Реферат на тему:
Координаты: 59°59′42″ с. ш. 30°18′07″ в. д. / 59.995° с. ш. 30.301944° в. д. (G) (O)59.995, 30.301944
Адриан Волков. Последний выстрел А. С. Пушкина
Дуэль Пушкина с Дантесом — дуэль на пистолетах между камер-юнкером Пушкиным и поручиком бароном Жоржем де Геккерном (Дантесом) 27 января (8 февраля) 1837 года на окраине Санкт-Петербурга, в районе Чёрной речки близ Комендантской дачи, в результате которой Пушкин был смертельно ранен. Спустя два дня поэт умер. Дуэль была спровоцирована анонимными письмами, намекавшими на неверность жены Пушкина.
По подсчётам пушкинистов, столкновение с Дантесом было как минимум двадцать первым вызовом на дуэль в биографии поэта[1]. Он был инициатором пятнадцати дуэлей, из которых состоялись четыре[2], остальные не состоялись ввиду примирения сторон, в основном стараниями друзей Пушкина; в шести случаях вызов на дуэль исходил не от Пушкина, а от его оппонентов.
Французский кавалергард, приёмный сын нидерландского посланника в Петербурге барона Луи Геккерна, познакомился со своей ровесницей Натальей Николаевной Пушкиной, женой поэта, в 1835 в Аничковом дворце. В глазах светского общества Дантес-Геккерн, красивый блондин, предстал блестящим молодым офицером, влюблённым в красавицу-жену ревнивого мужа (Пушкин не любил придворной жизни и не вызывал тёплых чувств у влиятельных светских людей).
В светском обществе ходили слухи о взаимности чувств Пушкиной и о том, что Дантес уже добился победы; для разворачивания конфликта возникшая молва играла не меньшую, а то и бо́льшую роль, чем реальное положение дел.
Патент на звание рогоносцаполучен поэтом 4 (16) ноября 1836 года[2]
Кавалеры первой степени, командоры и кавалеры светлейшего ордена рогоносцев, собравшись в Великом Капитуле под председательством достопочтенного великого магистра ордена, его превосходительства Д.Л. Нарышкина, единогласно избрали г-на Александра Пушкина коадъютером великого магистра ордена рогоносцев и историографом ордена
Непременный секретарь граф И. Борх
4 (16) ноября 1836 года городская почта доставила Пушкину и нескольким его друзьям анонимный пасквиль на французском языке, в котором Пушкину присваивался «диплом рогоносца»; в «дипломе» содержался косвенный намёк на внимание к Н. Н. Пушкиной со стороны не только Дантеса, но и самого царя. В 1927 году пушкинистами (Б. В. Казанским и П. Е. Рейнботом) было высказано предположение, что пасквиль указывает на мнимую связь Натальи Николаевны с императором, так как Пушкин назван заместителем Нарышкина, мужа Марии Нарышкиной, любовницы Александра I; эту точку зрения поддержал и автор наиболее авторитетного на то время исследования дуэли П. Е. Щёголев. Однако Н. А. Раевский считал, что «доказанным его [предположение] считать нельзя»[3]. Сам Пушкин счёл письмо исходящим от Геккерна-отца. Его уверенность поддержало мнение типографа М. Л. Яковлева, которому поэт показал пасквиль. Яковлев посчитал, что послание написано на бумаге иностранного производства[4]. Подозрение некоторых современников, в частности секунданта Пушкина К. К. Данзаса, пало на князя И. С. Гагарина, впоследствии иезуита[5]. Щёголев же в своём труде «Дуэль и смерть Пушкина», основываясь на экспертизе почерка, проведённой в 1927 году сотрудником уголовного розыска А. А. Сальковым, доказывает, что автором анонимных пасквилей был П. В. Долгоруков. Позднее, по результатам последующих экспертиз, было установлено, что почерк на сохранившихся экземплярах пасквиля не принадлежит ни Долгорукову, ни Гагарину[6].
Придя к выводу об авторстве Геккерна, Пушкин немедленно послал Дантесу вызов на дуэль. Через неделю после вызова Жорж Дантес сделал предложение Екатерине Гончаровой — сестре Натальи Николаевны и, соответственно, свояченице Пушкина. Как бы то ни было, коль скоро Дантес стал женихом Екатерины, Пушкин был вынужден отозвать свой вызов (сыграла роль и аудиенция, данная Пушкину Николаем I, и посредничество В. А. Жуковского). Тем не менее, Пушкин отказывался иметь какие-либо отношения с Дантесом и Геккерном, что, как можно видеть из воспоминаний Данзаса[5], задевало их обоих и приводило к дальнейшему обострению ситуации.
10 января 1837 Екатерина Гончарова стала женой Дантеса. Она родила ему четверых детей и умерла после родов в 1843 году, на седьмом году замужества.
Однако конфликт между Пушкиным и Геккернами не был исчерпан, и вскоре после брака Дантеса с Екатериной началось распространение в свете слухов и шуток («казарменных каламбуров») по адресу Пушкина и его семьи. 26 января (7 февраля) 1837 Пушкин отправил Геккерну-отцу письмо (в своей основе сочинённое еще во время первого конфликта в ноябре), где, чрезвычайно резко характеризуя как отца, так и приёмного сына, он отказал им от дома. Пушкин знал, что письмо носит явно оскорбительный характер и приведёт к новой дуэли.
В тот же день Луи Геккерн через секретаря французского посольства виконта д’Аршиака письмом объявил Пушкину, что от его имени Дантес делает ему вызов; Пушкин без обсуждения принял весьма жёсткие условия дуэли, письменно составленные виконтом д’Аршиаком.
Дуэль Пушкина с Дантесом. (художник А. Наумов), 1885
Дуэльные пистолеты времен Пушкина из музея А. С. Пушкина на Mойке, 12, Санкт-Петербург. Подлинный пистолет Пушкина не сохранился, пистолет Дантеса — в частном собрании во Франции
27 января (8 февраля) под Петербургом в перелеске близ Комендантской дачи состоялась дуэль, на которой Пушкин был смертельно ранен в живот. Ответным выстрелом Пушкин легко ранил Дантеса в правую руку. Условия дуэли, по настоянию Пушкина, были смертельными и не оставляли шанса уцелеть обоим противникам, они становились на расстоянии двадцати шагов друг от друга, барьер составлял десять шагов[7], стрелять разрешалось с любого расстояния на пути к барьеру. Секундантом Пушкина был его лицейский товарищ подполковник К. К. Данзас, секундантом Дантеса — сотрудник французского посольства виконт д’Аршиак.
Раненый Пушкин был повезён с места дуэли на санях извозчика; а у Комендантской дачи пересажен в карету, которую послал старший Геккерн[5].
Памятный обелиск на месте дуэли Пушкина, ст.м. Черная речка, Санкт-Петербург
Ныне на месте дуэли, в сквере у пересечения Коломяжского проспекта и железнодорожной линии Сестрорецкого направления (район Черной речки), установлен памятный обелиск.
Подлинные часы Пушкина в музее Пушкина на Мойке, 12, Санкт-Петербурге
Пушкина с места дуэли привезли домой, на набережную реки Мойки, дом 12.
Рана оказалась смертельной: поэт прожил два дня. Несмотря на усилия врачей под руководством Н. Ф. Арендта, скончался 29 января (10 февраля) 1837 года в 14:45. В момент его кончины были остановлены часы, которые, являясь реликтом эпохи, хранятся до сих пор, став одним из значимых экспонатов музея, организованного в этом доме впоследствии.
Врачи, боровшиеся за жизнь Пушкина[8]:
51 год, доктор медицины, лейб-медик императора Николая I с 1829 года.
42 года, академик. Домашний врач семьи Пушкиных. По отзывам современников, прекрасный и очень авторитетный врач.
36 лет. К этому моменту защитил докторскую диссертацию по хирургии. Современники называли его мастером на все руки и ловким хирургом. Впоследствии (в 1867 году) издал «Толковый словарь живого великорусского языка».
41 год. Современники считали его прекрасным хирургом, он одним из первых в России использовал эфирный наркоз.
48 лет. Заведующий кафедрой анатомии Санкт-Петербургской Медико-хирургической академии, один из крупнейших отечественных хирургов.
Официальное донесение о дуэли
Полициею узнано, что вчера в 5 часу пополудни, за чертою города позади комендантской дачи, происходила дуэль между камер-юнкером Александром Пушкиным и поручиком Кавалергардского ее величества полка Геккерном, первый из них ранен пулею в нижнюю часть брюха, а последний в правую руку навылет и получил контузию в брюхо. Г-н Пушкин при всех пособиях, оказываемых ему его превосходительством г-м лейб-медиком Арендтом, находится в опасности жизни. О чем вашему превосходительству имею честь донесть
28 января (9 февраля) 1837 года. Старший врач полиции Иоделич[2]
Дневник истории болезни, созданный очевидцами-современниками[9]
27 января 1837 года в 16 часов с минутами состоялась дуэль Пушкина с Дантесом. Место дуэли находилось в семи с половиной верстах от дома, где жил поэт. Противники приблизились к барьеру, целясь друг в друга. Дантес выстрелил первым с расстояния 11 шагов (примерно восемь метров). Пушкин упал левым боком на шинель, служившую барьером, и какие-то мгновения не двигался, лежа вниз лицом. Секунданты и Дантес быстро подошли к нему. Но он приподнялся: «У меня хватит сил на выстрел…» Дантес снова стал на свое место. Пушкин, сидя, опираясь левой рукой о землю, правой прицелился и выстрелил, легко ранив Дантеса в руку.
Продолжать поединок поэт больше не мог. Снова упал и на несколько минут потерял сознание. Самостоятельно передвигаться был не в состоянии. На шинели поэта тащат к саням, одежда окровавлена, на снегу по следу также кровь. На руках его переносят и кладут в сани, затем сани тащат до дороги и пересаживают раненого в карету.
Везут сидя, в течение часа. Беспокоит сильная боль в области ранения, мучительная тошнота, кратковременные потери сознания, из-за которых приходилось останавливаться. В дом внесли на руках. Сразу же послали за докторами.
27 января, 18 — 19 часов (2 — 3 часа после ранения). Несколько возбужден, сам переоделся в чистое белье, продолжается кровотечение из раны. Выраженная жажда, охотно пьёт холодную воду. Пульс частый, слабый, конечности холодные.
28 января, 3 — 7 часов (11 — 15 часов после ранения). Резко нарастает боль в животе, настолько, что хочет застрелиться. Доктор Арендт ставит клизму («очистительное»), после чего состояние резко ухудшается: «дикий взор», глаза как бы вылезают из орбит, холодный пот, похолодание конечностей, пульс не определяется. Пушкин стонет, но сознание сохраняется, он прощается с женой и детьми.
29 января, 12 — 14. 45 (44 — 46 часов 45 минут после ранения). Руки остыли по самые плечи. Частое отрывистое дыхание сменяется протяжным. Состояние забытья, головокружение, путаность сознания. Зрительные галлюцинации. Просветление с ясным сознанием. Сказал: «Трудно дышать».
По мнению ряда авторов, опубликованному в начале XXI века, в ходе лечения поэта ошибок допущено не было[9]. По их мнению, дополнительным подтверждением этого служит следующее обстоятельство: в 1926 году поэт Андрей Соболь застрелился у памятника Пушкину, причинив себе рану, оказавшуюся похожей на ранение Александра Пушкина — в живот с правой стороны. Несмотря на то, что раненый был немедленно госпитализирован, и ему была оказана квалифицированная помощь, спасти его не удалось. (См. Громбах С. М. Пушкин и медицина его времени. М., 1989).
В то же время, ряд авторов указывает на грубейшие ошибки, на их взгляд допущенные при лечении А. С. Пушкина. Причиной смерти при этом называется сильная потеря крови и огнестрельный остеомиелит, осложненный газовой гангреной[10]. Перитонит, как причину смерти, эти авторы оспаривают. В то же время указывается, что внутреннее кровотечение вызвало гематому брюшной полости. Еще В. И. Даль указывал, что перитонит не был непосредственной причиной смерти А. С. Пушкина, и предполагал, что смерть наступила вследствие воспаления вен (флебита), инфекции, вызванной раздроблением костей таза, и потери крови. Ранения кишечника установлено не было, однако по словам В. И. Даля «в одном только месте, величиною с грош, тонкие кишки были поражены гангреной. В этой точке, по всей вероятности, кишки были ушибены пулей».[11]. В. И. Даль при этом указывал, что «раздробления подвздошной и в особенности крестцовой кости — неисцелимы» (неизлечимы), что соответствовало уровню медицины того времени. В 1899 году Доктор Родзевич в своей публикации упрекал лечащих врачей за назначение пиявок, так как они ослабили состояние больного.[9]. Точки зрения, что пиявки серьезно ухудшили состояние больного, потерявшего много крови, придерживаются также некоторые современные авторы. По их мнению, обескровливание, вызванное пиявками, а также назначение холодных компрессов вместо показанного при данном заболевании тепла, способствовало ухудшению течения огнестрельного остеомиелита и его осложнению газовой гангреной. Отмечается, что больному с осколочным огнестрельным переломом правой подвздошной и крестцовой костей не была обеспечена полная неподвижность, показанная при данного вида ранениях [10],[12].
В качестве оценки работы врачей также было указано нарушение клятвы Гиппократа Арендтом.
Арендту приписывается раскрытие Пушкину истинного положения вещей:
Приехал Арендт, он также осмотрел рану. Пушкин просил его сказать ему откровенно, в каком он его находит положении, и прибавил, что какой бы ответ ни был, он его испугать не может, но что ему необходимо знать наверное свое положение, чтобы успеть сделать некоторые нужные распоряжения
— Если так, — отвечал ему Арендт, — то я должен вам сказать, что рана ваша очень опасна и что к выздоровлению вашему я почти не имею надежды
— Из воспоминаний Данзаса[13]
Перед смертью Пушкин, приводя в порядок свои дела, обменивался сообщениями с императором Николаем I. Посредниками были В. А. Жуковский — поэт, на тот момент воспитатель наследника престола, будущего императора Александра II и Н. Ф. Арендт — лейб-медик императора Николая I, врач Пушкина. Врач первым стал посредником между умирающим поэтом и царём: он передал царю просьбу о помиловании секунданта Данзаса.[14]
Также поэт просил прощения за нарушение царского запрета на дуэли:
…жду царского слова, чтобы умереть спокойно…
Николай I:
Если Бог не велит нам уже свидеться на здешнем свете, посылаю тебе моё прощение и мой последний совет умереть христианином. О жене и детях не беспокойся, я беру их на свои руки.
— Одни историки утверждают, что эту записку передал Жуковский, другие — Арендт[14]
Николай видел в Пушкине опасного «вождя вольнодумцев»[15] (в этой связи были ограничены народные выступления его памяти) и впоследствии уверял, что он «насилу довёл Пушкина до кончины христианской»[15], что не соответствует известным фактам: ещё до получения царской записки поэт, узнав от врачей, что его рана смертельна, послал за священником, чтобы причаститься[15]. 29 января (10 февраля) в 14:45 Пушкин скончался от перитонита. Николай I выполнил обещания, данные поэту.
Распоряжение императора:
1. Заплатить долги.2. Заложенное имение отца очистить от долга.3. Вдове пенсион и дочери по замужество.4. Сыновей в пажи и по 1 500 р. на воспитание каждого по вступление на службу.5. Сочинение издать на казённый счёт в пользу вдовы и детей.
6. Единовременно 10 т.[16]Тело Пушкина во время прощания
А. С. Пушкин 29 января 1837 (гравюра Л. А. Серякова, 1880)
Изготовление посмертной маски
В день смерти с лица поэта была снята гипсовая маска. Изготовление её производилось под наблюдением скульптора С. И. Гальберга. Это засвидетельствовано в письме П. А. Плетнёва В. Г. Теплякову:
П. А. Плетнёв:
Перед тою минутою, как ему глаза надобно было навеки закрыть, я поспел к нему. Тут были и Жуковский с Михаилом Виельгорским, Даль (доктор и литератор), и ещё не помню кто. Такой мирной кончины я вообразить не имел прежде. Тотчас отправился к Гальбергу. С покойника сняли маску, по которой приготовили теперь прекрасный бюст.
— по работе Февчук Л. П.[17]
Мария Каменская, дочь графа Ф. П. Толстого, в описании своей встречи с Плетнёвым в день смерти Пушкина свидетельствует, что непосредственно снятием маски занимался формовщик-литейщик Балин, которого пригласил её отец[18].
Погребение Поэт обрел вечный покой утром 6 (18) февраля 1837 года[2] на кладбище Святогорского монастыря в Псковской губернии.[2]Лучшим местом на земле я считаю холм под стеной Святогорского монастыря в Псковской области, где похоронен Пушкин. Таких далеких и чистых далей, какие открываются с этого холма, нет больше нигде в России
— К. Паустовский
О дуэли было доложено по военному начальству. 29 января 1837 года командующий Отдельным Гвардейским Корпусом (в состав Корпуса входил Кавалергардский Ея Величества полк, в котором состоял поручик де Геккерн) генерал-адъютант Карл Бистром, узнав о дуэли, «всеподданейше донес о сем ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ; ЕГО же ВЕЛИЧЕСТВО того ж 29-го числа ВЫСОЧАЙШЕ повелеть соизволил: „судить военным судом как Геккерена и Пушкина, так равно и всех прикосновенных к сему делу, с тем, что ежели между ними окажутся лица иностранные, то неделая[19] им допросов и не включая в сентенцию Суда, представить об них особую записку, с означением токмо меры их прикосновенности“.»[20]
Военный суд первой инстанции (полковой) приговорил, в предварительном порядке, Геккерна и Данзаса к смертной казни — по законам времён Петра I; по смыслу 139-го воинского артикула (1715), ссылка на который присутствует в материалах уголовного дела, погибший на дуэли также подлежал посмертной казни: «Все вызовы, драки и поединки чрез сие наижесточайше запрещаются <…> Кто против сего учинит, оный всеконечно, как вызыватель, так и кто выйдет, имеет быть казнен, а именно повешен, хотя из них кто будет ранен или умерщвлен, или хотя оба не ранены от того отойдут. И ежели случится, что оба или один из них в таком поединке останетца, то их и по смерти за ноги повесить.»[21]
Приговор докладывался вверх по начальству; в итоге определение Генерал-Аудиториата А. И. Ноинского от 17 марта 1837 года предлагало: Геккерна «лишив чинов и приобретенного им Российского дворянского достоинства, написать в рядовые, с определением на службу по назначению Инспекторского Департамента», в отношении секунданта Пушкина подполковника Данзаса предлагалось, принимая во внимание его боевые заслуги и иные смягчающие вину обстоятельства, ограничиться арестом ещё на 2 месяца (он уже был под арестом), после чего «обратить по прежнему[22] на службу»; «преступный же поступок самого Камерюнкера Пушкина <…> по случаю его смерти предать забвению»[23]. На докладе Ноинского 18 марта того же года была начертана Высочайшая конфирмация: «Быть по сему, но рядового Геккерена, как не русского подданного, выслать с жандармом заграницу[22], отобрав офицерские патенты»[24].
Нидерландский министр Геккерн был отозван из Петербурга. Дантес дожил до глубокой старости, был членом французского сената и на склоне лет утверждал, что если бы не та злосчастная дуэль, в результате которой ему пришлось покинуть Россию, то его судьба сложилась бы не так удачливо, и, скорее всего, ему пришлось бы доживать свой век в отставке где-либо на окраине России без большого достатка и в кругу многочисленной семьи.
Пушкин до сих пор пользуется такой популярностью, что его дуэль рисуют на граффити. Харьков, 2008
Михаил Юрьевич Лермонтов, не знакомый лично с Пушкиным, но близкий к его друзьям (семье Карамзиных и Н. Ф. Арендтом), написал стихотворение «Смерть Поэта»: «Погиб Поэт, невольник чести, пал, оклеветанный молвой».
В конце XX века вышла книга: «История одной болезни»[25], она была переиздана в виде сборника под названием «Дополнение к портретам: Скорбный лист, или история болезни А. С. Пушкина. Доктор А. П. Чехов»[26]
wreferat.baza-referat.ru
Реферат на тему:
Координаты: 59°59′42″ с. ш. 30°18′07″ в. д. / 59.995° с. ш. 30.301944° в. д. (G) (O)59.995, 30.301944
Адриан Волков. Последний выстрел А. С. Пушкина
Дуэль Пушкина с Дантесом — дуэль на пистолетах между камер-юнкером Пушкиным и поручиком бароном Жоржем де Геккерном (Дантесом) 27 января (8 февраля) 1837 года на окраине Санкт-Петербурга, в районе Чёрной речки близ Комендантской дачи, в результате которой Пушкин был смертельно ранен. Спустя два дня поэт умер. Дуэль была спровоцирована анонимными письмами, намекавшими на неверность жены Пушкина.
По подсчётам пушкинистов, столкновение с Дантесом было как минимум двадцать первым вызовом на дуэль в биографии поэта[1]. Он был инициатором пятнадцати дуэлей, из которых состоялись четыре[2], остальные не состоялись ввиду примирения сторон, в основном стараниями друзей Пушкина; в шести случаях вызов на дуэль исходил не от Пушкина, а от его оппонентов.
Французский кавалергард, приёмный сын нидерландского посланника в Петербурге барона Луи Геккерна, познакомился со своей ровесницей Натальей Николаевной Пушкиной, женой поэта, в 1835 в Аничковом дворце. В глазах светского общества Дантес-Геккерн, красивый блондин, предстал блестящим молодым офицером, влюблённым в красавицу-жену ревнивого мужа (Пушкин не любил придворной жизни и не вызывал тёплых чувств у влиятельных светских людей).
В светском обществе ходили слухи о взаимности чувств Пушкиной и о том, что Дантес уже добился победы; для разворачивания конфликта возникшая молва играла не меньшую, а то и бо́льшую роль, чем реальное положение дел.
Патент на звание рогоносцаполучен поэтом 4 (16) ноября 1836 года[2]
Кавалеры первой степени, командоры и кавалеры светлейшего ордена рогоносцев, собравшись в Великом Капитуле под председательством достопочтенного великого магистра ордена, его превосходительства Д.Л. Нарышкина, единогласно избрали г-на Александра Пушкина коадъютером великого магистра ордена рогоносцев и историографом ордена
Непременный секретарь граф И. Борх
4 (16) ноября 1836 года городская почта доставила Пушкину и нескольким его друзьям анонимный пасквиль на французском языке, в котором Пушкину присваивался «диплом рогоносца»; в «дипломе» содержался косвенный намёк на внимание к Н. Н. Пушкиной со стороны не только Дантеса, но и самого царя. В 1927 году пушкинистами (Б. В. Казанским и П. Е. Рейнботом) было высказано предположение, что пасквиль указывает на мнимую связь Натальи Николаевны с императором, так как Пушкин назван заместителем Нарышкина, мужа Марии Нарышкиной, любовницы Александра I; эту точку зрения поддержал и автор наиболее авторитетного на то время исследования дуэли П. Е. Щёголев. Однако Н. А. Раевский считал, что «доказанным его [предположение] считать нельзя»[3]. Сам Пушкин счёл письмо исходящим от Геккерна-отца. Его уверенность поддержало мнение типографа М. Л. Яковлева, которому поэт показал пасквиль. Яковлев посчитал, что послание написано на бумаге иностранного производства[4]. Подозрение некоторых современников, в частности секунданта Пушкина К. К. Данзаса, пало на князя И. С. Гагарина, впоследствии иезуита[5]. Щёголев же в своём труде «Дуэль и смерть Пушкина», основываясь на экспертизе почерка, проведённой в 1927 году сотрудником уголовного розыска А. А. Сальковым, доказывает, что автором анонимных пасквилей был П. В. Долгоруков. Позднее, по результатам последующих экспертиз, было установлено, что почерк на сохранившихся экземплярах пасквиля не принадлежит ни Долгорукову, ни Гагарину[6].
Придя к выводу об авторстве Геккерна, Пушкин немедленно послал Дантесу вызов на дуэль. Через неделю после вызова Жорж Дантес сделал предложение Екатерине Гончаровой — сестре Натальи Николаевны и, соответственно, свояченице Пушкина. Как бы то ни было, коль скоро Дантес стал женихом Екатерины, Пушкин был вынужден отозвать свой вызов (сыграла роль и аудиенция, данная Пушкину Николаем I, и посредничество В. А. Жуковского). Тем не менее, Пушкин отказывался иметь какие-либо отношения с Дантесом и Геккерном, что, как можно видеть из воспоминаний Данзаса[5], задевало их обоих и приводило к дальнейшему обострению ситуации.
10 января 1837 Екатерина Гончарова стала женой Дантеса. Она родила ему четверых детей и умерла после родов в 1843 году, на седьмом году замужества.
Однако конфликт между Пушкиным и Геккернами не был исчерпан, и вскоре после брака Дантеса с Екатериной началось распространение в свете слухов и шуток («казарменных каламбуров») по адресу Пушкина и его семьи. 26 января (7 февраля) 1837 Пушкин отправил Геккерну-отцу письмо (в своей основе сочинённое еще во время первого конфликта в ноябре), где, чрезвычайно резко характеризуя как отца, так и приёмного сына, он отказал им от дома. Пушкин знал, что письмо носит явно оскорбительный характер и приведёт к новой дуэли.
В тот же день Луи Геккерн через секретаря французского посольства виконта д’Аршиака письмом объявил Пушкину, что от его имени Дантес делает ему вызов; Пушкин без обсуждения принял весьма жёсткие условия дуэли, письменно составленные виконтом д’Аршиаком.
Дуэль Пушкина с Дантесом. (художник А. Наумов), 1885
Дуэльные пистолеты времен Пушкина из музея А. С. Пушкина на Mойке, 12, Санкт-Петербург. Подлинный пистолет Пушкина не сохранился, пистолет Дантеса — в частном собрании во Франции
27 января (8 февраля) под Петербургом в перелеске близ Комендантской дачи состоялась дуэль, на которой Пушкин был смертельно ранен в живот. Ответным выстрелом Пушкин легко ранил Дантеса в правую руку. Условия дуэли, по настоянию Пушкина, были смертельными и не оставляли шанса уцелеть обоим противникам, они становились на расстоянии двадцати шагов друг от друга, барьер составлял десять шагов[7], стрелять разрешалось с любого расстояния на пути к барьеру. Секундантом Пушкина был его лицейский товарищ подполковник К. К. Данзас, секундантом Дантеса — сотрудник французского посольства виконт д’Аршиак.
Раненый Пушкин был повезён с места дуэли на санях извозчика; а у Комендантской дачи пересажен в карету, которую послал старший Геккерн[5].
Памятный обелиск на месте дуэли Пушкина, ст.м. Черная речка, Санкт-Петербург
Ныне на месте дуэли, в сквере у пересечения Коломяжского проспекта и железнодорожной линии Сестрорецкого направления (район Черной речки), установлен памятный обелиск.
Подлинные часы Пушкина в музее Пушкина на Мойке, 12, Санкт-Петербурге
Пушкина с места дуэли привезли домой, на набережную реки Мойки, дом 12.
Рана оказалась смертельной: поэт прожил два дня. Несмотря на усилия врачей под руководством Н. Ф. Арендта, скончался 29 января (10 февраля) 1837 года в 14:45. В момент его кончины были остановлены часы, которые, являясь реликтом эпохи, хранятся до сих пор, став одним из значимых экспонатов музея, организованного в этом доме впоследствии.
Врачи, боровшиеся за жизнь Пушкина[8]:
51 год, доктор медицины, лейб-медик императора Николая I с 1829 года.
42 года, академик. Домашний врач семьи Пушкиных. По отзывам современников, прекрасный и очень авторитетный врач.
36 лет. К этому моменту защитил докторскую диссертацию по хирургии. Современники называли его мастером на все руки и ловким хирургом. Впоследствии (в 1867 году) издал «Толковый словарь живого великорусского языка».
41 год. Современники считали его прекрасным хирургом, он одним из первых в России использовал эфирный наркоз.
48 лет. Заведующий кафедрой анатомии Санкт-Петербургской Медико-хирургической академии, один из крупнейших отечественных хирургов.
Официальное донесение о дуэли
Полициею узнано, что вчера в 5 часу пополудни, за чертою города позади комендантской дачи, происходила дуэль между камер-юнкером Александром Пушкиным и поручиком Кавалергардского ее величества полка Геккерном, первый из них ранен пулею в нижнюю часть брюха, а последний в правую руку навылет и получил контузию в брюхо. Г-н Пушкин при всех пособиях, оказываемых ему его превосходительством г-м лейб-медиком Арендтом, находится в опасности жизни. О чем вашему превосходительству имею честь донесть
28 января (9 февраля) 1837 года. Старший врач полиции Иоделич[2]
Дневник истории болезни, созданный очевидцами-современниками[9]
27 января 1837 года в 16 часов с минутами состоялась дуэль Пушкина с Дантесом. Место дуэли находилось в семи с половиной верстах от дома, где жил поэт. Противники приблизились к барьеру, целясь друг в друга. Дантес выстрелил первым с расстояния 11 шагов (примерно восемь метров). Пушкин упал левым боком на шинель, служившую барьером, и какие-то мгновения не двигался, лежа вниз лицом. Секунданты и Дантес быстро подошли к нему. Но он приподнялся: «У меня хватит сил на выстрел…» Дантес снова стал на свое место. Пушкин, сидя, опираясь левой рукой о землю, правой прицелился и выстрелил, легко ранив Дантеса в руку.
Продолжать поединок поэт больше не мог. Снова упал и на несколько минут потерял сознание. Самостоятельно передвигаться был не в состоянии. На шинели поэта тащат к саням, одежда окровавлена, на снегу по следу также кровь. На руках его переносят и кладут в сани, затем сани тащат до дороги и пересаживают раненого в карету.
Везут сидя, в течение часа. Беспокоит сильная боль в области ранения, мучительная тошнота, кратковременные потери сознания, из-за которых приходилось останавливаться. В дом внесли на руках. Сразу же послали за докторами.
27 января, 18 — 19 часов (2 — 3 часа после ранения). Несколько возбужден, сам переоделся в чистое белье, продолжается кровотечение из раны. Выраженная жажда, охотно пьёт холодную воду. Пульс частый, слабый, конечности холодные.
28 января, 3 — 7 часов (11 — 15 часов после ранения). Резко нарастает боль в животе, настолько, что хочет застрелиться. Доктор Арендт ставит клизму («очистительное»), после чего состояние резко ухудшается: «дикий взор», глаза как бы вылезают из орбит, холодный пот, похолодание конечностей, пульс не определяется. Пушкин стонет, но сознание сохраняется, он прощается с женой и детьми.
29 января, 12 — 14. 45 (44 — 46 часов 45 минут после ранения). Руки остыли по самые плечи. Частое отрывистое дыхание сменяется протяжным. Состояние забытья, головокружение, путаность сознания. Зрительные галлюцинации. Просветление с ясным сознанием. Сказал: «Трудно дышать».
По мнению ряда авторов, опубликованному в начале XXI века, в ходе лечения поэта ошибок допущено не было[9]. По их мнению, дополнительным подтверждением этого служит следующее обстоятельство: в 1926 году поэт Андрей Соболь застрелился у памятника Пушкину, причинив себе рану, оказавшуюся похожей на ранение Александра Пушкина — в живот с правой стороны. Несмотря на то, что раненый был немедленно госпитализирован, и ему была оказана квалифицированная помощь, спасти его не удалось. (См. Громбах С. М. Пушкин и медицина его времени. М., 1989).
В то же время, ряд авторов указывает на грубейшие ошибки, на их взгляд допущенные при лечении А. С. Пушкина. Причиной смерти при этом называется сильная потеря крови и огнестрельный остеомиелит, осложненный газовой гангреной[10]. Перитонит, как причину смерти, эти авторы оспаривают. В то же время указывается, что внутреннее кровотечение вызвало гематому брюшной полости. Еще В. И. Даль указывал, что перитонит не был непосредственной причиной смерти А. С. Пушкина, и предполагал, что смерть наступила вследствие воспаления вен (флебита), инфекции, вызванной раздроблением костей таза, и потери крови. Ранения кишечника установлено не было, однако по словам В. И. Даля «в одном только месте, величиною с грош, тонкие кишки были поражены гангреной. В этой точке, по всей вероятности, кишки были ушибены пулей».[11]. В. И. Даль при этом указывал, что «раздробления подвздошной и в особенности крестцовой кости — неисцелимы» (неизлечимы), что соответствовало уровню медицины того времени. В 1899 году Доктор Родзевич в своей публикации упрекал лечащих врачей за назначение пиявок, так как они ослабили состояние больного.[9]. Точки зрения, что пиявки серьезно ухудшили состояние больного, потерявшего много крови, придерживаются также некоторые современные авторы. По их мнению, обескровливание, вызванное пиявками, а также назначение холодных компрессов вместо показанного при данном заболевании тепла, способствовало ухудшению течения огнестрельного остеомиелита и его осложнению газовой гангреной. Отмечается, что больному с осколочным огнестрельным переломом правой подвздошной и крестцовой костей не была обеспечена полная неподвижность, показанная при данного вида ранениях [10],[12].
В качестве оценки работы врачей также было указано нарушение клятвы Гиппократа Арендтом.
Арендту приписывается раскрытие Пушкину истинного положения вещей:
Приехал Арендт, он также осмотрел рану. Пушкин просил его сказать ему откровенно, в каком он его находит положении, и прибавил, что какой бы ответ ни был, он его испугать не может, но что ему необходимо знать наверное свое положение, чтобы успеть сделать некоторые нужные распоряжения
— Если так, — отвечал ему Арендт, — то я должен вам сказать, что рана ваша очень опасна и что к выздоровлению вашему я почти не имею надежды
— Из воспоминаний Данзаса[13]
Перед смертью Пушкин, приводя в порядок свои дела, обменивался сообщениями с императором Николаем I. Посредниками были В. А. Жуковский — поэт, на тот момент воспитатель наследника престола, будущего императора Александра II и Н. Ф. Арендт — лейб-медик императора Николая I, врач Пушкина. Врач первым стал посредником между умирающим поэтом и царём: он передал царю просьбу о помиловании секунданта Данзаса.[14]
Также поэт просил прощения за нарушение царского запрета на дуэли:
…жду царского слова, чтобы умереть спокойно…
Николай I:
Если Бог не велит нам уже свидеться на здешнем свете, посылаю тебе моё прощение и мой последний совет умереть христианином. О жене и детях не беспокойся, я беру их на свои руки.
— Одни историки утверждают, что эту записку передал Жуковский, другие — Арендт[14]
Николай видел в Пушкине опасного «вождя вольнодумцев»[15] (в этой связи были ограничены народные выступления его памяти) и впоследствии уверял, что он «насилу довёл Пушкина до кончины христианской»[15], что не соответствует известным фактам: ещё до получения царской записки поэт, узнав от врачей, что его рана смертельна, послал за священником, чтобы причаститься[15]. 29 января (10 февраля) в 14:45 Пушкин скончался от перитонита. Николай I выполнил обещания, данные поэту.
Распоряжение императора:
1. Заплатить долги.2. Заложенное имение отца очистить от долга.3. Вдове пенсион и дочери по замужество.4. Сыновей в пажи и по 1 500 р. на воспитание каждого по вступление на службу.5. Сочинение издать на казённый счёт в пользу вдовы и детей.
6. Единовременно 10 т.[16]Тело Пушкина во время прощания
А. С. Пушкин 29 января 1837 (гравюра Л. А. Серякова, 1880)
Изготовление посмертной маски
В день смерти с лица поэта была снята гипсовая маска. Изготовление её производилось под наблюдением скульптора С. И. Гальберга. Это засвидетельствовано в письме П. А. Плетнёва В. Г. Теплякову:
П. А. Плетнёв:
Перед тою минутою, как ему глаза надобно было навеки закрыть, я поспел к нему. Тут были и Жуковский с Михаилом Виельгорским, Даль (доктор и литератор), и ещё не помню кто. Такой мирной кончины я вообразить не имел прежде. Тотчас отправился к Гальбергу. С покойника сняли маску, по которой приготовили теперь прекрасный бюст.
— по работе Февчук Л. П.[17]
Мария Каменская, дочь графа Ф. П. Толстого, в описании своей встречи с Плетнёвым в день смерти Пушкина свидетельствует, что непосредственно снятием маски занимался формовщик-литейщик Балин, которого пригласил её отец[18].
Погребение Поэт обрел вечный покой утром 6 (18) февраля 1837 года[2] на кладбище Святогорского монастыря в Псковской губернии.[2]Лучшим местом на земле я считаю холм под стеной Святогорского монастыря в Псковской области, где похоронен Пушкин. Таких далеких и чистых далей, какие открываются с этого холма, нет больше нигде в России
— К. Паустовский
О дуэли было доложено по военному начальству. 29 января 1837 года командующий Отдельным Гвардейским Корпусом (в состав Корпуса входил Кавалергардский Ея Величества полк, в котором состоял поручик де Геккерн) генерал-адъютант Карл Бистром, узнав о дуэли, «всеподданейше донес о сем ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ; ЕГО же ВЕЛИЧЕСТВО того ж 29-го числа ВЫСОЧАЙШЕ повелеть соизволил: „судить военным судом как Геккерена и Пушкина, так равно и всех прикосновенных к сему делу, с тем, что ежели между ними окажутся лица иностранные, то неделая[19] им допросов и не включая в сентенцию Суда, представить об них особую записку, с означением токмо меры их прикосновенности“.»[20]
Военный суд первой инстанции (полковой) приговорил, в предварительном порядке, Геккерна и Данзаса к смертной казни — по законам времён Петра I; по смыслу 139-го воинского артикула (1715), ссылка на который присутствует в материалах уголовного дела, погибший на дуэли также подлежал посмертной казни: «Все вызовы, драки и поединки чрез сие наижесточайше запрещаются <…> Кто против сего учинит, оный всеконечно, как вызыватель, так и кто выйдет, имеет быть казнен, а именно повешен, хотя из них кто будет ранен или умерщвлен, или хотя оба не ранены от того отойдут. И ежели случится, что оба или один из них в таком поединке останетца, то их и по смерти за ноги повесить.»[21]
Приговор докладывался вверх по начальству; в итоге определение Генерал-Аудиториата А. И. Ноинского от 17 марта 1837 года предлагало: Геккерна «лишив чинов и приобретенного им Российского дворянского достоинства, написать в рядовые, с определением на службу по назначению Инспекторского Департамента», в отношении секунданта Пушкина подполковника Данзаса предлагалось, принимая во внимание его боевые заслуги и иные смягчающие вину обстоятельства, ограничиться арестом ещё на 2 месяца (он уже был под арестом), после чего «обратить по прежнему[22] на службу»; «преступный же поступок самого Камерюнкера Пушкина <…> по случаю его смерти предать забвению»[23]. На докладе Ноинского 18 марта того же года была начертана Высочайшая конфирмация: «Быть по сему, но рядового Геккерена, как не русского подданного, выслать с жандармом заграницу[22], отобрав офицерские патенты»[24].
Нидерландский министр Геккерн был отозван из Петербурга. Дантес дожил до глубокой старости, был членом французского сената и на склоне лет утверждал, что если бы не та злосчастная дуэль, в результате которой ему пришлось покинуть Россию, то его судьба сложилась бы не так удачливо, и, скорее всего, ему пришлось бы доживать свой век в отставке где-либо на окраине России без большого достатка и в кругу многочисленной семьи.
Пушкин до сих пор пользуется такой популярностью, что его дуэль рисуют на граффити. Харьков, 2008
Михаил Юрьевич Лермонтов, не знакомый лично с Пушкиным, но близкий к его друзьям (семье Карамзиных и Н. Ф. Арендтом), написал стихотворение «Смерть Поэта»: «Погиб Поэт, невольник чести, пал, оклеветанный молвой».
В конце XX века вышла книга: «История одной болезни»[25], она была переиздана в виде сборника под названием «Дополнение к портретам: Скорбный лист, или история болезни А. С. Пушкина. Доктор А. П. Чехов»[26]
www.wreferat.baza-referat.ru
Его уж нет. Младой певец
Нашел безвременный конец
Дохнула буря, цвет прекрасный
Увял на утренней заре,
Потух огонь на алтаре!..
22 - летний корнет Кавалергардского полка, чужеземец, у которого было два имени и три отечества, Дантес ворвался в мирную, полную творческого труда жизнь Пушкина еще за два с половиной года до катастрофы.
Француз по происхождению, Дантес приехал в Россию через несколько лет после июльской революции во Франции, свергнувшей династию Бурбонов, с определенной целью сделать карьеру. Здесь он стал приемным сыном голландского посланника в Петербурге барона Геккерена.
Ему было оказано в Петербурге особое внимание. Император Николай I сам представил Дантеса офицерам полка. Взяв его за руку, он сказал: "Вот вам товарищ. Примите его в свою семью, любите... Этот юноша считает за большую честь для себя служить в Кавалергардском полку; он постарается заслужить вашу любовь и, я уверен, оправдает вашу дружбу".
К своим обязанностям по полку он относился небрежно и за недолгую службу свою был подвергнут сорока четырем взысканиям.
Из письма А.Н. Карамзина брату:
"Начинаю с того, что советую не протягивать ему руки с такою благородною доверенностью: теперь я знаю его, к несчастью, по собственному опыту. Дантес был пустым мальчишкой, когда приехал сюда, забавный тем, что отсутствие образования сочеталось в нем с природным умом, а в общем - совершеннейшим ничтожеством как в нравственном, так и в умственном отношении. Если бы он таким и оставался, он был бы добрым малым, и больше ничего; я бы не краснел, как краснею теперь, оттого, что был с ним в дружбе, - но его усыновил Геккерен по причинам, до сих пор еще не известным обществу. Геккерен, будучи умным человеком и утонченнейшим развратником, какие только бывали под солнцем, без труда овладел умом и душой Дантеса, у которого первого было много меньше, нежели у Геккерена, а второй не было, может быть, и вовсе. Эти два человека, не знаю, с какими дьявольскими намерениями, стали преследовать госпожу Пушкину с таким упорством и настойчивостью, что, пользуясь недалекостью ума этой женщины и ужасной глупостью ее сестры Екатерины, в один год достигли того, что почти свели ее с ума и повредили ее репутации во всеобщем мнении".
Дантес обладал безукоризненно правильными, красивыми чертами лица, но ничего не выражающими, что называется, стеклянными глазами. Ростом он был выше среднего, к которому очень шла полу рыцарская, нарядная, кавалергардская форма. К прекрасной внешности следует прибавить неистощимый запас хвастовства, самодовольства, пустейшей болтовни... Дантесом увлекались женщины не особенно серьезные и разборчивые, готовые хохотать всякому вздору, излагаемому в модных салонах.
Уже в 1834 году Дантес встретился с Пушкиным. Поэт иногда смеялся, слушая его каламбуры, но Дантес был ему противен своей развязной манерой, своим невоздержанным с дамами языком. Дантесу нравилась Наталья Николаевна. Он стал оказывать ей исключительное внимание, а ей, легкомысленной и кокетливой, льстило ухаживание блестящего кавалергарда.
Это даже не вызывало ревности Пушкина. Он любил жену и безгранично доверял ей. Не приходится удивляться, что, при царивших тогда в свете нравах, Наталья Николаевна простодушно и бездумно рассказывала мужу о своих светских успехах, о том, что Дантес обожает ее.
Дантес между тем открыто ухаживал за женой Пушкина. Злорадные усмешки и перешептывания за спиной Пушкина усиливались. Он ни на минуту не подозревал жену, но положение его в обществе с каждым днем становилось все более трудным.
В ухаживаниях Дантеса поддерживал его приемный отец - голландский посланник в Петербурге барон Геккерен. Это был сластолюбивый старик, всегда двусмысленно улыбавшийся, отпускавший шуточки, во все вмешивающийся. И одновременно контрабандист, превративший дом голландского посольства в Петербурге в международный центр спекулятивной торговли антикварными вещами.
Пушкин видел, как росло и крепло увлечение жены Дантесом, знал из ее доверенных и простодушных рассказов подробности их встреч на балах и вечерах, но, убежденный в ее чистоте, до времени лишь наблюдал и не принимал никаких решений. Равнодушным он конечно оставаться не мог. Но до удобного момента откладывал свое вмешательство.
4 ноября 1836 года момент этот наступил. Группа светских бездельников занималась тогда рассылкой анонимных писем мужьям-рогоносцам - так шутливо называли мужей, чьи жены изменяли им. Пушкин получил по почте три экземпляра анонимного клеветнического письма, оскорбительного для чести его самого и жены.
Такое же письмо получили в тот день в двойных конвертах, для передачи Пушкину, семь - восемь его друзей и знакомых. Текст всех этих писем был одинаков:"Кавалеры первой степени, командоры и кавалеры светлейшего ордена рогоносцев, собравшись в Великом Капитуле под председательством достопочтенного великого магистра ордена, его превосходительства Д.Н. Нарышкина, единогласно избрали г-на Пушкина коадъютором великого магистра ордена рогоносцев и историографом ордена. Непременный секретарь граф И. Борх".
На другой день после получения письма, 5 ноября, Пушкин послал вызов Дантесу, считая его виновником нанесенной ему обиды.
В тот же день к нему явился приемный отец Дантеса, барон Геккерен, с просьбой отсрочить дуэль на 24 часа, а на следующий день был у него снова и просил об отсрочке уже на две недели. Пушкин оставался непоколебимым, но, тронутый слезами и волнением Геккерена, согласился.
Но через несколько дней выяснилось, что еще до вызова на дуэль Дантес намеревался жениться на сестре Натальи Гончаровой - Екатерине Гончаровой. Это новое обстоятельство Дантес и Геккерен довели до сведения Пушкина, но он считал его невероятным. Всем было известно, что Екатерина Гончарова влюблена в Дантеса, но тот был увлечен ее сестрой, женой Пушкина.
Геккерен содействовал усилиям друзей Пушкина отстранить дуэль, но Пушкин увидел в этом трусливое стремление Дантеса вообще уклониться от поединка. Такой образ действий был ему противен, он афишировал низость Дантеса и ни на какие компромиссы не шел.
Геккерен между тем стал настаивать на необходимости встречи Пушкина с Дантесом, чтобы выяснить, не расценивается ли желание Дантеса жениться на сестре жены Пушкина трусливой попыткой избежать дуэли. Пушкин, однако, от встречи с Дантесом отказался.
Встретившись вечером 16 ноября у Карамзиных с Соллогубом, он попросил его завтра же зайти к д'Аршиаку, секунданту Дантеса, и условиться с ним относительно материальной стороны дуэли.
- Чем кровавее, тем лучше. Ни на какие объяснения не соглашайтесь! - подчеркнул Пушкин.
Он говорил резко, был настроен решительно, и Соллогуб так объяснил впоследствии его поведение: "Он в лице Дантеса искал или смерти, или расправы с целым светским обществом".
Однако обстоятельства сложились так, что Пушкин вынужден был отказаться от дуэли. Но Дантес требовал, чтобы Пушкин письменно сообщил причины отказа, не касаясь при этом его намерения жениться на Екатерине Гончаровой. Пушкин написал письмо, удовлетворившее секунданта Дантеса, и вопрос о дуэли отпал.
Дантес полагал, что после этого он будет иметь возможность бывать у Пушкина и встречаться с Натальей Николаевной.
- Напрасно, - запальчиво сказал Пушкин. - Никогда этого не будет. Никогда между домом Пушкина и домом Дантеса ничего общего быть не может.
Встречаясь с Натальей Николаевной на балах и вечерах он по-прежнему оказывал ей исключительное внимание, и сама Наталья Николаевна вела себя легкомысленно.
Раздражению и возмущению Пушкина не было предела. Поэт хотел публично оскорбить Дантеса на балу у Салтыкова, но Дантеса предупредили и он на бал не явился.
Как-то вечером Наталья Николаевна возвращалась из театра. Шедший позади Геккерен спросил ее, когда же она наконец оставит своего мужа. Наталья Николаевна тогда же рассказала об этом Пушкину, и тот решил действовать.
Пушкин переписал набело подготовленный черновик письма и отправил его по назначению - барону Геккерену, в здание голландского посольства. В письме этом, по выражению Вяземского, Пушкин излил все свое бешенство, всю скорбь раздраженного, оскорбленного сердца своего. Дуэль становилась неизбежной.
Поздно ночью к Пушкину явился д'Аршиак, секундант Дантеса, и передал ему письмо с вызовом на дуэль. Оно было подписано Геккереном, а внизу была приписка Дантеса: "Читано и одобрено мною". Пушкин принял вызов даже не прочитав письмо.
Жуковский кратко обозначил в своем дневнике состояние Пушкина в день роковой дуэли, причем особенно подчеркнул его настроение:"Встав весело в 8 часов - после чаю много писал - часу до 11-го. С 11 обед - ходил по комнате необыкновенно весело, пел песни..."
Веселое настроение Пушкина в день дуэли, конечно, не отражало внутреннего состояния готовившегося к дуэли поэта. Это было нервное возбуждение, безмерная усталость, стремление любым путем выйти из создавшегося положения и - большая выдержка, позволявшая ему за несколько часов до дуэли работать над статьями для "Современника", писать ответные письма.
Секунданты выработали и подписали условия дуэли. Один экземпляр остался у д'Аршиака для Дантеса, второй Данзас взял с собой для Пушкина.
Условия дуэли:
"1. Противники становятся на расстоянии двадцати шагов друг от друга и пяти шагов (для каждого) от барьеров, расстояние между которыми равняется десяти шагам.
2.Вооруженные пистолетами противники, по данному знаку, идя один на другого, но ни в коем случае не переступая барьера, могут стрелять.
3.Сверх того принимается, что после выстрела противникам не дозволяется менять место, для того, чтобы выстреливший первым огню своего противника подвергся на том же самом расстоянии.
4.Когда обе стороны сделают по выстрелу, то в случае безрезультатности, поединок возобновляется как бы в первый раз...
5.Секунданты являются непременными посредниками во всяком объяснении между противниками на месте боя.
6.Секунданты, нижеподписавшиеся и обличенные всеми полномочиями, обеспечивают, каждый за свою сторону, своей честью строгое соблюдение изложенных здесь условий".
Помимо того, во избежание новых распрей, секунданты не должны были допускать никаких объяснений между противниками и одновременно не упускать возможности к их примирению.
Пушкин принял условия дуэли, даже не ознакомившись с ними. Выпив стакан лимонада, он вышел с Данзасом на улицу, оба сели в сани и отправились через Троицкий мост к месту дуэли, за Черной речкой, близ так называемой Комендантской дачи. На дворцовой набережной они встретили ехавшую в санях жену Пушкина, Наталью Николаевну. Встреча эта могла предотвратить дуэль, но жена Пушкина была близорука, а Пушкин смотрел в другую сторону.
Подъехали к Комендантской даче одновременно с Дантесом и д'Аршиаком. Пока выбирали площадку для дуэли, Пушкин сидел на сугробе и равнодушно смотрел на эти приготовления, но выражал нетерпение. Когда Данзас спросил его находит ли он удобным место дуэли, он ответил: "Мне это решительно все равно, только, пожалуйста, делайте все это поскорее...
...Все было готово. Противники встали на свои места. Данзас махнул шляпой, и они начали сходиться. Пушкин сразу подошел вплотную к своему барьеру. Дантес выстрелил, не дойдя одного шага до барьера.
Пушкин упал.
- Я ранен, - сказал он.
Пуля, раздробив кость верхней части правой ноги у соединения с тазом, глубоко ушла в живот и там остановилась, смертельно ранив.
Секунданты бросились к Пушкину, но когда Дантес хотел подойти, он остановил его:
- Подождите! Я чувствую достаточно сил, чтобы сделать свой выстрел...
Дантес стал на свое место боком, прикрыв грудь правой рукой. На коленях, полулежа, опираясь на левую руку, Пушкин выстрелил. Пуля, не задев кости, пробила Дантесу руку и, по свидетельству современников, ударившись в пуговицу, отскочила. Видя, что Дантес упал, Пушкин спросил у д'Аршиака:
- Убил я его?
- Нет, - ответил тот, - вы его ранили в руку.
- Странно, - сказал Пушкин. - Я думал, что мне доставит удовольствие его убить, но я чувствую теперь, что нет.
Дантес хотел сказать несколько слов примирения, но Пушкин перебил его словами:
- Впрочем все равно. Как только поправимся снова начнем...
Пушкин испытывал жгучую боль, говорил отрывистыми фразами, его тошнило, обмороки довольно часто следовали один за другим. Карету трясло, когда его везли домой, приходилось не раз останавливаться. Ехавшему с ним Данзасу Пушкин сказал:
- Кажется, это серьезно. Послушай меня: если Арендт найдет мою рану смертельной, ты мне это скажи. Меня не испугаешь. Я жить не хочу...
Наконец подъехали к дому.
Приехал известный в то время доктор Арендт, придворный врач.
- Скажите мне откровенно, - обратился к нему, медленно произнося слова, Пушкин, - каково мое положение.
- Я должен вам сказать, что рана ваша очень опасна, и на выздоровление ваше я почти не имею надежды.
Пушкин кивком головы поблагодарил Арендта, просил только не говорить об этом жене. К заявлению врача о безнадежности своего положения отнесся с невозмутимым спокойствием. Просил врача и не подавать одновременно жене больших надежд.
Можно ли было спасти Пушкина? На этот вопрос ответили известные советские хирурги. Через сто лет после смерти поэта, в 1937 году, академик Н.Н. Бурденко сообщил Академии наук, что меры, принятые врачами Пушкина, были бесполезны, а в наши дни даже хирург средней руки вылечил бы его.
Набережная Мойки и все прилегающие к ней улицы вплоть до дворцовой площади были заполнены толпами народа. Чтобы поддерживать порядок на улиах пришлось вызвать воинский наряд. В передней какой - то старичок сказал с простодушным удивлением: "Господи боже мой! Я помню, как умирал фельдмаршал, а этого не было!"
Пульс стал падать и скоро совсем не ощущался. Руки начали холодеть. Минут за пять до смерти Пушкин попросил поворотить его на правый бок и тихо сказал:
- Жизнь кончена!
- Да, кончено, - сказал Даль, - мы тебя поворотили...
- Кончена жизнь!.. - произнес Пушкин внятно. - Теснит дыхание...
Это были последние слова Пушкина. Часы показывали два часа сорок пять минут ночи. Дыхание прервалось.
- Что он? - тихо спросил Жуковский.
- Кончилось! - ответил Даль.
Прекрасная голова поэта склонилась. Руки опустились. Всех поразило величавое и торжественное выражение его лица. Доктор Андреевский закрыл ему глаза.
superbotanik.net
