УФИМСКИЙГОСУДАРСТВЕННЫЙ НЕФТЯНОЙ
ТЕХНИЧЕСКИЙУНИВЕРСИТЕТ
Кафедра философии
РЕФЕРАТ
этические взгляды И. канта
Выполнил ДавлетоваА.Р.
Проверил АвдонинА.Н.
УФА 1997
Содержание
с.
Введение
I. <span Times New Roman"">
Этика долгаII. свобода и этика
заключение
литература
2
3
10
18
19
введение
“Среди наших понятий… понятие нравственностиважнейшее”
И.Кант
Этикаявляется одной из древнейших философских дисциплин, объектом изучения которойслужат мораль, нравственность. С трехсотых годов до н.э., когда этику впервыеобозначили как особую область исследования, до сегодняшних дней интерес к ееосмыслению не ослабевает. В разное время к проблемам этики обращались такие философы,как Аристотель, Спиноза, Кант, Маркс.
Средифилософских трактатов по этике особенно выделяются труды И.Канта. Этика Кантаво многих отношениях явилась вершиной философии морали нового времени. Средиклассиков немецкой философии Кант уделил наибольшее внимание нравственности(причем именно ее специфике), и его этическая концепция, последовательноразвитая в целом ряде специальных трудов, была наиболее разработанной,систематической и завершенной. Кант поставил целый ряд критических проблем,связанных с определением понятия нравственности. Одна из заслуг Канта состоит втом, что он отделил вопросы о существовании Бога, души, свободы — вопросы теоретического разума — от вопроса практического разума: что я долженделать? Практическая философия Канта оказала огромное воздействие на следующиеза ним поколения философов (А. и В.Гумбольдты, А. Шопенгауэр, Ф. Шеллинг, Ф. Гельдерлин и др.).
Изучениеэтики Канта продолжает развиваться с 20-х годов. Существует много разнообразныхоценок этики Канта. С точки зрения метафизики, наиболее ценными являются идеиКанта о свободе и об автономии этики.
Современныеисследования кантовской этики являются попыткой дать новые способы еепереосмысления и новые подходы реконструкции критической этики. Критическаяэтика Канта своим исходным пунктом имеет осознание практики, в которойвоплощается разумное поведение человека. Подобно тому как теоретическаяфилософия выясняет вопрос о возможности истины и научного знания, всяпрактическая философия посвящена человеческой практике, причем рассмотрениесоотношения действительной свободы и морального закона является одной изсущественных проблем осмысления кантовской практической философии. По Канту, единство критической философии скантовской философией морали следует искать в фундаментальном положениичеловека в мире и в понимании единства его и раздвигающего границы знанияповедения. Действительно, моральное поведение требует не только осознаниядолженствования, но и практического выполнения долга.
Связьэтики Канта с его теоретической философией, генезис его этических идей,становления его мысли в рамках учения о свободе и этике, долженствование(центральная категория его морали) — эти проблемы находятся в центре вниманияпри изучении его этической концепции.
Этика долга
“Чистое представление о долгеимеет на человеческое сердце… гораздо более сильное влияние, чем все другиемотивы”
И.Кант
Единственно,что изначально предопределено в человеке, — это его стремление к счастью; самые фундаментальные потребности иинтересы людей в конечном счете сводятся к достижению блаженства. Но если дажеэту фундаментальную природу человека можно отличить от наличной психологиилюдей и предписать человеку некий “истинный” интерес и стремление в отличие отего непосредственных, фактических склонностей и желаний, то все равно в этомслучае мораль будет сведена к некоторому “разумному эгоизму”. Кант рассуждаетздесь прежде всего как моралист, с точки зрения самого нравственного сознания,последовательно проводя собственную логику. В данном случае он отстаиваетчистоту морального мотива. Принцип счастья, говорит Кант, “подводит поднравственность мотивы, которые, скорее, подрывают и уничтожают весь еевозвышенный характер, смешивая в один класс побуждения к добродетели ипобуждения к пороку и научая только одному — как лучше рассчитывать, специфическое же отличие того и другогосовершенно стирают”[2, т.4, ч.1, с.285-286]. Если нравственность основывать настремлении человека к счастью, то побуждение к действию, пусть дажеправильному, будет обременено инородными, “гетерономными”, не свойственнымисамой морали мотивами — надеждой надостижение успеха, на обретение блаженства в этом или потустороннем мире, навознаграждение добродетели, наконец, на получение внутреннего удовлетворения отсознания правильности своих поступков. Подлинно же моральный настрой человекадолжен состоять в том, чтобы не ожидать наград ни в этом, ни в ином мире, аисполнять свой долг безотносительно к каким-либо надеждам, пусть даже желаниесчастья — неискоренимое естественноестремление человека.
Мораль,как считает Кант, нельзя рассматривать лишь как способ достижения какого-торезультата. При такой интерпретации нравственность превращается в чистотехническую, прагматическую задачу, в вопрос о “благоразумии”, умении испособности эффективно достигать поставленные цели. Такие принципы действия,конечно, имеют место в человеческой жизни; Кант называет их условными,гипотетическими императивами: если желаешь достичь такого-то результата,следует поступать так-то. Но все дело в том, что такие правила, определяясредства (методы, способы, пути, технику) осуществления искомой цели, оставляютв стороне вопрос об определении самих целей. Действительно, моральныетребования к человеку нельзя свести к каким-то техническим предписаниям,которые указывают лишь то, как можно наиболее эффективно достигнуть преследуемуюцель. Во-первых, далеко не каждая цель может быть признана нравственной;успешное действие может иметь и противоморальную направленность. Во-вторых,даже во имя благой цели могут быть применены средства, притом эффективные, коимогут быть аморальными. Таким образом, гипотетический императив, будучируководством к действию технического порядка, еще ничего не говорит онравственном характере действия. Целесообразность вовсе не всегда совпадает стребованием морали — вот какая проблемавозникает в данном случае. Решение ее сводится к следующему: в жизни люди преследуют различные цели, но изэтих — особенных, частных,“эмпирических” — целей еще невозможновывести нравственность. Напротив, это нравственность признает правомерными однии осуждает другие цели. Стало быть, не понятие цели обосновывает моральное долженствование,а наоборот, эмпирические цели могут быть обоснованы или отвергнуты с точкизрения морали. Поэтому “цель, которую ставят, уже предполагает нравственныепринципы. Например, идея высшего блага в мире… следует из морали, а не естьее основа”[2, т.4, ч.2, с.9].
Кантсторонник приоритета долженствования над ценностью в морали, в этом он видитспецифику нравственности, кроме того, он первым в истории этики обратилвнимание на всеобщий характер нравственных требований, на то, что они в своемобязующем значении распространяются на всех людей, в конечном счете начеловечество в целом. Кант обращает особое внимание на то, что в морали человекдолжен сам осознавать необходимость (долженствование) определенных действий исам понуждать себя к этому. В этом он и видит специфику моральности, отличая ееот легальности (просто исполнения вменяемых человеку требований, внешнегоподчинения). Мораль не выводится Кантом из анализа человеческого бытия,истории, общества, а просто постулируется как нечто изначально данное разумом икак некое особое измерение мира. Из отождествления Кантом морали и свободы (какспособности человека давать себе самому законы) вытекает его формализм впонимании нравственности. По Канту “безусловно добрая воля, принципом которойдолжен быть категорический императив, неопределенная в отношении всех объектов,будет содержать в себе только форму воления вообще, и притом как автономию”[2,т.4, ч.1, с. 288]; это и есть “единственный закон”, не имеющий никакого другогосодержания. Он считает, что из чисто формального закона в решении любойконкретной моральной проблемы всегда следует только один возможный вывод, предписаниек действию, принцип.
Теснее всего нравственностьу Канта сплетена с правом. Если какого-либо человека долг заставил сделатьвыбор не в пользу своего ближнего, то для Канта это служит свидетельством егонравственности. В действительности здесь проявляется лишь абстрактный гуманизм— ведь отнюдь не всегда это справедливона самом деле, то есть отнюдь не всегда “любовь к дальнему” нравственнее “любвик ближнему”. Кант прав в том, что нравственныйимператив требует оказания людям нужной помощи, но совсем не вынуждает любитьих за это. “Совершенно нелепо было бы говорить: вы должны любить других людей.Следовало бы сказать: у вас есть все основания любить своего ближнего, и этосправедливо даже в отношении ваших врагов”[2, т.2, с.139]. И, действительно,чувство долга как будто исключает чувство любви, ибо любить по обязанностиневозможно. Но Кант не прав, считая, что они никогда не могут совпасть,поскольку подлинная человечность предполагает любовь ко всем людям, а тогда и сострадание,и жалость будут адекватными долгу (скорее даже будут заменять долг). “Людей,поступающих согласно принципам, совсем немного, что, впрочем, очень хорошо, таккак легко может случиться, что в этих принципах окажется ошибка, и тогда вред,отсюда проистекающий, распространится тем дальше, чем более общим будет принципи чем более непреклонным лицо, которое им руководствуется. Людей, действующихиз добрых побуждений, гораздо больше и это превосходно”[2, т.2, с.150]. Но Кантснижает ценность таких добрых побуждений: это скорее инстинкты, которые неследует переоценивать, хотя и нужно хвалить, ибо больше всего на свете людей,неизменно имеющих “перед глазами свое любимое Я как единственную точкуприложения своих усилий”[2, т.2, с.150] и добивающихся того, чтобы всевращалось вокруг своекорыстия.
В этике Кант развивает учение об автономииморали: утверждая свободу, человек выступает творцом собственного нравственногомира, он сам себе предписывает закон действий. Кант провозглашает нравственнуюустановку, характер и законы которой, существенно отличаются от тех, чтопреобладают в периоды спокойного и размеренного постепенного развития,отличаются радикализмом предъявленных требований: “эти законы повелеваютбезусловно, каков бы ни был исход их исполнения, более того, они дажезаставляют совершенно отвлечься от него“, людям “достаточно того, что ониисполняют свой долг, что бы ни было с земной жизнью и даже если бы в ней, бытьможет никогда не совпадали счастье и достойность его” [ 1, с.81-82]. В отличиеот условных правил поведения долг выступает по своей сущности абсолютнымтребованием, следовать которому надлежит безусловно. В обстановке громкихтребований прав человека и его свобод Кант своим категорическим императивомнапомнил об ответственности, требования всегда поступать так, чтобы максимапоступка могла в то же время стать принципом всеобщего законодательства.Действие не “ сообразно с долгом”, а “ из чувства долга” — вот что имеет истинно нравственнуюценность. Человек поистине нравственен только тогда, когда исполняет долг неради какой-либо внешней цели, а ради самого долга. Ни одно изнепосредственно-спонтанных чувств — доброжелательность, сочувствие, сострадание, симпатия, участие — сами по себе еще не есть истиннаядобродетель. Ибо эти душевные порывы могут толкнуть человека отнюдь не толькона путь добра, но и к совершению зла. Кант признает мотивы человеколюбиянравственными при условии, что они не просто выражают психические склонностичеловека, а поставлены под контроль долга, определены моральным законом как ихобъективным критерием. Единственно нравственным мотивом будет только такой,который “строго напоминает нам нашу собственную недостойность”, в коем нетничего, “что льстило бы людям”, поощряло бы в них “самомнение” и“самодовольство”.
Поведение,закон которого совпадает с законом природы, не имеет, по Канту, никакогоотношения к нравственному закону. То, чего нет в естественном законе, — это внутреннее принуждение. Моральную способность“свободного самопринуждения” Кант называет добродетелью, а поступок. исходящийиз такого умонастроения (из уважения к закону), — добродетельным (этическим) поступком.“Добродетель есть твердость максимы человека при соблюдении своего долга — всякая твердость узнается через тепрепятствия, которые она может преодолеть, для добродетели же такие препятствия— это естественные склонности, могущиеприйти в столкновение с нравственным намерением… всякий долг содержит понятиепринуждения со стороны закона, этический долг содержит такое принуждение, длякоторого возможно только внутреннее законодательство”[2, т.4, ч.2, с.329].
Кантзаботится о чисто интеллектуальном “строгом образе мыслей”, подчиняющемэмпирические суждения и действия “принципу исключения между добрым и злым”. Онпишет: “Для учения о нравственности вообще очень важно не допускать, наскольковозможно, никакой моральной середины ни в поступках, ни в человеческиххарактерах, так как при такой двойственности всем максимам грозит опасностьутратить определенность и устойчивость”[2, т.4, ч.2, с.23]. По Канту, из двухдобродетелей, если они конфликтуют друг с другом, действительно добродетельюможет быть только одна, та, что составляет долг. Либо долг не можетпротиворечить долгу, либо он не есть истинный долг и может относиться к областиморали только как негативное, аморальное. Речь здесь идет о диктатуре долга,которая может вести к обострению “разорванности” человека, вразрез егоцелостности, вразрез гуманности. Но Кант знает о разрушающей веление долгаестественной диалектике, под которой он разумеет “наклонность умствоватьнаперекор строгим законам долга и подвергать сомнениям их силу, по крайней мереих чистоту и строгость, а также, где это только возможно, делать их болеесоответствующими нашим желаниям и склонностям, то есть в корне подрывать их илишать всего их достоинства, что в конце концов не может одобрить дажеобыденный практический разум”[2, т.4, ч.2, с.240]. Кант знает и “другуюдиалектику, которая возникает в обычном нравственном сознании, тогда оноразвивает свою культуру и восходит к практической философии, чтобы избавитьсяот двусмысленности, рассматривающей нравственные принципы”[2, т.4, ч.2,с.242].
ДляКанта нравственное начало сводится лишь к субъективному сознанию долга. Долгесть долг — чистый долг, исполнять егоследует единственно из уважения к нему.Обосновывая это требование Кант апеллирует к совести. Действительно, совестьчеловека является наилучшим судьей в вопросах морали, высшей способностьюнахождения моральной истины и выработки правильного решения и подлиннонравственной точкой зрения, если она не только субъективна, но и соединена сознанием объективной истины. Но у Канта, как это видно в “Критике чистогоразума”, совесть как раз и появляется там, где голос разума умолкает, гдемышление не справляется с познавательными проблемами. Так что совесть у Кантауже в своем появлении по необходимости оказывается субъективной. В учении Кантапонятие совести неразрывно связано с дуализмом его философской системы, которымпроникнута вся человеческая жизнь и который он подчеркивает, различаяантропологию и антропономию. Но этот дуализм не умаляет значениенормативно-критических принципов для реального поведения человека, и побуждениясовести являются необходимой составной частью характеристики личности.Деятельный практический разум, рассматриваемый Кантом в учении о добродетели,несет в себе сознание “внутреннего судилища”, которое и есть совесть. Этосознание выражается в изначальных моральных задатках и выводах разума, видеальных, часто основанных на религиозной вере целях и, наконец в разумномволнении, то есть в моральном принципе или основоположении разума, сформулированномКантом еще в 1788 году в “Критике практического разума” и легшем в основу“Метафизики нравов”. В кантовском учении наряду с эстетической и разумнойпотребностью человека в совести имеет значение и сфера религиозного опыта,своего рода “религиозно-совестливая” установка. Речь идет о первоначальныхзадатках моральности, в которых склонности, порыв к действию, само действиетребуют воления, не обходящегося без совести; временные ступени выражения этихзадатков, а также формы их осознания (смутная, отчетливая ирелигиозно-верующая) придают учению о совести законченный вид. Учение о совести— это, по сути дела, учение о благе,имеющем всеобщее значение; это — деяние,воля и сознание морального человека.
Принцип“уважения к моральному закону” является сердцевиной кантовской этики, посколькув нем открывается измерение гуманного поведения. Только личность, согласноКанту, может выражать это уважение, которое является априорным чувством;осознание этого уважения идентично осознанию законообразного долга и имеетхарактер необходимой всеобщности. Уважение к закону есть единственная движущаясила морального долга. Человек, по Канту, не просто разумное существо, он призванпобуждаться разумом к моральному поведению, что выражается в почитанииморального закона. Казалось бы, здесь нет речи о личном стремлении к счастью.Но противоречие долга и стремления к счастью — лишь кажущееся. Кант преодолевает его, утверждая, что счастье отдельногочеловека и блаженство всего человечества достижимо лишь тогда, когда ихповедение подчиняется моральному закону. Смысл жизни — в связи добродетели и блаженства. Толькотакой долг, который способствует счастью человека и человечества, имеетэтическую ценность. Учение Канта о долге, таким образом, есть забота одостоинстве человека и о счастье человечества. Долг — “мост” между личнымсчастьем и общественным благом, точка оптимального их соединения.
Кантвидит бездну между тем, что должно быть соответственно безусловномунравственному закону и что есть в действительности. Идеал добра неосуществим впределах эмпирического существования в человеческой жизни. Человек смертен.Вопреки “Критике чистого разума”, где существование Бога и бессмертной душипризнано недоказуемым, Кант в этическом учении постулирует существование Бога ибессмертную душу по образу и подобию Божью — ради придания объективности нравственному закону. Здесь возникаетпротиворечие: Бог и бессмертная душа выводятся из нравственности, а саманравственность обусловлена Богом и бессмертной душой. Вообще Кант связываетмораль с верой человека в бога. Кант считает, что религия должна бытьнравственной, то есть основанной на нравственности и признавать самоценность и самозаконностьнравственности Упование на абсолютно справедливого творца, который создаетвсеправедный потусторонний миропорядок, где добродетели и пороку будет в концеконцов воздано по заслугам, есть необходимый постулат практического разума, безкоторого нравственность психологически невозможна для людей. Однако в одной изсвоих поздних работ “Религия в пределах только разума” Кант уточняетвзаимосвязь морали и религии. Упование на конечное осуществлениевсесовершенного миропорядка, являясь психологически необходимыми следствиямиморального умонастроения искажают чистоту нравственного мотива. Сама же мораль— ее объективные нравственные законы— “не нуждаются в идее о другомсуществе” над человеком; “мораль не нуждается в религии”. Иными словами,нравственность должна быть выведена вполне самостоятельно и независимо отрелигии, она, как говорит Кант, “довлеет сама себе”. Мораль имеет свои специфическиемотивы, не сводимые к соображениям земного или религиозного практицизма. Моральскорее всеобщий человеческий нежели божественный суд.
От религии мораль отличается существенно; конечно, Бог — этогарантия совпадения счастья и долга (в мире ином), но для Канта важно то, чтонравственное чувство совершенно автономно, рождается не из веры, а само посебе. В 60-е годы Кант приходит к убеждению, что в Бога следует верить, нодоказать его существование трудно, а может быть, и не нужно; теоретические ирелигиозные принципы не совпадают с нравственными. В работе “О единственновозможном доказательстве бытия бога” (1763) он напишет: необходимо, нужно бытьубежденным в существовании бога, но вовсе не столь необходимо доказать это.Если человек совершает какой-либо нравственный поступок из-за боязни воздаянияза гробом, то, по мысли Канта, на самом деле это безнравственно, так как богутогда подчиняются, как подчиняются деспоту; “тогда это вовсе не грех, а политичноенеблагоразумие” [2, т.1, с.508]. Не подобное корыстное благоразумие инепрактическое благоразумие являются источником нравственности. Нравственныйимператив (так в эти годы уже называет нравственные требования немецкийфилософ) ценен сам по себе и поэтому безусловен: ”Цель при моральном императивев сущности неопределена, поступок определяется не целью, а восходит ксвободному выбору, цель же может быть какой угодно. Моральный императивповелевает, таким образом, абсолютно, невзирая на цель”[2, т.1, с.569]. Моральуказывает, следовательно, на внутреннюю абсолютную человеческую самоценность;она выходит за границы познавательного отношения, не включается в компетенциютеоретического разума. В ранние годы Кант приходит к выводу о несовместимостинравственности и счастья: их синтез — благо, но это лишь идеал, и, “поскольку таковой не может быть достигнутлюдьми”, “он основан на вере в божественное содействие”, это — идеал, который не может быть достигнут. Такрождается знаменитая нравственная кантовская антиномия.
Согласно Канту, существуетмножество хороших нравственных качеств, нравственных чувств, которые можно дажеоценить как благородные, хотя в собственном смысле слова они не относятся к настоящимдобродетелям. Например, чувства сострадания или благожелательности прекрасны и,однако, слепы и слабы. “Напротив, если благорасположение ко всему человеческомуроду вообще стало для вас принципом, которому вы всегда подчиняете своипоступки, то любовь к нуждающемуся остается, но теперь она с некоторой высшейточки зрения поставлена в истинное отношение ко всей совокупности вашихобязательств”[2, т.2, с. 137]. Ведь невозможно, чтобы наше сердце исполнялосьнежным участием к каждому, иначе добродетельный человек, вечно проливая слезы,превратился бы в мягкосердечного бездельника; услужливость, сострадание,мягкосердечие по отношению к одним превращается в несправедливость по отношениюк другим людям. Вот почему, согласно Канту, “истинная добродетель можетопираться только на принципы, и, чем более общими они будут, тем возвышеннее иблагороднее становится добродетель” [2, т.2, с.138]. Эти-то общие принципы Канти являются истинной добродетелью, в то время как сострадание, услужливость и т.п. заслуживают название лишь адаптированной (так сказать, облегченной)добродетели. Так рождается антиномия чувств и разума, счастья и долга.
Невозможно замкнуть всемногообразие проблем, поставленных Кантом в этике, на деятельности чистогоразума. Поэтому в последние годы отмечается тенденция рассматривать физические,социальные, терминологические аспекты его практической философии. В частности,большое внимание уделяется анализу проблемы деятельности, условия реализациисвободы.
Свободаи этика
“Для того, ктопривык к свободе, нет большего несчастья, чем быть отданным во власть такого жесущества, как он, которое может принудить его отказаться от своей воли и делатьто, что он хочет”
И.Кант
Свобода — “нерв философии Канта”, она “является одним из краеугольных камнейморали и религии, а также ключом для систематического построения чистого разумаи разума спекулятивного” — такхарактеризует значение проблемы свободы в философии Канта метафизически ориентированныекантоведы. Кант не избегает языка метафизики в рассмотрении понятия свободы. Посуществу, он не раскрывает содержания ее безусловности, ограничиваясьутверждениями о негативной свободе, то есть “свободе от...”, хотя обращается спонятием “свобода” так, как если бы знание о ней было достигнуто. Разум неможет объяснить, как возможна эта свобода. В “Критике чистого разума” Кант показалтолько как мы можем ее помыслить, не впадая в противоречие. доказательство еереальности он оставил для разума практического. Признавая природное несовершенствочеловека, Кант в то же время видел в нем разумное существо, которое способно спомощью собственного разума и нравственного императива ограничивать ипреодолевать собственные желания. “Люди имеют достаточно ума для самоконтроля иморального поведения”.
Кант,как дуалист, знает только два уровня причинности — в рамках природы и свободы, причем в первомона понимается механистически, во втором— метафизически, а посколькучеловеческая свобода исключается из природной, постольку природа, тело и духабсолютно отделены друг от друга, тем самым идеи и гипотезы о них никогда не могут различить у Кантаправильного различения. Как возможна свобода разумного существа в мире, гдеправит необходимость, то есть господствует необходимая, а не свободнаяпричинность? Кант называет понятие свободы “ключом к объяснению автономииволи”. Идею универсальной воли развивает категорический императив, но онтребует третьего связующего звена между утверждаемой им волей человека иуниверсальным моральным законом. Этим третьим звеном и является понятиесвободы. Благодаря Идее свободы Кант выявил особенность природы человеческогоразума — его “виновность”, которая несетв себе роковое несоответствие между требованиями природы и уровнем еговозможностей. Все попытки решения смыслообразующих жизненных вопросов являютсобой метафизическую лестницу человеческогосуществования, которое погружено в трагическую ситуацию. Кант видит выход впоиске путей к новой метафизике. Именно с этой целью его позитивная критикастала попыткой представить спекулятивную философию как “предтечу” морали, какпуть к практической философии. Кантовская философия отвергает спекулятивнуюметафизику, но лишь с тем, чтобы открыть двери метафизике “этизированной”, она“ограничивает претензии спекулятивного разума, позволяя безгранично развиватьсяразуму практическому;… короче, она открывает метафизике новыйпуть...”[2, т.3, с. 190].
Вранних набросках к своей моральной философии Кант исходил из комплексногопонятия практики, выражаемого тремя различного рода практическими ценностями:умением, благоразумием и мудростью. Соответственно каждая из них лежит в основеклассификации видов человеческой деятельности — технической, прагматической, моральной. На основе такого пониманияпрактики Кант осуществляет разделение видов блага на проблематичное,прагматичное и моральное, как из этой триады выводится различиегипотетического, практического и категорического императивов. Умение, по Канту,требует прагматического измерения практики, это своего рода “тактическое”умение, направленное на собственное благо. Мудрость уже направлена наосуществление морального закона. “Императив нравственности содержитограничительные условия всех императивов благоразумия” [2, т3, с.274].Здесьвозникает возможность конфликта между благоразумным и мудрым поступком, причемтолько в моральном измерении человек может обрести полную свободу иинтенсивность.
А какбыть в том случае, когда человек выбирает поступок, противоречащий долгу?
Концепциясвободы у Канта допускает неоднозначное толкование и может пониматься,во-первых, как “положительная свобода”, при которой человек свободен толькотогда, когда его действия определяются моральным законом, и, во-вторых, как“нейтральная свобода”, имеющая место в случаях выбора человеком правильных илинеправильных действий именно тогда, когда он предпочитает поступок,противоречащий долгу. Для теории Канта оба эти аспекта свободы весьмасущественны, так как, с одной стороны, только обусловленность действиякатегорическим императивом, то есть чисто рациональное действие согласуется систинным характером ноуменальных сущностей, а с другой — необходимостью оставить возможность моральнойответственности для людей, действующих вопреки закону нравственности, делаясущественной концепцию нейтральной свободы. Однако эти две концепции свободынесовместимы, когда субъект действует вопреки велению долга, он будет свободенв нейтральном смысле и несвободен в положительном.
Подобнаятрактовка проблемы свободы лишь отчасти может быть основана на этике Кантапутем различения понятий воли и произвола. Причем если в ранних работах понятиеволи использовалось для обозначения как воли, так и произвола, то в позднихработах воля есть чистый практический разум источник объективного законанравственности, а произвол содействует выбору между директивами воли ичувственности. Употребляя понятие воли в двух различных значениях как воли икак произвола Кант утверждает, что обе эти, по-видимому, противостоящие другдругу концепции вполне примиримы и что, следовательно, человек теоретически обладаетсвободой выбора. Проблема воли и произвола связывается с попыткой Кантаобъяснить изначальное зло в человеческой природе, не отвергая при этом свободычеловека. Склонность ко злу, хотя и имеет свою основу в свободе, естьпроявление произвола. Действительно, Кант приходит к антиномии виновностичеловека из-за “естественной склонности человека ко злу”[1, с.99]. Этопротиворечие воспроизводит дуализм кантовского учения о свободе.
В“Критике чистого разума” свобода вместе с бессмертием души и существованием Богаоказывается отнесенной к той области, которая лежит вне познания, то естьнаходится за пределами и чувств, и разума. Разум нравственный — это разум особого рода, разум практического,непознавательного устремления, к которому чувства не имеют никакого отношения.Вследствие этого возникает антиномия чувств и нравственного разума, счастья идолга.
В Лекциях по этике Кант начинает отличатьдействие от намерения, в чем следует видеть зародыш последующегопринципиального различения сущего и должного: “свободные поступки являютсядобрыми: 1) в своих следствиях (соответственно их степени) — физически благие; 2) по своему намерению(соответственно их степени) — моральноблагие… морально свободные поступки имеют благость, которая ценится не всоответствии с действием, а в соответствии с намерением. Иначе моральное былобы меньше, чем физическое”. Кант потому и отделяет сферу свободной нравственностиот природы, что здесь имеет значение не причинное действие, следовательно, недействие вообще (поскольку последнее не бывает без причины), но намерение,мотив, должное. Это намечает путь основательной проработки Кантом принципасвободы, ибо свобода — это осуществлениесвободного выбора и свободного действия независимо от требований наличной,чувственно воспринимаемой действительности.
Нечувство, не природа, а разум в конечном счете, — особый, непознающий разум определяетнравственные поступки человека. А исток нравственных поступков субъекта — свобода как один из определяющих аспектовнравственного разума. Свобода, бытие Бога и бессмертие души — те три ипостаси нравственности, которые в“критике чистого разума” становятся вехами, ограничивающими знание: первая изних — это свобода. Подчинение человекаприроде, пишет Кант, всегда нелегко, но оно неизбежно. “ Гораздо более жестокими неестественным, чем это бремя необходимости, является подчинение одногочеловека воле другого. Для того, кто привык к свободе, нет большего несчастья,чем быть отданным во власть такого же существа, как он, которое может принудитьего отказаться от своей воли и делать то, что он хочет”[2, т.2, с.218].Потребность в свободе так велика, что, если предоставить выбор между смертью ирабством, большинство, как думает Кант, предпочтет смерть. Ведь воля каждогочеловека есть продукт только его собственных устремлений, склонностей исогласуется с его собственными представлениями о благополучии. “В подчинениидругому есть не только нечто крайне опасное, но и нечто отвратительное ипротиворечивое, указывающее в то же время на его неправомерность...”[2, т.2,с.219]. Животное, подчиняющееся человеку, ощущает, конечно, свою беду, еслиэтот человек недобр, но, по мнению Канта, ощущается это не в каждое мгновение,да и не знает животное ничего о своем существовании в целом. Человек же,“зависящий от другого, уже не человек; он это звание утратил, он не что иное,как принадлежность другого человека”[2, т.2, с.220]. Таким образом, Кантприходит к выводу о свободе как такой существенной характеристике специфическичеловеческого бытия, которая возвышает его над всем животным миром. Свобода— это сфера не внешнего, но внутреннегочувства, его можно назвать ч
www.ronl.ru
Введение."Среди наших понятий … понятие
нравственности важнее".
И. Кант
Этика является одной из древнейших философских дисциплин, объектом изучения которой служат мораль и нравственность. С трехсотых годов до н. э., когда этику впервые обозначили как особую область исследования, до сегодняшних дней интерес к ее осмыслению не ослабевает. В разное время к проблемам этики обращались такие философы, как Аристотель, Спиноза, Кант, Маркс. Среди философских трактатов по этике особенно выделяются труды И.
Канта. Этика Канта во многих отношениях явилась вершиной философии морали нового времени. Среди классиков немецкой философии Кант уделил наибольшее внимание нравственности, и его этическая концепция, последовательно развитая в целом ряде специальных трудов, была наиболее разработанной, систематической и завершенной. Кант поставил целый ряд критических проблем, связанных с определением понятия нравственности. Одна из заслуг Канта состоит в том, что он отделил вопросы о существовании Бога, души, свободы – вопросы теоретического разума – от вопроса практического разума: что я
должен делать? Практическая философия Канта оказала огромное воздействие на следующие за ним поколения философов (А. и В. Гумбольдты, А. Шопенгауэр, Ф. Шеллинг, Ф. Гельдерлин и др.).
Иммануил Кант родился 22 апреля 1724 года в Кенигсберге. Предки его были выходцами из Шотландии. Отец, Иоган, был седельным мастером. В его семье царил дух благочестия, добросовестного отношения к своим обязанностям и бережливости.
Большое влияние на нравственное развитие Канта оказала его мать, Регина, которая с детства приучала сына любить и понимать красоту окружающего мира, природы.
С девяти лет Канта отдали в школу богословского направления, по окончании которой он поступил на теологический факультет Кенигсбергского университета. Однако теология не особенно привлекала юношу. В университете он увлекался философией и естественными науками.
Окончив в 1744 году университет, Кант в дальнейшем должен был сам содержать себя, так как родители его к тому времени умерли.
С 1746 по 1755 год он служил домашним учителем в семьях местных аристократов. Эти годы были заполнены напряженной работой над философскими и естественнонаучными проблемами. В результате Кант пишет свою первую диссертацию и после ее защиты получает право преподавать в университете. До 1756 года он защищает еще две диссертации и получает право на профессуру, которую, однако, ему предоставили только в 1770 году. Впоследствии Кант дважды избирался ректором университета.
В 1797 году после сорокадвухлетней напряженной преподавательской деятельность Кант по состоянию здоровья вынужден был отказаться от нее, а еще через несколько лет прекратил и научные исследования.
Кант умер 12 февраля 1804 года.
Современные исследования кантовской этики являются попыткой дать новые способы ее переосмысления и новые подходы реконструкции критической этики. Критическая этика Канта своим исходным пунктом имеет осознание практики, в которой воплощается разумное поведение человека. Подобно тому, как теоретическая философия выясняет вопрос о возможности истины и научного знания, вся практическая философия посвящена человеческой практике, причем рассмотрение соотношения действительно свободы и морального закона является одной из существенных проблем осмысления кантовской практической философии. По Канту, единство критической философии с философией морали следует искать в фундаментальном положении человека в мире и в понимании единства его и раздвигающего границы знания поведения. Действительно, моральное поведение требует не только осознания долженствования, но и практического выполнения долга.
Связь этики Канта с его теоретической философией, генезис его этических идей, становление его мысли в рамках учения о свободе и этике, долженствование – эти проблемы находятся в центре внимания при изучении его этической концепции.^ Определи себя сам.
И. Кант
Кант утверждает примат практического разума над теоретическим, деятельности над познанием. Но что такое "практическое"? В широком смысле слова к практическому философствованию он причисляет этику, учение о государстве и праве, философию истории и религии, антропологию. Но в узком смысле термина практический разум у Канта означает разум законодательствующий, а значит, создающий принципы и правила морального
поведения.
В "Критике чистого разума" изложена теория этики. В соответствии с воззрениями Канта на мораль "практическое есть все то, что возможно благодаря свободе". В основе "практического разума" Канта лежит тот же самый разум, что был теоретическим в "Критике чистого разума". Это один и тот же разум, но иначе применяемый, так как "практика" Канта не опирается на познание. Философ желает научной этики.
Кант придерживается принципа первенства вопросов моральности поведения человека над вопросами научного познания. У него теоретическое познание в состоянии самое большее побудить к активности моральную мысль человека. С другой стороны, возникает надежда, что в сфере морального действия человеку удастся соединиться с трансцендентным, стать ему причастным, приобщиться к его содержанию.
Этика – главная часть философии Канта. Именно с размышлений над антиномиями началось становление его "критицизма". Кант строил этику, основанную на принципах онтологической двойственности человека, рационализма, антинатурализма, ориентации на должное, автономности и априоризма. Под "автономностью" здесь понимается независимость моральных постулатов от внеморальных доводов и оснований.
Человек как онтологически двойственное существо, причастное к двум различным мирам – явлений и вещей в себе, - неизбежно приходил у Канта к этическому расщеплению самого себя и сферы своего поведения. Эмпирический индивид и трансцендентная личность не могут обладать одними и теми же мерками оценки, выбора и действия, так что следует строить этику, учитывая, что человек – гражданин двух миров и в моральном отношении, а высшая нравственность не может быть выведена из мотивов эмпирической жизни.
Рационализм кантовской этики означает, что не чувственные увлечения, не вспышки страсти и не порывы сердца, а разум должен судить о добре и зле. Этика, основанная на чувственных потребностях, не обеспечивает чистоты нравов. Жестокий нормативизм этики Канта противопоставляется описательной этике с ее ориентацией не на должное, а на реально существующее. Эту позицию он занял потому, что исходил из своего учения о двойственности
человеческой природы. Кант считает схему всякого реально существующего морального поведения в принципе недостаточной и ущербной.
Этика Канта автономна. Она ориентирована на некий независимый будто бы от привходящих соображений и стимулов идеал. Ни чувственные желания, ни эгоистическая расчетливость, ни апелляции к пользе или вреду вообще не должны приниматься в соображение.
Кант провозглашает мораль независимой от религии, а нравственный закон – невыводимым из религиозных заповедей. Философия Канта говорит, что все возникшее не из морали и не из ее свободы, не может заменить отсутствие моральности. Для себя самой мораль "отнюдь не нуждается в религии; благодаря чистому практическому разуму она довлеет сама по себе".
Итак, Кант признал мораль автономной, независимой от религии. Больше того, он поставил саму веру в Бога в зависимость от морали. Человек морален не потому, что Бог предписал ему мораль. Наоборот, человек верит в существование бога потому, что этой веры, по утверждению Канта, требует мораль. "Практический" разум главенствует над "теоретическим".
Однако Кант не довел свой замысел автономной этики до конца. Он лишь уменьшил значимость религии, но не отверг религиозную веру. По Канту Бог не творец нравственности, не источник нравственного закона, но он – причина нравственного порядка в мире.
Учение Канта о человеке пессимистично. Ядром этой теории является тезис об "изначально злом", которое будто бы присуще природе человека. Кант считал, что люди по своей эмпирической природе более злы, чем добры, ибо животный эгоизм толкает их к злосердию и коварству, несмотря на наличие у них влечения к общительности и задатков гуманности и личного достоинства.
Кант вводит понятие нравственного закона, основу которого следует искать "не в природе человека или в тех обстоятельствах в мире, в какие он поставлен, а в priori исключительно в понятиях чистого разума". По Канту вся моральная философия исходит из своей чистой основы. Она ничего не берет из антропологии, а дает человеку как разумному существу априорные законы. В свою очередь нравственный закон может быть найден лишь в "чистой философии". Кант полагал, что философия соединившая априорные принципы с эмпирическими, не может даже называться философией, и особенно моральной. Поэтому основу этики составляет "метафизика нравственности", которая должна исследовать идею и принципы возможной чистой воли, а не действия и условия человеческой воли.
Кант исследует различные виды императивов в этике. Императивом философ называет форму повеления. Императив прибегает к такой воле, которая по своему свойству не определяется этим императивом с необходимостью. Императивы говорят, что поступать таким-то образом хорошо, но они говорят это о "такой воле, которая не всегда делает нечто потому, что ей дают представление о том, что делать это хорошо". Императивы всегда предполагают несовершенство воли разумного существа.
Существует два основных вида императивов: гипотетические и категорические. Мы имеем дело с гипотетическим императивом, если поступок, предписываемый им, хорош только в качестве средства для чего-нибудь другого. А когда мы говорим о категорическом императиве, то поступок представляется как хороший сам по себе или как необходимый для воли, а сама воля согласуется с разумом.
В связи с категорическим императивом выделяют основные особенности этики Канта:
1. крайне формальный характер этики;
2. отказ от построения этики как учения об условиях и средствах, ведущих человека к счастью;
3. противопоставление нравственного долга влечению, прежде всего чувственной склонности.
По Канту нравственный закон совершенно формален. Если использовать нравственный закон как предписывающий некоторое определение нравственного поступка по его содержанию, то, как считает Кант, это окажется несовместимым с самими основами нравственного закона: с его безусловной всеобщностью, с его полной независимостью от каких бы то ни было эмпирических обстоятельств и условий, с его автономией, т. е.
независимостью от всякого интереса.
К нравственному закону нельзя относить практическое предписание, которое заключало бы материальное, а, следовательно, и эмпирическое условие. Ведь любая "материя" практических правил всегда основывается на субъективных условиях. Однако эти условия не в состоянии дать ей общезначимости для разумных существ, кроме только обусловленной. Следовательно, необходимость, которую выражает закон нравственности, не
должна быть естественной необходимостью, она может состоять "только в формальных условиях возможности закона вообще".
Формализм этики Канта – обличье ее идеалистической сущности, а также ее направленности против всякой попытки обосновать нравственность эмпирически. Все эмпирическое, согласно мысли Канта, не только совершенно не пригодно к тому, чтобы прибавить что-нибудь к формальному принципу нравственности, "но в высшей степени вредно для чистоты самих нравов".
Еще одна особенность теории Канта – это антиэвдемонистичность, т. е. отрицание возможности обоснования этики на принципе счастья.
По Канту потребность в счастье касается лишь "материи" способности желания, в свою очередь эта "материя" относиться к субъективному чувству удовольствия или неудовольствия, лежащему в основе самого желания. Следовательно, рассматривать цель достижения счастья как закон невозможно потому, что "материальная" основа познается субъектом только эмпирически. То, в чем каждый усматривает свое счастье, зависит от особого чувства
удовольствия или неудовольствия и даже в одном и том же субъекте – от различия потребностей соответственно изменениям в этом чувстве. Следовательно, практический принцип стремления к счастью есть совершенно случайный принцип; в различных субъектах он различен и, значит, никогда не может служить законом.
Итак, в принципах построения этики мы видим, что Кант выдвигал на первое место вопросы моральности поведения человека. Он строил этику, основанную на принципах онтологической двойственности личности, рационализма, антинатурализма, автономности и априоризма. Учение немецкого философа излагает нам различные виды императивов в этике. Выделяются и особенности этики Канта: формализм, антиэвдемонистичность и
противопоставление этического долга склонности.
Любое учение о морали, нравственности невозможно без такого понятия как долг. Этика долга занимает в философии Канта значительное место.^ "Чистое представление о долге имеет
на человеческое сердце…гораздо более
сильное влияние, чем все другие мотивы".
И. Кант
Объективное практическое действие, которое в силу нравственного закона исключает все определяющие основания поступков, исходящие из склонностей, Кант называет долгом. В долге заключается понятие принуждения, т. е. определение к поступкам, как бы охотно эти поступки ни совершались. По Канту моральность поступков определяется необходимостью их из одного
лишь сознания долга и одного лишь уважения к закону, а не из любви или склонности к тому, что должно приводить к этим поступкам. Моральная необходимость есть непременно принуждение. Каждый поступок, основанный на необходимости, следует рассматривать как долг, а не как вид деятельности, который мы выбрали произвольно.
Кант считает, что моральный закон для совершенного существа есть закон святости. А для разумного существа этим законом является закон долга. Поступки определяются уважением к закону и благоговением перед своим долгом. Действия из чувства долга – вот что имеет истинно нравственную ценность. Человек действительно нравственен только тогда, когда исполняет долг не ради какой-либо внешней цели, а ради самого долга. Ни одно из
непосредственно-спонтанных чувств – доброжелательность, сочувствие, сострадание, симпатия, участие – сами по себе еще не есть истинная добродетель. Ибо эти душевные порывы могут толкнуть человека отнюдь не только на путь добра, но и к совершению зла. Кант признает мотивы человеколюбия нравственными при условии, что они не просто выражают психические склонности человека, а поставлены под контроль долга, определены моральным законом как их объективным критерием.
Для того чтобы достигнуть истинной моральности образ мыслей должен основываться на моральном принуждении. Моральное состояние, в котором человек всегда должен находиться, есть "добродетель, т. е. моральный образ мыслей в борьбе".
Кант допускал, что "забота о своем счастье может быть даже долгом", но в этом отношении он выдвигал следующее правило: следуй своему долгу, не обращая внимание на то, отразится это или нет на твоем эмпирическом счастье. А выполнение долга само приносит "аналог счастью… самоудовлетворенность".
Что касается отношения к другим людям, то Кант советует действовать морально независимо от того, какое чувство вызывает в нас объект нашего действия.
Кант говорил: "Ненависть к человеку всегда отвратительна". Если нет в душе чувства любви, то пусть хотя бы будет чувство уважения.
Обращаясь к долгу благожелательности, мы не можем сказать, что обязаны любить других людей и делать им добро. Когда любишь другого - желаешь ему добра из собственного побуждения, а не потому, что должен желать этого.
Любовь – благожелательность, проистекающая из склонности. Но доброта может проистекать и из принципов. Соответственно этому наше удовольствие и удовлетворение от благодеяния может быть или непосредственным, или опосредованным удовольствием. Первое доставляется от благодеяния другому и является любовью. Второе имеет место тогда, когда мы одновременно сознаем, что исполнили свой долг – это благодеяние по обязанности. Благодеяние по
любви исходит от сердца, благодеяние же по обязанности – скорее из принципов рассудка. Так, жене можно оказывать благодеяние по любви; но там, где склонность исчезла, необходимо делать это по обязанности.
Возникает вопрос, состоит ли наш долг в том, чтобы любить других? Однако любовь – это благожелательность по склонности, а моим долгом не может стать то, что основывается на склонности. Я не могу заставить себя любить, я люблю только тогда, когда у меня есть к этому побуждение. Следуя же теории Канта долг – это принуждение: или я должен заставлять себя сам, или же меня принуждают другие.
По Канту из двух добродетелей, если они конфликтуют друг с другом, действительно добродетелью может быть только одна, та, что составляет долг. Долг не может противоречить долгу, а если это так, то он не есть истинный долг и относится к области морали только как негативное, аморальное. Речь здесь идет о диктатуре долга, которая может привести к обострению "разорванности" человека, вразрез его целостности, вразрез гуманности.
Однако теория Канта не стремиться превратить долг в неприятную обязанность. Но в то же время философ делает акцент на реалистический момент долга. Все люди не могут относится с симпатией и любовью друг к другу, но правомерно требовать от них соблюдения долга. Также Кант говорит, что не всякий человек, что прикрывается личиной безупречности, столь же безупречен и внутри. Возможно, им движет корыстолюбие и другие
низменные побуждения. Это лишний раз доказывает, что для Канта важна не только форма, но и ее содержание.
Кант считает, что судить о людях надо не только по их поступкам, но и мотивам, которыми они руководствуются. Но он не учитывает того, что поступки не менее важны, чем мотивы, и приучение к правильным поступкам есть одно из средств воспитания нравственных чувств.
Неверно также превращать человека в служителя долга. Долг должен служить счастью людей. Но тут возникает вопрос, разве не делает людей счастливыми сознание выполнения долга? Гуманистические стремления всегда способствуют исполнению долга.
Для Канта нравственное начало сводится к субъективному сознанию долга. Долг есть долг - чистый долг, и исполнять его следует единственно из уважения к нему. Обосновывая это требование, Кант апеллирует к совести. Действительно, совесть человека является наилучшим судьей в вопросах морали, высшей способностью нахождения моральной истины и выработке правильного решения и подлинно нравственной точки зрения. Но у Канта, как это видно в "Критике чистого разума", совесть как раз и появляется там, где голос разума умолкает, где мышление не справляется с познавательными проблемами. Так что совесть по Канту уже в своем появлении по необходимости оказывается субъективной.
В учении Канта понятие совести неразрывно связано с дуализмом его философской системы, которым проникнута вся человеческая жизнь. Но этот дуализм не умоляет значение нормативно-критических принципов для реального поведения человека, и побуждения совести являются необходимой составной частью характеристики личности. Деятельный практический разум, рассматриваемый Кантом в учении о добродетели, несет в себе познание "внутреннего судилища", которое и есть совесть.
Принцип “уважения к моральному закону” является сердцевиной кантовской этики, поскольку в нем открывается измерение гуманного поведения. Только личность, согласно Канту, может выражать это уважение, которое является априорным чувством; осознание этого уважения идентично осознанию законнообразного долга и имеет характер необходимой всеобщности. Уважение к закону есть единственная движущая сила морального долга.
Человек, по Канту, не просто разумное существо, он призван побуждаться разумом к моральному поведению, что выражается в почитании морального закона. Казалось бы, здесь нет речи о личном стремлении к счастью. Но противоречие долга и стремления к счастью — лишь кажущееся. Кант преодолевает его, утверждая, что счастье отдельного человека и блаженство всего человечества достижимо лишь тогда, когда их поведение подчиняется моральному закону. Смысл жизни — в связи добродетели и блаженства. Только такой долг, который способствует счастью человека и человечества, имеет этическую ценность. Учение Канта о долге, таким образом, есть забота о достоинстве человека и о счастье человечества. Долг — “мост” между личным счастьем и общественным благом, точка оптимального их соединения.
Идея безусловного достоинства каждой человеческой личности является одной важнейших в этической философии Канта. По его мнению, практический нравственный закон возможен при существовании чего-то, что представляет абсолютную ценность само по себе. Такая цель "само по себе" – человек, точнее, личность.
Есть предметы, существование которых зависит не от нашей воли, а от природы. Они не наделены разумом, имеют только относительную ценность, служат только средствами для цели, но не могут быть самой целью. Такие предметы Кант называет вещами. Разумные существа он называет лицами. Сама природа отмечает их в качестве целей самих по себе, т. е. как нечто, что не следует употреблять как условие или как способ достижения какой-нибудь
цели.
Человек представляет себе собственное бытие как самоцель. Именно представление о личности как самоцели неотделимо в этике Канта от идеи долга.
Итак, Кант исходит из того, что долг – это принуждение и малейшее его нарушение является крайне губительным для моральной практики. Долг есть могучая сила бескомпромиссной совести, и своим "торжественным величием" он создает фундамент человеческого достоинства.
Известно эмоциональное заявление Канта, начинающееся словами: "Долг! Ты возвышенное, великое слово".
Человек как носитель нравственного закона и самоцель способен подчинить себе свою эмпирическую природу и возвыситься над миром явлений, с гордостью подведя итог: "Звездное небо надо мной и нравственный закон во мне".
Однако как возможно для человека выполнение долга, нравственного закона, моральной практики? Постановка этого вопроса ведет Канта к центральному понятию и центральной проблеме его этики – к понятию и проблеме свободы.^ "Для того, кто привык к свободе, нет
большего несчастья, чем быть отданным во
власть такого же существа, как он, которое
может принудить его отказаться от своей
воли и делать то, что хочет он"
И. Кант
Формирование внутренней свободы личности рассматривается философом как главная цель морального воспитания. "Разум должен рассматривать себя как творца своих принципов независимо от посторонних влияний; следовательно, как практический разум или как воля разумного существа он сам должен считать себя свободным…".
В философии Канта имеются четыре различных понятия свободы, которые так или иначе, связаны друг с другом и которые следует различать.
Во-первых, это свобода как особая трансцендентальная способность. Это независимость рассудка от причин в рядах явлений, позволяющая ему выступать в роли чувственно необусловленного начала упорядочения этих рядов, которое и вносит в них эту причинность как априорный результат трансцендентальной деятельности.
Во-вторых, Кант принимает "относительное" понятие свободы в мире явлений. Так как этот мир пронизан строгой необходимостью, то свобода в нем может существовать только в виде осознанной необходимости в опыте.
В-третьих, это собственно свобода в умопостигаемом мире вещей в себе, "высший принцип свободы", "причинность через свободу". Ее аналогом является "свободная необходимость" субстанции.
В-четвертых, Канту приходится пользоваться обыденным понятием свободы как способности к произволу в эмпирическом мире. Это возможность человеческой воли выбирать между различными принуждениями чувственности или же стать независимой от принуждений чувственности вообще. В общем смысле это лишь "свобода в негативном смысле". Она есть причина антиморального поведения.
Среди принципов государственной жизни он указывает "свободу" в смысле права повиноваться только тем законам, на которые гражданин сам изъявил согласие. С другой стороны, для граждан любого государства требуется и такая свобода: "…ни один не может меня принудить меня быть счастливым так, как он хочет…". Больше всего беспокоит Канта проблема "рабства", под которым он имеет в виду также и крепостную зависимость. "Нет ничего ужаснее, когда действия одного человека должны подчиняться воле другого… Человек, зависящий от другого, уже не человек". Также ратует Кант и за свободу совести, мысли и слова.
Согласно этике Канта, согласуются два типа поведения: любой, но тот же самый поступок легален для одного и морален для другого мира. Значит, у каждого фактически совершаемого поступка налицо две различные мотивации, и он легален и морален одновременно. Но не понятно, как две различные мотивации уживаются в сознании одного и того же человека. Проблема еще осложняется тем, что Кант желает победы моральной мотивации, а значит, и
торжества полного морального поведения.
Как же возможна свобода и нравственность? Человек, говорит Кант, принадлежит в одно и то же время к двум мирам. Один — мир природы, явлений эмпирического бытия, пространства и времени, внешней необходимости; другой же — мир ноуменальный, вне пространства, времени и всего сущего, мир интеллигибельный, мыслимый лишь в категориях практического разума, мир свободы. Соответственно все мыслимые законы подразделяются Кантом на “законы природы” и “законы свободы”, или нравственности. Свобода для Канта означает не беспричинность, а способность разумного существа самому устанавливать для себя закон в качестве необходимого и универсального. Когда человек сам налагает на себя закон, но при том такой, который может быть одновременно законом всеобщим, распространяющимся на все человечество (знаменитый кантовский “категорический императив”), тогда он свободен. Это и есть нравственность, тождественная свободе. В том, что этот закон определяется свободным, собственным усмотрением индивида, которое в свою очередь не предопределено никакими природными детерминантами, ничем иным, кроме самого человеческого разума, проявляется субъективный и автономный характер морали; в том же, что этот закон не может быть простым изъявлением личного произвола, а может быть только всеобщим, проявляется его
объективность и необходимость, — объективность не эмпирического, а ноуменального, трансцендентального плана, необходимость, выводящая человека за границы мира природы. Кант высказывает догадку о том, что свобода не предшествует морали как ее изначальная предпосылка, а является выражением специфического характера нравственного долженствования.
Многие философы и моралисты пытались доказать возможность для человека свободы посредством различения причинности психической и физической. Но Кант отвергает эти попытки и говорит, что психическая причинность не меньше, чем физическая, принадлежит к царству необходимости. Проблема свободы есть проблема вменяемости и возможной спонтанной причинности. Философ задавался вопросом, каким образом один и тот же поступок может называться свободным, если в то же время он подчинен неизбежной
естественной необходимости?
По Канту решение в вопросе о свободе зависит не от того, лежит ли причинность внутри объекта или вне его, и если она лежит внутри него, то определяется ли необходимость поступка инстинктом или разумом. Если определяющие представления имеют основу существования во времени – в каком- нибудь предшествующем состоянии, а это состояние в свою очередь – в ему предшествующем, то необходимые определения могут быть одновременно и внутренними. Их причинность может быть и психической, а не только механической. Однако и в этом случае основа причинности определяется во времени, следовательно, при необходимо действующих условиях прошлого. А это значит, что, когда субъект должен действовать, определяющие основания его поступков уже не находятся в его власти. Вводя то, что можно было бы назвать психологической свободой, вместе с ней вводят и естественную необходимость. Следовательно, не остается уже никакого места для свободы в кантовском, "трансцендентальном" смысле. Если бы свобода нашей воли была
только психологической и относительной, а не трансцендентальной и абсолютной, то, как говорил Кант, "в сущности, она была бы не лучше свободы приспособления для вращения вертела, которое, однажды заведенное, само собой совершает свои движения".
Следуя теории Канта, для того чтобы "спасти" свободу, т. е. показать, что она возможна, приписывать ее надлежит как "вещи в себе".
В учении Канта о свободе обнаруживается глубокая связь между его теорией познания и этикой, между его учением о разуме теоретическом и учением о разуме практическом. Этика Канта одним из своих устоев имеет "трансцендентальную эстетику" – учение об идеальности пространства и времени.
Кант выдвигает три постулата свободы, которые составляют его глубинную онтологию, т. е. метафизику.
Первый постулат требует полной автономии человеческой воли, т. е. свободы – произвола, сразу же перерастающей в свободу, нравственно ориентированную. Кант сводит этот постулат к формуле: "Ты должен, значит ты можешь".
Далее следует логическая сторона вопроса, которая показывает, что выводить способность к выполнению нормы только из того факта, что эта норма нами принята неверно. Но в минимальном своем значении "норма обязывает при том условии, что субъект способен ее выполнить" формула Канта вполне корректна. Разумеется, ссылка на "способность" или "неспособность" не должна прикрывать уклонение от обязанностей: ситуация ты можешь должна оцениваться объективно.
Третий постулат гласит, что свобода указывается в модусе допустимости (регулятивности), так что категорический императив оказывается регулятивным и там, где он хочет нарушить подчинение воли природе, и там, где природа отсутствует вовсе. Свобода, объясняя действие категорического императива, сама обосновывается им в качестве собственно морального принципа.Итак, подвести итог рассуждениям Канта о свободе можно следующим образом. Философ вписывает вопрос о свободе в моральную проблему, подходит к тому, что свобода – явление самой нравственности.
Он признает, что свобода открывается человеку лишь в сфере практического, поскольку он сам принимается действовать. Но тогда свобода лишь допущение или предположение практического разума. Теоретически же ее нельзя выводить из морального соотношения, напротив, нравственность должна быть выведена исключительно из свойства свободы.ЗАКЛЮЧЕНИЕУчение о нравственности находится в центре всей системы Канта. Ему удалось обозначить, если и не объяснить полностью, целый ряд специфических черт морали. Нравственность не есть психология человека как такового, она не сводится ни к каким-то присущим всем людям элементарным стремлениям, чувствам, влечениям, побуждениям, ни к каким-то особенным уникальным переживаниям, эмоциям отличным от всех остальных психических параметров
человека. Нравственность, конечно, может принимать форму тех или иных психологических явлений в сознании человека, но лишь через воспитание, через подчинение стихии чувств и побуждений особой логике морального долженствования.
Вообще, мораль не сводится к “внутренней механике” душевных импульсов и переживаний человека, а имеет нормативный характер, то есть вменяет человеку определенные действия и сами побуждения к ним по их содержанию, а не по психологическому облику, эмоциональной окраске, душевному настрою и т. п. В этом, прежде всего и состоит объективная природа моральных требований по отношению к индивидуальному сознанию. Этим методологическим
разграничением “логики чувств” и “логики морали” Канту удалось обнаружить суть нравственного конфликта в сфере индивидуального сознания, склонностей, влечений, желаний, непосредственных стремлений. Кант поясняет, что "мораль, собственно говоря, есть учение не о том, как мы должны сделать себя счастливыми, а о том, как мы должны стать достойными счастья".
Категория долг – ключевая в кантовской этике. Философ утверждает, что всегда надо следовать своему долгу, не обращая внимания на то, отразится это или нет на твоем эмпирическом счастье. Ведь выполнение долга приносит аналог счастью – самоудовлетворенность.
Одна из исторических заслуг Канта в развитии понятия морали состоит в его указании на принципиальную всеобщность нравственных требований, которая отличает мораль от многих иных схожих с ней социальных нормативов (обычаев, традиций). Кант обратил внимание на роли личного самосознания в морали, на специфический характер нравственной свободы, на связь этой свободы с особенностями морального долженствования. Свобода рассматривается им как
один из определенных аспектов нравственного разума.
Парадокс кантовской этики состоит в том, что, хотя моральное действие и направлено на осуществление природного и морального совершенства, достичь его в этом мире невозможно. Он видит в нравственности духовный источник коренного преобразования и обновления человека и общества.
Постановка Кантом проблемы автономности этики, рассмотрение этического идеала, размышления о практическом характере нравственности и т. д. признаются неоценимым вкладом в философию.
Использованная литература:1. И. С. Нарский "Западно-Европейская философия Х1Х века". М.: "Высшая
школа", 1976 г.2. В. Ф. Асмус "Иммануил Кант". М.: "Наука", 1973 г.3. Д. И. Гринишин, С. В. Корнилов "Иммануил Кант ученый, философ,
гуманист". Л.: "Лен. ун-т", 1984 г.4. М. Н. Афасижев "Эстетика Канта". М.: "Наука", 1975 г.5. И. Кант Сочинения в 6 томах. М., 1963-1966 гг.6. Философия Канта и современность \ под ред. Т. И. Ойзермана. М.:
"Мысль", 1974 г.7. И. Кант "Лекции по этике". М.: "Республика", 2000 г.8. Т. Б. Длугач "И. Кант: от ранних произведений к "Критике чистого
разума". М.: "Наука", 1990 г.9. И. С. Андреев, Т. Б. Григорян "Философия Канта и современный
идеализм". М.: "Наука", 1987 г.
Скачать файл (114 kb.)gendocs.ru
Министерство образования Республики Беларусь
Белорусский Государственный Экономический Университет
на тему:
"Этические взгляды Иммануила Канта"
студентки ФЭФ, 1 курс Абражевич А. С.
гр. ФКВД-1руководитель Волчек Е. З.
Минск, 2001 г.
1. ПРИНЦИПЫ ПОСТРОЕНИЯ ЭТИКИ.2. ЭТИКА ДОЛГА.3. ЦАРСТВО СВОБОДЫ.ЗАКЛЮЧЕНИЕЛИТЕРАТУРА
Введение.
И. Кант
Этика является одной из древнейших философских дисциплин, объектом изучения которой служат мораль и нравственность. С трехсотых годов до н. э., когда этику впервые обозначили как особую область исследования, до сегодняшних дней интерес к ее осмыслению не ослабевает. В разное время к проблемам этики обращались такие философы, как Аристотель, Спиноза, Кант, Маркс. Среди философских трактатов по этике особенно выделяются труды И. Канта. Этика Канта во многих отношениях явилась вершиной философии морали нового времени. Среди классиков немецкой философии Кант уделил наибольшее внимание нравственности, и его этическая концепция, последовательно развитая в целом ряде специальных трудов, была наиболее разработанной, систематической и завершенной. Кант поставил целый ряд критических проблем, связанных с определением понятия нравственности. Одна из заслуг Канта состоит в том, что он отделил вопросы о существовании Бога, души, свободы – вопросы теоретического разума – от вопроса практического разума: что я должен делать? Практическая философия Канта оказала огромное воздействие на следующие за ним поколения философов (А. и В. Гумбольдты, А. Шопенгауэр, Ф. Шеллинг, Ф. Гельдерлин и др.)
Иммануил Кант родился 22 апреля 1724 года в Кенигсберге. Предки его были выходцами из Шотландии. Отец, Иоган, был седельным мастером. В его семье царил дух благочестия, добросовестного отношения к своим обязанностям и бережливости.
Большое влияние на нравственное развитие Канта оказала его мать, Регина, которая с детства приучала сына любить и понимать красоту окружающего мира, природы.
Девяти лет Канта отдали в школу богословского направления, по окончании которой он поступил на теологический факультет Кенигсбергского университета. Однако теология не особенно привлекала юношу. В университете он увлекался философией и естественными науками.
Окончив в 1744 году университет, Кант в дальнейшем должен был сам содержать себя, так как родители его к тому времени умерли.
С 1746 по 1755 год он служил домашним учителем в семьях местных аристократов. Эти годы были заполнены напряженной работой над философскими и естественнонаучными проблемами. В результате Кант пишет свою первую диссертацию и после ее защиты получает право преподавать в университете. До 1756 года он защищает еще две диссертации и получает право на профессуру, которую, однако, ему предоставили только в 1770 году. Впоследствии Кант дважды избирался ректором университета.
В 1797 году после сорокадвухлетней напряженной преподавательской деятельность Кант по состоянию здоровья вынужден был отказаться от нее, а еще через несколько лет прекратил и научные исследования.
Кант умер 12 февраля 1804 года.
Современные исследования кантовской этики являются попыткой дать новые способы ее переосмысления и новые подходы реконструкции критической этики. Критическая этика Канта своим исходным пунктом имеет осознание практики, в которой воплощается разумное поведение человека. Подобно тому, как теоретическая философия выясняет вопрос о возможности истины и научного знания, вся практическая философия посвящена человеческой практике, причем рассмотрение соотношения действительно свободы и морального закона является одной из существенных проблем осмысления кантовской практической философии. По Канту, единство критической философии с философией морали следует искать в фундаментальном положении человека в мире и в понимании единства его и раздвигающего границы знания поведения. Действительно, моральное поведение требует не только осознания долженствования, но и практического выполнения долга.
Связь этики Канта с его теоретической философией, генезис его этических идей, становление его мысли в рамках учения о свободе и этике, долженствование – эти проблемы находятся в центре внимания при изучении его этической концепции. ПРИНЦИПЫ ПОСТРОЕНИЯ ЭТИКИ.Определи себя сам.
И. Кант
Кант утверждает примат практического разума над теоретическим, деятельности над познанием. Но что такое "практическое"? В широком смысле слова к практическому философствованию он причисляет этику, учение о государстве и праве, философию истории и религии, антропологию. Но в узком смысле термина практический разум у Канта означает разум законодательствующий, а значит, создающий принципы и правила морального поведения. [1, с. 116]
В "Критике чистого разума" изложена теория этики. В соответствии с воззрениями Канта на мораль "практическое есть все то, что возможно благодаря свободе". [5, т. 3, с.658]
В основе "практического разума" Канта лежит тот же самый разум, что был теоретическим в "Критике чистого разума". Это один и тот же разум, но иначе применяемый, так как "практика" Канта не опирается на познание. Философ желает научной этики.
Кант придерживается принципа первенства вопросов моральности поведения человека над вопросами научного познания. У него теоретическое познание в состоянии самое большее побудить к активности моральную мысль человека. С другой стороны, возникает надежда, что в сфере морального действия человеку удастся соединиться с трансцендентным, стать ему причастным, приобщиться к его содержанию.
Этика – главная часть философии Канта. Именно с размышлений над антиномиями началось становление его "критицизма". Кант строил этику, основанную на принципах онтологической двойственности человека, рационализма, антинатурализма, ориентации на должное, автономности и априоризма. Под "автономностью" здесь понимается независимость моральных постулатов от внеморальных доводов и оснований.
Человек как онтологически двойственное существо, причастное к двум различным мирам – явлений и вещей в себе, - неизбежно приходил у Канта к этическому расщеплению самого себя и сферы своего поведения. Эмпирический индивид и трансцендентная личность не могут обладать одними и теми же мерками оценки, выбора и действия, так что следует строить этику, учитывая, что человек – гражданин двух миров и в моральном отношении, а высшая нравственность не может быть выведена из мотивов эмпирической жизни.
Рационализм кантовской этики означает, что не чувственные увлечения, не вспышки страсти и не порывы сердца, а разум должен судить о добре и зле. Этика, основанная на чувственных потребностях, не обеспечивает чистоты нравов. Жестокий нормативизм этики Канта противопоставляется описательной этике с ее ориентацией не на должное, а на реально существующее. Эту позицию он занял потому, что исходил из своего учения о двойственности человеческой природы. Кант считает схему всякого реально существующего морального поведения в принципе недостаточной и ущербной. [1, с. 119]
Этика Канта автономна. Она ориентирована на некий независимый будто бы от привходящих соображений и стимулов идеал. Ни чувственные желание, ни эгоистическая расчетливость, ни апелляции к пользе или вреду вообще не должны приниматься в соображение. [5, т. 4, с. 275]
Кант провозглашает мораль независимой от религии, а нравственный закон – невыводимым из религиозных заповедей. Философия Канта говорит, что все возникшее не из морали и не из ее свободы, не может заменить отсутствие моральности. Для себя самой мораль "отнюдь не нуждается в религии; благодаря чистому практическому разуму она довлеет сама по себе". [5, т.4, с. 7]
Итак, Кант признал мораль автономной, независимой от религии. Больше того, он поставил саму веру в бога в зависимость от морали. Человек морален не потому, что бог предписал ему мораль. Наоборот, человек верит в существование бога потому, что этой веры, по утверждению Канта, требует мораль. "Практический" разум главенствует над "теоретическим". [2, с. 320]
Однако Кант не довел свой замысел автономной этики до конца. Он лишь уменьшил значимость религии, но не отверг религиозную веру. По Канту бог не творец нравственности, не источник нравственного закона, но он – причина нравственного порядка в мире.
Учение Канта о человеке пессимистично. Ядром этой теории является тезис об "изначально злом", которое будто бы присуще природе человека. Кант считал, что люди по своей эмпирической природе более злы, чем добры, ибо животный эгоизм толкает их к злосердечию и коварству, несмотря на наличие у них влечения к общительности и задатков гуманности и личного достоинства [5, т. 4, ч. 2, с. 29].
Кант вводит понятие нравственного закона, основу которого следует искать "не в природе человека или в тех обстоятельствах в мире, в какие он поставлен, а a priori исключительно в понятиях чистого разума" [5, т. 4, ч. 1, с. 223]. По Канту вся моральная философия исходит из своей чистой основы. Она ничего не берет из антропологии, а дает человеку как разумному существу априорные законы. В свою очередь нравственный закон может быть найден лишь в "чистой философии". Кант полагал, что философия соединившая априорные принципы с эмпирическими, не может даже называться философией, и особенно моральной. Поэтому основу этики составляет "метафизика нравственности", которая должна исследовать идею и принципы возможной чистой воли, а не действия и условия человеческой воли.
Кант исследует различные виды императивов в этике. Императивом философ называет форму повеления. Императив прибегает к такой воле, которая по своему свойству не определяется этим императивом с необходимостью. Императивы говорят, что поступать таким-то образом хорошо, но они говорят это о "такой воле, которая не всегда делает нечто потому, что ей дают представление о том, что делать это хорошо" [5, т. 4, ч. 1, с. 251]. Императивы всегда предполагают несовершенство воли разумного существа.
Существует два основных вида императивов: гипотетические и категорические. Мы имеем дело с гипотетическим императивом, если поступок, предписываемый им, хорош только в качестве средства для чего-нибудь другого. А когда мы говорим о категорическом императиве, то поступок представляется как хороший сам по себе или как необходимый для воли, а сама воля согласуется с разумом.
В связи с категорическим императивом выделяют основные особенности этики Канта:
1. крайне формальный характер этики;
2. отказ от построения этики как учения об условиях и средствах, ведущих человека к счастью;
3. противопоставление нравственного долга влечению, прежде всего чувственной склонности. [2, с. 327]
По Канту нравственный закон совершенно формален. Если использовать нравственный закон как предписывающий некоторое определение нравственного поступка по его содержанию, то, как считает Кант, это окажется несовместимым с самими основами нравственного закона: с его безусловной всеобщностью, с его полной независимостью от каких бы то ни было эмпирических обстоятельств и условий, с его автономией, т. е. независимостью от всякого интереса.
К нравственному закону нельзя относить практическое предписание, которое заключало бы материальное, а, следовательно, и эмпирическое условие. Ведь любая "материя" практических правил всегда основывается на субъективных условиях. Однако эти условия не в состоянии дать ей общезначимости для разумных существ, кроме только обусловленной. Следовательно, необходимость, которую выражает закон нравственности, не должна быть естественной необходимостью, она может состоять "только в формальных условиях возможности закона вообще" [5, т. 4, ч. 1, с. 351].
Формализм этики Канта – обличье ее идеалистической сущности, а также ее направленности против всякой попытки обосновать нравственность эмпирически. Все эмпирическое, согласно мысли Канта, не только совершенно не пригодно к тому, чтобы прибавить что-нибудь к формальному принципу нравственности, "но в высшей степени вредно для чистоты самих нравов" [2, с. 328].
Еще одна особенность теории Канта – это антиэвдемонистичность, т. е. отрицание возможности обоснования этики на принципе счастья.
По Канту потребность в счастье касается лишь "материи" способности желания, в свою очередь эта "материя" относиться к субъективному чувству удовольствия или неудовольствия, лежащему в основе самого желания. Следовательно, рассматривать цель достижения счастья как закон невозможно потому, что "материальная" основа познается субъектом только эмпирически. То, в чем каждый усматривает свое счастье, зависит от особого чувства удовольствия или неудовольствия и даже в одном и том же субъекте – от различия потребностей соответственно изменениям в этом чувстве. Следовательно, практический принцип стремления к счастью есть совершенно случайный принцип; в различных субъектах он различен и, значит, никогда не может служить законом. [2, с. 330] Итак, в принципах построения этики мы видим, что Кант выдвигал на первое место вопросы моральности поведения человека. Он строил этику, основанную на принципах онтологической двойственности личности, рационализма, антинатурализма, автономности и априоризма. Учение немецкого философа излагает нам различные виды императивов в этике. Выделяются и особенности этики Канта: формализм, антиэвдемонистичность и противопоставление этического долга склонности.
Любое учение о морали, нравственности невозможно без такого понятия как долг. Этика долга занимает в философии Канта значительное место.
ЭТИКА ДОЛГА."Чистое представление о долге имеет
на человеческое сердце…гораздо более
сильное влияние, чем все другие мотивы".
И. Кант
Объективное практическое действие, которое в силу нравственного закона исключает все определяющие основания поступков, исходящие из склонностей, Кант называет долгом [2, с. 332]. В долге заключается понятие принуждения, т. е. определение к поступкам, как бы охотно эти поступки ни совершались. По Канту моральность поступков определяется необходимостью их из одного лишь сознания долга и одного лишь уважения к закону, а не из любви или склонности к тому, что должно приводить к этим поступкам. Моральная необходимость есть непременно принуждение. Каждый поступок, основанный на необходимости, следует рассматривать как долг, а не как вид деятельности, который мы выбрали произвольно.
Кант считает, что моральный закон для совершенного существа есть закон святости. А для разумного существа этим законом является закон долга. Поступки определяются уважением к закону и благоговением перед своим долгом. Действия из чувства долга – вот что имеет истинно нравственную ценность. Человек действительно нравственен только тогда, когда исполняет долг не ради какой-либо внешней цели, а ради самого долга. Ни одно из непосредственно-спонтанных чувств – доброжелательность, сочувствие, сострадание, симпатия, участие – сами по себе еще не есть истинная добродетель. Ибо эти душевные порывы могут толкнуть человека отнюдь не только на путь добра, но и к совершению зла. Кант признает мотивы человеколюбия нравственными при условии, что они не просто выражают психические склонности человека, а поставлены под контроль долга, определены моральным законом как их объективным критерием.
Для того чтобы достигнуть истинной моральности образ мыслей должен основываться на моральном принуждении. Моральное состояние, в котором человек всегда должен находиться, есть "добродетель, т. е. моральный образ мыслей в борьбе" [5, т. 4, ч. 1, с.411].
Кант допускал, что "забота о своем счастье может быть даже долгом", но в этом отношении он выдвигал следующее правило: следуй своему долгу, не обращая внимание на то, отразится это или нет на твоем эмпирическом счастье. А выполнение долга само приносит "аналог счастью… самоудовлетворенность" [5, т. 4, ч. 1, с.449].
Что касается отношения к другим людям, то Кант советует действовать морально независимо от того, какое чувство вызывает в нас объект нашего действия.
Кант говорил: "Ненависть к человеку всегда отвратительна" [5, т.4, ч. 2, с.377]. Если нет в душе чувства любви, то пусть хотя бы будет чувство уважения.
Обращаясь к долгу благожелательности, мы не можем сказать, что обязаны любить других людей и делать им добро. Когда любишь другого - желаешь ему добра из собственного побуждения, а не потому, что должен желать этого.
Любовь – благожелательность, проистекающая из склонности. Но доброта может проистекать и из принципов. Соответственно этому наше удовольствие и удовлетворение от благодеяния может быть или непосредственным, или опосредованным удовольствием. Первое доставляется от благодеяния другому и является любовью. Второе имеет место тогда, когда мы одновременно сознаем, что исполнили свой долг – это благодеяние по обязанности. Благодеяние по любви исходит от сердца, благодеяние же по обязанности – скорее из принципов рассудка. Так, жене можно оказывать благодеяние по любви; но там, где склонность исчезла, необходимо делать это по обязанности. [7, с. 177]
Возникает вопрос, состоит ли наш долг в том, чтобы любить других? Однако любовь – это благожелательность по склонности, а моим долгом не может стать то, что основывается на склонности. Я не могу заставить себя любить, я люблю только тогда, когда у меня есть к этому побуждение. Следуя же теории Канта долг – это принуждение: или я должен заставлять себя сам, или же меня принуждают другие.
По Канту из двух добродетелей, если они конфликтуют друг с другом, действительно добродетелью может быть только одна, та, что составляет долг. Долг не может противоречить долгу, а если это так, то он не есть истинный долг и относится к области морали только как негативное, аморальное. Речь здесь идет о диктатуре долга, которая может привести к обострению "разорванности" человека, вразрез его целостности, вразрез гуманности.
Однако теория Канта не стремиться превратить долг в неприятную обязанность. Но в то же время философ делает акцент на реалистический момент долга. Все люди не могут относится с симпатией и любовью друг к другу, но правомерно требовать от них соблюдения долга. Также Кант говорит, что не всякий человек, что прикрывается личиной безупречности, столь же безупречен и внутри. Возможно, им движет корыстолюбие и другие низменные побуждения. Это лишний раз доказывает, что для Канта важна не только форма, но и ее содержание.
Кант считает, что судить о людях надо не только по их поступкам, но и мотивам, которыми они руководствуются. Но он не учитывает того, что поступки не менее важны, чем мотивы, и приучение к правильным поступкам есть одно из средств воспитания нравственных чувств.
Неверно также превращать человека в служителя долга. Долг должен служить счастью людей. Но тут возникает вопрос, разве не делает людей счастливыми сознание выполнения долга? Гуманистические стремления всегда способствуют исполнению долга.
Для Канта нравственное начало сводится к субъективному сознанию долга. Долг есть долг - чистый долг, и исполнять его следует единственно из уважения к нему. Обосновывая это требование, Кант апеллирует к совести. Действительно, совесть человека является наилучшим судьей в вопросах морали, высшей способностью нахождения моральной истины и выработке правильного решения и подлинно нравственной точки зрения. Но у Канта, как это видно в "Критике чистого разума", совесть как раз и появляется там, где голос разума умолкает, где мышление не справляется с познавательными проблемами. Так что совесть по Канту уже в своем появлении по необходимости оказывается субъективной.
В учении Канта понятие совести неразрывно связано с дуализмом его философской системы, которым проникнута вся человеческая жизнь. Но этот дуализм не умоляет значение нормативно-критических принципов для реального поведения человека, и побуждения совести являются необходимой составной частью характеристики личности. Деятельный практический разум, рассматриваемый Кантом в учении о добродетели, несет в себе познание "внутреннего судилища", которое и есть совесть.
Принцип “уважения к моральному закону” является сердцевиной кантовской этики, поскольку в нем открывается измерение гуманного поведения. Только личность, согласно Канту, может выражать это уважение, которое является априорным чувством; осознание этого уважения идентично осознанию законообразного долга и имеет характер необходимой всеобщности. Уважение к закону есть единственная движущая сила морального долга. Человек, по Канту, не просто разумное существо, он призван побуждаться разумом к моральному поведению, что выражается в почитании морального закона. Казалось бы, здесь нет речи о личном стремлении к счастью. Но противоречие долга и стремления к счастью — лишь кажущееся. Кант преодолевает его, утверждая, что счастье отдельного человека и блаженство всего человечества достижимо лишь тогда, когда их поведение подчиняется моральному закону. Смысл жизни — в связи добродетели и блаженства. Только такой долг, который способствует счастью человека и человечества, имеет этическую ценность. Учение Канта о долге, таким образом, есть забота о достоинстве человека и о счастье человечества. Долг — “мост” между личным счастьем и общественным благом, точка оптимального их соединения.
Идея безусловного достоинства каждой человеческой личности является одной важнейших в этической философии Канта. По его мнению, практический нравственный закон возможен при существовании чего-то, что представляет абсолютную ценность само по себе. Такая цель "само по себе" – человек, точнее, личность.
Есть предметы, существование которых зависит не от нашей воли, а от природы. Они не наделены разумом, имеют только относительную ценность, служат только средствами для цели, но не могут быть самой целью. Такие предметы Кант называет вещами. Разумные существа он называет лицами. Сама природа отмечает их в качестве целей самих по себе, т. е. как нечто, что не следует употреблять как условие или как способ достижения какой-нибудь цели.
Человек представляет себе собственное бытие как самоцель. Именно представление о личности как самоцели неотделимо в этике Канта от идеи долга.
Итак, Кант исходит из того, что долг – это принуждение и малейшее его нарушение является крайне губительным для моральной практики. Долг есть могучая сила бескомпромиссной совести, и своим "торжественным величием" [5, т. 4, ч. 1, с. 403] он создает фундамент человеческого достоинства. Известно эмоциональное заявление Канта, начинающееся словами: "Долг! Ты возвышенное, великое слово" [5, т. 4, ч. 1, с. 413].
Человек как носитель нравственного закона и самоцель способен подчинить себе свою эмпирическую природу и возвыситься над миром явлений, с гордостью подведя итог: "Звездное небо надо мной и нравственный закон во мне" [5, т. 4, ч. 1, с. 499].
Однако как возможно для человека выполнение долга, нравственного закона, моральной практики? Постановка этого вопроса ведет Канта к центральному понятию и центральной проблеме его этики – к понятию и проблеме свободы.
ЦАРСТВО СВОБОДЫ."Для того, кто привык к свободе, нет
большего несчастья, чем быть отданным во
власть такого же существа, как он, которое
может принудить его отказаться от своей воли и делать то, что хочет он"
И. Кант
Формирование внутренней свободы личности рассматривается философом как главная цель морального воспитания. "Разум должен рассматривать себя как творца своих принципов независимо от посторонних влияний; следовательно, как практический разум или как воля разумного существа он сам должен считать себя свободным…" [5, т. 4, ч. 1, с. 292]
В философии Канта имеются четыре различных понятия свободы, которые так или иначе, связаны друг с другом и которые следует различать.
Во-первых, это свобода как особая трансцендентальная способность. Это независимость рассудка от причин в рядах явлений, позволяющая ему выступать в роли чувственно необусловленного начала упорядочения этих рядов, которое и вносит в них эту причинность как априорный результат трансцендентальной деятельности.
Во-вторых, Кант принимает "относительное" [5, т. 4, ч. 1, с. 166] понятие свободы в мире явлений. Так как этот мир пронизан строгой необходимостью, то свобода в нем может существовать только в виде осознанной необходимости в опыте.
В-третьих, это собственно свобода в умопостигаемом мире вещей в себе, "высший принцип свободы" [5, т. 4, ч. 1, с. 339], "причинность через свободу". Ее аналогом является "свободная необходимость" субстанции.
В-четвертых, Канту приходится пользоваться обыденным понятием свободы как способности к произволу в эмпирическом мире. Это возможность человеческой воли выбирать между различными принуждениями чувственности или же стать независимой от принуждений чувственности вообще. В общем смысле это лишь "свобода в негативном смысле" [5, т. 4, ч. 1, с. 351]. Она есть причина антиморального поведения.
Среди принципов государственной жизни он указывает "свободу" в смысле права повиноваться только тем законам, на которые гражданин сам изъявил согласие. С другой стороны, для граждан любого государства требуется и такая свобода: "…ни один не может меня принудить меня быть счастливым так, как он хочет…" [5, т. 4, ч. 2, с. 79]. Больше всего беспокоит Канта проблема "рабства", под которым он имеет в виду также и крепостную зависимость. "Нет ничего ужаснее, когда действия одного человека должны подчиняться воле другого… Человек, зависящий от другого, уже не человек" [5, т. 4, с. 219]. Также ратует Кант и за свободу совести, мысли и слова.
Согласно этике Канта, согласуются два типа поведения: любой, но тот же самый поступок легален для одного и морален для другого мира. Значит, у каждого фактически совершаемого поступка налицо две различные мотивации, и он легален и морален одновременно. Но не понятно, как две различные мотивации уживаются в сознании одного и того же человека. Проблема еще осложняется тем, что Кант желает победы моральной мотивации, а значит, и торжества полного морального поведения.
Как же возможна свобода и нравственность? Человек, говорит Кант, принадлежит в одно и то же время к двум мирам. Один — мир природы, явлений эмпирического бытия, пространства и времени, внешней необходимости; другой же — мир ноуменальный, вне пространства, времени и всего сущего, мир интеллигибельный, мыслимый лишь в категориях практического разума, мир свободы. Соответственно все мыслимые законы подразделяются Кантом на “законы природы” и “законы свободы”, или нравственности. Свобода для Канта означает не беспричинность, а способность разумного существа самому устанавливать для себя закон в качестве необходимого и универсального. Когда человек сам налагает на себя закон, но при том такой, который может быть одновременно законом всеобщим, распространяющимся на все человечество (знаменитый кантовский “категорический императив”), тогда он свободен. Это и есть нравственность, тождественная свободе. В том, что этот закон определяется свободным, собственным усмотрением индивида, которое в свою очередь не предопределено никакими природными детерминантами, ничем иным, кроме самого человеческого разума, проявляется субъективный и автономный характер морали; в том же, что этот закон не может быть простым изъявлением личного произвола, а может быть только всеобщим, проявляется его объективность и необходимость, — объективность не эмпирического, а ноуменального, трансцендентального плана, необходимость, выводящая человека за границы мира природы. Кант высказывает догадку о том, что свобода не предшествует морали как ее изначальная предпосылка, а является выражением специфического характера нравственного долженствования.
Многие философы и моралисты пытались доказать возможность для человека свободы посредством различения причинности психической и физической. Но Кант отвергает эти попытки и говорит, что психическая причинность не меньше, чем физическая, принадлежит к царству необходимости. Проблема свободы есть проблема вменяемости и возможной спонтанной причинности. Философ задавался вопросом, каким образом один и тот же поступок может называться свободным, если в то же время он подчинен неизбежной естественной необходимости?
По Канту решение в вопросе о свободе зависит не от того, лежит ли причинность внутри объекта или вне его, и если она лежит внутри него, то определяется ли необходимость поступка инстинктом или разумом. Если определяющие представления имеют основу существования во времени – в каком-нибудь предшествующем состоянии, а это состояние в свою очередь – в ему предшествующем, то необходимые определения могут быть одновременно и внутренними. Их причинность может быть и психической, а не только механической. Однако и в этом случае основа причинности определяется во времени, следовательно, при необходимо действующих условиях прошлого. А это значит, что, когда субъект должен действовать, определяющие основания его поступков уже не находятся в его власти. Вводя то, что можно было бы назвать психологической свободой, вместе с ней вводят и естественную необходимость. Следовательно, не остается уже никакого места для свободы в кантовском, "трансцендентальном" смысле. Если бы свобода нашей воли была только психологической и относительной, а не трансцендентальной и абсолютной, то, как говорил Кант, "в сущности, она была бы не лучше свободы приспособления для вращения вертела, которое, однажды заведенное, само собой совершает свои движения" [5, т. 4, ч. 1, с. 426].
Следуя теории Канта, для того чтобы "спасти" свободу, т. е. показать, что она возможна, приписывать ее надлежит как "вещи в себе".
В учении Канта о свободе обнаруживается глубокая связь между его теорией познания и этикой, между его учением о разуме теоретическом и учением о разуме практическом. Этика Канта одним из своих устоев имеет "трансцендентальную эстетику" – учение об идеальности пространства и времени.
Кант выдвигает три постулата свободы, которые составляют его глубинную онтологию, т. е. метафизику.
Первый постулат требует полной автономии человеческой воли, т. е. свободы – произвола, сразу же перерастающей в свободу, нравственно ориентированную. Кант сводит этот постулат к формуле: "Ты должен, значит ты можешь".
Далее следует логическая сторона вопроса, которая показывает, что выводить способность к выполнению нормы только из того факта, что эта норма нами принята неверно. Но в минимальном своем значении "норма обязывает при том условии, что субъект способен ее выполнить" формула Канта вполне корректна. Разумеется, ссылка на "способность" или "неспособность" не должна прикрывать уклонение от обязанностей: ситуация ты можешь должна оцениваться объективно.
Третий постулат гласит, что свобода указывается в модусе допустимости (регулятивности), так что категорический императив оказывается регулятивным и там, где он хочет нарушить подчинение воли природе, и там, где природа отсутствует вовсе. Свобода, объясняя действие категорического императива, сама обосновывается им в качестве собственно морального принципа. Итак, подвести итог рассуждениям Канта о свободе можно следующим образом. Философ вписывает вопрос о свободе в моральную проблему, подходит к тому, что свобода – явление самой нравственности.
Он признает, что свобода открывается человеку лишь в сфере практического, поскольку он сам принимается действовать. Но тогда свобода лишь допущение или предположение практического разума. Теоретически же ее нельзя выводить из морального соотношения, напротив, нравственность должна быть выведена исключительно из свойства свободы.
Учение о нравственности находится в центре всей системы Канта. Ему удалось обозначить, если и не объяснить полностью, целый ряд специфических черт морали. Нравственность не есть психология человека как такового, она не сводится ни к каким-то присущим всем людям элементарным стремлениям, чувствам, влечениям, побуждениям, ни к каким-то особенным уникальным переживаниям, эмоциям отличным от всех остальных психических параметров человека. Нравственность, конечно, может принимать форму тех или иных психологических явлений в сознании человека, но лишь через воспитание, через подчинение стихии чувств и побуждений особой логике морального долженствования.
Вообще, мораль не сводится к “внутренней механике” душевных импульсов и переживаний человека, а имеет нормативный характер, то есть вменяет человеку определенные действия и сами побуждения к ним по их содержанию, а не по психологическому облику, эмоциональной окраске, душевному настрою и т. п. В этом, прежде всего и состоит объективная природа моральных требований по отношению к индивидуальному сознанию. Этим методологическим разграничением “логики чувств” и “логики морали” Канту удалось обнаружить суть нравственного конфликта в сфере индивидуального сознания, склонностей, влечений, желаний, непосредственных стремлений. Кант поясняет, что "мораль, собственно говоря, есть учение не о том, как мы должны сделать себя счастливыми, а о том, как мы должны стать достойными счастья".
Категория долг – ключевая в кантовской этике. Философ утверждает, что всегда надо следовать своему долгу, не обращая внимания на то, отразится это или нет на твоем эмпирическом счастье. Ведь выполнение долга приносит аналог счастью – самоудовлетворенность.
Одна из исторических заслуг Канта в развитии понятия морали состоит в его указании на принципиальную всеобщность нравственных требований, которая отличает мораль от многих иных схожих с ней социальных нормативов (обычаев, традиций). Кант обратил внимание на роли личного самосознания в морали, на специфический характер нравственной свободы, на связь этой свободы с особенностями морального долженствования. Свобода рассматривается им как один из определенных аспектов нравственного разума.
Парадокс кантовской этики состоит в том, что, хотя моральное действие и направлено на осуществление природного и морального совершенства, достичь его в этом мире невозможно. Он видит в нравственности духовный источник коренного преобразования и обновления человека и общества.
Постановка Кантом проблемы автономности этики, рассмотрение этического идеала, размышления о практическом характере нравственности и т. д. признаются неоценимым вкладом в философию.
ЛИТЕРАТУРА:И. С. Нарский "Западно-Европейская философия Х1Х века". М.: "Высшая школа", 1976 г.В. Ф. Асмус "Иммануил Кант". М.: "Наука", 1973 г.Д. И. Гринишин, С. В. Корнилов "Иммануил Кант ученый, философ, гуманист". Л.: "Лен. ун-т", 1984 г.М. Н. Афасижев "Эстетика Канта". М.: "Наука", 1975 г.И. Кант Сочинения в 6 томах. М., 1963-1966 гг.Философия Канта и современность \ под ред. Т. И. Ойзермана. М.: "Мысль", 1974 г.И. Кант "Лекции по этике". М.: "Республика", 2000 г.Т. Б. Длугач "И. Кант: от ранних произведений к "Критике чистого разума". М.: "Наука", 1990 г.И. С. Андреев, Т. Б. Григорян "Философия Канта и современный идеализм". М.: "Наука", 1987 г.
bukvasha.ru
УФИМСКИЙГОСУДАРСТВЕННЫЙ НЕФТЯНОЙ
ТЕХНИЧЕСКИЙУНИВЕРСИТЕТ
Кафедра философии
РЕФЕРАТ
этические взгляды И. канта
Выполнил ДавлетоваА.Р.
Проверил АвдонинА.Н.
УФА 1997
Содержание
с.
Введение
I. <span Times New Roman"">
Этика долгаII. свобода и этика
заключение
литература
2
3
10
18
19
введение
“Среди наших понятий… понятие нравственностиважнейшее”
И.Кант
Этикаявляется одной из древнейших философских дисциплин, объектом изучения которойслужат мораль, нравственность. С трехсотых годов до н.э., когда этику впервыеобозначили как особую область исследования, до сегодняшних дней интерес к ееосмыслению не ослабевает. В разное время к проблемам этики обращались такие философы,как Аристотель, Спиноза, Кант, Маркс.
Средифилософских трактатов по этике особенно выделяются труды И.Канта. Этика Кантаво многих отношениях явилась вершиной философии морали нового времени. Средиклассиков немецкой философии Кант уделил наибольшее внимание нравственности(причем именно ее специфике), и его этическая концепция, последовательноразвитая в целом ряде специальных трудов, была наиболее разработанной,систематической и завершенной. Кант поставил целый ряд критических проблем,связанных с определением понятия нравственности. Одна из заслуг Канта состоит втом, что он отделил вопросы о существовании Бога, души, свободы — вопросы теоретического разума — от вопроса практического разума: что я долженделать? Практическая философия Канта оказала огромное воздействие на следующиеза ним поколения философов (А. и В.Гумбольдты, А. Шопенгауэр, Ф. Шеллинг, Ф. Гельдерлин и др.).
Изучениеэтики Канта продолжает развиваться с 20-х годов. Существует много разнообразныхоценок этики Канта. С точки зрения метафизики, наиболее ценными являются идеиКанта о свободе и об автономии этики.
Современныеисследования кантовской этики являются попыткой дать новые способы еепереосмысления и новые подходы реконструкции критической этики. Критическаяэтика Канта своим исходным пунктом имеет осознание практики, в которойвоплощается разумное поведение человека. Подобно тому как теоретическаяфилософия выясняет вопрос о возможности истины и научного знания, всяпрактическая философия посвящена человеческой практике, причем рассмотрениесоотношения действительной свободы и морального закона является одной изсущественных проблем осмысления кантовской практической философии. По Канту, единство критической философии скантовской философией морали следует искать в фундаментальном положениичеловека в мире и в понимании единства его и раздвигающего границы знанияповедения. Действительно, моральное поведение требует не только осознаниядолженствования, но и практического выполнения долга.
Связьэтики Канта с его теоретической философией, генезис его этических идей,становления его мысли в рамках учения о свободе и этике, долженствование(центральная категория его морали) — эти проблемы находятся в центре вниманияпри изучении его этической концепции.
Этика долга
“Чистое представление о долгеимеет на человеческое сердце… гораздо более сильное влияние, чем все другиемотивы”
И.Кант
Единственно,что изначально предопределено в человеке, — это его стремление к счастью; самые фундаментальные потребности иинтересы людей в конечном счете сводятся к достижению блаженства. Но если дажеэту фундаментальную природу человека можно отличить от наличной психологиилюдей и предписать человеку некий “истинный” интерес и стремление в отличие отего непосредственных, фактических склонностей и желаний, то все равно в этомслучае мораль будет сведена к некоторому “разумному эгоизму”. Кант рассуждаетздесь прежде всего как моралист, с точки зрения самого нравственного сознания,последовательно проводя собственную логику. В данном случае он отстаиваетчистоту морального мотива. Принцип счастья, говорит Кант, “подводит поднравственность мотивы, которые, скорее, подрывают и уничтожают весь еевозвышенный характер, смешивая в один класс побуждения к добродетели ипобуждения к пороку и научая только одному — как лучше рассчитывать, специфическое же отличие того и другогосовершенно стирают”[2, т.4, ч.1, с.285-286]. Если нравственность основывать настремлении человека к счастью, то побуждение к действию, пусть дажеправильному, будет обременено инородными, “гетерономными”, не свойственнымисамой морали мотивами — надеждой надостижение успеха, на обретение блаженства в этом или потустороннем мире, навознаграждение добродетели, наконец, на получение внутреннего удовлетворения отсознания правильности своих поступков. Подлинно же моральный настрой человекадолжен состоять в том, чтобы не ожидать наград ни в этом, ни в ином мире, аисполнять свой долг безотносительно к каким-либо надеждам, пусть даже желаниесчастья — неискоренимое естественноестремление человека.
Мораль,как считает Кант, нельзя рассматривать лишь как способ достижения какого-торезультата. При такой интерпретации нравственность превращается в чистотехническую, прагматическую задачу, в вопрос о “благоразумии”, умении испособности эффективно достигать поставленные цели. Такие принципы действия,конечно, имеют место в человеческой жизни; Кант называет их условными,гипотетическими императивами: если желаешь достичь такого-то результата,следует поступать так-то. Но все дело в том, что такие правила, определяясредства (методы, способы, пути, технику) осуществления искомой цели, оставляютв стороне вопрос об определении самих целей. Действительно, моральныетребования к человеку нельзя свести к каким-то техническим предписаниям,которые указывают лишь то, как можно наиболее эффективно достигнуть преследуемуюцель. Во-первых, далеко не каждая цель может быть признана нравственной;успешное действие может иметь и противоморальную направленность. Во-вторых,даже во имя благой цели могут быть применены средства, притом эффективные, коимогут быть аморальными. Таким образом, гипотетический императив, будучируководством к действию технического порядка, еще ничего не говорит онравственном характере действия. Целесообразность вовсе не всегда совпадает стребованием морали — вот какая проблемавозникает в данном случае. Решение ее сводится к следующему: в жизни люди преследуют различные цели, но изэтих — особенных, частных,“эмпирических” — целей еще невозможновывести нравственность. Напротив, это нравственность признает правомерными однии осуждает другие цели. Стало быть, не понятие цели обосновывает моральное долженствование,а наоборот, эмпирические цели могут быть обоснованы или отвергнуты с точкизрения морали. Поэтому “цель, которую ставят, уже предполагает нравственныепринципы. Например, идея высшего блага в мире… следует из морали, а не естьее основа”[2, т.4, ч.2, с.9].
Кантсторонник приоритета долженствования над ценностью в морали, в этом он видитспецифику нравственности, кроме того, он первым в истории этики обратилвнимание на всеобщий характер нравственных требований, на то, что они в своемобязующем значении распространяются на всех людей, в конечном счете начеловечество в целом. Кант обращает особое внимание на то, что в морали человекдолжен сам осознавать необходимость (долженствование) определенных действий исам понуждать себя к этому. В этом он и видит специфику моральности, отличая ееот легальности (просто исполнения вменяемых человеку требований, внешнегоподчинения). Мораль не выводится Кантом из анализа человеческого бытия,истории, общества, а просто постулируется как нечто изначально данное разумом икак некое особое измерение мира. Из отождествления Кантом морали и свободы (какспособности человека давать себе самому законы) вытекает его формализм впонимании нравственности. По Канту “безусловно добрая воля, принципом которойдолжен быть категорический императив, неопределенная в отношении всех объектов,будет содержать в себе только форму воления вообще, и притом как автономию”[2,т.4, ч.1, с. 288]; это и есть “единственный закон”, не имеющий никакого другогосодержания. Он считает, что из чисто формального закона в решении любойконкретной моральной проблемы всегда следует только один возможный вывод, предписаниек действию, принцип.
Теснее всего нравственностьу Канта сплетена с правом. Если какого-либо человека долг заставил сделатьвыбор не в пользу своего ближнего, то для Канта это служит свидетельством егонравственности. В действительности здесь проявляется лишь абстрактный гуманизм— ведь отнюдь не всегда это справедливона самом деле, то есть отнюдь не всегда “любовь к дальнему” нравственнее “любвик ближнему”. Кант прав в том, что нравственныйимператив требует оказания людям нужной помощи, но совсем не вынуждает любитьих за это. “Совершенно нелепо было бы говорить: вы должны любить других людей.Следовало бы сказать: у вас есть все основания любить своего ближнего, и этосправедливо даже в отношении ваших врагов”[2, т.2, с.139]. И, действительно,чувство долга как будто исключает чувство любви, ибо любить по обязанностиневозможно. Но Кант не прав, считая, что они никогда не могут совпасть,поскольку подлинная человечность предполагает любовь ко всем людям, а тогда и сострадание,и жалость будут адекватными долгу (скорее даже будут заменять долг). “Людей,поступающих согласно принципам, совсем немного, что, впрочем, очень хорошо, таккак легко может случиться, что в этих принципах окажется ошибка, и тогда вред,отсюда проистекающий, распространится тем дальше, чем более общим будет принципи чем более непреклонным лицо, которое им руководствуется. Людей, действующихиз добрых побуждений, гораздо больше и это превосходно”[2, т.2, с.150]. Но Кантснижает ценность таких добрых побуждений: это скорее инстинкты, которые неследует переоценивать, хотя и нужно хвалить, ибо больше всего на свете людей,неизменно имеющих “перед глазами свое любимое Я как единственную точкуприложения своих усилий”[2, т.2, с.150] и добивающихся того, чтобы всевращалось вокруг своекорыстия.
В этике Кант развивает учение об автономииморали: утверждая свободу, человек выступает творцом собственного нравственногомира, он сам себе предписывает закон действий. Кант провозглашает нравственнуюустановку, характер и законы которой, существенно отличаются от тех, чтопреобладают в периоды спокойного и размеренного постепенного развития,отличаются радикализмом предъявленных требований: “эти законы повелеваютбезусловно, каков бы ни был исход их исполнения, более того, они дажезаставляют совершенно отвлечься от него“, людям “достаточно того, что ониисполняют свой долг, что бы ни было с земной жизнью и даже если бы в ней, бытьможет никогда не совпадали счастье и достойность его” [ 1, с.81-82]. В отличиеот условных правил поведения долг выступает по своей сущности абсолютнымтребованием, следовать которому надлежит безусловно. В обстановке громкихтребований прав человека и его свобод Кант своим категорическим императивомнапомнил об ответственности, требования всегда поступать так, чтобы максимапоступка могла в то же время стать принципом всеобщего законодательства.Действие не “ сообразно с долгом”, а “ из чувства долга” — вот что имеет истинно нравственнуюценность. Человек поистине нравственен только тогда, когда исполняет долг неради какой-либо внешней цели, а ради самого долга. Ни одно изнепосредственно-спонтанных чувств — доброжелательность, сочувствие, сострадание, симпатия, участие — сами по себе еще не есть истиннаядобродетель. Ибо эти душевные порывы могут толкнуть человека отнюдь не толькона путь добра, но и к совершению зла. Кант признает мотивы человеколюбиянравственными при условии, что они не просто выражают психические склонностичеловека, а поставлены под контроль долга, определены моральным законом как ихобъективным критерием. Единственно нравственным мотивом будет только такой,который “строго напоминает нам нашу собственную недостойность”, в коем нетничего, “что льстило бы людям”, поощряло бы в них “самомнение” и“самодовольство”.
Поведение,закон которого совпадает с законом природы, не имеет, по Канту, никакогоотношения к нравственному закону. То, чего нет в естественном законе, — это внутреннее принуждение. Моральную способность“свободного самопринуждения” Кант называет добродетелью, а поступок. исходящийиз такого умонастроения (из уважения к закону), — добродетельным (этическим) поступком.“Добродетель есть твердость максимы человека при соблюдении своего долга — всякая твердость узнается через тепрепятствия, которые она может преодолеть, для добродетели же такие препятствия— это естественные склонности, могущиеприйти в столкновение с нравственным намерением… всякий долг содержит понятиепринуждения со стороны закона, этический долг содержит такое принуждение, длякоторого возможно только внутреннее законодательство”[2, т.4, ч.2, с.329].
Кантзаботится о чисто интеллектуальном “строгом образе мыслей”, подчиняющемэмпирические суждения и действия “принципу исключения между добрым и злым”. Онпишет: “Для учения о нравственности вообще очень важно не допускать, наскольковозможно, никакой моральной середины ни в поступках, ни в человеческиххарактерах, так как при такой двойственности всем максимам грозит опасностьутратить определенность и устойчивость”[2, т.4, ч.2, с.23]. По Канту, из двухдобродетелей, если они конфликтуют друг с другом, действительно добродетельюможет быть только одна, та, что составляет долг. Либо долг не можетпротиворечить долгу, либо он не есть истинный долг и может относиться к областиморали только как негативное, аморальное. Речь здесь идет о диктатуре долга,которая может вести к обострению “разорванности” человека, вразрез егоцелостности, вразрез гуманности. Но Кант знает о разрушающей веление долгаестественной диалектике, под которой он разумеет “наклонность умствоватьнаперекор строгим законам долга и подвергать сомнениям их силу, по крайней мереих чистоту и строгость, а также, где это только возможно, делать их болеесоответствующими нашим желаниям и склонностям, то есть в корне подрывать их илишать всего их достоинства, что в конце концов не может одобрить дажеобыденный практический разум”[2, т.4, ч.2, с.240]. Кант знает и “другуюдиалектику, которая возникает в обычном нравственном сознании, тогда оноразвивает свою культуру и восходит к практической философии, чтобы избавитьсяот двусмысленности, рассматривающей нравственные принципы”[2, т.4, ч.2,с.242].
ДляКанта нравственное начало сводится лишь к субъективному сознанию долга. Долгесть долг — чистый долг, исполнять егоследует единственно из уважения к нему.Обосновывая это требование Кант апеллирует к совести. Действительно, совестьчеловека является наилучшим судьей в вопросах морали, высшей способностьюнахождения моральной истины и выработки правильного решения и подлиннонравственной точкой зрения, если она не только субъективна, но и соединена сознанием объективной истины. Но у Канта, как это видно в “Критике чистогоразума”, совесть как раз и появляется там, где голос разума умолкает, гдемышление не справляется с познавательными проблемами. Так что совесть у Кантауже в своем появлении по необходимости оказывается субъективной. В учении Кантапонятие совести неразрывно связано с дуализмом его философской системы, которымпроникнута вся человеческая жизнь и который он подчеркивает, различаяантропологию и антропономию. Но этот дуализм не умаляет значениенормативно-критических принципов для реального поведения человека, и побуждениясовести являются необходимой составной частью характеристики личности.Деятельный практический разум, рассматриваемый Кантом в учении о добродетели,несет в себе сознание “внутреннего судилища”, которое и есть совесть. Этосознание выражается в изначальных моральных задатках и выводах разума, видеальных, часто основанных на религиозной вере целях и, наконец в разумномволнении, то есть в моральном принципе или основоположении разума, сформулированномКантом еще в 1788 году в “Критике практического разума” и легшем в основу“Метафизики нравов”. В кантовском учении наряду с эстетической и разумнойпотребностью человека в совести имеет значение и сфера религиозного опыта,своего рода “религиозно-совестливая” установка. Речь идет о первоначальныхзадатках моральности, в которых склонности, порыв к действию, само действиетребуют воления, не обходящегося без совести; временные ступени выражения этихзадатков, а также формы их осознания (смутная, отчетливая ирелигиозно-верующая) придают учению о совести законченный вид. Учение о совести— это, по сути дела, учение о благе,имеющем всеобщее значение; это — деяние,воля и сознание морального человека.
Принцип“уважения к моральному закону” является сердцевиной кантовской этики, посколькув нем открывается измерение гуманного поведения. Только личность, согласноКанту, может выражать это уважение, которое является априорным чувством;осознание этого уважения идентично осознанию законообразного долга и имеетхарактер необходимой всеобщности. Уважение к закону есть единственная движущаясила морального долга. Человек, по Канту, не просто разумное существо, он призванпобуждаться разумом к моральному поведению, что выражается в почитанииморального закона. Казалось бы, здесь нет речи о личном стремлении к счастью.Но противоречие долга и стремления к счастью — лишь кажущееся. Кант преодолевает его, утверждая, что счастье отдельногочеловека и блаженство всего человечества достижимо лишь тогда, когда ихповедение подчиняется моральному закону. Смысл жизни — в связи добродетели и блаженства. Толькотакой долг, который способствует счастью человека и человечества, имеетэтическую ценность. Учение Канта о долге, таким образом, есть забота одостоинстве человека и о счастье человечества. Долг — “мост” между личнымсчастьем и общественным благом, точка оптимального их соединения.
Кантвидит бездну между тем, что должно быть соответственно безусловномунравственному закону и что есть в действительности. Идеал добра неосуществим впределах эмпирического существования в человеческой жизни. Человек смертен.Вопреки “Критике чистого разума”, где существование Бога и бессмертной душипризнано недоказуемым, Кант в этическом учении постулирует существование Бога ибессмертную душу по образу и подобию Божью — ради придания объективности нравственному закону. Здесь возникаетпротиворечие: Бог и бессмертная душа выводятся из нравственности, а саманравственность обусловлена Богом и бессмертной душой. Вообще Кант связываетмораль с верой человека в бога. Кант считает, что религия должна бытьнравственной, то есть основанной на нравственности и признавать самоценность и самозаконностьнравственности Упование на абсолютно справедливого творца, который создаетвсеправедный потусторонний миропорядок, где добродетели и пороку будет в концеконцов воздано по заслугам, есть необходимый постулат практического разума, безкоторого нравственность психологически невозможна для людей. Однако в одной изсвоих поздних работ “Религия в пределах только разума” Кант уточняетвзаимосвязь морали и религии. Упование на конечное осуществлениевсесовершенного миропорядка, являясь психологически необходимыми следствиямиморального умонастроения искажают чистоту нравственного мотива. Сама же мораль— ее объективные нравственные законы— “не нуждаются в идее о другомсуществе” над человеком; “мораль не нуждается в религии”. Иными словами,нравственность должна быть выведена вполне самостоятельно и независимо отрелигии, она, как говорит Кант, “довлеет сама себе”. Мораль имеет свои специфическиемотивы, не сводимые к соображениям земного или религиозного практицизма. Моральскорее всеобщий человеческий нежели божественный суд.
От религии мораль отличается существенно; конечно, Бог — этогарантия совпадения счастья и долга (в мире ином), но для Канта важно то, чтонравственное чувство совершенно автономно, рождается не из веры, а само посебе. В 60-е годы Кант приходит к убеждению, что в Бога следует верить, нодоказать его существование трудно, а может быть, и не нужно; теоретические ирелигиозные принципы не совпадают с нравственными. В работе “О единственновозможном доказательстве бытия бога” (1763) он напишет: необходимо, нужно бытьубежденным в существовании бога, но вовсе не столь необходимо доказать это.Если человек совершает какой-либо нравственный поступок из-за боязни воздаянияза гробом, то, по мысли Канта, на самом деле это безнравственно, так как богутогда подчиняются, как подчиняются деспоту; “тогда это вовсе не грех, а политичноенеблагоразумие” [2, т.1, с.508]. Не подобное корыстное благоразумие инепрактическое благоразумие являются источником нравственности. Нравственныйимператив (так в эти годы уже называет нравственные требования немецкийфилософ) ценен сам по себе и поэтому безусловен: ”Цель при моральном императивев сущности неопределена, поступок определяется не целью, а восходит ксвободному выбору, цель же может быть какой угодно. Моральный императивповелевает, таким образом, абсолютно, невзирая на цель”[2, т.1, с.569]. Моральуказывает, следовательно, на внутреннюю абсолютную человеческую самоценность;она выходит за границы познавательного отношения, не включается в компетенциютеоретического разума. В ранние годы Кант приходит к выводу о несовместимостинравственности и счастья: их синтез — благо, но это лишь идеал, и, “поскольку таковой не может быть достигнутлюдьми”, “он основан на вере в божественное содействие”, это — идеал, который не может быть достигнут. Такрождается знаменитая нравственная кантовская антиномия.
Согласно Канту, существуетмножество хороших нравственных качеств, нравственных чувств, которые можно дажеоценить как благородные, хотя в собственном смысле слова они не относятся к настоящимдобродетелям. Например, чувства сострадания или благожелательности прекрасны и,однако, слепы и слабы. “Напротив, если благорасположение ко всему человеческомуроду вообще стало для вас принципом, которому вы всегда подчиняете своипоступки, то любовь к нуждающемуся остается, но теперь она с некоторой высшейточки зрения поставлена в истинное отношение ко всей совокупности вашихобязательств”[2, т.2, с. 137]. Ведь невозможно, чтобы наше сердце исполнялосьнежным участием к каждому, иначе добродетельный человек, вечно проливая слезы,превратился бы в мягкосердечного бездельника; услужливость, сострадание,мягкосердечие по отношению к одним превращается в несправедливость по отношениюк другим людям. Вот почему, согласно Канту, “истинная добродетель можетопираться только на принципы, и, чем более общими они будут, тем возвышеннее иблагороднее становится добродетель” [2, т.2, с.138]. Эти-то общие принципы Канти являются истинной добродетелью, в то время как сострадание, услужливость и т.п. заслуживают название лишь адаптированной (так сказать, облегченной)добродетели. Так рождается антиномия чувств и разума, счастья и долга.
Невозможно замкнуть всемногообразие проблем, поставленных Кантом в этике, на деятельности чистогоразума. Поэтому в последние годы отмечается тенденция рассматривать физические,социальные, терминологические аспекты его практической философии. В частности,большое внимание уделяется анализу проблемы деятельности, условия реализациисвободы.
Свободаи этика
“Для того, ктопривык к свободе, нет большего несчастья, чем быть отданным во власть такого жесущества, как он, которое может принудить его отказаться от своей воли и делатьто, что он хочет”
И.Кант
Свобода — “нерв философии Канта”, она “является одним из краеугольных камнейморали и религии, а также ключом для систематического построения чистого разумаи разума спекулятивного” — такхарактеризует значение проблемы свободы в философии Канта метафизически ориентированныекантоведы. Кант не избегает языка метафизики в рассмотрении понятия свободы. Посуществу, он не раскрывает содержания ее безусловности, ограничиваясьутверждениями о негативной свободе, то есть “свободе от...”, хотя обращается спонятием “свобода” так, как если бы знание о ней было достигнуто. Разум неможет объяснить, как возможна эта свобода. В “Критике чистого разума” Кант показалтолько как мы можем ее помыслить, не впадая в противоречие. доказательство еереальности он оставил для разума практического. Признавая природное несовершенствочеловека, Кант в то же время видел в нем разумное существо, которое способно спомощью собственного разума и нравственного императива ограничивать ипреодолевать собственные желания. “Люди имеют достаточно ума для самоконтроля иморального поведения”.
Кант,как дуалист, знает только два уровня причинности — в рамках природы и свободы, причем в первомона понимается механистически, во втором— метафизически, а посколькучеловеческая свобода исключается из природной, постольку природа, тело и духабсолютно отделены друг от друга, тем самым идеи и гипотезы о них никогда не могут различить у Кантаправильного различения. Как возможна свобода разумного существа в мире, гдеправит необходимость, то есть господствует необходимая, а не свободнаяпричинность? Кант называет понятие свободы “ключом к объяснению автономииволи”. Идею универсальной воли развивает категорический императив, но онтребует третьего связующего звена между утверждаемой им волей человека иуниверсальным моральным законом. Этим третьим звеном и является понятиесвободы. Благодаря Идее свободы Кант выявил особенность природы человеческогоразума — его “виновность”, которая несетв себе роковое несоответствие между требованиями природы и уровнем еговозможностей. Все попытки решения смыслообразующих жизненных вопросов являютсобой метафизическую лестницу человеческогосуществования, которое погружено в трагическую ситуацию. Кант видит выход впоиске путей к новой метафизике. Именно с этой целью его позитивная критикастала попыткой представить спекулятивную философию как “предтечу” морали, какпуть к практической философии. Кантовская философия отвергает спекулятивнуюметафизику, но лишь с тем, чтобы открыть двери метафизике “этизированной”, она“ограничивает претензии спекулятивного разума, позволяя безгранично развиватьсяразуму практическому;… короче, она открывает метафизике новыйпуть...”[2, т.3, с. 190].
Вранних набросках к своей моральной философии Кант исходил из комплексногопонятия практики, выражаемого тремя различного рода практическими ценностями:умением, благоразумием и мудростью. Соответственно каждая из них лежит в основеклассификации видов человеческой деятельности — технической, прагматической, моральной. На основе такого пониманияпрактики Кант осуществляет разделение видов блага на проблематичное,прагматичное и моральное, как из этой триады выводится различиегипотетического, практического и категорического императивов. Умение, по Канту,требует прагматического измерения практики, это своего рода “тактическое”умение, направленное на собственное благо. Мудрость уже направлена наосуществление морального закона. “Императив нравственности содержитограничительные условия всех императивов благоразумия” [2, т3, с.274].Здесьвозникает возможность конфликта между благоразумным и мудрым поступком, причемтолько в моральном измерении человек может обрести полную свободу иинтенсивность.
А какбыть в том случае, когда человек выбирает поступок, противоречащий долгу?
Концепциясвободы у Канта допускает неоднозначное толкование и может пониматься,во-первых, как “положительная свобода”, при которой человек свободен толькотогда, когда его действия определяются моральным законом, и, во-вторых, как“нейтральная свобода”, имеющая место в случаях выбора человеком правильных илинеправильных действий именно тогда, когда он предпочитает поступок,противоречащий долгу. Для теории Канта оба эти аспекта свободы весьмасущественны, так как, с одной стороны, только обусловленность действиякатегорическим императивом, то есть чисто рациональное действие согласуется систинным характером ноуменальных сущностей, а с другой — необходимостью оставить возможность моральнойответственности для людей, действующих вопреки закону нравственности, делаясущественной концепцию нейтральной свободы. Однако эти две концепции свободынесовместимы, когда субъект действует вопреки велению долга, он будет свободенв нейтральном смысле и несвободен в положительном.
Подобнаятрактовка проблемы свободы лишь отчасти может быть основана на этике Кантапутем различения понятий воли и произвола. Причем если в ранних работах понятиеволи использовалось для обозначения как воли, так и произвола, то в позднихработах воля есть чистый практический разум источник объективного законанравственности, а произвол содействует выбору между директивами воли ичувственности. Употребляя понятие воли в двух различных значениях как воли икак произвола Кант утверждает, что обе эти, по-видимому, противостоящие другдругу концепции вполне примиримы и что, следовательно, человек теоретически обладаетсвободой выбора. Проблема воли и произвола связывается с попыткой Кантаобъяснить изначальное зло в человеческой природе, не отвергая при этом свободычеловека. Склонность ко злу, хотя и имеет свою основу в свободе, естьпроявление произвола. Действительно, Кант приходит к антиномии виновностичеловека из-за “естественной склонности человека ко злу”[1, с.99]. Этопротиворечие воспроизводит дуализм кантовского учения о свободе.
В“Критике чистого разума” свобода вместе с бессмертием души и существованием Богаоказывается отнесенной к той области, которая лежит вне познания, то естьнаходится за пределами и чувств, и разума. Разум нравственный — это разум особого рода, разум практического,непознавательного устремления, к которому чувства не имеют никакого отношения.Вследствие этого возникает антиномия чувств и нравственного разума, счастья идолга.
В Лекциях по этике Кант начинает отличатьдействие от намерения, в чем следует видеть зародыш последующегопринципиального различения сущего и должного: “свободные поступки являютсядобрыми: 1) в своих следствиях (соответственно их степени) — физически благие; 2) по своему намерению(соответственно их степени) — моральноблагие… морально свободные поступки имеют благость, которая ценится не всоответствии с действием, а в соответствии с намерением. Иначе моральное былобы меньше, чем физическое”. Кант потому и отделяет сферу свободной нравственностиот природы, что здесь имеет значение не причинное действие, следовательно, недействие вообще (поскольку последнее не бывает без причины), но намерение,мотив, должное. Это намечает путь основательной проработки Кантом принципасвободы, ибо свобода — это осуществлениесвободного выбора и свободного действия независимо от требований наличной,чувственно воспринимаемой действительности.
Нечувство, не природа, а разум в конечном счете, — особый, непознающий разум определяетнравственные поступки человека. А исток нравственных поступков субъекта — свобода как один из определяющих аспектовнравственного разума. Свобода, бытие Бога и бессмертие души — те три ипостаси нравственности, которые в“критике чистого разума” становятся вехами, ограничивающими знание: первая изних — это свобода. Подчинение человекаприроде, пишет Кант, всегда нелегко, но оно неизбежно. “ Гораздо более жестокими неестественным, чем это бремя необходимости, является подчинение одногочеловека воле другого. Для того, кто привык к свободе, нет большего несчастья,чем быть отданным во власть такого же существа, как он, которое может принудитьего отказаться от своей воли и делать то, что он хочет”[2, т.2, с.218].Потребность в свободе так велика, что, если предоставить выбор между смертью ирабством, большинство, как думает Кант, предпочтет смерть. Ведь воля каждогочеловека есть продукт только его собственных устремлений, склонностей исогласуется с его собственными представлениями о благополучии. “В подчинениидругому есть не только нечто крайне опасное, но и нечто отвратительное ипротиворечивое, указывающее в то же время на его неправомерность...”[2, т.2,с.219]. Животное, подчиняющееся человеку, ощущает, конечно, свою беду, еслиэтот человек недобр, но, по мнению Канта, ощущается это не в каждое мгновение,да и не знает животное ничего о своем существовании в целом. Человек же,“зависящий от другого, уже не человек; он это звание утратил, он не что иное,как принадлежность другого человека”[2, т.2, с.220]. Таким образом, Кантприходит к выводу о свободе как такой существенной характеристике специфическичеловеческого бытия, которая возвышает его над всем животным миром. Свобода— это сфера не внешнего, но внутреннегочувства, его можно назвать ч
www.ronl.ru
Министерство образования Республики Беларусь
Белорусский Государственный Экономический Университет
на тему:
«Этические взгляды Иммануила Канта»студентки ФЭФ, 1 курс Абражевич А. С.
гр. ФКВД-1
руководитель Волчек Е. З.
Минск, 2001 г.
ПЛАН
1. ПРИНЦИПЫ ПОСТРОЕНИЯ ЭТИКИ.
2. ЭТИКА ДОЛГА.
3. ЦАРСТВО СВОБОДЫ.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
ЛИТЕРАТУРА
Введение.
«Среди наших понятий … понятие
нравственности важнее».
И. Кант
Этика является одной из древнейших философских дисциплин, объектом изучения которой служат мораль и нравственность. С трехсотых годов до н. э., когда этику впервые обозначили как особую область исследования, до сегодняшних дней интерес к ее осмыслению не ослабевает. В разное время к проблемам этики обращались такие философы, как Аристотель, Спиноза, Кант, Маркс. Среди философских трактатов по этике особенно выделяются труды И. Канта. Этика Канта во многих отношениях явилась вершиной философии морали нового времени. Среди классиков немецкой философии Кант уделил наибольшее внимание нравственности, и его этическая концепция, последовательно развитая в целом ряде специальных трудов, была наиболее разработанной, систематической и завершенной. Кант поставил целый ряд критических проблем, связанных с определением понятия нравственности. Одна из заслуг Канта состоит в том, что он отделил вопросы о существовании Бога, души, свободы – вопросы теоретического разума – от вопроса практического разума: что я должен делать? Практическая философия Канта оказала огромное воздействие на следующие за ним поколения философов (А. и В. Гумбольдты, А. Шопенгауэр, Ф. Шеллинг, Ф. Гельдерлин и др.)
Иммануил Кант родился 22 апреля 1724 года в Кенигсберге. Предки его были выходцами из Шотландии. Отец, Иоган, был седельным мастером. В его семье царил дух благочестия, добросовестного отношения к своим обязанностям и бережливости.
Большое влияние на нравственное развитие Канта оказала его мать, Регина, которая с детства приучала сына любить и понимать красоту окружающего мира, природы.
Девяти лет Канта отдали в школу богословского направления, по окончании которой он поступил на теологический факультет Кенигсбергского университета. Однако теология не особенно привлекала юношу. В университете он увлекался философией и естественными науками.
Окончив в 1744 году университет, Кант в дальнейшем должен был сам содержать себя, так как родители его к тому времени умерли.
С 1746 по 1755 год он служил домашним учителем в семьях местных аристократов. Эти годы были заполнены напряженной работой над философскими и естественнонаучными проблемами. В результате Кант пишет свою первую диссертацию и после ее защиты получает право преподавать в университете. До 1756 года он защищает еще две диссертации и получает право на профессуру, которую, однако, ему предоставили только в 1770 году. Впоследствии Кант дважды избирался ректором университета.
В 1797 году после сорокадвухлетней напряженной преподавательской деятельность Кант по состоянию здоровья вынужден был отказаться от нее, а еще через несколько лет прекратил и научные исследования.
Кант умер 12 февраля 1804 года.
Современные исследования кантовской этики являются попыткой дать новые способы ее переосмысления и новые подходы реконструкции критической этики. Критическая этика Канта своим исходным пунктом имеет осознание практики, в которой воплощается разумное поведение человека. Подобно тому, как теоретическая философия выясняет вопрос о возможности истины и научного знания, вся практическая философия посвящена человеческой практике, причем рассмотрение соотношения действительно свободы и морального закона является одной из существенных проблем осмысления кантовской практической философии. По Канту, единство критической философии с философией морали следует искать в фундаментальном положении человека в мире и в понимании единства его и раздвигающего границы знания поведения. Действительно, моральное поведение требует не только осознания долженствования, но и практического выполнения долга.
Связь этики Канта с его теоретической философией, генезис его этических идей, становление его мысли в рамках учения о свободе и этике, долженствование – эти проблемы находятся в центре внимания при изучении его этической концепции.
ПРИНЦИПЫ ПОСТРОЕНИЯ ЭТИКИ.
Определи себя сам.
И. Кант
Кант утверждает примат практического разума над теоретическим, деятельности над познанием. Но что такое «практическое»? В широком смысле слова к практическому философствованию он причисляет этику, учение о государстве и праве, философию истории и религии, антропологию. Но в узком смысле термина практический разум у Канта означает разум законодательствующий, а значит, создающий принципы и правила морального поведения. [1, с. 116]
В «Критике чистого разума» изложена теория этики. В соответствии с воззрениями Канта на мораль «практическое есть все то, что возможно благодаря свободе». [5, т. 3, с.658]
В основе «практического разума» Канта лежит тот же самый разум, что был теоретическим в «Критике чистого разума». Это один и тот же разум, но иначе применяемый, так как «практика» Канта не опирается на познание. Философ желает научной этики.
Кант придерживается принципа первенства вопросов моральности поведения человека над вопросами научного познания. У него теоретическое познание в состоянии самое большее побудить к активности моральную мысль человека. С другой стороны, возникает надежда, что в сфере морального действия человеку удастся соединиться с трансцендентным, стать ему причастным, приобщиться к его содержанию.
Этика – главная часть философии Канта. Именно с размышлений над антиномиями началось становление его «критицизма». Кант строил этику, основанную на принципах онтологической двойственности человека, рационализма, антинатурализма, ориентации на должное, автономности и априоризма. Под «автономностью» здесь понимается независимость моральных постулатов от внеморальных доводов и оснований.
Человек как онтологически двойственное существо, причастное к двум различным мирам – явлений и вещей в себе, — неизбежно приходил у Канта к этическому расщеплению самого себя и сферы своего поведения. Эмпирический индивид и трансцендентная личность не могут обладать одними и теми же мерками оценки, выбора и действия, так что следует строить этику, учитывая, что человек – гражданин двух миров и в моральном отношении, а высшая нравственность не может быть выведена из мотивов эмпирической жизни.
Рационализм кантовской этики означает, что не чувственные увлечения, не вспышки страсти и не порывы сердца, а разум должен судить о добре и зле. Этика, основанная на чувственных потребностях, не обеспечивает чистоты нравов. Жестокий нормативизм этики Канта противопоставляется описательной этике с ее ориентацией не на должное, а на реально существующее. Эту позицию он занял потому, что исходил из своего учения о двойственности человеческой природы. Кант считает схему всякого реально существующего морального поведения в принципе недостаточной и ущербной. [1, с. 119]
Этика Канта автономна. Она ориентирована на некий независимый будто бы от привходящих соображений и стимулов идеал. Ни чувственные желание, ни эгоистическая расчетливость, ни апелляции к пользе или вреду вообще не должны приниматься в соображение. [5, т. 4, с. 275]
Кант провозглашает мораль независимой от религии, а нравственный закон – невыводимым из религиозных заповедей. Философия Канта говорит, что все возникшее не из морали и не из ее свободы, не может заменить отсутствие моральности. Для себя самой мораль «отнюдь не нуждается в религии; благодаря чистому практическому разуму она довлеет сама по себе». [5, т.4, с. 7]
Итак, Кант признал мораль автономной, независимой от религии. Больше того, он поставил саму веру в бога в зависимость от морали. Человек морален не потому, что бог предписал ему мораль. Наоборот, человек верит в существование бога потому, что этой веры, по утверждению Канта, требует мораль. «Практический» разум главенствует над «теоретическим». [2, с. 320]
Однако Кант не довел свой замысел автономной этики до конца. Он лишь уменьшил значимость религии, но не отверг религиозную веру. По Канту бог не творец нравственности, не источник нравственного закона, но он – причина нравственного порядка в мире.
Учение Канта о человеке пессимистично. Ядром этой теории является тезис об «изначально злом», которое будто бы присуще природе человека. Кант считал, что люди по своей эмпирической природе более злы, чем добры, ибо животный эгоизм толкает их к злосердечию и коварству, несмотря на наличие у них влечения к общительности и задатков гуманности и личного достоинства [5, т. 4, ч. 2, с. 29].
Кант вводит понятие нравственного закона, основу которого следует искать «не в природе человека или в тех обстоятельствах в мире, в какие он поставлен, а a priori исключительно в понятиях чистого разума» [5, т. 4, ч. 1, с. 223]. По Канту вся моральная философия исходит из своей чистой основы. Она ничего не берет из антропологии, а дает человеку как разумному существу априорные законы. В свою очередь нравственный закон может быть найден лишь в «чистой философии». Кант полагал, что философия соединившая априорные принципы с эмпирическими, не может даже называться философией, и особенно моральной. Поэтому основу этики составляет «метафизика нравственности», которая должна исследовать идею и принципы возможной чистой воли, а не действия и условия человеческой воли.
Кант исследует различные виды императивов в этике. Императивом философ называет форму повеления. Императив прибегает к такой воле, которая по своему свойству не определяется этим императивом с необходимостью. Императивы говорят, что поступать таким-то образом хорошо, но они говорят это о «такой воле, которая не всегда делает нечто потому, что ей дают представление о том, что делать это хорошо» [5, т. 4, ч. 1, с. 251]. Императивы всегда предполагают несовершенство воли разумного существа.
Существует два основных вида императивов: гипотетические и категорические. Мы имеем дело с гипотетическим императивом, если поступок, предписываемый им, хорош только в качестве средства для чего-нибудь другого. А когда мы говорим о категорическом императиве, то поступок представляется как хороший сам по себе или как необходимый для воли, а сама воля согласуется с разумом.
В связи с категорическим императивом выделяют основные особенности этики Канта:
1. крайне формальный характер этики;
2. отказ от построения этики как учения об условиях и средствах, ведущих человека к счастью;
3. противопоставление нравственного долга влечению, прежде всего чувственной склонности. [2, с. 327]
По Канту нравственный закон совершенно формален. Если использовать нравственный закон как предписывающий некоторое определение нравственного поступка по его содержанию, то, как считает Кант, это окажется несовместимым с самими основами нравственного закона: с его безусловной всеобщностью, с его полной независимостью от каких бы то ни было эмпирических обстоятельств и условий, с его автономией, т. е. независимостью от всякого интереса.
К нравственному закону нельзя относить практическое предписание, которое заключало бы материальное, а, следовательно, и эмпирическое условие. Ведь любая «материя» практических правил всегда основывается на субъективных условиях. Однако эти условия не в состоянии дать ей общезначимости для разумных существ, кроме только обусловленной. Следовательно, необходимость, которую выражает закон нравственности, не должна быть естественной необходимостью, она может состоять «только в формальных условиях возможности закона вообще» [5, т. 4, ч. 1, с. 351].
Формализм этики Канта – обличье ее идеалистической сущности, а также ее направленности против всякой попытки обосновать нравственность эмпирически. Все эмпирическое, согласно мысли Канта, не только совершенно не пригодно к тому, чтобы прибавить что-нибудь к формальному принципу нравственности, «но в высшей степени вредно для чистоты самих нравов» [2, с. 328].
Еще одна особенность теории Канта – это антиэвдемонистичность, т. е. отрицание возможности обоснования этики на принципе счастья.
По Канту потребность в счастье касается лишь «материи» способности желания, в свою очередь эта «материя» относиться к субъективному чувству удовольствия или неудовольствия, лежащему в основе самого желания. Следовательно, рассматривать цель достижения счастья как закон невозможно потому, что «материальная» основа познается субъектом только эмпирически. То, в чем каждый усматривает свое счастье, зависит от особого чувства удовольствия или неудовольствия и даже в одном и том же субъекте – от различия потребностей соответственно изменениям в этом чувстве. Следовательно, практический принцип стремления к счастью есть совершенно случайный принцип; в различных субъектах он различен и, значит, никогда не может служить законом. [2, с. 330]
Итак, в принципах построения этики мы видим, что Кант выдвигал на первое место вопросы моральности поведения человека. Он строил этику, основанную на принципах онтологической двойственности личности, рационализма, антинатурализма, автономности и априоризма. Учение немецкого философа излагает нам различные виды императивов в этике. Выделяются и особенности этики Канта: формализм, антиэвдемонистичность и противопоставление этического долга склонности.
Любое учение о морали, нравственности невозможно без такого понятия как долг. Этика долга занимает в философии Канта значительное место.
ЭТИКА ДОЛГА.
«Чистое представление о долге имеет
на человеческое сердце…гораздо более
сильное влияние, чем все другие мотивы».
И. Кант
Объективное практическое действие, которое в силу нравственного закона исключает все определяющие основания поступков, исходящие из склонностей, Кант называет долгом [2, с. 332]. В долге заключается понятие принуждения, т. е. определение к поступкам, как бы охотно эти поступки ни совершались. По Канту моральность поступков определяется необходимостью их из одного лишь сознания долга и одного лишь уважения к закону, а не из любви или склонности к тому, что должно приводить к этим поступкам. Моральная необходимость есть непременно принуждение. Каждый поступок, основанный на необходимости, следует рассматривать как долг, а не как вид деятельности, который мы выбрали произвольно.
Кант считает, что моральный закон для совершенного существа есть закон святости. А для разумного существа этим законом является закон долга. Поступки определяются уважением к закону и благоговением перед своим долгом. Действия из чувства долга – вот что имеет истинно нравственную ценность. Человек действительно нравственен только тогда, когда исполняет долг не ради какой-либо внешней цели, а ради самого долга. Ни одно из непосредственно-спонтанных чувств – доброжелательность, сочувствие, сострадание, симпатия, участие – сами по себе еще не есть истинная добродетель. Ибо эти душевные порывы могут толкнуть человека отнюдь не только на путь добра, но и к совершению зла. Кант признает мотивы человеколюбия нравственными при условии, что они не просто выражают психические склонности человека, а поставлены под контроль долга, определены моральным законом как их объективным критерием.
Для того чтобы достигнуть истинной моральности образ мыслей должен основываться на моральном принуждении. Моральное состояние, в котором человек всегда должен находиться, есть «добродетель, т. е. моральный образ мыслей в борьбе» [5, т. 4, ч. 1, с.411].
Кант допускал, что «забота о своем счастье может быть даже долгом», но в этом отношении он выдвигал следующее правило: следуй своему долгу, не обращая внимание на то, отразится это или нет на твоем эмпирическом счастье. А выполнение долга само приносит «аналог счастью… самоудовлетворенность» [5, т. 4, ч. 1, с.449].
Что касается отношения к другим людям, то Кант советует действовать морально независимо от того, какое чувство вызывает в нас объект нашего действия.
Кант говорил: «Ненависть к человеку всегда отвратительна» [5, т.4, ч. 2, с.377]. Если нет в душе чувства любви, то пусть хотя бы будет чувство уважения.
Обращаясь к долгу благожелательности, мы не можем сказать, что обязаны любить других людей и делать им добро. Когда любишь другого — желаешь ему добра из собственного побуждения, а не потому, что должен желать этого.
Любовь – благожелательность, проистекающая из склонности. Но доброта может проистекать и из принципов. Соответственно этому наше удовольствие и удовлетворение от благодеяния может быть или непосредственным, или опосредованным удовольствием. Первое доставляется от благодеяния другому и является любовью. Второе имеет место тогда, когда мы одновременно сознаем, что исполнили свой долг – это благодеяние по обязанности. Благодеяние по любви исходит от сердца, благодеяние же по обязанности – скорее из принципов рассудка. Так, жене можно оказывать благодеяние по любви; но там, где склонность исчезла, необходимо делать это по обязанности. [7, с. 177]
Возникает вопрос, состоит ли наш долг в том, чтобы любить других? Однако любовь – это благожелательность по склонности, а моим долгом не может стать то, что основывается на склонности. Я не могу заставить себя любить, я люблю только тогда, когда у меня есть к этому побуждение. Следуя же теории Канта долг – это принуждение: или я должен заставлять себя сам, или же меня принуждают другие.
По Канту из двух добродетелей, если они конфликтуют друг с другом, действительно добродетелью может быть только одна, та, что составляет долг. Долг не может противоречить долгу, а если это так, то он не есть истинный долг и относится к области морали только как негативное, аморальное. Речь здесь идет о диктатуре долга, которая может привести к обострению «разорванности» человека, вразрез его целостности, вразрез гуманности.
Однако теория Канта не стремиться превратить долг в неприятную обязанность. Но в то же время философ делает акцент на реалистический момент долга. Все люди не могут относится с симпатией и любовью друг к другу, но правомерно требовать от них соблюдения долга. Также Кант говорит, что не всякий человек, что прикрывается личиной безупречности, столь же безупречен и внутри. Возможно, им движет корыстолюбие и другие низменные побуждения. Это лишний раз доказывает, что для Канта важна не только форма, но и ее содержание.
Кант считает, что судить о людях надо не только по их поступкам, но и мотивам, которыми они руководствуются. Но он не учитывает того, что поступки не менее важны, чем мотивы, и приучение к правильным поступкам есть одно из средств воспитания нравственных чувств.
Неверно также превращать человека в служителя долга. Долг должен служить счастью людей. Но тут возникает вопрос, разве не делает людей счастливыми сознание выполнения долга? Гуманистические стремления всегда способствуют исполнению долга.
Для Канта нравственное начало сводится к субъективному сознанию долга. Долг есть долг — чистый долг, и исполнять его следует единственно из уважения к нему. Обосновывая это требование, Кант апеллирует к совести. Действительно, совесть человека является наилучшим судьей в вопросах морали, высшей способностью нахождения моральной истины и выработке правильного решения и подлинно нравственной точки зрения. Но у Канта, как это видно в «Критике чистого разума», совесть как раз и появляется там, где голос разума умолкает, где мышление не справляется с познавательными проблемами. Так что совесть по Канту уже в своем появлении по необходимости оказывается субъективной.
В учении Канта понятие совести неразрывно связано с дуализмом его философской системы, которым проникнута вся человеческая жизнь. Но этот дуализм не умоляет значение нормативно-критических принципов для реального поведения человека, и побуждения совести являются необходимой составной частью характеристики личности. Деятельный практический разум, рассматриваемый Кантом в учении о добродетели, несет в себе познание «внутреннего судилища», которое и есть совесть.
Принцип “уважения к моральному закону” является сердцевиной кантовской этики, поскольку в нем открывается измерение гуманного поведения. Только личность, согласно Канту, может выражать это уважение, которое является априорным чувством; осознание этого уважения идентично осознанию законообразного долга и имеет характер необходимой всеобщности. Уважение к закону есть единственная движущая сила морального долга. Человек, по Канту, не просто разумное существо, он призван побуждаться разумом к моральному поведению, что выражается в почитании морального закона. Казалось бы, здесь нет речи о личном стремлении к счастью. Но противоречие долга и стремления к счастью — лишь кажущееся. Кант преодолевает его, утверждая, что счастье отдельного человека и блаженство всего человечества достижимо лишь тогда, когда их поведение подчиняется моральному закону. Смысл жизни — в связи добродетели и блаженства. Только такой долг, который способствует счастью человека и человечества, имеет этическую ценность. Учение Канта о долге, таким образом, есть забота о достоинстве человека и о счастье человечества. Долг — “мост” между личным счастьем и общественным благом, точка оптимального их соединения.
Идея безусловного достоинства каждой человеческой личности является одной важнейших в этической философии Канта. По его мнению, практический нравственный закон возможен при существовании чего-то, что представляет абсолютную ценность само по себе. Такая цель «само по себе» – человек, точнее, личность.
Есть предметы, существование которых зависит не от нашей воли, а от природы. Они не наделены разумом, имеют только относительную ценность, служат только средствами для цели, но не могут быть самой целью. Такие предметы Кант называет вещами. Разумные существа он называет лицами. Сама природа отмечает их в качестве целей самих по себе, т. е. как нечто, что не следует употреблять как условие или как способ достижения какой-нибудь цели.
Человек представляет себе собственное бытие как самоцель. Именно представление о личности как самоцели неотделимо в этике Канта от идеи долга.
Итак, Кант исходит из того, что долг – это принуждение и малейшее его нарушение является крайне губительным для моральной практики. Долг есть могучая сила бескомпромиссной совести, и своим «торжественным величием» [5, т. 4, ч. 1, с. 403] он создает фундамент человеческого достоинства. Известно эмоциональное заявление Канта, начинающееся словами: «Долг! Ты возвышенное, великое слово» [5, т. 4, ч. 1, с. 413].
Человек как носитель нравственного закона и самоцель способен подчинить себе свою эмпирическую природу и возвыситься над миром явлений, с гордостью подведя итог: «Звездное небо надо мной и нравственный закон во мне» [5, т. 4, ч. 1, с. 499].
Однако как возможно для человека выполнение долга, нравственного закона, моральной практики? Постановка этого вопроса ведет Канта к центральному понятию и центральной проблеме его этики – к понятию и проблеме свободы.
ЦАРСТВО СВОБОДЫ.
«Для того, кто привык к свободе, нет
большего несчастья, чем быть отданным во
власть такого же существа, как он, которое
может принудить его отказаться от своей воли и делать то, что хочет он»
И. Кант
Формирование внутренней свободы личности рассматривается философом как главная цель морального воспитания. «Разум должен рассматривать себя как творца своих принципов независимо от посторонних влияний; следовательно, как практический разум или как воля разумного существа он сам должен считать себя свободным…» [5, т. 4, ч. 1, с. 292]
В философии Канта имеются четыре различных понятия свободы, которые так или иначе, связаны друг с другом и которые следует различать.
Во-первых, это свобода как особая трансцендентальная способность. Это независимость рассудка от причин в рядах явлений, позволяющая ему выступать в роли чувственно необусловленного начала упорядочения этих рядов, которое и вносит в них эту причинность как априорный результат трансцендентальной деятельности.
Во-вторых, Кант принимает «относительное» [5, т. 4, ч. 1, с. 166] понятие свободы в мире явлений. Так как этот мир пронизан строгой необходимостью, то свобода в нем может существовать только в виде осознанной необходимости в опыте.
В-третьих, это собственно свобода в умопостигаемом мире вещей в себе, «высший принцип свободы» [5, т. 4, ч. 1, с. 339], «причинность через свободу». Ее аналогом является «свободная необходимость» субстанции.
В-четвертых, Канту приходится пользоваться обыденным понятием свободы как способности к произволу в эмпирическом мире. Это возможность человеческой воли выбирать между различными принуждениями чувственности или же стать независимой от принуждений чувственности вообще. В общем смысле это лишь «свобода в негативном смысле» [5, т. 4, ч. 1, с. 351]. Она есть причина антиморального поведения.
Среди принципов государственной жизни он указывает «свободу» в смысле права повиноваться только тем законам, на которые гражданин сам изъявил согласие. С другой стороны, для граждан любого государства требуется и такая свобода: "…ни один не может меня принудить меня быть счастливым так, как он хочет…" [5, т. 4, ч. 2, с. 79]. Больше всего беспокоит Канта проблема «рабства», под которым он имеет в виду также и крепостную зависимость. «Нет ничего ужаснее, когда действия одного человека должны подчиняться воле другого… Человек, зависящий от другого, уже не человек» [5, т. 4, с. 219]. Также ратует Кант и за свободу совести, мысли и слова.
Согласно этике Канта, согласуются два типа поведения: любой, но тот же самый поступок легален для одного и морален для другого мира. Значит, у каждого фактически совершаемого поступка налицо две различные мотивации, и он легален и морален одновременно. Но не понятно, как две различные мотивации уживаются в сознании одного и того же человека. Проблема еще осложняется тем, что Кант желает победы моральной мотивации, а значит, и торжества полного морального поведения.
Как же возможна свобода и нравственность? Человек, говорит Кант, принадлежит в одно и то же время к двум мирам. Один — мир природы, явлений эмпирического бытия, пространства и времени, внешней необходимости; другой же — мир ноуменальный, вне пространства, времени и всего сущего, мир интеллигибельный, мыслимый лишь в категориях практического разума, мир свободы. Соответственно все мыслимые законы подразделяются Кантом на “законы природы” и “законы свободы”, или нравственности. Свобода для Канта означает не беспричинность, а способность разумного существа самому устанавливать для себя закон в качестве необходимого и универсального. Когда человек сам налагает на себя закон, но при том такой, который может быть одновременно законом всеобщим, распространяющимся на все человечество (знаменитый кантовский “категорический императив”), тогда он свободен. Это и есть нравственность, тождественная свободе. В том, что этот закон определяется свободным, собственным усмотрением индивида, которое в свою очередь не предопределено никакими природными детерминантами, ничем иным, кроме самого человеческого разума, проявляется субъективный и автономный характер морали; в том же, что этот закон не может быть простым изъявлением личного произвола, а может быть только всеобщим, проявляется его объективность и необходимость, — объективность не эмпирического, а ноуменального, трансцендентального плана, необходимость, выводящая человека за границы мира природы. Кант высказывает догадку о том, что свобода не предшествует морали как ее изначальная предпосылка, а является выражением специфического характера нравственного долженствования.
Многие философы и моралисты пытались доказать возможность для человека свободы посредством различения причинности психической и физической. Но Кант отвергает эти попытки и говорит, что психическая причинность не меньше, чем физическая, принадлежит к царству необходимости. Проблема свободы есть проблема вменяемости и возможной спонтанной причинности. Философ задавался вопросом, каким образом один и тот же поступок может называться свободным, если в то же время он подчинен неизбежной естественной необходимости?
По Канту решение в вопросе о свободе зависит не от того, лежит ли причинность внутри объекта или вне его, и если она лежит внутри него, то определяется ли необходимость поступка инстинктом или разумом. Если определяющие представления имеют основу существования во времени – в каком-нибудь предшествующем состоянии, а это состояние в свою очередь – в ему предшествующем, то необходимые определения могут быть одновременно и внутренними. Их причинность может быть и психической, а не только механической. Однако и в этом случае основа причинности определяется во времени, следовательно, при необходимо действующих условиях прошлого. А это значит, что, когда субъект должен действовать, определяющие основания его поступков уже не находятся в его власти. Вводя то, что можно было бы назвать психологической свободой, вместе с ней вводят и естественную необходимость. Следовательно, не остается уже никакого места для свободы в кантовском, «трансцендентальном» смысле. Если бы свобода нашей воли была только психологической и относительной, а не трансцендентальной и абсолютной, то, как говорил Кант, «в сущности, она была бы не лучше свободы приспособления для вращения вертела, которое, однажды заведенное, само собой совершает свои движения» [5, т. 4, ч. 1, с. 426].
Следуя теории Канта, для того чтобы «спасти» свободу, т. е. показать, что она возможна, приписывать ее надлежит как «вещи в себе».
В учении Канта о свободе обнаруживается глубокая связь между его теорией познания и этикой, между его учением о разуме теоретическом и учением о разуме практическом. Этика Канта одним из своих устоев имеет «трансцендентальную эстетику» – учение об идеальности пространства и времени.
Кант выдвигает три постулата свободы, которые составляют его глубинную онтологию, т. е. метафизику.
Первый постулат требует полной автономии человеческой воли, т. е. свободы – произвола, сразу же перерастающей в свободу, нравственно ориентированную. Кант сводит этот постулат к формуле: «Ты должен, значит ты можешь».
Далее следует логическая сторона вопроса, которая показывает, что выводить способность к выполнению нормы только из того факта, что эта норма нами принята неверно. Но в минимальном своем значении «норма обязывает при том условии, что субъект способен ее выполнить» формула Канта вполне корректна. Разумеется, ссылка на «способность» или «неспособность» не должна прикрывать уклонение от обязанностей: ситуация ты можешь должна оцениваться объективно.
Третий постулат гласит, что свобода указывается в модусе допустимости (регулятивности), так что категорический императив оказывается регулятивным и там, где он хочет нарушить подчинение воли природе, и там, где природа отсутствует вовсе. Свобода, объясняя действие категорического императива, сама обосновывается им в качестве собственно морального принципа.
Итак, подвести итог рассуждениям Канта о свободе можно следующим образом. Философ вписывает вопрос о свободе в моральную проблему, подходит к тому, что свобода – явление самой нравственности.
Он признает, что свобода открывается человеку лишь в сфере практического, поскольку он сам принимается действовать. Но тогда свобода лишь допущение или предположение практического разума. Теоретически же ее нельзя выводить из морального соотношения, напротив, нравственность должна быть выведена исключительно из свойства свободы.
Учение о нравственности находится в центре всей системы Канта. Ему удалось обозначить, если и не объяснить полностью, целый ряд специфических черт морали. Нравственность не есть психология человека как такового, она не сводится ни к каким-то присущим всем людям элементарным стремлениям, чувствам, влечениям, побуждениям, ни к каким-то особенным уникальным переживаниям, эмоциям отличным от всех остальных психических параметров человека. Нравственность, конечно, может принимать форму тех или иных психологических явлений в сознании человека, но лишь через воспитание, через подчинение стихии чувств и побуждений особой логике морального долженствования.
Вообще, мораль не сводится к “внутренней механике” душевных импульсов и переживаний человека, а имеет нормативный характер, то есть вменяет человеку определенные действия и сами побуждения к ним по их содержанию, а не по психологическому облику, эмоциональной окраске, душевному настрою и т. п. В этом, прежде всего и состоит объективная природа моральных требований по отношению к индивидуальному сознанию. Этим методологическим разграничением “логики чувств” и “логики морали” Канту удалось обнаружить суть нравственного конфликта в сфере индивидуального сознания, склонностей, влечений, желаний, непосредственных стремлений. Кант поясняет, что «мораль, собственно говоря, есть учение не о том, как мы должны сделать себя счастливыми, а о том, как мы должны стать достойными счастья».
Категория долг – ключевая в кантовской этике. Философ утверждает, что всегда надо следовать своему долгу, не обращая внимания на то, отразится это или нет на твоем эмпирическом счастье. Ведь выполнение долга приносит аналог счастью – самоудовлетворенность.
Одна из исторических заслуг Канта в развитии понятия морали состоит в его указании на принципиальную всеобщность нравственных требований, которая отличает мораль от многих иных схожих с ней социальных нормативов (обычаев, традиций). Кант обратил внимание на роли личного самосознания в морали, на специфический характер нравственной свободы, на связь этой свободы с особенностями морального долженствования. Свобода рассматривается им как один из определенных аспектов нравственного разума.
Парадокс кантовской этики состоит в том, что, хотя моральное действие и направлено на осуществление природного и морального совершенства, достичь его в этом мире невозможно. Он видит в нравственности духовный источник коренного преобразования и обновления человека и общества.
Постановка Кантом проблемы автономности этики, рассмотрение этического идеала, размышления о практическом характере нравственности и т. д. признаются неоценимым вкладом в философию.
ЛИТЕРАТУРА:
И. С. Нарский «Западно-Европейская философия Х1Х века». М.: «Высшая школа», 1976 г.
В. Ф. Асмус «Иммануил Кант». М.: «Наука», 1973 г.
Д. И. Гринишин, С. В. Корнилов «Иммануил Кант ученый, философ, гуманист». Л.: «Лен. ун-т», 1984 г.
М. Н. Афасижев «Эстетика Канта». М.: «Наука», 1975 г.
И. Кант Сочинения в 6 томах. М., 1963-1966 гг.
Философия Канта и современность \ под ред. Т. И. Ойзермана. М.: «Мысль», 1974 г.
И. Кант «Лекции по этике». М.: «Республика», 2000 г.
Т. Б. Длугач «И. Кант: от ранних произведений к „Критике чистого разума“. М.: „Наука“, 1990 г.
И. С. Андреев, Т. Б. Григорян „Философия Канта и современный идеализм“. М.: „Наука“, 1987 г.
www.ronl.ru
УФИМСКИЙГОСУДАРСТВЕННЫЙ НЕФТЯНОЙ
ТЕХНИЧЕСКИЙУНИВЕРСИТЕТ
Кафедра философии
РЕФЕРАТ
этические взгляды И. канта
Выполнил ДавлетоваА.Р.
Проверил АвдонинА.Н.
УФА 1997
Содержание
с.
Введение
I. <span Times New Roman"">
Этика долгаII. свобода и этика
заключение
литература
2
3
10
18
19
введение
“Среди наших понятий… понятие нравственностиважнейшее”
И.Кант
Этикаявляется одной из древнейших философских дисциплин, объектом изучения которойслужат мораль, нравственность. С трехсотых годов до н.э., когда этику впервыеобозначили как особую область исследования, до сегодняшних дней интерес к ееосмыслению не ослабевает. В разное время к проблемам этики обращались такие философы,как Аристотель, Спиноза, Кант, Маркс.
Средифилософских трактатов по этике особенно выделяются труды И.Канта. Этика Кантаво многих отношениях явилась вершиной философии морали нового времени. Средиклассиков немецкой философии Кант уделил наибольшее внимание нравственности(причем именно ее специфике), и его этическая концепция, последовательноразвитая в целом ряде специальных трудов, была наиболее разработанной,систематической и завершенной. Кант поставил целый ряд критических проблем,связанных с определением понятия нравственности. Одна из заслуг Канта состоит втом, что он отделил вопросы о существовании Бога, души, свободы — вопросы теоретического разума — от вопроса практического разума: что я долженделать? Практическая философия Канта оказала огромное воздействие на следующиеза ним поколения философов (А. и В.Гумбольдты, А. Шопенгауэр, Ф. Шеллинг, Ф. Гельдерлин и др.).
Изучениеэтики Канта продолжает развиваться с 20-х годов. Существует много разнообразныхоценок этики Канта. С точки зрения метафизики, наиболее ценными являются идеиКанта о свободе и об автономии этики.
Современныеисследования кантовской этики являются попыткой дать новые способы еепереосмысления и новые подходы реконструкции критической этики. Критическаяэтика Канта своим исходным пунктом имеет осознание практики, в которойвоплощается разумное поведение человека. Подобно тому как теоретическаяфилософия выясняет вопрос о возможности истины и научного знания, всяпрактическая философия посвящена человеческой практике, причем рассмотрениесоотношения действительной свободы и морального закона является одной изсущественных проблем осмысления кантовской практической философии. По Канту, единство критической философии скантовской философией морали следует искать в фундаментальном положениичеловека в мире и в понимании единства его и раздвигающего границы знанияповедения. Действительно, моральное поведение требует не только осознаниядолженствования, но и практического выполнения долга.
Связьэтики Канта с его теоретической философией, генезис его этических идей,становления его мысли в рамках учения о свободе и этике, долженствование(центральная категория его морали) — эти проблемы находятся в центре вниманияпри изучении его этической концепции.
Этика долга
“Чистое представление о долгеимеет на человеческое сердце… гораздо более сильное влияние, чем все другиемотивы”
И.Кант
Единственно,что изначально предопределено в человеке, — это его стремление к счастью; самые фундаментальные потребности иинтересы людей в конечном счете сводятся к достижению блаженства. Но если дажеэту фундаментальную природу человека можно отличить от наличной психологиилюдей и предписать человеку некий “истинный” интерес и стремление в отличие отего непосредственных, фактических склонностей и желаний, то все равно в этомслучае мораль будет сведена к некоторому “разумному эгоизму”. Кант рассуждаетздесь прежде всего как моралист, с точки зрения самого нравственного сознания,последовательно проводя собственную логику. В данном случае он отстаиваетчистоту морального мотива. Принцип счастья, говорит Кант, “подводит поднравственность мотивы, которые, скорее, подрывают и уничтожают весь еевозвышенный характер, смешивая в один класс побуждения к добродетели ипобуждения к пороку и научая только одному — как лучше рассчитывать, специфическое же отличие того и другогосовершенно стирают”[2, т.4, ч.1, с.285-286]. Если нравственность основывать настремлении человека к счастью, то побуждение к действию, пусть дажеправильному, будет обременено инородными, “гетерономными”, не свойственнымисамой морали мотивами — надеждой надостижение успеха, на обретение блаженства в этом или потустороннем мире, навознаграждение добродетели, наконец, на получение внутреннего удовлетворения отсознания правильности своих поступков. Подлинно же моральный настрой человекадолжен состоять в том, чтобы не ожидать наград ни в этом, ни в ином мире, аисполнять свой долг безотносительно к каким-либо надеждам, пусть даже желаниесчастья — неискоренимое естественноестремление человека.
Мораль,как считает Кант, нельзя рассматривать лишь как способ достижения какого-торезультата. При такой интерпретации нравственность превращается в чистотехническую, прагматическую задачу, в вопрос о “благоразумии”, умении испособности эффективно достигать поставленные цели. Такие принципы действия,конечно, имеют место в человеческой жизни; Кант называет их условными,гипотетическими императивами: если желаешь достичь такого-то результата,следует поступать так-то. Но все дело в том, что такие правила, определяясредства (методы, способы, пути, технику) осуществления искомой цели, оставляютв стороне вопрос об определении самих целей. Действительно, моральныетребования к человеку нельзя свести к каким-то техническим предписаниям,которые указывают лишь то, как можно наиболее эффективно достигнуть преследуемуюцель. Во-первых, далеко не каждая цель может быть признана нравственной;успешное действие может иметь и противоморальную направленность. Во-вторых,даже во имя благой цели могут быть применены средства, притом эффективные, коимогут быть аморальными. Таким образом, гипотетический императив, будучируководством к действию технического порядка, еще ничего не говорит онравственном характере действия. Целесообразность вовсе не всегда совпадает стребованием морали — вот какая проблемавозникает в данном случае. Решение ее сводится к следующему: в жизни люди преследуют различные цели, но изэтих — особенных, частных,“эмпирических” — целей еще невозможновывести нравственность. Напротив, это нравственность признает правомерными однии осуждает другие цели. Стало быть, не понятие цели обосновывает моральное долженствование,а наоборот, эмпирические цели могут быть обоснованы или отвергнуты с точкизрения морали. Поэтому “цель, которую ставят, уже предполагает нравственныепринципы. Например, идея высшего блага в мире… следует из морали, а не естьее основа”[2, т.4, ч.2, с.9].
Кантсторонник приоритета долженствования над ценностью в морали, в этом он видитспецифику нравственности, кроме того, он первым в истории этики обратилвнимание на всеобщий характер нравственных требований, на то, что они в своемобязующем значении распространяются на всех людей, в конечном счете начеловечество в целом. Кант обращает особое внимание на то, что в морали человекдолжен сам осознавать необходимость (долженствование) определенных действий исам понуждать себя к этому. В этом он и видит специфику моральности, отличая ееот легальности (просто исполнения вменяемых человеку требований, внешнегоподчинения). Мораль не выводится Кантом из анализа человеческого бытия,истории, общества, а просто постулируется как нечто изначально данное разумом икак некое особое измерение мира. Из отождествления Кантом морали и свободы (какспособности человека давать себе самому законы) вытекает его формализм впонимании нравственности. По Канту “безусловно добрая воля, принципом которойдолжен быть категорический императив, неопределенная в отношении всех объектов,будет содержать в себе только форму воления вообще, и притом как автономию”[2,т.4, ч.1, с. 288]; это и есть “единственный закон”, не имеющий никакого другогосодержания. Он считает, что из чисто формального закона в решении любойконкретной моральной проблемы всегда следует только один возможный вывод, предписаниек действию, принцип.
Теснее всего нравственностьу Канта сплетена с правом. Если какого-либо человека долг заставил сделатьвыбор не в пользу своего ближнего, то для Канта это служит свидетельством егонравственности. В действительности здесь проявляется лишь абстрактный гуманизм— ведь отнюдь не всегда это справедливона самом деле, то есть отнюдь не всегда “любовь к дальнему” нравственнее “любвик ближнему”. Кант прав в том, что нравственныйимператив требует оказания людям нужной помощи, но совсем не вынуждает любитьих за это. “Совершенно нелепо было бы говорить: вы должны любить других людей.Следовало бы сказать: у вас есть все основания любить своего ближнего, и этосправедливо даже в отношении ваших врагов”[2, т.2, с.139]. И, действительно,чувство долга как будто исключает чувство любви, ибо любить по обязанностиневозможно. Но Кант не прав, считая, что они никогда не могут совпасть,поскольку подлинная человечность предполагает любовь ко всем людям, а тогда и сострадание,и жалость будут адекватными долгу (скорее даже будут заменять долг). “Людей,поступающих согласно принципам, совсем немного, что, впрочем, очень хорошо, таккак легко может случиться, что в этих принципах окажется ошибка, и тогда вред,отсюда проистекающий, распространится тем дальше, чем более общим будет принципи чем более непреклонным лицо, которое им руководствуется. Людей, действующихиз добрых побуждений, гораздо больше и это превосходно”[2, т.2, с.150]. Но Кантснижает ценность таких добрых побуждений: это скорее инстинкты, которые неследует переоценивать, хотя и нужно хвалить, ибо больше всего на свете людей,неизменно имеющих “перед глазами свое любимое Я как единственную точкуприложения своих усилий”[2, т.2, с.150] и добивающихся того, чтобы всевращалось вокруг своекорыстия.
В этике Кант развивает учение об автономииморали: утверждая свободу, человек выступает творцом собственного нравственногомира, он сам себе предписывает закон действий. Кант провозглашает нравственнуюустановку, характер и законы которой, существенно отличаются от тех, чтопреобладают в периоды спокойного и размеренного постепенного развития,отличаются радикализмом предъявленных требований: “эти законы повелеваютбезусловно, каков бы ни был исход их исполнения, более того, они дажезаставляют совершенно отвлечься от него“, людям “достаточно того, что ониисполняют свой долг, что бы ни было с земной жизнью и даже если бы в ней, бытьможет никогда не совпадали счастье и достойность его” [ 1, с.81-82]. В отличиеот условных правил поведения долг выступает по своей сущности абсолютнымтребованием, следовать которому надлежит безусловно. В обстановке громкихтребований прав человека и его свобод Кант своим категорическим императивомнапомнил об ответственности, требования всегда поступать так, чтобы максимапоступка могла в то же время стать принципом всеобщего законодательства.Действие не “ сообразно с долгом”, а “ из чувства долга” — вот что имеет истинно нравственнуюценность. Человек поистине нравственен только тогда, когда исполняет долг неради какой-либо внешней цели, а ради самого долга. Ни одно изнепосредственно-спонтанных чувств — доброжелательность, сочувствие, сострадание, симпатия, участие — сами по себе еще не есть истиннаядобродетель. Ибо эти душевные порывы могут толкнуть человека отнюдь не толькона путь добра, но и к совершению зла. Кант признает мотивы человеколюбиянравственными при условии, что они не просто выражают психические склонностичеловека, а поставлены под контроль долга, определены моральным законом как ихобъективным критерием. Единственно нравственным мотивом будет только такой,который “строго напоминает нам нашу собственную недостойность”, в коем нетничего, “что льстило бы людям”, поощряло бы в них “самомнение” и“самодовольство”.
Поведение,закон которого совпадает с законом природы, не имеет, по Канту, никакогоотношения к нравственному закону. То, чего нет в естественном законе, — это внутреннее принуждение. Моральную способность“свободного самопринуждения” Кант называет добродетелью, а поступок. исходящийиз такого умонастроения (из уважения к закону), — добродетельным (этическим) поступком.“Добродетель есть твердость максимы человека при соблюдении своего долга — всякая твердость узнается через тепрепятствия, которые она может преодолеть, для добродетели же такие препятствия— это естественные склонности, могущиеприйти в столкновение с нравственным намерением… всякий долг содержит понятиепринуждения со стороны закона, этический долг содержит такое принуждение, длякоторого возможно только внутреннее законодательство”[2, т.4, ч.2, с.329].
Кантзаботится о чисто интеллектуальном “строгом образе мыслей”, подчиняющемэмпирические суждения и действия “принципу исключения между добрым и злым”. Онпишет: “Для учения о нравственности вообще очень важно не допускать, наскольковозможно, никакой моральной середины ни в поступках, ни в человеческиххарактерах, так как при такой двойственности всем максимам грозит опасностьутратить определенность и устойчивость”[2, т.4, ч.2, с.23]. По Канту, из двухдобродетелей, если они конфликтуют друг с другом, действительно добродетельюможет быть только одна, та, что составляет долг. Либо долг не можетпротиворечить долгу, либо он не есть истинный долг и может относиться к областиморали только как негативное, аморальное. Речь здесь идет о диктатуре долга,которая может вести к обострению “разорванности” человека, вразрез егоцелостности, вразрез гуманности. Но Кант знает о разрушающей веление долгаестественной диалектике, под которой он разумеет “наклонность умствоватьнаперекор строгим законам долга и подвергать сомнениям их силу, по крайней мереих чистоту и строгость, а также, где это только возможно, делать их болеесоответствующими нашим желаниям и склонностям, то есть в корне подрывать их илишать всего их достоинства, что в конце концов не может одобрить дажеобыденный практический разум”[2, т.4, ч.2, с.240]. Кант знает и “другуюдиалектику, которая возникает в обычном нравственном сознании, тогда оноразвивает свою культуру и восходит к практической философии, чтобы избавитьсяот двусмысленности, рассматривающей нравственные принципы”[2, т.4, ч.2,с.242].
ДляКанта нравственное начало сводится лишь к субъективному сознанию долга. Долгесть долг — чистый долг, исполнять егоследует единственно из уважения к нему.Обосновывая это требование Кант апеллирует к совести. Действительно, совестьчеловека является наилучшим судьей в вопросах морали, высшей способностьюнахождения моральной истины и выработки правильного решения и подлиннонравственной точкой зрения, если она не только субъективна, но и соединена сознанием объективной истины. Но у Канта, как это видно в “Критике чистогоразума”, совесть как раз и появляется там, где голос разума умолкает, гдемышление не справляется с познавательными проблемами. Так что совесть у Кантауже в своем появлении по необходимости оказывается субъективной. В учении Кантапонятие совести неразрывно связано с дуализмом его философской системы, которымпроникнута вся человеческая жизнь и который он подчеркивает, различаяантропологию и антропономию. Но этот дуализм не умаляет значениенормативно-критических принципов для реального поведения человека, и побуждениясовести являются необходимой составной частью характеристики личности.Деятельный практический разум, рассматриваемый Кантом в учении о добродетели,несет в себе сознание “внутреннего судилища”, которое и есть совесть. Этосознание выражается в изначальных моральных задатках и выводах разума, видеальных, часто основанных на религиозной вере целях и, наконец в разумномволнении, то есть в моральном принципе или основоположении разума, сформулированномКантом еще в 1788 году в “Критике практического разума” и легшем в основу“Метафизики нравов”. В кантовском учении наряду с эстетической и разумнойпотребностью человека в совести имеет значение и сфера религиозного опыта,своего рода “религиозно-совестливая” установка. Речь идет о первоначальныхзадатках моральности, в которых склонности, порыв к действию, само действиетребуют воления, не обходящегося без совести; временные ступени выражения этихзадатков, а также формы их осознания (смутная, отчетливая ирелигиозно-верующая) придают учению о совести законченный вид. Учение о совести— это, по сути дела, учение о благе,имеющем всеобщее значение; это — деяние,воля и сознание морального человека.
Принцип“уважения к моральному закону” является сердцевиной кантовской этики, посколькув нем открывается измерение гуманного поведения. Только личность, согласноКанту, может выражать это уважение, которое является априорным чувством;осознание этого уважения идентично осознанию законообразного долга и имеетхарактер необходимой всеобщности. Уважение к закону есть единственная движущаясила морального долга. Человек, по Канту, не просто разумное существо, он призванпобуждаться разумом к моральному поведению, что выражается в почитанииморального закона. Казалось бы, здесь нет речи о личном стремлении к счастью.Но противоречие долга и стремления к счастью — лишь кажущееся. Кант преодолевает его, утверждая, что счастье отдельногочеловека и блаженство всего человечества достижимо лишь тогда, когда ихповедение подчиняется моральному закону. Смысл жизни — в связи добродетели и блаженства. Толькотакой долг, который способствует счастью человека и человечества, имеетэтическую ценность. Учение Канта о долге, таким образом, есть забота одостоинстве человека и о счастье человечества. Долг — “мост” между личнымсчастьем и общественным благом, точка оптимального их соединения.
Кантвидит бездну между тем, что должно быть соответственно безусловномунравственному закону и что есть в действительности. Идеал добра неосуществим впределах эмпирического существования в человеческой жизни. Человек смертен.Вопреки “Критике чистого разума”, где существование Бога и бессмертной душипризнано недоказуемым, Кант в этическом учении постулирует существование Бога ибессмертную душу по образу и подобию Божью — ради придания объективности нравственному закону. Здесь возникаетпротиворечие: Бог и бессмертная душа выводятся из нравственности, а саманравственность обусловлена Богом и бессмертной душой. Вообще Кант связываетмораль с верой человека в бога. Кант считает, что религия должна бытьнравственной, то есть основанной на нравственности и признавать самоценность и самозаконностьнравственности Упование на абсолютно справедливого творца, который создаетвсеправедный потусторонний миропорядок, где добродетели и пороку будет в концеконцов воздано по заслугам, есть необходимый постулат практического разума, безкоторого нравственность психологически невозможна для людей. Однако в одной изсвоих поздних работ “Религия в пределах только разума” Кант уточняетвзаимосвязь морали и религии. Упование на конечное осуществлениевсесовершенного миропорядка, являясь психологически необходимыми следствиямиморального умонастроения искажают чистоту нравственного мотива. Сама же мораль— ее объективные нравственные законы— “не нуждаются в идее о другомсуществе” над человеком; “мораль не нуждается в религии”. Иными словами,нравственность должна быть выведена вполне самостоятельно и независимо отрелигии, она, как говорит Кант, “довлеет сама себе”. Мораль имеет свои специфическиемотивы, не сводимые к соображениям земного или религиозного практицизма. Моральскорее всеобщий человеческий нежели божественный суд.
От религии мораль отличается существенно; конечно, Бог — этогарантия совпадения счастья и долга (в мире ином), но для Канта важно то, чтонравственное чувство совершенно автономно, рождается не из веры, а само посебе. В 60-е годы Кант приходит к убеждению, что в Бога следует верить, нодоказать его существование трудно, а может быть, и не нужно; теоретические ирелигиозные принципы не совпадают с нравственными. В работе “О единственновозможном доказательстве бытия бога” (1763) он напишет: необходимо, нужно бытьубежденным в существовании бога, но вовсе не столь необходимо доказать это.Если человек совершает какой-либо нравственный поступок из-за боязни воздаянияза гробом, то, по мысли Канта, на самом деле это безнравственно, так как богутогда подчиняются, как подчиняются деспоту; “тогда это вовсе не грех, а политичноенеблагоразумие” [2, т.1, с.508]. Не подобное корыстное благоразумие инепрактическое благоразумие являются источником нравственности. Нравственныйимператив (так в эти годы уже называет нравственные требования немецкийфилософ) ценен сам по себе и поэтому безусловен: ”Цель при моральном императивев сущности неопределена, поступок определяется не целью, а восходит ксвободному выбору, цель же может быть какой угодно. Моральный императивповелевает, таким образом, абсолютно, невзирая на цель”[2, т.1, с.569]. Моральуказывает, следовательно, на внутреннюю абсолютную человеческую самоценность;она выходит за границы познавательного отношения, не включается в компетенциютеоретического разума. В ранние годы Кант приходит к выводу о несовместимостинравственности и счастья: их синтез — благо, но это лишь идеал, и, “поскольку таковой не может быть достигнутлюдьми”, “он основан на вере в божественное содействие”, это — идеал, который не может быть достигнут. Такрождается знаменитая нравственная кантовская антиномия.
Согласно Канту, существуетмножество хороших нравственных качеств, нравственных чувств, которые можно дажеоценить как благородные, хотя в собственном смысле слова они не относятся к настоящимдобродетелям. Например, чувства сострадания или благожелательности прекрасны и,однако, слепы и слабы. “Напротив, если благорасположение ко всему человеческомуроду вообще стало для вас принципом, которому вы всегда подчиняете своипоступки, то любовь к нуждающемуся остается, но теперь она с некоторой высшейточки зрения поставлена в истинное отношение ко всей совокупности вашихобязательств”[2, т.2, с. 137]. Ведь невозможно, чтобы наше сердце исполнялосьнежным участием к каждому, иначе добродетельный человек, вечно проливая слезы,превратился бы в мягкосердечного бездельника; услужливость, сострадание,мягкосердечие по отношению к одним превращается в несправедливость по отношениюк другим людям. Вот почему, согласно Канту, “истинная добродетель можетопираться только на принципы, и, чем более общими они будут, тем возвышеннее иблагороднее становится добродетель” [2, т.2, с.138]. Эти-то общие принципы Канти являются истинной добродетелью, в то время как сострадание, услужливость и т.п. заслуживают название лишь адаптированной (так сказать, облегченной)добродетели. Так рождается антиномия чувств и разума, счастья и долга.
Невозможно замкнуть всемногообразие проблем, поставленных Кантом в этике, на деятельности чистогоразума. Поэтому в последние годы отмечается тенденция рассматривать физические,социальные, терминологические аспекты его практической философии. В частности,большое внимание уделяется анализу проблемы деятельности, условия реализациисвободы.
Свободаи этика
“Для того, ктопривык к свободе, нет большего несчастья, чем быть отданным во власть такого жесущества, как он, которое может принудить его отказаться от своей воли и делатьто, что он хочет”
И.Кант
Свобода — “нерв философии Канта”, она “является одним из краеугольных камнейморали и религии, а также ключом для систематического построения чистого разумаи разума спекулятивного” — такхарактеризует значение проблемы свободы в философии Канта метафизически ориентированныекантоведы. Кант не избегает языка метафизики в рассмотрении понятия свободы. Посуществу, он не раскрывает содержания ее безусловности, ограничиваясьутверждениями о негативной свободе, то есть “свободе от...”, хотя обращается спонятием “свобода” так, как если бы знание о ней было достигнуто. Разум неможет объяснить, как возможна эта свобода. В “Критике чистого разума” Кант показалтолько как мы можем ее помыслить, не впадая в противоречие. доказательство еереальности он оставил для разума практического. Признавая природное несовершенствочеловека, Кант в то же время видел в нем разумное существо, которое способно спомощью собственного разума и нравственного императива ограничивать ипреодолевать собственные желания. “Люди имеют достаточно ума для самоконтроля иморального поведения”.
Кант,как дуалист, знает только два уровня причинности — в рамках природы и свободы, причем в первомона понимается механистически, во втором— метафизически, а посколькучеловеческая свобода исключается из природной, постольку природа, тело и духабсолютно отделены друг от друга, тем самым идеи и гипотезы о них никогда не могут различить у Кантаправильного различения. Как возможна свобода разумного существа в мире, гдеправит необходимость, то есть господствует необходимая, а не свободнаяпричинность? Кант называет понятие свободы “ключом к объяснению автономииволи”. Идею универсальной воли развивает категорический императив, но онтребует третьего связующего звена между утверждаемой им волей человека иуниверсальным моральным законом. Этим третьим звеном и является понятиесвободы. Благодаря Идее свободы Кант выявил особенность природы человеческогоразума — его “виновность”, которая несетв себе роковое несоответствие между требованиями природы и уровнем еговозможностей. Все попытки решения смыслообразующих жизненных вопросов являютсобой метафизическую лестницу человеческогосуществования, которое погружено в трагическую ситуацию. Кант видит выход впоиске путей к новой метафизике. Именно с этой целью его позитивная критикастала попыткой представить спекулятивную философию как “предтечу” морали, какпуть к практической философии. Кантовская философия отвергает спекулятивнуюметафизику, но лишь с тем, чтобы открыть двери метафизике “этизированной”, она“ограничивает претензии спекулятивного разума, позволяя безгранично развиватьсяразуму практическому;… короче, она открывает метафизике новыйпуть...”[2, т.3, с. 190].
Вранних набросках к своей моральной философии Кант исходил из комплексногопонятия практики, выражаемого тремя различного рода практическими ценностями:умением, благоразумием и мудростью. Соответственно каждая из них лежит в основеклассификации видов человеческой деятельности — технической, прагматической, моральной. На основе такого пониманияпрактики Кант осуществляет разделение видов блага на проблематичное,прагматичное и моральное, как из этой триады выводится различиегипотетического, практического и категорического императивов. Умение, по Канту,требует прагматического измерения практики, это своего рода “тактическое”умение, направленное на собственное благо. Мудрость уже направлена наосуществление морального закона. “Императив нравственности содержитограничительные условия всех императивов благоразумия” [2, т3, с.274].Здесьвозникает возможность конфликта между благоразумным и мудрым поступком, причемтолько в моральном измерении человек может обрести полную свободу иинтенсивность.
А какбыть в том случае, когда человек выбирает поступок, противоречащий долгу?
Концепциясвободы у Канта допускает неоднозначное толкование и может пониматься,во-первых, как “положительная свобода”, при которой человек свободен толькотогда, когда его действия определяются моральным законом, и, во-вторых, как“нейтральная свобода”, имеющая место в случаях выбора человеком правильных илинеправильных действий именно тогда, когда он предпочитает поступок,противоречащий долгу. Для теории Канта оба эти аспекта свободы весьмасущественны, так как, с одной стороны, только обусловленность действиякатегорическим императивом, то есть чисто рациональное действие согласуется систинным характером ноуменальных сущностей, а с другой — необходимостью оставить возможность моральнойответственности для людей, действующих вопреки закону нравственности, делаясущественной концепцию нейтральной свободы. Однако эти две концепции свободынесовместимы, когда субъект действует вопреки велению долга, он будет свободенв нейтральном смысле и несвободен в положительном.
Подобнаятрактовка проблемы свободы лишь отчасти может быть основана на этике Кантапутем различения понятий воли и произвола. Причем если в ранних работах понятиеволи использовалось для обозначения как воли, так и произвола, то в позднихработах воля есть чистый практический разум источник объективного законанравственности, а произвол содействует выбору между директивами воли ичувственности. Употребляя понятие воли в двух различных значениях как воли икак произвола Кант утверждает, что обе эти, по-видимому, противостоящие другдругу концепции вполне примиримы и что, следовательно, человек теоретически обладаетсвободой выбора. Проблема воли и произвола связывается с попыткой Кантаобъяснить изначальное зло в человеческой природе, не отвергая при этом свободычеловека. Склонность ко злу, хотя и имеет свою основу в свободе, естьпроявление произвола. Действительно, Кант приходит к антиномии виновностичеловека из-за “естественной склонности человека ко злу”[1, с.99]. Этопротиворечие воспроизводит дуализм кантовского учения о свободе.
В“Критике чистого разума” свобода вместе с бессмертием души и существованием Богаоказывается отнесенной к той области, которая лежит вне познания, то естьнаходится за пределами и чувств, и разума. Разум нравственный — это разум особого рода, разум практического,непознавательного устремления, к которому чувства не имеют никакого отношения.Вследствие этого возникает антиномия чувств и нравственного разума, счастья идолга.
В Лекциях по этике Кант начинает отличатьдействие от намерения, в чем следует видеть зародыш последующегопринципиального различения сущего и должного: “свободные поступки являютсядобрыми: 1) в своих следствиях (соответственно их степени) — физически благие; 2) по своему намерению(соответственно их степени) — моральноблагие… морально свободные поступки имеют благость, которая ценится не всоответствии с действием, а в соответствии с намерением. Иначе моральное былобы меньше, чем физическое”. Кант потому и отделяет сферу свободной нравственностиот природы, что здесь имеет значение не причинное действие, следовательно, недействие вообще (поскольку последнее не бывает без причины), но намерение,мотив, должное. Это намечает путь основательной проработки Кантом принципасвободы, ибо свобода — это осуществлениесвободного выбора и свободного действия независимо от требований наличной,чувственно воспринимаемой действительности.
Нечувство, не природа, а разум в конечном счете, — особый, непознающий разум определяетнравственные поступки человека. А исток нравственных поступков субъекта — свобода как один из определяющих аспектовнравственного разума. Свобода, бытие Бога и бессмертие души — те три ипостаси нравственности, которые в“критике чистого разума” становятся вехами, ограничивающими знание: первая изних — это свобода. Подчинение человекаприроде, пишет Кант, всегда нелегко, но оно неизбежно. “ Гораздо более жестокими неестественным, чем это бремя необходимости, является подчинение одногочеловека воле другого. Для того, кто привык к свободе, нет большего несчастья,чем быть отданным во власть такого же существа, как он, которое может принудитьего отказаться от своей воли и делать то, что он хочет”[2, т.2, с.218].Потребность в свободе так велика, что, если предоставить выбор между смертью ирабством, большинство, как думает Кант, предпочтет смерть. Ведь воля каждогочеловека есть продукт только его собственных устремлений, склонностей исогласуется с его собственными представлениями о благополучии. “В подчинениидругому есть не только нечто крайне опасное, но и нечто отвратительное ипротиворечивое, указывающее в то же время на его неправомерность...”[2, т.2,с.219]. Животное, подчиняющееся человеку, ощущает, конечно, свою беду, еслиэтот человек недобр, но, по мнению Канта, ощущается это не в каждое мгновение,да и не знает животное ничего о своем существовании в целом. Человек же,“зависящий от другого, уже не человек; он это звание утратил, он не что иное,как принадлежность другого человека”[2, т.2, с.220]. Таким образом, Кантприходит к выводу о свободе как такой существенной характеристике специфическичеловеческого бытия, которая возвышает его над всем животным миром. Свобода— это сфера не внешнего, но внутреннегочувства, его можно назвать ч
www.ronl.ru
УФИМСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ НЕФТЯНОЙ
ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
Кафедра философии
РЕФЕРАТ
этические взгляды И. канта
Выполнил Давлетова А.Р.
Проверил Авдонин А.Н.
УФА 1997
Содержание
| с. | |
| Введение
заключение литература | 2 3 10 18 19 |
введение
“Среди наших понятий ... понятие нравственности важнейшее”
И.Кант
Этика является одной из древнейших философских дисциплин, объектом изучения которой служат мораль, нравственность. С трехсотых годов до н.э., когда этику впервые обозначили как особую область исследования, до сегодняшних дней интерес к ее осмыслению не ослабевает. В разное время к проблемам этики обращались такие философы, как Аристотель, Спиноза, Кант, Маркс.
Среди философских трактатов по этике особенно выделяются труды И.Канта. Этика Канта во многих отношениях явилась вершиной философии морали нового времени. Среди классиков немецкой философии Кант уделил наибольшее внимание нравственности (причем именно ее специфике), и его этическая концепция, последовательно развитая в целом ряде специальных трудов, была наиболее разработанной, систематической и завершенной. Кант поставил целый ряд критических проблем, связанных с определением понятия нравственности. Одна из заслуг Канта состоит в том, что он отделил вопросы о существовании Бога, души, свободы — вопросы теоретического разума — от вопроса практического разума: что я должен делать? Практическая философия Канта оказала огромное воздействие на следующие за ним поколения философов (А. и В. Гумбольдты, А. Шопенгауэр, Ф. Шеллинг, Ф. Гельдерлин и др.).
Изучение этики Канта продолжает развиваться с 20-х годов. Существует много разнообразных оценок этики Канта. С точки зрения метафизики, наиболее ценными являются идеи Канта о свободе и об автономии этики.
Современные исследования кантовской этики являются попыткой дать новые способы ее переосмысления и новые подходы реконструкции критической этики. Критическая этика Канта своим исходным пунктом имеет осознание практики, в которой воплощается разумное поведение человека. Подобно тому как теоретическая философия выясняет вопрос о возможности истины и научного знания, вся практическая философия посвящена человеческой практике, причем рассмотрение соотношения действительной свободы и морального закона является одной из существенных проблем осмысления кантовской практической философии. По Канту, единство критической философии с кантовской философией морали следует искать в фундаментальном положении человека в мире и в понимании единства его и раздвигающего границы знания поведения. Действительно, моральное поведение требует не только осознания долженствования, но и практического выполнения долга.
Связь этики Канта с его теоретической философией, генезис его этических идей, становления его мысли в рамках учения о свободе и этике, долженствование (центральная категория его морали) - эти проблемы находятся в центре внимания при изучении его этической концепции.
Этика долга
“Чистое представление о долге имеет на человеческое сердце ... гораздо более сильное влияние, чем все другие мотивы”
И.Кант
Единственно, что изначально предопределено в человеке, — это его стремление к счастью; самые фундаментальные потребности и интересы людей в конечном счете сводятся к достижению блаженства. Но если даже эту фундаментальную природу человека можно отличить от наличной психологии людей и предписать человеку некий “истинный” интерес и стремление в отличие от его непосредственных, фактических склонностей и желаний, то все равно в этом случае мораль будет сведена к некоторому “разумному эгоизму”. Кант рассуждает здесь прежде всего как моралист, с точки зрения самого нравственного сознания, последовательно проводя собственную логику. В данном случае он отстаивает чистоту морального мотива. Принцип счастья, говорит Кант, “подводит под нравственность мотивы, которые, скорее, подрывают и уничтожают весь ее возвышенный характер, смешивая в один класс побуждения к добродетели и побуждения к пороку и научая только одному — как лучше рассчитывать, специфическое же отличие того и другого совершенно стирают”[2, т.4, ч.1, с.285-286]. Если нравственность основывать на стремлении человека к счастью, то побуждение к действию, пусть даже правильному, будет обременено инородными, “гетерономными”, не свойственными самой морали мотивами — надеждой на достижение успеха, на обретение блаженства в этом или потустороннем мире, на вознаграждение добродетели, наконец, на получение внутреннего удовлетворения от сознания правильности своих поступков. Подлинно же моральный настрой человека должен состоять в том, чтобы не ожидать наград ни в этом, ни в ином мире, а исполнять свой долг безотносительно к каким-либо надеждам, пусть даже желание счастья — неискоренимое естественное стремление человека.
Мораль, как считает Кант, нельзя рассматривать лишь как способ достижения какого-то результата. При такой интерпретации нравственность превращается в чисто техническую, прагматическую задачу, в вопрос о “благоразумии”, умении и способности эффективно достигать поставленные цели. Такие принципы действия, конечно, имеют место в человеческой жизни; Кант называет их условными, гипотетическими императивами: если желаешь достичь такого-то результата, следует поступать так-то. Но все дело в том, что такие правила, определяя средства (методы, способы, пути, технику) осуществления искомой цели, оставляют в стороне вопрос об определении самих целей. Действительно, моральные требования к человеку нельзя свести к каким-то техническим предписаниям, которые указывают лишь то, как можно наиболее эффективно достигнуть преследуемую цель. Во-первых, далеко не каждая цель может быть признана нравственной; успешное действие может иметь и противоморальную направленность. Во-вторых, даже во имя благой цели могут быть применены средства, притом эффективные, кои могут быть аморальными. Таким образом, гипотетический императив, будучи руководством к действию технического порядка, еще ничего не говорит о нравственном характере действия. Целесообразность вовсе не всегда совпадает с требованием морали — вот какая проблема возникает в данном случае. Решение ее сводится к следующему: в жизни люди преследуют различные цели, но из этих — особенных, частных, “эмпирических” — целей еще невозможно вывести нравственность. Напротив, это нравственность признает правомерными одни и осуждает другие цели. Стало быть, не понятие цели обосновывает моральное долженствование, а наоборот, эмпирические цели могут быть обоснованы или отвергнуты с точки зрения морали. Поэтому “цель, которую ставят, уже предполагает нравственные принципы. Например, идея высшего блага в мире... следует из морали, а не есть ее основа”[2, т.4, ч.2, с.9].
Кант сторонник приоритета долженствования над ценностью в морали, в этом он видит специфику нравственности, кроме того, он первым в истории этики обратил внимание на всеобщий характер нравственных требований, на то, что они в своем обязующем значении распространяются на всех людей, в конечном счете на человечество в целом. Кант обращает особое внимание на то, что в морали человек должен сам осознавать необходимость (долженствование) определенных действий и сам понуждать себя к этому. В этом он и видит специфику моральности, отличая ее от легальности (просто исполнения вменяемых человеку требований, внешнего подчинения). Мораль не выводится Кантом из анализа человеческого бытия, истории, общества, а просто постулируется как нечто изначально данное разумом и как некое особое измерение мира. Из отождествления Кантом морали и свободы (как способности человека давать себе самому законы) вытекает его формализм в понимании нравственности. По Канту “безусловно добрая воля, принципом которой должен быть категорический императив, неопределенная в отношении всех объектов, будет содержать в себе только форму воления вообще, и притом как автономию”[2, т.4, ч.1, с. 288]; это и есть “единственный закон”, не имеющий никакого другого содержания. Он считает, что из чисто формального закона в решении любой конкретной моральной проблемы всегда следует только один возможный вывод, предписание к действию, принцип.
Теснее всего нравственность у Канта сплетена с правом. Если какого-либо человека долг заставил сделать выбор не в пользу своего ближнего, то для Канта это служит свидетельством его нравственности. В действительности здесь проявляется лишь абстрактный гуманизм — ведь отнюдь не всегда это справедливо на самом деле, то есть отнюдь не всегда “любовь к дальнему” нравственнее “любви к ближнему”. Кант прав в том, что нравственный императив требует оказания людям нужной помощи, но совсем не вынуждает любить их за это. “Совершенно нелепо было бы говорить: вы должны любить других людей. Следовало бы сказать: у вас есть все основания любить своего ближнего, и это справедливо даже в отношении ваших врагов”[2, т.2, с.139]. И, действительно, чувство долга как будто исключает чувство любви, ибо любить по обязанности невозможно. Но Кант не прав, считая, что они никогда не могут совпасть, поскольку подлинная человечность предполагает любовь ко всем людям, а тогда и сострадание, и жалость будут адекватными долгу (скорее даже будут заменять долг). “Людей, поступающих согласно принципам, совсем немного, что, впрочем, очень хорошо, так как легко может случиться, что в этих принципах окажется ошибка, и тогда вред, отсюда проистекающий, распространится тем дальше, чем более общим будет принцип и чем более непреклонным лицо, которое им руководствуется. Людей, действующих из добрых побуждений, гораздо больше и это превосходно”[2, т.2, с.150]. Но Кант снижает ценность таких добрых побуждений: это скорее инстинкты, которые не следует переоценивать, хотя и нужно хвалить, ибо больше всего на свете людей, неизменно имеющих “перед глазами свое любимое Я как единственную точку приложения своих усилий”[2, т.2, с.150] и добивающихся того, чтобы все вращалось вокруг своекорыстия.
В этике Кант развивает учение об автономии морали: утверждая свободу, человек выступает творцом собственного нравственного мира, он сам себе предписывает закон действий. Кант провозглашает нравственную установку, характер и законы которой, существенно отличаются от тех, что преобладают в периоды спокойного и размеренного постепенного развития, отличаются радикализмом предъявленных требований: “эти законы повелевают безусловно, каков бы ни был исход их исполнения, более того, они даже заставляют совершенно отвлечься от него“, людям “достаточно того, что они исполняют свой долг, что бы ни было с земной жизнью и даже если бы в ней, быть может никогда не совпадали счастье и достойность его” [ 1, с.81-82]. В отличие от условных правил поведения долг выступает по своей сущности абсолютным требованием, следовать которому надлежит безусловно. В обстановке громких требований прав человека и его свобод Кант своим категорическим императивом напомнил об ответственности, требования всегда поступать так, чтобы максима поступка могла в то же время стать принципом всеобщего законодательства. Действие не “ сообразно с долгом”, а “ из чувства долга” — вот что имеет истинно нравственную ценность. Человек поистине нравственен только тогда, когда исполняет долг не ради какой-либо внешней цели, а ради самого долга. Ни одно из непосредственно-спонтанных чувств — доброжелательность, сочувствие, сострадание, симпатия, участие — сами по себе еще не есть истинная добродетель. Ибо эти душевные порывы могут толкнуть человека отнюдь не только на путь добра, но и к совершению зла. Кант признает мотивы человеколюбия нравственными при условии, что они не просто выражают психические склонности человека, а поставлены под контроль долга, определены моральным законом как их объективным критерием. Единственно нравственным мотивом будет только такой, который “строго напоминает нам нашу собственную недостойность”, в коем нет ничего, “что льстило бы людям”, поощряло бы в них “самомнение” и “самодовольство”.
Поведение, закон которого совпадает с законом природы, не имеет, по Канту, никакого отношения к нравственному закону. То, чего нет в естественном законе, — это внутреннее принуждение. Моральную способность “свободного самопринуждения” Кант называет добродетелью, а поступок. исходящий из такого умонастроения (из уважения к закону), — добродетельным (этическим) поступком. “Добродетель есть твердость максимы человека при соблюдении своего долга — всякая твердость узнается через те препятствия, которые она может преодолеть, для добродетели же такие препятствия — это естественные склонности, могущие прийти в столкновение с нравственным намерением... всякий долг содержит понятие принуждения со стороны закона, этический долг содержит такое принуждение, для которого возможно только внутреннее законодательство”[2, т.4, ч.2, с.329].
Кант заботится о чисто интеллектуальном “строгом образе мыслей”, подчиняющем эмпирические суждения и действия “принципу исключения между добрым и злым”. Он пишет: “Для учения о нравственности вообще очень важно не допускать, насколько возможно, никакой моральной середины ни в поступках, ни в человеческих характерах, так как при такой двойственности всем максимам грозит опасность утратить определенность и устойчивость”[2, т.4, ч.2, с.23]. По Канту, из двух добродетелей, если они конфликтуют друг с другом, действительно добродетелью может быть только одна, та, что составляет долг. Либо долг не может противоречить долгу, либо он не есть истинный долг и может относиться к области морали только как негативное, аморальное. Речь здесь идет о диктатуре долга, которая может вести к обострению “разорванности” человека, вразрез его целостности, вразрез гуманности. Но Кант знает о разрушающей веление долга естественной диалектике, под которой он разумеет “наклонность умствовать наперекор строгим законам долга и подвергать сомнениям их силу, по крайней мере их чистоту и строгость, а также, где это только возможно, делать их более соответствующими нашим желаниям и склонностям, то есть в корне подрывать их и лишать всего их достоинства, что в конце концов не может одобрить даже обыденный практический разум”[2, т.4, ч.2, с.240]. Кант знает и “другую диалектику, которая возникает в обычном нравственном сознании, тогда оно развивает свою культуру и восходит к практической философии, чтобы избавиться от двусмысленности, рассматривающей нравственные принципы”[2, т.4, ч.2, с.242].
Для Канта нравственное начало сводится лишь к субъективному сознанию долга. Долг есть долг — чистый долг, исполнять его следует единственно из уважения к нему. Обосновывая это требование Кант апеллирует к совести. Действительно, совесть человека является наилучшим судьей в вопросах морали, высшей способностью нахождения моральной истины и выработки правильного решения и подлинно нравственной точкой зрения, если она не только субъективна, но и соединена со знанием объективной истины. Но у Канта, как это видно в “Критике чистого разума”, совесть как раз и появляется там, где голос разума умолкает, где мышление не справляется с познавательными проблемами. Так что совесть у Канта уже в своем появлении по необходимости оказывается субъективной. В учении Канта понятие совести неразрывно связано с дуализмом его философской системы, которым проникнута вся человеческая жизнь и который он подчеркивает, различая антропологию и антропономию. Но этот дуализм не умаляет значение нормативно-критических принципов для реального поведения человека, и побуждения совести являются необходимой составной частью характеристики личности. Деятельный практический разум, рассматриваемый Кантом в учении о добродетели, несет в себе сознание “внутреннего судилища”, которое и есть совесть. Это сознание выражается в изначальных моральных задатках и выводах разума, в идеальных, часто основанных на религиозной вере целях и, наконец в разумном волнении, то есть в моральном принципе или основоположении разума, сформулированном Кантом еще в 1788 году в “Критике практического разума” и легшем в основу “Метафизики нравов”. В кантовском учении наряду с эстетической и разумной потребностью человека в совести имеет значение и сфера религиозного опыта, своего рода “религиозно-совестливая” установка. Речь идет о первоначальных задатках моральности, в которых склонности, порыв к действию, само действие требуют воления, не обходящегося без совести; временные ступени выражения этих задатков, а также формы их осознания (смутная, отчетливая и религиозно-верующая) придают учению о совести законченный вид. Учение о совести — это, по сути дела, учение о благе, имеющем всеобщее значение; это — деяние, воля и сознание морального человека.
Принцип “уважения к моральному закону” является сердцевиной кантовской этики, поскольку в нем открывается измерение гуманного поведения. Только личность, согласно Канту, может выражать это уважение, которое является априорным чувством; осознание этого уважения идентично осознанию законообразного долга и имеет характер необходимой всеобщности. Уважение к закону есть единственная движущая сила морального долга. Человек, по Канту, не просто разумное существо, он призван побуждаться разумом к моральному поведению, что выражается в почитании морального закона. Казалось бы, здесь нет речи о личном стремлении к счастью. Но противоречие долга и стремления к счастью — лишь кажущееся. Кант преодолевает его, утверждая, что счастье отдельного человека и блаженство всего человечества достижимо лишь тогда, когда их поведение подчиняется моральному закону. Смысл жизни — в связи добродетели и блаженства. Только такой долг, который способствует счастью человека и человечества, имеет этическую ценность. Учение Канта о долге, таким образом, есть забота о достоинстве человека и о счастье человечества. Долг — “мост” между личным счастьем и общественным благом, точка оптимального их соединения.
Кант видит бездну между тем, что должно быть соответственно безусловному нравственному закону и что есть в действительности. Идеал добра неосуществим в пределах эмпирического существования в человеческой жизни. Человек смертен. Вопреки “Критике чистого разума”, где существование Бога и бессмертной души признано недоказуемым, Кант в этическом учении постулирует существование Бога и бессмертную душу по образу и подобию Божью — ради придания объективности нравственному закону. Здесь возникает противоречие: Бог и бессмертная душа выводятся из нравственности, а сама нравственность обусловлена Богом и бессмертной душой. Вообще Кант связывает мораль с верой человека в бога. Кант считает, что религия должна быть нравственной, то есть основанной на нравственности и признавать самоценность и самозаконность нравственности Упование на абсолютно справедливого творца, который создает всеправедный потусторонний миропорядок, где добродетели и пороку будет в конце концов воздано по заслугам, есть необходимый постулат практического разума, без которого нравственность психологически невозможна для людей. Однако в одной из своих поздних работ “Религия в пределах только разума” Кант уточняет взаимосвязь морали и религии. Упование на конечное осуществление всесовершенного миропорядка, являясь психологически необходимыми следствиями морального умонастроения искажают чистоту нравственного мотива. Сама же мораль — ее объективные нравственные законы — “не нуждаются в идее о другом существе” над человеком; “мораль не нуждается в религии”. Иными словами, нравственность должна быть выведена вполне самостоятельно и независимо от религии, она, как говорит Кант, “довлеет сама себе”. Мораль имеет свои специфические мотивы, не сводимые к соображениям земного или религиозного практицизма. Мораль скорее всеобщий человеческий нежели божественный суд.
От религии мораль отличается существенно; конечно, Бог — это гарантия совпадения счастья и долга (в мире ином), но для Канта важно то, что нравственное чувство совершенно автономно, рождается не из веры, а само по себе. В 60-е годы Кант приходит к убеждению, что в Бога следует верить, но доказать его существование трудно, а может быть, и не нужно; теоретические и религиозные принципы не совпадают с нравственными. В работе “О единственно возможном доказательстве бытия бога” (1763) он напишет: необходимо, нужно быть убежденным в существовании бога, но вовсе не столь необходимо доказать это. Если человек совершает какой-либо нравственный поступок из-за боязни воздаяния за гробом, то, по мысли Канта, на самом деле это безнравственно, так как богу тогда подчиняются, как подчиняются деспоту; “тогда это вовсе не грех, а политичное неблагоразумие” [2, т.1, с.508]. Не подобное корыстное благоразумие и непрактическое благоразумие являются источником нравственности. Нравственный императив (так в эти годы уже называет нравственные требования немецкий философ) ценен сам по себе и поэтому безусловен: ”Цель при моральном императиве в сущности неопределена, поступок определяется не целью, а восходит к свободному выбору, цель же может быть какой угодно. Моральный императив повелевает, таким образом, абсолютно, невзирая на цель”[2, т.1, с.569]. Мораль указывает, следовательно, на внутреннюю абсолютную человеческую самоценность; она выходит за границы познавательного отношения, не включается в компетенцию теоретического разума. В ранние годы Кант приходит к выводу о несовместимости нравственности и счастья: их синтез — благо, но это лишь идеал, и, “поскольку таковой не может быть достигнут людьми”, “он основан на вере в божественное содействие”, это — идеал, который не может быть достигнут. Так рождается знаменитая нравственная кантовская антиномия.
Согласно Канту, существует множество хороших нравственных качеств, нравственных чувств, которые можно даже оценить как благородные, хотя в собственном смысле слова они не относятся к настоящим добродетелям. Например, чувства сострадания или благожелательности прекрасны и, однако, слепы и слабы. “Напротив, если благорасположение ко всему человеческому роду вообще стало для вас принципом, которому вы всегда подчиняете свои поступки, то любовь к нуждающемуся остается, но теперь она с некоторой высшей точки зрения поставлена в истинное отношение ко всей совокупности ваших обязательств”[2, т.2, с. 137]. Ведь невозможно, чтобы наше сердце исполнялось нежным участием к каждому, иначе добродетельный человек, вечно проливая слезы, превратился бы в мягкосердечного бездельника; услужливость, сострадание, мягкосердечие по отношению к одним превращается в несправедливость по отношению к другим людям. Вот почему, согласно Канту, “истинная добродетель может опираться только на принципы, и, чем более общими они будут, тем возвышеннее и благороднее становится добродетель” [2, т.2, с.138]. Эти-то общие принципы Кант и являются истинной добродетелью, в то время как сострадание, услужливость и т. п. заслуживают название лишь адаптированной (так сказать, облегченной) добродетели. Так рождается антиномия чувств и разума, счастья и долга.
Невозможно замкнуть все многообразие проблем, поставленных Кантом в этике, на деятельности чистого разума. Поэтому в последние годы отмечается тенденция рассматривать физические, социальные, терминологические аспекты его практической философии. В частности, большое внимание уделяется анализу проблемы деятельности, условия реализации свободы.
Свобода и этика
“Для того, кто привык к свободе, нет большего несчастья, чем быть отданным во власть такого же существа, как он, которое может принудить его отказаться от своей воли и делать то, что он хочет”
И.Кант
Свобода — “нерв философии Канта” , она “является одним из краеугольных камней морали и религии, а также ключом для систематического построения чистого разума и разума спекулятивного” — так характеризует значение проблемы свободы в философии Канта метафизически ориентированные кантоведы. Кант не избегает языка метафизики в рассмотрении понятия свободы. По существу, он не раскрывает содержания ее безусловности, ограничиваясь утверждениями о негативной свободе, то есть “свободе от...”, хотя обращается с понятием “свобода” так, как если бы знание о ней было достигнуто. Разум не может объяснить, как возможна эта свобода. В “Критике чистого разума” Кант показал только как мы можем ее помыслить , не впадая в противоречие. доказательство ее реальности он оставил для разума практического. Признавая природное несовершенство человека, Кант в то же время видел в нем разумное существо, которое способно с помощью собственного разума и нравственного императива ограничивать и преодолевать собственные желания. “Люди имеют достаточно ума для самоконтроля и морального поведения”.
Кант, как дуалист, знает только два уровня причинности — в рамках природы и свободы, причем в первом она понимается механистически, во втором — метафизически, а поскольку человеческая свобода исключается из природной, постольку природа, тело и дух абсолютно отделены друг от друга, тем самым идеи и гипотезы о них никогда не могут различить у Канта правильного различения. Как возможна свобода разумного существа в мире, где правит необходимость, то есть господствует необходимая, а не свободная причинность? Кант называет понятие свободы “ключом к объяснению автономии воли”. Идею универсальной воли развивает категорический императив, но он требует третьего связующего звена между утверждаемой им волей человека и универсальным моральным законом. Этим третьим звеном и является понятие свободы. Благодаря Идее свободы Кант выявил особенность природы человеческого разума — его “виновность”, которая несет в себе роковое несоответствие между требованиями природы и уровнем его возможностей. Все попытки решения смыслообразующих жизненных вопросов являют собой метафизическую лестницу человеческого существования, которое погружено в трагическую ситуацию. Кант видит выход в поиске путей к новой метафизике. Именно с этой целью его позитивная критика стала попыткой представить спекулятивную философию как “предтечу” морали, как путь к практической философии. Кантовская философия отвергает спекулятивную метафизику, но лишь с тем, чтобы открыть двери метафизике “этизированной”, она “ограничивает претензии спекулятивного разума, позволяя безгранично развиваться разуму практическому; ...короче, она открывает метафизике новый путь...”[2, т.3,с. 190].
В ранних набросках к своей моральной философии Кант исходил из комплексного понятия практики, выражаемого тремя различного рода практическими ценностями: умением, благоразумием и мудростью. Соответственно каждая из них лежит в основе классификации видов человеческой деятельности — технической, прагматической, моральной. На основе такого понимания практики Кант осуществляет разделение видов блага на проблематичное, прагматичное и моральное, как из этой триады выводится различие гипотетического, практического и категорического императивов. Умение, по Канту, требует прагматического измерения практики, это своего рода “тактическое” умение, направленное на собственное благо. Мудрость уже направлена на осуществление морального закона. “Императив нравственности содержит ограничительные условия всех императивов благоразумия” [2, т3, с.274].Здесь возникает возможность конфликта между благоразумным и мудрым поступком, причем только в моральном измерении человек может обрести полную свободу и интенсивность.
А как быть в том случае, когда человек выбирает поступок, противоречащий долгу?
Концепция свободы у Канта допускает неоднозначное толкование и может пониматься, во-первых, как “положительная свобода”, при которой человек свободен только тогда, когда его действия определяются моральным законом, и, во-вторых, как “нейтральная свобода”, имеющая место в случаях выбора человеком правильных или неправильных действий именно тогда, когда он предпочитает поступок, противоречащий долгу. Для теории Канта оба эти аспекта свободы весьма существенны, так как, с одной стороны, только обусловленность действия категорическим императивом, то есть чисто рациональное действие согласуется с истинным характером ноуменальных сущностей, а с другой — необходимостью оставить возможность моральной ответственности для людей, действующих вопреки закону нравственности, делая существенной концепцию нейтральной свободы. Однако эти две концепции свободы несовместимы, когда субъект действует вопреки велению долга, он будет свободен в нейтральном смысле и несвободен в положительном.
Подобная трактовка проблемы свободы лишь отчасти может быть основана на этике Канта путем различения понятий воли и произвола. Причем если в ранних работах понятие воли использовалось для обозначения как воли, так и произвола, то в поздних работах воля есть чистый практический разум источник объективного закона нравственности, а произвол содействует выбору между директивами воли и чувственности. Употребляя понятие воли в двух различных значениях как воли и как произвола Кант утверждает, что обе эти, по-видимому, противостоящие друг другу концепции вполне примиримы и что, следовательно, человек теоретически обладает свободой выбора. Проблема воли и произвола связывается с попыткой Канта объяснить изначальное зло в человеческой природе, не отвергая при этом свободы человека. Склонность ко злу, хотя и имеет свою основу в свободе, есть проявление произвола. Действительно, Кант приходит к антиномии виновности человека из-за “естественной склонности человека ко злу”[1, с.99]. Это противоречие воспроизводит дуализм кантовского учения о свободе.
В “Критике чистого разума” свобода вместе с бессмертием души и существованием Бога оказывается отнесенной к той области, которая лежит вне познания, то есть находится за пределами и чувств, и разума. Разум нравственный — это разум особого рода, разум практического, непознавательного устремления, к которому чувства не имеют никакого отношения. Вследствие этого возникает антиномия чувств и нравственного разума, счастья и долга.
В Лекциях по этике Кант начинает отличать действие от намерения, в чем следует видеть зародыш последующего принципиального различения сущего и должного: “свободные поступки являются добрыми: 1) в своих следствиях (соответственно их степени) — физически благие; 2) по своему намерению (соответственно их степени) — морально благие... морально свободные поступки имеют благость, которая ценится не в соответствии с действием, а в соответствии с намерением. Иначе моральное было бы меньше, чем физическое”. Кант потому и отделяет сферу свободной нравственности от природы, что здесь имеет значение не причинное действие, следовательно, не действие вообще (поскольку последнее не бывает без причины), но намерение, мотив, должное. Это намечает путь основательной проработки Кантом принципа свободы, ибо свобода — это осуществление свободного выбора и свободного действия независимо от требований наличной, чувственно воспринимаемой действительности.
Не чувство, не природа, а разум в конечном счете, — особый, непознающий разум определяет нравственные поступки человека. А исток нравственных поступков субъекта — свобода как один из определяющих аспектов нравственного разума. Свобода, бытие Бога и бессмертие души — те три ипостаси нравственности, которые в “критике чистого разума” становятся вехами, ограничивающими знание: первая из них — это свобода. Подчинение человека природе, пишет Кант, всегда нелегко, но оно неизбежно. “ Гораздо более жестоким и неестественным, чем это бремя необходимости, является подчинение одного человека воле другого. Для того, кто привык к свободе, нет большего несчастья, чем быть отданным во власть такого же существа, как он, которое может принудить его отказаться от своей воли и делать то, что он хочет”[2, т.2, с.218]. Потребность в свободе так велика, что, если предоставить выбор между смертью и рабством, большинство, как думает Кант, предпочтет смерть. Ведь воля каждого человека есть продукт только его собственных устремлений, склонностей и согласуется с его собственными представлениями о благополучии. “В подчинении другому есть не только нечто крайне опасное, но и нечто отвратительное и противоречивое, указывающее в то же время на его неправомерность...”[2, т.2, с.219]. Животное, подчиняющееся человеку, ощущает, конечно, свою беду, если этот человек недобр, но, по мнению Канта, ощущается это не в каждое мгновение, да и не знает животное ничего о своем существовании в целом. Человек же, “зависящий от другого, уже не человек; он это звание утратил, он не что иное, как принадлежность другого человека”[2, т.2, с.220]. Таким образом, Кант приходит к выводу о свободе как такой существенной характеристике специфически человеческого бытия, которая возвышает его над всем животным миром. Свобода — это сфера не внешнего, но внутреннего чувства, его можно назвать чувством человеческого достоинства и человеческой автономии. Пока еще свобода не признается областью интеллигибельной, но уже объявляется стоящей выше животного царства и являющейся принадлежностью разума, причем особого разума.
Как же возможны свобода и нравственность? Человек, говорит Кант, принадлежит в одно и то же время к двум мирам. Один — мир природы, явлений эмпирического бытия, пространства и времени, внешней необходимости; другой же — мир ноуменальный, вне пространства, времени и всего сущего, мир интеллигибельный, мыслимый лишь в категориях практического разума, мир свободы. Соответственно все мыслимые законы подразделяются Кантом на “законы природы” и “законы свободы”, или нравственности. Свобода для Канта означает не беспричинность, а способность разумного существа самому устанавливать для себя закон в качестве необходимого и универсального. Когда человек сам налагает на себя закон, но при том такой, который может быть одновременно законом всеобщим, распространяющимся на все человечество (знаменитый кантовский “категорический императив”), тогда он свободен. Это и есть нравственность, тождественная свободе. В том, что этот закон определяется свободным, собственным усмотрением индивида, которое в свою очередь не предопределено никакими природными детерминантами, ничем иным, кроме самого человеческого разума, проявляется субъективный и автономный характер морали; в том же, что этот закон не может быть простым изъявлением личного произвола, а может быть только всеобщим, проявляется его объективность и необходимость, — объективность не эмпирического, а ноуменального, трансцедентального плана, необходимость, выводящая человека за границы мира природы. Кант высказывает догадку о том, что свобода не предшествует морали как ее изначальная предпосылка, а является выражением специфического характера нравственного долженствования.
С вопросом о свободе тесно связана кантовская философия истории с ее идеей прогресса, его учение о вечном мире, о государстве, о праве. Значение идеала общественного развития Кант видел “в торжестве всеобщих форм права”, в преодолении антагонизма этики и политики на путях вечного мира. Реальному воплощению этого идеала может служить кантовский лозунг “дисциплинировать, культивировать, цивилизовать”.
У Канта неоднозначность понимания свободы индивида в теоретической и этической части учения по сравнению с его политической теории возникает противоречие между тем положением кантовской этики, в которой утверждается, что человек является целью самой по себе, и политической теорией, где человек рассматривается как зависимый от внешних для него факторов, таких, например как обладание собственностью. Кант допускал ограничение политических прав женщин, детей, а также так называемых “пассивных граждан”. В этом видно социально ограниченное понимание Кантом демократических свобод индивида. Но в то же время в кантовской политической теории имеется четко выраженная мысль о том, где именно следует искать пути совершенствования правовых порядков. Кант осуждал деспотизм, правление “отеческое, при котором подданные, как несовершеннолетние, не в состоянии различить, что для них полезно, а что вредно (за них это решает глава государства), — такое правление есть величайший деспотизм. Правление должно быть не “отеческим”, а отечественным, объединяющим правоспособных граждан. Здесь — основной пафос кантовской работы.
Какое же место может занимать нравственный подход при анализе явлений человеческой жизни?
Именно область истории подвергает нравственный подход испытаниям на его правомерность и состоятельность. У Канта в человеческой истории действенны мотивы эгоистические, они движут поступками людей и реализуют историю. Целые народы в отношениях между собой “ведут себя” так же, как отдельные индивиды, то есть в истории человечества все происходит не по моральным законам. Эта точка зрения в “Идее всеобщей истории во всемирно-гражданском плане”: “Отдельные люди и даже целые народы... каждый по своему разумению и часто в ущерб другим преследуют собственные цели”[2, т.6, с.7], то есть согласно Канту, история вненравственна и подход к ней должен быть лишен морализаторства. Моральный закон в истории бессилен, здесь царит закон “природы”, которую Кант в данном случае приравнивает к “эгоистической человеческой природе, противной требованиям нравственности”. ”Человек есть животное, которое живет среди других членов своего рода, нуждается в господине. Дело в том, что он обязательно злоупотребляет своей свободой в отношении своих ближних; и хотя он ,как разумное существо, желает иметь закон, который определил бы границы для всех, но его корыстолюбивая животная склонность побуждает его, где это ему нужно, делать для самого себя исключение... Нельзя понять, как он создает себе главу публичной справедливости, который сам был бы справедлив. Ведь каждый облеченный властью всегда будет злоупотреблять своей свободой, когда над ним нет никого, кто распоряжался бы им в соответствии с законами... Из столь кривой тесины, как та, из которой сделан человек, нельзя сделать ничего прямого. Только приближение к этой идее вверила нам природа”[2, т.6, с.14].
По Канту, люди, создающие свою историю, сами ничего не ведают о ее перспективе, о “ тайном плане природы”, которая осуществляется помимо разумных, в том числе и благих, намерениях человека через моральное зло. Кант придерживается идеи об исторически конструктивной роли зла. В “Идее всеобщей истории” у него история в конце концов разрешается установлением нравственных принципов, в чем Кант видит “оправдание природы”, которая использует морально сомнительные средства для благих целей: всякая частная воля направлена на родовую цель человечества к достижению полноты и совершенства в развитии через хаос, антагонизмы, раздоры, честолюбие, корысть, властолюбие, злобу, зависть, через страсть к разрушению, через бессмысленный хор человеческих дел. “Всегда удивляет то, что старшее поколение трудится в поте лица как будто исключительно ради будущих поколений, а именно для того, чтобы подготовить им ступень, на которой можно было бы выше возводить здание, предначертанное природой, и чтобы только позднейшие поколения имели счастье жить в этом здании, для построения которого работал длинный ряд предшественников (хотя, конечно, непреднамеренно), лишенных возможности пользоваться подготовленным им счастьем. Но каким бы загадочным ни казался такой порядок, он необходим...”. “Когда-нибудь, не очень скоро, человеческий род достигнет, наконец, того состояния, когда все его природные задатки смогут полностью развиться и его назначение на земле будет исполнено” [2, т.6, с.22].
В социальной сфере Кант преподносит идею просветительского здравомыслия о неспешном изменении к лучшему, вместо “революции в образе мыслей”. Он уклоняется от строгих моральных оценок общественного прогресса, добро и зло вытесняются у него и подменяются категориями лучше-хуже, безусловная противоположность этических понятий “размывается” постепенностью улучшений, “бесконечностью движения вперед от плохого к лучшему”. Индивидуальный и коллективный эгоизм, считает он, в итоге приносит обществу не ущерб, а внутреннее соперничество между индивидами — положительное, благоприятное условие совершенствование индивидов и прогресса общества, приближения ко “всеобщему, всемирногражданскому состоянию” [2, т.6, с.20-21]. В данном случае Кант оставляет в стороне этический подход и прибегает к социально-нравственной оценке “будущего великого государственного объединения”.
Среди задатков человека Кант выделяет способность “общаться с себе подобными”. Общение он сводит к отрицательной форме, к антагонизму между изолированными друг от друга индивидами, такое “общение” прямо вытекает из “необщительного свойства”, заложенного в природе человека, из сильного стремления уединиться, изолироваться, из желания “все сообразовывать только со своим разумением”; такой человек неизбежно ожидает отовсюду сопротивления, так как он по себе знает, что сам склонен сопротивляться другим” [2, т.6, с.11]. Это порождает только “недоброжелательную общительность” людей, постоянно угрожающую обществу разъединением. Человек утверждает себя среди своих ближних, которых он не может терпеть, но без которых он “не может обойтись”[2, т.6, с.11]. Развитие таких задатков в индивидах, как честолюбие, властолюбие, корыстолюбие ведет, по Канту, к расцвету талантов, просвещению: ”вся культура и искусство, украшающие человечество, самое лучшее общественное устройство — все это плоды необщительности”[2, т.6, с.11]. Добро с этой точки зрения появляется в истории как побочный продукт морального зла: “Моральное зло имеет то неотделимое от своей природы свойство, что по своим целям (особенно в отношении других, держащихся такого же образа мыслей) он внутренне противоречиво и саморазрушительно и, таким образом, хотя и медленно, но уступает место моральному принципу добра”[2, т.6, с.300]. Кант утверждает, что от необузданного эгоизма и разгула своеволия через прогресс к дисциплине и просвещению все же можно постепенно прийти к предначертанной человечеству цели и “патологически вынужденное согласие к жизни в обществе претворить в конце концов в моральное целое” [2, т.6, с.12]. Цивилизация воздвигнута на плюрализме эгоистических устремлений, но ведь они, вообще говоря, к добру не ведут. Таким образом, в данном случае Канту приходится отодвигать разрешение нравственной задачи для чувственного мира в “необозримую даль”[1, с.221].
Заключение
Учение о нравственности находится в центре всей системе Канта.
Канту удалось обозначить, если и не объяснить полностью, целый ряд специфических черт морали. Нравственность не есть психология человека как такового, она не сводится ни к каким-то присущим всем людям элементарным стремлениям, чувствам, влечениям, побуждениям, ни к каким-то особенным уникальным переживаниям, эмоциям, побуждениям, отличным от всех остальных психических параметров человека. Нравственность, конечно, может принимать форму тех или иных психологических явлений в сознании человека, но лишь через воспитание, через подчинение стихии чувств и побуждений особой логике морального долженствования. Вообще, мораль не сводится к “внутренней механике” душевных импульсов и переживаний человека, а имеет нормативный характер, то есть вменяет человеку определенные действия и сами побуждения к ним по их содержанию, а не по психологическому облику, эмоциональной окраске, душевному настрою и т. п. В этом прежде всего и состоит объективно-долженствовательная природа моральных требований по отношению к индивидуальному сознанию. Этим методологическим разграничением “логики чувств” и “логики морали” Канту удалось обнаружить суть нравственного конфликта в сфере индивидуального сознания в конфликте долга и склонностей, влечений, желаний, непосредственных стремлений. Долг по Канту — односторонняя и прочная цельность, реальная альтернатива моральной мягкотелости и противостоит последней как принципиальность компромиссам. Одна из исторических заслуг Канта в развитии понятия морали состоит в его указании на принципиальную всеобщность нравственных требований, которая отличает мораль от многих иных схожих с ней социальных нормативов (обычаев, традиций). Кант обратил внимание на роли личного самосознания и самопонуждения в морали, на специфический характер нравственной свободы, на связь этой свободы с особенностями морального долженствования. Свобода рассматривается им как один из определенных аспектов нравственного разума.
Парадокс кантовской этики состоит в том, что, хотя моральное действие и направлено на осуществление природного и морального совершенства, достичь его в этом мире невозможно. Кант пытался наметить и разрешение парадоксов своей этики, не прибегая к идее Бога. Он видит в нравственности духовный источник коренного преобразования и обновления человека и общества.
Постановка Кантом проблемы автономности этики, рассмотрение этического идеала, размышления о практическом характере нравственности и т. д. признаются неоценимым вкладом в философию.
ЛИТЕРАТУРА
1. Кант И. Трактаты и письма, М.: Наука, 1980 — 709 с.
2. Кант И. Сочинения в шести томах, М.: 1963 - 1966 г., т.1, 2, 3, 4, 6.
Т. Б. Длугач “И. Кант: от ранних произведений к “Критике чистого разума”, М.: Наука, 1990 — 136 с.
И. С. Андреев, Б. Т. Григорьян “Философия Канта и современный идеализм”, М.: Наука, 1987 — 272 с.
5. О. Г. Дробницкий “Понятие морали”, М.: Наука, 1974 — 388 с.
6. “Кант и философия в России”, М.: Наука, 1994 — 271 с.
Философский словарь, под. ред. И. Т. Фролова, М.: Политиздат, 1986 — 590 с.
“Философия” под ред. В. П. Кохановского, Роств-на-Дону.: Книга, 1995 — 576 с.
referat.store
