Реферат Шарль де Голь курсовая. Реферат голль де шарль

Реферат Шарль де Голь курсовая

Введение.22 ноября 2000 года отмечалась 110-я годовщина со дня рождения Шарля де Голля, по праву принадлежащего к  выдающимся государственным деятелям XX столетия. Уникален тот факт, что он дважды в критические периоды истории Франции оказывался на вершине власти и оба раза неординарными действиями выводил страну из кризиса. Но этого недостаточно для того, чтобы объяснить феномен, присущий очень немногим историческим личностям – де Голль – одна из них, - а именно растущий интерес к нему и его деятельности во Франции  и в не ее. Ю.В. Дубинин пишет в своей статье[1], что это явление связано с тем, что целый ряд высказанных им идей, которые он осуществлял при жизни, сохраняют своё значение и в наши дни.

История Франции в последние пятьдесят лет неразрывно связана с именем генерала Шарля де Голля. Жизнь этого замечательного человека, выдающегося политического и государственного деятеля и тесно переплелась с судьбой его страны и народа. Своей деятельностью де Голль наложил значительный отпечаток на весь ход политического развития военной и послевоенной Франции и внес огромный вклад в политическую историю французского государства в современную эпоху. В этом заключается актуальность темы работы. Проанализировав статьи и книги о французском государственном деятеле, а их написано очень много, они изданы и в России на русском и французском языках. Цель работы: почему все достижения Франции того периода связаны с его именем. Для достижения цели были поставлены следующие задачи:

1)     какой вклад внёс Шарль де Голль в историю своей страны

2)     почему движение во Франции получило название «голлисткое»[2] и какова его идеология.Идеология голлизма стала основой государственной политики во Франции. Самое главное – это принятие Конституции 1958 года. Для нас будущих юристов, этот момент представляет определенный интерес. По этой Конституции управляется Франция и сегодня. И никто из президентов, стоявших потом у власти в стране не ставили под сомнение основной закон страны, предложенный де Голлем. Так, идея человека, которого уже нет среди живущих, пережила его, прочно вошла в жизнь одной из ведущих стран Европы и постоянно напоминает о нём. Вклад русских исследователей в историографию голлизма весьма скромный. В нашей стране издано несколько книг и серия статей, специально посвященных де Голлю. Это – ученые – историки: М. Молчанов, Ж. Ибрашев, Н. Наумова, Г. Новикова и  В. Чернеги. Источниками работы послужили книги М.Ц. Арзаканяна, Н. Молчанова, статьи Ю.В. Дубинина.

I. Истоки голлизма и голлистских движений.1. Шарль де Голль до второй мировой войны.

1.1. Детство и юность будущего президента.    

    Шарль де Голль родился 22 ноября 1890 года. За двадцать лет до этого во Франции рухнула Вторая империя и установилась Третья республика. В 1875 году была принята новая Конституция, закрепившая законодательную власть за двух палатным парламентом – Сенатом и Палатой депутатов. Постепенно утверждался новый буржуазно республиканский строй. В 1879 году государственным национальным гимном Франции была признана «Марсельеза». Еще через год в день взятия Бастилии – 14 июля – был объявлен общенациональным праздником. Франция была одной из самых передовых стран Западной Европы. Особенно это касалось науки и культуры. Большие успехи были достигнуты в области физики, химии, медицины. Отец будущего президента был преподавателем философии колледжа иезуитов, и потому в семье, естественно, царил культ восторженного патриотизма, давних традиций, национальной гордости.[3] В семье часто с грустью говорили о поражении Франции во франко-прусской войне. Шарль де Голль запомнил рассказ матери об отчаянии, которое она испытала в детстве, увидев своих родителей, плакавших при известии о капитуляции в 1870 году армии маршала Базена. Анри де Голль часто водил детей на прогулки по историческим местам Парижа, рассказывая по пути о самых славных эпизодах истории Франции. Юный Шарль де Голль восторженно проникался чувством патриотической гордости. Уже в раннем детстве он узнал о своих предках, на протяжении веков помогавшим королям «создавать» Францию. Активную духовную деятельность развела бабушка Шарля – Жозефина Мэйо. Она написала много книг, издавала так же журнал «Семейная переписка». Ревностная католичка, она тем не менее проявила необычную широту взглядов. В своем журнале Жозефина напечатала одобрительные комментарии к некоторым сочинениям социалиста Прудона.

В этой семье было три сына. Шарль стал историком, написавшим труд «Кельты в XIX веке». Второй сын приобрел известность как энтомолог своим «Каталогом перепончатокрылых Франции», в котором описал пять тысяч видов ос и пчел.[4]   Судьба третьего сына Анри, сначала была неопределенной. Участник войны с Пруссией, допущенный в военно – инженерную Политехническую школу, он отказался от карьеры офицера, предпочел должность мелкого чиновника в префектуре департамента Сена, там он тоже долго не работал, и в конце концов стал преподавателем религиозной школы. Он обучал литературе, философии, и математике.

Анри де Голль женился на своей кузине, таким образом породнив свой род с промышленной буржуазией севера. У них родился, как мы упоминали в начале[5], сын 22 ноября 1890 года, очень подходящий для будущего политического деятеля. Многие считали, что Шарль де Голль по своему характеру был портретом матери: та же чувствительность скрытая под ледяной маской невозмутимости, тот же темперамент, в котором смешивались уравновешенность и нервозность,  та же внезапная вспыльчивость[6].  Что касается мировоззрения, культуры, манеры мышления, то он – сын своего отца. Уклад семьи был религиозным. Тоска по прошлому, особенно по монархии, надежды на восстановление которой рухнули, создавала в семье настроение некоторой отчужденности от окружающей жизни.

14 июля – день взятия Бастилии – не признавался законным торжеством. Национальным праздником считали больше день памяти Жанны д’Арк. События политической жизни встречали одобрение только в том случае, если речь шла о каком либо намеке на возрождение «истинного величия» Франции. С восторгом отнеслись родители Шарля к приезду в Париж в 1896 году русского императора Николая II. Союз с Россией обещал успех в назревавшей войне с Германией. Только два института французского общества считались в семье Анри де Голля достойными уважения и доверия – армия и церковь. С раннего детства Шарлю внушали, что по воле счастливого случая он – продолжатель славного в прошлом, хотя и увядшего генеалогического древа рода де Голлей. Когда речь заходила о Столетней войне и событиях, ей подобных, детям внушали, что людям такого происхождения, никогда не следует изменять своей исторической миссии, состоящей в том, чтобы хранить высокий духовный облик нации, быть опорой патриотизма и католической веры. Вот к чему сводилось воспитание будущего генерала. Он рано осознал свою принадлежность к подлинной элите, признанной самим богом быть солью земли и составлять когорту избранный[7]. Ему внушали, что он принадлежал к самой вышей общественной группе – дворянству. Но сознание   своего благородного происхождения психологически ведет к тому, что человек хочет быть знатным и стремиться к власти. Шарль учился в иезуитском колледже на улице Вожирар. Но отцы – иезуиты не преуспели в обуздании его характера. Речь не идет о том, что он отвергал глубоко консервативную, а точнее реакционную идейную сущность образования, которое давал колледж. Религия была для него привычной с детства. Дело обстояло в том, что система мелочной регламентации, не обоснованной не какой логикой, необходимость безропотно подчиняться всему, что предписано, оказались для него непереносимыми. Шарль любил читать, особенно исторические книги, французы вообще любят историю и гордятся прошлым своей страны[8].

В 1907 году отец посылает сына учится в Бельгию. Он занимается в специальном математическом классе и обнаруживает большие способности к математике. Преподаватели советуют юноше в Политехническую школу, но Шарль поступает в военное училище. Этот выбор является результатом размышлений о судьбе родины и своем жизненном пути, закономерным плодом его духовного развития. Итак, его мечта сбылась, так думали многие, то был принят в военное училище. Но в действительности все оказалось не таким идиллическим. Почти век после Наполеона французская армия не одерживала каких-либо побед. Зато бессмысленных провальных преступлений и авантюр на ее счету было не мало. Пятном лежало на ней позорное поражение в войне 1870 года, символизируемая словом «Седан». А потом кровавая расправа над парижскими патриотами – коммунистами сделала армию палачом народа. Традиционное для Франции обожание армии, мундира, знамени сменилось недоверием и призрением. Поэтому немногие, подобно Шарлю де Голлю, сохранили веру и надежду.

Шарль де Голль считал, пишет Н. Молчанов в своем исследовании[9], весьма сомнительной системы, согласно которой, чтобы научиться командовать надо научиться подчиняться. Он был более склонен к мысли о том, что судьба наделяет каждого достойной его участью. Итак, можно сделать следующие выводы: что само семейное воспитание, уклад семьи, вера в религию повлияли на формирование характера и мировоззрений юного Шарля де Голля. 

       II. Шарль де Голль и объединение французского народа.

2. Послевоенный период.

Жизнь и деятельность генерала де Голля можно рассматривать и оценивать в трех аспектах, пишет в своей работе М.Ц. Арзаканян.[10] В первом качестве он предстает перед нами как личность – сначала военный, затем государственный деятель.

Второй аспект деятельности де Голля связан с голлистским движением во Франции. Он был его основателем и в течение почти тридцати лет бесспорным лидером. Первый этап движения начался в 1940 году, когда генерал создал в Лондоне организацию «Свободная Франция». Она ставила перед собой задачу освобождения родины от немецко-фашистских оккупантов и стала первым голлистским объединением.

Именно во время войны де Голль приобрел своих первых сторонников. Многие из них стали в последствии известными голлистами и прошли рядом с лидером весь его путь. 1947 год ознаменовал начало следующего этапа голлисткого движения. Генерал провозгласил создание Объединения французского народа. Основной целью оно ставило борьбу за власть и за отмену Конституции 1946 года. На протяжении шести лет существования голлисткому движению не удалось добиться своей цели. Оно находилось в оппозиции к режиму Четвертой республики, и постепенно его деятельность угасла.

 С возвращением де Голля к власти в 1958 году началось возрождение голлисткого движения. Голлисты объединились в новую большую партию Союз за новую республику. Сразу же она стала основной буржуазной политической организацией страны и в течении последующих десяти лет была главной правящей партией Франции. После отставки генерала и его кончины в 1970 году голлисткое движение не прекратила своего существования. Приемником де Голля стал Жордж Полениду. Вместе с ним голлисты еще четыре года находились у власти. Когда в 1974 году президентом республики был избран лидер «Национального центра независимых республиканцев» Валери Жискар д’Эстен, голлисткая партия так же входила в состав правящей коалиции. Она перешла в оппозицию только в 1981 году, после того как президентом стал социалист Франсуа Миттеран. Голлисткое движение в наши дни представляет собой значительную политическую силу, хотя уже двадцать лет существует без своего основателя.

И на конец, третий, очень важный момент в деятельности де Голля – это создание им идеологии голлизма, совокупности внутриполитических, внешнеполитических и социально-экономических воззрений. В ее основу легли взгляды генерала сформировавшиеся в его сознании еще до второй мировой войны. В основе внутриполитических взглядов голлизма лежит идея сильной устойчивой исполнительной власти. Во внешнеполитических взглядах главной стала идея «национального величия» Франции и независимого, направленного на отстаивание национальных интересов внешнеполитического курса. В области социально-экономической политики голлисты выступали с требованием реформы отношений между собственниками и трудящимися. Здесь следует остановиться остановится подробнее на организации «Свободная Франция», так как это послужило началом карьеры Шарля де Голля как политического деятеля. Война стала для генерала дорогой к политической карьере. Франция была оккупирована немцами а правительство заочно приговорила де Голля к смертной казни за «измену». Но генерала поддерживало английское правительство и оно объявило, что признает генерала де Голля как главу «Свободных французов». Шарль де Голль сформировал на территории Англии французские добровольческие военные силы. Это были сначала небольшие войсковые, части оказавшиеся в Англии: два батальона французской легкой дивизии, эвакуированной из Норвегии, три маленьких военных корабля и несколько офицеров. Сотрудничать с де Голлем выразили желание некоторые из гражданских лиц, находящихся в Англии. Среди них были бывший директор кабинета Поля Рейно Гастон Палевски, предприниматель Рене Плевен, банкир Пьер Дени, профессор Рене Кассен и другие. В течении летних месяцев сложилось ядро организации. Их девизом стали слова «Честь и Родина», а эмблемой - лотарингский  крест. Английское правительство предоставило де Голлю и его сторонником возможность два раза в день по пять минут проводить через лондонское радио вещание на Францию. Весть об основании генералом де Голлем организации облетела весь континент. В Лондон стали съезжаться французы, которых вторая мировая война застала на разных материках земли. 7 августа 1940 года генерал де Голль и Уинстон Черчилль Подписали соглашение относительно организации формирования и использования французских добровольческих сил в Англии. 27 октября 1940 гада де Голль выпустил Манифест относительно руководства французами во время войны. В нем он осуждал деятельность кабинета Петена, говорил о незаконности его существования. Де Голль заявил, пишет Азаникян Н.Ц. в своем исследовании[11], что от имени Франции осуществлять власть он будет с единственной целью защиты ее от врага. Во время войны у де Голля сложились особый стиль и манера держаться с окружающимися. По воспоминаниям современников[12] в этом отношении он следовал предписаниям, которые сам выработал и высказал в книге «На острие шпаги».

Он выслушивал мнения своих соратников, но редко с кем-нибудь советовался. Властность и высокомерие генерала часто вызывали недовольство. Но тем не менее де Голль твердо держался своей манеры поведения. С самого начала войны де Голль проявил себя искусным дипломатом. Свои отношения с Англией и США он стремился строить на основе равноправия и отстаивания французских национальных интересов. Генерал упорно доказывал союзникам, что возглавляемая им «Свободная Франция» является подлинной представительницей французского народа. Офицеры и солдаты постоянно принимали участие в военных операциях с союзниками. Сразу после начала в июне 1941 года Великой Отечественной войны де Голль от имени «Свободной Франции» высказался за восстановление связей с Советским Союзом. Советский Союз выступал за сплочение всех сил, борющихся против фашисткой Германии, и поэтому решил признать созданную де Голлем организацию. Соглашение с СССР укрепило позиции «Свободной Франции».

Уже в начале 1941 года де Голлю начали приходить известия о развитии движения Сопротивления на территории Франции. Об этом пишет в своей книге В.П. Смирнов[13]. Самую активную роль в нем играла Французская коммунистическая партия. Движение Сопротивление превратилось во внушительную действенную силу. В нем были представлены почти все слои французского народа. Де Голль проявив политическое чутье, решил взять под свой контроль эту силу и, если понадобиться, опереться на нее. Он поставил перед собой задачу объединить разрозненные силы Сопротивления вокруг «Свободной Франции». В связи с этим генерал выступил с рядом речей, где изложил программу возглавляемой им организации. Де Голль подчеркивал, что они хотят остаться верными демократическим принципам, и он начал отправлять во Францию особые «политические миссии».

Нелегким оказался его путь к власти. Его организация «Свободная Франция» вынуждена была бороться на два фронта, с одной стороны – быть всегда начеку с союзниками, с другой стороны – внутреннее правительство Франции. Союзники позаботились и о запасном варианте в лице генерала армии Жиро. И де Голль оказался перед фактом ловкой игры союзников за его спиной. Эта борьба длилась почти год, пишет подробно об этом   Смирнов В.П.[14]. Но проигрывать было не в характере де Голля. И он нашел путь к победе, ему помогло Французское  Сопротивление. Де Голль был очень умным политиком. Он понимал, что сразу устранить Жиро от руководства будет невозможно, поэтому они предложили создать правительственный орган, возглавляемый двумя председателями. И союзники и Жиро согласились. Таким образом был создан Комитет национального освобождения (ФКНО) это завершило важный этап в деле объединения французских патриотических сил против фашистской Германии. В поединке с Жиро де Голль вышел победителем, так как его противник явно уступал ему в политическом видении. Теперь все силы были направлены на то, чтобы быстрее освободить Францию от фашистских захватчиков. К концу 1944 года страна была освобождена.

Франция, как многие другие страны, вышла из войны истощенной, все было разрушено.

Был сразу принят закон о национализации. По нему в государственный сектор перешли угледобывающая промышленность, газовая промышленность, электроэнергетика, воздушный транспорт, авиапромышленность, автомобильные заводы «Рено», банки, страховые компании. Всем владельцам правительство выдало компенсации. Правительство де Голля восстановила профсоюзные свободы, увеличила заработную плату, утвердило оплачиваемые отпуска, а так же ввело систему семейных пособий для многодетных, страхование по болезни и тому подобное.

Итак, с окончанием войны закончился первый этап голлистского движения, в течение которого все действии де Голля и его сторонников были подчинены единственной цели – победе над врагом. 2.1. Распад и борьба за власть.

В апреле 1948 года в Марселе собрался I съезд Объединения французского народа. Он проходил в обстановке необычайного воодушевления. Две тысячи делегатов с восторгом приветствовали генерала де Голля. Об этом пишет в своей книге Н.Н. Наумова[15]. Де Голль пользовался огромной популярностью. Свыше 80% опрошенных французов высказало ему свое полное доверие. Вокруг личности генерала сложился образ «спасителя» и «освободителя» Франции. В области внешней политики Временное правительство выступало за союзные отношения с англо-саксонскими державами, но высказывалась и за союз с СССР.

В колониальном вопросе Временное правительство предусматривало сделать некоторые уступки местному населению: допустить его к административным должностям и предоставить ему ограниченное представительство во французиком парламенте. Важным событием послевоенной Франции стали выборы в Учредительное Собрание и подготовка новой конституции. Выборы отразили новую расстановку политических сил, решающее влияние на политической арене Франции приобрели три главных партии: Коммунистическая, Социалистическая, (СФИО) и МРП. Главой Временного правительства, включивших в себя представителей трех главных партий стал Шарль де Голль. Но после выборов он уже не чувствовал себя «единственным законным наследником», отмечает Н.Н. Наумова[16]. Республики. Воплощением новой законности стали правительственные партии. Учредительное собрание контролировало деятельность правительства. Это вызывало недовольство де Голля, утверждавшего, что парламентский контроль препятствует созданию и осуществлению «сильной власти»[17].

В конце 1945 года во время дебатов по военным кредитам де Голль принял решение уйти в отставку. 20 января он официально объявил о своем уходе с поста главы Временного правительства. Формальной причиной его отставки послужило требование большинства Учредительного собрания, вопреки проекту правительства, сократить военные расходы на 20%.  Де Голль, видимо, ожидал, что сразу же после отставки его попросят вновь возглавить правительство и тогда он сможет диктовать свои условия, сломить сопротивление парламента, осуществить пересмотр Конституции 1946 года. По свидетельству голлистов К. Мориака и П. Лефрана,[18] де Голль был убежден, что без него «дело не пойдет». И  полагал, что он незаменим. Но отставка де Голля не имела сколь–нибудь серьезных политических последствий. Партия МРП (Народно республиканское движение), называвшее себя «партией верности» де Голлю и объединявшая в своих рядах многих голлистов, не последовала за ним в оппозицию, вызвав его разочарование.

В итоге в начале в 1946 года де Голль оказался отстраненным от государственной власти и покинутым большинством своих сторонников. Он уже не мог рассчитывать и на широкую народную поддержку: только 40% французов были не довольны своей отставкой[19].

Сразу же после отставки де Голль покинул Париж и поселился в своем поместье. Но уже в июне 1946 года он вновь активно включился в политическую борьбу вокруг конституционного проекта, который был предложен Учредительным собранием и вынесен на референдум 5 мая 1946 года. Против проекта, разработанного коммунистами и социалистами, выступили МРП (Народно-республиканское движение), радикалы и все правые группировки умеренных. Он был отклонен незначительным большенством голосов.

В ноябре 1946 года Франции предстояло избрать первое Национальное собрание IV Республики. Накануне выборов активную политическую деятельность развернул Голлистский союз, учрежденный по инициативе      Р. Капитана в июне 1946 года. Сын известного юриста Рене Капитан был горячим почитателем генерала де Голля и его идей. О нем говорили, пишет Н.Н. Наумова[20], что он был еще больше голлист, чем сам де Голль. Но часть голлистов (К. Мориак, Ж. Бомель и др.) настороженно отнеслись к Голлистскому союзу. Они считали, что его деятельность и само название может скомпрометировать де Голля, который хотел выглядеть в глазах французов «представителем всей нации», а не руководителем одной из политических партий. Де Голль отказался поддерживать Голлистский союз, но не осудил его деятельность. Учреждение IV Республики и итоги выборов в Национальное собрание разочаровали де Голля. Компартия вышла на первое место и получило большинство мест в парламенте. МРП заняла второе место, на третьем месте были социалисты. Голлисты не нашли поддержки у избирателей; новая Конституция осуждаемая де Голлем, вступила в силу.

В конце 1946 года международная обстановка стала меняться. По вини сталинского руководства и наиболее агрессивных кругов англо-американского империализма была развязана «холодная война», наложившая глубокий отпечаток на всю систему международных отношений и внутреннее положение многих стан. С обострение международной ситуации осложнились взаимоотношения внутри французского правительства. Трех партийная коалиция оказалась непрочной. Уже в 1946 году политика партий, призванных осуществлять государственную власть в стране показала, что ни в одном вопросе они не могут прийти к единому мнению. Острый конфликт возник в правительстве в связи работы Московской сессии Совета министров иностранных дел, тогда французская делегация во главе с лидером МРП     Ж. Бидо открыто включилась в антисоветский фронт западных держав, в обмен на обещание англичан и американцев увеличить поставки Русского угля и оказать поддержку Франции в ее притязаниях на Саорскую область[21]. Коммунисты выступили с резкой критикой поведения французской делегации, а  социалисты и голлисты одобрили политику Бидо.

Новые споры в правительственной коалиции были вызваны колониальной войной в Индокитае, которую в конце 1946 года начало однопартийное правительство социалиста Л. Блюма[22]. Нужно отметить, что после отставки де Голля, страна находилась в тяжелом политическом и экономическом положении. Правительство не осуществляло контроля над ценами, на заводах началось рабочее движение за повышение зарплаты. В стране возник правительственный кризис. В такой обстановке премьер-министр Рамадье исключил представителей компартии под предлогом нарушения министерской солидарности. Этот шаг, отмечает Н.Н. Наумова[23], означал раскол трех партийной коалиции, отстранения от власти крупнейшей партии и крутой поворот вправо во всей внутренней и внешней политики Франции. Экономическое положение, как отмечалось выше, оставалось тяжелым. Промышленность восстанавливалась медленно. Положение трудящихся ухудшалось. Сообщение о массовых репрессиях в СССР, поддержка компартии политики Сталина, начало «холодной войны» вызвали взрыв антикоммунистических и антисоветских выступлений во Франции. Рост правых настроений при отсутствии влиятельной правой политической организации, недовольство социально-экономической политикой правительства Рамадье, стремление мелкобуржуазных слоев навести в стране порядок и иметь власть, способствовали появлению во Франции новой правой партии, инициативу создания которой взял на себя генерал де Голль.

Исследователи голлизма отмечают[24], что в конце 40-х де Голль опасался возникновения мировой войны и нового национального крушения Франции. Но Шарль де Голль должен быть во главе правительства и иметь свою политическую организацию, чтобы действовать на политику Франции. Де Голль возымел много сторонников среди членов парламента и в руководстве различных партий. Это были голлисты, вступившие по его совету в послевоенной партии. Де Голль воспользовался растущим в стране мятежом, смятением, и осуществил свой план создания нового политического объединения. Генерал и его сторонники предусматривали учредить новую партию в конце 1946 года и дать ей название «Объединение французского народа» (РПФ). Процесс формирования партии прошел несколько этапов. Сначала все сторонники этого движения были ознакомлены со специальной инструкцией, разработанной де Голлем. В ней он рекомендовал образовать в каждом департаменте голлистские организации, но воздержаться от приема в них коммунистов и реакционеров. Затем де Голль выступил на митенге в Стразбурге, где впервые публично заявил о намерении создать новую политическую организацию и изложил ее цель. Де Голль потребовал отмены Конституции 1946 года и прекращения игры партий. Он подчеркнул, что главная цель Франции – это достижение национального величия, он призывал французов объединиться. Сразу после его выступления был создан инициативный комитет по созданию РПФ, который регистрировал новых членов партии и вскоре в нее вступило уже 13 тысяч человек. В апреле 1947 года вышел в свет первый номер центрального печатного органа РПФ газеты «Этенсель». Итак, партия была создана, свои позиции по проблемам внутренней и внешней политики де Голль изложил на пресс-конференции 24 апреля 1947 года. Он выступил против любого вида диктатуры, за демократию на основе свободного референдума. Он осуждал классовую борьбу. Де Голль остался верен своим принципам. Но в партии господствовал культ вождя и она представляла собой типичный образец «вождистской парии»[25].

Но в тех условиях многопартийности создать партию было недостаточно, нужно было быть во главе государства, тем более что остальные партии («независимые республиканцы», «умеренные») пересмотрели свои взгляды в обстановке 40-х годов и частично обновили свои догмы и привели их в соответствие с новыми социально-политическими условиями, они выдвинули некоторые реформы в духе классового сотрудничества, они допускали возможность государственного вмешательства в экономику. Но подчеркнем, что политика голлистов коренным образом отличалась от существующей.

Советский союз теперь был для них агрессивной державой и они критиковали СССР за его политику, напомним, что в нашей стране царил сталинский режим и массовыми репрессиями уничтожались лучшие умы страны. В отношении национально-освободительного движения, деголлевцы предлагали предоставить свободу жителям колоний, право на участие в самоуправлении, и это должно было, по мнению де Голля, сплотить колонии вокруг Франции и способствовать росту ее авторитета в Европе.

Итак, делаем выводы, что необходимо ответить как положительные, так и отрицательные стороны политики Шарля де Голля и его новой партии в послевоенные годы. Де Голль проявил себя как мудрый и дальновидный политик в объединении французского народа. В своей избирательной компании он выдвинул лозунг – «Союз национального спасения», что было необходимо французскому народу в тот тяжелый послевоенный период. Голлисты сумели убедить французов, что только РПФ могла спасти республику, возродить ее экономическую мощь и политическое влияние в Европе. Самое важное – это проект новой Конституции с ее демократическими принципами, создание своего печатного органа – газеты.

В то же время она являлась буржуазной партией, идеология которой основывалась на правых идеях «сильной власти», была проникнута антикоммунистическими и антисоветскими настроениями и диктатуры одного вождя – Шарля де Голля. III. Возвращение к власти.3. Возрождение голлистского движения.

Одним из первых мероприятий, проведенных де Голлем после его прихода к власти была поездка в Алжир, пишет в своей книге М.Ц. Арзаканян[26]. Он отправился туда, чтобы «умиротворить» армию и ультра-колониалистов. Он был там три дня, ему был оказан теплый прием. На центральной площади города генерал выступил перед огромной толпой французов и алжирцев. Он произнес в своей речи заветные слова «французский Алжир» и все вокруг ликовали от счастья. Генерал остался доволен своей поездкой, и он приступает к работе над проектом новой Конституции. Над проектом работала так же группа высокопоставленных чиновников, текст на рассмотрение был передан так называемому Конституционному консультативному комитету, в который вошло около 40 человек.

Главное отличие Конституции 1958 года от предыдущей Конституции Четвертой республики заключалось в значительном расширении ею полномочий президента страны (исполнительной власти) за счет парламента (законодательной власти).

По конституции 1946 года право издавать любые законы всецело закреплялось за Национальным собранием[27]. По новой конституции Национальное собрание сохраняет исключительную компетенцию лишь в отношении законов, определяющих осуществление гражданских прав, гражданское и уголовное законодательство, судоустройство, налоговую систему порядок выборов. В таких важных областях, как оборона, организация и доходы органов местного самоуправления, образование, трудовое право Национальному собранию надлежит определить лишь «общие принципы»[28]. Все остальные вопросы решаются правительством и  администрацией в порядке осуществления распорядительной власти. Заседания парламента были ограничены двумя сессиями в год. По Конституции 1946 года кандидат на пост премьер- министра намечался президентом Республики. Он избирал членов своего кабинета и доводил его список до сведения Национального собрания. От него кандидат в премьеры должен был получить «доверие» по программе и политике, которую он намеревался проводить. «Доверие» выражалось публичным голосованием и простым большинством голосов. Вопрос о «доверии» существующему правительству мог быть поставлен в Национальном собрании премьер-министром. Кабинету могло быть отказано в «доверии» абсолютным большинством депутатов.

Согласно Конституции 1958 года, отказ в «доверии» правительству может иметь место в случае постановки самим премьером в Национальном собрании вопроса об ответственности правительства, т.е. о доверии по его программе или по заявлению по общей политике, либо в случае внесения, по крайней мере, одной десятой частью депутатов резолюции порицания. В обоих случаях правительству может быть отказано в «доверии» лишь абсолютным большинством голосов. Если резолюция порицания не собирает требуемого абсолютного большинства, то ее авторы  лишаются права вносить новую в течение данной парламентской сессии[29].

Новая Конституция предоставила очень большие полномочия президенту республики. Президент республики имеет право назначать премьер-министра и по его предложению – отдельных министров, возвращать принятые парламентом законопроекты на новое обсуждение. Президент может распускать (после консультации с премьер-министром и председателями палат) Национальное собрание и назначать новые выборы. Новая Конституция дает право президенту республики в чрезвычайных обстоятельствах брать всю полноту власти в стране в свои руки.

Отдельный раздел Конституции 1958 года регулировал статус французских колоний. Одна из статей гласила, что колонии Франции могли сохранять свой статус в составе Республики, и могут образовывать отдельные государства, т.е. французские колонии имели право на независимость. Конституция стала основой нового режима – Пятой республики. Основной закон страны, утвержденный в 1958 году, прошел испытание временем. (С самого начала V Республики только одно правительство Франции было отправлено в отставку с помощью вотума недоверия: это было правительство Жоржа Помпиду, в октябре 1962 года)[30]

Голлисты приложили все усилия, чтобы референдум принял новую Конституцию. Вся Франция была покрыта огромными афишами: «Да референдуму – да Франции»[31]. Министерство информации смонтировало документальный фильм, в котором рассказывалось обо всех правительственных кризисах Четвертой республики. В конце киноленты всех французов призывали ответить «да» на предстоящем референдуме. Этот фильм стали показывать во многих кинотеатрах вместе с текущей кинохроникой. В те годы Французскую коммунистическую партию возглавлял Морис Торез. Он охарактеризовал новую политическую систему Франции как режим единоличной военной диктатуры, навязанный силой. Коммунисты единодушно решили голосовать против новой Конституции. Руководство Национального центра независимых и крестьян и Народно – республиканского движения приняли решение призвать своих избирателей дать положительный ответ на референдуме. Партия радикалов и Социалистическая партия раскололись. Но сторонники Конституции оказались намного сильнее. Генерал де Голль и его сторонники  добоилсь своей цели. Конституция 1958 года вошла в силу и стала основным законом Франции.

После референдума все политические объединения Франции начали готовиться к выборам в Национальное собрание. Такая же задача стояла и перед голлистами, которые должны были выступать на выборах в рамках еденной партии. Ее создание было незамедлительно провозглашено голлистами 1 октября 1958 года[32]. Партия получила название Союз за новую республику (ЮНР). Лидеры ЮНР представили свою партию как «единственную» всецело преданную идеям и личности де Голля. Но сам де Голль отказался возглавлять ее, так как стремился представить себя арбитром, отстаивающим интересы всей нации в целом. Тем не менее, генерал постоянно поддерживал связь со своими единомышленниками и не одно важное партийное решение не принималось без его согласия.

Шарль де Голль высказался в пользу системы поименного голосования. Его решение было введено в силу правительственным указом. Чем было вызвано принятие такой альтернативы? Историки считают (Н. Молчанов,   Ю. Рубинский, В. Смирнов), что он опасался, что решение вопроса в пользу голлистской партии вызовет недовольство в рядах традиционных французских партий и его обвинят в стремлении к единовластию. Введение системы поименного голосования, не выгодного для партии голлистов, вызвало смятение в его рядах. Но решение де Голля не обсуждалось в процессе подготовки к выборам недавно образованная партия ЮНР проявила себя как организованное и дисциплинированное объединение. Здесь сыграла свою роль традиция: строгая дисциплина и подчинение руководству были свойственны голлистскому движению. На парламентских выборах партия набрала наибольшее количество голосов в руководстве партии было сильное крыло, ее лидеры заявили о своей полной солидарности с действиями генерала де Голля. Сложившаяся обстановка была очень необычной для Франции. Страна не знала такого на протяжении полувека своей истории. Центральными вопросами внутренней политики были: новая экономическая политика, социальная политика.

Итак, нужно отметит положительные моменты которые произошли в стране во время правления правительства во главе с де Голлем. Это: принятие мер, направленных на улучшение финансового положения Франции. Исчез дефицит платежного баланса для зоны французского франка. Уменьшился дефицит государственного бюджета. Росло промышленное производство. Был повышен гарантированный минимум заработной платы, была повышена зарплата госслужащим и рабочим. Правительство провело налоговую реформу. Она упростила сложную французскую систему налогообложения. 3.1. Алжир и Франция

Во внешней политике правительства, провозгласившего своей целью защиту независимости, главное место заняла «Алжирская проблема». В Алжире продолжалась война. Одни поддерживали Францию, другие считали, что Франция должна оставить Алжир. Алжир стал для де Голля и голлистов настоящим серьезным препятствием на пути к утверждению власти. Шарль де Голль в своих выступлениях старался не говорить ничего конкретного о судьбе Алжира, но он и не исключал представления права на самоопределение, так как мы упоминали выше, что одна из статей Конституции 1958 года гласила о праве на самоопределение любой французской территории.

Но когда позднее он заявил перед всей страной в своей речи об алжирской проблеме и о праве страны на самостоятельность, это имело эффект разорвавшейся бомбы[33]. В октябре Национальное собрание одобрило правительственную политику, хоты на первом съезде ЮНР прошли бурные дебаты по поводу алжирской проблемы. Сам генерал де Голль никогда не участвовал в работе съездов нового голлистского объединения. Он жил в Париже. Его власть носила авторитарный характер. Он всех выслушивал но решения принимал только сам. Его рабочий день был четко расписан. Только после восьми вечера президент отдыхал. Он обязательно смотрел телевизор, читал газету «Монд» которая выходит во Франции и по сей день. Он всегда интересовался интеллектуальной жизнью страны, переписывался с многими известными французскими писателями 60-х годов. Ему нравились романы Андре Моруа, Анри Труайе, Мориса Дрюона. А в Алжире все еще продолжалась война. Еще на протяжении двух лет Алжир был центром оппозиции Пятой республики. Для голлисткой партии это было тоже серьезным испытанием. Многие депутаты заявили о своем несогласии со взглядами генерала и о выходе из ЮНР.

В Алжире было образовано временное правительство, и в 1961 году правительство организовало переговоры с ним. Война была прекращена благодаря престижу и выдержке генерала де Голля и его партии, которая постоянно поддерживала политику президента.

Выводы.

Дорога, пройденная де Голлем и голлистами к завоеванию и утверждению власти была долгой и сложной. Большое влияние на де Голля оказала прежде всего духовная атмосфера семьи. Он получил прекрасное гуманитарное образование.

Он основал новую политическую организация Объединение французского народа. Политическое течение, объединившее сторонников генерала де Голля, и поддерживающее его идеи получило название «голлизм» и представляло серьезную организацию в стране. Заключение.

В работе мы поставили цель, показать президента Франции Шарля де Голля как историческую личность, все положительные изменения в стране, а именно в политике, внешней и внутренней, экономике, благосостоянии страны связаны с именем де Голля. Правительство де Голля разработало новую Конституцию, которая действует в стране и сейчас. Союз за новую республику стал основной опорой президента и правительства. Его появление на политической арене Франции еще более укрепило установленную де Голлем республику президентского типа. Классическая французская многопартийность постепенно стала переходить в биполярную систему (сосредоточение всех политический сил страны вокруг правого Ио левого полюсов). До 1969 года голлистская партия оставалась первой по числу мандатов в Национальном собрании.

После отставки генерала де Голля голлисты остались у власти. Их кандидаты Жордж Помпиду, Жак Шабан-Дельмас, Пьер Мессмер занимали посты президента и премьер-министров Франции до 1974 года. Но голлистское движение не сдало своих позиций. Голлистская партия продолжала оставаться самой многочисленной в Национальном собрании.

Жизнь де Голля противоречива и необычна. Такой же оказалась и его смерть. Она была внезапной, во время его работы над мемуарами. Не часто случатся, что бы кончина государственного деятеля, отошедшего от дел из за явного политического поражения, вызвала столь широкий всемирный отклик, не дожив 13 дней до своего 80-летия Шарль де Голль завершил свой жизненный путь. Генерал завещал, чтобы его похоронили на маленьком кладбище в Кломбэ без публичных церемоний. На погребальный звон в мальенькой церкви отозвалось 50 тысяч церковных колоколов во всех городах и деревнях Франции. Толпы народа стояли на улицах. Его именем была переименована площадь Звезды в площадь Шарля де Голля. В Росси помнят и высоко ценят большей вклад, который внес генерал де Голль в дело развития отношений дружбы и сотрудничества между СССР и Францией. Наши переговоры с генералом во время его визита в Советский Союз в 1966 году открыли важный этап в истории советско-французских отношений, сыграли первостепенную роль в сближении СССР и Франции на поприще разрядке напряженности, обеспечения европейской и международной безопасности. Шарль де Голль пользовался авторитетом во всем мире. Многие видели в его личности воплощение политического реализма способности передавать классовые, антикоммунистические предубеждения во имя высших интересов Франции. В развивающихся странах живой отклик вызывала приверженность де Голля принципу национальной независимости. Восхищение вызывали личные качества этого необыкновенного человека, его характер, мужество, твердость, культура. Но с другой стороны он совсем не был идеальным образцом всех человеческих качеств и убеждений. Он часто действовал как консервативный политик, он служил миру капитализма. И все же главное в нем – его нетипичность. Он оригинален и своеобразен. О нем и сейчас пишут, спорят, помнят, хотя в нашей стране издано немного работ, книг, статей, посвященных генералу де Голлю; во Франции написано много воспоминаний, мемуаров, книг. Шарль де Голль заложил курс на сближение наших стран.    

[1] Дубинин Ю.В. О Шарле де Голле. // Новая и новейшая истории 2001г. ч. 1 с.70

[2] Арзаканян М.Ц. Де Голль и голлисты на пути к власти. М.: Высш. шк. 1990. – 240 с., с. 5 – 11

[3] Малчанов Н.Н. Генерал де Голль.  М.: Меж.  отн-я,  1988– 480 с.,  с. 7

[4] Малчанов Н.Н. Генерал де Голль.  М.: Меж.  отн-я,  1988– 480 с.,  с.9

[5] С.***

[6] Малчанов Н.Н. Генерал де Голль.  М.: Меж.  отн-я,  1988– 480 с., с. 10-12

[7] Малчанов Н.Н. Генерал де Голль.  М.: Меж.  отн-я,  1988– 480 с., с. 12

[8] Малчанов Н.Н. Генерал де Голль.  М.: Меж.  отн-я,  1988– 480 с., с. 29

[9] Малчанов Н.Н. Генерал де Голль.  М.: Меж.  отн-я,  1988– 480 с., с. 29

[10] Арзаканян М.Ц. Де Голль и голлисты на пути к власти. М.: Высш. шк. 1990. – 240 с., с. 5

[11] Арзаканян М.Ц. Де Голль и голлисты на пути к власти. М.: Высш. шк. 1990. – 240 с., с. 35

[12] Дубинин Ю.В. О Шарле де Голле. // Новая и новейшая истории 2001г. ч. 1 с. 72

[13] Смирнов В.П. Движение Сопротивления во Франции в годы второй мировой войны, М.: 1974-168 с.,с.41

[14] Смирнов В.П. Де Голль и Жиро//Новая новейшая история, 1982, ч.1,2, с. 43

[15] Наумова Н.Н. Голлизм в оппозиции. М.: Издательство Московского университета, 1991.-190с., с. 17-20

[16] Наумова Н.Н. Голлизм в оппозиции. М.: Издательство Московского университета, 1991.-190с., с. 21

[17] Наумова Н.Н. Голлизм в оппозиции. М.: Издательство Московского университета, 1991.-190с., с.24

[18] Малчанов Н.Н. Генерал де Голль.  М.: Меж.  отн-я,  1988– 480 с., с. 276

[19] Малчанов Н.Н. Генерал де Голль.  М.: Меж.  отн-я,  1988– 480 с., с. 278

[20] Наумова Н.Н. Голлизм в оппозиции. М.: Издательство Московского университета, 1991.-190с., с. 24- 26

[21] Рубинский Ю.И. За колоннами Бурбонского дворца. М.: Издательство МГУ, 1967.-169с., с. 57

[22] Наумова Н.Н. Голлизм в оппозиции. М.: Издательство Московского университета, 1991.-190с., с. 27

[23] Наумова Н.Н. Голлизм в оппозиции. М.: Издательство Московского университета, 1991.-190с., с. 27

[24] Наумова Н.Н. Голлизм в оппозиции. М.: Издательство Московского университета, 1991.-190с., с. 29

[25] Наумова Н.Н. Голлизм в оппозиции. М.: Издательство Московского университета, 1991.-190с., с. 38

[26] Арзаканян М.Ц. Де Голль и голлисты на пути к власти. М.: Высш. шк. 1990. – 240 с., с. 144-149

[27] Боден Ж. Национальное собрание во Франции. М.: «Французская Организация технического Сотрудничества», 1993.-55с., с. 7

[28] Боден Ж. Национальное собрание во Франции. М.: «Французская Организация технического Сотрудничества», 1993.-55с., с. 10

[29]Баден Ж. Конституция Франции. М.: «Французская Организация Технического Сотрудничества», 1993.-55с., с. 12

[30] Боден Ж. Национальное собрание во Франции. М.: «Французская Организация Технического Сотрудничества», 1993.-55с., с. 48

[31] Арзаканян М.Ц. Де Голль и голлисты на пути к власти. М.: Высш. шк. 1990. – 240 с., с. 153

[32] Арзаканян М.Ц. Де Голль и голлисты на пути к власти. М.: Высш. шк. 1990. – 240 с., с. 155

[33] Нарочницкая Е.А. Франция в блоковой системе Европы. М.: Науки, 1993.-236с., с. 9

bukvasha.ru

Доклад - Сражающаяся Франция. Шарль де Голль

1 мая 1937 года на параде в Берлине впервые приняла участие полностью укомплектованная танковая дивизия и сотни самолетов. На зрителей – и в первую очередь на французского посла и наших атташе- эта военная техника произвела впечатление такой мощной силы, которой может противостоять только равноценная сила. Но их донесения не заставили французское правительство пересмотреть ранее принятые решения. 11 марта 1938 года Гитлер осуществил аншлюс. Он бросил на Вену механизированную дивизию, один вид которой склонил всех к безоговорочному подчинению. Вместе с этой дивизией он к вечеру того же дня победоносно вступил в австрийскую столицу. Франция не сделала для себя никаких выводов из грубого гитлеровского выступления. Все старания были употреблены на то, чтобы утешить публику ироническими описаниями аварий, которые потерпели несколько немецких танков во время этого форсированного марша. Не было извлечено уроков также и из опыта гражданской войны в Испании, где итальянские танки и немецкая штурмовая авиация, даже при очень ограниченном их количестве, решали исход боя всюду, где бы они ни появлялись.

В сентябре с согласия Лондона, а затем и Парижа Гитлер захватил Чехословакию. Затем, 1 сентября, выступил против Польши. Во всех актах этой трагедии Франция играла роль жертвы, ожидающей, когда наступит ее очередь.

Когда в сентябре 1939 года французское правительство по примеру английского кабинета решило вступить в уже начавшуюся к тому времени войну в Польше, я нисколько не сомневался, что в нем господствуют иллюзии, будто бы, несмотря на состояние войны, до серьезных боев дело не дойдет. В позиции, которую занял Сталин, неожиданно выступив заодно с Гитлером, отчетливо проявилось его убеждение, что Франция не сдвинется с места и у Германии, таким образом, руки будут свободными и что лучше уж разделить вместе с ней добычу, чем оказаться ее жертвой. В то время как силы противника почти полностью были заняты на Висле, мы, кроме нескольких демонстраций, ничего не предприняли, чтобы обезвредить Италию, чего можно было достичь, предложив ей выбор между угрозой французского вторжения и нашими уступками за ее нейтралитет. Мы ничего не предприняли, наконец, для того, чтобы теснее соединиться с Бельгией путем выдвижения наших сил к Льежу и каналу Альберта.

Вдобавок ко всему официальная военная школа считала эту выжидательную политику весьма удачной стратегией. Выступая по радио и в печати, члены правительства и в первую очередь его глава, а также многие другие видные деятели всячески подчеркивали преимущества стабильной обороны, благодаря которой, говорили они, нам удается без потерь сохранять нашу территориальную целостность.

В области политики делались столь же робкие и нерешительные попытки внести некоторые изменения, что и в деле организации национальной обороны. Состояние безмятежного спокойствия, охватившее руководящие круги в начале «странной войны», стало постепенно исчезать. Мобилизация миллионов людей, переключение промышленности на производство вооружения, большие военные расходы вызывали в стране брожение, результаты которого становились уже очевидными для встревоженных политиков. В тоже время не было заметно каких-либо признаков постепенного ослабления противника, чего так ждали от блокады. Никто открыто не ратовал за иную военную политику, для проведения которой не было необходимых средств, однако все выражали тревогу и едко критиковали политику, которая проводилась. В конце концов, как обычно, разразился правительственный кризис. Режим, не способный принять меры, которые обеспечили бы спасение, попытался обмануть самого себя и общественное мнение. 21 марта палата свергла кабинет Даладье. 23 марта Поль Рейно сформировал новое правительство.

Во всех партиях, в печати и в государственных учреждениях, в деловых и профсоюзных кругах весьма влиятельные группировки открыто склонялись к мысли о необходимости прекратить войну. Люди осведомленные утверждали, что такого мнения придерживается маршал Петэн, посол в Мадриде, которому через испанцв якобы известно, что немцы охотно пошли бы на соглашение.

Надо сказать, что некоторые круги усматривали врага скорее в Сталине, чем в Гитлере. Ясно было, что серьезное испытание вызовет в стране волну отчаяния и ужаса, которая может погубить все.

Через пять недель разразилась гроза. 10 мая противник, предварительно захватив Данию и почти всю Норвегию, начал большое наступление. Армия, государственный аппарат, вся Франция теперь уже с головокружительной быстротой катилась в низ по наклонной плоскости, на которой очутились уже давно в результате допущенной ошибки.

Между тем армия имела 3 тысячи современных французских танков и 800 бронеавтомобилей. У немцев их было не больше. Но дело в том, что в соответствии с планом они были рассредоточены по отдельным участкам фронта. К тому же по своей конструкции и вооружению они совершенно не годились для того, чтобы выступать в качестве маневренной силы. Даже те несколько бронетанковых дивизий, которыми располагали, были введены в бой изолированно. Три легкие механизированные дивизии, направленные с целью разведки к Льежу и Бреда, были вскоре вынуждены отступить и занять оборону. 1-я бронетанковая дивизия, которую придали армейскому корпусу и 16 мая бросили в контратаку западнее Намюра, была окружена и уничтожена. В тот же день части 2-ой бронетанковой дивизии, переброшенные по железной дороге в район Ирсона, по мере их высадки вовлекались в поток общего хаоса. Силы только что сформированной 3-ей бронетанковой дивизии сразу же были распределены между батальонами одной из пехотных дивизий и еще на кануне увязали в безуспешной контратаке южнее Седана. Если бы эти бронетанковые дивизии были заранее объединены, то даже при всем их не совершенстве они бы могли нанести захватчику тяжелые удары. Но они действовали изолированно друг от друга, и уже спустя шесть дней после начала немецкого наступления под натиском германских танковых колонн от них сохранились лишь жалкие остатки.

Германское командование, приняв решение уничтожить союзные армии Северной группы раньше, чем будет покончено с войсками Центрального и Восточного фронтов, двинуло свои механизированные силы на Дюнкерк. От Сен-Кантена они снова начали наступление двумя колоннами: одна шла прямо к цели через Камбре и Дуэ, другая двигалась вдоль побережья через Этапль и Булонь. Тем временем две бронетанковые дивизии врага овладели Амьеном и Абвилем и создали на южном берегу Соммы предмостные укрепления, которыми и воспользовались в дальнейшем. Что же касается союзников, то к вечеру 20 мая голландской армии уже не существовало, бельгийские войска отступали на запад, английские экспедиционные силы вместе с 1-й французской армией оказались отрезанными от Франции.

Французское командование, несомненно, стремилось восстановить контакт между двумя группировками своих сил, двинув в наступление Северную группу армий от Арраса на Амьен, а левый фланг Центральной группы от Амьена на Аррас. Именно такой приказ от 19 мая отдал генерал Гамелен. Сменивший его 20 мая генерал Вейган, который на следующий день собирался отправиться в Бельгию, согласился с таким замыслом. Теоретически этот план был вполне логичен. Но для его осуществления само командование должно было верить в возможность победы и стремиться к ее достижению. Однако крах всей военной доктрины и организационных принципов наших руководителей лишал их необходимой энергии. Находясь в состоянии моральной депрессии, они стали сомневаться решительно во всем и особенно в самих себе. И тут сразу же начали действовать центробежные силы. Бельгийский король немедленно стал подумывать о капитуляции, лорд Горт – об эвакуации английских войск, генерал Вейган – о перемирии.

Но 30 мая сражение фактически уже было проиграно. За два дня до этого бельгийский король и его армия капитулировали. Английская армия начала эвакуацию из Дюнкерка. Остатки французских войск в департаменте Нор тоже пытались эвакуироваться морем. Этот отход был сопряжен с огромными потерями. Вскоре враг начал второй этап наступления в южном направлении, имея перед собой противника, силы которого уже сократились на одну треть и который больше, чем когда-либо, был лишен средств оказывать сопротивление немецким механизированным войскам.

Внезапно на плечи Вейгана свалилось тяжкое бремя, нести которое ему было не по силам. Когда 20 мая он принял пост главнокомандующего, выиграть битву за Францию, несомненно, уже было невозможно. Так он никогда не предвидел истинных возможностей механизированной армии, огромные успехи, которых так молниеносно добился противник при помощи этой силы, поразили его. Чтобы противостоять несчастью, он должен был переродиться. Ему следовало порвать с отжившими представлениями, изменить самый темп действий. В своей стратегии он должен был выйти за узкие рамки метрополии, обратить против врага то самое смертоносное оружие, которое применил враг, и использовать в своих интересах такие козыри, как огромные пространства, огромные ресурсы и огромные скорости, отдаленные территории, силы союзников и морские просторы. Но Вейган не был тем человеком, который мог это сделать. Не таков был его возраст и склад ума, а главное – ему не хватало соответствующего темперамента.

Во всяком случае, после того как было признано, что генерал Вейган не подходит для роли главнокомандующего, нужно было, чтобы он оставил этот пост,- либо подав в отставку, либо по решению правительства. Ничего подобного не произошло. Захваченный потоком событий, главнокомандующий мирился с ними и стал искать выход на доступном для себя пути – на пути капитуляции. Но так как ответственность за нее брать на себя он не хотел, то его действия свелись к тому, чтобы склонить к капитуляции правительство. Он нашел поддержку в лице маршала Петэна, который по другим причинам настаивал на таком же решении. Ни во что не веривший и ни на что не способный режим пошел по наихудшему пути. Таким образом, Франции предстояло расплачиваться не только за военное поражение, но также за порабощение государства. Это еще раз подтверждает ту истину, что, только отстояв величие страны перед лицом великих испытаний, можно спасти ее.

Я же, решив в ближайшем будущем вновь поставить вопрос относительно продолжения борьбы, взялся за разработку плана переброски в Северную Африку всего того, что можно было туда перебросить. Штаб сухопутных войск совместно со штабами военно-морского флота и военно-воздушных сил уже начал подготовку к эвакуации через Средиземное море в Африку всех сил и средств, которые не принимали участия в боях. В частности, необходимо было вывести два контингента новобранцев, проходивших подготовку на учебных пунктах в западных и южных районах страны, и ту часть личного состава механизированных войск, которая уцелела после разгрома на севере. В целом это составляло 500 тыс. обученных солдат. В дальнейшем, несомненно, можно было бы эвакуировать морским путем остатки наших разбитых армий, большое количество боевых частей, отходивших к морскому побережью. Остатки бомбардировочной авиации, радиус действия которой давал возможность преодолеть морское пространство по воздуху, уцелевшие эскадрильи истребителей, личный состав авиационных баз, военно-морского флота и, наконец, наш флот-все это в любом случае можно было бы перебазировать в Африку. Общий тоннаж транспортных судов, которого не хватало нашему флоту для осуществления этих перевозок, исчислялся в 500 тыс. тонн. Не достающие суда, в дополнение к тому, чем располагал французский флот, можно было попросить у Англии.

В ночь с 9 на 10 июня, враг вышел к Сенне ниже Парижа. Вместе с тем, по всем данным, с часу на час следовало ожидать перехода немецких бронетанковых сил в решительное наступление в Шампани. Таким образом, столице угрожала непосредственная опасность с запада, с востока и с севера. Наконец, Франсуа-Понсе сообщал из Рима, что в любой момент можно ожидать объявления войны со стороны итальянского правительства. Перед лицом столь неблагоприятных известий я мог предложить только одно: пойти на крайние усилия, немедленно перебазироваться в Африку и присоединиться к коалиционной войне со всеми вытекающими из этого последствиями.

События развивались на столько быстро, что трудно было поспеть за ними. Только что принятое решение тут же устаревало. Попытки использовать опыт войны 1914-1918 годов уже не давали никаких результатов. Считалось, что еще существует фронт, дееспособное командование, готовый на жертвы народ. Однако все это было лишь мечтой и воспоминанием. В действительности же потрясенная нация находилась в оцепенении, армия ни во что не верила и ни на что не надеялась, а государственная машина крутилась в обстановке полнейшего хаоса.

10 июня наступила предсмертная агония. Правительство должно было выехать из Парижа вечером. Отступление на фронте ускорялось. Италия объявила нам войну. Теперь неизбежность катастрофы ни у кого уже не вызывала сомнения.

Кроме того, неумолимое движение немцев к Парижу выдвигало очень сложные проблемы. С момента моего назначения заместителем министра национальной обороны я отстаивал необходимость оборонять столицу и поэтому попросил председателя Совета министров, бывшего в тоже время министром обороны и военным министром, назначить начальником гарнизона города решительного человека. Но вскоре главнокомандующий объявил Париж « открытым городом », а Совет министров утвердил это решение. Необходимо было в срочном порядке организовать эвакуацию массы людей и большого количества различного имущества. Этим я и занимался до самого вечера.

Необходимо отметить, что в этот критический момент сам государственный строй Третьей республики сковывал деятельность главы последнего правительства. Безусловно, у многих ответственных должностных лиц капитуляция вызывала отвращение. Но представители государственной власти, растерявшиеся перед лицом катастрофы, за которую они чувствовали себя ответственными, совершенно бездействовали. В то время, когда встал вопрос, от которого зависело настоящее и будущее Франции, парламент не заседал, правительство оказывалось не способным принять единодушное решение, президент республики не поднимал свой голос даже в совете министров в защиту высших интересов страны. В конечном счете развал государства лежал в основе национальной катастрофы. В блеске молний режим представал во всей своей ужасающей немощи и не имел ничего общего с защитой чести и независимости Франции.

Продолжать войну? Да, конечно, продолжать! Но с какой целью и в каком масштабе? Многие, даже когда они и одобряли такое решение, хотели, чтобы это ограничивалось лишь поддержкой, которую горстка французов оказывает Британской империи, не сломленной и сражающейся. Я никогда не рассматривал в этом плане наше стремление продолжать борьбу. Для меня речь шла прежде всего о спасении нации и государства.

Однако, предпринимая некоторые шаги на этом необычном поприще, я должен был выяснить, не собирается ли кто — ни будь другой, пользующийся большим авторитетом, увлечь за собой в борьбу Францию и империю. Поскольку перемирие еще не вступило в силу, можно было предположить, хотя это было и маловероятно, что правительство Бордо в конечном счете пойдет на продолжение войны. Какой бы малой не была надежда, ее нельзя было терять. Именно поэтому, когда я прибыл в Лондон днем 17 июня, я сразу же телеграфировал в Бордо, предложив свои услуги для продолжения в английской столице переговоров, которые были начаты мной на кануне, о закупках в Соединенных штатах, о немецких военнопленных и о перевозках в Африку.

В ответ пришла телеграмма, требующая моего немедленного возвращения. 30 июня «французское посольство» известило меня о приказе явиться в тюрьму Сен-Мишель в Тулузе, с тем чтобы предстать перед военным судом. Сначала суд приговорил меня к одному месяцу тюремного заключения. Затем по апелляции, поданной «министром» Вейганом, который был недоволен решением, я был приговорен к смертной казни.

Учитывая — впрочем, не без основания! – эту позицию правительства Бордо, я решил установить контакт с властями французских колоний. Еще 19 июня я направил телеграмму главнокомандующему войсками в Северной Африке и генеральному резиденту в Марокко генералу Ногесу с предложением поступить в его распоряжение, если он отвергнет перемирие. 24 июня я вторично телеграфировал Ногесу и обратился к главнокомандующему войсками в Леванте генералу Миттельхаузеру и Верховному комиссару в Леванте Пюо, а так же к генерал-губернатору Индокитая генералу Катру. Я предлагал этим высоким должностным лицам создать орган обороны Французской империи и сообщал им, что я мог бы немедленно обеспечить установления связи этого органа с Лондоном.

Конечно, правительства стран, находившихся в состоянии войны со странами «оси», отозвали из Франции своих представителей; это произошло либо по инициативе самих правительств, как это было с сером Рональдом Кемпбеллом или с генералом Ванье, либо по требованию немцев.

В этот самый трагический период истории Франции я брал на себя всю ответственность за ее судьбу.

Но Франция немыслима без меча. Прежде всего, необходимо создать армию. В Англии находились некоторые французские военные части. Кроме того, в госпиталях Англии на излечении несколько тысяч солдат, раненных в Бельгии. Французские военные миссии взяли на себя командно-административные функции, с тем, чтобы держать все эти силы в подчинении Виши и подготовить их общую репатриацию.

23 июня английское правительство, с целью оказания помощи опубликовало два заявления. В первом заявлении говорилось об отказе признать независимый характер правительства Бордо. Во втором-сообщалось о проекте создания французского Национального комитета и заранее говорилось о намерении признать его и сотрудничать с ним по всем вопросам, касающимся ведением войны. 25 июня английское правительство опубликовало коммюнике, в котором оно сообщало, что целый ряд высоких должностных лиц Французской империи выразили свое желание примкнуть к движению Сопротивления, и предлагало им свою поддержку. Но затем, поскольку ни кто не откликнулся на это обращение, лондонский кабинет, имея перед собой одного лишь генерала де Голля, 28 июня решил официально признать его «главой свободных французов».

Соглашение от 7 августа имело для Свободной Франции немаловажное значение не только потому, что избавляло нас в ближайшем будущем от материальных затруднений, но также и потому, что британские власти, имевшие отныне официальную базу для взаимоотношений с нами, теперь без колебания оказывали нам помощь. Но главное – весь мир узнал, что, несмотря на все препятствия, заложены основы франко-английского сотрудничества. Это не замедлило сказаться на отношении к нам некоторых территорий Французской империи и французов, проживавших за границей. Кроме того, другие государства, видя, что Великобритания признала Свободную Францию, сделали некоторые шаги в этом направлении. Это относилось в первую очередь к правительствам, нашедшим свое убежище в Англии. Конечно, их возможности были чрезвычайно ограничены, но зато они сохранили свое международное представительство и международное влияние.

Некоторые французы сразу же перешли на мою сторону и стали выполнять внезапно свалившиеся на них обязанности с таким рвением и с такой энергией, что, несмотря на многочисленные препятствия, наш корабль вышел в море и плыл. Профессор Кессен был моим неоценимым сотрудником в области подготовки всевозможных актов и документов, которые положили начало внутренней и внешней структуре нашей организации. Антуан руководил нашими первыми гражданскими органами, что являлось исключительно неблагодарной задачей в этот период, когда приходилось заниматься всем без достаточного опыта и знаний. Лапи, Эскара, и Аккен поддерживали связь с министром иностранных дел Англии и с европейскими правительствами. Находившимися в изгнании. Кроме того, они устанавливали контакт с французами. Проживающими за границей, к которым я обратился с призывом. Плевеном и Дени заведовали нашими мизерными финансами и подготавливали условия, в которых смогли бы существовать колонии в случае их присоединения к нам. Шуман выступал по радио от имени Свободной Франции, Массип следил за прессой и снабжал ее необходимой информацией. Бенжан согласовывал с нашими союзниками вопрос об использовании французских судов и моряков торгового флота.

В военной области Мюзелье с помощью д`Аржалье, Марген-Вернерэ, Кенига, Пежо и Ранкура формировали первые морские, сухопутные и авиационные части.

Генерал Спирс защищал интересы перед английскими учреждениями, помощь которых была в то время необходима.

В самой Англии свободные французы пользовались симпатией, и уважением со стороны королевской семьи, а так же министры и представители власти не упускали возможжности проявить свои добрые чувства.

Нужно сказать, что Англия тогда переживала тревожное время. Ожидалось наступление немцев, и англичане в такой обстановке проявляли изумительную стойкость. Каждый мужчина и каждая женщина учавствовали в оборонительных мероприятиях.

Надо добавить, что американцы, снабжавшие оружием, снаряжением и обмундированием, ставили условием, чтобы мы приняли их собственные правила организации армии.

Но все же кампания в Европе, которая предстоит в скором времени, действительно потребует очень крепких вспомогательных войск.

14 октября 1943 года Комитет национальной обороны утвердил план вооружения, предложенный Лемонье. Планом предусматривалось, что к весне следующего года будут приведены в состояние боевой готовности следующие корабли: 2 линкора- Ришилье и Лоррен; 9 крейсеров- Эмиль Бертен, Монкальм, Жанна д Арк, и т.д.; 3 вспомогательных крейсера; 14 миноносцев; 18 подводных лодок; 80 малых судов: нефтеналивные, охотники за подводными лодками, и т.д. Было так же сформировано 6 эскадрилий гидропланов, и французские самолеты вновь появились в Атлантике.

Большую часть военного снаряжения должны были предоставить союзники на основе соглашений о ленд-лизе, причем в компенсацию с нашей стороны засчитывались услуги, которые оказывались союзникам: предоставлением портов, транспорта, коммуникации, средств связи, рабочей силы и т. д. Увеличилось количество более или менее значительных групп Сопротивления, и они повели партизанскую войну, которая играла первостепенную роль в изматывании неприятеля, а позднее в развернувшейся битве за Францию.

Но в значительной части страны условия местности таковы, что партизанскому отряду невозможно было надежно укрыться. Тогда отряд разделялся на очень маленькие группы, или же участники Сопротивления жили в подполье поодиночке. Их снабжали фальшивыми документами (ведь организация Сопротивления имела своих людей в министерствах, в префектуре, в мэриях, в комиссариатах) и пристраивали на работу – кого на рубку леса, кого в каменоломни, кого на ремонт шоссейных дорог; ночевали они в изолированных фермах или же старались затеряться в больших городах. Зачастую «прикрытие» им обеспечивали заводы, стройки, конторы; партизаны пользовались им, выжидая удобного момента для диверсии, а совершив ее, исчезали. Эти рассеянные по всюду борцы не могли действовать в широких масштабах, но зато они все больше давали о себе знать. В Париже, на севере Франции, в Лионе и в других промышленных районах мелкий саботаж на производстве стал явлением постоянным – до такой степени, что пришлось создать специальную службу охраны от диверсий на тех предприятиях, которые в ближайшем будущем могли понадобиться для наших армий.

В начале 1943 года, когда создавалась тайная армия, мы определяли ее численность приблизительно в 40 тыс. человек; да тысяч тридцать французов и француженок входили в сеть организаций Сопротивления, объединяемых шестьюдесятью группами. Через год в партизанских отрядах было, по меньшей мере 100 тыс. человек. А когда началась битва за Францию, число их превысило 200 тыс. Фактически контингенты бойцов внутренних сил находились в прямой зависимости от вооружения, которое им давали. Если случалось, что группа получала все необходимое ей оружие, в нее тот час же вливались добровольцы. И наоборот, командиру слабо оснащенного отряда приходилось отказывать борцам, желавшим вступить в его ряды. Конечно, снабжение организаций Сопротивления оружием было одной из важнейших забот правительства.

Партизанские отряды, поддерживавшие их организации Сопротивления, помогающая им пропаганда – все это требовало денежных средств. Правительство старалось доставить их в денежных знаках, которые могли иметь хождение во Франции и не возбуждали бы подозрения. Сначала использовались все запасы билетов Французского банка, хранившиеся в Англии, в Африке и на Антильских островах. Затем стали посылать «боны освобождения», выпущенные правительством в Алжире и с его гарантией.

И вот была создана система, которая, не стесняя инициативы подпольных сил и их разделения на группировки, связывала их с французским командованием и давала им почувствовать эту связь в действии. Для каждого административного района и для некоторых департаментов правительство назначило «военного делегата», выделенного лично мною. Он устанавливал контакт с вооруженными группами своей области, координировал их выступления, связывал с нашим центром посредством радиостанции, которой он располагал, передавал им наши инструкции, а нам сообщал их просьбы, регулировал с нашими службами воздушные операции по доставке им на парашютах оружия.

Но с момента высадки союзников во Франции нужно было добиться, чтобы эти разрозненные элементы содействовали операциям союзных войск, и, следовательно, военное командование должно было давать им определенные задания и предоставлять им средства для их выполнения. В отношении разрушений, которые должны были сковывать передвижения неприятеля, у нас имелся общий план, выработанный нами уже давно при участии специалистов, компетентных в каждой из интересующих нас отраслей. Так, например, существовал «Зеленый план», предложенный руководителями «Сопротивления на железных дорогах»- Арди, Арманом и другими; имелся «Лиловый план», составленный при содействии участников Сопротивления работникам связи – в частности, с помощью Дебомарше: он касался повреждения телеграфной и телефонной связи, особенно подземных кабелей; был «Черепаший план», по которому предусматривалось перерезать дороги в самых важных местах, — главным исполнителем его был Ронденэ; был и «Голубой план», в котором намечались меры по захвату электростанций. Но, с другой стороны, необходимо было, чтобы действия местных подпольных групп в нужный момент приобрели, общенациональное значение – стали бы выступлением всей страны и приняли достаточно устойчивый характер, могли бы стать элементом стратегии союзников. Надо было, чтобы отряды тайной армии слились с другими нашими войсками в единую французскую армию.

Вот почему в марте 1944 года я создал Французские внутренние силы, в которые в обязательном порядке должны были войти все подпольные вооруженные группы, причем предписывалось, чтобы они по мере возможности были организованны в воинские подразделения, соответствующие нашему уставу: взводы, роты, батальоны, полки. Однако стратегические планы союзников все еще были неопределенными. В сентябре 1943 года союзники решили приняться за Италию. Но в отношении дальнейших действий у них не было согласия. Соединенные Штаты теперь чувствовали себя способными повести битву в Европе, пройдя кратчайшим путем, то есть через Францию. Вступить на землю Нормандии, а оттуда двинуться на Париж; произвести высадку в Провансе и подняться вверх по долине Роны – таковы были их намерения. Они хотели сочетать обе эти операции. Вслед за тем союзные армии, соединившись между Швейцарией и Северным морем, перейдут Рейн. Американцы считали итальянскую кампанию побочным делом, которое не должно отвлекать внимание от главной задачи.

Англичане – и, прежде всего Черчилль – смотрели на положение иначе. По их мнению, американцы планировали нападение на врага там, где это сделать всего труднее, — хотели схватить быка за рога. Гораздо лучше было бы нацелиться на уязвимые места, разить зверя в его мягкое подбрюшье. Вместо того чтобы объектом своих действий прямо назвать Германию и, пройдя через Францию, достигнуть ее, по мнению англичан, надо было двинуться через Италию и Балканы в придунайские страны Европы. Великое усилие союзников должно поэтому состоять в следующем: продвинуться вперед по итальянскому полуострову, помимо того, сделать высадку в Греции и Югославии, добиться вступления в войну Турции, а затем войти в Австрию, в Чехию, в Венгрию.

Случилось так, что довольно рано взяла верх американская точка зрения относительно высадки на севере Франции. В декабре 1943 года наши англо – саксонские союзники, которых сильно торопили русские, решили выполнить эту грандиозную операцию, получившую наименование «Оверлорд».Мы, конечно, одобрили это намерение. Но высадка на юге страны, хотя она и была решена в принципе и заранее окрещена именем «Энвил», все еще вызывала много споров.

Добиваясь для Франции своего рода повышение в ранге в рядах коалиции, мы знали, что личные качества наших генералов, командующих крупными частями, сыграют тут большую роль. Во главе армейского корпуса должен стоять человек, обладающий широким кругозором и дальновидностью, умеющий слить в единый удар различные и разновременные действия крупных сил. Генералы Анри Мартэн и де Лармина, первые наши командующие корпусами, блестяще доказали свои дарования. На море, по той причине, что враг уже не мог ввести в бой значительные силы, война состояла в действиях отдельных наших боевых единиц, распределенных на огромных пространствах для охоты за подводными лодками, для уничтожения рейдеров, для защиты от вражеских самолетов, сопровождения транспортов и обороны наших баз. Наша авиация в силу обстоятельств должна была включить свои эскадрильи в большие группы истребительской авиации, авиации непосредственной поддержки и бомбардировочной авиации союзников.

Объектом союзников был Рим. Французский экспедиционный корпус получил задание прорвать укрепленную линию неприятеля к северу от знаменитого монастыря и помочь союзникам овладеть этими позициями.

Париж более четырех лет был укором свободному миру. И вдруг он становится магнитом. Пока скованный и оглушенный гигант, казалось, спал, все как – то мирились с его отсутствием. Но лишь только немецкий фронт был прорван в Нормандии, французская столица сразу очутилась в центре стратегических замыслов, в самом центре политики. Планы главнокомандующих, расчеты правительств, маневры честолюбцев, взволнованные чувства людей – все сосредоточилось на этом городе. Париж возвращался к жизни. Сколь многое могло теперь измениться!

Прежде всего Париж, если этому не помешают, решит вопрос о том, какая будет власть во Франции. Все убеждены, что, если де Голь по прибытии в столицу не будет поставлен перед свершившимся фактом, народ выскажется за то, чтобы он остался у власти. А потому все те, кто – будь то в стране или за ее пределами – питает надежду помешать такому исходу или, по крайней мере, сделать успех не полным или спорным, постараются – независимо от того, к какому лагерю они принадлежат, — в последнюю минуту воспользоваться освобождением и создать такую ситуацию, которая поставит меня в затруднительное положение, а возможно, даже и парализует. Но нация сделала свой выбор, и волна общественных чувств сметет эти попытки.

Высадка союзных войск в Нормандии (на севере Франции)6 июня 1944 года ознаменовала открытие второго фронта в Европе.

Стремительно развивались события во Франции. В августе союзники высадили на юге страны десант, освободили крупные портовые города Тулон и Марсель и начали наступление на север, к границам Германии. Одновременно лавина танков и мотопехоты двигалась из Нормандии к Парижу. 25 августа танкисты-деголлевцы под командованием генерала Леклера и американская мотопехота вошли во французскую столицу, многие районы которой уже контролировали отряды Сопротивления. Париж был спасен, хотя двумя днями раньше Гитлер отдал приказ об его уничтожении.

Во время летних боев во Франции немцы потеряли полмиллиона человек убитыми и пленными, а также потеряли много боевой техники.

Летом 1944 года начинается изгнание из Франции оккупантов. 25 августа освобожден Париж, в этот же день туда прибывает де Голь. Он торжественно зажигает огонь на могиле Неизвестного солдата около Триумфальной арки, потушенный ранее захватчиками. В стране восстанавливаются ликвидированные в годы оккупации демократические свободы, а имя де Голля связывают с победой над фашизмом во Второй мировой войне.

Список литературы

1. Туре Линне Эриксен. Всемирная история с 1850 года до наших дней /Пер. с норвежского Ф. Золотаревской.- Осло: Гюльдендаль,1994.- 552с.

2. Вторая мировая война в воспоминаниях У. Черчилля, Ш. де Голля, К. Хэлла, У. Леги, Д. Эйзенхауэра / Сост. Е.Я. Трояновская. – М.: Политиздат, 1990. – 558с.

3. Смирнов В.П. Генерал де Голль в годы второй мировой войны: становление идеологии голлизма. – 1990г.

4. Энциклопедия для детей: т.1.(Всемирная история) /сост. С.Т.Исмаилова. — М.: Аванта +, 1994.-704с.

5. Энциклопедический словарь юнного историка: Всеобщая история /сост. Н.С.Елманова, Е.М.Савичева.- М.: Педагогика-Пресс, 1994-448с.

6. История России в контексте мировых цивилизации, курс лекции /под ред. В.В. Рябова, А.И. Токарева, В.В.Кириллова.- М.: Жизнь и мысль, 2000.-424с.

7. Алгазин Д.А. Изучение Великой Отечественной Войны на уроках истории. (Из опыта работы учителя). –М.: Просвещение, 1970.-240с.

www.ronl.ru

Сражающаяся Франция. Шарль де Голль

Сражающаяся Франция. Шарль де Голль

1 мая 1937 года на параде в Берлине впервые приняла участие полностью укомплектованная танковая дивизия и сотни самолетов. На зрителей – и в первую очередь на французского посла и наших атташе- эта военная техника произвела впечатление такой мощной силы, которой может противостоять только равноценная сила. Но их донесения не заставили французское правительство пересмотреть ранее принятые решения. 11 марта 1938 года Гитлер осуществил аншлюс. Он бросил на Вену механизированную дивизию, один вид которой склонил всех к безоговорочному подчинению. Вместе с этой дивизией он к вечеру того же дня победоносно вступил в австрийскую столицу. Франция не сделала для себя никаких выводов из грубого гитлеровского выступления. Все старания были употреблены на то, чтобы утешить публику ироническими описаниями аварий, которые потерпели несколько немецких танков во время этого форсированного марша. Не было извлечено уроков также и из опыта гражданской войны в Испании, где итальянские танки и немецкая штурмовая авиация, даже при очень ограниченном их количестве, решали исход боя всюду, где бы они ни появлялись.

В сентябре с согласия Лондона, а затем и Парижа Гитлер захватил Чехословакию. Затем, 1 сентября, выступил против Польши. Во всех актах этой трагедии Франция играла роль жертвы, ожидающей, когда наступит ее очередь.

Когда в сентябре 1939 года французское правительство по примеру английского кабинета решило вступить в уже начавшуюся к тому времени войну в Польше, я нисколько не сомневался, что в нем господствуют иллюзии, будто бы, несмотря на состояние войны, до серьезных боев дело не дойдет. В позиции, которую занял Сталин, неожиданно выступив заодно с Гитлером, отчетливо проявилось его убеждение, что Франция не сдвинется с места и у Германии, таким образом, руки будут свободными и что лучше уж разделить вместе с ней добычу, чем оказаться ее жертвой. В то время как силы противника почти полностью были заняты на Висле, мы, кроме нескольких демонстраций, ничего не предприняли, чтобы обезвредить Италию, чего можно было достичь, предложив ей выбор между угрозой французского вторжения и нашими уступками за ее нейтралитет. Мы ничего не предприняли, наконец, для того, чтобы теснее соединиться с Бельгией путем выдвижения наших сил к Льежу и каналу Альберта.

Вдобавок ко всему официальная военная школа считала эту выжидательную политику весьма удачной стратегией. Выступая по радио и в печати, члены правительства и в первую очередь его глава, а также многие другие видные деятели всячески подчеркивали преимущества стабильной обороны, благодаря которой, говорили они, нам удается без потерь сохранять нашу территориальную целостность.

В области политики делались столь же робкие и нерешительные попытки внести некоторые изменения, что и в деле организации национальной обороны. Состояние безмятежного спокойствия, охватившее руководящие круги в начале «странной войны», стало постепенно исчезать. Мобилизация миллионов людей, переключение промышленности на производство вооружения, большие военные расходы вызывали в стране брожение, результаты которого становились уже очевидными для встревоженных политиков. В тоже время не было заметно каких-либо признаков постепенного ослабления противника, чего так ждали от блокады. Никто открыто не ратовал за иную военную политику, для проведения которой не было необходимых средств, однако все выражали тревогу и едко критиковали политику, которая проводилась. В конце концов, как обычно, разразился правительственный кризис. Режим, не способный принять меры, которые обеспечили бы спасение, попытался обмануть самого себя и общественное мнение. 21 марта палата свергла кабинет Даладье. 23 марта Поль Рейно сформировал новое правительство. 

Во всех партиях, в печати и в государственных учреждениях, в деловых и профсоюзных кругах весьма влиятельные группировки открыто склонялись к мысли о необходимости прекратить войну. Люди осведомленные утверждали, что такого мнения придерживается маршал Петэн, посол в Мадриде, которому через испанцв якобы известно, что немцы охотно пошли бы на соглашение.

Надо сказать, что некоторые круги усматривали врага скорее в Сталине, чем в Гитлере. Ясно было, что серьезное испытание вызовет в стране волну отчаяния и ужаса, которая может погубить все.

Через пять недель разразилась гроза. 10 мая противник, предварительно захватив Данию и почти всю Норвегию, начал большое наступление. Армия, государственный аппарат, вся Франция теперь уже с головокружительной быстротой катилась в низ по наклонной плоскости, на которой очутились уже давно в результате допущенной ошибки.

Между тем армия имела 3 тысячи современных французских танков и 800 бронеавтомобилей. У немцев их было не больше. Но дело в том, что в соответствии с планом они были рассредоточены по отдельным участкам фронта. К тому же по своей конструкции и вооружению они совершенно не годились для того, чтобы выступать в качестве маневренной силы. Даже те несколько бронетанковых дивизий, которыми располагали, были введены в бой изолированно. Три легкие механизированные дивизии, направленные с целью разведки к Льежу и Бреда, были вскоре вынуждены отступить и занять оборону. 1-я бронетанковая дивизия, которую придали армейскому корпусу и 16 мая бросили в контратаку западнее Намюра, была окружена и уничтожена. В тот же день части 2-ой бронетанковой дивизии, переброшенные по железной дороге в район Ирсона, по мере их высадки вовлекались в поток общего хаоса. Силы только что сформированной 3-ей бронетанковой дивизии сразу же были распределены между батальонами одной из пехотных дивизий и еще на кануне увязали в безуспешной контратаке южнее Седана. Если бы эти бронетанковые дивизии были заранее объединены, то даже при всем их не совершенстве они бы могли нанести захватчику тяжелые удары. Но они действовали изолированно друг от друга, и уже спустя шесть дней после начала немецкого наступления под натиском германских танковых колонн от них сохранились лишь жалкие остатки.

Германское командование, приняв решение уничтожить союзные армии Северной группы раньше, чем будет покончено с войсками Центрального и Восточного фронтов, двинуло свои механизированные силы на Дюнкерк. От Сен-Кантена они снова начали наступление двумя колоннами: одна шла прямо к цели через Камбре и Дуэ, другая двигалась вдоль побережья через Этапль и Булонь. Тем временем две бронетанковые дивизии врага овладели Амьеном и Абвилем и создали на южном берегу Соммы предмостные укрепления, которыми и воспользовались в дальнейшем. Что же касается союзников, то к вечеру 20 мая голландской армии уже не существовало, бельгийские войска отступали на запад, английские экспедиционные силы вместе с 1-й французской армией оказались отрезанными от Франции.

Французское командование, несомненно, стремилось восстановить контакт между двумя группировками своих сил, двинув в наступление Северную группу армий от Арраса на Амьен, а левый фланг Центральной группы от Амьена на Аррас. Именно такой приказ от 19 мая отдал генерал Гамелен. Сменивший его 20 мая генерал Вейган, который на следующий день собирался отправиться в Бельгию, согласился с таким замыслом. Теоретически этот план был вполне логичен. Но для его осуществления само командование должно было верить в возможность победы и стремиться к ее достижению. Однако крах всей военной доктрины и организационных принципов наших руководителей лишал их необходимой энергии. Находясь в состоянии моральной депрессии, они стали сомневаться решительно во всем и особенно в самих себе. И тут сразу же начали действовать центробежные силы. Бельгийский король немедленно стал подумывать о капитуляции, лорд Горт – об эвакуации английских войск, генерал Вейган – о перемирии.

Но 30 мая сражение фактически уже было проиграно. За два дня до этого бельгийский король и его армия капитулировали. Английская армия начала эвакуацию из Дюнкерка. Остатки французских войск в департаменте Нор тоже пытались эвакуироваться морем. Этот отход был сопряжен с огромными потерями. Вскоре враг начал второй этап наступления в южном направлении, имея перед собой противника, силы которого уже сократились на одну треть и который больше, чем когда-либо, был лишен средств оказывать сопротивление немецким механизированным войскам.

Внезапно на плечи Вейгана свалилось тяжкое бремя, нести которое ему было не по силам. Когда 20 мая он принял пост главнокомандующего, выиграть битву за Францию, несомненно, уже было невозможно. Так он никогда не предвидел истинных возможностей механизированной армии, огромные успехи, которых так молниеносно добился противник при помощи этой силы, поразили его. Чтобы противостоять несчастью, он должен был переродиться. Ему следовало порвать с отжившими представлениями, изменить самый темп действий. В своей стратегии он должен был выйти за узкие рамки метрополии, обратить против врага то самое смертоносное оружие, которое применил враг, и использовать в своих интересах такие козыри, как огромные пространства, огромные ресурсы и огромные скорости, отдаленные территории, силы союзников и морские просторы. Но Вейган не был тем человеком, который мог это сделать. Не таков был его возраст и склад ума, а главное – ему не хватало соответствующего темперамента.

Во всяком случае, после того как было признано, что генерал Вейган не подходит для роли главнокомандующего, нужно было, чтобы он оставил этот пост,- либо подав в отставку, либо по решению правительства. Ничего подобного не произошло. Захваченный потоком событий, главнокомандующий мирился с ними и стал искать выход на доступном для себя пути – на пути капитуляции. Но так как ответственность за нее брать на себя он не хотел, то его действия свелись к тому, чтобы склонить к капитуляции правительство. Он нашел поддержку в лице маршала Петэна, который по другим причинам настаивал на таком же решении. Ни во что не веривший и ни на что не способный режим пошел по наихудшему пути. Таким образом, Франции предстояло расплачиваться не только за военное поражение, но также за порабощение государства. Это еще раз подтверждает ту истину, что, только отстояв величие страны перед лицом великих испытаний, можно спасти ее.

Я же, решив в ближайшем будущем вновь поставить вопрос относительно продолжения борьбы, взялся за разработку плана переброски в Северную Африку всего того, что можно было туда перебросить. Штаб сухопутных войск совместно со штабами военно-морского флота и военно-воздушных сил уже начал подготовку к эвакуации через Средиземное море в Африку всех сил и средств, которые не принимали участия в боях. В частности, необходимо было вывести два контингента новобранцев, проходивших подготовку на учебных пунктах в западных и южных районах страны, и ту часть личного состава механизированных войск, которая уцелела после разгрома на севере. В целом это составляло 500 тыс. обученных солдат. В дальнейшем, несомненно, можно было бы эвакуировать морским путем остатки наших разбитых армий, большое количество боевых частей, отходивших к морскому побережью. Остатки бомбардировочной авиации, радиус действия которой давал возможность преодолеть морское пространство по воздуху, уцелевшие эскадрильи истребителей, личный состав авиационных баз, военно-морского флота и, наконец, наш флот-все это в любом случае можно было бы перебазировать в Африку. Общий тоннаж транспортных судов, которого не хватало нашему флоту для осуществления этих перевозок, исчислялся в 500 тыс. тонн. Не достающие суда, в дополнение к тому, чем располагал французский флот, можно было попросить у Англии.

В ночь с 9 на 10 июня, враг вышел к Сенне ниже Парижа. Вместе с тем, по всем данным, с часу на час следовало ожидать перехода немецких бронетанковых сил в решительное наступление в Шампани. Таким образом, столице угрожала непосредственная опасность с запада, с востока и с севера. Наконец, Франсуа-Понсе сообщал из Рима, что в любой момент можно ожидать объявления войны со стороны итальянского правительства. Перед лицом столь неблагоприятных известий я мог предложить только одно: пойти на крайние усилия, немедленно перебазироваться в Африку и присоединиться к коалиционной войне со всеми вытекающими из этого последствиями.

События развивались на столько быстро, что трудно было поспеть за ними. Только что принятое решение тут же устаревало. Попытки использовать опыт войны 1914-1918 годов уже не давали никаких результатов. Считалось, что еще существует фронт, дееспособное командование, готовый на жертвы народ. Однако все это было лишь мечтой и воспоминанием. В действительности же потрясенная нация находилась в оцепенении, армия ни во что не верила и ни на что не надеялась, а государственная машина крутилась в обстановке полнейшего хаоса.

10 июня наступила предсмертная агония. Правительство должно было выехать из Парижа вечером. Отступление на фронте ускорялось. Италия объявила нам войну. Теперь неизбежность катастрофы ни у кого уже не вызывала сомнения.

Кроме того, неумолимое движение немцев к Парижу выдвигало очень сложные проблемы. С момента моего назначения заместителем министра национальной обороны я отстаивал необходимость оборонять столицу и поэтому попросил председателя Совета министров, бывшего в тоже время министром обороны и военным министром, назначить начальником гарнизона города решительного человека. Но вскоре главнокомандующий объявил Париж « открытым городом », а Совет министров утвердил это решение. Необходимо было в срочном порядке организовать эвакуацию массы людей и большого количества различного имущества. Этим я и занимался до самого вечера.

Необходимо отметить, что в этот критический момент сам государственный строй Третьей республики сковывал деятельность главы последнего правительства. Безусловно, у многих ответственных должностных лиц капитуляция вызывала отвращение. Но представители государственной власти, растерявшиеся перед лицом катастрофы, за которую они чувствовали себя ответственными, совершенно бездействовали. В то время, когда встал вопрос, от которого зависело настоящее и будущее Франции, парламент не заседал, правительство оказывалось не способным принять единодушное решение, президент республики не поднимал свой голос даже в совете министров в защиту высших интересов страны. В конечном счете развал государства лежал в основе национальной катастрофы. В блеске молний режим представал во всей своей ужасающей немощи и не имел ничего общего с защитой чести и независимости Франции.

Продолжать войну? Да, конечно, продолжать! Но с какой целью и в каком масштабе? Многие, даже когда они и одобряли такое решение, хотели, чтобы это ограничивалось лишь поддержкой, которую горстка французов оказывает Британской империи, не сломленной и сражающейся. Я никогда не рассматривал в этом плане наше стремление продолжать борьбу. Для меня речь шла прежде всего о спасении нации и государства.

Однако, предпринимая некоторые шаги на этом необычном поприще, я должен был выяснить, не собирается ли кто - ни будь другой, пользующийся большим авторитетом, увлечь за собой в борьбу Францию и империю. Поскольку перемирие еще не вступило в силу, можно было предположить, хотя это было и маловероятно, что правительство Бордо в конечном счете пойдет на продолжение войны. Какой бы малой не была надежда, ее нельзя было терять. Именно поэтому, когда я прибыл в Лондон днем 17 июня, я сразу же телеграфировал в Бордо, предложив свои услуги для продолжения в английской столице переговоров, которые были начаты мной на кануне, о закупках в Соединенных штатах, о немецких военнопленных и о перевозках в Африку.

В ответ пришла телеграмма, требующая моего немедленного возвращения. 30 июня «французское посольство» известило меня о приказе явиться в тюрьму Сен-Мишель в Тулузе, с тем чтобы предстать перед военным судом. Сначала суд приговорил меня к одному месяцу тюремного заключения. Затем по апелляции, поданной «министром» Вейганом, который был недоволен решением, я был приговорен к смертной казни.

Учитывая - впрочем, не без основания! – эту позицию правительства Бордо, я решил установить контакт с властями французских колоний. Еще 19 июня я направил телеграмму главнокомандующему войсками в Северной Африке и генеральному резиденту в Марокко генералу Ногесу с предложением поступить в его распоряжение, если он отвергнет перемирие. 24 июня я вторично телеграфировал Ногесу и обратился к главнокомандующему войсками в Леванте генералу Миттельхаузеру и Верховному комиссару в Леванте Пюо, а так же к генерал-губернатору Индокитая генералу Катру. Я предлагал этим высоким должностным лицам создать орган обороны Французской империи и сообщал им, что я мог бы немедленно обеспечить установления связи этого органа с Лондоном.

Конечно, правительства стран, находившихся в состоянии войны со странами «оси», отозвали из Франции своих представителей; это произошло либо по инициативе самих правительств, как это было с сером Рональдом Кемпбеллом или с генералом Ванье, либо по требованию немцев.

В этот самый трагический период истории Франции я брал на себя всю ответственность за ее судьбу.

Но Франция немыслима без меча. Прежде всего, необходимо создать армию. В Англии находились некоторые французские военные части. Кроме того, в госпиталях Англии на излечении несколько тысяч солдат, раненных в Бельгии. Французские военные миссии взяли на себя командно-административные функции, с тем, чтобы держать все эти силы в подчинении Виши и подготовить их общую репатриацию.

23 июня английское правительство, с целью оказания помощи опубликовало два заявления. В первом заявлении говорилось об отказе признать независимый характер правительства Бордо. Во втором-сообщалось о проекте создания французского Национального комитета и заранее говорилось о намерении признать его и сотрудничать с ним по всем вопросам, касающимся ведением войны. 25 июня английское правительство опубликовало коммюнике, в котором оно сообщало, что целый ряд высоких должностных лиц Французской империи выразили свое желание примкнуть к движению Сопротивления, и предлагало им свою поддержку. Но затем, поскольку ни кто не откликнулся на это обращение, лондонский кабинет, имея перед собой одного лишь генерала де Голля, 28 июня решил официально признать его «главой свободных французов».

Соглашение от 7 августа имело для Свободной Франции немаловажное значение не только потому, что избавляло нас в ближайшем будущем от материальных затруднений, но также и потому, что британские власти, имевшие отныне официальную базу для взаимоотношений с нами, теперь без колебания оказывали нам помощь. Но главное – весь мир узнал, что, несмотря на все препятствия, заложены основы франко-английского сотрудничества. Это не замедлило сказаться на отношении к нам некоторых территорий Французской империи и французов, проживавших за границей. Кроме того, другие государства, видя, что Великобритания признала Свободную Францию, сделали некоторые шаги в этом направлении. Это относилось в первую очередь к правительствам, нашедшим свое убежище в Англии. Конечно, их возможности были чрезвычайно ограничены, но зато они сохранили свое международное представительство и международное влияние.

Некоторые французы сразу же перешли на мою сторону и стали выполнять внезапно свалившиеся на них обязанности с таким рвением и с такой энергией, что, несмотря на многочисленные препятствия, наш корабль вышел в море и плыл. Профессор Кессен был моим неоценимым сотрудником в области подготовки всевозможных актов и документов, которые положили начало внутренней и внешней структуре нашей организации. Антуан руководил нашими первыми гражданскими органами, что являлось исключительно неблагодарной задачей в этот период, когда приходилось заниматься всем без достаточного опыта и знаний. Лапи, Эскара, и Аккен поддерживали связь с министром иностранных дел Англии и с европейскими правительствами. Находившимися в изгнании. Кроме того, они устанавливали контакт с французами. Проживающими за границей,к которым я обратился с призывом. Плевеном и Дени заведовали нашими мизерными финансами и подготавливали условия, в которых смогли бы существовать колонии в случае их присоединения к нам. Шуман выступал по радио от имени Свободной Франции, Массип следил за прессой и снабжал ее необходимой информацией. Бенжан согласовывал с нашими союзниками вопрос об использовании французских судов и моряков торгового флота.

В военной области Мюзелье с помощью д`Аржалье, Марген-Вернерэ, Кенига, Пежо и Ранкура формировали первые морские, сухопутные и авиационные части.

Генерал Спирс защищал интересы перед английскими учреждениями, помощь которых была в то время необходима.

В самой Англии свободные французы пользовались симпатией, и уважением со стороны королевской семьи, а так же министры и представители власти не упускали возможжности проявить свои добрые чувства.

Нужно сказать, что Англия тогда переживала тревожное время. Ожидалось наступление немцев, и англичане в такой обстановке проявляли изумительную стойкость. Каждый мужчина и каждая женщина учавствовали в оборонительных мероприятиях.

Надо добавить, что американцы, снабжавшие оружием, снаряжением и обмундированием, ставили условием, чтобы мы приняли их собственные правила организации армии.

Но все же кампания в Европе, которая предстоит в скором времени, действительно потребует очень крепких вспомогательных войск.

14 октября 1943 года Комитет национальной обороны утвердил план вооружения, предложенный Лемонье. Планом предусматривалось, что к весне следующего года будут приведены в состояние боевой готовности следующие корабли: 2 линкора- Ришилье и Лоррен; 9 крейсеров- Эмиль Бертен, Монкальм, Жанна д Арк, и т.д.; 3 вспомогательных крейсера; 14 миноносцев; 18 подводных лодок; 80 малых судов: нефтеналивные, охотники за подводными лодками, и т.д. Было так же сформировано 6 эскадрилий гидропланов, и французские самолеты вновь появились в Атлантике.

Большую часть военного снаряжения должны были предоставить союзники на основе соглашений о ленд-лизе, причем в компенсацию с нашей стороны засчитывались услуги, которые оказывались союзникам: предоставлением портов, транспорта, коммуникации, средств связи, рабочей силы и т. д. Увеличилось количество более или менее значительных групп Сопротивления, и они повели партизанскую войну, которая играла первостепенную роль в изматывании неприятеля, а позднее в развернувшейся битве за Францию.

Но в значительной части страны условия местности таковы, что партизанскому отряду невозможно было надежно укрыться. Тогда отряд разделялся на очень маленькие группы, или же участники Сопротивления жили в подполье поодиночке. Их снабжали фальшивыми документами (ведь организация Сопротивления имела своих людей в министерствах, в префектуре, в мэриях, в комиссариатах) и пристраивали на работу – кого на рубку леса, кого в каменоломни, кого на ремонт шоссейных дорог; ночевали они в изолированных фермах или же старались затеряться в больших городах. Зачастую «прикрытие» им обеспечивали заводы, стройки, конторы; партизаны пользовались им, выжидая удобного момента для диверсии, а совершив ее, исчезали. Эти рассеянные по всюду борцы не могли действовать в широких масштабах, но зато они все больше давали о себе знать. В Париже, на севере Франции, в Лионе и в других промышленных районах мелкий саботаж на производстве стал явлением постоянным – до такой степени, что пришлось создать специальную службу охраны от диверсий на тех предприятиях, которые в ближайшем будущем могли понадобиться для наших армий.

В начале 1943 года, когда создавалась тайная армия, мы определяли ее численность приблизительно в 40 тыс. человек; да тысяч тридцать французов и француженок входили в сеть организаций Сопротивления, объединяемых шестьюдесятью группами. Через год в партизанских отрядах было, по меньшей мере 100 тыс. человек. А когда началась битва за Францию, число их превысило 200 тыс. Фактически контингенты бойцов внутренних сил находились в прямой зависимости от вооружения, которое им давали. Если случалось, что группа получала все необходимое ей оружие, в нее тот час же вливались добровольцы. И наоборот, командиру слабо оснащенного отряда приходилось отказывать борцам, желавшим вступить в его ряды. Конечно, снабжение организаций Сопротивления оружием было одной из важнейших забот правительства.

Партизанские отряды, поддерживавшие их организации Сопротивления, помогающая им пропаганда – все это требовало денежных средств. Правительство старалось доставить их в денежных знаках, которые могли иметь хождение во Франции и не возбуждали бы подозрения. Сначала использовались все запасы билетов Французского банка, хранившиеся в Англии, в Африке и на Антильских островах. Затем стали посылать «боны освобождения», выпущенные правительством в Алжире и с его гарантией.

И вот была создана система, которая, не стесняя инициативы подпольных сил и их разделения на группировки, связывала их с французским командованием и давала им почувствовать эту связь в действии. Для каждого административного района и для некоторых департаментов правительство назначило «военного делегата», выделенного лично мною. Он устанавливал контакт с вооруженными группами своей области, координировал их выступления, связывал с нашим центром посредством радиостанции, которой он располагал, передавал им наши инструкции, а нам сообщал их просьбы, регулировал с нашими службами воздушные операции по доставке им на парашютах оружия.

Но с момента высадки союзников во Франции нужно было добиться, чтобы эти разрозненные элементы содействовали операциям союзных войск, и, следовательно, военное командование должно было давать им определенные задания и предоставлять им средства для их выполнения. В отношении разрушений, которые должны были сковывать передвижения неприятеля, у нас имелся общий план, выработанный нами уже давно при участии специалистов, компетентных в каждой из интересующих нас отраслей. Так, например, существовал «Зеленый план», предложенный руководителями «Сопротивления на железных дорогах»- Арди, Арманом и другими; имелся «Лиловый план», составленный при содействии участников Сопротивления работникам связи – в частности, с помощью Дебомарше: он касался повреждения телеграфной и телефонной связи, особенно подземных кабелей; был «Черепаший план», по которому предусматривалось перерезать дороги в самых важных местах, - главным исполнителем его был Ронденэ; был и «Голубой план», в котором намечались меры по захвату электростанций. Но, с другой стороны, необходимо было, чтобы действия местных подпольных групп в нужный момент приобрели, общенациональное значение – стали бы выступлением всей страны и приняли достаточно устойчивый характер, могли бы стать элементом стратегии союзников. Надо было, чтобы отряды тайной армии слились с другими нашими войсками в единую французскую армию.

Вот почему в марте 1944 года я создал Французские внутренние силы, в которые в обязательном порядке должны были войти все подпольные вооруженные группы, причем предписывалось, чтобы они по мере возможности были организованны в воинские подразделения, соответствующие нашему уставу: взводы, роты, батальоны, полки. Однако стратегические планы союзников все еще были неопределенными. В сентябре 1943 года союзники решили приняться за Италию. Но в отношении дальнейших действий у них не было согласия. Соединенные Штаты теперь чувствовали себя способными повести битву в Европе, пройдя кратчайшим путем, то есть через Францию. Вступить на землю Нормандии, а оттуда двинуться на Париж; произвести высадку в Провансе и подняться вверх по долине Роны – таковы были их намерения. Они хотели сочетать обе эти операции. Вслед за тем союзные армии, соединившись между Швейцарией и Северным морем, перейдут Рейн. Американцы считали итальянскую кампанию побочным делом, которое не должно отвлекать внимание от главной задачи.

Англичане – и, прежде всего Черчилль – смотрели на положение иначе. По их мнению, американцы планировали нападение на врага там, где это сделать всего труднее, - хотели схватить быка за рога. Гораздо лучше было бы нацелиться на уязвимые места, разить зверя в его мягкое подбрюшье. Вместо того чтобы объектом своих действий прямо назвать Германию и, пройдя через Францию, достигнуть ее, по мнению англичан, надо было двинуться через Италию и Балканы в придунайские страны Европы. Великое усилие союзников должно поэтому состоять в следующем: продвинуться вперед по итальянскому полуострову, помимо того, сделать высадку в Греции и Югославии, добиться вступления в войну Турции, а затем войти в Австрию, в Чехию, в Венгрию.

Случилось так, что довольно рано взяла верх американская точка зрения относительно высадки на севере Франции. В декабре 1943 года наши англо – саксонские союзники, которых сильно торопили русские, решили выполнить эту грандиозную операцию, получившую наименование «Оверлорд».Мы, конечно, одобрили это намерение. Но высадка на юге страны, хотя она и была решена в принципе и заранее окрещена именем «Энвил», все еще вызывала много споров.

Добиваясь для Франции своего рода повышение в ранге в рядах коалиции, мы знали, что личные качества наших генералов, командующих крупными частями, сыграют тут большую роль. Во главе армейского корпуса должен стоять человек, обладающий широким кругозором и дальновидностью, умеющий слить в единый удар различные и разновременные действия крупных сил. Генералы Анри Мартэн и де Лармина, первые наши командующие корпусами, блестяще доказали свои дарования. На море, по той причине, что враг уже не мог ввести в бой значительные силы, война состояла в действиях отдельных наших боевых единиц, распределенных на огромных пространствах для охоты за подводными лодками, для уничтожения рейдеров, для защиты от вражеских самолетов, сопровождения транспортов и обороны наших баз. Наша авиация в силу обстоятельств должна была включить свои эскадрильи в большие группы истребительской авиации, авиации непосредственной поддержки и бомбардировочной авиации союзников.

Объектом союзников был Рим. Французский экспедиционный корпус получил задание прорвать укрепленную линию неприятеля к северу от знаменитого монастыря и помочь союзникам овладеть этими позициями.

Париж более четырех лет был укором свободному миру. И вдруг он становится магнитом. Пока скованный и оглушенный гигант, казалось, спал, все как – то мирились с его отсутствием. Но лишь только немецкий фронт был прорван в Нормандии, французская столица сразу очутилась в центре стратегических замыслов, в самом центре политики. Планы главнокомандующих, расчеты правительств, маневры честолюбцев, взволнованные чувства людей – все сосредоточилось на этом городе. Париж возвращался к жизни. Сколь многое могло теперь измениться!

Прежде всего Париж, если этому не помешают, решит вопрос о том, какая будет власть во Франции. Все убеждены, что, если де Голь по прибытии в столицу не будет поставлен перед свершившимся фактом, народ выскажется за то, чтобы он остался у власти. А потому все те, кто – будь то в стране или за ее пределами – питает надежду помешать такому исходу или, по крайней мере, сделать успех не полным или спорным, постараются – независимо от того, к какому лагерю они принадлежат, - в последнюю минуту воспользоваться освобождением и создать такую ситуацию, которая поставит меня в затруднительное положение, а возможно, даже и парализует. Но нация сделала свой выбор, и волна общественных чувств сметет эти попытки.

Высадка союзных войск в Нормандии (на севере Франции)6 июня 1944 года ознаменовала открытие второго фронта в Европе.

Стремительно развивались события во Франции. В августе союзники высадили на юге страны десант, освободили крупные портовые города Тулон и Марсель и начали наступление на север, к границам Германии. Одновременно лавина танков и мотопехоты двигалась из Нормандии к Парижу. 25 августа танкисты-деголлевцы под командованием генерала Леклера и американская мотопехота вошли во французскую столицу, многие районы которой уже контролировали отряды Сопротивления. Париж был спасен, хотя двумя днями раньше Гитлер отдал приказ об его уничтожении.

Во время летних боев во Франции немцы потеряли полмиллиона человек убитыми и пленными, а также потеряли много боевой техники.

Летом 1944 года начинается изгнание из Франции оккупантов. 25 августа освобожден Париж, в этот же день туда прибывает де Голь. Он торжественно зажигает огонь на могиле Неизвестного солдата около Триумфальной арки, потушенный ранее захватчиками. В стране восстанавливаются ликвидированные в годы оккупации демократические свободы, а имя де Голля связывают с победой над фашизмом во Второй мировой войне.

Список литературы

1. Туре Линне Эриксен. Всемирная история с 1850 года до наших дней /Пер. с норвежского Ф. Золотаревской.- Осло: Гюльдендаль,1994.- 552с.

2. Вторая мировая война в воспоминаниях У. Черчилля, Ш. де Голля, К. Хэлла, У. Леги, Д. Эйзенхауэра / Сост. Е.Я. Трояновская. – М.: Политиздат, 1990. – 558с.

3. Смирнов В.П. Генерал де Голль в годы второй мировой войны: становление идеологии голлизма. – 1990г.

4. Энциклопедия для детей: т.1.(Всемирная история) /сост. С.Т.Исмаилова. - М.: Аванта +, 1994.-704с.

5. Энциклопедический словарь юнного историка: Всеобщая история /сост. Н.С.Елманова, Е.М.Савичева.- М.: Педагогика-Пресс, 1994-448с.

6. История России в контексте мировых цивилизации, курс лекции /под ред. В.В. Рябова, А.И. Токарева, В.В.Кириллова.- М.:Жизнь и мысль, 2000.-424с.

7. Алгазин Д.А. Изучение Великой Отечественной Войны на уроках истории. (Из опыта работы учителя). –М.: Просвещение, 1970.-240с.

www.referatmix.ru

Смотрите также

• 
  Шарль де голль реферат
• 
  Реферат химия в быту
• 
  Рак прямой кишки реферат
• 
  Организационная культура темы рефератов
• 
  Профилактика кишечных инфекций реферат
• 
  Плоскость в пространстве реферат
• 
  Гимнастика для глаз реферат
• 
  Культура древнего китая реферат
• 
  Реферат по астрономии созвездия
• 
  Спорт и здоровье реферат
• 
  Реферат здоровье и спорт