Реферат: Легенды русского фольклора. Реферат предания

Реферат - Смысл предания - Религия

Протопресв. Иоанн Мейендорф

Апостольская киригма возвестила миру об историческом событии, происшедшем «при Понтийском Пилате» в определенное время и в определенных условиях. Это уникальное событие было, с одной стороны, исполнением всей истории Ветхого Завета: Иисус Христос есть Тот, о Котором писали Моисей в законе и пророки (Ин. 1, 45). С другой стороны, это был единственный источник всеобщего спасения всех последующих поколений. По основному смыслу Нового Завета искупительный акт Христа был совершен единожды и навсегда; ничто не может быть к нему добавлено, и нет никакого иного пути, чтобы получить от него спасение, кроме как через слушание Слова Божия, провозглашенного «свидетелями». Церковь именуется «апостольской» по соотнесению с этими свидетелями, и прилагательное это употребляется даже в Символе веры с тем, чтобы ясно указать на ее связь с непосредственными учениками Христа.

Эти основоположные принципы и должны с необходимостью определять наше отношение к Писанию и Преданию.

Всякий, кто знаком с византийским литургическим этосом или с любыми традиционными обрядами, будь то западными или восточными, знает, какого открытого и торжественного почитания Библии требуют эти обряды. Это почитание — нечто большее, чем чтение отрывков из Священного Писания, постоянное повторение стихов Псалтири и ежедневное пение гимнов из Ветхого и Нового Завета; здесь совершенно очевидно почитание Священного Писания, в частности Евангелия, как книги. Этим объясняются каждение перед нею, прикладывание к ней, крестные ходы, в которых священная книга эта занимает почетное место и представляет Самого Христа, открывающегося в Своем Слове.

Единственная цель этого литургического почитания книги Священного Писания — явить верующим, что она содержит в себе саму Истину Откровения, которой Церковь обладает именно в данной письменной форме. В этой связи важно отметить, что, каково бы ни было значение Предания и понятия неизменности Церкви в Истине и ее непогрешимости, христианская Церковь никогда не добавляла к Священному Писанию своих собственных вероучительных определений. Основанное на апостольской киригме, оно включает в себя, наряду с богодухновенными Писаниями евреев, только письменное свидетельство тех, кто своими глазами видел воскресшего Христа и мог записать для Церкви самые слова Учителя, верно истолковывая Его учение. Церкви надлежало только определить «канон», но не составлять богодухновенные Писания, потому что она никогда не верила в некое «продолжающееся откровение», а знала лишь один-единственный исторический акт, совершенный Богом единожды и навсегда во Христе. Авторитет Писаний основывается на том факте, что они составлены очевидцами земной жизни Христа, Его учениками. Церковь могла только подтвердить их подлинность водительством Духа Святого, обетованного Самим Господом; она не могла их создать. Подлинность эту следует, разумеется, понимать как относящуюся к содержанию, но не обязательно к форме текстов. Так, например, Евангелия от Марка и от Луки с самого начала считались частью канона, хотя авторы их не входили в число Двенадцати; содержание же их киригмы традиционно приписывалось свидетельству Петра и Павла. Ориген и другие ранние христиане, сомневавшиеся в том, что Послание к Евреям действительно написал Павел, не имели в виду исключение его из канона, так как не сомневались в том, что Послание это покрыто Павловым авторитетом в смысле более широком, чем непосредственное авторство. С другой стороны, никто никогда не предлагал включать в канон что-либо, кроме апостольских писаний; именно по этому общему принципу и были исключены из канона «Пастырь» Ермы и «Послание Варнавы».

Таким образом, апостоличность оставалась основным критерием в формировании канона Священного Писания, потому что она была также и единственной истинной характеристикой христианской киригмы как таковой. Церковь определяла и судила только границы подлинного Откровения, и для этого она нуждалась в критерии, внеположном Писанию, но не независимом от него. Критерий этот — водительство Духа Святого, Которым осуществилось Боговоплощение, Который пребывает и на Самом Христе, и на Теле его — Церкви. Как община людей, получившая спасение через конкретные исторические события, Церковь не может иметь иного основания, нежели апостолы и пророки (Еф. 2, 20), которые свидетельствовали о том, что слышали и видели своими очами, и руки их осязали (1 Ин. 1, 1). Спасение же это, которому они свидетели, ведет к тому, что Бог живет среди нас и что Дух наставляет нас на всякую истину (Ин. 16, 13).

Мы только что сказали, что Священное Писание содержит всю полноту апостольского свидетельства. Это не значит, однако, что в Писании буквально все сказано словами и разложено «по полочкам», так же как и подлинность священных текстов не есть обязательно подлинность формальная и, так сказать, «вербальная». Слово Жизни не есть богословская энциклопедия, которую достаточно открыть на нужном месте, чтобы получить исчерпывающе представленную желаемую информацию. Так, например, как показали труды Оскара Кульмана, Иоахима Иеремиаса и других, современная экзегетика все яснее выявляет, что, хотя боговдохновенные авторы ничего прямо не говорили о некоторых основных христианских истинах, таких, например, как учение о таинствах, они считали их самоочевидными, не требующими доказательств и объяснений. Изречения Господа Иисуса о Хлебе Небесном, о виноградной лозе или о «воде, текущей в жизнь вечную» (даже если их сакраментальное истолкование не является единственно возможным) не могут быть вполне поняты без знания о том, что христиане в первом веке совершали Крещение и Евхаристию. Отсюда ясно, что Священное Писание, будучи само по себе полным и завершенным, предполагает Предание, и не как добавление, а как ту среду, в которой оно становится понятным и осмысленным. В то время, когда еще не спорили о «количестве источников» Откровения, св. Василий Кесарийский в знаменитом месте своего трактата «О Святом Духе» выражает простым, почти наивным языком взаимозависимость и существенное единство Писания и Предания: «Из догматов и проповедей, соблюденных в Церкви, иные имеем в учении, изложенном в Писании, а другие, дошедшие до нас от апостольского предания, прияли мы втайне[1]. Но те и другие имеют одинаковую силу для благочестия… Ибо, если бы вздумали мы отвергать не изложенные в Писании обычаи, как не имеющие большой силы, то неприметным для себя образом исказили бы самое главное в Евангелии, лучше же сказать, обратили бы проповедь в пустое имя»[2]. И далее он говорит как раз об обрядах Крещения и Евхаристии.

Поэтому не может быть и речи о «двух источниках» Откровения. Оно не есть ряд продиктованных человеческому духу формально определимых истин. Откровение в Иисусе Христе есть раз и навсегда установленное новое общение Бога и человека. Это причастность человека Божественной жизни. Священное Писание не создает эту причастность, оно свидетельствует в окончательной и завершенной форме о делах Божиих, осуществивших эту причастность. Для полного понимания Священного Писания необходимо то абсолютно реальное общение, которое осуществляется в Церкви. Предание есть сакраментальная преемственность общения святых в истории; в известном смысле это сама Церковь.

Православие верит в абсолютный, органический, совершенный характер непрерывности этого общения и видит в этой непрерывности свойство, присущее самой природе Священного Писания. Если бы эта непрерывность была нарушена, Писание потеряло бы свой смысл, и то, что Сам Бог восхотел совершить в Своем Воплощении, потерпело бы крушение. Крушения, конечно, происходят в жизни отдельных людей, целых наций и обществ, но Церковь, как дар Божий, не может сокрушиться, ибо Господь представит ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна (Еф. 5, 27). Жизнь этой Церкви есть совершенно свободный дар Бога, и нерушимость ее ни в какой мере не заслужена теми, кто ее составляет, но есть исключительно следствие пребывания в Церкви Самого Бога. Все члены Церкви, всякая христианская община могут поддаться и греху, и заблуждению, но тем самым они отсекают себя от Церкви и должны вновь присоединяться к ней через покаяние.

Хотя Церковь по существу своему постоянно тождественна сама себе, она живет в истории. Поэтому пребывающая в ней божественная Истина постоянно встречается с новыми жизненными ситуациями и испытаниями и должна выражаться по-новому. Христианское благовестие должно не только сохраняться неизменным, но и пониматься теми, кому Бог его посылает; оно должно отвечать на новые вопросы, ставящиеся новыми поколениями. И здесь Священное Предание исполняет еще одну функцию: оно делает Священное Писание доступным и понятным изменяющемуся и несовершенному миру. Ответы на проблемы этого мира простыми ссылками на Писание в отрыве от Предания могут повести к заблуждению и ереси.

История богословских споров с самого начала христианства показывает, что великие богословы и Отцы Церкви стремились сохранить в своем учении не только смысл Священного Писания, но и словесное его выражение. Это, однако, не мешало им пользоваться терминами, не существующими в Писании, когда того требовала защита Истины. В четвертом веке Никейский Символ был тщательно выработан так, чтобы в нем употреблялись только термины, заимствованные из Священного Писания. И Афанасию Александрийскому стоило больших трудов включить в него небиблейское слово «омоусиос» для выражения на понятном его времени языке той истины, которая подразумевается в Писании. Этот пример ясно показывает, что Церковь осознает себя обладательницей живой Истины, которую нельзя ограничивать только теми словами, которые употребляются в Писании.

Однако та свобода выражения, которую проявили никейские Отцы, не была внутренней независимостью от свидетельства Священного Писания. Православная Церковь никогда не провозглашала догматов, которые не были бы непосредственным истолкованием исторических фактов, изложенных в Писании. Возьмем конкретный и имеющий значение для современности пример — почитание Марии Матери Божией. Для православных почитание Ее основывается главным образом на догмате Ефесского, антинесторианского, Собора (431 г.), который не дал специального «мариологического» определения, а просто осудил приписываемое Несторию учение, согласно которому Христос соединял в Себе два «субъекта» — Сына Марии и Сына Бога. Но во Христе только один «субъект»: Он — Сын Божий, ставший также Сыном Марии. Таким образом, Она — мать Самого Сына Божия, Богородица. Ясно, что Собор был озабочен прежде всего правильным пониманием несомненно библейского акта — Боговоплощения. Именно для выражения Воплощения во всей его полноте мы и признаем Марию Матерью Бога, а не просто человека, и, следовательно, считаем Ее достойной совершенно исключительного почитания. Доктрина же о непорочном зачатии св. Анной Девы Марии, с точки зрения православного богословия, не только отсутствует в библейском повествовании, но и противоречит библейскому и традиционному учению о первородном грехе. Что же касается Успения Богоматери и прославления Ее в теле, то предание это хранится в богослужебных книгах и широко представлено в святоотеческой литературе византийского Средневековья. Тем не менее провозглашение Пием XII этого догмата обеспокоило православных. В преданиях об Успении, в деталях разнящихся между собой, они видят факты, по существу своему отличные от тех, которые подлежат догматическим определениям. Хотя в Священном Писании и встречаются описания подобных событий (например, вознесение на небо пророка Илии), отсутствие в нем каких-либо сведений о смерти и прославлении Богоматери представляется ясным указанием на то, что эти события не играли решающей роли в деле спасения как такового. Следовательно, не было нужды повествовать о них в Слове Божием и гарантировать их подлинность. Если Христос не один, а два различных «субъекта», то изменяется смысл всего Священного Писания, но смысл этот совершенно не меняется от того, была или не была прославлена Богоматерь в теле после смерти. Та сдержанность, которую православные проявили почти единодушно, когда Католическая Церковь провозгласила догмат о взятии тела Девы Марии на небо, совсем не предполагает отрицания телесного прославления Богоматери, действительно засвидетельствованного достаточно древним Преданием; оно несомненно соответствует божественному замыслу, по которому Бог сотворил Ей величие (Лк. 1, 49). Но нет никакой богословской необходимости включать его в те события, посредством которых осуществилось спасение человечества.

Эти примеры приводятся здесь не ради полемики, а как иллюстрация православного подхода к вопросу «доктринального развития», смысл которого не в некоем продолжающемся откровении и не в добавлениях к Священному Писанию, а в разрешении конкретных вопросов, связанных с той единой и вечной Истиной, которая в существе своем остается неизменной как до, так и после определения. Этот подход ясно отражен в постановлениях ранних Соборов. Вот как начинается определение Халкидонского Собора (451 г.): «Мудрая и спасительная формулировка божественной благодати[3] достаточна для совершенного познания и утверждения веры… Но поскольку некоторые личности решили испразднить проповедь истины и своими личными ересями породили пустую болтовню… то настоящий святой, великий и вселенский Собор, желая отвергнуть всякий злой умысел против истины и уча о том, что от начала неизменно, постановил…».

Обычно доктринальные определения принимаются вселенскими соборами, но иногда и соборами поместными или даже просто общим согласием (сonsensus) Церкви. Определения эти окончательны и не могут быть изменены, поскольку они выражают абсолютную Истину — Христа, пребывающего в Своей Церкви. Как мы уже видели, Предание есть не что иное, как выражение постоянного пребывания Божия в общине Нового Израиля. Пребывание же это — от Самого Бога и не зависит ни от какого внешнего критерия или признака. Постоянство, преемственность и непогрешимость происходят от того, что во всяком месте и во всякое время один Господь, одна вера, одно крещение (Еф. 4, 5). Это присутствие Божие не могут заменить никакие юридические критерии или условия. Поэтому история Церкви знает много «лжесоборов» (например, «разбойничий» собор 449 года), которые обладали признаками вселенскости, но в конце концов отвергались потому, что они не были в Истине; были и соборы, которые собирались не в качестве вселенских, но позже обретали вселенский авторитет. И конечно, признавая нравственный авторитет некоторых поместных Церквей, и в особенности первой из них, Православная Церковь не видит ни экклезиологических, ни исторических, ни каких-либо других причин признавать за одной какой-либо епископской кафедрой монополию на окончательный критерий Истины.

Это отсутствие в православной экклезиологии четко определенного, точного и постоянного критерия Истины помимо Самого Бога, Христа и Духа Святого, несомненно, является одним из основных отличий Православия от всех классических западных экклезиологий. На Западе, после провала соборного движения, постепенно развивавшейся теории папской непогрешимости было противопоставлено протестантское утверждение единого Писания (sola Scriptura). С шестнадцатого века вся экклезиологическая «проблема» Запада состоит в этом противопоставлении двух критериев, двух гарантий доктринальной безопасности. Православие же никогда не ощущало нужды в такой гарантии по той простой причине, что живая Истина и есть сама свой собственный критерий. Эта противоположность была справедливо подчеркнута в девятнадцатом веке русским богословом А.С. Хомяковым, но основана она на понимании Церкви, выраженном уже во втором веке св. Иринеем: «Где Церковь, там и Дух Божий, и где Дух Божий, там и Церковь, и всякая благодать, а Дух есть Истина»[4].

Невозможно прийти к ясному пониманию смысла Предания, не держа в памяти осуждения Самим Господом «учений человеческих». То единое, святое Предание, которое в течение веков утверждает и раскрывает существенное и неизменное тождество Церкви самой себе, есть органическое и зримое выражение жизни в ней Духа, нельзя смешивать с неизбежным, часто творческим и положительным, иногда греховным, но всегда относительным накоплением человеческих традиций в исторической Церкви.

Различение между «Преданием» и «преданиями», несомненно, является одной из главных тем современного экуменического диалога и одной из насущнейших задач православного богословия. Ибо проблема эта, даже помимо экуменических сношений, особенно остро стоит перед Православной Церковью.

Обычно православный верующий понимает свое христианство как некое целое, выражающееся в доктринальных убеждениях, участии в богослужении и в любой занимаемой им как христианином жизненной позиции. Это понимание сильно отличается от позиции среднего католика, который с гораздо большей готовностью принимает перемены, если они исходят от надлежащей власти. Психологически это коренится в отсутствии абсолютного, четкого и постоянного вероучительного авторитета (см. выше) и в положительном чувстве ответственности за чистоту своей веры, свойственном православным христианам. Сознательно или бессознательно, но он справедливо полагает, что все богослужебные действия связаны с вероучением и что истинное христианство должно восприниматься как некое целое из верований и жизненных позиций. Там, где он не в состоянии отличить главное от второстепенного, он предпочитает сохранить все. Формальный и обрядовый консерватизм восточных христиан, несомненно, сыграл в истории положительную роль. Он помог им сохранить свою веру в темные времена монгольского и турецкого владычества. Как таковой, он, однако, не отражает соборности Церкви. В настоящее время этот консерватизм представляет проблему, которой православные богословы должны заняться, если они хотят серьезно встретить лицом к лицу не только современный мир и экуменическое движение, но и реформаторские движения внутри самого православного мира. Первоочередная задача православного богословия состоит сегодня в том, чтобы заново открыть, в контексте истинной вселенскости, роль единого, святого Предания Церкви в отличие от псевдоабсолютных и человеческих преданий. Если обратиться к прошлому Церкви, то в поддержку этого открытия можно найти удивительно много традиционных авторитетных «причин», особенно в документах, связанных с разделением между Востоком и Западом.

Еще с апостольских времен христиане всегда понимали свое единство как единство в вере, хотя и было очевидно, что каждая поместная Церковь может выражать эту веру на своем собственном языке, в своих богослужебных особенностях, а вначале даже в собственном чине крещения. Это разнообразие языков и обрядов нисколько не мешало реальному церковному единству. Во втором веке Ириней мог говорить о едином апостольском Предании, одинаково хранимом в Риме, Смирне и Ефесе. Когда христологические споры разрушили единство Восточной Церкви, положение начало меняться. Раскол в общих чертах проходил по тогдашним культурным и языковым границам, и большинство восточных христиан-негреков (копты, сирийцы, армяне, эфиопы) восприняли монофизитское исповедание веры. Православные халкидонские Церкви последовали за Римом и Константинополем, и влияние их практически ограничилось греко-римским миром Римской империи. В конце концов и это единство рухнуло при великом расколе между Старым и Новым Римом, опять-таки прошедшим по расовым и языковым границам.

Престиж этих двух центров — Рима и Константинополя — в их областях был столь велик, что все неримские и неконстантинопольские традиции постепенно исчезали в долгом процессе эволюции, длившемся с шестого по двенадцатый век. Обе стороны поверили в то, что этос и практика их столиц единственно приемлемы и истинны. На Востоке древние египетские, сирийские и палестинские литургии постепенно заменялись византийским чином. Уже в одиннадцатом веке патриарх Михаил Керуларий был твердо убежден, в своих нападках на латинян, что практика, принятая в «богохранимом граде», т. е. Константинополе, является единственной истинно христианской традицией. Для него уже не было различия между Преданием Церкви и местной практикой имперской столицы[5]. Его латинские противники в своей знаменитой грамоте об отлучении Михаила, положенной ими на престол в Святой Софии 16 июля 1054 года[6], заняли еще более непримиримую позицию. Конфликт достиг апогея, когда, после захвата Константинополя крестоносцами в 1204 году, папа Иннокентий III некоторое время считал возможным создание единого латинского христианского «мира» под своим руководством[7].

К счастью, в лоне Православной Церкви всегда находились выдающиеся свидетели, верные древнему кафолическому Преданию. Процесс унификации богослужения по образцу, принятому в великой Константинопольской Церкви, не помешал переводу византийского чина на языки разных народов, обращавшихся в Православие. Именно употребление в богослужении местных языков было главным фактором успеха византийских миссионеров в Средние Века. И это не дало Греческой Церкви застыть в мертвых формах, как это случилось с несторианскими и монофизитскими Церквами Ближнего Востока.

С другой стороны, великие византийские богословы всегда сознавали необходимость различения между «Преданием» и «преданиями». В самый разгар греко-латинских раздоров о богослужебных чинах и практике раздавались голоса, восстанавливавшие истинную иерархию ценностей; в наше время хорошо сохранять в памяти их имена.

Первым нужно назвать здесь патриарха Фотия. Когда папа Николай I осудил его на основании канонических норм, не известных на Востоке, Фотий провозгласил принцип сосуществования во вселенской Церкви всех законных местных традиций; «Всякий должен, — писал он Николаю, — хранить то, что определено общими вселенскими постановлениями. Но частное мнение какого-либо отца Церкви или постановление поместного собора может исполняться одними и быть неизвестным другим. Так, некоторые имеют привычку брить бороды, другие отрицают эту практику на основании (местных) соборных постановлений. Так и в том, что касается нас, мы считаем предосудительным поститься в субботу, кроме одного раза в году (в Великую Субботу), тогда как другие постятся также и во все субботы. Так Предание избегает споров, ставя практику выше правила. В Риме нет священников законно женатых, тогда как наша традиция разрешает возводить в священство людей уже женатых…» Здесь Фотий намекает на постановление Пято-Шестого Собора (Трулльского) (691 г.), не принятое Римом. Он сознательно избегает навязывать его западным христианам и устанавливает общий принцип: «Когда вера остается ненарушенной, то общие и соборные решения находятся в безопасности; разумный человек уважает обычаи и законы других; он считает, что нет ни беды в их исполнении, ни беззакония в их нарушении»[8]. В глазах Фотия только вера является критерием для суждения о практике поместных Церквей; ничто другое не может противопоставляться их законному разнообразию[9].

Подобной была позиция и Петра, патриарха Антиохийского, переписывавшегося с Михаилом Керуларием. Он советовал Михаилу сводить критику латинян к догматическому вопросу о филиокве, считая все остальные спорные пункты «безразличными»[10]. Современный им греческий Охридский архиепископ Феофилакт в своем трактате, посвященном греко-латинской полемике, также считает вопрос об исхождении Святого Духа единственной серьезной проблемой, разделяющей Константинополь и Рим. Оставляя в стороне все обвинения богослужебного и канонического характера, выдвигаемые Керуларием, он возвращается к принципу, высказанному Фотием: «К таким аргументам не будешь прибегать, разве только если не знаешь церковной истории; только те обычаи могут угрожать церковному единству, которые связаны с вероучением»[11].

В четырнадцатом и пятнадцатом веках во время всех переговоров и контактов между греками и латинянами само собой подразумевалось (во всяком случае, в представлении византийцев), что восстановленный в былом единстве христианский мир сохранит разнообразие местных традиций. Когда Николай Кавасила говорит о сошествии Святого Духа в Евхаристии, он ссылается на латинский чин в качестве аргумента в пользу византийской традиции[12]: для него латинская богослужебная традиция несомненно обладает кафолической подлинностью.

В новые времена такая позиция стала практически всеобщей. Так, например, в 1895 году Вселенский Патриарх Анфим и его синод в ответе на энциклику папы Льва XIII «Praeclara gratulationis» писали, что соединение Церквей может осуществиться через единство веры, но единство это не означает единообразия в «чине священного богослужения, гимнах, облачениях священнослужителей и других подобных вещах, которые, даже сохраняя свое разнообразие, не угрожают сущности и единству веры»[13].

Установление четкого различия между священным Преданием и человеческими преданиями, созданными историей, есть, по-видимому, самое существенное в современном богословии, особенно если оно стремится быть вселенским. По-настоящему понять истинную реальность Предания, реальность живую и органическую, являющую пребывание Духа Святого в Церкви и тем самым ее единство, невозможно без четкого ее отграничения от всего того, что создает нормальное разнообразие внутри единой Церкви. Освободить Cвященное Предание от человеческих преданий, стремящихся его монополизировать, есть, по существу, непременное условие его сохранения. Ибо, если оно застывает в формах той или иной определенной культуры, оно не только и исключает человеческие предания, и предает кафоличность Церкви, но и отождествляет себя с преходящей и относительной реальностью, подвергаясь опасности исчезнуть вместе с ней.

В этом заключается очень важная для современного православия проблема, особенно в связи с его экуменической ответственностью и деятельностью. Было время, когда «христианский Восток» вызывал энтузиазм в экуменических кругах как прекрасная, экзотическая и таинственная традиция, привлекательная своей совершенной инаковостью. Это увлечение ушло в прошлое по мере роста взаимного ознакомления, просто потому, что участники экуменического движения серьезно отнеслись к своим задачам. Продолжая ценить возможности всего того, что местные традиции могут привнести в кафолическую реальность Единой Святой и Апостольской Церкви, они с надеждой ожидают саму единую Церковь. Основной целью экуменической деятельности и мысли является объединение всех. Совершенно очевидная ответственность православных заключается в том, чтобы показать, где это объединение может стать реальностью и как оно может осуществиться. Утверждение Православной Церкви, что она уже и есть Единая Святая, должно получить подтверждение в эмпирической действительности ее жизни, так чтобы она в действительности явилась также и Соборной. Это является и целью внутренних реформ Римской Церкви, которыми она теперь стремится подтвердить свое собственное подобное же утверждение.

Однако все эти усилия могут принести плоды, только если они завершатся встречей не только друг с другом, но и с Господом в Духе Истины. Быть действительно «экуменическим» значит быть готовым в любой момент к этой встрече, которая состоится в день и час, когда мы меньше всего ее ожидаем.

 [1] Mysticos: это наречие, которое может означать и «тайно», и «сакраментально», по-видимому, употребляется здесь с тем, чтобы дать понять, что некоторые учения сохранялись в закрытой христианской общине, в отличие от Писаний, известных всем.

[2] Свт. Василий Великий. О Святом Духе, 27 // Творения Василия Великого. Ч. 3. М., 1993. С. 331–332.

[3] Из контекста явствует, что эта «формулировка» есть Никео-Цареградский Символ.

[4 ] Свщм. Ириней Лионский. Против ересей III, 24, 1 // Св. Ириней Лионский. Творения. М., 1996.

[5] См. особенно его послание Петру Антиохийскому. Migne. Patrologia Graeca (далее PG) 120, cols. 781–796.

[6] Текст отлучительной грамоты см. в: PG 147, col. 1004.

[7] В своих посланиях этого времени папа говорит о сохранении греческой Литургии и богослужебной практики в Константинополе лишь в качестве временно терпимых (PG 216, col. 902; 215, col. 964D–965А). Ср.: Rousseau O. La question des rites entre Grecs et Latins des divmiers siècles au concile de Florence // Irenikon. Vol. 22(149), p. 253–354; Jugie M. Le schisme byzantin. Paris, 1941, p. 253.

[8] Посл. 2. PG 102, col. 604Д–605Д.

[9] В окружном послании 867 года Фотий прибегает к чисто дисциплинарным и богослужебным обвинениям латинян (пост в субботу, безбрачие духовенства, миропомазание только епископами), но он имеет в виду деятельность латинских миссионеров в Болгарии, т. е. в местности, которую он считал частью своего патриархата и где латинское духовенство не признавало законности греческой практики. Поэтому между его позицией в 861 и 867 годах нельзя усматривать противоречия.

[10] PG 120, col. 812А–813А.

[11] PG 126, col. 245B.

[12] Николай Кавасила. Объяснение Божественной Литургии. ХХХ.

[13] Karmires I.N. Ta dogmatika kai symbolica mnemeia tes orthodoxou katholikes ekklesias. Vol. II. Athens, 1953, p. 935.

www.ronl.ru

Реферат: Предания и легенды

Предание - то, что дошло до наших дней непосредственно из глубины веков и поэтому сохранило дух того времени. "Преданья старины глубокой..." - так говорит А.С. Пушкин о событиях, описанных в "Руслане и Людмиле".

Слово "легенда" в сознании современного человека еще более связано с вымыслом, откровенно неправдоподобной историей, которая приукрашивает действительность.

Но в научной литературе о фольклоре эти понятия имеют иное, более четкое значение. Предания и легенды - это жанры устного народного творчества. Предания - рассказы исторического содержания, народная и историческая проза. Легенды - рассказы религиозного содержания. Различия между преданиями и легендами народное сознание не делает. Да и современная наука не всегда может провести четкую грань между ними.

Название "предание" достаточно точно отражает суть этого жанра. Это рассказ, который передается из уст в уста, переходит от поколения к поколению.

Грамотность и книги были доступны немногим. А знать свое место в истории, разбираться в событиях хотелось почти каждому человеку. И вплоть до XIX столетия предания заменяли простому народу историческую литературу, по-своему рассказывая о прошлом. Предания не отображают весь ход событий. Они уделяют внимание отдельным ярким моментам истории.

Предания часто освещают происхождение того или иного народа. Обычно речь идет о каком-нибудь предке, родоначальнике, с которым связано название племени или народа (этноним).

В преданиях есть много такого, о чем нельзя прочесть в книгах. Прошлое в преданиях обычно приукрашивается. Так, рассказывается, что в прежние времена жили не обыкновенные люди, а великаны; поэтому, человеческие кости, найденные на месте былых сражений русских с литовцами или чудью (одним из финских племен), будто бы поражают своей величиной. Разбойничьи или казачьи атаманы в былые годы тоже обладали какими-то волшебными свойствами: например, Ермак, по преданию, неуязвим для пуль, Разин - колдун и т.д.

Разумеется, нашли свое отражение в преданиях и реальные обстоятельства.

О свойских царях и щедрых разбойниках.

Почти во всех преданиях в центре любого события всегда стоит одна яркая личность: князь, разбойник. Атаман, генерал и т.д. Эта личность и определяет все происходящее.

В преданиях об исторических личностях могут описываться события, широко известные: например, взятие Иваном Грозным Казани, завоевание Ермаком Сибири и т.д. Но наряду с этим существует множество сюжетов, в которых изображаются различные поступки знаменитых людей, не известные по архивным документам или другим источникам.

Особый интерес для народной исторической прозы представляет частная жизнь исторической личности. Яркие, выдающиеся деятели хотя и отличаются в преданиях от обычных людей, но по каким-то признакам похожи на простых смертных. У них есть своя личная жизнь, они могут заниматься делами отнюдь не героическими, будничными, напрямую общаться с простонародьем и т.п. Рассказывается, например, как Петр I становится крестным отцом сына бедного крестьянина, как один из крупнейших полководцев XVIII в. граф Румянцев ловит рыбу в своем имении, а Суворов шутит со своими солдатами.

Часто предания исполнены иронии: даже великие деятели в них могут ошибаться, заблуждаться, выступать в смешном свете. В этом еще одна важная особенность преданий: они не только закрепляют исторические события в народной памяти, пусть даже приукрашивая, но и приближают их к повседневности. Поэтому в рассказах помимо прославленных личностей и громких событий встречаются герои и обстоятельства, неизвестные за пределами данной местности.

Множество преданий посвящено тому, как был основан тот или иной город и освоены новые территории, как возникли те или иные географические названия. Эти сюжеты также связаны с деятельностью какого-либо одного выдающегося человека.

Названия городов, сел, рек, озер порой связываются с каким-то событием местного значения (которого в действительности могло и не быть).

Среди героев преданий часто встречаются разбойники и силачи.

Разбойники грабят, убивают людей, прячут награбленное, зарывают клады, которые никто не может разыскать. Существуют рассказы про целые разбойничьи деревни: жители заманивали проезжих к себе ночевать, а потом убивали их; или днем занимались обычным трудом, а по ночам грабили.

Однако далеко не всегда в преданиях разбойники предстают злодеями. Нередко речь идет о благородных народных заступниках, раздававших награбленное бедным. Среди них упоминаются Разин и Пугачев.

Силачи в преданиях - всегда простые люди, представители той среды, в которой о них и рассказывается: среди казаков - это казак, в бурлацких рассказах - бурлак. Такой силач превосходит всех физической мощью и обычно не имеет равного противника, но во всем остальном такой же, как все. Но иногда такие герои наделяются и мифологическими, волшебными чертами. Один из самых известных героев-силачей - Рахта (или Рахкой) Рагнозерский, прозванный так по названию деревни Рагнозеро в Карелии.

Такие персонажи указывают на связь преданий с другими фольклорными жанрами, в центре которых стоит исключительная личность: с былинами, историческими песнями, сказками, народными верованиями.

Как Христос хлеб собирал

Слово "легенда" на латыни буквально значит "то, что следует читать". Первоначально так называли жития святых, в которых содержались примеры христианской добродетели и благочестивого поведения. Позже под легендами стали понимать вообще поучительные и благочестивые истории. А затем и просто истории, в которых происходит что-то необычное, чудесное, но воспринимается это как происшедшее на самом деле.

В легендах наряду с людьми и животными действуют Бог и святые, ангелы и бесы. Если предание обращено в прошлое, то в легенде время действия не оговаривается. Это или священное время - когда Бог сотворил мир, или речь идет о событиях, которые могли происходить когда угодно.

Все происходящее в легендах описывается и оценивается с точки зрения соответствия христианским нормам жизни - как их понимает народная традиция. В событиях, изображаемых в легендах, много невероятного. Но понятия "правдоподобно" или "неправдоподобно" к ним неприменимы.

В легендах Христос или святые часто спускаются на землю и неузнанные ходят по ней, награждая праведников и наказывая грешников. Такие сюжеты строятся на контрасте между тем, что думает о неприметных странниках человек, и тем, кто они на самом деле. Наказание или награда следуют незамедлительно или обещаны в будущей жизни, в аду или раю.

Бывает, что легенды перекликаются со сказками. Отличие их в том, что сказки рассказываются для веселья, для забавы. А легенды, несмотря на сходство сюжетов, воспринимаются совершенно серьезно, как действительный случай, из которого следует сделать выводы, извлечь мораль.

Сюжеты легенд черпали не только в устной, но и в письменной культуре. Среди письменных источников на первом месте стоят апокрифы. Легли в основу легенд и некоторые библейские события.

Христианские образы и сюжеты часто накладываются на древние народные поверья.

Легендарные сюжеты нашли отражение не только в литературе, но и в иконописи. Самый распространенный тип иконы Святого Георгия - "Чудо Георгия о змие" - связан с легендой, а не с житием этого святого. Это изображение, где Святой Георгий на коне попирает и пронзает копьем змея, было настолько популярно, что стало гербом Московской Руси, а затем и Москвы.

Легенды и предания - живой жанр. Они окружают нас и по сей день. Народная культура по-прежнему на свой лад ведет счет событиям, отбирая то, что представляется самым важным. И слухи, которые рождает и разносит современная молва, в будущем вполне могут дойти до потомков диковинными историями.

superbotanik.net

Реферат: Предания и легенды

Предание - то, что дошло до наших дней непосредственно из глубины веков и поэтому сохранило дух того времени. "Преданья старины глубокой..." - так говорит А.С. Пушкин о событиях, описанных в "Руслане и Людмиле".

Слово "легенда" в сознании современного человека еще более связано с вымыслом, откровенно неправдоподобной историей, которая приукрашивает действительность.

Но в научной литературе о фольклоре эти понятия имеют иное, более четкое значение. Предания и легенды - это жанры устного народного творчества. Предания - рассказы исторического содержания, народная и историческая проза. Легенды - рассказы религиозного содержания. Различия между преданиями и легендами народное сознание не делает. Да и современная наука не всегда может провести четкую грань между ними.

Название "предание" достаточно точно отражает суть этого жанра. Это рассказ, который передается из уст в уста, переходит от поколения к поколению.

Грамотность и книги были доступны немногим. А знать свое место в истории, разбираться в событиях хотелось почти каждому человеку. И вплоть до XIX столетия предания заменяли простому народу историческую литературу, по-своему рассказывая о прошлом. Предания не отображают весь ход событий. Они уделяют внимание отдельным ярким моментам истории.

Возможно вы искали - Доклад: Частушки

Предания часто освещают происхождение того или иного народа. Обычно речь идет о каком-нибудь предке, родоначальнике, с которым связано название племени или народа (этноним).

В преданиях есть много такого, о чем нельзя прочесть в книгах. Прошлое в преданиях обычно приукрашивается. Так, рассказывается, что в прежние времена жили не обыкновенные люди, а великаны; поэтому, человеческие кости, найденные на месте былых сражений русских с литовцами или чудью (одним из финских племен), будто бы поражают своей величиной. Разбойничьи или казачьи атаманы в былые годы тоже обладали какими-то волшебными свойствами: например, Ермак, по преданию, неуязвим для пуль, Разин - колдун и т.д.

Разумеется, нашли свое отражение в преданиях и реальные обстоятельства.

О свойских царях и щедрых разбойниках.

Почти во всех преданиях в центре любого события всегда стоит одна яркая личность: князь, разбойник. Атаман, генерал и т.д. Эта личность и определяет все происходящее.

В преданиях об исторических личностях могут описываться события, широко известные: например, взятие Иваном Грозным Казани, завоевание Ермаком Сибири и т.д. Но наряду с этим существует множество сюжетов, в которых изображаются различные поступки знаменитых людей, не известные по архивным документам или другим источникам.

Похожий материал - Реферат: Былины

Особый интерес для народной исторической прозы представляет частная жизнь исторической личности. Яркие, выдающиеся деятели хотя и отличаются в преданиях от обычных людей, но по каким-то признакам похожи на простых смертных. У них есть своя личная жизнь, они могут заниматься делами отнюдь не героическими, будничными, напрямую общаться с простонародьем и т.п. Рассказывается, например, как Петр I становится крестным отцом сына бедного крестьянина, как один из крупнейших полководцев XVIII в. граф Румянцев ловит рыбу в своем имении, а Суворов шутит со своими солдатами.

Часто предания исполнены иронии: даже великие деятели в них могут ошибаться, заблуждаться, выступать в смешном свете. В этом еще одна важная особенность преданий: они не только закрепляют исторические события в народной памяти, пусть даже приукрашивая, но и приближают их к повседневности. Поэтому в рассказах помимо прославленных личностей и громких событий встречаются герои и обстоятельства, неизвестные за пределами данной местности.

Множество преданий посвящено тому, как был основан тот или иной город и освоены новые территории, как возникли те или иные географические названия. Эти сюжеты также связаны с деятельностью какого-либо одного выдающегося человека.

Названия городов, сел, рек, озер порой связываются с каким-то событием местного значения (которого в действительности могло и не быть).

Среди героев преданий часто встречаются разбойники и силачи.

Очень интересно - Реферат: Жестокий романс

Разбойники грабят, убивают людей, прячут награбленное, зарывают клады, которые никто не может разыскать. Существуют рассказы про целые разбойничьи деревни: жители заманивали проезжих к себе ночевать, а потом убивали их; или днем занимались обычным трудом, а по ночам грабили.

Однако далеко не всегда в преданиях разбойники предстают злодеями. Нередко речь идет о благородных народных заступниках, раздававших награбленное бедным. Среди них упоминаются Разин и Пугачев.

Силачи в преданиях - всегда простые люди, представители той среды, в которой о них и рассказывается: среди казаков - это казак, в бурлацких рассказах - бурлак. Такой силач превосходит всех физической мощью и обычно не имеет равного противника, но во всем остальном такой же, как все. Но иногда такие герои наделяются и мифологическими, волшебными чертами. Один из самых известных героев-силачей - Рахта (или Рахкой) Рагнозерский, прозванный так по названию деревни Рагнозеро в Карелии.

Такие персонажи указывают на связь преданий с другими фольклорными жанрами, в центре которых стоит исключительная личность: с былинами, историческими песнями, сказками, народными верованиями.

Как Христос хлеб собирал

Слово "легенда" на латыни буквально значит "то, что следует читать". Первоначально так называли жития святых, в которых содержались примеры христианской добродетели и благочестивого поведения. Позже под легендами стали понимать вообще поучительные и благочестивые истории. А затем и просто истории, в которых происходит что-то необычное, чудесное, но воспринимается это как происшедшее на самом деле.

Вам будет интересно - Реферат: Культурная политика тиранов

В легендах наряду с людьми и животными действуют Бог и святые, ангелы и бесы. Если предание обращено в прошлое, то в легенде время действия не оговаривается. Это или священное время - когда Бог сотворил мир, или речь идет о событиях, которые могли происходить когда угодно.

Все происходящее в легендах описывается и оценивается с точки зрения соответствия христианским нормам жизни - как их понимает народная традиция. В событиях, изображаемых в легендах, много невероятного. Но понятия "правдоподобно" или "неправдоподобно" к ним неприменимы.

В легендах Христос или святые часто спускаются на землю и неузнанные ходят по ней, награждая праведников и наказывая грешников. Такие сюжеты строятся на контрасте между тем, что думает о неприметных странниках человек, и тем, кто они на самом деле. Наказание или награда следуют незамедлительно или обещаны в будущей жизни, в аду или раю.

Бывает, что легенды перекликаются со сказками. Отличие их в том, что сказки рассказываются для веселья, для забавы. А легенды, несмотря на сходство сюжетов, воспринимаются совершенно серьезно, как действительный случай, из которого следует сделать выводы, извлечь мораль.

Сюжеты легенд черпали не только в устной, но и в письменной культуре. Среди письменных источников на первом месте стоят апокрифы. Легли в основу легенд и некоторые библейские события.

Похожий материал - Реферат: Античный символизм. Концепция античности

Христианские образы и сюжеты часто накладываются на древние народные поверья.

Легендарные сюжеты нашли отражение не только в литературе, но и в иконописи. Самый распространенный тип иконы Святого Георгия - "Чудо Георгия о змие" - связан с легендой, а не с житием этого святого. Это изображение, где Святой Георгий на коне попирает и пронзает копьем змея, было настолько популярно, что стало гербом Московской Руси, а затем и Москвы.

Легенды и предания - живой жанр. Они окружают нас и по сей день. Народная культура по-прежнему на свой лад ведет счет событиям, отбирая то, что представляется самым важным. И слухи, которые рождает и разносит современная молва, в будущем вполне могут дойти до потомков диковинными историями.

cwetochki.ru

Реферат: Предания и легенды

Предание - то, что дошло до наших дней непосредственно из глубины веков и поэтому сохранило дух того времени. "Преданья старины глубокой..." - так говорит А.С. Пушкин о событиях, описанных в "Руслане и Людмиле".

Слово "легенда" в сознании современного человека еще более связано с вымыслом, откровенно неправдоподобной историей, которая приукрашивает действительность.

Но в научной литературе о фольклоре эти понятия имеют иное, более четкое значение. Предания и легенды - это жанры устного народного творчества. Предания - рассказы исторического содержания, народная и историческая проза. Легенды - рассказы религиозного содержания. Различия между преданиями и легендами народное сознание не делает. Да и современная наука не всегда может провести четкую грань между ними.

Название "предание" достаточно точно отражает суть этого жанра. Это рассказ, который передается из уст в уста, переходит от поколения к поколению.

Грамотность и книги были доступны немногим. А знать свое место в истории, разбираться в событиях хотелось почти каждому человеку. И вплоть до XIX столетия предания заменяли простому народу историческую литературу, по-своему рассказывая о прошлом. Предания не отображают весь ход событий. Они уделяют внимание отдельным ярким моментам истории.

Предания часто освещают происхождение того или иного народа. Обычно речь идет о каком-нибудь предке, родоначальнике, с которым связано название племени или народа (этноним).

В преданиях есть много такого, о чем нельзя прочесть в книгах. Прошлое в преданиях обычно приукрашивается. Так, рассказывается, что в прежние времена жили не обыкновенные люди, а великаны; поэтому, человеческие кости, найденные на месте былых сражений русских с литовцами или чудью (одним из финских племен), будто бы поражают своей величиной. Разбойничьи или казачьи атаманы в былые годы тоже обладали какими-то волшебными свойствами: например, Ермак, по преданию, неуязвим для пуль, Разин - колдун и т.д.

Разумеется, нашли свое отражение в преданиях и реальные обстоятельства.

О свойских царях и щедрых разбойниках.

Почти во всех преданиях в центре любого события всегда стоит одна яркая личность: князь, разбойник. Атаман, генерал и т.д. Эта личность и определяет все происходящее.

В преданиях об исторических личностях могут описываться события, широко известные: например, взятие Иваном Грозным Казани, завоевание Ермаком Сибири и т.д. Но наряду с этим существует множество сюжетов, в которых изображаются различные поступки знаменитых людей, не известные по архивным документам или другим источникам.

Особый интерес для народной исторической прозы представляет частная жизнь исторической личности. Яркие, выдающиеся деятели хотя и отличаются в преданиях от обычных людей, но по каким-то признакам похожи на простых смертных. У них есть своя личная жизнь, они могут заниматься делами отнюдь не героическими, будничными, напрямую общаться с простонародьем и т.п. Рассказывается, например, как Петр I становится крестным отцом сына бедного крестьянина, как один из крупнейших полководцев XVIII в. граф Румянцев ловит рыбу в своем имении, а Суворов шутит со своими солдатами.

Часто предания исполнены иронии: даже великие деятели в них могут ошибаться, заблуждаться, выступать в смешном свете. В этом еще одна важная особенность преданий: они не только закрепляют исторические события в народной памяти, пусть даже приукрашивая, но и приближают их к повседневности. Поэтому в рассказах помимо прославленных личностей и громких событий встречаются герои и обстоятельства, неизвестные за пределами данной местности.

Множество преданий посвящено тому, как был основан тот или иной город и освоены новые территории, как возникли те или иные географические названия. Эти сюжеты также связаны с деятельностью какого-либо одного выдающегося человека.

Названия городов, сел, рек, озер порой связываются с каким-то событием местного значения (которого в действительности могло и не быть).

Среди героев преданий часто встречаются разбойники и силачи.

Разбойники грабят, убивают людей, прячут награбленное, зарывают клады, которые никто не может разыскать. Существуют рассказы про целые разбойничьи деревни: жители заманивали проезжих к себе ночевать, а потом убивали их; или днем занимались обычным трудом, а по ночам грабили.

Однако далеко не всегда в преданиях разбойники предстают злодеями. Нередко речь идет о благородных народных заступниках, раздававших награбленное бедным. Среди них упоминаются Разин и Пугачев.

Силачи в преданиях - всегда простые люди, представители той среды, в которой о них и рассказывается: среди казаков - это казак, в бурлацких рассказах - бурлак. Такой силач превосходит всех физической мощью и обычно не имеет равного противника, но во всем остальном такой же, как все. Но иногда такие герои наделяются и мифологическими, волшебными чертами. Один из самых известных героев-силачей - Рахта (или Рахкой) Рагнозерский, прозванный так по названию деревни Рагнозеро в Карелии.

Такие персонажи указывают на связь преданий с другими фольклорными жанрами, в центре которых стоит исключительная личность: с былинами, историческими песнями, сказками, народными верованиями.

Как Христос хлеб собирал

Слово "легенда" на латыни буквально значит "то, что следует читать". Первоначально так называли жития святых, в которых содержались примеры христианской добродетели и благочестивого поведения. Позже под легендами стали понимать вообще поучительные и благочестивые истории. А затем и просто истории, в которых происходит что-то необычное, чудесное, но воспринимается это как происшедшее на самом деле.

В легендах наряду с людьми и животными действуют Бог и святые, ангелы и бесы. Если предание обращено в прошлое, то в легенде время действия не оговаривается. Это или священное время - когда Бог сотворил мир, или речь идет о событиях, которые могли происходить когда угодно.

Все происходящее в легендах описывается и оценивается с точки зрения соответствия христианским нормам жизни - как их понимает народная традиция. В событиях, изображаемых в легендах, много невероятного. Но понятия "правдоподобно" или "неправдоподобно" к ним неприменимы.

В легендах Христос или святые часто спускаются на землю и неузнанные ходят по ней, награждая праведников и наказывая грешников. Такие сюжеты строятся на контрасте между тем, что думает о неприметных странниках человек, и тем, кто они на самом деле. Наказание или награда следуют незамедлительно или обещаны в будущей жизни, в аду или раю.

Бывает, что легенды перекликаются со сказками. Отличие их в том, что сказки рассказываются для веселья, для забавы. А легенды, несмотря на сходство сюжетов, воспринимаются совершенно серьезно, как действительный случай, из которого следует сделать выводы, извлечь мораль.

Сюжеты легенд черпали не только в устной, но и в письменной культуре. Среди письменных источников на первом месте стоят апокрифы. Легли в основу легенд и некоторые библейские события.

Христианские образы и сюжеты часто накладываются на древние народные поверья.

Легендарные сюжеты нашли отражение не только в литературе, но и в иконописи. Самый распространенный тип иконы Святого Георгия - "Чудо Георгия о змие" - связан с легендой, а не с житием этого святого. Это изображение, где Святой Георгий на коне попирает и пронзает копьем змея, было настолько популярно, что стало гербом Московской Руси, а затем и Москвы.

Легенды и предания - живой жанр. Они окружают нас и по сей день. Народная культура по-прежнему на свой лад ведет счет событиям, отбирая то, что представляется самым важным. И слухи, которые рождает и разносит современная молва, в будущем вполне могут дойти до потомков диковинными историями.

Список литературы

www.neuch.ru

Предание: определение, понятие, значение

"Преданье старины глубокой, дела давно минувших дней..." Эти строки с самого детства слышит, видит, читает каждый русскоязычный человек. Так начал свое произведение "Руслан и Людмила" Александр Пушкин. Являются ли действительно преданиями его сказки? Чтобы знать точно, нужно разобраться в понятиях.

Поэзия поэзией, сказки сказками, но что значит слово "предание"? Определение и особенные черты этого явления мы рассмотрим в нашей статье.

Предание как жанр

Свое ознакомление с миром народных преданий мы начнем с определения самого понятия. Так, различные источники дают нам следующее.

Предание — прозаический фольклорный жанр, сюжетом в котором выступают исторические факты в народной трактовке. Предания народа не связаны с жанром сказки, хотя порой события и напоминают мифические или сказочные.

Предания в теории литературы принято делить на две большие группы по типу сюжета: исторические и топонимические.

Предания - часть устной народной прозы

Мы узнали, что такое предание. Определение дало нам общее представление. Поговорим об одной особенности данного жанра. Примечательно, что предания являются жанром устного народного творчества. Это значит, что истории, услышанные сегодня, были созданы сотни лет назад и переходили из уст в уста. К тому времени, как предание было записано на информационном носителе, могли произойти десятки или даже сотни трансформаций сюжета, образов.

Творения известного поэта Греции Гомера "Илиада" и "Одиссея", имеющие невероятный размер, также передавались устным способом. Они также описывали исторические события, приукрашенные и несколько видоизмененные. В этом прослеживается некоторая схожесть данных творений с более новыми преданиями.

Как жанр устной прозы, предания восхищают своей долгой историей. К счастью, а может и нет, в наше время их распространение в записанном виде гораздо проще. Нам стоит ценить каждое слово, предание, дающее важные духовные знания о предках.

Сравнение с другими фольклорными прозаическими жанрами

Предания порой можно ошибочно определить как легенду или былину. Во избежание этого назовем такую закономерность: сюжеты легенд направлены на объяснение происхождения какого-либо культурного или природного явления. Они часто дают определенную моральную оценку описываемым событиям. А предание - это пересказ на народный лад истории с участием широко известных или знаменитых в локальной местности героев.

От былин предания народа отличаются содержанием, действующими лицами (исторические лица: разбойники, правители, простые люди, ремесленники), участием реальных известных в определенной местности личностей, ставших мифологическими героями.

Характерным для данного жанра фольклорной прозы является повествование от третьего лица о событиях, относящихся к прошлому. Рассказчик преданий не был очевидцем событий, а передает историю, услышанную от третьих лиц.

Исторические предания

Коллективная народная память создала древние предания из реальных фактов, о которых в несколько ином свете мы можем прочесть в учебниках истории. Так создавались исторические предания.

К историческим относят предания о Жанне д’Арк, царе Иване Грозном, атамане Мазепе и других.

Сюда же относим библейские рассказы о сотворении мира, выходе израильтян из Египта в поисках своей земли и множество других.

В данную группу входят такие предания, которые впитывают представления людей о творении их мира. Все фольклорные единицы создают единый историко-мифологический мир, отображающий широкую картину народного взгляда на окружающую действительность.

Временные рамки, охвачиваемые преданиями, трудно определить: это сведения от самой библейской древности до современности.

Топонимические предания

К топонимическим относят предания, фиксирующие события, ставшие основой для происхождения того или иного названия. Их героями становятся, соответственно, местные известные персонажи и события, имеющие значение только там. Изучение таких вот местных историй - интересная часть топонимических и этнографических исследований.

Топонимическими являются краткие предания о Змиевых Валах (от Змия), городе Киеве (о Кие, его братьях и сестре), городе Орше (князь Орш и его дочь Оршица), городе Львове и многих других топонимических объектах.

Перспективы для исследователей

В каждом городе, каждом селе есть такие краткие истории о том, откуда взялось какое-нибудь местное название. Сборники подобных преданий можно составлять бесконечно. Поле для исследований есть и сегодня. Поэтому каждому, кто открыл для себя предания и нашел их интересным объектом деятельности, есть работа.

Издать сборник преданий, собранных в конкретной местности, - вполне реальная перспектива. Новые названия появляются и сегодня, прямо в этом момент. Также в отдаленных уголках России существуют такие поселения, в которых фольклор активно развивается. Значит, появляются новые границы для этнографической и фольклорной работы.

Примечательно, что в нынешнее время больше появляется топографических преданий. Исторические сохраняются с предыдущих эпох, поскольку с некоторого времени фиксация всех фактов происходит моментально после их появления.

Предания, мифы и их историческая основа

Предание, определение которому мы уже дали, порой связывают с мифологией. Так, рассказы о подвигах греческого героя Геракла, как считают исследователи, не могли возникнуть без реальных исторических фактов. Те мифические события и герои, которыми обросла вероятная реальная история похождений Геракла, появились с течением времени.

Были подтверждены некоторые факты из Книги Еноха, в которой упоминались исполины. Таким же образом, найдены архитектурные памятки, которые могли быть свидетелями событий, ставших основой предания о Всемирном Потопе.

Выводы

Таким образом, мы узнали, что предание - это преданный из уст в уста народный рассказ об исторических событиях. В процессе передачи носителям свойственно приукрашать предание. Определение и черты данного фольклорного жанра теперь нам известны. Мы можем легко отличить его от легенд и сказок.

Древние предания - это отражение самых глубоких пластов культуры и истории определенного народа. Изучая и сопоставляя их с фактами истории тех или иных народностей, можно сделать выводы о мировоззрении живших в то время людей. Ценность пересказов для этнологии также крайне велика.

Народные предания, исторические и топонимические, слышал каждый человек, но мог не обратить внимания на этот алмаз, ограненный за годы передачи из уст в уста. Теперь мы можем ценить то, что знаем и что слышим об окружающем культурном мире. Пусть же наша статья окажется вам полезной и даст возможность взглянуть на творчество народа с другой стороны.

fb.ru

Реферат - Легенды русского фольклора

Министерство Просвещения и Молодёжи Республики Молдова Кишинёвский Государственный Педагогический Университет имени И. Крянгэ

Доклад по предмету

Устное народное творчество русского народа

Тема:

« Легенды русского народа »

Выполнил Студент 1-го курса 102 группа Филологич.факультет Гром Д.В.

Проверила: Дамиан Н.А.

                                                       Кишинёв, 2009                                           

План:

1.     Определение жанра

2.     Классификация легенд и состав сюжетов

3.     Идейно-художественные особенности легенд

4.     Легенда о происхождении раков

5.     Библиография

1.  Определение легенды есть в различных словарях, основные определения:

Легенда (от ср.-лат. legenda «собрание литургических отрывков для ежедневной службы») — одна из разновидностей несказочного прозаического фольклора. Поэтическое предание о каком-нибудь историческом событии. В переносном смысле относится к овеянным славой, вызывающий восхищение событиям прошлого.

Как правило, содержит дополнительный религиозный или социальный пафос.

Легенда — приблизительный синоним понятия миф; эпический рассказ о происходившем в незапамятные времена; главные герои рассказа — обычно герои в полном смысле слова, часто в событиях непосредственно участвуют боги и другие сверхъестественные силы. События в легенде нередко преувеличиваются, добавляется много вымысла. Поэтому учёные не считают легенды полностью достоверными историческими свидетельствами, не отрицая, впрочем, что в большинстве своём легенды основаны на реальных событиях.

Легенды, как правило, были устными рассказами, часто положенными на музыку; передавались легенды из уст в уста, обычно бродячими сказителями. Позднее множество легенд было записано.

Поскольку, когда о ком-либо слагали легенды, это означало общественное признание его деяний, это слово приобрело дополнительный смысл: так называют получивших общественное признание и почёт события и деятелей (например, легенда рока).  

Легенда(от лат. Legenda  — то, что должно быть прочитано или рекомендовано к прочтению) – один из прозаических жанров фольклора. В легенде фантастическое – в основе повествования. Легенды подразделяются на исторические, религиозные, бытовые и др.

Термин «легенда» — книжного происхождения. В средневековой письменности этот вид произведений был весьма популярным ( лат. Legenda– то, что должно быть прочитано). Впоследствии термин стал применяться и к произведениям фольклора.

       Легенда – прозаический эпический жанр, рассказ о событиях и лицах, повествование о прошлом. Она нередко начинается словами «Давно было ...», «Когда-то ...», «Дело было в старину...».  Легенды по своей структуре представляют собой вид «небольших повестей» с неустойчивым текстом и свободной формой. Неустойчивость текста обусловливает значительную импровизацию, которая, в свою очередь, ведет к неустойчивости текста: эти явления взаимосвязаны. С этим связана и возможность контаминации эпизодов и мотивов различных легенд. Свободная форма легенд характеризуется тем, что эпизоды и мотивы, в отличие, например, от сказочного твердого порядка чередования, могут более свободно следовать друг за другом. Кроме того, легенды не имеют постоянных начальных и конечных формул, какими отличаются сказки.

        Легенды – сюжетный жанр. Но их сюжеты обычно не развернуты в сложное повествование, а малоэпизодичны, часто одноэпизодичны. В первом случае связь эпизодов образует развитие действия, во втором – в центре рассказа один эпизод. Сюжетность подчеркивается развязкой, в которой отмечается перелом в ходе событий :  «Ан вышло не так», неожиданность: «Мужик не знал, куды и собирать-то». Как вывод нередко приводится нравоучение: «Грех великий обижать матушку Пятницу» или результат событий.

          Событиям, о которых повествуется в легендах, приписывается достоверность. Рассказчик и слушатели обычно верили в действительность того, о чем рассказывалось. Однако события и действия персонажей легенд явно вымышлены. Более того, в них немало фантастического. Важный элемент сюжетов в легендах – чудесное или даже чудо, совершаемое лицами, обладающими способностью волшебства.  

        Состав сюжетов и персонажей легенд своеобразен. Сюжеты нередко взяты из Библии: сотворение мира, конец мира, Адам и Ева, чудесные явления… Персонажами часто выступают Христос или святые.

       Всё это давало основу для определения легенд как рассказов с христианским религиозным содержанием. В. Я. Пропп определяет их следующим образом: «… Рассказы, содержание которых напрямую связано с христианской религией». А. Н. Афанасьев связывает легенды с «христианскими представлениями», но указывает, что «языческая старина служила обильным материалом для народной поэзии». Он даже отмечает, что в легендах содержатся явные следы дохристианских представлений: то, что заимствуется в легенде, например, из библейской истории, «подчиняется произволу народной фантазии, видоизменяется сообразно её требованиям и даже связывается с теми преданиями и поверьями, которые уцелели от эпохи доисторической и которые, по-видимому, так противоположны началам христианского учения».

        А. Н. Афанасьев высказал также мысль о том, что в русских легендах отразилось двоеверие, т.е. соединение языческих и христианских элементов.

           Определение жанра предполагает отграничение его от других близких ему жанров. К таким жанрам относятся и жанры письменности, и жанры фольклора. С жанрами письменности, например с житиями святых и апокрифами, легенды связывают сходные мотивы; к фольклорным жанрам легенды близки по структуре.

             Значительной части легенд, как и житиям святых,  свойственны религиозно-христианский характер, образ святого, тема творимого им чуда. С апокрифами, в которых отвергается каноническое толкование библейских событий и персонажей и утверждается народное их понимание, легенды роднят тема борьбы бога и дьявола и тема сотворения человека, созданного, по апокрифическим сказаниям, и богом и дьяволом: дьявол сотворил его тело, а бог вдохнул в него душу. Особенно важно то, что и в апокрифах,  и в легендах утверждается, что власти земные не от бога, а оот дьявола, поэтому они враждебны простому народу. Наконец, и в апокрифах, и в легендах рисуется образ «доброго бога», милостивого к людям, к беднякам.

            Легенды имеют сходные моменты и с так называемыми духовными стихами, которые возникли в народном творчестве под влиянием религиозной литературы. Бытовали духовные стихи главным образом среди старообрядцев и сектантов. А. Н. Афанасьев в свой сборник легенд вводит и духовный стих «Егорий храбрый» — о христианском святом Георгии-победоносце. В. Я. Пропп сопоставляет духовные стихи и легенды, в которых есть образ Смерти, например, стих об Анике-войне, существующий и в стихотворной форме и в прозаическом пересказе. Аника сражается со смертью, но побежден ею. Подобные сюжеты есть и в легендах, например в легенде «Солдат и смерть». Однако легенда отличается от духовного стиха тем, что в ней отражаются народные воззрения, в ней нет страха человека перед смертью, «смерть воспринимается как закон жизни». Кроме того, в легендах нередко осмеиваются религиозные догмы, пародируются мотивы религиозной литературы. В названной легенде солдат за примерное поведение и верную службу после смерти попадает в рай. Но райская жизнь не по нему: там не дают ни водки, ни табаку. Он просит отправить его в ад. Однако там черти готовят ему страшные муки. Перехитрив чертей, солдат бежит из ада. Здесь ясно осмеяние религиозных  представлений об аде и рае, острота которого «увеличивается оттого, что народ для более яркого обличения пользуется образами, созданными самой церковью».

          От преданий легенды отличает то, что в основу  повествования положено фантастическое явление, тогда как в преданиях обычно есть реальная основа.

         Со сказкой легенда сходна в ряде особенностей: в прозаической форме, некоторых сюжетах и мотивах, особенно фантастических. Они используют начальные формулы сказки, главным образом волшебной. Так, легенда «Пиво и хлеб» начинается словами «В некотором царстве, в некотором государстве жил был богатый крестьянин».  Подобное начало в легендах «Золотое стремя», «Марко богатый» и других. Часто встречается формула «жили-были», «жил-был», например, в легендах «Солдат и смерть», «Пустынник и дьявол», «Кумова кровать», «Грех», «Горький пьяница». Обычны также начала: «один старик», «один солдат».

           Отличие легенды от сказки в том, что сюжет сказки строится обычно на «чудесах», а легенды  на «чуде», которое совершает святой или  «дух» — домовой. Сказка – жанр твёрдой формы, имеющий определенные структурные особенности, а легенда – жанр свободной формы, он может заимствовать у сказки структурные особенности, как устойчивые начала, но сам их не имеет. В сказке действуют обычно простые смертные – мужик, барин, поп, а в легенде к ним присоединяются ещё и святые.

2. Классификация легенд и состав сюжетов.

         Русские народные легенды неоднородны по темам, сюжетам и персонажам. Естественно, что с их тематикой связаны и особенности сюжетов, и особенности персонажей. Это даёт возможность положить в основу классификации легенд их тематику.

        Русские народные легенды можно разделить на следующие тематические группы.

        Легенды о сотворении миры, о происхождении солнца, месяца, луны, звёзд, земли и неба. Они чаще всего связаны с библейскими мотивами, но токуют их иначе. Кроме того, в такого типа легендах есть немало языческих элементов.

          Легенды о животных, где рассказывается не только о происхождении животных, птиц и рыб, но и объясняется происхождение их особенностей: почему у зайца передние ноги коротки? Почему собака и кошка всегда ссорятся?

         Легенды о Боге, Христе, святых, их хождение по земле, по аду и раю, об их помощи любдям, прежде всего труженикам и бедным.

         Легенды о наказании злых и прощении грешников. В них рассказывается о том, как злой человек отказал в помощи несчастному или путешественнику  и был за это наказан, а добрый, помогавший им, был вознаграждён. Подобные сюжеты есть и в сказках, например о злой дочери мачехи и о доброй падчерице.

           Легенды, в которых выражены ожидания и чаяния народные. Их называют социально-утопическими легендами. К ним относятся рассказы о далёкой счастливой стране, о царе который избавит народ от тсраданий.

        Легенды с семейными мотивами, в которых повествование строится на отношениях жены и мужа, сына и матери, брата и сестры. Но эти отношения связываются с религиозными или суеверными понятиями. В легенде «Непрошенный сын» проклятие матерью сына приводит к гибели их обоих. В легенде «Муж и жена» супруги забывают в поле ребёнка, а когда возвращаются за ним, видят, что его нянчит леший.

    В легендах, как и в сказках, зло всегда наказывается.

    Особо стоят легенды с сатирическими мотивами. Именно они более всего близки к социально-бытовым сказкам. Эти легенды имеют определённый социальный характер. В них обычно действуют бедные крестьяне, землепашцы, которым всегда помогают святые и даже силы природы. В легенде «Чудо на мельнице» бедному крестьянину выпало счастье: он хорошо отнёсся к нищему (это был Христос) и поэтому из небольшого количества зерна намолол много муки. Святым, который часто помогает мужику-земледельцу, в легендах является Николай-чудотворец. В народе существовал культ этого святого.

По типу пафоса легенды делят на религиозные и социальные.

3. Идейно-художественные особенности легенд.

      Идейно-художественная сущность легенд состоит в том, что в них выражено народное понимание действительности, народное толкование изображаемых событий и персонажей. Вместе с тем в легендах имеет место глубокое осознание социальной психологии других общественных групп. Так, в известной легенде о бедняке, ставшем богачом, подчеркнуто резкое изменение его психологии, его отношение к людям, особенно к беднякам: он становится жадным и безжалостным.

        В легендах высказываются религиозные поучения, однако они имеют явно социальный характер: святые и силы природы помогают не барину, попу или купцу, а мужику. В этом состоит суть поучений: крестьянин трудолюбив, честен, человеколюбив. В таких легендах всегдла присутствует социальная антитеза: противопоставление мужика его обирателям и угнетателям.

          Идейная сторона легенд проявляется в том, что в них оценка событий и лиц даётся с крестьянсокй точки зрения. Важной особенностью идейной стороны легенд служит сатира, которая носит социальный, в том числе антицерковный характер, когда оправдывается убийство человека, стоящего над крестьянами, например, человек, совершивший грех в легенде «Грех и покаяние» и подобных легендах, никак не может искупить свой грех длительным трудом, но убив барина, попа, купца или разбойника, грехи ему тотчас же прощаются.

        Легенда является произведением искусства устного слова. Как и сказки, легенды нередко рассказываются подлинными мастерами слова. В легендах видно мастерство построения сюжета или эпизода, которые раскрывают и основную мысль произведения, и сущность характеров персонажей. Художественное мастерство проявляется и в том, что фантастика и юмор становятся в ней средствами острого обличения. Легенды жили в фольклоре, пока в народе держались суеверные или религиозные представления.

         Хотя русские легенды имеют много сходных с другими народами сюжетов, перешедших в русский фольклор из сербских, румынских, венгерских,  немецких легенд, однако большая часть русских народных легенд самобытна; в них отразились представления русских людей, черты их быта, традиции русского  устного поэтического творчества.

4. Легенда о происхождении раков.

1. Одна была девочка. 12-ти лет. Ходила она в пруд купацця, со своим подружкам. Подружки вышли, оделися, — у её одежды нет. – «Ну, идите, как нибудь розышшу одежду».     Выходит жмей из воды: «Вот ваша одежда: пойдитё  ле за меня взамуж?» — «Как я пойду?  Ведь мене нельзя итти» — «Ну, скажи слово, што пойду» она сказала, што «пойду». Оделася,   приходит домой.

2. Назад тому проходит четыре года. За одново господина (ее) просватали. Про это дело жмей услыхал. Пошёл до её, украл ету девочку. Жоних приезжаёт – объясьняют ему. Потужили етому горю. Нихто не мок пособить.      Прожила она в пруду три года, прижила себе мальчика и девоцьку. Выпросилася на госьти на  родину – от жьмея. Отпусьтил он её. Приходит блись дому своево; увидала мать в окно, стритила хорошо её. «Где, дочка, проживаешь?»  — «Там и проживаю я». – «Как приходишь, разговариваешь с ним?»  — «Я приду: жьмей, отвори мене двери! То вода раздваиваетца, оказываётца калидор; лисьница крутая».

3. Мати сжалилася, взяла шашку, дошла до пруда; голос подведила, как и дочька разговаривала: «Зьмей, отвори мне двери», говорит. Отворил жмей двери. Она шашкой все головы сьнесла. Вода кровьёй замутилась. Приходит назать. «Ну, я топере от етыё напасти тебя освободила! Не пойдёшь тепере туда».

     Доци услыхала разговор, заплакала, не стала завтраку дожидать – взяела мальчика и девоцьку и потом она заревела: жьмей не жив. Кричит: «Сынок, буть ты несчастной на век тепере. Ударяйся о землю и делайся воденым раком. Отныне до веку ползай! А ты, дочка, ударяйся о землю, сделайся  плишкой  (трясогузка) – лети на век порхай. А я ударюся о землю – сделаюсь кокушкой, полетю на весь век коковать. Мы фсе будём в поминке. Тебя, сынок, будут дворяна поминать, а меня хресьяна».

5.   Библитография:

2.     «Русское устное народное творчество», учебник для филол. Фак. Ун-тов, 1977, Кравцов Н.И., Лазутин С.Г.

3.     «Прозаические жанры русского фольклора», Хрестоматия, 1983, Морохин В.Н.

4.     «Русское народное прозаическое творчество», Хрестоматия, 1987, Круглов Ю.Г.

5.     «Краткий словарь литературоведческих терминов», 1985, Тимофеев Л.И., Тураев С.В.

www.ronl.ru

Реферат : Предания и легенды

Предания и легенды

Предание - то, что дошло до наших дней непосредственно из глубины веков и поэтому сохранило дух того времени. "Преданья старины глубокой..." - так говорит А.С. Пушкин о событиях, описанных в "Руслане и Людмиле".

Слово "легенда" в сознании современного человека еще более связано с вымыслом, откровенно неправдоподобной историей, которая приукрашивает действительность.

Но в научной литературе о фольклоре эти понятия имеют иное, более четкое значение. Предания и легенды - это жанры устного народного творчества. Предания - рассказы исторического содержания, народная и историческая проза. Легенды - рассказы религиозного содержания. Различия между преданиями и легендами народное сознание не делает. Да и современная наука не всегда может провести четкую грань между ними.

Название "предание" достаточно точно отражает суть этого жанра. Это рассказ, который передается из уст в уста, переходит от поколения к поколению.

Грамотность и книги были доступны немногим. А знать свое место в истории, разбираться в событиях хотелось почти каждому человеку. И вплоть до XIX столетия предания заменяли простому народу историческую литературу, по-своему рассказывая о прошлом. Предания не отображают весь ход событий. Они уделяют внимание отдельным ярким моментам истории.

Предания часто освещают происхождение того или иного народа. Обычно речь идет о каком-нибудь предке, родоначальнике, с которым связано название племени или народа (этноним).

В преданиях есть много такого, о чем нельзя прочесть в книгах. Прошлое в преданиях обычно приукрашивается. Так, рассказывается, что в прежние времена жили не обыкновенные люди, а великаны; поэтому, человеческие кости, найденные на месте былых сражений русских с литовцами или чудью (одним из финских племен), будто бы поражают своей величиной. Разбойничьи или казачьи атаманы в былые годы тоже обладали какими-то волшебными свойствами: например, Ермак, по преданию, неуязвим для пуль, Разин - колдун и т.д.

Разумеется, нашли свое отражение в преданиях и реальные обстоятельства.

О свойских царях и щедрых разбойниках.

Почти во всех преданиях в центре любого события всегда стоит одна яркая личность: князь, разбойник. Атаман, генерал и т.д. Эта личность и определяет все происходящее.

В преданиях об исторических личностях могут описываться события, широко известные: например, взятие Иваном Грозным Казани, завоевание Ермаком Сибири и т.д. Но наряду с этим существует множество сюжетов, в которых изображаются различные поступки знаменитых людей, не известные по архивным документам или другим источникам.

Особый интерес для народной исторической прозы представляет частная жизнь исторической личности. Яркие, выдающиеся деятели хотя и отличаются в преданиях от обычных людей, но по каким-то признакам похожи на простых смертных. У них есть своя личная жизнь, они могут заниматься делами отнюдь не героическими, будничными, напрямую общаться с простонародьем и т.п. Рассказывается, например, как Петр I становится крестным отцом сына бедного крестьянина, как один из крупнейших полководцев XVIII в. граф Румянцев ловит рыбу в своем имении, а Суворов шутит со своими солдатами.

Часто предания исполнены иронии: даже великие деятели в них могут ошибаться, заблуждаться, выступать в смешном свете. В этом еще одна важная особенность преданий: они не только закрепляют исторические события в народной памяти, пусть даже приукрашивая, но и приближают их к повседневности. Поэтому в рассказах помимо прославленных личностей и громких событий встречаются герои и обстоятельства, неизвестные за пределами данной местности.

Множество преданий посвящено тому, как был основан тот или иной город и освоены новые территории, как возникли те или иные географические названия. Эти сюжеты также связаны с деятельностью какого-либо одного выдающегося человека.

Названия городов, сел, рек, озер порой связываются с каким-то событием местного значения (которого в действительности могло и не быть).

Среди героев преданий часто встречаются разбойники и силачи.

Разбойники грабят, убивают людей, прячут награбленное, зарывают клады, которые никто не может разыскать. Существуют рассказы про целые разбойничьи деревни: жители заманивали проезжих к себе ночевать, а потом убивали их; или днем занимались обычным трудом, а по ночам грабили.

Однако далеко не всегда в преданиях разбойники предстают злодеями. Нередко речь идет о благородных народных заступниках, раздававших награбленное бедным. Среди них упоминаются Разин и Пугачев.

Силачи в преданиях - всегда простые люди, представители той среды, в которой о них и рассказывается: среди казаков - это казак, в бурлацких рассказах - бурлак. Такой силач превосходит всех физической мощью и обычно не имеет равного противника, но во всем остальном такой же, как все. Но иногда такие герои наделяются и мифологическими, волшебными чертами. Один из самых известных героев-силачей - Рахта (или Рахкой) Рагнозерский, прозванный так по названию деревни Рагнозеро в Карелии.

Такие персонажи указывают на связь преданий с другими фольклорными жанрами, в центре которых стоит исключительная личность: с былинами, историческими песнями, сказками, народными верованиями.

Как Христос хлеб собирал

Слово "легенда" на латыни буквально значит "то, что следует читать". Первоначально так называли жития святых, в которых содержались примеры христианской добродетели и благочестивого поведения. Позже под легендами стали понимать вообще поучительные и благочестивые истории. А затем и просто истории, в которых происходит что-то необычное, чудесное, но воспринимается это как происшедшее на самом деле.

В легендах наряду с людьми и животными действуют Бог и святые, ангелы и бесы. Если предание обращено в прошлое, то в легенде время действия не оговаривается. Это или священное время - когда Бог сотворил мир, или речь идет о событиях, которые могли происходить когда угодно.

Все происходящее в легендах описывается и оценивается с точки зрения соответствия христианским нормам жизни - как их понимает народная традиция. В событиях, изображаемых в легендах, много невероятного. Но понятия "правдоподобно" или "неправдоподобно" к ним неприменимы.

В легендах Христос или святые часто спускаются на землю и неузнанные ходят по ней, награждая праведников и наказывая грешников. Такие сюжеты строятся на контрасте между тем, что думает о неприметных странниках человек, и тем, кто они на самом деле. Наказание или награда следуют незамедлительно или обещаны в будущей жизни, в аду или раю.

Бывает, что легенды перекликаются со сказками. Отличие их в том, что сказки рассказываются для веселья, для забавы. А легенды, несмотря на сходство сюжетов, воспринимаются совершенно серьезно, как действительный случай, из которого следует сделать выводы, извлечь мораль.

Сюжеты легенд черпали не только в устной, но и в письменной культуре. Среди письменных источников на первом месте стоят апокрифы. Легли в основу легенд и некоторые библейские события.

Христианские образы и сюжеты часто накладываются на древние народные поверья.

Легендарные сюжеты нашли отражение не только в литературе, но и в иконописи. Самый распространенный тип иконы Святого Георгия - "Чудо Георгия о змие" - связан с легендой, а не с житием этого святого. Это изображение, где Святой Георгий на коне попирает и пронзает копьем змея, было настолько популярно, что стало гербом Московской Руси, а затем и Москвы.

Легенды и предания - живой жанр. Они окружают нас и по сей день. Народная культура по-прежнему на свой лад ведет счет событиям, отбирая то, что представляется самым важным. И слухи, которые рождает и разносит современная молва, в будущем вполне могут дойти до потомков диковинными историями.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://russia.rin.ru/

topref.ru

Смотрите также

• 
  Предания реферат
• 
  Реферат карате
• 
  Дерматовенерология рефераты
• 
  Реферат армения
• 
  Аэробика реферат
• 
  Клише реферата
• 
  Реферат юстиниан
• 
  Реферат аэробика
• 
  Реферат роспотребнадзор
• 
  Реферат продуктивный
• 
  Карелия реферат