Реферат: Пастернак б. л. - Жизнь и творчество б пастернака. Реферат пастернак


Реферат - Пастернак б. л. - Жизнь и творчество б пастернака

Пастернак б. л. — Жизнь и творчество б пастернака

Борис Леонидович Пастернак родился и вырос в Москве. Отец его был живописцем, мать — пианисткой. Яркость впечатлений детства и отрочества определила его умение писать с натуры, которое он позднее называл субъективно-биографическим реализмом. В семье поэта царила творческая и деятельная атмосфера, и ничто из юношеских занятий Пастернака не пропало даром. Уже ранние стихи и проза несут свидетельства серьезного поэтического воспитания: профессиональное владение музыкальной композицией и дисциплина мысли, которые счастливо сочетались с врожденной чувствительностью" и восприимчивостью. В университетские годы у Пастернака сформировались свои взгляды и убеждения, которые помогли ему в дальнейшем стойко перенести годы войны и лишений. “Терять в жизни более необходимо, чем приобретать,- писал он,- зерно не даст всхода, если не умрет. Надо жить не уставая, смотреть вперед и питаться живыми запасами, которые совместно с памятью выбрасывает забвение”. Весной 1913 года Пастернак блестяще окончил университет. Одновременно в созданном несколькими молодыми людьми издательстве “Лирика” на совместных началах вышел альманах, в котором были напечатаны пять его стихотворений. За это лето он написал свою первую самостоятельною книгу, и к новому 1914 году она вышла в том же издании под названием “Близнец в тучах”. К концу 1916 года вышла в свет вторая книга стихотворений Пастернака “Поверх барьеров”. Летом 1917 года книга лирики “Сестра моя — жизнь” выдвинула Пастернака в ряды первых литературных имен своего времени. Общий творческий подъем 1917-1918 годов дал возможность на одном дыхании написать следующую книгу стихов “Темы и вариации”, но эта книга, утвердив имя поэта, обозначила для него самого внутренний душевный спад, стала объектом недовольства собой. Стихи, посвященные людям, чьи судьбы были небезразличны поэту (Брюсову, Ахматовой, Цветаевой, Мейерхольду), как и некоторые другие, написанные в то же десятилетие, Пастернак объединил с ранее изданными и составил сборник “Поверх барьеров”. Итоговыми работами этого времени стали поэмы “Спекторский” и “Охранная грамота”, в которых Пастернак изложил свои взгляды на внутреннее содержание искусства и его значение в истории человеческого общества. Ранние стихотворения Пастернака сложны по форме, густо насыщены метафорами. Но уже в них чувствуется огромная свежесть восприятия, искренность и глубина, светятся первозданно чистые краски природы, звучат голоса дождей и метелей. С годами Пастернак освобождается от чрезмерной субъективности своих образов и ассоциаций. Оставаясь по-прежнему философски глубоким и напряженным, его стих обретает вес большую прозрачность, классическую ясность. Однако общественная замкнутость Пастернака, его интеллигентская отгороженность от мира социальных бурь в значительной мере сковывала силы поэта. Тем не менее Пастернак занял в русской поэзии место значительного и оригинального лирика, замечательного певца русской природы. Его ритмы, образы и метафоры влияли на творчество многих советских поэтов. Пастернак выдающийся мастер перевода. Им переведены произведения поэтов. Грузии, трагедии Шекспира, “Фауст” Гете. С начала 30-х годов Пастернак принимал активное участие в работе Союза писателей. Радость победы в войне возрождала надежды на долгожданное обновление общества; с таким настроением Пастернак начал писать роман.((Доктор Живаго”, работа над которым заняла целое десятилетие. Но радостные предвестия свободы оказались ложными, и К. Симонов, редактор “Нового мира”, отказался печатать произведение, его издание на Родине было запрещено. Прошло тридцать лет игнорирования романа, теперь он наконец издан, печатается массовыми тиражами, о которых автор не мог и мечтать. Его читают, экранизируют, о нем много говорят и пишут. Своеобразие созданной Пастернаком эпопеи о революции в том, что это не видение борьбы из стана красных, как в “Разгроме”, “Чапаеве”, “Школе”; не изображение стана белых, как в “Тихом Доне”, “Хождениях по мукам”, фильме “Бег” и др. Это повествование частное, от лица человека, который не желает вмешиваться в братоубийственную войну; которому претит жестокость; который хочет жить с семьей, любить и быть любимым, лечить людей, писать стихи. Герой романа Юрий Андреевич Живаго — сын разорившегося и покончившего с собой миллионера. Мать его рано умерла, а потому воспитывался он у дяди, человека свободного, лишенного предубеждений против чего бы то ни было необычного. Он отличался “дворянским чувством равенства со всеми живущими”. Окончив с блеском университет, Юрий женился на любимой девушке Тоне, дочери профессора и внучке деятельного фабриканта. Юрия увлекает любимая работа; он становится прекрасным врачом. Еще в университете его охватывает увлечение поэзией и философией. Рождается сын; все, кажется, прекрасно. Но неотвратимо в мирную, устроенную жизнь врывается война, и Юрий едет на фронт врачом. Первая мировая война — преддверие и исток событий еще более кровавых, страшных и переломных. Героиня романа Лариса считает, что война “была виною всего, всех последующих, доныне постигающих наше поколение несчастий”. Эту мысль автор подтверждает судьбой многих героев. До окончания войны Живаго пришлось перенести много невзгод. Но при. всем том роман этот прежде всего о высокой любви, красоте и величии чувств. Описание любви Юрия и Ларисы — это гимн отношениям женщины и мужчины. Такие строки достойны запечатлены в памяти каждого. Уже несколько лет прошло после гражданской войны, а Юрий Андреевич никак не мог приспособиться к новым условиям, которые прекрасно подошли, например, его бывшему дворнику. Он не мог служить, потому что от него требовали не свежих мыслей и инициативы, а лишь “словесный гарнир к возвеличиванию революции и власть предержащих”. Размышления и рассуждения революции в романе доказывают, что это не “праздник угнетенных”, а тяжкая и кровавая полоса в истории нашей страны. История повернулась так, что. В наши дни, спустя многие десятилетия, стирается из памяти сам смысл кровопролития: разделилась страна, возникло огромное русское зарубежье. Вероятно, оно было неизбежно, иной судьбы стране не было дано. Не потому ли в день Октябрьской революции многие из умнейших людей восприняли ее восторженно, как выход из мира лжи и тунеядства, разврата и лицемерия? Тесть Живаго говорит зятю. “Помнишь ночь, когда ты принес листок с первыми декретами… это было неслыханно безоговорочно. Эта прямолинейность покоряла. Но такие вещи живут в первоначальной чистоте только в головах создателей, да и то только в первый день провозглашения. Иезуитство политики на другой же день выворачивает их наизнанку. Эта философия чужда мне. Эта власть против нас. У меня не спрашивали согласия на эту ломку”. Вывод, который естественно проистекает из размышлений над событиями романа, формулируется, как всегда, просто: всякая власть должна бороться за счастье людей, но счастье нельзя навязать силой. Счастье неповторимо индивидуально, каждый человек ищет его сам, растит сам, и нет его готового. Нельзя, страшно, абсурдно ради даже самых высоких идей жертвовать человеческими жизнями, радостями, правами, которыми каждый наделен от рождения. В книге есть одна очень глубокая мысль. Рассказывая о Стрельникове, автор пишет: “А для того чтобы делать добро, его принципиальности недоставало беспринципности сердца, которое не знает общих случаев, а только частные, и которое велико тем, что делает малое”. Иначе можно понять это так: следует думать не столько о всеобщем благе, но прежде всего делать добро отдельным людям, как бы мало оно ни было.

www.ronl.ru

Реферат - Пастернак Борис Леонидович

(10.02.1890 — 30.05.1960).

Родился в Москве в семье академика живописи Л.О. Пастернака и Р. И. Пастернак (урожденной Кауфман), до замужества бывшей профессором Одесского отделения Императорского русского музыкального общества. Наиболее важными для духовного становления будущего поэта явились три события: приобщение к христианству, увлечение музыкой и философией. Родители исповедовали Ветхий Завет, а русская няня тайком от них водила мальчика в православную церковь. Первое творческое увлечение Пастернака, наряду с рисованием,— музыка. Но, получив признание А. Скрябина, юноша порвал с музыкальным сочинительством. По окончании гимназии (1906) учился в Московском университете; с юридического факультета перешел на историко-филологический (окончил в 1913 г.). Здесь под руководством Г. Г. Шпета Пастернак знакомится с феноменологией Э. Гуссерля, а в апреле 1912 г. на скудные средства родителей отправляется в Марбург для обучения у главы неокантианцев Германа Когена. Там он получает возможность продолжать карьеру профессионального философа, но прекращает занятия философией и возвращается на родину. «Прощай, философия»— эти слова из автобиографической повести Пастернака «Охранная грамота» (1931) теперь значатся на мемориальной доске дома в Марбурге, где некогда проживал безвестный студент, ставший всемирно почитаемым классиком.

В печати Пастернак впервые выступил в альманахе «Лирика» (1913; 5 стихотворений), затем появились его книги стихов «Близнец в тучах» (1914) и «Поверх барьеров» (1917). Возвратившись к этим стихам, многое исключив и переработав, добавив появившиеся затем в периодике, поэт выпустил через двенадцать лет новый сборник — «Поверх барьеров. Стихи разных лет» (1929) — своего рода расчет с прошлым. Настоящим своим поэтическим рождением Пастернак считал лето 1917 г. — время создания книги «Сестра моя — жизнь» (вышла из печати в 1922 г.). До того Пастернак в 1913 г. в литературном кружке «Мусагет» прочитал доклад «Символизм и бессмертие», где уже проступала программа нового, постсимволистского сознания.

Рубеж 1920—1930-х гг. сказался в эволюции Пастернак мучительной напряженностью. После завершения поэмы «Высокая болезнь» (1923—1928) Пастернак завершает роман в стихах «Спекторский» — о судьбе русского интеллигента, «которого должно вернуть истории» (1931, начат в 1925).В 1929 г. он публикует «Повесть» с одноименным героем стихотворного романа, которую считал первой частью будущей эпопеи и замысел которой восходил к 1918 г. В промежутках он опубликовал несколько прозаических произведений: «Аппелесова черта» (1918), «Письма из Тулы», «Детство Люверс» (оба—1922), «Воздушные пути» (1924). Однако проза Пастернака, опубликованная при его жизни, не вызвала признания современников. Зато его лирика обретала все большую известность. На I съезде писателей СССР Н. Бухарин даже противопоставил ее поэзии Маяковского как «отжившей агитке».

Тому были основания, хотя сам Пастернак решительно противился возведению его на «литературный трон». В книга 1932 г. вышла лирики Пастернака «Второе рождение».

Естественно, что в годы Великой Отечественной войны Пастернак не мог отрешить себя от судьбы России. В первые месяцы сражений он пишет патриотические стихотворения: «Страшная сказка», «Бобыль», «Застава», в дальнейшем —«Смерть сапера», «Победитель» и другие. После эвакуации в Чистополь в октябре 1941 г. и по возвращении в Москву в августе 1943 г. с бригадой писателей уезжает на Брянский фронт.

Зимой 1945/46 г. Пастернак начал реализацию своего главного замысла — романа «Доктор Живаго» (предварительное название — «Мальчики и девочки»). В эти годы и позже активно занимается переводами трагедий Шекспира, «Фауста» Гете, грузинских лириков.

1950-е годы стали для писателя временем тяжелых испытаний. Предложенный для публикации журналу «Новый мир» роман «Доктор Живаго» был отвергнут редакцией. После издания его за рубежом (1957) и присуждения автору Нобелевской премии (1958) началась травля писателя как в официально-литературных, так и в политических кругах вплоть до требования выдворения его за пределы страны. Вне России Пастернак себя не мыслил, что и побудило его отказаться от Нобелевской премии. После перенесенного инфаркта поэт умер, по заключению медицинских экспертов, от рака легких. Похоронен в поселке Переделкино Московской области.

www.ronl.ru

Реферат - Пастернак Б.Л. - Литература и русский язык

«Б.Л. Пастернак»

Оглавление

Краткая справка 3

Семья 3

Накануне поэзии 3

«Мы с жизнью на один покрой» (Раннее творчество) 4

Поэт и эпоха. 1920-50-е гг. 4

Главная книга 5

Эпистолярное наследие 6

Пастернак в русской культуре 6

Сочинения: 6

Литература: 7

Краткая справка

ПАСТЕРНАК Борис Леонидович (1890-1960), русский писатель. Сын Л. О. Пастернака. В поэзии (сборники «Сестра моя жизнь», 1922, «Второе рождение», 1932, «На ранних поездах», 1943; цикл «Когда разгуляется», 1956-1959) постижение мира человека и мира природы в их многосложном единстве, ассоциативность, метафоричность, соединение экспрессионистического стиля и классической поэтики. Поэмы (в т. ч. «Девятьсот пятый год», 1925-1926). Повести. В судьбе русского интеллигента героя романа «Доктор Живаго» (опубликован за рубежом, 1957; Нобелевская премия, 1958, от которой Пастернак под угрозой выдворения из СССР вынужден был отказаться; диплом вручен сыну Пастернака в 1989) обнажены трагические коллизии революции и Гражданской войны; стихи героя романа лирический дневник, в котором человеческая история осмысляется в свете христианского идеала. Автобиографическая проза. Переводы произведений У. Шекспира, И. В. Гете, П. Верлена, грузинских поэтов.

ПАСТЕРНАК Борис Леонидович [29 января (10 февраля) 1890, Москва 30 мая 1960, поселок Переделкино под Москвой], русский поэт.

Семья

Родился в семье художника Л. О. Пастернака и пианистки Р. И. Кауфман. В доме часто собирались музыканты, художники, писатели, среди гостей бывали Л. Н. Толстой, Н.Н. Ге, А. Н. Скрябин, В. А. Серов. Атмосфера родительского дома определила глубокую укорененность творчества Пастернака в культурной традиции и одновременно приучила к восприятию искусства как повседневного кропотливого труда.

Накануне поэзии

В детстве Пастернак обучался живописи, затем в 1903-08 всерьез готовился к композиторской карьере, в 1909-13 учился на философском отделении историко-филологического факультета Московского университета, в 1912 провел один семестр в Марбургском университете в Германии, где слушал лекции знаменитого философа Г. Когена. После окончания университета занимался практически лишь литературной деятельностью, однако профессиональная музыкальная и философская подготовка во многом предопределила особенности пастернаковского художественного мира (так, например, в формах построения его произведений исследователи отмечали родство с музыкальной композицией).

«Мы с жизнью на один покрой» (Раннее творчество)

Первые шаги Пастернака в литературе были отмечены ориентацией на поэтов-символистов А. Белого, А. А. Блока, Вяч. И. Иванова и И. Ф. Анненского, участием в московских символистских литературных и философских кружках. В 1914 поэт входит в футуристическую группу «Центрифуга». Влияние поэзии русского модернизма (символистов главным образом на уровне поэтических образов, и футуристов в необычности словоупотребления и синтаксиса) отчетливо проступает в двух первых книгах стихов Пастернака «Близнец в тучах» (1913) и «Поверх барьеров» (1917). Однако уже в стихотворениях 1910-х гг. появляются и основные черты, присущие собственно пастернаковскому поэтическому видению мира, мира, где все настолько переплетено и взаимосвязано, что любой предмет может приобрести свойства другого, находящегося рядом, а ситуации и чувства описываются с помощью нарочито «случайного» набора характерных признаков и неожиданных ассоциаций, насквозь пронизанных почти экстатическим эмоциональным напряжением, которое их и объединяет («И чем случайней, тем вернее / Слагаются стихи навзрыд» стихотворение «Февраль. Достать чернил и плакать!...»).

Пастернаковский образ мира и способ его поэтической передачи находят наиболее полное воплощение на страницах третьей книги стихов «Сестра моя жизнь» (1922), посвященной лету 1917 между двумя революциями. Книга представляет собой лирический дневник, где за стихотворениями на темы любви, природы и творчества почти не видно конкретных примет исторического времени. Тем не менее Пастернак утверждал, что в этой книге «выразил все, что можно узнать о революции самого небывалого и неуловимого». В соответствии с эстетическими взглядами автора, для описания революции требовалась не историческая хроника в стихотворной форме, а поэтическое воспроизведение жизни людей и природы, охваченных событиями мирового, если не вселенского масштаба. Как ясно из заглавия книги, поэт ощущает свое глубинное родство со всем окружающим, и именно за счет этого история любви, интимные переживания, конкретные детали жизни весной и летом 1917 года претворяются в книгу о революции. Позже Пастернак назвал подобный подход «интимизацией истории», и этот способ разговора об истории как о части внутренней жизни ее участников применялся им на протяжении творческого пути неоднократно.

Поэт и эпоха. 1920-50-е гг.

С начала 1920-х гг. Пастернак становится одной из самых заметных фигур в советской поэзии, его влияние ощутимо в творчестве очень многих младших поэтов-современников П. Г. Антокольского, Н. А. Заболоцкого, Н. С. Тихонова, А. А. Тарковского и К. М. Симонова.

Для самого Пастернака 1920-е гг. отмечены стремлением к осмыслению новейшей истории, идущим бок о бок с поиском эпической формы. В поэмах «Высокая болезнь» (1923-28), «Девятьсот пятый год» (1925-26), «Спекторский» (1925-31), «Лейтенант Шмидт» (1926-27) революция предстает как логическая часть исторического пути не только России, но и всей Европы. Наиболее выразительным знаком неправедности социального и духовного устройства России, определяющим нравственные основания и нравственную неизбежность революции, становится для Пастернака «женская доля» (в традициях Н. А. Некрасова, Ф. М. Достоевского и гражданской лирики второй половины 19 в.).

В повести «Охранная грамота» (1930), своеобразном итоговом творческом отчете за два десятилетия, Пастернак формулирует свою позицию в искусстве, представления о месте поэта в мире и истории, иллюстрируя основные положения описанием собственной биографии и судьбы наиболее близкого ему поэта-современника В. В. Маяковского. Мучительному разрыву с первой женой (художницей Е. В. Пастернак) и сближению с З. Н. Нейгауз (в первом браке жена Г. Г. Нейгауза) посвящена новая книга лирики «Второе рождение» (1932). Ее выход обозначил начало периода деятельного участия Пастернака в общественно-литературной жизни, продолжавшегося до начала 1937 года. Пастернак выступает с речью на Первом съезде Союза советских писателей (1934), в качестве члена правления принимает участие практически во всех мероприятиях Союза. Отстаивание им творческой независимости писателей, их права на собственное мнение нередко вызывало резкую критику партийных кураторов литературы. В годы все нараставшего сталинского террора Пастернак неоднократно вступался за невинно репрессированных, и его заступничество оказывалось порой небесплодным.

С середины 1930-х гг. и до самого конца жизни одним из главных литературных занятий Пастернака становится переводческая деятельность. Он переводит современную и классическую грузинскую поэзию, трагедии У. Шекспира («Отелло», «Гамлет», «Король Лир», «Макбет», «Ромео и Джульетта»), «Фауста» И. Гете и многое другое, стремясь при этом не к точной передаче языковых особенностей оригинала, но, напротив, к созданию «русского Шекспира» и пр.

В 1940-41 после долгого перерыва Пастернак вновь начинает писать стихи, которые вместе с циклом «Стихи о войне» составили книгу «На ранних поездах» (1943). Стихи этого периода, свидетельствующие о верности Пастернака кругу избранных тем и мотивов, отмечены стремлением к преодолению сложности языка, свойственной его ранней поэзии.

Главная книга

Итогом своего творчества сам Пастернак считал роман «Доктор Живаго», над которым он работал с 1946 по 1955 год. Уже в 1910-х гг. Пастернак, обращаясь к прозе, пытался создать картину нравственной и духовной жизни своей эпохи, историю своего поколения. Повесть «Детство Люверс» (1918), сохранившиеся прозаические фрагменты 1930-х гг. свидетельствуют о многочисленных подступах к этой теме. В основу романа, посвященного «вечным» вопросам (о смерти и бессмертии, укорененности человеческой жизни в культуре и истории, роли искусства и природы в преодолении дисгармонии, которую вносят в существование мира и человека смерть, войны и революции), положены «новая идея искусства» и «по-новому понятое христианство»; в рамках этих представлений культура рассматривается как результат стремления человечества к бессмертию, а главной ценностью Евангелия и европейской литературы объявляется умение иллюстрировать высокие истины «светом повседневности».

Круг философских проблем анализируется на примере судьбы русского интеллигента врача и поэта Юрия Живаго, его друзей и близких, ставших очевидцами и участниками всех исторических катаклизмов, выпавших на долю России в первые четыре десятилетия 20 в. Извечность проблем и ситуаций, в которых оказываются персонажи романа, при всей их конкретной социальной и исторической обусловленности, подчеркивается евангельскими и сказочными сюжетами стихов главного героя, которые составляют последнюю часть «Доктора Живаго».

В издании романа на родине Пастернаку было отказано. Он передал его для публикации итальянскому издателю, и в 1957 появилась публикация «Доктора Живаго» на итальянском языке, вскоре последовали русское, английское, французское, немецкое и шведское издания (в СССР был опубликован только в 1988). В 1958 «за выдающиеся заслуги в современной лирической поэзии и на традиционном поприще великой русской прозы» Пастернаку присудили Нобелевскую премию по литературе, что было воспринято в СССР как чисто политическая акция. На страницах печати развернулась кампания травли поэта, Пастернак был исключен из Союза писателей, ему грозили высылкой из страны, было даже заведено уголовное дело по обвинению в измене родине. Все это вынудило Пастернака отказаться от Нобелевской премии (диплом и медаль были вручены его сыну в 1989).

Эпистолярное наследие

В наследии Пастернака особое место занимают письма. В течение сорока лет продолжалась интеллектуально насыщенная переписка с двоюродной сестрой О. М. Фрейденберг; переписка с М. И. Цветаевой 1922-36 гг. представляет собой не только важный творческий диалог двух крупнейших поэтов-современников, но и напряженный эпистолярный роман; после публикации «Доктора Живаго» огромное место заняла переписка с зарубежными корреспондентами о романе, в чем Пастернак видел знак «душевного единенья века».

Пастернак в русской культуре

Поэзия и проза Пастернака органично соединили традиции русской и мировой классики с достижениями русского символизма и авангарда. Роман «Доктор Живаго» на протяжении нескольких десятилетий оставался одним из самых читаемых русских романов во всем мире, во многом определяя представление о русской литературе 20 в.

В 1990 в подмосковном поселке Переделкино, в помещении бывшей дачи Пастернака был открыт музей поэта.

Сочинения:

Собрание сочинений. М., 1989-91. Т. 1-5.

Литература:

Флейшман Л. С. Борис Пастернак в двадцатые годы. Мюнхен, 1981.

Флейшман Л. С. Борис Пастернак в тридцатые годы. Иерусалим, 1984.

Пастернак Е. Б. Пастернак Б. Л.: Материалы для биографии. М.,1989.

www.ronl.ru

Реферат - Пастернак Борис Леонидович

(10.02.1890 — 30.05.1960).

Родился в Москве в семье академика живописи Л.О. Пастернака и Р. И. Пастернак (урожденной Кауфман), до замужества бывшей профессором Одесского отделения Императорского русского музыкального общества. Наиболее важными для духовного становления будущего поэта явились три события: приобщение к христианству, увлечение музыкой и философией. Родители исповедовали Ветхий Завет, а русская няня тайком от них водила мальчика в православную церковь. Первое творческое увлечение Пастернака, наряду с рисованием,— музыка. Но, получив признание А. Скрябина, юноша порвал с музыкальным сочинительством. По окончании гимназии (1906) учился в Московском университете; с юридического факультета перешел на историко-филологический (окончил в 1913 г.). Здесь под руководством Г. Г. Шпета Пастернак знакомится с феноменологией Э. Гуссерля, а в апреле 1912 г. на скудные средства родителей отправляется в Марбург для обучения у главы неокантианцев Германа Когена. Там он получает возможность продолжать карьеру профессионального философа, но прекращает занятия философией и возвращается на родину. «Прощай, философия»— эти слова из автобиографической повести Пастернака «Охранная грамота» (1931) теперь значатся на мемориальной доске дома в Марбурге, где некогда проживал безвестный студент, ставший всемирно почитаемым классиком.

В печати Пастернак впервые выступил в альманахе «Лирика» (1913; 5 стихотворений), затем появились его книги стихов «Близнец в тучах» (1914) и «Поверх барьеров» (1917). Возвратившись к этим стихам, многое исключив и переработав, добавив появившиеся затем в периодике, поэт выпустил через двенадцать лет новый сборник — «Поверх барьеров. Стихи разных лет» (1929) — своего рода расчет с прошлым. Настоящим своим поэтическим рождением Пастернак считал лето 1917 г. — время создания книги «Сестра моя — жизнь» (вышла из печати в 1922 г.). До того Пастернак в 1913 г. в литературном кружке «Мусагет» прочитал доклад «Символизм и бессмертие», где уже проступала программа нового, постсимволистского сознания.

Рубеж 1920—1930-х гг. сказался в эволюции Пастернак мучительной напряженностью. После завершения поэмы «Высокая болезнь» (1923—1928) Пастернак завершает роман в стихах «Спекторский» — о судьбе русского интеллигента, «которого должно вернуть истории» (1931, начат в 1925).В 1929 г. он публикует «Повесть» с одноименным героем стихотворного романа, которую считал первой частью будущей эпопеи и замысел которой восходил к 1918 г. В промежутках он опубликовал несколько прозаических произведений: «Аппелесова черта» (1918), «Письма из Тулы», «Детство Люверс» (оба—1922), «Воздушные пути» (1924). Однако проза Пастернака, опубликованная при его жизни, не вызвала признания современников. Зато его лирика обретала все большую известность. На I съезде писателей СССР Н. Бухарин даже противопоставил ее поэзии Маяковского как «отжившей агитке».

Тому были основания, хотя сам Пастернак решительно противился возведению его на «литературный трон». В книга 1932 г. вышла лирики Пастернака «Второе рождение».

Естественно, что в годы Великой Отечественной войны Пастернак не мог отрешить себя от судьбы России. В первые месяцы сражений он пишет патриотические стихотворения: «Страшная сказка», «Бобыль», «Застава», в дальнейшем —«Смерть сапера», «Победитель» и другие. После эвакуации в Чистополь в октябре 1941 г. и по возвращении в Москву в августе 1943 г. с бригадой писателей уезжает на Брянский фронт.

Зимой 1945/46 г. Пастернак начал реализацию своего главного замысла — романа «Доктор Живаго» (предварительное название — «Мальчики и девочки»). В эти годы и позже активно занимается переводами трагедий Шекспира, «Фауста» Гете, грузинских лириков.

1950-е годы стали для писателя временем тяжелых испытаний. Предложенный для публикации журналу «Новый мир» роман «Доктор Живаго» был отвергнут редакцией. После издания его за рубежом (1957) и присуждения автору Нобелевской премии (1958) началась травля писателя как в официально-литературных, так и в политических кругах вплоть до требования выдворения его за пределы страны. Вне России Пастернак себя не мыслил, что и побудило его отказаться от Нобелевской премии. После перенесенного инфаркта поэт умер, по заключению медицинских экспертов, от рака легких. Похоронен в поселке Переделкино Московской области.

www.ronl.ru

Реферат - Борис Леонидович Пастернак

Борис Леонидович Пастернак

Содержание

Краткая биографическая справка

Жизнь и творчество Б. Пастернака

Список использованной литературы

Краткая биографическая справка.

29 января 1890г.–родился Борис Пастернак.

1901 г.–поступил учиться в Пятую Московскую гимназию.

1908 г.–поступает в Московский университет.

1912 г.–поездка Пастернака за границу.

1913 г.–напечатаны первые стихи Пастернака в сборнике “Лирика”.

1914г.–вышла в свет первая книга Пастернака ”Близнец в тучах”.

1916–1922 г.г.–книга “Темы и вариации”.

1917 г.– написана книга “Сестра моя–жизнь”.

1923 г.– женитьба на Евгении Владимировне.

1928 г.–задумана прозаическая книга ”Охранная грамота”.

1930 г.–женитьба на З. Н. Нейгауз.

1931 г.–поездка на Кавказ. Цикл стихов ” Волны”.

1936–1944г.г.–сборник “На ранних поездах”.

1943 г.–поездка Пастернака на фронт с бригадой писателей.

1945 г.–начал писать книгу “Доктор Живаго”.

1946 г.–знакомство с О. В. Ивинской.

21марта1947 г.–судьбоносная статья А. Суркова “О поэзии Б. Пастернака.

1956 г.–закончен роман ”Доктор Живаго”.

1956–1959 г.г.–сборник “Когда разгуляется”.

Ноябрь 1957г.–роман ”Доктор Живаго” напечатан в Италии.

24октября1958 г.–присвоение Нобелевской премии.

25октября1958 г.–начало “военных” действий против Б. Пастернака.

31октября1958 г.–исключение Пастернака из Союза писателей.

30мая1960 г.–смерть Б. Пастернака.

1987 г.–восстановление Б. Пастернака в Союзе писателей.

1990 г.–объявлен ЮНЕСКО годом Пастернака.

Жизнь и творчество Б. Пастернака

Биография.

Если правда, что художник творит затем, чтобы люди полюбили его самого,–а на это намекает строка, ставящая перед поэтом задачу” привлечь к себе любовь пространства,”– то Пастернак не только в литературе, но и в жизни весь был таким творчеством–обнаружения, вбирания в себя лучшего в другом человеке и полной ему самоотдачи в момент общения.

Жизнь ведь это только миг,

Только растворенье

Нас самих во всех других,

Как бы им даренье.

29января(10февраля)1890 года, в Москве, в районе старых Тверских–Ямских в небольшом доме, построенном после московского пожара в 1817 году родился Борис Леонидович Пастернак. Сохранилось свидетельство: в метрической книге за 1890 год в статье под номером 7 значится: ” У действительного студента Леонида Осиповича Пастернака и его жены Розы Исидоровны Кауфман, января 30–го в 12 часов ночи родился здесь, по Оружейному переулку, дом Веденеева, сын, которому дали имя–Борис”.

О, детство, ковш душевной глуби!

О, всех лесов абориген,

Корнями вросший в самолюбье,

Мой вдохновитель, мой регент!

В силу биографических условий он с младенчества оказался на перекрёстке больших трудов русской и мировой культуры, часть которых, и немаловажная, совершалась у него на глазах. Его отец был крупным художником–академиком, вечным тружеником, мать–выдающейся–пианисткой. В доме запросто бывали Толстой, Скрябин, Серов, Ге. Из окна кухни можно было наблюдать за работой скульптора Паоло Трубецкого. Квартира примыкала к мастерским, где замечательные педагоги обучали молодых художников, многие из которых составили потом славу русского искусства. Таким образом, Пастернак с детства был включён в атмосферу серьёзного творческого труда.

В четырёхлетнем возрасте Борис Пастернак вместе со всей семьёй переехал в казённую квартиру Училища живописи, ваяния и зодчества на Мясницкой против почтамта. Там впечатления выросли.

О роли музыки в своей жизни, и в особенности Скрябина, с которым семья дружила в его отроческие годы, Пастернак писал: ”Больше всего на свете я любил музыку, больше всех в ней–Скрябина. Музыкально лепетать, я стал незадолго до первого с ним знакомства. К его возвращению из–за границы я был учеником композитора Гриэра. Мне оставалось ещё только пройти оркестровку. Говорили всякое, впрочем, важно лишь то, что, если бы говорили и противное, всё равно, жизни вне музыки я себе не представлял”.

Раскат импровизаций нёс

Ночь, пламя, гром пожарных бочек,

Бульвар под ливне, стук колёс,

Жизнь улиц, участь одиночек.

Так ночью, при свечах, взамен

Былой наивности, нехитрой,

Свой сон записывал Шопен

На чёрной выпилке пюпитра.

Или, опередивши мир

На поколения четыре,

По крышам городских квартир

Грозой гремел полёт Валькирий.

Или консерваторский зал

При адском грохоте и треске

До слёз Чайковский потрясал

Судьбой Паола и Франчески.

(из стих. “Музыка”).

В квартире Пастернаков устраивались небольшие домашние концерты, участие в которых принимали и Скрябин и Рахманинов. Пастернак называл началом своего сознательного детства ночное пробуждение от звуков фортепианного трио Чайковского, которое играли для Л. Н. Толстого и его семьи. Это было 23 ноября 1894 года.

В 1901–м году Пастернак поступил в Пятую Московскую гимназию, годы учения в которой совпали с упорными занятиями музыкой приведшими к мечте о композиторской деятельности. Другим толчком его внутреннего роста послужили звуки сочиняемой ”Поэмы экстаза”. Он услышал их в лесу и, как оказалось, недалеко от той дачи, в которой жили Скрябины. Было это так. В 1903 году семейство Пастернаков снимало дачу в Оболенском под Москвой. Там они познакомились с соседями Скрябиными. Лето, проведённое в Оболенском, было чревато двумя событиями, сказавшимися на всей последующей жизни: встречей с музыкой Скрябина, в результате которой он стал мечтать о композиторской деятельности, а с другой стороны–несчастным случаем, сделавшим его хромым.

Сочинять музыку он начал с 13 лет. По выражению самого Пастернака ”музыкально лепетать” он начал раньше, чем “лепетать литературно”. И это его музыкальная одержимость не могла сказаться на его отношении к слову. Музыкальные сочинения Пастернака заслужили одобрение его кумира Скрябина. Ему предсказывалось композиторское будущее. Но Пастернака удручало отсутствие у него абсолютного слуха, этой редкой способности указывать высоту любой произвольно взятой ноты. Он оставил музыку оправданно для себя, неожиданно и огорчительно для окружающих. В его жизнь решительно входила поэзия.

Несчастный случай произошёл с 13–им Пастернаком летом 1903 года. Вот как описал его сам Пастернак: ”В ту осень возвращение наше в город было задержано несчастным случаем со мной. Отец задумал картину ” В ночное”. На ней изображались девушки из села Бочарова, на закате верхом во весь опор гнавшие табун в болотистые луга под нашим холмом. Увязавшись однажды за ними я на прыжке через широкий ручей свалился с разомчавшейся лошади и сломал себе ногу, сросшуюся с укорочением”. Постоянным усилием воли Пастернак умел скрывать свою хромоту.

После всего этого он разом выбыл из двух предстоящих мировых войн и одной гражданской. Если учесть, что эти войны наряду с тремя революциями стали для пастернаковского поколения средоточением истории, то ясно, что сама судьба изначально поставила поэта в позицию созерцателя, гостя на жизненном пиру, и предопределила глубинное своеобразие его исторического и художественного мышления. Не случайно он подчёркивал, что именно с этого “падения” начался его путь в творчество. Хромота стала знаком отмеченности, избранничества.

В четырнадцать лет Пастернак страстно увлекался музыкой, находился под сильным воздействием Скрябина. Уже тогда была и на всю жизнь осталась жалость к женщине, как к существу поруганному, оскорбленному. Был крайне застенчив, излишне целомудрен и в отношениях между полами боялся всего, что называл пошлостью. Это, вероятно, была обратная сторона просыпающейся мужественности. Это признак здорового естественного развития, и через это обычно проходят нормальные неиспорченные дети. Мог влюбляться в товарищей и страшно ревновал, когда такой товарищ оказывал кому-нибудь предпочтение, ну, например, становился в паре с ним. Уже тогда знал Рильке, увлекался Белым, Пшибышевским, вкусы в искусстве были самыми левыми, отрицал всю классику, чем очень огорчал отца. Спортом никогда не занимался. Любил ходить. До болезни возился на огороде, копал. Ходил на охоту.

Стихи Пастернак начал писать летом 1909 года, но первое время он не придавал им серьезного значения и свои занятия поэзией не выказывал. Впоследствии Пастернак писал про свои первые стихи: ”В то время и много спустя я смотрел на свои, стихотворные опыты как на несчастную слабость и ничего хорошего от них не ждал’’.

В 1908 году Пастернак заканчивает, классическую гимназию и поступает учиться на философское отделение историко-филологического факультета Московского университета. Заканчивает его в 1913 году. Кроме этого, ещё учась в гимназии, он за шесть лет прошёл предметы композиторского факультета консерватории и готовился сдавать экстерном.

В сущности, в Пастернаке оказался не только потенциальный музыкант и потенциальный философ, но и профессиональный живописец. Начиная с детских воспоминаний и до последних дней, он всегда видел мир в своей поэзии, лирической и традиционной прозе, в красках и линиях. Пастернак как бы не разлучался с мольбертом и палитрой, и мысленно смешивать краски для него было наибольшим удовольствием.

К 1912 году мать скопила денег и предложила ему поехать за границу. Пастернак выбрал Марбург, где в те годы процветала знаменитая философская школа, во главе которой стоял Герман

Коген. Пастернак поехал на летний семинар. Его занятия протекали успешно, и внешним признаком этого явилось приглашение прийти к знаменитому философу домой – пообедать в кругу семьи и ближайших учеников. Но вдруг всё переменилось. Пастернак на обед не пошёл и внезапно уехал повстречаться со своей двоюродной сестрой, занимавшейся античной литературой. Тем самым он отказался от философской карьеры. На оставшиеся деньги он на две недели уехал в Италию. Внутренним основанием к этому изменению его планов, очевидно, послужило то, что он был совершенно чужд философской систематичности. И эта его чуждость подготовила его внешне внезапный разрыв. Его тянуло к пластическому восприятию действительности. О поэзии ещё было рано думать, но она уже влияла на его судьбу, невидимо притягивая и выделяя. Он не стремился к изучению мира, он – созерцал. И тем не менее занятия философией не прошли для него даром, как и занятия музыкой. В его поэзии и прозе можно встретить постоянные попытки осмыслить эстетическое познание мира, своего рода эстетическую гносеологию, теорию поэтического познания мира.

Среди знакомых семьи особую роль сыграл поэт Р. М. Рильке. Увлечение его творчеством формировало поэзию Пастернака. Огромное значение в его жизни имел Маяковский, неизменно ценивший Пастернака, несмотря на различные расхождения и даже небольшие ссоры, Маяковский и Пастернак, конечно, любили друг друга и они во всяком случае признавали каждый другого большим талантом. Но единомыслия между ними не было. Никогда! И не потому, что один из них был – эстетически и политически – “левее” другого. Их недовольство друг другом имело причину более глубокого свойства. Каждый из них собственно, хотел, чтобы большой талант собрата безропотно восполнил его поэтическую неповторимость. С 1912 года Пастернак начинает заниматься литературной деятельностью.

Борис Пастернак был интересным человеком во всех отношениях. Интересен он был и внешне и при разговоре.

Речь его была неслыханно содержательна, и потому мысль его нередко кружила запутанными витиеватыми ходами с неожиданными ответвлениями. Тогда казалось, что он безнадежно забыл, с чего начал, увлёкшись случайными частностями или попутными находками. Но нет, все ненужные, казалось, объяснения, перескакивания, отступления вдруг обретали своё назначение, и в пространном ветвистом дереве рассуждения обнаруживалась внутренняя стройность, превращавшая плоскую схему ожидавшейся логики в живой объемный организм, существующий по своим не писанным законам.

Этот текучий поток речи нёс с собой и крупицы тут же рождавшихся афоризмов. То, что для кого-то могло стать темой ученого исследования, щедро разбрасывалось на ходу, как искры от раскаленного железа, которое кует кузнец на наковальне. “Нельзя быть в искусстве жар-птицей, а в быту мокрой курицей “. Или: “Лучше быть талантливой буханкой черного хлеба, чем не талантливым переводчиком”.

Слово–его профессиональное орудие, и даже в случайных репликах оно сверкает и искрится. Но бывает, это дается ему трудно, он долго мычит, экает, гудит, ища то единственное, что ему нужно. Тогда кажется, что слышно, как со скрипом проворачивается в его голове туго идущий механизм оригинальной мысли, сопротивляющийся беззаконной, бездушной легкости штампа. Но чаще его старомосковские богатые модуляции насыщены свободными, барскими интонациями. Говорит он громко, непринужденно, он хозяин своей речи, она послушно повинуется ему и всячески ему подражает. Как будто она поставила себе цель походить на своего хозяина, добиться единства с ним, и это ей прекрасно удалось. Они друг с другом слились, стали неотличимо похожи и, по существу, составляют одно целое. А ведь это редко в жизни случается. Мало кто из людей обладает такой цельностью натуры, чтобы между человеком и его речью пропадала дистанция, наполненная толпами многообразных околичностей.

В процессе творческой работы меняется не только материал, над которым трудится художник, но в значительной мере и он сам. Как же проявлял себя Пастернак в человеческом общении? На всём его облике и на манере общения сказывались и мировоззренческие начала. Толстовское влияние проявлялось в простоте и непритязательности его одежды и обстановки дома, особенно в аскетически пустой его комнате, солдатской железной койке, накрытой старым линялым одеялом. Налет толстовского опрощения лежал и на скромной, простой и демократичной манере обхождения. Но ещё определённей проявлялись в отношении к собеседнику его духовные установки. Человек сам себе выбирает мировоззрение и жизненную позицию в соответствии со своими изначальными психофизическими данными.

Прежде всего поражает его безоглядная открытость и детская доверчивость, однако без тени наивности. В основе её лежит некая “презумпция порядочности “. Чуть ли не любого незнакомца, если уж Пастернак шёл на контакт, он встречал с рыцарской старомодной учтивостью и доброжелательством. Если он к тому же обнаруживал в собеседнике интерес к себе и понимание, то щедро дарил его сердечностью, одобрением, восхищением.

Второй поражавшей чертой Пастернака можно назвать его скромность. Она проявлялась в его способности восхищаться людьми, находить поводы для одобрения и похвал, порой обескураживающих своей чрезмерностью.

Всю жизнь, начиная с рождения и до последнего дня, рядом с Борисом Леонидовичем были женщины, которых он любил. Сначала - мать, потом–жёны.

На Волхонке, 14 появилась молодая хозяйка, первая жена поэта–художница, Евгения Владимировна Пастернак, урождённая Лурье. Первым стихотворением Пастернака о жене-художнице стало “Ирпень”. Здесь с любовью дан её портрет:

Художницы, робкой как сон, крутолобость,

С огромной улыбкой, улыбкой взахлёб,

Улыбкой широкой и круглой как глобус,

Художницы профиль, художницы лоб.

В этом эскизе портрета охвачена та милая, особенная привлекательность Евгении Владимировны, которая делала её схожей с итальянскими мадоннами Кватроченто. Она походила на прототип женских образов Боттичелли. Словесный портрет Евгении Владимировны дает литературовед и друг поэта Н. Н. Вильмонт в своих воспоминаниях: “Она была скорее – миловидна. Большой выпуклый лоб, легкий прищур и без того узких глаз, таинственная; таинственная, беспредметно манящая улыбка, которую при желании можно было назвать улыбкою Моны Лизы; кое-где проступившие, ещё бледно и малочисленно, веснушки, слабые руки, едва ли способные что-то делать. Мне нравилось, когда она молча лежала на тахте с открытой книгой и не глядя в неё, чему–то про себя улыбалась. Тут я неизменно вспоминал строфу Мюссе:

“ Она умерла. Но она не жила,

Только делала вид, что жила…

Из рук её выпала книга,

В которой она ничего не прочла.

Но к сожалению она не всегда молчала.

Евгения Владимировна произвела на Вильмонта не очень хорошее впечатление, и он сразу же подумал, что брак этот не будет прочен. И действительно, совместная жизнь Пастернака и Лурье продолжалась всего 7 лет, не смотря на доброту и терпение мужа. Дело в том, что Евгения Владимировна недооценивала значительность его как поэта, как личности исключительной, требующей к себе особого внимания, нуждающейся в заботе о близких. Она сама была талантливая портретистка и ей, очевидно, вовсе не хотелось пожертвовать естественным влечением к этому своему призванию, как это сделала когда-то в подобных обстоятельствах мать Бориса, выдающаяся пианистка Розалия, став женой большого художника Леонида Осиповича Пастернака. Евгения Владимировна не поставила интересы своего мужа-поэта “во главу угла” их общей жизни. Главное – не поставила внутренне, душевно. Осудить тут нельзя. Собственное призвание оказалось сильнее, чем любовь, чем осознание долга. Так эти две дороги и не слились воедино. Оба были людьми искусства, оба нуждались в заботе, в освобождении от житейских тягот. И оба страдали.

В конце 1929 года в жизнь Бориса Леонидовича вошла другая женщина – Зинаида Николаевна Нейгауз. Когда он познакомился с Зинаидой Николаевной, она была женой Нейгауза. Она тогда была очень хороша собой, и Борис Леонидович влюбился. Его влечение к ней было мучительным. Он ни о чём другом не мог думать, рвался к ней и боялся этих встреч, и презирал себя, и заставлял себя приходить на свидания за трусость. Эта страсть должна была сломить препятствия, иначе кончилось каким-нибудь несчастьем. Вспыхнувшее чувство между этими людьми летом 1930-го года привело к распаду двух семей.

Не волнуйся, не плачь, не труди

Сил иссякших и сердца не мучай.

Ты жива, ты во мне, ты в груди,

Как опора, как друг и как случай.

Верой в будущее не боюсь

Показаться тебе краснобаем.

Мы не жизнь, не душевный союз, -

Обоюдный обман обрубаем.

Вскоре Борис Леонидович и Зинаида Николаевна стали мужем и женой. И вот, наконец, они оказались вместе, у них не было даже крова над головой, негде было приткнуться. По случаю им представил свою квартиру на Ямском Поле Пильняк, а сам куда-то уехал. Большая любовь –всегда переворот, ломка всего, беспощадное обновление души и жизни. Но в то же время – уж такова диалектика большой любви – она не соглашается ставить себя вне нравственного закона: из уважения к своей чистоте. Купить свое счастье ценою несчастья другого, других для неё невыносимо. В этом трагедия конфликта между " вечным “ правом любви и относительным “земным” правом нравственного миропорядка; особенно если эти “другие” тебе не безразличны, а, напротив, другие, достойны уважения и верности.

Жертвами этой само истребительной диалектики были Борис Леонидович Пастернак и Зинаида Николаевна Нейгауз, жена человека, перед талантом которого она преклонялась, игру которого чтила, мать его детей. Жертвой этой диалектики нравственного конфликта ощущал себя и Генрих Нейгауз, как человек, ставивший многое себе в вину, сознающий себя виноватым перед своей женой и перед другой женщиной, матерью его малолетней дочери. В том-то и беда, что некто из них не ощущал себя безвинным, но призванным великодушно собою жертвовать. Уж такие подобрались люди.

Пастернак в “Охранной грамоте” написал об этой женщине: ”Я знаю лицо, которое равно разит и режет и в горе, и в радости, и становится тем прекрасней, чем чаще застаешь его в положениях, в которых потухла бы другая красота. Взвивается ли эта женщина. Вверх, летит ли вниз головой, её пугающему обаянию ничего не делается, и ей нужно что бы то ни было на земле гораздо меньше, чем сама она нужна земле, потому что это сама женственность, грубым куском небьющейся гордости целиком вынутая из каменоломни творенья. И так как законы внешности всего сильнее определяют женский склад и характер, то жизнь и страсть такой женщины не зависят от освещения, и она не так боится огорчений...” Ничего лучшего, а главное, более возвышенно-точного нельзя было сказать о Зинаиде Николаевне.

Об отношении Пастернака к этой женщине говорят письма, написанные им в 30-е годы:

Письмо от 18 июня 1931 года:

“Ты настолько оказываешься совершеннее того большого, что я думая о тебе, что мне становится печально и страшно. Я начинаю думать, что счастье, которое кружит и подымает меня, предельно для меня, но для тебя ещё не окончательно полно. Что я не охватываю тебя, что как ни смертельно хороша ты в моём обожаньи, в действительности ты еще лучше…”.

Они разлучались редко и вынужденно. Так это произошло, например, во время войны. Когда Зинаида Николаевна с младшими детьми провела долгие месяцы в истопольской эвакуации. Зинаида Николаевна бережно хранила письма Бориса Леонидовича. В своих воспоминаниях она рассказывала как увозила их в эвакуацию: “В дорогу не разрешалось брать много вещей, но я захватила Лёнины валенки и шубу и завернула в неё Борины письма и рукописи 2-й части “Охранной грамоты”. Они были очень мне дороги, и я боялась, что во время войны они пропадут. Благодаря этому письма и рукописи уцелели.”

У них были очень интересные отношения. В отношении к жене на людях Борис Леонидович вел себя не как взрослый человек, зрелый муж, а скорее как избалованный мальчик. Она часто одёргивала его капризы быстрой фразой, произнесённой скороговоркой и не всегда понятной,– Зинаида Николаевна слегка шепелявила. Она была в его жизни – кроме матери ­­– единственной женщиной, глубоко и верно его любившей, и это сходство в любви к нему матери и Зины прочно удерживало его в доме, в кругу семьи, где главенствовала, конечно, Зинаида Николаевна. Здесь ему всё, несмотря на одёргивания позволялось и, конечно, всё прощалось. Но любовь Зинаиды Николаевны, как и материнская, была лишена, какой бы то ни было корысти.

По натуре своей человек страстный, Зинаида Николаевна умела “ властвовать собою”. Эти черты её характера полностью проявлялись в игре – от карт до маджонга,– её как партнёра в играх высоко ценил Маяковский, сам прирожденный игрок. Одергивания мужа происходили в те моменты, когда, по мнению Зинаиды Николаевны, Борис Леонидович вёл себя излишне азартно, настаивая на своём за общим дружеским столом.

После смерти Бориса Леонидовича Зинаида Николаевна осталась без средств к существованию. Пастернака не издавали, пенсию, не смотря на настойчивые хлопоты её семьи и друзей, ей получить не удавалось. Сама Зинаида Николаевна обращалась с письмами о помощи к Федину и Тихонову, но и это не имело результата.

Так уж случилось, что в жизни Пастернака была и третья женщина. Её имя – Ольга Всеволодовна Ивинская, 1912 года рождения, литературный переводчик. Она – Лара из романа “ Доктор Живаго”. Она – олицетворение жизнерадостности и самопожертвования. Она была посвящена в духовную жизнь и во все писательские дела поэта, но так и не стала его женой. В интервью английскому журналисту Пастернак сказал о Ивинской: “Она – мой большой друг. Она помогла мне при написании книги, в моей жизни… Она получила пять лет за дружбу со мной. В моей молодости не было одной, единственной Лары… Лара моей молодости – это общий опыт. Но Лара моей страсти вписана в моё сердце её кровью и её тюрьмой…

Пастернак и Ивинская познакомились в 1946 году. Тогда ей было 34 года и она работала зав. Отделом начинающих авторов в “ Новом мире”. Тогда в 1946 году почти одновременно начался их роман и работа Пастернака над романом “Доктор Живаго”. Одна из главных тем романа – судьба, её перекрёстки, то, что должно случится. И так вышло, что этот роман в прозе начал определять и судьбу этих двух людей. Когда они встретились, в их жизни, позади было уже столько трагедий: самоубийство первого мужа Ивинской, смерть второго. Осиротевшие дети – Ира и Митя. А у Пастернака – семья, вторая жена, дети… их счастье было в вперемежку с мучительными объяснениями. Они не раз уходили друг от друга, чтобы больше не встретиться, но не встречаться не могли.

В это время Борис Леонидович очень много переводит: Петефи, Гёте, Шекспир. В переводах Пастернака нашли политики политическую неблагонадёжность. 21 марта 1947 года в газете

”Культура и жизнь” вышла знаменитая статья Алексея Суркова” О поэзии Б. Пастернака”.

“Поэт – говорилось там”– с нескрываемым восторгом отзывается о буржуазном временном правительстве… живёт в разладе с новой действительностью… с явным недоброжелательством и даже злобой отзывался о советской революции…прямая клевета на новую действительность”.

Пастернак и Ивинская, конечно испугались тогда: обвинений было достаточно, чтобы объявить Пастернака ”врагом народа” и уничтожить.

6 октября 1949 года Ивинскую вечером увезли на Лубянку. За что же посадили Ивинскую? Следователь по её делу А. С. Семёнов требовал написать содержание романа “Доктор Живаго “ и остался недоволен: ”Не то вы пишете, не то! Вам надо написать, что он является клеветой на советскую действительность. И не стройте из себя дурочку”. У Ивинской впереди лагерь в Потьма, у Пастернака – инфаркт… Пастернак напишет Ренате Швейцер: ”Её посадили из–за меня как самого близкого мне человека по мнению секретных органов, чтобы на мучительных допросах от неё добиться достаточных показаний для моего судебного преследования. Её геройству и выдержке я обязан своей жизнью и тому, что меня в те годы не трогали…”

До сих пор остаётся загадкой, почему же не посадили самого Пастернака. Он часто говорил и делал вещи, просто не мыслимые для того времени. Например, в самый разгар травли Зощенко пастернак пришёл в редакцию журнала” Новый мир”. Ему представили молодого переводчика – Шера. Пастернак вскречал: ”Боже мой, этот молодой человек так похож на бедного Михаила Михайловича! Все просто оторопели. Зощенко –“отщепенец”, ”мерзавец “(как его тогда называли многие), а тут с такой лаской и нежностью. Когда судьба Бухарина была уже предрешена, Пастернак написал ему поддерживающее письмо, в котором прямо сказал: ”Я не верю в вашу вину”. Пастернак мучился от того, что другие сидят, а он – на свободе.

О, – в камне стихла, даже если ты капнула,

Утопленница, даже если – в пыли,

Ты бьешься, как билась княгиня Тараканова,

Когда февралём залило равелин.

О внедренная! Хлопоча об амнистии,

Кляня времена, как клянут сторожей,

Стучатся опавшие годы, как листья,

В садовую изгородь календарей.

( “ Душа “).

Почему же Сталин не трогал Пастернака? Александр Гладков писал: “…В 1955 году молодой прокурор Р., занимавшийся делом по реабилитации Мейерхольда был поражён, узнав, что Пастернак на свободе и не арестовывался по материалам “ дела “жавшего перед ним, а проходил соучастником некоей вымышленной диверсионной организации работников искусства, за создание которой погибли Мейерхольд и Бабель “. Тогда ходили слухи, будто Сталин в последний момент отменил арест Пастернака, сказав: “Не трогайте этого небожителя…”Если это так… Что ж, и тиран имеет право на минуты милосердия.

В 1955 году была закончена последняя глава романа “Доктор Живаго”. Роман был отвезён в разные редакции, но никто не взялся его публиковать. В 1956 году романом заинтересовался итальянский издатель Фельтринелли и Борис Леонидович дал согласие на выход в свет романа в Италии. В ноябре 1957 году роман появился в Италии. Он был счастлив. 24 октября 1958 года стало известно о присвоении Пастернаку Нобелевской премии, а 25 октября печать открыла прямо-таки военные действия против Бориса Леонидовича. В “Литературке” и в других газетах обвиняли его в предательстве, называли Иудой, отщепенцем, сорняком, лягушкой в болоте и ещё бог знает как… Его уговаривали отказаться от Нобелевской премии.

27 октября состоялось рассмотрение “ дела Пастернака” в Союзе писателей. Стенограммы этого заседания не сохранилось. Пастернак был на грани самоубийства. В какой-то из этих дней он приехал на дачу и сказал Ивинской: “Ты мне как-то говорила, что если принять 11 таблеток нембутала – это смертельно. У меня есть эти таблетки…” Ольга Всеволодовна бросилась на помощь к Федину, но он не помог, сказав: “Борис Леонидович вырыл такую пропасть между собой и нами, которую перейти нельзя”. После этого Пастернак отправил телеграмму в Шведскую Академию: “ В связи с тем как было встречено присуждение мне Нобелевской премии в том обществе, к которому я принадлежу, я считаю необходимым отказаться от неё и прошу не принять это как обиду”.

31октября состоялось собрание ММССП. Оно приняло решение обратиться к правительству, с просьбой лишить Пастернака советского гражданства и выслать его из страны. Вечером этого же дня по радио передали письмо Бориса Леонидовича Пастернака Хрущёву: ”Уважаемый Никита Сергеевич, я обращаюсь к Вам лично, ЦК КПСС и Советскому правительству. Из доклада т. Семичастного мне стало известно о том, что правительство “не чинило бы никаких препятствий моему выезду из СССР”. Для меня это невозможно. Я связан с Россией рождением, жизнью, работой. Я не мыслю своей судьбы отдельно и вне её. Каковы бы ни были мои ошибки и заблуждения, я не мог себе представить, что окажусь в центре такой политической кампании, которую стали раздувать вокруг моего имени на Западе. Осознав это, я поставил в известность шведскую академию о своём добровольном отказе от Нобелевской премии. Выезд за пределы родины для меня равносильно смерти…”

В тот же день в Доме кино состоялось общее собрание московских писателей с целью одобрить постановление об исключении Пастернака из Союза писателей и решить вопрос о лишении Пастернака советского гражданства. Подборка цитат из писательских выступлений дает представление о том, в какой обстановке проходили это собрание:

“ Народ не знал Пастернака как писателя… он узнал его как предателя… Есть хорошая русская пословица: “Собачьего нрава не изменишь”. Мне кажется, что самое правильное – убраться Пастернаку из нашей страны поскорее”.

“ Я книгу не читал тогда и сейчас не читал. Но я не сомневаюсь, что наше мнение о поведении Пастернака, вероятно будет единодушным…”

“ Он – ярчайший образец космополита в нашей среде. Не надо нам такого гражданина!”

Через несколько дней – снова звонок из ЦК. От Пастернака потребовали написать обращение к народу. Не было у них чувства меры… Борис Леонидович написал – сначала это было отнюдь не покаянное письмо. Потом над ним сильно потрудились, так что получилась ложь и признание вины! Да ещё подчёркнуто добровольное: ”никто ничего у меня не вынуждал, и это заявление я делаю со свободной душой, со светлой верой в общее и моё собственное будущее, с гордостью за время, в которое живу, и за людей, которые меня окружают…”

Увидев это “своё” письмо, Пастернак лишь рукой махнул и подписал. Слабость? Да. Но куда больше просто бесконечная душевная усталость. Когда отчаяние достигло предела, Пастернак написал стихотворение.

Я пропал, как зверь в загоне.

Где-то люди, воля, свет,

А за мною шум погони,

Мне наружу ходу нет.

Темный лес и берег пруда,

Ели сваленной бревно.

Пусть отрезан отовсюду.

Будь что будет, всё равно.

Что же сделал я за пакость,

Я убийца и злодей?

Я весь мир заставил плакать

Над красой земли моей.

Но и так, почти у гроба

Верю я, придет пора –

Силу подлости и злобы

Одолеет дух добра.

Всё тесней кольцо облавы,

И другому я виной:

Нет руки со мною правой,

Друга сердца нет со мной.

А с такой петлей у горла

Я б хотел ещё пока,

Чтобы слёзы мне утерла

Правая моя рука.

( “ Нобелевская премия “)

Этим стихотворением Пастернак в один миг зачеркнул свое унижение. Разом ответил за настильное покаяние, за то письмо, за всё… Снова стал самим собой. Две последние строфы стихотворения тоже связаны с образом Ивинской, тогда между ними произошёл временный разрыв, который они оба болезненно переживали. Эти события, конечно, не могли не отразиться на здоровье Пастернака. С 6 – го на 7-е мая случился инфаркт. Тогда в дом переселилась литфондовский врач Анна Наумова, и при больном установили круглосуточное дежурство сестёр. Зинаида Николаевна не жалела денег, и постоянно приезжали порознь с медицинскими консилиумами медицинские светила. Инфаркт протекал, как ему положено: наиболее опасны первые 9 дней, если они минут благополучно, можно надеяться на хороший исход. Первое время вести были неплохие. 9-й день миновал, и все жили надеждой, на счастливый исход болезни – организм у Бориса Леонидовича был превосходный. Но потом возникли тревожные, и непонятные явления – он стал харкать кровью. С каждым днём падал гемоглобин. Появилась кровь и в испражнениях. Врачи ломали голову. Сделали рентгенологическое исследование. Был обнаружен рак. Первоначальным очагом были лёгкие, затем произошла метастаза через кость, поражён желудок. Жить Борису Леонидовичу оставалось недолго. Перед смертью он сказал Зинаиде Николаевне, что рад, что умирает, не может больше выносить людскую подлость и уходит непримиримый с жизнью. Всё время Борис Леонидович был в сознании, переносил болезнь необычайно мужественно, и если стонал, то близкие знали, что он спит. В последние дни он отказался от пищи. 30 мая утром он сказал родным: “Ну что же, будем прощаться!?” Вечером ему сделали второе переливание крови, но на этот раз горлом пошла кровь.

В одиннадцатом часу он позвал сыновней. Он говорил им о том, как они должны жить, хотел, чтобы они больше сблизились, и просил не винить за то, что у него была вторая жизнь. Сыновья ушли, он очень устал от разговора, Лёня потом говорил: “Может быть, этот разговор стоил папе жизни”.

Он ещё попросил сестру не забыть, утром пораньше открыть окно. Это были его последние слова. 30 мая 1960 года в 23:20 умер Пастернак Борис Леонидович.

Судьба Пастернака одна из самых удивительных в нашей литературе – с трагическим и героическим оттенком. Уцелеть при Сталине, отказавшись подписать ходатайство писателей о казни целой группы правых коммунистов, высидеть годы в одиночестве Перепелкина, вдруг получить Нобелевскую премию, стать из-за “Доктора Живаго” знаменитым на весь мир, так любить Родину, как он, и при громе рукоплесканий иноземных – от “своих” получать заушения как раз в этом 1959-м, “баснословном” для него году.

Пастернак был сильным человеком. Всё-таки такая травля дней не прибавляет. Что же, своего добились. Дни сократили. “Баснословный год”, год мировой славы, оказался и последним. Полицейские от литературы могут быть спокойны – Пастернака нет.

Умер писатель, вместе с Пушкиным, Достоевским, Толстым составляющий славу русской литературы, и если даже мы не во всём можем с ним согласиться, то все мы, однако, обязаны ему благодарностью за то, что он дал пример нерпиклонной честности, не подкупной совести и героического отношения к своему долгу писателя.

Только в 1987 году Союз писателей СССР признал неповинность Б. Л. Пастернака в надуманных приписанных ему нравственных грехах и отменил постыдное решение об исключении его из Союза Писателей СССР.

Творчество.

Если правда, что художник творит затем, чтобы люди полюбили его самого, а на это намекает строка, ставящая перед поэтом задачу “привлечь к себе любовь пространства”, - то Пастернак не только в литературе, но и в жизни весь был таким творчеством.

Жизнь ведь это только миг,

Только растворенье

Нас самих во всех других

Как бы им в даренье.

Есть что-то общее между творчеством его отца – замечательного русского живописца Леонида Пастернака и его собственным. Художник Леонид Пастернак запечатлевал мгновение: он рисовал повсюду – в концертах, в гостях, дома, на улице, - делая мгновенные зарисовки. Его рисунки как бы останавливали время. Его знаменитые портреты живы до необычайности. И ведь, в сущности, его старший сын Борис Леонидович Пастернак, делал то же самое в поэзии – он создавал цепочку метафор, как бы останавливая и обозревая явление в его многообразии. Но многое передалось и от матери: её полная самоотдача, способность жить только искусством.

В самом начале поэтического пути, в 1912 году, Пастернак нашёл для выражения своей поэзии очень ёмкие слова:

И, как в неслыханную веру,

Я в эту ночь перехожу,

Где тополь обветшало – серый

Завесил лунную межу.

Где труд как явленная тайна,

Где шепчет яблони прибой,

Где сад висит постройкой свайной

И держит небо пред собой.

( “Как бронзовой золой жаровень” ).

Чтобы включиться в поэтическую жизнь Москвы, Пастернак вошёл в группу поэтов, которую возглавлял Юлиан Анисимов. Группа эта называлась “Лирика”. И первыми напечатанными стихами оказались те, что вошли в сборник “Лирика”, изданный в 1913 году. Стихи эти не включались автором ни в одну из его книг и не перепечатывались при его жизни.

Мне снилась осень в полусвете стёкол,

Друзья и ты в их шутовской гурьбе,

И, как с небес добывший крови сокол,

Спускалось сердце на руку к тебе.

Но время шло, и старилось, и глохло,

И паволокой рамы серебря,

Заря из сада обдавала стёкла

Кровавыми слезами сентября.

Но время шло и старилось. И рыхлый,

Как лёд, трещал и таял кресел шёлк.

Вдруг, громкая, запнулась ты и стихла,

И сон, как отзвук колокола, смолк.

Я пробудился. Был, как осень, темен.

Рассвет, и ветер, удаляясь нёс,

Как за возом бегущий дождь соломин,

Гряду бегущих по небу берез.

(“Сон “)

В 1914 году выходит его уже самостоятельный сборник, названный им “ Близнец в тучах “. Сборник не привлёк к себе особого внимания. Лишь Валерий Брюсов одобрительно о нём отозвался. Сам Пастернак говорил: “Я старался избегать романтического наигрыша, посторонней интересности. Мне не требовалось громыхать их с эстрады… Я не добивался отчетливой ритмики, плясовой и песенной, от действия которой почти без участия слов сами собой начинают двигаться ноги и руки. Моя постоянная забота обращена была на содержание. Моей постоянной мечтою было, чтобы само стихотворение нечто содержало, чтобы оно содержало “новую мысль или новую картину “.

Стихи, написанные в те годы, частично были включены затем Пастернаком в цикл “Начальная пора” – цикл, которым обычно стали открываться его сборники стихотворений.

Я рос. Меня, как Ганимера,

Несли ненастья, сны несли.

Как крылья, отрастали беды

И отделяли от земли.

Я рос. И повечерий тканых

Меня фата обволокла.

Напутствуем вином в стаканах,

Игрой печального стекла…

(“Я рос. Меня, как Ганимера…)

В 1917 году ещё до Октябрьской революции, вышла с цензурными изъятиями вторая книга стихов “Поверх барьеров “. Эти книги составили первый период творчества Пастернака, период поиска своего поэтического лица.

Ранний Пастернак стремился к “материальной выразительности “ в рамках “объективного тематизма”, и это прежде всего осуществлялось в структуре образа. Поэтический образ соответствует действительности, но соответствие это – особого свойства. Образ строится на ассоциативном сближении предметов, явлений, состояний. Он конкретен в локальных пределах темы и одновременно передаёт внутреннюю целостность, нерасчленимость жизни. Завершается ранний период стихотворением ”Марбург”.

…одних это всё ослепляло. Другим–

Той тьмою казалось, что глаз хоть выколи.

Копались цыплята в кустах георгин,

Сверчки и стрекозы, как чашки, тикали.

Плыла черепица, и полдень смотрел,

Не смаргивая, на ковш. А в Марбурге

Кто, громко свища, мастерил самострел,

Кто молча готовился к Троицкой ярмарке…

Можно сказать, не принижая ряда других, может быть, даже более совершенных по тому времени стихотворений, что именно в “ Марбурге” Пастернак увидел жизнь” по – новому и как бы впервые”, то есть достиг зрелой оригинальности поэтической мысли.

В 1922 году вышел сборник стихов “Сестра моя – жизнь”. А написан он главным образом в 1917–м, в начале, революционной поры. “Лето 1917 года” – таков его подзаголовок. Эта книга принесла Пастернаку широкую известность и выдвинула его в число знаменитых русских поэтов послереволюционной поры. Самим Пастернаком воспринимались как утверждение своей собственной творческой поэзии. Он так писал об этом сборнике своих стихотворений: ”…мне было совершенно безразлично, как называется сила, давшая книгу, потому что она была безмерно больше меня и поэтических концепций, которые меня окружали”.

Летом 1917 года Пастернак, “ по личному поводу, ездил и воочию наблюдал бурлящую Россию. Позже, в 1956 году, в рукописи под названием “Сестра моя – жизнь”, предназначавшейся для очерка ”Люди и положения “ , он вспоминал:” Прошло сорок лет. Из такой дали и давности уже не доносятся голоса из толп, днём и ночью совещавшихся на летних площадках под открытым небом, как на дневном вече. Но я и на таком расстоянии продолжаю видеть эти собрания, как беззвучные зрелища или как замёршие живые картины.

Множества встрепенувшихся и насторожившихся душ останавливали друг друга, стекались, толпились, думали вслух. Люди из народа отводили душу и беседовали о самом важном, о том, как и для чего жить и какими способами устроить единственное мыслимое и достойное существование.

Заразительная всеобщность их подъёма стирала границу между человеком и природой. В это знаменитое лето 1917 года, в промежутке между двумя революционными сроками, вместе с людьми митинговали и ораторствовали дороги, деревья и звёзды. Воздух из конца в конец был охвачен горячим тысячеверстным вдохновением и казался личностью с именем, казался ясновидящим и одушевлённым “.

След ветра живёт в разговорах

Идущего бурно собранья

Деревьев над кровельной дранью.

Поэзия была для него внутренней, душевной потребностью. Но нужны были деньги. Зарабатывать переводами он стал уже в 1918 – 1921 годах. В этот период им было переведено пять стихотворных драм Клейста и Бена Джонсона, интеркомедии Ганса Сакса, лирика Гёте, Ш. ван Лербарга и немецких прессионистов.

Уже в 20–е годы Пастернак ощущает тяготение к эпическим формам – точнее, к эпическим формам с лирическим, очень субъективным содержанием. История и собственная жизнь в прошлом становится для него главными темами его больших произведений.

В 1925 году Пастернак стал писать стихотворных роман – поэму ”Спекторский”, в значительной мере автобиографический. Создаётся стихотворный цикл ”Высокая болезнь”, поэмы “Девятьсот пятых год” и ”Лейтенант Шмидт”. В 1937 роковом году издательство “Советский писатель” выпустило революционные поэмы Пастернака ”Лейтенант Шмидт” и “1905“. Обращает на себя внимание оформление книжки: форменная, красная звезда на серой, словно шинель сотрудника НКВД на обложке. Очевидно, эта книжка должна была служить “ охранной грамотой поэта, чем – то вроде документа, удостоверяющего его ”революционную сознательность”, гражданскую лояльность“. В 1928 году возникает замысел его прозаической книги ”Охранная грамота”, законченная им только два года спустя. По определению самого Пастернака – это автобиографические отрывки о том, как складывались мои представления об искусстве и в чём они коренятся”.

В 1931 году пастернак отправляется на Кавказ и пишет стихи, вошедшие в цикл ”Волны”, в которых нашли отражения его впечатления от Кавказа и Грузии.

Здесь будет всё: пережитое

И то, чем я ещё живу,

Мои стремленья и устои,

И виденное наяву.

Передо мною волны моря.

Их много. Им немыслим счёт

Их тьма. Они шумят в миноре.

Прибой, как вафли, их печёт.

(“Волны”).

Перерождение Пастернака связано с впечатлениями от поездки на Урал летом 1932 года. Много позднее Пастернак вспоминал: ”В начале тридцатых годов было такое движение среди писателей – стали ездить по колхозам, собирать материалы для книг о новой деревне. Я хотел быть со всеми и тоже отправился в такую поездку с мыслью написать книгу. То, что я там увидел, нельзя выразить никакими словами. Это было такое нечеловеческое, невообразимое горе, такое страшное бедствие, что оно… не укладывалось в границы сознания. Я заболел, целый год не мог спать”.

Когда поэт вновь обрёл дар творческой речи, его стиль изменился неузнаваемо. Изменилось мировидение, ощущение жизни. Преобразился он сам.

Новая книга называлась ”На ранних поездах”– по стихотворению, написанному в январе 1941 года. Вот как и вот о чём писал теперь Пастернак:

В горячей духоте вагона

Я отдавался целиком

Порыву слабости врождённой

И всасанному с молоком

Сквозь прошлого перепитии

И годы войн и нищеты

Я молча узнавал России

Неповторимые черты.

Превозмогая обожанье,

Я наблюдал, боготворя,

Здесь были бабы, слобожане,

Учащиеся слесаря.

Поразительные стихи! Начисто свободные от всего ”хаотического и нагромождённого”, что шло от эстетики модернизма. И не только неслыханной простотой отмечены эти строки. Они проникнуты живым теплом, любовью к утренним попутчикам поэта. Куда девалась отстранённость ранних поэм!

Но не просто горячим чувством к ”слесарям” вдохновлены стихи. Поэту, ещё совсем недавно заворожено вглядывавшемуся в ”траву под ногами” в поисках поэзии, открыли ”России неповторимые черты”. И он увидел то, что под силу прозреть лишь ”вещим зеницам”. Лица людей как бы высвечены отблеском будущих сражений. Очищены от повседневной шелухи. Вписаны в историю.

Рубежом сороковых годов разделяет два периода творческого пути Пастернака. Позднему Пастернаку присуща классическая простота и ясность. Его стихи одухотворены присутствием открывшегося поэту ”огромного образа России”.

В 1943 году Пастернак совершил в бригаде писателей поездку на фронт, в армию, освободившую Орёл. Результатом поездки явились очерки ”Освобождённый город” и “Поездка в армию”, а так же стихи, рисующие эпизоды битвы, – “Смерть сапёра”, ”Преследование”, ”Разведчики”.

В неистовстве как бы молитвенном

От трупа бедного ребёнка

Летели мы по рвам и рытвинам

За душегубами вдогонку.

Тянулись тучи с промежутками,

И сами, грозные, как туча,

Мы с чёртовой и прибаутками

Давили гнёзда их гадючьи.

(“Преследование”).

Поэзия Пастернака периода войны – незавершённая, несущая вопросы и не выявленные до конца возможности.

Большое внимание Пастернак уделял любовной лирике. По словам Евтушенко послу Пушкина, пожалуй, никто так не чувствовал женщину, как Пастернак:

И так как с малых детских лет

Я ранен женской долей.

И след поэта только след

Её путей – не боле…

И оттого двоиться вся эта ночь в снегу,

И провести границы меж нас я не могу…

Простимся, бездне унижений

Бросающая вызов женщина!

Я – поле твоего сраженья.

Коль есть такие прекрасные стихи, есть и женщины, которым эти стихи посвящены. И они были.

Любовь иных – тяжелый крест,

А ты прекрасна без извилин,

И прелести твоей секрет

Разгадке жизни равносилен.

Весною слышен шорох снов

И шелест новостей и истин.

Ты из семьи таких основ.

Твой смысл, как воздух, бескорыстен.

Легко проснуться и прозреть,

Словесный сор из сердца выпрясть

И жить, не засоряясь впредь.

Всё это – не большая хитрость.

(“Любить иных – тяжёлый крест”).

Так писал Борис Пастернак о своей жене – Зинаиде Николаевне. С большой любовью, нежностью, восхищением.

Свои лирические стихи Пастернак писал и о своём большом друге О. В. Ивинской. Она была очень дорога и близка ему. Он боялся её потерять.

… Ты также сбрасываешь платье,

Как роща сбрасывает листья,

Когда ты падаешь в объятье

В халате с шёлковою кистью.

Ты – благо гибельного шага,

Когда житьё тошней недуга,

А корень красоты – отвага,

И это тянет нас друг к другу.

(“Осень”).

Шёл 1946 год. Знаменитый роман “Доктор Живаго”, который расценивался его автором почти как итоговый, начинался за долго до того, как он обрёл свою романную форму. Форму опережали идеи.

Кончилась война и появились новые надежды. Пастернаку захотелось сделать что – то большое, значительное – тогда и возникла мысль о романе. Он начал его очерк о старом поместье. Там явно представилась большая усадьба, которую разные поколения перепланировали по своим вкусам, а земля хранит еле видимые следы цветников, дорожек.

“Доктор Живаго” вовсе не роман, а род автобиографии самого Пастернака – автобиографии, в которой удивительным образом нет внешних фактов, совпадающих с реальной жизнью автора. И тем не менее Пастернак как бы пишет за другого о самом себе. Это духовная автобиография Пастернака, сбивающая неопытного читателя с толку своим тяготением к лирической поэзии.

referat.store

Курсовая работа - Пастернак б. л. - Своеобразие лирики б. пастернака

Пастернак б. л. — Своеобразие лирики б. пастернака

Поэтический мир Бориса Пастернака предстает перед нами во всем своем богатстве — богатстве звуков и ассоциаций, которые открывают нам давно знакомые предметы и явления с новой, порой неожиданной стороны. Поэзия Пастернака — это отражение личности поэта, выросшего в семье известного художника и талантливой пианистки. Известна любовь Бориса Пастернака к музыке — ему даже прочили композиторское будущее, но смыслом его жизни стала поэзия. Первые публикации его стихотворений относятся к 1913 году. В следующем году выходит первый сборник поэта “Близнец в тучах”. Пастернак входил в небольшую группу поэтов “Центрифуга”, близкую к футуризму, но попавшую под влияние символистов. К своему раннему творчеству он относился критически и впоследствии ряд стихотворений основательно переработал. Надо сказать, что Пастернаку в целом свойственно отношение к поэзии как к напряженной работе, требующей полной самоотдачи:

Не спи, не спи, работай, Не прерывай труда, Не спи, борись с дремотой, Как летчик, как звезда. Не спи, не спи, художник, Не предавайся сну. Ты — времени заложник У вечности в плену.

Уже в первые годы творчества у Пастернака проявляются те особенности его таланта, которые полностью раскрылись в последующем: поэтизация “прозы жиз- ни”, внешне неярких фактов, философские раздумья о смысле любви и творчества, жизни и смерти:

Февраль. Достать чернил и плакать! Писать о феврале навзрыд, Пока грохочущая слякоть Весною черною горит.

Борис Пастернак вводил в свои стихи редкие слова и выражения — чем меньше слово было в книжном обороте, тем лучше это было для поэта. Поэтому нет ничего удивительного в том, что ранние стихотворения Пастернака после первого прочтения могут остаться непонятыми. Для того чтобы вникнуть в суть образов, созданных поэтом, нужно знать точное значение написанных им слов. А к их выбору Пастернак относился с большим вниманием. Он хотел избежать штампов, его отталкивали “затертые” поэтические выражения. Поэтому в его стихах мы часто можем встретить устаревшие слова, редкие географические названия, конкретные имена философов, поэтов, ученых, литературных персонажей. Своеобразие стихотворного стиля Пастернака состоит также в необычном синтаксисе. Поэт нарушает привычные нормы. Вроде бы обычные слова, но их расстановка в строфе необычна, и поэтому стихотворение требует от нас внимательного чтения:

В посаде, куда ни одна нога Не ступала, лишь ворожеи да вьюги Ступала нога, в бесноватой округе, Где и то, как убитые, спят снега (“Метель”)

Но какую экспрессивность придает такой синтаксис поэтическому тексту! В стихотворении “Метель” речь идет о путнике, заблудившемся в посаде, о метели, усугубляющей безысходность его пути. Душевное состояние путника передают обычные слова, но само чувство тревоги, растерянности звучит в том необычном ритме стихотворения, который придает ему своеобразный синтаксис. Оригинальны и ассоциации Пастернака. Они непривычные, но именно благодаря этому действительно свежие. Они помогают описываемому поэтом образу раскрыться именно так, как он его видит. В стихотворении “Старый парк” сказано, что “карающих стай девятки разлетаются с дерев”. А далее находим такие строчки:

Зверской боли крепнут схватки, Крепнет ветер, озверев, И летят грачей девятки, Черные девятки треф.

Образный ряд этого стихотворения глубже, чем может показаться на первый взгляд. Поэт использует здесь трехчленное сравнение: грачи — девятки треф — самолеты. Дело в том, что стихотворение написано в 1941 году, в пору, когда не названные в нем самолеты летали девятками, и их строй напомнил поэту девятки треф и грачей. В сложных ассоциативных рядах — своеобразие поэзии Пастернака. М. Горький писал по этому поводу Пастернаку: “Много изумляющего, но часто затрудняешься понять связи ваших образов и утомляет ваша борьба с языком, со словом”. И еще: “Иногда я горестно чувствую, что хаос мира одолевает силу вашего творчества и отражается в нем именно как хаос, дисгармонично”. В ответ Пастернак писал: “Я всегда стремился к простоте и никогда к ней стремиться не перестану”. В зрелой лирике поэта действительно есть ясность выражения, сочетающаяся с глубиной мысли:

Во всем мне хочется дойти До самой сути. В работе, в поисках пути, В сердечной смуте. До сущности протекших дней До их причины, До основанья, до корней, До сердцевины.

Произошедшая с поэтом эволюция была естественным путем художника, желающего во всем дойти “до самой сути”. Постижение духовного мира человека, законов развития общества, природы является главным в творчестве Бориса Пастернака. Многие его стихи служат поводом для раздумья над вопросами жизненного устройства. Вот, к примеру, отрывок из стихотворения “Вокзал”:

Вокзал, несгораемый ящик Разлук моих, встреч и разлук, Испытанный друг и указчик, Начать — не исчислить заслуг. Бывало, вся жизнь моя — в шарфе, Лишь подан к посадке состав, И пышут намордники гарпий, Парами глаза нам застлав. Бывало, лишь рядом усядусь - И крышка. Приник и отник. Прощай же, пора, моя радость! Я спрыгну сейчас, проводник.

Живописная и звуковая выразительность стиха, индивидуальная неповторимость образной системы — таковы характерные особенности поэзии Пастернака. Этот поэт узнаваем. Он и талантливый художник, и умный собеседник, и поэт-гражданин. Известно, что его творческий путь был нелегким его осуждали, травы (после написания романа “Доктор Живаго”). В те дни Пастернак напишет:

Я пропал, как зверь в загоне. Где-то люди, воля, свет, А за мною шум погони, Мне наружу ходу нет. Что же сделал я за пакость, Я убийца и злодей? Я весь мир заставил плакать Над красой земли моей.

Признанием большого литературного таланта Бориса Пастернака явилась присужденная поэту в 1958 году Нобелевская премия “За выдающиеся заслуги в современной лирической поэзии и на традиционном поприще великой русской прозы”. Тогда Пастернака вынудили отказаться от этой премии. В 1989 году она была возвращена поэту посмертно. Можно с уверенностью сказать, что литературное наследие Бориса Пастернака имеет важное значение не только в русской, но и в мировой культуре.

Борис Леонидович Пастернак — один из крупнейших поэтов, внесший незаменимый вклад в русскую поэзию советской эпохи и мировую поэзию XX века. Его поэзия сложна и проста, изысканна и доступна, эмоциональна и сдержанна. Она поражает богатством звуков и ассоциаций. Давно знакомые предметы и явления предстают перед нами с неожиданной стороны. Поэтический мир настолько ярок и своеобразен, что нельзя оставаться к нему равнодушным. Поэзия Пастернака — это отражение личности поэта, выросшего в семье известного художника. С первых своих шагов в стихах Борис Пастернак обнаружил особый почерк, особый строй художественных средств и приемов. Самая обыкновенная картина иногда рисуется под совершенно неожиданным зрительным углом. Первые публикации его стихотворений относятся к 1913 году. В следующем году у поэта выходит в свет первый сборник “Близнец в тучах”. Но к своему раннему творчеству Пастернак относился критически и впоследствии ряд стихотворений основательно переработал. В них он зачастую пропускает несущественное, прерывает, нарушает логические связи, предоставляя читателю догадываться о них. Иногда он даже не называет предмет своего повествования, давая ему множество определений, применяет сказуемое без подлежащего. Так, к примеру, построено у него стихотворение “Памяти Демона”. Надо сказать, что Пастернаку в целом свойственно отношение к поэзии как к напряженной работе, требующей полной самоотдачи: Не спи, не спи, работай, Не прерывай труда. Не спи, борись с дремотой, Как летчик, как звезда. Не спи, не спи, художник, Не предавайся сну. Ты — времени заложник У вечности в плену. Уже в первые годы творчества у Пастернака проявляются те особенные стороны таланта, которые полностью раскрылись в поэтизации прозы жизни, философских раздумьях о смысле любви и творчества: Февраль. Достать чернил и плакать! Писать о феврале навзрыд, Пока грохочущая слякоть Весною черною горит. Борис Пастернак вводил в свои стихи редкие слова и выражения. Чем реже слово употреблялось, тем лучше это было для поэта. Для того чтобы вникнуть в суть образов, созданных им, нужно хорошо понимать значение таких слов. А к их выбору Пастернак относился с большим вниманием. Он хотел избежать штампов, его отталкивали “затертые” поэтические выражения. Поэтому в его стихах мы можем встретить устаревшие слова, редкие географические названия, конкретные имена философов, поэтов, ученых, литературных персонажей. Своеобразие стихотворного стиля Пастернака состоит и в необычном синтаксисе. Поэт нарушает привычные нормы. Вроде бы обычные слова, но их расстановка в строфе необычна, и поэтому стихотворение требует от нас внимательного чтения: В посаде, куда ни одна нога Не ступала, лишь ворожеи да вьюги Ступала нога, в бесноватой округе, Где и то, как убитые, спят снега... Но какую экспрессивность придает такой синтаксис поэтическому тексту! В стихотворении речь идет о путнике, заблудившемся в посаде, о метели, усугубляющей безысходность пути. Душевное состояние путника передают обычные слова, но само чувство тревоги, растерянности звучит в том необычном ритме стихотворения, который придает ему своеобразный синтаксис. Оригинальны и ассоциации Пастернака. Они непривычные, но именно благодаря этому действительно свежие. Они помогают описываемому образу раскрыться именно так, как он его видит. В стихотворении “Старый парк” сказано, что “каркающих стай девятки разлетаются с дерев”. А далее находим такие строчки: Зверской боли крепнут схватки, Крепнет ветер, озверев, И летят грачей девятки, Черные девятки треф. Образный ряд этого стихотворения глубже, чем может показаться на первый взгляд. Поэт использует здесь трехчленное сравнение: грачи — девятки треф — самолеты. Дело в том, что стихотворение написано в 1941 году, когда немецкие самолеты летали девятками, и их строй напомнил поэту девятки треф и грачей. Своеобразие лирики Пастернака состоит в сложных ассоциативных рядах. Вот, например, какими точными и в то же время сложными, необычайными штрихами передается ощущение прогретого воздуха в хвойном лесу: Текли лучи. Текли жуки с отливом, Стекло стрекоз сновало по щекам. Был полон лес мерцаньем кропотливым, Как под щипцами у часовщика. Поэзия Пастернака — поэзия дорог и разворачивающихся просторов. Вот как Пастернак определяет поэзию в книге “Сестра моя — жизнь”. Это — круто налившийся свист, Это — щелканье сдавленных льдинок, Это — ночь, леденящая лист, Это — двух соловьев поединок. Это — сладкий заглохший горох. Это — слезы вселенной в лопатках, Это — с пультов и флейт - Фигаро Низвергается градом на грядку. Все. что ночи так важно сыскать На глубоких купаленных доньях, И звезду донести до садка На трепещущих мокрых ладонях... “Определение поэзии” В стихах Пастернака всегда ощущаешь не наигранный, а глубоко естественный, даже стихийный лирический напор, порывистость, динамичность. У них есть свойство западать в душу, застревать в уголках памяти. Пейзаж у Пастернака существует на равных с человеком правах. Явления природы у него как бы живые существа: дождик топчется у порога, гроза, угрожая, ломится в ворота. Иногда у поэта сам дождь пишет стихи: Отростки ливня грязнут в гроздьях И долго, долго, до зари Кропают с кровель свой акростих. Пуская в рифму пузыри. Первозданной чистотой предстает перед нами в стихах Пастернака и Урал (“На пароходе”, “Урал впервые”), и Север, и родные поэту места близ Москвы с их ландышами и соснами, неистовыми грозами и стрижами. Впоследствии в таких книгах, как “На ранних поездах”, “Когда разгуляется”, вереницы пейзажей будут вторгаться в стихи поэта, выражая его восторг перед миром природы. На протяжении всей жизни (особенно в зрелую и позднюю пору) Борис Пастернак был предельно строг к себе, взыскателен и иногда неоправданно резок в автохарактеристиках. Это можно понять. Поэт всегда работал, мыслил, творил. Когда сейчас мы читаем и перечитываем его стихи и поэмы, написанные до 1940 года, то находим в них много свежего, яркого, прекрасного. Ранние стихи Пастернака хранят отчетливые следы символизма: обилие туманностей, отрешенность от времени, общую тональность, напоминающую то раннего Блока, то Сологуба, то Белого: Не подняться дню в усилиях светилен, Не совлечь земле крещенских покрывал. Но, как и земля, бывалым обессилен, Но, как и снега, я к персти дней припал. Эти строки — первоначальный вариант стихотворения “Зимняя ночь”, коренным образом переделанного в 1928 году: Не поправить дня устьями светилен, Не поднять теням крещенских покрывал. На земле зима, и дым огней бессилен Распрямить дома, полегшие вповал. Здесь все иное. Правда, поэт все еще занят здесь “посторонней остротой”, но шаг сделан, и это важный шаг. С течением времени поэзия Пастернака становится прозрачней, ясней. Новый слог чувствуется в таких крупных его произведениях, как “Девятьсот пятый год”, “Лейтенант Шмидт”,' “Спекторский”. Добиваясь простоты и естественности стиха, он создает редкостные по силе вещи. Стих его как бы очистился, приобрел чеканную ясность. Произошедшая с художником эволюция была естественным путем, который стремился во всем дойти до самой сути. Во всем мне хочется дойти До самой сути. В работе, в поисках пути, В сердечной смуте. До сущности протекших дней. До их причины, До оснований, до корней, До сердцевины. Художник считал, что образ должен не отдалять изображаемое, а, напротив, приближать его, не уводить в сторону, а заставлять сосредоточиться на нем: Во льду река и мерзлый тальник, А поперек, на голый лед, Как зеркало на подзеркальник, Поставлен черный небосвод. Одухотворенная предметность “прозы пристальной крупицы” (“Анне Ахматовой”), вносимая в поэтическую ткань, стремление в своем искусстве “быть живым” (“Быть знаменитым некрасиво...”), историческая правда, поддержанная динамическими картинами природы,- все это свидетельствует о стремлении Пастернака отойти от школ, отмеченных “ненужной манерностью”. Быть знаменитым некрасиво. Не это поднимает ввысь. Не надо заводить архива, Над рукописями трястись. И должен ни единой долькой Не отступаться от лица, Но быть живым, живым и только, Живым и только до конца. Мир поэзии Б. Пастернака все время расширялся, и трудно предположить меру и форму дальнейшего расширения, если бы поэт прожил еще годы и продолжил бы лучшее, что было заложено в его последней книге “Когда разгуляется”. Природа, мир, тайник вселенной, Я службу долгую твою. Объятый дрожью сокровенной , В слезах от счастья простою. Однако сослагательное наклонение “если бы” неуместно и непроизводительно. Перед нами завершенная судьба. На протяжении жизни поэт прошел несколько творческих циклов, проделал несколько витков вверх по спирали постижения общества, природы, духовного мира индивидуума. Признанием большого таланта Б. Пастернака явилось присуждение ему в 1958 году Нобелевской премии. Наследие Бориса Пастернака законно входит в сокровищницу русской и мировой культуры XX века. Оно завоевало любовь и признание самых взыскательных и строгих ценителей поэзии. Знание этого наследия становится насущной необходимостью, упоительным чтением и поводом для раздумий над коренными вопросами человеческого бытия.

www.ronl.ru

Реферат - Борис Пастернак - Литература, Лингвистика

Жить и сгорать у всех в обычае

Жить и сгорать у всех в обычае.

Но жизнь тогда лишь обессмертишь,

Когда ей к славе и величию

Своею жертвой путь прочертишь.

Многие годы прошедшие со дня рождения Бориса Пастернака до неузнаваемости изменили образ существования людей. Его детство и юность пришлись на последнее десятилетие исторически устоявшегося уклада русской и — шире — европейской жизни. Конец 19 и начало 20 века еще долго именовались в обиходе «мирным временем».

Повесть наших отцов,

Точно повесть

Из века Стюартов,

Отдаленней, чем Пушкин,

И видится

Точно во сне, —

Констатировал Пастернак в 1925 году. За прошедшее с тех пор время значение этих слов многократно усилилось. Поразительны перемены в духовной жизни, в искусстве, отношении к нему и историческим надеждам, связанным с деятельностью художников.

Весной 1894 года на съезде художников России близкий друг Толстого Николай Николаевич Ге говорил, что творческая личность — художник становится решающей силой общества и в этом он видит главную, характерную линию исторического развития. В мире европейской жизни открывалось новое пространство, куда каждый со своим устремлялись одаренные люди. Определяющим при этом была сила обновляющегося живого слова, которая захватывающе и себялюбиво сказывалась на всем и на всех. Высота примера требовала от начинающих жертвенной смелости. Их одержимость разгоралась в атмосфере религиозно-философических вечеров, докладов и диспутов, открытых и привлекательных, как рыцарские турниры. У мальчиков и девочек вступавших в жизнь, горели глаза и захватывало дыхание.

Борис Пастернак сумел глубоко пережить дух этого удивительного времени, а затем передать его атмосферу, несбывшиеся исторические надежды и судьбы своих современников в написанных им стихах и прозе. Его работы, лирические по преимуществу, стали воплощением трагического счастья существования человека, одаренного разумным словом, способностью плодотворно, радостно и самостоятельно использовать данное ему время.

И быть живым, живым и только,

Живым и только до конца.

Борис Леонидович Пастернак родился 29 января 1890 года. Он считал обстановку родительского дома основой своего художественного становления. Впоследствии он писал: «…Я сын художника, искусство и больших людей видел с первых дней и к высокому и исключительному привык относиться как к природе, как к живой норме. Социально, в общежитии оно для меня от рождения слилось с обиходом».

Мальчику рано представлялось, что окружающая действительность требует от него ответа, — осознания и воплощения. Работы отца, в особенности натурные зарисовки и эскизы, музыкальный мир состояний и образов, возникавший во время ежедневных занятий матери, были именно такой школой, стихией перевоплощения. Он чувствовал этот язык, он был ему родным, почти разговорным. Он любил осмысливать и рассуждать, это помогало справиться с волнением, смягчить тоску и душевную истому.

В последствии Пастернак поступает в университет на философское отделение историко-филологического, он хочет найти опору в том, чего достигла научная мысль в ходе своего многовекового развития. Увлеченно занимаясь на первых курсах, он в то же время начинает писать стихи и прозу.

Но попытки прочесть эти первые опыты хоть в узком кругу натолкнулись на непонимание и насмешки. Ценой душевных страданий он еще на 2 года воспретил себе эти занятия.

Чувство неисчерпаемых возможностей трехтысячелетней европейской исторической традиции и свободной красоты ее духа избавило Пастернака от потребности бесцельных поисков в других, модных и экзотических культурных направлениях и оградило от желания силой внедрять свои мысли и представления в чье-либо сознание.

Весной 1913 года Пастернак блестяще окончил университет. Одновременно в созданном несколькими молодыми людьми издательстве «Лирика» на началах складчины вышел альманах, в котором напечатаны 5 его стихотворений. Первым из них Пастернак неизменно потом открывал свои сборники:

Февраль. Достать чернил и плакать!

Писать о феврале навзрыд,

Пока грохочущая слякоть

Весною черною горит…

За лето он написал стихотворения первой своей книги, и к новому 1914 году она вышла в том же издательстве под названием «Близнец в тучах».

Начало войны Пастернак воспринял как крушение исторических надежд своей молодости. В письмах родителям трагическое описание страшного народного горя предвосхищает последующие трактовки этой темы в его прозе и стихах.

Освобожденный от военной службы, он поехал на Урал, а затем в Прикамье конторщиком химических заводов, работавших на оборону.

Он был потрясен красотой Урала. Работа в конторе позволяла ему заниматься переводом Суинберна и писать свое. Большинство сделанного в то время затерялось или было напечатано значительно позже, К концу 1916 года вышла в свет вторая книга стихотворений Пастернака «Поверх барьера».

Военные годы стали для Пастернака профессионально плодотворными, — выявились и определились черты его мастерства, которые крепли и развивались в дальнейшем. Более того, месяцы одинокой жизни в провинции укрепили его в началах художественного аскетизма — сознательного развития задатков, которые способствовали ему в его призвании, и подавлении тех, которые, по его мнению, служили помехой и вели к дисгармонии и самоуничтожению. С этого времени он часто говорит о себе как об инструменте и непрестанно озабочен, чтобы его звучание не фальшивило. Можно сказать, что взамен физиологического абсолютного слуха, отсутствие которого было поводом отказа от профессии композитора, он вырабатывает и развивает в себе духовный абсолютный слух. «Единственное, что в нашей власти, — пишет он, — это суметь не исказить голоса жизни, звучащего в нас».

Узнав о февральской революции, Пастернак вернулся в Москву. Написанная революционным летом 1917 года книга лирики «Сестра моя жизнь» поставила Пастернака в число первых литературных имен своего времени. Задолго до ее опубликования в 1922 году она приобрела известность в списках, а ее издание вызвало восторженные отзывы поэтов самых разных направлений: В. Брюсова, М. Цветаевой, В. Маяковского, О. Мандельштама и Н. Асеева.

Радость победы в Великой Отечественной Войне возрождала надежды на долгожданное обновление общества. Радостные предвестия свободы оказались ложными. Но в их свете Пастернак начал писать роман «Доктор Живаго».

Идеологический погром, начавшийся с августа 1946 года, сопровождался волнами новых репрессий. Пастернак жил в сознании, что его могут арестовать. Роман о Юрие Живаго и стихи, написанные от его имени, стали выражением радости, преодолевающей страх смерти.

Работа над романом заняла целое десятилетие. Осенью 1952 года Борис Пастернак перенес тяжелый инфаркт миокарда, поэтому последние поправки в текст были внесены зимой 1955. Роман должен был выйти в свет в журнале «Новый мир». Но редактор журнала Константин Симонов отказался печатать роман, и его издание на родине было запрещено более чем на 30 лет. В ноябре 1957 года роман вышел в Италии, за ним последовали зарубежные русские издания и переводы практически на все языки мира.

С 1946 года Пастернак 7 раз выдвигался на Нобелевскую премию по литературе. В 1958 она была присуждена ему «за выдающиеся достижения в современной лирической поэзии и продолжение благородных традиций великой русской прозы».

Разразившийся вслед за этим политический скандал, получивший во всем мире название «дело Пастернака», напоминал по своим формам худшее явление прошлого. Пастернак через неделю угроз и травли был вынужден отказаться от премии и подписать не им составленное печатное заявление. Были остановлены все издания его переводов, и Пастернак был оставлен без заработка. Всемирная слава, безденежье и неуверенность в том, что он на 7 десятке сможет прокормить родных и близких, и в то же время сотни писем с просьбой о денежной помощи из тех средств, которыми он сам не мог воспользоваться.

С начала 1960 года Пастернака постоянно мучают боли в спине, в апреле состояние ухудшилось и 30 мая 1960 года Борис Пастернак скончался.

Сейчас роман «Доктор Живаго», его стихи и проза печатаются огромными тиражами, о которых автор не мог и мечтать. Его читают, о нем много говорят и пишут. Все это заставляет с горькой радостью вспомнить слова, сказанные Пастернаком за два года до смерти: «Вероятнее всего, через много лет после того, как я умру, выяснится, какими широкими, широчайшими основаниями направлялась моя деятельность последних лет, чем она дышала и питалась, чему служила».

www.ronl.ru


Смотрите также