НАУКА КАК ИСКУССТВО И ИСКУССТВО КАК НАУКА
Искусство обычно рассматривают как форму общественного сознания, представляющую духовно-практическое освоение мира в художественных образах. Именно этим искусство отличается от науки, которая отображает мир в понятиях, законах и теориях. Если целью науки служит объективно истинное отображение исследуемой реальности, то искусство, осваивающее мир в художественных, чувственно образных формах и символических структурах, не может не выражать личного отношения художника к изображаемому объекту. Поэтому искусство всегда предполагает наличие субъективной оценки изображаемого. Даже портрет, который рисует художник, казалось бы, должен ограничиться только точным воспроизведением черт изображенного лица, но на самом деле в нем также можно обнаружить субъективное отношение и оценку художника. В противном случае портрет был бы простой фотографией.
Совсем иначе обстоит дело в науке. Из ,законов и теорий открытых и созданных учеными, мы не можем ничего заключить об их отношении к изучаемому миру: они абстрагируются от всего, что непосредственно не касается исследуемых явлений. Поэтому научное познание, как стремящееся к предельно объективному знание реального мира, обычно противопоставляют художественному познанию, предполагающему субъективную оценку реальности. Но это различие не исключает взаимосвязи и взаимодействия искусства с наукой, как и с другими формами общественного сознания (философией, моралью, идеологией, религией). Такая связь коренится в самом характере человеческой деятельности, которая носит целесообразный характер, ориентированный на познание, освоение и оценку окружающего мира. Общей целью всех форм и видов человеческой деятельности является отображение и освоение реального мира, но каждая из них выделяет свой аспект рассмотрения и способы его исследования. Однако в процессе своего дальнейшего развития все они непрерывно взаимодействуют друг с другом.
Это взаимодействие науки и искусства осуществляется в рамках эстетики как общей теории художественного процесса. Взаимосвязь науки с искусством стала осуществляться еще в Древней Греции, где античные математики внесли много ценного в изучение гармонии и перспективы. Впервые пифагорейцы установили численную взаимосвязь между гармоническими сочетаниями звуков в музыке, другие античные геометры изучили наиболее изящные и экономные формы в архитектуре и строительстве. В эпоху Возрождения под влиянием быстро растущего пластического искусства значительный вклад был сделан в теорию перспективы. С дальнейшим развитием науки, появлением новых научных дисциплин связь и взаимодействие науки и искусства усиливается.
В процессе этого взаимодействия искусство начинает обращаться прежде всего к тем отраслям науки, которые ставят своей целью исследование закономерностей объективного и субъективного мира. По прежнему сохраняются и даже расширяются тесные связи искусства с математикой, особенно в прикладной области: появляется специальная математическая эстетика. В наши дни эстетические отношения и закономерности искусства изучаются также в теории информации и семиотике, что способствовало появлению информационной и семиотической теорий эстетики. В информационной эстетике искусство анализируется как определенная информационная система, а в семиотике как специфическая знаковая система, основанная на художественных символических образах. Однако в этих междисциплинарных теориях наука используется в первую очередь для анализа искусства в точных, но абстрактных понятиях и методах.
Всем также знакомы результаты научных исследований, которые открыли для нас функцию левого и правого полушарий коры головного мозга - мыслите ли вы по преимуществу интуитивно, как это свойственно людям артистического склада с доминирующим правым полушарием или же ваша стихия -- это поэтапная и многоступенчатая логика левой половины мозга.
Термины "левополушарный" и "правополушарный" вошли в обиход с легкой руки лауреата Нобелевской премии, профессора Роджера Сперри. Он обнаружил, что в подавляющем большинстве случаев левое полушарие коры головного мозга -- это источник логического, аналитического мышления, в то время как правое полушарие -- это источник мышления образного и картинного.
По словам профессора Сперри, "наша система образования, так же, как и наука в целом, склонна пренебрегать невербальными формами интеллекта. Вся суть как раз в том, что в современном обществе к правому полушарию относятся предвзято и настороженно". Результат таков, что индивидуумы с преобладающим левым полушарием, как правило, хорошо учатся в школе, но зачастую не в состоянии полностью развернуть свой творческий потенциал, в то время как индивидуумы с доминирующим правым полушарием обычно чувствуют себя ущербными по причине своего нетрадиционного способа мышления; в школе на них сплошь и рядом навешивают ярлыки неспособных к обучению". Например многие актеры и режиссеры в прошлом были главными школьными бандитами ловко срывающие уроки.
Специалист по истории науки Джордж Сертон говорил, что рост знания -- это сердцевина всяческого прогресса, история науки должна была бы составлять ядро всеобщей истории. И тем не менее, одни лишь люди науки или одни лишь художники и гуманисты не смогли бы разрешить главные вопросы бытия: для этого нужно, чтобы все эти деятели сотрудничали друг с другом. Наука -- всегда необходимое условие, но оно никогда не бывает достаточным. Мы жаждем красоты, и там, где нет милосердия, все прочее бесполезно и бессмысленно . На примере Леонардо да Винчи Сертон приходит к выводу ,что что стремление к красоте и стремление к истине отнюдь не исключают друг друга .Например, изучая камни, растения, полет птиц, течение воды и человеческую анатомию, он запечатлевал результаты своих изысканий не в сухих и формальных чертежах и рисунках, а в прекрасных, незабываемых, необычайно выразительных произведениях искусства. В то же самое время, композиционные планы его картин и скульптур предельно детализированы, в них ощущается кропотливый аналитический подход и математическая точность.
Каковы бы ни были ваши "полушарные" склонности, единственный ключ к полной реализации своего человеческого предназначения - это извечное стремление к гармонии.
freepapers.ru
Искусство как наука и наука как искусство.
Знакомы ли вы с результатами научных исследований, которые открыли для нас функцию левого и правого полушарий коры головного мозга? Если да, то знаете ли вы, какая половина мозга у вас доминирует? Иными словами, мыслите ли вы по преимуществу интуитивно, как это свойственно людям артистического склада с доминирующим правым полушарием? Или же ваша стихия -- это поэтапная и многоступенчатая логика левой половины мозга?
Термины "левополушарный" и "правополушарный" вошли в обиход с легкой руки лауреата Нобелевской премии, профессора Роджера Сперри. Он обнаружил, что в подавляющем большинстве случаев левое полушарие коры головного мозга -- это источник логического, аналитического мышления, в то время как правое полушарие -- это источник мышления образного и картинного.
Несмотря на то, что наша система образования лицемерно пудрит нам мозги и твердит о своей приверженности к ренессансному идеалу гармоничной и всесторонне развитой личности, на практике мы страдаем от последствий эпидемии, которая ныне разразилась во всем мире, -- эпидемии "полоумного", однобокого мышления. По словам профессора Сперри, "наша система образования, так же, как и наука в целом, склонна пренебрегать невербальными формами интеллекта. Вся суть как раз в том, что в современном обществе к правому полушарию относятся предвзято и настороженно". Результат таков, что индивидуумы с преобладающим левым полушарием, как правило, хорошо учатся в школе, но зачастую не в состоянии полностью развернуть свой творческий потенциал, в то время как индивидуумы с доминирующим правым полушарием обычно чувствуют себя ущербными по причине своего нетрадиционного способа мышления; в школе на них сплошь и рядом навешивают ярлыки неспособных к обучению".
Те, кто ищут гармонии, неизбежно придут к необходимости изучить опыт Леонардо. Наше преклонение перед ним в значительной мере как раз и объясняется его непревзойденными достоинствами "целостного" мыслителя, ибо он достиг высшей гармонии между обеими половинами мозга.
В самом начале своего эссе о взаимосвязи науки и искусства и ее значении в жизни и творчестве Леонардо, искусствовед Кеннет Кларк настойчиво подчеркивает органическую взаимозависимость обеих сфер знания: "Существует обычай отдельно рассматривать Леонардо-ученого и Леонардо-живописца. И это, вне всякого сомнения, весьма благоразумный подход, учитывая те трудности, которые неизбежно встают перед искусствоведом, пытающимся повторить в своем воображении весь путь его механических изобретений и научных изысканий. Однако этот подход не может нас полностью удовлетворить, поскольку, в конечном итоге, нельзя должным образом понять историю искусства, избежав всяких ссылок на историю науки. И здесь, и там мы имеем дело с символами, посредством которых человек постулирует свою психическую сущность, и эти символы, будь то рисунок или математический знак, басня или научная формула, отражают те же психологические изменения". Видный специалист по истории науки Джордж Сертон, рассматривая ту же самую проблему со своей колокольни, приходит к аналогичным выводам:
"Поскольку рост знания -- это сердцевина всяческого прогресса, история науки должна была бы составлять ядро всеобщей истории. И тем не менее, одни лишь люди науки или одни лишь художники и гуманисты не смогли бы разрешить главные вопросы бытия: для этого нужно, чтобы все эти деятели сотрудничали друг с другом. Наука -- всегда необходимое условие, но оно никогда не бывает достаточным. Мы жаждем красоты, и там, где нет милосердия, все прочее бесполезно и бессмысленно". И затем Сертон добавляет: "Выдающаяся заслуга [Леонардо] в том и состоит, что он на своем собственном примере представил доказательство того, что стремление к красоте и стремление к истине отнюдь не исключают друг друга".
Таким образом, перед нами встает вопрос, кем же в действительности был Леонардо: ученым, изучавшим искусство, или художником, изучавшим науку? Вполне очевидно, что он был и тем, и другим. Например, изучая камни, растения, полет птиц, течение воды и человеческую анатомию, он запечатлевал результаты своих изысканий не в сухих и формальных чертежах и рисунках, а в прекрасных, незабываемых, необычайно выразительных произведениях искусства. В то же самое время, композиционные планы его картин и скульптур предельно детализированы, в них ощущается кропотливый аналитический подход и математическая точность.
Как сказал об этом Джейкоб Броновски, автор "Возвышения человека", "[Леонардо].., привнес в науку видение художника. Он понял, что наука -- в той же мере, что и живопись, -- призвана отыскать исходную цель и творческий замысел природы и разработать его во всех деталях... Он привнес в науку именно то, что было для нее более всего необходимо, -- свойственное художнику ощущение значимости каждой детали, которая есть в природе. До тех пор, пока наука не обрела этого ощущения значимости, никому не было дела до того, с какой скоростью падают на землю два тела с неравной массой, или до того, движутся ли планеты по идеальным круговым орбитам или эллиптическим; никому не приходило в голову, что подобные вещи могут иметь значение".
Для Леонардо искусство было неотделимо от науки. В своем "Трактате о живописи" он со всей добросовестностью предостерегает ее потенциальных адептов: "Тех, кто воспылают страстной любовью к искусству, не изучив предварительно и со всем должным усердием научной части оного, уместнее всего было бы сравнить с моряками, которые вышли в море на корабле без руля и без компаса, а посему не могут и надеяться когда-нибудь прибыть в желаемый порт".
К примеру, Леонардо всегда подчеркивал, что способность художника запечатлевать красоту человеческих форм основывается на глубоком знании анатомии. Не имея должных познаний, которые бы проистекали из детального анализа костной структуры и отношений между различными мускулами, самонадеянный глупец, напрасно воображающий себя художником, вероятнее всего, нарисует "обнаженную фигуру столь безжизненную, тяжеловесную, неуклюжую и непристойную, лишенную всякой грациозности и изящества, как если бы вы видели перед собой дубину стоеросовую, а не человеческое тело, или пучок редиски, а не мускулы..." Вдобавок, он предупреждал: "Сперва убедитесь, что вы точно знаете строение всех тех вещей, которые вы хотели бы изобразить". При этом, как утверждает Кеннет Кларк, научные познания Леонардо в значительной мере основываются на его искусстве: "Порой вам может показаться, что Леонардо так хорошо рисовал, потому что много знал о вещах; но правильнее было бы сказать, что он так много знал о вещах, потому что хорошо рисовал".
Несмотря на то, что он изначально провозгласил своим идеалом суровость (его излюбленным девизом было "Ostinate - Упрямая суровость!), пуританский ригоризм и пристальное внимание к деталям, а также всячески восхвалял логику, математику и глубокий практический анализ, Леонардо настойчиво призывал своих учеников пробуждать в себе силу воображения. Для этого он придумал оригинальный и по тем временам весьма необычный способ, который он именовал "новой и вполне умозрительной идеей, которая -- хотя и могла бы показаться тривиальной и почти смехотворной, -- имеет немалую ценность, ибо споспешествует духу изобретательства". В рамках этого метода он настоятельно советует ученикам подолгу и пристально всматриваться в камни, дым, тлеющие угольки, облака и придорожную грязь, воспитывая в себе способность видеть в этих низких и приземленных предметах "подобие божественных пейзажей... и бесконечность Вселенной". И далее он пишет, что подобные прозрения "возникают точно так же, как это бывает со звуком колоколов, в перезвоне которых вы откроете любое имя и слово, какое всплывет в этот миг в вашем воображении".
Этот наказ представляет собой нечто большее, нежели просто полезный совет, как нужно стимулировать воображение художника; это -- крупное достижение в развитии человеческой мысли. Леонардо да Винчи положил начало традиции, которая уже в наши дни завершилась становлением современной научно-педагогической дисциплины, так называемой "методики формирования умственных способностей". А до Леонардо, как нетрудно догадаться, ни самой концепции "творческого мышления", ни соответствующей ей научной дисциплины попросту не существовало.
Все семь принципов мышления, о которых идет речь в этой книге, так или иначе можно использовать с той целью, чтобы привести в гармонию оба полушария вашего мозга и пробудить в вас дремлющие таланты, способные приблизить вас к идеалу Леонардо да Винчи. Однако у вас есть возможность направить все свои сознательные усилия на достижение подобной гармонии, прибегнув к простому, но в высшей степени действенному методу, специально разработанному для того, чтобы добиться согласованности Arte и Scienza в вашем повседневном мышлении, целевом планировании и решении проблем. Этот метод именуется картографией ума.
Картография ума (или, иначе, составление умственных карт) -- это особый метод продуцирования и сортировки идей, опирающийся на совокупную деятельность единого и целостного мозга; создавая его, психолог Тони Бьюзен по преимуществу черпал вдохновение в леонардовском подходе к пометкам, которые маэстро делал в своих записных книжках. Вы сможете прибегнуть к этому методу, когда вам будет нужно сформулировать свои личные цели, заняться повседневным планированием или решить проблемы в ваших отношениях с людьми. Составление умственных карт принесет вам немалую пользу и на работе, и в ваших взаимоотношениях с детьми, и в реализации любых ваших устремлений. Однако самое замечательное свойство этого метода заключается в том, что посредством его регулярного применения вы тренируете свой мозг и приучаетесь мыслить более гармонично, a la* Леонардо.
Дабы подготовить необходимую почву для овладения методом картографии ума, давайте сперва рассмотрим тот метод, которому нас учили и к которому большинство из нас интуитивно прибегает всякий раз, когда возникает необходимость в продуцировании или систематизации идей. Этот метод именуется "предварительным составлением плана". По традиции, план-конспект начинается с "римской цифры один". Случалось ли вам когда-нибудь потратить кучу времени, дожидаясь появления идеи, которую можно было бы поместить под римской цифрой один? Возможно, в конце концов ~ минут эдак через двадцать -- вас все же осенит, и вы будете исправно продвигаться вперед вплоть до пункта 3.4, когда вам вдруг станет ясно, что этот самый пункт 3.4 должен быть пунктом 2.2. Тогда вы его вычеркиваете и рисуете стрелку. С этой минуты ваш план становится все больше и больше похож на мазню. Но ведь даже ежу понятно, что план должен быть чистым и опрятным! Впав в расстройство, вы машинально чертите на полях какие-то узоры (при этом мысли ваши улетают очень далеко) или начинаете грезить. Ваше подавляемое "правое полушарие" пытается как-то выразить себя, но бессмысленные каракули, которыми вы испещрили ваш план, всего лишь портят бумагу, и вам остается лишь укорять себя за никчемную мечтательность. Безнадежно увязнув в этой междоусобной войне мозговых полушарий, вы в конце концов комкаете свой план и бросаете его в помойное ведро, а потом все начинается сначала.
Справедливости ради, нужно сказать, что составление плана -- это весьма ценный инструмент, который поможет нам надлежащим образом оформить наши идеи и представить их в опрятном, упорядоченном виде. Однако план (или план-конспект) может принести нам какую-то пользу лишь тогда, когда соответствующий акт мышления уже состоялся и увенчался каким-то результатом. Если же вы попытаетесь составлять план, чтобы с его помощью продуцировать некие идеи, то наверняка обнаружите, что этот метод служит лишь тормозом для вашего мышления и душит свободу мысли. В самом деле, нелогично было бы пытаться упорядочивать ваши идеи прежде, чем они у вас возникнут.
Вдобавок ко всему, составляя план или прибегая к каким-нибудь другим линейным методам ведения записей, вы совершенно игнорируете способность вашего мозга мыслить образно -- посредством цвета, масштаба, синтеза и ритма. Составляя план, вы поневоле оказываетесь пленниками одного цвета и единой формы изложения, навязанной вам откуда-то извне; таким образом, вы гарантированно обречены на монотонность. Составляя план, вы продуктивно используете лишь одну половину вашего разума, тогда как вторая его половина простаивает, а ее ресурсы самым досадным образом пропадают зря.
Метод картографии ума счастливо избавляет вас от тирании преждевременного упорядочивания, которая подавляет ваше мышление и мешает вам свободно генерировать идеи. Описываемый здесь метод высвобождает концептуальную мощь вашего разума, поскольку способствует установлению гармоничного равновесия между продуцированном идей и их последовательной систематизацией. И это оказывается возможным потому, что вы пускаете в ход весь диапазон выразительности, присущий вашей психике.
Подумайте о той книге, которую вы недавно закончили читать, или о семинаре, на котором вы недавно побывали. А теперь вообразите, что вам нужно написать об этой книге или семинаре солидный доклад или сообщение. Для начала, постарайтесь припомнить всю необходимую информацию. Выполняя эту задачу, пристально наблюдайте за тем, как работает ваш ум.
Неужели ваш ум работает таким образом, что перед вашим умственным взором предстают готовые параграфы, сконструированные не выстроенные в безупречном порядке? Едва ли. Вероятнее всего, в вашем уме неспешно проплывают впечатления, ключевые слова и образы, связанные между собой незримой цепью ассоциаций. Картография ума -- это метод, который поможет вам возобновить этот естественный процесс мышления, запечатлев его на бумаге.
Леонардо горячо призывал художников и ученых, чтобы они в своем стремлении к знанию и пониманию всех вещей "шли прямо к природе". Если вы повнимательнее присмотритесь к структуре дерева или какого-нибудь растения вроде птицемлечника, вы, вероятно, увидите, что оно представляет собой своего рода "сеть жизни", распространяющуюся во всех направлениях от основного ствола или стебля. Прогуляйтесь на вертолете над каким-нибудь большим городом; перед вашими глазами предстанет беспорядочное переплетение тесно связанных друг с другом городских районов, подъездных путей, крупных транспортных артерий и примыкающих к ним второстепенных дорог. Точно так же устроена привычная нам система водоснабжения и канализации, глобальная система телекоммуникаций и солнечная система -- каждая из них представляет собой сложно переплетенную сеть взаимосвязей. Структура коммуникаций по своей природе - нелинейная и самоорганизующаяся; и действует она через посредство всевозможных сетей и систем.
Быть может, самая поразительная из всех природных систем располагается в правой части внутреннего пространства вашей черепной коробки. Основная структурная единица мозга, посредством которой функционирует мозг, именуется нейроном. У нас в мозгу насчитывается несколько миллиардов нервных клеток, и каждая из них образует сложную систему ответвлений, которые исходят из центра, именуемого ядром нейрона. Каждое такое ответвление, или дендрит (от греч. dendron, что значит "дерево"), покрыто крохотными узелками -- аксонами. И всякий раз, когда мы о чем-то думаем, электрохимическая "информация" одним прыжком преодолевает едва заметную брешь между аксонами. Этот узловой пункт -- своего рода коммутатор -- называется синапсом. Наше мышление осуществляется посредством обширной сети синаптических связей. А умственная карта представляет собой графическое выражение этих естественных структур мозга.
Таким образом, не стоит удивляться, что многие величайшие умы в истории человечества -- в том числе, Чарльз Дарвин, Микеланджело, Марк Твен и, конечно же, Леонардо да Винчи -- выработали у себя особую манеру ведения заметок. Характерной особенностью их записных книжек является обилие разветвлений и других органических структур, которые дополняются всевозможными зарисовками и ключевыми словами.
Какую роль в вашем мышлении играет правое и левое полушарие? Какое из них доминирует? Прежде, чем вы приступите к изучению умственной карты, на которой начертан ваш путь к целостному мышлению, переверните страницу, потратьте несколько минут и попытайтесь осознать, в какую сторону "склоняется" ваш мозг. Какие из перечисленных здесь утверждений приложимы к вам? Какой из двух перечней полнее всего отражает ваши индивидуальные особенности? Первый из них -- это классическое описание человека, у которого явно доминирует левое полушарие. Второй список содержит характеристики, присущие людям, у которых основная нагрузка ложится на правое полушарие. Разумеется, большинство людей устроено гораздо сложнее, нежели эта нехитрая модель. Тем не менее, даже самое обобщенное представление о "левом" или "правом" мышлении может послужить полезным инструментом в наших размышлениях о гармонии.
Каковы бы ни были ваши "полушарные" склонности, единственный ключ к полной реализации своего человеческого предназначения -- это извечное стремление к гармонии, которую вы должны открывать в себе вновь и вновь.
Основатель Союза содействия интеграции мозговой деятельности Нэд Герман разработал специальный тест для определения доминирующего полушария. Рассказывают, что однажды во время своих семинаров Герман отобрал тех, кто по результатам тестирования был отнесен к группам "ультралевых" и "ультраправых", и дал им специальное задание, которое нужно было завершить за два часа. И что же? Группа "ультралевых" возвратилась на место точно вовремя, с подробным отчетом о проделанной работе, отпечатанным на машинке -- и, разумеется, со всеми точками над "и". Но при всей красоте оформления, их доклад оказался вымученно скучным, занудливым и лишенным всякого вдохновения. Ну, а группа ультраправых совершенно погрязла в философских дебатах о смысле данного им задания. Они возвращались вразброд, с отрывочными и никчемными идеями, коряво нацарапанными на мятых клочках бумаги.
Затем обе эти группы были объединены в одну, а во главе ее был поставлен ассистент, которой руководил их совместной работой над решением какой-то новой задачи. Они вернулись вовремя и принесли с собой тщательно выверенный, внятно сформулированный и в полном смысле слова творческий продукт своего интеллектуального труда. Урок здесь таков: чтобы добиться подлинной эффективности, нужно сбалансировать работу обеих команд.
Однако в огромном большинстве случаев люди стараются примкнуть к тому или другому лагерю, в зависимости от того, какое полушарие у них доминирует. Сотрудники отдела финансов, сплошь "ультралевые", мирно кучкуются вокруг своей "ультралевой" кофеварки, высокомерно взирая на "правополушарный народец из отдела маркетинга, и втихомолку думают. "Эти чокнутые мечтатели вечно витают в облаках. Они попросту не способны понять суть дела -- так, как ее понимаем мы. Тем временем "ультраправые" сотрудники, рассевшись вокруг своего "ультраправого" термоса с лимонадом, косо поглядывают на "леваков" и думают: "До чего же ничтожные и жалкие умишки у этих яйцеголовых тупиц! Они попросту не способны увидеть картину в целом -- так, как ее видим мы.
Люди часто попадают в подобную западню, которую они же сами устанавливают у себя в голове. Те, у кого доминирует левое полушарие, думают: "Как жаль, что у меня так сильно развито левое полушарие! Я не одарен богатым воображением и никогда не смог бы стать творческим работником". И точно ту же самую ошибку негативного самопрограммирования совершает "правополушарный человек, говоря самому себе: "Что уж тут поделаешь, если у меня работает одно лишь правое полушарие? Я просто не в состоянии приходить на свидания вовремя.
Начиная с 1978 года, я работал с тысячами менеджеров всех уровней. Среди них попадались люди серьезные, основательные и методичные -- одним словом, прирожденные аналитики; были и другие -- интуитивные, спонтанные, отчасти даже легкомысленные импровизаторы. Но самыми лучшими оказались те, кто гармонично сочетал в себе анализ и интуицию, серьезность и игривую легкомысленность, умение планировать и способность к спонтанной импровизации, Arte и Scienza.
В эпоху, когда родился Леонардо, художник был анонимным мастером и имел социальный статус чернорабочего. Художники работали в обстановке, которая больше напоминала завод или фабрику, нежели студию современного артиста, и получали почасовую заработную плату. Их творения по большей части были плодом коллективного труда и оставались без подписи. Во всей Европе вплоть до эпохи Ренессанса господствовала уверенность, что творчество -- это исключительная прерогатива божества, а сама" мысль о человеке-творце казалась богохульством.
На протяжении жизненного срока, который был отпущен Леонардо, роль художника коренным образом изменилась. Художники стали браться за такую работу, которая была интересна прежде всего им самим, и не хотели больше трудиться под " диктовку знатных покровителей. Они стали подписывать свои картины и публиковать мемуары, а их личная жизнь все чаще делалась достоянием биографов. Рафаэль, Тициан и Микеланджело были величайшими знаменитостями своего времени и пребывали в богатстве, почете и уважении.
Семена этой замечательной метаморфозы были посеяны прямым предтечей Леонардо, по имени Леон Баттиста Альберти. В дни его жизни такие дисциплины, как арифметика, геометрия, астрономия, музыка, грамматика, логика и риторика были весьма популярны среди интеллектуальной элиты и пользовались репутацией аристократических наук; их считали основами всякого знания. Живопись отнюдь не числилась в этом списке, но Альберти весьма проницательно подметил, что стремительно нарождающееся учение о пропорциях и перспективе, при его математических обоснованиях, позволяло установить вполне определенные точки соприкосновения между живописью и "благородными" науками. Леонардо ухватился за эту идею и выжал из нее все, что было возможно. Леонардовское определение живописи как науки вознесло ее на недосягаемую высоту, поскольку "знание, как видеть" заняло таким образом первую строчку в ряду свободных искусств. Леонардо да Винчи требовал от художников, чтобы они шли прямиком к природе и были оригинальными в своем творчестве -- это последнее свойство он именовал словом "inventore"(изобретательность), и эти его требования не просто повлияли на роль художника в обществе, но полностью преобразили саму концепцию гения.
- Я люблю вникать во все детали.
- Я почти всегда прихожу вовремя.
- Я неплохо соображаю в математике.
- Я во всем полагаюсь на логику.
- Я пишу ясно и четко.
- Мои друзья наверняка вам скажут, что у меня есть дар хорошо выражать свои мысли.
- Анализ -- одна из моих сильных сторон.
- Я человек организованный и дисциплинированный.
- Мне нравится составлять всевозможные списки и перечни.
- Я всегда начинаю читать книгу с первой страницы и прочитываю ее по порядку до самого конца.
- У меня очень богатое воображение.
- Во время мозговой атаки я проявляю себя с самой лучшей стороны.
- Я часто говорю или делаю что-нибудь непредсказуемое.
- Я люблю что-нибудь машинально чертить или рисовать.
- В школе мне лучше давалась геометрия, чем алгебра.
- Я читаю книгу наобум, перескакивая со страницы на страницу.
- Я предпочитаю видеть всю картину в целом -- а уж в деталях пусть копается кто-нибудь другой.
- Я часто теряю ощущение времени.
- Я во всем полагаюсь на интуицию.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.superidea.ru/
topref.ru
В наш век бурного развития науки и техники, всеохватывающих средств массовой информации, казалось бы, трудно удивить чем-то новым, которое ежедневно неумолимо и шумно вторгается в нашу жизнь. И все же мир бесконечно богаче и многообразнее, чем все самые новейшие открытия в науке, технике, культуре и искусстве. Это ставит в затруднительное положение даже современных фантастов. Парадоксально? Но это так. Парадоксы всегда выражают нечто неожиданное, расходящееся с установившимся, общепринятым.
Познание - прежде всего человеческая деятельность. Это он, человек, всеми доступными ему, исторически сложившимися способами осваивает и очеловечивает действительность. Человек создал два поистине могучих средства познания природы и самого себя - науку и искусство. Вопросами соотношения науки и искусства занимаются сейчас многие физики.
Искусство возникло раньше науки, оно вначале вбирало в себя все формы человеческого познания. Почему же они впоследствии разделились? Ответ на этот вопрос надо искать в исследовании самой истории человеческого познания. Сама же история не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека. Не история, именно человек, действительный, живой человек осваивал, обживал земной мир, черпал все свои знания, ощущения и прочее из чувственного мира и опыта получаемого от этого мира. Стремился устроить окружающий мир так, что бы человек в нем познавал и усваивал истинно человеческое, чтобы он познавал себя как человека.
Изобретение паровоза, автомобиля и самолета, кино и радио, не совершили переворота в психологии людей или их мировосприятии. Новые открытия в науке и технике несравнимы с предшествующими.
Наука и техника не могут не влиять на мировосприятие людей а следовательно, и на их психологию. И все же существует ли взаимовлияние между искусством и наукой? Да, наука и искусство не только бесспорно влияют друг на друга, но и соперничают в открытиях: первое - в области тайн природы, второе - человеческой души. Сам же мир науки может быть одним из многих объектов, к которым обращается искусство. Наука может сдвинуть с места гору Эверест, но она не может сделать хоть чуточку добрее человеческое сердце. Это может сделать только искусство, Мало того - это его заглавная, извечная цель.
Искусство - это грандиозное здание, отдельное же произведение - здание микроскопическое, но тоже завершенное. В науке же ни одно исследование не завершено оно имеет смысл и ценность в ряду предшественников и последователей. Если науку уподобить грандиозному зданию, то отдельные исследования - это кирпич в его стене. Поэтому искусство веками накапливает ценности, отсеивает слабое, но хранит великое, и оно сотни и тысячи лет волнует слушателей и зрителей.
У науки путь более прямой: мысли каждого исследователя, добытые им факты - это кусочек пройденного пути. Нет дороги без этого метра асфальта, но он пройден, дорога идет дальше, отсюда так мал срок жизни научного произведения, что-то около 30-50 лет. . В этом надо искать источник психологических различий научного и художественного творчества.
Впрочем, элемент искусства есть и в науке, поскольку познание невозможно без познающего. Различие в том, какое из двух познаний к чему стремится. Научное познание пытается освободиться от познающего, от исследователя, намеревается сделать себя «объективным». Познание же, которое дает искусство, напротив, стремится как можно сильнее вовлечь познающего в свой акт познания. В искусстве познающий (слушатель, читатель, зритель) творит вместе с автором или помимо автора, но по его «подсказке». Вследствие чего в особенно высоких произведениях искусства бывает два и больше осмысления. И от этого познание мира приобретает еще большую ценность. Наука же стремится к одному объяснению, к одному восприятию, к одному выражению осмысляемого.
Есть еще один элемент искусства, который входит в науку. А. Б. Мигдал пишет: «Важнейшее эвристическое понятие в физике, как, впрочем, и в других науках, – красота теории, закона, концепции.… Под красотой теории понимается установление неожиданных связей между разнородными явлениями, богатство и значительность заключений при минимальном числе правдоподобных предложений, остроумие аргументации». И далее: «Красивые теории, как правило плодотворны» «В науке, как и в искусстве, новое не отменяет красоты старого. Романтика и красота науки – во взаимопроникновении и переплетении старых и новых идей».
Вместе с тем все рассуждения об эмоциональности искусства банальны. Эмоции в искусстве – лишь одна из сторон извлечения активности из познаваемого. Дело в том, что искусство стремится (и достигает в этом отношении цели) к извлечению из действительности ее активной, скрытой силы. Оно вводит познание в познаваемое. Наука же пытается оставить исследуемое нетронутым, но не добивается нужных результатов.
Но ученые видят и одну область, где наука и искусство перекрещиваются. Это то, чего не было в прошлом, что появилось в последние десятилетия. Область эта - правила поведения человека. В прошлом веке носителем моральных ценностей являлось только искусство. В нашем веке наука разделяет с искусством, это время. Современные взгляды на устройство Вселенной, и природу самого человека ставят жесткие выводы об ответственности людей за все живое на земле. Искусство тоже приводит к таким же заключениям, но в нем речь идет не столько о доказательстве, сколько об эмоциональном показе.
И в том, что искусство может заставить нас прожить тысячи чужих жизней, ученый видит самую замечательную и уникальную особенность искусства. Это не значит, что искусство - область только человеческих эмоций, автор не может согласится с мнением что рационализм объединяет и сушит человека. Физик не видит соперничества между искусством и наукой, цель у них одна и та же - сделать людей счастливыми.
Выводы науки могут отменяться (и по большей части отменяются) последующими исследованиями, теориями, усложняющими сам объект изучения (вернее, открывающими в объектах новые подлежащие изучению стороны). Произведения же искусства, к какой бы эпохе они ни относились, если они действительно произведения искусства, остаются таковыми и для всех последующих эпох (произведения античности, средневековья, Возрождения и пр.) Искусство развивается путем накопления опыта, создания традиций, умножения ценностей.
Художник познает мир через созданное им самим (это не противоречит тому, что было сказано выше). Он как бы примеряет к существующему вне его то, что он создает сам в действительности – хотя бы отдаленной от него временем, расстоянием, социальными отношениями и пр. Это его представление о красоте совпадает с тем, что существует вне его. Оттого и существует множественность познания одного и того же. Для ученого же красота заключена как бы не в действительности, а в его объяснении ее.
В искусстве, как и в науке, самая животворящая традиция - вечные поиски, эксперименты, тяга к анализу и синтезу. Наука учит по новому, гораздо тоньше смотреть не только на строение вещества но и на само искусство. И, наконец, самое главное: средства, назначения науки и искусства различны, но связь между ними есть. Как две параллели они координируются друг с другом и устремляются к будущему, как бы дополняя друг друга, помогая совершенствовать метод художественный и научный. По меткому выражению атомная физика, новая математика, кибернетика, космогония, информатика и интернет нуждается в большей смелости фантазии и мечте. Искусству же нужны знания, глубокая мысль. Главное же заключается в том, что наука в будущем технологическом обществе несомненно раскроет тайны человека, а потому тайны искусства потерпит поражение в своем соперничестве с наукой и в постижении человеческой психологии. Эстетический момент в науке касается лишь объяснений действительности. Но и в искусстве эти эстетические ценности хотя и стремятся быть открытыми в самом материале искусства, в произведениях искусства, тем не менее не существуют «для себя». Если можно было бы говорить о «самоощущении» мрамора в статуе Венеры Милосской, то оно ничем не отличалось бы от «самоощущения» мрамора в каменоломне. Мрамор в Венере Милосской становится красотой только в сознании человека. Однако мрамор, тот и другой, в изучении его геологом одинаков в обоих случаях. Он разный только на ранних ступенях развития науки и установок познания.
Итак, развитие науки – это важная, но не единственная ветвь культурного прогресса. Другой, не менее важной, является развитие его гуманитарной ветви, эстетической культуры и его ядра – искусства, в первую очередь. И если целью науки служит объективно истинное отображение исследуемой реальности, то искусство, осваивающее мир в художественных, чувственно образных формах и символических структурах, не может не выражать личного отношения художника к изображаемому объекту. В этом я вижу отношение науки и искусства. Можно сказать, что эти две неотъемлемые части нашей повседневной жизни тесно связаны друг с другом, несмотря на различия.
Реферат по МХК на тему:
Ученицы 9 «А» класса
МОУ СОШ № 1
Атоян Тамары
2012 год
myunivercity.ru
Международная Академия Бизнеса и Банковского Дела
Факультет Управления и Финансов
ИССЛЕДОВАНИЕ ПО КУРСУ ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ НА ТЕМУ СВЯЗЬ НАУКИ И ИСКУССТВА
Сурова В.А студента III курса (специальности 071900 «Информационные технологии в банковской деятельности».)
Тольятти-1997
Связь науки и искусства.
Описание схемы.
Сами по себе наука и искусство самодостаточны, поэтому проследить их взаимосвязь друг с другом напрямую на схеме, без введения какого-нибудь третьего объекта, не представляется возможным. Этим третьим объектом является человеческое общество, ориентированное на развитие — техническое, которое может обеспечить класс естественных наук, и социально-гуманитарное, которое может обеспечить класс гуманитарных наук. Общество в свою очередь задает направление научным исследованиям, получается некий цикл, который изображен на рисунке 1.
Рисунок 1
Однако такая схема имеет при одном преимуществе — простоте — ряд недостатков: как уже было сказано ранее, наука самодостаточна, поэтому ее связь с обществом напрямую сильно затруднена и возможна только с небольшим количеством людей, в тоже время существует необходимость обеспечить знакомство широких масс общественности с последними достижениями научной мысли и наоборот, посвятить научную элиту, которая вращается в своих кругах, насчет настроений и мыслей общественности. Эту задачу как раз и выполняет искусство, в частности литература, если брать еще уже, то научная фантастика. Отсюда мы получаем схему, которая изображена на рисунке 2.
Рисунок 2
Рисунок 2 представляет собой очень общую схему, работать с которой практически невозможно, поэтому необходимо несколько расширить его.
Наука, в общем случае, подразделяется на естественную и гуманитарную, которые в свою очередь делятся на прикладную и теоретическую. Каждое из этих направлений развивается само по себе, с одной стороны, и задает направление к развитию для другой стороны. Также имеет место попытка проникновения естественных наук в сферу гуманитарных и наоборот. Такие процессы происходят внутри объекта «наука».
Процессы, происходящие в обществе можно условно разделить на два основных, которые нам и нужны, — это процесс производства и процесс жизнедеятельности людей. Здесь, точно так же как и в предыдущем случае, каждый из подобъектов, развиваясь сам по себе, задает направление для другой стороны.
У искусства так же имеется две основные составляющие, которые необходимы для рассмотрения нашей задачи: это популяризация и экстраполяция, посредством которых происходит связь науки и общества. Причем в основном связь происходит по следующим парам:
à естественные науки -> производство,
à производство -> Естественные науки,
à гуманитарные науки -> жизнедеятельность,
à жизнедеятельность -> Гуманитарные науки,
это в случае если из связки выбросить искусство, вместе с ним мы получим следующие связки:
à естественные науки ->популяризация -> производство,
à производство -> экстраполяция -> Естественные науки,
à гуманитарные науки -> популяризация -> жизнедеятельность,
à жизнедеятельность -> экстраполяция -> Гуманитарные науки.
(Конечно же, надо учитывать, что в чистом виде такие связки встретить можно редко, гораздо чаще в литературных произведениях функции популяризации и экстраполяции идут рядом.)
Если связать все воедино, то получается схема, представленная на рисунке 3.
Рисунок 3
После этого введения можно продемонстрировать работу предложенной схемы на нескольких примерах.
Экстраполяция.
Рассказ Роберта Шекли «Страж птица» — это классический случай ситуации, которая лучше всего описывается фразой «благими намерениями вымощена дорога в АД». Основные проблемы затронутые в рассказе — это ценность человеческой жизни и не подконтрольность искусственного интеллекта, обладающего механизмом самообучения.
Одной из самых больших ценностей, если и не самой большой, человек считает свою собственную жизнь. И как следствие охрана этой жизни одна из важнейших задач, которые когда-либо поднимало человечество, причем именно охрана, в смысле не допущения насильственной смерти, а не соответствующее возмездие. Здесь происходит постановка задачи для ученых. И был предложено решение этой задачи, на котором и строиться весь рассказ — ученые выяснили, что при попытке совершения убийства, мозг убийцы испускает определенное излучение, которое можно зафиксировать. Для предотвращения убийств были созданы свободно перемещающиеся механизмы, названные страж — птицами. Однако излучение испускает только 80% убийц, то есть если оснастить птиц только механизмом распознавания излучения, то сохраниться 20% смертей, если же оснастить птиц механизмом самообучения, то возможно предотвращения большего количества преступлений, но в тоже время механизмы становятся не подконтрольными. Здесь возникает вторая проблема затронутая в рассказе.
Цикл постановки и решения проблем:
1. Обеспечить охрану человеческой жизни [общественность ] ->
-> 2. Нахождение излучения испускаемого мозгом убийцы [наука ] ->
-> 3. Не подконтрольность механизмов с искусственным интеллектом, оснащенных возможностью к самообучению [общественность ] ->
-> 4. ??? [наука ] ->
Как видно в схеме результатов необходимость в ведении искусства не наблюдается, оно необходимо только в моменты перехода. Требуется поставить задачу перед учеными для ученых — переход из 1 в 2, надо подготовить общественное мнение для введения в действие нового механизма 2 — 3 и постановка новой задачи — переход из 3 в 4.
Рассказ Клиффорда Саймака «На Юпитере». Здесь поднимается следующая проблема — биоинженерия.
Человечество всегда стремилось расширить свои территории, сначала это происходило за счет освоения доступных земель на своей планете, потом наступает момент, когда не освоенных территорий на планете просто не остается и необходимо начинать осваивать другие проблемы, которые совсем не обязательно такие же как Земля, скорее может получиться такая ситуация, что человек на осваевомой планете вообще жить не может, так как условия на планете подразумевают жизнь в других формах. Здесь происходит постановка задачи, которая успешно решается (в рассказе).
Цикл постановки и решения проблем:
1. Обеспечить существование человека на Юпитере [общественность ] ->
->2. Преобразование человека в элемент местной жизни [наука ] ->
->3. Моральная проблема существования человека в другом теле [общественность ]->
-> 4. ??? [наука ] ->
Жуль Верн «Полет на Луну». Не вдаваясь в подробности можно сказать, что от человечества в лице Жуль Верна поступил заказ на обеспечение полета на Луну. Как это решается конкретно в повести «Полет на Луну», является не нужными подробностями, основным здесь является то, что уже в момент написания повести, сложилась ситуация которая говорила о том, что полет на Луну это не миф, это становится реальностью, которая претвориться в жизнь если и не при жизни этого поколения, так при жизни следующего точно. Так и произошло.
Цикл постановки и решения проблем:
1. Обеспечить полет человека на Луну [общественность ] ->
-> 2. Отправка человека в космос [наука ]
Популяризация.
Лучше всего науку популяризировал все тот же Жуль Верн. В занимательной форме фантастического путешествия он старался распространить современные, на тот момент, научные знания, которые представляют собой некие механические приспособления. Примером этого может служить «Наутилус». К моменту выхода романа в свет подводная лодка уже существовала. Конечно, в подводной лодке капитана Немо было многое из еще недоступных областей (электроприборы), но все равно за основу было взято то, что имелось в действительности. То же самое можно сказать и об электрическом геликоптере, уже в те времена проводились эксперименты с моделями летательных аппаратов тяжелее воздуха, и буквально через несколько годов, на самолет получил бензиновый двигатель и взлетел в воздух.
Здесь, в отличие от описанной функции экстраполяции, нельзя явно выделить циклы, так как фактически мы имеем некой техническое изобретение, которое описывается. В первом случае это подводная лодка, во втором — летательный аппарат.
www.ronl.ru
