Глава 4. Правовая онтология. Правовая онтология реферат

Правовая онтология — реферат

ПРАВОВАЯ ОНТОЛОГИЯ

Проблемы правовой онтологии (учения о бытии права), правовой гносеологии (учения о познании права) и правовой аксиологии (учения о ценности права) по-разному трактуются представителями разных типов правопонимания. При этом в рамках каждого типа правопонимания рассмотрение вопросов онтологического характера (что есть право?) тесно, а порой и неразрывно связано с проблематикой правовой гносеологии (как познается право?) и правовой аксиологии (в чем ценность права?).

1. Легистская онтология

Легистское отрицание объективной  правовой сущности, независимой от субъективной воли и произвола законодателя, и сведение права к закону (позитивному  праву) в онтологическом плане означает, что бытие права для легистов (позитивистов и неопозитивистов) это  наличное существование эмпирически-реального (и в этом смысле позитивного) явления, т.е. определенного феномена официально-властного  характера. Реальность (и позитивность) данного феномена представлена в  виде текста соответствующего официального документа, который трактуется (понимается и интерпретируется) в качестве нормативно-правового акта и источника права.

Этим обусловлен и повышенный интерес  легистов (позитивистов и неопозитивистов, особенно представителей аналитической  юриспруденции) к юридико-догматическому анализу текста акта, к его трактовке  с позиций легистской лингвистики  и герменевтики (теории толкования текстов). При этом все, что выходит  за рамки подобного анализа текста акта, является для легистов чем-то метафизическим, нереальным, непозитивным. Подобные непозитивные понятия, идеи, принципы (типа: сущность права, идея права, естественное право , неотчуждаемые права человека и т.д.) это, согласно легизму, лишь ложные слова, языковые иллюзии и софизмы. Понятийно-смысловые проблемы онтологического, да и гносеологического характера (о сущности и явлении в праве, о бытии права как специфического регулятора и т.д.) тем самым подменяются легистскими представлениями о правильном словоупотреблении.

Подобный подход развивал уже ярый позитивист И. Бентам, оказавший заметное влияние на становление взглядов представителей аналитической юриспруденции (Д. Остин и др.). Естественное право это, согласно его оценке, словесная фикция, метафора, а неотчуждаемые права человека химера воображения. Начатое Бентамом очищение языка юриспруденции от подобных обманных слов было продолжено последующими позитивистами, особенно последовательно в кельзеновском чистом учении о праве.

Дальше всех в этом направлении  пошел, пожалуй, русский дореволюционный  юрист В. Д. Катков. Реформируя юриспруденцию с помощью общего языковедения, он даже предлагал вовсе отказаться от слова право и пользоваться вместо него словом закон, поскольку, как утверждал он, в реальности нет особого явления право.

Легистская онтология права, таким  образом, носит феноменалистский характер, причем право как феномен (явление) лишено правовой сущности. Здесь бытие  права не зависит от каких-либо объективных  оснований, а целиком и полностью  определяется и задается авторитетом  власти, ее собственным субъективным усмотрением и решением.

2. Естественно-правовая онтология

Бытие права, согласно онтологии юснатурализма, представлено в двух противоположных  формах: в форме подлинного бытия  права (это бытие естественного  права) и в форме неподлинного бытия (это существование позитивного  права).

Под подлинностью, как самого естественного права, так и его бытия при этом имеется в виду объективная преданность (богом, природой, разумом и т.д.) права как определенной сущности, выражающей истинный смысл того, что есть право. Это объективная сущность и есть истинное, подлинное бытие права. Подлинность объективной сущности включает в себя, таким образом, и свойство непосредственного существования.

Бытие естественного права как  подлинное бытие права самодостаточно, поскольку такое бытие это  одновременно и бытие сущности, и  непосредственное существование (и  действие) данной сущности в качестве явления. Естественно-правовая сущность существует в форме и рамках подлинного бытия и для своего осуществления и действия не нуждается в инобытии (в иных, чем подлинное бытие, формах проявления, существования и действия).

Инобытие же права (т.е. существование  права вне подлинного бытия, в  форме внешнего явления, не тожденного истинной сущности, различаемого с  ней), согласно такой онтологии, представлено в неподлинном бытии неподлинного (искусственного, произвольного) права  в существовании и действии позитивного  права.

С таким подходом связано и представление  об одновременном, параллельном, независимом  друг от друга существовании и  действии двух прав (двух форм бытия права) подлинного (естественного) права и неподлинного (позитивного) права.

Естественно-правовая онтология, исходящая  из разрыва двух форм бытия права (подлинного и неподлинного), в своей  в принципе верной критике недостатков  легистского подхода (отрицание  объективной сущности права и  т.д.) впадает в другую крайность  в отрицание необходимости инобытия права, т.е. выражения (осуществления, существования, действия) сущности права в форме установленного государством общеобязательного правового явления правового закона (позитивного права, соответствующего сущности права).

Однако подлинность права это не только его истинность как сущности, но и его реальность как общеобязательного правового явления.

3. Либертарно-юридическая онтология

Бытие права, согласно либертарно-юридической  онтологии, это реальное, наличное бытие  правового закона, т.е. позитивно-правового  явления, выражающего объективную  сущность права (свойства и требования принципа формального равенства).

Бытие права, его существование  и действие предполагают необходимую  связь между правовой сущностью  и правовым явлением, взаимосвязанное  единство которых и есть право  как особая форма и специфический  регулятор общественных отношений.

Либертарно-юридическая онтология  направлена против односторонних представлений, будто право это либо некая идеальная сущность, существующая сама по себе, без ее внешнего выражения в виде общеобязательного явления, как считают юснатуралисты, либо некое общеобязательное явление, лишенное объективной правовой сущности, как полагают легисты.

В правовом законе как форме бытия  права правовая сущность (формальное равенство) выражена (и существует) в виде адекватного общеобязательного  явления (т.е. в виде сущности закона, позитивного права), а общеобязательное явление (закон) представляет собой  форму выражения данной правовой сущности и только поэтому выступает, существует и действует как правовое явление (как правовой закон).

Правовой закон это надлежащая (адекватная, полная, завершенная и в этом смысле подлинная) форма бытия права, поскольку лишь в данной форме сущность и явление представляют собой правовую сущность и правовое явление в их взаимосвязи и необходимом единстве. Такая надлежащая форма бытия права отсутствует в онтологических представлениях как юснатурализма, где отвлеченному понятию естественно-правовой сущности, лишенной адекватной формы общеобязательного явления, придается самостоятельное бытие вне позитивного права, так и легизма, где общеобязательному явлению, не имеющему соответствующей правовой сущности, придается значение правового явления.

Невозможность правового закона как  формы бытия права с позиций  юснатурализма и легизма свидетельствует  о том, что у представителей этих направлений нет соответствующей  концепции права (и его бытия), применительно к которому теоретически возможно говорить о различении правовой сущности и правового явления, о  необходимом характере их взаимосвязей и их единства. Поэтому, строго говоря, сущность у юснатуралистов и явление  у легистов не представляют собой  именно правовую сущность и именно правовое явление, поскольку юснатуралистская сущность это не сущность общеобязательного  явления, а легистское явление это  не явление объективной правовой сущности.

Согласно либертарно-юридической  онтологии, формальное равенство (т.е. правовая сущность) это сущность общеобязательного  позитивно-правового явления (закона), а общеобязательное позитивно-правовое явление (закон) это государственная  форма проявления, выражения и  конкретизации этой объективной  правовой сущности (формального равенства).

Бытие права включает в себя всю  совокупность внутренне взаимосвязанных  и предполагающих друг друга свойств  и характеристик права как  необходимого единства правовой сущности и правового явления, права как  общеобязательной формы равенства, свободы и справедливости в общественной жизни людей.

Право исторично, и его бытие  опосредовано социально-историческим опытом. И в этом смысле право  апостериорно, а не априорно. Поэтому природу права (социально-исторический смысл и содержание бытия права, его сущности и существования) не следует смешивать ни с правом природы (с природной данностью права), ни с природой разума (с априорной данностью права из чистого разума), хотя и разум, и природа играют существенную роль в историческом процессе генезиса, развития и действия права.

По аналогии с аристотелевским  положением о том, что человек, по природе своей, существо политическое, можно сказать, что человек, по природе своей, существо правовое. Но подобные суждения вовсе не означают априорности, природной данности, прирожденности человеку политической и правовой сущности, политических и правовых форм общественного бытия людей.

Если бы человек, как считал Руссо, рождался уже свободным (уже от природы  люди были бы свободными и равными), то он нигде не был бы в оковах, и со свободой, равенством, правом, справедливостью  у человечества вообще не было бы никаких  проблем.

В том-то и дело, что вектор движения прямо противоположный: человек  и человечество развиваются к  свободе, праву, равенству, справедливости из ситуации их отсутствия. И речь может идти лишь о том, что человек (и целые народы) по своей природе (интеллектуальной и волевой), в отличие от других живых существ, может, потенциально способен на путях своего духовного, культурного, социального развития и совершенствования прийти к политическим и правовым формам организации общественной жизни.

С точки зрения либертарно-юридической  онтологии принципиальное значение имеет реально-практическое утверждение исторически достигнутой ступени и меры равенства, свободы и справедливости в форме общеобязательного государственного закона (т.е. правового закона), без чего нет ни бытия права, ни правовых явлений как таковых.

В рамках бытия правового закона все правовые феномены (не только правовая норма, правовое отношение, правовое сознание, но и, скажем, правоспособность и правосубъектность, правовой статус и правовой режим, правовой договор, иск и обвинение, судебное и административное решение даже в условиях отсутствия прецедентного  права, правовые процедуры и процессуальные формы и т.д.) являются формами  выражения, осуществления и существования  уже качественно определенной для данного социального времени и пространства сущности права, принципа формального равенства. Все эти формы существования права равнокачественные формальности в плоскости конкретизации смысла и значений принципа формального равенства, а вовсе не сами по себе фактичности жизни, не непосредственные социальные факты.

Различие этих форм бытия права  носит, следовательно, функциональный, а не сущностный характер. Смысл единого принципа формального равенства выражается (и существует), например, в правовой норме в виде правил поведения субъектов права (в форме долженствования определенной модели поведения субъектов права), в правовом отношении в виде взаимоотношений формально равных, свободных и независимых друг от друга субъектов права, в правосознании в форме осознания смысла и требований принципа права членами данного правового сообщества, в правосубъектности в форме признания индивидов формально равными, свободными и независимыми друг от друга субъектами правового типа общения, в правовых процедурах в форме равного и справедливого порядка приобретения и реализации прав и обязанностей всеми субъектами разрешения спора о праве и т.д.

Так что право существует во всех этих правовых формах, а не только в  одной форме (правовой норме) или  в трех формах (правовой норме, правовом отношении, правосознании), но каждая из этих форм существования права выполняет  свою особую функцию и занимает свое особое место в общем контексте  бытия права.

При этом не следует забывать, что  все правовые феномены, все бытие  права это проявления (формообразования) принципа формального равенства, т.е. бытие, существование и действие правовых формальностей, мир формальных предметов (типа: субъект права, норма права, правовое отношение и т.д.), которые в одинаковой степени юридико-логически абстрагированы от фактических отношений, опосредуемых (регулируемых, квалифицируемых и т.д.) в соответствующих правовых формах. Так что объективная реальность бытия права, как и права вообще, это реальность существования и действия правовой формы, формально-правовая, формально-содержательная реальность, а не эмпирическая, не фактически-содержательная реальность.

Особое место и значение нормы  права как правового феномена обусловлена юридико-доктринальной трактовкой правовой нормы как системного элемента права (отсюда и доктринальное определение права в целом как системы норм) и связанной с этим интерпретацией положений текста закона (позитивного права) в качестве определения содержания соответствующих структурных частей нормы (гипотезы, диспозиции и санкции).

Либертарно-юридическая доктрина права, оперируя правовой нормой (нормой правового закона) и отвергая ее легистскую подмену неправовой нормой (нормой неправового закона), не только не отрицает, а напротив, развивает дальше собственно юридическое понимание нормативности права. И с точки зрения либертарно-юридической онтологии задача состоит не в денормативизации права, а в юридизации нормы закона как правового явления, как формы существования и действия права. Только как одна из форм выражения и осуществления формального равенства норма правового закона в соотношении, взаимосвязи и взаимодействии с другими необходимыми правовыми формами может занять свое надлежащее место в общем пространстве бытия права.

yaneuch.ru

Глава 4. Правовая онтология. Философия права. Учебник для вузов

1. Человек как правовое существо

Рассмотренные определения сущности и понятия права в его различении и совпадении с законом позволяют охарактеризовать право под углом зрения онтологии (учения о бытии), гносеологии (учения о познании) и аксиологии (учения о ценностях).

В контексте развиваемого нами юридического правопонимания в общем виде можно сказать, что учение (концепция) о праве в его различении с законом это и есть онтология права.

Бытие права (его объективная природа и собственная сущность) представлено в принципе формального равенства, включает в себя и выражает всю совокупность внутренне взаимосвязанных и предполагающих друг друга объективных свойств и сущностных характеристик права как всеобщей и необходимой формы равенства, свободы и справедливости в общественной жизни людей.

Право исторично. Этот историзм относится как к бытию права, так и формам его проявлений. Право опосредовано социально-историческим опытом, и в этом смысле оно апостериорно, а не априорно.

Поэтому природу права (социально-исторический смысл и содержание бытия права, его сущности и существования) не следует смешивать ни с правом природы (с природной данностью права), ни с природой разума (с априорной данностью права из чистого разума), хотя и разум, и природа играют существенную роль в историческом процессе генезиса и развития права.

Конечно, по аналогии с аристотелевским положением о том, что "человек, по природе своей, — существо политическое" (Аристотель. Политика. I, 1, 9, 1253а 16), можно сказать, что человек, по природе своей, — существо правовое. Но подобные суждения вовсе не означают априорности, природной данности, прирожденности человеку политической или правовой сущности, политических или правовых свойств и качеств.

Если бы человек, как считал Руссо, рождался уже свободным[23] (и уже от природы люди были бы свободными и равными), то он нигде не был бы в оковах, и со свободой, равенством, правом, справедливостью у человечества вообще не было бы никаких проблем.

В том-то и дело, что вектор движения прямо противоположный: человек и человечество развиваются к свободе, праву, равенству, справедливости из ситуации их отсутствия. И речь должна идти лишь о том, что человек (и целые народы) по своей природе (интеллектуальной и волевой), в отличие от других живых существ, может, потенциально способен путем своего совершенствования и развития прийти к политическим и правовым формам организации социальной жизни.

Такого завершения генезиса человеческой природы, отмечал для своего времени (IV в. до и. э.) Аристотель, достигли лишь греки; другие же народы (варвары) как люди с неразвитой (нравственно и умственно) природой живут в дополитических и доправовых условиях деспотизма и рабства. Поэтому, согласно Аристотелю, "варвар и раб, по природе своей, — понятия тождественные" (Аристотель. Политика, I, 1, 5, 1252b 17).

И спустя два с половиной тысячелетия приходится констатировать, что многие люди и образуемые ими народы еще так и не завершили, говоря словами Аристотеля, генезис своей политической и правовой природы, не достигли высот того политического и правового общения, которое на современном языке называется правовым государством, господством права, правами и свободами человека и гражданина. И из прошлого и современного опыта нашей страны мы хорошо знаем о тех трудностях и огромных усилиях, которые требуются даже для минимального продвижения вперед на пути от рабства, деспотизма и тоталитаризма к свободе, праву и справедливости.

Генезис права как социально-исторический процессов частности, означает, что становление сущности права и возникновение правовых явлений и отношений происходят одновременно и в рамках одного процесса. Дело, следовательно, обстоит не так, что сперва откуда-то (от природы или свыше) дана некая готовая сущность права (принцип права, идея права, умопостигаемое бытие права) и лишь из нее затем появляются эмпирические правовые явления, правовая реальность. Такова, например, логика соотношения чистых идей (истинного бытия) и эмпирической реальности как их отражения в философии Платона. Как ни парадоксально, но примерно по такой же схеме изображают легисты связь между законом и жизнью.

Но неверно представлять себе дело и так, будто сперва какое-то время существовала правовая жизнь и функционировали правовые отношения между свободными субъектами и лишь затем появились сущность, принцип, бытие права. Такой подход, внешне кажущийся весьма реалистичным, при ближайшем рассмотрении оказывается внутренне противоречивым: он отрывает существование права от сущности права и в то же время некое неопределенное существование (без правовой сущности) характеризует как правовое. Что же в таком случае дает основание вообще говорить о правовом характере соответствующих эмпирических феноменов, лишенных правовой сущности, правового качества? Этот напрашивающийся здесь вопрос остается без ответа.

Между тем ясно, что, если мы применительно к праву говорим о сущности и существовании, это значит, что сущность права проявляется в формах его существования, а в последних присутствует правовая сущность.

Абстрагированный от фактичности, формализованный мир права со своими особыми условиями и условностями, со своими персонами (правовыми масками}, ролями, правилами поведения, процедурами и т. д. нередко сравнивают с театром, имея в виду его игровой характер, театральные условности, абстрагированность театрального действа от действительности и т. д. В подобных сравнениях есть доля правды ("человек играющий" проявляется везде — и в быту, и в праве, и в театре, и в религии, и в других сферах жизни), тем более что театр (и прежде всего — драматический театр) многое перенял из области права, правовых коллизий и процедур, правовой трактовки реальных ситуаций, организации и проведения судебного процесса, словом — из драм и драматургии правовой жизни.

Но условности театра так и остаются в условном мире — за занавесом театра, а между правом и жизнью нет такого занавеса и в условностях правовой формы бурлит невыдуманная драма самой жизни с подлинными приобретениями и потерями, и мертвые здесь не воскресают.

С точки зрения генезиса правовой природы человека (и вместе с тем утверждения начал права и правопорядка в жизни целых народов), определяющее значение имеет осознание как раз того обстоятельства, что в абстракциях права за внешней условностью речь идет о самом главном и существенном в жизни индивида и всего социума — о свободе, справедливости, равенстве, что правовые условности — это на самом деле абсолютно необходимые условия достойной человека жизни всех и каждого. А такой развитости и зрелости в организации жизни невозможно достигнуть без освоения и практического утверждения людьми требований права как императивных велений своей собственной человеческой природы, своего разума, совести и воли.

Без овладения правом как математикой свободы люди и народы обречены прозябать под гнетом и произволом деспотизма, тирании и тоталитаризма.

Существенное значение нравственной зрелости человека (и народов), его внутренней моральной зрелости и подготовленности для жизни по праву и закону после Аристотеля наиболее выразительно сформулировал уже в XVIII в. (в духовном и социально-историческом контексте отсталой, по европейским меркам, феодальной Германии) Кант в своих знаменитых категорических императивах, где веления индивидуального морального сознания по своей нормативной сути совпадают с требованиями правового принципа всеобщего формального равенства. Развитое состояние моральности — необходимое условие для утверждения правовой легальности.

Исторический процесс генезиса права, его бытия и существования, протекает в контексте общекультурного формирования и развития человека и человеческого рода.

Право как культурный феномен — часть общечеловеческой культуры. Правовая культура — это весь правовой космос, охватывающий все моменты правовой формы общественной жизни людей. Культура здесь как раз и состоит в способности и умении жить по этой форме, которой противостоит неоформленная (неопределенная, неупорядоченная, хаотичная, а потому и произвольная) фактичность, т. е. та докультурная и некультурная непосредственность (не опосредованность правовой формой) и простота, которая, по пословице, хуже воровства.

Правовую культуру можно условно назвать "второй природой" ("второй натурой"). Но эта "вторая природа" не механическая пристройка к базовой "первой природе", а культурная трансформация, культуризация и культивация всей (единой) природы отдельных людей и народов. Так что право — это не культурный плод на диком дереве, а плод окультуренного дерева.

Поэтому людям и народам, возжелавшим вкусить такой редкий плод, надо в трудах и муках, упорно и настойчиво, осознанно и терпеливо возделывать в себе, для себя и у себя свой сад правовой культуры, растить свое дерево свободы. Чужими плодами здесь сыт не будешь.

Следующая глава >

fil.wikireading.ru

Правовая онтология — реферат

Конечно, изучение, комментирование, классификация и иерархизация источников позитивного права, выявление их нормативного содержания, систематизация этих норм, разработка вопросов юридической  техники, приемов и методов юридического анализа и т.д., т.е. все то, что  традиционно именуется юридической  догматикой (догмой права) и относится  к особой сфере профессиональной компетентности, мастерства и "ремесла" юриста, представляют собой важную составную часть познания права  и знания о действующем праве. Но позитивистское ограничение теории права разработкой догмы права по существу означает подмену собственно научного исследования права его профессионально-техническим описательством, сведение правоведения к законоведению.

Позитивистская гносеология закона (действующего права) ориентирована  не на познание сущности закона, не на получение какого-то нового (отсутствующего в самом фактически данном законе) знания о действующем праве, а  на его адекватное (в юридико-догматическом  смысле) описание. Все знание о праве, согласно такому правопониманию, уже  официально дано в самом позитивном праве, в его тексте, и основная проблема позитивистского учения о  праве состоит в правильном уяснении и толковании текста закона и надлежащем изложении имеющегося в этом тексте официально-правового знания, мнения и позиции законодателя. При этом проблематика гносеологии права  во многом сводится к вопросу о  правильном лингвистическом анализе  текста официального акта.

2. Естественно-правовая гносеология

В гносеологическом плане естественно-правовой подход представляет собой исторически первую попытку теоретического (философско-правового, научного) осмысления объективной природы права, постижения его истины. Этот путь познания приводит к различению естественного и позитивного права в качестве мыслительной предпосылки и исходной познавательной схемы в сфере теоретического понимания и изучения права.

Различение естественного и  позитивного права выступает  в истории правовой мысли как  гносеологическая форма теоретической  рефлексии о фактически данном позитивном праве и способ фиксации итогов такой  рефлексии. Ведь всякое теоретическое познание закона (позитивного права), не останавливаясь на его официальной данности и эмпирическом содержании, в поисках его объективных основ и качеств, его правового смысла и разума, его правовой природы и сущности неизбежно абстрагируется от познаваемого объекта (закона) и мысленно конструирует его разумно-смысловую модель (в форме естественного права, идеи права и т.д.) как следствие и результат его теоретического постижения и изучения.

Под общим наименованием и единым термином "естественное право " подразумеваются различные (по своему содержанию, сущности и понятию) варианты естественного права, различные смыслы, вкладываемые его прошлыми и современными сторонниками и противниками в это устоявшееся и широко используемое собирательное понятие. Причем каждое из конкурирующих между собой учений о естественном праве претендует на истинность именно своей версии особенного естественного права, своего понимания (и понятия) того, что есть естественное право.

Общей же теоретико-познавательной основой  всех представлений о естественном праве (в отличие от изменчивого  позитивного права) является именно принцип противопоставления в области права "естественного искусственному", включающий в себя их противоположную оценку и признание безусловного приоритета "естественного" над "искусственным". Это и есть всеобщий (универсальный) принцип естественного права.

В рамках этого принципа "искусственное" уже дано в виде позитивного права, поэтому "естественное" (естественное право) трактуется как преданное (богом, разумом, природой вещей, природой человека и т.д.), предпозитивное (допозитивное, надпозитивное) право. Причем преданность (той или иной безусловно авторитетной, надчеловеческой инстанцией) "естественного" в пространстве и времени мироздания имеет одновременно онтологическое, гносеологическое и аксиологическое значение: "естественное" (естественное право) изначально, безусловно правильно, истинно и нравственно, словом, хорошо, а "искусственное" - вторично, плохо, неправильно, неистинно и как отклонение от "естественного" (в силу присущих людям ошибок, произвола и т.д.) подлежит вытеснению или, в лучшем случае, исправлению и приведению в соответствие с "естественным".

Гносеологический интерес различных  концепций юснатурализма направлен  на обоснование истинности и подлинности  соответствующей версии естественного  права (в его различении и противостоянии с позитивным правом).

При таком подходе вне поля внимания остаются сама идея правового закона и в целом аспекты взаимосвязи естественного и позитивного права, конкретные формы и направления приведения действующего права в соответствие с положениями и требованиями естественного права и т.д. Следствием разрыва между естественным и позитивным правом является присущий юснатуралистскому подходу правовой дуализм, т. е. допущение параллельного существования и одновременного действия и естественного права, и позитивного права.

Этот правовой дуализм отчасти  преодолевается в тех философско-правовых концепциях, которые, оставаясь в  рамках естественно-правовых представлений, вместе с тем трактуют естественное право как философскую идею права, как философское понятие права и т.д. Правда, и в этих философских концепциях соответствующая идея права и т.д. не доводится до понятия правового закона (до последовательной юридико-формализованной концепции и конструкции позитивного права, соответствующего объективной сущности права).

3. Либертарно-юридическая гносеология

В основе либертарно-юридической гносеологии  лежит общая теория различения и  соотношения (совпадения или несовпадения) права и закона, которая в теоретически развитой форме выражает все основные познавательно-значимые аспекты и  варианты понимания права как  сущности и как явления. Это позволяет  в рамках либертарной гносеологии  учесть в надлежаще преобразованном  виде все то ценное в теоретико-познавательном плане, что имеется в других концепциях.

В теоретико-познавательном плане  либертарная концепция выступает  как необходимая гносеологическая модель теоретического постижения и  выражения знания и истины о законе (позитивном права) в виде определенного  понятия права, сущностью и принципом  которого является формальное равенство.

Таким образом, данная концепция выражает процесс познавательного перехода от простого мнения о праве (как некой субъективной властной его данности в виде фактического закона) к истинному знанию - к знанию истины о праве, к понятию права, т.е. к теоретическому (понятийному) знанию об объективных (независящих от воли и произвола властей) сущностных свойствах права и формах его общеобязательного проявления, конкретизации, выражения.

В центре либертарной гносеологии  стоят проблемы связи права и закона, понимания и трактовки объективных свойств права как сущностных свойств закона и критерия правового качества закона, вопросы разработки понятия правового закона (позитивного права, соответствующего принципу формального равенства). С позиций данного подхода искомой истиной о праве и законе является объективное научное знание о природе, свойствах и характеристиках правового закона, о предпосылках и условиях его утверждения в качестве действующего права.

Такой юридико-гносеологический подход позволяет выявить различие и  соотношение объективной сущности права и субъективного (властно-волевого) процесса формулирования закона (актов позитивного права) и проанализировать позитивацию права как творческий процесс общеобязательной нормативной конкретизации правового принципа формального равенства применительно к конкретным сферам и отношениям правовой регуляции. И лишь в таком смысле уместно говорить о законодательстве как о законотворчестве, как о творческом выражении (в результате творческих усилий законодателя, учитывающего положения и выводы науки) начал и требований права в конкретных нормах общеобязательного закона (позитивного права).

Понимание закона (позитивного права) в качестве правового явления, помимо анализа его сущностных свойств, включает в себя и соответствующую  трактовку проблемы общеобязательности закона, его обеспеченности государственной  защитой, возможности применения принудительных мер к правонарушителям и т.д. Такая специфика санкций закона (позитивного права), согласно юридической гносеологии, обусловлена объективной природой права (его общезначимостью и т.д.), а не волей (или произволом) законодателя. А это означает, что подобная санкция (обеспеченность государственной защитой и т.д.) правомерна и юридически обоснованна только в случае правового закона.

Важным направлением и составной  частью либертарно-юридической гносеологии, как это видно и из всего  предшествующего изложения, является правовое понимание государства  как институционально-властной формы  выражения и действия принципа формального  равенства. Это теоретико-познавательное положение о понятийном единстве права и государства имеет фундаментальное значение для научного определения и предмета философии права, и предмета юриспруденции в целом как единой науки о праве и государстве.

ЮРИДИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ОБЩЕГО БЛАГА

Понятие "общего блага" относится  к числу фундаментальных идей и принципов всей европейской  социальной, политической и правовой культуры. Сам термин "bonum commune" (общее благо), утвердившийся в средние века, встречается впервые у римского стоика Сенеки, однако данное понятие по существу разрабатывалось с естественно-правовых позиций уже древнегреческими авторами (Демокрит, Платон, Аристотель и др.), а затем Цицероном и римскими юристами. Большое внимание идее общего блага уделяли мыслители Средневековья и Нового времени (Фома Аквинский, Гроций и др.).

1. Естественно-правовая концепция  общего блага

Ряд содержательных положений, сыгравших  важную роль в формировании естественно-правовой концепции "общее благо", был разработан древнегреческими мыслителями, особенно Аристотелем. Так, в своем учении о политике Аристотель отмечал, что политика - наука о высшем благе человека и государства-полиса (Этика, I, 1). При этом под "высшим благом" в телеологическом подходе Аристотеля по существу имеется в виду во многом то же самое, что в дальнейшем стали называть "общим благом". Государство (полис), по Аристотелю, - высшая форма общения, и в этой политической форме общения и организации жизни людей все остальные формы общения (семья, селение) достигают своего завершения. В государстве (политической форме общения) завершается генезис политической природы человека, и человек, согласно Аристотелю, достигает своей высшей цели (благой жизни). Государство (полис) и представленные в нем высшее благо и справедливость являются выражениями политической природы человека и тем самым носят естественно-правовой характер.

"Общее благо" у римских  авторов (у Цицерона, Сенеки, римских  юристов, стоиков), как и "высшее  благо" у Аристотеля, коренится  в естественном праве и является  выражением естественно-правовой справедливости. Реальный источник "общего блага" (или "высшего блага") и его естественно-правового характера - объективная природа человека, поскольку человек по природе своей - существо политическое (Аристотель), социальное (римские авторы). Причем эти характеристики природы человека как политической или социальной в данном контексте имеют идентичный смысл, поскольку в обоих случаях речь идет о справедливом способе (с позиций естественного права) выражения и защиты блага всех членов социума (сообщества) в условиях его политической (государственной) формы организации.

Общее благо членов данного социально-политического  сообщества - это благо всех его членов на основе естественно-правового (и, следовательно, общесправедливого) признания блага каждого. По своей естественно-правовой сути общее благо всех и благо каждого - это одно и то же. Для признания, реализации и защиты такой концепции общего блага объективно необходимы (в силу объективной социально-политической природы человека) общая власть ( государство ) и общеобязательные законы, соответствующие всеобщим требованиям естественного права и естественно-правовой справедливости. При этом государство, выражающее и защищающее общее благо, представляет собой "дело народа" (res populi) и одновременно "общий правопорядок" (Цицерон). Аналогично обстоит дело и в естественно-правовой концепции государства (полиса) Аристотеля.

С позиций естественно-правовой трактовки общее благо, государство и законы - это необходимые формы выражения объективной природы человека как существа социального (политического) и разумного. Здесь социальность, политичность и разумность человека по существу совпадают. Разумно понятая социальность (политичность) человека - это общее благо, государство и законы, соответствующие требованиям естественного права.

Общая социальность (политичность) и  разумность людей, лежащая в основе концепции общего блага, предполагает свободу и равенство людей  как членов данного социального (и политического) целого, как субъектов  этого "общего правопорядка". При  этом античная концепция общего блага  исходит из деления людей на свободных  и несвободных. Несвободные находились вне пределов общего блага, членов данной социально-политической общности, граждан  государства, субъектов "общего правопорядка" и субъектов права вообще. Христианство как религия свободы сыграло  всемирно-историческую роль в преодолении  этого коренного порока античной теории и практики и в утверждении  всеобщей свободы и равенства  людей. Это принципиальное обстоятельство нашло свое отражение и в соответствующих  христианских доктринах естественного  права, общего блага, справедливости, государства.

2. Либертарно-юридическая концепция  общего блага 

Общее благо, согласно юридическому либертаризму, это правовая форма признания  и реализации индивидуальных благ по принципу формального равенства. В концепции общего блага представлена правовая модель выявления, согласования, признания и защиты различных, во многом противоречащих друг другу интересов, притязаний, воль членов данного сообщества в качестве их блага, возможного и допустимого с точки зрения всеобщей меры равенства, единой и равной для всех правовой нормы. Лишь юридически согласуемые, с позиций такой общей правовой нормы, различные интересы разных лиц могут быть квалифицированы как благо индивидов и общее благо. Понятие "благо" (индивидуальное и общее) включает в себя, таким образом, различные интересы, притязания, воли различных субъектов (физических и юридических лиц) лишь в той мере, в какой они соответствуют общей правовой норме, отвечают единым критериям правовых запретов и дозволений, возможны и допустимы в рамках общего правопорядка. В этом смысле можно сказать, что понятие "благо" - это юридически квалифицированный интерес (притязание, воля и т.д.).

yaneuch.ru

Лекция 2. Онтология права

2.1. Онтология права. Естественно-правовой подход

Многообразие трактовок философии права определено, прежде всего, нерешенностью вопроса онтологии права. Под онтологией понимается философское учение о бытии. В этой связи основной проблемой онтологии права следует считать вопрос о том, что значит для права быть?

В вопросе об онтологии права можно выделить две основополагающие трактовки, два способа прочтения и понимания права, в которые, так или иначе, укладываются все философские учения о праве. Это:

естественно-правовая модель.

эмпирико-позитивистская модель.

Само наименование этих моделей отсылает к различению естественного и позитивного права. Подобное разделение возникает еще в Античности, когда впервые был поставлен вопрос о том, имеет ли право своим основанием только волю законодателя, или же оно опирается на некий идеальный вечный принцип.

Сторонники естественно-правовой модели утверждают, что подлинно есть некая идея фундаментальная идея, которая может с разной степенью полноты воплощаться в той или иной конкретной правовой системе. Наличие этой идеи позволяет говорить о прогрессе ее осуществления в социальном мире, о должном и будущем облике права, делает возможным оценочные суждения о праве. Здесь подлинное бытие право вечно, идеально, совершенно. Важно подчеркнуть, что в естественно-правовой парадигме наличное бытие права в качестве правовой нормы не отрицается, но считается, что таковое бытие есть бытие неподлинное, есть отражение и всегда несовершенное воплощение трансцендентной сущности права.

Роль внеэмпирической идеи права философы отдавали Добру, Богу, и некоторым другим идеям. Анализируя современное право нельзя не заметить в нем черт естественно-правового подхода. Речь идет о требовании соотносить право с естественным правом человека. Естественные права человека, под которыми понимают прежде всего право на свободу и на жизнь, выполняют роль трансцендентной идеи, осуществлению которой должно служить право.

Права и свободы человека сегодня признаются высшей конституционной ценностью правовых демократических государств, в том числе и Российской Федерации. При этом сам принцип свободы не возникает из правового опыта, а является основанием любой подлинно демократической системы права, основанием подлинного права вообще. То право, в котором не защищено естественное право человека на жизнь и свободу, не признается настоящим правом.

Идея естественного права человека как идеального основания права была сформулирована в эпоху Нового времени. Первым из новоевропейских мыслителей, кто обратился к идее естественного права, был Г. Гроций (1583-1645). Он осуществляет рецепцию стоической доктрины естественного права и пытается перефразировать ее сообразно запросам своего времени. В совей знаменитой работе «О праве войны и мира» Гроций различает естественное и неизменное право на защиту свободы и собственности от права позитивного, которое может быть изменено. Однако он не предлагает полной концепции естественного права как права человека.

Эту задачу решает Т. Гоббс (1588-1679). Гоббс предполагал вполне реальное наличие концепта естественного человека, некоей общечеловеческой сущности, характерной для всех времен и народов. Универсалия «природы человека» означала не просто сущность человека, но человека единичного. Его естество оказывалось вне социального единства, которое Гоббсу виделось прежде всего единством политическим. Именно так Гоббс приходит к утверждению наличия некоего естественного состояния, в котором человек бытийствовал в полном соответствии со своей природой. Это задаёт вектор хода мысли философа, в соответствии с которым заново открыть естество человека можно, пройдя обратным путём. Иначе говоря, следует заставить разум «очистить» человека от всех более поздних наслоений, от всего того, что привносит общество. Так вскроется человек «естественный».

Первое же открытие, к которому приводит Гоббса эта своеобразная редукция, заключается в том, что человек по своему естеству оказывается абсолютно равным любому другому человеку. Причем важно, что подобное равенство подавалось как равенство в субъективно-правовом отношении. «Природа, - писал Т. Гоббс, - создала людей равными в отношении физических и умственных способностей». Имеющиеся физические и умственные различия среди людей не настолько значительны, чтобы любой человек, основываясь на них, «мог претендовать на какое-нибудь благо для себя, на которое другой не мог бы претендовать с таким же правом1».

Естественное право человека это право абсолютно свободы, право на все. Отсюда естественное состояние оказывалось состоянием войны всех против всех. Подобные построения приводят Гоббса к мысли о необходимости утверждения естественных законов. Эти естественные законы создает разум. «Естественный закон есть предписание, или найденное разумом общее правило2». Вскрывая эти законы, разум конкретизирует в них существо человека, а то, что все они, по своему смыслу, сводимы к Евангельскому: «Не делай другому то, что не пожелаешь себе», позволяло утвердить общую платформу социального бытия.

Новизна взглядов Т.Гоббса на проблему естественного права заключается в том, что понимает под естественным правом права индивида – эгоистичного субъекта одиночки. Эти права вскрывает разум, но человек, по Гоббсу, разумен только как субъект права. Во всём остальном он не столько разумное существо, сколько дикий зверь, волк, который не может обуздать собственную эгоистичную натуру. Гоббс считал, что мышление, свободное от всех суеверий и предрассудков, мало кому доступно. Вопреки первому естественному закону - искать мира и следовать ему – люди стремятся осуществить свои узко эгоистичные интересы и превращают естественное состояние в войну всех против всех.

Разума человека хватает лишь на то, чтобы понять всеобщую выгоду гражданского состояния и заключить общественный договор. Утверждение разума в законе оказывается доступным только государству. В этом утверждении права не только радение о народном благе, но и утверждение единственно возможного непротиворечивого бытия политического сообщества. Вот почему, дабы не быть скованным гражданскими законами, созданными сообразно уровню неразумных граждан, суверен стоит выше их. Он наделен всей полнотой власти и, по мысли, Гоббса, держит ответ за осуществление естественных законов перед Всевышним. Это положение можно трактовать следующим образом. Всевышний создает общественное устройство таким образом, что, нарушь суверен естественное право, и монопольное насилие власти поглотит общество – государство падет; так свершится кара Господня. Единственный вариант для суверена – следовать естественному праву, подчиняясь собственному разуму.

Его государство – это Левиафан, гигантский организм, где мыслить должна только голова. Все должно выполнять свои собственные функции. Просвещённым и разумным нужно быть только государю. Гоббс, по сути, обосновывает идею просвещенного абсолютизма, демонстрируя очевидную взаимосвязь между разумом, которому доступны свобода и равенство естественного человека и стабильностью политического устройства.

Видный представитель линии новоевропейского эмпиризма, английский философ Д. Локк(1632-1704) не соглашается с такой позицией. Также как и его предшественник, Локк оперирует категорией естественного состояния, но понимает под ней нечто совершенно иное. Естественное состояние оказывается не некоей утопически-идиллической эпохой человечества, а реально присутствующим социальным феноменом. Естественное, по Локку, вполне согласуется с социальным. Это есть состояние неполитическое. Естественное состояние оказывается формой общественного бытия, где отсутствует монополия власти на насилие или же она утверждена таким образом, что не приемлется и не признается обществом. Так, скажем, не может создать политическое сообщество абсолютная монархия, оно не творится отцовской властью и т.д. В естественном состоянии исполнительная власть имеется у всех, и каждый творит насилие. Политическое сообщество прекращает эту дисперсию силы, заключая соглашение о ее передачи в единый, монопольный центр.

Принципиально важно то, что человек у Локка в естественном состоянии оказывается подлинно разумным и не превращает мир в «войну всех против всех». Английский мыслитель, правда, ясно видит, что разум, подчиняясь интересам, оказывается способен оправдывать и правое, и неправое. А потому ситуация, где каждый себе судья порождает гигантскую нестабильность и неуверенность. Устранить выявленное неудобство и оказывается призванным гражданское общество. Его важнейшие характеристики общий закон и суд.

Закон Локк ставит над всеми абсолютно, и все, в отличие от воззрений Гоббса, должны ему подчиняться. Происходит это потому, что закон выражает не чью-либо частную волю, а волю самого гражданского общества. Локк подчеркивает это, отдавая приоритет законодательной власти в обществе. В едином политическом организме оказывается вполне естественным, что действие большинства оказывается действием целого, и его воля, закрепленная в законе, будет считаться волей целого. Эта воля целого первична, она делает право правом и из этого следует, что никто не может считать, «что живет в гражданском обществе, до тех пор, пока законодательная власть не была отдана в руки коллегиального органа»1.

Своим основанием право имеет естественные права человека. Д. Локк считал, что такими естественными права будет право на жизнь, свободу и частную собственность. И Т. Гоббс, и особенно Д. Локк считали, что разум обладает реальной познавательной силой. То есть естественные права человека есть реальная абсолютная истина, которую разум может познать. Локк объявляет естественные права человека существующими в природе самой по себе. В своих «Опытах о законе природы» он однозначно признавал подлинное и неоспоримое существование нравственного принципа или закона природы, соответствующего естественному праву. Разум позволяет познать этот закон. Причем в этом познании нет ничего принципиально неосуществимого, нужно лишь оставить праздность, слепоту и предвзятость, то есть в конечном итоге изгнать «идолов разума» Ф. Бэкона, и любому человеку откроются вечные законы природы. «Я исхожу из того, что природа всех наделила разумом, и утверждаю, что существует закон природы, познаваемый разумом»2.

«Естественное состояние имеет закон природы, которым оно управляется и который обязателен для каждого; и разум, который является этим законом, учит всех людей, которые пожелают с ним считаться, что поскольку все люди равны и независимы, постольку ни один из них не должен наносить ущерб жизни, здоровью или собственности другого…»3. Данный пассаж может в какой-то мере считаться квинтэссенцией подхода Локка. Естественное право человека есть разумно познанное право на жизнь, свободу и частную собственность.

История достаточно быстро внесла свои ремарки в эту конструкцию. Оказалось, что разум не способен дать однозначный ответ на вопрос о естественных правах человека. Один мог доказать одни права, другой – другие. Если Декларация прав человека и гражданина, рожденная Французской революцией согласилась с мнением Д.Локка, то Декларация независимости США посчитала нужным утвердить лишь право на жизнь, свободу и счастье.

Более того, сама способность рационального познания мира была поставлена под вопрос агностической системой И. Канта(1724-1804). Вместе с тем именно И. Кант по праву считается мыслителем, внесшим решающий вклад в окончательное оформление концепции естественных прав человека.

Кант считал, что человек не может познать мир сам по себе. Однако это не означает невозможно совместного бытия людей и бытия права в том числе. Отказываясь от познаваемых прав человека Кант подменяет их трансцендентальной идеей свободы. Свобода как таковая не может быть доказана разумом. Он вынужден был бы покинуть тогда сферу опыта и придти к противоречивым умозаключениям. Вместе с тем само бытие человека предполагает наличие Я – трансцендентального единства апперцепции. Это Я невозможно без свободы, иначе, оно стало бы не-Я. Так принцип свободы являет себя. «Понятия свободы, - пишет И. Кант в «Метафизике нравов», - это чистое понятие разума, которое именно поэтому трансцендентно для теоретической философии, то есть ему не может соответствовать ни один пример из возможного опыта; следовательно, оно не составляет предмета возможного для нас теоретического познания и имеет значение вовсе не как конститутивный, а только как регулятивный принцип, а именно как чисто негативный принцип спекулятивного разума; в практическом же применении разума оно доказывает свою реальность при помощи практических основоположений, которые в качестве законов доказывают причинность чистого разума независимо от всех эмпирических условий определения произволения (от чувственного вообще) и наличие в нас чистой воли, в которой берут своё начало нравственные понятия и законы»1.

На этом фундаменте разуму надлежало лишь создать систему, совмещающую свободу одного человека со свободой другого. Кант сближает право и этику и кладет в их основу категорический императив. Категорический императив Канта гласил, что необходимым является поступать согласно максиме, которая в тоже время может иметь силу всеобщего закона. В этой своей форме категорический императив становился кровью и плотью права, под которым Кант понимал «совокупность условий при которых произволение одного [лица] совместимо с произволением другого»2. Иначе говоря, свобода одного может быть совмещена с свободой всех, если каждый действует в соответствии с категорическим императивом, утверждаемым в качестве публичного закона.

Так идея естественных прав человека подходит к своему теоретическому философскому завершению Естественное право человека есть трансцендентальный принцип свободы и разум выводящий в праве все необходимые из его следствия - эмпирическую свободу быть для каждого, то есть право на жизнь и столь же эмпирическую свободу быть в мире рынка, то есть обладать частной собственностью и прочие. Право оказывалось строго рациональной системой, оправдывающейся идеальным принципом свободы. Любое конкретное право это частное воплощение вечного принципа свободы индивида - его естественного права.

studfiles.net

Онтологическая природа права — реферат

ВВЕДЕНИЕ

В настоящее время, время, когда создаются новые экономические, политические, социальные и культурные отношения интерес к изучению природы права не только не уменьшается, а, напротив, приобретает все большую  актуальность. И это вполне закономерно, поскольку в любую эпоху глобальных социальных перемен старые правовые устои рушатся, утрачивая свою значимость и адекватность относительно реальной жизни, а новые только предстоит вырабатывать.

Без овладения правом как  математикой свободы люди и народы обречены, прозябать под гнетом и произволом деспотизма, тирании и тоталитаризма.

Право - в объективном смысле система общеобязательных социальных норм (правил поведения), установленных государством и обеспечиваемых силой его принуждения (позитивное право)  либо вытекающих из самой природы, человеческого разума; в субъективном смысле вид и мера возможного поведения лица, государственного органа, народа, государства или иного субъекта (юридическое право).1

Право как культурный феномен  — часть общечеловеческой культуры. Правовая культура - это весь правовой космос, охватывающий все моменты  правовой формы общественной жизни  людей.

Пока же правовая практика не лишена своих недостатков и продолжает оставаться далекой от идеала.

Рассмотренные определения  сущности и понятия права в  его различении и совпадении с  законом позволяют охарактеризовать право под углом зрения онтологии (учения о бытии), гносеологии (учения о познании) и аксиологии (учения о ценностях).

В общем виде можно сказать, что учение (концепция) о праве  в его различении с законом  это и есть онтология права.

Правовая онтология –  раздел философии права, в котором обосновывается природа права как социокультурного феномена, исследуется сущность права и формы его существования.2

Практическая онтология права представляет собой часть, выступающую связующим звеном между философией права и практической юриспруденцией.

По сути, это применение философско-правовых выводов о мире права для решения сложных  проблем юриспруденции.

Правовая реальность не представляет какую-то часть реальности, а является лишь способом организации и интерпретации  определенных аспектов социальной жизни, бытия человека, причем настолько  важным, что при его отсутствии распадается мир человеческого  общения. Бытие права - его объективная природа и собственная сущность - представлено в принципе формального равенства, включает в себя и выражает всю совокупность внутренне взаимосвязанных и предполагающих друг друга объективных свойств и сущностных характеристик права как всеобщей и необходимой формы равенства, свободы и справедливости в общественной жизни людей.

Анализ онтологической структуры  права помогает выявить новые  универсалии и категории философии  права – такие, как спор и согласие, определенность в праве, правовое концептуальное пространство. Однако обнаружить правовую реальность очень сложно, поскольку  в течение веков наслоились догматические  представления, камуфлирующие то, чем  на самом деле руководствуется человек  при совершении значимых поступков.

Право – это важнейшая система  регулирования в обществе, и его  предписания – это не рекомендации, а то, что должно исполняться, а  поэтому оно должно состоять из ясных, понятных, определенных норм, доступных  для большинства людей.

Право – один из побудительных  мотивов поведения человека в  обществе.

1. Онтологическая природа права

Без четкого уяснения онтологической природы права, смысла и содержания понятия правовой реальности, знания основных форм бытия права невозможно понять феномен права в целом.

В истории философии сложилось  особое направление философских  размышлений о бытии в целом — онтология (от греч. оntos — сущее, бытие и logos — учение) — учение о сущем. Ее главными понятиями являются категории бытия и небытия, охватывающие природу, общество, человека, культуру.

Что же представляет собой бытие  с позиции онтологии?

Бытие — одна из всеобщих философских категорий. Эвристическая значимость таких предельно широких понятий, как «бытие», «небытие», «действительность» и другие, заключается в том, что они позволяют через общее познать и понять конкретное, единичное.3

Бытие — это нечто существующее, это то, что есть. Противостоит бытию небытие — как ничто, как то, чего нет. Бытие следует рассматривать не в статике, а в динамике, как процесс. В ракурсе такого подхода можно выделить прошлое бытие, будущее бытие, настоящее бытие, которое именуется действительностью.

Прошлое, настоящее и будущее  бытие в своем единстве формируют реальность. Реальность — это совокупность существовавшего, существующего и могущего существовать во всех сферах природы и общества. Бытие и реальность как всеохватывающие понятия — это синонимы. Бытие есть все, что есть. Ту часть реальности, которая вовлечена в жизнь человека, называют жизненным миром.

Часть жизненного мира называют повседневной реальностью — это мир человека в системе различных явлений, связанных с другими людьми. Повседневная реальность, например, — это уборка квартиры, закупка продуктов, приготовление пищи, работа, учеба и т.п.

Повседневной реальности противостоит системный нормативно-оценочный мир, подчиняющий человека, диктующий ему моральные, правовые, политические и другие правила и требования. Он регламентирует жизненный мир человека (с такого-то возраста можно идти в школу, вступать в брак, привлекаться к уголовной ответственности, участвовать в выборах органов власти и т.д.), предписывает, как вести себя, скажем, по отношению к старшим, женщинам, нуждающимся в помощи.

Повседневная реальность и системный  мир формируют жизненный мир  как реальность, в которой осуществляется жизнедеятельность человека. Одно из важнейших мест в нем принадлежит правовой реальности.

Правовая реальность не представляет какую-то субстанциональную часть реальности, а является способом организации и интерпретации определенных аспектов социальной жизни, бытия человека. Но этот способ настолько существенен, что при его отсутствии распадается сам человеческий мир.

Бытие права отличается от бытия социальных объектов. Ибо мир права — это мир долженствования, а не существования. Введение в правоведение категории «правовая реальность» позволяет рассматривать право не просто в качестве надстроенного явления (общественного отношения, института, формы общественного сознания), а как особый мир, автономную область человеческого бытия, имеющую собственную логику и закономерности, с которыми нельзя не считаться.

Таким образом, смысл проблемы правовой реальности заключается в выяснении вопроса о бытии права.

В то же время следует учитывать  специфичность онтологии права, поскольку бытие права — это «бытие-долженствование». Право — это сфера должного, то есть того, чего в привычном смысле нет, но реальность которого, тем не менее, значима для человека.

Правовая реальность представляет собой систему, существующую в рамках человеческого бытия. Как любая система она состоит из элементов, наделенных индивидуальными функциями.

С точки зрения элементного подхода  правовая реальность представляет собой надстроечное явление, включающее правовые учреждения, правовые отношения и правовое сознание.

Правовые учреждения — это специально созданные государством органы и организации, которые регулируют правовые отношения, формирующие у граждан правовое сознание, обеспечивающие правопорядок, функционирование права, принятого в государстве.4

 К ним относятся суды, прокуратура, исправительно-трудовые учреждения, органы дознания и др.

2. Онтология права – ее виды и сущность

Онтология (ontology) — раздел философии (и метафизики), занимающийся установлением природы фундаментальной сущности вещей в мире (например, существуют ли разумы).

Онтологические аргументы —  также явная (или неявная) особенность  социологической теории, например, материализм Маркса и его упор на способах производства и производственных отношениях.

Один из аргументов (представление  Юма) состоит в том, что онтологические вопросы ограничены незавершенностью или даже бессмысленны.5

Термин «Онтология» был предложен  Рудольфом Гоклениусом в 161 году в его «Философском словаре», и чуть позже Иоганом Клаубергом в 1656 году в работе «Metaphysika de ente, quae rectus Ontosophia», предложившем его (в варианте «онтософия») в качестве эквивалента понятию «метафизика». В практическом употреблении термин был закреплён Христианом Вольфом, явно разделившим термины «онтология» и «метафизика».6

Основной вопрос онтологии: что  существует?

Основные понятия онтологии:

• бытие,
• структура, свойства,
• формы бытия (материальное, идеальное, экзистенциальное),
• пространство,
• время, движение.

Онтология, таким образом, представляет собой попытку наиболее общего описания существующего, не ограничиваясь  данными отдельных наук.

Иное понимание онтологии даёт американский философ Уиллард Куайн: в его терминах онтология — это содержание некоторой теории, то есть объекты, которые постулируются данной теорией в качестве существующих.7

Вопросы онтологии — это древнейшая тема европейской философии.

В средневековой философии центральное место занимала онтологическая проблема существования абстрактных объектов.

В философии XX века была сформулирована концепция трёх миров: (1) мира физических объектов и состояний, (2) мира психических и ментальных состояний сознания и (3) мира объективного содержания мышления (сюда входят содержание научных гипотез, литературные произведения и другие не зависящие от субъективного восприятия объекты).

Онтология права также была разделена  на 3 составляющие – легистскую, естетсвенноправовую  и либертарно-юридическкую онтологию.

1. Легистская онтология - отрицание объективной правовой сущности, независимой от субъективной воли и произвола законодателя, и сведение права к закону в онтологическом плане означает, что бытие права для легистов — это наличное существование эмпирически-реального явления, т.е. определенного феномена официально-властного характера.

 Реальность данного феномена  представлена в виде текста соответствующего официального документа, который трактуется в качестве нормативно-правового акта и источника права.

Этим обусловлен и повышенный интерес  легистов к юридико-догматическому анализу текста акта, к его трактовке  с позиций легистской лингвистики  и герменевтики (теории толкования текстов).

Легистская онтология права, таким  образом, носит феноменалистский характер, причем право как феномен лишено правовой сущности. Здесь бытие права не зависит от каких-либо объективных оснований, а целиком и полностью определяется и задается авторитетом власти, ее собственным субъективным усмотрением и решением.

2. Естественноправовая онтология -согласно онтологии юснатурализма, представлено в двух противоположных формах: в форме подлинного бытия права и в форме неподлинного бытия.

Под подлинностью имеется в виду объективная преданность (богом, природой, разумом и т.д.) права как определенной сущности, выражающей истинный смысл того, что есть право.

Естественноправовая онтология впадает в другую крайность — в отрицание необходимости инобытия права, т.е. выражения сущности права в форме установленного государством общеобязательного правового явления — правового закона.

Однако подлинность права — это не только его истинность как сущности, но и его реальность как общеобязательного правового явления.

3. Либертарно-юридическая онтология — это реальное, наличное бытие правового закона, т.е. позитивно-правового явления, выражающего объективную сущность права (свойства и требования принципа формального равенства).8

Бытие права, его существование  и действие предполагают необходимую  связь между правовой сущностью  и правовым явлением, взаимосвязанное  единство которых и есть право  как особая форма и специфический  регулятор общественных отношений.

Либертарно-юридическая онтология  направлена против односторонних представлений, будто право — это либо некая  идеальная сущность, существующая сама по себе, без ее внешнего выражения  в виде общеобязательного явления, как считают юснатуралисты, либо некое общеобязательное явление, лишенное объективной правовой сущности, как  полагают легисты.

Согласно либертарно-юридической онтологии правовая сущность — это сущность общеобязательного позитивно-правового явления (закона), а общеобязательное позитивно-правовое явление (закон) — это государственная форма проявления, выражения и конкретизации этой объективной правовой сущности (формального равенства).

Бытие права включает в себя всю  совокупность внутренне взаимосвязанных  и предполагающих друг друга свойств  и характеристик права как  необходимого единства правовой сущности и правового явления, права как  общеобязательной формы равенства, свободы и справедливости в общественной жизни людей.

yaneuch.ru

Правовая онтология — реферат

При этом роль исходного правового  начала, определяющего правовой смысл  и характер тех или иных явлений  и форм, включая и норму, играет принцип формального равенства, которому должны соответствовать все  формы бытия и действия права.

 ПРАВОВАЯ АКСИОЛОГИЯ

1. Общая характеристика

Аксиология - учение о ценностях. Использование понятия "ценность" в специальном смысле нравственно  должного восходит к Канту. Ценность в его трактовке - это то, что  имеет значение долженствования  и свободы. Этот априорный мир должного конструируется Кантом в отрыве и противостоянии к миру сущего (к эмпирическому "бытию", к сфере фактических явлений, отношений и т.д.), где царят причинно-следственные связи и необходимость. Речь, таким образом, идет о нормативном и регулятивном значении ценностей, которые представляют собой, по Канту, априорные императивы разума - цели, требования, формулы и максимы должного. С этим нравственно должным связаны и те категорические императивы, которые формулируются Кантом применительно к морали и праву.

Последователи Канта (Р. Г. Лотце, В. Виндельбанд и др.) пошли дальше Канта и развивали представления  о нормативно-регулятивной значимости ценностей и целеполаганий в  сфере не только нравственности, но также науки, искусства и культуры в целом. Так, неокантианец Виндельбанд толковал ценности как нормы культуры и, кроме ценностей истины, добра и красоты, признавал такие ценности-блага человеческой культуры, как искусство, религия, наука и право.

Иной подход к проблеме ценностей характерен для объективно-идеалистической  философии (от Платона до Гегеля и  их современных последователей), согласно которой бытие есть благо (т.е. ценность). Но при этом под бытием имеется  в виду не эмпирическая реальность, а истинное бытие, т.е. объективный  разум, идея, смысл бытия, бытие в  модусе долженствования и, следовательно, ценностной значимости.

Предметная область и  основная тематика правовой аксиологии - это проблемы понимания и трактовки  права как ценности (как цели, долженствования, императивного требования и т.д.) и соответствующие ценностные суждения (и оценки) о правовом значении (т.е. ценностном смысле - с точки  зрения права) фактически данного закона (позитивного права) и государства.

2. Легистская аксиология

В рамках легизма, отождествляющего право и закон, отрицающего объективную  сущность права и вместе с тем  критерий отличия права от произвола, в принципе невозможно предметно  говорить о собственно правовой оценке и правовой ценности закона.

В силу отрицания объективных, независимых от законодателя и закона, свойств и характеристик права легизм в аксиологическом плане отвергает по существу собственно правовые ценности и признает лишь ценность закона (позитивного права). Причем признаваемая легистами (позитивистами и неопозитивистами) "ценность" закона (позитивного права) на самом деле лишена собственно правового ценностного смысла. Легистская "ценность" закона (позитивного права) - это его официальная общеобязательность, властная императивность, а не его общезначимость по какому-либо объективному (не властно-приказному) правовому основанию.

Показателен в этом отношении  радикальный подход неопозитивиста Кельзена, согласно которому право ценно только как приказание, как норма. В таком смысле (как приказ, как норма) право характеризуется им как форма долженствования. "Нельзя сказать, как это часто делается, - утверждает Кельзен, - что право не только представляет собой норму (или приказание), но что оно также составляет или выражает некую ценность (подобное утверждение имеет смысл только при допущении абсолютной божественной ценности). Ведь право составляет ценность как раз потому, что оно есть норма...".

Важно при этом подчеркнуть, что "норма" у Кельзена - это  чистое долженствование-приказание, но не норма равенства, не норма свободы, не норма справедливости. Она ничего из формально-правовых характеристик  права в себе не содержит. Кельзеновская  норма (и вместе с тем форма  права) - это "чистая" и пустая форма  долженствования, пригодная для  придания императивно-приказного статуса  и характера любому произвольному  позитивно-правовому содержанию.

3. Естественно-правовая аксиология

Согласно естественно-правовой аксиологии, естественное право воплощает  в себе объективные свойства и  ценности "настоящего" права и  поэтому выступает в виде должного образца, цели и критерия для ценностной оценки (в принципе - негативной) позитивного  права и соответствующей правоустанавливающей власти (законодателя, государства  в целом). При этом естественное право понимается как уже по своей природе нравственное (религиозное, моральное и т.д.) явление и исходно наделяется соответствующей абсолютной ценностью.

В понятие естественного  права, таким образом, наряду с теми или иными объективными свойствами права (принципом равенства людей, их свободы и т.д.), включаются и  различные моральные (религиозные, нравственные) характеристики. В результате такого смешения права и морали (религии и т.д.) естественное право предстает как симбиоз различных социальных норм, как некий нравственно-правовой (или морально-правовой, религиозно-правовой) комплекс, с позиций которого выносится то или иное (как правило, отрицательное) ценностное суждение о позитивном праве и позитивном законодателе (государственной власти).

При таком подходе позитивное право и государство оцениваются (в ценностном плане) не столько с точки зрения собственно правового критерия (тех объективных правовых свойств, которые присутствуют в соответствующей концепции естественного права), сколько по существу с этических позиций, с точки зрения представлений автора данной концепции о нравственной (моральной, религиозной и т.д.) природе и нравственном содержании настоящего права. Совокупность подобных нравственно-правовых свойств и содержательных характеристик естественного права в обобщенном виде трактуется при этом как выражение всеобщей и абсолютной справедливости естественного права, которой должны соответствовать позитивное право и деятельность государства в целом.

Справедливость при этом трактуется не в формально-юридическом смысле, а как нравственное или смешанное нравственно-правовое явление и понятие с особым для каждой естественно-правовой концепции и, следовательно, ограниченным и конкретным нравственным (или смешанным нравственно-правовым) содержанием. Поэтому различные естественно-правовые концепции справедливости - вопреки их претензиям на нравственную (или смешанную нравственно-правовую) всеобщность и абсолютную ценность - на самом деле имеют относительную ценность и выражают релятивистские представления о нравственности вообще и нравственных ценностях права в частности.

Отмеченные недостатки присущи  не только концепциям традиционного  юснатурализма, но и различным собственно философским учениям прошлого и  современности, которые в своем  правопонимании, так или иначе исходят из идей и конструкций естественного права. В этой связи можно назвать учения Канта, Гегеля и их последователей, В. С. Соловьева, Р. Марчича и других представителей морально-нравственного учения о праве, его трактовки как "нравственного минимума", части морального порядка или нравственного целого, выражения нравственной (моральной, религиозной) справедливости и т.д.

Вместе с тем к несомненным  заслугам представителей естественно-правового  подхода следует отнести постановку и разработку проблем ценности права, идей свободы и равенства всех людей, естественно-правовой справедливости, прирожденных и неотчуждаемых прав человека, правового ограничения  власти, правового государства и  т.д.

4. Либертарно-юридическая  аксиология

Ценность права, согласно либертарно-юридической аксиологии, состоит в том, что право является всеобщей, необходимой и общеобязательной формой выражения таких фундаментальных  человеческих ценностей, как равенство, свобода и справедливость.

При этом право как форму, правовую форму фактических отношений (а вместе с тем и формальные компоненты этой правовой формы - равенство, свободу, справедливость) нельзя смешивать  с самими фактическими отношениями, с фактическим содержанием общественных отношений, опосредуемых и регулируемых правовой формой. Так что равенство, свобода и справедливость, согласно нашей трактовке, - это правовые формальности, а не фактичности, это формально-содержательные (а не материально-содержательные, не эмпирические) компоненты, свойства и характеристики права и правовой формы.

В аксиологическом плане  такая юридико-формализованная концепция права позволяет обоснованно утверждать, что речь идет именно (и только) о правовых ценностях, а не о моральных, нравственных, религиозных и иных неправовых ценностях. Причем правовые ценности - в силу абстрактной всеобщности права и правовой формы - носят по определению всеобщий и общезначимый (и в этом смысле абсолютный, а не относительный) характер. Право тем самым в своем аксиологическом измерении выступает не просто как неформализованный (формально-фактический) носитель моральных (или смешанных морально-правовых) ценностей, что характерно для естественно-правового подхода, а как строго определенная форма именно правовых ценностей, как специфическая форма правового долженствования, отличная от всех других (моральных, религиозных и т.д.) форм долженствования и ценностных форм.

Такое понимание ценностного  смысла правовой формы долженствования  принципиально отличается не только от естественно-правового, но и от позитивистского подхода к данной проблеме.

В противоположность позитивистскому  обесценению права как приказа  власти с любым произвольным содержанием  в либертарной концепции права  правовая форма как форма равенства, свободы и справедливости качественно  определенна и содержательна, но содержательна и определенна  в строго формально-правовом смысле, а не в смысле того или иного  фактического содержания, как это  характерно для естественно-правового  подхода. Поэтому такая качественно определенная в формально-правовом плане форма права представляет собой форму долженствования не только в смысле общеобязательности, властной императивности и т.д., но и в смысле объективной ценностной общезначимости, в смысле ценностно-правового долженствования.

Данная концепция правовой (формально-правовой) трактовки основных ценностей человеческого бытия (равенства, свободы, справедливости) в качестве моментов правовой формы долженствования  четко очерчивает и фиксирует  ценностный статус права (круг, состав, потенциал права как ценности, специфику права как ценностно-должного в общей системе ценностей и форм долженствования и т.д.). С этих позиций правовых ценностей может и должно определяться ценностное значение всех феноменов в корреспондирующей и релевантной праву (праву как должному, как цели, как основанию требований, источнику правовых смыслов и значений) сфере сущего.

Эту сферу сущего, ценностно  определяемого с позиций правового  долженствования, составляют - в рамках юридической аксиологии (с учетом специфики ее предмета, профиля и задач) - закон (позитивное право) и государство во всех их фактических проявлениях и измерениях, во всем их реальном существовании, а также юридически значимое поведение всех субъектов права.

В юридической аксиологии речь, следовательно, идет об оценке (ценностном суждении и оценке) с позиций права  правового смысла и значения наличного  закона (позитивного права), государства, поведения субъектов права, об их правовом качестве, об их соответствии (или несоответствии) целям, требованиям, императивам права как ценностно  должного. Право при этом выступает  как цель для закона (позитивного  права), государства, поведения людей. Это означает, что закон (позитивное право), государство, юридически значимое поведение людей должны быть ориентированы  на воплощение и осуществление требований права, поскольку именно в этом состоят  их цель, смысл, значение. Закон (позитивное право), государство, поведение субъектов  права ценны лишь как правовые явления.

Цель права как должного в отношении закона (позитивного  права), государства, поведения субъектов  права можно сформулировать в  виде следующего ценностно-правового  императива: закон (позитивное право), государство, поведение субъектов права должны быть правовыми.

В этой аксиологической плоскости  соотношение должного и сущего выражает идею необходимости постоянного  совершенствования практически  сложившихся и реально действующих  форм позитивного права, государства  и поведения людей, которые как  явления исторически развивающейся  действительности разделяют ее достижения и недостатки и всегда далеки от идеального состояния. К тому же в  процессе исторического развития обновляется, обогащается и конкретизируется сам смысл правового долженствования, весь комплекс правовых целей - ценностей - требований, которым должны соответствовать  наличные законы, государство, поведение  субъектов права.

ПРАВОВАЯ ГНОСЕОЛОГИЯ

Предметная сфера правовой гносеологии - это теоретические проблемы познания права как специфического социального  объекта. Основная задача правовой гносеологии  состоит в изучении предпосылок  и условий достоверного познания права, в достижении истинного знания о праве и правовых явлениях.

1. Легистская гносеология

В основе легистской (юридико-позитивистской) гносеологии лежит принцип признания (и знания) в качестве права лишь того, что является приказанием, принудительно-обязательным установлением официальной власти. В силу такой позитивистско-прагматической ориентированности легистская гносеология по преимуществу занята: 1) выявлением, классификацией и систематизацией самих видов (форм) этих приказаний (принудительно-обязательных установлений) официальной власти, т.е. так называемых формальных источников действующего права (позитивного права, закона) и 2) выяснением мнения (позиции) законодателя, т.е. нормативно-регулятивного содержания соответствующих приказаний власти, выраженных в тексте официального акта.

Истина о праве, согласно легистской гносеологии, дана в законе, выражающем волю, позицию, мнение законодателя (суверена, государства). Поэтому искомое истинное знание о праве носит здесь характер мнения, хотя и официально-властного мнения. По логике такого правопонимания, одна только власть, создающая право, действительно знает, что такое право и чем оно отличается от неправа. Наука же в лучшем случае может адекватно постигнуть и выразить это воплощенное в законе (действующем праве) властно-приказное мнение.

Позитивистская гносеология тем  самым по существу отвергает теорию права и признает лишь учение о  законе, предметом которого является позитивное право , а целью и ориентиром - догма права, т.е. совокупность непреложных основных положений (устоявшихся авторитетных мнений, позиций, подходов) о действующем (позитивном) праве, о способах, правилах и приемах его изучения, толкования, классификации, систематизации, комментирования и т.д.

yaneuch.ru

Глава 4. Правовая онтология

1. Человек как правовое существо

Рассмотренные определения сущности и понятия права в его различении и совпадении с законом позволяют охарактеризовать право под углом зрения онтологии (учения о бытии), гносеологии (учения о познании) и аксиологии (учения о ценностях).

В контексте развиваемого нами юридического правопонима-ния в общем виде можно сказать, что учение (концепция) о праве в его различении с законом это и есть онтология права.

Бытие права (его объективная природа и собственная сущность) представлено в принципе формального равенства, включает в себя и выражает всю совокупность внутренне взаимосвязанных и предполагающих друг друга объективных свойств и сущностных характеристик права как всеобщей и необходимой формы равенства, свободы и справедливости в общественной жизни людей.

Право исторично. Этот историзм относится как к бытию права, так и формам его проявлений. Право опосредовано социально-историческим опытом, и в этом смысле оно апостериорно, а не априорно.

Поэтому природу права (социально-исторический смысл и содержание бытия права, его сущности и существования) не следует смешивать ни с правом природы (с природной данностью права), ни с природой разума (с априорной данностью права из чистого разума), хотя и разум, и природа играют существенную роль в историческом процессе генезиса и развития права.

Конечно, по аналогии с аристотелевским положением о том, что "человек, по природе своей, — существо политическое" (Аристотель. Политика. I, 1, 9, 1253а 16), можно сказать, что человек, по природе своей, — существо правовое. Но подобные суждения вовсе не означают априорности, природной данности, прирожденности человеку политической или правовой сущности, политических или правовых свойств и качеств.

Если бы человек, как считал Руссо, рождался уже свободным' (и уже от природы люди были бы свободными и равными), то он нигде не был бы в оковах, и со свободой, равенством, правом, справедливостью у человечества вообще не было бы никаких проблем.

В том-то и дело, что вектор движения прямо противоположный: человек и человечество развиваются к свободе, праву, равенству, справедливости из ситуации их отсутствия. И речь должна идти лишь о том, что человек (и целые народы) по своей природе (интеллектуальной и волевой), в отличие от других живых существ, может, потенциально способен путем своего совершенствования и

' Это знаменитое положение из трактата Руссо "Об общественном договоре" звучит так: "Человек рождается свободным, но повсюду он в оковах" {Руссо Ж. Ж. Трактаты. М., 1969. С. 152).

развития прийти к политическим и правовым формам организации социальной жизни.

Такого завершения генезиса человеческой природы, отмечал для своего времени (IV в. до н. э.) Аристотель, достигли лишь греки;

другие же народы (варвары) как люди с неразвитой (нравственно и умственно) природой живут в дополитических и доправовых условиях деспотизма и рабства. Поэтому, согласно Аристотелю, "варвар и раб, по природе своей, — понятия тождественные" (Аристотель. Политика, I, I, 5,1252b 17).

И спустя два с половиной тысячелетия приходится констатировать, что многие люди и образуемые ими народы еще так и не завершили, говоря словами Аристотеля, генезис своей политической и правовой природы, не достигли высот того политического и правового общения, которое на современном языке называется правовым государством, господством права, правами и свободами человека и гражданина. И из прошлого и современного опыта нашей страны мы хорошо знаем о тех трудностях и огромных усилиях, которые требуются даже для минимального продвижения вперед на пути от рабства, деспотизма и тоталитаризма к свободе, праву и справедливости.

Генезис права как социально-исторический процесс, в частности, означает, что становление сущности права и возникновение правовых явлений и отношений происходят одновременно и в рамках одного процесса. Дело, следовательно, обстоит не так, что сперва откуда-то (от природы или свыше) дана некая готовая сущность права (принцип права, идея права, умопостигаемое бытие права) и лишь из нее затем появляются эмпирические правовые явления, правовая реальность. Такова, например, логика соотношения чистых идей (истинного бытия) и эмпирической реальности как их отражения в философии Платона. Как ни парадоксально, но примерно по такой же схеме изображают легисты связь между законом и жизнью.

Но неверно представлять себе дело и так, будто сперва какое-то время существовала правовая жизнь и функционировали правовые отношения между свободными субъектами и лишь затем появились сущность, принцип, бытие права. Такой подход, внешне кажущийся весьма реалистичным, при ближайшем рассмотрении оказывается внутренне противоречивым: он отрывает существование права от сущности права и в то же время некое неопределенное существование (без правовой сущности) характеризует как правовое. Что же в таком случае дает основание вообще говорить о правовом характере соответствующих эмпирических феноменов, лишенных правовой сущности, правового качества? Этот напрашивающийся здесь вопрос остается без ответа.

Между тем ясно, что, если мы применительно к праву говорим о сущности и существовании, это значит, что сущность права про-

является в формах его существования, а в последних присутствует правовая сущность.

Абстрагированный от фактичности, формализованный мир права со своими особыми условиями и условностями, со своими персонами (правовыми масками), ролями, правилами поведения, процедурами и т. д. нередко сравнивают с театром, имея в виду его игровой характер, театральные условности, абстрагированность театрального действа от действительности и т. д. В подобных сравнениях есть доля правды ("человек играющий" проявляется везде — и в быту, и в праве, и в театре, и в религии, и в других сферах жизни), тем более что театр (и прежде всего — драматический театр) многое перенял из области права, правовых коллизий и процедур, правовой трактовки реальных ситуаций, организации и проведения судебного процесса, словом — из драм и драматургии правовой жизни.

Но условности театра так и остаются в условном мире — за занавесом театра, а между правом и жизнью нет такого занавеса и в условностях правовой формы бурлит невыдуманная драма самой жизни с подлинными приобретениями и потерями, и мертвые здесь не воскресают.

С точки зрения генезиса правовой природы человека (и вместе с тем утверждения начал права и правопорядка в жизни целых народов), определяющее значение имеет осознание как раз того обстоятельства, что в абстракциях права за внешней условностью речь идет о самом главном и существенном в жизни индивида и всего социума — о свободе, справедливости, равенстве, что правовые условности — это на самом деле абсолютно необходимые условия достойной человека жизни всех и каждого. А такой развитости и зрелости в организации жизни невозможно достигнуть без освоения и практического утверждения людьми требований права как императивных велений своей собственной человеческой природы, своего разума, совести и воли.

Без овладения правом как математикой свободы люди и народы обречены прозябать под гнетом и произволом деспотизма, тирании и тоталитаризма.

Существенное значение нравственной зрелости человека (и народов), его внутренней моральной зрелости и подготовленности для жизни по праву и закону после Аристотеля наиболее выразительно сформулировал уже в XVIII в. (в духовном и социально-историческом контексте отсталой, по европейским меркам, феодальной Германии) Кант в своих знаменитых категорических императивах, где веления индивидуального морального сознания по своей нормативной сути совпадают с требованиями правового принципа всеобщего формального равенства. Развитое состояние моральности — необходимое условие для утверждения правовой легальности.

Исторический процесс генезиса права, его бытия и существования, протекает в контексте общекультурного формирования и развития человека и человеческого рода.

Право как культурный феномен — часть общечеловеческой культуры. Правовая культура — это весь правовой космос, охватывающий все моменты правовой формы общественной жизни людей. Культура здесь как раз и состоит в способности и умении жить по этой форме, которой противостоит неоформленная (неопределенная, неупорядоченная, хаотичная, а потому и произвольная) фактичность, т. е. та докультурная и некультурная непосредственность (не опосредованность правовой формой) и простота, которая, по пословице, хуже воровства.

Правовую культуру можно условно назвать "второй природой" ("второй натурой"). Но эта "вторая природа" не механическая пристройка к базовой "первой природе", а культурная трансформация, культуризация и культивация всей (единой) природы отдельных людей и народов. Так что право — это не культурный плод на диком дереве, а плод окультуренного дерева.

Поэтому людям и народам, возжелавшим вкусить такой редкий плод, надо в трудах и муках, упорно и настойчиво, осознанно и терпеливо возделывать в себе, для себя и у себя свой сад правовой культуры, растить свое дерево свободы. Чужими плодами здесь сыт не будешь.

2. Бытие и существование права

Бытие права — это качественно определенное бытие формального равенства, которое (исходно и по определению) имеет смысл лишь как равенство свободных и в таком своем качестве и всеобщем значении идентично справедливости.

Поэтому соотношение бытия и существования права, сущности права и правовых явлений — это, по сути дела, соотношение правового принципа формального равенства и форм его осуществления. Везде, где есть этот принцип формального равенства (во всех явлениях, в которых он признается, закрепляется, учитывается, соблюдается, проявляется и т. д.), там мы имеем дело с правовыми явлениями, т. е. с формами существования (и осуществления) сущности (и бытия) права. К этим формам относятся, следовательно, все феномены с правовым качеством, все равно, идет ли речь о правовом законе (всех источниках действующего права, соответствующих требованиям принципа права) или о правовой норме, правовом субъекте, правовом статусе, правовом сознании, правовом отношении, правовой процедуре, правовом решении и т. д.

Право, как известно, само не действует, действуют люди и именно свободные люди, люди со свободой воли, которые в своих взаимоотношениях выступают как субъекты права. Здесь право-

способность и правосубъектность людей выступают не только как правовые характеристики свободных индивидов в их отношениях (в правовых отношениях), но и как необходимые формы осуществления этой свободы людей (т. е. сущности и бытия права).

Особо следует отметить, что и в плане сущности права, и в плоскости его существования имеются в виду свобода, правоспособность и правосубъектность прежде всего именно индивидов, физических лиц, а не надиндивидуальных объединений, институтов, формирований. И это принципиально важно, поскольку только на такой исходной основе и только там, где свободные индивиды (физические лица) выступают в качестве независимых субъектов права и правового типа отношений, возможны и другие субъекты права, так называемые "юридические лица", возможны право, правовое равенство и свобода в организации, функционировании и взаимоотношениях разного рода союзов, ассоциаций и в целом социальных, политических, национальных и государственных образований.

Этот момент выражения индивидуальной свободы в виде правовой личности (субъекта права) выступает в гегелевской "Философии права" как исходный пункт саморазвития понятия права от абстрактных форм его осуществления к более конкретным формам. "В себе и для себя свободная воля" — это непосредственно "единичная воля субъекта'" — правовой личности. "Личность, — подчеркивает Гегель, — содержит вообще правоспособность и составляет понятие и саму абстрактную основу абстрактного и потому формального права. Отсюда веление права гласит: будь лицом и уважай других в качестве лиц"2.

Исходный характер субъекта права не следует, конечно, смешивать с его внеправовой данностью. Напротив, личность, субъект права, в абстрактной форме персонифицирует бытие (сущность) права в сфере его существования. Правосубъектность — это, так сказать, человеческое измерение и выражение процесса осуществления принципа формального равенства. Субъект (личность, лицо) только потому и является правовым субъектом (правовой личностью, правовым лицом), что олицетворяет правовое бытие, принцип права и выступает его активным носителем и реализатором. Фигура субъекта права предполагает наличие права, действительность бытия права и реальную возможность его осуществления. Ведь и у Гегеля понятие личности и абстрактного права включает в себя (в абстрактной форме) все последующие определения более конкретных форм права, т. е. предполагает их наличие. Вне соответствующей правовой ситуации бессмыслен и субъект права.

Эти соображения значимы и для правильного понимания и верной оценки встречающихся в юридической литературе опреде-

' Гегель. Философия права. М., 1990. С. 96. 2 Там же. С. 98.

лений субъекта права, правоотношений, правовой нормы, правосознания и т. д.

В данной связи представляет интерес позиция такого ортодоксального марксистского теоретика права, как Е.Б. Пашуканис. В ходе критики буржуазного права как исторически последнего, по его марксистским представлениям, типа права он писал: "Юридическое отношение — это первичная клеточка правовой ткани, и только в ней право совершает свое реальное движение. Право как совокупность норм наряду с этим есть не более как безжизненная абстракция'". Характеризуя это юридическое отношение как отношение между субъектами, он добавляет: "Субъект — это атом юридической теории, простейший, неразложимый далее элемент"2.

В этих положениях абсолютизируются теоретические условности, навеянные схемой построения гегелевской философии права, очередностью освещения в ней различных правовых феноменов, определяемой саморазвитием понятия права от абстрактных определений права (и форм его внешнего осуществления, объективации) до все более и более конкретных.

Но весь этот мир правовых явлений (правоотношения, субъект права, правовая норма и т. д.) — лишь различные проявления принципа формального равенства и все они, независимо от приемов их философско-правовой и теоретической систематизации, являются одинаково формализованными по одному и тому же основанию. Так что характеристики типа "атом", "простейший элемент", "первичная клеточка" и т. д. относятся, скорее, к принципу формального равенства как наиболее абстрактному определению и выражению права, а не к субъекту, правовому отношению, правовой норме и другим однопорядковым правовым явлениям, которые как раз и не являются "первичными" и "простейшими" потому, что в них уже присутствует качество правовой формальности, принцип правового равенства, без чего они и не были бы правовыми феноменами.

С точки зрения интересующих нас здесь проблем правовой онтологии следует отметить и неадекватность характеристики "права как совокупности норм" в качестве "безжизненной абстракции" — в противоположность юридическому отношению как некой живой реальности. Характеристика "безжизненная абстракция", если под ней имеются в виду формальность права, его абстрагированность от жизненной фактичности, в равной степени относится и ко всем остальным юридическим феноменам (юридическому отношению, субъекту права и т. д.), да и ко всему праву в целом. И эти свойства права (абстрактность, формальность) не только не обесценивают право, правовую норму и т. д., но, напротив (вопреки негативной

' Пашуканм Е.Б. Избранные произведения по общей теории права и государства. М., 1980. С.78. 2 Там же. С. 102.

формулировке Пашуканиса), позволяют праву быть формой выражения наиболее существенных сторон человеческой жизни.

Ведь объективность права и объективность существования права состоят как раз в его абстрактности, формальности и т. д., в том, что право — абстрактная форма фактических социальных отношений, социальной жизни, а вовсе не в отождествлении правовых отношений и права в целом с самими фактическими отношениями, с непосредственной (внеправовой) социальностью. И именно в этом (формальном) смысле и следует понимать распространенную характеристику права как социального явления.

Иная трактовка социальности и объективности права, лежащая в основе неверной характеристики соотношения правовой нормы и правового отношения, представлена у Пашуканиса. "Право как объективное социальное явление, — писал он, — не может исчерпываться нормой или правилом, все равно записанным или незаписанным. Норма как таковая, т. е. логическое содержание, или прямо выводится из существующих уже отношений, или, если она издана как государственный закон, представляет собой только симптом, по которому можно судить с некоторой долей вероятности о возникновении в ближайшем будущем соответствующих отношений. Но, для того чтобы утверждать объективное существование права, нам недостаточно знать его нормативное содержание, но нужно знать, осуществляется ли это нормативное содержание в жизни, т. е. в социальных отношениях'".

С этих позиций Пашуканис критиковал нормативизм Кельзе-на и вообще "способ мышления юриста-догматика, для которого понятие действующей нормы имеет свой специфический смысл, не совпадающий с тем, что социолог или историк понимает под объективным существованием права"2.

Однако эта критика во многом бьет мимо цели, поскольку она страдает смешением понятий. Пашуканис смешивает и валит в одну кучу две разные проблемы: онтологическую проблему бытия и существования права (включая сюда все правовые феномены, в том числе правовую норму, правоотношение и т. д.) как формы социальных отношений и совсем другую (тоже важную, но на своем месте) проблему о социальных последствиях, социальном эффекте, социальной эффективности действия права.

С точки зрения первой (онтологической) проблемы объективность бытия и существования права — это принцип формального равенства и его формообразования, формы его проявления, правовые феномены (правовой субъект, правоотношения, правовая норма и т. д.), т. е. объективность мира правовых формальностей. Все эти правовые феномены равноценны в этой своей формальности и

' Там же. С. 79—80. 2 Там же. С. 80.

абстрагированности от социальных реалий и фактов. Поэтому ни одна из этих правовых форм (в том числе и правовое отношение) не может выступать, как это имеет место у Пашуканиса, в качестве социального факта и доказательства социальной (в смысле фактичности, а не формальности) объективности существования права.

Когда Пашуканис с позиций "социологика или историка" и критика подхода "юриста-догматика" говорит о том, что "научное, т. е. теоретическое, изучение может считаться только с фактами'", он имеет в виду не юридические факты (не факты формально-правового мира), а непосредственно социальные факты, внеправовые социальные явления.

Вторая из названных проблем относится к характеристике социальных последствий действия норм права и тех фактических изменений в социальной реальности, которые Пашуканис весьма неадекватно именует "объективным существованием права".

При рассмотрении обеих проблем прежде всего необходимо с позиций различения и соотношения права и закона определить, о существовании и о действии каких именно норм идет речь — правовых норм или норм (правил) правонарушающего закона. Если речь идет о правовых нормах, то очевидно, что в рамках рассматриваемого права как системы правовых норм тем же правовым качеством отмечены и другие правовые формы (субъект права, правовое отношение, правовое сознание и т. д.). И с этих позиций юридического правопонимания следует критиковать, например, теорию Кельзена или подход "юриста-догматика" именно за их легистское правопони-мание, за отождествление правовой нормы и противоправной нормы закона, а вовсе не за характеристику права как системы норм, не за нормативизм как таковой, поскольку нормы и нормативизм могут быть как правовыми, так и противоправно-легистскими. Вместо этого Пашуканис с позиций социологизма необоснованно критикует их за то, что вопрос о существовании права они трактуют под углом зрения не социальных факторов, а "формальной значимости норм", что они отождествляют "право и норму"2. Столь же неадекватной является критика Пашуканисом нормативной теории права там, где Кельзен, имея в виду правовое отношение, писал: "Отношение есть отношение к правопорядку, вернее — внутри правопорядка, но не отношение между субъектами, противостоящими правопорядку"3. И здесь подход Кельзена заслуживает критики не за то, что он совершенно верно отличает правовое отношение от фактических социальных отношений, а за то, что под "правопорядком" он в силу отождествления права и закона имеет в виду любой (в том числе и произвольный) "законопорядок", которому некритично приписывает правовое каче-

' Там же.

2 Там же. С. 78, 80.

3 Там же. С. 78.

ство. Поэтому и существование норм права у него — это существование норм закона, и нормативизм у него законнический, легистский, а не правовой.

Социологизированный (в духе марксистской идеологии) подход Пашуканиса к нормативизму и юридической догматике, которую можно оценить как критику "с точностью до наоборот", получил в дальнейшем широкое распространение и развитие в советской юридической науке, где неправовой легизм подкреплялся правоотри-цающей социальностью и освящался антиправовой идеологией.

Несуразность такой критики "буржуазного нормативизма и юридического догматизма" со стороны советского легизма, который уже по объективным причинам своего места и времени не мог быть ни последовательным (в духе Кельзена) нормативизмом, ни юридической догматикой (в духе аналитической юриспруденции), состояла в том, что эта критика, за неимением лучшего, велась с правоот-рицающих позиций, независимо от того, шла ли речь о сущности, существовании или социальном смысле права.

Причем критика "буржуазного нормативизма" сочеталась с апологетикой советского социалистического права в качестве "системы норм", тогда как в действительности речь шла о конгломерате (в существенной части — засекреченном) тоталитарно-силовых установлении и приказных правил антиправового закона. Слово "норма" служило неким юридическим флером для всей этой неправовой материи, а в сочетании с "системой" придавало классовой воле пролетариата (народа, государства, законодателя) безусловность, подкрепленную условиями гулаговской системы репрессий.

В этом контексте весь "правовой" смысл антиправового закона был сосредоточен во внешне юридически звучащей "правовой норме", которая в этом отношении выгодно отличалась от откровенно неправовых, крайне идеологизированных и социологизированных определений "сущности права", "принципов права" и т. д. Причем логическое содержание нормы (норма как абстрактно-всеобщее долженствование и т. д.) было вытеснено политико-классовой трактовкой ее как властно-приказного установления (правила), обеспеченного государственным принуждением (санкцией), В таком качестве прямого выражения официально-правовых начал норма закона стала трактоваться в советской юридической науке как показатель существования права вообще, как нечто первичное и определяющее по отношению ко всем остальным правовым явлениям и формам.—

Впрочем, такова логика всех вариантов легизма, по которой норма закона под видом нормы права подменяет собой сущность и принцип права, присваивает их общеправовой смысл и функции, заполняет собой все пространство бытия и существования права. Суть извращения здесь в том, что за право (с его качественно определенным смыслом и принципом) выдается (или может выдаваться) любое произвольное официально-властное установление.

3. Формы существования права

Подмена правового закона неправовым законом означает, что место правовых форм и явлений занимают соответствующие фабрикации произвольного закона. Так, правовая норма подменяется нормой закона, правоотношение — законоотношением, правосознание — законосознанием, правотворчество — законодательством, субъект права, правовой договор, правонарушение и т. д. — их произвольными замещениями.

Такая подмена искажает как логику соотношения сущности права с формами ее проявления (осуществления), так и характер взаимосвязей между самими этими правовыми формами (правовыми явлениями).

Правовые феномены внутренне однородны, обладают одним и тем же объективным правовым качеством (сущностным свойством), представленным в бытии права и в его принципе. Поэтому различные правовые явления (правовая норма, правовое отношение, правовое сознание и т. д.) — это разные формы проявления одного и того же принципа права, т. е. равноценные модусы (способы осуществления и существования) одной и той же сущности права.

Соотношение же соответствующих неправовых феноменов закона лишено такой объективной основы и подчинено субъективно-властным определениям. Ведь у неправового закона нет объективного правового бытия, сущности и принципа; его сущностью, бытием и принципом оказывается само властное установление в виде общеобязательных норм. Поэтому, согласно легизму, правоотношение, правосознание и другие правовые явления производны от нормы закона и в "правовом" смысле значимы лишь как законоотно-шение, законосознание и т. д., поскольку "право" существует лишь как норма закона.

Против такого подхода в нашей литературе были высказаны различные мнения о том, что право существует не только в форме правовой нормы, но и в таких формах, как правоотношение и правосознание. Причем некоторые авторы считают аксиомой права положение о том, что право существует только в этих трех формах (т. е. как правовая норма, правоотношение и правосознание), а четвертой формы не дано.

В подобных суждениях антилегистские моменты причудливо сочетаются с легистскими представлениями. Прежде всего не ясно, о трех формах существования какого "права" идет речь: права в его различении с законом, права в его совпадении с законом или "позитивного права" в его противоречии праву (т. е. правонару-шающего закона). А без ясности в этом ключевом вопросе о бытии, сущности и понятии рассматриваемого права указанные формы существования права оказываются как раз без той правовой сущности, на выражение которой они претендуют.

Очевидно, например, что формы существования антиправового закона не могут быть признаны формами существования права. В такой ситуации господства антиправового закона (например, в условиях тоталитаризма) право как должное (как принцип формального равенства с соответствующими требованиями) существует в двояком смысле — и как отрицание антиправового закона, и как отрицаемое этим законом.

Уже само официальное отрицание (непризнание, игнорирование и т. д.) объективной природы права и его принципа, во-первых, в негативной форме признает наличие отрицаемого, а во-вторых, не означает уничтожения отрицаемого, подобно тому как ложь (в отличие от ошибки), отрицающая правду, знает о ее существовании и не в силах ее уничтожить.

Противоправность закона не может отменить объективной, не зависящей от субъективной воли законодателя, правовой математики свободы. Правовой принцип равенства, справедливости и свободы людей в любой ситуации сохраняет свою объективную общезначимость и выступает и как единственное надлежащее основание и масштаб для критики насилия и произвола, и как единственный подлинный ориентир для искомой правовой перспективы.

Если же речь идет о формах существования права в его официальной признанности и позитивированности, т. е. в виде правового закона и узаконенного права, то здесь все правовые феномены (не только правовые нормы, отношение и сознание, но и, скажем, правоспособность и правосубъектность, правовой статус и правовой режим, правовой договор, иск и обвинение, судебное и административное решение даже в условиях отсутствия прецедентного права, правовые процедуры и процессуальные формы и т. д.) являются формами выражения, осуществления и существования уже качественно определенной для данного социального времени и пространства сущности права, принципа формального равенства. Все эти формы существования права — равнокачественные формальности в плоскости конкретизации смысла и значений принципа формального равенства, а вовсе не сами по себе фактичности жизни, не непосредственные социальные факты. И к сущности права они не прибавляют какого-то нового правового качества, которое отсутствовало бы в правовом принципе формального равенства.

Ведь не следует забывать, что здесь, при рассмотрении проблемы сущности и существования права, речь идет не о происхождении права, а об онтологии уже возникшего и развивающегося права — в контексте его официально-властного утверждения или отрицания.

Различие этих правовых форм носит, следовательно, функциональный, а не сущностный характер. Смысл единого принципа формального равенства выражается (и существует), например, в правовой норме — в виде правил поведения субъектов

права (в форме долженствования определенной модели поведения субъектов права), в правовом отношении — в виде взаимоотношений формально равных, свободных и независимых друг от друга субъектов права, в правосознании — в форме осознания смысла и требований принципа права (в его различении и соотношении с законом) членами данного правового сообщества, в правосубъектности — в форме признания индивидов (их объединений, союзов и т. д.) формально равными, свободными и независимыми друг от друга субъектами правового типа общения, в правовых процедурах — в форме равного и справедливого порядка приобретения и реализации прав и обязанностей всеми субъектами, разрешения спора о праве и т. д.

Так что право существует во всех этих правовых формах, а не только в одной форме (правовой норме) или в трех формах (правовой норме, правовом отношении, правосознании). И вообще право существует везде, во всех тех случаях и формах, где соблюдается и применяется принцип формального равенства.

Особое место в этом ряду правовой нормы обусловлено чрезвычайно широким объемом понятия "правовая норма", по сути совпадающим с объемом всего действующего (официального, позитивного) права. Такое положение стало складываться со времен абсолютизма в процессе возвышения роли государства, усиления его регулятивных функций и вмешательства во все сферы жизни, утверждения монопольных позиций государственного законотворчества в системе источников права и во всем объеме действующего права. Новые реалии, новый объем и новый смысл государственного регулирования (от латинского regulare — подчинять правилу, regula) поведения людей, всех сторон жизни в стране посредством общеобязательных актов (по преимуществу исполнительной власти), определившие радикальную этатизацию и инструментализа-цию права, нашли свое отражение и в новом понимании права как совокупности властно устанавливаемых правил (regulae) для соответствующего регулирования.

Именно такое, этатистски-инструментально понимаемое правило и стали обозначать как правовую норму.

Чтобы по достоинству оценить радикальность такой метаморфозы в пользовании понятием "правило", следует обратиться к римскому праву, где оно имело прямо противоположный смысл. Авторитетное на этот счет суждение юриста Павла звучит так: "Не из правила (regula) выводится право, но из существующего права должно быть создано правило" (Д.50.17.1).

Для приверженцев легизма и властного нормотворчества, напротив, именно из правила выводится существующее право. Только существование правила, т. е. властное установление нормы (правил, предписаний), и порождает право, дает начало его существованию. В таком этатистско-легистском контексте все официально

действующее (позитивное) право состоит из норм (т. е. правил властного регулирования), совокупность которых и есть право. Данная тавтология и есть восхваляемая легистами нормативность права, которая по существу выражает лишь момент единства власти как творца права и властного характера сотворенных ею правил-норм, из которых только и состоит такое право.

Подобное "право" и "нормативный материал", как его обычно именуют, одно и то же. Да и источники современного "позитивного права" (за исключением, пожалуй, англосаксонской системы, признающей в качестве одного из источников права судебные прецеденты) — это так называемые "нормативные акты" различных органов власти. Так что властное нормотворчество и легистский нормативизм на практике и в теории дополняют и подкрепляют друг друга.

Резюмируя сказанное, можно констатировать, что процесс эта-тизации и инструментализации права, сопровождавшийся игнорированием и отрицанием его объективной природы и сущности, осуществлялся в форме его легистской нормативизации. Норма (правило) закона стала не только официальной счетной единицей и "атомом" действующего позитивного права, но и качественным критерием наличия или отсутствия самого права.

С позиций правового закона, задача состоит не в денормати-визации права, а в юридизации нормы закона. Только как одна из форм выражения объективной природы и принципа права норма правового закона — в соотношении, взаимосвязи и взаимодействии с другими необходимыми правовыми формами — может занять свое надлежащее место в общеправовом пространстве. Трансформацию при этом смысла и значения нормы можно выразить так: в условиях неправового закона норма — средство и итог властного формирования права, в контексте правового закона норма — способ властного формулирования права. Речь, следовательно, идет о качественном изменении роли и содержания нормы в общем русле преобразования отношений между правом и властью, юридизации смысла и существа официального нормотворчества в рамках социально-исторического процесса перехода от абсолютизма, авторитаризма и тоталитаризма к правлению права и правовой государственности. При этом из властного установления права норма преобразуется в правовое установление власти. Произвол власти заменяется властью права.

В условиях правового государства и господства правового закона роль исходного правового начала, определяющего объективный смысл и значение всех правовых явлений и форм, включая и правовую норму, играет уже сам принцип права, которому должны соответствовать и все нормативные акты, все источники действующего права, все формы его существования.

studfiles.net

Смотрите также

• 
  Понятие безубыточности реферат
• 
  Перинатальная энцефалопатия реферат
• 
  Паранеопластические дерматозы реферат
• 
  Основы перестрахования реферат
• 
  Одиночество инвалидов реферат
• 
  Наноструктурированные материалы реферат
• 
  Менеджмент бразилии реферат
• 
  Лист ференц реферат
• 
  Конституция армении реферат
• 
  Конституция австралии реферат
• 
  Живопись великобритании реферат