Реферат: Проблема сознания в психологии. Сознания психология реферат

Реферат - Сознание - Психология

СОЗНАНИЕ

ПЛАН:

1. Деятельность и сознание

— Генезис сознания

2. Возникновение сознания у человека

— Условиявозникновения сознания

3. Проблема структуры сознания в трудахЛ. С. Выготского

— Системноестроение сознания

— Смысловоестроение сознания

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И СОЗНАНИЕ

Генезис сознания.

Деятельность субъекта —внешняя и внутренняя — опосредствуется и регулируется психическим отражением реальности.То, что в предметном мире выступает для субъекта как мотивы, цели и условия егодеятельности, должно быть им так или иначе воспринято, представлено, понято,удержано и воспроизведено в его памяти; это же относится к процессам егодеятельности и к самому себе —  к его состояниям, свойствам, особенностям.Таким образом, анализ деятельности приводит нас к традиционным темампсихологии. Однако теперь логика исследования оборачивается: проблемапроявления психических процессов превращается в проблему их происхождения, ихпорождения теми общественными связями, в которые вступает человек в предметноммире.

Психическая реальность,которая непосредственно открывается нам, — это субъективный мир сознания.Потребовались века, чтобы освободиться от отождествления психического исознательного. Удивительно то много­образие путей, которые вели к их различениюв философии, психологии, физиологии: достаточно назвать имена Лейбница,Фехнера, Фрейда, Сече­нова и Павлова.

Решающий шаг состоял вутверждении идеи о разных уровнях психичес­кого отражения. С исторической,генетической точки зрения это означало признание существования досознательнойпсихики животных и появления у человека качественно новой ее формы — сознания.Так возникли новые вопросы: о той объективной необходимости, которой отвечаетвозникаю­щее сознание, о том, что его порождает, о его внутренней структуре.

Сознание в своейнепосредственности есть открывающаяся субъекту картина мира, в которую включени он сам, его действия и состояния. Перед неискушенным человеком наличие у негоэтой субъективной картины не ставит, разумеется, никаких теоретических проблем:перед ним мир, а не мир и картина мира. В этом стихийном реализме заключаетсянастоящая, хотя и наивная, правда. Другое дело — отождествление психическогоотра­жения и сознания, это не более чем иллюзия нашей интроспекции.

Она возникает из кажущейсянеограниченной широты сознания. Спра­шивая себя, сознаем ли мы то или иноеявление, мы ставим перед собой задачу на осознание и, конечно,практически мгновенно решаем се. Пона­добилось изобрести тахистоскопическуюметодику, чтобы эксперимен­тально разделить “поле восприятия” и “полесознания”.

С другой стороны, хорошоизвестные и легковоспроизводимые в лабо­раторных условиях факты говорят о том,что человек способен осущест­влять сложные приспособительные процессы,управляемые предметами обстановки, вовсе не отдавая себе отчета в наличии ихобраза; он обходит препятствия и даже манипулирует вещами, как бы “не видя” их.

Другое дело, если нужносделать или изменить вещь по образцу или изобразить некоторое предметноесодержание. Когда я выгибаю из прово­локи или рисую, скажем, пятиугольник, то янеобходимо сопоставляю имеющееся у меня представление с предметными условиями,с этапами его реализации в продукте, внутренне примериваю одно к другому. Такиесо­поставления требуют, чтобы мое представление выступило для меня как бы водной плоскости с предметным миром, не сливаясь, однако, с ним. Осо­бенно ясноэто в задачах, для решения которых нужно предварительно осуществить “в уме”взаимные пространственные смещения образов объ­ектов, соотносимых между собой;такова, например, задача, требующая мысленного поворачивания фигуры,вписываемой в другую фигуру.

Исторически необходимостьтакого “предстояния” (презентированности) психического образа субъектувозникает лишь при переходе от приспособительной деятельности животных кспецифической для человека произ­водственной, трудовой деятельности. Продукт, ккоторому теперь стремится деятельность, актуально еще не существует. Поэтому онможет регулиро­вать деятельность лишь в том случае, если он представлен длясубъекта в такой форме, которая позволяет сопоставить его с исходным материалом(предметом труда) и его промежуточными преобразованиями. Более того,психический образ продукта как цели должен существовать для субъекта так, чтобыон мог действовать с этим образом — видоизменять его в соот­ветствии сналичными условиями. Такие образы и суть сознательные обра­зы, сознательныепредставления — словом, суть явления сознания.

Сама по себе необходимостьвозникновения у человека явлений созна­ния, разумеется, еще ничего не говорит опроцессе их порождения. Она, однако, ясно ставит задачу исследования этогопроцесса, задачу, которая в прежней психологии вообще не возникала. Дело в том,что в рамках тради­ционной диодической схемы объект ®субъектфеномен сознания у субъ­екта принимался без всяких объяснений, если не считатьистолкований, допускающих существование под крышкой нашего черепа некоегонаблюдателя, созерцающего картины, которые ткут в мозге нервные физиологическиепроцессы.

ВОЗНИКНОВЕНИ СОЗНАНИЯ ЧЕЛОВЕКА

Условия возникновения сознания

Переход к сознаниюпредставляет собой начало нового, высшего, этапа развития психики. Сознательноеотражение в отличие от психического отражения, свойственного животным, — этоотражение предметной действительности в ее отдельности от наличных отношений кней субъекта, т.е. отражение, выделяющее ее объективные устойчивые свойства.

В сознании образдействительности не сливается с переживанием субъекта: в сознании отражаемоевыступает как “предстоящее” субъекту. Это значит, что когда я сознаю, например,эту книгу или даже только свою мысль о книге, то сама книга не сливается в моемсознании с моим переживанием, относящимся к этой книге, сама мысль о книге — смоим переживанием этой мысли.                  

Выделение в сознании человекаотражаемой реальности

как объективной имеет вкачестве другой своей стороны выделение мира внутренних переживаний ивозможность развития на этой почве самонаблюдения.

Задача, которая стоит переднами, и заключается в том, чтобы проследить условия, порождающие эту высшуюформу психики — человеческое сознание.

Как известно, причиной,которая лежит в основе очеловечения животноподобных предков человека, являетсявозникновение труда и образование на его основе человеческого общества.“… Труд, — говорит Энгельс, — создал самого человека”1. Труд создали сознание человека.

Возникновение и развитиетруда, этого первого и основного условия существования человека, привело кизменению и очеловечению его мозга, органов его внешней деятельности и органовчувств. “Сначала труд, — так говорит об этом Энгельс, — а затем и вместе с нимчленораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влияниемкоторых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг, который, привсем своем сходстве с обезьяньим, далеко превосходит его по величине исовершенству”2. Главный орган трудовой деятельности человека — егорука — могла достичь своего совершенства только благодаря развитию самоготруда. “Только благодаря труду, благодаря приспособлению к все новымоперациям… человеческая рука достигла той высокой ступени совершенства, накоторой она смогла, как бы силой волшебства, вызвать к жизни картины Рафаэля,статуи Торвальдсена, музыку Паганини”3.

Если сравнивать между собоймаксимальные объемы че­репа человекообразных обезьян и черепа первобытного че­ловека,то оказывается, что мозг последнего превышает мозг наиболее высокоразвитыхсовременных видов обезьян более чем в два раза (600 см3 и 1400 см3).

Еще резче выступает различиев величине мозга обезь­ян и человека, если мы сравним его вес; разница здесьпочти в 4 раза: вес мозга орангутана — 350 г, мозг человека весит 1400г.

Мозг человека по сравнению смозгом высших обезьян обладает и гораздо более сложным, гораздо более развитымстроением.

Уже у неандертальскогочеловека, как показывают слепки, сделанные с внутренней поверхности черепа,ясно выделяются в коре новые, не вполне дифференцированные у человекообразныхобезьян поля, которые затем у совре­менного человека достигают своего полногоразвития. Та­ковы, например, поля, обозначаемые (по Бродману) циф­рами 44, 45,46, — в лобной доле коры, поля 39 и 40 — в теменной ее доле, 41 и 42— ввисочной доле (рис. 30).

Очень ярко видно, какотражаются в строении коры мозга новые, специфически человеческие черты приисследовании так называемого проекционного двигательного по­ля (на рис. 30 онообозначено цифрой 4). Если осторожно раздражать электрическим током различныеточки этого поля, то по вызываемому раздражением сокращению раз­личных мышечныхгрупп можно точно представить себе, какое место занимает в нем проекция тогоили иного орга­на. Пенфильд выразил итог этих опытов в виде схематиче­ского и,конечно, условного рисунка, который мы здесь приводим (рис. 31). Из этогорисунка, выполненного в оп­ределенном масштабе, видно, какую относительно боль­шуюповерхность занимает в человеческом мозге проекция таких органов движения, какрука (кисть) и особенно орга­ны звуковой речи (мышцы рта, языка, органыгортани), функции которых развивались особенно интенсивно в усло­вияхчеловеческого общества (труд, речевое общение).

Совершенствовались подвлиянием труда и в связи с развитием мозга также и органы чувств человека. Каки органы внешней деятельности, они приобрели качественно новые особенности.Уточнилось чувство осязания; очеловечившийся глаз стал замечать в вещах больше,чем глаза самой дальнозоркой птицы; развился слух, способный восприниматьтончайшие разли­чия и сходства звуков человече­ской членораздельной речи.

В свою очередь, развитие моз­гаи органов чувств оказывало об­ратное влияние на труд и язык, “давая обоим всеновые и новые толчки к дальнейшему разви­тию”1.

Создаваемые трудом отдель­ныеанатомо-физиологические изменения необходимо влекли за собой в силуестественной взаимо­зависимости развития органов и изменение организма в целом.Та­ким образом, возникновение и

развитие труда привело кизменению всего физического облика человека, к изменению всей егоанатомофизиологической организации.

Конечно, возникновение трудабыло подготовлено всем предшествующим ходом развития. Постепенный переход квертикальной походке, зачатки которой отчетливо наблюдаются даже у нынесуществующих человекообразных обезьян, и формирование в связи с этим особоподвижных, приспособленных для схватывания предметов передних конечностей, всеболее освобождающихся от функции ходь­бы, что объясняется тем образом жизни,который вели жи­вотные предки человека, — все это создавало физическиепредпосылки для возможности производить сложные трудовые операции.

Подготавливался процесс трудаи с другой стороны. По­явление труда было возможно только у таких животных,которые жили целыми группами и у которых существовали достаточно развитые формысовместной жизни, хотя эти формы были, разумеется, еще очень далеки даже отсамых примитивных форм человеческой, общественной жизни. О  том, наскольковысоких ступеней развития могут достигать формы совместной жизни у животных,свидетельствуют интереснейшие исследования Н.Ю. Войтониса и Н.А. Тих,проведенные в Сухумском питомнике. Как показывают эти исследования, в стадеобезьян существует уже сложившая­ся система взаимоотношений и своеобразнойиерархии с соответственно весьма сложной системой общения. Вместе с тем этиисследования позволяют лишний раз убедиться в том, что, несмотря на всюсложность внутренних отноше­ний в обезьяньем стаде, они все же ограниченынепосредст­венно биологическими отношениями и никогда не опреде­ляютсяобъективно-предметным содержанием деятельно­сти животных.

Наконец, существеннойпредпосылкой труда служило также наличие у высших представителей животного миравесьма развитых, как мы видели, форм психического отра­жения действительности.

Все эти моменты исоставили в своей совокупности те главные условия, благодаря которым в ходедальнейшей эволюции могли возникнуть труд и человеческое, основан­ное на труде,общество.

Сознаниеявляется не только фундаментальным, но и предельным по­нятием в системепсихологических понятий, кроме того, как реальное яв­ление оно с трудомподдается теоретизации и объективированию, что вновь и вновь порождает сомненияв возможности его научного познания средст­вами, в частности, психологии. Эти трудностивместе с общей девальвацией проблемы сознания, обусловленной влияниемидеологии, привели к суще­ственному снижению в последнее время усилийакадемической психоло­гии, направленных на изучение проблемы сознания. В связис этим особую актуальность в настоящий момент приобретает обращение к классикеоте­чественной психологической мысли — трудам Л.С. Выготского, в которыхразрабатывалась проблематика сознания, в частности, вопрос о структуресознания.

Проблема структуры сознаниявыступила для Выготского как одна из центральных на заключительном этапе егонаучной деятельности — в 1931— 1934-е годы. При анализе структуры сознания онразделял его системное и смысловое строение.

Под системным строениемВыготский понимал сложную совокупность отношений отдельных функций между собой,специфичную для каждой возрастной ступени [6. С. 362]. Смысловое строениесознания он рассмат­ривал как характер обобщений, посредством которыхсовершается осмыс­ление человеком мира. Появление системного и смысловогостроения со­знания Выготский связывал с возникновением речи [б. С. 362]. Ихразвитие и функционирование, согласно Выготскому, может изучаться только в ихвзаимной связи и взаимной обусловленности: “Изменение системы отно­шенийфункций друг к другу стоит в прямой и очень тесной связи именно со значениемслов” [6. С. 363]. Однако эти отношения между системным (“внешним”) строениемсознания и смысловым (“внутренним”) не являют­ся обратными: внутреннееобусловливает внешнее, т.е. изменение смысло­вого строения (например, связанноес нарушением функции образования понятий) ведет к трансформации всей прежнейсистемы психических функций (в данном случае — ее разрушению) [6. С. 363].

Рассмотрение структурысознания Выготский начал с изучения пробле­мы его системного строения, что былосвязано с исследованием развития высших психических функций в рамках реализациипрограммы инструмен­тальной психологии. Итоги этой работы он приводит, вчастности, в книге “Педология подростка” (1931), которая одновременно явиласьпереходом к новому циклу исследований, связанных с впервые опубликованными вней данными экспериментов по образованию понятий. Этими работами было положеноначало изучению смыслового строения сознания. Дальнейшее развитие взглядовВыготского было направлено на выяснение связей между системным и смысловымстроением сознания в ходе индивидуального раз­вития и на углублениеисследования смысловой структуры сознания, что нашло свое выражение вмонографии “Мышление и речь” [З].

Выделениеособого класса систем — психологических систем — и поста­новка проблемы ихспецифики были в отечественной психологии впервые осуществлены именно Выготским[4]. Системность явилась одним из главных принципов Выготского в егоисследовании сознания на заключительных этапах его творческой деятельности:идея о сознании как единой системе разрабатывалась им в основном в работах1930—1934-х годов — “О психо­логических системах”[4], “Педология подростка” [5], “Раннее детство”[6], “Кризис семи лет”[1], “Мышление и речь”[3].

Если инструментальнаяпсихология Выготского строилась на понятии об отдельных, хотя и взаимосвязанныхфункциях, то к концу 20-х годов он приходит к идее межфункциональнойпсихологии, к понятию о психологи­ческой системе (сам термин появился к 30-мугоду) и ее истории. При этом Выготский подверг критике прежнюю психологию, вкоторой постулиро­вались неизменность и постоянство межфункциональных связейсознания, из-за чего “отдельные психические функции рассматривались в изолиро­ванномвиде, а проблема их организации в целостной структуре сознания оставалась внеполя внимания исследователей” [3. С. 10]. Превратив посту­лат прежнейпсихологии в предмет исследования, Выготский поставил перед собой задачупроследить отношения функций в ходе развития такой психологической системы, каксознание [3. С. 217].

В результате исследований,выполненных в рамках инструментальной психологии, он приходит к выводу о том,что психическое развитие ребенка состоит не столько в развитии каждой отдельнойфункции, сколько в изме­нении межфункциональных связей и отношений: “Сознаниеразвивается как целое..., а не как сумма частичных изменений, происходящих вразви­тии каждой отдельной функции. Судьба каждой функциональной части вразвитии сознания зависит от изменения целого, а не наоборот”[3. С. 215].

Выготский рассматривалсознание как целостную систему, выделяя в ней в качестве ее элементов отдельныепсихические функции (об этом он говорит, например, в [1. С. 383]), но внедостаточно явном виде. Окружаю­щей средой для этой системы выступаламикросоциальная система отноше­ний, имеющая историческую природу, внутрикоторой и происходило пре­образование системы психических функций. Рассматриваяданную среду, Выготский решающую роль отводил социокультурным факторам, которыепредставлены в виде знаково-смысловых систем, имеющих независимый отиндивидуального сознания статус и выступающих вместе с тем инструментами егопостроения. Большое внимание Выготский уделял связям и отно­шениям функциймежду собой, однако в его концепции различные типы связей, в том числе исистемообразующие, в достаточной степени еще не дифференцировались. Самаструктура этих отношений в системе изучалась Выготским лишь в плане еегенетических преобразований. Выготский рас­сматривал динамику данной системы восновном в аспекте ее развития, а не функционирования. У Выготского мывстречаем определенные идеи, касающиеся характеристики системы сознания повертикали, т.е. представ­ления о различных уровнях системы и их иерархии (отом, что генетически более ранние отношения составляют иерархически низшиеуровни). Вы­готским было отдельно разработано представление о самоуправлении исамодетерминации (например, его идеи о саморазвитии, рефлексии, само­оформлениии т.д.) системы. Тем самым в модель психологической системы вводилась идеяактивности, однако об этом крайне редко говорилось при­менительно именно ксознанию как психологической системе.

Однако идея использоватьпринцип системности применительно к ис­следованиям сознания не была, ксожалению, в полной мере реализована Выготским — представления о сознании какпсихологической системе были еще мало систематизированы и упорядочены, в связис чем не могла быть построена единая модель сознания как системы. Идеясистемности в концепции Выготского явилась в недостаточной степени эксплицирован­ной,отсутствовала определенная последовательность и рефлексивность в ее разработке,поскольку основное внимание в данном случае было направ­лено на получениеконкретнопсихологического, а не методологического знания.

* * *

Особоеместо в изучении Выготским системного строения сознания занимает определениехарактеристик функций (выступающих в данном случае как элементы сознания). Вэтом плане безусловный интерес пред­ставляет идея орудийного строения функций.

В1927—1931-х годах Выготский работал над программой т.н. “инстру­ментальнойпсихологии”, в соответствии с положениями которой сознание формируетсяпосредством орудий и других экстрацеребральных (работаю­щих вне мозга)“инструментов”, медиаторов, в качестве которых у него выступали в основном словои знак. Выготский пришел к выводу, что операция употребления знаков лежит воснове развития высших психичес­ких функций, система которых образует высшийпсихический синтез, на­зываемый сознанием. Следует отметить влияниемарксистской философии на идею орудийного строения функций: так,опосредствующий функцию знак (частный случай “орудий языка”) явился прямыманалогом орудий труда, поставленных Марксом и Энгельсом в центр историичеловека, у марксизма была заимствована сама идея специфичной для человека ору­дийнойопосредованное™ его связей с природным и социальным миром, которая Выготскимбыла развита и распространена на связи человека с самим собой.

* * *

Нарядус пониманием сознания как “исторического сознания человека” — сознанияпредметного и социального, возникающего с появлением речи и характеризующегосясистемным и смысловым строением [6. С. 366], — мы встречаемся у Выготского сболее расширенным значением этого тер­мина, где “сознание” обозначает способорганизации психической жизни, определенный синтез, совокупность связей иотношений между функция­ми, высшей ступенью развития которой является система(т.е. “сознание” в узком смысле этого слова): так, Выготский говорил о сознанииноворож­денного [2. С. 277—278], сознании младенца [2. С. 281, 295].

Представление о сознаниикак о синтезе явилось, в частности, и решени­ем Выготским проблемы единствасознания. Например, он описывает, как распад этого синтеза (в основе котороголежит нарушение функции обра­зования понятий — т.е. изменение смысловогостроения сознания) при шизофрении ведет к появлению расщепления,дезинтегрированности раз­личных тенденций, “всплывающих из бессознательного” и“проникающих всезнание” [5. С. 195].

Кроме того, подобноепонимание сознания позволяет исследователям включить в область психологическогоанализа феномены т.н. “измененных состояний сознания”. Сам Выготский сделал, нанаш взгляд, определенные шаги в этом направлении. Так, он неоднократно указывална факт появля­ющихся в ходе развития т.н. “разрывов” в памяти: “Ни одна эпоханашей жизни… не забывается так, как годы полового созревания… Мы знаем,что память лежит в основе того, что психологи называют единством и тождест­вомличности. Память составляет основу самосознания. Разрыв в памяти указываетобычно на переход из одного состояния в другое, от одной струк­туры личности кдругой. Характерно поэтому, что мы плохо запоминаем свои болезненные состояния,сновидения” [5. С. 242]. Т.е. эти факты Вы­готский объясняет переходом “кдругой системе связей между отдельными функциями” [5. С. 242], иначе говоря, кдругой структуре сознания. Тем самым становится очевидной возможностьиспользования теории созна­ния Выготского для исследования феноменов измененныхсостояний со­знания.

Следует отметить и то, чтопонимание сознания как способа организа­ции душевной жизни дает возможностьпредставить более полную картину последовательного развития сознания в онто- ифилогенезе, включив в нее стадии формирования предпосылок сознания всобственном смысле слова.

Представление о сознании каксинтезе является не просто удобным теоретическим конструктом, позволяющимвключить в область психологи­ческого исследования многие остающиеся за еепределами феномены, но и важным методологическим принципом, обеспечивающимрассмотрение сознания как самостоятельного целостного образования (чтопредполагает совершенно особую проблематику). Существующие в отечественной, тра­диционномарксистски ориентированной психологии объяснительные принципы, используемыепри изучении сознания как сущности, предпола­гали поиск детерминант сознания заего пределами, что часто вело к отказу от поиска его собственных детерминант.Взгляд на сознание как на синтез представляется нам логическим следствиемразвития Выготским идеи сис­темности: сознание в его концепции выступает каксложно структуриро­ванная система, открытая во внешний мир. Поэтому подобноепонимание сознания дает возможность включить в концепцию сознания, например,представления о самосознании.

Выготский в своихмногочисленных трудах по возрастной психологии, созданных в период с 1931 по1934 годы и посвященных, в частности, проблемам возникновения, развития ираспада высших форм деятельности сознания (его функций), дал развернутуюкартину системного строения сознания. В этих работах он развивал идею различных“целостнообразующих” факторов на каждом этапе онтогенеза, воплощенную впредставлении о существовании в разных возрастах своей доминирующей функции,вокруг которой выстраиваются и которой подчиняются все остальные. Это пред­полагаетразличие единиц анализа для каждого этапа развития сознания. Следует отметить,что данная идея сменяющихся системных оснований представляет особый интересвследствие своей оригинальности, посколь­ку, как пишет Е.Е. Соколова, ни водной из школ целостной психологии не приходили к подобным выводам [9. С. 251].

Вторымкомпонентом строения сознания Выготским названо смысло­вое строение его. Вкачестве единицы анализа смыслового строения созна­ния Выготским былопредложено значение. Он рассматривал значение (и понятие как его высшую форму)как средство осознания [5. С. 169]. Значе­ние понималось им как некийэквивалент операции, с помощью которой человек мыслит данный предмет [3. С.163].

* * *

Необходимоотметить и другие подходы Выготского к проблеме единиц анализа сознания.Несмотря на то, что выбор значения в качестве единицы анализа был очень удачендля его теоретической и экспериментальной разработки, Выготский не прекращалпоиска иных вариантов, поскольку выбор значения не вполне согласовывался с однимиз важнейших психоло­гических принципов самого Выготского — принципом единствааффекта и интеллекта, за нарушение которого он критиковал прежнюю психологию [3.С. 21]. Поэтому для изучения сознания в работе “Кризис семи лет” (1933) онпредлагает другую единицу — переживание (что было очень значимометодологически, но представляло большие трудности для эксперимен­тальногоисследования) [1. С. 382-383]. Однако эти взгляды Выготского не были вдостаточной степени разработаны. Так, одновременно с этим, пере­живание былопредставлено им и как единица анализа отношений личн ос­ти и среды [1. С. 382—383].

Однако Выготский предлагал идругой путь реализации принципа един­ства аффекта и интеллект, которыйпозволяет оставить значение в качест­ве предмета психологического анализа. Этотпуть в самых общих чертах намечается в заключительной, седьмой главе егопоследнего произведения — “Мышление и речь” (1934). Исследуя проблемувнутренних механизмов формирования значения слов, он вводит понятие смысла иобращается к вопросу о соотношении значения и смысла.

Значение слова, по сравнениюс его смыслом, согласно Выготскому, представляет собой более устойчивое и менееиндивидуализированное об­разование [3. С. 346-347, 349], так что в некоторыхотрывках можно видеть приближение понятия “смысл” по своему содержанию кпонятию индиви­дуального значения (в терминологии Леонтьева). При анализеВыготским планов речевого мышления термин “смысл” получает интерпретацию черезобращение к “мотивирующей сфере нашего сознания, которая охватывает нашевлечение и потребности, наши интересы и побуждения, наши аффек­ты и эмоции”[3.С. 357] (но эта интерпретация, на наш взгляд, дается Выготским еще в весьманеявной форме). Вслед за К.С. Станиславским Л. С. Выготский обращается кпредставлению о подтексте при исследова­нии понимания смысла речи другого: “Замыслью стоит аффективная и волевая тенденция… Действительное и полноепонимание чужой мысли становится возможным только тогда, когда мы вскрываем еедейственную, аффективно-волевую подоплеку” [3. С. 357].

М.Г. Ярошевский пишет, чтосмысл становится для Выготского едини­цей анализа сознания [11. С. 260],поданное мнение, на наш взгляд, пред­ставляет собой не просто экспликациюнекоторых идей Выготского, но и их развитие с позиций современной психологии.Однако несомненно то огромное значение, которое играло введение Выготскимпонятия смысла для последующих построений концепции сознания (например, теорииА.Н. Леонтьева). Следует отметить и выделенные Выготским законы объедине­ния ислияния смыслов (которые специфичны по сравнению с законами для словесныхзначений). К сожалению, в отечественной психологии этому не уделялось должноговнимания, между тем наблюдаемые Выготским за­кономерности могли бы помочьобъяснению т.н. аффективной логики, работы бессознательного и т.п.

Темне менее, несмотря на предпринятые Выготским шаги к изучению смысла, категориязначения как единицы сознания получила в его концеп­ции несравненно большуюразработку.

Значение у Выготского (как и у Леонтьева) является как бы точкойвзаи­модействия индивидуального и общественного сознания, носителем и средст­вомпередачи социального опыта, средством его усвоения конкретным индиви­дом(на эти представления повлияло марксистское положение о социаль­ной,культурно-исторической обусловленности человеческой психики).

Передача общественного опытачерез усвоение значений выступала для Выготского не как постулат, но какпроблема — его интересовал сам про­цесс образования значений.

Согласно Выготскому,общественное сознание находит свое отражение не только в содержании значения иего форме (т.е. строении, структуре понятий), но и влияет на сам ход развитиязначений, задавая ему направле­ние: “Взрослые, общаясь с ребенком при помощиречи, могут определить путь, по которому идет развитие обобщений, и конечнуюточку этого пути, т.е. обобщение, получаемое в его результате” [3. С. 149-150J.Т.е. способ мышления как бы подтягивается в результате к задаваемому извнеготовому продукту, который должен получаться при формировании необходимогоспособа мышления. В связи с этим Выготский подчеркивал значимость процессаобучения для появления и развития понятийного мышления.

Анализируя содержание понятия“значение” у Выготского в его сравне­нии с леонтьевским пониманием этогослова, следует отметить, во-первых, что, хотя у обоих авторов значение являетсясредством передачи общест­венного опыта, у Леонтьева основной упор делается намоменте знаний и представлений об объективном мире, а у Выготского — наспособах осмыс­ления и понимания этого мира человеком. Во-вторых, у Выготского,в от­личие от Леонтьева, значение наделялось чертами смысла [8. С. 26; 9] (вле-онтьевском понимании этих терминов), что, возможно, было обусловлено малойразработанностью его понятия смысла. Кроме того, у Выготского (по сравнению сЛеонтьевым) была более узкой сама предметная область дан­ного понятия,поскольку он рассматривал сферу лишь вербальных значений.

* * *

Идеисистемности были использованы Выготским и для анализа струк­туры значений.

Выготскийставит проблему отношений понятий друг к другу, т.к. без каких-либоопределенных отношений к другим понятиям невозможно су­ществование каждогоотдельного понятия. Всякое понятие, по Выготско­му, есть обобщение, котороепроисходит путем установления связей между представленными в понятии предметамии остальной действительностью [3. С. 270]. “Таким образом, — пишет он, — самаяприрода каждого отдель­ного понятия предполагает уже наличие определеннойсистемы понятий, в некоторой оно не может существовать” [3. С. 270]. Отношенияпонятий в данной системе Выготский называл отношениями общности [3. С. 270].Они связаны с характером обобщения, т.е. специфичны для каждой ступе­ниразвития значений” [3. С. 271—272].

Выготскийвводит представление о мере общности каждого понятия, месте понятия в системевсех понятий, которое зависит от двух моментов:

заключенногов понятии акта мысли (т.е. уровня абстрагирования) и пред­ставленного в понятиипредмета: “Благодаря существованию меры об­щности для каждого понятия ивозникает его отношение ко всем другим понятиям, возможность перехода от однихпонятий к другим” [3. С. 273]. Выготский формулирует закон эквивалентностипонятий, который гласит, что “всякое понятие может быть обозначено бесчисленнымколичеством способов с помощью других понятий”[3. С. 273], т.е. эквивалентностьпонятия означает его способность быть определенным через другие понятия.Разумеется, эквивалентность возникает только на достаточно высоких сту­пеняхразвития значений, при этом, поскольку она зависит от отношений общности междупонятиями, каждая структура обобщения определяет воз­можную в ее сфереэквивалентность понятий [3. С. 275].

Благодаряприменению идей системности, т.е. включению каждого по­нятия в систему другихпонятий, Выготский смог еще более приблизиться к пониманию свойств и природызначений.

Так,он приходит к представлению о значении как свернутой форме определенногодвижения мысли, как установке к такому движению: “Вся­кое понятие, изолированновозникающее в сознании, образует как бы груп­пу готовностей, группу предрасположенийк определенным движениям мысли. В сознании поэтому всякое понятие представленона фоне соответ­ствующих ему отношений общности. Мы выбираем из этого фонанужный для нашей мысли путь движения. Поэтому мера общности с функциональ­нойстороны определяет всю совокупность возможных операций мысли с данным понятием”[3. С. 275].

Крометого, выделение отношений общности дало “надежный критерий структуры обобщенияреальных понятий” [3. С. 276], что позволило перей­ти от изученияэкспериментальных понятий к реальным и раскрыть их новые свойства и внутренниесвязи между отдельными ступенями их раз­вития, “самодвижение” понятий (выявивпринцип “обобщения обобще­ний”). Исследование реальных понятий — научных(системных) и житей­ских (спонтанных, внесистемных) — помогло обнаружить“недостающее среднее звено” в связи предпонятий с понятиями при переходе отмладшего школьника к подростку [3. С. 280].

Такимобразом, Выготский, используя идеи системности, пришел к вы­водам о том, чтодля истинного понятия характерно такое качество, как системность (т.е.осознанность и произвольность [3. С. 287]), а развитие понятий представляетсобой, по сути, становление их системы. То есть такая психологическая система,как сознание, со стороны своего смысло­вого строения выступает в концепцииВыготского как система значений.

Выготскийубедительно показал, что значения слов развиваются, в со­ответствии с этимпроисходит развитие смыслового строения сознания. Хотя в концепции Выготскогоосновное внимание уделялось развитию от­дельных значений, нежели целостнойструктуры сознания, единицами ко­торой они выступают, возможно интегрироватьотдельные высказывания Выготского именно о развитии смыслового строения вцелом, о тех ступе­нях, которые предшествуют как более генетически ранние сознанию,еди­ницей которого является значение в форме понятия (к сожалению, более илименее развернуто у него представлена лишь одна такая стадия, соответ­ствующаясознанию с единицей в форме комплекса, — в работах “Педология подростка [5],“Мышление и речь” [3]). Отмечая, что проявления данного вида сознаниявстречаются у человека как при распаде ведущих форм мыш­ления (например, пришизофрении), так и в ходе нормального функциони­рования здорового человека — всновидениях и в состоянии бодрствования (в его периферическом восприятии) [3.С. 168; 5. С. 188], Выготский выдви­нул идею о том, что прежние виды, типысознания сохраняются у человека в качестве подстройки, в “снятом” виде введущих формах [3. С. 18|. Воз­вращаясь к рассмотренным выше представлениямВыготского о сознании как синтезе, можно сказать, что Выготский имплицитнопредполагал суще­ствование наряду с обычным состоянием сознания в потенциальнойформе и других способов организации психической жизни, иных модусов созна­ния(в основе образования единиц которых — значений — лежит, в частнос­ти, мышлениев комплексах). Они второстепенны и выходят на первый план лишь в случаеослабления или нарушения ведущего модуса мышления. Эти идеи Выготского имеют,на наш взгляд, особое значение для разработ­ки психологией проблемы измененныхсостояний сознания.

Подводя итоги рассмотрениювзглядов Выготского на структуру созна­ния, следует отметить идеи,представляющиеся наиболее перспективными для дальнейшего изучения даннойпроблемы. Это, в частности, выделение системного и смыслового строениясознания; реализация принципа сис­темности применительно к проблеме структурысознания и рассмотрение сознания как способа организации психической жизни,определенного синтеза, совокупности связей и отношений между функциями, высшейступенью развития которой является система; идея орудийного (знакового)строения психических функций как элементов сознания; полагание значе­ния вкачестве единицы анализа смыслового строения сознания и ряд дру­гих. Например,разработка представлений о сознании как о способе орга­низации душевной жизнипозволит разрешить проблему единства созна­ния, последовательно изучитьразвитие сознания в онто- и филогенезе (включив в предмет исследования стадииформирования предпосылок соб­ственно сознания), не только феноменологическирасширить изучаемую область проблематики сознания (за счет явлений измененныхсостояний сознания), но и осуществить ее методологическую разработку, связаннуюс выявлением собственных детерминант сознания.

Литература

1. Выготский Л.С. Кризис семи лет. //Собраниесочинений. Т.4. — М.: Педагогика. — 1984.-С. 376-385.

2. ВыготскийЛ.С. Младенческий возраст. //Собрание сочинений. Т.4. — М.: Педагогика, 1984.-С. 269-317.

3. ВыготскийЛ.С. Мышление и речь. //Собрание сочинений. Т.2. М.: Педагогика, 1982 -С.5-361.

4. ВыготскийЛ.С. О психологических системах. //Собрание сочинений. T.I. —М.: Педа­гогика, 1982.-С. 109-131.

5. ВыготскийЛ.С. Педология подростка. //Собрание сочинений. Т.4. — М.: Педагогика, 1984.- С. 5-242.

6. ВыготскийЛ.С. Раннее детство. //Собрание сочинений. Т.4. — М.: Педагогика, 1984 — С.340-367.

Проблема структуры сознания в трудах Л. С. Выготского

Сознание является не толькофундаментальным, но и предельным по­нятием в системе психологических понятий,кроме того, как реальное яв­ление оно с трудом поддается теоретизации иобъективированию, что вновь и вновь порождает сомнения в возможности егонаучного познания средст­вами, в частности, психологии. Эти трудности вместе собщей девальвацией проблемы сознания, обусловленной влиянием идеологии, привелик суще­ственному снижению в последнее время усилий академической психоло­гии,направленных на изучение проблемы сознания. В связи с этим особую актуальностьв настоящий момент приобретает обращение к классике оте­чественнойпсихологической мысли — трудам Л.С. Выготского, в которых разрабатываласьпроблематика сознания, в частности, вопрос о структуре сознания.

Проблема структуры сознания выступила для Выготского какодна из центральных на заключительном этапе его научной деятельности — в 1931— 1934-егоды. При анализе структуры сознания он разделял его системное и смысловоестроение.

Под системным строением Выготский понимал сложнуюсовокупность отношений отдельных функций между собой, специфичную для каждойвозрастной ступени [6. С. 362]. Смысловое строение сознания он рассмат­ривалкак характер обобщений, посредством которых совершается осмыс­ление человекоммира. Появление системного и смыслового строения со­знания Выготский связывал свозникновением речи [б. С. 362]. Их развитие и функционирование, согласноВыготскому, может изучаться только в их взаимной связи и взаимнойобусловленности: “Изменение системы отно­шений функций друг к другу стоит впрямой и очень тесной связи именно со значением слов” [6. С. 363]. Однако этиотношения между системным (“внешним”) строением сознания и смысловым(“внутренним”) не являют­ся обратными: внутреннее обусловливает внешнее, т.е.изменение смысло­вого строения (например, связанное с нарушением функции образованияпонятий) ведет к трансформации всей прежней системы психических функций (вданном случае — ее разрушению) [6. С. 363].

Рассмотрение структуры сознания Выготский начал с изученияпробле­мы его системного строения, что было связано с исследованием развитиявысших психических функций в рамках реализации программы инструмен­тальнойпсихологии. Итоги этой работы он приводит, в частности, в книге “Педологияподростка” (1931), которая одновременно явилась переходом к новому циклуисследований, связанных с впервые опубликованными в ней данными экспериментовпо образованию понятий. Этими работами было положено начало изучению смысловогостроения сознания. Дальнейшее развитие взглядов Выготского было направлено навыяснение связей между системным и смысловым строением сознания в ходеиндивидуального раз­вития и на углубление исследования смысловой структурысознания, что нашло свое выражение в монографии “Мышление и речь” [З].

Системное строение сознания

Выделение особого класса систем —психологических систем — и поста­новка проблемы их специфики были вотечественной психологии впервые осуществлены именно Выготским [4]. Системностьявилась одним из главных принципов Выготского в его исследовании сознания назаключительных этапах его творческой деятельности: идея о сознании как единойсистеме разрабатывалась им в основном в работах 1930—1934-х годов — “О психо­логическихсистемах”[4], “Педология подростка” [5 ], “Раннее детство”[6], “Кризис семилет”[1], “Мышление и речь”[3].

Если инструментальная психология Выготского строилась напонятии об отдельных, хотя и взаимосвязанных функциях, то к концу 20-х годов онприходит к идее межфункциональной психологии, к понятию о психологи­ческойсистеме (сам термин появился к 30-му году) и ее истории. При этом Выготский подвергкритике прежнюю психологию, в которой постулиро­вались неизменность ипостоянство межфункциональных связей сознания, из-за чего “отдельныепсихические функции рассматривались в изолиро­ванном виде, а проблема ихорганизации в целостной структуре сознания оставалась вне поля вниманияисследователей” [3. С. 10]. Превратив посту­лат прежней психологии в предметисследования, Выготский поставил перед собой задачу проследить отношенияфункций в ходе развития такой психологической системы, как сознание [3. С.217].

В результате исследований, выполненных в рамкахинструментальной психологии, он приходит к выводу о том, что психическоеразвитие ребенка состоит не столько в развитии каждой отдельной функции,сколько в изме­нении межфункциональных связей и отношений: “Сознаниеразвивается как целое..., а не как сумма частичных изменений, происходящих вразви­тии каждой отдельной функции. Судьба каждой функциональной части вразвитии сознания зависит от изменения целого, а не наоборот”[3. С. 215].

Выготский рассматривал сознание как целостную систему,выделяя в ней в качестве ее элементов отдельные психические функции (об этом онговорит, например, в [1. С. 383]), но в недостаточно явном виде. Окружаю­щейсредой для этой системы выступала микросоциальная система отноше­ний, имеющаяисторическую природу, внутри которой и происходило пре­образование системыпсихических функций. Рассматривая данную среду, Выготский решающую роль отводилсоциокультурным факторам, которые представлены в виде знаково-смысловых систем,имеющих независимый от индивидуального сознания статус и выступающих вместе стем инструментами его построения. Большое внимание Выготский уделял связям иотно­шениям функций между собой, однако в его концепции различные типы связей,в том числе и системообразующие, в достаточной степени еще недифференцировались. Сама структура этих отношений в системе изучалась Выготскимлишь в плане ее генетических преобразований. Выготский рас­сматривал динамикуданной системы в основном в аспекте ее развития, а не функционирования. УВыготского мы встречаем определенные идеи, касающиеся характеристики системысознания по вертикали, т.е. представ­ления о различных уровнях системы и ихиерархии (о том, что генетически более ранние отношения составляют иерархическинизшие уровни). Вы­готским было отдельно разработано представление осамоуправлении и самодетерминации (например, его идеи о саморазвитии,рефлексии, само­оформлении и т.д.) системы. Тем самым в модель психологическойсистемы вводилась идея активности, однако об этом крайне редко говорилось при­менительноименно к сознанию как психологической системе.

Однако идея использовать принцип системности применительно кис­следованиям сознания не была, к сожалению, в полной мере реализованаВыготским — представления о сознании как психологической системе были еще малосистематизированы и упорядочены, в связи с чем не могла быть построена единаямодель сознания как системы. Идея системности в концепции Выготского явилась внедостаточной степени эксплицирован­ной, отсутствовала определеннаяпоследовательность и рефлексивность в ее разработке, поскольку основноевнимание в данном случае было направ­лено на получениеконкретнопсихологического, а не методологического знания.

* * *

Особое место в изучении Выготскимсистемного строения сознания занимает определение характеристик функций(выступающих в данном случае как элементы сознания). В этом плане безусловныйинтерес пред­ставляет идея орудийного строения функций.

В 1927—1931-х годах Выготскийработал над программой т.н. “инстру­ментальной психологии”, в соответствии сположениями которой сознание формируется посредством орудий и другихэкстрацеребральных (работаю­щих вне мозга) “инструментов”, медиаторов, вкачестве которых у него выступали в основном слово и знак. Выготский пришел квыводу, что операция употребления знаков лежит в основе развития высшихпсихичес­ких функций, система которых образует высший психический синтез, на­зываемыйсознанием. Следует отметить влияние марксистской философии на идею орудийногостроения функций: так, опосредствующий функцию знак (частный случай “орудийязыка”) явился прямым аналогом орудий труда, поставленных Марксом и Энгельсом вцентр истории человека, у марксизма была заимствована сама идея специфичной длячеловека ору­дийной опосредованное™ его связей с природным и социальным миром,которая Выготским была развита и распространена на связи человека с самимсобой.

* * *

Наряду с пониманием сознания как“исторического сознания человека” — сознания предметного и социального,возникающего с появлением речи и характеризующегося системным и смысловымстроением [6. С. 366], — мы встречаемся у Выготского с более расширеннымзначением этого тер­мина, где “сознание” обозначает способ организациипсихической жизни, определенный синтез, совокупность связей и отношений междуфункция­ми, высшей ступенью развития которой является система (т.е. “сознание”в узком смысле этого слова): так, Выготский говорил о сознании новорож­денного[2. С. 277—278], сознании младенца [2. С. 281, 295].

Представление о сознании как о синтезе явилось, вчастности, и решени­ем Выготским проблемы единства сознания. Например, онописывает, как распад этого синтеза (в основе которого лежит нарушение функцииобра­зования понятий — т.е. изменение смыслового строения сознания) пришизофрении ведет к появлению расщепления, дезинтегрированности раз­личныхтенденций, “всплывающих из бессознательного” и “проникающих всезнание” [5. С.195].

Кроме того, подобное понимание сознания позволяетисследователям включить в область психологического анализа феномены т.н.“измененных состояний сознания”. Сам Выготский сделал, на наш взгляд,определенные шаги в этом направлении. Так, он неоднократно указывал на фактпоявля­ющихся в ходе развития т.н. “разрывов” в памяти: “Ни одна эпоха нашейжизни… не забывается так, как годы полового созревания… Мы знаем, чтопамять лежит в основе того, что психологи называют единством и тождест­вомличности. Память составляет основу самосознания. Разрыв в памяти указываетобычно на переход из одного состояния в другое, от одной струк­туры личности кдругой. Характерно поэтому, что мы плохо запоминаем свои болезненные состояния,сновидения” [5. С. 242]. Т.е. эти факты Вы­готский объясняет переходом “кдругой системе связей между отдельными функциями” [5. С. 242], иначе говоря, кдругой структуре сознания. Тем самым становится очевидной возможностьиспользования теории созна­ния Выготского для исследования феноменов измененныхсостояний со­знания.

Следует отметить и то, что понимание сознания как способаорганиза­ции душевной жизни дает возможность представить более полную картинупоследовательного развития сознания в онто- и филогенезе, включив в нее стадииформирования предпосылок сознания в собственном смысле слова.

Представление о сознании как синтезе является не простоудобным теоретическим конструктом, позволяющим включить в область психологи­ческогоисследования многие остающиеся за ее пределами феномены, но и важнымметодологическим принципом, обеспечивающим рассмотрение сознания каксамостоятельного целостного образования (что предполагает совершенно особуюпроблематику). Существующие в отечественной, тра­диционно марксистскиориентированной психологии объяснительные принципы, используемые при изучениисознания как сущности, предпола­гали поиск детерминант сознания за егопределами, что часто вело к отказу от поиска его собственных детерминант.Взгляд на сознание как на синтез представляется нам логическим следствиемразвития Выготским идеи сис­темности: сознание в его концепции выступает каксложно структуриро­ванная система, открытая во внешний мир. Поэтому подобноепонимание сознания дает возможность включить в концепцию сознания, например,представления о самосознании.

Выготский в своих многочисленных трудах по возрастнойпсихологии, созданных в период с 1931 по 1934 годы и посвященных, в частности,проблемам возникновения, развития и распада высших форм деятельности сознания(его функций), дал развернутую картину системного строения сознания. В этихработах он развивал идею различных “целостнообразующих” факторов на каждомэтапе онтогенеза, воплощенную в представлении о существовании в разныхвозрастах своей доминирующей функции, вокруг которой выстраиваются и которойподчиняются все остальные. Это пред­полагает различие единиц анализа длякаждого этапа развития сознания. Следует отметить, что данная идея сменяющихсясистемных оснований представляет особый интерес вследствие своейоригинальности, посколь­ку, как пишет Е.Е. Соколова, ни в одной из школцелостной психологии не приходили к подобным выводам [9. С. 251].

Смысловоестроение сознания

Вторым компонентом строениясознания Выготским названо смысло­вое строение его. В качестве единицы анализасмыслового строения созна­ния Выготским было предложено значение. Онрассматривал значение (и понятие как его высшую форму) как средство осознания[5. С. 169]. Значе­ние понималось им как некий эквивалент операции, с помощьюкоторой человек мыслит данный предмет [3. С. 163].

* * *

Необходимо отметить и другиеподходы Выготского к проблеме единиц анализа сознания. Несмотря на то, чтовыбор значения в качестве единицы анализа был очень удачен для еготеоретической и экспериментальной разработки, Выготский не прекращал поискаиных вариантов, поскольку выбор значения не вполне согласовывался с одним изважнейших психоло­гических принципов самого Выготского — принципом единствааффекта и интеллекта, за нарушение которого он критиковал прежнюю психологию [3.С. 21]. Поэтому для изучения сознания в работе “Кризис семи лет” (1933) онпредлагает другую единицу — переживание (что было очень значимометодологически, но представляло большие трудности для эксперимен­тальногоисследования) [1. С. 382-383]. Однако эти взгляды Выготского не были вдостаточной степени разработаны. Так, одновременно с этим, пере­живание былопредставлено им и как единица анализа отношений личн ос­ти и среды [1. С. 382—383].

Однако Выготский предлагал и другой путь реализации принципаедин­ства аффекта и интеллект, который позволяет оставить значение в качест­вепредмета психологического анализа. Этот путь в самых общих чертах намечается взаключительной, седьмой главе его последнего произведения — “Мышление и речь”(1934). Исследуя проблему внутренних механизмов формирования значения слов, онвводит понятие смысла и обращается к вопросу о соотношении значения и смысла.

Значение слова, по сравнению с его смыслом, согласноВыготскому, представляет собой более устойчивое и менее индивидуализированноеоб­разование [3. С. 346-347, 349], так что в некоторых отрывках можно видетьприближение понятия “смысл” по своему содержанию к понятию индиви­дуальногозначения (в терминологии Леонтьева). При анализе Выготским планов речевогомышления термин “смысл” получает интерпретацию через обращение к “мотивирующейсфере нашего сознания, которая охватывает наше влечение и потребности, нашиинтересы и побуждения, наши аффек­ты и эмоции”[3. С. 357] (но этаинтерпретация, на наш взгляд, дается Выготским еще в весьма неявной форме).Вслед за К.С. Станиславским Л. С. Выготский обращается к представлению оподтексте при исследова­нии понимания смысла речи другого: “За мыслью стоитаффективная и волевая тенденция… Действительное и полное понимание чужоймысли становится возможным только тогда, когда мы вскрываем ее действенную,аффективно-волевую подоплеку” [3. С. 357].

М.Г. Ярошевский пишет, что смысл становится для Выготскогоедини­цей анализа сознания [11. С. 260], поданное мнение, на наш взгляд, пред­ставляетсобой не просто экспликацию некоторых идей Выготского, но и их развитие спозиций современной психологии. Однако несомненно то огромное значение, котороеиграло введение Выготским понятия смысла для последующих построений концепциисознания (например, теории А.Н. Леонтьева). Следует отметить и выделенныеВыготским законы объедине­ния и слияния смыслов (которые специфичны по сравнениюс законами для словесных значений). К сожалению, в отечественной психологииэтому не уделялось должного внимания, между тем наблюдаемые Выготским за­кономерностимогли бы помочь объяснению т.н. аффективной логики, работы бессознательного ит.п.

Тем не менее, несмотря напредпринятые Выготским шаги к изучению смысла, категория значения как единицысознания получила в его концеп­ции несравненно большую разработку.

Значение у Выготского (каки у Леонтьева) является как бы точкой взаи­модействия индивидуального иобщественного сознания, носителем и средст­вом передачи социального опыта,средством его усвоения конкретным индиви­дом (на эти представления повлияломарксистское положение о социаль­ной, культурно-исторической обусловленностичеловеческой психики).

Передача общественного опыта через усвоение значенийвыступала для Выготского не как постулат, но как проблема — его интересовал сампро­цесс образования значений.

Согласно Выготскому, общественное сознание находит своеотражение не только в содержании значения и его форме (т.е. строении, структурепонятий), но и влияет на сам ход развития значений, задавая ему направле­ние:“Взрослые, общаясь с ребенком при помощи речи, могут определить путь, покоторому идет развитие обобщений, и конечную точку этого пути, т.е. обобщение,получаемое в его результате” [3. С. 149-150J. Т.е.способ мышления как бы подтягивается в результате к задаваемому извне готовомупродукту, который должен получаться при формировании необходимого способамышления. В связи с этим Выготский подчеркивал значимость процесса обучения дляпоявления и развития понятийного мышления.

Анализируя содержание понятия “значение” у Выготскогов его сравне­нии с леонтьевским пониманием этого слова, следует отметить,во-первых, что, хотя у обоих авторов значение является средством передачиобщест­венного опыта, у Леонтьева основной упор делается на моменте знаний ипредставлений об объективном мире, а у Выготского — на способах осмыс­ления ипонимания этого мира человеком. Во-вторых, у Выготского, в от­личие отЛеонтьева, значение наделялось чертами смысла [8. С. 26; 9] (в ле-онтьевскомпонимании этих терминов), что, возможно, было обусловлено малойразработанностью его понятия смысла. Кроме того, у Выготского (по сравнению сЛеонтьевым) была более узкой сама предметная область дан­ного понятия,поскольку он рассматривал сферу лишь вербальных значений.

* * *

Идеи системности были использованыВыготским и для анализа струк­туры значений.

Выготский ставит проблемуотношений понятий друг к другу, т.к. без каких-либо определенных отношений кдругим понятиям невозможно су­ществование каждого отдельного понятия. Всякоепонятие, по Выготско­му, есть обобщение, которое происходит путем установлениясвязей между представленными в понятии предметами и остальной действительностью[3. С. 270]. “Таким образом, — пишет он, — самая природа каждого отдель­ногопонятия предполагает уже наличие определенной системы понятий, в некоторой ононе может существовать” [3. С. 270]. Отношения понятий в данной системеВыготский называл отношениями общности [3. С. 270]. Они связаны с характеромобобщения, т.е. специфичны для каждой ступе­ни развития значений” [3. С. 271—272].

Выготский вводит представление омере общности каждого понятия, месте понятия в системе всех понятий, котороезависит от двух моментов:

заключенного в понятии акта мысли(т.е. уровня абстрагирования) и пред­ставленного в понятии предмета: “Благодарясуществованию меры об­щности для каждого понятия и возникает его отношение ковсем другим понятиям, возможность перехода от одних понятий к другим” [3. С.273]. Выготский формулирует закон эквивалентности понятий, который гласит, что“всякое понятие может быть обозначено бесчисленным количеством способов спомощью других понятий”[3. С. 273], т.е. эквивалентность понятия означает егоспособность быть определенным через другие понятия. Разумеется, эквивалентностьвозникает только на достаточно высоких сту­пенях развития значений, при этом,поскольку она зависит от отношений общности между понятиями, каждая структураобобщения определяет воз­можную в ее сфере эквивалентность понятий [3. С. 275].

Благодаряприменению идей системности, т.е. включению каждого по­нятия в систему другихпонятий, Выготский смог еще более приблизиться к пониманию свойств и природызначений.

Так, он приходитк представлению о значении как свернутой форме определенного движения мысли,как установке к такому движению: “Вся­кое понятие, изолированно возникающее всознании, образует как бы груп­пу готовностей, группу предрасположений копределенным движениям мысли. В сознании поэтому всякое понятие представлено нафоне соответ­ствующих ему отношений общности. Мы выбираем из этого фона нужныйдля нашей мысли путь движения. Поэтому мера общности с функциональ­ной стороныопределяет всю совокупность возможных операций мысли с данным понятием” [3. С.275].

Кроме того,выделение отношений общности дало “надежный критерий структуры обобщенияреальных понятий” [3. С. 276], что позволило перей­ти от изученияэкспериментальных понятий к реальным и раскрыть их новые свойства и внутренниесвязи между отдельными ступенями их раз­вития, “самодвижение” понятий (выявивпринцип “обобщения обобще­ний”). Исследование реальных понятий — научных(системных) и житей­ских (спонтанных, внесистемных) — помогло обнаружить“недостающее среднее звено” в связи предпонятий с понятиями при переходе отмладшего школьника к подростку [3. С. 280].

Таким образом,Выготский, используя идеи системности, пришел к вы­водам о том, что дляистинного понятия характерно такое качество, как системность (т.е. осознанностьи произвольность [3. С. 287]), а развитие понятий представляет собой, по сути,становление их системы. То есть такая психологическая система, как сознание, состороны своего смысло­вого строения выступает в концепции Выготского как системазначений.

Выготскийубедительно показал, что значения слов развиваются, в со­ответствии с этимпроисходит развитие смыслового строения сознания. Хотя в концепции Выготскогоосновное внимание уделялось развитию от­дельных значений, нежели целостнойструктуры сознания, единицами ко­торой они выступают, возможно интегрироватьотдельные высказывания Выготского именно о развитии смыслового строения вцелом, о тех ступе­нях, которые предшествуют как более генетически ранниесознанию, еди­ницей которого является значение в форме понятия (к сожалению,более или менее развернуто у него представлена лишь одна такая стадия, соответ­ствующаясознанию с единицей в форме комплекса, — в работах “Педология подростка [5],“Мышление и речь” [3]). Отмечая, что проявления данного вида сознаниявстречаются у человека как при распаде ведущих форм мыш­ления (например, пришизофрении), так и в ходе нормального функциони­рования здорового человека — всновидениях и в состоянии бодрствования (в его периферическом восприятии) [3.С. 168; 5. С. 188], Выготский выдви­нул идею о том, что прежние виды, типысознания сохраняются у человека в качестве подстройки, в “снятом” виде введущих формах [3. С. 18|. Воз­вращаясь к рассмотренным выше представлениямВыготского о сознании как синтезе, можно сказать, что Выготский имплицитнопредполагал суще­ствование наряду с обычным состоянием сознания в потенциальнойформе и других способов организации психической жизни, иных модусов созна­ния(в основе образования единиц которых — значений — лежит, в частнос­ти, мышлениев комплексах). Они второстепенны и выходят на первый план лишь в случаеослабления или нарушения ведущего модуса мышления. Эти идеи Выготского имеют,на наш взгляд, особое значение для разработ­ки психологией проблемы измененныхсостояний сознания.

Подводя итоги рассмотрению взглядов Выготского на структурусозна­ния, следует отметить идеи, представляющиеся наиболее перспективными длядальнейшего изучения данной проблемы. Это, в частности, выделение системного исмыслового строения сознания; реализация принципа сис­темности применительно кпроблеме структуры сознания и рассмотрение сознания как способа организациипсихической жизни, определенного синтеза, совокупности связей и отношений междуфункциями, высшей ступенью развития которой является система; идея орудийного(знакового) строения психических функций как элементов сознания; полаганиезначе­ния в качестве единицы анализа смыслового строения сознания и ряд дру­гих.Например, разработка представлений о сознании как о способе орга­низациидушевной жизни позволит разрешить проблему единства созна­ния, последовательноизучить развитие сознания в онто- и филогенезе (включив в предмет исследованиястадии формирования предпосылок соб­ственно сознания), не толькофеноменологически расширить изучаемую область проблематики сознания (за счетявлений измененных состояний сознания), но и осуществить ее методологическуюразработку, связанную с выявлением собственных детерминант сознания.

Литература

1. Выготский Л.С. Кризис семи лет. //Собрание сочинений.Т.4. — М.: Педагогика. — 1984.-С. 376-385.

2. ВыготскийЛ.С. Младенческий возраст. //Собрание сочинений. Т.4. — М.: Педагогика, 1984.-С. 269-317.

3. ВыготскийЛ.С. Мышление и речь. //Собрание сочинений. Т.2. М.: Педагогика, 1982 -С.5-361.

4. ВыготскийЛ.С. О психологических системах. //Собрание сочинений. T.I. —М.: Педа­гогика, 1982.-С. 109-131.

5. ВыготскийЛ.С. Педология подростка. //Собрание сочинений. Т.4. — М.: Педагогика, 1984.- С. 5-242.

6. ВыготскийЛ.С. Раннее детство. //Собрание сочинений. Т.4. — М.: Педагогика, 1984 — С.340-367.

www.ronl.ru

Реферат - Психология сознания - Разное

Серия «Хрестоматия по психологии»

Составитель Л. В. Куликов

Главный редактор В. Усманов

Зав. психологической редакцией А. Зайцев

Зам. зав. психологической редакцией Н. Мигаловская

Ведущий редактор А. Борин

Художник обложки С. Маликова

Корректор М. Рошаль

Верстка А. Борин

ББК 88.3я7 УДК 159.922(075)

Психология сознания / Сост. и общая редакция Л. В. Кулико­ва. — СПб.: Питер, 2001. — 480 с.: ил. — (Серия «Хрестоматия по психологии»).

ISBN 5-318-00040-1

Мировой психологической наукой накоплен огромный опыт в области исследования психологии сознания. В новом издании серии «Хрестоматия по психологии» собраны фрагменты из множества публи­каций отечественных и зарубежных ученых — классиков науки, а также современных исследователей психологии сознания. Аудитория хресто­матии — преподаватели, аспиранты, студенты психологических, педаго­гических, философских и медицинских специальностей, все изучающие психологию.

© Л. В. Куликов, составление, 2001

© Серия, оформление. Издательский дом «Питер», 2001

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие

Раздел I. Общее представление о сознании. Сознание как психологический феномен

У.Джемс. Поток сознания

В. М. Бехтерев. Сознание и его границы

Л. С. Выготский. Психика, сознание, бессознательное

С. Л. Рубинштейн. [О сознании]

^ В.Н. Мясищев. Сознание как единство отражения действительности и отношений к ней человека

Н. Ф. Добрынин. Об активности сознания

А. Н. Леонтъев. [Деятельность и сознание]

Я. И. Чуприкова. Психика и сознание как функции мозга

^ В. М. Аллахвердов. Поддается ли сознание разгадке?

Раздел П. Структура и функции сознания

Б. Ф. Ломов. Сознание как идеальное отражение

П. В. Симонов. О двух разновидностях неосознаваемого - психического: под- и сверхсознании

^ В. П. Зинченко. Миры сознания и структура сознания

П. В. Симонов. Сознание и сопереживание

В. Ф. Петренко. Проблемы значения. Психосемантика сознания

Раздел III. Сознание и бессознательное

З.Фрейд. Я и Оно

К. Г. Юнг. Сознание и бессознательное

К. Ясперс. Сознание и бессознательное. Флюктуации сознания

Ф. В. Бассин. О некоторых современных тенденциях развития теории «бессознательного»: установка и значимость.

^ Р. М. Грановская. Механизмы психологической защиты у взрослых

Раздел IV. Филогенетическое развитие сознания

Л. Леви-Брюлъ. Сверхъестественное в первобытном мышлении

А. Н. Леонтъев. Первобытное сознание

^ Дж. Брунер. Развитие сознания

Раздел V. Онтогенетическое развитие сознания

Г. К. Ушаков. Очерк онтогенеза уровней сознания

Б. Г. Ананьев. Взаимосвязи труда, познания и общения в индивидуальном развитии человека

Раздел VI. Общественное сознание

Б. А. Чагин. Общественное сознание и сознание индивида

^ В. Е. Семенов. Духовно-нравственные ценности – главный фактор возрождения России

Р. А. Зобов, В. Н. Келасьев. Социальная мифология России и проблемы адаптации

^ А. А. Митъкин. О роли индивидуального и коллективного сознания в социальной динамике

Раздел VII. Измененные состояния сознания

В. Л. Райков. Гипнотическое состояние сознания как форма психического отражения

О. В. Овчинникова, Е. Е. Насиновская, Н. Г. Иткин. Феномены гипноза

^ В. В. Кучеренко, В. Ф. Петренко, А. В. Россохин. Измененные состояния сознания: психологический анализ

Т. И. Ахмедов, М. Е. Жидко. Психотерапия в особых состояниях сознания

Раздел VIII. Расстройства сознания

А. М. Вейн, Н.И. Гращенков. Клиническая неврология и расстройства сознания

^ Д.Р. Лунц, Н.И.Морозов, Н.И. Фелшская. К вопросу о судебно-психиатрической оценке расстройств сознания

Приложение

Терминологический словарь

Краткие биографические сведения об авторах статей

ПРЕДИСЛОВИЕ

В этом выпуске хрестоматии предпринята попытка собрать работы, касающиеся различных аспектов проблемы сознания. Данная проблема является в психологии одной из сложней­ших. Возможно, именно по этой причине тема сознания нео­правданно кратко, слишком кратко и со значительными про­белами представлена в большинстве учебников по психоло­гии. Такая ситуация понятна — учебник требует достаточной простоты изложения, но феномен сознания не поддается про­стому описанию.

В психике два основных интегратора: личность и сознание. Личность — интегратор всей психической жизни, а в опреде­ленном смысле и всех сторон бытия человека — от его телесно­го бытия до духовного — как живого тела, как сознательного и активного субъекта, как члена общества, общностей, групп. В терминах В. Н. Мясищева, личность — высшее интегральное психическое образование, потенциальный регулятор деятель­ности и поведения. Функции интегратора личность выполня­ет в масштабе всего жизненного пути, т. е. в широком масшта­бе. Сознание же интегрирует всю внешнюю и внутреннюю жизнь личности в актуальном масштабе времени (в состоянии бодрствования).

Еще одним обстоятельством, усложняющим проблему, яв­ляется то, что в изучении сознания не всегда удается достаточ­но ясно выделить собственно психологические аспекты этой проблемы. Сознание выступает предметом исследования це­лого ряда наук.

В выборе работ для хрестоматии мы отдавали предпочте­ние более поздним трудам авторов, исходя из того, что именно в последних публикациях авторская позиция отражена наибо­лее точно. Внутри каждого раздела статьи помещены в хроно­логическом порядке — по годам выхода работы в свет (для стереотипных переизданий действует дата первого издания). Конечно, такое размещение текстов имеет и слабую сторону: исследователь, многие годы работавший над определенной проблемой и имеющий свежие публикации, оказывается в конце списка авторов. Однако если учесть, что хрестоматия — это прежде всего подборка Первоисточников, то с этим недо­статком можно вполне смириться.

Авторские названия статей или глав книг, из которых взя­ты фрагменты для хрестоматии, сохранены. В том случае, ко­гда название главы оригинала не совпадало с названием темы раздела, но соответствовало ей по содержанию, составитель давал ей свое, заключая его в квадратные скобки. Среди раз­ных публикаций по одной теме мы выбирали ту, в которой об­суждаемый вопрос изложен наиболее доступно.

Первейшая цель хрестоматии — познакомить студентов с первоисточниками, прежде всего с теми, которые в настоящее время стали малодоступными. Поэтому в данном выпуске собраны фрагменты работ, которые были опубликованы в прежние годы или даже длительное время назад и в настоящее время вспоминаются психологами нечасто. К таким изданиям следует отнести материалы симпозиума по проблеме сознания, который состоялся в 1966 г. в Москве. В нем приняли уча­стие представители многих отраслей отечественной науки, он, без сомнения, стал заметной вехой в изучении сознания.

Для каждого живого человека самое большее деление его бытия проходит по границе: Я и остальной мир. Разумеется, эти две части взаимосвязаны, но в сознании (здоровом) всегда отделены. Для обладающего сознанием он сам — особая часть всего существующего, поэтому самосознание имеет свои зако­номерности, свою внутреннюю жизнь. Самосознание, без сомнения, заслуживает того, чтобы стать темой отдельного вы­пуска хрестоматии.

В терминологическом словаре даны объяснения терминов, которые психологические словари не объясняют. В конце хре­стоматии помещен раздел, содержащий биографические дан­ные об авторах. В них кратко представлены те сведения, кото­рые помогут читателю получить представление о профессио­нальном опыте авторов.

^ Общее представление о сознании. Сознание как психологический феномен. Основные темы и понятия раздела

• Поток сознания

• Сознание и его границы

• Психика, сознание и бессознательное

• Сознание как единство отражения действительности и отношений к ней человека

• Об активности сознания

• Психика и сознание как функция мозга

У. Джемс

^ ПОТОК СОЗНАНИЯ1

Порядок нашего исследования должен быть аналитиче­ским. Теперь мы можем приступить к изучению сознания взрослого человека по методу самонаблюдения. Большинство психологов придерживаются так называемого синтетического способа изложения. Исходя от простейших идей, ощущений и рассматривая их в качестве атомов душевной жизни, психоло­ги слагают на последних высшие состояния сознания — ассо­циации, интеграции или смещения, как дома составляют из от­дельных кирпичей. Такой способ изложения обладает всеми педагогическими преимуществами, какими вообще обладает синтетический метод, но в основание его кладется весьма со­мнительная теория, будто высшие состояния сознания суть сложные единицы. И вместо того чтобы отправляться от фак­тов душевной жизни, непосредственно известных читателю, именно от его целых конкретных состояний сознания, сторон­ник синтетического метода берет исходным пунктом ряд гипо­тетических простейших идей, которые непосредственным пу­тем совершенно недоступны читателю, и последний, знако­мясь с описанием их взаимодействия, лишен возможности проверить справедливость этих описаний и ориентироваться в наборе фраз по этому вопросу. Как бы там ни было, но посте­пенный переход в изложении от простейшего к сложному в данном случае вводит нас в заблуждение. <...>

^ Основной факт психологии. Первичным конкретным фактом, принадлежащим внутреннему опыту, служит убеждение, что в этом опыте происходят какие-то сознательные процессы. Состояния сознания сменяются в нем одно другим. Подобно тому как мы выражаемся безлично: «светает», «смеркается», мы можем и этот факт охарактеризовать всего лучше безлич­ным глаголом «думается».

^ Четыре свойства сознания. Как совершаются сознательные процессы? Мы замечаем в них четыре существенные черты, которые рассмотрим вкратце в настоящей главе: 1) каждое со­стояние сознания стремится быть частью личного сознания; 2) в границах личного сознания его состояния изменчивы; 3) вся­кое личное сознание представляет непрерывную последова­тельность ощущений; 4) одни объекты оно воспринимает охотно, другие отвергает и, вообще, все время делает между ними выбор.

Разбирая последовательно эти четыре свойства сознания, мы должны будем употребить ряд психологических терминов, которые могут получить вполне точное определение только в дальнейшем. <...>

Наиболее общим фактом сознания служит не «мысли и чувства существуют», но «я мыслю» или «я чувствую». Ника­кая психология не может оспаривать во что бы то ни стало факт существования личных сознаний. Под личными сознани­ями мы разумеем связанные последовательности мыслей, со­знаваемые как таковые. Худшее, что может сделать психо­лог, — это начать истолковывать природу личных сознаний, лишив их индивидуальной ценности.

^ В сознании происходят непрерывные перемены. Я не хочу этим сказать, что ни одно состояние сознания не обладает про­должительностью; если бы это даже была правда, то доказать ее было бы очень трудно. Я только хочу моими словами подчерк­нуть тот факт, что ни одно раз минувшее состояние сознания не может снова возникнуть и буквально повториться. Мы то смот-рим, то слушаем, то рассуждаем, то желаем, то припоминаем, то ожидаем, то любим, то ненавидим; наш ум поцеременно занят тысячами различных объектов мысли. <...>

Тождествен воспринимаемый нами объект, а не наши ощу­щения: мы слышим несколько раз подряд ту же ноту, мы ви­дим зеленый цвет того же качества, обоняем те же духи или испытываем боль того же рода. Реальности, объективные или субъективные, в постоянное существование которых мы ве­рим, по-видимому, снова и снова предстают перед нашим со­знанием и заставляют нас из-за нашей невнимательности предполагать, будто идеи о них суть одни и те же идеи. <...>

Мне кажется, что анализ цельных, конкретных состояний сознания, сменяющих друг друга, есть единственный правильный психологический метод, как бы ни было трудно строго провести его через все частности исследования. <...>

^ В каждом личном сознании процесс мышления заметным образом непрерывен. Непрерывным рядом я могу назвать только такой, в котором нет перерывов и делений. Мы можем представить себе только два рода перерывов в сознании: или временные пробелы, в течение которых сознание отсутствует, или столь резкую перемену в содержании познаваемого, что последующее не имеет в сознании никакого отношения к пред­шествующему. Положение «сознание непрерывно» заключает в себе две мысли: 1) мы сознаем душевные состояния, предше­ствующие временному пробелу и следующие за ним как части одной и той ж личности; 2) перемены в качественном содержа­нии сознания никогда не совершаются резко. <...>

Таким образом, сознание всегда является для себя чем-то цельным, не раздробленным на части. Такие выражения, как «цепь (или ряд) психических явлений», не дают нам представ­ления о сознании, какое мы получаем от него непосредствен­но: в сознании нет связок, оно течет непрерывно. Всего есте­ственнее к нему применить метафору «река» или «поток». Го­воря о нем ниже, будем придерживаться термина «поток сознания» (мысли или субъективной жизни).

Второй случай. Даже в границах того же самого сознания и между мыслями, принадлежащими тому же субъекту, есть род связности и бессвязности, к которому предшествующее замечание не имеет никакого отношения. Я здесь имею в виду рез­кие перемены в сознании, вызываемые качественными кон­трастами в следующих друг за другом частях потока мысли. Если выражения «цепь (или ряд) психических явлений» не могут быть применены к данному случаю, то как объяснить вообще их возникновение в языке? Разве оглушительный взрыв не разделяет на две части сознание, на которое он воз­действует? Нет, ибо сознавание грома сливается с сознавнием предшествующей тишины, которое продолжается: ведь слыша шум от взрыва, мы слышим не просто грохот, а грохот, внезапно нарушающий молчание и контрасирующиий с ним.

Наше ощущение грохота при таких условиях совершенно отличается от впечатления, вызванного тем самым грохотом в непрерывном ряду других подобных шумов. Мы знаем, что шум и тишина взаимно уничтожают и исключают друг друга, но ощущение грохота есть в то же время сознание того, что в этот миг прекратилась тишина, и едва ли можно найти в конкретном реальном сознании человека ощущение, настоль­ко ограниченное настоящим, что в нем не нашлось бы ни ма­лейшего намека на то, что ему предшествовало.

^ Устойчивые и изменчивые состояния сознания. Если мы бросим общий взгляд на удивительный поток нашего созна­ния, то прежде всего нас поразит различная скорость течения в отдельных частях. Сознание подобно жизни птицы, которая то сидит на месте, То летает. Ритм языка отметил эту черту сознания тем, что каждую мысль облек в форму предложения, а предложение развил в форму периода. Остановочные пунк­ты в сознании обыкновенно бывают заняты чувственными впечатлениями, особенность которых заключается в том, что они могут, не изменяясь, созерцаться умом неопределенное время; переходные промежутки заняты мыслями об отноше­ниях статических и динамических, которые мы по большей части устанавливаем между объектами, воспринятыми в со­стоянии относительного покоя.

Назовем остановочные пункты устойчивыми частями, в переходные промежутки изменчивыми частями потока созна­ния. Тогда мы заметим, что наше мышление постоянно стре­мится от одной устойчивой части, только что покинутой, к другой, и можно сказать, что главное назначение переходных частей сознания в том, чтобы направлять нас от одного проч­ного, устойчивого вывода к другому.

При самонаблюдении очень трудно подметить переходные моменты. Ведь если они — только переходная ступень к опре­деленному выводу, то, фиксируя на них наше внимание до на­ступления вывода, мы этим самым уничтожаем их. Пока мы ждем наступления вывода, последний сообщает переходным моментам такую силу и устойчивость, что совершенно погло­щает их своим блеском. Пусть кто-нибудь попытается захва­тить вниманием на полдороге переходный момент в процессе мышления, и он убедится, как трудно вести самонаблюдение при изменчивых состояниях сознания. Мысль несется стремглав, так что почти всегда приводит нас к выводу раньше, чем мы успеваем захватить ее. Если же мы и успеваем захватить ее, она мигом видоизменяется. Снежный кристалл, схваченный теплой рукой, мигом превращается в водяную каплю; подоб­ным же образом, желая уловить переходное состояние созна­ния, мы вместо того находим в нем нечто вполне устойчивое — обыкновенно это бывает последнее мысленно произнесенное нами слово, взятое само по себе, независимо от своего смысла в контексте, который совершенно ускользает от нас. <...>

^ Объект сознания всегда связан с психическими обертона­ми. Есть еще другие, не поддающиеся названию перемена в сознании, так же важные, как и переходные состояния созна­ния, и так же вполне сознательные. На примерах всего легче понять, что я здесь имею в виду. <...>

Представьте себе, что вы припоминаете забытое имя. При­поминание—это своеобразный процесс сознания. В нем есть как бы ощущение некоего пробела, и пробел этот ощущается весьма активным образом. Перед нами как бы возникает нечто, намекающее на забытое имя, нечто, что манит нас в известном направлении, заставляя нас ощущать неприятное чувство бес­силия и вынуждая в конце концов отказаться от тщетных по­пыток припомнить забытое имя. Если нам предлагают непод­ходящие имена, стараясь навести нас на истинное, то с помо­щью особенного чувства пробела мы немедленно отвергаем их. Они не соответствуют характеру пробела. При этом пробел от одного забытого слова не похож на пробел от другого, хотя оба пробела могут быть нами охарактеризованы лишь полным от­сутствием содержания. В моем сознании совершаются два со­вершенно различных процесса, когда я тщетно стараюсь при­помнить имя Спалдинга или имя Баулса. При каждом припо­минаемом слове мы испытываем особое чувство недостатка, которое в каждом отдельном случае бывает различно, хотя и не имеет особого названия. Такое ощущение недостатка отли­чается от недостатка ощущения: это вполне интенсивное ощу­щение. У нас может сохраниться ритм забытого слова без со­ответствующих звуков, составляющих его, или нечто, напоми­нающее первую букву, первый слог забытого слова, но не вызывающее в памяти всего слова. Всякому знакомо неприятное ощущение пустого размера забытого стиха, который, не­смотря на все усилия припоминания, не заполняется словами.

В чем заключается первый проблеск понимания чего-ни­будь, когда мы, как говорится, схватываем смысл фразы? По всей вероятности, это совершенно своеобразное ощущение. А разве читатель никогда не задавался вопросом: какого рода должно быть то душевное состояние, которое мы переживаем, намереваясь что-нибудь сказать? Это вполне определенное на­мерение, отличающееся от всех других, совершенно особенное состояние сознания, а между тем много ли входит в него опре­деленных чувственных образов, словесных или предметных? Почти никаких. Повремените чуть-чуть, и перед сознанием явятся слова и образы, но предварительное намерение уже ис­чезнет. Когда же начинают появляться слова для первоначаль­ного выражения мысли, то она выбирает подходящие, отвергая несоответствующие. Это предварительное состояние сознания может быть названо только «намерением сказать то-то и то-то».

Можно допустить, что добрые 2/3 душевной жизни состоят именно из таких предварительных схем мыслей, не облечен­ных в слова. Как объяснить тот факт, что человек; читая ка­кую-нибудь книгу вслух в первый раз, способен придавать Чте­нию правильную выразительную интонацию, если не допус­тить, что, читая первую фразу, он уже получает смутное представление хотя бы о форме второй фразы, которая слива­ется с сознанием смысла данной фразы и изменяет в сознании читающего его экспрессию, заставляя сообщать голосу надле­жащую .интонацию? Экспрессия такого рода почти всегда зависит от грамматической конструкции. Если мы читаем «не более», то ожидаем «чем», если читаем «хотя», то знаем, что далее следует «однако», «тем не менее», «все таки». Это пред­чувствие приближающейся словесной или синтаксической схемы на практике до того безошибочно, что человек, не спо­собный понять в иной книге ни одной мысли, будет читать ее вслух выразительно и осмысленно.

Читатель сейчас увидит, что я стремлюсь главным образом к тому, чтобы психологи обращали особенное внимание на смутные и неотчетливые явления сознания и оценивали по достоинству их роль в душевной жизни человека. <...>

Традиционные психологи рассуждают подобно тому, кто стал бы утверждать, что река состоит из бочек, ведер, кварт, ложек и других определенных мерок воды. Если бы бочки и ведра действительно запрудили реку, то между ними все-таки протекала бы масса свободной воды. Эту-то свободную, незам­кнутую в сосуды воду психологи и игнорируют упорно при анализе нашего сознания. Всякий определенный образ в на­шем сознании погружен в массу свободной, текущей вокруг него «воды» и замирает в ней. С образом связано сознание всех окружающих отношений, как близких, так и отдаленных, за­мирающее эхо тех мотивов, по поводу которых возник данный образ, и зарождающееся сознание тех результатов, к которым он поведет. Значение, ценность образа всецело заключается в этом дополнении, в этой полутени окружающих и сопровож­дающих его элементов мысли или, лучше сказать, эта полутень составляет с данным образом одно целое — она плоть от плоти его и кость от кости его; оставляя, правда, самый образ тем же, чем он был прежде, она сообщает ему новое назначение и све­жую окраску.

Назовем сознавание этих отношений, сопровождающее в виде деталей данный образ, психическими обертонами.

Физиологические условия психических обертонов. Всего легче символизировать эти явления, описав схематически со­ответствующие им физиологические процессы. Отголосок психических процессов, служащих источником данного обра­за, ослабевающее ощущение исходного пункта дайной мысли, вероятно, обусловлены слабыми физиологическими процесса­ми, которые мгновение спустя стали живы; точно так же смут­ное ощущение следующего за данным образом, предвкушение окончания данной мысли, должно быть, зависят от воз­растающего возбуждения нервных токов или процессов, а этим процессам соответствуют психические явления, которые через мгновение будут составлять главное содержание нашей мысли. Нервные процессы, образующие физиологическую ос новую нашего сознания, могут быть во всякую минуту своей

деятельности охарактеризованы следующей схемой (рис.1.1) Пусть горизонтальная линия означает линию времени; три кривые, начинающиеся у точек a, b, c выражают соответствен-

а b с

Рис. 1.1

но нервные процессы, обусловливающие представление этих трех букв. Каждый процесс занимает известный промежуток времени, в течение которого его интенсивность растет, дости­гает высшей точки и, наконец, ослабевает. В то время как про­цесс, соответствующий сознаванию а, еще не замер, процесс с уже начался, а процесс b достиг высшей точки. В тот момент, который обозначен вертикальной линией, все три процесса сосуществуют с интенсивностями, обозначаемыми высотами кривых.

Интенсивности, предшествовавшие вершине с, были мгно­вением раньше большими, следующие за ней будут больше мгновение спустя. Когда я говорю: а, b, с, то в момент произне­сения b, ни а, ни с не отсутствуют вполне в моем сознании, но каждое из них по-своему примешивается к более сильному b, так как оба эти процесса уже успели достигнуть известной сте­пени интенсивности. Здесь мы наблюдаем нечто совершенно аналогичное обертонам в музыке: отдельно они не различаются ухом, но, смешиваясь с основной нотой, модифицируют ее; та­ким же точно образом зарождающиеся и ослабевающие нерв­ные процессы в каждый момент примешиваются к процессам, достигшим высшей точки, и тем видоизменяют конечный ре­зультат последних.

^ Содержание мысли. Анализируя познавательную функ­цию при различных состояниях нашего сознания, мы можем легко убедиться, что разница между поверхностным знаком­ством с предметом и знанием о нем сводится почти всецело к отсутствию или присутствию психических обертонов. Знание о предмете есть знание, о его отношениях к другим предметам. Беглое знакомство с предметом выражается в получении от него простого впечатления. Большинство отношений данного предмета к другим мы познаем только путем установления неясного сродства между идеями при помощи психических обертонов. Об этом чувстве сродства, представляющем одну из любопытнейших особенностей потока сознания, я скажу не­сколько слов, прежде чем перейти к анализу других вопросов.

^ Между мыслями всегда существует какое-нибудь ра­циональное отношение. Во всех наших произвольных процес­сах мысли всегда есть известная тема или идея, около которой вращаются все остальные детали мысли (в виде психических обертонов). В этих деталях обязательно чувствуется опреде­ленное отношение к главной мысли, связанный с нею интерес и в особенности отношение гармонии или диссонанса, смотря по тому, содействуют они развитию главной мысли или явля­ются для нее помехой. Всякая мысль, в которой детали по ка­честву вполне гармонируют с основной идеей, может считать­ся успешным развитием данной темы. Для того чтобы объект мысли занял соответствующее место в ряду наших идей, дос­таточно, чтобы он занимал известное место в той схеме отно­шений, к которой относится и господствующая в нашем созна­нии идея.

Мы можем мысленно развивать основную тему в сознании главным образом посредством словесных, зрительных и иных представлений; на успешное развитие основной мысли это об­стоятельство не влияет. Если только мы чувствуем в терминах родство деталей мысли с основной темой и между собой и если мы сознаем приближение вывода, то полагаем, что мысль развивается правильно и логично. В каждом языке какие-то слова благодаря частым ассоциациям с деталями мысли по сходству и контрасту вступили в тесную связь между собой и с известным заключением, вследствие чего словесный процесс мысли течет строго параллельно соответствующим психиче­ским процессам в форме зрительных, осязательных и иных представлений. В этих психических процессах самым важным элементом является простое чувство гармонии или разлада, правильного или ложного направления мысли. <...>

Итак, мы видим, что во всех подобных случаях само содер­жание речи, качественный характер представлений, образую­щих мысль, имеют весьма мало значения, можно даже сказать, что не имеют никакого значения. Зато важное значение сохраняют по внутреннему содержанию только остановочные пункты в речи: основные посылки мысли и выводы. Во всем ос­тальном потоке мысли главная роль остается за чувством род­ства элементов речи, само же содержание их почти не имеет никакого значения. Эти чувства отношений, психические обер­тоны, сопровождающие термины данной мысли, могут выра­жаться в представлениях весьма различного характера. <...>

Четвертая особенность душевных процессов, на которую нам нужно обратить внимание при первоначальном поверх­ностном описании потока сознания, заключается в следующем: сознание всегда бывает более заинтересовано в одной стороне объекта мысли, чем в другой, производя во все время процесса мышления известный выбор между его элементами, отвергая одни из них и предпочитая другие. Яркими примерами этой избирательной деятельности могут служить явления направ­ленного внимания и обдумывания. Но немногие из нас созна­ют, как непрерывна деятельность внимания при психических процессах, с которыми обыкновенно не связывают этого поня­тия. Для нас совершенно невозможно равномерно распреде­лить внимание между несколькими впечатлениями. Монотон­ная последовательность звуковых ударов распадается на рит­мические периоды то одного, то другого характера, смотря потому, на какие звуки мы будем мысленно переносить ударе­ние. Простейший из этих ритмов двойной, например: тик-так, тик-так, тик-так. Пятна, рассеянные по поверхности, при вос­приятии мысленно объединяются нами в ряды и группы. Ли­нии объединяются в фигуры. Всеобщность различений «здесь» и «там», «это» и «то», «теперь» и «тогда» является ре­зультатом того, что мы направляем внимание то на одни, то на другие части пространства и времени. <...>

Далее, в мире объектов, индивидуализированных таким образом с помощью избирательной деятельности ума, то, что называется опытом, всецело обусловливается воспитанием нашего внимания. Вещь может попадаться человеку на глаза сотни раз, но если он упорно не будет обращать на нее внима­ния, то никак нельзя будет сказать, что эта вещь вошла в со­став его жизненного опыта. Мы видим тысячи мух, жуков и молей, но кто, кроме энтомолога, может почерпнуть из своих наблюдений подробные и точные сведения о жизни и свой­ствах этих насекомых? В то же время вещь, увиденная раз в жизни, может оставить неизгладимый след в нашей памяти. Представьте себе, что четыре американца путешествуют по Европе. Один привезет домой богатый запас художественных впечатлений от костюмов, пейзажей, парков, произведений архитектуры, скульптуры и живописи. Для другого во время путешествия эти впечатления как бы не существовали: он весь был занят собиранием статистических данных, касающихся практической жизни. Расстояния, цены; количество населе­ния, канализация городов, механизмы для замыкания дверей и окон — вот какие предметы поглощали все его внимание. Третий, вернувшись домой, дает подробный отчет о театрах, ресторанах и публичных собраниях и больше ни о чем. Четвер­тый же, быть может, во все время путешествия окажется до того погружен в свои думы, что его память, кроме названий некоторых мест, ничего не сохранит. Из той же массы воспри­нятых впечатлений каждый путешественник избрал то, что наиболее соответствовало его личным интересам, и в этом на­правлении производил свои наблюдения. <...>

Рассматривая человеческий опыт вообще, можно сказать, что способность выбора у различных людей имеет очень мно­го общего. Род человеческий сходится в том, на какие объекты следует обращать особое внимание и каким объектам следует давать названия; в выделенных из опыта элементах мы оказы­ваем предпочтение одним из них перед другими также весьма аналогичными путями. Есть, впрочем, совершенно исключи­тельный случай, в котором выбор не был произведен ни одним человеком вполне аналогично с другим. Всякий из нас по-сво­ему разделяет мир на две половинки, и для каждого почти весь интерес жизни сосредоточивается на одной из них, но погра­ничная черта между обеими половинками одинакова: «Я» и «не-Я». Интерес совершенно особенного свойства, который всякий человек питает к тому, что называет «Я» или «мое», представляет, быть может, загадочное в моральном отноше­нии явление, но во всяком случае должен считаться основным психическим фактом. Никто не может проявлять одинаковый интерес к собственной личности и к личности ближнего. Личность ближнего сливается со всем остальным миром в общую массу, резко противополагаемую собственному «Я" Даже полураздавленный червь, как говорит где-то Лотце, противопоставляет своему страданию всю остальную Вселенную, хотя и не имеет о ней и о себе самом ясного представления. Для меня он — простая частица мира, но и я для него — такая же простая частица. Каждый из нас раздваивает мир по-своему.

В. М. Бехтерев

^ СОЗНАНИЕ И ЕГО ГРАНИЦЫ1

<...> Под сознанием мы понимаем ту субъективную окрас­ку или то субъективное, т. е. внутреннее, непосредственно нами воспринимаемое состояние, которой или которым сопро­вождаются многие из наших психических процессов. Благода­ря этой субъективной окраске мы можем различать наши пси­хические процессы по их сложности и тем или другим прису­щим им особенностям. Таким образом мы различаем в нашем восприятии ощущение, представление, стремление, желание, хотение и пр., т. е. те явления, сумма которых и составляет со­держание нашего сознания.

Сделанное нами определение, конечно, не выражает собой сущности сознания, что, впрочем, и не требуется, но оно точно указывает на то явление в природе, о котором идет речь. Во вся­ком случае главное, что мы должны отличать в нашей психиче­ской жизни, — это сознательные и бессознательные процессы. Во первых есть некоторый плюс, благодаря которому они ста­новятся явлениями субъективными, чего нет во вторых.

Яркость той субъективной окраски, которой сопровожда­ются наши психические процессы, бывает различной, благода­ря чему мы можем говорить о различной степени их сознательности. Некоторые лица, обладающие пылким воображением, как поэты и художники, отличаются особой живостью представлений необыкновенной яркостью их. Так, про Гете извест­но, что когда он хотел представить себе, например, цветок, то этот цветок являлся его воображению необыкновенно живо со всеми присущими ему красками и очертаниями лепестков; когда ему нужно было нарисовать готическую церковь, то эта церковь представлялась его уму также в живой пластической форме. С другой стороны, известно, что некоторые из худож­ников, как, например, Мартене, отличались такой живостью воображения, что при своей работе они буквально копирова­ли на полотне представлявшиеся им субъективные образы. Подобные же, хотя, быть может, и не столь резкие примеры пылкого воображения, конечно, встречаются не только между художниками и поэтами, но и среди обыкновенных людей.

Очевидно, что если, как в указанных примерах, воспроиз­веденные представления, иначе говоря, воспоминательные образы, могут быть сравниваемы по яркости с ощущениями или чувственными образами, то одинаковым образом и эти последние у тех же лиц должны отличаться значительно боль­шей яркостью, нежели у других. Такого рода лица справедли­во называются впечатлительными натурами, так как всякое внешнее впечатление действует на них резче, сильнее обыкно­венного.

С другой стороны, есть и антиподы этих лиц, отличающие­ся поразительной тупостью восприятия и процессов представ­ления.

В патологических случаях, в особенности при душевных болезнях, степень сознательности психических процессов, ко­нечно, изменяется еще в более значительных пределах, нежели у здоровых лиц. Необыкновенно яркие представления маньяка, например, не могут быть и сравниваемы с крайне бледными образами, смутно пробегающими в сознании слабоумного.

Степень сознательности психических процессов, впрочем, бывает различной и у каждого человека в зависимости от тех или других условий. Так, у большинства людей яркость пред­ставлений значительно поднимается к вечеру, поэтому-то ве­чернее время и является обычным временем мечты. Этим же объясняется и тот факт, что многие из поэтов для своих заня­тий предпочитали вечернее или даже ночное время. Физиче­ское утомление, а равно и процессы пищеварения! напротив того, понижают в более или менее значительной степени яр­кость наших психических образов.

Независимо от степени сознательности психических про­цессов в вышеизложенном смысле различают еще степень со­знания смотря по его содержанию, т. е. смотря по присутствию в созидательной сфере тех или других представлений. Пра­вильнее, однако, в этих случаях говорить о специальных видах сознания по сложности его содержания, а не о степени самого сознания, хотя и последняя при этом не остается неизменной.

Простейшей формой сознания, без всякого сомнения, сле­дует признавать то состояние, когда еще не выработано ни од­ного более или менее ясного представления, когда лишь суще­ствует неясное безотносительное чувствование собственного существования.

Более сложным является сознание в том случае, когда в нем присутствуют уже те или другие представления. В этом

www.ronl.ru

Реферат - Сознание и самосознание личности

Контрольная работа на тему:

«Сознание и самосознание личности»

Содержание:

Введение

Историческое развитие сознания у человека

Структура сознания

Сознание как высшая ступень развития психики

Взаимодействие сознания и подсознания

Состояния сознания. Роль сна

Я-концепция

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Первой предпосылкой человеческого сознания было развитие человеческого мозга. Но сам мозг человека и вообще его природные особенности – продукт исторического развития. В процессе становления человека отчетливо выступает основной закон исторического развития человеческого сознания. Основной закон биологического развития организмов, определяющий развитие психики у животных, заключается в положении об единстве строения и функции. На основе изменяющегося в ходе эволюции образа жизни организм развивается, функционируя; его психика формируется в процессе его жизнедеятельности. Основной закон исторического развития психики, сознание человека заключается в то, что человек развивается, трудясь: изменяя природу, он изменяется сам; порождая в своей деятельности – практической и теоретической – предметное бытие очеловеченной природы, культуры, человек вместе с тем изменяет, формирует, развивает свою собственную психическую природу. Основной принцип развития – единство строения и функции – получает применительно к историческому развитию психики свое классическое выражение в одном из основных положений марксизма: труд создал самого человека; он создал и его сознание. В процессе созидания культуры духовные способности человека, его сознание не только проявлялись, но и формировались. Необходимые для создания человеческой – материальной и духовной – культуры высшие формы человеческой специфики человеческих форм трудовой деятельности, сознание является и ее продуктом.

Сознание – это воспроизведение человеком идеального образа своей деятельности и идеального представительства в ней позиций других людей. Сознание – рефлексия субъектом действительности, своей деятельности, самого себя. Сознание есть сознание в том смысле, что индивидуальное сознание может существовать только при наличии общественного сознания и языка, являющегося его реальным субстратом. Сознание не дано изначально и порождается не природой, а обществом.

Сознание является высшим уровнем отражения человеком действительности, его психику рассматривают с материалистических позиций, и собственно человеческой формой психического начала бытия, если психику трактуют с идеалистических позиций. В истории психологической науки сознание явилось труднейшей проблемой, которую до сих пор не удалось решить с материалистических или идеалистических позиций, на пути ее материалистического понимания возникало множество самых сложных вопросов. Именно по этой причине сознание, несмотря на важнейшее значение этого явления в понимании психологии и поведении человека, до сих пор остается одним из наименее разобранных.

Независимо от того, каких философских позиций придерживались исследователи сознания, с ним неизбежно связывали так называемую рефлексивную способность, т.е. готовность сознания к познанию других психических явлений и самого себя. Наличие у человека такой способности является основанием для существования и развития психологических наук, ибо без нее данный класс феноменов был бы закрыт для познания. Без рефлексии человек не мог бы иметь даже представления о том, что у него есть психика.

Историческое развитие сознания у человека

Начало человеческой истории означает качественно новую ступень развития, коренным образом отличную от всего предшествующего пути биологического развития живых существ. Новые формы общественного бытия порождают и новые формы психики, коренным образом отличные от психики животных, — сознание человека. Возникновение человеческого сознания и человеческого интеллекта может быть правильно объяснено в зависимости от его материальной основы, в связи с процессом становления человека как исторического существа.

Развитие все более совершенных чувств было неразрывно связано с развитием все более специализированных сенсорных областей в мозгу человека, преимущественно тех, в которых локализованы высшие чувства, а развитие все более совершенных движений – с развитием все более дифференцированной моторной области, регулирующей сложные произвольные движения. Все более усложнявшийся характер деятельности человека и соответственно все углублявшийся характер его познания привел к тому, что собственно сенсорные и моторные зоны, т.е. так называемые проекционные зоны в коре мозга, которые непосредственно связаны с периферическими и эффекторными аппаратами, как бы расступились, и особое развитие в мозгу человека получили зоны, богатые ассоциативными волокнами. Объединяя различные проекционные центры, они служат для более сложных и высоких синтезов, потребность в которых порождается усложнением человеческой деятельности. В частности, особое развитие получает фронтальная область, играющая особенно существенную роль в высших интеллектуальных процессах. При этом с обычным у большинства людей преобладанием правой руки связано преобладающее значение противостороннего левого полушария, в котором расположены главнейшие центры высших психических функций, в частности центры речи. Благодаря речи индивидуальное сознание каждого человека, не ограничиваясь личным опытом, собственными наблюдениями, питается и обогащается результатами общественного опыта: наблюдения и знания всех людей становятся или могут благодаря речи стать достоянием каждого. Огромное многообразие стимулов, которое получает благодаря этому человек, дало мощный толчок для дальнейшего развития его мозга. А дальнейшее развитие мозга создало новые возможности для развития его сознания. Эти возможности расширялись по мере развития труда, открывающего человеку в процессе воздействия на окружавшую его природу все новые ее стороны.

Развитие внешнего облика, самой природы человека шло в связи с развитием общественного труда, с развитием техники изготовления и применения орудий, с развитием общества. В процессе общественно-производственной деятельности людей, благодаря которой они изменяют окружающую их природу, изменяется и их собственная природа. Изменяется их природа – и физическая, и психическая. Словом из Homo neandertalensis формируется Homo sapiens – человек с теми морфологическими чертами, которые в основном характеризуют современных людей, и это уже подлинная история со сменой эпох, которые недаром обозначают как каменный, медный, бронзовый, железный век. За ними следуют уже исторические времена, определяемые датами, хронологией.

Структура сознания

Понятие “сознание” не однозначно. В широком смысле слова под ним имеют в виду психическое отражение действительности, независимо от того, на каком уровне оно осуществляется — биологическом или социальном, чувственном или рациональном. Когда имеют в виду сознание в этом широком смысле, то тем самым подчеркивают его отношение к материи без выявления специфики его структурной организации.

В более узком и специальном значении под сознанием имеют в виду не просто психическое состояние, а высшую, собственно человеческую форму отражения действительности. Сознание здесь структурно организовано, представляет собой целостную систему, состоящую из различных элементов, находящихся между собой в закономерных отношениях. В структуре сознания наиболее отчетливо выделяются прежде всего такие моменты, как осознание вещей, а также переживание, то есть определенное отношение к содержанию того, что отражается. Способ, каким существует сознание, и каким нечто существует для него, это — знание. Развитие сознания предполагает прежде всего обогащение его новыми знаниями об окружающем мире и о самом человеке. Познание, осознание вещей имеет различные уровни, глубину проникновения в объект и степень ясности понимания. Отсюда обыденное, научное, философское, эстетическое и религиозное осознание мира, а также чувственный и рациональный уровни сознания. Ощущения, восприятия, представления, понятия, мышление образуют ядро сознания. Однако они не исчерпывают всей его структурной полноты: оно включает в себя и акт внимания как свой необходимый компонент. Именно благодаря сосредоточенности внимания определенный круг объектов находится в фокусе сознания.

Воздействующие на нас предметы, события вызывают в нас не только познавательные образы, мысли, идеи, но и эмоциональные “бури”, заставляющие нас трепетать, волноваться, бояться, плакать, восхищаться, любить и ненавидеть. Познание и творчество — это не холодно-рассудочное, а страстное искание истины.

Без человеческих эмоций никогда не бывало, нет и быть не может человеческого искания истины. Богатейшая сфера эмоциональной жизни человеческой личности включает в себя собственно чувства, представляющие собой отношение к внешним воздействиям (удовольствие, радость, горе и др.), настроение или эмоциональное самочувствие (веселое, подавленное и т.д.) и аффекты (ярость, ужас, отчаяние и т. п.).

В силу определенного отношения к объекту познания знания получают различную значимость для личности, что находит свое наиболее яркое выражение в убеждениях: они проникнуты глубокими и устойчивыми чувствами. А это является показателем особой ценности для человека знаний, ставших его жизненным ориентиром.

Чувства, эмоции суть компоненты человеческого сознания. Процесс познавания затрагивает все стороны внутреннего мира человека — потребности, интересы, чувства, волю. Истинное познание человеком мира содержит в себе как образное выражение, так и чувства.

Познание не ограничивается познавательными процессами, направленными на объект (внимание), эмоциональной сферой. Наши намерения претворяются в дело благодаря усилиям воли. Однако сознание — это не сумма множества составляющих его элементов, а их гармоничное объединение, их интегральное сложноструктурированное целое.

Сознание как высшая ступень развития психики

Сознание – высшая, свойственная человеку форма обобщенного отражения объективных устойчивых свойств и закономерностей окружающего мира, формирования у человека внутренней модели внешнего мира, в результате чего достигается познание и преобразование окружающей действительности.

Функция сознания заключается в формировании целей деятельности, в предварительном мысленном построении действий и предвидении их результатов, что обеспечивает разумное регулирование поведения и деятельности человека. В сознание человека включено определенное отношение к окружающей среде, к другим людям.

Выделяют следующие свойства сознания: построение отношений, познание и переживание. Отсюда непосредственно следует включение мышления и эмоций в процессы сознания. Действительно, основной функцией мышления является выявление объективных отношений между явлениями внешнего мира, а основной функцией эмоции – формирование субъективного отношения человека к предметам, явлениям, людям. В структурах сознания синтезируются эти формы и виды отношений, и они определяют как организацию поведения, так и глубинные процессы самооценки и самосознания. Реально существуя в едином потоке сознания, образ и мысль могут, окрашиваясь эмоциями, становиться переживанием.

Сознание развивается у человека только в социальных контактах. В филогенезе сознание человека развивалось и становится возможным лишь в условиях активного воздействия на природу, в условиях трудовой деятельности. Сознание возможно лишь в условиях существования языка, речи, возникающей одновременно с сознанием в процессе труда.

И первичным актом сознания является акт идентификации с символами культуры, организующий человеческое сознание, делающий человека человеком. За вычленением смысла, символа и идентификацией с ним следует выполнение, активная деятельность ребенка по воспроизведению образцов человеческого поведения, речи, мышления, сознания, активная деятельность ребенка по отражению окружающего мира и регуляции своего поведения.

Выделяют два слоя сознания (В.П.Зинченко).

I. Бытийное сознание (сознание для бытия), включающее в себя: 1) биодинамические свойства движений, опыт действий; 2) чувственные образы.

II. Рефлективное сознание (сознание для сознания), включающее в себя: 1) значение; 2) смысл.

Значение – содержание общественного сознания, усваиваемое человеком. Это могут быть операционные значения, предметные, вербальные значения, житейские и научные значения – понятия.

Смысл – субъективное понимание и отношение к ситуации, информации. Непонимание связано с трудностями осмысления значений. Процессы взаимной трансформации значений и смыслов (осмысление значений и означение смыслов) выступают средством диалога и взаимопонимания.

На бытийном слое сознания решаются очень сложные задачи, так как для эффективного в той или иной ситуации поведения необходима актуализация нужного в данный момент образа и нужной двигательной программы, т.е. образ действия должен вписываться в образ мира. Мир идей, понятий, житейских и научных знаний соотносится со значением (рефлективного сознания).

Мир производственной, предметно-практической деятельности соотносится с биодинамической тканью движения и действия (бытийного слоя сознания). Мир представлений, воображений, культурных символов и знаков соотносится с чувственной тканью (бытийного сознания). Сознание рождается и присутствует во всех этих мирах. Эпицентром сознания является сознание собственного «Я».

Сознание: 1) рождается в бытии, 2) отражает бытие, 3) творит бытие.

Функции сознания:

1. отражательная,

2. порождающая (творчески-креативная),

3. регулятивно-оценочная,

4. рефлексивная функция – основная функция, характеризует сущность сознания.

В качестве объекта рефлексии могут выступать:

1. отражение мира,

2. мышление о нем,

3. способы регуляции человеком своего поведения,

4. сами процессы рефлексии,

5. свое личное сознание.

Бытийный слой содержит в себе истоки и начала рефлективного слоя, поскольку значения и смыслы рождаются в бытийном слое. Выраженное в слове значение содержит: 1) образ; 2) операционное и предметное значение; 3) осмысленное и предметное действие. Слова, язык не существуют только как язык, в них объективировались формы мышления, которые нами и овладевают через использование языка.

Взаимодействие сознания и подсознания

В зоне ясного сознания находит свое отражение малая часть одновременно приходящих из внешней и внутренней среды организма сигналов. Сигналы, попавшие в зону ясного сознания, используются человеком для осознанного управления своим поведением. Остальные сигналы также используются организмом для регулирования некоторых процессов, но на подсознательном уровне. Осознание затрудняющих регуляцию или решение задачи обстоятельств способствует нахождению нового режима регулирования или нового способа решения, но как только они найдены, управление вновь передается в подсознание, а сознание освобождается для разрешения вновь возникающих трудностей. Эта непрерывная передача управления, обеспечивающая человеку возможность решать все новые задачи, опирается на гармоничное взаимодействие сознания и подсознания. Сознание привлекается к данному объекту только на короткий интервал времени и обеспечивает выработку гипотез в критические моменты недостатка информации.

Большая часть процессов, протекающих во внутреннем мире человека, им не осознается, но в принципе каждый из них может стать осознанным. Для этого нужно выразить его словами – вербализировать. Выделяют:

1. подсознательное – те представления, желания, действия, устремления, которые ушли сейчас из сознания, но могут потом прийти в сознание;

2. собственно бессознательное – такое психическое, которое ни при каких обстоятельствах не становится сознательным.

Человек может прийти в конфликт с многочисленными социальными запретами, в случае конфликта у него нарастает внутренняя напряженность и в коре головного мозга возникают изолированные очаги возбуждения. Для того, чтобы снять возбуждение, нужно прежде всего осознать сам конфликт и его причины, но осознавание невозможно без тяжелых переживаний, и человек препятствует осознанию, эти тяжелые переживания вытесняются из области сознания.

Для исключения такого болезнетворного влияния необходимо осознать травмирующий фактор и переоценить его, ввести его в структуру других факторов и оценок внутреннего мира и тем самым разрядить очаг возбуждения и нормализовать психическое состояние человека. Только такое сознание устраняет травмирующее воздействие «неприемлемой» идеи или желания. Заслуга Фрейда в том, что он сформулировал указанную зависимость и включил ее в основу терапевтической практики «психоанализа». Психоанализ включает поиск скрытых очагов в коре мозга, возникающих при вытеснении неприемлемых желаний, и осторожную помощь человеку в сознании и переоценке тревожащих его переживаний. Психоанализ включает поиск очага (его вспоминание), вскрытие его (перевод информации в словесную форму), переоценку (изменение системы установок, отношений) переживания в соответствии с новой значимостью, ликвидацию очага возбуждения, нормализацию психического состояния человека. Только переводя неосознанные импульсы в сознание, можно достигнуть контроля над ними, приобретая большую власть над своими поступками и повышая уверенность в своих силах.

Сознание как внутренняя модель, отражающая внешнюю среду человека и его собственный мир в их стабильных свойствах и динамических взаимоотношениях, помогает человеку эффективно действовать в реальной жизни.

Состояния сознания. Роль сна

Традиционно психология признает два состояния сознания, присущих всем людям: 1) сон, рассматриваемый как период отдыха, 2) состояние бодрствования, или активное состояние сознания, которому соответствует активация всего организма, позволяющая ему улавливать, анализировать сигналы внешнего мира, отправлять некоторые из них в память или же реагировать на них адекватным или неадекватным поведением в зависимости от предшествующего опыта и навыков. Таким образом, бодрствование – это состояние, в котором мы можем приспосабливаться к внешнему миру.

В среднем наш организм функционирует с чередованием: 16 часов бодрствования и 8 часов сна. Этот 24-часовой цикл управляется внутренним контрольным механизмом, называемым биологическими часами, которые ответственны за возбуждение центра сна, расположенного в стволе мозга, и центра бодрствования, которым служит ретикулярная формация мозга. Долгое время полагали, что сон – это просто полный отдых организма, позволяющий ему восстанавливать силы, израсходованные в период бодрствования. Так, недостаток сна существенно сказывается на поведении: ухудшается или даже нарушается мыслительная и трудовая деятельность, некоторые люди засыпают буквально стоя, галлюцинируют или начинают бредить после 2-3 дней лишения сна. Сейчас известно, что сон – не просто восстановительный период для организма, а включает различные стадии, выполняет разнообразные функции. Выделяют «медленный сон» и «быстрый, парадоксальный сон» в зависимости от особенностей мозговой активности.

Согласно гипотезе Хартмана (1978), отключение человека от внешней среды во время сна необходимо для содержательной обработки накопленной за день информации.

Сновидения отражают мотивацию, желания человека, эти мотивации как бы всплывают во время сна, когда клетки ретикулярной формации посылают возбуждающие импульсы центрам, ответственным за влечения и инстинкты. Сновидения как бы служат для символической реализации нереализованных желаний человека, разряжают очаги возбуждения, возникшие из-за неоконченных дел и тревожных мыслей. Сновидения обеспечивают психологический комфорт, уменьшая возникшую в течение дня эмоциональную напряженность и вызывая этим чувство удовлетворения и облегчения. Сновидения, интенсивная работа мозга во сне имеют своей целью помочь человеку решить его проблемы во время сна либо ослабить или даже устранить тревожащее человека желание, переживание.

В сновидениях используются механизмы образного мышления для решения мотивационных конфликтов, которые не удается решить с помощью логического анализа во время бодрствования, т.е. сновидения представляют собой механизм психологической защиты и стабилизации человека, благодаря которой человек черпает энергию, необходимую для разрешения своих проблем. Сновидения являются своеобразным «окном» в бессознательное человека и своеобразным «каналом» обмена информацией между бессознательным и сознанием, когда более информационно насыщенное «бессознательное» способно в символической или явной форме передать важную информацию для сознания (например, пророческие сны о будущих возможных событиях, о возникающих заболеваниях, о внутренних душевных болевых точках и т.п.).

Я-концепция

Я-концепция — одно из базовых понятий гуманистической психологии, относительно устойчивая совокупность представлений индивида о себе, интегральная характеристика, на базе которой индивидом строится отношение к себе и взаимодействие с другими людьми.

Несмотря на устойчивость, «я-концепция» — не статическое, а динамическое образование. На формирование «я-концепции» влияет целый комплекс факторов, из которых особенно важны контакты со «значимыми другими», в сущности определяющие представления о самом себе. В современной психологии Я-концепция рассматривается как один из компонентов личности, как отношение индивида к самому себе. Понятие « Я- концепция» выражает единство и целостность личности с ее субъективной внутренней стороной, то есть то, что известно индивиду о самом себе, каким он видит, чувствует и представляет себя сам. (Гримак Л. П.,1991, с. 197).

Я-концепция – это совокупность установок на самого себя. В большинстве определений установки подчёркиваются три главных её элемента, её три психологические составляющие:

1. Образ Я – представление индивида о самом себе.

2. Самооценка – аффективная оценка этого представления, которая может обладать различной интенсивностью, поскольку конкретные черты образа Я могут вызвать более или менее сильные эмоции, связанные с их принятием или осуждением.

3. Потенциальная поведенческая реакция, то есть те конкретные действия, которые могут быть вызваны образом Я и самооценкой.

Предметом самовосприятия и самооценки индивида могут, в частности, стать его тело, его способности, его социальные отношения и множество других личностных проявлений.

Заключение

На мой взгляд, тема сознания и самосознания личности в наше время очень актуальна, ведь самосознание — это осознание человеком своих качеств, способностей, возможностей, знаний, интересов, идеалов, мотивов поведения, целостная оценка самого себя как чувствующего и мыслящего существа, как деятеля. Самосознание свойственно не только индивиду, но и социальным группам. В самосознании человек выделяет себя из окружающего мира событий и людей, определяет свое место во взаимоотношениях с природой и обществом. Самосознание тесно связано с рефлексией и построением Я-концепции, где оно поднимается до уровня теоретического мышления. Самосознание начинает формироваться на ранних этапах онтогенеза в процессах становления образа себя, представления о себе, самооценки, отношения к себе. Поскольку мерой и исходным пунктом отношения человека к себе выступают прежде всего другие люди, самосознание имеет социальный, общественный характер.

Сознание человека – это отражение, выделяющее объективные устойчивые свойства предметной действительности, формирование общих для всех людей знаний о мире.

В данный момент истории сознание людей продолжает развиваться, причем это развитие, по-видимому, идет с известным ускорением, вызванным ускоренными темпами научного, культурного и технического прогресса. Такой вывод можно сделать на основании того, что все процессы в основных направлениях преобразования сознания, существуют и усиливаются.

1. Сознание — высшая форма отражения действительного мира, свойственная только человеку. Оно связано с членораздельной речью, логическими обобщениями, абстрактными понятиями.

2. Формирование сознания связано с возникновением труда.

3. Сознание — функция сложнейшей материальной, физиологической системы — человеческого мозга.

4. Сознание обладает возможностью воздействовать на окружающую его действительность.

Список использованной литературы:

1) Дубровина И.В., Данилова Е.Е., Прихожан А.М.; Психология: Учеб. Для студ. сред. пед. учеб. заведений; 2-е изд., стереотип.-М.: Издат. Центр «Академия», 2002. — 464с.

2) Спиркин А.Г… Основы философии: Учебное пособие для вузов. — М.: Политиздат, 1988. — 592с.

3) Столяренко Л.Д. Основы психологии. Ростов н/Д. Издательство «Феникс», 1997 г. – 736с.

www.ronl.ru

Реферат - Развитие психики и сознания

Министерство образования Российской Федерации

Федеральное агентство по образованию

Российский государственный профессионально-педагогический университет

Институт психологии

Кафедра теоретической и экспериментальной психологии

Контрольная работа №5

По курсу «Общая психология»

На тему «Развитие психики и сознания»

Студент Минниахметова К.А.

Группа ДЗПП – 112 с

Екатеринбург 2007

План

Введение

1. Психика как результат эволюции материи

2. Основные этапы развития психики у животных

3. Развитие высших психических функций у человека

Заключение

Литература

Введение

Каждая конкретная наука отличается от других наук особенностями своего предмета, но если в каждой науке предмет и объект разграничены, то в психологии такое разграничение вызывает определенные трудности, так как здесь и объектом и предметом является человек.

Само определение психологии появилось в 16 веке в западноевропейских текстах, в переводе с латинского – психология, дословно, понимание, знание души. Оно носит как научный, так и житейский характер. Научное же отличается от житейского тем, что оно, опираясь на силу абстракции и общечеловеческого опыта открывает законы, которые правят миром. Но только к середине19 века психология из разрозненных знаний стала самостоятельной наукой, однако это не значит, что до этого представления о психике (душе, сознании, поведении) были лишены признаков научности. Они были частью философии, педагогики, медицины.

В основе научных психологических знаний лежит учение о психике человека, то есть, о ее свойствах (характере, темпераменте, способностях), процессах (ощущении, восприятии, мышлении и т.п.) и состояниях (апатия, гнев, фрустрация).

Я считаю что, важнейшим этапом в понимании психологии, является изучение эволюции психики и развития высших психических функций человека, так как это является основой его активности и поведения.

Цель работы :

· рассмотрение процесса развития психики как результата эволюции материи, осмысление основных этапов развитии психики у животных и развития психических функций человека.

Задачи :

· осуществить анализ информационно-справочной литературы

· рассмотреть основные этапы развития психики у животных и развитие высших психических функций человека.

Проблема развития психики и сознания достаточно разработана в отечественной и зарубежной литературе, так как она является основой психологии. Особенно подробно этот вопрос раскрыт в работах Рубинштейна С.Л., Выготского Л.С., Гиппенрейтер Ю.Б.

Психика как результат эволюции материи.

Филогенез – процесс изменения психики как продукта эволюции.[1] В отечественной психологии методологической основой изучения проблемы эволюции форм сознания является диалектический и исторический материализм. Основными проблемами при изучении филогенеза считаются:

· Выделение главных этапов эволюции психики животных;

· Выявление условий перехода от одного этапа к другому, общих факторов эволюции;

· Выделение главных этапов эволюции форм сознания;

· Установление соотношения основных этапов филогенеза и онтогенеза.

Психика – это свойство высокоорганизованной живой материи, заключающееся в активном отражении субъектом объективного мира, построении субъектом неотчуждаемой от него картины этого мира и регуляции на этой основе поведения и деятельности.[2]

Механизмы проявления психики:

· Психика – это свойство только живой материи, и лишь той, которая обладает специфическими органами, обуславливающими возможность существования психики.

· Главная особенность психики – способность отражать объективный мир. Высокоорганизованная живая материя, обладающая психикой способна к получению информации об окружающем мире

· Получаемая живым существом информация об окружающем мире служит основой для регуляции среды живого организма и формирования его поведения, определяя тем самым возможность длительного существования этого организма в постоянно изменяющихся условиях среды обитания.

Психика возникла на определенном этапе развития жизни как механизм активного взаимодействия живых существ с окружающей средой. В природе существует значительное количество форм живой материи, обладающих определенными психическими способностями. Эти формы живой материи отличаются друг от друга по уровню развития психических свойств. Элементарная способность реагировать избирательно на воздействия внешней среды наблюдается уже у простейших (одноклеточных) организмов.

Раздражимость – это простейшая форма биологического отражения, ею обладают все живые организмы на всех этапах эволюции растительных и животных форм. Раздражимость выражается в проявлении вынужденной активности живого организма. Чем выше уровень развития организма, тем более сложную форму имеет проявление его активности в случае изменения условий среды обитания. Первичные формы раздражимости, так называемый таксис (тропизм), можно наблюдать даже у растений.

Таксис (тропизм) - механически ориентирующиеся компоненты поведенческих актов. Врожденные способы пространственной ориентации в сторону благоприятных или от неблагоприятных условий среды, раздражений.[3] Дальнейшее развитие раздражимости у живых существ в значительной степени связано с усложнением условий жизни более развитых организмов, которые соответственно имеют и более сложное анатомическое строение. Живые организмы данного уровня развития вынуждены реагировать на более сложный комплекс факторов внешней среды, а это предопределяет возникновение у них более сложных форм реагирования, получивших название чувствительности.

Чувствительность – это способность реагировать на нейтральные биологически незначимые раздражители при условии, что они сигнализируют о появлении жизненно важных воздействий.[4] Чувствительность по отношению к нейтральным раздражителям вызывает коренные изменения в формах жизни. Живое существо начинает активно ориентироваться в окружающей среде и реагировать на каждое изменение в ней. Сложный комплекс реакций живого организма на воздействие окружающей среды это — поведение.

Основные этапы развития психики у животных.

В процессе развития психики выделяют несколько стадий.

Стадия элементарной сенсорной психики – простые безусловные рефлексы.

Низший уровень: для животных характерно появление элементарных форм движений, слабая пластичность поведения, сюда относятся простейшие, многие низшие многоклеточные организмы, живущие в водной среде.

Высший уровень: развитая двигательная активность, способность дифференцированно отвечать на внешние раздражители, сюда относятся высшие (кольчатые) черви, брюхоногие моллюски (улитки), некоторые другие беспозвоночные.

Стадия перцептивной психики – сложные безусловные рефлексы (инстинкты).

Низший уровень: у животных появляется сложная нервная система, формируются двигательные навыки, двигательные способности усложняются, защитное поведение становится более развитым, появляется предметно-образное отражение действительности.

На данном уровне находятся рыбы и другие низшие позвоночные, а также (отчасти) некоторые высшие беспозвоночные (членистоногие и головоногие моллюски), насекомые.

Высший уровень: наблюдаются высокоразвитые инстинктивные формы поведения, способность к научению. На данном уровне находятся высшие позвоночные (птицы и некоторые млекопитающие).

Инстинкт – совокупность врожденных компонентов поведения. Инстинкты животных многообразны, всегда связаны с биологическими потребностями, характеризующиеся стереотипностью.[5]

Импринтинг – специфическая форма научения у высших позвоночных, при котором фиксируются отличительные признаки объектов некоторых врожденных поведенческих актов родительских особей как носителей признаков вида; глубокая привязанность к первому движущемуся объекту, который был увиден животными после его появления на свет.[6]

Стадия интеллекта – навыки.

На этой стадии появляется способность к интеллектуальному поведению при возникновении препятствий на пути достижения цели, но интеллектуальные действия имеют примитивный характер и не являются следствием знания объективных законов природы. Животные начинают создавать и использовать в деятельности примитивные орудия, при этом изобретенные способы действий не передаются от одного животного другому. На данном уровне – обезьяны, некоторые другие высшие позвоночные (собаки, дельфины).

Навык – это сложная индивидуальная динамическая программа поведения, формирующаяся в организме в ходе его взаимоотношений с окружающим миром.[7]

Стадия сознания – высшая ступень развития психики.

На этом этапе у человека появляется речь, способность к произвольной регуляции психических процессов. Познанию общего и существенного в действительности, абстрактное мышление.

Эволюция психики происходит не прямолинейно. В одной и той же среде обитают животные с самыми разными уровнями отражения, и наоборот, в различных условиях обитания можно найти разные виды животных с близкими уровнями отражения. Среда не есть нечто постоянное. К этой эволюционирующей среде и приспосабливается животный вид, который в ней обитает. Причем изменение среды может существенным воздействовать на развитие психических функций одних видов животных и в тоже время не оказывать значительного влияния на развитие психических функций других видов животных.

Развитие высших психических функций у человека.

Психика выполняет ряд важных функций.

1.Отражение воздействий окружающей действительности. Психика является свойством мозга, его специфической функций. Эта функция носит характер отражения. Психическое отражение действительности имеет свои особенности.

Во-первых, это не мертвое, зеркальное отражение, а процесс, постоянно развивающийся и совершенствующийся, создающий и преодолевающий свои противоречия.

Во-вторых, при психическом отражении объективной действительности любое внешнее воздействие всегда преломляется через ранее сложившиеся особенности психики, через конкретные состояния человека. Поэтому одно и то же воздействие может по-разному отражаться разными людьми и даже одним и тем же человеком в разное время и при различных условиях.

В-третьих, психическое отражение – это правильное, верное отражение действительности. Возникающие образы материального мира являются снимками, копиями существующих предметов, явлений, событий.

2. Регуляция поведения и деятельности. Психика, сознание человека, с одной стороны, отражают воздействие внешней среды, адаптируются к ней, а с другой – регулируют этот процесс, составляя внутреннее содержание деятельности и поведения. Последние не могут не опосредоваться психикой, так как человек именно с ее помощью осознает мотивы и потребности, ставит перед собой цели и задачи деятельности, вырабатывает способы и приемы достижения ее результатов. Поведение при этом выступает внешней формой проявления деятельности.

3. Осознание человеком своего места в окружающем мире. Эта функция психики, с одной стороны, обеспечивает правильные адаптацию и ориентацию человека в объективном мире, гарантируя ему правильное осмысление всех реалий этого мира и адекватное к ним отношение. С другой стороны, с помощью психики человек осознает себя как личность, наделенную определенными индивидуальными и социально-психологическими особенностями, как представителя конкретного общества, социальной группы, отличающегося от других людей и находящегося с ними в своеобразных межличностных отношениях.[8]

Формы проявления психики человека.

Психические явления – это совокупность всех явлений и процессов, отражающих основное содержание психики человека, которые изучает психология.[9]

Психические процессы – это психические явления, обеспечивающие первичное отражение и осознание человеком воздействий окружающей среды. Они имеют четкое начало, определенное течение и ярко выраженный конец.

Познавательные психические процессы:

· Ощущение

· Восприятие

· Память

· Внимание

· Мышление

· Воображение

С их помощью мы узнаем, постигаем мир и самого себя

Эмоционально-волевые психические процессы:

· Чувства

· Эмоции

Они отражают переживание человеком своего отношения к явлениям окружающего мира, событиям своей внутренней жизни, определяют то, насколько оно важны именно для него, для его жизни, то есть устанавливают личную значимость того или иного события.

· Воля

· Произвольность

Обеспечивает сознательную регуляцию поведения, возможность действовать по сознательно поставленной цели.

В понятии «психические процессы» подчеркиваются, прежде всего, динамичность, пластичность, изменчивость и непрерывность психической деятельности.

Психические свойства – это наиболее устойчивые и постоянно проявляющиеся особенности личности, обеспечивающие определенный качественно-количественный уровень поведения и деятельности, типичный для данного человека.[10] К психическим свойствам относятся особенности личности человека:

· Направленность

· Качества личности

· Черты характера

· Темперамент

· Способности.

Психические состояния — это определенный уровень работоспособности и качества функционирования психики человека, характерный для него в данный момент времени[11]. К психическим состояниям относят:

· Проявления чувств (настроение, аффекты, тревога, эйфория, фрустрация и прочее)

· Проявление внимания (сосредоточенность, рассеянность)

· Проявление воли (решительность, собранность)

· Проявление мышления (сомнения, размышления)

· Проявление воображения (грезы, фантазии и прочее)

Психические процессы, психические состояния и психические свойства не существуют отдельно друг от друга, они взаимодействуют и могут переходить друг в друга. Единство всех сторон психической жизни человека служит основанием для его активности.

Активность – это группа личностных качеств, обуславливающих внутреннюю потребность индивида к эффективному освоению внешней действительности.[12] Активность обеспечивает поведение человека – его взаимодействие с окружающей средой обуславливаемое внешними и внутренними условиями.

Важнейшей формой человеческой активности является деятельность.

Деятельность — сознательно регулируемая активность, направленная на познание и преобразование внешнего мира и самого себя.[13]

Изучая психику человека, психология уделяет особое внимание различным видам человеческой деятельности, тому, как в ней проявляется, формируется и развивается человек.

Заключение.

Психология изучает закономерности психического развития человека. Без знания основных этапов эволюции и развития психики невозможно знание научных основ психологии.

Невозможно понять, как и под влиянием чего формируется сознание человека, что находится в его основе и от чего зависит его становление. Изучение сущности и закономерностей развития психики человека составляет предмет научной психологии.

Данный вопрос актуален и на современном этапе развития психологической науки и достаточно разработан в работах ведущих ученых, что позволяет понять общие закономерности психического развития, узнать о методах научного познания психики, осознать внутренний мир человека.

Я считаю что, изучение вопроса о развитии психики и формировании сознания должно лечь в основу изучения психологии как сферы профессиональной деятельности.

Литература

1. Гальперин П.Я. Ведение в психологию. М.,1999.

2. Глуханюк Н.С., Семенова С.Л., Печеркина А.А. Психология. М.: Академия 1999.

3. Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. М.: Изд-во Моск. Ун-та, 1981.

4. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. СПб.,2007.

5. Справочник. Психология. М., 2006.

[1] Психология. Справочник. СПб. 2006. С.752.

[2] Психология: словарь с. 428.

[3] Глуханюк Н.С. Общая психология. Екатеринбург. Деловая книга.2005.с.43.

[5] Психология. Справочник. СПб. 2006. С.262.

[6] там же с.254.

[7] там же с.418.

[8] Глуханюк Н.С.Общая психология. Екатеринбург. Деловая книга. 2005. с49.

[9] Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. СПб. 2007.

[10] Дубровина И.В. Психология.М.: Академия.1995.

[11] Там же с.9

[12] Психология. Справочник. М.2006. с.428.

[13] там же с.176.

www.ronl.ru

Реферат - Проблема сознания в психологии

Реферат студентки 55 группы Пашковой Юлии.

Московский Государственный Университет им. М. В. Ломоносова.

Факультет психологии

Кафедра педагогической психологии

Москва, 2001г.

В этих утверждениях Декарта содержится тот основной постулат, из которого стала исходить психология конца 19 в., — постулат, утверждающий, что первое, что человек обнаруживает в себе, — это его собственное сознание. Существование сознания – главный и безусловный факт, и основная задача психологии состоит в том, чтобы подвергнуть анализу состояния и содержания сознания. Так, «новая психология», восприняв дух идей Декарта, сделала своим предметом сознание.

Прежде всего, психологи конца прошлого столетия решились описать свойства сознания. Первое, что можно обнаружить при взгляде на «поле сознания», — это необыкновенное разнообразие его содержаний. Смотря на один объект, мы можем одновременно испытывать и зрительные, и эмоциональные впечатления, воспоминания, желания. И все это будет находиться в сознании одновременно.

Но поле сознания неоднородно еще и в другом смысле: в нем отчетливо выделяется центральная область, особенно ясная и отчетливая; это – «поле внимания», или «фокус сознания»; за пределами ее находиться область, содержания которой неотчетливы, смутны, нерасчленены; это – «периферия сознания». Кроме того, содержания сознания, заполняющие обе описанные области, находятся в непрерывном движении. В. Джеймс, которому принадлежит яркое описание различных феноменов сознания, выделяет два вида его состояния: устойчивые и изменчивые, быстро преходящие. Когда мы, например, размышляем, мысль останавливается на тех образах, в которые облекается предмет нашего размышления. Наряду с этим, бывают неуловимые переходы от одной мысли к другой. Переходные моменты от одного состояния к другому очень трудно уловить самонаблюдением, ибо если мы пытаемся их остановить, то исчезает само движение, а если мы пытаемся о них вспомнить по их окончании, то яркий чувствительный образ, сопровождающий устойчивые состояния, затмевает моменты движения. Движение сознания, непрерывное изменение его содержаний и состояний В. Джеймс отразил в понятии «поток сознания». Поток сознания невозможно остановить, ни одно минувшее состояние сознания не повторяется. Тождественным может быть только объект внимания, а не впечатление о нем. Удерживается внимание на объекте только в том случае, если в нем открываются все новые и новые стороны.

Можно обнаружить, что процессы сознания делятся на два больших класса. Одни из них происходят как бы сами собой, другие организуются и направляются субъектом. Первые процессы называются непроизвольными, вторые – произвольными.

Оба типа процессов, а также ряд других свойств сознания хорошо демонстрируются с помощью прибора, которым пользовался в своих экспериментах В. Вундт. Это – метроном; его прямое назначение – задавать ритм при игре на музыкальных инструментах. В лаборатории же В. Вундта он стал практически первым психологическим прибором.

В. Вундт предлагает вслушаться в серию монотонных щелчков метронома. Можно заметить, что звуковой ряд в нашем восприятии непроизвольно ритмизируется. Например, мы можем услышать его как серию парных щелчков с ударением на каждом втором звуке («тик – так», «тик – так»). Второй щелчок звучит настолько громче и яснее, что мы можем приписать это объективному свойству метронома. Однако такое предположение легко опровергается тем, что, как оказывается, можно произвольно изменить ритмическую организацию звуков. Например, начать слышать акцент на первом звуке каждой пары («так – тик», «так – тик») или вообще организовать звуки в более сложный такт из четырех щелчков.

Итак, сознание по своей природе ритмично, заключает В. Вундт, причем организация ритма может быть как произвольной, так и непроизвольной (1, стр 10).

С помощью метронома В. Вундт изучал еще одну очень важную характеристику сознания – его «объем». Он задал себе вопрос: «Какое количество отдельных впечатлений может вместить сознание одновременно?»

Опыт В. Вундта состоял в том, что он предъявлял испытуемому ряд звуков, затем прерывал его и давал второй ряд таких же звуков. Испытуемому задавался вопрос: «Одинаковой длины были ряды или разной?». При этом запрещалось считать звуки; следовало просто их слушать и составить о каждом ряде целостное впечатление. Оказалось, что если звуки организовывались в простые акты по два (с ударением на первом или втором звуке пары), то испытуемому удавалось сравнить ряды, состоящие из восьми пар. Если же количество пар превосходило эту цифру, то ряды распадались, т. е. Уже не могли восприниматься как целое. Вундт делает вывод, что ряд из восьми двойных ударов (или из 16 отдельных звуков) является мерой объема сознания.

Далее он ставит следующий важный опыт. Он снова предлагает испытуемому слушать звуки, однако произвольно организуя их в сложные такты по восемь звуков каждый. И затем повторяет процедуру измерения объема сознания. Оказывается, на этот раз испытуемый может услышать, как целостный ряд пять таких тактов по 8 звуков, т. е. всего 40 звуков.

Этими опытами Вундт обнаружил очень важный факт, а именно, что человеческое сознание способно почти беспредельно насыщаться некоторым содержанием, если оно активно объединяется во все более и более крупные единицы. При этом он подчеркивал, что способность к укрупнению единиц обнаруживается не только в простейших перцептивных процессах, но и в мышлении. Понимание фразы, состоящей из многих слов и из еще большего количества отдельных звуков, есть не что иное, как организация единицы более высокого порядка. Процессы такой организации Вундт называл «актами апперцепции».

Итак, в психологии была проделана большая и кропотливая работа по описанию общей картины и свойств сознания: многообразия его содержаний, динамики, ритмичности, неоднородности его поля, измерению объема и т. д. Возникли вопросы: каким образом его исследовать дальше? Каковы следующие задачи психологии?

И здесь был сделан тот поворот, который со временем завел психологию сознания в тупик. Психологи решили, что они должны последовать примеру естественных наук, например физики или химии. Первая задача науки, считали ученые того времени, найти простейшие элементы. Значит, и психология должна найти элементы сознания, разложить сложившуюся динамичную картину сознания на простые, далее не делимые, части, а потом снова его собрать из этих частей.

Так и начали действовать психологи. Простейшими элементами сознания В. Вундт объявил отдельные впечатления, или ощущения.

Например, в опытах с метрономом это были отдельные звуки. А вот пары звуков, т. е. те самые единицы, которые образовывались за счет субъективной организации ряда, он называл сложными элементами, или восприятиями.

Каждое ощущение, по Вундту, обладает рядом свойств, или атрибутов. Оно характеризуется, прежде всего, качеством (ощущения могут быть зрительными, слуховыми, обонятельными и т. д.), интенсивностью, протяженностью (последнее свойство присуще не всем ощущениям, например, оно есть у зрительных ощущений и отсутствует у слуховых).

Ощущения с описанными их свойствами являются объективными элементами сознания. Но ими и их комбинациями не исчерпываются содержания сознания. Есть еще субъективные элементы, или чувства. В. Вундт предложил три пары субъективных элементов – элементарных чувств: удовольствие – неудовольствие, возбуждение – успокоение, напряжение – разрядка. Эти пары – независимые оси трехмерного пространства всей эмоциональной сферы.

Он опять демонстрирует выделенные им субъективные элементы на своем излюбленном метрономе. Предположим, испытуемый организовал звуки в определенные такты. По мере повторения звукового ряда он все время находит подтверждение этой организации, и каждый раз испытывает чувство удовольствия. А теперь, предположим, экспериментатор сильно замедлил ритм метронома. Испытуемый слышит звук – и ждет следующего; у него растет чувство напряжения. Наконец, щелчок метронома наступает – и возникает чувство разрядки. Экспериментатор учащает щелчки метронома – и у испытуемого появляется какое — то дополнительное внутреннее ощущение: это возбуждение, которое связано с ускоренным темпом щелчков. Если же темп замедляется, то возникает успокоение.

Подобно тому, как воспринимаемые нами картины внешнего мира состоят из сложных комбинаций объективных элементов, т. е. ощущений, наши внутренние переживания состоят из сложных комбинаций перечисленных субъективных элементов, т. е. элементарных чувств. Например, радость – это удовольствие и возбуждение, надежда – удовольствие и напряжение. Итак, любое эмоциональное состояние можно «разложить» по описанным осям или собрать из трех простейших элементов.

Таким образом, психология того периода описала многие важные свойства и феномены сознания и тем самым поставила многие до сего времени обсуждаемые проблемы. Одна из таких проблем – это проблема метода интроспекции. Этот метод был признан не только главным, но и единственным методом психологии. В основе этого убеждения лежали следующие бесспорных обстоятельства:

фундаментальное свойство процессов сознания непосредственно открывается (репрезентируется) субъекту

«закрытость» тех же процессов для внешнего наблюдателя. Сознания разных людей сравнивались в то время с замкнутыми сферами, которые разделены пропастью. Никто не может перейти эту пропасть, никто не может непосредственно пережить состояния моего сознания так, как я их переживаю. И я никогда не проникну в образы и переживания других людей.

Итак, предмет психологии – факты сознания; последние непосредственно открыты мне и никому больше; следовательно, изучать их можно методом интроспекции – и никак иначе.

Идейным отцом метода интроспекции считается английский философ Дж. Локк (1632 – 1704), хотя его основания содержались также в декартовском тезисе о непосредственном постижении мыслей.

Дж. Локк считал. Что существует два источника всех наших знаний: первый источник – это объекты внешнего мира, второй – деятельность собственного ума. На объекты внешнего мира мы направляем свои внешние чувства и в результате получаем впечатления (или идеи) во внешних вещах. Деятельность же нашего ума, к которой Локк причислял мышление, сомнение, веру, рассуждения, познание, желания, познается с помощью особого внутреннего чувства – рефлексии. Рефлексия, по Локку, — это «наблюдение, которому ум подвергает свою деятельность» (9, стр 129).

Дж. Локк замечает, что рефлексия предполагает особое направление внимания на деятельность собственной души, а также достаточную зрелость субъекта. У детей рефлексии почти нет, они заняты в основном познанием внешнего мира. Она может и не развиться и у взрослого, если он не проявит склонности к размышлению над самим собой и не направит на свои внутренние процессы особого внимания.

Итак, у Локка содержится, по крайней мере, два важных утверждения:

Существует возможность раздвоения, или «удвоения», психики. Душевная деятельность может протекать как бы на двух уровнях: процессы первого уровня – восприятия, мысли, желания; процессы второго уровня – наблюдение, или «созерцание» этих восприятий, мыслей, желаний.

Деятельность души первого уровня есть у каждого человека и даже ребенка. Душевная деятельность второго уровня требует специальной организации. Это специальная деятельность. Без нее знание о душевной жизни невозможно. Без нее впечатления о душевной жизни подобны «проносящимся призракам», которые не оставляют в душе «ясные и прочные идеи».

Эти оба тезиса, а именно возможность раздвоения сознания и необходимость организации специальной деятельности для постижения внутреннего опыта, были приняты на вооружение психологией сознания. Были сделаны следующие научно – практические выводы:

Психолог может проводить исследования только над самим собой. Если он хочет знать, что происходит с другим, то должен поставить себя в те же условия, пронаблюдать себя и по аналогии заключить о содержании сознания другого человека.

Поскольку интроспекция не происходит сама собой, а требует особой деятельности, то в ней надо упражняться, и упражняться долго.

Психологи того времени отмечали важные преимущества метода интроспекции. Во – первых, считалось, что в сознании непосредственно отражается причинная связь психических явлений. Например, если человек захотел поднять руку и поднял ее, то причина действия ему непосредственно известна: она присутствует в сознании в форме решения поднять руку. В более сложном случае, если другой человек вызывает в нем сострадание и последний стремится тому всячески помочь, для последнего очевидно, что его действия имеют своей причиной чувство сострадания. Он не только переживает это чувство, но знает его связь со своими действиями.

Во – вторых, интроспекция поставляет психологические факты в чистом виде, без искажений. Дело в том, что при познании внешнего мира наши органы чувств, вступая во взаимодействие с внешними предметами, искажают их свойства. Например, за ощущениями света и звука стоят физические реальности – электромагнитные и воздушные волны, которые совершенно не похожи ни на цвет, ни на звук. И их еще надо как — то «очищать» от внесенных искажений.

В отличие от этого для психолога данные ощущения есть именно та действительность, которая его интересует. Любое чувство, которое испытывает человек независимо от его объективной обоснованности или причины, есть истинный психологический факт. Между содержаниями сознаний и внутренним взором нет искажающей призмы. «В сфере непосредственных данных сознания нет уже различия между объективным и субъективным, реальным и кажущимся, здесь все есть, как кажется, и даже именно потому, что оно кажется: ведь когда что – нибудь нам кажется, то и есть вполне реальный факт нашей внутренней душевной жизни» (10).

Итак, применение метода интроспекции подкреплялось еще соображениями об особых преимуществах этого метода.

В психологии конца 19 века начался грандиозный эксперимент по проверке метода интроспекции. Научные журналы того времени были наполнены статьями с интроспективными отчетами; в них психологи с большими подробностями описывали свои ощущения, состояния, переживания, которые появлялись у них при предъявлении определенных раздражителей, при постановке тех или иных задач.

Надо сказать, что это не были описания фактов сознания в естественных жизненных обстоятельствах, что само по себе могло бы представить интерес. Это были лабораторные опыты, которые проводились в «строго контролируемых условиях», чтобы получить совпадение результатов у разных испытуемых.

Эксперименты наиболее строгих интроспекционистов (Э. Титченера и его учеников) осложнялись еще двумя дополнительными требованиями.

Во – первых, интроспекция должна была направляться на выделение простейших элементов сознания, то есть ощущений и элементарных чувств.

Во – вторых, испытуемые должны были избегать в своих ответах терминов, описывающих внешние объекты, а говорить только о своих ощущениях, которые вызывались этими объектами, и о качествах этих ощущений. Например, испытуемый не мог сказать: «Мне было предъявлено большое, красное яблоко». А должен был сообщить примерно следующее: «Сначала я получил ощущение красного, и оно затмило все остальное; потом оно сменилось впечатлениями круглого, одновременно с которым возникло легкое щекотание в языке, по – видимому, след вкусового ощущения. Появилось также быстро преходящее мускульное ощущение в правой руке…».

Ответ в терминах внешних объектов был назван Э. Титченером «ошибкой стимула» — известный термин интроспективной психологии, отражающий ее атомистическую направленность на элементы сознания. Такая интроспекция получила название «аналитической интроспекции», поскольку ее результатом должно было быть получение «сенсорной мозаики» того или иного образа. А направление, которое опиралось на подобную методологию исследования, стало называться структурализмом (хотя подлинный смысл слова «структура» при этом выхолащивалось: ведь речь шла, скорее, не о структуре образа, а о простой сумме входящих в него элементов – ощущений).

По мере расширения такого рода исследований стали обнаруживаться крупные проблемы и трудности.

Во – первых, становилась все более очевидной бессмысленность этой «экспериментальной психологии».

Другим неприятным следствием были накапливающиеся противоречия в результатах. Результаты не совпадали не только у различных авторов, но даже иногда у одного и того же автора при работе с разными испытуемыми.

Больше того, зашатались основы психологии – элементы сознания. Психологи стали находить такие содержания сознания, которые никак не могли быть разложены на отдельные ощущения или представлены в виде их сумм. Не отдельные звуки определяют мелодию, не простая их совокупность, говорили представители гештальтпсихологии, а какое – то особое качество, которое связано с отношениями между звуками. Это качество целостной структуры (нем. – «гештальта»), а не суммы элементов.

Наконец, стали выявляться неосознаваемые причины некоторых явлений сознания. Вот пример того, что очень многое в человеческой психике ускользает от самонаблюдения. Об этом говорит Г. Модели: «Сознание не дает никакого отчета о существенных материальных условиях, которые лежат в основании каждого душевного явления и определяют его характер: при уничтожении деятельности оптических бугров человека болезнью или каким – нибудь другим путем он не сознает, что сделался слепым, пока опыт не убеждает его в этом… Известны другие случаи, подобные случаю со служанкой…: служанка эта в бреду горячки повторяла длинные тирады на еврейском языке, которых она не понимала и не могла повторить в здоровом состоянии, но которые она слышала, когда жила у священника, который громко читал их… Сознание не открывает ничего относительно того процесса, которым одна мысль вызывает к деятельности другую… Изобретения даже самим изобретателям кажутся делами случая, счастья;…самые лучшие мысли автору всегда являются так неожиданно, что удивляют его самого; и поэт в минуты творческого вдохновения пишет не сознательно, а как бы под диктовку (цит. по Соколовой Е. Е стр 208).

Таким образом, метод интроспекции не смог выступать научным методом изучения сознания; интроспекция «просматривает» ряд интересных факторов; это очень субъективный метод.

Итак, обнаружился ряд фундаментальных недостатков метода интроспекции. Они были настолько существенны, что поставили под сомнение метод в целом, а с ними и предмет психологии – сознание.

Как альтернатива интроспективной психологии выступил бихевиоризм, представителем которого явился Джон Уотсон. Он заявил, что наука может изучать только то, что объективно наблюдаемо и регистрируемо; переживания же – это нечто субъективное, которое научно изучаться вообще не может (пусть литература занимается этими переживаниями, описывает их и так далее). Поэтому психология должна сменить свой предмет: изучать поведение человека и животных, под которым следует понимать совокупность внешне наблюдаемых и регистрируемых объективно реакций на определенные воздействия (стимулы) из внешней среды. Психолог должен заниматься выяснением вопроса, на какой стимул следует та или иная реакция и какие стимулы нужны человеку, чтобы воспитать из него полезного члена общества (то есть отвечающего «нужным» обществу реакциями)… В этой системе интроспекции вообще не было места.

Но помимо такого предложения сменить предмет психологии были предложены и другие варианты метода интроспекции.

Один из них был предложен в так называемой Вюрцбургской школе, которая занималась изучением мышления человека методом «систематической интроспекции». Ярким представителем этой школы был О. Кюльпе. Он говорил: «Лишь только опытные испытуемые на основании самонаблюдения над переживаниями во время исследования начали сообщать непосредственно после опыта полные и беспристрастные данные о течение душевных процессов, тотчас же обнаружилась необходимость расширения прежних понятий и определений. Было обнаружено существование таких явлений, состояний, направлений, актов, которые не подходили под схему старой психологии. Испытуемые стали говорить на языке жизни, а представлениям во внутреннем мире отводили лишь подчиненную роль. Они знали и думали, судили и понимали, схватывали смысл и толковали общую связь, не пользуясь существенной поддержкой случайно всплывающих при этом чувственных представлений. Приведем несколько примеров. Испытуемых спрашивают, понимают ли они предложение: «Лишь только золото замечает драгоценный камень, оно тотчас же признает превосходство его сияния и услужливо окружает камень своим блеском». В протокол после того вносится: «Вначале я обратил внимание на выделенное слово золото. Я понял предложение тотчас же, небольшие трудности составило только слово видит. Далее мысль перенесла меня вообще на человеческие отношения с намеком на порядок ценностей. В заключение я имел еще что – то вроде взгляда на бесконечную возможность применения этого образа». Здесь описан процесс понимания, который происходит без представлений, но лишь при посредстве отрывочного внутреннего языка… Мысли являются не только чистыми знаками для ощущений, они вполне самостоятельные образования, обладающие самостоятельными ценностями, о мыслях можно говорить с той же определенностью. Как и о чувственных впечатлениях…(6, стр 22,25).

В экспериментальных исследованиях Вюрцбургской школы на первый план выступили активность сознания, его процессуальность. Кюльпе не раз повторяет, что в его школе «заговорили на языке жизни», то есть попытались посмотреть на сознание не через призму абстрактных его «элементов», а ухватить его процессуальную, действенную сторону, в частности, понять мышление как акты различного типа: понимание, суждение, установление отношений, схватывание общего смысла… И это изучалось в данной школе путем метода все той же интроспекции, но интроспекции определенного типа, названной «методом систематической интроспекции», которая была направлена на выделение и изучение отдельных фаз процесса мышления.

За изменением характера интроспективного изучения сознания в конкретных исследованиях Вюрцбургской школы лежит иная точка зрения на сознание и методы его изучения. Эти исследования прямо вытекают из программы построения психологии как самостоятельной науки, которая была – в качестве альтернативы Вундтовской – предложена австрийским философом, в пошлом священником, Францем Брентано. Его труд «Психология с эмпирической точки зрения», в котором изложена эта программа, вышел а 1874 году.

Его понимание сознания восходит к Аристотелю, который в свое время дал «функциональное определение» души: душа есть совокупность наиболее существенных функций живого тела. Для Брентано душа была субстанциональным носителем психических процессов, или актов, но он призывал изучать не ее, а эти акты, причем также интроспективно. Но понимание сознания и методов его изучения у Вундта и у Брентано различны.

Вундт говорил о сознании как «совокупности сознаваемых нами состояний», то есть явлений, содержаний, которые как на сцене сменяют друг друга; Брентано же считал то, что Вундт называет состояниями сознания, вовсе не являются таковыми. Содержания ощущений, восприятий и тому подобное принадлежат внешнему миру, тогда как то, благодаря чему эти содержания появляются в сознании, а именно – акты представления, суждения, чувствования – это, несомненно, акты психические.

Для прояснения этих общих рассуждений приведем пример. Допустим, человек дает интроспективный отчет: «Я вижу зеленое». По Вундту психолог должен изучать ощущение «зеленого», по Брентано, — сам акт видения, восприятия («вижу»).

При этом различались взгляды Вундта и Брентано на методы исследования сознания: Вундт в своей лаборатории культивировал метод типа «аналитической интроспекции», Брентано считал необходимым изучать сознание как единство всех духовных актов методом так называемого «внутреннего восприятия», то есть непредвзятого и «непосредственного» восприятия всего того, что совершается в сознании. Вундт стоял за эксперимент, Брентано отрицал возможность такового в психологии. Эти идеи Брентано получили развитие в разных психологических школах. Вюрцбургская школа взяла у него идею активности сознания, понимания психических функций как актов, направленных на внешний мир, но пыталась в отличие от Брентано изучать эти функции экспериментально. В целом Вюрцбургская школа входила в состав заметного течения в психологии, которое и шло от Брентано, течения, альтернативного структурализму, — функционализма. Среди функционалистов были не только австрийцы и немцы, но и американские психологи. В. Джеймс, о котором уже говорилось, считается даже родоначальником американского функционализма.

Итак, пользуясь своим вариантом интроспекции, Вюрцбургская школа смогла получить интересные результаты относительно особенностей мышления, например, таких, как его целенаправленность, целесообразность и безобразность.

Был еще и третий вариант метода интроспекции, который был назван методом феноменологического наблюдения. Этот метод использовался в психологической школе, которая называлась гештальтпсихологией. Гештальтпсихологии с особой силой протестовали против «лабораторного человека» Титченера. Вот, что считал один из основателей гештальтпсихологии, немецкий исследователь Курт Коффка: «Главным слабым местом экспериментальной психологии была ее оторванность от жизни. Чем более работали психологи – эксперименталисты, тем менее пригодными оказывались результаты их работы для разрешения ряда задач… Историка и филолога, педагога и психопатолога беспрестанно одолевали психологические проблемы, которыми пренебрегала или, как казалось, с которыми не в состоянии была справиться экспериментальная психология… Может показаться, как будто бы самонаблюдение и было причиной неудачи (5, стр123).

В этих словах можно заметить, что Коффка не считает, что причиной неудачи титченеровских исследований было самонаблюдение как таковое. Он критикует лишь способ такого самонаблюдения, но не его самого. Он предлагает новый вариант самонаблюдения, истоки которого следует искать опять – таки у Брентано в его идее «внутреннего восприятия».

«Вместо описания данного целого при помощи перечисленных элементов, на которые оно может быть разделено анализом, мы придерживаемся взгляда, что целое должно рассматриваться именно как целое в его специфическом характере, и что его части – ибо целое почти всегда содержит части, — не являются отдельными частями конгломерата, а истинными органическими членами, т. е. что ряд свойств этих частей принадлежит им постольку, поскольку они являются частями данного целого», — слова Коффки.

Таким образом, психолог должен встать в позицию «наивного наблюдателя» и описывать возникающие у него впечатления без специального (искусственного) членения их на отдельные элементы, которые могут быть выделены только в абстракции, а реально их свойства определяются законами целого, в которое они входят.

Далее, если не развести понятия самонаблюдение и интроспекция, то есть метод интроспекции как основное или даже единственное орудие познания психики и простое самонаблюдение, которое сопровождает нас на протяжении всей нашей жизни и не претендует на то, чтобы быть исключительным средством познания самого себя, может возникнуть путаница.

Л. С. Выготский думал по этому поводу так: «Прав Павлов, когда говорит, что можно жить субъективными явлениями, но нельзя их изучать. Ни одна наука невозможна иначе, чем при разделении непосредственного переживания от знания; удивительное дело – только психолог – интроспекционист думает, что переживание и знание совпадают. Если бы сущность и форма проявления вещей непосредственно совпадали, говорит Маркс, была бы излишней всякая наука… Если в психологии явление и бытие – одно и то же, то каждый есть ученый – психолог и наука невозможна, возможна только регистрация. Но очевидно, одно дело жить, переживать, и другое – изучать, как говорит Павлов» (2, стр 294).

А вот слова Теплова Б. М.: «От того, что человека посадят в лабораторию, дадут ему инструкцию и будут записывать его показания, острота и глубина его внутреннего зрения не изменится. Психолог, ставящий интроспективный эксперимент с целью узнать механизм процесса мышления или запоминания, подобен физику, который посадил бы человека в специальную комнату и дал ему инструкцию с величайшим вниманием рассмотреть атомное строение тела. Никакой планомерный подбор тел, …никакая тренировка наблюдателей не сделают этого действия менее нелепым. Простым глазом нельзя увидеть атомное строение тела. Простым внутренним глазом нельзя увидеть механизм психических процессов. Всякие попытки в этом направлении – потеря времени. К познанию самих психических процессов можно подойти только опосредствовано, путем объективного исследования. Всякая наука есть опосредованное познание» (16, стр 298).

Интроспекционисты же пытались «непосредственно» увидеть законы психической жизни. Но даже сам человек, способный наблюдать себя, делает выводы о своих психических особенностях на основании не «внутреннего их восприятия», а такого же опосредованного познания.

Теплов Б. М. Продолжает: «Наиболее важные знания о себе человек получает опосредствованно, т. е. теми же принципиально способами, которые доступны и другим людям. Путем интроспекции нельзя установить запасы своей памяти, нельзя установить, что я помню и знаю… Чтобы узнать, запомнил ли человек данное содержание или нет, надо испытать, воспроизводиться ли это содержание при тех стимулах, при тех воздействиях, которые – насколько можно предполагать – связаны у данного человека с интересующим нас содержанием… Интроспекция не является средством определения собственных знаний. Совсем очевидно, что она не является средством определять собственные умения и навыки. Единственный путь для этого – попробовать сделать, т. е. путь опосредствованный, объективный. Внутреннее восприятие тут ничем не поможет. Если человек иногда (но далеко не всегда!) лучше, чем другие, знает, что он умеет, то только потому, что он чаще имел случай испробовать себя, а не потому, что у него имеется какое – то особое орудие для познания собственных умений» (16, стр 298).

Таким образом, метод интроспекции и самонаблюдения не есть одно и то же: «переживание» не есть научное познание в психологии.

Теперь перейдем к нашим отечественным психологам. А как они понимали сознание? И начнем с «Моцарта психологии»: Л. С. Выготского.

Он пришел в «официальную» психологию в 27 лет. В Ленинграде тогда проходил второй Всероссийский съезд по психоневрологии. Там и выступил Выготский со своим докладом. «Он говорил о том значении, которое имеет научный подход к сознанию человека, к процессу его развития, об объективных методах исследования этих процессов», — вспоминает К. Е. Левитин (цит. По Соколовой Е. Е, стр 397).

Дело в том, что в то время (1924 г.) существовала отдельно психология сознания и психология поведения. Отдельного направления классической интроспекции не было, остались только ее идеи. Преемницей этих идей была школа гештальтпсихологии. Она понимала сознание как целостный феномен. Ею использовался субъективный метод исследования сознания. Бихевиоризм, рефлексология Бехтерева, реактология Корнилова занимались изучением поведения. Перечисленные течения не ставили сознание специальным предметом изучения, но и не отрицали его. Но опять же понимание сознания носило характер субъективистского.

У Л. С. Выготского начинает складываться совершенно иной подход к объективному изучению человеческого сознания. Для него было ясно, что нельзя объяснять явления сознания из самого сознания, как это было в современной ему субъективной психологии, (объективная психология сохраняла принципиально тоже понимание сознания). Нужно было искать другой объяснительный принцип этого сознания в какой – то принципиально иной реальности, вне сознания. Вот как характеризует эту основную идею Выготского А. Р. Лурия: «Чтобы понять внутренние психические процессы, надо выйти за пределы организма и искать объяснения в общественных отношениях этого организма со средой. Он любил повторять: тот, кто надеется найти источник высших психических процессов внутри индивидуума, впадает в ту же ошибку, что и обезьяна, пытающаяся обнаружить свое отражение в зеркале позади стекла. Не внутри мозга или духа, но в знаках, языке, орудиях, социальных отношениях таится разгадка тайн, интригующих психологов (цит. По Соколовой Е. Е стр 402).

Известный психолог В. В. Давыдов несколько иначе характеризует детерминирующий сознание слой реальности: у Выготского, согласно Давыдову, сознание предстает как момент трудовой деятельности человека (цит. По Соколовой Е. Е. стр 403). Именно такое «деятельностное» рассмотрение сознания имеет своим следствием идею «психологических орудий», аналогичных орудиям человека.

Выготский считает, что человеческое поведение отлично от поведения животных, оно опосредствовано орудиями и социально по происхождению. Психическая деятельность тоже опосредствована орудиями, правда, орудия эти другие: речь. У животных нет речи, которая регулирует психические процессы, а значит и нет психической деятельности. Сознание и психика не возникают в деятельности, а скорее предшествуют ей. «Сознание не внутри нас, а вне нас», оно опирается на внешние знаковые системы. И только потом внешнее становится внутренним: происходит процесс так называемой интериоризации.

Д. Б. Эльконин, рассматривая труды Л. С. Выготского, употребил термин «не классичность» психологии Выготского, имея в виду то, что до Выготского сознание всегда было внутренним процессом человека и понятия «сознание» и «поведение» разводились. Выготский же занял, действительно, «не классическую», т. е. отличную от других представлений позицию. Вот как он писал: « Слово играет центральную роль в сознании в целом… Речь есть знак для общения сознаний… Сотрудничество сознаний движет значениями, определяет развитие значений… Путь от вещи к ребенку и от ребенка к вещи лежит через другого человека… Со – знание… Сознание человека есть сознание, формирующееся в общении» (цит. По Соколовой Е.Е стр 418).

На этом основании ученик С. Л. Рубинштейна А. В. Брушлинский говорит о недеятельностной концепции Выготского, противопоставляя его деятельностному подходу Рубинштейна.

Но Выготский очень близок в своих идеях с П. П. Блонским и А. Н. Леонтьевым.

С П. П. Блонским его роднят две идеи:

аналогия между орудиями и знаками в поведении ребенка, где под знаком понималась речь, как средство организации собственного поведения, подобно тому как орудие есть средство воздействия на внешний мир и средство его организации.

Историзм в подходе к изучению поведения. Это означало, во – первых, реальное прослеживание формирования той или иной психической функции и сознания в целом, а также сравнительно – генетические исследования сознания человека и психики животных, сознания взрослого человека и психики ребенка, сознание здорового и больного человека.

С А. Н. Леонтьевым Выготский разделяет мнение по поводу социальной пристрастности психики. Обладая сознанием, человек может более объективно воспринимать мир, т. е. с разных сторон и непредвзято, он может увидеть себя глазами других людей. Такой способности нет у животных.

Ко всему сказанному следует добавить представления Выготского о строении сознания.

Каждый человек имеет высшие и низшие психические функции. Во – первых, они не противопоставлены друг другу, а представляют собой единство, где ВПФ возникают на основе низших. Во – вторых, каждую ВПФ Выготский понимал как определенную целостную систему, однако главной для него явилась мысль о том, что «в процессе развития… изменяются не столько функции…, не столько их структура…, сколько изменяются и модифицируются отношения, связи функций между собой» (цит по Соколовой Е. Е. стр 420). Таким образом, Выготский настаивает на идее различных «целостнообразующих» факторов на каждом этапе развития. В частности, в онтогенезе, в доподростковом возрасте, «целостнообразующей» функцией, по Выготскому, является память. В это время для ребенка мыслить – значит «вспоминать», т. е. память определяет закономерности других психических процессов. Наоборот, у подростка вспоминать – значит мыслить.

В – третьих, Выготский считал, что системное строение сознания, о котором сейчас говорилось, определяется в целом развитием речи (смысловым строением сознания), которая играет центральную роль в формировании сознания и регуляции поведения человека. С одной стороны, в значениях слов идеально «кристаллизуется» общественно – исторический опыт человечества; с другой стороны, эти значения имеют и второе свое «движение» — в процессе деятельности и сознания конкретных индивидов, во — вторых, они индивидуализируются и «субъективируются». Таким образом, целостность индивидуального сознания включается в более широкую целостность – общественное сознание, но не тем мистическим способом («проявление в сознании душевных и духовных структур»), как это пытались представить Лейпцигские психологи, а опосредствованно – через человеческую деятельность.

Концепция Л. С. Выготского называется «культурно – исторической». Исторической она является потому, что согласно автору, невозможно понять имеющиеся сейчас в наличии психические процессы и сознание, а следует рассмотреть историю их развития и становления, но при этом именно развитие, т. е. качественные изменения, появление новообразований, а не простую эволюцию и развертывание того, что заранее дано. При этом изучать развитие для Выготского означало не просто наблюдать имеющиеся уже различия между разными возрастными группами, например, но искусственно организовывать, моделировать это развитие пусть даже в условиях лабораторного эксперимента Тем самым метод исследования Выготского означал одновременно формирование психических функций.

Культурной же данная концепция называется потому, что Выготский считал что сознание ребенка, специфические особенности его высших психических функций – под которыми он понимал произвольную память, произвольное внимание и другие психические функции – формируются у ребенка в общении со взрослыми, в котором происходит усвоение ребенком систем культурных знаков. Эти знаки опосредуют его «низшие» (непроизвольные) психические функции и тем самым ведут к созданию совершенно новых образований в сознании ребенка.

Продолжают сознание рассматривать и представители деятельностного подхода. Мы рассмотрим взгляды на психологию и на сознание в частности таких представителей данного направления как С. Л. Рубинштейна и А.Н. Леонтьева.

В 1922 году была опубликована статья С. Л. Рубинштейна «Принцип творческой самодеятельности», которая послужила как бы этапом на пути «психологического» освоения идей К. Маркса и конкретной разработки принципа, который получил затем название «принцип единства сознания и деятельности». В этой статье дается первая формулировка данного принципа. Вот, что говорил сам автор: «Субъект в своих деяниях, в актах творческой самодеятельности не только обнаруживается и проявляется; он в них созидается и определяется. Поэтому, тем, что он делает, можно определять то, что он есть; направлением его деятельности можно определять и формировать его самого. На этом только и зиждется возможность педагогики, по крайней мере, педагогики в большом стиле. Большие исторические религии понимали и умели ценить эту определяющую силу действий. И культ был не чем иным, как попыткой посредством организации определенных действий породить соответствующее умонастроение…Индивидуальность большого художника не только проявляется, она и созидается в процессе творчества…Лишь в созидании…этического, социального целого созидается нравственная личность. Лишь в организации мира формируется мыслитель» (12, стр 106).

В этой статье содержалась фактически программа построения новой деятельностной психологии, пусть еще в зародыше. И это, кстати, было еще до прихода Выготского в большую психологию, до его методологических формулировок.

Работая над трудами К. Маркса, С. Л. Рубинштейн выводит свой принцип «сознания и деятельности». Деятельность, по Марксу, понимается как совокупность реакций, а целенаправленная активность субъекта, продуктивная, общественная по своему характеру, неизбежно включающая в себя «психологические компоненты» в виде целей, языковых и других значений, смыслов и тому подобное. Представим, к примеру, трех людей, таскающих камни. Снаружи, «внешне» это вроде бы одна и та же деятельность, а на самом деле – разная, побуждаемая и регулируемая различными мотивами. Именно в таком «внутреннем» смысле и призывал Рубинштейн изучать человеческую деятельность, опираясь на идеи Маркса, тем более, что это требование относится изучению сознания.

Рубинштейн пишет: «Ошибка интроспективной психологии заключалась не в том, что она хотела сделать сознание предметом психологического изучения, а в том, как она понимала сознание, психику человека…В противовес основной идее интроспективной психологии о непосредственности (непосредственный опыт как предмет психологии) у Маркса со всей возможной отчетливостью сформулировано положение об объективной опосредствованности сознания… Эта идея об объективной опосредствованности психики с большой последовательностью проводится Марксом через все его психологические высказывания: для Маркса язык есть «практически существующее для других людей, а значит и для меня самого реальное сознание…», «только через отношение к человеку Петру как к себе подобному начинает человек Павел относиться к самому себе как к человеку» и т. д. Этим открывается принципиальная возможность изучения психики. Психика не субъективно, не для познания только представляется опосредствованной; она может быть познана опосредствованно, через деятельность человека и продукты этой деятельности потому, что она в бытие своем опосредствована ими…

Основные формулы Маркса о сознании общеизвестны. «Сознание никогда не может быть чем – либо иным, как осознанным бытием, а бытие людей есть реальный процесс их жизни»…Наряду с этой первой – вторая формула: «Мое отношение к моей среде есть мое сознание»…Сущность сознания в том, что мое отношение к моей среде в сознании человека само дано как отношение, т. е. реальное отношение человека к среде становится опосредствованным через идеальное ее отражение, которое практически осуществляется в языке» (13, стр 27).

Таким образом, на основе анализа работ Маркса Рубинштейн намечает объективный подход к анализу сознания человека, о котором говорит и Выготский в несколько ином контексте: «Бытие сознания не исчерпывается его данностью переживающего субъекта: это вторичная, генетически более поздняя форма, появляющаяся у человека…Первой, объективной, формой существования психического является «жизнь и деятельность» ( ). Отсюда – принцип единства сознания и деятельности.

Рубинштейн писал: «Формируясь в деятельности, психика, сознание в деятельности, в поведении и проявляется. Деятельность и сознание – не два в разные стороны обращенных объекта. Они образуют органическое целое – не тождество, но единство…

Сам факт осознания своей деятельности изменяет условия ее протекания, а тем самым ее течение и характер; деятельность перестает быть простой совокупностью ответных реакций на внешние раздражители среды; она по – иному регулируется; закономерности, которым она подчиняется, выходят за пределы одной лишь физиологии; объяснение деятельности требует раскрытия и учета психологических закономерностей. С другой стороны, анализ человеческой деятельности показывает, что самая осознанность или неосознанность того или иного действия зависит от отношений, которые складываются в ходе самой деятельности…Сознание не является высшей силой, которая извне управляет деятельностью человека. Будучи предпосылкой деятельности, сознание в месте с тем и ее результат. Сознание и деятельность человека образуют подлинное единство» (14, стр 21).

Опираясь на Рубинштейна С. Л., Леонтьев А. Н. все – таки пошел дальше в изучении данной проблематики. Он не только также утверждал принцип единства сознания и деятельности, но и рассматривал филогенетический аспект разработок данного принципа, что получило свое освещение в его работах конца 30 – х годов и последующих, вошедших затем в книгу «Проблемы развития психики».

Леонтьев предлагает объективный критерий изучения психики: деятельность. Возникновение сознания в антропогенезе он связывает с изменением характера деятельности тех антропоидов, которые стали предками человека современного типа. Деятельность этих антропоидов становится трудовой. Теория трудового происхождения сознания существует давно и занимает законное место среди психологических теорий. Описывая трудовую деятельность, Леонтьев ссылается на работы К. Маркса и Ф. Энгельса. Они понимали труд как

процесс, связывающий человека с природой, процесс, в котором человек изменяет «материал природы», приводя в действие свои «сущностные силы» и тем самым изменяет самого себя;

процесс употребления и изготовления орудий;

процесс, социальный по своему характеру, то есть, совершающийся в условиях коллективной совместной деятельности.

Человеческий труд является изначально общественной, основанной на сотрудничестве индивидов, предполагающем как бы зачаточное техническое разделение трудовых функций. Разделение единого процесса деятельности между отдельными участниками трудового процесса приводит к изменению характера деятельности индивида, включенного в этот процесс. Коллективный характер деятельности, таким образом, меняет психическое отражение отдельным членом коллектива ситуации: предметы окружающего мира отражаются им в своих «объективных» характеристиках, независимо от наличия или отсутствия в данный момент у человека какой – либо потребности. Орудия могут служить развитию сознания: «Употребление топора не только отвечает цели практического действия: оно вместе с тем объективно отражает свойства того предмета – предмета труда, на который направлено его действие. Удар топора подвергает безошибочному испытанию свойства того материала, из которого состоит данный предмет; этим осуществляется практический анализ и обобщение объективных свойств предметов…Таким образом, именно орудие является как бы носителем первой настоящей сознательной и разумной абстракции, первого настоящего сознательного и разумного обобщения ( 14, стр 27).

Однако этот практический анализ и обобщение объективных свойств предметов внешнего мира, как говорит А. Н. Леонтьев, происходит только при условии овладения этим орудием. А что значит овладеть орудием? Уметь использовать его «по назначению», то есть овладеть общественно выработанным способом его употребления в процессе коллективного труда. Орудие есть «материализованная форма» существования определенного способа действия, операции.

И здесь отчетливо обнаруживается связь деятельностного подхода Леонтьева и культурно – исторического подхода Выготского. Развитие сознания ребенка в обществе происходит не только на речевой стадии благодаря усвоению системы «вербальных (языковых) значений», но и на доречевых стадиях онтогенеза путем овладения общественно выработанными способами действия, «операциональными эталонами» и тому подобным – тем, что в работах последователей Леонтьева стало называться «операциональными значениями».

А. Н. Леонтьев предлагает рассмотреть структуру сознания: «Развитое сознание индивидов характеризуется своей многомерностью.

В явлениях сознания мы обнаруживаем, прежде всего, их чувственную ткань. Эта ткань и образует чувственный состав конкретных образов реальности, актуально воспринимаемой или всплывающей в памяти, относимой к будущему или даже только воображаемой. Образы эти различаются по своей модальности, чувственному тону, степени ясности, большей или меньшей устойчивости и т. д….

Особая функция чувственных образов сознания состоит в том, что они придают реальность сознательной картине мира, открывающейся субъекту…Именно благодаря чувственному содержанию сознания мир выступает для субъекта как существующий не в сознании, а вне его сознания – как объективное «поле» и объект его деятельности» ( 7, стр 285).

Может показаться, что в интроспективной психологии говорилось, что самое реальное – это мои ощущения, а в реальности внешнего мира я могу сомневаться, и что также считает Леонтьев. Но в теории Леонтьева подчеркивалась отражательная характеристика ощущений, то есть ощущения рассматривались как связь субъекта с внешним миром, а не в качестве перегородки между ним и миром. Были получены и конкретные доказательства этого, казалось бы, общего философского утверждения о представленности в ощущениях мира именно как объективной реальности. В частности, некоторые данные были получены во время Великой Отечественной Войны. В это время многие психологи работали в госпиталях и занимались изучением психологических механизмов восстановления движений у раненых. У некоторых из них были ампутированы кисти обеих рук, к тому же они были лишены зрения. При довольно массивных поражениях обнаруживалось, что они утрачивали возможность осязательного восприятия предметов руками. Это приводило к необычным симптомам. «Несмотря на ничем не затрудненное речевое общение с окружающими и при полной сохранности умственных процессов, внешний, предметный мир постепенно становился для них «исчезающим». Хотя словесные понятия (значения слов) сохраняли у них свои логические связи, они, однако, постепенно утрачивали свою предметную отнесенность. Возникала поистине трагическая картина разрушения у больных чувства реальности» ( 8, стр 171).

Итак, у человека, кроме собственной чувственной ткани, есть и иные, амодальные составляющие сознания. По Леонтьеву, «мир в его отдаленности от субъекта амодален» (цит. По Соколовой Е. Е. стр 506). Этими «амодальными» составляющими сознания, отражающими «амодальность» (объективность) мира, являются прежде всего системы значений. Иногда Леонтьев для их обозначения использует термин «смысловое поле».

Надо отметить один интересный факт: значение не есть просто то я. Что «стоит» за чувственной тканью; иногда оно может даже изменять чувственную ткань. Это хорошо представлено в псевдоскопических экспериментах, когда испытуемому дается прибор вроде обычного стереоскопа, но для левого глаза подается информация, которая в обычных условиях подавалась бы правому глазу, для правого – наоборот. С помощью этого псевдоскопа испытуемый рассматривает различные предметы. Человек видит, как удаленные предметы приближаются, а близкие удаляются. Однако так происходит не всегда. Если он смотрит не на маску, которая может быть выпуклая и вогнутая, а на живое человеческое лицо, ощущение «вывернутости» в этом случае не возникает. Знание того, что «вогнутым» лицо не может быть, в буквальном смысле слова изменяет чувственную ткань и человек видит, как это диктуют усвоенные им предметные значения.

Однако перейдем к характеристике третьей, последней в работах Леонтьева составляющей сознания. Это – личностный смысл.

«В своей объективности, т. е. как явления общественного сознания, значения преломляют для индивида объекты независимо от их отношения к его жизни, его потребностям и мотивам. Даже для сознания утопающего соломинка, за которую он хватается, все же сохраняет свое значение соломинки; другое дело, что эта соломинка – пусть только иллюзорно – приобретает в этот момент для него смысл спасающей его жизнь…

В отличие от значений личностные смыслы, как и чувственная ткань сознания, не имеют своего «надиндивидуального», своего «непсихологического» существования. Если внешняя чувственность вызывает в сознании субъекта значения с реальностью объективного мира, то личностный смысл связывает их с реальностью самой его жизни в этом мире, с ее мотивами. Личностный смысл и создает пристрастность человеческого сознания.

…В индивидуальном сознании значения «психологизируются», возвращаясь к чувственно данной человеку реальности мира. Другим, и притом решающим, обстоятельством, превращающим значения в психологическую категорию, является то, что функционируя в системе индивидуального сознания, значения реализуют не самих себя, а движение воплощающего в них себя личностного смысла…Психологически, т. е. в системе сознания субъекта, а не в качестве его предмета или продукта, значения вообще не существуют иначе, как реализуя те или иные смыслы, так же как его действия и операции не существуют иначе, как реализуя ту или иную деятельность, побуждаемую мотивом, потребностью…

Воплощение смысла в значениях – это глубоко интимный, психологически содержательный, отнюдь не автоматически и одномоментно происходящий процесс (8, стр182).

Итак, личностный смысл – это значение «для меня», которое определяется потребностями и мотивами данного человека. В последнее время изучение личностного смысла и других смысловых образований становится, пожалуй, в центр исследования сознания в русле деятельностного подхода.

Теперь надо отметить то, что в теории деятельности существует, хотя и условное, разделение «сознания – образа» и «сознания – деятельности». То, что мы говорили о структуре сознания как единства чувственной ткани, значений и личностных смыслов, относиться, прежде всего, к характеристике «сознания – образа». Между тем сознание и психическое вообще может пониматься как особого рода внутренняя деятельность, построенная по образцу внешней деятельности и имеющая то же строение. Таким образом, сознание в целом, с этой точки зрения, понимается как «внутреннее движение его образующих, включенное в общее движение деятельности» (цит по Соколовой Е. Е. стр 511). Отсюда, психические процессы рассматриваются как особые действия или операции, имеющие соответствующие цели и задачи, в рамках какой – либо предметно – практической внешней деятельности, либо как особая деятельность со своими мотивами (например, мыслительная деятельность ученого, имеющая своим предметом познание реальности). Соответственно мотив деятельности, далеко не всегда неосознаваемый, может при его осознании стать мотивом – целью. В свою очередь цель может приобрести самостоятельную побудительную силу и стать мотивом (данный процесс называется в теории деятельности «сдвигом мотива на цель).

Примером того, что «внутренняя деятельность» имеет такое же строение как и «внешняя» является теория П. Я. Гальперина «планомерно – поэтапного формирования умственных действий». Согласно этой теории, за умственным действием лежит целый ряд процессов его длительного и поэтапного формирования, причем действие претерпевает изменения по ряду параметров: форма, мера обобщения, мера автоматизированности, мера полноты знания и т. д.

Таким образом, мы увидели, что проблема сознания в психологии решалась большое количество времени. Начинали с изучения простейших элементов сознания (у Вундта, например), дошли до нахождения сложных элементов и их взаимодействия (например, у А. Н. Леонтьева). Начинали изучать сознание субъективно (интроспекционисты, например), дошли до установления объективных методов изучения сознания (культурно – исторический подход Выготского, деятельностный подход).

Но проблема сознания не решена до конца и по сей день. До сих пор проводятся исследования психосемантики сознания, то есть изучение функционирования систем значений в рамках индивидуального сознания и другие исследования.

Список литературы

Вундт В. Введение в психологию. Хрестоматия по вниманию М. 1976.

Выготский Л. С. Исторический смысл психологического кризиса. Собрание сочинений Выготского в 6- томах, том 1. М. 1982.

Декарт Р. Начала философии. Избранные произвед. М. 1950.

Джеймс В. Научные основы психологии. СПб 1902.

К. Коффка Самонаблюдение и метод психологии Психологическая хрестоматия под редакцией К. Н. Корнилова М.; Л.,1927.

Кюльпе О. Психология мышления Хрестоматия по общей психологии: Психология мышления М. 1981.

Леонтьев А. Н. Очерк развития психики.// Проблемы развития психики. М .1981.

Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность//Избранные психологические произвед. В двух томах, том 2, м. 1983.

Локк Дж. Опыт о человеческом разуме// Избранные филолос. Произведения. М. 1960

Лопатин Л. Н. Метод самонаблюдения в психологии // Вопросы философии и психологии. Кн. 2 М. 1980

Петренко В. Ф. Введение в экспериментальную психосемантику: исследование форм репрезентации в обыденном сознании. М. 1983.

Рубинштейн С. Л. Принцип творческой самодеятельности // Вопросы психологии 1986г. № 4

Рубинштейн С. Л. Проблемы психологии в трудах К. Маркса // Рубинштейн. Проблемы общей психологии М. 1976.

Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии в 2-х томах том 1 м. 1989

Соколова Е. Е. Тринадцать диалогов о психологии. М. Смысл: 1997.

Теплов Б. М. Об объективном методе в психологии //Избранные труды в 2-х томах том 2 М.1985.

Титченер Э.Учебник психологии М. 1914.

www.ronl.ru

Смотрите также

• 
  Реферат национальный характер
• 
  Национальный характер реферат
• 
  Реферат история болезни
• 
  История болезни реферат
• 
  Военная подготовка реферат
• 
  Реферат о капусте
• 
  Духовная личность реферат
• 
  Реферат источники опасностей
• 
  Реферат социологическая теория
• 
  Понятие риска реферат
• 
  Реферат о пшенице