(Назад)
(Cкачать работу) (Назад) (Cкачать работу)
Функция "чтения" служит для ознакомления с работой. Разметка, таблицы и картинки документа могут отображаться неверно или не в полном объёме!
ТЕЗИСНЫЙ ПЛАН
Вступление.
Писатели – «мобилизованные и призванные»;Оружие писателей-фронтовиков – слово.
Поэзия.
Поэзия как голос героической души народа;Лирика М. Исаковского – лирика народных чувств;Потребность в душевном слове поэмы не меньше, чем в хлебе.
Проза.
А. Толстой – летописец войны;Война в прозе – школа мужества и страдания, школа любви и ненависти;Герои прошлого – из учебников в блиндажи.
Заключение.
Никто не забыт, ничто не забыто.
1. ВСТУПЛЕНИЕ
Очень часто, поздравляя своих друзей или родственников, мы желаем им мирного неба над головой. Мы не хотим, чтобы их семьи подверглись тяжелым испытаниям войны. Война! Эти пять букв несут за собой море крови, слез, страдания, а главное, смерть дорогих нашему сердцу людей. На нашей планете войны шли всегда. Всегда сердца людей переполняла боль утраты. Отовсюду, где идет война, слышны стоны матерей, плач детей и оглушительные взрывы, которые разрывают наши души и сердца. К нашему большому счастью, мы знаем о войне лишь из художественных фильмов и литературных произведений.
Мир не должен забывать ужасы войны, разлуку, страдания и смерть миллионов. Это было бы преступление перед павшими, преступление перед будущим, мы должны помнить о войне, о героизме и мужестве, прошедших ее дорогами, бороться за мир - обязанность всех живущих на Земле, поэтому одной из важнейших тем нашей литературы является тема подвига советского народа в Великой Отечественной войне.
Подвиг советского народа был также и подвигом советской литературы.
«Каждый советский писатель готов все свои силы, весь свой опыт и талант, всю свою кровь, если это понадобится, отдать делу священной народной войны против врагов нашей Родины!» — эти слова прозвучали на митинге в первый день войны и были оправданы делом и жизнью.
Великая Отечественная война – это тяжёлое испытание, выпавшее на долю русского народа. Литература того времени не могла оставаться в стороне от этого события.
С самого начала войны советские писатели почувствовали себя «мобилизованными и призванными». В Наркомат Обороны, в политуправления Ленинградского, Киевского, Белорусского, Прибалтийского военных округов, не ожидая мобилизационных повесток, явились сотни писателей с требованием немедленной отправки на фронт. Общее число писателей-фронтовиков достигло более двух тысяч. Нельзя найти никакой исторической аналогии такому массовому участию писателей в непосредственной литературной боевой работе, которую развернули советские мастера слова в дни борьбы с гитлеризмом.
Более трехсот литераторов не вернулось с полей сражений, среди них — Е. Петров, Ю. Крымов, А. Гайдар, В. Ставский, М. Джалиль... Фашизм занес руку и на будущее советской литературы, вырвав из ее рядов десятки молодых писателей, людей талантливых, ярких — В. Кубанева, М. Кульчицкого, Н. Майорова, Г. Суворова, П. Когана, Н. Отраду, В. Шульчева и многих других.
И, что особенно важно, Великая Отечественная война, несмотря на безмерные жертвы, стала для советских людей школой духовного, нравственного роста. Отечественная война подняла на гребень все самое истинно прекрасное, что было воспитано в советском человеке.
Важность и действенность слова писателей во время войны засвидетельствована и тем, что произведения прозы, поэзии и драматургии заняли виднейшее место в газетах. Наряду с первостепенным политическим материалом, сводками Совинформбюро и другими сообщениями государственной важности, на страницах «Правды», «Известий», «Красной звезды», «Красного флота», «Комсомольской правды» мы видим не только песни, стихотворения, публицистические статьи, но и рассказы, повести, поэмы, пьесы.
Военными корреспондентами центральных и фронтовых газет, а также радио, Совинформбюро, ТАСС стали в те дни М. Шолохов, А. Фадеев. А. Платонов, К. Симонов, Б. Горбатов, В. Гроссман, Б. Полевой, Е. Петров, Л. Соболев. П. Павленко, И. Эренбург, С. Михалков, А. Жаров, А. Калинин и многие другие. Литература носила открыто агитационный характер, давая «народу чудовищный заряд ненависти к врагу».
При всей исключительности, неожиданности вставших перед нею задач советская литература военных лет закономерно развивала творческие принципы, которые определили ее путь в предшествующие годы. Идея мира была и остается главенствующей идеей советской литературы, утверждающей пафос мирного творческого труда как основу развития полноценной человеческой личности.
Этот благородный гуманистический пафос был вместе с тем пафосом действенного гуманизма, полного воли к жизни и готового к борьбе за нее. Неудивительно, что крылатыми для советских людей, вставших на битву с фашизмом, стали слова А. Твардовского:
Бой идет святой и правый.
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле.
(«Василий Теркин»)
В идейных, нравственных, психологических качествах, обнаруженных советскими людьми в дни войны, проявились черты, в несколько иных формах сложившиеся ранее в героике революции, гражданской войны и будней социалистического строительства. Большую роль в воспитании поколений, на долю которых выпало отстоять Родину от фашистских полчищ, сыграли традиции советской литературы и искусства предвоенных десятилетий, с их верой в человека, любовью к Родине, ясностью и величием жизненной цели. Идеал человека, за которого с самого своего возникновения боролась советская литература, противостоял всем своим существом фашистскому мракобесию. И противостоял активно. Герои советской литературы и их создатели — мастера слова, начиная с Горького, чувствовали себя бойцами-антифашистами. Все это, как эстафету, приняли те, на чью долю выпало пройти через все испытания войны. Среди них — люди, которые впоследствии пополнят поредевшие ряды писателей.
Преемственность героических традиций, которой была насыщена вся атмосфера суровых военных лет, явилась условием и мощного взлета литературы. Лучшие произведения советской поэзии, художественной публицистики, прозы и драматургии были верны суровой правде времени, в них мужественно звучала тема партии — подлинного вдохновителя и руководителя масс, тема народа, — героя, творца великой победы.
Наши писатели звали народ на защиту Родины. «Все наши мысли о ней,— писал А. Толстой в статье «Родина»,— весь наш гнев и ярость — за ее поругание и вся наша готовность — умереть за нее».
Испытания войны явились, таким образом, проверкой гражданской зрелости, прочности связи литературной работы с жизнью, с народом, жизнеспособности ее художественного метода.
На первый план выдвинулись жанры, способные наиболее быстро и непосредственно вмешиваться в жизнь,— очерк, небольшой рассказ, художественно-публицистическая статья и, конечно же, лирическое стихотворение.
Советская литература стала подлинной художественной летописью Отечественной войны, вместе с тем она помогала народу сражаться, выражая величие его идеалов и целей, во имя которых советские люди шли на жертвы, не щадили ни своей крови, ни жизни.
В войне с фашизмом советский народ защищал не только завоевания социализма, но и цивилизацию человечества. Советская литература приняла достойное участие в осуществлении этой всемирно-исторической миссии. Она с честью и в поэзии, и в прозе, и в драматургии выдержала выпавшие на ее долю испытания.
Все годы Великой Отечественной войны писатели были там, где ковалась победа. Главным оружием писателей-фронтовиков было их слово.
Особое место занимают произведения, написанные в фашистском застенке. В них выразительно рассказано о несгибаемости воли и духа советского человека, которого не могут сломить ни плен, ни истязания, ни сама смерть. Писались вещи выстраданные, вмещавшие и информацию о войне, и жаркое чувство любви к Родине. Песни, стихи, публицистика, очерки, рассказы, повести были мобильными жанрами литературы, переместившейся на фронт.
Литература военных лет является монолитной в своем патриотическом одушевлении. И все же в положении отдельных национальных литератур, в их
referat.co
ТЕЗИСНЫЙ ПЛАН
Вступление.
Писатели – «мобилизованные и призванные»;
Оружие писателей-фронтовиков – слово.
Поэзия.
Поэзия как голос героической души народа;
Лирика М. Исаковского – лирика народных чувств;
Потребность в душевном слове поэмы не меньше, чем в хлебе.
Проза.
А. Толстой – летописец войны;
Война в прозе – школа мужества и страдания, школа любви и ненависти;
Герои прошлого – из учебников в блиндажи.
Заключение.
Никто не забыт, ничто не забыто.
1. ВСТУПЛЕНИЕ
Очень часто, поздравляя своих друзей или родственников, мы желаем им мирного неба над головой. Мы не хотим, чтобы их семьи подверглись тяжелым испытаниям войны. Война! Эти пять букв несут за собой море крови, слез, страдания, а главное, смерть дорогих нашему сердцу людей. На нашей планете войны шли всегда. Всегда сердца людей переполняла боль утраты. Отовсюду, где идет война, слышны стоны матерей, плач детей и оглушительные взрывы, которые разрывают наши души и сердца. К нашему большому счастью, мы знаем о войне лишь из художественных фильмов и литературных произведений.
Мир не должен забывать ужасы войны, разлуку, страдания и смерть миллионов. Это было бы преступление перед павшими, преступление перед будущим, мы должны помнить о войне, о героизме и мужестве, прошедших ее дорогами, бороться за мир — обязанность всех живущих на Земле, поэтому одной из важнейших тем нашей литературы является тема подвига советского народа в Великой Отечественной войне.
Подвиг советского народа был также и подвигом советской литературы.
«Каждый советский писатель готов все свои силы, весь свой опыт и талант, всю свою кровь, если это понадобится, отдать делу священной народной войны против врагов нашей Родины!» — эти слова прозвучали на митинге в первый день войны и были оправданы делом и жизнью.
Великая Отечественная война – это тяжёлое испытание, выпавшее на долю русского народа. Литература того времени не могла оставаться в стороне от этого события.
С самого начала войны советские писатели почувствовали себя «мобилизованными и призванными». В Наркомат Обороны, в политуправления Ленинградского, Киевского, Белорусского, Прибалтийского военных округов, не ожидая мобилизационных повесток, явились сотни писателей с требованием немедленной отправки на фронт. Общее число писателей-фронтовиков достигло более двух тысяч. Нельзя найти никакой исторической аналогии такому массовому участию писателей в непосредственной литературной боевой работе, которую развернули советские мастера слова в дни борьбы с гитлеризмом.
Более трехсот литераторов не вернулось с полей сражений, среди них — Е. Петров, Ю. Крымов, А. Гайдар, В. Ставский, М. Джалиль… Фашизм занес руку и на будущее советской литературы, вырвав из ее рядов десятки молодых писателей, людей талантливых, ярких — В. Кубанева, М. Кульчицкого, Н. Майорова, Г. Суворова, П. Когана, Н. Отраду, В. Шульчева и многих других.
И, что особенно важно, Великая Отечественная война, несмотря на безмерные жертвы, стала для советских людей школой духовного, нравственного роста. Отечественная война подняла на гребень все самое истинно прекрасное, что было воспитано в советском человеке.
Важность и действенность слова писателей во время войны засвидетельствована и тем, что произведения прозы, поэзии и драматургии заняли виднейшее место в газетах. Наряду с первостепенным политическим материалом, сводками Совинформбюро и другими сообщениями государственной важности, на страницах «Правды», «Известий», «Красной звезды», «Красного флота», «Комсомольской правды» мы видим не только песни, стихотворения, публицистические статьи, но и рассказы, повести, поэмы, пьесы.
Военными корреспондентами центральных и фронтовых газет, а также радио, Совинформбюро, ТАСС стали в те дни М. Шолохов, А. Фадеев. А. Платонов, К. Симонов, Б. Горбатов, В. Гроссман, Б. Полевой, Е. Петров, Л. Соболев. П. Павленко, И. Эренбург, С. Михалков, А. Жаров, А. Калинин и многие другие. Литература носила открыто агитационный характер, давая «народу чудовищный заряд ненависти к врагу».
При всей исключительности, неожиданности вставших перед нею задач советская литература военных лет закономерно развивала творческие принципы, которые определили ее путь в предшествующие годы. Идея мира была и остается главенствующей идеей советской литературы, утверждающей пафос мирного творческого труда как основу развития полноценной человеческой личности.
Этот благородный гуманистический пафос был вместе с тем пафосом действенного гуманизма, полного воли к жизни и готового к борьбе за нее. Неудивительно, что крылатыми для советских людей, вставших на битву с фашизмом, стали слова А. Твардовского:
Бой идет святой и правый.
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле.
(«Василий Теркин»)
В идейных, нравственных, психологических качествах, обнаруженных советскими людьми в дни войны, проявились черты, в несколько иных формах сложившиеся ранее в героике революции, гражданской войны и будней социалистического строительства. Большую роль в воспитании поколений, на долю которых выпало отстоять Родину от фашистских полчищ, сыграли традиции советской литературы и искусства предвоенных десятилетий, с их верой в человека, любовью к Родине, ясностью и величием жизненной цели. Идеал человека, за которого с самого своего возникновения боролась советская литература, противостоял всем своим существом фашистскому мракобесию. И противостоял активно. Герои советской литературы и их создатели — мастера слова, начиная с Горького, чувствовали себя бойцами-антифашистами. Все это, как эстафету, приняли те, на чью долю выпало пройти через все испытания войны. Среди них — люди, которые впоследствии пополнят поредевшие ряды писателей.
Преемственность героических традиций, которой была насыщена вся атмосфера суровых военных лет, явилась условием и мощного взлета литературы. Лучшие произведения советской поэзии, художественной публицистики, прозы и драматургии были верны суровой правде времени, в них мужественно звучала тема партии — подлинного вдохновителя и руководителя масс, тема народа, — героя, творца великой победы.
Наши писатели звали народ на защиту Родины. «Все наши мысли о ней,— писал А. Толстой в статье «Родина»,— весь наш гнев и ярость — за ее поругание и вся наша готовность — умереть за нее».
Испытания войны явились, таким образом, проверкой гражданской зрелости, прочности связи литературной работы с жизнью, с народом, жизнеспособности ее художественного метода.
На первый план выдвинулись жанры, способные наиболее быстро и непосредственно вмешиваться в жизнь,— очерк, небольшой рассказ, художественно-публицистическая статья и, конечно же, лирическое стихотворение.
Советская литература стала подлинной художественной летописью Отечественной войны, вместе с тем она помогала народу сражаться, выражая величие его идеалов и целей, во имя которых советские люди шли на жертвы, не щадили ни своей крови, ни жизни.
В войне с фашизмом советский народ защищал не только завоевания социализма, но и цивилизацию человечества. Советская литература приняла достойное участие в осуществлении этой всемирно-исторической миссии. Она с честью и в поэзии, и в прозе, и в драматургии выдержала выпавшие на ее долю испытания.
Все годы Великой Отечественной войны писатели были там, где ковалась победа. Главным оружием писателей-фронтовиков было их слово.
Особое место занимают произведения, написанные в фашистском застенке. В них выразительно рассказано о несгибаемости воли и духа советского человека, которого не могут сломить ни плен, ни истязания, ни сама смерть. Писались вещи выстраданные, вмещавшие и информацию о войне, и жаркое чувство любви к Родине. Песни, стихи, публицистика, очерки, рассказы, повести были мобильными жанрами литературы, переместившейся на фронт.
Литература военных лет является монолитной в своем патриотическом одушевлении. И все же в положении отдельных национальных литератур, в их обстоятельствах участия в войне существовали различия, которые находили выражение в тематике, в господствующих жанрах, в характере литературной жизни. Не следует забывать, что при всей значимости личного опыта писателя его творческое развитие определяется народным опытом, основными раздумьями и переживаниями народа в целом. Русская литература наиболее полно выражала панораму времени, историю Войны в народном самосознании.
Годы войны стали вехой в национальном самосознании народов, выдвинутых историей в авангард борьбы за человечество, вехой в эволюции патриотизма советских людей, обнаружившего убедительную способность сливать национальное и социалистическое, интернациональное. Исторический опыт народов осознавался заново, ожили герои былого; национальные художественные традиции начали восприниматься стократно шире, масштабнее, а с ними вместе определились и новый подъем литератур, многообразие художественных исканий, стилевых направлений.
Общественная потребность отражения масштабности событий и привела к проникновению исторических мотивов и в литературу наших дней.
Советская многонациональная литература эпохи войны отличалась единством творческого воодушевления, общностью проблематики, вдохновенным участием всего народа в борьбе с фашизмом. Примечательно, что о подвиге 28 панфиловцев в своих книгах рассказали писатели большинства литератур. Но каждая, в силу традиций и исторической судьбы, шла своим путем, вносила свой вклад в общую сокровищницу духовного и нравственного опыта советского народа.
2. ПОЭЗИЯ
Миллионы людей никогда не забудут о той исключительной роли, которую сыграла в их жизни поэзия в пору великих испытаний.
Достижения советской поэзии военных лет не были неожиданными, они коренились в культуре советского народа. Стихи Маяковского, Есенина, Тихонова, Багрицкого, Светлова не раз оживали в воспоминаниях, в лирической исповеди бойцов Великой Отечественной войны. Лучшие традиции советской поэзии предшествующих лет продолжали поэты-фронтовики. Перо было приравнено к штыку, поэты с такой активностью встали в строй защитников Родины, какой не бывало во всей истории нашей страны, богатой патриотическими традициями.
Но и те из них, кто не служил в рядах армии, нередко находились на переднем крае борьбы с фашизмом. Большую политическую работу в печати, на радио, среди населения, в воинских частях, в обстановке жестокой блокады проводил отряд поэтов ленинградцев (Н. Тихонов, В. Инбер, О. Берггольц и др.). «Мобилизованными и призванными» чувствовало себя большинство поэтов по разным причинам — по болезни, по возрасту — не ушедших на фронт (М. Исаковский, С. Маршак и др. писатели).
И только потому, что поэты побратались с народом единством судьбы и боевых испытаний, они нашли верный путь к сердцу солдат и тружеников тыла. В самые горькие часы они не теряли веры в победу. Пессимизма, надломленности духа, казалось бы, вполне естественных, особенно в таких условиях, как ленинградская блокада, советская поэзия, как и вся советская литература, не знала.
Теснейшая связь с народом, активность, патриотизм и гуманистическая направленность отличали советскую поэзию и до войны. В испытаниях 1941—1945 годов эти ее особенности приобрели воинствующий характер. Поэзия вступила в новый, высший этап. О чем бы ни писали поэты, за каждым их словом, образом неотступно стояла дума о Родине.
В обобщенной форме основная проблематика поэзии периода воины сказалась уже в самом первом поэтическом произведении тех дней — в «Священной войне» В. Лебедева-Кумача. Сила этого произведения рождена временем, героическим порывом великой страны, вставшей на смертный бой с фашизмом. Лебедеву-Кумачу выпало на долю стать голосом героической души народа в один из труднейших моментов его истории.
В «Священной войне» нет никаких украшений, никаких сложных риторических фигур, все сурово, строго, но так полно чувства, что самым обычным словам — «страна огромная», «пламенные идеи», «ярость благородная» и т. д. — как бы возвращался их подлинный смысл и глубочайшая выразительность.
Вслед за «Священной войной» появляется «Песня смелых» А. Суркова. Совсем иная ритмически — напряженная, как бы торопящая человека на бой,— она тревожно «скликала» бойцов в поход, подхватывая вековые традиции русских воинов:
Песня — крылатая птица —
Смелых скликает в поход.
Смелого пуля боится,
Смелого штык не берет.
Вскоре к суровому голосу «Священной войны», к живому солдатскому говорку «Песни смелых» прибавилось сердечное, задушевное «До свиданья, города и хаты» М. Исаковского. В этой песне поет душа «молодых смелых ребят», простых комсомольцев—излюбленных героев Исаковского.
Так, в первые дни Великой Отечественной войны возникли три разных, но чрезвычайно важных стихотворения, сразу же ставших песнями, с которыми советский народ не расставался до дня Победы. Поистине пережила свое время довоенная «Катюша», получившая признание на всех континентах.
Стихи, песни на протяжении всей войны занимали большое место в духовной жизни советского народа. Особенной любовью пользовалась песенная лирика М. Исаковского — «В прифронтовом лесу», «Огонек», «Лучше нету того цвету...», «Услышь меня, хорошая...».
Широкую известность в годы войны получили также «В землянке», «Лирическая песня» А. Суркова, «Шумел сурово Брянский лес» А. Софронова, «Соловьи» А. Фатьянова и многие другие.
В лучших песнях военных лет раскрылась душа нашего народа, его любовь и ненависть, гуманность его стремлений и свободолюбие. Духовный мир советских людей выразила и вся поэзия в целом, все ее ведущие жанры: лирические стихотворения, разные виды стихотворной сатиры, поэмы.
События войны — от первых трагических дней до водружения знамени Победы над рейхстагом — не всегда явно, но оказывали мощное влияние на внутренние процессы, происходившие в нашей поэзии, на движение ее тем, жанров, образов, самой тональности стиха.
Для самых первых стихов о войне характерны суровые интонации, повелительные формы. «Вперед! В наступленье! Назад ни шагу!», «Ты — враг. И да здравствует кара и месть!», «Опрокинь врага, задержи!», «В поход! В поход!», «Бей с неба!» — вот стержневые слова первых военных стихотворений А. Суркова, А. Твардовского, О. Берггольц, А. Прокофьева, С. Кирсанова, характеризующие поэтику той поры.
Позднее при сохранении интонаций призыва появляются интонации сурового рассказа о злодеяниях врага, которые у некоторых поэтов, например у Исаковского, нередко сближаются с жанром народного плача. Возникают и иные стихи, с преобладанием исторических мотивов и ассоциаций. Стремление взглянуть на все исторически, проследить становление и развитие событий делается одной из характерных черт советской литературы, поэзии в частности.
Алексей Сурков — поэт современной темы. Но в военное время, в обстановке жгучего интереса к патриотическому прошлому России и он создает исторически углубленный образ Родины. Движение народа из глубины веков к желанному будущему — так раскрывается образ родной страны в его стихотворениях «Россия», «Родина», «Вечерние лучи косые». В них каждая мысль — о народном горе, об испытаниях советских солдат, о детях, вместо отцов вышедших в поле с плугом,— подсказана поэту днями войны. Но мысль о связи настоящего с прошлым, о неотвратимости возмездия пронизывает весь стихотворный цикл «Россия карающая».
С. Щипачев — поэт интимного, мягкого лиризма. Но в пределах своей лирики и он находит средства, чтобы выразить величие советского человека, творчески представить победу. Таковы его стихотворения «Поединок», «Партизанка» и произведение 1940 года «Потомкам», которое Щипачев включал в свои военные книги.
В нем передано на редкость живое и конкретное чувство близости поколений. Мысль о связи с потомками могла бы остаться в стихотворении чисто декларативной, если бы поэт с конкретностью и точностью, подсказанной ему его военным опытом, не передал всю опасность, которой в бою вместе с «нами» подвергались и наши потомки:
Был труден бой. Казались нам не раз
Незащищенными столетий дали.
Когда враги гранатой били в нас,
То и до вас осколки долетали.
В поэзии военных лет особое звучание приобретает тема солдатской дружбы, любви, товарищества. Полнее всего она представлена в лирических стихах К. Симонова, что, несомненно, связано с одной их важной особенностью. В отличие от лирики других поэтов в центре поэзии Симонова — моральная проблематика. Тема войны, солдатской дружбы, верности разрешается поэтом в этическом плане. Верность бойца, чувство товарищества, прямота и откровенность раскрываются как категории, определяющие боевой дух человека, его стойкость в бою, его преданность знамени полка, знамени Родины.
Духом товарищества проникнуто стихотворение Симонова «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины». Обращаясь к другу, поэт говорит здесь о Родине, которая, как он понимает сейчас, открылась ему по-настоящему только в дни горя, в дни испытании. Окрепшее в этих испытаниях чувство связи с Родиной, с простыми русскими людьми продиктовало поэту и подлинно народные образы стихотворения, и сам характер стиха, его лирическую, взволнованную интонацию:
Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
………………………………………………
Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За русскую землю, где я родился.
Все лучшее, что есть в этих стихах, увидено тем «жестоким зрением», которое дано человеку войной. Наиболее сильным среди них является стихотворение «Жди меня». Одно чувство, одна мысль целиком заполняет сердце солдата:
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди...
По своему словесному и ритмическому материалу стихотворение крайне скупо, но скупость речи в нем подчеркивает глубину чувств однообразие ритма усиливает проникновенность одного всеохватывающего душевного состояния. В стихотворении не только горячая мольба «жди меня», но и суровый завет не желать добра «всем, кто знает наизусть, что забыть пора». Поэтому и умение ждать раскрывается как большой душевный подвиг, достойный встать вровень с солдатским подвигом, как емкое, вырастающее до символа образное обобщение героизма тыла.
Интересна судьба этого стихотворения. Как только оно появилось в «Правде», его сразу же переписали в свои блокноты тысячи фронтовиков. Тысячи солдат в своих письмах домой говорили о самом главном, чем они жили, о чем они думали, словами этого стихотворения.
Годы войны оказали влияние не только на развитие тех или иных сторон творчества поэтов. Для некоторых они были решающими в самом формировании их как поэтов социалистического реализма.
В годы войны многие поэты писали о Ленине. Некоторые стихотворения основаны на тех или иных рассказах, связанных с памятниками Ильичу. Чаще всего в них мы видим такую ситуацию: фашисты уничтожают памятник, советские люди с величайшим героизмом и беззаветностью восстанавливают его или частями хранят до прихода родной армии.
По-своему пишет о Ленине С. Щипачев, прибегая к крайне скупым простым художественным средствам, заботясь только о точности рассказа и всячески избегая пышной риторики:
Из бронзы Ленин. Тополя в пыли.
Развалины сожженного квартала.
Враги в советский городок вошли
И статую низвергли с пьедестала.
(«Ленин»)
Немецкий полковник-щеголь рад, что так просто справился с памятником, фоторепортер услужливо щелкает, запечатлевая «победу» хвастливого вояки. А на рассвете:
Как прежде, памятник в саду стоял,
Незримой силой поднятый из праха.
В период Великой Отечественной войны с особой силой выразилось духовное единство и вместе с тем редчайшее, богатство художественных индивидуальностей в нашей поэзии.
В годы войны поэты настойчиво искали формы, в которых можно было бы со всей полнотой выразить силу духа советских людей. Одной из таких форм и явилась баллада, получившая в ту пору широкое и весьма своеобразное развитие.
Советская баллада периода войны — это, как правило, стихотворение, имеющее сюжет, в основе которого чаще всего — героико-трагедийная ситуация. Общим для военных баллад является также их откровенно поучительный характер. Не случайно, что баллады чаще всего были посвящены конкретным, реальным героям. Таковы «Баллада о трех коммунистах» Н. Тихонова, «Разведчик Пашков» А. Суркова, «Баллада о красноармейце Демине», «Иван Суханов» А. Прокофьева и т. д. В балладе всегда налицо острый лаконичный сюжет, но в балладе военных лет главное — патриотическая мысль, дума.
Подлинный лиризм в раскрытии больших народных образов, в которых дышит история, трепетность личного чувства восхищения творцами и защитниками родины, вошли в поэзию М. Исаковского.
С самого начала работа М. Исаковского шла «многопольно»: он писал стихи-песни, стихи-призывы (правда, очень редко), иронические или бытовые, окрашенные теплой улыбкой стихотворные зарисовки, стихи-фельетоны.
Сердцевиной самых разных стихотворений М. Исаковского является юмор, как правило, мягкий, полный сочувствия людям их нелегкой жизни и их стремлению быть лучше. Думается, именно из этого источника шла по внешности неброская, негромкая, но в действительности могучая сила поэзии М. Исаковского. В годы, когда об этой силе многие еще и не догадывались, стихи М. Исаковского проницательно оценил Горький.
Перед началом Великой Отечественной войны М. Исаковский—уже известный поэт; произведения, созданные им, знает вся страна.
В годы войны в его стихи со всей решительностью и силой врывается «ветер железного мщенья». (Самими названиями стихотворений поэт четко определяет их тему и их суровую интонацию — «Отцовский дом разграблен и разрушен...», «Мстители», «Одна дорога есть у нас»). Вчитываясь в стихотворения, видишь и их особый для Исаковского жанр. Первое стихотворение—исповедь поэта, который страстно хочет «поговорить по-своему с врагом», но из-за инвалидности не может стать в строй солдат своей Родины. Эта исповедь — горячая, искренняя — выливается в большое гражданское слово поэта. Его «сердце — без остатка — там», на фронте. Оно слыхало первые удары «стального грома вражьих батареи», оно впитало в себя «боль и стоны» сожженных на костре. Вот что породило в нем железное «слово мести», которое поэт поднимает над миром:
И я, как знамя, поднял это слово,
Живое слово сердца моего.
И я зову, чтоб в дни борьбы суровой
Никто из нас не забывал его...
Сохраняя свои характерные особенности — простоту слога, близость к фольклорным выражениям, классические размеры и т.д., Исаковский вместе с тем делает здесь шаг в сторону создания ораторского стиха с его призывами, трибунными интонациями.
Такие стихи явно расширяют наше представление о возможностях поэзии Исаковского. Она, как видим, совсем не исчерпывается мягкой, задушевной лирикой. Она может звучать и сильно, и громко.
Лирика М. Исаковского—лирика народных чувств. Настоящий поэт всегда хочет говорить только о том, что он знает лучше всех, и так, как он хочет. М. Исаковский поступает точно так же. Но всегда получается, что лучше всех он знает такое, что таится в душе миллионов, и его желание говорить так, как он хочет, оказывается родственным тому, как хотели бы высказать свои чувства сотни и тысячи. Именно в этом его своеобразие, его редкая индивидуальность.
Годы войны для советских людей были временем больших раздумий о жизни, о Родине, о человеке. Как бы ни был скуден солдатский быт, как бы ни был человек оторван от центров культурной жизни, он жил в полную силу, в сердце своем он носил целый мир.
Тем же самым жили и поэты. Замыслы их требовали большой формы. Так, в тяжелейшие годы войны, казалось бы, вовсе не располагавшие для работы над крупными произведениями, появились поэмы. История советской литературы не знает другого такого периода, когда за четыре года было создано столько значительных, подлинно талантливых поэм, как в суровое четырехлетие Отечественной войны. Оно представлено такими поэмами, как «Василий Теркин» А. Твардовского. «Зоя» М. Алигер, «Пулковский меридиан» В. Инбер, «Февральский дневник», «Ленинградская поэма», «Твой путь» О. Берггольц и др.
Своеобразным итогом раздумий Берггольц за годы войны явилась поэма «Твой путь» (1945) —одно из значительных произведений советской поэзии.
Поэма о горе и о любви, она говорит о возмужании гражданина, о росте души человека на пути к победе. Вчитываясь в ее строки, самые различные и вроде бы совершенно отрывочные, понимаешь: автора интересуют не сами по себе эпизоды из жизни ленинградцев, а нечто совсем другое. Поэтесса, рассказывая о себе, хочет разобраться в том, откуда брали силы, как вообще можно было остаться человеком в такой нечеловечески тяжелой обстановке, в том, что такое жизнь. И что такое счастье.
Неудивительно, что именно в этой поэме Берггольц делает самое важное для себя признание:
Я счастлива.
И все яснее мне,
что я всегда жила для этих дней,
для этого жестокого расцвета.
И гордости своей не утаю,
что рядовым вошла
в судьбу твою,
мой город,
в званье твоего поэта.
Сущность поэмы «Твой путь» состоит, прежде всего, в том, что она выразила глубоко интимный мир советского человека, переносящего тяжелейшие испытания, с абсолютной искренностью передав связь этого мира с правдой жизни народа. Кроме того, поэма, предоставляя полный голос общечеловеческим чувствам, показывает, что эти чувства не только сохраняют все свое обаяние в людях, рожденных Октябрем, но и обретают в них новую силу.
Известная поэма Веры Инбер «Пулковский меридиан» (1941–1943), написанная в стиле лирического дневника,— вместе с тем большой человеческий документ, точнейшее свидетельство современницы о ночах и днях блокадного Ленинграда. Это свидетельство тем более убедительно, что графической точности ее рисунка соответствует почти клиническая точность описания самих страданий ленинградцев (глава «Свет и тепло»). Но как ни велики мучения, город живет, живет сознанием родства со всей страной, живет потому, что сияние идей, к которым приобщены ленинградцы, бессмертно:
Мы — будущего светлая стезя,
Мы — свет. И угасить его нельзя.
Потребность в душевном, ободряющем слове была не меньше, чем в самом хлебе. Советские поэты дали такое слово своим соотечественникам.
Ведь в годы войны, когда так много тяжелого, когда нередко неделями и месяцами человек видит одни трупы, совсем нетрудно забыть о красоте мира, об аромате трав, деревьев, о сияющих под солнцем снегах. Этого не произошло с советскими людьми. В тяжелые, страшные годы они испытывали особую потребность сохранить в своем сердце образ любимой Родины нетускнеющим. В их душе красота родной земли, память о ней становились источников великого мужества. Такой потребности сильных сердец и ответил Прокофьев, создав песенную, всю напитанную запахами цветов, пронизанную ветрами широких просторов, звонкоголосую, сияющую весенними красками поэму «Россия».
По структуре и красочности, по своей живописности «Россия» Прокофьева — своеобразное произведение в нашей поэзии. В родстве с нею находятся многие явления русского национальной искусства и прежде всего поэзия Сергея Есенина. Но они не заслоняют ее самобытности. Как бы впитав в себя есенинскую любовь к природе, к ее белым, синим, золотым, розовым краскам, Прокофьев вместе с тем пишет по-своему. Он—и частушечник, и песенник и жанрист. А главное, он — солдат, защитник Родины. Поэтому так естественно, без фальши звучат у него и песни о березе («Люблю березу русскую...»), и частушка о Родине, о ее красивых девчонках и дельных ребятах («Наша Родина — Россия...»), и кристально чистая протяжная песня о лебедях, пролетающих над полем битвы («Ой, не так далеко и не близко...»), и живой, как сама солдатская речь, рассказ о теплушке, о родной земле («Теплушка что? Теплушка—дом», «Земля, постель солдатская...»).
Рождение такой поэмы в годы войны говорит о великом душевном здоровье нашего народа, который не терял бодрости и оптимизма даже в самые отчаянные моменты истории. Он жил и боролся за жизнь, он видел «за далью даль», он оставался человечным. С наибольшей всесторонностью это показано в поэме А. Твардовского «Василий Теркин».
Одним из самых заветных стремлений лучших писателей России было «высветлить человека во всех его силах, а не в одном уме, пронести всю природу его сквозь какой-то очистительный огонь» (Гоголь Н.В.).
Твардовский не формулировал так именно свою задачу, работая над «Василием Теркиным», но его поэма — одно из редких произведений, воплотивших этот завет классика. Ясным и мощным талантом поэта Теркин именно высветлен во всех его силах, а не только в уме, не только силу воина, но и человечность сына родной земли, неутомимость труженика, «праздник силы всякой» раскрывает автор, изображая своего героя в поэме, в полном смысле пронося всю его природу сквозь очистительный огонь любви к Родине.
Такому масштабу изображения человека в поэме соответствует и новизна ее художественной формы. Соединение почти былинно-песенной широты обобщения и реалистической конкретности в облике героя, подлинно народной эпичности и самого тонкого лиризма в стиле поэмы — большой вклад Твардовского в поэзию социалистического реализма.
3. ПРОЗА
В периоды исторических потрясений, как известно, резко увеличивается потребность общества в публицистике — прямом, открытом, страстном слове журналиста, писателя, отличающемся особой социально-политической направленностью, агитационностью, острой проблемностью. В это время публицистичностью пронизываются все жанры прозы, поэзии, драматургии. Но ведущую роль в литературной жизни общества в такие периоды, особенно на первых порах, играет собственно публицистика, предназначенная для публикации в периодике и характеризующаяся политической злободневностью, оперативностью в освещении событий, силой эмоционального и идеологического воздействия на читателя.
В период Великой Отечественной войны к ее мобильным жанрам обращались почти все писатели. На страницах газет и журналов печатались корреспонденции, статьи, очерки, памфлеты, рассказы А. Толстого, А. Фадеева, И. Эренбурга, Н. Тихонова, М, Шолохова, А. Твардовского, Л. Соболева, Вс. Вишневского, К. Симонова, К. Паустовского.
Многие писатели стали работниками армейской и фронтовой печати, военными корреспондентами, командирами, политработниками. Стремление выразить чувства и мысли, владевшие каждым из них, обусловило открытый лиризм статей А. Толстого, страстную патетику Б. Горбатова, публицистический накал выступлений И. Эренбурга, философские раздумья Л. Леонова.
А. Толстой стал летописцем войны. Его публицистика явилась ее хроникой, отразившей этапы борьбы и подвига советского народа, весь комплекс проблем, обусловленных войной. Более других А. Толстой обращался к истории народа, истокам его восхождения через века («Откуда пошла русская земля», «Стыд хуже смерти», «Родина»). Мысль об ответственности советских людей не только перед будущим, но и перед прошлым становится сквозной в его статьях, воссоздающих исторические картины войн и походов, традиции воинской доблести русского народа, его культуры и нравственности. Взывает писатель и к духу славянского единства во имя борьбы с фашизмом («Весь славянский мир должен объединиться для разгрома фашизма»). Одновременно А. Толстой анализирует программу нацистской партии, причины популярности Гитлера и состояние духа германского общества («Фашисты ответят за свои злодеяния», «Кто такой Гитлер и чего он добивается?», «Я призываю к ненависти»), чтобы развенчать перед миром фашизм. Статьи А. Толстого проникнуты страстной любовью к русскому народу.
Также самостоятельную художественную ценность приобрели в эти годы писательские записи, дневники, заметки, зарисовки. Характер и содержание военных дневников определялись необходимостью сохранить для истории наблюдения очевидцев, взгляд на события их участников. Таковы «Дневники военных лет» Вс. Вишневского, «Ленинград в дни блокады» А. Фадеева, «Ленинградский дневник» В. Инбер, «Родина и чужбина» А. Твардовского, вышедший с подзаголовком «Страницы записной книжки», серия зарисовок Н. Тихонова «В те дни», К. Федина «Свидание с Ленинградом» и др.
Дневники были формой очерковой литературы, в которой достоверность изображения, опора автора на факты соединялись с его страстной заинтересованностью.
Будучи свободным, чаще всего хроникальным повествованием, включающим в себя репортаж о событиях, характеристики военной, бытовой или психологической ситуации, дневники военных лет запечатлели наблюдения и размышления участников исторических событий. «Дневники военных лет» Вс. Вишневского покоряют достоверностью исторических свидетельств и масштабностью обобщений, являясь и наблюдениями над жизнью блокадного Ленинграда, и раздумьями о настоящем и будущем, и анализом противоречий времени, состояния литературы. Позицию Вс. Вишневского определяет вера в «невероятную выносливость нашего народа», его «доброту, откровенность, простоту», в которых писатель видел залог победы. Та же высокая гордость за людей, вы стоявших первую блокадную зиму, заставляет А. Фадеева писать: «Мне кажется, есть на свете вещи, которые в силах вынести только русский человек».
Годы войны — не только особый, но и неоднородный этап развития литературы. После разгрома армии Паулюса под Сталинградом, когда четче определились перспективы войны, возникла общественная потребность постичь ее будни, ее прозу, понять душу воюющего человека. Этой потребности увидеть повседневное суровое лицо войны отвечала тенденция аналитической прозы. В строго реалистических произведениях М. Шолохова «Наука ненависти», К. Симонова «Дни и ночи», А. Бека «Волоколамское шоссе» и других объективно воссоздавалась жизнь человека на войне во всей ее полноте и подробностях, исследовались события и психология «сражающихся за Родину» людей.
К концу войны расширяется философский диапазон литературы. Исследование потока исторических обстоятельств дает возможность воссоздать правду народного бытия. Тенденция масштабного изображения военных событий, воссоздания общего хода дел проявилась в романах М. Шолохова «Они сражались за Родину», А. Фадеева «Молодая гвардия» и многих других.
На страницах «Правды» и «Красной звезды» в 1943 и 1944 годах публиковались главы романа М. Шолохова «Они сражались за Родину». Событийная сторона романа связана с боями на Дону в труднейшее лето 1942 года. Зрелость художественной мысли писателя обнаружилась в исследовании природы народного героизма и характера народной войны. Последовательный интерес Шолохова к народному бытию, к герою из народной толщи сказался в этом романе и в анализе внутреннего мира рядовых солдат на переднем крае воины, и в анализе обстоятельств, круто повернувших жизнь людей.
В романах конца войны интерес к личностному началу в человеке усиливается, становясь преобладающим в произведениях Шолохова и Фадеева. На первый план выдвигались в герое качества народности, патриотизма, сознательности независимо от социального положения, профессии, национальности. «Социалистическая социальность» стала природой характера советского человека, созданного литературой в военные годы. Человек в ней выступал прежде всегда его слитности с обществом, а не только как индивидуальность.
В сюжетосложении рассказов и повестей вначале обозначилось тяготение к простой событийности. Произведение большей частью было ограничено кругом событий, связанных с деятельностью одного полка, батальона, дивизии, защитой ими позиций, выходом из окружения. События исключительные и обычные в своей исключительности становились основой сюжета. В них в первую очередь обнаружилось движение самой истории, властно влияющей на человеческие судьбы. Не случайно в прозу 40-х годов входят новые сюжетные построения. Она отличается тем, что в ней нет традиционного для русской литературы контраста характеров как основы сюжета. Когда критерием человечности становилась степень причастности к совершавшейся на глазах истории, конфликты характеров меркли перед главным историческим конфликтом фашизма с социализмом, от решения которого зависели судьбы государств, народов, культур. Смертельная борьба двух социально-полярных сил определила конфликтность каждого действия, каждой ситуации военных произведений. Два цикла рассказов Л. Соболева — одесский («Соловей», «Парикмахер Леонард», «Разведчик Татьян») и севастопольский («Морская душа») — посвящены изображению доблестной судьбы «яростных и гневных полков морской пехоты», которую вражеские солдаты называли «черными дьяволами». Л. Соболев берет ситуации исключительные, людей ярких, необычных, вроде юной отважной разведчицы, веселого парикмахера-скрипача, электрика, прозванного гусаром. В драматических обстоятельствах войны они обнаруживают скрытые силы своего духа, верность, мужество, выдержку. Лежащий в завале с раздавленными пальцами парикмахер Леонард успокаивает напуганных бомбежкой людей, делая вид, что находится у отдушины и корректирует действия спасательной группы («Парикмахер Леонард»). Вернувшись из разведки к лодке, моряки увидели своего товарища раненым, диски его автомата пустыми, а в камышах трупы врагов. Здесь был неравный бой. Раненый в беспамятстве продолжал давать им сигнал сбора, свистел соловьем, щелкал уже холодеющими губами («Соловей»). Судьба отважной девушки, прятавшей моряков в каменоломнях, водившей их по хуторам и деревням, история ее ранения и подвига определяют содержание рассказа «Разведчик Татьян».
Цикл рассказов «Морская душа» написан Л. Соболевым в 1942 году. В публицистическом вступлении к циклу писатель создает собирательный образ «морской души». «Морская душа — это решительность, находчивость,— упрямая отвага и непоколебимая стойкость… Морская душа — это огромная любовь к жизни… Морская душа — это стремление к победе… В ней — в отважной, мужественной и гордой морской душе — один из источников победы». А в остальных рассказах цикла этот обобщенный образ конкретизируется в отдельных событиях и судьбах. Авторское повествование немногословно, драматично, возвышенно. История моряка, трагически погибшего в единоборстве с врагами, навсегда оставшаяся в человеческой памяти («Федя с наганом»), сменяется рассказами о трудной битве команды катера с морем («Неотправленная радиограмма»), о яростной схватке обессилевшего советского разведчика с фашистом («Поединок»). Атмосфера легенды кажется в рассказах естественной. Моряк, командующий танком, утюжит вражеские окопы («Привычное дело»). Три краснофлотца, захватив минометную фашистскую батарею, обстреливают из нее фашистские траншеи, хотя к концу боя «один из них — безногий, другой безрукий, а третий перемазан кровью и землей» («И миномет Бил»).
А. Толстого в первую очередь интересовало формирование национального склада русского человека, истоки которого он ищет и в далеком прошлом. Естественно, что в цикле «Рассказы Ивана Сударева» (1942) внимание сосредоточено на историях мужания людей обретения ими своего места в грозных событиях. В первом рассказе «Ночью, в сенях, на сене», представляющем собой родословную Ивана Сударева, главной стала мысль о Родине. Иван Сударев рассказывает, как в одном частном доме он увидел картину средней величины: на ней «лесок, речонка самая, что ни на есть тихая русская, и по берегу тропинка в березовую рощу». Картина открыла герою то, что он не мог выразить словами. Озаренно понял одно: тянет его эта тропиночка, умереть он за нее готов, это — его Родина…
Нравственный климат общества, определяющийся борьбой за жизнь и независимость социалистического государства, не мог не повлиять на литературу. Общественно-исторические события, воздействуя на способы познания действительности, вызывали концентрацию таких признаков, которые до сих пор в них не были ведущими,— эпичность, героичность, лиризм.
Природа эпичности в прозе Отечественной войны была обусловлена слитностью жизни и борьбы отдельного человека с жизнью и борьбой всего народа. События в рассказах и повестях военных лет предстают как живое протекание истории. И социальная активность героев ее творящих, соответствовала тенденции исторического развития. Эпичность была связана с характером героического.
Н Тихонов в начале войны создает цикл «Ленинградских рассказов» (1942), пафосом которых стала мысль: «Нет возраста для героического». В рассказах, драматических, лаконичных, исследуются мгновения в жизни человека, называемые вдохновением подвигом. Это и рассказ о том, как в поединке машиниста паровоза с фашистским летчиком побеждает упорная воля «железный глаз», удивительный и тонкий расчет русского рабочего («Поединок»). И полная самоотречения работа электромонтера Рубахина, исправляющего поврежденную линию под вражеским огнем («Кукушка»). И мужественный поступок фотографа с потонувшего парохода, который, почти захлебываясь в волнах, заставляет отчаявшихся на плоту людей обрести человеческий облик («Люди на плоту»). И взлет нравственных сил слабой девушки, сандружинницы Жени Стасюк, которая повела за собой в атаку дрогнувших солдат («Мгновение»)...
Предметом изображения в рассказах второго типа становится блокадная повседневная борьба осажденного Ленинграда: холодные заводские ночи в цехах, где люди делают снаряды («Зимней ночью»), трудовые будни мальчика-подростка, с его жизнестойкостью и самоотверженной готовностью уберечь другого от беды («Я все живу»), каждодневный подвиг девушки, обязанной сообщать в штаб противовоздушной обороны о месте падения бомб («Девушка»), раскрывают самозабвенную работу изнуренных голодом ленинградцев, освобождающих свой город из плена блокады, смерти, снега и льда...
Общие тенденции советской литературы военных лет в изображении мужества и героики советского человека, так или иначе, сказались в каждом значительном произведении большой и малой формы.
Война осмысляется в прозе как школа мужества и страданий, школа любви и ненависти, как величайшее испытание человечности, которое с честью выдержали советские люди.
Тяготение к достоверности в сочетании с широкой обобщенностью изображения составляет силу героических повестей и рассказов военных лет. Писатели в войну искали форму, которая создавала бы впечатление невыдуманности, доподлинности изображаемого. Иллюзия жизненной достоверности нередко создавалась тем, что рассказ велся от имени участников событий, голос автора сливался с голосами героев. Писатели, прежде всего, стремились быть верными «психологии фактов» (Горький).
Война изображается как каждодневный упорный труд с полной отдачей всех сил. В повести К. Симонова «Дни и ночи» (1943—1944) о герое сказано, что он ощущал войну, «как всеобщую кровавую страду». Человек работает — вот его главное занятие на войне, работает до изнеможения, не просто на пределе, а выше всякого предела своих человеческих сил. Человек совершает больше, чем он может. В этом его главный военный подвиг.
Особенности симоновского художественного мышления сказались в сочетании достоверности и психологизма, будничного и высокого, в умении совмещать анализ человеческих привычек с анализом высоких дум. В повести не раз упоминается, что Сабуров «привык к войне», к самому страшному в ней, «к тому, что люди здоровые, разговаривавшие, шутившие с ним только что, через десять минут переставали существовать». Способность героя привыкать, переносить ужасное содержит в себе возможность героического. Исходя из того, что на войне необычное становится обычным, героизм — нормой, исключительное переводится самой жизнью в разряд обыкновенного, Симонов «заземляет» героя Он создает характер сдержанного, несколько сурового, молчаливого человека, ставший популярным в послевоенной литературе.
В нравственном мире Сабурова главным, определяющим его поведение, характер отношения с людьми, является чувство долга, чувство своей ответственности за исход событий.
Мысль о том, что эта война освобождает человека от случайного, наносного, делает его лучше и чище, возникает с первых глав повести Симонова. В ходе повествования она не только не исчезает, но набирает силу, реализуясь в характерах. О Сабурове, например, сказано, что в жизни ему не были чужды «честолюбивые и даже тщеславные мысли, но сейчас, на этой войне… эти мысли у него почти исчезли». Корреспондент из Москвы в разговоре с Сабуровым высказал убеждение, сложившееся за годы войны, что «люди на воине стали проще, чище и умнее. Быть может,— заметил он — они остались, в сущности, теми же самыми, какими были, но хорошее у них выплыло на поверхность оттого, что их перестали судить по многочисленным и неясным критериям… люди перед лицом смерти перестали думать, как они выглядят и какими они кажутся, на это у них не оставалось ни времени, ни желания».
Эта мысль является одной из ключевых в симоновской концепции человека. Война по-новому оценила в людях существенное и несущественное, главное и неглавное, истинное и показное «У меня много хороших людей, — говорит Сабуров о своем батальоне, — почти все хорошие». Действительно, в повести нет подлецов, предателей, трусов. Даже сухой, прямолинейный, упрямый Бабченко вызывает уважение своим бесстрашием, преданностью, полной самоотдачей.
В социально-психологической прозе военных лет объективность и художественная достоверность повествования составляют отличительные свойства сюжета. К. Симонов с летописной тщательностью и подробностью воспроизводит время и события, поскольку целью было рассказать с наибольшей степенью полноты и достоверности о «днях и ночах» сражающегося Сталинграда. В повести отсутствует единый драматический узел, события присоединяются по принципу хронологической цепочки. Некоторая рыхлость композиции возникает в связи со стремлением к детальному воспроизведению событий и военного быта.
Эпичность в повести возникает, прежде всего от того, что все малое частное, конкретное, бытовое в жизни Сталинграда насыщено большим, значительным, общим. Умение в частном видеть всеобщее и показать это всеобщее — способность истинного художника и свойство настоящего искусства.
Сочетание документальной достоверности с обобщенностью изображения — традиция советской литературы со времен гражданской войны, традиция Д. Фурманова, А. Серафимовича, Л. Рейснер, продолженная прозой Отечественной войны. Достоверность в ней была выражением всеобщей жажды неприкрашенной правды.
В целом социально-психологическая проза явилась новым этапом в постижении человека и войны, прежде всего потому, что в центре ее оказалась личность — цельная, мыслящая, творческая; события были воссозданы в их достоверности, точности, суровой правде. Однако, отказавшись от романтически обобщенного взгляда на происходящее, углубившись в анализ событий и душ, она ограничивала широту философского осмысления действительности. Романы, появившиеся в конце войны, должны были восполнить эту утрату.
Война обострила в советских людях чувство связи с прошлым своей Родины. По-новому, во всей значительности, огромности предстали теперь исторические ценности, традиции русского народа, других народов нашей страны, богатства национальной культуры, защищаемой в битве с фашизмом. История в этой напряженной борьбе приходила на помощь современности. «В эту войну,— писал тогда А. Толстой,— наш взор часто обращается к истории нашего народа,— события, как будто забытые за давностью лет, выплывают из тумана веков, и отсвет героической борьбы наших дней падает на них, и многое из того, что казалось неясным или мало значительным, становится и ясным и значительным, и мы еще отчетливей начинаем видеть прямой, мужественный путь русского народам свободе, к всенародному счастью на своей суверенной земле».
Как высокий нравственный образец и призыв к подвигу возрождались в памяти народа деяния предков — строителей и защитников родины. Воспоминание о них становилось щедрым источником духовных сил и патриотизма. «На войне нам открылась история. Герои прошлого перешли из учебников в блиндажи» — так характеризовал в те дни И. Эренбург подъем исторического само сознания.
Никогда еще историко-патриотическая тема не была столь актуальной и не занимала такого почетного места в нашей литературе. Дух истории теперь сказывается во всем — от поэзии до публицистики. Стоит обратиться к литературно-художественным журналам тех лет — и мы увидим, как часто наряду с произведениями о грозной повседневности — жизни фронта и. тыла – публикуются в них произведения о прошлом русского народа. Помимо развернутых исторических полотен, художники слова создают в жанре исторического очерка, рассказа, короткой повести десятки зарисовок, напоминающих о патриотических подвигах предков.
В 1941—1945 годах в области исторического романа вдохновенно работают видные мастера советской литературы: А. Толстой создает третью книгу «Петра Первого», Вяч. Шишков завершает трилогию о Пугачеве, Ю. Тынянов пишет третью книгу романа «Пушкин», к событиям первой мировой воины обращается С. Сергеев-Ценский. Появляются известные произведения других авторов – «Порт-Артур» А. Степанова, «Батый» В. Яна, «Багратион» С. Голубова.
От недавнего прошлого до глубокой древности прослеживает литература путь своего народа, пополняя новыми звеньями начатое еще в 30-е годы художественное освещение борьбы за независимость Родины.
В 1942 году сразу тремя изданиями вышел роман В. Яна «Батый». Сюжет его — борьба Руси в XIII веке с хищным и злобным завоевателем — был как нельзя более созвучен современности. В предисловии историк С. Бахрушин писал: «В наши дни, когда развернулась Великая Отечественная воина, яркие картины героической борьбы русского народа против нашествия варваров не могут не встретить глубокого отзыва… Эти волнующие страницы книги Яна подымают дух и вдохновляют к самопожертвованию во имя спасения Родины».
В годы войны обозначился интерес советских писателей к эпохе Ивана Грозного. Тогда были написаны драматическая повесть А. Толстого «Иван Грозный» (1943).
Во всех этих произведениях сказалось стремление авторов по-
новому осветить личность Ивана IV, в противовес господствовавшей прежде односторонне-отрицательной традиции раскрыть прогрессивное значение и патриотический смысл его государственной деятельности как одного из устроителей земли Русской. Стремление это, однако, в свою очередь было односторонне ориентировано — фигура Грозного в той или иной мере идеализировалась. Таким было общее направление мысли не только писателей, но и историков. Идеализация и упрощения особенно резко выразились в романе В. Костылева «Иван Грозный» (1943—1946).
Впору Великой Отечественной войны мысль современников часто обращалась к родственным по духу событиям Отечественной войны 1812 года. Самое развитие их, исторически предрекавшее судьбу гитлеровского нашествия, патриотический подъем, народный характер борьбы, деятельность партизан, подвиги русской армии — все это тогда было очень близко чувствам советских людей.
Народный подвиг 1812 года вдохновлял мастеров искусства и литературы. В годы Великой Отечественной композитор С. Прокофьев создавал оперу «Война и мир» на сюжет героической эпопеи Л. Толстого. В 1944 году вышел на экраны фильм Вл. Петрова «Кутузов». Образы 1812 года возрождались на сцене. С особым успехом шла в Центральном театре Красной Армии патриотическая пьеса А. Гладкова «Давным-давно», прообразом героини в ней послужила легендарная Надежда Дурова.
Среди произведений, воскресавших эпизоды Отечественной войны 1812 года, широко известен роман С. Голубова «Багратион» (1943). В нем автор повествует о драматическом и трудном начальном периоде освободительной войны — от вторжения Наполеона в Россию до Бородинского сражения. Тематическая основа книги — изображение жизни армии, ее патриотического духа, волик победе, преодоления трудностей и противоречий, порожденных неблагоприятным течением событий. Широко освещены стратегия кампании, вопросы военного искусства. Поэтому действие нередко сосредоточивается в высших командных сферах.
В лице генерала Багратиона читатель видит блестящего представителя суворовской школы. Весь склад полководческого мышления его основан на смелом наступательном порыве. Багратион, в обрисовке Голубова,— страстная, волевая натура, им движет вдохновенная любовь к Родине, в его характере — отвага стойкого солдата прямота и человечность. Этими свойствами души объясняется редкая популярность генерала в войсках, восторженная преданность ему офицеров. Психологически проникновенно раскрыта трагедия Багратиона — человека и полководца: необходимость подчиняться оборонительному ходу войны, непримиримая с самой сущностью его характера.
Из произведений о русско-японской войне 1904-1905 годов
полюбился читателям «Порт-Артур» А. Степанова. Изданный в конце 1941 года, он дорабатывался во время воины. Построенное на точной документальной основе, обширное «историческое повествование», как назвал его автор, детально воссоздает историю многомесячной обороны, являясь «как бы эмоциональным путеводителем по дням Порт-Артура». Трагический эпизод воины, окончившийся капитуляцией, приковывал к себе тревожное внимание России, он стал революционизирующим факторам, наглядно показав военное и политическое банкротство царизма.
Две России — самодержавную и народную — рисует писатель, рассказывая о замкнутой жизни далекого Порт-Артура. Гнилость правящих верхов обнаруживается в типичных их представителях. Таковы царский наместник на Дальнем Востоке адмирал Алексеев, член императорской фамилии великий князь Кирилл, артурский начальник свитский генерал Стессель и приближенные к нему генералы — тупой пьяница Никитин и изменник Фок. Аристократической высокомерие, карьеризм, стремление к личной наживе, предательство и полная безучастность к судьбам Родины и вверенных им тысяч людей характеризует морально опустошенное сословие правителей.
На этом безотрадном фоне контрастно выделяются фигуры подлинных вдохновителей и героев артурской обороны – генералов Кондратенко, Белого, известного русского адмирала Макарова. Глубокое духовное родство с народом — залог и основа успеха их деятельности.
Автора привлекают люди с сильным характером, демократическими убеждениями, по-настоящему озабоченные судьбами своей страны и народа. Именно такими задуманы и предстают главные персонажи повествования: прапорщик Звонарев, поручик Борейко, рядовой Блохин — очень удавшийся собирательный образ русского солдата.
Образы солдат занимают достойное место в романе. Они хорошо передают разные стороны и свойства народного характера, говорят о духовном богатстве простых людей. В поэтизации воинского подвига, которой проникнута вся книга, главное — изображение солдатского, народного героизма.
В историческом романе военных лет случались отдельные идейные и художественные промахи. Но знаменательно, что даже сами эти упущения возникали подчас как своеобразное выражение связи с современностью. Так, довольно распространенным явлением в этот период было недостаточное внимание к освещению социальных противоречий прошлого. Это в равной мере выявляется в драматической повести А. Толстого о Грозном, в романах В. Яна, не говоря уже о трилогии В. Костылева, и объясняется тем, что время требовало возвысить патриотическую идею и писатели сосредоточивали внимание прежде всего на ней, на борьбе русского народа за независимость Родины, поскольку это было наиболее важным в военные годы.
Таковы наиболее значительные произведения исторической прозы периода Отечественной войны. В них в полной мере проявились гражданственность и высокая идейность нашей литературы: книги о прошлом крепили патриотические силы, звали к защите исторических завоеваний народа, к победе. Крупных успехов достигли писатели в воплощении волевых, героических народных характеров. Именно такими изображены ведущие персонажи всех упомянутых выше произведений.
4. Заключение
На современном этапе наша литература, идя испытанным путем обогащения художественных форм, благодаря новаторскому развитию наиболее плодотворных традиций, значительно расширила масштабы как традиций, так и новаторства. Если сравнительно недавно в понятие «традиции» включалось главным образом классическое наследие прошлых эпох, то в настоящее время уже существуют и оказывают свое воздействие и традиции самого социалистического реализма.
Традиции эти возникли и укрепились не стихийно, а в результате напряженных поисков. Не случайно слово «поиск» приобрело такую популярность. И характерно, что сами писатели связывают художественные искания с поисками истины, а истина в словоупотреблении Шолохова, Бондарева и других писателей является не просто синонимом правды, а ее высшим выражением.
Закономерно, что одновременно с необычайно возросшим вниманием к художественному своеобразию, оригинальности и совершенству произведения в последнее время так властно звучит требование достоверности. И литература охотно откликается на это требование, погружаясь в исследование жизни, обращаясь к свидетельствам участников привлекших внимание писателей событий. Достаточно указать на популярность, которой пользуются мемуары о Великой Отечественной войне. Ни один писатель, пытающийся показать величие подвига советского народа, спасшего ценой огромных жертв Родину, цивилизацию человечества, не может не оценить по достоинству значения свидетельств, размышлений, выводов, которыми так богаты эти произведения, хотя большая часть их авторов не преследовала литературных целей, а стремилась правдиво рассказать о том, что выпало на их долю и долю страны в грозные военные годы. Но эти правдивые свидетельства, не преломленные через призму жанровых и стилевых канонов романа, повести, драмы, стимулировали поиски новых форм и играют огромную роль в обогащении современной художественной мысли, в воспитании читателя.
Также художественная мысль нередко является памятью – память народа и память самого художника.
Если Время синтезирует в художественном произведении историю и современность, то память – это и прошлое и эстафета в будщее.
Особенно мощно и проникновенно мотив памяти зазвучал в произведениях о Великой Отечественной войне. Зазвучал как утверждение величия подвига в защиту Отечества и как завет грядущим поколениям. И чем дальше отодвигаются события тех героических лет, тем ощутимее становится всечеловеческое значение свершенного советским народом подвига и все более возрастает роль памяти о нем.
Память, даже самая горькая, поднимает человека над Временем, несет в себе залог бессмертия.
Тема памяти и в искусстве и в размышлениях деятелей культуры осознается как тема большого эпического дыхания, как движущее начало развития культуры.
Каждому русскому человеку особенно дорого Праздник Победы. Дорог памятью о тех, кто ценою своей жизни отстаивал свободу. Мы должны всегда помнить о людях, отдавших свои жизни за свободу и светлое будущее нашей страны. Бессмертен подвиг тех, кто боролся и победил фашизм. Память об их подвиге будет вечно жить в наших сердцах и нашей литературе. Мы должны знать, какой ценой было завоевано наше счастье. Знать и помнить о тех, почти совсем девчонках из повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие», которые смело смотрели смерти в глаза, защищая свою Родину. Разве им, таким хрупким, нежным, носить мужские сапоги или держать в руках автоматы? Конечно, нет.
Сейчас тех, кто видел войну не по телевизору, кто вынес и пережил ее сам, с каждым днем становится все меньше и меньше. Дают о себе знать годы, старые раны и переживания, которые сейчас выпадают на долю стариков. Чем далее, тем все живей и величественней развернутся они в нашей памяти, и не раз сердце наше захочет вновь пережить священный, тяжкий и героический эпос дней, когда страна воевала от мала до велика. И ничто иное, как книги, не сможет нам передать это великое и трагическое событие — Великую Отечественную войну.
О цене победы, которую наш народ оплатил жизнями своих лучших сыновей и дочерей, о цене мира, которым дышит земля, думаешь сегодня, читая горькие и такие глубокие произведения советской литературы.
История русской советской литературы. Издательство «Просвещение», Москва – 1983 г., с испр.
Советская литература: Справочные материалы. Москва «Просвещение», 1989 г.
Ради жизни на земле. П. Топер. Литература и война. Традиции. Решения. Герои. Изд. третье. Москва, «Советский писатель», 1985 г.
Вишневский Вс. Статьи. Дневники. Письма. М. 1961 г.
Русская литература ХХ века. Изд. «Астрель», 2000 г.
27
Реферат по теме:
г. Санкт-Петербург
2004 г.
www.ronl.ru
1. Полностью исключаются всякие интеллигентские раздумья, рефлексия — это бесконечное «копание» в себе и постоянные размышления о судьбе страны, о своём предназначении, о смысле жизни… Кто я, что я такое, зачем пришёл в этот мир… Пьеры Безуховы, Андреи Болконские, Обломовы не нужны! Убеждённость в правоте, не требующая раздумий, твёрдость в достижении цели, служение великой идее — вот основной пафос литературы социалистического реализма, и это мы увидим в книгах Н. Островского, М. Шагинян, Л.Леонова, Ю.Крымова. Какие поиски смысла жизни, какие душевные терзания – всё уже известно, партия наметила курс, осталось выполнить недрогнувшей рукой!
^
На маленькой железнодорожной станции пассажиры ждут поезда. Скучая, прогуливается красный командир, затянутый ремнями, в шинели до пят — высший шик армейской моды — молодой, ладный, стройный, и вдруг замечает девушку, присевшую с книгой на чемодан. Он начинает кружить вокруг неё, и когда круги становятся совсем узкими, девушка откладывает книгу и поправляет непослушную прядь волос (современные психологи сказали б, что этот жест знаковый — приглашение, разрешение начать разговор, а я своим мальчикам сообщу, понизив голос: «Когда девушка искоса, мельком на вас взглянет и поправит причёску, это верная примета — ты понравился, можно подойти познакомиться!»), но командир бросает взгляд на обложку книги и вдруг, присвистнув, разворачивается и уходит. А книга — «Преступление и наказание», и понятна нам мысль боевого красного командира: читает глупости какие-то, убил буржуйскую старуху, а теперь мается, страдает! Да мы этих буржуёв в Крыму десятками и сотнями под пулемет ставили, и ничего, не страдаем, новый мир без них строим! Нет, такая барышня не стоит потраченною времени, из такой не выйдет настоящей подруги, товарища в нашей борьбе!
2. Отбрасывалось то, что составляло суть русской классической литературы — милосердие, сострадание и страдание как путь к постижению мира и себя в этом мире.
Очень ярко это видим мы в том, как показывает Л.Толстой развитие души Наташи Ростовой. Вот сватается к ней овдовевший и опять влюблённый князь Андрей. Да, она прелестна: естественность, обаяние юности, грациозность… Но князь Андрей уже был женат, и его Лиза была так же обаятельна, грациозна и молода, но пройдет такое ничтожное время, и Болконский, уходя на войну, попросит отца, в случае его гибели на поле брани, не отдавать родившегося сына жене! Настолько они чужие! А теперь князь сватается к Наташе, и кто знает, не повторится ли все снова? Ведь что есть у Наташи, кроме грациозности и обаяния? И когда Толстой дарует Наташе счастье?
Тогда только, когда она пройдет через страшную ошибку — влюблённость в Анатоля, когда попытается яд принять, переживет бегство из Москвы, когда ужаснется брошенным раненым и спасет их, умолив-заставив родителей бросить вещи, чтобы отдать телеги раненым, когда заплаканная, страдающая, просидит она бесконечные бессонные ночи у постели умирающею князя Андрея, когда будет рыдать вместе с матерью над убитым Петей, когда горе России станет и ее горем — только тогда её «возросшая душа» откроется для истинного чувства и для счастья, только тогда она сможет стать настоящей женой для Пьера. Увидим ли мы подобную «диалектику души» в советской литературе?
Потрясает трагичностью стихотворение Анны Барковой, двадцать лет проведшей в концлагере:
Существуют ли звёзды и небесные дали?
Я уже не могу поднять морду.
Меня человеком звали,
И кто — то врал, что это звучит гордо.
Невероятная рифма — горьковские слова о человеке, который звучит гордо, и морда — это всё, что осталось от лика, по образу и подобию сотворённого…
Герой советской литературы не нуждается в постижении истины, в поисках пути к ней – истина даётся ему старшим товарищем, коммунистом, и останется только бороться за её воплощение, а в этой борьбе за единственную истину милосердие и сострадание просто смешны, нелепы, вредны, и уже сказаны вождём слова: «Нравственно то, что идёт на пользу борьбе пролетариата!»
Лауреат Сталинской премии писатель В.Ильенков устами своего героя в романе «Большая дорога» определяет суть времени: «Люди тысячи лет страдали от разномыслия. И мы, советские люди, впервые договорились между собой, говорим на одном, понятном для всех нас языке, мыслим одинаково о главном в жизни. И этим единомыслием мы сильны, и в нем наше преимущество перед всеми людьми мира, разорванными, разобщенными разномыслием…»
3.Возникает литература, полная безудержного оптимизма, а если и появляется трагическая нотка в повествовании, то только как у Вс. Вишневского — «Оптимистическая трагедия».
Кстати, скажу я своим ученикам, именно в это время родилось множество кинокомедий, с прекрасными песнями, с танцами, с дивной музыкой, с потрясающими актёрами, и они смотрятся до сих пор. И поговорите со стариками… Мы твердим: голод, бесконечные очереди, пустые полки всех магазинов, кроме парадно-центральных, образцовых, нехватка того, без чего сейчас и жизнь не представить, страх ареста, ужас лагеря… А они возражают: жили весело, пели, на демонстрации ходили с баяном, а потом всем двором — за общий стол! Да, картошка и селёдка, но как радостно было! Возможно, это просто потому, что были молоды, вся жизнь была впереди, а моя мудрая бабка часто говаривала с улыбкой: «В наше время и луна была ярче, и ночи жарче!» Но было и ещё одно, что нужно учитывать: люди действительно ощущали себя впереди всего мира, ведь мы провозгласили такие потрясающие лозунги, такие высокие цели, казалось, ещё немного, ещё одно усилие…
Сталин сам вписывал имена писателей в списки лауреатов премий, приглашал в Кремль, квартиры давал. А как он разгневался, когда нарком финансов подал ему ябеду о том, сколько в стране писателей-миллионеров! Он ценил и такое искусство, и таких писателей.
Но смерть перестаёт быть философской и нравственной категорией, которая нуждается в художественном осмыслении. А если уходит категория трагического, то советской литературе и смерть не страшна, она не великая трагедия и не великая загадка, а или гибель героя во имя великой идеи (Фурманов писал, что смерть героя должна быть агитационной!), или наказание антигероя. Поэтому Чапаев не умирает — он героически гибнет, взывая к мщению. А враги валятся, смешно дрыгая ногами, и косит их Анка, и нет к ним жалости.
3. Упростился стиль, язык, форма произведения. Это у Льва Толстого предложение может начаться на одной странице и на другой закончиться, потому что сам художественный строй фразы передает тот поток сознания, который пронизывает героя. А теперь всё стало проще: поскакал… рубанул… сказал… воскликнул… После дискуссии М.Горького и Ф.Панфёрова о языке произведения, о возможности использования писателем диалектных, жаргонных слов всякие попытки новаторства, поиска в стиле и языке объявлялись формализмом, отклонением от столбовой дороги социалистического реализма, а за это уже не просто критиковали – сажали.
4. Сложился новый положительный герой. Литературовед С. Аверинцев назвал этого героя советской литературы «вечным подростком». Помните Павку и Жухрая, который открыл своему ученику не только секреты бокса, но и то, кого же бить в этой жизни надо? Герой соцреализма, даже если ему далеко за 20, по-прежнему подросток, открывший для себя смысл жизни: жить, чтобы бороться во имя высшей цели, ради которой никого и ничего не жалко, потому что мир чётко делится: красные – белые, наши – враги!
^ все наши шедевры — это книги, герои которых отказываются от действия. Онегин не женится, Раскольников не использует старухины деньги, Безухов не убьет Наполеона, Обломов не встанет с дивана. Теперь, начиная с Горького, герои уже не останавливаются. Они без конца борются: с врагами, с разрухой, с мещанством, с любовью, сами с собой, и высшим проявлением жажды борьбы становится Павка Корчагин.
Какой привлекательный образ, без него на этом уроке невозможно обойтись. Его не остановит ни пуля, ни болезнь, ни любовь. Он готов на всё: рубить белых, строить дорогу в стужу, голодать, отказаться от любимой, причем лично для себя ему ничего не нужно. Больше того, он воспринимает всё это как единственно возможную норму жизни. Этот герой может всё, и лишь на одно он не способен: он не может задуматься. Вот его любимая, спасшая, укрывшая после побега из тюрьмы. Да, милая, славная, но не своя. Как скажет один из товарищей Павки, «она же буржуазка!» И он вырвет её из своего сердца. И Островский окончательно добьёт обаятельную Тоню, когда Павка на строительстве дороги встретит её, уже замужем за инженером (а все инженеры – вредители, по стране уже идут процессы с расстрелами, поэтому ясно, кого она выбрала, а муж и жена – одна сатана!), и Тоня, в шубке и сапожках, брезгливо оглядит Павку, а он перед ней в рваной куртке и в галоше, и она окончательно рухнет и в наших глазах, и в глазах Павки, потому что спросит: «И это всё, что ты получил от своей власти?» А он гордо ответит: «Со мной всё в порядке!» Он же пришёл в этот мир давать, а не получать! И сердце вдруг стукнет – а так мог бы сказать кто-то из современных героев?
А Островский продолжает раскрывать несгибаемый характер героя: в эпизоде с «рабочей оппозицией» Павка не знает, не понимает, о чём этот внутрипартийный спор, но ЦК решит очистить ряды, и Павка проголосует за исключение своего товарища из партии, порвёт с другом юности, с которым в одном строю воевал, из одного котелка ел. Он не переспорит, не переубедит, просто партия скажет, что они враги, и Павка поднимет руку — исключить. Не будет ни сомнений, ни интеллигентских раздумий, ни споров: сталь уже закалилась!
Я принесу на урок стихотворение М. Светлова, который удивительно сумел передать пафос этого времени:
Я рад, что в огне мировою пожара
мой маленький домик горит!
Да, именно так, и стоит ли жалеть этот смешной домик детства, если мы зажгли мировой пожар! Причем интересно, что когда в 60-е годы снимали фильм по пьесе Светлова, режиссер заменил «домик» на «факел». Домик уже было жалко. А вот Светлову не жалко, и не потому, что он изувер, просто идея выше личных чувств! (Кстати, вот прекрасный повод поразмышлять в классе о судьбе поэта. Что, Светлова купили? Или Фадеева? Как искренне он писал! И как страшно отомстила судьба таланту Фадеева, служившего не музе, а идее революции. И всю жизнь служил убежденно, друзей отдавал, от товарищей усомнившихся отказывался, потому что идея выше человека, а когда оглянулся на сделанное, ужаснулся и пулю в себя пустил, то получил от хозяев некролог, в котором открыто был назван алкоголиком… И это в России, где всегда о мертвых или хорошо говорят, или скорбно молчат…).
Вот теперь мы можем вместе с учениками, опираясь на все, что узнали на этих уроках и на то, о чем говорили в 10 классе, составить сравнительную таблицу, которую озаглавим так:
Основные черты героя литературы классической и советской.
| Черты героя | Классическая литература | Советская литература |
| 1. Цель жизни | Поиски истины и любви, вечных и высших ценностей, гармонии в жизни. | Борьба за великие идеалы революции. |
| 2.Отношение к людям | Умение сочувствовать, сострадать, быть решительным, но не жестоким | Мир делится на своих и врагов, к врагам не может быть жалости. |
| 3.Отношение к женщине | Обретение в любимом человеке нравственного идеала. | Любимый человек — прежде всего товарищ в борьбе. |
| 4.Основное душевное состояние | Постоянный самоанализ, стремление понять себя и мир, рефлексия. | Убеждённость в правоте той единственной идеи, которая тобой владеет (и идея эта — борьба). |
| 5.Понимание своего назначения | Быть там, где труднее, найти единственную ценность — нравственную. | Быть там, где труднее, чтобы служить революции. |
Может быть, какие-то мысли покажутся резкими, слишком категоричными? Я часто спрашиваю себя, не навязываю ли я своим ученикам очередной штамп? Теперь уже разоблачительный?! Но меня утешает понимание того, что для русской литературы всегда важно было истинно духовное отношение к жизни, преданность вечным идеалам, в сути своей православным. Эти идеалы есть в тебе вне зависимости от отношения к ним других, даже если этих других подавляющее большинства. Таковы князь Андрей и Пьер в салоне Шерер, ведь их только двое, и с точки зрения всех они живут неправильно! Но есть и еще один независимый герой — Базаров.
В традиционном советском литературоведении Базаров —это революционер-народник, который чуть опередил своё время. Лет через десять он начал бы бомбы конструировать (вспомним революционера Кибальчича, повешенного за участие в убийстве Александра II, как о нём жалел Менделеев, потому что такой талант погиб!). Писарев нам объяснил, что умереть так, как умер Базаров, — уже подвиг, а старое доброе пособие Качурина подсказывало, в чем этот подвиг (автор пособия предлагал проиллюстрировать сцену смерти Базарова картиной Репина «Отказ от исповеди»: гордый революционер отворачивается от священника с его крестом). В романе от причастия Базаров отказался, несмотря на увещевания отца и слезы матери, значит, идеям своим верен он до конца, даже ради плачущей матери им не изменил. А для Тургенева такая смерть — действительно подвиг, победа, но побеждает Базаров свою бездуховность, ибо отвергать любовь, сводя все к отношениям полов, к физиологии («Мы, физиологи, знаем, какие это отношения…
Это все романтизм, чепуха, гниль, художество» ) значит отвергать одно из высших проявлений духа. А он полюбил, и слова у него рождаются удивительно романтические: «Дуньте на умирающую лампаду…» Базаров любит искренне, а наши бабушки знали: Бог есть любовь. Не физиология, не техника современного секса. И открыл в себе он нечто высшее, лучшее, вечное, и поэтому этот самоломанный ещё раз сломал себя, пробил свою кору, и открылась душа, способная любить, и именно в этом его истинный подвиг.
А герои новой советской литературы подвиг совершали, отказываясь от любви во имя идеи, тем самым порывая с главными ценностями великой русской литературы.
Что же было с другими направлениями литературы 30-х годов? Понятно, что в новой советской литературе не было места исканиям и фантазиям, поэтому ОБЭРИУты арестованы все, и из всей этой группы выжили изувеченный физически и морально Н. Заболоцкий и прошедший через лагеря Б. Левин. Даниил Хармс первый раз арестован в 1931 году, а затем окончательно сгинул в ленинградских печально известных Крестах в 1941 году. Остальные погибли тоже.
О литературе «задержанной» лучше всего написали Е.В.Карсалова и А.В.Леденёв в своей дивной книге, рассчитанной именно на учителя — «Советская литература 30-х годов» (любое издание).
Заканчиваю я эту тему печальными строчками замечательного учёного Л.Н.Гумилёва, сына Н.Гумилёва и А.Ахматовой, прошедшего через несколько арестов и 10 лет лагерей:
Чтобы нас охранять,
Надо многих нанять,
Это мало — чекистов, карателей,
Стукачей, палачей, надзирателей…
Чтобы нас охранять,
Надо многих нанять,
И прежде всего — писателей.
Сказано это именно о советских писателях. Бог им судья.
(В классе, где я очень хорошо себя чувствую, где ощущаю, что меня понимают, скажу с грустью, что Председатель КГБ Семичасный вспоминал, что из тех писем, которые А.И.Солженицын разослал коллегам-писателям накануне творческого съезда и в которых он предложил всем братьям по творчеству заявить о необходимости отмены цензуры в СССР, только два не были доставлены в КГБ – остальные послания советские классики верноподданнически принесли сами в «соответствующие органы»).
На уроке можно использовать стихи, написанные в это время. Это и расширит представление о литературном поле, и покажет мироощущение русского поэта, переживающего трагизм происходящего.
М.Волошин. На дне преисподней.
Памяти А.Блока и Н.Гумилёва.
С каждым днём всё диче и все глуше
Мертвенная цепенеет ночь.
Смрадный ветр, как свечи, жизни тушит:
Ни позвать, ни крикнуть, ни помочь.
Тёмен жребий русского поэта:
Неисповедимый рок ведёт
Пушкина под дуло пистолета,
Достоевского на эшафот.
Может быть, такой же жребий выну,
Горькая детоубийца — Русь!
И на дне твоих подвалов сгину
Иль в кровавой луже подскользнусь,
Но твоей Голгофы не покину,
От твоих могил не отрекусь.
Доконает голод или злоба,
Но судьбы не изберу иной:
Умирать, так умирать с тобой
И с тобой, как Лазарь, встать из гроба!
В этом стихотворении — поразительное восприятие свершающегося русским поэтом: сгущается кровавая ночь, гибнут друзья — поэты, смерть ждёт и его, но пусть впереди муки, своей Голгофы не покину, потому что мой крест — на моих плечах! И удивительная вера в Россию: она встанет, как Лазарь, которого спасла вера и верность!
Наш современник поэт Л.Киселёв, размышляя о судьбе О.Мандельштама, говорит и о судьбе поэта в беспощадное время, давая стихотворению предисловие:
«Рассказывают, что Мандельштам умер
в лагере на помойке, подбирая объедки.»
Поэту невозможно умереть
В больнице или дома на постели.
И даже на Кавказе, на дуэли
Поэту невозможно умереть.
Поэту невозможно умереть
В концлагере, в тюремном гулком страхе,
И даже в липких судорогах плахи
Поэту невозможно умереть.
Поэты умирают в небесах.
Высокая их плоть не знает тленья.
Звездой падучей, огненным знаменьем
Поэты умирают в небесах.
Поэты умирают в небесах,
И я шепчу разбитыми губами:
Не верьте слухам. Жил в помойной яме,
А умер, как поэты, в небесах.
Сделаем выводы:
30-е годы ХХ века – самый трагический период русской литературы. Физическое уничтожение свободомыслия, цензура, репрессии или вытеснение из творческого поля слишком самостоятельных писателей привели к снижению художественного уровня произведений, или к тому, что целый ряд произведений не мог придти к читателю.
Но было и самое страшное – наша литература пришла к отказу от традиционных нравственных ценностей, по сути своей христианских, православных. То, что было предложено взамен, оказалось не только не вечным, но и нравственно разрушительным.
info-shkola.ru
Другие рефераты
ТЕЗИСНЫЙ ПЛАН 1. Вступление. 1. Писатели – «мобилизованные и призванные»; 2. Оружие писателей-фронтовиков – слово. 2. Поэзия. 1. Поэзия как голос героической души народа; 2. Лирика М. Исаковского – лирика народных чувств; 3. Потребность в душевном слове поэмы не меньше, чем в хлебе. 3. Проза. 1. А. Толстой – летописец войны; 2. Война в прозе – школа мужества и страдания, школа любви и ненависти; 3. Герои прошлого – из учебников в блиндажи. 4. Заключение. 1. Никто не забыт, ничто не забыто. 1. ВСТУПЛЕНИЕ Очень часто, поздравляя своих друзей или родственников, мы желаем им мирного неба над головой. Мы не хотим, чтобы их семьи подверглись тяжелым испытаниям войны. Война! Эти пять букв несут за собой море крови, слез, страдания, а главное, смерть дорогих нашему сердцу людей. На нашей планете войны шли всегда. Всегда сердца людей переполняла боль утраты. Отовсюду, где идет война, слышны стоны матерей, плач детей и оглушительные взрывы, которые разрывают наши души и сердца. К нашему большому счастью, мы знаем о войне лишь из художественных фильмов и литературных произведений. Мир не должен забывать ужасы войны, разлуку, страдания и смерть миллионов. Это было бы преступление перед павшими, преступление перед будущим, мы должны помнить о войне, о героизме и мужестве, прошедших ее дорогами, бороться за мир - обязанность всех живущих на Земле, поэтому одной из важнейших тем нашей литературы является тема подвига советского народа в Великой Отечественной войне. Подвиг советского народа был также и подвигом советской литературы. «Каждый советский писатель готов все свои силы, весь свой опыт и талант, всю свою кровь, если это понадобится, отдать делу священной народной войны против врагов нашей Родины!» — эти слова прозвучали на митинге в первый день войны и были оправданы делом и жизнью. Великая Отечественная война – это тяжёлое испытание, выпавшее на долю русского народа. Литература того времени не могла оставаться в стороне от этого события. С самого начала войны советские писатели почувствовали себя «мобилизованными и призванными». В Наркомат Обороны, в политуправления Ленинградского, Киевского, Белорусского, Прибалтийского военных округов, не ожидая мобилизационных повесток, явились сотни писателей с требованием немедленной отправки на фронт. Общее число писателей-фронтовиков достигло более двух тысяч. Нельзя найти никакой исторической аналогии такому массовому участию писателей в непосредственной литературной боевой работе, которую развернули советские мастера слова в дни борьбы с гитлеризмом. Более трехсот литераторов не вернулось с полей сражений, среди них — Е. Петров, Ю. Крымов, А. Гайдар, В. Ставский, М. Джалиль... Фашизм занес руку и на будущее советской литературы, вырвав из ее рядов десятки молодых писателей, людей талантливых, ярких — В. Кубанева, М. Кульчицкого, Н. Майорова, Г. Суворова, П. Когана, Н. Отраду, В. Шульчева и многих других. И, что особенно важно, Великая Отечественная война, несмотря на безмерные жертвы, стала для советских людей школой духовного, нравственного роста. Отечественная война подняла на гребень все самое истинно прекрасное, что было воспитано в советском человеке. Важность и действенность слова писателей во время войны засвидетельствована и тем, что произведения прозы, поэзии и драматургии заняли виднейшее место в газетах. Наряду с первостепенным политическим материалом, сводками Совинформбюро и другими сообщениями государственной важности, на страницах «Правды», «Известий», «Красной звезды», «Красного флота», «Комсомольской правды» мы видим не только песни, стихотворения, публицистические статьи, но и рассказы, повести, поэмы, пьесы. Военными корреспондентами центральных и фронтовых газет, а также радио, Совинформбюро, ТАСС стали в те дни М. Шолохов, А. Фадеев. А. Платонов, К. Симонов, Б. Горбатов, В. Гроссман, Б. Полевой, Е. Петров, Л. Соболев. П. Павленко, И. Эренбург, С. Михалков, А. Жаров, А. Калинин и многие другие. Литература носила открыто агитационный характер, давая «народу чудовищный заряд ненависти к врагу». При всей исключительности, неожиданности вставших перед нею задач советская литература военных лет закономерно развивала творческие принципы, которые определили ее путь в предшествующие годы. Идея мира была и остается главенствующей идеей советской литературы, утверждающей пафос мирного творческого труда как основу развития полноценной человеческой личности. Этот благородный гуманистический пафос был вместе с тем пафосом действенного гуманизма, полного воли к жизни и готового к борьбе за нее. Неудивительно, что крылатыми для советских людей, вставших на битву с фашизмом, стали слова А. Твардовского: Бой идет святой и правый. Смертный бой не ради славы, Ради жизни на земле. («Василий Теркин») В идейных, нравственных, психологических качествах, обнаруженных советскими людьми в дни войны, проявились черты, в несколько иных формах сложившиеся ранее в героике революции, гражданской войны и будней социалистического строительства. Большую роль в воспитании поколений, на долю которых выпало отстоять Родину от фашистских полчищ, сыграли традиции советской литературы и искусства предвоенных десятилетий, с их верой в человека, любовью к Родине, ясностью и величием жизненной цели. Идеал человека, за которого с самого своего возникновения боролась советская литература, противостоял всем своим существом фашистскому мракобесию. И противостоял активно. Герои советской литературы и их создатели — мастера слова, начиная с Горького, чувствовали себя бойцами-антифашистами. Все это, как эстафету, приняли те, на чью долю выпало пройти через все испытания войны. Среди них — люди, которые впоследствии пополнят поредевшие ряды писателей. Преемственность героических традиций, которой была насыщена вся атмосфера суровых военных лет, явилась условием и мощного взлета литературы. Лучшие произведения советской поэзии, художественной публицистики, прозы и драматургии были верны суровой правде времени, в них мужественно звучала тема партии — подлинного вдохновителя и руководителя масс, тема народа, — героя, творца великой победы. Наши писатели звали народ на защиту Родины. «Все наши мысли о ней,— писал А. Толстой в статье «Родина»,— весь наш гнев и ярость — за ее поругание и вся наша готовность — умереть за нее». Испытания войны явились, таким образом, проверкой гражданской зрелости, прочности связи литературной работы с жизнью, с народом, жизнеспособности ее художественного метода. На первый план выдвинулись жанры, способные наиболее быстро и непосредственно вмешиваться в жизнь,— очерк, небольшой рассказ, художественно-публицистическая статья и, конечно же, лирическое стихотворение. Советская литература стала подлинной художественной летописью Отечественной войны, вместе с тем она помогала народу сражаться, выражая величие его идеалов и целей, во имя которых советские люди шли на жертвы, не щадили ни своей крови, ни жизни. В войне с фашизмом советский народ защищал не только завоевания социализма, но и цивилизацию человечества. Советская литература приняла достойное участие в осуществлении этой всемирно-исторической миссии. Она с честью и в поэзии, и в прозе, и в драматургии выдержала выпавшие на ее долю испытания. Все годы Великой Отечественной войны писатели были там, где ковалась победа. Главным оружием писателей-фронтовиков было их слово. Особое место занимают произведения, написанные в фашистском застенке. В них выразительно рассказано о несгибаемости воли и духа советского человека, которого не могут сломить ни плен, ни истязания, ни сама смерть. Писались вещи выстраданные, вмещавшие и информацию о войне, и жаркое чувство любви к Родине. Песни, стихи, публицистика, очерки, рассказы, повести были мобильными жанрами литературы, переместившейся на фронт. Литература военных лет является монолитной в своем патриотическом одушевлении. И все же в положении отдельных национальных литератур, в их обстоятельствах участия в войне существовали различия, которые находили выражение в тематике, в господствующих жанрах, в характере литературной жизни. Не следует забывать, что при всей значимости личного опыта писателя его творческое развитие определяется народным опытом, основными раздумьями и переживаниями народа в целом. Русская литература наиболее полно выражала панораму времени, историю Войны в народном самосознании. Годы войны стали вехой в национальном самосознании народов, выдвинутых историей в авангард борьбы за человечество, вехой в эволюции патриотизма советских людей, обнаружившего убедительную способность сливать национальное и социалистическое, интернациональное. Исторический опыт народов осознавался заново, ожили герои былого; национальные художественные традиции начали восприниматься стократно шире, масштабнее, а с ними вместе определились и новый подъем литератур, многообразие художественных исканий, ст  скачать работу |
Другие рефераты
referat.resurs.kz
ВВЕДЕНИЕ.
ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ
Глава
1. Общая оценка советской культуры
Глава
2. Советская культура в первое послеоктябрьское десятилетие
Глава 3 «Культурная революция»
Глава
4. Отечественная культура в период тоталитаризма
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Содержание
Выдержка из текста
Глава
4. Отечественная культура в период тоталитаризма
С начала 30-х годов в стране началось утверждение культа личности Сталина. Первой «ласточкой» в этом отношении стала статья К.Е.Ворошилова «Сталин и Красная Армия», опубликованная в 1929 годку к пятидесятилетнему юбилею генсека, в которой вопреки исторической правде преувеличивались его заслуги.
В результате перехода от идеологии «мировой революции» к идеологии построения социализма в одной стране существенным образом изменилась культурная политика партии. Партия выдвинула доктрину советского патриотизма и под защиту классические, реалистические течения в литературе и искусстве, стремясь придать им социалистическую идейную направленность. Вместе с тем резко ограничилось многообразие литературно-эстетических направлений и свобода художественного творчества, которая все более строго подчинялась официальному идеологическому канону. Согласно постановлению ЦК ВКП (б) от
2. апреля 1932 г. ликвидировалось многообразие левых и умеренных писательских организаций.
Был создан единый, подчиненный партии и государству писательский союз. Упразднилась также ассоциация пролетарских музыкантов, взамен был учрежден Союз советских композиторов. Союз взял курс на развитие традиций классической музыки, способствуя творчеству таких крупных композиторов как Прокофьев, Шостакович, Кабалевский.
В августе 1934 г. состоялся Первый Всесоюзный съезд советских писателей. Съезд провозгласил социалистический реализм официальной доктриной советской литературы. Эта доктрина воплотила компромисс между традиционными художественными ценностями и требованиями социалистической идеологии, допуская известную творческую свободу в рамках официальных идейных установок. Главным представителем социалистического реализма был признан М. Горький, сыгравший на Первом Всесоюзном съезде советских писателей роль отца-основателя советской литературы.
После утверждения социал-реалистической культурной ориентации в советской литературе на первый план выдвинулись представители классических традиций. Эти писатели начали приспосабливать старые, привычные и понятные народу изобразительные формы к новому содержанию, соответствующему пафосу строительства социализма в одной стране. В первой половине 1930-х гг. появилась «Гидроцентраль» Мариэтты Шагинян, роман Валентина Катаева «Время вперед», посвященный соревнованию строителей Магнитогорская с рабочими Харькова, индустриальные произведения Ильи Эренбурга «День второй» и «Не переводя дыхания.» К концу 30-х годов определился характер творчества выдающегося писателя Михаила Шолохова. В это время была практически завершена им эпопея «Тихий Дон» — обширное повествование, отразившее события жизни донского казачества от времени перед первой мировой войной до конца войны гражданской. В центре повествования Шолохова стоит образ простого, сильного человека. Страстно ищущего правду и борющегося за свое право жить так. как велит ему совесть и любовь. Другое крупное произведение писателя, созданное в это время, — первая часть романа, посвященного коллективизации, «Поднятая целина». Здесь уже чувствуется много влияний официальной идеологии и политики, но художественное мастерство не оставляет автора.
В гораздо более прямых и жестких формах коммунистический дух сказался в творчестве Николая Островского (1904−1936) и Аркадия Гайдара (1904−1941).
Роман Н. Островского «Как закалялась сталь», явился по официальному признанию одной из вершин социалистического реализма. Герой этого произведения Павел Корчагин показал советской молодежи пример физического самоуничтожения человеческой личности ради интересов «социалистического строительства». По сути дела, Корчагин стал каноническим воплощением идеала некой новой «советской святости» — святости определяющейся беззаветным служением коммунистическому идеалу. В этом же духе писал свои произведения для детей и юношества Аркадий Гайдар (Голиков).
Опираясь на свой опыт командира Красной армии, он стремился воспитывать в читателях твердый, благородный, героический характер, отличившись двумя классическими советскими произведениями для детей - «Школа» (1930 г.) и «Тимур и его команда» (1940).
С большим успехом на сценах шли пьесы «Человек с ружьем» Н.Ф. Погодина, «Оптимистическая трагедия» В. В. Вишневского, «Салют, Испания!» А.Н. Афиногенова, «Гибель эскадры» А.Е. Корнейчука, «Любовь Яровая» К. Тренева.
В эти же годы наступает расцвет советской детской литературы. Ее большими достижениями стали стихи для детей В. Маяковского, С. Маршака, К. Чуковского, С. Михалкова, повести А. Гайдара, Л. Кассиля, В. Каверина, сказки А. Толстого, Ю. Олеши.
Накануне войны в феврале 1937 года в Советском Союзе было широко отмечено 100-летие со дня смерти А. С. Пушкина, в мае 1938 года страна не менее торжественно встретила 750-летие со дня создания национальной святыни -«Слово о полку Игореве».
В общественном сознании 30-х годов вера в социалистические идеалы, громадный авторитет партии стали соединяться с «вождизмом». В широких слоях общества распространилась социальная трусость, боязнь выбиться из общего ряда. Сущность классового подхода к общественным явлениям была усилена культом личности Сталина. Принципы классовой борьбы нашли свое отражение и в художественной жизни страны. Таким образом, советская национальная культура к середине тридцатых годов сложилась в жесткую систему со своими социокультурными ценностями: в философии, эстетике, нравственности, языке, быте, науке. .
Таким образом, вторая половина 30-х годов — это этап формирования сталинизма, политизации культуры. В тридцатые-сороковые годы культ личности, его негативное влияние на развитие культуры достигают апогея, складывается национальная модель тоталитаризма.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
Рассмотрение темы развитие русской литературы советского периода автор заканчивает предвоенными годами.
Этот период, ставший историей, также, как и предшествующие, неоднозначно оцениваются культурологами, историками, искусствоведами.
Относительно культуры большого исторического отрезка, имеющего название «начальный советский период» следует сказать следующее: явление, имевшее место более
7. лет назад, сложно поддается единому анализу и выводам.
Сложность анализа культуры России в новейшее время состоит в том, что всегда легче давать оценку эпохе, отстоящей от исследователя на много десятилетий, а еще лучше — веков. Современникам труднее разглядеть тенденции, которые станут очевидны позднее, окажутся более понятными для наших потомков.
Россия в ХХ веке выступила в качестве катализатора социокультурных процессов на планете.
0 ктябрьская революция привела к расколу мира на две системы, создав идеологическое, политическое и военное противостояние двух лагерей. 1917 год радикальным образом изменил и судьбу народов бывшей Российской империи.
Последовавшие после революции преобразования существенным образом повлияли на весь дальнейший ход развития культурного процесса не только в Советском Союзе, но и во всем мире.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Верт Н. «История советского государства 1900−1991гг» пер. с фр. М /Весь мир/ 2003
Зезина М.Р., Кошман Л.В., Шульгин В.С. История русской культуры. — М./Искусство/ 1990- 497с.
Ильина Т.В. История искусств. Отечественное искусство. — М./Высшая школа/ 1994- 527с
Культурология. Под ред. Г. В.Драча. — Ростов-на-Дону /Светоч/ 2000- 294с
Сидоров Е.Ю. Культура мира и культура России// Полис1998. № 5
Скворцова Е.М. Теория и история культуры. — М./Искусство/ 1999.
Соколов А.К. Курс советской истории. 1917−1940. Ч.II.Р. 3−4. — М., 1999
Троцкий Л.Д. Литература и революция. М./Политиздат/ 1991−394с
Лора Энгельштейн «Культура»: о новейших интерпретациях русской истории XIX—XX вв.еков Принстон, Нью-Джерси «Kritika» Spring 2001. Vol. 2. № 2.
Балакина Т.И. Мировая художественная культура. Россия IX — нач. XX века -М. «Искусство» 2000., Культурология. Под ред. Г. В.Драча. — Ростов-на-Дону «Светоч» 2000., Сидоров Е.Ю. Культура мира и культура России// Полис 1998. № 5 и др
Сидоров Е.Ю. Культура мира и культура России// Полис. 1998. № 5, С 83
Энгельштейн Л. «„Культура“: о новейших интерпретациях русской истории XIX—XX вв.еков» Принстон, Нью-Джерси «Kritika» Spring 2001. Vol. 2. № 2., р.177−178
Энгельштейн Л. «„Культура“: о новейших интерпретациях русской истории XIX—XX вв.еков» Принстон, Нью-Джерси «Kritika» Spring 2001. Vol. 2. № 2., р.177−178
Троцкий Л.Д. Литература и революция. М./Политиздат/ 1991
Сидоров Е.Ю. Культура мира и культура России// Полис, 1998. № 5 С 112
Розанов В.В. О себе и жизни своей.- М.: Моск. рабочий, 1990.-С. 785
Агурский М. Идеология национал-большевизма. Л./Политиздат/ 1975
Ленин В.И."Партийная организация и партийная литература" М. /Полит.литерат/ 1974. С. 46
Троцкий Л.Д. Литература и революция. М./Политиздат/ 1991 С.33−34
Балакина Т.И. Мировая художественная культура. Россия IX — нач. XX века -М. /Искусство/ 2000 С.199
20
Список источников информации
1.Верт Н. «История советского государства 1900−1991гг» пер. с фр. М /Весь мир/ 2003
2.Зезина М.Р., Кошман Л.В., Шульгин В.С. История русской культуры. — М./Искусство/ 1990- 497с.
3.Ильина Т.В. История искусств. Отечественное искусство. — М./Высшая школа/ 1994- 527с
4.Культурология. Под ред. Г. В.Драча. — Ростов-на-Дону /Светоч/ 2000- 294с
5.Сидоров Е.Ю. Культура мира и культура России// Полис1998. № 5
6.Скворцова Е.М. Теория и история культуры. — М./Искусство/ 1999.
7.Соколов А.К. Курс советской истории. 1917−1940. Ч.II.Р. 3−4. — М., 1999
8.Троцкий Л.Д. Литература и революция. М./Политиздат/ 1991−394с
9.Лора Энгельштейн «Культура»: о новейших интерпретациях русской истории XIX—XX вв.еков Принстон, Нью-Джерси «Kritika» Spring 2001. Vol. 2. № 2. список литературы
referatbooks.ru
ТЕЗИСНЫЙ ПЛАН
Вступление.
Писатели – «мобилизованные и призванные»;
Оружие писателей-фронтовиков – слово.
Поэзия.
Поэзия как голос героической души народа;
Лирика М. Исаковского – лирика народных чувств;
Потребность в душевном слове поэмы не меньше, чем в хлебе.
Проза.
А. Толстой – летописец войны;
Война в прозе – школа мужества и страдания, школа любви и ненависти;
Герои прошлого – из учебников в блиндажи.
Заключение.
Никто не забыт, ничто не забыто.
1. ВСТУПЛЕНИЕ
Очень часто, поздравляя своих друзей или родственников, мы желаем им мирного неба над головой. Мы не хотим, чтобы их семьи подверглись тяжелым испытаниям войны. Война! Эти пять букв несут за собой море крови, слез, страдания, а главное, смерть дорогих нашему сердцу людей. На нашей планете войны шли всегда. Всегда сердца людей переполняла боль утраты. Отовсюду, где идет война, слышны стоны матерей, плач детей и оглушительные взрывы, которые разрывают наши души и сердца. К нашему большому счастью, мы знаем о войне лишь из художественных фильмов и литературных произведений.
Мир не должен забывать ужасы войны, разлуку, страдания и смерть миллионов. Это было бы преступление перед павшими, преступление перед будущим, мы должны помнить о войне, о героизме и мужестве, прошедших ее дорогами, бороться за мир — обязанность всех живущих на Земле, поэтому одной из важнейших тем нашей литературы является тема подвига советского народа в Великой Отечественной войне.
Подвиг советского народа был также и подвигом советской литературы.
«Каждый советский писатель готов все свои силы, весь свой опыт и талант, всю свою кровь, если это понадобится, отдать делу священной народной войны против врагов нашей Родины!» — эти слова прозвучали на митинге в первый день войны и были оправданы делом и жизнью.
Великая Отечественная война – это тяжёлое испытание, выпавшее на долю русского народа. Литература того времени не могла оставаться в стороне от этого события.
С самого начала войны советские писатели почувствовали себя «мобилизованными и призванными». В Наркомат Обороны, в политуправления Ленинградского, Киевского, Белорусского, Прибалтийского военных округов, не ожидая мобилизационных повесток, явились сотни писателей с требованием немедленной отправки на фронт. Общее число писателей-фронтовиков достигло более двух тысяч. Нельзя найти никакой исторической аналогии такому массовому участию писателей в непосредственной литературной боевой работе, которую развернули советские мастера слова в дни борьбы с гитлеризмом.
Более трехсот литераторов не вернулось с полей сражений, среди них — Е. Петров, Ю. Крымов, А. Гайдар, В. Ставский, М. Джалиль… Фашизм занес руку и на будущее советской литературы, вырвав из ее рядов десятки молодых писателей, людей талантливых, ярких — В. Кубанева, М. Кульчицкого, Н. Майорова, Г. Суворова, П. Когана, Н. Отраду, В. Шульчева и многих других.
И, что особенно важно, Великая Отечественная война, несмотря на безмерные жертвы, стала для советских людей школой духовного, нравственного роста. Отечественная война подняла на гребень все самое истинно прекрасное, что было воспитано в советском человеке.
Важность и действенность слова писателей во время войны засвидетельствована и тем, что произведения прозы, поэзии и драматургии заняли виднейшее место в газетах. Наряду с первостепенным политическим материалом, сводками Совинформбюро и другими сообщениями государственной важности, на страницах «Правды», «Известий», «Красной звезды», «Красного флота», «Комсомольской правды» мы видим не только песни, стихотворения, публицистические статьи, но и рассказы, повести, поэмы, пьесы.
Военными корреспондентами центральных и фронтовых газет, а также радио, Совинформбюро, ТАСС стали в те дни М. Шолохов, А. Фадеев. А. Платонов, К. Симонов, Б. Горбатов, В. Гроссман, Б. Полевой, Е. Петров, Л. Соболев. П. Павленко, И. Эренбург, С. Михалков, А. Жаров, А. Калинин и многие другие. Литература носила открыто агитационный характер, давая «народу чудовищный заряд ненависти к врагу».
При всей исключительности, неожиданности вставших перед нею задач советская литература военных лет закономерно развивала творческие принципы, которые определили ее путь в предшествующие годы. Идея мира была и остается главенствующей идеей советской литературы, утверждающей пафос мирного творческого труда как основу развития полноценной человеческой личности.
Этот благородный гуманистический пафос был вместе с тем пафосом действенного гуманизма, полного воли к жизни и готового к борьбе за нее. Неудивительно, что крылатыми для советских людей, вставших на битву с фашизмом, стали слова А. Твардовского:
Бой идет святой и правый.
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле.
(«Василий Теркин»)
В идейных, нравственных, психологических качествах, обнаруженных советскими людьми в дни войны, проявились черты, в несколько иных формах сложившиеся ранее в героике революции, гражданской войны и будней социалистического строительства. Большую роль в воспитании поколений, на долю которых выпало отстоять Родину от фашистских полчищ, сыграли традиции советской литературы и искусства предвоенных десятилетий, с их верой в человека, любовью к Родине, ясностью и величием жизненной цели. Идеал человека, за которого с самого своего возникновения боролась советская литература, противостоял всем своим существом фашистскому мракобесию. И противостоял активно. Герои советской литературы и их создатели — мастера слова, начиная с Горького, чувствовали себя бойцами-антифашистами. Все это, как эстафету, приняли те, на чью долю выпало пройти через все испытания войны. Среди них — люди, которые впоследствии пополнят поредевшие ряды писателей.
Преемственность героических традиций, которой была насыщена вся атмосфера суровых военных лет, явилась условием и мощного взлета литературы. Лучшие произведения советской поэзии, художественной публицистики, прозы и драматургии были верны суровой правде времени, в них мужественно звучала тема партии — подлинного вдохновителя и руководителя масс, тема народа, — героя, творца великой победы.
Наши писатели звали народ на защиту Родины. «Все наши мысли о ней,— писал А. Толстой в статье «Родина»,— весь наш гнев и ярость — за ее поругание и вся наша готовность — умереть за нее».
Испытания войны явились, таким образом, проверкой гражданской зрелости, прочности связи литературной работы с жизнью, с народом, жизнеспособности ее художественного метода.
На первый план выдвинулись жанры, способные наиболее быстро и непосредственно вмешиваться в жизнь,— очерк, небольшой рассказ, художественно-публицистическая статья и, конечно же, лирическое стихотворение.
Советская литература стала подлинной художественной летописью Отечественной войны, вместе с тем она помогала народу сражаться, выражая величие его идеалов и целей, во имя которых советские люди шли на жертвы, не щадили ни своей крови, ни жизни.
В войне с фашизмом советский народ защищал не только завоевания социализма, но и цивилизацию человечества. Советская литература приняла достойное участие в осуществлении этой всемирно-исторической миссии. Она с честью и в поэзии, и в прозе, и в драматургии выдержала выпавшие на ее долю испытания.
Все годы Великой Отечественной войны писатели были там, где ковалась победа. Главным оружием писателей-фронтовиков было их слово.
Особое место занимают произведения, написанные в фашистском застенке. В них выразительно рассказано о несгибаемости воли и духа советского человека, которого не могут сломить ни плен, ни истязания, ни сама смерть. Писались вещи выстраданные, вмещавшие и информацию о войне, и жаркое чувство любви к Родине. Песни, стихи, публицистика, очерки, рассказы, повести были мобильными жанрами литературы, переместившейся на фронт.
Литература военных лет является монолитной в своем патриотическом одушевлении. И все же в положении отдельных национальных литератур, в их обстоятельствах участия в войне существовали различия, которые находили выражение в тематике, в господствующих жанрах, в характере литературной жизни. Не следует забывать, что при всей значимости личного опыта писателя его творческое развитие определяется народным опытом, основными раздумьями и переживаниями народа в целом. Русская литература наиболее полно выражала панораму времени, историю Войны в народном самосознании.
Годы войны стали вехой в национальном самосознании народов, выдвинутых историей в авангард борьбы за человечество, вехой в эволюции патриотизма советских людей, обнаружившего убедительную способность сливать национальное и социалистическое, интернациональное. Исторический опыт народов осознавался заново, ожили герои былого; национальные художественные традиции начали восприниматься стократно шире, масштабнее, а с ними вместе определились и новый подъем литератур, многообразие художественных исканий, стилевых направлений.
Общественная потребность отражения масштабности событий и привела к проникновению исторических мотивов и в литературу наших дней.
Советская многонациональная литература эпохи войны отличалась единством творческого воодушевления, общностью проблематики, вдохновенным участием всего народа в борьбе с фашизмом. Примечательно, что о подвиге 28 панфиловцев в своих книгах рассказали писатели большинства литератур. Но каждая, в силу традиций и исторической судьбы, шла своим путем, вносила свой вклад в общую сокровищницу духовного и нравственного опыта советского народа.
2. ПОЭЗИЯ
Миллионы людей никогда не забудут о той исключительной роли, которую сыграла в их жизни поэзия в пору великих испытаний.
Достижения советской поэзии военных лет не были неожиданными, они коренились в культуре советского народа. Стихи Маяковского, Есенина, Тихонова, Багрицкого, Светлова не раз оживали в воспоминаниях, в лирической исповеди бойцов Великой Отечественной войны. Лучшие традиции советской поэзии предшествующих лет продолжали поэты-фронтовики. Перо было приравнено к штыку, поэты с такой активностью встали в строй защитников Родины, какой не бывало во всей истории нашей страны, богатой патриотическими традициями.
Но и те из них, кто не служил в рядах армии, нередко находились на переднем крае борьбы с фашизмом. Большую политическую работу в печати, на радио, среди населения, в воинских частях, в обстановке жестокой блокады проводил отряд поэтов ленинградцев (Н. Тихонов, В. Инбер, О. Берггольц и др.). «Мобилизованными и призванными» чувствовало себя большинство поэтов по разным причинам — по болезни, по возрасту — не ушедших на фронт (М. Исаковский, С. Маршак и др. писатели).
И только потому, что поэты побратались с народом единством судьбы и боевых испытаний, они нашли верный путь к сердцу солдат и тружеников тыла. В самые горькие часы они не теряли веры в победу. Пессимизма, надломленности духа, казалось бы, вполне естественных, особенно в таких условиях, как ленинградская блокада, советская поэзия, как и вся советская литература, не знала.
Теснейшая связь с народом, активность, патриотизм и гуманистическая направленность отличали советскую поэзию и до войны. В испытаниях 1941—1945 годов эти ее особенности приобрели воинствующий характер. Поэзия вступила в новый, высший этап. О чем бы ни писали поэты, за каждым их словом, образом неотступно стояла дума о Родине.
В обобщенной форме основная проблематика поэзии периода воины сказалась уже в самом первом поэтическом произведении тех дней — в «Священной войне» В. Лебедева-Кумача. Сила этого произведения рождена временем, героическим порывом великой страны, вставшей на смертный бой с фашизмом. Лебедеву-Кумачу выпало на долю стать голосом героической души народа в один из труднейших моментов его истории.
В «Священной войне» нет никаких украшений, никаких сложных риторических фигур, все сурово, строго, но так полно чувства, что самым обычным словам — «страна огромная», «пламенные идеи», «ярость благородная» и т. д. — как бы возвращался их подлинный смысл и глубочайшая выразительность.
Вслед за «Священной войной» появляется «Песня смелых» А. Суркова. Совсем иная ритмически — напряженная, как бы торопящая человека на бой,— она тревожно «скликала» бойцов в поход, подхватывая вековые традиции русских воинов:
Песня — крылатая птица —
Смелых скликает в поход.
Смелого пуля боится,
Смелого штык не берет.
Вскоре к суровому голосу «Священной войны», к живому солдатскому говорку «Песни смелых» прибавилось сердечное, задушевное «До свиданья, города и хаты» М. Исаковского. В этой песне поет душа «молодых смелых ребят», простых комсомольцев—излюбленных героев Исаковского.
Так, в первые дни Великой Отечественной войны возникли три разных, но чрезвычайно важных стихотворения, сразу же ставших песнями, с которыми советский народ не расставался до дня Победы. Поистине пережила свое время довоенная «Катюша», получившая признание на всех континентах.
Стихи, песни на протяжении всей войны занимали большое место в духовной жизни советского народа. Особенной любовью пользовалась песенная лирика М. Исаковского — «В прифронтовом лесу», «Огонек», «Лучше нету того цвету...», «Услышь меня, хорошая...».
Широкую известность в годы войны получили также «В землянке», «Лирическая песня» А. Суркова, «Шумел сурово Брянский лес» А. Софронова, «Соловьи» А. Фатьянова и многие другие.
В лучших песнях военных лет раскрылась душа нашего народа, его любовь и ненависть, гуманность его стремлений и свободолюбие. Духовный мир советских людей выразила и вся поэзия в целом, все ее ведущие жанры: лирические стихотворения, разные виды стихотворной сатиры, поэмы.
События войны — от первых трагических дней до водружения знамени Победы над рейхстагом — не всегда явно, но оказывали мощное влияние на внутренние процессы, происходившие в нашей поэзии, на движение ее тем, жанров, образов, самой тональности стиха.
Для самых первых стихов о войне характерны суровые интонации, повелительные формы. «Вперед! В наступленье! Назад ни шагу!», «Ты — враг. И да здравствует кара и месть!», «Опрокинь врага, задержи!», «В поход! В поход!», «Бей с неба!» — вот стержневые слова первых военных стихотворений А. Суркова, А. Твардовского, О. Берггольц, А. Прокофьева, С. Кирсанова, характеризующие поэтику той поры.
Позднее при сохранении интонаций призыва появляются интонации сурового рассказа о злодеяниях врага, которые у некоторых поэтов, например у Исаковского, нередко сближаются с жанром народного плача. Возникают и иные стихи, с преобладанием исторических мотивов и ассоциаций. Стремление взглянуть на все исторически, проследить становление и развитие событий делается одной из характерных черт советской литературы, поэзии в частности.
Алексей Сурков — поэт современной темы. Но в военное время, в обстановке жгучего интереса к патриотическому прошлому России и он создает исторически углубленный образ Родины. Движение народа из глубины веков к желанному будущему — так раскрывается образ родной страны в его стихотворениях «Россия», «Родина», «Вечерние лучи косые». В них каждая мысль — о народном горе, об испытаниях советских солдат, о детях, вместо отцов вышедших в поле с плугом,— подсказана поэту днями войны. Но мысль о связи настоящего с прошлым, о неотвратимости возмездия пронизывает весь стихотворный цикл «Россия карающая».
С. Щипачев — поэт интимного, мягкого лиризма. Но в пределах своей лирики и он находит средства, чтобы выразить величие советского человека, творчески представить победу. Таковы его стихотворения «Поединок», «Партизанка» и произведение 1940 года «Потомкам», которое Щипачев включал в свои военные книги.
В нем передано на редкость живое и конкретное чувство близости поколений. Мысль о связи с потомками могла бы остаться в стихотворении чисто декларативной, если бы поэт с конкретностью и точностью, подсказанной ему его военным опытом, не передал всю опасность, которой в бою вместе с «нами» подвергались и наши потомки:
Был труден бой. Казались нам не раз
Незащищенными столетий дали.
Когда враги гранатой били в нас,
То и до вас осколки долетали.
В поэзии военных лет особое звучание приобретает тема солдатской дружбы, любви, товарищества. Полнее всего она представлена в лирических стихах К. Симонова, что, несомненно, связано с одной их важной особенностью. В отличие от лирики других поэтов в центре поэзии Симонова — моральная проблематика. Тема войны, солдатской дружбы, верности разрешается поэтом в этическом плане. Верность бойца, чувство товарищества, прямота и откровенность раскрываются как категории, определяющие боевой дух человека, его стойкость в бою, его преданность знамени полка, знамени Родины.
Духом товарищества проникнуто стихотворение Симонова «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины». Обращаясь к другу, поэт говорит здесь о Родине, которая, как он понимает сейчас, открылась ему по-настоящему только в дни горя, в дни испытании. Окрепшее в этих испытаниях чувство связи с Родиной, с простыми русскими людьми продиктовало поэту и подлинно народные образы стихотворения, и сам характер стиха, его лирическую, взволнованную интонацию:
Ты знаешь, наверное, все-таки Родина —
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.
………………………………………………
Нас пули с тобою пока еще милуют.
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За русскую землю, где я родился.
Все лучшее, что есть в этих стихах, увидено тем «жестоким зрением», которое дано человеку войной. Наиболее сильным среди них является стихотворение «Жди меня». Одно чувство, одна мысль целиком заполняет сердце солдата:
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди...
По своему словесному и ритмическому материалу стихотворение крайне скупо, но скупость речи в нем подчеркивает глубину чувств однообразие ритма усиливает проникновенность одного всеохватывающего душевного состояния. В стихотворении не только горячая мольба «жди меня», но и суровый завет не желать добра «всем, кто знает наизусть, что забыть пора». Поэтому и умение ждать раскрывается как большой душевный подвиг, достойный встать вровень с солдатским подвигом, как емкое, вырастающее до символа образное обобщение героизма тыла.
Интересна судьба этого стихотворения. Как только оно появилось в «Правде», его сразу же переписали в свои блокноты тысячи фронтовиков. Тысячи солдат в своих письмах домой говорили о самом главном, чем они жили, о чем они думали, словами этого стихотворения.
Годы войны оказали влияние не только на развитие тех или иных сторон творчества поэтов. Для некоторых они были решающими в самом формировании их как поэтов социалистического реализма.
В годы войны многие поэты писали о Ленине. Некоторые стихотворения основаны на тех или иных рассказах, связанных с памятниками Ильичу. Чаще всего в них мы видим такую ситуацию: фашисты уничтожают памятник, советские люди с величайшим героизмом и беззаветностью восстанавливают его или частями хранят до прихода родной армии.
По-своему пишет о Ленине С. Щипачев, прибегая к крайне скупым простым художественным средствам, заботясь только о точности рассказа и всячески избегая пышной риторики:
Из бронзы Ленин. Тополя в пыли.
Развалины сожженного квартала.
Враги в советский городок вошли
И статую низвергли с пьедестала.
(«Ленин»)
Немецкий полковник-щеголь рад, что так просто справился с памятником, фоторепортер услужливо щелкает, запечатлевая «победу» хвастливого вояки. А на рассвете:
Как прежде, памятник в саду стоял,
Незримой силой поднятый из праха.
В период Великой Отечественной войны с особой силой выразилось духовное единство и вместе с тем редчайшее, богатство художественных индивидуальностей в нашей поэзии.
В годы войны поэты настойчиво искали формы, в которых можно было бы со всей полнотой выразить силу духа советских людей. Одной из таких форм и явилась баллада, получившая в ту пору широкое и весьма своеобразное развитие.
Советская баллада периода войны — это, как правило, стихотворение, имеющее сюжет, в основе которого чаще всего — героико-трагедийная ситуация. Общим для военных баллад является также их откровенно поучительный характер. Не случайно, что баллады чаще всего были посвящены конкретным, реальным героям. Таковы «Баллада о трех коммунистах» Н. Тихонова, «Разведчик Пашков» А. Суркова, «Баллада о красноармейце Демине», «Иван Суханов» А. Прокофьева и т. д. В балладе всегда налицо острый лаконичный сюжет, но в балладе военных лет главное — патриотическая мысль, дума.
Подлинный лиризм в раскрытии больших народных образов, в которых дышит история, трепетность личного чувства восхищения творцами и защитниками родины, вошли в поэзию М. Исаковского.
С самого начала работа М. Исаковского шла «многопольно»: он писал стихи-песни, стихи-призывы (правда, очень редко), иронические или бытовые, окрашенные теплой улыбкой стихотворные зарисовки, стихи-фельетоны.
Сердцевиной самых разных стихотворений М. Исаковского является юмор, как правило, мягкий, полный сочувствия людям их нелегкой жизни и их стремлению быть лучше. Думается, именно из этого источника шла по внешности неброская, негромкая, но в действительности могучая сила поэзии М. Исаковского. В годы, когда об этой силе многие еще и не догадывались, стихи М. Исаковского проницательно оценил Горький.
Перед началом Великой Отечественной войны М. Исаковский—уже известный поэт; произведения, созданные им, знает вся страна.
В годы войны в его стихи со всей решительностью и силой врывается «ветер железного мщенья». (Самими названиями стихотворений поэт четко определяет их тему и их суровую интонацию — «Отцовский дом разграблен и разрушен...», «Мстители», «Одна дорога есть у нас»). Вчитываясь в стихотворения, видишь и их особый для Исаковского жанр. Первое стихотворение—исповедь поэта, который страстно хочет «поговорить по-своему с врагом», но из-за инвалидности не может стать в строй солдат своей Родины. Эта исповедь — горячая, искренняя — выливается в большое гражданское слово поэта. Его «сердце — без остатка — там», на фронте. Оно слыхало первые удары «стального грома вражьих батареи», оно впитало в себя «боль и стоны» сожженных на костре. Вот что породило в нем железное «слово мести», которое поэт поднимает над миром:
И я, как знамя, поднял это слово,
Живое слово сердца моего.
И я зову, чтоб в дни борьбы суровой
Никто из нас не забывал его...
Сохраняя свои характерные особенности — простоту слога, близость к фольклорным выражениям, классические размеры и т.д., Исаковский вместе с тем делает здесь шаг в сторону создания ораторского стиха с его призывами, трибунными интонациями.
Такие стихи явно расширяют наше представление о возможностях поэзии Исаковского. Она, как видим, совсем не исчерпывается мягкой, задушевной лирикой. Она может звучать и сильно, и громко.
Лирика М. Исаковского—лирика народных чувств. Настоящий поэт всегда хочет говорить только о том, что он знает лучше всех, и так, как он хочет. М. Исаковский поступает точно так же. Но всегда получается, что лучше всех он знает такое, что таится в душе миллионов, и его желание говорить так, как он хочет, оказывается родственным тому, как хотели бы высказать свои чувства сотни и тысячи. Именно в этом его своеобразие, его редкая индивидуальность.
Годы войны для советских людей были временем больших раздумий о жизни, о Родине, о человеке. Как бы ни был скуден солдатский быт, как бы ни был человек оторван от центров культурной жизни, он жил в полную силу, в сердце своем он носил целый мир.
Тем же самым жили и поэты. Замыслы их требовали большой формы. Так, в тяжелейшие годы войны, казалось бы, вовсе не располагавшие для работы над крупными произведениями, появились поэмы. История советской литературы не знает другого такого периода, когда за четыре года было создано столько значительных, подлинно талантливых поэм, как в суровое четырехлетие Отечественной войны. Оно представлено такими поэмами, как «Василий Теркин» А. Твардовского. «Зоя» М. Алигер, «Пулковский меридиан» В. Инбер, «Февральский дневник», «Ленинградская поэма», «Твой путь» О. Берггольц и др.
Своеобразным итогом раздумий Берггольц за годы войны явилась поэма «Твой путь» (1945) —одно из значительных произведений советской поэзии.
Поэма о горе и о любви, она говорит о возмужании гражданина, о росте души человека на пути к победе. Вчитываясь в ее строки, самые различные и вроде бы совершенно отрывочные, понимаешь: автора интересуют не сами по себе эпизоды из жизни ленинградцев, а нечто совсем другое. Поэтесса, рассказывая о себе, хочет разобраться в том, откуда брали силы, как вообще можно было остаться человеком в такой нечеловечески тяжелой обстановке, в том, что такое жизнь. И что такое счастье.
Неудивительно, что именно в этой поэме Берггольц делает самое важное для себя признание:
Я счастлива.
И все яснее мне,
что я всегда жила для этих дней,
для этого жестокого расцвета.
И гордости своей не утаю,
что рядовым вошла
в судьбу твою,
мой город,
в званье твоего поэта.
Сущность поэмы «Твой путь» состоит, прежде всего, в том, что она выразила глубоко интимный мир советского человека, переносящего тяжелейшие испытания, с абсолютной искренностью передав связь этого мира с правдой жизни народа. Кроме того, поэма, предоставляя полный голос общечеловеческим чувствам, показывает, что эти чувства не только сохраняют все свое обаяние в людях, рожденных Октябрем, но и обретают в них новую силу.
Известная поэма Веры Инбер «Пулковский меридиан» (1941–1943), написанная в стиле лирического дневника,— вместе с тем большой человеческий документ, точнейшее свидетельство современницы о ночах и днях блокадного Ленинграда. Это свидетельство тем более убедительно, что графической точности ее рисунка соответствует почти клиническая точность описания самих страданий ленинградцев (глава «Свет и тепло»). Но как ни велики мучения, город живет, живет сознанием родства со всей страной, живет потому, что сияние идей, к которым приобщены ленинградцы, бессмертно:
Мы — будущего светлая стезя,
Мы — свет. И угасить его нельзя.
Потребность в душевном, ободряющем слове была не меньше, чем в самом хлебе. Советские поэты дали такое слово своим соотечественникам.
Ведь в годы войны, когда так много тяжелого, когда нередко неделями и месяцами человек видит одни трупы, совсем нетрудно забыть о красоте мира, об аромате трав, деревьев, о сияющих под солнцем снегах. Этого не произошло с советскими людьми. В тяжелые, страшные годы они испытывали особую потребность сохранить в своем сердце образ любимой Родины нетускнеющим. В их душе красота родной земли, память о ней становились источников великого мужества. Такой потребности сильных сердец и ответил Прокофьев, создав песенную, всю напитанную запахами цветов, пронизанную ветрами широких просторов, звонкоголосую, сияющую весенними красками поэму «Россия».
По структуре и красочности, по своей живописности «Россия» Прокофьева — своеобразное произведение в нашей поэзии. В родстве с нею находятся многие явления русского национальной искусства и прежде всего поэзия Сергея Есенина. Но они не заслоняют ее самобытности. Как бы впитав в себя есенинскую любовь к природе, к ее белым, синим, золотым, розовым краскам, Прокофьев вместе с тем пишет по-своему. Он—и частушечник, и песенник и жанрист. А главное, он — солдат, защитник Родины. Поэтому так естественно, без фальши звучат у него и песни о березе («Люблю березу русскую...»), и частушка о Родине, о ее красивых девчонках и дельных ребятах («Наша Родина — Россия...»), и кристально чистая протяжная песня о лебедях, пролетающих над полем битвы («Ой, не так далеко и не близко...»), и живой, как сама солдатская речь, рассказ о теплушке, о родной земле («Теплушка что? Теплушка—дом», «Земля, постель солдатская...»).
Рождение такой поэмы в годы войны говорит о великом душевном здоровье нашего народа, который не терял бодрости и оптимизма даже в самые отчаянные моменты истории. Он жил и боролся за жизнь, он видел «за далью даль», он оставался человечным. С наибольшей всесторонностью это показано в поэме А. Твардовского «Василий Теркин».
Одним из самых заветных стремлений лучших писателей России было «высветлить человека во всех его силах, а не в одном уме, пронести всю природу его сквозь какой-то очистительный огонь» (Гоголь Н.В.).
Твардовский не формулировал так именно свою задачу, работая над «Василием Теркиным», но его поэма — одно из редких произведений, воплотивших этот завет классика. Ясным и мощным талантом поэта Теркин именно высветлен во всех его силах, а не только в уме, не только силу воина, но и человечность сына родной земли, неутомимость труженика, «праздник силы всякой» раскрывает автор, изображая своего героя в поэме, в полном смысле пронося всю его природу сквозь очистительный огонь любви к Родине.
Такому масштабу изображения человека в поэме соответствует и новизна ее художественной формы. Соединение почти былинно-песенной широты обобщения и реалистической конкретности в облике героя, подлинно народной эпичности и самого тонкого лиризма в стиле поэмы — большой вклад Твардовского в поэзию социалистического реализма.
3. ПРОЗА
В периоды исторических потрясений, как известно, резко увеличивается потребность общества в публицистике — прямом, открытом, страстном слове журналиста, писателя, отличающемся особой социально-политической направленностью, агитационностью, острой проблемностью. В это время публицистичностью пронизываются все жанры прозы, поэзии, драматургии. Но ведущую роль в литературной жизни общества в такие периоды, особенно на первых порах, играет собственно публицистика, предназначенная для публикации в периодике и характеризующаяся политической злободневностью, оперативностью в освещении событий, силой эмоционального и идеологического воздействия на читателя.
В период Великой Отечественной войны к ее мобильным жанрам обращались почти все писатели. На страницах газет и журналов печатались корреспонденции, статьи, очерки, памфлеты, рассказы А. Толстого, А. Фадеева, И. Эренбурга, Н. Тихонова, М, Шолохова, А. Твардовского, Л. Соболева, Вс. Вишневского, К. Симонова, К. Паустовского.
Многие писатели стали работниками армейской и фронтовой печати, военными корреспондентами, командирами, политработниками. Стремление выразить чувства и мысли, владевшие каждым из них, обусловило открытый лиризм статей А. Толстого, страстную патетику Б. Горбатова, публицистический накал выступлений И. Эренбурга, философские раздумья Л. Леонова.
А. Толстой стал летописцем войны. Его публицистика явилась ее хроникой, отразившей этапы борьбы и подвига советского народа, весь комплекс проблем, обусловленных войной. Более других А. Толстой обращался к истории народа, истокам его восхождения через века («Откуда пошла русская земля», «Стыд хуже смерти», «Родина»). Мысль об ответственности советских людей не только перед будущим, но и перед прошлым становится сквозной в его статьях, воссоздающих исторические картины войн и походов, традиции воинской доблести русского народа, его культуры и нравственности. Взывает писатель и к духу славянского единства во имя борьбы с фашизмом («Весь славянский мир должен объединиться для разгрома фашизма»). Одновременно А. Толстой анализирует программу нацистской партии, причины популярности Гитлера и состояние духа германского общества («Фашисты ответят за свои злодеяния», «Кто такой Гитлер и чего он добивается?», «Я призываю к ненависти»), чтобы развенчать перед миром фашизм. Статьи А. Толстого проникнуты страстной любовью к русскому народу.
Также самостоятельную художественную ценность приобрели в эти годы писательские записи, дневники, заметки, зарисовки. Характер и содержание военных дневников определялись необходимостью сохранить для истории наблюдения очевидцев, взгляд на события их участников. Таковы «Дневники военных лет» Вс. Вишневского, «Ленинград в дни блокады» А. Фадеева, «Ленинградский дневник» В. Инбер, «Родина и чужбина» А. Твардовского, вышедший с подзаголовком «Страницы записной книжки», серия зарисовок Н. Тихонова «В те дни», К. Федина «Свидание с Ленинградом» и др.
Дневники были формой очерковой литературы, в которой достоверность изображения, опора автора на факты соединялись с его страстной заинтересованностью.
Будучи свободным, чаще всего хроникальным повествованием, включающим в себя репортаж о событиях, характеристики военной, бытовой или психологической ситуации, дневники военных лет запечатлели наблюдения и размышления участников исторических событий. «Дневники военных лет» Вс. Вишневского покоряют достоверностью исторических свидетельств и масштабностью обобщений, являясь и наблюдениями над жизнью блокадного Ленинграда, и раздумьями о настоящем и будущем, и анализом противоречий времени, состояния литературы. Позицию Вс. Вишневского определяет вера в «невероятную выносливость нашего народа», его «доброту, откровенность, простоту», в которых писатель видел залог победы. Та же высокая гордость за людей, вы стоявших первую блокадную зиму, заставляет А. Фадеева писать: «Мне кажется, есть на свете вещи, которые в силах вынести только русский человек».
Годы войны — не только особый, но и неоднородный этап развития литературы. После разгрома армии Паулюса под Сталинградом, когда четче определились перспективы войны, возникла общественная потребность постичь ее будни, ее прозу, понять душу воюющего человека. Этой потребности увидеть повседневное суровое лицо войны отвечала тенденция аналитической прозы. В строго реалистических произведениях М. Шолохова «Наука ненависти», К. Симонова «Дни и ночи», А. Бека «Волоколамское шоссе» и других объективно воссоздавалась жизнь человека на войне во всей ее полноте и подробностях, исследовались события и психология «сражающихся за Родину» людей.
К концу войны расширяется философский диапазон литературы. Исследование потока исторических обстоятельств дает возможность воссоздать правду народного бытия. Тенденция масштабного изображения военных событий, воссоздания общего хода дел проявилась в романах М. Шолохова «Они сражались за Родину», А. Фадеева «Молодая гвардия» и многих других.
На страницах «Правды» и «Красной звезды» в 1943 и 1944 годах публиковались главы романа М. Шолохова «Они сражались за Родину». Событийная сторона романа связана с боями на Дону в труднейшее лето 1942 года. Зрелость художественной мысли писателя обнаружилась в исследовании природы народного героизма и характера народной войны. Последовательный интерес Шолохова к народному бытию, к герою из народной толщи сказался в этом романе и в анализе внутреннего мира рядовых солдат на переднем крае воины, и в анализе обстоятельств, круто повернувших жизнь людей.
В романах конца войны интерес к личностному началу в человеке усиливается, становясь преобладающим в произведениях Шолохова и Фадеева. На первый план выдвигались в герое качества народности, патриотизма, сознательности независимо от социального положения, профессии, национальности. «Социалистическая социальность» стала природой характера советского человека, созданного литературой в военные годы. Человек в ней выступал прежде всегда его слитности с обществом, а не только как индивидуальность.
В сюжетосложении рассказов и повестей вначале обозначилось тяготение к простой событийности. Произведение большей частью было ограничено кругом событий, связанных с деятельностью одного полка, батальона, дивизии, защитой ими позиций, выходом из окружения. События исключительные и обычные в своей исключительности становились основой сюжета. В них в первую очередь обнаружилось движение самой истории, властно влияющей на человеческие судьбы. Не случайно в прозу 40-х годов входят новые сюжетные построения. Она отличается тем, что в ней нет традиционного для русской литературы контраста характеров как основы сюжета. Когда критерием человечности становилась степень причастности к совершавшейся на глазах истории, конфликты характеров меркли перед главным историческим конфликтом фашизма с социализмом, от решения которого зависели судьбы государств, народов, культур. Смертельная борьба двух социально-полярных сил определила конфликтность каждого действия, каждой ситуации военных произведений. Два цикла рассказов Л. Соболева — одесский («Соловей», «Парикмахер Леонард», «Разведчик Татьян») и севастопольский («Морская душа») — посвящены изображению доблестной судьбы «яростных и гневных полков морской пехоты», которую вражеские солдаты называли «черными дьяволами». Л. Соболев берет ситуации исключительные, людей ярких, необычных, вроде юной отважной разведчицы, веселого парикмахера-скрипача, электрика, прозванного гусаром. В драматических обстоятельствах войны они обнаруживают скрытые силы своего духа, верность, мужество, выдержку. Лежащий в завале с раздавленными пальцами парикмахер Леонард успокаивает напуганных бомбежкой людей, делая вид, что находится у отдушины и корректирует действия спасательной группы («Парикмахер Леонард»). Вернувшись из разведки к лодке, моряки увидели своего товарища раненым, диски его автомата пустыми, а в камышах трупы врагов. Здесь был неравный бой. Раненый в беспамятстве продолжал давать им сигнал сбора, свистел соловьем, щелкал уже холодеющими губами («Соловей»). Судьба отважной девушки, прятавшей моряков в каменоломнях, водившей их по хуторам и деревням, история ее ранения и подвига определяют содержание рассказа «Разведчик Татьян».
Цикл рассказов «Морская душа» написан Л. Соболевым в 1942 году. В публицистическом вступлении к циклу писатель создает собирательный образ «морской души». «Морская душа — это решительность, находчивость,— упрямая отвага и непоколебимая стойкость… Морская душа — это огромная любовь к жизни… Морская душа — это стремление к победе… В ней — в отважной, мужественной и гордой морской душе — один из источников победы». А в остальных рассказах цикла этот обобщенный образ конкретизируется в отдельных событиях и судьбах. Авторское повествование немногословно, драматично, возвышенно. История моряка, трагически погибшего в единоборстве с врагами, навсегда оставшаяся в человеческой памяти («Федя с наганом»), сменяется рассказами о трудной битве команды катера с морем («Неотправленная радиограмма»), о яростной схватке обессилевшего советского разведчика с фашистом («Поединок»). Атмосфера легенды кажется в рассказах естественной. Моряк, командующий танком, утюжит вражеские окопы («Привычное дело»). Три краснофлотца, захватив минометную фашистскую батарею, обстреливают из нее фашистские траншеи, хотя к концу боя «один из них — безногий, другой безрукий, а третий перемазан кровью и землей» («И миномет Бил»).
А. Толстого в первую очередь интересовало формирование национального склада русского человека, истоки которого он ищет и в далеком прошлом. Естественно, что в цикле «Рассказы Ивана Сударева» (1942) внимание сосредоточено на историях мужания людей обретения ими своего места в грозных событиях. В первом рассказе «Ночью, в сенях, на сене», представляющем собой родословную Ивана Сударева, главной стала мысль о Родине. Иван Сударев рассказывает, как в одном частном доме он увидел картину средней величины: на ней «лесок, речонка самая, что ни на есть тихая русская, и по берегу тропинка в березовую рощу». Картина открыла герою то, что он не мог выразить словами. Озаренно понял одно: тянет его эта тропиночка, умереть он за нее готов, это — его Родина…
Нравственный климат общества, определяющийся борьбой за жизнь и независимость социалистического государства, не мог не повлиять на литературу. Общественно-исторические события, воздействуя на способы познания действительности, вызывали концентрацию таких признаков, которые до сих пор в них не были ведущими,— эпичность, героичность, лиризм.
Природа эпичности в прозе Отечественной войны была обусловлена слитностью жизни и борьбы отдельного человека с жизнью и борьбой всего народа. События в рассказах и повестях военных лет предстают как живое протекание истории. И социальная активность героев ее творящих, соответствовала тенденции исторического развития. Эпичность была связана с характером героического.
Н Тихонов в начале войны создает цикл «Ленинградских рассказов» (1942), пафосом которых стала мысль: «Нет возраста для героического». В рассказах, драматических, лаконичных, исследуются мгновения в жизни человека, называемые вдохновением подвигом. Это и рассказ о том, как в поединке машиниста паровоза с фашистским летчиком побеждает упорная воля «железный глаз», удивительный и тонкий расчет русского рабочего («Поединок»). И полная самоотречения работа электромонтера Рубахина, исправляющего поврежденную линию под вражеским огнем («Кукушка»). И мужественный поступок фотографа с потонувшего парохода, который, почти захлебываясь в волнах, заставляет отчаявшихся на плоту людей обрести человеческий облик («Люди на плоту»). И взлет нравственных сил слабой девушки, сандружинницы Жени Стасюк, которая повела за собой в атаку дрогнувших солдат («Мгновение»)...
Предметом изображения в рассказах второго типа становится блокадная повседневная борьба осажденного Ленинграда: холодные заводские ночи в цехах, где люди делают снаряды («Зимней ночью»), трудовые будни мальчика-подростка, с его жизнестойкостью и самоотверженной готовностью уберечь другого от беды («Я все живу»), каждодневный подвиг девушки, обязанной сообщать в штаб противовоздушной обороны о месте падения бомб («Девушка»), раскрывают самозабвенную работу изнуренных голодом ленинградцев, освобождающих свой город из плена блокады, смерти, снега и льда...
Общие тенденции советской литературы военных лет в изображении мужества и героики советского человека, так или иначе, сказались в каждом значительном произведении большой и малой формы.
Война осмысляется в прозе как школа мужества и страданий, школа любви и ненависти, как величайшее испытание человечности, которое с честью выдержали советские люди.
Тяготение к достоверности в сочетании с широкой обобщенностью изображения составляет силу героических повестей и рассказов военных лет. Писатели в войну искали форму, которая создавала бы впечатление невыдуманности, доподлинности изображаемого. Иллюзия жизненной достоверности нередко создавалась тем, что рассказ велся от имени участников событий, голос автора сливался с голосами героев. Писатели, прежде всего, стремились быть верными «психологии фактов» (Горький).
Война изображается как каждодневный упорный труд с полной отдачей всех сил. В повести К. Симонова «Дни и ночи» (1943—1944) о герое сказано, что он ощущал войну, «как всеобщую кровавую страду». Человек работает — вот его главное занятие на войне, работает до изнеможения, не просто на пределе, а выше всякого предела своих человеческих сил. Человек совершает больше, чем он может. В этом его главный военный подвиг.
Особенности симоновского художественного мышления сказались в сочетании достоверности и психологизма, будничного и высокого, в умении совмещать анализ человеческих привычек с анализом высоких дум. В повести не раз упоминается, что Сабуров «привык к войне», к самому страшному в ней, «к тому, что люди здоровые, разговаривавшие, шутившие с ним только что, через десять минут переставали существовать». Способность героя привыкать, переносить ужасное содержит в себе возможность героического. Исходя из того, что на войне необычное становится обычным, героизм — нормой, исключительное переводится самой жизнью в разряд обыкновенного, Симонов «заземляет» героя Он создает характер сдержанного, несколько сурового, молчаливого человека, ставший популярным в послевоенной литературе.
В нравственном мире Сабурова главным, определяющим его поведение, характер отношения с людьми, является чувство долга, чувство своей ответственности за исход событий.
Мысль о том, что эта война освобождает человека от случайного, наносного, делает его лучше и чище, возникает с первых глав повести Симонова. В ходе повествования она не только не исчезает, но набирает силу, реализуясь в характерах. О Сабурове, например, сказано, что в жизни ему не были чужды «честолюбивые и даже тщеславные мысли, но сейчас, на этой войне… эти мысли у него почти исчезли». Корреспондент из Москвы в разговоре с Сабуровым высказал убеждение, сложившееся за годы войны, что «люди на воине стали проще, чище и умнее. Быть может,— заметил он — они остались, в сущности, теми же самыми, какими были, но хорошее у них выплыло на поверхность оттого, что их перестали судить по многочисленным и неясным критериям… люди перед лицом смерти перестали думать, как они выглядят и какими они кажутся, на это у них не оставалось ни времени, ни желания».
Эта мысль является одной из ключевых в симоновской концепции человека. Война по-новому оценила в людях существенное и несущественное, главное и неглавное, истинное и показное «У меня много хороших людей, — говорит Сабуров о своем батальоне, — почти все хорошие». Действительно, в повести нет подлецов, предателей, трусов. Даже сухой, прямолинейный, упрямый Бабченко вызывает уважение своим бесстрашием, преданностью, полной самоотдачей.
В социально-психологической прозе военных лет объективность и художественная достоверность повествования составляют отличительные свойства сюжета. К. Симонов с летописной тщательностью и подробностью воспроизводит время и события, поскольку целью было рассказать с наибольшей степенью полноты и достоверности о «днях и ночах» сражающегося Сталинграда. В повести отсутствует единый драматический узел, события присоединяются по принципу хронологической цепочки. Некоторая рыхлость композиции возникает в связи со стремлением к детальному воспроизведению событий и военного быта.
Эпичность в повести возникает, прежде всего от того, что все малое частное, конкретное, бытовое в жизни Сталинграда насыщено большим, значительным, общим. Умение в частном видеть всеобщее и показать это всеобщее — способность истинного художника и свойство настоящего искусства.
Сочетание документальной достоверности с обобщенностью изображения — традиция советской литературы со времен гражданской войны, традиция Д. Фурманова, А. Серафимовича, Л. Рейснер, продолженная прозой Отечественной войны. Достоверность в ней была выражением всеобщей жажды неприкрашенной правды.
В целом социально-психологическая проза явилась новым этапом в постижении человека и войны, прежде всего потому, что в центре ее оказалась личность — цельная, мыслящая, творческая; события были воссозданы в их достоверности, точности, суровой правде. Однако, отказавшись от романтически обобщенного взгляда на происходящее, углубившись в анализ событий и душ, она ограничивала широту философского осмысления действительности. Романы, появившиеся в конце войны, должны были восполнить эту утрату.
Война обострила в советских людях чувство связи с прошлым своей Родины. По-новому, во всей значительности, огромности предстали теперь исторические ценности, традиции русского народа, других народов нашей страны, богатства национальной культуры, защищаемой в битве с фашизмом. История в этой напряженной борьбе приходила на помощь современности. «В эту войну,— писал тогда А. Толстой,— наш взор часто обращается к истории нашего народа,— события, как будто забытые за давностью лет, выплывают из тумана веков, и отсвет героической борьбы наших дней падает на них, и многое из того, что казалось неясным или мало значительным, становится и ясным и значительным, и мы еще отчетливей начинаем видеть прямой, мужественный путь русского народам свободе, к всенародному счастью на своей суверенной земле».
Как высокий нравственный образец и призыв к подвигу возрождались в памяти народа деяния предков — строителей и защитников родины. Воспоминание о них становилось щедрым источником духовных сил и патриотизма. «На войне нам открылась история. Герои прошлого перешли из учебников в блиндажи» — так характеризовал в те дни И. Эренбург подъем исторического само сознания.
Никогда еще историко-патриотическая тема не была столь актуальной и не занимала такого почетного места в нашей литературе. Дух истории теперь сказывается во всем — от поэзии до публицистики. Стоит обратиться к литературно-художественным журналам тех лет — и мы увидим, как часто наряду с произведениями о грозной повседневности — жизни фронта и. тыла – публикуются в них произведения о прошлом русского народа. Помимо развернутых исторических полотен, художники слова создают в жанре исторического очерка, рассказа, короткой повести десятки зарисовок, напоминающих о патриотических подвигах предков.
В 1941—1945 годах в области исторического романа вдохновенно работают видные мастера советской литературы: А. Толстой создает третью книгу «Петра Первого», Вяч. Шишков завершает трилогию о Пугачеве, Ю. Тынянов пишет третью книгу романа «Пушкин», к событиям первой мировой воины обращается С. Сергеев-Ценский. Появляются известные произведения других авторов – «Порт-Артур» А. Степанова, «Батый» В. Яна, «Багратион» С. Голубова.
От недавнего прошлого до глубокой древности прослеживает литература путь своего народа, пополняя новыми звеньями начатое еще в 30-е годы художественное освещение борьбы за независимость Родины.
В 1942 году сразу тремя изданиями вышел роман В. Яна «Батый». Сюжет его — борьба Руси в XIII веке с хищным и злобным завоевателем — был как нельзя более созвучен современности. В предисловии историк С. Бахрушин писал: «В наши дни, когда развернулась Великая Отечественная воина, яркие картины героической борьбы русского народа против нашествия варваров не могут не встретить глубокого отзыва… Эти волнующие страницы книги Яна подымают дух и вдохновляют к самопожертвованию во имя спасения Родины».
В годы войны обозначился интерес советских писателей к эпохе Ивана Грозного. Тогда были написаны драматическая повесть А. Толстого «Иван Грозный» (1943).
Во всех этих произведениях сказалось стремление авторов по-
новому осветить личность Ивана IV, в противовес господствовавшей прежде односторонне-отрицательной традиции раскрыть прогрессивное значение и патриотический смысл его государственной деятельности как одного из устроителей земли Русской. Стремление это, однако, в свою очередь было односторонне ориентировано — фигура Грозного в той или иной мере идеализировалась. Таким было общее направление мысли не только писателей, но и историков. Идеализация и упрощения особенно резко выразились в романе В. Костылева «Иван Грозный» (1943—1946).
Впору Великой Отечественной войны мысль современников часто обращалась к родственным по духу событиям Отечественной войны 1812 года. Самое развитие их, исторически предрекавшее судьбу гитлеровского нашествия, патриотический подъем, народный характер борьбы, деятельность партизан, подвиги русской армии — все это тогда было очень близко чувствам советских людей.
Народный подвиг 1812 года вдохновлял мастеров искусства и литературы. В годы Великой Отечественной композитор С. Прокофьев создавал оперу «Война и мир» на сюжет героической эпопеи Л. Толстого. В 1944 году вышел на экраны фильм Вл. Петрова «Кутузов». Образы 1812 года возрождались на сцене. С особым успехом шла в Центральном театре Красной Армии патриотическая пьеса А. Гладкова «Давным-давно», прообразом героини в ней послужила легендарная Надежда Дурова.
Среди произведений, воскресавших эпизоды Отечественной войны 1812 года, широко известен роман С. Голубова «Багратион» (1943). В нем автор повествует о драматическом и трудном начальном периоде освободительной войны — от вторжения Наполеона в Россию до Бородинского сражения. Тематическая основа книги — изображение жизни армии, ее патриотического духа, волик победе, преодоления трудностей и противоречий, порожденных неблагоприятным течением событий. Широко освещены стратегия кампании, вопросы военного искусства. Поэтому действие нередко сосредоточивается в высших командных сферах.
В лице генерала Багратиона читатель видит блестящего представителя суворовской школы. Весь склад полководческого мышления его основан на смелом наступательном порыве. Багратион, в обрисовке Голубова,— страстная, волевая натура, им движет вдохновенная любовь к Родине, в его характере — отвага стойкого солдата прямота и человечность. Этими свойствами души объясняется редкая популярность генерала в войсках, восторженная преданность ему офицеров. Психологически проникновенно раскрыта трагедия Багратиона — человека и полководца: необходимость подчиняться оборонительному ходу войны, непримиримая с самой сущностью его характера.
Из произведений о русско-японской войне 1904-1905 годов
полюбился читателям «Порт-Артур» А. Степанова. Изданный в конце 1941 года, он дорабатывался во время воины. Построенное на точной документальной основе, обширное «историческое повествование», как назвал его автор, детально воссоздает историю многомесячной обороны, являясь «как бы эмоциональным путеводителем по дням Порт-Артура». Трагический эпизод воины, окончившийся капитуляцией, приковывал к себе тревожное внимание России, он стал революционизирующим факторам, наглядно показав военное и политическое банкротство царизма.
Две России — самодержавную и народную — рисует писатель, рассказывая о замкнутой жизни далекого Порт-Артура. Гнилость правящих верхов обнаруживается в типичных их представителях. Таковы царский наместник на Дальнем Востоке адмирал Алексеев, член императорской фамилии великий князь Кирилл, артурский начальник свитский генерал Стессель и приближенные к нему генералы — тупой пьяница Никитин и изменник Фок. Аристократической высокомерие, карьеризм, стремление к личной наживе, предательство и полная безучастность к судьбам Родины и вверенных им тысяч людей характеризует морально опустошенное сословие правителей.
На этом безотрадном фоне контрастно выделяются фигуры подлинных вдохновителей и героев артурской обороны – генералов Кондратенко, Белого, известного русского адмирала Макарова. Глубокое духовное родство с народом — залог и основа успеха их деятельности.
Автора привлекают люди с сильным характером, демократическими убеждениями, по-настоящему озабоченные судьбами своей страны и народа. Именно такими задуманы и предстают главные персонажи повествования: прапорщик Звонарев, поручик Борейко, рядовой Блохин — очень удавшийся собирательный образ русского солдата.
Образы солдат занимают достойное место в романе. Они хорошо передают разные стороны и свойства народного характера, говорят о духовном богатстве простых людей. В поэтизации воинского подвига, которой проникнута вся книга, главное — изображение солдатского, народного героизма.
В историческом романе военных лет случались отдельные идейные и художественные промахи. Но знаменательно, что даже сами эти упущения возникали подчас как своеобразное выражение связи с современностью. Так, довольно распространенным явлением в этот период было недостаточное внимание к освещению социальных противоречий прошлого. Это в равной мере выявляется в драматической повести А. Толстого о Грозном, в романах В. Яна, не говоря уже о трилогии В. Костылева, и объясняется тем, что время требовало возвысить патриотическую идею и писатели сосредоточивали внимание прежде всего на ней, на борьбе русского народа за независимость Родины, поскольку это было наиболее важным в военные годы.
Таковы наиболее значительные произведения исторической прозы периода Отечественной войны. В них в полной мере проявились гражданственность и высокая идейность нашей литературы: книги о прошлом крепили патриотические силы, звали к защите исторических завоеваний народа, к победе. Крупных успехов достигли писатели в воплощении волевых, героических народных характеров. Именно такими изображены ведущие персонажи всех упомянутых выше произведений.
4. Заключение
На современном этапе наша литература, идя испытанным путем обогащения художественных форм, благодаря новаторскому развитию наиболее плодотворных традиций, значительно расширила масштабы как традиций, так и новаторства. Если сравнительно недавно в понятие «традиции» включалось главным образом классическое наследие прошлых эпох, то в настоящее время уже существуют и оказывают свое воздействие и традиции самого социалистического реализма.
Традиции эти возникли и укрепились не стихийно, а в результате напряженных поисков. Не случайно слово «поиск» приобрело такую популярность. И характерно, что сами писатели связывают художественные искания с поисками истины, а истина в словоупотреблении Шолохова, Бондарева и других писателей является не просто синонимом правды, а ее высшим выражением.
Закономерно, что одновременно с необычайно возросшим вниманием к художественному своеобразию, оригинальности и совершенству произведения в последнее время так властно звучит требование достоверности. И литература охотно откликается на это требование, погружаясь в исследование жизни, обращаясь к свидетельствам участников привлекших внимание писателей событий. Достаточно указать на популярность, которой пользуются мемуары о Великой Отечественной войне. Ни один писатель, пытающийся показать величие подвига советского народа, спасшего ценой огромных жертв Родину, цивилизацию человечества, не может не оценить по достоинству значения свидетельств, размышлений, выводов, которыми так богаты эти произведения, хотя большая часть их авторов не преследовала литературных целей, а стремилась правдиво рассказать о том, что выпало на их долю и долю страны в грозные военные годы. Но эти правдивые свидетельства, не преломленные через призму жанровых и стилевых канонов романа, повести, драмы, стимулировали поиски новых форм и играют огромную роль в обогащении современной художественной мысли, в воспитании читателя.
Также художественная мысль нередко является памятью – память народа и память самого художника.
Если Время синтезирует в художественном произведении историю и современность, то память – это и прошлое и эстафета в будщее.
Особенно мощно и проникновенно мотив памяти зазвучал в произведениях о Великой Отечественной войне. Зазвучал как утверждение величия подвига в защиту Отечества и как завет грядущим поколениям. И чем дальше отодвигаются события тех героических лет, тем ощутимее становится всечеловеческое значение свершенного советским народом подвига и все более возрастает роль памяти о нем.
Память, даже самая горькая, поднимает человека над Временем, несет в себе залог бессмертия.
Тема памяти и в искусстве и в размышлениях деятелей культуры осознается как тема большого эпического дыхания, как движущее начало развития культуры.
Каждому русскому человеку особенно дорого Праздник Победы. Дорог памятью о тех, кто ценою своей жизни отстаивал свободу. Мы должны всегда помнить о людях, отдавших свои жизни за свободу и светлое будущее нашей страны. Бессмертен подвиг тех, кто боролся и победил фашизм. Память об их подвиге будет вечно жить в наших сердцах и нашей литературе. Мы должны знать, какой ценой было завоевано наше счастье. Знать и помнить о тех, почти совсем девчонках из повести Бориса Васильева «А зори здесь тихие», которые смело смотрели смерти в глаза, защищая свою Родину. Разве им, таким хрупким, нежным, носить мужские сапоги или держать в руках автоматы? Конечно, нет.
Сейчас тех, кто видел войну не по телевизору, кто вынес и пережил ее сам, с каждым днем становится все меньше и меньше. Дают о себе знать годы, старые раны и переживания, которые сейчас выпадают на долю стариков. Чем далее, тем все живей и величественней развернутся они в нашей памяти, и не раз сердце наше захочет вновь пережить священный, тяжкий и героический эпос дней, когда страна воевала от мала до велика. И ничто иное, как книги, не сможет нам передать это великое и трагическое событие — Великую Отечественную войну.
О цене победы, которую наш народ оплатил жизнями своих лучших сыновей и дочерей, о цене мира, которым дышит земля, думаешь сегодня, читая горькие и такие глубокие произведения советской литературы.
История русской советской литературы. Издательство «Просвещение», Москва – 1983 г., с испр.
Советская литература: Справочные материалы. Москва «Просвещение», 1989 г.
Ради жизни на земле. П. Топер. Литература и война. Традиции. Решения. Герои. Изд. третье. Москва, «Советский писатель», 1985 г.
Вишневский Вс. Статьи. Дневники. Письма. М. 1961 г.
Русская литература ХХ века. Изд. «Астрель», 2000 г.
27
Реферат по теме:
г. Санкт-Петербург
2004 г.
www.ronl.ru
