.
Творчество Сергея Александровича Есенина, неповторимо яркое и глубокое, ныне прочно вошло в нашу литературу и пользуется огромным успехом у многочисленного советского и зарубежного читателя. Стихи поэта полны сердечной теплоты и искренности, страстной любви к беспредельным просторам родных полей, «неисчерпаемую печаль» которых умел он так эмоционально и так звонко передать.
В нашу литературу Сергей Есенин вошёл как выдающийся лирик. Именно в лирике выражено всё, что составляет душу есенинского творчества. В ней полнокровная, искрящаяся радость юноши, заново открывающего удивительный мир, тонко чувствующего полноту земной прелести, и глубокая трагедия человека, слишком долго остававшегося в «узком промежутке» старых чувств и воззрений. И если в лучших стихотворениях Сергея Есенина- «половодье» самых сокровенных, самых интимных человеческих чувств, они до краёв наполнены свежестью картин родной природы, то в других его произведениях- отчаяние, тлен, безысходная грусть. Сергей Есенин прежде всего — певец Руси, и в его стихах, по-русски искренних и откровенных, мы ощущаем биение беспокойного нежного сердца. В них «русский дух», в них «Русью пахнет». Они впитали в себя великие традиции национальной поэзии, традиции Пушкина, Некрасова, Блока. Даже в любовной лирике Есенина тема любви сливается с темой Родины. Автор «Персидских мотивов» убеждается в непрочности безмятежного счастья вдали от родного края. И главной героиней цикла становится далёкая Россия:" Как бы ни был красив Шираз, он не лучше рязанских раздолий". С радостью и горячим сочувствием встретил Есенин Октябрьскую революцию. Вместе с Блоком, Маяковским он без колебаний встал на её сторону. Произведения, написанные Есениным в то время( «Преображение», «Инония», «Небесный барабанщик»), проникнуты бунтарскими настроениями. Поэт захвачен бурей революции, её величием и рвётся к новому, к будущему. В одном из произведений Есенин восклицал: «Мать мояродина, я — большевик!» Но Есенин, как он сам писал, воспринял революцию по-своему, «с крестьянским уклоном», «больше стихийно, чем сознательно». Это наложило особый отпечаток на творчество поэта и во многом предопределило его дальнейший путь. Характерны были представления поэта о цели революции, о будущем, о социализме. В поэме «Инония» он рисует будущее как некое идиллическое царство крестьянского благополучия, социализм кажется ему блаженным «мужицким раем». Такие представления сказались и в других произведениях Есенина того времени:
Вижу вас, злачные нивы,
С стадом буланых коней.
С дудкой пастушеской в ивах
Бродит апостол Андрей.
Но фантастическим видениям мужицкой Инонии, естественно, не суждено было сбыться. Революцию возглавлял пролетариат, деревню вёл за собой город. «Ведь идёт совершенно не тот социализм, о котором я думал», --заявляет Есенин в одном из писем того времени. Есенин начинает проклинать «железного гостя», несущего гибель патриархальному деревенскому укладу, и оплакивать старую, уходящую «деревянную Русь». Этим и объясняется противоречивость поэзии Есенина, прошедшего сложный путь от певца патриархальной, нищей, обездоленной России до певца России социалистической, России ленинской. После поездки Есенина за границу и на Кавказ в жизни и творчестве поэта происходит перелом и обозначается новый период. Она заставляет его крепче и сильнее полюбить своё социалистическое отечество и по-иному оценить всё, что в нём происходит."… Я ещё больше влюбился в коммунистическое строительство", -писал Есенин по возвращении на родину в очерке «Железный Миргород». Уже в цикле «Любовь хулигана», написанном сразу же по приезде из-за границы, настроения потерянности и безысходности сменяются надеждой на счастье, верой в любовь и будущее. Прекрасное стихотворение «Заметался пожар голубой...», полное самоосуждения, чистой и нежной любви, даёт ясное представление о новых мотивах в лирике Есенина:
Заметался пожар голубой,
Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь,
В первый раз отрекаюсь скандалить.
Был я весь — как запущенный сад,
Был на женщин и зелие падкий.
Разонравилось петь и плясать
И терять свою жизнь без оглядки.
Творчество Есенина — одна из ярких, глубоко волнующих страниц истории советской литературы. Отошла в прошлое эпоха Есенина, но его поэзия продолжает жить, пробуждая чувство любви к родимому краю, ко всему близкому и разному. Нас волнует искренность и одухотворённость поэта, для которого самым дорогим на всей планете была Русь.
Россия в твоpчестве С. Есенина
«Моя лиpика жива одной
лишь любовью — любовью
к pодине. Чyвство pодины
основное в моем твоpчестве.»
С. Есенин.
Россия была не только самой сильной, может быть, единственно сильной любовью Есенина, Россия была тем цементирующим раствором, на котором Есенин «замесил» свою эстетику. Вне России не было ничего: ни стихов, ни жизни, ни любви, ни славы. В ней все, без нее — ничего. Женщины, дети, дом, друзья — все это можно было «отдать другому». Всеми обычными человеческими привязанностями поступиться, от всего отказаться. Только не о т нее — тогда начнется хаос.
За эту великую любовь к родине его нередко обвиняли и в национализме, и в узости, в глухоте ко всему, что не свое, русское, — обвиняли несправедливо. Между тем, уверенность, что Есенин хорошо писал лишь о своем — о «российском» не является аксиомой. Во всяком случае, он дерзко вплетал в словесные свои орнаменты кипарисы — олеандры, причем не только в «персидские мотивы», но и в рязанские узоры. Взять, к примеру, золотую и бревенчатую избу и кирпичное ее «сердце» — русскую печь. У Есенина ей ничего не стоит обернуться «верблюдом кирпичным», которому долгими зимними рязанскими ночами снятся совсем не рязанские и совсем не зимние сны:
Видно видел он дальние страны,
Сон другой и цветущей поры,
Золотые песни Афганистана
И стеклянную хмарь Бухары.
Словом, вне России Есенин не мыслил себя никогда, но сначала чувство родины было почти неосознанным, детским и безмятежным, счастливым врожденной причастностью к ее корням и истокам — к ее природе. Оно было почти животным в своей «неизреченности»:
Там где капустные грядки
Красной водой поливает восход,
Кленочек маленький матке
Зеленое вымя сосет.
Кленовый шатер кажется его лирическому герою самой надежной защитой, под его раскидистой кроной он чувствует себя в безопастности, ничего вкусней кленового молока не знает. Но вот он раздвинул стены «зеленой избы» и шагнул. Не шагнул — побежал, подставляя лицо черемуховому снегу, яблоневой вьюге:
Сыпь ты, черемуха, снегом,
Пойте вы, птахи, в лесу.
По полю зыбистым бегом
Пеной я цвет разнесу. И пошел, и повел нас по изумительной в своей простоте земле, и открылась ширь у земли, а в есенинской поэзии появился пейзаж.
Типичный пейзаж у раннего Есенина словно подернут дымкой. Его трудно представить без «охлопьев синих реr». Краски приглушены, смягчены. На полыхающие зори мы смотрим сквозь курящиеся туманы. Сквозь синий туман видим и «красные крылья заката». Есенин вообще любит восходы и закаты, наверное, за их перламутровую нежность, выходя на натуру, будто на рыбалку: либо на рассвете, либо ранним вечером — в «сутемень», когда и «синь, и полымя воздушней, и легкодымней пелена.»
Но писал Есенин, конечно, не одни лишь пейзажи, отражающие, как зеркальце, цветы и переливы неба и земли. Были у него и жанровые, сельские картинки:
Балаганы, пни и колья,
Карусельный пересвист.
От вихместого приволья
Гнутся травы, мнется лист...
За неполные два года «творческого неугомона» (1917-1919гг.) Сергей Есенин, почти перестав писать лирику, создал цикл революционных поэм: «Певущий зов», «Отгарь», «Октоих», «Пришествие», «Преображение», Сельский часослов", «Иорданская голубка», «Пантократор». Это книга из отдельных поэм создание небывалое, дерзкое: и Новый завет новой мужицкой эры, и театрализированные игрища в честь Руси, и «орнаментическая эпопея», где тщательнейшим образом отреставрированы собранные по крохам народные представления и о назначении человека, и об исходе мира:
Не губить пришли мы в мире
А любить и верить.
И в то же время эти поэмы — произведения остро злободневные, отражающие отношение Есенина к революционным событиям — отливы и приливы его очарований и разочарований, с незапрограммированной точностью дневника. Во всем цикле чувствуется какой-то определенный конфликт, который является отражением конфликта личного — той внутренней борьбы, которая происходит в душе самого Есенина, жаждующего принять и «обожить» новорожденный мир и не умеющего совместить идеальные представления о революционном его преображении с реальной действительностью.
Учусь постигнуть в каждом миге
Коммуной вздыбленную Русь.
Перестав понимать, «куда несет нас рок событий», а непонимание для Есенина, с его здравым крестьянским смыслом, с его проницательным умом, было мучительным, столь мучительным, что он, как за спасательный круг ухватился за «начала», за ту крепь, над которой ещё так недавно иронизировал, за те кровные узы, какими был связан — и с русской деревней, и с русским «равнинным мужиком». Не с мифологическим Отгарем, а с реальным, пропахшим самогонкой мужиком, озлобленным поборами и схватившимся за нож и обрез («Мужик если гневен не вслух, То завтра придет с ножом.»). А вот то единственное стихотворение-манифест, какое он все-таки написал, несмотря на душевную смуту, в переломном 1920 году:
Я последний поэт деревни,
Скромен в песнях дощатый мост.
За прощальной стою обедней
Кадящих листвою берез.
Но это не пейзаж, а созданный средствами пейзажной живописи образ Прощания и с вымирающей деревянной деревней, и с ее древней земледельческой кустарной культурой, и с ее последним поэтом — еще живым, но уже почувстствовашим, что время его — миновало:
Не живые — чужие ладони,
Этим песням при вас не жить!
Только будут колосья-кони
О хозяине старом тужить.
Будет ветер сосать их ржанье,
Панихидный справляя пляс.
Скоро-скоро часы деревянные
Прохрипит мой двенадцатый час!
www.ronl.ru
Есенин Сергей Александрович
3 октября 1895 - 28 декабря 1925
3 октября 1895 года в семье старообрядцев Есениных из села Константиново Рязанской области родился сын, которого назвали Сергеем. Детские впечатления от жизни русской деревни на всю жизнь остались в памяти поэта и нашли отражение в его стихах.
В 17 лет Сергей Есенин уехал в Москву, а затем в Петербург. Там он познакомился с Александром Блоком, Николаем Клюевым и некоторым революционерами.
В 1916 году Есенин опубликовал свой первый сборник стихов.
В 1917 году произошла революция, которую Есенин воспринял с большим воодушевлением, поскольку надеялся, что она приведет к социальному и духовному прогрессу в среде крестьян. В 1920-1921 годах Есенин написал драму "Пугачев", в которой исследователи усматривают попытку оправдания всего происходившего в стране.
Ещё в 1919 году Есенин создал литературный манифест имажинистов, став идейным лидером этого поэтического течения. В то время он был частым гостем в столичных литературных кафе, где читал свои новые стихи и очень много... пил. Брак с актрисой Зинаидой Райх (будущей женой Мейерхольда), в котором у Есенина родились двое детей, Константин и Татьяна, закончился разводом. Отчасти виной тому были регулярные загулы мужа и его рукоприкладство.
В 1922 году Есенин женился во второй раз, на этот раз на знаменитой танцовщице Айседоре Дункан. Если первая супруга была старше «королевича» на два года, то вторая – на пятнадцать. Их роман произвел настоящий фурор, особенно когда Есенин, нарочито подчеркивающий свое крестьянское происхождение, сопровождал жену во время её выступлений в Европе. Во время поездки в США Есенин и Дункан начали много ссориться, причем скандалы происходили зачастую на публике. После разрыва с Дункан Есенин возвратился в Москву в одиночестве.
Началась пора затяжных пьянок, в результате которых свет увидели самые скандальные сборники Есенина - "Исповедь хулигана" и "Москва кабацкая". В это же время он женился на внучке Льва Толстого - Софье. Однако и она не сумела отвлечь мужа от алкоголя и кокаина.
"В последние месяцы своего трагического существования, - писал Мариенгоф, - Есенин бывал человеком не больше одного часа в сутки. От первой, утренней, рюмки уже темнело его сознание. А за первой, как железное правило, шли - вторая, третья, четвертая, пятая... Время от времени Есенина клали в больницу, где самые знаменитые врачи лечили его самыми новейшими способами. Они помогали так же мало, как и самые старейшие способы, которыми тоже пытались его лечить. К концу 1925 года решение "уйти" стало у него маниакальным. Он ложился под колеса дачного поезда, пытался выброситься из окна, перерезать вену обломком стекла, заколоть себя кухонным ножом".
В начале 1925 года Есенина госпитализировали с диагнозом «нервный припадок». 27 декабря 1925 года Сергей Есенин повесился в номере отеля "Англетер". Последние строки поэта были написаны кровью.
Накануне смерти Есенин написал прощальное стихотворение:
^ До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, -
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
Есенин передал это стихотворение своему ленинградскому другу, поэту Вольфу Эрлиху. Стихотворение осталось в кармане у Эрлиха, но прочитал он его только на следующий день, когда Есенина уже не было в живых. Утром 28 декабря 1925 года поэта нашли повесившимся в номере ленинградской гостиницы "Англетер". Истекли тридцать лет, отпущенные Поэту Богом.^
Черный человек Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.
Голова моя машет ушами,
Как крыльями птица.
Ей на шее ноги
Маячить больше невмочь.
Черный человек,
Черный, черный,
Черный человек
На кровать ко мне садится,
Черный человек
Спать не дает мне всю ночь.
Черный человек
Водит пальцем по мерзкой книге
И, гнусавя надо мной,
Как над усопшим монах,
Читает мне жизнь
Какого-то прохвоста и забулдыги,
Нагоняя на душу тоску и страх.
Черный человек
Черный, черный!
"Слушай, слушай, -
Бормочет он мне, -
В книге много прекраснейших
Мыслей и планов.
Этот человек
Проживал в стране
Самых отвратительных
Громил и шарлатанов.
В декабре в той стране
Снег до дьявола чист,
И метели заводят
Веселые прялки.
Был человек тот авантюрист,
Но самой высокой
И лучшей марки.
Был он изящен,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою.
Счастье, - говорил он, -
Есть ловкость ума и рук.
Все неловкие души
За несчастных всегда известны.
Это ничего,
Что много мук
Приносят изломанные
И лживые жесты.
В грозы, в бури,
В житейскую стынь,
При тяжелых утратах
И когда тебе грустно,
Казаться улыбчивым и простым -
Самое высшее в мире искусство".
"Черный человек!
Ты не смеешь этого!
Ты ведь не на службе
Живешь водолазовой.
Что мне до жизни
Скандального поэта.
Пожалуйста, другим
Читай и рассказывай".
Черный человек
Глядит на меня в упор.
И глаза покрываются
Голубой блевотой, -
Словно хочет сказать мне,
Что я жулик и вор,
Так бесстыдно и нагло
Обокравший кого-то.
. . . . . . . . . . . .
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень болен.
Сам не знаю, откуда взялась эта боль.
То ли ветер свистит
Над пустым и безлюдным полем,
То ль, как рощу в сентябрь,
Осыпает мозги алкоголь.
Ночь морозная.
Тих покой перекрестка.
Я один у окошка,
Ни гостя, ни друга не жду.
Вся равнина покрыта
Сыпучей и мягкой известкой,
И деревья, как всадники,
Съехались в нашем саду.
Где-то плачет
Ночная зловещая птица.
Деревянные всадники
Сеют копытливый стук.
Вот опять этот черный
На кресло мое садится,
Приподняв свой цилиндр
И откинув небрежно сюртук.
"Слушай, слушай! -
Хрипит он, смотря мне в лицо,
Сам все ближе
И ближе клонится. -
Я не видел, чтоб кто-нибудь
Из подлецов
Так ненужно и глупо
Страдал бессонницей.
Ах, положим, ошибся!
Ведь нынче луна.
Что же нужно еще
Напоенному дремой мирику?
Может, с толстыми ляжками
Тайно придет "она",
И ты будешь читать
Свою дохлую томную лирику?
Ах, люблю я поэтов!
Забавный народ.
В них всегда нахожу я
Историю, сердцу знакомую, -
Как прыщавой курсистке
Длинноволосый урод
Говорит о мирах,
Половой истекая истомою.
Не знаю, не помню,
В одном селе,
Может, в Калуге,
А может, в Рязани,
Жил мальчик
В простой крестьянской семье,
Желтоволосый,
С голубыми глазами...
И вот стал он взрослым,
К тому ж поэт,
Хоть с небольшой,
Но ухватистой силою,
И какую-то женщину,
Сорока с лишним лет,
Называл скверной девочкой
И своею милою"
"Черный человек!
Ты прескверный гость.
Это слава давно
Про тебя разносится".
Я взбешен, разъярен,
И летит моя трость
Прямо к морде его,
В переносицу...
…………………………………
...Месяц умер,
Синеет в окошко рассвет.
Ах ты, ночь!
Что ты, ночь, наковеркала?
Я в цилиндре стою.
Никого со мной нет.
Я один...
И разбитое зеркало...
14 ноября 1925
x x x
До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей, -
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
1925
x x x
Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда.
С алым соком ягоды на коже,
Нежная, красивая, была
На закат ты розовый похожа
И, как снег, лучиста и светла.
Зерна глаз твоих осыпались, завяли,
Имя тонкое растаяло, как звук,
Но остался в складках смятой шали
Запах меда от невинных рук.
В тихий час, когда заря на крыше,
Как котенок, моет лапкой рот,
Говор кроткий о тебе я слышу
Водяных поющих с ветром сот.
Пусть порой мне шепчет синий вечер,
Что была ты песня и мечта,
Все ж, кто выдумал твой гибкий стан
и плечи -
К светлой тайне приложил уста.
Не бродить, не мять в кустах багряных
Лебеды и не искать следа.
Со снопом волос твоих овсяных
Отоснилась ты мне навсегда.
<1916>
x x x
Нивы сжаты, рощи голы,
От воды туман и сырость.
Колесом за сини горы
Солнце тихое скатилось.
Дремлет взрытая дорога.
Ей сегодня примечталось,
Что совсем-совсем немного
Ждать зимы седой осталось.
Ах, и сам я в чаще звонкой
Увидал вчера в тумане:
Рыжий месяц жеребенком
Запрягался в наши сани.
1917
x x x
Все живое особой метой
Отмечается с ранних пор.
Если не был бы я поэтом,
То, наверно, был мошенник и вор.
Худощавый и низкорослый,
Средь мальчишек всегда герой,
Часто, часто с разбитым носом
Приходил я к себе домой.
И навстречу испуганной маме
Я цедил сквозь кровавый рот:
"Ничего! Я споткнулся о камень,
Это к завтраму все заживет".
И теперь вот, когда простыла
Этих дней кипятковая вязь,
Беспокойная, дерзкая сила
На поэмы мои пролилась.
Золотая, словесная груда,
И над каждой строкой без конца
Отражается прежняя удаль
Забияки и сорванца.
Как тогда, я отважный и гордый,
Только новью мой брызжет шаг...
Если раньше мне били в морду,
То теперь вся в крови душа.
И уже говорю я не маме,
А в чужой и хохочущий сброд:
"Ничего! я споткнулся о камень,
Это к завтраму все заживет!"
<1922>
x x x
Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком,
И страна березового ситца
Не заманит шляться босиком.
Дух бродяжий! ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст
О моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств.
Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя? иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.
Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь...
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.
1921
x x x
Сыпь, гармоника. Скука... Скука...
Гармонист пальцы льет волной.
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной.
Излюбили тебя, измызгали -
Невтерпеж.
Что ж ты смотришь так синими брызгами?
Иль в морду хошь?
В огород бы тебя на чучело,
Пугать ворон.
До печенок меня замучила
Со всех сторон.
Сыпь, гармоника. Сыпь, моя частая.
Пей, выдра, пей.
Мне бы лучше вон ту, сисястую, -
Она глупей.
Я средь женщин тебя не первую...
Немало вас,
Но с такой вот, как ты, со стервою
Лишь в первый раз.
Чем вольнее, тем звонче,
То здесь, то там.
Я с собой не покончу,
Иди к чертям.
К вашей своре собачьей
Пора простыть.
Дорогая, я плачу,
Прости... прости...
<1922>
^ ПИСЬМО К МАТЕРИ
Ты жива еще, моя старушка?
Жив и я. Привет тебе, привет!
Пусть струится над твоей избушкой
Тот вечерний несказанный свет.
Пишут мне, что ты, тая тревогу,
Загрустила шибко обо мне,
Что ты часто ходишь на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.
И тебе в вечернем синем мраке
Часто видится одно и то ж:
Будто кто-то мне в кабацкой драке
Саданул под сердце финский нож.
Ничего, родная! Успокойся.
Это только тягостная бредь.
Не такой уж горький я пропойца,
Чтоб, тебя не видя, умереть.
Я по-прежнему такой же нежный
И мечтаю только лишь о том,
Чтоб скорее от тоски мятежной
Воротиться в низенький наш дом.
Я вернусь, когда раскинет ветви
По-весеннему наш белый сад.
Только ты меня уж на рассвете
Не буди, как восемь лет назад.
Не буди того, что отмечталось,
Не волнуй того, что не сбылось, -
Слишком раннюю утрату и усталость
Испытать мне в жизни привелось.
И молиться не учи меня. Не надо!
К старому возврата больше нет.
Ты одна мне помощь и отрада,
Ты одна мне несказанный свет.
Так забудь же про свою тревогу,
Не грусти так шибко обо мне.
Не ходи так часто на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.
<1924>
x x x
Дорогая, сядем рядом,
Поглядим в глаза друг другу.
Я хочу под кротким взглядом
Слушать чувственную вьюгу.
Это золото осеннее,
Эта прядь волос белесых -
Все явилось, как спасенье
Беспокойного повесы.
Я давно мой край оставил,
Где цветут луга и чащи.
В городской и горькой славе
Я хотел прожить пропащим.
Я хотел, чтоб сердце глуше
Вспоминало сад и лето,
Где под музыку лягушек
Я растил себя поэтом.
Там теперь такая ж осень...
Клен и липы в окна комнат,
Ветки лапами забросив,
Ищут тех, которых помнят.
Их давно уж нет на свете.
Месяц на простом погосте
На крестах лучами метит,
Что и мы придем к ним в гости,
Что и мы, отжив тревоги,
Перейдем под эти кущи.
Все волнистые дороги
Только радость льют живущим.
Дорогая, сядь же рядом,
Поглядим в глаза друг другу.
Я хочу под кротким взглядом
Слушать чувственную вьюгу.
1923
x x x
Мне грустно на тебя смотреть,
Какая боль, какая жалость!
Знать, только ивовая медь
Нам в сентябре с тобой осталась.
Чужие губы разнесли
Твое тепло и трепет тела.
Как будто дождик моросит
С души, немного омертвелой.
Ну что ж! Я не боюсь его.
Иная радость мне открылась.
Ведь не осталось ничего,
Как только желтый тлен и сырость.
Ведь и себя я не сберег
Для тихой жизни, для улыбок.
Так мало пройдено дорог,
Так много сделано ошибок.
Смешная жизнь, смешной разлад.
Так было и так будет после.
Как кладбище, усеян сад
В берез изглоданные кости.
Вот так же отцветем и мы
И отшумим, как гости сада...
Коль нет цветов среди зимы,
Так и грустить о них не надо.
1923
x x x
Ты прохладой меня не мучай
И не спрашивай, сколько мне лет,
Одержимый тяжелой падучей,
Я душой стал, как желтый скелет.
Было время, когда из предместья
Я мечтал по-мальчишески - в дым,
Что я буду богат и известен
И что всеми я буду любим.
Да! Богат я, богат с излишком.
Был цилиндр, а теперь его нет.
Лишь осталась одна манишка
С модной парой избитых штиблет.
И известность моя не хуже, -
От Москвы по парижскую рвань
Мое имя наводит ужас,
Как заборная, громкая брань.
И любовь, не забавное ль дело?
Ты целуешь, а губы как жесть.
Знаю, чувство мое перезрело,
А твое не сумеет расцвесть.
Мне пока горевать еще рано,
Ну, а если есть грусть - не беда!
Золотей твоих кос по курганам
Молодая шумит лебеда.
Я хотел бы опять в ту местность,
Чтоб под шум молодой лебеды
Утонуть навсегда в неизвестность
И мечтать по-мальчишески - в дым.
Но мечтать о другом, о новом,
Непонятном земле и траве,
Что не выразить сердцу словом
И не знает назвать человек.
1923
x x x
Вечер черные брови насопил.
Чьи-то кони стоят у двора.
Не вчера ли я молодость пропил?
Разлюбил ли тебя не вчера?
Не храпи, запоздалая тройка!
Наша жизнь пронеслась без следа.
Может, завтра больничная койка
Упокоит меня навсегда.
Может, завтра совсем по-другому
Я уйду, исцеленный навек,
Слушать песни дождей и черемух,
Чем здоровый живет человек.
Позабуду я мрачные силы,
Что терзали меня, губя.
Облик ласковый! Облик милый!
Лишь одну не забуду тебя.
Пусть я буду любить другую,
Но и с нею, с любимой, с другой,
Расскажу про тебя, дорогую,
Что когда-то я звал дорогой.
Расскажу, как текла былая
Наша жизнь, что былой не была...
Голова ль ты моя удалая,
До чего ж ты меня довела?
1923
x x x
Отговорила роща золотая
Березовым, веселым языком,
И журавли, печально пролетая,
Уж не жалеют больше ни о ком.
Кого жалеть? Ведь каждый в мире странник -
Пройдет, зайдет и вновь оставит дом.
О всех ушедших грезит конопляник
С широким месяцем над голубым прудом.
Стою один среди равнины голой,
А журавлей относит ветер в даль,
Я полон дум о юности веселой,
Но ничего в прошедшем мне не жаль.
Не жаль мне лет, растраченных напрасно,
Не жаль души сиреневую цветь.
В саду горит костер рябины красной,
Но никого не может он согреть.
Не обгорят рябиновые кисти,
От желтизны не пропадет трава,
Как дерево роняет тихо листья,
Так я роняю грустные слова.
И если время, ветром разметая,
Сгребет их все в один ненужный ком...
Скажите так... что роща золотая
Отговорила милым языком.
<1924>
^ СОБАКЕ КАЧАЛОВА
Дай, Джим, на счастье лапу мне,
Такую лапу не видал я сроду.
Давай с тобой полаем при луне
На тихую, бесшумную погоду.
Дай, Джим, на счастье лапу мне.
Пожалуйста, голубчик, не лижись.
Пойми со мной хоть самое простое.
Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,
Не знаешь ты, что жить на свете стоит.
Хозяин твой и мил и знаменит,
И у него гостей бывает в доме много,
И каждый, улыбаясь, норовит
Тебя по шерсти бархатной потрогать.
Ты по-собачьи дьявольски красив,
С такою милою доверчивой приятцей.
И, никого ни капли не спросив,
Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.
Мой милый Джим, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех безмолвней и грустней,
Сюда случайно вдруг не заходила?
Она придет, даю тебе поруку.
И без меня, в ее уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За все, в чем был и не был виноват.
1925
x x x
Свищет ветер, серебряный ветер,
В шелковом шелесте снежного шума.
В первый раз я в себе заметил -
Так я еще никогда не думал.
Пусть на окошках гнилая сырость,
Я не жалею, и я не печален.
Мне все равно эта жизнь полюбилась,
Так полюбилась, как будто вначале.
Взглянет ли женщина с тихой улыбкой -
Я уж взволнован. Какие плечи!
Тройка ль проскачет дорогой зыбкой -
Я уже в ней и скачу далече.
О, мое счастье и все удачи!
Счастье людское землей любимо.
Тот, кто хоть раз на земле заплачет, -
Значит, удача промчалась мимо.
Жить нужно легче, жить нужно проще,
Все принимая, что есть на свете.
Вот почему, обалдев, над рощей
Свищет ветер, серебряный ветер.
1925
x x x
Клен ты мой опавший, клен заледенелый,
Что стоишь нагнувшись под метелью белой?
Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел.
И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу.
Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий,
Не дойду до дома с дружеской попойки.
Там вон встретил вербу, там сосну приметил,
Распевал им песни под метель о лете.
Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а вовсю зеленым.
И, утратив скромность, одуревши в доску,
Как жену чужую, обнимал березку.
28 ноября 1925
^ ПЕРСИДСКИЕ МОТИВЫ (1924)
x x x
Улеглась моя былая рана -
Пьяный бред не гложет сердце мне.
Синими цветами Тегерана
Я лечу их нынче в чайхане.
Сам чайханщик с круглыми плечами,
Чтобы славилась пред русским чайхана,
Угощает меня красным чаем
Вместо крепкой водки и вина.
Угощай, хозяин, да не очень.
Много роз цветет в твоем саду.
Незадаром мне мигнули очи,
Приоткинув черную чадру.
Мы в России девушек весенних
На цепи не держим, как собак,
Поцелуям учимся без денег,
Без кинжальных хитростей и драк.
Ну, а этой за движенья стана,
Что лицом похожа на зарю,
Подарю я шаль из Хороссана
И ковер ширазский подарю.
Наливай, хозяин, крепче чаю,
Я тебе вовеки не солгу.
За себя я нынче отвечаю,
За тебя ответить не могу.
И на дверь ты взглядывай не очень,
Все равно калитка есть в саду...
Незадаром мне мигнули очи,
Приоткинув черную чадру.
x x x
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Потому, что я с севера, что ли,
Я готов рассказать тебе поле,
Про волнистую рожь при луне.
Шаганэ ты моя, Шаганэ.
Потому, что я с севера, что ли,
Что луна там огромней в сто раз,
Как бы ни был красив Шираз,
Он не лучше рязанских раздолий.
Потому, что я с севера, что ли.
Я готов рассказать тебе поле,
Эти волосы взял я у ржи,
Если хочешь, на палец вяжи -
Я нисколько не чувствую боли.
Я готов рассказать тебе поле.
Про волнистую рожь при луне
По кудрям ты моим догадайся.
Дорогая, шути, улыбайся,
Не буди только память во мне
Про волнистую рожь при луне.
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне...
Шаганэ ты моя, Шаганэ.
x x x
Никогда я не был на Босфоре,
Ты меня не спрашивай о нем.
Я в твоих глазах увидел море,
Полыхающее голубым огнем.
Не ходил в Багдад я с караваном,
Не возил я шелк туда и хну.
Наклонись своим красивым станом,
На коленях дай мне отдохнуть.
Или снова, сколько ни проси я,
Для тебя навеки дела нет,
Что в далеком имени - Россия -
Я известный, признанный поэт.
У меня в душе звенит тальянка,
При луне собачий слышу лай.
Разве ты не хочешь, персиянка,
Увидать далекий синий край?
Я сюда приехал не от скуки -
Ты меня, незримая, звала.
И меня твои лебяжьи руки
Обвивали, словно два крыла.
Я давно ищу в судьбе покоя,
И хоть прошлой жизни не кляну,
Расскажи мне что-нибудь такое
Про твою веселую страну.
Заглуши в душе тоску тальянки,
Напои дыханьем свежих чар,
Чтобы я о дальней северянке
Не вздыхал, не думал, не скучал.
И хотя я не был на Босфоре -
Я тебе придумаю о нем.
Все равно - глаза твои, как море,
Голубым колышутся огнем.
x x x
В Хороссане есть такие двери,
Где обсыпан розами порог.
Там живет задумчивая пери.
В Хороссане есть такие двери,
Но открыть те двери я не мог.
У меня в руках довольно силы,
В волосах есть золото и медь.
Голос пери нежный и красивый.
У меня в руках довольно силы,
Но дверей не смог я отпереть.
Ни к чему в любви моей отвага.
И зачем? Кому мне песни петь? -
Если стала неревнивой Шага,
Коль дверей не смог я отпереть,
Ни к чему в любви моей отвага.
Мне пора обратно ехать в Русь.
Персия! Тебя ли покидаю?
Навсегда ль с тобою расстаюсь
Из любви к родимому мне краю?
Мне пора обратно ехать в Русь.
До свиданья, пери, до свиданья,
Пусть не смог я двери отпереть,
Ты дала красивое страданье,
Про тебя на родине мне петь.
До свиданья, пери, до свиданья.
<1925>
Page of 1925>1924>1924>1922>1922>1916>
www.ronl.ru
03.10.1895 года — 28.12.1925 года
Несколько интересных фактов из жизни Сергея Есенина:
Сергей Есенин с отличием закончил в 1909 году Константиновское земское училище, затем церковно-учительскую школу, но, проучившись полтора года, ушел из нее — профессия учителя его мало привлекала. Уже в Москве, с сентября 1913 года Есенин начал посещать народный университет имени Шанявского. Полтора года университета дали Есенину ту основу образования, которой ему так не хватало.
Осенью 1913 года вступил в гражданский брак с Анной Романовной Изрядновой, работавшей вместе с Есениным корректором в типографии Сытина. 21 декабря 1914 года у них родился сын Юрий, но Есенин вскоре оставил семью. В своих воспоминаниях Изряднова пишет: «Видела его незадолго до смерти. Пришел, говорит, проститься. На мой вопрос, почему, говорит: „Смываюсь, уезжаю, чувствую себя плохо, наверно, умру“. Просил не баловать, беречь сына». После смерти Есенина в народном суде Хамовнического района Москвы разбиралось дело о признании Юрия ребенком поэта. 13 августа 1937 года Юрий Есенин был расстрелян по обвинению в подготовке к покушению на Сталина.
30 июля 1917 года Есенин обвенчался с красавицей-актрисой Зинаидой Райх в церкви Кирика и Улиты Вологодского уезда. 29 мая 1918 года у них родилась дочь Татьяна. Дочь, белокурую и голубоглазую, Есенин очень любил. 3 февраля 1920 года, уже после того, как Есенин разошелся с Зинаидой Райх, у них родился сын Константин. Однажды он случайно на вокзале узнал, что в поезде находится Райх с детьми. Приятель уговорил Есенина хотя бы взглянуть на ребенка. Сергей нехотя согласился. Когда Райх распеленала сына, Есенин, едва взглянув на него, сказал: «Есенины черными не бывают...» Но по свидетельству современников, Есенин всегда носил в кармане пиджака фотографии Татьяны и Константина, постоянно заботился о них, посылал им деньги. 2 октября 1921 года народный суд г. Орла вынес решение о расторжении брака Есенина с Райх. Иногда он встречался с Зинаидой Николаевной, в то время уже женой Всеволода Мейерхольда, чем вызывал ревность Мейерхольда. Существует мнение, что из своих жен Есенин до конца своих дней больше всех любил Зинаиду Райх. Незадолго до смерти, глубокой осенью 1925 года Есенин навестил Райх и детей. Как со взрослой поговорил с Танечкой, возмутился бездарными детскими книжками, которые его ребятишки читают. Произнес: «Вы должны знать мои стихи». Разговор с Райх закончился очередным скандалом и слезами. Летом 1939 года, уже после смерти Мейерхольда, Зинаида Райх была зверски убита в своей квартире. В то, что это чистая уголовщина, многие современники не верили. Предполагали, (а сейчас это предположение все больше перерастет в уверенность), что она была убита агентами Н.
4 ноября 1920 года на литературном вечере «Суд над имажинистами» Есенин познакомился с Галиной Бениславской. Их отношения с переменным успехом продлились до весны 1925 года. Вернувшись из Константинова, Есенин окончательно порвал с ней. Это было для нее трагедией. Оскорбленная и униженная Галина в своих воспоминаниях писала: «Из-за нескладности и изломанности моих отношений с С.А. я не раз хотела уйти от него как женщина, хотела быть только другом. Но поняла, что от С.А. мне не уйти, эту нить не порвать...» Незадолго до поездки в Ленинград в ноябре, перед тем, как лечь в больницу, Есенин позвонил Бениславской: «Приходи проститься». Сказал, что и Софья Андреевна Толстая придет. Галина ответила: «Не люблю таких проводов». Галина Бениславская застрелилась на могиле Есенина. На его могиле она оставила две записки. Одна — простая открытка: «3 декабря 1926 года. Самоубилась здесь, хотя и знаю, после этого еще больше собак будут вешать на Есенина… Но и ему, и мне это все равно. В этой могиле для меня все самое дорогое...» Она похоронена на Ваганьковском кладбище рядом с могилой поэта.
Осень 1921 года — знакомство с «босоножкой» Айседорой Дункан. По воспоминаниям современников, Айседора влюбилась в Есенина с первого взгляда, да и Есенин сразу увлекся ею. 2 мая 1922 года Сергей Есенин и Айседора Дункан решили закрепить свой брак по советским законам, так как им предстояла поездка в Америку. Они расписались в загсе Хамовнического Совета. Когда их спросили, какую фамилию выбирают, оба пожелали носить двойную фамилию — «Дункан-Есенин». Так и записали в брачном свидетельстве и в их паспортах. «Теперь я — - Дункан», — - кричал Есенин, когда они вышли на улицу. Эта страница жизни Сергея Есенина — самая сумбурная, с бесконечными ссорами и скандалами. Они много раз расходились и сходились вновь. О романе Есенина с Дункан написаны сотни томов. Делались многочисленные попытки разгадать тайну отношений этих двух таких не похожих друг на друга людей. Но была ли тайна? Всю жизнь Есенин, в детстве лишенный настоящей дружной семьи (его родители постоянно ссорились, часто жили врозь, Сергей рос у бабушки с дедушкой по матери), мечтал о семейном уюте и покое. Он постоянно говорил, что женится на такой артистке — - все рот разинут, и будет иметь сына, который станет знаменитей, чем он. Понятно, что Дункан, бывшая старше Есенина на 18 лет и постоянно разъезжавшая с гастролями, никак не могла создать ему семью, о которой он мечтал. К тому же, Есенин, как только оказывался в браке, стремился разорвать сковывавшие его путы.
В 1920 году Есенин познакомился и подружился с поэтессой и переводчицей Надеждой Вольпин. 12 мая 1924 года в Ленинграде родился внебрачный сын Сергея Есенина и Надежды Давыдовны Вольпин — крупный ученый-математик, известный правозащитник, периодически он публикует стихи (только под фамилией Вольпин). А.Есенин-Вольпин — один из создателей (вместе с Сахаровым) Комитета прав человека. Ныне живет в США.
5 марта 1925 года — знакомство с внучкой Льва Толстого Софьей Андреевной Толстой. Она была младше Есенина на 5 лет, в ее жилах текла кровь величайшего писателя мира. Софья Андреевна заведовала библиотекой Союза писателей. 18 октября 1925 года состоялась регистрация брака с С.А.Толстой. Софья Толстая — еще одна не сбывшаяся надежда Есенина создать семью. Вышедшая из аристократической семьи, по воспоминаниям друзей Есенина, очень высокомерная, гордая, она требовала соблюдения этикета и беспрекословного повиновения. Эти ее качества никак не сочетались с простотой, великодушием, веселостью, озорным характером Сергея. Вскоре они разошлись. Но уже после его смерти Софья Андреевна отметала разные сплетни о Есенине, говорили, что он, якобы, писал в состоянии пьяного угара. Она, неоднократно бывавшая свидетелем его работы над стихом, утверждала, что Есенин очень серьезно относился к своему творчеству, никогда не садился за стол пьяным.
24 декабря Сергей Есенин приехал в Ленинград и остановился в гостинице «Англетер». Поздно вечером 27 декабря в номере было обнаружено тело Сергея Есенина. Перед глазами, вошедших в номер, предстала страшная картина: Есенин, уже мертвый, прислоненный к трубе парового отопления, на полу — сгустки крови, вещи разбросаны, на столе лежала записка с предсмертными стихами Есенина «До свиданья, друг мой, до свиданья...» Точная дата и время смерти не установлены.
Тело Есенина было перевезено в Москву для захоронения на Ваганьковском кладбище. Похороны были грандиозные. По свидетельству современников, так не хоронили ни одного русского поэта.
www.ronl.ru
есенин творческий имажинистский поэт
Одной из основных версий ухода поэта из жизни стала версия психического расстройства, приведшего к трагичному исходу. Другой версией была мысль о том, что поэт не смог «слиться до конца с путями революции», и что его уход - это знак смерти всех неспособных идти в ногу с современностью.
Смерть Сергея Есенина стала началом уничтожения новокрестьянского движения русских поэтов. Многие из них были репрессированы и погибли. Его перестали печатать, а о самом поэте предпочитали не вспоминать. До середины 1950-х годов Есенина печатали редко, однако многие его произведения распространялись в списках. Ходили по рукам и становились песнями.
Последнее стихотворение Сергея Александровича было написано на клочке бумаги, кровью, в номере гостинцы. Адресат не указан.
До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Встречу обещает впереди…
Известно, что при жизни Есенин выпустил тридцать поэтических книг и сборников стихов, а также подготовил своё трёхтомное «Собрание стихотворений». Первая книга «Радуница» вышла, когда поэту исполнилось двадцать лет, а все остальные - в течение десяти лет, таким образом, литературный путь Сергея Есенина составил немногим более одного десятилетия.
До последних дней жизни Есенин был занят подготовкой своего «Собрания…», перед отъездом из Москвы он поручил редактору «Собрания…» И. В. Евдокимову выслать ему корректуру первого тома в Ленинград. Но первая партия гранок поступила в издательство лишь 31 декабря 1925 года, следующие партии - 5 и 6 января 1926 года. На обороте первой партии гранок вдова Есенина, С. А. Толстая-Есенина, написала: «Эта корректура была получена мною в день похорон Сергея. Другую корректуру положили ему в гроб». Три тома «Собрания стихотворений» вышли посмертно в 1926 году. В 1927 году вышел четвёртый том, составленный И. В. Евдокимовым.
Сергей Александрович Есенин внёс огромный вклад в русскую литературу. Его творчество несло и несёт по сей день свет в нашу жизнь. Стихи его глубоки и искренни. Страна потеряла прекрасного человека и поэта. Но ни в одной стране мира не убивают так язвливо и беспощадно своих талантов и героев.
Список используемой литературы
1. СЕРГЕЙ ЕСЕНИН. В этом мире я просто прохожий…/ Рис. А. Андреев М.: Эксмо, 2010 г. - Твердый переплет, 432 стр., ил. - (Поэт и время) - ISBN 978-5-699-39964-2 - Формат: 145x210 - Тираж: 4 000 экз.
2. СЕРГЕЙ ЕСЕНИН. Лирика. Автобиографии. Манифест./ Сост. А. Дмитриев; Вступ. ст. А. Тереховой; Ил. А. Андреева, Е. Лесничей. М.: Эксмо, 2010 г. - Твердый переплет, 512 стр. - (Иллюстрированная библиотека всемирной классики) - ISBN 978-5-699-38975-9 - Формат: 70x100/16 - Тираж: 4 000 экз.
3. Энциклопедический словарь в 3-х томах. Государственное научное издательство "Большая Советская Энциклопедия" Москва. 1954 год.
Интернет-ресурсы:
4. http://www.stihi-rus.ru/1/Esenin/
5. http://www.sa-esenin.org/
Приложение
Стихи
Глупое сердце, не бейся!
Все мы обмануты счастьем,
Нищий лишь просит участья...
Глупое сердце, не бейся.
Месяца желтые чары
Льют по каштанам в пролесь.
Лале склонясь на шальвары,
Я под чадрою укроюсь.
Глупое сердце, не бейся.
Все мы порою, как дети.
Часто смеемся и плачем:
Выпали нам на свете
Радости и неудачи.
Глупое сердце, не бейся.
Многие видел я страны.
Счастья искал повсюду,
Только удел желанный
Больше искать не буду.
Глупое сердце, не бейся.
Жизнь не совсем обманула.
Новой напьемся силой.
Сердце, ты хоть бы заснуло
Здесь, на коленях у милой.
Жизнь не совсем обманула.
Может, и нас отметит
Рок, что течет лавиной,
И на любовь ответит
Песнею соловьиной.
Глупое сердце, не бейся.
Август 1925
Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот - и веселый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист.
Ах! какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь.
Стыдно мне, что я в бога верил.
Горько мне, что не верю теперь.
Золотые, далекие дали!
Все сжигает житейская мреть.
И похабничал я и скандалил
Для того, чтобы ярче гореть.
Дар поэта - ласкать и карябать,
Роковая на нем печать.
Розу белую с черною жабой
Я хотел на земле повенчать.
Пусть не сладились, пусть не сбылись
Эти помыслы розовых дней.
Но коль черти в душе гнездились -
Значит, ангелы жили в ней.
Вот за это веселие мути,
Отправляясь с ней в край иной,
Я хочу при последней минуте
Попросить тех, кто будет со мной,-
Чтоб за все за грехи мои тяжкие,
За неверие в благодать
Положили меня в русской рубашке
Под иконами умирать.
1923
litra.bobrodobro.ru
В нашу литературу Сергей Есенин вошёл как выдающийся лирик. Именно в лирике выражено всё, что составляет душу есенинского творчества. В ней полнокровная, искрящаяся радость юноши, заново открывающего удивительный мир, тонко чувствующего полноту земной прелести, и глубокая трагедия человека, слишком долго остававшегося в "узком промежутке" старых чувств и воззрений. И если в лучших стихотворениях Сергея Есенина- "половодье" самых сокровенных, самых интимных человеческих чувств, они до краёв наполнены свежестью картин родной природы, то в других его произведениях- отчаяние, тлен, безысходная грусть. Сергей Есенин прежде всего- певец Руси, и в его стихах, по-русски искренних и откровенных, мы ощущаем биение беспокойного нежного сердца. В них "русский дух", в них "Русью пахнет". Они впитали в себя великие традиции национальной поэзии, традиции Пушкина, Некрасова, Блока. Даже в любовной лирике Есенина тема любви сливается с темой Родины. Автор "Персидских мотивов" убеждается в непрочности безмятежного счастья вдали от родного края. И главной героиней цикла становится далёкая Россия: "Как бы ни был красив Шираз, он не лучше рязанских раздолий". С радостью и горячим сочувствием встретил Есенин Октябрьскую революцию. Вместе с Блоком, Маяковским он без колебаний встал на её сторону. Произведения, написанные Есениным в то время("Преображение", "Инония", "Небесный барабанщик") , проникнуты бунтарскими настроениями. Поэт захвачен бурей революции, её величием и рвётся к новому, к будущему. В одном из произведений Есенин восклицал: "Мать моя родина, я-большевик! " Но Есенин, как он сам писал, воспринял революцию по-своему, "с крестьянским уклоном", "больше стихийно, чем сознательно". Это наложило особый отпечаток на творчество поэта и во многом предопределило его дальнейший путь. Характерны были представления поэта о цели революции, о будущем, о социализме. В поэме "Инония"он рисует будущее как некое + идиллическое царство крестьянского благополучия, социализм кажется ему блаженным "мужицким раем". Такие представления сказались и в других произведениях Есенина того времени: Вижу вас, злачные нивы, С стадом буланых коней.
С дудкой пастушеской в ивах Бродит апостол Андрей.
Но фантастическим видениям мужицкой Инонии, естественно, не суждено было сбыться. Революцию возглавлял пролетариат, деревню вёл за собой город. "Ведь идёт совершенно не тот социализм, о котором я думал", -заявляет Есенин в одном из писем того времени. Есенин начинает проклинать"железного гостя", несущего гибель патриархальному деревенскому укладу, и оплакивать старую, уходящую" деревянную Русь". Этим и объясняется противоречивость поэзии Есенина, прошедшего сложный путь от певца патриархальной, нищей, обездоленной России до певца России социалистической, России ленинской. После поездки Есенина за границу и на Кавказ в жизни и творчестве поэта происходит перелом и обозначается новый период. Она заставляет его крепче и сильнее полюбить своё социалистическое отечество и по-иному оценить всё, что в нём происходит. "... Я ещё больше влюбился в коммунистическое строительство", -писал Есенин по возвращении на родину в очерке "Железный Миргород". Уже в цикле "Любовь хулигана", написанном сразу же по приезде из-за границы, настроения потерянности и безысходности сменяются надеждой на счастье, верой в любовь и будущее. Прекрасное стихотворение "Заметался пожар голубой... ", полное самоосуждения, чистой и нежной любви, даёт ясное представление о новых мотивах в лирике Есенина: Заметался пожар голубой, Позабылись родимые дали.
В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить. Был я весь-как запущенный сад, Был на женщин и зелие падкий. Разонравилось петь и плясать И терять свою жизнь без оглядки. Творчество Есенина-одна из ярких, глубоко волнующих страниц истории советской литературы. Отошла в прошлое эпоха Есенина, но его поэзия продолжает жить, пробуждая чувство любви к родимому краю, ко всему близкому и разному. Нас волнует искренность и одухотворённость поэта, для которого самым дорогим на всей планете была Русь.
www.ronl.ru
Сергей Александрович Есенин.
Творчество Сергея Александровича Есенина, неповторимо яркое и глубокое, ныне прочно вошло в нашу литературу и пользуется огромным успехом у многочисленного советского и зарубежного читателя. Стихи поэта полны сердечной теплоты и искренности, страстной любви к беспредельным просторам родных полей, "неисчерпаемую печаль" которых умел он так эмоционально и так звонко передать.
В нашу литературу Сергей Есенин вошёл как выдающийся лирик. Именно в лирике выражено всё, что составляет душу есенинского творчества. В ней полнокровная, искрящаяся радость юноши, заново открывающего удивительный мир, тонко чувствующего полноту земной прелести, и глубокая трагедия человека, слишком долго остававшегося в "узком промежутке" старых чувств и воззрений. И если в лучших стихотворениях Сергея Есенина- "половодье" самых сокровенных, самых интимных человеческих чувств, они до краёв наполнены свежестью картин родной природы, то в других его произведениях- отчаяние, тлен, безысходная грусть. Сергей Есенин прежде всего -- певец Руси, и в его стихах, по-русски искренних и откровенных, мы ощущаем биение беспокойного нежного сердца. В них "русский дух", в них "Русью пахнет". Они впитали в себя великие традиции национальной поэзии, традиции Пушкина, Некрасова, Блока. Даже в любовной лирике Есенина тема любви сливается с темой Родины. Автор "Персидских мотивов" убеждается в непрочности безмятежного счастья вдали от родного края. И главной героиней цикла становится далёкая Россия:" Как бы ни был красив Шираз, он не лучше рязанских раздолий". С радостью и горячим сочувствием встретил Есенин Октябрьскую революцию. Вместе с Блоком, Маяковским он без колебаний встал на её сторону. Произведения, написанные Есениным в то время( "Преображение", "Инония", "Небесный барабанщик"), проникнуты бунтарскими настроениями. Поэт захвачен бурей революции, её величием и рвётся к новому, к будущему. В одном из произведений Есенин восклицал: "Мать мояродина, я -- большевик!" Но Есенин, как он сам писал, воспринял революцию по-своему, "с крестьянским уклоном", "больше стихийно, чем сознательно". Это наложило особый отпечаток на творчество поэта и во многом предопределило его дальнейший путь. Характерны были представления поэта о цели революции, о будущем, о социализме. В поэме "Инония" он рисует будущее как некое идиллическое царство крестьянского благополучия, социализм кажется ему блаженным "мужицким раем". Такие представления сказались и в других произведениях Есенина того времени:
Вижу вас, злачные нивы,С стадом буланых коней.С дудкой пастушеской в ивахБродит апостол Андрей.
Но фантастическим видениям мужицкой Инонии, естественно, не суждено было сбыться. Революцию возглавлял пролетариат, деревню вёл за собой город. "Ведь идёт совершенно не тот социализм, о котором я думал", --заявляет Есенин в одном из писем того времени. Есенин начинает проклинать "железного гостя", несущего гибель патриархальному деревенскому укладу, и оплакивать старую, уходящую "деревянную Русь". Этим и объясняется противоречивость поэзии Есенина, прошедшего сложный путь от певца патриархальной, нищей, обездоленной России до певца России социалистической, России ленинской. После поездки Есенина за границу и на Кавказ в жизни и творчестве поэта происходит перелом и обозначается новый период. Она заставляет его крепче и сильнее полюбить своё социалистическое отечество и по-иному оценить всё, что в нём происходит."...Я ещё больше влюбился в коммунистическое строительство", -писал Есенин по возвращении на родину в очерке "Железный Миргород". Уже в цикле "Любовь хулигана", написанном сразу же по приезде из-за границы, настроения потерянности и безысходности сменяются надеждой на счастье, верой в любовь и будущее. Прекрасное стихотворение "Заметался пожар голубой...", полное самоосуждения, чистой и нежной любви, даёт ясное представление о новых мотивах в лирике Есенина:
Заметался пожар голубой,Позабылись родимые дали.В первый раз я запел про любовь,В первый раз отрекаюсь скандалить.
Был я весь - как запущенный сад,Был на женщин и зелие падкий.Разонравилось петь и плясатьИ терять свою жизнь без оглядки.
Творчество Есенина -- одна из ярких, глубоко волнующих страниц истории советской литературы. Отошла в прошлое эпоха Есенина, но его поэзия продолжает жить, пробуждая чувство любви к родимому краю, ко всему близкому и разному. Нас волнует искренность и одухотворённость поэта, для которого самым дорогим на всей планете была Русь.
Россия в твоpчестве С. Есенина
"Моя лиpика жива однойлишь любовью - любовьюк pодине. Чyвство pодиныосновное в моем твоpчестве."
С. Есенин.
Россия была не только самой сильной, может быть, единственно сильной любовью Есенина, Россия была тем цементирующим раствором, на котором Есенин "замесил" свою эстетику. Вне России не было ничего: ни стихов, ни жизни, ни любви, ни славы. В ней все, без нее - ничего. Женщины, дети, дом, друзья - все это можно было "отдать другому". Всеми обычными человеческими привязанностями поступиться, от всего отказаться. Только не о т нее - тогда начнется хаос.
За эту великую любовь к родине его нередко обвиняли и в национализме, и в узости, в глухоте ко всему, что не свое, русское, - обвиняли несправедливо. Между тем, уверенность, что Есенин хорошо писал лишь о своем - о "российском" не является аксиомой. Во всяком случае, он дерзко вплетал в словесные свои орнаменты кипарисы - олеандры, причем не только в "персидские мотивы", но и в рязанские узоры. Взять, к примеру, золотую и бревенчатую избу и кирпичное ее "сердце" - русскую печь. У Есенина ей ничего не стоит обернуться "верблюдом кирпичным", которому долгими зимними рязанскими ночами снятся совсем не рязанские и совсем не зимние сны:
Видно видел он дальние страны,Сон другой и цветущей поры,Золотые песни АфганистанаИ стеклянную хмарь Бухары.
Словом, вне России Есенин не мыслил себя никогда, но сначала чувство родины было почти неосознанным, детским и безмятежным, счастливым врожденной причастностью к ее корням и истокам - к ее природе. Оно было почти животным в своей "неизреченности":
Там где капустные грядкиКрасной водой поливает восход,Кленочек маленький маткеЗеленое вымя сосет.
Кленовый шатер кажется его лирическому герою самой надежной защитой, под его раскидистой кроной он чувствует себя в безопастности, ничего вкусней кленового молока не знает. Но вот он раздвинул стены "зеленой избы" и шагнул. Не шагнул - побежал, подставляя лицо черемуховому снегу, яблоневой вьюге:
Сыпь ты, черемуха, снегом,Пойте вы, птахи, в лесу.По полю зыбистым бегомПеной я цвет разнесу.
И пошел, и повел нас по изумительной в своей простоте земле, и открылась ширь у земли, а в есенинской поэзии появился пейзаж.
Типичный пейзаж у раннего Есенина словно подернут дымкой. Его трудно представить без "охлопьев синих реr". Краски приглушены, смягчены. На полыхающие зори мы смотрим сквозь курящиеся туманы. Сквозь синий туман видим и "красные крылья заката". Есенин вообще любит восходы и закаты, наверное, за их перламутровую нежность, выходя на натуру, будто на рыбалку: либо на рассвете, либо ранним вечером - в "сутемень", когда и "синь, и полымя воздушней, и легкодымней пелена."
Но писал Есенин, конечно, не одни лишь пейзажи, отражающие, как зеркальце, цветы и переливы неба и земли. Были у него и жанровые, сельские картинки:
Балаганы, пни и колья,Карусельный пересвист.От вихместого привольяГнутся травы, мнется лист...
За неполные два года "творческого неугомона" (1917-1919гг.) Сергей Есенин, почти перестав писать лирику, создал цикл революционных поэм: "Певущий зов", "Отгарь", "Октоих", "Пришествие", "Преображение", Сельский часослов", "Иорданская голубка", "Пантократор". Это книга из отдельных поэм создание небывалое, дерзкое: и Новый завет новой мужицкой эры, и театрализированные игрища в честь Руси, и "орнаментическая эпопея", где тщательнейшим образом отреставрированы собранные по крохам народные представления и о назначении человека, и об исходе мира:
Не губить пришли мы в миреА любить и верить.
И в то же время эти поэмы - произведения остро злободневные, отражающие отношение Есенина к революционным событиям - отливы и приливы его очарований и разочарований, с незапрограммированной точностью дневника. Во всем цикле чувствуется какой-то определенный конфликт, который является отражением конфликта личного - той внутренней борьбы, которая происходит в душе самого Есенина, жаждующего принять и "обожить" новорожденный мир и не умеющего совместить идеальные представления о революционном его преображении с реальной действительностью.
Учусь постигнуть в каждом мигеКоммуной вздыбленную Русь.
Перестав понимать, "куда несет нас рок событий", а непонимание для Есенина, с его здравым крестьянским смыслом, с его проницательным умом, было мучительным, столь мучительным, что он, как за спасательный круг ухватился за "начала", за ту крепь, над которой ещё так недавно иронизировал, за те кровные узы, какими был связан - и с русской деревней, и с русским "равнинным мужиком". Не с мифологическим Отгарем, а с реальным, пропахшим самогонкой мужиком, озлобленным поборами и схватившимся за нож и обрез ("Мужик если гневен не вслух, То завтра придет с ножом."). А вот то единственное стихотворение-манифест, какое он все-таки написал, несмотря на душевную смуту, в переломном 1920 году:
Я последний поэт деревни,Скромен в песнях дощатый мост.За прощальной стою обеднейКадящих листвою берез.
Но это не пейзаж, а созданный средствами пейзажной живописи образ Прощания и с вымирающей деревянной деревней, и с ее древней земледельческой кустарной культурой, и с ее последним поэтом - еще живым, но уже почувстствовашим, что время его - миновало:
Не живые - чужие ладони,Этим песням при вас не жить!Только будут колосья-кониО хозяине старом тужить.
Будет ветер сосать их ржанье,Панихидный справляя пляс.Скоро-скоро часы деревянныеПрохрипит мой двенадцатый час!
www.neuch.ru
Будет ветер сосать их ржанье, Панихидный справляя пляс. Скоро-скоро часы деревянные Прохрипит мой двенадцатый час!
www.ronl.ru
