Введение
ДжорданоБруно принес новое мировоззрение, которое сразу же пришло в полное противоречиес господствовавшим умственным и нравственным порядком. В конце концов,философия Бруно привела его на костер. Главным обвинением тамошних инквизиторовбыло утверждение о бесконечности миров.
Краткаябиография
Брунородился в семье военного в 1548 году в городе Ноле, что в неаполитанскомкоролевстве. О его детстве мало что известно. Первые десять лет прошли довольнобезмятежно, насколько это было возможно в условиях жестоких притеснений состороны испанских властей. Правил неаполитанским королевством герцог Альба, ипод его руководством из страны выгребалось все, что имело хоть какую-тоценность. Но хуже всего была инквизиция, всюду преследовавшая свободу совести.Это была реальная власть, подчинившая себе весь уклад жизни. Люди истреблялисьпо малейшему подозрению. В этих условиях предстояло жить Джордано Бруно!
Вдесять лет Бруно покидает Нолу и поселяется в Неаполе у своего дяди,содержавшего там учебный пансион. В 15 лет Джордано поступает в доминиканскиймонастырь. Молодой человек уже с 12 лет ревностно изучает древнюю и новейшуюфилософию и за время пребывания в монастыре получает обширнейшие сведения посамым разным отраслям знания. Большое впечатление на него оказывают Эмпедокл,Платон, Аристотель, Плотин. Также он знакомится с Кабалой. Читает арабскихмыслителей. Читает произведения Фомы Аквинского и Николая Кузанского.
ТайноБруно написал комедию, где сатирически изображались нравы тамошнего общества.Говорят, позднее Мольер заимствовал у него немало сцен для своих комедий. ПишетБруно и сонеты.
Годза годом выработалось новое мировоззрение. Конечно, так трудно сдержаться, и суст срываются опасные слова. На него поступает первый донос, что Джордано вынесиз своей келии всех угодников и оставил одно только Распятие. Только молодостьспасла Джордано.
В24 года он получает сан священника. Открываются новые возможности для труда иобщения. Он читает труды первых гуманистов, знакомится с книгой Коперника«О вращении небесных тел».
Церковномуначальству становится известным «опасное умоуклонение» Бруно, и томуприходится бежать в Германию, сбросив монашеское одеяние. Он едет в Нолу, потомв Савону, Турин… Так начинаются скитания. Тогда же написана книга«Знамения времени», бесследно исчезнувшая.
Бруноприбывает в Тулузу, где ему удается получить вакансию на кафедре философии.Здесь он не стесняется нападать на авторитет Аристотеля, логику и физикукоторого наряду с астрономической системой Птолемея считали неотделимой частьюхристианской веры. И даже спустя четверть века после сожжения Бруно парламентСорбонны постановил, что противоречить Аристотелю — значит идти против церкви.Отрицательное отношение к Аристотелю и всему тогдашнему ученому сословиюснискало Джордано враждебную атмосферу, обратило жизнь в постоянную борьбу сученым цехом. Ему приходится сделать горький вывод, что «истина исправедливость покинули мир с тех пор, как мнения сект и школ сделалисьсредством к существованию» и что «самые жалкие из людей — это те, ктоиз-за куска хлеба занимаются философией».
Бруноперебирается в Париж, где правит король Генрих III, отличающийсяверотерпимостью и расположением к наукам и искусствам. Молва о громаднойэрудиции и поразительной памяти Бруно идет впереди него, и он принимаетсявысшими кругами парижского общества. Однако из-за недовольства сторонниковАристотеля ему приходится покинуть Париж. Он отправляется в Англию.
Здесьон появляется в 1583 году с прекрасными рекомендательными письмами короляФранции. Его берут в Оксфордский университет. Маленький темпераментныйитальянец говорит такие вещи, от которых краснеют стены богословской аудитории:он толкует о бессмертии души и тела, как последнее разлагается ивидоизменяется, как душа, покинув плоть, затем долгим процессом образует вокругсебя новое тело. «Природа души, — говорит Бруно,- одинакова у всехорганизованных существ, и разница ее проявлений определяется большим илименьшим совершенством тех орудий, которыми оно располагает в каждомслучае».
Вконце концов «созвездие педантов» вынуждает итальянского профессорапрекратить свои лекции.
Вотчто утверждал Джордано Бруно.
1.Земля имеет лишь приблизительно шарообразную форму: у полюсов она сплющена.
2.И солнце вращается вокруг своей оси
3."… земля изменит со временем центр тяжести и положение свое кполюсу".
4.Неподвижные звезды суть также солнца.
5.Вокруг этих звезд вращаются, описывая правильные круги или эллипсы,бесчисленные планеты, для нас, конечно, невидимые вследствие большогорасстояния.
6.Кометы представляют лишь особый род планет.
7.Миры и даже системы их постоянно изменяются и, как таковые, они имеют начало иконец; вечной пребудет лишь лежащая в основе их творческая энергия, вечнойостанется только присущая каждому атому внутренняя сила, сочетание же ихпостоянно изменяется.
Изгнаниеиз Оксфорда Бруно ознаменовал книгой, в которой он заклеймил грубость, с какойобошлись с ним, назвав Оксфорд «вдовой здравого знания». В этомсочинении Джордано Бруно изложил самые широкие взгляды на строение Вселенной, икогда ученый Кеплер читал этот труд, то испытывал при этом головокружение;тайный ужас охватывал его при мысли, что он блуждает в пространстве, где нет ницентра, ни начала, ни конца!
Бруновернулся в Лондон и в течение двух лет написал еще несколько трудов, вчастности: «О причине, начале всего и едином», «О бесконечном,вселенной и небесных телах», «Изгнание торжествующего животного»,«Тайное учение Пегасского коня с присоединением такого же ученияСиленского осла», «О героическом энтузиазме». Не будем сейчасостанавливаться на обсуждении этих книг. Скажем только, что проблемы науки инравственности показаны в них с необыкновенной глубиной мысли и изяществомлитературной обработки.
Вего книгах злая усмешка, уничтожающая ирония соединяются с героическимвоодушевлением вечными идеалами человечности и твердой уверенностью вокончательной победе истины и справедливости. «Истина есть пища каждойистинно героической души; стремление к истине — единственное занятие, достойноегероя.»
ДжорданоБруно открыто отстаивает свои убеждения. В Венеции он берет в ученики некоегопатриция, тайным желанием которого было приобрести от Бруно какие-то особыемагические познания. Не получив их, ученик совершает предательство — приводит вдом учителя капитана инквизиции. Бруно арестован и отправлен в тюрьму. Отбывшего ученика посыпались доносы — один гнуснее другого.
Многоепришлось говорить в свое оправдание. «Я учу бесконечности вселенной какрезультату действия бесконечной божественной силы, ибо было бы недостойноБожества ограничиться созданием конечного мира, в то время как оно обладаетвозможностью творить все новые и новые бесчисленные миры. Я утверждаю, чтосуществует бесконечное множество миров, подобных нашей земле, которую япредставляю себе, как и Пифагор, в виде небесного тела, похожего на Луну.Планеты и другие звезды. Все они населены, бесконечное множество в безграничномпространстве образует вселенную. В последней существует всеобщее Провидение,благодаря которому все живое растет, движется и преуспевает в своемсовершенствовании. Это провидение или сознание я понимаю в двойном смысле:во-первых, наподобие того, как проявляется душа в теле, то есть одновременно вцелом и в каждой отдельной части; такую форму я называю природой, тенью илиотражением Божества. Затем сознанию присуща еще другая форма проявления вовселенной и над вселенной, именно не как часть, не как душа, а иным, непостижимымдля нас образом».
ПодДухом Святым, объяснил Бруно на допросе, он понимает душу вселенной. От СвятогоДуха снисходит все живое — жизнь и душа. Она также бессмертна, какнеуничтожаемая плоть. Жизнь есть расширение, смерть — сжатие живого существа.Бруно все время настаивает, что все, чему он учил, он учил как философ, а некак теолог, и догматов церковных не касался никогда.
Егоответы на вопросы инквизиции напоминают ответы на уроках катехизиса. Однакосудьи этим не удовлетворяются. Инквизитор предупреждает, что если обвиняемыйстанет упорно отказываться от всего, в чем впоследствии он может бытьизобличен, то ему нечего будет удивляться, если инквизиция в отношении егоприбегнет к законным средствам, которые предоставлены ей применять ко всем, ктоне хочет познать милосердие Божие и христианскую любовь этого святогоучреждения, и которые предназначены к тому, чтобы находящихся во тьме обращатьк свету, а сбившихся с истинного пути — на стезю вечной жизни.
Судьистали угрожать, и Бруно идет на уступки. Он обещает отбросить все ошибки ивпредь не допускать их; он раскаивается в содеянном и умоляет, снисходя к егослабости, разрешить ему вернуться в лоно церкви и испытать на себе милостьБожию.
ДжорданоБруно был передан на судилище Римской инквизиции, ибо венецианская инквизицияне осмелилась выносить приговор, который наверняка не привел бы к костру.
27февраля 1593 года 45 лет от роду Джордано Бруно был перевезен в Рим. Ему былпридан ранг вождя еретиков, и приговор был предопределен. Причем судьи прекрасносознавали, что судят они в высшей степени эрудированного человека, выдающийсяум современности.
Брунонамеревался повторить свое отречение и в Риме. Но его свыше шести лет томили втюрьме, хотя обычно такие дела делались быстро. От него требовали отречения отсвоих взглядов без всяких оговорок. Но может ли Свет служить тьме, не погибнув?Бруно не мог отрешиться от всего, что составляло самую суть его. Тюрьма лишьукрепила его. Он не смог отказаться от своей философии, ибо это означало быизменить Истине. Он лишь в религиозных чувствах готов был сделать уступки своимсудьям.
Самон писал: " Храбро боролся я, думая, что победа достижима. Но телу былоотказано в силе, присущей духу, и злой рок вместе с природою подавляли моистремления… Я вижу, что победа есть дело судьбы… Силы мои направлены на то,чтобы заслужить признание будущего."
«Естьлюди, у которых любовь к божественной воле так велика, что их не могутпоколебать никакие угрозы или застращивания. Тот, кто заботится еще о своейплоти, не может чувствовать себя в общении с Богом. Лишь тот, кто мудр идобродетелен, может быть вполне счастлив, ибо он более не чувствуетстраданий». Бруно отказался от своих прежних отречений.
20января 1600 года состоялось заключительное заседание по делу Бруно. 9 февралябыл отправлен во дворец великого инквизитора Мадручи, и там он был лишенсвященнического сана и отлучен от церкви. После этого его предали светскимвластям, поручая им подвергнуть его «самому милосердному наказанию безпролития крови». Такова была лицемерная формула, означавшая требованиесжечь живым.
Брунодержал себя с невозмутимым спокойствием и достоинством. Только один раз оннарушил молчание: «Быть может, вы произносите приговор с большим страхом,чем я его выслушиваю». На 12 февраля было назначено исполнение приговора,но оно не состоялось. Инквизиция все еще надеялась, что Бруно откажется отсвоих взглядов. Но Джордано Бруно сказал: «Я умираю мучеником добровольнои знаю, что моя душа с последним вздохом вознесется в рай» .
17февраля. День казни. Ни одной мольбы, ни одного стона не вырвалось из грудиДжордано Бруно.
ИСКРЫИ ПЕПЕЛ ОТ КОСТРА ДЖОРДАНО БРУНО
Думая,что этого человека преследовали и сожгли за смелые идеи о бесконечностиВселенной и движении Земли, мы обедняем его образ
Четыресталет назад в Риме, на Площади Цветов, был заживо сожжен Джордано Бруно.Известность этого удивительного человека в основном связана с трагическимзавершением его жизни. Однако образ мученика науки, который предпочел умеретьна костре инквизиции, но не отрекся от учения Коперника, не соответствует нимасштабу личности Бруно, ни его роли в истории. Облики культовых фигур редкосоответствуют исторической правде. Правда же состоит в том, что Бруно скитался,проповедовал и умер как пророк новой, астральной религии и провозвестникгармоничной жизни, основанной на активном использовании магического знания. Оноказался создателем эзотерических организаций, которые до наших дней играютважную роль в политической жизни Запада и, возможно, России.
Тайнасмерти и бессмертия Бруно раскрыта, по историческим меркам, совсем недавно.Перипетии его личной жизни, трансформация «джорданизма» вэзотерические и реформаторские движения и даже метонимический смысл названияленинской «Искры» — все это прояснилось с появлением работ английскойисследовательницы ренессансной культуры Фрэнсис Амелии Йейтс, в частности послевыхода ее книги «Джордано Бруно и герметическая традиция».
Историякультуры свидетельствует, что в переходные периоды — периоды интеллектуальнойрастерянности, — такие, как эллинизм, Возрождение, Реформация или новыйэллинизм в ХХ веке, вектор культурной эволюции направлен в прошлое. Все новыесоциальные движения, обернувшиеся, впрочем, великими ошибками, черпали энергиюиз наследия предков. Хрестоматийным и ныне актуальным примером может служитьинтеллектуальная катастрофа эллинов, обратившихся к христианству, по оценкеобразованных людей того времени — чудовищному и архаичному суеверию.
Небыло исключением и Возрождение. Духовные интенции этого периода были в значительноймере определены деятельностью герметистов — Дж.Бруно (1548-1600), Джона Ди(1527-1608), Томмазо Кампанеллы (1568-1639), Р.Фладда (1574-1637) и др.(краткость жизни Бруно бросается в глаза, в особенности если учесть, чтопоследние восемь лет он провел в тюрьмах святой службы). Это были энтузиастывозрождения райского магического знания, которым обладал Адам (до грехопадения)или по крайней мере Ной. Отказавшись от средневековой схоластики и полагая, чтовозвращаются к истинной египетской мудрости и мудрости еврейских патриархов,они на самом деле опирались на сочинения II-III веков н.э.
Основумировоззрения этого периода составляла «египетская» магия, описаннаяв философском трактате «Асклепий» и сочинениях по астрологии, алхимиии магии. Большая часть этих трудов приписывалась Гермесу Трисмегисту (ТриждыВеличайшему) — мифическому лицу, якобы современнику Моисея. Философскиетрактаты Герметических сводов («Асклепий», «Поймандр» нагреческом языке и «Пикатрикс» на арабском) содержали астрологическуюмодель космоса, в которой центральное место отводилось Солнцу — видимому Богу.После перевода греческих текстов на латинский язык, сделанного священником иврачом престарелого Козимо де Медичи — Марсилио Фичино, — по всей Европеначалось распространение магико-герметических идей. Этому способствовалкомментарий Фичино к «Поймандру», придавший герметическому наследию вглазах Церкви лояльный облик. Даже папа Александр VI поддерживал герметизм.Пинтуриккьо украсил фресками в «египетском» духе его апартаменты вВатикане.
Методысимпатической магии основаны на представлении о постоянном истечении на Землюзвездных влияний (вливаний). Каждый предмет материального мира, каждый органчеловеческого тела полон оккультных симпатий, связывающих его с тем светилом, откоторого он зависит. Ренессансный маг убежден, что, обладая специальнымипознаниями, можно направлять эти влияния в нужное русло. Магию практиковаличлены Флорентийской академии (среди них — Жан Доминик Кассини и Нильс Стено,математик и врач Кардано, художники Донателло, Микеланджело, Ботичелли,Пинтуриккьо, члены семьи Борджиа). Ренессансная магия представляла собой родактивной деятельности, позволяющей уклониться от астрологического детерминизмаи обрести власть над светилами, направляя их влияния. Таким образом,европейское Возрождение оказалось прежде всего возрождением астральнойсимпатической магии.
Кпримеру, чтобы овладеть силой планеты Венера, нужно знать, какие растения,минералы, металлы и животные ей принадлежат, и использовать их при обращении кВенере. Для этого ее различные образы следует нанести на талисманы,изготовленные из венериных материалов в астрологически правильный момент. Внаше время всеобщей сексуальной озабоченности и увлечения мистикой полезнознать, что изображения Венеры на полотнах художников Возрождения — это«египетские» образы значительной астральной силы.
Приведемтакже не лишенные актуальности примеры астральной терапии, описанной Фичино вкниге с характерным названием «О стяжании жизни с небес» (1489).Чтобы получить долголетие, нужно разместить на сапфире образ Сатурна, имеющийследующий вид: «Старик, сидящий на высоком троне или на драконе; головаего покрыта лоскутом темного полотна, а в поднятой над головой руке он держитсерп или рыб и одет в темные одежды». Для лечения общих недомоганий Фичинопредлагал следующий магический образ: «Царь на троне, в желтых одеждах,ворон и изображение Солнца». Книга представляла собой справочник пообыкновенной медицине, так как основой медицинских предписаний в то времяслужила вера, что различные части тела и их темпераменты подчинены зодиакальнымзнакам или планетам. Современных поклонников астральной терапии придетсяогорчить: Медичи она не помогла. Он умер через год после того, как его врачФичино ее освоил.
Пикоделла Мирандола, младший современник Фичино, дополнил естественную магиюкаббалистической духовной магией. Она обращена не к природному космическомудуху, но к ангелам, архангелам и к именам или силам самого Бога (десятьсефирот, соответствующие десяти космическим сферам). Используемые при этомсредства схожи с другими магическими процедурами, но основаны на могуществесвященного еврейского языка. Буквы этого языка стали объектом бесконечныхмистических медитаций, поскольку именно на нем Он творил Словом.
Пафосомгерметизма проникнуты все интеллектуальные искания мыслителей Возрождения иНового времени: Парацельса, Гассенди, Кеплера, Бэкона, Бойля и даже Ньютона.Так, научная революция Коперника была совершена в рамках религии космоса. Всвоем знаменитом труде «Об обращении небесных сфер» (1543) дляподкрепления гипотезы о движении Земли он ссылается на герметические авторитеты- Пифагора, Филолая и… Трисмегиста. В целом герметизм сыграл в становлениисовременной науки важную роль наряду с протестантизмом. Йейтс об этом пишет:«Уже то обстоятельство, что герметический и магический космос Бруно такдолго принимали за космос прогрессивного мыслителя, предвосхитивший новуюкосмологию, созданную в результате научной революции, подтверждает правильностьпредположения, что в подготовке этой революции определенную роль сыграл ГермесТрисмегист».
Чтоже отличало безобидную и даже позитивную философию и магическую практикуДжордано Бруно от других и что уготовило ему столь ужасную и славную судьбу?
ФилотеоДжордано Бруно Ноланец, как он себя называл, родился в Ноле — городке уподножия Везувия. В 1563 году он вступил в доминиканский орден и сталнасельником монастыря в Неаполе. Через три года он бежит, так как навлекает насебя подозрение в ереси. В 1581 году, пожив перед этим в Женеве и Тулузе, онприезжает в Париж. Там он обращает на себя внимание Генриха III. Читает лекциии издает две книги по искусству памяти, из которых видно, что их автор — маг.
Мнемоническимиприемами пользовались еще римские ораторы. Они запоминали отдельные частиздания, где планировали произнести речь, размещая на них образы, которыенапоминали бы разделы заучиваемой речи. Иногда для этой цели использовали знакизодиака. Для Бруно же мнемоника — это метод запечатления в памятиархетипических образов, мысленно размещаемых в структуре космоса. Используя длямнемотической локализации космический порядок, маг стремился познать Вселеннуюи обрести силы, резонирующие с силами космоса. Запечатлевая в памяти небесныеобразы, Бруно намеревался войти в «египетское» состояние: постичьвнутренний порядок и единство мира, овладеть божественной силой. По Бруно,совершенный человек должен стремиться к тому, чтобы используя силу светил,стать благим магом и целителем, как Христос, Альберт Великий или Фома Аквинский.
Натуральныймагический герметизм Бруно вошел в противоречие с христианизованным герметизмомфранцузского двора, и в 1583 году Генрих III отсылает Бруно в Англию срекомендательным письмом к послу Франции. Так начинается его европейскийанабасис и самый важный период жизни. Он не очень доволен приемом в Оксфорде,но много пишет и издает. В книге «Изгнание торжествующего зверя»(1584) он проповедует, что религия египтян вернется, их нравственныеустановления придут на смену хаосу нынешнего века, а небесным знамением,возвещающим, что египетский свет близок, служит для него система Коперника.
КнигиБруно — это проект грядущей моральной и религиозной реформы, в которой онпритязает на роль пророка, совершившего восхождение сквозь сферы птолемеевойсистемы мира, разрушенные для него Коперником. Чертеж системы Коперника в егокнигах был для него магическим иероглифом, ниспосланным свыше. Вообще, трудыБруно наполнены темными геометрическими схемами, которым он придавал магическийсмысл и которые при издании лично гравировал.
Егоновая философия имела религиозный смысл, а безумные схемы в книгах представлялисимволику какой-то секты. Освободив герметизм от христианского привоя Фичино иПико и отказавшись таким образом от теологической надстройки над«египетским» учением, Бруно намеревался стать магом-натуралистом иновым религиозным вождем-реформатором. Здесь мы переходим к самой важнойстороне наследия Бруно.
Йейтсвысказывает следующее предположение о роли учения Бруно в реформирующейсяЕвропе: «Его деятельность пришлась на конец XVI века, когда религиознаянетерпимость проявлялась самым чудовищным образом и когда религиозный герметизмказался путем к примирению сражающихся сект. Он призывает к своего родаегипетской Контрреформации, он возвещает возврат к Египту и предлагает некоеновое решение всех религиозных проблем. И при этом он призывает к нравственнойреформе, ставя на первый план добрые дела и этику общественного служения. Гдееще можно увидеть подобное сочетание религиозной терпимости, сердечной привязанностик средневековому прошлому, идеи служения ближним и приверженностифантастической религии и символике египтян? Мне приходит в голову только одинответ — в масонстве с его мифологическим происхождением от средневековыхкаменщиков, терпимостью, филантропией и египетской символикой».
Магическийгерметизм Бруно предлагал недовольным Реформацией прокатолическим слояманглийского елизаветинского общества новое направление для мечтаний,независимое от ненавистного испанского католицизма. О герметических корняхмасонства, возникшего, как известно, в Англии, Йейтс далее размышляет: «Ненашелся ли среди слушавших Бруно англичан охваченный духовной тоской человек,который расслышал в его „египетской“ проповеди какое-то смутноеобещание, самые первые тихие ноты Волшебной Флейты?»
Насудьбу Бруно и его учения заметно повлияла деятельность самого яркого егопоследователя Томмазо Кампанеллы. Кампанелла был на двадцать лет моложе Бруно иповторил его юношеский опыт. Как и Бруно, он был магом, возложившим на себяособую миссию. «Этот исполин, полагавший, что семь шишек на его головесоответствуют семи планетам, обладал колоссальной верой в свою глубинную связьс космосом и в собственное предназначение вождя всемирной магико-революционнойреформы», — пишет Йейтс. В 1598-1599 годах он организовал в роднойпровинции Калабрия восстание против испанского правления. Вообще, в 1590-хгодах среди доминиканцев на юге Италии царило сильное брожение, вызванноетревожным ожиданием всеобщих реформ на рубеже веков. Не исключено, что оно былоинспирировано возвращением Бруно в Италию в 1591 году (через год он быларестован). Страстными до безумия речами Кампанелла и его последователи, многиеиз которых были также монахами-доминиканцами, возвещали близость грандиозныхперемен. Неминуемость новой эры возвещалась небесными знамениями, среди которыхКампанелла отмечал «нисхождение Солнца». Свергнув испанскую тиранию,Калабрия должна была учредить республику, магический Город Солнца, визионером и«архитектором» которого мнил себя Кампанелла. Астральная магия,однако, не помогла, восстание было разгромлено, и к концу 1599 года мятежныедоминиканцы заполнили тюрьмы Неаполя. В 1600 году Кампанелла был несколько разподвергнут пыткам, после чего его содержали в тюрьмах до 1627 года.
Страшнаяпубличная казнь мятежного доминиканца Бруно, возможно, была задуманаинквизицией как предупреждение и угроза восставшим. Кампанелла избежал ужаснойучасти Бруно только потому, что у него достало духа симулировать сумасшествие.
Впервые годы заточения Кампанелла написал свое самое известное сочинение — «Город Солнца» («Civitas Solis»). Первое издание книгивышло во Франкфурте в 1623 году. Утопический Город Кампанеллы находился нахолме среди огромной равнины и состоял из семи поясов, соответствующих семипланетам. В центре Города возвышался огромный храм, представлявший собойвариант планетария. В нем отправлялся культ космоса. Стены семи поясов,окружавших храм, несли изображения научных и природных объектов, а такжепамятников мировой культуры. По мысли Кампанеллы, Город представлял собойточное отражение мира, управляемого законами естественной магии, зависящими отзвезд. Правителем Города был священник по имени Солнце, ему помогали трисоправителя: Мощь, Мудрость и Любовь. К примеру, во власти Любви было наблюдениеза тем, чтобы сочетание мужчин и женщин давало наилучшее потомство. Он указывалверный с астрологической точки зрения момент для зачатия. Целью существованияГорода являлась гармония со звездами, отсюда и царящие в нем счастье,благополучие и добродетель.
Герметическиепрототипы Города Солнца и его религии содержались в трактатах«Пикатрикс» и «Асклепий». Таким образом, облаченные в белыеодежды жители Города Кампанеллы были герметическими псевдоегиптянами.
Послевыхода из тюрьмы Кампанелла переезжает во Францию и передает ей почетное правоявить миру всеобщую реформу. Его поощрял Ришелье и принял двор, он дожил дорождения дофина, взошедшего потом на трон под именем Людовика XIV. Кампанеллаприветствовал его как Короля-Солнце преображенного мира. Скончался Кампанелла втом самом монастыре, который 150 лет спустя станет клубом якобинцев.
Осуществитьпроект Бруно-Кампанеллы в ХХ веке — вплоть до построения в Городе на семихолмах храма в виде Дворца Советов — пытались большевики. Не получилось…Воцерковление их современных наследников и возрождение храма Христа Спасителяна месте Дворца свидетельствуют о том, что и четыре века спустя после Брунохристианство не сдало позиций. Все, что осталось от проектов Бруно иКампанеллы, — это красные звезды на башнях Кремля, да имя Кампанеллы,высеченное на обелиске рядом с Кремлевской стеной. Несколько слов опроисхождении пятиконечных звезд в символике масонов и большевиков.
КнигиБруно иллюстрируются магическими чертежами. Значком пятиконечной звезды Брунообозначал figurae Amoris (схемы Любви), представляющие собой геометрическиеарабески из лепестков и окружностей, построенных с помощью циркуля. Брунорекомендует их как «плодотворные» для любой науки, созерцания ипрактики. Надо полагать, пять лучей звезды соответствуют пяти известным в еговремя планетам. Таким образом, Министерство Любви и Большой Брат из романа«1984» Оруэлла имеют давнюю историю.
Псевдоегиптянене имели представления о подлинной датировке герметических текстов. Бруно так иумер в неведении. Впрочем, как показали дальнейшие события, ни объективноезнание о его происхождении, ни само время не смогли разрушить очарованиягерметизма. Масонские ложи и розенкрейцерские союзы существуют и поныне.Христиан Розенкрейц — фигура мифическая. Розенкрейцеры тяготеют к алхимическойсимволике, самые изощренные примеры которой можно найти в труде лютеранскогопастора Иоганна Валентина Андреа «Химическое венчание ХристианаРозенкрейца». В 1637-1654 годах Андреа одновременно был Великим магистром(навигатором) «параллельной» структуры — Ордена Сиона. После негоэтот пост в Ордене занимали последовательно Роберт Бойль и Исаак Ньютон.
Интеллектуальныйскандал разразился в 1614 году, когда приглашенный в Англию швейцарский филологИсаак Казобон датировал герметические тексты, привязав их к раннехристианскимвекам. В подавляющей массе ученая Европа отвернулась от герметизма, поэтому онушел в социокультурный андеграунд. Его символика и дух продолжали жить в средесклонных к мистицизму людей, в розенкрейцерских и масонских кругах. Продолжаливыходить труды по египетской иероглифике, алхимической и каббалистическойсимволике. В минуты растерянности к герметизму обращались как иезуиты, так ипротестанты. Удивительным образом он оказался прочно укоренен в образе мыслей благочестивыхевропейцев и с годами трансформировался в Просвещение и далее в эзотерические иполитические течения разных толков и «обрядов» (вплоть до«партии нового типа»).
Эзотерическиекорни европейского Просвещения вскрываются этимологически: «просвещенные»и «просветленные» обозначаются одним и тем же словом — illuminati.Иллюминатами называли членов тайных обществ и сект, размножившихся в этотпереходный период. Первыми просветителями в России были именно масоны. Кружокмосковских розенкрейцеров был самым влиятельным русским масонским очагом XVIIIвека.
Европейскийпротестантизм и масонство растут из одного реформаторского корня. Для обоихинтеллектуальных течений характерна интенция на преобразование религии,общества и государства. Именно поэтому их приверженцы с такой уверенностьюзахватывают государственную власть и волюнтаристски навязывают обществудоктринерские по содержанию и технократические по духу реформы. На их совестиобострение событий в европейских монархиях в начале ХХ века. Правда, тогдадоктринерство их подвело, и, например, в России власть перешла к неистовымнаследникам Кампанеллы — большевикам. Но через сто лет, повторяя старые ошибки,они намерены взять реванш.
Герметизммало повлиял на традиционное христианство. Однако он пробудил в респектабельныхслоях Европы дух социальных утопий и предложил форму организации для ихосуществления. Институциональные особенности герметизма привлекательны дляреформаторов всех мастей. Эзотерические общества оказались удобной социальнойнишей с хорошо организованной интернациональной структурой. Нет сомнения, чтомасонство — это самое влиятельное движение Нового времени, которому нынешнийЗапад обязан своим духовным и политическим состоянием. Вобрав в себякоролевские династии и преобразовав монархии в демократическом духе, масонскиеложи превратились в закрытые клубы политической и финансовой элиты. Масонскиеисточники уже давно не скрывают, что масонами были и лидеры буржуазныхреволюций, и многие вожди социалистических партий, и создатели Лиги Наций, имногие президенты США. К примеру, герб ГДР представлял собой чисто масонскуюреминисценцию.
НаЗападе к середине ХХ века масонство, по-видимому, выполнило свою историческуюмиссию. Для управления атомизированным демократическим обществом нужны уже нетайные общества, но деньги и средства информации, формирующие общественноемнение. И лишь на постсоветском пространстве, где отсутствуют устойчивыедемократические институты, «храмовники» вершат историю. К примеру, вутопии 1988 года издания под симптоматичным названием «Перестройка и новоемышление для нашей страны и для всего мира» можно найти откровение,способное оставить непосвященного (профана) в состоянии немого изумления:«Вот если видишь эту высокую цель — сияющий Храм на высоком холме, тогдасамые тяжелые камни — легки, самый изнурительный труд — удовольствие».
Заключение
Думая,что Джордано Бруно преследовали и сожгли за смелые идеи о бесконечностиВселенной и движении Земли, мы обедняем его образ и недооцениваем историческуюроль. Кардинала-инквизитора Роберто Беллармина, который впоследствии допрашивали Галилея, интересовали не философские взгляды Бруно, но его антихристианская иполитическая миссия. В списке заметных еретиков он остается единственным нереабилитированным до наших дней католической церковью.
ФигураБруно остается чрезвычайно крупной и в моральном отношении. Современники казнисообщали об остром чувстве несправедливости у Бруно в конце процесса, как еслибы его не поняли: на рубеже XVI-XVII веков царило общее ожидание близкихдуховных перемен, провозвестником которых мнил себя Бруно. Тем не менее онотказался отречься от всего, когда-либо им сказанного или написанного.Думается, душевные силы для подвига он находил в том, что расценивал себя какнового Мессию. И он не ошибся. Искры его духа — духа утопии — не гаснут, таккак зажжены они от вечных звезд, с которыми опьяненный космическими эманацияминоланец поддерживал прямую магическую связь.
www.ronl.ru
СОДЕРЖАНИЕ:
Введение………………………………………………………………………………2-3
1. Жизнь Джордано Бруно………………………………………………………4-8
2. Философские воззрения Джордано Бруно………………………………….9-13
Заключение……………………………………………………………………………14
Список использованной литературы………………………………………………...15
ВВЕДЕНИЕ
Джордано Бруно — один из замечательных итальянских мыслителей Возрождения, эпохи, о которой Энгельс писал: «Это был величайший прогрессивный переворот из всех пережитых до того времени человечеством, эпоха, которая нуждалась в титанах и которая породила титанов...»[1] . Великих людей Возрождения отличали многосторонность интересов и неутомимая деятельность в различных областях науки и искусства, страстность и полнота характера. Эти качества развивались в обстановке решительных сдвигов и революционных изменений в экономике, в социально-политической и культурной жизни общества. Возрождение, начавшееся в Италии во второй половине XIV в. и охватившее другие страны Западной Европы в конце XV—XVI столетия, было периодом интенсивнейшего развития капиталистических отношений в недрах феодального строя[2].
Великие борцы за прогресс эпохи Возрождения не останавливались в своих бесстрашных поисках истины перед обобщениями и выводами революционного характера, ломающими весь строй традиционных представлений. Их борьба против феодальной идеологии, католицизма и схоластики, за утверждение нового мировоззрения отличалась самоотверженностью, твердой верой в силу и торжество науки, вдохновением, которое Бруно назвал «героическим энтузиазмом». Материалист и атеист, бесстрашный обличитель католического мракобесия и страстный проповедник новых, революционных идей, Джордано Бруно был сам ярчайшим воплощением этого «героического энтузиазма». В сознание прогрессивного человечества он вошел как символ подлинной смелости научной мысли.
В отличие от некоторых других выдающихся деятелей Возрождения Джордано Бруно пришлось жить и бороться на последнем этапе Возрождения, в обстановке феодально-католической реакции, начавшейся в Италии с 30-х годов XVI в.
На долю Бруно, одного из самых стойких борцов науки, которого отживающий мир преследовал с наибольшим ожесточением, выпало стать теоретиком и певцом «героического энтузиазма», как определенной нравственной нормы.
1. ЖИЗНЬ ДЖОРДАНО БРУНО
Джордано Бруно родился в семье военного в 1548 году в городе Ноле, что в неаполитанском королевстве. О его детстве мало что известно. Первые десять лет прошли довольно безмятежно, насколько это было возможно в условиях жестоких притеснений со стороны испанских властей. Правил неаполитанским королевством герцог Альба, и под его руководством из страны выгребалось все, что имело хоть какую-то ценность[3]. Но хуже всего была инквизиция, всюду преследовавшая свободу совести. Это была реальная власть, подчинившая себе весь уклад жизни. Люди истреблялись по малейшему подозрению.
В десять лет Бруно покидает Нолу и поселяется в Неаполе у своего дяди, содержавшего там учебный пансион. В 15 лет Джордано поступает в доминиканский монастырь. Молодой человек уже с 12 лет ревностно изучает древнюю и новейшую философию и за время пребывания в монастыре получает обширнейшие сведения по самым разным отраслям знания. Большое впечатление на него оказывают Эмпедокл, Платон, Аристотель, Плотин. Также он знакомится с Кабалой. Читает арабских мыслителей. Читает произведения Фомы Аквинского и Николая Кузанского.
Тайно Бруно написал комедию, где сатирически изображались нравы тамошнего общества. Говорят, позднее Мольер заимствовал у него немало сцен для своих комедий. Пишет Бруно и сонеты.
Год за годом выработалось новое мировоззрение. Конечно, так трудно сдержаться, и с уст срываются опасные слова. На него поступает первый донос, что Джордано вынес из своей кельи всех угодников и оставил одно только Распятие. Только молодость спасла Джордано.
В 24 года он получает сан священника. Открываются новые возможности для труда и общения. Он читает труды первых гуманистов, знакомится с книгой Коперника «Об вращении небесных тел»[4] .
Церковному начальству становится известным «опасное умоуклонение» Бруно, и тому приходится бежать в Германию, сбросив монашеское одеяние. Он едет в Нолу, потом в Савону, Турин… Так начинаются скитания. Тогда же написана книга «Знамения времени», бесследно исчезнувшая[5] .
Бруно прибывает в Тулузу, где ему удается получить вакансию на кафедре философии. Здесь он не стесняется нападать на авторитет Аристотеля, логику и физику которого наряду с астрономической системой Птолемея считали неотделимой частью христианской веры. И даже спустя четверть века после сожжения Бруно парламент Сорбонны постановил, что противоречить Аристотелю — значит идти против церкви. Отрицательное отношение к Аристотелю и всему тогдашнему ученому сословию снискало Джордано враждебную атмосферу, обратило жизнь в постоянную борьбу с ученым цехом. Ему приходится сделать горький вывод, что «истина и справедливость покинули мир с тех пор, как мнения сект и школ сделались средством к существованию» и что «самые жалкие из людей — это те, кто из-за куска хлеба занимаются философией»[6] .
Бруно перебирается в Париж, где правит король Генрих III, отличающийся веротерпимостью и расположением к наукам и искусствам. Молва о громадной эрудиции и поразительной памяти Бруно идет впереди него, и он принимается высшими кругами парижского общества. Однако из-за недовольства сторонников Аристотеля ему приходится покинуть Париж. Он отправляется в Англию.
Здесь он появляется в 1583 году с прекрасными рекомендательными письмами короля Франции. Его берут в Оксфордский университет. Маленький темпераментный итальянец говорит такие вещи, от которых краснеют стены богословской аудитории: он толкует о бессмертии души и тела, как последнее разлагается и видоизменяется, как душа, покинув плоть, затем долгим процессом образует вокруг себя новое тело. «Природа души, — говорит Бруно,- одинакова у всех организованных существ, и разница ее проявлений определяется большим или меньшим совершенством тех орудий, которыми оно располагает в каждом случае»[7] .
В конце концов «созвездие педантов» вынуждает итальянского профессора прекратить свои лекции.
Изгнание из Оксфорда Бруно ознаменовал книгой, в которой он заклеймил грубость, с какой обошлись с ним, назвав Оксфорд «вдовой здравого знания». В этом сочинении Джордано Бруно изложил самые широкие взгляды на строение Вселенной, и когда ученый Кеплер читал этот труд, то испытывал при этом головокружение; тайный ужас охватывал его при мысли, что он блуждает в пространстве, где нет ни центра, ни начала, ни конца!
Бруно вернулся в Лондон и в течение двух лет написал еще несколько трудов, в частности: «О причине, начале всего и едином», «О бесконечном, вселенной и небесных телах», «Изгнание торжествующего животного», «Тайное учение Пегасского коня с присоединением такого же учения Силенского осла», «О героическом энтузиазме»[8].
В его книгах злая усмешка, уничтожающая ирония соединяются с героическим воодушевлением вечными идеалами человечности и твердой уверенностью в окончательной победе истины и справедливости. «Истина есть пища каждой истинно героической души; стремление к истине — единственное занятие, достойное героя».
Джордано Бруно открыто отстаивает свои убеждения. В Венеции он берет в ученики некоего патриция, тайным желанием которого было приобрести от Бруно какие-то особые магические познания. Не получив их, ученик совершает предательство — приводит в дом учителя капитана инквизиции. Бруно арестован и отправлен в тюрьму. От бывшего ученика посыпались доносы — один гнуснее другого.
Под Духом Святым, объяснил Бруно на допросе, он понимает душу вселенной. От Святого Духа снисходит все живое — жизнь и душа. Она также бессмертна, как неуничтожаема плоть. Жизнь есть расширение, смерть — сжатие живого существа[9]. Бруно все время настаивает, что все, чему он учил, он учил как философ, а не как теолог, и догматов церковных не касался никогда.
Его ответы на вопросы инквизиции напоминают ответы на уроках катехизиса. Однако судьи этим не удовлетворяются. Инквизитор предупреждает, что если обвиняемый станет упорно отказываться от всего, в чем впоследствии он может быть изобличен, то ему нечего будет удивляться, если инквизиция в отношении его прибегнет к законным средствам, которые предоставлены ей применять ко всем, кто не хочет познать милосердие Божие и христианскую любовь этого святого учреждения, и которые предназначены к тому, чтобы находящихся во тьме обращать к свету, а сбившихся с истинного пути — на стезю вечной жизни.
Судьи стали угрожать, и Бруно идет на уступки. Он обещает отбросить все ошибки и впредь не допускать их; он раскаивается в содеянном и умоляет, снисходя к его слабости, разрешить ему вернуться в лоно церкви и испытать на себе милость Божию.
Страх смерти был так велик, что Бруно даже пал перед судьями на колени и со слезами на глазах умолял судей простить его.
Джордано Бруно был передан на судилище Римской инквизиции, ибо венецианская инквизиция не осмелилась выносить приговор, который наверняка не привел бы к костру.
27 февраля 1593 года 45 лет от роду Джордано Бруно был перевезен в Рим. Ему был придан ранг вождя еретиков, и приговор был предопределен. Причем судьи прекрасно сознавали, что судят они в высшей степени эрудированного человека, выдающийся ум современности.
Бруно намеревался повторить свое отречение и в Риме. Но его свыше шести лет томили в тюрьме, хотя обычно такие дела делались быстро. От него требовали отречения от своих взглядов без всяких оговорок. Но может ли Свет служить тьме, не погибнув? Бруно не мог отрешиться от всего, что составляло самую суть его. Тюрьма лишь укрепила его. Он не смог отказаться от своей философии, ибо это означало бы изменить Истине. Он лишь в религиозных чувствах готов был сделать уступки своим судьям[10] .
20 января 1600 года состоялось заключительное заседание по делу Бруно. 9 февраля был отправлен во дворец великого инквизитора Мадручи, и там он был лишен священнического сана и отлучен от церкви. После этого его предали светским властям, поручая им подвергнуть его «самому милосердному наказанию без пролития крови». Такова была лицемерная формула, означавшая требование сжечь живым.
Бруно держал себя с невозмутимым спокойствием и достоинством. Только один раз он нарушил молчание:
«Быть может, вы произносите приговор с большим страхом, чем я его выслушиваю».
На 12 февраля было назначено исполнение приговора, но оно не состоялось. Инквизиция все еще надеялась, что Бруно откажется от своих взглядов. Но Джордано бруно сказал:
«Я умираю мучеником добровольно и знаю, что моя душа с последним вздохом вознесется в рай»[11] .
17 февраля. День казни. Ни одной молбы, ни одного стона не вырвалось из груди Джордано Бруно.
9 июня 1889 года в Риме был воздвигнут памятник Джордано Бруно. Католические церкви стыдливо были закрыты в этот день. Сама жизнь свидетельствовала, что Бруно поднял голос за свободу мысли для всех народов, и смерть его явилась образцом мужества и стойкости Великого Духа, принявшего чашу страданий от облагодетельствованного им человечества.
2. ФИЛОСОФСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ ДЖОРДАНО БРУНО
Философские воззрения Джордано Бруно формировались под влиянием многих предшествующих учений: неоплатонизма, стоицизма, идей Демокрита и Эпикура, Гераклита, гуманистических теорий. Заметно воздействие концепций арабоязычных философов Аверроэса и Авиценны, а также еврейского философа Авицеброна (которого, впрочем, тогда считали арабом Ибн Гебиролем). Внимательно изучал Бруно и тексты Гермеса Трисмегиста, которого в собственных сочинениях Бруно называл Меркурием. Большое значение для Бруно имела теория Коперника о гелиоцентрическом строении Вселенной, послужившая отправной точкой для его собственных космологических представлений. Современные исследователи подчеркивают серьезное влияние философии Николая Кузанского, особенно учения о совпадении противоположностей. Наверное, только Аристотеля и основывавшихся на нем философов-схоластов Бруно не принимал вовсе и постоянно критиковал[12].
Вот что утверждал Джордано Бруно.
1. Земля имеет лишь приблизительно шарообразную форму: у полюсов она сплющена.
2. И солнце вращается вокруг своей оси
3. «… земля изменит со временем центр тяжести и положение свое к полюсу".
4. Неподвижные звезды суть также солнца.
5. Вокруг этих звезд вращаются, описывая правильные круги или эллипсы, бесчисленные планеты, для нас, конечно, невидимые вследствие большого расстояния.
6. Кометы представляют лишь особый род планет.
7. Миры и даже системы их постоянно изменяются и, как таковые, они имеют начало и конец; вечной пребудет лишь лежащая в основе их творческая энергия, вечной останется только присущая каждому атому внутренняя сила, сочетание же их постоянно изменяется.
Философским контрапунктом учения Джордано Бруно является учение о совпадении противоположностей, почерпнутое им, как уже говорилось, у Николая Кузанского. Размышляя о совпадении бесконечного и конечного, высшего и низшего, Бруно развивает учение о совпадении максимума и минимума. Используя в том числе и математические термины, он приходит к выводу, что, раз максимум и минимум совпадают, то минимум, как наименьшее, является субстанцией всех вещей, «неделимым началом». Но так как минимум — это «единственная и коренная субстанция всех вещей», то «невозможно, чтобы она имела точное определенное имя и такое название, которое обладало бы положительным, а не отрицательным значением». Поэтому сам философ подчеркивает, что следует различать три рода минимумов: в философии — это монада, в физике — атом, в геометрии — точка. Но разные наименования минимума не отменяют главного его качества: минимум, как субстанцией всех вещей, является основой всего, в том числе и максимума: «Так, субстанция вещей нисколько не изменяется, она является бессмертной, ее не рождает никакая возможность и никакая не уничтожает, не портит, не уменьшает и не увеличивает. Благодаря ей рождаются рожденные и в нее они разрешаются»[13].
Учение о совпадении минимума и максимума переносится Бруно и в теологию. Его представления о Боге можно охарактеризовать как пантеизм: «Бог есть бесконечное в бесконечном, он находится во всем и повсюду, не вне и над, но в качестве наиприсутствующего», — писал Ноланец. Развивая свои пантеистические представления, Бруно утверждает: «Природа… есть не что иное, как Бог в вещах». Таким образом, в теологическом плане итальянский мыслитель сближает Бога и природу, а в философском — форму и материю. В результате саму материю Бруно называет не иначе как «божественное бытие в вещах», тем началом, которое «все производит из собственного лона»[14].
Следовательно, мир, в каждом элементе которого присутствует Бог, является одушевленным: «Мир одушевлен со всеми его членами». При этом душа — это «ближайшая формирующая причина, внутренняя сила, свойственная всякой вещи». Бруно близка неоплатоническая идея о Душе Мира, как формирующей силе, поэтому в его диалогах Душа Мира иногда подменяет собой Бога, ибо является неким мировым Разумом (интеллектом).
Учение о совпадении противоположностей, пантеистическая трактовка сущности Бога, и признание всемирной одушевленности материального бытия, приводят Джордано Бруно к утверждению идеи абсолютного единства мира: «Вселенная едина, бесконечна, неподвижна. Едина говорю я, абсолютная возможность, едина действительность, едина форма, или душа, едина материя, или тело, едина вещь, едино сущее, едино величайшее и наилучшее». Таким образом, вселенная «в своем бытии заключает все противоположности в единстве и согласии». Поэтому он приходит к выводу, что «все вещи находятся во вселенной и вселенная во всех вещах; мы в ней, она — в нас». Именно единство — это «единое вечное» в мире[15].
Познание единства мира, по убеждению Джордано Бруно, является главной целью познания вообще. «Те философы, — пишет он, — которые нашли это единство, обрели себе в подруги мудрость». И продолжает: «Мудрость, истина, единство фактически являются одной и той же вещью».
Сами способы познания и их взаимоотношения, Бруно определяет также, как и Николай Кузанский: чувственное познание (sensus) служит основой рассудочного познания (ratio), которое, с вою очередь, является фундаментом разумного или интеллектуального познания (intellectus). Правда, Бруно придает гораздо меньшее значение чувственному познанию, зато он верил в бесконечные возможности разума.
Анализируя свойства разума, Бруно, в отличие от Кузанца, не употребляет латинского понятия «интуиция», а использует понятие «ум» («mens», которое можно перевести и как «дух»). Задача «ума» состоит в том, чтобы вносить высшее единство в познавательную деятельность человека, доводя его до постижения единства мира, выражаемого божественной субстанцией.
Само познание представляет собой познание совпадений противоположностей, прежде всего максимума и минимума: «Кто хочет познать наибольшие тайны природы, пусть рассматривает и наблюдает минимумы и максимумы противоречий и противоположностей. Глубокая магия заключается в умении вывести противоположность, предварительно найдя точку объединения», — писал Ноланец.
Интересным в этом отношении представляется мнение Бруно, что любое познание с помощью «ума» («интеллекта») должно сводиться к упрощению, т.е. к познанию минимума как субстанции всех вещей: «Когда интеллект хочет понять сущность какой-либо вещи, он прибегает к упрощению, насколько это возможно; я хочу сказать, что он удаляется от сложности и множественности, сводя преходящие акциденции, размеры, обозначения и фигуры к тому, что лежит в основе всех вещей». В этом случае, по мнению Бруно, «интеллект ясно этим показывает, что субстанция вещей состоит в единстве, которое он ищет в истине или в уподоблении»[16].
Космологические представления Джордано Бруно также определялись его учением о единстве вселенной. Используя мысль Николая Кузанского о том, что центр универсума находится повсюду, а окружности у него, в сущности нет нигде, Бруно не только дополняет теорию Коперника, но и развивает ее, утверждая в духе Демокрита идею множественности миров. Иначе говоря, Солнце не может быть центром вселенной, ибо центр находится повсюду. И границ вселенной не существует. Следовательно, не только наша Земля является одной из планет Солнечной системы, но и само Солнце — это лишь одна из бесчисленных звезд. Следуя этой логике, Бруно пришел к выводу, что и у других звезд, также как и Солнца, должны существовать планетные системы.
Более того, множество миров, существующих во вселенной, являются столь же одушевленными, поскольку одушевленным является и наш мир. Таким образом, Бруно приходит к убеждению, что миры вселенной не просто одушевлены, но и населены, ибо необходимы носители Души Мира. При этом итальянский мыслитель предполагал существование разных форм жизни, чувственной и разумной, отличной от тех, которые существуют на Земле.
Учение Джордано Бруно стало логическим завершением развития всей гуманистической мысли Западной Европы XIV—XVI вв. доведя до абсолюта философский потенциал, заложенный в гуманизме. В дальнейшем западноевропейская философия стала развиваться по пути углубленного познания естественных причин существования мира.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Как мыслитель, Джордано Бруно, безусловно оказал большое влияние на развитие философской традиции своего времени и – косвенным образом – на развитие науки Нового времени, прежде всего как продолжатель идей Николая Кузанского, подрывавших физику и космологию Аристотеля. При этом сам Бруно не был ни физиком, ни астрономом. Идеи итальянского мыслителя нельзя назвать научными не только с позиций современного знания, но и по меркам науки XVI века.
Для правильного понимания творчества Бруно и роли в нем идеи множественности миров важно учитывать то, что Бруно не был ученым, хотя и затрагивал в своих сочинениях научные проблемы. Он плохо разбирался в астрономии и математике, а как философ-логик значительно уступал своему учителю — Николаю Кузанскому. Тем не менее, Бруно лучше многих современников чувствовал динамизм своей эпохи, ее устремленность к радикально новому, ее, по словам Гегеля, «одержимость бесконечностью». Свое ощущение эпохи Бруно попытался выразить в философско-религиозном учении, которое он называл «героическим энтузиазмом», «философией рассвета» и т. п. Это учение должно было, по-видимому, прийти на смену христианству, чтобы способствовать преодолению разногласия между протестантами и католиками, а также, чтобы включить в себя идеи коперниканство, бесконечности Вселенной и, самое главное, нового человека, способного рассекать ограничивающий его волю и разум «кристалл небес».
Надо сказать, что многое из бруновской «философии рассвета» ранее уже разрабатывалось философами и теологами (идея деперсонифицированного бога, непостижимого с помощью земных аналогий; новое понимание человека и его места в мире; проблема синтеза Библии и Книги Природы и т. д.) или, во всяком случае, носилось в воздухе. Однако двигаться по этому пути слишком последовательно мыслители эпохи Возрождения опасались из-за возможности разрыва с христианством.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Канке В.А. Философия. Исторический и систематический курс: Учебник для вузов. Изд. 4-е, перераб. и доп. – М.: Издательско-книготорговый дом «Логос», 2002. – 344 с.
2. История философии: Учебник для вузов / В. Ильин. – СПб.: Питер, 2003. – 732 с.: ил. – (Серия «Учебник для вузов»).
3. Табачкова Е.В. Философы. – М.: «РИПОЛ КЛАССИК», 2002. – 719 с.
4. Философский словарь/Под ред. И. Т. Фролова. – 7-е изд., перераб. и доп. – М.: Республика, 2001. – 719 с.
5. Философия: Учебник для вузов/Под ред. проф. В.Н. Лавриненко, проф. В.П. Ратникова. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003. – 584 с.
[1] Ф. Энгельс, Диалектика природы, Госполитиздат, 1952, стр. 4.
[2]. Философский словарь/Под ред. И. Т. Фролова. – 7-е изд., перераб. и доп. – М.: Республика, 2001. Стр. 198.
[3] История философии: Учебник для вузов / В. Ильин. – СПб.: Питер, 2003. Стр. 356.
[4] Там же. Стр. 357.
[5] Философия: Учебник для вузов/Под ред. проф. В.Н. Лавриненко, проф. В.П. Ратникова. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003. Стр. 289.
[6] Там же.
[7] Табачкова Е.В. Философы. – М.: «РИПОЛ КЛАССИК», 2002. Стр. 234.
[8] Философия: Учебник для вузов/Под ред. проф. В.Н. Лавриненко, проф. В.П. Ратникова. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003. Стр. 290.
[9] Там же.
[10] Философия: Учебник для вузов/Под ред. проф. В.Н. Лавриненко, проф. В.П. Ратникова. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003. Стр. 291.
[11] Философия: Учебник для вузов/Под ред. проф. В.Н. Лавриненко, проф. В.П. Ратникова. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003. Стр. 290.
[12] Канке В.А. Философия. Исторический и систематический курс: Учебник для вузов. Изд. 4-е, перераб. и доп. – М.: Издательско-книготорговый дом «Логос», 2002. Стр. 243.
[13] Канке В.А. Философия. Исторический и систематический курс: Учебник для вузов. Изд. 4-е, перераб. и доп. – М.: Издательско-книготорговый дом «Логос», 2002. Стр. 243
[14] Там же. Стр. 244.
[15] Философия: Учебник для вузов/Под ред. проф. В.Н. Лавриненко, проф. В.П. Ратникова. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003. Стр. 290.
[16] Канке В.А. Философия. Исторический и систематический курс: Учебник для вузов. Изд. 4-е, перераб. и доп. – М.: Издательско-книготорговый дом «Логос», 2002. Стр. 245.
www.ronl.ru
Джордано Бруно (Giordano Bruno, 1548-1600) — автор значительного числа произведений, философских и космологических [1]. Два его произведения — «Изгнание торжествующего зверя» (1584 [2]) и «О героическом энтузиазме» (1985 [3]) посвящены непосредственно религиозно-мистическим, этическим и эстетическим проблемам. Однако как его космология, представляющая вселенную как содружество миров, живых, разумных и наделенных достоинством представлять «высшее единство», в определенной степени этична, — так и этика онтологична: обретение человеком высшего блага есть процесс его соединения с божественным началом мира, с первоистиной, процесс его вхождения в порядок природы.
1 Очерк философского мировоззрения Бруно см.: Горфункель А.Х. Философия эпохи Возрождения [гл. XI. Натуралистический пантеизм Джордано Бруно]. М., 1980. С. 264-300; Визгин В.П. Бруно // Новая философская энциклопедия. М., 2000. Т. 1. С. 313-315. О жизни Дж. Бруно и в особенности суде над ним см.: Дж. Бруно и инквизиция // Вопросы истории религии и атеизма. М., 1950. С. 325-388.
2 Современное русское издание: Бруно Дж. Изгнание торжествующего зверя. Самара, 1997 (по изданию: СПб., 1914).
3 Современное издание: Бруно Дж. О героическом энтузиазме. Киев, 1996 (с предисловием: Сикирич Е. Джордано Бруно: «О героическом энтузиазме», или о борьбе против бездарности). Здесь ссылки даются по предыдущему изданию: Бруно Дж. О героическом энтузиазме / Пер. с итал. Я. Емельянова (прозаический текст), Ю. Верховского и А. Эфроса (стихотворения). М., 1953.
Общая характеристика этических взглядов Бруно. Главная цель Бруно в трактате «О героическом энтузиазме», как он сам говорит, состояла в том, чтобы показать, что есть «божественное созерцание», или, что то же, в чем состоит «героическая любовь». Эта любовь героическая, поскольку ею человек возвышается над миром и устремляется к божественной истине. Таким образом рассуждение о высшем благе органично претворяется в гносеологию; а в той мере, в какой выясняются внутренние условия и строение познавательных способностей, — в антропологию. Но гносеология и антропология Ноланца — эзотеричны: он говорит о познании трансцендентного и о человеке, вырывающемся из массы людей, устремленном прочь от бренного мира, преображающемся по законам космоса — божественного мира, т.е. обоживающемся.
Героическая любовь представляет собой энтузиазм. У Бруно термин «героический» использовался в изначальном смысле слова «герой»: герой греческих мифов — это человек-полубог; он обладает сверхчеловеческими способностями, и боги благоволят ему; он приближен к богам и после смерти может занять место среди них. Так и бруновский энтузиаст героичен, поскольку находится уже на пути к абсолютной истине, высшему благу и первой красоте, своим сознательным усилием приближая себя к Богу. В оригинале трактат Бруно буквально означает «О героическом неистовстве (восторге)». Просто влюбленный и увлеченный телесной красотой тоже может быть восторженным и находится в неистовстве; и Бруно указывает на такое состояние чувственно влюбленного. Однако у увлеченного божественным познанием неистовство иного рода. Энтузиазм — это и есть героическое неистовство, героический восторг, божественное вдохновение. Неистовость и восторженность одинаково присущи чувственно влюбленному и боговдохновенному (боголюбящему). Энтузиазм же присущ лишь последнему.
Этот трактат Бруно — о преодолении человеком себя, о духовном возвышении и перерождении. В какой мере рассуждение об «умирании» человека для этого мира ради возрождения для мира другого можно считать этикой? — Во-первых, в той, в какой всякая последовательно развитая этика содержит в себе концепцию совершенствования. Этика же Бруно — целиком перфекционистская [1] этика, т.е. этика совершенства. Неперфекционистские элементы в ней есть, но они разрозненны и непринципиальны. Во-вторых, учение Бруно императивно насыщенно. Через весь трактат проходит радикальное и оценочно определенное разделение любви чувственной и любви духовно-возвышенной. В нем не только описывается героическая любовь и рисуется героический «любовник» — энтузиаст; героический энтузиаст представлен здесь в качестве личностного идеала, образца для подражания. Мало, кому дано достичь этого идеала. Лишь единицы способны пройти этот путь любви как божественного познания, но «достаточно, чтобы стремились все;
1 От лат. perfectio — завершение.
достаточно, чтобы всякий делал это в меру своих возможностей...» [1]. Так что перед нами не только философия морали, представленная как философия жизни, — но жизненное учение. Если же соотнести это учение с жизнью Бруно, то определенно можно сказать, что в этом трактате дано жизнеучение, осуществленное Бруно в своей жизни.
Два вида любви. В целом трактат, как было сказано, посвящен путям духовного восхождения личности, рождению нового человека. Это рождение происходит в любви и благодаря любви — божественно-энтузиастической, героической любви. Этот трактат (впрочем, Бруно называет свое произведение поэмой) о любви как пути божественного познания, жизненной энергии и творческом порыве. Но вместе с тем он и о любви как таковой — о любви чувственной, пусть она и интересует Бруно лишь негативно, как то, чему противостоит и от чего разнится любовь возвышенная.
Что такое любовь вообще? Любовь — огонь: «Любимое превращается любовью в любящее так же, как огонь, наиболее действенный из всех элементов, способен превратить все остальные простые и составные элементы в себя самого» [2]. Это — не гераклитовский огонь. Но сам образ огня и мотив огня проходит через весь трактат Бруно.
Говоря о любви, Бруно обращает внимание на психологические особенности любви. Стрелы любви вмиг пронзают сердце человека. В любви человек становится как бы не от мира сего. Любящий всегда стремится к обладанию объектом любви; любовь будоражит человека, активизирует его, делает его целеустремленным. Любовь властвует над человеком, хотя, конечно, ее власть отличается от власти князей и тиранов: власти любви человек отдается, — насильственной власти тиранов подчиняется. Любовь, несомненно, приятна, и она кажется наградой. Что бы ни было, любящий не желает отказываться от своей любви. Любовь воспринимается как ценность сама по себе; она и есть «героический властитель и вождь самой себе» [3]. Любовь как идеал противопоставляется мирской жизни [4].
1 Бруно Дж. О героическом энтузиазме [I, III]. С. 62.
2 Там же. [I, I] С. 34.
3 Там же. С. 35.
4 Там же. С. 37.
В этом смысле любовь являет человеку рай [5]. Любовь проясняет и раскрывает интеллект; с любовью приходит к человеку «понимание,
усвоение, осуществление самых возвышенных дел» [5]. — Но любовь может и ослеплять. Те, кто движим в любви низменными расположениями, не обретают, но теряют разум в любви. Поэтому любовь и возвышает, и подавляет. Иными словами, любовь двойственна.
5 Бруно говорит о рае, как философ. Рай для него — метафора; как объясняет сам Бруно, «рай обычно обозначает цель, в которой то, что абсолютно в истине и существе, различается от того, что есть подобие, тень и соучастие» (Там же. С. 34-35).
Бруно не только воспринимает платоновскую идею о двойственности любви [2], но и раскрывает ее в платоновском духе: направленность любви обусловлена характером мотива и побуждения любви. Как нет блага без зла, истины без лжи, «так нет и любви без боязни, без чрезмерного рвения, ревности, обиды и других страстей, происходящих от одной противоположности, которая ее мучает, если другая противоположность дарит ей вознаграждение» [3]. Бруно усиливает мотив двойственности любви указанием на то, что супругом Венеры является Вулкан, «отвратительный и грязный». Кузница Вулкана с ее мехами, углем, наковальней, молотами, клещами и прочими инструментами символизирует, по Бруно, любовь низменную. Но, по мифу, именно в кузнице Вулкана куются молнии Юпитера. В низменной любви есть что-то возвышенное. А в любви возвышенной есть что-то, что тянет к земле, поскольку всякая любовь обуреваема страстями (порывами надежд, боязнью, сомнениями, рвениями, угрызениями совести, упорством, раскаяниями). Этой диалектикой взаимопроникающих характеристик чувственной и героической любви опосредуется, но не исчерпывается описание двух, принципиально различных, типов любви.
Имея в виду чувственную любовь, Бруно обращает внимание на важное этически значимое различие — между любовью и доброжелательностью. Любовь чувственная не знает благорасположения и заботы. Вот и получается, что одно дело любить человека и другое — желать человеку добра. Добра желают умным, справедливым и заслуживающим его. Любят же красивых и тех, кто отвечает любовью [4]. При торжестве вульгарной любовной страсти для милосердной любви не остается места.
1 Там же. С. 39.
2 См.: Платою Пир // Платон. Соч.: В 4 т. М., 1990. Т. 2. С. 81-134.
3 Бруно Дж. О героическом энтузиазме (I, V]. С. 105-106.
4 Там же. [I, III]. С. 58.
Как существует два вида любви, так можно выделить, по Бруно, и два вида восторженных, или неистовствующих. Одни — «дики» слепы и неразумны, другие — «божественны», т.е. энтузиасты в собственном смысле слова. Далее, энтузиасты также могут быть двух видов: а) одни обуреваемы божественным духом, но проявляют свою божественность неосознанно, не понимая причины этого; божественное сознание вошло в них, но они не осознали его в себе; б) другие, приняв в себя божественный дух, сохранили разум и сознание [1]. Именно последние и способны пройти так далеко, как только можно, по пути духовного восхождения.
Стезя совершенствования. Бруно — неоплатоник. И он воспринял многое в платоновской трактовке Эрота. Это касается и иерархии красоты (и бытия), по ступеням которой восходит взыскующий ум героического энтузиаста. Героическая любовь выражает устремленность к высшему благу, к полноте и совершенству. Она создает условия для преображения человека. Любовь преображает человека в Бога [2]. Героический энтузиаст преодолевает себя как материально-природное существо и утверждает себя в чистой — богоподобной — духовности [3].
1 См.: там же [I, III]. С. 52-53.
2 Там же [I, III]. С. 63-64.
3 Там же [I, IV]. С. 70.
Одновременно Бруно переосмысливает и развивает платоновскую идею постижения красоты. Божественное познание диалектично: человек не просто возвышается по иерархии красоты от низшего к высшему; — но, приблизившись к высшему и обогатившись высшим, он оказывается способным обратиться и к низшему с тем, чтобы по-новому увидеть красоту тела. При взгляде на мир с точки зрения вечности могут меняться смысл и критерии оценки воспринимаемого: то, что при обычном взгляде видится злом, может предстать в виде добра; то, что обращенный к земным заботам человек воспринимает как страдание и оковы, в свете абсолютного блага может почитаться добром или тем, что ведет к нему.
От человека, охваченного героическим энтузиазмом, требуется внутренняя дисциплина. Бруно отвергал христианский аскетизм как практику подавления страстей и плоти. Но требование дисциплины как подчинения духа задаче движения к свету, предполагало определенную аскезу. Бруноистская аскеза отнюдь не сводится к «умеренности ничтожества»; но «чрезмерные противоположности», которые переполняют душу энтузиаста, «кипящие желания», как и «застывшие надежды», могут оказаться серьезной помехой в постижении божественной истины. Душа энтузиаста раздвоена; она — в борьбе сама с собой. Он сам «больше не принадлежит себе»; он «любит других и ненавидит себя». Его мучает разноголосица; его душа мечется между крайностями. При всей своей критичности в отношении философии Аристотеля, Бруно разделяет аристотелевский критерий добродетели как середины между крайностями. Энтузиасту необходима сила для удержания себя от крайностей порока и сохранения себя для добродетели.
Здесь встает вопрос: что является залогом добродетели? Можно сказать, что Бруно фактически отказывается от христианской идеи божественной благодати. Человек устремляется по пути высшего познания, очарованный самой истиной — божественной истиной. Но может ли человек полностью полагаться на свои силы? Ответ на этот вопрос зависит от того, как понимать Амура — как ангела, т.е. посланника Бога, или как внутренне инициативную и целестремительную энергию самого человека. Если как ангела, то мы имеем ту же идею благодати, только преобразованную. Если как внутреннее другое Я человека, то, значит, в антропологии Бруно можно различить ранний вариант концепции автономии личности. Амур — двойник, другое Я героического энтузиаста, и он его проводник. Энтузиаст привязан к своему двойнику. Амур ведет энтузиаста по пути божественного познания; посредством себя он представляет энтузиасту две формы божественной красоты. Одна «лучом истины» проникает в ум энтузиаста, а другая «лучом блага» согревает его страсть; свет истины входит в энтузиаста через «дверь силы интеллектуальной», свет доброты — через «дверь силы стремления сердца» [1].
Благодаря божественному познанию энтузиаст возвышается и из «человека низменного и обыкновенного» становится «редким и героическим». Так он переходит границу мира чувственного и «начинает жить интеллектуально; он живет жизнью богов, питаясь амброзией и опьяняясь нектаром» [2].
Таким образом, как показывает в своей моральной философии Бруно, нравственная жизнь человека представляет собой постоянное усилие по духовному самовозвышению, и ответственность за инициативу этого усилия лежит на самом человеке.
1 Бруно Дж. О героическом энтузиазме. С. 143.
2 Там же [I, IV]. С. 68. Эти идеи Бруно нашли продолжение в философии Шефтс-бери — в его рассуждении об энтузиазме, а в большей степени — в учении о солилоквии (См.: Шефтсбери. Эстетические опыты / Сост., пер., коммент. Ал.В. Михайлова. М., 1975). Об этике Шефтсбери см. настоящее издание, раздел шестой, гл. III.
www.ronl.ru
