Кроманьонцы – ранние представители современного человека. Нужно сказать, что эти люди жили позже неандертальцев и заселяли практически всю территорию современной Европы. Под названием «кроманьонцы» можно понимать только тех людей, которые были найдены в гроте Кро-Маньон. Эти люди жили 30 тысяч лет назад и были похожи на современного человека.
Кроманьонцы были очень развитыми, и нужно сказать, что их умения, навыки, достижения и изменения социальной организации жизни во много раз превосходили неандертальцев и питекантропов, причём вместе взятых. Именно с человеком разумным и ассоциируется кроманьонец. Образ жизни этих людей помог сделать им большой шаг вперёд в их развитии и достижениях. Благодаря тому, что они смогли унаследовать от своих предков деятельный мозг, их достижения проявились в эстетике, технологии изготовления орудий труда, общении и т. д.
Ассоциируется с человеком разумным, количество изменений в социальном развитии которого было очень велико, именно кроманьонец. Образ жизни этих людей сильно отличался от образа жизни их предков.
Стоит сказать, что название «кроманьонец» произошло от скального грота Кро-Маньон, находившегося во Франции. В 1868 году Луи Ларте нашёл на этой территории несколько скелетов людей, а также орудия позднего палеолита. Позже он описал их, после чего было выяснено, что эти люди существовали около 30 000 лет назад.
По сравнению с неандертальцами, у кроманьонцев был менее массивный скелет. Рост ранних представителей человека достигал 180-190 см.
Их лоб был более прямым и гладким, нежели у неандертальцев. Также стоит отметить, что череп кроманьонцев имел высокий и округлый свод. Подбородок этих людей был выступающим, глазницы – угловатыми, а нос – округлым.
У кроманьонцев сформировалась прямая походка. Учёные уверяют, что их телосложение практически не отличалось от телосложения современных людей. А это уже говорит о многом.
Очень похожим на современного человека был именно кроманьонец. Образ жизни ранних представителей человека был довольно интересным и необычным, по сравнению с их предками. Кроманьонцы приложили огромное количество усилий для того, чтобы быть максимально похожими на современного человека.
О том, кто такие кроманьонцы, знают не только взрослые, но и дети. Особенности их пребывания на Земле мы изучаем еще в школе. Нужно сказать, что первым представителем человека, создавшим поселения, был именно кроманьонец. Образ жизни этих людей отличался от неандертальцев. Кроманьонцы собирались в общины, которые насчитывали до 100 человек. Они жили в пещерах, а также шатрах из шкур. В Восточной Европе встречались представители, жившие в землянках. Немаловажно, что их речь была членораздельной. Одеждой кроманьонцев были шкуры.
Нужно сказать, что кроманьонцы преуспели не только в развитии социальной жизни, но и в охоте. К пункту «Особенности образа жизни кроманьонцев» можно отнести усовершенствованный способ охоты – загонную ловлю. Ранние представители человека добывали северных, а также благородных оленей, мамонтов, пещерных медведей и т. д. Именно кроманьонцы умели изготавливать специальные копьеметалки, которые могли пролететь до 137 метров. Гарпуны и крючки для ловли рыбы также были орудием кроманьонцев. Они создали силки – приспособления для охоты на птиц.
Немаловажно, что именно кроманьонцы стали создателями европейского первобытного искусства. Об этом свидетельствует в первую очередь многоцветная живопись в пещерах. Кроманьонцы рисовали в них на стенах, а также потолках. Подтверждением того, что эти люди были творцами первобытного искусства, являются гравировки на камнях и костях, орнамент и т. д.
Все это свидетельствует о том, насколько интересной и удивительной была жизнь кроманьонцев. Их образ жизни стал предметом восхищения даже в наше время. Следует отметить, что кроманьонцы сделали огромный шаг вперёд, который существенно приблизил их к современному человеку.
Стоит отметить, что у ранних представителей человека существовали и погребальные обряды. У кроманьонцев было принято класть в могилу к усопшему различные украшения, предметы быта, и даже еду. Их посыпали кроваво-красной охрой, на волосы мёртвых надевали сетку, на руки – браслеты, а на лицо клали плоские камни. Также стоит отметить, что кроманьонцы хоронили усопших в согнутом состоянии, то есть их колени должны были касаться подбородка.
Напомним, что кроманьонцы первыми одомашнили животное – собаку.
Нужно сказать, что существует несколько версии происхождения ранних представителей человека. Самая распространённая из них гласит, что кроманьонцы были предками всех современных людей. Согласно такой теории, эти люди появились в Восточной Африке примерно 100-200 тысяч лет назад. Считается, что кроманьонцы 50-60 тысяч лет назад мигрировали на Аравийский полуостров, после чего появились в Евразии. Согласно этому, одна группа ранних представителей человека быстро заселила всё побережье Индийского океана, в то время как вторая – мигрировала в степи Центральной Азии. По многочисленным данным видно, что 20 тысяч лет назад Европа уже была заселена кроманьонцами.
До сих пор многих восхищает образ жизни кроманьонцев. Кратко сказать об этих ранних представителях человека можно то, что именно они были максимально похожи на современного человека, поскольку совершенствовали свои навыки и умения, развивались и узнавали много нового. Кроманьонцы внесли огромный вклад в историю развития человека, ведь именно они сделали огромный шаг навстречу важнейшим достижениям.
fb.ru
Охотничья сноровка кроманьонцев, вероятно, не имеет себе равных, и они добывали больше дичи, чем их предшественники, не только потому, что их интеллект был полностью развит, но и благодаря новому замечательному изобретению - копьеметалка. Эта нехитрая короткая палка с зубцом, чтобы придерживать тупой конец копья, позволяла охотникам метать копья с большей скоростью (а тем самым и с большей убойной силой), чем та, которую развивает копье, брошенное рукой. Кроме того, она позволяла оставаться на более безопасном расстоянии от копыт и острых зубов. Вероятно, копьеметалки чаще всего изготовлялись из дерева, но самые древние (они найдены на западе Европы) сделаны из оленьих рогов. Многие копъеметалки покрыты сложной резьбой, и этодоказывает, что кроманьонцы ценили красоту даже в обиходных предметах.
Несравненное мастерство в обработке камня, кости, дерева и рогов дало кроманьонцам разнообразные эффективные орудия, облегчавшие их жизнь. Кроме более совершенного оружия, позволявшего добывать больше дичи, они изготовляли все возможные скребки, ножи, резцы, иглы для шитья и с их помощью обзаводились удобной одеждой, украшениями, уютными жилищами и еще многими другими вещами, не только полезными, но и просто приятными.
Свидетельства пещер - нарисованные и вылепленные животные, а так же метки на стенах и сводах, причем нередко в укромных труднодоступных расселинах и провалах, - убедили многих специалистов в том, что у кроманьонцев существовали магические обряды. Зависимость от природы все еще была очень велика, и, по-видимому, они верили, что могут воздействовать на нее, заручившись помощью сверхъестественных сил, для чего, быть может, существовали тайные ритуалы, совершавшиеся в пещерах, где все способствовало созданию соответствующего настроения. Одной из важнейших таких церемоний, соблюдаемой у современных охотничьих племен, являются инициации - обряд посвящения в мужчины, когда подростки обретают покровительство духов, которые будут оказывать им защиту и помощь в их взрослой жизни. Шаман в надетой как плащ шкуре зубра с головой и рогами, быть может, символизирующей мистическое единение с этим животным, играет на дудке, вы резанной из кости, - одном из первых музыкальных инструментов, созданных человеком. Еще двое мужчин поют, отбивая ритм руками по полу пещеры. В тусклом свете факелов юные участники церемонии, обнаженные по пояс, торжественно ходят по кругу, оставляя в сырой глине отпечатки пяток, которые археологи обнаружат 15 тысяч лет спустя - интригующий намек на первые попытки человека постигнуть духовную сущность жизни. Когда были найдены первые кроманьонские скелеты, никто даже не догадывался, каким большим окажется число этих первых современных людей и сколького они достигли, распространяясь по всему миру и учась вести полноценное существование в любой из его областей. Тем не менее находки эти произвели сенсацию, так как, казалось, давали ответ на некоторые злокозненные вопросы о происхождении человека. Кроманьонцы, несомненно, были предками современного человека. И столь же несомненно они жили так давно, что пользовались каменными орудиями и убивали животных, исчезнувших с лица планеты в доисторические времена. И все же они не выглядели настолько древними и настолько непохожими на современных людей, чтобы служить опровержением библейского рассказа о происхождении человека. Французские специалисты с шовинистическим жаром утверждали, что кроманьонец возник именно там, где были впервые обнаружены его останки, - во Франции, и чуть ли не договаривались до того, что земной рай находился как раз в долине Везера (там в первые были найдены кроманьонские скелеты). Другие полагали, что местом его рождения - в полном согласии с легендами - был Ближний Восток, откуда он переселился на запад. Один антрополог, поклонник Востока, объясняя возвышение человека от пещерной грубости до викторианского совершенства, утверждал, что именно на Ближнем Востоке люди, пройдя три ступени Дикости (Нижнюю, Среднюю и Верхнюю), прошли затем три ступени Варварства (Нижнюю. Среднюю и Верхнюю) и достигли просвещенной ступени Цивилизации. Даже сторонники новых идей эволюции, подобно своим более консервативным коллегам, строили гипотезы о том, где возник кроманьонский человек, но уклонялись от того, чтобы конкретно объяснить, как он мог развиваться из своих предшественников. Пока еще не было найдено никаких материальных свидетельств, прямо связывающих его с более древними «обезьянолюдьми» или «человекообезьянами», остатки которых начинали находить в Европе. Эти существа (неандертальцы) обладали многими человеческими чертами, но их черепа, и особенно лицевой отдел, придавали им в глазах многих археологов середины XIX века роковое сходство с обезьянами. Их считали очень дальними родственниками, эволюционным тупиком, находящимся в стороне от прямой линии происхождения человека. Подавляющему большинству специалистов того времени представлялось немыслимым, чтобы кто-то из них мог развиться в современного человека. Таким образом, хотя некоторые загадки и были словно бы разгаданы, тайна, окутывавшая происхождение человека, все еще оставалась тайной. Современный человек бесспорно мог быть потомком кроманьонца. Но в таком случае от кого произошел кроманьонец? Первые намеки на ответ появились в 1931 году, когда в пещере Схул на горе Кармель (Палестина) неподалеку от города Хайфа были найдены необычные окаменелости. В них сочетались некоторые древние черты неандертальца, исчезнувшего около 35- 40 тысяч лет назад, с более современными чертами кроманьонца, появившегося примерно в тот же период. По-видимому, эти окаменелости принадлежали либо помеси неандертальца с кроманьонцем, либо людям, которых застигли на месте преступления, когда они карабкались со ступени на ступень эволюционной лестницы. Выводы, на которые наводят находки в Схуле, были приняты большинством ученых только в шестидесятых годах. Но теперь господствует мнение, что около 40 тысяч лет назад неандертальцы во многих областях мира развились в различные родственные кроманьонскому типы современного человека - Homo sapiens . Как ни странно, единственным местом, где не удалось обнаружить переходных окаменелостей, оказался юго-запад Франции, приют кроманьонца в точном смысле слова. Эти люди как будто совершенно не походили на обитавших поблизости неандертальцев, и было высказано предположение, что они переселились во Францию откуда-то еще и вытеснили более примитивных местных обитателей. Но откуда они пришли? Вполне возможно, что с Ближнего Востока, и не исключено даже, что из тех мест, где были найдены Схулские окаменелости. Однако точно этого никто не знает. Правда, теперь уже можно набросать общую схему происхождения чело века. Сегодня, примерно через 1,3 миллиона лет после появления на Земле первого человека, его эволюция прослеживается от последнего из его дочеловеческих предшественников - австралопитека - первого человека Homo erectus (человека прямоходящего), а от него к Homo sapiens (человеку разумному), виду, который включает неандертальца, кроманьонца и нас. После открытия кроманьонского человека его окаменелости начали обнаруживаться по всему миру - в Венгрии, Советском Союзе, на Ближнем Востоке и в Северной Африке, а также в Южной Африке, Китае, Юго-Восточной Азии и даже в Австралии и Северной Америке. Разумеется, далеко не все скелеты полны, а от некоторых сохранились лишь фрагменты, но повсюду они, если воспользоваться термином специалистов, имеют анатомически современный характер. Во-первых, их кости обычно легче костей их предшественников. Во-вторых, кроманьонский череп во всем похож на черепа современных людей: четко выраженный подбородочный выступ, высокий лоб, мелкие зубы, объем мозговой полости, соответствующий современному, а кроме того, ему - впервые! - свойственны физические особенности, необходимые для формирования сложной и четкой речи. Расположение полостей носа и рта у кроманьонца, удлиненная глотка (отдел горла, помещающийся непосредственно над голосовыми связками) и гибкость языка давали ему возможность оформлять и издавать четкие звуки, гораздо более разнообразные, чем те, которые были доступны ранним людям, и несравненно быстрее. Однако за дар речи современному человеку пришлось заплатить дорогую цену - из всех живых существ только он один может задохнуться, подавившись пищей, так как его удлинившаяся глотка служит и преддверием пищевода. Хотя кроманьонцы, где бы они ни жили, обладали анатомически современным телом, внешность их отнюдь не была одинаковой. Кости, найденные на территории Советского Союза, отличаются от костей, найденных во Франции, Африке или Китае; возможно, даже кроманьонцы, обитавшие в пределах одной области, не походили друг на друга. Некоторые антропологи полагают, что разнообразием внешних признаков кроманьонец мог и превосходить своих современных потомков: меньшая подвижность его популяций препятствовала выравниванию различий, и группы имели тенденцию сохранять свои особые черты. Такое разнообразие людей кроманьонской эпохи вначале запутало ученых. Хотя кости не дают возможности установить цвет кожи или форму волос, соблазн одеть кости плотью был слишком велик - и породил немало странных идей. Чуть ли не до середины XX века многие специалисты верили, будто непосредственные предки современных негров и эскимосов жили бок о бок на юге Европы. Гримальдийские окаменелости, найденные в пещере на итальянской Ривьере, были определены как «негроидные» на основании того, что их верхние и нижние челюсти выдавались вперед, как у некоторых современных негров, однако позднее выяснилось, что челюсти эти просто деформировались в земле. Единственный «эскимос», найденный во Франции вблизи Шанселада, был сочтен эскимосом только из-за широких скул и тяжелой нижней челюсти. Но в тридцатых годах антропологи уже убедились, что эти черты типичны и для многих других народностей. К тому же человек, реконструировавший шанселадский скелет, по-видимому, расположил кости носа точно наоборот. Однако, пока эта ошибка не была обнаружена, существовало убеждение, будто современные эскимосы возникли на юге Франции и следовали за отступающими ледниками насеверо-восток через Европу в Сибирь, а затем через Берингов пролив в арктические области Северной Америки - поистине рекордное переселение и по расстоянию, и по времени! Хотя итальянские негры и французские эскимосы оказались ошибкой, кроманьонцы тем не менее в разных местах выглядели по-разному. Как и у современных людей, в отдельных географических зонах сложились свои физические типы, которые могли даже различаться от места к месту внутри одной области. Некоторые различия объяснялись характером окружающей среды - климатом, пищевыми ресурсами и т. д. Такие физические признаки, как высокий и низкий рост, темная и светлая кожа, прямые и курчавые волосы, складывались на протяжении тысячелетий, когда человеческий организм приспосабливался к жаре или холоду и к определенному количеству солнечного света. Тело коренастых, плотно сложенных эскимосов, например, лучше сохраняет тепло, чем тело высоких худощавых африканских негров, у которых площадь кожи, охлаждаемой соприкосновением с воздухом, заметно больше. Точно так же длинные прямые волосы и густые бороды, по мнению антрополога Бернарда Кэмпбелла (Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе), возможно, помогали сохранять тепло в холодном климате, а курчавые волосы были приспособлением, защищающим голову от тропического солнца - ведь такие волосы характерны для генетически неродственных народностей в Африке и на островах Южной части Тихого океана. Одновременно биологическим развитием кроманьонского человека шло и его культурное развитие, которое проследить гораздо легче. Изменения в культуре происходят быстрее биологических и оставляют неизмеримо больше разнообразных следов. Стоянки и материальные свидетельства будничной жизни могут сказать очень много о том, насколько эффективно люди использовали свои физические возможности и свой интеллект на данной стадии развития. Например, когда появился кроманьонец, человек уже прочно утвердился в различных областях мира. Он расселился из щедрых тропиков и приспособился к более суровым требованиям климата умеренной зоны. Из Африки и Юго-Восточной Азии он распространился на север, в Европу и Китай, но в мире оставалось еще немало мест, куда не ступала его нога - Сибирь, Арктика, Австралийский континент, Новый Свет во всей протяженности. Кроманьонец поселился и там. Благодаря своему умению приспосабливаться к различным условиям (хотя некоторую роль тут сыграли и изменения климата) он утвердился на Земле повсюду, где только может обитать человек. Кроманьонец жил в конце ледникового периода, а точнее - в конце Вюрмского оледенения. Потепления и похолодания сменяли друг друга довольно часто (разумеется, в масштабах геологического времени), и ледники то отступали, то наступали. Если бы в то время поверхность Земли можно было наблюдать с космического корабля, она напоминала бы разноцветную поверхность колоссального мыльного пузыря. Прокрутите этот период так, чтобы тысячелетия укладывались в минуты, и серебристо-белые ледяные поля поползут вперед, точно пролитая ртуть, но их тут же отбросит назад развертывающийся ковер зеленой растительности. Береговые линии заколеблются оттого, что синева океана будет то расширяться, то сужаться. Острова будут вставать из этой синевы и снова исчезать в ней ее перегородят естественные дамбы и плотины, образуя новые пути для переселения человека. По одному из этих древних путей кроманьонец отправился из нынешнего Китая на север, в холодные просторы Сибири. А оттуда он, вероятно, прошел посуху через Берингию (где теперь Берингово море) в Северную Америку. Однако до Австралии он добрался, по-видимому, не благодаря климатическим изменениям. Хотя огромные ледяные шапки последнего оледенения связали такое количество воды, что уровень океанов и морей понизился на 120 метров и материки получили значительные дополнительные пространства суши, между Австралией и Юго-Восточной Азией перешейка все-таки не образовалось. Вода отступила от относительно мелкого Зондского шельфа, Калимантан, Ява и Суматра слились в один большой остров, а между ними и материком появилось множество мелких островов, так и манивших перебраться с одного на другой. Но между Австралией и азиатским континентальным шельфом оставались восьмикилометровые глубины Яванского желоба - без малого сто километров открытого моря. Как могли люди, жившие в кроманьонские времена, перебраться через такую водную преграду? Прежде считалось, что нога человека впервые ступила на этот крупный остров-континент примерно 8-10 тысяч лет назад, когда предки нынешних аборигенов переселились туда на лодках, предположительно из Юго-Восточной Азии. В то время, по-видимому, уже существовали лодки, пригодные для морских плаваний. Затем в тридцатых годах ряд находок заставил предположить, что человек попал в Австралию гораздо раньше, а в 1968 году археологи, работавшие близ озера Мунго, в Новом Южном Уэльсе, обнаружили скелет женщины, жившей 27 тысяч лет назад, а также различные предметы, датируемые тридцатом тысячелетием до нашей эры, то есть временем много более давним, чем первые археологические указания на существование лодок. Тем не менее эта одинокая дама анатомически была бесспорно современной, истинной Нота sapiens. Очевидно, люди, жившие более тридцати тысяч лет назад в Юго-Восточной Азии, уже тогда изобрели какой-то тип судна. Был ли это простенький плот из связок бамбука или тростника, предназначенный для прибрежной ловли рыбы? Или примитивное подобие выдолбленной пироги, которой пользуются современные меланезийцы? Еще более загадочен вопрос о том, каким образом это суденышко со своими пассажирами попало в Австралию. Занесло ли их туда капризное течение или, согласно одной крайне смелой гипотезе, гигантская волна, вроде той, которая прокатилась от острова Кракатау во время вулканического извержения в конце XIX века? Или они отправились в Австралию сознательно? А если так, то что побудило их к этому? Не следует думать, будто кроманьонского человека отличала любовь к путешествиям ради самих путешествий - географические исследования не входили в число его главных культурных достижений. Как все прежние охотники-собиратели, он переселялся из одного места в другое только в поисках пищи, хотя средства, которыми он располагал - его орудия, охотничьи приемы, социальная организация, типы жилища - далеко превосходили то, чего удалось достигнуть его предшественникам. Его рацион включал все виды пищи, какие дает природа, и он добывал ее с несравненной сноровкой. Кроманьонец, как никто, умел жить только дарами природы и жить припеваючи - в этом отношении с ним не могут сравниться не только его предшественники, но и преемники. Когда первые люди научились охотиться, они получили с мясной пищей новый источник энергии, недоступный их вегетарианским праотцам. Добывая кочующих травоядных - а иногда и плотоядных, охотничья территория которых выходила за пределы его собственной - он начал получать энергию пищевых ресурсов более широкого диапазона, так как эти животные находили свой корм там, где он сам не бывал. Когда же расселение привело его в зону умеренного климата, где травоядные иногда кочуют между зимними и летними пастбищами, человек начал получать энергию из источников, находящихся в отдалении, а иногда и совершенно иных, чем те, которыми он располагал непосредственно в месте своего обитания. Неандерталец, добывая оленей в Дордони, извлекал пользу из северных пастбищ и прибрежных равнин, где часть года паслись эти олени, но куда он сам если и попадал, то крайне редко. Ученые называют такое «дистанционное» получение пищи «существованиемза счет даровых ресурсов». Из всех способов приспособления живых организмов для получения питания из окружающей среды этот способ - если не считать прямого подчинения ее себе - наиболее эффективен. Только с развитием земледелия человек получает возможность использовать природу еще полнее. Ко времени появления кроманьонцев люди уже использовали даровые ресурсы мигрирующих животных в дополнение к растительной пище. Кроманьонец проделывал то же с несравненно большим успехом. Благодаря более острому интеллекту и более совершенному оружию он добывал животных в таких количествах, что мог уже выжить в Арктике, где растительная пища настолько скудна, что человек пользуется почти одними даровыми ресурсами. По всей Сибири, от Енисея на западе до Камчатки на востоке, советские археологи ведут раскопки и более чем в десяти местах уже отыскали доказательства того, что человек обитает здесь не менее 30 тысяч лет. Тогда сибирские зимы были длиннее и холоднее, чем сейчас, а на месте нынешней Таити простирались степи, где не было почти никакой защиты от свирепых ветров. В метре под поверхностью почвы начинался слои вечной мерзлоты, препятствовавшей развитию растений с мощной корневой системой. Однако сочным травам и низкорослым кустарникам вполне хватало и этой почвы, и стадные животные прекрасно чувствовали себя на этих пастбищах. Собственно говоря, Сибирь была охотничьим раем, и кроманьонский человек благоденствовал там, несмотря на холодный климат. Мусорные кучи возле его стоянок - это подлинные коллекции костей северного оленя, диких лошадей, антилоп, мамонтов и зубров, а порой он, по-видимому, справлялся с медведями и львами. Немало там костей песцов и волков, но хотя их мясо, возможно, использовалось в пищу, добывались они скорее всего ради пушистых шкур, из которых сибирские кроманьонцы шили себе одежду. И наконец, некоторые мусорные кучи содержат свидетельство того, что эти кроманьонцы, как и другие, начинали использовать и совершенно новые источники пищи - птиц и рыб. Рыболовство у этих сибирских групп было, вероятно, только летним занятием, так как зимой реки покрывались метровым слоем льда. Из птиц они в основном добывали куропаток, которые обитают на земле, летают медленно, а потому представляют собой относительно легкую добычу. Однако некоторые антропологи полагают, что они охотились и на водоплавающих птиц. Возможно, они умело сбивали их на лету метательными снарядами, а возможно, ловили в силки вроде тех, какими и теперь пользуются нетсиликские эскимосы на севере Гудзонова залива. Это хитроумное приспособление из тонких сыромятных ремней с приманками из кусочков рыбы. Когда птица опускается на приманку, камень, удерживающий ремни, смещается, и они опутывают ноги неосторожной птицы, после чего ее уже нетрудно схватить и убить. В таком суровом краю, где зимы были долгими и жестокими, существование сибирских кроманьонцев в отличие от вольготной жизни их тропических с временников должно было опираться на тщательные расчеты и планы. В разгар морозов они укрывались в теплых крытых шкурами жилищах с каменными основаниями, вкопанными в землю на целых три четверти метра. В почти столь же суровых условиях тогдашней Украины примерно такие же жилища строились настолько большими, что свободно вмещали от 15 до 20 человек. В ледниках за каменными фундаментами хранились запасы мяса, рассчитанные на много дней. Частично оно было заморожено, а частично провялено на солнце или прокопчено в дыму очага. В уютном свете нескольких открытых очагов эти люди коротали темное зимнее время, вырезая орудия и украшения из кости, обмениваясь охотничьими историями, наставляя детей. А когда кто-нибудь из членов их группы умирал, его хоронили с любовью и заботливостью. На раскопках в Мальте у южной оконечности Байкала археологи обнаружили могилу со скелетом четырехлетней девочки, украшенной «диадемой» из бивня мамонта, таким же браслетом и ожерельем из 120 бусин. Рядом лежали другие предметы, сделанные из кости - погребальные дары девочке от тех, кому она была дорога. Пока эти самые северные предки современного человека учились преодолевать трудности холодного климата, другие кроманьонцы, жившие более чем на полпути от них к Южному полюсу, в сравнительно мягких климатических условиях, приспосабливались к радикальному изменению окружающей среды. Южноафриканская пещера Нельсон-бей находится примерно в пятистах километрах к востоку от Кейптауна, на берегу Индийского океана. Она расположена на шестидесятиметровом, сложенном из песчаника обрыве, метрах в двадцати над современным пляжем, и в кроманьонские времена в ней постоянно жили сменявшие друг друга группы, причем первая группа обосновалась там 18 тысяч лет назад. Вход в пещеру обращен на юг и имеет в ширину 30 метров. За ним находится обширное помещение высотой около 9 метров, а глубиной от 30 до 45 метров. В дальнем конце пещеры бьет ключ - как бил и 35 тысяч лет назад, так что ее обитателям можно было не думать о пресной воде. У этого жилища было множество естественных преимуществ, и нет ничего удивительного в том, что оно служило приютом четыремстам поколениям охотников-собирателей, не покинувших его даже тогда, когда доступные им пищевые ресурсы в окрестностях пещеры радикальным образом изменились. Первые шесть тысяч лет после того, как в пещере обосновался современный человек, вокруг простирались заросшие травой открытые равнины, усеянные невысокими деревьями - нечто вроде современной африканской саванны. До моря было почти восемь - десять километров, и обитатели Нельсон-бей, по-видимому, никогда не бывали на его берегу - этот горизонт не содержит никаких окаменелостей морских животных. Первые жильцы этого дома питались тем, что было вокруг. Женщины собирали ягоды и семена, выкапывали съедобные корни и луковицы, а мужчины охотились на дичь, которой изобиловала равнина вокруг, - на антилоп, страусов, павианов и таких ныне вымерших животных, как гигантский буйвол, весивший более полутора тонн, и столь же внушительный бубал, огромный, как современный першерон. Охотились они и на кустарниковых кабанов, и на бородавочников, вооруженных грозными клыками злобных животных, которые кочуют стадами и очень опасны: нередко они поворачивают и всем скопом бросаются на преследующего их охотника. В этот период обитатели пещеры Нельсон-бей вероятно, оставались в ней круглый год, если не считать отдельных охотничьих экспедиций, и приложили немало усилий, чтобы сделать свой дом еще более удобным. Они обложили очаги камнями и, возможно, защитили их от ветра, построив между ними и входом полукруглую загородку во всяком случае, ямы от столбов более поздней загородки сохранились там до сих пор. Между столбами, возможно, подвешивались шкуры, или укладывался хворост, или ставился палисад из жердей. Зимой и особенно по ночам эта загородка, вероятно, играла большую роль: климат Южной Африки был тогда холоднее, чем теперь, и очень влажным - примерно как в Сиэтле на севере Тихоокеанского Побережья США. Снаружи земля поблескивала инеем или бывала припорошена легким снежком. Около двенадцати тысяч лет назад этот образ жизни изменился внезапно (в масштабах геологического времени) и радикально. Всемирное потепление, длившееся четыре-пять тысяч лет, растопило столько льда, что уровень океана поднялся выше уровня восьмидесятикилометровой равнины Нельсон-бей. Почти как река, когда она в половодье выходит из берегов и стремительно разливается по соседним низинам, море довольно быстро затопило пологую равнину, и вскоре его волны уже плескались всего в нескольких кило метрах от обрыва, где находилась пещера. Когда пастбища исчезли под водой, стада, естественно, ушли во внутренние области, и было бы столь же естественно, если бы обитатели пещеры Нельсон-бей последовали за ними и нашли себе новое жилище в другом месте. Но они так не поступили. По какой-то причине - быть может, из привязанности к «дому», какой она была в каменном веке, пещера оставалась, так сказать, главной базой, хотя в ней уже не жили круглый год. Летом ее обитатели отправлялись в длительные охотничьи экспедиции, выслеживая и убивая добычу, собирая луковицы, ягоды и семена, входившие в их рацион на протяжении многих столетий. Зимой они, однако, возвращались в пещеру Нельсон-бей, чтобы использовать еще один источник энергии - пищу, добытую в море. Женщины теперь не собирали семена и не копали корни, а в часы отлива искали съедобные моллюски - блюдечки и морское ушко - отрывая их от скал на отмелях и в более глубокой воде. Подспорьем в этой работе им служил двадцатисантиметровый плоский костяной нож, и, вероятно, у них с собой были какие-нибудь корзинки или кожаные мешочки, в которые они складывали добычу. Они настолько наловчились собирать этот новый тип пищи, что археологи обнаружили слои раковин толщиной до шести метров. Вонь от этих куч, наверное, стояла до небес достаточная причина, чтобы эти более поздние обитатели пещеры Нельсон-бей периодически покидали свое жилище, как делают не которые современные аборигены, когда они уже не в состоянии справляться с накапливающимися отбросами. Во время сезонных отсутствий обитателей пещеры грызуны, морские птицы и свирепые морские ветры успевали сыграть роль мусорщиков. Пока женщины собирали моллюсков, мужчины ловили рыбу или отправлялись за несколько километров по берегу к скалистому мысу, где устроили лежбище капские котики. Для того чтобы убивать котиков на лежбище, где они собираются многими тысячами, большого искусства не требуется. Охотники из пещеры Нельсон-бей, вероятно, применяли те же приемы, что и котиколовы XX века, то есть просто шли среди бесчисленного множества животных и били их по головам тяжелыми дубинами. Ластоногие прибавили еще один даровой ресурс к рациону кроманьонца - летом они живут в открытом море в сотнях километров от побережий и питаются мелкой рыбой и головоногими моллюсками. Возможно, доисторические котиколовы приобрели не просто новый источник пищи. Эскимосы, чья экономика в значительной степени строится на добыче тюленей, используют жир этих животных для светильников, их сухожилия - как нитки и бечевки, а их непромокаемые шкуры идут на изготовление одежды, мешков и даже лодок (эскимосский каяк - это деревянный или костяной остов, обтянутый тюленьей шкурой). Обитатели пещеры Нельсон-бей, вероятно, не находили для своей добычи столь разнообразного применения. Они, например, в отличие от эскимосов вряд ли нуждались в одежде из тюленьих шкур и, хотя жили около моря, наверное, вообще не рисковали плавать по нему - прибой в окрестностях пещеры Нельсон-бей очень высок и его огромные волны пользуются известностью у любителей серфинга во всем мире. Но вот каменные светильники с тюленьим жиром вполне могли служить в пещере Нельсон- бей добавочным источником освещения, помимо пламени очагов. Известно также, что обитатели этой пещеры ловили по меньшей мере четыре вида рыб. В одной окаменелости из их пещеры удалось опознать морского карася - крупнозубую рыбу, которая и сейчас часто навещает эти воды, подплывая к берегу и скусывая мидий с камней. Ее могли поймать на наживку из мидии, прикрепленную к вырезанной из кости или дерева распялке - недавнему изобретению кроманьонца Жизнь обитателей пещеры Нельсон-бей обрела четкий распорядок, связанный с добыванием пищи: через определенные промежутки времени они перебирались из одной местности в другую - от моря во внутренние области и обратно - и меняли рацион, состоявший главным образом из продуктов моря, на традиционный, объединяющий мясную и растительную пищу, добываемую на суше. Однако в семи тысячах кило метров оттуда, на берегах Нила, обитали другие кроманьонцы, которые могли добывать всю эту разно образную пищу, никуда не уходя, - и они жили на одном месте. Примерно 17 тысяч лет назад группы по меньшей мере с пятью разными инвентарями орудий обосновались на широкой равнине Ком-Омбо, в 45 кило метрах ниже по течению от нынешней Асуанской плотины, и жили там около пяти тысяч лет, пока какое-то изменение климата - возможно, длительная засуха - не изменило их образа жизни. Там они сделали тот шаг, который через несколько тысяч лет положил начало земледелию. Они добывали достаточное количество определенной растительной и животной пищи, чтобы обосноваться на одном месте и круглый год существовать на своем специализированном рационе. Хотя они еще не сеяли злаковых, но, во всяком случае, собирали семена диких злаков систематически и эффективно. Тогда, как и теперь, равнина Ком-Омбо тянулась перпендикулярно течению Нила на восток. Ее плоский овал занимал 642 квадратных километра - крупнейшая из таких равнин в Верхнем Египте. Ее охватывали два вали (сухие русла, эпизодически наполняющиеся водой), которые начинались в горах за восточной пустыней у западного берега Красного моря, и во многих местах пересекали рукава и протоки Нила, который с августа до конца октября нес огромные массы воды от своих истоков в Восточной Африке, где в это время выпадали муссонные ливни. С марта по август на равнине Ком-Омбо наступал сухой сезон, хотя, возможно, менее сухой, чем в наши дни, так как климат Северной Африки 17 тысяч лет назад был в целом более холодным и влажным, чем теперь. Эти сезонные изменения приводили к постоянной смене животных на равнине. Дикие быки паслись там, когда вода стояла высоко и трава была молодой и сочной. С наступлением сухого сезона туда откочевывали газели и бубалы, так как условия там становились похожими на условия в их родной саванне. Когда вода в реке стояла высоко, можно было добывать сомов, окуней, мягкокожистую нильскую черепаху и бегемотов. И круглый год там водились все возможные птицы - и местные и перелетные, которых гнала в Африку холодная европейская зима. Археологи, раскапывавшие поселения различных охотничье-собирательских групп Ком-Омбо, обнаруживали кости уток, гусей, бакланов, цапель, крохалей, окоп, орлов, журавлей и кроншнепов. Все эти разнообразные животные и птицы находили обильный корм на равнине, значительная часть которой густо поросла злаками, возможно, родственными сорго и ячменю. Не удивительно, что разнообразные пищевые ресурсы Ком-Омбо, ее речки и обширные луга привлекали туда множество людей. Археологи полагают, что на равнине одновременно обитало от 150 до 200 человек, то есть по два человека на пять квадратных километров - значительная перенаселенность по меркам каменного века. И, по-видимому, такая теснота привела к очень интересным результатам. Каждая группа (примерно 25-30 человек), обитавшая на берегу той или иной протоки, вырабатывала свой особый образ жизни. Иногда «фирменным знаком» группы было особое орудие, а иногда - особый способ добывания пищи. Возможно, такая специализация была следствием конкуренции, но возможно, что, вдруг оказавшись в очень населенном мире, люди пытались установить какой-то общественный порядок, укрепить единство группы. Особенно поразительной была специализация группы, в жизни которой злаки начали играть беспрецедентную роль. Эти люди жали колосья диких злаков и собирали столько зерна, что большая часть их пищевых потребностей могла покрываться им одним. Среди оставшихся от них предметов есть каменные серпы и массивные зернотерки-плиты с неглубокой выемкой в середине для зерна и дисковидные камни - терки. Сходные приспособления для перетирания кукурузы существовали у индейцев американского Юго-Запада. Материалом для зернотерок Ком-Омбо служил песчаник - их и находят у подножия обрывов, сложенных из песчаника, причем они обычно лежат рядом по несколько штук. Археологи считают, что перетирание зерна было групповой деятельностью, как, возможно, и сбор колосьев. Когда зерно в каком-то месте поспевало, вся группа рвала колосья или срезала каменными серпа ми и уносила к зернотеркам, где их молотили (вероятно, просто ногами) и «мололи». Однако, если не считать серпов и зернотерок, других предметов, связанных с уборкой зерна, не сохранилось. Молотили ли обитатели Ком-Омбо колосья связками палок, как некоторые племена с примитивным земледелием делают еще и сейчас? Освобождали ли они зерно от мякины, подбрасывая его в воздух в ветреный день? И в чем они доставляли зерно «на мельницу»? Преемники этих доисторических людей искусно плели из нильского тростника и луговых трав всевозможные корзины. Так, может быть, они тоже умели плести и изготовляли примитивные циновки, чтобы ссыпать на них зерно? Но даже еще интереснее - что они делали с зерном? Предположительно варили каши и мясные похлебки. Но раз они перетирали зерно в муку, напрашивается вывод, что они изготовляли какой-то хлеб - быть может, просто смешивали муку с водой и пекли пресные лепешки на раскаленном камне, как это еще в ходу у многих современных народностей. Некоторые ученые предполагают даже, что они, кроме того, могли изготовлять из зерна пиво. В плодородных долинах Египта, на холодных равнинах Сибири, на южном побережье Африки кроманьонский человек доказал, что он способен не только выжить, но и благоденствовать в самых разных условиях. Он побеждал холод. Когда мяса не хватало, он переходил на рыбу. Он предусмотрительно убирал общими усилиями все зерно сразу, что требовало умелого планирования. После вековых кочевок с места на место вслед за дичью или в поисках сезонных съедобных растений, он наконец сумел перейти к оседлому образу жизни, используя все ресурсы одной местности. Короче говоря, он становился господином мира, в котором обитал. Изменения в материальном положении неизбежно приводили к глубоким изменениям в его физическом состоянии и образе жизни. Начать с того, что он, вероятно, был гораздо здоровее своих предшественников. Благодаря более регулярному питанию и более сбалансированной диете он должен был стать более сильным и энергичным, способным догонять или загонять животных, на которых охотился. Воз можно, он и жил дольше, и эти лишние годы ю только позволяли ему накапливать больше знаний но и полнее передавать их детям и внукам. Умение эффективно добывать пищу дало кроманьонцу и другие преимущества, креме более крепкого здоровья. Возможность вести более оседлую жизнь позволяла ему накапливать всякие полезные предметы в количествах, которые были бы немыслимы, если бы он по-прежнему непрерывно кочевал. В Централь ной Европе, например, в нескольких кроманьонских поселениях их обитатели лепили предметы из глины и даже обжигали их в куполообразных печах. Но важнее материального богатства было накопление практических и социальных знаний и наблюдений, которые дали кроманьонцам основу для создания языка, искусства и религии, а также сложных форм социальной организации, являющихся признаками полностью развитых человеческих культур.
Телосложение кроманьонца было современным, ум - острым, мастерство - высокоразвитым, искусство - великолепным. Ну, а его сознание, его духовная жизнь? Владел ли он средствами выражать свое отношение к природе? О чем говорят его рисунки, если не считать тонкого эстетического восприятия? Может быть, они выражали веру в сверхъестественное? Были данью таинственным силам? Магически ми заклинаниями? Обладал лион религией? Ответы на все эти вопросы, разумеется, не идут дальше логических построений, и специалисты спорят и будут спорить о всевозможных тонкостях. Но одно несомненно: в кроманьонские времена была достигнута важнейшая ступень интеллектуального развития человека - способность оперировать символами. Символы - это ключи к интеллектуальной и духов ной жизни человека. Алфавиты, слова, цифры, календари, картины, храмы - все это символы, несущие смысл, который не исчерпывается ими самими. Увенчанный рогами головной убор кроманьонского шамана и митра епископа - равно символы, говорящие о занятиях и статусе тех, кто их носит. Любые церемонии и обряды всегда символичны, имеют ли они политический, религиозный или магический характер: свечи в алтаре современной церкви и мерцающие огоньки плошек с жиром, освещавшие рас писанные стены кроманьонских пещер - это равно реквизит символического действа. Пещеры по самому своему характеру благоприятствуют возникновению магии. Всякий, кто углублялся в доисторические пещеры больше чем на несколько шагов, несомненно, ощущал что-то таинственное в неровных стенах и сводах, в темных углублениях и ответвлениях. Свет фонарей наполняет их фантастическими тенями и образами. У каждой пещеры есть свои, присущие только ей особенности, свое настроение - от церковной торжественности Альта- миры до длинных извилистых коридоров Комбарели и переходов и странно манящих ниш Фон-де-Гама. Но почти во всех них есть укромные места, которые могли быть святилищами или служить для каких-нибудь ритуалов или обрядов. Некоторые из таких мест находятся в труднодостижимых расселинах и провалах, из чего, возможно, следует, что, в доисторические времена они считались священными именно благодаря недоступности. Некоторые археологи полагают, что эти тайные святилища предназначались для инициаций. Быть может, кроманьонские подростки должны были полз ком пробираться по темным сырым туннелям, страшась заблудиться, а то и преодолевая слабость, вызванную длительным постом, - и вознаграждались за все, увидев мерцающие светильники и бегущее животное на стене или какое-нибудь другое магическое изображение. Хотя у нас нет прямых доказательств существования инициаций в доисторическую эпоху, но во многих древнейших письменных памятниках мы находим упоминания о подобных церемониях, проводившихся в столь же внушительной обстановке. И вполне вероятно, что люди с таким живым умом, как кроманьонцы, во многом еще пребывавшие под властью природы, постоянно сталкивающиеся с опасностями и невзгодами, как воображаемыми, так и вполне реальными, использовали свои пещеры отнюдь не для простых и будничных целей. Одно из наиболее эффектных мест для инициаций было обнаружено в предгорьях французских Пиренеев, где речка Вольп соединяет две системы пещер. Она протекала по землям графа Анри Бегуэна, археолога и профессора Тулузского университета. У графа было три сына. Они прослышали, что речка исчезает в огромном лабиринте подземных залов и туннелей. И как-то летом 1912 года они на плоту из пустых канистр поплыли по течению Вольп к склону холма, где она уходила под землю, точно адская река Стикс. После нескольких поворотов они достигли большой темной галереи и вытащили плот на галечный пляж. Затем, подняв фонари, они прошли по туннелю длиной около 20 метров и оказались в подземном зале с озером посредине. Впоследствии этот зал получил название «Брачный Покой» из-за белого кружева своих сталактитов и сталагмитов. В даль нем конце Брачного Покоя они вскарабкались на крутой двенадцатиметровый откос и отбили несколько сталактитов, чтобы проникнуть в коридор, который через несколько сотен метров настолько сузился, что они протискивались через него с большим тру дом. За коридором открылся еще один зал, усеянный окаменевшими костями пещерных медведей (этого мальчики, конечно, не знали), а затем они очутились в круглом зале и замерли от удивления, смешанного с робостью: свет их фонарей упал на двух великолепных глиняных зубров, около шести десяти сантиметров длиной каждый, прилепленных к большому камню, рухнувшему со свода. Странствуя под землей, сыновья графа Бегузна испытывали радостное волнение и страх перед не ведомым, словно участники инициаций, и их отец, осмотрев находку, пришел к выводу, что пещера, вероятно, использовалась именно для таких целей. На глиняном полу в нише неподалеку от зала зуб ров граф и его коллеги нашли под тонкой известковой коркой около пятидесяти отпечатков человеческих пяток. Судя по их относительно небольшой величине, это были следы пяти - шести подростков в возрасте от 13 до 15 лет. Разумеется, и этих подростков могло привести туда простое любопытство. Однако на полу неподалеку от отпечатков исследователи нашли несколько глиняных палочек, которые, по-видимому, изображали маленькие фаллосы. Эта почти недоступная ниша глубоко в недрах холма, возможно, служила когда-то для совершения ритуалов, обеспечивающих плодовитость, была местом, где мальчики несли стражу. Размножение зубров, естественно, не могло не интересовать людей, для которых эти крупные животные были источником мяса и шкур. Два года спустя после открытия зала зубров граф и его сыновья начали исследовать вторую пещеру, соединенную с первой. В честь мальчиков граф назвал ее «Ле-Труа-Фрер»-«Три брата». И вновь в труднодоступном месте они обнаружили явные указания на магические обряды. Преодолевая ставшие уже привычными препятствия, они спускались в провалы, карабкались на откосы и наконец через туннель, охраняемый нарисованными и вырезанными на стенах львиными головами, вошли в колокола- образное помещение глубоко в недрах земли. Тут они увидели на стенах множество легких,.. как паутина, рисунков самых разных животных. Это был словно колдовской зоопарк. Самка север- наго оленя с передними ногами могучего зубра! А вел эту процессию гибрид с человеческими ногами, с хвостом и рогатой головой - он приплясывал и играл на музыкальном инструменте, похожем на флейту. Эта фигура неизбежно вызывает в па- мята пляшущих сатиров и Панов ранней греческой мифологии с их свирелями. Однако самой поразительной фигурой, венчающей нишу, был «Владыка зверей», словно бы охраняющий свое причудливое стадо (см. стр. 124). Оленьи рога, гипнотические совиные глаза, лошадиный хвост, волчьи уши, передние лапы медведя, человеческие ноги и половые органы - все это вместе создает существо, источающее жизненную энергию, волшебный сплав звериных и человеческих сил. Этот шедевр кроманьонского искусства нередко называют «колдуном» или «шаманом». В искусстве кроманьонцев нет прямых свидетельств того, что они практиковали шаманство, но многие археологи видят в химерах вроде Владыки зверей пещеры Ле-Труа-Фрер указание на такую возможность. В этом мнении их укрепляет и Птицеголовый человек, обнаруженный на дне семиметрового про вала в пещере Ласка. Бесхитростно нарисованное туловище напоминает стручок с руками и ногами в виде палочек. На обеих его руках всего по четыре пальца. Голова с клювом откинута. Возле него несколько странных атрибутов: увенчанный птицей шест или палка (возможно, это изображение копьеметалки) и грозное копье с зазубренным наконечником, прислоненное к огромному смертельно раненному зубру со вздыбленной шерстью и кольцами кишок, вываливающихся из брюха. А немного в стороне стоит, задрав хвост, загадочный носорог, словно все это его ничуть не касается. По мнению столь видного истолкователя кроманьонского искусства, как аббат Брейль, это просто драматичная охотничья сцена, изображающая чело века, который поразил зубра и в свою очередь был убит носорогом. Брейль был так уверен, что рисунок изображает реальную смерть на охоте, что провел раскопки в провале, проверяя, не был ли погибший охотник погребен под рисунком, но ни каких костей не нашел. Позже одни специалисты истолковали рисунок как символическое изображение битвы между тремя кланами, чьими тотемными знаками были птица, носорог и зубр. Другие усматривали в нем столкновение мужского и женского начал - копье символизировало мужское начало, а зубр с овалами вываливающихся внутренностей - женское. Согласно третьей гипотезе, принято очень широко, птицеголовый человек - это шаман в маске, совершающий какой-то ритуал и опрокинувшийся навзничь в трансе. В поддержку этой гипотезы ее сторонники указывают, что птица на шесте (или копьеметалка) у народ Настей Сибири часто ассоциировалась с шаманом. Насколько подобные наблюдения можно экстраполировать в прошлое - вопрос, разумеется, спорный. Но, во всяком случае, то, что сегодня известно о шаманстве и его символике у некоторых племен охотников - собирателей (не только в Сибири, но и в Южной Америке, Африке и других местах), может дать представление о том, что думал первобытный человек о силах, которые признавал более могучи ми, чем он сам. Не только искусство указывает на то, что люди кроманьонских времен находили более сложные способы преодоления смутных страхов, тревоги и ощущения непонятного, которые, по-видимому, сопровождали Ласт их самоосознания. Страх смерти и стремление понять, что она такое и к чему ведет, свойственны именно людям и в полной мере были присущи кроманьонцам. Найденные во Франции останки неандертальского мужчины, в могилу которого было положено мясо, породили предположение, что еще неандертальцы верили в загробную жизнь. Однако раскопки захоронений в Советском Союзе неопровержимо доказали, что некоторые кроманьонские племена заботились о пышности погребений гораздо больше, чем было принято считать, и хоронили своих умерших со сложными символическими церемониями. Возможно, так покойнику обеспечивалось приятное загробное существование, хотя и не исключено, что все это, было символом земного положения умершего и должно было производить впечатление на живых. Но в любом случае они проливают новый свет на понятия каменного века о роскоши, а также на значение, которое тогда придавалось смерти. Раскопки захоронений давностью в 23 тысячи лет, проводившиеся в области вечной мерзлоты, примерно в двухстах километрах к северо-востоку от Москвы, принесли поразительные находки. В 1964 году были обнаружены остатки двух скелетов; более сохранившийся принадлежал мужчине около 55 лет, погребенному в меховой одежде, богато расшитой бусинами (см. стр. 34). Могильная яма, а затем и покойник были обсыпаны красной охрой, которая, когда завершился процесс тления, облепила кости скелета. Археологи полагают, что красная охра либо символизировала кровь живых, либо должна была при давать умершим более живой вид Под скелетом и на нем было найдено около 1500 украшений из кости, просверленные клыки песцов, предположительно составлявшие часть ожерелья, а также две дюжины браслетов из бивней мамонта и бусы из того же материала, которые, по-видимому, были нашиты рядами на кожаную одежду покойника. Вторая важнейшая находка, относящаяся к 1969 году, была даже еще более поразительной. В одной могиле оказались скелеты двух мальчиков, положенных на спину головами друг к другу, так что че репа почти соприкасались. Младшему было лет 7 - 9, старшему - лет на пять больше. Их погребли в расшитой бусами одежде и с оружием, включая копья длиной около 2,5 метра, сделанные из выпрямленных бивней мамонта с оченьтонкими заточенными остриями. На обоих покойниках были браслеты и кольца из бивней мамонта и, по-видимому,, какие-то головные уборы. Длинные булавки скрепляли их одежду у шеи, чтобы им было тепло и уютно. Рядом со скелетами лежали два жезла начальника. Неизвестно, должны были все эти украшения и предметы обеспечить мальчикам достойное существование в загробной жизни, или согревать и утешать их души, или просто подчеркнуть видное положение их семьи в земном обществе. Но каким бы ни было их назначение, они явно несли символический смысл и для тех, кто положил их в могилу, знаменовали что-то иное, что-то очень важное, ради чего стоило расстаться с внушительным количеством ценного имущества. Этот обычай многие тысячелетия после эпохи кроманьонцев поглощал немалую часть энергии человека и производимых им богатств. В 1962 году некоторые указания на возможные интеллектуальные достижения кроманьонцев были получены с помощью наук, непосредственно с археологией не связанных. По-видимому, не исключено, что уже они использовали символы таким образом, который много позднее привел к возникновению письменности. Открытие это сделал Александр Маршек - сотрудник гарвардского музея Либоди, - когда он работал над книгой о лунной программе НАСА. Собирая материалы о зарождении точных наук, он увидел фотографию небольшой обработан ной человеком кости, на которую 8 тысяч лет на зад был нанесен ряд зарубок и царапин. Маршек знал, что такие насечки часто встречаются на доисторических костях и камнях. И тут ему пришло в голову, что это, возможно, вовсе не украшения и не счет убитых животных, как полагали некоторые, а какие-то смысловые обозначения. Он пришел к выводу, что 167 зарубок на этой кости могли отмечать фазы луны на протяжении примерно шести месяцев. Наиболее интересной была овальная дощечка, /вырезанная из оленьего рога и найденная в Лордони (см. стр. 138-139). По одной ее стороне имеется полоса, состоящая из 69 четких меток. Внимательно изучив дощечку, Маршек пришел к вы воду, что полоса эта не может быть узором, вырезанным за один - два дня. Исследования под микроскопом показали, что тот, кто вырезал метки, менял орудие, а также силу нажима и характер удара 24 раза. Метки, указывает Маршек, невелики и занимают очень небольшое пространство, а потому, если бы они служили только для украшения, их скорее наносили бы ударами одной силы по одному и тому же орудию, используя одинаковый нажим. Но микроскоп показал обратное. Поскольку трудно предположить, чтобы резчик так часто менял свои орудия, Маршек пришел к выводу, что метки наносились постепенно, в разное время и разными орудиями. Этот вывод в свою очередь наводит на мысль, что метки представляли собой систематическое обо значение чего-то, за чем резчик следил для себя или для всей группы. Маршек решил, что каждая метка символизирует отдельную ночь, а прихотливые извивы полосы схематически фиксировали точки появления и исчезновения луны на протяжении двух с четвертью лунных месяцев. После новолуния наблюдатель, глядящий на юг, будет видеть, что каждую новую ночь прибывающий лунный серп поднимается в небе все выше - и так семь ночей. Но на восьмой день луна начнет опускаться дальше к востоку - и так до пятнадцатой ночи, до полнолуния. Затем луна пойдет на ущерб, то есть каждый поворот извилистой полосы примерно соответствует началу очередной лунной фазы. В такой точке место и время появления луны 4 меняются на обратные. Если истолкование Маршека верно, значит, кроманьонцы умели систематически собирать и фиксировать информацию Большая часть панорамы кроманьонских времен, начинающейся около 40 тысяч лет назад и простирающейся до эпохи возникновения земледелия, об работки металлов и строительства городов, окутана туманами и испещрена обманчивыми тенями. Но по мере того, как археологи и антропологи сопоставляют и соединяют все больше обрывков случайных сведений, жившие тогда люди становятся нам ближе. Современный человек сознает, что он в какой-то мере еще разделяет страхи и чаяния своих братьев каменного века и нуждается в тех же точках опоры. Как сказал археолог Грэхем Кларк (Кембриджский университет): «Доисторический период вовсе не прожит людьми давным-давно. Он все еще здесь, с нами»
www.ronl.ru
Кроманьонцы – это жители позднего каменного века, походившие многими своими чертами на наших современников. Останки этих людей впервые были обнаружены в гроте Кро-Маньон, располагающемся на территории Франции, что и дало им название. Очень многие параметры – строение черепа и особенности кисти, пропорции тела и даже размеры мозга кроманьонцев приближены к человеку современного типа. Поэтому в науке укоренилось мнение, что именно они и являются нашими прямыми предками.
Исследователи полагают, что кроманьонский человек жил примерно 30 тысяч лет назад, при этом интересно, что некоторое время он сосуществовал с неандертальцем, который позднее окончательно уступил место более современному представителю приматов. На протяжении примерно 6 тысячелетий, как считают ученые, эти две разновидности древних людей одновременно населяли Европу, остро конфликтуя из-за пищи и иных ресурсов.
Несмотря на то что кроманьонец внешним видом мало чем уступал нашим современникам, мышечная масса была развита у него больше. Это было обусловлено теми условиями, в которых проживал этот человек – физически слабые были обречены на гибель.
Какие особенности отличали кроманьонцев от неандертальцев? Прежде всего у последних были более тяжелые по весу кости. Далее имеется ряд отличий в строении черепа:
В отличие от неандертальца, кроманьонец имел менее массивное телосложение, высокий череп без скошенного подбородка, широкое лицо и более узкие, чем у современных людей глазницы.
В таблице представлены некоторые особенности неандертальцев и кроманьонцев, их отличие от современного человека.
Характеристики | Современный | Кроманьонец | Неандерталец |
Средняя продолжительность жизни | 60-75 лет | 20 лет – 2/3 40 лет – 1/10 | Менее 20 лет – 50% До 40 лет доживало не более 5% |
Объем мозга, куб. см | 1360 | 1400-1900 | 1400-1740 |
Средний рост, см | 170 | 180-190 | 165 |
Как видно из таблицы, кроманьонец по особенностям строения гораздо ближе к нашим современникам, чем к неандертальскому человеку. Антропологические находки свидетельствуют о том, что они могли скрещиваться между собой.
Останки человека кроманьонского типа находят в различных уголках планеты. Скелеты и кости были обнаружены на территории многих европейских стран: Чехии, Румынии, Великобритании, Сербии, России, а также в Африке.
Исследователям удалось воссоздать модель образа жизни кроманьонцев. Так, доказано, что именно они создали первые в истории человечества поселения, в которых проживали достаточно большими общинами, включающими от 20 до 100 членов. Именно эти люди научились общаться между собой, владели примитивными речевыми навыками. Образ жизни кроманьонцев подразумевал совместное ведение дел. Во многом благодаря этому им удалось достичь внушительных успехов в охотничье-собирательском хозяйстве. Так, охота большими группами, сообща, позволила этим людям в качестве добычи получать крупных животных: мамонтов, туров. Подобные достижения одному охотнику, даже самому опытному, конечно, были не по силам.
Если говорить кратко, образ жизни кроманьонца во многом продолжил традиции неандертальских людей. Они также промышляли охотой, использовали шкуры убитых животных для изготовления примитивной одежды, проживали в пещерах. Но в качестве жилища могли использоваться и самостоятельные постройки из камней или шатры из шкур. Иногда рыли своеобразные землянки, укрывающие от непогоды. В вопросе жилья кроманьонский человек сумел сделать небольшое новшество – охотники-кочевники стали строить легкие разбирающиеся шалаши, которые можно было легко возвести во время стоянки и собрать.
Особенности строения и образ жизни кроманьонца делает его во многом сходным с человеком современного типа. Так, в общинах этих древних людей было разделение труда. Мужчины занимались охотой, сообща убивали диких животных. Женщины тоже принимали участие в заготовке пищи: собирали ягоды, семена и питательные коренья. Факт, что в могилах детей находят украшения, свидетельствует: родители питали теплые чувства к своим потомкам, горевали о ранней утрате, старались хотя бы посмертно позаботиться о ребенке. За счет увеличившейся продолжительности жизни кроманьонский человек получил возможность передавать свои знания и опыт следующему поколению, более внимательно заниматься воспитанием детей. Поэтому снизилась и детская смертность.
Некоторые захоронения отличаются на фоне прочих богатыми украшениями, изобилием утвари. Исследователи полагают, что здесь погребены знатные, уважаемые за какие-то заслуги члены сообщества.
Изобретение гарпуна – заслуга кроманьонца. Образ жизни этого древнего человека изменился после появления такого оружия. Доступная эффективная рыбная ловля дала полноценную пищу в виде морских и речных обитателей. Именно этот древний человек стал делать силки для пернатых, что его предшественникам было еще не под силу.
На охоте древний человек научился применять не только силу, но и смекалку, сооружая ловушки для животных, в разы превосходящих его по размерам. Поэтому добыча пищи для целой общины требовала гораздо меньших усилий, чем во времена предшественников. Популярен был загон стад диких животных, массовые облавы на них. Древние люди постигли науку коллективной охоты: они пугали крупных млекопитающих, заставляя их бежать на те участки, где забить добычу было проще всего.
Кроманьонский человек сумел шагнуть по лестнице эволюционного развития гораздо выше, чем его предшественник – неандерталец. Он начал использовать более совершенные орудия труда, которые позволили получить преимущества на охоте. Так, при помощи копьеметалок этот древний человек смог увеличить расстояние, пройденное копьем. Поэтому охота стала безопаснее, а добыча – обильнее. Также в качестве оружия использовались длинные копья. Орудия труда усложнились, появились иглы, сверла, скребки, в качестве материала для которых древний человек научился использовать все, что попадало ему под руку: камни и кости, рога и бивни.
Отличительная особенность орудий и оружия кроманьонцев – более узкая специализация, тщательная выделка, использование многообразия материалов в производстве. Некоторые изделия украшает резной орнамент, указывающий, что древним людям было не чуждо своеобразное понимание красоты.
Основу рациона кроманьонцев составляло мясо убитых на охоте животных, прежде всего млекопитающих. В те времена, когда жили эти древние люди, распространены были лошади, каменные козлы, олени и туры, зубры и антилопы, именно они и служили основным источником пищи. Научившись ловить рыбу при помощи гарпунов, люди стали питаться и лососем, который в изобилии поднимался по мелководью на нерест. Из птиц, как считают антропологи, жители древности могли ловить куропаток – эти пернатые летают невысоко и вполне могли стать жертвой метко брошенного копья. Однако есть гипотеза, что умели добывать они и водоплавающих птиц. Запасы мяса, по мнению ученых, кроманьонцы хранили в ледниках, низкая температура которых не позволяла продукту испортиться.
Растительная пища также использовалась кроманьонцами: они ели ягоды, коренья и луковицы, семена. В теплых широтах женщины добывали моллюсков.
Прославил себя кроманьонец и тем, что начал создавать предметы искусства. Эти люди рисовали на стенах пещер красочные изображения животных, вырезали из слоновой кости и рогов оленей антропоморфные фигурки. Считается, что, нанося на стены силуэты животных, древние охотники хотели привлечь добычу. Как полагают исследователи, именно в этот период появилась первая музыка и самый ранний музыкальный инструмент – каменная дудка.
О том, что образ жизни кроманьонца усложнился по сравнению с его предками, говорит и изменение в похоронных традициях. Так, в погребениях нередко находят изобилие украшений (браслетов, бус и ожерелий), которые свидетельствуют о том, что умерший был богат и знатен. Внимание к похоронным ритуалам, покрытие тел умерших красной краской позволило исследователям сделать вывод о том, что жители древнего каменного века имели какие-то зачатки верований о душе и загробной жизни. В могилы также складывали предметы домашней утвари, пищу.
Образ жизни кроманьонца в суровых условиях ледникового периода обусловил то, что этим людям пришлось более серьезно подойти к пошиву одежды. По находкам – наскальным рисункам и остаткам костяных игл – исследователи сделали вывод, что жители позднего каменного века умели шить примитивные предметы одежды. Они носили куртки с капюшонами, штаны, даже рукавицы и обувь. Нередко одежда украшалась бусинами, что, как полагают исследователи, было признаком почета и уважения у других членов общины. Именно эти люди научились делать первую посуду, используя для ее изготовления обожженную глину. Ученые полагают, что во времена кроманьонцев было одомашнено первое животное – собака.
Эпоха кроманьонцев отделена от нас тысячелетним сроком, поэтому мы можем лишь предполагать, как именно они жили, что использовали в пищу и какие порядки царили в поселениях. Поэтому и возникает множество спорных и неоднозначных гипотез, которые пока не нашли серьезных научных доказательств.
Особенности строения кроманьонца во многом приближают его к человеку современного типа. Благодаря развитому мозгу, эти древние люди представляли собой новый виток эволюции, их достижения как в практическом, так и в духовном смысле поистине велики.
www.syl.ru
Реферат на тему:
Кроманьонский Человек
__________________________________________________________________________________
Выполнили:«Суда NAMEвашу впишите сами»
Кроманьонскийчеловек был пещерам человеком, но с одним отличием: его неухоженная внешностьскрывала острый интеллект и сложную духовную жизнь. Он был неуемнымизобретателем, создателем музыки и, главное — художником. Его орудия былигораздо лучше выделаны, более специализированы и куда более разно образны, чеморудия его предшественников. Его одежда была не только умело сшита, но иукрашалась, чтобы доставлять удовольствие глазу, а стены его пещер покрывалинарисованные, вырезанные и выцарапанные шедевры, которые по выразительности иобаянию принадлежат к лучшим произведениям искусства, когда-либо созданнымчеловеком.
Охотничьясноровка кроманьонцев, вероятно, не имеет себе равных, и они добывали большедичи, чем их предшественники, не только потому, что их интеллект был полностьюразвит, но и благодаря новому замечательному изобретению — копьеметалка. Этанехитрая короткая палка с зубцом, чтобы придерживать тупой конец копья,позволяла охотникам метать копья с большей скоростью (а тем самым и с большейубойной силой), чем та, которую развивает копье, брошенное рукой. Кроме того,она позволяла оставаться на более безопасном расстоянии от копыт и острыхзубов. Вероятно, копьеметалки чаще всего изготовлялись из дерева, но самыедревние (они найдены на западе Европы) сделаны из оленьих рогов. Многиекопьеметалки покрыты сложной резьбой, и это доказывает, что кроманьонцы цениликрасоту даже в обиходных предметах.
Несравненноемастерство в обработке камня, кости, дерева и рогов дало кроманьонцамразнообразные эффективные орудия, облегчавшие их жизнь. Кроме болеесовершенного оружия, позволявшего добывать больше дичи, они изготовляли всевозможные скребки, ножи, резцы, иглы для шитья и с их помощью обзаводилисьудобной одеждой, украшениями, уютными жилищами и еще многими другими вещами, нетолько полезными, но и просто приятными.
Свидетельства пещер — нарисованные ивылепленные животные, а так же метки на стенах и сводах, причем нередко вукромных труднодоступных расселинах и провалах, — убедили многих специалистов втом, что у кроманьонцев существовали магические обряды. Зависимость от природывсе еще была очень велика, и, по-видимому, они верили, что могут воздействоватьна нее, заручившись помощью сверхъестественных сил, для чего, быть может,существовали тайные ритуалы, совершавшиеся в пещерах, где все способствовалосозданию соответствующего настроения. Одной из важнейших таких церемоний,соблюдаемой у современных охотничьих племен, являются инициации — обрядпосвящения в мужчины, когда подростки обретают покровительство духов, которыебудут оказывать им защиту и помощь в их взрослой жизни. Шаман в надетой какплащ шкуре зубра с головой и рогами, быть может, символизирующей мистическоеединение с этим животным, играет на дудке, вы резанной из кости, — одном изпервых музыкальных инструментов, созданных человеком. Еще двое мужчин поют,отбивая ритм руками по полу пещеры.
В тусклом свете факелов юные участники церемонии, обнаженныепо пояс, торжественно ходят по кругу, оставляя в сырой глине отпечатки пяток,которые археологи обнаружат 15 тысяч лет спустя — интригующий намек на первыепопытки человека постигнуть духовную сущность жизни.
Когдабыли найдены первые кроманьонские скелеты, никто даже не догадывался, какимбольшим окажется число этих первых современных людей и сколького они достигли,распространяясь по всему миру и учась вести полноценное существование в любойиз его областей. Тем не менее находки эти произвели сенсацию, так как,казалось, давали ответ на некоторые злокозненные вопросы о происхождениичеловека.
Кроманьонцы,несомненно, были предками современного человека. И столь же несомненно они жилитак давно, что пользовались каменными орудиями и убивали животных, исчезнувшихс лица планеты в доисторические времена. И все же они не выглядели настолькодревними и настолько непохожими на современных людей, чтобы служитьопровержением библейского рассказа о происхождении человека.
Французскиеспециалисты с шовинистическим жаром утверждали, что кроманьонец возник именнотам, где были впервые обнаружены его останки, — во Франции, и чуть ли недоговаривались до того, что земной рай находился как раз в долине Везера (там впервые были найдены кроманьонские скелеты). Другие полагали, что местом егорождения — в полном согласии с легендами — был Ближний Восток, откуда онпереселился на запад. Один антрополог, поклонник Востока, объясняя возвышениечеловека от пещерной грубости до викторианского совершенства, утверждал, чтоименно на Ближнем Востоке люди, пройдя три ступени Дикости (Нижнюю, Среднюю иВерхнюю), прошли затем три ступени Варварства (Нижнюю. Среднюю и Верхнюю) идостигли просвещенной ступени Цивилизации.
Дажесторонники новых идей эволюции, подобно своим более консервативным коллегам,строили гипотезы о том, где возник кроманьонский человек, но уклонялись оттого, чтобы конкретно объяснить, как он мог развиваться из своихпредшественников. Пока еще не было найдено никаких материальных свидетельств,прямо связывающих его с более древними «обезьянолюдьми» или«человекообезьянами», остатки которых начинали находить в Европе. Эти существа(неандертальцы) обладали многими человеческими чертами, но их черепа, иособенно лицевой отдел, придавали им в глазах многих археологов середины XIXвека роковое сходство с обезьянами. Их считали очень дальними родственниками,эволюционным тупиком, находящимся в стороне от прямой линии происхождениячеловека. Подавляющему большинству специалистов того времени представлялосьнемыслимым, чтобы кто-то из них мог развиться в современного человека.
Такимобразом, хотя некоторые загадки и были словно бы разгаданы, тайна, окутывавшаяпроисхождение человека, все еще оставалась тайной. Современный человекбесспорно мог быть потомком кроманьонца. Но в таком случае от кого произошелкроманьонец? Первые намеки на ответ появились в 1931 году, когда в пещере Схулна горе Кармель (Палестина) неподалеку от города Хайфа были найдены необычныеокаменелости. В них сочетались некоторые древние черты неандертальца,исчезнувшего около 35- 40 тысяч лет назад, с более современными чертамикроманьонца, появившегося примерно в тот же период. По-видимому, этиокаменелости принадлежали либо помеси неандертальца с кроманьонцем, либо людям,которых застигли на месте преступления, когда они карабкались со ступени наступень эволюционной лестницы.
Выводы, на которые наводят находки в Схуле, были принятыбольшинством ученых только в шестидесятых годах. Но теперь господствует мнение,что около 40 тысяч лет назад неандертальцы во многих областях мира развились вразличные родственные кроманьонскому типы современного человека — Homosapiens. Как ни странно, единственным местом, где не удалосьобнаружить переходных окаменелостей, оказался юго-запад Франции, приюткроманьонца в точном смысле слова. Эти люди как будто совершенно не походили наобитавших поблизости неандертальцев, и было высказано предположение, что онипереселились во Францию откуда-то еще и вытеснили более примитивных местныхобитателей.
Нооткуда они пришли? Вполне возможно, что с Ближнего Востока, и не исключенодаже, что из тех мест, где были найдены Схулские окаменелости. Однако точноэтого никто не знает. Правда, теперь уже можно набросать общую схемупроисхождения чело века. Сегодня, примерно через 1,3 миллиона лет послепоявления на Земле первого человека, его эволюция прослеживается от последнегоиз его дочеловеческих предшественников — австралопитека — первого человека Homoerectus (человека прямоходящего), а от него к Homo sapiens (человекуразумному), виду, который включает неандертальца, кроманьонца и нас.
Послеоткрытия кроманьонского человека его окаменелости начали обнаруживаться повсему миру — в Венгрии, Советском Союзе, на Ближнем Востоке и в СевернойАфрике, а также в Южной Африке, Китае, Юго-Восточной Азии и даже в Австралии иСеверной Америке. Разумеется, далеко не все скелеты полны, а от некоторыхсохранились лишь фрагменты, но повсюду они, если воспользоваться терминомспециалистов, имеют анатомически современный характер. Во-первых, их костиобычно легче костей их предшественников. Во-вторых, кроманьонский череп во всемпохож на черепа современных людей: четко выраженный подбородочный выступ,высокий лоб, мелкие зубы, объем мозговой полости, соответствующий современному,а кроме того, ему — впервые! — свойственны физические особенности, необходимыедля формирования сложной и четкой речи.
Расположениеполостей носа и рта у кроманьонца, удлиненная глотка (отдел горла, помещающийсянепосредственно над голосовыми связками) и гибкость языка давали емувозможность оформлять и издавать четкие звуки, гораздо более разнообразные, чемте, которые были доступны ранним людям, и несравненно быстрее. Однако за дарречи современному человеку пришлось заплатить дорогую цену — из всех живыхсуществ только он один может задохнуться, подавившись пищей, так как егоудлинившаяся глотка служит и преддверием пищевода. Хотя кроманьонцы, где бы онини жили, обладали анатомически современным телом, внешность их отнюдь не былаодинаковой. Кости, найденные на территории Советского Союза, отличаются откостей, найденных во Франции, Африке или Китае; возможно, даже кроманьонцы,обитавшие в пределах одной области, не походили друг на друга. Некоторыеантропологи полагают, что разнообразием внешних признаков кроманьонец мог ипревосходить своих современных потомков: меньшая подвижность его популяцийпрепятствовала выравниванию различий, и группы имели тенденцию сохранять своиособые черты. Такое разнообразие людей кроманьонской эпохи вначале запуталоученых. Хотя кости не дают возможности установить цвет кожи или форму волос,соблазн одеть кости плотью был слишком велик — и породил немало странныхидей. Чуть ли не до середины XX векамногие специалисты верили, будто непосредственные предки современных негров иэскимосов жили бок о бок на юге Европы. Гримальдийские окаменелости, найденныев пещере на итальянской Ривьере, были определены как «негроидные» на основаниитого, что их верхние и нижние челюсти выдавались вперед, как у некоторыхсовременных негров, однако позднее выяснилось, что челюсти эти простодеформировались в земле. Единственный «эскимос», найденный во Франции вблизиШанселада, был сочтен эскимосом только из-за широких скул и тяжелой нижнейчелюсти. Но в тридцатых годах антропологи уже убедились, что эти черты типичныи для многих других народностей. К тому же человек, реконструировавшийшанселадский скелет, по-видимому, расположил кости носа точно наоборот.
Однако,пока эта ошибка не была обнаружена, существовало убеждение, будто современныеэскимосы возникли на юге Франции и следовали за отступающими ледниками насеверо-восток через Европу в Сибирь, а затем через Берингов пролив варктические области Северной Америки — поистине рекордное переселение и порасстоянию, и по времени!
Хотяитальянские негры и французские эскимосы оказались ошибкой, кроманьонцы тем неменее в разных местах выглядели по-разному. Как и у современных людей, вотдельных географических зонах сложились свои физические типы, которые моглидаже различаться от места к месту внутри одной области. Некоторые различияобъяснялись характером окружающей среды — климатом, пищевыми ресурсами и т. д.Такие физические признаки, как высокий и низкий рост, темная и светлая кожа,прямые и курчавые волосы, складывались на протяжении тысячелетий, когдачеловеческий организм приспосабливался к жаре или холоду и к определенномуколичеству солнечного света. Тело коренастых, плотно сложенных эскимосов,например, лучше сохраняет тепло, чем тело высоких худощавых африканских негров,у которых площадь кожи, охлаждаемой соприкосновением с воздухом, заметнобольше. Точно так же длинные прямые волосы и густые бороды, по мнениюантрополога Бернарда Кэмпбелла (Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе),возможно, помогали сохранять тепло в холодном климате, а курчавые волосы былиприспособлением, защищающим голову от тропического солнца — ведь такие волосы характерныдля генетически неродственных народностей в Африке и на островах Южной частиТихого океана.
Одновременнобиологическим развитием кроманьонского человека шло и его культурное развитие,которое проследить гораздо легче. Изменения в культуре происходят быстреебиологических и оставляют неизмеримо больше разнообразных следов. Стоянки иматериальные свидетельства будничной жизни могут сказать очень много о том,насколько эффективно люди использовали свои физические возможности и свойинтеллект на данной стадии развития.
Например,когда появился кроманьонец, человек уже прочно утвердился в различных областяхмира. Он расселился из щедрых тропиков и приспособился к более суровымтребованиям климата умеренной зоны. Из Африки и Юго-Восточной Азии он распространилсяна север, в Европу и Китай, но в мире оставалось еще немало мест, куда неступала его нога — Сибирь, Арктика, Австралийский континент, Новый Свет во всейпротяженности. Кроманьонец поселился и там. Благодаря своему умениюприспосабливаться к различным условиям (хотя некоторую роль тут сыграли иизменения климата) он утвердился на Земле повсюду, где только может обитатьчеловек.
Кроманьонецжил в конце ледникового периода, а точнее — в конце Вюрмского оледенения.Потепления и похолодания сменяли друг друга довольно часто (разумеется, вмасштабах геологического времени), и ледники то отступали, то наступали. Еслибы в то время поверхность Земли можно было наблюдать с космического корабля,она напоминала бы разноцветную поверхность колоссального мыльного пузыря.Прокрутите этот период так, чтобы тысячелетия укладывались в минуты, исеребристо-белые ледяные поля поползут вперед, точно пролитая ртуть, но их тутже отбросит назад развертывающийся ковер зеленой растительности. Береговыелинии заколеблются оттого, что синева океана будет то расширяться, то сужаться.Острова будут вставать из этой синевы и снова исчезать в ней ее перегородятестественные дамбы и плотины, образуя новые пути для переселения человека. Поодному из этих древних путей кроманьонец отправился из нынешнего Китая насевер, в холодные просторы Сибири. А оттуда он, вероятно, прошел посуху черезБерингию (где теперь Берингово море) в Северную Америку.
Однакодо Австралии он добрался, по-видимому, не благодаря климатическим изменениям.Хотя огромные ледяные шапки последнего оледенения связали такое количествоводы, что уровень океанов и морей понизился на 120 метров и материки получилизначительные дополнительные пространства суши, между Австралией и Юго-ВосточнойАзией перешейка все-таки не образовалось. Вода отступила от относительномелкого Зондского шельфа, Калимантан, Ява и Суматра слились в один большойостров, а между ними и материком появилось множество мелких островов, так иманивших перебраться с одного на другой. Но между Австралией и азиатскимконтинентальным шельфом оставались восьмикилометровые глубины Яванского желоба- без малого сто километров открытого моря. Как могли люди, жившие вкроманьонские времена, перебраться через такую водную преграду?
Преждесчиталось, что нога человека впервые ступила на этот крупный остров-континентпримерно 8-10 тысяч лет назад, когда предки нынешних аборигенов переселилисьтуда на лодках, предположительно из Юго-Восточной Азии. В то время,по-видимому, уже существовали лодки, пригодные для морских плаваний. Затем втридцатых годах ряд находок заставил предположить, что человек попал вАвстралию гораздо раньше, а в 1968 году археологи, работавшие близ озера Мунго,в Новом Южном Уэльсе, обнаружили скелет женщины, жившей 27 тысяч лет назад, атакже различные предметы, датируемые тридцатом тысячелетием до нашей эры, тоесть временем много более давним, чем первые археологические указания насуществование лодок. Тем не менее эта одинокая дама анатомически была бесспорносовременной, истинной Нота sapiens.
Очевидно,люди, жившие более тридцати тысяч лет назад в Юго-Восточной Азии, уже тогдаизобрели какой-то тип судна. Был ли это простенький плот из связок бамбука илитростника, предназначенный для прибрежной ловли рыбы? Или примитивное подобиевыдолбленной пироги, которой пользуются современные меланезийцы? Еще болеезагадочен вопрос о том, каким образом это суденышко со своими пассажирамипопало в Австралию. Занесло ли их туда капризное течение или, согласно однойкрайне смелой гипотезе, гигантская волна, вроде той, которая прокатилась отострова Кракатау во время вулканического извержения в конце XIX века? Или ониотправились в Австралию сознательно? А если так, то что побудило их к этому?
Неследует думать, будто кроманьонского человека отличала любовь к путешествиямради самих путешествий — географические исследования не входили в число егоглавных культурных достижений. Как все прежние охотники-собиратели, онпереселялся из одного места в другое только в поисках пищи, хотя средства,которыми он располагал — его орудия, охотничьи приемы, социальная организация,типы жилища — далеко превосходили то, чего удалось достигнуть егопредшественникам. Его рацион включал все виды пищи, какие дает природа, и ондобывал ее с несравненной сноровкой. Кроманьонец, как никто, умел жить толькодарами природы и жить припеваючи — в этом отношении с ним не могутсравниться не только егопредшественники, но и преемники.
Когдапервые люди научились охотиться, они получили с мясной пищей новый источникэнергии, недоступный их вегетарианским праотцам. Добывая кочующих травоядных — а иногда и плотоядных, охотничья территория которых выходила за пределы егособственной — он начал получать энергию пищевых ресурсов более широкогодиапазона, так как эти животные находили свой корм там, где он сам не бывал.Когда же расселение привело его в зону умеренного климата, где травоядныеиногда кочуют между зимними и летними пастбищами, человек начал получатьэнергию из источников, находящихся в отдалении, а иногда и совершенно иных, чемте, которыми он располагал непосредственно в месте своего обитания.Неандерталец, добывая оленей в Дордони, извлекал пользу из северных пастбищ иприбрежных равнин, где часть года паслись эти олени, но куда он сам если ипопадал, то крайне редко. Ученые называют такое «дистанционное» получение пищи«существованием за счет даровых ресурсов». Из всех способов приспособленияживых организмов для получения питания из окружающей среды этот способ — еслине считать прямого подчинения ее себе — наиболее эффективен. Только с развитиемземледелия человек получает возможность использовать природу еще полнее.
Ковремени появления кроманьонцев люди уже использовали даровые ресурсымигрирующих животных в дополнение к растительной пище. Кроманьонец проделывалто же с несравненно большим успехом. Благодаря более острому интеллекту и болеесовершенному оружию он добывал животных в таких количествах, что мог уже выжитьв Арктике, где растительная пища настолько скудна, что человек пользуется почтиодними даровыми ресурсами. По всей Сибири, от Енисея на западе до Камчатки навостоке, советские археологи ведут раскопки и более чем в десяти местах ужеотыскали доказательства того, что человек обитает здесь не менее 30 тысяч лет.Тогда сибирские зимы были длиннее и холоднее, чем сейчас, а на месте нынешнейТаити простирались степи, где не было почти никакой защиты от свирепых ветров.В метре под поверхностью почвы начинался слои вечной мерзлоты, препятствовавшейразвитию растений с мощной корневой системой. Однако сочным травам инизкорослым кустарникам вполне хватало и этой почвы, и стадные животныепрекрасно чувствовали себя на этих пастбищах.
Собственноговоря, Сибирь была охотничьим раем, и кроманьонский человек благоденствовалтам, несмотря на холодный климат. Мусорные кучи возле его стоянок — этоподлинные коллекции костей северного оленя, диких лошадей, антилоп, мамонтов изубров, а порой он, по-видимому, справлялся с медведями и львами. Немало тамкостей песцов и волков, но хотя их мясо, возможно, использовалось в пищу,добывались они скорее всего ради пушистых шкур, из которых сибирскиекроманьонцы шили себе одежду. И наконец, некоторые мусорные кучи содержатсвидетельство того, что эти кроманьонцы, как и другие, начинали использовать исовершенно новые источники пищи — птиц и рыб.
Рыболовство у этих сибирскихгрупп было, вероятно, только летним занятием, так как зимой реки покрывалисьметровым слоем льда. Из птиц они в основном добывали куропаток, которые обитаютна земле, летают медленно, а потому представляют собой относительно легкуюдобычу. Однако некоторые антропологи полагают, что они охотились и наводоплавающих птиц. Возможно, они умело сбивали их на лету метательнымиснарядами, а возможно, ловили в силки вроде тех, какими и теперь пользуютсянетсиликские эскимосы на севере Гудзонова залива. Это хитроумное приспособлениеиз тонких сыромятных ремней с приманками из кусочков рыбы. Когда птицаопускается на приманку, камень, удерживающий ремни, смещается, и они опутываютноги неосторожной птицы, после чего ее уже нетрудно схватить и убить.
В такомсуровом краю, где зимы были долгими и жестокими, существование сибирскихкроманьонцев в отличие от вольготной жизни их тропических с временников должнобыло опираться на тщательные расчеты и планы. В разгар морозов они укрывались втеплых крытых шкурами жилищах с каменными основаниями, вкопанными в землю нацелых три четверти метра. В почти столь же суровых условиях тогдашней Украиныпримерно такие же жилища строились настолько большими, что свободно вмещали от15 до 20 человек. В ледниках за каменными фундаментами хранились запасы мяса,рассчитанные на много дней. Частично оно было заморожено, а частично провяленона солнце или прокопчено в дыму очага. В уютном свете нескольких открытыхочагов эти люди коротали темное зимнее время, вырезая орудия и украшения изкости, обмениваясь охотничьими историями, наставляя детей. А когда кто-нибудьиз членов их группы умирал, его хоронили с любовью и заботливостью. Нараскопках в Мальте у южной оконечности Байкала археологи обнаружили могилу со скелетом четырехлетней девочки, украшенной«диадемой» из бивня мамонта, таким же браслетом и ожерельем из 120 бусин. Рядомлежали другие предметы, сделанные из кости — погребальные дары девочке от тех,кому она была дорога.
Покаэти самые северные предки современного человека учились преодолевать трудностихолодного климата, другие кроманьонцы, жившие более чем на полпути от них кЮжному полюсу, в сравнительно мягких климатических условиях, приспосабливалиськ радикальному изменению окружающей среды. Южноафриканская пещера Нельсон-бейнаходится примерно в пятистах километрах к востоку от Кейптауна, на берегуИндийского океана. Она расположена на шестидесятиметровом, сложенном изпесчаника обрыве, метрах в двадцати над современным пляжем, и в кроманьонскиевремена в ней постоянно жили сменявшие друг друга группы, причем первая группаобосновалась там 18 тысяч лет назад. Вход в пещеру обращен на юг и имеет вширину 30 метров. За ним находится обширное помещение высотой около 9 метров, аглубиной от 30 до 45 метров. В дальнем конце пещеры бьет ключ — как бил и 35тысяч лет назад, так что ее обитателям можно было не думать о пресной воде. Уэтого жилища было множество естественных преимуществ, и нет ничегоудивительного в том, что оно служило приютом четыремстам поколениямохотников-собирателей, не покинувших его даже тогда, когда доступные им пищевыересурсы в окрестностях пещеры радикальным образом изменились.
Первыешесть тысяч лет после того, как в пещере обосновался современный человек,вокруг простирались заросшие травой открытые равнины, усеянные невысокимидеревьями — нечто вроде современной африканской саванны. До моря было почтивосемь — десять километров, и обитатели Нельсон-бей, по-видимому, никогда небывали на его берегу — этот горизонт не содержит никаких окаменелостей морскихживотных. Первые жильцы этого дома питались тем, что было вокруг. Женщинысобирали ягоды и семена, выкапывали съедобные корни и луковицы, а мужчиныохотились на дичь, которой изобиловала равнина вокруг, — на антилоп, страусов,павианов и таких ныне вымерших животных, как гигантский буйвол, весивший болееполутора тонн, и столь же внушительный бубал, огромный, как современныйпершерон. Охотились они и на кустарниковых кабанов, и на бородавочников,вооруженных грозными клыками злобных животных, которые кочуют стадами и оченьопасны: нередко они поворачивают и всем скопом бросаются на преследующего ихохотника.
В этотпериод обитатели пещеры Нельсон-бей вероятно, оставались в ней круглый год,если не считать отдельных охотничьих экспедиций, и приложили немало усилий,чтобы сделать свой дом еще более удобным. Они обложили очаги камнями и,возможно, защитили их от ветра, построив между ними и входом полукруглуюзагородку во всяком случае, ямы от столбов более поздней загородки сохранилисьтам до сих пор. Между столбами, возможно, подвешивались шкуры, или укладывалсяхворост, или ставился палисад из жердей. Зимой и особенно по ночам этазагородка, вероятно, играла большую роль: климат Южной Африки был тогда холоднее,чем теперь, и очень влажным — примерно как в Сиэтле на севере ТихоокеанскогоПобережья США. Снаружи земля поблескивала инеем или бывала припорошена легкимснежком.
Околодвенадцати тысяч лет назад этот образ жизни изменился внезапно (в масштабахгеологического времени) и радикально. Всемирное потепление, длившеесячетыре-пять тысяч лет, растопило столько льда, что уровень океана поднялся вышеуровня восьмидесятикилометровой равнины Нельсон-бей. Почти как река, когда онав половодье выходит из берегов и стремительно разливается по соседним низинам,море довольно быстро затопило пологую равнину, и вскоре его волны ужеплескались всего в нескольких кило метрах от обрыва, где находилась пещера.Когда пастбища исчезли под водой, стада, естественно, ушли во внутренниеобласти, и было бы столь же естественно, если бы обитатели пещеры Нельсон-бейпоследовали за ними и нашли себе новое жилище в другом месте.
Но онитак не поступили. По какой-то причине — быть может, из привязанности к «дому»,какой она была в каменном веке, пещера оставалась, так сказать, главной базой,хотя в ней уже не жили круглый год. Летом ее обитатели отправлялись вдлительные охотничьи экспедиции, выслеживая и убивая добычу, собирая луковицы,ягоды и семена, входившие в их рацион на протяжении многих столетий. Зимой они,однако, возвращались в пещеру Нельсон-бей, чтобы использовать еще один источникэнергии — пищу, добытую в море.
Женщинытеперь не собирали семена и не копали корни, а в часы отлива искали съедобныемоллюски — блюдечки и морское ушко — отрывая их от скал на отмелях и в болееглубокой воде. Подспорьем в этой работе им служил двадцатисантиметровый плоскийкостяной нож, и, вероятно, у них с собой были какие-нибудь корзинки или кожаныемешочки, в которые они складывали добычу. Они настолько наловчились собиратьэтот новый тип пищи, что археологи обнаружили слои раковин толщиной до шестиметров. Вонь от этих куч, наверное, стояла до небес достаточная причина, чтобыэти более поздние обитатели пещеры Нельсон-бей периодически покидали своежилище, как делают не которые современные аборигены, когда они уже не всостоянии справляться с накапливающимися отбросами. Во время сезонныхотсутствий обитателей пещеры грызуны, морские птицы и свирепые морские ветрыуспевали сыграть роль мусорщиков.
Покаженщины собирали моллюсков, мужчины ловили рыбу или отправлялись за несколькокилометров по берегу к скалистому мысу, где устроили лежбище капские котики.Для того чтобы убивать котиков на лежбище, где они собираются многими тысячами,большого искусства не требуется. Охотники из пещеры Нельсон-бей, вероятно,применяли те же приемы, что и котиколовы XX века, то есть просто шли средибесчисленного множества животных и били их по головам тяжелыми дубинами.Ластоногие прибавили еще один даровой ресурс к рациону кроманьонца — летом ониживут в открытом море в сотнях километров от побережий и питаются мелкой рыбойи головоногими моллюсками.
Возможно, доисторические котиколовы приобрели не простоновый источник пищи. Эскимосы, чья экономика в значительной степени строится надобыче тюленей, используют жир этих животных для светильников, их сухожилия — как нитки и бечевки, а их непромокаемые шкуры идут на изготовление одежды,мешков и даже лодок (эскимосский каяк — это деревянный или костяной остов,обтянутый тюленьей шкурой). Обитатели пещеры Нельсон-бей, вероятно, не находилидля своей добычи столь разнообразного применения. Они, например, в отличие отэскимосов вряд ли нуждались в одежде из тюленьих шкур и, хотя жили около моря,наверное, вообще не рисковали плавать по нему — прибой в окрестностях пещерыНельсон-бей очень высок и его огромные волны пользуются известностью улюбителей серфинга во всем мире. Но вот каменные светильники с тюленьим жиромвполне могли служить в пещере Нельсон- бей добавочным источником освещения,помимо пламени очагов.
Известнотакже, что обитатели этой пещеры ловили по меньшей мере четыре вида рыб. Водной окаменелости из их пещеры удалось опознать морского карася — крупнозубуюрыбу, которая и сейчас часто навещает эти воды, подплывая к берегу и скусываямидий с камней. Ее могли поймать на наживку из мидии, прикрепленную квырезанной из кости или дерева распялке — недавнему изобретениюкроманьонца Жизнь обитателей пещерыНельсон-бей обрела четкий распорядок, связанный с добыванием пищи: черезопределенные промежутки времени они перебирались из одной местности в другую — от моря во внутренние области и обратно — и меняли рацион, состоявший главнымобразом из продуктов моря, на традиционный, объединяющий мясную и растительнуюпищу, добываемую на суше. Однако в семи тысячах кило метров оттуда, на берегахНила, обитали другие кроманьонцы, которые могли добывать всю эту разно образнуюпищу, никуда не уходя, — и они жили на одном месте.
Примерно17 тысяч лет назад группы по меньшей мере с пятью разными инвентарями орудийобосновались на широкой равнине Ком-Омбо, в 45 кило метрах ниже по течению отнынешней Асуанской плотины, и жили там около пяти тысяч лет, пока какое-тоизменение климата — возможно, длительная засуха — не изменило их образа жизни.Там они сделали тот шаг, который через несколько тысяч лет положил началоземледелию. Они добывали достаточное количество определенной растительной иживотной пищи, чтобы обосноваться на одном месте и круглый год существовать насвоем специализированном рационе. Хотя они еще не сеяли злаковых, но, во всякомслучае, собирали семена диких злаков систематически и эффективно.
Тогда,как и теперь, равнина Ком-Омбо тянулась перпендикулярно течению Нила на восток.Ее плоский овал занимал 642 квадратных километра — крупнейшая из таких равнин вВерхнем Египте. Ее охватывали два вали (сухие русла, эпизодически наполняющиесяводой), которые начинались в горах за восточной пустыней у западного берегаКрасного моря, и во многих местах пересекали рукава и протоки Нила, который савгуста до конца октября нес огромные массы воды от своих истоков в ВосточнойАфрике, где в это время выпадали муссонные ливни. С марта по август на равнинеКом-Омбо наступал сухой сезон, хотя, возможно, менее сухой, чем в наши дни, таккак климат Северной Африки 17 тысяч лет назад был в целом более холодным ивлажным, чем теперь.
Этисезонные изменения приводили к постоянной смене животных на равнине. Дикие быкипаслись там, когда вода стояла высоко и трава была молодой и сочной. Снаступлением сухого сезона туда откочевывали газели и бубалы, так как условиятам становились похожими на условия в их родной саванне. Когда вода в рекестояла высоко, можно было добывать сомов, окуней, мягкокожистую нильскуючерепаху и бегемотов. И круглый год там водились все возможные птицы — иместные и перелетные, которых гнала в Африку холодная европейская зима.Археологи, раскапывавшие поселения различных охотничье-собирательских группКом-Омбо, обнаруживали кости уток, гусей, бакланов, цапель, крохалей, окоп,орлов, журавлей и кроншнепов. Все эти разнообразные животные и птицы находилиобильный корм на равнине, значительная часть которой густо поросла злаками,возможно, родственными сорго и ячменю.
Неудивительно, что разнообразные пищевые ресурсы Ком-Омбо, ее речки и обширныелуга привлекали туда множество людей. Археологи полагают, что на равнинеодновременно обитало от 150 до 200 человек, то есть по два человека на пятьквадратных километров — значительная перенаселенность по меркам каменного века.И, по-видимому, такая теснота привела к очень интересным результатам. Каждаягруппа (примерно 25-30 человек), обитавшая на берегу той или иной протоки,вырабатывала свой особый образ жизни. Иногда «фирменным знаком» группы былоособое орудие, а иногда — особый способ добывания пищи. Возможно, такаяспециализация была следствием конкуренции, но возможно, что, вдруг оказавшись вочень населенном мире, люди пытались установить какой-то общественный порядок,укрепить единство группы.
Особеннопоразительной была специализация группы, в жизни которой злаки начали игратьбеспрецедентную роль. Эти люди жали колосья диких злаков и собирали столькозерна, что большая часть их пищевых потребностей могла покрываться им одним.Среди оставшихся от них предметов есть каменные серпы и массивныезернотерки-плиты с неглубокой выемкой в середине для зерна и дисковидные камни- терки. Сходные приспособления для перетирания кукурузы существовали уиндейцев американского Юго-Запада.
Материаломдля зернотерок Ком-Омбо служил песчаник — их и находят у подножия обрывов,сложенных из песчаника, причем они обычно лежат рядом по несколько штук.Археологи считают, что перетираниезернабыло групповой деятельностью, как, возможно, и сбор кол
www.ronl.ru
__________________________________________________________________________________
Выполнили: "Суда NAME вашу впишите сами"
Кроманьонский человек был пещерным человеком, но с одним отличием: его неухоженная внешность скрывала острый интеллект и сложную духовную жизнь. Он был неуемным изобретателем, создателем музыки и, главное - художником. Его орудия были гораздо лучше выделаны, более специализированы и куда более разно образны, чем орудия его предшественников. Его одежда была не только умело сшита, но и украшалась, чтобы доставлять удовольствие глазу, а стены его пещер покрывали нарисованные, вырезанные и выцарапанные шедевры, которые по выразительности и обаянию принадлежат к лучшим произведениям искусства, когда-либо созданным человеком.
Охотничья сноровка кроманьонцев, вероятно, не имеет себе равных, и они добывали больше дичи, чем их предшественники, не только потому, что их интеллект был полностью развит, но и благодаря новому замечательному изобретению - копьеметалка. Эта нехитрая короткая палка с зубцом, чтобы придерживать тупой конец копья, позволяла охотникам метать копья с большей скоростью (а тем самым и с большей убойной силой), чем та, которую развивает копье, брошенное рукой. Кроме того, она позволяла оставаться на более безопасном расстоянии от копыт и острых зубов. Вероятно, копьеметалки чаще всего изготовлялись из дерева, но самые древние (они найдены на западе Европы) сделаны из оленьих рогов. Многие копъеметалки покрыты сложной резьбой, и это доказывает, что кроманьонцы ценили красоту даже в обиходных предметах.
Несравненное мастерство в обработке камня, кости, дерева и рогов дало кроманьонцам разнообразные эффективные орудия, облегчавшие их жизнь. Кроме более совершенного оружия, позволявшего добывать больше дичи, они изготовляли все возможные скребки, ножи, резцы, иглы для шитья и с их помощью обзаводились удобной одеждой, украшениями, уютными жилищами и еще многими другими вещами, не только полезными, но и просто приятными.
Свидетельства пещер - нарисованные и вылепленные животные, а так же метки на стенах и сводах, причем нередко в укромных труднодоступных расселинах и провалах, - убедили многих специалистов в том, что у кроманьонцев существовали магические обряды. Зависимость от природы все еще была очень велика, и, по-видимому, они верили, что могут воздействовать на нее, заручившись помощью сверхъестественных сил, для чего, быть может, существовали тайные ритуалы, совершавшиеся в пещерах, где все способствовало созданию соответствующего настроения. Одной из важнейших таких церемоний, соблюдаемой у современных охотничьих племен, являются инициации - обряд посвящения в мужчины, когда подростки обретают покровительство духов, которые будут оказывать им защиту и помощь в их взрослой жизни. Шаман в надетой как плащ шкуре зубра с головой и рогами, быть может, символизирующей мистическое единение с этим животным, играет на дудке, вы резанной из кости, - одном из первых музыкальных инструментов, созданных человеком. Еще двое мужчин поют, отбивая ритм руками по полу пещеры. В тусклом свете факелов юные участники церемонии, обнаженные по пояс, торжественно ходят по кругу, оставляя в сырой глине отпечатки пяток, которые археологи обнаружат 15 тысяч лет спустя - интригующий намек на первые попытки человека постигнуть духовную сущность жизни. Когда были найдены первые кроманьонские скелеты, никто даже не догадывался, каким большим окажется число этих первых современных людей и сколького они достигли, распространяясь по всему миру и учась вести полноценное существование в любой из его областей. Тем не менее находки эти произвели сенсацию, так как, казалось, давали ответ на некоторые злокозненные вопросы о происхождении человека. Кроманьонцы, несомненно, были предками современного человека. И столь же несомненно они жили так давно, что пользовались каменными орудиями и убивали животных, исчезнувших с лица планеты в доисторические времена. И все же они не выглядели настолько древними и настолько непохожими на современных людей, чтобы служить опровержением библейского рассказа о происхождении человека. Французские специалисты с шовинистическим жаром утверждали, что кроманьонец возник именно там, где были впервые обнаружены его останки, - во Франции, и чуть ли не договаривались до того, что земной рай находился как раз в долине Везера (там в первые были найдены кроманьонские скелеты). Другие полагали, что местом его рождения - в полном согласии с легендами - был Ближний Восток, откуда он переселился на запад. Один антрополог, поклонник Востока, объясняя возвышение человека от пещерной грубости до викторианского совершенства, утверждал, что именно на Ближнем Востоке люди, пройдя три ступени Дикости (Нижнюю, Среднюю и Верхнюю), прошли затем три ступени Варварства (Нижнюю. Среднюю и Верхнюю) и достигли просвещенной ступени Цивилизации. Даже сторонники новых идей эволюции, подобно своим более консервативным коллегам, строили гипотезы о том, где возник кроманьонский человек, но уклонялись от того, чтобы конкретно объяснить, как он мог развиваться из своих предшественников. Пока еще не было найдено никаких материальных свидетельств, прямо связывающих его с более древними «обезьянолюдьми» или «человекообезьянами», остатки которых начинали находить в Европе. Эти существа (неандертальцы) обладали многими человеческими чертами, но их черепа, и особенно лицевой отдел, придавали им в глазах многих археологов середины XIX века роковое сходство с обезьянами. Их считали очень дальними родственниками, эволюционным тупиком, находящимся в стороне от прямой линии происхождения человека. Подавляющему большинству специалистов того времени представлялось немыслимым, чтобы кто-то из них мог развиться в современного человека. Таким образом, хотя некоторые загадки и были словно бы разгаданы, тайна, окутывавшая происхождение человека, все еще оставалась тайной. Современный человек бесспорно мог быть потомком кроманьонца. Но в таком случае от кого произошел кроманьонец? Первые намеки на ответ появились в 1931 году, когда в пещере Схул на горе Кармель (Палестина) неподалеку от города Хайфа были найдены необычные окаменелости. В них сочетались некоторые древние черты неандертальца, исчезнувшего около 35- 40 тысяч лет назад, с более современными чертами кроманьонца, появившегося примерно в тот же период. По-видимому, эти окаменелости принадлежали либо помеси неандертальца с кроманьонцем, либо людям, которых застигли на месте преступления, когда они карабкались со ступени на ступень эволюционной лестницы. Выводы, на которые наводят находки в Схуле, были приняты большинством ученых только в шестидесятых годах. Но теперь господствует мнение, что около 40 тысяч лет назад неандертальцы во многих областях мира развились в различные родственные кроманьонскому типы современного человека - Homo sapiens . Как ни странно, единственным местом, где не удалось обнаружить переходных окаменелостей, оказался юго-запад Франции, приют кроманьонца в точном смысле слова. Эти люди как будто совершенно не походили на обитавших поблизости неандертальцев, и было высказано предположение, что они переселились во Францию откуда-то еще и вытеснили более примитивных местных обитателей. Но откуда они пришли? Вполне возможно, что с Ближнего Востока, и не исключено даже, что из тех мест, где были найдены Схулские окаменелости. Однако точно этого никто не знает. Правда, теперь уже можно набросать общую схему происхождения чело века. Сегодня, примерно через 1,3 миллиона лет после появления на Земле первого человека, его эволюция прослеживается от последнего из его дочеловеческих предшественников - австралопитека - первого человека Homo erectus (человека прямоходящего), а от него к Homo sapiens (человеку разумному), виду, который включает неандертальца, кроманьонца и нас. После открытия кроманьонского человека его окаменелости начали обнаруживаться по всему миру - в Венгрии, Советском Союзе, на Ближнем Востоке и в Северной Африке, а также в Южной Африке, Китае, Юго-Восточной Азии и даже в Австралии и Северной Америке. Разумеется, далеко не все скелеты полны, а от некоторых сохранились лишь фрагменты, но повсюду они, если воспользоваться термином специалистов, имеют анатомически современный характер. Во-первых, их кости обычно легче костей их предшественников. Во-вторых, кроманьонский череп во всем похож на черепа современных людей: четко выраженный подбородочный выступ, высокий лоб, мелкие зубы, объем мозговой полости, соответствующий современному, а кроме того, ему - впервые! - свойственны физические особенности, необходимые для формирования сложной и четкой речи. Расположение полостей носа и рта у кроманьонца, удлиненная глотка (отдел горла, помещающийся непосредственно над голосовыми связками) и гибкость языка давали ему возможность оформлять и издавать четкие звуки, гораздо более разнообразные, чем те, которые были доступны ранним людям, и несравненно быстрее. Однако за дар речи современному человеку пришлось заплатить дорогую цену - из всех живых существ только он один может задохнуться, подавившись пищей, так как его удлинившаяся глотка служит и преддверием пищевода. Хотя кроманьонцы, где бы они ни жили, обладали анатомически современным телом, внешность их отнюдь не была одинаковой. Кости, найденные на территории Советского Союза, отличаются от костей, найденных во Франции, Африке или Китае; возможно, даже кроманьонцы, обитавшие в пределах одной области, не походили друг на друга. Некоторые антропологи полагают, что разнообразием внешних признаков кроманьонец мог и превосходить своих современных потомков: меньшая подвижность его популяций препятствовала выравниванию различий, и группы имели тенденцию сохранять свои особые черты. Такое разнообразие людей кроманьонской эпохи вначале запутало ученых. Хотя кости не дают возможности установить цвет кожи или форму волос, соблазн одеть кости плотью был слишком велик - и породил немало странных идей. Чуть ли не до середины XX века многие специалисты верили, будто непосредственные предки современных негров и эскимосов жили бок о бок на юге Европы. Гримальдийские окаменелости, найденные в пещере на итальянской Ривьере, были определены как «негроидные» на основании того, что их верхние и нижние челюсти выдавались вперед, как у некоторых современных негров, однако позднее выяснилось, что челюсти эти просто деформировались в земле. Единственный «эскимос», найденный во Франции вблизи Шанселада, был сочтен эскимосом только из-за широких скул и тяжелой нижней челюсти. Но в тридцатых годах антропологи уже убедились, что эти черты типичны и для многих других народностей. К тому же человек, реконструировавший шанселадский скелет, по-видимому, расположил кости носа точно наоборот. Однако, пока эта ошибка не была обнаружена, существовало убеждение, будто современные эскимосы возникли на юге Франции и следовали за отступающими ледниками на северо-восток через Европу в Сибирь, а затем через Берингов пролив в арктические области Северной Америки - поистине рекордное переселение и по расстоянию, и по времени! Хотя итальянские негры и французские эскимосы оказались ошибкой, кроманьонцы тем не менее в разных местах выглядели по-разному. Как и у современных людей, в отдельных географических зонах сложились свои физические типы, которые могли даже различаться от места к месту внутри одной области. Некоторые различия объяснялись характером окружающей среды - климатом, пищевыми ресурсами и т. д. Такие физические признаки, как высокий и низкий рост, темная и светлая кожа, прямые и курчавые волосы, складывались на протяжении тысячелетий, когда человеческий организм приспосабливался к жаре или холоду и к определенному количеству солнечного света. Тело коренастых, плотно сложенных эскимосов, например, лучше сохраняет тепло, чем тело высоких худощавых африканских негров, у которых площадь кожи, охлаждаемой соприкосновением с воздухом, заметно больше. Точно так же длинные прямые волосы и густые бороды, по мнению антрополога Бернарда Кэмпбелла (Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе), возможно, помогали сохранять тепло в холодном климате, а курчавые волосы были приспособлением, защищающим голову от тропического солнца - ведь такие волосы характерны для генетически неродственных народностей в Африке и на островах Южной части Тихого океана. Одновременно биологическим развитием кроманьонского человека шло и его культурное развитие, которое проследить гораздо легче. Изменения в культуре происходят быстрее биологических и оставляют неизмеримо больше разнообразных следов. Стоянки и материальные свидетельства будничной жизни могут сказать очень много о том, насколько эффективно люди использовали свои физические возможности и свой интеллект на данной стадии развития. Например, когда появился кроманьонец, человек уже прочно утвердился в различных областях мира. Он расселился из щедрых тропиков и приспособился к более суровым требованиям климата умеренной зоны. Из Африки и Юго-Восточной Азии он распространился на север, в Европу и Китай, но в мире оставалось еще немало мест, куда не ступала его нога - Сибирь, Арктика, Австралийский континент, Новый Свет во всей протяженности. Кроманьонец поселился и там. Благодаря своему умению приспосабливаться к различным условиям (хотя некоторую роль тут сыграли и изменения климата) он утвердился на Земле повсюду, где только может обитать человек. Кроманьонец жил в конце ледникового периода, а точнее - в конце Вюрмского оледенения. Потепления и похолодания сменяли друг друга довольно часто (разумеется, в масштабах геологического времени), и ледники то отступали, то наступали. Если бы в то время поверхность Земли можно было наблюдать с космического корабля, она напоминала бы разноцветную поверхность колоссального мыльного пузыря. Прокрутите этот период так, чтобы тысячелетия укладывались в минуты, и серебристо-белые ледяные поля поползут вперед, точно пролитая ртуть, но их тут же отбросит назад развертывающийся ковер зеленой растительности. Береговые линии заколеблются оттого, что синева океана будет то расширяться, то сужаться. Острова будут вставать из этой синевы и снова исчезать в ней ее перегородят естественные дамбы и плотины, образуя новые пути для переселения человека. По одному из этих древних путей кроманьонец отправился из нынешнего Китая на север, в холодные просторы Сибири. А оттуда он, вероятно, прошел посуху через Берингию (где теперь Берингово море) в Северную Америку. Однако до Австралии он добрался, по-видимому, не благодаря климатическим изменениям. Хотя огромные ледяные шапки последнего оледенения связали такое количество воды, что уровень океанов и морей понизился на 120 метров и материки получили значительные дополнительные пространства суши, между Австралией и Юго-Восточной Азией перешейка все-таки не образовалось. Вода отступила от относительно мелкого Зондского шельфа, Калимантан, Ява и Суматра слились в один большой остров, а между ними и материком появилось множество мелких островов, так и манивших перебраться с одного на другой. Но между Австралией и азиатским континентальным шельфом оставались восьмикилометровые глубины Яванского желоба - без малого сто километров открытого моря. Как могли люди, жившие в кроманьонские времена, перебраться через такую водную преграду? Прежде считалось, что нога человека впервые ступила на этот крупный остров-континент примерно 8-10 тысяч лет назад, когда предки нынешних аборигенов переселились туда на лодках, предположительно из Юго-Восточной Азии. В то время, по-видимому, уже существовали лодки, пригодные для морских плаваний. Затем в тридцатых годах ряд находок заставил предположить, что человек попал в Австралию гораздо раньше, а в 1968 году археологи, работавшие близ озера Мунго, в Новом Южном Уэльсе, обнаружили скелет женщины, жившей 27 тысяч лет назад, а также различные предметы, датируемые тридцатом тысячелетием до нашей эры, то есть временем много более давним, чем первые археологические указания на существование лодок. Тем не менее эта одинокая дама анатомически была бесспорно современной, истинной Нота sapiens. Очевидно, люди, жившие более тридцати тысяч лет назад в Юго-Восточной Азии, уже тогда изобрели какой-то тип судна. Был ли это простенький плот из связок бамбука или тростника, предназначенный для прибрежной ловли рыбы? Или примитивное подобие выдолбленной пироги, которой пользуются современные меланезийцы? Еще более загадочен вопрос о том, каким образом это суденышко со своими пассажирами попало в Австралию. Занесло ли их туда капризное течение или, согласно одной крайне смелой гипотезе, гигантская волна, вроде той, которая прокатилась от острова Кракатау во время вулканического извержения в конце XIX века? Или они отправились в Австралию сознательно? А если так, то что побудило их к этому? Не следует думать, будто кроманьонского человека отличала любовь к путешествиям ради самих путешествий - географические исследования не входили в число его главных культурных достижений. Как все прежние охотники-собиратели, он переселялся из одного места в другое только в поисках пищи, хотя средства, которыми он располагал - его орудия, охотничьи приемы, социальная организация, типы жилища - далеко превосходили то, чего удалось достигнуть его предшественникам. Его рацион включал все виды пищи, какие дает природа, и он добывал ее с несравненной сноровкой. Кроманьонец, как никто, умел жить только дарами природы и жить припеваючи - в этом отношении с ним не могут сравниться не только его предшественники, но и преемники. Когда первые люди научились охотиться, они получили с мясной пищей новый источник энергии, недоступный их вегетарианским праотцам. Добывая кочующих травоядных - а иногда и плотоядных, охотничья территория которых выходила за пределы его собственной - он начал получать энергию пищевых ресурсов более широкого диапазона, так как эти животные находили свой корм там, где он сам не бывал. Когда же расселение привело его в зону умеренного климата, где травоядные иногда кочуют между зимними и летними пастбищами, человек начал получать энергию из источников, находящихся в отдалении, а иногда и совершенно иных, чем те, которыми он располагал непосредственно в месте своего обитания. Неандерталец, добывая оленей в Дордони, извлекал пользу из северных пастбищ и прибрежных равнин, где часть года паслись эти олени, но куда он сам если и попадал, то крайне редко. Ученые называют такое «дистанционное» получение пищи «существованием за счет даровых ресурсов». Из всех способов приспособления живых организмов для получения питания из окружающей среды этот способ - если не считать прямого подчинения ее себе - наиболее эффективен. Только с развитием земледелия человек получает возможность использовать природу еще полнее. Ко времени появления кроманьонцев люди уже использовали даровые ресурсы мигрирующих животных в дополнение к растительной пище. Кроманьонец проделывал то же с несравненно большим успехом. Благодаря более острому интеллекту и более совершенному оружию он добывал животных в таких количествах, что мог уже выжить в Арктике, где растительная пища настолько скудна, что человек пользуется почти одними даровыми ресурсами. По всей Сибири, от Енисея на западе до Камчатки на востоке, советские археологи ведут раскопки и более чем в десяти местах уже отыскали доказательства того, что человек обитает здесь не менее 30 тысяч лет. Тогда сибирские зимы были длиннее и холоднее, чем сейчас, а на месте нынешней Таити простирались степи, где не было почти никакой защиты от свирепых ветров. В метре под поверхностью почвы начинался слои вечной мерзлоты, препятствовавшей развитию растений с мощной корневой системой. Однако сочным травам и низкорослым кустарникам вполне хватало и этой почвы, и стадные животные прекрасно чувствовали себя на этих пастбищах. Собственно говоря, Сибирь была охотничьим раем, и кроманьонский человек благоденствовал там, несмотря на холодный климат. Мусорные кучи возле его стоянок - это подлинные коллекции костей северного оленя, диких лошадей, антилоп, мамонтов и зубров, а порой он, по-видимому, справлялся с медведями и львами. Немало там костей песцов и волков, но хотя их мясо, возможно, использовалось в пищу, добывались они скорее всего ради пушистых шкур, из которых сибирские кроманьонцы шили себе одежду. И наконец, некоторые мусорные кучи содержат свидетельство того, что эти кроманьонцы, как и другие, начинали использовать и совершенно новые источники пищи - птиц и рыб. Рыболовство у этих сибирских групп было, вероятно, только летним занятием, так как зимой реки покрывались метровым слоем льда. Из птиц они в основном добывали куропаток, которые обитают на земле, летают медленно, а потому представляют собой относительно легкую добычу. Однако некоторые антропологи полагают, что они охотились и на водоплавающих птиц. Возможно, они умело сбивали их на лету метательными снарядами, а возможно, ловили в силки вроде тех, какими и теперь пользуются нетсиликские эскимосы на севере Гудзонова залива. Это хитроумное приспособление из тонких сыромятных ремней с приманками из кусочков рыбы. Когда птица опускается на приманку, камень, удерживающий ремни, смещается, и они опутывают ноги неосторожной птицы, после чего ее уже нетрудно схватить и убить. В таком суровом краю, где зимы были долгими и жестокими, существование сибирских кроманьонцев в отличие от вольготной жизни их тропических с временников должно было опираться на тщательные расчеты и планы. В разгар морозов они укрывались в теплых крытых шкурами жилищах с каменными основаниями, вкопанными в землю на целых три четверти метра. В почти столь же суровых условиях тогдашней Украины примерно такие же жилища строились настолько большими, что свободно вмещали от 15 до 20 человек. В ледниках за каменными фундаментами хранились запасы мяса, рассчитанные на много дней. Частично оно было заморожено, а частично провялено на солнце или прокопчено в дыму очага. В уютном свете нескольких открытых очагов эти люди коротали темное зимнее время, вырезая орудия и украшения из кости, обмениваясь охотничьими историями, наставляя детей. А когда кто-нибудь из членов их группы умирал, его хоронили с любовью и заботливостью. На раскопках в Мальте у южной оконечности Байкала археологи обнаружили могилу со скелетом четырехлетней девочки, украшенной «диадемой» из бивня мамонта, таким же браслетом и ожерельем из 120 бусин. Рядом лежали другие предметы, сделанные из кости - погребальные дары девочке от тех, кому она была дорога. Пока эти самые северные предки современного человека учились преодолевать трудности холодного климата, другие кроманьонцы, жившие более чем на полпути от них к Южному полюсу, в сравнительно мягких климатических условиях, приспосабливались к радикальному изменению окружающей среды. Южноафриканская пещера Нельсон-бей находится примерно в пятистах километрах к востоку от Кейптауна, на берегу Индийского океана. Она расположена на шестидесятиметровом, сложенном из песчаника обрыве, метрах в двадцати над современным пляжем, и в кроманьонские времена в ней постоянно жили сменявшие друг друга группы, причем первая группа обосновалась там 18 тысяч лет назад. Вход в пещеру обращен на юг и имеет в ширину 30 метров. За ним находится обширное помещение высотой около 9 метров, а глубиной от 30 до 45 метров. В дальнем конце пещеры бьет ключ - как бил и 35 тысяч лет назад, так что ее обитателям можно было не думать о пресной воде. У этого жилища было множество естественных преимуществ, и нет ничего удивительного в том, что оно служило приютом четыремстам поколениям охотников-собирателей, не покинувших его даже тогда, когда доступные им пищевые ресурсы в окрестностях пещеры радикальным образом изменились. Первые шесть тысяч лет после того, как в пещере обосновался современный человек, вокруг простирались заросшие травой открытые равнины, усеянные невысокими деревьями - нечто вроде современной африканской саванны. До моря было почти восемь - десять километров, и обитатели Нельсон-бей, по-видимому, никогда не бывали на его берегу - этот горизонт не содержит никаких окаменелостей морских животных. Первые жильцы этого дома питались тем, что было вокруг. Женщины собирали ягоды и семена, выкапывали съедобные корни и луковицы, а мужчины охотились на дичь, которой изобиловала равнина вокруг, - на антилоп, страусов, павианов и таких ныне вымерших животных, как гигантский буйвол, весивший более полутора тонн, и столь же внушительный бубал, огромный, как современный першерон. Охотились они и на кустарниковых кабанов, и на бородавочников, вооруженных грозными клыками злобных животных, которые кочуют стадами и очень опасны: нередко они поворачивают и всем скопом бросаются на преследующего их охотника. В этот период обитатели пещеры Нельсон-бей вероятно, оставались в ней круглый год, если не считать отдельных охотничьих экспедиций, и приложили немало усилий, чтобы сделать свой дом еще более удобным. Они обложили очаги камнями и, возможно, защитили их от ветра, построив между ними и входом полукруглую загородку во всяком случае, ямы от столбов более поздней загородки сохранились там до сих пор. Между столбами, возможно, подвешивались шкуры, или укладывался хворост, или ставился палисад из жердей. Зимой и особенно по ночам эта загородка, вероятно, играла большую роль: климат Южной Африки был тогда холоднее, чем теперь, и очень влажным - примерно как в Сиэтле на севере Тихоокеанского Побережья США. Снаружи земля поблескивала инеем или бывала припорошена легким снежком. Около двенадцати тысяч лет назад этот образ жизни изменился внезапно (в масштабах геологического времени) и радикально. Всемирное потепление, длившееся четыре-пять тысяч лет, растопило столько льда, что уровень океана поднялся выше уровня восьмидесятикилометровой равнины Нельсон-бей. Почти как река, когда она в половодье выходит из берегов и стремительно разливается по соседним низинам, море довольно быстро затопило пологую равнину, и вскоре его волны уже плескались всего в нескольких кило метрах от обрыва, где находилась пещера. Когда пастбища исчезли под водой, стада, естественно, ушли во внутренние области, и было бы столь же естественно, если бы обитатели пещеры Нельсон-бей последовали за ними и нашли себе новое жилище в другом месте. Но они так не поступили. По какой-то причине - быть может, из привязанности к «дому», какой она была в каменном веке, пещера оставалась, так сказать, главной базой, хотя в ней уже не жили круглый год. Летом ее обитатели отправлялись в длительные охотничьи экспедиции, выслеживая и убивая добычу, собирая луковицы, ягоды и семена, входившие в их рацион на протяжении многих столетий. Зимой они, однако, возвращались в пещеру Нельсон-бей, чтобы использовать еще один источник энергии - пищу, добытую в море. Женщины теперь не собирали семена и не копали корни, а в часы отлива искали съедобные моллюски - блюдечки и морское ушко - отрывая их от скал на отмелях и в более глубокой воде. Подспорьем в этой работе им служил двадцатисантиметровый плоский костяной нож, и, вероятно, у них с собой были какие-нибудь корзинки или кожаные мешочки, в которые они складывали добычу. Они настолько наловчились собирать этот новый тип пищи, что археологи обнаружили слои раковин толщиной до шести метров. Вонь от этих куч, наверное, стояла до небес достаточная причина, чтобы эти более поздние обитатели пещеры Нельсон-бей периодически покидали свое жилище, как делают не которые современные аборигены, когда они уже не в состоянии справляться с накапливающимися отбросами. Во время сезонных отсутствий обитателей пещеры грызуны, морские птицы и свирепые морские ветры успевали сыграть роль мусорщиков. Пока женщины собирали моллюсков, мужчины ловили рыбу или отправлялись за несколько километров по берегу к скалистому мысу, где устроили лежбище капские котики. Для того чтобы убивать котиков на лежбище, где они собираются многими тысячами, большого искусства не требуется. Охотники из пещеры Нельсон-бей, вероятно, применяли те же приемы, что и котиколовы XX века, то есть просто шли среди бесчисленного множества животных и били их по головам тяжелыми дубинами. Ластоногие прибавили еще один даровой ресурс к рациону кроманьонца - летом они живут в открытом море в сотнях километров от побережий и питаются мелкой рыбой и головоногими моллюсками. Возможно, доисторические котиколовы приобрели не просто новый источник пищи. Эскимосы, чья экономика в значительной степени строится на добыче тюленей, используют жир этих животных для светильников, их сухожилия - как нитки и бечевки, а их непромокаемые шкуры идут на изготовление одежды, мешков и даже лодок (эскимосский каяк - это деревянный или костяной остов, обтянутый тюленьей шкурой). Обитатели пещеры Нельсон-бей, вероятно, не находили для своей добычи столь разнообразного применения. Они, например, в отличие от эскимосов вряд ли нуждались в одежде из тюленьих шкур и, хотя жили около моря, наверное, вообще не рисковали плавать по нему - прибой в окрестностях пещеры Нельсон-бей очень высок и его огромные волны пользуются известностью у любителей серфинга во всем мире. Но вот каменные светильники с тюленьим жиром вполне могли служить в пещере Нельсон- бей добавочным источником освещения, помимо пламени очагов. Известно также, что обитатели этой пещеры ловили по меньшей мере четыре вида рыб. В одной окаменелости из их пещеры удалось опознать морского карася - крупнозубую рыбу, которая и сейчас часто навещает эти воды, подплывая к берегу и скусывая мидий с камней. Ее могли поймать на наживку из мидии, прикрепленную к вырезанной из кости или дерева распялке - недавнему изобретению кроманьонца Жизнь обитателей пещеры Нельсон-бей обрела четкий распорядок, связанный с добыванием пищи: через определенные промежутки времени они перебирались из одной местности в другую - от моря во внутренние области и обратно - и меняли рацион, состоявший главным образом из продуктов моря, на традиционный, объединяющий мясную и растительную пищу, добываемую на суше. Однако в семи тысячах кило метров оттуда, на берегах Нила, обитали другие кроманьонцы, которые могли добывать всю эту разно образную пищу, никуда не уходя, - и они жили на одном месте. Примерно 17 тысяч лет назад группы по меньшей мере с пятью разными инвентарями орудий обосновались на широкой равнине Ком-Омбо, в 45 кило метрах ниже по течению от нынешней Асуанской плотины, и жили там около пяти тысяч лет, пока какое-то изменение климата - возможно, длительная засуха - не изменило их образа жизни. Там они сделали тот шаг, который через несколько тысяч лет положил начало земледелию. Они добывали достаточное количество определенной растительной и животной пищи, чтобы обосноваться на одном месте и круглый год существовать на своем специализированном рационе. Хотя они еще не сеяли злаковых, но, во всяком случае, собирали семена диких злаков систематически и эффективно. Тогда, как и теперь, равнина Ком-Омбо тянулась перпендикулярно течению Нила на восток. Ее плоский овал занимал 642 квадратных километра - крупнейшая из таких равнин в Верхнем Египте. Ее охватывали два вали (сухие русла, эпизодически наполняющиеся водой), которые начинались в горах за восточной пустыней у западного берега Красного моря, и во многих местах пересекали рукава и протоки Нила, который с августа до конца октября нес огромные массы воды от своих истоков в Восточной Африке, где в это время выпадали муссонные ливни. С марта по август на равнине Ком-Омбо наступал сухой сезон, хотя, возможно, менее сухой, чем в наши дни, так как климат Северной Африки 17 тысяч лет назад был в целом более холодным и влажным, чем теперь. Эти сезонные изменения приводили к постоянной смене животных на равнине. Дикие быки паслись там, когда вода стояла высоко и трава была молодой и сочной. С наступлением сухого сезона туда откочевывали газели и бубалы, так как условия там становились похожими на условия в их родной саванне. Когда вода в реке стояла высоко, можно было добывать сомов, окуней, мягкокожистую нильскую черепаху и бегемотов. И круглый год там водились все возможные птицы - и местные и перелетные, которых гнала в Африку холодная европейская зима. Археологи, раскапывавшие поселения различных охотничье-собирательских групп Ком-Омбо, обнаруживали кости уток, гусей, бакланов, цапель, крохалей, окоп, орлов, журавлей и кроншнепов. Все эти разнообразные животные и птицы находили обильный корм на равнине, значительная часть которой густо поросла злаками, возможно, родственными сорго и ячменю. Не удивительно, что разнообразные пищевые ресурсы Ком-Омбо, ее речки и обширные луга привлекали туда множество людей. Археологи полагают, что на равнине одновременно обитало от 150 до 200 человек, то есть по два человека на пять квадратных километров - значительная перенаселенность по меркам каменного века. И, по-видимому, такая теснота привела к очень интересным результатам. Каждая группа (примерно 25-30 человек), обитавшая на берегу той или иной протоки, вырабатывала свой особый образ жизни. Иногда «фирменным знаком» группы было особое орудие, а иногда - особый способ добывания пищи. Возможно, такая специализация была следствием конкуренции, но возможно, что, вдруг оказавшись в очень населенном мире, люди пытались установить какой-то общественный порядок, укрепить единство группы. Особенно поразительной была специализация группы, в жизни которой злаки начали играть беспрецедентную роль. Эти люди жали колосья диких злаков и собирали столько зерна, что большая часть их пищевых потребностей могла покрываться им одним. Среди оставшихся от них предметов есть каменные серпы и массивные зернотерки-плиты с неглубокой выемкой в середине для зерна и дисковидные камни - терки. Сходные приспособления для перетирания кукурузы существовали у индейцев американского Юго-Запада. Материалом для зернотерок Ком-Омбо служил песчаник - их и находят у подножия обрывов, сложенных из песчаника, причем они обычно лежат рядом по несколько штук. Археологи считают, что перетирание зерна было групповой деятельностью, как, возможно, и сбор колосьев. Когда зерно в каком-то месте поспевало, вся группа рвала колосья или срезала каменными серпа ми и уносила к зернотеркам, где их молотили (вероятно, просто ногами) и «мололи». Однако, если не считать серпов и зернотерок, других предметов, связанных с уборкой зерна, не сохранилось. Молотили ли обитатели Ком-Омбо колосья связками палок, как некоторые племена с примитивным земледелием делают еще и сейчас? Освобождали ли они зерно от мякины, подбрасывая его в воздух в ветреный день? И в чем они доставляли зерно «на мельницу»? Преемники этих доисторических людей искусно плели из нильского тростника и луговых трав всевозможные корзины. Так, может быть, они тоже умели плести и изготовляли примитивные циновки, чтобы ссыпать на них зерно? Но даже еще интереснее - что они делали с зерном? Предположительно варили каши и мясные похлебки. Но раз они перетирали зерно в муку, напрашивается вывод, что они изготовляли какой-то хлеб - быть может, просто смешивали муку с водой и пекли пресные лепешки на раскаленном камне, как это еще в ходу у многих современных народностей. Некоторые ученые предполагают даже, что они, кроме того, могли изготовлять из зерна пиво. В плодородных долинах Египта, на холодных равнинах Сибири, на южном побережье Африки кроманьонский человек доказал, что он способен не только выжить, но и благоденствовать в самых разных условиях. Он побеждал холод. Когда мяса не хватало, он переходил на рыбу. Он предусмотрительно убирал общими усилиями все зерно сразу, что требовало умелого планирования. После вековых кочевок с места на место вслед за дичью или в поисках сезонных съедобных растений, он наконец сумел перейти к оседлому образу жизни, используя все ресурсы одной местности. Короче говоря, он становился господином мира, в котором обитал. Изменения в материальном положении неизбежно приводили к глубоким изменениям в его физическом состоянии и образе жизни. Начать с того, что он, вероятно, был гораздо здоровее своих предшественников. Благодаря более регулярному питанию и более сбалансированной диете он должен был стать более сильным и энергичным, способным догонять или загонять животных, на которых охотился. Воз можно, он и жил дольше, и эти лишние годы ю только позволяли ему накапливать больше знаний но и полнее передавать их детям и внукам. Умение эффективно добывать пищу дало кроманьонцу и другие преимущества, креме более крепкого здоровья. Возможность вести более оседлую жизнь позволяла ему накапливать всякие полезные предметы в количествах, которые были бы немыслимы, если бы он по-прежнему непрерывно кочевал. В Централь ной Европе, например, в нескольких кроманьонских поселениях их обитатели лепили предметы из глины и даже обжигали их в куполообразных печах. Но важнее материального богатства было накопление практических и социальных знаний и наблюдений, которые дали кроманьонцам основу для создания языка, искусства и религии, а также сложных форм социальной организации, являющихся признаками полностью развитых человеческих культур.
Телосложение кроманьонца было современным, ум - острым, мастерство - высокоразвитым, искусство - великолепным. Ну, а его сознание, его духовная жизнь? Владел ли он средствами выражать свое отношение к природе? О чем говорят его рисунки, если не считать тонкого эстетического восприятия? Может быть, они выражали веру в сверхъестественное? Были данью таинственным силам? Магически ми заклинаниями? Обладал ли он религией? Ответы на все эти вопросы, разумеется, не идут дальше логических построений, и специалисты спорят и будут спорить о всевозможных тонкостях. Но одно несомненно: в кроманьонские времена была достигнута важнейшая ступень интеллектуального развития человека - способность оперировать символами. Символы - это ключи к интеллектуальной и духов ной жизни человека. Алфавиты, слова, цифры, календари, картины, храмы - все это символы, несущие смысл, который не исчерпывается ими самими. Увенчанный рогами головной убор кроманьонского шамана и митра епископа - равно символы, говорящие о занятиях и статусе тех, кто их носит. Любые церемонии и обряды всегда символичны, имеют ли они политический, религиозный или магический характер: свечи в алтаре современной церкви и мерцающие огоньки плошек с жиром, освещавшие рас писанные стены кроманьонских пещер - это равно реквизит символического действа. Пещеры по самому своему характеру благоприятствуют возникновению магии. Всякий, кто углублялся в доисторические пещеры больше чем на несколько шагов, несомненно, ощущал что-то таинственное в неровных стенах и сводах, в темных углублениях и ответвлениях. Свет фонарей наполняет их фантастическими тенями и образами. У каждой пещеры есть свои, присущие только ей особенности, свое настроение - от церковной торжественности Альта- миры до длинных извилистых коридоров Комбарели и переходов и странно манящих ниш Фон-де-Гама. Но почти во всех них есть укромные места, которые могли быть святилищами или служить для каких-нибудь ритуалов или обрядов. Некоторые из таких мест находятся в труднодостижимых расселинах и провалах, из чего, возможно, следует, что, в доисторические времена они считались священными именно благодаря недоступности. Некоторые археологи полагают, что эти тайные святилища предназначались для инициаций. Быть может, кроманьонские подростки должны были полз ком пробираться по темным сырым туннелям, страшась заблудиться, а то и преодолевая слабость, вызванную длительным постом, - и вознаграждались за все, увидев мерцающие светильники и бегущее животное на стене или какое-нибудь другое магическое изображение. Хотя у нас нет прямых доказательств существования инициаций в доисторическую эпоху, но во многих древнейших письменных памятниках мы находим упоминания о подобных церемониях, проводившихся в столь же внушительной обстановке. И вполне вероятно, что люди с таким живым умом, как кроманьонцы, во многом еще пребывавшие под властью природы, постоянно сталкивающиеся с опасностями и невзгодами, как воображаемыми, так и вполне реальными, использовали свои пещеры отнюдь не для простых и будничных целей. Одно из наиболее эффектных мест для инициаций было обнаружено в предгорьях французских Пиренеев, где речка Вольп соединяет две системы пещер. Она протекала по землям графа Анри Бегуэна, археолога и профессора Тулузского университета. У графа было три сына. Они прослышали, что речка исчезает в огромном лабиринте подземных залов и туннелей. И как-то летом 1912 года они на плоту из пустых канистр поплыли по течению Вольп к склону холма, где она уходила под землю, точно адская река Стикс. После нескольких поворотов они достигли большой темной галереи и вытащили плот на галечный пляж. Затем, подняв фонари, они прошли по туннелю длиной около 20 метров и оказались в подземном зале с озером посредине. Впоследствии этот зал получил название «Брачный Покой» из-за белого кружева своих сталактитов и сталагмитов. В даль нем конце Брачного Покоя они вскарабкались на крутой двенадцатиметровый откос и отбили несколько сталактитов, чтобы проникнуть в коридор, который через несколько сотен метров настолько сузился, что они протискивались через него с большим тру дом. За коридором открылся еще один зал, усеянный окаменевшими костями пещерных медведей (этого мальчики, конечно, не знали), а затем они очутились в круглом зале и замерли от удивления, смешанного с робостью: свет их фонарей упал на двух великолепных глиняных зубров, около шести десяти сантиметров длиной каждый, прилепленных к большому камню, рухнувшему со свода. Странствуя под землей, сыновья графа Бегузна испытывали радостное волнение и страх перед не ведомым, словно участники инициаций, и их отец, осмотрев находку, пришел к выводу, что пещера, вероятно, использовалась именно для таких целей. На глиняном полу в нише неподалеку от зала зуб ров граф и его коллеги нашли под тонкой известковой коркой около пятидесяти отпечатков человеческих пяток. Судя по их относительно небольшой величине, это были следы пяти - шести подростков в возрасте от 13 до 15 лет. Разумеется, и этих подростков могло привести туда простое любопытство. Однако на полу неподалеку от отпечатков исследователи нашли несколько глиняных палочек, которые, по-видимому, изображали маленькие фаллосы. Эта почти недоступная ниша глубоко в недрах холма, возможно, служила когда-то для совершения ритуалов, обеспечивающих плодовитость, была местом, где мальчики несли стражу. Размножение зубров, естественно, не могло не интересовать людей, для которых эти крупные животные были источником мяса и шкур. Два года спустя после открытия зала зубров граф и его сыновья начали исследовать вторую пещеру, соединенную с первой. В честь мальчиков граф назвал ее «Ле-Труа-Фрер»-«Три брата». И вновь в труднодоступном месте они обнаружили явные указания на магические обряды. Преодолевая ставшие уже привычными препятствия, они спускались в провалы, карабкались на откосы и наконец через туннель, охраняемый нарисованными и вырезанными на стенах львиными головами, вошли в колокола- образное помещение глубоко в недрах земли. Тут они увидели на стенах множество легких,.. как паутина, рисунков самых разных животных. Это был словно колдовской зоопарк. Самка север- наго оленя с передними ногами могучего зубра! А вел эту процессию гибрид с человеческими ногами, с хвостом и рогатой головой - он приплясывал и играл на музыкальном инструменте, похожем на флейту. Эта фигура неизбежно вызывает в па- мята пляшущих сатиров и Панов ранней греческой мифологии с их свирелями. Однако самой поразительной фигурой, венчающей нишу, был «Владыка зверей», словно бы охраняющий свое причудливое стадо (см. стр. 124). Оленьи рога, гипнотические совиные глаза, лошадиный хвост, волчьи уши, передние лапы медведя, человеческие ноги и половые органы - все это вместе создает существо, источающее жизненную энергию, волшебный сплав звериных и человеческих сил. Этот шедевр кроманьонского искусства нередко называют «колдуном» или «шаманом». В искусстве кроманьонцев нет прямых свидетельств того, что они практиковали шаманство, но многие археологи видят в химерах вроде Владыки зверей пещеры Ле-Труа-Фрер указание на такую возможность. В этом мнении их укрепляет и Птицеголовый человек, обнаруженный на дне семиметрового про вала в пещере Ласка. Бесхитростно нарисованное туловище напоминает стручок с руками и ногами в виде палочек. На обеих его руках всего по четыре пальца. Голова с клювом откинута. Возле него несколько странных атрибутов: увенчанный птицей шест или палка (возможно, это изображение копьеметалки) и грозное копье с зазубренным наконечником, прислоненное к огромному смертельно раненному зубру со вздыбленной шерстью и кольцами кишок, вываливающихся из брюха. А немного в стороне стоит, задрав хвост, загадочный носорог, словно все это его ничуть не касается. По мнению столь видного истолкователя кроманьонского искусства, как аббат Брейль, это просто драматичная охотничья сцена, изображающая чело века, который поразил зубра и в свою очередь был убит носорогом. Брейль был так уверен, что рисунок изображает реальную смерть на охоте, что провел раскопки в провале, проверяя, не был ли погибший охотник погребен под рисунком, но ни каких костей не нашел. Позже одни специалисты истолковали рисунок как символическое изображение битвы между тремя кланами, чьими тотемными знаками были птица, носорог и зубр. Другие усматривали в нем столкновение мужского и женского начал - копье символизировало мужское начало, а зубр с овалами вываливающихся внутренностей - женское. Согласно третьей гипотезе, принято очень широко, птицеголовый человек - это шаман в маске, совершающий какой-то ритуал и опрокинувшийся навзничь в трансе. В поддержку этой гипотезы ее сторонники указывают, что птица на шесте (или копьеметалка) у народ Настей Сибири часто ассоциировалась с шаманом. Насколько подобные наблюдения можно экстраполировать в прошлое - вопрос, разумеется, спорный. Но, во всяком случае, то, что сегодня известно о шаманстве и его символике у некоторых племен охотников - собирателей (не только в Сибири, но и в Южной Америке, Африке и других местах), может дать представление о том, что думал первобытный человек о силах, которые признавал более могучи ми, чем он сам. Не только искусство указывает на то, что люди кроманьонских времен находили более сложные способы преодоления смутных страхов, тревоги и ощущения непонятного, которые, по-видимому, сопровождали Ласт их самоосознания. Страх смерти и стремление понять, что она такое и к чему ведет, свойственны именно людям и в полной мере были присущи кроманьонцам. Найденные во Франции останки неандертальского мужчины, в могилу которого было положено мясо, породили предположение, что еще неандертальцы верили в загробную жизнь. Однако раскопки захоронений в Советском Союзе неопровержимо доказали, что некоторые кроманьонские племена заботились о пышности погребений гораздо больше, чем было принято считать, и хоронили своих умерших со сложными символическими церемониями. Возможно, так покойнику обеспечивалось приятное загробное существование, хотя и не исключено, что все это, было символом земного положения умершего и должно было производить впечатление на живых. Но в любом случае они проливают новый свет на понятия каменного века о роскоши, а также на значение, которое тогда придавалось смерти. Раскопки захоронений давностью в 23 тысячи лет, проводившиеся в области вечной мерзлоты, примерно в двухстах километрах к северо-востоку от Москвы, принесли поразительные находки. В 1964 году были обнаружены остатки двух скелетов; более сохранившийся принадлежал мужчине около 55 лет, погребенному в меховой одежде, богато расшитой бусинами (см. стр. 34). Могильная яма, а затем и покойник были обсыпаны красной охрой, которая, когда завершился процесс тления, облепила кости скелета. Археологи полагают, что красная охра либо символизировала кровь живых, либо должна была при давать умершим более живой вид Под скелетом и на нем было найдено около 1500 украшений из кости, просверленные клыки песцов, предположительно составлявшие часть ожерелья, а также две дюжины браслетов из бивней мамонта и бусы из того же материала, которые, по-видимому, были нашиты рядами на кожаную одежду покойника. Вторая важнейшая находка, относящаяся к 1969 году, была даже еще более поразительной. В одной могиле оказались скелеты двух мальчиков, положенных на спину головами друг к другу, так что че репа почти соприкасались. Младшему было лет 7 - 9, старшему - лет на пять больше. Их погребли в расшитой бусами одежде и с оружием, включая копья длиной около 2,5 метра, сделанные из выпрямленных бивней мамонта с очень тонкими заточенными остриями. На обоих покойниках были браслеты и кольца из бивней мамонта и, по-видимому,, какие-то головные уборы. Длинные булавки скрепляли их одежду у шеи, чтобы им было тепло и уютно. Рядом со скелетами лежали два жезла начальника. Неизвестно, должны были все эти украшения и предметы обеспечить мальчикам достойное существование в загробной жизни, или согревать и утешать их души, или просто подчеркнуть видное положение их семьи в земном обществе. Но каким бы ни было их назначение, они явно несли символический смысл и для тех, кто положил их в могилу, знаменовали что-то иное, что-то очень важное, ради чего стоило расстаться с внушительным количеством ценного имущества. Этот обычай многие тысячелетия после эпохи кроманьонцев поглощал немалую часть энергии человека и производимых им богатств. В 1962 году некоторые указания на возможные интеллектуальные достижения кроманьонцев были получены с помощью наук, непосредственно с археологией не связанных. По-видимому, не исключено, что уже они использовали символы таким образом, который много позднее привел к возникновению письменности. Открытие это сделал Александр Маршек - сотрудник гарвардского музея Либоди, - когда он работал над книгой о лунной программе НАСА. Собирая материалы о зарождении точных наук, он увидел фотографию небольшой обработан ной человеком кости, на которую 8 тысяч лет на зад был нанесен ряд зарубок и царапин. Маршек знал, что такие насечки часто встречаются на доисторических костях и камнях. И тут ему пришло в голову, что это, возможно, вовсе не украшения и не счет убитых животных, как полагали некоторые, а какие-то смысловые обозначения. Он пришел к выводу, что 167 зарубок на этой кости могли отмечать фазы луны на протяжении примерно шести месяцев. Наиболее интересной была овальная дощечка, /вырезанная из оленьего рога и найденная в Лордони (см. стр. 138-139). По одной ее стороне имеется полоса, состоящая из 69 четких меток. Внимательно изучив дощечку, Маршек пришел к вы воду, что полоса эта не может быть узором, вырезанным за один - два дня. Исследования под микроскопом показали, что тот, кто вырезал метки, менял орудие, а также силу нажима и характер удара 24 раза. Метки, указывает Маршек, невелики и занимают очень небольшое пространство, а потому, если бы они служили только для украшения, их скорее наносили бы ударами одной силы по одному и тому же орудию, используя одинаковый нажим. Но микроскоп показал обратное. Поскольку трудно предположить, чтобы резчик так часто менял свои орудия, Маршек пришел к выводу, что метки наносились постепенно, в разное время и разными орудиями. Этот вывод в свою очередь наводит на мысль, что метки представляли собой систематическое обо значение чего-то, за чем резчик следил для себя или для всей группы. Маршек решил, что каждая метка символизирует отдельную ночь, а прихотливые извивы полосы схематически фиксировали точки появления и исчезновения луны на протяжении двух с четвертью лунных месяцев. После новолуния наблюдатель, глядящий на юг, будет видеть, что каждую новую ночь прибывающий лунный серп поднимается в небе все выше - и так семь ночей. Но на восьмой день луна начнет опускаться дальше к востоку - и так до пятнадцатой ночи, до полнолуния. Затем луна пойдет на ущерб, то есть каждый поворот извилистой полосы примерно соответствует началу очередной лунной фазы. В такой точке место и время появления луны 4 меняются на обратные. Если истолкование Маршека верно, значит, кроманьонцы умели систематически собирать и фиксировать информацию Большая часть панорамы кроманьонских времен, начинающейся около 40 тысяч лет назад и простирающейся до эпохи возникновения земледелия, об работки металлов и строительства городов, окутана туманами и испещрена обманчивыми тенями. Но по мере того, как археологи и антропологи сопоставляют и соединяют все больше обрывков случайных сведений, жившие тогда люди становятся нам ближе. Современный человек сознает, что он в какой-то мере еще разделяет страхи и чаяния своих братьев каменного века и нуждается в тех же точках опоры. Как сказал археолог Грэхем Кларк (Кембриджский университет): «Доисторический период вовсе не прожит людьми давным-давно. Он все еще здесь, с нами»
Дата добавления: 23.06.2000
www.km.ru
Дело в том, что до сих пор не найдены ископаемые остатки предков кроманьонцев, ставших людьми современною типа. Они появились уже полностью сформированными на западе Европы 43-50 тыс. лет назад. Их рост был около 2 м, объем мозга больше, чем у нас сейчас, на 434 см3. Физически они были развиты лучше нас, и люди с тех пор заметно деградировали. А к этому времени неандертальцы в значительной степени выродились, возможно, потому, что жили отдельными племенами, враждовавшими с соседями из-за охотничьих территорий. Браки у них потому заключались только внутри племени, что вело к накоплению генетических дефектов от мутаций к вырождению. За последние 200 тыс. лет из 500 тыс. лет их существования из-за этого уменьшался их рост и размер мозга, а количество видов орудий у них сократился с десятка до пяти. Поэтому есть весомые основания для предположения, что, видя тупиковость этой ветви гоминид, как и многих других уже вымерших их ветвей, П. (прогрессор) нетерпеливо вмешался в эволюцию и, используя генную инженерию, создал из неандертальцев, значительно улучшив их, кроманьонцев. За 15000 лет они расселились по всей Земле, вытеснив (растворив или уничтожив) неандертальцев7, с.663п.7.3.46.
Можно предположить, что кроманьонцы – это четыре разновидности (расы) гуманоидов, созданных и выпущенных П. на Землю. Возможно, конечно, что выпушенных рас было больше, но часть их вымерла (и в том числе с зеленым и серым цветом кожи). То, что расы образовались не самостоятельно, видно из того, что на американском континенте естественный отбор не создал чернокожих, хотя индейцы долго жили в тропиках Америки на тех же широтах, что и негры Африки 7, с.663.
Сопереживание.
Очень интересная заметка в еженедельнике «Аномальные новости» № 2 за 2004 г. утверждает, что «сочувствие не требует участия особой зоны мозга». Получается, что это способность почти физически почувствовать то, что переживает другой человек. Что еще более удивительно, «наблюдения за столкновениями предметов порождали ту же самую активность». «Это означает, что мы можем ощутить сочувствие, не строя сложных теорий о том, что чувствует другой человек. Например, после того, как мы ощутили, что значит прикосновение, наш мозг оказывается готов создавать то же самое ощущение, когда мы видим, как прикасаются к другим».
Оказывается, сопереживание не продукт умствования, а результат опыта, «так что нет, никаких оснований полагать, что обезьяны и другие животные могут быть лишены способности к сочувствию».
Возьмем «Комсомольскую правду» от 21 января 2005г. (с.17 — «Пишем, что наблюдаем» авт. В. Песков).
Мальчишки «кидали в сидевших у мусорных баков ворон комочки конфетных оберток». «Когда мальчишки о воронах уже позабыли, те их неожиданно атаковали, бросая на головы мусор из тех же самых баков».
Один из пары, пролетавших воронов «буквально выпотрошил» гнездо серых ворон, те даже не пытались защищаться — себе дороже».
«Кошки поразительно тонко чувствуют настроение хозяев, понимают их горе, болезни».
«… Меня поразила разумность поведения кошки. Это был яркий наглядный урок воспитания. И я не удивилась, когда на второй день котенок побежал за матерью в лес».
Коза подружилась с курицей и дружит из-за скверного характера только с ней.
Собаке Гуле подложили новорожденного козленка взамен отобранных щенят. «И стали жить собака с козленком в одной конуре. Дружба – водой не разлить.… Так и жили инородные существа, заступаясь, друг за друга.
В феврале Гулю одолела любовная страсть, убежала она со двора, за нею шлейф кобелей, и козленок наш там же. В собачьих страстях он мало что понимал, бодал Гулиных ухажеров. Поесть ему некогда, ни на минуту не оставлял он приятельницу».
Наконец, приведу пример далекий от сопереживания умилительного, скорее он напоминает военные мемуары. «Собака подняла кабана. Перебегая речку по льду, матерый секач тонкий лед проломил. Собака прыгнула ему на хребет, и оба, барахтаясь в полынье, на глазах у нас стали тонуть. Петлею на палке мы захлестнули гнутый клык кабана и вместе с собакой подтянули его поближе к берегу, чтобы выстрелом не повредить собаку… Волчок чувствовал себя героем. Это был двенадцатый его кабан – впивается в морду зубами и, мотаемый зверем, ждет выстрела. Такая отвага когда-нибудь кончится для Волчка плохо. Но он умирает от горя, если его не берут на охоту».
Парадоксально, сопереживания более свойственны животным, чем человеку. Почему человек потерял эмоциональное восприятие, наверное, потому же, что и серая ворона перед вороном. Ведь люди не чудовища, им просто хочется жить и бывает больно не только физически, впрочем, как и животным.
Здесь мне хочется остановиться, причина всего – ограничения социума. Культовое выражение – общественное бытие (или битье) определяет общественное (коммуникативное) сознание. Значит, у человека проблема в гармоничности личности.
А по большому «счету» эмоции дворняжки не менее ценны, чем апломб мэтра с дипломом профессора. Она искреннее его и рискует большим наказанием. Но это только означает, что разум должен ограничивать эмоции, иначе столп общества хуже взбесившейся шавки.
Снежный человек.
Внутренне я согласен с Леонтием Филипповичем Авиловым, однако, его гипотеза требует осмысления. Не так все просто, как это излагает краткая газетная публикация — /Л.8/.
Остатки племен неандертальцев, как утверждает газета «Тайная власть» №7, 2002, существуют. На островах Индонезии обитает «огромный, прямоходящий примат».
Нечто похожее видел Виктор Федко (Аномальные новости, №23, 2003) в урочище Чан-Буркуг в верховьях реки Сары Джас. «Выйдя из-за скалы, я вдруг увидел на тропе впереди, метрах в пяти-шести, огромного человека. Именно человека, хотя и очень необычного — превосходящего ростом, мощью, реакцией, с волосяным покровом, шерстью, покрывавшей все тело». «Больше всего из этой встречи запомнился осмысленный взгляд. …Глаза снежного человека… выражали не испуг или злобу, а скорее досаду на возникшую помеху.… Лицо в большей части своей чистое, брови густые, почти сросшиеся над темными глазами...».
Если человек описывает детали, значит, он не мистификатор, его можно проверить. Причем очевидец акцентирует не факт, а этическую сторону: «… Почему, без единого намека на страх, уступил мне тропу? Знал (понял, догадался), что у меня в руках грозное оружие?» В тех местах снежного человека зовут «кийикгиши», он избегает человека, всеяден, не имеет сильного запаха.
В номере 15, с. 13 (Аномальные новости, 2004 г.) предполагается мыслеобмен – телепатическое общение. «Пожилой охотник однажды мне говорил, что его, лесного человека, нельзя обижать, он бьет очень больно, но никогда не убивает. Некоторые охотники живут с этими существами многие годы в согласии. Воровать детей – их хобби. Появление снежного человека обычное явление и вовсе не сенсация» на территории Эвенкии. Очевидец. Василий Кулаков, полагает, «он не только читает мысли, вызывает галлюцинации — он еще и умный психолог!». Он ощущал сильный запах в комнате после ухода снежного человека. Возможно, это просто запах хищника – дикого создания.
Снежный человек откликнулся на молитву – мысленный призыв о помощи — «Тайная власть» №4, 2002г. – и спас женщину из перевернувшегося автомобиля.
Есть ряд свидетельств очевидцев встреч с огромным гуманоидом в Карелии – Калейдоскоп НЛО, №46, 2004г.
И напоследок процитирую «Аномальные новости» №19. 2005. «Поклевок все равно не было, плеск стал сильнее; сместился к берегу и на широкой отмели, вдруг показалось вылезающее из воды фосфоресцирующее существо. Оно выпрямилось и ушло, как бы на двух конечностях, в сторону гор, к Ташкентскому перевалу». «Выйдя из воды и выпрямившись, существо оказалось довольно высоким, выше среднего, и плечи у него были очень широкие».
Итак, существует огромный, доброжелательный к людям, гуманоид. Который избегает общения (совершенно разумно) и, возможно, живет, как речной бобр в землянках с затопленным входом.
Проще и грамотнее полагать гуманоида со сложной и весьма адаптивной системой поведения и наличие его подвидов, чем сразу принять несколько неизвестных людям существ как фактических сопланетников.
В 2005 году я смотрел по красноярскому телевидению передачу о снежном человеке, их, предположительно, три подвида, причем «мелкие», около 2 м, вредят людям — агрессивны, рослые — 2,5 м и выше вегетарианцы. Огорчил вывод о потенциальной опасности этих людей, нужно ли воспринимать врагом телепата?
Более детально о снежном человеке изложено в книге «Неандерталец жив? Новые штрихи к портрету снежного человека», авторы Д. Виноградова, Н. Непомнящий, А. Новиков (М.: Вече, 2003. – 384 стр. Серия «Великие тайны»).
Грань животности.
Получается аналогичность эмоциональных проявлений у всех, по крайней мере, млекопитающих планеты, причем проявление чувств ограничивается внешними условиями. Становится непонятным сам факт отличия человека от животного.
Итак, молекулярная систематика (Л.Г.Козинцев. Проблемы грани между человеком и животными: антропологический аспект, ЭО №4 1997г. с.96 – 102), кажется, свидетельствует о том, что у человека и шимпанзе был общий предок, который не был предком гориллы… Оказывается, гориллы в природе совершенно не употребляют орудий, тогда как шимпанзе делают это систематическиЭО стр.97.Можно предположить, что именно эта деятельность и была тем фактом, в силу которого предки шимпанзе и человека обособились от предков гориллы. Заметим, что гориллы не глупее шимпанзе и способны изготавливать орудия, но у них пет в этом необходимости.
Наши предки едва ли уступали им по умственным качествам, откуда с полной очевидностью следует, что любые предположения об условно — рефлекторном характере деятельности каких-либо древних гоминид следует оставить раз и навсегдаЭО стр.98.
Но очевидны и существенные отличия «предтрудовой» деятельности шимпанзе от труда древних гоминид.… «Предтруд» едва ли имеет для обезьян жизненно важное значение.… Будучи социальными существами, шимпанзе, тем не менее, колют орехи поодиночке, почти не общаясь при этом и не помогая, друг другу.… Все, кроме человека, побуждают своих сородичей не к пониманию через со-мышление, а к действию через со-ощущениеЭО стр.98.
В неволе дело обстоит иначе. Успехи шимпанзе в овладении различными незвуковыми системами коммуникации общеизвестны…. Они прекрасно могут формировать понятия, и даже их ошибки в употреблении символов свидетельствуют об их логических способностях: так, обезьяна может спутать «еду» с «напитком», «кошку» с «собакой», «цветок» с «деревом», всякий раз оставаясь в пределах достаточно определенного класса объектов.… Наиболее поучительна следующая ошибка шимпанзе: сортируя фотографии животных и людей, они относят себя к людямЭО стр.98.
Не будем анализировать, ошибка ли это.
Шимпанзе и орангутанги после некоторого привыкания начинают вести себя перед зеркалом, как людиЭО стр.99.
Звуковые сигналы обезьян, как известно, гомологичны не речи, а непроизвольным звукам, связанным у человека с эмоциями – смеху, плачу, стону, крикам страха или ликования. …Некоторые имеющиеся у человека области коры, ответственные за речь, в частности, зоны Брока и Вернике. у обезьян отсутствуют. …Как показывают опыты с обучением обезьян, они в известной мере обладают способностью комбинировать символы, но абсолютно не реализуют ее в природе,… это невозможно сделать на основе эмоционально-непроизвольной вокализации ЭО стр.99.
Таким образом, три качества, каждое из которых у обезьян существует само по себе, независимо от других – социальность, способность к зачаточным формам трудовой деятельности и способность к оперированию символами … у ранних гоминид соединились и образовали ту «критическую массу», которая и дала радикально новое качествоЭО стр.100.
Второе условие — наличие речевой функции или иной системы коммуникации особей. У неандертальца, возможно, деградировала речевая функция вследствие телепатических способностей общения.
Следовательно, животное от «разумного» существа отличается неспособностью абстрактного или символического оперирования. Разумное существо пользуется отвлеченными понятиями, животное — конкретными образами. Отличие в уровне обобщенности, весьма оценочное и недостаточно четкое. Речь требует определенной способности к абстрагированию и потому служит критерием разумности. Примем в первом приближении – животное не способно выразить речевой абстракцией свою потребность.
Умные животные24, с.12.
1. Шимпанзе. Обезьяна не сильно отличается от человека разумного хотя бы потому, что на 98% имеет с ним одинаковые гены. У этих приматов большой и сложно устроенный мозг, благодаря которому они не только выстраивают отношения внутри сообщества, но и контролируют окружение. Молодые самцы и самки знают своё место и выказывают максимум почтения умудрённым жизнью особям. То есть у них есть такие понятия, как социальная адаптация и субординация. К тому же шимпанзе могут самостоятельно изготавливать несложные предметы, охотиться организованными группами, хитрить и даже воровать. Что же касается памяти, то у приматов она развита даже лучше, чем у людей: в тесте на запоминание чисел обезьяны показали куда более высокие результаты.
2. Дельфины. Мозг взрослого дельфина весит 1700 граммов, а мозг человека – всего 1400. Кроме того, в коре головного мозга дельфина в два раза больше извилин…
Дельфин, единственный из всех млекопитающих и животных вообще, может различать геометрические фигуры. А благодаря совершенно уникальному свойству своего серого вещества дельфин никогда по-настоящему не спит. Спят – поочерёдно – то левое, то правое полушарие мозга…
Дельфины добры и великодушны. Они никогда не бросят раненного сородича на произвол судьбы. За людьми, увы, такого не водится. Счёт опять не в нашу пользу.
У каждого дельфина, как и у человека, есть своё имя, на которое он откликается, когда к нему обращаются сородичи. …Более того, специалисты, проводившие свои эксперименты в американском штате Флорида, установили, что имя даётся дельфину ещё при рождении и представляет собой характерный свист, средняя продолжительность которого – 0,9 секунды.
3. Собаки. Многие считают, что собаки не обладают достаточным интеллектом – лишь хорошей обучаемостью. Но не всё так однозначно. У этих животных очень хорошо развито представление о своём собственном – собачьем – «я»: тот факт, что они четко улавливают разницу между фото пейзажами и портретами сородичей, свидетельствуют об этом. В десятку самых умных пород, по мнению учёных, входят: бордер-колли, пудель, немецкая овчарка, золотистый ретривер, доберман, шотландская овчарка, лабрадор, папильон, ротвейлер и австралийская скотогонная собака. Все они в 95% случаев подчиняются командам дрессировщиков, запоминают и повторяют простейшие из них всего за три – пять тренировок.
У многих пород собак навыки послушания передаются из поколения в поколение. Например, месячный щенок немецкой овчарки на своих первых прогулках уже сам стремится идти слева от ноги хозяина. А двухмесячный доберман, не зная ни одной команды, приносит к ногам человека игрушку и сам садится рядом – в ожидании похвалы. Поневоле подумаешь, что породистые щенки не учат все собачьи премудрости заново, а будто бы вспоминают их24, с.12.
А возможно проистекают неизвестные процессы наследования памяти.
Прародина.
Противоречивые суждения возникли в антропологии по поводу времени возникновения семейства гоминид, реальности древнейшего рода Homoазиатского и африканского центров гоминизации стр.20 — Зубов А.А. Дискуссионные вопросы теории антропогенеза. ЭО, №6, 1994г. с. 20 – 35.
Более или менее общепринятая датировка момента дивергенции гоминидного ствола (рубеж плиоцена, 6 млн. лет) подкрепляется не только данными генетики, но и некоторыми, хотя и очень фрагментарными, палеонтологическими находками. …Первыми бесспорными гоминидами, по мнению большинства современных антропологов, были так называемые афарские австралопитеки наиболее древние и примитивные представители своего рода – названные так по месту (рис. 1 и 2) находки в Афарском Треугольнике в ЭфиопииЭО №6 с.22.
Рис. 1. Местонахождение прародины человечества в соответствии с представлениями разных авторов (по В. П. Алексееву, 1984).
1 – представления Валуа (1948): 2 – И. Г. Пидопличко (1958): 3 – М. Ф. Нестуха (1964): 4 – В. П. Алексеева (1974).
Первым человеком на земле, первым представителем рода Ното, по мнению многих антропологов, был Ното habilis стр.22. …Обращает на себя внимание чрезвычайно большой размах изменчивости длины тела в пределах серии скелетных остатков гипотетических хабилисов (109 – 152 см).… По современным данным, первая популяция человеческих существ появилась на земле 2 – 2,5 млн. лет назадЭО №6 с.23.
После целого ряда крупных палеонтологических открытий в Африке, в течение трех последних десятилетий, чаша весов едва ли не окончательно склонилась в пользу Африки, что подтверждает прогноз, сделанный еще Дарвиномстр.23.
Дело в том, что в Азии нет аналогов таких принципиально важных звеньев, как австралопитеки и Homo habilis… Признание наибольшей достоверности гипотезы происхождения первых людей от таксона африканских гоминид Australopithecus afarensis 2 – 2,5 млн. лет назад влечет за собой как неизбежное следствие необходимость постулировать африканское происхождение азиатских Homo erectus и очень раннюю миграционную волну их предков из Африки в Азию. Свидетельство продвижения ранних представителей Homo erectus в пределы Кавказского региона на заре становления «бесспорного» человека можно видеть в недавней находке в Дманити (Грузия). Найдена очень примитивная нижняя челюсть, причем в морфологии зубов прослеживаются черты комплекса африканских гоминид, в частности гребень «эпикристид». Древность находки предварительно оценивается методом электронно-спинового анализа в 1,8 млн. летЭО №6 с.24.
Археологические материалы, по мнению индийских исследователей находок в Пенджабе свидетельствуют о миграции гоминид из Восточной Африки в раннем палеолите. …Это выдвигает новые проблемы: или Homo erectusсформировался раньше, чем принято считать теперь (что ставит Homo habilisвне линии эволюции человека), или миграционная активность была свойственна уже Homo habilis, т.е. начиная с самых истоков эволюции рода HomoЭО №6 с.25.
Неандертальцы – в основном европейская форма ископаемого человека. Существует мнение, что и на Ближнем Востоке они были потомками мигрантов из Европы. Неандертальский таксон можно скорее рассматривать как расу Homo sapiens, которая по новейшим данным, не уступала человеку современного анатомического типаЭО с.26.
…У неандертальцев Европы можно встретить маркирующие особенности как западного, так и восточного центров эволюции человека, что может быть следствиемЭО с.26 двух миграций – из Африки и из Азии. Обе имели место на эволюционном уровне, примерно соответствующем позднему Homo erectusили пренеандертальцуЭО №6 с.27.
.. .
Рис. 2. Возможные области родины человека.
1 – гористые полупустыни и пустыни; 2 – неогенные антропоиды – возможные предки человека (по Г. Ф. Дебецу, 1952).
35 – 40 тыс. лет назад… констатируют наличие в… Европе трех вариантов ископаемых людей: 1 – неандертальцев; 2 – современного анатомического типа; 3 – промежуточных формЭО №6 1994. с.27. Однако… в Израиле (Кафзех 6)… череп, имеющий практически сложившийся современный морфологический облик, поразил… своей древностью… проверка методом электронно-спинового резонанса дала… 115 тыс. лет. Древность найденного в Танзании черепа Летали-18 оказалась равной 120 тыс. лет при достаточно сложившемся современном комплексе чертЭО с.28.
Вклад неандертальцев в генофонд последующего европейского населения… был в целом незначительным, хотя метисания в ограниченном масштабе, несомненно, имела место ЭО №6 с.28. Интересно, что ближневосточные материалы также указывают на малую интенсивность метисании между неандертальцами и людьми современного физического типаЭО №6 1994 с.29. Тип современного человека – общего предка всех рас – формировался, в Африке 120 – 150 тыс. лет назад на базе местных древнейших гоминид стр.30.
Американский исследователь А. Уилсон… предложил гипотезу… «Африканской Евы»… Вывод базируется на анализе мирового распределения типов митохондриальной ДНК. …По мнению этого автора, все современное человечество произошло от женщины, жившей 100 – 200 тыс. лет назад южнее Сахары стр.30.
Слабым местом гипотезы является постулированное А. Уилсоном вытеснение без метисации» ЭО №6 1994. с.30.
По-видимому, метисационные процессы затрагивали не только внутривидовые отношения Homo sapiens, но распространялись также и на Homo erectus. Об этом свидетельствует очень большое разнообразие промежуточных комплексов, которые трудно объединить в хорошо очерченные внутривидовые таксоныстр.30. По-видимому, формирование различных расовых групп современного человечества протекало не везде одинаково и в сильной степени зависело от интенсивности метисационных процессовстр.31.
www.ronl.ru
Кроманьонский человек
Кроманьонский человек был пещерным человеком, но с одним отличием: его неухоженная внешность скрывала острый интеллект и сложную духовную жизнь. Он был неуемным изобретателем, создателем музыки и, главное - художником. Его орудия были гораздо лучше выделаны, более специализированы и куда более разно образны, чем орудия его предшественников. Его одежда была не только умело сшита, но и украшалась, чтобы доставлять удовольствие глазу, а стены его пещер покрывали нарисованные, вырезанные и выцарапанные шедевры, которые по выразительности и обаянию принадлежат к лучшим произведениям искусства, когда-либо созданным человеком.
Охотничья сноровка кроманьонцев, вероятно, не имеет себе равных, и они добывали больше дичи, чем их предшественники, не только потому, что их интеллект был полностью развит, но и благодаря новому замечательному изобретению - копьеметалка. Эта нехитрая короткая палка с зубцом, чтобы придерживать тупой конец копья, позволяла охотникам метать копья с большей скоростью (а тем самым и с большей убойной силой) , чем та, которую развивает копье, брошенное рукой. Кроме того, она позволяла оставаться на более безопасном расстоянии от копыт и острых зубов. Вероятно, копьеметалки чаще всего изготовлялись из дерева, но самые древние (они найдены на западе Европы) сделаны из оленьих рогов. Многие копьеметалки покрыты сложной резьбой, и это доказывает, что кроманьонцы ценили красоту даже в обиходных предметах.
Несравненное мастерство в обработке камня, кости, дерева и рогов дало кроманьонцам разнообразные эффективные орудия, облегчавшие их жизнь. Кроме более совершенного оружия, позволявшего добывать больше дичи, они изготовляли все возможные скребки, ножи, резцы, иглы для шитья и с их помощью обзаводились удобной одеждой, украшениями, уютными жилищами и еще многими другими вещами, не только полезными, но и просто приятными.
Свидетельства пещер - нарисованные и вылепленные животные, а так же метки на стенах и сводах, причем нередко в укромных труднодоступных расселинах и провалах, - убедили многих специалистов в том, что у кроманьонцев существовали магические обряды. Зависимость от природы все еще была очень велика, и, по-видимому, они верили, что могут воздействовать на нее, заручившись помощью сверхъестественных сил, для чего, быть может, существовали тайные ритуалы, совершавшиеся в пещерах, где все способствовало созданию соответствующего настроения. Одной из важнейших таких церемоний, соблюдаемой у современных охотничьих племен, являются инициации - обряд посвящения в мужчины, когда подростки обретают покровительство духов, которые будут оказывать им защиту и помощь в их взрослой жизни. Шаман в надетой как плащ шкуре зубра с головой и рогами, быть может, символизирующей мистическое единение с этим животным, играет на дудке, вы резанной из кости, - одном из первых музыкальных инструментов, созданных человеком. Еще двое мужчин поют, отбивая ритм руками по полу пещеры.
В тусклом свете факелов юные участники церемонии, обнаженные по пояс, торжественно ходят по кругу, оставляя в сырой глине отпечатки пяток, которые археологи обнаружат 15 тысяч лет спустя - интригующий намек на первые попытки человека постигнуть духовную сущность жизни.
Когда были найдены первые кроманьонские скелеты, никто даже не догадывался, каким большим окажется число этих первых современных людей и сколького они достигли, распространяясь по всему миру и учась вести полноценное существование в любой из его областей. Тем не менее, находки эти произвели сенсацию, так как, казалось, давали ответ на некоторые злокозненные вопросы о происхождении человека.
Кроманьонцы, несомненно, были предками современного человека. И столь же несомненно они жили так давно, что пользовались каменными орудиями и убивали животных, исчезнувших с лица планеты в доисторические времена. И все же они не выглядели настолько древними и настолько непохожими на современных людей, чтобы служить опровержением библейского рассказа о происхождении человека.
Французские специалисты с шовинистическим жаром утверждали, что кроманьонец возник именно там, где были впервые обнаружены его останки, - во Франции, и чуть ли не договаривались до того, что земной рай находился как раз в долине Везера (там в первые были найдены кроманьонские скелеты) . Другие полагали, что местом его рождения - в полном согласии с легендами - был Ближний Восток, откуда он переселился на запад. Один антрополог, поклонник Востока, объясняя возвышение человека от пещерной грубости до викторианского совершенства, утверждал, что именно на Ближнем Востоке люди, пройдя три ступени Дикости (Нижнюю, Среднюю и Верхнюю) , прошли затем три ступени Варварства (Нижнюю, Среднюю и Верхнюю) и достигли просвещенной ступени Цивилизации.
Даже сторонники новых идей эволюции, подобно своим более консервативным коллегам, строили гипотезы о том, где возник кроманьонский человек, но уклонялись от того, чтобы конкретно объяснить, как он мог развиваться из своих предшественников. Пока еще не было найдено никаких материальных свидетельств, прямо связывающих его с более древними “обезьянолюдьми” или “человекообезьянами” , остатки которых начинали находить в Европе. Эти существа (неандертальцы) обладали многими человеческими чертами, но их черепа, и особенно лицевой отдел, придавали им в глазах многих археологов середины XIX века роковое сходство с обезьянами. Их считали очень дальними родственниками, эволюционным тупиком, находящимся в стороне от прямой линии происхождения человека. Подавляющему большинству специалистов того времени представлялось немыслимым, чтобы кто-то из них мог развиться в современного человека.
Таким образом, хотя некоторые загадки и были словно бы разгаданы, тайна, окутывавшая происхождение человека, все еще оставалась тайной. Современный человек, бесспорно, мог быть потомком кроманьонца. Но в таком случае от кого произошел кроманьонец? Первые намеки на ответ появились в 1931 году, когда в пещере Схул на горе Кармель (Палестина) неподалеку от города Хайфа были найдены необычные окаменелости. В них сочетались некоторые древние черты неандертальца, исчезнувшего около 35- 40 тысяч лет назад, с более современными чертами кроманьонца, появившегося примерно в тот же период. По-видимому, эти окаменелости принадлежали либо помеси неандертальца с кроманьонцем, либо людям, которых застигли на месте преступления, когда они карабкались со ступени на ступень эволюционной лестницы.
Выводы, на которые наводят находки в Схуле, были приняты большинством ученых только в шестидесятых годах. Но теперь господствует мнение, что около 40 тысяч лет назад неандертальцы во многих областях мира развились в различные родственные кроманьонскому типы современного человека - Homo sapiens. Как ни странно, единственным местом, где не удалось обнаружить переходных окаменелостей, оказался юго-запад Франции, приют кроманьонца в точном смысле слова. Эти люди как будто совершенно не походили на обитавших поблизости неандертальцев, и было высказано предположение, что они переселились во Францию откуда-то еще и вытеснили более примитивных местных обитателей.
Но откуда они пришли? Вполне возможно, что с Ближнего Востока, и не исключено даже, что из тех мест, где были найдены Схулские окаменелости. Однако точно этого никто не знает. Правда, теперь уже можно набросать общую схему происхождения чело века. Сегодня, примерно через 1,3 миллиона лет после появления на Земле первого человека, его эволюция прослеживается от последнего из его дочеловеческих предшественников - австралопитека - первого человека Homo erectus (человека прямоходящего) , а от него к Homo sapiens (человеку разумному) , виду, который включает неандертальца, кроманьонца и нас.
После открытия кроманьонского человека его окаменелости начали обнаруживаться по всему миру - в Венгрии, Советском Союзе, на Ближнем Востоке и в Северной Африке, а также в Южной Африке, Китае, Юго-Восточной Азии и даже в Австралии и Северной Америке. Разумеется, далеко не все скелеты полны, а от некоторых сохранились лишь фрагменты, но повсюду они, если воспользоваться термином специалистов, имеют анатомически современный характер. Во-первых, их кости обычно легче костей их предшественников. Во-вторых, кроманьонский череп во всем похож на черепа современных людей: четко выраженный подбородочный выступ, высокий лоб, мелкие зубы, объем мозговой полости, соответствующий современному, а кроме того, ему - впервые! - свойственны физические особенности, необходимые для формирования сложной и четкой речи.
Расположение полостей носа и рта у кроманьонца, удлиненная глотка (отдел горла, помещающийся непосредственно над голосовыми связками) и гибкость языка давали ему возможность оформлять и издавать четкие звуки, гораздо более разнообразные, чем те, которые были доступны ранним людям, и несравненно быстрее. Однако за дар речи современному человеку пришлось заплатить дорогую цену - из всех живых существ только он один может задохнуться, подавившись пищей, так как его удлинившаяся глотка служит и преддверием пищевода. Хотя кроманьонцы, где бы они ни жили, обладали анатомически современным телом, внешность их отнюдь не была одинаковой. Кости, найденные на территории Советского Союза, отличаются от костей, найденных во Франции, Африке или Китае; возможно, даже кроманьонцы, обитавшие в пределах одной области, не походили друг на друга. Некоторые антропологи полагают, что разнообразием внешних признаков кроманьонец мог и превосходить своих современных потомков: меньшая подвижность его популяций препятствовала выравниванию различий, и группы имели тенденцию сохранять свои особые черты. Такое разнообразие людей кроманьонской эпохи вначале запутало ученых. Хотя кости не дают возможности установить цвет кожи или форму волос, соблазн одеть кости плотью был слишком велик - и породил немало странных идей. Чуть ли не до середины XX века многие специалисты верили, будто непосредственные предки современных негров и эскимосов жили бок о бок на юге Европы. Гримальдийские окаменелости, найденные в пещере на итальянской Ривьере, были определены как “негроидные” на основании того, что их верхние и нижние челюсти выдавались вперед, как у некоторых современных негров, однако позднее выяснилось, что челюсти эти просто деформировались в земле. Единственный “эскимос” , найденный во Франции вблизи Шанселада, был сочтен эскимосом только из-за широких скул и тяжелой нижней челюсти. Но в тридцатых годах антропологи уже убедились, что эти черты типичны и для многих других народностей. К тому же человек, реконструировавший шанселадский скелет, по-видимому, расположил кости носа точно наоборот.
Однако, пока эта ошибка не была обнаружена, существовало убеждение, будто современные эскимосы возникли на юге Франции и следовали за отступающими ледниками на северо-восток через Европу в Сибирь, а затем через Берингов пролив в арктические области Северной Америки - поистине рекордное переселение и по расстоянию, и по времени!
Хотя итальянские негры и французские эскимосы оказались ошибкой, кроманьонцы тем не менее в разных местах выглядели по-разному. Как и у современных людей, в отдельных географических зонах сложились свои физические типы, которые могли даже различаться от места к месту внутри одной области. Некоторые различия объяснялись характером окружающей среды - климатом, пищевыми ресурсами и т.д. Такие физические признаки, как высокий и низкий рост, темная и светлая кожа, прямые и курчавые волосы, складывались на протяжении тысячелетий, когда человеческий организм приспосабливался к жаре или холоду и к определенному количеству солнечного света. Тело коренастых, плотно сложенных эскимосов, например, лучше сохраняет тепло, чем тело высоких худощавых африканских негров, у которых площадь кожи, охлаждаемой соприкосновением с воздухом, заметно больше. Точно так же длинные прямые волосы и густые бороды, по мнению антрополога Бернарда Кэмпбелла (Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе) , возможно, помогали сохранять тепло в холодном климате, а курчавые волосы были приспособлением, защищающим голову от тропического солнца - ведь такие волосы характерны для генетически неродственных народностей в Африке и на островах Южной части Тихого океана.
Одновременно биологическим развитием кроманьонского человека шло и его культурное развитие, которое проследить гораздо легче. Изменения в культуре происходят быстрее биологических и оставляют неизмеримо больше разнообразных следов. Стоянки и материальные свидетельства будничной жизни могут сказать очень много о том, насколько эффективно люди использовали свои физические возможности и свой интеллект на данной стадии развития.
Например, когда появился кроманьонец, человек уже прочно утвердился в различных областях мира. Он расселился из щедрых тропиков и приспособился к более суровым требованиям климата умеренной зоны. Из Африки и Юго-Восточной Азии он распространился на север, в Европу и Китай, но в мире оставалось еще немало мест, куда не ступала его нога - Сибирь, Арктика, Австралийский континент, Новый Свет во всей протяженности. Кроманьонец поселился и там. Благодаря своему умению приспосабливаться к различным условиям (хотя некоторую роль тут сыграли и изменения климата) он утвердился на Земле повсюду, где только может обитать человек.
Кроманьонец жил в конце ледникового периода, а точнее - в конце Вюрмского оледенения. Потепления и похолодания сменяли друг друга довольно часто (разумеется, в масштабах геологического времени) , и ледники то отступали, то наступали. Если бы в то время поверхность Земли можно было наблюдать с космического корабля, она напоминала бы разноцветную поверхность колоссального мыльного пузыря. Прокрутите этот период так, чтобы тысячелетия укладывались в минуты, и серебристо-белые ледяные поля поползут вперед, точно пролитая ртуть, но их тут же отбросит назад развертывающийся ковер зеленой растительности. Береговые линии заколеблются оттого, что синева океана будет то расширяться, то сужаться. Острова будут вставать из этой синевы и снова исчезать в ней ее перегородят естественные дамбы и плотины, образуя новые пути для переселения человека. По одному из этих древних путей кроманьонец отправился из нынешнего Китая на север, в холодные просторы Сибири. А оттуда он, вероятно, прошел посуху через Берингию (где теперь Берингово море) в Северную Америку.
Однако до Австралии он добрался, по-видимому, не благодаря климатическим изменениям. Хотя огромные ледяные шапки последнего оледенения связали такое количество воды, что уровень океанов и морей понизился на 120 метров и материки получили значительные дополнительные пространства суши, между Австралией и Юго-Восточной Азией перешейка все-таки не образовалось. Вода отступила от относительно мелкого Зондского шельфа, Калимантан, Ява и Суматра слились в один большой остров, а между ними и материком появилось множество мелких островов, так и манивших перебраться с одного на другой. Но между Австралией и азиатским континентальным шельфом оставались восьмикилометровые глубины Яванского желоба - без малого сто километров открытого моря. Как могли люди, жившие в кроманьонские времена, перебраться через такую водную преграду?
Прежде считалось, что нога человека впервые ступила на этот крупный остров-континент примерно 8-10 тысяч лет назад, когда предки нынешних аборигенов переселились туда на лодках, предположительно из Юго-Восточной Азии. В то время, по-видимому, уже существовали лодки, пригодные для морских плаваний. Затем в тридцатых годах ряд находок заставил предположить, что человек попал в Австралию гораздо раньше, а в 1968 году археологи, работавшие близ озера Мунго, в Новом Южном Уэльсе, обнаружили скелет женщины, жившей 27 тысяч лет назад, а также различные предметы, датируемые тридцатом тысячелетием до нашей эры, то есть временем много более давним, чем первые археологические указания на существование лодок. Тем не менее, эта одинокая дама анатомически была бесспорно современной, истинной Нота sapiens.
Очевидно, люди, жившие более тридцати тысяч лет назад в Юго-Восточной Азии, уже тогда изобрели какой-то тип судна. Был ли это простенький плот из связок бамбука или тростника, предназначенный для прибрежной ловли рыбы? Или примитивное подобие выдолбленной пироги, которой пользуются современные меланезийцы? Еще более загадочен вопрос о том, каким образом это суденышко со своими пассажирами попало в Австралию. Занесло ли их туда капризное течение или, согласно одной крайне смелой гипотезе, гигантская волна, вроде той, которая прокатилась от острова Кракатау во время вулканического извержения в конце XIX века? Или они отправились в Австралию сознательно? А если так, то что побудило их к этому?
Не следует думать, будто кроманьонского человека отличала любовь к путешествиям ради самих путешествий - географические исследования не входили в число его главных культурных достижений. Как все прежние охотники-собиратели, он переселялся из одного места в другое только в поисках пищи, хотя средства, которыми он располагал - его орудия, охотничьи приемы, социальная организация, типы жилища - далеко превосходили то, чего удалось достигнуть его предшественникам. Его рацион включал все виды пищи, какие дает природа, и он добывал ее с несравненной сноровкой. Кроманьонец, как никто, умел жить только дарами природы и жить припеваючи - в этом отношении с ним не могут сравниться не только его предшественники, но и преемники.
Когда первые люди научились охотиться, они получили с мясной пищей новый источник энергии, недоступный их вегетарианским праотцам. Добывая кочующих травоядных - а иногда и плотоядных, охотничья территория которых выходила за пределы его собственной - он начал получать энергию пищевых ресурсов более широкого диапазона, так как эти животные находили свой корм там, где он сам не бывал. Когда же расселение привело его в зону умеренного климата, где травоядные иногда кочуют между зимними и летними пастбищами, человек начал получать энергию из источников, находящихся в отдалении, а иногда и совершенно иных, чем те, которыми он располагал непосредственно в месте своего обитания. Неандерталец, добывая оленей в Дордони, извлекал пользу из северных пастбищ и прибрежных равнин, где часть года паслись эти олени, но куда он сам если и попадал, то крайне редко. Ученые называют такое “дистанционное” получение пищи “существованием за счет даровых ресурсов” . Из всех способов приспособления живых организмов для получения питания из окружающей среды этот способ - если не считать прямого подчинения ее себе - наиболее эффективен. Только с развитием земледелия человек получает возможность использовать природу еще полнее.
Ко времени появления кроманьонцев люди уже использовали даровые ресурсы мигрирующих животных в дополнение к растительной пище. Кроманьонец проделывал то же с несравненно большим успехом. Благодаря более острому интеллекту и более совершенному оружию он добывал животных в таких количествах, что мог уже выжить в Арктике, где растительная пища настолько скудна, что человек пользуется почти одними даровыми ресурсами. По всей Сибири, от Енисея на западе до Камчатки на востоке, советские археологи ведут раскопки и более чем в десяти местах уже отыскали доказательства того, что человек обитает здесь не менее 30 тысяч лет. Тогда сибирские зимы были длиннее и холоднее, чем сейчас, а на месте нынешней Таити простирались степи, где не было почти никакой защиты от свирепых ветров. В метре под поверхностью почвы начинался слои вечной мерзлоты, препятствовавшей развитию растений с мощной корневой системой. Однако сочным травам и низкорослым кустарникам вполне хватало и этой почвы, и стадные животные прекрасно чувствовали себя на этих пастбищах.
Собственно говоря, Сибирь была охотничьим раем, и кроманьонский человек благоденствовал там, несмотря на холодный климат. Мусорные кучи возле его стоянок - это подлинные коллекции костей северного оленя, диких лошадей, антилоп, мамонтов и зубров, а порой он, по-видимому, справлялся с медведями и львами. Немало там костей песцов и волков, но хотя их мясо, возможно, использовалось в пищу, добывались они скорее всего ради пушистых шкур, из которых сибирские кроманьонцы шили себе одежду. И наконец, некоторые мусорные кучи содержат свидетельство того, что эти кроманьонцы, как и другие, начинали использовать и совершенно новые источники пищи - птиц и рыб.
Рыболовство у этих сибирских групп было, вероятно, только летним занятием, так как зимой реки покрывались метровым слоем льда. Из птиц они в основном добывали куропаток, которые обитают на земле, летают медленно, а потому представляют собой относительно легкую добычу. Однако некоторые антропологи полагают, что они охотились и на водоплавающих птиц. Возможно, они умело сбивали их на лету метательными снарядами, а возможно, ловили в силки вроде тех, какими и теперь пользуются нетсиликские эскимосы на севере Гудзонова залива. Это хитроумное приспособление из тонких сыромятных ремней с приманками из кусочков рыбы. Когда птица опускается на приманку, камень, удерживающий ремни, смещается, и они опутывают ноги неосторожной птицы, после чего ее уже нетрудно схватить и убить.
В таком суровом краю, где зимы были долгими и жестокими, существование сибирских кроманьонцев в отличие от вольготной жизни их тропических с временников должно было опираться на тщательные расчеты и планы. В разгар морозов они укрывались в теплых крытых шкурами жилищах с каменными основаниями, вкопанными в землю на целых три четверти метра. В почти столь же суровых условиях тогдашней Украины примерно такие же жилища строились настолько большими, что свободно вмещали от 15 до 20 человек. В ледниках за каменными фундаментами хранились запасы мяса, рассчитанные на много дней. Частично оно было заморожено, а частично провялено на солнце или прокопчено в дыму очага. В уютном свете нескольких открытых очагов эти люди коротали темное зимнее время, вырезая орудия и украшения из кости, обмениваясь охотничьими историями, наставляя детей. А когда кто-нибудь из членов их группы умирал, его хоронили с любовью и заботливостью. На раскопках в Мальте у южной оконечности Байкала археологи обнаружили могилу со скелетом четырехлетней девочки, украшенной “диадемой” из бивня мамонта, таким же браслетом и ожерельем из 120 бусин. Рядом лежали другие предметы, сделанные из кости - погребальные дары девочке от тех, кому она была дорога.
Пока эти самые северные предки современного человека учились преодолевать трудности холодного климата, другие кроманьонцы, жившие более чем на полпути от них к Южному полюсу, в сравнительно мягких климатических условиях, приспосабливались к радикальному изменению окружающей среды. Южноафриканская пещера Нельсон-бей находится примерно в пятистах километрах к востоку от Кейптауна, на берегу Индийского океана. Она расположена на шестидесятиметровом, сложенном из песчаника обрыве, метрах в двадцати над современным пляжем, и в кроманьонские времена в ней постоянно жили сменявшие друг друга группы, причем первая группа обосновалась там 18 тысяч лет назад. Вход в пещеру обращен на юг и имеет в ширину 30 метров. За ним находится обширное помещение высотой около 9 метров, а глубиной от 30 до 45 метров. В дальнем конце пещеры бьет ключ - как бил и 35 тысяч лет назад, так что ее обитателям можно было не думать о пресной воде. У этого жилища было множество естественных преимуществ, и нет ничего удивительного в том, что оно служило приютом четыремстам поколениям охотников-собирателей, не покинувших его даже тогда, когда доступные им пищевые ресурсы в окрестностях пещеры радикальным образом изменились.
Первые шесть тысяч лет после того, как в пещере обосновался современный человек, вокруг простирались заросшие травой открытые равнины, усеянные невысокими деревьями - нечто вроде современной африканской саванны. До моря было почти восемь - десять километров, и обитатели Нельсон-бей, по-видимому, никогда не бывали на его берегу - этот горизонт не содержит никаких окаменелостей морских животных. Первые жильцы этого дома питались тем, что было вокруг. Женщины собирали ягоды и семена, выкапывали съедобные корни и луковицы, а мужчины охотились на дичь, которой изобиловала равнина вокруг, - на антилоп, страусов, павианов и таких ныне вымерших животных, как гигантский буйвол, весивший более полутора тонн, и столь же внушительный бубал, огромный, как современный першерон. Охотились они и на кустарниковых кабанов, и на бородавочников, вооруженных грозными клыками злобных животных, которые кочуют стадами и очень опасны: нередко они поворачивают и всем скопом бросаются на преследующего их охотника.
В этот период обитатели пещеры Нельсон-бей вероятно, оставались в ней круглый год, если не считать отдельных охотничьих экспедиций, и приложили немало усилий, чтобы сделать свой дом еще более удобным. Они обложили очаги камнями и, возможно, защитили их от ветра, построив между ними и входом полукруглую загородку, во всяком случае, ямы от столбов более поздней загородки сохранились там до сих пор. Между столбами, возможно, подвешивались шкуры, или укладывался хворост, или ставился палисад из жердей. Зимой и особенно по ночам эта загородка, вероятно, играла большую роль: климат Южной Африки был тогда холоднее, чем теперь, и очень влажным - примерно как в Сиэтле на севере Тихоокеанского Побережья США. Снаружи земля поблескивала инеем или бывала припорошена легким снежком.
Около двенадцати тысяч лет назад этот образ жизни изменился внезапно (в масштабах геологического времени) и радикально. Всемирное потепление, длившееся четыре-пять тысяч лет, растопило столько льда, что уровень океана поднялся выше уровня восьмидесятикилометровой равнины Нельсон-бей. Почти как река, когда она в половодье выходит из берегов и стремительно разливается по соседним низинам, море довольно быстро затопило пологую равнину, и вскоре его волны уже плескались всего в нескольких километрах от обрыва, где находилась пещера. Когда пастбища исчезли под водой, стада, естественно, ушли во внутренние области, и было бы столь же естественно, если бы обитатели пещеры Нельсон-бей последовали за ними и нашли себе новое жилище в другом месте.
Но они так не поступили. По какой-то причине - быть может, из привязанности к “дому” , какой она была в каменном веке, пещера оставалась, так сказать, главной базой, хотя в ней уже не жили круглый год. Летом ее обитатели отправлялись в длительные охотничьи экспедиции, выслеживая и убивая добычу, собирая луковицы, ягоды и семена, входившие в их рацион на протяжении многих столетий. Зимой они, однако, возвращались в пещеру Нельсон-бей, чтобы использовать еще один источник энергии - пищу, добытую в море.
Женщины теперь не собирали семена и не копали корни, а в часы отлива искали съедобные моллюски - блюдечки и морское ушко - отрывая их от скал на отмелях и в более глубокой воде. Подспорьем в этой работе им служил двадцатисантиметровый плоский костяной нож, и, вероятно, у них с собой были какие-нибудь корзинки или кожаные мешочки, в которые они складывали добычу. Они настолько наловчились собирать этот новый тип пищи, что археологи обнаружили слои раковин толщиной до шести метров. Вонь от этих куч, наверное, стояла до небес - достаточная причина, чтобы эти более поздние обитатели пещеры Нельсон-бей периодически покидали свое жилище, как делают некоторые современные аборигены, когда они уже не в состоянии справляться с накапливающимися отбросами. Во время сезонных отсутствий обитателей пещеры грызуны, морские птицы и свирепые морские ветры успевали сыграть роль мусорщиков.
Пока женщины собирали моллюсков, мужчины ловили рыбу или отправлялись за несколько километров по берегу к скалистому мысу, где устроили лежбище капские котики. Для того чтобы убивать котиков на лежбище, где они собираются многими тысячами, большого искусства не требуется. Охотники из пещеры Нельсон-бей, вероятно, применяли те же приемы, что и котиколовы XX века, то есть просто шли среди бесчисленного множества животных и били их по головам тяжелыми дубинами. Ластоногие прибавили еще один даровой ресурс к рациону кроманьонца - летом они живут в открытом море в сотнях километров от побережий и питаются мелкой рыбой и головоногими моллюсками.
Возможно, доисторические котиколовы приобрели не просто новый источник пищи. Эскимосы, чья экономика в значительной степени строится на добыче тюленей, используют жир этих животных для светильников, их сухожилия - как нитки и бечевки, а их непромокаемые шкуры идут на изготовление одежды, мешков и даже лодок (эскимосский каяк - это деревянный или костяной остов, обтянутый тюленьей шкурой) . Обитатели пещеры Нельсон-бей, вероятно, не находили для своей добычи столь разнообразного применения. Они, например, в отличие от эскимосов вряд ли нуждались в одежде из тюленьих шкур и, хотя жили около моря, наверное, вообще не рисковали плавать по нему - прибой в окрестностях пещеры Нельсон-бей очень высок и его огромные волны пользуются известностью у любителей серфинга во всем мире. Но вот каменные светильники с тюленьим жиром вполне могли служить в пещере Нельсон- бей добавочным источником освещения, помимо пламени очагов.
Известно также, что обитатели этой пещеры ловили, по меньшей мере, четыре вида рыб. В одной окаменелости из их пещеры удалось опознать морского карася - крупнозубую рыбу, которая и сейчас часто навещает эти воды, подплывая к берегу и скусывая мидий с камней. Ее могли поймать на наживку из мидии, прикрепленную к вырезанной из кости или дерева распялке - недавнему изобретению кроманьонца Жизнь обитателей пещеры Нельсон-бей обрела четкий распорядок, связанный с добыванием пищи: через определенные промежутки времени они перебирались из одной местности в другую - от моря во внутренние области и обратно - и меняли рацион, состоявший главным образом из продуктов моря, на традиционный, объединяющий мясную и растительную пищу, добываемую на суше. Однако в семи тысячах кило метров оттуда, на берегах Нила, обитали другие кроманьонцы, которые могли добывать всю эту разно образную пищу, никуда не уходя, - и они жили на одном месте.
Примерно 17 тысяч лет назад группы, по меньшей мере, с пятью разными инвентарями орудий обосновались на широкой равнине Ком-Омбо, в 45 кило метрах ниже по течению от нынешней Асуанской плотины, и жили там около пяти тысяч лет, пока какое-то изменение климата - возможно, длительная засуха - не изменило их образа жизни. Там они сделали тот шаг, который через несколько тысяч лет положил начало земледелию. Они добывали достаточное количество определенной растительной и животной пищи, чтобы обосноваться на одном месте и круглый год существовать на своем специализированном рационе. Хотя они еще не сеяли злаковых, но, во всяком случае, собирали семена диких злаков систематически и эффективно.
Тогда, как и теперь, равнина Ком-Омбо тянулась перпендикулярно течению Нила на восток. Ее плоский овал занимал 642 квадратных километра - крупнейшая из таких равнин в Верхнем Египте. Ее охватывали два вали (сухие русла, эпизодически наполняющиеся водой) , которые начинались в горах за восточной пустыней у западного берега Красного моря, и во многих местах пересекали рукава и протоки Нила, который с августа до конца октября нес огромные массы воды от своих истоков в Восточной Африке, где в это время выпадали муссонные ливни. С марта по август на равнине Ком-Омбо наступал сухой сезон, хотя, возможно, менее сухой, чем в наши дни, так как климат Северной Африки 17 тысяч лет назад был в целом более холодным и влажным, чем теперь.
Эти сезонные изменения приводили к постоянной смене животных на равнине. Дикие быки паслись там, когда вода стояла высоко и трава была молодой и сочной. С наступлением сухого сезона туда откочевывали газели и бубалы, так как условия там становились похожими на условия в их родной саванне. Когда вода в реке стояла высоко, можно было добывать сомов, окуней, мягкокожистую нильскую черепаху и бегемотов. И круглый год там водились все возможные птицы - и местные и перелетные, которых гнала в Африку холодная европейская зима. Археологи, раскапывавшие поселения различных охотничье-собирательских групп Ком-Омбо, обнаруживали кости уток, гусей, бакланов, цапель, крохалей, окоп, орлов, журавлей и кроншнепов. Все эти разнообразные животные и птицы находили обильный корм на равнине, значительная часть которой густо поросла злаками, возможно, родственными сорго и ячменю.
Не удивительно, что разнообразные пищевые ресурсы Ком-Омбо, ее речки и обширные луга привлекали туда множество людей. Археологи полагают, что на равнине одновременно обитало от 150 до 200 человек, то есть по два человека на пять квадратных километров - значительная перенаселенность по меркам каменного века. И, по-видимому, такая теснота привела к очень интересным результатам. Каждая группа (примерно 25-30 человек) , обитавшая на берегу той или иной протоки, вырабатывала свой особый образ жизни. Иногда “фирменным знаком” группы было особое орудие, а иногда - особый способ добывания пищи. Возможно, такая специализация была следствием конкуренции, но возможно, что, вдруг оказавшись в очень населенном мире, люди пытались установить какой-то общественный порядок, укрепить единство группы.
Особенно поразительной была специализация группы, в жизни которой злаки начали играть беспрецедентную роль. Эти люди жали колосья диких злаков и собирали столько зерна, что большая часть их пищевых потребностей могла покрываться им одним. Среди оставшихся от них предметов есть каменные серпы и массивные зернотерки-плиты с неглубокой выемкой в середине для зерна и дисковидные камни - терки. Сходные приспособления для перетирания кукурузы существовали у индейцев американского Юго-Запада.
Материалом для зернотерок Ком-Омбо служил песчаник - их и находят у подножия обрывов, сложенных из песчаника, причем они обычно лежат рядом по несколько штук. Археологи считают, что перетирание зерна было групповой деятельностью, как, возможно, и сбор колосьев. Когда зерно в каком-то месте поспевало, вся группа рвала колосья или срезала каменными серпа ми и уносила к зернотеркам, где их молотили (вероятно, просто ногами) и “мололи” .
Однако, если не считать серпов и зернотерок, других предметов, связанных с уборкой зерна, не сохранилось. Молотили ли обитатели Ком-Омбо колосья связками палок, как некоторые племена с примитивным земледелием делают еще и сейчас? Освобождали ли они зерно от мякины, подбрасывая его в воздух в ветреный день? И в чем они доставляли зерно “на мельницу” ? Преемники этих доисторических людей искусно плели из нильского тростника и луговых трав всевозможные корзины. Так, может быть, они тоже умели плести и изготовляли примитивные циновки, чтобы ссыпать на них зерно?
Но даже еще интереснее - что они делали с зерном? Предположительно варили каши и мясные похлебки. Но раз они перетирали зерно в муку, напрашивается вывод, что они изготовляли какой-то хлеб - быть может, просто смешивали муку с водой и пекли пресные лепешки на раскаленном камне, как это еще в ходу у многих современных народностей. Некоторые ученые предполагают даже, что они, кроме того, могли изготовлять из зерна пиво.
В плодородных долинах Египта, на холодных равнинах Сибири, на южном побережье Африки кроманьонский человек доказал, что он способен не только выжить, но и благоденствовать в самых разных условиях. Он побеждал холод. Когда мяса не хватало, он переходил на рыбу. Он предусмотрительно убирал общими усилиями все зерно сразу, что требовало умелого планирования. После вековых кочевок с места на место вслед за дичью или в поисках сезонных съедобных растений, он наконец сумел перейти к оседлому образу жизни, используя все ресурсы одной местности. Короче говоря, он становился господином мира, в котором обитал.
Изменения в материальном положении неизбежно приводили к глубоким изменениям в его физическом состоянии и образе жизни. Начать с того, что он, вероятно, был гораздо здоровее своих предшественников. Благодаря более регулярному питанию и более сбалансированной диете он должен был стать более сильным и энергичным, способным догонять или загонять животных, на которых охотился. Воз можно, он и жил дольше, и эти лишние годы не только позволяли ему накапливать больше знаний, но и полнее передавать их детям и внукам.
Умение эффективно добывать пищу дало кроманьонцу и другие преимущества, кроме более крепкого здоровья. Возможность вести более оседлую жизнь позволяла ему накапливать всякие полезные предметы в количествах, которые были бы немыслимы, если бы он по-прежнему непрерывно кочевал. В Централь ной Европе, например, в нескольких кроманьонских поселениях их обитатели лепили предметы из глины и даже обжигали их в куполообразных печах. Но важнее материального богатства было накопление практических и социальных знаний и наблюдений, которые дали кроманьонцам основу для создания языка, искусства и религии, а также сложных форм социальной организации, являющихся признаками полностью развитых человеческих культур.
Телосложение кроманьонца было современным, ум - острым, мастерство - высокоразвитым, искусство - великолепным. Ну, а его сознание, его духовная жизнь? Владел ли он средствами выражать свое отношение к природе? О чем говорят его рисунки, если не считать тонкого эстетического восприятия? Может быть, они выражали веру в сверхъестественное? Были данью таинственным силам? Магически ми заклинаниями? Обладал ли он религией? Ответы на все эти вопросы, разумеется, не идут дальше логических построений, и специалисты спорят и будут спорить о всевозможных тонкостях. Но одно несомненно: в кроманьонские времена была достигнута важнейшая ступень интеллектуального развития человека - способность оперировать символами.
Символы - это ключи к интеллектуальной и духов ной жизни человека. Алфавиты, слова, цифры, календари, картины, храмы - все это символы, несущие смысл, который не исчерпывается ими самими. Увенчанный рогами головной убор кроманьонского шамана и митра епископа - равно символы, говорящие о занятиях и статусе тех, кто их носит. Любые церемонии и обряды всегда символичны, имеют ли они политический, религиозный или магический характер: свечи в алтаре современной церкви и мерцающие огоньки плошек с жиром, освещавшие расписанные стены кроманьонских пещер - это равно реквизит символического действа.
Пещеры по самому своему характеру благоприятствуют возникновению магии. Всякий, кто углублялся в доисторические пещеры больше, чем на несколько шагов, несомненно, ощущал что-то таинственное в неровных стенах и сводах, в темных углублениях и ответвлениях. Свет фонарей наполняет их фантастическими тенями и образами. У каждой пещеры есть свои, присущие только ей особенности, свое настроение - от церковной торжественности Альта- миры до длинных извилистых коридоров Комбарели и переходов и странно манящих ниш Фон-де-Гама.
Но почти во всех них есть укромные места, которые могли быть святилищами или служить для каких-нибудь ритуалов или обрядов. Некоторые из таких мест находятся в труднодостижимых расселинах и провалах, из чего, возможно, следует, что, в доисторические времена они считались священными именно благодаря недоступности.
Некоторые археологи полагают, что эти тайные святилища предназначались для инициаций. Быть может, кроманьонские подростки должны были ползком пробираться по темным сырым туннелям, страшась заблудиться, а то и преодолевая слабость, вызванную длительным постом, - и вознаграждались за все, увидев мерцающие светильники и бегущее животное на стене или какое-нибудь другое магическое изображение. Хотя у нас нет прямых доказательств существования инициаций в доисторическую эпоху, но во многих древнейших письменных памятниках мы находим упоминания о подобных церемониях, проводившихся в столь же внушительной обстановке. И вполне вероятно, что люди с таким живым умом, как кроманьонцы, во многом еще пребывавшие под властью природы, постоянно сталкивающиеся с опасностями и невзгодами, как воображаемыми, так и вполне реальными, использовали свои пещеры отнюдь не для простых и будничных целей.
Одно из наиболее эффектных мест для инициаций было обнаружено в предгорьях французских Пиренеев, где речка Вольп соединяет две системы пещер. Она протекала по землям графа Анри Бегуэна, археолога и профессора Тулузского университета. У графа было три сына. Они прослышали, что речка исчезает в огромном лабиринте подземных залов и туннелей. И как-то летом 1912 года они на плоту из пустых канистр поплыли по течению Вольп к склону холма, где она уходила под землю, точно адская река Стикс.
После нескольких поворотов они достигли большой темной галереи и вытащили плот на галечный пляж. Затем, подняв фонари, они прошли по туннелю длиной около 20 метров и оказались в подземном зале с озером посредине. Впоследствии этот зал получил название “Брачный Покой” из-за белого кружева своих сталактитов и сталагмитов. В даль нем конце Брачного Покоя они вскарабкались на крутой двенадцатиметровый откос и отбили несколько сталактитов, чтобы проникнуть в коридор, который через несколько сотен метров настолько сузился, что они протискивались через него с большим трудом. За коридором открылся еще один зал, усеянный окаменевшими костями пещерных медведей (этого мальчики, конечно, не знали) , а затем они очутились в круглом зале и замерли от удивления, смешанного с робостью: свет их фонарей упал на двух великолепных глиняных зубров, около шести десяти сантиметров длиной каждый, прилепленных к большому камню, рухнувшему со свода.
Странствуя под землей, сыновья графа Бегузна испытывали радостное волнение и страх перед неведомым, словно участники инициаций, и их отец, осмотрев находку, пришел к выводу, что пещера, вероятно, использовалась именно для таких целей. На глиняном полу в нише неподалеку от зала зуб ров граф и его коллеги нашли под тонкой известковой коркой около пятидесяти отпечатков человеческих пяток. Судя по их относительно небольшой величине, это были следы пяти - шести подростков в возрасте от 13 до 15 лет. Разумеется, и этих подростков могло привести туда простое любопытство. Однако на полу неподалеку от отпечатков исследователи нашли несколько глиняных палочек, которые, по-видимому, изображали маленькие фаллосы. Эта почти недоступная ниша глубоко в недрах холма, возможно, служила когда-то для совершения ритуалов, обеспечивающих плодовитость, была местом, где мальчики несли стражу. Размножение зубров, естественно, не могло не интересовать людей, для которых эти крупные животные были источником мяса и шкур.
Два года спустя после открытия зала зубров граф и его сыновья начали исследовать вторую пещеру, соединенную с первой. В честь мальчиков граф назвал ее “Ле-Труа-Фрер” - “Три брата” . И вновь в труднодоступном месте они обнаружили явные указания на магические обряды. Преодолевая ставшие уже привычными препятствия, они спускались в провалы, карабкались на откосы и наконец через туннель, охраняемый нарисованными и вырезанными на стенах львиными головами, вошли в колокола- образное помещение глубоко в недрах земли.
Тут они увидели на стенах множество легких, как паутина, рисунков самых разных животных. Это был словно колдовской зоопарк. Самка северного оленя с передними ногами могучего зубра! А вел эту процессию гибрид с человеческими ногами, с хвостом и рогатой головой - он приплясывал и играл на музыкальном инструменте, похожем на флейту. Эта фигура неизбежно вызывает в памяти пляшущих сатиров и Панов ранней греческой мифологии с их свирелями.
Однако самой поразительной фигурой, венчающей нишу, был “Владыка зверей” , словно бы охраняющий свое причудливое стадо (см. стр. 124) . Оленьи рога, гипнотические совиные глаза, лошадиный хвост, волчьи уши, передние лапы медведя, человеческие ноги и половые органы - все это вместе создает существо, источающее жизненную энергию, волшебный сплав звериных и человеческих сил. Этот шедевр кроманьонского искусства нередко называют “колдуном” или “шаманом” .
В искусстве кроманьонцев нет прямых свидетельств того, что они практиковали шаманство, но многие археологи видят в химерах вроде Владыки зверей пещеры Ле-Труа-Фрер указание на такую возможность. В этом мнении их укрепляет и Птицеголовый человек, обнаруженный на дне семиметрового провала в пещере Ласка. Бесхитростно нарисованное туловище напоминает стручок с руками и ногами в виде палочек. На обеих его руках всего по четыре пальца. Голова с клювом откинута. Возле него несколько странных атрибутов: увенчанный птицей шест или палка (возможно, это изображение копьеметалки) и грозное копье с зазубренным наконечником, прислоненное к огромному смертельно раненому зубру со вздыбленной шерстью и кольцами кишок, вываливающихся из брюха. А немного в стороне стоит, задрав хвост, загадочный носорог, словно все это его ничуть не касается.
По мнению столь видного истолкователя кроманьонского искусства, как аббат Брейль, это просто драматичная охотничья сцена, изображающая чело века, который поразил зубра и в свою очередь был убит носорогом. Брейль был так уверен, что рисунок изображает реальную смерть на охоте, что провел раскопки в провале, проверяя, не был ли погибший охотник погребен под рисунком, но ни каких костей не нашел.
Позже одни специалисты истолковали рисунок как символическое изображение битвы между тремя кланами, чьими тотемными знаками были птица, носорог и зубр. Другие усматривали в нем столкновение мужского и женского начал - копье символизировало мужское начало, а зубр с овалами вываливающихся внутренностей - женское. Согласно третьей гипотезе, принято очень широко, птицеголовый человек - это шаман в маске, совершающий какой-то ритуал и опрокинувшийся навзничь в трансе. В поддержку этой гипотезы ее сторонники указывают, что птица на шесте (или копьеметалка) у народностей Сибири часто ассоциировалась с шаманом.
Насколько подобные наблюдения можно экстраполировать в прошлое - вопрос, разумеется, спорный. Но, во всяком случае, то, что сегодня известно о шаманстве и его символике у некоторых племен охотников - собирателей (не только в Сибири, но и в Южной Америке, Африке и других местах) , может дать представление о том, что думал первобытный человек о силах, которые признавал более могучи ми, чем он сам.
Не только искусство указывает на то, что люди кроманьонских времен находили более сложные способы преодоления смутных страхов, тревоги и ощущения непонятного, которые, по-видимому, сопровождали Ласт их самоосознания. Страх смерти и стремление понять, что она такое и к чему ведет, свойственны именно людям и в полной мере были присущи кроманьонцам.
Найденные во Франции останки неандертальского мужчины, в могилу которого было положено мясо, породили предположение, что еще неандертальцы верили в загробную жизнь. Однако раскопки захоронений в Советском Союзе неопровержимо доказали, что некоторые кроманьонские племена заботились о пышности погребений гораздо больше, чем было принято считать, и хоронили своих умерших со сложными символическими церемониями. Возможно, так покойнику обеспечивалось приятное загробное существование, хотя и не исключено, что все это, было символом земного положения умершего и должно было производить впечатление на живых. Но в любом случае они проливают новый свет на понятия каменного века о роскоши, а также на значение, которое тогда придавалось смерти.
Раскопки захоронений давностью в 23 тысячи лет, проводившиеся в области вечной мерзлоты, примерно в двухстах километрах к северо-востоку от Москвы, принесли поразительные находки. В 1964 году были обнаружены остатки двух скелетов; более сохранившийся принадлежал мужчине около 55 лет, погребенному в меховой одежде, богато расшитой бусинами (см. стр. 34) . Могильная яма, а затем и покойник были обсыпаны красной охрой, которая, когда завершился процесс тления, облепила кости скелета. Археологи полагают, что красная охра либо символизировала кровь живых, либо должна была при давать умершим более живой вид. Под скелетом и на нем было найдено около 1500 украшений из кости, просверленные клыки песцов, предположительно составлявшие часть ожерелья, а также две дюжины браслетов из бивней мамонта и бусы из того же материала, которые, по-видимому, были нашиты рядами на кожаную одежду покойника.
Вторая важнейшая находка, относящаяся к 1969 году, была даже еще более поразительной. В одной могиле оказались скелеты двух мальчиков, положенных на спину головами друг к другу, так что черепа почти соприкасались. Младшему было лет 7 - 9, старшему - лет на пять больше. Их погребли в расшитой бусами одежде и с оружием, включая копья длиной около 2,5 метра, сделанные из выпрямленных бивней мамонта с очень тонкими заточенными остриями. На обоих покойниках были браслеты и кольца из бивней мамонта и, по-видимому, какие-то головные уборы. Длинные булавки скрепляли их одежду у шеи, чтобы им было тепло и уютно. Рядом со скелетами лежали два жезла начальника.
Неизвестно, должны были все эти украшения и предметы обеспечить мальчикам достойное существование в загробной жизни, или согревать и утешать их души, или просто подчеркнуть видное положение их семьи в земном обществе. Но каким бы ни было их назначение, они явно несли символический смысл и для тех, кто положил их в могилу, знаменовали что-то иное, что-то очень важное, ради чего стоило расстаться с внушительным количеством ценного имущества. Этот обычай многие тысячелетия после эпохи кроманьонцев поглощал немалую часть энергии человека и производимых им богатств.
В 1962 году некоторые указания на возможные интеллектуальные достижения кроманьонцев были получены с помощью наук, непосредственно с археологией не связанных. По-видимому, не исключено, что уже они использовали символы таким образом, который много позднее привел к возникновению письменности. Открытие это сделал Александр Маршек - сотрудник гарвардского музея Либоди, - когда он работал над книгой о лунной программе НАСА. Собирая материалы о зарождении точных наук, он увидел фотографию небольшой обработан ной человеком кости, на которую 8 тысяч лет на зад был нанесен ряд зарубок и царапин. Маршек знал, что такие насечки часто встречаются на доисторических костях и камнях. И тут ему пришло в голову, что это, возможно, вовсе не украшения и не счет убитых животных, как полагали некоторые, а какие-то смысловые обозначения. Он пришел к выводу, что 167 зарубок на этой кости могли отмечать фазы луны на протяжении примерно шести месяцев. Наиболее интересной была овальная дощечка, /вырезанная из оленьего рога и найденная в Лордони (см. стр. 138-139) . По одной ее стороне имеется полоса, состоящая из 69 четких меток. Внимательно изучив дощечку, Маршек пришел к вы воду, что полоса эта не может быть узором, вырезанным за один - два дня. Исследования под микроскопом показали, что тот, кто вырезал метки, менял орудие, а также силу нажима и характер удара 24 раза.
Метки, указывает Маршек, невелики и занимают очень небольшое пространство, а потому, если бы они служили только для украшения, их скорее наносили бы ударами одной силы по одному и тому же орудию, используя одинаковый нажим. Но микроскоп показал обратное. Поскольку трудно предположить, чтобы резчик так часто менял свои орудия, Маршек пришел к выводу, что метки наносились постепенно, в разное время и разными орудиями.
Этот вывод в свою очередь наводит на мысль, что метки представляли собой систематическое обозначение чего-то, за чем резчик следил для себя или для всей группы. Маршек решил, что каждая метка символизирует отдельную ночь, а прихотливые извивы полосы схематически фиксировали точки появления и исчезновения луны на протяжении двух с четвертью лунных месяцев.
После новолуния наблюдатель, глядящий на юг, будет видеть, что каждую новую ночь прибывающий лунный серп поднимается в небе все выше - и так семь ночей. Но на восьмой день луна начнет опускаться дальше к востоку - и так до пятнадцатой ночи, до полнолуния. Затем луна пойдет на ущерб, то есть каждый поворот извилистой полосы примерно соответствует началу очередной лунной фазы. В такой точке место и время появления луны меняются на обратные. Если истолкование Маршека верно, значит, кроманьонцы умели систематически собирать и фиксировать информацию Большая часть панорамы кроманьонских времен, начинающейся около 40 тысяч лет назад и простирающейся до эпохи возникновения земледелия, обработки металлов и строительства городов, окутана туманами и испещрена обманчивыми тенями. Но по мере того, как археологи и антропологи сопоставляют и соединяют все больше обрывков случайных сведений, жившие тогда люди становятся нам ближе. Современный человек сознает, что он в какой-то мере еще разделяет страхи и чаяния своих братьев каменного века и нуждается в тех же точках опоры. Как сказал археолог Грэхем Кларк (Кембриджский университет) : “Доисторический период вовсе не прожит людьми давным-давно. Он все еще здесь, с нами”
bukvasha.ru
