Государственный университет
Высшая школа экономикиЭссе по философииПрирода у Шеллинга
и
фихтеанское "Я"Составлено: Провоторова Мария, экономика, 205 группа
Проверено:1998 годФилософская революция в Германии была начата Иммануилом Кантом. Он в корне перевернул представление, согласно которому познающий субъект подчинен предмету, определяется впечатлениями от него и находится в страдательном состоянии, предмет же исполнен активности. Согласно Канту, субъект познающий предметы, дает им законы их существования, каковы вещи "в себе", независимо от нас, мы не знаем и знать не можем; но вещи, какими мы их знаем, есть наше собственное создание, продукт познающего субъекта.
Выступивший вслед за Кантом Фихте отверг существование непознаваемых "вещей в себе" и возвел само осознающего субъекта - Я - в единственную истинную и самостоятельную реальность: "...кто сознает свою самостоятельность и независимость от всего, что вне его, - а чтобы прийти к такому сознанию надо действительно сделать себя чем-нибудь, независимо ни от чего, через самого себя, - тот не нуждается уже в вещах, как в определении для своего Я". Результатом этой теории было отрицание самостоятельности мира объектов, сама природа появляется в ней лишь как призрачная тень субъекта; природа порождается бессознательной деятельностью мирового Я, или абсолютного субъекта; Я абсолютно, а не - Я - природа, это только продукт само противоположения Я (субъекта), результат его бессознательной деятельности.
В системе Фихте оставалось невыясненным отношение между конечным субъектом, или человеческим Я, и бесконечным субъектом, абсолютным Я, и при недостаточной их различенности второе нередко подменялось по сути дела первым. Это смешение не ускользнуло из поля зрения Шеллинга, который, овладев наукоучением Фихте еще в юности, развил ее дальше породил новую философскую систему, покоящуюся на более общем принципе. Абстрактное фихтеанское не - Я приобретало у него живой и чувствительный облик природы, и Шеллинг утвердил взгляд на нее как на бессознательную деятельность бесконечного субъекта, или "души мира". Природа - это абсолютное Я, которое продвигается вперед через целый ряд ступеней материального процесса и только в человеке приходит наконец к самосознанию. Это "видимый дух", живой, связный во всех своих частях единый организм.
В философии Фихте, от которой отправлялся Шеллинг, учение о природе не было разработано. Интерес автора "Наукоучения" был сосредоточен на том, как в отрешенности от природы и независимо от нее субъект сам определяет и целенаправленно формирует себя. Бессознательно действующее Я, которое, по Фихте, творит природу, осталось у него вне рассмотрения Шеллинг обратил внимание на то, что такое Я еще не есть, собственно, субъект; чтобы стать тождественным субъекту, оно должно пройти путь бессознательного природного развития, и ему еще только предстоит возвыситься к самосознанию. Таким образом, Шеллинг пришел к мысли, что начинать сразу с само познающего Я, как это делает Фихте, не исторично, что надо возвратиться к самому истоку: изобразить генезис самопознания и показать необходимость его появления.
Однако, учение о природе было "упущено" отнюдь не случайным образом. Дело в том, что Фихте упорно настаивал на невозможности такого раздела в своей философии. Соответственно, диалектический метод рассмотрения в том его виде, в каком он вышел из рук Фихте, неприложим к природе, в следствие того, что она с точки зрения Фихте, есть неизменное, застойное «бытие", резюмирующееся в понятии "объект", все в ней - от века, а метод наукоучения имеет дело только с тем, что развивается только с самопознанием. Объект - это "только необходимое препятствие" развитию, он - неустранимый элемент фихтеанской системы, но вовсе не предмет исследования в ней. Таким образом, Фихте настаивал на том, что развитие заключено не в самом "объекте", а лишь в способе теоретического построения его и в характере изложения. Понятие о "развивающемся объекте" представлялось ему само противоречивым и разрушительным для всей его системы. Предмет естествознания, каким воспринял его Фихте, мог и должен был включаться в его учение не как положительный источник и опора для диалектики самосознания, а лишь негативно, как контрастирующий фон, на котором она развивается. Природа не пробный камень, а антипод этой диалектики, безусловное противоположение ей.
Сточки зрения Шеллинга диалектический метод, используемый Фихте, должен быть пересмотрен, без этого нельзя было сопоставить анализ самосознания с анализом природы.
Изучая "Наукоучение" Шеллинг столкнулся с тем, некоторая скрытая, не сознаваемая людьми необходимость, чьим носителем является акт воли, объектируется "наперекор воле действующего, в качестве такого, что он сам по своему желанию никогда не мог бы осуществить" И отсюда попытки "доброй воли" установить моральный порядок "явно обнаружили свою порочность, приводя к полной противоположности своим замыслам и к деспотизму в той его самой ужасной форме, которая является самым непосредственным следствием всех таких стараний".
Неудачи сознания, собравшемуся строить мир "свободно и согласно своему собственному закону " (Фихте), обусловлены отнюдь не намеренным уклонением от поставленной им перед собой цели; дело в том, что модель сознания, раскрываемая с помощью фихтеанской системы, содержит в себе самомнение, нежелание взглянуть на себя извне, но только изнутри; порок заключается не в непосредственности, а в субъективизме. Таким образом, если развивать учение Фихте, призванное им стать "философией свободы", то можно прийти к идее такого государства, которое, как оказывается, должно служить не средством реализации свободы индивидов, а средством ограничения и подавления их свободы.
В следствие всего этого Шеллинг считал, что для преодоления фихтеанской формы диалектического метода, придания ему универсального смысла и объективной значимости необходимо было реинтерпретировать взгляд на объективное, как таковое. А в наиболее чистом виде объективное присутствует в природе. Природа, как известно, область компетенции естественных наук. Поэтому Шеллинг к ним и обратился. Но на науки о природе он взглянул иначе, чем Фихте, - не со стороны "состояния", а со стороны происходящих в них изменений, процессов, тенденций.
Шеллинг отмечает, что естествознание, принимая объективное, или природу, за первичное, с неизбежностью влечется к противоположному полюсу. Стараясь "обречь явления в форму теории", оно и само вместе с тем встает на путь преобразования себя из эмпирического в теоретическое естествознание и вступает на почву разума, общую с философией. Здесь Шеллинг увидел "неизбежную тенденцию естествознания оразумливать природу", "переход от природы к интеллигенции".
Если допускать вслед за Фихте, что каждая из сменяющих одна другую научных теорий одного и того же объекта есть не более чем субъективная конструкция, то в появлении каждой их них не улавливается никакой необходимости, она просто сосуществует наряду с прежними, и переход, точнее скачок от нее к последующей - дело произвола, связь между ними остается непонятной, необъяснимой. Шеллинг же, в отличие от Фихте, исходит из эволюционирующего естествознания, находит в развитии тех или иных теорий и в смене их новыми определенную закономерность, которую можно выразить как тенденцию ко все большему "одухотворению" (идеализации) объекта и (у Фихте этот момент отсутствует) к постепенной его "де материализации".
Таким образом, Шеллинг выявил внутри естественнонаучного познавательного процесса не улавливаемое фихтеанским рассмотрение движение от объективного к субъективного и расширил метод своего предшественника (Куно Фишер назовет его "методом возрастающей субъективности"), выявив постепенное возрастание "субъективного" с соответствующем уменьшением "объективного".
Итак, "объективное" отправляется от полюса, противоположному всему "субъективному". Тем самым Шеллинг пытается решить задачу, обратную задаче Фихте: показать переход от природного развития к духовному, превращение объективного в субъективное, бессознательного в само сознающее.
Опираясь на естествознание, он установил изначальность тенденции ко все большему "воодушевлению" природы. Природа сама имеет тенденцию "идеализировать себя", очеловечиваться и она не остается только при бесконечном "долженствовании" (на манер фихтеанского и романтического субъективного долженствования), а достигает своих как бы бессознательно поставленных целей. Наше оразумливание природы есть лишь продолжение ее собственной, поначалу бессознательной, "работы над собой". Человеческий разум - высший продукт ее усилий. "Благодаря последнему, природа впервые цело купно самое себя вновь объемлет, обнаруживая тем самым, что искони она тождественна с постигающимся в качестве разумного и сознательного в нас". Природа, таким образом, есть по существу не "познаваемое нами", а само познающее", "ибо лишенное разумности" не могло бы стать предметом для разума, само лишенное познания не могло бы быть познано". Природа - не созерцаемое нами, а нечто само созерцающее, и существуют люди, "в которых смотрит сама природа и которые сами в своем видении сделались природою".
Итак, по Шеллингу природа не нуждается в "наделении ее душою": душа в ней есть, и душа есть собственная сущность природы. Этот "идеализм природы" и ее диалектика соединились в учении Шеллинга отнюдь не случайным образом. Если природа мертва, "бездушна", если она только "объект" и совершенно лишена "субъективности" (внутренней активности), то прав Фихте: она не диалектична. И наоборот: если она диалектически развивается, значит в ней живет "душа", ее внутренний "мастер". Получается, что если природа несет в себе то же начало, которое составляет Я в человеке, если в ней проявляется тот же принцип, что и в духовном мире, то к ней можно применить диалектический анализ (фихтеанский, естественно, преобразованный т.к. система Фихте, как уже говорилось, налагала запрет на рассмотрение природы в таком ключе).У романтиков есть две "природы": эмпирическая и воображаемая, существующая и долженствующая быть. Одна - видимая человеком извне, дикая и суровая, лишенная разумности; другая дана во внутреннем созерцании - облагороженная и "окультуренная", не такая, "какова она на деле, но какой она возможна и какой она должна быть" (Новалис). Первая перевоплощается творческой фантазией во вторую. Процесс переработки - это привнесение в природу "души". В преобразованном виде природа выступает наделенной самостоятельностью, даже "первичной" и определяющей, а не определяемой. Представление Фихте о природе сводились к первой, представляющую собой внешнюю оболочку с ее безынициативностью, отсутствием собственной устремленности к "очеловечению". Шеллингово понимание сущности природы содержит в себе обе смысловые нагрузки, их смесь. Объективный мир представляется Шеллингу "не чем иным, как первоначальной, еще бессознательной поэзией духа", а "мировая душа" несет в себе "некоторый спиритуалистический оттенок". Поэтому природа выступает у него как субъект и объект одновременно или как объективный субъект-объект в отличие от принципа наукоучения - субъективного субъект-объекта. Природа у Шеллинга (как у Фихте Я) есть сама деятельность, бесконечный само созидательный процесс, вечное становление.
У Фихте деятельность прекращается в продукте (поэтому природные предметы оказываются у него всего лишь пассивными "объектами"), а у Шеллинга только замирает, чтобы вновь оживиться в нем уже в новой форме и далее быть продолженной и перенесенной на следующий продукт и т.д.
Та противоположность Я, которая у Фихте присоединяется к Я "логическим актом в виде антитезиса, существующего рядом с тезисом", у Шеллинга развертывается в процесс. Он стремится показать, как противоположность становится противоположностью.
Фихте хотел придать понятию становления универсальную значимость, но для этого нужно было устранить "косный элемент" в своей системе, а именно "противоположение становлению", "объект", что приводило к разрушению диалектики самосознания, исчезновению реальности Я. Поэтому ему приходилось постоянно предполагать, что "победному шествию духа" каждый раз должна противостоять устойчивая в себе природа.
У Шеллинга противоположность развитию, стабильность, которая создает необходимый фон для него - это не нечто внешнее и совершенно чуждое развитию - это лишь определенная форма его, заторможенное, но не исчезнувшее вовсе становление, и потому в ней не внешний фон развития, как у Фихте, а внутренний, который находится не за пределами того, что развивается, а постоянно создается самим движением, не абсолютно неподвижный, не одноликий, а меняющий свои тона и обогащающийся всякий раз с достижением более высокой формы движения, развивающийся по степеням. Таким образом Шеллингу удалось избежать тех затруднений, которые наблюдались в системе учения Фихте.
Поскольку у Фихте не было имманентного рассмотрения природы, то он и не мог осмыслить ее с этой деятельной ее стороны. Природа есть для него нечто однажды и навеки застывшее, безусловная противоположность деятельности (субъекта), "объект", а для Шеллинга - самодеятельность, только затаившаяся и готовая воспламениться вновь, возродиться в новых формах. По Шеллингу все в природе открывает себя через противоположность: общее - через особенное, продуцирование - через продукт. Природа сама ведет свой продукт через противоположности и на высочайшей вершине подвергает его в первоначальное тождество, где борьба противоположностей "замирает". Такою она и должна представляться в том пункте своего развития, где ее активность уже перенесена на новый продукт, на человека, тогда как самое себя на этой вершине развития она выражает фихтеанской формулировкой: " Я есть только деятельность, и ничего более", т.е. изначально, в чистом виде, по своей сути природа есть сама деятельность, и эта всеобщая ее определенность наиболее универсально представлена в особенном продукте природы, в человеке. Однако Фихте вкладывал в слова "Я есть деятельность" несколько другой смысл: он имел в виду уже сознающее себя, субъективное Я, для которого природа стала не-я, объектом.
Философия Фихте, принимающая сознание за отправной пункт, никогда не может дойти до единства сознания с природой, до тождества Я и не-Я, т.к. она начинает с отделенности сознания от природы, и поэтому принцип исходной тождественности остается за пределами сознания.. Таким образом, согласно учению Фихте люди не обязаны и им нет надобности познавать природу, она не должна иметь к ним никакого отношения, люди не желают считаться с тем, что она есть "в себе", назначение природы - быть "для них", чтобы подчиниться их власти над нею, их людской воле, призванной к господству над природой. Природа признается только в образе врага всего разумного, и поэтому "разум находится с природой в постоянно продолжающейся борьбе", установкой разума является обуздание природы, как дикого зверя, не мир и согласие с нею, а вражда и навязывание ей своей воли. В это же время Шеллинг, в отличие от Фихте, делает попытки взглянуть на природу "не заинтересованно", бескорыстно, подойти к ней чисто теоретически, без вражды и насилия над нею, с готовностью к согласию и чувством дружбы, возможно даже любви.
У Фихте Я делает природу противоположностью себе, у Шеллинга же природа сама своим собственным развитием превращает себя в противоположность себе самой: становление - в ставшее, бессознательное - в сознающее себя.
Согласно Фихте, природа только "негативное", а по Шеллингу, она нечто положительное. Оба мыслителя называют натурфилософию и трансцендентальную философию противоположностями, но именно здесь они их взгляды расходятся: по Фихте противоположность заключается в том, что философия может быть только наукоучением, а не натурфилософией, а по Шеллингу то и другое составляют два полюса одной философии. вся система философии, утверждает Шеллинг, находит завершение "в двух основных науках, взаимно себя восполняющих и друг друга требующих, несмотря на свою противоположность в принципе и направленности".
Фихте полагал, что противоположность (натурфилософия) есть попытка отвергнуть и уничтожить положительное (наукоучение), он усматривал здесь одно только отрицание, для него противоположность - ничто, ничего не утверждающее. Шеллинг же видит в противоположном нечто содержательное само по себе, не "отрицающее", а "негативное"; подлинное противопоставление есть вместе с тем и сопоставление не наличного с отсутствующим (не существующим), а реального в реальным: "отрицание положительного невозможно через одно только лишение, но здесь обязательно требуется реальное противопоставление..." Натурфилософия подвергается у него испытанию со стороны трансцендентального идеализма. Фихте никогда не брался проверить подобным же способом свой принцип субъективности: Я у него всегда неоспоримо, оно всегда есть безусловная реальность. Шеллинг же не боится подвергнуть сомнению реальность "объективного", т.е. того, что в качестве предмета науки о природе было у него "безусловной реальностью". Он хотел завершить внутри фихтеанского принципа Я ту часть работы, которая у того никак не могла реализоваться.
Фихте имел серьезное основание "отодвигать в бесконечность полное торжество" принципа субъективности и оставлять все свое построение незавершенным в заключительном пункте: с достижением цели Я=Я, к которой стремится субъект, исчез бы он сам как таковой. Имея альтернативу: готовый результат или бесконечное стремление к нему, Фихте избирать второе, отказываясь от первого. Шеллинг же отвергает в такой дилемме безусловность "или - или" и решает соединить обе ее стороны: "как то, так и другое вместе". У Фихте тождество субъекта и объекта вечно становится, но никогда не устанавливается и остается для субъекта недостижимой целью, к которой он тщетно стремится. Для Шеллинга же это тождество не только бесконечное чаяние, но и удовлетворительность в тождестве, не только то, что должно быть, но и то что есть, т.е. реализация данного тождества.Итак, Фихте поставил вопрос о развитии знания, о диалектически-противоречивом отношении теории и практики, он также "довел до предела" субъективизм, вследствие чего природа была сведена к не-Я, не имеющему какой бы то ни было самостоятельной, независимой от Я характеристики. Внешний мир для него - материал для осуществления людского долга. "В этом именно и состоит истинная сущность вещей, субстанция всего видимого".
Шеллинг, отвергнув фихтеанский субъективный идеализм, пытался с позиций объективного идеализма разработать учение о происхождении человеческого интеллекта путем развития "бессознательного духовного первоначала", которое не есть ни субъект, ни объект, а их "изначальное абсолютное тождество". В своей натурфилософии он высказал много диалектических идей и впервые в истории философии попытался (с позиций идеализма) дать целостную систематическую картину развития природы.Список литературы:
· "Иммануил Кант" Ойзерман Т.И.
· "Шеллинг" Лазарев В.В.
· "Философия" Губина В.Д., Сидорина Т.Ю., Филатова В.П.
· "Антология мировой философии"
bukvasha.ru
works.tarefer.ru
В своих работах Фихте развивал идеи о том, что мир разумен и целесообразен, и что человек в этом мире существует для того, чтобы осуществить свое нравственное предназначение – разумно действовать. Согласно Фихте, в основе всего существующего лежит абсолютный разум, сверхиндивидуальный субъект. Его сущность заключается в свободной, творческой деятельности, но реализоваться эта деятельность может только через человека, чей разум является конечным воплощением абсолютного разума. Именно через человека разум входит в мир. В этой связи определяется сущность и назначение человека как свободного, деятельного существа, призванного реализовать в мире нравственный идеал, внести в него порядок и гармонию.
Человек как существо духовное, разумное и нравственное изначально ориентирован на целенаправленную деятельность. В своей сущности разум – это практический, нравственный разум, и он требует действия. Поэтому мир для человека является в первую очередь сферой действия. «…Потребность действовать – первоначальное; сознание мира – производное. Мы не потому, действуем, что познаем, а познаем потому, что предназначены действовать…». Познание выступает только средством для деятельности. Поэтому Фихте интересуют не вещи сами по себе, но лишь практическое понятие о них, т.е. знание, соответствующее потребностям человека как деятельного существа. В связи с этим, первостепенным вопросом для Фихте является происхождение знания.
Но прежде чем обратиться к проблеме происхождения знания, надо уяснить, что главной целью философии Фихте является обоснование свободы человека, потому что без свободы было бы невозможно никакое нравственное действие. «Я хочу сам себя определять, сам быть последним основанием, хочу свободно хотеть и ставить себе цели. Мое существование должно определяться моим мышлением, а мышление – исключительно самим собой». Как свободное существо, человек сводится к мышлению, которое само себя определяет, т.е. в своих представлениях не зависит от «вещей самих по себе», а полностью производит их из себя самого. Таким образом, вся реальность, которая для человека всегда выступает мыслимой реальностью, оказывается продуктом деятельности мышления. Причем речь идет не о конечном мышлении, иначе весь мир был бы для нас иллюзией нашего собственного ума, а об абсолютном мышлении, чистом Я, общем для всех людей. Человеческий разум является конечным проявлением абсолютного разума, что объясняет единство у всех людей чувственного опыта и одинаковую систему мышления. Выводя конечные человеческие Я из абсолютного Я, Фихте обосновывает познаваемость мира, всеобщий и необходимый характер знания. Таким образом, проблема происхождения знания трансформируется в проблему выведения знания из познающего субъекта.
«Мы должны отыскать абсолютно первое, совершенно безусловное основоположение всего человеческого знания. Быть доказано или определено оно не может, раз оно должно быть абсолютно первым основоположением». Непосредственной достоверностью, не требующей доказательств, согласно Фихте, обладает самосознание, которое выражается им в положении «Я есмь Я», или Я полагает само себя. Здесь речь идет об абсолютном Я. Достоверность самосознания определяется тем, что оно представляет собой не теоретическое суждение, а дело-действие – волевой акт самополагания (самопорождения) мышления, который лежит в основании всякого сознания. Самосознание – изначальная активность чистого Я, так как нельзя ничего помыслить, прежде не помыслив самого себя – все мыслимое (объект) всегда предполагает субъект мышления. «Все что есть, есть лишь постольку, поскольку положено в Я, вне Я ничего нет». В самосознании имеет место тождество субъекта и объекта, сознания и вещи. Из самосознания как первого принципа мышления Фихте вывел сознание, а далее он из него выводит весь мыслимый им мир.
Хотя Я первично и не может быть произведено от чего-то другого, тем не менее, Я никогда не могло бы себя осознать иначе, как определенным через нечто, отличное от себя (не-Я). Поэтому Я стремится к самоопределению и с необходимостью полагает не-Я – Я полагает не-Я. Не-Я – это мир вещей, объективная реальность. Получается, что субъект сам создает свой объект. Я проявляет активность не только в восприятии чувственных созерцаний, как у Канта, но и в их создании. Человеческое Я воспринимает свои созерцания как существующие независимо от него вещи, потому что они являются продуктом бессознательной деятельности чистого Я, которая ускользает от нашего рассудка.
Очевидно, что не-Я — не что-то вне Я, а в нем самом, ведь ничто не мыслимо вне Я. Противопоставление Я и не-Я, о котором идет речь, обнаруживается только в конечном сознании. Но обе эти противоположности произведены из абсолютного Я, и существуют в нем одновременно, взаимно ограничивая друг друга – Я противополагает в Я делимому Я делимое не-Я. Взаимное ограничение Я и не-Я предполагает два вида отношений: 1) Я ограничивается, или определяется через не-Я. В теоретической деятельности абсолютное Я бессознательно творит объект своего познания (не-Я), тем самым ограничивая себя. Человеческое Я постигает его как независимые от нас вещи через чувственность и рассудок; 2) Я ограничивает, или определяет не-Я. т.е. действует. В практической деятельности Я стремится освободиться от зависимости вещей как объектов, стремится овладеть не-Я, привести его в соответствие с чистым Я, т.е. с разумом, нашими идеальными понятиями о вещах и о мире. Не-Я, произведенное в теоретической деятельности выступает для эмпирического Я препятствием, чтобы оно смогло осуществить свою деятельность, преодолевая его. Я ставит себе предел, чтобы преодолевать его, т.е. Я является теоретическим, чтобы быть практическим. Без препятствия не-Я бесконечная деятельность Я осталась бы без содержания, у нее не было объекта для деятельности, она была бы бесплодной.
Деятельность абсолютного Я осуществляется через конечную деятельность множества человеческих Я. Только через человека бесконечная деятельность абсолютного Я становится определенной. Человеческое Я в свою очередь есть бесконечное стремление к никогда недостижимому изначальному тождеству, где субъект и объект, индивидуальное и абсолютное Я совпали бы.
Развитие необходимых действий мышления из самосознания представляет собой у Фихте диалектический процесс. Сначала устанавливается исходное положение (тождество Я есмь Я), затем, посредством отрицания выводится его противоположение (Я полагает не-Я) и, наконец, осуществляется синтез противоположностей (взаимное ограничение Я и не-Я, выведенных из одного основания), означающий возвращение к исходному единству, но уже как единству противоположностей. Противоречие, заключенное в самой сущности сознания между Я и не-Я, является движущей силой развития мышления и всей действительности. Из диалектического взаимодействия Я и не-Я Фихте выводит категории, которые Кант просто указал как некую данность чистого разума. Категории у Фихте определяют (как бы фиксируют) последовательно выводимые из самосознания необходимые действия мышления. Например, диалектический процесс приводит к частичной определяемости не-Я со стороны Я и, наоборот, частичной зависимости полагающего Я от не-Я, что фиксируется в категории взаимодействия. У Фихте диалектика является принципом объяснения развития мышления и действительности, а так же методом построения самой философской системы.
Назначение человека определяется в соответствии с тем, чем он является – разумным, духовным, нравственным существом. Но чтобы стать тем, чем он является, а именно чистым Я, самоопределяющимся и действующим разумом, человек должен сделать над собой волевое усилие, подняться до сознания себя таковым. Достигая самосознания, человек полагает себя свободным, самоопределяющимся существом. Свобода должна реализоваться в практическом действии – человек призван преобразовывать окружающую его действительность, общество и природу, и привести их в согласие с разумом (с чистым Я), сделать их соответствующими идеальным понятиям о них. «Подчинить себе все неразумное, овладеть им свободно и согласно своему собственному закону – последняя и конечная цель человека… В понятии человека заложено, что его последняя цель должна быть недостижимой, а путь к ней бесконечным. Следовательно, назначение человека состоит не в том, чтобы достигнуть этой цели. …Приближение до бесконечности к этой цели, …усовершенствование до бесконечности есть его назначение. Он существует, чтобы постоянно становиться нравственно лучше и улучшать все вокруг себя…».
Общее понимание назначения человека определяет назначение человека в обществе и в каждой отдельной сфере деятельности. Все люди разные, но их цель одна – совершенство. Хотя идеалы неосуществимы, действительность должна быть преобразована в соответствии с нашими идеалами. Каждый имеет идеал человека и стремится других поднять до него, и таким образом в обществе происходит совершенствование человеческого рода. Такое взаимодействие не должно быть принуждающим, а только свободным. Если бы все люди стали совершенными, они были бы равны между собой, были бы единым, абсолютным субъектом. Но этот идеал недостижим, и поэтому назначением человека в обществе является бесконечное совершенствование себя и других как свободных существ. Для осуществления своей цели у человека есть свободная воля, а так же особый навык – культура.
Итак, в основании человеческого общества и его развития лежит разум. История разворачивается в направлении большей разумности в жизни общества, нравственного прогресса всех и каждого. В мировом плане осуществления нравственной цели каждому человеку указано особое назначение. В силу этого он сознает себя членом нравственного миропорядка и видит свою ценность в том, что осуществляет этот миропорядок в отдельной, предназначенной для него части. Каждый должен приложить все силы, чтобы достигнуть, насколько можно, совершенства в своей сфере и вокруг себя. «Действовать! Действовать! – вот для чего мы существуем. …Будем радоваться при виде обширного поля, которое мы должны обработать! Будем радоваться тому, что мы чувствуем в себе силы и что наша задача бесконечна!»
Так же как каждый отдельный человек, государство имеет свое особенное назначение в осуществлении нравственного порядка в мире. Целью государства является воспитать в гражданах стремление к исполнению своего подлинного человеческого предназначения, а именно, постоянного умственного и нравственного совершенствования. Таким образом, Фихте, подобно Платону, назначение государства усматривает в воспитании нравственных людей. Отсюда проистекает представление Фихте о почетном и возвышенном назначении ученого как воспитателе и учителе человеческого рода. «…Действительное назначение ученого сословия: это высшее наблюдение над действительным развитием человеческого рода в общем и постоянное содействие этому развитию». Ученый должен быть всегда впереди всех, чтобы проложить путь и повести по нему за собой. Он призван указывать человечеству путь к последней цели, а именно к нравственному совершенству. «Но никто не может успешно работать над нравственным облагораживанием общества, не будучи сам добрым человеком. Мы учим не только словами, мы учим также гораздо убедительнее своим примером». Следовательно, ученый должен быть нравственно лучшим человеком своего времени.
Философия для Фихте – это наука, но не конкретная наука, подобно физике, математике и т.д., а наука о возможности самой науки. Поэтому свою философию Фихте назвал наукоучением, учением о науке. Чтобы продвинуться в понимании философии как наукоучения, надо сначала разобраться в понятии самой науки. Научное знание, согласно Фихте, должно быть достоверным и систематичным, т.е. представлять собой единую систему. Чтобы наука удовлетворяла этим условиям, все ее положения должны быть выведены из одного достоверного основания, или основоположения. Основоположение каждой конкретной науки не может быть доказано в рамках самой науки. И именно наукоучение призвано дать основания конкретным наукам, оно должно «обосновать возможность основоположений вообще», «определять условия, на которых зиждутся другие науки, не определяя при этом их самих», «вскрыть основоположения всех возможных наук». Таким образом, достоверность основоположений конкретных наук гарантируется тем, что они выведены из наукоучения. Наукоучение, в отличие от конкретных наук, само гарантирует достоверность своего основоположения и из него выводит все свое содержание. Таким основоположением Фихте считает самосознание (см. выше). Итак, основоположения конкретных наук являются положениями наукоучения. Так как содержание наук основано на их основоположениях, а все они выводятся из основоположения наукоучения, то наукоучение определяет и обосновывает содержание всех наук. Это значит, что наукоучение должно вполне исчерпать область человеческого знания. Исчерпание всех наук посредством основоположения достигается в том смысле, что нет ни одного истинного положения – уже имеющегося налицо или будущего – которое не вытекало бы из основоположения или не содержалось в нем. Положение, противоречащее основоположению, должно одновременно противоречить системе целого знания, т. е. оно не может быть положением науки, а, следовательно, и истинным положением. «Человеческое знание вообще должно быть исчерпано, это значит, что должно быть безусловно и необходимо определено, что человек может знать не только на теперешней ступени своего существования, но и на всех возможных и мыслимых ступенях. Человеческое знание бесконечно по степеням, но по качеству своему оно совершенно определяется своими законами и может быть вполне исчерпано».
Наукоучение не дает человеку новое научное знание, но оно объясняет происхождение этого знания и дает уверенность в его всеобщем и необходимом характере. Наукоучение у Фихте является изображением необходимых действий мышления, общих для всех людей. Оно устанавливает «общую меру конечного (человеческого) разума». В своих необходимых действиях человеческое мышление достоверно и безошибочно. Поэтому возможно только одно наукоучение, одна научная философия. Выступив обоснованием науки, наукоучение окончательно искоренит из нее ошибки, случайности, суеверия. В абсолютизации наукоучения как единственной истинной философии, в своем требовании жесткой зависимости науки от философии Фихте проявил односторонность. Философия не может и не должна ничего предписывать ни науке, ни миру.
Согласно Фихте, не каждый человек может и должен постичь наукоучение, а только ученые – воспитатели человечества, и правители. Когда они овладеют наукоучением, когда оно обретет подобающее ему влияние, то управление обществом станет абсолютно сознательным, люди устроят свои отношения согласно разуму. И тогда «весь человеческий род избавится от слепого случая и от власти судьбы. Все человечество получит судьбу в свои собственные руки, оно станет подчиненным своей собственной идее, оно с абсолютной свободой сделает отныне из себя самого все, что только оно из себя пожелает сделать».
Фихте внес большой вклад в развитие философской мысли. Он обосновывал разумность мира, свободу человека и его нравственное предназначение. В теории познания Фихте развивал идеи о неотделимости субъекта и объекта познания друг от друга, о диалектической сущности мышления. Главная идея философии Фихте – идея активности субъекта, т.е. человека. Деятельность разумного человека Фихте считал не только сущностью познания, но и главной предпосылкой развития общества. Идея необходимости разумности человеческой деятельности даже при такой абсолютизации субъективности как у Фихте, безусловно, является ценным вкладом философа в мировую философию.
www.solecity.ru
