Теория наследования приобретённых признаков пользовалась всеобщим признанием на протяжении большей части истории биологии — начиная от древних греков и до XIX в. (Zirkle, 1946*). Её принимали и Ламарк, и Дарвин. Ошибочность этой доктрины продемонстрировал Вейсман в конце XIX в. и представители классической генетики — в начале XX в. Сторонники традиционной точки зрения, однако, не признали своего поражения. Эта концепция продолжала оказывать влияние на многие области науки до середины XX в. Дискуссии по этому вопросу, начавшись с появлением ключевых работ Вейсмана (Weismann, 1889—1892; 1892*), не прекращались до недавнего времени.
Одним из факторов, способствовавших продолжению дискуссий, была двойственность, присущая традиционной концепций приобретённых признаков. Некоторые приобретённые признаки действительно передаются по наследству (например, наследственные инфекционные заболевания), тогда как другие приобретённые признаки, называемые теперь фенотипическими модификациями, не наследуются.
Решение проблемы, предложенное Вейсманом (1889—1892; 1892*), было в то время большим шагом вперед. Он начал с того, что разделил организм на сому и зародышевую плазму, считая последнюю единственным носителем наследственности. Вейсман ввел категорию так называемых соматогенных вариаций. Это реакции соматических тканей или организма в целом на внешние воздействия; к числу таких реакций он относил различные повреждения и влияние упражнения или неупражнения. Вейсман считал, что коль скоро сома находится вне русла наследственности, то и соматогенные вариации не имеют отношения к наследственности. В подтверждение этого он приводил результаты наблюдений и экспериментов.
Часто указывают, что чёткое морфологическое разделение зародышевой плазмы и сомы далеко не универсально. Подобное разделение действительно имеет место в разных группах беспозвоночных животных, но отсутствует в других царствах (см. Buss, 1983*). Так, у растений из одной точки роста развиваются как вегетативные, так и репродуктивные органы. Подобные несообразности вызывали неудовлетворенность теорией зародышевой плазмы.
Вейсман (1892*) понимал это затруднение и пытался преодолеть его. Он указывал также, что представление о ненаследуемости соматогенных вариаций, по-видимому, справедливо применительно ко всем группам организмов, включая растения (Weismann, 1889—1892*). В этом он был не совсем прав.
В ранний период развития генетики вейсмановское разделение на зародышевую плазму и сому уступило место разделению на генотип и фенотип (Johannsen, 1911*). Первое разграничение — чисто морфологическое и не имеет всеобщего применения, а второе — генетическое и применимо ко всему живому. Разделение на генотип и фенотип позволяет прояснить проблему наследственности. Признаки, детерминируемые недавно приобретённым генетическим материалом соматических тканей, могут быть наследственными, если эти ткани затем участвуют в создании репродуктивных клеток, что вполне возможно у растений. Что же касается фенотипических признаков, то они никогда не наследуются, а поэтому фенотитипческие модификации также не передаются по наследству.
Басс (Buss, 1983*) недавно привлек внимание к одному предполагаемому изъяну в синтетической теории эволюции. Он рассуждает следующим образом. Синтетическая теория сосредоточена на генетических различиях между особями и пренебрегает генетической изменчивостью соматических тканей в пределах отдельных особей, полагая, что такие изменения никогда не наследуются. Это допущение в свою очередь основано на теории зародышевой плазмы Вейсмана, которая неприменима ко многим крупным группам. Синтетическая теория нуждается в изменениях, с тем чтобы в ней учитывалась возможность наследования некоторых типов соматической изменчивости (Buss, 1983*).
Ошибка Басса проистекает из принятой им предпосылки, что синтетическая теория опирается на вейсмановские представления о наследственности, тогда как она основывается на разделении генотипа и фенотипа.
Итак, следует различать приобретённые признаки двух типов: 1) фенотипические признаки, определяемые вновь приобретённым генетическим материалом, и 2) признаки, возникающие в результате фенотипических реакций на внешние факторы, т. е., иными словами, фенотипические модификации. Первые могут передаваться по наследству, а вторые не наследуются. Эти два типа приобретённых признаков играют совершенно разные роли в эволюции.
Мы рассмотрим их по отдельности. Фенотипические модификации обсуждаются в этой главе, а эффекты приобретённого генетического материала — в гл. 19.
www.ronl.ru
Алекандрова Н. В.
На север и на юг
Что такое карта. Сегодня (на первом уроке) мы будем рассматривать карту. Карта — это изображение какой-нибудь страны, или ее части, или сразу многих и даже всех стран с окружающими их морями и океанами. На карте можно увидеть, где в какой стране расположены города, куда текут реки, где высятся горы и как изгибается берег моря. Это изображение, конечно, уменьшено во много раз. Большие полноводные реки на карте извиваются тонкими голубыми линиями, а высочайшие горы, до вершин которых нужно добираться много дней, превратятся в маленькие точки. В общем, земля на карте выглядит примерно так, как мы бы рассматривали ее с очень большой высоты, и все большое казалось бы нам совсем маленьким. Но для того, чтобы важные вещи не терялись из виду, для карты придумали специальные значки и особую раскраску. Например, города обозначают кружочками, горы закрашивают коричневой краской, а моря — голубой.
Наша первая карта — это карта нашей страны, России, только вся страна на ней не поместилась — уж очень велика Россия, и нам долго придется еще путешествовать по ее лесам и озерам, по рекам, по горам, по морям. А пока мы видим только центральную часть России — и самые близкие к ней моря и горы. Центральная часть — это не обязательно середина страны, это земли вокруг столицы — ее главного города. Столица России — древний город Москва. Мы видим его в середине нашей карты.
На юг. Теперь попробуем «доехать» от Москвы до какого-нибудь моря. Возьмем карандаш и проведем линию от Москвы к нижней стороне листа. Наш карандаш «приедет» к Черному морю. Если ехать по-настоящему, на поезде, этот путь займет у нас много часов. Предположим, мы сядем на поезд вечером; тогда нужно будет спать в поезде всю ночь, потом ехать по рельсам еще целый день, спать еще день — и только тогда наутро мы увидим море.
Это теплое море. И солнце здесь греет теплее, чем в начале нашего пути, и деревья, и птицы здесь такие, какие любят тепло. Летом песок и камни на морском берегу так нагреты солнцем, что больно наступить босиком, вода в море теплая, и стаи дельфинов прыгают на волнах. Мы ехали на юг — запомним, что нам стало теплее.
На север. Теперь снова возьмем карандаш, «вернемся» в Москву и проведем линию не «к себе», а «от себя», к верхней стороне листа. И тоже «через ночь, день и еще ночь» мы приедем к морю. Только теперь это будет холодное, суровое море. Его называют Белым морем — ведь оно действительно белое: целых полгода скрыто подо льдом и снегом. В его холодных водах живут тюлени — морские звери с гладкой и толстой кожей. Они не боятся морозов и спят на льдинах.
На этот раз мы попали на север. И направление, в котором мы двигались, назовем северным.
Карту всегда вычерчивают так, чтобы север был вверху листа, а юг — внизу. Именно так и надо карту класть перед собой и рассматривать.
На восток и на запад
Солнце над землей. Путешествуя по нашей карте на север и на юг, мы можем себе представить, какая большая земля изображена на ней. Ведь как долго мы «ехали на поезде» и какая большая разница между севером и югом нашей земли: разная погода, разные звери и рыбы здесь обитают, и вообще все выглядит по-разному. Значит, это очень большая земля, много в ней больших рек и малых речек, озер, лесов и полей. И по ночам вся эта земля окутана тьмой, а утром восходит солнце — и освещает все, до последней травинки, и светит целый день до вечера.
Проследим за солнцем: какой путь совершает оно над землей?
Представим себе, что мы стоим где-нибудь в поле — утром рано, на рассвете — и будем смотреть в ту сторону, где солнце появляется. Эту сторону называют востоком. Если мы никуда не уйдем и будем следить за солнцем целый день, то увидим, как оно поднимется высоко в небо, пройдет почти над нашими головами и опустится за лесом с другой стороны. Когда мы вечером встанем лицом к солнцу и будем смотреть на закат — наши глаза будут глядеть на запад. Там солнце «западает» за край земли. Чтобы теперь снова посмотреть на восток, нам придется повернуться в противоположную сторону.
Итак, восток — это та сторона света, где солнце восходит, а запад — где солнце заходит. Как же расположены восток и запад на карте? Если карта лежит перед нами правильно, то восток будет всегда справа, а запад слева. Если ты положишь правую ладонь у правого края карты, будешь медленно поднимать ее и «пронесешь над землей», а затем опустишь у левого края, то твоя ладонь пройдет примерно такой путь, как солнце.
На восток. Мы снова «отправимся в путь» по карте — на этот раз на восток. Возьмем карандаш и поведем его от Москвы направо. Наша линия пересечет реки и окажется перед цепочкой гор. Горы не очень высокие, с круглыми вершинами и все поросли густым лесом. На карте кажется, что горы вытянуты узкой полосой, но на самом деле это целая горная страна; когда летишь над этими горами на самолете, то кажется, что им нет конца. Это Урал — древняя и очень красивая горная страна.
В глухих уральских лесах водятся медведи, олени и много других диких зверей, а каменные недра гор таят в себе много сокровищ: железную и медную руду, уголь и драгоценные камни. Знаменитый уральский камень — малахит; он темно-зеленый, с закрученными прожилками. Из него вытачивают бусы, шкатулки, вазы и много других красивых вещей.
Издавна на Урале жили храбрые и умелые люди, которые охотились и добывали руду, ковали металл и искали в горах камни-самоцветы.
На запад. Нам осталось отправиться на запад. Берем карандаш и ведем «путь», как помним, в левую сторону по карте — вслед заходящему солнцу. Миновав реки и города, мы снова прибыли к морю — Балтийскому.
Как мы уже можем догадаться, это море не такое теплое, как Черное, и не такое холодное, как Белое. Песчаный берег, высокие сосны, пенистые волны набегают на песок. А в этом прибрежном песке иногда находят прозрачно-желтые камушки — янтарь. Если посмотреть сквозь янтарь на солнце, то внутри он будет как будто пронизан желтым лучистым светом. Янтарь — это окаменевшая смола древних сосен, которые росли на берегу Балтийского моря в далекие времена. Внутри янтаря иногда можно увидеть жуков, мух или пауков, когда-то попавшихся в эту липкую смолу.
Задание
Заполни контурную карту. Сначала надо обозначить буквами по краям карты, с какой стороны север, юг, запад, восток. Моря надо «наполнить водой» и написать их названия. Уральские горы можно нарисовать. Москва на карте уже обозначена, надо только написать название.
www.ronl.ru
doklad-referat.ru
