись с самыми различными, нередко противоположными точками зрения на данный вопрос, и, проанализировав полученную информацию, составить своё собственное мнение.
К тому же в мировой паутине не надо искать мнения других людей: большинство изданий тут же, прямо под публикацией, предоставляют ссылки на наиболее значимые материалы на эту же тему (хотя в отборе этих публикаций тоже можно наблюдать некий манипулятивный аспект). Здесь же можно посмотреть записи видеосюжетов, прослушать отрывки из радиопередач, узнать мнение рядовых сограждан – в виде комментариев и результатов соцопросов.
Более того, в сети Интернет можно поделиться своим собственным мнением, подискутировать с другими людьми – многие сайты предоставляют своим читателям такую возможность.
При этом исследователи отмечают, что демократизация отражается не только на политических процессах в обществе, но и на языке СМК: «Усиление демократических тенденций в обществе и языке привело к укреплению позиций разговорной речи, к усилению разговорной составляющей вербальной коммуникации» [11:10].
Роль Интернета в повседневной жизни всё более возрастает и это средство коммуникации не только является инструментом либерализации и демократизации общества, но и постепенно вытесняет звучащую речь (радио и телевидение), что приводит к утрате стилистических и орфоэпических норм, к снижению культуры речи, жаргонизации языка СМК, проникновению в язык журналистских публикаций просторечной, инвективной и обсценной (нецензурной) лексики. То, что раньше считалось нонсенсом – сегодня если и не становится нормой, то уже не является шокирующим явлением. И зачастую в этом процессе также играет свою роль стремление манипулировать общественным сознанием. Таким образом, то, что некоторые учёные называют «либерализацией» и «демократизацией» языка СМК, на самом деле тоже нередко имеет свои манипулятивные цели.
Многие исследователи (М. А. Кормилицына, Т. А. Воронцова, Г.А. Копнина, Ю.В. Щербинина, Н.Е. Петрова, Л.В. Рацибурская и др. [12]) отмечают, что язык современной публицистики стал жёстче в своих оценках, агрессивнее: «стремление к открытому самовыражению порой принимает форму прямого давления на адресата, навязывание собственной точки зрения при освещении тех или иных событий» [13:418].
При этом некоторые исследователи считают речевую агрессию одним из инструментов манипуляции сознанием адресата, воспринимая подобное речевое воздействие как «явное и настойчивое навязывание адресату определённой точки зрения, лишающее его выбора и возможности сделать собственный вывод, самостоятельно проанализировать факты» [14:22]. И даже расценивают речевую агрессию как «вербальное воздействие на адресата, имеющее целью изменение его личностных установок (ментальных, идеологических, оценочных и т.д.)» [15:14]).
А ведь, как известно, «язык не только передаёт информацию, но и воздействует на личность, формирует её, изменяя в лучшую или худшую сторону. Язык не только, как зеркало, пассивно отражает окружающую жизнь, но и вмешивается в нашу картину мира, в формирование языковой личности, <…> соответственно меняет личность, а следовательно, опосредованно и общественную жизнь» [16:620]. Таким образом, «язык из категории чисто лингвистической превращается в реальную общественно-политическую силу» [16:620].
Не случайно политологи всего мира изучают механизмы влияния публицистики на массовое сознание, а одной из главных функций публицистики по-прежнему остаётся «политическое постижение действительности, осуществляемое в агитационно-пропагандистских целях и имеющее своим конечным следствием воздействие на организацию социального поведения масс» [17:27].
И, наверное, опять-таки, не случайно во все сложные периоды развития государства, публицистика выходит на передний план. Убеждение, внушение и манипуляция сознанием – это именно те три кита, которые правят в любом обществе, состоящем из думающих людей, примитивная агитация в котором будет не эффективна.
В завершение хотелось бы привести слова известного политолога и публициста: «манипуляция – способ господства путем духовного воздействия на людей через программирование их поведения. Это воздействие направлено на психические структуры человека, осуществляется скрытно и ставит своей задачей изменение мнений, побуждений и целей людей в нужном власти направлении.
Уже из этого очень краткого определения становится ясно, что манипуляция сознанием как средство власти возникает только в гражданском обществе, с установлением политического порядка, основанного на представительной демократии. Это – «демократия западного типа», которая сегодня, благодаря промыванию мозгов, воспринимается просто как демократия – антипод множеству видов тоталитаризма. На самом деле видов демократии множество (рабовладельческая, вечевая, военная, прямая, вайнахская и т. д. и т. п.)...» [18:34]).
В наши дни так много говорят о сетевой демократии. И это тоже, скорее всего, не случайно…
Список литературы
Солганик Г. Я. Язык современной публицистики: сб. статей / сост. Г.Я. Солганик. – 3-е изд. – М.: Флинта: Наука, 2008. – 232 с. С. 4-5.
Добросклонская Т. Г. Медиалингвистика: системный подход к изучению языка СМИ: современная английская медиасеть. М., 2008. С. 5.
Ильясова С.В., Амири Л. П. Языковая игра в коммуникативном пространстве СМИ и рекламе. М. 2009. С. 11.
(С.Г. Кара-Мурза. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм, 2000. С. 35-36).
Поцепня Д. М. Изменения в словарном составе языка и новые лексикографические идеи // Современные языковые процессы. – СПб., 2003. С. 83.
Кормилицына М. А. Некоторые итоги исследования процессов, происходящих в языке современных газет // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. Сб. науч. Тр. / Под ред. М. А. Кормилицыной, О.Б. Сиротининой. – Саратов: Изд-во Сарат. Ун-та, 2008. – Вып. 8. С. 13.
(Коряковцева Е. И. Языковой образ российской провинции в столичной прессе // Жизнь провинции как феномен духовности. – Н. Новгород, 2005. С. 314.
Кормилицына М. А. Некоторые итоги исследования процессов, происходящих в языке современных газет // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. Сб. науч. Тр. / Под ред. М. А. Кормилицыной, О.Б. Сиротининой. – Саратов: Изд-во Сарат. Ун-та, 2008. – Вып. 8. С. 14.
Лысакова И. П. Революция в языке или язык революции? // Современная русская речь: состояние и функционирование. Вып. II. СПб., 2006. С. 119.
Петрова Н. Е. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии: учеб. Пособие / Н. Е. Петрова, Л. В. Рацибурская. – М: Флинта: Наук, 2011. С. 8.
Петрова Н. Е. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии: учеб. Пособие / Н. Е. Петрова, Л. В. Рацибурская. – М: Флинта: Наука, 2011. С. 10.
Кормилицына М. А. Усиление личностного начала в русской речи последних лет // Русский язык сегодня. – Вып. 3. – М., 2003; Воронцова Т.А. Речевая агрессия: коммуникативно-дискурсивный подход: Автореф. Дис. … д-ра филол. Наук. – Челябинск, 2006; Копнина Г. А. Речевое манипулирование: Учеб. Пособие. – М.: Флинта, Наука, 2007; Щербинина Ю.В. Вербальная агрессия. – 2-е изд. – М.: ЛКИ, 2008; Петрова Н. Е. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии: учеб. Пособие / Н. Е. Петрова, Л. В. Рацибурская. – М: Флинта: Наука, 2011.
Кормилицына М. А. Усиление личностного начала в русской речи последних лет // Русский язык сегодня. – Вып. 3. – М., 2003. С. 418.
Быкова О.Н Языковое манипулирование общественным сознанием: методическая разработка и рабочая программа для студентов заочного отделения юридического факультета / Сост. О. Н. Быкова. – Красноярск, 1999. С. 22
Сковородников А. П. Языковое насилие в современной российской прессе // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: Научно-методический бюллетень. – вып. 2. – Красноярск; Ачинск, 1997. С. 14
Хромов С. С. Русский язык и современное российское общество: регуляция и саморегуляция? // Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов: Материалы Второй междунар. Науч. Конф., Волгоград, 24-26 апр. 2007 г.: в 2 т. Т. 1 – Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2007. С. 620
Черепахов М.С. Проблемы теории публицистики. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Мысль, 1973. 267 с. – C. 27
С.Г. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм, 2000. С. 34
www.ronl.ru
Галина Тимофеева
Многие исследователи отмечают, что язык журналистики в последние два десятка лет существенно трансформировался. При этом наиболее заметные изменения происходят в двух областях журналистики: в публицистике и в интернет-журналистике.
Почему именно эти две сферы подверглись и подвергаются наибольшим изменениям? Здесь можно отметить целый ряд причин.
Во-первых, публицистика всегда наиболее быстро отзывалась на малейшие изменения языковой среды, не только впитывая в себя все новшества, но и немалой степени являясь собственно полигоном для вживления в литературный язык новых языковых форм и явлений, сращивания литературных и разговорных стилей.
Во-вторых, на рубеже тысячелетий стали возрождаться многие «масштабные» публицистические жанры, практически исчезнувшие в последнее десятилетие XX века (журналистское расследование, версия, прогноз, путевой очерк и др.). Во времена жёсткой конкуренции на рынке СМИ некоторые публицистические жанры в прессе стали вымирать из-за того, что большинство изданий попросту стали экономить место на полосах, поддаваясь общерыночной тенденции – ориентации преимущественно на новости и материалы рекреативного характера, привлекающие внимание и при этом не требующие больших объёмов и столь долгого времени подготовки к публикации, как многие жанры публицистики. А причиной возрождения этих публицистических жанров стало появление новой среды функционирования языка – Интернета, ставшего удобной площадкой для развёртывания масштабных исследований, расследований, аналитических статей.
В-третьих, Интернет как новая среда функционирования языка сильно повлиял на журналистику в целом, и в первую очередь, на интернет-журналистику, особенно – на сетевую публицистику (по причине двух факторов, названных выше).
И, наконец, просто появилась насущная потребность в глубоких публицистических материалах, как это нередко бывает в кризисные периоды развития любого государства.
Диалогическая природа Интернета как нельзя больше соответствует диалогической природе публицистики, и именно в этой среде стала развиваться новая публицистика – сетевая. Интернет-среда стала наиболее комфортной для формирования, развития и функционирования языка современной публицистики.
Именно поэтому профессор Г. Я. Солганик подчёркивает важность изучения трансформации языка в этой области: «Активное взаимодействие публицистики с такими сферами, как культура, Интернет и др., требует углубить и расширить современное понимание публицистической речи» [1:4-5].
И не случайно, если раньше полем исследования языка публицистики были в основном газеты (как наиболее доступный и лёгкий в плане анализа содержания материал), то в наше время в центре исследований современного языка СМК находится Интернет.
Важность влияния современных технологий на языковые процессы отмечают и другие учёные: «Динамичное развитие традиционных СМИ: печати, радио, телевидения, появление новых компьютерных технологий, глобализация мирового информационного пространства оказывают огромное влияние на распространение слова. Все эти сложные многогранные процессы требуют не только научного осмысления, но и разработки новых парадигм практического исследования языка СМИ» [2: 5].
Почему же именно публицистика выходит на передний план и становится пристальным объектом внимания исследователей, занимающихся изучением языка современных коммуникаций?
Причина в том, что в современном мире средства массовой коммуникации, и в первую очередь Интернет, стали наиболее эффективными средствами формирования общественного сознания. Исследователи отмечают интересную тенденцию: «в СМИ функция воздействия, убеждения начинает вытеснять остальные языковые функции, и средства массовой информации превращаются в средства массового воздействия» [3:11].
Следует отметить, что эта тенденция отнюдь не нова и имеет немало схожих механизмов с советским периодом развития печати, когда публицистика имела особенную ценность как орудие пропаганды и воздействия на общественное сознание. Впрочем, политолог и публицист С. Г. Кара-Мурза подчёркивает, что разница в том, что в тоталитарном обществе отношения строились принципиально иначе: «при "старом режиме", власть не распределялась частицами между гражданами, а концентрировалась у монарха, обладавшего не подвергаемым сомнению правом на господство (и на его главный инструмент – насилие). Как и в любом государстве, власть монарха (или, скажем, генсека) нуждалась в легитимации – приобретении авторитета в массовом сознании. Но она не нуждалась в манипуляции сознанием (выделено мной. – Г.Т.). Отношения господства при такой власти были основаны на "открытом, без маскировки, императивном воздействии – от насилия, подавления, господства до навязывания, внушения, приказа – с использованием грубого простого принуждения". Иными словами, тиран повелевает, а не манипулирует» [4:35-36].
В советском периоде основным орудием убеждения, внушения, агитации и пропаганды было публицистическое слово. Агитация и пропаганда в советской публицистике шла жёстко и безальтернативно. И всё же, в какой-то мере, манипуляция сознанием тоже присутствовала в «старой» публицистике. Просто в наши дни механизмы манипулирования стали тоньше, не такими явными и навязчивыми, и, можно даже сказать, более изощрёнными.
И хотя сейчас мощное влияние публицистики развивается на иной языковой, культурной и политической почве, пережившей значительные изменения со времён идеологической партийной прессы, причины возрождения интереса к теоретическим трудам по публицистике советских времён, к самой публицистике советской эпохи и возвращения в современную журналистику практически исчезнувших в конце прошлого столетия «тяжёлых» публицистических жанров очевидны.
По мнению учёных, главная из них – «кризисное, нестабильное состояние нашего государства, которое проявляется в коренном переустройстве власти, экономики, мировоззрения, в противостоянии оценок, взглядов, образа жизни людей, смене ценностных приоритетов, росте негативных явлений» [5:83].
Современные исследователи нередко делают акцент именно на манипулятивной природе публицистики, отмечая, что средства массовой коммуникации «являются одними из важнейших общественных институтов, оказывающих решающее влияние на формирование не только взглядов, представлений общества, но и норм поведения его членов, в том числе и речевого поведения. Это мощный инструмент воздействия на аудиторию и средство манипуляции общественным сознанием»[6:13].
Известно, что СМК, помимо информирующей функции, выполняют не менее важную оценочную, которая главным образом и влияет на формирование определённых представлений и мнений, помогает обществу разрабатывать ту или иную шкалу жизненных ценностей, формировать оценки происходящих в мире явлений.
«Информируя о ценностях и оценивая, СМИ реально влияют на качество публичного дискурса, на организацию моделей общественной жизни, на формирование у общества его собственного образа», – констатирует исследователь Коряковцева [7:314].
При этом важно отметить, что если раньше процессы формирования общественного мнения носили односторонний вертикальный характер, сверху вниз, от партии к народу через СМИ, то теперь, с приходом новых коммуникационных технологий в каждый дом, когда есть практически повсеместная доступность к Интернету, формирование общественного мнения происходит в многостороннем плюралистическом порядке: с одной стороны – представители власти, политические деятели и политтехнологи, с другой – профессиональные журналисты, с третьей – лидеры общественного мнения, люди искусства, блогеры и прочие личности, неравнодушные к явлениям общественной жизни и активно участвующие в жизни социума.
«Меняется коммуникативная парадигма современного общества: носители языка всё больше осознают своё важное место в общественно-политической жизни, формируют собственные оценки происходящих событий, ведут себя в процессе коммуникации с собственными целями, мотивами и интересами», – отмечает исследователь М. А. Кормилицына [8:14].
Такое противоречие – с одной стороны манипулятивная пропаганда, с другой – плюрализм мнений, всё сильнее проявляющийся в нарастающей демократизации общества, превращает языковую среду современных СМК в бурлящий котёл, в котором выплавляются новые языковые средства, жанры и приёмы, в том числе и психологические, манипулятивные.
И если в 2006 году исследователь И. П. Лысакова отмечала, что «Ярмарочная речевая палитра с трудом обозримого рынка изданий отражает плюрализм мнений, дифференциацию людей, партий» [9:119], то теперь уже с уверенностью можно сказать, что, с появлением многих тысяч сетевых СМИ, сайтов, блогов, форумов, на которых может высказаться любой человек, имеющий свою точку зрения, этот рынок стал поистине необозримым. И, как это ни парадоксально, либерализм мнений только способствует механизмам манипуляции общественным сознанием. Природа Интернета такова, что люди в первую очередь обратят внимание на то мнение, которое выберет большинство, то есть на ту информацию, которая окажется в самых верхах выдачи поисковых систем по данному запросу. А если при этом ещё учесть и то, что всё больше людей предпочитают получать необходимую информацию из Интернета, то становится понятным, почему Интернет – лучшее средство для манипуляции общественным сознанием.
Люди стали значительно меньше читать книги и толстые литературно-художественные издания, которые в советскую эпоху в немалой степени формировали мировоззрение интеллигенции и прочих прогрессивно настроенных людей, занимающихся своим самообразованием. В наше время люди больше интересуются аналитической публицистикой, в которой всё уже разложено по полочкам, которая отчасти помогает понять сложные социальные процессы, и в какой-то мере становится флагманом среди всех инструментов формирования общественного сознания.
А поскольку связь публицистики с разговорной речью изначально довольно высока, то язык современной публицистики в немалой степени влияет и на формирование современного литературного русского языка, и на мышление общества.
Некоторые исследователи считают, что и вовсе «в постсоветский период публицистика начинает играть главную роль в формировании речевого вкуса нашего современника, выработке и становлении норм литературного словоупотребления, отодвинув на второе место художественную литературу, занимавшую доминирующие позиции в советскую эпоху» [10:8].
Но если раньше очень сильна была власть печатного слова на страницах крупных изданий, то в наши дни на передний план выходит конвергентная сетевая публицистика. Причины всё те же: редко кто сейчас читает печатные издания, большинство наших современников предпочитает получать информацию из Интернета. И не в последнюю очередь по причине того, что сама природа Сети демократична. Покупая одну газету, читатель знакомится с мнением представителей только данного издания или, может быть, одного-двух экспертов по данному вопросу. В Интернете можно окунуться во всю разноголосицу мнений, ознакомившись с самыми различными, нередко противоположными точками зрения на данный вопрос, и, проанализировав полученную информацию, составить своё собственное мнение.
К тому же в мировой паутине не надо искать мнения других людей: большинство изданий тут же, прямо под публикацией, предоставляют ссылки на наиболее значимые материалы на эту же тему (хотя в отборе этих публикаций тоже можно наблюдать некий манипулятивный аспект). Здесь же можно посмотреть записи видеосюжетов, прослушать отрывки из радиопередач, узнать мнение рядовых сограждан – в виде комментариев и результатов соцопросов.
Более того, в сети Интернет можно поделиться своим собственным мнением, подискутировать с другими людьми – многие сайты предоставляют своим читателям такую возможность.
При этом исследователи отмечают, что демократизация отражается не только на политических процессах в обществе, но и на языке СМК: «Усиление демократических тенденций в обществе и языке привело к укреплению позиций разговорной речи, к усилению разговорной составляющей вербальной коммуникации» [11:10].
Роль Интернета в повседневной жизни всё более возрастает и это средство коммуникации не только является инструментом либерализации и демократизации общества, но и постепенно вытесняет звучащую речь (радио и телевидение), что приводит к утрате стилистических и орфоэпических норм, к снижению культуры речи, жаргонизации языка СМК, проникновению в язык журналистских публикаций просторечной, инвективной и обсценной (нецензурной) лексики. То, что раньше считалось нонсенсом – сегодня если и не становится нормой, то уже не является шокирующим явлением. И зачастую в этом процессе также играет свою роль стремление манипулировать общественным сознанием. Таким образом, то, что некоторые учёные называют «либерализацией» и «демократизацией» языка СМК, на самом деле тоже нередко имеет свои манипулятивные цели.
Многие исследователи (М. А. Кормилицына, Т. А. Воронцова, Г.А. Копнина, Ю.В. Щербинина, Н.Е. Петрова, Л.В. Рацибурская и др. [12]) отмечают, что язык современной публицистики стал жёстче в своих оценках, агрессивнее: «стремление к открытому самовыражению порой принимает форму прямого давления на адресата, навязывание собственной точки зрения при освещении тех или иных событий» [13:418].
При этом некоторые исследователи считают речевую агрессию одним из инструментов манипуляции сознанием адресата, воспринимая подобное речевое воздействие как «явное и настойчивое навязывание адресату определённой точки зрения, лишающее его выбора и возможности сделать собственный вывод, самостоятельно проанализировать факты» [14:22]. И даже расценивают речевую агрессию как «вербальное воздействие на адресата, имеющее целью изменение его личностных установок (ментальных, идеологических, оценочных и т.д.)» [15:14]).
А ведь, как известно, «язык не только передаёт информацию, но и воздействует на личность, формирует её, изменяя в лучшую или худшую сторону. Язык не только, как зеркало, пассивно отражает окружающую жизнь, но и вмешивается в нашу картину мира, в формирование языковой личности, <…> соответственно меняет личность, а следовательно, опосредованно и общественную жизнь» [16:620]. Таким образом, «язык из категории чисто лингвистической превращается в реальную общественно-политическую силу» [16:620].
Не случайно политологи всего мира изучают механизмы влияния публицистики на массовое сознание, а одной из главных функций публицистики по-прежнему остаётся «политическое постижение действительности, осуществляемое в агитационно-пропагандистских целях и имеющее своим конечным следствием воздействие на организацию социального поведения масс» [17:27].
И, наверное, опять-таки, не случайно во все сложные периоды развития государства, публицистика выходит на передний план. Убеждение, внушение и манипуляция сознанием – это именно те три кита, которые правят в любом обществе, состоящем из думающих людей, примитивная агитация в котором будет не эффективна.
В завершение хотелось бы привести слова известного политолога и публициста: «манипуляция – способ господства путем духовного воздействия на людей через программирование их поведения. Это воздействие направлено на психические структуры человека, осуществляется скрытно и ставит своей задачей изменение мнений, побуждений и целей людей в нужном власти направлении.
Уже из этого очень краткого определения становится ясно, что манипуляция сознанием как средство власти возникает только в гражданском обществе, с установлением политического порядка, основанного на представительной демократии. Это – "демократия западного типа", которая сегодня, благодаря промыванию мозгов, воспринимается просто как демократия – антипод множеству видов тоталитаризма. На самом деле видов демократии множество (рабовладельческая, вечевая, военная, прямая, вайнахская и т. д. и т. п.)...» [18:34]).
В наши дни так много говорят о сетевой демократии. И это тоже, скорее всего, не случайно…
Список литературы
Солганик Г. Я. Язык современной публицистики: сб. статей / сост. Г.Я. Солганик. – 3-е изд. – М.: Флинта: Наука, 2008. – 232 с. С. 4-5.
Добросклонская Т. Г. Медиалингвистика: системный подход к изучению языка СМИ: современная английская медиасеть. М., 2008. С. 5.
Ильясова С.В., Амири Л. П. Языковая игра в коммуникативном пространстве СМИ и рекламе. М. 2009. С. 11.
(С.Г. Кара-Мурза. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм, 2000. С. 35-36).
Поцепня Д. М. Изменения в словарном составе языка и новые лексикографические идеи // Современные языковые процессы. – СПб., 2003. С. 83.
Кормилицына М. А. Некоторые итоги исследования процессов, происходящих в языке современных газет // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. Сб. науч. Тр. / Под ред. М. А. Кормилицыной, О.Б. Сиротининой. – Саратов: Изд-во Сарат. Ун-та, 2008. – Вып. 8. С. 13.
(Коряковцева Е. И. Языковой образ российской провинции в столичной прессе // Жизнь провинции как феномен духовности. – Н. Новгород, 2005. С. 314.
Кормилицына М. А. Некоторые итоги исследования процессов, происходящих в языке современных газет // Проблемы речевой коммуникации: Межвуз. Сб. науч. Тр. / Под ред. М. А. Кормилицыной, О.Б. Сиротининой. – Саратов: Изд-во Сарат. Ун-та, 2008. – Вып. 8. С. 14.
Лысакова И. П. Революция в языке или язык революции? // Современная русская речь: состояние и функционирование. Вып. II. СПб., 2006. С. 119.
Петрова Н. Е. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии: учеб. Пособие / Н. Е. Петрова, Л. В. Рацибурская. – М: Флинта: Наук, 2011. С. 8.
Петрова Н. Е. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии: учеб. Пособие / Н. Е. Петрова, Л. В. Рацибурская. – М: Флинта: Наука, 2011. С. 10.
Кормилицына М. А. Усиление личностного начала в русской речи последних лет // Русский язык сегодня. – Вып. 3. – М., 2003; Воронцова Т.А. Речевая агрессия: коммуникативно-дискурсивный подход: Автореф. Дис. … д-ра филол. Наук. – Челябинск, 2006; Копнина Г. А. Речевое манипулирование: Учеб. Пособие. – М.: Флинта, Наука, 2007; Щербинина Ю.В. Вербальная агрессия. – 2-е изд. – М.: ЛКИ, 2008; Петрова Н. Е. Язык современных СМИ: средства речевой агрессии: учеб. Пособие / Н. Е. Петрова, Л. В. Рацибурская. – М: Флинта: Наука, 2011.
Кормилицына М. А. Усиление личностного начала в русской речи последних лет // Русский язык сегодня. – Вып. 3. – М., 2003. С. 418.
Быкова О.Н Языковое манипулирование общественным сознанием: методическая разработка и рабочая программа для студентов заочного отделения юридического факультета / Сост. О. Н. Быкова. – Красноярск, 1999. С. 22
Сковородников А. П. Языковое насилие в современной российской прессе // Теоретические и прикладные аспекты речевого общения: Научно-методический бюллетень. – вып. 2. – Красноярск; Ачинск, 1997. С. 14
Хромов С. С. Русский язык и современное российское общество: регуляция и саморегуляция? // Русская словесность в контексте современных интеграционных процессов: Материалы Второй междунар. Науч. Конф., Волгоград, 24-26 апр. 2007 г.: в 2 т. Т. 1 – Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2007. С. 620
Черепахов М.С. Проблемы теории публицистики. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Мысль, 1973. 267 с. – C. 27
С.Г. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М.: Алгоритм, 2000. С. 34
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.relga.ru/
Дата добавления: 01.04.2013
www.km.ru
