Стокгольмский синдром: сущность и история термина. Реферат стокгольмский синдром

сущность и история термина :: SYL.ru

Воистину человеческая психика преподносит иногда сюрпризы представителям Homo Sapiens: каких только нелепых синдромов и фобий не бывает у человека. В рейтинге самых странных стокгольмский синдром мог бы занять почетное место. В чем его суть и можно ли с этим бороться?

Стокгольмский синдром: сущность и история термина

Человек, услышавший о подобном психическом явлении, совершенно справедливо может подумать: "При чём здесь Стокгольм?" Дело в том, что впервые синдром был обнаружен в августе 1973 г. в городе Стокгольме в связи с захватом заложников в банке.

Стокгольмский синдром — это понятие из психологии, характеризующее ситуацию, когда человек, подвергающийся какой-либо агрессии, проявляет симпатию и сострадание к своему насильнику. В подобной ситуации жертву насилия не обуревает гнев или протест, а, наоборот, она начинает чувствовать психологическую связь с агрессором, пытается оправдать его действия, а в некоторых случаях даже перенимает его идеи и приносит себя в «жертву» добровольно. Одним словом, синдром заложника, стокгольмский синдром — это тождественные понятия.

Чаще всего подобный синдром наблюдают в экстренных ситуациях, связанных с захватом заложников. Но встретить его можно и в быту, в обычных семейных отношениях.

Случай, после которого началось изучение синдрома

Парадоксальная история, случившаяся в 1973 г. в Швеции, привлекла не только внимание журналистов, но и знаменитых психологов.

В августе бывший заключенный Ян-Эрик Олссон захватил один из шведских банков вместе с четырьмя заложниками. Несмотря на то что Олссон грозился убить взятых в заложники людей, а также продержал их шесть дней в здании банка, когда преступник был задержан, его жертвы совершенно внезапно встали на защиту своего тирана. Более того, они заявили, что во время штурма банка боялись именно полицейских, а не самого Олссона.

После того как Олссона увезли с места преступления, его жертвы договорились между собой нанять преступнику лучшего адвоката. И даже когда Яна-Эрика приговорили к 10 годам заключения, заложники из банка приходили к нему на свидания в колонию.

Так до конца и не известно, чем покорил преступник своих жертв, поэтому психологам достался прекрасный материал для научных статей, расследований и диссертаций. Однако описывают стокгольмский синдром книги не только научного характера, но и художественного: «Плененная во тьме» (С. Дж. Робертс), «Так поступают братья» (Дерекика Снейк), «Интервенция любви» (Ольга Горовая) - одним словом, Ян-Эрик Олссон обогатил не только криминалистику, но и литературу весьма пикантными сюжетами.

Факторы, порождающие синдром

Когда психологи стали анализировать стокгольмский синдром, то обнаружили, что подобное явление наблюдается не только в ситуациях, связанных с взятием заложников, но и при других обстоятельствах: например, во время вспышек домашнего насилия, включая сексуальное; или подобный сценарий реализуется во многих народных обрядах (вспомните обряд «похищения невесты» на свадьбе).

Психологи объясняют, что при подобных стрессовых ситуациях человек хочет верить в благоприятный исход событий и в то, что агрессор не потерял своей гуманности, что он освободит свою жертву, когда придет время. Поэтому пострадавший от агрессии старается не нагнетать обстановку, выполнять все требования, а главное, он старается понять, что за человек перед ним находится, и чего от него можно ожидать.

Если захватчик и заложники находятся вместе долгое время, то они вынуждены общаться друг с другом, что способствует гуманизации отношений. Причем «слабину» дают не только жертвы, но и сами агрессоры.

Бытовой стокгольмский синдром

Синдром заложника — довольно распространенное явление в быту. Несложно догадаться, что им страдают преимущественно женщины. Однако мужчины, позиционирующие себя как «жертву» сложившейся ситуации, тоже встречаются.

Кто рискует заработать себе стокгольмский синдром? Это, прежде всего, люди, которые считают, что они никак не способны влиять на собственную жизнь и окружение. И раз случается так, что над ними проявляют насилие, то они должны лишь смиренно принимать все происходящее с ними.

Про то, как муж издевается над своей женой, а она раз за разом прощает и оправдывает его, наверное, снят не один десяток фильмов. Такие женщины на самом деле страдают заниженной самооценкой. Они отклоняют самое логичное решение проблемы – разрыв отношений – поскольку боятся, что не встретят более достойного спутника жизни, или же вообще считают, что не достойны лучшей жизни. Что, конечно, является ошибочным утверждением, которое легко «сломать» на приеме у опытного психолога.

Профилактика синдрома

Профилактикой стокгольмского синдрома активно занимаются террористы, которые решаются на захват заложников. Им совсем невыгодно испытывать симпатию к своим жертвам, поэтому они целенаправленно избегают любых контактов с заложниками: часто меняют охрану, завязывают людям глаза и затыкают рты, совершают нелогичные и жестокие поступки и т. д.

Правоохранительные же органы всеми силами пытаются, наоборот, способствовать развитию синдрома, поскольку симпатия между преступниками и их жертвами упрощает процесс переговоров и дает определенные гарантии, что никто не пострадает.

Что касается бытового синдрома, то там всё значительно проще: во-первых, нужно осознать нелогичность и абсурдность собственного поведения; во-вторых, следует обратиться к психологу, который на профессиональном уровне поможет справиться с проблемой.

Известные случаи в России

Стокгольмский синдром России известен не понаслышке. Например, многие узники концлагерей сталинских времен буквально «молились» на великого вождя, по приказу которого они и были арестованы, а также плакали о нем, когда Иосиф Виссарионович умер в 1953 г.

Российские женщины знамениты своей «жертвенностью», поэтому они чаще других попадают в душещипательные «семейные» истории, где их тираном становится или соотечественник, или заграничный муж.

Известные случаи за рубежом

За рубежом тоже можно отыскать пару-тройку случаев, когда можно наглядно убедиться, что из себя представляет стокгольмский синдром.

Примеры 2000-х в США меркнут перед удивительным случаем 70-х, когда одной из террористических организаций была похищена внучка газетного миллиардера – Патрисия Херст. Несмотря на то что ее семья выплатила похитителям всю потребованную сумму, девушка так и не вернулась к родным.

Немного позже стало известно, что она примкнула к похитившей ее организации «Симбионистская армия освобождения». И это при том, что "С.А.О." применяли к ней не только физическое насилие, но и сексуальное! После своего ареста в 75-м г. Херст заявила, что вступила в ряды «С.А.О.» под психологическим давлением. После того как девушка отсидела положенный ей срок за ограбления банка, она вернулась к нормальной жизни.

www.syl.ru

Стокгольмский синдром — реферат

Что такое стокгольмский синдром? Это психологическое состояние, возникающее при захвате заложников, когда заложники начинают симпатизировать захватчикам или даже отождествлять себя с ними.    Авторство термина «стокгольмский синдром» приписывают криминалисту Нильсу Биджероту, который ввёл во время анализа ситуации, возникшей в Стокгольме во время захвата заложников в августе 1973 года. Ситуация сложилась следующим образом. Два рецидивиста в финансовом банке захватили четырех заложников - мужчину и трех женщин. В течение шести дней бандиты угрожали их жизни, но время от времени давали кое-какие поблажки. В результате жертвы захвата стали оказывать сопротивление попыткам правительства освободить их и защищать своих захватчиков. Впоследствии во время суда над бандитами освобожденные заложники выступали в роли защитников бандитов, а две женщины обручились с бывшими похитителями.

После освобождения у заложников возникает посттравматический синдром. У каждого освобожденного заложника этот синдром проходит по-своему. Анализ ситуации в театральном центре на Дубровке показывает, что легче переносит ситуацию заложничества тот человек, который постоянно чем-то занят. Важная задача заложников — это постоянное сохранение познавательной активности, стремления к познанию. Пример журналистки Ольги Черняк является показательным. Она внимательно отслеживала действия террористов, анализировала ситуацию, запоминала, кто пришел, кто что сказал, кто как был одет. Она постоянно общалась с окружающими людьми, оказывала им психологическую помощь. В результате после освобождения Ольга одной из первых пришла в себя, вышла из состояния стресса и смогла дать интервью журналистам по телевидению.     Психологически заложники могут реагировать на стрессовую ситуацию трояким образом. Первый тип реакции — большинство заложников морально подавлены, переживаемые ими страдания заглушают все остальные чувства, познавательные ориентации минимизированы. Второй тип реакции — среди заложников могут выделиться лидеры. Как правило, это уравновешенные, стойкие, выдержанные люди, помогающие другим выжить и выстоять в этой ситуации. Пример подобного поведения мы видели в сложной ситуации захвата заложников на Дубровке. Мария Школьникова, врач-кардиолог, профессор, проявила свои лидерские способности, организовала сбор подписей среди заложников в поддержку требований террористов. Для того чтобы она передала эти требования, террористы отпустили ее одну из первых. В данном случае террористы поступили в соответствии с одной из заповедей терроризма: от группы заложников необходимо отсекать их лидеров и постоянно тасовать, изменять состав групп заложников для того, что они не смогли организовать сопротивление. Третий тип реакции — отчаяние, истерические припадки, безрассудное поведение, провоцирующее остальных заложников на эмоционально неуравновешенные реакции.     «Стокгольмский синдром» усиливается в том случае, если группу заложников разделили на отдельные подгруппы, не имеющие возможности общаться друг с другом. Психологический механизм синдрома состоит в том, что в условиях полной физической зависимости от агрессивно настроенного террориста человек начинает толковать любые его действия в свою пользу. Известны случаи, когда жертва и захватчики месяцами находились вместе, ожидая выполнения требований террориста. Если никакого вреда жертве не причиняется, то в процессе адаптации к данной ситуации некоторые люди, почувствовав потенциальную неспособность захватчиков причинить им вред, начинают их провоцировать. Однако любые высказывания о слабости террористов, угрозы отмщения, неминуемого разоблачения и привлечения к уголовной ответственности могут оказаться очень опасными и привести к непоправимым последствиям.

   Известны случаи, когда заложник, увидев спецназовца,  криком предупреждал террористов  о его появлении и даже заслонял  террориста своим телом. Террорист  даже спрятался среди заложников, никто его не разоблачил. Преступник  вовсе не отвечает взаимностью  на чувства заложников. Они являются  для него не живыми людьми, а средством достижения своей  цели. Заложники же, напротив, надеются  на его сочувствие. Как правило,  «Стокгольмский синдром» проходит  после того, как террористы убивают  первого заложника. 

   Однако проявления синдрома довольно часто можно наблюдать в обычной жизни, а не только в эпизодах преступного насилия. Взаимодействие слабых и сильных, от которых слабые зависят (руководители, преподаватели, главы семейств и др.), часто управляется сценарием стокгольмского синдрома. Механизм психологической защиты слабых основан на надежде, что сильный проявит снисхождение при условии подчинения. Поэтому слабые стараются демонстрировать послушание с целью вызвать одобрение и покровительство сильного:

Волк, лиса и лев решили охотиться сообща. Дела пошли у них хорошо – они поймали козу, оленя и зайца.  – Дели добычу, – обратился лев к волку. – Только по справедливости.  – Хорошо, – согласился волк. – Козу, я полагаю, надо отдать тебе, зайца – лисе, а себе я возьму оленя.  Услышав это, лев разгневался и растерзал волка.  – Теперь дели ты, – сказал он, обращаясь к лисе. – Только по справедливости.  – С удовольствием, – сказала лиса. – Пусть коза будет тебе на завтрак, олень на обед, а заяц на ужин.  – Вот это правильно, – сказал лев. – Кто научил тебя так хорошо делить?  – Лежащий возле тебя растерзанный волк, о мой повелитель! – ответила лиса.

И если сильные помимо строгости  проявляют к слабым еще справедливость и человечность, то со стороны слабых помимо страха, как правило, еще вызывают уважение и преданность.

СПИСОК  ЛИТЕРАТУРЫ

1. Найджел Кауторн. “Замурованная. 24 года в аду” - М.: Рипол Классик, 2008.  2. М. М. Решетников. Наброски к психологическому портрету террориста  3. И.Л. Трунов, Л.К. Трунова. Компенсация вреда жервам терроризма. - М.: Мир, 2008

myunivercity.ru

Стокгольмский синдром — реферат

       Стокгольмский синдром 

       Эра терроризма (Продолжение) 

       По  материалам книги Л.Г. Почебут  «Социальная психология толпы» (С-Пб, 2004).

       Стокгольмский синдром — психологическое состояние, возникающее при захвате заложников, когда заложники начинают симпатизировать захватчикам или даже отождествлять себя с ними.

       Авторство термина «стокгольмский синдром» приписывают криминалисту Нильсу Биджероту (Nils Bejerot), который ввёл во время анализа ситуации, возникшей в Стокгольме во время захвата заложников в августе 1973 года.

       При долгом взаимодействии заложников и  террористов в поведении и  психике заложников происходит переориентация. Появляется так называемый «Стокгольмский синдром». Впервые он был обнаружен в столице Швеции. Ситуация сложилась следующим образом. Два рецидивиста в финансовом банке захватили четырех заложников — мужчину и трех женщин. В течение шести дней бандиты угрожали их жизни, но время от времени давали кое-какие поблажки. В результате жертвы захвата стали оказывать сопротивление попыткам правительства освободить их и защищать своих захватчиков. Впоследствии во время суда над бандитами освобожденные заложники выступали в роли защитников бандитов, а две женщины обручились с бывшими похитителями. Такая странная привязанность жертв к террористам возникает при условии, когда заложникам не причиняется физического вреда, но на них оказывается моральное давление. Например, в ходе захвата отрядом Басаева больницы в Буденновске заложники, несколько дней пролежавшие на полу больницы, просили власти не начинать штурма, а выполнить требования террористов.

       «Стокгольмский  синдром» усиливается в том случае, если группу заложников разделили на отдельные подгруппы, не имеющие  возможности общаться друг с другом.  

       Своеобразная  ситуация, провоцирующая «Стокгольмский синдром», многократно описана в  литературе, отражена в художественных фильмах. Впервые психологическая  привязанность заложника к своему сторожу представлена в кинофильме по повести Лавренева «Сорок первый». Затем во французском фильме «Беглецы»  с участием известных актеров  Жерара Депардье и Пьера Ришара показано возникновение нежной дружбы между неудавшимся террористом (герой Ришара) и бывшим бандитом, ставшим его заложником (герой Депардье). В знаменитом американском фильме «Крепкий орешек» с участием Брюса Уиллиса ситуация последствий «Стокгольмского синдрома» обыгрывается более драматично. Один из заложников проявил солидарность с террористами, предал своих товарищей, выдал жену сотрудника полиции (героя Уиллиса). После этого он был хладнокровно застрелен террористами. Этот пример показывает нам, насколько рискованным является общение заложников с террористами.  

       Психологический механизм стокгольмского синдрома состоит  в том, что в условиях полной физической зависимости от агрессивно настроенного террориста человек начинает толковать  любые его действия в свою пользу. Известны случаи, когда жертва и  захватчики месяцами находились вместе, ожидая выполнения требований террориста. Если никакого вреда жертве не причиняется, то в процессе адаптации к данной ситуации некоторые люди, почувствовав потенциальную неспособность захватчиков  причинить им вред, начинают их провоцировать. Однако любые высказывания о слабости террористов, угрозы отмщения, неминуемого  разоблачения и привлечения к  уголовной ответственности могут  оказаться очень опасными и привести к непоправимым последствиям.  

       Наиболее  ярко «Стокгольмский синдром» проявился  во время захвата террористами посольства Японии в Перу. В резиденции японского  посла в Лиме, столице Перу, 17 декабря 1998 года проходил пышный прием по случаю дня рождения императора Японии Акохито. Террористы, появившиеся в виде официантов с подносами в руках, захватили резиденцию посла вместе с 500 гостями. Террористы являлись членами перуанской экстремистской группировки «Революционное движение имени Тупака Амара». Это был самый крупный за всю историю захват такого большого числа высокопоставленных заложников из разных стран мира, неприкосновенность которых установлена международными актами. Террористы требовали, чтобы власти освободили около 500 их сторонников, находящихся в тюрьмах.

       Сразу после захвата президента Перу Альберто Фухимори стали обвинять в том, что  он не обеспечил надежной охраны посольства. Лидеры западных стран, чьи граждане оказались в числе заложников, оказывали на него давление и требовали, чтобы безопасность заложников была приоритетной целью при их освобождении. Но ни о каком штурме посольства, ни о каких других силовых мерах освобождения заложников речи не шло. Спустя сутки после захвата резиденции террористы освободили 10 узников — послов Германии, Канады, Греции, советника по культуре посольства Франции. Террористы договорились с дипломатами, что те станут посредниками на переговорах между ними и президентом А. Фухимори. Президент мог либо подключиться к переговорам с террористами, на чем те настаивали, либо пытаться освободить заложников силой. Но штурм посольства не гарантировал сохранения жизни заложников.

       Через две недели террористы освободили 220 заложников, сократив число своих  пленников, чтобы их легче было контролировать. Освобожденные заложники своим  поведением озадачили перуанские власти. Они выступали с неожиданными заявлениями о правоте и справедливости борьбы террористов. Находясь долгое время в плену, они стали испытывать одновременно и симпатию к своим захватчикам, и ненависть и страх по отношению к тем, кто попытается насильственным способом их освободить.

       По  мнению перуанских властей, главарь  террористов Нестор Картолини, бывший текстильный рабочий, был исключительно жестоким и хладнокровным фанатиком. С именем Картолини была связана целая серия похищений крупных перуанских предпринимателей, от которых революционер требовал денег и других ценностей под угрозой смерти. Однако на заложников он произвел совершенно иное впечатление. Крупный канадский бизнесмен Кьеран Мэткелф сказал после своего освобождения, что Нестор Картолини — вежливый и образованный человек, преданный своему делу.

       Захват  заложников продолжался четыре месяца. Положение заложников стало ухудшаться. Некоторые заложники приняли  решение вырваться на свободу  своими силами. И только А. Фухимори, для которого пойти на поводу у террористов и освободить их соратников из тюрьмы было решительно неприемлемо, казалось, бездействовал. В стране его популярность упала крайне низко. Бездействие президента возмущало мировое сообщество. Никто не знал, что группа специально подготовленных людей рыла под посольством тоннель. По совету освобожденных ранее заложников штурм посольства начался во время футбольного матча, который в определенное время суток вели между собой террористы. Группа захвата просидела в потайном тоннеле около двух суток. Когда начался штурм, то вся операция заняла 16 минут. Все террористы во время штурма были уничтожены, все заложники — освобождены.  

       Синдром заложника — это серьезное шоковое состояние изменения сознания человека. Заложники боятся штурма здания и насильственной операции властей по их освобождению больше, чем угроз террористов. Они знают: террористы хорошо понимают, что до тех пор, пока живы заложники, живы и сами террористы. Заложники занимают пассивную позицию, у них нет никаких средств самозащиты ни против террористов, ни в случае штурма. Единственной защитой для них может быть терпимое отношение со стороны террористов. Антитеррористическая акция по освобождению заложников представляет для них более серьезную опасность, чем даже для террористов, которые имеют возможность обороняться. Поэтому заложники психологически привязываются к террористам. Для того чтобы исключить когнитивный диссонанс между знанием о том, что террористы — опасные преступники, действия которых грозят им смертью, и знанием о том, что единственным способом сохранить свою жизнь является проявление солидарности с террористами, заложники выбирают ситуационную каузальную атрибуцию. Они оправдывают свою привязанность к террористам желанием сохранить свою жизнь в данной экстремальной ситуации.

       Такое поведение заложников во время антитеррористической операции очень опасно. Известны случаи, когда заложник, увидев спецназовца, криком предупреждал террористов о его появлении и даже заслонял террориста своим телом. Террорист даже спрятался среди заложников, никто его не разоблачил. Преступник вовсе не отвечает взаимностью на чувства заложников. Они являются для него не живыми людьми, а средством достижения своей цели. Заложники же, напротив, надеются на его сочувствие. Как правило, «Стокгольмский синдром» проходит после того, как террористы убивают первого заложника.

freepapers.ru

«стокгольмский синдром» и его изучение — курсовая работа

МИНИСТЕРСТВО  ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ  СОЦИАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ИНСТИТУТ СОЦИАЛЬНОГО  ОБРАЗОВАНИЯ (ФИЛИАЛ) РГСУ

в г. САРАТОВЕ

КАФЕДРА: ПСИХОЛОГИИ, ПЕДАГОГИКИ И ЮВЕНАЛЬНОГО ПРАВА

КУРСОВАЯ РАБОТА

Специальность 030301.65 – «Психология»

Специализация «Социальная  психология»

ПО ДИСЦИПЛИНЕ: «ПСИХОЛОГИЯ ТРУДНЫХ И ЭКСТРЕМАЛЬНЫХ ЖИЗНЕННЫХ СИТУАЦИЙ»

НА ТЕМУ: ПСИХОЛОГИЯ ЗАЛОЖНИКА: «СТОКГОЛЬМСКИЙ СИНДРОМ» И ЕГО ИЗУЧЕНИЕ

Выполнил(а):

Студент(ка) 5 курса,

Очной формы обучения

Специальности: «Психология»

Проверил(а):

САРАТОВ 2012

                                                            Содержание

Глава 1. Психология заложника

           1.1.Особенности взаимоотношений террористов с заложниками

           1.2. Психологические особенности поведения заложников

2.    Глава 2. «Стокгольмский синдром»

         2.1. Определение «стокгольмского синдрома»

         2.2. Стадии синдрома

         2.3. Факторы, влияющие на формирование стокгольмского синдрома

3.  Заключение

4. Список литературы

                                                               Введение

       Захват  заложников  не является новым явлением. Своими корнями он уходит в глубину веков, но наиболее массовое распространение преступления с захватом  заложников  получили в последние десятилетия. К сожалению, данный вид преступного поведения прогрессирует в последнее время и у нас. При этом захват  заложников  осуществляется при совершении корыстных преступлений, в местах лишения свободы, а в последнее время и при террористических актах[1,  c 156].

        В XXI в. Одну из постоянных угроз безопасности жизнедеятельности человечества превратился терроризм. Терроризм (от лат. terror – страх, ужас) – метод, посредством которого организованная группа или отдельное лицо стремится достичь своих целей преимущественно через насилие. Террор как специфическое явление общественно-политической жизни имеет свою историю[6, c 5 ]. 

                                                   Актуальность темы  

    Терроризм является постоянным спутником человечества. Так, первое его проявление возникло еще в I в. н.э. в Иудее. С тех пор это проявление преобразовалось в современный международный терроризм.      Среди современных особенностей терроризма большого внимания заслуживает качественное усиление его разрушительного потенциала. Выражается это не только в значительном увеличении числа непосредственных жертв террористических акций, но и в масштабах материального ущерба, нарастании чувства страха и неуверенности у широких слоев населения, в резком возрастании уровня вооруженности терроризма, связанным с научно-техническим прогрессом, достижениями в разработке средств уничтожения (ядерных, химических, биологических)[4, c 11].

      Борьба с терроризмом, как показывает международный и отечественный опыт, может быть эффективной. Для этого необходимо соблюдать ряд принципов. Важно упреждать террористические акты за счет правильно поставленной оперативной деятельности, планирования и подготовки к срыву намеченных террористических действий[4, c 11-12].       

 К сожалению, никто  сейчас не защищен от ситуации, когда мы можем оказаться в  заложниках у террористов. При захвате у человека может возникнуть синдром заложника[5, c 9].

        Синдром заложника — это серьезное шоковое состояние изменения сознания человека. Заложники боятся штурма здания и насильственной операции властей по их освобождению больше, чем угроз террористов. Они знают: террористы хорошо понимают, что до тех пор, пока живы заложники, живы и сами террористы. Заложники занимают пассивную позицию, у них нет никаких средств самозащиты ни против террористов, ни в случае штурма. Единственной защитой для них может быть терпимое отношение со стороны террористов. Антитеррористическая акция по освобождению заложников представляет для них более серьезную опасность, чем даже для террористов, которые имеют возможность обороняться. Поэтому заложники психологически привязываются к террористам. Для того чтобы исключить когнитивный диссонанс между знанием о том, что террористы — опасные преступники, действия которых грозят им смертью, и знанием о том, что единственным способом сохранить свою жизнь является проявление солидарности с террористами, заложники выбирают ситуационную каузальную атрибуцию. Они оправдывают свою привязанность к террористам желанием сохранить свою жизнь в данной экстремальной ситуации

[1, c 158-159].

       Такое поведение заложников во время антитеррористической операции очень опасно. Известны случаи, когда заложник, увидев спецназовца, криком предупреждал террористов о его появлении и даже заслонял террориста своим телом. Террорист даже спрятался среди заложников, никто его не разоблачил. Преступник вовсе не отвечает взаимностью на чувства заложников. Они являются для него не живыми людьми, а средством достижения своей цели. Заложники же, напротив, надеются на его сочувствие. Как правило, «Стокгольмский синдром» проходит после того, как террористы убивают первого заложника[1, c 159].

Цель работы состоит в определении психологических особенностях поведения заложников.

 В соответствии с  целью исследования задачи были  сформулированы следующим образом: 

1. Провести теоретический  анализ литературы по теме  психология заложника;

2. Дать определение и изучить феномен «стокгольмский синдром»;

3. Определить и описать  психологические особенности поведения заложников. Объект исследования: заложник Предмет исследования: психология заложника.

Глава 1. Психология заложника

1.1.Особенности взаимоотношений террористов с заложниками

         Взаимодействие террористов с заложниками можно разложить на несколько этапов. Каждый этап отличается своей социально-психологической спецификой.        Первый этап — захват заложников, характеризующийся молниеносными действиями террористов и полной неожиданностью для заложников. Заявление террористов о том, что присутствующие в театре захвачены в заложники.       Второй этап — подчинение террористами воли заложников путем запугивания. Агрессивные действия террористов, выстрелы, запах пороха, угрозы предназначены для того, чтобы мгновенно сломить волю заложников, отнять надежду на скорое спасение. Организация охраны заложников, постоянного наблюдения за поведением.        Третий этап — недопущение открытой паники среди заложников. Средством этого может быть избиение или даже расстрел паникера. Внутренняя психологическая паника закрадывается в душу заложника.        Четвертый этап — введение жестких норм поведения заложников, диктат того, что можно, а что нельзя делать.         Пятый этап — оповещение внешнего мира о захвате заложников. В театральном центре на Дубровке террористы разрешили заложникам поговорить по телефону со своими родственниками и знакомыми. Затем мобильные телефоны были у заложников отобраны.         Шестой этап — сортировка заложников с целью разрушить установившиеся межличностные связи. Террористы отделили мужчин от женщин, детей от взрослых, россиян от иностранцев.         Седьмой этап — организация террористами жизни заложников, обеспечение питания, сна и пр.          Восьмой этап — адаптация заложников к экстремальной ситуации, наступление усталости, притупление чувств.         Девятый этап — возникновение у заложников состояния депрессии, возможны эмоциональные срывы, как со стороны заложников, так и со стороны террористов.         Десятый этап — освобождение заложников и уничтожение террористов[4, c 79-80].

1.2. Психологические особенности поведения заложников     

Заложник – лицо, насильственно задерживаемое с целью заставить государство, организацию или др. лиц выполнить определенные требования или обязательства. В ходе межгрупповых или международных конфликтов З. – граждане одной из противоборствующих сторон из числа мирных жителей, военнопленных, раненых или больных, противоправно задерживаемые противником, чтобы обеспечить выполнение его требований[5, c 65]. 

  Оказавшийся в заложниках человек сначала не может поверить в то, что это произошло. Случившееся кажется ему дурным сном, однако, несмотря на это, нужно сразу начинать строго придерживаться правил, которые позволят вам сохранить жизнь и здоровье – и свое, и чужое[5, c 66].         Во время захвата важно не потерять разум. У некоторых из ставших заложниками может возникнуть неуправляемая реакция протеста против совершаемого насилия. В таком случае человек бросается бежать, даже когда это бессмысленно, кидается на террористов, борется, пытается выхватить у боевиков оружие. Взбунтовавшегося заложника террористы, как правило, убивают, даже если не планировали убийств и рассчитывали только шантажировать власти.        После первого такого убийства ситуация меняется. Вина террористов перед законом возросла - они уже чувствуют себя обреченными и ожесточаются. В свою очередь заложники, увидев свою вполне вероятную участь, получают сильнейшую психическую травму. Их психику начинает разрушать ужас[12, c 17].        В случае, если вы уже захвачены, и возможность бежать, которая, как правило, есть только в первый момент, пропала, не нужно проявлять никакой активности. Террористы, как правило, находятся в состоянии сильнейшего стресса. Нередко многие из них впервые оказываются в такой ситуации, их нервная система перенапряжена, а психика работает на пределе. Они тоже боятся, и их страх выливается в агрессию[12, c 17-18].        Активное поведение заложников может напугать террористов, и в ответ они проявят жестокость. Чем меньше у них страха, тем меньше будет и агрессии. На каждое значительное движение, которое вы собираетесь произвести, следует просить разрешения. Если кто-то из заложников, даже из лучших побуждений, проявляет активность, его необходимо успокоить, удерживать, не давать кричать и ругаться[1, c 160].        С первых дней у заложников начинается процесс адаптации - приспособления к абсолютно ненормальным условиям существования. Однако дается это ценой психологических и телесных нарушений. Быстро притупляются острота ощущений и переживаний, таким образом, психика защищает себя. То, что возмущало или приводило в отчаяние, воспринимается, как обыденность. Главное при этом окончательно не утратить человеческий облик. Как удержаться? Многие эксперты отмечают, что те несчастные люди, с которыми в заложниках оказались их дети, как правило, оказываются избавлены от распада личности и потери человеческого лица. По возможности не замыкайтесь в себе, постарайтесь присмотреться к другим людям, выяснить, не нужна ли кому-то помощь[1, c 160].                Даже мелочь – понимающий взгляд, слово поддержки – будет способствовать тому, что между вами возникнет контакт. Если человек чувствует поддержку, и ему, и всем, кто рядом с ним, становится легче. Это первый шаг к вашему спасению. Обратите внимание на людей, которые впали в ступор: не пытайтесь вывести их из этого состояния - лучше, если будет возможность, накормить их, напоить, помочь устроиться поудобнее        Тем не менее, заложникам, как правило, не удастся избежать апатии и агрессивности, возникающих у них довольно скоро. Если условия содержания суровы, то уже через несколько часов кто-то из заложников начинает злобно ругаться с соседями, иногда даже со своими близкими.        Такая агрессия помогает снимать эмоциональное перенапряжение, но вместе с тем истощает человека[1, c 161]. Апатия - это тоже способ уйти от страха и отчаяния. Но и апатия нередко прерывается вспышками беспомощной агрессивности. Полностью этого не     избежать.        Тем не менее, можно и необходимо избегать пробуждения садизма - стремления в «праведном гневе» наказать кого-либо слабого, глупого, заболевшего по своей вине, или делающего что-то не то, или не так.         Остерегайтесь присоединяться к проявлениям садизма своеобразных лидеров, которые могут выделиться из числа заложников – психологические последствия этого могут преследовать вас долгие годы.        Заложники иногда могут совершить еще одну серьезную ошибку. В сознании человека может возникнуть представление, что всё не столь ужасно, и надо только, с одной стороны, понять террористов, а с другой - слезами разбудить в них сочувствие. Однако это вредная иллюзия[12, c 19-20].                        Симпатии к террористам могут стать вашим первым шагом к предательству по отношению к другим заложникам и распаду личности. Не думайте, что хоть на минуту боевики при этом станут воспринимать вас как-то по-новому. Ситуация, в которой вы окажетесь, станет, по большому счету, еще более ужасной.        Постоянная угроза жизни и осознание своей беспомощности могут привести к развитию и других явлений. Может казаться, что вы слышите звуки вроде бы начавшегося штурма, голоса отсутствующих людей, видите нечто странное в темноте. Однако это не признак помешательства, а расстройство, которое пройдет не позже чем через две недели после освобождения.

       После освобождения у заложников возникает посттравматический синдром. У каждого освобожденного заложника этот синдром проходит по-своему. Легче переносит ситуацию заложничества тот человек, который постоянно чем-то занят. Важная задача заложников — это постоянное сохранение познавательной активности, стремления к познанию[4, c 82-83].   Психологически заложники могут реагировать на стрессовую ситуацию трояким образом. Первый тип реакции — большинство заложников морально подавлены, переживаемые ими страдания заглушают все остальные чувства, познавательные ориентации минимизированы. Второй тип реакции — среди заложников могут выделиться лидеры. Как правило, это уравновешенные, стойкие, выдержанные люди, помогающие другим выжить и выстоять в этой ситуации. Третий тип реакции — отчаяние, истерические припадки, безрассудное поведение, провоцирующее остальных заложников на эмоционально неуравновешенные реакции.   Люди, ставшие заложниками, испытывают серьезную трансформацию психики. Во-первых, практически у всех возникает ощущение нереальности ситуации. Они не могут до конца поверить, что оказались в таком безвыходном положении, не имеют возможности сами распоряжаться своей судьбой, действиями, поведением, что они фактически стали рабами жестоких, агрессивных людей. Во-вторых, у заложника возникает протест против заточения, проявляющийся в открытой или скрытой форме. Часто не выдержав стресса, люди пытаются бежать, даже если это бессмысленно, так как побег одного или нескольких заложников может вызвать агрессивные действия со стороны террористов в отношении оставшихся. Взбунтовавшийся заложник может броситься на террориста, попытаться вырвать у него оружие. Подобные действия, как правило, не бывают успешными, так как одиночное сопротивление террористам неэффективно. Эффективно только организованное, хорошо спланированное сопротивление, которое под силу хорошо подготовленным группам правоохранительных органов[12, c 24-25].

Глава 2. «Стокгольмский синдром»

2.1. Определение «стокгольмского  синдрома»

       Под Стокгольмским синдромом понимается присутствие положительных чувств у заложников в отношении своих похитителей, которые развиваются в процессе удерживания в плену. Могут быть взаимными и сопровождаться резкими негативными чувствами в отношении полиции, правительства, семьи заложников, то есть тех, кто пытается их освободить. В возникновении Стокгольмского синдрома не наблюдаются различия в зависимости от пола и возраста заложников. Положительные чувства обычно прямо пропорциональны продолжительности времени пребывания в заложниках и их интенсивность постепенно уменьшается после освобождения[13, c 289].

yaneuch.ru

Реферат: Реферат: Базовая основа идеи террора

Базовая основа идеи террора

В переводе с латинского слово «terror» – это страх, ужас. Основная цель террористов состоит в том, чтобы вызвать состояние ужаса не только у своих жертв-заложников, но и у всех остальных людей. Своевременную книгу «Психология терроризма» (2002) написал Д.В. Ольшанский. «Пожалуй, на фоне террористических актов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года, – замечает он, – долго придется искать и трудно будет найти какой-либо другой феномен, информация о котором за последнее время так быстро распространилась и мгновенно подчинила себе сознание миллиардов людей во всем мире. У международного терроризма это получилось намного быстрее, чем компьютерная революция или внедрение ксероксов. Всеми овладел шок» (Ольшанский, 2002, с. 8).

Террор – это политика устрашения, подавления политических противников насильственными методами. Террористы стремятся вызвать ситуацию хаоса в политических, экономических структурах общества, спровоцировать состояние страха в массовом сознании. Действия террористов направлены на то, чтобы создать панику в обществе, дезориентировать и дезорганизовать работу государственных органов.

«Экстремизм и терроризм, – отмечают Л. Дробижева и Э. Паин, – нельзя сравнить с вирусом, который человечество откуда-то подхватило. Это его внутренний недуг, порождаемый главным образом дисгармоничным развитием в социальной, политической и культурной областях» (Дробижева, Паин. Политический терроризм и экстремизм/ Век толерантности – 2003, с. 33). Они называют четыре основных источника терроризма и экстремизма.

Во-первых, терроризм и экстремизм проявляются в обществах, вступивших на путь трансформаций, резких социальных изменений или в современных обществах постмодерна с выраженной поляризацией населения по этносоциальным признакам. Участниками террористических действий становятся маргинальные и иммобильные группы населения.

Во-вторых, социальные контрасты, резкое расслоение общества на бедных и богатых, а не просто бедность или низкий уровень социально-экономического статуса провоцируют агрессию и создают почву для терроризма.

В-третьих, проявления экстремизма нарастают в начальные периоды социальных модернизаций. На завершающих этапах успешных перемен проявления экстремизма и терроризма резко идут на спад.

В-четвертых, незавершенная урбанизация, специфические формы индустриализации, изменения этнодемографической структуры общества, особенно нерегулируемая миграция, порождают экстремизм и интолерантность в обществе.

В-пятых, важную роль в распространении этнического и религиозного экстремизма и терроризма в исламском мире играет преобладание авторитарных политических режимов. Они провоцируют насилие как форму разрешения политических противоречий и придают ему характер культурной нормы (Дробижева, Паин, 2003, с. 28–32).

При изучении психологических проблем терроризма мы сталкиваемся с четырьмя вопросами:

1. Психология террористов.

2. Психология взаимодействия террористов и заложников.

3. Психология заложников – основных жертв действий террористов.

4. Психология ведения переговоров с террористами.

Психология людей, осуществляющих террористические акты, для научной психологии проблема довольно новая. Эмпирические исследования личности террористов не проводились, и не только из-за трудности подобной работы, но из-за отсутствия социального заказа.

Однако с проблемой терроризма человечество сталкивалось на протяжении всей своей истории. Д.В. Ольшанский рассматривает в качестве примера первых террористических актов те жуткие кары, которые Создатель наслал на Египет. Из Библии известно, что «более двух с половиной тысяч лет назад на территории Египта в течение почти трех месяцев было последовательно осуществлено десять террористических акций, именуемых как «Казни Египетские». В них были применены биологические, бактериологические, экологические, химические и другие средства массового поражения. Делалось это для устрашения фараона, державшего в рабстве еврейский этнос, но огромные жертвы понес народ Египта» (Ольшанский, 2002, с. 28). Таким образом, наглядный пример устрашающего воздействия на массовое сознание преподал сам Господь Бог. Согласно Ветхому Завету, объектами «Казней Египетских» стали все жители и все природные ресурсы страны – вода, растительность, урожай сельскохозяйственных культур, животные. Люди и скот в массовых количествах гибли от отравления водой, превращенной «в кровь», страдали от нашествия жаб, мошек, песьих мух. В результате насланной на страну «моровой язвы» произошел массовый падеж скота. Поражение людей, животных, травы и деревьев градом и огнем довершила саранча. Последней десятой казнью стало массовое уничтожение «ангелом-истребителем» всех первенцев в земле Египетской (по: Ольшанский, 2002, с. 29). Подобного террористического акта человечество не знало ни до, ни после этой насильственной акции.

Террористические акты случались и позже, причем совершали их не отдельные люди, а толпа. О. Кабанес и Л. Насс отмечают, что толпой может овладеть «садическое безумие», и тогда толпа является не жертвой террора, а сама выступает в качестве самых жестоких убийц и насильников. При резне прокаженных, в Сицилийскую Вечерню, в Варфоломеевскую ночь, при армянской резне и еврейских погромах, с одинаковой жестокостью и кровожадностью у людей в толпе пробуждался животный инстинкт. Избиения в Варфоломеевскую ночь характеризовались случаями осквернения и уродования трупов, изнасилованием и истязанием жертв, были и случаи людоедства. Жуткими примерами массовых террористических актов полна история Франции. «Тотчас вслед за убийством Генриха IV тело Равальяка было растерзано народом на куски, который тут же съел его мясо. Когда придворная интрига лишила власти маршала де Анкр и повергла его мертвым у подножия Луврской лестницы, то на следующий день после его похорон толпа ринулась на свежую могилу, вырыла труп, волочила его по грязи, повесила, а затем, сорвав с виселицы, приволокла останки напоказ юному королю Людовику XIII. Опьяненный чувством мести, он приказывает изжарить его сердце на угольях и съедает его» (Кабанес О, Насс Л. Революционный невроз. – М, 1998, с. 270). О. Кабанес и Л. Насс приводят примеры подобного терроризма толпы из истории Италии, Англии, Китая, России, Казахстана и других стран мира.

Д.В. Ольшанский называет основные сферы терроризма.

Первая сфера – это политический террор, имеющий целью оказать влияние на политических лидеров, представителей власти, вынудить принять те или иные решения и совершить определенные действия. Целью политического террора часто является устранение неугодных политических деятелей ради изменения политического строя. Главный метод подобного террора – захват заложников, жизни которых предлагаются в обмен на уступки со стороны властей.

Вторая сфера – информационный террор, проявляющийся в прямом воздействии на психику и сознание людей в целях формирования необходимого общественного мнения. Методом террора является распространение слухов («слухи-пугало» и «слухи-агрессии»).

Третья сфера – экономический террор, заключающийся в различных дискриминационных экономических действиях, имеющих целью оказать давление на экономических конкурентов (фирмы, государства). Методы террора такого типа могут быть самыми разнообразными – игра на понижение стоимости акций конкурента или доведения до банкротства.

Четвертая сфера – социальный (бытовой) терроризм. Сюда можно отнести любые акты запугивания и причинения вреда на бытовом уровне (Ольшанский, 2002, с. 19–23). Формула террора: выдвижение требований террористами – угроза насилия – отказ властных структур выполнить требования террористов – осуществление террористами насильственной акции – приведение в состояние ужаса населения страны – неадекватные действия правоохранительных органов – новые волны страха – новые террористические акции (Ольшанский, 2002, с. 29–30).

Изучение личности террориста – дело крайне трудное. Террористы практически не доступны исследователям. Они готовы встречаться с журналистами с целью пропаганды своих взглядов, но контакт с психологами для них нежелателен. Описывая мотивацию террористической деятельности, Д.В. Ольшанский выделяет семь типов мотивов:

1. Меркантильные мотивы. Для определенного числа людей занятие террором – это способ заработать деньги.

2. Идеологические мотивы. Такой мотив возникает как результат вступления человека в некую общность, имеющую идейно-политическую направленность.

3. Мотивы преобразования и активного изменения мира. Эти мотивы связаны с переживанием несправедливости в существующем устройстве мира и желанием его преобразования на основе субъективного понимания справедливости.

4. Мотив власти над людьми. Через насилие террорист утверждает себя и свою личность. Вселяя страх в людей, он укрепляет свою власть.

5. Мотив интереса и привлекательности террора как сферы деятельности. Террористов может привлекать связанный с террором риск, разработка планов, специфика осуществления террористических актов.

6. Товарищеские мотивы эмоциональной привязанности в террористической группе. Такими мотивами могут быть: мотив мести за погибших товарищей, мотивы традиционного участия в терроре, потому что им занимался кто-то из родственников.

7. Мотив самореализации. Это парадоксальный мотив. С одной стороны, самореализация – удел сильных духом людей. С другой стороны, подобная самореализация – признание ограниченности возможностей, констатация несостоятельности человека, не находящего иных способов воздействия на мир, кроме насилия (Ольшанский, 2002, с. 118–119). «Терроризм, – отмечает А. Кара-Мурза, – это действия, направленные на уравнение шансов… С точки зрения самих террористов, их действия – это форма восстановления попранной справедливости» (по: Дробижева, Паин, 2003, с. 37). Терроризм представляет собой извращенные представления о справедливости в мире, но всегда является неадекватным ответом слабой стороны на действия сильного.

Основные качества личности террориста описаны в литературе как требования к членам террористических организаций. В уставе Боевой организации партии социалистов-революционеров, который составлял известный в начале XX века террорист Б. Савинков, записаны эти требования. Спустя столетие, в конце XX века, исламское движение «Хамаз» приводит практически аналогичные требования. Бойцы террористических организаций, таким образом, должны обладать следующими качествами:

1. Преданность своему делу (террору) и своей организации. Б. Савинков писал: «Член боевой организации должен быть человеком, обладающим безграничной преданностью делу организации, доходящей до готовности пожертвовать своей жизнью в каждую данную минуту».

2. Готовность к самопожертвованию. «Воин Аллаха, – записано в уставе движения «Хамаз», – готов стать шахэдом и в любую минуту отдать свою жизнь ради победы».

3. Выдержанность, дисциплинированность, способность контролировать свои эмоции, порывы, инстинкты.

4. Умение соблюдать конспирацию, регулировать удовлетворение своих потребностей.

5. Повиновение, безоговорочное подчинение лидеру. «Послушание старших – святая обязанность воина Аллаха».

6. Коллективизм – способность поддерживать хорошие отношения со всеми членами боевой группы. Современный терроризм является групповым действием. Для обеспечения его эффективности, в подготовку и осуществления террористического акта должны быть вовлечены несколько человек (Ольшанский, 2002, с. 124–125).

Для личности террориста характерно то, что весь мир замыкается на своей группе, своей организации, на целях своей деятельности. Поэтому организация накладывает жесткие требования на индивидуальность человека, ограничивая свободу его выбора. Д.В. Ольшанский отмечает, что личность террориста отличает психологическая ущербность, дефицит чего-либо в жизни, корни которого прослеживаются с самого детства. Такая ущербность приводит к потребности гиперкомпенсации в первую очередь за счет других людей. В психике террориста эмоции занимают больше места, чем рациональное мышление. «Об искаженной логике террористов, – пишет Д.В. Ольшанский, – свидетельствует такой интересный факт. Они практически не могут работать в режиме диалога… Известно, что повсеместно почти любые предложения компромиссов вызывают у террористов неадекватную, искаженную реакцию. В подавляющем большинстве случаев они жестко и категорично отвергаются на основе своеобразных рассуждений: «Их предложения – хитроумная ловушка. Они хотят расправиться с нами. Они вынуждают нас продолжить борьбу»» (Ольшанский, 2002, с. 138).

Террористы – особый тип людей, у которых рациональные компоненты в поведении и характере почти отсутствуют, а эмоциональные компоненты преобладают до такой степени, что становятся аффективными. В этом отношении психика террористов приближается к психике человека толпы. Низкий уровень культуры и искаженные представления об окружающем мире, о том, что только насилие и угрозы являются наиболее эффективными способами преобразования мира, делают личность террориста особым социокультурным феноменом. Примеры подобного проявления личности мы наблюдали у террористов М. Бараева, захвативших заложников в культурном центре на Дубровке в Москве.

По степени выраженности эмоций различаются два типа террористов. Первый тип характеризуется предельным хладнокровием. «Отсутствие очень сильных эмоций, подчеркнутое хладнокровие считается качеством, повышающим эффективность террористической деятельности и снижающим степень риска для террориста», – отмечает Д.В. Ольшанский. Второму типу террористов свойственна глубокая эмоциональная жизнь. Повышенный темперамент ведет к гиперактивности и сверхэмоциональности. Как правило, при выполнении террористического акта такой человек собран и сдержан, но в обыденной жизни он не способен сдерживать свои эмоции, порывы, аффекты, агрессию.

Серьезные моральные проблемы присущи только «идейным» террористам, с достаточно высоким уровнем образования и интеллектуального развития, способным отрефлексировать свои поступки. Для большинства же террористов характерно наличие примитивных синдромов, препятствующих разрешению сложных этических и моральных проблем. Д.В. Ольшанский называет три таких синдрома:

1. «Синдром Зомби» проявляется в постоянной естественной сверхбоеготовности, активной враждебности по отношению к реальному или виртуальному врагу, устремленности на сложные боевые действия. Это «синдром бойца». Такие люди постоянно живут в условиях войны, они всячески избегают ситуаций мира и покоя, блестяще владеют оружием.

2. «Синдром Рембо» выражается в невротической структуре личности, раздираемой конфликтом между стремлением к острым ощущениям и переживаниями тревоги, вины, стыда, отвращения за свое участие в них. Для подобных людей характерно осознание добровольно возложенной на себя «миссии» спасения мира, мысль о благородных альтруистических обязанностях, позволяющих реализовать агрессивные стремления. Это «синдром миссионера».

3. «Синдром камикадзе-шахэда» свойствен террористам-смертникам, уничтожающим себя вместе со своими жертвами в ходе террористического акта. К основным психологическим характеристикам таких людей относится экстремальная готовность к самопожертвованию. Террорист – «камикадзе» счастлив возможности отдать свою жизнь и унести на тот свет с собой как можно больше врагов. Для этого он должен как минимум преодолеть страх собственной смерти. Многочисленные свидетельства говорят, что террористы боятся не самой смерти, а связанных с нею обстоятельств: ранений, беспомощности, вероятности попадания в руки милиции, пыток, издевательств. Вот почему террористы скорее готовы к самоубийству, чем к самосохранению. Поскольку реально они присваивают себе право распоряжаться чужими жизнями (жизнями своих жертв), то право распоряжаться собственной жизнью подразумевается автоматически (Ольшанский, 2002, с. 145–154).

Психолог Тель-Авивского университета Ариэль Мерари считает, что в мире достаточно религиозных фанатиков, но в реальности немногие из них готовы пожертвовать собой. Десять лет назад А. Мерари взял интервью у члена террористической организации «Хамаз», друг которого погиб сознательно при совершении террористического акта. Опрашиваемый выразил надежду, что его другу хорошо в раю. Однако он сам не хотел бы погибнуть подобным образом. А. Мерари отмечает, что этот человек выражает мнение многих террористов.

Террористические группы – это военизированные подразделения боевых организаций. Роли в группах распределены таким образом: инициаторы, организаторы и исполнители террористических актов. В тени за пределами группы стоят заказчики и финансисты террористических актов. Преступные группы характеризуются следующими чертами:

1) разделением ролей, выполняемых членами группы;

2) наличием лидера;

3) общностью цели и совместной деятельности;

4) устойчивыми межличностными отношениями и сплоченностью группы;

5) психологическим единством группы, выражающимся в субъективном понятии «мы».

Слабым звеном в организации преступной, в том числе и террористической группы, – отмечает В.П. Илларионов, – является обязательное наличие в ней индивида, уступающего лидеру в силе характера, степени агрессивности, отличающегося трусостью, а также наличием чувств взаимного недоверия и подозрительности, усугубленных экстремальностью ситуации. Лидер группы обычно испытывает особую подозрительность к соучастникам, которые могут «предать» (Илларионов В.П. Переговоры с преступниками. – М, 1993, с. 93–94). Поэтому он должен постоянно контролировать своих соучастников. В группах, где высока взаимная подозрительность, частота конфликтов обычно превышает обычный средний уровень конфликтности. Психологические особенности террористической группы важно знать при проведении их захвата или ведения переговоров по освобождению заложников.

Взаимоотношения террористов с захваченными заложниками является сложным социально-психологическим явлением. Все россияне были свидетелями драматических событий, произошедших с 23 по 26 октября 2002 году в Москве. Террористическая группа под командой М. Бараева захватила более 700 заложников в театральном центре на Дубровке. Группа требовала прекращения военных действий в Чечне и проведения переговоров с лидерами боевиков. На примере данной экстремальной ситуации разберем особенности взаимоотношений террористов с заложниками и психологию людей, волею террористов ставших заложниками.

Взаимодействие террористов с заложниками можно разложить на несколько этапов. Каждый этап отличается своей социально-психологической спецификой.

Первый этап – захват заложников, характеризующийся молниеносными действиями террористов и полной неожиданностью для заложников. Заявление террористов о том, что присутствующие в театре захвачены в заложники.

Второй этап – подчинение террористами воли заложников путем запугивания. Агрессивные действия террористов, выстрелы, запах пороха, угрозы предназначены для того, чтобы мгновенно сломить волю заложников, отнять надежду на скорое спасение. Организация охраны заложников, постоянного наблюдения за поведением.

Третий этап – недопущение открытой паники среди заложников. Средством этого может быть избиение или даже расстрел паникера. Внутренняя психологическая паника закрадывается в душу заложника.

Четвертый этап – введение жестких норм поведения заложников, диктат того, что можно, а что нельзя делать.

Пятый этап – оповещение внешнего мира о захвате заложников. В театральном центре на Дубровке террористы разрешили заложникам поговорить по телефону со своими родственниками и знакомыми. Затем мобильные телефоны были у заложников отобраны.

Шестой этап – сортировка заложников с целью разрушить установившиеся межличностные связи. Террористы отделили мужчин от женщин, детей от взрослых, россиян от иностранцев.

Седьмой этап – организация террористами жизни заложников, обеспечение питания, сна и пр.

Восьмой этап – адаптация заложников к экстремальной ситуации, наступление усталости, притупление чувств.

Девятый этап – возникновение у заложников состояния депрессии, возможны эмоциональные срывы, как со стороны заложников, так и со стороны террористов.

Десятый этап – освобождение заложников и уничтожение террористов.

После освобождения у заложников возникает посттравматический синдром. У каждого освобожденного заложника этот синдром проходит по-своему. Анализ ситуации в театральном центре на Дубровке показывает, что легче переносит ситуацию заложничества тот человек, который постоянно чем-то занят. Важная задача заложников – это постоянное сохранение познавательной активности, стремления к познанию. Пример журналистки Ольги Черняк является показательным. Она внимательно отслеживала действия террористов, анализировала ситуацию, запоминала, кто пришел, кто что сказал, кто как был одет. Она постоянно общалась с окружающими людьми, оказывала им психологическую помощь. В результате после освобождения Ольга одной из первых пришла в себя, вышла из состояния стресса и смогла дать интервью журналистам по телевидению.

Психологически заложники могут реагировать на стрессовую ситуацию трояким образом. Первый тип реакции – большинство заложников морально подавлены, переживаемые ими страдания заглушают все остальные чувства, познавательные ориентации минимизированы. Второй тип реакции – среди заложников могут выделиться лидеры. Как правило, это уравновешенные, стойкие, выдержанные люди, помогающие другим выжить и выстоять в этой ситуации. Пример подобного поведения мы видели в сложной ситуации захвата заложников на Дубровке. Мария Школьникова, врач-кардиолог, профессор, проявила свои лидерские способности, организовала сбор подписей среди заложников в поддержку требований террористов. Для того чтобы она передала эти требования, террористы отпустили ее одну из первых. В данном случае террористы поступили в соответствии с одной из заповедей терроризма: от группы заложников необходимо отсекать их лидеров и постоянно тасовать, изменять состав групп заложников для того, что они не смогли организовать сопротивление. Третий тип реакции – отчаяние, истерические припадки, безрассудное поведение, провоцирующее остальных заложников на эмоционально неуравновешенные реакции.

Люди, ставшие заложниками, испытывают серьезную трансформацию психики. Во-первых, практически у всех возникает ощущение нереальности ситуации. Они не могут до конца поверить, что оказались в таком безвыходном положении, не имеют возможности сами распоряжаться своей судьбой, действиями, поведением, что они фактически стали рабами жестоких, агрессивных людей. Во-вторых, у заложника возникает протест против заточения, проявляющийся в открытой или скрытой форме. Часто не выдержав стресса, люди пытаются бежать, даже если это бессмысленно, так как побег одного или нескольких заложников может вызвать агрессивные действия со стороны террористов в отношении оставшихся. Взбунтовавшийся заложник может броситься на террориста, попытаться вырвать у него оружие. Подобные действия, как правило, не бывают успешными, так как одиночное сопротивление террористам неэффективно. Эффективно только организованное, хорошо спланированное сопротивление, которое под силу хорошо подготовленным группам правоохранительных органов.

Стокгольмский синдром – психологическое состояние, возникающее при захвате заложников, когда заложники начинают симпатизировать захватчикам или даже отождествлять себя с ними.

Авторство термина «стокгольмский синдром» приписывают криминалисту Нильсу Биджероту (Nils Bejerot), который ввёл во время анализа ситуации, возникшей в Стокгольме во время захвата заложников в августе 1973 года.

При долгом взаимодействии заложников и террористов в поведении и психике заложников происходит переориентация. Появляется так называемый «Стокгольмский синдром». Впервые он был обнаружен в столице Швеции. Ситуация сложилась следующим образом. Два рецидивиста в финансовом банке захватили четырех заложников – мужчину и трех женщин. В течение шести дней бандиты угрожали их жизни, но время от времени давали кое-какие поблажки. В результате жертвы захвата стали оказывать сопротивление попыткам правительства освободить их и защищать своих захватчиков. Впоследствии во время суда над бандитами освобожденные заложники выступали в роли защитников бандитов, а две женщины обручились с бывшими похитителями. Такая странная привязанность жертв к террористам возникает при условии, когда заложникам не причиняется физического вреда, но на них оказывается моральное давление. Например, в ходе захвата отрядом Басаева больницы в Буденновске заложники, несколько дней пролежавшие на полу больницы, просили власти не начинать штурма, а выполнить требования террористов.

«Стокгольмский синдром» усиливается в том случае, если группу заложников разделили на отдельные подгруппы, не имеющие возможности общаться друг с другом.

Своеобразная ситуация, провоцирующая «Стокгольмский синдром», многократно описана в литературе, отражена в художественных фильмах. Впервые психологическая привязанность заложника к своему сторожу представлена в кинофильме по повести Лавренева «Сорок первый». Затем во французском фильме «Беглецы» с участием известных актеров Жерара Депардье и Пьера Ришара показано возникновение нежной дружбы между неудавшимся террористом (герой Ришара) и бывшим бандитом, ставшим его заложником (герой Депардье). В знаменитом американском фильме «Крепкий орешек» с участием Брюса Уиллиса ситуация последствий «Стокгольмского синдрома» обыгрывается более драматично. Один из заложников проявил солидарность с террористами, предал своих товарищей, выдал жену сотрудника полиции (героя Уиллиса). После этого он был хладнокровно застрелен террористами. Этот пример показывает нам, насколько рискованным является общение заложников с террористами.

Психологический механизм стокгольмского синдрома состоит в том, что в условиях полной физической зависимости от агрессивно настроенного террориста человек начинает толковать любые его действия в свою пользу. Известны случаи, когда жертва и захватчики месяцами находились вместе, ожидая выполнения требований террориста. Если никакого вреда жертве не причиняется, то в процессе адаптации к данной ситуации некоторые люди, почувствовав потенциальную неспособность захватчиков причинить им вред, начинают их провоцировать. Однако любые высказывания о слабости террористов, угрозы отмщения, неминуемого разоблачения и привлечения к уголовной ответственности могут оказаться очень опасными и привести к непоправимым последствиям.

Наиболее ярко «Стокгольмский синдром» проявился во время захвата террористами посольства Японии в Перу. В резиденции японского посла в Лиме, столице Перу, 17 декабря 1998 года проходил пышный прием по случаю дня рождения императора Японии Акохито. Террористы, появившиеся в виде официантов с подносами в руках, захватили резиденцию посла вместе с 500 гостями. Террористы являлись членами перуанской экстремистской группировки «Революционное движение имени Тупака Амара». Это был самый крупный за всю историю захват такого большого числа высокопоставленных заложников из разных стран мира, неприкосновенность которых установлена международными актами. Террористы требовали, чтобы власти освободили около 500 их сторонников, находящихся в тюрьмах.

Сразу после захвата президента Перу Альберто Фухимори стали обвинять в том, что он не обеспечил надежной охраны посольства. Лидеры западных стран, чьи граждане оказались в числе заложников, оказывали на него давление и требовали, чтобы безопасность заложников была приоритетной целью при их освобождении. Но ни о каком штурме посольства, ни о каких других силовых мерах освобождения заложников речи не шло. Спустя сутки после захвата резиденции террористы освободили 10 узников – послов Германии, Канады, Греции, советника по культуре посольства Франции. Террористы договорились с дипломатами, что те станут посредниками на переговорах между ними и президентом А. Фухимори. Президент мог либо подключиться к переговорам с террористами, на чем те настаивали, либо пытаться освободить заложников силой. Но штурм посольства не гарантировал сохранения жизни заложников.

Через две недели террористы освободили 220 заложников, сократив число своих пленников, чтобы их легче было контролировать. Освобожденные заложники своим поведением озадачили перуанские власти. Они выступали с неожиданными заявлениями о правоте и справедливости борьбы террористов. Находясь долгое время в плену, они стали испытывать одновременно и симпатию к своим захватчикам, и ненависть и страх по отношению к тем, кто попытается насильственным способом их освободить.

По мнению перуанских властей, главарь террористов Нестор Картолини, бывший текстильный рабочий, был исключительно жестоким и хладнокровным фанатиком. С именем Картолини была связана целая серия похищений крупных перуанских предпринимателей, от которых революционер требовал денег и других ценностей под угрозой смерти. Однако на заложников он произвел совершенно иное впечатление. Крупный канадский бизнесмен Кьеран Мэткелф сказал после своего освобождения, что Нестор Картолини – вежливый и образованный человек, преданный своему делу.

Захват заложников продолжался четыре месяца. Положение заложников стало ухудшаться. Некоторые заложники приняли решение вырваться на свободу своими силами. И только А. Фухимори, для которого пойти на поводу у террористов и освободить их соратников из тюрьмы было решительно неприемлемо, казалось, бездействовал. В стране его популярность упала крайне низко. Бездействие президента возмущало мировое сообщество. Никто не знал, что группа специально подготовленных людей рыла под посольством тоннель. По совету освобожденных ранее заложников штурм посольства начался во время футбольного матча, который в определенное время суток вели между собой террористы. Группа захвата просидела в потайном тоннеле около двух суток. Когда начался штурм, то вся операция заняла 16 минут. Все террористы во время штурма были уничтожены, все заложники – освобождены.

Синдром заложника – это серьезное шоковое состояние изменения сознания человека. Заложники боятся штурма здания и насильственной операции властей по их освобождению больше, чем угроз террористов. Они знают: террористы хорошо понимают, что до тех пор, пока живы заложники, живы и сами террористы. Заложники занимают пассивную позицию, у них нет никаких средств самозащиты ни против террористов, ни в случае штурма. Единственной защитой для них может быть терпимое отношение со стороны террористов. Антитеррористическая акция по освобождению заложников представляет для них более серьезную опасность, чем даже для террористов, которые имеют возможность обороняться. Поэтому заложники психологически привязываются к террористам. Для того чтобы исключить когнитивный диссонанс между знанием о том, что террористы – опасные преступники, действия которых грозят им смертью, и знанием о том, что единственным способом сохранить свою жизнь является проявление солидарности с террористами, заложники выбирают ситуационную каузальную атрибуцию. Они оправдывают свою привязанность к террористам желанием сохранить свою жизнь в данной экстремальной ситуации.

Такое поведение заложников во время антитеррористической операции очень опасно. Известны случаи, когда заложник, увидев спецназовца, криком предупреждал террористов о его появлении и даже заслонял террориста своим телом. Террорист даже спрятался среди заложников, никто его не разоблачил. Преступник вовсе не отвечает взаимностью на чувства заложников. Они являются для него не живыми людьми, а средством достижения своей цели. Заложники же, напротив, надеются на его сочувствие. Как правило, «Стокгольмский синдром» проходит после того, как террористы убивают первого заложника.

Наибольшую трудность представляют переговоры с террористами. «Переговоры с преступниками» – такого понятия нет в уголовном праве. Представители государственных или правоохранительных органов вступают в переговоры в двух случаях: в случае захвата заложников и в случае похищения людей. Сохранение жизни людей, ставших жертвами террористов, является высшей целью работы этих органов.

Переговоры с террористами принципиально отличаются от переговоров в межгосударственной или деловой сферах. Отличие заключается в том, что у террористов и у представителей государственных органов (переговорщиков) имеются диаметрально противоположные интересы. Каждая сторона старается выиграть, допустив минимальное количество уступок и компромиссов. Напротив, в межгосударственной или деловой сферах переговаривающиеся стороны имеют общие интересы. Стараясь достигнуть своих целей, каждая из сторон принимает во внимание интересы другой. Так на основе сочетания взаимных интересов можно эффективно построить процесс успешных переговоров. В переговорах же с террористами такая стратегия, известная в науке как стратегия «переговоров без поражения», недопустима. Удовлетворяя требования террористов, переговорщики могут нанести вред как заложникам, так и всему обществу в целом. Потому стратегия таких переговоров нацелена на победу, полное подчинение интересов террористов интересам государства и общества. Негативные последствия тотальных уступок при переговорах с террористами мы наблюдали на примере договоренности В.С. Черномырдина с террористами, захватившими больницу в Буденновске в 1996 году. Хотя заложники были освобождены, однако победа террористов отозвалась тревожным набатом в 1999 году при взрыве жилых домов, в 2002 году при захвате театрального комплекса на Дубровке, в 2003 году при подрыве людей на стадионе в Тушине в Москве.

В ситуации захвата заложников террористами действия правоохранительных органов проходят следующие стадии:

1. Стадия ориентации в ситуации, вступление в контакт с террористами. В процессе переговоров привлекаются к работе психологи, психиатры, культурологи, этнологи, антропологи. Специалисты помогают разобраться в личности преступников, определить стратегию и тактику дальнейшей / работы, оценить приемлемость требований.

2. Стадия проведения переговоров. С целью эффективного проведения переговоров необходимо неукоснительно придерживаться следующего принципа: «Командиры не ведут переговоры, переговорщики не командуют». Возникла самостоятельная профессия – переговорщики. Как отмечает В.П. Илларионов, в нашей стране, к сожалению, данный принцип нарушается. Руководители государственных или правоохранительных органов часто подключаются к процессу ведения переговоров без должной необходимости. Подобное вмешательство часто приводит к регрессии переговорного процесса, отказу от всего того, чтобы было достигнуто профессиональными переговорщиками.

3. Стадия освобождения заложников. Освобождение может быть осуществлено двумя путями: в результате переговоров или в результате силовой акции.

4. Стадия подведения итогов, оценки действий, накопление опыта.

«Ведение переговоров – это тяжелый, напряженный труд, связанный с большими нервными перегрузками. В случаях длительных переговоров необходимо проводить периодическую смену переговорщиков (иметь дублеров), создать им условия для отдыха, питания, оказания медицинской помощи. В помещении штаба переговоров должны находиться только те, кто задействован в этом мероприятии, а также руководители операции по освобождению заложников. К сожалению, практика свидетельствует о другом. В помещении, где работают переговорщики, нередко бывает многолюдно, шумно, что мешает спокойному ведению диалога», – отмечает В.П. Илларионов (Илларионов В.П. Переговоры с преступниками. – 1993, с. 59). В Германии, например, переговоры с преступниками с целью освобождения заложников, предупреждения террористических актов, взрывов, поджогов, массовых отравлений и других тяжелых преступлений стали самостоятельным направлением оперативно-профилактической деятельности правоохранительных органов, в первую очередь полиции. В связи с этим решены вопросы штатного, методического, технического, психолого-педагогического обеспечения.

В.П. Илларионов выделяет следующие этапы ведения переговоров с террористами:

1. Этап, во время которого обобщается первоначальная информация о ситуации, требующей ведения переговоров, принимаются решения об их ведении, выделяются переговорщики, собираются дополнительные данные о возникшем конфликте, определяется тактика ведения диалога, устанавливаются контакты с преступниками, достигается стабилизация обстановки.

2. Этап захвата позиций: организуются силы и средства, обеспечивающие общественную безопасность, возможность разрешения конфликта силой, в то же время путем психолого-педагогического воздействия обеспечивается склонение преступников к отказу от преступного замысла.

3. Этап, в процессе которого организуется обсуждение выдвинутых требований, их приемлемости, поиск компромиссов, нахождение вариантов решения, торг, психологическая борьба.

4. Этап достижения полного или частичного соглашения, определение путей его реализации, анализ проведенной работы.

На всех этапах переговоров необходимо иметь в виду, что уменьшение числа заложников, в первую очередь детей, женщин, больных и пожилых людей, является основной темой переговоров. Каждый освобожденный заложник – успех, достигнутый переговорщиками (Илларионов, 1993, с. 71).

Трудности в работе переговорщиков возникают из-за специфичности общения с преступниками. Террористы применяют широкий арсенал способов коммуникативного давления: ультимативность требований, завышенные требования, срочность их исполнения, уход от конкретных предложений, ложные акценты в изложении своей позиции, принижение и оскорбление личности партнеров по переговорам, угрозы, отказ от достигнутых соглашений, двойное их толкование. Мастерство переговорщиков состоит в умении обнаружить и устранить коммуникативные уловки террористов, переиграть их в словесном бою. Переговорщики могут использовать следующие способы:

1. Переговоры для прикрытия: используются для того, чтобы задержать силовые действия вооруженных преступников. Во время таких переговоров проводятся поисковые, разведывательные, оперативные мероприятия.

2. Имитация переговоров: проводится в том случае, когда приходится иметь дело с душевнобольным человеком. Здесь отсутствует субъект переговоров, реагирующий на логическую составляющую диалога и отдающий отчет в содеянном. Имитация переговоров направлена на снятие агрессивности поведения.

3. Переговоры в ситуации межэтнических конфликтов проводятся с помощью привлечения противоборствующих сторон. В качестве нейтральной стороны эффективно использовать переговорщика – посредника (медиатора). В задачу посредника входит организация процесса переговоров противоборствующих сторон, но не само проведение переговоров.

Переговоры, основанные на законе и нормах нравственности, отмечает В. Горбунов, – это один из ненасильственных способов борьбы с преступностью во имя гуманной цели – освобождения людей. Исключительно важен правильный подбор переговорщиков. Подбор осуществляется на добровольной основе с учетом индивидуальных особенностей кандидатов, их умения разговаривать и думать в экстремальных ситуациях. Особое значение имеют такие качества личности, как наблюдательность, быстрота реакции, способность сохранять самообладание в любой ситуации, эмоциональная устойчивость. Важно также наличие интеллектуальных и коммуникативных способностей. Практика показывает, подчеркивает В. Горбунов, что именно террористы часто сами выбирают тех, с кем хотят вести переговоры. Нередко возникает необходимость в переводчиках. Однако переводчики, как правило, не только переводят высказывания, но и интерпретируют полученные тексты. Поэтому работа переговорщика с переводчиком представляет особую трудность, так как существует опасность искажения смысла сказанного или написанного террористами.

Люди, привлекаемые к переговорам, – часто это бывают представители общественности, работники средств массовой информации, священнослужители, родные и близкие преступников, депутаты, руководители учреждений, где произошел захват заложников, – должны получать предварительный инструктаж. Важно, чтобы они вели себя осмотрительно и сами не пополнили число заложников (Горбунов В. Во имя спасения людей/ Преступление и наказание. №7, 1999).

В работе переговорщиков с террористами можно сформулировать четыре основных правила:

1. «Никогда не говори «никогда»». Общаться с террористом необходимо в положительно окрашенных словах, предложениях. Не следует говорить террористу: «Нет», «Я не могу», «Это невозможно, нельзя».

2. «Разговаривай постоянно. Когда люди разговаривают, оружие не стреляет». Разговаривать с террористами необходимо все время, не используя долгих пауз. Желательно поддерживать контакт с террористами постоянно.

3. «Не оценивай и не принижай личность». Психологическая оценка личности террористов во время переговоров недопустима. Реакция на требования террористов должна быть максимально корректна. Переговорщик должен стараться использовать такие обороты речи, как «Я верю тебе, я постараюсь помочь, я готов выслушать тебя, я готов говорить с тобой». Следует помнить, что в достижении договоренности заинтересованы, прежде всего, террористы, взявшие заложников.

4. «Не заставляй слишком долго ждать». Долгое ожидание выполнения своих требований озлобляет террористов. В то же время нельзя применять никаких силовых действий, если захватчики заложников доказали, что они готовы их убивать. Поэтому стратегия и тактика работы переговорщика представляется крайне сложной и ответственной.

***

Актуальность проблемы терроризма в современном мире будет возрастать. В связи с чеченским конфликтом в нашей стране эта проблема особенно важна. По свидетельству известной журналистки Анны Политковской, после событий захвата заложников в Москве в октябре 2002 года в сознании чеченского народа произошла героизация погибших террористов, особенно женщин. «Месяцы после «Норд-Оста» показали, что поступок самоубийц – именно этот тип поведения – перечеркнул вековое, традиционное, укорененное и казавшееся абсолютно незыблемым. Женщина, пришедшая убивать беззащитных, стала властительницей дум мужчин». Активное включение женщин в террористическую деятельность показали события июля 2003 года. Две женщины-шахэдки взорвали себя и постарались подорвать зрителей рок-концерта на стадионе в Тушине.

Проблема терроризма хоть и имела место в мировой истории раньше, однако на современном этапе она начинает приобретать новое глобальное значение. Корни терроризма заложены не только в экономических, но и в исторических и этнокультурных проблемах. Потому для психологов изучение источников терроризма и способов его предотвращения становится особенно важным.

Список источников и литературы

1.  Почебут Л.Г. Социальная психология толпы. – СПб., 2004.

2.  Витюк В.В. Эфиров С.А. «Левый» терроризм на Западе: история и современность. М., Наука. 1987.

3.  Гевелинг Л.В. Коррупционные формы политического финансирования: материальная основа распространения терроризма // Финансовый мониторинг потоков капитала с целью предупреждения финансового терроризма. – М.: Изд-во МНЭПУ, 2005, с. 111–142.

4.  Ильясов Ф.Н. Терроризм – от социальных оснований до поведения жертв // Социологические исследования. 2007. №6. С. 78–86.

5.  Ткачев П.Н. Терроризм как единственное средство нравственного и общественного возрождения России // Революционный радикализм в России: век девятнадцатый. Документальная публикация. Ред. Е.Л. Рудницкая. М., Археографический центр, 1997.

6.  Хофман Б. Терроризм: взгляд изнутри = Inside terrorism [пер. с англ.] – М.: «Ультра-культура». 2003.

www.neuch.ru

Стокгольмский синдром - это... Что такое Стокгольмский синдром?

Стокго́льмский синдром (англ. Stockholm Syndrome) — термин популярной психологии, описывающий защитно-подсознательную травматическую связь[1], взаимную или одностороннюю симпатию[2], возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата, похищения и/или применения (или угрозы применения) насилия. Под воздействием сильного шока заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия, и в конечном счете отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели. Бытовой стокгольмский синдром, возникающий в доминантных семейно-бытовых отношениях, является второй наиболее известной разновидностью стокгольмского синдрома.

Вследствие видимой парадоксальности психологического феномена, термин «стокгольмский синдром» стал широко популярен и приобрел много синонимов: известны такие наименования, как «синдром идентификации заложника» (англ. Hostage Identification Syndrome), «синдром здравого смысла» (англ. Common Sense Syndrome)[3], «стокгольмский фактор» (англ. Stockholm Factor), «синдром выживания заложника» (англ. Hostage Survival Syndrome)[4] и др.

Исследователи полагают, что стокгольмский синдром является не психологическим парадоксом, не расстройством (или синдромом), а скорее нормальной реакцией человека на сильно травмирующее психику событие[3][4]. Так, стокгольмский синдром не включён ни в одну международную систему классификации психиатрических заболеваний[5].

Согласно исследованиям, стокгольмский синдром является довольно редким событием. Согласно данным ФБР о более чем 1200 случаев захвата заложников с баррикадированием захвативших в здании, стокгольмский синдром отмечен лишь в 8 % случаев[6].

Факторы, влияющие на формирование стокгольмского синдрома

Стокгольмский синдром может получить развитие при:

Механизм психологической защиты основан на надежде жертвы, что агрессор проявит снисхождение при условии безоговорочного выполнения всех его требований. Поэтому пленник старается продемонстрировать послушание, логически оправдать действия захватчика, вызвать его одобрение и покровительство.

Гуманизация отношений между захватчиком и жертвой является ключевой при формировании стокгольмского синдрома и обуславливается следующими факторами:

• Возможностью и качеством социального взаимодействия. Чтобы затруднить развитие эмоциональных отношений, пленникам могут завязывать глаза, затыкать рот кляпом. С этой же целью охранники могут часто меняться местами[3][4].
• Возможностью рационального объяснения проявленной жестокости. Необъяснимая, нерациональная жестокость убивает развитие симпатии между сторонами. В обратном случае, если, например, один из заложников погибает в результате сопротивления террористам, то выжившие стараются оправдать вспышку жестокости провокативным (опасным для остальных) поведением самого погибшего[3].
• Языковым барьером. Запрет переговариваться и/или незнание языка сильно затрудняет формирование симпатии между заложниками и террористами[3].
• Психологической грамотностью, знанием приемов выживания[3]. Психологически грамотный заложник и/или террорист имеют больше шансов повлиять друг на друга.
• Личностными качествами обеих сторон, их способностью к дипломатическому общению. Заложник, обладающий дипломатическими качествами, способен переубедить противника, сместить его точку зрения[3].
• Системой культурных стереотипов. Расовые, этнические, религиозные и идеологические разногласия оказывают жесткое негативное влияние на развитие симпатии между захватчиком и его жертвой. Они с трудом поддаются изменению за такой короткий промежуток времени[3] и могут спровоцировать неприязнь, вспышку жестокости и даже гибель заложников.
• Длительностью пребывания в плену[3]. Стокгольмский синдром формируется после 3-4 дней лишения свободы и усиливается в случае изоляции пленников. При долгом нахождении в плену заложник общается с захватчиком, узнаёт его как человека, понимает причины захвата, чего захватчик хочет добиться и каким способом; особенно это проявляется при терактах, имеющих политическую подоплёку — заложник узнаёт претензии захватчика к власти, проникается ими и может убедить себя, что позиция захватчика — единственно правильная.

Зная, что террористы хорошо понимают, что до тех пор, пока живы заложники, живы и сами террористы, заложники занимают пассивную позицию, у них нет никаких средств самозащиты ни против террористов, ни в случае штурма. Единственной защитой для них может быть терпимое отношение со стороны террористов. В результате заложники психологически привязываются к террористам и начинают толковать их действия в свою пользу. Известны случаи, когда жертвы и захватчики месяцами находились вместе, ожидая выполнения требований террориста[7].

В случаях особо жестокого обращения заложники психологически дистанцируются от ситуации; убеждают себя, что это происходит не с ними, что с ними такое произойти не могло, и вытесняют из памяти травмирующее событие, занимаясь конкретной деятельностью[8].

Если никакого вреда жертве не причиняется, некоторые люди, будучи менее подвержены синдрому в процессе адаптации к данной ситуации и почувствовав потенциальную неспособность захватчиков причинить им вред, начинают их провоцировать[9].

После освобождения выжившие заложники могут активно поддерживать идеи захватчиков, ходатайствовать о смягчении приговора, посещать их в местах заключения и т. д.

Профилактика при ведении переговоров и дебрифинг

В ведении переговоров при захвате заложников одной из психологических задач медиатора является поощрение развития взаимной симпатии (стокгольмского синдрома) между заложниками и захватчиками с целью увеличения шансов заложников на выживание. Директор исследовательских программ Центра предотвращения международных преступлений д.н. Адам Дольник сообщил по этому поводу в интервью «Новой газете»[2]:

Переговорщик просто обязан провоцировать, поощрять формирование этого синдрома любыми способами. Потому что если террористы и заложники будут нравиться друг другу, то тогда меньше шансов, что заложники сделают что-то глупое, что повлекло бы жёсткие действия террористов. А террористам, в свою очередь, будет крайне трудно решиться на убийство заложников, к которым они испытывают симпатию.

Методики проведения дебрифинга (психологической консультации) выживших заложников в случае их удачного освобождения разнятся в зависимости от характера ситуации, сформировавшей стокгольмский синдром. Например, дебрифинг освобождённых военнопленных отличается по своей структуре от дебрифинга заложников политических терактов[3].

Захват заложников в Стокгольме в 1973 году

23 августа 1973 года бежавший из тюрьмы Ян Эрик Улссон в одиночку захватил банк «Kreditbanken» (Стокгольм, Швеция)[10], ранив одного полицейского и взяв в заложники четверых работников банка — трёх женщин (Биргитту Лундблад, Кристин Энмарк, Элизабет Олдгрен) и мужчину Свена Сафстрома. По требованию Улссона, полиция доставила в банк его сокамерника — Кларка Улофссона (Clark Olofsson).

26 августа полицейские просверлили отверстие в потолке и сфотографировали заложников и Улофссона, однако Улссон заметил приготовления, начал стрелять и пообещал убить заложников в случае газовой атаки.

28 августа газовая атака всё-таки состоялась. Через полчаса захватчики сдались, а заложников вывели целыми и невредимыми.

Бывшие заложники заявили, что боялись не захватчиков, которые ничего плохого им не сделали, а полиции. По некоторым данным, они за свои деньги наняли адвокатов Улссону и Улофссону.

В ходе судебного разбирательства Улофссону удалось доказать, что он не помогал Улссону, а, напротив, пытался спасти заложников. С него сняли все обвинения и отпустили. На свободе он встретился с Кристин Энмарк, и они стали дружить семьями.

Улссон был приговорён к 10 годам тюремного заключения, где получал много восхищённых писем от женщин.

Случай Патти Хёрст

Патрисия Хёрст (Patricia Hearst) была захвачена 4 февраля 1974 группой «Симбионистская армия освобождения» (англ. Symbionese Liberation Army). Террористы получили от семьи Хёрст 4 млн долларов, но девушка возвращена не была. Позже выяснилось, что она вступила в ряды С. А. О. под угрозой убийства.

Захват резиденции японского посла в Лиме, столице Перу, 17 декабря 1996

Это самый крупный за всю историю захват такого большого числа высокопоставленных заложников из разных стран мира, неприкосновенность которых установлена международными актами.

Террористы (члены перуанской экстремистской группировки «Революционное движение имени Тупак Амару»), появившиеся в виде официантов с подносами в руках, захватили резиденцию посла вместе с 500 гостями во время приёма по случаю дня рождения императора Японии Акихито и потребовали, чтобы власти освободили около 500 их сторонников, находящихся в тюрьмах.

Сразу после этого захвата заложников общественность стала обвинять президента Перу Альберто Фухимори в бездействии и в том, что он не обеспечил надежной охраны посольства, лидеры западных стран, чьи граждане оказались в числе заложников, оказывали на него давление и требовали, чтобы безопасность заложников была приоритетной целью при их освобождении. В таких условиях ни о каком штурме посольства, ни о каких других силовых мерах освобождения заложников речи не шло.

Через две недели террористы освободили 220 заложников, сократив число своих пленников, чтобы их легче было контролировать. Освобожденные заложники своим поведением озадачили перуанские власти. Они выступали с неожиданными заявлениями о правоте и справедливости борьбы террористов. Находясь долгое время в плену, они стали испытывать одновременно и симпатию к своим захватчикам, и ненависть и страх по отношению к тем, кто попытается насильственным способом их освободить.

По мнению перуанских властей, главарь террористов Нестор Картолини, бывший текстильный рабочий, был исключительно жестоким и хладнокровным фанатиком. С именем Картолини была связана целая серия похищений крупных перуанских предпринимателей, от которых революционер требовал денег и других ценностей под угрозой смерти. Однако на заложников он произвёл совершенно иное впечатление. Крупный канадский бизнесмен Кьеран Мэткелф сказал после своего освобождения, что Нестор Картолини — вежливый и образованный человек, преданный своему делу.

Описанный случай дал название «лимскому синдрому» (англ. Lima syndrome)[11]. Ситуация, при которой террористы испытывают настолько сильную симпатию к заложникам, что отпускают их, является обратным примером (частным случаем) стокгольмского синдрома.

См. также

Примечания

1. ↑ Стокгольмский синдром: История, причины, ориентация
2. ↑ 1 2 На переговоры идет сильный. Как подчинить террористов своей воле, не выводя танки и огнеметы на прямую наводку. Елена Милашина. Интервью с Адамом Дольником. — «Новая газета», 29.08.2007.
3. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Factors Influencing the Development of the Hostage Identification Syndrome. James T. Turner. Political Psychology, Vol.6, No.4, 1985, pp.705—711
4. ↑ 1 2 3 The Stockholm Syndrome Revisited. Arthur Slatkin. The Police Chief Magazine, Vol.LXXV, No.12, December 2008.
5. ↑ ‘Stockholm syndrome’: psychiatric diagnosis or urban myth?. M. Namnyak, N. Tufton, R. Szekely, M. Toal, S. Worboys, E. L. Sampson — Acta Psychiatrica Scandinavica, Volume 117, Issue 1, pages 4-11, January 2008.
6. ↑ Курт Бартол. Психология криминального поведения. — 7. — Olma Media Group, 2004. — С. 289. — 352 с. — (Психологическая энциклопедия). — ISBN 9785938781054
7. ↑ Стокгольмский синдром. В кн: «Социальная психология толпы». Л. Г. Почебут, Сп-Б., 2004.
8. ↑ Психология взаимодействия террористов с заложниками. В кн: «Социальная психология толпы». Л. Г. Почебут, Сп-Б., 2004.
9. ↑ Стокгольмский синдром: дружбе заложников и террористов 30 лет.
10. ↑ См. подробнее Norrmalmstorg Robbery в англовики.
11. ↑ См. подробнее в статье en:Stockholm Syndrome#Lima Syndrome в англовики.

Литература

biograf.academic.ru

ЕДИЦИНА КАТАСТРОФ.