Содержание
1. Жизненный путь С.Н. Булгакова. Философия и религия в жизни С.Н. Булгакова
2. Философские взгляды С.Н. Булгакова
Заключение
Литература
Введение
Значительную роль и влияние в развитии мировой философии на рубеже XIX — XX в. в. оказали работы выдающихся русских философов В. Розанова, Д. Мережковского, Н. Бердяева, Вл. Соловьева, С. Булгакова и др. Русской религиозной философии XX века современные философы отводят совершенно уникальную роль, что обусловлено несколькими причинами. Во-первых, в рамках этой философии ими были подведены мировоззренческие итоги многовековой истории развития России. Во-вторых, религиозная философия этого периода явилась последним ответом на происходящий исторический разлом Российского государства. В-третьих, философия в России начала века формировалась в борьбе с большевистской идеологией и потому пальма первенства этом, несомненно, принадлежит наиболее достойным ее представителям. Будучи продуктом отражения социально-исторической реальности, русская религиозная философия ХХ века представляла собой такую картину мира, в которой социальная революция была трансформирована в эсхатологию, а новая эпоха была воспринята как всемирно-историческая трагедия и неудача истории.
Волею исторических событий большая часть русских философов была вынуждена эмигрировать, но не все ее главные представители стали идеологами эмиграции и ее активными философами. Взгляды Бердяева, Булгакова и Шестова именно в эмиграции приобрели свое окончательное завершение.
Русская религиозная философия XX в. формировалась не только в тесной связи с прежними религиозно-идеалистическими течениями в России, в интенсивном общении с современными ей отечественными школами идеализма, а также пыталась опереться на достижения многовековой идеалистической традиции европейской мысли, используя идеи Платона и патристики, немецкого классического идеализма, Шопенгауэра, Ницше, Джемса, неокантианства и феноменологии. В XX в. русский религиозный идеализм дорос до лидирующих школ новейшего идеализма Германии, Англии, Франции, США и других стран Запада, а в чем-то и перерос их, предложив общественному сознанию различные варианты экзистенциализма (Шестов, Бердяев), философии всеединства (Булгаков, Флоренский, Франк), пансексуализма (Розанов), многочисленные версии религиозного модернизма, «социального» христианства.
Глубина и резкость поворотов истории, невиданное ускорение темпов исторической жизни, безусловно, содействовали особенно интенсивному стремлению осмыслить на фоне крушения одной и начала другой эпохи небывалость и «талантливость» времени. Было бы ошибкой считать, что достижения русской религиозной философии XX в. не имеют, хотя бы в какой-то степени, прогрессивное и конструктивное значение сейчас. Те, кто остается в прошлом без будущего, переживают личную трагедию. Те же, кто, оставшись без прошлого, устремляется в будущее, блуждают в потемках, не в силах найти пути, и, в конце концов, вынуждены вернуться назад, чтобы, обогатившись прошлым, начать все сначала. Без деятелей духовного ренессанса начала XX в. (а С.Н. Булгаков среди них — одна из главных фигур) совершенно невозможно представить себе русскую философию, а значит, и русскую культуру вообще как целостное явление. Отсутствие этой целостности сказывается и в том, что становится невозможным описать историю этой культуры, — вот почему у нас до сих пор нет сколько-нибудь удовлетворительной Истории русской философии и русской культуры. И та, и другая в нерешительности останавливаются перед 1917 г., не смея переступить этот огненный рубеж, как будто после 1917 г. ничего не было, — и, самое удивительное, что в известном смысле так оно и есть.
Всестороннее рассмотрение христианского учения о церковных таинствах — в его историческом, догматическом, литургическом и иных аспектах дает понимание мощи культурного наследия и ценности настоящего церкви. Но остается еще один ракурс — философский. Здесь можно выделить несколько точек соприкосновения: историческую и религиозно-философскую. В русской традиции религиозная философия, оставаясь по своему статусу светским способом мышления, нередко обращалась к церковным темам и богословским проблемам. Но и тогда, когда религиозные философы по существу переходили в область богословия, то есть старались мыслить церковно, в соответствии догматами веры, во многих их построениях явственно присутствовал философский подход. Это характерно для Сергея Николаевича Булгакова. Наконец, есть отдельные темы, равно значимые как для философии, так и для богословия. Такова тема «символа». Это многозначное понятие по-разному использовалось и трактовалось и в прошлом, и в современной мысли.
С.Н. Булгаков движется по дороге русской мысли: особенно ценны его религиозные и богословские комментарии. Однако, особенность его пути заключалась в том, что он от философии пришел к богословию. На своем трудном и сложном пути Булгаков обнаружил огромное философское дарование, расцветшее в его редкой научной строгости, отмечающей все его работы, — а когда в нем произошел религиозный перелом и особенно — когда он стал священником, он с еще большей строгостью и ответственностью овладел всем богатством богословия. Обратимся к изучению его жизненного пути и философской системы.
Сергей Николаевич Булгаков (или отец Сергий) (1871-1944) родился в семье священника в г. Ливны Орловской губернии. Основные его сочинения: «Философия хозяйства» (1912), «О богочеловечестве. Трилогия» (1933-45), «Философия имени» (издано в 1953). Русский философ и православный богослов, экономист, публицист, общественный деятель.
Детство его, о котором сам Булгаков написал прекрасные страницы в «Автобиографических заметках», протекало в условиях строгой церковности. Но уже в духовной семинарии, куда он поступил в 13 лет, у него начался религиозный кризис — и этот период длился у него до 30-летнего возраста. Булгаков бросил семинарию за год до окончания, поступил в последний класс гимназии, а по окончании ее (1890 г) поступил в Московский университет. Уже в это время он увлекался марксизмом, специализировался по политической экономии и по окончании университета очень скоро сдал магистерский экзамен, после чего, уже женившись, отправился за границу для работы над диссертацией. Темой его работы была проверка основных положений марксизма в области земледелия («Капитализм и земледелие», т. I и II (1900 г)) — и уже в этой, очень насыщенной фактами и очень тщательной в анализах работе Булгаков показал, что положение К. Маркса не оправдывается в процессе сельскохозяйственной эволюции. По свидетельству самого Булгакова, он был в это время «в плену научности», да и не только научности: он был уже членом социал-демократической партии, близко познакомился с Каутским, Бебелем, Либкнехтом, писал статьи и очерки по политической экономии и постепенно стал приобретать всероссийскую известность. После защиты магистерской диссертации Булгаков был избран профессором (по кафедре политической экономии) Киевского политехнического института. В Киеве Булгаков прожил 5 лет (1901-1906), и как раз в эти годы в нем произошел второй кризис, который, впрочем, позитивно отразился на его духовности и религиозности. Все, что писал в это время Булгаков и что собрано в его сборнике «От марксизма к идеализму» (Петроград, 1903), представляет собой выражение прежде всего философского перелома у Булгакова, очень близкого к тому же перелому у Бердяева. Выступления в публичных лекциях и статьи Булгакова получали в это время широкий отклик в русском обществе, — Булгаков вместе с Бердяевым (отчасти, Струве и Франком) становятся наиболее видными вождями той русской интеллигенции, которая искала религиозно-философского обновления. Собственно, уже из-за границы Булгаков вернулся, как он пишет, «потерявшим почву и уже с надломленной верой в свои идеалы».
Поворот «от марксизма к идеализму» начал новую эпоху в жизни Булгакова — и здесь он был очень многим обязан Вл. Соловьеву, как об этом свидетельствуют его статьи о Соловьеве, особенно статья «Что дает современному сознанию философия Вл. Соловьева» в его сборнике «От марксизма к идеализму». Вот что Булгаков писал в эту эпоху: «Философия Соловьева дает современному сознанию целостное и последовательное развитое христианское миросозерцание». Булгаков не только философски освободился от доктрины экономического материализма, не только принял основные положения идеализма, но и перешел сознательно и всецело к религиозному миропониманию. Булгаков вместе с Бердяевым создает журнал «Вопросы жизни» (1905 г), где помещает ряд статей на религиозно-общественные темы. В 1906 году он переезжает в Москву и получает кафедру в Коммерческом институте (директором которого был П.И. Новгородцев), избирается депутатом во 2-ю Государственную думу (от конституционно-демократической партии), пишет ряд статей, собранных в сборнике «Два града» т. I и II (Москва, 1911). В эти годы Булгаков чрезвычайно сближается с П. Флоренским, имевшим громадное влияние на него, принимает софиологическую концепцию Флоренского, которую постепенно по-своему перерабатывает. В 1912 г. он издает книгу «Философия хозяйства», за которую получает в Московском университете степень доктора политической экономии, где развивает впервые свою софиологическую концепцию. В то же время Булгаков отдает немало времени написанию публицистических статей, наиболее яркая из которых — «Героизм и подвижничество» — была помещена в известном сборнике «Вехи»; сближается с самыми выдающимися представителями религиозного возрождения в России (Самарин, Новоселов и др.), издает в 1917 г. книгу «Свет Невечерний» — очерк системы нового его миросозерцания, написанию которой Булгаков посвятил 5 лет (1911-1916). «Книга моя, — писал Булгаков в предисловии, — представляет собой род духовной автобиографии или исповеди; она является обобщающим постижением, как бы итогом моего пройденного, столь ломаного и сложного — слишком сложного! — духовного пути». Книга эта, собственно, заканчивает период чисто философского творчества Булгакова; ныне, за исключением небольшого сборника «Тихие думы» (Москва, 1918), где собраны статьи по вопросам искусства — Булгаков всецело переходит к чисто богословскому творчеству.
Следует, пожалуй, назвать еще одно существенное обстоятельство, сыгравшее свою роль в духовной биографии С.Н. Булгакова, — его общение с Л.Н. Толстым. Вот, что пишет А.Б. Гольденвейзер в своем дневнике (запись от 20 марта 1897 г., Москва): «Был у Толстых, там был С.Н. Булгаков. Марксист.Л.Н. был в ударе и очень горячо, страстно спорил с Булгаковым, яро отстаивавшим свои марксистские положения. Диалектика Льва Николаевича одержала верх, и Булгаков аргументировал к концу все слабее и слабее. Я глубоко убежден, — пишет в примечании к этой записи А.Б. Гольденвейзер, — что эта беседа была одним из сильных толчков, заставивших Булгакова вскоре отказаться от марксизма и пойти по совершенно иному, хотя и весьма далекому от Льва Николаевича, пути». Влияние Л.Н. Толстого на Булгакова носило скорее «негативистский» характер: оно способствовало разрушению его старых воззрений, но не стимулировало формированию новых.
В 1918 году Булгаков принимает священство, попадает в Крым, откуда уже не сможет вернуться назад в Москву, становится на время профессором Симферопольского университета, но очень скоро покидает его из-за работы священнослужителя.23 ноября 1922 года в отношении С.Н. Булгакова уполномоченным отделения СОЧ КПУ Малли было составлено постановление, следуя которому он «подлежит бессрочной высылке из территории РСФСР без права возвращения».
В 1923 г. советская власть изгоняет Булгакова из России, и он едет сначала в Константинополь, а оттуда в Прагу, где читает лекции в русском юридическом факультете, существовавшем тогда в Праге, а в 1925 году переезжает в Париж в связи с основанием Богословского института в Париже. С самого начала Богословского института до конца дней своих Булгаков был его бессменным деканом; преподавал он в институте догматику.
В эти годы расцветает богословское творчество Булгакова. Кроме «малой трилогии» («Купина Неопалимая», «Друг Жениха», «Лестница Иаковлева»), отдельных этюдов (часто довольно значительных, как «Икона и иконопочитание») Булгаков пишет «большую трилогию» — «О богочеловечестве» (ч. I — «Агнец Божий», ч. II — «Утешитель», ч. III — «Невеста Агнца»). Последний том трилогии выходит уже после смерти Булгакова. Кроме этих трудов осталось немало его книг, вполне подготовленных к печати, из которых пока увидела свет только книга об Апокалипсисе, остальные остаются еще не напечатанными.
Софиологическое понимание догматов христианства вызывало в адрес Булгакова суровое осуждение в ереси со стороны митрополита Сергия (Москва), имевшего, впрочем, под руками лишь обстоятельные выписки из его книги, сделанные противниками Булгакова и ими посланные в Москву. Митрополит Евлогий, как ректор Богословского института, счел нужным создать особую комиссию для уяснения вопроса о «еретичестве» о. Булгакова; доклад комиссии был, в общем, благоприятен для Булгакова, который мог дальше продолжать свое преподавание в Богословском институте.
Весной 1939 г. Булгаков должен был подвергнуться тяжелой операции. Операция прошла удачно, но голосовые связки были удалены, однако, через несколько месяцев Булгаков мог говорить (почти шепотом), мог совершать литургию и даже читать лекции. Летом 1944 г. вследствие кровоизлияния в мозг Булгаков скончался.
Богатая, напряженная, всегда творчески насыщенная жизнь Булгакова сама по себе замечательна, как исключительный памятник тех духовных исканий, того возврата русской интеллигенции к церкви, который наметился в России еще до революции 1917 г. и который с такой силой проявился в последние годы. Но не менее богато и значительно творчество Булгакова, из которого мы извлечем здесь только его философские взгляды.
Книга С.Н. Булгакова «О рынках при капиталистическом производстве», изданная в 1898 г., написанная с позиций «легального» (точнее «критического») марксизма", подвела итог полемики, которую вели между собой народники и «русские ученики» К. Маркса о необходимости внешних рынков для стран, вступивших на путь капиталистического развития со значительным опозданием по сравнению со странами классического капитализма. Молодому философу и ученому, выступившему со своей первой книгой, удалось убедительно доказать, что судьбы капитализма в России от этого внешнего фактора не зависят. Вместе с тем полемика, развернувшаяся вокруг книги, обозначила линии расхождения между критическими и ортодоксальными марксистами России, которые в будущем будут углубляться, а в начале XX века приведут к окончательному разрыву между ними. В этом же томе помещены еще две книги С.Н. Булгакова — «Краткий очерк политической экономии» и «О земледелии», которые можно рассматривать как первоначальный набросок будущей «Философии хозяйства».
Однако, коснемся прежде всего тех философских влияний, которые испытал Булгаков. Уже в ранние годы, когда он был в заграничной командировке и стал со вниманием изучать философию, Булгаков примкнул к критическому рационализму Канта. «Должен сознаться, — писал Булгаков в предисловии к книге „От марксизма к идеализму“, — что Кант всегда был для меня несомненнее Маркса, и я считал необходимым поверять Маркса Кантом, а не наоборот». С.Н. Булгаков хорошо понимал, что марксизм, будучи но форме интернационально-классовым учением, не может и не должен выполнять роль, которая является неотъемлемым атрибутом философии как формы общественного сознания, — он не может быть теоретическим выражением национального самосознания. В этом проявилось философское чутье Булгакова, в противоположность Плеханову, увлекшемуся французскими материалистами. Однако в эту пору Булгаков еще надеялся «придать положительному учению экономического материализма приемлемую форму, освободив его от абсурда». В дальнейшем процессе философских исканий Булгаков особенно остро ставил для себя вопрос о «теории прогресса». Историософская тема была у него на первом плане, и уже здесь выступала потребность пойти дальше чистого кантианства. Булгаков стал перед вопросом: «Возможно ли средствами одной опытной науки построение такого миросозерцания, которое давало бы теоретическое обоснование активному социальному поведению и идеалам общественного прогресса, короче: возможна ли научная теория прогресса?» В этом именно пункте (теургическом, т.е. в проблеме, «активного социального поведения во имя идеала») Булгаков, уже вышедший на путь трансцендентализма, почувствовал необходимость опереться на религиозно-метафизические предпосылки: «Вопрос о социальном идеале все яснее и яснее, — пишет Булгаков, — формулировался, как религиозно-метафизическая проблема, затрагивающая самые глубокие корни метафизического мировоззрения», — и здесь-то и началось влияние Вл. Соловьева на Булгакова.
«Я долгое время, — пишет Булгаков в том же предисловии к книге „От марксизма к идеализму“, — держался мнения,… что Кант навсегда закрыл дверь в метафизику и окончательно утвердил господство критического позитивизма», однако, придя (на почве критики теории прогресса) к сознанию неизбежности «религиозно-метафизического обоснования» социального идеала, Булгаков, с присущим ему духовным мужеством, обратился к тому, что так долго отвергал. Найдя в Соловьеве широкий синтез христианских начал с данными философии и науки, Булгаков стал на новый путь религиозной метафизики, как об этом вполне определенно свидетельствует его статья «Что дает современному сознанию философия Вл. Соловьева». У Соловьева Булгаков взял и его основную идею «всеединства».
Несколько позже Булгаков писал: «Теперь уже ясно, что Соловьев, как мистик с особым, богатым и своеобразным мистическим опытом, значительнее, оригинальнее, интереснее, нежели Соловьев-философ». Но это написано в эпоху, когда Булгаков уже всецело сосредоточился на софиологической теме, которую в эту эпоху Булгаков все же обдумывал лишь в космологическом ее аспекте — София для него в это время «принцип мироздания или совокупность творческих энергий в Божестве». Булгаков даже утверждает в это время, что «учение Соловьева о Софии — наиболее оригинальная черта его философии — осталось незаконченным и недоговоренным». Это все уже относится ко времени огромного влияния Флоренского на Булгакова — влияния, впрочем, скорее личного, чем идейного, а все же, взяв от Соловьева основную концепцию всеединства (со включением софиологической темы), Булгаков, под влиянием Флоренского, целиком уходит в сторону софиологических размышлений.
После издания книги «Свет Невечерний» Булгаков, принявший священство, целиком отдается церковным темам, и все его творчество приняло характер богословствования. Однако и в своих чисто богословских трудах Булгаков остается философом, — синтез трансцендентализма, метафизики всеединства, даже некоторые общие начала философской мысли, усвоенные Булгаковым на заре научной жизни, сохранили свою силу и в годы чистого богословствования.
Вернемся еще к вопросу о трансцендентализме у Булгакова. Если в эпоху написания книги «От марксизма к идеализму» Булгаков, стоя на основе трансцендентального идеализма, признал значение интуиции, которую отожествлял с верой, то в «Свете Невечернем» интуиция по-прежнему связана с защитой трансцендентального реализма, но оказывается совершенно несвязанной с верой. Тут же появляется и новый мотив — для Булгакова ныне познание в своем происхождении оказывается восходящим к «греховной расщепленности бытия». Тем не менее, необходимо признать, что система Соловьева смогла повлиять на Булгакова только потому, что не разрушала в нем основ трансцендентализма, а лишь дополняла их. Критицизм — с разными дополнениями и модификациями — сохранил у Булгакова свое значение до конца дней его.
Влияние Соловьева было решающим в философском развитии Булгакова больше всего в силу синтетического замысла Соловьева — его стремления создать систему, в которой наука, философия и религия внутренне и органически связаны друг с другом, так и для Булгакова, в частности, чрезвычайно характерно то, что он всю жизнь оставался ученым, всю жизнь работал научно — во всей строгости методов научной мысли.
Можно сказать, что потребность научной работы, необходимость чувства реальности видимого мира была существенным элементом в творчестве Булгакова. С другой стороны, в Булгакове очень рано проявился философский дар. В нем нельзя отделить философа от богослова. «Свободное искание истины», которое Булгаков называет «священнейшим достоянием философии», было коренным для Булгакова. Совсем в духе Соловьева Булгаков писал: «Философия неизбежно стремится к абсолютному, к всеединству — или к Божеству, насколько оно раскрывается в мышлении; в конце концов, и она имеет своей единственной и универсальной проблемой — Бога и только Бога». Это написано Булгаковым в 1916 году, когда его миросозерцание приняло определенно религиозный характер, но он оставался философом и тогда, когда его философия стала богословием. Грандиозный синтетический замысел Соловьева тем и покорил себе Булгакова, что соответствовал его собственным исканиям.
Необходимо особо подчеркнуть и влияние Флоренского на Булгакова. Во Флоренском было гораздо более стилизации, чем это было у Булгакова, но когда революция разделила Флоренского и Булгакова (1918 г), Булгаков все более освобождался от того, можно сказать, гипнотического влияния на него Флоренского, которое длилось несколько более десяти лет.
По типу своей мысли, по внутренней логике своего творчества Булгаков принадлежал к числу «одиночек» — он, собственно, не интересовался мнением других людей, всегда прокладывал себе дорогу сам. Анализировать учение Булгакова тем труднее, что книги его насыщены богатым содержанием.
В своей гносеологии Булгаков совершенно не оригинален, его гносеология (трансцендентальный реализм с различными дополнениями) определяла лишь формальную сторону его построений, не влияя на их содержание. Это особенно видно на постоянном подчеркивании антиномизма в мышлении: принцип антиномизма имел коренное значение для Булгакова, но, например, в «Философии хозяйства», где Булгаков так много говорит о «конкретном неразложимом единстве логического и алогического», т.е. о реальной антиномичности жизни, само понятие антиномизма не выдвигается. Только в «Свете Невечернем», с прямой ссылкой на Флоренского, понятие антиномизма получает исключительно широкое применение. Философская система Булгакова в определенной целостности дана в «Философии хозяйства». Рационализм дорог Булгакову лишь как критицизм, он даже подчеркивает в одном месте, что «о нездешних корнях нашего бытия нам может поведать „только откровение..., которое затем уже может получить и философскую обработку“. Булгаков говорит даже по отношению к учению, что мир сотворен Богом, что это „аксиома веры“; он упрекает Вл. Соловьева в „чрезмерном дедуцировании“ творения, т.е. в рационализме. И утверждает, что „переход абсолютного к относительному бытию не понятен“.
Если говорить о том, что составляет основу философских построений Булгакова, то можно сказать словами его предисловия к „Свету Невечернему“: „поиск пути через современность к православию“. Булгаков идет тем же путем „восхождения“, что и Флоренский, — и даже больше: основы философских построений Булгакова лежат в его космологии. Религиозный перелом не оторвал его от мира, а определился потребностью глубже понять мир и проникнуть в его сокровенную жизнь, сокровенный смысл. Булгакову чужд „соблазн божественности мира“, во всяком случае, различение Абсолютной истины и космоса во всей силе сохранялось у него до конца дней. Исходя из этого Булгаков следует за тем построением, которое впервые установил Филон, стоявший перед такой же антитезой.
Булгаков говорит о мудрости мировой души: „Душа мира, — пишет он в “Невесте Агнца», — есть органическая сила, имеющая инстинктивную закономерность бытия в его эволюционном развитии". Эти все размышления Булгакова показывают, как сильно выступает у него космологическая тема. Булгаков идет гораздо дальше Флоренского, — для него единство тварного бытия, его живая мощь, своеобразный «панэротизм» природы — все это формирует его понимание, лучше сказать — его восприятие природы, как «живого существа». Но этому «живому единству бытия» Булгаков, вслед за Вл. Соловьевым и Флоренским, усваивает именование «Софии» — и этим он уже выходит сразу за пределы чисто космологической темы, начинает для себя ряд новых проблем. Ввиду центральности понятия Софии в метафизике Булгакова мы должны несколько подробнее остановиться на нем.
Вслед за Соловьевым и Флоренским, Булгаков центрирует свое внимание на понимании Софии, которая позже становится таким всеобъемлющим понятием, что оно поглощает все иные категории в философских построениях Булгакова.
Проследим разные аспекты идеи Софии у Булгакова. Уже в «Философии хозяйства» «душа мира» именуется Софией, но здесь же мы узнаем, что «мир потенциально софиен, актуально же он хаотичен; в своем вневременном бытии он есть сама София… мир удален от Софии не по существу, но по состоянию». Космологический аспект Софии меняется постепенно уже в «Свете Невечернем». По-прежнему еще «тварь есть всеединство», т.е. понятие всеединства все еще имеет смысл чисто космологический, но тут же проступают и новые мотивы. «Тайна мира, — пишет Булгаков, — в женственности… зарождение мира есть действие всей Св. Троицы, в каждой из Ее Ипостасей простирающееся на восприемлющее Существо, вечную женственность, которая через это становится началом мира. И она есть „четвертая ипостась“.
Одна из современниц Булгакова (Евгения Герцык), знакомая с ним в пору его философского расцвета, пишет, что „цельного представления о его мировоззрении“ у нее никогда не было. „Причина может быть и в том, что цельности не было и в нем самом“. Булгакову „не хватало мужества пристрастий — или же оно давалось ему нелегко, с мукой“.
Итак, новейший религиозный идеализм в России конца XIX — начала XX в., вместе с общественной деятельностью его главных представителей, получил в историографии несколько определений: „новое религиозное сознание“, „богоискательство“, „веховство“, „духовный ренессанс начала XX века“. Исторически первым (до первой русской революции) возникло понятие „новое религиозное сознание“, обозначившее лидирующую группу религиозных идеалистов (Мережковский, Бердяев, Розанов, Булгаков и др.).
»Новое религиозное сознание" лишь у истоков несло на себе печать замкнутости и кружковщины. Очень скоро оно стало воспринимать себя не как связанное с какими-либо университетско-академическими потребностями и кругами, не как философскую школу или направление, а в качестве выразителя духовного состояния общества, его самочувствия и самосознания, его здоровья и болезни одновременно.
Булгаков противопоставляет образу героя образ подвижника, верующего христианина, который чувствует лишь свою ответственность перед Богом и смиренно выполняет свой долг, видя в себе орудие Промысла.
Можно спорить о наличии и жизнеспособности такого опыта на нашем пространстве, но важнее обратить внимание на характер горизонта, ради которого готов умереть герой.
"…Не следует забывать, — писал в 1904 году Булгаков,-что в наш рационалистический век и самая пламенная религиозная вера должна получить философское оправдание и закалиться в горниле философских сомнений. Поэтому философский идеализм есть необходимый путь к религии, представляет станцию, которой не может миновать современный человек в своем стремлении к религиозному мировоззрению".
1. Бердяев Н.А. Истина и Откровение. — СПб.: РХГИ, 1996. — 384 с.
2. Булгаков С.Н. Первообраз и образ: Сочинения: в 2т. — Т.1. Свет невечерний. СПб.: ООО «ИНАПРЕСС; М.: „Искусство“, 1999. — 416 с.
3. История философии: Запад — Россия — Восток: (Кн. четвертая. Философия ХХ в). — М.: „Греко-латинский кабинет“, 1999. — 448 с.
4. Коплстон Ф. История философии ХХ век/Пер с англ. Сафронова. — М.: ЗАО Центрполиграф, 2002. — 269 с.
5. Новая философская энциклопедия. В 4 т. / Ин-т философии РАН, Нац. общ. фонд. — М.: Мысль, 2001. — Т.3.
6. Новейший философский словарь/ 2-е изд., переработ. и дополн. — Мн.: Интерсервис; Книжный дом, 2001. — 1280 с.
7. Философы двадцатого века: Книга первая.2-е изд. — М.: Издательство „Искусство ХXI век“, 2004. — 367 с.
8. Шестов Л. Киркегард и экзистенциальная философия. — М.: Прогресс — Гнозис, 1992. — 304с.
9. Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и его время.М. „Прогресс“, 1990г. — 512с.
10. Сто русских философов. Библиографический словарь. Сост. и ред.
11. А.Д. Сухов, М., „Мирта“, 1995 г. — 320 с.
www.ronl.ru
Перевезенцев С. В.
Сергей Николаевич Булгаков (1871—1944) родился в г. Ливны Орловской губернии, в семье священника. В юности он учился в Ливенском духовном училище и Орловской духовной семинарии, в 1890—1894 гг. — на юридическом факультете Московского университета. В студенческие годы С.Н. Булгаковым увлекается марксизмом, особенно марксистской политэкономией. В 1895 году С.Н. Булгаков начал преподавать политэкономию в Московском техническом училище. В 1897 году вышел в свет его первый значительный труд — "О рынках при капиталистическом производстве". После двухгодичной заграничной командировки в Германию, Францию, и Англию, С.Н. Булгаков защитил магистерскую диссертацию "Капитализм и земледелие", написанную также в марксистской традиции. Не случайно Г.В. Плеханов называл молодого ученого "надеждой русского марксизма".
В 1901—1906 гг. С.Н. Булгаков жил в Киеве, ведя преподавательскую деятельность в Киевском политехническом институте, где он был избран ординарным профессором, и в Киевском университете в должности приват-доцента. Именно в этот период происходит разочарование Булгакова в марксизме и, особенно, материализме. В 1903 году он опубликовал сборник статей под названием "От марксизма к идеализму", принял участие в коллективном сборнике "Проблемы идеализма". В 1904 году он вместе с Н.А. Бердяевым начинает редактировать журналы "Новый путь" и "Вопросы жизни". Занимая достаточно активную политическую позицию, в 1903 году С.Н. Булгаков принял участие в нелегальном съезде "Союза освобождения", положившего начало будущей партии кадетов.
В 1906 году С.Н. Булгаков переехал в Москву, где стал профессором политэкономии в Московском коммерческом институте и, одновременно, занял должность приват-доцента в Московском университете. В 1906 году он принял участие в создании "Союза христианской политики", а в 1907 году был избран депутатом II Государственной Думы от Орловской губернии. С.Н. Булгаков играет заметную роль в деятельности Религиозно-философского общества памяти В.С. Соловьева.
В эти годы С.Н. Булгаков окончательно формируется как религиозно-философский мыслитель, участвует в знаменитом сборнике "Вехи" (1909 г.), в 1911 году публикует сборник статей в двух томах "Два града". В 1912 году выходит книга "Философия хозяйства", в которой автор с позиций религиозной философии рассматривает всю проблематику политэкономии и социальной философии. Фактическим продолжением этой книги стала работа "Свет невечерний. Созерцания и умозрения" (1917 г.), ставшая итогом всего предыдущего периода философского развития С.Н. Булгакова.
В 1917 году Сергей Николаевич активно участвовал в работе Всероссийского Поместного Собора, восстановившего в России патриаршество. В 1918 году С.Н. Булгаков принял священнический сан. В том же году Булгаков вместе с семьей покинул Москву и переехал в Крым. Здесь им был написан ряд философских сочинений ("Трагедия философии", "Философия имени" и др.). Большинство современных исследователей считают, что этими работами закончился собственно философский период в творчестве Булгакова и далее он сосредоточился на богословских вопросах.
В 1922 году С.Н. Булгаков был выслан советскими властями в Турцию, откуда он вскоре перебрался в Прагу. В 1922—1925 гг. он был профессором церковного права и богословия на юридическом факультете Русского научного института в Праге. Летом 1925 года Булгаков переехал в Париж, где стал работать профессором богословия и деканом Православного богословского института.
В годы эмиграции С.Н. Булгаков много занимается богословскими и церковно-правовыми вопросами, публикует ряд богословских исследований — "Православие", "Купина Неопалимая", "Апокалипсис Иоанна", трилогию — "Агнец Божий", "Утешитель", "Невеста Агнца" и др. Богословская и церковная деятельность С.Н. Булгакова получила неоднозначную оценку в православных кругах. Его попытки обосновать идею Софии были расценены как еретический уклон, вводящий в догматику четвертую ипостась Святой Троицы. Отрицательно была воспринята и активная экуменическая деятельность С.Н. Булгакова.
Сергей Николаевич Булгаков скончался 13 июля 1944 года в Париже и похоронен на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа.
Основные сочинение С.Н. Булгакова: "Два града", "Философия хозяйства", "Свет невечерний", "Тихие думы", "Трагедия философии, "Купина Неопалимая", "Православие".
Религиозно-философские воззрение С.Н. Булгакова развивались в русле софиологии (т.е. учение о Софии) и философии всеединства, начало которым было положено в философской системе В.С. Соловьева.
По убеждению С.Н. Булгакова, София находится между Богом и сотворенным Им миром, между Творцом и тварью. При этом сама София не есть ни то, ни другое, а нечто совершенно особенное, одновременно соединяющее и разъединяющее и то и другое. София — это сверхтварный личностный аспект, персонифицированный в принципе женственности, который Булгаков именовал "Вечной женственностью". "Вечная женственность" есть своеобразное "материнское лоно бытия", которое принимает творческую силу Бога и воплощает ее в мире. Поэтому Булгаков придавал Софии качества "ипостаси" — четвертой ипостаси, не являющейся при этом четвертым лицом Святой Троицы. София, как ипостась, — это "идеальная основа мира", а сам мир есть лишь становящаяся София.
Именно София лежит в основании "всеединства" и собственно составляет "всеединство", ибо она зачинает в себе всё, являя собою умопостигаемый мир, одно и все, всеединое, становясь началом мира и его высшим совершенством.
В сущности, София — это Любовь, объединяющая все духовные существа свободной внутренней связью. Следовательно, всё в мире обладает софийностью, объединено софийностью. Булгаков различает бессознательный и сознательный уровни софийности. Бессознательная софийность связана с Душой мира — творческой силой, которая пронизывает весь мир и придает ему целесоообразность. София же есть исполнившаяся, достигшая самосознания, обретшая лицо Душа.
Итак, с одной стороны, София связует Бога с тварным миром, является своеобразной посредницей между Небом и землей. Но, с другой стороны, первозданный грех человечества приводит к тому, что София теряет прямую связь с Небом. Таким образом возникает двойственность единой Софии — София Божественная и София тварная. И задача философа найти путь к воссоединению изначально единой Софии, к соединению Софии Божественной и Софии тварной.
Поэтому центральной проблемой софиологии, как мировоззрения, является проблема отношений между Богом и миром, между Богом и человеком. Ведь именно человек, в котором соединяется божественное и тварное начала, способен исполнить подобную миссию. Человек — это ключевой момент в связи небесного и земного, как писал Булгаков, "абсолютное в относительном и относительное в абсолютном". Если в человеке возобладает относительное, то он превратит свое потенциальное человекобожие в эгоизм и демонизм. Значит задача человека состоит в том, чтобы соединить человеческое относительное с божественным абсолютным. Иначе говоря, Булгаков развивал идеи В.С. Соловьева о Богочеловечестве, как цели и процессе человеческой истории.
Но в реальности история человечества представляет собой историю хаоса отчужденного от Софии мира. Следовательно, земная человеческая история — это лишь момент бытия Софии тварной, момент, который должен обязательно закончиться. Поэтому в философии Булгакова очень сильны эсхатологические настроения — он уверен в конечности мира: "Цель истории ведет за историю, к "жизни будущего века", а цель мира ведет за мир, к "новой земле и новому небу"". Эсхатология Булгакова имеет два аспекта: исторический и моральный. Исторически — мир есть процесс Богочеловеческий, в ходе которого человек возвращается к Богу. В моральном отношении — человек есть то, что должно вернуться к утраченному совершенству путем преодоления старой природы и приобретения новой природы.
В этом процессе человек обладает определенной активностью, которую Булгаков характеризует термином "синергия", т.е. сотрудничество, соучастие человека с Богом. Но при этом человек не обладает абсолютной свободой: "Свобода распространяется лишь на ход исторического процесса, но не на его исход". Наоборот, по мнению русского философа, в бытии человека царствует необходимость, которую представляет Промысел Божий: "Промысел Божий, путем необходимости ведущий человека, есть поэтому высшая закономерность истории".
Исследователи отмечают еще один важный момент в религиозно-философских представлениях С.Н. Булгакова — учение об "апокатастатисе". Апокатастасис — это идея о конечном восстановлении и спасении всякой твари, включая и осужденных на страшные муки падших ангелов. Истоком данного учение была философия Оригена (III в.), развитая позднее Григорием Нисским (IV в.). Но уже в VI веке на Пятом Вселенском Соборе учение об апокатастасисе было осуждено официальной христианской церковью как еретическое.
Однако С.Н. Булгаков принял идею апокатастасиса, ибо только она в полной мере вписывалась в его софиологическую концепцию, ведь принципы софиологии и всеединства требуют, чтобы в спасенном мире не осталось не спасенных, страдающих сущностей. По мнению Булгакова, грешные души обречены на "вечное", но не бесконечное страдание в аду. Постепенный процесс должен привести к полному спасению всей твари и обретению окончательного, вековечного всеединства и софийности в Боге.
С точки зрения философии всеединства С.Н. Булгаков рассматривал и вопросы познаваемости мира. Он считал, что необходим синтез науки, философии и богословия и на этой основе создание миросозерцания, которое бы позволило человеку понять подлинные духовные ценности, найти верный путь к Богу, к самому себе и к другим людям.
Впрочем, как видно духовный и религиозно-философский поиск С.Н. Булгакова был неоднозначен. Хорошо по этому поводу сказал Н.А. Бердяев: "Я отношусь очень критически к булгаковскому типу религиозной мысли и хочу религиозно ему противиться. Но путь Булгакова, искания Булгакова имеют большое значение и должны быть высоко оценены... Он очень русский, и пережитый им религиозный кризис имеет значение для судьбы русского сознания. В лице Булгакова как бы русская интеллигенция порывает со своим атеистическим и материалистическим прошлым и переходит к религиозному сознанию и христианству. Это — процесс большого углубления".
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru/
Дата добавления: 27.11.2007
www.km.ru
Перевезенцев С. В.
Сергей Николаевич Булгаков (1871—1944) родился в г. Ливны Орловской губернии, в семье священника. В юности он учился в Ливенском духовном училище и Орловской духовной семинарии, в 1890—1894 гг. — на юридическом факультете Московского университета. В студенческие годы С.Н. Булгаковым увлекается марксизмом, особенно марксистской политэкономией. В 1895 году С.Н. Булгаков начал преподавать политэкономию в Московском техническом училище. В 1897 году вышел в свет его первый значительный труд — «О рынках при капиталистическом производстве». После двухгодичной заграничной командировки в Германию, Францию, и Англию, С.Н. Булгаков защитил магистерскую диссертацию «Капитализм и земледелие», написанную также в марксистской традиции. Не случайно Г.В. Плеханов называл молодого ученого «надеждой русского марксизма».
В 1901—1906 гг. С.Н. Булгаков жил в Киеве, ведя преподавательскую деятельность в Киевском политехническом институте, где он был избран ординарным профессором, и в Киевском университете в должности приват-доцента. Именно в этот период происходит разочарование Булгакова в марксизме и, особенно, материализме. В 1903 году он опубликовал сборник статей под названием «От марксизма к идеализму», принял участие в коллективном сборнике «Проблемы идеализма». В 1904 году он вместе с Н.А. Бердяевым начинает редактировать журналы «Новый путь» и «Вопросы жизни». Занимая достаточно активную политическую позицию, в 1903 году С.Н. Булгаков принял участие в нелегальном съезде «Союза освобождения», положившего начало будущей партии кадетов.
В 1906 году С.Н. Булгаков переехал в Москву, где стал профессором политэкономии в Московском коммерческом институте и, одновременно, занял должность приват-доцента в Московском университете. В 1906 году он принял участие в создании «Союза христианской политики», а в 1907 году был избран депутатом II Государственной Думы от Орловской губернии. С.Н. Булгаков играет заметную роль в деятельности Религиозно-философского общества памяти В.С. Соловьева.
В эти годы С.Н. Булгаков окончательно формируется как религиозно-философский мыслитель, участвует в знаменитом сборнике «Вехи» (1909 г.), в 1911 году публикует сборник статей в двух томах «Два града». В 1912 году выходит книга «Философия хозяйства», в которой автор с позиций религиозной философии рассматривает всю проблематику политэкономии и социальной философии. Фактическим продолжением этой книги стала работа «Свет невечерний. Созерцания и умозрения» (1917 г.), ставшая итогом всего предыдущего периода философского развития С.Н. Булгакова.
В 1917 году Сергей Николаевич активно участвовал в работе Всероссийского Поместного Собора, восстановившего в России патриаршество. В 1918 году С.Н. Булгаков принял священнический сан. В том же году Булгаков вместе с семьей покинул Москву и переехал в Крым. Здесь им был написан ряд философских сочинений («Трагедия философии», «Философия имени» и др.). Большинство современных исследователей считают, что этими работами закончился собственно философский период в творчестве Булгакова и далее он сосредоточился на богословских вопросах.
В 1922 году С.Н. Булгаков был выслан советскими властями в Турцию, откуда он вскоре перебрался в Прагу. В 1922—1925 гг. он был профессором церковного права и богословия на юридическом факультете Русского научного института в Праге. Летом 1925 года Булгаков переехал в Париж, где стал работать профессором богословия и деканом Православного богословского института.
В годы эмиграции С.Н. Булгаков много занимается богословскими и церковно-правовыми вопросами, публикует ряд богословских исследований — «Православие», «Купина Неопалимая», «Апокалипсис Иоанна», трилогию — «Агнец Божий», «Утешитель», «Невеста Агнца» и др. Богословская и церковная деятельность С.Н. Булгакова получила неоднозначную оценку в православных кругах. Его попытки обосновать идею Софии были расценены как еретический уклон, вводящий в догматику четвертую ипостась Святой Троицы. Отрицательно была воспринята и активная экуменическая деятельность С.Н. Булгакова.
Сергей Николаевич Булгаков скончался 13 июля 1944 года в Париже и похоронен на русском кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа.
Основные сочинение С.Н. Булгакова: «Два града», «Философия хозяйства», «Свет невечерний», «Тихие думы», «Трагедия философии, „Купина Неопалимая“, „Православие“.
Религиозно-философские воззрение С.Н. Булгакова развивались в русле софиологии (т.е. учение о Софии) и философии всеединства, начало которым было положено в философской системе В.С. Соловьева.
По убеждению С.Н. Булгакова, София находится между Богом и сотворенным Им миром, между Творцом и тварью. При этом сама София не есть ни то, ни другое, а нечто совершенно особенное, одновременно соединяющее и разъединяющее и то и другое. София — это сверхтварный личностный аспект, персонифицированный в принципе женственности, который Булгаков именовал „Вечной женственностью“. „Вечная женственность“ есть своеобразное „материнское лоно бытия“, которое принимает творческую силу Бога и воплощает ее в мире. Поэтому Булгаков придавал Софии качества „ипостаси“ — четвертой ипостаси, не являющейся при этом четвертым лицом Святой Троицы. София, как ипостась, — это „идеальная основа мира“, а сам мир есть лишь становящаяся София.
Именно София лежит в основании „всеединства“ и собственно составляет „всеединство“, ибо она зачинает в себе всё, являя собою умопостигаемый мир, одно и все, всеединое, становясь началом мира и его высшим совершенством.
В сущности, София — это Любовь, объединяющая все духовные существа свободной внутренней связью. Следовательно, всё в мире обладает софийностью, объединено софийностью. Булгаков различает бессознательный и сознательный уровни софийности. Бессознательная софийность связана с Душой мира — творческой силой, которая пронизывает весь мир и придает ему целесоообразность. София же есть исполнившаяся, достигшая самосознания, обретшая лицо Душа.
Итак, с одной стороны, София связует Бога с тварным миром, является своеобразной посредницей между Небом и землей. Но, с другой стороны, первозданный грех человечества приводит к тому, что София теряет прямую связь с Небом. Таким образом возникает двойственность единой Софии — София Божественная и София тварная. И задача философа найти путь к воссоединению изначально единой Софии, к соединению Софии Божественной и Софии тварной.
Поэтому центральной проблемой софиологии, как мировоззрения, является проблема отношений между Богом и миром, между Богом и человеком. Ведь именно человек, в котором соединяется божественное и тварное начала, способен исполнить подобную миссию. Человек — это ключевой момент в связи небесного и земного, как писал Булгаков, „абсолютное в относительном и относительное в абсолютном“. Если в человеке возобладает относительное, то он превратит свое потенциальное человекобожие в эгоизм и демонизм. Значит задача человека состоит в том, чтобы соединить человеческое относительное с божественным абсолютным. Иначе говоря, Булгаков развивал идеи В.С. Соловьева о Богочеловечестве, как цели и процессе человеческой истории.
Но в реальности история человечества представляет собой историю хаоса отчужденного от Софии мира. Следовательно, земная человеческая история — это лишь момент бытия Софии тварной, момент, который должен обязательно закончиться. Поэтому в философии Булгакова очень сильны эсхатологические настроения — он уверен в конечности мира: „Цель истории ведет за историю, к “жизни будущего века», а цель мира ведет за мир, к «новой земле и новому небу»". Эсхатология Булгакова имеет два аспекта: исторический и моральный. Исторически — мир есть процесс Богочеловеческий, в ходе которого человек возвращается к Богу. В моральном отношении — человек есть то, что должно вернуться к утраченному совершенству путем преодоления старой природы и приобретения новой природы.
В этом процессе человек обладает определенной активностью, которую Булгаков характеризует термином «синергия», т.е. сотрудничество, соучастие человека с Богом. Но при этом человек не обладает абсолютной свободой: «Свобода распространяется лишь на ход исторического процесса, но не на его исход». Наоборот, по мнению русского философа, в бытии человека царствует необходимость, которую представляет Промысел Божий: «Промысел Божий, путем необходимости ведущий человека, есть поэтому высшая закономерность истории».
Исследователи отмечают еще один важный момент в религиозно-философских представлениях С.Н. Булгакова — учение об «апокатастатисе». Апокатастасис — это идея о конечном восстановлении и спасении всякой твари, включая и осужденных на страшные муки падших ангелов. Истоком данного учение была философия Оригена (III в.), развитая позднее Григорием Нисским (IV в.). Но уже в VI веке на Пятом Вселенском Соборе учение об апокатастасисе было осуждено официальной христианской церковью как еретическое.
Однако С.Н. Булгаков принял идею апокатастасиса, ибо только она в полной мере вписывалась в его софиологическую концепцию, ведь принципы софиологии и всеединства требуют, чтобы в спасенном мире не осталось не спасенных, страдающих сущностей. По мнению Булгакова, грешные души обречены на «вечное», но не бесконечное страдание в аду. Постепенный процесс должен привести к полному спасению всей твари и обретению окончательного, вековечного всеединства и софийности в Боге.
С точки зрения философии всеединства С.Н. Булгаков рассматривал и вопросы познаваемости мира. Он считал, что необходим синтез науки, философии и богословия и на этой основе создание миросозерцания, которое бы позволило человеку понять подлинные духовные ценности, найти верный путь к Богу, к самому себе и к другим людям.
Впрочем, как видно духовный и религиозно-философский поиск С.Н. Булгакова был неоднозначен. Хорошо по этому поводу сказал Н.А. Бердяев: «Я отношусь очень критически к булгаковскому типу религиозной мысли и хочу религиозно ему противиться. Но путь Булгакова, искания Булгакова имеют большое значение и должны быть высоко оценены… Он очень русский, и пережитый им религиозный кризис имеет значение для судьбы русского сознания. В лице Булгакова как бы русская интеллигенция порывает со своим атеистическим и материалистическим прошлым и переходит к религиозному сознанию и христианству. Это — процесс большого углубления».
www.ronl.ru
