«Фридрих Ницше — Воля к власти»
"Воля к власти" — бортовой журнал потерпевших кораблекрушение. Это крайне жестокая книга, обращенная к тем, кому уже нечего терять. Особенно не повезло "Воле к власти" в России. Лишь теперь русскому читателю доступен полный перевод легендарной книги — все 1067 афоризмов — безусловно, событие, в том числе и литературное.
Автор книги: Фридрих Ницше (Friedrich Nietzsche).
Название: Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей. Незавершенный трактат Фридриха Ницше в реконструкции Элизабет Ферстер-Ницше и Петера Гаста; М.: Культурная революция, 2005; — 880 стр.
Оригинал: Friedrich Nietzsche. Wille zur Macht. Versuch einer Umwertung aller Werte. Ausgewahlt und geordnet von Peter Gast und Elisabeth Forster-Nietzche.
Данила Михайлович Давыдов, критик, филолог и литературный деятель.
В истории человечества найдется немного текстов, которые сыграли такую историотворную роль, как «Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей».
Эту книгу окутывает какая-то страшная тайна. По масштабам лжи и небылиц, нагроможденных вокруг «Воли к власти», эта книга удерживает пальму первенства, по крайней мере, в XX веке. Сама история ее возникновения и существования представляет собой полную загадок детективную историю, которую вот уже более ста лет пытается разгадать не одно поколение исследователей. Дело в том, что аутентичной «Воли к власти» не существует: своей версии этой книги Ницше не оставил. В течение последних четырех-пяти лет своей жизни он действительно работал над проектом с названием «Воля к власти». Но проект этот так и остался незавершенным, растворившись в безумии автора. Тем не менее, усилиями литературных наследников философа эта книга была смонтирована и с тех пор неразрывно связана с именем Ницше. Более того, «Воля к власти» стала восприниматься как его главный и самый известный труд, а сам он — преимущественно как автор именно этой книги, иногда даже в ущерб остальным произведениям.
Однако мистификация на этом не закончилась. Сегодня существует порядка десятка различных вариантов «Воли к власти». По разрозненным рукописям укрывшегося от мира в душевной болезни мыслителя эту книгу составили его сестра Элизабет Ферстер-Ницше и Петер Гаст. В итоге мы имеем своего рода книгу-пульсар с вечно меняющимися текстовыми конфигурациями. Все это, несомненно, также способствовало тому, что «Воля к власти» стала самым будоражащим текстом, вокруг которого уже целое столетие нескончаемо кипят идейные страсти. Крупнейшие умы XX века бились над ее тайными письменами с такой страстью и надеждой, словно она скрывает великое знание, от которого зависят судьбы мира.
Конференции по ницшеанству проводятся от Чикаго до Пекина, от Палермо до Кембриджа. Философия XX века становится чуть ли не комментарием к Ницше, а «Воля к власти» — его самым цитируемым и интерпретируемым произведением. Ему обязаны своим появлением почти все главные течения современной мысли: философия жизни и экзистенциализм, герменевтика и структурализм, современная эпистемология и лингвистика... Он становится родоначальником целого спектра современных философских методов: генеалогии, коллажа, деконструкции, перспективизма, структурализма. Его мысль дает мощный импульс авангардным формам мирового искусства: сюрреализму, дадаизму, футуризму, абстракционизму.
Не только высоколобые мыслители оказались подвержены магии этой книги. Для самых широких слоев читающей публики «Воля к власти» стала, возможно, первым в истории массовым философским бестселлером. В ней речь впервые напрямую зашла о сути жизни каждого человека, в ней философия становилась личным делом каждого.
«Воля к власти» — бортовой журнал потерпевших кораблекрушение. Это крайне жестокая книга, обращенная к тем, кому уже нечего терять, к тем, кто висит над бездной. Она посвящена особым людям. «Людям, до которых мне хоть сколько-нибудь есть дело, я желаю пройти через страдания, покинутость, болезнь, насилие, унижения — я желаю, чтобы им не остались неизвестны глубокое презрение к себе, муки неверия в себя, горечь и пустота преодоленного; я им нисколько не сочувствую, потому что желаю им единственного, что на сегодня способно доказать, имеет человек цену или не имеет: в силах ли он выстоять...».
Вышедшая впервые в 1901 году, а в 1906-м получившая канонический облик (по этому изданию и осуществлен русский перевод), "Воля к власти" (или, как следовало бы вернее перевести, "Воля к могуществу") стала сверхвлиятельной книгой, но одновременно и книгой, подверженной разнообразной критике.
Особенно не повезло "Воле к власти" в России. В 1910 году вторая часть перевода не увидела свет, запрещенная духовной цензурой. При советской власти, само собой, и речи не могло идти о публикации этого труда: советскому историку философии полагалось считать "Волю к власти" злонамеренной подделкой. Таким образом, лишь теперь русскому читателю доступен полный перевод легендарной книги — все 1067 афоризмов.
Выход полного перевода "Воли к власти" — безусловно, событие, в том числе и литературное. Мы часто забываем о том, что Ницше был подлинно великим писателем. Этот памятник неистовости — необходимое звено в цепи самоубийственных проявлений европейского человека, а цепь эту следует видеть отчетливо, дабы не строить разного рода идеологических иллюзий.
doc4web.ru
Для разъяснения того, как воля к власти работает в природе, Ницше использует аналогию с атомистической моделью строения материи. Он считает возможным говорить о мельчайших количествах, или квантах, власти (силы, энергии), которые находятся в постоянном соперничестве и борьбе, ибо каждое из них стремится бесконечно увеличивать свое могущество. При этом Ницше подчеркивает условность данной физической аналогии, ибо само расчленение единого процесса на составляющие — вещь и ее воздействие, причину и следствие, субстанцию и акциденцию — представляет собой не более, чем «психологическую примесь». «Если мы элиминируем эту примесь, — поясняет Ницше, — то вещей не будет, а останутся динамические количества, находящиеся в известном отношении напряженности ко всем другим динамическим количествам».
Что касается органического мира, то Ницше пишет следующее: «Известное количество сил, связанных общим процессом питания, мы называем „жизнью“. В другом месте он определяет жизнь как „длительную форму процессов уравновешения силы, в течение которых силы борющихся в свою очередь, растут в неодинаковой степени“. Иными словами, организм — это совокупность взаимодействующих систем, главное стремление которой заключается в повышении чувства власти. Это достигается за счет преодоления препятствий, противодействия тому, что оказывает сопротивление.
Говоря о биологической эволюции, Ницше яростно критикует дарвинизм. Он, в частности, обращает внимание на то, что в течение длительного времени, которое требуется для закрепления какого-либо полезного свойства, это свойство не приносит выгод своему носителю в плане приспособления к внешним обстоятельствам и борьбы с врагами. „Влияние “внешних обстоятельств» переоценено у Дарвина до нелепости: существенным в процессе жизни представляется именно та огромная созидающая изнутри формы сила, которая обращает себе на пользу, эксплуатирует «внешние обстоятельства». Ницше не согласен с мнением, что естественный отбор способствует прогрессированию биологических видов за счет сохранения их наиболее совершенных и индивидуально сильных особей. Как раз наоборот: наиболее совершенные, с его точки зрения, погибают легче всего; хорошо сохраняется лишь посредственность. Чувство страха и опасности объединяет слабых, и они благодаря своей численности получают преимущество в силе перед удачными, но все же редкими «детьми природы».
Если выводить какую-то мораль из дарвиновской теории эволюции, то, согласно Ницше, получится, что «средние более ценны, чем исключения, продукты декаданса более ценны, чем средние». Поэтому, чтобы говорить о высших ценностях, придется принять в расчет и иные факторы, кроме естественноисторических. Надо заметить, что Ницше несправедливо требует от дарвиновской естественнонаучной теории объяснения сугубо культурологических вопросов. На это теория естественного отбора никогда не претендовала и не могла претендовать. Скорее всего адресатом ницшевской критики были довольно распространенные в его время всевозможные социал-дарвинистские построения.
Ницше считает лишенной каких бы то ни было оснований также и психологическую теорию, построенную на принципе гедонизма и видящую основные мотивы человеческого поведения в том, чтобы получать удовольствие и избегать страдания. С его точки зрения, удовольствие и неудовольствие — явления, сопутствующие увеличению или уменьшению власти. На неудовольствие нельзя смотреть как на абсолютное зло, ибо оно может послужить и часто служит источником достижения более сильных форм удовольствия, побуждая волю стремиться вперед и одерживать победу над тем, что стоит у нес на пути.
Воля к власти как познание. Учение об истине
«Познание, — пишет в указанной выше связи Ницше, — работает как орудие власти. Поэтому совершенно ясно, что оно растет соответственно росту власти». Стремление к расширению области познания и само желание знать зависят от воли к власти, т.е. от способности той или иной разновидности жизни контролировать и подчинять себе определенную часть реальности. Цель познания, по Ницше, состоит не в стремлении постичь абсолютисте истину из любви к ней, а в том, чтобы распространить свою власть до максимально возможных пределов.
С помощью схематизации, подчинения многообразия впечатлений и переживаний более или менее устойчивому порядку, разделения их на роды и виды, словом, с помощью концептуализации опыта мы, согласно Ницше, решаем прежде всего практические задачи: выжить и утвердить свое влияние. Изначальная реальность представляет собой неупорядоченный поток становления, лишенный каких бы то ни было форм и качеств. Именно люди набрасывают на него удобную им концептуальную схему, превращая становление в бытие. Подобная деятельность «законна» в том смысле, что она есть форма проявления воли к власти. Суть же науки как квинтэссенции стремления людей к познанию определяется философом как «превращение природы в понятия в целях господства над природой».
Итак, познание для Ницше — это процесс интерпретации, истолкования. Он основан на витальной потребности контролировать поток становления. «Упущение индивидуального и действительного дает нам понятие и форму, природа же не знает ни понятий, ни форм, ни родов, но только одно недостижимое для нас и неопределимое х». То есть речь идет скорее о приписывании интерпретации реальности, нежели об извлечении этой интерпретации из нее: «Если кто-нибудь прячет вещь за кустом, ищет ее там и находит, — то в этом искании и нахождении нет ничего особенно достойного прославления». И хотя мы рассматриваем те или иные положения дел в физическом или духовном мире как «тождественные» и считаем их присущими обладающим постоянством природы «объектам» и «субъектам», подчеркивает Ницше, это происходит не потому, что мы приблизились к «истине», а потому, что это удобно для нас. Здесь имеет место подмена тезиса: от полезности интерпретации мы умозаключаем к ее объективности.
Однако ни о какой объективности истины, согласно Ницше, речи не может быть. Это «выдумка» учёных и философов. Вместе с тем они по-своему правы, настаивая на том, что некоторые положения, идеи и концепции должны иметь преимущество перед другими. «Истина, — отмечает Ницше, — есть тот род заблуждения, без которого некоторый определенный род живых существ не мог бы жить. Ценность для жизни является последним основанием». Некоторые «фикции» подтвердили свою полезность для рода человеческого и стали чем-то само собой разумеющимся, например, такие как: «существуют постоянные вещи; существуют одинаковые веши: существуют вещи, вещества, юла; вещь есть то, чем она кажется» и т.п. Сходным образом законы логики, а также закон причинности пустили в человеческой природе такие глубокие корни. что «не верить в них значило бы обречь род на гибель».
В свою очередь «фикции», которые оказались менее полезными или даже приносящими вред, получили название «ошибок», «заблуждений». Те же, которые доказали свою полезность для рода, постепенно вписались в структуру языка, вплелись в его лексику. В этом факте, предупреждает Ницше, заключена известная опасность, поскольку язык оказывается способным обольщать нас и создавать беспочвенную уверенность в том, будто наш способ высказываться о мире действительно отражает реальность: «Слова и понятия вводят нас постоянно в заблуждение… В словах скрыта философская мифология, которая постоянно сказывается, как бы мы ни старались быть осторожными».
Все истины, как считает Ницше, будучи по своей сути фикциями, вместе с тем являются интерпретациями реальности, в которых находят выражение те или иные перспективы. Любая форма жизни имеет свою точку зрения свою перспективу, которую она стремится навязать всем другим как обязательную. Категории разума и законы науки, будучи логическими фикциями, тоже имеют в виду определенную (не только познавательную) перспективу и не является олицетворением необходимой, априорной истины. Из сказанного ясно, что немецкий философ постоянно критикует классическое понимание истины как соответствия идей реальному положению дел в мире. При этом он в известной мере предвосхищает прагматическую трактовку истины, отдающую преимущество тем идеям, которые способствуют достижению желаемого практического результата. Однако в целом позицию Ницше по вопросу об истине правильнее всего назвать релятивистской. В этой связи интересна его самооценка, говорящая, что гипотеза воли к власти — это не истина в собственном смысле слова, а «тоже лишь толкование».
www.ronl.ru
Фридрих Ницше — Воля к власти
"Воля к власти" — бортовой журнал потерпевших кораблекрушение. Это крайне жестокая книга, обращенная к тем, кому уже нечего терять. Особенно не повезло "Воле к власти" в России. Лишь теперь русскому читателю доступен полный перевод легендарной книги — все 1067 афоризмов — безусловно, событие, в том числе и литературное.
Автор книги: Фридрих Ницше (Friedrich Nietzsche).
Название: Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей. Незавершенный трактат Фридриха Ницше в реконструкции Элизабет Ферстер-Ницше и Петера Гаста; М.: Культурная революция, 2005; — 880 стр.
Оригинал: Friedrich Nietzsche. Wille zur Macht. Versuch einer Umwertung aller Werte. Ausgewahlt und geordnet von Peter Gast und Elisabeth Forster-Nietzche.
Данила Михайлович Давыдов, критик, филолог и литературный деятель.
В истории человечества найдется немного текстов, которые сыграли такую историотворную роль, как «Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей».
Эту книгу окутывает какая-то страшная тайна. По масштабам лжи и небылиц, нагроможденных вокруг «Воли к власти», эта книга удерживает пальму первенства, по крайней мере, в XX веке. Сама история ее возникновения и существования представляет собой полную загадок детективную историю, которую вот уже более ста лет пытается разгадать не одно поколение исследователей. Дело в том, что аутентичной «Воли к власти» не существует: своей версии этой книги Ницше не оставил. В течение последних четырех-пяти лет своей жизни он действительно работал над проектом с названием «Воля к власти». Но проект этот так и остался незавершенным, растворившись в безумии автора. Тем не менее, усилиями литературных наследников философа эта книга была смонтирована и с тех пор неразрывно связана с именем Ницше. Более того, «Воля к власти» стала восприниматься как его главный и самый известный труд, а сам он — преимущественно как автор именно этой книги, иногда даже в ущерб остальным произведениям.
Однако мистификация на этом не закончилась. Сегодня существует порядка десятка различных вариантов «Воли к власти». По разрозненным рукописям укрывшегося от мира в душевной болезни мыслителя эту книгу составили его сестра Элизабет Ферстер-Ницше и Петер Гаст. В итоге мы имеем своего рода книгу-пульсар с вечно меняющимися текстовыми конфигурациями. Все это, несомненно, также способствовало тому, что «Воля к власти» стала самым будоражащим текстом, вокруг которого уже целое столетие нескончаемо кипят идейные страсти. Крупнейшие умы XX века бились над ее тайными письменами с такой страстью и надеждой, словно она скрывает великое знание, от которого зависят судьбы мира.
Конференции по ницшеанству проводятся от Чикаго до Пекина, от Палермо до Кембриджа. Философия XX века становится чуть ли не комментарием к Ницше, а «Воля к власти» — его самым цитируемым и интерпретируемым произведением. Ему обязаны своим появлением почти все главные течения современной мысли: философия жизни и экзистенциализм, герменевтика и структурализм, современная эпистемология и лингвистика... Он становится родоначальником целого спектра современных философских методов: генеалогии, коллажа, деконструкции, перспективизма, структурализма. Его мысль дает мощный импульс авангардным формам мирового искусства: сюрреализму, дадаизму, футуризму, абстракционизму.
Не только высоколобые мыслители оказались подвержены магии этой книги. Для самых широких слоев читающей публики «Воля к власти» стала, возможно, первым в истории массовым философским бестселлером. В ней речь впервые напрямую зашла о сути жизни каждого человека, в ней философия становилась личным делом каждого.
«Воля к власти» — бортовой журнал потерпевших кораблекрушение. Это крайне жестокая книга, обращенная к тем, кому уже нечего терять, к тем, кто висит над бездной. Она посвящена особым людям. «Людям, до которых мне хоть сколько-нибудь есть дело, я желаю пройти через страдания, покинутость, болезнь, насилие, унижения — я желаю, чтобы им не остались неизвестны глубокое презрение к себе, муки неверия в себя, горечь и пустота преодоленного; я им нисколько не сочувствую, потому что желаю им единственного, что на сегодня способно доказать, имеет человек цену или не имеет: в силах ли он выстоять...».
Вышедшая впервые в 1901 году, а в 1906-м получившая канонический облик (по этому изданию и осуществлен русский перевод), "Воля к власти" (или, как следовало бы вернее перевести, "Воля к могуществу") стала сверхвлиятельной книгой, но одновременно и книгой, подверженной разнообразной критике.
Особенно не повезло "Воле к власти" в России. В 1910 году вторая часть перевода не увидела свет, запрещенная духовной цензурой. При советской власти, само собой, и речи не могло идти о публикации этого труда: советскому историку философии полагалось считать "Волю к власти" злонамеренной подделкой. Таким образом, лишь теперь русскому читателю доступен полный перевод легендарной книги — все 1067 афоризмов.
Выход полного перевода "Воли к власти" — безусловно, событие, в том числе и литературное. Мы часто забываем о том, что Ницше был подлинно великим писателем. Этот памятник неистовости — необходимое звено в цепи самоубийственных проявлений европейского человека, а цепь эту следует видеть отчетливо, дабы не строить разного рода идеологических иллюзий.
www.referatmix.ru
Для разъяснения того, как воля к власти работает в природе, Ницше использует аналогию с атомистической моделью строения материи. Он считает возможным говорить о мельчайших количествах, или квантах, власти (силы, энергии), которые находятся в постоянном соперничестве и борьбе, ибо каждое из них стремится бесконечно увеличивать свое могущество. При этом Ницше подчеркивает условность данной физической аналогии, ибо само расчленение единого процесса на составляющие - вещь и ее воздействие, причину и следствие, субстанцию и акциденцию - представляет собой не более, чем "психологическую примесь". "Если мы элиминируем эту примесь, - поясняет Ницше, - то вещей не будет, а останутся динамические количества, находящиеся в известном отношении напряженности ко всем другим динамическим количествам".
Что касается органического мира, то Ницше пишет следующее: "Известное количество сил, связанных общим процессом питания, мы называем "жизнью". В другом месте он определяет жизнь как "длительную форму процессов уравновешения силы, в течение которых силы борющихся в свою очередь, растут в неодинаковой степени". Иными словами, организм - это совокупность взаимодействующих систем, главное стремление которой заключается в повышении чувства власти. Это достигается за счет преодоления препятствий, противодействия тому, что оказывает сопротивление.
Говоря о биологической эволюции, Ницше яростно критикует дарвинизм. Он, в частности, обращает внимание на то, что в течение длительного времени, которое требуется для закрепления какого-либо полезного свойства, это свойство не приносит выгод своему носителю в плане приспособления к внешним обстоятельствам и борьбы с врагами. "Влияние "внешних обстоятельств" переоценено у Дарвина до нелепости: существенным в процессе жизни представляется именно та огромная созидающая изнутри формы сила, которая обращает себе на пользу, эксплуатирует "внешние обстоятельства". Ницше не согласен с мнением, что естественный отбор способствует прогрессированию биологических видов за счет сохранения их наиболее совершенных и индивидуально сильных особей. Как раз наоборот: наиболее совершенные, с его точки зрения, погибают легче всего; хорошо сохраняется лишь посредственность. Чувство страха и опасности объединяет слабых, и они благодаря своей численности получают преимущество в силе перед удачными, но все же редкими "детьми природы".
Если выводить какую-то мораль из дарвиновской теории эволюции, то, согласно Ницше, получится, что "средние более ценны, чем исключения, продукты декаданса более ценны, чем средние". Поэтому, чтобы говорить о высших ценностях, придется принять в расчет и иные факторы, кроме естественноисторических. Надо заметить, что Ницше несправедливо требует от дарвиновской естественнонаучной теории объяснения сугубо культурологических вопросов. На это теория естественного отбора никогда не претендовала и не могла претендовать. Скорее всего адресатом ницшевской критики были довольно распространенные в его время всевозможные социал-дарвинистские построения.
Ницше считает лишенной каких бы то ни было оснований также и психологическую теорию, построенную на принципе гедонизма и видящую основные мотивы человеческого поведения в том, чтобы получать удовольствие и избегать страдания. С его точки зрения, удовольствие и неудовольствие - явления, сопутствующие увеличению или уменьшению власти. На неудовольствие нельзя смотреть как на абсолютное зло, ибо оно может послужить и часто служит источником достижения более сильных форм удовольствия, побуждая волю стремиться вперед и одерживать победу над тем, что стоит у нес на пути.
Воля к власти как познание. Учение об истине
"Познание, - пишет в указанной выше связи Ницше, - работает как орудие власти. Поэтому совершенно ясно, что оно растет соответственно росту власти". Стремление к расширению области познания и само желание знать зависят от воли к власти, т.е. от способности той или иной разновидности жизни контролировать и подчинять себе определенную часть реальности. Цель познания, по Ницше, состоит не в стремлении постичь абсолютисте истину из любви к ней, а в том, чтобы распространить свою власть до максимально возможных пределов.
С помощью схематизации, подчинения многообразия впечатлений и переживаний более или менее устойчивому порядку, разделения их на роды и виды, словом, с помощью концептуализации опыта мы, согласно Ницше, решаем прежде всего практические задачи: выжить и утвердить свое влияние. Изначальная реальность представляет собой неупорядоченный поток становления, лишенный каких бы то ни было форм и качеств. Именно люди набрасывают на него удобную им концептуальную схему, превращая становление в бытие. Подобная деятельность "законна" в том смысле, что она есть форма проявления воли к власти. Суть же науки как квинтэссенции стремления людей к познанию определяется философом как "превращение природы в понятия в целях господства над природой".
Итак, познание для Ницше - это процесс интерпретации, истолкования. Он основан на витальной потребности контролировать поток становления. "Упущение индивидуального и действительного дает нам понятие и форму, природа же не знает ни понятий, ни форм, ни родов, но только одно недостижимое для нас и неопределимое х". То есть речь идет скорее о приписывании интерпретации реальности, нежели об извлечении этой интерпретации из нее: "Если кто-нибудь прячет вещь за кустом, ищет ее там и находит, - то в этом искании и нахождении нет ничего особенно достойного прославления". И хотя мы рассматриваем те или иные положения дел в физическом или духовном мире как "тождественные" и считаем их присущими обладающим постоянством природы "объектам" и "субъектам", подчеркивает Ницше, это происходит не потому, что мы приблизились к "истине", а потому, что это удобно для нас. Здесь имеет место подмена тезиса: от полезности интерпретации мы умозаключаем к ее объективности.
Однако ни о какой объективности истины, согласно Ницше, речи не может быть. Это "выдумка" учёных и философов. Вместе с тем они по-своему правы, настаивая на том, что некоторые положения, идеи и концепции должны иметь преимущество перед другими. "Истина, - отмечает Ницше, - есть тот род заблуждения, без которого некоторый определенный род живых существ не мог бы жить. Ценность для жизни является последним основанием". Некоторые "фикции" подтвердили свою полезность для рода человеческого и стали чем-то само собой разумеющимся, например, такие как: "существуют постоянные вещи; существуют одинаковые веши: существуют вещи, вещества, юла; вещь есть то, чем она кажется" и т.п. Сходным образом законы логики, а также закон причинности пустили в человеческой природе такие глубокие корни. что "не верить в них значило бы обречь род на гибель".
В свою очередь "фикции", которые оказались менее полезными или даже приносящими вред, получили название "ошибок", "заблуждений". Те же, которые доказали свою полезность для рода, постепенно вписались в структуру языка, вплелись в его лексику. В этом факте, предупреждает Ницше, заключена известная опасность, поскольку язык оказывается способным обольщать нас и создавать беспочвенную уверенность в том, будто наш способ высказываться о мире действительно отражает реальность: "Слова и понятия вводят нас постоянно в заблуждение... В словах скрыта философская мифология, которая постоянно сказывается, как бы мы ни старались быть осторожными".
Все истины, как считает Ницше, будучи по своей сути фикциями, вместе с тем являются интерпретациями реальности, в которых находят выражение те или иные перспективы. Любая форма жизни имеет свою точку зрения свою перспективу, которую она стремится навязать всем другим как обязательную. Категории разума и законы науки, будучи логическими фикциями, тоже имеют в виду определенную (не только познавательную) перспективу и не является олицетворением необходимой, априорной истины. Из сказанного ясно, что немецкий философ постоянно критикует классическое понимание истины как соответствия идей реальному положению дел в мире. При этом он в известной мере предвосхищает прагматическую трактовку истины, отдающую преимущество тем идеям, которые способствуют достижению желаемого практического результата. Однако в целом позицию Ницше по вопросу об истине правильнее всего назвать релятивистской. В этой связи интересна его самооценка, говорящая, что гипотеза воли к власти - это не истина в собственном смысле слова, а "тоже лишь толкование".
www.referatmix.ru
«Фридрих Ницше — Воля к власти»
"Воля к власти" — бортовой журнал потерпевших кораблекрушение. Это крайне жестокая книга, обращенная к тем, кому уже нечего терять. Особенно не повезло "Воле к власти" в России. Лишь теперь русскому читателю доступен полный перевод легендарной книги — все 1067 афоризмов — безусловно, событие, в том числе и литературное.
Автор книги: Фридрих Ницше (Friedrich Nietzsche).
Название: Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей. Незавершенный трактат Фридриха Ницше в реконструкции Элизабет Ферстер-Ницше и Петера Гаста; М.: Культурная революция, 2005; — 880 стр.
Оригинал: Friedrich Nietzsche. Wille zur Macht. Versuch einer Umwertung aller Werte. Ausgewahlt und geordnet von Peter Gast und Elisabeth Forster-Nietzche.
Данила Михайлович Давыдов, критик, филолог и литературный деятель.
В истории человечества найдется немного текстов, которые сыграли такую историотворную роль, как «Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей».
Эту книгу окутывает какая-то страшная тайна. По масштабам лжи и небылиц, нагроможденных вокруг «Воли к власти», эта книга удерживает пальму первенства, по крайней мере, в XX веке. Сама история ее возникновения и существования представляет собой полную загадок детективную историю, которую вот уже более ста лет пытается разгадать не одно поколение исследователей. Дело в том, что аутентичной «Воли к власти» не существует: своей версии этой книги Ницше не оставил. В течение последних четырех-пяти лет своей жизни он действительно работал над проектом с названием «Воля к власти». Но проект этот так и остался незавершенным, растворившись в безумии автора. Тем не менее, усилиями литературных наследников философа эта книга была смонтирована и с тех пор неразрывно связана с именем Ницше. Более того, «Воля к власти» стала восприниматься как его главный и самый известный труд, а сам он — преимущественно как автор именно этой книги, иногда даже в ущерб остальным произведениям.
Однако мистификация на этом не закончилась. Сегодня существует порядка десятка различных вариантов «Воли к власти». По разрозненным рукописям укрывшегося от мира в душевной болезни мыслителя эту книгу составили его сестра Элизабет Ферстер-Ницше и Петер Гаст. В итоге мы имеем своего рода книгу-пульсар с вечно меняющимися текстовыми конфигурациями. Все это, несомненно, также способствовало тому, что «Воля к власти» стала самым будоражащим текстом, вокруг которого уже целое столетие нескончаемо кипят идейные страсти. Крупнейшие умы XX века бились над ее тайными письменами с такой страстью и надеждой, словно она скрывает великое знание, от которого зависят судьбы мира.
Конференции по ницшеанству проводятся от Чикаго до Пекина, от Палермо до Кембриджа. Философия XX века становится чуть ли не комментарием к Ницше, а «Воля к власти» — его самым цитируемым и интерпретируемым произведением. Ему обязаны своим появлением почти все главные течения современной мысли: философия жизни и экзистенциализм, герменевтика и структурализм, современная эпистемология и лингвистика... Он становится родоначальником целого спектра современных философских методов: генеалогии, коллажа, деконструкции, перспективизма, структурализма. Его мысль дает мощный импульс авангардным формам мирового искусства: сюрреализму, дадаизму, футуризму, абстракционизму.
Не только высоколобые мыслители оказались подвержены магии этой книги. Для самых широких слоев читающей публики «Воля к власти» стала, возможно, первым в истории массовым философским бестселлером. В ней речь впервые напрямую зашла о сути жизни каждого человека, в ней философия становилась личным делом каждого.
«Воля к власти» — бортовой журнал потерпевших кораблекрушение. Это крайне жестокая книга, обращенная к тем, кому уже нечего терять, к тем, кто висит над бездной. Она посвящена особым людям. «Людям, до которых мне хоть сколько-нибудь есть дело, я желаю пройти через страдания, покинутость, болезнь, насилие, унижения — я желаю, чтобы им не остались неизвестны глубокое презрение к себе, муки неверия в себя, горечь и пустота преодоленного; я им нисколько не сочувствую, потому что желаю им единственного, что на сегодня способно доказать, имеет человек цену или не имеет: в силах ли он выстоять...».
Вышедшая впервые в 1901 году, а в 1906-м получившая канонический облик (по этому изданию и осуществлен русский перевод), "Воля к власти" (или, как следовало бы вернее перевести, "Воля к могуществу") стала сверхвлиятельной книгой, но одновременно и книгой, подверженной разнообразной критике.
Особенно не повезло "Воле к власти" в России. В 1910 году вторая часть перевода не увидела свет, запрещенная духовной цензурой. При советской власти, само собой, и речи не могло идти о публикации этого труда: советскому историку философии полагалось считать "Волю к власти" злонамеренной подделкой. Таким образом, лишь теперь русскому читателю доступен полный перевод легендарной книги — все 1067 афоризмов.
Выход полного перевода "Воли к власти" — безусловно, событие, в том числе и литературное. Мы часто забываем о том, что Ницше был подлинно великим писателем. Этот памятник неистовости — необходимое звено в цепи самоубийственных проявлений европейского человека, а цепь эту следует видеть отчетливо, дабы не строить разного рода идеологических иллюзий.
globuss24.ru
Для разъяснения того, как воля к власти работает в природе, Ницше использует аналогию с атомистической моделью строения материи. Он считает возможным говорить о мельчайших количествах, или квантах, власти (силы, энергии), которые находятся в постоянном соперничестве и борьбе, ибо каждое из них стремится бесконечно увеличивать свое могущество. При этом Ницше подчеркивает условность данной физической аналогии, ибо само расчленение единого процесса на составляющие — вещь и ее воздействие, причину и следствие, субстанцию и акциденцию — представляет собой не более, чем «психологическую примесь». «Если мы элиминируем эту примесь, — поясняет Ницше, — то вещей не будет, а останутся динамические количества, находящиеся в известном отношении напряженности ко всем другим динамическим количествам».
Что касается органического мира, то Ницше пишет следующее: «Известное количество сил, связанных общим процессом питания, мы называем „жизнью“. В другом месте он определяет жизнь как „длительную форму процессов уравновешения силы, в течение которых силы борющихся в свою очередь, растут в неодинаковой степени“. Иными словами, организм — это совокупность взаимодействующих систем, главное стремление которой заключается в повышении чувства власти. Это достигается за счет преодоления препятствий, противодействия тому, что оказывает сопротивление.
Говоря о биологической эволюции, Ницше яростно критикует дарвинизм. Он, в частности, обращает внимание на то, что в течение длительного времени, которое требуется для закрепления какого-либо полезного свойства, это свойство не приносит выгод своему носителю в плане приспособления к внешним обстоятельствам и борьбы с врагами. „Влияние “внешних обстоятельств» переоценено у Дарвина до нелепости: существенным в процессе жизни представляется именно та огромная созидающая изнутри формы сила, которая обращает себе на пользу, эксплуатирует «внешние обстоятельства». Ницше не согласен с мнением, что естественный отбор способствует прогрессированию биологических видов за счет сохранения их наиболее совершенных и индивидуально сильных особей. Как раз наоборот: наиболее совершенные, с его точки зрения, погибают легче всего; хорошо сохраняется лишь посредственность. Чувство страха и опасности объединяет слабых, и они благодаря своей численности получают преимущество в силе перед удачными, но все же редкими «детьми природы».
Если выводить какую-то мораль из дарвиновской теории эволюции, то, согласно Ницше, получится, что «средние более ценны, чем исключения, продукты декаданса более ценны, чем средние». Поэтому, чтобы говорить о высших ценностях, придется принять в расчет и иные факторы, кроме естественноисторических. Надо заметить, что Ницше несправедливо требует от дарвиновской естественнонаучной теории объяснения сугубо культурологических вопросов. На это теория естественного отбора никогда не претендовала и не могла претендовать. Скорее всего адресатом ницшевской критики были довольно распространенные в его время всевозможные социал-дарвинистские построения.
Ницше считает лишенной каких бы то ни было оснований также и психологическую теорию, построенную на принципе гедонизма и видящую основные мотивы человеческого поведения в том, чтобы получать удовольствие и избегать страдания. С его точки зрения, удовольствие и неудовольствие — явления, сопутствующие увеличению или уменьшению власти. На неудовольствие нельзя смотреть как на абсолютное зло, ибо оно может послужить и часто служит источником достижения более сильных форм удовольствия, побуждая волю стремиться вперед и одерживать победу над тем, что стоит у нес на пути.
Воля к власти как познание. Учение об истине
«Познание, — пишет в указанной выше связи Ницше, — работает как орудие власти. Поэтому совершенно ясно, что оно растет соответственно росту власти». Стремление к расширению области познания и само желание знать зависят от воли к власти, т.е. от способности той или иной разновидности жизни контролировать и подчинять себе определенную часть реальности. Цель познания, по Ницше, состоит не в стремлении постичь абсолютисте истину из любви к ней, а в том, чтобы распространить свою власть до максимально возможных пределов.
С помощью схематизации, подчинения многообразия впечатлений и переживаний более или менее устойчивому порядку, разделения их на роды и виды, словом, с помощью концептуализации опыта мы, согласно Ницше, решаем прежде всего практические задачи: выжить и утвердить свое влияние. Изначальная реальность представляет собой неупорядоченный поток становления, лишенный каких бы то ни было форм и качеств. Именно люди набрасывают на него удобную им концептуальную схему, превращая становление в бытие. Подобная деятельность «законна» в том смысле, что она есть форма проявления воли к власти. Суть же науки как квинтэссенции стремления людей к познанию определяется философом как «превращение природы в понятия в целях господства над природой».
Итак, познание для Ницше — это процесс интерпретации, истолкования. Он основан на витальной потребности контролировать поток становления. «Упущение индивидуального и действительного дает нам понятие и форму, природа же не знает ни понятий, ни форм, ни родов, но только одно недостижимое для нас и неопределимое х». То есть речь идет скорее о приписывании интерпретации реальности, нежели об извлечении этой интерпретации из нее: «Если кто-нибудь прячет вещь за кустом, ищет ее там и находит, — то в этом искании и нахождении нет ничего особенно достойного прославления». И хотя мы рассматриваем те или иные положения дел в физическом или духовном мире как «тождественные» и считаем их присущими обладающим постоянством природы «объектам» и «субъектам», подчеркивает Ницше, это происходит не потому, что мы приблизились к «истине», а потому, что это удобно для нас. Здесь имеет место подмена тезиса: от полезности интерпретации мы умозаключаем к ее объективности.
Однако ни о какой объективности истины, согласно Ницше, речи не может быть. Это «выдумка» учёных и философов. Вместе с тем они по-своему правы, настаивая на том, что некоторые положения, идеи и концепции должны иметь преимущество перед другими. «Истина, — отмечает Ницше, — есть тот род заблуждения, без которого некоторый определенный род живых существ не мог бы жить. Ценность для жизни является последним основанием». Некоторые «фикции» подтвердили свою полезность для рода человеческого и стали чем-то само собой разумеющимся, например, такие как: «существуют постоянные вещи; существуют одинаковые веши: существуют вещи, вещества, юла; вещь есть то, чем она кажется» и т.п. Сходным образом законы логики, а также закон причинности пустили в человеческой природе такие глубокие корни. что «не верить в них значило бы обречь род на гибель».
В свою очередь «фикции», которые оказались менее полезными или даже приносящими вред, получили название «ошибок», «заблуждений». Те же, которые доказали свою полезность для рода, постепенно вписались в структуру языка, вплелись в его лексику. В этом факте, предупреждает Ницше, заключена известная опасность, поскольку язык оказывается способным обольщать нас и создавать беспочвенную уверенность в том, будто наш способ высказываться о мире действительно отражает реальность: «Слова и понятия вводят нас постоянно в заблуждение… В словах скрыта философская мифология, которая постоянно сказывается, как бы мы ни старались быть осторожными».
Все истины, как считает Ницше, будучи по своей сути фикциями, вместе с тем являются интерпретациями реальности, в которых находят выражение те или иные перспективы. Любая форма жизни имеет свою точку зрения свою перспективу, которую она стремится навязать всем другим как обязательную. Категории разума и законы науки, будучи логическими фикциями, тоже имеют в виду определенную (не только познавательную) перспективу и не является олицетворением необходимой, априорной истины. Из сказанного ясно, что немецкий философ постоянно критикует классическое понимание истины как соответствия идей реальному положению дел в мире. При этом он в известной мере предвосхищает прагматическую трактовку истины, отдающую преимущество тем идеям, которые способствуют достижению желаемого практического результата. Однако в целом позицию Ницше по вопросу об истине правильнее всего назвать релятивистской. В этой связи интересна его самооценка, говорящая, что гипотеза воли к власти — это не истина в собственном смысле слова, а «тоже лишь толкование».
www.ronl.ru
Для разъяснения того, как воля к власти работает в природе, Ницше использует аналогию с атомистической моделью строения материи. Он считает возможным говорить о мельчайших количествах, или квантах, власти (силы, энергии), которые находятся в постоянном соперничестве и борьбе, ибо каждое из них стремится бесконечно увеличивать свое могущество. При этом Ницше подчеркивает условность данной физической аналогии, ибо само расчленение единого процесса на составляющие - вещь и ее воздействие, причину и следствие, субстанцию и акциденцию - представляет собой не более, чем "психологическую примесь". "Если мы элиминируем эту примесь, - поясняет Ницше, - то вещей не будет, а останутся динамические количества, находящиеся в известном отношении напряженности ко всем другим динамическим количествам".
Что касается органического мира, то Ницше пишет следующее: "Известное количество сил, связанных общим процессом питания, мы называем "жизнью". В другом месте он определяет жизнь как "длительную форму процессов уравновешения силы, в течение которых силы борющихся в свою очередь, растут в неодинаковой степени". Иными словами, организм - это совокупность взаимодействующих систем, главное стремление которой заключается в повышении чувства власти. Это достигается за счет преодоления препятствий, противодействия тому, что оказывает сопротивление.
Говоря о биологической эволюции, Ницше яростно критикует дарвинизм. Он, в частности, обращает внимание на то, что в течение длительного времени, которое требуется для закрепления какого-либо полезного свойства, это свойство не приносит выгод своему носителю в плане приспособления к внешним обстоятельствам и борьбы с врагами. "Влияние "внешних обстоятельств" переоценено у Дарвина до нелепости: существенным в процессе жизни представляется именно та огромная созидающая изнутри формы сила, которая обращает себе на пользу, эксплуатирует "внешние обстоятельства". Ницше не согласен с мнением, что естественный отбор способствует прогрессированию биологических видов за счет сохранения их наиболее совершенных и индивидуально сильных особей. Как раз наоборот: наиболее совершенные, с его точки зрения, погибают легче всего; хорошо сохраняется лишь посредственность. Чувство страха и опасности объединяет слабых, и они благодаря своей численности получают преимущество в силе перед удачными, но все же редкими "детьми природы".
Если выводить какую-то мораль из дарвиновской теории эволюции, то, согласно Ницше, получится, что "средние более ценны, чем исключения, продукты декаданса более ценны, чем средние". Поэтому, чтобы говорить о высших ценностях, придется принять в расчет и иные факторы, кроме естественноисторических. Надо заметить, что Ницше несправедливо требует от дарвиновской естественнонаучной теории объяснения сугубо культурологических вопросов. На это теория естественного отбора никогда не претендовала и не могла претендовать. Скорее всего адресатом ницшевской критики были довольно распространенные в его время всевозможные социал-дарвинистские построения.
Ницше считает лишенной каких бы то ни было оснований также и психологическую теорию, построенную на принципе гедонизма и видящую основные мотивы человеческого поведения в том, чтобы получать удовольствие и избегать страдания. С его точки зрения, удовольствие и неудовольствие - явления, сопутствующие увеличению или уменьшению власти. На неудовольствие нельзя смотреть как на абсолютное зло, ибо оно может послужить и часто служит источником достижения более сильных форм удовольствия, побуждая волю стремиться вперед и одерживать победу над тем, что стоит у нес на пути.
Воля к власти как познание. Учение об истине
"Познание, - пишет в указанной выше связи Ницше, - работает как орудие власти. Поэтому совершенно ясно, что оно растет соответственно росту власти". Стремление к расширению области познания и само желание знать зависят от воли к власти, т.е. от способности той или иной разновидности жизни контролировать и подчинять себе определенную часть реальности. Цель познания, по Ницше, состоит не в стремлении постичь абсолютисте истину из любви к ней, а в том, чтобы распространить свою власть до максимально возможных пределов.
С помощью схематизации, подчинения многообразия впечатлений и переживаний более или менее устойчивому порядку, разделения их на роды и виды, словом, с помощью концептуализации опыта мы, согласно Ницше, решаем прежде всего практические задачи: выжить и утвердить свое влияние. Изначальная реальность представляет собой неупорядоченный поток становления, лишенный каких бы то ни было форм и качеств. Именно люди набрасывают на него удобную им концептуальную схему, превращая становление в бытие. Подобная деятельность "законна" в том смысле, что она есть форма проявления воли к власти. Суть же науки как квинтэссенции стремления людей к познанию определяется философом как "превращение природы в понятия в целях господства над природой".
Итак, познание для Ницше - это процесс интерпретации, истолкования. Он основан на витальной потребности контролировать поток становления. "Упущение индивидуального и действительного дает нам понятие и форму, природа же не знает ни понятий, ни форм, ни родов, но только одно недостижимое для нас и неопределимое х". То есть речь идет скорее о приписывании интерпретации реальности, нежели об извлечении этой интерпретации из нее: "Если кто-нибудь прячет вещь за кустом, ищет ее там и находит, - то в этом искании и нахождении нет ничего особенно достойного прославления". И хотя мы рассматриваем те или иные положения дел в физическом или духовном мире как "тождественные" и считаем их присущими обладающим постоянством природы "объектам" и "субъектам", подчеркивает Ницше, это происходит не потому, что мы приблизились к "истине", а потому, что это удобно для нас. Здесь имеет место подмена тезиса: от полезности интерпретации мы умозаключаем к ее объективности.
Однако ни о какой объективности истины, согласно Ницше, речи не может быть. Это "выдумка" учёных и философов. Вместе с тем они по-своему правы, настаивая на том, что некоторые положения, идеи и концепции должны иметь преимущество перед другими. "Истина, - отмечает Ницше, - есть тот род заблуждения, без которого некоторый определенный род живых существ не мог бы жить. Ценность для жизни является последним основанием". Некоторые "фикции" подтвердили свою полезность для рода человеческого и стали чем-то само собой разумеющимся, например, такие как: "существуют постоянные вещи; существуют одинаковые веши: существуют вещи, вещества, юла; вещь есть то, чем она кажется" и т.п. Сходным образом законы логики, а также закон причинности пустили в человеческой природе такие глубокие корни. что "не верить в них значило бы обречь род на гибель".
В свою очередь "фикции", которые оказались менее полезными или даже приносящими вред, получили название "ошибок", "заблуждений". Те же, которые доказали свою полезность для рода, постепенно вписались в структуру языка, вплелись в его лексику. В этом факте, предупреждает Ницше, заключена известная опасность, поскольку язык оказывается способным обольщать нас и создавать беспочвенную уверенность в том, будто наш способ высказываться о мире действительно отражает реальность: "Слова и понятия вводят нас постоянно в заблуждение... В словах скрыта философская мифология, которая постоянно сказывается, как бы мы ни старались быть осторожными".
Все истины, как считает Ницше, будучи по своей сути фикциями, вместе с тем являются интерпретациями реальности, в которых находят выражение те или иные перспективы. Любая форма жизни имеет свою точку зрения свою перспективу, которую она стремится навязать всем другим как обязательную. Категории разума и законы науки, будучи логическими фикциями, тоже имеют в виду определенную (не только познавательную) перспективу и не является олицетворением необходимой, априорной истины. Из сказанного ясно, что немецкий философ постоянно критикует классическое понимание истины как соответствия идей реальному положению дел в мире. При этом он в известной мере предвосхищает прагматическую трактовку истины, отдающую преимущество тем идеям, которые способствуют достижению желаемого практического результата. Однако в целом позицию Ницше по вопросу об истине правильнее всего назвать релятивистской. В этой связи интересна его самооценка, говорящая, что гипотеза воли к власти - это не истина в собственном смысле слова, а "тоже лишь толкование".
Список литературы
5rik.ru
