Краткая биография Шопена самое главное для детей. Реферат шопен

Реферат - Шопен, Фредерик - Музыка

План Введение 1 Биография 1.1 Происхождение и семья 1.2 Детство 1.3 Юность 1.4 Артистическая деятельность 2 Творчество 3 Наследие 4 Творчество 4.1 Фортепианное творчество 4.2 Камерное творчество 4.3 Вокальное творчество Список литературы

Введение

Фредери́к Франсуа́ Шопе́н[2] (фр. Frédéric François Chopin [ʃɔpɛ̃][3]; польск. Fryderyk Frantiszek Szopen [ˈʂɔpɛn̪], Фриде́рик Франци́шек Шо́пен[4], англ. Frédéric François Chopin [`ʃopæn, ʃo`pæn; ˋʃoupæŋ, ˋʃɒpæ:][5]; 22 февраля (по другим сведениям — 1 марта) 1810 года, деревня Желязова-Воля, близ Варшавы — 17 октября 1849, Париж) — польский композитор и пианист-виртуоз, педагог. Автор многочисленных произведений для фортепиано. Крупнейший представитель польского музыкального искусства. По-новому истолковал многие жанры: возродил на романтической основе прелюдию, создал фортепианную балладу, опоэтизировал и драматизировал танцы — мазурку, полонез, вальс; превратил скерцо в самостоятельное произведение. Обогатил гармонию и фортепианную фактуру; сочетал классичность формы с мелодическим богатством и фантазией.

2 концерта (1829 год, 1830 год), 3 сонаты (1828-44), фантазия (1841 год), 4 баллады (1835-42), 4 скерцо (1832-42), экспромты, ноктюрны, этюды и другие произведения для фортепиано; песни. В его фортепианном исполнении глубина и искренность чувств сочетались с изяществом, техническим совершенством.

1. Биография

1.1. Происхождение и семья

Отец композитора — Николя Шопен (1771—1844) — француз, сын крестьянина, ещё в молодые годы переселился в Польшу. Мы не можем сказать, что заставило его покинутьФранцию, но в Польше он нашёл новую родину и принимал горячее участие в её судьбе. Николя Шопен вместе с польскими патриотами принимал участие в борьбе за независимость Польши. После разгрома восстания Костюшко и окончательного раздела Речи Посполитой 1795 год Николя Шопен, капитан армии Тадеуш Костюшко, несмотря на шаткость своего положения, решил остаться в Польше. Человек широкого умственного кругозора и образования, он занялся педагогической деятельностью и вскоре завоевал репутацию одного из лучших педагогов Варшавы. В 1802 году Николя Шопен, приглашённый в качестве воспитателя к детям графа Скарбка, поселился в имении Скарбков Желязова-Воля. В 1806 году состоялся брак с дальней родственницей Скарбков, — Юстиной Кшижановской. По сохранившимся свидетельствам, мать композитора была чрезвычайно музыкальна, хорошо играла на фортепиано, обладала красивым голосом. Своей матери Фредерик обязан первыми музыкальными впечатлениями, привитой с младенческих лет любовью к народным мелодиям. Интеллигентность и чуткость родителей спаяли всех членов семьи любовью и благотворно сказывались на развитии одаренных детей. Кроме Фредерика в семействе Шопенов было ещё три сестры: старшая — Людвика в замужестве Енджеевич, бывшая его особенно близким и преданным другом, и младшие — Изабелла и Эмилия. Сёстры обладали разносторонними способностями, а рано умершая Эмилия — выдающимся литературным талантом.

Осенью 1810 года, спустя некоторое время после рождения сына, Николя Шопен переселился в Варшаву. В Варшавском лицее он, благодаря протекции Скарбков, у которых он был гувернёром, получил место после смерти преподавателя пана Маэ. Шопен был учителем французского языка и содержал пансион для воспитанников лицея.

1.2. Детство

Уже в детские годы Шопен проявил необыкновенные музыкальные способности. Он был окружён особым вниманием и заботой. Подобно Моцарту, он поражал окружающих музыкальной «одержимостью», неиссякаемой фантазией в импровизациях, прирождённым пианизмом. Его восприимчивость и музыкальная впечатлительность проявлялись бурно и необычно. Он мог плакать, слушая музыку, вскакивать ночью, чтобы подобрать на фортепиано запомнившуюся мелодию или аккорд.

В своём январском номере за 1818 год одна из варшавских газет поместила несколько строк о первой музыкальной пьесе, сочинённой композитором, учащимся ещё в начальной школе. «Автор этого „Полонеза“ — написала газета, — ученик, которому ещё не исполнилось 8 лет. Это — настоящий гений музыки, с величайшей лёгкостью и исключительным вкусом исполняющий самые трудные фортепианные пьесы и сочиняющий танцы и вариации, которые вызывают восторг у знатоков и ценителей. Если бы этот вундеркинд родился во Франции или Германии, он привлёк бы к себе большее внимание».

Знаменитая Каталани как бы предугадала в десятилетнем Шопене великую будущность, подарив ему часы с надписью «Madame Catalani à Frédéric Chopin âgé de dix ans». Молодого Шопена учили музыке, возлагая на него большие надежды. Пианист Войцех Живный (1756—1842), чех по происхождению, начал заниматься с 9-летним мальчиком. Занятия были серьёзные, несмотря на то что Шопен, помимо того, учился в одном из варшавских училищ. Войцех Живный был единственным наставником Шопена по фортепиано. Исполнительский талант мальчика развивался настолько быстро, что к двенадцати годам Шопен не уступал лучшим польским пианистам. Живный отказался от занятий с юным виртуозом, заявив, что ничему больше не может научить его.

1.3. Юность

Окончив училище и завершив продолжавшиеся семь лет занятия у Живного, Шопен начал свои теоретические занятия у композитора Йозефа Эльснера.

Покровительство князя Антона Радзивилла и князей Четвертинских ввело Шопена в высшее общество, которое было впечатлено обаятельной внешностью и изысканными манерами Шопена. Вот что об этом говорил Ференц Лист: «Общее впечатление его личности было вполне спокойное, гармоничное и, казалось, не требовало дополнений в каких-либо комментариях. Голубые глаза Шопена блистали более умом, чем были подёрнуты задумчивостью; мягкая и тонкая его улыбка никогда не переходила в горькую или язвительную. Тонкость и прозрачность цвета его лица прельщали всех; у него были вьющиеся светлые волосы, нос слегка закруглённый; он был небольшого роста, хрупкого, тонкого сложения. Манеры его были изысканны, разнообразны; голос немного утомлённый, часто глухой. Его манеры были полны такой порядочности, в них был такой cachet кровного аристократизма, что его невольно встречали и принимали, как князя… В общество Шопен вносил ту ровность расположения духа лиц, которых не беспокоят заботы, которые не знают слова „скука“, не привязаны ни к каким интересам. Шопен был обыкновенно весел; его колкий ум быстро отыскивал смешное даже и в таких проявлениях, которые не всем бросаются в глаза».

Поездки в Берлин, Дрезден, Прагу, где он побывал на концертах выдающихся музыкантов, способствовали его развитию.

1.4. Артистическая деятельность

С 1829 г. начинается артистическая деятельность Шопена. Он выступает в Вене, Кракове, исполняя свои произведения. Возвратившись в Варшаву, он её покидает навсегда в 1830 г. Эта разлука с родиной была причиной его постоянной скрытой скорби — тоски по родине. К этому прибавилась в конце тридцатых годов любовь к Жорж Санд, которая дала ему больше огорчения, чем счастья.

В Париж, где Шопена ожидали новая жизнь и слава, он переселился в 1831 г. Первый концерт Шопен дал в Париже в 22 году. Успех был полный. В концертах Шопен выступал редко, но в салонах польской колонии и французской аристократии слава Шопена росла чрезвычайно быстро. Были композиторы, которые не признавали его талант, например, Калькбреннер и Джон Филд, но это не мешало Шопену приобрести множество преданных поклонников как в артистических кругах, так и в обществе. Любовь к преподаванию музыки и пианизма была отличительной чертой Шопена, одного из немногих великих артистов, которые посвятили этому много времени.

В 1837 г. Шопен почувствовал первый приступ болезни легких. С этим временем совпадает связь с Жорж Санд. Пребывание на Майорке вместе с Жорж Санд негативно отразилось на здоровье Шопена, он страдал там от астматических приступов. Зато он много времени проводил в сельской местности во Франции, где у Жорж Санд было имение в Ноане.

Десятилетнее сожительство с Жорж Санд, полное нравственных испытаний, сильно подточило здоровье Шопена, а разрыв с ней в 1847 г., помимо того, что вызвал у него совершенно ненужный стресс, лишил его возможности отдыхать в Ноане. Желая покинуть Париж, чтобы сменить обстановку и расширить свой круг знакомств, Шопен в апреле 1848 г. отправился в Лондон — концертировать и преподавать. Это оказалось последним его путешествием. Успех, нервная, напряженная жизнь, сырой британский климат, а главное, периодически обострявшееся хроническое заболевание лёгких, — всё это окончательно подорвало его силы. Вернувшись в Париж, Шопен слёг. 5 (17) октября 1849 г. его не стало.

О Шопене глубоко скорбил весь музыкальный мир. На его похороны собрались тысячи поклонников его творчества. Согласно желанию покойного, на его похоронах известнейшими артистами того времени был исполнен «Реквием» Моцарта — композитора, которого Шопен ставил выше всех других (а его «Реквием» и симфонию «Юпитер» называл своими любимыми произведениями). На кладбище Пер-Лашез прах Шопена покоится между могилами Керубини и Беллини. Сердце Шопена было, согласно его воле, отправлено в Варшаву, где оно замуровано в колонну Церкви Святого Креста.

4. Творчество

Никогда — ни до, ни после Шопена — его родина, Польша, не давала такого музыкального гения. Его творчество почти целиком является пианистическим. Хотя редкий композиторский дар Шопена мог бы сделать его замечательным симфонистом, его деликатная, замкнутая натура довольствовалась рамками камерного жанра — если не считать, конечно, двух его замечательных фортепианных концертов.

В полонезах, балладах Шопен рассказывает о своей стране, Польше, о красотах её пейзажей и трагическом прошлом. В этих произведениях он использует лучшие черты народного мелоса. Вместе с тем Шопен исключительно самобытен. Музыка его отличается смелой изобразительностью и нигде не страдает причудливостью. После Бетховена классицизм уступил место романтизму, и Шопен стал один из главных представителей этого направления в музыке. Если где-то в его творчестве и чувствуется рефлексия, то, наверное, в сонатах, что не мешает им быть высокими образцами жанра. Часто Шопен достигает вершин трагизма, как, например, в похоронном марше в сонате op. 35, или предстает замечательным лириком, как, например, в adagio из второго фортепианного концерта. К лучшим произведениям Шопена можно отнести этюды: в них, помимо технических экзерсисов, бывших до Шопена главной и чуть ли не единственной целью этого жанра, слушателю раскрывается удивительный поэтический мир. Эти этюды отличаются то юношеской порывистой свежестью, как, например, этюд ges-dur, то драматизмом (этюды f-moll, c-moll). В них имеются замечательные мелодические и гармонические красоты. Этюд cis-moll достигает бетховенских высот трагизма. Наиболее интимным, «автобиографическим» жанром в творчестве Шопена являются его вальсы. По мнению российского музыковеда Изабеллы Хитрик, связь между реальной жизнью Шопена и его вальсами исключительно тесна, и совокупность вальсов композитора может рассматриваться как своеобразный «лирический дневник» Шопена. Шопен отличался выдержанностью и замкнутостью, поэтому его личность раскрывается только тем, кто хорошо знает его музыку. Многие знаменитые артисты и литераторы того времени преклонялись перед Шопеном: композиторы Ференц Лист, Роберт Шуман, Феликс Мендельсон, Адольф Мейербер, Игнац Мошелес, Гектор Берлиоз, певец Адольф Нурри, поэты Генрих Гейне и Адам Мицкевич, художник Эжен Делакруа, журналист Агатон Гиллер и многие другие. В 1949—1962 гг. польским музыковедом Людвиком Бронарским было опубликовано полное собрание сочинений Шопена — «Fr. Chopin, Dzieła wszystkie», PWM, Kraków. В честь Шопена назван кратер на Меркурии.

3. Наследие

Шопен является одним из основных композиторов в репертуаре многих пианистов. Записи его произведений появляются в каталогах крупнейших звукозаписывающих компаний. С 1927 года в Варшаве проводится Международный конкурс пианистов имени Шопена. Среди победителей конкурса числится знаменитый польский пианист Х. Штомпка, который был поклонником творчества Шопена.

В 1934 году в Варшаве был основан университет имени Шопена, который впоследствии был преобразован в Общество им. Шопена. Обществом неоднократно издавались произведения Шопена и статьи о его творчестве.

1 марта 2010 года в столице Польши, Варшаве после реконструкции и модернизации был открыт самый современный и удивительный биографический музей в мире — Музей Фредерика Шопена. Данное событие приурочено к 200-летию со дня рождения знаменитого польского композитора и музыканта.

Постановлением Сейма Польской Республики 2010 год объявлен Годом Шопена[6].

4. Творчество

Основные сочинения Шопена:

4.1. Фортепианное творчество

· 2 концерта для фортепиано с оркестром № 1 e-moll Op. 11 и № 2 f-moll Op. 21

· 3 сонаты (№ 1 c-moll Op. 4, № 2 b-moll Op. 35, № 3 h-moll Op. 58)

· 4 баллады

· 4 экспромта

· 4 скерцо

· 3 рондо

· 18 вальсов

· 58 мазурок

· 21 ноктюрн

· 16 полонезов

· 24 прелюдии Op. 28 и прелюдия cis-moll Op. 45

· 24 этюда Op. 10 и Op. 25 и 3 посмертных этюда

· Вариации (в том числе «Блестящие вариации» Op. 12)

· Танцевальные пьесы: Контрданс Ges-dur, 3 экосеза Op. 72 № 3

· Другие произведения — «Большая фантазия на польские темы» Op. 13, «Краковяк, большое концертное рондо» Op. 14, «Большой блестящий полонез» (либо, как его чаще называют, «Andante spianato и Большой блестящий полонез») Op. 22, Тарантелла Op. 43, Концертное аллегро Op. 46, Фантазия Op. 49, Колыбельная Op. 57, Баркарола Op. 60 и т. д.

Камерное творчествоФортепианное трио Op. 8Соната для виолончели и фортепиано Op. 65 Вокальное творчество

· Песни Op. 74

Список литературы:

1. Иногда в источниках, чаще всего польскоязычных, встречается транскрипция Szopen, см. напр. Sikorski J. Wspomnienie Szopena. / Biblioteka Warszawska t. 4, z. 108, 1849. s. 510-559; Przybyszewski S. Szopen a naród. — Kraków.: Spółka nakł. «Książka», 1910; Paderewski I. J. Szopen. — Warszawa: Muzyka, 1926; Gliński M. Szopen: monografja zbiorowa. — Warszawa: Muzyka, 1932 и др.

2. В русском языке, в отличие от английского, закрепилось офранцуженное произношение его имени и фамилии — Фредери́к Шопе́н, а не польское Фриде́рик Шо́пен.

3. Французское написание фамилии — Chopin — проистекает от фамилии его отца, француза по национальности, см. Wincenty Łopaciński Chopin, Mikołaj / Polski słownik biograficzny, vol. III. — Kraków.: Polska Akademia Umiejętnosści, 1937, pp. 426–27.

4. Однако Фридери́ка Францише́ка Шопе́на, Польский язык. Методические указания (Ударение), Музыкальная шкатулка от Шопена

5. oldict.com Online Dictionary

6. 2010 — The Year of Fryderyk Chopin

Источник: ru.wikipedia.org/wiki/Шопен,_Фредерик

www.ronl.ru

Доклад - Фредерик Шопен - Биографии

Детство и юные годы

ФридерикШопен родился близ Варшавы в имении Желязова Воля. Оспариваются три даты егорождения. Официальная метрика, обнаруженная в Броховском приходском костеле,говорит о том же, что и письма и семейные предания. До сих пор мы не знаем, былли то солнечный день 1 марта 1810 года, или пасмурный день 1 марта 1809 года,или, наконец, 22 февраля 1810 года.

Отецкомпозитора — Николай Шопен — француз, сын лотарингского крестьянина, еще вмолодые годы переселился в Польшу. Трудно сказать, что заставило его покинутьФранцию, но в Польше он нашел новую родину и принимал горячее участие в еесудьбе. Николай Шопен вместе с польскими патриотами принимал участие в борьбеза независимость Польши. После разгрома восстания Костюшки и окончательногораздела Польши (1795) Николай Шопен, капитан армии Костюшки, несмотря нашаткость своего положения решил остаться в Польше. Человек широкого умственногокругозора и образования, он занялся педагогической деятельностью и вскорезавоевал репутацию одного из лучших педагогов Варшавы. В 1802 году НиколайШопен, приглашенный в качестве воспитателя к детям графа Скарбека, поселился вимении Скарбеков Желязова Воля. В 1806 году состоялся брак с дальнейродственницей Скарбеков Юстиной Кжижановской. По сохранившимся свидетельствам,мать композитора была чрезвычайно музыкальна, хорошо играла на фортепиано,обладала красивым голосом. Своей матери Фридерик обязан первыми музыкальнымивпечатлениями, привитой с младенческих лет любовью к народным мелодиям.

Осенью1810 года, спустя некоторое время после рождения сына, Николай Шопенпереселился в Варшаву. В Варшавском лицее он благодаря счастливому стечениюобстоятельств (то есть благодаря протекции Скарбеков, у которых он былгувернером, и «благодаря» смерти преподавателя Варшавского лицея пана Маэ)получил место преподавателя французского языка и содержал пансион длявоспитанников лицея.

Интеллигентностьи чуткость родителей спаяли всех членов семьи любовью и благотворно сказывалисьна развитии одаренных детей. Кроме Фридерика в семействе Шопенов было еще трисестры: старшая — Людвика (в замужестве Енджеевич), бывшая его особенно близкими преданным другом, и младшие — Изабелла и Эмилия. Сестры обладали разностороннимиспособностями, а рано умершая Эмилия — выдающимся литературным талантом. Особымвниманием и заботой был окружен маленьким Шопен с его необыкновенныммузыкальным дарованием. Подобно Моцарту, он поражал окружающих музыкальной«одержимостью», неиссякаемой фантазией в импровизациях, прирожденным пианизмом.Его восприимчивость и музыкальная впечатлительность проявлялись бурно инеобычно. Он мог плакать, слушая музыку, вскакивать ночью, чтобы подобрать нафортепиано запомнившуюся мелодию или аккорд.

Кшестилетнему или семилетнему возрасту относят начало систематических занятийФридерика на фортепиано. Первым и единственным его учителем фортепианной игрыбыл Войцех Живный (1756 — 1842), чех по происхождению. Живный едва ли былпервоклассным педагогом, но каким он был музыкантом, можно судить по тому, чтоименно он воспитал в Шопене любовь к И.С. Баху и В.А. Моцарту. Будучи ужезрелым художником и концертирующим пианистом, Шопен не расставался спартитурами Моцарта, а однажды на вопрос, как он готовится к выступлениям,ответил: «Я обыкновенно запираюсь на две недели и играю Баха — это мояподготовка».

Фридерикубыло 12 лет, когда Живный сам отказался от дальнейших занятий, рассудив, чтобольше ничего не может дать своему ученику. Почти одновременно с началом серьезногомузыкального обучения появляются и первые сочинения. Полонез g-moll былопубликован, когда его автору едва исполнилось 7 лет, а вскоре в феврале 1818года состоялось публичное выступление маленького Шопена.  Варшавская прессавосторженно отметила это событие: «Композитор этого польского танца, ребеноквосьми лет… это настоящий музыкальный гений. Он не только совершенно свободнои с большим вкусом исполняет самые трудные пьесы на фортепиано, но он икомпозитор нескольких танцев и вариаций, которые изумляют знатоков музыки,учитывающих детский возраст автора». Первое открытое выступление положилоначало дальнейшим артистическим успехам Шопена в Варшаве.

Влицей Шопен поступил в 1823 году сразу в четвертый класс. Учился старательно исерьезно, из всех предметов отдавал предпочтение истории и польской литературе,удостаивался наград при переходе из класса в класс, однако  Фридерик оставалсясовершенно равнодушным к тем наукам, которые в будущем смогли бы обеспечить емукарьеру и высокое общественное положение.

КаникулыФридерик часто проводил в имениях близких друзей в коренных районах Польши, вШафарне и Оброве. Там проникал он к источникам народного музыкальноготворчества, часами наблюдая деревенские гулянья с танцами и песнями, напряженновслушиваясь в своеобразное звучание деревенского оркестра, лихо играющеговсевозможные оберки, мазуры, деревенские полонезы. Шопен сам признавался: «Ядолго учился чувствовать польскую народную музыку». По мнению польскогобиографа Гезика, собственные впечатления Шопена дали ему больше, чем всеучителя.

Влицейские годы проявляется многосторонняя талантливость Шопена. Он пишет стихи,сочиняет театральные пьески для домашних спектаклей; сохранившиеся рисункикрасками и меткие остроумные  карикатуры говорят о незаурядных способностях вэтой области; а его мимический талант не раз вызывал восхищение знатоковтеатра. Острый  глаз художника, чудесный беззлобный юмор помогали быстроподметить характерность черт видимого и тут же облечь его в забавнуюкарикатуру, воспроизвести в музыкальной импровизации, в актерском жесте,мимике. В годы, когда ничто не омрачало жизнь Шопена, жизнерадостностьодаренной натуры проявляла себя везде и во всем. Он неистощим в изобретениизабавных проделок, письма его полны веселых шуток и острот.

Разностороннееразвитие, тонкий ум и благородство характера, непринужденное изящество манерпридавали облику Шопена редкую привлекательность.

Когдав 1826 году Шопен поступил в Варшавскую консерваторию, внутренне, духовно онуже был подготовлен к восприятию широких явлений культуры, к их трезвой иразумной оценке. Просвещенная личность Николая Шопена, обширные связи спрогрессивными кругами польского общества привлекали в его дом многочисленныхпредставителей передовой польской интеллигенции — писателей, ученых,музыкантов, художников.

КазимирБродзиньский (1791 — 1835), поэт и исследователь польской литературы, профессорВаршавского университета, чьи лекции посещал Ф. Шопен, говорил: «Поэзия естьзеркало, в котором отражается каждая эпоха, каждый народ. Не будем эхомчужеземцев, не станем вытаптывать цветы на родной земле только потому, что наней легко разрастаются чужие».

Средиличных друзей Шопена было немало истинно талантливых людей. Близким домашнемукругу Шопена был известный композитор и педагог Юзеф Эльснер (1789 — 1854). Онпосвятил свою жизнь разносторонней музыкально — просветительской деятельности.В течение многих лет Эльснер состоял директором Национальной оперы, затемвозглавлял основанную в 1821 году Варшавскую консерваторию, несколько позжеполучившую наименование Главной школы музыки, где преподавалисьмузыкально-теоретические предметы. В Главную школу музыки Шопен поступил осенью1826 года после окончания лицея. В консерватории он занимался теоретическимипредметами и композицией под руководством Ю. Эльснера, у которого, по-видимому,брал уроки еще до поступления. Эльснер, многоопытный педагог, умный и чуткийруководитель, бережно охранял своеобразный талант юного музыканта. Осторожный ввысказываниях, скупой на похвалы Эльснер, наблюдая в течение трех лет замузыкальным развитием своего ученика со все большим энтузиазмом отмечает егоуспех и необычайный творческий рост. На исходе первого года занятий в 1827 годуон пишет в отчете: «исключительные способности». В 1829 — год окончания консерватории- «исключительное дарование, музыкальный гений».

Шопенпитал глубокое уважение и благодарность к своему учителю и признавал, чтоименно Эльснер помог ему найти свой путь. Как-то в беседе с одним венскимжурналистом он сказал: «… у Живного и Эльснера даже величайший осел выучилсябы».

Сокончанием консерватории Шопен вступает в новую полосу артистической итворческой деятельности. О нем начинают уже судить не только как о выдающемсяпианисте и импровизаторе, но и как об авторе интересных и оригинальныхпроизведений.

Известно,что Шопен очень рано начал писать. Ряд ранних пьес был опубликован после егосмерти; многие он переделывал и исправлял будучи уже в Париже, некоторые, болеепоздние, печатались раньше, чем написанные до них — все это до известнойстепени отразилось на хронологическом списке. Но для рассматриваемого этапасущественно, что в полудетских сочинениях, еще с робостью нащупывая свой путь,Шопен интуитивно тянется к жанрам, тематике, образам, чьи корни уходят внациональное искусство.

Следуяиздавна сложившейся национальной традиции, представленной Огиньским,Курпиньским, Стефани, Шопен пишет свои полонезы и мазурки. Еще не окончивконсерваторию, он достигает той степени зрелости, которая позволяетпроницательным людям приветствовать в его лице появление нового гения. Средимногого, написанного за время  1826 по 1828 год, выделяются национальнымхарактером музыки, уверенностью письма, свежестью колорита Rondo a la Mazur op. 5,мазурка a-moll op. 68, Вариации на тему Моцарта op. 2.

Именнов рецензии на эти вариации Шуман возвестил миру появление нового гения. Всвойственной Шуману-критику своеобразной писательской манере он рисует целуюсцену, в которой собравшиеся друзья ведут оживленную беседу. «Со словами:«Шапки долой, господа, перед вами гений» Эвсебий положил перед нами какую-топьесу. Названия мы не должны были видеть… «Ну, сыграй», — сказал Флорестан.Эвсебий сел: прислонившись к оконной нише, мы слушали… Конечно, все одобрениеФлорестана, если не считать блаженной улыбки на его лице, заключалось лишь всловах, что вариации могли бы принадлежать Бетховену или Шуберту, будь онифортепианными композиторами по преимуществу». Каково же было изумлениеприсутствующих, когда они увидели на титульном листе незнакомое имя и опус 2.«Да, — продолжает Шуман, — вот снова нечто знаменательное — Шопен, я никогда неслыхал этого имени — кто бы мог он быть — во всяком случае гений...».

Внепрерывном творческом труде крепло мастерство композитора, через глубокое, вомногом еще интуитивное усвоение традиций совершался процесс и постепенногоочищения от наслоений разного рода влияний, происходили поиски своегомузыкального стиля. Его почвенные связи проявлялись преимущественно в областималых форм. К концу же 20-х годов Шопен создает ряд крупных концертныхпроизведений: Фантазию на польские темы op. 13 и Rondo a la Krakowiak, написанные в 1828 году; в 1829 — 1830годах появляются оба концерта для фортепиано с оркестром — f-moll и e-moll.

 Мазуркиop. 68 или мазурка a-moll (изданная впоследствии под op. 17 № 4) — пример поразительной тонкостихудожественного постижения духа польского народа. В крупных формах и особенно вконцертах в полной мере раскрывается чарующий пианизм и многокрасочностьшопеновского лиризма. Задушевность, горячая струя лирического чувства выраженас присущими жанру виртуозностью и артистическим блеском.

Обращениекомпозитора к эстрадно-виртуозным жанрам продиктовано было неписанными законамибольшой эстрады. Концертные программы того времени пестрели вариациями,попурри, фантазиями, парафразами. Избирая своим поприщем артистическуюдеятельность, Шопен учитывал большую потребность в такого рода сочинениях. Вэтом убеждала концертная практика Варшавы, опыт, вынесенный из заграничныхпоездок. Однако произведения Шопена, написанные на заре творческой жизни,такие, как Фантазия op. 13 или Краковяк op. 14, выделяются из общей массы виртуозных пьес оригинальностьютематического материала, его национальным своеобразием. Именно это последнееобстоятельство особенно способствовало шумному успеху выступлений Шопена вВене.

Вначале 1829 года после окончания Главной школы музыки Шопен с несколькимидрузьями выехал из Варшавы, направляясь в Вену.

Рекомендательныеписьма от Эльснера к представителям музыкального мира Вены помогли молодомупианисту войти в артистические круги города и возбудить своей игрой живейшийинтерес. По собственным словам Шопена, его принимали как виртуоза первогоранга, ставили рядом с Мошелесом, Герцем, Калькбреннером — наиболее популярнымипианистами первых десятилетий XIX века.

Побуждаемыйновыми венскими друзьями, Шопен решает объявить свой концерт. 11 августа вимператорском оперном театре состоялась музыкальная «академия», на которой онвыступил с Вариациями op. 2,импровизациями на тему из оперы французского композитора Буальдье «Белая дама»и на польскую тему «Хмель». Об этом концерте Шопен сообщает родным в Варшаву:«Когда я появился на сцене, меня встретили аплодисментами, и после исполнениякаждой вариации были такие аплодисменты, что я не слышал tutti оркестра. После окончания такаплодировали, что мне пришлось выйти второй раз и поклониться». На долюимпровизаций выпал еще больший успех. «… Хмель, — пишет Шопен, — … наэлектризовал непривычную к таким мотивам публику. Мои партерные шпионыуверяют, что на скамейках прямо подпрыгивали».

Второйконцерт, который Шопен дал через неделю, прошел с еще большим успехом. Вблагожелательной рецензии после второго концерта говорилось: «Это молодойчеловек, который идет своим путем и достигает успехов на этом пути, несмотря нато, что его приемы и манера игры, так же как и приемы письма, значительноотличаются от общепринятых форм концертантов. Отличие это заключается в том,что стремление создавать музыку заметно преобладает у него над стремлениемнравиться...».

Наобратом пути из Вены Шопен побывал в Праге и Дрездене. Окрыленныйартистическими победами, освеженный впечатлениями интересного путешествия,Шопен в начале сентября вернулся в Варшаву.

Посещениеразличных музыкальных собраний, встречи с друзьями, поездки за пределы Варшавыпроходили на фоне упорного творческого труда. Примерно за од, который отделяетпервое посещение Вены от второго и окончательного отъезда, появляется немалоновых сочинений: кроме фортепианных миниатюр завершена работа над концертом f-moll, начат изакончен концерт e-moll.

Признаниевыдающегося дарования Шопена не только на родине, но и за ее пределамиукрепляло в нем самом, в кругу его родных и близких мысль о необходимостидлительного пребывания за границей для дальнейшего совершенствования.Намечается поездка опять в Вену, оттуда в Италию, затем в Париж. В марте 1830года, перед отъездом, Шопен дал в Варшаве два публичных концерта. В отзывахединодушно отмечался национальный колорит шопеновской музыки, а в одной изрецензий была высказана пророческая мысль, что подобно тому, как немцыМоцартом, так когда-нибудь поляки будут гордиться Шопеном. Как бы суммируямнение передовой общественности, Мауриций Мохнацкий поместил в газете «Курьерпольский» статью, в которой писал: «Земля, которая призвала к жизни этогоартиста своими песнями, воздействовала на его музыкальный облик, чтосказывается иногда в его творчестве: многие звуки кажутся живым отражениемнашей родимой гармонии.

Длятого, чтобы изысканность игры и гениальность творца слить воедино с чарующейпростотой наших народных песен, столь искусно воспринятой Шопеном, нужно былообладать особым чутьем, постичь музыку наших полей и лесов, вслушиваться впесни польского крестьянина».

Ничтовнешнее, казалось бы, не задерживало Шопена в Варшаве, тем не менее из месяца вмесяц он откладывал день отъезда. Он чувствовал и понимал, что надвигалосьнечто серьезное и тревожащее. В накаленной политической атмосфере Польшиназревали важные события: оживилась деятельность польских патриотов, готовившихвосстание против царизма, одновременно усилились репрессии полицейских властей.В этой опасной обстановке Шопену трудно было оставить родину, родных, близких.Угнетенный мрачными предчувствиями, он делится ими со своим другом ТитусомВойцеховским: «… нет у меня сил назначить день [отъезда]; мне представляется,что я уезжаю, чтобы навсегда забыть о доме; мне представляется, что я уезжаю,чтобы умереть, — а как, должно быть, горько умирать на чужбине, не там, гдежил. Как ужасно мне будет видеть у смертного ложа вместо родных равнодушноговрача или слугу».

Всеже день отъезда приближался. 11 октября состоялся прощальный концерт, накотором Шопен исполнил Фантазию на польские темы и новый концерт e-moll. И толькоспустя три недели, 2 ноября Шопен решился покинуть Варшаву. Накануне, навечере, устроенном друзьями, Шопену преподнесли серебряный кубок с польской землей; его он должен был хранить в знак верности своей родине.

Вконце ноября 1830 года вместе со своим другом Титусом Войцеховским Шопенвторично приехал в Вену.

Нотеперь пребывание его в этом городе омрачает тень драматических событий,разыгравшихся в Польше. Как только весть о восстании долетела до приятелей,Войцеховский тут же собрался в обратный путь. С трудом поддался Шопен уговорамдрузей и письменным настояниям отца в Вене и служить родине своим искусством.Но мучительные колебания, тревога за участь дорогих людей не оставляли его.Свое душевное состояние он поверяет самым испытанным товарищам детства июности. Яну Матушиньскому он пишет: «Если бы не то, что отцу и без того тяжко,я бы немедленно вернулся. Я проклинаю час своего отъезда, и Ты, зная мои дела,должен согласиться, что с отъездом Титуса слишком много сразу свалилось наменя. Все эти обеды, вечера, концерты, танцы, которыми я сыт по горло, надоелимне: так мне тут тоскливо, глухо, мрачно. Я люблю все это, но не при такихжестоких обстоятельствах. Я не могу поступать, как мне хочется, а долженнаряжаться, завиваться, обуваться; в гостиных притворяюсь спокойным, авернувшись домой, бушую на фортепиано».

Кбеспокойству за судьбу близких примешивались обстоятельства, ущемлявшиенациональную гордость Шопена. Шопену не раз приходилось быть бессильнымсвидетелем оскорбительных выпадов, насмешек над своими соотечественниками.Австрийский меттерниховский режим — один из самых реакционных, и неудивительно,что официальные власти, аристократические круги, монархически настроенноезажиточное бюргерство с подозрением и опаской относилось к полякам.Неблагоприятная политическая ситуация косвенно отразилась и на собственномположении Шопена, больно его уязвила. В письме к Ю. Эльснеру он сообщает:«… мне следовало написать Вам сразу же по моем прибытии в Вену. Но я всемедлил… потому, что ждал, когда буду в состоянии сообщить вам о себе что-либоопределенное. Однако с того дня, как я узнал о событиях 29 ноября, и донастоящего времени я не испытывал ничего, кроме щемящей тревоги и тоски; иМальфатти (известный врач, любитель музыки, друг Бетховена) напрасно стараетсяменя убедить, что каждый артист — космополит. Если даже это так, то как артистя еще в колыбели, а как поляк уже начал третий десяток… я до сих пор не думалоб устройстве концерта. Потому что теперь мне во всех отношениях предстоятбольшие трудности… события в Варшаве, быть может, настолько изменили в неблагоприятнуюсторону мое положение, насколько в Париже они могли бы ему содействовать».

Шопенправильно оценивал создавшуюся обстановку. Прежняя заинтересованность молодымталантом сменилась холодной учтивостью и равнодушием. Поведение влиятельныхмузыкантов — безразличие одних, боязнь конкуренции со стороны других — неоставляло места иллюзиям. Шопену не удалось прийти к соглашению с издателями,как не удалось добиться организации своих концертов. Только в апреле 1831 годаон в числе других музыкантов принял участие в публичном концерте, а в июне тогоже года исполнил концерт e-moll на одной из музыкальных академий.

Омузыкальных вкусах венцев с обидой и нескрываемым раздражением Шопен пишет вВаршаву своему бывшему учителю: «Они здесь вальсы называют сочинениями! аШтрауса и Линнера, которые играют им для танцев, — капельмейстерами». Идобавляет: «Из этого все же не следует, что все тут так думают: напротив, почтивсе над этим смеются, но все-таки печатают только вальсы».

Шопенрешает ехать в Париж. Но не просто было поляку получить визу на въезд воФранцию. После долгих хлопот удалось добиться паспорта в Лондон «проездом черезПариж».

20июля со своим приятелем поляком Кумельским он выехал из Вены, направляясь черезМюнхен и Штутгарт в Париж.

Темвременем революционные события в Польше принимали все более катастрофическийоборот, и в начале сентября 1831 года восставшая Варшава пала под натискомрусских войск армии Паскевича.

Оразгроме польской революции и сдаче Варшавы Шопен узнал, находясь в Штутгарте.Страницы его дневника, его письма полны самого бурного и мрачного отчаяния.Боль, тревога, гнев находят выход в его творчестве, рождая произведения, вкоторых драматизм шопеновского гения впервые раскрылся во всей своей глубине.Тяжелая скорбь прелюдий a-moll, неистовая патетика прелюдии d-moll,«революционный» этюд c-moll запечатлели перелом, происшедший втворческом сознании Шопена. Мечтательная юношеская лиричность отступила передтрагизмом новых образов. Тема Родины отныне становится ведущей творческой темойШопена.

Польскаяреволюция как бы проложил некую грань между двумя большими периодами творческойбиографии Шопена. Варшава — безоблачная юность, окрыленность, радужные надежды.Париж — быстро растущие духовная зрелость, мастерство, завоевание вершин композиторскогоискусства, жизнь со всеми ее драматическими контрастами.

Крушениереволюции в Польше, последовавшие гонения и реакция навсегда отрезали Шопенупуть на родину. Осенью 1831 года он приехал в Париж, где оставался до концасвоих дней.

Период творческой зрелости

Впериод между двумя революциями 1830 и 1848 годов Париж живет в особомлихорадочном напряжении. Июльская монархия, установившая господство крупнойбуржуазии, празднует свою победу, о непрочности которой то и дело напоминаютгрозные выступления пролетариата, брожение в массах мелкой буржуазии, оппозициясо стороны демократической интеллигенции.

Властьбанкиров принесла бешеную погоню за наживой, разложение общественной морали инравов, придавала специфический характер всему строю общественной жизни. Внаступившем царстве лавочников все служило предметом торговли: честь и талант,красота и невинность. Удачная биржевая сделка или торговая спекуляция моглипревратить темного дельца и авантюриста в «уважаемого» финансиста, а продажнаяпресса — сделать модным и, следовательно, богатым ловкого виртуоза.

Ноодновременно Париж — крупнейший центр западноевропейской цивилизации икультуры. В этом «городе революции» с его возбужденным пульсом и кипениемполитических страстей, с относительной, в сравнении с большинством государствЕвропы, свободой создавалось искусство большой силы и значения. Мир литературыбыл представлен именами выдающихся писателей: Бальзака, Стендаля, Гюго, Мериме,Жорж Санд, Мюссе и многих других. В живописи выдвинулся ряд талантливыххудожников. Крупнейший из них — Эжен Делакруа — сделался другом Шопена.

Парижстановится местом паломничества свободомыслящей интеллигенции всех стран. Тудаустремляются артисты и писатели, художники и музыканты. Многие оседают надолго,некоторые обретают в Париже вторую родину и содействуют блеску парижскойкультуры. Не в меньшей мере, чем отечественным, Париж обязан своей славойиноземным художникам — Гейне и Мицкевичу, Листу и Шопену.

Большогоразмаха достигает музыкальное искусство Парижа в 30 — 40-х годах. Наряду сфранцузскими светилами оперно-театрального искусства — Обером, Галеви,симфонистом-новатором Берлиозом блистают Россини, Мейербер, Беллини, Доницетти.Бесконечна вереница прославленных оперных певцов, приезжающих на гастроли иангажированных постоянно: Паста и Рубини, Малибран, Нурри, Виардо, Лаблаш идругие. Плеяду выдающихся виртуозов-пианистов возглавляют Калькбреннер, Герц,Тальберг, Лист; ореол сенсации окружает концерты Паганини.

Нобыло и нечто снижавшее художественно-эстетическую ценность музыкальногоискусства, расцветшего в эту пору на парижской почве. Ошеломляющие эффекты ивеликолепие оперных постановок подчас лишь прикрывали пустоту самой музыки;коммерческие интересы создавали нездоровую шумиху вокруг эстрады, частопревращая ее в место состязаний виртуозов всех мастей и рангов.

Шопенубыло немногим более двадцати лет, когда он приехал в Париж. Вырванный изпатриархальной семейной обстановки, лишенный привычной дружественной среды, онсразу попал в водоворот парижской жизни. Но крепость моральных устоев,проницательность и острота ума помогли молодому музыканту разглядеть заобманчивой привлекательностью картину резких социальных противоречий. Проходитвсего два с небольшим месяца со дня приезда, и Шопен делится своими первыми впечатлениями:«Я добрался сюда довольно благополучно (но дорого) — и доволен тем, что здесьнашел; здесь первые в мире музыканты и первая в мире опера. Я знаком с Россини- Керубини, Паэром и т.д. и т.д.… Однако я ничего Тебе не написал овпечатлении, которое произвел на меня после Штутгарта и Страсбурга этот большойгород. Здесь величайшая роскошь, величайшее свинство, величайшая добродетель,величайшая порочность… крика, гама, грохота и грязи больше, чем можешь себевообразить. В этом муравейнике теряешься, и это удобно в том смысле, что никтоне интересуется тем, как кто живет». В другом письме, написанном вскоре послеэтого, трезвость суждений и оценок еще определеннее. «Сколько перемен, сколькобедствий… меня ветер загнал сюда… Париж — это все что хочешь: можешьвеселиться, скучать, смеяться, плакать, делать все, что Тебе угодно, и никто наТебя не взглянет, потому что здесь тысячи делающих то же, что и Ты, — и каждыйпо-своему. Я не знаю, есть ли где-нибудь больше пианистов, чем в Париже, не знаю,есть ли где-нибудь больше ослов и больше виртуозов, чем тут». С восторгом ивместе с нескрываемой иронией описывая в этом же письме исполнение «Севильскогоцирюльника», невообразимую роскошь постановок опер Мейербаха, Шопен замечает:«Однако Ты должен знать, что я не одурел и не намерен быть одураченным».

Шопенне проходит стороной мимо социально-политических вопросов, подвергая резкойкритике существующие порядки. В письме Войцеховскому он говорит о множествелюдей в лохмотьях, об угрожающих разговорах о «дураке Филиппе» — королеФранции, — «который еле держится еще своим министерством. Низший класс ужесовершенно разъярен — и все время думает, как изменить свое бедственноеположение...». Описывая увиденную политическую демонстрацию, он добавляет: «Тыне представляешь себе, какое впечатление произвели на меня эти грозные голосанедовольного народа… Только Гренобль пошел по следам Лиона, и, черт знает,что еще будет на свете».

Спомощью влиятельного музыканта, дирижера и композитора Ф. Паэра, к которому Шопенимел рекомендательное письмо от Мальфатти, завязались знакомства и связи сомногими знаменитостями музыкального мира, в том числе с Россини, Керубини,молодым Листом, звездой тогдашних пианистов Ф. В. Калькбреннер (1785 — 1849).Шопен был покорен манерой его игры и безукоризненной техникой. Он даже готовбыл принять предложение Калькбреннера совершенствоваться под его руководством втечение трех лет, однако предостерегающие письма от родных и Эльснера удержалиШопена.

Калькьбреннерпомог Шопену в организации первого публичного концерта и специально для этогослучая написал полонез для шести фортепиано. Концерт состоялся 26 февраля 1832года. Кроме вышеупомянутого полонеза, который «дуэтом» исполняли Шопен иКалькбреннер в сопровождении остальных четырех фортепиано, Шопен играл свойконцерт f-moll иВариации на тему Моцарта. Лист пришел в восторг от игры и произведенийпольского музыканта. Впоследствии он вспоминал о шопеновском дебюте:«… аплодисменты, возраставшие с удвоенной силой, казалось, никак не моглидостаточно выразить наш энтузиазм перед лицом этого таланта, который, наряду сосчастливыми новшествами своего искусства, открыл собою новую фазу в развитиипоэтического чувства».

Энтузиазмпублики, единодушие высоких оценок прессы привлекли всеобщее внимание к новомумолодому таланту. Дорого оплачиваемые уроки освободили Шопена от материальнойстеснительности, испытываемой на первых порах. Всегда скромный в отношении ксамому себе, он писал: «Я вошел в высшее общество, вращаюсь среди послов,князей, министров и сам не знаю, каким чудом это случилось, потому что сам ятуда не лез… мне посвящают свои сочинения люди с большим именем прежде, чем яим… ученики Консерватории, ученики Мошелеса, Герца, Калькбреннера, словом,законченные артисты, берут у меня уроки, ставят мое имя рядом с именем Фильда,- словом, если бы я был еще глупее, то думал бы, что достиг вершины своейкарьеры».

Ссамого начала артистической жизни Шопен пленял оригинальностью всего своегомузыкального облика. Виртуозно-техническая сторона его игры была безупречна,при том в шопеновском исполнительстве, как и в творчестве, не было ничегорассчитанного на внешний эффект. Это не был и «выверенный»,академически-холодный стиль, представленный Калькбреннером и его школой.Сильнейшее качество Шопена-пианиста таилось в редкой красоте звука, в тончайшейзвуковой палитре; с ее помощью он раскрывал безграничную гамму поэтическихнюансов. Шопен-исполнитель был неотделим от Шопена-композитора. И избалованныйПариж, который трудно было удивить виртуозностью, склонился перед очарованиемславянских мелодий и несравненной поэзией, которую источали звуки его музыки.По словам Листа, музыка и игра Шопена вызывали «чувство восхищения, трепета,робости, которое охватывает сердце вблизи сверхъестественных существ, вблизитех, кого не можешь разгадать, понять, обнять».

Сособым строем его вдохновенных образов сочеталось своеобразие исполнительскойманеры, несравненное шопеновское rubato.

Подобнотому, как в XVIII веке звуковая динамика — crescendo и diminuendo — сделалась новым выразительным средством, передавшим внарастаниях и спадах движение эмоций, так шопеновское rubato — эти едва уловимые внутритактовые замедления и ускорения — сделалось средством передачи сложной изменчивости настроений, характерной дляромантического искусства XIX века.

Народине друзья композитора, учитель Эльснер, родные смотрели на него как нагения, призванного раскрыть миру красоту души польского народа, через искусствовосславить его историю, пробудить участие к его трагической судьбе. Исходя изэтого, они находили, что фортепианная музыка и камерные формы творчества несоответствуют важности поставленной    цели. Только монументальное искусство,опера способны воплотить великие идеи. Еще в Вене Шопен получил письмо отизвестного польского поэта Стефана Витвицкого (1802 — 1847) с призывомнаправить внимание на создание национальной оперы. «Ты непременно должен бытьтворцом польской оперы; я глубочайше убежден, что Ты можешь им стать и что какпольский национальный композитор откроешь для своего таланта неизмеримо богатоеполе деятельности, на котором покроешь себя неувядаемой славой… Подражаниеоставь другим… будь самобытным, национальным. Может, сначала и не все поймутТебя, но упорство и продвижение на раз избранном поприще обеспечат Тебе памятьпотомков».

Втаком же роде, уже в Париже получает Шопен послание от сестры Людвики. Ссылаясьна Эльснера, Людвика внушает брату: «… Эльснер не хочет видеть Тебя толькоконцертным виртуозом, фортепианным композитором и знаменитым исполнителем, таккак это легче и менее значительно… Твое место… рядом с Россини, Моцартом…Ты должен обессмертить себя операми». Одновременно Эльснер сам высказываетШопену свою точку зрения: «Игра на каком-нибудь инструменте, даже самаясовершенная, как например, Паганини на скрипке или Калькбреннера нафортепиано… может рассматриваться в качестве средства для выражения чувств вмузыке. Слава, которой некогда пользовались Моцарт, а потом Бетховен, какпианисты, давно уже померкла, а их фортепианные сочинения… должны былиуступить современному вкусу. Зато другие их произведения, не предназначенныелишь для одного инструмента — их оперы, песни, симфонии, живут еще срединас...».

Шопенне хуже всех понимал значение миссии польского художника. Но в выборе иопределении путей творчества их позиции резко расходились. Интуиция гения иясный ум подсказывали Шопену правильность избранного для себя полядеятельности. Истинный художник редко ошибается. И уже близкое будущеедоказывало правоту Шопена. Быстро пришедшая устойчивая слава убедиласомневающихся. Из письма отца в Париж, из сообщений друзей семье Шопена вВаршаву становится известным, что Шопен не только первый пианист Парижа, но ивысоко ценимый композитор. Его ноктюрны и мазурки, уже вторично изданные в Лейпциге,распродаются в течение нескольких дней.

Серьезность,значительность содержания шопеновских сочинений получали истинную оценку чуткихмузыкантов. В 1836 году в статье о фортепианных концертах Шопена Р. Шуман,внимательно следивший за его художественной эволюцией, проницательно отметилвнутреннее родство Шопена и Бетховена, замечательно раскрылреволюционно-патриотический смысл шопеновских произведений.

Первыегоды в Париже для Шопена — время широкого знакомства и усвоения многостороннихявлений европейской музыкальной культуры. Здесь итальянская и французскиеоперы, искусство пения, представленное первоклассными итальянскими ифранцузскими певцами, высшие достижения современного пианизма, виртуознойскрипичной школы и т. д.

Большоедуховное влияние оказывало общение с выдающимися людьми эпохи — представителямиискусства, литературы. Под широким воздействием ярких встреч, сильныхвпечатлений крепнет интеллект Шопена, зреет его мастерство, возрастает глубинаи разнообразие музыкальных идей, но в центре по-прежнему стоит тема Родины.

Впервое время творческая работа заключалась преимущественно в отделке сочинений,написанных до Парижа; над завершением начатых или воплощением ранее задуманныхпроизведений. В этот период в музыке Шопена преобладали небольшие фортепианныепьесы: лирические миниатюры, танцевальные жанры; написана и издана первая серияэтюдов op. 10, некоторые прелюдии. Из произведенийкрупных форм созданы баллада g-moll и скерцо h-moll.

Середина30-х годов знаменательна рядом творчески интересных и радостных встреч,сильных, но горестных, в конечном счете, переживаний. Весной 1834 года Шопен сосвоим парижским другом, немецким пианистом и композитором Ф. Гиллером (1811 — 1885), ездил на музыкальный фестиваль в Аахен, где встретился с Мендельсоном, азатем они совершили совместное путешествие по Рейну, посетили Дюссельдорф. ВКарлсбаде (Карловы Вары) Шопен увиделся с родителями. Эта первая и единственнаявстреча на чужбине принесла обоюдную, трудно описуемую радость.

Тогдаже на обратном пути в Париж Шопен в Лейпциге впервые лично встретился сРобертом Шуманом, а в следующем 1836 году осенью вторично посетил Шумана вЛейпциге, много ему играл, знакомил с новыми сочинениями. Об  этом памятном днеШуман сообщил в «Новой музыкальной газете»: «Шопен был один день в Лейпциге. Онпривез с собой новые божественные этюды, ноктюрны, мазурки, новую балладу и др.Он играл много и незабываемо».

Ссемьей графов Водзиньских Шопена связывали еще варшавские годы. Летом 1835года, в Дрездене, куда Шопен попал, возвращаясь в Париж, он встретил графинюВодзиньскую и ее дочь Марию. Со времен варшавского знакомства Мария Водзиньскаяпревратилась в привлекательную кокетливую девушку, кружившую головы своимпоклонникам. Она не была лишена ума и способностей и в рамках светскоголюбительства занималась живописью, пела и играла на рояле, сочиняла небольшиефортепианные пьески.

Вспыхнувшеечувство к Марии глубоко захватило Шопена. По-видимому, его любовь не оставаласьбезответной, и их увлеченность вскоре перестала быть тайной для родных иокружающих. Летом 1836 года Шопен специально приехал в Дрезден, чтобы свидетьсяс Марией и сделать ей предложение. Но, когда Шопен вернулся в Париж, тон писемот  Водзиньских заметно изменился. Затем письма стали приходить все реже иреже, а к концу 1837 года Шопен сам прекратил эту переписку.

Средипричин, расстроивших желанный Шопену брак, наиболее вероятной исследователисчитают сословные предрассудки польской знати. В эпистолярном наследии Шопенанет данных, по которым можно было судить о его отношении к этому событию. Лишьнайденный после смерти композитора сверток с письмами Водзиньских и сделаннаяна нем рукой Шопена надпись «мое горе» говорит о глубине переживаний.

Перенесенныйудар, по-видимому, заставил Шопена о многом задуматься, многое пересмотреть изаново переоценить. Происходящий внутренний кризис или перелом внешне почтиникак не обнаруживался, но, несомненно, отказ от некоторых иллюзий молодости,отречение от представлений, внушенных патриархальной средой и воспитанием,создали почву, на которой мог возникнуть свободный союз Шопена с Жорж Санд.

Крупнаяфранцузская писательница Жорж Санд (1804 — 1876) была одной из передовых женщинсвоего времени. Демократически и радикально настроенная, она смело поднялаборьбу за право женщин на равенство, на свободу чувства. Не только еесочинения, но и образ жизни, поведение, манеры были сознательно идемонстративно брошенным вызовом буржуазно-аристократическому обществу. Напервых порах большая любовь Шопена к Жорж Санд вызывала в нем радостноевоодушевление, создавала яркие творческие импульсы, но с годами превратилась висточник глубоких душевных страданий, ускоривших смерть композитора.

Ихзнакомство, состоявшееся в 1836 году, и первое впечатление, произведенное ЖоржСанд на Шопена, ничем не предвещало будущей любви. «Я познакомился с большойзнаменитостью, — пишет Шопен в Варшаву родным, — госпожой Дюдеван, известнойпод именем Жорж Санд; на ее лицо несимпатично и она мне совсем не понравилась.В ней есть даже что-то отталкивающее».

Влитературных и светских салонах, собиравших цвет интеллектуально-артистическогомира, Шопен и Жорж Санд неоднократно встречались. Большой талант и ум,оригинальность всего облика известной писательницы в процессе более длительногоузнавания покорили Шопена.

Осенью1838 года Шопен и Жорж Санд с ее детьми предприняли большое путешествие наостров Майорку и поселились в главном его городе Пальме. «Я в Пальме, — пишетШопен, — среди пальм, кедров, кактусов, олив, померанцев, лимонов, алоэ,фиговых деревьев, гранатов, и т. п.… Небо, как бирюза, море, как лазурь,горы, как изумруд, воздух, как на небесах. Днем солнце, все ходит по-летнему, ижарко; ночью — гитары и пение по целым часам». Шопен упоен любовью, жизнью,природой. Но это продолжалось недолго. Его хрупкий организм, ослабленныйнепрестанным творческим горением, с трудом мог переносить неустройство,отсутствие необходимых условий. Именно с такими обстоятельствами пришлосьстолкнуться на Майорке. К этому прибавилась сильная простуда, котораяосложнилась кровохарканьем. Вынужденные покинуть Пальму, Шопен и Жорж Санд сдетьми переселились в старый и заброшенный картезианский монастырь. Егомрачно-таинственная красота болезненно будоражила воображение. В описании,сделанном самим композитором, почти зримо можно представить себе вид монастыряи обстановку тамошней жизни. «… Можешь ли Ты представить меня между скалами иморем, в огромном заброшенном монастыре картезианцев, в келье, двери которойбольше любых ворот в Париже… Келья имеет форму высокого гроба, высокие сводызапылены, — маленькое окно, под  окном померанцы, пальмы, кипарисы; против окнапод филигранной мавританской розеткой на лямках моя кровать. Возле кроватистарый, квадратный, разваливающийся intouchable[шаткий стол], за которым я еле могу писать, на нем оловянный подсвечник (здесьэто большая luxe [роскошь]) со свечкой… тишина… можнокричать… и все равно тихо. Словом, пишу Тебе из странного места».

Спереселением в удаленный от города монастырь возникло много новых трудностей,усугубляющих тяжелое душевное и физическое самочувствие Шопена. Ранней веснойпришлось спешно покинуть Майорку и направиться в обратный путь, во Францию.

Нанекоторое время Шопен и Жорж Санд остановились в Марселе, а лето провели вимении писательницы Ноане. Здесь здоровье Шопена восстановилось, и осенью 1839года они вернулись в Париж.

Невзираяна все неурядицы жизни на Майорке, в том числе и долгое отсутствие фортепиано,творческий портфель Шопена изрядно пополнился: циклом из двадцати четырехпрелюдий, второй балладой F-dur, полонезом op. 40, третьим скерцо cis-moll.

ВНоане Шопен закончил сонату b-moll и некоторые другие произведения.

Домна улице Пигаль, где поселился Шопен и Жорж Санд, притягивал к себе людей,живущих интересами искусства, литературы. Среди многочисленных посетителей этого блестящего салона — Гейне, Мицкевич, Делакруа, Бальзак, Лист, Берлиоз,Мейербер, представители польской аристократии Чарторыские, Сапега, ДельфинаПотоцкая. Но самых преданных и интимных друзей Шопен находил среди своихсоотечественников -польских интеллигентов. Таков был Ян Матушиньский, связанныйсо времен лицея узами дружбы с Шопеном. Композитор и пианист Юльян Фонтана,также эмигрировавший из Польши в 1832 году, пользовался особым доверием илюбовью Шопена. Общим другом Шопена и Жорж Санд был Войцех Гжимала.

Этотнедолгий период в жизни Шопена приносит радость семейной жизни. Отношения сЖорж Санд кажутся долговечными, любовь и дружба — крепкими и надежными. Времяпроходит в непрестанном труде, размеренно, упорядоченно. Зимой в Париже Шопендает многочисленные уроки, часы досуга и отдыха посвящает встречам с друзьями,светским визитам, театру, концертам. Летом всем семейством переезжают в Ноан, итам Шопен безраздельно отдается творчеству.

Передоткрытой аудиторией Шопен выступает мало, сторонится большой эстрады и шумнойтолпы концертного зала. Ему кажется, что его художественные замыслы не доходятдо разноликой аудитории и остаются непонятыми. Эстрадный блеск, аффектация,элементы позирования, дань которым отдавали даже такие великие артисты, какЛист или Паганини, были органически чужды утонченной натуре Шопена. Тем неменее его редкие концерты превращались в подлинное событие музыкальной жизниПарижа.

Еслидля выступлений с эстрады Шопену приходилось преодолевать внутреннее сопротивление,то в небольшом кругу он играл всегда охотно, много, особенно вдохновенно. Одиних таких музыкальных вечеров описал критик Э. Легуве: «Сев за рояль, Шопенобычно играл до изнурения… Он чувствовал и мы чувствовали, что какая-то частьего жизни утекла вместе со звуками; он не хотел остановиться, и у нас не былосил его остановить! Волнение, сжигавшее его, охватывало и всех нас»!

Годыс конца 30-х и до второй половины 40-х годов — самые плодотворные в творческойжизни композитора. Это пора наивысшего творческого цветения, время созданиясамых глубоких и значительных произведений: второй, третьей и четвертой баллад,сонат b-moll и h-moll; фантазии f-moll, лучшихполонезов, в том числе полонеза-фантазии; второго, третьего и четвертого скерцои многих других шедевров. В зрелых сочинениях Шопен полностью освобождается отнекоторого налета салонности, присутствовавшего в отдельных концертных пьесахраннего периода.

Постижениемногообразных черт других национальных культур способствовало более глубокому выявлениюнациональной сущности шопеновского гения. Его музыкальный стиль предстает вокристализованном, совершенном виде. Оперные речитативно-декламационныеэлементы так же, как и кантиленность итальянского bel canto,преломляясь через славянскую песенность, формирует индивидуальный шопеновскиймелодизм. Оперная театральность, картинность получила сложное претворение вмонументальных героико-эпических полотнах, вдохновленных польским эпосом.

Воплощаямысли и чувства своего народа, высокие идеалы времени, Шопен опирался намноговековой опыт народного искусства, на реалистические традиции классиков.Строгость и логика мысли Баха, красота и завершенность моцартовских форм,драматизм и сила симфонического развития у Бетховена всегда были для него живымпримером. В новой исторической обстановке Шопен был великим продолжателем ихдела.

Вэту, казалось, бы, наиболее счастливую пору жизнь вторгается тяжелыми длякомпозитора испытаниями. Весной 1842 года умер от туберкулеза ближайший другШопена Ян Матушиньский. Весной 1844 года скончался отец композитора. Приездлюбимой сестры Людвики несколько облегчил его горе. Людвика принесла с собойкак бы частичку родной страны, семьи, дома. С ее отъездом настроение Шопена всечаще омрачается. Тоску по родине углубляет назревающая драма отношений с ЖоржСанд. Пока она остается тайной для окружающих. Лишь изредка в письмах к родным,в отдельно брошенных фразах прорываются скрытая боль и критическое отношениеШопена, не приемлющего многое в семье Жорж Санд. Болезненность и крайняя душевнаяранимость Шопена находились в кричащем противоречии с властной натурой ЖоржСанд, к этому прибавлялись глубокие внутренние расхождения, различия внравственных и жизненных устоях.

Ужес осени 1846 года Шопен не бывает в Ноане, где Жорж Санд проводит большую частьвремени, а вскоре происходит полный и окончательный разрыв. Хрупкий организмШопена, подтачиваемый душевными страданиями, надломлен, но превозмогая себя, онпо-прежнему дает многочисленные уроки и даже начинает вновь выступать наконцертах.

Последниегоды Шопена, по собственным словам, смертельно раненного своей привязанностью,- самые печальные в его жизни. По-видимому лишь безразличие к самому себесклонило его к поездке в Англию с гибельным для здоровья климатом и образомжизни, к которому вынуждало положение прославленного концертирующего артиста.

Весной1848 года Шопен приехал в Лондон. Сразу его захлестнула сутолока светской жизнис обязательными ежедневными визитами, присутствием на званых обедах, приемах,раутах. Здесь также приходилось давать уроки и выступать в великосветскихсалонах. Пустота такой жизни — тяжелое бремя для больного Шопена. «Никак непривыкну, — пишет он, — к лондонской атмосфере, — и вся эта жизнь, с еевизитами, зваными вечерами, очень меня тяготит». «Здесь уже с неделю сквернаяпогода, и мне это совсем не на пользу. При этом что ни день приходится поздновечером выезжать в свет. У меня не хватает сил для такой жизни».

Всечаще одолевает Шопена тоска и одиночество: «… Страдаю от какой-то глупойтоски, и, несмотря на всю мою отрешенность, я не спокоен: не знаю, что с собойделать». «… Такой жизнью я сыт по горло, — а впереди, в конце всего этого яничего не вижу». Чувствуя себя смертельно больным, угнетаемый неопределенностьюматериальных дел, Шопен остается все тем же человеком обаятельного ума исердечности; даже в самый критический период своего существования емупо-прежнему не изменяют ни острая наблюдательность, ни живой мягкий юмор.Высказывания, полные горечи, перемежаются с остроумнейшими описаниями быта, нравовлюдей из высшего английского общества. Особенно высмеивает Шопен мелочныймеркантилизм и тщеславие «общества лордов, канцлеров или черт знает кого сорденскими лентами под жилетами». В большом письме к родным он роняет фразу:«Как Вы знаете, они здесь живут только именами и знатностью». В другом письмеШопен пишет: « если бы я был в настроении, то описал бы одну шотландку, 13-юкузину Марии Стюарт… Тут только и есть, что кузены и кузины знатных имен, окоторых на континенте никто и не слыхал. Весь разговор всегда генеалогический,похоже на Евангелие: тот родил этого, а этот того, и тот еще кого-то, и так двестраницы вплоть до господа Иисуса», Описывая, как с ним торговалась «стараяРотшильд», Шопен добавляет: «Так что из этого я заключаю, что здесь не слишкомщедры… Для класса буржуазии нужно нечто поражающее, на что я не способен».

Посленескольких выступлений в Лондоне по приглашению своих учениц, «милыхшотландок», Шопен направился в Шотландию. «Я здесь наслаждаюсь (физически)полнейшим покоем и прекрасными шотландскими песнями», — пишет он.

28августа состоялся его первый концерт в Манчестере, через некоторое время вГлазго, затем в начале октября в Эдинбурге, а 31 октября Шопен возвратился вЛондон. Обессиленный болезнью, но движимый патриотическим чувством, он выступилна ежегодном польском балу, устроенном 16 ноября 1848 года. Это было последнеепоявление Шопена перед публикой.

Вконце ноября Шопен вернулся в Париж. Оставшийся год жизни был медленнымугасанием. Последнюю радость Шопену доставил приезд сестры Людвики, котораянеотлучно оставалась подле него до самого конца.

Вночь с 16 на 17 октября Шопена не стало. «Даже самая стоическая античность незнала примера более прекрасной смерти...», — писал Гжимала вскоре после егокончины.

Вторжественных похоронах приняли участие лучшие артисты Парижа. Был исполненРеквием Моцарта, в котором партии соло пели Виардо и Лаблаш. Специально былоркестрован и исполнен похоронный марш Шопена, а один из видных французскихорганистов проникновенно сыграл на органе прелюдии Шопена — h-moll и e-moll. В могилуШопена высыпали горсть польской земли из кубка, преподнесенного друзьями припрощании его с  родиной.

СердцеШопена было перевезено в Варшаву и хранилось в костеле св. Креста. Во времяфашистского нашествия польские патриоты спрятали драгоценный сосуд. Послеосвобождения Польши Советской Армией в 1945 году в день годовщины смерти Шопенаего сердце было возвращено родной стране.

Шопенограничил свое творчество рамками фортепианной музыки. Для других инструментовим написано всего несколько сочинений: трио для фортепиано, скрипки ивиолончели; полонез op. 3 и дуэт для фортепиано и виолончели;соната для виолончели; соната для виолончели, ряд песен для голоса. Но впределах одного только фортепианного творчества Шопен достиг высот ихудожественной многогранности, которых другие композиторы добивались работойнад многими видами инструментальной музыки в разных областях музыкальногоискусства.

Шопеновскиебаллады и сонаты, скерцо и фантазия — подобно крупным органным творениям И. С.Баха — своеобразные симфонии, а какая-либо двухстрочная прелюдия или мазурка поглубине замысла и выраженного чувства перерастает в большую поэму, волнующуюдраму.

 Основойвыразительности музыки Шопена является мелодия. По редкому мелодическому даруШопена можно сравнить только с Моцартом и Чайковским. Шопен является одним извеличайших мелодистов мира, крупнейшим новатором, создателем оригинальныхмузыкальных жанров и форм.

ТворчествоШопена — это огромный мир необыкновенной красоты. Слушая его забываешь о том,что слушаешь всего один инструмент — фортепиано. Перед тобой открываютсябезграничные просторы, распахиваются окна в неведомые дали, полные тайн иприключений. И очень хочется, чтобы этот новый, вновь открывшийся мир, непокидал тебя уже никогда.

Список литературы

Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта  www.refcentr.ru/

www.ronl.ru

Краткая биография Шопена самое главное для детей

Шопен родился в Польше, недалеко от Варшавы. Отец его был французом, но женился на польке, красивой и кроткой женщине. Родители любили друг друга, что благотворно подействовало на Фредерика, помогло ему вырасти чутким и мягким человеком. Маленьким мальчиком Шопен плохо переносил любую музыку, начинал плакать при первом её звучании. Но продолжалось это недолго. Уже в шесть лет он бойко играл на фортепиано, а в девять первый раз выступил в концерте. В этот период он начал сочинять музыкальные произведения – вальсы, мазурки, полонезы.

Отец Шопена содержал пансион для детей аристократов. Общение с детьми из знатных семей помогло Фредерику и трём его сёстрам приобрести навыки общения с людьми из высшего общества. Из-за слабого здоровья Шопен не мог участвовать в шумных активных играх, поэтому он с сёстрами часто играл в театр. Сам придумывал содержание пьес, подбирал к ним музыку. Мальчик отличался большими артистическими способностями и богатством мимики, умел прекрасно импровизировать, придумывая на ходу различные истории, которые он рассказывал гостям или ребятам пансиона. Друзья отца прочили ему славу актёра.

Благодаря природным способностям Шопен хорошо учился, сначала дома, а потом в старших классах лицея. Музыкой он занимался с директором Варшавской консерватории. Отношения учителя и ученика переросли в крепкую дружбу, которая продолжалась до самой смерти Шопена.

В шестнадцать лет Шопен второй раз принял участие в концерте, на котором присутствовал Александр первый. Император высоко оценил игру юного музыканта и подарил ему кольцо с бриллиантом.

Окончив варшавский лицей, Шопен решил профессионально заняться музыкой. Поездки в Берлин и Вену утвердили его в этом решении. Многие годы он будет вспоминать маленькую гостиницу по дороге в Варшаву, где он играл на рояле в окружении случайных попутчиков, хозяина гостиницы, его супруги и их детей. Таких восторженных поклонников ему встречать ещё не приходилось.

Через год после поездки в Вену, Шопен решил уехать во Францию. Родители понимали, что только в музыкальном центре, таком, как Париж, могут раскрыться способности сына. Единственно, что тревожило их, состояние его здоровья. Да и самого Фредерика мучило предчувствие, что он никогда не увидит родины, своих друзей и близких.

Париж встретил Шопена шумными улицами и тревожными разговорами о политике, но его интересовал лишь мир искусства.

В Париже он познакомился с Листом. Вместе они часто посещали аристократические салоны, знакомились с князьями и министрами. Это помогло Шопену найти заработок, который больше его удовлетворял. Он стал учителем фортепьянной игры для аристократии. В светском обществе его принимали охотно. Был он прекрасным музыкантом, интересным собеседником, весёлым и остроумным партнёром. Но перед публикой, большим скоплением народа он часто терялся, испытывая робость и смущение. Поэтому чаще он предпочитал общество женщин, с которыми находил общие темы для разговоров. Женщины любили его, были источниками его вдохновения. Но все увлечения были недолгими.

Встреча с Жорж Санд изменила всю жизнь Шопена. Удивительно, как могли сойтись два таких противоположных по характеру человека. Он, с чуткой и нежной душой музыканта, она, любившая постоянный шум, движение, встречи с новыми людьми, прогулки по парижским улицам. Но было то, что объединяло их. Это музыка Шопена. Жорж Санд восемь лет поддерживала композитора, терпела его капризы, выхаживала после каждого приступа болезни. Шопен принимал её заботу, как принимал их от матери и сестёр, не понимая того, что рядом с ним живёт незаурядная женщина и талантливый писатель.

Это непонимание привело их к разрыву. Чтобы как-то забыться, Шопен едет в Англию. Но обстановка, люди, климат не понравились композитору. Болезнь прогрессировала, и Шопен торопится вернуться в Париж, надеясь на то, что здесь он сможет поправить своё здоровье. Через полгода Шопен умер от чахотки. На собранные друзьями деньги ему был поставлен памятник: плачущая муза и разбитая лира у её ног.

Для будущих поколений Шопен оставил большое наследство: сорок одну мазурку и восемь полонезов, этюды, две сонаты, баллады и скерцо и незабываемые вальсы.

4, 5, 6, 7 класс для детей

Биография Шопена самое важное

Фредерик Франсуа Шопен – пианист, великий композитор, оставивший большое наследие музыкальных фортепианных произведений.

Родился 22 февраля 1810 года в музыкальной семье француза и польки. С детства был окружен игрой отца на скрипке и флейте, пением матери и уже к 6 годам самостоятельно начал заниматься игрой на фортепиано. В семье помимо талантливого и любознательного мальчика воспитывались еще три дочери, однако лишь Фредерик связал свою жизнь с музыкой.

Первым проводником в мир музыки для Шопена стал знаменитый пианист Войцех Живный. Учился в Варшавском лицее, а по его окончании обучался у одного известного композитора. Уже к двенадцатилетнему возрасту мальчик достиг уровня великих пианистов, а в 22 года дал свой первый крупный концерт, который стал судьбоносным – именно там Фредерик познакомился с лучшими деятелями в области музыки.

Всё творчество композитора посвящено фортепиано – им было написано два концерта, сонаты, ноктюрны, баллады, прелюдии, этюды. Шопен известен не только как великий композитор, но и как гениальный педагог – он создал собственную методику, благодаря которой многие пианисты, вышедшие из под крыла Фредерика, стали настоящими профессионалами в своем деле.

Шопен много путешествовал. Так, в 1831 году он переехал в Париж, а в 1837 году совершил путешествие в Англию и Шотландию. В биографии композитора есть и период, во время которого он жил на острове Мальорка.  В 1848 году переселился в Лондон, где давал концерты и продолжал преподавательскую деятельность.

С 1837 года  у Шопена начинаются признаки заболевания лёгких. Они дали толчок развитию астматических приступов. Свой последний концерт Фредерик дал в ноябре 1848 года. После него самочувствие композитора ухудшалось с каждым днем.

Закончилась небольшая, но такая насыщенная и плодотворная жизнь Шопена в октябре 1849 года. Причиной смерти стала болезнь лёгких.

4, 5, 6, 7 класс для детей творчество

Интересные факты и даты из жизни

uchim-klass.ru

Реферат - Фредерик Шопен - Биографии

Детство и юные годы

ФридерикШопен родился близ Варшавы в имении Желязова Воля. Оспариваются три даты егорождения. Официальная метрика, обнаруженная в Броховском приходском костеле,говорит о том же, что и письма и семейные предания. До сих пор мы не знаем, былли то солнечный день 1 марта 1810 года, или пасмурный день 1 марта 1809 года,или, наконец, 22 февраля 1810 года.

Отецкомпозитора — Николай Шопен — француз, сын лотарингского крестьянина, еще вмолодые годы переселился в Польшу. Трудно сказать, что заставило его покинутьФранцию, но в Польше он нашел новую родину и принимал горячее участие в еесудьбе. Николай Шопен вместе с польскими патриотами принимал участие в борьбеза независимость Польши. После разгрома восстания Костюшки и окончательногораздела Польши (1795) Николай Шопен, капитан армии Костюшки, несмотря нашаткость своего положения решил остаться в Польше. Человек широкого умственногокругозора и образования, он занялся педагогической деятельностью и вскорезавоевал репутацию одного из лучших педагогов Варшавы. В 1802 году НиколайШопен, приглашенный в качестве воспитателя к детям графа Скарбека, поселился вимении Скарбеков Желязова Воля. В 1806 году состоялся брак с дальнейродственницей Скарбеков Юстиной Кжижановской. По сохранившимся свидетельствам,мать композитора была чрезвычайно музыкальна, хорошо играла на фортепиано,обладала красивым голосом. Своей матери Фридерик обязан первыми музыкальнымивпечатлениями, привитой с младенческих лет любовью к народным мелодиям.

Осенью1810 года, спустя некоторое время после рождения сына, Николай Шопенпереселился в Варшаву. В Варшавском лицее он благодаря счастливому стечениюобстоятельств (то есть благодаря протекции Скарбеков, у которых он былгувернером, и «благодаря» смерти преподавателя Варшавского лицея пана Маэ)получил место преподавателя французского языка и содержал пансион длявоспитанников лицея.

Интеллигентностьи чуткость родителей спаяли всех членов семьи любовью и благотворно сказывалисьна развитии одаренных детей. Кроме Фридерика в семействе Шопенов было еще трисестры: старшая — Людвика (в замужестве Енджеевич), бывшая его особенно близкими преданным другом, и младшие — Изабелла и Эмилия. Сестры обладали разностороннимиспособностями, а рано умершая Эмилия — выдающимся литературным талантом. Особымвниманием и заботой был окружен маленьким Шопен с его необыкновенныммузыкальным дарованием. Подобно Моцарту, он поражал окружающих музыкальной«одержимостью», неиссякаемой фантазией в импровизациях, прирожденным пианизмом.Его восприимчивость и музыкальная впечатлительность проявлялись бурно инеобычно. Он мог плакать, слушая музыку, вскакивать ночью, чтобы подобрать нафортепиано запомнившуюся мелодию или аккорд.

Кшестилетнему или семилетнему возрасту относят начало систематических занятийФридерика на фортепиано. Первым и единственным его учителем фортепианной игрыбыл Войцех Живный (1756 — 1842), чех по происхождению. Живный едва ли былпервоклассным педагогом, но каким он был музыкантом, можно судить по тому, чтоименно он воспитал в Шопене любовь к И.С. Баху и В.А. Моцарту. Будучи ужезрелым художником и концертирующим пианистом, Шопен не расставался спартитурами Моцарта, а однажды на вопрос, как он готовится к выступлениям,ответил: «Я обыкновенно запираюсь на две недели и играю Баха — это мояподготовка».

Фридерикубыло 12 лет, когда Живный сам отказался от дальнейших занятий, рассудив, чтобольше ничего не может дать своему ученику. Почти одновременно с началом серьезногомузыкального обучения появляются и первые сочинения. Полонез g-moll былопубликован, когда его автору едва исполнилось 7 лет, а вскоре в феврале 1818года состоялось публичное выступление маленького Шопена.  Варшавская прессавосторженно отметила это событие: «Композитор этого польского танца, ребеноквосьми лет… это настоящий музыкальный гений. Он не только совершенно свободнои с большим вкусом исполняет самые трудные пьесы на фортепиано, но он икомпозитор нескольких танцев и вариаций, которые изумляют знатоков музыки,учитывающих детский возраст автора». Первое открытое выступление положилоначало дальнейшим артистическим успехам Шопена в Варшаве.

Влицей Шопен поступил в 1823 году сразу в четвертый класс. Учился старательно исерьезно, из всех предметов отдавал предпочтение истории и польской литературе,удостаивался наград при переходе из класса в класс, однако  Фридерик оставалсясовершенно равнодушным к тем наукам, которые в будущем смогли бы обеспечить емукарьеру и высокое общественное положение.

КаникулыФридерик часто проводил в имениях близких друзей в коренных районах Польши, вШафарне и Оброве. Там проникал он к источникам народного музыкальноготворчества, часами наблюдая деревенские гулянья с танцами и песнями, напряженновслушиваясь в своеобразное звучание деревенского оркестра, лихо играющеговсевозможные оберки, мазуры, деревенские полонезы. Шопен сам признавался: «Ядолго учился чувствовать польскую народную музыку». По мнению польскогобиографа Гезика, собственные впечатления Шопена дали ему больше, чем всеучителя.

Влицейские годы проявляется многосторонняя талантливость Шопена. Он пишет стихи,сочиняет театральные пьески для домашних спектаклей; сохранившиеся рисункикрасками и меткие остроумные  карикатуры говорят о незаурядных способностях вэтой области; а его мимический талант не раз вызывал восхищение знатоковтеатра. Острый  глаз художника, чудесный беззлобный юмор помогали быстроподметить характерность черт видимого и тут же облечь его в забавнуюкарикатуру, воспроизвести в музыкальной импровизации, в актерском жесте,мимике. В годы, когда ничто не омрачало жизнь Шопена, жизнерадостностьодаренной натуры проявляла себя везде и во всем. Он неистощим в изобретениизабавных проделок, письма его полны веселых шуток и острот.

Разностороннееразвитие, тонкий ум и благородство характера, непринужденное изящество манерпридавали облику Шопена редкую привлекательность.

Когдав 1826 году Шопен поступил в Варшавскую консерваторию, внутренне, духовно онуже был подготовлен к восприятию широких явлений культуры, к их трезвой иразумной оценке. Просвещенная личность Николая Шопена, обширные связи спрогрессивными кругами польского общества привлекали в его дом многочисленныхпредставителей передовой польской интеллигенции — писателей, ученых,музыкантов, художников.

КазимирБродзиньский (1791 — 1835), поэт и исследователь польской литературы, профессорВаршавского университета, чьи лекции посещал Ф. Шопен, говорил: «Поэзия естьзеркало, в котором отражается каждая эпоха, каждый народ. Не будем эхомчужеземцев, не станем вытаптывать цветы на родной земле только потому, что наней легко разрастаются чужие».

Средиличных друзей Шопена было немало истинно талантливых людей. Близким домашнемукругу Шопена был известный композитор и педагог Юзеф Эльснер (1789 — 1854). Онпосвятил свою жизнь разносторонней музыкально — просветительской деятельности.В течение многих лет Эльснер состоял директором Национальной оперы, затемвозглавлял основанную в 1821 году Варшавскую консерваторию, несколько позжеполучившую наименование Главной школы музыки, где преподавалисьмузыкально-теоретические предметы. В Главную школу музыки Шопен поступил осенью1826 года после окончания лицея. В консерватории он занимался теоретическимипредметами и композицией под руководством Ю. Эльснера, у которого, по-видимому,брал уроки еще до поступления. Эльснер, многоопытный педагог, умный и чуткийруководитель, бережно охранял своеобразный талант юного музыканта. Осторожный ввысказываниях, скупой на похвалы Эльснер, наблюдая в течение трех лет замузыкальным развитием своего ученика со все большим энтузиазмом отмечает егоуспех и необычайный творческий рост. На исходе первого года занятий в 1827 годуон пишет в отчете: «исключительные способности». В 1829 — год окончания консерватории- «исключительное дарование, музыкальный гений».

Шопенпитал глубокое уважение и благодарность к своему учителю и признавал, чтоименно Эльснер помог ему найти свой путь. Как-то в беседе с одним венскимжурналистом он сказал: «… у Живного и Эльснера даже величайший осел выучилсябы».

Сокончанием консерватории Шопен вступает в новую полосу артистической итворческой деятельности. О нем начинают уже судить не только как о выдающемсяпианисте и импровизаторе, но и как об авторе интересных и оригинальныхпроизведений.

Известно,что Шопен очень рано начал писать. Ряд ранних пьес был опубликован после егосмерти; многие он переделывал и исправлял будучи уже в Париже, некоторые, болеепоздние, печатались раньше, чем написанные до них — все это до известнойстепени отразилось на хронологическом списке. Но для рассматриваемого этапасущественно, что в полудетских сочинениях, еще с робостью нащупывая свой путь,Шопен интуитивно тянется к жанрам, тематике, образам, чьи корни уходят внациональное искусство.

Следуяиздавна сложившейся национальной традиции, представленной Огиньским,Курпиньским, Стефани, Шопен пишет свои полонезы и мазурки. Еще не окончивконсерваторию, он достигает той степени зрелости, которая позволяетпроницательным людям приветствовать в его лице появление нового гения. Средимногого, написанного за время  1826 по 1828 год, выделяются национальнымхарактером музыки, уверенностью письма, свежестью колорита Rondo a la Mazur op. 5,мазурка a-moll op. 68, Вариации на тему Моцарта op. 2.

Именнов рецензии на эти вариации Шуман возвестил миру появление нового гения. Всвойственной Шуману-критику своеобразной писательской манере он рисует целуюсцену, в которой собравшиеся друзья ведут оживленную беседу. «Со словами:«Шапки долой, господа, перед вами гений» Эвсебий положил перед нами какую-топьесу. Названия мы не должны были видеть… «Ну, сыграй», — сказал Флорестан.Эвсебий сел: прислонившись к оконной нише, мы слушали… Конечно, все одобрениеФлорестана, если не считать блаженной улыбки на его лице, заключалось лишь всловах, что вариации могли бы принадлежать Бетховену или Шуберту, будь онифортепианными композиторами по преимуществу». Каково же было изумлениеприсутствующих, когда они увидели на титульном листе незнакомое имя и опус 2.«Да, — продолжает Шуман, — вот снова нечто знаменательное — Шопен, я никогда неслыхал этого имени — кто бы мог он быть — во всяком случае гений...».

Внепрерывном творческом труде крепло мастерство композитора, через глубокое, вомногом еще интуитивное усвоение традиций совершался процесс и постепенногоочищения от наслоений разного рода влияний, происходили поиски своегомузыкального стиля. Его почвенные связи проявлялись преимущественно в областималых форм. К концу же 20-х годов Шопен создает ряд крупных концертныхпроизведений: Фантазию на польские темы op. 13 и Rondo a la Krakowiak, написанные в 1828 году; в 1829 — 1830годах появляются оба концерта для фортепиано с оркестром — f-moll и e-moll.

 Мазуркиop. 68 или мазурка a-moll (изданная впоследствии под op. 17 № 4) — пример поразительной тонкостихудожественного постижения духа польского народа. В крупных формах и особенно вконцертах в полной мере раскрывается чарующий пианизм и многокрасочностьшопеновского лиризма. Задушевность, горячая струя лирического чувства выраженас присущими жанру виртуозностью и артистическим блеском.

Обращениекомпозитора к эстрадно-виртуозным жанрам продиктовано было неписанными законамибольшой эстрады. Концертные программы того времени пестрели вариациями,попурри, фантазиями, парафразами. Избирая своим поприщем артистическуюдеятельность, Шопен учитывал большую потребность в такого рода сочинениях. Вэтом убеждала концертная практика Варшавы, опыт, вынесенный из заграничныхпоездок. Однако произведения Шопена, написанные на заре творческой жизни,такие, как Фантазия op. 13 или Краковяк op. 14, выделяются из общей массы виртуозных пьес оригинальностьютематического материала, его национальным своеобразием. Именно это последнееобстоятельство особенно способствовало шумному успеху выступлений Шопена вВене.

Вначале 1829 года после окончания Главной школы музыки Шопен с несколькимидрузьями выехал из Варшавы, направляясь в Вену.

Рекомендательныеписьма от Эльснера к представителям музыкального мира Вены помогли молодомупианисту войти в артистические круги города и возбудить своей игрой живейшийинтерес. По собственным словам Шопена, его принимали как виртуоза первогоранга, ставили рядом с Мошелесом, Герцем, Калькбреннером — наиболее популярнымипианистами первых десятилетий XIX века.

Побуждаемыйновыми венскими друзьями, Шопен решает объявить свой концерт. 11 августа вимператорском оперном театре состоялась музыкальная «академия», на которой онвыступил с Вариациями op. 2,импровизациями на тему из оперы французского композитора Буальдье «Белая дама»и на польскую тему «Хмель». Об этом концерте Шопен сообщает родным в Варшаву:«Когда я появился на сцене, меня встретили аплодисментами, и после исполнениякаждой вариации были такие аплодисменты, что я не слышал tutti оркестра. После окончания такаплодировали, что мне пришлось выйти второй раз и поклониться». На долюимпровизаций выпал еще больший успех. «… Хмель, — пишет Шопен, — … наэлектризовал непривычную к таким мотивам публику. Мои партерные шпионыуверяют, что на скамейках прямо подпрыгивали».

Второйконцерт, который Шопен дал через неделю, прошел с еще большим успехом. Вблагожелательной рецензии после второго концерта говорилось: «Это молодойчеловек, который идет своим путем и достигает успехов на этом пути, несмотря нато, что его приемы и манера игры, так же как и приемы письма, значительноотличаются от общепринятых форм концертантов. Отличие это заключается в том,что стремление создавать музыку заметно преобладает у него над стремлениемнравиться...».

Наобратом пути из Вены Шопен побывал в Праге и Дрездене. Окрыленныйартистическими победами, освеженный впечатлениями интересного путешествия,Шопен в начале сентября вернулся в Варшаву.

Посещениеразличных музыкальных собраний, встречи с друзьями, поездки за пределы Варшавыпроходили на фоне упорного творческого труда. Примерно за од, который отделяетпервое посещение Вены от второго и окончательного отъезда, появляется немалоновых сочинений: кроме фортепианных миниатюр завершена работа над концертом f-moll, начат изакончен концерт e-moll.

Признаниевыдающегося дарования Шопена не только на родине, но и за ее пределамиукрепляло в нем самом, в кругу его родных и близких мысль о необходимостидлительного пребывания за границей для дальнейшего совершенствования.Намечается поездка опять в Вену, оттуда в Италию, затем в Париж. В марте 1830года, перед отъездом, Шопен дал в Варшаве два публичных концерта. В отзывахединодушно отмечался национальный колорит шопеновской музыки, а в одной изрецензий была высказана пророческая мысль, что подобно тому, как немцыМоцартом, так когда-нибудь поляки будут гордиться Шопеном. Как бы суммируямнение передовой общественности, Мауриций Мохнацкий поместил в газете «Курьерпольский» статью, в которой писал: «Земля, которая призвала к жизни этогоартиста своими песнями, воздействовала на его музыкальный облик, чтосказывается иногда в его творчестве: многие звуки кажутся живым отражениемнашей родимой гармонии.

Длятого, чтобы изысканность игры и гениальность творца слить воедино с чарующейпростотой наших народных песен, столь искусно воспринятой Шопеном, нужно былообладать особым чутьем, постичь музыку наших полей и лесов, вслушиваться впесни польского крестьянина».

Ничтовнешнее, казалось бы, не задерживало Шопена в Варшаве, тем не менее из месяца вмесяц он откладывал день отъезда. Он чувствовал и понимал, что надвигалосьнечто серьезное и тревожащее. В накаленной политической атмосфере Польшиназревали важные события: оживилась деятельность польских патриотов, готовившихвосстание против царизма, одновременно усилились репрессии полицейских властей.В этой опасной обстановке Шопену трудно было оставить родину, родных, близких.Угнетенный мрачными предчувствиями, он делится ими со своим другом ТитусомВойцеховским: «… нет у меня сил назначить день [отъезда]; мне представляется,что я уезжаю, чтобы навсегда забыть о доме; мне представляется, что я уезжаю,чтобы умереть, — а как, должно быть, горько умирать на чужбине, не там, гдежил. Как ужасно мне будет видеть у смертного ложа вместо родных равнодушноговрача или слугу».

Всеже день отъезда приближался. 11 октября состоялся прощальный концерт, накотором Шопен исполнил Фантазию на польские темы и новый концерт e-moll. И толькоспустя три недели, 2 ноября Шопен решился покинуть Варшаву. Накануне, навечере, устроенном друзьями, Шопену преподнесли серебряный кубок с польской землей; его он должен был хранить в знак верности своей родине.

Вконце ноября 1830 года вместе со своим другом Титусом Войцеховским Шопенвторично приехал в Вену.

Нотеперь пребывание его в этом городе омрачает тень драматических событий,разыгравшихся в Польше. Как только весть о восстании долетела до приятелей,Войцеховский тут же собрался в обратный путь. С трудом поддался Шопен уговорамдрузей и письменным настояниям отца в Вене и служить родине своим искусством.Но мучительные колебания, тревога за участь дорогих людей не оставляли его.Свое душевное состояние он поверяет самым испытанным товарищам детства июности. Яну Матушиньскому он пишет: «Если бы не то, что отцу и без того тяжко,я бы немедленно вернулся. Я проклинаю час своего отъезда, и Ты, зная мои дела,должен согласиться, что с отъездом Титуса слишком много сразу свалилось наменя. Все эти обеды, вечера, концерты, танцы, которыми я сыт по горло, надоелимне: так мне тут тоскливо, глухо, мрачно. Я люблю все это, но не при такихжестоких обстоятельствах. Я не могу поступать, как мне хочется, а долженнаряжаться, завиваться, обуваться; в гостиных притворяюсь спокойным, авернувшись домой, бушую на фортепиано».

Кбеспокойству за судьбу близких примешивались обстоятельства, ущемлявшиенациональную гордость Шопена. Шопену не раз приходилось быть бессильнымсвидетелем оскорбительных выпадов, насмешек над своими соотечественниками.Австрийский меттерниховский режим — один из самых реакционных, и неудивительно,что официальные власти, аристократические круги, монархически настроенноезажиточное бюргерство с подозрением и опаской относилось к полякам.Неблагоприятная политическая ситуация косвенно отразилась и на собственномположении Шопена, больно его уязвила. В письме к Ю. Эльснеру он сообщает:«… мне следовало написать Вам сразу же по моем прибытии в Вену. Но я всемедлил… потому, что ждал, когда буду в состоянии сообщить вам о себе что-либоопределенное. Однако с того дня, как я узнал о событиях 29 ноября, и донастоящего времени я не испытывал ничего, кроме щемящей тревоги и тоски; иМальфатти (известный врач, любитель музыки, друг Бетховена) напрасно стараетсяменя убедить, что каждый артист — космополит. Если даже это так, то как артистя еще в колыбели, а как поляк уже начал третий десяток… я до сих пор не думалоб устройстве концерта. Потому что теперь мне во всех отношениях предстоятбольшие трудности… события в Варшаве, быть может, настолько изменили в неблагоприятнуюсторону мое положение, насколько в Париже они могли бы ему содействовать».

Шопенправильно оценивал создавшуюся обстановку. Прежняя заинтересованность молодымталантом сменилась холодной учтивостью и равнодушием. Поведение влиятельныхмузыкантов — безразличие одних, боязнь конкуренции со стороны других — неоставляло места иллюзиям. Шопену не удалось прийти к соглашению с издателями,как не удалось добиться организации своих концертов. Только в апреле 1831 годаон в числе других музыкантов принял участие в публичном концерте, а в июне тогоже года исполнил концерт e-moll на одной из музыкальных академий.

Омузыкальных вкусах венцев с обидой и нескрываемым раздражением Шопен пишет вВаршаву своему бывшему учителю: «Они здесь вальсы называют сочинениями! аШтрауса и Линнера, которые играют им для танцев, — капельмейстерами». Идобавляет: «Из этого все же не следует, что все тут так думают: напротив, почтивсе над этим смеются, но все-таки печатают только вальсы».

Шопенрешает ехать в Париж. Но не просто было поляку получить визу на въезд воФранцию. После долгих хлопот удалось добиться паспорта в Лондон «проездом черезПариж».

20июля со своим приятелем поляком Кумельским он выехал из Вены, направляясь черезМюнхен и Штутгарт в Париж.

Темвременем революционные события в Польше принимали все более катастрофическийоборот, и в начале сентября 1831 года восставшая Варшава пала под натискомрусских войск армии Паскевича.

Оразгроме польской революции и сдаче Варшавы Шопен узнал, находясь в Штутгарте.Страницы его дневника, его письма полны самого бурного и мрачного отчаяния.Боль, тревога, гнев находят выход в его творчестве, рождая произведения, вкоторых драматизм шопеновского гения впервые раскрылся во всей своей глубине.Тяжелая скорбь прелюдий a-moll, неистовая патетика прелюдии d-moll,«революционный» этюд c-moll запечатлели перелом, происшедший втворческом сознании Шопена. Мечтательная юношеская лиричность отступила передтрагизмом новых образов. Тема Родины отныне становится ведущей творческой темойШопена.

Польскаяреволюция как бы проложил некую грань между двумя большими периодами творческойбиографии Шопена. Варшава — безоблачная юность, окрыленность, радужные надежды.Париж — быстро растущие духовная зрелость, мастерство, завоевание вершин композиторскогоискусства, жизнь со всеми ее драматическими контрастами.

Крушениереволюции в Польше, последовавшие гонения и реакция навсегда отрезали Шопенупуть на родину. Осенью 1831 года он приехал в Париж, где оставался до концасвоих дней.

Период творческой зрелости

Впериод между двумя революциями 1830 и 1848 годов Париж живет в особомлихорадочном напряжении. Июльская монархия, установившая господство крупнойбуржуазии, празднует свою победу, о непрочности которой то и дело напоминаютгрозные выступления пролетариата, брожение в массах мелкой буржуазии, оппозициясо стороны демократической интеллигенции.

Властьбанкиров принесла бешеную погоню за наживой, разложение общественной морали инравов, придавала специфический характер всему строю общественной жизни. Внаступившем царстве лавочников все служило предметом торговли: честь и талант,красота и невинность. Удачная биржевая сделка или торговая спекуляция моглипревратить темного дельца и авантюриста в «уважаемого» финансиста, а продажнаяпресса — сделать модным и, следовательно, богатым ловкого виртуоза.

Ноодновременно Париж — крупнейший центр западноевропейской цивилизации икультуры. В этом «городе революции» с его возбужденным пульсом и кипениемполитических страстей, с относительной, в сравнении с большинством государствЕвропы, свободой создавалось искусство большой силы и значения. Мир литературыбыл представлен именами выдающихся писателей: Бальзака, Стендаля, Гюго, Мериме,Жорж Санд, Мюссе и многих других. В живописи выдвинулся ряд талантливыххудожников. Крупнейший из них — Эжен Делакруа — сделался другом Шопена.

Парижстановится местом паломничества свободомыслящей интеллигенции всех стран. Тудаустремляются артисты и писатели, художники и музыканты. Многие оседают надолго,некоторые обретают в Париже вторую родину и содействуют блеску парижскойкультуры. Не в меньшей мере, чем отечественным, Париж обязан своей славойиноземным художникам — Гейне и Мицкевичу, Листу и Шопену.

Большогоразмаха достигает музыкальное искусство Парижа в 30 — 40-х годах. Наряду сфранцузскими светилами оперно-театрального искусства — Обером, Галеви,симфонистом-новатором Берлиозом блистают Россини, Мейербер, Беллини, Доницетти.Бесконечна вереница прославленных оперных певцов, приезжающих на гастроли иангажированных постоянно: Паста и Рубини, Малибран, Нурри, Виардо, Лаблаш идругие. Плеяду выдающихся виртуозов-пианистов возглавляют Калькбреннер, Герц,Тальберг, Лист; ореол сенсации окружает концерты Паганини.

Нобыло и нечто снижавшее художественно-эстетическую ценность музыкальногоискусства, расцветшего в эту пору на парижской почве. Ошеломляющие эффекты ивеликолепие оперных постановок подчас лишь прикрывали пустоту самой музыки;коммерческие интересы создавали нездоровую шумиху вокруг эстрады, частопревращая ее в место состязаний виртуозов всех мастей и рангов.

Шопенубыло немногим более двадцати лет, когда он приехал в Париж. Вырванный изпатриархальной семейной обстановки, лишенный привычной дружественной среды, онсразу попал в водоворот парижской жизни. Но крепость моральных устоев,проницательность и острота ума помогли молодому музыканту разглядеть заобманчивой привлекательностью картину резких социальных противоречий. Проходитвсего два с небольшим месяца со дня приезда, и Шопен делится своими первыми впечатлениями:«Я добрался сюда довольно благополучно (но дорого) — и доволен тем, что здесьнашел; здесь первые в мире музыканты и первая в мире опера. Я знаком с Россини- Керубини, Паэром и т.д. и т.д.… Однако я ничего Тебе не написал овпечатлении, которое произвел на меня после Штутгарта и Страсбурга этот большойгород. Здесь величайшая роскошь, величайшее свинство, величайшая добродетель,величайшая порочность… крика, гама, грохота и грязи больше, чем можешь себевообразить. В этом муравейнике теряешься, и это удобно в том смысле, что никтоне интересуется тем, как кто живет». В другом письме, написанном вскоре послеэтого, трезвость суждений и оценок еще определеннее. «Сколько перемен, сколькобедствий… меня ветер загнал сюда… Париж — это все что хочешь: можешьвеселиться, скучать, смеяться, плакать, делать все, что Тебе угодно, и никто наТебя не взглянет, потому что здесь тысячи делающих то же, что и Ты, — и каждыйпо-своему. Я не знаю, есть ли где-нибудь больше пианистов, чем в Париже, не знаю,есть ли где-нибудь больше ослов и больше виртуозов, чем тут». С восторгом ивместе с нескрываемой иронией описывая в этом же письме исполнение «Севильскогоцирюльника», невообразимую роскошь постановок опер Мейербаха, Шопен замечает:«Однако Ты должен знать, что я не одурел и не намерен быть одураченным».

Шопенне проходит стороной мимо социально-политических вопросов, подвергая резкойкритике существующие порядки. В письме Войцеховскому он говорит о множествелюдей в лохмотьях, об угрожающих разговорах о «дураке Филиппе» — королеФранции, — «который еле держится еще своим министерством. Низший класс ужесовершенно разъярен — и все время думает, как изменить свое бедственноеположение...». Описывая увиденную политическую демонстрацию, он добавляет: «Тыне представляешь себе, какое впечатление произвели на меня эти грозные голосанедовольного народа… Только Гренобль пошел по следам Лиона, и, черт знает,что еще будет на свете».

Спомощью влиятельного музыканта, дирижера и композитора Ф. Паэра, к которому Шопенимел рекомендательное письмо от Мальфатти, завязались знакомства и связи сомногими знаменитостями музыкального мира, в том числе с Россини, Керубини,молодым Листом, звездой тогдашних пианистов Ф. В. Калькбреннер (1785 — 1849).Шопен был покорен манерой его игры и безукоризненной техникой. Он даже готовбыл принять предложение Калькбреннера совершенствоваться под его руководством втечение трех лет, однако предостерегающие письма от родных и Эльснера удержалиШопена.

Калькьбреннерпомог Шопену в организации первого публичного концерта и специально для этогослучая написал полонез для шести фортепиано. Концерт состоялся 26 февраля 1832года. Кроме вышеупомянутого полонеза, который «дуэтом» исполняли Шопен иКалькбреннер в сопровождении остальных четырех фортепиано, Шопен играл свойконцерт f-moll иВариации на тему Моцарта. Лист пришел в восторг от игры и произведенийпольского музыканта. Впоследствии он вспоминал о шопеновском дебюте:«… аплодисменты, возраставшие с удвоенной силой, казалось, никак не моглидостаточно выразить наш энтузиазм перед лицом этого таланта, который, наряду сосчастливыми новшествами своего искусства, открыл собою новую фазу в развитиипоэтического чувства».

Энтузиазмпублики, единодушие высоких оценок прессы привлекли всеобщее внимание к новомумолодому таланту. Дорого оплачиваемые уроки освободили Шопена от материальнойстеснительности, испытываемой на первых порах. Всегда скромный в отношении ксамому себе, он писал: «Я вошел в высшее общество, вращаюсь среди послов,князей, министров и сам не знаю, каким чудом это случилось, потому что сам ятуда не лез… мне посвящают свои сочинения люди с большим именем прежде, чем яим… ученики Консерватории, ученики Мошелеса, Герца, Калькбреннера, словом,законченные артисты, берут у меня уроки, ставят мое имя рядом с именем Фильда,- словом, если бы я был еще глупее, то думал бы, что достиг вершины своейкарьеры».

Ссамого начала артистической жизни Шопен пленял оригинальностью всего своегомузыкального облика. Виртуозно-техническая сторона его игры была безупречна,при том в шопеновском исполнительстве, как и в творчестве, не было ничегорассчитанного на внешний эффект. Это не был и «выверенный»,академически-холодный стиль, представленный Калькбреннером и его школой.Сильнейшее качество Шопена-пианиста таилось в редкой красоте звука, в тончайшейзвуковой палитре; с ее помощью он раскрывал безграничную гамму поэтическихнюансов. Шопен-исполнитель был неотделим от Шопена-композитора. И избалованныйПариж, который трудно было удивить виртуозностью, склонился перед очарованиемславянских мелодий и несравненной поэзией, которую источали звуки его музыки.По словам Листа, музыка и игра Шопена вызывали «чувство восхищения, трепета,робости, которое охватывает сердце вблизи сверхъестественных существ, вблизитех, кого не можешь разгадать, понять, обнять».

Сособым строем его вдохновенных образов сочеталось своеобразие исполнительскойманеры, несравненное шопеновское rubato.

Подобнотому, как в XVIII веке звуковая динамика — crescendo и diminuendo — сделалась новым выразительным средством, передавшим внарастаниях и спадах движение эмоций, так шопеновское rubato — эти едва уловимые внутритактовые замедления и ускорения — сделалось средством передачи сложной изменчивости настроений, характерной дляромантического искусства XIX века.

Народине друзья композитора, учитель Эльснер, родные смотрели на него как нагения, призванного раскрыть миру красоту души польского народа, через искусствовосславить его историю, пробудить участие к его трагической судьбе. Исходя изэтого, они находили, что фортепианная музыка и камерные формы творчества несоответствуют важности поставленной    цели. Только монументальное искусство,опера способны воплотить великие идеи. Еще в Вене Шопен получил письмо отизвестного польского поэта Стефана Витвицкого (1802 — 1847) с призывомнаправить внимание на создание национальной оперы. «Ты непременно должен бытьтворцом польской оперы; я глубочайше убежден, что Ты можешь им стать и что какпольский национальный композитор откроешь для своего таланта неизмеримо богатоеполе деятельности, на котором покроешь себя неувядаемой славой… Подражаниеоставь другим… будь самобытным, национальным. Может, сначала и не все поймутТебя, но упорство и продвижение на раз избранном поприще обеспечат Тебе памятьпотомков».

Втаком же роде, уже в Париже получает Шопен послание от сестры Людвики. Ссылаясьна Эльснера, Людвика внушает брату: «… Эльснер не хочет видеть Тебя толькоконцертным виртуозом, фортепианным композитором и знаменитым исполнителем, таккак это легче и менее значительно… Твое место… рядом с Россини, Моцартом…Ты должен обессмертить себя операми». Одновременно Эльснер сам высказываетШопену свою точку зрения: «Игра на каком-нибудь инструменте, даже самаясовершенная, как например, Паганини на скрипке или Калькбреннера нафортепиано… может рассматриваться в качестве средства для выражения чувств вмузыке. Слава, которой некогда пользовались Моцарт, а потом Бетховен, какпианисты, давно уже померкла, а их фортепианные сочинения… должны былиуступить современному вкусу. Зато другие их произведения, не предназначенныелишь для одного инструмента — их оперы, песни, симфонии, живут еще срединас...».

Шопенне хуже всех понимал значение миссии польского художника. Но в выборе иопределении путей творчества их позиции резко расходились. Интуиция гения иясный ум подсказывали Шопену правильность избранного для себя полядеятельности. Истинный художник редко ошибается. И уже близкое будущеедоказывало правоту Шопена. Быстро пришедшая устойчивая слава убедиласомневающихся. Из письма отца в Париж, из сообщений друзей семье Шопена вВаршаву становится известным, что Шопен не только первый пианист Парижа, но ивысоко ценимый композитор. Его ноктюрны и мазурки, уже вторично изданные в Лейпциге,распродаются в течение нескольких дней.

Серьезность,значительность содержания шопеновских сочинений получали истинную оценку чуткихмузыкантов. В 1836 году в статье о фортепианных концертах Шопена Р. Шуман,внимательно следивший за его художественной эволюцией, проницательно отметилвнутреннее родство Шопена и Бетховена, замечательно раскрылреволюционно-патриотический смысл шопеновских произведений.

Первыегоды в Париже для Шопена — время широкого знакомства и усвоения многостороннихявлений европейской музыкальной культуры. Здесь итальянская и французскиеоперы, искусство пения, представленное первоклассными итальянскими ифранцузскими певцами, высшие достижения современного пианизма, виртуознойскрипичной школы и т. д.

Большоедуховное влияние оказывало общение с выдающимися людьми эпохи — представителямиискусства, литературы. Под широким воздействием ярких встреч, сильныхвпечатлений крепнет интеллект Шопена, зреет его мастерство, возрастает глубинаи разнообразие музыкальных идей, но в центре по-прежнему стоит тема Родины.

Впервое время творческая работа заключалась преимущественно в отделке сочинений,написанных до Парижа; над завершением начатых или воплощением ранее задуманныхпроизведений. В этот период в музыке Шопена преобладали небольшие фортепианныепьесы: лирические миниатюры, танцевальные жанры; написана и издана первая серияэтюдов op. 10, некоторые прелюдии. Из произведенийкрупных форм созданы баллада g-moll и скерцо h-moll.

Середина30-х годов знаменательна рядом творчески интересных и радостных встреч,сильных, но горестных, в конечном счете, переживаний. Весной 1834 года Шопен сосвоим парижским другом, немецким пианистом и композитором Ф. Гиллером (1811 — 1885), ездил на музыкальный фестиваль в Аахен, где встретился с Мендельсоном, азатем они совершили совместное путешествие по Рейну, посетили Дюссельдорф. ВКарлсбаде (Карловы Вары) Шопен увиделся с родителями. Эта первая и единственнаявстреча на чужбине принесла обоюдную, трудно описуемую радость.

Тогдаже на обратном пути в Париж Шопен в Лейпциге впервые лично встретился сРобертом Шуманом, а в следующем 1836 году осенью вторично посетил Шумана вЛейпциге, много ему играл, знакомил с новыми сочинениями. Об  этом памятном днеШуман сообщил в «Новой музыкальной газете»: «Шопен был один день в Лейпциге. Онпривез с собой новые божественные этюды, ноктюрны, мазурки, новую балладу и др.Он играл много и незабываемо».

Ссемьей графов Водзиньских Шопена связывали еще варшавские годы. Летом 1835года, в Дрездене, куда Шопен попал, возвращаясь в Париж, он встретил графинюВодзиньскую и ее дочь Марию. Со времен варшавского знакомства Мария Водзиньскаяпревратилась в привлекательную кокетливую девушку, кружившую головы своимпоклонникам. Она не была лишена ума и способностей и в рамках светскоголюбительства занималась живописью, пела и играла на рояле, сочиняла небольшиефортепианные пьески.

Вспыхнувшеечувство к Марии глубоко захватило Шопена. По-видимому, его любовь не оставаласьбезответной, и их увлеченность вскоре перестала быть тайной для родных иокружающих. Летом 1836 года Шопен специально приехал в Дрезден, чтобы свидетьсяс Марией и сделать ей предложение. Но, когда Шопен вернулся в Париж, тон писемот  Водзиньских заметно изменился. Затем письма стали приходить все реже иреже, а к концу 1837 года Шопен сам прекратил эту переписку.

Средипричин, расстроивших желанный Шопену брак, наиболее вероятной исследователисчитают сословные предрассудки польской знати. В эпистолярном наследии Шопенанет данных, по которым можно было судить о его отношении к этому событию. Лишьнайденный после смерти композитора сверток с письмами Водзиньских и сделаннаяна нем рукой Шопена надпись «мое горе» говорит о глубине переживаний.

Перенесенныйудар, по-видимому, заставил Шопена о многом задуматься, многое пересмотреть изаново переоценить. Происходящий внутренний кризис или перелом внешне почтиникак не обнаруживался, но, несомненно, отказ от некоторых иллюзий молодости,отречение от представлений, внушенных патриархальной средой и воспитанием,создали почву, на которой мог возникнуть свободный союз Шопена с Жорж Санд.

Крупнаяфранцузская писательница Жорж Санд (1804 — 1876) была одной из передовых женщинсвоего времени. Демократически и радикально настроенная, она смело поднялаборьбу за право женщин на равенство, на свободу чувства. Не только еесочинения, но и образ жизни, поведение, манеры были сознательно идемонстративно брошенным вызовом буржуазно-аристократическому обществу. Напервых порах большая любовь Шопена к Жорж Санд вызывала в нем радостноевоодушевление, создавала яркие творческие импульсы, но с годами превратилась висточник глубоких душевных страданий, ускоривших смерть композитора.

Ихзнакомство, состоявшееся в 1836 году, и первое впечатление, произведенное ЖоржСанд на Шопена, ничем не предвещало будущей любви. «Я познакомился с большойзнаменитостью, — пишет Шопен в Варшаву родным, — госпожой Дюдеван, известнойпод именем Жорж Санд; на ее лицо несимпатично и она мне совсем не понравилась.В ней есть даже что-то отталкивающее».

Влитературных и светских салонах, собиравших цвет интеллектуально-артистическогомира, Шопен и Жорж Санд неоднократно встречались. Большой талант и ум,оригинальность всего облика известной писательницы в процессе более длительногоузнавания покорили Шопена.

Осенью1838 года Шопен и Жорж Санд с ее детьми предприняли большое путешествие наостров Майорку и поселились в главном его городе Пальме. «Я в Пальме, — пишетШопен, — среди пальм, кедров, кактусов, олив, померанцев, лимонов, алоэ,фиговых деревьев, гранатов, и т. п.… Небо, как бирюза, море, как лазурь,горы, как изумруд, воздух, как на небесах. Днем солнце, все ходит по-летнему, ижарко; ночью — гитары и пение по целым часам». Шопен упоен любовью, жизнью,природой. Но это продолжалось недолго. Его хрупкий организм, ослабленныйнепрестанным творческим горением, с трудом мог переносить неустройство,отсутствие необходимых условий. Именно с такими обстоятельствами пришлосьстолкнуться на Майорке. К этому прибавилась сильная простуда, котораяосложнилась кровохарканьем. Вынужденные покинуть Пальму, Шопен и Жорж Санд сдетьми переселились в старый и заброшенный картезианский монастырь. Егомрачно-таинственная красота болезненно будоражила воображение. В описании,сделанном самим композитором, почти зримо можно представить себе вид монастыряи обстановку тамошней жизни. «… Можешь ли Ты представить меня между скалами иморем, в огромном заброшенном монастыре картезианцев, в келье, двери которойбольше любых ворот в Париже… Келья имеет форму высокого гроба, высокие сводызапылены, — маленькое окно, под  окном померанцы, пальмы, кипарисы; против окнапод филигранной мавританской розеткой на лямках моя кровать. Возле кроватистарый, квадратный, разваливающийся intouchable[шаткий стол], за которым я еле могу писать, на нем оловянный подсвечник (здесьэто большая luxe [роскошь]) со свечкой… тишина… можнокричать… и все равно тихо. Словом, пишу Тебе из странного места».

Спереселением в удаленный от города монастырь возникло много новых трудностей,усугубляющих тяжелое душевное и физическое самочувствие Шопена. Ранней веснойпришлось спешно покинуть Майорку и направиться в обратный путь, во Францию.

Нанекоторое время Шопен и Жорж Санд остановились в Марселе, а лето провели вимении писательницы Ноане. Здесь здоровье Шопена восстановилось, и осенью 1839года они вернулись в Париж.

Невзираяна все неурядицы жизни на Майорке, в том числе и долгое отсутствие фортепиано,творческий портфель Шопена изрядно пополнился: циклом из двадцати четырехпрелюдий, второй балладой F-dur, полонезом op. 40, третьим скерцо cis-moll.

ВНоане Шопен закончил сонату b-moll и некоторые другие произведения.

Домна улице Пигаль, где поселился Шопен и Жорж Санд, притягивал к себе людей,живущих интересами искусства, литературы. Среди многочисленных посетителей этого блестящего салона — Гейне, Мицкевич, Делакруа, Бальзак, Лист, Берлиоз,Мейербер, представители польской аристократии Чарторыские, Сапега, ДельфинаПотоцкая. Но самых преданных и интимных друзей Шопен находил среди своихсоотечественников -польских интеллигентов. Таков был Ян Матушиньский, связанныйсо времен лицея узами дружбы с Шопеном. Композитор и пианист Юльян Фонтана,также эмигрировавший из Польши в 1832 году, пользовался особым доверием илюбовью Шопена. Общим другом Шопена и Жорж Санд был Войцех Гжимала.

Этотнедолгий период в жизни Шопена приносит радость семейной жизни. Отношения сЖорж Санд кажутся долговечными, любовь и дружба — крепкими и надежными. Времяпроходит в непрестанном труде, размеренно, упорядоченно. Зимой в Париже Шопендает многочисленные уроки, часы досуга и отдыха посвящает встречам с друзьями,светским визитам, театру, концертам. Летом всем семейством переезжают в Ноан, итам Шопен безраздельно отдается творчеству.

Передоткрытой аудиторией Шопен выступает мало, сторонится большой эстрады и шумнойтолпы концертного зала. Ему кажется, что его художественные замыслы не доходятдо разноликой аудитории и остаются непонятыми. Эстрадный блеск, аффектация,элементы позирования, дань которым отдавали даже такие великие артисты, какЛист или Паганини, были органически чужды утонченной натуре Шопена. Тем неменее его редкие концерты превращались в подлинное событие музыкальной жизниПарижа.

Еслидля выступлений с эстрады Шопену приходилось преодолевать внутреннее сопротивление,то в небольшом кругу он играл всегда охотно, много, особенно вдохновенно. Одиних таких музыкальных вечеров описал критик Э. Легуве: «Сев за рояль, Шопенобычно играл до изнурения… Он чувствовал и мы чувствовали, что какая-то частьего жизни утекла вместе со звуками; он не хотел остановиться, и у нас не былосил его остановить! Волнение, сжигавшее его, охватывало и всех нас»!

Годыс конца 30-х и до второй половины 40-х годов — самые плодотворные в творческойжизни композитора. Это пора наивысшего творческого цветения, время созданиясамых глубоких и значительных произведений: второй, третьей и четвертой баллад,сонат b-moll и h-moll; фантазии f-moll, лучшихполонезов, в том числе полонеза-фантазии; второго, третьего и четвертого скерцои многих других шедевров. В зрелых сочинениях Шопен полностью освобождается отнекоторого налета салонности, присутствовавшего в отдельных концертных пьесахраннего периода.

Постижениемногообразных черт других национальных культур способствовало более глубокому выявлениюнациональной сущности шопеновского гения. Его музыкальный стиль предстает вокристализованном, совершенном виде. Оперные речитативно-декламационныеэлементы так же, как и кантиленность итальянского bel canto,преломляясь через славянскую песенность, формирует индивидуальный шопеновскиймелодизм. Оперная театральность, картинность получила сложное претворение вмонументальных героико-эпических полотнах, вдохновленных польским эпосом.

Воплощаямысли и чувства своего народа, высокие идеалы времени, Шопен опирался намноговековой опыт народного искусства, на реалистические традиции классиков.Строгость и логика мысли Баха, красота и завершенность моцартовских форм,драматизм и сила симфонического развития у Бетховена всегда были для него живымпримером. В новой исторической обстановке Шопен был великим продолжателем ихдела.

Вэту, казалось, бы, наиболее счастливую пору жизнь вторгается тяжелыми длякомпозитора испытаниями. Весной 1842 года умер от туберкулеза ближайший другШопена Ян Матушиньский. Весной 1844 года скончался отец композитора. Приездлюбимой сестры Людвики несколько облегчил его горе. Людвика принесла с собойкак бы частичку родной страны, семьи, дома. С ее отъездом настроение Шопена всечаще омрачается. Тоску по родине углубляет назревающая драма отношений с ЖоржСанд. Пока она остается тайной для окружающих. Лишь изредка в письмах к родным,в отдельно брошенных фразах прорываются скрытая боль и критическое отношениеШопена, не приемлющего многое в семье Жорж Санд. Болезненность и крайняя душевнаяранимость Шопена находились в кричащем противоречии с властной натурой ЖоржСанд, к этому прибавлялись глубокие внутренние расхождения, различия внравственных и жизненных устоях.

Ужес осени 1846 года Шопен не бывает в Ноане, где Жорж Санд проводит большую частьвремени, а вскоре происходит полный и окончательный разрыв. Хрупкий организмШопена, подтачиваемый душевными страданиями, надломлен, но превозмогая себя, онпо-прежнему дает многочисленные уроки и даже начинает вновь выступать наконцертах.

Последниегоды Шопена, по собственным словам, смертельно раненного своей привязанностью,- самые печальные в его жизни. По-видимому лишь безразличие к самому себесклонило его к поездке в Англию с гибельным для здоровья климатом и образомжизни, к которому вынуждало положение прославленного концертирующего артиста.

Весной1848 года Шопен приехал в Лондон. Сразу его захлестнула сутолока светской жизнис обязательными ежедневными визитами, присутствием на званых обедах, приемах,раутах. Здесь также приходилось давать уроки и выступать в великосветскихсалонах. Пустота такой жизни — тяжелое бремя для больного Шопена. «Никак непривыкну, — пишет он, — к лондонской атмосфере, — и вся эта жизнь, с еевизитами, зваными вечерами, очень меня тяготит». «Здесь уже с неделю сквернаяпогода, и мне это совсем не на пользу. При этом что ни день приходится поздновечером выезжать в свет. У меня не хватает сил для такой жизни».

Всечаще одолевает Шопена тоска и одиночество: «… Страдаю от какой-то глупойтоски, и, несмотря на всю мою отрешенность, я не спокоен: не знаю, что с собойделать». «… Такой жизнью я сыт по горло, — а впереди, в конце всего этого яничего не вижу». Чувствуя себя смертельно больным, угнетаемый неопределенностьюматериальных дел, Шопен остается все тем же человеком обаятельного ума исердечности; даже в самый критический период своего существования емупо-прежнему не изменяют ни острая наблюдательность, ни живой мягкий юмор.Высказывания, полные горечи, перемежаются с остроумнейшими описаниями быта, нравовлюдей из высшего английского общества. Особенно высмеивает Шопен мелочныймеркантилизм и тщеславие «общества лордов, канцлеров или черт знает кого сорденскими лентами под жилетами». В большом письме к родным он роняет фразу:«Как Вы знаете, они здесь живут только именами и знатностью». В другом письмеШопен пишет: « если бы я был в настроении, то описал бы одну шотландку, 13-юкузину Марии Стюарт… Тут только и есть, что кузены и кузины знатных имен, окоторых на континенте никто и не слыхал. Весь разговор всегда генеалогический,похоже на Евангелие: тот родил этого, а этот того, и тот еще кого-то, и так двестраницы вплоть до господа Иисуса», Описывая, как с ним торговалась «стараяРотшильд», Шопен добавляет: «Так что из этого я заключаю, что здесь не слишкомщедры… Для класса буржуазии нужно нечто поражающее, на что я не способен».

Посленескольких выступлений в Лондоне по приглашению своих учениц, «милыхшотландок», Шопен направился в Шотландию. «Я здесь наслаждаюсь (физически)полнейшим покоем и прекрасными шотландскими песнями», — пишет он.

28августа состоялся его первый концерт в Манчестере, через некоторое время вГлазго, затем в начале октября в Эдинбурге, а 31 октября Шопен возвратился вЛондон. Обессиленный болезнью, но движимый патриотическим чувством, он выступилна ежегодном польском балу, устроенном 16 ноября 1848 года. Это было последнеепоявление Шопена перед публикой.

Вконце ноября Шопен вернулся в Париж. Оставшийся год жизни был медленнымугасанием. Последнюю радость Шопену доставил приезд сестры Людвики, котораянеотлучно оставалась подле него до самого конца.

Вночь с 16 на 17 октября Шопена не стало. «Даже самая стоическая античность незнала примера более прекрасной смерти...», — писал Гжимала вскоре после егокончины.

Вторжественных похоронах приняли участие лучшие артисты Парижа. Был исполненРеквием Моцарта, в котором партии соло пели Виардо и Лаблаш. Специально былоркестрован и исполнен похоронный марш Шопена, а один из видных французскихорганистов проникновенно сыграл на органе прелюдии Шопена — h-moll и e-moll. В могилуШопена высыпали горсть польской земли из кубка, преподнесенного друзьями припрощании его с  родиной.

СердцеШопена было перевезено в Варшаву и хранилось в костеле св. Креста. Во времяфашистского нашествия польские патриоты спрятали драгоценный сосуд. Послеосвобождения Польши Советской Армией в 1945 году в день годовщины смерти Шопенаего сердце было возвращено родной стране.

Шопенограничил свое творчество рамками фортепианной музыки. Для других инструментовим написано всего несколько сочинений: трио для фортепиано, скрипки ивиолончели; полонез op. 3 и дуэт для фортепиано и виолончели;соната для виолончели; соната для виолончели, ряд песен для голоса. Но впределах одного только фортепианного творчества Шопен достиг высот ихудожественной многогранности, которых другие композиторы добивались работойнад многими видами инструментальной музыки в разных областях музыкальногоискусства.

Шопеновскиебаллады и сонаты, скерцо и фантазия — подобно крупным органным творениям И. С.Баха — своеобразные симфонии, а какая-либо двухстрочная прелюдия или мазурка поглубине замысла и выраженного чувства перерастает в большую поэму, волнующуюдраму.

 Основойвыразительности музыки Шопена является мелодия. По редкому мелодическому даруШопена можно сравнить только с Моцартом и Чайковским. Шопен является одним извеличайших мелодистов мира, крупнейшим новатором, создателем оригинальныхмузыкальных жанров и форм.

ТворчествоШопена — это огромный мир необыкновенной красоты. Слушая его забываешь о том,что слушаешь всего один инструмент — фортепиано. Перед тобой открываютсябезграничные просторы, распахиваются окна в неведомые дали, полные тайн иприключений. И очень хочется, чтобы этот новый, вновь открывшийся мир, непокидал тебя уже никогда.

Список литературы

Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта  www.refcentr.ru/

www.ronl.ru

Реферат - Фридерик Шопен - Историческая личность

Реферат

по музыке

Фредерик Францишек Шопен

(1810-1849)

Выполнила: ученица 6- го класса “A”

Школы № 69

ШОПЕН, ФРИДЕРИК ФРАНЦИШЕК

(Szopen, Fryderyk Franciszek)  (1810–1849)

<img src="/cache/referats/11488/image004.jpg" v:shapes="_x0000_i1027">

Шопен  великий польский композитор. ПодобноМоцарту и Бетховену, он прославился и как гениальный пианист. И в той и вдругой области Шопен сказал свое слово: обогатил музыку новым содержанием иобразами, раскрыл ее новые, неизвестные до того времени выразительные возможности,ввел новые приемы пианистического исполнительства.

В отличие от многих своих предшественников исовременников Шопен сочинял почти исключительно для фортепиано. Он не оставилни одной оперы, ни одной симфонии или увертюры. Исключение составляют несколькокамерных сочинений: одно трио (для фортепиано, скрипки и виолончели), сонатадля виолончели, около двадцати песен. Тем более поразительно дарованиекомпозитора, сумевшего создать так много яркого, нового в одной лишь области фортепианной музыки.

Необычно сложилась и жизнь Шопена. Поляк попроисхождению, горячо любивший родину и преданный ей, он все свои зрелые годывплоть до смерти провел на чужбине. Но это не помешало ему остаться глубоконациональным композитором. Подобно великому Глинке в русской музыке, Шопен сталосновоположником польской классической музыки, создав на основе народных песени танцев высокохудожественные, неповторимо своеобразные произведения.

Музыка Шопена признана была гениальной еще при жизникомпозитора. В наши дни произведения Шопена являются неотъемлемой частьюконцертных, учебных, конкурсных программ. Немало пианистов Советской странызавоевали мировое признание замечательным исполнением произведений Шопена(Софроницкий, Нейгауз, Рихтер).

Начиная с 1927 года в Варшаве регулярно устраиваютсяконкурсы имени Шопена. Первой премии на первом конкурсе был удостоен советскийпианист Лев Оборин.

Детство июные годы

Детство и годы учения. ФридерикШопен родился (согласно официальнымдокументам) 22 февраля 1810 года в недалеко от Варшавы, столицы Польши, местечке Желязова Воля. Самкомпозитор, однако, считал датой своего рождения 1 марта, что подтверждала иего мать.

Отецкомпозитора — Николай Шопен — француз, сын лотарингскогокрестьянина, еще в молодые годы переселился в Польшу. Трудно сказать, чтозаставило его покинуть Францию, но в Польше он нашел новую родину и принималгорячее участие в ее судьбе. Николай Шопен вместе с польскими патриотамипринимал участие в борьбе за независимость Польши. После разгрома восстания Костюшки и окончательного раздела Польши (1795) НиколайШопен, капитан армии Костюшки, несмотря на шаткостьсвоего положения решил остаться в Польше. Человек широкого умственногокругозора и образования, он занялся педагогической деятельностью и вскорезавоевал репутацию одного из лучших педагогов Варшавы. В 1802 году НиколайШопен, приглашенный в качестве воспитателя к детям графа Скарбека,поселился в имении Скарбеков ЖелязоваВоля. В 1806 году состоялся брак с дальней родственницей СкарбековЮстиной Кжижановской.

После рождения сына Николай Шопен получил местоучителя в Варшавском лицее (среднем учебном заведении), и вся семья переехала встолицу. Шопен воспитывался  в пансионе для детей знатного происхождения,который открыла его мать. Маленький Шопен рос в окружении музыки. Его отец играл на окришке и флейте, посохранившимся свидетельствам, мать композитора была чрезвычайно музыкальна,хорошо играла на фортепиано, обладала красивым голосом. Своей матери Фридерик обязан первыми музыкальными впечатлениями,привитой с младенческих лет любовью к народным мелодиям. Еще не умея говорить,ребенок начинал громко плакать, как только слышал пение матери или игру отца.Родители полагали, что Фридерик не любит музыку, иэто их сильно огорчало. Но скоро убедились, что это было совсем не так.

Интеллигентностьи чуткость родителей спаяли всех членов семьи любовью и благотворно сказывалисьна развитии одаренных детей. Кроме Фридерика всемействе Шопенов было еще три сестры: старшая — Людвика (в замужестве Енджеевич),бывшая его особенно близким и преданным другом, и младшие — Изабелла и Эмилия. Сестры обладали разносторонними способностями, арано умершая Эмилия — выдающимся литературнымталантом.

К пяти годам мальчик уже уверенно исполнял несложныепьесы, разученные под руководством старшей сестры Людвики.Первым и единственным его учителем фортепианной игры был Войцех Живный (1756 — 1842), чех по происхождению. Живный едва ли был первоклассным педагогом, но каким он былмузыкантом, можно судить по тому, что именно он воспитал в Шопене любовь к И.С.Баху и В.А. Моцарту. Будучи уже зрелым художником и концертирующим пианистом,Шопен не расставался с партитурами Моцарта, а однажды на вопрос, как онготовится к выступлениям, ответил: “Я обыкновенно запираюсь на две недели ииграю Баха — это моя подготовка”. Клавирные прелюдии и фуги Баха впоследствии всегда лежали укомпозитора на рабочем столе.

Первое выступление маленького пианиста состоялось вВаршаве 24.02.1818 года, когда ему исполнилось семьлет. Концерт имел успех, и имя Шопена скоро узнала вся Варшава. В это же времябыло издано одно из первых его сочинений полонез для фортепиано соль минор. Ужев восьмилетнем возрасте его называли «польским Моцартом». Исполнительский талантмальчика развивался настолько быстро, что к двенадцати годам Шопен не уступаллучшим польским пианистам. Живный отказался отзанятий с юным виртуозом, заявив, что ничему больше не может научить его.Одновременно с занятиями музыкой мальчик получил хорошее общее образование. Ужев детстве Фридерик свободно владел французским инемецким языками, живо интересовался историей Польши, читал многохудожественной литературы. Тринадцати лет, в 1823 году, он поступил в лицей сразу в четвертый класс и через три года успешно его закончил. В годы ученияпроявились разносторонние способности будущего композитора. Юноша хорошорисовал, особенно ему удавались карикатуры. Его мимический талант был настолькоярким, что он мог бы стать театральным актером. Уже в юные годы Шопену былаприсуща острота ума, наблюдательность и большая любознательность. С огромныминтересом он посещал оперные спектакли, концерты. Игра знаменитого итальянскогоскрипача Никколо Паганини оставила в сознаниивпечатлительного юноши неизгладимый след.

С детства у Шопена проявилась любовь к народноймузыке. По рассказам его родителей, во время загородных прогулок с отцом илитоварищами мальчик мог подолгу простаивать под окном какой-нибудь хаты, откудадоносились народные напевы. Бывая летом на каникулах в имениях своих товарищейпо лицею, Фридерик проникал к источникам народного музыкальноготворчества, часами наблюдая деревенские гулянья с танцами и песнями, напряженновслушиваясь в своеобразное звучание деревенского оркестра, лихо играющеговсевозможные оберки, мазуры,деревенские полонезыи сам принимал участие в исполнении народных песен и плясок. Шопен сам признавался: “Я долго учился чувствоватьпольскую народную музыку”. По мнению польского биографа Гезика,собственные впечатления Шопена дали ему больше, чем все учителя. С годами народная музыкастала неотъемлемой частью его творчества, сроднилась с его существом.

Высшая школа музыки. После окончания лицея Шопенпоступил в Высшую школу музыки. Здесь его занятиями руководил опытный педагог икомпозитор Иосиф Эльснер. Эльснерочень скоро понял, что его ученик не просто талантлив, но гениален. Среди егозаметок сохранилась краткая характеристика, данная им юному музыканту: На исходе первого года занятий в 1827 году “Изумительные способности. В 1829 — год окончания консерватории  Музыкальный гений”. К этому времени Шопен ужебыл признан лучшим пианистом Польши. Достиг зрелости и его талант композитора.Об этом свидетельствуют два концерта для фортепиано с оркестром, сочиненные в1829-1830 годах. Эти концерты неизменно звучат и в наше время и являютсялюбимыми произведениями пианистов всех стран. Тогда же была сочинена одна излучших песен Шопена Желание (Если б я солнышком на небе сиял).

Шопенпитал глубокое уважение и благодарность к своему учителю и признавал, чтоименно Эльснер помог ему найти свой путь. Как-то вбеседе с одним венским журналистом он сказал: “… у Живногои Эльснера даже величайший осел выучился бы”.

Сокончанием консерватории Шопен вступает в новую полосу артистической итворческой деятельности. О нем начинают уже судить не только как о выдающемсяпианисте и импровизаторе, но и как об авторе интересных и оригинальныхпроизведений

В 1829 году молодой музыкант ненадолго ездил в Вену. Побуждаемый новыми венскими друзьями, Шопен решаетобъявить свой концерт. 11 августа в императорском оперном театре состояласьмузыкальная “академия”, на которой он выступил с Вариациями op.2, импровизациями на тему из оперы французского композитора Буальдье“Белая дама” и на польскую тему “Хмель”. Об этом концерте Шопен сообщает роднымв Варшаву: “Когда я появился на сцене, меня встретили аплодисментами, и послеисполнения каждой вариации были такие аплодисменты, что я не слышал tutti оркестра. После окончания так аплодировали, что мнепришлось выйти второй раз и поклониться”. На долю импровизаций выпал ещебольший успех. “… Хмель, — пишет Шопен, — … наэлектризовал непривычную ктаким мотивам публику. Мои партерные шпионы уверяют, что на скамейках прямоподпрыгивали”.

Второйконцерт, который Шопен дал через неделю, прошел с еще большим успехом. Вблагожелательной рецензии после второго концерта говорилось: “Это молодойчеловек, который идет своим путем и достигает успехов на этом пути, несмотря нато, что его приемы и манера игры, так же как и приемы письма, значительноотличаются от общепринятых форм концертантов. Отличие это заключается в том,что стремление создавать музыку заметно преобладает у него над стремлениемнравиться...”.

Наобратом пути из Вены Шопен побывал в Праге и Дрездене. Окрыленныйартистическими победами, освеженный впечатлениями интересного путешествия,Шопен в начале сентября вернулся в Варшаву.

Посещениеразличных музыкальных собраний, встречи с друзьями, поездки за пределы Варшавыпроходили на фоне упорного творческого труда. Примерно за од, который отделяетпервое посещение Вены от второго и окончательного отъезда, появляется немалоновых сочинений: кроме фортепианных миниатюрзавершена работа над концертом f-moll, начат изакончен концерт e-moll.

Признаниевыдающегося дарования Шопена не только на родине, но и за ее пределамиукрепляло в нем самом, в кругу его родных и близких мысль о необходимостидлительного пребывания за границей для дальнейшего совершенствования.Намечается поездка опять в Вену, оттуда в Италию, затем в Париж. В марте 1830года, перед отъездом, Шопен дал в Варшаве два публичных концерта. В отзывахединодушно отмечался национальный колорит шопеновскоймузыки, а в одной из рецензий была высказана пророческая мысль, что подобнотому, как немцы Моцартом, так когда-нибудь поляки будут гордиться Шопеном. Какбы суммируя мнение передовой общественности, МаурицийМохнацкий поместил в газете “Курьер польский” статью,в которой писал: “Земля, которая призвала к жизни этого артиста своими песнями,воздействовала на его музыкальный облик, что сказывается иногда в еготворчестве: многие звуки кажутся живым отражением нашей родимой гармонии.

Длятого, чтобы изысканность игры и гениальность творца слить воедино с чарующейпростотой наших народных песен, столь искусно воспринятой Шопеном, нужно былообладать особым чутьем, постичь музыку наших полей и лесов, вслушиваться впесни польского крестьянина”.

Ничтовнешнее, казалось бы, не задерживало Шопена в Варшаве, тем не менее из месяца вмесяц он откладывал день отъезда. Он чувствовал и понимал, что надвигалосьнечто серьезное и тревожащее. В накаленной политической атмосфере Польшиназревали важные события: оживилась деятельность польских патриотов, готовившихвосстание против царизма, одновременно усилились репрессии полицейских властей.В этой опасной обстановке Шопену трудно было оставить родину, родных, близких.Угнетенный мрачными предчувствиями, ему казалось что он навсегда покидает родину, он делится ими со своим другом ТитусомВойцеховским: “… нет у меня сил назначить день[отъезда]; мне представляется, что я уезжаю, чтобы навсегда забыть о доме; мнепредставляется, что я уезжаю, чтобы умереть, — а как, должно быть, горькоумирать на чужбине, не там, где жил. Как ужасно мне будет видеть у смертноголожа вместо родных равнодушного врача или слугу”.

Всеже день отъезда приближался. 11 октября состоялся прощальный концерт, накотором Шопен исполнил Фантазию на польские темы и новый концерт e-moll. И только спустя три недели, 2 ноября Шопен решилсяпокинуть Варшаву. Накануне, на вечере, устроенном друзьями, Шопену преподнеслисеребряный кубок с польской землей; его он должен был хранить в знак верностисвоей родине.

Наконец, конценоября 1830 года вместе со своим другом Титусом Войцеховским Шопен вторично приехал в Вену. Друзья подарили ему напрощание кубок, наполненный польской землей. Трогательно простился с ним егоучитель Эльснер. В предместье Варшавы, где проезжалШопен, он вместе со своими учениками исполнил специально для этого случаянаписанное им хоровое произведение. Шопену было двадцать лет. Счастливаяюношеская пора, полная поисков, надежд, успехов, закончилась. Предчувствия необманули Шопена. Он расстался с родиной навсегда.

Помня хороший прием, оказанный ему в Вене, Шопен решилначать там свои концерты. Но, несмотря на усиленные хлопоты, ему так и неудалось дать самостоятельного концерта, а издатели соглашались напечатать егопроизведения только бесплатно.

Неожиданно с родины пришла тревожная весть. 29.11.1830 в Варшаве началось восстание против русскогосамодержавия, организованное польскими патриотами. Шопен решил прерватьконцертное путешествие и вернуться в Польшу. Он знал, что среди восставшихнаходятся его друзья, может быть, и отец. Ведь в дни молодости Николай Шопенпринимал участие в народном восстании под предводительством ТадеушаКостюшки. Но родные, друзья настойчиво советуют ему вписьмах не приезжать. Близкие Шопену люди боятся, что преследования могуткоснуться и его. Пусть лучше он останется свободен и служит родине своимискусством. С горечью композитор покорился и 20июля со своим приятелем поляком Кумельским он выехализ Вены, направляясь через Мюнхен и Штутгарт в Париж. В дороге в Штутгарте, Шопена настигло известие, еще более потрясшееего: восстание жестоко подавлено, его руководители брошены в тюрьмы, сосланы вСибирь, что вызвало у композитора, многиедрузья которого участвовали в этом восстании, тяжелый душевный кризис… Шопен в отчаянии. Своегоре, гнев, возмущение он излил в музыке в созданныхвскоре этюдах. Трем этюдам было дано название «Революционный» в силуисключительно драматического характера. Так родилось одно из величайших его творений -этюд доминор. Размышления о судьбах Польши ипатриотический дух прозвучали позднее в героических полонезах Шопена, аотголоски тоски по Польше звучат в некоторых мазурках, написанных на Мальорке ив Ноане.

Периодтворческой зрелости

Впериод между двумя революциями 1830 и 1848 годов Париж живет в особомлихорадочном напряжении. Июльская монархия, установившая господство крупнойбуржуазии, празднует свою победу, о непрочности которой то и дело напоминаютгрозные выступления пролетариата, брожение в массах мелкой буржуазии, оппозициясо стороны демократической интеллигенции.

Властьбанкиров принесла бешеную погоню за наживой, разложение общественной морали инравов, придавала специфический характер всему строю общественной жизни. Внаступившем царстве лавочников все служило предметом торговли: честь и талант,красота и невинность. Удачная биржевая сделка или торговая спекуляция моглипревратить темного дельца и авантюриста в “уважаемого” финансиста, а продажнаяпресса — сделать модным и, следовательно, богатым ловкого виртуоза.

Ноодновременно Париж — крупнейший центр западноевропейской цивилизации икультуры. В этом “городе революции” с его возбужденным пульсом и кипениемполитических страстей, с относительной, в сравнении с большинством государствЕвропы, свободой создавалось искусство большой силы и значения. Мир литературыбыл представлен именами выдающихся писателей: Бальзака, Стендаля, Гюго, Мериме,Жорж Санд, Мюссе и многих других. В живописивыдвинулся ряд талантливых художников. Крупнейший из них — ЭженДелакруа — сделался другом Шопена.

Парижстановится местом паломничества свободомыслящей интеллигенции всех стран. Тудаустремляются артисты и писатели, художники и музыканты. Многие оседают надолго,некоторые обретают в Париже вторую родину и содействуют блеску парижскойкультуры. Не в меньшей мере, чем отечественным, Париж обязан своей славойиноземным художникам — Гейне и Мицкевичу, Листу и Шопену.

Большогоразмаха достигает музыкальное искусство Парижа в 30 — 40-х годах. Наряду сфранцузскими светилами оперно-театрального искусства — Обером,Галеви, симфонистом-новатором Берлиозом блистаютРоссини, Мейербер, Беллини, Доницетти. Бесконечнавереница прославленных оперных певцов, приезжающих на гастроли и ангажированныхпостоянно: Паста и Рубини, Малибран,Нурри, Виардо, Лаблаш и другие. Плеяду выдающихся виртуозов-пианистоввозглавляют Калькбреннер, Герц, Тальберг,Лист; ореол сенсации окружает концерты Паганини.

Нобыло и нечто снижавшее художественно-эстетическую ценность музыкальногоискусства, расцветшего в эту пору на парижской почве. Ошеломляющие эффекты ивеликолепие оперных постановок подчас лишь прикрывали пустоту самой музыки;коммерческие интересы создавали нездоровую шумиху вокруг эстрады, частопревращая ее в место состязаний виртуозов всех мастей и рангов.

Осенью 1831 года Шопен прибыл в Париж. Здесь он прожилдо конца своей жизни. Но Франция не стала второй родиной композитора. И в своихпривязанностях, и в своем творчестве Шопен оставалсяполяком. И даже свое сердце после смерти он завещал отвезти на родину.

Шопен “завоевал” Париж сначала как пианист. Первый парижский концерт 26 февраля 1832 года сразу жепринес ему огромную популярность. Он сразу же поразил слушателей своеобразным и непривычнымисполнением и покорил парижские салонысвоим блистательным юмором и гением импровизации, быстро вошел в избранный круглюдей искусства.  В то время Париж был наводнен музыкантами изсамых различных стран. Наибольшей популярностью пользовались пианисты виртуозы:Калькбреннер, Герц, Гиллер.Игра их отличалась техническим совершенством, блеском, ошеломлявшим публику.Вот почему первое же концертное выступление Шопена прозвучало таким резкимконтрастом. По воспоминаниям современников, исполнение его было удивительноодухотворенным, поэтичным и изящным. О первом концерте Шопена сохранилосьвоспоминание прославленного венгерского музыканта ФеренцаЛиста, также начавшего в то время свой блестящий путь пианиста и композитора:“Нам вспоминается его первое выступление в зале Плейеля,когда аплодисменты, возраставшие с удвоенной силой, казалось, никак не моглидостаточно выразить наш энтузиазм перед лицом таланта, который, наряду сосчастливыми новшествами в области своего искусства, открыл собою новую фазу вразвитии поэтического чувства”. Шопен покорил Париж, как когда-то покорили ВенуМоцарт, Бетховен. Подобно Листу, он был признан лучшим пианистом мира.

Выступая в концертах, Шопен большей частью исполнялсвои собственные сочинения: концерты для фортепиано с оркестром, концертные рондо,мазурки, этюды, ноктюрны, вариации на тему из оперы Моцарта “Дон-Жуан”. Именнооб этих вариациях писал выдающийся немецкий композитор и критик Роберт Шуман:“Шапки долой, господа, перед вами гений”.

Музыка Шопена, как и его концертные выступления, вызывалавсеобщее восхищение. Выжидали только музыкальные издатели. Они не отказывалисьиздавать произведения Шопена, но, как и в Вене, бесплатно. Поэтому первыеиздания не принесли Шопену дохода. Он вынужден был давать уроки музыки попять-семь часов ежедневно. Эта работа обеспечивала его, но отнимала слишкоммного времени и сил. И даже впоследствии, будучи композитором, с мировымименем, Шопен не мог позволить себе прекратить эти так сильно изнурявшие егозанятия с учениками.

Вместе с ростом известности Шопена как пианиста икомпозитора расширяется круг его знакомых. В числе его друзей — Лист,выдающийся французский композитор Берлиоз, французский художник Делакруа,немецкий поэт Гейне. Но как бы интересны ни были новые друзья, предпочтение онотдавал всегда своим соотечественникам. Ради гостя из Польши он изменял строгийпорядок своего рабочего дня, показывая ему достопримечательности Парижа. Часамимог он слушать рассказы о родине, о жизни родных и друзей. С юношескойненасытностью наслаждался народными польскими песнями, а к понравившимся стихамнередко писал музыку. Очень часто эти стихотворения, превращенные в песни,попадали обратно в Польшу, становились достоянием народа. Если же пpиxoдил близкий друг, польский поэт Адам Мицкевич, Шопенсразу садился за фортепиано и играл для него часами. Вынужденный, как и Шопен,жить вдали от родины, Мицкевич тоже тосковал по ней. И только музыка Шопенанемного ослабляла боль этой разлуки, переносила его туда, далеко, в роднуюПольшу.

Встречи с польскими друзьями были особенно дорогикомпозитору и потому, что своей семьи у Шопена не было. С семьей графов ВодзиньскихШопена связывали еще варшавские годы. Летом 1835 года, в Дрездене, куда Шопенпопал, возвращаясь в Париж, он встретил графиню Водзиньскуюи ее дочь Марию. Со времен варшавского знакомства Мария Водзиньскаяпревратилась в привлекательную кокетливую девушку, кружившую головы своимпоклонникам. Она не была лишена ума и способностей и в рамках светскоголюбительства занималась живописью, пела и играла на рояле, сочиняла небольшие фортепианные пьески.

Вспыхнувшеечувство к Марии глубоко захватило Шопена. По-видимому, его любовь не оставаласьбезответной, и их увлеченность вскоре перестала быть тайной для родных иокружающих. Летом 1836 года Шопен специально приехал в Дрезден, чтобы свидетьсяс Марией и сделать ей предложение. Но, когда Шопен вернулся в Париж, тон писемот Водзиньских заметно изменился. Затем письма сталиприходить все реже и реже, а к концу 1837 года Шопен сам прекратил этупереписку.

Средипричин, расстроивших желанный Шопену брак, наиболее вероятной исследователисчитают сословные предрассудки польской знати. В эпистолярном наследии Шопенанет данных, по которым можно было судить о его отношении к этому событию. Лишьнайденный после смерти композитора сверток с письмами Водзиньскихи сделанная на нем рукой Шопена надпись “мое горе” говорит о глубинепереживаний

Перенесенныйудар, по-видимому, заставил Шопена о многом задуматься, многое пересмотреть изаново переоценить. Происходящий внутренний кризис или перелом внешне почтиникак не обнаруживался, но, несомненно, отказ от некоторых иллюзий молодости,отречение от представлений, внушенных патриархальной средой и воспитанием,создали почву, на которой мог возникнуть свободный союз Шопена с Жорж Санд.

Крупнаяфранцузская писательница Жорж Санд (1804 — 1876) былаодной из передовых женщин своего времени. Она носила мужские костюмы, курила трубку, былапохожа по характеру и складу ума на мужчину.Демократически и радикально настроенная, она смело подняла борьбу за правоженщин на равенство, на свободу чувства. Не только ее сочинения, но и образжизни, поведение, манеры были сознательно и демонстративно брошенным вызовомбуржуазно-аристократическому обществу. На первых порах большая любовь Шопена к Жорж Санд вызывала в нем радостное воодушевление, создавалаяркие творческие импульсы, но с годами превратилась в источник глубокихдушевных страданий, ускоривших смерть композитора.

Ихзнакомство, состоявшееся в 1836 году, и первое впечатление, произведенное Жорж Санд на Шопена, ничем не предвещало будущей любви. “Япознакомился с большой знаменитостью, — пишет Шопен в Варшаву родным, — госпожой Дюдеван, известной под именем Жорж Санд; на ее лицо несимпатично и она мне совсем непонравилась. В ней есть даже что-то отталкивающее”.

Влитературных и светских салонах, собиравших цвет интеллектуально-артистическогомира, Шопен и Жорж Санд неоднократно встречались.Большой талант и ум, оригинальность всего облика известной писательницы впроцессе более длительного узнавания покорили Шопена.

Осенью1838 года Шопен и Жорж Санд с ее двумя  детьми (не от Шопена), предприняли большоепутешествие на остров Майорку и поселились в главномего городе Пальме. “Я в Пальме, — пишет Шопен, — среди пальм, кедров, кактусов,олив, померанцев, лимонов, алоэ, фиговых деревьев, гранатов, и т. п.… Небо,как бирюза, море, как лазурь, горы, как изумруд, воздух, как на небесах. Днемсолнце, все ходит по-летнему, и жарко; ночью — гитары и пение по целым часам”.Шопен упоен любовью, жизнью, природой. Но это продолжалось недолго. Его хрупкийорганизм, ослабленный непрестанным творческим горением, с трудом мог переноситьнеустройство, отсутствие необходимых условий. Именно с такими обстоятельствамипришлось столкнуться на Майорке. К этому прибавиласьсильная простуда, которая осложнилась кровохарканьем. Вынужденные покинутьПальму, Шопен и Жорж Санд с детьми переселились встарый и заброшенный картезианский монастырь. Его мрачно-таинственная красотаболезненно будоражила воображение. В описании, сделанном самим композитором,почти зримо можно представить себе вид монастыря и обстановку тамошней жизни.“… Можешь ли Ты представить меня между скалами и морем, в огромном заброшенноммонастыре картезианцев, в келье, двери которой больше любых ворот в Париже…Келья имеет форму высокого гроба, высокие своды запылены, — маленькое окно, подокном померанцы, пальмы, кипарисы; против окна под филигранной мавританскойрозеткой на лямках моя кровать. Возле кровати старый, квадратный,разваливающийся intouchable [шаткий стол], за которымя еле могу писать, на нем оловянный подсвечник (здесь это большая luxe [роскошь]) со свечкой… тишина… можно кричать… ивсе равно тихо. Словом, пишу Тебе из странного места”.

Спереселением в удаленный от города монастырь возникло много новых трудностей,усугубляющих тяжелое душевное и физическое самочувствие Шопена. Ранней веснойпришлось спешно покинуть Майорку и направиться вобратный путь, во Францию.

Нанекоторое время Шопен и Жорж Санд остановились вМарселе, а лето провели в имении писательницы Ноане.Здесь здоровье Шопена восстановилось, и осенью 1839 года они вернулись в Париж.

Домна улице Пигаль, где поселился Шопен и Жорж Санд, притягивал к себе людей, живущих интересамиискусства, литературы. Среди многочисленных посетителей этого блестящего салона- Гейне, Мицкевич, Делакруа, Бальзак, Лист, Берлиоз, Мейербер, представителипольской аристократии Чарторыские, Сапега, Дельфина Потоцкая. Носамых преданных и интимных друзей Шопен находил среди своихсоотечественников -польских интеллигентов. Таков был Ян Матушиньский,связанный со времен лицея узами дружбы с Шопеном. Композитор и пианист Юльян Фонтана, также эмигрировавший из Польши в 1832 году,пользовался особым доверием и любовью Шопена. Общим другом Шопена и Жорж Санд был Войцех Гжимала.

Этотнедолгий период в жизни Шопена приносит радость семейной жизни. Отношения с Жорж Санд кажутся долговечными, любовь и дружба — крепкимии надежными. Время проходит в непрестанном труде, размеренно, упорядоченно.Зимой в Париже Шопен дает многочисленные уроки, часы досуга и отдыха посвящаетвстречам с друзьями, светским визитам, театру, концертам. Летом всем семействомпереезжают в Ноан, и там Шопен безраздельно отдаетсятворчеству.

С годами Шопен давал концерты все реже, ограничиваясьисполнением в узком кругу друзей. Все свое внимание он направил на творчество.Появляются его сонаты, скерцо, баллады, экспромты, новая серия этюдов, поэтичнейшие ноктюрны, прелюдии и по прежнему любимыемазурки и полонезы. Наряду со светлыми лирическими пьесами все чаще из-под егопера выходят произведения, полные драматической глубины, а нередко и трагизма.Композитор открывает все новые и новые выразительные возможности фортепиано.

ТаковаВторая соната (с похоронным маршем), принадлежащая к числу высших достиженийкомпозитора, всей польской музыки и романтического искусства в целом. Юзеф Хоминьский, характеризуяпервые две части сонаты, говорил: «После героической борьбы похоронныймарш является уже, очевидно, последним актом драмы». Шопен рассматривалпохоронный марш как эмоциональный итог, драматически завершающий развитиеобразов. Мы вправе назвать эту драму, образы которой развертываются в сонатеШопена, национальной трагедией.

Похоронныймарш Шопена признан наиболее выдающимся произведением данного жанра. Этот маршзанял особое, исключительное место не только в музыкальной литературе, но и вжизни человечества, ибо трудно найти более возвышенного, более прекрасного иболее трагического воплощения чувства скорби..

Жизнь Шопена в Париже сложилась если и не счастливо,то благоприятно для творчества. Талант его достиг вершины. Издание произведенийШопена уже не встречает препятствий, брать у него уроки считается большойчестью, а услышать его игру — редким счастьем, доступным немногим избранным.

Последние годы жизни композитора были печальны. Весной 1842 года умер от туберкулеза ближайший другШопена Ян Матушиньский. Весной 1844 года скончалсяотец композитора. Приезд любимой сестры Людвикинесколько облегчил его горе. Людвика принесла с собойкак бы частичку родной страны, семьи, дома. С ее отъездом настроение Шопена всечаще омрачается. Тоску по родине углубляет назревающая драма отношений с Жорж Санд. Пока она остается тайной для окружающих. Лишьизредка в письмах к родным, в отдельно брошенных фразах прорываются скрытаяболь и критическое отношение Шопена, не приемлющего многое в семье Жорж Санд. Болезненность и крайняя душевная ранимостьШопена находились в кричащем противоречии с властной натурой Жорж Санд, к этому прибавлялись глубокие внутренние расхождения,различия в нравственных и жизненных устоях.

Ужес осени 1846 года Шопен не бывает в Ноане, где Жорж Санд проводит большую часть времени, а вскорепроисходит полный и окончательный разрыв. Шопен так и не смог оправиться от этих жестокихударов. Обострилась болезнь легких, которой Шопен страдал с юных лет. Последниедва года композитор почти ничего не писал. Средства его иссякли.Хрупкий организм Шопена, подтачиваемый душевными страданиями,надломлен, но превозмогая себя, он по-прежнему дает многочисленные уроки и даженачинает вновь выступать на концертах.

Последниегоды Шопена, по собственным словам, смертельно раненного своей привязанностью,- самые печальные в его жизни.

Чтобы поправить свое тяжелое материальное положение,Шопен предпринял поездку в в Англию и Шотландию по приглашению английских друзей. Собрав последниесилы, больной, он дает там концерты, уроки. Посленескольких выступлений в Лондоне по приглашению своих учениц, “милыхшотландок”, Шопен направился в Шотландию. “Я здесь наслаждаюсь (физически)полнейшим покоем и прекрасными шотландскими песнями”, — пишет он. С большим интересом слушаетШопен народные шотландские песни в исполнении известной шведской певицы Женни Линд, посещает старинные английские замки.Восторженный прием вначале радует его, вселяет бодрость.

28августа состоялся его первый концерт в Манчестере, через некоторое время вГлазго, затем в начале октября в Эдинбурге, а 31 октября Шопен возвратился вЛондон. Cырой климат Англии быстро оказалсвое губительное действие. Беспокойная жизнь, полная светских, часто пустых ибессодержательных развлечений, начала утомлять его. Письма Шопена из Лондонаотражают его мрачное настроение, а нередко и страдание. ”Я же ни беспокоиться,ни радоваться уже не в состоянии — совсем перестал что-либо чувствовать — только прозябаю и жду, чтобы это поскорее кончилось”, — писал он одному изсвоих друзей. Обессиленный болезнью, нодвижимый патриотическим чувством, он выступил на ежегодном польском балу,устроенном 16 ноября 1848 года. Это было последнее появление Шопена перед публикой.

Вконце ноября Шопен вернулся в Париж. Оставшийся год жизни был медленнымугасанием. Последнюю радость Шопену доставил приезд сестры Людвики,которая неотлучно оставалась подле него до самого конца. В ночь с 16 на 17октября 1849 года Шопена не стало. Он скончался в от туберкулёза на рукахсвоей сестры. и был похоронен не кладбищеПер-Лашез рядом с могилой своего друга Беллини. В торжественных похоронахприняли участие лучшие артисты Парижа. Был исполнен Реквием Моцарта, в которомпартии соло пели Виардо и Лаблаш.Специально был оркестрован и исполнен похоронный марш Шопена, а один из видныхфранцузских органистов проникновенно сыграл на органе прелюдии Шопена — h-moll и e-moll. В могилу Шопенавысыпали горсть польской земли из кубка, преподнесенного друзьями при прощанииего с родиной.“Даже самая стоическая античность незнала примера более прекрасной смерти...”, — писал Гжималавскоре после его кончины. Согласно воле композитора, его сердце было перевезеносестрой в Варшаву и захоронено в подземелье костела св. Креста; в 1879 году онобыло замуровано в одной из колонн этого храма, на которой сооружена доска снадписью: «Фридерику Шопену — соотечественники». Во время фашистскогонашествия польские патриоты спрятали драгоценный сосуд. После освобожденияПольши Советской Армией в 1945 году в день годовщины смерти Шопена его сердцебыло возвращено родной стране.

Шопенбыл одной из ярчайших творческих индивидуальностей вистории не только музыки, но и всей мировой культуры. Он сознательно посвятилсебя только фортепианному творчеству, не писал ниопер, ни симфоний. Но он впервые превратил фортепианнуюмузыку в столь самостоятельное мощное художественное царство.

Шопеновскиебаллады и сонаты, скерцо и фантазия — подобно крупным органным творениям И. С.Баха — своеобразные симфонии, а какая-либо двухстрочнаяпрелюдия или мазурка по глубине замысла и выраженного чувства перерастает вбольшую поэму, волнующую драму.

Основойвыразительности музыки Шопена является мелодия. По редкому мелодическому даруШопена можно сравнить только с Моцартом и Чайковским. Шопен является одним извеличайших мелодистов мира, крупнейшим новатором, создателем оригинальныхмузыкальных жанров и форм.

ТворчествоШопена — это огромный мир необыкновенной красоты. Слушая его забываешь о том,что слушаешь всего один инструмент — фортепиано. Перед тобой открываютсябезграничные просторы, распахиваются окна в неведомые дали, полные тайн иприключений. И очень хочется, чтобы этот новый, вновь открывшийся мир, непокидал тебя уже никогда.

www.ronl.ru

Реферат - Жизненный и творческий путь Фредерика Шопена

Фридерик Шопен родился близ Варшавы в имении Желязова Воля. Оспариваются три даты его рождения. Официальная метрика, обнаруженная в Броховском приходском костеле, говорит о том же, что и письма и семейные предания. До сих пор мы не знаем, был ли то солнечный день 1 марта 1810 года, или пасмурный день 1 марта 1809 года, или, наконец, 22 февраля 1810 года. Отец композитора - Николай Шопен - француз, сын лотарингского крестьянина, еще в молодые годы переселился в Польшу. Трудно сказать, что заставило его покинуть Францию, но в Польше он нашел новую родину и принимал горячее участие в ее судьбе. Николай Шопен вместе с польскими патриотами принимал участие в борьбе за независимость Польши. После разгрома восстания Костюшки и окончательного раздела Польши (1795) Николай Шопен, капитан армии Костюшки, несмотря на шаткость своего положения решил остаться в Польше. Человек широкого умственного кругозора и образования, он занялся педагогической деятельностью и вскоре завоевал репутацию одного из лучших педагогов Варшавы. В 1802 году Николай Шопен, приглашенный в качестве воспитателя к детям графа Скарбека, поселился в имении Скарбеков Желязова Воля. В 1806 году состоялся брак с дальней родственницей Скарбеков Юстиной Кжижановской. По сохранившимся свидетельствам, мать композитора была чрезвычайно музыкальна, хорошо играла на фортепиано, обладала красивым голосом. Своей матери Фридерик обязан первыми музыкальными впечатлениями, привитой с младенческих лет любовью к народным мелодиям. Осенью 1810 года, спустя некоторое время после рождения сына, Николай Шопен переселился в Варшаву. В Варшавском лицее он благодаря счастливому стечению обстоятельств (то есть благодаря протекции Скарбеков, у которых он был гувернером, и «благодаря» смерти преподавателя Варшавского лицея пана Маэ) получил место преподавателя французского языка и содержал пансион для воспитанников лицея. Интеллигентность и чуткость родителей спаяли всех членов семьи любовью и благотворно сказывались на развитии одаренных детей. Кроме Фридерика в семействе Шопенов было еще три сестры: старшая - Людвика (в замужестве Енджеевич), бывшая его особенно близким и преданным другом, и младшие - Изабелла и Эмилия. Сестры обладали разносторонними способностями, а рано умершая Эмилия - выдающимся литературным талантом. Особым вниманием и заботой был окружен маленьким Шопен с его необыкновенным музыкальным дарованием. Подобно Моцарту, он поражал окружающих музыкальной «одержимостью», неиссякаемой фантазией в импровизациях, прирожденным пианизмом. Его восприимчивость и музыкальная впечатлительность проявлялись бурно и необычно. Он мог плакать, слушая музыку, вскакивать ночью, чтобы подобрать на фортепиано запомнившуюся мелодию или аккорд. К шестилетнему или семилетнему возрасту относят начало систематических занятий Фридерика на фортепиано. Первым и единственным его учителем фортепианной игры был Войцех Живный (1756 - 1842), чех по происхождению. Живный едва ли был первоклассным педагогом, но каким он был музыкантом, можно судить по тому, что именно он воспитал в Шопене любовь к И.С. Баху и В.А. Моцарту. Будучи уже зрелым художником и концертирующим пианистом, Шопен не расставался с партитурами Моцарта, а однажды на вопрос, как он готовится к выступлениям, ответил: «Я обыкновенно запираюсь на две недели и играю Баха - это моя подготовка». Фридерику было 12 лет, когда Живный сам отказался от дальнейших занятий, рассудив, что больше ничего не может дать своему ученику. Почти одновременно с началом серьезного музыкального обучения появляются и первые сочинения. Полонез g-moll был опубликован, когда его автору едва исполнилось 7 лет, а вскоре в феврале 1818 года состоялось публичное выступление маленького Шопена. Варшавская пресса восторженно отметила это событие: «Композитор этого польского танца, ребенок восьми лет... это настоящий музыкальный гений. Он не только совершенно свободно и с большим вкусом исполняет самые трудные пьесы на фортепиано, но он и композитор нескольких танцев и вариаций, которые изумляют знатоков музыки, учитывающих детский возраст автора». Первое открытое выступление положило начало дальнейшим артистическим успехам Шопена в Варшаве. В лицей Шопен поступил в 1823 году сразу в четвертый класс. Учился старательно и серьезно, из всех предметов отдавал предпочтение истории и польской литературе, удостаивался наград при переходе из класса в класс, однако Фридерик оставался совершенно равнодушным к тем наукам, которые в будущем смогли бы обеспечить ему карьеру и высокое общественное положение. Каникулы Фридерик часто проводил в имениях близких друзей в коренных районах Польши, в Шафарне и Оброве. Там проникал он к источникам народного музыкального творчества, часами наблюдая деревенские гулянья с танцами и песнями, напряженно вслушиваясь в своеобразное звучание деревенского оркестра, лихо играющего всевозможные оберки, мазуры, деревенские полонезы. Шопен сам признавался: «Я долго учился чувствовать польскую народную музыку». По мнению польского биографа Гезика, собственные впечатления Шопена дали ему больше, чем все учителя. В лицейские годы проявляется многосторонняя талантливость Шопена. Он пишет стихи, сочиняет театральные пьески для домашних спектаклей; сохранившиеся рисунки красками и меткие остроумные карикатуры говорят о незаурядных способностях в этой области; а его мимический талант не раз вызывал восхищение знатоков театра. Острый глаз художника, чудесный беззлобный юмор помогали быстро подметить характерность черт видимого и тут же облечь его в забавную карикатуру, воспроизвести в музыкальной импровизации, в актерском жесте, мимике. В годы, когда ничто не омрачало жизнь Шопена, жизнерадостность одаренной натуры проявляла себя везде и во всем. Он неистощим в изобретении забавных проделок, письма его полны веселых шуток и острот. Разностороннее развитие, тонкий ум и благородство характера, непринужденное изящество манер придавали облику Шопена редкую привлекательность. Когда в 1826 году Шопен поступил в Варшавскую консерваторию, внутренне, духовно он уже был подготовлен к восприятию широких явлений культуры, к их трезвой и разумной оценке. Просвещенная личность Николая Шопена, обширные связи с прогрессивными кругами польского общества привлекали в его дом многочисленных представителей передовой польской интеллигенции - писателей, ученых, музыкантов, художников. Казимир Бродзиньский (1791 - 1835), поэт и исследователь польской литературы, профессор Варшавского университета, чьи лекции посещал Ф. Шопен, говорил: «Поэзия есть зеркало, в котором отражается каждая эпоха, каждый народ. Не будем эхом чужеземцев, не станем вытаптывать цветы на родной земле только потому, что на ней легко разрастаются чужие». Среди личных друзей Шопена было немало истинно талантливых людей. Близким домашнему кругу Шопена был известный композитор и педагог Юзеф Эльснер (1789 - 1854). Он посвятил свою жизнь разносторонней музыкально - просветительской деятельности. В течение многих лет Эльснер состоял директором Национальной оперы, затем возглавлял основанную в 1821 году Варшавскую консерваторию, несколько позже получившую наименование Главной школы музыки, где преподавались музыкально-теоретические предметы. В Главную школу музыки Шопен поступил осенью 1826 года после окончания лицея. В консерватории он занимался теоретическими предметами и композицией под руководством Ю. Эльснера, у которого, по-видимому, брал уроки еще до поступления. Эльснер, многоопытный педагог, умный и чуткий руководитель, бережно охранял своеобразный талант юного музыканта. Осторожный в высказываниях, скупой на похвалы Эльснер, наблюдая в течение трех лет за музыкальным развитием своего ученика со все большим энтузиазмом отмечает его успех и необычайный творческий рост. На исходе первого года занятий в 1827 году он пишет в отчете: «исключительные способности». В 1829 - год окончания консерватории - «исключительное дарование, музыкальный гений». Шопен питал глубокое уважение и благодарность к своему учителю и признавал, что именно Эльснер помог ему найти свой путь. Как-то в беседе с одним венским журналистом он сказал: «...у Живного и Эльснера даже величайший осел выучился бы». С окончанием консерватории Шопен вступает в новую полосу артистической и творческой деятельности. О нем начинают уже судить не только как о выдающемся пианисте и импровизаторе, но и как об авторе интересных и оригинальных произведений. Известно, что Шопен очень рано начал писать. Ряд ранних пьес был опубликован после его смерти; многие он переделывал и исправлял будучи уже в Париже, некоторые, более поздние, печатались раньше, чем написанные до них - все это до известной степени отразилось на хронологическом списке. Но для рассматриваемого этапа существенно, что в полудетских сочинениях, еще с робостью нащупывая свой путь, Шопен интуитивно тянется к жанрам, тематике, образам, чьи корни уходят в национальное искусство. Следуя издавна сложившейся национальной традиции, представленной Огиньским, Курпиньским, Стефани, Шопен пишет свои полонезы и мазурки. Еще не окончив консерваторию, он достигает той степени зрелости, которая позволяет проницательным людям приветствовать в его лице появление нового гения. Среди многого, написанного за время 1826 по 1828 год, выделяются национальным характером музыки, уверенностью письма, свежестью колорита Rondo a la Mazur op. 5, мазурка a-moll op. 68, Вариации на тему Моцарта op. 2. Именно в рецензии на эти вариации Шуман возвестил миру появление нового гения. В свойственной Шуману-критику своеобразной писательской манере он рисует целую сцену, в которой собравшиеся друзья ведут оживленную беседу. «Со словами: «Шапки долой, господа, перед вами гений» Эвсебий положил перед нами какую-то пьесу. Названия мы не должны были видеть... «Ну, сыграй», - сказал Флорестан. Эвсебий сел: прислонившись к оконной нише, мы слушали... Конечно, все одобрение Флорестана, если не считать блаженной улыбки на его лице, заключалось лишь в словах, что вариации могли бы принадлежать Бетховену или Шуберту, будь они фортепианными композиторами по преимуществу». Каково же было изумление присутствующих, когда они увидели на титульном листе незнакомое имя и опус 2. «Да, - продолжает Шуман, - вот снова нечто знаменательное - Шопен, я никогда не слыхал этого имени - кто бы мог он быть - во всяком случае гений...». В непрерывном творческом труде крепло мастерство композитора, через глубокое, во многом еще интуитивное усвоение традиций совершался процесс и постепенного очищения от наслоений разного рода влияний, происходили поиски своего музыкального стиля. Его почвенные связи проявлялись преимущественно в области малых форм. К концу же 20-х годов Шопен создает ряд крупных концертных произведений: Фантазию на польские темы op. 13 и Rondo a la Krakowiak, написанные в 1828 году; в 1829 - 1830 годах появляются оба концерта для фортепиано с оркестром - f-moll и e-moll. Мазурки op. 68 или мазурка a-moll (изданная впоследствии под op. 17 № 4) - пример поразительной тонкости художественного постижения духа польского народа. В крупных формах и особенно в концертах в полной мере раскрывается чарующий пианизм и многокрасочность шопеновского лиризма. Задушевность, горячая струя лирического чувства выражена с присущими жанру виртуозностью и артистическим блеском. Обращение композитора к эстрадно-виртуозным жанрам продиктовано было неписанными законами большой эстрады. Концертные программы того времени пестрели вариациями, попурри, фантазиями, парафразами. Избирая своим поприщем артистическую деятельность, Шопен учитывал большую потребность в такого рода сочинениях. В этом убеждала концертная практика Варшавы, опыт, вынесенный из заграничных поездок. Однако произведения Шопена, написанные на заре творческой жизни, такие, как Фантазия op. 13 или Краковяк op. 14, выделяются из общей массы виртуозных пьес оригинальностью тематического материала, его национальным своеобразием. Именно это последнее обстоятельство особенно способствовало шумному успеху выступлений Шопена в Вене. В начале 1829 года после окончания Главной школы музыки Шопен с несколькими друзьями выехал из Варшавы, направляясь в Вену. Рекомендательные письма от Эльснера к представителям музыкального мира Вены помогли молодому пианисту войти в артистические круги города и возбудить своей игрой живейший интерес. По собственным словам Шопена, его принимали как виртуоза первого ранга, ставили рядом с Мошелесом, Герцем, Калькбреннером - наиболее популярными пианистами первых десятилетий XIX века. Побуждаемый новыми венскими друзьями, Шопен решает объявить свой концерт. 11 августа в императорском оперном театре состоялась музыкальная «академия», на которой он выступил с Вариациями op. 2, импровизациями на тему из оперы французского композитора Буальдье «Белая дама» и на польскую тему «Хмель». Об этом концерте Шопен сообщает родным в Варшаву: «Когда я появился на сцене, меня встретили аплодисментами, и после исполнения каждой вариации были такие аплодисменты, что я не слышал tutti оркестра. После окончания так аплодировали, что мне пришлось выйти второй раз и поклониться». На долю импровизаций выпал еще больший успех. «...Хмель, - пишет Шопен, - ...наэлектризовал непривычную к таким мотивам публику. Мои партерные шпионы уверяют, что на скамейках прямо подпрыгивали». Второй концерт, который Шопен дал через неделю, прошел с еще большим успехом. В благожелательной рецензии после второго концерта говорилось: «Это молодой человек, который идет своим путем и достигает успехов на этом пути, несмотря на то, что его приемы и манера игры, так же как и приемы письма, значительно отличаются от общепринятых форм концертантов. Отличие это заключается в том, что стремление создавать музыку заметно преобладает у него над стремлением нравиться...». На обратом пути из Вены Шопен побывал в Праге и Дрездене. Окрыленный артистическими победами, освеженный впечатлениями интересного путешествия, Шопен в начале сентября вернулся в Варшаву. Посещение различных музыкальных собраний, встречи с друзьями, поездки за пределы Варшавы проходили на фоне упорного творческого труда. Примерно за од, который отделяет первое посещение Вены от второго и окончательного отъезда, появляется немало новых сочинений: кроме фортепианных миниатюр завершена работа над концертом f-moll, начат и закончен концерт e-moll. Признание выдающегося дарования Шопена не только на родине, но и за ее пределами укрепляло в нем самом, в кругу его родных и близких мысль о необходимости длительного пребывания за границей для дальнейшего совершенствования. Намечается поездка опять в Вену, оттуда в Италию, затем в Париж. В марте 1830 года, перед отъездом, Шопен дал в Варшаве два публичных концерта. В отзывах единодушно отмечался национальный колорит шопеновской музыки, а в одной из рецензий была высказана пророческая мысль, что подобно тому, как немцы Моцартом, так когда-нибудь поляки будут гордиться Шопеном. Как бы суммируя мнение передовой общественности, Мауриций Мохнацкий поместил в газете «Курьер польский» статью, в которой писал: «Земля, которая призвала к жизни этого артиста своими песнями, воздействовала на его музыкальный облик, что сказывается иногда в его творчестве: многие звуки кажутся живым отражением нашей родимой гармонии. Для того, чтобы изысканность игры и гениальность творца слить воедино с чарующей простотой наших народных песен, столь искусно воспринятой Шопеном, нужно было обладать особым чутьем, постичь музыку наших полей и лесов, вслушиваться в песни польского крестьянина». Ничто внешнее, казалось бы, не задерживало Шопена в Варшаве, тем не менее из месяца в месяц он откладывал день отъезда. Он чувствовал и понимал, что надвигалось нечто серьезное и тревожащее. В накаленной политической атмосфере Польши назревали важные события: оживилась деятельность польских патриотов, готовивших восстание против царизма, одновременно усилились репрессии полицейских властей. В этой опасной обстановке Шопену трудно было оставить родину, родных, близких. Угнетенный мрачными предчувствиями, он делится ими со своим другом Титусом Войцеховским: «...нет у меня сил назначить день [отъезда]; мне представляется, что я уезжаю, чтобы навсегда забыть о доме; мне представляется, что я уезжаю, чтобы умереть, - а как, должно быть, горько умирать на чужбине, не там, где жил. Как ужасно мне будет видеть у смертного ложа вместо родных равнодушного врача или слугу». Все же день отъезда приближался. 11 октября состоялся прощальный концерт, на котором Шопен исполнил Фантазию на польские темы и новый концерт e-moll. И только спустя три недели, 2 ноября Шопен решился покинуть Варшаву. Накануне, на вечере, устроенном друзьями, Шопену преподнесли серебряный кубок с польской землей; его он должен был хранить в знак верности своей родине. В конце ноября 1830 года вместе со своим другом Титусом Войцеховским Шопен вторично приехал в Вену. Но теперь пребывание его в этом городе омрачает тень драматических событий, разыгравшихся в Польше. Как только весть о восстании долетела до приятелей, Войцеховский тут же собрался в обратный путь. С трудом поддался Шопен уговорам друзей и письменным настояниям отца в Вене и служить родине своим искусством. Но мучительные колебания, тревога за участь дорогих людей не оставляли его. Свое душевное состояние он поверяет самым испытанным товарищам детства и юности. Яну Матушиньскому он пишет: «Если бы не то, что отцу и без того тяжко, я бы немедленно вернулся. Я проклинаю час своего отъезда, и Ты, зная мои дела, должен согласиться, что с отъездом Титуса слишком много сразу свалилось на меня. Все эти обеды, вечера, концерты, танцы, которыми я сыт по горло, надоели мне: так мне тут тоскливо, глухо, мрачно. Я люблю все это, но не при таких жестоких обстоятельствах. Я не могу поступать, как мне хочется, а должен наряжаться, завиваться, обуваться; в гостиных притворяюсь спокойным, а вернувшись домой, бушую на фортепиано». К беспокойству за судьбу близких примешивались обстоятельства, ущемлявшие национальную гордость Шопена. Шопену не раз приходилось быть бессильным свидетелем оскорбительных выпадов, насмешек над своими соотечественниками. Австрийский меттерниховский режим - один из самых реакционных, и неудивительно, что официальные власти, аристократические круги, монархически настроенное зажиточное бюргерство с подозрением и опаской относилось к полякам. Неблагоприятная политическая ситуация косвенно отразилась и на собственном положении Шопена, больно его уязвила. В письме к Ю. Эльснеру он сообщает: «...мне следовало написать Вам сразу же по моем прибытии в Вену. Но я все медлил... потому, что ждал, когда буду в состоянии сообщить вам о себе что-либо определенное. Однако с того дня, как я узнал о событиях 29 ноября, и до настоящего времени я не испытывал ничего, кроме щемящей тревоги и тоски; и Мальфатти (известный врач, любитель музыки, друг Бетховена) напрасно старается меня убедить, что каждый артист - космополит. Если даже это так, то как артист я еще в колыбели, а как поляк уже начал третий десяток... я до сих пор не думал об устройстве концерта. Потому что теперь мне во всех отношениях предстоят большие трудности... события в Варшаве, быть может, настолько изменили в неблагоприятную сторону мое положение, насколько в Париже они могли бы ему содействовать». Шопен правильно оценивал создавшуюся обстановку. Прежняя заинтересованность молодым талантом сменилась холодной учтивостью и равнодушием. Поведение влиятельных музыкантов - безразличие одних, боязнь конкуренции со стороны других - не оставляло места иллюзиям. Шопену не удалось прийти к соглашению с издателями, как не удалось добиться организации своих концертов. Только в апреле 1831 года он в числе других музыкантов принял участие в публичном концерте, а в июне того же года исполнил концерт e-moll на одной из музыкальных академий. О музыкальных вкусах венцев с обидой и нескрываемым раздражением Шопен пишет в Варшаву своему бывшему учителю: «Они здесь вальсы называют сочинениями! а Штрауса и Линнера, которые играют им для танцев, - капельмейстерами». И добавляет: «Из этого все же не следует, что все тут так думают: напротив, почти все над этим смеются, но все-таки печатают только вальсы». Шопен решает ехать в Париж. Но не просто было поляку получить визу на въезд во Францию. После долгих хлопот удалось добиться паспорта в Лондон «проездом через Париж». 20 июля со своим приятелем поляком Кумельским он выехал из Вены, направляясь через Мюнхен и Штутгарт в Париж. Тем временем революционные события в Польше принимали все более катастрофический оборот, и в начале сентября 1831 года восставшая Варшава пала под натиском русских войск армии Паскевича. О разгроме польской революции и сдаче Варшавы Шопен узнал, находясь в Штутгарте. Страницы его дневника, его письма полны самого бурного и мрачного отчаяния. Боль, тревога, гнев находят выход в его творчестве, рождая произведения, в которых драматизм шопеновского гения впервые раскрылся во всей своей глубине. Тяжелая скорбь прелюдий a-moll, неистовая патетика прелюдии d-moll, «революционный» этюд c-moll запечатлели перелом, происшедший в творческом сознании Шопена. Мечтательная юношеская лиричность отступила перед трагизмом новых образов. Тема Родины отныне становится ведущей творческой темой Шопена. Польская революция как бы проложил некую грань между двумя большими периодами творческой биографии Шопена. Варшава - безоблачная юность, окрыленность, радужные надежды. Париж - быстро растущие духовная зрелость, мастерство, завоевание вершин композиторского искусства, жизнь со всеми ее драматическими контрастами. Крушение революции в Польше, последовавшие гонения и реакция навсегда отрезали Шопену путь на родину. Осенью 1831 года он приехал в Париж, где оставался до конца своих дней.

Период творческой зрелости

В период между двумя революциями 1830 и 1848 годов Париж живет в особом лихорадочном напряжении. Июльская монархия, установившая господство крупной буржуазии, празднует свою победу, о непрочности которой то и дело напоминают грозные выступления пролетариата, брожение в массах мелкой буржуазии, оппозиция со стороны демократической интеллигенции. Власть банкиров принесла бешеную погоню за наживой, разложение общественной морали и нравов, придавала специфический характер всему строю общественной жизни. В наступившем царстве лавочников все служило предметом торговли: честь и талант, красота и невинность. Удачная биржевая сделка или торговая спекуляция могли превратить темного дельца и авантюриста в «уважаемого» финансиста, а продажная пресса - сделать модным и, следовательно, богатым ловкого виртуоза. Но одновременно Париж - крупнейший центр западноевропейской цивилизации и культуры. В этом «городе революции» с его возбужденным пульсом и кипением политических страстей, с относительной, в сравнении с большинством государств Европы, свободой создавалось искусство большой силы и значения. Мир литературы был представлен именами выдающихся писателей: Бальзака, Стендаля, Гюго, Мериме, Жорж Санд, Мюссе и многих других. В живописи выдвинулся ряд талантливых художников. Крупнейший из них - Эжен Делакруа - сделался другом Шопена. Париж становится местом паломничества свободомыслящей интеллигенции всех стран. Туда устремляются артисты и писатели, художники и музыканты. Многие оседают надолго, некоторые обретают в Париже вторую родину и содействуют блеску парижской культуры. Не в меньшей мере, чем отечественным, Париж обязан своей славой иноземным художникам - Гейне и Мицкевичу, Листу и Шопену. Большого размаха достигает музыкальное искусство Парижа в 30 - 40-х годах. Наряду с французскими светилами оперно-театрального искусства - Обером, Галеви, симфонистом-новатором Берлиозом блистают Россини, Мейербер, Беллини, Доницетти. Бесконечна вереница прославленных оперных певцов, приезжающих на гастроли и ангажированных постоянно: Паста и Рубини, Малибран, Нурри, Виардо, Лаблаш и другие. Плеяду выдающихся виртуозов-пианистов возглавляют Калькбреннер, Герц, Тальберг, Лист; ореол сенсации окружает концерты Паганини. Но было и нечто снижавшее художественно-эстетическую ценность музыкального искусства, расцветшего в эту пору на парижской почве. Ошеломляющие эффекты и великолепие оперных постановок подчас лишь прикрывали пустоту самой музыки; коммерческие интересы создавали нездоровую шумиху вокруг эстрады, часто превращая ее в место состязаний виртуозов всех мастей и рангов. Шопену было немногим более двадцати лет, когда он приехал в Париж. Вырванный из патриархальной семейной обстановки, лишенный привычной дружественной среды, он сразу попал в водоворот парижской жизни. Но крепость моральных устоев, проницательность и острота ума помогли молодому музыканту разглядеть за обманчивой привлекательностью картину резких социальных противоречий. Проходит всего два с небольшим месяца со дня приезда, и Шопен делится своими первыми впечатлениями: «Я добрался сюда довольно благополучно (но дорого) - и доволен тем, что здесь нашел; здесь первые в мире музыканты и первая в мире опера. Я знаком с Россини - Керубини, Паэром и т.д. и т.д. ... Однако я ничего Тебе не написал о впечатлении, которое произвел на меня после Штутгарта и Страсбурга этот большой город. Здесь величайшая роскошь, величайшее свинство, величайшая добродетель, величайшая порочность... крика, гама, грохота и грязи больше, чем можешь себе вообразить. В этом муравейнике теряешься, и это удобно в том смысле, что никто не интересуется тем, как кто живет». В другом письме, написанном вскоре после этого, трезвость суждений и оценок еще определеннее. «Сколько перемен, сколько бедствий... меня ветер загнал сюда... Париж - это все что хочешь: можешь веселиться, скучать, смеяться, плакать, делать все, что Тебе угодно, и никто на Тебя не взглянет, потому что здесь тысячи делающих то же, что и Ты, - и каждый по-своему. Я не знаю, есть ли где-нибудь больше пианистов, чем в Париже, не знаю, есть ли где-нибудь больше ослов и больше виртуозов, чем тут». С восторгом и вместе с нескрываемой иронией описывая в этом же письме исполнение «Севильского цирюльника», невообразимую роскошь постановок опер Мейербаха, Шопен замечает: «Однако Ты должен знать, что я не одурел и не намерен быть одураченным». Шопен не проходит стороной мимо социально-политических вопросов, подвергая резкой критике существующие порядки. В письме Войцеховскому он говорит о множестве людей в лохмотьях, об угрожающих разговорах о «дураке Филиппе» - короле Франции, - «который еле держится еще своим министерством. Низший класс уже совершенно разъярен - и все время думает, как изменить свое бедственное положение...». Описывая увиденную политическую демонстрацию, он добавляет: «Ты не представляешь себе, какое впечатление произвели на меня эти грозные голоса недовольного народа... Только Гренобль пошел по следам Лиона, и, черт знает, что еще будет на свете». С помощью влиятельного музыканта, дирижера и композитора Ф. Паэра, к которому Шопен имел рекомендательное письмо от Мальфатти, завязались знакомства и связи со многими знаменитостями музыкального мира, в том числе с Россини, Керубини, молодым Листом, звездой тогдашних пианистов Ф. В. Калькбреннер (1785 - 1849). Шопен был покорен манерой его игры и безукоризненной техникой. Он даже готов был принять предложение Калькбреннера совершенствоваться под его руководством в течение трех лет, однако предостерегающие письма от родных и Эльснера удержали Шопена. Калькьбреннер помог Шопену в организации первого публичного концерта и специально для этого случая написал полонез для шести фортепиано. Концерт состоялся 26 февраля 1832 года. Кроме вышеупомянутого полонеза, который «дуэтом» исполняли Шопен и Калькбреннер в сопровождении остальных четырех фортепиано, Шопен играл свой концерт f-moll и Вариации на тему Моцарта. Лист пришел в восторг от игры и произведений польского музыканта. Впоследствии он вспоминал о шопеновском дебюте: «...аплодисменты, возраставшие с удвоенной силой, казалось, никак не могли достаточно выразить наш энтузиазм перед лицом этого таланта, который, наряду со счастливыми новшествами своего искусства, открыл собою новую фазу в развитии поэтического чувства». Энтузиазм публики, единодушие высоких оценок прессы привлекли всеобщее внимание к новому молодому таланту. Дорого оплачиваемые уроки освободили Шопена от материальной стеснительности, испытываемой на первых порах. Всегда скромный в отношении к самому себе, он писал: «Я вошел в высшее общество, вращаюсь среди послов, князей, министров и сам не знаю, каким чудом это случилось, потому что сам я туда не лез... мне посвящают свои сочинения люди с большим именем прежде, чем я им... ученики Консерватории, ученики Мошелеса, Герца, Калькбреннера, словом, законченные артисты, берут у меня уроки, ставят мое имя рядом с именем Фильда, - словом, если бы я был еще глупее, то думал бы, что достиг вершины своей карьеры». С самого начала артистической жизни Шопен пленял оригинальностью всего своего музыкального облика. Виртуозно-техническая сторона его игры была безупречна, при том в шопеновском исполнительстве, как и в творчестве, не было ничего рассчитанного на внешний эффект. Это не был и «выверенный», академически-холодный стиль, представленный Калькбреннером и его школой. Сильнейшее качество Шопена-пианиста таилось в редкой красоте звука, в тончайшей звуковой палитре; с ее помощью он раскрывал безграничную гамму поэтических нюансов. Шопен-исполнитель был неотделим от Шопена-композитора. И избалованный Париж, который трудно было удивить виртуозностью, склонился перед очарованием славянских мелодий и несравненной поэзией, которую источали звуки его музыки. По словам Листа, музыка и игра Шопена вызывали «чувство восхищения, трепета, робости, которое охватывает сердце вблизи сверхъестественных существ, вблизи тех, кого не можешь разгадать, понять, обнять». С особым строем его вдохновенных образов сочеталось своеобразие исполнительской манеры, несравненное шопеновское rubato. Подобно тому, как в XVIII веке звуковая динамика - crescendo и diminuendo - сделалась новым выразительным средством, передавшим в нарастаниях и спадах движение эмоций, так шопеновское rubato - эти едва уловимые внутритактовые замедления и ускорения - сделалось средством передачи сложной изменчивости настроений, характерной для романтического искусства XIX века. На родине друзья композитора, учитель Эльснер, родные смотрели на него как на гения, призванного раскрыть миру красоту души польского народа, через искусство восславить его историю, пробудить участие к его трагической судьбе. Исходя из этого, они находили, что фортепианная музыка и камерные формы творчества не соответствуют важности поставленной цели. Только монументальное искусство, опера способны воплотить великие идеи. Еще в Вене Шопен получил письмо от известного польского поэта Стефана Витвицкого (1802 - 1847) с призывом направить внимание на создание национальной оперы. «Ты непременно должен быть творцом польской оперы; я глубочайше убежден, что Ты можешь им стать и что как польский национальный композитор откроешь для своего таланта неизмеримо богатое поле деятельности, на котором покроешь себя неувядаемой славой... Подражание оставь другим... будь самобытным, национальным. Может, сначала и не все поймут Тебя, но упорство и продвижение на раз избранном поприще обеспечат Тебе память потомков». В таком же роде, уже в Париже получает Шопен послание от сестры Людвики. Ссылаясь на Эльснера, Людвика внушает брату: «...Эльснер не хочет видеть Тебя только концертным виртуозом, фортепианным композитором и знаменитым исполнителем, так как это легче и менее значительно... Твое место... рядом с Россини, Моцартом... Ты должен обессмертить себя операми». Одновременно Эльснер сам высказывает Шопену свою точку зрения: «Игра на каком-нибудь инструменте, даже самая совершенная, как например, Паганини на скрипке или Калькбреннера на фортепиано... может рассматриваться в качестве средства для выражения чувств в музыке. Слава, которой некогда пользовались Моцарт, а потом Бетховен, как пианисты, давно уже померкла, а их фортепианные сочинения... должны были уступить современному вкусу. Зато другие их произведения, не предназначенные лишь для одного инструмента - их оперы, песни, симфонии, живут еще среди нас...». Шопен не хуже всех понимал значение миссии польского художника. Но в выборе и определении путей творчества их позиции резко расходились. Интуиция гения и ясный ум подсказывали Шопену правильность избранного для себя поля деятельности. Истинный художник редко ошибается. И уже близкое будущее доказывало правоту Шопена. Быстро пришедшая устойчивая слава убедила сомневающихся. Из письма отца в Париж, из сообщений друзей семье Шопена в Варшаву становится известным, что Шопен не только первый пианист Парижа, но и высоко ценимый композитор. Его ноктюрны и мазурки, уже вторично изданные в Лейпциге, распродаются в течение нескольких дней. Серьезность, значительность содержания шопеновских сочинений получали истинную оценку чутких музыкантов. В 1836 году в статье о фортепианных концертах Шопена Р. Шуман, внимательно следивший за его художественной эволюцией, проницательно отметил внутреннее родство Шопена и Бетховена, замечательно раскрыл революционно-патриотический смысл шопеновских произведений. Первые годы в Париже для Шопена - время широкого знакомства и усвоения многосторонних явлений европейской музыкальной культуры. Здесь итальянская и французские оперы, искусство пения, представленное первоклассными итальянскими и французскими певцами, высшие достижения современного пианизма, виртуозной скрипичной школы и т. д. Большое духовное влияние оказывало общение с выдающимися людьми эпохи - представителями искусства, литературы. Под широким воздействием ярких встреч, сильных впечатлений крепнет интеллект Шопена, зреет его мастерство, возрастает глубина и разнообразие музыкальных идей, но в центре по-прежнему стоит тема Родины. В первое время творческая работа заключалась преимущественно в отделке сочинений, написанных до Парижа; над завершением начатых или воплощением ранее задуманных произведений. В этот период в музыке Шопена преобладали небольшие фортепианные пьесы: лирические миниатюры, танцевальные жанры; написана и издана первая серия этюдов op. 10, некоторые прелюдии. Из произведений крупных форм созданы баллада g-moll и скерцо h-moll. Середина 30-х годов знаменательна рядом творчески интересных и радостных встреч, сильных, но горестных, в конечном счете, переживаний. Весной 1834 года Шопен со своим парижским другом, немецким пианистом и композитором Ф. Гиллером (1811 - 1885), ездил на музыкальный фестиваль в Аахен, где встретился с Мендельсоном, а затем они совершили совместное путешествие по Рейну, посетили Дюссельдорф. В Карлсбаде (Карловы Вары) Шопен увиделся с родителями. Эта первая и единственная встреча на чужбине принесла обоюдную, трудно описуемую радость. Тогда же на обратном пути в Париж Шопен в Лейпциге впервые лично встретился с Робертом Шуманом, а в следующем 1836 году осенью вторично посетил Шумана в Лейпциге, много ему играл, знакомил с новыми сочинениями. Об этом памятном дне Шуман сообщил в «Новой музыкальной газете»: «Шопен был один день в Лейпциге. Он привез с собой новые божественные этюды, ноктюрны, мазурки, новую балладу и др. Он играл много и незабываемо». С семьей графов Водзиньских Шопена связывали еще варшавские годы. Летом 1835 года, в Дрездене, куда Шопен попал, возвращаясь в Париж, он встретил графиню Водзиньскую и ее дочь Марию. Со времен варшавского знакомства Мария Водзиньская превратилась в привлекательную кокетливую девушку, кружившую головы своим поклонникам. Она не была лишена ума и способностей и в рамках светского любительства занималась живописью, пела и играла на рояле, сочиняла небольшие фортепианные пьески. Вспыхнувшее чувство к Марии глубоко захватило Шопена. По-видимому, его любовь не оставалась безответной, и их увлеченность вскоре перестала быть тайной для родных и окружающих. Летом 1836 года Шопен специально приехал в Дрезден, чтобы свидеться с Марией и сделать ей предложение. Но, когда Шопен вернулся в Париж, тон писем от Водзиньских заметно изменился. Затем письма стали приходить все реже и реже, а к концу 1837 года Шопен сам прекратил эту переписку. Среди причин, расстроивших желанный Шопену брак, наиболее вероятной исследователи считают сословные предрассудки польской знати. В эпистолярном наследии Шопена нет данных, по которым можно было судить о его отношении к этому событию. Лишь найденный после смерти композитора сверток с письмами Водзиньских и сделанная на нем рукой Шопена надпись «мое горе» говорит о глубине переживаний. Перенесенный удар, по-видимому, заставил Шопена о многом задуматься, многое пересмотреть и заново переоценить. Происходящий внутренний кризис или перелом внешне почти никак не обнаруживался, но, несомненно, отказ от некоторых иллюзий молодости, отречение от представлений, внушенных патриархальной средой и воспитанием, создали почву, на которой мог возникнуть свободный союз Шопена с Жорж Санд. Крупная французская писательница Жорж Санд (1804 - 1876) была одной из передовых женщин своего времени. Демократически и радикально настроенная, она смело подняла борьбу за право женщин на равенство, на свободу чувства. Не только ее сочинения, но и образ жизни, поведение, манеры были сознательно и демонстративно брошенным вызовом буржуазно-аристократическому обществу. На первых порах большая любовь Шопена к Жорж Санд вызывала в нем радостное воодушевление, создавала яркие творческие импульсы, но с годами превратилась в источник глубоких душевных страданий, ускоривших смерть композитора. Их знакомство, состоявшееся в 1836 году, и первое впечатление, произведенное Жорж Санд на Шопена, ничем не предвещало будущей любви. «Я познакомился с большой знаменитостью, - пишет Шопен в Варшаву родным, - госпожой Дюдеван, известной под именем Жорж Санд; на ее лицо несимпатично и она мне совсем не понравилась. В ней есть даже что-то отталкивающее». В литературных и светских салонах, собиравших цвет интеллектуально-артистического мира, Шопен и Жорж Санд неоднократно встречались. Большой талант и ум, оригинальность всего облика известной писательницы в процессе более длительного узнавания покорили Шопена. Осенью 1838 года Шопен и Жорж Санд с ее детьми предприняли большое путешествие на остров Майорку и поселились в главном его городе Пальме. «Я в Пальме, - пишет Шопен, - среди пальм, кедров, кактусов, олив, померанцев, лимонов, алоэ, фиговых деревьев, гранатов, и т. п. ... Небо, как бирюза, море, как лазурь, горы, как изумруд, воздух, как на небесах. Днем солнце, все ходит по-летнему, и жарко; ночью - гитары и пение по целым часам». Шопен упоен любовью, жизнью, природой. Но это продолжалось недолго. Его хрупкий организм, ослабленный непрестанным творческим горением, с трудом мог переносить неустройство, отсутствие необходимых условий. Именно с такими обстоятельствами пришлось столкнуться на Майорке. К этому прибавилась сильная простуда, которая осложнилась кровохарканьем. Вынужденные покинуть Пальму, Шопен и Жорж Санд с детьми переселились в старый и заброшенный картезианский монастырь. Его мрачно-таинственная красота болезненно будоражила воображение. В описании, сделанном самим композитором, почти зримо можно представить себе вид монастыря и обстановку тамошней жизни. «...Можешь ли Ты представить меня между скалами и морем, в огромном заброшенном монастыре картезианцев, в келье, двери которой больше любых ворот в Париже... Келья имеет форму высокого гроба, высокие своды запылены, - маленькое окно, под окном померанцы, пальмы, кипарисы; против окна под филигранной мавританской розеткой на лямках моя кровать. Возле кровати старый, квадратный, разваливающийся intouchable [шаткий стол], за которым я еле могу писать, на нем оловянный подсвечник (здесь это большая luxe [роскошь]) со свечкой... тишина... можно кричать... и все равно тихо. Словом, пишу Тебе из странного места». С переселением в удаленный от города монастырь возникло много новых трудностей, усугубляющих тяжелое душевное и физическое самочувствие Шопена. Ранней весной пришлось спешно покинуть Майорку и направиться в обратный путь, во Францию. На некоторое время Шопен и Жорж Санд остановились в Марселе, а лето провели в имении писательницы Ноане. Здесь здоровье Шопена восстановилось, и осенью 1839 года они вернулись в Париж. Невзирая на все неурядицы жизни на Майорке, в том числе и долгое отсутствие фортепиано, творческий портфель Шопена изрядно пополнился: циклом из двадцати четырех прелюдий, второй балладой F-dur, полонезом op. 40, третьим скерцо cis-moll. В Ноане Шопен закончил сонату b-moll и некоторые другие произведения. Дом на улице Пигаль, где поселился Шопен и Жорж Санд, притягивал к себе людей, живущих интересами искусства, литературы. Среди многочисленных посетителей этого блестящего салона - Гейне, Мицкевич, Делакруа, Бальзак, Лист, Берлиоз, Мейербер, представители польской аристократии Чарторыские, Сапега, Дельфина Потоцкая. Но самых преданных и интимных друзей Шопен находил среди своих соотечественников -польских интеллигентов. Таков был Ян Матушиньский, связанный со времен лицея узами дружбы с Шопеном. Композитор и пианист Юльян Фонтана, также эмигрировавший из Польши в 1832 году, пользовался особым доверием и любовью Шопена. Общим другом Шопена и Жорж Санд был Войцех Гжимала. Этот недолгий период в жизни Шопена приносит радость семейной жизни. Отношения с Жорж Санд кажутся долговечными, любовь и дружба - крепкими и надежными. Время проходит в непрестанном труде, размеренно, упорядоченно. Зимой в Париже Шопен дает многочисленные уроки, часы досуга и отдыха посвящает встречам с друзьями, светским визитам, театру, концертам. Летом всем семейством переезжают в Ноан, и там Шопен безраздельно отдается творчеству. Перед открытой аудиторией Шопен выступает мало, сторонится большой эстрады и шумной толпы концертного зала. Ему кажется, что его художественные замыслы не доходят до разноликой аудитории и остаются непонятыми. Эстрадный блеск, аффектация, элементы позирования, дань которым отдавали даже такие великие артисты, как Лист или Паганини, были органически чужды утонченной натуре Шопена. Тем не менее его редкие концерты превращались в подлинное событие музыкальной жизни Парижа. Если для выступлений с эстрады Шопену приходилось преодолевать внутреннее сопротивление, то в небольшом кругу он играл всегда охотно, много, особенно вдохновенно. Один их таких музыкальных вечеров описал критик Э. Легуве: «Сев за рояль, Шопен обычно играл до изнурения... Он чувствовал и мы чувствовали, что какая-то часть его жизни утекла вместе со звуками; он не хотел остановиться, и у нас не было сил его остановить! Волнение, сжигавшее его, охватывало и всех нас»! Годы с конца 30-х и до второй половины 40-х годов - самые плодотворные в творческой жизни композитора. Это пора наивысшего творческого цветения, время создания самых глубоких и значительных произведений: второй, третьей и четвертой баллад, сонат b-moll и h-moll; фантазии f-moll, лучших полонезов, в том числе полонеза-фантазии; второго, третьего и четвертого скерцо и многих других шедевров. В зрелых сочинениях Шопен полностью освобождается от некоторого налета салонности, присутствовавшего в отдельных концертных пьесах раннего периода. Постижение многообразных черт других национальных культур способствовало более глубокому выявлению национальной сущности шопеновского гения. Его музыкальный стиль предстает в окристализованном, совершенном виде. Оперные речитативно-декламационные элементы так же, как и кантиленность итальянского bel canto, преломляясь через славянскую песенность, формирует индивидуальный шопеновский мелодизм. Оперная театральность, картинность получила сложное претворение в монументальных героико-эпических полотнах, вдохновленных польским эпосом. Воплощая мысли и чувства своего народа, высокие идеалы времени, Шопен опирался на многовековой опыт народного искусства, на реалистические традиции классиков. Строгость и логика мысли Баха, красота и завершенность моцартовских форм, драматизм и сила симфонического развития у Бетховена всегда были для него живым примером. В новой исторической обстановке Шопен был великим продолжателем их дела. В эту, казалось, бы, наиболее счастливую пору жизнь вторгается тяжелыми для композитора испытаниями. Весной 1842 года умер от туберкулеза ближайший друг Шопена Ян Матушиньский. Весной 1844 года скончался отец композитора. Приезд любимой сестры Людвики несколько облегчил его горе. Людвика принесла с собой как бы частичку родной страны, семьи, дома. С ее отъездом настроение Шопена все чаще омрачается. Тоску по родине углубляет назревающая драма отношений с Жорж Санд. Пока она остается тайной для окружающих. Лишь изредка в письмах к родным, в отдельно брошенных фразах прорываются скрытая боль и критическое отношение Шопена, не приемлющего многое в семье Жорж Санд. Болезненность и крайняя душевная ранимость Шопена находились в кричащем противоречии с властной натурой Жорж Санд, к этому прибавлялись глубокие внутренние расхождения, различия в нравственных и жизненных устоях. Уже с осени 1846 года Шопен не бывает в Ноане, где Жорж Санд проводит большую часть времени, а вскоре происходит полный и окончательный разрыв. Хрупкий организм Шопена, подтачиваемый душевными страданиями, надломлен, но превозмогая себя, он по-прежнему дает многочисленные уроки и даже начинает вновь выступать на концертах. Последние годы Шопена, по собственным словам, смертельно раненного своей привязанностью, - самые печальные в его жизни. По-видимому лишь безразличие к самому себе склонило его к поездке в Англию с гибельным для здоровья климатом и образом жизни, к которому вынуждало положение прославленного концертирующего артиста. Весной 1848 года Шопен приехал в Лондон. Сразу его захлестнула сутолока светской жизни с обязательными ежедневными визитами, присутствием на званых обедах, приемах, раутах. Здесь также приходилось давать уроки и выступать в великосветских салонах. Пустота такой жизни - тяжелое бремя для больного Шопена. «Никак не привыкну, - пишет он, - к лондонской атмосфере, - и вся эта жизнь, с ее визитами, зваными вечерами, очень меня тяготит». «Здесь уже с неделю скверная погода, и мне это совсем не на пользу. При этом что ни день приходится поздно вечером выезжать в свет. У меня не хватает сил для такой жизни». Все чаще одолевает Шопена тоска и одиночество: «...Страдаю от какой-то глупой тоски, и, несмотря на всю мою отрешенность, я не спокоен: не знаю, что с собой делать». «...Такой жизнью я сыт по горло, - а впереди, в конце всего этого я ничего не вижу». Чувствуя себя смертельно больным, угнетаемый неопределенностью материальных дел, Шопен остается все тем же человеком обаятельного ума и сердечности; даже в самый критический период своего существования ему по-прежнему не изменяют ни острая наблюдательность, ни живой мягкий юмор. Высказывания, полные горечи, перемежаются с остроумнейшими описаниями быта, нравов людей из высшего английского общества. Особенно высмеивает Шопен мелочный меркантилизм и тщеславие «общества лордов, канцлеров или черт знает кого с орденскими лентами под жилетами». В большом письме к родным он роняет фразу: «Как Вы знаете, они здесь живут только именами и знатностью». В другом письме Шопен пишет: « если бы я был в настроении, то описал бы одну шотландку, 13-ю кузину Марии Стюарт... Тут только и есть, что кузены и кузины знатных имен, о которых на континенте никто и не слыхал. Весь разговор всегда генеалогический, похоже на Евангелие: тот родил этого, а этот того, и тот еще кого-то, и так две страницы вплоть до господа Иисуса», Описывая, как с ним торговалась «старая Ротшильд», Шопен добавляет: «Так что из этого я заключаю, что здесь не слишком щедры... Для класса буржуазии нужно нечто поражающее, на что я не способен». После нескольких выступлений в Лондоне по приглашению своих учениц, «милых шотландок», Шопен направился в Шотландию. «Я здесь наслаждаюсь (физически) полнейшим покоем и прекрасными шотландскими песнями», - пишет он. 28 августа состоялся его первый концерт в Манчестере, через некоторое время в Глазго, затем в начале октября в Эдинбурге, а 31 октября Шопен возвратился в Лондон. Обессиленный болезнью, но движимый патриотическим чувством, он выступил на ежегодном польском балу, устроенном 16 ноября 1848 года. Это было последнее появление Шопена перед публикой. В конце ноября Шопен вернулся в Париж. Оставшийся год жизни был медленным угасанием. Последнюю радость Шопену доставил приезд сестры Людвики, которая неотлучно оставалась подле него до самого конца. В ночь с 16 на 17 октября Шопена не стало. «Даже самая стоическая античность не знала примера более прекрасной смерти...», - писал Гжимала вскоре после его кончины. В торжественных похоронах приняли участие лучшие артисты Парижа. Был исполнен Реквием Моцарта, в котором партии соло пели Виардо и Лаблаш. Специально был оркестрован и исполнен похоронный марш Шопена, а один из видных французских органистов проникновенно сыграл на органе прелюдии Шопена - h-moll и e-moll. В могилу Шопена высыпали горсть польской земли из кубка, преподнесенного друзьями при прощании его с родиной. Сердце Шопена было перевезено в Варшаву и хранилось в костеле св. Креста. Во время фашистского нашествия польские патриоты спрятали драгоценный сосуд. После освобождения Польши Советской Армией в 1945 году в день годовщины смерти Шопена его сердце было возвращено родной стране.

Шопен ограничил свое творчество рамками фортепианной музыки. Для других инструментов им написано всего несколько сочинений: трио для фортепиано, скрипки и виолончели; полонез op. 3 и дуэт для фортепиано и виолончели; соната для виолончели; соната для виолончели, ряд песен для голоса. Но в пределах одного только фортепианного творчества Шопен достиг высот и художественной многогранности, которых другие композиторы добивались работой над многими видами инструментальной музыки в разных областях музыкального искусства. Шопеновские баллады и сонаты, скерцо и фантазия - подобно крупным органным творениям И. С. Баха - своеобразные симфонии, а какая-либо двухстрочная прелюдия или мазурка по глубине замысла и выраженного чувства перерастает в большую поэму, волнующую драму. Основой выразительности музыки Шопена является мелодия. По редкому мелодическому дару Шопена можно сравнить только с Моцартом и Чайковским. Шопен является одним из величайших мелодистов мира, крупнейшим новатором, создателем оригинальных музыкальных жанров и форм. Творчество Шопена - это огромный мир необыкновенной красоты. Слушая его забываешь о том, что слушаешь всего один инструмент - фортепиано. Перед тобой открываются безграничные просторы, распахиваются окна в неведомые дали, полные тайн и приключений. И очень хочется, чтобы этот новый, вновь открывшийся мир, не покидал тебя уже никогда.

www.ronl.ru

Реферат - Фридерик Шопен Chopin

/>

В отличие от многих своих предшественников и современников, Шопен сочинял почти исключительно для фортепиано. Он не оставил ни одной оперы, ни одной симфонии или увертюры. Тем более поразительно дарование композитора, сумевшего создать так много яркого, нового в области фортепианной музыки.

Фридерик Шопен родился 1 марта 1810 года недалеко от Варшавы, столицы Польши, в местечке Желязова Воля. Мать Шопена была полька, отец — француз. Семья Шопена жила в имении графа Скарбека, где отец служил домашним учителем. После рождения сына Николай Шопен получил место учителя в Варшавском лицее (среднем учебном заведении), и вся семья переехала в столицу. Маленький Шопен рос в окружении музыки. Его отец играл на скрипке и флейте, мать хорошо пела и немного играла на фортепиано. Ещё не умея говорить, ребёнок начинал громко плакать, как только слышал пение матери или игру отца. Родители полагали, что Фридерик не любит музыку, и это их сильно огорчало. Но скоро убедились, что это было совсем не так. К пяти годам мальчик уже уверенно исполнял несложные пьесы, разученные под руководством старшей сестры Людвики. Вскоре его педагогом стал известный в Варшаве чешский музыкант Войцех Живный. Чуткий и опытный воспитатель, он привил своему ученику любовь к музыке классиков и особенно к произведениям И.С. Баха. Клавирные прелюдии и фуги Баха впоследствии всегда лежали у композитора на рабочем столе.

Первое выступление маленького пианиста состоялось в Варшаве, когда ему исполнилось семь лет. Концерт имел успех, и имя Шопена скоро узнала вся Варшава. В это же время было издано одно из первых его сочинений — полонез для фортепиано соль-минор. Исполнительский талант мальчика развивался настолько быстро, что к двенадцати годам Шопен не уступал лучшим польским пианистам. Живный отказался от занятий с юным виртуозом, заявив, что ничему больше не может научить его.

Одновременно с занятиями музыкой мальчик получил хорошее общее образование. Уже в детстве Фридерик свободно владел французским и немецким языками, живо интересовался историей Польши, читал много художественной литературы. Тринадцати лет он поступил в лицей и через три года успешно его закончил. В годы учения проявились разносторонние способности будущего композитора. Юноша хорошо рисовал, особенно ему удавались карикатуры. Его мимический талант был настолько ярким, что он мог бы стать театральным актером. Уже в юные годы Шопен отличался остротой ума, наблюдательностью и большой любознательностью.

С детства у Шопена проявилась любовь к народной музыке. По рассказам его родителей, во время загородных прогулок с отцом или товарищами мальчик мог подолгу простаивать под окном какой-нибудь хаты, откуда доносились народные напевы. Бывая летом на каникулах в имениях своих товарищей по лицею, Фридерик и сам принимал участие в исполнении народных песен и плясок. С годами народная музыка стала неотъемлемой частью его творчества, сроднилась с его существом.

После окончания лицея Шопен поступил в Высшую школу музыки. Здесь его занятиями руководил опытный педагог и композитор Иосиф Эльснер. Эльснер очень скоро понял, что его ученик не просто талантлив, а гениален. Среди его заметок сохранилась краткая характеристика, данная им юному музыканту: «Изумительные способности. Музыкальный гений». К этому времени Шопен уже был признан лучшим пианистом Польши. Достиг зрелости и его талант композитора. Об этом свидетельствуют два концерта для фортепиано с оркестром, сочиненные в 1829-1830 годах. Эти концерты неизменно звучат и в наше время и являются любимыми произведениями пианистов всех стран.

Тогда же Фридерик познакомился с юной певицей Констанцией Гладковской, учившейся в Варшавской консерватории. Гладковской суждено было стать первой любовью Фридерика. В письме своему другу Войцеховскому он признавался: "… у меня, быть может, к несчастью, есть уже свой идеал, которому я верно служу, не разговаривая с ним уже полгода, который мне снится, воспоминанием о котором стало Adagio моего концерта, который вдохновил меня, чтобы написать сегодня утром этот вальсик, посылаемый тебе". Именно под впечатлением этого юношеского чувства любви Шопен сочинил одну из лучших песен «Желание» («Если б я солнышком на небе сияла»).

В 1829 году молодой музыкант ненадолго ездил в Вену. Его концерты прошли с огромным успехом. Шопен, его друзья и родные поняли, что ему следует отправиться в длительное концертное турне. Шопен долго не мог решиться на этот шаг. Его мучили плохие предчувствия. Ему казалось, что он навсегда покидает родину. Наконец, осенью 1830 года Шопен выехал из Варшавы. Друзья подарили ему на прощание кубок, наполненный польской землей. Трогательно простился с ним его учитель Эльснер. В предместье Варшавы, где проезжал Шопен, он вместе со своими учениками исполнил специально для этого случая написанное им хоровое произведение. Шопену было двадцать лет. Счастливая юношеская пора, полная поисков, надежд, успехов, закончилась. Предчувствия не обманули Шопена. Он расстался с родиной навсегда.

Помня хороший приём, оказанный ему в Вене, Шопен решил начать там свои концерты. Но, несмотря на усиленные хлопоты, ему так и не удалось дать самостоятельный концерт, а издатели соглашались напечатать его произведения только бесплатно.

Неожиданно с родины пришла тревожная весть. В Варшаве началось восстание против русского самодержавия, организованное польскими патриотами. Шопен решил прервать концертное турне и вернуться в Польшу. Он знал, что среди восставших — его друзья, может быть, и отец. Ведь в дни молодости Николай Шопен принимал участие в народном восстании под предводительством Тадеуша Костюшки. Но родные и друзья настойчиво советуют ему в письмах не приезжать. Близкие Шопену люди боятся, что преследования могут коснуться и его. Пусть лучше он останется свободным и служит родине своим искусством. С горечью композитор покорился и направился в Париж. В дороге Шопена настигло потрясшее его известие: восстание жестоко подавлено, его руководители брошены в тюрьмы, сосланы в Сибирь.

С мыслями о трагических судьбах родины непосредственно был связан созданный ещё до приезда в Париж самый знаменитый этюд Шопена, получивший название «революционного». В нём воплотился дух ноябрьского восстания, а также гнев и скорбь.

Осенью 1831 года Шопен прибыл в Париж. Здесь он прожил до конца своей жизни. Но Франция не стала второй родиной композитора. И в своих привязанностях, и в своем творчестве Шопен оставался поляком. И даже своё сердце после смерти он завещал отвезти на родину.

Шопен «завоевал» Париж сначала как пианист. Он сразу же поразил слушателей своеобразным и необычным исполнением. В то время Париж был наводнен музыкантами из самых различных стран. Наибольшей популярностью пользовались пианисты-виртуозы: Калькбреннер, Герц, Гиллер. Игра их отличалась техническим совершенством, блеском, ошеломлявшим публику. Вот почему первое же концертное выступление Шопена прозвучало таким резким контрастом. По воспоминаниям современников, исполнение его было удивительно одухотворённым и поэтичным.

О первом концерте Шопена сохранилось воспоминание прославленного венгерского музыканта Ференца Листа, также начавшего в то время свой блестящий путь пианиста и композитора: «Нам вспоминается его первое выступление в зале Плейеля, когда аплодисменты, возраставшие с удвоенной силой, казалось, никак не могли достаточно выразить наш энтузиазм перед лицом таланта, который, наряду со счастливыми новшествами в области своего искусства, открыл собою новую фазу в развитии поэтического чувства». Шопен покорил Париж, как когда-то покорили Вену Моцарт, Бетховен. Подобно Листу, он был признан лучшим пианистом мира.

На концертах Шопен большей частью исполнял свои собственные сочинения: концерты для фортепиано с оркестром, концертные рондо, мазурки, этюды, ноктюрны, Вариации на тему из оперы Моцарта «Дон Жуан». Именно об этих вариациях писал выдающийся немецкий композитор и критик Роберт Шуман: «Шапки долой, господа, перед вами гений».

Музыка Шопена, как и его концертные выступления, вызывала всеобщее восхищение. Выжидали только музыкальные издатели. Они публиковали произведения Шопена, но, как и в Вене, бесплатно. Поэтому первые издания не принесли Шопену дохода. Он вынужден был давать уроки музыки по пять — семь часов ежедневно. Эта работа обеспечивала его, но отнимала слишком много времени и сил. И даже впоследствии, будучи композитором с мировым именем, Шопен не мог позволить себе прекратить эти так сильно изнурявшие его занятия с учениками.

Вместе с ростом популярности Шопена как пианиста и композитора расширяется круг его знакомых. В числе его друзей — Лист, выдающийся французский композитор Берлиоз, французский художник Делакруа, немецкий поэт Гейне. Но как бы интересны ни были новые друзья, предпочтение он отдавал всегда своим соотечественникам. Ради гостя из Польши он изменял строгий порядок своего рабочего дня, показывая ему достопримечательности Парижа. Часами мог он слушать рассказы о родине, о жизни родных и друзей. С юношеской ненасытностью наслаждался народными польскими песнями, а на понравившиеся стихи нередко писал музыку. Очень часто эти стихотворения, превращенные в песни, попадали обратно в Польшу, становились достоянием народа. Если же приходил близкий друг, польский поэт Адам Мицкевич, Шопен сразу садился за фортепиано и играл для него часами. Вынужденный, как и Шопен, жить вдали от родины, Мицкевич тоже тосковал по ней. И только музыка Шопена немного ослабляла боль этой разлуки, переносила его туда, далеко, в родную Польшу. Именно благодаря Мицкевичу, исступленному драматизму его «Конрада Валленрода», родилась Первая баллада. И Вторая баллада Шопена связана с образами поэзии Мицкевича.

Встречи с польскими друзьями были особенно дороги композитору и потому, что своей семьи у Шопена не было. Его надежда жениться на Марии Водзиньской, дочери одного из богатых польских вельмож, не осуществилась. Родители Марии не пожелали видеть свою дочь замужем за музыкантом, хотя бы и всемирно известным, но добывающим средства для жизни трудом. На многие годы он связал свою жизнь со знаменитой французской писательницей Авророй Дюдеван, выступавшей в печати под псевдонимом Жорж Санд.

Судя по «музыкальным портретам» Констанции Гладковской и Марии Водзиньской, Шопен превыше всего ценил в них созданное его воображением обаяние чистоты. В Жорж Санд можно было найти все что угодно, только не это. К тому времени она пользовалась скандальной репутацией. Шопен не мог не знать этого. Но Лист и его подруга Мари д'Агу высоко ценили литературное дарование Жорж Санд и именно об этом беседовали с Шопеном и Мицкевичем, подчёркивая, что они ценят её прежде всего как писательницу. Они же способствовали появлению Жорж Санд на музыкальных вечерах у Шопена. Нужно сказать, что об истории отношений Шопена с Жорж Санд не так много достоверной информации.

Далеко не все согласны с самой Жорж Санд, изображавшей ангела-хранителя Шопена перед его друзьями и описывавшей им свое «самопожертвование» и «материнские заботы» о композиторе. Лист в книге, изданной ещё при жизни Жорж Санд, весьма недвусмысленно обвинил её в том, что именно она была причиной его безвременной смерти.

Войцех Гжимала, один из ближайших друзей Шопена, также считал, что Жорж Санд, «которая отравила все его существование», была виновницей его гибели. «Ядовитым растением» называл её Вильгельм Ленц, ученик Шопена, до глубины души возмущавшийся тем, как нагло, высокомерно и пренебрежительно обращалась Жорж Санд с Шопеном даже в присутствии посторонних.

С годами Шопен давал концерты все реже, ограничиваясь исполнением в узком кругу друзей. Он отдался всецело творчеству. Появились его сонаты, скерцо, баллады, экспромты, новая серия этюдов, поэтичнейшие ноктюрны, прелюдии и по-прежнему любимые мазурки и полонезы. Наряду со светлыми лирическими пьесами всё чаще из-под его пера выходили произведения, полные драматической глубины, а нередко и трагизма.

Такова Вторая соната (с похоронным маршем), принадлежащая к числу высших достижений композитора, всей польской музыки и романтического искусства в целом. Юзеф Хоминьский, характеризуя первые две части сонаты, говорил: «После героической борьбы похоронный марш является уже, очевидно, последним актом драмы». Шопен рассматривал похоронный марш как эмоциональный итог, драматически завершающий развитие образов. Мы вправе назвать эту драму, образы которой развертываются в сонате Шопена, национальной трагедией.

Похоронный марш Шопена признан наиболее выдающимся произведением данного жанра. Этот марш занял особое, исключительное место не только в музыкальной литературе, но и в жизни человечества, ибо трудно найти более возвышенного, более прекрасного и более трагического воплощения чувства скорби.

Жизнь Шопена в Париже сложилась если и не счастливо, то благоприятно для творчества. Талант его достиг вершины. Издание произведений Шопена уже не встречает препятствий, брать у него уроки считается большой честью, а услышать его игру — редким счастьем, доступным немногим избранным. Последние годы жизни композитора были печальны. Умер его друг Ян Матушиньский, вслед за ним — горячо любимый отец. Ссора и разрыв с Жорж Санд сделали его совсем одиноким. Шопен так и не смог оправиться от этих жестоких ударов. Обострилась болезнь легких, которой Шопен страдал с юных лет. Последние два года композитор почти ничего не писал. Средства его иссякли.

Чтобы поправить свое тяжёлое материальное положение, Шопен предпринял поездку в Лондон по приглашению английских друзей. Собрав последние силы, больной, он дает там концерты, уроки. Восторженный прием вначале радует его, вселяет бодрость. Но сырой климат Англии быстро оказал свое губительное действие. Беспокойная жизнь, полная светских, часто пустых и бессодержательных развлечений, начала утомлять его. Письма Шопена из Лондона отражают его мрачное настроение, а нередко и страдание. «Я же ни беспокоиться, ни радоваться уже не в состоянии — совсем перестал что-либо чувствовать — только прозябаю и жду, чтобы это поскорее кончилось», — писал он одному из своих друзей.

Свой последний концерт в Лондоне, оказавшийся последним в его жизни, Шопен дал в пользу польских эмигрантов. По совету врачей он спешно возвратился в Париж. Последним произведением композитора была мазурка фа-минор, которую он уже не мог сыграть, записал лишь на бумаге. По его просьбе из Польши приехала его старшая сестра Людвика, на руках которой он умер.

Похороны Шопена были торжественными. Лучшие артисты Парижа исполнили Реквием так любимого им Моцарта. Прозвучали и его собственные сочинения, среди них — похоронный марш из фортепианной сонаты си-бемоль минор в исполнении оркестра. Друзья принесли на его могилу кубок с родной польской землей. Похоронен Шопен в Париже, рядом с могилой своего друга Беллини. А сердце его, как он и завещал, было отправлено в сосуде в Польшу, в Варшаву, где до сих пор бережно хранится в костеле Св. Креста.

www.ronl.ru

Смотрите также

• 
  Реферат светодиод
• 
  Конус реферат
• 
  Реферат кибернетика
• 
  Реферат береза
• 
  Реферат конус
• 
  Реферат алмаз
• 
  Бактериофаги реферат
• 
  Лен реферат
• 
  Реферат лен
• 
  Реферат сентиментализм
• 
  Реферат оплодотворение