Немецкий философ, историк, представитель философии культуры. Его главное сочинение "Причинность и судьба. Закат Европы" (1918-1922) в период между двумя мировыми войнами пользовалось огромным успехом. Шпенглер развил учение о культуре как множестве "замкнутых" организмов, выражающих коллективную "душу" народа и проходящих определенный жизненный цикл, длящийся около тысячелетия. Умирая, культура перерождается в свою противоположность - цивилизацию, в который господствует техницизм.
Освальд Шпенглер родился 29 мая 1880 года в семье почтового чиновника Бернхарда Шпенглера и его жены Паулины.
Осенью 1891 года семья переехала в старинный университетский город Галле, где Освальд продолжил обучение в гимназии Латина, делавшей упор на гуманитарную подготовку своих воспитанников, прежде всего на преподавание древних языков. Современным языкам в Латине уделяли меньше внимания, и поэтому Шпенглер, хотя и читал по-английски, по-французски, по-итальянски и немного понимал русский язык, говорить или писать на этих языках не решался.
Уже в гимназии Латина проявилось редкое сочетание дарований Освальда: он был одним из лучших учеников по истории и географии и вместе с тем обнаружил прекрасные способности к математике. Любимым его занятием стало чтение, все карманные деньги Освальд тратил на покупку дешевых изданий книг У. Шекспира, И.В. Гёте, Г. Клейста, О. де Бальзака, Г. Флобера, Стендаля, Л. Н. Толстого, И. С. Тургенева и особенно почитавшегося им Ф.М. Достоевского. Шпенглер стал также завсегдатаем театра в Галле и был очарован музыкой Рихарда Вагнера.
В октябре 1899 года Шпенглер закончил гимназию. Болезнь сердца освобождала его от службы в армии, и встала проблема выбора дальнейшей профессии. После некоторых раздумий Освальд решил посвятить себя преподавательской деятельности и записался на естественно-математическое отделение университета Галле.
Однако уже первые лекции и семинары разочаровали его, поскольку Освальд почувствовал, что математика не его призвание. Вместо занятий он усердно читал Ницше, Толстого и Ибсена, знакомился с произведениями анархистов и социалистов.
Смерть отца летом 1901 года побудила Освальда перейти в Мюнхенский университет, но и там он редко посещал занятия, большей частью проводя время в библиотеке и в музеях. Жажда новых впечатлений привела Шпенглера в Берлин, где вновь его чаще можно было видеть не в университетской аудитории, а на скамьях для публики в рейхстаге, на него неизгладимое впечатление произвели выступления лидера социал-демократов А. Бебеля.
В конце концов Освальд вернулся домой, в Галле, чтобы завершить образование и защитить диссертацию, дававшую право преподавания в старших гимназических классах.
Под руководством философа Алоиза Риля Шпенглер подготовил работу о древнегреческом мыслителе Гераклите, она была опубликована в 1904 году.
Он защитил докторскую диссертацию не без трудностей, ибо ученый совет посчитал, что Шпенглер игнорировал некоторые уже имевшиеся работы о Гераклите. Молодой доктор философии после недолгого повышения квалификации в Саарбрюккене и годичной стажировки в Дюссельдорфе, в результате которой он получил звание старшего учителя и право преподавать историю и математику, в 1908 году приступил к работе в одной из гамбургских гимназий. Но по-прежнему больше, чем преподавание, его привлекала литература, и Шпенглер задумал драматический цикл о Лютере, Бисмарке и габсбургской династии. Однако, как и ранее, он все еще не мог окончательно определить, в чем же его призвание.
В феврале 1910 года неожиданно скончалась Паулина Шпенглер. Полученная Освальдом часть наследства в марте 1911 года позволила ему перебраться в Мюнхен, очаровавший его еще с университетских времен своими музеями и картинной галереей.
Шпенглер, поселившийся в самом богемном мюнхенском районе - Швабинге, наблюдал за всем этим с отвращением и презрением. Он находил, что ни в одном из уголков земного шара не скопилось столько грязи и пошлости, сколько в предвоенной баварской столице.
Презрение Шпенглера к людям производило на них крайне негативное впечатление. Т. Манн писал: "Ну, был бы он циничным, как дьявол! Но он всего лишь фатален. Он не нашел ничего лучшего, как назвать предшественниками своих гиеноподобных пророчеств Гёте, Шопенгауэра и Ницше. Это были люди. Он же всего лишь пораженец гуманизма".
И сам Шпенглер глубоко страдал от отсутствия у него любви и человеческого тепла и не раз жаловался на то, что его сердце не могут затронуть никакие глубокие переживания. Даже один вид неудачного в архитектурном отношении здания мог вызвать у Шпенглера физические страдания, а то и слезы. Его мучили частые головные боли. Дважды во время прогулок по Мюнхену он впадал в беспамятство и забывал собственный адрес.
В таком нервозном состоянии он начал работу над главным трудом своей жизни - "Закатом Европы". Работа над первым томом продолжалась около шести лет и была закончена в апреле 1917 года. Его публикация в мае следующего года вызвала настоящий фурор, первый тираж был раскуплен моментально, в мгновение ока из безвестного отставного учителя, изредка публиковавшего статьи об искусстве, Шпенглер превратился в философа и пророка, имя которого было у всех на устах. Только в 1921-1925 годах и только в Германии вышло 35 работ о Шпенглере и об этом его произведении.
В самой популярности "Заката Европы" таился некий парадокс, так как книга предназначалась для весьма узкого круга читателей-интеллектуалов. Но тот налет сенсационности, который сопровождал книгу Шпенглера со времени ее появления и от которого так и не удалось избавиться, породил множество искажений и недоразумений вокруг этого шедевра, цель которого, по словам самого автора, заключалась в том, чтобы "попытаться впервые предопределить историю".
Появление первого тома "Заката Европы" вызвало небывалый ажиотаж, ибо его автор сумел определить идейную ситуацию в Германии тех лет как никто другой и превратился в интеллектуальную звезду своего времени.
Однако чем более шумным становился успех книги у читателей, тем более ожесточались и нападки на нее. А харизматическое пренебрежение Шпенглера авторитетами заставляло его критиков платить ему той же монетой. Работа над вторым томом "Заката Европы", который Шпенглер хотел завершить к весне 1919 года, была прервана в связи с бурными событиями в Германии, переключившими его внимание на другие проблемы. К тому же ожесточенная полемика вокруг книги заставила его еще раз продумать концепцию, и лишь в апреле 1922 года рукопись была завершена.
Вторая половина 20-х годов была временем затишья в жизни Шпенглера. Его целиком поглотила работа над большим чисто философско-антропологическим сочинением, которое так и осталось незаконченным и в виде нескольких тысяч фрагментов было опубликовано только в 1965 году А. Коктанеком, исследователем архива Шпенглера, под заголовком "Первовопросы. Фрагменты из архива".
Разразившийся в 1929 году мировой экономический кризис подтверждал тревожные предчувствия Шпенглера. Период относительного политического спокойствия в Германии подошел к концу.
Шпенглер не был принципиальным противником национал-социализма, но и считать его антифашистом было бы явным преувеличением. На выборах в рейхстаг 31 июля 1932 года и 5 марта 1933 года он голосовал за НСДАП. И на президентских выборах в марте 1932 года Шпенглер отдал свой голос за кандидатуру Гитлера, объяснив, правда, это так своей сестре Шильдегард, опекавшей этого одинокого, нелюдимого и, в сущности, глубоко несчастного человека: "Гитлер - болван, но движение следует поддержать".
В то время многих видных интеллектуалов охватила национал-социалистическая эйфория, и они наперебой приветствовали возрождение новой Германии. Шпенглер же ни разу не высказался публично в поддержку нового режима.
18 марта 1933 года он получил от министра пропаганды Геббельса телеграмму с приглашением выступить по радио с речью о великом "Дне Потсдама". Однако Шпенглер, несмотря на советы родных и знакомых принять предложение министра, ответил вежливым отказом.
Шпенглер работал над новым политическим сочинением, которое хотел озаглавить "Германия в опасности", но затем, чтобы избежать недоразумений, изменил название на "Годы решения". Книга появилась на полках магазинов в августе 1933 года.
С редким для лета 1933 года мужеством высказал Шпенглер свое порицание новым правителям: "К власти пришли люди, упивающиеся властью и стремящиеся увековечить то состояние, которое годится на мгновение. Правильные идеи доводятся фанатиками до самоуничтожения. То, что вначале обещало величие, заканчивается трагедией или фарсом".
Второй главной темой в книге "Годы решения" была проблема общества. Здесь вновь проявилась враждебность Шпенглера к демократии. С горечью и даже ненавистью описывал он современное общество с его коррумпированными парламентами, грязными финансовыми махинациями, стремящееся оплевать и унизить идеалы отцов в романах и спектаклях, с его разнузданностью нравов и падением морали, проникшими даже в аристократические круги, - все это означало для поклонника старой культуры Шпенглера то, что отныне тон в обществе задает плебс".
"Годы решения" имели большой читательский успех. Тираж книги раскупили мгновенно, и к концу октября он перевалил за 100 тысяч экземпляров. Национал-социалисты, вначале было решившие просто игнорировать сочинение Шпенглера, в конце концов устроили настоящую травлю философа. Его обвиняли в критиканстве, некомпетентности и безответственности суждений.
5 декабря 1933 года в прессе было дано официальное указание: "Нежелательно вести дальнейшую дискуссию о Шпенглере. Правительство просит больше не упоминать имени этого человека в печати".
В начале июня 1934 года он впервые за много лет не поехал на любимый вагнеровский фестиваль, не желая сидеть в окружении "коричневой толпы". Но окончательно отвратила Шпенглера от нацизма так называемая "ночь длинных ножей" - 30 июня 1934 года, серия политических убийств, глубоко его потрясшая.
В ходе кровавой чистки погибли не только руководители штурмовиков, громко требовавшие продолжения "национальной и социальной революции", но и консервативные противники режима.
Среди убитых оказался и близкий знакомый Шпенглера, музыкальный критик Вилли Шмидт, которого эсэсовцы перепутали с намеченной жертвой СА - группенфюрером Вильгельмом Шмидтом. Узнав о его гибели, Шпенглер истерически разрыдался, а в речи над могилой друга открыто и мужественно осудил убийства. Сестра Хильдегард и знакомые предлагали ему уехать за границу, но Шпенглер отказался, заявив, что "бежать теперь было бы трусостью".
Теперь Шпенглер окончательно понял криминальную природу новой власти, которая оказалась не союзником, а опаснейшим врагом его мировоззрения.
Некоторую отдушину от бессилия и разочарования Шпенглер нашел в работе над вторым томом, к которому он все-таки приступил, книги "Годы решения", написав около 300 фрагментов, почти целиком посвященных национал-социализму. В них Шпенглер характеризовал духовно-нравственные качества нацизма как "расовый идиотизм", а методы нового режима - как "пытки, убийства, грабежи, беззаконие".
Шпенглер никогда не разделял расовой теории и антисемитизма, которые составляли сердцевину национал-социалистической идеологии. Несовместимым был с мессианскими устремлениями Гитлера и пессимистический фатализм Шпенглера.
Трудно предположить, как сложилась бы дальнейшая судьба Шпенглера и его отношения с национал-социализмом. Но в ночь с 7 на 8 мая 1936 года в своей мюнхенской квартире Освальд Шпенглер скончался. В гроб положили две книги - "Так говорил Заратустра" и "Фауст", с которыми он всегда ездил отдыхать. Некоторое время ходили глухие слухи, что Шпенглер был убит группой гестаповцев, затем они постепенно стихли.
superbotanik.net
Немецкий философ, историк, представитель философии культуры. Его главное сочинение "Причинность и судьба. Закат Европы" (1918-1922) в период между двумя мировыми войнами пользовалось огромным успехом. Шпенглер развил учение о культуре как множестве "замкнутых" организмов, выражающих коллективную "душу" народа и проходящих определенный жизненный цикл, длящийся около тысячелетия. Умирая, культура перерождается в свою противоположность - цивилизацию, в который господствует техницизм.
Освальд Шпенглер родился 29 мая 1880 года в семье почтового чиновника Бернхарда Шпенглера и его жены Паулины.
Осенью 1891 года семья переехала в старинный университетский город Галле, где Освальд продолжил обучение в гимназии Латина, делавшей упор на гуманитарную подготовку своих воспитанников, прежде всего на преподавание древних языков. Современным языкам в Латине уделяли меньше внимания, и поэтому Шпенглер, хотя и читал по-английски, по-французски, по-итальянски и немного понимал русский язык, говорить или писать на этих языках не решался.
Уже в гимназии Латина проявилось редкое сочетание дарований Освальда: он был одним из лучших учеников по истории и географии и вместе с тем обнаружил прекрасные способности к математике. Любимым его занятием стало чтение, все карманные деньги Освальд тратил на покупку дешевых изданий книг У. Шекспира, И.В. Гёте, Г. Клейста, О. де Бальзака, Г. Флобера, Стендаля, Л. Н. Толстого, И. С. Тургенева и особенно почитавшегося им Ф.М. Достоевского. Шпенглер стал также завсегдатаем театра в Галле и был очарован музыкой Рихарда Вагнера.
В октябре 1899 года Шпенглер закончил гимназию. Болезнь сердца освобождала его от службы в армии, и встала проблема выбора дальнейшей профессии. После некоторых раздумий Освальд решил посвятить себя преподавательской деятельности и записался на естественно-математическое отделение университета Галле.
Однако уже первые лекции и семинары разочаровали его, поскольку Освальд почувствовал, что математика не его призвание. Вместо занятий он усердно читал Ницше, Толстого и Ибсена, знакомился с произведениями анархистов и социалистов.
Смерть отца летом 1901 года побудила Освальда перейти в Мюнхенский университет, но и там он редко посещал занятия, большей частью проводя время в библиотеке и в музеях. Жажда новых впечатлений привела Шпенглера в Берлин, где вновь его чаще можно было видеть не в университетской аудитории, а на скамьях для публики в рейхстаге, на него неизгладимое впечатление произвели выступления лидера социал-демократов А. Бебеля.
В конце концов Освальд вернулся домой, в Галле, чтобы завершить образование и защитить диссертацию, дававшую право преподавания в старших гимназических классах.
Под руководством философа Алоиза Риля Шпенглер подготовил работу о древнегреческом мыслителе Гераклите, она была опубликована в 1904 году.
Он защитил докторскую диссертацию не без трудностей, ибо ученый совет посчитал, что Шпенглер игнорировал некоторые уже имевшиеся работы о Гераклите. Молодой доктор философии после недолгого повышения квалификации в Саарбрюккене и годичной стажировки в Дюссельдорфе, в результате которой он получил звание старшего учителя и право преподавать историю и математику, в 1908 году приступил к работе в одной из гамбургских гимназий. Но по-прежнему больше, чем преподавание, его привлекала литература, и Шпенглер задумал драматический цикл о Лютере, Бисмарке и габсбургской династии. Однако, как и ранее, он все еще не мог окончательно определить, в чем же его призвание.
В феврале 1910 года неожиданно скончалась Паулина Шпенглер. Полученная Освальдом часть наследства в марте 1911 года позволила ему перебраться в Мюнхен, очаровавший его еще с университетских времен своими музеями и картинной галереей.
Шпенглер, поселившийся в самом богемном мюнхенском районе - Швабинге, наблюдал за всем этим с отвращением и презрением. Он находил, что ни в одном из уголков земного шара не скопилось столько грязи и пошлости, сколько в предвоенной баварской столице.
Презрение Шпенглера к людям производило на них крайне негативное впечатление. Т. Манн писал: "Ну, был бы он циничным, как дьявол! Но он всего лишь фатален. Он не нашел ничего лучшего, как назвать предшественниками своих гиеноподобных пророчеств Гёте, Шопенгауэра и Ницше. Это были люди. Он же всего лишь пораженец гуманизма".
И сам Шпенглер глубоко страдал от отсутствия у него любви и человеческого тепла и не раз жаловался на то, что его сердце не могут затронуть никакие глубокие переживания. Даже один вид неудачного в архитектурном отношении здания мог вызвать у Шпенглера физические страдания, а то и слезы. Его мучили частые головные боли. Дважды во время прогулок по Мюнхену он впадал в беспамятство и забывал собственный адрес.
В таком нервозном состоянии он начал работу над главным трудом своей жизни - "Закатом Европы". Работа над первым томом продолжалась около шести лет и была закончена в апреле 1917 года. Его публикация в мае следующего года вызвала настоящий фурор, первый тираж был раскуплен моментально, в мгновение ока из безвестного отставного учителя, изредка публиковавшего статьи об искусстве, Шпенглер превратился в философа и пророка, имя которого было у всех на устах. Только в 1921-1925 годах и только в Германии вышло 35 работ о Шпенглере и об этом его произведении.
В самой популярности "Заката Европы" таился некий парадокс, так как книга предназначалась для весьма узкого круга читателей-интеллектуалов. Но тот налет сенсационности, который сопровождал книгу Шпенглера со времени ее появления и от которого так и не удалось избавиться, породил множество искажений и недоразумений вокруг этого шедевра, цель которого, по словам самого автора, заключалась в том, чтобы "попытаться впервые предопределить историю".
Появление первого тома "Заката Европы" вызвало небывалый ажиотаж, ибо его автор сумел определить идейную ситуацию в Германии тех лет как никто другой и превратился в интеллектуальную звезду своего времени.
Однако чем более шумным становился успех книги у читателей, тем более ожесточались и нападки на нее. А харизматическое пренебрежение Шпенглера авторитетами заставляло его критиков платить ему той же монетой. Работа над вторым томом "Заката Европы", который Шпенглер хотел завершить к весне 1919 года, была прервана в связи с бурными событиями в Германии, переключившими его внимание на другие проблемы. К тому же ожесточенная полемика вокруг книги заставила его еще раз продумать концепцию, и лишь в апреле 1922 года рукопись была завершена.
Вторая половина 20-х годов была временем затишья в жизни Шпенглера. Его целиком поглотила работа над большим чисто философско-антропологическим сочинением, которое так и осталось незаконченным и в виде нескольких тысяч фрагментов было опубликовано только в 1965 году А. Коктанеком, исследователем архива Шпенглера, под заголовком "Первовопросы. Фрагменты из архива".
Разразившийся в 1929 году мировой экономический кризис подтверждал тревожные предчувствия Шпенглера. Период относительного политического спокойствия в Германии подошел к концу.
Шпенглер не был принципиальным противником национал-социализма, но и считать его антифашистом было бы явным преувеличением. На выборах в рейхстаг 31 июля 1932 года и 5 марта 1933 года он голосовал за НСДАП. И на президентских выборах в марте 1932 года Шпенглер отдал свой голос за кандидатуру Гитлера, объяснив, правда, это так своей сестре Шильдегард, опекавшей этого одинокого, нелюдимого и, в сущности, глубоко несчастного человека: "Гитлер - болван, но движение следует поддержать".
В то время многих видных интеллектуалов охватила национал-социалистическая эйфория, и они наперебой приветствовали возрождение новой Германии. Шпенглер же ни разу не высказался публично в поддержку нового режима.
18 марта 1933 года он получил от министра пропаганды Геббельса телеграмму с приглашением выступить по радио с речью о великом "Дне Потсдама". Однако Шпенглер, несмотря на советы родных и знакомых принять предложение министра, ответил вежливым отказом.
Шпенглер работал над новым политическим сочинением, которое хотел озаглавить "Германия в опасности", но затем, чтобы избежать недоразумений, изменил название на "Годы решения". Книга появилась на полках магазинов в августе 1933 года.
С редким для лета 1933 года мужеством высказал Шпенглер свое порицание новым правителям: "К власти пришли люди, упивающиеся властью и стремящиеся увековечить то состояние, которое годится на мгновение. Правильные идеи доводятся фанатиками до самоуничтожения. То, что вначале обещало величие, заканчивается трагедией или фарсом".
Второй главной темой в книге "Годы решения" была проблема общества. Здесь вновь проявилась враждебность Шпенглера к демократии. С горечью и даже ненавистью описывал он современное общество с его коррумпированными парламентами, грязными финансовыми махинациями, стремящееся оплевать и унизить идеалы отцов в романах и спектаклях, с его разнузданностью нравов и падением морали, проникшими даже в аристократические круги, - все это означало для поклонника старой культуры Шпенглера то, что отныне тон в обществе задает плебс".
"Годы решения" имели большой читательский успех. Тираж книги раскупили мгновенно, и к концу октября он перевалил за 100 тысяч экземпляров. Национал-социалисты, вначале было решившие просто игнорировать сочинение Шпенглера, в конце концов устроили настоящую травлю философа. Его обвиняли в критиканстве, некомпетентности и безответственности суждений.
5 декабря 1933 года в прессе было дано официальное указание: "Нежелательно вести дальнейшую дискуссию о Шпенглере. Правительство просит больше не упоминать имени этого человека в печати".
В начале июня 1934 года он впервые за много лет не поехал на любимый вагнеровский фестиваль, не желая сидеть в окружении "коричневой толпы". Но окончательно отвратила Шпенглера от нацизма так называемая "ночь длинных ножей" - 30 июня 1934 года, серия политических убийств, глубоко его потрясшая.
В ходе кровавой чистки погибли не только руководители штурмовиков, громко требовавшие продолжения "национальной и социальной революции", но и консервативные противники режима.
Среди убитых оказался и близкий знакомый Шпенглера, музыкальный критик Вилли Шмидт, которого эсэсовцы перепутали с намеченной жертвой СА - группенфюрером Вильгельмом Шмидтом. Узнав о его гибели, Шпенглер истерически разрыдался, а в речи над могилой друга открыто и мужественно осудил убийства. Сестра Хильдегард и знакомые предлагали ему уехать за границу, но Шпенглер отказался, заявив, что "бежать теперь было бы трусостью".
Теперь Шпенглер окончательно понял криминальную природу новой власти, которая оказалась не союзником, а опаснейшим врагом его мировоззрения.
Некоторую отдушину от бессилия и разочарования Шпенглер нашел в работе над вторым томом, к которому он все-таки приступил, книги "Годы решения", написав около 300 фрагментов, почти целиком посвященных национал-социализму. В них Шпенглер характеризовал духовно-нравственные качества нацизма как "расовый идиотизм", а методы нового режима - как "пытки, убийства, грабежи, беззаконие".
Шпенглер никогда не разделял расовой теории и антисемитизма, которые составляли сердцевину национал-социалистической идеологии. Несовместимым был с мессианскими устремлениями Гитлера и пессимистический фатализм Шпенглера.
Трудно предположить, как сложилась бы дальнейшая судьба Шпенглера и его отношения с национал-социализмом. Но в ночь с 7 на 8 мая 1936 года в своей мюнхенской квартире Освальд Шпенглер скончался. В гроб положили две книги - "Так говорил Заратустра" и "Фауст", с которыми он всегда ездил отдыхать. Некоторое время ходили глухие слухи, что Шпенглер был убит группой гестаповцев, затем они постепенно стихли.
www.yurii.ru
ТВЕРСКОЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ВЗАИМОСВЯЗЬ КУЛЬТУРЫ И ЦИВИЛИЗАЦИИ
В ФИЛОСОФСКОЙ КОНЦЕПЦИИ
ОСВАЛЬДА ШПЕНГЛЕРА
Выполнил: студент I курса ПМиК
Зиналь М.В. (12 группа)
Проверил: Бельчевичин С.П.
г. Тверь, 1997.
.
О Г Л А В Л Е Н И Е
Введение… 3 стр.
Локальность культур и идея прогресса. 4 стр.
Развитие культур… 8 стр.
Заключение… 12 стр.
Список использованной литературы… 13 стр.
В В Е Д Е Н И Е
Одна из крупнейших работ Освальда Шпенглера «Закат Ев-
ропы» открывается словами: «В этой книге будет сделана по-
пытка определить историческое будущее». Действительно, не-
мецкий теоретик создает свой метод исследования истории, в
рамках которого рассматривает ряд культурных формаций древ-
ности, и на основе проводимых им параллелей с современностью
пытается определить судьбу Запада. Не случайно во введении к
своему творению Шпенглер говорит о важности использования
аналогий, замечая при этом, что «Техники сравнения еще не
существует», и утверждает, что «здесь-то и скрыт корень...
из которого только и может последовать широкое решение проб-
лемы истории».
Но книга не исчерпывается попыткой переосмысления прош-
лого. В «Закате Европы» сформулирована оригинальная культу-
рофилософская концепция автора, о которой до сих пор ведутся
теоретические споры. Базовыми понятиями для этой концепции
являются культура и цивилизация, которые немецкий теоретик
понимает нетрадиционно, вкладывая в эти два слова особый
смысл. Нельзя понять выдвигаемые Шпенглером положения, не
разобравшись в используемых им терминах. Стоит прислушаться
к мнению Г.М.Тавризян, считающей, что «Историко-культурная
концепция Шпенглера строится на сопоставлениях, соотнесении
и, большей частью, антиномичном противопоставлении <<культу-
ры>> и <<цивилизации>>» [2].
В то же время справедливая критика традиционных теорий,
исследование современной социокультурной ситуации, попытка
проанализировать истоки культурного кризиса делают «Закат
Европы» чрезвычайно актуальным.
Сделанные О.Шпенглером выводы о неизбежной гибели Запа-
да оспариваются многими исследователями его творчества; его
критикуют за чрезмерный пессимизм и недостаток фактического
материала, но вместе с тем никто не сомневается в ценности
нового взгляда на мир и историю, данного немецким мыслите-
лем.
Чтобы определить, какой смысл О.Шпенглер вкладывает в
термины «культура» и «цивилизация», увидеть взаимосвязь меж-
ду этими понятиями, необходимо выявить их место в его кон-
цепции. Хотя автор «Заката Европы» не был первым, кто проти-
вопоставил культуру цивилизации, его взгляд на этот вопрос
оригинален и необычен. Этот реферат посвящен выявлению осо-
бенностей использования О.Шпенглером двух названных терминов
в рамках его культурофилософской теории.
ЛОКАЛЬНОСТЬ КУЛЬТУР И ИДЕЯ ПРОГРЕССА
Важнейшая задача, которую ставит перед собой О.Шпенг-
лер, — развенчание европоцентризма, с позиций которого исто-
рия трактовалась достаточно продолжительное время и нередко
трактуется до сих пор. Как и Ницше, Шпенглер отказывается от
"… концепции единого <<всемирного>> исторического процес-
са, единой линии эволюции человечества, как проходящего...
последовательные этапы развития, оказывающегося при всех
отклонениях, периодах застоя или упадка в целом поступатель-
ным движением, которое… мы определяем как прогресс" [2].
Европоцентристская точка зрения приводит к тому, что
«любая из культур, предшествовавших нашей, расценивается как
находящаяся на низшей ступени, незавершенная, тем самым как
бы завещавшая нам продолжение начатого...» [2]. Прогрессист-
ская схема «Древний мир — Средние века — Новое время» уста-
навливает, по мнению Шпенглера, " чисто внешнее начало и ко-
нец там, где в более глубоком смысле нельзя говорить ни о
начале, ни о конце. По этой схеме страны Западной Европы яв-
ляются покоящимся полюсом..., вокруг которого скромно враща-
ются мощные тысячелетия прошлого и далекие огромные культу-
ры" [1].
Сторонники линейно-прогрессистских воззрений полагают
человечество единым, а европейское общество наиболее важной
его частью. При этом они находят возможность говорить об ог-
ромных, неисчерпаемых перспективах развития, прогнозируя бу-
дущее в рамках своих зачастую местных временных интересов.
Автор «Заката Европы» возражает им: «Но у <<человечества>>
нет никакой цели… <<Человечество>> — пустое слово».
О.Шпенглер говорит: «Во всех других областях живой при-
роды мы допускаем право выводить из каждого отдельного явле-
ния тот образ, который лежит в основе его существования...
Только в вопросах, касающихся человека, мы без всякого даль-
нейшего исследования принимаем когда-то давно установленную
историческую форму его существования и к этой предвзятой те-
ме подгоняем подходящие и не подходящие факты». Преувеличе-
ние важности роли одних культур соседствует с пренебрежи-
тельным отношением к другим. Философ находит попросту смеш-
ным выражение «они ничем не участвовали в построении всемир-
ной истории»: история для него складывается из судеб культур
и, отрицая линейность развития, нельзя говорить о том, что
одна культура важнее другой; исчезает сам критерий важности,
цивилизации (в обычном понимании слова) становятся несравни-
мыми.
Однако, отрицая одну концепцию истории, необходимо
построить другую, лишенную противоречий и недостатков той,
от которой пришлось отказаться. И Шпенглер находит такую
концепцию. Он выдвигает идею неких сообществ людей, наделен-
ных общей ментальностью. Каждое их таких сообществ обладает
определенным набором характерных черт, который немецкий фи-
лософ называет стилем. «Вместо монотонной картины линейнооб-
разной всемирной истории, держаться за которую можно только
закрывая глаза на подавляющее количество противоречащих ей
фактов, я вижу феномен множества мощных культур, с первобыт-
ной силой вырастающих из недр породившей их страны...» [1].
Таким образом, Шпенглер называет культурами определен-
ные общественные образования вместе с их характерными осо-
бенностями. Каждая нация, по его мнению наделяет людей своей
идеей, своими страстями, своей жизнью, и все культуры «стро-
го привязаны на протяжении своего существования» к тем стра-
нам, которые послужили основой для их возникновения. Культу-
ра для О.Шпенглера — живое существо высшего порядка, вырос-
шее «со своей возвышенной беспечностью», «подобно цветам в
поле». И во всемирной истории немецкий философ увидел «кар-
тину вечного образования и изменения, чудесного становления
и умирания органических форм».
Г.М.Тавризян пишет: «Теории единства и преемственности
мировой истории Шпенглер противопоставляет учение о множест-
ве завершенных, разобщенных в пространстве и во времени ци-
вилизаций (<<культур>>), равнозначных по предельной полноте
осуществленных в них возможностей и достигнутому совершенс-
тву выражения, языка форм».
Европоцентризм преодолевается путем признания равноцен-
ности всех культур. Те из них, которые нам кажутся незавер-
шенными, не сумевшими реализовать свои цели, на самом деле
стремились совсем к иному, чем представляется нам. Это поло-
жение означает, что нет никакой прямолинейной преемственнос-
ти в истории; новая культура впитывает из опыта прошлого
лишь то, что отвечает ее внутренним потребностям, а значит,
в определенном смысле она не наследует ничего. Шпенглер при-
водит примеры, показывающие наше неверное понимание былых
эпох и развитие современными мыслителями проблем, которые,
по их мнению, впервые возникли, например, во времена антич-
ности; на самом деле эти проблемы характерны для нашего и
только нашего времени.
В главе «О смысле чисел» он раскрывает всю глубину про-
пасти, лежащей между античной и современной математиками;
показывает, как понятия, перенесенные из Эллады на почву За-
пада, приобретают совсем иное значение, хотя внешняя преемс-
твенность и сохраняется. Следовательно, Шпенглер подчеркива-
ет локальность культур, слабость связей между ними. Отсюда
вытекает опасность попыток анализа прошлых эпох на основе
современных критериев. Как же следует рассматривать иные
культуры, с каких позиций можно дать им оценку? Шпенглер
находит ответ на этот вопрос: «Для того, кто действительно
приобрел полную свободу взгляда, вне зависимости от всяких
личных интересов, какого бы порядка они ни были, нет вообще
никакой зависимости или приоритета, нет причины и действия,
нет различий в степени ценности и важности. Место отдельных
явлений определяется исключительно большей чистотой и силой
их языка форм, напряженностью их символического значения -
безотносительно к добру и злу, высокому и низкому, пользе
или идеалу» [1].
На первое место немецкий философ выдвигает исследование
характерных особенностей, стиля каждой конкретной культуры и
в этом исследовании особое значение получает вводимое Шпенг-
лером понятие прафеномена: «Прафеномен, как решительно ут-
верждает Гете, есть чистое созерцание идеи, а не познание
понятия». Это значит, что под прафеноменом Шпенглер понима-
ет, следуя традициям Гете, выделенную из стиля какой-либо
культуры идейную основу, которую можно воспринять, но нельзя
проанализировать, разложить на части. Выделить прафеномен
культурной формации, утверждает Шпенглер, значит определить
ее внутренние возможности, которые далеко не всегда находят
полное воплощение, «чувственное проявление в картине мировой
истории».
Таким образом Шпенглер убежден в том, что человечество
нельзя трактовать как единое целое, что у истории нет целей
и нет никакой направленности. Тем не менее, критика европо-
центризма не мешает ему разделять некоторые из весьма спор-
ных положений, напрямую связанных с оспариваемыми утвержде-
ниями. В частности, он полагает что европейская культура в
настоящее время — единственная на Земле; используя метод
аналогий, он нередко применяет к формациям совершенно иного
плана, чем европейская, чуждые им понятия; при этом он ули-
чает других историков в той же ошибке! Рассмотрение им за-
вершающего этапа античной, арабской, египетской культур ве-
дется по единому плану; все сводится к единой, конечной це-
ли: показать Европе ее судьбу.
Здесь обнаруживается еще один важный аспект мировоззре-
ния Шпенглера, который вызывает активный протест большинства
исследователей его творчества. Коль скоро культуры — живые
организмы, то закономерно предположить, что срок их сущест-
вования ограничен определенными сроками. «О каждом отдельном
организме мы знаем, что темп, образ и продолжительность его
жизни…… является чем-то определенным..., но по отноше-
нию к человечеству в смысле будущего царит безграничный три-
виальный оптимизм… Здесь находят место для безграничных
возможностей — но никогда для естественного конца...». Никто
до Шпенглера не заявлял с такой определенностью: «Живые
культуры умирают!» Для него неопровержимым фактом является
то, что «Всякая культура переживает возрасты отдельного че-
ловека».
D следующем разделе данного реферата будет сделана по-
пытка раскрыть те формы, в которых, по мнению германского
мыслителя, происходит переход культуры от одной стадии к
другой, от рождения через детство, юность, зрелость и ста-
рость к гибели.
РАЗВИТИЕ КУЛЬТУР
Здесь мы подходим к рассмотрению внутреннего содержания
понятия цивилизации — второго из рассматриваемых в этой ра-
боте. В общепринятом понимании слово «цивилизация» близко по
значению к «культуре» (в понимании О.Шпенглера), но автор
«Заката Европы» подразумевает под этим термином нечто дру-
гое. Как ни парадоксально это звучит, в определенном смысле
Шпенглер противопоставляет культуру и цивилизацию, и назва-
ние «теория локальных цивилизаций» применительно к нему сле-
дует преобразовать в «теорию локальных культур».
Сама идея разделения культуры и цивилизации не нова, но
Шпенглер нетрадиционно подошел к этому вопросу, гармонически
объединив терминологию со своей концепцией. Немецкий теоре-
тик под цивилизацией понимает итог, завершение и исход вся-
кой культуры. «Цивилизация — это те самые крайние и искусс-
твенные состояния, осуществить которые способен высший вид
людей». О.Шпенглер называл цивилизацией одряхлевшую культу-
ру, реализовавшую свои цели, подошедшую к концу своего су-
ществования.
Припомнив, что германский философ старался создать об-
щий метод исследования мировой истории, который позволил бы
спрогнозировать будущее Запада, мы сможем прийти к выводу,
что такое толкование цивилизации вызвано современной социо-
культурной ситуацией. Ряд исследователей отмечает, что «Тема
общего кризиса западной культуры — одна из главенствующих и
наиболее устойчивых в философско-исторической литературе на-
шего столетия» [2], и О.Шпенглера не миновала эта тенденция.
Рим для него — классическая цивилизационная модель, заверше-
ние античной культуры, и на этом примере философ показывает
Европе ее судьбу. По его мнению, стадия завершения всех
культур протекает аналогично, и это утверждение нередко на-
зывают одной из ошибок Шпенглера. Действительно, если приме-
нительно к Риму понятие империализма еще имеет какой-то (хо-
тя и значительно искаженный) смысл, то словосочетание «еги-
петский империализм» вызывает у большинства историков усмеш-
ку. Вместе с тем, Шпенглер полагает империализм неотъемлемой
частью цивилизационной стадии всех рассматриваемых им форма-
ций.
Идея завершаемости, гибели непосредственно вытекает из
убежденности Шпенглера в неизбежности прохождения каждой
культурой определенных стадий развития. «Неминуемость,- и
закономерное наступление, чередование этих стадий,- делает
периоды развития всех культур абсолютно тождественными, дли-
тельность фаз и срок существования самой культуры — отмерен-
ными, нерушимыми». [2].
Как же рисует Шпенглер возникновение, эволюцию и гибель
культур? Зарождение культур, говорит он, происходит в тот
момент, когда «из первобытно-душевного состояния вечно детс-
кого человечества пробуждается и выделяется великая душа,
некий образ из безобразного...» [1].
Гибель культуры происходит после того, как «эта душа
осуществит полную сумму своих возможностей в виде народов,
языков, вероучений, искусств,… и, таким образом, вновь
возвратится в первичную душевную стихию». «Когда цель дос-
тигнута и идея, т.е. все изобилие внутренних возможностей,
завершена и осуществлена во внешнем, тогда культура вдруг
застывает, отмирает, ее кровь свертывается, силы ее надламы-
ваются — она становится цивилизацией» [1].
Ранний период существования культуры — время поисков
средств выражения; время определения, формулировки идей.
«Чем более приближается культура к зрелости, тем более му-
жественным, резким, властным, насыщенным становится ее окон-
чательно утвердившийся язык форм,… тем яснее становятся ее
черты.» Наконец, завершив все, что можно было сделать, «ус-
талая, вялая и остывшая», душа «теряет радость бытия и стре-
мится… из тысячелетнего света обратно в потемки перводу-
шевной мистики...».
Говоря о стадиях развития культуры, О.Шпенглер немед-
ленно проводит параллели с античностью, Египтом и в первую
очередь с Европой. Для него не подлежит сомнению то, что За-
пад давно превратился в цивилизацию, что душа его, которую
он называет «фаустовской», находится в стадии завершения. Из
этого положения и вырастает его тезис о неизбежной гибели
Запада.
Блестящие аналогии, проводимые Шпенглером, заставляют
нас увидеть в современности те явления, которые предшество-
вали исчезновению великих культур древности. Наиболее наг-
лядно завершение внутренней идеи, создание стройной концеп-
ции, означающей конец творчества, показано на примере двух
математик: античной и западной. «Теперь на этой высочайшей
точке — истощив все свои внутренние возможности и исполнив
свое назначение быть отражением и чистейшим выражением идеи
фаустовской души — математика Запада заканчивает свое разви-
тие, совершенно так же, как это сделала математика античной
культуры в III веке» [1].
Переход от культуры к цивилизации, говорит Шпенглер,
вызывает появление «трех или четырех мировых городов», «ко-
торые всосали в себя все содержание истории и по отношению к
которым вся остальная страна культуры нисходит на положение
провинции ...». «Мировой город — это означает космополитизм
вместо <<отечества>>, холодный практический ум вместо благо-
говения к преданию и укладу, научная иррелигиозность в ка-
честве окаменелых остатков прежней религии сердца...».
Житель мирового города не признает традиций, борьба с
которыми есть, по мнению Шпенглера, борьба с культурой. Ци-
вилизация, говорит философ, означает конец науки, искусства,
философии, творчества.
Но вместе с тем в слова О.Шпенглера о цивилизации про-
никает некий всеобщий пафос, некое признание необходимости и
важности этого периода. "… Для Шпенглера в цивилизации -
своя, новая жизнь, какой бы краткий век ей не был отмерен"
[2]. Немецкий мыслитель утверждает, что искусства и филосо-
фия в настоящее время истощены и бесплодны; он говорит, что
«в наши дни изобретатели, дипломаты и финансисты больше фи-
лософы, чем все те, кто занимается плоским ремеслом экспери-
ментальной психологии».
Выдвигая тезис о том, что нынешняя эпоха иррелигиознос-
ти («что вполне покрывается понятием об укладе жизни мирово-
го города») есть одновременно период упадка, О.Шпенглер за-
мечает, что не мы выбирали это время. «Все сводится к тому,
чтобы уяснить себе это положение, эту судьбу, и понять, что,
как бы мы ни обманывали себя относительно действительного
положения вещей, мы не можем перешагнуть через него». Глав-
ный вопрос, который следует задать себе прежде, чем присту-
пить к какой-либо проблеме — «что доступно человеку в наше
время и от чего он должен отказаться ?»
Итак, критикуя европоцентризм, Освальд Шпенглер создает
концепцию, направленную на выявление исторического будущего
Запада. Неминуемое последовательное наступление всех стадий
различных формаций приводит нас к мысли о своеобразной пов-
торяемости их развития. «Идея <<повторяемости>>, и следова-
тельно <<равнозначности>>, обращена к Европе: множество ку-
льтур повторяют, показывают гибнущей Европе ее судьбу» [2].
Но, хотя философ говорит о закате Европы, его работу
нельзя назвать проникнутой ощущением смерти, завершения.
Каждый период существования любой культуры имеет свой смысл,
свои цели, и Запад в этом смысле не стал исключением.
Теперь, когда понятия культуры и цивилизации в филосо-
фии Шпенглера определены достаточно четко, следует сказать
несколько слов об историческом аспекте его мировоззрения.
Жизнь — действительно центральное понятие рассматривае-
мой концепции, что наиболее четко проявляется в понимании
О.Шпенглером ставшего и становления. Становление означает
творчество, поиск, выражение во внешнем внутренней идеи.
Ставшее неизбежно следует за становлением и при этом лишено
динамики последнего.
Нетрудно увидеть, что цивилизация есть нечто ставшее,
тогда как ранняя стадия культуры — становление. Цивилиза-
ция — завершение культуры, ибо ставшее всегда неподвижно, а
неподвижность — это смерть.
Время О.Шпенглер полагает совершенно особым явлением,
так как пространство не подчинено закономерности направле-
ния. И в этом убеждении коренится его идея о существовании
двух в корне различных способов познания мира. Один из них
он зовет природой, второй — историей.
«Природа и история — вот два крайних, противоположных
способа приводить действительность в систему картины мира.
Действительность становится природой, если все становление
рассматривать с точки зрения ставшего; она есть история, ес-
ли ставшее подчинять становлению» [1]. Природу следует опи-
сывать с помощью законов; историю можно объяснить лишь ис-
пользуя язык образов. Природа есть воплощение постоянно воз-
можного, история — однажды произошедшего.
О.Шпенглер говорит, что нет четкой границы между двумя
этими способами мировосприятия, но добавляет, что природа по
существу является искусственным творением разума, «старчес-
кого» интеллекта, и поэтому характерна для стадии цивилиза-
ции. Возникновение природного понимания мира вызвано бунтом
«чистого разума» против идеи судьбы, предопределенности. В
противовес судьбе выдвигается принцип причинности, который
позволяет выявлять закономерности между современным и буду-
щим состояниями, управлять ими. Таково духовное обоснование
превращения культуры в цивилизацию, перехода от становления
к ставшему, данное немецким философом.
И задача западной философии, по его мнению, состоит в
том, чтобы создать некоторый «специфически западный» «вид
исследования истории в высшем смысле», который позволил бы
проникнуть в мирочувствование не только присущее собственно
Европе, но и во всякое другое, в корне отличное от нашего, и
при этом дал бы возможность заранее определить пути и перс-
пективы развития иных культур.
История культуры для Шпенглера — это ее судьба, и поэ-
тому он говорит, что возможности внутренней идеи культуры,
ее «прафеномен» реализуются во внешних формах истории. Этот
новый метод исторического исследования, «Морфологию органи-
ческого, истории и жизни, всего того, что подчинено направ-
лению и судьбе», мыслитель называет физиогномикой.
З А К Л Ю Ч Е Н И Е
Итак, из всего сказанного можно сделать ряд выводов.
Согласно концепции О.Шпенглера культура — это набор качеств
и структур, имеющий во многом ценностную основу, привязанный
к некоторой нации либо стране и определяющий ментальность
входящих в нее людей. Культуры имеют локальный характер, что
означает отсутствие общей направленности исторического про-
цесса и бессмысленность самого понятия человечества. Понять
культуру можно, выявив ее стиль, который, в свою очередь,
возникает из идейной основы, первичного символа — «прафено-
мена». О.Шпенглер рассматривает культуру как надбиологичес-
кий организм, закономерно проходящий определенные стадии
развития. При этом происходят поиски средств реализации ос-
новной идеи, выявляются исторические формы данной культуры.
Цивилизация — исход и завершение этих поисков, послед-
няя стадия развития. Она характеризуется ослаблением влияния
традиций, упадком религиозности, ростом городов, распростра-
нением причинно-следственных (природных) взглядов на мир.
Немецкий мыслитель путем ряда аналогий с культурами
прошлого доказывает неизбежную гибель Западной культуры.
"… Падение Западного мира представляет собой ни более ни
менее как проблему цивилизации". Европа давно уже перешла в
цивилизационную стадию, и ее окончательная гибель — только
вопрос времени. Этим О.Шпенглер объясняет все кризисные яв-
ления, охватившие современное общество.
Глубокая эрудированность, смело проводимые параллели,
широта рассматриваемых вопросов и почти поэтическая напря-
женность повествования делают обоснование высказанной в «За-
кате Европы» концепции чрезвычайно убедительным (и зачастую
маскируют недостатки аргументов).
Список использованной литературы
1. Шпенглер О. Закат Европы.
2. Тавризян Г.М. О.Шпенглер, Й.Хейзинга: две концепции
кризиса культуры.
www.ronl.ru
Реферат на тему:
О́свальд А́рнольд Го́ттфрид Шпе́нглер (нем. Oswald Arnold Gottfried Spengler; 29 мая 1880, Бланкенбург, Германия — 8 мая 1936, Мюнхен, Германия) — немецкий философ и культуролог.
Шпенглер родился 29 мая 1880 года в небольшом провинциальном городке Бланкенбурге у подножия гор (Гарц, нынешняя земля Саксония-Ангальт) в семье почтового чиновника. Он был старшим из четырех детей и единственным мальчиком.
В 1891 году семья переехала в Галле, где юный Шпенглер изучал латинский язык в заведениях Франке. Шпенглер изучает математику, естественные науки и философию в университете Галле, Мюнхенском и Берлинском университетах. Он защищает диссертацию на тему «Метафизические основы философии Гераклита» в университете Галле и получает докторскую степень по философии в 1904. Затем Шпенглер работает учителем в Гамбурге.
Академическую карьеру начал в Мюнхенском университете в качестве преподавателя математики. Пытался заняться публицистикой, однако, после прихода к власти нацистов в 1933 году и изъятия одной из его книг, вёл уединённую жизнь.
Предметом философско-культурологических исследований Шпенглера была «морфология всемирной истории»: своеобразие мировых культур (или «духовных эпох»), рассматриваемых, как неповторимые органические формы, понимаемые с помощью аналогий. Решительно отвергая общепринятую условную периодизацию истории на «Древний мир — Средние века — Новое Время» (поскольку она никакого значения не имеет для неевропейских обществ), Шпенглер предлагает другой взгляд на мировую историю — как на ряд независимых друг от друга культур, проживающих, подобно живым организмам, периоды зарождения, становления и умирания.
Нивелирующее единство идеи всемирно-исторического процесса Шпенглер предлагает заменить более богатой содержанием картиной — циклической историей возникновения, расцвета и гибели многочисленных самобытных и неповторимых культур. К числу «великих культур», вполне реализовавших свои потенции, Шпенглер относит китайскую, вавилонскую, египетскую, индийскую, античную, византийско-арабскую, западную, культуру майя, а также «пробуждающуюся» русско-сибирскую. Уникальность каждой культуры обеспечивается своеобразием её «души»: в основе античной культуры лежит «аполлоновская» душа, арабской — «магическая», западной — «фаустовская» и т. д.
Умирание всякой культуры, будь то египетской или «фаустовской» (то есть западной культуры XII—XVIII вв), характеризуется переходом от культуры к цивилизации. Отсюда ключевое в его концепции противопоставление на «становящееся» (культура) и «ставшее» (цивилизация).
Так, культура Древней Греции находит своё завершение в цивилизации Древнего Рима. Западно-европейская культура, как неповторимый и ограниченный во времени феномен, зарождается в IX веке, переживает свой расцвет в 15—18 вв. и с 19 в., с наступлением периода цивилизации, начинает «закатываться»; конец западной цивилизации (с 2000 г.), по Шпенглеру, проделавшему колоссальную работу по сбору фактического материала о различных мировых культурах, сопоставим (или «одновременен») с 1—2 вв. в Древнем Риме или 11—13 вв. в Китае.
Последовательно проводимый Шпенглером тезис об уникальности культур, их сменяемости (не преемственности) вел к признанию их ценностной эквивалентности: все они равны по своему историческому значению и должны сопоставляться вне всяких оценочных категорий.
Сравнительный анализ культур, как считает Шпенглер, обнаруживает единство их судьбы: каждая культура проходит одну и ту же последовательность фаз развития, и основные черты каждой фазы тождественны во всех культурах; все культуры сходны по длительности существования (около 1000 лет) и темпам своего развития; исторические события, относящиеся к одной культуре, имеют соответствия (гомологии) во всех других.
Каждая культура, исчерпывая свои внутренние творческие возможности, мертвеет и переходит в фазу цивилизации («цивилизация», по Шпенглеру, есть кризисный исход, завершение любой культуры), для которой свойственны атеизм и материализм, агрессивная экспансия вовне, радикальный революционизм, сциентизм и техницизм, а также урбанизация («в мировом городе нет народа, а есть масса» («Закат Европы»).
В качестве фундамента исторического метода Шпенглера выступал концепт «смысла чисел», ещё более дистанцирующий друг от друга природу и историю. По мысли Шпенглера, духовная жизнь человека, наделённого «бодрствующим сознанием», разворачивается во времени и в определенном направлении. Как результат, в сознании индивида конституируется присущая только ему, его личная картина мира: либо образно-символическая, либо рационально-понятийная. Посредством типа математического числа или слова фиксируется образное мирочувствование уже ставшего, осуществленного — «природа», согласно Шпенглеру, «исчислима». История же как динамичное осуществление возможной культуры сопряжена с хронологическими величинами и чужда однозначным расчетам.[1]
При этом, согласно Шпенглеру, саморазвитие культуры возможно лишь в контексте осознания её субъектами значимости процедур измерения, счёта, формирования и фиксации образов внешнего мира и т. д. Так, в контексте концепции «смысла чисел», античная культура, базирующаяся, по Шпенглеру, на конечности, телесности числового ряда, противоположена цивилизации современного Запада, фундируемой числовой идеей бесконечности.
Свое собственное видение истории Шпенглер определил как критику классического историзма: по его мнению, именно хронология и «глубинное переживание» судеб культур обусловливают систематизацию явлений по историческому методу — культурология в таком контексте выступает в качестве «морфологии» истории.
По схеме Шпенглера, все способы познания суть «морфологии»; морфология природы — это обезличенная систематика; морфология же органического — жизни и истории — есть «физиогномика» или перенесенное в духовную область подчеркнуто индивидуализированное искусство «портрета культуры». Постижение культурных форм, по мнению Шпенглера, в корне противоположно абстрактному научному познанию и основано на непосредственном «чувстве жизни». Проявления той или иной культуры объединяет не только общая хронологическая и географическая отнесенность, но, прежде всего, тождество стиля, которое обнаруживается в искусстве, политике, экономической жизни, научном видении мира и т. п.
Культуры, по мнению Шпенглера, возникают «с возвышенной бесцельностью, подобно цветам в поле», и столь же бесцельно уходят со сцены («…лишь живые культуры умирают»[источник не указан 508 дней]), не оставляя после себя ничего. Морфология культуры Шпенглера сообщила западному миру, что он неудержимо клонится к закату: по убеждению Шпенглера, рационалистическая цивилизация означает деградацию высших духовных ценностей культуры, обреченной на гибель. Великие культуры прошлого, по мысли Шпенглера, как бы демонстрируют Западу его собственную судьбу, его ближайшее историческое будущее.
Шпенглер негативно относился как к социалистическим идеям
«социализм, вопреки внешним иллюзиям — отнюдь не есть система милосердия, гуманизма, мира и заботы, а есть система воли к власти… „благоденствие“ в экспансивном смысле… Все остальное самообман»
так и к правым идеям — открыто отказался от сотрудничества с нацистами в Германии.
Идеи Шпенглера оказали влияние на Тойнби, Ортегу-и-Гассета и др.
Шпенглер ярко портретирует "души" культур[2]:
Историческими псевдоморфозами Шпенглер называл «случаи, когда чуждая древняя культура довлеет над краем с такой силой, что культура юная, для которой край этот — её родной, не в состоянии задышать полной грудью и не только что не доходит до складывания чистых, собственных форм, но не достигает даже полного развития своего самосознания»[3]. К числу исторических псевдоморфозов Шпенглер относит арабскую культуру и Петровскую Русь[4].
wreferat.baza-referat.ru
