Проблема обоснования истины является одной из значительных проблем философии. Человеческая деятельность, человеческая активность, социальная практика человека невозможны без познания их результата – истины. Философия призвана исследовать основные принципы социальной деятельности человека, следовательно, проблема истины, вообще проблема обоснования истины, в частности выступают как актуальный объект и задача философского исследования.

Определяющая роль практики, как материальной деятельности людей, по отношению к познанию, как духовной деятельности, выражается, с одной стороны, в том, что практика выступает основой, источником знаний, и, с другой стороны, в том, что она является и средством проверки истинности знаний, критерием истины. Обе эти стороны неразрывны уже потому, что любой акт практики всегда есть в то же время и средство проверки истинности имеющихся знаний, и источник получения новых знаний. Тем не менее разделять эти аспекты в теоретическом плане не только возможно, но и необходимо. Предметом исследования в данном реферате является как раз именно роль практики как критерия истины, все иные аспекты проблемы будут освещаться лишь постольку, поскольку это необходимо для более глубокого понимания главного вопроса исследования.

Закон диалектики о единстве, взаимопроникновении и «борьбе» противоположностей является всеобщим. Он действует не только во всех формах движения, присущих материи, и во всей сфере познания, по характеризует также сущность взаимосвязи материи и сознания вообще, материального и духовного моментов в деятельности людей, в частности.

Единство материи и сознания существует всюду, где есть сознание, где, следовательно, материя обладает свойством отражения не в зачаточной, а в развитой форме. Не говоря здесь о характере этого единства в отношении животных, мы будем далее иметь в виду человеческое общество, то есть единство материальной и духовной жизни людей.

Основой этого единства является материя; единство мира, как известно, состоит в его материальности. Сознание, будучи особым свойством высокоорганизованной материи, не существует вне мыслящего мозга. Вот почему В. И. Ленин вслед за Марксом и Энгельсом подчеркивает, что «… в мире пет ничего, кроме движущейся материи».

Однако, когда мы изучаем материю, которая обладает сознанием, и ставим своей целью рассмотрение взаимоотношения сознания и материи, необходимо строжайшим образом различать материю и сознание, ни в коем случае не допускать их отождествления.

Сознание есть особое свойство материи, но вместе с тем оно не есть материя как таковая. Когда мы говорим, что мир материален, мы не выделяем специально предметов, обладающих способностью сознавать, из ряда других предметов природы, не выделяем особого свойства этого рода материи — сознания. Когда же мы специально задаемся целью изучить вопрос об отношении сознания к материи, мы должны расчленить это единство на противоположности, исследовать их взаимопроникновение, их взаимодействие и ни в коем случае не спутывать их друг с другом, как бы тесно они ни переплетались в том пли ином конкретном случае. В. И. Ленин выразил эту мысль в следующих словах: «Конечно, — и противоположность материи и сознания имеет абсолютное значение только в пределах очень ограниченной области: в данном случае исключительно и пределах основного гносеологического вопроса о том, что признать первичным и что вторичным. За этими пределами относительность данного противоположения несомненна».

Если забвение противоположности между материей и сознанием ведет к вульгарному материализму или идеализму (в зависимости от того, какая из отождествляемых сторон принимается за основу), то раздувание этой противоположности открывает путь к дуализму, для которого взаимодействие сознания и материи есть «борьба» независимых друг от друга факторов.

Жизнь человеческого общества есть высшая форма движения материи, и состоит она в деятельности людей. Единство материального и духовного моментов этой деятельности имеет своей основой материальную сторону, практику. Однако в силу того, что сознание обладает относительной самостоятельностью и активностью, это единство не есть мертвое тождество и представляет собою в некотором роде образец богатства взаимоотношений противоположных сторон, их взаимопроникновения и диалектического взаимодействия.

Это взаимопроникновение и взаимодействие находящихся в единстве противоположностей существует прежде всего как единство материальной и духовной сторон в самой практике. Как известно, трудовая (и иная практическая) деятельность человека в отличие от поведения животных носит целенаправленный, осознанный характер. Прежде чем совершить трудовой акт, человек должен осознать цель своих действий. Например, прежде чем приступить к сооружению самого простого дома, надо иметь в голове хотя бы приблизительный план дома и план своих действий. Такой план в наши дни обычно облекается в форму архитектурного проекта, так что умственная деятельность принадлежит одним людям, а физическая деятельность по реализации проекта другим. Однако каждый рабочий-строитель при выполнении трудовых операций также руководствуется определенной целью, которая носит частный характер по отношению к строительному проекту, взятому в целом. Отделение умственного труда от физического не означает, что физический труд перестает быть целенаправленной, сознательной деятельностью. Никакая выучка и сноровка не могут полностью лишить физический труд духовного содержания. Что же касается труда, связанного с современной техникой (работа па сложных станках, управление системами машин, наладка автоматических устройств и т. д.), то он предполагает знание работниками основ наук и требует непрестанного напряжения ума, внимания, воли.

Так же обстоит дело и в общественно-политической жизни. Прежде чем повести войска в наступление, необходимо иметь план операции и довести боевые задания до каждого подразделения и солдата. Не требует, наконец, доказательства и примеров совершенно ясное положение, что практическая деятельность в науке является сознательной и целенаправленной: поставить эксперимент без определенной цели невозможно.

Конечно, не всегда осознание человеком цели носит характер развернутой, четко сформулированной мысли. В иных случаях воля, которая толкает нас к совершению того или иного поступка, определяется не размышлением, а страстью, чувственными желаниями, но и страсть есть область психического.

Таким образом, в человеческой деятельности определяющую роль играет материальная деятельность, в процессе которой люди предметным образом изменяют мир в соответствии со своими потребностями; но эта материальная деятельность не только не лишена духовного момента, но и обязательно предполагает его. Более того, при постановке человеком цели мысль необходимо опережает действие, в чем и выражается, в частности, присущая человеческому мышлению активность, его способность отходить от непосредственно воспринимаемого и «смотреть вперед». Так что, правильно оценивая значение материальной стороны человеческой деятельности, марксизм не только не принижает духовную сторону, но, наоборот, впервые создает базу для правильного понимания активной роли сознания. Эта активность мышления проявляется прежде всего в том, что практика пронизана ставящим цели сознанием, т. е. что само практическое, изменяющее мир действие человека есть единство материального и духовного моментов при первичности материального.

Однако единство материальной и духовной сторон в деятельности людей отнюдь не исчерпывается этим, поскольку активность, относительная самостоятельность мышления вовсе не ограничивается только постановкой непосредственных целей в ходе практического воздействия на предметы, т. е. теми случаями, когда голова и руки работают одновременно. Хорошо известно, что мы можем думать о чем-либо, не претворяя тут же непосредственно своих мыслей в действие, можем в мыслях временно отходить от практики и тем самым от действительности, с которой практика нас непосредственно связывает.

Человеческая духовная деятельность только при возникновении своем выступала как «сопроводитель» практики. В период становления человеческого мышления оно было «непосредственно вплетено» в трудовую деятельность, в практику. Но по мере развития общественной практики и сознания стал возможным некоторый отлет мысли от предмета мысли; самостоятельность мышления по отношению к практике, оставаясь всегда относительной, возрастала. В способности мышления отходить от действительности — источник его великой силы, в ней заложена возможность предвидения.

Отделение труда умственного от труда физического во много раз усиливает относительную самостоятельность мышления. Голова, распоряжающаяся чужими руками, начинает воображать, что именно в ней находится причина изменения вещей.

Свое наивысшее выражение относительная самостоятельность мышления по отношению к практике получает в теоретической деятельности, т. е. в создании теорий, обобщающих практический опыт. В процессе создания теории мы временно как бы отходим, отдаляемся от практики, чтобы затем при использовании теории и ее выводов в самой практике воздействовать на мир не вслепую, а со знанием дела. Теория вырастает из практики и затем используется в ней. Теоретические знания необходимы для практики, и, чем теснее связаны теория и практика между собой, тем больших успехов достигают люди и в теории и на практике.

Единство теории и практики является высшим выражением единства духовной и материальной сторон в деятельности людей. В преобразовании природы это единство есть единство естествознания и техники; в преобразовании общества это есть единство революционной теории, указывающей путь изменения общества в соответствии с объективными законами, и изменяющей жизнь революционной практики. Соблюдение единства теории и практики есть важнейшее требование марксизма в политике; оно имеет свою философскую основу в гносеологии диалектического материализма, рассматривающей познание и практику в их неразрывной связи на базе практики.

Отрыв теории от практики, как и практики от теории, нарушение их единства чревато тяжелыми последствиями и для теории и для практики. Оторванная от практики теория не может дать правильного и своевременного ответа на запросы практики и теряет свое значение или, более того, приносит вред. Оторванная от теории практика становится слепой, и это с неизбежностью приводит к замедлению темпов ее развития, к застою.

Наконец, единство материального и духовного моментов в человеческой деятельности находит свое проявление и в самой теоретической деятельности, в процессе познания вообще.

Что касается чувственных восприятий, то они возникают непосредственно в ходе практического, материального воздействия людей на предметы внешнего мира и на других людей. Однако и в рациональной форме познания, притом в самом ее высшем выражении — в теоретической деятельности, нельзя не видеть диалектической связи теории с практикой, с материальной деятельностыо индивида и всего общества. Дело в том, что в самом процессе абстрактного мышления, для того чтобы оно было истинным, мы должны непрестанно обращаться к практике.

Эта связь с практикой может быть прямой, непосредственной, когда обстоятельства вынуждают нас на время прерывать ход теоретического размышления, чтобы получить от практики (как своей лично, так и прежде всего общественной) новые данные и продолжить затем рассуждение на основе этих данных.

Прямое обращение к практике для разрешения трудностей, возникающих в ходе теоретического исследования, характерно в такой же мере и для естествознания. Физик и химик, биолог и геолог, ученые любой отрасли науки постоянно обращаются в своей деятельности к опыту, с тем чтобы затем вновь вернуться к теории и развивать ее дальше.

Обращение к практике как основе знаний и критерию истины совершается и в иной форме — как непрерывное адресование к данным практики, сверка каждого этапа рассуждений с фактическим, из практики почерпнутым материалом в самом ходе теоретического мышления.

Связь теории с практикой в самом процессе создания теории, равно как и непрерывное обращение к теории в ходе практики, является важнейшим требованием, соблюдение которого необходимо для успешного развития теории и практики. Надо всегда помнить, что теория и практика взаимно связаны и взаимодействуют не как внешние друг Другу силы, а как взаимно проникающие друг в друга, тесно сплетающиеся стороны единой человеческой деятельности.

Символизируя себя, человек действует, он есть деятельное существо. Греческое слово «практикос» означает деятельный, активный. Соответственно практика есть деятельность человека.

Все, что выступает как деятельность человека, есть практика. Язык. Культура и многочисленные ее составляющие – это разновидности практики. Мышление, переживание тоже относятся к практике. Часто под практикой понимают материальную практику, то есть такую деятельность, где средством и результатом является материальный предметный мир. Но материальная практика – это также всего лишь одна из разновидностей практики.

В античном обществе тяжесть физического труда была уделом рабов. Даже к искусству культивировалось пренебрежительное отношение. Наивысшей формой деятельностью считалось созерцание мудреца. Созерцательное отношение к действительности перемещает проблематику практики в разум человека. Учение о практике (праксиология) выступает как этика, учение о добродетели. Этика – характерная черта как античной, так и древнеиндийской философии. Через всю мировую философию проходит традиция этического понимания практики.

Христианство первоначально рассматривало труд как проклятие, наложенное Богом на человека. Главная форма деятельности связывается со служением Богу, а это прежде всего молитва и все, что с ней связано.

В Новое время в борьбе против схоластики практическая направленность философии подчеркивалась английскими философами (Р. Бэконом, Гоббсом, Локком). Стремление создать философию, имеющую применение в жизни, основывается на могуществе разума. Во всей философии Нового времени в качестве подлинной формы деятельности рассматривается мыслительная деятельность.

Кант вводит градации разума: теоретический разум созерцает мир; только практический разум преодолевает границы созерцательного отношения к объектам, и поэтому он имеет приоритет над теоретическим разумом. Практический разум выступает как воля, а практика – как нравственно-справедливое деяние. Практика характеризуется Кантом в категориях цели, свободы, воли, нравственности. Гегель делает решительный шаг по освобождению практики от субъективной установки. Он обращает свое внимание на категорию средства. Средство, по Гегелю, обладает преимуществом перед целью, а именно «всеобщностью наличного бытия ». Субъективное единично, а средство всеобще. Для Гегеля труд есть самопорождение человека, но реализует он логику не человека, не средств производства, а абсолютного духа. Абсолютный дух как целое реализуется в своих абстрактных моментах в теории и практике. Практика выше теоретического познания, ибо она обладает достоинством не только всеобщности, но и действительности. К гегелевским приоритетом объективного над субъективным, практического над теоретическим, средств над целью самым теснейшим образом примыкает марксизм, который Грамши, итальянский философ и политический деятель, назвал философией практики.

Для многих направлений западной философии XX в. практика есть деятельность индивида, понимаемого как волевое (прагматизм), рациональное (неопозитивизм) существо реализующее свободу в проекте и выборе(Сартр). В философии Гуссерля практика содержит все формы активности человека, из которых, однако, философский анализ вычленяет чистое знание, теорию. Именно это знание становится предметом анализа.

Итак, подводя итоги в рассмотрении практики в различных философских направлениях, можно сказать, что категория практики понимается в широком и узком смысле либо как любая деятельность человека, либо как его исключительно предметная деятельность.

Чем детальнее анализируется психика человека, тем чаще приходится обращаться к ее связям с внешним для субъекта миром. Все формы познания субъекта как-то соотносится с внешним миром. Для выражения этого соотношения в философии используется категория истины. В современной философии особенно отчетливо выделяются три концепции истины: концепция соответствия (корреспонденциии), когеренции и прагматичности.

Концепция корреспондентной истины, по определению, устанавливает соответствие между формами психики и определенным объективным содержанием. Аристотель считал, что истинное и ложное находится не в вещах, а в мысли. А. Тарский дал ставшее популярным уточнение аристотелевских воззрений. Знаменитое определение Тарского гласит: высказывание «Р есть С»истинно, если Р есть С. Высказывание «снег бел» истинно, если снег на самом деле бел; оно ложно, если снег не бел. Тарский показал, что хотя высказывания, которым приписывается функция истинности/ложности, формулируются в рамках объектного языка, последний должен интерпретироваться в терминах метаязыка, где метаязык превосходит по своим средствам объектный язык. Высказывание «снег бел» относится к объектному языку, который используется для фиксации фактического состояния дел. Однако приходится учитывать, что обоснование высказывания «снег (действительно) бел» потребует обращения к теории, в таком случае язык теории и есть метаязык. Дальтоник и недальтоник признают снег белым не в силу не в силу одинаковых чувственных впечатлений (они-то как раз у них разные), а на основании одной и той же теоретической интерпретации. Снег бел, ибо он в равной степени отображает все лучи видимого человеческими глазами участка спектра света; что дело обстоит именно так, фиксируется определенными приборами.

В концепции корреспондентной истины указывается соответствие чувств, мыслей и высказываний некоторым фактам. Не следует, однако, это соответствие понимать слишком прямолинейно, например аналогично соотношению фотографии и того, что на ней запечатлено. Высказывание «снег бел» не похоже на белый снег, оно представляет собой знаковую, условную конструкцию. Под соответствием знаковых конструктов фактам понимается действительность этих конструктов, возможность их эффективно использовать в деле описания фактов и в своей практической деятельности.

Довольно часто тема истинности/ложности проблематизируется там, где учитывается последовательность, связанность, системность рассуждений и высказываний. В этой связи говорят о когерентной концепции истины. Под когерентностью понимается взаимосоответствие высказываний. Когда утверждают, что 2*2=4 истинно, а 2*2=5 ложно, не имеется в виду соответствие высказываний фактам, о фактах вообще нет речи. Имеется в виду, что первое высказывание находится, а второе, наоборот, не находится в полном согласии с системой высказываний, характерной для арифметики. Кстати, можно было сказать, что 2*2=4 непротиворечиво, а 2*2=5 противоречиво. Значительный вклад в развитие когерентной концепции истины внесли Лейбниц, Спиноза, Гегель, а также Нейрат и Гемпель.

Концепция, в которой критерием истинности выступает практика, называется прагматической концепцией истины, которая берет начало в греческой софистике и древней китайской философии. Значительный вклад в развитие прагматической концепции истины внесли сторонники марксизма и американского прагматизма (У.Джемс, Дж.Дьюри). Марксисты используют критерий практики для дальнейшего развития концепции соответствия, они считают, что истина отображает объективное положение дел. Прагматики же понимают истину как работоспособность чувств, мыслей, идей, их полезность в деле достижения желаемой цели.

Представляется весьма ценной мысль американского философа Н.Решера, согласно которой три концепции истины не отменяют, а дополняют друг друга. Все попытки исключить из философии проблематику одной из концепций истины оканчиваются неудачами.

Практика является средством отделения истинного в нашем мышлении от ложного во всех без исключения областях знания, она есть всеобщий, универсальный критерий истины. Однако в различных областях знания действие этого критерия специфично.

Всеобщность критерия практики вытекает из того, что человеческое общество есть составная часть единого материального мира, высшее (из известных нам) достижение поступательного развития в природе. Взаимодействие с природой есть необходимое условие существования человеческого общества. Предшествующий марксизму материализм решающую роль в этом взаимодействии придавал воздействию природы на человека. Соответственно этому при попытках установить источник наших знаний, созерцательный материализм усматривал этот источник в воздействии природы на органы чувств человека. Но надо было еще выяснить, почему наши знания о природе развиваются, почему мы сегодня знаем о природе и о ее законах то, чего не знали сто лет назад. В объяснениях причин развития знаний старый материализм неизбежно скатывался на позиции идеализма, поскольку так или иначе апеллировал к свойствам разума, к присущим ему активности, любознательности, стремлению к познанию и т. п.

Марксистский материализм преодолел эту трудность, вскрыв сущность связи между обществом и природой, которая выражается в труде, в практическом изменении природы людьми. Активной стороной во взаимодействии природы и человека выступает человек, причем активное отношение к природе в труде, в практике есть источник творческой способности нашего разума. Это принципиальное отличие марксизма от всей предшествующей философии было подчеркнуто Ф. Энгельсом: «Как естествознание, так и философия до сих пор совершенно пренебрегали исследованием влияния деятельности человека на его мышление. Они знают, с одной стороны, только природу, а с другой — только мысль. Но существеннейшей и ближайшей основой Человеческого мышления является как раз изменение природы человеком, а не одна природа как таковая, и разум человека развивался соответственно тому, как человек научался изменять природу» .

Таким образом, согласно марксизму, источником наших знаний о природе является не природа, взятая сама по себе, а практическое изменение природы человеком.

Столь же радикальный переворот был совершен марксизмом при решении другого важнейшего гносеологического вопроса — вопроса о критерии наших знаний. Быть материалистом в теории познания, говорил Ленин, и признавать объективную истину —одно и то же. Всякий материалист считает истинным то, что правильно отражает объективный мир; истина есть, кратко говоря, соответствие мысли объекту. Но как сопоставить мысль об объекте с самим объектом, как проверить истинность наших знаний? На этот вопрос материалисты давали различные ответы, и в целом домарксовский материализм в силу своего созерцательного характера правильно разрешить его не смог.

Материалисты рационалистического направления искали критерий истины в разуме. Б. Спиноза, например, писал: «И какое мерило истины может быть яснее и вернее, как не сама истинная идея? Как свет обнаруживает и самого себя и окружающую тьму, так и истина есть мерило и самой себя и лжи». Однако если мерилом истины объявляется сама истина, то разрешить спор между людьми, которые придерживаются противоположных воззрений на один и тот же предмет и искренне убеждены в истинности своих воззрений, невозможно.

Домарксовские материалисты сенсуалистического направления полагали, что критерий истины мыслей надо искать в чувствах, поскольку последние непосредственно связывают нас с предметной действительностью. Некоторые из представителей этого направления чувственный опыт называли практикой и ссылались на практику как на критерий истины. Фейербах, к примеру, писал: «Те сомнения, которых не разрешает теория, разрешит тебе практика». Но для Фейербаха практика есть лишь чувственное созерцание, и в нем он видит средство проверки истинности мыслей. «Разве мы имеем другой признак,— писал Фейербах,— другой критерий существования вне нас, «существования независимого от мышления, кроме чувственности?».

Чувства людей, естественно, могут давать различные показания. Фейербах, конечно, понимал это и искал критерий истины в чувствах не индивида, а человеческого рода. Но как сверить показания чувств, полученные различными людьми? Этого можно достигнуть только с помощью обмена мнениями, т. е. посредством разума, и истинным придется, видимо, считать то, в чем согласно большинство людей. Мнение большинства, однако, отнюдь не всегда совпадает с истиной и при всем «демократизме» подобного метода решать вопрос об истинности большинством голосов неправильно.

Итак, домарксовский материализм в лице его виднейших представителей не смог правильно решить вопрос о критерии истины.

Гениальные догадки и отдельные высказывания наиболее выдающихся мыслителей домарксовского периода о практике как критерии истины (Ф. Бэкон, Д. Дидро, Л. Фейербах, Н. Г. Чернышевский) не носили характера последовательной развернутой концепции о путях проверки истины, ибо все они, включая и Н. Г. Чернышевского, ближе других подошедшего к диалектическому материализму, не понимали решающей роли труда в жизни общества и, следовательно, в развитии человеческого мышления. Последовательно провести концепцию о проверке истины в практике домарксовские материалисты не могли потому, что их понимание самой практики было узким, неполным, односторонним, главного в практике — общественного производства — они не видели.

Развивая все положительное, что содержалось в идеях предшествующих мыслителей, диалектический материализм указывает на общественную практику как на единственное мерило, всеобщий критерий истинности наших знаний. В самой общей форме этот критерий действует следующим образом.

Чтобы обнаружить, что в сознании человека верно, а что неверно, необходимо сопоставить наши представления о вещах с самими вещами. «Сравнение» нашей мысли об объектах с самими объектами может быть достигнуто только путем материального, предметного воздействия людей на эти объекты, т. е. на явления природы и процессы общественной жизни. Воздействие человека на вещи носит целенаправленный характер. Это значит, что предполагаемый результат любого акта практики возникает сначала в голове как более или менее точное отражение окружающих условий и возможностей их изменения в деятельности человека. Таким образом, подвергаемая проверке мысль о предмете так или иначе должна стать мыслью об ожидаемых объективных результатах практического воздействия на этот предмет. Попросту говоря, для того чтобы проверить, правилен.или нет наш взгляд на мир, надо поставить перед собой на основе этих взглядов в отношении того или иного предмета определенные цели, и если мы, воздействуя практически на предмет, добиваемся этих целей, значит положения, из которых мы исходили, были истинными. Если же мы будем исходить из неправильных представлений о предмете, то не сможем получить на практике тех результатов, на которые рассчитывали, и воззрения на данный предмет нам придется пересмотреть, признать, что они полностью или частично были ложными.

Когда Д. И. Менделеевым была создана периодическая система, надо было доказать истинность общей закономерности, которая лежит в ее основе и которой подчиняются не только элементы уже известные, но и те, которые будут открыты. Д. И. Менделеев на основании выдвинутых им теоретических представлений о периодической зависимости свойств химических элементов от их атомного веса предположил существование еще не известных науке химических элементов, которые он назвал экабором, экаалюминием и экасилицием, т. е. идущими в его системе за бором, алюминием и силицием. Великий химик с большой точностью предсказал свойства этих элементов, и когда они (названные при открытии скандием, германием и галлием) были действительно обнаружены, то оказалось, что согласно их свойствам, они точно «входят» в соответствующие пустые клетки менделеевской таблицы. Тем самым практика, а именно практика химического эксперимента, доказала справедливость теоретических воззрений Менделеева.

В. И. Ленин в 1915 г. выдвинул положение о возможности победы социалистической революции первоначально в одной или нескольких странах. Когда в 1917 г. победила Октябрьская социалистическая революция, это означало, что практика классовой борьбы в нашей стране доказала правильность теоретического положения В. И. Ленина.

Таков в принципе «механизм» действия критерия практики вообще. Ф. Энгельс указывал, что «правильность нашего понимания» любого явления доказывается тем, что «мы сами его производим, вызываем его из его условий, заставляем его к тому же служить нашим целям». Следует сразу заметить, что рассматриваемый «механизм» действия критерия практики мы представили в несколько упрощенном виде, чтобы вскрыть суть дела; в последующем будет показано, что этот механизм является более сложным.

Переходя к вопросу об особенностях проверки наших представлений в различных областях знания, надо отметить, что эти особенности зависят прежде всего от того, каков изучаемый объект, какие его свойства, черты, законы являются предметом исследования, а также от степени развития нашей практики, т. е. от того, какими средствами мы располагаем для практического воздействия на этот объект. Не ставя своей задачей полного исследования поставленного вопроса, отметим здесь два основных, на наш взгляд, момента специфичности действия критерия практики.

1. В зависимости от указанных выше причин в различных науках и на разных этапах развития данной науки при проверке знаний на первый план выступает та или иная форма общественной практики.

Основой познания природы всегда является производство материальных благ. Если взять для примера такие важнейшие области естествознания, как физика и химия, то в процессе их развития дело обстояло следующим образом. На заре истории те знания о вещах, которые мы сейчас называем физическими (о распространении тепла, об упругости и твердости тел, о рычаге и других простейших машинах и т. д.) и химическими (о превращении веществ в процессах брожения, дубления, окисления и т. д.), приобретались и проверялись непосредственно в процессе производства. Наука возникла одновременно с такой формой практики, как научное наблюдение, которое постепенно отделялось от производства.

Научный эксперимент, отличающийся от наблюдения тем, что мы сами искусственно создаем условия, при которых определенное явление природы проявляется в «чистом» виде, возникает много позже. Зачатки эксперимента существовали в античной и средневековой науке, но подлинное развитие экспериментальных методов в физике и химии относится к периоду бурного развития естествознания, начавшегося с вызреванием капитализма в Европе. В наши дни эти науки с полным правом называют экспериментальными, поскольку научному эксперименту принадлежит в них решающая роль как в получении, так и в проверке знаний. Но было бы неверно не видеть, что этот эксперимент, во-первых, включает в себя как обязательный момент научное наблюдение, которое, получив на вооружение сложнейшие приборы, стало экспериментальным наблюдением, и, во-вторых, что уровень экспериментальной техники, равно как и направление экспериментальных исследований определяются состоянием производства.

В последние десятилетия связь эксперимента в физике и химии с производством принимает новые формы. С одной стороны, на первый план выдвигаются такие отрасли промышленности, которые целиком базируются на новейших достижениях науки: производство синтетических веществ, электроника и атомная энергетика и т. д. С другой стороны, сами экспериментальные установки, предназначенные для развития и проверки научных знаний, стали приобретать по своим масштабам полузаводской и заводской характер (синхрофазотроны, атомные электростанции и т. д.).

В ряде других наук о природе, например в геологии или астрономии, роль эксперимента как критерия истины пока что весьма ограничена, хотя его рамки и в этих науках за последнее время сильно раздвинулись: в лабораториях положено начало моделированию геологических процессов, а искусственные спутники и космические ракеты являются экспериментами с целью изучения космического пространства. Однако создать новую Солнечную систему и новую Землю, чтобы проверить истинность космогонических и геологических гипотез, мы не можем. В этих науках проверка истинности теории зиждется прежде всего на такой форме практики, как научное наблюдение. Чтобы быть признанной как истина, геологическая или астрономическая теория должна объяснить всю совокупность данных наблюдений. Практическая проверка астрономической или геологической теории не сводится, однако, к непосредственной проверке данными наблюдения, поскольку те законы механики, физики и химии, которые необходимо привлекаются при построении гипотезы о прошлом Земли или о строении звезд, в свою очередь испытывают проверку на практике. На этом вопросе — о роли опосредованной проверки — мы остановимся несколько ниже.

В общественных науках проверка истинности теории, призванной объяснить настоящее и заглянуть в будущее, осуществляется в самой жизни, в практической деятельности людей по изменению общественных отношений; в классовом обществе это практика классовой борьбы. Эксперимент в собственном смысле как нарочитое изменение общественных условий, предпринятое в целях проверки социальной теории, невозможен.

В процессе исследования исторического прошлого общества научные предположения также надо проверять практикой общественной жизни. Однако поскольку практика прошлого канула в вечность, оставив после себя лишь известные следы в материальной и духовной культуре, то возникает необходимость в том, чтобы практика научного наблюдения археологов, этнографов, историков стала средством воссоздания в нашей голове жизни минувших эпох, которая только и может быть критерием истины описывающих эти эпохи исторических теорий.

При проверке философских представлений критерием истины выступает вся совокупность данных общественной практики, производства, борьбы классов, научного наблюдения и эксперимента, поскольку в философии мы имеем дело со всеобщими законами, действующими и в. природе и в обществе.

2. Второе важнейшее направление, в котором ярко проявляется специфика действия критерия практики, состоит в соотношении непосредственной и опосредованной проверки.

В экспериментальном естествознании господствует непосредственная проверка теории на практике. Например, предположение о существовании мезона стало истиной тогда, когда в камере Вильсона был обнаружен такой след пролетавшей частицы, который отклонялся в магнитном поле слабее, чем след электрона, но сильнее, чем след протона. В геологии или астрономии непосредственная проверка теоретического предположения данными наблюдения и эксперимента (например, космического) сочетается с опосредованной проверкой экспериментом, поскольку привлекаемые для построения этих теорий законы механики, физики, химии должны были в свою очередь пройти проверку в эксперименте.

Здесь обратим внимание на два важных момента в проверке истинности теории, вытекающих из взаимосвязи философии с конкретными науками.

С одной стороны, хорошо известно, что проверка на практике положений философской науки осуществляется через проверку используемых философией данных естествознания и общественных наук, т.е. косвенным, опосредованным образом. Но важно подчеркнуть, что это опосредование может носить различный характер. Оно может выступать прежде всего как использование истин других наук при построении философской теории. Например, представляемые биохимией на основе эксперимента данные об усложнении органических соединений в ходе саморазвития материи используются диалектическим материализмом в качестве одного из важнейших «кирпичей» при доказательстве тезиса о сознании, как свойстве высокоорганизованной материи, появляющемся в процессе развития материи.

Однако сплошь и рядом доказательство истинности философских категорий дается в ходе доказательства истинности частных положений конкретных наук. Например, когда мы выдвигаем положение о познаваемости мира как всеобщее положение, мы доказываем его с помощью примеров из физики, химии, биологии, общественных наук, повседневной жизни и т. д. Как известно, Энгельс в качестве доказательства познаваемости мира приводил данные эксперимента в химии, свидетельствовавшие о познаваемости состава органических соединений. В частном положении: «состав химических соединений познаваем», безусловно, частично содержится и гораздо более общее, философское положение: «мир познаваем». То же самое можно сказать и о доказательстве истинности законов диалектики. Доказав, например, экспериментально наличие противоречий в атомном ядре, современная физика тем самым непосредственно (хотя и неполно, частично) доказывает всеобщую философскую истину о противоречивости всех вещей. Во всяком отдельном всегда есть общее; доказав истинность отдельного, мы тем самым частично убеждаемся в истинности общего. И в этом случае доказательство философской истины происходит через использование положений других наук, но уже иным образом, чем в первом случае. Таким образом, физический или химический эксперимент, астрономическое наблюдение, общественно-политическая практика могут выступать и непосредственно в качестве доказательства истинности философских положений.

С другой стороны, в науках, где преобладает прямая практическая проверка теоретических положений, по мере перехода от частного к общему неизбежно использование философских представлений и,.следовательно, способов косвенной проверки. Важнейший элемент косвенной проверки присутствует всегда — это проверка практикой тех законов логики, в соответствии с которыми осуществляется мышление. Без мышления нельзя связать два самых простых опытных факта и, следовательно, этого рода косвенная проверка присутствует при проверке любого, самого частного положения в любой области знания; об этом мы будем говорить еще в дальнейшем.

Дело, однако, не только в законах мышления, но и в наиболее общих представлениях о мире, которые даются философией.

Для того, чтобы быть истинной, специальная теория должна исходить из доказанных практикой философских представлений о мире. Такие философские принципы, как независимость объекта исследования от познающего сознания, всеобщность движения и другие, есть самые общие выводы из всей практики человечества, проверенные в ней миллиарды раз. Создатели научных теорий далеко не полностью осознают философские предпосылки своих теорий. Для того, чтобы правильно отображать мир, любая современная естественнонаучная теория должна базироваться на принципах материализма и диалектики,

Однако это условие, будучи необходимым, не является еще достаточным.

Перед естествоиспытателем, стоящим на позициях диалектического материализма, открывается беспредельное тюле для специальных предположений, истинность или ложность которых должна быть доказана.

Если же в процессе исследования исходить из ложных по своему характеру философских посылок, то это неизбежно вносит в специальную теорию или ее трактовку момент несоответствия объективной реальности, который может быть в иных случаях философским привеском к истинной специальной теории, в других — может предопределить ложность некоторых ее специальных положений, а иногда и существа теории.

Итак, диалектический характер критерия практики проявляется уже в том, что различные формы практики, всегда связанные между собою, выступают при проверке знаний в разном сочетании, как прямо, так и косвенно, причем взаимоотношение прямой и косвенной проверки различно в зависимости от специфики науки и степени общности проверяемой теории. Перейдем теперь к исследованию некоторых общих для всех областей знания диалектических черт критерия практики.

Один из важнейших моментов диалектического понимания практики как критерия истины обнаруживается сразу же, как только мы поставим перед собою следующий вопрос: обладают ли теоретические выводы в известной мере истинностью еще до того, как они воплощены в жизнь на практике? Например, в тех иллюстрациях, которые были рассмотрены нами выше, истинными ли были периодический закон Д. И. Менделеева и теория В. И. Ленина о возможности победы социалистической революции в одной стране до того, как практическая деятельность эти выводы непосредственно подтвердила?

Здравый смысл подсказывает, что указанные выше, как и тысячи других научных предвидений, действительно были истиной и до того, как они воплотились в жизнь. Именно это обстоятельство широко эксплуатируется идеализмом, который, спекулируя на способности науки предвидеть, заявляет, что истину можно получить и без проверки практикой. Данный идеалистический вывод имеет своей подосновой метафизическое представление о практической проверке. Действительно, если понимать проверку практикой только как единичный акт, притом следующий обязательно во времени за выдвижением теории, то, действительно, остается непонятным, как может содержаться в теории истина до этого акта. Идеализм может быть разбит полностью и в этом вопросе только с позиций диалектического материализма. Проверку практикой надо понимать диалектически, а это означает, что под практикой, свидетельствующей об истинности того или иного теоретического положения, нельзя понимать единичный акт практической деятельности, например эксперимент или серию экспериментов, одно какое-либо политическое выступление и т. д., притом обязательно следующее сразу же за выдвижением теории. Под критерием практики следует понимать, вообще говоря, весь исторический процесс развития практики; причем этот процесс включает в себя не только последующую, но и предшествующую практику, которая есть основа, источник выдвигаемого теоретического положения и вместе.с тем частично его критерий.

Проверка предшествующей практикой осуществляется в самом ходе создания теоретических представлений. Действительно, когда Менделеев создавал периодический закон, разве он не исходил из практики — из практики открытия химических элементов, из практики эксперимента, в котором до него было обнаружено, что различные элементы имеют сходные свойства? Разве в процессе создания периодического закона Менделеев не обращался к практике все время, не сверял каждый шаг своего рассуждения с тем экспериментальным материалом, который уже имелся налицо? Конечно, обращался, сверял. И так поступал не только Менделеев, так поступает любой ученый, если он желает стоять на базе опыта, а не витать в облаках. Сказанное о роли предшествующей практики как критерия истины вовсе не исключает колоссального значения последующей практической проверки. Последующая, новая практика не только успешно подтверждает вывод науки, если он был хорошо обоснован предшествующей, старой практикой, но позволяет его уточнить и пойти дальше. Так подтверждение на практике предсказаний Менделеева насчет неоткрытых еще элементов позволило уточнить периодический закон в очень многих пунктах.

Так же в принципе обстоит дело с истиной, высказанной В. И. Лениным до Октября, насчет возможности победы социалистической революции первоначально в одной стране. Ленин исходил из практики мирового революционного движения пролетариата и угнетенных народов колониальных стран в эпоху империализма и, в частности, из тех условий, которые сложились в годы первой мировой войны. Вывод Ленина о возможности прорыва фронта империализма первоначально в одной или нескольких странах и тем самым о предстоящем периоде сосуществования двух систем — социализма и капитализма — целиком опирался на практику, ибо в самой общественной жизни, в практике уже были все элементы для того, чтобы такой вывод сделать. Однако Октябрьская революция, подтвердив этот вывод Ленина, не только сделала ленинскую теорию революции очевидной истиной, но вместе с тем позволила уточнить ее во многих отношениях, как, например, в вопросе о том, что прорыв этот совершается первоначально не в нескольких, а в одной, отдельно взятой стране, притом в стране экономически сравнительно отсталой.

Итак, проверка теории практикой не есть единичный акт, это — процесс, который в значительной своей части осуществляется еще в ходе создания теории, когда каждый шаг рассуждения теоретика проверяется и подтверждается предшествующей практикой. В. И. Ленин говорил о «Капитале» К. Маркса, что «проверка фактами respective практикой есть здесь в каждом шаге анализа».

Диалектическое понимание практической проверки теории как процесса нисколько не противоречит тому, что определенное практическое действие выделяется как решающий момент в этом процессе. Однако выделение этого решающего актапрактики при проверке теории может быть правильно понято лишь при уяснении процесса взаимодействия теории и практики, в котором роль практики как основы познания неразрывно переплетается с ее ролью как критерия истины.

Выше уже отмечалось, что косвенное действие критерия практики всегда имеет место при проверке теоретических предположений. Действительно, в практике мы получаем новые ощущения, которые находят свое обобщение в абстрактных понятиях и суждениях. Следовательно, новые данные практики, привлекаемые для проверки истинности выдвинутого нами суждения, сами должны предстать в форме суждений, и соотнесение этих новых суждений с суждением, подлежащим проверке, требует логического мышления. Правильность логических операций, таким образом, является необходимым моментом всякой практической проверки. Более того, если предшествующая практика доказывает верность некоторых наших суждений, а из них мы логически выводим новое суждение и настаиваем на его истинности до специального акта практической проверки, то встает вопрос: не может ли логическое доказательство заменить полностью или частично практического доказательства, практической проверки?

Проиллюстрируем сущность поставленного выше вопроса на простом примере. Предположим, что конструктор создал технический проект моста через реку. Утверждение конструктора, что проектируемый мост способен выдержать определенную нагрузку, будет истиной еще до того, как мост построен, благодаря проверке предшествующей практикой, о которой мы говорили выше, поскольку при своих расчетах конструктор опирался на законы механики, которые проверены практикой миллионы раз, на знание формул сопротивления материалов, которые также неоднократно проверялись практикой, и т. д. Если мост был рассчитан без ошибок, выводы конструктора насчет возможной нагрузки, которую мост может выдержать, истинны и до воплощения в жизнь, хотя, безусловно, в ходе строительства моста в его расчеты будут внесены известные коррективы.

Данный пример нам нужен здесь не для того, чтобы еще раз показать роль предшествующей практики для проверки знаний, а для того, чтобы подчеркнуть другой аспект проблемы. Когда конструктор делает свои расчеты, он исходит из определенных законов механики, из формул сопротивления материалов как из посылок; опираясь на эти посылки, он рассуждает, т. е. делает определенные выводы. Для того чтобы сформулировать всякое новое суждение вообще, в том числе суждение истинное, необходимо построить его из понятий и других суждений и тем самым, сознавая это или нет, воспользоваться правилами логики. Наш конструктор не только рассуждает, он делает также весьма сложные математические расчеты. Но, производя математические действия. люди тоже рассуждают по правилам логики, так что этот момент мы можем специально не выделять.

Таким образом, если наши посылки — в данном случае это законы и формулы — доказаны практикой и поэтому верны и если мы рассуждаем правильно, не нарушая законов логики и не делая ошибок в математических расчетах, то мы можем, исходя из этих посылок, прийти к выводам, соответствующим действительности. Этот безусловный факт широчайшим образом эксплуатируется идеалистами, для того чтобы искать критерий истины, не выходя из сферы мышления.

Типичным образчиком такой постановки вопроса являются рассуждения неопозитивистов. Один из членов «Венского кружка» О. Нейрат откровенно заявляет: «Предложения следует сравнивать с предложениями, а не с «опытом», или с каким-либо «миром», или с чём-нибудь еще. Все эти бессмысленные удвоения принадлежат к более или менее утонченной метафизике и поэтому их следует отвергнуть. Каждое новое положение сталкивается с совокупностью предложений, имеющихся налицо и согласованных друг с другом. Предложение называется правильным, если его можно отнести к системе. Все то, что мы не можем систематизировать, отбрасывается как неправильное. Вместо того чтобы отвергать новые предложения, мы можем также в случае затруднительности решения изменять всю систему предложений до тех пор, пока не сможем включить новое предложение...

В данной теории мы всегда остаемся внутри области речи — мышления».

В хвосте позитивизма идут и некоторые представители современного философского ревизионизма. Например, югославский философ А. Маркович утверждает, что «… критерием точности является внутренняя когерентность мышления, то есть внутреннее соответствие мыслей...». Столь же ошибочной является и эклектическая точка зрения, согласно которой имеются якобы два критерия истины — логический и практический. Уместно заметить, что отзвуки этого воззрения встречаются подчас и в марксистской литературе, представляя собою вольную или невольную уступку позитивизму. Например, известный польский марксист А. Шафф пишет, что практика является «самым высшим и главным критерием истины. Из этого не вытекает, что она является единственным критерием; могут иметь место и производные критерии, подчиненные главному, но исполняющие в определенных условиях и границах функцию пробного камня истины». В качестве такого производного критерия А. Шафф приводит как раз именно логическую правильность.

Представление насчет двух критериев истины является неверным, даже если практический критерий назван главным. А. Шафф выражается неточно, отрицая практику как единственный критерий истины. Логическая правильность рассуждений (правильность математических действий в том числе) является необходимым условием, для того чтобы достичь истины, но это условие не является достаточным. Действительно, если мы будем делать ошибки в логическом рассуждении, в арифметике, алгебре или при решении дифференциальных уравнений, то очевидно, что из правильных посылок мы не сможем прийти к правильным выводам. Но в то же время, если наши посылки или хотя бы одна из них неправильны, не соответствуют действительности, то, исходя из этих посылок, мы можем развить целую систему неправильных представлений, которая будет логически стройной и непротиворечивой. Логическая правильность рассуждений необходима, но она сама по себе еще не может обеспечить истинности вывода, ибо необходимо, чтобы те факты, посылки, из которых мы исходили, были доказаны практикой. И только в этом случае при правильном логическом рассуждении можно прийти к истинным выводам.

Как же объяснить, что наше мышление из одних истин с помощью логики может выводить другие истины? Ответ на этот вопрос был дан уже Гегелем, правда, с позиций тождества человеческого мышления и бытия, поскольку и первое и второе было для него воплощением абсолютной идеи. Освободив гегелевскую диалектику от мистической шелухи, основоположники марксизма придали этому выводу Гегеля рациональный вид: «наше субъективное мышление и объективный мир,— указывал Ф. Энгельс,— подчинены одним и тем же законам».

«Фигуры логики», правила построения суждений, по выражению Ленина, есть «самые обычные отношения вещей». Эти правила не выдуманы человеческой головой, они прошли проверку во всей общественной практике, начиная со времени становления человека и его мышления. «Практическая деятельность человека,— подчеркивает В. И. Ленин,— миллиарды раз должна была приводить сознание человека к повторению разных логических фигур, дабы эти фигуры могли получить значение аксиом».

Значит, логический критерий в конечном счете сам прошел практическую проверку, которой является практика человечества. Но эта практика доказывает истину не только прямо и непосредственно, но и весьма опосредованным образом, через проверку истинности законов мышления.

Наше глубокое убеждение в истинности многих положений, которые, непосредственно практикой либо еще не доказаны, либо непосредственно вообще не могут быть доказаны, зиждется как раз на том, что законы мышления, которыми мы пользуемся, проверены практикой.

Рассмотрим пример. Материалистическая философия и современное естествознание выдвигают утверждение, что живое на Земле произошло из неживого. Истинно ли это утверждение? Непосредственно в эксперименте оно еще не доказано, ибо пока что мы не научились в лаборатории превращать неживое в живое. Поэтому, когда мы доказываем истинность этого суждения, мы опираемся на определенные факты, подтвержденные практикой, и делаем из них логические выводы. Практика показывает, что живое не может существовать в космическом пространстве, если оно не защищено от действия космического излучения; поэтому живое и не может быть занесено на Землю из космического пространства. Доказано также, что Земля существует 5—6 млрд. лет и что на первоначальных стадиях ее существования жизни на Земле не могло быть; кроме того, известно, что существуют живые организмы, как, например, вирусы, необычайно близкие к неживому; практика доказывает способность и неживого и живого к поступательному развитию. Исходя из этих доказанных практикой суждений, мы логически последовательно рассуждаем следующим образом: если материя вообще способна к поступательному развитию, а на Земле жизнь существовала не вечно и не могла быть занесена на нее извне, то живое возникло из неживого в определенный период исторического развития Земли. В доказательстве этого важнейшего научного положения мы исходим из всей совокупности данных практики, особенно из эксперимента и наблюдения, и хотя практика здесь и не дает еще непосредственного доказательства данного утверждения, тем не менее у нас нет оснований сомневаться в его истинности.

Еще большую роль опосредованная проверка играет при доказательстве истинности таких утверждений, которые непосредственно вообще доказать невозможно. Например, положение о бесконечности пространства не может быть непосредственно доказано на практике, ибо, как бы далеко мы ни пошли в исследовании бесконечного мирового пространства, всегда будет существовать возможность двигаться далее. Доказать положение о бесконечности пространства прямым экспериментом и наблюдением невозможно. Истинность подобного рода суждений доказывается практикой опосредованно, причем правильные выводы из правильных посылок играют решающую роль.

Итак, диалектический характер критерия практики проявляется в том, что в нем непосредственно сплетаются и взаимодействуют практическая проверка и логическое доказательство, которое в опосредованном виде, через доказательство практикой истинности законов логики, также оказывается в последнем счете моментом практической проверки.

Следующий важнейший момент диалектического понимания критерия практики заключается в том, что этот критерий одновременно абсолютен и относителен.

Критерий практики является абсолютным в том смысле, что он способен доказывать абсолютную истину. Каждое конкретное суждение, которое мы расцениваем как абсолютно истинное, является таковым только потому, что его абсолютная правильность доказана практикой. Например, утверждение о том, что в 1959 г. впервые был осуществлен запуск с Земли космического снаряда, ставшего новой планетой Солнечной системы, есть абсолютная истина, потому что мы на практике удостоверились в выходе ракеты за пределы земного притяжения путем наблюдения за выпущенным ею натриевым облаком, приема радиосигналов и т. д. В последующем мы будем говорить об абсолютности критерия практики именно в этом смысле.

Но критерий практики вместе с тем и относителен. Под относительностью критерия практики подразумевается его неполнота, т. е. то, что он подтверждает истинность наших теорий в целом как истин относительных, которые неполно, относительно точно, приблизительно верно отображают действительность.

Относительность критерия практики выражается в недостаточности отдельного изолированного акта практики для доказательства полностью истинности или ложности того или иного положения теории. Единичный эксперимент, вообще говоря, может быть истолкован по-разному, и каждое толкование может частично подтверждаться этим экспериментом и, следовательно, являться относительной истиной. Более того, эксперименты одного рода могут подтверждать одну теорию, эксперименты другого рода, произведенные над тем же самым объектом,— другую теорию. И так -продолжается до тех пор, пока не удается создать теорию, которая синтезирует подобные частные представления и поэтому оказывается способной объяснить и те и другие эксперименты, т. е. находит свое подтверждение во всей совокупности данных опыта. Например, в начале XX в. опыты по дифракции, интерференции и т. д. рассматривались как подтверждение волновой теории света, в то время как излучение абсолютно черного тела и фотоэффект находили свое объяснение только с позиций квантовой теории. Создание в конце 20-х годов современной теории электромагнитного поля (квантовая электродинамика) объединило эти два полярных объяснения, синтезировало их, и новая теория (по крайней мере в своих основных положениях) находит подтверждение во всей совокупности данных опыта.

Если практику как критерий истины следует рассматривать в ее целостности, как всю совокупность данных практики в определенной области исследования, и в ее историческом развитии, т. е. как процесс, то столь же справедливы эти требования и по отношению к теории. Подлежащая проверке на практике теория также не должна рассматриваться как механическое сочетание отдельных суждений, каждое из которых должно быть проверено отдельно на практике. Практика может доказать истинность частного суждения, но само это частное суждение может быть включено в весьма различные и подчас противоположные теории. В рассмотренном примере дело обстоит так. Отдельным экспериментом по дифракции (или даже целым рядом подобных экспериментов) доказывают суждение: свет есть волновой процесс. Но это суждение может быть составной частью весьма различных более общих теоретических представлений: свет есть только волновой процесс, свет есть диалектическое единство волн и корпускул, непрерывного и прерывного. Первая теория одностороння и поэтому неверна, вторая верна.

Итак, относительность критерия практики не может быть сведена только к неполному «наложению» друг на друга отдельных актов практики и отдельных моментов познания, хотя она, безусловно, находит в этом свое проявление. Относительность критерия практики означает, что вся практика доказывает истинность всей теории как истины относительной, как приблизительно верного отражения мира. «Неполнота» критерия практики состоит в том, что наши знания никогда не отражают полностью объективный мир, ибо наша практика никогда не охватывает его полностью. «… Не надо забывать,— писал В.И. Ленин,— что критерий практики никогда не может по самой сути дела подтвердить или опровергнуть полностью какого бы то ни было человеческого представления».

Это знаменитое высказывание В. И. Ленина толкуется иногда в том смысле, что, мол, критерий практики не содержит в себе абсолютного момента и не может доказывать истину как абсолютную. Так, например, в упоминавшейся уже нами весьма интересной книге А. Шаффа данное высказывание В. И. Ленина использовано для подкрепления следующего тезиса автора: «… Марксизм-ленинизм, однако, ни в какой степени не утверждает, что практика представляет собой абсолютный критерий». А. Шафф признает, что отрицание абсолютного момента в критерии практики равнозначно отрицанию возможности обладания абсолютными истинами, и далее прямо пишет, что практика не может дать полной гарантии истинности наших суждений. Но это неверно. У Ленина в приведенной цитате под представлением подразумевается не отдельное высказывание, а цельное и полное представление о каком-либо явлении, а такое представление всегда может быть доказано практикой неполно, только как истина относительная. Но в относительной истине всегда содержится истина абсолютная, т. е. истина, доказанная практикой абсолютно. Дело в том, что определенные стороны, части, моменты цельного теоретического представления выражаются в отдельных суждениях, и многие такие суждения как частного, так и общего порядка вполне могут быть доказаны абсолютно уже на данном уровне развития практики, т. е. так, что никакое последующее развитие практики эту истину опровергнуть не может. К подобного рода абсолютным, вечным истинам относятся не только «истины факта», например, утверждение, что «социалистическая революция в России произошла в 1917 г.», но и утверждения, в которых выражена сущность какой-либо теории.

На стадии достижения результата практики субъект имеет возможность оценить эффективность своих действий, все те эмоциональные и рациональные моменты, которые их сопровождали. Практика становится критерием истинности, не всегда окончательным и исчерпывающим, но тем не менее всегда позволяющим сделать оценку истинности обстоятельной и содержательной. Практика не единственный критерий истинности, но один из главных.

В структуре практики много относительно самостоятельных моментов, значение которых неодинаково. Это находит отражение в специфике философских учений. Когда кантианцы анализируют практику, они исходят из активности субъекта. Марксисты переносят акцент на средства практики, придавая им особое значение. Между тем практика есть единое целое, здесь все взаимосвязано. Поэтому-то практику саму надо брать во всем ее объеме, во всей ее сложности, подвижности, противоречивости. Необходимо учитывать объективные закономерности ее изменения, а также тенденцию и направление этих изменений. Только в этом случае изменяющаяся практика может быть основой и критерием развивающегося объективно-истинного знания.

1. Догалков А.Г. Истина как проблема научного познания. БГПИ. 1999

2. Канке В.А. Философия. Исторический и систематический курс.М.2002

3. Кирвалидзе Н.И. Проблема критерия истины и «советология».Тбилиси. 1984

4. Кордзия Д.Т. Практика и проблема обоснования истины.Тбилиси.1975

5. Некоторые вопросы критерия истины. Краснодар.1969

6. Практика-критерий истины в науке.М.1960

7. Турсунов К.Т. Диалектический характер практики как критерия истины.М.1973

8. Фролов И.Т., Араб-Оглы Э.А. Введение в философию.М.1989

www.ronl.ru

Реферат - О значении практики как критерия истины

Новосибирская ГосударственнаяАкадемия Водного Транспорта

РЕФЕРАТ

По философии

На тему: О значениипрактики как критерия истины

Выполнил: студент группы М-51

Проверил: Суханов А.П.

Новосибирск 2002

План

Вступление… 3

1. Единство материального и духовного моментов и деятельностилюдей. 4

2. Понятие категории «практика»… 10

3. Понятие категории «истина»… 12

4. Всеобщность и специфичность критерия практики… 14

5. Диалектическая взаимосвязь практики как источника и каккритерия знаний… 25

6. Диалектическая взаимосвязь логического и практическогокритериев… 28

7. Абсолютность и относительность критерия практики… 33

Заключение… 37

Список использованной литературы… 38

Вступление

Проблема обоснования истины является одной иззначительных проблем философии. Человеческая деятельность, человеческаяактивность, социальная практика человека невозможны без познания их результата– истины. Философия призвана исследовать основные принципы социальнойдеятельности человека, следовательно, проблема истины, вообще проблемаобоснования истины, в частности выступают как актуальный объект и задачафилософского исследования.

Определяющая рольпрактики, как материальной деятельности людей, по отношению к познанию, какдуховной деятельности, выражается, с одной стороны, в том, что практикавыступает основой, источником знаний, и, с другой стороны, в том, что онаявляется и средством проверки истинности знаний, критерием истины. Обе этистороны неразрывны уже потому, что любой акт практики всегда есть в то же времяи средство проверки истинности имеющихся знаний, и источник получения новыхзнаний. Тем не менее разделять эти аспекты в теоретическом плане не тольковозможно, но и необходимо. Предметом исследования в данном реферате являетсякак раз именно роль практики как критерия истины, все иные аспекты проблемыбудут освещаться лишь постольку, поскольку это необходимо для более глубокогопонимания главного вопроса исследования.

1. Единство материального и духовного моментов идеятельности людей

Закон диалектики оединстве, взаимопроникновении и «борьбе» противоположностей является всеобщим.Он действует не только во всех формах движения, присущих материи, и во всейсфере познания, по характеризует также сущность взаимосвязи материи и сознаниявообще, материального и духовного моментов в деятельности людей, в частности.

Единство материи исознания существует всюду, где есть сознание, где, следовательно, материяобладает свойством отражения не в зачаточной, а в развитой форме. Не говоряздесь о характере этого единства в отношении животных, мы будем далее иметь ввиду человеческое общество, то есть единство материальной и духовной жизнилюдей.

Основой этого единстваявляется материя; единство мира, как известно, состоит в его материальности.Сознание, будучи особым свойством высокоорганизованной материи, не существуетвне мыслящего мозга. Вот почему В. И. Ленин вслед за Марксом и Энгельсомподчеркивает, что «… в мире пет ничего, кроме движущейся материи».

Однако, когда мы изучаемматерию, которая обладает сознанием, и ставим своей целью рассмотрениевзаимоотношения сознания и материи, необходимо строжайшим образом различатьматерию и сознание, ни в коем случае не допускать их отождествления.

Сознание есть особоесвойство материи, но вместе с тем оно не есть материя как таковая. Когда мыговорим, что мир материален, мы не выделяем специально предметов, обладающихспособностью сознавать, из ряда других предметов природы, не выделяем особогосвойства этого рода материи — сознания. Когда же мы специально задаемся цельюизучить вопрос об отношении сознания к материи, мы должны расчленить этоединство на противоположности, исследовать их взаимопроникновение, ихвзаимодействие и ни в коем случае не спутывать их друг с другом, как бы тесноони ни переплетались в том пли ином конкретном случае. В. И. Ленин выразил этумысль в следующих словах: «Конечно, — и противоположность материи и сознанияимеет абсолютное значение только в пределах очень ограниченной области: вданном случае исключительно и пределах основного гносеологического вопроса отом, что признать первичным и что вторичным. За этими пределами относительностьданного противоположения несомненна».

Если забвениепротивоположности между материей и сознанием ведет к вульгарному материализмуили идеализму (в зависимости от того, какая из отождествляемых сторонпринимается за основу), то раздувание этой противоположности открывает путь кдуализму, для которого взаимодействие сознания и материи есть «борьба» независимыхдруг от друга факторов.

Жизнь человеческогообщества есть высшая форма движения материи, и состоит она в деятельностилюдей. Единство материального и духовного моментов этой деятельности имеетсвоей основой материальную сторону, практику. Однако в силу того, что сознаниеобладает относительной самостоятельностью и активностью, это единство не естьмертвое тождество и представляет собою в некотором роде образец богатствавзаимоотношений противоположных сторон, их взаимопроникновения и диалектическоговзаимодействия.

Это взаимопроникновение ивзаимодействие находящихся в единстве противоположностей существует преждевсего как единство материальной и духовной сторон в самой практике. Какизвестно, трудовая (и иная практическая) деятельность человека в отличие отповедения животных носит целенаправленный, осознанный характер. Прежде чемсовершить трудовой акт, человек должен осознать цель своих действий. Например,прежде чем приступить к сооружению самого простого дома, надо иметь в головехотя бы приблизительный план дома и план своих действий. Такой план в наши дниобычно облекается в форму архитектурного проекта, так что умственнаядеятельность принадлежит одним людям, а физическая деятельность по реализациипроекта другим. Однако каждый рабочий-строитель при выполнении трудовыхопераций также руководствуется определенной целью, которая носит частныйхарактер по отношению к строительному проекту, взятому в целом. Отделениеумственного труда от физического не означает, что физический труд перестает бытьцеленаправленной, сознательной деятельностью. Никакая выучка и сноровка немогут полностью лишить физический труд духовного содержания. Что же касаетсятруда, связанного с современной техникой (работа па сложных станках, управлениесистемами машин, наладка автоматических устройств и т. д.), то он предполагаетзнание работниками основ наук и требует непрестанного напряжения ума, внимания,воли.

Так же обстоит дело и вобщественно-политической жизни. Прежде чем повести войска в наступление,необходимо иметь план операции и довести боевые задания до каждогоподразделения и солдата. Не требует, наконец, доказательства и примеровсовершенно ясное положение, что практическая деятельность в науке являетсясознательной и целенаправленной: поставить эксперимент без определенной целиневозможно.

Конечно, не всегдаосознание человеком цели носит характер развернутой, четко сформулированноймысли. В иных случаях воля, которая толкает нас к совершению того или иногопоступка, определяется не размышлением, а страстью, чувственными желаниями, нои страсть есть область психического.

Таким образом, вчеловеческой деятельности определяющую роль играет материальная деятельность, впроцессе которой люди предметным образом изменяют мир в соответствии со своимипотребностями; но эта материальная деятельность не только не лишена духовногомомента, но и обязательно предполагает его. Более того, при постановкечеловеком цели мысль необходимо опережает действие, в чем и выражается, вчастности, присущая человеческому мышлению активность, его способность отходитьот непосредственно воспринимаемого и «смотреть вперед». Так что, правильнооценивая значение материальной стороны человеческой деятельности, марксизм нетолько не принижает духовную сторону, но, наоборот, впервые создает базу дляправильного понимания активной роли сознания. Эта активность мышленияпроявляется прежде всего в том, что практика пронизана ставящим цели сознанием,т. е. что само практическое, изменяющее мир действие человека есть единствоматериального и духовного моментов при первичности материального.

Однако единствоматериальной и духовной сторон в деятельности людей отнюдь не исчерпываетсяэтим, поскольку активность, относительная самостоятельность мышления вовсе неограничивается только постановкой непосредственных целей в ходе практическоговоздействия на предметы, т. е. теми случаями, когда голова и руки работаютодновременно. Хорошо известно, что мы можем думать о чем-либо, не претворяя тутже непосредственно своих мыслей в действие, можем в мыслях временно отходить отпрактики и тем самым от действительности, с которой практика наснепосредственно связывает.

Человеческая духовнаядеятельность только при возникновении своем выступала как «сопроводитель»практики. В период становления человеческого мышления оно было «непосредственновплетено» в трудовую деятельность, в практику. Но по мере развития общественнойпрактики и сознания стал возможным некоторый отлет мысли от предмета мысли;самостоятельность мышления по отношению к практике, оставаясь всегда относительной,возрастала. В способности мышления отходить от действительности — источник еговеликой силы, в ней заложена возможность предвидения.

Отделение трудаумственного от труда физического во много раз усиливает относительнуюсамостоятельность мышления. Голова, распоряжающаяся чужими руками, начинаетвоображать, что именно в ней находится причина изменения вещей.

Свое наивысшее выражениеотносительная самостоятельность мышления по отношению к практике получает втеоретической деятельности, т. е. в создании теорий, обобщающих практическийопыт. В процессе создания теории мы временно как бы отходим, отдаляемся отпрактики, чтобы затем при использовании теории и ее выводов в самой практикевоздействовать на мир не вслепую, а со знанием дела. Теория вырастает изпрактики и затем используется в ней. Теоретические знания необходимы дляпрактики, и, чем теснее связаны теория и практика между собой, тем большихуспехов достигают люди и в теории и на практике.

Единство теории ипрактики является высшим выражением единства духовной и материальной сторон вдеятельности людей. В преобразовании природы это единство есть единствоестествознания и техники; в преобразовании общества это есть единствореволюционной теории, указывающей путь изменения общества в соответствии собъективными законами, и изменяющей жизнь революционной практики. Соблюдениеединства теории и практики есть важнейшее требование марксизма в политике; оноимеет свою философскую основу в гносеологии диалектического материализма,рассматривающей познание и практику в их неразрывной связи на базе практики.

Отрыв теории от практики,как и практики от теории, нарушение их единства чревато тяжелыми последствиямии для теории и для практики. Оторванная от практики теория не может датьправильного и своевременного ответа на запросы практики и теряет своезначение или, более того, приносит вред. Оторванная от теории практикастановится слепой, и это с неизбежностью приводит к замедлению темпов ее развития, к застою.

Наконец, единство материального и духовного моментов в человеческой деятельности находитсвое проявление и в самой теоретической деятельности, в процессе познаниявообще.

Что касается чувственныхвосприятий, то они возникают непосредственно в ходе практического,материального воздействия людей на предметы внешнего мира и на других людей.Однако и в рациональной форме познания, притом в самом ее высшем выражении — втеоретической деятельности, нельзя не видеть диалектической связи теории спрактикой, с материальной деятельностыо индивида и всего общества. Дело в том,что в самом процессе абстрактного мышления, для того чтобы оно было истинным,мы должны непрестанно обращаться к практике.

Эта связь с практикойможет быть прямой, непосредственной, когда обстоятельства вынуждают нас навремя прерывать ход теоретического размышления, чтобы получить от практики (каксвоей лично, так и прежде всего общественной) новые данные и продолжить затемрассуждение на основе этих данных.

Прямое обращение кпрактике для разрешения трудностей, возникающих в ходе теоретическогоисследования, характерно в такой же мере и для естествознания. Физик и химик,биолог и геолог, ученые любой отрасли науки постоянно обращаются в своейдеятельности к опыту, с тем чтобы затем вновь вернуться к теории и развивать еедальше.

Обращение к практике какоснове знаний и критерию истины совершается и в иной форме — как непрерывноеадресование к данным практики, сверка каждого этапа рассуждений с фактическим,из практики почерпнутым материалом в самом ходе теоретического мышления.

Связь теории с практикойв самом процессе создания теории, равно как и непрерывное обращение к теории входе практики, является важнейшим требованием, соблюдение которого необходимодля успешного развития теории и практики. Надо всегда помнить, что теория ипрактика взаимно связаны и взаимодействуют не как внешние друг Другу силы, акак взаимно проникающие друг в друга, тесно сплетающиеся стороны единойчеловеческой деятельности.

2. Понятие категории «практика»

Символизируя себя,человек действует, он есть деятельное существо. Греческое слово «практикос»означает деятельный, активный. Соответственно практика есть деятельностьчеловека.

Все, что выступает какдеятельность человека, есть практика. Язык. Культура и многочисленные еесоставляющие – это разновидности практики. Мышление, переживание тоже относятсяк практике. Часто под практикой понимают материальную практику, то есть такуюдеятельность, где средством и результатом является материальный предметный мир.Но материальная практика – это также всего лишь одна из разновидностейпрактики.

В античном обществетяжесть физического труда была уделом рабов. Даже к искусству культивировалосьпренебрежительное отношение. Наивысшей формой деятельностью считалосьсозерцание мудреца. Созерцательное отношение к действительности перемещаетпроблематику практики в разум человека. Учение о практике (праксиология)выступает как этика, учение о добродетели. Этика – характерная черта какантичной, так и древнеиндийской философии. Через всю мировую философию проходиттрадиция этического понимания практики.

Христианствопервоначально рассматривало труд как проклятие, наложенное Богом на человека.Главная форма деятельности связывается со служением Богу, а это прежде всегомолитва и все, что с ней связано.

В Новое время в борьбепротив схоластики практическая направленность философии подчеркиваласьанглийскими философами (Р. Бэконом, Гоббсом, Локком). Стремление создатьфилософию, имеющую применение в жизни, основывается на могуществе разума. Вовсей философии Нового времени в качестве подлинной формы деятельностирассматривается мыслительная деятельность.

Кант вводит градацииразума: теоретический разум созерцает мир; только практический разумпреодолевает границы созерцательного отношения к объектам, и поэтому он имеетприоритет над теоретическим разумом. Практический разум выступает как воля, апрактика – как нравственно-справедливое деяние. Практика характеризуется Кантомв категориях цели, свободы, воли, нравственности. Гегель делает решительный шагпо освобождению практики от субъективной установки. Он обращает свое вниманиена категорию средства. Средство, по Гегелю, обладает преимуществом перед целью,а именно «всеобщностью наличного бытия ». Субъективное единично, а средствовсеобще. Для Гегеля труд есть самопорождение человека, но реализует он логикуне человека, не средств производства, а абсолютного духа. Абсолютный дух какцелое реализуется в своих абстрактных моментах в теории и практике. Практикавыше теоретического познания, ибо она обладает достоинством не тольковсеобщности, но и действительности. К гегелевским приоритетом объективного надсубъективным, практического над теоретическим, средств над целью самымтеснейшим образом примыкает марксизм, который Грамши, итальянский философ иполитический деятель, назвал философией практики.

Для многих направленийзападной философии XX в. практикаесть деятельность индивида, понимаемого как волевое (прагматизм), рациональное(неопозитивизм) существо реализующее свободу в проекте и выборе(Сартр). В философииГуссерля практика содержит все формы активности человека, из которых, однако,философский анализ вычленяет чистое знание, теорию. Именно это знаниестановится предметом анализа.

Итак, подводя итоги врассмотрении практики в различных философских направлениях, можно сказать, чтокатегория практики понимается в широком и узком смысле либо как любаядеятельность человека, либо как его исключительно предметная деятельность.

3. Понятие категории «истина»

Чем детальнееанализируется психика человека, тем чаще приходится обращаться к ее связям свнешним для субъекта миром. Все формы познания субъекта как-то соотносится свнешним миром. Для выражения этого соотношения в философии используетсякатегория истины. В современной философии особенно отчетливо выделяются триконцепции истины: концепция соответствия (корреспонденциии), когеренции ипрагматичности.

Концепциякорреспондентной истины, по определению, устанавливает соответствие междуформами психики и определенным объективным содержанием. Аристотель считал, чтоистинное и ложное находится не в вещах, а в мысли. А. Тарский дал ставшеепопулярным уточнение аристотелевских воззрений. Знаменитое определение Тарскогогласит: высказывание «Р есть С»истинно, если Р есть С. Высказывание «снег бел»истинно, если снег на самом деле бел; оно ложно, если снег не бел. Тарскийпоказал, что хотя высказывания, которым приписывается функцияистинности/ложности, формулируются в рамках объектного языка, последний долженинтерпретироваться в терминах метаязыка, где метаязык превосходит по своимсредствам объектный язык. Высказывание «снег бел» относится к объектному языку,который используется для фиксации фактического состояния дел. Однако приходитсяучитывать, что обоснование высказывания «снег (действительно) бел» потребуетобращения к теории, в таком случае язык теории и есть метаязык. Дальтоник инедальтоник признают снег белым не в силу не в силу одинаковых чувственныхвпечатлений (они-то как раз у них разные), а на основании одной и той жетеоретической интерпретации. Снег бел, ибо он в равной степени отображает вселучи видимого человеческими глазами участка спектра света; что дело обстоитименно так, фиксируется определенными приборами.

В концепциикорреспондентной истины указывается соответствие чувств, мыслей и высказыванийнекоторым фактам. Не следует, однако, это соответствие понимать слишкомпрямолинейно, например аналогично соотношению фотографии и того, что на нейзапечатлено. Высказывание «снег бел» не похоже на белый снег, оно представляетсобой знаковую, условную конструкцию. Под соответствием знаковых конструктовфактам понимается действительность этих конструктов, возможность их эффективноиспользовать в деле описания фактов и в своей практической деятельности.

Довольно часто темаистинности/ложности проблематизируется там, где учитываетсяпоследовательность, связанность, системность рассуждений и высказываний. Вэтой связи говорят о когерентной концепции истины. Под когерентностьюпонимается взаимосоответствие высказываний. Когда утверждают, что 2*2=4 истинно, а 2*2=5 ложно, не имеется в видусоответствие высказываний фактам, о фактах вообще нет речи. Имеется в виду, чтопервое высказывание находится, а второе, наоборот, не находится в полномсогласии с системой высказываний, характерной для арифметики. Кстати, можнобыло сказать, что 2*2=4непротиворечиво, а 2*2=5противоречиво. Значительный вклад в развитие когерентной концепции истинывнесли Лейбниц, Спиноза, Гегель, а также Нейрат и Гемпель.

Концепция, в которойкритерием истинности выступает практика, называется прагматической концепциейистины, которая берет начало в греческой софистике и древней китайскойфилософии. Значительный вклад в развитие прагматической концепции истины внеслисторонники марксизма и американского прагматизма (У.Джемс, Дж.Дьюри). Марксистыиспользуют критерий практики для дальнейшего развития концепции соответствия,они считают, что истина отображает объективное положение дел. Прагматики жепонимают истину как работоспособность чувств, мыслей, идей, их полезность вделе достижения желаемой цели.

Представляется весьмаценной мысль американского философа Н.Решера, согласно которой три концепцииистины не отменяют, а дополняют друг друга. Все попытки исключить из философиипроблематику одной из концепций истины оканчиваются неудачами.

4. Всеобщность и специфичность критерия практики

Практика являетсясредством отделения истинного в нашем мышлении от ложного во всех безисключения областях знания, она есть всеобщий, универсальный критерий истины.Однако в различных областях знания действие этого критерия специфично.

Всеобщность критерияпрактики вытекает из того, что человеческое общество есть составная частьединого материального мира, высшее (из известных нам) достижениепоступательного развития в природе. Взаимодействие с природой есть необходимоеусловие существования человеческого общества. Предшествующий марксизмуматериализм решающую роль в этом взаимодействии придавал воздействию природы начеловека. Соответственно этому при попытках установить источник наших знаний, созерцательныйматериализм усматривал этот источник в воздействии природы на органы чувствчеловека. Но надо было еще выяснить, почему наши знания о природе развиваются,почему мы сегодня знаем о природе и о ее законах то, чего не знали сто летназад. В объяснениях причин развития знаний старый материализм неизбежноскатывался на позиции идеализма, поскольку так или иначе апеллировал ксвойствам разума, к присущим ему активности, любознательности, стремлению кпознанию и т. п.

Марксистский материализмпреодолел эту трудность, вскрыв сущность связи между обществом и природой,которая выражается в труде, в практическом изменении природы людьми. Активнойстороной во взаимодействии природы и человека выступает человек, причемактивное отношение к природе в труде, в практике есть источник творческойспособности нашего разума. Это принципиальное отличие марксизма от всейпредшествующей философии было подчеркнуто Ф. Энгельсом: «Как естествознание,так и философия до сих пор совершенно пренебрегали исследованием влияниядеятельности человека на его мышление. Они знают, с одной стороны, толькоприроду, а с другой — только мысль. Но существеннейшей и ближайшей основойЧеловеческого мышления является как раз изменение природы человеком, а не однаприрода как таковая, и разум человека развивался соответственно тому, какчеловек научался изменять природу» .

Таким образом, согласномарксизму, источником наших знаний о природе является не природа, взятая самапо себе, а практическое изменение природы человеком.

Столь же радикальныйпереворот был совершен марксизмом при решении другого важнейшегогносеологического вопроса — вопроса о критерии наших знаний. Быть материалистомв теории познания, говорил Ленин, и признавать объективную истину —одно и тоже. Всякий материалист считает истинным то, что правильно отражает объективныймир; истина есть, кратко говоря, соответствие мысли объекту. Но как сопоставитьмысль об объекте с самим объектом, как проверить истинность наших знаний? Наэтот вопрос материалисты давали различные ответы, и в целом домарксовскийматериализм в силу своего созерцательного характера правильно разрешить его несмог.

Материалистырационалистического направления искали критерий истины в разуме. Б. Спиноза,например, писал: «И какое мерило истины может быть яснее и вернее, как не самаистинная идея? Как свет обнаруживает и самого себя и окружающую тьму, так иистина есть мерило и самой себя и лжи». Однако если мерилом истины объявляетсясама истина, то разрешить спор между людьми, которые придерживаются противоположныхвоззрений на один и тот же предмет и искренне убеждены в истинности своихвоззрений, невозможно.

Домарксовскиематериалисты сенсуалистического направления полагали, что критерий истинымыслей надо искать в чувствах, поскольку последние непосредственно связываютнас с предметной действительностью. Некоторые из представителей этогонаправления чувственный опыт называли практикой и ссылались на практику как накритерий истины. Фейербах, к примеру, писал: «Те сомнения, которых не разрешаеттеория, разрешит тебе практика». Но для Фейербаха практика есть лишьчувственное созерцание, и в нем он видит средство проверки истинности мыслей.«Разве мы имеем другой признак,— писал Фейербах,— другой критерий существованиявне нас, «существования независимого от мышления, кроме чувственности?».

Чувства людей,естественно, могут давать различные показания. Фейербах, конечно, понимал это иискал критерий истины в чувствах не индивида, а человеческого рода. Но каксверить показания чувств, полученные различными людьми? Этого можно достигнутьтолько с помощью обмена мнениями, т. е. посредством разума, и истиннымпридется, видимо, считать то, в чем согласно большинство людей. Мнениебольшинства, однако, отнюдь не всегда совпадает с истиной и при всем«демократизме» подобного метода решать вопрос об истинности большинствомголосов неправильно.

Итак, домарксовскийматериализм в лице его виднейших представителей не смог правильно решить вопросо критерии истины.

Гениальные догадки иотдельные высказывания наиболее выдающихся мыслителей домарксовского периода опрактике как критерии истины (Ф. Бэкон, Д. Дидро, Л. Фейербах, Н. Г.Чернышевский) не носили характера последовательной развернутой концепции опутях проверки истины, ибо все они, включая и Н. Г. Чернышевского, ближе другихподошедшего к диалектическому материализму, не понимали решающей роли труда вжизни общества и, следовательно, в развитии человеческого мышления.Последовательно провести концепцию о проверке истины в практике домарксовскиематериалисты не могли потому, что их понимание самой практики было узким,неполным, односторонним, главного в практике — общественного производства — онине видели.

Развивая всеположительное, что содержалось в идеях предшествующих мыслителей,диалектический материализм указывает на общественную практику как наединственное мерило, всеобщий критерий истинности наших знаний. В самой общейформе этот критерий действует следующим образом.

Чтобы обнаружить, что всознании человека верно, а что неверно, необходимо сопоставить наши представленияо вещах с самими вещами. «Сравнение» нашей мысли об объектах с самими объектамиможет быть достигнуто только путем материального, предметного воздействия людейна эти объекты, т. е. на явления природы и процессы общественной жизни.Воздействие человека на вещи носит целенаправленный характер. Это значит, чтопредполагаемый результат любого акта практики возникает сначала в головекак более или менее точное отражение окружающих условий и возможностей ихизменения в деятельности человека. Таким образом, подвергаемая проверке мысль о предмете так или иначе должна стать мыслью об ожидаемых объективныхрезультатах практического воздействия на этот предмет. Попросту говоря, длятого чтобы проверить, правилен.или нет наш взгляд на мир, надо поставить передсобой на основе этих взглядов в отношении того или иного предмета определенныецели, и если мы, воздействуя практически на предмет, добиваемся этих целей,значит положения, из которых мы исходили, были истинными. Если же мы будемисходить из неправильных представлений о предмете, то не сможем получить напрактике тех результатов, на которые рассчитывали, и воззрения на данныйпредмет нам придется пересмотреть, признать, что они полностью или частичнобыли ложными.

Когда Д. И. Менделеевым быласоздана периодическая система, надо было доказать истинность общейзакономерности, которая лежит в ее основе и которой подчиняются не толькоэлементы уже известные, но и те, которые будут открыты. Д. И. Менделеев наосновании выдвинутых им теоретических представлений о периодической зависимостисвойств химических элементов от их атомного веса предположил существование ещене известных науке химических элементов, которые он назвал экабором,экаалюминием и экасилицием, т. е. идущими в его системе за бором, алюминием исилицием. Великий химик с большой точностью предсказал свойства этихэлементов, и когда они (названные при открытии скандием, германием и галлием) были действительно обнаружены, то оказалось, что согласно их свойствам, ониточно «входят» в соответствующие пустые клетки менделеевской таблицы. Тем самымпрактика, а именно практика химического эксперимента, доказала справедливость теоретических воззрений Менделеева.

В. И. Ленин в 1915 г. выдвинул положение о возможности победы социалистическойреволюции первоначально в одной или нескольких странах. Когда в 1917 г.победила Октябрьская социалистическая революция, это означало, что практикаклассовой борьбы в нашей стране доказала правильность теоретического положенияВ. И. Ленина.

Таков в принципе«механизм» действия критерия практики вообще. Ф. Энгельс указывал, что«правильность нашего понимания» любого явления доказывается тем, что «мы самиего производим, вызываем его из его условий, заставляем его к тому же служитьнашим целям». Следует сразу заметить, что рассматриваемый «механизм» действиякритерия практики мы представили в несколько упрощенном виде, чтобы вскрытьсуть дела; в последующем будет показано, что этот механизм является болеесложным.

Переходя к вопросу обособенностях проверки наших представлений в различных областях знания, надоотметить, что эти особенности зависят прежде всего от того, каков изучаемыйобъект, какие его свойства, черты, законы являются предметом исследования, атакже от степени развития нашей практики, т. е. от того, какими средствами мырасполагаем для практического воздействия на этот объект. Не ставя своейзадачей полного исследования поставленного вопроса, отметим здесь два основных,на наш взгляд, момента специфичности действия критерия практики.

1. В зависимости отуказанных выше причин в различных науках и на разных этапах развития даннойнауки при проверке знаний на первый план выступает та или иная формаобщественной практики.

Основой познания природы всегда является производство материальных благ. Если взять для примератакие важнейшие области естествознания, как физика и химия, то в процессе ихразвития дело обстояло следующим образом. На заре истории те знания о вещах,которые мы сейчас называем физическими (о распространении тепла, об упругости и твердости тел, о рычаге и других простейших машинах и т. д.) и химическими(о превращении веществ в процессах брожения, дубления, окисления и т.д.), приобретались и проверялись непосредственно в процессе производства. Наукавозникла одновременно с такой формой практики, как научное наблюдение, котороепостепенно отделялось от производства.

Научный эксперимент,отличающийся от наблюдения тем, что мы сами искусственно создаем условия, прикоторых определенное явление природы проявляется в «чистом» виде, возникаетмного позже. Зачатки эксперимента существовали в античной и средневековойнауке, но подлинное развитие экспериментальных методов в физике и химииотносится к периоду бурного развития естествознания, начавшегося с вызреваниемкапитализма в Европе. В наши дни эти науки с полным правом называютэкспериментальными, поскольку научному эксперименту принадлежит в них решающаяроль как в получении, так и в проверке знаний. Но было бы неверно не видеть,что этот эксперимент, во-первых, включает в себя как обязательный моментнаучное наблюдение, которое, получив на вооружение сложнейшие приборы, сталоэкспериментальным наблюдением, и, во-вторых, что уровень экспериментальнойтехники, равно как и направление экспериментальных исследований определяютсясостоянием производства.

В последние десятилетиясвязь эксперимента в физике и химии с производством принимает новые формы. Содной стороны, на первый план выдвигаются такие отрасли промышленности, которыецеликом базируются на новейших достижениях науки: производство синтетическихвеществ, электроника и атомная энергетика и т. д. С другой стороны, самиэкспериментальные установки, предназначенные для развития и проверки научныхзнаний, стали приобретать по своим масштабам полузаводской и заводской характер(синхрофазотроны, атомные электростанции и т. д.).

В ряде других наук оприроде, например в геологии или астрономии, роль эксперимента как критерияистины пока что весьма ограничена, хотя его рамки и в этих науках за последнеевремя сильно раздвинулись: в лабораториях положено начало моделированиюгеологических процессов, а искусственные спутники и космические ракеты являютсяэкспериментами с целью изучения космического пространства. Однако создать новуюСолнечную систему и новую Землю, чтобы проверить истинность космогонических игеологических гипотез, мы не можем. В этих науках проверка истинности теориизиждется прежде всего на такой форме практики, как научное наблюдение. Чтобыбыть признанной как истина, геологическая или астрономическая теория должнаобъяснить всю совокупность данных наблюдений. Практическая проверкаастрономической или геологической теории не сводится, однако, кнепосредственной проверке данными наблюдения, поскольку те законы механики,физики и химии, которые необходимо привлекаются при построении гипотезы опрошлом Земли или о строении звезд, в свою очередь испытывают проверку напрактике. На этом вопросе — о роли опосредованной проверки — мы остановимсянесколько ниже.

В общественных наукахпроверка истинности теории, призванной объяснить настоящее и заглянуть вбудущее, осуществляется в самой жизни, в практической деятельности людей поизменению общественных отношений; в классовом обществе это практика классовойборьбы. Эксперимент в собственном смысле как нарочитое изменение общественныхусловий, предпринятое в целях проверки социальной теории, невозможен.

В процессе исследованияисторического прошлого общества научные предположения также надо проверятьпрактикой общественной жизни. Однако поскольку практика прошлого канула ввечность, оставив после себя лишь известные следы в материальной и духовнойкультуре, то возникает необходимость в том, чтобы практика научного наблюденияархеологов, этнографов, историков стала средством воссоздания в нашей головежизни минувших эпох, которая только и может быть критерием истины описывающихэти эпохи исторических теорий.

При проверке философскихпредставлений критерием истины выступает вся совокупность данных общественнойпрактики, производства, борьбы классов, научного наблюдения и эксперимента,поскольку в философии мы имеем дело со всеобщими законами, действующими и в.природе и в обществе.

2. Второе важнейшеенаправление, в котором ярко проявляется специфика действия критерия практики,состоит в соотношении непосредственной и опосредованной проверки.

В экспериментальноместествознании господствует непосредственная проверка теории на практике.Например, предположение о существовании мезона стало истиной тогда, когда вкамере Вильсона был обнаружен такой след пролетавшей частицы, которыйотклонялся в магнитном поле слабее, чем след электрона, но сильнее, чем следпротона. В геологии или астрономии непосредственная проверка теоретическогопредположения данными наблюдения и эксперимента (например, космического)сочетается с опосредованной проверкой экспериментом, поскольку привлекаемые дляпостроения этих теорий законы механики, физики, химии должны были в своюочередь пройти проверку в эксперименте.

Здесь обратим внимание надва важных момента в проверке истинности теории, вытекающих из взаимосвязифилософии с конкретными науками.

С одной стороны, хорошоизвестно, что проверка на практике положений философской науки осуществляетсячерез проверку используемых философией данных естествознания и общественныхнаук, т.е. косвенным, опосредованным образом. Но важно подчеркнуть, что этоопосредование может носить различный характер. Оно может выступать прежде всегокак использование истин других наук при построении философской теории.Например, представляемые биохимией на основе эксперимента данные об усложненииорганических соединений в ходе саморазвития материи используются диалектическимматериализмом в качестве одного из важнейших «кирпичей» при доказательстветезиса о сознании, как свойстве высокоорганизованной материи, появляющемся впроцессе развития материи.

Однако сплошь и рядомдоказательство истинности философских категорий дается в ходе доказательстваистинности частных положений конкретных наук. Например, когда мы выдвигаемположение о познаваемости мира как всеобщее положение, мы доказываем его спомощью примеров из физики, химии, биологии, общественных наук, повседневнойжизни и т. д. Как известно, Энгельс в качестве доказательства познаваемостимира приводил данные эксперимента в химии, свидетельствовавшие о познаваемостисостава органических соединений. В частном положении: «состав химическихсоединений познаваем», безусловно, частично содержится и гораздо более общее,философское положение: «мир познаваем». То же самое можно сказать и одоказательстве истинности законов диалектики. Доказав, например,экспериментально наличие противоречий в атомном ядре, современная физика темсамым непосредственно (хотя и неполно, частично) доказывает всеобщуюфилософскую истину о противоречивости всех вещей. Во всяком отдельном всегдаесть общее; доказав истинность отдельного, мы тем самым частично убеждаемся вистинности общего. И в этом случае доказательство философской истины происходитчерез использование положений других наук, но уже иным образом, чем в первомслучае. Таким образом, физический или химический эксперимент, астрономическоенаблюдение, общественно-политическая практика могут выступать и непосредственнов качестве доказательства истинности философских положений.

С другой стороны, внауках, где преобладает прямая практическая проверка теоретических положений,по мере перехода от частного к общему неизбежно использование философскихпредставлений и,.следовательно, способов косвенной проверки. Важнейший элементкосвенной проверки присутствует всегда — это проверка практикой тех законов логики,в соответствии с которыми осуществляется мышление. Без мышления нельзя связатьдва самых простых опытных факта и, следовательно, этого рода косвенная проверкаприсутствует при проверке любого, самого частного положения в любой областизнания; об этом мы будем говорить еще в дальнейшем.

Дело, однако, не только взаконах мышления, но и в наиболее общих представлениях о мире, которые даютсяфилософией.

Для того, чтобы бытьистинной, специальная теория должна исходить из доказанных практикойфилософских представлений о мире. Такие философские принципы, как независимостьобъекта исследования от познающего сознания, всеобщность движения и другие,есть самые общие выводы из всей практики человечества, проверенные в неймиллиарды раз. Создатели научных теорий далеко не полностью осознаютфилософские предпосылки своих теорий. Для того, чтобы правильно отображать мир,любая современная естественнонаучная теория должна базироваться на принципах материализма и диалектики,

Однако это условие,будучи необходимым, не является еще достаточным.

Передестествоиспытателем, стоящим на позициях диалектического материализма,открывается беспредельное тюле для специальных предположений, истинность илиложность которых должна быть доказана.

Если же в процессеисследования исходить из ложных по своему характеру философских посылок, то этонеизбежно вносит в специальную теорию или ее трактовку момент несоответствияобъективной реальности, который может быть в иных случаях философским привескомк истинной специальной теории, в других — может предопределить ложностьнекоторых ее специальных положений, а иногда и существа теории.

Итак, диалектическийхарактер критерия практики проявляется уже в том, что различные формы практики,всегда связанные между собою, выступают при проверке знаний в разном сочетании,как прямо, так и косвенно, причем взаимоотношение прямой и косвенной проверкиразлично в зависимости от специфики науки и степени общности проверяемойтеории. Перейдем теперь к исследованию некоторых общих для всех областей знаниядиалектических черт критерия практики.

5. Диалектическая взаимосвязь практики как источника икак критерия знаний

Один из важнейшихмоментов диалектического понимания практики как критерия истины обнаруживаетсясразу же, как только мы поставим перед собою следующий вопрос: обладают литеоретические выводы в известной мере истинностью еще до того, как онивоплощены в жизнь на практике? Например, в тех иллюстрациях, которые былирассмотрены нами выше, истинными ли были периодический закон Д. И. Менделеева итеория В. И. Ленина о возможности победы социалистической революции в однойстране до того, как практическая деятельность эти выводы непосредственноподтвердила?

Здравый смыслподсказывает, что указанные выше, как и тысячи других научных предвидений,действительно были истиной и до того, как они воплотились в жизнь. Именно этообстоятельство широко эксплуатируется идеализмом, который, спекулируя наспособности науки предвидеть, заявляет, что истину можно получить и безпроверки практикой. Данный идеалистический вывод имеет своей подосновойметафизическое представление о практической проверке. Действительно, еслипонимать проверку практикой только как единичный акт, притом следующийобязательно во времени за выдвижением теории, то, действительно, остается непонятным, как может содержаться в теории истина до этого акта. Идеализм может быть разбит полностью и в этом вопросе только с позиций диалектическогоматериализма. Проверку практикой надо понимать диалектически, а это означает,что под практикой, свидетельствующей об истинности того или иноготеоретического положения, нельзя понимать единичный акт практическойдеятельности, например эксперимент или серию экспериментов, одно какое-либо политическое выступление и т. д., притом обязательно следующеесразу же за выдвижением теории. Под критерием практики следует понимать, вообщеговоря, весь исторический процесс развития практики; причем этот процессвключает в себя не только последующую, но и предшествующую практику, которая естьоснова, источник выдвигаемого теоретического положения и вместе.с тем частичноего критерий.

Проверка предшествующейпрактикой осуществляется в самом ходе создания теоретических представлений.Действительно, когда Менделеев создавал периодический закон, разве он неисходил из практики — из практики открытия химических элементов, из практикиэксперимента, в котором до него было обнаружено, что различные элементы имеютсходные свойства? Разве в процессе создания периодического закона Менделеев не обращался к практике все время, не сверял каждый шагсвоего рассуждения с тем экспериментальным материалом, который уже имелсяналицо? Конечно, обращался, сверял. И так поступал не только Менделеев, такпоступает любой ученый, если он желает стоять на базе опыта, а не витать воблаках. Сказанное о роли предшествующей практики как критерия истины вовсене исключает колоссального значения последующей практической проверки.Последующая, новая практика не только успешно подтверждает вывод науки,если он был хорошо обоснован предшествующей, старой практикой, но позволяет егоуточнить и пойти дальше. Так подтверждение на практике предсказанийМенделеева насчет неоткрытых еще элементов позволило уточнить периодическийзакон в очень многих пунктах.

Так же в принципе обстоитдело с истиной, высказанной В. И. Лениным до Октября, насчет возможностипобеды социалистической революции первоначально в одной стране. Ленинисходил из практики мирового революционного движения пролетариата и угнетенныхнародов колониальных стран в эпоху империализма и, в частности, из техусловий, которые сложились в годы первой мировой войны. Вывод Ленина овозможности прорыва фронта империализма первоначально в одной или несколькихстранах и тем самым о предстоящем периоде сосуществования двух систем —социализма и капитализма — целиком опирался на практику, ибо в самойобщественной жизни, в практике уже были все элементы для того, чтобы такой вывод сделать. Однако Октябрьская революция, подтвердив этот вывод Ленина, нетолько сделала ленинскую теорию революции очевидной истиной, но вместе с темпозволила уточнить ее во многих отношениях, как, например, в вопросе о том, чтопрорыв этот совершается первоначально не в нескольких, а в одной, отдельновзятой стране, притом в стране экономически сравнительно отсталой.

Итак, проверка теориипрактикой не есть единичный акт, это - процесс, который в значительной своейчасти осуществляется еще в ходе создания теории, когда каждый шаг рассуждениятеоретика проверяется и подтверждается предшествующей практикой. В. И. Ленинговорил о «Капитале» К. Маркса, что «проверка фактами respective практикой есть здесь в каждом шагеанализа».

Диалектическое пониманиепрактической проверки теории как процесса нисколько не противоречит тому, чтоопределенное практическое действие выделяется как решающий момент в этомпроцессе. Однако выделение этого решающего акта практики при проверке теории может быть правильно понято лишь приуяснении процесса взаимодействия теории и практики, в котором роль практики какосновы познания неразрывно переплетается с ее ролью как критерия истины.

6. Диалектическая взаимосвязь логического ипрактического критериев

Выше уже отмечалось, чтокосвенное действие критерия практики всегда имеет место при проверкетеоретических предположений. Действительно, в практике мы получаем новыеощущения, которые находят свое обобщение в абстрактных понятиях и суждениях.Следовательно, новые данные практики, привлекаемые для проверки истинностивыдвинутого нами суждения, сами должны предстать в форме суждений, исоотнесение этих новых суждений с суждением, подлежащим проверке, требуетлогического мышления. Правильность логических операций, таким образом, являетсянеобходимым моментом всякой практической проверки. Более того, еслипредшествующая практика доказывает верность некоторых наших суждений, а из нихмы логически выводим новое суждение и настаиваем на его истинности доспециального акта практической проверки, то встает вопрос: не может лилогическое доказательство заменить полностью или частично практическогодоказательства, практической проверки?

Проиллюстрируем сущностьпоставленного выше вопроса на простом примере. Предположим, что конструкторсоздал технический проект моста через реку. Утверждение конструктора, что проектируемыймост способен выдержать определенную нагрузку, будет истиной еще до того, какмост построен, благодаря проверке предшествующей практикой, о которой мыговорили выше, поскольку при своих расчетах конструктор опирался на законымеханики, которые проверены практикой миллионы раз, на знание формулсопротивления материалов, которые также неоднократно проверялись практикой, ит. д. Если мост был рассчитан без ошибок, выводы конструктора насчет возможнойнагрузки, которую мост может выдержать, истинны и до воплощения в жизнь, хотя,безусловно, в ходе строительства моста в его расчеты будут внесены известныекоррективы.

Данный пример нам нуженздесь не для того, чтобы еще раз показать роль предшествующей практики дляпроверки знаний, а для того, чтобы подчеркнуть другой аспект проблемы. Когдаконструктор делает свои расчеты, он исходит из определенных законов механики,из формул сопротивления материалов как из посылок; опираясь на эти посылки, онрассуждает, т. е. делает определенные выводы. Для того чтобы сформулироватьвсякое новое суждение вообще, в том числе суждение истинное, необходимопостроить его из понятий и других суждений и тем самым, сознавая это или нет,воспользоваться правилами логики. Наш конструктор не только рассуждает, онделает также весьма сложные математические расчеты. Но, производяматематические действия. люди тоже рассуждают по правилам логики, так что этотмомент мы можем специально не выделять.

Таким образом, если нашипосылки — в данном случае это законы и формулы — доказаны практикой и поэтомуверны и если мы рассуждаем правильно, не нарушая законов логики и не делаяошибок в математических расчетах, то мы можем, исходя из этих посылок, прийти квыводам, соответствующим действительности. Этот безусловный факт широчайшимобразом эксплуатируется идеалистами, для того чтобы искать критерий истины, невыходя из сферы мышления.

Типичным образчиком такойпостановки вопроса являются рассуждения неопозитивистов. Один из членов«Венского кружка» О. Нейрат откровенно заявляет: «Предложения следуетсравнивать с предложениями, а не с «опытом», или с каким-либо «миром», или счём-нибудь еще. Все эти бессмысленные удвоения принадлежат к более или менееутонченной метафизике и поэтому их следует отвергнуть. Каждое новое положениесталкивается с совокупностью предложений, имеющихся налицо и согласованных другс другом. Предложение называется правильным, если его можно отнести к системе.Все то, что мы не можем систематизировать, отбрасывается как неправильное.Вместо того чтобы отвергать новые предложения, мы можем также в случаезатруднительности решения изменять всю систему предложений до тех пор, пока несможем включить новое предложение...

В данной теории мы всегдаостаемся внутри области речи — мышления».

В хвосте позитивизма идути некоторые представители современного философского ревизионизма. Например,югославский философ А. Маркович утверждает, что «… критерием точности являетсявнутренняя когерентность мышления, то есть внутреннее соответствие мыслей...».Столь же ошибочной является и эклектическая точка зрения, согласно которойимеются якобы два критерия истины — логический и практический. Уместнозаметить, что отзвуки этого воззрения встречаются подчас и в марксистскойлитературе, представляя собою вольную или невольную уступку позитивизму.Например, известный польский марксист А. Шафф пишет, что практика является«самым высшим и главным критерием истины. Из этого не вытекает, что онаявляется единственным критерием; могут иметь место и производные критерии,подчиненные главному, но исполняющие в определенных условиях и границах функциюпробного камня истины». В качестве такого производного критерия А. Шаффприводит как раз именно логическую правильность.

Представление насчет двухкритериев истины является неверным, даже если практический критерий названглавным. А. Шафф выражается неточно, отрицая практику как единственный критерийистины. Логическая правильность рассуждений (правильность математическихдействий в том числе) является необходимым условием, для того чтобы достичьистины, но это условие не является достаточным. Действительно, если мы будемделать ошибки в логическом рассуждении, в арифметике, алгебре или при решениидифференциальных уравнений, то очевидно, что из правильных посылок мы не сможемприйти к правильным выводам. Но в то же время, если наши посылки или хотя быодна из них неправильны, не соответствуют действительности, то, исходя из этихпосылок, мы можем развить целую систему неправильных представлений, котораябудет логически стройной и непротиворечивой. Логическая правильностьрассуждений необходима, но она сама по себе еще не может обеспечить истинностивывода, ибо необходимо, чтобы те факты, посылки, из которых мы исходили, былидоказаны практикой. И только в этом случае при правильном логическомрассуждении можно прийти к истинным выводам.

Как же объяснить, чтонаше мышление из одних истин с помощью логики может выводить другие истины?Ответ на этот вопрос был дан уже Гегелем, правда, с позиций тождествачеловеческого мышления и бытия, поскольку и первое и второе было для неговоплощением абсолютной идеи. Освободив гегелевскую диалектику от мистическойшелухи, основоположники марксизма придали этому выводу Гегеля рациональный вид:«наше субъективное мышление и объективный мир,— указывал Ф. Энгельс,— подчиненыодним и тем же законам».

«Фигуры логики», правилапостроения суждений, по выражению Ленина, есть «самые обычные отношения вещей».Эти правила не выдуманы человеческой головой, они прошли проверку во всейобщественной практике, начиная со времени становления человека и его мышления.«Практическая деятельность человека,— подчеркивает В. И. Ленин,— миллиарды раздолжна была приводить сознание человека к повторению разных логических фигур,дабы эти фигуры могли получить значение аксиом».

Значит, логический критерийв конечном счете сам прошел практическую проверку, которой является практикачеловечества. Но эта практика доказывает истину не только прямо инепосредственно, но и весьма опосредованным образом, через проверку истинностизаконов мышления.

Наше глубокое убеждение вистинности многих положений, которые, непосредственно практикой либо еще недоказаны, либо непосредственно вообще не могут быть доказаны, зиждется как разна том, что законы мышления, которыми мы пользуемся, проверены практикой.

Рассмотрим пример.Материалистическая философия и современное естествознание выдвигаютутверждение, что живое на Земле произошло из неживого. Истинно ли этоутверждение? Непосредственно в эксперименте оно еще не доказано, ибо пока чтомы не научились в лаборатории превращать неживое в живое. Поэтому, когда мыдоказываем истинность этого суждения, мы опираемся на определенные факты,подтвержденные практикой, и делаем из них логические выводы. Практикапоказывает, что живое не может существовать в космическом пространстве, еслионо не защищено от действия космического излучения; поэтому живое и не можетбыть занесено на Землю из космического пространства. Доказано также, что Землясуществует 5—6 млрд. лет и что на первоначальных стадиях ее существования жизнина Земле не могло быть; кроме того, известно, что существуют живые организмы,как, например, вирусы, необычайно близкие к неживому; практика доказываетспособность и неживого и живого к поступательному развитию. Исходя из этихдоказанных практикой суждений, мы логически последовательно рассуждаемследующим образом: если материя вообще способна к поступательному развитию, ана Земле жизнь существовала не вечно и не могла быть занесена на нее извне, тоживое возникло из неживого в определенный период исторического развития Земли.В доказательстве этого важнейшего научного положения мы исходим из всейсовокупности данных практики, особенно из эксперимента и наблюдения, и хотяпрактика здесь и не дает еще непосредственного доказательства данногоутверждения, тем не менее у нас нет оснований сомневаться в его истинности.

Еще большую рольопосредованная проверка играет при доказательстве истинности таких утверждений,которые непосредственно вообще доказать невозможно. Например, положение обесконечности пространства не может быть непосредственно доказано на практике,ибо, как бы далеко мы ни пошли в исследовании бесконечного мировогопространства, всегда будет существовать возможность двигаться далее. Доказатьположение о бесконечности пространства прямым экспериментом и наблюдениемневозможно. Истинность подобного рода суждений доказывается практикойопосредованно, причем правильные выводы из правильных посылок играют решающуюроль.

Итак, диалектическийхарактер критерия практики проявляется в том, что в нем непосредственно сплетаютсяи взаимодействуют практическая проверка и логическое доказательство, которое вопосредованном виде, через доказательство практикой истинности законов логики,также оказывается в последнем счете моментом практической проверки.

7. Абсолютность и относительность критерия практики

Следующий важнейшиймомент диалектического понимания критерия практики заключается в том, что этоткритерий одновременно абсолютен и относителен.

Критерий практикиявляется абсолютным в том смысле, что он способен доказывать абсолютную истину.Каждое конкретное суждение, которое мы расцениваем как абсолютно истинное,является таковым только потому, что его абсолютная правильность доказанапрактикой. Например, утверждение о том, что в 1959 г. впервые был осуществлензапуск с Земли космического снаряда, ставшего новой планетой Солнечной системы,есть абсолютная истина, потому что мы на практике удостоверились в выходеракеты за пределы земного притяжения путем наблюдения за выпущенным еюнатриевым облаком, приема радиосигналов и т. д. В последующем мы будем говоритьоб абсолютности критерия практики именно в этом смысле.

Но критерий практикивместе с тем и относителен. Под относительностью критерия практикиподразумевается его неполнота, т. е. то, что он подтверждает истинность нашихтеорий в целом как истин относительных, которые неполно, относительно точно,приблизительно верно отображают действительность.

Относительность критерияпрактики выражается в недостаточности отдельного изолированного акта практикидля доказательства полностью истинности или ложности того или иного положениятеории. Единичный эксперимент, вообще говоря, может быть истолкован по-разному,и каждое толкование может частично подтверждаться этим экспериментом и,следовательно, являться относительной истиной. Более того, эксперименты одногорода могут подтверждать одну теорию, эксперименты другого рода, произведенныенад тем же самым объектом,— другую теорию. И так -продолжается до тех пор, покане удается создать теорию, которая синтезирует подобные частные представления ипоэтому оказывается способной объяснить и те и другие эксперименты, т. е.находит свое подтверждение во всей совокупности данных опыта. Например, вначале XX в. опыты по дифракции, интерференции и т. д. рассматривались какподтверждение волновой теории света, в то время как излучение абсолютно черноготела и фотоэффект находили свое объяснение только с позиций квантовой теории.Создание в конце 20-х годов современной теории электромагнитного поля(квантовая электродинамика) объединило эти два полярных объяснения,синтезировало их, и новая теория (по крайней мере в своих основных положениях)находит подтверждение во всей совокупности данных опыта.

Если практику каккритерий истины следует рассматривать в ее целостности, как всю совокупностьданных практики в определенной области исследования, и в ее историческомразвитии, т. е. как процесс, то столь же справедливы эти требования и поотношению к теории. Подлежащая проверке на практике теория также не должнарассматриваться как механическое сочетание отдельных суждений, каждое изкоторых должно быть проверено отдельно на практике. Практика может доказатьистинность частного суждения, но само это частное суждение может быть включенов весьма различные и подчас противоположные теории. В рассмотренном примередело обстоит так. Отдельным экспериментом по дифракции (или даже целым рядомподобных экспериментов) доказывают суждение: свет есть волновой процесс. Но этосуждение может быть составной частью весьма различных более общих теоретическихпредставлений: свет есть только волновой процесс, свет есть диалектическоеединство волн и корпускул, непрерывного и прерывного. Первая теорияодностороння и поэтому неверна, вторая верна.

Итак, относительностькритерия практики не может быть сведена только к неполному «наложению» друг надруга отдельных актов практики и отдельных моментов познания, хотя она,безусловно, находит в этом свое проявление. Относительность критерия практикиозначает, что вся практика доказывает истинность всей теории как истиныотносительной, как приблизительно верного отражения мира. «Неполнота» критерияпрактики состоит в том, что наши знания никогда не отражают полностьюобъективный мир, ибо наша практика никогда не охватывает его полностью. «… Ненадо забывать,— писал В.И. Ленин,— что критерий практики никогда не может посамой сути дела подтвердить или опровергнуть полностью какого бы то ни былочеловеческого представления».

Это знаменитоевысказывание В. И. Ленина толкуется иногда в том смысле, что, мол, критерийпрактики не содержит в себе абсолютного момента и не может доказывать истинукак абсолютную. Так, например, в упоминавшейся уже нами весьма интересной книгеА. Шаффа данное высказывание В. И. Ленина использовано для подкрепленияследующего тезиса автора: «… Марксизм-ленинизм, однако, ни в какой степени неутверждает, что практика представляет собой абсолютный критерий». А. Шаффпризнает, что отрицание абсолютного момента в критерии практики равнозначноотрицанию возможности обладания абсолютными истинами, и далее прямо пишет, чтопрактика не может дать полной гарантии истинности наших суждений. Но этоневерно. У Ленина в приведенной цитате под представлением подразумевается неотдельное высказывание, а цельное и полное представление о каком-либо явлении,а такое представление всегда может быть доказано практикой неполно, только какистина относительная. Но в относительной истине всегда содержится истинаабсолютная, т. е. истина, доказанная практикой абсолютно. Дело в том, чтоопределенные стороны, части, моменты цельного теоретического представлениявыражаются в отдельных суждениях, и многие такие суждения как частного, так иобщего порядка вполне могут быть доказаны абсолютно уже на данном уровнеразвития практики, т. е. так, что никакое последующее развитие практики этуистину опровергнуть не может. К подобного рода абсолютным, вечным истинамотносятся не только «истины факта», например, утверждение, что«социалистическая революция в России произошла в 1917 г.», но и утверждения, вкоторых выражена сущность какой-либо теории.

Заключение

На стадии достижениярезультата практики субъект имеет возможность оценить эффективность своихдействий, все те эмоциональные и рациональные моменты, которые их сопровождали.Практика становится критерием истинности, не всегда окончательным иисчерпывающим, но тем не менее всегда позволяющим сделать оценку истинностиобстоятельной и содержательной. Практика не единственный критерий истинности,но один из главных.

В структуре практикимного относительно самостоятельных моментов, значение которых неодинаково. Этонаходит отражение в специфике философских учений. Когда кантианцы анализируютпрактику, они исходят из активности субъекта. Марксисты переносят акцент насредства практики, придавая им особое значение. Между тем практика есть единоецелое, здесь все взаимосвязано. Поэтому-то практику саму надо брать во всем ееобъеме, во всей ее сложности, подвижности, противоречивости. Необходимоучитывать объективные закономерности ее изменения, а также тенденцию инаправление этих изменений. Только в этом случае изменяющаяся практика можетбыть основой и критерием развивающегося объективно-истинного знания.

Список использованнойлитературы

1. Догалков А.Г.Истина как проблема научного познания. БГПИ. 1999

2. Канке В.А.Философия. Исторический и систематический курс.М.2002

3. Кирвалидзе Н.И.Проблема критерия истины и «советология».Тбилиси. 1984

4. Кордзия Д.Т.Практика и проблема обоснования истины.Тбилиси.1975

5. Некоторые вопросыкритерия истины. Краснодар.1969

6. Практика-критерийистины в науке.М.1960

7. Турсунов К.Т.Диалектический характер практики как критерия истины.М.1973

8. Фролов И.Т.,Араб-Оглы Э.А. Введение в философию.М.1989

www.ronl.ru

Практика как критерий истины

К сожалению, фактически все попытки решить проблему критерия истины не увенчались успехом. Одной из основных причин таких неудач была исходная установка, ориентирующая на возможность решения данной проблемы в рамках системы знаний. Эту установку можно сформулировать следующим образом: если у человека имеется система знаний, претендующая на описание объективного мира, то он может узнать о ее соответствии своему предмету, изучая лишь свойства самой системы. Но как оказалось на практике, что на математическом уровне доказано австрийским учёным Геделем, проблему доказательности истины нельзя решить, не выходя за пределы теоретических знаний. Но эту мысль на философском уровне высказал Карл Маркс в своих “Тезисах о Фейербахе”. Здесь он подчеркнул, что вопрос о том, обладает ли человеческое мышление предметной истинностью, не может быть решен в рамках самого мышления12. В науке подобного рода запреты играют чрезвычайно важную роль. В качестве примеров можно указать на невозможность доказательства пятого постулата Евклида, установленную Лобачевским; невозможность доказательства непротиворечивости формальной системы типа арифметики в рамках самой этой системы (теорема Геделя) и т. д.

Пренебрежение такими запретами приводит не только к бесполезным поискам доказательств, но и к различного рода паралогизмам. Так, попытки доказательства пятого постулата Евклида были сопряжены с тем, что наряду с аксиомами, из которых якобы следовал этот постулат, принимались допущения, эквивалентные самому пятому постулату. То есть при доказательстве определённой вещи использовалась она сама. Оказалось, что для научной аргументации истины, нужно выйти за пределы чистой (теоретического изложения) науки. Для этого наши знания надо сопоставлять с их "оригиналом". Формой такого выхода и критерием сравнения знания с объектом является, следовательно, практика - материальная деятельность людей.

Первые попытки отыскать такой критерий появились в классической немецкой философии. Гегель в своей философии объективного идеализма, рассматривая деятельность духа, его самоосуществление соотносит это понятие с действительностью (практика – критерий истинности). Но понятие практики в идеализме выступает как чисто духовная деятельность. Материальная природа является у Гегеля лишь отчуждением саморазвивающегося духа. Правда, Кант заявляет, что "всеобщий материальный критерий истинности невозможен, это было бы даже противоречием", ибо "знание, истинное в отношении одного объекта, может быть ложным в отношении другого"13. Я считаю, что он основывался на том, что нельзя проверить утверждение применительно ко всем предметам без исключения.

Именно в качестве критерия истины практика рассматривается в философии марксизма. Введение этого критерия связано с качественными особенностями марксизма, отличающими его от прежней философии. Эти особенности можно свести к следующим:

Марксизм усиливает научную сторону философии, заявляя, что не только природа, но и общество поддаются научному познанию. Возникло так называемое материалистическое понимание истории. Марксизм ставит задачу не просто ее познания, но изменения, революционного преобразования посредством практических действий;
Марксизм открыто становится на классовые позиции (на позиции пролетариата), за которым, по его мнению, будущее; пролетариат пользуется философией для теоретического обоснования и оправдания своих претензий. "Подобно тому как философия находит в пролетариате свое материальное оружие, так и пролетариат находит в философии свое духовное оружие";
Марксизм расширяет задачи философии от объяснения мира к его изменению: "Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его".

Вследствие этого марксизм вводит практику в качестве объективного критерия истины: "В практике должен доказать человек истинность, то есть действительность своего мышления"15.

Вот что говорят сторонники марксистской теории о субъективной истине:“...понятие объективной истины характеризует такое содержание человеческих представлений, которое не зависит от субъекта, не зависит ни от человека, ни от человечества. Это не означает, что объективная истина является элементом объективного мира. Характеризуя человеческие знания она проявляется в субъективной форме. Но она характеризует человеческие знания не с точки зрения этой субъективной формы, а с точки зрения их объективного содержания”16. Из этой цитаты можно понять, что человек в своей познавательной деятельности способен установить связь логических конструкцийне просто с миром ощущений, а с лежащим вне его объективным миром. И здесь важнейшее место занимает понятие практики. Роль практики как фактора, соединяющего и сопоставляющего человеческие знания с объективным миром, проявляется в том, что она выступает, с одной стороны, как материальная деятельность, формирующая объективный предмет познания путем выделения определенных свойств объективного мира, а с другой - как деятельность, формирующая субъект познания. Таким образом, - это не просто соответствие мыслей объективному миру, а соответствие мыслей объективному миру, заданному через практику17. О качестве вещей, предметов материального мира, о том, что они собой представляют, можно судить лишь по тем свойствам, в которых эти качества проявляются. Но свойства данного предмета можно выявить через его взаимодействие с другими предметами. Причем от характера этого взаимодействия зависит то, какие именно свойства предмета выявляются. Именно эти свойства и составляют сформированный практикой предмет наших утверждений о внешнем мире, предмет объективной истины.

С точки зрения марксизма, только те результаты научного знания, которые выдержали проверку практикой, являются истинными, объективно значимыми. Так критерий истины – практика – выводится за пределы знания. Он объективен, ибо не зависит от разума, сознания или чувственных переживаний субъекта. Он является критерием истины потому, что имеет достоинство непосредственной действительности.

А что понимается под практикой? В широком смысле слова практика – это вся предметно-чувственная деятельность человека, основу которой составляет труд (производство материальных благ). Она включает в себя социально-преобразующую деятельность людей как по отношению к природе, так и к обществу.

Если попытаться дать краткую характеристику функции практики как критерия истины, то можно сказать, что в практике происходит материальное воплощение знаний, которые подлежат проверке. Вместе с тем практика является объективным феноменом, принадлежащим материальному миру и функционирующим в соответствии с его законами. Эта дуалистическая природа практики обеспечивает ей роль критерия истины: знания о реальном мире, воплощенные в практике, контролируются законами этого мира.

Здесь следует выделить две особенности практики как критерия истины:

1. Чтобы установить соответствие знаний объективному миру, необходимо сопоставить знания с самим объективным миром. Как же это сделать? В гносеологическом плане мысль противоположна своему предмету. Она представляет собой идеальную конструкцию, информационную модель изучаемого объекта. Чтобы сопоставить мысль с объектом, необходимо сделать их как бы одного порядка. Это достигается в процессе материального воплощения мышления в человеческой практики. Именно практика снимает противоположность материального и идеального. А языковая форма выступает в качестве материального кода идеального содержания - мысленных объектов, которые представляют объекты материального мира. Совершенно иным является материальное воплощение знаний в практике. Здесь материальное выступает уже не в качестве кода, фиксирующее идеальное содержание, а как реализация этого содержания. По существу, знание здесь утрачивает статус идеального явления. Оно становится явлением материального мира. Человек реализует свои знания через технику и технологию.

2. Практика, включенная в систему взаимодействия с объективным миром, сама оказывается подчиненной законом этого взаимодействия. Это обстоятельство обусловливает возможность выполнения практикой функции критерия истины. Являясь, с одной стороны, воплощением знаний о материальном мире, а с другой - частью этого мира, подчиненной его законам, практика самим процессом своего функционирования осуществляет проверку истинности знаний. Если человек в своих знаниях правильно выразил сущность законов реального мира и построил свою деятельность в соответствии с этими законами, то практика как объективный процесс, контролируемый указанными законами, оказывается эффективной. Ее эффективность проявляется в том, что она осуществляется в соответствии с идеальным планом и осуществляет этот план. Напротив, если представления человека не соответствуют законам объективного мира и если практическая деятельность построена в соответствии с этими представлениями, то законы объективного мира сделают практику неэффективной - неэффективной в том смысле, что она не сможет осуществить идеальный план. К примеру, если самолет, построенный в соответствии с теорией аэродинамики и сопромата – летает, то можно сделать заключение об истинности этих знаний.

Но практика как критерий истины действенна тоже только в ограниченных пределах. С его помощью невозможно доказать немедленно, непосредственно истинность или ложность тех или иных научных теорий, которые выходят за пределы возможностей самой практики, обусловленной историческим отрезком времени. Например, по-моему, нельзя практикой доказать истинность или ложность научных теорий о происхождении жизни и человека на Земле. Поэтому критерием ее научности или не научности, на сегодняшний день, могут служить, по крайней мере, два момента: 1) ее непротиворечивость, то есть соответствие законам логического мышления и 2) соответствие известным научным фактам, научным достижениям, истинность которых не подвергается сомнению. И практика по марксистской теории может служить абсолютным критерием истины только в одном смысле - она является единственным, объективным критерием истины. Все остальные – в большей или меньшей степени – субъективны. Во всех остальных смыслах практика в качестве критерия истины относительна. Если бы практика была только абсолютным критерием истины, она немедленно все человеческое знание делала бы абсолютным. Это неизбежно вступало бы в противоречие с самим развитием природы и общества. Ибо, как отмечалось выше, достижение человечеством абсолютной истины невозможно даже в отдаленном будущем.

studfiles.net

Доклад - О значении практики как критерия истины