§ 4. Самоубийство и эвтаназия: проблемы соотношения. Эвтаназия и суицид реферат

Суицид и эвтаназия

СУИЦИД и ЭВТАНАЗИЯ. Где порог между ЖИЗНЬЮ и СМЕРТЬЮ

СУИЦИД и ЭВТАНАЗИЯ. Где порог между ЖИЗНЬЮ и СМЕРТЬЮ

СУИЦИД И ЭВТАНАЗИЯ. Есть ли грань между этими двумя способами ухода из ЖИЗНИ.

Спорят юристы, психологи, медики, рассуждают философы, неоднозначно относится религия. Каждый из нас имеет свою позицию и точку зрения. Но до сих пор нет единого мнения. Да и важно ли для человека, который САМ решил, как ему ЖИТЬ и как УМЕРЕТЬ, чьё либо мнение.

Что ОБЩЕГО между способами добровольного ухода из жизни, суицидом и эвтаназией.

• Мотив, который заключается в нежелании жить

• Личное волеизъявление

• Последствие – смерть.

Все остальное, в том числе и причины, находится по разные стороны этих понятий.

ПРИЧИНОЙ эвтаназии является тяжелая и неизлечимая БОЛЕЗНЬ человека, которая приносит обреченному боль и страдания, сопровождается чувством беспомощности и вины перед близкими. Что для человека страшнее: МУЧЕНИЯ или СМЕРТЬ. Обреченный больной не живет, а существует, медленно умирая. Медики, поддерживая жизнь, ПРОДЛЕВАЮТ страдания. На это тяжело смотреть и многие близкие, боясь в этом сознаться, в душе просят у бога или судьбы дать легкую и быструю смерть своему родному человеку. В странах, где не запрещена законом эвтаназия, врачи помогают больному ЛЕГКО умереть.

Эвтаназия может быть ПАССИВНОЙ, когда человеку позволяют умереть, прекратив все медицинские мероприятия или АКТИВНОЙ, когда больного, как некоторые считают, по сути, убивают при помощи медицинских препаратов или специальных действий.

Альтернатива ЭВТАНАЗИИ - это ПАЛЛИАТИВНАЯ помощь, т. е. поддержание жизнедеятельности организма с помощью медикаментозных средств и облегчение страданий обезболивающими препаратами.

Во всех случаях ИСХОД ОДИН. Безнадежно больному, если он хочет и готов умереть, плевать на мораль и нравственность окружающих. Жизнь принадлежит лично ему, и он вправе САМ решить, как принять смерть, если нет надежды. Почему жизнью и смертью обреченного должно распоряжаться общество. Человек, решивший уйти добровольно из жизни, защищает свое человеческое достоинство и собственное «Я».

Нетрудно предположить, как изменилось бы мнение противников эвтаназии, окажись они на месте безнадежно больного. Тем не менее, СУИЦИД не преследуется законом, в то время как ЭВТАНАЗИЯ, по существу тот же суицид, но с помощью врача, законом запрещена.

Можно сколько угодно рассуждать, спорить о гуманности, морали, нравственности и праве человека на жизнь или смерть. ДОБРОВОЛЬНЫЙ уход из жизни БЫЛ, ЕСТЬ и БУДЕТ, законным или незаконным способом, приветствуется это обществом или осуждается. Только сам человек должен решить, когда переступить порог между ЖИЗНЬЮ и СМЕРТЬЮ. Разница между ЭВТАНАЗИЕЙ и СУИЦИДОМ и в том, что эвтаназия позволяет человеку уйти из жизни достойно, освободив себя и близких от страданий. При этом родные не чувствуют вины и не ищут причин. Если человек кончает жизнь самоубийством, то он лишь усиливает боль и страдания близких, которые годами пытаются отыскать причины и испытывают чувство вины.

Если для эвтаназии СМЕРТЬ человека ОПРАВДАНА и нет возможности вернуть больному жизнь, то у СУИЦИДА совсем другие причины. Хотя, при отсутствии закона об эвтаназии, неизлечимая болезнь также может являться причиной самоубийства.

ПРИЧИНАМИ суицида может быть любая сфера жизни человека: работа, семья, личные взаимоотношения с окружающими, религиозные взгляды. Когда человек не может подчинить себе ЖИЗНЬ, то он ПОДЧИНЯЕТСЯ смерти.

Самоубийцами, чаще всего, руководят:

• Эгоистические побуждения, когда человек переходит границу между желаниями и возможностями, т.е. когда нет возможностей удовлетворить эгоистические желания. Человек перестает видеть будущее и теряет смысл жизни, а сама жизнь становится пустой и никчемной.

• Альтруистические убеждения, когда человек теряет индивидуальность и готов жертвовать своей жизнью ради кого-то или чего-то. Человек утрачивает чувство самосохранения и подчиняется неким коллективным требованиям, ритуалам.

• Аномические соображения, когда в результате дезорганизации общества (политические события, перевороты, экономические кризисы), коренным образом меняются взаимоотношения между индивидуумом и обществом. Человек не может приспособиться к неожиданным поворотам судьбы и не видит другого выхода, как прервать жизнь.

СУИЦИД может быть демонстративно-шантажным, когда цель самоубийцы привлечь ВНИМАНИЕ окружающих или ИСТИННЫМ, когда самоубийца желает выразить протест, либо избежать реальной угрозы. Встречаются случаи самонаказания, другими словами, суд над самим собой.

ФИЛОСОФЫ рассматривают вопрос жизни и смерти на индивидуальном уровне в совокупности с такими понятиями, как смысл жизни, свобода. ПСИХОЛОГИ связывают суицид с психическими заболеваниями или отклонениями у человека. СОЦИОЛОГИ делают акцент на социальные проблемы в обществе и противоречия, возникающие между человеком и обществом.

ЮРИСТЫ уделяют внимание правовым вопросам и пытаются измерить бесполезными средствами неизмеримое. Возникновение, продолжение и прекращение жизни происходит по законам природы, которые не подвластны юридическим. Жизнь человека может лишь защищаться законом, но никак не регулировать естественный процесс и право человека распоряжаться своей жизнью.

Причины суицида, в отличие от причин эвтаназии, порой немыслимо ПОНЯТЬ и невозможно ОПРАВДАТЬ. Потому и такое отношение в обществе к самоубийцам. Ну, скажите, как можно понять самоубийцу из-за неразделенной любви. Жизнь человека лишь относительно коротка, а на самом деле, это долгие годы, в течение которых возможно найти свое счастье и любовь. В жизни можно много раз падать, но подниматься и ЖИТЬ. Жить счастливо и достойно. Жить не только ради себя, а дарить любовь и заботу своим близким, родным и любимым. Жить НАСТОЯЩИМ и мечтать о БУДУЩЕМ.

СМЕРТЬ успеет прийти. Всему свое время.

Автор: Юлия Новиковадля сайта therapy.by

www.therapy.by

Проблема эвтаназии и суицида.

Медицина Проблема эвтаназии и суицида.

просмотров - 325

Эвтаназией – от греческих слов «eu» (хорошо) и «tha'natos» (смерть) принято называть приближение смерти больного по его просьбе какими-либо действиями или средствами, в том числе прекращением искусственных мер по поддержанию жизни. Сам термин «эвтаназия» ввел английский философ Фрэнсис Бэкон (1561-1626) для обозначения легкой безболезненной смерти. В современных публикациях на русском языке используются два варианта передачи этого греческого слова: «эвтаназия» и «эйтаназия». Другое толкование этого термина относится к ХХ веку, к практике нацистской Германии. При проведении в жизнь расовой теории часть населœения (психически больные, «расово неполноценные», десоциализированные и т.д.) уничтожались для сохранения чистоты крови» «гуманными» способами.

В 60-е годы ХХ столетия проблема эвтаназии вновь была поднята перед обществом уже в совершенно ином аспекте. Заметим, что сам термин «эвтаназия» отличается крайней противоречивостью, что затрудняет однозначное толкование, вызывает терминологическую путаницу. Учитывая зависимость отопределœения термина меняется и подход к проблеме.

В теории выделяются два вида эвтаназии: пассивная эвтаназия (намеренное прекращение медиками поддерживающей терапии больного) и активная эвтаназия (введение умирающему лекарственных средств либо другие действия, которые влекут за собой быструю смерть). К активной эвтаназии часто относят и самоубийство с врачебной помощью (предоставление больному по его просьбе препаратов, сокращающих жизнь).

Пассивная эвтаназия (или как ее еще называют «метод отложенного шприца») выражается в том, что прекращается оказание направленной на продление жизни медицинской помощи, что ускоряет наступление естественной смерти – что на практике достаточно часто встречается и у нас в стране.

Пассивная эвтаназия практикуется почти во всœех странах. Согласно сведениям, опубликованным в Международном медицинском журнале (1998. С. 357-360), 40 % всœех смертей больных наступает либо в результате принятия совместного с медиками решения о прекращении жизни, либо в результате отказа от лечения, либо с помощью лекарств, ускоряющих наступление смерти.

Активная эвтаназия может выражаться в следующих формах:

1) «Убийство из милосœердия» – происходит в тех случаях, когда врач, видя мучительные страдания безнадежно больного человека и будучи не в силах их устранить, к примеру, вводит ему сверхдозу обезболивающего препарата͵ в результате чего наступает желанный смертельный исход.

2) «Самоубийство, ассистируемое врачом» – происходит, когда врач только помогает неизлечимо больному человеку покончить с жизнью.

3) Собственно активная эвтаназия – может происходить и без помощи врача. Пациент сам включает устройство, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ приводит его к быстрой и безболезненной смерти, как бы сам накладывает на себя руки.

По данным Американской медицинской ассоциации, большая часть больных, умирающих в больницах США, уходит из жизни добровольно с помощью медперсонала.

Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, суть проблемы активной эвтаназии заключается в попытках оправдать умышленное причинœение врачом смерти больному из сострадания или по просьбе самого умирающего либо его близких. Пионером в области легализации добровольной смерти стали Нидерланды. Благоприятные условия для эвтаназии существовали там еще с 1984 года, когда Верховный суд страны признал добровольную эвтаназию приемлемой.

В случае если при эвтаназии врач следовал пунктам инструкций, составленных Королевской медицинской ассоциацией, он мог не бояться уголовной ответственности. К 1998 году, согласно исследованиям Роттердамского Университета Эразма, добровольную эвтаназию поддерживало 92 процента населœения Голландии. И, несмотря на часто выдвигаемые аргументы религиозного характера, в пользу возможности прекращения жизни пациента по собственному желанию высказывалось значительное большинство верующих, в том числе 96 процентов католиков. Наиболее последовательно аргументы против эвтаназии сформулированы в письме врача В. Соколова: «Дело в том, что, по сути, эвтаназия есть убийство одного человека другим, медиком. А убийство даже безнадежно больного человека, даже по его собственному желанию и просьбе противоречит самой сущности врача и среднего медработника. Призвание, которому они посвящают жизнь – борьба со смертью, а не помощь ей. В случае если врач, по любым соображениям, способен лишить жизни другого человека – его немедленно нужно лишать диплома, ибо он превратился в свою противоположность, в убийцу. Нельзя также забывать, что врачи тоже люди, а человеку свойственно поддаваться соблазну. В случае если врач способен убить человека в его интересах, то, получив право убивать законно, почему он не может это делать в своих собственных? Врачу, наделœенному правом убивать, рано или поздно люди перестанут доверять свою жизнь. И, таким образом, общество лишится своей медицины.

Именно по этой причинœе ни одно здравомыслящее, тем более гуманное общество никогда не позволит себе узаконить в своей стране эвтаназию.

Вопрос о безнадежности больного тоже не простой. Строго говоря, к этой категории, прежде всœего, следует отнести всœех недомогающих стариков: всœе они через несколько лет неизбежно умрут. Что, им тоже отказать в лечении?

Убийство гуманным не бывает. Оно всœегда убийство. А гуманизм потому и гуманизм, что помогает другому выжить, а не умереть. И общество, если оно хочет быть гуманным, не должно навязывать врачу обязанности, противоречащие сути его деятельности.

Суицид – самодеструктивное поведение человека, направленное на намеренное лишение себя жизни, а также отказ от реальных возможностей избежать смерти в критической ситуации.

В социологии эта проблема изучается как социальная патология. Особенно отчетливо это можно проследить на примере творчества Э. Дюркгейма: «Такова, стало быть, категория фактов, отличающихся весьма специфическими свойствами; ее составляют способы мышления, деятельности и чувствования, находящиеся вне индивида и наделœенные принудительной силой, вследствие которой они ему навязываются. По этой причине их нельзя смешивать ни с органическими явлениями, так как они состоят из представлений и действий, ни с явлениями психическими, существующими лишь в индивидуальном сознании и через его посредство. Οʜᴎ составляют, следовательно, новый

вид, и им-то и должно быть присвоено название социальных». Причины социальных феноменов следует искать в социальной среде, в природе самого общества. Объяснить социальный феномен – значит отыскать действенную причину его возникновения, отыскать предшествующее явление, неизбежно его порождающее.

Специалисты насчитывают большое количество факторов, имеющих отношение к суицидальным попыткам. Непосредственные причины, толкнувшие человека на отказ от жизни, как правило, тесно связаны с его ближайшим окружением – семьей, родителями, друзьями. И, наконец, главным звеном в решении вопроса «быть или не быть» является сам человек, от силы его личности зависит, как поведет он себя в кризисном психическом состоянии, какой выбор сделает, столкнувшись с трудностями приспособления к сложным жизненным ситуациями, и не сдастся ли он под влиянием длительных травмирующих психику обстоятельств.

Другой важный момент, связанный с проблемой самоубийства, - ϶ᴛᴏ временная перспектива. Поиск причин суицида нередко u1087 приводит в прошлое человека или общества, в котором он живет, а неопределœенность или безысходность будущего часто явный признак или причина стремления к самоуничтожению.

Есть, по крайней мере, два вида самоубийств, прямым образом связанных с социальными причинами.

В первом случае общество в определœенных ситуациях как бы требует от своих членов самопожертвования, и эти социальные нормы заложены в общественных нормах, правилах поведения и неписаных кодексах чести. Большинство из этих национально-традиционных форм «общественного поощрения» суицидов стало достоянием историков и этнографов, но обычаи прошлого то и дело вплетаются в современность.

Другим видом самоубийств, непосредственно связанным с социальными причинами, является тот случай, когда общественное положение какой-либо группы людей или конкретного индивида по независимым от них причинам настолько тяжело и невыносимо, что суицид становиться одним из реальных путей избавления от страданий.

Среди общественных условий, влияющих на самоубийства, особую роль играют некоторые культурные явления. К примеру, появление «Вертера» Гете в 1774 году, в котором описаны жизнь и смерть от несчастной любви юного Вертера, породило целую эпидемию самоубийств.

Одна из главных тенденций, прослеживающихся в процессе развития общества, это связь самоубийств с общественно-политической обстановкой в стране, и здесь четко просматривается закономерность уменьшения суицидов при общественном подъеме, при оживлении в политике, экономике и культурной жизни общества и увеличения суицидов при общественных спадах. Потеря же надежд после общественного подъема, как правило, усугубляет

кризис общественного сознания, угнетающе действует на членов общества и способствует добровольному отказу от жизни наиболее слабых его членов6.

Читайте также

oplib.ru

§ 4. Самоубийство и эвтаназия: проблемы соотношения

Весьма важной проблемой в контексте настоящего исследования является разграничение самоубийства и эвтаназии как явлений, влекущих за собой разные правовые последствия.

Самоубийство, суицид (от лат. sui - себя, caedere - убивать), - умышленное лишение себя жизни. Это лишь одно из самых элементарных обозначений сложнейшего междисциплинарного феномена.

Исторически отношение к самоубийству менялось неоднократно и самым тесным образом было связано с тем, как то или иное социокультурное сообщество воспринимало понятие смерти. Это и определяло различия в отношении к акту суицида государства, юристов, священнослужителей, философов, медиков и простых людей.

Определение суицида сформулировано Эмилем Дюркгеймом сто лет тому назад: "Самоубийством называется всякий смертный случай, являющийся непосредственным или опосредованным результатом положительного или отрицательного поступка, совершенного самим пострадавшим, если этот пострадавший знал об ожидавших его результатах" *(627).

Более лаконично ту же дефиницию излагает современный суицидолог Морис Фарбер: "Самоубийство - это сознательное, намеренное и быстрое лишение себя жизни" *(628).

В российском уголовном законодательстве нет определения самоубийства. Разумеется, с объективной стороны самоубийство есть деяние, при котором субъект собственноручно лишает себя жизни. Однако утверждение о самоубийстве лишь как о собственноручном лишении себя жизни - это выражение, свойственное той эпохе, когда в уголовном праве царило объективное вменение, которое было характерным для рабовладельческих и феодальных государств. В этот период к самоубийству относились так же, как к убийству особого рода, в котором и исполнитель, и потерпевший сливаются в одно лицо. Поэтому оно и наказывалось в уголовном порядке довольно строго. Свидетельство тому - уголовное законодательство петровской эпохи.

Такому взгляду на самоубийство в огромной мере способствовали религиозные воззрения, согласно которым жизнь - дар Божий, и отнять ее может только сам Всевышний. Поэтому самоубийство считалось тяжким грехом, а самоубийца не мог быть погребен по христианскому обычаю.

Строго относилась к самоубийству и мусульманская религия.

В целом ряде стран английского общего права до настоящего времени даже попытка суицида остается уголовно наказуемым деянием. Так, в соответствии с УК Брунея (ст. 309), Индии (ст. 309), Нигерии 1916 г. (ст. 327), Сингапура (ст. 309), Судана (ст. 133) это деяние карается тюремным заключением сроком до одного года или штрафом или же обоими вышеупомянутыми наказаниями одновременно. По УК Тонги (ст. 100) покушавшемуся на свою жизнь грозит до трех лет тюрьмы.

И все же такое положение вещей скорее исключение, чем правило. На смену объективному пришло субъективное вменение: решающее значение приобрела вина, т.е. интеллектуально-волевая сторона преступного поведения. Соответственно изменялось и понятие самоубийства, которое теперь можно четко отличить от всякого убийства.

В современном уголовном законодательстве нигде не содержится запрета на самоубийство как таковое. Поэтому, несмотря на то, что это деяние в большинстве стран рассматривается как социально негативное явление, и самоубийство, и покушение на него в контексте изменения взгляда на юридическую природу самоубийства уже не считаются преступлением.

Причину этого, оценивая акт самоубийства с правовой точки зрения, дал еще Ч. Беккария, который писал: "Самоубийство является преступлением, по которому, казалось бы, не может применяться наказание в собственном смысле, потому что оно поражает или невиновных, или холодное бесчувственное тело" *(629).

Более упрощенный подход к суициду определял его соотечественник Э. Ферри, который "уголовно-правовое осуждение самоубийства называл пережитком" *(630).

Ж.П. Марат расценивал наказание самоубийц как "акт ужасной тирании" *(631), возможность предотвращения самоубийств связывал с благотворительностью государства.

Известный русский криминалист И.Я. Фойницкий утверждал, что "уголовно наказуемым может быть только лишение жизни другого лица, ибо в заповеди "не убий" речь идет не о самоубийстве" *(632).

Против идеи наказуемости самоубийства выступали и другие теоретики уголовного права. В частности, В.Д. Набоков называл наказуемость самоубийства "юридическим абсурдом" *(633).

С 1922 г. в России самоубийство не подвергалось криминализации. Поэтому современное российское уголовное право не предусматривает самоубийство в качестве самостоятельного преступления.

Но можно ли считать, что самоубийство - это любое лишение себя жизни или только добровольный и абсолютно сознательный собственноручный акт, которым человек убивает себя. Ведь зачастую деяния по лишению самого себя жизни сопровождают советы, указания, предоставление информации, средств или орудий другими лицами. К самоубийству можно склонить путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом.

Поэтому, если вопрос с правовым статусом самоубийства выглядит достаточно определенным, то совсем иначе обстоит дело с поведением третьих лиц, способствующих совершению самоубийства. Как показывают проведенные исследования, к мысли о добровольном уходе из жизни человек чаще всего приходит через нравственные страдания, а не из-за затруднения в удовлетворении элементарных физиологических потребностей. И в связи с этим для принятия либо непринятия решения причинить себе смерть весьма весомо внешнее воздействие на такого индивида.

Представляются вполне допустимыми ситуации, когда к акту принятия решения о лишении себя жизни примешиваются воля и действия другого человека. Человек может убить себя в силу физического или психического принуждения со стороны других лиц. Например, некто под угрозой причинения нестерпимых мучений, оглашения позорящих сведений, наконец, просто угрожая в случае несогласия предать потерпевшего или близких ему людей смерти через невероятные нравственные или физические страдания, дает жертве пистолет с единственным патроном, и человек использует этот шанс, чтобы уйти из жизни менее мучительным способом либо спасти от позора или смерти иных лиц. Как известно, такой метод расправы широко практикуется среди участников криминальных группировок.

Кроме того, жертва может быть обманом введена в заблуждение относительно существенных обстоятельств, касающихся ее жизни, и под влиянием этого причинить себе смерть (например, человеку внушена ложная мысль, что он болен неизлечимой и смертельной болезнью, а избавлением от предстоящих мучений может служить самоубийство). При таких обстоятельствах нет оснований утверждать, что лишение себя жизни было добровольным.

Подобное воздействие почти повсеместно в мире в той или иной форме признается общественно опасным и иногда даже приравнивается к убийству.

Так называемое "подстрекательство или помощь в самоубийстве", уголовно наказуемо по УК Бразилии, Италии, Канады, Португалии, Перу, Чили, штата Калифорния и др.

Проблема правовой оценки причастности к самоубийству для России не нова. Склонение и пособничество к самоубийству по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. приравнивалось к пособничеству в предумышленном убийстве (ст. 1946). Эта норма перешла и в Уложение в редакции 1885 г. (ст. 1475). По Уголовному Уложению 1903 г. ответственность за предоставление средств к самоубийству предусматривалась в ст. 462 и в 463 (за подговор к самоубийству лица, не достигшего двадцати одного года, или лица, заведомо не способного понимать свойства и значение им совершаемого или руководить своими поступками, или за склонение к самоубийству таких лиц советом или указанием и т.д.).

В ст. 148 УК РСФСР 1922 г. была установлена уголовная ответственность за "содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или лица, заведомо не способного понимать свойства или значение им совершаемого или руководить своими поступками, если самоубийство или покушение на него последовали".

В УК РСФСР 1926 г., наряду с установлением в ч. 1. ст. 141 уголовной ответственности за доведение до самоубийства, была сохранена ответственность за содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или лица, заведомо не способного понимать свойства или значение им совершаемого и руководить своими поступками.

По замечаниям А.Н. Красикова, "в ст. 141 УК РСФСР 1926 г. в различных ее частях с одинаковой санкцией были предусмотрены разные формы причастности к самоубийству. Первая - подговор к самоубийству. Под этим понимались разного рода деяния, вызвавшие решимость лишить себя жизни у человека, который раньше и не помышлял о суициде, при отсутствии признаков состава доведения до самоубийства. Вторая - содействие самоубийству, когда человек сам решил расстаться с жизнью, но, хотя его желание и возникло без постороннего вмешательства, ему все же по его просьбе была оказана помощь в лишении себя жизни. Потерпевшими в таких случаях, как указывалось в законе, могли оказаться несовершеннолетние или лица, которые заведомо не могли понимать совершаемого или руководить своими поступками" *(634).

В УК РСФСР 1960 г. ответственность за такого рода деяния не предусматривалась.

В настоящее время в России и в ряде государств бывшего СССР, в отличие от законодательства большинства зарубежных стран, уголовно наказуемо лишь доведение до самоубийства. Указанный состав закрепляют Уголовные кодексы: Азербайджана (ст. 125), Албании (ст. 99), Беларуси (ст. 145), Грузии (ст. 115), Казахстана (ст. 102), Киргизии (ст. 102), Латвии (ст. 124), Литвы (ст. 133), Македонии (п. 4 ст. 128), Молдовы (ст. 150), России (ст. 110), Таджикистана (ст. 109), Туркменистана (ст. 106), Узбекистана (ст. 103), Украины (ст. 120).

Ни пособничество, ни подстрекательство, ни понуждение к самоубийству по действующему российскому уголовному законодательству уголовно ненаказуемы. Эти действия находятся за рамками конкретного состава преступления, являясь, таким образом, уголовно нейтральными. Однако общественная опасность склонения или содействия самоубийству очевидна. В настоящее время количество самоубийств не имеет тенденции к уменьшению *(635). Потеря обществом огромного количества его активных членов в результате самоубийств, возможность сокрытия умышленного лишения жизни другого человека под видом самоубийства определили в целом негативное отношение законодателей разных стран к этому явлению.

Поэтому отсутствие состава склонения или содействия в самоубийстве в уголовном законе России и большинства других стран СНГ представляется очевидным и неоправданным пробелом. Хотя тому есть, казалось бы, юридическое обоснование: не могут быть уголовно наказуемыми деяния по подстрекательству либо пособничеству совершить уголовно ненаказуемое деяние.

Действительно, из конструкции ч. 1 ст. 105 УК РФ, определяющей убийство как умышленное причинение смерти другому человеку, следует вполне очевидный вывод, что самоубийство как действие по причинению смерти самому себе не является преступлением. Если следовать подобной логике, то доведение до самоубийства тоже является, по сути, доведением до непреступного с точки зрения закона уголовного деяния. Но может ли в связи с этим понятие "соучастие в самоубийстве" (подстрекательство, пособничество) быть лишено юридического смысла? Ответ, исходя из определения подстрекательства и пособничества, установленного УК РФ, должен быть положительный - может, поскольку подстрекательство и пособничество есть, соответственно, склонение другого лица к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом и содействие совершению, опять же, преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления и т.д. Следовательно, установление уголовной ответственности за подстрекательство или пособничество в самоубийстве будет юридическим нонсенсом.

Однако это вовсе не оправдывает отсутствие уголовной ответственности за склонение или содействие в самоубийстве в УК РФ. Учитывая высокую степень общественной опасности таких действий, во многом похожих на убийство, следует криминализовать их, дополнив УК РФ ст. 110.1 "Склонение или содействие в самоубийстве" следующего содержания:

"Склонение к самоубийству путем уговора, подкупа, обмана или другим способом, а также содействие совершению самоубийства советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления наказывается ограничением свободы на срок до трех лет или лишением свободы на срок до пяти лет".

При этом объектом склонения к самоубийству или содействия ему, как и объектом убийства, является жизнь человека (возможность находиться в живом состоянии), понимаемая не только как физиологический процесс, но и как обеспеченная законом возможность существования личности в обществе.

С объективной стороны склонение к самоубийству или содействие ему, как и при убийстве, типичное преступление с материальным составом и представляет собой единство трех элементов: 1) действие (бездействие), направленное на лишение жизни другого лица; 2) смерть потерпевшего как обязательный преступный результат; 3) причинная связь между действием (бездействием) виновного и наступившей смертью потерпевшего.

Поскольку с субъективной стороны действия лица, склоняющего или содействующего совершению кем-либо самоубийства (советами, уговорами, обманом и т.п.), направлены на умышленное причинение смерти другому человеку, то так же, как и при убийстве, предполагается наличие прямого или косвенного умысла на причинение смерти.

Высокая степень схожести с составом убийства весомый, но не единственный аргумент против возможного возражения установить уголовную ответственность за склонение или содействие в самоубийстве, которое (самоубийство) само по себе не является преступлением.

Установление уголовной ответственности за склонение к самоубийству или содействие ему устранит противоречие, существующее на сегодняшний день между законодательными формулировками уголовно-правовой нормы об ответственности за доведение до самоубийства (ст. 110 УК) и ст. 45 Основ законодательства об охране здоровья граждан 1993 г., в соответствии с которой "лицо, которое сознательно побуждает больного к эвтаназии и (или) осуществляет эвтаназию, несет уголовную ответственность". Как уже было сказано, в ст. 110 УК РФ предусмотрена уголовная ответственность лишь за доведение до самоубийства, склонение или содействие суициду - за рамками уголовно-правового регулирования.

Склонение или содействие в самоубийстве очень схоже с убийством по просьбе потерпевшего.

Еще Э.Ф. Лист обращал внимание на то, что "пособничество при самоубийстве близко именно к лишению жизни по требованию убитого, почему зачастую трудно провести между обоими деяниями ясную грань". Далее он отмечал: "Для снисходительной оценки требуется в этом случае наличие одинаковой мотивировки, одинакового душевного состояния у пособника, как и у совершающего свое деяние. Пособничество может носить характер истинно дружеской услуги. Случаи самоубийства, часто имеющие место среди влюбленных, когда одно лицо по какой-нибудь причине (осечка огнестрельного оружия, трусость при выполнении) не совершает задуманного, должны быть отнесены сюда же; равным образом сюда же относятся и случаи коллективного самоубийства, когда целые семьи, например, под влиянием бедственного положения (что часто случалось за последние годы) решают покончить с собой и когда задуманное деяние осуществляется не в полной мере" *(636).

Однако понятие склонения к самоубийству или содействия ему значительно шире понятия убийства по просьбе потерпевшего, поскольку включает в себя не только случаи наличия просьбы, но и ее отсутствие.

От эвтаназии в собственном понимании этого слова необходимо отличать суицид при врачебном содействии, т.е. содействие самоубийству.

Решение лишить себя жизни принимается пациентом самостоятельно. Так же самостоятельно им совершаются действия, направленные на прекращение собственной жизни. Врач только дает ему рекомендации по применению тех или иных препаратов или средств, обеспечивающих наступление смерти (например, оказывая содействие в приготовлении смертельного лекарства, выписывая желающему покончить с собой пациенту лекарство, врач информирует его о дозе, которая приведет к смертельному исходу). Американские врачи, как сообщается, иногда идут на хитрость: кладут перед больным таблетки... и говорят: если принять пять - это полезно, если десять - смерть; и уходят - решай, мол, сам, а мы "умываем руки" *(637).

При ассистированном самоубийстве за пациентом в любом случае остается право выбора. Но доказать причастность врача к суициду практически невозможно.

Тем временем в определенных медицинских кругах уже обсуждается вопрос о создании так называемых "пилюль смерти". Сторонники эвтаназии с нетерпением их ждут, а противники, в частности ведущие психологи, предупреждают: само появление на фармацевтическом рынке "вечного снотворного" может резко увеличить число самоубийств; более того, у людей с неустойчивой нервной системой неизбежно появится желание угостить подобной пилюлей, купленной в ближайшей аптеке, кого-либо еще. И спрашивают: во что превратится в таком случае наша мораль?" *(638).

Зарубежные нормы об ответственности за подобные деяния - склонение или помощь в самоубийстве, отличаются слабой конкретизацией и, соответственно, значительным сходством. В то же время такие понятия, как "убийство по просьбе потерпевшего" и "помощь в самоубийстве", законодатель и судебная практика обычно достаточно четко разграничивают. В основе разграничения обозначенных составов преступлений лежит критерий "распределения ролей". Иными словами, квалификация деяния в каждом конкретном случае зависит от того, кто "делает смертельный укол" - врач или сам больной. Если врач, то он подлежит ответственности за убийство по просьбе потерпевшего, а если больной - действия врача квалифицируются как содействие в самоубийстве.

Так, УК Дании гласит: "Любое лицо, которое убивает другое лицо по высказанной просьбе последнего, подлежит тюремному заключению под стражу на срок не менее чем 60 дней".

"Любое лицо, которое помогает другому лицу в совершении самоубийства, подлежит штрафу или простому заключению под стражу" (параграф 239) *(639).

"Если такое деяние, сопровождающееся помощью, совершено по причине личной заинтересованности, то наказанием должно быть тюремное заключение на любой срок, не превышающий трех лет" (параграф 240) *(640).

Хотя это разграничение, очевидно, носит чисто формальный характер, на практике оно приводит иногда к серьезным последствиям. Так, в США широко известный под кличкой "Доктор Смерть" и неоднократно упоминаемый нами врач Джек Кеворкян умертвил около 130 больных людей, давая им шприц со смертельной инъекцией. Он избегал наказания до тех пор, пока в сентябре 1998 г., вопреки своим правилам, не сделал такую инъекцию собственноручно. За это убийство он был приговорен к тюремному заключению сроком в 25 лет.

На сегодняшний день надлежит говорить о следующих кардинальных различиях эвтаназии и суицида.

1. Психологический критерий. В основе акта эвтаназии (если мы говорим о ней в строгом понимании этого термина) может лежать лишь одна причина - невыносимые физические страдания, обусловленные терминальной стадией неизлечимого заболевания.

2. Философский критерий. Эвтаназия - это не выбор между жизнью и смертью. Самоубийца при всем его видимом категоричном отрицании жизни все-таки хочет жить. Он протестует против невыносимости жизни, обреченный пациент - против невыносимости смерти. У безнадежно больного нет альтернативы. Перед ним - только смерть.

3. Правовой критерий. Эвтаназия всегда предполагает непосредственное участие другого лица. В этом случае больной сам не способен убить себя наиболее безболезненным способом и молит других лиц, чаще всего врачей или близких ему людей, помочь ему уйти из жизни.

4. Организационный критерий. Самоубийство - это чаще всего неожиданная реакция на крайне неблагоприятную ситуацию, которая, может быть, возникла не совсем неожиданно, но осознание безысходности ее последствий приходит мгновенно, желание свести все счеты с жизнью обрушивается на человека молниеносно, не оставляя ему времени на размышление о средствах безболезненной смерти. Самоубийца редко тщательно и заблаговременно готовится к этому акту. Поэтому в момент исполнения решения он пользуется способом, как правило, страшным и мучительным: выбрасывается с большой высоты, вешается, бросается в воду, в огонь, под колеса поезда, автомобиля, сжигает себя и т.п.

Потребность в эвтаназии ощущают чаще всего люди, испытавшие невыносимые страдания в результате болезни, как правило, в терминальной и предтерминальной стадии. Их решение о смерти не спонтанно, а, как правило, тщательно продумано и спланировано

Поэтому эвтаназия не может рассматриваться ни как частный, ни как весьма специфический случай самоубийства.

Однако, даже несмотря на несколько меньшую степень общественной опасности самоубийства при врачебном содействии по сравнению с эвтаназией, мировое медицинское сообщество резко осуждает его. В частности, в "Положении о самоубийстве с помощью врача" (Всемирная медицинская ассоциация, 1992) четко обрисовано отношение специалистов: "Самоубийство с помощью врача, подобно эвтаназии, является неэтичным и должно быть осуждено медиками. Однако право отказаться от лечения является основным правом пациента, и врач не действует неэтично даже тогда, когда соблюдение такого желания приведет к смерти пациента" *(641).

Не является эвтаназия и самостоятельной, не сводящейся к самоубийству формой реализации "правомочия гражданина по распоряжению своей жизнью". Суть дела в том, что эвтаназия отличается комплексной правовой природой: c одной стороны, в ее основе лежит деяние по распоряжению собственной жизнью, а с другой - эвтаназия является актом лишения жизни одного лица другим.

Проведенное исследование позволяет предложить и авторское определение самоубийства, которое, как нам представляется, наиболее точно раскрывает суть рассматриваемого явления.

Под самоубийством следует понимать собственноручное, сознательное и добровольное лишение себя жизни по любым причинам, кроме случаев сознательного целенаправленного воздействия на волеизъявление человека со стороны других лиц, под влиянием которого он принимает решение причинить себе смерть не добровольно, а в силу обмана, безвыходной ситуации, физического и психического принуждения и иных условий, сложившихся по воле этих лиц.

Такое определение дает основания для разграничения самоубийства от посредственного причинения смерти, которое всегда есть не что иное, как убийство умышленное или неосторожное, а также от склонения или содействия в самоубийстве. В случаях постороннего воздействия на волю лица, которому причиняется смерть, вопрос о праве на смерть не возникает, так как при этом нет факта свободного выбора.

studfiles.net

ЭВТАНАЗИЯ

ЭВТАНАЗИЯ

И СОДЕЙСТВИЕ СУИЦИДУ

Пациенты, которые испытывают боль, находясь в терминальном состоянии, живут в условиях «низкого качества жизни». При отсутствии каких-либо ком­пенсирующих ценностей некоторые из этих пациентов могут полагать, что такая жизнь хуже смерти. Они могут ис­кать возможность для самоубийства или просить других по­мочь им уйти из жизни. Они могут "просить своего лечащего врача сделать их смерть быстрой и безболезненной. В дру­гих случаях пациент может быть неспособен выразить -свое желание кому-либо, но страдания его настолько очевидны, что родные или опекуны просят врача прекратить его муче­ния, помочь уйти из жизни. В этом смысле и принято гово­рить об .эвтаназии.

Слово «эвтаназия», которое в переводе означает «хоро­шая (легкая) смерть», используется в нескольких различных ситуациях, что приводит к определенной путанице. В об­щем понимании это означает «убийство из жалости», то есть сознательное и открытое убийство страдающего с целью из­бавления от страданий. Этически слово употребляется по-разному, часто не совсем точно, хотя о том, что такое точное

80

употребление, пока специалисты по биоэтике не договори­лись. Различают «добровольную» и «недобровольную», «ак­тивную» и «пассивную» эвтаназию. Иногда употребляются термины «бездействие» и «активное действие» или «воздер­жание» и «действие». Филологи не согласны с таким опре­делением этих терминов. В то же время, если бы они были четко определены, только использование корректных слов не создало бы различий между нравственными и безнравст­венными решениями. Пожалуй, сила аргументов, использу­ющихся в попытках оправдать действия такого рода, в осо­бых случаях является решающей. Мы хотели бы заметить, что аргументы по этому делу обсуждались в течение многих веков и обсуждаются по сей день. Клиницисты должны более четко подходить к этому вопросу, поскольку они больше знают о физиологической стороне дела, чем этики. Но лучше рассмотреть ситуацию на конкретных примерах.

Пациентка, страдающая от прогрессирующей болезни, ослепла, прикована к постели, ее сознание притуплено, и выглядит она так, как будто постоянно испытывает боль. Ее муж попросил врача помочь ей уйти из жизни, тем самым прекратив ее муче­ния. Врач выписал сильное седативное, назначил его внутривенно.

Пациентка умирает от рака, у нее метастазы во многие органы, она сильно страдает от непрекращающихся болей, которые вы­зываются костными метастазами, несмотря на то, что она по­лучает соответствующие дозы морфина (25мг). Она пребывает в полном сознании и все еще жива. Она умоляет своего доктора «усыпить ее навсегда». Врач выписывает ей 500мг морфина гид­рохлорида внутривенно.

В обоих случаях врач использовал средства, которые быстро и необратимо прервали жизненные процессы. Этот факт отличает эти случаи от случаев, рассмотренных выше, в которых врач прекратил или не стал проводить вмеша­тельства для поддерживания угасающих жизненных процес­сов. По этой причине последние случаи могут быть названы «активной эвтаназией», в то время как предыдущие — «пас-

81

сивной эвтаназией». В этих двух разных ситуациях важно не ошибиться в том, что в первых случаях врач «ничего не де­лает», тогда как в других он что-то делает. В вышеприведен­ных случаях долг продолжать лечение был проигнорирован либо по просьбе пациента, либо из-за невозможности до­стичь каких-то положительных результатов. И там, и там действия врача целенаправленно убили пациента: это не со­ответствует долгу врача. В первом случае пациент не просил о смерти, это означает недобровольную эвтаназию. Во вто­ром случае добровольность просьбы заставляет подумать об автономности пациента и говорить о добровольной эвтана­зии.

Этот термин используется для обозначения ситуации, в которой дееспособный человек просит об активной эвтана­зии, как это описано во втором случае. Это следует отличать от решения оборвать жизнь неправоспособного человека (недобровольная эвтаназия). Все — и врачи, и этики склон­ны отказываться от признания недобровольной эвтаназии. В настоящее время споры об эвтаназии касаются «активной добровольной эвтаназии», или, как это звучит в большинст­ве современных языков, «способствовании суициду». Сто­ронники добровольной эвтаназии защищают только врачей, решившихся на проведение активной эвтаназии дееспособ­ным и правоспособным лицам по их просьбе. Они аргумен­тируют это тем, что у людей должно быть право умереть, когда и как они захотят (право на достойную смерть). Эта позиция была принята в Нидерландах, и она отстаивается в Великобритании и США. Более того, в 1998 г. в Дании и в 2000 г. в Нидерландах были приняты законы, разрешающие добровольную эвтаназию по медицинским показаниям. Вот аргументы, которые высказывались в пользу этих законов:

а) обычно разница между «убийством и позволением умереть», «действием и воздержанием» и т. д. лишь иллю­зия. Так, прекращение лечения и целенаправленное убийст-

82

во с нравственной точки зрения — одно и то же, и если пер­вое разрешено, второе тоже должно быть узаконено;

б) самостоятельные люди имеют моральное право, власть над своей жизнью, и должны быть разрешены средства для ее прекращения, включая содействие тех, кто может сделать это безболезненно и эффективно;

в) ни один человек не должен быть обречен выносить боль, страдать, и те, кто освобождает его от страданий по его собственной просьбе, действуют нравственно.

С другой стороны, существует сильная нравственная оп­позиция в отношении активной эвтаназии во многих стра­нах мира, в том числе в России. Она основывается на следу­ющих соображениях:

а) запрет на целенаправленное убийство, исключая слу­ чаи самообороны или защиты других, был главным принци­ пом христианской, иудейской, буддистской, индуистской и других религий. Он был также основополагающим принци­ пом светской морали. Древнейший принцип западных госу­ дарств, в которых допускалось жертвоприношение, — не за­ щищать обвиняемых в убийстве;

б) с точки зрения медицинской морали традиционно подчеркивалось сохранение и предохранение жизни и улуч­ шение ее качества вместе с отказом от целенаправленного убийства. Это подтверждает положение из «Клятвы Гиппо­ крата»: «Я не назначу смертельного яда кому-либо, когда меня попросят сделать это, и не посоветую сделать этого». Современная медицина следует этому принципу. Совет по этическим и юридическим делам при Американской меди­ цинской ассоциации утверждает: «активная эвтаназия... не является частью практической медицины вне зависимости от того, проводилась она с согласия пациента или без тако­ вого». Американский колледж врачей добавляет: «даже если узаконить такие действия, они будут нарушать этические стандарты медицинской практики». Запрет на активную эв-

83

таназию содержится в Основах законодательства об охране здоровья граждан РФ;

в) задачи медицинской профессии — благополучие па­ циентов и поддержка здоровья — могут быть существенно подорваны в глазах общественности, пациентов и даже в глазах самих просящих о смерти пациентов в случае соучас­ тия врачей в смерти тяжело больного человека;

г) просьба о быстрой смерти часто звучит в условиях сильного стресса, который может быть снижен благодаря умению справляться с сильной болью либо какими-то поло­ жительными вмешательствами, применяющимися в боль­ ницах для безнадежных больных;

д) если изначально участие врачей в суициде пациентов ограничивалось добровольностью принятия решения паци­ ентами, впоследствии нетрудно представить себе ситуацию, которая будет не чем иным, как изощренным способом принуждения к суициду. Как писал когда-то уже упоминав­ шийся нами Хейяр: «Если разрешить эвтаназию, то мир разделится на две неравные части — врачи и те, кто их бо­ ится».

Даже когда быстрая смерть по просьбе страдающего па­циента кажется проявлением милосердия и великодушия, признание такой практики с этической точки зрения может заронить семя страха за последствия в обществе.

Программа «эвтаназия», возникшая в Германии в первой половине XX столетия при благотворительной поддержке многих врачей, была первой программой, разработанной специально для безнадежно больных; постепенно она пере­росла в геноцид.

Эти аргументы были предметом спора защитников и противников активной, добровольной эвтаназии. Мы счи­таем, что аргументы в пользу отрицательной стороны убеди­тельнее и приводят нас к заключению, что терпимость ак­тивной, добровольной эвтаназии не является этически оп-

84

равданной политикой. Врачи должны воздерживаться от участия в активной эвтаназии пациента по его просьбе, но они могут проводить комплекс мероприятий по поддержа­нию жизни и делать все, чтобы обеспечить комфорт. Про­фессия врача не должна давать права на проведение актив­ной, пускай и добровольной, эвтаназии, и не поддерживать попытки легализовать ее. Некоторые считают эти указания абсолютными. Мы же полагаем, что они веские, однако до­пускаем, что существуют исключительные обстоятельства, при которых мотивы благоразумны (т. е. действительно не­одолимая боль на последних стадиях заболеваний может вызвать у пациента добровольную просьбу умертвить его) и многие врачи решают содействовать четкой просьбе паци­ента о быстрой и безболезненной смерти. Теперь мы согла­шаемся с фактом, что для общих запретов могут быть сдела­ны исключения, мы верим в то, что предыдущий обзор со­ответствующим образом выделенных главных мыслей, принадлежащих дилетантам, профессионалам и представи­телям закона, побудит внимательно изучить обстоятельства любого соответствующего случая.

Предыдущие рассуждения не отменяют необходимость в посмертном исследовании, которое должно гарантировать, что предыдущее обследование не было формальным или безответственным. Врачи и члены семьи должны быть гото­выми отстаивать свои интересы в соответствующих юриди­ческих, профессиональных или общественных форумах. Если такая политика будет принята, законные запреты пре-пятствования суициду могут быть изменены, чтобы препят­ствовать появлению морально не обоснованных исключе­ний. Некоторые упрощения сегодняшних законов об убий­стве человека, такие, как позволение убийства «из сострадания» или упрощение древних принципов закона, позволяющих жертве не отстаивать необходимость убийст­ва, могут быть целесообразны. Мы не верим в то, что какие-

85

либо общие этические утверждения или юридические допу­щения, которые изолируют содействие суициду от закон­ных проверок, имеют право на существование.

Фраза «достойная смерть»» иногда может фигурировать при обсуждении разрешения умереть или убить кого-либо намеренно. В то же время фраза двусмысленна и не должна иметь силу аргумента в этической дискуссии без четкого оп­ределения ее значения. Под этой фразой обычно подразу­мевают, что пожелание пациента прекратить дальнейшее медицинское вмешательство должно уважаться, «достойная смерть» имеет важное нравственное значение. Это уважение к воле умирающего пациента.

Ее первоначальное значение заключается в том, что уми­рающий человек должен быть избавлен от боли и беспокоя­щих его бесполезных вмешательств; она имеет несомнен­ный моральный смысл: указывает на моральный долг пере­ключиться с интенсивной терапии на уход в тех ситуациях, когда лечение бессмысленно. Если эта фраза подразумевает активную эвтаназию или содействие суициду, она должна быть интерпретирована в свете предшествующих замеча­ний. Если она используется для обозначения того, что стра­дающий пациент должен быть «избавлен от мучений», то она не пригодна для рассмотрения с точки зрения этики. Фраза «достойная смерть» наиболее применима для обозна­чения заботы об умирающем из сочувствия и нравствен­ности.

До сих пор мы не обосновывали и не оправдывали состав преступления в случаях эвтаназии, как в случае соучастия в убийстве. Более половины государств имеют специальные законы, препятствующие содействию в суициде. Мы же об­судили вопрос об этическом оправдании ситуации типа «дать умереть безнадежному больному», привели примеры таких случаев. Продление жизни вынудит врача, согласно его долгу, продолжать вмешательства с использованием ме-

86

дицинских средств, хотя дальнейшее лечение не принесет пользы. Но пациент имеет право на непрекращающуюся борьбу за его жизнь. Это, очевидно, ограждает врача от уго­ловной и гражданской ответственности. Решение убить па­циента, используя какие-либо смертельные средства, даже когда смерть неизбежна, не освобождает от клинического разбирательства о бесполезности медицинской помощи. Такое решение может принять человек без медицинских знаний, он может использовать для убийства огнестрельное оружие, нож, яд. «Сострадание», подразумеваемое убийцей, не будет принято во внимание судом. В настоящее время просьба пациента, даже высказанная в здравом уме и без принуждения, не является оправданием. И все-таки некото­рое изменение законов необходимо. Важно только, чтобы это изменение согласовывалось с принципами биоэтики, охраняющими права пациента и свободу врача выполнять свой долг.

Однако, как мы пытались показать, одна свобода у паци­ента практически отсутствует — это свобода умереть. Само­убийство — это целенаправленное, обдуманное лишение себя жизни. Очевидно, что человек, предпринявший по­пытку самоубийства, полагал условия своей жизни невыно­симыми. Как этическая проблема попытка самоубийства может обсуждаться в рамках предпочтений пациента. Одна­ко с тех пор как врачи столкнулись с этой проблемой у без­надежно больных, пациентов с очень низким качеством жизни,-в условиях реанимации, эта проблема-приобрела смысл и в контексте клинической этики, а не просто в био­этике.

Подозреваемые в суициде часто встречаются в реанима­ции. Когда попытка самоубийства очевидна, например в случае оставления записки, необходимо сделать все воз­можное для реанимирования, пока есть медицински обо­снованные надежды на оживление.

87

Пациентка 24 лет была доставлена в отделение реанимации — она сильно порезала запястья и находилась в состоянии передози­ровки наркотика. Она не чувствовала боли. Ее уже привозили не­сколько раз до этого, такие случаи встречаются в психиатрии при депрессиях. В последний раз она кричала, что в следующий раз ей должны позволить умереть.

Эта пациентка должна пройти курс лечения. Обычная практика спасения самоубийц является этически коррект­ной, несмотря на то, что она не согласуется с желанием па­циента.

Этическая основа для спасения самоубийцы хорошо описана в психологических терминах, утверждающих, что часто это «крик, взывающий о помощи», и реже — недву­смысленное решение умереть. Показательно, что неудав­шиеся попытки самоубийства, с которыми имеют дело в ре­анимации, двойственно обоснованны. Многие самоубийцы пытались убить себя «наполовину». Попытка самоубийства может быть не проявлением самостоятельного решения, а результатом ссоры, эмоционального конфликта.

Попытки суицида часто возникают при патологических психических состояниях, которые излечимы, либо они воз­никают под влиянием конфликта, поддающегося разреше­нию. Иногда эти проблемы можно предвидеть. Врачи обяза­ны с точки зрения морали распознать суицидальные склон­ности пациента и приложить усилия для помощи ему или направить его к специалисту.

Иногда спрашивают, является ли отказ пациента от лече­ния эквивалентом суицида. Если бы это было так, врач чув­ствовал бы себя обязанным предотвратить суицид и избе­жать соучастия. Вот существенные этические различия между суицидом и отказом от лечения:

а) при отказе от лечения врач не отнимает жизни боль­ных, скорее, они не разрешают ему помочь им выжить. Люди, которые не признают суицида, могут сказать: «Я не

88

хочу убивать себя сам. Я только хочу позволить себе уме­реть»;

б) в случае отказа от лечения смерть неминуема при не­ излечимых заболеваниях; при суициде, несмотря на невоз­ можность излечения, причина смерти — нанесенное себе повреждение. При отказе от лечения пациент может не до­ биваться летального исхода; смертельное состояние — вот причина смерти;

в) в то время как отказ от лечения и суицид приводят к смерти, нравственные установки полностью различны в об­ стоятельствах, мотивах и желаниях;

д) церковь, которая непоколебимо отвергает суицид, раз­решает отказ от лечения даже в случае намечающегося ле­тального исхода, когда лечение дает лишь малую надежду и сопровождается болезненными вмешательствами;

г) многие судебные решения и принятые законы сейчас различают законный отказ от лечения и суицид. Многие акты о смерти недвусмысленно утверждают, что смерть на­ ступила в результате решения отказа от лечения, но это нельзя рассматривать как суицид.

Качество жизни описано в приведенных примерах чело­веческой жизни. Это показывает, насколько неопределен­ным оно пока является, если для его экспликации необхо­димо описание, поскольку объяснение пока не разработано. Однако без данного понятия уже невозможно представить ни биоэтику, ни клиническую этику, оно определяет шкалу оценок в этих нормативных дисциплинах.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Принято считать, что больше всего на свете человека страшит неизбежность смерти. Но на самом деле страх смерти — это страх за жизнь. Малейшие призна­ки ее ухудшения расцениваются всеми без исключения людьми как сигнал бедствия, как напоминание о конечнос­ти существования. Следовательно, повышение качества жизни — это прежде всего избавление от психологической тюрьмы, куда человека загоняет страх. Кроме того, это еще и возможность свободного, независимого и творческого со­циального самоутверждения. Вот почему критерием нравст­венного отношения к жизни как ценности является забота о сохранении и повышении ее качества.

Мы постарались показать, насколько тесно в понятии «качество жизни» связаны философские, естественно-науч­ные, медицинские и этические проблемы человеческого су­ществования. Это-то и позволяет данному понятию высту­пать интегративным критерием аксиологических принци­пов биоэтики.

В реализации первого принципа — «Не навреди» — классификация вреда по четырем видам может и должна

90

исходить именно из представления о качестве жизни. Более того, существующие в клинике измерительные про­цедуры позволяют эксплицировать реальный вред и дать соответствующую моральную оценку. Так, снижение ка­чества жизни зависит от вреда, нанесенного по небреж­ности или по злому умыслу так же, как от вреда, нанесен­ного неквалифицированными действиями, вреда, нане­сенного бездействием. А вот вред, вызванный объективной необходимостью, может и не повлиять отрицательно на качество жизни, поскольку связанные с ним действия имеют целью его повышение.

Второй принцип — «Делай добро» — подразумевает ак­тивные действия по предотвращению вреда. Он реализуется в большей степени в профилактической медицине и связан только с повышением качества жизни, тогда как в клинике чаще всего первой задачей является не дать этому качеству ухудшиться.

Введение в биоэтику критерия моральных оценок в виде понятия «качество жизни» позволяет снять проблему жест­кого патернализма, поскольку психосоматические показа­тели берутся в таком случае только в соотнесении с соци­альным статусом пациента. Социальный статус как бы «заказывает» определенные физиологические параметры здоровья, а психологический комфорт или дискофморт ус­танавливает их соответствие. Поэтому, ориентируясь на критерий качества жизни, врач не может не относиться с уважением к автономии пациента (третий принцип био­этики), принимаемые решения могут быть только коллеги­альными, что отвечает стандартам современной биомеди-• цины.

И наконец, применение стандарта качества жизни в био­этике позволяет в значительной степени преодолеть реля­тивизм четвертого ее принципа — принципа справедли-" вости. Бесконечные споры о том, что считать критерием

91

справедливости, кого считать оценивающим субъектом, кто несет моральную ответственность, если этот принцип нарушен, и т. п. не имеют решения, если отсутствует общий критерий справедливости. Нам представляется, что в поня­тии «качество жизни» соотнесение индивидуального психо­соматического состояния с индивидуальным же социаль­ным статусом как раз и дает инвариант оценки справедли­вого отношения к пациенту. Этот интересный вопрос, безусловно, нуждается в рассмотрении и более подробном, и более конкретном, но перспективы здесь открываются большие.

Практическая значимость применения критерия качест­ва жизни в биоэтике может положительно сказаться, в пер­вую очередь, на деятельности этических комитетов и эти­ческих консультантов, поскольку позволяет корректно оце­нивать целый ряд спорных ситуаций, которые возникают между пациентом и врачом, между пациентом и медперсо­налом, а также внутри самого медицинского коллектива. Известно, что если суд руководствуется в своих решениях буквой закона, то этический комитет руководствуется здра­вым смыслом и знанием принципов биоэтики. Их эмпири­ческое обоснование, безусловно, поможет разрешению кон­фликтных ситуаций.

Особый интерес представляют специальные проблемы биоэтики, если рассмотреть их в контексте феномена каче­ства жизни. Несомненно, к таким проблемам относится ре­шение вопроса об информированном согласии пациента. Возможно, исследования в этой области позволят скоррек­тировать представления как о степени информированности, так и о том, в какой момент уважение автономии пациента превращается во вред, причиненный бездействием. К сожа­лению, в последнее время, отрекаясь от скомпрометировав­шего себя принципа «врач всегда прав», мы бросились в другую крайность, провозгласив «пациент всегда прав».

92

Никто не бывает прав всегда. Разве что Господь Бог. Поэто­му мера правоты врача и пациента — принципиальный для биоэтики момент. А обнаруживается эта мера в исследова­ниях качества жизни. Хотя они находятся у нас пока в самом начале, предстоит много работы и клиницистам, и специалистам в области биоэтики, и социальным работни­кам, и особенно представителям социологии медицины, в рамках которой разрабатываются измерительные процеду­ры для изучения качества жизни.

studfiles.net

Эвтаназия и проблема самоубийства — Мегаобучалка

Смертельно больные люди, испытывающие тяжкие страдания, должны иметь право отказаться от лечения. Тем самым реализуется суверенное и неотчуждаемое право человека на жизнь и достойную смерть. Им должно быть предоставлено право умереть как свободным и разумным существам. В некоторых случаях они имеют право на по­лучение средств для ускорения смерти. В этом состоит право на активную эвтаназию или самоубийство, которое яв­ляется частью общего и фундаментального права человека на свободную, достойную жизнь и свободу умереть осмысленно, мужественно и до­стойно.

Однако право на добровольный уход из жизни и реализация этого права далеко не одно и то же. И светский гуманист занимает по этому вопросу опреде­ленную позицию.

Проблема самоубийства – одна из вечных философских, мораль­ных и юридических проблем. Но, прежде всего, это экзистенциальная, жизненная проблема, которая может встать перед нами не в теории, не в книжке, а в жизни.

Большинство нравственных и религиозных учений рассматри­вают самоубийство как безусловное зло, не имеющее никаких оправда­ний. В некоторых законодательствах попытка самоубийства считается преступлением и уголовно наказуема. Согласно теистической морали, Бог является высшей инстанцией в вопросах жизни и смерти личности и только ему решать, должны ли мы умереть или продолжать жить. Иногда в этой связи приводятся аргументы против вмешатель­ства медицины: она должна самоустраниться, поскольку препятствует воле Бога. Это, безусловно, суждение антигуманное.

Однако в некоторых учениях самоубийство возводится в ранг добродетели, а такие философы как Сократ или Шопенгауэр считали до­пустимым самоубийство как акт, совершаемый на основе продуманно­го свободного выбора.

Но если право на самоубийство вообще проблематично, то тем более спорной бывает конкретная реализация этого права. Если жизнь – это нечто единственное и самое дорогое для нас, и притом мы не верим в бессмертие, то по мере всех наших возможностей и сил мы должны достойно длить ее, избегая ненужных опасностей и рисков. Самоубийство же, в своей абсолютной угрозе самому драго­ценному для нас – жизни с присущими ей радостями, свободой, достоин­ством и многим другим, что делает ее столь удивительной, интересной и неповторимо щедрой – воплощает для нас логический и моральный абсурд.

Однако самоубийство предполагает пограничную ситуаци­ю, когда здравый смысл, логика и многие другие фундаментальные свойства человека дают сбой под напором внутренних и внешних неблагоприятных для жизни факторов. В этом смысле человек как бы пре­кращается, умирает или гибнет уже в момент принятия решения о само­убийстве. Самоубийство свидетельствует не об оправданности этого решения, а о том, что произошла какая-то ошибка и что все мы, но не только самоубийца, несем за это определенную ответственность.

Жизнь человека принадлежит ему. Но в той мере, в какой он инкорпорирован, вовлечен во взаимоотношения с обществом, природой и другими субстанциальными реальностями, его жизнь яв­ляется, так сказать, производной реальностью и потому самоубийство является не только актом самооскорбления и самопредательства, но и дезертир­ством, недостатком для свободного и разумного человека, нарушением глубинных экзистенциальных и моральных обязательств не только перед род­ными, близкими и обществом, но и перед самой природой (создавшей все живое с потребностью и долгом жить), а для верующих и перед Богом. Мы никогда не можем исключить, что кто-то любит нас, что мы кому-то нужны и дороги для кого-то. Самоубийство – это всегда чье-то горе, и уже потому его необходимо избегать.

Вместе с тем мы не должны забывать, что к самоубийству при­водят некоторые тяжелые и непреодолимые психические заболевания. В этом случае это скорее смерть как результат болезни, чем самоубийство в точном смысле этого слова.

Более сложные случаи реализации права личности на само­убийство связаны с ситуацией, когда оно становится единственным способом защиты собственного достоинства или свободы (именно свободы не совершить того, что считаешь для себя морально недопустимым), или когда человек стремится таким путем избежать невыно­симых пыток и оскорблений, будучи уверен в том, что его ожидает смерть. Случаи самоубийства были нередки в концентрационных лагерях фа­шизма и сталинизма, и нет каких-либо серьезных этических осно­ваний осуждать акты самоубийства, совершенные в этих исключитель­ных условиях, поскольку невозможно исключить, что решающим мо­тивом самоубийства здесь могло быть нежелание допустить абсолют­ной власти зла над своей жизнью. Фактически это не самоубийство, а гибель, героическая победа личности над злом.

Дискуссионной является такая форма самоубийства как ак­тивная и пассивная эвтаназия («легкая смерть»). Некоторые врачи, юристы, ученые считают, что эвтаназия допустима и, возможно, этиче­ски оправдана только в тех случаях, если пациент прибегает к ней в ситуации, когда в результате смертельной болезни или несчастного случая его жизнь обречена, сам он испытывает невыносимые боли и страдания, находится при этом в здравом уме, компетентен и осведом­лен о своем состоянии и его выбор доброволен.

Пассивная эвтаназия означает прекращение использования поддерживающих жизнь больного средств, если он не хочет их применять.

Активная эвтаназия – это не просто прекращение лечения, но и ускорение смер­ти больного по его требованию. Принимаемые здесь решения – ис­ключительно сложный процесс, вовлекающий в себя массу юриди­ческих, моральных и социальных проблем. По мнению Пола Куртца, «...к праву эвтаназии нужно относиться с уважением и в то же время со всеми мерами предосторож­ности... она должна основываться на информированном согласии, ре­шение о ней не должно приниматься в спешке или по принуждению. Оно должно быть продуманным и приниматься после некоторого про­межутка времени» (Куртц П. Запретный плод. С.207).

Нельзя игнорировать в этих случаях и возможности непредвиденного, например, появления новых лекарств, способных исцелить пациента, – как и таких аспектов, как право лечащего врача отказать в осуществлении эвтаназии по моральным или религиозным соображениям, либо из-за страха быть осужденным коллегами или обществом и обрести статус убийцы, либо же в силу нежелания подрывать в себе волю и упорство в лечении больного.

Не менее сложные дилеммы возникают и у близких уми­рающего. Не исключено, что родные будут до конца жизни осуждать себя за помощь человеку в его решении умереть. И напротив, всегда существует опасность, что под видом эвтаназии будет осуществлено, скажем, элементарное убийство из-за на­следства.

Таким образом, решения, принимаемые в связи с эвтаназей, бывают исключительно трудными. Они должны быть разум­ными, тщательно взвешенными и ответственными, конфиденциальны­ми и не нарушающими законодательство, которое в различных странах по-своему регулирует весь этот комплекс вопросов. Напри­мер, в Нидерландах существуют санитары и врачи, которые по требо­ванию умирающего пациента помогают ему покончить со своей жизнью, тогда как в законодательствах других стран само обсуждение вопроса эвтаназии фактически находится под запретом. Между тем, эвтаназия как этическая и медицинская проблема су­ществует издревле. В прошлом врачи, как правило, сами принимали и осуществляли свое решение. Все эти случаи латентной и тихой эвтаназии проходили без публичного обсуждения, огласки и контроля. В де­мократических обществах она с необходимостью стала обсуждаться, углубляя тем самым общественное самосознание, ответственность лю­дей перед лицом жизни и смерти.

В России проблема эвтаназии еще только начинает занимать общество. До серьезных дебатов по этому вопросу в законодательных органах еще далеко. Это отражает тот объективный факт, что уровень современного лечения и медицинского обслуживания в нашей стране еще весьма несовершенен, а культура отношений между больным человеком и его окружением слишком низка. Принятые законы об эвтаназии означали бы легализацию многих смертей (а фактически убийств) от недостатка медикаментов, плохих условий лечения, безответственности врачей, невежества и корысти родственников и т. д.

Экономические права

Эти права непосредственно относятся к праву на жизнь, ее со­хранению и поддержанию. Первое среди них – право собственности – главный внешний источник физического, материального выживания и благо­получия человека, как и реальная гарантия его независимости. Собственностью может быть и земля, и орудия тру­да, и знания, и умения (то есть интеллектуальная собственность), и тело человека, то есть практически все.

Люди должны иметь право обладать собственностью и пользоваться ей по своему усмотрению, то есть извлекать из нее прибыль, делать ее предметом бизнеса, покупать и продавать ее как товар.

Непризнание, даже частичное, естественного права собственности (как например пресловутое дозволение «личной», но не «частной» собственности) автоматически лишает граждан большинства фундаментальных свобод. Так, декларированная социалистическим государством свобода слова, не поддержанная существованием частных издательств, означала лишь фикцию.

Ни­кто не может быть лишен собственности произвольно и без справедливого вознаграждения. На базе общности своих экономиче­ских прав люди могут объединяться в профсоюзы и заключать коллек­тивные соглашения с работодателями. Они имеют право на отказ от работы и на забастовку, если их не удовлетворяет оплата или условия труда. Рабочие и служащие должны иметь возможность защищать свои жизненные интересы и контролировать безопасность своего труда.

Одной из форм права на материальное (финансовое) выжива­ние людей является их защита как потребителей товаров и услуг. Граж­дане имеют право не быть обманутыми лживой рекламой или неадек­ватной информацией, продажей необеспеченных ценных бумаг и т.д. Они обладают правом возбудить в суде дело о воз­мещении им ущерба стороной, совершившей обман. Государство должно следить за законностью сделок, совершаемых продавцами товаров и услуг, финансовыми и страхо­выми компаниями и подобными им организациями, как и за выполнением ими при­нятых обязательств, правил и соглашений.

Важной экономической свободой является свобода от нищеты. Все современные индустриально развитые страны имеют материальные, социальные и юридические возможности обеспечить это право за теми своими согражданами, которые по раз­ным причинам оказались неспособными работать или как-то иначе обеспечить себе хотя бы скромный прожиточный минимум. Но это не означает ни того, что менее богатые страны не должны признавать этого права, ни того, что государство и общество обязаны удовлетворять все материальные запросы людей. Наилучшее в данном случае – обеспечить им возможность са­мим содержать себя и свои семьи, работать и зарабатывать столь­ко, сколько необходимо для достойного существования.

Государство и общество должны устанавливать оптимальный прожиточный минимум и делать все возможное, чтобы ни один из граждан не оказался за чертой бедности.

Одним из важнейших прав является право на труд. В условиях рынка имеется тенденция к конкуренции везде, в том числе и на рынке труда. Но, в принципе, человек имеет право на труд или на такое закон­ное занятие, которое в состоянии обеспечить его материально. Этот труд должен быть свободным, а его оплата достойной и справедливой. Сле­довательно, должны обеспечиваться не только результаты труда по найму, но и любые заслуги человека. Те, кто внес наибольший вклад в общее благосостояние, имеют право на получение более высокого вознаграждения. За равную работу должна производиться равная оплата без дискриминации по половым, расовым, этническим или на­циональным признакам. Тем, кто не в состоянии работать временно, должны предоставляться пособия по безработице, и/или возмож­ность переквалификации.

Свободы человека

Особая группа прав человека именуется обычно свободами. Большая часть этих свобод связана с правом на жизнь как таковую, другие отражают специфические потребности человека. Исходной сре­ди них является сама личная свобода, сфера направленности которой не имеет четких границ. Право на свободу свидетельствует о внутренней бесконечности личности, неограниченности ее возможно­стей и стремлений. Общество должно воздерживаться от контроля лич­ной свободы, либо этот контроль не должен наносить ей ущерба. Един­ственное ее ограничение в обществе состоит в том, что она не должна причинять вред другим или препятствовать людям пользоваться сво­ими правами и свободами.

Свобода человека включает в себя свободу передвижения и проживания, свободу от неволи и рабства, свободу мысли и совести, сво­боду слова и выражения, свободу на уединенность, приватность и част­ную жизнь.

Каждый проживающий в своей стране и не нарушающий ее за­коны имеет право свободно передвигаться внутри ее территории и сво­бодно менять место жительства. Свобода передвижения включает в себя право свободно покидать свою страну, безопасно пересекать ее границы и возвращаться в нее. Это право может быть ограничено только соображениями национальной безопасности, сохранения обще­ственного порядка, жизни, здоровья, прав и свобод других людей.

Никакой человек не должен покупаться или продаваться. Ни­кто не должен удерживаться где-либо против своей воли или силой принуждать­ся к какой-либо деятельности. Исключение составляют заключенные, представители специальных или военных служб, хотя и здесь все ограничения долж­ны соответствовать законодательству и не причинять ущерба досто­инству и другим не ограниченным в данных случаях свободам и правам человека.

Одним из культурных и социальных завоеваний человечества яв­ляется свобода мысли и совести. Люди обладают неотъемлемым правом придерживаться любых убеждений и ценностей. Государство не должно искоренять их или применять к ним санкции, если практическая реализа­ция этих убеждений и ценностей не нарушает закон. Свобода мысли и совести охватывает все области духовной и социальной деятельности: религиозную, гражданскую, правовую, научную, политическую, мо­ральную, благотворительную, просветительскую, экологическую, эстетическую, профессиональную, семейную, бытовую…

К этой форме свободы примыкает свобода слова и выражения. Принципы свободы мысли и слова сформулированы в 18 и 19 статьях Всеобщей декларации прав человека: «Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию и убеждения как единолично, так и сообща с другими, публично или частным порядком, в учении, богослужении и выполнении религиоз­ных и ритуальных обрядов... Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ».

Эти свободы не должны контролироваться и подавляться, а сообщаемая информация не должна подвергаться цензуре. Вместе с тем они не дают право клеветать, дез­информировать и оскорблять достоинство людей, наносить ущерб их репутации или карьере. Все подобные действия могут быть предметом судебного разбирательства и повлечь за собой возмещение морального ущерба и требования публичных извинений или исправле­ния ложных или оскорбительных утверждений. Важно сознавать, что судебным преследованиям в данном случае подвергается не свобода, а фактически преступный образ действий.

В особых случаях (война или объявление чрезвычайного поло­жения) на свободу слова могут быть наложены определенные времен­ные ограничения, вызванные интересами общественной безопасности, охраны здоровья и жизни людей.

Частная жизнь

Право на частную жизнь включает в себя большой реестр сво­бод: конфиденциальность, уединенность, свобода и автономия сферы совести и убеждений, свобода распоряжаться своим соб­ственным телом и личной собственностью, придерживаться любой сексуальной ори­ентации.

Част­ная жизнь предполагает репродуктивные свободы, т.е. право на воспроизведение себе подобных, на контроль зачатия, право на прерывание беременности (до момента, пока плод не в состоянии ощущать боль), на искусственное оплодотворение и отцов-доноров.

Частные права касаются различных форм сексуального вы­ражения, включая мастурбацию, адюльтер и гомосексуализм.

В целом частная жизнь как право каждой личности соответствует фундаментальным принципам современного демократического, цивили­зованного общества. Тоталитарные и фундаменталистские общества оставляют своим гражданам мало простора для свободы выбора, тогда как демократические стремятся к развитию индивидуальности, инициативы, многообразия в жизни человека.

Вместе с тем факт взаимоинтегрированности личности и об­щества предполагает границы их свобод, прав и обязанностей, пределы взаимных ограничений личности и общества. Оптимальным яв­ляется здесь установление максимально взаимоподдерживающих и ми­нимально взаимозапрещающих гармоничных, безопасных взаимоот­ношений человека и человека, человека и общества в конкретном и ди­намичном социокультурном и личностном контекстах.

За этой абстрактной формулировкой скрываются вполне опре­деленные вещи. Каждый из нас, как бы ни был умственно неискушен или дурно воспитан, в сущности, понимает, что не имеет права оскорблять людей, нравственно или физически, причинять ущерб их имуществу, и что за совершенные преступления он несет ответственность перед обществом или другим человеком. Существуют самоочевидные «нельзя» – нельзя убивать, грабить, насиловать, клеветать и т.п. Общество имеет право или просто обязано установить систему законов для защиты своих граждан.

Правовое регулирование включает в себя весьма многое: от охра­ны порядка внутренними органами и создания институтов защиты на­циональной безопасности до принципов установления партнерских отношений в экономике, социальной сфере, культуре и образовании. При этом законодательство и особенно практика его реализации должны подлежать контролю, в том числе и со стороны гражданского общества, поскольку сами законы, охраняющие общественный порядок, могут неверно истолковываться и недобросовестно использоваться для подавления личной свободы и нарушения прав граждан.

Вместе с тем существует то, что называется зоной частной жизни, которая должна охраняться и защищаться законом и на кото­рую распространяется определенный нравственно-правовой принцип: общество должно уважать право человека распоряжаться собой. Зонами частной жизни, в которые общество не должно вторгаться без веских на то оснований, являются тело человека, его собственность, убеждения, ценности, действия и членство в различных объединениях, поскольку оно входит в сферу его собственных частных интересов.

Этот принцип имеет ряд ограничений или условий применения:

– он относится, в полной мере, только ко взрослым, а не к детям, у которых особая об­ласть свобод и прав;

– он имеет в виду психически здоровых людей, об­ладающих способностью мыслить рационально и совершать осмыс­ленный и свободный выбор на основе информированности, т.е. имеющих возможность совершать акт информированного согласия, столь важного при решении вопросов медицинской этики, семейных и половых от­ношений.

– он основан на признании того, что каждый чело­век является моральной личностью и имеет равные с другими права и свободы, в том числе и в частной сфере жизни.

megaobuchalka.ru

Реферат эвтаназия

1. Право на жизнь и право на смерть…………………..……………………….…4 2. Понятие и способы эвтаназии………………………..………………………….8 3. «За» и «против». Этическая оценка эвтаназии………………………………..12 4. Философская оценка эвтаназии…………………………………………….

Заключение……………………………………………….……………………….…23

Список использованной литературы…………………………………………....…24

Введение.

Первоначально, выбрав тему эвтаназии, я был глубоко убеждён, что такая практика нашему обществу просто необходима.

Осуществление права человека на смерть с участием медиков также является спорным, но имеет какой-то смысл и нередко правовое обоснование,

С принятием в 1993 году Основ законодательства РФ "Об охране здоровья граждан" впервые в нашей стране положение об эвтаназии получило

законодательное решение. В статье 45 под недвусмысленным названием "Запрещение эвтаназии" было записано, что удовлетворение просьбы

больного об ускорении его смерти "какими-либо действиями или средствами, в том числе прекращением искусственных мер по поддержанию жизни"

медперсоналу запрещается. Лицо, осуществляющее эвтаназию или побуждающее больного к эвтаназии, несет уголовную ответственность. Вообще

статья 45 проста - в прямом и переносном смысле. В ее диспозиции не учитываются никакие обстоятельства той сложной ситуации, которая в таких

случаях встречается в жизни и с точки зрения гуманности входит в противоречие с нормами права. Безальтернативностью диспозиции статьи 45 можно

объяснить частые нарушения статьи и "незамечаемость" применения эвтаназии на практике. Кажется, поставлена последняя точка в решении этой

актуальной проблемы биоэтики. Однако малоизвестная, спорная в среде медиков проблема вышла за ее пределы и обострилась, хотя факты эвтаназии

стали более скрытны. Между тем, общественное мнение об отношении к эвтаназии в России, как и в других странах, за последние несколько лет

претерпело значительные изменения. Убежденных сторонников эвтаназии среди врачей в те годы было мало. Один из них стал известный детский

хирург, член-корреспондент АМН РФ профессор С.Я.Долецкий. Он писал, что борьба за жизнь пациента, вопреки существующим догмам,

справедлива только до того, пока существует надежда, что спасение возможно. Когда же она утрачена, встает вопрос о милосердии, которое и

проявляется в эвтаназии. Гуманный врач - это врач, который делает добро больному, несмотря на устоявшееся мнение. С.Я. Долецкий считает, что

эвтаназия справедлива по отношению к неизлечимым больным, парализованным, больным-дебилам, пациентам, которые живут только с помощью

жизнеобеспечивающей аппаратуры, а также по отношению к новорожденным с атрофированным мозгом, плодам беременных женщин, если доказано

уродство или несовместимое с жизнью патологическое нарушение, ибо человек отличается от животного разумом и моралью. В юридической

литературе отмечается еще два условия осуществления эвтаназии в случаях установления, что в обозримый период времени смерть не наступит: а)

если значительные физические и моральные страдания невозможно устранить известными средствами и б) если болезнь неизбежно приведет к

деградации личности. Несмотря на спорность ряда приведенных утверждений, эвтаназия не может во всех без исключения случаях восприниматься

однозначно как безнравственное и недопустимое действие или бездействие врача в связи с действительно возникшей возможностью его

деморализации, ошибок, злоупотреблений, опасностью роста ятрогений, искусственного сокращения растущего числа пенсионеров и изменения

демографического положения страны. В самом деле, утверждение Гиппократа, изложенное в его "Клятве", - "я не дам никому просимого у меня

смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла" - сегодня может быть лишь общим этическим требованием в поведении врача. За

почти 2500 лет, в связи с внедрением достижений медицины и биологии, новым взглядом на права человека с приоритетом его личных интересов,

возникли такие ситуации, при которых справедливым может быть и то, и другое мнение. Оно выражено в некоторых международных документах

медицинских ассоциаций и, в частности, в "Конвенции по правам и достоинству человека в связи с внедрением достижений медицины и биологии"

(1996), которую подписала, а значит, признает Россия.

Явление эвтаназии произошло с развитием общественного прогресса, а в частности науки и техники, связанной с поддержанием жизнедеятельности тяжело больных людей.

Как ни парадоксально, но связано это с тем, что за последние десятилетия в борьбе с раком достигнут несомненный прогресс. Прогресс, который привел к тому, что теперь человек не погибает, как это было раньше, на ранних стадиях своего заболевания и даже в тех случаях, когда лечение не приводит к выздоровлению или ремиссии, дотягивает до того момента в развитии болезни, который в прошлом был принципиально недостижим. В тот страшный момент, когда метастазы поражают весь его организм, человек сталкивается с запредельным истощением и чудовищными болями. Раньше до этой стадии развития болезни доживали единицы, теперь это стало уделом большинства больных раком.

Таким образом, суть проблемы активной эвтаназии заключается в умышленном причинении врачом смерти больному из сострадания или по

просьбе самого умирающего либо его близких. В соответствии с Конституцией РФ каждому человеку принадлежит неотъемлемое право на жизнь,

один из аспектов которого предполагает возможность самостоятельно распоряжаться ею, решать вопрос о прекращении жизни. Допустить

возможность реализации этого права можно лишь путем эвтаназии. Обсуждение этой сложной и противоречивой проблемы в обществе необходимо,

но с участием специалистов в области права, медицины и других профессий, с последующим подведением итогов. В ряде публикаций и телепередач

широко освещались случаи применения медикаментозной эвтаназии, осуществляемой близкими по просьбе измученного болями больного. Они не

получали осуждения и разъяснения с точки зрения права.

Основная задача курсовой работы - глубже понять что такое эвтаназия, её значение в мировой практике и в практике нашей страны, рассмотреть эту проблему с разных позиций: юридической, нравственной, этической, выработать свою точку зрения по поводу разрешения данной проблемы.

Достижения современной медицины, выходя на уровень управления человеческой жизнью, порой вступают в противоречие с традиционными нравственно-мировоззренческими принципами. Общество не всегда готово к рожденных прогрессом новых морально-этических дилемм. В том числе - проблема эвтаназии, что имеет не только юридическое, но и ярко выраженное этическую окраску.

Право на жизнь и право на смерть.

На первый взгляд название этой главы курсовой работы может показаться странным: стоит ли писать о праве на смерть, она и так придёт к изголовью любого из нас в положенный срок.

Смерть - важнейший момент жизни человека, в который он подводит нравственные итоги всего пройденного им пути, осуществляет глубокое самопознание. В этот момент может наступить нравственное озарение и прозрение. Поэтому в христианстве принято перед смертью исповедоваться. В других религиях приняты другие формы духовного очищения. В эпоху этического нигилизма (XX век) сложилось пренебрежительное отношение к смерти, связанное, среди прочего, с отрицанием идеи бессмертия души и ведущее к значительному ценностному опустошению культуры.

Поэтому врачи придерживаются твердокаменной догмы, что больных нужно лечить, несмотря ни на что. Важнейшим профессиональным аргументом против введения эвтаназии является то, что если мы допустим ее, то врачам не нужно будет стремиться облегчать больным людям мучительные страдания, и "Чем доступнее будет эвтаназия, тем больше будет искушения вообще изба­виться от груза этих забот. Исчезнет всякая грань между дозволенным и прямо преступным, всегда будет существовать опасность злоупотребления, и тогда пациенты станут бояться попасть в больницу, так как не будут уверены в своей безопасности. Врач - не бог. Ему надо решать, как лечить, а не кому жить. Врач, поставивший себя выше бога, неизбежно скатится к престу­плению". И таких примеров много. Вот некоторые из них.

На самом деле во всех цивилизованных странах эвтаназия применяется независимо от того, разрешена она законом или нет. По данным

Американской медицинской ассоциации, в больницах США ежедневно умирает 6 тысяч человек, большая часть которых уходит из жизни добровольно

с помощью медперсонала. В отделении интенсивной терапии госпиталя Сан-Франциско у 5% больных (что составило около половины умирающих)

отключалась система жизнеобеспечения. Обращает на себя внимание тот факт, что это решение принимал врач с семьей пациента, в то время как

общепринятым обязательным условием эвтаназии является информированное добровольное решение самого больного.

В то же время противники эвтаназии: врачи, писатели, юристы, духовенство, верующие и атеисты - не устают повторять, что современная цивилизация идет по пути оправдания самоубийства, что "помощь в совершении самоубийства" (именно так квалифицируется тот способ введения больному дозы снотворного, приводящей к безболезненной смерти, который практикуется в настоящее время Джеком Геворкяном) - недопустима.

«Каждый имеет право на жизнь»[2] , так гласит часть 1 статьи 20 Конституции Российской Федерации. В диспозиции этой правовой нормы, на первый взгляд, всё предельно понятно и ясно, каждый имеет неотчуждаемое право на существование и может пользоваться им или не использовать его , тем более, что статья 2 Конституции РФ говорит нам: «…Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина обязанность государства»[3] . Но отсюда следует, что конституция, закрепляя право на жизнь, косвенно закрепляет и право на смерть.

Я считаю, что могут быть ситуации, при которых применение пассивной эвтаназии является справедливым и действительно может рассматриваться как гуманное отношение к умирающему больному, ибо, имея неотъемлемое конституционное право на жизнь, он должен, в соответствии с международными нормами, при определенных обстоятельствах, иметь право решать вопрос о ее прекращении. Далеко не каждый может и хочет продлевать некачественную, не достойную жизнь на стадии умирания, испытывая при этом физические и нравственные страдания.

Именно этой точки зрения придерживаются теоретики в области проблем прав человека Дмитриев Ю. А. и Шленева Е. В. Основным их доводом является логический подход к рассмотрению конституционно-правовой нормы, проистекающий из демократизма ныне существующего Верховного закона страны.

Сегодняшняя ситуация в медицине категорически отличается от той, что была еще 20-30 лет назад, а тем более от тысячелетней давности, когда была написана клятва Гиппократа. Основным отличием медицины сегодняшнего дня от прежних моделей организации здравоохранения является расширение прав больного и переход к сотрудничеству врача и пациента вместо патерналистской традиции, существовавшей в течение многих лет.

В свете такого освещения проблемы трудно с ней не согласиться, тем более поспорить с её обоснованием.

Но все-таки, какие правомочия даёт нам «право на смерть». Если учитывать, что это добровольное и самостоятельно реализуемое право, то в голову приходит только одно право - «право на самоубийство».

Ознакомившись с обеими точками зрения можно сделать вывод, что единогласия здесь нет, да и быть не может.

Первое такое учреждение было создано в Англии, где в настоящее время их насчитывается более 140, (в 1986 году их было 53). Пациент хосписа окружен таким вниманием и заботой, о котором можно только мечтать, он - главная фигура этого учреждения, ему во все идут навстречу, стараясь предугадать малейшее его желание. Здесь царит удивительно доброжелательная и доверительная атмосфера, которая позволяет пациенту чувствовать себя комфортно.

Другая сторона медали - это соотношение права человека на жизнь и прав государства.

С другой стороны, именно перед лицом смерти приобретают ценность и смысл многие творения человека - искусство, философия, музыка, любовь. Жизнь обретает вкус. Не было бы смерти, не было бы и персоналистической любви. Все проходит, тем самым приобретая свою цену. Если бы люди были бессмертны, их жизнь была бы скучной и лишенной остроты. В традиционном обществе выделяли разные виды смерти: ритуальную, жертвенную, смерть в сражении и т.д. Уже архаические культуры характеризовались стремлением социальной группы повлиять на биологические механизмы смерти. Они практиковали и ценили высший вид смерти - насильственную, жертвенную, ритуальную. Смерть бога (царя), а также тотема носила характер коллективного праздника и имела сакральный смысл искупительной жертвы в обмен на жизнь клана. «У первобытных людей естественной смерти нет. Любая смерть социальна, публична, коллективна. Над главой умершего взаимно обмениваются злые воли и искупительные обряды. Смерть ставится на кон в мировой символической игре».

Человек не может, независимо от других субъектов, в частности от государства, осуществлять своё субъективное право на жизнь.

Иногда, будучи в таком состоянии, лицо не только не может самостоятельно покончить с собой, но и высказать свои пожелания по этому поводу. В данной ситуации вполне закономерно вытекает вопрос: может кто-то, кроме самого больного, быть наделенным правом принятия такого решения? Здесь ответ якобы очевиден - "нет", ведь по ст. 27 Конституции Украины "каждый человек имеет неотъемлемое право на жизнь и никто не может быть произвольно лишен жизни и здоровья", которые признаются высшей ценностью не только законодательством Украины, но и законодательными актами других цивилизованных государств.

В христианстве смерть - это наказание за первородный грех, в то же время Христос добровольно умер, выступив искупительной жертвой, которая освободила человечество от первородного греха (смертью смерть поправ). Большинство религий рассматривают жизнь как подготовку к смерти. «Институт смерти, равно как институты загробной жизни и бессмертия, суть поздние завоевания политического рационализма жреческих каст и церквей; именно на управлении этой воображаемой сферой смерти они строят свою власть». Церковь живет отсроченной вечностью. Только в XVI в. (период Реформации) человек осознал свое одиночество перед лицом смерти. До этого времени отношение к смерти носило фольклорно-веселый характер. «При капиталистическом способе обмена каждый одинок перед лицом всеобщего эквивалента. Точно так же каждый оказывается одинок перед лицом смерти - и это не случайное совпадение, ибо всеобщая эквивалентность - это и есть смерть.

Речь идет о состоянии человека, находящегося в такой ситуации, когда при определенных физических причин она не может совершить самоубийство, избавив себя от страданий. Пассивная эвтаназия чаще всего выполняется путем бездействия - больному предоставляется неотложная медицинская помощь.

Смерть может быть естественной и искусственной, она может быть славной и позорной, бессмысленной и во имя чего-либо. Гомер описывает гибель Аякса как пример героической смерти со смыслом. Древние греки мечтали о славной смерти, о подвиге во имя великой цели. Религии мира максимально эксплуатируют смерть, шантажируя смертью и вечными муками, обещая спасение всем прихожанам. В буддизме главная задача бодхисатв - правильно умереть, то есть угасание всех жизненных функций, потеря собственной идентичности и слияние с высшим абсолютом - нирвана - является высшей целью. Жизнь христианина - подготовка к вечному посмертному бессмертию. В христианстве ценится естественная смерть в кругу семьи, с исповедью и причащением. Человек не одинок, он прощается с семьей, разговаривает с Богом. Его смерть остается в рамках ритуала.

Если в традиционной культуре и медицине главный принцип отношения к смерти заключался в борьбе против нее, то в биоэтике возникли попытки реабилитации смерти, пересмотра однозначно негативного отношения к ней, когда обозначается нечто более страшное, чем смерть, то, что хуже смерти. Прежде всего, встал вопрос об определении смерти и ее точных критериев. Оказалось, что в традиционной философии, религии, медицине и культуре отсутствует точное определение смерти. В современной западной культуре принято понимать смерть как точечное событие. Однако в истории культуры имелись иные представления. Буддистский памятник «Тибетская книга мертвых» описывает видения человека в процессе умирания (в состоянии «бардо»).

Ещё одним специфическим вопросом, касательно права на жизнь и права на смерть, является вопрос о смертной казни.

Анализируя создавшееся положение, следует признать, что правы те, кто считает, что сейчас актуальным является вопрос не о том, разрешать или

не разрешать врачам применение эвтаназии, а о том, когда и при каких условиях ее допускать и как при этом организовать контроль за

правомерностью ее осуществления. Решать вопрос об эвтаназии с точки зрения права непросто, ибо в тех же основах законодательства "Об охране

здоровья граждан", на что обращалось внимание в печати, наряду с приведенной выше статьей 45, имеется другая статья - 33 "Отказ от медицинского

вмешательства". В ней указано, что "гражданин или его законный представитель имеет право отказаться от медицинского вмешательства или

потребовать его прекращения", даже если оно начато на любом этапе проведения. При этом ему в доступной форме должны быть изложены все

последствия отказа от лечения, что оформляется записью в медицинском документе и подписывается пациентом (его законным представителем) и

лечащим врачом.

Исходя из вышеизложенного можно натолкнуться на мысль о том, что право на жизнь, не охватывающее право на смерть, на самом деле уже выступает не как правило, а как обязанность жить.

Все чаще говорится о том, что человек должен иметь возможность воспользоваться правом на смерть" в случае смертельной болезни, которая все равно приведет к неминуемой гибели через две или три недели.

Необходимо однозначное правовое решение вопроса об эвтаназиис указанием недопустимости применения активной эвтаназии,а также перечня условий, разрешающих, в исключительных случаях, пассивную эвтаназию.Принятие такого решения и осуществление эвтаназии должно быть в строгом соответствии с порядком, который, с учетом опыта других стран, должен быть разработан юристами и медиками и утвержден соответствующими министерствами. Несмотря на то, что в настоящее время ни в какой форме эвтаназияв нашей стране не может быть разрешена, от легализации этой проблемы не уйти. Решение ее надо начинать с правового обеспечения и разработки порядка жесткого контроля за каждым случаем эвтаназии.

Далее я попытаюсь подвести логический итог вышесказанному. Нет никаких веских аргументов против того, чтобы провозгласить, что человек имеет право на жизнь и на смерть. Оба эти человеческие права настолько тесно связаны друг с другом, что являются как бы двумя сторонами одной медали и отделение одного от другого сразу же влечёт вопросы, и если с правом на жизнь ещё более или менее всё понятно, то с правом на смерть возникает масса вопросов. Что касается суицида, следует понимать, что это область взаимодействия человека со своей судьбой, а не общественные отношения и закрепление права на смерть не решит, на мой взгляд, никаких проблем. Человек не станет сверяться с Конституцией, находясь на грани жизни и смерти, совершая самоубийство. Количество суицидов не изменится, а единственный сдвиг, который произойдёт - это общественный резонанс вокруг этой проблемы. Здесь хотелось бы согласиться с мнением профессора М. И. Ковалева, что данный вопрос требует не правового закрепления, а выработки определённого принципа, неписаного правила. Можно спросить, каково же здесь место и какую роль играет государство? По-моему, роль государства здесь выражается в поддержке и закреплении сущности человека, как совокупности всех общественных отношений.

Понятие и способы эвтаназии.

В настоящее время юристов, медиков, да и всё современное общество волнует целый ряд вопросов, ответы на которые до сих пор не найдены. Вправе ли человек распорядиться своей жизнью и вовсе отказаться от неё, обратившись к медицинскому работнику с просьбой о прекращении лечения в случае угрожающего жизни заболевания или состояния? Если пациент имеет на это право, то может ли врач, профессия которого обязывает его до конца бороться с болезнью, способствовать жизни, не прерывать её, удовлетворить просьбу больного? Правомерно и гуманно ли отказывать безнадёжно больному в его просьбе прекратить раз и навсегда его страдания? И не будет ли такой отказ расценен как применение к лицу пыток, насилия, жестокого или унижающего человеческое достоинство обращение, запрещенное международным правом и национальным правом многих современных государств? Это лишь небольшой круг вопросов, ответы на которые надо найти, чтобы решить такую глобальную проблему как гуманность применения эвтаназии.

Анализ обозначенных вопросов предполагает необходимость определить понятие эвтаназии, оно должно быть очень чётким и исключать двусмысленности. Эвтаназия (греч. еu - хорошо + thanatos - смерть) буквально означает «хорошая, лёгкая смерть». В медицинской, философской и правовой литературе она толкуется по-разному: «безболезненный, щадящий и избавляющий от страданий необратимый исход в небытие»; «умерщвление неизлечимо больных людей по их просьбе с целью прекращения страданий»; «сознательное действие, приводящее к смерти безнадёжно больного человека относительно быстрым и безболезненным путем с целью прекращения страданий».[9] Ни одно из приведённых определений нельзя признать исчерпывающим, включающим все признаки и охватывающим все возможные ситуации эвтаназии. Первое определение не позволяет отграничить эвтаназию от самоубийства, совершаемого без участия другого лица. Второе не учитывает случаи, когда больной не в состоянии высказать свою просьбу (находится в коматозном состоянии). Третье определение содержит указание на действие, приводящее к смертельному исходу, и не охватывает случаи сознательного бездействия врача, имеющего целью не препятствовать естественному ходу событий и наступлению смерти пациента. Ни в одном из определений не говорится о субъекте, осуществляющим эвтаназию. Представляется, что таким субъектом может быть только медицинский работник (врач, фельдшер, медицинская сестра). Если же соответствующие действия (бездействие) совершают иные лица, например родственники больного, то эти случаи следует рассматривать не с позиции эвтаназии, а с позиции более широкого понятия - согласия потерпевшего на причинение смерти путём ассистируемого суицида (самоубийство, осуществляемое с помощью другого лица). Здесь хотелось бы провести грань между ассистируемым суицидом и эвтаназией. Ассистируемый суицид является своеобразным «мостом» между суицидом и эвтаназией.

Итак, эвтаназию можно определить следующим образом: это умышленные действия или бездействие медицинского работника, которые осуществляются в соответствии с явно и недвусмысленно выраженной просьбой информированного больного или его законного представителя с целью прекращения физических и психических страданий больного, находящегося по медицинским показателям в угрожающем жизни состоянии, в результате которых наступает его смерть.

Понятие «информированный больной», употребляемое в международно-правовых документах в области здравоохранения, означает такого пациента, который осведомлён о состоянии своего здоровья, диагнозе, прогнозе развития заболевания и последствиях того или иного лечения либо отказа от него.[10]

Различают эвтаназию пассивную и активную (критерий - позиция врача), добровольную и недобровольную (критерий - позиция пациента). Пассивная эвтаназия означает, что врач, устраняясь, не совершая действий, которые могли бы поддержать жизнь, пассивно санкционирует умирание (нередко мучительное) больного. Также пассивную эвтаназию можно рассматривать как право больного на отказ от лечения, операции, принятия лекарственных препаратов. Принуждение его к активному лечению означает нарушение конституционного права на достоинство личности (ст. 21), свободу и личную неприкосновенность (ст. 22) (кроме случаев, оговоренных в статьях 33, 34 Основ законодательства РФ об охране здоровья). В случае активной эвтаназии врачом целенаправленно, по заранее принятому решению предпринимаются специальные действия, ускоряющие смерть (например, введение пациенту летальной инъекции). Вопрос активной эвтаназии являет собой сосредоточение наиболее горячих споров по поводу эвтаназийной смерти.

Добровольной называется эвтаназия, которая осуществляется по недвусмысленной просьбе больного или с предварительно высказанного его согласия (заранее и в юридически достоверной форме выражать свою волю на случай необратимой комы стало широко распространенной практикой в США, других странах Запада). Недобровольная эвтаназия осуществляется без непосредственного согласия больного.

Комбинируя эти формы эвтаназии, мы получаем четыре способа (ситуации) эвтаназии: добровольной и активной; добровольной и пассивной; недобровольной и активной; недобровольной и пассивной.

По поводу первой ситуации (добровольная и активная эвтаназия) и четвёртой (недобровольная и пассивная) специалисты высказываются как «за», так и «против». По поводу третьей ситуации (недобровольная и активная эвтаназия) мнения чаще всего бывают отрицательными. Те, кто высказываются в пользу эвтаназии, как правило, имеют ввиду вторую ситуацию, когда эвтаназия является добровольной со стороны больного и пассивной со стороны врача.[11]

Далее хотелось бы выделить некоторые аспекты выбранной темы. Эвтаназия и ассистируемый суицид известны человечеству уже давно. Эвтаназия практиковалась в древнем обществе: в Древней Греции младенцев с родовыми травмами и дефектами оставляли на холмах умирать, и такая практика была принята, чтобы обойти нравственный закон, запрещающий прямое убийство. Прямое определение эвтаназии - достижение лёгкой, немучительной смерти не отражает многих других аспектов современного понимания этого слова, которые необходимы для точного уяснения смысла данного действия. Последнее тем более важно, что в истории уже был прецедент толкования данного понятия буквально. «В гитлеровской Германии декретом от 1 сентября 1939 г. была введена в действие программа «Эвтаназия», имевшая ужасные последствия в виде 275 тыс. умерщвлённых умственно отсталых, психически больных, эпилептиков, пациентов, страдающих от старческой немощи и различных органических неврологических расстройств (паралич, болезнь Паркинсона, рассеянный склероз, опухоль мозга), которых сочли бесполезными для общества и предали относительно лёгкой смерти в газовых камерах».[12]

Настоящее понимание явления, носящего название эвтаназия, включает в себя целый комплекс взаимосвязанных аспектов, среди которых обычно выделяют биолого-медицинский, этический (этот аспект будет рассмотрен в следующей главе), юридический и религиозный.

Биолого-медицинский аспект проблемы заключается, прежде всего, в установлении категорий пациентов, по отношению к которым может рассматриваться возможность применения эвтаназии. Среди таковых можно отметить пациентов, биологическая смерть которых неминуема и которые, умирая, испытывают тяжёлые физические страдания. Вопрос о прерывании жизни больного, физические страдания которого преходящи и могут быть ликвидированы применением соответствующих медицинских средств, вообще не должен рассматриваться.

Другая категория больных - это больные, находящиеся в устойчивом вегетативном состоянии. В таком контексте медицинская сторона вопроса заключается в проблеме определения степени тяжести заболевания, насколько оно неизлечимо; достижение такой стадии в процессе лечения, когда все возможные медицинские средства оказываются исчерпанными; установления необратимости устойчивого вегетативного состояния.

Юридическая проблема состоит в необходимости выработки правовой процедуры осуществления эвтаназии, в случае если данный акт будет разрешён законодательством. Наиважнейшим вопросом в рамках этой проблемы следует считать необходимость принятия возможного закона об эвтаназии.

Религиозный аспект, имеющий существенное значение для верующих больных, характеризуется однозначным решением рассматриваемой проблемы всеми конфессиями: жизнь, как бы тяжела она не была, даётся человеку свыше, чем и отнимается у человека право насильственно прерывать её.[13]

Из вышесказанного можно сделать вывод, что мы еще раз подтвердили доводы в пользу того, что эвтаназия является фактом причинения смерти. Уголовное право рассматривает эвтаназию как убийство, однако, на мой взгляд это что-то среднее между причинением смерти и убийством. Ведь умысел лица, совершающего определённые действия, направлен на оказание помощи тяжело больному человеку, чтобы уменьшить его страдания, к тому же с полного согласия потерпевшего и по его чёткой просьбе.

«За» и «против». Этическая оценка эвтаназии.

Этическая оценка эвтаназии состоит не в том, каким наиболее благоприятным способом следует умертвить безнадёжно больного человека, а в принятии решения о проведении эвтаназии. Здравый смысл, сострадание к таким людям подсказывают нам поспешное и опасное решение: разрешить медикам при соблюдении соответствующей процедуры, тщательном анализе всех аргументов и контраргументов удовлетворить просьбу больного и лишить его жизни наиболее безболезненным способом. Но существуют разные оценки такового деяния.

«Эвтаназия как проблема существует только для тех, кто признаёт гуманистический принцип безусловной ценности личности и её жизни, в отношениях между индивидами, которые по характеру личных связей и общественных позиций желают друг другу только блага.

Если отношения людей насыщены враждой и недоверием, то об эвтаназии не может быть и речи, ибо она будет в этих ситуациях только ещё одной прикрытой возможностью совершения зла. Внутреннее напряжение ситуации эвтаназии - ситуацией эвтаназии мы называем ситуацию нравственного выбора, когда необходимо принять решение по поводу эвтаназии, - проблемность этой ситуации в том и состоит, что она рассматривается как продолжение и конкретное выражение гуманного, нравственно-уважительного отношения к тому, кому помогают умереть. Она воспринимается как исключительный случай, когда принцип гуманизма удаётся утвердить в своём позитивном значении через видимое отступление от него».[14]

Основные аргументы, высказываемые в пользу эвтаназии, можно свести к следующим трём.

1. Жизнь есть благо только тогда, когда в целом удовольствия превалируют над страданиями, положительные эмоции - над отрицательными. В ситуации эвтаназии этот баланс необратимо нарушается.

Высказанный аргумент является наиболее веским из всех трёх, тем более, когда мучения человека невыносимы и нежелание человека находиться в мучительном для него состоянии подтверждено недвусмысленно выраженной волей. Противники эвтаназии приводят два возражения. Первое. При анализе допустимости эвтаназии было бы некорректно сравнивать страдание с благом, здесь идёт противостояние между жизнью в форме страдания и отсутствием жизни в какой бы то ни было форме. Жизнь есть благо и она остаётся благом даже тогда, когда становится по преимуществу сплошным страданием.

Второе. Аргументируя допустимость эвтаназии тем, что такова сознательная воля самого больного, мы тем самым признаём, что если бы больной был в состоянии распорядиться своей жизнью, когда та по принятым меркам оказывается невыносимой, то он бы сам прекратил её, т. е. мы фактически признаём право на самоубийство. Однако не все, кто признаёт право на эвтаназию, признаёт право на самоубийство.

2. Жизнь можно считать благом до тех пор, пока она имеет человеческую форму, существует в поле культуры, нравственных отношений. Деградировав до сугубо витального, дочеловеческого уровня, она лишается этической санкции и может рассматриваться как объект, вещь и потому вопрос о её прекращении - не более чем вопрос о том, срубить ли высохшее дерево или выполоть ли засоряющую огород траву.

Этот аргумент поражает, прежде всего, своей эмоциональной пустотой, ибо помимо внешней стороны человеческой жизни существует её внутренняя сторона. И до какого бы зоологического, растительного уровня она не деградировала в фактическом плане, это вовсе не значит, что человек готов относиться к себе или к своим родным в таком состоянии так же, как он относится к высохшему дереву или чертополоху. Здесь уместно напомнить об отношении человека к мёртвым останкам своих собратьев: могилы являются предметом преклонения, и отношение к ним рассматривается как показатель отношения к тем людям, напоминанием о которых они являются. Если нравственное отношение к человеку распространяется на его останки, то тем более оно должно распространяться на живое тело, пусть даже исковерканное болезнью.

3. Поддержание жизни на стадии умирания , осуществляемое с помощью передовых технологий, обходится слишком дорого. А именно: средств, которые тратятся на поддержание жизни в безнадежных ситуациях, хватило бы на то, чтобы лечить десятки, сотни людей, которые поддаются лечению.

Этот аргумент является сугубо практическим и имеет, разумеется, своё значение в пределах практических решений, связанных с распределением финансов, организацией системы здравоохранения. Но его нельзя принимать во внимание, когда речь идёт о нравственном оправдании эвтаназии.

Ясно видно, что этической критики эвтаназия не выдерживает, так и должно быть, ведь если бы не было и этической сдерживающей, то увеличилась бы опасность злоупотреблений со стороны третьих лиц.

«Попытки легализовать эвтаназию в Соединённых Штатах Америки (с 1997г. в штате Орегон эвтаназия разрешена) привлекли к себе внимание недавно как непосредственная реакция на книгу Дерека Хамфри «Последний выход», которая, как сообщают, разошлась тиражом более 300 000 экземпляров. Эта книга превозносит «добродетель» эвтаназии и ассистируемого суицида, живо описывая методы осуществления таких летальных исходов.

В журнале First Things за декабрь 1991 года была опубликована передовая статья в ответ на признание книги «Последний выход». Она выразила опасение общества следующим образом: «Кампания эвтаназии принимает вид ещё одной правовой акции прогресса, вопроса, чьё время пришло. Эта кампания руководствуется идеями, которые цивилизованные люди оставили в варварском прошлом. Последний выход - последнее оправдание нежеланию проявлять заботу об обременительных больных.. Все цивилизации и все религии представляют собой человечество, размахивающее флагами неповиновения перед лицом смерти.

Ещё один фактор, приводимый против эвтаназии - это субъективное отношение со стороны лечащих врачей. Специалисты в области медицины твёрдо верят, что если применение эвтаназии легализовать, то она соответственно будет безопасна и гарантирована, и поэтому, если пациент лично просит смерти, то она будет осуществлена в хороших санитарных условиях и будет лишена насилия. Но здесь есть одно но.

«Если директивные указания (относительно эвтаназии) обращены к опасности насилия в этих вопросах, они также намекают на другой аспект этого согласия, то есть решение осуществить эвтаназию должно быть не только добровольным, но должно также исходить из хорошего знания фактов истории болезни. Хотя сами «факты», в большей степени, зависят от знаний лечащего врача, его квалификации, опыта и определённого стиля работы. Они также зависят от того, как лечащий врач посчитает нужным изложить их пациенту. Другими словами, если согласие пациента зависит от того, как он воспринимает своё собственное реальное положение, то тогда его восприятие неизбежно подвержено влиянию лечащего врача… Реальность применения эвтаназии кажется таковой, что только лечащий врач может действительно открыть ей дверь, и в некоторых случаях он же чётко указывает пациенту, где находится дверь, если пациент сам не может её разглядеть… Это наводит на мысль, что согласие пациента на эвтаназию зависит от того, как он понимает медицинские факты своей истории болезни, - а его понимание в большей или меньшей степени зависит от квалификации, опыта и умения лечащего врача сообщить эту информацию».[16] Отсюда следует, что только высокая квалификация и добросовестность врача позволяют тяжело больным людям иметь точную информацию о своём здоровье, которая и определит дальнейшее решение пациента.

Философская оценка эвтаназии.

Философский анализ проблемы эвтаназии - очень важный, на мой взгляд, раздел этой работы, так как позволяет обсудить проблему со стороны личной нравственности. Здесь я попытаюсь проследить три вопроса, выделяемых философами: священность жизни, убийство или позволение умереть и доктрину двойного эффекта.

Священность жизни.

Обычно люди, выступающие против практики эвтаназии, обращаются к принципу священности жизни. Этот принцип утверждает, что человеческая жизнь настолько уникальна, что мы никогда не должны прерывать её. Эммануил Кант выступает с философской защитой этой уникальности путём своего категорического императива. Сформулированный простыми словами, его принцип гласит, что мы должны всегда рассматривать разумные существа как конечную цель, а не как промежуточный этап. Я никогда не должен прерывать вашу жизнь только потому, что она затруднительна для Вас. Кант мог бы продолжить, говоря, что Вы не можете покончить со своей жизнью потому, что она невыносима для Вас. Данный поступок употребит волю для того, чтобы положить конец воле, что он считает противоречивым и, следовательно, противоречащим нашей разумной природе.

Те, кто применяют принцип священности жизни к вопросу эвтаназии, очевидно придерживаются точки зрения, что прекращение жизни по любой причине нравственно неправильно. Люди, считающие так, должны тщательно проверить последовательность своей позиции. Возьмём хотя бы ту же смертную казнь.

Убийство или позволение умереть.

Второй вопрос, который затрагивают философы в отношении эвтаназии, - это различие между убийством и позволением умереть. Некоторые авторы утверждают, что пассивная эвтаназия не является эвтаназией вообще, но данный подход - это только отталкивание проблемы в сторону. Даже если позволение умереть не является эвтаназией, необходимо показать, почему это позволение нравственно и допустимо, тогда как убийство непозволительно, следуя подобному раскладу вещей.

«Кодекс Американской Медицинской Ассоциации, касаясь вопроса эвтаназии, гласит, что врачи никогда не должны прерывать жизнь. Но, несмотря на это, врачи не обязаны продлевать жизнь, руководствуясь сверхъестественными усилиями, когда восстановление здоровья невозможно. Таким образом, представляется, что АМА делает два различия. Первое - между убийством и позволением умереть - заключается в том, что убийство запрещено законом, а позволение умереть разрешено. Второе - это отличие сверхъестественных усилий от обычных».[17]

Если мы зададим вопрос, что подразумевается под сверхъестественными и естественными усилиями, ответ, скорее всего, будет дан в терминах расходов и частоты использования. Так, например, использование дорогой системы поддержки жизни для тяжёлого коматозного пациента считается сверхъестественным, тогда как недорогие антибиотики, предписываемые некоторым пожилым пациентам, больным пневмонией, считаются обычными. Глядя на эти примеры, можно с готовностью согласиться, что пациенту, страдающему пневмонией, должны прописываться антибиотики, тогда как система поддержания жизни не должна использоваться для поддержки безнадёжного коматозного пациента. Но не ясно, является ли стоимость или частота использования причиной нравственного разделения. Действительно, первоначальное нравственное отличие состоит в силе лечения, а не в его стоимости или обыкновенности. Сила и эффективность - полезные соображения, которые могут быть применены, если принимать во внимание утилитарный подход к нравственности. Но они беспомощны в попытках показать, что врачи никогда не должны убивать, а в некоторых случаях позволить умереть. Поэтому мы должны вернуться к рассмотрению вопроса о противопоставлении: убийство - позволение умереть.

«Джеймс Рахелс в своём классическом труде о данном различии утверждает, что оно не должно содержать нравственного бремени, которое АМА и другие возлагают на него. Он приводит пример утопления ребёнка с целью овладения наследством в контрасте с позволением ребёнку утонуть тогда, когда его легко можно спасти. Рахелс полагает, что если намерения и вытекающие последствия сходны между собой, то и действия равно достойны порицания».[18]

Если, в отношении эвтаназии, намерение состоит в том, чтобы пациент умер без дальнейшего медицинского вмешательства, то почему активная эвтаназия запрещена, а пассивная разрешена? Неужели не может быть ситуаций, когда активная эвтаназия, полагающая конец страданиям быстрее, более гуманна?

Нет необходимости доказывать, что убийство иногда более гуманно, чем позволение умереть, чтобы отвергнуть различие, указанное АМА. Жизненная поддержка может быть включена или выключена. Лечение может продолжаться или завершиться. Если намерение в обоих случаях состоит в том, чтобы пациент умер, то тогда одно действие нельзя считать более приемлемым нравственно, чем другое.

Такой подход будет доминировать до тех пор, пока мы не станем рассуждать как пацифист, который утверждает, что не в праве отнимать жизнь, хотя и не обязан так же пытаться сохранить ее. Конечно, если врач утверждает, что намерение его заключается не в том, чтобы позволить умереть, но только в сбережении препаратов, то он обращается к следующему принципу, принципу двойного эффекта.

Доктрина двойного эффекта.

Третий вопрос, который уместен в случае рассмотрения эвтаназии - это принцип, который получил название «Доктрина двойного эффекта». «Он гласит, что если обдуманное действие будет иметь более одного последствия, оно является намеренным результатом, несущим нравственный вес».[19] Например, известной практикой в области медицины является применение болеутоляющих препаратов для неизлечимо больных пациентов. Конечно, большие дозы морфия могут не только облегчить боль, но и ускорить смерть пациента. Доктрина двойного эффекта, применённая в данном случае, может утверждать, что если намеренный эффект заключается в облегчении боли, то действие нравственно позволительно, даже если этот акт вызывает «убивающий» эффект.

Намерение важно. Последствия также важны. Но каждый должен быть осторожным, применяя подобный принцип, как двойной эффект, удостоверяя себя в абсолютной честности в отношении обоих. Если доктор знает, что определённые дозы морфия ускоряют смерть, то, прописывая их, он не может говорить, что это не является его намерением. Это отчётливая часть его намерения, которую он присовокупил к намерению облегчить боль. И если врач прописывает дозу, превышающую болеутоляющую, то он должен признать, что его первоначальным намерением было ускорение смерти.

Уголовно-правовой аспект эвтаназии.

Юридическое закрепление эвтаназии наиболее спорный момент, по этому поводу неоднозначно высказываются учёные умы и теоретики различных стран мира.

Следует констатировать, что проблема эвтаназии не нашла своего решения и в международно-правовых актах, в частности в Европейской конвенции о правах и основных свободах человека, принятой 4 ноября 1950 г. и вступившей в силу 3 сентября 1953 г. «В Европейскую комиссию по правам человека и в Европейский суд по правам человека на сегодняшний день не поступало в связи с этим вопросом ни одного дела по ст. 2 Конвенции, закрепляющей право на жизнь. В материалах Европейской комиссии по правам человека отмечается, что ни в Конвенции, ни в прецедентном праве относительно применения указанной статьи не рассматривается вопрос о допустимости самоубийства с юридической точки зрения и остаются открытыми такие вопросы, как охватывает ли право на жизнь обязанность жить и соответственно может ли индивид отказаться от этого права».[20]

В соответствии с Венецианской декларацией о терминальном состоянии, принятой 35-й Всемирной медицинской ассамблеей (ВМА) в октябре 1983 г., в процессе лечения врач обязан, по возможности, облегчить страдания пациента, всегда руководствуясь интересами последнего. При этом считается, что врач не продлевает мучения умирающего, прекращая по его просьбе, а если больной без сознания - по просьбе его родственников, лечение, способное лишь отсрочить наступление неизбежного конца. Вместе с тем отказ от лечения, согласно Декларации 1983 г., не освобождает врача от обязанности помочь умирающему, назначив лекарства, облегчающие страдания.

В октябре 1987 г. 39-я ВМА в Мадриде приняла Декларацию об эвтаназии. Текст документа гласит: «Эвтаназия, как акт преднамеренного лишения жизни пациента, даже по просьбе самого пациента или на основании обращения с подобной просьбой его близких, не этична. Это не исключает необходимости уважительного отношения врача к желанию больного не препятствовать течению естественного процесса умирания в терминальной фазе заболевания».[21]

Таким образом, Венецианская и Мадридская декларации ВМА допускают пассивную форму эвтаназии: врач ничего не предпринимает для продления жизни больного, а применяет лишь обезболивающие средства. Иного принципа придерживается законодатель штата Орегон - единственного штата в США, где врачу позволяется помогать умереть больному.

«В 1997 г. в этом штате вступил в силу специальный нормативный акт - «Закон о смерти с достоинством», который разрешает врачу прописывать безнадёжно больному пациенту летальную дозу лекарства, если сам пациент просит помочь ему покончить с жизнью. По существу, в данном случае речь идёт о пособничестве самоубийству больного, который сам принимает решение об уходе из жизни и осуществляет действия, приводящие к смерти. Что касается действий врача, непосредственно направленных на лишение жизни пациента, то они законодательством штата Орегон запрещены».[22]

Таким образом, мы видим, что законодательная мысль медленно, но движется по направлению к легализации эвтаназии, и узаконение в некоторых государствах помощи при умирании является первым шагом на этом пути, своеобразным компромиссом, которого могут попробовать достичь сторонники и противники эвтаназии. Разрешение эвтаназии сдерживает неоднозначно складывающееся общественное мнение (между теми, кто за и теми, кто против). Так, упомянутый Орегонский акт был принят в 1994 г., а обрёл силу в 1997 г. из-за протеста, принесённого несколькими врачами и терминальными больными, считающими, что данный акт дискредитирует терминальных больных.

В Российской Федерации эвтаназия, в какой бы форме она не осуществлялась, запрещена законом. В ст. 45 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан говорится о том, что медицинскому персоналу запрещается осуществление эвтаназии - удовлетворение просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо действиями или средствами, в том числе прекращением искусственных мер по поддержанию жизни. Названная статья предусматривает, что лицо, которое сознательно побуждает больного к эвтаназии и (или) осуществляет эвтаназию, «несёт уголовную ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации».

«Лица, окончившие высшие медицинские образовательные учреждения РФ, при получении диплома врача дают клятву, текст которой закреплён в ст. 60 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан. Будущие врачи торжественно клянутся «проявлять высочайшее уважение к жизни человека, никогда не прибегать к осуществлению эвтаназии». Факт дачи клятвы врача удостоверяется его личной подписью в дипломе. В той же статье Основ говорится об ответственности врачей за нарушение данной ими клятвы».[23]

В науке уголовного права России и зарубежных государств проблема эвтаназии нередко рассматривается с уже упомянутой позиции более широкого понятия - согласия потерпевшего на причинение вреда. Российское уголовное право исходит из того, что такое согласие, по общему правилу, не должно рассматриваться в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния. Поэтому позиция действующего уголовного законодательства России относительно эвтаназии однозначна: это убийство - умышленное, неправомерное лишение жизни другого человека. Мотив сострадания, указанный в перечне привиллегирующих обстоятельств, предусмотренных в статье 61 УК Российской федерации, может быть учтён лишь при назначении наказания виновному лицу, но не при квалификации деяния. Убийство по мотиву сострадания квалифицируется по ч.1 ст. 105 УК РФ, т. е. как простое убийство.

Что касается склонения к эвтаназии (и вообще к убийству), то наш УК не предусматривает ответственности за таковое деяние, в УК РФ предусматривается лишь состав доведения до самоубийства (ст. 110), предполагающего определённый способ совершения: применение угроз, жёсткое обращение или систематическое унижение человеческого достоинства потерпевшего. Под склонением больного к эвтаназии, на наш взгляд, следует понимать возбуждение в нём решимости уйти из жизни и обратиться с просьбой об эвтаназии к медицинскому работнику. Подобные действия нельзя рассматривать с позиции института соучастия или какого-либо другого уголовно-правового института. Даже если признать акт эвтаназии формой самоубийства при помощи врача, то и в этом случае нельзя наказать лицо, склонившего больного к эвтаназии.

* * *

«Статьи об эвтаназии впервые в национальные УК были включены законодателями Азербайджана и Грузии. Согласно ст. 135 УК Азербайджанской Республики 1999 г., эвтаназия, т. е. удовлетворение просьбы больного об ускорении его смерти какими-либо средствами или действиями, либо прекращение искусственных мер по поддержанию жизни, наказывается в уголовном порядке. УК Грузии 1999 г. содержит состав «убийства по просьбе жертвы» (ст. 110), понимаемого как убийство по настоятельной просьбе потерпевшего и в соответствии с его подлинной волей, совершённое с целью освобождения умирающего от сильных физических болей».[24]

В некоторых зарубежных государствах убийство по мотиву сострадания, совершённое по просьбе потерпевшего, представляет собой самостоятельный привилегированный вид умышленного причинения смерти. В этих случаях уголовное законодательство предусматривает более мягкое наказание по сравнению с тем, которое назначается за простое или квалифицированное виды убийства. Те государства, в которых предусмотрен привилегированный вид убийства, совершённого по просьбе потерпевшего, как правило, включают в свои уголовные кодексы и составы пособничества самоубийству либо склонения к нему. «К примеру, ч. 1 ст. 127 УК Республики Болгарии гласит: «Кто каким бы то ни было способом окажет содействие или склонит другое лицо к самоубийству, и самоубийство или покушение на него последуют, наказывается лишением свободы до трёх лет». Наказание увеличивается до десяти лет лишения свободы, если такое преступление совершено в отношении несовершеннолетнего лица либо лица, о котором виновный знает, что оно не способно руководить своими действиями или не понимает характера и значения совершаемого действия (ч. 2 ст. 127). Помощь другому лицу в самоубийстве наказывается в Австрии (§ 78 УК Австрии) и в Дании (§ 240 УК Дании). В УК Швейцарии установлена уголовная ответственность за пособничество самоубийству, совершённое из корыстных побуждений (ст. 115). Согласно УК Польши, тот, кто путём уговоров или оказания помощи доводит человека до покушения на свою жизнь, подлежит наказанию лишением свободы на срок от трёх месяцев до пяти лет (ст. 151)».[25]

В целом видно, что нашему законодательству, а, в частности, законодателю, предстоит большая работа по регулированию такого рода вопросов. Неоказание внимания проблеме эвтаназии чревата, помимо установленных проблем, большими правовыми пробелами (в сравнении с Западом) и неправомочием органов в некоторых областях общественных отношений.

Заключение.

Подводя итог своей работы хотелось бы отметить следующее. Проблемы, связанные с эвтаназией, волнуют законодателей и общественность многих современных государств, становятся предметом обсуждения и исследования специалистов разных областей. Следует понять, что никакое право, в том числе и уголовное, не может предусмотреть все частные случаи. Решения, принимаемые медициной, не могут быть заменены правовыми. Особенно это касается человеческой жизни. Но такая проблема как эвтаназия есть и она требует решения, в том числе и правового. На мой взгляд активная эвтаназия, по крайней мере в наше время, не имеет права на жизнь, так как скрывает в себе массу возможностей для неправильного применения акта эвтаназии. Например, в условиях нашего государства при бедности медицины эвтаназия может превратиться в средство умерщвления одиноких стариков, детей-инвалидов, лиц, страдающих раком и СПИДом, на содержание и лечение которых недостаёт денежных средств.

Единственным способом проявления эвтаназии в нашем обществе может являться добровольная и пассивная эвтаназия. Нужно чётко и недвусмысленно сформулировать законодательную норму, согласно которой больной имеет полное право знать диагноз своей болезни, её возможные последствия, степень риска неблагоприятного исхода при отказе от лечения, степень надежды на выздоровление. Если больной находится в вегетативном состоянии до лжно определить необратимость такового состояния. На мой взгляд, вопрос об эвтаназии следует решать в присутствии самого больного или его представителя, имеющего задокументированное заранее волеизъявление, если это не возможно, по ряду причин, всё равно, вопрос об умерщвлении не должен решаться одним лицом, а, например, консилиумом врачей. Также следует не допустить физического страдания умирающего, даже путём применения тех средств, которые в иных случаях были бы противопоказаны. Только в этом случае в итоге возможна смерть, но уже по воле самого пациента.