Литературная критика 19 века реферат. Литературная критика первой четверти 19 века

Критика от греческого «kritice» - разбирать, судить, появилась как своеобразная форму искусства еще во времена античности, со временем став настоящим профессиональным занятием, долго носившим «прикладной» характер, направленный на общую оценку произведения, поощряющий или наоборот осуждающий авторское мнение, а также рекомендующий или нет книгу другим читателям.

Со временем данное литературное направление развивалось и совершенствовалось, начав свой подъем в европейскую Эпоху Возрождения и достигнув значительных высот к концу 18 началу 19 века.

На территории России подъем литературной критики приходится на середину 19 века, когда она став уникальным и ярким явлением в русской литературе начала играть в общественной жизни того времени огромную роль. В произведениях выдающихся критиков XIX столетия (В.Г. Белинский, А.А.Григорьев, Н. А Добролюбов, Д. И Писарев, А.В.Дружинин, Н. Н. Страхов, М. А. Антонович) был заключен не только подробный обзор литературных сочинений других авторов, разбор личностей главных персонажей, обсуждение художественных принципов и идей, а и виденье и собственная интерпретация всей картины современного мира в целом, его моральных и духовных проблем, пути их решения. Эти статьи уникальные по своему содержанию и силе воздействия на умы общественности и сегодня относятся к числу мощнейшего инструмента воздействия на духовную жизнь общества и его моральные устои.

Русские литературные критики XIX века

Виссарион Григорьевич Белинский

В свое время поэма А. С. Пушкина «Евгений Онегин» получила много самых разнообразных отзывов от современников, которые не понимали гениальные новаторские приемы автора в этом произведении, имеющем глубокий подлинный смыл. Именно этому произведению Пушкина и были посвящены 8 и 9 критические статьи Белинского «Сочинения Александра Пушкина», поставившего перед собой цель раскрыть отношение поэмы к обществу, изображенному в ней. Главные особенности поэмы, подчеркнутые критиком, это её историзм и правдивость отражения действительной картины жизни русского общества в ту эпоху, Белинский называл её «энциклопедией русской жизни», и в высшей степени народным и национальным произведением».

В статьях «Герой нашего времени, сочинение М. Лермонтова» и «Стихотворения М. Лермонтова» Белинский видел в творчестве Лермонтова абсолютно новое явление в русской литературе и признавал за поэтом умение «извлекать поэзию из прозы жизни и потрясать души верным её изображением». В произведениях выдающегося поэта отмечена страстность поэтической мысли, в которых затронуты все самые насущные проблемы современного общества, критик называл Лермонтова приемником великого поэта Пушкина, подмечая, однако полную противоположность их поэтического характера: у перового все пронизано оптимизмом и описано в светлых тонах, у второго наоборот — стиль написания отличается мрачностью, пессимизмом и скорбью об утраченных возможностях.

Николай Александрович Добролюбов

Известный критик и публицист середины 19 ст. Н. А Добролюбов, последователь и ученик Чернышевского, в своей критической статье «Луч света в темном царстве» по пьесе Островского «Гроза» назвал его самым решительным произведением автора, в котором затронуты очень важные «наболевшие» общественные проблемы того времени, а именно столкновение личности героини (Катерины), отстаивавшей свои убеждения и права, с «темным царством» - представителями купеческого класса, отличающихся невежеством, жестокостью и подлостью. Критик видел в трагедии, которая описана в пьесе, пробуждение и рост протеста против гнета самодуров и угнетателей, а в образе главной героини воплощение великой народной идеи освобождения.

В статье «Что такое обломовщина», посвященной разбору произведения Гончарова «Обломов», Добролюбов считает автора талантливейшим литератором, который в своем произведении выступает как посторонний наблюдатель, предлагая читателю самому делать выводы о его содержании. Главный герой Обломов сравнивается с другими «лишними людьми своего времени» Печориным, Онегиным, Рудиным и считается, по мнению Добролюбова самым совершенным из них, он называет его «ничтожеством», гневно осуждает его качества характера (лень, апатия к жизни и рефлексия) и признает их проблемой не только одного конкретного человека, а всего русского менталитета в целом.

Аполлон Александрович Григорьев

Глубокое и восторженное впечатление произвела пьесе «Гроза» Островского и на поэта, прозаика и критика А. А. Григорьева, который в статье «После «Грозы» Островского. Письма к Ивану Сергеевичу Тургеневу»» не спорит с мнением Добролюбова, а как-бы поправляет его суждения, например, заменяя термин самодурство понятием народность, которое, по его мнению, присуще именно для русского человека.

Дмитрий Иванович Писарев

Д. И. Писарев, «третий» выдающийся русский критик после Чернышевского и Добролюбова также затрагивал тему обломовщины Гончарова в своей статье «Обломов» и считал, что это понятие очень удачно характеризует существенный порок русской жизни, который будет существовать всегда, высоко оценивал данное произведение и называл его актуальным для любой эпохи и для любой национальности.

Александр Васильевич Дружинин

Известный критик А. В. Дружинин в статье «Обломов» роман И. А. Гончарова» обратил внимание на поэтическую сторону натуры главного героя помещика Обломова, которая вызывает у него не чувство раздражения и неприязни, а даже некой симпатии. Он считает главными положительными качествами русского помещика ласковость, чистоту и мягкость души, на фоне которых леность натуры воспринимается более терпимо и расценивается как некая форма защиты от влияний пагубной деятельности «активной жизни» других персонажей

Одним из известных произведений выдающегося классика русской литературы И.С.Тургенева, вызвавшим бурный общественный резонанс, стал написанный в 18620году роман «Отцы и дети». В критических статьях «Базаров» Д. И. Писарева, «Отцы и дети» И. С. Тургенева» Н. Н Страхова, а также М. А. Антоновича «Асмодей нашего времени» разгорелась острая полемика над вопросом, кем же считать главного героя произведения Базарова — шутом или идеалом для подражания.

Николай Николаевич Страхов

Н.Н Страхов в своей статье «Отцы и дети» И.С. Тургенева» увидел глубокий трагизм образа Базарова, его жизненность и драматическое отношение к жизни и назвал его живым воплощением одного из проявлений настоящего русского духа.

Максим Алексеевич Антонович

Антонович рассматривал этот персонаж как злую карикатуру на молодое поколение и обвинял Тургенева в том, что он отвернулся от демократически настроенной молодежи и предал свои прежние взгляды.

Писарев же увидел в Базарове полезного и реального человека, который способен разрушить устаревшие догмы и застарелые авторитеты, и таким образом расчистить почву для формирования новых передовых идей.

Расхожая фраза о том, что литература создается не писателями, а читателями оказывается верной на все 100%, и судьбу произведения вершат именно читатели, от восприятия которых зависит будущая судьба произведения. Именно литературная критика помогает читателю сформировать свое личное окончательное мнение по поводу того или иного произведения. Также критики оказывают неоценимую помощь писателям, когда дают им представление о том, насколько понятны их произведения публике, и насколько правильно воспринимаются мысли высказанные автором.

Русская литературная критика — Wordcreak Пишем вместе, культура и литература

О своеобразии русской литературной критики. "Пока жива и здорова

наша поэзия, до тех пор нет причины сомневаться в глубоком здоровье русского

народа",- писал критик Н. Н. Страхов, а его единомышленник Аполлон Григорьев

считал русскую литературу "единственным средоточием всех наших высших

интересов". В. Г. Белинский завещал своим друзьям положить ему в гроб номер

журнала "Отечественные записки", а классик русской сатиры М. Е.

Салтыков-Щедрин в прощальном письме к сыну сказал: "Паче всего люби родную

литературу и звание литератора предпочитай всякому другому".

По словам Н. Г. Чернышевского, наша литература была возведена в

достоинство общенационального дела, объединившего наиболее жизнеспособные

силы русского общества. В сознании читателя XIX века литература была не

только "изящной словесностью", но и основой духовного бытия нации. Русский

писатель относился к своему творчеству по-особому: оно было для него не

профессией, а служением. "Учебником жизни" называл литературу Чернышевский,

а Лев Толстой впоследствии удивлялся, что эти слова принадлежат не ему, а

Художественное освоение жизни в русской классической литературе никогда

не превращалось в сугубо эстетическое занятие, оно всегда преследовало живую

духовно-практическую цель. "Слово воспринималось не как звук пустой, а как

дело — чуть ли не столь же "религиозно", как и древним карельским певцом

Вейнемейненом, который "делал пением лодку". Эту веру в чудодейственную силу

слова таил в себе и Гоголь, мечтая создать такую книгу, которая сама, силой

лишь высказанных в ней, единственно и неоспоримо верных мыслей должна

преобразовать Россию",- замечает современный литературовед Г. Д. Гачев.

Вера в действенную, преобразующую мир силу художественного слова

определяла и особенности русской литературной критики. От литературных

проблем она всегда поднималась к проблемам общественным, имеющим прямое

от-(*4)ношение к судьбе страны, народа, нации. Русский критик не ограничивал

себя рассуждениями о художественной форме, о мастерстве писателя. Анализируя

литературное произведение, он выходил к вопросам, которые ставила перед

писателем и читателем жизнь. Ориентация критики на широкие круги читателей

делала ее очень популярной: авторитет критика в России был велик и его

статьи воспринимались как оригинальные произведения, пользующиеся успехом

Русская критика второй половины XIX векаразвивается более драматично.

Общественная жизнь страны в это время необычайно усложнилась, возникло

множество политических направлений, которые спорили друг с другом. Пестрой и

многослойной оказалась и картина литературного процесса. Поэтому и критика

стала более разноголосой по сравнению с эпохой 30-40-х годов, когда все

многообразие критических оценок покрывалось авторитетным словом Белинского.

Подобно Пушкину в литературе, Белинский в критике был своеобразным

универсалом: он совмещал в оценке произведения и социологические, и

эстетические, и стилистические подходы, охватывая единым взором литературное

Во второй половине XIX века критический универсализм Белинского

оказался неповторимым. Критическая мысль специализировалась по отдельным

направлениям и школам. Даже Чернышевский и Добролюбов, критики наиболее

разносторонние, обладавшие широтой общественного взгляда, уже не могли

претендовать не только на охват литературного движения во всей его полноте,

но и на целостную интерпретацию отдельного произведения. В их творчестве

преобладали социологические подходы. Литературное развитие в целом и место в

нем отдельного произведения раскрывалось теперь всей совокупностью

критических направлений и школ. Аполлон Григорьев, например, споря с

добролюбовскими оценками А. Н. Островского, подмечал в творчестве драматурга

такие грани, которые ускользали от Добролюбова. Критическое осмысление

творчества Тургенева или Льва Толстого нельзя свести к оценкам Добролюбова

или Чернышевского. Работы Н. Н. Страхова об "Отцах и детях" и "Войне и мире"

существенно углубляют и уточняют их. Глубина понимания романа И. А.

Гончарова "Обломов" не исчерпывается классической статьей Добролюбова "Что

такое обломовщина?": А. В. Дружинин вносит в осмысление характера Обломова

Основные этапы общественной борьбы 60-х годов. Разно-(*5)образие

литературно-критических оценок во второй половине XIX века было связано с

нарастающей общественной борьбой. С 1855 года в общественной жизни

выявляются, а к 1859 году вступают в бескомпромиссную борьбу две

исторические силы - революционная демократия и либерализм. Голос "мужицких

демократов", обретающий силу на страницах некрасовского журнала

"Современник", начинает определять общественное мнение в стране.

Общественное движение 60-х годов проходит в своем развитии три этапа: с

1855 по 1858; с 1859 по 1861; с 1862 по 1869 годы. На первом этапе

происходит размежевание общественных сил, на втором — напряженная борьба

между ними, а на третьем - резкий спад движения, завершающийся наступлением

Либерально-западническая партия. Русские либералы 60-х годов ратуют за

искусство "реформ без революций" и связывают свои надежды с общественными

преобразованиями "сверху". Но в их кругах возникают разногласия между

западниками и славянофилами о путях намечающихся реформ. Западники начинают

отсчет исторического развития с преобразований Петра I, которого еще

Белинский называл "отцом России новой". К допетровской истории они относятся

скептически. Но, отказывая России в праве на "допетровское" историческое

предание, западники выводят из этого факта парадоксальную мысль о великом

нашем преимуществе: русский человек, свободный от груза исторических

традиций, может оказаться "прогрессивнее" любого европейца в силу своей

"переимчивости". Землю, не таящую в себе никаких собственных семян, можно

перепахивать смело и глубоко, а при неудачах, по словам славянофила А. С.

Хомякова, "успокаивать совесть мыслию, что как ни делай, хуже прежнего не

сделаешь". "Почему хуже? - возражали западники.- Молодая нация может легко

заимствовать последнее и самое передовое в науке и практике Западной Европы

и, пересадив его на русскую почву, совершить головокружительный скачок

Михаил Никифорович Катков на страницах основанного им в 1856 году в

Москве либерального журнала "Русский вестник" пропагандирует английские пути

социальных и экономических реформ: освобождение крестьян с землей при выкупе

ее со стороны правительства, предоставление дворянству прав местного и

государственного управления по примеру английских лордов.

Либерально-славянофильская партия. Славянофилы тоже отрицали

"безотчетное поклонение прошедшим формам (*6) нашей старины". Но

заимствования они считали возможными лишь в том случае, когда они

прививались к самобытному историческому корню. Если западники утверждали,

что различие между просвещением Европы и России существует лишь в степени, а

не в характере, то славянофилы полагали, что Россия уже в первые века своей

истории, с принятием христианства, была образована не менее Запада, но "дух

и основные начала" русской образованности существенно отличались от

Иван Васильевич Киреевский в статье "О характере просвещения Европы и о

его отношении к просвещению России" выделял три существенных признака этих

различий: 1) Россия и Запад усвоили разные типы античной культуры, 2)

православие имело ярко выраженные самобытные черты, отличавшие его от

католичества, 3) разными были исторические условия, в которых складывалась

западноевропейская и русская государственность.

Западная Европа унаследовала древнеримскую образованность, отличавшуюся

от древнегреческой формальной рассудочностью, преклонением перед буквою

юридического закона и пренебрежением к традициям "обычного права",

державшегося не на внешних юридических постановлениях, а на преданиях и

Римская культура наложила свой отпечаток и на западноевропейское

христианство. Запад стремился подчинить веру логическим доводам рассудка.

Преобладание в христианстве рассудочных начал привело католическую церковь

сначала к реформации, а потом и к полному торжеству обожествившего себя

разума. Это освобождение разума от веры завершилось в немецкой классической

философии и привело к созданию атеистических учений.

Наконец, и государственность Западной Европы возникала в результате

завоевания германскими племенами коренных жителей бывшей Римской империи.

Начавшись насилием, европейские государства должны были развиваться

периодическими революционными переворотами.

В России многое складывалось иначе. Она получила культурную прививку не

формально-рассудочной, римской, но более гармонической и цельной греческой

образованности. Отцы восточной церкви никогда не впадали в отвлеченную

рассудочность и заботились прежде всего о "правильности внутреннего

состояния мыслящего духа". На первом плане у них стоял не ум, не

рассудочность, а высшее единство верующего духа.

Славянофилы считали своеобразной и русскую государст-(*7)венность.

Поскольку в России не существовало двух враждующих племен - завоевателей и

побежденных, общественные отношения в ней основывались не только на

законодательно-юридических актах, сковывающих народный быт, равнодушных к

внутреннему содержанию человеческих связей. Законы имели у нас скорее

внутренний, чем внешний характер. "Святость предания" предпочиталась

юридической формуле, нравственность — внешней пользе.

Церковь никогда не пыталась у нас присвоить власть светскую, подменить

собою государство, как это не раз случалось в папском Риме. Основой

самобытной русской организации было общинное устройство, зерном которого

являлся крестьянский мир: маленькие сельские общины сливались в более

широкие областные объединения, из которых возникало согласие всей русской

Петровская реформа, подчинившая церковь государству, круто сломала

В европеизации России славянофилы видели угрозу самой сущности русского

национального бытия. Поэтому они отрицательно относились к петровским

преобразованиям и правительственной бюрократии, были активными противниками

крепостного права. Они ратовали за свободу слова, за решение государственных

вопросов на Земском соборе, состоящем из представителей всех сословий

русского общества. Они возражали против введения в России форм буржуазной

парламентской демократии, считая необходимым сохранение самодержавия,

реформированного в духе идеалов русской "соборности". Самодержавие должно

встать на путь добровольного содружества с "землею", а в своих решениях

опираться на мнение народное, периодически созывая Земский собор. Государь

призван выслушивать точку зрения всех сословий, но принимать окончательное

решение единолично, в согласии с христианским духом добра и правды. Не

демократия с ее голосованием и механической победой большинства над

меньшинством, а согласие, приводящее к единодушному, "соборному" подчинению

державной воле, которая должна быть свободной от сословной ограниченности и

Литературно-критическая программа славянофилов была органически связана

с их общественными взглядами. Эту программу провозгласила издаваемая ими в

Москве "Русская беседа": "Высший предмет и задача народного слова состоит не

в том, чтобы сказать, что есть дурного у известного народа, чем болен он и

чего у него нет, а в поэти-(*8)ческом воссоздании того, что дано ему лучшего

Славянофилы не принимали в русской прозе и поэзии

социально-аналитических начал, им был чужд утонченный психологизм, в котором

они видели болезнь современной личности, "европеизированной", оторвавшейся

от народной почвы, от традиций национальной культуры. Именно такую

болезненную манеру со "щеголяньем ненужными подробностями" находит К. С.

Аксаков в ранних произведениях Л. Н. Толстого с его "диалектикой души", в

Литературно-критическая деятельность западников. В отличие от

славянофилов, ратующих за общественное содержание искусства в духе их

"русских воззрений", либералы-западники в лице П. В. Анненкова и А. В.

Дружинина отстаивают традиции "чистого искусства", обращенного к "вечным"

вопросам, чуждающегося злобы дня и верного "абсолютным законам

Александр Васильевич Дружинин в статье "Критика гоголевского периода

русской литературы и наши к ней отношения" сформулировал два теоретических

представления об искусстве: одно он назвал "дидактическим", а другое

"артистическим". Дидактические поэты "желают прямо действовать на

современный быт, современные нравы и современного человека. Они хотят петь,

поучая, и часто достигают своей цели, но песнь их, выигрывая в поучительном

отношении, не может не терять многого в отношении вечного искусства".

Подлинное искусство не имеет ничего общего с поучением. "Твердо веруя,

что интересы минуты скоропреходящи, что человечество, изменяясь непрестанно,

не изменяется только в одних идеях вечной красоты, добра и правды",

поэт-артист "в бескорыстном служении этим идеям видит свой вечный якорь...

Он изображает людей, какими их видит, не предписывая им исправляться, он не

дает уроков обществу, или если дает их, то дает бессознательно. Он живет

среди своего возвышенного мира и сходит на землю, как когда-то сходили на

нее олимпийцы, твердо помня, что у него есть свой дом на высоком Олимпе".

Бесспорным достоинством либерально-западнической критики было

пристальное внимание к специфике литературы, к отличию ее художественного

языка от языка науки, публицистики, критики. Характерен также интерес к

непреходящему и вечному в произведениях классической русской литературы, к

тому, что определяет их неувядающую (*9) жизнь во времени. Но вместе с тем

попытки отвлечь писателя от "житейских волнений" современности, приглушить

авторскую субъективность, недоверие к произведениям с ярко выраженной

общественной направленностью свидетельствовали о либеральной умеренности и

ограниченности общественных взглядов этих критиков.

Общественная программа и литературно-критическая деятельность

почвенников. Другим общественно-литературным течением середины 60-х годов,

снимавшим крайности западников и славянофилов, было так называемое

"почвенничество". Духовным его вождем был Ф. М. Достоевский, издававший в

эти годы два журнала - "Время" (1861-1863) и "Эпоха" (1864-1865).

Сподвижниками Достоевского в этих журналах являлись литературные критики

Аполлон Александрович Григорьев и Николай Николаевич Страхов.

Почвенники в какой-то мере унаследовали взгляд на русский национальный

характер, высказанный Белинским в 1846 году. Белинский писал: "Россию нечего

сравнивать со старыми государствами Европы, которых история шла диаметрально

противоположно нашей и давно уже дала цвет и плод… Известно, что французы,

англичане, немцы так национальны каждый по-своему, что не в состоянии

понимать друг друга, тогда как русскому равно доступны и социальность

француза, и практическая деятельность англичанина, и туманная философия

Почвенники говорили о "всечеловечности" как характерной особенности

русского народного сознания, которую наиболее глубоко унаследовал в нашей

литературе А. С. Пушкин. "Мысль эта выражена Пушкиным не как одно только

указание, учение или теория, не как мечтание или пророчество, но исполнена и

м н а д е л е, заключена вековечно в гениальных созданиях его и доказана

им,- писал Достоевский.- Он человек древнего мира, он и германец, он и

англичанин, глубоко сознающий гений свой, тоску своего стремления ("Пир во

время чумы"), он и поэт Востока. Всем этим народам он сказал и заявил, что

русский гений знает их, понял их, соприкоснулся с ними как родной, что он

может п е р е в о п л о щ а т ь с я в них во всей полноте, что лишь одному

только русскому духу дана всемирность, дано назначение в будущем постигнуть

и объединить все многообразие национальностей и снять все противоречия их".

Подобно славянофилам почвенники считали, что "русское общество должно

соединиться с народною почвой и принять в себя народный элемент". Но, в

отличие от славянофилов, (*10) они не отрицали положительной роли реформ

Петра I и "европеизированной" русской интеллигенции, призванной нести народу

просвещение и культуру, но только на основе народных нравственных идеалов.

Именно таким русским европейцем был в глазах почвенников А. С. Пушкин.

По словам А. Григорьева, Пушкин "первый и полный представитель"

"общественных и нравственных наших сочувствий". "В Пушкине надолго, если не

навсегда, завершился, обрисовавшись широким очерком, весь наш душевный

процесс", наши "объем и мера": все последующее развитие русской литературы -

это углубление и художественное осмысление тех элементов, которые сказались

в Пушкине. Наиболее органично выразил пушкинские начала в современной

литературе А. Н. Островский. "Новое слово Островского есть самое старое

слово - народность". "Островский столь же мало обличитель, как он мало

идеализатор. Оставимте его быть тем, что он есть — великим народным поэтом,

первым и единственным выразителем народной сущности в ее многообразных

Н. Н. Страхов явился единственным в истории русской критики второй

половины XIX века глубоким истолкователем "Войны и мира" Л. Н. Толстого.

Свою работу он не случайно назвал "критической поэмой в четырех песнях". Сам

Лев Толстой, считавший Страхова своим другом, сказал: "Одно из счастий, за

которое я благодарен судьбе, это то, что есть Н. Н. Страхов".

Литературно-критическая деятельность революционеров-демократов.

Общественный, социально-критический пафос статей позднего Белинского с его

социалистическими убеждениями подхватили и развили в шестидесятые годы

революционно-демократические критики Николай Гаврилович Чернышевский и

К 1859 году, когда правительственная программа и взгляды либеральных

партий прояснились, когда стало очевидно, что реформа "сверху" в любых ее

вариантах будет половинчатой, революционеры-демократы от шаткого союза с

либерализмом перешли к разрыву отношений и бескомпромиссной борьбе с ним. На

этот, второй этап общественного движения 60-х годов падает

литературно-критическая деятельность Н. А. Добролюбова. Обличению либералов

он посвящает специальный сатирический отдел журнала "Современник" под

названием "Свисток". Здесь Добролюбов выступает не только как критик, но и в

Критика либерализма насторожила тогда А. И. Герцена, (*11) который,

будучи в эмиграции, в отличие от Чернышевского и Добролюбова, продолжал

надеяться на реформы "сверху" и переоценивал радикализм либералов вплоть до

1863 года. Однако предостережения Герцена не остановили

революционеров-демократов "Современника". Начиная с 1859 года они стали

проводить в своих статьях идею крестьянской революции. Ядром будущего

социалистического мироустройства они считали крестьянскую общину. В отличие

от славянофилов, Чернышевский и Добролюбов полагали, что общинное владение

землей держалось не на христианских, а на революционно-освободительных,

социалистических инстинктах русского мужика.

Добролюбов стал основателем оригинального критического метода. Он

видел, что большинство русских писателей не разделяют

революционно-демократического образа мыслей, не произносят приговора над

жизнью с таких радикальных позиций. Задачу своей критики Добролюбов

усматривал в том, чтобы по-своему завершить начатое писателем дело и

сформулировать этот приговор, опираясь на реальные события и художественные

образы произведения. Свой метод осмысления творчества писателя Добролюбов

Реальная критика "разбирает, возможно ли и действительно ли такое лицо;

нашедши же, что оно верно действительности, она переходит к своим

собственным соображениям о причинах, породивших его, и т. д. Если в

произведении разбираемого автора эти причины указаны, критика пользуется ими

и благодарит автора; если нет, не пристает к нему с ножом к горлу — как,

дескать, он смел вывести такое лицо, не объяснивши причин его

существования?" Критик берет в этом случае инициативу в свои руки: объясняет

причины, породившие то или иное явление, с революционно-демократических

позиций и затем произносит над ним приговор.

Добролюбов положительно оценивает, например, роман Гончарова "Обломов",

хотя автор "не дает и, по-видимому, не хочет дать никаких выводов".

Достаточно того, что он "представляет вам живое изображение и ручается

только за сходство его с действительностью". Для Добролюбова подобная

авторская объективность вполне приемлема и даже желательна, так как

Реальная критика нередко приводила Добролюбова к своеобразному

перетолковыванию художественных образов писателя на

революционно-демократический лад. Получа-(*12)лось, что анализ произведения,

перераставший в осмысление острых проблем современности, приводил

Добролюбова к таким радикальным выводам, которые никак не предполагал сам

автор. На этой почве, как мы увидим далее, произошел решительный разрыв

Тургенева с журналом "Современник", когда статья Добролюбова о романе

В статьях Добролюбова оживает молодая, сильная натура талантливого

критика, искренне верящего в народ, в котором он видит воплощение всех своих

высших нравственных идеалов, с которым он связывает единственную надежду на

возрождение общества. "Страсть его глубока и упорна, и препятствия не

страшат его, когда их нужно одолеть для достижения страстно желанного и

глубоко задуманного",- пишет Добролюбов о русском крестьянине в статье

"Черты для характеристики русского простонародья". Вся деятельность критика

была направлена на борьбу за создание "партии народа в литературе". Этой

борьбе он посвятил четыре года неусыпного труда, написав за такое короткое

время девять томов сочинений. Добролюбов буквально сжег себя на

подвижнической журнальной работе, подорвавшей его здоровье. Он умер в

возрасте 25 лет 17 ноября 1861 года. О преждевременной смерти молодого друга

Спад общественного движения 60-х годов. Споры между "Современником" и

"Русским словом". На закате 60-х годов в русской общественной жизни и

критической мысли совершаются драматические перемены. Манифест 19 февраля

1861 года об освобождении крестьян не только не смягчил, но еще более

обострил противоречия. В ответ на подъем революционно-демократического

движения правительство перешло к открытому наступлению на передовую мысль:

арестованы Чернышевский и Д. И. Писарев, на восемь месяцев приостановлено

Положение усугубляется расколом внутри революционно-демократического

движения, основной причиной которого явились разногласия в оценке

революционно-социалистических возможностей крестьянства. Деятели "Русского

слова" Дмитрий Иванович Писарев и Варфоломей Александрович Зайцев выступили

с резкой критикой "Современника" за (*13) его якобы идеализацию

крестьянства, за преувеличенное представление о революционных инстинктах

В отличие от Добролюбова и Чернышевского, Писарев утверждал, что

русский крестьянин не готов к сознательной борьбе за свободу, что в массе

своей он темен и забит. Революционной силой современности Писарев считал

"умственный пролетариат", революционеров-разночинцев, несущих в народ

естественнонаучные знания. Эти знания не только разрушают основы официальной

идеологии (православия, самодержавия, народности), но и открывают народу

глаза на естественные потребности человеческой природы, в основе которых

лежит инстинкт "общественной солидарности". Поэтому просвещение народа

естественными науками может не только революционным ("механическим"), но и

эволюционным ("химическим") путем привести общество к социализму.

Для того чтобы этот "химический" переход совершался быстрее и

эффективнее, Писарев предложил русской демократии руководствоваться

"принципом экономии сил". "Умственный пролетариат" должен сосредоточить всю

энергию на разрушении духовных основ существующего ныне общества путем

пропаганды в народе естественных наук. Во имя так понимаемого "духовного

освобождения" Писарев, подобно тургеневскому герою Евгению Базарову,

предлагал отказаться от искусства. Он действительно считал, что "порядочный

химик в двадцать раз полезнее всякого поэта", и признавал искусство лишь в

той мере, в какой оно участвует в пропаганде естественнонаучных знаний и

В статье "Базаров" он восславил торжествующего нигилиста, а в статье

"Мотивы русской драмы" "сокрушил" возведенную на пьедестал Добролюбовым

героиню драмы А. Н. Островского "Гроза" Катерину Кабанову. Разрушая кумиры

"старого" общества, Писарев опубликовал скандально знаменитые антипушкинские

статьи и работу "Разрушение эстетики". Принципиальные разногласия,

определившиеся в ходе полемики между "Современником" и "Русским словом",

ослабляли революционный лагерь и являлись симптомом спада общественного

Общественный подъем 70-х годов. К началу 70-х годов в России наметились

первые признаки нового общественного подъема, связанного с деятельностью

революционных народников. У второго поколения революционеров-демократов,

осуществивших героическую попытку поднять крестьян на (*14) революцию

"хождением в народ", были свои идеологи, в новых исторических условиях

развивавшие идеи Герцена, Чернышевского и Добролюбова. "Вера в особый уклад,

в общинный строй русской жизни; отсюда — вера в возможность крестьянской

социалистической революции,- вот что одушевляло их, поднимало десятки и

сотни людей на героическую борьбу с правительством",- писал о

народниках-семидесятниках В. И. Ленин. Эта вера в той или иной степени

пронизывала все труды вождей и наставников нового движения — П. Л. Лаврова,

Н. К. Михайловского, М. А. Бакунина, П. Н. Ткачева.

Массовое "хождение в народ" завершилось в 1874 году арестом нескольких

тысяч человек и последовавшими затем процессами 193-х и 50-ти. В 1879 году

на съезде в Воронеже народническая организация "Земля и воля" раскололась:

"политики", разделявшие идеи Ткачева, организовали свою партию "Народная

воля", провозгласив главной целью движения политический переворот и

террористические формы борьбы с правительством. Летом 1880 года народовольцы

организуют взрыв в Зимнем дворце, и Александр II чудом спасается от гибели.

Это событие вызывает шок и смятение в правительстве: оно решает пойти на

уступки назначением либерала Лориса-Меликова полномочным правителем и

обращением к либеральной общественности страны за поддержкой. В ответ

государь получает записки от русских либералов, в которых предлагается

немедленно созвать независимое собрание из представителей земств для участия

в управлении страной "с целью выработки гарантий и прав личности, свободы

мысли и слова". Казалось, что Россия стоит на пороге принятия парламентской

формы правления. Но 1 марта 1881 года совершается непоправимая ошибка.

Народовольцы после многократных покушений убивают Александра II, и вслед за

этим в стране наступает правительственная реакция.

Консервативная идеология 80-х годов. Эти годы в истории русской

общественности характеризуются расцветом консервативной идеологии. Ее

отстаивал, в частности, Константин Николаевич Леонтьев в книгах "Восток,

Россия и славянство" и "Наши "новые христиане" Ф. М. Достоевский и граф Лев

Толстой". Леонтьев считает, что культура каждой цивилизации проходит три

стадии развития: 1) первичной простоты, 2) цветущей сложности, 3) вторичного

смесительного упрощения. Главным признаком упадка и вступления в третью

стадию Леонтьев считает распространение либеральных и социалистических идей

с их культом (*15) равенства и всеобщего благоденствия. Либерализму и

социализму Леонтьев противопоставил "византизм" - сильную монархическую

Леонтьев подвергал решительной критике религиозно-этические взгляды

Толстого и Достоевского. Он утверждал, что оба писателя подвержены влиянию

идей социализма, что они превращают христианство в духовное явление,

производное от земных человеческих чувств братства и любви. Подлинное

христианство, по Леонтьеву, мистично, трагедийно и страшно для человека, ибо

оно стоит по ту сторону земной жизни и оценивает ее как жизнь, полную

Леонтьев является последовательным и принципиальным противником самой

идеи прогресса, которая, по его учению, приближает тот или иной народ к

смесительному упрощению и смерти. Остановить, задержать прогресс и

подморозить Россию - эта идея Леонтьева пришлась ко двору консервативной

Русское либеральное народничество 80-90-х годов. В эпоху 80-х годов

революционное народничество переживает глубокий кризис. На смену

революционной идее приходит "теория малых дел", которая в 90-х годах

оформится в программу "государственного социализма". Переход правительства

на сторону крестьянских интересов может мирным путем привести народ к

социализму. Крестьянская община и артель, кустарные промыслы при

покровительстве земств, активной культурной помощи интеллигенции и

правительства могут устоять перед натиском капитализма. На заре XX века

"теория малых дел" довольно успешно перерастает в мощное кооперативное

Религиозно-философская мысль 80-90-х годов. Время глубокого

разочарования в политических и революционных формах борьбы с общественным

злом сделало чрезвычайно актуальной толстовскую проповедь нравственного

самоусовершенствования. Именно в этот период окончательно складывается

религиозно-этическая программа обновления жизни в творчестве великого

писателя и толстовство становится одним из популярных общественных течений.

В 80-90-е годы начинает обретать известность учение религиозного

мыслителя Николая Федоровича Федорова. В основе его "Философии общего дела"

лежит грандиозная по своей дерзости мысль о великом призвании человека

полностью овладеть тайнами жизни, победить смерть и достигнуть богоподобного

могущества и власти над слепыми силами природы. Человечество, по Федорову,

собственными (*16) усилиями может осуществить преображение всего телесного

состава человека, сделав его бессмертным, воскресить всех умерших и

одновременно добиться управления "солнечными и другими звездными системами".

"Порожденный крошечной землею, зритель безмерного пространства, зритель

миров этого пространства должен сделаться их обитателем и правителем".

В 80-е годы наряду с демократической идеологией "общего дела", наряду с

"Чтениями о Богочеловечестве" и "Оправданием добра" В. С. Соловьева

появляются первые ростки философии и эстетики будущего русского декаданса.

Выходит в свет книга Н. М. Минского "При свете совести", в которой автор

проповедует крайний индивидуализм. Усиливается влияние ницшеанских идей,

извлекается из забвения и становится чуть ли не кумиром Макс Штирнер с его

книгой "Единственный и его собственность", в которой альфой и омегой

современности провозглашался откровенный эгоизм...

Вопросы и задания:Чем объясняется многообразие направлений в русской

критике второй половины XIX века? Каковы особенности русской критики и как

они связаны со спецификой нашей литературы? В чем видели западники и

славянофилы слабости и преимущества русского исторического развития? Каковы,

на ваш взгляд, сильные и слабые стороны общественных программ западников и

славянофилов? Чем программа почвенников отличается от западнической и

славянофильской? Как почвенники определяли значение Пушкина в истории новой

русской литературы? Охарактеризуйте принципы "реальной критики" Добролюбова.

В чем своеобразие общественных и литературно-критических взглядов Д. И.

Писарева? Дайте характеристику общественного и умственного движения в России

Литературная критика 2-ой половины 19 века

Задание: прочитайте статью и ответьте на следующие вопросы:

1. В чём особенности русской критики 2-ой половины 19 века?

2. Чем объясняется многообразие направлений в русской критике 2-ой половины 19 века?

3. Что не принимали в русской прозе и поэзии славянофилы?

4. Какие традиции в литературе и искусстве отстаивали либералы-западники?

5. Какое искусство критик Дружинин считал подлинным?

6. В чём достоинства либерально-западнической критики?

7. В чём недостатки либерально-западнической критики?

8. Какова задача «реальной» критики, по мнению Добролюбова?

Лебедев Ю.В. - Русская литературно-критическая и религиозно-философская мысль второй половины XIX в.

О своеобразии русской литературной критики. "Пока жива и здорова наша поэзия, до тех пор нет причины сомневаться в глубоком здоровье русского народа",- писал критик Н. Н. Страхов, а его единомышленник Аполлон Григорьев считал русскую литературу "единственным средоточием всех наших высших интересов". В. Г. Белинский завещал своим друзьям положить ему в гроб номер журнала "Отечественные записки", а классик русской сатиры М. Е. Салтыков-Щедрин в прощальном письме к сыну сказал: "Паче всего люби родную литературу и звание литератора предпочитай всякому другому".

По словам Н. Г. Чернышевского, наша литература была возведена в достоинство общенационального дела, объединившего наиболее жизнеспособные силы русского общества. В сознании читателя XIX века литература была не только "изящной словесностью", но и основой духовного бытия нации. Русский писатель относился к своему творчеству по-особому: оно было для него не профессией, а служением. "Учебником жизни" называл литературу Чернышевский, а Лев Толстой впоследствии удивлялся, что эти слова принадлежат не ему, а его идейному противнику.

Художественное освоение жизни в русской классической литературе никогда не превращалось в сугубо эстетическое занятие, оно всегда преследовало живую духовно-практическую цель. "Слово воспринималось не как звук пустой, а как дело - чуть ли не столь же "религиозно", как и древним карельским певцом Вейнемейненом, который "делал пением лодку". Эту веру в чудодейственную силу слова таил в себе и Гоголь, мечтая создать такую книгу, которая сама, силой лишь высказанных в ней, единственно и неоспоримо верных мыслей должна преобразовать Россию",- замечает современный литературовед Г. Д. Гачев.

Вера в действенную, преобразующую мир силу художественного слова определяла и особенности русской литературной критики. От литературных проблем она всегда поднималась к проблемам общественным, имеющим прямое отношение к судьбе страны, народа, нации. Русский критик не ограничивал себя рассуждениями о художественной форме, о мастерстве писателя. Анализируя литературное произведение, он выходил к вопросам, которые ставила перед писателем и читателем жизнь. Ориентация критики на широкие круги читателей делала ее очень популярной: авторитет критика в России был велик и его статьи воспринимались как оригинальные произведения, пользующиеся успехом наравне с литературой.

Русская критика второй половины XIX века развивается более драматично. Общественная жизнь страны в это время необычайно усложнилась, возникло множество политических направлений, которые спорили друг с другом. Пестрой и многослойной оказалась и картина литературного процесса. Поэтому и критика стала более разноголосой по сравнению с эпохой 30-40-х годов, когда все многообразие критических оценок покрывалось авторитетным словом Белинского. Подобно Пушкину в литературе, Белинский в критике был своеобразным универсалом: он совмещал в оценке произведения и социологические, и эстетические, и стилистические подходы, охватывая единым взором литературное движение в целом.

Во второй половине XIX века критический универсализм Белинского оказался неповторимым. Критическая мысль специализировалась по отдельным направлениям и школам. Даже Чернышевский и Добролюбов, критики наиболее разносторонние, обладавшие широтой общественного взгляда, уже не могли претендовать не только на охват литературного движения во всей его полноте, но и на целостную интерпретацию отдельного произведения. В их творчестве преобладали социологические подходы. Литературное развитие в целом и место в нем отдельного произведения раскрывалось теперь всей совокупностью критических направлений и школ. Аполлон Григорьев, например, споря с добролюбовскими оценками А. Н. Островского, подмечал в творчестве драматурга такие грани, которые ускользали от Добролюбова. Критическое осмысление творчества Тургенева или Льва Толстого нельзя свести к оценкам Добролюбова или Чернышевского. Работы Н. Н. Страхова об "Отцах и детях" и "Войне и мире" существенно углубляют и уточняют их. Глубина понимания романа И. А. Гончарова "Обломов" не исчерпывается классической статьей Добролюбова "Что такое обломовщина?": А. В. Дружинин вносит в осмысление характера Обломова значительные уточнения.

Основные этапы общественной борьбы 60-х годов. Разнообразие литературно-критических оценок во второй половине XIX века было связано с нарастающей общественной борьбой. С 1855 года в общественной жизни выявляются, а к 1859 году вступают в бескомпромиссную борьбу две исторические силы - революционная демократия и либерализм. Голос "мужицких демократов", обретающий силу на страницах некрасовского журнала "Современник", начинает определять общественное мнение в стране.

Общественное движение 60-х годов проходит в своем развитии три этапа: с 1855 по 1858; с 1859 по 1861; с 1862 по 1869 годы. На первом этапе происходит размежевание общественных сил, на втором - напряженная борьба между ними, а на третьем - резкий спад движения, завершающийся наступлением правительственной реакции.

Либерально-западническая партия. Русские либералы 60-х годов ратуют за искусство "реформ без революций" и связывают свои надежды с общественными преобразованиями "сверху". Но в их кругах возникают разногласия между западниками и славянофилами о путях намечающихся реформ. Западники начинают отсчет исторического развития с преобразований Петра I, которого еще Белинский называл "отцом России новой". К допетровской истории они относятся скептически. Но, отказывая России в праве на "допетровское" историческое предание, западники выводят из этого факта парадоксальную мысль о великом нашем преимуществе: русский человек, свободный от груза исторических традиций, может оказаться "прогрессивнее" любого европейца в силу своей "переимчивости". Землю, не таящую в себе никаких собственных семян, можно перепахивать смело и глубоко, а при неудачах, по словам славянофила А. С. Хомякова, "успокаивать совесть мыслию, что как ни делай, хуже прежнего не сделаешь". "Почему хуже? - возражали западники.- Молодая нация может легко заимствовать последнее и самое передовое в науке и практике Западной Европы и, пересадив его на русскую почву, совершить головокружительный скачок вперед".

Михаил Никифорович Катков на страницах основанного им в 1856 году в Москве либерального журнала "Русский вестник" пропагандирует английские пути социальных и экономических реформ: освобождение крестьян с землей при выкупе ее со стороны правительства, предоставление дворянству прав местного и государственного управления по примеру английских лордов.

Либерально-славянофильская партия. Славянофилы тоже отрицали "безотчетное поклонение прошедшим формам нашей старины". Но заимствования они считали возможными лишь в том случае, когда они прививались к самобытному историческому корню. Если западники утверждали, что различие между просвещением Европы и России существует лишь в степени, а не в характере, то славянофилы полагали, что Россия уже в первые века своей истории, с принятием христианства, была образована не менее Запада, но "дух и основные начала" русской образованности существенно отличались от западноевропейской.

Иван Васильевич Киреевский в статье "О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России" выделял три существенных признака этих различий: 1) Россия и Запад усвоили разные типы античной культуры, 2) православие имело ярко выраженные самобытные черты, отличавшие его от католичества, 3) разными были исторические условия, в которых складывалась западноевропейская и русская государственность.

Западная Европа унаследовала древнеримскую образованность, отличавшуюся от древнегреческой формальной рассудочностью, преклонением перед буквою юридического закона и пренебрежением к традициям "обычного права", державшегося не на внешних юридических постановлениях, а на преданиях и привычках.

Римская культура наложила свой отпечаток и на западноевропейское христианство. Запад стремился подчинить веру логическим доводам рассудка. Преобладание в христианстве рассудочных начал привело католическую церковь сначала к реформации, а потом и к полному торжеству обожествившего себя разума. Это освобождение разума от веры завершилось в немецкой классической философии и привело к созданию атеистических учений.

Наконец, и государственность Западной Европы возникала в результате завоевания германскими племенами коренных жителей бывшей Римской империи. Начавшись насилием, европейские государства должны были развиваться периодическими революционными переворотами.

В России многое складывалось иначе. Она получила культурную прививку не формально-рассудочной, римской, но более гармонической и цельной греческой образованности. Отцы восточной церкви никогда не впадали в отвлеченную рассудочность и заботились прежде всего о "правильности внутреннего состояния мыслящего духа". На первом плане у них стоял не ум, не рассудочность, а высшее единство верующего духа.

Славянофилы считали своеобразной и русскую государственность. Поскольку в России не существовало двух враждующих племен - завоевателей и побежденных, общественные отношения в ней основывались не только на законодательно-юридических актах, сковывающих народный быт, равнодушных к внутреннему содержанию человеческих связей. Законы имели у нас скорее внутренний, чем внешний характер. "Святость предания" предпочиталась юридической формуле, нравственность - внешней пользе.

Церковь никогда не пыталась у нас присвоить власть светскую, подменить собою государство, как это не раз случалось в папском Риме. Основой самобытной русской организации было общинное устройство, зерном которого являлся крестьянский мир: маленькие сельские общины сливались в более широкие областные объединения, из которых возникало согласие всей русской земли во главе с великим князем.

Петровская реформа, подчинившая церковь государству, круто сломала естественный ход русской истории.

В европеизации России славянофилы видели угрозу самой сущности русского национального бытия. Поэтому они отрицательно относились к петровским преобразованиям и правительственной бюрократии, были активными противниками крепостного права. Они ратовали за свободу слова, за решение государственных вопросов на Земском соборе, состоящем из представителей всех сословий русского общества. Они возражали против введения в России форм буржуазной парламентской демократии, считая необходимым сохранение самодержавия, реформированного в духе идеалов русской "соборности". Самодержавие должно встать на путь добровольного содружества с "землею", а в своих решениях опираться на мнение народное, периодически созывая Земский собор. Государь призван выслушивать точку зрения всех сословий, но принимать окончательное решение единолично, в согласии с христианским духом добра и правды. Не демократия с ее голосованием и механической победой большинства над меньшинством, а согласие, приводящее к единодушному, "соборному" подчинению державной воле, которая должна быть свободной от сословной ограниченности и служить высшим христианским ценностям.

Литературно-критическая программа славянофилов была органически связана с их общественными взглядами. Эту программу провозгласила издаваемая ими в Москве "Русская беседа": "Высший предмет и задача народного слова состоит не в том, чтобы сказать, что есть дурного у известного народа, чем болен он и чего у него нет, а в поэтическом воссоздании того, что дано ему лучшего для своего исторического предназначения".

Славянофилы не принимали в русской прозе и поэзии социально-аналитических начал, им был чужд утонченный психологизм, в котором они видели болезнь современной личности, "европеизированной", оторвавшейся от народной почвы, от традиций национальной культуры. Именно такую болезненную манеру со "щеголяньем ненужными подробностями" находит К. С. Аксаков в ранних произведениях Л. Н. Толстого с его "диалектикой души", в повестях И. С. Тургенева о "лишнем человеке".

Литературно-критическая деятельность западников. В отличие от славянофилов, ратующих за общественное содержание искусства в духе их "русских воззрений", либералы-западники в лице П. В. Анненкова и А. В. Дружинина отстаивают традиции "чистого искусства", обращенного к "вечным" вопросам, чуждающегося злобы дня и верного "абсолютным законам художественности".

Александр Васильевич Дружинин в статье "Критика гоголевского периода русской литературы и наши к ней отношения" сформулировал два теоретических представления об искусстве: одно он назвал "дидактическим", а другое "артистическим". Дидактические поэты "желают прямо действовать на современный быт, современные нравы и современного человека. Они хотят петь, поучая, и часто достигают своей цели, но песнь их, выигрывая в поучительном отношении, не может не терять многого в отношении вечного искусства".

Подлинное искусство не имеет ничего общего с поучением. "Твердо веруя, что интересы минуты скоропреходящи, что человечество, изменяясь непрестанно, не изменяется только в одних идеях вечной красоты, добра и правды", поэт-артист "в бескорыстном служении этим идеям видит свой вечный якорь... Он изображает людей, какими их видит, не предписывая им исправляться, он не дает уроков обществу, или если дает их, то дает бессознательно. Он живет среди своего возвышенного мира и сходит на землю, как когда-то сходили на нее олимпийцы, твердо помня, что у него есть свой дом на высоком Олимпе".

Бесспорным достоинством либерально-западнической критики было пристальное внимание к специфике литературы, к отличию ее художественного языка от языка науки, публицистики, критики. Характерен также интерес к непреходящему и вечному в произведениях классической русской литературы, к тому, что определяет их неувядающую жизнь во времени. Но вместе с тем попытки отвлечь писателя от "житейских волнений" современности, приглушить авторскую субъективность, недоверие к произведениям с ярко выраженной общественной направленностью свидетельствовали о либеральной умеренности и ограниченности общественных взглядов этих критиков.

Общественная программа и литературно-критическая деятельность почвенников. Другим общественно-литературным течением середины 60-х годов, снимавшим крайности западников и славянофилов, было так называемое "почвенничество". Духовным его вождем был Ф. М. Достоевский, издававший в эти годы два журнала - "Время" (1861-1863) и "Эпоха" (1864-1865). Сподвижниками Достоевского в этих журналах являлись литературные критики Аполлон Александрович Григорьев и Николай Николаевич Страхов.

Почвенники в какой-то мере унаследовали взгляд на русский национальный характер, высказанный Белинским в 1846 году. Белинский писал: "Россию нечего сравнивать со старыми государствами Европы, которых история шла диаметрально противоположно нашей и давно уже дала цвет и плод... Известно, что французы, англичане, немцы так национальны каждый по-своему, что не в состоянии понимать друг друга, тогда как русскому равно доступны и социальность француза, и практическая деятельность англичанина, и туманная философия немца".

Почвенники говорили о "всечеловечности" как характерной особенности русского народного сознания, которую наиболее глубоко унаследовал в нашей литературе А. С. Пушкин. "Мысль эта выражена Пушкиным не как одно только указание, учение или теория, не как мечтание или пророчество, но исполнена и м н а д е л е, заключена вековечно в гениальных созданиях его и доказана им,- писал Достоевский.- Он человек древнего мира, он и германец, он и англичанин, глубоко сознающий гений свой, тоску своего стремления ("Пир во время чумы"), он и поэт Востока. Всем этим народам он сказал и заявил, что русский гений знает их, понял их, соприкоснулся с ними как родной, что он может п е р е в о п л о щ а т ь с я в них во всей полноте, что лишь одному только русскому духу дана всемирность, дано назначение в будущем постигнуть и объединить все многообразие национальностей и снять все противоречия их".

Подобно славянофилам почвенники считали, что "русское общество должно соединиться с народною почвой и принять в себя народный элемент". Но, в отличие от славянофилов, они не отрицали положительной роли реформ Петра I и "европеизированной" русской интеллигенции, призванной нести народу просвещение и культуру, но только на основе народных нравственных идеалов. Именно таким русским европейцем был в глазах почвенников А. С. Пушкин.

По словам А. Григорьева, Пушкин "первый и полный представитель" "общественных и нравственных наших сочувствий". "В Пушкине надолго, если не навсегда, завершился, обрисовавшись широким очерком, весь наш душевный процесс", наши "объем и мера": все последующее развитие русской литературы - это углубление и художественное осмысление тех элементов, которые сказались в Пушкине. Наиболее органично выразил пушкинские начала в современной литературе А. Н. Островский. "Новое слово Островского есть самое старое слово - народность". "Островский столь же мало обличитель, как он мало идеализатор. Оставимте его быть тем, что он есть - великим народным поэтом, первым и единственным выразителем народной сущности в ее многообразных проявлениях..."

Н. Н. Страхов явился единственным в истории русской критики второй половины XIX века глубоким истолкователем "Войны и мира" Л. Н. Толстого. Свою работу он не случайно назвал "критической поэмой в четырех песнях". Сам Лев Толстой, считавший Страхова своим другом, сказал: "Одно из счастий, за которое я благодарен судьбе, это то, что есть Н. Н. Страхов".

Литературно-критическая деятельность революционеров-демократов. Общественный, социально-критический пафос статей позднего Белинского с его социалистическими убеждениями подхватили и развили в шестидесятые годы революционно-демократические критики Николай Гаврилович Чернышевский и Николай Александрович Добролюбов.

К 1859 году, когда правительственная программа и взгляды либеральных партий прояснились, когда стало очевидно, что реформа "сверху" в любых ее вариантах будет половинчатой, революционеры-демократы от шаткого союза с либерализмом перешли к разрыву отношений и бескомпромиссной борьбе с ним. На этот, второй этап общественного движения 60-х годов падает литературно-критическая деятельность Н. А. Добролюбова. Обличению либералов он посвящает специальный сатирический отдел журнала "Современник" под названием "Свисток". Здесь Добролюбов выступает не только как критик, но и в роли сатирического поэта.

Критика либерализма насторожила тогда А. И. Герцена, который, будучи в эмиграции, в отличие от Чернышевского и Добролюбова, продолжал надеяться на реформы "сверху" и переоценивал радикализм либералов вплоть до 1863 года. Однако предостережения Герцена не остановили революционеров-демократов "Современника". Начиная с 1859 года они стали проводить в своих статьях идею крестьянской революции. Ядром будущего социалистического мироустройства они считали крестьянскую общину. В отличие от славянофилов, Чернышевский и Добролюбов полагали, что общинное владение землей держалось не на христианских, а на революционно-освободительных, социалистических инстинктах русского мужика.

Добролюбов стал основателем оригинального критического метода. Он видел, что большинство русских писателей не разделяют революционно-демократического образа мыслей, не произносят приговора над жизнью с таких радикальных позиций. Задачу своей критики Добролюбов усматривал в том, чтобы по-своему завершить начатое писателем дело и сформулировать этот приговор, опираясь на реальные события и художественные образы произведения. Свой метод осмысления творчества писателя Добролюбов называл "реальной критикой".

Реальная критика "разбирает, возможно ли и действительно ли такое лицо; нашедши же, что оно верно действительности, она переходит к своим собственным соображениям о причинах, породивших его, и т. д. Если в произведении разбираемого автора эти причины указаны, критика пользуется ими и благодарит автора; если нет, не пристает к нему с ножом к горлу - как, дескать, он смел вывести такое лицо, не объяснивши причин его существования?" Критик берет в этом случае инициативу в свои руки: объясняет причины, породившие то или иное явление, с революционно-демократических позиций и затем произносит над ним приговор.

Добролюбов положительно оценивает, например, роман Гончарова "Обломов", хотя автор "не дает и, по-видимому, не хочет дать никаких выводов". Достаточно того, что он "представляет вам живое изображение и ручается только за сходство его с действительностью". Для Добролюбова подобная авторская объективность вполне приемлема и даже желательна, так как объяснение и приговор он берет на себя сам.

Реальная критика нередко приводила Добролюбова к своеобразному перетолковыванию художественных образов писателя на революционно-демократический лад. Получалось, что анализ произведения, перераставший в осмысление острых проблем современности, приводил Добролюбова к таким радикальным выводам, которые никак не предполагал сам автор. На этой почве, как мы увидим далее, произошел решительный разрыв Тургенева с журналом "Современник", когда статья Добролюбова о романе "Накануне" увидела в нем свет.

В статьях Добролюбова оживает молодая, сильная натура талантливого критика, искренне верящего в народ, в котором он видит воплощение всех своих высших нравственных идеалов, с которым он связывает единственную надежду на возрождение общества. "Страсть его глубока и упорна, и препятствия не страшат его, когда их нужно одолеть для достижения страстно желанного и глубоко задуманного",- пишет Добролюбов о русском крестьянине в статье "Черты для характеристики русского простонародья". Вся деятельность критика была направлена на борьбу за создание "партии народа в литературе". Этой борьбе он посвятил четыре года неусыпного труда, написав за такое короткое время девять томов сочинений. Добролюбов буквально сжег себя на подвижнической журнальной работе, подорвавшей его здоровье. Он умер в возрасте 25 лет 17 ноября 1861 года. О преждевременной смерти молодого друга проникновенно сказал Некрасов:

Спад общественного движения 60-х годов. Споры между "Современником" и "Русским словом". На закате 60-х годов в русской общественной жизни и критической мысли совершаются драматические перемены. Манифест 19 февраля 1861 года об освобождении крестьян не только не смягчил, но еще более обострил противоречия. В ответ на подъем революционно-демократического движения правительство перешло к открытому наступлению на передовую мысль: арестованы Чернышевский и Д. И. Писарев, на восемь месяцев приостановлено издание журнала "Современник".

Положение усугубляется расколом внутри революционно-демократического движения, основной причиной которого явились разногласия в оценке революционно-социалистических возможностей крестьянства. Деятели "Русского слова" Дмитрий Иванович Писарев и Варфоломей Александрович Зайцев выступили с резкой критикой "Современника" за его якобы идеализацию крестьянства, за преувеличенное представление о революционных инстинктах русского мужика.

В отличие от Добролюбова и Чернышевского, Писарев утверждал, что русский крестьянин не готов к сознательной борьбе за свободу, что в массе своей он темен и забит. Революционной силой современности Писарев считал "умственный пролетариат", революционеров-разночинцев, несущих в народ естественнонаучные знания. Эти знания не только разрушают основы официальной идеологии (православия, самодержавия, народности), но и открывают народу глаза на естественные потребности человеческой природы, в основе которых лежит инстинкт "общественной солидарности". Поэтому просвещение народа естественными науками может не только революционным ("механическим"), но и эволюционным ("химическим") путем привести общество к социализму.

Для того чтобы этот "химический" переход совершался быстрее и эффективнее, Писарев предложил русской демократии руководствоваться "принципом экономии сил". "Умственный пролетариат" должен сосредоточить всю энергию на разрушении духовных основ существующего ныне общества путем пропаганды в народе естественных наук. Во имя так понимаемого "духовного освобождения" Писарев, подобно тургеневскому герою Евгению Базарову, предлагал отказаться от искусства. Он действительно считал, что "порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта", и признавал искусство лишь в той мере, в какой оно участвует в пропаганде естественнонаучных знаний и разрушает основы существующего строя.

В статье "Базаров" он восславил торжествующего нигилиста, а в статье "Мотивы русской драмы" "сокрушил" возведенную на пьедестал Добролюбовым героиню драмы А. Н. Островского "Гроза" Катерину Кабанову. Разрушая кумиры "старого" общества, Писарев опубликовал скандально знаменитые антипушкинские статьи и работу "Разрушение эстетики". Принципиальные разногласия, определившиеся в ходе полемики между "Современником" и "Русским словом", ослабляли революционный лагерь и являлись симптомом спада общественного движения.

Общественный подъем 70-х годов. К началу 70-х годов в России наметились первые признаки нового общественного подъема, связанного с деятельностью революционных народников. У второго поколения революционеров-демократов, осуществивших героическую попытку поднять крестьян на революцию "хождением в народ", были свои идеологи, в новых исторических условиях развивавшие идеи Герцена, Чернышевского и Добролюбова. "Вера в особый уклад, в общинный строй русской жизни; отсюда - вера в возможность крестьянской социалистической революции,- вот что одушевляло их, поднимало десятки и сотни людей на героическую борьбу с правительством",- писал о народниках-семидесятниках В. И. Ленин. Эта вера в той или иной степени пронизывала все труды вождей и наставников нового движения - П. Л. Лаврова, Н. К. Михайловского, М. А. Бакунина, П. Н. Ткачева.

Массовое "хождение в народ" завершилось в 1874 году арестом нескольких тысяч человек и последовавшими затем процессами 193-х и 50-ти. В 1879 году на съезде в Воронеже народническая организация "Земля и воля" раскололась: "политики", разделявшие идеи Ткачева, организовали свою партию "Народная воля", провозгласив главной целью движения политический переворот и террористические формы борьбы с правительством. Летом 1880 года народовольцы организуют взрыв в Зимнем дворце, и Александр II чудом спасается от гибели. Это событие вызывает шок и смятение в правительстве: оно решает пойти на уступки назначением либерала Лориса-Меликова полномочным правителем и обращением к либеральной общественности страны за поддержкой. В ответ государь получает записки от русских либералов, в которых предлагается немедленно созвать независимое собрание из представителей земств для участия в управлении страной "с целью выработки гарантий и прав личности, свободы мысли и слова". Казалось, что Россия стоит на пороге принятия парламентской формы правления. Но 1 марта 1881 года совершается непоправимая ошибка. Народовольцы после многократных покушений убивают Александра II, и вслед за этим в стране наступает правительственная реакция.

Консервативная идеология 80-х годов. Эти годы в истории русской общественности характеризуются расцветом консервативной идеологии. Ее отстаивал, в частности, Константин Николаевич Леонтьев в книгах "Восток, Россия и славянство" и "Наши "новые христиане" Ф. М. Достоевский и граф Лев Толстой". Леонтьев считает, что культура каждой цивилизации проходит три стадии развития: 1) первичной простоты, 2) цветущей сложности, 3) вторичного смесительного упрощения. Главным признаком упадка и вступления в третью стадию Леонтьев считает распространение либеральных и социалистических идей с их культом равенства и всеобщего благоденствия. Либерализму и социализму Леонтьев противопоставил "византизм" - сильную монархическую власть и строгую церковность.

Русская литературная критика XIX века. Предисловие

"Каждая эпоха русской литературы имела свое сознание о самой себе, выражавшееся в критике", — писал В. Г. Белинский. С этим суждением трудно не согласиться. Русская критика — явление столь же яркое и уникальное, как и русская классическая литература. Многократно отмечалось, что критика, будучи синтетичной по своей природе, играла громадную роль в общественной жизни России. Критические статьи В. Г. Белинского, А. А. Григорьева, А. В. Дружинина, Н. А. Добролюбова, Д. И. Писарева и многих других заключали в себе не только подробный разбор произведений, их образов, идей, художественных особенностей; за судьбами литературных героев, за художественной картиной мира критики стремились увидеть важнейшие нравственные и социальные проблемы времени, и не только увидеть, но и порой предложить свои пути решения этих проблем.

Статьи русских критиков оказывали и продолжают оказывать значительное воздействие на духовную и нравственную жизнь общества. Не случайно они давно уже включены в программу школьного образования. Но при этом на протяжении многих десятилетий на уроках литературы ученики знакомились главным образом с критикой радикальной направленности — со статьями В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова, Д. И. Писарева и ряда других авторов. Критическая статья при этом воспринималась чаще всего как источник цитат, которыми школьники щедро "украшали" свои сочинения.

Подобный подход к изучению русской классики формировал стереотипы художественного восприятия, значительно упрощал и обеднял картину развития отечественной литературы, отличавшуюся ожесточенными идейными и эстетическими спорами.

Лишь в недавнее время благодаря появлению целого ряда серийных изданий и глубоких литературоведческих исследований наше видение путей развития российской литературы и критики стало более объемным и многогранным

. В сериях "Библиотека "Любителям российской словесности"", "История эстетики в памятниках и документах", "Русская литературная критика" вышли в свет статьи Н. М. Карамзина, К. Н. Батюшкова, П. А. Вяземского, И. В. Киреевского, Н. И. Надеждина, А. А. Григорьева, Н. Н. Страхова и других выдающихся отечественных литераторов. Сложные, драматичные искания различных по своим художественным и общественным убеждениям критиков XIX—начала XX веков воссозданы в серии "Библиотека русской критики". Современные читатели получили наконец возможность познакомиться не только с "вершинными" явлениями в истории отечественной критики, но и со множеством других, не менее ярких явлений. При этом наше представление о "вершинах", о масштабе значимости многих критиков существенно уточнилось. Информация с сайта Бигреферат.ру / bigreferat.ru

Думается, что и практика школьного преподавания должна формировать более объемное представление о том, как отразилась русская литература XIX века в зеркале отечественной критики. Важно, чтобы юный читатель начал воспринимать критику как органическую часть Литературы. Ведь Литература в широком смысле — это искусство слова, воплощающееся как в художественном произведении, так и в литературно-критическом выступлении. Критик всегда немного и художник, и публицист. Талантливая критическая статья обязательно содержит в себе мощный сплав нравственно-философских раздумий её автора с тонкими и глубокими наблюдениями над художественным текстом.

Изучение критической статьи дает очень мало, если её основные положения воспринимаются как некая догма. Важно понимать - для читателя важно эмоционально и интеллектуально пережить все сказанное критиком, вдуматься в логику его мысли, определить меру доказательности выдвинутых им аргуменᴛᴏʙ.

Критик предлагает свое прочтение художественного произведения, раскрывает свое восприятие творчества того или иного писателя. Часто критическая статья заставляет заново осмыслить произведение или художественный образ. Какие-то суждения и оценки в талантливо написанной статье могут стать для читателя подлинным открытием, а что-то покажется ему ошибочным или спорным. Особенно увлекательно сопоставление разных точек зрения по поводу одного и того же произведения или творчества конкретного писателя. Это всегда дает богатый материал для размышлений.

В настоящей хрестоматии собраны работы ведущих представителей русской литературно-критической мысли XIX—начала XX веков, от Н. М. Карамзина до В. В. Розанова. Многие издания, по которым печатаются тексты статей, стали библиографической редкостью.

Хрестоматия позволит взглянуть на творчество Пушкина глазами И. В. Киреевского и В. Г. Белинского, А. А. Григорьева и В. В. Розанова, познакомиться с тем, как по-разному воспринимали поэму "Мертвые души" современники Гоголя — В. Г. Белинский, К. С. Аксаков, С. П. Шевырёв, как оценивались герои комедии Грибоедова "Горе от ума" критикой второй половины XIX века. Читатели смогут сопоставить свое восприятие романа Гончарова "Обломов" с тем, как он интерпретировался в статьях Д. И. Писарева и Д. С. Мережковского, увидеть в пьесах Островского, благодаря работе А. В. Дружинина, не только "темное царство" с проникающими в него одинокими светлыми "лучами", но многоликий и многокрасочный мир русской национальной жизни.

Для многих, несомненно, станут открытием статьи современников Л. Толстого о его произведениях . Основные приметы таланта Л. Толстого — умение показать "диалектику души" своих героев, "чистоту нравственного чувства" — одним из первых обозначил и раскрыл Н. Г. Чернышевский. Что же касаеᴛся статей Н. Н. Страхова о "Войне и мире", то с полным правом можно утверждать: в отечественном литературоведении немного найдется работ, которые могут быть поставлены рядом с ними по глубине проникновения в замысел Л. Толстого, по точности и тонкости наблюдений над текстом. Критик считал, что писатель "дал нам новую русскую формулу героической жизни", впервые после Пушкина смог отобразить русский идеал — идеал "простоты, добра и правды".

Особый интерес представляют собранные в хрестоматии размышления критиков о судьбах русской поэзии. Необычайно многообразны проблемы, поставленные в статьях К. Н. Батюшкова и В. А. Жуковского, В. Г. Белинского и В. Н. Майкова, В. П. Боткина и И. С. Аксакова, В. С. Соловьева и В. В. Розанова. Здесь мы найдем оригинальные, не утратившие своей значимости суждения о жанрах "легкой поэзии" и о принципах перевода, увидим стремление проникнуть в "святая святых" поэзии — в творческую лабораторию лирика , понять специфику выражения мысли и чувства в лирическом произведении. А как верно, как ярко определена в этих публикациях творческая индивидуальность Пушкина, Лермонᴛᴏʙа, Кольцова, Фета, Тютчева и А. К. Толстого!

Примечательно, что итогом непростых исканий и нередко ожесточенных споров стало стремление критики начала XX века "вернуть" русскую культуру к Пушкину, к пушкинской гармонии и простоте. Провозглашая необходимость "возврата к Пушкину", В. В. Розанов писал: "Хочется, чтобы он вошел другом в каждую русскую семью... Ум Пушкина предохраняет от всего глупого, его благородство предохраняет от всᴇᴦᴏ пошлого, разносторонность его души и занимавших его интересов предохраняют от того, что можно было бы назвать "раннею специализациею души"".

Надеемся, что хрестоматия станет незаменимым путеводителем по произведениям выдающихся русских художников слова, поможет по-настоящему понять эти произведения, сопоставить различные способы их истолкования, обнаружить в прочитанном то, что осталось незамеченным или изначально показалось неважным и второстепенным.

Литература — это целая Вселенная. У её "солнц" и "планет" были свои спутники — попавшие в орбиту их неотвратимого притяжения литературные критики. И как бы хотелось, чтобы не только классиков русской литературы, но и этих критиков мы могли бы назвать нашими вечными спутниками.

Похожие документы

Величие и значение писателя измеряются тем, насколько глубоко корень его творчества достигает народной жизни и насколько адекватно он отражает передовые идеалы в свое время. Эти требования народности и прогрессивности искусства органично воплощены в художественных произведениях И.П. Котляревского. Проявляя глубокий интерес к русской и мировой драматургии и театру, Котляревский и Щепкин осознавали, что наступило время для создания украинского национального театра. Первой ласточкой стала пьеса "Наталка Полтавка", которая вот уже более 150 лет не сходит со сцены....

Школьное сочинение повести О. Кобылянской «Человек». Ольга Юлиановна Кобылянская, выдающаяся украинская писательница и общественная деятельница, не могла не задумываться над тем, которой она хочет видеть человека будущего. С женщинами здесь все поняло, ведь много ее произведения посвящены именно этому вопросу (женщина правами и положением в обществе должна приравняться мужчинам), а вот которым должен стать мужчина, как совершенствоваться? На этот вопрос писательница дает ответ пусть и эпизодичным, но важным образом Стефана Лиевича. Это студент-медик, который приехал на каникулы домой и познакомился с Еленой Ляуфер и другими молодыми людьми. Он сразу предрасположил к себе внимание молодежи, так как «чего уже... не повествовал!», а «они прислушивались ему, будто бы апостол правды витал между ними...»...

Как измерить, как оценить воздействие второй мировой войны на литературу? Задача кажется невыполнимой, неохватной, безграничной во времени и в пространстве, неотчленимой от задач познания общего течения мировой литературы в XX в. Существует статистика, подсчитавшая, сколько за всю историю человечества было мирных дней и сколько было войн, сколько людей в них участвовало и сколько погибло. При всей своей приблизительности она показывает достаточно ясно, что на протяжении нового времени войны возникали все чаще и втягивали в свою орбиту все больше людей. Роль их в истории становилась заметнее, характер менялся. В начале XX в. В. И....

В первой четверти XIX в. господствующим литературным направлением был романтизм. Одновременно, хотя на первых порах и не очень быстрыми темпами, происходило развитие реализма. Недооценивать неуклонный рост реалистических тенденций в русской литературе начала XIX в. нельзя, ибо в противном случае не будет понятной закономерность появления басен Крылова, комедии Грибоедова «Горе от ума», первых глав «Евгения Онегина», «Бориса Годунова». ...

История зарубежной литературы ХIХ века (Под редакцией Н. А.Соловьевой) Глава 7. Г. Гейне. ГЛАВА 7. Г. ГЕЙНЕ В творчестве Генриха Гейне (1797-1856) в большей степени, чем в произведениях Гофмана, Клейста, Шамиссо, отразился процесс эволюции немецкого романтизма. Со многими сложностями этого процесса связана и глубокая противоречивость творческого метода писателя, что, в частности, получило выражение в связях романтика Гейне с эстетическими принципами ранних немецких романтиков, по отношению к которым он был не только критиком и ниспровергателем, но и достойным воспреемником. Величие Гейне-художника определяется тем, что выдающуюся творческую одаренность он сочетал с широтой общественного кругозора. Объявляя себя приверженцем "вольной песни романтизма", он давал трезвую аналитическую оценку своему времени, в своем творчестве отражал важнейшие его закономерности. Раньше многих других постигнув революционный смысл диалектики Гегеля, он стал одним из передовых мыслителей Европы. Это привело Гейне к сближению [84] в 40-х годах с Марксом и сделало его крупнейшим политическим лириком Германии той поры....

Русская литературно-критическая и философская мысль второй половины XIX века

О своеобразии русской литературной критики.

"Пока жива и здорова наша поэзия, до тех пор нет причины сомневаться в глубоком здоровье русского народа",- писал критик Н. Н. Страхов, а его единомышленник Аполлон Григорьев считал русскую литературу "единственным средоточием всех наших высших интересов". В. Г. Белинский завещал своим друзьям положить ему в гроб номер журнала "Отечественные записки", а классик русской сатиры М. Е. Салтыков-Щедрин в прощальном письме к сыну сказал: "Паче всего люби родную литературу и звание литератора предпочитай всякому другому".

Вера в действенную, преобразующую мир силу художественного слова определяла и особенности русской литературной критики. От литературных проблем она всегда поднималась к проблемам общественным, имеющим прямое от-(*4)ношение к судьбе страны, народа, нации. Русский критик не ограничивал себя рассуждениями о художественной форме, о мастерстве писателя. Анализируя литературное произведение, он выходил к вопросам, которые ставила перед писателем и читателем жизнь. Ориентация критики на широкие круги читателей делала ее очень популярной: авторитет критика в России был велик и его статьи воспринимались как оригинальные произведения, пользующиеся успехом наравне с литературой.

Основные этапы общественной борьбы 60-х годов.

Разнообразие литературно-критических оценок во второй половине XIX века было связано с нарастающей общественной борьбой. С 1855 года в общественной жизни выявляются, а к 1859 году вступают в бескомпромиссную борьбу две исторические силы - революционная демократия и либерализм. Голос "мужицких демократов", обретающий силу на страницах некрасовского журнала "Современник", начинает определять общественное мнение в стране.

Либерально-славянофильская партия. Славянофилы тоже отрицали "безотчетное поклонение прошедшим формам (*6) нашей старины". Но заимствования они считали возможными лишь в том случае, когда они прививались к самобытному историческому корню. Если западники утверждали, что различие между просвещением Европы и России существует лишь в степени, а не в характере, то славянофилы полагали, что Россия уже в первые века своей истории, с принятием христианства, была образована не менее Запада, но "дух и основные начала" русской образованности существенно отличались от западноевропейской.

Петровская реформа, подчинившая церковь государству, круто сломала естественный ход русской истории.

Литературно-критическая программа славянофилов была органически связана с их общественными взглядами. Эту программу провозгласила издаваемая ими в Москве "Русская беседа": "Высший предмет и задача народного слова состоит не в том, чтобы сказать, что есть дурного у известного народа, чем болен он и чего у него нет, а в поэти-(*8)ческом воссоздании того, что дано ему лучшего для своего исторического предназначения".

Литературно-критическая деятельность западников.

В отличие от славянофилов, ратующих за общественное содержание искусства в духе их "русских воззрений", либералы-западники в лице П. В. Анненкова и А. В. Дружинина отстаивают традиции "чистого искусства", обращенного к "вечным" вопросам, чуждающегося злобы дня и верного "абсолютным законам художественности".

Бесспорным достоинством либерально-западнической критики было пристальное внимание к специфике литературы, к отличию ее художественного языка от языка науки, публицистики, критики. Характерен также интерес к непреходящему и вечному в произведениях классической русской литературы, к тому, что определяет их неувядающую (*9) жизнь во времени. Но вместе с тем попытки отвлечь писателя от "житейских волнений" современности, приглушить авторскую субъективность, недоверие к произведениям с ярко выраженной общественной направленностью свидетельствовали о либеральной умеренности и ограниченности общественных взглядов этих критиков.

Общественная программа и литературно-критическая деятельность почвенников.

Другим общественно-литературным течением середины 60-х годов, снимавшим крайности западников и славянофилов, было так называемое "почвенничество". Духовным его вождем был Ф. М. Достоевский, издававший в эти годы два журнала - "Время" (1861-1863) и "Эпоха" (1864-1865). Сподвижниками Достоевского в этих журналах являлись литературные критики Аполлон Александрович Григорьев и Николай Николаевич Страхов.

Подобно славянофилам почвенники считали, что "русское общество должно соединиться с народною почвой и принять в себя народный элемент". Но, в отличие от славянофилов, (*10) они не отрицали положительной роли реформ Петра I и "европеизированной" русской интеллигенции, призванной нести народу просвещение и культуру, но только на основе народных нравственных идеалов. Именно таким русским европейцем был в глазах почвенников А. С. Пушкин.

Литературно-критическая деятельность революционеров-демократов

Общественный, социально-критический пафос статей позднего Белинского с его социалистическими убеждениями подхватили и развили в шестидесятые годы революционно-демократические критики Николай Гаврилович Чернышевский и Николай Александрович Добролюбов.

Критика либерализма насторожила тогда А. И. Герцена, (*11) который, будучи в эмиграции, в отличие от Чернышевского и Добролюбова, продолжал надеяться на реформы "сверху" и переоценивал радикализм либералов вплоть до 1863 года.

Однако предостережения Герцена не остановили революционеров-демократов "Современника". Начиная с 1859 года они стали проводить в своих статьях идею крестьянской революции. Ядром будущего социалистического мироустройства они считали крестьянскую общину. В отличие от славянофилов, Чернышевский и Добролюбов полагали, что общинное владение землей держалось не на христианских, а на революционно-освободительных, социалистических инстинктах русского мужика.

Спад общественного движения 60-х годов. Споры между "Современником" и "Русским словом".

На закате 60-х годов в русской общественной жизни и критической мысли совершаются драматические перемены. Манифест 19 февраля 1861 года об освобождении крестьян не только не смягчил, но еще более обострил противоречия. В ответ на подъем революционно-демократического движения правительство перешло к открытому наступлению на передовую мысль: арестованы Чернышевский и Д. И. Писарев, на восемь месяцев приостановлено издание журнала "Современник".

Положение усугубляется расколом внутри революционно-демократического движения, основной причиной которого явились разногласия в оценке революционно-социалистических возможностей крестьянства. Деятели "Русского слова" Дмитрий Иванович Писарев и Варфоломей Александрович Зайцев выступили с резкой критикой "Современника" за (*13) его якобы идеализацию крестьянства, за преувеличенное представление о революционных инстинктах русского мужика.

К началу 70-х годов в России наметились первые признаки нового общественного подъема, связанного с деятельностью революционных народников. У второго поколения революционеров-демократов, осуществивших героическую попытку поднять крестьян на (*14) революцию "хождением в народ", были свои идеологи, в новых исторических условиях развивавшие идеи Герцена, Чернышевского и Добролюбова. "Вера в особый уклад, в общинный строй русской жизни; отсюда - вера в возможность крестьянской социалистической революции,- вот что одушевляло их, поднимало десятки и сотни людей на героическую борьбу с правительством",- писал о народниках-семидесятниках В. И. Ленин. Эта вера в той или иной степени пронизывала все труды вождей и наставников нового движения - П. Л. Лаврова, Н. К. Михайловского, М. А. Бакунина, П. Н. Ткачева.

Эти годы в истории русской общественности характеризуются расцветом консервативной идеологии. Ее отстаивал, в частности, Константин Николаевич Леонтьев в книгах "Восток, Россия и славянство" и "Наши "новые христиане" Ф. М. Достоевский и граф Лев Толстой". Леонтьев считает, что культура каждой цивилизации проходит три стадии развития: 1) первичной простоты, 2) цветущей сложности, 3) вторичного смесительного упрощения. Главным признаком упадка и вступления в третью стадию Леонтьев считает распространение либеральных и социалистических идей с их культом (*15) равенства и всеобщего благоденствия. Либерализму и социализму Леонтьев противопоставил "византизм" - сильную монархическую власть и строгую церковность.

Леонтьев подвергал решительной критике религиозно-этические взгляды Толстого и Достоевского. Он утверждал, что оба писателя подвержены влиянию идей социализма, что они превращают христианство в духовное явление, производное от земных человеческих чувств братства и любви. Подлинное христианство, по Леонтьеву, мистично, трагедийно и страшно для человека, ибо оно стоит по ту сторону земной жизни и оценивает ее как жизнь, полную страданий и мук.

Леонтьев является последовательным и принципиальным противником самой идеи прогресса, которая, по его учению, приближает тот или иной народ к смесительному упрощению и смерти. Остановить, задержать прогресс и подморозить Россию - эта идея Леонтьева пришлась ко двору консервативной политике Александра III.

Русское либеральное народничество 80-90-х годов.

В эпоху 80-х годов революционное народничество переживает глубокий кризис. На смену революционной идее приходит "теория малых дел", которая в 90-х годах оформится в программу "государственного социализма". Переход правительства на сторону крестьянских интересов может мирным путем привести народ к социализму. Крестьянская община и артель, кустарные промыслы при покровительстве земств, активной культурной помощи интеллигенции и правительства могут устоять перед натиском капитализма. На заре XX века "теория малых дел" довольно успешно перерастает в мощное кооперативное движение.

Религиозно-философская мысль 80-90-х годов. Время глубокого разочарования в политических и революционных формах борьбы с общественным злом сделало чрезвычайно актуальной толстовскую проповедь нравственного самоусовершенствования. Именно в этот период окончательно складывается религиозно-этическая программа обновления жизни в творчестве великого писателя и толстовство становится одним из популярных общественных течений.

В 80-90-е годы начинает обретать известность учение религиозного мыслителя Николая Федоровича Федорова. В основе его "Философии общего дела" лежит грандиозная по своей дерзости мысль о великом призвании человека полностью овладеть тайнами жизни, победить смерть и достигнуть богоподобного могущества и власти над слепыми силами природы. Человечество, по Федорову, собственными (*16) усилиями может осуществить преображение всего телесного состава человека, сделав его бессмертным, воскресить всех умерших и одновременно добиться управления "солнечными и другими звездными системами". "Порожденный крошечной землею, зритель безмерного пространства, зритель миров этого пространства должен сделаться их обитателем и правителем".

В 80-е годы наряду с демократической идеологией "общего дела", наряду с "Чтениями о Богочеловечестве" и "Оправданием добра" В. С. Соловьева появляются первые ростки философии и эстетики будущего русского декаданса. Выходит в свет книга Н. М. Минского "При свете совести", в которой автор проповедует крайний индивидуализм. Усиливается влияние ницшеанских идей, извлекается из забвения и становится чуть ли не кумиром Макс Штирнер с его книгой "Единственный и его собственность", в которой альфой и омегой современности провозглашался откровенный эгоизм...

Вопросы и задания: Чем объясняется многообразие направлений в русской критике второй половины XIX века? Каковы особенности русской критики и как они связаны со спецификой нашей литературы? В чем видели западники и славянофилы слабости и преимущества русского исторического развития? Каковы, на ваш взгляд, сильные и слабые стороны общественных программ западников и славянофилов? Чем программа почвенников отличается от западнической и славянофильской? Как почвенники определяли значение Пушкина в истории новой русской литературы? Охарактеризуйте принципы "реальной критики" Добролюбова. В чем своеобразие общественных и литературно-критических взглядов Д. И. Писарева? Дайте характеристику общественного и умственного движения в России 80-х - 90-х годов.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://lib.ru/

Романтическая критика 19 века - проблема народности литературы

В общественной жизни первых десятилетий 19 века ощутимо приближение чего-то нового, осознание литераторами переходного характера своего времени. В воздухе витало предчувствие великих реформ, патриотический настрой общества после победы в Отечественной войне 1812 года находился на своем пике.

Это время вошло в историю литературы как эпоха предромантизма.

«Предромантизм вобрал в себя… интерес к индивидуальному, внимание к внутреннему миру человека, культ чувственности», – поясняет А.В. Архипова в труде «Предромантические тенденции в критике 1800-1810-х годов».

Несмотря на общие сходства, предромантизм уходил от сентименталистических установок. Его представители считали необходимым показать:

Эстетическую позицию молодых литераторов-романтиков выражали альманахи

«Полярная звезда» (издатели – Бестужев, Рылеев, 1829-1825), «Мнемозина», (издатели – Кюхельбекер, Одоевский, 1824-1825 гг.).

Сомов как один из первых критиков-романтиков

первым попытался осмыслить возникшие эстетические проблемы русской критики Орест Михайлович Сомов (1793–1833). В работе «О романтической поэзии», сравнивая труды различных западноевропейских теоретиков, он обрисовал состояние современной ему отечественной литературы. Автор противопоставлял романтизм классицизму, стремясь дополнить существующую концепцию романтизма. Сомов основывал свое видение романтизма на принципе «народности» и вывел чрезвычайно важное для российского романтизма понятие «национального духа». Для Сомова усиление романтических тенденций в литературе означало ее зрелость, а также самобытность. По мысли критика, обычаи и предания народов России, богатство природы родного края, интереснейшая и героическая история порождали романтическое восприятие действительности российскими авторами. В отличие от классициста, романтик свободен в своем художественном выборе:

«Весь мир видимый и мечтательный есть собственность поэта».

Вместе с тем особую тревогу у Сомова вызывают подражатели, копирующие манеры и стилистические приемы «истинных талантов». В том, что они создают ложное, упрощенное, понятие о романтической поэзии, критик видел главную опасность для зарождающегося течения.

Народность в представлении Вяземского

Петр Андреевич Вяземский (1792—1878) считал, что современные ему поэты-романтики обязаны писать «по вдохновению», при этом придавая своим творениям черты «местности», то есть народности. Наряду с Бестужевым, Кюхельбекером и Рылеевым, он утверждал, что нет необходимости подражать западным образцам. Он резко осуждал галломанию и стремился искать в современной поэзии национальные черты.

Свое видение романтической поэзии он отразил в статье о «Кавказском пленнике» (1822) и в предисловии к первому изданию «Бахчисарайского фонтана» («Разговор между издателем и классиком с Выборгской стороны или Васильевского острова», 1823).

Причем критик утверждал, ставя точку в давнем споре, что нет нужды противопоставлять древних и современных авторов, поскольку истинная литература всегда народна.

Кюхельбекер – яркий представитель гражданского романтизма

С середины 1820-х годов в стане русских критиков зарождается направление гражданского романтизма. В журнальной критике преобладают патриотические настроения, а лирические произведения начинают восприниматься как ненужные и ложные. Ярким представителем новой критики в России был Вильгельм Карлович Кюхельбекер (1797—1846).

В статье «О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие» (1824) критик резко высказывался о «школе» Жуковского. Ведущим жанрам поэзии Жуковского – «унылой» элегии и посланию – Кюхельбекер противопоставил оду, которая «парит, гремит, блещет, порабощает слух и душу читателя».

Резкие суждения, новизна мысли, его пристрастие к архаике и классицизму вызывали споры и насмешки у современников. Романтизм критик связывал с понятиями «народности» и художественной свободы. Но вместе с тем он отказывал в истинном романтизме тем произведениям, которые, по его мнению, были излишне подражательны. Таким образом, по мысли Кюхельбекера, Жуковский и Батюшков,несмотря на все их заслуги по «очищению» русского языка, были всего лишь подражателями, следовавшими за немецкими и английскими романтиками.

Истинную народность, по мнению Кюхельбекера, необходимо искать в национальных истоках:

«Лучшими, чистейшими, вернейшими источниками для русской поэзии являются вера праотцев, нравы отечественные, летописи, песни и сказания народные».

Бестужев и концепция гения

Эти же требования высказывал Александр Александрович Бестужев (1797—1837) в обзорных статьях

«Взгляд на старую и новую словесность в России» (1823), «Взгляд на русскую словесность в течение 1823 года», «Взгляд на русскую словесность в течение 1824 и начале 1825 годов».

Несмотря на обилие перечисляемых им литературных имен, критик приходит к парадоксальному выводу: он заявлял

о «бедном отношении» числа оригинальных писателей «к числу пишущих».

Причину неоригинальной национальной литературы Бестужев видел не только в сугубо литературных факторах (например, таких, как «обращение к народным истокам»), а и в общественных. Он считал, что расцвет словесности напрямую связан с уровнем активности общества, намекая на отсутствие подлинной свободы в политической жизни.

Оспаривая мнение тех критиков, которые считали,

что упадок «талантов литературных» связан с недостаточной поддержкой их в обществе, Бестужев утверждал, что напротив, «недостаток ободрения – благо для литературы».

Указывая на гонимых обществом гениев литературы, таких как Шекспир, Мольер, Вольтер, критик создал романтическую концепцию о противопоставлении поэта и толпы.

«Истинная» поэзия Рылеева

В статье «Несколько мыслей о поэзии» (1825) Кондратий Федорович Рылеев (1795–1826) выступил с оригинальной позицией, отметив, что понятие «романтизм» до сих пор является неопределенным. Слишком широкое трактование романтической поэзии как всякой самобытной позволяет отнести к ней даже творения древних греков.

Вместо развития полемики о романтизме и классицизме Рылеев предлагал делить поэзию на истинную и мнимую.

Тем не менее, определения разных видов поэзии и критерии ее деления в статье даны недостаточно отчетливо.

Цель «истинной поэзии» заключается в том, чтобы поэт, сбросив «вериги чужих мнений», устремился к «собственному идеалу».

Иными словами, имея в виду «истинную поэзию», критик говорит об искусстве, имеющем национальное и одновременно общечеловеческое значение.

Будучи связанной с отражением «высоких чувств, мыслей и вечных истин», такая поэзия требует изучения «духа времени, просвещения века, гражданственности и местности страны того события, которое поэт желал представить в своем сочинении».

Таким образом, первые критики-романтики требовали от современной им литературы народности, искали в ней источник национального самосознания, провозглашали искусство выразителем «души народа». Романтизм представлялся им передовым искусством, дающим художнику слова подлинную творческую свободу в выражении мыслей и чувств как отдельного человека, так и целого народа.

Вам понравилось? Не скрывайте от мира свою радость - поделитесь

Смотрите также