Илиада. Гомер
ИЛИАДА Эпическая поэма (IX-VIII вв. до н. э.) Мифы большинства народов — это мифы прежде всего о богах. Мифы Древней Греции — исключение: в большей и лучшей части их рассказывается не о богах, а о героях. Герои — это сыновья, внуки и правнуки богов от смертных женщин; они совершали подвиги, очищали землю от чудищ, наказывали злодеев и тешили свою силу в междуусобных войнах.
Когда Земле стало от них тяжело, боги сделали так, чтобы они сами перебили друг друга в самой великой войне — Троянской: "… и у стен Илиона / Племя героев погибло — свершилася Зевсова воля".
«Илион», «Троя» — два названия одного и того же могучего города в Малой Азии, возле берега Дарданелл.
По первому из этих имен великая греческая поэма о Троянской войне называется «Илиада». До нее в народе существовали только короткие устные песни о подвигах героев вроде былин или баллад. Большую поэму из них сложил легендарный слепой певец Гомер, и сложил очень искусно: выбрал только один эпизод из долгой войны и развернул его так, что в нем отразился весь героический век. Этот эпизод — «гнев Ахилла», величайшего из последнего поколения греческих героев.
Троянская война длилась десять лет. В поход на Трою собирались десятки греческих царей и вождей на сотнях кораблей с тысячами воинов: перечень их имен занимает в поэме несколько страниц. Главным вождем был сильнейший из царей — правитель города Аргос Агамемнон; с ним были брат его Менелай (ради которого и началась война), могучий Аякс, пылкий Диомед, хитроумный Одиссей, старый мудрый Нестор и другие; но самым храбрым, сильным и ловким был юный Ахилл, сын морской богини Фетиды, которого сопровождал друг его Патрокл. Троянцами же правил седой царь Приам, во главе их войска стоял доблестный сын Приама Гектор, при нем брат его Парис (из-за которого и началась война) и много союзников со всей Азии. Сами боги участвовали в войне: троянцам помогал сребролукий Аполлон, а грекам — небесная царица Гера и мудрая воительница Афина. Верховный же бог, громовержец Зевс, следил за битвами с высокого Олимпа и вершил свою волю.
Началась война так. Справлялась свадьба героя Пелея и морской богини Фетиды — последний брак между богами и смертными. (Это тот самый брак, от которого родился Ахилл.) На пиру богиня раздора бросила золотое яблоко, предназначенное «прекраснейшей». Из-за яблока заспорили трое: Гера, Афина и богиня любви Афродита. Зевс приказал рассудить их спор троянскому царевичу Парису. Каждая из богинь обещала ему свои дары: Гера обещала сделать его царем над всем миром, Афина — героем и мудрецом, Афродита — мужем красивейшей из женщин. Парис отдал яблоко Афродите. После этого Гера, с Афиной и стали вечными врагами Трои., Афродита же помогла Парису обольстить и увезти в Трою красивейшую из женщин — Елену, дочь Зевса, жену царя Менелая. Когда-то к ней сватались лучшие богатыри со всей Греции и, чтобы не перессориться, сговорились так: пусть сама выберет, кого хочет, а если кто попробует отбить ее у избранника, все остальные пойдут на него войной. (Каждый надеялся, что избранником будет он.) Тогда Елена выбрала Менелая; теперь же ее отбил у Менелая Парис, и все ее женихи пошли на него войной. Только один, самый молодой, не сватался к Елене, не участвовал в общем уговоре и пошел на войну только для того, чтобы блеснуть доблестью, явить силу и стяжать славу. Это был Ахилл. Так и считалось: самый главный из греческих вождей под Троей — Агамемнон, а самый лучший — Ахилл. Девять лет шла война, а на десятый год самый главный и самый лучший поссорились: Ахилл вспыхнул гневом на Агамемнона. Здесь и начинается «Илиада» обращением поэта к Музе: «Спой, богиня, про гнев Ахилла, Пелеева сына...» Причиной гнева был дележ добычи. Военная добыча была знаком воинской чести: лучшая часть — лучшему воину, отнять ее — обесчестить его. В этот раз добычею были две пленницы с похожими именами: Хрисеида и Брисеида. Хрисеиду присудили Агамемнону, Брисеиду — Ахиллу. Но Хрисеида оказалась дочерью Апол-лонова жреца, тот взмолился своему богу; и Аполлон наслал на греческое войско моровую болезнь.
Пришлось принести Аполлону искупительные жертвы, а Хрисеиду вернуть отцу.
Агамемнон почувствовал себя обесчещенным и потребовал: пусть тогда вместо Хрисеиды дадут ему Брисеиду, отобрав ее у Ахилла. Тут вскипает Ахилл: «Мы воюем за тебя, ты и так берешь лучшую добычу, а теперь лишаешь нас нашей? Бери Брисеиду, но знай: я выхожу из войны — бейся сам, если хочешь!» Друзья с трудом разняли вождей. Ахилл идет на берег моря и взывает к матери, морской Фетиде: «Боги дали мне выбор: долгую жизнь или славную жизнь; я выбрал славу — а меня бесчестит Агамемнон. Мать, умоли Зевса: пусть даст троянцам пересилить греков, пусть увидит Агамемнон, каково ему без меня!» Фетида поднимается на Олимп к Зевсу и, просительно касаясь его бороды, передает ему мольбу сына. И Зевс дает согласие: величаво кивает. «Волосы божьи взвились, и Олимп всколебался великий».
Начинается главная часть поэмы: четыре дня — четыре битвы. Зевс посылает Агамемнону ложный сон, обещая ему блестящую победу. Агамемнон решает поднять боевой дух войск искусным приемом — созывает войска на сходку и предлагает признать поражение и отступить. Он думал, что греки оскорбятся, возмутятся и ринутся в бой — но нет, все так измучены многолетней войной, что радостно ринулись к кораблям, чтобы плыть домой. Умный Одиссей бросается спасать положение — одних увещевает, других стращает, третьих бьет царским скипетром. Богиня Афина приходит на помощь и вдыхает в бойцов ратный дух. Войска строятся к бою плотным строем — «Щит со щитом, шишак с шишаком, человек с человеком»: «Воины шли, и все поле как будто огнем пожиралось — / Тяжко стонала земля, как под гневом Отца-Громовержца».
Первая битва начинается поединком и кончается поединком. Когда греки и троянцы сходятся, Парис, виновник войны, предлагает оскорбленному Менелаю сразиться один на один: кто победит, за тем и останется Елена, а войне наступит конец. Оба войска радуются, вожди приносят клятву, что ни та, ни другая сторона не будет вмешиваться в единоборство. Сама Елена поднимается на троянскую стену, чтобы видеть бой; и, взглянув на нее, троянские старцы говорят между собой: «Да, не диво, что столько народов бьются и гибнут из-за такой красоты».
Менелай и Парис сходятся, Менелай ранит Париса, меч его ломается, он схватывается с Парисом врукопашную — но тут богиня Афродита, покровительница Париса, окутывает его темным облаком и уносит с поля боя. Кажется, исход войны решен; но мстительным Гере и Афине этого мало, они хотят продлить войну и уничтожить Трою. Афина внушает троянскому лучнику Пан-дару пустить стрелу в Менелая. Менелай ранен, перемирие нарушено, войска негодуют, и начинается общее сражение: «Встретились кожи и копья и силы мужей меднобронных, / Выпукло-круглые, сшибались со звоном щиты со щитами, / И от сражения гул вокруг многозвучный раздался: / Вместе сливалися в нем ликованья и вопли героев, / Тех, кто погиб и кто губит; земля обагрилася кровью».
Герой первого дня сражения — Диомед, ар-госский витязь. Он один сокрушает троянцев десятками, сама Афина хранит его от стрел. На него выходит троянец Эней, сын богини Афродиты (тот, о котором напишет потом поэму Вергилий). Диомед сшибает его огромным камнем, а когда испуганная Афродита слетает его спасать, ранит саму богиню в руку: «Не твое это дело, совратительница, сражаться среди мужей!» На него бросается сам Арес, дикий бог войны, помогающий троянцам, но Диомед, ободряемый Афиною наносит рану и богу. Тот взревел от боли, «как если бы вскрикнули разом десять тысяч бойцов» и черной тучей вознесся в небо.
Гектор, предводитель троянцев, чувствует, что греки сильны поддержкою Афины, и идет в Трою: пусть троянские женщины помолятся грозной богине, чтобы она сменила гнев на милость. Возвращаясь в бой, он у самых ворот встречает жену свою Андромаху с маленьким сыном на руках. Она нежно просит его: «Не уходи на битву — тебя убьют, мне легче самой погибнуть, чем тебя потерять! Я одна, отца моего убил Ахилл, ты мне один теперь и отец, и мать, и брат, и муж». Гектор отвечает: «Знаю; но стыдно мне уклоняться от битвы, как трусу; а судьбы своей никто не избегнет из смертных». И проговаривается: «Ведаю: день придет, и погибнет священная Троя, /С нею погибнет Приам и народ копьеносца Приама...» Гектор возвращается на поле боя, с ним исцеленный Парис, день клонится к вечеру, и войска опять решают кончить дело поединком. От троянцев выходит сильнейший- Гектор; от греков — сильнейший после отсутствующего Ахилла: Аякс. Оба достойны друг друга: бьются долго, до самого заката, и ни тот ни другой не может одержать верх.
С наступлением ночи они складывают оружие и расходятся, обменявшись подарками в знак взаимного уважения.
Наступает второй день, вторая битва, и Зевс начинает выполнять обещание, данное Фетиде. Он запрещает богам вмешиваться в сражение и сам поднимает весы, на которых лежат судьбы обоих войск. Чаша троянцев поднимается к небу, чаша греков опускается к царству мертвых. Греки начинают отступать, и громовержец преследует их ужасом, бросая молнии в гущу бойцов. Греки скрываются в свой лагерь — за вал, окружающий их вытащенные на берег корабли; а троянцы остаются на ночь в поле против лагеря, вселяя в противника страх близкими огнями костров.
Ночью Агамемнон созывает военный совет: он пал духом и готов снять осаду и вернуться за море. Мудрый Нестор предлагает ему лучше помириться с Ахиллом. К Ахиллу идут три посла — Одиссей, Аякс и старый воспитатель Ахилла Феникс. Ахилл со своим другом Патроклом сидит в своем шатре и пытается заглушить дут шевную муку, играя на лире. Ему предлагают вернуть Брисеиду, заплатить за обиду огромный выкуп, а по возвращении в Грецию дать в жены Агамемконову дочь и семь городов в приданое" Одиссей говорит вкрадчиво и тонко, Аякс — рез-ко и веско, Феникс — многословно и с примерами из старых времен. Но Ахилл не хочет слу-шать: «Агамемнон уже однажды обманул и оскорбил меня: нет ему больше веры! Посольство возвращается ни с чем.
Третий дань — третья битва, самая главная. Зевс стоит на горе Ида, возвышающейся над троянской равниной, и зорко следит, -чтобы по-прежнему никто из богов не вмешивйлся в битву.
Троянцы продолжают свой натиск, во главе их- Гектор и Сарпедон, сын Зевса, последний из сыновей Зевса на земле. Ахилл из своего шатра холодно, наблюдает, как бегут греки, как подступают троянцы к самому их лагерю: вот-вот они подожгут греческие корабли. Гера с вышины тоже видит бегство греков и в отчаянии решается на обмай, чтобы отвлечь суровое внимание Зевса. Она предстает перед ним в волшебном поясе Афродиты, возбуждающем любовь. Зевс вспыхивает страстью и соединяется с нею на вершине Иды; золотое облако окутывает их, а земля вокруг расцветает шафраном и гиацинтами. За любовью приходит сон, и, пока Зевс спит, греки, собираются с духом и приостанавливают троянцев.
Но сон недолог; Зеве пробуждается, Гера дрожит перед его гневом, а он ей говорит: „Умей терпеть: все “будет по-твоему и греки победят троянцев, но не раньше, чем Ахилл усмирит гнев и выйдет в бой: так обещал я богине Фетиде».
Но Ахилл еще не готов «сложить гнев», и на помощь грекам вместо негo выходит друг его Патрокл — ему больно смотреть на товарищей в беде. Ахилл дает ему своих воинов, свои доспехи, которых; привыкли бояться троянцы, свою ко-лесницу, запряженную конями, умеющими говорить и прорицать. «Отрази троянцев от лагеря, спаси корабли, — говорит Ахилл — но не увлекайся преследованьем, не подвергай себя опасности! О» пусть бы погибли все — и греки и троянцы, — мы бы с тобой одни вдвоем овладели бы Троей!" И впрямь, увидев доспехи Ахилла, тро-яйцы дрогнули и поворотили вспять; и тогда-то Патрокл не удержался и бросился их преследовать. Навстречу ему выходит Сарпедон, сын Зевса, и Зевс, глядя с высоты, колеблется: «Не спасти ли сына?» — а недобрая Гера напоминает: «Нет, пусть свершится судьба!» Сарцедон рушится, как горная сосна, вокруг его тела закипает бой, а Патрокл рвется дальше, к воротам Трои. «Прочь — кричит ему Аполлон. — Не суждено Трою взять ни тебе, ни даже Ахиллу». Тот не слышит; и тогда Аполлон, окутавшись тучей, ударяет его по плечам, Патрокл лишается сил, роняет щит, шлем и копье, Гектор наносит ему последний удар, и Патрокл, умирая, говорит: «Но и сам ты падешь от Ахилла!» До Ахилла долетела весть: Патрокл погиб, в его, Ахилловых, доспехах красуется Гектор, друзья с трудом вынесли из битвы мертвое тело героя, торжествующие троянцы преследуют их по пятам. Ахилл хочет броситься в бой, но он безоружен; он выходит из шатра и кричит, и крик этот так страшен, что троянцы, содрогнувшись, отступают.
Опускается темнота, и всю ночь Ахилл оплакивает друга и грозит троянцам страшным отмщеньем; а тем временем по просьбе матери его, Фетиды, хромой кузнец Гефест в своей медной кузнице выковывает для Ахилла новое дивное оружие. Это панцирь, шлем, поножи и щит, а на щите изображен весь мир: солнце и звезды, земля и море, мирный город и воюющий город, в мирном городе суд и свадьба, пред воюющим городом засада и битва, «вокруг — сельщина, пахота,, жатва, пастбище, виноградник, деревенский праздник и пляшущий хоровод, а посредине его — певец с лирою.
Наступает утро, Ахилл облачается в божественные доспехи и созывает греческое войско на сходку. Гнев его не угас, но теперь он обращен не на Агамемнона, а на тех, кто погубил его друга, — на троянцев и Гектора, Агамемнону он предлагает примирение, и тот с достоинством его принимает: „Зевс и Судьба ослепили меня, а сам я невинен“. Брисеида возвращена Ахиллу, богатые дары внесены в его шатер, но Ахилл почти не смотрит: он рвется в бой, он хочет мстить.
Наступает четвертая битва.
Зевс снимает запреты: пусть сами боги бьются, за кого хотят! Ратница Афина сходится в бою с неистовым Аресом, державная Гера — с лучницей Артемидой, морской Посейдон должен сойтись с Аполлоном, но тот останавливает его печальными словами: „Нам ли с тобой воевать из-за смертного рода людского? / Листьям недолгим в дубраве подобны сыны человечьи: / Ныне цветут они в силе, а завтра лежат бездыханны. / Распри с тобой не хочу я: пускай они сами враждуют!..“ Ахилл страшен. Он схватился с Энеем, но боги вырвали Энея из его рук: Энею не судьба пасть от Ахилла, он должен пережить и Ахилла, и Трою. Разъяренный неудачей, Ахилл губит троянцев без счета, трупы их загромождают реку, речной бог Скамандр нападает на него, захлестывает валами, но огненный бог Гефест усмиряет речного.
Уцелевшие троянцы толпами бегут спасаться в город; Гектор один, во вчерашних Ахилловых доспехах, прикрывает отступление. На него налетает Ахилл, и Гектор обращается в бегство, вольное и невольное: он боится за себя, но хочет отвлечь Ахилла от других.
Три раза обегают они город, а боги смотрят на них с высот. Вновь Зевс колеблется: „Не спасти ли героя?“- но Афина ему напоминает: „Пусть свершится судьба“.
Вновь Зевс поднимает весы, на которых лежат два жребия — на этот раз Гектора и Ахилла. Чаша Ахилла взлетела ввысь, чаша Гектора опустилась к подземному царству. И Зевс дает знак: Аполлону — покинуть Гектора, Афине — прийти на помощь Ахиллу. Афина удерживает Гектора, и он сходится с Ахиллом лицом к лицу. „Обещаю, Ахилл, — говорит Гектор, — если я тебя убью, то сниму с тебя доспехи, а тела не трону; обещай мне то же и ты“. „Нет места обещаньям: за Патрокла я сам растерзаю тебя и напьюсь твоей крови!“ — кричит Ахилл.
Копье Гектора ударяет в Гефестов щит, но тщетно; копье Ахилла ударяет в Гекторово горло, и герой падает со словами: „Бойся мести богов: и ты ведь падешь вслед за мною“. — »Знаю, но прежде — ты!" — отвечает Ахилл. Он привязывает тело убитого врага к своей колеснице и гонит коней вокруг Трои, глумясь над погибшим, а на городской стене плачет о Гекторе старый Приам, плачет вдовица Андромаха и все троянцы и троянки.
Патрокл отомщен. Ахилл устраивает другу пышное погребение, убивает над его телом двенадцать троянских пленников, справляет поминки. Казалось бы, гнев его должен утихнуть, но он не утихает.
Трижды в день Ахилл гонит свою колесницу с привязанным телом Гектора вокруг Патроклова кургана; труп давно бы разбился о камни, но его незримо оберегал Аполлон. Наконец вмешивается Зевс — через морскую богиню Фетиду он объявляет Ахиллу: «Не свирепствуй сердцем! Ведь тебе уже не долго осталось жить.
Будь человечен: прими выкуп и отдай Гектора для погребения». И Ахилл говорит: «Повинуюсь».
Ночью к шатру Ахилла приходит дряхлый царь Приам; с ним — повозка, полная выкупных даров. Сами боги дали ему пройти через греческий лагерь незамеченным. Он припадает к коленям Ахилла: «Вспомни, Ахилл, о твоем отце, о Пелее! Он также стар; может быть, и его теснят враги; но ему легче, потому что он знает, что ты жив, и надеется, что ты вернешься. Я же одинок: из всех моих сыновей надеждою мне был только Гектор — и вот его уже нет. Ради отца пожалей меня, Ахилл: вот я целую твою руку, от которой пали мои дети». «Так говоря, он печаль об отце возбудил в нем и слезы — / Оба заплакали громко, в душе о своих вспоминая: / Старец, простершись у ног Ахилла, — о Гекторе храбром, / Сам же Ахилл — то о милом отце, то о друге Патрокле».
Равное горе сближает врагов: только теперь затихает долгий гнев в Ахилловом сердце. Он принимает дары, отдает Приаму тело Гектора и обещает не тревожить троянцев, пока они не предадут своего героя земле. Рано на заре возвращается Приам с телом сына в Трою, и начинается оплакивание: плачет над Гектором старая мать, плачет вдова Андромаха, плачет Елена, из-за которой началась когда-то война. Зажигается погребальный костер, останки собирают в урну, урну опускают в могилу, над могилой насыпают курган, по герою справляют поминальный пир. «Так воителя Гектора Трои сыныпогребали»- этой строчкой заканчивается «Илиада».
До конца Троянской войны оставалось еще немало событий. Троянцы, потеряв Гектора, уже не осмеливались выходить за городские стены. Но на помощь им приходили и бились с Ахиллом другие, все более дальние народы: из Малой Азии, из сказочной земли амазонок, из дальней Эфиопии. Самым страшным был вождь эфиопов, черный исполин Мемнон, тоже сын богини; он сразился с Ахиллом, и Ахилл его ниспроверг. Тогда-то и бросился Ахилл на приступ Трои — тогда-то и погиб он от стрелы Париса, которую направил Аполлон. Греки, потеряв Ахилла, уже не надеялись взять Трою силой — они взяли ее хитростью, заставив троянцев ввезти в город деревянного коня, в котором сидели греческие воины. (Об этом потом расскажет в своей «Энеиде» римский поэт Вергилий.) Троя была стерта с лица земли, а уцелевшие греческие герои пустились в обратный путь.
Андромаха — жена Гектора.
А. появляется в 6-й песне, описывающей встречу с ней вернувшегося из битвы в город Гектора. А. умоляет его остаться в Трое, но муж отказывается. Затем А. отсутствует в поэме вплоть до смерти Гектора, о которой она узнает, услышав стенания матери Гекубы. А. оплакивает мужа, а после возвращения Приама, царя Трои, из лагеря греков рыдает уже над телом мертвого героя.
Главная тема, сопутствующая образу А. в поэме, — скорбь. Уже во время их свидания она предчувствует близкую смерть Гектора и свою собственную горестную судьбу. При этом ее прежняя судьба как бы предвосхищает будущие страдания: отец А., Этион, пал от руки Ахилла, которым будет убит и сам Гектор, а мать была взята им в плен и выкуплена (ср. выкуп тела Гектора), но вскоре умерла. Поэтому в Гекторе сосредоточена вся ее семья («Гектор, ты все мне теперь — и отец, и любимая матерь, / Ты и брат мой единственный, ты и супруг мой прекрасный!»), и его кончина означает для нее крушение семьи. Увещевая Гектора, она сетует на будущие несчастья ее и сына Астианакта, и эта тема останется главной в двух ее плачах по убитому мужу.
Ахилл (Ахиллес)- главный герой поэмы, суровый и неумолимый воин. В ответ на оскорбление, которое нанес ему Агамемнон, верховный вождь и предводитель войска ахейцев, в течение 10 лет осаждавших Трою, А. отказывается от участия в войне. Из-за этого ахейцы терпят одно поражение за другим. Но когда вождь троянцев Гектор убивает его друга Патрокла, А. забывает о своей обиде и примиряется с Агамемноном.
Могучий AM которому покровительствует богиня Афина, показывает на поле боя чудеса храбрости и убивает в поединке Гектора, смерть которого знаменует окончательное поражение троянцев. Образ А. носит типичные черты мифологического эпического героя, мужественного воителя, Б системе ценностей которого самое главное — воинская честь. Гордый, вспыльчивый и самолюбивый, он участвует в войне не столько ради того, чтобы вернуть царю Спарты Менелаю его жену Елену, похищенную Парисом, сколько ради прославления своего имени. А. жаждет все новых и новых подвигов, которые упрочат его славу непобедимого ратника.
Смысл своей жизни он видит в том, чтобы постоянно рисковать ею. А. презирает спокойную жизнь у домашнего очага и предпочитает безмятежной старости смерть в бою.
Гектор — сын Приама, предводитель троянского войска. Как и Ахилл, Г. во всех своих поступках руководствуется воинской честью, но если Ахилл ценит ее ради нее самой, то Г., блюдя свою честь, в то же время сознает ответственность перед своим народом, интересы которого он должен защищать. Гомер показывает, как в душе Г. борются два стремления: избежать поражения в войне и сохранить незапятнанной свою репутацию храброго воина и героя. В силу этого образ Г. сложнее, чем образ его главного противника, Ахилла. Поведение Г. часто бывает противоречивым, поскольку мотивами его поступков выступает то жажда славы (что типично для эпического героя), то понимание долга перед отчизной и народом, которым он, как сын царя и вождь, не вправе жертвовать в погоне за репутацией непобедимого воина и храбреца. Отвергая совет опытного военачальника Полидама, который, ссылаясь на дурное предзнаменование, отговаривает Г.
от нападения на лагерь ахейцев, Г. заявляет: «Знамение лучшее всех — за отечество храбро сражаться». Однако когда Гектора уговаривают вернуться в Трою, не оставаться на поле брани и уклониться от поединка с Ахиллом, Г. поступает не как мудрый осторожный вождь, а как воин, которым движет честолюбие и страсть. Гордость не позволяет ему искать защиты за укрепленными стенами города. Даже предчувствуя свою гибель, которая, как он прекрасно понимает, неизбежно повлечет за собой падение и разграбление Трои, Г. пренебрегает интересами страны и вступает в роковое для него единоборство с Ахиллом.
И все же перед своей кончиной Г. признается в том, что поступил необдуманно: «Гражданин самый последний может сказать в Илионе: „Гектор народ погубил, на свою понадеявшись силу!“ Елена — наделенная необыкновенной красотой дочь верховного бога Зевса и смертной женщины Леды, жена Менелая, похищенная сыном царя Трои Парисом. Из всех персонажей „Илиады“ Е. в наибольшей степени воплощает идею пассивности человека, его абсолютной зависимости от высших сил. Е. не по своей воле покинула дом царя Спарты Менелая, но лишь повинуясь повелению богов и прежде всего произволу Афродиты, которая принуждает Е. подчиниться желаниям любимца богини — Париса и стать его женой. Поскольку похищение Е. стало поводом к войне, то Е. поневоле сделалась причиной гибели многих славных героев и вызывала ненависть как среди троянцев, так и среди греков. Ахилл с горечью восклицает: „Ради презренной Елены сражаюсь я с чадами Трои!“ Е. клянет свою несчастную долю, но не пытается бороться с судьбой и покорно подчиняется воле богов. Образ смертной женщины, которая, по словам Гомера, „истинно вечным богиням красою подобна“, но является как раз из-за этого причиной ужасных бедствий, олицетворяет присущее древним представление о том, что в мире людей недостижимо абсолютное совершенство, а „всякое; приближение к нему становится карой для? его- Зевс и олимпийские боги. Зевс — верховный бог древнегреческого пантеона. Все события, описанные в “Илиаде», определяются «волей Зевса». Из всех олимпийских богов только 3. открыто будущее: ему известно все, что произойдет в ходе затянувшейся на много лет осады Трои; Таким образом 3. в поэме символизирует абсолютную предопределенность событий человеческой истории и выступает! воплощением, высшего знания, недоступного прочим олимпий-г ским богам и смертным. В стане богов происходит своего рода раскол: все небожители так или иначе обнаруживают личные симпатии к греческим либо к троянским героям. Афина покровительствует Ахиллу, Аполлон — Гектору, Афродита — Парису. Конфликт между небожителями приводит даже к «битве богов»" описанной в 20-й и 21-й песнях поэмь. Один лишь 3. остается беспристрастным наблюдателем осады Трои. Он ревностно следит за тем, чтобы в воздаянии героям была строго соблюдена справедливость. У 3. нет симпатий и антипатий: оказывая временную поддержку то одним, то другим, а также неукоснительно исполняя обещания, данные им другим богам, 3, олицетворяет в поэме идею равновесия, которое сохраняет устой миропорядка. Символом божественной справедливости Гомер делает весы, на которых 3. взвешивает жребии Ахилла и Гектора. Несмотря на то, что смертные находятся в полной зависимости от воли богов, которые способны погубить их или, напротив, отвратить от них гибель, Гомер далек от того, чтобы показать людей беспомощными игрушками в руках всесильных богов. Между миром небожителей и миром смертных немало: общего. Посути, они отличаются лишь тем, что у богов гораздо больше возможностей и знаний, недоступных людям, но и богам, как и людям, свойственны всевозможные пороки и заблужде ния. По мысли Гомера основная характерная черта мира людей --невежество, которое является главной причиной безрассудных, и постыдных поступков.
3. отзывается о людях олюдях с иронией люди убеждены, говорит он, что все беды происходят от злой воли богов, тогда как зачастую сами смертные «гибель судьбе вопреки на себя навлекают безумством».
Нестор- персонаж «Илиады» и «Одиссеи», царь Пилоса. В поэмах Н. предстает как умудренный годами старец, чья основная задача — помогать советами более молодым героям. Он становится посредником в ссоре Ахилла и Агамемнона: уже в 1-й песне он старается предотвратить их ссору, а после того как Ахилл удаляется от войска, Н. предлагает Агамемнону загладить нанесенное оскорбление и наставляет отправленное к Ахиллу посольство.
Во время битвы он не раз ободряет греческих героев, взывая к их воинской чести; он подсказывает вождям идею вылазки в троянский лагерь, которую совершают Одиссей и Диомед. Н. предстает как традиционный эпический тип «мужа совета». Он стар и почти не может сражаться. Единственной возможностью активного участия в битве для него становится ободрение войска и помощь в качестве возничего, причем и здесь он не устремляется в бой, а только увозит Диомеда, убеждая его не противостоять Гектору. Зато Н. постоянно берет слово в совете вождей, с ним первым в трудную минуту советуется Агамемнон.
Не случайно, что обманчивый Сон, посланный Зевсом Агамемнону, принимает образ Н., чтимого царем выше других. Потому для Н. в «Илиаде» подчеркнутым оказывается прежде всего его искусство речи, главный из его постоянных эпитетов — «сладкоречивый вития». При этом речи Н. играют существенную роль в композиционной структуре поэмы: в них нередко присутствуют темы и сюжеты, выходящие за рамки собственно «Илиады». Постоянное обращение Н. к прошлому придает ему черты некоего хранителя героических преданий, носителя древней воинской чести. В поэме Н. становится своего рода персонифицированным авторитетом, воплощением традиции. Сходную роль играет Н. и в «Одиссее», где к нему в поисках отца приходит сын Одиссея Телемах. Здесь Н. опять-таки формально предстает как носитель прошлого знания, рассказывая Телемаху о войне и о возвращении героев. При этом, однако, как и в «Илиаде», где его советы носят несколько общий характер, он не может сказать ему ничего конкретного о судьбе отца. Тем не менее приход Телемаха к Н. осмысляется как приобщение юноши к героической традиции, воплощением которой является Н.
Парис — сын Приама, царя Трои, брат Гектора. П. в «Илиаде» — хвастливый, праздный и беспечный красавец, который, вероломно нарушив законы гостеприимства, похитил у Менелая его жену Елену. Красота П. в поэме часто противопоставляется отсутствию у него чисто мужских качеств: храбрости и воинской чести. Когда враждующие стороны договариваются о том, что исход войны должен решить поединок между Менелаем и П., П. пытается уклониться от схватки с грозным противником, и лишь упреки Гектора вынуждают его взять в руки оружие. Потерпев поражение, П. спасается лишь благодаря вмешательству Афродиты. Елена насмехается над незадачливым воякой, но П. ничуть не смущен, ибо для него главная ценность и смысл жизни — не в стяжании воинской славы, а в чувственных удовольствиях и в служении богине любви Афродите. Характеру П. присуще коварство. Так, например, он подкупает Антимаха, и тот, выступая на совете троянцев, высказывается против того, чтобы Елену вернули Менелаю. Избегая поединков с греческими героями, П. участвует в сражениях в качестве лучника, что лишний раз говорит о недостатке мужества. Фактически П., а не Елена является главной причиной затянувшейся кровопролитной войны: Однако по воле богов именно ему суждено убить Ахилла. Это говорит о том, что на чаше весов Зевса воинская доблесть и честь принимаются во внимание лишь в связи с ходом грядущих событий.
В игре высших сил слабый и недостойный часто становится орудием божественной воли и исполняет предначертание судьбы, против которой бессильны сами боги.
Терсит (Ферсит) — персонаж «Илиады», греческий воин. Т. появляется лишь однажды, во 2-й песне поэмы (стихи), где в момент испытания Агамемноном греческого войска он призывает всех возвращаться домой, оставив под Троей одного Агамемнона, которого хулит и упрекает в корысти. Т. усмиряет Одиссей ударом своего скипетра и грозит, в случае если тот продолжит свои поношения, лишить его одежды и голым прогнать к кораблям. После этого Т. замолкает и садится под смех войска.
Несмотря на эпизодический характер, сцена с Т. достаточно выделяется в структуре «Илиады». Брань Т. в сниженной форме повторяет сцену ссоры Агамемнона и Ахилла, в оскорблении которого сам Т. упрекает предводителя греков. Более того, сами упреки Т. практически точно совпадают с гневными речами Ахилла в 1-й песне, где он также винит Агамемнона в захвате лучшей добычи за счет других воинов и называет царя «пожирателем народа». Однако в эпическом сознании допустимое в устах вождя и героя недопустимо для простого воина, каким предстает Т.
(хотя в античных схолиях — комментариях к «Илиаде» — он называется потомком царского рода и родичем Диомеда). Потому и слова его «непристойны», а сам он «безрассуден». При этом недостойность Т. подчеркнута самим его обликом, намеренно «негероическим», в котором очевидны приметы фольклорного шута.
Гипертрофированное физическое уродство служит знаком и «низости» персонажа, и его шутовской природы: показательно, что своего рода «аналогом» Т. на божественном уровне становится хромоногий Гефест, над неуклюжими ужимками которого потешаются олимпийцы.
--PAGE_BREAK--Список литературыДля подготовки данной работы были использованы материалы с сайтаlib.rin.ru/cgi-bin/index.pl
www.ronl.ru
В мифах Древней Греции описываются события, происходящие по воле богов. Герои мифов- это порождение богов и смертных женщин. Они проявляли себя в подвигах, уничтожали мифические чудовища, вели междоусобные войны. У стен города Илиона началась великая Троянская война, и все герои, отяготившие Землю, убили друг друга.
Город Малой Азии «Илион», он же «Троя», располагался у берега Дарданелл. Именно поэтому греческая поэма о великой войне названа «Илиадой». Слепой певец Гомер одним из первых написал поэму о Троянской войне, до этого передаваемой в легендах народа из уст в уста.Война, протяжённостью в девять лет собрала под своим знаменем множество великих воинов: правитель города Аргос - один из сильнейших царей Агамемнон со своим братом Менелаем - ради брата началась война, вспыльчивый Диомед, великий Аякс, хитрый Одиссей, Мудрый старик Нестор, сын морской богини Фетиды - самый храбрый воин Ахилл со своим другом Патроклом. Во главе троянцев был мудрый царь Приам, его войско вёл сын Гектор с братом Парисом, из-за которого началась война. Им помогали многочисленные азиатские союзники. Верховный бог Зевс наблюдал за боями, бог Аполлон помогал троянцам, богини Гера и Афина - грекам.
Троянская война разыгралась после того, как на свадьбе морской богини Фетиды и смертного Пелея, богиня раздора бросила золотое яблоко для самой «прекраснейшей». Яблоко хотели получить Гера, Афродита и Афина. Троянскому царевичу Парису было поручено разрешить спор трёх богинь. Парис не пожелал стать царём всего мира -по предложению Геры и мудрецом и героем - по предложению Афины. Он решил стать мужем самой красивой женщины и отдал яблоко Афродите. Своим решением Парис сделал Афину и Геру злейшими врагами Трои. Как и обещала Афродита, женой Париса стала прекрасная Елена, дочь Зевса, жена царя Менелая. Когда-то Елена из всех знаменитых женихов Греции выбрала Менелая. Теперь все бывшие женихи во главе с Менелаем развязали войну против Париса, нового избранника «прекраснейшей». Только Ахилл принимал участие в битве ради доблести и славы. Сарпедон, последний из сыновей Зевса вместе с Гектором возглавил троянцев. Греческие корабли под угрозой сожжения. Гера хочет помочь грекам, отвлекает Зевса, облачившись в волшебный пояс Афродиты, вызывающий страсть. На вершине Иды Зевс, воспылав любовью, соединяется с Герой, измождённый страстью засыпает. То короткое время, пока Зевс спал греки дали отпор троянцам. Гера боится гнева Зевса, но тот уверяет её: «Умей терпеть: всё будет по-твоему, и греки победят троянцев, но не раньше, чем Ахилл усмирит гнев и выйдет в бой: так я обещал богине Фетиде».
Вместо Ахилла, в его доспехах на колеснице в бой отправляется его друг Патрокл. Ахилл просит его спасти корабли от троянцев, но не преследовать их. Троянцы, решив, что на них движется Ахилл, бросились в бега, а Патрокл бросился вслед, несмотря на предостережение друга. Сын Зевса, Сарпедон двинулся ему навстречу. Зевс хочет помочь сыну, но Гера не позволяет ему вмешаться. Сарпедон падает, Патрокл бросается к воротам Трои, Ахилл кричит: «Прочь!», но тот не слышит. Аполлон, обернувшись тучей ,сбивает с ног героя, Гектор добивает безоружного Патрокла. Умирая он обещает, что Ахилл отомстит за него.
Бездыханное тело унесли друзья, Гектор нарядился в доспехи Ахилла, греки бегут от троянцев. Ахилл рвётся в бой, но бессилен без доспехов, он так кричит от отчаяния так, что враги содрогнулись и отступили. Ночью он оплакивает друга. Мать Ахилла, Фетида, просит хромого бога - кузнеца Гефеста выковать сыну божественные доспехи: панцирь, шлем, поножи и щит с изображением всего мира. Утром, облачившись в доспехи, Ахилл собирает соратников. Он предлагает перемирие своему бывшему врагу Агамемнону и тот соглашается. Ахилл хочет отомстить Гектору за погибшего друга. В четвёртой битве с позволения Зевса принимают участие боги: Афина сражается с Аресом, Гера с лучницей Артемидой. Посейдон,сойдясь с Аполлоном, решают что не стоит им воевать из-за людей. Ахилл пытается убить Энея, но его спасают боги. Эней ещё переживёт их всех. В гневе, Ахилл убивает троянцев, сбрасывая трупы в реку. Речной бог Скамндр, возмущённый, нападает на Ахилла, которого спасает Гефест. Ахилл преследует Гектора, который увлекая за собой, пытался спасти других. Зевс всё ещё хочет помочь Гектору, но Афина говорит ему: «Пусть свершится судьба».
Зевс отзывает Аполлона и просит Афину задержать Гектора. Ахилл и Гектор сходятся в бою. Гектор просит не трогать его тело, если тот одержит победу, но Ахилл гневно отвечает, что растерзает его за Патрокла и напьётся его крови. Доспехи Гефеста сдерживают удары Гектора, и тот погибает от руки Ахилла. Но прежде Гектор бросает вслед слова, что Ахилл тоже погибнет. Победитель привязал мёртвого Гектора к колеснице и погнал коней вокруг Трои. Над телом погибшего друга Патрокла убивают двенадцать троянцев, устроив пышные похороны. Гнев Ахилла не утихает, тело Гектора три раза в сутки протаскивают вокруг кургана Патрокла. Если бы не Аполлон, оберегавший тело Гектора, от трупа ничего бы не осталось. Зевс решает вмешаться. Он усмиряет Ахилла, приказав взять выкуп и отдать тело родителям Гектора на погребение. Царь Приам с выкупом под покровом ночи приходит в греческий лагерь. Приам на коленях умоляет пожалеть его и посочувствовать его отцовскому горю. Он напомнил Ахиллу об отце Пелее, и сердце разгневанного воина оттаяло. Приняв дары, он возвращает тело Гектора и обещает до погребения не нападать на троянцев. Сценой погребения сынов Трои закончилась «Илиада».
На этом Троянская война не заканчивается. На помощь троянцам приходили народы Малой Азии. Вождь эфиопов Мемнон оказался самым страшным, Ахилл и его одолел, а затем пошёл на Трою. Его настигла стрела Париса, направленная Аполлоном. Потеряв Ахилла, греки не отчаялись, они пошли на хитрость. В город завезли деревянного коня, внутри сидели греки. Они уничтожили Трою и вернулись обратно. Эта история будет подробно описана Вергилием в поэме «Энеиде».
Обращаем ваше внимание, что это только краткое содержание литературного произведения «Илиада». В данном кратком содержании упущены многие важные моменты и цитаты.
biblioman.org
Илиада. Гомер
ИЛИАДА Эпическая поэма (IX-VIII вв. до н. э.) Мифы большинства народов — это мифы прежде всего о богах. Мифы Древней Греции — исключение: в большей и лучшей части их рассказывается не о богах, а о героях. Герои — это сыновья, внуки и правнуки богов от смертных женщин; они совершали подвиги, очищали землю от чудищ, наказывали злодеев и тешили свою силу в междуусобных войнах.
Когда Земле стало от них тяжело, боги сделали так, чтобы они сами перебили друг друга в самой великой войне — Троянской: "… и у стен Илиона / Племя героев погибло — свершилася Зевсова воля".
«Илион», «Троя» — два названия одного и того же могучего города в Малой Азии, возле берега Дарданелл.
По первому из этих имен великая греческая поэма о Троянской войне называется «Илиада». До нее в народе существовали только короткие устные песни о подвигах героев вроде былин или баллад. Большую поэму из них сложил легендарный слепой певец Гомер, и сложил очень искусно: выбрал только один эпизод из долгой войны и развернул его так, что в нем отразился весь героический век. Этот эпизод — «гнев Ахилла», величайшего из последнего поколения греческих героев.
Троянская война длилась десять лет. В поход на Трою собирались десятки греческих царей и вождей на сотнях кораблей с тысячами воинов: перечень их имен занимает в поэме несколько страниц. Главным вождем был сильнейший из царей — правитель города Аргос Агамемнон; с ним были брат его Менелай (ради которого и началась война), могучий Аякс, пылкий Диомед, хитроумный Одиссей, старый мудрый Нестор и другие; но самым храбрым, сильным и ловким был юный Ахилл, сын морской богини Фетиды, которого сопровождал друг его Патрокл. Троянцами же правил седой царь Приам, во главе их войска стоял доблестный сын Приама Гектор, при нем брат его Парис (из-за которого и началась война) и много союзников со всей Азии. Сами боги участвовали в войне: троянцам помогал сребролукий Аполлон, а грекам — небесная царица Гера и мудрая воительница Афина. Верховный же бог, громовержец Зевс, следил за битвами с высокого Олимпа и вершил свою волю.
Началась война так. Справлялась свадьба героя Пелея и морской богини Фетиды — последний брак между богами и смертными. (Это тот самый брак, от которого родился Ахилл.) На пиру богиня раздора бросила золотое яблоко, предназначенное «прекраснейшей». Из-за яблока заспорили трое: Гера, Афина и богиня любви Афродита. Зевс приказал рассудить их спор троянскому царевичу Парису. Каждая из богинь обещала ему свои дары: Гера обещала сделать его царем над всем миром, Афина — героем и мудрецом, Афродита — мужем красивейшей из женщин. Парис отдал яблоко Афродите. После этого Гера, с Афиной и стали вечными врагами Трои., Афродита же помогла Парису обольстить и увезти в Трою красивейшую из женщин — Елену, дочь Зевса, жену царя Менелая. Когда-то к ней сватались лучшие богатыри со всей Греции и, чтобы не перессориться, сговорились так: пусть сама выберет, кого хочет, а если кто попробует отбить ее у избранника, все остальные пойдут на него войной. (Каждый надеялся, что избранником будет он.) Тогда Елена выбрала Менелая; теперь же ее отбил у Менелая Парис, и все ее женихи пошли на него войной. Только один, самый молодой, не сватался к Елене, не участвовал в общем уговоре и пошел на войну только для того, чтобы блеснуть доблестью, явить силу и стяжать славу. Это был Ахилл. Так и считалось: самый главный из греческих вождей под Троей — Агамемнон, а самый лучший — Ахилл. Девять лет шла война, а на десятый год самый главный и самый лучший поссорились: Ахилл вспыхнул гневом на Агамемнона. Здесь и начинается «Илиада» обращением поэта к Музе: «Спой, богиня, про гнев Ахилла, Пелеева сына...» Причиной гнева был дележ добычи. Военная добыча была знаком воинской чести: лучшая часть — лучшему воину, отнять ее — обесчестить его. В этот раз добычею были две пленницы с похожими именами: Хрисеида и Брисеида. Хрисеиду присудили Агамемнону, Брисеиду — Ахиллу. Но Хрисеида оказалась дочерью Апол-лонова жреца, тот взмолился своему богу; и Аполлон наслал на греческое войско моровую болезнь.
Пришлось принести Аполлону искупительные жертвы, а Хрисеиду вернуть отцу.
Агамемнон почувствовал себя обесчещенным и потребовал: пусть тогда вместо Хрисеиды дадут ему Брисеиду, отобрав ее у Ахилла. Тут вскипает Ахилл: «Мы воюем за тебя, ты и так берешь лучшую добычу, а теперь лишаешь нас нашей? Бери Брисеиду, но знай: я выхожу из войны — бейся сам, если хочешь!» Друзья с трудом разняли вождей. Ахилл идет на берег моря и взывает к матери, морской Фетиде: «Боги дали мне выбор: долгую жизнь или славную жизнь; я выбрал славу — а меня бесчестит Агамемнон. Мать, умоли Зевса: пусть даст троянцам пересилить греков, пусть увидит Агамемнон, каково ему без меня!» Фетида поднимается на Олимп к Зевсу и, просительно касаясь его бороды, передает ему мольбу сына. И Зевс дает согласие: величаво кивает. «Волосы божьи взвились, и Олимп всколебался великий».
Начинается главная часть поэмы: четыре дня — четыре битвы. Зевс посылает Агамемнону ложный сон, обещая ему блестящую победу. Агамемнон решает поднять боевой дух войск искусным приемом — созывает войска на сходку и предлагает признать поражение и отступить. Он думал, что греки оскорбятся, возмутятся и ринутся в бой — но нет, все так измучены многолетней войной, что радостно ринулись к кораблям, чтобы плыть домой. Умный Одиссей бросается спасать положение — одних увещевает, других стращает, третьих бьет царским скипетром. Богиня Афина приходит на помощь и вдыхает в бойцов ратный дух. Войска строятся к бою плотным строем — «Щит со щитом, шишак с шишаком, человек с человеком»: «Воины шли, и все поле как будто огнем пожиралось — / Тяжко стонала земля, как под гневом Отца-Громовержца».
Первая битва начинается поединком и кончается поединком. Когда греки и троянцы сходятся, Парис, виновник войны, предлагает оскорбленному Менелаю сразиться один на один: кто победит, за тем и останется Елена, а войне наступит конец. Оба войска радуются, вожди приносят клятву, что ни та, ни другая сторона не будет вмешиваться в единоборство. Сама Елена поднимается на троянскую стену, чтобы видеть бой; и, взглянув на нее, троянские старцы говорят между собой: «Да, не диво, что столько народов бьются и гибнут из-за такой красоты».
Менелай и Парис сходятся, Менелай ранит Париса, меч его ломается, он схватывается с Парисом врукопашную — но тут богиня Афродита, покровительница Париса, окутывает его темным облаком и уносит с поля боя. Кажется, исход войны решен; но мстительным Гере и Афине этого мало, они хотят продлить войну и уничтожить Трою. Афина внушает троянскому лучнику Пан-дару пустить стрелу в Менелая. Менелай ранен, перемирие нарушено, войска негодуют, и начинается общее сражение: «Встретились кожи и копья и силы мужей меднобронных, / Выпукло-круглые, сшибались со звоном щиты со щитами, / И от сражения гул вокруг многозвучный раздался: / Вместе сливалися в нем ликованья и вопли героев, / Тех, кто погиб и кто губит; земля обагрилася кровью».
Герой первого дня сражения — Диомед, ар-госский витязь. Он один сокрушает троянцев десятками, сама Афина хранит его от стрел. На него выходит троянец Эней, сын богини Афродиты (тот, о котором напишет потом поэму Вергилий). Диомед сшибает его огромным камнем, а когда испуганная Афродита слетает его спасать, ранит саму богиню в руку: «Не твое это дело, совратительница, сражаться среди мужей!» На него бросается сам Арес, дикий бог войны, помогающий троянцам, но Диомед, ободряемый Афиною наносит рану и богу. Тот взревел от боли, «как если бы вскрикнули разом десять тысяч бойцов» и черной тучей вознесся в небо.
Гектор, предводитель троянцев, чувствует, что греки сильны поддержкою Афины, и идет в Трою: пусть троянские женщины помолятся грозной богине, чтобы она сменила гнев на милость. Возвращаясь в бой, он у самых ворот встречает жену свою Андромаху с маленьким сыном на руках. Она нежно просит его: «Не уходи на битву — тебя убьют, мне легче самой погибнуть, чем тебя потерять! Я одна, отца моего убил Ахилл, ты мне один теперь и отец, и мать, и брат, и муж». Гектор отвечает: «Знаю; но стыдно мне уклоняться от битвы, как трусу; а судьбы своей никто не избегнет из смертных». И проговаривается: «Ведаю: день придет, и погибнет священная Троя, /С нею погибнет Приам и народ копьеносца Приама...» Гектор возвращается на поле боя, с ним исцеленный Парис, день клонится к вечеру, и войска опять решают кончить дело поединком. От троянцев выходит сильнейший- Гектор; от греков — сильнейший после отсутствующего Ахилла: Аякс. Оба достойны друг друга: бьются долго, до самого заката, и ни тот ни другой не может одержать верх.
С наступлением ночи они складывают оружие и расходятся, обменявшись подарками в знак взаимного уважения.
Наступает второй день, вторая битва, и Зевс начинает выполнять обещание, данное Фетиде. Он запрещает богам вмешиваться в сражение и сам поднимает весы, на которых лежат судьбы обоих войск. Чаша троянцев поднимается к небу, чаша греков опускается к царству мертвых. Греки начинают отступать, и громовержец преследует их ужасом, бросая молнии в гущу бойцов. Греки скрываются в свой лагерь — за вал, окружающий их вытащенные на берег корабли; а троянцы остаются на ночь в поле против лагеря, вселяя в противника страх близкими огнями костров.
Ночью Агамемнон созывает военный совет: он пал духом и готов снять осаду и вернуться за море. Мудрый Нестор предлагает ему лучше помириться с Ахиллом. К Ахиллу идут три посла — Одиссей, Аякс и старый воспитатель Ахилла Феникс. Ахилл со своим другом Патроклом сидит в своем шатре и пытается заглушить дут шевную муку, играя на лире. Ему предлагают вернуть Брисеиду, заплатить за обиду огромный выкуп, а по возвращении в Грецию дать в жены Агамемконову дочь и семь городов в приданое" Одиссей говорит вкрадчиво и тонко, Аякс — рез-ко и веско, Феникс — многословно и с примерами из старых времен. Но Ахилл не хочет слу-шать: «Агамемнон уже однажды обманул и оскорбил меня: нет ему больше веры! Посольство возвращается ни с чем.
Третий дань — третья битва, самая главная. Зевс стоит на горе Ида, возвышающейся над троянской равниной, и зорко следит, -чтобы по-прежнему никто из богов не вмешивйлся в битву.
Троянцы продолжают свой натиск, во главе их- Гектор и Сарпедон, сын Зевса, последний из сыновей Зевса на земле. Ахилл из своего шатра холодно, наблюдает, как бегут греки, как подступают троянцы к самому их лагерю: вот-вот они подожгут греческие корабли. Гера с вышины тоже видит бегство греков и в отчаянии решается на обмай, чтобы отвлечь суровое внимание Зевса. Она предстает перед ним в волшебном поясе Афродиты, возбуждающем любовь. Зевс вспыхивает страстью и соединяется с нею на вершине Иды; золотое облако окутывает их, а земля вокруг расцветает шафраном и гиацинтами. За любовью приходит сон, и, пока Зевс спит, греки, собираются с духом и приостанавливают троянцев.
Но сон недолог; Зеве пробуждается, Гера дрожит перед его гневом, а он ей говорит: „Умей терпеть: все “будет по-твоему и греки победят троянцев, но не раньше, чем Ахилл усмирит гнев и выйдет в бой: так обещал я богине Фетиде».
Но Ахилл еще не готов «сложить гнев», и на помощь грекам вместо негo выходит друг его Патрокл — ему больно смотреть на товарищей в беде. Ахилл дает ему своих воинов, свои доспехи, которых; привыкли бояться троянцы, свою ко-лесницу, запряженную конями, умеющими говорить и прорицать. «Отрази троянцев от лагеря, спаси корабли, — говорит Ахилл — но не увлекайся преследованьем, не подвергай себя опасности! О» пусть бы погибли все — и греки и троянцы, — мы бы с тобой одни вдвоем овладели бы Троей!" И впрямь, увидев доспехи Ахилла, тро-яйцы дрогнули и поворотили вспять; и тогда-то Патрокл не удержался и бросился их преследовать. Навстречу ему выходит Сарпедон, сын Зевса, и Зевс, глядя с высоты, колеблется: «Не спасти ли сына?» — а недобрая Гера напоминает: «Нет, пусть свершится судьба!» Сарцедон рушится, как горная сосна, вокруг его тела закипает бой, а Патрокл рвется дальше, к воротам Трои. «Прочь — кричит ему Аполлон. — Не суждено Трою взять ни тебе, ни даже Ахиллу». Тот не слышит; и тогда Аполлон, окутавшись тучей, ударяет его по плечам, Патрокл лишается сил, роняет щит, шлем и копье, Гектор наносит ему последний удар, и Патрокл, умирая, говорит: «Но и сам ты падешь от Ахилла!» До Ахилла долетела весть: Патрокл погиб, в его, Ахилловых, доспехах красуется Гектор, друзья с трудом вынесли из битвы мертвое тело героя, торжествующие троянцы преследуют их по пятам. Ахилл хочет броситься в бой, но он безоружен; он выходит из шатра и кричит, и крик этот так страшен, что троянцы, содрогнувшись, отступают.
Опускается темнота, и всю ночь Ахилл оплакивает друга и грозит троянцам страшным отмщеньем; а тем временем по просьбе матери его, Фетиды, хромой кузнец Гефест в своей медной кузнице выковывает для Ахилла новое дивное оружие. Это панцирь, шлем, поножи и щит, а на щите изображен весь мир: солнце и звезды, земля и море, мирный город и воюющий город, в мирном городе суд и свадьба, пред воюющим городом засада и битва, «вокруг — сельщина, пахота,, жатва, пастбище, виноградник, деревенский праздник и пляшущий хоровод, а посредине его — певец с лирою.
Наступает утро, Ахилл облачается в божественные доспехи и созывает греческое войско на сходку. Гнев его не угас, но теперь он обращен не на Агамемнона, а на тех, кто погубил его друга, — на троянцев и Гектора, Агамемнону он предлагает примирение, и тот с достоинством его принимает: „Зевс и Судьба ослепили меня, а сам я невинен“. Брисеида возвращена Ахиллу, богатые дары внесены в его шатер, но Ахилл почти не смотрит: он рвется в бой, он хочет мстить.
Наступает четвертая битва.
Зевс снимает запреты: пусть сами боги бьются, за кого хотят! Ратница Афина сходится в бою с неистовым Аресом, державная Гера — с лучницей Артемидой, морской Посейдон должен сойтись с Аполлоном, но тот останавливает его печальными словами: „Нам ли с тобой воевать из-за смертного рода людского? / Листьям недолгим в дубраве подобны сыны человечьи: / Ныне цветут они в силе, а завтра лежат бездыханны. / Распри с тобой не хочу я: пускай они сами враждуют!..“ Ахилл страшен. Он схватился с Энеем, но боги вырвали Энея из его рук: Энею не судьба пасть от Ахилла, он должен пережить и Ахилла, и Трою. Разъяренный неудачей, Ахилл губит троянцев без счета, трупы их загромождают реку, речной бог Скамандр нападает на него, захлестывает валами, но огненный бог Гефест усмиряет речного.
Уцелевшие троянцы толпами бегут спасаться в город; Гектор один, во вчерашних Ахилловых доспехах, прикрывает отступление. На него налетает Ахилл, и Гектор обращается в бегство, вольное и невольное: он боится за себя, но хочет отвлечь Ахилла от других.
Три раза обегают они город, а боги смотрят на них с высот. Вновь Зевс колеблется: „Не спасти ли героя?“- но Афина ему напоминает: „Пусть свершится судьба“.
Вновь Зевс поднимает весы, на которых лежат два жребия — на этот раз Гектора и Ахилла. Чаша Ахилла взлетела ввысь, чаша Гектора опустилась к подземному царству. И Зевс дает знак: Аполлону — покинуть Гектора, Афине — прийти на помощь Ахиллу. Афина удерживает Гектора, и он сходится с Ахиллом лицом к лицу. „Обещаю, Ахилл, — говорит Гектор, — если я тебя убью, то сниму с тебя доспехи, а тела не трону; обещай мне то же и ты“. „Нет места обещаньям: за Патрокла я сам растерзаю тебя и напьюсь твоей крови!“ — кричит Ахилл.
Копье Гектора ударяет в Гефестов щит, но тщетно; копье Ахилла ударяет в Гекторово горло, и герой падает со словами: „Бойся мести богов: и ты ведь падешь вслед за мною“. — »Знаю, но прежде — ты!" — отвечает Ахилл. Он привязывает тело убитого врага к своей колеснице и гонит коней вокруг Трои, глумясь над погибшим, а на городской стене плачет о Гекторе старый Приам, плачет вдовица Андромаха и все троянцы и троянки.
Патрокл отомщен. Ахилл устраивает другу пышное погребение, убивает над его телом двенадцать троянских пленников, справляет поминки. Казалось бы, гнев его должен утихнуть, но он не утихает.
Трижды в день Ахилл гонит свою колесницу с привязанным телом Гектора вокруг Патроклова кургана; труп давно бы разбился о камни, но его незримо оберегал Аполлон. Наконец вмешивается Зевс — через морскую богиню Фетиду он объявляет Ахиллу: «Не свирепствуй сердцем! Ведь тебе уже не долго осталось жить.
Будь человечен: прими выкуп и отдай Гектора для погребения». И Ахилл говорит: «Повинуюсь».
Ночью к шатру Ахилла приходит дряхлый царь Приам; с ним — повозка, полная выкупных даров. Сами боги дали ему пройти через греческий лагерь незамеченным. Он припадает к коленям Ахилла: «Вспомни, Ахилл, о твоем отце, о Пелее! Он также стар; может быть, и его теснят враги; но ему легче, потому что он знает, что ты жив, и надеется, что ты вернешься. Я же одинок: из всех моих сыновей надеждою мне был только Гектор — и вот его уже нет. Ради отца пожалей меня, Ахилл: вот я целую твою руку, от которой пали мои дети». «Так говоря, он печаль об отце возбудил в нем и слезы — / Оба заплакали громко, в душе о своих вспоминая: / Старец, простершись у ног Ахилла, — о Гекторе храбром, / Сам же Ахилл — то о милом отце, то о друге Патрокле».
Равное горе сближает врагов: только теперь затихает долгий гнев в Ахилловом сердце. Он принимает дары, отдает Приаму тело Гектора и обещает не тревожить троянцев, пока они не предадут своего героя земле. Рано на заре возвращается Приам с телом сына в Трою, и начинается оплакивание: плачет над Гектором старая мать, плачет вдова Андромаха, плачет Елена, из-за которой началась когда-то война. Зажигается погребальный костер, останки собирают в урну, урну опускают в могилу, над могилой насыпают курган, по герою справляют поминальный пир. «Так воителя Гектора Трои сыныпогребали»- этой строчкой заканчивается «Илиада».
До конца Троянской войны оставалось еще немало событий. Троянцы, потеряв Гектора, уже не осмеливались выходить за городские стены. Но на помощь им приходили и бились с Ахиллом другие, все более дальние народы: из Малой Азии, из сказочной земли амазонок, из дальней Эфиопии. Самым страшным был вождь эфиопов, черный исполин Мемнон, тоже сын богини; он сразился с Ахиллом, и Ахилл его ниспроверг. Тогда-то и бросился Ахилл на приступ Трои — тогда-то и погиб он от стрелы Париса, которую направил Аполлон. Греки, потеряв Ахилла, уже не надеялись взять Трою силой — они взяли ее хитростью, заставив троянцев ввезти в город деревянного коня, в котором сидели греческие воины. (Об этом потом расскажет в своей «Энеиде» римский поэт Вергилий.) Троя была стерта с лица земли, а уцелевшие греческие герои пустились в обратный путь.
Андромаха — жена Гектора.
А. появляется в 6-й песне, описывающей встречу с ней вернувшегося из битвы в город Гектора. А. умоляет его остаться в Трое, но муж отказывается. Затем А. отсутствует в поэме вплоть до смерти Гектора, о которой она узнает, услышав стенания матери Гекубы. А. оплакивает мужа, а после возвращения Приама, царя Трои, из лагеря греков рыдает уже над телом мертвого героя.
Главная тема, сопутствующая образу А. в поэме, — скорбь. Уже во время их свидания она предчувствует близкую смерть Гектора и свою собственную горестную судьбу. При этом ее прежняя судьба как бы предвосхищает будущие страдания: отец А., Этион, пал от руки Ахилла, которым будет убит и сам Гектор, а мать была взята им в плен и выкуплена (ср. выкуп тела Гектора), но вскоре умерла. Поэтому в Гекторе сосредоточена вся ее семья («Гектор, ты все мне теперь — и отец, и любимая матерь, / Ты и брат мой единственный, ты и супруг мой прекрасный!»), и его кончина означает для нее крушение семьи. Увещевая Гектора, она сетует на будущие несчастья ее и сына Астианакта, и эта тема останется главной в двух ее плачах по убитому мужу.
Ахилл (Ахиллес)- главный герой поэмы, суровый и неумолимый воин. В ответ на оскорбление, которое нанес ему Агамемнон, верховный вождь и предводитель войска ахейцев, в течение 10 лет осаждавших Трою, А. отказывается от участия в войне. Из-за этого ахейцы терпят одно поражение за другим. Но когда вождь троянцев Гектор убивает его друга Патрокла, А. забывает о своей обиде и примиряется с Агамемноном.
Могучий AM которому покровительствует богиня Афина, показывает на поле боя чудеса храбрости и убивает в поединке Гектора, смерть которого знаменует окончательное поражение троянцев. Образ А. носит типичные черты мифологического эпического героя, мужественного воителя, Б системе ценностей которого самое главное — воинская честь. Гордый, вспыльчивый и самолюбивый, он участвует в войне не столько ради того, чтобы вернуть царю Спарты Менелаю его жену Елену, похищенную Парисом, сколько ради прославления своего имени. А. жаждет все новых и новых подвигов, которые упрочат его славу непобедимого ратника.
Смысл своей жизни он видит в том, чтобы постоянно рисковать ею. А. презирает спокойную жизнь у домашнего очага и предпочитает безмятежной старости смерть в бою.
Гектор — сын Приама, предводитель троянского войска. Как и Ахилл, Г. во всех своих поступках руководствуется воинской честью, но если Ахилл ценит ее ради нее самой, то Г., блюдя свою честь, в то же время сознает ответственность перед своим народом, интересы которого он должен защищать. Гомер показывает, как в душе Г. борются два стремления: избежать поражения в войне и сохранить незапятнанной свою репутацию храброго воина и героя. В силу этого образ Г. сложнее, чем образ его главного противника, Ахилла. Поведение Г. часто бывает противоречивым, поскольку мотивами его поступков выступает то жажда славы (что типично для эпического героя), то понимание долга перед отчизной и народом, которым он, как сын царя и вождь, не вправе жертвовать в погоне за репутацией непобедимого воина и храбреца. Отвергая совет опытного военачальника Полидама, который, ссылаясь на дурное предзнаменование, отговаривает Г.
от нападения на лагерь ахейцев, Г. заявляет: «Знамение лучшее всех — за отечество храбро сражаться». Однако когда Гектора уговаривают вернуться в Трою, не оставаться на поле брани и уклониться от поединка с Ахиллом, Г. поступает не как мудрый осторожный вождь, а как воин, которым движет честолюбие и страсть. Гордость не позволяет ему искать защиты за укрепленными стенами города. Даже предчувствуя свою гибель, которая, как он прекрасно понимает, неизбежно повлечет за собой падение и разграбление Трои, Г. пренебрегает интересами страны и вступает в роковое для него единоборство с Ахиллом.
И все же перед своей кончиной Г. признается в том, что поступил необдуманно: «Гражданин самый последний может сказать в Илионе: „Гектор народ погубил, на свою понадеявшись силу!“ Елена — наделенная необыкновенной красотой дочь верховного бога Зевса и смертной женщины Леды, жена Менелая, похищенная сыном царя Трои Парисом. Из всех персонажей „Илиады“ Е. в наибольшей степени воплощает идею пассивности человека, его абсолютной зависимости от высших сил. Е. не по своей воле покинула дом царя Спарты Менелая, но лишь повинуясь повелению богов и прежде всего произволу Афродиты, которая принуждает Е. подчиниться желаниям любимца богини — Париса и стать его женой. Поскольку похищение Е. стало поводом к войне, то Е. поневоле сделалась причиной гибели многих славных героев и вызывала ненависть как среди троянцев, так и среди греков. Ахилл с горечью восклицает: „Ради презренной Елены сражаюсь я с чадами Трои!“ Е. клянет свою несчастную долю, но не пытается бороться с судьбой и покорно подчиняется воле богов. Образ смертной женщины, которая, по словам Гомера, „истинно вечным богиням красою подобна“, но является как раз из-за этого причиной ужасных бедствий, олицетворяет присущее древним представление о том, что в мире людей недостижимо абсолютное совершенство, а „всякое; приближение к нему становится карой для? его- Зевс и олимпийские боги. Зевс — верховный бог древнегреческого пантеона. Все события, описанные в “Илиаде», определяются «волей Зевса». Из всех олимпийских богов только 3. открыто будущее: ему известно все, что произойдет в ходе затянувшейся на много лет осады Трои; Таким образом 3. в поэме символизирует абсолютную предопределенность событий человеческой истории и выступает! воплощением, высшего знания, недоступного прочим олимпий-г ским богам и смертным. В стане богов происходит своего рода раскол: все небожители так или иначе обнаруживают личные симпатии к греческим либо к троянским героям. Афина покровительствует Ахиллу, Аполлон — Гектору, Афродита — Парису. Конфликт между небожителями приводит даже к «битве богов»" описанной в 20-й и 21-й песнях поэмь. Один лишь 3. остается беспристрастным наблюдателем осады Трои. Он ревностно следит за тем, чтобы в воздаянии героям была строго соблюдена справедливость. У 3. нет симпатий и антипатий: оказывая временную поддержку то одним, то другим, а также неукоснительно исполняя обещания, данные им другим богам, 3, олицетворяет в поэме идею равновесия, которое сохраняет устой миропорядка. Символом божественной справедливости Гомер делает весы, на которых 3. взвешивает жребии Ахилла и Гектора. Несмотря на то, что смертные находятся в полной зависимости от воли богов, которые способны погубить их или, напротив, отвратить от них гибель, Гомер далек от того, чтобы показать людей беспомощными игрушками в руках всесильных богов. Между миром небожителей и миром смертных немало: общего. Посути, они отличаются лишь тем, что у богов гораздо больше возможностей и знаний, недоступных людям, но и богам, как и людям, свойственны всевозможные пороки и заблужде ния. По мысли Гомера основная характерная черта мира людей --невежество, которое является главной причиной безрассудных, и постыдных поступков.
3. отзывается о людях олюдях с иронией люди убеждены, говорит он, что все беды происходят от злой воли богов, тогда как зачастую сами смертные «гибель судьбе вопреки на себя навлекают безумством».
Нестор- персонаж «Илиады» и «Одиссеи», царь Пилоса. В поэмах Н. предстает как умудренный годами старец, чья основная задача — помогать советами более молодым героям. Он становится посредником в ссоре Ахилла и Агамемнона: уже в 1-й песне он старается предотвратить их ссору, а после того как Ахилл удаляется от войска, Н. предлагает Агамемнону загладить нанесенное оскорбление и наставляет отправленное к Ахиллу посольство.
Во время битвы он не раз ободряет греческих героев, взывая к их воинской чести; он подсказывает вождям идею вылазки в троянский лагерь, которую совершают Одиссей и Диомед. Н. предстает как традиционный эпический тип «мужа совета». Он стар и почти не может сражаться. Единственной возможностью активного участия в битве для него становится ободрение войска и помощь в качестве возничего, причем и здесь он не устремляется в бой, а только увозит Диомеда, убеждая его не противостоять Гектору. Зато Н. постоянно берет слово в совете вождей, с ним первым в трудную минуту советуется Агамемнон.
Не случайно, что обманчивый Сон, посланный Зевсом Агамемнону, принимает образ Н., чтимого царем выше других. Потому для Н. в «Илиаде» подчеркнутым оказывается прежде всего его искусство речи, главный из его постоянных эпитетов — «сладкоречивый вития». При этом речи Н. играют существенную роль в композиционной структуре поэмы: в них нередко присутствуют темы и сюжеты, выходящие за рамки собственно «Илиады». Постоянное обращение Н. к прошлому придает ему черты некоего хранителя героических преданий, носителя древней воинской чести. В поэме Н. становится своего рода персонифицированным авторитетом, воплощением традиции. Сходную роль играет Н. и в «Одиссее», где к нему в поисках отца приходит сын Одиссея Телемах. Здесь Н. опять-таки формально предстает как носитель прошлого знания, рассказывая Телемаху о войне и о возвращении героев. При этом, однако, как и в «Илиаде», где его советы носят несколько общий характер, он не может сказать ему ничего конкретного о судьбе отца. Тем не менее приход Телемаха к Н. осмысляется как приобщение юноши к героической традиции, воплощением которой является Н.
Парис — сын Приама, царя Трои, брат Гектора. П. в «Илиаде» — хвастливый, праздный и беспечный красавец, который, вероломно нарушив законы гостеприимства, похитил у Менелая его жену Елену. Красота П. в поэме часто противопоставляется отсутствию у него чисто мужских качеств: храбрости и воинской чести. Когда враждующие стороны договариваются о том, что исход войны должен решить поединок между Менелаем и П., П. пытается уклониться от схватки с грозным противником, и лишь упреки Гектора вынуждают его взять в руки оружие. Потерпев поражение, П. спасается лишь благодаря вмешательству Афродиты. Елена насмехается над незадачливым воякой, но П. ничуть не смущен, ибо для него главная ценность и смысл жизни — не в стяжании воинской славы, а в чувственных удовольствиях и в служении богине любви Афродите. Характеру П. присуще коварство. Так, например, он подкупает Антимаха, и тот, выступая на совете троянцев, высказывается против того, чтобы Елену вернули Менелаю. Избегая поединков с греческими героями, П. участвует в сражениях в качестве лучника, что лишний раз говорит о недостатке мужества. Фактически П., а не Елена является главной причиной затянувшейся кровопролитной войны: Однако по воле богов именно ему суждено убить Ахилла. Это говорит о том, что на чаше весов Зевса воинская доблесть и честь принимаются во внимание лишь в связи с ходом грядущих событий.
В игре высших сил слабый и недостойный часто становится орудием божественной воли и исполняет предначертание судьбы, против которой бессильны сами боги.
Терсит (Ферсит) — персонаж «Илиады», греческий воин. Т. появляется лишь однажды, во 2-й песне поэмы (стихи), где в момент испытания Агамемноном греческого войска он призывает всех возвращаться домой, оставив под Троей одного Агамемнона, которого хулит и упрекает в корысти. Т. усмиряет Одиссей ударом своего скипетра и грозит, в случае если тот продолжит свои поношения, лишить его одежды и голым прогнать к кораблям. После этого Т. замолкает и садится под смех войска.
Несмотря на эпизодический характер, сцена с Т. достаточно выделяется в структуре «Илиады». Брань Т. в сниженной форме повторяет сцену ссоры Агамемнона и Ахилла, в оскорблении которого сам Т. упрекает предводителя греков. Более того, сами упреки Т. практически точно совпадают с гневными речами Ахилла в 1-й песне, где он также винит Агамемнона в захвате лучшей добычи за счет других воинов и называет царя «пожирателем народа». Однако в эпическом сознании допустимое в устах вождя и героя недопустимо для простого воина, каким предстает Т.
(хотя в античных схолиях — комментариях к «Илиаде» — он называется потомком царского рода и родичем Диомеда). Потому и слова его «непристойны», а сам он «безрассуден». При этом недостойность Т. подчеркнута самим его обликом, намеренно «негероическим», в котором очевидны приметы фольклорного шута.
Гипертрофированное физическое уродство служит знаком и «низости» персонажа, и его шутовской природы: показательно, что своего рода «аналогом» Т. на божественном уровне становится хромоногий Гефест, над неуклюжими ужимками которого потешаются олимпийцы.
--PAGE_BREAK--Список литературыДля подготовки данной работы были использованы материалы с сайтаlib.rin.ru/cgi-bin/index.pl
www.ronl.ru
Илиада. Гомер
ИЛИАДА Эпическая поэма (IX-VIII вв. до н. э.) Мифы большинства народов - это мифы прежде всего о богах. Мифы Древней Греции - исключение: в большей и лучшей части их рассказывается не о богах, а о героях. Герои - это сыновья, внуки и правнуки богов от смертных женщин; они совершали подвиги, очищали землю от чудищ, наказывали злодеев и тешили свою силу в междуусобных войнах.
Когда Земле стало от них тяжело, боги сделали так, чтобы они сами перебили друг друга в самой великой войне - Троянской: "...и у стен Илиона / Племя героев погибло - свершилася Зевсова воля".
"Илион", "Троя" - два названия одного и того же могучего города в Малой Азии, возле берега Дарданелл.
По первому из этих имен великая греческая поэма о Троянской войне называется "Илиада". До нее в народе существовали только короткие устные песни о подвигах героев вроде былин или баллад. Большую поэму из них сложил легендарный слепой певец Гомер, и сложил очень искусно: выбрал только один эпизод из долгой войны и развернул его так, что в нем отразился весь героический век. Этот эпизод - "гнев Ахилла", величайшего из последнего поколения греческих героев.
Троянская война длилась десять лет. В поход на Трою собирались десятки греческих царей и вождей на сотнях кораблей с тысячами воинов: перечень их имен занимает в поэме несколько страниц. Главным вождем был сильнейший из царей - правитель города Аргос Агамемнон; с ним были брат его Менелай (ради которого и началась война), могучий Аякс, пылкий Диомед, хитроумный Одиссей, старый мудрый Нестор и другие; но самым храбрым, сильным и ловким был юный Ахилл, сын морской богини Фетиды, которого сопровождал друг его Патрокл. Троянцами же правил седой царь Приам, во главе их войска стоял доблестный сын Приама Гектор, при нем брат его Парис (из-за которого и началась война) и много союзников со всей Азии. Сами боги участвовали в войне: троянцам помогал сребролукий Аполлон, а грекам - небесная царица Гера и мудрая воительница Афина. Верховный же бог, громовержец Зевс, следил за битвами с высокого Олимпа и вершил свою волю.
Началась война так. Справлялась свадьба героя Пелея и морской богини Фетиды - последний брак между богами и смертными. (Это тот самый брак, от которого родился Ахилл.) На пиру богиня раздора бросила золотое яблоко, предназначенное "прекраснейшей". Из-за яблока заспорили трое: Гера, Афина и богиня любви Афродита. Зевс приказал рассудить их спор троянскому царевичу Парису. Каждая из богинь обещала ему свои дары: Гера обещала сделать его царем над всем миром, Афина - героем и мудрецом, Афродита - мужем красивейшей из женщин. Парис отдал яблоко Афродите. После этого Гера, с Афиной и стали вечными врагами Трои., Афродита же помогла Парису обольстить и увезти в Трою красивейшую из женщин - Елену, дочь Зевса, жену царя Менелая. Когда-то к ней сватались лучшие богатыри со всей Греции и, чтобы не перессориться, сговорились так: пусть сама выберет, кого хочет, а если кто попробует отбить ее у избранника, все остальные пойдут на него войной. (Каждый надеялся, что избранником будет он.) Тогда Елена выбрала Менелая; теперь же ее отбил у Менелая Парис, и все ее женихи пошли на него войной. Только один, самый молодой, не сватался к Елене, не участвовал в общем уговоре и пошел на войну только для того, чтобы блеснуть доблестью, явить силу и стяжать славу. Это был Ахилл. Так и считалось: самый главный из греческих вождей под Троей - Агамемнон, а самый лучший - Ахилл. Девять лет шла война, а на десятый год самый главный и самый лучший поссорились: Ахилл вспыхнул гневом на Агамемнона. Здесь и начинается "Илиада" обращением поэта к Музе: "Спой, богиня, про гнев Ахилла, Пелеева сына..." Причиной гнева был дележ добычи. Военная добыча была знаком воинской чести: лучшая часть - лучшему воину, отнять ее - обесчестить его. В этот раз добычею были две пленницы с похожими именами: Хрисеида и Брисеида. Хрисеиду присудили Агамемнону, Брисеиду - Ахиллу. Но Хрисеида оказалась дочерью Апол-лонова жреца, тот взмолился своему богу; и Аполлон наслал на греческое войско моровую болезнь.
Пришлось принести Аполлону искупительные жертвы, а Хрисеиду вернуть отцу.
Агамемнон почувствовал себя обесчещенным и потребовал: пусть тогда вместо Хрисеиды дадут ему Брисеиду, отобрав ее у Ахилла. Тут вскипает Ахилл: "Мы воюем за тебя, ты и так берешь лучшую добычу, а теперь лишаешь нас нашей? Бери Брисеиду, но знай: я выхожу из войны - бейся сам, если хочешь!" Друзья с трудом разняли вождей. Ахилл идет на берег моря и взывает к матери, морской Фетиде: "Боги дали мне выбор: долгую жизнь или славную жизнь; я выбрал славу - а меня бесчестит Агамемнон. Мать, умоли Зевса: пусть даст троянцам пересилить греков, пусть увидит Агамемнон, каково ему без меня!" Фетида поднимается на Олимп к Зевсу и, просительно касаясь его бороды, передает ему мольбу сына. И Зевс дает согласие: величаво кивает. "Волосы божьи взвились, и Олимп всколебался великий".
Начинается главная часть поэмы: четыре дня - четыре битвы. Зевс посылает Агамемнону ложный сон, обещая ему блестящую победу. Агамемнон решает поднять боевой дух войск искусным приемом - созывает войска на сходку и предлагает признать поражение и отступить. Он думал, что греки оскорбятся, возмутятся и ринутся в бой - но нет, все так измучены многолетней войной, что радостно ринулись к кораблям, чтобы плыть домой. Умный Одиссей бросается спасать положение - одних увещевает, других стращает, третьих бьет царским скипетром. Богиня Афина приходит на помощь и вдыхает в бойцов ратный дух. Войска строятся к бою плотным строем - "Щит со щитом, шишак с шишаком, человек с человеком": "Воины шли, и все поле как будто огнем пожиралось - / Тяжко стонала земля, как под гневом Отца-Громовержца".
Первая битва начинается поединком и кончается поединком. Когда греки и троянцы сходятся, Парис, виновник войны, предлагает оскорбленному Менелаю сразиться один на один: кто победит, за тем и останется Елена, а войне наступит конец. Оба войска радуются, вожди приносят клятву, что ни та, ни другая сторона не будет вмешиваться в единоборство. Сама Елена поднимается на троянскую стену, чтобы видеть бой; и, взглянув на нее, троянские старцы говорят между собой: "Да, не диво, что столько народов бьются и гибнут из-за такой красоты".
Менелай и Парис сходятся, Менелай ранит Париса, меч его ломается, он схватывается с Парисом врукопашную - но тут богиня Афродита, покровительница Париса, окутывает его темным облаком и уносит с поля боя. Кажется, исход войны решен; но мстительным Гере и Афине этого мало, они хотят продлить войну и уничтожить Трою. Афина внушает троянскому лучнику Пан-дару пустить стрелу в Менелая. Менелай ранен, перемирие нарушено, войска негодуют, и начинается общее сражение: "Встретились кожи и копья и силы мужей меднобронных, / Выпукло-круглые, сшибались со звоном щиты со щитами, / И от сражения гул вокруг многозвучный раздался: / Вместе сливалися в нем ликованья и вопли героев, / Тех, кто погиб и кто губит; земля обагрилася кровью".
Герой первого дня сражения - Диомед, ар-госский витязь. Он один сокрушает троянцев десятками, сама Афина хранит его от стрел. На него выходит троянец Эней, сын богини Афродиты (тот, о котором напишет потом поэму Вергилий). Диомед сшибает его огромным камнем, а когда испуганная Афродита слетает его спасать, ранит саму богиню в руку: "Не твое это дело, совратительница, сражаться среди мужей!" На него бросается сам Арес, дикий бог войны, помогающий троянцам, но Диомед, ободряемый Афиною наносит рану и богу. Тот взревел от боли, "как если бы вскрикнули разом десять тысяч бойцов" и черной тучей вознесся в небо.
Гектор, предводитель троянцев, чувствует, что греки сильны поддержкою Афины, и идет в Трою: пусть троянские женщины помолятся грозной богине, чтобы она сменила гнев на милость. Возвращаясь в бой, он у самых ворот встречает жену свою Андромаху с маленьким сыном на руках. Она нежно просит его: "Не уходи на битву - тебя убьют, мне легче самой погибнуть, чем тебя потерять! Я одна, отца моего убил Ахилл, ты мне один теперь и отец, и мать, и брат, и муж". Гектор отвечает: "Знаю; но стыдно мне уклоняться от битвы, как трусу; а судьбы своей никто не избегнет из смертных". И проговаривается: "Ведаю: день придет, и погибнет священная Троя, /С нею погибнет Приам и народ копьеносца Приама..." Гектор возвращается на поле боя, с ним исцеленный Парис, день клонится к вечеру, и войска опять решают кончить дело поединком. От троянцев выходит сильнейший- Гектор; от греков - сильнейший после отсутствующего Ахилла: Аякс. Оба достойны друг друга: бьются долго, до самого заката, и ни тот ни другой не может одержать верх.
С наступлением ночи они складывают оружие и расходятся, обменявшись подарками в знак взаимного уважения.
Наступает второй день, вторая битва, и Зевс начинает выполнять обещание, данное Фетиде. Он запрещает богам вмешиваться в сражение и сам поднимает весы, на которых лежат судьбы обоих войск. Чаша троянцев поднимается к небу, чаша греков опускается к царству мертвых. Греки начинают отступать, и громовержец преследует их ужасом, бросая молнии в гущу бойцов. Греки скрываются в свой лагерь - за вал, окружающий их вытащенные на берег корабли; а троянцы остаются на ночь в поле против лагеря, вселяя в противника страх близкими огнями костров.
Ночью Агамемнон созывает военный совет: он пал духом и готов снять осаду и вернуться за море. Мудрый Нестор предлагает ему лучше помириться с Ахиллом. К Ахиллу идут три посла - Одиссей, Аякс и старый воспитатель Ахилла Феникс. Ахилл со своим другом Патроклом сидит в своем шатре и пытается заглушить дут шевную муку, играя на лире. Ему предлагают вернуть Брисеиду, заплатить за обиду огромный выкуп, а по возвращении в Грецию дать в жены Агамемконову дочь и семь городов в приданое" Одиссей говорит вкрадчиво и тонко, Аякс - рез-ко и веско, Феникс -- многословно и с примерами из старых времен. Но Ахилл не хочет слу-шать: "Агамемнон уже однажды обманул и оскорбил меня: нет ему больше веры! Посольство возвращается ни с чем.
Третий дань - третья битва, самая главная. Зевс стоит на горе Ида, возвышающейся над троянской равниной, и зорко следит, -чтобы по-прежнему никто из богов не вмешивйлся в битву.
Троянцы продолжают свой натиск, во главе их- Гектор и Сарпедон, сын Зевса, последний из сыновей Зевса на земле. Ахилл из своего шатра холодно, наблюдает, как бегут греки, как подступают троянцы к самому их лагерю: вот-вот они подожгут греческие корабли. Гера с вышины тоже видит бегство греков и в отчаянии решается на обмай, чтобы отвлечь суровое внимание Зевса. Она предстает перед ним в волшебном поясе Афродиты, возбуждающем любовь. Зевс вспыхивает страстью и соединяется с нею на вершине Иды; золотое облако окутывает их, а земля вокруг расцветает шафраном и гиацинтами. За любовью приходит сон, и, пока Зевс спит, греки, собираются с духом и приостанавливают троянцев.
Но сон недолог; Зеве пробуждается, Гера дрожит перед его гневом, а он ей говорит: "Умей терпеть: все "будет по-твоему и греки победят троянцев, но не раньше, чем Ахилл усмирит гнев и выйдет в бой: так обещал я богине Фетиде".
Но Ахилл еще не готов "сложить гнев", и на помощь грекам вместо негo выходит друг его Патрокл - ему больно смотреть на товарищей в беде. Ахилл дает ему своих воинов, свои доспехи, которых; привыкли бояться троянцы, свою ко-лесницу, запряженную конями, умеющими говорить и прорицать. "Отрази троянцев от лагеря, спаси корабли, -- говорит Ахилл -- но не увлекайся преследованьем, не подвергай себя опасности! О" пусть бы погибли все -- и греки и троянцы, - мы бы с тобой одни вдвоем овладели бы Троей!" И впрямь, увидев доспехи Ахилла, тро-яйцы дрогнули и поворотили вспять; и тогда-то Патрокл не удержался и бросился их преследовать. Навстречу ему выходит Сарпедон, сын Зевса, и Зевс, глядя с высоты, колеблется: "Не спасти ли сына?" - а недобрая Гера напоминает: "Нет, пусть свершится судьба!" Сарцедон рушится, как горная сосна, вокруг его тела закипает бой, а Патрокл рвется дальше, к воротам Трои. "Прочь - кричит ему Аполлон. - Не суждено Трою взять ни тебе, ни даже Ахиллу". Тот не слышит; и тогда Аполлон, окутавшись тучей, ударяет его по плечам, Патрокл лишается сил, роняет щит, шлем и копье, Гектор наносит ему последний удар, и Патрокл, умирая, говорит: "Но и сам ты падешь от Ахилла!" До Ахилла долетела весть: Патрокл погиб, в его, Ахилловых, доспехах красуется Гектор, друзья с трудом вынесли из битвы мертвое тело героя, торжествующие троянцы преследуют их по пятам. Ахилл хочет броситься в бой, но он безоружен; он выходит из шатра и кричит, и крик этот так страшен, что троянцы, содрогнувшись, отступают.
Опускается темнота, и всю ночь Ахилл оплакивает друга и грозит троянцам страшным отмщеньем; а тем временем по просьбе матери его, Фетиды, хромой кузнец Гефест в своей медной кузнице выковывает для Ахилла новое дивное оружие. Это панцирь, шлем, поножи и щит, а на щите изображен весь мир: солнце и звезды, земля и море, мирный город и воюющий город, в мирном городе суд и свадьба, пред воюющим городом засада и битва, "вокруг - сельщина, пахота,, жатва, пастбище, виноградник, деревенский праздник и пляшущий хоровод, а посредине его - певец с лирою.
Наступает утро, Ахилл облачается в божественные доспехи и созывает греческое войско на сходку. Гнев его не угас, но теперь он обращен не на Агамемнона, а на тех, кто погубил его друга, -- на троянцев и Гектора, Агамемнону он предлагает примирение, и тот с достоинством его принимает: "Зевс и Судьба ослепили меня, а сам я невинен". Брисеида возвращена Ахиллу, богатые дары внесены в его шатер, но Ахилл почти не смотрит: он рвется в бой, он хочет мстить.
Наступает четвертая битва.
Зевс снимает запреты: пусть сами боги бьются, за кого хотят! Ратница Афина сходится в бою с неистовым Аресом, державная Гера - с лучницей Артемидой, морской Посейдон должен сойтись с Аполлоном, но тот останавливает его печальными словами: "Нам ли с тобой воевать из-за смертного рода людского? / Листьям недолгим в дубраве подобны сыны человечьи: / Ныне цветут они в силе, а завтра лежат бездыханны. / Распри с тобой не хочу я: пускай они сами враждуют!.." Ахилл страшен. Он схватился с Энеем, но боги вырвали Энея из его рук: Энею не судьба пасть от Ахилла, он должен пережить и Ахилла, и Трою. Разъяренный неудачей, Ахилл губит троянцев без счета, трупы их загромождают реку, речной бог Скамандр нападает на него, захлестывает валами, но огненный бог Гефест усмиряет речного.
Уцелевшие троянцы толпами бегут спасаться в город; Гектор один, во вчерашних Ахилловых доспехах, прикрывает отступление. На него налетает Ахилл, и Гектор обращается в бегство, вольное и невольное: он боится за себя, но хочет отвлечь Ахилла от других.
Три раза обегают они город, а боги смотрят на них с высот. Вновь Зевс колеблется: "Не спасти ли героя?"- но Афина ему напоминает: "Пусть свершится судьба".
Вновь Зевс поднимает весы, на которых лежат два жребия - на этот раз Гектора и Ахилла. Чаша Ахилла взлетела ввысь, чаша Гектора опустилась к подземному царству. И Зевс дает знак: Аполлону - покинуть Гектора, Афине - прийти на помощь Ахиллу. Афина удерживает Гектора, и он сходится с Ахиллом лицом к лицу. "Обещаю, Ахилл, - говорит Гектор, - если я тебя убью, то сниму с тебя доспехи, а тела не трону; обещай мне то же и ты". "Нет места обещаньям: за Патрокла я сам растерзаю тебя и напьюсь твоей крови!" - кричит Ахилл.
Копье Гектора ударяет в Гефестов щит, но тщетно; копье Ахилла ударяет в Гекторово горло, и герой падает со словами: "Бойся мести богов: и ты ведь падешь вслед за мною". - "Знаю, но прежде - ты!" - отвечает Ахилл. Он привязывает тело убитого врага к своей колеснице и гонит коней вокруг Трои, глумясь над погибшим, а на городской стене плачет о Гекторе старый Приам, плачет вдовица Андромаха и все троянцы и троянки.
Патрокл отомщен. Ахилл устраивает другу пышное погребение, убивает над его телом двенадцать троянских пленников, справляет поминки. Казалось бы, гнев его должен утихнуть, но он не утихает.
Трижды в день Ахилл гонит свою колесницу с привязанным телом Гектора вокруг Патроклова кургана; труп давно бы разбился о камни, но его незримо оберегал Аполлон. Наконец вмешивается Зевс - через морскую богиню Фетиду он объявляет Ахиллу: "Не свирепствуй сердцем! Ведь тебе уже не долго осталось жить.
Будь человечен: прими выкуп и отдай Гектора для погребения". И Ахилл говорит: "Повинуюсь".
Ночью к шатру Ахилла приходит дряхлый царь Приам; с ним - повозка, полная выкупных даров. Сами боги дали ему пройти через греческий лагерь незамеченным. Он припадает к коленям Ахилла: "Вспомни, Ахилл, о твоем отце, о Пелее! Он также стар; может быть, и его теснят враги; но ему легче, потому что он знает, что ты жив, и надеется, что ты вернешься. Я же одинок: из всех моих сыновей надеждою мне был только Гектор - и вот его уже нет. Ради отца пожалей меня, Ахилл: вот я целую твою руку, от которой пали мои дети". "Так говоря, он печаль об отце возбудил в нем и слезы - / Оба заплакали громко, в душе о своих вспоминая: / Старец, простершись у ног Ахилла, - о Гекторе храбром, / Сам же Ахилл - то о милом отце, то о друге Патрокле".
Равное горе сближает врагов: только теперь затихает долгий гнев в Ахилловом сердце. Он принимает дары, отдает Приаму тело Гектора и обещает не тревожить троянцев, пока они не предадут своего героя земле. Рано на заре возвращается Приам с телом сына в Трою, и начинается оплакивание: плачет над Гектором старая мать, плачет вдова Андромаха, плачет Елена, из-за которой началась когда-то война. Зажигается погребальный костер, останки собирают в урну, урну опускают в могилу, над могилой насыпают курган, по герою справляют поминальный пир. "Так воителя Гектора Трои сыныпогребали"- этой строчкой заканчивается "Илиада".
До конца Троянской войны оставалось еще немало событий. Троянцы, потеряв Гектора, уже не осмеливались выходить за городские стены. Но на помощь им приходили и бились с Ахиллом другие, все более дальние народы: из Малой Азии, из сказочной земли амазонок, из дальней Эфиопии. Самым страшным был вождь эфиопов, черный исполин Мемнон, тоже сын богини; он сразился с Ахиллом, и Ахилл его ниспроверг. Тогда-то и бросился Ахилл на приступ Трои - тогда-то и погиб он от стрелы Париса, которую направил Аполлон. Греки, потеряв Ахилла, уже не надеялись взять Трою силой - они взяли ее хитростью, заставив троянцев ввезти в город деревянного коня, в котором сидели греческие воины. (Об этом потом расскажет в своей "Энеиде" римский поэт Вергилий.) Троя была стерта с лица земли, а уцелевшие греческие герои пустились в обратный путь.
Андромаха - жена Гектора.
А. появляется в 6-й песне, описывающей встречу с ней вернувшегося из битвы в город Гектора. А. умоляет его остаться в Трое, но муж отказывается. Затем А. отсутствует в поэме вплоть до смерти Гектора, о которой она узнает, услышав стенания матери Гекубы. А. оплакивает мужа, а после возвращения Приама, царя Трои, из лагеря греков рыдает уже над телом мертвого героя.
Главная тема, сопутствующая образу А. в поэме, - скорбь. Уже во время их свидания она предчувствует близкую смерть Гектора и свою собственную горестную судьбу. При этом ее прежняя судьба как бы предвосхищает будущие страдания: отец А., Этион, пал от руки Ахилла, которым будет убит и сам Гектор, а мать была взята им в плен и выкуплена (ср. выкуп тела Гектора), но вскоре умерла. Поэтому в Гекторе сосредоточена вся ее семья ("Гектор, ты все мне теперь - и отец, и любимая матерь, / Ты и брат мой единственный, ты и супруг мой прекрасный!"), и его кончина означает для нее крушение семьи. Увещевая Гектора, она сетует на будущие несчастья ее и сына Астианакта, и эта тема останется главной в двух ее плачах по убитому мужу.
Ахилл (Ахиллес)- главный герой поэмы, суровый и неумолимый воин. В ответ на оскорбление, которое нанес ему Агамемнон, верховный вождь и предводитель войска ахейцев, в течение 10 лет осаждавших Трою, А. отказывается от участия в войне. Из-за этого ахейцы терпят одно поражение за другим. Но когда вождь троянцев Гектор убивает его друга Патрокла, А. забывает о своей обиде и примиряется с Агамемноном.
Могучий AM которому покровительствует богиня Афина, показывает на поле боя чудеса храбрости и убивает в поединке Гектора, смерть которого знаменует окончательное поражение троянцев. Образ А. носит типичные черты мифологического эпического героя, мужественного воителя, Б системе ценностей которого самое главное - воинская честь. Гордый, вспыльчивый и самолюбивый, он участвует в войне не столько ради того, чтобы вернуть царю Спарты Менелаю его жену Елену, похищенную Парисом, сколько ради прославления своего имени. А. жаждет все новых и новых подвигов, которые упрочат его славу непобедимого ратника.
Смысл своей жизни он видит в том, чтобы постоянно рисковать ею. А. презирает спокойную жизнь у домашнего очага и предпочитает безмятежной старости смерть в бою.
Гектор - сын Приама, предводитель троянского войска. Как и Ахилл, Г. во всех своих поступках руководствуется воинской честью, но если Ахилл ценит ее ради нее самой, то Г., блюдя свою честь, в то же время сознает ответственность перед своим народом, интересы которого он должен защищать. Гомер показывает, как в душе Г. борются два стремления: избежать поражения в войне и сохранить незапятнанной свою репутацию храброго воина и героя. В силу этого образ Г. сложнее, чем образ его главного противника, Ахилла. Поведение Г. часто бывает противоречивым, поскольку мотивами его поступков выступает то жажда славы (что типично для эпического героя), то понимание долга перед отчизной и народом, которым он, как сын царя и вождь, не вправе жертвовать в погоне за репутацией непобедимого воина и храбреца. Отвергая совет опытного военачальника Полидама, который, ссылаясь на дурное предзнаменование, отговаривает Г.
от нападения на лагерь ахейцев, Г. заявляет: "Знамение лучшее всех - за отечество храбро сражаться". Однако когда Гектора уговаривают вернуться в Трою, не оставаться на поле брани и уклониться от поединка с Ахиллом, Г. поступает не как мудрый осторожный вождь, а как воин, которым движет честолюбие и страсть. Гордость не позволяет ему искать защиты за укрепленными стенами города. Даже предчувствуя свою гибель, которая, как он прекрасно понимает, неизбежно повлечет за собой падение и разграбление Трои, Г. пренебрегает интересами страны и вступает в роковое для него единоборство с Ахиллом.
И все же перед своей кончиной Г. признается в том, что поступил необдуманно: "Гражданин самый последний может сказать в Илионе: "Гектор народ погубил, на свою понадеявшись силу!" Елена - наделенная необыкновенной красотой дочь верховного бога Зевса и смертной женщины Леды, жена Менелая, похищенная сыном царя Трои Парисом. Из всех персонажей "Илиады" Е. в наибольшей степени воплощает идею пассивности человека, его абсолютной зависимости от высших сил. Е. не по своей воле покинула дом царя Спарты Менелая, но лишь повинуясь повелению богов и прежде всего произволу Афродиты, которая принуждает Е. подчиниться желаниям любимца богини - Париса и стать его женой. Поскольку похищение Е. стало поводом к войне, то Е. поневоле сделалась причиной гибели многих славных героев и вызывала ненависть как среди троянцев, так и среди греков. Ахилл с горечью восклицает: "Ради презренной Елены сражаюсь я с чадами Трои!" Е. клянет свою несчастную долю, но не пытается бороться с судьбой и покорно подчиняется воле богов. Образ смертной женщины, которая, по словам Гомера, "истинно вечным богиням красою подобна", но является как раз из-за этого причиной ужасных бедствий, олицетворяет присущее древним представление о том, что в мире людей недостижимо абсолютное совершенство, а "всякое; приближение к нему становится карой для?его- Зевс и олимпийские боги. Зевс - верховный бог древнегреческого пантеона. Все события, описанные в "Илиаде", определяются "волей Зевса". Из всех олимпийских богов только 3. открыто будущее: ему известно все, что произойдет в ходе затянувшейся на много лет осады Трои; Таким образом 3. в поэме символизирует абсолютную предопределенность событий человеческой истории и выступает! воплощением, высшего знания, недоступного прочим олимпий-г ским богам и смертным. В стане богов происходит своего рода раскол: все небожители так или иначе обнаруживают личные симпатии к греческим либо к троянским героям. Афина покровительствует Ахиллу, Аполлон -- Гектору, Афродита -- Парису . Конфликт между небожителями приводит даже к "битве богов"" описанной в 20-й и 21-й песнях поэмь. Один лишь 3. остается беспристрастным наблюдателем осады Трои. Он ревностно следит за тем, чтобы в воздаянии героям была строго соблюдена справедливость. У 3. нет симпатий и антипатий: оказывая временную поддержку то одним, то другим, а также неукоснительно исполняя обещания, данные им другим богам, 3, олицетворяет в поэме идею равновесия, которое сохраняет устой миропорядка. Символом божественной справедливости Гомер делает весы, на которых 3. взвешивает жребии Ахилла и Гектора. Несмотря на то,что смертные находятся в полной зависимости от воли богов, которые способны погубить их или, напротив, отвратить от них гибель, Гомер далек от того, чтобы показать людей беспомощными игрушками в руках всесильных богов. Между миром небожителей и миром смертных немало: общего. Посути, они отличаются лишь тем, что у богов гораздо больше возможностей и знаний, недоступных людям, но и богам, как и людям, свойственны всевозможные пороки и заблужде ния. По мысли Гомера основная характерная черта мира людей --невежество, которое является главной причиной безрассудных, и постыдных поступков.
3. отзывается о людях олюдях с иронией люди убеждены, говорит он, что все беды происходят от злой воли богов, тогда как зачастую сами смертные "гибель судьбе вопреки на себя навлекают безумством".
Нестор- персонаж "Илиады" и "Одиссеи", царь Пилоса. В поэмах Н. предстает как умудренный годами старец, чья основная задача - помогать советами более молодым героям. Он становится посредником в ссоре Ахилла и Агамемнона: уже в 1-й песне он старается предотвратить их ссору, а после того как Ахилл удаляется от войска, Н. предлагает Агамемнону загладить нанесенное оскорбление и наставляет отправленное к Ахиллу посольство.
Во время битвы он не раз ободряет греческих героев, взывая к их воинской чести; он подсказывает вождям идею вылазки в троянский лагерь, которую совершают Одиссей и Диомед. Н. предстает как традиционный эпический тип "мужа совета". Он стар и почти не может сражаться. Единственной возможностью активного участия в битве для него становится ободрение войска и помощь в качестве возничего, причем и здесь он не устремляется в бой, а только увозит Диомеда, убеждая его не противостоять Гектору. Зато Н. постоянно берет слово в совете вождей, с ним первым в трудную минуту советуется Агамемнон.
Не случайно, что обманчивый Сон, посланный Зевсом Агамемнону, принимает образ Н., чтимого царем выше других. Потому для Н. в "Илиаде" подчеркнутым оказывается прежде всего его искусство речи, главный из его постоянных эпитетов - "сладкоречивый вития". При этом речи Н. играют существенную роль в композиционной структуре поэмы: в них нередко присутствуют темы и сюжеты, выходящие за рамки собственно "Илиады". Постоянное обращение Н. к прошлому придает ему черты некоего хранителя героических преданий, носителя древней воинской чести. В поэме Н. становится своего рода персонифицированным авторитетом, воплощением традиции. Сходную роль играет Н. и в "Одиссее", где к нему в поисках отца приходит сын Одиссея Телемах. Здесь Н. опять-таки формально предстает как носитель прошлого знания, рассказывая Телемаху о войне и о возвращении героев. При этом, однако, как и в "Илиаде", где его советы носят несколько общий характер, он не может сказать ему ничего конкретного о судьбе отца. Тем не менее приход Телемаха к Н. осмысляется как приобщение юноши к героической традиции, воплощением которой является Н.
Парис - сын Приама, царя Трои, брат Гектора. П. в "Илиаде" - хвастливый, праздный и беспечный красавец, который, вероломно нарушив законы гостеприимства, похитил у Менелая его жену Елену. Красота П. в поэме часто противопоставляется отсутствию у него чисто мужских качеств: храбрости и воинской чести. Когда враждующие стороны договариваются о том, что исход войны должен решить поединок между Менелаем и П., П. пытается уклониться от схватки с грозным противником, и лишь упреки Гектора вынуждают его взять в руки оружие. Потерпев поражение, П. спасается лишь благодаря вмешательству Афродиты. Елена насмехается над незадачливым воякой, но П. ничуть не смущен, ибо для него главная ценность и смысл жизни - не в стяжании воинской славы, а в чувственных удовольствиях и в служении богине любви Афродите. Характеру П. присуще коварство. Так, например, он подкупает Антимаха, и тот, выступая на совете троянцев, высказывается против того, чтобы Елену вернули Менелаю. Избегая поединков с греческими героями, П. участвует в сражениях в качестве лучника, что лишний раз говорит о недостатке мужества. Фактически П., а не Елена является главной причиной затянувшейся кровопролитной войны: Однако по воле богов именно ему суждено убить Ахилла. Это говорит о том, что на чаше весов Зевса воинская доблесть и честь принимаются во внимание лишь в связи с ходом грядущих событий.
В игре высших сил слабый и недостойный часто становится орудием божественной воли и исполняет предначертание судьбы, против которой бессильны сами боги.
Терсит (Ферсит) - персонаж "Илиады", греческий воин. Т. появляется лишь однажды, во 2-й песне поэмы (стихи), где в момент испытания Агамемноном греческого войска он призывает всех возвращаться домой, оставив под Троей одного Агамемнона, которого хулит и упрекает в корысти. Т. усмиряет Одиссей ударом своего скипетра и грозит, в случае если тот продолжит свои поношения, лишить его одежды и голым прогнать к кораблям. После этого Т. замолкает и садится под смех войска.
Несмотря на эпизодический характер, сцена с Т. достаточно выделяется в структуре "Илиады". Брань Т. в сниженной форме повторяет сцену ссоры Агамемнона и Ахилла, в оскорблении которого сам Т. упрекает предводителя греков. Более того, сами упреки Т. практически точно совпадают с гневными речами Ахилла в 1-й песне, где он также винит Агамемнона в захвате лучшей добычи за счет других воинов и называет царя "пожирателем народа". Однако в эпическом сознании допустимое в устах вождя и героя недопустимо для простого воина, каким предстает Т.
(хотя в античных схолиях - комментариях к "Илиаде" - он называется потомком царского рода и родичем Диомеда). Потому и слова его "непристойны", а сам он "безрассуден". При этом недостойность Т. подчеркнута самим его обликом, намеренно "негероическим", в котором очевидны приметы фольклорного шута.
Гипертрофированное физическое уродство служит знаком и "низости" персонажа, и его шутовской природы: показательно, что своего рода "аналогом" Т. на божественном уровне становится хромоногий Гефест, над неуклюжими ужимками которого потешаются олимпийцы.
www.coolreferat.com
Как мы узнали в результате многолетних раскопок, начатых в 1870 г. Генрихом Шлиманом и законченных перед второй мировой войной американским археологом Блегеном, примерно пять тысяч лет назад, около 3000 г. до н. э., на небольшом холме, расположенном в 5 – 6 километрах от южного берега пролива Дарданеллы, недалеко от входа в пролив из Эгейского моря, впервые поселились люди и построили крепость. Холм этот носит сейчас турецкое название Гиссарлык. Обитатели крепости контролировали торговлю по суше из Азии в Европу и обратно, держа в своих руках переправу через пролив. Постепенно развивавшееся мореплавание из Эгейского в Черное море также оказалось под контролем обитателей поселения-крепости. Множество золотых изделий, найденных при раскопках Шлимана, говорит об огромных по тем временам богатствах, накопленных в городе.
Около 1900 г. до н. э. холм и его окрестности захватило новое племя, выращивавшее лошадей, которых не знали их предшественники. Новые пришельцы строят крепость, большую по размерам и более могущественную, чем прежняя.
Около 1250 г. до н. э., если судить по археологическим данным, поселение снова было захвачено, разрушено и сожжено, а через некоторое время на холме селятся пришельцы из центральной Европы. Около 1100 г. до н. э. город постиг еще один пожар, и холм делается необитаемым на несколько сот лет.
Кто жил в этом городе, местоположение которого более всего соответствует Илиону, или Трое, как он изображен в «Илиаде»? Как называли этот город его жители, не оставившие каких-либо письменных памятников?
В середине II тысячелетия до н. э. земли на восток от Гиссарлыкского холма принадлежали могущественной хеттской державе. В анналах хеттского царя Тутхалийи IV, правившего примерно с 1250 по 1220 г. до н. э., упоминаются две местности, очевидно находившиеся на северо-западе Малой Азии, – Вилусия и Труиса: одно из этих названий, скорее Вилусия, вероятно, носил город на Гиссарлыкском холме, который греки впоследствии называли Илионом (в более древние времена Вилионом), или Троей. Из тех же хеттских анналов мы узнаем, что Вилусия входила в воевавшую против хеттов коалицию.
Захватить столь мощно укрепленное поселение могла либо регулярная армия, либо переселяющееся с женами и детьми воинственное племя, могущее обосноваться вокруг города и предпринять длительную осаду. Так как, по археологическим данным, пришельцы поселились лишь через некоторый промежуток времени после разрушения города, вероятнее всего предположение, что его взяло хеттское войско царя Тутхалийи IV: анналы дошли до нас не полностью, и о захвате Вилусии могло говориться в утраченной для нас части анналов.
Среди хеттских документов, найденных при раскопках хеттской столицы Хаттусас, обнаружен отрывок эпоса на лувийском языке, родственном хеттскому, в котором упоминалась «крутая Вилуса». Очевидно, судьба города на крутом холме Гиссарлык волновала народы хеттской державы, ибо только такие события находят отражение в героическом эпосе.
Однако не меньшее впечатление судьба Вилусии произвела на появившихся на Балканском полуострове около 1900 г. до н. э. и постепенно заселявших острова Эгейского моря древних греков. В XV в. до н. э. они обосновались прочно на юго-западной оконечности Малой Азии, основав город, который позднее назывался Милетом. Вскоре должны были они познакомиться и с Вилусией: когда в VIII в. до н. э. будет создаваться «Илиада», холм Гиссарлык будет покрыт развалинами и Гомер сможет систематически характеризовать троян как «конеборных», лишь опираясь на полутысячелетнюю традицию, запомнившую, что жители Вилусии выделялись среди соседних народов той ролью, которую у них играла лошадь. Отношения греческих племен, которые, очевидно, именовали себя ахейцами (ахайвой), с Вилусией, видимо, не были мирными: об этом свидетельствует само то обстоятельство, что осада Вилусии (в языке греков Илиона) и ее взятие оказались в центре греческой эпической традиции, ибо эта традиция, как показывает героический эпос шумеров и германцев, тюркских народов и славян, не строит своих сюжетов из ничего, всегда отправляясь от каких-то реально имевших место столкновений. Греки могли предпринимать и самостоятельные военные экспедиции против Валусии-Илиона (они едва ли могли закончиться взятием города), могли принимать участие и в войне, которую вел против Вилусии и ее союзников хеттский царь: хеттская держава находилась в оживленных сношениях с одним из ахейских греческих государств, которое именуется в хеттских текстах как Ахийава и находилось, скорее всего, на о. Родосе. Греки могли быть и в числе тех, кто поселился на Гиссарлыкском холме после разрушения города.
Пытаться извлечь из гомеровских поэм подробности исторических событий бесполезно; хотя героический эпос всегда отправляется от каких-то подлинных исторических фактов (и мы это можем доказать, когда в нашем распоряжении есть независимые свидетельства об этих событиях), эпос так трансформирует историческую реальность в духе своей специфической поэтики, что никакая реконструкция реальных событий на основе одного эпоса невозможна: мы не могли бы восстановить по русским былинам даже в общих чертах события истории Киевской Руси, если бы не знали их из летописей.
Лишь упоминание в хеттских текстах Труисы дает нам основание предполагать, что в греческую эпическую традицию о войне и взятии Илиона – Трои проникли также и какие-то отголоски военных событий, связанных с городом Труисой, сколько-нибудь отчетливо заметные лишь в необъяснимом иначе двойном названии осаждавшегося греками города – Троя – Илион.
Перейдем теперь от исторических событий к самой древнегреческой эпической традиции. Истоки ее восходят по крайней мере к началу III тысячелетия до н. э., ко времени, когда предки греков и других индоевропейских народов (в том числе, по-видимому, и обитателей холма Гиссарлык с 1900 по 1250 г. до н. э.) жили еще на их общей родине, скорее всего в наших северопричерноморских степях. Греки, когда они появились на Балканском полуострове в начале II тысячелетия до н. э., пели под аккомпанемент лиры песни о славных подвигах воителей прошлых веков. Завоевание Балканского полуострова и военные экспедиции II тысячелетия до н. э. сделались толчком для создания новых песен, вбиравших в себя древнюю традицию и приспосабливавших ее к новым обстоятельствам. При раскопках Пилосского дворца, разрушенного ок. 1200 г. до н. э., обнаружена фреска, изображающая сидящую фигуру, играющую на лире, очевидно, аккомпанируя себе, так как сольная игра на лире не была известна греческой традиции. Высказывались предположения, что на фреске изображено божество, но никому не пришло бы в голову вкладывать лиру в руки божества, если бы певец, аккомпанирующий себе на лире, не был привычной фигурой в микенском обществе. В гробнице микенской эпохи, раскопанной в Мениди, недалеко от Афин, обнаружены остатки шлема и двух лир; похороненный в ней человек мог быть в чем-то похож на гомеровского воителя Ахилла, певшего, сидя у себя в шатре, о («славных деяниях мужей» и аккомпанировавшего себе на лире.
Еще гомеровские поэмы, проникнутые духом новой эпохи, сохранят все же как обломок праиндоевропейского примитивного героического эпоса поразительное словосочетание «неувядающая слава», как сохранят его и священные гимны древнеиндийской «Ригведы». В середине II тысячелетия до н. э. в греческую эпическую традицию войдет и сохранится описание большого, «подобного башне», щита, закрывающего воина с головы по ног; к раннемикенской эпохе восходит и упоминаемый в «Илиаде» (Х, 261 – 271) кожаный шлем, украшенный кабаньими клыками. В послемикенские времена таких щитов и шлемов не было в употреблении, и Гомер мог знать о них лишь из поэтической традиции.
Героями эпических песен в микенское время делаются цари тогдашних государств, известных нам, как, например, Микенское и Пилосское царства, столицы которых предстали перед нашими глазами в результате археологических раскопок, и других, которые нам известны хуже или совсем неизвестны.
Но эпос избирателен в использовании исторических событий; из множества военных столкновений эпохи экспедиция под Трою, видимо, уже вскоре после самого события заняла важное место в эпической традиции, в репертуаре певцов-аэдов. Занявшие в конце концов второе место песни о походах на город Фивы в Средней Греции и об ужасной судьбе царя Эдипа, по-видимому, также восходят в своих истоках к Микенской эпохе.
Вскоре после гибели Трои страшная катастрофа постигла микенский мир. Дворцы Пилоса и Микен и Пелопоннесе были сожжены, уцелевший дворец в Тиринфе был покинут его обитателями. Египетские и хеттские источники говорят о нашествии доселе неведомых народов, потрясшем все восточное Средиземноморье. В микенскую Грецию вторгаются с севера снявшиеся с места под натиском соседей греческие племена эолийцев и дорийцев, жившие до сих пор родоплеменным строем где-то к северу от Балканского полуострова. Наступает эпоха послемикенского упадка. Изделия художественного ремесла становятся грубыми, примитивными. Сложная слоговая письменность микенских дворцов, так называемое линейное письмо Б, была забыта. Греки снова сделались бесписьменным народом – наступает эпоха, которую принято называть «темными веками». Жизнь греков приобретает формы, характерные для народов, живших родоплеменным строем и разрушивших более высокую культуру, как это сделали германцы во время великого переселения народов или предки индийцев арьи, разрушившие в XIV – XIII вв. до н. э. протоиндийскую цивилизацию. В центре интересов такого племени – военные экспедиции предводителей с их дружинами, захват и дележ добычи, героическая смерть в поединке с неприятелем, слава подвигов – при жизни и после смерти. Идеальной формой выражения идеологии такого общества является героический эпос: ею проникнуты песни древнеисландской «Старшей Эдды», индийская «Махабхарата», героический эпос тюркских народов.
Греки эолийского племени, жившие первоначально севернее, усваивают поэтическую традицию Микенской эпохи, объединяют ее со своей собственной: язык гомеровских поэм свидетельствует о том, что поэтическая традиция микенских времен дошла до Гомера через эолийских аэдов – творцов героических эпических песен первых послемикенских веков.
В Х в. до н. э. эолийцы и греки ионийского племени, жившие в Греции, видимо, уже в микенские времена, начинают колонизировать острова Эгейского моря и северную часть западного побережья Малой Азии. В условиях тесного контакта эолийцев и ионян эпическая традиция переходит к ионийским аэдам. Из сплава эолийских и ионийских диалектных черт с сохранением архаизмов еще более древних эпох складывается поэтический язык гомеровского эпоса. Язык этот был понятен слушателям, привыкшим с детства к песням аэдов – творцов и исполнителей греческого эпоса, хотя в жизни никто на этом языке не говорил. Необычность языка подчеркивала необычность событий, о которых повествовали аэды, помогала слушателям перенестись в мир героического прошлого, люди которого представлялись намного сильнее, храбрее, во всех отношениях значительнее нынешних. Если даже какое-то выражение оказывалось не совсем понятным, это только поднимало авторитет аэда, который казался знающим то, чего не знают простые люди.
Четко урегулированный стихотворный размер – гексаметр, где каждый стих состоял из шести стоп с правильным чередованием долгих и кратких слогов, характерным для всей древнегреческой поэзии, незатейливая торжественная мелодия стихов, певшихся под аккомпанемент лиры, – все это еще больше приподнимало песнь аэда над уровнем повседневного существования слушателей.
Между тем Греция постепенно выходила из состояния тяжелого экономического упадка, политической и культурной деградации, в которые она впала после гибели микенских царств. В Х в. до н. э. греки начинают в заметных количествах выплавлять железо, и оно постепенно вытесняет бронзу в качестве материала для изготовления орудий труда и оружия. Наступает подъем земледелия, ремесла и торговли, увеличивается численность населения. Возрождается на новой основе изобразительное искусство – вазовая живопись, рельефы на бронзе, скульптура. Религиозные празднества и погребальные церемонии собирают все больше людей из соседних местностей, и исполнение эпических поэм соперничающими между собой в мастерстве аэдами становится неотъемлемым элементом праздничных или траурных церемоний.
Наконец, около 800 г. до н. э., греки заимствуют у финикийцев и приспосабливают к греческому языку финикийский алфавит. В течение VIII в. до н. э. он распространяется, как об этом свидетельствуют надписи, по всему греческому миру. Этим закончился длившийся четыре столетия период, в течение которого послемикенские греки обходились без письменности, период формирования древнегреческого народного героического эпоса.
И вот в то самое время, когда начавшийся подъем все ускорялся в восходящем темпе, где-то в ионийских колониях – на островах или в Малой Азии – традиционное искусство аэда усвоил юноша, наделенный от природы поэтическим гением, какой не проявлялся до того и проявился с тек пор всего несколько раз на протяжении всей истории человечества. Имя его – Гомер.
Биографические сведения о нем, дошедшие до нас от позднейших античных авторов, противоречивы, не всегда правдоподобны, зачастую представляют собой очевидные домыслы. Греки позднейших времен не знали даже, откуда Гомер был родом, что нашло свое отражение в знаменитой эпиграмме, вошедшей в так называемую «Греческую антологию».
Семь городов, пререкаясь, зовутся отчизной Гомера:
Смирна, Хиос, Колофон, Пилос, Аргос, Итака, Афины.
(пер. Л. Блуменау)
Вызывает сомнение античная традиция о слепоте Гомера: автор «Илиады» и «Одиссеи», во всяком случае, прожил зрячим большую часть жизни, впитал в себя яркие картины природы и бытия человека на ее фоне, побывал в гуще сражения, лично соприкоснулся едва ли не со всеми сторонами тогдашней жизни. Видел он своими глазами и троянскую равнину, как это явствует из ряда деталей в описаниях «Илиады». Представление о слепом Гомере легко могло возникнуть по аналогии со слепым аэдом феаков Демодоком в «Одиссее» (VIII, 62 слл.), которого, как и аэда Фемия («Одиссея», I, 151 слл. и др.), Гомер, по-видимому, наделил идеализированными чертами аэда – своего современника, а может быть, и действительно какими-то собственными. Могли сыграть свою роль в возникновении легенды о слепоте Гомера и слова автора так называемого гомеровского гимна к Аполлону Делосскому (ст. 169 – 173), назвавшего себя «слепым мужем, живущим на Хиосе»: ведь в позднейшую эпоху автором этого гимна считали Гомера.
Греки архаической эпохи, к сожалению, не проявляли интереса к личности и к обстоятельствам жизни авторов даже таких сочинений, которые пользовались широчайшей популярностью. Если бы живший поколением позднее или даже младший современник Гомера Гесиод, автор поэм «Труды и дни» и «Теогония», не вставил в «Труды и дни» некоторых сведений о самом себе, ни эллинистические ученые, составлявшие жизнеописания поэтов классической эпохи, ни мы не знали бы ничего определенного и о нем.
Имя «Гомер» скорее всего подлинное, хотя многие исследователи высказывали сомнения на этот счет. Оно не принадлежит к числу греческих имен, бывших в употреблении, греки его не понимали и всячески пытались объяснить, толкуя его то как «заложник», то как «слепец». Едва ли кто мог придумать такое имя для автора «Илиады» и «Одиссеи»: очевидно, имя автора стояло в заглавиях уже первых рукописей поэм. Судя по имени, гениальный поэт мог быть даже и не греком по происхождению: в становлении и развитии эллинской культуры сыграли важную роль многие «варвары» или «полуварвары», усвоившие с детства греческий язык и греческую культурную традицию,– философ Фалес Милетский, отец истории Геродот, писатель-сатирик Лукиан.
Поэмы такой длины и такой сложной структуры, как «Илиада» и «Одиссея», не могли сохраниться в устной эпической традиции, в которой важнейшую роль играла импровизация. Устное эпическое творчество не знает авторского права, и аэды, которые попыталась бы воспроизводить «Илиаду» или «Одиссею» по памяти на слух, неизбежно разрушили бы стройную композицию поэмы, пытаясь каждый на свой лад сделать поэму лучше. То, что поэмы дошли до нас не погибнув, может быть объяснено только тем, что они были записаны самим поэтом или под его диктовку при помощи совсем недавно созданного греческого алфавита. Восхищение гением Гомера привело английского филолога Уэйд-Джери даже к предположению, что Гомер мог сам создать греческий алфавит на основе финикийского для того, чтобы написать «Илиаду».
--PAGE_BREAK--Гомер должен был впитать в себя с юных лет вековую и даже тысячелетнюю традицию устного эпического творчества. У этого жанра фольклора есть свои закономерности, более или менее общие для всех народов, которые создают фольклорный героический эпос. Выявляются эти законы легче всего при изучении эпического творчества народов, у которых оно еще живо, где самый процесс творчества можно непосредственно наблюдать и исследовать. Такие наблюдения были предприняты русским ученым В. В. Радловым в отношении эпоса тюркских народов еще в XIX в. В нашем веке еще живое эпическое творчество народов Югославии изучали с этой точки зрения Матиас Мурко, американцы Мильман Парри и его ученик Альберт Лорд. Исследовалось и исследуется и эпическое творчество других народов.
При этом выяснилось, что в фольклорном эпосе важнейшее место занимает импровизация в процессе исполнения. Певец или сказитель никогда не повторяет единожды созданный и раз навсегда заученный текст. Эпическая песнь в известной мере творится заново для каждого исполнения, но для того чтобы справиться с этой задачей, певец держит наготове у себя в памяти целый набор эпических клише, подходящих одинаково для песней на различные сюжеты. Объем этих клише колеблется от сочетания существительного с его постоянным эпитетом, переходящим из песни в песнь, как «добрый молодец» или «силушка великая» русских былин, принадлежащих к тому же жанру героического эпоса, до целых блоков в несколько стихов, описывающих какую-то повторяющуюся типическую ситуацию.
Фольклорный эпос обычно однолинеен в развитии повествования: события, которые в жизни естественно происходили бы одновременно, развиваясь параллельно, эпос изображает как происходящие последовательно. Действующие лица всегда характеризуются однозначно положительно или отрицательно, рисуются либо сплошной черной, либо белой красной. Характеры героев изображаются статично, в них не видно развития, даже если цикл эпических песней изображает судьбу героя от рождения до самой гибели.
Эту фольклорную эпическую поэтику вместе с техникой импровизации унаследовал от своих учителей и Гомер. Так, в частности, Гомер сохраняет фольклорную однолинейность повествования; этот принцип изображения событий был открыт у Гомера Ф. Ф. Зелинским и был назван им «законом хронологической несовместимости». Так, в III песни «Илиады» поэт сначала дает довольно длинную сцену между Еленой и Парисом, спасенным Афродитой от рук Менелая, а затем уже сообщает о том, как Менелай разыскивал Париса на поле сражения, в то время как Менелай, естественно, должен был ринуться на поиски Париса сразу после того, как тот исчез.
Широко использует Гомер и характерные для фольклорного эпоса и вообще для фольклора клише. Бог Аполлон у него многократно характеризуется как «сребролукий», а Ахилл как «быстроногий», хотя способность Ахилла быстро бегать не играет роли в развитии действия «Илиады» и в XXII песни (ст. 136 – 203) он так и не смог догнать убегавшего от него Гектора. Небо именуется звездным, даже когда действие происходит средь бела дня («Илиада», VIII, 46; XV, 371). В I песни «Илиады» в описании жертвоприношения мы читаем:
Кончив молитву, ячменем и солью осыпали жертвы.
Выи им подняли вверх, закололи. тела освежили,
Бедра немедля отсекли, обрезанным туком покрыли
Вдвое кругом и на них положили останки сырые.
…
Бедра сожегши они и вкусивши утроб от закланных,
Все остальное дробят на куски, прободают рожнами,
Жарят на них осторожно и, все уготовя, снимают.
Кончив заботу сию, ахеяне пир учредили;
Все пировали, никто не нуждался на пиршестве общем;
И когда питием и пищею глад утолили…
(I, 458 – 461; 464 – 469)
Во II песни (421 – 424, 427 – 432) эти стихи в греческом тексте повторяются слово в слово.
И все же приемы индивидуальной и обусловленной ситуацией точной характеристики героя уже проявляются отчетливо в гомеровских поэмах. Так, эпитет «ужасный» необычен для Ахилла (он применяется чаще всего и Аяксу, сыну Теламона), и когда мы читаем в ХХI песни «Илиады»:
Царь Илиона, Приам престарелый, на башне священной
Стоя, узрел Ахиллеса ужасного: все пред героем
Трои сыны, убегая, толпилися; противоборства
Более не было…
( «Илиада», ХХI, 526 – 529),
невозможно допустить, что Ахилл назван «ужасным» случайно, а не в соответствии со сложившейся ситуацией и как бы увиденный глазами Приама.
В самом стиле прямой речи героев Гомера заметны различия, свидетельствующие о том, что Гомер характеризует своих героев не только тем, что они говорят, но и тем, как они говорят. В частности, склонность престарелого Нестора к многословию была отмечена уже в древности. Аякс, сын Теламона, говорит не так, как Диомед.
Характеры гомеровских героев уже очень далеки от фольклорной однозначности и прямолинейности. Гектор, главный противник Ахилла и всех ахейцев, предстает перед нами героем, который готов погибнуть и погибает, защищая свой город, предстает любящим мужем и отцом («Илиада», VI, 404 – 483). Именно в уста Гектора, а не кого-либо из ахейских воителей вкладывает Гомер слова, которые выглядят как; прочувствованная формулировка его собственного мироощущения:
Ты не обетам богов, а ширяющим в воздухе птицам
Верить велишь? Презираю я птиц и о том не забочусь,
Вправо ли птицы несутся, к востоку денницы и солнца,
Или налево пернатые к мрачному западу мчатся.
Верить должны мы единому, Зевса великого воле,
Зевса, который и смертных и вечных богов повелитель!
Знаменье лучшее всех – за отечество храбро сражаться!
Что ты страшишься войны и опасностей ратного боя?
Ежели Трои сыны при ахейских судах мореходных
Все мы падем умерщвленные, ты умереть не страшися!
( «Илиада», ХII, 237 – 246)
Но и его охватывает трепет при виде приближающегося Ахилла. Он обращается в бегство, обегает трижды вокруг Трои, преследуемый Ахиллом, и только обманутый Афиной, явившейся к нему в облике его брата Деифоба, решается на роковой поединок с Ахиллом («Илиада», ХХII, 131 – 248).
Образ главного героя «Илиады» Ахилла не только неоднозначен, но и обнаруживает на протяжении поэмы черты развития. Ахилл, сильнейший из сильных и храбрейший из храбрых, не выдерживает обиды, нанесенной ему верховным предводителем ахейцев под Троей Агамемноном, отобравшим у него любимую им пленницу Брисеиду. Разгневанный Ахилл перестает участвовать в сражениях и через свою мать, богиню Фетиду, добивается того, что Зевс ниспосылает ахейцам поражения, которые заставляют их раскаяться в обиде, нанесенной самому могучему из героев. Гомер признает, что у Ахилла были все основания для того, чтобы прийти в ярость, и все же он уже во вступлении к «Илиаде» называет гнев Ахилла «губительным, пагубным» (I, 2: в переводе Гнедича «грозный»), а затем шаг за шагом показывает, что поведение Ахилла привело к гибели его лучшего друга Патрокла. (Фигура Патрокла, одна из наиболее симпатичных в «Илиаде», является, вероятно, созданием самого Гомера, не имевшим прототипа в эпической традиции.) Ахилл наконец раскаивается в своем поведении. Он выступает на защиту ахейцев и убивает в поединке Гектора. Но здесь Гомер изображает Ахилла преступившим в скорби по Патроклу и в ненависти к Гектору божеские и человеческие законы: Ахилл глумится над телом мертвого Гектора и собирается лишить его погребения. Лишь в заключительной песни «Илиады» Гомер показывает Ахилла, смягченного горем явившегося к нему отца Гектора Приама. Ахилл выдает ему для погребения тело Гектора и сам плачет вместе с Приамом (ХХIV, 509 – 512). Тот самый Ахилл, которого лишь вмешательство Афины удержало в I песни от нападения на Агамемнона (188 – 221), в ХХIV, последней, сам принимает заранее меры, чтобы не допустить вспышки гнева, которая могла бы побудить его посягнуть на явившегося к нему просителем Приама (582 – 586).
Одним из наиболее бросающихся в глаза художественных приемов гомеровского эпоса является изображение героев действующими не по собственному побуждению, а получающими в важные моменты помощь и советы от покровительствующих им богов. Так, уже в I песни «Илиады» видимая только Ахиллу Афина по поручению Геры останавливает его в тот момент, когда он был готов броситься с мечом на Агамемнона, и обещает Ахиллу удовлетворение за нанесенную ему обиду (I, 193 – 218). В III песни Афродита спасает от гибели Париса-Александра, потерпевшего поражение в поединке с Менелаем (III, 374 – 382). При этом боги всегда добиваются того, чтобы действие развивалось либо в соответствии с уже сложившейся эпической традицией, либо в согласии с художественным замыслом поэта, так что немецкие филологи метко охарактеризовали эту поразительную черту гомеровского эпоса как Gotterapparat – т. е. «аппарат богов», который поэт использует для развития действия в нужном направлении.
Очевидно, люди догомеровской и гомеровской эпохи могли в критических ситуациях ощущать принимаемые ими решения как результат внушения божества, а кому-то из них казалось, что он слышал их указания или даже видел этих богов в человеческом или в каком-либо ином облике. Однако в гомеровской поэзии вмешательство богов в дела людей и их руководство героями явно превратились в художественный прием, имеющий, в частности, целью приподнять героев эпоса и их дела над обычным человеческим уровнем. Не случайно неожиданное выступление Терсита, призвавшего воинов отправляться по домам, мотивировано всего лишь его собственным низменным характером, а противодействие, которое оказал ему и другим желавшим вернуться Одиссей, мотивировано полученным им от Афины поручением («Илиада», II, 166 – 277): вмешательства богов Гомер удостаивает только лучших – благородных героев знатного происхождения.
Даже саму судьбу – Мойру – ставит Гомер на службу своим художественным задачам: он прибегает к ссылке на нее, когда не может, не вступая в противоречие с традицией или с общим замыслом произведения, развивать действие так, как это соответствовало бы его симпатиям или было в данный момент художественно выигрышно. Так, явно сочувствующий Гектору в его поединке с Ахиллом поэт заставляет сочувствовать Гектору самого Зевса (ХХII, 167 слл.) и объясняет гибель Гектора, видимо закрепленную в традиции и, во всяком случае, необходимую в соответствии с замыслом «Илиады», решением судьбы.
Догомеровская эпическая традиция была обширна и разнообразна. Слушатели Гомера должны были хорошо помнить множество сказаний о богах и героях, очевидно, чаще всего облеченных в эпическую форму. Об этом говорит то, что Гомер часто довольствуется лишь намеками на чрезвычайно интересные мифические эпизоды типа подвигов Геракла и конфликтов, возникавших у Зевса с преследовавшей Геракла Герой: аудитория не простила бы Гомеру такой скупости в изложении, если бы большинству слушателей не было хорошо известно, о чем идет речь. Некоторые эпизоды из эпической традиции, в том числе и не относящейся к Троянской войне, Гомер, судя по всему, использовал в своих поэмах не только непосредственно, но и в качестве отправных пунктов для создания аналогичных эпизодов на совсем другом материале. Так, есть основания думать, что древнее повествование о гневе Мелеагра и об его отказе сражаться, которое использует в своей речи, увещевая Ахилла, Феникс («Илиада», IХ, 529 – 599), могло подать Гомеру идею поставить гнев Ахилла в центре действия «Илиады».
Гомер мог опираться на сложившуюся эпическую традицию о Троянской войне и должен был считаться с ней начиная с ее предыстории с похищением Елены и кончая взятием Трои с помощью деревянного коня и возвращением ахейцев из-под Трои. Гомер не стал в своих дошедших до нас поэмах пытаться последовательно излагать ход войны. Он сказал свое, новое слово о походе греков под Трою, сконцентрировав его в двух больших поэмах, каждая из которых посвящена всего лишь одному эпизоду – ссоре Ахилла с Агамемноном и победе его над Гектором и, соответственно, возвращению Одиссея на Итаку. Для народного эпоса типичны либо кроткая песнь, посвященная одному эпизоду, либо более пространное повествование, нанизывающее последовательно эпизоды. В духе этой традиции должны были строить свои песни предшественники Гомера, и так поступали даже его ближайшие преемники, находившиеся в общем под его влиянием, – так называемые киклические поэты. Гениальный прием Гомера был замечен уже в древности, и Аристотель писал в своей «Поэтике»: «Думается, что заблуждаются все поэты, которые сочиняли «Гераклеиду», «Тесеиду» и тому подобные поэмы, – они думают, что раз Геракл был один, то и сказание [о нем] должно быть едино. А Гомер, как и впрочем [перед другими] отличается, так и тут, как видно, посмотрел на дело правильно, по дарованию ли своему или по искусству: сочиняя «Одиссею», он не взял всего, что с [героем] случилось, – и как он был ранен на Парнассе, и как он притворялся безумным во время сборов на войну, – потому что во всем этом нет никакой необходимости или вероятности, чтобы за одним следовало другое; [нет] он сложил «Одиссею», равно как и «Илиаду» вокруг одного действия» (1451а, 19 – 30).
Особенно сложно в композиционном отношении построена «Одиссея»: повествование несколько раз переходит от сына Одиссея Телемаха к самому Одиссею и обратно, пока, наконец, обе линии не объединяются в завершающей части поэмы, изображающей расправу Одиссея над претендентами на руку Пенелопы. При этом основная часть фантастических приключений Одиссея излагается поэтом в виде повествования Одиссея во дворце царя феаков Алкиноя.
Четко продумано в целом и построение «Илиады». Взрыву гнева Ахилла в I песни симметрично соответствует умиротворение его души при свидании с Приамом в песни завершающей. Очевидно, не случайно вскоре после завязки действия «Илиады» и перед завершением наступают задержки развития действия: во II песни поэт вводит длинные перечисления ахейских и троянских предводителей, а сцене выкупа тела Гектора в конце поэмы непосредственно предшествует прерывающий действие рассказ о состязаниях над гробом Патрокла.
Гомер в отличие от более поздних «киклических» авторов с большой осторожностью использует грубо фантастические фольклорные мотивы. В «Одиссее» сказочные приключения героя в неведомых странах вкладываются поэтом в уста самого Одиссея: поэт не хочет брать на себя полную ответственность за их реальность. В «Илиаде» ничего не говорится о неуязвимости Ахилла, которой, по имевшим во времена Гомера хождение рассказам, наделила его Фетида; более того, в ст. ХХI, 568 он, по-видимому, даже полемизирует с этим представлением. В рассказе о Беллерофонте (VI, 155 – 196) обходится молчанием волшебный помощник Беллерофонта – крылатый конь Пегас, с помощью которого Беллерофонт совершал свои подвиги и, в частности, убил Химеру, как по догомеровским сказаниям, так и у позднейших поэтов, например у Пиндара.
Хотя поэмы в целом построены по тщательно обдуманному плану, внимание поэта, искусство которого сформировалось как искусство аэда-импровизатора, всегда сосредоточено на эпизоде, который он создает в данный момент. Ему чуждо стремление к скрупулезной последовательности повествования во всех деталях. Так, в «Илиаде» Агамемнон, Диомед, Одиссей получают серьезные ранения, но когда поэту нужно показать их снова на поле брани, он не смущается тем, что им ничего не было сказано об их исцелении.
В VI песни «Илиады» (ст. 129) Диомед делает заявление, скорее всего традиционное для героев еще догомеровского эпоса: «Я, пожалуй, не стану сражаться с богами». Поэт здесь не видит противоречия с тем, что в предыдущей песни он изобразил Диомеда в исключительной ситуации – ранящим с соизволения Афины Афродиту и Ареса.
Разговор Елены с Приамом на троянской стене, когда она называет поименно ахейских героев и рассказывает о них, а также поединок Париса с Менелаем, изображенные в III песни, кажутся не совсем естественными на десятом году войны: они были бы гораздо уместнее в начале осады Трои. Однако поэт не считается с этим: эти эпизоды нужны ему для развития действия в его поэме, и он смело вводит их, поддерживая интерес слушателя, заставляя его все время оставаться в напряженном ожидании.
В IХ песни «Илиады» посольством к Ахиллу отправляются Феникс, Аякс, сын Теламона, и Одиссей (стт. 168 – 169), но затем о них говорится в двойственном числе (ст. 182 и далее), употреблявшемся в греческом языке только по отношению к двум людям или двум предметам.
Эти и ряд других непоследовательностей в тексте «Илиады» и «Одиссеи», не вполне однородный язык поэм объясняются, очевидно, тем, что они складывались постепенно, на протяжении многих лет, с использованием эпических песен предшественников Гомера, песен, восходивших к разным ответвлениям эпической традиции.
Уже давно вызывающая недоумение исследователей Х песнь «Илиады» (так называемая «Долония»), слабо связанная с основным содержанием и причудливо сочетающая архаизмы с упоминанием верховой езды и с другими характерными чертами близкой к Гомеру эпохи, очевидно, является вставкой самого Гомера в более или менее готовый текст «Илиады». Видимо, поэт не смог удержаться от того, чтобы сохранить от забвения песнь на троянскую тему, созданную им в несколько иной манере, с использованием не тех песен его предшественников, которые послужили ему основным материалом для создания «Илиады», а каких-то других.
продолжение --PAGE_BREAK--Герои Гомера живут в условно приподнятом эпическом мире. Характерными чертами его художественного метода, сложившимися уже в фольклорном эпосе, являются героизация и архаизация. Герои Гомера как подлинные эпические герои больше всего стремятся к славе, при жизни и после смерти. Ахилл предпочитает гибель, неизбежную вскоре после того, как он убьет Гектора, бесславному существованию:
Я выхожу, да главы мне любезной губителя встречу,
Гектора! Смерть же принять готов я, когда ни рассудят
Здесь мне назначить ее всемогущий Кронион и боги!
Смерти не мог избежать ни Геракл, из мужей величайший,
Как ни любезен он был громоносному Зевсу Крониду;
Мощного рок одолел и вражда непреклонная Геры.
Так же и я, коль назначена доля мне равная, лягу,
Где суждено; но сияющей славы я прежде добуду!
( «Илиада», XVIII, 414 – 121)
Своему коню Ксанфу, заговорившему человеческим голосом и предупреждающему его о грозящей ему гибели, Ахилл говорит:
Что ты, о конь мой, пророчишь мне смерть? Не твоя то забота!
Слишком я знаю и сам, что судьбой суждено мне погибнуть
Здесь, далеко от отца и от матери. Но не сойду я
С боя, доколе троян не насыщу кровавою бранью.
( «Илиада », ХIХ, 420 – 423)
Гектор, вызывая ахейцев на поединок, предлагает в случае своей победы выдать тело противника для погребения:
Пусть похоронят его кудреглавые мужи ахейцы
И на брегу Геллеспонта широкого холм да насыплют.
Некогда, видя его, кто-нибудь и от поздних потомков
Скажет, плывя в корабле многовеслом по черному понту:
– Вот ратоборца могила, умершего в древние веки:
В бранях его знаменитого свергнул божественный Гектор! –
Так нерожденные скажут, и слава моя не погибнет.
( «Илиада», VII, 85 – 91)
Гомеровские герои постоянно пытаются превзойти друг друга в доблести. и дважды появляющаяся в «Илиаде» формула
Тщиться других превзойти, непрестанно пылать отличиться («Илиада», VI, 208; ХI, 783)
отчетливо передает царящий в эпосе дух героического соперничества.
Приподнимая своих героев над обычными людьми – своими современниками или рядовыми воинами героической эпохи, Гомер, следуя эпической традиции, изображает сражение как серию поединков (Реальная тактика боя – массированный натиск колесниц микенской эпохи, о которой Гомер знает из эпической традиции, или сражение в сомкнутом пешем строю, характерное для времени Гомера, – находит отражение в «Илиаде» в основном в рассказах и советах Нестора («Илиада», IV, 303 – 309; ХI, 747 слл.; II, 362 – 368). Рядовые воины не принимаются в расчет, и исход всей войны зависит от того, будет ли сражаться Ахилл, единственный из ахейских воителей, способный одолеть Гектора. Именно в силу этого поединок Ахилла и Гектора делается центральным эпизодом всей войны.
Время Гомера – время распространения железа как материала для изготовления и орудий труда, и оружия. Гомер отлично знает, какова ценность железа для изготовления различных хозяйственных инструментов («Илиада», ХХIII, 826 слл.). Гомер, очевидно, сам видел, как действуют в бою стальным мечом: бронзовым мечом невозможно так отрубить руку, как это наглядно изображено в «Илиаде» (V, 79 – 83). Дух Ахилла («Илиада», ХХII, 357) и сердце Приама, решившего отправиться за телом сына в ахейский лагерь (ХХIV, 205, 521), метафорически характеризуются в «Илиаде» как железные. Пандар стреляет стрелами с железными наконечниками («Илиада», VII, 141), и тем не менее на всем протяжении «Илиады» герои сражаются бронзовым оружием: такова сила тенденции к архаизирующей идеализации.
Рыба всегда была одним из основных продуктов питания в Греции. Однако герои Гомера едят мясо и хлеб, но не рыбу, и в «Илиаде» лишь мимоходом упоминается ужение рыбы (ХVI, 408; ср. еще ХХIV, 80 сл.) и ловля рыб сетью (V, 487).
Приметы современной Гомеру жизни проявляются больше всего в рассыпанных в тексте поэм развернутых сравнениях, которые поражают разнообразием и точностью деталей, неожиданностью ассоциаций. Упорная битва, не дающая перевеса ни той ни другой стороне, сравнивается с весами «честной рукодельницы», точно отвешивающей шерсть, которую она прядет, чтобы хоть как-то прокормить себя и детей («Илиада», ХII, 432 – 436). Воины, сражающиеся за тело Сарпедона, сравниваются с мухами, роящимися вокруг подойников с молоком («Илиада», ХVI, 641 – 644). То со львом, то с ослом сравнивается Аякс, сын Теламона:
Стал он смущенный и, щит свой назад семикожный забросив,
Вспять отступал, меж толпою враждебных, как зверь, озираясь,
Вкруг обращаяся, тихо колено коленом сменяя.
Словно как гордого льва от загона волов тяжконогих
Гонят сердитые псы и отважные мужи селяне;
Зверю они не дающие тука от стад их похитить,
Целую ночь стерегут их, а он, насладиться им жадный,
Мечется прямо, но тщетно ярится: из рук дерзновенных
С шумом летят, устремленному в сретенье, частые копья,
Главни горящие; их устрашается он и свирепый,
И со светом Зари удаляется, сердцем печальный, –
Так Теламонид, печальный душой, негодующий сильно,
Вспять отошел: о судах он ахеян тревожился страхом.
Словно осел, забредший на ниву, детей побеждает,
Медленный; много их палок на ребрах его сокрушилось;
Щиплет он, ходя, высокую пашню, а резвые дети
Палками вкруг его бьют, – но ничтожна их детская сила;
Только тогда, как насытится пашней, с трудом выгоняют, –
Так Теламонова сына, великого мужа Аякса,
Множество гордых троян и союзников их дальноземных,
Копьями в щит поражая, с побоища пламенно гнали.
( «Илиада», ХI, 545 – 565)
Возвращая слушателя эпической поэмы на какое-то время в реальный мир, в котором он живет, гомеровские сравнения силой контраста еще более приподнимали над обыденным уровнем повествование о подвигах героев минувших дней.
Несмотря на то что боги все время появляются в «Илиаде» и помогают направить действие в нужную поэту сторону, по сути дела интересы и поэта, и его героев сосредоточены на посюстороннем человеческом мире. От богов, как они изображены в «Илиаде», очевидно в духе эпической традиции, человеку не приходится ждать справедливости или утешения в жизненных горестях; они поглощены своими интересами и предстают перед нами существами с нравственным уровнем, соответствующим отнюдь не лучшим представителям человеческого рода. (Один единственный раз говорится в «Илиаде» о том, что Зевс карает людей за несправедливость, и при этом за неправосудие власть имущих он обрушивает губительный ливень на весь город («Илиада», ХV, 384 – 392)). Так, Зевс угрожает Гере, ненавидящей троянцев, тем, что разрушит город людей, любезных ей, и Гера предлагает ему, если он того захочет, разрушить три самых любезных ей города – Аргос, Спарту и Микены с их ни в чем не повинными жителями («Илиада», IV, 30 – 54). Эпические герои, имеющие свои человеческие недостатки, выглядят в нравственном отношении явно выше богов.
Однако современные Гомеру представления о божестве как блюстителе нравственного порядка, которые в развернутом виде предстанут перед нами в поэмах Гесиода, прокладывают себе дорогу и в «Илиаду», причем по большей части в прямой речи действующих лиц. Любопытно, что боги чаще фигурируют в таких высказываниях безымянно или под обобщенным именем Зевса. Еще большие уступки складывающимся представлениям о божестве – поборнике справедливости делаются в «Одиссее». Гомер даже вкладывает в уста Зевсу в самом начале поэмы полемику с людьми, которые обвиняют богов в своих несчастьях (I, 32 – 43).
Боги Гомера бессмертны, вечно юны, лишены серьезных забот, и все предметы обихода у них золотые. И в «Илиаде», и в «Одиссее» поэт развлекает свою аудиторию рассказами о богах, и нередко боги выступают в ролях, каких постыдился бы любой смертный. Так, в «Одиссее» рассказывается о том, как бог Гефест хитро поймал на месте преступления с прелюбодеем богом Аресом свою жену Афродиту (VIII, 266 – 366). В «Илиаде» Гера бьет по щекам свою падчерицу Артемиду ее собственным луком (ХХI, 479 – 49б), Афродита плачет, жалуясь на раны, которые нанес ей смертный Диомед (V, 370 – 380), а ее мать Диона утешает ее рассказом о том, что смертные гиганты От и Эфиальт засадили как-то в медную бочку самого бога войны Ареса, так что он едва не погиб там (V, 383 – 391).
С полной серьезностью говорит всегда Гомер о наполовину персонифицированной судьбе – Мойре. Над ней не властны сами боги, и в ее руках находятся в конечном счете жизнь и смерть человека, победа и поражение в сражении. Мойра неумолима, к ней бессмысленно обращаться с молитвами и совершать жертвоприношения.
Как это и естественно при таких религиозных воззрениях, мрачны и представления о загробной жизни, отражающиеся в гомеровских поэмах, они не оставляют человеку надежды на лучшее будущее после смерти. Души умерших, подобные теням, обитают в преисподней, в царстве Аида. Они лишены сознания и сравниваются поэтом с летучими мышами. Только испив крови жертвенного животного, обретают они на время сознание и память. Сам Ахилл, которого Одиссей встречает во время своего путешествия в царство мертвых, заявляет ему, что он лучше хотел бы быть на земле поденщиком у бедняка, чем царствовать над тенями в подземном мире («Одиссея», ХII, 488 – 491). Души умерших отделены от мира живых неодолимой преградой: они не могут ни помочь оставшимся на земле своим близким, ни причинить зло своим врагам. Но даже этот жалкий удел бессмысленного существования в преисподней недоступен для душ, тело которых не было погребено надлежащим образом. Душа Патрокла просит о погребении Ахилла («Илиада», ХХIII, 65 – 92), душа спутника Одиссея Эльпенора обращается с аналогичной просьбой к Одиссею («Одиссея», ХI, 51 – 80), ибо в противном случае их ждет еще более тяжкая участь – скитаться, не находя себе даже того горестного успокоения, которое ждет их в царстве мертвых.
Надо сказать, что как в вопросе о вмешательстве богов в земную жизнь людей, так и в том, что касается загробной жизни, в «Одиссее» заметнее отразились новые тенденции в верованиях греков VIII в. до н. э. Отражением этих тенденций являются и стихи ХI, 576 – 600, где говорится, что совершившие при жизни преступления против богов Титий и Сизиф несут наказание в преисподней, и стихи ХI, 568 – 571, согласно которым Минос – царь Крыта, «славный сын Зевса» – и на том свете творит суд над тенями.
Эти и другие несомненные различия между «Илиадой» и «Одиссеей» лучше всего можно объяснить, на наш взгляд, исходя из высказывавшегося уже в древности предположения, что Гомер создал «Илиаду» более молодым, а «Одиссею» – ближе к старости (см., например: [Лонгин] «О возвышенном», IХ, 13). Так, персонажи «Илиады», и в частности Одиссей, неоднократно предаются ликованию, повергнув врага (ХI, 449 – 458; ХХII, 20 – 127 и др.), а в «Одиссее» тот же Одиссей заявляет, что такое поведение нечестиво (ХХII, 411 – 413). Опыт показывает, что мудрость такого рода и в наше время приходит к людям лишь к концу их жизненного пути.
Успех гомеровских поэм сразу после их создания был колоссален. Уже через несколько десятков лет после появления «Илиады» грек, имени которого мы никогда не узнаем, очевидно сам аэд, нацарапал на своем дешевом глиняном сосуде несколько стихотворных строк, сопоставляющих в шутливой форме этот сосуд с кубком царя Нестора, о котором рассказывается в «Илиаде» (ср.: ХI, 618 – 644):
Это кубок Нестора, удобный для питья.
А кто из этого кубка выпьет, того тотчас же
Охватит страсть прекрасноувенчанной Афродиты.
Надпись эта едва ли имела бы смысл, если бы друзья владельца сосуда не были уже хорошо знакомы с появившейся при жизни их поколения поэмой, хотя автор ее жил за 2000 километров: черепок найден на другом конце греческого мира, в только что основанной греческой колонии на острове Исхии в Тирренском море, недалеко от нынешнего Неаполя. Трудно представить себе более красноречивое свидетельство молниеносного проникновения гомеровских поэм всюду, где только звучала эллинская речь.
«Илиада» и «Одиссея», исполнявшиеся устно, но распространившиеся в письменном виде, сразу же затмили своих предшественниц. Мы даже не можем быть уверены в том, что эти более древние поэмы были записаны: во всяком случае, их не было в руках александрийских ученых и библиотекарей, тщательно собиравших древнюю поэзию.
«Илиада» и «Одиссея», появившись, как Афина из головы Зевса, сразу заняли свое место начала и источника всей греческой литературы – поэзии и прозы, место образца и объекта подражания, то место, которое они и по сей день занимают в европейской литературе.
Греческие дети учились читать по «Илиаде». В Греции всегда были люди, знавшие обе поэмы Гомера наизусть. Греческий ритор конца I в. н. э. Дион Хрисостом нашел таких людей в изобилии на краю тогдашнего цивилизованного мира – в греческой колонии Ольвии на берегу Черного моря, недалеко от нынешней Одессы (Дион Хрисостом, ХХХVI, 9).
Когда греки в VII в. до н. э. поселились на месте разрушенной Трои и основали город Новый Илион, главным храмом его они сделали храм Афины, очевидно потому, что именно храм Афины в Трое упоминается в «Илиаде» (VI, 269 – 279; 293 – 311).
Вскоре после «Илиады» и «Одиссеи» были созданы поэмы так называемого троянского кикла, последовательно повествовавшие о троянской войне – от свадьбы отца Ахилла Пелея и морской богини Фетиды, ссоры богинь из-за яблока, предназначенного «наипрекраснейшей», и суда Париса, сделавшего его супругом Елены, до взятия Трои и возвращения ахейских героев: «Киприи», «Малая Илиада», «Эфиопида» (по имени союзника троянцев царя эфиопов Мемнона), «Взятие Илиона» и «Возвращения». Поэмы эти опирались и на догомеровскую эпическую традицию, и на поэмы самого Гомера, но соперничать с Гомером их авторы не пытались и события, описанные в его поэмах, не излагали. Поэмы эти уступали гомеровским даже по объему и, насколько мы можем судить по незначительным сохранившимся отрывкам, были намного ниже «Илиады» и «Одиссеи» по художественному уровню. Тем не менее греки долгое время приписывали их Гомеру, очевидно, следуя практике приписывавших их для большей авторитетности Гомеру рапсодов, которые исполняли их наряду с подлинными гомеровскими.
Рапсоды не только приписали Гомеру киклические поэмы, они позволяли себе делать вставки и в текст гомеровских поэм, вставки чаще всего тривиальные, но иногда тенденциозные. Античная традиция сохранила нам имя одного из таких рапсодов, особенно беззастенчиво вставлявшего в гомеровские поэмы собственные стихи: его звали Кинеф, был он родом с о. Хиоса и жил около 500 г. до н. э.
Тем не менее сохранялись и тексты, претерпевшие очень мало искажений. Такие тексты, очевидно, имелись в VI в. до н. э. в распоряжении киосских гомеридов – династии рапсодов, претендовавших на то, что они происходят от Гомера. Мог восходить к такому тексту гомеридов и был довольно исправен текст поэм Гомера, исполнявшийся начиная с VI в. до н. э. в Афинах на празднестве Панафиней, хотя не исключена возможность того, что именно в этот текст были сделаны небольшие вставки, возвеличивающие Афины и их царя Тесея и подкреплявшие права афинян на близлежащий остров Саламин («Илиада», I, 265; II, 557 – 558 и др.). Как показывают орфографические особенности папирусов и средневековых рукописей, донесших до нас текст гомеровских поэм, этот текст восходит к папирусам VI – V вв. до н. э., написанным примитивным древнеаттическим алфавитом, который был в употреблении только в Афинах и в их окрестностях.
Вся древнегреческая лирическая поэзия, первые образцы которой, записанные и дошедшие до нас, относятся к первой половине VII в. до н. э., полна гомеровских реминисценций. Спартанский поэт Тиртей вдохновлялся Гомером в своих воинственных призывах и маршевых песнях. Даже Архилох, демонстративно отвергавший закрепленные в гомеровских поэмах традиционные ценности и традиционные формы поведения, полемизировал с Гомером, перифразируя гомеровские выражения.
Эпизоды из «Илиады» и «Одиссеи» делаются источником сюжетов для греческих художников. Так, роспись протоаттического сосуда начала VII в. до н. э. с острова Эгины иллюстрирует эпизод спасения Одиссея от киклопа Полифема под брюхом барана («Одиссея», IX, 431 – 435), а на родосской вазе начала VI в. до н. э. изображены Гектор и Менелай, сражающиеся над телом Эвфорба (см.: «Илиада», ХVII, 60 – 88).
Исключительное положение гомеровских поэм в греческой культуре сохраняется и в V – IV вв. до н. э., когда главным центром духовной жизни становятся Афины.
Эсхил, считавший весь эпический кикл – троянский и фиванский – творением Гомера, именовал свои трагедии «крохами от великих пиров Гомера». Призывая греков к совместному походу на персов под руководством Филиппа Македонского, афинский публицист Исократ ссылается на прецедент общеахейской экспедиции под Трою, описанный в «Илиаде». Платон, восхищавшийся гением Гомера, в то же время был возмущен легкомыслием, с которым Гомер изображал богов, и так опасался влияния Гомера на молодые умы, что планировал запретить поэмы Гомера в идеальном государстве, о создании которого он мечтал (Платон. «Государство». II, 383а – 394в).
Гомеру приписывали разнообразнейшие познания во всех сторонах жизни – от военного искусства до земледелия и искали в его произведениях советы на любой случай, хотя ученый-энциклопедист эллинистической эпохи Эратосфен и пытался напоминать, что главной целью Гомера было не поучение, а развлечение.
Начиная с Аристофана («Лягушки», 1034) Гомер постоянно именуется «божественным». В Смирне существовал храм Гомера, и одна из медных монет, чеканившихся городом, называлась гомерик (Страбон, ХIV, 1, 37, с. 646). Там рассказывали, что Гомер родился от некоего божества, танцевавшего с музами, в то время как по другой версии отцом Гомера был бог реки Мелет. Аргивяне приглашали Гомера наряду с Аполлоном на каждое государственное жертвоприношение. Египетский царь Птолемей Филопатор соорудил для Гомера храм, где его статуя была окружена изображениями семи городов, споривших за честь быть его родиной (Элиан. «Пестрые рассказы». ХIII, 22). Апофеоз Гомера, т. е. его обожествление, был темой знаменитого рельефа Архелая из Приены (эллинистическая эпоха). Другой мраморный рельеф II в. до н. э. изображает Мир и Время, увенчивающими венком Гомера как поэта для всего человечества на все времена.
Когда в покорившем Грецию Риме под сильным влиянием греческой культуры стала складываться своя литература, римский поэт Вергилий попытался подвести под римскую культуру такой же уникальный фундамент, каким для греческой были поэмы Гомера, но «Энеида» Вергилия несет на себе неизгладимый отпечаток эпохи, в которую она была создана, и совсем не похожа по своему духу на «Илиаду» и «Одиссею», которые Вергилий взял в качестве образца. Тем не менее именно Вергилий оказался тем промежуточным звеном, через которое эпоха Возрождения, не нашедшая прямого путы к Гомеру, восприняла родившуюся в Греции VIII в. до н. э. традицию литературного героического эпоса. Возникшие под влиянием этой традиции поэмы – «Освобожденный Иерусалим» Торквато Тассо, «Лузиада» Камоэнса, «Потерянный рай» Мильтона – принадлежат к вершинам мировой литературы.
Но уже древние греки, восхищавшиеся Гомером и подражавшие ему, начали его изучать и комментировать. Уже во второй половине VI в. до н. э. появляется специальное сочинение, посвященное истолкованию поэм Гомера, – книга некоего Теагена из Регия. «Отец истории» Геродот, внимательно читая Гомера, отметил некоторые противоречия между гомеровскими поэмами и входившими в троянский кикл «Киприями» и усомнился в принадлежности «Киприй» Гомеру (Геродот. «История». II, 116 – 117). Среди нескончаемой вереницы греков, которые занимались в дальнейшем интерпретацией поэм Гомера, выделяются имена философов Демокрита и Аристотеля.
Александрийские филологи эллинистической эпохи – Зенодот из Эфеса, Аристофан из Византия и в особенности Аристарх с Самоса – собирали методически рукописи поэм Гомера со всех концов эллинского мира и пытались восстановить в первозданном виде гомеровский текст. Сравнивая найденные в большом количестве в Египте папирусы Гомера III в. до н. э. с гомеровскими текстами послеаристарховского времени, мы видим, какую грандиозную работу проделал Аристарх. И если в интерпретации гомеровских поэм Аристарх был во многом наивен, представляя себе, в частности, гомеровское общество по образу и подобию царского двора эллинистической монархии, сам текст обеих поэм, судя по всему, лишь в редких случаях отклоняется от аутентичного гомеровского текста VIII в. до н. э. В последующие столетия восстановленный Аристархом текст «Илиады» и «Одиссеи» тщательно переписывался, перейдя в III– IV вв. н. э. из папирусных свитков в пергаменные кодексы. Лучшие из этих рукописей были снабжены комментариями на полях, так называемыми схолиями, основанными на трудах эллинистических филологов. Эти схолии, дошедшие до нас в византийских рукописях гомеровских поэм, и сейчас во многом помогают исследователям точнее понять поэмы.
В 1488 г., уже вскоре после изобретения книгопечатания, текст «Илиады» и «Одиссеи» был впервые напечатан во Флоренции. За этим изданием последовали многие другие.
Хотя уже в древности некие мало известные нам Ксенон и Гелланик (так называемые хоридзонты, т. е. «разделители») утверждали, что Гомер не мог создать и «Илиаду», и «Одиссею», сомнения такого рода долго не находили отклика у исследователей древнегреческой литературы.
Лишь в 1664 г. аббат д'Обиньяк, активный участник разгоревшегося во Франции спора о сравнительных достоинствах античной и новой литературы, прочел речь, в которой доказывал, что Гомера вообще не существовало, а «Илиада» и «Одиссея» являются скверными компиляциями позднейшей эпохи, но и его выступление прошло незамеченным.
Английский филолог Ричард Бентли в 1713 г., опираясь на поздние античные свидетельства о роли афинского тирана VI в. до н. э. Писистрата в упорядочении текста гомеровских поэм, утверждал, что Гомер создавал небольшие разрозненные песни, сведенные в эпические поэмы лишь много позднее.
Однако впервые подробно развил скептический взгляд на Гомера и его творчество лишь немецкий филолог Фридрих Август Вольф в своем вышедшем в 1795 г. «Введении к Гомеру». Вольф считал, что гомеровские поэмы в течение нескольких веков передавались из уст в уста неграмотными певцами, трансформировались в процессе передачи, а свой нынешний вид приобрели в результате предпринятого в VI в. до н. э. в ходе их первой записи далеко идущего редактирования. Книга Вольфа вызвала оживленную дискуссию о происхождении поэм Гомера, продолжающуюся по сей день, а весь круг проблем, связанных с авторством «Илиады» и «Одиссеи», получил название «гомеровского вопроса». Идя по пути, указанному Вольфом, Карл Лахман в 1837 и в 1841 гг. попытался реконструировать, опираясь на текст «Илиады», 18 песней, созданных в разное время разными авторами, песней, из которых, по его мнению, «Илиада» возникла. Так начались попытки анализировать процесс формирования гомеровских поэм, и ученые, пошедшие по этому пути, получили название аналитиков. Однако ряд исследователей продолжал отстаивать взгляд на гомеровские поэмы как на порождение единого творческого акта их создателя, это направление получило название унитариев. С особенной энергией, талантом и эрудицией позицию унитариев защищали уже в начале нашего века Карл Роте и Энгельберт Дреруп. Спор не решен окончательно и по сей день, но многолетний опыт исследования гомеровских поэм показывает, что унитарии правы, когда утверждают, что гомеровские поэмы, как мы их читаем сейчас, были созданы одним или, может быть, двумя гениальными поэтами, а не сложились механически, что подтверждают сейчас и статистические исследования языка и стиля поэм, но идут слишком далеко, когда утверждают, что текст поэм не дает нам возможности проникнуть в догомеровскую эпическую традицию. Исследование того, как Гомер переработал бывшую в его распоряжении фольклорную эпическую традицию, начал в сущности еще в 1826 г. Г. В. Нич, и на этом пути многое уже достигнуто, в частности трудами В. Шадевальдта и И. Какридиса, пытавшихся вскрыть предысторию сюжета «Илиады», Д. Пейджа, во многом уточнившего характер отражения в «Илиаде» исторической обстановки.
Гомер – это начало начал всей литературы, и успехи в изучении его творчества могут рассматриваться как символ движения вперед всей филологической науки, а интерес к поэмам Гомера и их эмоциональное восприятие должны рассматриваться как надежный признак здоровья всей человеческой культуры.
www.ronl.ru
У большинства народов мифы слагаются преимущественно о богах. Но Древняя Греция является исключением: в основной, лучшей их части повествуется о героях. Это внуки, сыновья, правнуки богов, рожденные от смертных женщин. Именно они совершали различные подвиги, наказывали злодеев, уничтожали чудовищ, а также участвовали в междоусобных войнах. Боги, когда стало тяжело от них Земле, сделали так, чтобы в Троянской войне участники сами уничтожили друг друга. Так свершилась воля Зевса. У стен Илиона погибло множество героев.
В этой статье мы расскажем вам о произведении, которое создал Гомер, - "Илиада". Содержание ее будет нами кратко изложено, а также мы проведем анализ этой и другой поэмы о Троянской войне - "Одиссеи".
"Троя" и "Илион" - это два названия великого города, расположенного в Малой Азии, около берега Дарданелл. Поэма, рассказывающая о Троянской войне, по второму имени называется "Илиада" (Гомера). В народе до нее существовали лишь небольшие устные песни вроде баллад или былин, повествующие о подвигах этих героев. Гомер, слепой легендарный певец, сложил из них большую поэму и сделал это весьма искусно: он отобрал лишь один эпизод и так его развернул, что сделал его отражением целого героического века. Называется данный эпизод "Гнев Ахилла", который был величайшим греческим героем последнего поколения. "Илиада" Гомера посвящена в основном ему.
Длилась Троянская война 10 лет. "Илиада" Гомера начинается так. На Трою в поход собралось множество греческих вождей и царей, с тысячами воинов, на сотнях кораблей: в поэме их перечень занимает несколько страниц. Агамемнон, правитель Аргоса, этот сильнейший из царей, был главным из них. Вместе с ним отправились Менелай, его брат (война началась ради него), пылкий Диомед, могучий Аякс, мудрый Нестор, хитроумный Одиссей и другие. Но самым ловким, сильным и храбрым был Ахилл, юный сын Фетиды, морской богини, сопровождал которого Патрокл, его друг. Приам, седой царь, правил троянцами. Войско его возглавлял Гектор, сын царя, доблестный воин. При нем были Парис, брат его (война началась из-за него), а также множество союзников, собранных со всей Азии. Таковы были герои поэмы Гомера "Илиада". Участвовали в сражении и сами боги: Аполлон сребролукий помогал троянцам, а Гера, царица небесная, и Афина, мудрая воительница - грекам. Громовержец Зевс, верховный бог, следил с высокого Олимпа за битвами и вершил волю свою.
Война началась так. Проходила свадьба Пелея и Фетиды, морской богини - последний брак, заключенный между смертными и богами (тот самый, от которого родился герой Ахилл). Богиня раздора на пиру бросила золотое яблоко, которое предназначалось "прекраснейшей". Заспорили из-за него трое: Афина, Гера и Афродита. Парису, троянскому царевичу, Зевс приказал рассудить этот спор. Обещала свои дары ему каждая из богинь: Гера - сделать царем всего мира, Афина - мудрецом и героем, Афродита - мужем самой красивой из женщин. Герой решил отдать яблоко последней.
После этого Афина с Герой стали заклятыми врагами Трои. Парису же помогла Афродита обольстить Елену, дочь самого Зевса, которая была женой царя Менелая, и увезти ее в Трою. Когда-то лучшие богатыри Греции сватались к ней и сговорились так, чтобы не перессориться: пусть девушка сама выберет того, кто ей нравится, а если кто-то другой попробует ее отбить, все остальные объявят ему войну. Каждый юноша надеялся, что избранником окажется именно он. Выбор Елены пал на Менелая. Теперь у этого царя отбил ее Парис, и поэтому все ее бывшие женихи пошли войной на этого юношу. Лишь самый молодой из них не сватался к девушке и отправился воевать лишь для того, чтобы показать свою силу, доблесть, завоевать славу. Этим юношей был Ахилл.
"Илиада" Гомера продолжается. Троянцы атакуют. Во главе их - Сарпедон, сын бога Зевса, последний из его сыновей на земле, а также Гектор. Холодно наблюдает из своего шатра Ахилл, как бегут греки, а троянцы подступают к их лагерю: они вот-вот подожгут корабли своих врагов. С вышины Гера тоже видит, как проигрывают греки, и решается в отчаянии на обман, чтобы тем самым отвлечь внимание Зевса. Она является перед ним в поясе Афродиты, который возбуждает страсть, и бог соединяется с Герой на вершине Иды. Их окутывает золотое облако, а земля расцветает гиацинтами и шафраном. После этого они засыпают, и, пока спит Зевс, греки приостанавливают троянцев. Но недолог сон верховного бога. Пробуждается Зевс, и дрожит Гера перед гневом его, а он призывает ее терпеть: греки сумеют одолеть троянцев, но после того как усмирит свой гнев Ахилл и выйдет в бой. Зевс обещал это богине Фетиде.
Однако Ахилл не готов еще это сделать, и вместо него на помощь грекам отправляется Патрокл. Больно ему наблюдать за попавшими в беду товарищами. Поэма Гомера "Илиада" продолжается. Ахилл дает юноше свои доспехи, которых боятся троянцы, а также воинов, колесницу, запряженную умеющими прорицать и говорить вещими конями. Он призывает своего товарища отразить от лагеря троянцев, спасти корабли. Но при этом советует не подвергать себя опасности, не увлекаться преследованьем. Троянцы, увидев доспехи, испугались и поворотили назад. Тогда Патрокл не выдержал и стал их преследовать.
Вот выходит ему навстречу сын Зевса, Сарпедон, и бог, наблюдая с высоты, колеблется: спасти сына или нет. Но Гера говорит, пусть вершится судьба. Как горная сосна, рушится Сарпедон, закипает бой вокруг его тела. Тем временем все дальше рвется Патрокл, к самым воротам Трои. Апполон кричит ему, что не суждено юноше взять город. Тот не слышит. Апполон тогда ударяет его по плечам, окутавшись тучей. Лишается сил Патрокл, роняет копье, шлем и щит, и Гектор наносит ему сокрушительный удар. Умирая, воин предсказывает, что тот падет от руки Ахилла.
Последний узнает печальную весть: погиб Патрокл, и теперь Гектор красуется в его доспехах. С трудом выносят друзья мертвое тело с поля битвы. Троянцы, торжествуя, преследуют их. Ахилл жаждет ринуться в бой, но не может этого сделать: он безоружен. Тогда герой кричит, и так страшен этот крик, что, содрогнувшись, троянцы отступают. Начинается ночь, и Ахилл оплакивает своего друга, грозя врагам отмщеньем.
По просьбе его матери, Фетиды, тем временем Гефест, бог-кузнец, выковывает в медной кузнице новые доспехи для Ахилла. Это поножи, шлем, панцирь и щит, на котором изображен весь мир: звезды и солнце, море и земля, воюющий и мирный город. В мирном - свадьба и суд, перед воюющим - битва и засада. Вокруг - виноградник, пастбище, жатва, пахота, деревенский праздник и хоровод, посередине которого - певец с лирою.
Вот наступает утро, и наш герой облачается в свои новые доспехи и созывает на сходку греческое войско. Не угас его гнев, но сейчас он обращен на погубивших его друга, а не на Агамемнона. Ахилл гневается на Гектора и троянцев. Агамемнону герой теперь предлагает примирение, и тот принимает его. Ахиллу возвращена Брисеида. В его шатер внесены богатые дары. Но на них почти не смотрит наш герой: он жаждет боя, мести.
Вот наступает уже четвертая битва. Снимает запреты Зевс: пусть боги сами сражаются, за кого хотят эти мифические герои "Илиады" Гомера. Афина в бою сходится с Аресом, Гера - с Артемидой.
Страшен Ахилл, что отмечается в произведении "Илиада" Гомера. Рассказ об этом герое продолжается. Он схватился было с Энеем, но боги вырвали последнего из его рук. Не судьба этому воину пасть от Ахилла. Он должен пережить и его, и Трою. Ахилл, разъяренный неудачей, губит без счета троянцев, загромождают реку их трупы. Но Скамандр, речной бог, нападает, захлестывая валами. Гефест, огненный бог, усмиряет его.
Продолжается наше краткое содержание. Гомер ("Илиада") описывает следующие дальнейшие события. Троянцы, которым удалось выжить, спасаются в городе. Один Гектор прикрывает отступление. Ахилл налетает на него, и тот бежит: он боится за свою жизнь, но в то же время хочет отвлечь Ахилла от остальных. Они обегают город три раза, а боги с высот смотрят на них. Колеблется Зевс, не спасти ли этого героя, но Афина просит оставить все на волю судьбы.
Зевс тогда поднимает весы, на которых находятся два жребия - Ахиллов и Гекторов. Чаша Ахилла взмывает вверх, а Гектора клонится к подземному царству. Дает знак верховный бог: покинуть Гектора Аполлону, а Афине - заступиться за Ахилла. Последняя удерживает противника героя, и он лицом к лицу сходится с Ахиллом. Копье Гектора попадает в щит Гефеста, но тщетно. Ахилл ранит героя в горло, и тот падает. Победитель привязывает тело его к своей колеснице и, глумясь над убитым, гонит лошадей вокруг Трои. Старый Приам плачет о нем на городской стене. Сокрушается и вдова Андромаха, а также все жители Трои.
Продолжается составленное нами краткое содержание. Гомер ("Илиада") описывает следующие события. Отомщен Патрокл. Пышное погребение устраивает Ахилл своему другу. 12 троянских пленников убивают над телом Патрокла. Гнев его друга, однако, не утихает. Ахилл трижды в день гонит свою колесницу с телом Гектора вокруг кургана, где похоронен Патрокл. Давно бы разбился труп о камни, но Аполлон незримо оберегает его. Вот вмешивается Зевс. Он объявляет Ахиллу через Фетиду, что тому недолго осталось жить на свете, просит его отдать тело врага для погребения. И Ахилл повинуется.
Продолжает рассказывать о дальнейших событиях Гомер ("Илиада"). Краткое содержание их следующее. Царь Приам ночью приходит к шатру победителя. А с ним - полная даров повозка. Через греческий лагерь пройти незамеченным ему дали сами боги. Приам припадает к коленям воина, просит вспомнить об отце Пелее, который так же стар. Горе сближает этих врагов: лишь сейчас затихает в сердце Ахилла долгий гнев. Он принимает дары Приама, отдает ему тело Гектора и обещает, что не потревожит троянцев до тех пор, пока они не предадут земле тело своего воина. Приам с телом возвращается в Трою, и над убитым плачут родственники. Зажигается костер, останки героя собирают в урну, которую опускают в могилу. Над ней насыпают курган. Поминальным пиром заканчивается поэма Гомера "Илиада".
Оставалось еще много событий до конца этой войны. Потеряв Гектора, троянцы не осмеливались уже покидать городские стены. Но им на помощь приходили другие народы: из земли амазонок, из Малой Азии, из Эфиопии. Наиболее страшным был эфиопский вождь Мемнон. Он сразился с Ахиллом, который его ниспроверг и бросился на приступ Трои. Именно тогда герой и погиб от направленной Аполлоном стрелы Париса. Потеряв Ахилла, греки не надеялись уже взять силой Трою - они сделали это хитростью, заставив жителей города ввезти деревянного коня, внутри которого сидели витязи. В "Энеиде" Вергилий потом расскажет об этом.
Троя была разрушена, а греческие герои, которым удалось выжить, отправились в обратный путь.
Рассмотрим композицию произведений, посвященных этим событиям. Две поэмы, рассказывающие о Троянской войне, написал Гомер - "Илиада" и "Одиссея". В основу их легли предания о ней, происходившей в действительности примерно в 13-12 веках до нашей эры. "Илиада" рассказывает о событиях войны на 10-м ее годе, а сказочно-бытовая поэма "Одиссея" повествует о произошедшем уже после ее окончания возвращении царя Итаки, Одиссея, одного из военачальников греков, на родину, о злоключениях его.
В "Илиаде" рассказы о людских действиях чередуются с изображением богов, которые решают судьбу сражений, разделившись на две партии. События, которые происходили одновременно, при этом излагаются как совершающиеся последовательно. Композиция поэмы отличается симметричностью.
В структуре "Одиссеи" отметим наиболее значительное - прием транспозиции - изображение событий прошлого в виде рассказа о них Одиссея.
Таково композиционное строение, которое имеют поэмы Гомера "Илиада" и "Одиссея".
Одна из основных причин бессмертия этих произведений - их гуманизм. Поэмы Гомера "Илиада" и "Одиссея" затрагивают важные проблемы, актуальные в любое время. Автор прославлял мужество, верность в дружбе, любовь к родине, мудрость, уважение к старости и др. Рассматривая эпос Гомера "Илиада", можно отметить, что главный герой страшен в гневе, самолюбив. Заставила его отказаться от участия в сражении, пренебречь долгом личная обида. Тем не менее в нем присутствуют нравственные качества: гнев героя разрешается великодушием.
Одиссей показан как мужественный, хитроумный человек, который может найти выход из любого положения. Он и справедлив. Возвратившись на родину, герой наблюдает внимательно за поведением людей, с тем, чтобы воздать по заслугам каждому. Он пытается убрать из толпы обреченных на гибель единственного из всех женихов Пенелопы, приветствующего хозяина, когда он появляется в образе нищего бродяги. Но, к сожалению, ему не удается это сделать: Амфинома губит случайность. Гомер на этом примере показывает, как следует поступать герою, достойному уважения.
Общее жизнеутверждающее настроение произведений иногда омрачается раздумьями о краткости жизни. Гомеровские герои, думая о том, что смерть неизбежна, стремятся оставить славную память о себе.
www.syl.ru
Мифы большинства народов — это мифы прежде всего о богах. Мифы Древней Греции — исключение: в большей и лучшей части их рассказывается не о богах, а о героях. Герои — это сыновья, внуки и правнуки богов от смертных женщин; они совершали подвиги, очищали землю от чудовищ, наказывали злодеев и тешили свою силу в междоусобных войнах. Когда Земле стало от них тяжело, боги сделали так, чтобы они сами перебили друг друга в самой великой войне — Троянской: «…и у стен Илиона / Племя героев погибло — свершилася Зевсова воля».
«Илион», «Троя» — два названия одного и того же могучего города в Малой Азии, возле берега Дарданелл. По первому из этих имён великая греческая поэма о Троянской войне называется «Илиада». До неё в народе существовали только короткие устные песни о подвигах героев вроде былин или баллад. Большую поэму из них сложил легендарный слепой певец Гомер, и сложил очень искусно: выбрал только один эпизод из долгой войны и развернул его так, что в нем отразился весь героический век. Этот эпизод — «гнев Ахилла», величайшего из последнего поколения греческих героев.
Троянская война длилась десять лет. В поход на Трою собрались десятки греческих царей и вождей на сотнях кораблей с тысячами воинов: перечень их имён занимает в поэме несколько страниц. Главным вождём был сильнейший из царей — правитель города Аргос Агамемнон; с ним были брат его Менелай (ради которого и началась война), могучий Аякс, пылкий Диомед, хитроумный Одиссей, старый мудрый Нестор и другие; но самым храбрым, сильным и ловким был юный Ахилл, сын морской богини Фетиды, которого сопровождал друг его Патрокл. Троянцами же правил седой царь Приам, во главе их войска стоял доблестный сын Приама Гектор, при нем брат его Парис (из-за которого и началась война) и много союзников со всей Азии. Сами боги участвовали в войне: троянцам помогал сребролукий Аполлон, а грекам — небесная царица Гера и мудрая воительница Афина. Верховный же бог, громовержец Зевс, следил за битвами с высокого Олимпа и вершил свою волю.
Началась война так. Справлялась свадьба героя Пелея и морской богини Фетиды — последний брак между богами и смертными. (Это тот самый брак, от которого родился Ахилл.) На пиру богиня раздора бросила золотое яблоко, предназначенное «прекраснейшей». Из-за яблока заспорили трое: Гера, Афина и богиня любви Афродита. Зевс приказал рассудить их спор троянскому царевичу Парису. Каждая из богинь обещала ему свои дары: Гера обещала сделать его царём над всем миром, Афина — героем и мудрецом, Афродита — мужем красивейшей из женщин. Парис отдал яблоко Афродите. После этого Гера с Афиной и стали вечными врагами Трои. Афродита же помогла Парису обольстить и увезти в Трою красивейшую из женщин — Елену, дочь Зевса, жену царя Менелая. Когда-то к ней сватались лучшие богатыри со всей Греции и, чтобы не перессориться, сговорились так: пусть сама выберет, кого хочет, а если кто попробует отбить ее у избранника, все остальные пойдут на него войной. (Каждый надеялся, что избранником будет он.) Тогда Елена выбрала Менелая; теперь же ее отбил у Менелая Парис, и все бывшие ее женихи пошли на него войной. Только один, самый молодой, не сватался к Елене, не участвовал в общем уговоре и шёл на войну только для того, чтобы блеснуть доблестью, явить силу и стяжать славу. Это был Ахилл. Так чтобы по-прежнему никто из богов не вмешивался в битву. Троянцы продолжают свой натиск, во главе их — Гектор и Сарпедон, сын Зевса, последний из сыновей Зевса на земле. Ахилл из своего шатра холодно наблюдает, как бегут греки, как подступают троянцы к самому их лагерю: вот-вот они подожгут греческие корабли. Гера с вышины тоже видит бегство греков и в отчаянии решается на обман, чтобы отвлечь суровое внимание Зевса. Она предстаёт перед ним в волшебном поясе Афродиты, возбуждающем любовь, Зевс вспыхивает страстью и соединяется с нею на вершине Иды; золотое облако окутывает их, а земля вокруг расцветает шафраном и гиацинтами. За любовью приходит сон, и, пока Зевс спит, греки собираются с духом и приостанавливают троянцев. Но сон недолог; Зевс пробуждается, Гера дрожит перед его гневом, а он говорит ей: «Умей терпеть: все будет по-твоему и греки победят троянцев, но не раньше, чем Ахилл усмирит гнев и выйдет в бой: так обещал я богине Фетиде».
Но Ахилл ещё не готов «сложить гнев», и на помощь грекам вместо него выходит друг его Патрокл: ему больно смотреть на товарищей в беде. Ахилл даёт ему своих воинов, свои доспехи, которых привыкли бояться троянцы, свою колесницу, запряжённую вещими конями, умеющими говорить и прорицать. «Отрази троянцев от лагеря, спаси корабли, — говорит Ахилл, — но не увлекайся преследованьем, не подвергай себя опасности! О, пусть бы погибли все и греки и троянцы, — мы бы с тобою одни вдвоём овладели бы Троей!» И впрямь, увидев доспехи Ахилла, троянцы дрогнули и поворотили вспять; и тогда-то Патрокл не удержался и бросился их преследовать. Навстречу ему выходит Сарпедон, сын Зевса, и Зевс, глядя с высоты, колеблется: «Не спасти ли сына?» — а недобрая Гера напоминает:
«Нет, пусть свершится судьба!» Сарпедон рушится, как горная сосна, вокруг его тела закипает бой, а Патрокл рвётся дальше, к воротам Трои. «Прочь! — кричит ему Аполлон, — не суждено Трою взять ни тебе, ни даже Ахиллу». Тот не слышит; и тогда Аполлон, окутавшись тучей, ударяет его по плечам, Патрокл лишается сил, роняет щит, шлем и копье, Гектор наносит ему последний удар, и Патрокл, умирая, говорит: «Но и сам ты падёшь от Ахилла!»
До Ахилла долетает весть: Патрокл погиб, в его, Ахилловых, доспехах красуется Гектор, друзья с трудом вынесли из битвы мёртвое тело героя, торжествующие троянцы преследуют их по пятам. Ахилл хочет броситься в бой, но он безоружен; он выходит из шатра и кричит, и крик этот так страшен, что троянцы, содрогнувшись, отступают. Опускается ночь, и всю ночь Ахилл оплакивает друга и грозит троянцам страшным отмщеньем; а тем временем по просьбе матери его, Фетиды, хромой бог-кузнец Гефест в своей медной кузнице выковывает для Ахилла новое дивное оружие. Это панцирь, шлем, поножи и щит, а на щите изображён целый мир: солнце и звезды, земля и море, мирный город и воюющий город, в мирном городе суд и свадьба, пред воюющим городом засада и битва, а вокруг — сельщина, пахота, жатва, пастбище, виноградник, деревенский праздник и пляшущий хоровод, а посредине его — певец с лирою.
Наступает утро, Ахилл облачается в божественные доспехи и созывает греческое войско на сходку. Гнев его не угас, но теперь он обращён не на Агамемнона, а на тех, кто погубил его друга, — на троянцев и Гектора. Агамемнону он предлагает примирение, и тот с достоинством его принимает: «Зевс и Судьба ослепили меня, а сам я невинен». Брисеида возвращена Ахиллу, богатые дары внесены в его шатёр, но Ахилл почти на них не смотрит: он рвётся в бой, он хочет мстить.
Наступает четвёртая битва. Зевс снимает запреты: пусть сами боги бьются, за кого хотят! Ратница Афина сходится в бою с неистовым Аресом, державная Гера — с лучницей Артемидой, морской Посейдон должен сойтись с Аполлоном, но тот останавливает его печальными словами: «Нам ли с тобой воевать из-за смертного рода людского? / Листьям недолгим в дубраве подобны сыны человечьи: / Ныне цветут они в силе, а завтра лежат бездыханны. / Распри с тобой не хочу я: пускай они сами враждуют!..»
Ахилл страшен. Он схватился с Энеем, но боги вырвали Энея из его рук: Энею не судьба пасть от Ахилла, он должен пережить и Ахилла, и Трою. Разъярённый неудачей, Ахилл губит троянцев без счета, трупы их загромождают реку, речной бог Скамандр нападает на него, захлёстывая валами, но огненный бог Гефест усмиряет речного.
Уцелевшие троянцы толпами бегут спасаться в город; Гектор один, во вчерашних Ахилловых доспехах, прикрывает отступление. На него налетает Ахилл, и Гектор обращается в бегство, вольное и невольное: он боится за себя, но хочет отвлечь Ахилла от других. Три раза обегают они город, а боги смотрят на них с высот. Вновь Зевс колеблется: «Не спасти ли героя?» — но Афина ему напоминает:
«Пусть свершится судьба». Вновь Зевс поднимает весы, на которых лежат два жребия — на этот раз Гекторов и Ахиллов. Чаша Ахилла взлетела ввысь, чаша Гектора наклонилась к подземному царству. И Зевс даёт знак: Аполлону — покинуть Гектора, Афине — прийти на помощь Ахиллу. Афина удерживает Гектора, и он сходится с Ахиллом лицом к лицу. «Обещаю, Ахилл, — говорит Гектор, — если я тебя убью, то сниму с тебя доспехи, а тела не трону; обещай мне то же и ты». «Нет места обещаньям: за Патрокла я сам растерзаю тебя и напьюсь твоей крови!» — кричит Ахилл. Копье Гектора ударяет в Гефестов щит, но тщетно; копье Ахилла ударяет в Гекторово горло, и герой падает со словами: «Бойся мести богов: и ты ведь падёшь вслед за мною». «Знаю, но прежде — ты!» — отвечает Ахилл. Он привязывает тело убитого врага к своей колеснице и гонит коней вокруг Трои, глумясь над погибшим, а на городской стене плачет о Гекторе старый Приам, плачет вдовица Андромаха и все троянцы и троянки.
Патрокл отомщён. Ахилл устраивает другу пышное погребение, убивает над его телом двенадцать троянских пленников, справляет поминки. Казалось бы, гнев его должен утихнуть, но он не утихает. Трижды в день Ахилл гонит свою колесницу с привязанным телом Гектора вокруг Патроклова кургана; труп давно бы разбился о камни, но его незримо оберегал Аполлон. Наконец вмешивается Зевс — через морскую Фетиду он объявляет Ахиллу: «Не свирепствуй сердцем! ведь и тебе уже не долго осталось жить. Будь человечен: прими выкуп и отдай Гектора для погребения». И Ахилл говорит: «Повинуюсь».
Ночью к шатру Ахилла приходит дряхлый царь Приам; с ним — повозка, полная выкупных даров. Сами боги дали ему пройти через греческий лагерь незамеченным. Он припадает к коленям Ахилла: «Вспомни, Ахилл, о твоём отце, о Пелее! Он так же стар; может быть, и его теснят враги; но ему легче, потому что он знает, что ты жив, и надеется, что ты вернёшься. Я же одинок: из всех моих сыновей надеждою мне был только Гектор — и вот его уже нет. Ради отца пожалей меня, Ахилл: вот я целую твою руку, от которой пали мои дети». «Так говоря, он печаль об отце возбудил в нем и слезы — / Оба заплакали громко, в душе о своих вспоминая: / Старец, простершись у ног Ахилла, — о Гекторе храбром, / Сам же Ахилл — то о милом отце, то о друге Патрокле».
Равное горе сближает врагов: только теперь затихает долгий гнев в Ахилловом сердце. Он принимает дары, отдаёт Приаму тело Гектора и обещает не тревожить троянцев, пока они не предадут своего героя земле. Рано на заре возвращается Приам с телом сына в Трою, и начинается оплакивание: плачет над Гектором старая мать, плачет вдова Андромаха, плачет Елена, из-за которой началась когда-то война. Зажигается погребальный костёр, останки собирают в урну, урну опускают в могилу, над могилой насыпают курган, по герою справляют поминальный пир. «Так воителя Гектора Трои сыны погребали» — этой строчкой заканчивается «Илиада».
До конца Троянской войны оставалось ещё немало событий. Троянцы, потеряв Гектора, уже не осмеливались выходить за городские стены. Но на помощь им приходили и бились с Гектором другие, все более дальние народы: из Малой Азии, из сказочной земли амазонок, из дальней Эфиопии. Самым страшным был вождь эфиопов, чёрный исполин Мемнон, тоже сын богини; он сразился с Ахиллом, и Ахилл его ниспроверг. Тогда-то и бросился Ахилл на приступ Трои — тогда-то и погиб он от стрелы Париса, которую направил Аполлон. Греки, потеряв Ахилла, уже не надеялись взять Трою силой — они взяли ее хитростью, заставив троянцев ввезти в город деревянного коня, в котором сидели греческие витязи. Об этом потом расскажет в своей «Энеиде» римский поэт Вергилий. Троя была стёрта с лица земли, а уцелевшие греческие герои пустились в обратный путь.
Троянская война шла на протяжении 10 лет. На Трою наступало огромное количество греческих царей. Один только список их имён в «Илиаде» занимает несколько страниц. Главным был Агамемнон — правитель Аргоса. С ним выступал его брат Менелай, а также пылкий Диомед, могучий Аякс, мудрый старый Нестор, хитроумный Одиссей и др. Но самым сильным, ловким и храбрым считался сын богини Фетиды Ахилл. Во главе Трои стоял старый царь Приам, а войско возглавлял его сын Гектор. С ними воевал ещё один сын Приама Парис и множество союзников изо всей Азии. Боги тоже не остались в стороне: Зевс судил противников, Аполлон помогал троянцам, Афина и Гера – грекам.
А началась война вот почему. Во время свадьбы Пелея и Фетиды богиня раздора бросила золотое яблоко, которое предназначалось для «прекраснейшей». Из-за него спорили трое: Афина, Гера и Афродита. Судил спор царевич Парис. Каждая богиня предложила ему свои дары, и он выбрал Афродиту. С тех пор Афина и Гера стали злейшими врагами Трои. А Афродита помогла Парису покорить и забрать в Трою Елену – красивейшую из женщин, дочь Зевса и жену царя Менелая. После этого по старой договорённости все бывшие женихи Елены пошли войной на Трою. И лишь Ахилл не участвовал в этом сговоре – он шёл просто блеснуть доблестью и обрести славу.
Троянцы наступают. Ахилл спокойно наблюдает за боями. Желая помочь грекам, Гера пытается отвлечь Зевса и соблазняет его. После страстной любви Зевс засыпает, а греки, собравшись духом, дают отпор. Зевс просыпается. Гера боится его гнева, но он уверяет её, что греки обязательно победят троянцев, но только когда «Ахилл усмирит гнев и выйдет в бой».
Но Ахилл пока не готов, и вместо него выходит его друг Патрокл. Ахилл отдаёт ему свои доспехи и просит спасти корабли греков, но не преследовать врагов. Однако увидев, как бегут троянцы, Партокл увлекается. Тогда против него выходят сын Зевса Сарпедон и бог Аполлон. Партокл поражён, но перед смертью обещает, что Ахилл за него отомстит.
Ахилл узнаёт, что его друг погиб, а троянцы опять наступают. Он рвётся в бой, но не может, ведь остался безоружен. Ахилл выходит на улицу и кричит так страшно, что враги поворачивают назад. Потом он всю ночь оплакивает Партокла. А в это время Гефест по просьбе Фетиды выковывает ему новое оружие и доспехи.
Утром Ахилл надевает божественные латы и созывает на совет греческое войско. Также он примиряется со старым врагом Агамемноном, из-за которого отказался участвовать в войне.
Начинается четвёртая битва. В ней Зевс разрешает брать участие богам. Все сражаются: Афина с Арестом, Гера с Артемидой. И только Аполлон отказывается, говоря, что он не хочет воевать из-за «рода людского».
Ахилл сцепился с Энеем, но его спасли боги. Разозлённый Ахилл убивает множество троянцев, засоряя их трупами реку. Из-за этого на него нападает бог реки Скамандр, но Ахилла спасает Гефест.
Троянцы бегут, Гектор прикрывает их отступление. Увидев, что Ахилл нападает, Гектор убегает, чтобы отвлечь на себя его внимание и тем самым спасти людей. «Не спасти ли героя?» — говорит Зевс. Но Афина напоминает: «Пусть свершится судьба».
Ахилл с Гектором сходятся в битве и Ахилл побеждает. Он привязывает тело Гектора к колеснице и гонит лошадей вокруг города.
Патрокл отомщён. Ему устраивают пышное погребение и убивают над телом 12 троянцев. Но Ахилл не чувствует лёгкости в душе — он продолжает издеваться над трупом Гектора, пока не вмешивается Зевс. Тогда Ахилл соглашается принять от родственников выкуп за тело героя.
Под покровом ночи к Ахиллу приходит царь Приам с целой повозкой даров. Старик умоляет его посочувствовать отцовскому горю, вспоминает Пелея, отца Ахилла, и тогда сердце героя смягчается. Горе сближает даже врагов.
Ахилл отдаёт Приаму тело сына и даёт обещание не тревожить жителей Трои, пока они не похоронят Гектора. Поэма заканчивается описанием погребальной церемонии и строчкой: «Так воителя Гектора Трои сыны погребали».
www.allsoch.ru
