Реферат: Теоретический анализ военного искусства Древнерусского государства в IX-XI веках. Реферат по истории военного искусства

Реферат - Военное искусство маршала Жукова

Интервью президента Академии военных наук генерала армии Махмута ГАРЕЕВА

Махмут Ахметович Гареев родился 23 июля 1923 года в Челябинске. Прослужил в Советской Армии более 50 лет. Участник Великой Отечественной войны — на Западном, 3-м Белорусском и 1-м Дальневосточном фронтах. Несколько раз был ранен, контужен. В послевоенные годы был на различных командных и штабных должностях в Дальневосточном, Белорусском, Уральском военных округах, начальником штаба Гланого военного советника в Египте и советником президента — Верховного главнокомандующего Вооружёнными Силами республики Афганистан. Последняя должность — заместитель начальника Генерального штаба Вооружённых Сил СССР. Автор книг: «Тактические учения и манёвры», «Общевойсковые учения», «М.В.Фрунзе — военный теоретик», «Военная наука», «Национальные интересы и военная безопасность России», «Если завтра война», «Неоднозначные страницы войны», «Моя последняя война» и более 200 других научных работ по методологическим проблемам военной науки, теории военного искусства, методике воинского обучения и воспитания, военной истории, изданных в СССР, в России и за рубежом. Лауреат премии имени М.В.Фрунзе. Доктор военных и доктор исторических наук.

— Уважаемый Махмут Ахметович. В мае этого года мы отмечаем 54-ю годовщину Победы. Для многих наших современников Великая Отечественная война — нечто совсем далёкое, и судят они о войне порой лишь по фильмам и публикациям в средствах массовой информации. К сожалению, достоверность здесь часто уступает место совершенно другим критериям. Одна из самых острых тем — масштаб полководческого таланта наших военачальников. А самая яркая фигура среди них, безусловно, маршал Жуков.

— Не так давно американская газета «News» опубликовала список ста выдающихся полководцев всемирной истории. Русских, в том числе советских, в нём всего четверо. Тогда как американцев — 17, 19 англичан, 12 французов, 9 немцев. Хотя, в отличие от существующих чуть более 200 лет Соединённых Штатов, Россия уже более тысячи лет воюет, имея на своём счету множество выдающихся, ярких побед.

Ещё более странным кажется то, что в упомянутом списке Гитлер стоит на 14-м месте, вслед за ним — его битые генералы, а Жуков занимает скромное 70-е место. Не отстают и отечественные СМИ, постоянно муссируя тему «жестокости» Жукова, а то и вовсе обвиняя его в «бездарности».

Между тем, спустя более чем полвека становится всё более очевидным, что Георгий Константинович Жуков навсегда войдёт в военную историю как великий полководец. В России после Суворова равных ему не было. Будучи членом Ставки ВГК и заместителем Верховного Главнокомандующего, командую фронтами, он был участником важнейших, ключевых событий и битв Великой Отечественной войны.

— Современный читатель требует от нас непременного объяснения, не довольствуясь самой констатацией факта. По каким критериям можно оценивать талант полководца?

— Военная история знает тысячи разных полководцев, но, видимо, не больше десяти из них попали в разряд великих. Чтобы попасть в эту элиту надо было не только одержать победы, но и найти гениальные решения и способы действия, проявить свой блистательный полководческий почерк и в целом высокий уровень военного искусства.

Если посмотреть энциклопедии или учебники по военной истории, то в случае с полководцами прошлого всё сводится к тем или иным формам построения боевых порядков и новым способам ведения боевых действий.

Но нередко, в особенности в Первую и Вторую мировые войны, воюющие стороны действовали в примерно одинаковом боевом построении. При этом одни побеждали, а другие терпели поражения.

В чём же тогда главная причина, если хотите, секрет, в чём, наконец, основной закон военного искусства, определяющий победы или поражения? Что делает полководца поистине великим?

Для объяснения этого феномена военной истории приводятся разные факторы: экономическая мощь государства, численное и военно-техническое превосходство. Часто говорилось о целях войны — имелось в виду, что армии, ведущие «справедливую» войну, обычно должны побеждать. Разумеется, всё это имело и имеет значение. Но нередко случалось и наоборот. Так, например, армия Т.Костюшко численностью в 100 тысяч человек, которая вела справедливую освободительную войну, потерпела поражение от 25-тысячного войска Суворова, которое, как говорилось позже, вело не очень справедливую войну.

Изучение опыта Великой Отечественной, полководческого искусства Жукова, в частности, наиболее близко подводит нас к пониманию этой проблемы. Напрашивается вывод, что главное здесь — в соответствии стратегических целей, решений командования и действий войск конкретным условиям обстановки, что и обеспечивает успешное выполнение военных задач. Причем речь идёт не о формальном учёте стихийно складывающейся обстановки, а об активном воздействии на неё с целью извлечения выгоды для себя и навязывания своей воли противнику.

Возьмём, к примеру, оборону Ленинграда или Москвы, где полководческое искусство проявлялось не в броской форме оперативного манёвра, а в железной воле, непоколебимой решимости, которые передавались и войскам, в жесткой организации и твердости управления. Здесь жуковский характер проявился с особой силой.

Если в сентябрьской оборонительной операции Западный фронт практически развалился, то под командованием Жукова заново восстановленный в ходе тяжёлых боёв этот же самый фронт в октябре-ноябре 1941 года впервые за время войны провёл успешные оборонительные операции и смог не только отразить наступление немцев, но и отбросить их от Москвы.

Другой пример. После войны некоторые военные историки спрашивали Жукова, какого принципа наступательной операции он придерживался: «затухающей» или «незатухающей»? Почему в ходе Висло-Одерской операции с выходом на рубеж Быдгоща и достижения конкретной цели операции он упорно добивался согласия Сталина на дальнейшее безостановочное наступление к реке Одер, а после этого вопреки требованию Верховного Главнокомандующего продолжать наступление на Берлин настаивал на оперативной паузе, за что его после войны критиковали (в частности, В.И.Чуйков и другие)? Жукова упрекали и в том, что после задержки у Зееловских высот он ещё до прорыва всей тактической зоны обороны ввёл в сражение танковые армии.

На эти вопросы и упрёки Георгий Константинович резонно отвечал, что не придерживался никаких отвлечённых теоретических принципов и уставных положений, а исходил каждый раз только из конкретно складывавшейся обстановки и оперативно-стратегической целесообразности. В первом случае положение и действия противника, возможности наших войск позволяли совершить бросок к Одеру, а в феврале-марте условия уже были другими. Нужно было перебазировать авиацию, подтянуть тылы, пополнить войска, обезопасить правый фланг фронта от возможного контрудара противника. Танковые же армии в ходе Берлинской операции пришлось вводить потому, что от Зееловских высот до Берлина была практически сплошная оборона и никакого оперативного простора не предвиделось. Иначе пришлось бы прорывать глубокую оборону силами одной лишь пехоты и медленно, с огромными потерями продвигаться к Берлину, а танковые армии вводить с подходом к огромному городу, как это сделали в Грозном в 1995 году.

Таким образом, для Жукова главным был конкретный анализ сложившейся обстановки и конкретные решения, вытекающие из этой обстановки. Жуков считал, что каждый бой, операция, уникальны и неповторимы. Такими же уникальными и неповторимыми должны быть и решения и способы действия. Главная суть жуковского полководческого искусства — в творчестве, новаторстве, оригинальности, а следовательно, в неожиданности решений и действий для противника.

Итак, мы можем определить первую важную черту полководческого таланта Жукова — неиссякаемое творчество и новаторство.

Вторая важная черта — глубокий, гибкий ум и проницательность. Говоря словами Макиавелли, «ничто не делает полководца великим более, чем умение проникать в замысел противника». И Жуков в совершенстве владел этим искусством. Умение мысленно читать самую сложную и запутанную обстановку, как открытую книгу, не только проникать в замысел противника, но и предвосхитить возможный ход развития событий, давали ему возможность заблаговременно предпринимать необходимые меры. Эта способность сыграла особую роль при обороне Ленинграда и Москвы, когда при крайне ограниченных силах, только за счёт хорошей разведки, предвидения возможных направлений ударов противников, Жукову удавалось загодя собирать на этих направлениях не основные, как положено по науке, а практически все имеющиеся средства.

Особенно поразительно предвидение, проявленное Жуковым в июле 1941 года, когда Гитлер ещё только вынашивал идею поворота двух армий на юг для удара по флангу нашего Юго-Западного фронта. Причём наиболее опытные его генералы возражали, когда соответствующая директива была доставлена в Борисов. Гальдер и Гудериан выехали в ставку, чтобы уговорить фюрера отменить принятое решение. Вообще казалось невероятным, что немецким командованием может быть приостановлено успешно развивающееся наступление на Москву. И вот, когда само это командование ещё не знало, как предстоит действовать, Жуков со всей определённостью доложил Сталину, что противник повернёт часть сил с московского на киевское направление, и предложил меры по укреплению Центрального фронта и отводу войск Юго-Западного фронта за Днепр.

Сталин с этим не согласился и, более того, за излишнюю настойчивость и резкость отстранил Жукова от должности начальника Генштаба. Но это жуковское озарение навсегда будет украшать историю военного искусства.

Или другой пример — завершающие боевые действия 1-го Белорусского фронта под командованием К.К.Рокоссовского по захвату и расширению плацдармов на реке Нарев. Когда Жуков прибыл сюда с 3-го Украинского, где организовал вступление советских войск в Болгарию, войска Рокоссовского вели тяжёлые и бесплодные бои на плацдармах и несли большие потери. Маршал Рокоссовский много раз обращался в Ставку ВГК с просьбой закрепиться на достигнутых рубежах, обосновывая это недостатком средств, усталостью войск и невосполнимыми потерями. Но получил отказ. Сталин требовал завершить наступательную операцию захватом более крупных плацдармов, как это всегда делалось во второй половине войны. При этом обещал подбросить дополнительные войска и авиацию.

Жуков, побывав в войсках 1-го Белорусского, также убедился в бесполезности продолжения наступления и на заседании Ставки поддержал Рокоссовского. Но в пользу такого решения привёл иной, но такой довод, который всех, в том числе и Сталина, сразу разоружил. Маршал пояснил, что для последующей крупной наступательной операции плацдармы на реке Нарев не потребуются (они будут нужны лишь для дезинформации противника) и что для овладения Варшавой главные удары придётся наносить на других направлениях.

Это пример того, как один полководец смотрит на боевые действия через призму завершающейся операции, а другой — Жуков — видит ту же обстановку совсем другими глазами, соотнося её с замыслом и интересами последующей операции.

Третья важная черта полководческого искусства Жукова и вытекающий из неё урок — тщательное планирование и всесторонняя подготовка каждой операции.

И ещё одно качество необходимо отметить. Это умение Жукова твёрдо и настойчиво проводить в жизнь принятые решения, воля и мужество в отстаивании своих предложений и решений.

Как писал Клаузевиц, «чем выше мы поднимаемся по ступеням служебной иерархии, тем больше преобладания в деятельности получает мысль, рассудок и понимание; тем более отодвигается на второй план смелость, являющаяся свойством темперамента; поэтому мы так редко находим её на высших постах, но зато тем более достойной восхищения является она тогда». Мы знаем из истории, как это непросто. Даже великий Кутузов не смог под Аустерлицом противостоять своенравию двух императоров. Иногда легче проявить храбрость в бою, чем гражданское мужество.

Мужество Жукова проявилось ещё на Халхин-Голе. Если во время событий на озере Хасан Мехлис и другие просто подмяли под себя Блюхера, то Жуков на Халхин-Голе сразу же пресёк вмешательство маршала Кулика и Штерна. Перед отправкой в Ленинград во время Отечественной войны он поставил перед Сталиным условие — запретить Жданову вмешиваться в оперативные дела. И потом Жуков во время войны вместе с А.М.Василевским отстаивал перед Сталиным наиболее целесообразные решения, и во второй половине войны это часто удавалось, что спасло наши войска от многих бедствий и потерь.

— В небольшом интервью невозможно сколь-нибудь полно осветить все аспекты военного искусства в Великой Отечественной войне. И всё же, не могли бы Вы, Махмут Ахметович, привести примеры успешных операций, где ярко проявился талант наших полководцев? Ведь не секрет, что до сих пор отделные историки, исследователи войны, и приведённый Вами пример рейтинга американской газеты свидетельствует об этом, считают нашу Победу во многом случайной или достигнутой небывалыми жертвами вопреки, а не благодаря военному искусству.

— Говоря о военном искусстве в Великой Отечественной войне, о полководческом искусстве Жукова, Рокоссовского, Конева, Говорова и других наших выдающихся военачальников, нельзя забывать о том, что наша армия противостояла и победила фактически сильнейшую армию мира, противника обладавшего (не грех напомнить) ресурсами почти всей Европы, которому до этого никто не смог противостоять.

Жуков ещё на военной игре в 1940 году, а затем и всю войну, фактически противостоял германской стратегической мысли. И если он и Кейтель, один из ведущих германских стратегов, встретились в 1945 году в Берлине во время подписания Акта о капитуляции Германии — один как победитель, другой как побеждённый, то разве нормальному человеку не ясно, кто как воевал, кто был действительно выдающимся стратегом!

Я уже говорил выше о проявленном Жуковым военном таланте и мужестве во время обороны Москвы и Ленинграда. Во время сталинградской эпопеи именно Жуков и Василевский вовремя уловили момент, когда надо было отказаться от растраты сил на продолжение многочисленных контрударов, а копить силы и подготовить более основательную наступательную операцию. Как вы знаете, она завершилась окружением и уничтожением 300-тысячной группировки противника.

Курская битва, кроме огромной победы и достижения коренного перелома в ходе войны, с точки зрения военного искусства означала новое постижение сути стратегической обороны, когда войка переходили к обороне не вынужденно, а заблаговременно, что не удавалось ни в 41-м, ни в 42-м. Не удавалось потому, что на оборону смотрели лишь как на временный, вынужденный вид военных действий, рассчитанный на отражение наступления превосходящих сил противника в короткие сроки и ограниченными силами. Не учитывалось, что оборона в стратегическом масштабе с целью срыва наступления и разгрома противника, удержания занимаемых рубежей без большого отступления тоже требует крупных сил, проведения ряда дополнительных ожесточённых сражений. Это было одним из крупных открытий в военном искусстве, которое до сих пор ещё должным образом не понято.

В сражениях 1944 — 1945 годов Жуков руководил крупнейшими стратегическими операциями групп фронтов, что стало прообразом новой формы стратегических операций на ТВД (Театре военных действий), достигнув высочайшего уровня полководческого искусства в Белорусской, Висло-Одерской и Берлинской операциях. Берлин, например, был взят за 7 суток, тогда как гитлеровским войскам не удалось взять ни Ленинград, ни Москву.

— Нельзя обойти вниманием и ещё один постоянно муссируемый в последнее время вопрос: о боевых потерях и «жестокости» Жукова.

— Вообще, вопрос о потерях в ходе боевых действий очень щепетилен. Сейчас много пишут о том, что из-за наших больших потерь во время Великой Отечественной войны и победу-то нельзя считать за победу, а вместо Дня Победы надо установить день траура. Я здесь не стану подробно останавливаться на общих цифрах, характеризующих потери СССР и Германии в этой войне, а отошлю к первым двум номерам вашего журнала, где об этом подробно рассказал генерал-полковник Г.Ф.Кривошеев. Отмечу лишь, что в действительности наши безвозвратные военные потери за Великую Отечественную войну составляют 8, 6 млн. человек, а фашистской армии и её союзников — 7, 2 млн. человек. Разница (около 1, 5 млн. человек) образовалась за счёт истребления советских военнопленных (в плен к фашистам попали около 4, 5 млн. человек, а возвратили они после войны лишь 2 млн.). Сбрасывается со счетов и то обстоятельство, что в конце войны вся германская и японская Квантунская армия в полном составе капитулировали перед нашими Вооружёнными Силами.

Но вернёмся к Жукову. Наиболее распространённый тезис в обвинениях в его адрес — ничем не подкреплённые домыслы о его жестокости, невнимательности к подчинённым, стремлении добиваться цели «любой ценой», о непомерно больших потерях в личном составе (по сравнению с другими полководцами) во всех операциях, которые он проводил. Георгий Владимов в романе «Генерал и его армия» проводит мысль, что Гудериан бережно относился к людям, а Жуков исходил из принципа «с потерями не считаться». В действительности же Жуков не просто голословно провозглашал требование о сбережении людей. Он достигал этого требовательным отношением к себе лично и боевой подготовке войск, тщательной подготовке командиров, штабов и войск к каждой операции.

В период, когда стало модно вовсю клевать Жукова, о потерях поговаривали не только легковесные историки и журналисты, но и, к сожалению, некоторые заслуженные военачальники. Но как они это делали? Говорили, например, что при контрнаступлении под Москвой Западный фронт понёс больше потерь, чем Калининский (ЗФ — 100 тыс человек, КФ — 27 тыс. человек). Но при этом умалчивали, что в составе Западного фронта было более 700 тыс. человек, а Калининского — 190 тыс.

Если же брать потери в процентном отношении от общей численности войск (что более правильно), то картина получается совсем иная. Безвозвратные потери Западного фронта под командованием Г.К.Жукова составляют 13, 5 % от общей численности войск, а Калининского И.С.Конева — 14, 2 %. В Ржево-Вяземской операции у Жукова — 20, 9 %, а у Конева — 35, 6 %; в Висло-Одерской — 1-го Белорусского фронта — 1, 7 %, а 1-го Украинского — 2, 4 %; в Берлинской операции, где наиболее крупная и сильная группировка противника противостояла 1-му Белорусскому фронту, потери последнего — 4, 1 %, а 1-го Украинского фронта — 5 %. Потери 2-го Украинского фронта (Р.Я.Малиновский) в Будапештской в 1, 5 — 2 раза превышают потери в Берлинской операции. Сами видите, о чём говорят факты!

— Военное искусство во все времена привлекало к себе внимание. На примерах ратных подвигов своих соотечественников воспитывались поколения. Наш журнал планирует и дальше посвящать этой теме свои страницы. В частности, мы планируем опубликовать результаты проводимого нами сейчас опроса ведущих специалистов по истории Второй мировой войны с целью определить её ведущих полководцев. Напомним читателям, что в этом году исполняется 60 лет с начала этой самой кровавой войны. Осенью нынешнего года постараемся отметить и ещё одну дату — 60-летие «Зимней войны». Надеемся в этом на Вашу помощь и приглашаем на наши страницы учёных Академии военных наук Российской Федерации, которую Вы возглавляете.

— Уверен, что учёные нашей Академии с удовольствием воспользуются вашим приглашением. А читателям «Мира истории» хочу пожелать уважительно и бережно относиться к прошлому своей страны. В своё время об одном из литературных героев И.С.Тургенев сказал, что когда исчезнут такие люди, можно будет закрыть книгу истории — в ней нечего будет читать. В жизни — свои герои, поэтому уверен: книгу истории закрывать пока рано.

www.ronl.ru

Доклад - Военное искусство маршала Жукова

Интервью президента Академии военных наук генерала армии Махмута ГАРЕЕВА

Махмут Ахметович Гареев родился 23 июля 1923 года в Челябинске. Прослужил в Советской Армии более 50 лет. Участник Великой Отечественной войны — на Западном, 3-м Белорусском и 1-м Дальневосточном фронтах. Несколько раз был ранен, контужен. В послевоенные годы был на различных командных и штабных должностях в Дальневосточном, Белорусском, Уральском военных округах, начальником штаба Гланого военного советника в Египте и советником президента — Верховного главнокомандующего Вооружёнными Силами республики Афганистан. Последняя должность — заместитель начальника Генерального штаба Вооружённых Сил СССР. Автор книг: «Тактические учения и манёвры», «Общевойсковые учения», «М.В.Фрунзе — военный теоретик», «Военная наука», «Национальные интересы и военная безопасность России», «Если завтра война», «Неоднозначные страницы войны», «Моя последняя война» и более 200 других научных работ по методологическим проблемам военной науки, теории военного искусства, методике воинского обучения и воспитания, военной истории, изданных в СССР, в России и за рубежом. Лауреат премии имени М.В.Фрунзе. Доктор военных и доктор исторических наук.

— Уважаемый Махмут Ахметович. В мае этого года мы отмечаем 54-ю годовщину Победы. Для многих наших современников Великая Отечественная война — нечто совсем далёкое, и судят они о войне порой лишь по фильмам и публикациям в средствах массовой информации. К сожалению, достоверность здесь часто уступает место совершенно другим критериям. Одна из самых острых тем — масштаб полководческого таланта наших военачальников. А самая яркая фигура среди них, безусловно, маршал Жуков.

— Не так давно американская газета «News» опубликовала список ста выдающихся полководцев всемирной истории. Русских, в том числе советских, в нём всего четверо. Тогда как американцев — 17, 19 англичан, 12 французов, 9 немцев. Хотя, в отличие от существующих чуть более 200 лет Соединённых Штатов, Россия уже более тысячи лет воюет, имея на своём счету множество выдающихся, ярких побед.

Ещё более странным кажется то, что в упомянутом списке Гитлер стоит на 14-м месте, вслед за ним — его битые генералы, а Жуков занимает скромное 70-е место. Не отстают и отечественные СМИ, постоянно муссируя тему «жестокости» Жукова, а то и вовсе обвиняя его в «бездарности».

Между тем, спустя более чем полвека становится всё более очевидным, что Георгий Константинович Жуков навсегда войдёт в военную историю как великий полководец. В России после Суворова равных ему не было. Будучи членом Ставки ВГК и заместителем Верховного Главнокомандующего, командую фронтами, он был участником важнейших, ключевых событий и битв Великой Отечественной войны.

— Современный читатель требует от нас непременного объяснения, не довольствуясь самой констатацией факта. По каким критериям можно оценивать талант полководца?

— Военная история знает тысячи разных полководцев, но, видимо, не больше десяти из них попали в разряд великих. Чтобы попасть в эту элиту надо было не только одержать победы, но и найти гениальные решения и способы действия, проявить свой блистательный полководческий почерк и в целом высокий уровень военного искусства.

Если посмотреть энциклопедии или учебники по военной истории, то в случае с полководцами прошлого всё сводится к тем или иным формам построения боевых порядков и новым способам ведения боевых действий.

Но нередко, в особенности в Первую и Вторую мировые войны, воюющие стороны действовали в примерно одинаковом боевом построении. При этом одни побеждали, а другие терпели поражения.

В чём же тогда главная причина, если хотите, секрет, в чём, наконец, основной закон военного искусства, определяющий победы или поражения? Что делает полководца поистине великим?

Для объяснения этого феномена военной истории приводятся разные факторы: экономическая мощь государства, численное и военно-техническое превосходство. Часто говорилось о целях войны — имелось в виду, что армии, ведущие «справедливую» войну, обычно должны побеждать. Разумеется, всё это имело и имеет значение. Но нередко случалось и наоборот. Так, например, армия Т.Костюшко численностью в 100 тысяч человек, которая вела справедливую освободительную войну, потерпела поражение от 25-тысячного войска Суворова, которое, как говорилось позже, вело не очень справедливую войну.

Изучение опыта Великой Отечественной, полководческого искусства Жукова, в частности, наиболее близко подводит нас к пониманию этой проблемы. Напрашивается вывод, что главное здесь — в соответствии стратегических целей, решений командования и действий войск конкретным условиям обстановки, что и обеспечивает успешное выполнение военных задач. Причем речь идёт не о формальном учёте стихийно складывающейся обстановки, а об активном воздействии на неё с целью извлечения выгоды для себя и навязывания своей воли противнику.

Возьмём, к примеру, оборону Ленинграда или Москвы, где полководческое искусство проявлялось не в броской форме оперативного манёвра, а в железной воле, непоколебимой решимости, которые передавались и войскам, в жесткой организации и твердости управления. Здесь жуковский характер проявился с особой силой.

Если в сентябрьской оборонительной операции Западный фронт практически развалился, то под командованием Жукова заново восстановленный в ходе тяжёлых боёв этот же самый фронт в октябре-ноябре 1941 года впервые за время войны провёл успешные оборонительные операции и смог не только отразить наступление немцев, но и отбросить их от Москвы.

Другой пример. После войны некоторые военные историки спрашивали Жукова, какого принципа наступательной операции он придерживался: «затухающей» или «незатухающей»? Почему в ходе Висло-Одерской операции с выходом на рубеж Быдгоща и достижения конкретной цели операции он упорно добивался согласия Сталина на дальнейшее безостановочное наступление к реке Одер, а после этого вопреки требованию Верховного Главнокомандующего продолжать наступление на Берлин настаивал на оперативной паузе, за что его после войны критиковали (в частности, В.И.Чуйков и другие)? Жукова упрекали и в том, что после задержки у Зееловских высот он ещё до прорыва всей тактической зоны обороны ввёл в сражение танковые армии.

На эти вопросы и упрёки Георгий Константинович резонно отвечал, что не придерживался никаких отвлечённых теоретических принципов и уставных положений, а исходил каждый раз только из конкретно складывавшейся обстановки и оперативно-стратегической целесообразности. В первом случае положение и действия противника, возможности наших войск позволяли совершить бросок к Одеру, а в феврале-марте условия уже были другими. Нужно было перебазировать авиацию, подтянуть тылы, пополнить войска, обезопасить правый фланг фронта от возможного контрудара противника. Танковые же армии в ходе Берлинской операции пришлось вводить потому, что от Зееловских высот до Берлина была практически сплошная оборона и никакого оперативного простора не предвиделось. Иначе пришлось бы прорывать глубокую оборону силами одной лишь пехоты и медленно, с огромными потерями продвигаться к Берлину, а танковые армии вводить с подходом к огромному городу, как это сделали в Грозном в 1995 году.

Таким образом, для Жукова главным был конкретный анализ сложившейся обстановки и конкретные решения, вытекающие из этой обстановки. Жуков считал, что каждый бой, операция, уникальны и неповторимы. Такими же уникальными и неповторимыми должны быть и решения и способы действия. Главная суть жуковского полководческого искусства — в творчестве, новаторстве, оригинальности, а следовательно, в неожиданности решений и действий для противника.

Итак, мы можем определить первую важную черту полководческого таланта Жукова — неиссякаемое творчество и новаторство.

Вторая важная черта — глубокий, гибкий ум и проницательность. Говоря словами Макиавелли, «ничто не делает полководца великим более, чем умение проникать в замысел противника». И Жуков в совершенстве владел этим искусством. Умение мысленно читать самую сложную и запутанную обстановку, как открытую книгу, не только проникать в замысел противника, но и предвосхитить возможный ход развития событий, давали ему возможность заблаговременно предпринимать необходимые меры. Эта способность сыграла особую роль при обороне Ленинграда и Москвы, когда при крайне ограниченных силах, только за счёт хорошей разведки, предвидения возможных направлений ударов противников, Жукову удавалось загодя собирать на этих направлениях не основные, как положено по науке, а практически все имеющиеся средства.

Особенно поразительно предвидение, проявленное Жуковым в июле 1941 года, когда Гитлер ещё только вынашивал идею поворота двух армий на юг для удара по флангу нашего Юго-Западного фронта. Причём наиболее опытные его генералы возражали, когда соответствующая директива была доставлена в Борисов. Гальдер и Гудериан выехали в ставку, чтобы уговорить фюрера отменить принятое решение. Вообще казалось невероятным, что немецким командованием может быть приостановлено успешно развивающееся наступление на Москву. И вот, когда само это командование ещё не знало, как предстоит действовать, Жуков со всей определённостью доложил Сталину, что противник повернёт часть сил с московского на киевское направление, и предложил меры по укреплению Центрального фронта и отводу войск Юго-Западного фронта за Днепр.

Сталин с этим не согласился и, более того, за излишнюю настойчивость и резкость отстранил Жукова от должности начальника Генштаба. Но это жуковское озарение навсегда будет украшать историю военного искусства.

Или другой пример — завершающие боевые действия 1-го Белорусского фронта под командованием К.К.Рокоссовского по захвату и расширению плацдармов на реке Нарев. Когда Жуков прибыл сюда с 3-го Украинского, где организовал вступление советских войск в Болгарию, войска Рокоссовского вели тяжёлые и бесплодные бои на плацдармах и несли большие потери. Маршал Рокоссовский много раз обращался в Ставку ВГК с просьбой закрепиться на достигнутых рубежах, обосновывая это недостатком средств, усталостью войск и невосполнимыми потерями. Но получил отказ. Сталин требовал завершить наступательную операцию захватом более крупных плацдармов, как это всегда делалось во второй половине войны. При этом обещал подбросить дополнительные войска и авиацию.

Жуков, побывав в войсках 1-го Белорусского, также убедился в бесполезности продолжения наступления и на заседании Ставки поддержал Рокоссовского. Но в пользу такого решения привёл иной, но такой довод, который всех, в том числе и Сталина, сразу разоружил. Маршал пояснил, что для последующей крупной наступательной операции плацдармы на реке Нарев не потребуются (они будут нужны лишь для дезинформации противника) и что для овладения Варшавой главные удары придётся наносить на других направлениях.

Это пример того, как один полководец смотрит на боевые действия через призму завершающейся операции, а другой — Жуков — видит ту же обстановку совсем другими глазами, соотнося её с замыслом и интересами последующей операции.

Третья важная черта полководческого искусства Жукова и вытекающий из неё урок — тщательное планирование и всесторонняя подготовка каждой операции.

И ещё одно качество необходимо отметить. Это умение Жукова твёрдо и настойчиво проводить в жизнь принятые решения, воля и мужество в отстаивании своих предложений и решений.

Как писал Клаузевиц, «чем выше мы поднимаемся по ступеням служебной иерархии, тем больше преобладания в деятельности получает мысль, рассудок и понимание; тем более отодвигается на второй план смелость, являющаяся свойством темперамента; поэтому мы так редко находим её на высших постах, но зато тем более достойной восхищения является она тогда». Мы знаем из истории, как это непросто. Даже великий Кутузов не смог под Аустерлицом противостоять своенравию двух императоров. Иногда легче проявить храбрость в бою, чем гражданское мужество.

Мужество Жукова проявилось ещё на Халхин-Голе. Если во время событий на озере Хасан Мехлис и другие просто подмяли под себя Блюхера, то Жуков на Халхин-Голе сразу же пресёк вмешательство маршала Кулика и Штерна. Перед отправкой в Ленинград во время Отечественной войны он поставил перед Сталиным условие — запретить Жданову вмешиваться в оперативные дела. И потом Жуков во время войны вместе с А.М.Василевским отстаивал перед Сталиным наиболее целесообразные решения, и во второй половине войны это часто удавалось, что спасло наши войска от многих бедствий и потерь.

— В небольшом интервью невозможно сколь-нибудь полно осветить все аспекты военного искусства в Великой Отечественной войне. И всё же, не могли бы Вы, Махмут Ахметович, привести примеры успешных операций, где ярко проявился талант наших полководцев? Ведь не секрет, что до сих пор отделные историки, исследователи войны, и приведённый Вами пример рейтинга американской газеты свидетельствует об этом, считают нашу Победу во многом случайной или достигнутой небывалыми жертвами вопреки, а не благодаря военному искусству.

— Говоря о военном искусстве в Великой Отечественной войне, о полководческом искусстве Жукова, Рокоссовского, Конева, Говорова и других наших выдающихся военачальников, нельзя забывать о том, что наша армия противостояла и победила фактически сильнейшую армию мира, противника обладавшего (не грех напомнить) ресурсами почти всей Европы, которому до этого никто не смог противостоять.

Жуков ещё на военной игре в 1940 году, а затем и всю войну, фактически противостоял германской стратегической мысли. И если он и Кейтель, один из ведущих германских стратегов, встретились в 1945 году в Берлине во время подписания Акта о капитуляции Германии — один как победитель, другой как побеждённый, то разве нормальному человеку не ясно, кто как воевал, кто был действительно выдающимся стратегом!

Я уже говорил выше о проявленном Жуковым военном таланте и мужестве во время обороны Москвы и Ленинграда. Во время сталинградской эпопеи именно Жуков и Василевский вовремя уловили момент, когда надо было отказаться от растраты сил на продолжение многочисленных контрударов, а копить силы и подготовить более основательную наступательную операцию. Как вы знаете, она завершилась окружением и уничтожением 300-тысячной группировки противника.

Курская битва, кроме огромной победы и достижения коренного перелома в ходе войны, с точки зрения военного искусства означала новое постижение сути стратегической обороны, когда войка переходили к обороне не вынужденно, а заблаговременно, что не удавалось ни в 41-м, ни в 42-м. Не удавалось потому, что на оборону смотрели лишь как на временный, вынужденный вид военных действий, рассчитанный на отражение наступления превосходящих сил противника в короткие сроки и ограниченными силами. Не учитывалось, что оборона в стратегическом масштабе с целью срыва наступления и разгрома противника, удержания занимаемых рубежей без большого отступления тоже требует крупных сил, проведения ряда дополнительных ожесточённых сражений. Это было одним из крупных открытий в военном искусстве, которое до сих пор ещё должным образом не понято.

В сражениях 1944 — 1945 годов Жуков руководил крупнейшими стратегическими операциями групп фронтов, что стало прообразом новой формы стратегических операций на ТВД (Театре военных действий), достигнув высочайшего уровня полководческого искусства в Белорусской, Висло-Одерской и Берлинской операциях. Берлин, например, был взят за 7 суток, тогда как гитлеровским войскам не удалось взять ни Ленинград, ни Москву.

— Нельзя обойти вниманием и ещё один постоянно муссируемый в последнее время вопрос: о боевых потерях и «жестокости» Жукова.

— Вообще, вопрос о потерях в ходе боевых действий очень щепетилен. Сейчас много пишут о том, что из-за наших больших потерь во время Великой Отечественной войны и победу-то нельзя считать за победу, а вместо Дня Победы надо установить день траура. Я здесь не стану подробно останавливаться на общих цифрах, характеризующих потери СССР и Германии в этой войне, а отошлю к первым двум номерам вашего журнала, где об этом подробно рассказал генерал-полковник Г.Ф.Кривошеев. Отмечу лишь, что в действительности наши безвозвратные военные потери за Великую Отечественную войну составляют 8, 6 млн. человек, а фашистской армии и её союзников — 7, 2 млн. человек. Разница (около 1, 5 млн. человек) образовалась за счёт истребления советских военнопленных (в плен к фашистам попали около 4, 5 млн. человек, а возвратили они после войны лишь 2 млн.). Сбрасывается со счетов и то обстоятельство, что в конце войны вся германская и японская Квантунская армия в полном составе капитулировали перед нашими Вооружёнными Силами.

Но вернёмся к Жукову. Наиболее распространённый тезис в обвинениях в его адрес — ничем не подкреплённые домыслы о его жестокости, невнимательности к подчинённым, стремлении добиваться цели «любой ценой», о непомерно больших потерях в личном составе (по сравнению с другими полководцами) во всех операциях, которые он проводил. Георгий Владимов в романе «Генерал и его армия» проводит мысль, что Гудериан бережно относился к людям, а Жуков исходил из принципа «с потерями не считаться». В действительности же Жуков не просто голословно провозглашал требование о сбережении людей. Он достигал этого требовательным отношением к себе лично и боевой подготовке войск, тщательной подготовке командиров, штабов и войск к каждой операции.

В период, когда стало модно вовсю клевать Жукова, о потерях поговаривали не только легковесные историки и журналисты, но и, к сожалению, некоторые заслуженные военачальники. Но как они это делали? Говорили, например, что при контрнаступлении под Москвой Западный фронт понёс больше потерь, чем Калининский (ЗФ — 100 тыс человек, КФ — 27 тыс. человек). Но при этом умалчивали, что в составе Западного фронта было более 700 тыс. человек, а Калининского — 190 тыс.

Если же брать потери в процентном отношении от общей численности войск (что более правильно), то картина получается совсем иная. Безвозвратные потери Западного фронта под командованием Г.К.Жукова составляют 13, 5 % от общей численности войск, а Калининского И.С.Конева — 14, 2 %. В Ржево-Вяземской операции у Жукова — 20, 9 %, а у Конева — 35, 6 %; в Висло-Одерской — 1-го Белорусского фронта — 1, 7 %, а 1-го Украинского — 2, 4 %; в Берлинской операции, где наиболее крупная и сильная группировка противника противостояла 1-му Белорусскому фронту, потери последнего — 4, 1 %, а 1-го Украинского фронта — 5 %. Потери 2-го Украинского фронта (Р.Я.Малиновский) в Будапештской в 1, 5 — 2 раза превышают потери в Берлинской операции. Сами видите, о чём говорят факты!

— Военное искусство во все времена привлекало к себе внимание. На примерах ратных подвигов своих соотечественников воспитывались поколения. Наш журнал планирует и дальше посвящать этой теме свои страницы. В частности, мы планируем опубликовать результаты проводимого нами сейчас опроса ведущих специалистов по истории Второй мировой войны с целью определить её ведущих полководцев. Напомним читателям, что в этом году исполняется 60 лет с начала этой самой кровавой войны. Осенью нынешнего года постараемся отметить и ещё одну дату — 60-летие «Зимней войны». Надеемся в этом на Вашу помощь и приглашаем на наши страницы учёных Академии военных наук Российской Федерации, которую Вы возглавляете.

— Уверен, что учёные нашей Академии с удовольствием воспользуются вашим приглашением. А читателям «Мира истории» хочу пожелать уважительно и бережно относиться к прошлому своей страны. В своё время об одном из литературных героев И.С.Тургенев сказал, что когда исчезнут такие люди, можно будет закрыть книгу истории — в ней нечего будет читать. В жизни — свои герои, поэтому уверен: книгу истории закрывать пока рано.

www.ronl.ru

Курсовая работа - Военное и военно-морское искусство во время героической обороны Порт-Артура

Генерал-майор А. И. Сорокин

Роль военно-морских сил

С потерей Порт-Артура Россия проиграла войну. Пока русская эскадра не была уничтожена, пока крепость отвечала ударом на удар, японцы не были уверены в успешном исходе войны, ибо эскадра Рожественского, идущая из Балтики, могла появиться в Желтом море и, соединившись с порт-артурскими кораблями, изменить обстановку на море в пользу русских. Японские армии, находившиеся в Манчжурии, могли быть отрезаны от Японии. Опасаясь этого, главная ставка в Токио не “жалела резервов для пополнения осадной армии Ноги, направляя ему.лучшие формирования, наиболее подготовленные в военном отношении.

Осуществляя блокаду крепости, японцы не считались с потерей своих боевых кораблей, в том числе броненосцев, потому что главной целью они считали Порт-Артурскую эскадру, уничтожение которой окупало потери и обеспечивало победоносное окончание войны.

Порт-Артур пал на 329-й день после начала войны, в ходе которой; он сыграл выдающуюся роль. На подступах к крепости была перемолота стотысячная армия японцев; русский флот и гарнизон приковали к себе почти весь флот неприятеля. Оборона Порт-Артура дала возможность Куропаткину сосредоточить в Манчжурии армию, превосходившую по количеству войск японскую.

Немалую роль в падении Порт-Артура сыграли стратегические ошибки, неподготовленность крепости и эскадры к войне, неспособность и нерешительность командования, граничащие с трусостью и изменой, бездарность большинства царских генералов и адмиралов, несогласованность морских и сухопутных планов ведения войны.

Негодной оказалась организация армии и флота. Между ними не было тесного взаимодействия. Во взаимоотношениях между морским и сухопутным командованием в Порт-Артуре по существу царила полная неразбериха. Приморская крепость, вместо того чтобы быть подчиненной командующему Тихоокеанским флотом, была подчинена командующему Маньчжурской армией, хотя прямой связи с ней она не имела и только косвенно оказывала ей содействие, отвлекая на себя часть неприятельских сухопутных сил.

Среди высшего командования отсутствовали единые взгляды на ведение войны. Военный министр Куропаткин, за год до войны решительно выступавший против ассигнований на Тихоокеанский флот перед самой войной резко изменил свои взгляды, считая необходимым усиление флота для ограждения русских интересов на Дальнем Востоке, но что-либо реальное сделать было уже поздно. В начале войны Куропаткин в роли командующего Манчжурской армией вновь изменил свое отношение к флоту. Он считал, что так как флот своих задач не выполнил и японцы высадились на материк, нужно отступать в глубь Манчжурии до тех пор, пока из России не подойдут войсковые соединения и не решат в открытом поле исход войны. Куропаткин, видимо, не понимал, что потеря преобладания сил на море была по существу проигрышем войны. В дневнике за 14марта им записано: “Между прочим, я высказал адмиралу Алексееву мнение, что никакой беды не вижу во вторжении японцев в Маньчжурию и в пресечении ими связи с Порт-Артуром. Они ослабят себя, уйдя от своей базы, а мы будем усиливать себя с каждым днем”.

Адмирал Алексеев первостепенное значение придавал флоту. Главной задачей армии он считал выручку Порт-Артура, после чего приведенная в боевое состояние эскадра могла бы, по его мнению, снова начать борьбу за господство на море.

Таким образом, взгляды двух высших начальников на ведение войны были различны, оба они решали вопрос ведомственно, узко, не понимали роли сухопутных сил и флота при решении больших задач войны. Из-за этого был допущен ряд грубейших ошибок, ускоривших падение Порт-Артура и способствовавших проигрышу войны:

1) отступление без упорного сопротивления от реки Ялу на Ляоян в начале войны дало возможность неприятелю высадить 2-ю армию Оку в западной части Желтого моря в районе Бицзыво без противодействия и без потерь; эта армия отрезала Порт-Артур от войск Куропаткина;

2) оставление без упорной борьбы Кинчжоуской позиции и отход войск к Порт-Артуру отдали в руки японцев порт Дальний, через который противник в течение всей войны снабжал всем необходимым армии Оку и Курски, действовавшие против Куропаткина, и в течение семи месяцев питал армию Ноги, действовавшую против Порт-Артура;

3) неподготовленная, проведенная Куропаткнным в угоду общественному мнению, операция по выручке Порт-Артура и неудачный бой корпуса Штакельберга под Вафангоу не только не помогли крепости, но даже ухудшили ее положение: Куролаткин раскрыл свои планы; японцы поняли, что это была демонстрация и русские выручать Порт-Артур не будут.

Порт-Артур как приморская крепость, несмотря на упорную оборону, не обеспечил безопасности флоту, а этот последний из-за бездарности командования не сумел прорвать блокаду и отдал все свои ресурсы для обороны крепости. Флот погиб не в открытом морском бою с противником, а защищая свою базу. В Порт-Артуре еще раз на практике подтвердилось то положение, что защищать свою базу флот должен путем борьбы с флотом противника в открытом море, а не в гавани, обороняясь от противника с суши, под прикрытием береговых батарей.

Порт-Артур стоил противнику колоссальных жертв. Японская армия, действовавшая на Квантунском полуострове против русской крепости, начиная от высадки в Бицзыво и до конца осады, потеряла убитыми, ранеными и выбывшими из строя по болезни свыше 110тысяч человек, из них до 10тысяч офицеров.

За время осады японцы ежедневно теряли в среднем до 600человек, или около трех рот. Многие из военных авторитетов считают потери японцев больше официально сообщенных, так как в них не учтены легко раненные.

Потери противника на море по приблизительным подсчетам составили пять тысяч матросов и офицеров, из них до двух тысяч убитых и утонувших (“Иосино” — 319человек, “Хацусе” — 492человека, “Такасаго” — 274человека, на судах, участвовавших при закупорочных операциях, — до 300человек и т.д.).

Ощутительные потери понес флот и в корабельном составе. 4января 1905г. вице-адмирал Того в донесении в главную ставку сообщал: “… В течение длинной блокады была постоянная опасность от неприятельских мин заграждения и плавучих мин… Сначала мы потеряли “Мияко”, “Иосино”, “Хацусе”, “Яшима”, “Осимо”, “Акацуки”, “Каймон”, а позже “Хаядори”, “Хайен”, “Атаго”, “Сайен” и “Такасаго”.

Того в донесении не назвал многих погибших миноносцев и умолчал о броненосцах, крейсерах и других судах, которые были серьезно повреждены (“Сиракумо”, “Чидори”, “Чиода”, “Миказа”, “Цусима”, “Асахи”, “Акаси” и.многие другие). Не упомянул Того и о двух десятках транспортов, погибших у Порт-Артура во время закупорочных действий.

Немалый урон понесли и русские. В гарнизоне крепости, состоявшем в мае 1904г. из 41938человек (без моряков), за время осады с мая по декабрь было убито и умерло от ран и болезней 9578солдат и офицеров.

По сведениям главного хирурга 3-го армейского Сибирского корпуса Б.Гюббенета, общее число погибших порт-артурцев достигает 12657человек, из них убитых было 5393, умерло от ран 2433, умерло от болезней 1508, пропало без вести 1087, умерло в госпиталях Порт-Артура в течение месяца после капитуляции 1567, умерло при следовании в плен 40 и умерло в плену 350человек.

Много погибло и русских моряков. Из 11028человек, составлявших команды кораблей и береговых частей Тихоокеанского флота, выбыло из строя 7744, т. е. примерно 70%; из них было убито 2939 (в том числе потери во Владивостоке и Владивостокском отряде крейсеров).

Так за отсталость царской России народ расплачивался своей кровью. Русский народ не хотел войны, но солдаты и матросы в условиях осажденной крепости дрались стойко и упорно. В Порт-Артуре русский “народ остался тем же, каким он проявил себя на Малаховом кургане, на Багратионовых флешах Бородина, в десятках войн под знаменами Суворова, Кутузова, Ушакова, Нахимова”.

Основной силой, обеспечившей сопротивляемость Порт-Артура, были русский солдат и матрос. Несмотря на бесправие и жестокую дисциплину, царившую в царской армии и флоте, русские матросы и солдаты тем не менее проявили при обороне крепости высокие боевые качества.

Осада и оборона Порт-Артура подтвердили важное стратегическое значение приморских крепостей в ходе войны и их живучесть. Но опыт борьбы подтвердил и то, что как бы героически ни сражались защитники приморского города-крепости — солдаты, матросы и офицеры, — но если нет взаимодействия между армией и флотом вообще, между гарнизоном крепости и полевой армией в частности, крепость, осажденная с суши и блокированная с моря, не может устоять против превосходящих сил противника и будет им взята.

В начале XXвека в связи с мощным развитием промышленного производства, с появлением новых средств военной техники, т.е. в условиях начинавшегося машинного периода войны, в корне изменилось оружие нападения и прежде всего увеличилась разрушительная сила осадной артиллерии. В то же время кардинально усилились и средства обороны: инженерное искусство, мощность крепостной артиллерии. Место мешков с песком занял цемент и т.д. Порт-Артур был укреплен несравненно лучше, чем Севастополь 1854-1855гг., но, как показала оборона, и он имел много недостатков, которые в известной степени облегчили противнику осаду и, с другой стороны, ослабили обороноспособность и сопротивляемость крепости.

Осада и оборона Порт-Артура внесли много нового в военное искусство.

Применение японцами мощной гаубичной и дальнобойной артиллерии, скорострельной артиллерии и пулеметов давало им возможность, сосредоточив огневую мощь своего оружия на узком участке, прорвать линию оборонительных сооружений крепости и выйти в глубину обороны. Японцы этого не сделали, не сумели разумно использовать своих преимуществ. Но опыт борьбы все же показал, что линейное расположение на местности основных оборонительных объектов (форты, укрепления и т.д.) свой век отжило, что мощные оборонительные сооружения нужны не только на переднем крае, но главным образом в глубине обороны.

Применение японцами дальнобойной артиллерии потребовало выноса передовых позиций крепости на расстояние не меньшее, чем дистанция огня осаждавшего (12-15км), в противном случае крепость, где обычно сосредоточены органы командования, штабы, службы обеспечения, резервы, склады боевых припасов и продовольствия и другие важные объекты, не будет гарантирована от постоянного огневого воздействия противника. Так и было в Порт-Артуре.

В связи с неизмеримо возросшей пробивной силой навесно падающего снаряда крупнокалиберной гаубицы после войны по-новому встал вопрос об устройстве бетонированных долговременных огневых сооружений, в частности перекрытий фортов, сводов в казематах, о качестве бетона и т.д. Существовавшие бетонированные сооружения не выдержали экзамена в борьбе с новой мощной артиллерией.

Оборона Порт-Артура подтвердила старое положение о том, что приморская крепость должна быть защищена в одинаковой степени сильно от нападения противника как с суши, так и с моря. Артиллерия приморского фронта должна иметь круговой обстрел, т.е. вести огонь и по кораблям противника в море и по его войскам, наступающим на сухопутном фронте. Противнику выгоднее захватить крепость с суши, в этом случае ее гарнизон отрезается от страны и полевой армии, для противника появляется возможность относительно длительного воздействия на оборону, наконец, он получает возможность накопить силы и средства для штурма и нанести удар внезапно и на выгодном для себя, но не известном для обороняющегося, направлении.

Этот ценный вывод из опыта русско-японской войны не был в достаточной степени учтен воюющими государствами в первой и второй мировых войнах (Циндао, Гонконг, Сингапур и др.).

Использование береговой артиллерии на приморском фронте Порт-Артура против броненосных сил противника не дало результатов; при всех своих преимуществах она не обладала достаточной дальностью стрельбы. Корабли противника с большого расстояния безнаказанно расстреливали объекты крепости с моря.

Это после, войны было учтено всеми государствами, имевшими береговую оборону, которая с тех пор стала оснащаться новейшей современной артиллерией.

Порт-Артур был последней из приморских крепостей, в которой стационарная артиллерия располагалась на открытых позициях, где по-настоящему не применялась маскировка. Мощность, скорострельность и меткость артиллерии противника заставили заковывать батареи в железобетон и маскировать их.

В деле управления артиллерийским огнем крепостной стационарной артиллерии оборона дала следующие выводы:

управление огнем должно быть централизовано;

командные пункты батарей должны располагаться вне огневых позиций;

наблюдательные посты следует выбрасывать на впереди лежащие высоты (в условиях пересеченной местности).

Опыт войны показал, что для того, чтобы успешно и своевременно маневрировать огневыми средствами и войсками по внутренним направлениям, приморская крепость, находящаяся на пересеченной местности, должна иметь хорошие дороги, в достаточной степени замаскированные со стороны противника. Порт-Артур таких дорог не имел.

Военно-инженерное дело со времени героической обороны Севастополя ушло далеко вперед, но в царской армии оно явно недооценивалось. Хотя теоретически были разработаны новые средства и приемы борьбы, но практически в Порт-Артуре сделано было слишком мало. Достаточно сказать, что даже шанцевый инструмент защитники изготовляли сами, кустарным способом, а для минно-взрывных работ и для снаряжения фугасов и мин русские саперы добывали взрывчатые вещества из неразорвавшихся снарядов противника и вытраленных на море мин. Отсутствовала и надлежащая организация; так, минно-подрывная или, как ее называли, “фугасная” команда в крепости состояла из саперов-подрывников, артиллеристов, минеров, стрелков и даже железнодорожников. При всем этом следует отметить, что в Порт-Артуре русские саперы впервые в истории войн применили ток высокого напряжения в проволочных сетях заграждения...

При обороне Порт-Артура были применены пулеметы — новое грозное оружие, но пулеметов было мало и использование их было налажено плохо, а позднее почти все они были уничтожены артиллерийским огнем противника.

В течение всей осады применялись ручные гранаты как новое эффективное оружие ближнего боя. В условиях крепостной войны, сильно пересеченной местности, большого количества искусственных укрытий и мертвых пространств часто единственным средством воздействия на живую силу оборонявшихся и наступавших являлись гранаты. Порт-артурцы организовали производство этого оружия в осажденной крепости, но массовое его изготовление не могло быть налажено.

Оборона Порт-Артура, считая со дня тесного обложения крепости, продолжалась 156дней. Несмотря на то, что на протяжении всего этого периода японцы имели превосходство в живой силе (к концу осады оно было пятикратным), располагали мощной осадной артиллерией, обильно снабжаемой снарядами, а с моря повседневно действовал их флот, — им не удалось в открытом бою одолеть русского солдата.

В августе японцы совершенно безуспешно штурмовали крепость как обычную полевую укрепленную позицию; в сентябре-октябре они широко развернули инженерные работы, подвели сапы вплотную к фортам и укреплениям и снова атаковали, но опять, понеся огромные потери, ничего не достигли: в ноябре войска противника подземными ходами проникли во рвы фортов и еще раз безуспешно штурмовали. Генерал Ноги был вынужден пойти на последнее средство — прокладывать минные галлереи непосредственно под форты и взрывать их.

Английский корреспондент Эллис Бартлетт, находившийся при армии Ноги и наблюдавший гигантскую битву под Порт-Артуром изо дня в день в продолжение всего периода осады, писал:

“История осады Порт-Артура — это, от начала до конца, трагедия японского оружия; только история осады, составленная по официальным документам главной квартиры, может раскрыть все тактические ошибки японцев, но подобная история едва ли появится в свет, пока настоящее поколение не сошло со сцепы”.

Такой истории не появилось. Составленное японским морским генеральным штабом официальное описание войны пристрастно и необъективно, оно умышленно искажает истину.

Тот же Бартлетт дал совершенно верную оценку военного искусства японцев, осаждавших Порт-Артур: “ни в области стратегии, ни в области военного искусства не было проявлено со стороны японцев ничего выдающегося или особенно замечательного. Все ограничивалось размещением тысяч людей в возможно близком к неприятельским позициям расстоянии и вызовом их для атаки через известные промежутки”.

Осада Порт-Артура не принесла славы японскому оружию. Крепость не была взята, об этом заявил и сам генерал Ноги в письме генералу Тераучи, написанном после осады: “… Единственное чувство, — писал он, — которое я в настоящее время испытываю, — это стыд и страдание, что мне пришлось потратить так много человеческих жизней, боевых припасов и времени на недоконченное предприятие”.

Следовательно, не военное искусство японцев при явном их материальном превосходстве решило участь крепости, а главным образом бездарность и прямое предательство царских генералов Стесселя, Фока и других.

Русско-японская война — первая крупная война в эпоху парового флота с участием сильно вооруженных и оснащенных техникой кораблей. Порт-артурский период войны дал мощный толчок развитию военно-морского искусства.

Все государства, имевшие военные флоты, в разной степени учли опыт войны на море; в результате и в кораблестроении, и в вооружении, и в тактике ведения морского боя произошли коренные изменения. В России особенно поучительные выводы из опыта морской войны (главным образом в проектировании новых типов боевых кораблей) сделал наряду со многими другими участник обороны Порт-Артура корабельный инженер Н.Н.Кутейников. Изучая и ежедневно наблюдая боевую деятельность флота, он пришел к заключению, что в дальнейшем следует строить корабли, имеющие только одно специальное назначение. Универсальность некоторых типов кораблей во время войны себя не оправдала и принесла только вред, так как приводила к загромождению корабля и увеличению его водоизмещения в ущерб скорости, запасу топлива и бронированию: оказалось, например, что броненосцам совершенно не были нужны малокалиберная артиллерия и пулеметы. Кутейников разработал и предложил следующие тактико-технические данные для вновь строившихся боевых кораблей.

После войны эти выводы были во многом учтены кораблестроителями в России и за границей. Если броненосец порт-артурской эскадры “Ретвизан” имел водоизмещение до 13000т., скорость 18,5узла, артиллерию: 4 — 12-дюймовых, 12 — 6-дюймовых, 20 — 75-миллиметровых орудий и 38 разных мелких калибров и броню борта толщиной до 200мм, то спущенный на воду в 1906г. английский корабль “Дредноут”, построенный с учетом опыта русско-японской войны, имел водоизмещение до 18000т., скорость 21узел, артиллерию: 10 — 12-дюймовых орудий в пяти башнях и 24 — 120-миллиметровых и броню борта до 275мм.

Однако “Дредноут” не сделал революции в кораблестроении: это был более мощный броненосец, и только. Переворот сделали русские линейные корабли типа “Севастополь”, вошедшие в строй в начале первой мировой войны. Их водоизмещение достигало 24000т, скорость 25узлов, вооружение 12 — 12-дюймовых и 16 — 120-миллиметровых орудий, броня на башнях до 12дюймов, бортовая — до 229мм; мощность механизмов превышала мощность “Ретвизана” примерно в три раза и составляла 42000лошадиных сил. Русские линейные корабли имели линейное расположение главного калибра артиллерии, трехорудийные башни, бронирование было двухслойным, толщина брони увеличена, ею покрывался весь надводный борт, корабль имел сплошные водонепроницаемые переборки, доходящие до верхней палубы. Линейный корабль был впервые построен в России на основе боевого опыта и теоретической мысли выдающихся русских кораблестроителей А.Н.Крылова, И.Г.Бубнова и др.

Война на море подтвердила положение, что корабельная артиллерия — основное оружие флота решает исход морских сражений. Исходя из этого, были пересмотрены дальность и мощность огня корабельной артиллерии; если русские корабли в мирное время стреляли на дистанциях до 15-25 кабельтовых, то во время войны дистанция стрельбы увеличилась в среднем до 40кабельтовых. Это потребовало увеличения на броненосцах и крейсерах дальнобойной крупнокалиберной артиллерии за счет уменьшения средних и изъятия малокалиберных орудий. Если довоенные линейные корабли имели артиллерию четырех и более разных калибров, то после войны вновь вступавшие в строй корабли вооружались артиллерией преимущественно двух типов: главной крупнокалиберной, дальнобойной для эскадренного боя и среднекалиберной, так называемой противоминной артиллерией, предназначенной главным образом для отражения атак миноносцев.

Война на море показала исключительно важное значение скоростей. Превосходство хода позволяло навязывать противнику невыгодные условия в маневрировании, в дистанции боя и т.д. Тихоходная русская Тихоокеанская эскадра при встречах с противником всегда ставилась им в невыгодные для боя условия: против солнца, ветра и т.д.

После войны началось совершенствование механизмов; от поршневого двигателя флоты начали переходить к более мощному и эффективному турбинному двигателю.

Совершенно изменился характер войны на море. Она стала непрерывной, повседневной и напряженной. Это в основном объясняется появлением в массовом масштабе нового оружия — мин и торпед. Корабли погибали не в открытом бою в море с противником, а на минах даже у своих баз, поражались торпедами ночью в местах стоянки флота. Поэтому стала необходимой постоянная разведывательная и позорная служба, повседневное траление фарватеров и рейдов, постоянная боевая готовность всего флота. Это потребовало колоссальных ресурсов и сил личного состава.

Обе воюющие стороны широко применяли минное оружие. На минах, как известно, погибли лучшие броненосцы: русский “Петропавловск”, японские “Хацусе” и “Яшима”; кроме того, на минах японцы потеряли три крейсера, четыре канонерские лодки, один корабль береговой обороны и несколько миноносцев. В русско-японской войне мина заграждения стала более широко применяться не только для целей обороны прибрежных районов, но и для целей нападения. Русские моряки приобрели во время русско-японской войны ценную практику траления мин. С тех пор они считались лучшими в мире мастерами минного дела.

В Порт-Артуре впервые в истории траление получило организацию, так называемый “тралящий караван”, который имел основной задачей вывод эскадры в море через минные заграждения противника. Впервые были приспособлены для траления миноносцы, катера и мелкие портовые суда.

Много нового внесла война в морскую тактику, особенно в маневрирование. Появился так называемый “маневр охвата”. Теоретически его разработал вице-адмирал Макаров.

Маневрирование, обеспечивающее сосредоточенный огонь по концевым кораблям противника, было принято после войны во всех флотах за образец тактики в морском сражении и нашло широкое применение в первой мировой войне.

В боевой подготовке кадров русский Тихоокеанский флот имел много недочетов, выявившихся в ходе войны. До войны на кораблях обучали стрельбе только комендоров, во время войны после гибели или ранения их некем было заменить, так как замена не готовилась; артиллеристов мало тренировали в быстром заряжании орудий, отсюда недостаточная скорострельность; стрелять обучались на спокойной воде, а сражаться пришлось при всякой погоде; учились стрелять по щитам, освещенным солнцем, вести бой пришлось в пасмурную погоду и даже ночью; в мирное время стреляли по неподвижным или чуть двигавшимся целям, а в бою встретились с быстроходными кораблями противника; учились стрелять на коротких дистанциях, а во время войны они оказались в два-три раза большими; до войны не учились стрелять “по площадям”, а в целях экономии снарядов вели медленный огонь с изменением целиков, прицелов и углов возвышения орудий почти после каждого выстрела.

Указанные недочеты не были устранены до конца войны. Пренебрежение боевым опытом, неумение да и нежелание большинства бездарных царских адмиралов и командиров кораблей изучать тактику противника и противопоставлять ей более совершенную тактику — были одной из многих причин неудачных действий русского флота.

www.ronl.ru

Реферат - Теоретический анализ военного искусства Древнерусского государства в IX-XI веках

Оглавление

Введение. 2

Глава 1. Развитие русского военного искусства IX-XI вв. 5

1.1 Организация войска. 5

1.2 Вооружение. 7

1.3 Воинское обучение и воспитание. 9

1.4 Стратегия и тактика ведения войн и боя. 12

1.5 Письменные памятники о военном искусстве. 16

1.6 Изменение военного искусства на протяжении IX–XI вв. 17

Глава 2. Особенности воинских походов русов. 19

2.1 Особенности походов русов в конце IX и первой половине X века. 19

2.2 Особенности походов руссов на рубеже XI в.22

Заключение. 26

Список литературы… 29

Могучие многотысячные армии и маленькие отряды — как много порой зависит от них на войне… Как часто уклад жизни воинов, их обычаи и традиционное оружие, их боевой дух и приемы боя приносили победу в битве — или позорное поражение...

Древнерусское государство сложилось не позднее 80-х гг. IX в. посредством объединения двух славянских центров — Новгорода и Киева. Образование государства, получившего в исторической науке название Древняя (Киевская) Русь, явилось результатом исторически закономерного развития славянских племен, формирования у них предпосылок государственности: достаточно высокого уровня политической организации общества, культуры, ремесел и торговли.

В оформлении древнерусской государственности, как и в истории многих народов Европы, определенную роль сыграли скандинавские викинги, или норманны, известные на Руси как «варяги». Однако вошедшие первоначально в аристократию молодого русского общества варяги достаточно быстро были ассимилированы славянами.

Особенности развития древнерусской государственности на раннем ее этапе (наличие мощных племенных союзов с местными княжескими династиями и крупных городских центров с вечевым самоуправлением, их подчинение киевскому князю на федеративных началах, особенности зарождавшихся феодальных отношений, отсутствие частной собственности на землю) во многом определили своеобразие военной организации Древней Руси.

Становление Киевской Руси в военном отношении связано с присоединением восточнославянских племен и организацией дальних морских и речных походов. Вклад норманнов в развитие военного дела, военного искусства на Руси в период с IX — XI вв заключается в том, что они, будучи лучшими воинами-профессионалами своего времени, привносили сюда и лучшие образцы оружия Западной Европы, навыки судостроения, судовождения, пешего боя, тактические приемы. «При этом они действовали на почве, уже подготовленной к быстрому оформлению военно-феодальной организации, где еще до их появления созрели условия для активного прогресса в военном деле. Можно сказать, что русское военное искусство зародилось на местных, восточно-европейских славянских и иранских (сарматских) военных традициях эпохи антского союза и завоевания Балкан, в сочетании с варяжским и степным (авары, хазары, болгары, печенеги и венгры) влиянием».

Древнерусское государство IX — XI вв. по своему характеру это было военное государство, представлявшее собой политическую организацию племенной знати, возглавляемую князем, орудием которого являлась военная дружина. Войны древнерусского государства в этот исторический период занимают важное место в истории военного искусства. Из сохранившихся сообщений мы знаем о многих походах русского войска, о его искусной стратегической и тактической обороне, о ведении боя в окружении и борьбе пехоты с конницей [1, С. 23]

В целом имеется богатый и уже значительно обобщенный материал для разработки истории военного искусства в IX — XI вв. Пути изучения военного дела, в том числе и оружия Древней Руси, изучали Разин Е. А, Михневич Н, Арциховский А. В. В своих работах авторы обращают внимание на внутренние причины развития военного дела Руси, описывают тактику ведения боя, социальные различия в снаряжении смерда и дружинника. Итог этих работ выражен в следующих справедливых словах: «Русские дружинники X-XIIIвв. были настоящими профессиональными воинами, не уступавшими по вооружению своим западным современникам» [1, C. 17] Арциховский А. В изучал также средства вооружения IX — XI вв. Михневич Н. П. детально описывает основы русского военного искусства, его работа представляет сравнительный очерк состояния военного искусства в России и Западной Европе в важные исторические эпохи.

Исходя из степени разработанности темы, цель данной работы заключается в том, чтобы изучить русское военное искусство IX — XI вв посредством анализа теоретических работ по этой теме.

Предметом изучения данной работы является русское военное искусство IX — XI вв, а объектом развитие военного искусства на протяжении этого исторического периода на территории от Финского залива на севере до среднего течения Днепра на юге и от Вислы на западе до верховьев Волги и Оки на востоке. Такова территория этногенеза восточных славян на протяжении VIII – Xвв и образования Древнерусского государства.

Вышеназванная цель реализуется посредством поэтапного решения ряда взаимосвязанных исследовательских задач. К ним относятся:

— Изучить организацию войска;

— Изучить вооружение русского войска;

— Проанализировать воинское обучение и воспитание;

— Определить стратегию и тактику ведения войн и боя;

— Проанализировать письменные памятники о военном искусстве;

— Выделить особенности воинских походов русов в IX — XI вв.

В первой главе курсовой работы рассматривается история развития русского военного искусства в IX — XI вв. Изучается организация войск, вооружение, воинское обучение и воспитание русских воинов этого периода. Также в этой части работы, приводятся и исследуются стратегии и тактика ведения войн и боев, изучаются письменные памятники о военном искусстве. И, что не мало важно, изменение военного искусства в чётких временных рамках IX- XI вв.

Вторая глава исследования посвящена изучению особенностей воинских походов руссов в конце IX — первой половине X века и на рубеже XI в

1.1 Организация войска

В этот период вооруженная сила древнерусского государства состояла из старшей и младшей дружин князя, из дружин «мужей» князя, т. е. дружин его бояр и князей, из «воев» — городского и сельского ополчения. Помимо дружины в распоряжении киевского князя вплоть до второй четверти XI в. находились отряды скандинавов, которые служили по контракту (найму). Периодически, на время похода, в рассматриваемый период привлекались отряды кочевников — венгров, печенегов и тюрков. Дружины обычно составляли конницу, которая усиливалась союзниками или наемниками из кочевников; «вой» — пехоту. Наряду с этой категорией княжеских соратников, свободных людей, избравших военную службу своей профессией и давших князю клятву верности, в дружине существовал низший слой. Его составляли «отроки» — неполноправные военные слуги, использовавшиеся и в княжеском хозяйстве. Национальный состав «отроков» был достаточно пестрым, поскольку помимо добровольцев-соплеменников сюда попадали рабы, военнопленные из различных племен и народов, окружавших Русь. В общественных отношениях эти лица выступали как представители низшего слоя княжеской администрации. К младшей дружине относились также «гриди» (термин скандинавского происхождения) — телохранители князя, имевшие более, высокий социальный статус. Позднее в летописях они называются «детские», по-видимому, это несовершеннолетние сыновья старших дружинников.

С развитием феодальных отношений к концу рассматриваемого периода «мужи» стали именоваться «бояре» (термин тюркскою происхождения, пришедший из Болгарии). Это означало начавшиеся изменения имущественного и социального положения старших дружинников, превращение их в феодальных держателей сел – «кормлений». Оформившийся к середине XI в. слой боярства, куда вошли и представители местной родоплеменной знати, в военном отношении постепенно превращался в совокупность бояр-вассалов со своими отрядами вооруженных слуг. В то же время прежние традиции дружины как союза соратников продолжали определять поведение дружинников до конца данного периода, вызывая их перемещение вместе с князем с одного «стола» (княжения) на другой. [3, C. 107]

Для дальних походов строились ладьи, которые поднимали до 40 человек каждая. На ладьях рать плыла по крупным рекам и по морю. Ладейный флот был не только транспортным средством, но и вступал в бой с морскими кораблями противника.

Старшая дружина, состоящая из «княжьих мужей», или бояр, в мирное время составляла совет при князе и, таким образом, участвовала в управлении; во время войны дружина являлась резервом воевод, возглавлявших отдельные отряды войска. Младшая же дружина («отроки», «детские») являлась личной охраной князя. Свои дружины князь снабжал оружием, одеждой и пищей, делился с дружинниками добычей.

Численность войска древнерусского государства достигала значительной цифры: в походе Олега на Византию Маркс отметил рать в 88 тыс. человек, по данным Льва Диакона, в походе в Болгарию Святослав имел 60 тыс. человек. Десятки тысяч воинов участвовали в походах князей Игоря, Святослава, Владимира и Ярослава. Случалось, что даже число кораблей, перевозивших войска, не поддавалось учету: «Се идетъ Русь, безъ числа корабль. Покрыли суть море корабли». [6, С. 52]

Вследствие феодализации общества, а главным образом ввиду необходимости иметь сильную конницу для защиты от нападений печенегов, участившихся после 980 г., численность русской кавалерии быстро возрастала. Лучшие лошади поступали из Венгрии. Успешно развивалось коневодство, в первую очередь в княжеском хозяйстве, о чем упоминают летописи. Имели место случаи, когда князья выдавали коней ополченцам на период боевых действий.

В качестве командного состава рати руссов источники называют воевод и тысяцких. Рать имела определенную организацию, связанную с устройством русских городов.

Город выставлял «тысячу», делившуюся на сотни и десятки (по «концам» и улицам). «Тысячей» командовал избиравшийся вечем тысяцкий, впоследствии тысяцкого назначал князь. «Сотнями» и «десятками» командовали выборные сотские и десятские. Города выставляли пехоту, которая в это время была главным родом войск и делилась на лучников и копейщиков. Ядром войска являлись княжеские дружины.

В XI в. происходят некоторые изменения в организации войска. Появляется новая организационная единица — часть объединенного киевского войска — полк, всегда состоящий из однородных по составу сил — ополчение или целиком войско одного княжества, или союзники (наемники). На данный период нет точных сведений о том, как назывались подразделения полка. Стяг (боевое знамя) служил главным средством управления в бою. «Поставить стяг» на поле боя это обозначало сбор, построение боевого порядка. С древнейших времен в войске присутствовали музыкальные инструменты — рога и трубы, а также бубны, служившие для воодушевления воинов, шедших в бой, и подачи звуковых сигналов. [9, С. 176]

Из выше перечисленного становится ясно, что русское войско уже в этот период имеет сложную организацию, основанную на княжеской дружине, как наиболее боеспособной части, но основу войска составляло городское и сельское ополчение. Но не маловажную роль играли и наёмники.

1.2 Вооружение

На вооружении славяне имели копья, дротики (сулицы), луки, боевые ножи, а также топоры трех основных типов — тяжелые секиры скандинавских наемников на длинных рукоятях, кавалерийские топорики-чеканы с узким лезвием — азиатского происхождения и топорики славянского пехотного типа с широким лезвием. Широко употреблялось ударное оружие: палица с металлическим, а иногда и с каменным навершием и кистень — боевая гиря на ремне или цепи. Защитным вооружением служили шлемы двух основных типов: европейского — полусферического и азиатского — конического и сфероконического типов. И те, и другие нередко снабжались полумаской или имели неподвижный «нос» для защиты лица. Щиты чаще всего применялись круглые, варяжские, или миндалевидные, общеевропейского типа. Реже встречались пластинчатые и кольчатые «брони». Качество оружия и доспехов зависело от достатка воина. Основное оружие и снаряжение обычно хранилось в княжьих складах и выдавалось перед выступлением в поход, а после похода опять отбиралось. С древнейших времен славяне имели «стяги» (знамена) и военную музыку.

Личное оружие для воинов не являлось обезличенным, оно воспринималось как одушевлённый предмет, как друг – отсюда и обычай обмениваться оружием с новым обретённым другом. В подкрепительных клятвах славян нередко встречаются заклятия, предполагающие для предателя гибель от собственного оружия: «и пусть посечёт нас собственное наше оружие». Иными словами, собственное оружие предаст своего хозяина-отступника, повернувшись на него, подобно тому, как он нарушил условия договора.

Войска выстраивались и сражались вокруг своих стягов. А так же Древняя Русь имела многочисленный ладейный флот.

Древнерусская рать отличалась высокой дисциплиной. Постепенно вырабатывалась система взысканий и поощрений. По более поздним данным, за военные отличия и заслуги выдавались золотые гривны (медали), цепи и кресты, которые носились на груди. Иногда воины награждались оружием, доспехами, конем или земельными владениями. [4, С. 79]

Можно сказать что древнерусский воин был хорошо вооружён и дисциплинирован, а такое многообразие в вооружении объясняется географическим положение Киевской Руси, поскольку она граничила и с Западом и с Востоком, которые оказывали огромное влияние на типы вооружения.

1.3 Воинское обучение и воспитание

Исключительное внимание наши предки уделяли воинскому воспитанию подрастающего поколения. Обучение профессионального воина начиналось в раннем детстве со дня «пострига» или «посаженья на коня». С этого акта мальчик вступал во взрослую жизнь, переходя жить в половину отца, под опеку «дядьки», начинавшего готовить его как в физическом, так и в морально-психологическом отношении к преодолению трудностей боевой и походной жизни. Если представители высшей аристократии готовились индивидуально, то для детей дружинников важную роль имел институт «гридей» (позднее — «детские»), проходивших воинское обучение и воспитание коллективно, под контролем своих командиров и придворных.

В воинском воспитании главное внимание уделялось формированию таких качеств, как преданность своему князю, в том числе и после его смерти, и личная честь — неукоснительное соблюдение определенного кодекса поведения. В бою это означало безусловную готовность на самопожертвование ради князя и даже готовность умереть на том же месте после его гибели.

Помимо индивидуальных представлений и качеств, стимулировавших определенный тип поведения, в древнерусском войске, причем не только в дружинной среде, было чрезвычайно развито понятие коллективной чести и славы.

С принятием православия воинская идеология облагораживается. Слова Евангелия: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих»,— означающие готовность к самопожертвованию не только ради князя и войсковых товарищей, но и за всех тех, кого призван защищать православный воин, становятся отныне основой его поведения.

Дружинники и «вой» были храбры и выносливы. Эти качества вырабатывались суровым образом жизни. Личным примером князья увлекали на подвиги дружинников и «воев». Начав войну, князья стремились перенести ее на территорию противника. Требования воинской дисциплины, основанные на верности воинскому долгу, готовности к самопожертвованию в бою за родную землю, обостренном чувстве воинской чести в виде неписанных традиций, наставлений и поучений передавались из поколения в поколение русских воинов.

Со времен общинно-родового строя перед решающими сражениями или походами, на вечевых сходах или военных советах коллективно принимались решения, которые затем неукоснительно выполнялись всеми воинами. Трусость в бою или сдача в плен традиционно считались в русской армии величайшим позором не только для самого воина, но и для его близких и родных. Выражение «по отцу и сыну честь» точно характеризовало отношения, сложившиеся на Руси. Общественное мнение осуждало неисполнение воинского долга или нарушение данного слова. Понятие о чести воина являлось фундаментом дисциплины. Издревле отличительной чертой русского воинства стало высоко развитое чувство товарищества, готовности пожертвовать жизнью «за други своя». Важное место в традициях русского воинства отводилось клятвенному слову. Перед выступлением в поход, перед решающим боем воины давали клятву на оружии, перед Перуном или другими языческими богами, а после принятия христианства — целовали крест. [2, C. 61-62]

В самом деле, те великолепные по своему лаконизму, образности, энергии и свободе выражения речи, которыми русские князья перед битвами «подавали дерзость» отражены в летописях: они отражают общую высокую культуру воинских речей, существовавшую на Руси независимо от всякой письменности. Вот, например, известные речи князя Святослава Игоревича к своим дружинникам: «Уже нам еде пасти; потягнем мужьски, братья и дружино!» [6, С. 171]; «Уже нам некамо ся дети, волею и неволею стати противу; да не посрамим земле Руские, но ляжем костьми, мертвый бо срама не имам...» и т. д. [6, С 178]. Эти речи Святослава в известной мере связаны со всей традицией русского воинского ораторского искусства. «Аще жив буду, то с ними, аще погыну, то с дружиною», — говорит Вышата своей дружине [6, С. 328]. «Потягнете, уже нам не лзе камо ся дети», — говорит Святослав Ярославич перед битвой с половцами [6, С. 194]. «Да любо налезу собе славу, а любо голову свою сложю за Рускую землю», — говорит Василько Теребовльский [6, С. 214].

Одним из славянских обычаев того времени было празднование победы на «костех», т. е. на поле боя. Преследование разбитого врага вне поля боя обычно не применялось.

Огромную роль в воинском обучении продолжала играть зверовая охота, которая не только развивала индивидуальные навыки владения оружием и верховой езды, но, главным образом, являлась психологической тренировкой, закалкой духа.

Своеобразным элементом воинского обучения будущих военачальников являлось участие в военных походах подростков. Вникая в детали замысла предстоящего сражения, наблюдая за его подготовкой и ходом, сыновья князей и бояр на практике постигали военную науку. [8, С. 332]

Воспитание древнерусского воина проходило в чётком порядке, который должен был развить в нём все наилучшие качества, такие, как сила, выносливость, преданность родине и князю. Трусость считалась унижением. Всё это должно было приучить воинов к тяжёлой военной службе. Также большую роль играли обычаи и обряды в армии.

1.4 Стратегия и тактика ведения войн и боя

Способы ведения войны и боя древнерусской рати являлись дальнейшим развитием того, что было создано славянами в V — VIII вв. Рать собиралась на сборном пункте и организованно выступала в поход. На походе впереди шла сторожа, которая охраняла главные силы, вела разведку путей и противника и добывала «языков» (пленных). За сторожей двигались главные силы, а за ними обозы с продовольствием и походным имуществом. При расположении на месте рать окружала себя повозками или тыном, иногда окапывалась; обязательно выставлялась «стража» (охранение).

Боевой порядок русской рати с XI в. состоял из трех частей: середины (центр) и двух крыльев (правого и левого). В более древний период в центре боевого порядка находились княжеские дружины, а на флангах размещались «вои» (ополчение). Но затем произошли изменения в построении рати. Княжеские дружины стали располагаться на флангах, а в центре выстраивались «вои». В основе такого качественно неравномерного распределения сил по фронту лежало стремление сделать фланги более сильными.

Бой славяне завязывали стрельбой из лука в рассыпном строю, а сражались в глубоких строях; обычно первый удар наносили копьями, потом рубились мечами. Победу решали сила, мужество, умение владеть оружием и искусство. Охваты и обходы флангов, засады и заманивание противника преднамеренным отступлением применялись очень часто. Расчленение боевого порядка на три составные части способствовало повышению маневренности войска.

Русская рать брала города приступом («копьем»), внезапным нападением или хитростью. При неудаче штурма русы (население территории Руси, представлявшей первоначально (IX в.) небольшой участок днепровского Правобережья с центром в Киеве и южной границей по реке Рось) облагали город со всех сторон и голодом вынуждали гарнизон к сдаче. Если гарнизон не сдавался, производились осадные работы — вокруг осажденного города насыпался вал, а рать располагалась в укрепленном стане, откуда производила нападения. К городским стенам противника русы приближались под прикрытием щитов, затем срубали тын, поджигали башни и стены. Иногда засыпали ров, а у стены делали земляной присып, чтобы можно было на нее взойти. Для разрушения крепостной стены и проникновения в город проделывали подкоп, а также применяли башни, которые подкатывали к крепостной стене. Лучники с этой башни меткими выстрелами сгоняли оборонявшихся со стены и обеспечивали производство осадных работ. Применялись стенобитные машины (тараны) и «пороки» (метавшие камни). Все эти работы производились с целью подготовки штурма. [3, С. 111]

Славяне сооружали укрепления как полевого, так и крепостного типа. Полевые укрепления назывались засеками, острогами, городками. Городские укрепления состояли из наружной крепости (окольного града или острога) и внутренней цитадели (детинца, или вышгорода, кремля). Кремль располагался на труднодоступной высоте. Внешние и внутренние укрепления представляли собой деревянные стены с деревянными башнями, глубоким рвом и тыном впереди. Стены (заборы) состояли из двойного ряда срубов или толстых бревен, между которыми насыпали землю и камни. Башни (вежи или стрельницы) были четырехугольные, имели бойницы и фланкировали подступы к стенам. Стены и башня иногда обкладывались дерном. Киев вначале был обнесен земляным валом длиною более одного километра. В 1037 г. была построена каменная ограда с тремя воротами.

Но лучшей обороной древнерусского государства являлись походы против неспокойных соседей — волжских болгар, хазар, печенегов, половцев, Византии. В походах совершенствовались способы ведения войны и боя, закладывались основы русского военного искусства.

Главным содержанием внутренней политики князей древнерусского государства было преодоление межплеменной розни и объединение славянских племен. Во внешней политике князья, опираясь на племенную знать и вече, стремились защищать и расширять территорию государства и укреплять его внешнее политическое положение. По определению Маркса, первый период истории древнерусского государства был периодом завоевательных войн. В целях обеспечения торговых путей и границ государства предпринимались многочисленные походы против кочевников — хазар, печенегов, половцев. Эти походы имели преимущественно оборонительный характер, с той особенностью, что война переносилась на территорию противника. Таков был общий характер войн этого периода.

Войны древнерусского государства занимают важное место в истории военного искусства. Из сохранившихся сообщений мы знаем о многих походах русского войска, о его искусной стратегической и тактической обороне, о ведении боя в окружении и борьбе пехоты с конницей.

Характерна стратегия русской рати. Ряд войн, которые вели русские, носили завоевательный характер и предпринимались с целью расширения и укрепления древнерусского государства. Многие походы против кочевников преследовали оборонительные цели, но осуществлялись стратегическим наступлением. Война переносилась на территорию противника, и оборона велась в наступательной форме. Стремление захватить стратегическую инициативу характеризует полководческую деятельность древнерусских полководцев.

Следует также отметить, что на стратегию оказывали влияние «людие», то есть, народ, особенно жители Киева, требовавшие решительной борьбы с половцами. Новгородцы истребили варягов на дворе купца Парамонова, не допустив отдачи им во владение Ладоги; они не пустили Ярослава в Норвегию, порубив его ладьи, чем предотвратили вторжение варягов. [5, C. 83]

Войны велись с решительной целью, и исход их решался боем. Отыскать и разбить главные силы врага было основной задачей русской рати, как это ярко показывает опыт походов рати под командованием Святослава и Владимира Мономаха. Широко применялся принцип внезапности в стратегическом и тактическом отношениях. Древнерусские полководцы уделяли большое внимание созданию морального перевеса сил и выработке единства действий. Для этой цели созывались военные советы как перед походом, так и в ответственные моменты войны, когда от каждого воина и начальника требовалось большое напряжение сил.

Оборонительные по своему характеру, войны велись в форме стратегического наступления. Тактика древнерусской рати также имела важное значение в развитии военного искусства. Боевой порядок русов, по определению Льва Диакона, представлял собой «стену», т. е. сплошное построение пехотинцев-копейщиков, прикрытых большими щитами. Это было линейное построение(фаланга), о количестве шеренг которого мы сведений не имеем. «Стена» была устойчива в бою, что косвенно свидетельствует о значительном количестве шеренг.

Боевой порядок пехоты начинал расчленяться по фронту и в глубину. Это повышало его маневренные возможности и позволяло управлять боем. Такое расчленение по фронту на центр и два крыла произошло, по-видимому, в конце X — начале XI в. Неравномерное распределение сил по фронту в боевом порядке основывалось на качественном различии войск: княжеских дружин и ополчений из горожан и смердов. Размещение лучших войск на флангах не только обеспечивало фланги, но и позволяло вести бой на окружение противника.

Заслуживает внимания тактика древнерусской рати в походах против половцев. Создавался сильный передовой отряд, который наносил поражение передовым частям противника. Захватив инициативу в свои руки, он тем самым обеспечивал моральный перевес сил. В бою войны стремились охватить фланги и окружить противника.

Наконец, русская рать оставила образцы осадного искусства и обороны крепостей того времени. Чрезвычайно поучительна в этом отношении оборона русами Доростола с многочисленными частными и общими вылазками.

Подготовка и политическое обеспечение войны, организация похода, организация и руководство боем — все это свидетельствует о высоком уровне военного искусства древнерусского государства. [8, С. 398]

В качестве вывода можно сказать, что в различных боевых ситуациях, таких как поход, осада города, строительство и защита укреплений русская армия имела на вооружении целый ряд действий, которые помогали войскам достигать поставленной цели.

1.5 Письменные памятники о военном искусстве

О военном искусстве древней Руси мы можем судить по письменным памятникам того времени. Правда, эти памятники не посвящены специально военным вопросам, но в них мы находим свидетельство того, что русская военная мысль фиксировала процессы развития военного искусства и пыталась теоретически закрепить их. Одним из таких памятников является знаменитая «Повесть временных лет». Это древнейший русский летописный свод, где изложены основные этапы истории древнерусского государства. «Повесть временных лет» является древнейшей русской военной историей. В ней летописцы сообщают о многих походах князей, о которых они слышали или очевидцами которых были сами.

В «Повести временных лет» мы находим не только изложение фактов и сообщения о военных событиях, но и попытки вскрыть причины успеха или неуспеха похода, боя. Здесь можно видеть описание состава рати, вооружения, способов ведения войны и боя. Летописец часто пытается анализировать причины успехов и неудач тех или иных походов. Походам Святослава и Владимира Мономаха летописец отвел целые страницы. Излагая эти походы, летописец указывает на некоторые особенности военного искусства. К сожалению, «Повесть временных лет» еще не исследована как военно-исторический памятник.

Вопросы, связанные с организацией вооруженных сил, нашли отражение и в «Русской Правде» — своде законов, составленном в древнерусском государстве. Древнерусский правовой сборник сохранился только в списках (копиях) XIII — XV веков и более позднего времени. Статьи «О коне княжьем и смердьем», «Об оружии» и другие говорят о том, что военное дело в древней Руси составляло один из важнейших вопросов.

Все названные памятники не являются специальными трактатами по вопросам военного искусства, но в них среди другого материала мы находим замечания о способах и формах ведения войны, о вооружении, о боевых порядках, т. е. то, что непосредственно имеет отношение к военному делу. Это первый этап развития русской военной мысли, и мы должны внимательно изучать его, если хотим понять весь процесс развития русского военного искусства и русской военной науки. [4, С.249]

Письменные исторические памятники сыграли огромную роль в изучении военного искусства Древней Руси. Они позволяют выявит многие стороны военной жизни того времени.

1.6 Изменение военного искусства на протяжении IX – XI вв

Военное искусство русов и его специфика на протяжении этого времени менялось в зависимости от врагов и географических условий. Время IX – ХI можно разделить на 2 основных периода.

Первый самый ранний охватывает IХ – первая половина X вв., когда Русь вела свои основные сражения с Византией. Он характерен преобладанием пехотной борьбы. Появились отряды, сражавшиеся не толпой, а в организованном боевом порядке по выработанным тактическим правилам. Вооружение состояло из копий, топоров, мечей, луков и стрел, шлемов, щитов и кольчуг. Столь разнообразный набор допускает существование как тяжелой, так и легкой пехоты. Оружие ближнего боя приобретает для исхода сражения решающее сражение. Метательные средства по сравнению с более ранним временем отступают на второй план. Конница, хотя и имелась, была малочисленной.

Второй период охватывает конец X – XI вв. Во второй половине X в. начинается усложнение военного искусства. В это время русские дружины все сильнее испытывают стремительный натиск степных кочевников. Все эти обстоятельства способствуют выдвижению конницы, вооруженной копьями, саблями, мечами, чеканами, луками. Вместе с тем уменьшается значение пехоты, преобладающей в более раннее время. Постепенно путем дифференциации выделилась и укрепилась тяжелая и легкая конница – копейщики и лучники. Вторая половина X в. была переходным периодом от мощной, но неуклюжей фаланги, к подвижной конной дружине владимировской поры. В качестве тактической единицы оформляется отряд всадников. Способы боя становятся все более разнообразными, а скорость и маневр составляют необходимое условие сражения.

Всё это приводит к изменению тактической схемы, используемой в сражениях. Теперь боевой порядок состоял из трех частей: середины и двух крыльев. Наиболее боеспособные части дружинников теперь ставятся по флангам(крыльям), а в середине(центре) выстраиваются «вои». Войско теперь стало делиться на полки – новая единица в армии с ХI в. Главную роль начинают играть фланги из дружины. Всё это было необходимостью, ведь новая тактика способствует успешной борьбе против манёвренных армий кочевников.

IX – XIсыграли огромную роль в развитии русского военного искусства в целом. В этот период зародилось и начало развиваться военное дело на Руси. Постоянные войны с различными противниками показали стойкость и силу древнерусского воина, эффективность его военного воспитания. Различия пограничных государств породили разнообразие вооружения. Характерная дисциплина, хорошее обучение и воинская подготовка делала из русского воина грозного соперника.

2.1 Особенности походов русов в конце IX и первой половине X века

Византийские источники отмечают походы князей русов со своими дружинами в «полюдье», т. е. за данью в зимний период — с ноября по март. Зимние походы имели большие преимущества в сравнении с летними походами прежде всего потому, что по замерзшим рекам, озерам и болотам было легче передвигаться, но зима все-таки требовала от воинов силы и выносливости. В зимних условиях данникам с имуществом и припасами было труднее укрываться в лесах.

Успешные походы первых киевских князей на Византию способствовали укреплению внешнего и внутреннего политического положения древнерусского государства. Дружины русских князей приобрели богатый боевой опыт.

Развитие военного искусства русов особенно активно происходило в войнах второй половины X в. Более подробные сведения имеются о походах рати русов под командованием князя Святослава (957–972 гг.). Военные походы Святослава показывают большую подвижность рати русов, совершавшей в короткий срок тысячекилометровые походы, побеждавшей врага как в полевом бою, так и при штурме сильных крепостей. Политика и стратегия русов во второй половине X в. не носила стихийного характера, это была борьба за последовательное достижение крупных политических целей для укрепления мощи древнерусского государства.

Когда Святослав объединился с болгарами против греков и с огромными силами вторгся во Фракию. Он обратился к своим воинам: «Нам некуда деться, хотим мы или не хотим — должны сражаться. Так не посрамим земли Русской, но ляжем здесь костьми, ибо мертвые принимают позора. Если же побежим — позор нам будет. Так не побежим же, но крепко, а я пойду впереди вас: если моя голова ляжет, то о своих сами позаботьтесь». И ответили воины: «Где твоя голова ляжет, там и свои головы сложим». И исполчились русские и была жестокая сеча, и одолел Святославам греки бежали».[6, С. 193]

По бою под Адрианополем (в 970 г.) можно судить о тактике русов, которые наемной конницей изматывали врага и заставляли его развернуть все свои силы. Когда боевой порядок противника был дезорганизован, а его воины уже утомлены, на них обрушилась конница и пехота русов. Византийцы из засады ударили с тыла, но русы стойко сражались и в окружении и в конце концов одолели врага.

Войны древнерусского государства способствовали развитию военного искусства как раз в тот период, когда в западной Европе наблюдался его упадок.

В отношении стратегии необходимо, прежде всего, отметить те крупные политические цели, которые преследовали русы на Волге и Северном Кавказе, на Понте и на Истре (Дунае). Внешняя политика русов была направлена на расширение древнерусского государства, на усиление его могущества и обеспечение безопасности. Следует обратить внимание на связь и последовательность решения стратегических задач: сначала Святослав устремился на восток и юго-восток и, только обеспечив безопасность государства с этих направлений, предпринял походы на Балканский полуостров; сначала он утвердился в Болгарии, а затем начал поход на Византию. Стратегическая цель этого похода достигнута не была, в частности, потому, что отсутствовала поддержка рати русов со стороны народа и значительной части племенной знати, старавшейся отозвать Святослава в Киев. Отсутствовала также и промежуточная база.

Святослав стремился сначала разбить противника, а затем уже брать города и занимать территории. Этого принципа он придерживался даже и в обстановке вынужденной обороны. Если же противник укрывался за городскими стенами (Адрианополь), руссы терпеливо выжидали, пока он решится выйти в поле. [10, C. 12]

Для тактики рати русов под командованием Святослава характерна активность, стремление действовать наступательно, что относится даже и к обороне Доростола. Четыре боя дали руссы под стенами города, успешно провели две большие вылазки и множество частных вылазок. Главным содержанием тактики русов был бой, в котором Святослав видел единственное средство решения исхода борьбы.

При наличии значительного численного превосходства противника Святослав давал оборонительный бой, имевший целью нанести поражение противнику, а не только отразить удары. Если враг одолевал, то русы отступали, закинув за спину щиты и отражая атаки преследующих. Оказавшись в окружении, они мечами прокладывали себе дорогу и выходили из него.

Боевой порядок пехоты состоял из сплошного глубокого строя. Это сплошное глубокое построение являлось одним из источников стойкости русской пехоты и основным преимуществом ее перед противником. Воины, сомкнув свои щиты и выставив копья, создавали как бы подвижную «стену», отличавшуюся большой силой удара в атаке и стойкостью в обороне. Сплошной, глубокий строй в несколько тысяч человек требовал предварительного обучения, и, без сомнения, воины рати русов проходили обучение перед походом.

Рать русов состояла из пехоты и конницы. Преимущество русов заключалось в том, что их конница могла вести бой в конном и пешем строю. Пехота совершала переходы на ладьях, конница следовала берегом. Можно полагать, что лошади шли с коноводами, а всадники находились в ладьях и не утомлялись. Выйдя на берег, рать русов в зависимости от обстановки сражались или в пешем или в конном строю. Можно видеть и взаимодействие пехоты и конницы (бой под Адрианополем).

Следует обратить внимание на способы морального воздействия Святослава на свою рать, способы, которыми неоднократно и с успехом пользовались русские полководцы: Александр Невский, Дмитрий Донской, Петр I, Суворов, Кутузов. Собрав военный совет, Святослав призывал сразиться «за жизнь», указывая на славу, на храбрость, на непобедимость руссов, которые или остаются жить победителями или умирают со славою, но живыми в плен никогда не сдаются. [5, С. 164]

2.2 Особенности походов руссов на рубеже XI в

В период княжения сына Святослава — Владимира (978–1015 гг.) древнерусское государство стало играть крупную роль в европейской политике. Однако к этому времени выявилась тенденция к распаду государства, признаками чего служили междоусобная борьба сыновей Святослава и отпадение ряда племен.

Преодолев междоусобную рознь, Владимир предпринял ряд походов с целью возвращения русских земель и подчинения себе отпавших племен. Тогда дружина Владимира в течение одного года прошла свыше 3 тыс. км. Следует отметить ее высокую подвижность и способность последовательно решать задачи на противоположных направлениях.

Во время правления Владимира укреплялась южная граница древнерусского государства. По рекам Десна, Остер, Трубеж, Сула и Стугна были построены новые укрепления и восстановлены старые. Расположенные здесь гарнизоны состояли из лучших дружин новгородцев, кривичей, вятичей, а частью из наемников печенегов. Для наблюдения за кочевниками насыпались курганы, на которых выставлялись сторожевые посты. Укрепления и сторожевые курганы на важных направлениях были связаны между собой земляным валом и частоколом. Так впервые была создана укрепленная черта для защиты древнерусского государства от набегов кочевников. Вместо отдельных укрепленных пунктов появилась система укреплений.

Создавая крепкую оборону на границах, князья древнерусского государства не думали отсиживаться за ее частоколами и валами, а предпринимали походы против печенегов. Победы над врагами укрепляли внутреннее и внешнее политическое положение государства. Киевский великий князь стал участвовать во всех важных европейских делах.

Владимир провел множество походов в пределах Руси и на ее границах. Только морской поход в Корсунь удалял рать русов от Киева на значительное расстояние, но не на такое, на которое уходили первые киевские князья и Святослав. Следует отметить высокую подвижность дружины князя Владимира.

В тактическом отношении заслуживает внимания выделение на походе сильного передового отряда, который был способен самостоятельно вступать в бой. Вопреки утверждению некоторых военных историков, осада и оборона Корсуня представляют интерес для истории военного искусства, как в отношении способов овладения такой крепостью, так и в особенности в отношении приема противодействия сооружению примета. [7, C. 94]

После смерти князя Владимира, в 1015 г., началась упорная и жестокая борьба между его сыновьями за великокняжеский стол в Киеве. Ярослав Мудрый (1019–1054 гг.) продолжал политику укрепления государства и расширения его территории. Однако уже шел процесс роста крупного землевладения и связанного с ним закрепощения смердов, т. е. развивались феодальные отношения.

Внутреннее политическое положение государства Ярослав стремился укрепить не походами, как это делали его предшественники, а законодательными мероприятиями. Но законодательство фактически было направлено на ограждение интересов имущих классов, особенно крупных землевладельцев — бояр и князей.

Классовые изменения отразились на вооруженной организации государства.

Обеднение и все большее закабаление смердов и ремесленников приводило к тому, что военное дело начало сосредоточиваться исключительно в руках князей. Одновременно шел и другой процесс — возрастала роль ряда экономических и политических центров, в которых крупную роль стало играть городское вече. Решением вече выставлялось городское ополчение и определялось отношение к князю. Военная организация распадалась по существу на две автономные части: дружину князя и городских «воев».

В период правления Ярослава совершенствовались укрепления Киева, которые состояли из рвов и валов с бревенчатыми стенами. Высота вала достигала 15 м. В середине XI в. сооружалась каменная крепостная стена. На подступах Киева находились укрепленные города: Вышгород, Белгород, Васильев и Канев, составлявшие кольцевую систему укрепленных пунктов.

Сообщения о войнах этого периода интересны тем, что в них имеются сведения о боевых порядках русской рати и ладейной флотилии.

Морской бой у маяка Искресту в 1043 г, под предводительством Ярослава свидетельствует о применении русами на море линейного построения, составные части которого хорошо маневрировали. Ладейный флот умел бороться с византийскими кораблями, которые имели «влажный огонь». Отряд кораблей, преследовавший ладейную флотилию, был полностью ею уничтожен. Следует отметить, что в данном случае отсутствовало единое твердое командование и силы были распылены.

Войны древнерусского государства значительно обогатили русское военное искусство: стратегия, тактика и организация русской рати получили здесь дальнейшее развитие. В этих войнах выдвинулись талантливые полководцы древней Руси: Святослав, Владимир Святославич, Ярослав Мудрый.

Большое значение имели городские ополчения, которые были народным войском, защищавшим родину от многочисленных врагов. Войско русов выделялось своей сплоченностью и моральной стойкостью. Большое значение имел личный пример князей и воевод в бою. Многократно русская рать одерживала победы над превосходящими силами противника.

Социальная база комплектования определяла характер рати и организацию родов войск: пехоты и конницы. Русская рать, используя богатую систему рек и Русское море, совершала дальние походы. Только в походах на Волгу и Кавказ рать под командованием Святослава прошла свыше 3 тыс. км по суше и около 1,5 тыс. км по рекам. В походах по рекам и морям крупную роль играл ладейный флот, состоявший из легких ладей.

Буржуазные военные историки оценивали ладейный флот только как транспортное средство. Но источники говорят о том, что ладейный флот вел морские бои и уничтожал византийские корабли, вооруженные «влажным огнем». В сухопутном бою взаимодействовала пехота и конница. При этом конница в зависимости от обстановки вела бой в конном или пешем строю. [5, С. 301]

Изучая в первой главе историю развития русского военного искусства в IX — XI вв., организацию войск, вооружение, воинское обучение и воспитание русских воинов этого периода мы видим, что в этот период вооруженная сила древнерусского государства состояла из старшей и младшей дружин князя, из дружин «мужей» князя, т. е. дружин его бояр и князей, из «воев» — городского и сельского ополчения. Для больших походов привлекались союзники и наемники, в частности печенеги и половцы. Дружины обычно составляли конницу, которая усиливалась союзниками или наемниками из кочевников; «вой» — пехоту. Для дальних походов строились ладьи, которые поднимали до 40 человек каждая. На ладьях рать плыла по крупным рекам и по морю. Ладейный флот был не только транспортным средством, но и вступал в бой с морскими кораблями противника.

Старшая дружина состояла из «княжьих мужей», или бояр. В мирное время она составляла совет при князе и, таким образом, участвовала в управлении; во время войны дружина являлась резервом воевод, возглавлявших отдельные отряды войска. Младшая дружина («отроки», «детские») являлась личной охраной князя. Свои дружины князь снабжал оружием, одеждой и пищей, делился с дружинниками добычей. В качестве командного состава рати русов источники называют воевод и тысяцких. Рать имела определенную организацию, связанную с устройством русских городов.

Древнерусская рать отличалась высокой дисциплиной. Постепенно вырабатывалась система взысканий и поощрений. По более поздним данным, за военные отличия и заслуги выдавались золотые гривны (медали), цепи и кресты, которые носились на груди. Иногда воины награждались оружием, доспехами, конем или земельными владениями.

Исключительное внимание наши предки уделяли воинскому воспитанию подрастающего поколения. Обучение профессионального воина начиналось в раннем детстве. В воинском воспитании главное внимание уделялось формированию таких качеств, как преданность своему князю, неукоснительное соблюдение определенного кодекса поведения.

Войны древнерусского государства занимают важное место в истории военного искусства. Из сохранившихся сообщений мы знаем о многих походах русского войска, о его искусной стратегической и тактической обороне, о ведении боя в окружении и борьбе пехоты с конницей.

Подготовка и политическое обеспечение войны, организация похода, организация и руководство боем — все это свидетельствует о высоком уровне военного искусства древнерусского государства

Во второй главе изучая особенности воинских походов руссов в IX — XI вв мы видим, что более подробные сведения имеются о походах рати русов под командованием князя Святослава. Его военные походы, показывают большую подвижность рати русов. Святослав стремился сначала разбить противника, а затем уже брать города и занимать территории. Этого принципа он придерживался даже и в обстановке вынужденной обороны.

Для тактики рати русов под командованием Святослава характерна активность, стремление действовать наступательноГлавным содержанием тактики русов был бой, в котором Святослав видел единственное средство решения исхода борьбы.

Боевой порядок пехоты состоял из сплошного глубокого строя. Это сплошное глубокое построение являлось одним из источников стойкости русской пехоты и основным преимуществом ее перед противником.

В период княжения сына Святослава — Владимира, было проведено много военных походов и боев. Также следует отметить высокую подвижность дружины князя Владимира. В тактическом отношении заслуживает внимания выделение на походе сильного передового отряда, который был способен самостоятельно вступать в бой.

После смерти князя Владимира, Ярослав Мудрый продолжал политику укрепления государства и расширения его территории, поэтому число походов не снизилось, но в стране произошли классовые изменения, которые отразились на вооруженной организации государства. В период правления Ярослава совершенствовались укрепления Киева, которые состояли из рвов и валов с бревенчатыми стенами Сообщения о войнах этого периода интересны тем, что в них имеются сведения о боевых порядках русской рати и ладейной флотилии.

Таким образом, дружины русских князей приобрели богатый боевой опыт в успешных походах первых киевских князей на Византию.

Развитие военного искусства русов особенно активно происходило в войнах этого периода. Стратегия, тактика и организация русской рати, ее вооружение получили в этот период дальнейшее развитие. В войнах IX — XI вв выдвинулись талантливые полководцы древней Руси: Святослав, Владимир Святославич, Ярослав Мудрый.

киевская русь военный искусство норманны

1. Арциховский А.В. Mатериалы и исследования по археологии СССР, №7, М.-Л., 1947, стр. 7-22

2. Вернадский Г.В.Киевская Русь. М.,- 143 с.

3. Военное искусство Древней Руси // Звезда. — 1943. — № 1. — С. 106 — 112.

4. Михневич, Основы русского военного искусства, СПБ, 1998

5. Новосельцов А.П., Сахаров А.Н., Буганов В.И., Назарова В.Д. «История России с древнейших времён до конца XVIIIв. – М.,2000 г

6. Повесть временных лет. // Библиотека литературы Древней Руси. Т.1. СПб, 1997

7. Путилов Б.Н. Древняя Русь в лицах. Санкт-Петербург: Издательство «Азбука», 1999.

8. Разин Е. А. История военного искусства, Том 2. История военного искусства VI — XVI вв. СПб.: ООО «Издательство Полигон», 1999. — 656 с.

9. Русская военная сила. От отрядов древних славян до массовой армии эпохи Александра II. издательства: Полигон, АСТ, 2006 г.- 480с

10. Свердлов М. Б. Русская правда. — СПб.: Образование, 1992

www.ronl.ru

Реферат - Катафрактарии и их роль в истории военного искусства

А.М. Хазанов

В последние века до н. э. – первые века н. э. в составе и вооружении войска многих государств и народов Востока происходят существенные преобразования, связанные с резким увеличением значения тяжеловооруженной конницы, которую вслед за греко-римским миром обычно называют катафрактариями.

Собственно катафрактарии по письменным источникам известны у парфян, армян и сарматов, может быть, также у албанов и иберов (1). Существование такой конницы на Боспоре засвидетельствовано археологическими материалами и памятниками изобразительного искусства (2). Несомненно, она была и в Средней Азии, но строгих доказательств этого мы пока не имеем ни в письменных источниках, ни в археологических материалах. Далее на восток тяжеловооруженная конница, сходная с катафрактариями, была в Индии (3), а также у гуннов и китайцев (4).

Вопросам, связанным с появлением и распространением катафрактариев, посвящена значительная литература (5), однако эти вопросы еще далеки от окончательного разрешения. Не выяснено, когда и где впервые появились катафрактарии, по-разному трактуется их роль в истории военного искусства. Нет полной ясности даже в самом применении термина "катафрактарии".

В соответствии со всеми без исключения историками мы понимаем под катафрактариями определенный, хронологически ограниченный строй тяжеловооруженной конницы, атакующей противника (прежде всего пехоту) в определенном боевом порядке – тесно сомкнутом строю – и с определенной тактической целью (прорыв, реже охват). Для катафрактариев характерны специфическое вооружение и специфические способы ведения военных действий.

Термин "катафрактарии" нельзя употреблять расширительно, распространяя его на всякую или почти всякую тяжеловооруженную конницу. Нельзя, например, считать катафрактариями ни ассирийскую конницу (6), ни конницу Кира Младшего (7). И та и другая имели отличное вооружение, боевые порядки и тактическое назначение. Нельзя также сближать катафрактариев со средневековыми рыцарями, несмотря на внешнюю схожесть их вооружения. Их задачи в бою были совершенно различны. В то время как рыцари решали исход сражения в индивидуальных схватках, катафрактарии могли успешно действовать не в одиночку, а лишь целыми подразделениями.

Слово "катафрактарии" происходит от катафракты – греческого наименования всаднического доспеха. В дальнейшем в греко-римском мире этим словом (в двух написаниях – cataphracti и cataphractarii) стали называть появившуюся на Востоке тяжеловооруженную конницу. Сам термин cataphracta () впервые прослеживается в эллинистическом Египте в начале III в. до н. э., где им называли панцири солдат тяжелой кавалерии (P. Enteux., 32, 45). Возможно, уже во II в. до н. э. он переносится на самую панцирную кавалерию. Мы встречаем этот термин при описании войска Селевкидов и его вооружения (8). В источниках, посвященных событиям I в. до н. э, и последующего времени, термин "катафрактарии" уже прочно устоялся. Им теперь называют тяжеловооруженную конницу, с которой римляне впервые столкнулись на Востоке и с которой им пришлось бороться в течение многих веков. Этот термин употреблялся до конца существования Римской империи, но наряду с ним в официальном языке и литературе поздней Империи появляется термин "клибанарии" (clibanarii), скорее всего, иранского происхождения (9). В литературных источниках оба термина употребляются, почти чередуясь, и установить различие в их применении очень трудно. Четкого различия, очевидно, и не было, хотя все же ощущается некоторая хронологическая последовательность. В целом термин "катафрактарии" чаще употреблялся в III-V вв. н. э. для наименования вспомогательных частей римской армии, вербовавшихся на Востоке, в то время как термин "клибанарии" служил главным образом для обозначения собственно римской и сасанидской тяжелой кавалерии (10).

Для вооружения катафрактариев характерны три главных особенности. Первой отличительной чертой их было наличие тяжелого оборонительного доспеха. Он состоял прежде всего из металлического панциря, чешуйчатого или комбинированного, позднее кольчуги. В I в. до н. э. панцирь, как правило, был коротким, он едва доходил до бедер. Ноги также оставались незащищенными. Это учитывали римские тактики, рекомендовавшие разить катафрактариев мечом в бедра и голени – "единственные части тела, которые не закрывала броня" (Plut., Luc. 28). В первые века н. э. появляются доспехи, доходящие до колен. Широкое распространение получает комбинированный доспех, которой включает набедренник, металлические или кожаные наручи и поножи. Голову катафрактария защищал конический шлем. В первых веках н. э. он часто имел металлическую маску, закрывавшую лицо. В целом, состоявший из различных частей доспех покрывал тело всадника с головы до ног. Особенно это характерно для клибанариев III-IV вв. н. э.

Источники сохранили яркие описания таких закованных в доспех клибанариев. По словам Свиды (s. v.), "все они сидели на своих лошадях, как статуи, к их конечностям были подогнаны доспехи, которые точно соответствовали формам человеческого тела. Они покрывали руку от запястья до локтя, а оттуда до плеча, в то время как пластинчатая броня защищала плечи, спину и грудь. Голова и лицо были покрыты шлемом с металлической маской, которые делают их носителя выглядящим как статуя, потому что даже бедра и ноги и самые кончики ног покрыты доспехом. Он соединен с панцирем прекрасным кольчужным плетением, наподобие ткани, так что ни одна часть тела ее остается видимой и непокрытой, потому что это плетеное покрытие защищает руки и так гибко, что носители его могут даже сгибать пальцы". Так же описывает Аммиан Марцеллин тяжелую конницу персидского полководца Мерены во время похода Юлиана "То были закованные в железо отряды; железные пластины так тесно охватывали все члены, что связки совершенно соответствовали движениям тела, а прикрытие лица так хорошо прилегало к голове, что все тело оказывалось закованным в железо, и попавшие стрелы могли вонзиться только там, где через маленькие отверстия, приходившиеся против глаз, можно кое-что видеть, или где через ноздри с трудом выходит дыхание" (11).

Второй особенностью как катафрактариев, так и более поздних клибанариев било их главное наступательное оружие – пики, достигавшие в длину 4-4,5 м, которые держали обеими руками. Гелиодор оставил интереснейшее описание того, как управлялись с подобной пикой: "Когда наступает время битвы, то, ослабив поводья и горяча коня боевым криком, он (катафрактарий. – А.X.) мчится на противника, подобный какому-то железному человеку или движущейся кованой статуе. Острие копья сильно выдается вперед, само копье ремнем прикреплено к шее коня; нижний его конец при помощи петли держится на крупе коня, в схватках копье не поддается, но, помогая руке всадника, всего лишь направляющей удар, само напрягается и твердо упирается, нанося сильное ранение, и в своем стремительном натиске колет кого ни попало, одним ударов часто пронзая двоих" (12).

Такие пики изображены на иранских рельефах и боспорских погребальных фресках. Наконечники их встречены в погребениях Северного Кавказа и Поволжья (13). Длинный меч и кинжал служили вспомогательным оружием, равно как и лук со стрелами. Но пики были у них на вооружении с самого начала. "Ведь вся сила этой броненосной конницы – в копьях, у нее нет никаких других средств защитить себя или нанести вред врагу, так как она словно замурована в свою тяжелую, негнущуюся броню" (Plut., Luc. 28). С полным основанием можно сказать, что без пики не было бы катафрактария.

Существует мнение, что парфянские катафрактарии были по преимуществу лучниками (14). Конные лучники были неотъемлемой частью парфянского войска, так же как и сарматского. Действия тяжелой конницы были особенно успешными при взаимодействии с легковооруженными лучниками. Но сами лучники не были катафрактариями, так же как последние не были лучниками (15). Дело даже не столько в различии вооружения, сколько в совершение иных задачах, ставившихся в бою перед этими двумя подразделениями конницы. Правда, существуют изображения как парфян, так и сарматов, закованных в доспехи, но держащих в руке лук вместо копья. Однако, во-первых, и лучники иногда могли иметь доспех, хотя это должно было быть достаточно редко, а во-вторых, лук со стрелами встречается у катафрактариев в качестве вспомогательного оружия (16). Главным наступательным оружием катафрактариев всегда и всюду была только пика (17).

Третья особенность катафрактариев заключалась в том, что доспех имел не только сам всадник, но зачастую и его лошадь. Этот доспех состоял из нескольких отдельных частей и с течением времени не оставался неизменным. Однако он не был таким непременным атрибутом катафрактариев, как панцирь или пика. Довольно многочисленные изображения иранских катафрактариев, лошади которых не имеют металлических доспехов. Еще меньшее распространение он получил в евразийских степях. Специфические условия кочевой среды требовали даже от катафрактариев большей подвижности и маневренности. Впрочем, в сасанидское, позднеримское и византийское время повсюду наблюдается тенденция к облегчению конного доспеха: замене металлических частей кожаными и т. д.

При описании вооружения катафрактариев мы использовали данные, относящиеся главным образом к Ирану. Оружие сарматских катафрактариев принципиально ничем не отличалось от парфянских. Различия в вооружении между катафрактариями и более поздними клибанариями также не существенны. Доспех клибанария был более совершенным и покрывал все тело всадника целиком, а не только его наиболее уязвимые части. Доспех лошади также был сложнее, хотя и легче, и применялся чаще, чем в предшествующее время. Во всяком случае, качественного характера эти отличия не имели.

Особенности вооружения катафрактариев определили применявшиеся ими боевые порядки и тактические приемы. Катафрактарии всегда атаковали неприятеля тесно сомкнутым строем. Такой строй давал возможность наилучшим образом использовать преимущество вооружения и свести до минимума его недостатки: ограниченную подвижность и вызванную этим слабую маневренность. Отряд катафрактариев, ощетинившийся пиками, малоуязвимый для стрел и дротиков, имевший достаточную защиту от ударов копий и мечей, представлял грозную силу. Многие авторы сообщают, на какие ухищрения приходилось идти, чтобы нейтрализовать пики катафрактариев и вступить с ними в ближний бой (18). Но отдельный катафрактарий был легко уязвим и становился довольно легкой добычей, особенно если он был сброшен на землю. Достаточно вспомнить роксоланских катафрактариев, рассыпавшихся для грабежа по Мезии во время их неудачного набега в 69 г. н. э. "Римские солдаты в легких латах нападали с метательными дротиками или длинными копьями и, когда требовалось, легкими мечами кололи врукопашную беззащитных сарматов" (19).

Об этой слабой стороне катафрактариев пишет и военный теоретик конца IV в. н. э. Вегеций (III, 23): "Катафракты вследствие тяжелого вооружения, которое они носят, защищены от ран, но вследствие громоздкости и веса оружия легко попадают в плен: их ловят арканами; против рассеявшихся пехотинцев в сражении они пригоднее, чем против всадников".

Поэтому эффективно использовать катафрактариев в бою можно было не поодиночке, а лишь целыми подразделениями. В зависимости от конкретной задачи и особенностей противника катафрактарии применяли различные боевые построения. Аланские катафрактарии любили атаковать клином (Arr., Tact. 16, 6), парфяне в битве при Каррах выстроились в линию, представляющую по сути дела конную фалангу (Plut., Crass. 25). Катафрактарии врезались в строй противника, прорывали его, рассекая надвое, и тем самым решали исход сражения (20). Если легкая конница могла спастись бегством и имела некоторые шансы, заключавшиеся в ее большей маневренности, то положение пехоты было особенно угрожающим. В битве с катафрактариями римский тяжелый пехотинец, доселе непобедимый, лишался большинства своих преимуществ. Тяжелая конница оказалась единственным родом войск, способным противостоять легиону, и притом не эпизодически, а постоянно. Если легион был высшим достижением античной военной мысли в отношении пехоты, то катафрактарии были тем же в отношении кавалерии.

В античной литературе имеются указания на то, что катафрактарии, будь то у сарматов пли парфян, вербовались из аристократической верхушки общества (21). Обычно это понимается буквально (22), но вряд ли такой подход полностью приемлем. Тысяча катафрактариев личного войска Сурены, сопровождавшая его во всех походах и передвижениях, наряду со слугами, рабами, обозом и гаремом, вряд ли вербовалась из представителей парфянской знати. В них скорее можно видеть людей, зависимых от первого сановника государства или связанных с ним вассальными отношениями (23). Вероятно, социальный состав парфянских катафрактариев не был однородным. Тут были и сами аристократы, и вооруженные ими лица, составлявшие отряды личного войска такой аристократии, н рядовые представители господствующего класса, так называемые "свободные" (иран. azatan), обязанные являться на военную службу в полном вооружении. Возможно, и у сарматов, хотя их общество находилось на более низкой стадии развития, катафрактарии состояли не только из самой аристократии, но и из вооруженных ею дружинников.

Как бы то ни было, количество катафрактариев никогда не было особенно велико, По данным Плутарха, у Тиграна в битве у Тигранокерт их было семнадцать тысяч (Luc. 26) (24), у сына Тиграна, Артавазда II – десять тысяч (Crass. 19), у Сурены была тысяча катафрактариев его личного войска (Crass. 21) (25), у роксоланов в 69 г. н. э. – девять тысяч. Разумеется, доверять каждой отдельной цифре нельзя, но в целом можно заключить, что в I в. до н. э., когда катафрактарии впервые стали играть важную роль у парфян, отношение их числа к общей численности войска было меньше, чем 1:10. Не могло быть большим оно и у сарматов. В последующие века численность тяжеловооруженной конницы должна была увеличиться, но все же она всегда составляла меньшинство по отношению к остальному войску, хотя бы из-за дороговизны доспехов. Регулярной армии в Парфии не было. Парфянская знать приводила на войну отряды зависимых от нее людей, клиентов, которые по большей части были легковооруженными лучниками (26).

Поэтому потери такой кавалерии были трудновосполнимыми, и ее берегли, выпускали только в решающие моменты битвы. Легковооруженная конница по-прежнему была необходимым и численно преобладающим родом войска, как парфянского, так и сарматского. Античным писателям такие легковооруженные всадники парфянского войска, прежде всего лучники, были известны под именем hippotoxotai. Им соответствовали sagittarii вспомогательных частей римской императорской армии, вербовавшиеся в Сирии. Только при взаимодействии с легковооруженной кавалерией в полной мере раскрывалась сила катафрактариев.

Отличным примером такого взаимодействия служит знаменитая битва при Каррах (27). Парфяне быстро отказались от первоначального замысла прорвать атакой катафрактариев римское войско, оценив глубину его построения и, вероятно, опасаясь больших потерь.

Вместо этого они охватили римлян полукругом и стали методично расстреливать их из луков, одновременно пытаясь обойти крыло Публия Красса и зайти в тыл основному войску. И в дальнейшем они использовали катафрактариев очень экономно, выпуская их лишь тогда, когда надо было отразить контратаки римлян или оттеснить их на невыгодные позиции (28).

Где же впервые появились катафрактарии и какие причины привели к их появлению? Различные исследователи отвечают на этот вопрос по-разному. Б. Лауфер считал, что катафрактарии впервые появились в ахеменидском Иране уже в самом конце V в. до н. э. (29). В. Тарн думает, что в окончательно сформировавшемся виде они появились в Иране не позднее I в. до н. э., но отмечает, что происхождение их уходит к кочевым и полукочевым народам Средней Азии. Относительно сарматских катафрактариев он полагает, что они развились независимо от парфянских (30). М.И. Ростовцев отказался решать вопрос, кто впервые стал применять катафрактариев (31). По мнению С.П. Толстова, они впервые появились в Хорезме задолго до нашей эры и оттуда проникли в Иран и к сарматам (32). С его мнением солидаризировались Б. Рубин (33) и С.В. Киселев (34). Г.А. Пугаченкова полагает, что формирование катафрактариев произошл "не в степной среде, а в системе организованных армий тех крупных государств, которые сложились на территории старых оседлоземледельческих культур Бактрии и Парфии" (35). Б.П. Лозинский ищет родину катафрактариев на Иртыше (36).

Такой разнобой в мнениях не случаен. Наши источники слишком скудны, и впредь до появления нового значительного материала вряд ли межно. установить конкретную родину катафрактариев, особенно если под ней понимать территориально узкую область. Зато следует подробнее остановиться на условиях, вызвавших появление катафрактариев, и обстоятельствах их развития. Здесь, на наш взгляд, выделяются три момента:

1. Различные народы, которым в течение длительного времени приходилось сталкиваться с греками и римлянами, должны были выработать действенное оружие, способное противостоять македонской фаланге и римскому легиону. Без этого они могли оказаться легкой добычей завоевателей. В конкретных условиях Востока, с его традиционным преобладанием конницы над пехотой, такое оружие можно было создать только путем реформы кавалерии.

2. Ход развития военного искусства у кочевников евразийских степей и в Иране приводил к увеличению удельного веса тяжеловооруженной конницы, которая явилась предшественницей более поздних катафрактариев. Развитие шло по линии усиления роли ближнего боя и приспособления к нему наступательного и оборонительного оружия.

3. Тесные культурные и этнические связи между кочевниками Восточной Европы, Средней Азии и Казахстана и Южной Сибири, с одной стороны, и земледельческими районами Средней Азии и Ирана, с другой, особенно заметно проявились в военной области. Каждое новшество, будь то в оружии или способах ведения военных действий, быстро распространялось на весьма обширной территории. Здесь прослеживается не только общность многих типов оружия, но и общность тактических принципов.

Таковы три главных фактора, приведшие в конечном счете к появлению катафрактариев. Разумеется, в различное время и у разных народов действие каждого из них, взятого в отдельности, было неодинаково, хотя они и привели к сходным результатам. То, что катафрактарии впервые появились на указанной выше территории, представляется бесспорным, хотя степень участия различных народов в их создании была неодинаковой. Определить ее с точностью мы пока не можем, но зато можем проследить в общих чертах процесс, приведший к появлению катафрактариев. В целом наиболее близкими к истине нам представляются взгляды Тарна, с той поправкой, что тяжелая конница у сарматов развивалась в тесном контакте со среднеазиатско-парфянской средой.

Конница составляла главную военную силу ахеменидского Ирана. Пехота играла подчиненную роль и вербовалась частично из недисциплинированных горных племен частично из греческих наемников. Сами персы служили только в коннице. Она была легковооруженной и, как сообщает Геродот (VII, 84; 61; IX, 49), главным оружием ее были лук со стрелами, затем копье и короткий меч-акинак. Такая конница, естественно, предпочитала действия на расстоянии рукопашному бою. Оборонительные доспехи были распространены только у знатных воинов и у тех, кто составлял особые отборные отряды, наподобие 600 всадников Кира Младшего (Xen., Anab. I, 8,6). Отборные отряды конницы обычно сосредоточивались в центре войска, здесь же находила царь или главный военачальник. Эти стянутые в кулак силы были лучше других подготовлены к рукопашному бою и нередко их атака решала исход сражения (37).

В.Д. Блаватский справедливо сравнивает легковооруженную кавалерию ахеменидского Ирана со скифской (38). И в той и в другой главной действующей силой был легковооруженный всадник-лучник. И у скифской конницы рукопашный бой с целью прорыва неприятеля не стал главным тактическим приемом, но уже практиковалось применение ударного кулака для атаки.

Слабости персидской кавалерии полностью выявились во время греко-персидских войн, когда она столкнулась с фалангой тяжеловооруженных гоплитов. У Марафона (Her., VI, 111 сл.) и Платей греки успешно атаковали, несмотря на персидские стрелы, но персидская конница не могла атаковать ощетинившуюся копьями фалангу. Мардоний в битве у Платей пытался это сделать, но без всякого успеха и только сам сложил голову в бою (Her., IX, 53 сл.; 59 сл.).

После греко-персидских войн в Иране стремились как-то компенсировать выявившиеся недостатки конницы. Даже не пытаясь создать боеспособную пехоту из местного населения, персидские цари широко практикуют наемничество, вербуя к себе на службу греческих гоплитов. Кроме того, наблюдаются попытки реорганизовать самое конницу, за счет создания более тяжелых подразделений. В уже упоминавшейся битве при Кунаксе у Кира Младшего был отборный отряд конницы, в котором и сами всадники, и их лошади имели защитные доспехи.

Ксенофонт в "Киропедии" неоднократно (VI, 1, 50-51; 4,1; VII, 1, 2) описывает оборонительные доспехи всадников и их лошадей, которые якобы имела персидская кавалерия во времена Кира Старшего. В заключительной главе (VIII, 8, 22), оплакивая вырождение современных ему персов, он противопоставляет им Кира Старшего с его войском: "уничтожив метательный способ сражения, Кир одел их и их лошадей в броню, дал каждому в руки копье и этим заставил их сражаться вблизи". Очевидно, Ксенофонт и его современники отлично понимали главный недостаток персидской кавалерии – неприспособленность к ближнему бою. Пелтастов она атаковать еще могла – битва при Кунаксе это доказала, но гоплиты были для нее непреодолимой преградой. "Киропедия", конечно, не более, чем исторический роман, но она отражает современный автору опыт, в том числе начавшийся процесс реорганизации персидской кавалерии.

Эти попытки реформ не производят впечатления достаточной целеустремленности. Скорее они были делом рук того или иного полководца, лучше других понимавшего суть проблемы. Во всяком случае, к моменту похода Александра она решена не была. Персидская кавалерия еще раз потерпела сокрушительное поражение, на этот раз от македонской фаланги. Однако и в это время в ней имелись отдельные части, лучше других приспособленные для ближнего боя. "Бессмертные" – отборный корпус царских телохранителей – смогли в последней фазе битвы у Гавгамел прорваться сквозь лучшую часть македонской кавалерии (Arr., Anab. III, 8-16). Беда была в том, что такой конницы у персов было слишком мало.

В эпоху наследников Александра кавалерия, хотя и ценилась, но была немногочисленной и не играла в Иране большой роли. Главной силой эллинистического войска была тяжелая пехота: фаланга и гипасписты. Исход сражения обычно решал бой фаланг. Кавалерия располагалась на флангах войска с целью предохранять пехоту от обхода. В битве она сражалась с кавалерией противника или преследовала отступающих. Пехоту она атаковала лишь в том случае, если фаланга при своем движении образовывала брешь. Тогда для кавалерии появлялся единственный шанс прорвать линию пехоты (39). Оружием такой кавалерии было короткое копье и дротик, реже меч, у Селевкидов также лук и стрелы. Так продолжалось в Иране до тех пор, пока реформа, произведенная в парфянское время, не открыла перед ними новые возможности.

Как мы видели, персидская кавалерия ахеменидского времени, хотя и медленно, эволюционировала в сторону создания тяжеловооруженных подразделений, лучше приспособленных для ближнего боя. Македонское вторжение прервало этот процесс. Но у кочевников евразийских степей он протекал без перерывов.

Особенно хорошо это прослеживается на примере сарматов. В сарматском войске довольно рано появляются части, оружие которых позволяло практиковать ближний бой. В III-II вв. до н. э. заметно усиливается роль аристократических дружин, вооруженных длинными мечами и копьями, иногда имевшими оборонительные доспехи. Такое вооружение обеспечивало им успех в рукопашных схватках, которые нередко решали исход сражения. Эти дружины еще не были катафрактариями, но они были определенным шагом вперед в развитии конницы кочевников. Наличие их было одной из главных военных причин сравнительно легкой победы сарматов над скифами. Но когда сарматы в последних веках до н. э. столкнулись с фалангой тяжелых пехотинцев, их оружие и военные навыки оказалась недостаточными. "Против сомкнутой и хорошо вооруженной фаланги, – писал Страбон (VIII, 3, 17), – всякое варварское войско оказывается бессильным. И действительно, роксоланы в числе почти пятидесяти тысяч не могли устоять против шести тысяч, бывших под началом Митридатова полководца Диофанта, и большинство их погибло". Греко-римский мир отлично понимал, в чем тут дело – слова Страбона отражают опыт многих поколений. Должны были понимать это и сами сарматы. Для успешной борьбы с греческой и римской пехотой требовалась дальнейшая реформа кавалерии, создание конницы катафрактариев.

Реформа была проведена довольно быстро, в основном в I в. до н. э. – I в. н. э. В середине I в. роксоланы, которые потерпели такое сокрушительное поражение от Диофанта, смогли выставить для набега на Мезию девять тысяч катафрактариев. К концу I в н. э. они уже имелись у всех или у большинства сарматских племен. Вооружение их известно по материалам Кубанского Золотого Кладбища (40), давшего довольно ранние комплексы с длинными и массивными копьями, мечами, оборонительными доспехами, по таким же погребениям, которые в последнее время становятся известными и в Поволжье (41), и по фрескам из боспорских склепов I-II вв. и. э. (42).

В том же направлении протекало развитие оружия и военного искусства у различных племен Средней Азии и Казахстана. Хотя наши источники и археологические, и особенно письменные, очень скудны, имеются все основания предполагать наличие там в последние века до н. э. довольно сильной тяжеловооруженной конницы. Об этом, в частности, говорит большая близость сарматского и среднеазиатского вооружения, иногда доходящая до полной идентичности, в том числе раннее появление длинных мечей и копий.

Парфяне принесли с собой в Иран тот комплект оружия и те тактические приемы, которые сложились на их среднеазиатской родине. Их вооружение в целом, как и отдельные его виды и типы, демонстрируют очень большую близость и даже сходство с сарматским и, разумеется, с оружием народов Средней Азии. Эта близость объясняется не только происхождением парфянской династии, но и тесными связями Парфии с кочевым миром, которые не прерывались и в дальнейшем.

Большая близость должна была быть и в способах ведения военных действий. Конница всегда была главной силой парфянского войска, а в первый период их истории пехота играла подчиненную роль. Но и конница сперва была преимущественно легковооруженной (43). Такая кавалерия еще уступала эллинистической пехоте. Если войны парфян с Селевкидами в целом оказались успешными, то в немалой степени это объясняется внутренней неустойчивостью селевкидского государства. В отдельных сражениях парфянская кавалерия довольно часто терпела поражения (44). Первое столкновение с Римом также окончилось неудачей (45). Одно время даже делались попытки создать по примеру эллинистических государств тяжелую пехоту из наемников, но она оказалась ненадежной. Так, в 129 г. до н. э. во время битвы с саками греческая пехота перешла на сторону врага, что привело к поражению и гибели Фраата II (Just., XLII). Поэтому мысли о создании боеспособной пехоты были отброшены. А между тем потребности борьбы с пехотой Селевкидов, а затем римлян в последние века до н. э. настоятельно требовали реорганизации парфянского войска. И она была проведена путем реформы кавалерии.

Реформа произошла во II – начале I в. до н. э. Она сводилась не только к созданию полностью специализированной тяжеловооруженной конницы, но и к овладению искусством наилучшим образом использовать эту конницу в бою. Условием ее проведения было наличие в парфянском войске отборных частей, вербовавшихся из аристократической среды, которые были лучше вооружены и чаще практиковали рукопашный бой. Они-то и были предшественниками катафрактариев. В последние века до н. э. в Парфии происходит дальнейшее совершенствование оборонительного и наступательного оружия, распространяется конский доспех, наконец, появляется тяжеловооруженная конница, главной и единственной задачей которой, становится атака противника и прорыв его линии в ближнем бою. Одновременно отрабатываются тактические приемы, идут поиски наилучшего взаимодействия между катафрактариями и легковооруженной конницей. Надо помнить, что сами парфяне всегда составляли меньшинство по отношению к остальному населению Ирана, которое отнюдь не было теми прирожденными наездниками, конными стрелками из лука, как кочевники евразийских степей. Поэтому и легкую кавалерию требовалось если не создать, то обучить заново, и, во всяком случае, увеличить ее численность (48).

Хотя катафрактарии были известны уже во II в. до н. э., максимально использовать их преимущества научились ладеко не сразу. Антиох III мог познакомиться с катафрактариями во время своего вторжения в Парфию и ввести их в свое войско (47). Но судьба их с очевидностью показывает, что мало иметь катафрактариев, надо еще уметь их использовать. В битве при Магнезии в 189 г. до н. э. Антиох распорядился ими так же, как обычно распоряжались конницей эллинистические полководцы: бросил в брешь, открывшуюся между центром и левым флангом Эвмена II. Эвмен сумел отступить, а затем зайти им во фланг, что решило исход битвы (Liv., XXXVII, 34-44; Just., XXI, 8). Лукулл также не имел особых хлопот с армянскими катафрактармями, и это объясняется неправильным выбором позиции и плохим руководством. Вскоре после битвы у Тигранокерт последовала битва при Каррах, где катафрактарии в полной мере раскрыли свои преимущества.

Было бы очень соблазнительно связать эти реформы с передвижениями среднеазиатских племен во второй половине II в. до н. э., в частности с продвижением их на территорию Ирана и Индии. К сожалению, конкретными данными мы почти не располагаем, за исключением того факта, что сакские контингенты появляются в иранском войске не позднее 130 г. до н. э. (Just., XLII, 2, 1-3). Можно только предположить, что мирные и враждебные отношения с этими племенами привели к количественному увеличению в парфянском войске тяжелой и легкой кавалерии, к улучшению их боевых качеств и взаимодействия.

Реформа кавалерии у кочевников евразийских степей вызывалась сходными причинами. О сарматах уже говорилось. В Средней Азии тяжеловооруженная конница могла появиться как оружие кочевников в борьбе с войсками оседлого земледельческого населения. Нечто подобное, вероятно, происходило и на Дальнем Востоке. Очевидно, именно потребностями борьбы с Китаем, в войске которого главную роль играла пехота; была вызвана реорганизация гуннской кавалерии, о которой мы можем судить только по скудным сведениям китайских источников. Вероятно, уже Модэшаньюй в самом конце III э. до н. э. создал корпус регулярной кавалерии, действующей по единому слову командира, но это были по-прежнему лучники (48). Впрочем, источники отмечают, что знатные воины образовывали панцирную конницу (49). Это подтверждается и данными археологии (50). В свою очередь, китайцы перенимают у гуннов кавалерию с ее вооружением, в том числе и доспехами (51).

Лауфер считает, что реформа гуннской кавалерии была произведена под иранским влиянием, которое шло через юэчжей (52). Определенное внешнее влияние, возможно, имело место, но оно, скорее, непосредственно исходило из Средней Азии или от других кочевников евразийских степей, а не Ирана.

Тяжеловооруженная кавалерия гуннов, и тем более китайцев, все же довольно сильно отличалась от парфянской и сарматской, и поэтому ее вряд ли следует называть катафрактариями. Пики, хотя и были известны, играли меньшую роль. Нет упоминаний о конских доспехах. Вооружение в целом было более легким. Это могло вызываться не только особенностями природных условий, но и специфическими причинами: на Дальнем Востоке никогда и в помине не было тяжелой пехоты, по своим боевым качествам приближавшейся к греческой или римской.

Разумеется, потребности борьбы с пехотой противника были не единственной причиной, вызвавшей появление тяжеловооруженной конницы. Сам ход военного и исторического развития, непрерывные войны и столкновения вызывали у кочевников евразийских степей, наряду с издревле присущей им легковооруженной конницей, потребность в контингентах, вооруженных оборонительными доспехами и наступательным оружием ближнего боя, способных атаковать и побеждать противника в рукопашной схватке. Там, где эта общая тенденция превращалась в необходимость из-за того, что противник имел сильную пехоту, – там появлялись катафрактарии. Задачу облегчала близость культуры кочевников, их постоянные контакты и перемещения, тесные связи с земледельческими областями Средней Азии и Ирана. В результате с любой новинкой военного искусства могли познакомиться и перенять ее на очень обширной территории.

В Иране тяжеловооруженная кавалерия оставалась главной силой войска и в сасанидское время. В сасанидском войске тяжеловооруженных всадников было гораздо больше, чем в парфянском. Они вербовались из "свободных", экономическое положение которых было различным. Часть их находилась в феодальной зависимости от представителей высшей знати, часть была мелкими землевладельцами, другие – свободными крестьянами (53). Роль легкой кавалерии относительно уменьшилась. Значение пехоты было весьма невелико. "Пехотинцы…, – пишет Аммиан Марцеллин (XXIII, 6, 83), – несут службу обозных. Вся их масса следует за конницей, как бы обреченная на вечное рабство, не будучи никогда вознаграждаема ни жалованьем, ни какими-либо подачками". Регулярного войска в сасанидской армии не было, за исключением царской стражи. И в этом отношении продолжалась старая парфянская традиция. Военная реформа была проведена только в царствование Хосрова I Аноширвана (531-579 гг.), когда впервые было создано регулярное войско, состоящее из тяжелой кавалерии, получавшей от царя жалованье (54).

Тяжеловооруженная конница катафрактариев оказала большое влияние на военное искусство римлян и даже на состав их войска. Для борьбы с нею вырабатываются специальные тактические приемы (Arr., Tact. 4, 7; 11, 1). Но этого оказывается недостаточным. В римской императорской армии постоянно растет удельный вес кавалерии, в том числе и тяжеловооруженной. Особенно активен этот процесс во II-III вв. н. (55). Первоначально конные формирования в римской армии рекрутировались из варваров или жителей восточных провинций И

www.ronl.ru

Доклад - Военное и военно-морское искусство во время героической обороны Порт-Артура

Генерал-майор А. И. Сорокин

Роль военно-морских сил

С потерей Порт-Артура Россия проиграла войну. Пока русская эскадра не была уничтожена, пока крепость отвечала ударом на удар, японцы не были уверены в успешном исходе войны, ибо эскадра Рожественского, идущая из Балтики, могла появиться в Желтом море и, соединившись с порт-артурскими кораблями, изменить обстановку на море в пользу русских. Японские армии, находившиеся в Манчжурии, могли быть отрезаны от Японии. Опасаясь этого, главная ставка в Токио не “жалела резервов для пополнения осадной армии Ноги, направляя ему.лучшие формирования, наиболее подготовленные в военном отношении.

Осуществляя блокаду крепости, японцы не считались с потерей своих боевых кораблей, в том числе броненосцев, потому что главной целью они считали Порт-Артурскую эскадру, уничтожение которой окупало потери и обеспечивало победоносное окончание войны.

Порт-Артур пал на 329-й день после начала войны, в ходе которой; он сыграл выдающуюся роль. На подступах к крепости была перемолота стотысячная армия японцев; русский флот и гарнизон приковали к себе почти весь флот неприятеля. Оборона Порт-Артура дала возможность Куропаткину сосредоточить в Манчжурии армию, превосходившую по количеству войск японскую.

Немалую роль в падении Порт-Артура сыграли стратегические ошибки, неподготовленность крепости и эскадры к войне, неспособность и нерешительность командования, граничащие с трусостью и изменой, бездарность большинства царских генералов и адмиралов, несогласованность морских и сухопутных планов ведения войны.

Негодной оказалась организация армии и флота. Между ними не было тесного взаимодействия. Во взаимоотношениях между морским и сухопутным командованием в Порт-Артуре по существу царила полная неразбериха. Приморская крепость, вместо того чтобы быть подчиненной командующему Тихоокеанским флотом, была подчинена командующему Маньчжурской армией, хотя прямой связи с ней она не имела и только косвенно оказывала ей содействие, отвлекая на себя часть неприятельских сухопутных сил.

Среди высшего командования отсутствовали единые взгляды на ведение войны. Военный министр Куропаткин, за год до войны решительно выступавший против ассигнований на Тихоокеанский флот перед самой войной резко изменил свои взгляды, считая необходимым усиление флота для ограждения русских интересов на Дальнем Востоке, но что-либо реальное сделать было уже поздно. В начале войны Куропаткин в роли командующего Манчжурской армией вновь изменил свое отношение к флоту. Он считал, что так как флот своих задач не выполнил и японцы высадились на материк, нужно отступать в глубь Манчжурии до тех пор, пока из России не подойдут войсковые соединения и не решат в открытом поле исход войны. Куропаткин, видимо, не понимал, что потеря преобладания сил на море была по существу проигрышем войны. В дневнике за 14марта им записано: “Между прочим, я высказал адмиралу Алексееву мнение, что никакой беды не вижу во вторжении японцев в Маньчжурию и в пресечении ими связи с Порт-Артуром. Они ослабят себя, уйдя от своей базы, а мы будем усиливать себя с каждым днем”.

Адмирал Алексеев первостепенное значение придавал флоту. Главной задачей армии он считал выручку Порт-Артура, после чего приведенная в боевое состояние эскадра могла бы, по его мнению, снова начать борьбу за господство на море.

Таким образом, взгляды двух высших начальников на ведение войны были различны, оба они решали вопрос ведомственно, узко, не понимали роли сухопутных сил и флота при решении больших задач войны. Из-за этого был допущен ряд грубейших ошибок, ускоривших падение Порт-Артура и способствовавших проигрышу войны:

1) отступление без упорного сопротивления от реки Ялу на Ляоян в начале войны дало возможность неприятелю высадить 2-ю армию Оку в западной части Желтого моря в районе Бицзыво без противодействия и без потерь; эта армия отрезала Порт-Артур от войск Куропаткина;

2) оставление без упорной борьбы Кинчжоуской позиции и отход войск к Порт-Артуру отдали в руки японцев порт Дальний, через который противник в течение всей войны снабжал всем необходимым армии Оку и Курски, действовавшие против Куропаткина, и в течение семи месяцев питал армию Ноги, действовавшую против Порт-Артура;

3) неподготовленная, проведенная Куропаткнным в угоду общественному мнению, операция по выручке Порт-Артура и неудачный бой корпуса Штакельберга под Вафангоу не только не помогли крепости, но даже ухудшили ее положение: Куролаткин раскрыл свои планы; японцы поняли, что это была демонстрация и русские выручать Порт-Артур не будут.

Порт-Артур как приморская крепость, несмотря на упорную оборону, не обеспечил безопасности флоту, а этот последний из-за бездарности командования не сумел прорвать блокаду и отдал все свои ресурсы для обороны крепости. Флот погиб не в открытом морском бою с противником, а защищая свою базу. В Порт-Артуре еще раз на практике подтвердилось то положение, что защищать свою базу флот должен путем борьбы с флотом противника в открытом море, а не в гавани, обороняясь от противника с суши, под прикрытием береговых батарей.

Порт-Артур стоил противнику колоссальных жертв. Японская армия, действовавшая на Квантунском полуострове против русской крепости, начиная от высадки в Бицзыво и до конца осады, потеряла убитыми, ранеными и выбывшими из строя по болезни свыше 110тысяч человек, из них до 10тысяч офицеров.

За время осады японцы ежедневно теряли в среднем до 600человек, или около трех рот. Многие из военных авторитетов считают потери японцев больше официально сообщенных, так как в них не учтены легко раненные.

Потери противника на море по приблизительным подсчетам составили пять тысяч матросов и офицеров, из них до двух тысяч убитых и утонувших (“Иосино” — 319человек, “Хацусе” — 492человека, “Такасаго” — 274человека, на судах, участвовавших при закупорочных операциях, — до 300человек и т.д.).

Ощутительные потери понес флот и в корабельном составе. 4января 1905г. вице-адмирал Того в донесении в главную ставку сообщал: “… В течение длинной блокады была постоянная опасность от неприятельских мин заграждения и плавучих мин… Сначала мы потеряли “Мияко”, “Иосино”, “Хацусе”, “Яшима”, “Осимо”, “Акацуки”, “Каймон”, а позже “Хаядори”, “Хайен”, “Атаго”, “Сайен” и “Такасаго”.

Того в донесении не назвал многих погибших миноносцев и умолчал о броненосцах, крейсерах и других судах, которые были серьезно повреждены (“Сиракумо”, “Чидори”, “Чиода”, “Миказа”, “Цусима”, “Асахи”, “Акаси” и.многие другие). Не упомянул Того и о двух десятках транспортов, погибших у Порт-Артура во время закупорочных действий.

Немалый урон понесли и русские. В гарнизоне крепости, состоявшем в мае 1904г. из 41938человек (без моряков), за время осады с мая по декабрь было убито и умерло от ран и болезней 9578солдат и офицеров.

По сведениям главного хирурга 3-го армейского Сибирского корпуса Б.Гюббенета, общее число погибших порт-артурцев достигает 12657человек, из них убитых было 5393, умерло от ран 2433, умерло от болезней 1508, пропало без вести 1087, умерло в госпиталях Порт-Артура в течение месяца после капитуляции 1567, умерло при следовании в плен 40 и умерло в плену 350человек.

Много погибло и русских моряков. Из 11028человек, составлявших команды кораблей и береговых частей Тихоокеанского флота, выбыло из строя 7744, т. е. примерно 70%; из них было убито 2939 (в том числе потери во Владивостоке и Владивостокском отряде крейсеров).

Так за отсталость царской России народ расплачивался своей кровью. Русский народ не хотел войны, но солдаты и матросы в условиях осажденной крепости дрались стойко и упорно. В Порт-Артуре русский “народ остался тем же, каким он проявил себя на Малаховом кургане, на Багратионовых флешах Бородина, в десятках войн под знаменами Суворова, Кутузова, Ушакова, Нахимова”.

Основной силой, обеспечившей сопротивляемость Порт-Артура, были русский солдат и матрос. Несмотря на бесправие и жестокую дисциплину, царившую в царской армии и флоте, русские матросы и солдаты тем не менее проявили при обороне крепости высокие боевые качества.

Осада и оборона Порт-Артура подтвердили важное стратегическое значение приморских крепостей в ходе войны и их живучесть. Но опыт борьбы подтвердил и то, что как бы героически ни сражались защитники приморского города-крепости — солдаты, матросы и офицеры, — но если нет взаимодействия между армией и флотом вообще, между гарнизоном крепости и полевой армией в частности, крепость, осажденная с суши и блокированная с моря, не может устоять против превосходящих сил противника и будет им взята.

В начале XXвека в связи с мощным развитием промышленного производства, с появлением новых средств военной техники, т.е. в условиях начинавшегося машинного периода войны, в корне изменилось оружие нападения и прежде всего увеличилась разрушительная сила осадной артиллерии. В то же время кардинально усилились и средства обороны: инженерное искусство, мощность крепостной артиллерии. Место мешков с песком занял цемент и т.д. Порт-Артур был укреплен несравненно лучше, чем Севастополь 1854-1855гг., но, как показала оборона, и он имел много недостатков, которые в известной степени облегчили противнику осаду и, с другой стороны, ослабили обороноспособность и сопротивляемость крепости.

Осада и оборона Порт-Артура внесли много нового в военное искусство.

Применение японцами мощной гаубичной и дальнобойной артиллерии, скорострельной артиллерии и пулеметов давало им возможность, сосредоточив огневую мощь своего оружия на узком участке, прорвать линию оборонительных сооружений крепости и выйти в глубину обороны. Японцы этого не сделали, не сумели разумно использовать своих преимуществ. Но опыт борьбы все же показал, что линейное расположение на местности основных оборонительных объектов (форты, укрепления и т.д.) свой век отжило, что мощные оборонительные сооружения нужны не только на переднем крае, но главным образом в глубине обороны.

Применение японцами дальнобойной артиллерии потребовало выноса передовых позиций крепости на расстояние не меньшее, чем дистанция огня осаждавшего (12-15км), в противном случае крепость, где обычно сосредоточены органы командования, штабы, службы обеспечения, резервы, склады боевых припасов и продовольствия и другие важные объекты, не будет гарантирована от постоянного огневого воздействия противника. Так и было в Порт-Артуре.

В связи с неизмеримо возросшей пробивной силой навесно падающего снаряда крупнокалиберной гаубицы после войны по-новому встал вопрос об устройстве бетонированных долговременных огневых сооружений, в частности перекрытий фортов, сводов в казематах, о качестве бетона и т.д. Существовавшие бетонированные сооружения не выдержали экзамена в борьбе с новой мощной артиллерией.

Оборона Порт-Артура подтвердила старое положение о том, что приморская крепость должна быть защищена в одинаковой степени сильно от нападения противника как с суши, так и с моря. Артиллерия приморского фронта должна иметь круговой обстрел, т.е. вести огонь и по кораблям противника в море и по его войскам, наступающим на сухопутном фронте. Противнику выгоднее захватить крепость с суши, в этом случае ее гарнизон отрезается от страны и полевой армии, для противника появляется возможность относительно длительного воздействия на оборону, наконец, он получает возможность накопить силы и средства для штурма и нанести удар внезапно и на выгодном для себя, но не известном для обороняющегося, направлении.

Этот ценный вывод из опыта русско-японской войны не был в достаточной степени учтен воюющими государствами в первой и второй мировых войнах (Циндао, Гонконг, Сингапур и др.).

Использование береговой артиллерии на приморском фронте Порт-Артура против броненосных сил противника не дало результатов; при всех своих преимуществах она не обладала достаточной дальностью стрельбы. Корабли противника с большого расстояния безнаказанно расстреливали объекты крепости с моря.

Это после, войны было учтено всеми государствами, имевшими береговую оборону, которая с тех пор стала оснащаться новейшей современной артиллерией.

Порт-Артур был последней из приморских крепостей, в которой стационарная артиллерия располагалась на открытых позициях, где по-настоящему не применялась маскировка. Мощность, скорострельность и меткость артиллерии противника заставили заковывать батареи в железобетон и маскировать их.

В деле управления артиллерийским огнем крепостной стационарной артиллерии оборона дала следующие выводы:

управление огнем должно быть централизовано;

командные пункты батарей должны располагаться вне огневых позиций;

наблюдательные посты следует выбрасывать на впереди лежащие высоты (в условиях пересеченной местности).

Опыт войны показал, что для того, чтобы успешно и своевременно маневрировать огневыми средствами и войсками по внутренним направлениям, приморская крепость, находящаяся на пересеченной местности, должна иметь хорошие дороги, в достаточной степени замаскированные со стороны противника. Порт-Артур таких дорог не имел.

Военно-инженерное дело со времени героической обороны Севастополя ушло далеко вперед, но в царской армии оно явно недооценивалось. Хотя теоретически были разработаны новые средства и приемы борьбы, но практически в Порт-Артуре сделано было слишком мало. Достаточно сказать, что даже шанцевый инструмент защитники изготовляли сами, кустарным способом, а для минно-взрывных работ и для снаряжения фугасов и мин русские саперы добывали взрывчатые вещества из неразорвавшихся снарядов противника и вытраленных на море мин. Отсутствовала и надлежащая организация; так, минно-подрывная или, как ее называли, “фугасная” команда в крепости состояла из саперов-подрывников, артиллеристов, минеров, стрелков и даже железнодорожников. При всем этом следует отметить, что в Порт-Артуре русские саперы впервые в истории войн применили ток высокого напряжения в проволочных сетях заграждения...

При обороне Порт-Артура были применены пулеметы — новое грозное оружие, но пулеметов было мало и использование их было налажено плохо, а позднее почти все они были уничтожены артиллерийским огнем противника.

В течение всей осады применялись ручные гранаты как новое эффективное оружие ближнего боя. В условиях крепостной войны, сильно пересеченной местности, большого количества искусственных укрытий и мертвых пространств часто единственным средством воздействия на живую силу оборонявшихся и наступавших являлись гранаты. Порт-артурцы организовали производство этого оружия в осажденной крепости, но массовое его изготовление не могло быть налажено.

Оборона Порт-Артура, считая со дня тесного обложения крепости, продолжалась 156дней. Несмотря на то, что на протяжении всего этого периода японцы имели превосходство в живой силе (к концу осады оно было пятикратным), располагали мощной осадной артиллерией, обильно снабжаемой снарядами, а с моря повседневно действовал их флот, — им не удалось в открытом бою одолеть русского солдата.

В августе японцы совершенно безуспешно штурмовали крепость как обычную полевую укрепленную позицию; в сентябре-октябре они широко развернули инженерные работы, подвели сапы вплотную к фортам и укреплениям и снова атаковали, но опять, понеся огромные потери, ничего не достигли: в ноябре войска противника подземными ходами проникли во рвы фортов и еще раз безуспешно штурмовали. Генерал Ноги был вынужден пойти на последнее средство — прокладывать минные галлереи непосредственно под форты и взрывать их.

Английский корреспондент Эллис Бартлетт, находившийся при армии Ноги и наблюдавший гигантскую битву под Порт-Артуром изо дня в день в продолжение всего периода осады, писал:

“История осады Порт-Артура — это, от начала до конца, трагедия японского оружия; только история осады, составленная по официальным документам главной квартиры, может раскрыть все тактические ошибки японцев, но подобная история едва ли появится в свет, пока настоящее поколение не сошло со сцепы”.

Такой истории не появилось. Составленное японским морским генеральным штабом официальное описание войны пристрастно и необъективно, оно умышленно искажает истину.

Тот же Бартлетт дал совершенно верную оценку военного искусства японцев, осаждавших Порт-Артур: “ни в области стратегии, ни в области военного искусства не было проявлено со стороны японцев ничего выдающегося или особенно замечательного. Все ограничивалось размещением тысяч людей в возможно близком к неприятельским позициям расстоянии и вызовом их для атаки через известные промежутки”.

Осада Порт-Артура не принесла славы японскому оружию. Крепость не была взята, об этом заявил и сам генерал Ноги в письме генералу Тераучи, написанном после осады: “… Единственное чувство, — писал он, — которое я в настоящее время испытываю, — это стыд и страдание, что мне пришлось потратить так много человеческих жизней, боевых припасов и времени на недоконченное предприятие”.

Следовательно, не военное искусство японцев при явном их материальном превосходстве решило участь крепости, а главным образом бездарность и прямое предательство царских генералов Стесселя, Фока и других.

Русско-японская война — первая крупная война в эпоху парового флота с участием сильно вооруженных и оснащенных техникой кораблей. Порт-артурский период войны дал мощный толчок развитию военно-морского искусства.

Все государства, имевшие военные флоты, в разной степени учли опыт войны на море; в результате и в кораблестроении, и в вооружении, и в тактике ведения морского боя произошли коренные изменения. В России особенно поучительные выводы из опыта морской войны (главным образом в проектировании новых типов боевых кораблей) сделал наряду со многими другими участник обороны Порт-Артура корабельный инженер Н.Н.Кутейников. Изучая и ежедневно наблюдая боевую деятельность флота, он пришел к заключению, что в дальнейшем следует строить корабли, имеющие только одно специальное назначение. Универсальность некоторых типов кораблей во время войны себя не оправдала и принесла только вред, так как приводила к загромождению корабля и увеличению его водоизмещения в ущерб скорости, запасу топлива и бронированию: оказалось, например, что броненосцам совершенно не были нужны малокалиберная артиллерия и пулеметы. Кутейников разработал и предложил следующие тактико-технические данные для вновь строившихся боевых кораблей.

После войны эти выводы были во многом учтены кораблестроителями в России и за границей. Если броненосец порт-артурской эскадры “Ретвизан” имел водоизмещение до 13000т., скорость 18,5узла, артиллерию: 4 — 12-дюймовых, 12 — 6-дюймовых, 20 — 75-миллиметровых орудий и 38 разных мелких калибров и броню борта толщиной до 200мм, то спущенный на воду в 1906г. английский корабль “Дредноут”, построенный с учетом опыта русско-японской войны, имел водоизмещение до 18000т., скорость 21узел, артиллерию: 10 — 12-дюймовых орудий в пяти башнях и 24 — 120-миллиметровых и броню борта до 275мм.

Однако “Дредноут” не сделал революции в кораблестроении: это был более мощный броненосец, и только. Переворот сделали русские линейные корабли типа “Севастополь”, вошедшие в строй в начале первой мировой войны. Их водоизмещение достигало 24000т, скорость 25узлов, вооружение 12 — 12-дюймовых и 16 — 120-миллиметровых орудий, броня на башнях до 12дюймов, бортовая — до 229мм; мощность механизмов превышала мощность “Ретвизана” примерно в три раза и составляла 42000лошадиных сил. Русские линейные корабли имели линейное расположение главного калибра артиллерии, трехорудийные башни, бронирование было двухслойным, толщина брони увеличена, ею покрывался весь надводный борт, корабль имел сплошные водонепроницаемые переборки, доходящие до верхней палубы. Линейный корабль был впервые построен в России на основе боевого опыта и теоретической мысли выдающихся русских кораблестроителей А.Н.Крылова, И.Г.Бубнова и др.

Война на море подтвердила положение, что корабельная артиллерия — основное оружие флота решает исход морских сражений. Исходя из этого, были пересмотрены дальность и мощность огня корабельной артиллерии; если русские корабли в мирное время стреляли на дистанциях до 15-25 кабельтовых, то во время войны дистанция стрельбы увеличилась в среднем до 40кабельтовых. Это потребовало увеличения на броненосцах и крейсерах дальнобойной крупнокалиберной артиллерии за счет уменьшения средних и изъятия малокалиберных орудий. Если довоенные линейные корабли имели артиллерию четырех и более разных калибров, то после войны вновь вступавшие в строй корабли вооружались артиллерией преимущественно двух типов: главной крупнокалиберной, дальнобойной для эскадренного боя и среднекалиберной, так называемой противоминной артиллерией, предназначенной главным образом для отражения атак миноносцев.

Война на море показала исключительно важное значение скоростей. Превосходство хода позволяло навязывать противнику невыгодные условия в маневрировании, в дистанции боя и т.д. Тихоходная русская Тихоокеанская эскадра при встречах с противником всегда ставилась им в невыгодные для боя условия: против солнца, ветра и т.д.

После войны началось совершенствование механизмов; от поршневого двигателя флоты начали переходить к более мощному и эффективному турбинному двигателю.

Совершенно изменился характер войны на море. Она стала непрерывной, повседневной и напряженной. Это в основном объясняется появлением в массовом масштабе нового оружия — мин и торпед. Корабли погибали не в открытом бою в море с противником, а на минах даже у своих баз, поражались торпедами ночью в местах стоянки флота. Поэтому стала необходимой постоянная разведывательная и позорная служба, повседневное траление фарватеров и рейдов, постоянная боевая готовность всего флота. Это потребовало колоссальных ресурсов и сил личного состава.

Обе воюющие стороны широко применяли минное оружие. На минах, как известно, погибли лучшие броненосцы: русский “Петропавловск”, японские “Хацусе” и “Яшима”; кроме того, на минах японцы потеряли три крейсера, четыре канонерские лодки, один корабль береговой обороны и несколько миноносцев. В русско-японской войне мина заграждения стала более широко применяться не только для целей обороны прибрежных районов, но и для целей нападения. Русские моряки приобрели во время русско-японской войны ценную практику траления мин. С тех пор они считались лучшими в мире мастерами минного дела.

В Порт-Артуре впервые в истории траление получило организацию, так называемый “тралящий караван”, который имел основной задачей вывод эскадры в море через минные заграждения противника. Впервые были приспособлены для траления миноносцы, катера и мелкие портовые суда.

Много нового внесла война в морскую тактику, особенно в маневрирование. Появился так называемый “маневр охвата”. Теоретически его разработал вице-адмирал Макаров.

Маневрирование, обеспечивающее сосредоточенный огонь по концевым кораблям противника, было принято после войны во всех флотах за образец тактики в морском сражении и нашло широкое применение в первой мировой войне.

В боевой подготовке кадров русский Тихоокеанский флот имел много недочетов, выявившихся в ходе войны. До войны на кораблях обучали стрельбе только комендоров, во время войны после гибели или ранения их некем было заменить, так как замена не готовилась; артиллеристов мало тренировали в быстром заряжании орудий, отсюда недостаточная скорострельность; стрелять обучались на спокойной воде, а сражаться пришлось при всякой погоде; учились стрелять по щитам, освещенным солнцем, вести бой пришлось в пасмурную погоду и даже ночью; в мирное время стреляли по неподвижным или чуть двигавшимся целям, а в бою встретились с быстроходными кораблями противника; учились стрелять на коротких дистанциях, а во время войны они оказались в два-три раза большими; до войны не учились стрелять “по площадям”, а в целях экономии снарядов вели медленный огонь с изменением целиков, прицелов и углов возвышения орудий почти после каждого выстрела.

Указанные недочеты не были устранены до конца войны. Пренебрежение боевым опытом, неумение да и нежелание большинства бездарных царских адмиралов и командиров кораблей изучать тактику противника и противопоставлять ей более совершенную тактику — были одной из многих причин неудачных действий русского флота.

www.ronl.ru

Смотрите также

• 
  Реферат князь игорь по истории
• 
  Реферат здоровое питание 3 класс
• 
  Методы воздействия на пзп реферат
• 
  Реферат трансформаторы тока и напряжения
• 
  Реферат на тему цветная металлургия
• 
  Реферат комплименты в деловом общении
• 
  Музыкальное искусство казахского народа реферат
• 
  Реферат на тему профилактика ожирения
• 
  Реферат на тему брюшной тиф
• 
  Реферат италия на английском языке
• 
  Методы диагностики психических состояний реферат