wreferat.baza-referat.ru

Разработка теории исторического материализма в советской историософии

Процесс становления советской исторической науки = закладка ее научного фундамента = исторический материализм:

– Важное значение имело издание книг и учебников по теории исторического материализ­ма. Итальянский марксист Антонио Лабриола (1834-1904): в 1922 г. выпущена его книжка «Историче­ский материализм и философия» + работа не­мецкого социал-демократа Германа Гортера «Исторический материализм», опубликованная издательством «Красная Новь» в 1924 г. (перевод осуществил видный русский эко­номист И. И. Скворцов (Степанов), написавший к тому же преди­словие и заключительную статью, озаглавленную «Историче­ский материализм и современное естествознание» + «Курс лекций по историческому материализму» (теорети­ческий сборник был составлен на основе лекций, прочитанных Л. И. Аксельрод перед учителями Тамбовской губернии в 1919 г.) + книга «Теория исторического материализма» Н.И. Бухарина (1921 г.) + Б. И. Горев «Материализм — филосо­фия пролетариата» (1922) и С. Ю. Семковский «Что такое марк­сизм?» (1923) + М. Б. Вольфсон «Очерки обществоведения» (1922) = шесть очерков, в которых дается общее представление об основных факторах общественного раз­вития и иллюстрируется их проявление в истории (в первом очерке дана краткая характеристика основных факторов развития общества; во втором очерке представлен краткий обзор эволюции хозяйственных форм в зависимости от развития технических средств производства, в третьем описывается структура капита­листического общества, факторы его развития и разрушения. Четвертый очерк посвящен общим представлением об эволюции историко-социологической мысли. В пятом очерке дается изложе­ние истории социально-революционного движения в России. Шестой очерк озаглавлен «Октябрь­ская революция»).

– Создание хрестоматии из важнейших произве­дений классиков марксизма, относящихся к исторической теории, В.В. Адоратским и А.Д. Удальцовым в сбор­нике «Исторический материализм» (1924). Авторы выну­жден был разъяснять читателям: «Книги, наиболее доступные и потому рекомендуемые в первую очередь, снабжены цифрой (1). Таких книг указано приблизительно тридцать. Это по большой части небольшие по объему брошюры. Читатель, изучивший их, может составить себе правильное представление о марксизме. Цифрой (2) снабжены книги для дальнейшего ознакомления. Чтение таких книг требует уже большей подготовки. Сочинения буржуазных спецов, откуда можно почерпнуть факты, отмечены тем, что фамилии авторов поставлены в прямые скобки. Книги, ничем не отмеченные, указанны для чтения в третью очередь. Всего указано около 230 названий». К числу «наиболее видных теорети­ков-марксистов» автор относил Г. Плеханова (рекомендовано около 20 работ), К. Каутского (рекомендовано 16 произведений), Ф. Меринга (рекомендовано 8 работ). В этом списке «видных теоретиков марксизма» Ленину отведено весьма скромное место, (рекомендовано три работы). В январе 1924 г. А.М. Деборин (1881-1963): «Ленин в философии является учеником Плеханова… Плеханов прежде всего теоре­тик. Ленин прежде всего практик, политик, вождь».

– Преодоление каутскианского влияния на развитие теории ис­торического материализма в 1920-е годы происходило постепен­но, по мере приобщения научного сообщества к неиздававшимся ранее в России произведениям Маркса и Энгельса. Значительное внимание было уделено комментированию вновь издаваемого теоретического наследия В.И. Ленина. Этой деятельностью целенаправленно занимался Институт В. И. Ленина. Так, к 1926 г. было осуществлено первое издание Сочинений В. И. Ленина. В 1925-1932 гг. выходит в свет второе (и параллельно третье) исправленное и дополненное тридцатитомное издание. В 1928-1929 гг. начинают издаваться «Ленинские сборники». На основе этих и других подобных публикаций в советской партийной печати была развернута полемика о диалектическом соотношении марксизма и ленинского теоретического наследия. В 1923 г. в газете «Правда» была опубликована статья «Марксизм и ленинизм», ее автор Н. Бабахай завершил статью следующим тезисом: «Мы все не только марксисты, но, главным образом, – ленинисты».

В начале 1920-х годов экономический матери­ализм, ассоциированный с исторической теорией К. Маркса, занимал достаточно твердые позиции. В 1920 г. была переиздана дореволюционная работа М. Н. Покровского «Экономический материализм», двумя годами позднее издается фундаменталь­ный труд М.В. Нечкиной «Русская история в освещении экономи­ческого материализма».

– Появление в на­чале 1920-х годов научной дисциплины «История развития общественных форм», претендующей на статус особой науки. Новая научная дисциплина не противопоставлялась историческому материализму, а само название «История развития общественных форм» подчеркивало стремление при­способить ее к марксистской теории общественно-экономиче­ской формации, четкого осмысления которой у подавляющего большинства советских историков еще не было.

– Принятие в 1921 г. на пар­тийном и государственном уровне решение ввести в вузовские учебные программы специальный предмет «История развития общественных форм». Для разработки и введения его в учебный процесс создавались кафедры «Истории развития общественных форм».

Дискуссия в 1926 г. «Смена общественных форм»: в понятии «обще­ственная форма» размывается сам принцип экономического детерминизма. Все это, как считали противники «Истории развития общест­венных форм», лишает периодизацию исторического процесса ее четкого критерия в виде экономического фактора и создает предпосылки для возрождения полифакторного подхода к анализу истории. Дан­ную концепцию можно принять в том случае, если понятие «об­щественная форма» будет увязано лишь с экономическим факто­ром, если это понятие не будет включать в себя «типические формы идеологии», а только «определенную экономическую структуру общества, определенную систему производственных отношений, которые характеризуются известным уровнем раз­вития производительных сил».

Самое краткое определение «общественной формы» сформулировал П.И. Кушнер: «Хозяйствование человека является основной общественной формой» (1924). «Чтобы подразделить весь ход развития общественных форм на отдельные этапы, – писал он, – необходимо положить в основу этого деления именно уровень развития производительных сил: при повышении или, наоборот, при понижении этого уровня (деградация) изменяется эпоха». Н.И. Андреев «История развития общественных форм» (1926): «Каждая данная общественная форма характери­зуется определенным сочетанием хозяйственных, правовых, по­литических и идейных отношений между людьми».

– исторический материализм и психоаналитическая школа. В 1924 г. А. Б. Залкинд опубликовал книгу «Фрейдизм и марксизм», а Г. Малис – «Психоанализ и ком­мунизм».

Общие контуры коммунистической общественной формации в книге Малиса: «…В обществе, к которому мы подходим, каждый индивидуум сумеет полностью претворить свою внут­реннюю энергию либидо», «… это общество является «стадией свободного выбора объек­та»». Определение коммунизма в такой интерпретации: «Вот по­чему в прежнем смысле слова, в коммунистическом обществе не будет ни неврозов, ни религии, ни философии, ни искусства. Ведь религия творчества есть проявление не нашедших себе реаль­ного применения бессознательных сил. Что касается религии и философии, то они не нужны при коммунизме, потому что уводят человека в сферу нереального мира, а вот «дальнейшая эволюция искусства пойдет по пути все возрастающего слияния его с жизнью, т.е. с производством, на­родными праздниками, коллективно-семейным бытом». Существенная черта коммуни­стической формации: «Вместе со всеми видами нереального творчества исчезнет и педагогика. Прежде всего, коль скоро в многообразии коммунистического общества каждая единица сумеет найти себе реальное место, не будет педагогов – людей, сейчас себе этого места не находящих. Педагог олицетворяет один из отрядов той полиции, которая охраняет безопасность коллектива».

Пока коммунистическое общество является целью для всех социальных реформ, А. Б. Залкинд призывал в интересах построения светлого будущего провести половую реформу, для проведения которой сложились все необ­ходимые условия. Поскольку, «…половая жизнь, половая активность есть неотъемлемая часть социальной, т.е. классовой энергии. В зависимости от классовых отношений, половая энергия тратилась, выявлялась так или иначе…То или иное разрешение классом полового вопроса есть тот или иной способ присвоения классового богатства. Очевидно, пролетариат сейчас, ревизуя, взрывая все старые классовые эксплуататорские ценности, должен одновременно подкопаться и под старые поло­вые устои».

    

www.my-ref.net

Общая характеристика и особенности советской историографии

Количество просмотров публикации Общая характеристика и особенности советской историографии - 550

Советский период в истории отечественной исторической науки (1917-1991) - это значительный и далеко неоднозначный период. Советская историческая наука имела свои особенности, отличаю­щие ее от дореволюционной и современной историографии.

Главная отличительная особенность советской историографии состоит по сути в том, что в ее базе лежит марксистская методоло­гия. Работы, написанные историками-марксистами, появились еще в дореволюционный период, но только после прихода большевиков к власти в октябре 1917 ᴦ. марксизм был провозглашен государствен­ной доктриной и единственно научной теорией в стране. Среди за­дач, стоявших перед большевиками в 1920-е гᴦ., были следующие: пропаганда марксизма, создание марксистской исторической науки и подготовка историков-марксистов. Большое внимание большевики уделяли созданию марксистских научных учреждений. Так, напри­мер, первое марксистское научное учреждение - Коммунистическая академия - была создана уже в октябре 1918 ᴦ., в разгар Граждан­ской войны, в противовес буржуазной Академии наук.

В целом можно выделить следующие особенности советской историографии. Советская историческая наука - это наука маркси­стская. Марксистская методология основана на идеи закономерно­сти исторического развития. Теоретической основой марксистской методологии истории был провозглашен исторический материа­лизм. Исторический материализм исходит из признания опреде­ляющей роли экономического строя общества по отношению к политическим учреждениям, правовым нормам, образу мыслей лю­дей, их философским, религиозным и иным взглядам.

Марксистский подход основан на убеждении в том, что движу­щей силой общественного развития является экономика и классо­вая борьба. Именно экономика, с точки зрения марксизма, определяет всœе стороны развития общества. По этой причине возникнове­ние государства воспринимается как результат, прежде всœего, со­циально-экономического развития (совершенствования орудий труда, появления частной собственности, неравенства и т. д.). Госу­дарство, по мнению марксистов, возникло в целях сохранения и поддержки господства одного класса (эксплуататорского) над дру­гим (эксплуатируемым). По этой причине история, по мнению марксистов, - это не только смена способов производства, но и классовая борьба эксплуатируемых классов с эксплуататорами.

Большое внимание в марксистском подходе к исторической науке уделялось и вопросу о классовом характере государства. Историки-марксисты критиковали идею о надклассовости государства, подчеркивая, что любое государство выражает интересы господ­ствующего (эксплуататорского) класса.

В СССР в базе исторической науки лежала марксистская формационная теория (или теория общественно-экономических формаций), основанная на материалистическом понимании исто­рии. С точки зрения этой теории, история человечества - это про­грессивное закономерное развитие от низших форм к высшим. Общественно-экономическая формация - это понятие, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ оп­ределяет исторический тип данного общества и подчеркивает не­разрывную связь между социально-экономическим строем (т. е. способом производства и производственными отношениями) и возвыышающейся над ним надстройкой политического, идейного и иного характера. Изменения в экономическом строе неизбежно ведут и к изменениям в политическом строе. В истории человечества совет­ские историки-марксисты выделяли пять базовых формаций, отли­чающихся друг от друга способом производства и основными классами общества. Это первобытнообщинная (где частная собст­венность, классы и государство отсутствовали), рабовладельческая (где основные классы - рабы и рабовладельцы), феодальная (где основные классы - феодалы и зависимые крестьяне), капиталисти­ческая (где основные классы - буржуазия и наемные рабочие) и коммунистическая формация, состоящая из двух фаз: социалисти­ческой и коммунистической. В социалистическом обществе нет ча­стной собственности, а следовательно, нет эксплуататорских классов, и существуют только дружественные классы, а в коммуни­стическом обществе, с точки зрения марксистов, классы и государ­ство отсутствуют.

Критики марксистов обвиняли их в том, что они не понимают роли личности в истории, превращая великих людей в марионеток, слепо подчиняющихся закономерностям исторического процесса.

В советской историографии существенно изменилась и темати­ка исследований. Так как экономика и классовая борьба рассматри­вались как двигатели истории, то ведущие темы советской историографии во всœе периоды ее существования - это социально- экономическое развитие и классовая борьба (восстания, револю­ции, революционные теории и движения).

Вместе с тем, марксисты считали марксизм единственно научной теорией. Все остальные (немарксистские) теории объявлялись не­научными. Все немарксистские научные теории и общественно- политические движения оценивались с точки зрения их приближенности к марксизму: чем ближе, тем научнее. По этой причине для советской историографии характерно убеждение в том, что марксизм - это высшая истина, истина в последней инстанции. Так, к примеру, кри­тикуя взгляды П.Н. Милюкова, первый крупный советский историк- марксист и официальный историк 1920-х гᴦ. М.Н. Покровский писал, что для того, чтобы ʼʼписать историюʼʼ, быть историком, крайне важно иметь два ʼʼпризнакаʼʼ - исторический талант и марксистское миро­воззрение. По этой причине особенностью советской исторической науки является также заданность и узость методологических поисков. Признание марксизма в качестве единственно верной методологии пресекло дальнейшие поиски методологического плана.

Определить же, насколько та или иная теория является маркси­стской, могли только руководящие органы РКП(б) - ВКП(б) - КПСС. По этой причине в СССР существовало партийное руководство историче­ской наукой, а в научных трудах часто присутствовали ссылки на В.И. Ленина как главного марксиста в стране или на работы партий­ных лидеров и резолюции партийных съездов. Это получило назва­ние принципа партийности - одного из важных в работах советских историков. По этой причине на развитие советской исторической науки сильное влияние оказывали идеологические установки и характер партийного руководства в тот или иной период.

Историки-марксисты считали, что в любом обществе история освещается с точки зрения тех или иных партий - буржуазных или коммунистической. И правильным и научным является освещение исторических событий с позиций именно коммунистической партии. В советский период существовала опека партийно-государственных структур над историками. В случае если возникали спорные вопросы или дискуссии, то историки всœегда обращались к партийному руково­дству - ЦК ВКП(б) - КПСС, чтобы оно разъяснило, какая же точка зрения является верной. То, что по каждому вопросу должна быть только одна научная трактовка, историки-марксисты не сомнева­лись.

Исходя их этого многие современные историки отмечают, что в СССР существовал кризис теоретических основ исторической науки. К примеру, А.М. Дубровский пишет, что догматическое усвоение марксистской теории в советских высших учебных заведениях фор­мировало историка, не интересующего теоретическими вопросами. Ведь никакая иная позиция, кроме марксистской, не могла быть вы­двинута. Это привело к тому, что к серединœе 1980-х гᴦ. история прак­тически превратилась в иллюстрацию, доказывающую существование марксистских закономерностей.

Несмотря на особенности, характерные для советской историографиикак историографии только марксистской, нельзя не признать,что это значительный период в истории отечественной исторической науки, в который было написано немало значительных работ,не потерявших своей актуальности до сих пор.

В случае если говорить о периодах в развитии советской историографии, это вопрос спорный, и разные авторы предлагают свои варианты периодизации. В данном учебном пособии периоды развития совет­ской исторической науки выделяются, прежде всœего, исходя из базовых периодов в истории страны.

Первый период:1917-1920-е гᴦ. Это период формирования марксистской историографии в нашей стране, когда были созданы первыекрупные марксистские научные и учебные заведения, напи­саны первые марксистские работы. Вместе с тем, в данный период наря­ду с марксистской существовала и немарксистская историческая наука,представленная, прежде всœего, Академией наук.

Второй период:1930-е - середина 1950-х гᴦ. Это ʼʼсталинскийʼʼ период в истории советского государства. В данный период в стране устанавливается жесткий политический режим, происходит практи­чески полное подчинœение исторической науки требованиям партий­но-идеологической системы, ликвидируется немарксистская историческая наука. Несмотря на то, что ряд исследователœей в ис­тории советской исторической науки выделяют отдельно период Великой Отечественной войны, мы, подчеркивая особенности раз­вития исторических исследований в это время, считаем нецелœесо­образным выделять его как отдельный период.

Третий периодв развитии советской исторической науки - се­редина 1950-х - середина 1980-х гᴦ. Это период ʼʼхрущевской отте­пелиʼʼ и брежневский период, период ʼʼзастояʼʼ. В годы ʼʼоттепелиʼʼ смягчается партийное давление, происходит оживление научных дискуссий, появляется большое количество интересных научных работ. С конца 1960-х гᴦ. происходит усиление партийно­го сударственного контроля, растут консервативные тенденции в развитии исторической науки. Несмотря на то, что общественно- политическая обстановка в стране в 1970-е - начале 1980-х гᴦ. уже­сточилась, на наш взгляд, нецелœесообразно разделять эти периоды на два.

И, наконец, четвертый период- это период ʼʼперестройкиʼʼ (1985-1991 гᴦ.). В данный период ослабевает, а затем и исчезает пар­тийно-государственный контроль над исторической наукой, расши­ряется источниковая база исследований, происходит ломка устоявшихся стереотипов и концепций в исторической науке, появ­ляются разнообразные подходы.

referatwork.ru

Доклад - Современные представления о предмете историографии отечественной истории, ее задачах

.

Быкова А.Г., Рыженко В.Г.

Термин историография неоднозначен как в предшествующей, так и в современной научной традиции. Само понятие происходит от греческих слов istoria — расследование и grajw — пишу, в точном переводе — описание расследования. Долгое время историографом называли историка, занимающегося историописанием. Так, первым историографом в России в 1747 году стал Г.-Ф. Миллер, затем — князь М.М. Щербатов. Именным указом Александра I это звание было даровано в 1803 г. Н.М. Карамзину. В XIX веке многие выдающиеся русские историки стремились к получению почетного титула историографа.

В современной литературе часто под историографией понимают:

либо историческую науку вообще, если говорят, например, о тенденциях современной историографии;

либо круг литературы по определенной теме (или иначе — история вопроса). Например, историография гражданской войны, историография Первой русской революции, историография Великой Отечественной войны и т.д.

Однако, в середине ХХ века окончательно оформилось и сложилось новое науковедческое наполнение этого термина: историография — это история исторической науки.

И соответственно, предмет курса отечественной историографии — история отечественной исторической науки. Объектом изучения выступает историческое знание, преломленное в историческом (историографическом) источнике, и выраженное, как правило, в виде исследовательской концепции.

В современном сообществе историографов наблюдается тенденция понимания предмета историографии в более широком, междисциплинарном поле. Историография как наука осмысливается на стыке науковедения, истории культуры, социальной истории. В связи с этим, обращается внимание не только на производство научного знания, но и на потребление и распространение его. Современные исследователи все чаще обращаются к таким категориям как историографический быт, культурное гнездо, социокультурная традиция, интеллектуальный ландшафт, интеллектуальный дискурс и др. При этом историографа интересует не только та или иная историческая концепция на выходе, но и индивидуально-личностная ее компонента, процесс ее создания, распространения, влияния и судьбы.

В науковедческой мысли на протяжении последних десятилетий уделялось большое внимание не столько готовому знанию, сколько способам его получения, что объективно стимулировало интерес к изучению активной творческой личности, личностному миру научных сообществ и нормативных регулирующих ценностей внутри них.

Однако науковедческие наработки 1960-70 гг. с трудом проникают в практику историографического анализа.

Традиционное невнимание историков к науковедению связано как с судьбами мировой культуры в ХХ веке, особенностями бытования науки в русской культурной среде, а также с реальными трудностями практического описания интеллектуальных процессов в стадии зарождения, а затем кристаллизации и манифестации позиций.

Если говорить о влиянии мировых культурных процессов, то, как известно, в ХХ веке судьбы мировой культуры переживают смену ведущих типов (переход от традиционных к индустриальным), и как следствие обозначенных процессов — господство массовой культуры с новыми ценностными ориентациями в науке на утилитаризм. Многие выдающиеся мыслители нашего века с тревогой констатировали разрушение храма чистой науки. Среди них Хосе Ортега-и-Гассет. Невнимание к науке, по мысли ученого, проявляется ярче всего среди самих практиков науки — врачей, инженеров, педагогов, которые большей частью относятся к своей профессии, как к автомобилю или аспирину, не ощущая никакой внутренней связи с судьбами науки и цивилизации. Еще одной причиной был стереотип рассмотрения науковедческой мысли исключительно на примерах точных и естественных наук, что привело к игнорированию историко-научных поисков историков рубежа XIX-XX вв.

И, наконец, гипертрофированная социализация науки, столь характерная для советского периода истории, своим следствием имела формирование определенного образа науки (науки пролетарской) и даже типа ученого историка, строго ориентированного на определенный социальный заказ, в котором практически была исключена методологическая деятельность, а рефлексия о науке подменялась верою в марксизм. По выражению П.Н.Милюкова, большевикам нужны были не ученые, а ремесленники. Во многом именно поэтому в практику советского исторического образования науковедческая мысль XIX- XX вв. почти не проникала, разве что в высшей школе в курсах исторического материализма наука рассматривалась как непосредственная производительная сила, а в курсах по историографии с конца 1960-ых гг. все настойчивее проводилась мысль о видении этой дисциплины как науковедческой.

Сегодня мы пришли к пониманию того, что историография как история исторической науки, безусловно, является частью интеллектуальной истории, которая демонстрирует в ретроспективе сложный, противоречивый, часто прерываемый процесс познания национальной истории.

Важнейшими задачами историографии как научно-образовательной дисциплины являются:

усвоение закономерностей развития исторической науки через изучение творчества ее конкретных служителей;

обучение принципам историографического анализа и умению ориентироваться в различных направлениях исторической мысли;

формирование бережного отношения к традиции, личности ученого-историка, принципов научной этики.

При этом, обращение к опыту прошлого, с одной стороны предостерегает от открытия велосипеда и сохраняет традицию историописания, с другой — помогает аккумулировать новые, зарождающиеся идеи для построения новой картины мира, ибо социокультурная традиция одновременно выполняет несколько функций: сохраняет, транслирует старое знание и формирует новое.

Чтобы понять закономерности развития исторической науки, важно обратимся к комплексу факторов, как внутреннего, так и внешнего свойства по отношению к исторической науке.

До самого последнего времени историография изучалась с помощью определенного набора подвижных оппозиций: материализм-идеализм, объективизм-субъективизм, генерализация-индивидуализация истории, марксистская- буржуазная наука и т.д. Правила, задаваемые этой парадигмой, по замечанию Г.И. Зверевой позволяли определять историю исторического знания как историю мысли в пределах высокой культуры, соотносимую с определенным историческим временем, культурно-историческим пространством, и в конечном счете — социально-исторической реальностью.

Постепенно складывался традиционный историографический канон, согласно которому исследователь выделял из текстов источников объективные сведения о возникновении и развитии теорий, методов, концепций, определял мировоззрение историка, причастность его к направлению или школе и значение концепции в истории науки и в истории общественно-политической жизни. И таким образом историк встраивался в сложившуюся историографическую культурную норму. В настоящее время культурная практика по-прежнему существует, хотя и переосмысливается по ряду позиций.

Историю пишет историк, — как он дышит, так и пишет. Поэтому, очень важно, выяснение личности автора, особенности его натуры, особенностей школы из которой он вырос, и ценностей века, в котором он живет. Этот личностный фактор не должен являться лишь контекстом исторической науки. Подлинной трагедией для истории исторической науки А.Н. Сахаров считает глубокий разрыв между реальной личностью историка, его судьбой, его научным поиском. Озарениями, творческими муками, успехами и ошибками и его оценкой с точки зрения запросов дня.

Общественно-политические воззрения историков, особенности их натуры, оказывают воздействие на историческое письмо и в плане жанра, стиля и в плане социальной нагруженности концепции. И общая направленность научных усилий историографа заключается в том, чтобы выяснить степень и своеобразие взаимовлияния этих факторов иих сплав в исторических взглядах историков.

Безусловно, что в иерархии факторов, влияющих на своеобразие историко-научной деятельности, большое значение имеют психологические черты, особенности личности историка.

Так, к примеру, особенности исторического письма А.С. Лаппо-Данилевского (многочисленные ссылки — произведение в произведении, кружево мысли, бесконечное уточнение терминологического аппарата, историко-методологическая компонента даже в локальном историческом исследовании, постоянная неудовлетворенность собой и данным этапом работы) можно понять обратившись к особенностям личности историка. Даже в любовном письме к своей будущей супруге, Е.Д. Бекарюковой он не столько обращается к ней, сколько выясняет особенности происхождения, феноменологию своего чувства любви.

Постоянный интерес к миру идеального, невероятная работоспособность, и вера в науку, преклонение перед истиной: Мне кажется, что я готов отдать все, чтобы на миг взглянуть прямо на солнце, чтобы увидеть истину способствуют складыванию неокантианских конструкций, что мы видим в его выдающемся труде Методология истории. Социальную действительность он пытается понять и объяснить исходя из своих философских убеждений (например, разрабатывая проект Государственной Думы об амнистии он рассматривает верховную волю русского народа как равнодействующую политическую силу страны, параллелограмм уже готовых сложившихся сил). Как видим, язык науки и язык жизни для историка слитны и неразличимы.

Важным представляется уяснение социально-политических воззрений историков. Обратим внимание на очень сложный механизм соотношения исторических и политических взглядов. Определенная классовая принадлежность историка вовсе не обозначает ее автоматического отражения в конкретно-исторических построениях. Так рафинированный аристократ А.И. Герцен, как мы знаем, конструировал революционно-демократическую концепцию русского исторического процесса, родовитый дворянин М.М. Щербатов, выступал с резкой критикой русских самодержцев, по-своему трактуя буржуазный принцип разделения властей, а выходец из крепостных крестьян М.Н. Погодин являлся автором охранительной концепции истории России.

В данном случае мы имеем дело не столько с пресловутым принципом партийности, который, кстати, не отрицаем, сколько с социальным заказом — важным фактором развития исторической науки. Социальный заказ это не обязательно дидактическая установка власти написать историю в определенном ключе, хотя примеров таких можно привести множество, но и определенный вызов, потребность времени, своеобразный ток идущий к историку от общества. Так известен интерес историков середины XIX в. к эпохе петровских преобразований, когда С.М. Соловьев создает Публичные Чтения о Петре Великом, а историков 80-90-х годов ХХ века — к эпохам реформ Петра I, Александра II, П.А. Столыпина. Более того, совпадения тенденций развития науки и научной политики власть предержащих, может выступать стимулом ее прогрессивного развития.

Но социальность науки несводима только к внешнему социальному заказу. Она включает и внутренние факторы самоорганизации науки, то что мы называем миром научных сообществ с определенными нормами и правилами игры.

Часто это последнее обстоятельство выступает тормозом в прохождении той или иной концепции, новой парадигмы в научную среду. То есть, судьба концепции, и даже судьба историка как исследователя, во многом, зависит от восприятия в научной среде — корпоративной профессорской культуре. На это обращал внимание В.И. Вернадский, который отмечал, что при всей значимости коллективной работы в науке, особенно на определенных ее этапах, вперед выступают отдельные личности, резко выделяющиеся из толпы или силой своего ума, или его ясностью, или широтой мысли, или энергией воли, интуицией, творчеством, пониманием окружающего. Очень часто их открытия и стремления не могут даже быть поняты современниками — так далеко вперед уходит мысль отдельных лиц среди коллективной работы общества.

В этом смысле невостребованность заложена в самой логике развития науки и поэтому понятие дискриминации (ограничения, запрещения, умалчивания) связано не столько с политикой власть предержащих, хотя и с ней безусловно, сколько с ученым сообществом в узком смысле, и с ценностными ориентирами общества по отношению к науке и ученому, в широком.

В теснейшей связи с социальными факторами развития науки и одновременно одним из них находятся факторы научно-организационные.

Важнейшим компонентом историографического анализа является учет философских взглядов историка и мировоззренческого контекста эпохи в целом, в том числе и состояния наук, смежных с историей (на определенном этапе — и наук естественного цикла). Философское воззрение во многом определяет и картину мира, задает определенную целостность, на основе которой конструируется исторический процесс, корректирует проблематику исторического исследования. Например, историки-славянофилы, опираясь на философию Шеллинга, рассматривали русскую историю как саморазвитие заданного имманентного духа. В связи с этим, актуальной проблематикой становятся история культуры, история русского народа, и специфические формы его общежития. В рамках романтической философии (по определению С.М. Соловьева — философии застоя), происходит демократизация проблематики. На смену истории венценосцев, самодержавия приходит история общины, история крестьянства, история быта (даже история кабаков и пития в России). На этот период приходится составление Толкового словаря В. Даля, сборников русских сказок И.П. Сахарова.

Если обратиться к иной философской доктрине, например к позитивизму, то можно заметить иные идеалы и ценности в научном сообществе, иную процедуру построения исторического материала, и иное видение исторического процесса. Научное противопоставляется метафизическому, ненаучному, исторический процесс рассматривается как эволюционный и прогрессивный, историческая жизнь — объемна и многофакторна, и в то же время фрагментарна, как в калейдоскопе; историческое исследование базируется на историческом источнике. Историческое знание уподобляется естественнонаучному знанию.

Историки мыслили исторический процесс как определенные четко очерченные эволюционные ряды твердого очертания, каковы — право, хозяйство, государственная и общественная организация, культура. У В.О. Ключевского это проявлялось в теории факторов, им были названы три основные силы исторического процесса — личность, общество, природа. Каждая из этих сил, — по В.О. Ключевскому, — вносит в состав общежития свой запас элементов и связей, в которых проявляется ее деятельность и которыми завязываются и держатся людские союзы. Элементы общежития, в свою очередь разделяются им на физиологические (пол, возраст, кровное родство), экономические (труд, капитал, кредит, юридические и политические (власть, закон, право, обязанности), духовные (религия, наука, искусство, нравственное чувство).

Механизм действия этих элементов представлялся В.О. Ключевскому в их различном сочетании. Но самыми мощными двигателями человеческого развития, по В.О. Ключевскому, являются умственный труд и нравственный подвиг. В рамках данной доктрины отчетливо прослеживается влияние других наук на историю, в частности — психологии, что нашло яркое отражение в построениях П.Н. Милюкова.

П.Н. Милюков полагал, что история подобна другим наукам и должна найти законы явлений и отыскать в этих явлениях известную правильность. Исторический процесс, по П.Н. Милюкову, как и у В.О. Ключевского, многофакторный, в нем он различает действие среды, экономики, личности и государства. Выделять какую-либо причину мы можем, — замечает П.Н. Милюков, — только для удобства исследования; в мире нет отдельно действующих причин, а есть только сложные равнодействующие, объяснение которых составляет последнюю задачу науки.

Формирование теоретических представлений П.Н. Милюкова совпало с успехами опытной психологии и с попытками сделать психологизм важнейшим принципом методологии гуманитарных наук (В. Дильтей). Этот методологический фон имел большое влияние на историка. Размышляя о сложности исторического процесса, он приходит к выводу, что историк должен остановиться в своем анализе лишь тогда, когда доберется до основной клеточки этого процесса — психологии человека.

Определяя философские позиции автора, нужно иметь в виду, сложный процесс становления и изменения мировоззрения. Историческая наука, рассматриваемая не только как социальный институт, но как определенный способ производства идей, как форма сознания, имеет некоторые имманентные, внутренние тенденции развития. Поэтому мы не так часто можем говорить о совпадении философского мировоззрения историка и его конкретной исследовательской практики.

Особенность исторической науки связана с ее тесной зависимостью от источника. В процессе развития исторической науки сложились некоторые правила, предполагающие, в качестве обязательной процедуры познания опору на источники. Поэтому при анализе развития исторической науки необходимо иметь в виду уровень накопленного исторического материала и сложившуюся технику его интерпретации — соотношение этих условий в авторской концепции. Это наиболее трудный аспект историографического анализа, поскольку требует от историографа знания наличного корпуса источников для данной эпохи и по определенной проблеме, а с другой стороны предполагает реконструкцию источниковой техники того или иного автора. Традиция исторического исследования такова, что сам автор-историк, в отличие от ученого-естественника не проговаривает свою технику исследования. Даже ученики В.О. Ключевского отмечали, что он не демонстрировал технику интерпретации исторических событий, а скорее, удивлял собственной интуицией и готовой конструкцией — образом эпохи. Реконструкция исторической концепции предполагает учет вышеперечисленных факторов. Под концепцией понимается система взглядов и оценок исторических явлений и процессов, выработанная исследователем или группой исследователей на основе изучения источников с определенных теоретических позиций.

Научная концепция является, с точки зрения большинства исследователей, главным фактором в истории науки. Так, с точки зрения Е.В. Гутновой, концепция присутствует во всяком историческом труде, хотя степень ее выражения может быть различной. Реконструкция концепции — процесс сложный, требующий своеобразного вживания в текст, признания чужой одушевленности, и, само собой подразумевает учет ее эволюции. Но этим не исчерпывается историографический анализ.

Необходимо определить значение концепции. Задача не из легких, поскольку значение мы определяем, по крайней мере, по двум параметрам — месту этой концепции в истории исторической науки, и ее влиянию на общественно-политическую практику или шире — социокультурные условия. Первое — требует соотношения выводов изучаемого автора, с предшествующей и современной ему историографической традицией. Второе — предполагает анализ трансляции исторической концепции, ее влияния на историческое сознание общества.

www.ronl.ru

Современные представления о предмете историографии отечественной истории, ее задачах

Быкова А.Г., Рыженко В.Г.

Термин историография неоднозначен как в предшествующей, так и в современной научной традиции. Само понятие происходит от греческих слов istoria - расследование и grajw - пишу, в точном переводе - описание расследования. Долгое время историографом называли историка, занимающегося историописанием. Так, первым историографом в России в 1747 году стал Г.-Ф. Миллер, затем - князь М.М. Щербатов. Именным указом Александра I это звание было даровано в 1803 г. Н.М. Карамзину. В XIX веке многие выдающиеся русские историки стремились к получению почетного титула историографа.

В современной литературе часто под историографией понимают:

либо историческую науку вообще, если говорят, например, о тенденциях современной историографии;

либо круг литературы по определенной теме (или иначе - история вопроса). Например, историография гражданской войны, историография Первой русской революции, историография Великой Отечественной войны и т.д.

Однако, в середине ХХ века окончательно оформилось и сложилось новое науковедческое наполнение этого термина: историография - это история исторической науки.

И соответственно, предмет курса отечественной историографии - история отечественной исторической науки. Объектом изучения выступает историческое знание, преломленное в историческом (историографическом) источнике, и выраженное, как правило, в виде исследовательской концепции.

В современном сообществе историографов наблюдается тенденция понимания предмета историографии в более широком, междисциплинарном поле. Историография как наука осмысливается на стыке науковедения, истории культуры, социальной истории. В связи с этим, обращается внимание не только на производство научного знания, но и на потребление и распространение его. Современные исследователи все чаще обращаются к таким категориям как историографический быт, культурное гнездо, социокультурная традиция, интеллектуальный ландшафт, интеллектуальный дискурс и др. При этом историографа интересует не только та или иная историческая концепция на выходе, но и индивидуально-личностная ее компонента, процесс ее создания, распространения, влияния и судьбы.

В науковедческой мысли на протяжении последних десятилетий уделялось большое внимание не столько готовому знанию, сколько способам его получения, что объективно стимулировало интерес к изучению активной творческой личности, личностному миру научных сообществ и нормативных регулирующих ценностей внутри них.

Однако науковедческие наработки 1960-70 гг. с трудом проникают в практику историографического анализа.

Традиционное невнимание историков к науковедению связано как с судьбами мировой культуры в ХХ веке, особенностями бытования науки в русской культурной среде, а также с реальными трудностями практического описания интеллектуальных процессов в стадии зарождения, а затем кристаллизации и манифестации позиций.

Если говорить о влиянии мировых культурных процессов, то, как известно, в ХХ веке судьбы мировой культуры переживают смену ведущих типов (переход от традиционных к индустриальным), и как следствие обозначенных процессов - господство массовой культуры с новыми ценностными ориентациями в науке на утилитаризм. Многие выдающиеся мыслители нашего века с тревогой констатировали разрушение храма чистой науки. Среди них Хосе Ортега-и-Гассет. Невнимание к науке, по мысли ученого, проявляется ярче всего среди самих практиков науки - врачей, инженеров, педагогов, которые большей частью относятся к своей профессии, как к автомобилю или аспирину, не ощущая никакой внутренней связи с судьбами науки и цивилизации. Еще одной причиной был стереотип рассмотрения науковедческой мысли исключительно на примерах точных и естественных наук, что привело к игнорированию историко-научных поисков историков рубежа XIX-XX вв.

И, наконец, гипертрофированная социализация науки, столь характерная для советского периода истории, своим следствием имела формирование определенного образа науки (науки пролетарской) и даже типа ученого историка, строго ориентированного на определенный социальный заказ, в котором практически была исключена методологическая деятельность, а рефлексия о науке подменялась верою в марксизм. По выражению П.Н.Милюкова, большевикам нужны были не ученые, а ремесленники. Во многом именно поэтому в практику советского исторического образования науковедческая мысль XIX- XX вв. почти не проникала, разве что в высшей школе в курсах исторического материализма наука рассматривалась как непосредственная производительная сила, а в курсах по историографии с конца 1960-ых гг. все настойчивее проводилась мысль о видении этой дисциплины как науковедческой.

Сегодня мы пришли к пониманию того, что историография как история исторической науки, безусловно, является частью интеллектуальной истории, которая демонстрирует в ретроспективе сложный, противоречивый, часто прерываемый процесс познания национальной истории.

Важнейшими задачами историографии как научно-образовательной дисциплины являются:

усвоение закономерностей развития исторической науки через изучение творчества ее конкретных служителей;

обучение принципам историографического анализа и умению ориентироваться в различных направлениях исторической мысли;

формирование бережного отношения к традиции, личности ученого-историка, принципов научной этики.

При этом, обращение к опыту прошлого, с одной стороны предостерегает от открытия велосипеда и сохраняет традицию историописания, с другой - помогает аккумулировать новые, зарождающиеся идеи для построения новой картины мира, ибо социокультурная традиция одновременно выполняет несколько функций: сохраняет, транслирует старое знание и формирует новое.

Чтобы понять закономерности развития исторической науки, важно обратимся к комплексу факторов, как внутреннего, так и внешнего свойства по отношению к исторической науке.

До самого последнего времени историография изучалась с помощью определенного набора подвижных оппозиций: материализм-идеализм, объективизм-субъективизм, генерализация-индивидуализация истории, марксистская- буржуазная наука и т.д. Правила, задаваемые этой парадигмой, по замечанию Г.И. Зверевой позволяли определять историю исторического знания как историю мысли в пределах высокой культуры, соотносимую с определенным историческим временем, культурно-историческим пространством, и в конечном счете - социально-исторической реальностью.

Постепенно складывался традиционный историографический канон, согласно которому исследователь выделял из текстов источников объективные сведения о возникновении и развитии теорий, методов, концепций, определял мировоззрение историка, причастность его к направлению или школе и значение концепции в истории науки и в истории общественно-политической жизни. И таким образом историк встраивался в сложившуюся историографическую культурную норму. В настоящее время культурная практика по-прежнему существует, хотя и переосмысливается по ряду позиций.

Историю пишет историк, - как он дышит, так и пишет. Поэтому, очень важно, выяснение личности автора, особенности его натуры, особенностей школы из которой он вырос, и ценностей века, в котором он живет. Этот личностный фактор не должен являться лишь контекстом исторической науки. Подлинной трагедией для истории исторической науки А.Н. Сахаров считает глубокий разрыв между реальной личностью историка, его судьбой, его научным поиском. Озарениями, творческими муками, успехами и ошибками и его оценкой с точки зрения запросов дня.

Общественно-политические воззрения историков, особенности их натуры, оказывают воздействие на историческое письмо и в плане жанра, стиля и в плане социальной нагруженности концепции. И общая направленность научных усилий историографа заключается в том, чтобы выяснить степень и своеобразие взаимовлияния этих факторов иих сплав в исторических взглядах историков.

Безусловно, что в иерархии факторов, влияющих на своеобразие историко-научной деятельности, большое значение имеют психологические черты, особенности личности историка.

Так, к примеру, особенности исторического письма А.С. Лаппо-Данилевского (многочисленные ссылки - произведение в произведении, кружево мысли, бесконечное уточнение терминологического аппарата, историко-методологическая компонента даже в локальном историческом исследовании, постоянная неудовлетворенность собой и данным этапом работы) можно понять обратившись к особенностям личности историка. Даже в любовном письме к своей будущей супруге, Е.Д. Бекарюковой он не столько обращается к ней, сколько выясняет особенности происхождения, феноменологию своего чувства любви.

Постоянный интерес к миру идеального, невероятная работоспособность, и вера в науку, преклонение перед истиной: Мне кажется, что я готов отдать все, чтобы на миг взглянуть прямо на солнце, чтобы увидеть истину способствуют складыванию неокантианских конструкций, что мы видим в его выдающемся труде Методология истории. Социальную действительность он пытается понять и объяснить исходя из своих философских убеждений (например, разрабатывая проект Государственной Думы об амнистии он рассматривает верховную волю русского народа как равнодействующую политическую силу страны, параллелограмм уже готовых сложившихся сил). Как видим, язык науки и язык жизни для историка слитны и неразличимы.

Важным представляется уяснение социально-политических воззрений историков. Обратим внимание на очень сложный механизм соотношения исторических и политических взглядов. Определенная классовая принадлежность историка вовсе не обозначает ее автоматического отражения в конкретно-исторических построениях. Так рафинированный аристократ А.И. Герцен, как мы знаем, конструировал революционно-демократическую концепцию русского исторического процесса, родовитый дворянин М.М. Щербатов, выступал с резкой критикой русских самодержцев, по-своему трактуя буржуазный принцип разделения властей, а выходец из крепостных крестьян М.Н. Погодин являлся автором охранительной концепции истории России.

В данном случае мы имеем дело не столько с пресловутым принципом партийности, который, кстати, не отрицаем, сколько с социальным заказом - важным фактором развития исторической науки. Социальный заказ это не обязательно дидактическая установка власти написать историю в определенном ключе, хотя примеров таких можно привести множество, но и определенный вызов, потребность времени, своеобразный ток идущий к историку от общества. Так известен интерес историков середины XIX в. к эпохе петровских преобразований, когда С.М. Соловьев создает Публичные Чтения о Петре Великом, а историков 80-90-х годов ХХ века - к эпохам реформ Петра I, Александра II, П.А. Столыпина. Более того, совпадения тенденций развития науки и научной политики власть предержащих, может выступать стимулом ее прогрессивного развития.

Но социальность науки несводима только к внешнему социальному заказу. Она включает и внутренние факторы самоорганизации науки, то что мы называем миром научных сообществ с определенными нормами и правилами игры.

Часто это последнее обстоятельство выступает тормозом в прохождении той или иной концепции, новой парадигмы в научную среду. То есть, судьба концепции, и даже судьба историка как исследователя, во многом, зависит от восприятия в научной среде - корпоративной профессорской культуре. На это обращал внимание В.И. Вернадский, который отмечал, что при всей значимости коллективной работы в науке, особенно на определенных ее этапах, вперед выступают отдельные личности, резко выделяющиеся из толпы или силой своего ума, или его ясностью, или широтой мысли, или энергией воли, интуицией, творчеством, пониманием окружающего. Очень часто их открытия и стремления не могут даже быть поняты современниками - так далеко вперед уходит мысль отдельных лиц среди коллективной работы общества.

В этом смысле невостребованность заложена в самой логике развития науки и поэтому понятие дискриминации (ограничения, запрещения, умалчивания) связано не столько с политикой власть предержащих, хотя и с ней безусловно, сколько с ученым сообществом в узком смысле, и с ценностными ориентирами общества по отношению к науке и ученому, в широком.

В теснейшей связи с социальными факторами развития науки и одновременно одним из них находятся факторы научно-организационные.

Важнейшим компонентом историографического анализа является учет философских взглядов историка и мировоззренческого контекста эпохи в целом, в том числе и состояния наук, смежных с историей (на определенном этапе - и наук естественного цикла). Философское воззрение во многом определяет и картину мира, задает определенную целостность, на основе которой конструируется исторический процесс, корректирует проблематику исторического исследования. Например, историки-славянофилы, опираясь на философию Шеллинга, рассматривали русскую историю как саморазвитие заданного имманентного духа. В связи с этим, актуальной проблематикой становятся история культуры, история русского народа, и специфические формы его общежития. В рамках романтической философии (по определению С.М. Соловьева - философии застоя), происходит демократизация проблематики. На смену истории венценосцев, самодержавия приходит история общины, история крестьянства, история быта (даже история кабаков и пития в России). На этот период приходится составление Толкового словаря В. Даля, сборников русских сказок И.П. Сахарова.

Если обратиться к иной философской доктрине, например к позитивизму, то можно заметить иные идеалы и ценности в научном сообществе, иную процедуру построения исторического материала, и иное видение исторического процесса. Научное противопоставляется метафизическому, ненаучному, исторический процесс рассматривается как эволюционный и прогрессивный, историческая жизнь - объемна и многофакторна, и в то же время фрагментарна, как в калейдоскопе; историческое исследование базируется на историческом источнике. Историческое знание уподобляется естественнонаучному знанию.

Историки мыслили исторический процесс как определенные четко очерченные эволюционные ряды твердого очертания, каковы - право, хозяйство, государственная и общественная организация, культура. У В.О. Ключевского это проявлялось в теории факторов, им были названы три основные силы исторического процесса - личность, общество, природа. Каждая из этих сил, - по В.О. Ключевскому, - вносит в состав общежития свой запас элементов и связей, в которых проявляется ее деятельность и которыми завязываются и держатся людские союзы. Элементы общежития, в свою очередь разделяются им на физиологические (пол, возраст, кровное родство), экономические (труд, капитал, кредит, юридические и политические (власть, закон, право, обязанности), духовные (религия, наука, искусство, нравственное чувство).

Механизм действия этих элементов представлялся В.О. Ключевскому в их различном сочетании. Но самыми мощными двигателями человеческого развития, по В.О. Ключевскому, являются умственный труд и нравственный подвиг. В рамках данной доктрины отчетливо прослеживается влияние других наук на историю, в частности - психологии, что нашло яркое отражение в построениях П.Н. Милюкова.

П.Н. Милюков полагал, что история подобна другим наукам и должна найти законы явлений и отыскать в этих явлениях известную правильность. Исторический процесс, по П.Н. Милюкову, как и у В.О. Ключевского, многофакторный, в нем он различает действие среды, экономики, личности и государства. Выделять какую-либо причину мы можем, - замечает П.Н. Милюков, - только для удобства исследования; в мире нет отдельно действующих причин, а есть только сложные равнодействующие, объяснение которых составляет последнюю задачу науки.

Формирование теоретических представлений П.Н. Милюкова совпало с успехами опытной психологии и с попытками сделать психологизм важнейшим принципом методологии гуманитарных наук (В. Дильтей). Этот методологический фон имел большое влияние на историка. Размышляя о сложности исторического процесса, он приходит к выводу, что историк должен остановиться в своем анализе лишь тогда, когда доберется до основной клеточки этого процесса - психологии человека.

Определяя философские позиции автора, нужно иметь в виду, сложный процесс становления и изменения мировоззрения. Историческая наука, рассматриваемая не только как социальный институт, но как определенный способ производства идей, как форма сознания, имеет некоторые имманентные, внутренние тенденции развития. Поэтому мы не так часто можем говорить о совпадении философского мировоззрения историка и его конкретной исследовательской практики.

Особенность исторической науки связана с ее тесной зависимостью от источника. В процессе развития исторической науки сложились некоторые правила, предполагающие, в качестве обязательной процедуры познания опору на источники. Поэтому при анализе развития исторической науки необходимо иметь в виду уровень накопленного исторического материала и сложившуюся технику его интерпретации - соотношение этих условий в авторской концепции. Это наиболее трудный аспект историографического анализа, поскольку требует от историографа знания наличного корпуса источников для данной эпохи и по определенной проблеме, а с другой стороны предполагает реконструкцию источниковой техники того или иного автора. Традиция исторического исследования такова, что сам автор-историк, в отличие от ученого-естественника не проговаривает свою технику исследования. Даже ученики В.О. Ключевского отмечали, что он не демонстрировал технику интерпретации исторических событий, а скорее, удивлял собственной интуицией и готовой конструкцией - образом эпохи. Реконструкция исторической концепции предполагает учет вышеперечисленных факторов. Под концепцией понимается система взглядов и оценок исторических явлений и процессов, выработанная исследователем или группой исследователей на основе изучения источников с определенных теоретических позиций.

Научная концепция является, с точки зрения большинства исследователей, главным фактором в истории науки. Так, с точки зрения Е.В. Гутновой, концепция присутствует во всяком историческом труде, хотя степень ее выражения может быть различной. Реконструкция концепции - процесс сложный, требующий своеобразного вживания в текст, признания чужой одушевленности, и, само собой подразумевает учет ее эволюции. Но этим не исчерпывается историографический анализ.

Необходимо определить значение концепции. Задача не из легких, поскольку значение мы определяем, по крайней мере, по двум параметрам - месту этой концепции в истории исторической науки, и ее влиянию на общественно-политическую практику или шире - социокультурные условия. Первое - требует соотношения выводов изучаемого автора, с предшествующей и современной ему историографической традицией. Второе - предполагает анализ трансляции исторической концепции, ее влияния на историческое сознание общества.

Список литературы

www.neuch.ru

 

Начальная

Windows Commander
Far
WinNavigator
Frigate
Norton Commander
WinNC
Dos Navigator
Servant Salamander
Turbo Browser

Winamp, Skins, Plugins
Необходимые Утилиты
Текстовые редакторы
Юмор

File managers and best utilites
Главная » Реферат » Реферат исторический материализм ведущий метод советской историографии

Современные представления о предмете историографии отечественной истории, ее задачах. Реферат исторический материализм ведущий метод советской историографии


Разработка теории исторического материализма в советской историософии

Процесс становления советской исторической науки = закладка ее научного фундамента = исторический материализм:

– Важное значение имело издание книг и учебников по теории исторического материализ­ма. Итальянский марксист Антонио Лабриола (1834-1904): в 1922 г. выпущена его книжка «Историче­ский материализм и философия» + работа не­мецкого социал-демократа Германа Гортера «Исторический материализм», опубликованная издательством «Красная Новь» в 1924 г. (перевод осуществил видный русский эко­номист И. И. Скворцов (Степанов), написавший к тому же преди­словие и заключительную статью, озаглавленную «Историче­ский материализм и современное естествознание» + «Курс лекций по историческому материализму» (теорети­ческий сборник был составлен на основе лекций, прочитанных Л. И. Аксельрод перед учителями Тамбовской губернии в 1919 г.) + книга «Теория исторического материализма» Н.И. Бухарина (1921 г.) + Б. И. Горев «Материализм - филосо­фия пролетариата» (1922) и С. Ю. Семковский «Что такое марк­сизм?» (1923) + М. Б. Вольфсон «Очерки обществоведения» (1922) = шесть очерков, в которых дается общее представление об основных факторах общественного раз­вития и иллюстрируется их проявление в истории (в первом очерке дана краткая характеристика основных факторов развития общества; во втором очерке представлен краткий обзор эволюции хозяйственных форм в зависимости от развития технических средств производства, в третьем описывается структура капита­листического общества, факторы его развития и разрушения. Четвертый очерк посвящен общим представлением об эволюции историко-социологической мысли. В пятом очерке дается изложе­ние истории социально-революционного движения в России. Шестой очерк озаглавлен «Октябрь­ская революция»).

– Создание хрестоматии из важнейших произве­дений классиков марксизма, относящихся к исторической теории, В.В. Адоратским и А.Д. Удальцовым в сбор­нике «Исторический материализм» (1924). Авторы выну­жден был разъяснять читателям: «Книги, наиболее доступные и потому рекомендуемые в первую очередь, снабжены цифрой (1). Таких книг указано приблизительно тридцать. Это по большой части небольшие по объему брошюры. Читатель, изучивший их, может составить себе правильное представление о марксизме. Цифрой (2) снабжены книги для дальнейшего ознакомления. Чтение таких книг требует уже большей подготовки. Сочинения буржуазных спецов, откуда можно почерпнуть факты, отмечены тем, что фамилии авторов поставлены в прямые скобки. Книги, ничем не отмеченные, указанны для чтения в третью очередь. Всего указано около 230 названий». К числу «наиболее видных теорети­ков-марксистов» автор относил Г. Плеханова (рекомендовано около 20 работ), К. Каутского (рекомендовано 16 произведений), Ф. Меринга (рекомендовано 8 работ). В этом списке «видных теоретиков марксизма» Ленину отведено весьма скромное место, (рекомендовано три работы). В январе 1924 г. А.М. Деборин (1881-1963): «Ленин в философии является учеником Плеханова... Плеханов прежде всего теоре­тик. Ленин прежде всего практик, политик, вождь».

– Преодоление каутскианского влияния на развитие теории ис­торического материализма в 1920-е годы происходило постепен­но, по мере приобщения научного сообщества к неиздававшимся ранее в России произведениям Маркса и Энгельса. Значительное внимание было уделено комментированию вновь издаваемого теоретического наследия В.И. Ленина. Этой деятельностью целенаправленно занимался Институт В. И. Ленина. Так, к 1926 г. было осуществлено первое издание Сочинений В. И. Ленина. В 1925-1932 гг. выходит в свет второе (и параллельно третье) исправленное и дополненное тридцатитомное издание. В 1928-1929 гг. начинают издаваться «Ленинские сборники». На основе этих и других подобных публикаций в советской партийной печати была развернута полемика о диалектическом соотношении марксизма и ленинского теоретического наследия. В 1923 г. в газете «Правда» была опубликована статья «Марксизм и ленинизм», ее автор Н. Бабахай завершил статью следующим тезисом: «Мы все не только марксисты, но, главным образом, – ленинисты».

В начале 1920-х годов экономический матери­ализм, ассоциированный с исторической теорией К. Маркса, занимал достаточно твердые позиции. В 1920 г. была переиздана дореволюционная работа М. Н. Покровского «Экономический материализм», двумя годами позднее издается фундаменталь­ный труд М.В. Нечкиной «Русская история в освещении экономи­ческого материализма».

– Появление в на­чале 1920-х годов научной дисциплины «История развития общественных форм», претендующей на статус особой науки. Новая научная дисциплина не противопоставлялась историческому материализму, а само название «История развития общественных форм» подчеркивало стремление при­способить ее к марксистской теории общественно-экономиче­ской формации, четкого осмысления которой у подавляющего большинства советских историков еще не было.

– Принятие в 1921 г. на пар­тийном и государственном уровне решение ввести в вузовские учебные программы специальный предмет «История развития общественных форм». Для разработки и введения его в учебный процесс создавались кафедры «Истории развития общественных форм».

Дискуссия в 1926 г. «Смена общественных форм»: в понятии «обще­ственная форма» размывается сам принцип экономического детерминизма. Все это, как считали противники «Истории развития общест­венных форм», лишает периодизацию исторического процесса ее четкого критерия в виде экономического фактора и создает предпосылки для возрождения полифакторного подхода к анализу истории. Дан­ную концепцию можно принять в том случае, если понятие «об­щественная форма» будет увязано лишь с экономическим факто­ром, если это понятие не будет включать в себя «типические формы идеологии», а только «определенную экономическую структуру общества, определенную систему производственных отношений, которые характеризуются известным уровнем раз­вития производительных сил».

Самое краткое определение «общественной формы» сформулировал П.И. Кушнер: «Хозяйствование человека является основной общественной формой» (1924). «Чтобы подразделить весь ход развития общественных форм на отдельные этапы, – писал он, – необходимо положить в основу этого деления именно уровень развития производительных сил: при повышении или, наоборот, при понижении этого уровня (деградация) изменяется эпоха». Н.И. Андреев «История развития общественных форм» (1926): «Каждая данная общественная форма характери­зуется определенным сочетанием хозяйственных, правовых, по­литических и идейных отношений между людьми».

– исторический материализм и психоаналитическая школа. В 1924 г. А. Б. Залкинд опубликовал книгу «Фрейдизм и марксизм», а Г. Малис – «Психоанализ и ком­мунизм».

Общие контуры коммунистической общественной формации в книге Малиса: «...В обществе, к которому мы подходим, каждый индивидуум сумеет полностью претворить свою внут­реннюю энергию либидо», «... это общество является "стадией свободного выбора объек­та"». Определение коммунизма в такой интерпретации: «Вот по­чему в прежнем смысле слова, в коммунистическом обществе не будет ни неврозов, ни религии, ни философии, ни искусства. Ведь религия творчества есть проявление не нашедших себе реаль­ного применения бессознательных сил. Что касается религии и философии, то они не нужны при коммунизме, потому что уводят человека в сферу нереального мира, а вот «дальнейшая эволюция искусства пойдет по пути все возрастающего слияния его с жизнью, т.е. с производством, на­родными праздниками, коллективно-семейным бытом». Существенная черта коммуни­стической формации: «Вместе со всеми видами нереального творчества исчезнет и педагогика. Прежде всего, коль скоро в многообразии коммунистического общества каждая единица сумеет найти себе реальное место, не будет педагогов – людей, сейчас себе этого места не находящих. Педагог олицетворяет один из отрядов той полиции, которая охраняет безопасность коллектива».

Пока коммунистическое общество является целью для всех социальных реформ, А. Б. Залкинд призывал в интересах построения светлого будущего провести половую реформу, для проведения которой сложились все необ­ходимые условия. Поскольку, «...половая жизнь, половая активность есть неотъемлемая часть социальной, т.е. классовой энергии. В зависимости от классовых отношений, половая энергия тратилась, выявлялась так или иначе...То или иное разрешение классом полового вопроса есть тот или иной способ присвоения классового богатства. Очевидно, пролетариат сейчас, ревизуя, взрывая все старые классовые эксплуататорские ценности, должен одновременно подкопаться и под старые поло­вые устои».

studfiles.net

ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ - ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ОСНОВА ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ

share the publication with friends & colleagues

Два года тому назад вышел в свет гениальный труд И. В. Сталина "Марксизм и вопросы языкознания". Труд И. В. Сталина явился великим вкладом в сокровищницу марксизма-ленинизма, он обогатил марксистскую науку важнейшими новыми положениями. Развивая дальше теорию исторического материализма, товарищ Сталин дал в этом труде наиболее полное и всестороннее развитие центральной проблемы исторического материализма, проблемы базиса и надстройки, законов их возникновения и развития. Особенно много нового внёс И. В. Сталин в характеристику основных черт надстройки, ее связи с базисом и косвенной связи с производством, а также в характеристику активной роли надстройки. С особой силой товарищ Сталин подчеркнул требование марксистского метода относительно изучения специфики общественных явлений.

Он раскрыл сущность языка, как общественного явления, дал анализ законов его развития и заложил прочные основы марксистской науки о языке, не оставив камня на камне от идеалистической "теории" акад. Марра. Труд И. В. Сталина "Марксизм и вопросы языкознания" направлен против вульгаризаторов и упрощенцев в науке, а также против догматизма и талмудизма. Этот труд оказал огромное влияние на развитие всех общественных наук, в том числе исторической науки, он с особой силой подчеркнул, что важнейшим условием успешной работы в области общественных наук является глубокое овладение теорией и методом исторического материализма.

"Исторический материализм, - как определяет его товарищ Сталин, - есть распространение положений диалектического материализма на изучение общественной жизни, применение положений диалектического материализма к явлениям жизни общества, к изучению общества, к изучению истории общества"1 . Краеугольным камнем исторического материализма является положение, что процесс развития общества есть реальный, материально обусловленный процесс, протекающий на основе объективных законов, существующих независимо от воли людей. Исторический материализм утверждает, что законы общественного развития являются такими же объективными законами, как и законы развития природы. Люди не могут ни изменить или отменить эти законы, ни, тем более, создавать новые законы. Положение исторического материализма об объективности законов общественного развития в корне противоположно всем и всяческим субъективно-идеалистическим построениям буржуазной лженауки.

В то же время исторический материализм решительно выступает против фетишизации законов, против утверждения, что люди якобы бессильны понять и использовать законы общественного развития. Товарищ Сталин учит, что, хотя люди и не могут изменять, уничтожать или создавать законы, общество не бессильно перед ними: люди могут открыть

1 "История ВКП (б). Краткий курс", стр. 100.

стр. 3

эти законы, познать их и использовать в интересах общества. Они могут дать простор пробивающим себе дорогу новым законам.

Законы развития общества, несмотря на то, что они так же объективны, как и законы природы, существенно отличаются от последних. Во-первых, большинство общественных законов недолговечно: они действуют лишь в течение определённого исторического периода, после чего уступают место новым законам. Во-вторых, в отличие от естествознания, где открытие и применение нового закона проходят сравнительно гладко, в области общественной жизни открытие и применение нового закона, задевающего интересы отживающих сил общества, встречают сильнейшее сопротивление последних. Поэтому необходима общественная сила, способная преодолеть это сопротивление. Использование законов общественного развития в классовом обществе всегда имеет классовую подоплёку, причём знаменосцем использования этих законов в интересах общества всегда выступает передовой класс, тогда как отживающие классы оказывают ему яростное сопротивление.

Отсюда понятно, почему буржуазная общественная наука, в частности историография, оказывается неспособной познать объективные законы развития общества. Когда буржуазия была прогрессивным классом, её учёные были ещё в силах создавать ценные исследования, изображающие отдельные стороны общественной жизни, но и тогда их научный кругозор ограничивался рамками их классовых интересов. С победой же капиталистического способа производства, когда буржуазия начала играть реакционную роль, и особенно в период империализма её "учёные" отказались от познания общественных законов, подменив науку ползучим эмпиризмом. Буржуазные "теоретики" отрицают закономерность исторического процесса, объявляют историю скоплением случайных, единичных фактов.

Разумеется, этот отказ буржуазной историографии от познания законов исторического развития, это "отчаяние в возможности научно разбирать настоящее, отказ от науки, стремление наплевать на всякие обобщения, спрятаться от всяких "законов" исторического развития, загородить лес - деревьями"2 имеют вполне определённые классовые корни: буржуазия боится познать законы общественного развития, ибо "раз понята связь вещей, рушится вся теоретическая вера в постоянную необходимость существующих порядков, рушится еще до того, как они развалятся на практике. Следовательно, тут уже безусловный интерес господствующих классов требует увековечения бессмысленной путаницы"3 . Ленин подчёркивал, что "изгнание законов из науки есть на деле лишь протаскивание законов религии"4 .

Будучи не в силах и не желая дать научное объяснение процессу исторического развития, буржуазия неизбежно фальсифицирует его. Подходя к историческим фактам с предвзятой точкой зрения, с определённой идеалистической схемой, буржуазные историки и социологи без зазрения совести фальсифицируют фактический материал, используя только те факты, которые выгодны буржуазии, и умалчивая или извращая факты, не укладывающиеся в прокрустово ложе их надуманных концепций. Критикуя этот приём буржуазных историков, экономистов и т. п., В. И. Ленин писал, что в "области явлений общественных нет приема более распространенного и более несостоятельного, как выхватывание отдельных фактиков, игра в примеры. Подобрать примеры вообще - не стоит никакого труда, но и значения это не имеет никакого, или чисто отрицательное, ибо все дело в исторической конкретной обстановке отдельных случаев. Факты, если взять их в их целом, в их связи, не только

2 В. И. Ленин. Соч. Т. 20, стр. 179.

3 К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные письма, стр. 209. Огиз. Госполитиздат. 1947.

4 В. И. Ленин. Соч. Т. 20, стр. 182.

стр. 4

"упрямая", но и безусловно доказательная вещь. Фактики, если они берутся вне целого, вне связи, если они отрывочны и произвольны, являются именно только игрушкой или кое-чем еще похуже"5 .

Буржуазной историографии как таковой вообще присуще фальсифицировать историческое прошлое. "Буржуазия, - писал Энгельс, - все превращает в товар, а, следовательно, также и историю. В силу самой ее природы, в силу условий ее существования ей свойственно фальсифицировать всякий товар: фальсифицировала она также и историю. Ведь лучше всего оплачивается то сочинение, в котором фальсификация истории наиболее соответствует интересам буржуазии"6 . Ярким примером наглой и беззастенчивой фальсификации истории являются "труды" современных англо-американских "историков", которые сознательно извращают историю человечества, приспособляя её к агрессивным целям американского империализма.

Фальсификация истории современной англо-американской историографией носит преднамеренный, злостный характер. Английский "философ" Бертран Рассел, этот трубадур англо-американского империализма, прямо пишет в одной из своих книг: "История - еще не наука; подобие научности может быть ей придано только путем фальсификаций и пропусков"7 . Ему вторит и его американский коллега, президент Американской ассоциации историков Коньерс Рид, в программной речи которого, носящей широковещательное заглавие "Социальная ответственность историка", с откровенным цинизмом ставятся задачи милитаризации исторической науки, её постановки на службу агрессивному империализму США. Отрицая объективность исторического процесса и истории, как науки, Рид утверждает, что "историю нужно вновь переписывать для каждого поколения. Мы задаём иные вопросы о прошлом, чем те, которые задавали наши отцы, выдвигаем соображения, которые наши отцы игнорировали, и игнорируем соображения, которые, по мнению наших отцов, имели чрезвычайно важное значение". Рид прямо призывает американских историков принять активное участие в подготовке новой мировой войны: "Тотальная война, горячая или холодная, мобилизует всех и требует, чтобы каждый выполнял свою роль. Историк должен выполнять это обязательство не в меньшей мере, чем физик"8 . Действительно, сотни и тысячи буржуазных историков, продавших свою научную совесть долларовому мешку, превратились из учёных в "профессиональных фальсификаторов, живущих за счёт торговли подделками"9 . Нет такого вопроса в истории, который не был бы фальсифицирован этими дипломированными лакеями капитала. Разоблачение этой буржуазной фальсификации и восстановление исторической правды составляют важнейшую задачу марксистской исторической науки, подлинно объективной науки, способной и желающей открыть объективные закономерности исторического процесса.

Превращение истории в подлинную, науку, способную не только описывать различные исторические факты, но и открывать законы развития общества для использования их в интересах человечества, неразрывно связано с возникновением исторического материализма, с открытием Марксом и Энгельсом материалистического понимания истории. Открытие исторического материализма, явившееся величайшей революцией в области общественных наук, было закономерным результатом общественного

5 В. И. Ленин. Соч. Т. 23, стр. 266.

6 Архив Маркса и Энгельса. Т. X, стр. 104.

7 B. Russel. Freedom versus organisation. 1814 - 1914, p. VIII, New York. 1934.

8 C. Read. Social responsibilities of the historian. "American historical review". Vol. 55. January. 1950, p. 275.

9 И. В. Сталин. Соч. Т. 10, стр. 372.

стр. 5

развития. Исторический материализм возник как отражение назревших потребностей материальной жизни общества, как выражение интересов рабочего класса. Рабочий класс является единственным классом, который и хочет и может познать все законы общественного развития и использовать их в интересах общества. В то же время открытие исторического материализма было подготовлено предшествующим развитием общественных наук и сам он явился обобщением всего того огромного материала, который был накоплен человечеством в этой области знания.

В своей работе "Карл Маркс" Ленин подчеркнул, что исторический материализм впервые дал возможность с естественноисторической точностью исследовать общественные условия жизни масс и изменения этих условий: "Марксизм указал путь к всеобъемлющему, всестороннему изучению процесса возникновения, развития и упадка общественно-экономических формаций", то есть к "научному изучению истории, как единого, закономерного во всей своей громадной разносторонности и противоречивости, процесса"10 .

Гениальная формулировка существа исторического материализма дана Марксом в историческом "Предисловии" к его знаменитой книге "К критике политической экономии". Но исторический материализм, как наука, как составная часть марксистской теории, не может стоять на месте: он развивается и совершенствуется, обогащаясь новым опытом, новыми знаниями. В новых исторических условиях, в эпоху империализма, исторический материализм нашёл своё дальнейшее развитие в трудах В. И. Ленина и И. В. Сталина, которые не только отстояли исторический материализм от всякого рода оппортунистов и ревизионистов, но и подняли его на новую, более высокую ступень.

Глубочайшее обобщение развития диалектического и исторического материализма дал И. В. Сталин в "Кратком курсе истории ВКП (б)". В этом труде охарактеризованы основные черты исторического материализма и показано значение его для практической деятельности рабочего класса и его коммунистической партии, для строительства социализма и коммунизма в СССР. В "Кратком курсе истории ВКП (б)" товарищ Сталин уточнил, конкретизировал и развил многие коренные положения исторического материализма об условиях материальной жизни общества, производительных силах и производственных отношениях, способе производства, об особенностях производства, о роли идей в общественном развитии, роли личности и народных масс в истории. Товарищ Сталин вскрыл неразрывную связь марксистского диалектического метода, марксистского философского материализма и исторического материализма, конкретно показал, как нужно применять материалистическую диалектику к анализу общественной жизни. Этот классический труд знаменовал собой высший этап развития марксистской науки об обществе. "Краткий курс истории ВКП (б)" является замечательным образцом марксистского исторического исследования, образцом творческого применения исторического материализма к исследованию конкретного исторического материала.

Великий вклад в сокровищницу исторического материализма представляет собой гениальный труд товарища Сталина "Марксизм и вопросы языкознания", в свете которого по-новому ставятся многие коренные вопросы всех общественных наук.

Один из важнейших для исторической науки выводов, вытекающих из трудов И. В. Сталина по вопросам языкознания, заключается в том, что нельзя ограничиваться установлением общих черт общественных явлений, что необходимо глубже изучать их специфические особенности. Это указание И. В. Сталина не только методологически вооружает историков,

10 В. И. Ленин. Соч. Т. 21, стр. 40, 41.

стр. 6

но и позволяет глубже понять специфику самой исторической науки, выяснить её связь и взаимозависимость с теорией исторического материализма.

Исторический материализм, как наука о наиболее общих законах развития общества, является теоретической основой, методологией для всех прочих общественных наук, которые изучают различные стороны общественной жизни. Все общественные науки могут существовать и развиваться лишь на теоретической базе исторического материализма, руководствуясь открытыми им общими законами общественного развития, ибо только исторический материализм объединяет воедино данные всех общественных наук и создаёт целостное представление об общих закономерностях развития общества.

Исторический материализм составляет надёжный теоретический фундамент советской исторической науки. Он позволяет за быстро мелькающими на поверхности явлениями рассмотреть решающие глубинные процессы; при подходе к общественной жизни с позиций исторического материализма "общественная жизнь, история общества перестает быть скоплением "случайностей", ибо история общества становится закономерным развитием общества, а изучение истории общества превращается в науку"11 . Товарищ Сталин учит, что данные науки о законах развития общества являются достоверными данными, имеющими значение объективных истин, а сама историческая наука может стать такой же точной наукой, как естествознание, способной использовать законы развития общества для практического применения.

Являясь методологической основой всех общественных наук, исторический материализм характеризуется конкретным подходом к изучению тех или иных общественных явлений, а его общие положения конкретизируются и развиваются соответствующими частными науками. Если исторический материализм изучает общие законы развития человеческого общества, общие законы взаимосвязи и развития всех общественных явлений в их совокупности, то другие общественные науки занимаются изучением частных законов, присущих тем или иным общественным явлениям или отношениям. Товарищ Сталин в своих трудах по вопросам языкознания подчёркивает, что наряду с известными общими чертами общественные явления имеют и свои специфические черты, которые больше всего важны для науки. Различные науки как раз и изучают специфические черты и внутренние законы развития различных общественных явлений: политическая экономия изучает законы развития общественно-производственных, экономических отношений людей, то есть явления базисного порядка; правовая наука изучает законы развития государственно-правовой надстройки, государства и права; эстетика изучает законы развития искусства и т. д.

Что касается исторической науки, то она изучает всю совокупность явлений общественной жизни в их конкретном историческом развитии в различные эпохи и в различных странах. Предмет исторической науки чрезвычайно обширен, он гораздо шире предмета любой частной общественной науки (политической экономии, юриспруденции, эстетики, языкознания и т. п.). Не случайно Маркс и Энгельс в "Немецкой идеологии" написали: "Мы знаем только одну единственную науку, науку истории"12 , имея при этом в виду, что, во-первых, история, в большей или меньшей степени, захватывает материал всех других общественных наук и, во-вторых, что историзм - необходимая черта всякой науки.

Действительно, каков предмет исторической науки? "История развития общества, - говорит товарищ Сталин, - есть, прежде всего, история развития производства, история способов производства, сменяющих друг

11 "История ВКП (б). Краткий курс", стр. 109.

12 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. IV, стр. 8.

стр. 7

друга на протяжении веков, история развития производительных сил и производственных отношений людей... Значит, первейшей задачей исторической науки является изучение и раскрытие законов производства, законов развития производительных сил и производственных отношений, законов экономического развития общества"13 . Но экономические законы проявляются в деятельности людей, общественных классов, прежде всего в деятельности трудящихся, народных масс, которые являются подлинными творцами истории. Поэтому "история общественного развития есть вместе с тем история самих производителей материальных благ, история трудящихся масс, являющихся основными силами производственного процесса и осуществляющих производство материальных благ, необходимых для существования общества"14 , и историческая наука "должна, прежде всего, заняться историей производителей материальных благ, историей трудящихся масс, историей народов"15 .

История народов шире, чем история производительных сил и производственных отношений, хотя именно они её определяют. Известный уровень производительных сил порождает определённые производственные отношения и, следовательно, определённое деление общества на классы. Новые производственные отношения являются той главной и решающей силой, которая определяет дальнейшее развитие производительных сил. Экономический строй общества является базисом, который порождает соответствующую ему надстройку. Надстройка, в свою очередь, оказывает обратное воздействие на базис, а через базис - на производительные силы общества. Без учёта этого сложного всестороннего взаимодействия невозможно материалистическое понимание истории.

В известном письме И. Блоху Энгельс писал, что, "согласно материалистическому пониманию истории, в историческом процессе определяющим моментом в конечном счете является производство и воспроизводство действительной жизни... Экономическое положение, это - базис, но на ход исторической борьбы оказывают также влияние и во многих случаях определяют преимущественно форму ее различные моменты надстройки: политические формы классовой борьбы и ее результаты - конституции, установленные победившим классом после одержанной победы, и т. п., правовые формы и даже отражение всех этих действительных битв в мозгу участников, политические, юридические, философские теории, религиозные воззрения и их дальнейшее развитие в систему догм"16 .

В своём труде "Марксизм и вопросы языкознания" И. В. Сталин дал исчерпывающую характеристику надстройки и её составных частей и подчеркнул её активную роль в развитии общества, в борьбе за укрепление и развитие своего базиса.

Вместе с тем из указаний товарища Сталина вытекает, что общественные явления чрезвычайно многообразны, что их никак нельзя сводить к взаимодействию одних только производительных сил, базиса и надстройки. Есть общественные явления, которые нельзя отнести ни к производству, ни к базису, ни к надстройке. К числу таких явлений относится, например, язык. Своей особой спецификой обладают и другие общественные явления, например, нация, семья, наука и многие другие явления, без изучения которых невозможно всестороннее познание жизни и истории народов.

Следовательно, историк должен учитывать не одну лишь экономическую структуру общества, хотя она и является определяющим моментом, а всю совокупность общественных отношений и явлений. Для того

13 "История ВКП (б). Краткий курс", стр. 116.

16 К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные письма, стр. 422.

стр. 8

чтобы успешно заниматься историей трудящихся масс, историей народов, необходимо представить исторический процесс во всём его многообразии, во всей его исторической конкретности. Историческая наука, изучая как глубинные процессы исторического развития, так и явления, происходящие на поверхности, должна вскрывать, устанавливать связь между общественными явлениями, закономерности их развития.

Именно эта конкретность исторической науки составляет её характерную черту. Историческая наука изучает весь процесс общественного развития, но в отличие от исторического материализма, формулирующего общие законы развития общества, гражданская история призвана отображать исторический процесс во всём его богатстве и многообразии; она фиксирует своё внимание на особенностях, на специфических чертах и законах, присущих обществу на каждом данном этапе его развития, и не только в мировом масштабе, но и в масштабе отдельных стран, народов, государств и т. д.

Будучи наукой конкретной, история имеет дело прежде всего с конкретным материалом, с конкретными фактами. В основе её лежат определённые исторические факты, определённый эмпирический материал. При этом в отличие от эмпирического материала других наук, который можно наблюдать непосредственно и даже воссоздать экспериментально, исторические факты относятся к прошлому человечества; их нельзя, за исключением тех случаев, когда речь идёт о современных событиях, наблюдать непосредственно, их можно лишь устанавливать на основе тех или иных исторических источников; исторические знания являются, как всякие иные знания, продуктом опыта, но не непосредственного, а, главным образом, косвенного17 .

Факты играют огромную роль в исторической науке. Марксизм решительно враждебен абстрактному схематизированию, игнорированию исторических фактов. "Материалистический метод, - предупреждал Энгельс, - превращается в свою противоположность, когда им пользуются не как руководящей нитью при историческом исследовании, а как готовым шаблоном, по которому кроят и перекраивают исторические факты"18 . В постановлении Совнаркома и ЦК ВКП(б) о преподавании гражданской истории в школах СССР от 16 мая 1934 г. была решительно осуждена подмена антимарксистской "школой" М. Н. Покровского связного изложения гражданской истории отвлечёнными социологическими схемами и было подчёркнуто, что "решающим условием прочного усвоения учащимися курса истории является соблюдение историко-хронологической последовательности в изложении исторических событий с обязательным закреплением в памяти учащихся важных исторических явлений, исторических деятелей, хронологических дат"19 .

Следовательно, задача исторической науки - это изображение исторического процесса развития человеческого общества во всей его конкретности и многообразии на основе общих законов исторического материализма. Но значит ли это, что сама историческая наука не открывает никаких законов, что она только описывает и систематизирует известный фактический материал под углом зрения определённых общих положений? Конечно, нет.

История не простой набор фактов, а исторический материализм вовсе не является своеобразной отмычкой, которая подходит одинаково ко всем замкам. Диалектический материализм учит, что общее (в данном случае общие законы общественного развития, открытые историческим материализмом), особенное (в данном случае частные закономерности, присущие определённой исторической эпохе) и единичное (в данном случае отдель-

17 См. Мао Цзэ-дун. Избранные произведения. Т. 1, стр. 514. М. 1952.

18 К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные письма, стр. 418.

19 Сборник "К изучению истории", стр. 18. Партиздат ЦК ВКП (б). 1937.

стр. 9

ные исторические факты) не оторваны друг от друга, но находятся в теснейшем диалектическом взаимодействии. "Отдельное не существует иначе как в той связи, которая ведет к общему. Общее существует лишь в отдельном, через отдельное. Всякое отдельное есть (так или иначе) общее. Всякое общее есть (частичка или сторона или сущность) отдельного. Всякое общее лишь приблизительно охватывает все отдельные предметы. Всякое отдельное неполно входит в общее и т. д. и т. д."20 . Поэтому исторический материализм как общая теория исторического процесса является методологией исторической науки, формулирует общие законы развития общества и вооружает историка методом исследования, а историческая наука на основе этих общих законов, путём изучения и обобщения отдельных, единичных фактов открывает особенные, частные законы развития отдельных эпох и формаций, конкретизирует и обогащает этим исторический материализм и создаёт основу для его дальнейшего развития.

Это последнее обстоятельство особенно важно подчеркнуть.

Человеческое познание, указывает Мао Цзэ-дун, "всегда постепенно расширяется от познания единичного и специфического к познанию общего. Люди всегда познают прежде всего специфическую сущность многих различных явлений и только затем могут переходить к обобщению, познавать общую сущность явлений". Только познав специфическую сущность отдельных вещей, можно в полной мере познать общую сущность вещей. А познав эту последнюю, "нам необходимо продолжать исследование конкретных вещей, изученных ещё неглубоко или появившихся вновь"21 .

Исторический материализм открыл объективные законны развития общества. Но законы общественного развития многообразны. Наряду с общими законами, которые присущи всем общественным формациям и которые связывают между собой различные формации, в истории общества мы видим много таких законов, которые действуют лишь на протяжении одного исторического периода, одной формации, а затем в силу новых исторических условий теряют силу, уступая место новым законам.

Классики марксизма-ленинизма решительно возражают против механического распространения общественных законов одной формации на другую формацию. "Для нас, - писал Энгельс о законах капитализма, - так называемые "экономические законы" являются не вечными, законами природы, но законами историческими, возникающими и исчезающими..."22 .

Ко всеобщим законам общественного развития, в равной мере действующим во всех общественных формациях, относятся, например, закон об определяющей роли общественного бытия по отношению к общественному сознанию, закон о единстве производительных сил и производственных отношений в едином общественном производстве, закон об отношениях между производительными силами и производственными отношениями в процессе развития всех общественных формаций, закон о зависимости надстройки от базиса и её активном на него воздействии. С другой стороны, можно назвать ряд законов, присущих только антагонистическим формациям. Таков, например, закон борьбы классов. При этом необходимо подчеркнуть, что в различных формациях даже наиболее общие законы проявляются по-разному. Так, например, условия возникновения и развития социалистического базиса существенно отличаются от условий возникновения базиса капиталистического; роль надстройки в советском обществе особенно велика. Поэтому даже общие законы общественного развития могут быть познаны лишь на основе конкретного исторического

20 В. И. Ленин. Философские тетради, стр. 329. Огиз. Госполитиздат. 1947.

21 Мао Цзэ-дун. Относительно противоречия. "Большевик" N 9 за 1952 г. стр. 16.

22 К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные письма, стр. 172.

стр. 10

анализа как обобщение известных частных законов. "Диалектика включает историчность"23 , - учит В. И. Ленин.

Но, помимо общих законов, в процессе развития общества мы имеем дело с большим количеством частных законов, присущих только одной определённой формации. Этими специфическими законами общественные формации отделены друг от друга. В. И. Ленин указывал, что "каждый исторический период имеет свои собственные законы"24 . Так, например, законы капиталистического способа производства, в том числе основной экономический закон современного капитализма - обеспечение максимальной капиталистической прибыли путём эксплуатации, разорения и обнищания данной страны, путём закабаления и систематического ограбления народов других стран, особенно отсталых стран, наконец, путём войн и милитаризации народного хозяйства, используемых для обеспечения наивысших прибылей, - присущи исключительно капитализму. Их не было при предшествовавших формациях, нет их и при социализме. Больше того, даже в пределах одной и той же формации следует различать определённые этапы, характеризующиеся ослаблением или, наоборот, усилением действия тех или иных законов, присущих данной формации. "Законы развития капитализм а, - говорит товарищ Сталин, - в отличие от законов социологических, имеющих отношение ко всем фазам общественного развития, - могут и должны меняться. Закон неравномерности при доимпериалистическом капитализме имел известный вид и результаты были у него соответствующие, при империалистическом же капитализме закон этот принимает другой вид и результаты у него получаются ввиду этого другие. Вот почему можно и должно говорить о неравномерности развития капиталистических стран при империализме в отличие от неравномерности при старом капитализме. Вопрос о том, как меняются законы капитализма на разных стадиях капиталистического развития, как они ограничиваются или усиливаются в своём действии в зависимости от меняющихся условий, - этот вопрос представляет особый теоретический интерес"25 .

Социализм, как и другие формации, развивается на основе определённых объективных законов, существование которых не зависит от воли людей, но эти законы существенно отличаются от законов других формаций. Так, например, основной экономический закон социализма, существенными чертами которого является обеспечение максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества путём непрерывного роста и совершенствования социалистического производства на базе высшей техники, прямо противоположен основному экономическому закону современного капитализма.

Таким образом, каждый исторический период имеет свои специфические законы, познание которых, безусловно, необходимо для плодотворного изучения истории общества.

Кроме того исторический процесс, общие закономерности которого изучает исторический материализм, отличается значительным своеобразием в каждой отдельной стране, в истории каждого отдельного народа. Товарищ Сталин учит, что "каждая нация, - все равно - большая или малая, имеет свои качественные особенности, свою специфику, которая принадлежит только ей и которой нет у других наций. Эти особенности являются тем вкладом, который вносит каждая нация в общую сокровищницу мировой культуры и дополняет ее, обогащает ее"26 . Изучение этой национальной специфики точно так же необходимо для понимания хода истории. Ленин подчёркивает, что "безусловным требо-

23 Ленинский сборник XI, стр. 384.

24 В. И. Ленин. Соч. Т. 1, стр. 150.

25 И. В. Сталин. Соч. Т. 9, стр. 165 - 166.

26 "Правда" от 13 апреля 1948 года.

стр. 11

ванием марксистской теории при разборе какого бы то ни было социального вопроса является постановка его в определенные исторические рамки, а затем, если речь идет об одной стране..., учет конкретных особенностей, отличающих эту страну от других в пределах одной и той же исторической эпохи"27 .

Нужно иметь в виду, далее, что развитие различных общественных явлений и сторон общественной жизни тоже имеет свои специфические черты, без учёта которых нельзя понять хода истории. Общественная жизнь заключает в себе и мелькающие на поверхности внешние явления и глубинные силы, определяющие ход событий. Без всестороннего изучения этих внешних явлений не могут быть вскрыты, обнаружены и стоящие за ними подспудные глубинные силы.

Главной задачей советской исторической науки, базирующейся на теоретическом фундаменте исторического материализма, как раз и является познание многообразных исторических законов, присущих каждому историческому периоду, и своеобразия их действия в условиях каждой отдельной страны. Прежде всего необходимо изучить закономерности развития советского социалистического общества.

Таким образом, историческое исследование отнюдь не заключается в простом собирании примеров, иллюстрирующих действие определённых, уже открытых, раз навсегда данных общих законов. Оно, с одной стороны, конкретизирует общие законы исторического материализма, а с другой, обогащает исторический материализм, вскрывая новые закономерности исторического развития.

Значение исторической науки в познании законов общественного развития исключительно велико, ибо только на основе познания конкретных, частных закономерностей возможно открытие и наиболее общих законов. "Для того, чтобы победить, надо понять всю глубочайшую историю старого буржуазного мира"28 , - говорил Ленин. Для того, чтобы развивать марксистскую теорию, недостаточно усвоить её общие выводы и политические лозунги: для этого надо овладеть всей суммой знаний, последствием которых явился самый коммунизм. Как геологу необходима историческая геология, чтобы не блуждать вслепую в поисках тех или иных руд, как биологу для научного преобразования живой природы нужна история образования видов, так и для построения нового, коммунистического общества необходимо глубокое знание всей предыдущей истории человечества. Знание прошлого помогает лучше понять настоящее, помогает предвидеть будущее и целенаправленно строить его. В руках историка-марксиста историческая наука - это не мёртвый капитал, а средство познания прошлого ради познания и строительства настоящего и научного предвидения будущего.

Задачи, стоящие перед нашей исторической наукой, велики и почётны. Советские историки, изучая всю историю человечества, освобождают науку от всего антинаучного хлама, привнесённого в неё прислужниками эксплуататорских классов. Но, чтобы глубоко, всесторонне понять любую историческую эпоху или историческое событие, нужно помнить мудрый завет Энгельса, который учил: "Надо исследовать в деталях условия существования различных общественных формаций, прежде чем пытаться вывести из них соответствующие им политические, частноправовые, эстетические, философские, религиозные и т. п. воззрения"29 .

По самому своему характеру марксистская историческая наука не может быть аполитичной, безразличной к событиям прошлого и современности. Ещё Энгельс в предисловии к III тому "Капитала" писал: "...в на-

27 В. И. Ленин. Соч. Т. 20, стр. 373.

28 В. И. Ленин. Соч. Т. 30, стр. 428.

29 К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные письма, стр. 421.

стр. 12

ше бурное время чистые теоретики в сфере общественных интересов встречаются только на стороне реакции, и именно потому эти господа в действительности вовсе не теоретики, а простые апологеты этой реакции"30 . Марксистский подход предполагает непримиримую борьбу со всякого рода реакционными тенденциями в науке, активную поддержку всего нового, прогрессивного, передового.

"Материализм, - говорит Ленин, - включает в себя, так сказать, партийность, обязывая при всякой оценке события прямо и открыто становиться на точку зрения определенной общественной группы"31 .

Безусловная правдивость, объективность марксистской историографии не имеет ничего общего с пошлым буржуазным объективизмом, прикрывающим маской бесстрастия и равнодушия защиту интересов денежного мешка. Ленин подчёркивал, что "ни один живой человек не может не становиться на сторону того или другого класса (раз он понял их взаимоотношения), не может не радоваться успеху данного класса, не может не огорчиться его неудачами, не может не негодовать на тех, кто враждебен этому классу, на тех, кто мешает его развитию распространением отсталых воззрений и т. д. и т. д."32 . Коммунистическая идейность советской исторической науки обязывает всех наших историков неустанно разоблачать буржуазных фальсификаторов истории, творчески разрабатывать наиболее актуальные вопросы исторической науки, в первую очередь - вопросы истории советского общества.

Советская историческая наука призвана способствовать дальнейшему развитию марксистской теории и активно участвовать в коммунистическом воспитании трудящихся. Она является важным фактором воспитания людей в духе советского патриотизма, пролетарского интернационализма, в духе нашей, социалистической идеологии, порождённой советским общественным строем.

На долю наших историков выпало великое счастье жить и творить в великую сталинскую эпоху, отдавая свой труд делу коммунизма. Партия и правительство и лично товарищ Сталин неустанно заботятся о расцвете чашей исторической науки, оказывают ей повседневную помощь. Это налагает на советских историков серьёзную обязанность быть на уровне нашей великой эпохи, на уровне наших грандиозных задач.

Советская историческая наука добилась весьма значительных успехов. Уже в первые десятилетия существования советской власти наши историки нанесли ряд сокрушительных ударов буржуазной историографии и создали ценные марксистские труды. Под руководством товарища Сталина была разгромлена антимарксистская, идеалистическая "школа" М. Н. Покровского, проповедовавшая ликвидаторские взгляды на историческую науку. Руководствуясь гениальными положениями сталинского "Краткого курса истории ВКП(б)", советские историки создали немало ценных научных трудов, по-новому осветивших многие важнейшие проблемы истории человечества. Огромное значение для исторической науки имели и имеют исторические постановления ЦК ВКП(б) по идеологическим вопросам, нацелившие историков на усиление борьбы с проявлениями буржуазной идеологии, на повышение идейно-теоретического уровня научных трудов. Могучий толчок развитию исторической мысли дал гениальный труд И. В. Сталина "Марксизм и вопросы языкознания". На основе новых сталинских положений были разбиты и отброшены антинаучные марристские "концепции", которые оказывали вреднейшее влияние на историческую науку и были тесно связаны с рецидивами давно уже разоблачённой "школы" Покровского.

После выхода в свет новых сталинских работ значительно повысился интерес историков к основным методологическим вопросам, смелее стали

30 К. Маркс. Капитал. Т. III, стр. 2. Госполитиздат. 1949.

31 В. И. Ленин. Соч. Т. 1, стр. 380 - 381.

32 В. И. Ленин. Соч. Т. 2, стр. 498 - 499.

стр. 13

развёртываться свободные дискуссии по важным вопросам науки. Успехи советской исторической науки бесспорны. Достаточно обратиться к трудам историков, удостоенных Сталинской премии, чтобы увидеть, как далеко вперёд шагнула наша историческая наука. Создано немало ценных научных исследований, пролагающих новые пути в науке. Особенно отрадным является выход в свет в последние годы трудов по истории народов, населяющих СССР. Многое сделано и в области разработки проблем всеобщей истории. Советская историческая наука играет ведущую роль в развитии передовой исторической науки во всех странах и оказывает растущее влияние на её прогресс.

Тем не менее надо сказать, что советская историческая наука всё ещё отстаёт от требований, поставленных перед нею советским народом, партией, товарищем Сталиным.

Коренным недостатком работ многих советских историков является, как указывала в ряде своих выступлений партийная печать, не преодоленный до сих пор отрыв конкретно-исторического исследования от теоретического анализа и обобщения накопленного материала в духе требований исторического материализма. Именно поэтому теоретический уровень некоторых исторических работ явно недостаточен. В них преобладает описание, простое изложение фактов в ущерб теоретическому анализу. Подобный эмпиризм, "фактография", отказ от теоретических обобщений, от теоретического объяснения исторических фактов представляет собой отступление от требований марксистского метода и открывает лазейку для буржуазного объективизма. Не составляют в этом смысле исключения и многие статьи, поступающие для опубликования в журнал "Вопросы истории" и появляющиеся на его страницах. Крупнейшим их недостатком является описательный, фактографический характер, узость тематики, скудость научных выводов. Это, в частности, относится к некоторым статьям по истории советского общества.

Нередки случаи, когда автор того или иного специального исследования, диссертации приводит во введении или в предисловии соответствующие высказывания классиков марксизма-ленинизма, но при изложении и освещении фактического материала как бы забывает о них, не умеет положить их в основу своего исследования. В результате получается не серьёзное историческое исследование, а "лёгкий и непонятный рассказ о делах минувших", простая летопись событий.

К сожалению, такой разрыв между историей и теорией, проявляющийся в "фактографии" и в узости теоретических выводов, - явление весьма распространённое в трудах по истории. Достаточно напомнить главу о культурной жизни Москвы в 1935 - 1941 гг. из подготавливаемого Институтом истории АН СССР многотомника "История Москвы", вынесенную журналом "Вопросы истории" на суд советской общественности в 1951 г. (NN 6, 7). Как правильно указывала партийная печать, глава эта содержит лишь перечень дат, фактов и имён, без серьёзного теоретического анализа и обобщения. В нашей печати уже не раз отмечались недостатки учебника по истории СССР (I и II тома), учебников новой история (изд. 1939 г.) и истории средних веков, которые перегружены фактическим материалом из области политической истории в ущерб глубокому освещению основных, центральных проблем. Политическая история подчас излагается в учебниках, как нечто самостоятельное, вне органической связи с экономикой и культурой.

От недостатков того же порядка не свободно, к сожалению, и вышедшее в 1951 г. учебное пособие по новой истории33 , подготовленное Институтом истории АН СССР. Оно, безусловно, лучше предыдущего учебника, в нём правильно ставятся основные вопросы курса. Но и это посо-

33 "Новая история". Том 1. 1640 - 1789. Под ред. В. В. Бирюковича, Б. Ф. Поршнева, С. Д. Сказкина. Госполитиздат. 1951.

стр. 14

бие в ряде разделов, особенно в области истории малых стран, носит печать некоторого эмпиризма, слабости обобщений. Авторы не сочли нужным предпослать своему труду общее методологическое введение, которое вводило бы читателей в курс новой истории, знакомило бы их с основами периодизации исторического процесса. В книге не приведена данная Марксом характеристика так называемого первоначального накопления. Даже не поставлена проблема образования буржуазных наций. Многие вопросы экономического развития и истории культуры освещены в книге бегло и поверхностно. Зато здесь много различных несущественных деталей.

Недооценка теоретических вопросов приводит не только к снижению теоретического уровня исторических исследований, но и к сужению самой тематики исторических работ. Вопросы тематики научных работ имеют для нас первостепенное значение. Между тем дело в этой области, особенно в части тематики диссертационных работ, обстоит не вполне благополучно. В последнее время на историческом фронте наметился известный поворот в смысле приближения тематики диссертаций к актуальным задачам науки. Однако иногда не обращают должного внимания на теоретическую сторону вопроса, на то, насколько важна та или иная тема в теоретическом отношении, какую проблему она позволяет решить или поставить. В результате получается, что некоторые кандидатские диссертации, особенно по истории советского общества, пишутся на слишком узкие темы, причём вся работа диссертанта сводится к подбору определённого фактического материала; в теоретическом отношении такая работа ничего нового не даёт. В этом заключается одна из причин отставания изучения истории СССР советского периода, нехватки ценных обобщающих работ, несмотря на большое число защищаемых диссертаций.

Следует отметить известную односторонность тематики научных работ и особенно диссертаций по вопросам новейшей истории. Из публикуемого в настоящем номере списка диссертаций по всеобщей истории, защищенных в 1945 - 1950 гг., видно, что почти половина всех диссертаций по новейшей истории посвящена вопросам международных отношений и внешней политики различных государств. В то же время мы имеем очень мало исследований по вопросам истории рабочего движения, коммунистических партий, экономики, культуры. Некоторые работы, посвященные внешней политике, не стоят на необходимом идейно-теоретическом уровне, в них отсутствует показ связи внешней политики с политикой внутренней, с экономическим базисом. В частности, в работах по истории международных отношений и внешней политики нового и особенно новейшего времени подчас имеет место недопустимое упрощенчество, смазывание острейших противоречий в лагере капитализма, империализма.

Серьёзные пороки присущи в этом смысле, например, книгам М. Гуса "Американские империалисты - вдохновители мюнхенской политики" и Б. Родова "Роль США и Японии в подготовке и развёртывании войны на Тихом океане 1939 - 1941 гг.". Авторы этих книг не осветили должным образом раскола капиталистического мира на два лагеря накануне второй мировой войны и свели всё дело к антисоветской политике империалистов всех стран. Поэтому причины второй мировой войны оказались нераскрытыми, а многие события освещенными неправильно. Необходимо признать, что аналогичные недостатки - отрыв внешней политики от политики внутренней и от экономики, недоучёт всей остроты империалистических противоречий, слабое внимание к вопросам истории рабочего движения - свойственны и ряду статей по новейшей истории, опубликованных на страницах журнала "Вопросы истории".

Существенным недостатком нашего исторического фронта является слабая разработка вопросов историографии. Критика буржуазных работ подчас сводится к частным замечаниям, без разоблачения антинаучной

стр. 15

сущности концепций буржуазных историков. Больше того, некоторые советские историки сами попадают в плен к буржуазным фальсификаторам истории, как это случилось с Б. Е. Штейном, выпустившим ошибочную и вредную книгу "Буржуазные фальсификаторы истории (1919 - 1939)", справедливо раскритикованную в журнале "Большевик"34 .

Недостаточное внимание к теоретическим вопросам подчас приводит не только к снижению теоретического уровня работы, к преобладанию в ней эмпирического, описательного момента, но и к серьёзным теоретическим ошибкам, к сползанию на позиции буржуазной историографии. Иначе и быть не может, ибо в наше время, как указывает товарищ Сталин, существуют только две идеологии - буржуазная и социалистическая, - и тот, кто отходит от марксизма-ленинизма, неизбежно попадает, независимо от своих субъективных желаний, на позиции идеологии буржуазной.

Прежде всего необходимо отметить ошибки, свидетельствующие о наличии у некоторых наших историков пережитков так называемого "экономического материализма", который в течение длительного времени насаждала антимарксистская, антиисторическая "школа" М. Н. Покровского. Характерной чертой экономического материализма является принижение роли классовой борьбы, недооценка явлений надстроечного порядка и сведение всей истории человечества к механическому, стихийному саморазвитию экономики. Ошибки такого рода ещё имеют место в исторической литературе.

Налёт экономического материализма лежит на предложенной покойным проф. К. В. Базилевичем схеме периодизации истории СССР феодального периода, основанной на изменениях форм земельной ренты35 . Хотя изменения форм ренты и весьма существенны, они никак не могут служить критерием для всей периодизации. Сведение всего многообразия исторического процесса феодального общества к изменениям в форме земельной ренты объективно означало бы недооценку классовой борьбы, недооценку значения надстройки и уводило бы в сторону от марксизма, к экономическому материализму. Следует отметить, что эта тенденция сведения всех общественных процессов к экономике, недооценка классовой борьбы и надстроечных явлений имеют место во многих работах по аграрной истории России и Запада. Именно этим объясняется то, что, имея ряд хороших исследований об аграрных отношениях и положении крестьянства, мы не имеем достаточного количества трудов по вопросам классовой борьбы в средние века. Следует, в частности, пожалеть, что такой крупный советский учёный, как акад. Е. А. Косминский, всё своё внимание сосредоточил на вопросах экономической жизни английского манора, уделив мало внимания вопросу о классовой борьбе в английском феодальном обществе.

Существенным недостатком - некоторых исторических трудов является недооценка роли идей в развитии общества. Товарищ Сталин подчёркивает, что без мобилизующей, организующей и преобразующей роли передовых общественных идей невозможно разрешение назревших задач развития материальной жизни общества. В трудах по вопросам языкознания И. В. Сталин, оттеняя значение общественных идей, как одного из элементов надстройки, указывает, что те или иные учреждения возникают не сами собой непосредственно из экономики, а на основе определённых общественных идей. Всё это обязывает советских историков внимательно и глубоко изучать историю общественных идей и их роль в развитии общества. Однако нельзя не отметить, что разработка истории идеологии поставлена у нас ещё слабо. В этой области долго имела хождение идеа-

34 См. журнал "Большевик" N 8 за 1952 год.

35 См. К. Базилевич. Опыт периодизации истории СССР феодального периода. "Вопросы истории" N 11 за 1949 год.

стр. 16

листическая буржуазная теория "филиации идей", рассматривавшая развитие идеологии вне связи с условиями материальной жизни общества, как простой процесс заимствований и развития идей из самих себя. Эта порочная теория, приводящая к отрицанию как классовой сущности, так и национальной специфики общественных идей, нанесла огромный вред не только исторической науке, но и истории философии, литературоведению, истории политических учений. За последнее время благодаря указаниям и помощи партии этот недостаток выправляется. Создан ряд ценных монографий по истории философской и общественно-политической мысли, в особенности по истории русской общественной мысли. Тем не менее этого далеко ещё не достаточно. Часто даже в общих исторических курсах вопросу о роли идей не уделяется должного внимания. Слабо освещается вопрос о роли общественных идей и в монографиях. В популярной книге А. Манфреда "Французская буржуазная революция конца XVIII века", например, в главе о кризисе феодальной системы, становлению буржуазной идеологии посвящено только десять строк. Но разве не ясно, что развитие буржуазной идеологии было одной из необходимых предпосылок буржуазной революции, что без неё невозможно понять последующие события, что обходить её так же недопустимо, как обходить развитие капиталистического уклада в недрах феодализма?

Если одни историки допускают ошибки, тяготеющие к вульгарному материализму, то другие, напротив, совершают ошибка, заключающиеся в недооценке экономического базиса, в освещении различных форм классовой борьбы без глубокого их экономического анализа и обоснования, в одностороннем увлечении политической историей. От некоторой односторонности в освещении политической истории не свободны даже некоторые лучшие работы советских историков. Так, в частности, в книге "Принципат Августа. Происхождение и социальная сущность" покойный Н. А. Машкин, несмотря на бесспорные и большие достоинства этой книги, не всегда за различными юридическими формами и политическими мероприятиями Августа сумел вскрыть социально-экономические явления в жизни Рима и провинций36 . В статьях ряда участников недавней дискуссии по вопросу о периодизации истории СССР, опубликованных в журнале "Вопросы истории", также неоднократно сказывалась недооценка явлений базисного порядка и переоценка надстроечных явлений.

Серьёзные ошибки, заключающиеся в неправильном понимании соотношения экономики и классовой борьбы в феодальном обществе, допустил в своих статьях в "Известиях Академии наук СССР" проф. Б. Ф. Поршнев. Несомненной заслугой Б. Ф. Поршнева является то, что он в противоположность "экономическому" уклону некоторых наших медиевистов занялся изучением классовой борьбы в феодальном обществе, проявил инициативу в постановке новых вопросов. Но, поставив нужную и назревшую проблему, Б. Ф. Поршнев решил её, к сожалению, неправильно. Он в своих опубликованных работах искусственно оторвал классовую борьбу крестьянства от экономического базиса. У Б. Ф. Поршнева получилось, что не способ производства - производительные силы и производственные отношения - определяет характер и уровень развития классовой борьбы, а, напротив, классовая борьба определяет уровень развития производительных сил. Б. Ф. Поршнев настолько "расширил" понятие классовой борьбы, что включил в него даже интенсификацию крестьянского хозяйства. В работах Б. Ф. Поршнева сказалась известная тенденция к модернизации истории феодального общества, что привело его к не вполне правильному освещению движущих сил буржуазных революций, к упрощённому пониманию вопроса об образовании буржуазных наций.

36 См. "Вопросы истории" N 5 за 1951 год.

стр. 17

Антинаучной по своей концепции и методологии является книга А. Н. Бернштама "Очерк истории гуннов", автор которой, опираясь на антимарксистскую "теорию" Марра, пришёл к совершенно неверным выводам о "прогрессивности" гуннских завоеваний, к выводам льющим воду на мельницу турецких расистов. Появление этой порочной книги должно усилить бдительность и активность советских историков в борьбе с рецидивами марризма, которые ещё имеют место в нашей исторической литературе. В частности, как отмечала научная общественность Ленинграда, серьёзные ошибки марристского толка содержит книга К. М. Колобовой "Из истории раннегреческого общества (о. Родос IX - VII вв. до н. э.)".

Наличие рецидивов марризма в отдельных трудах по истории и археологии свидетельствует о том, что разоблачение этой порочной "теории" ещё не доведено до конца. Серьёзной ошибкой редакции журнала "Вопросы истории" является то, что она ограничилась публикацией одной-двух статей, посвященных критике марризма, и сочла на этом свою задачу исчерпанной.

Важной задачей исторической науки является глубокий показ специфических национальных особенностей истории отдельных стран и народов Разгром космополитических извращений в исторической науке расчистил путь исследованиям в этом направлении, дал сильный толчок разработке истории народов СССР. Однако при этом некоторые историки вследствие недостаточного овладения методом исторического материализма допустили серьезные ошибки буржуазно-националистического порядка. Вопреки положениям исторического материализма о единстве мирового исторического процесса, вопреки указаниям товарища Сталина о том, что историю народов СССР нельзя рассматривать изолированно от истории народов СССР, некоторые историки рассматривали историю отдельных народов СССР вне связи с историей великого русского народа, не показывали исторических традиций дружбы народов СССР, не раскрывали освободительной роли Великой Октябрьской социалистической революции для народов СССР.

Забвение указаний товарища Сталина о том, что национальный вопрос "принимает различные оттенки в зависимости от того, какой класс и когда выдвигает его"37 , что наряду с революционными национальными движениями история знает и движения реакционные, привело некоторых историков к тому, что они вопреки исторической правде изображали в качестве прогрессивных, освободительных движений реакционные, националистические движения, игравшие на руку иностранному капиталу.

Существенным недостатком некоторых трудов по истории Узбекистана, Грузии является то, что история народов нередко подменяется историей отдельных царей, ханов, феодальной верхушки, причем имеет место идеализация феодального прошлого. Отход от единственно правильной, научной методологии и небрежное отношение к изучению исторических источников приводят не только к фактическим ошибкам, но и к ошибкам политическим, к буржуазно-националистическому извращению

37 И. Б. Сталин. Соч. Т. 1, стр. 32.

стр. 18

рактер, не ставят больших теоретических проблем. Недостаточно острым и боевым является, как правильно отмечала "Правда", критический отдел журнала.

Отставание исторической науки является прежде всего следствием недостаточного овладения некоторыми историками методом исторического материализма, неумения творчески применять его общие положения к исследованию конкретных исторических фактов, событий и эпох. Кроме того не полностью ещё изжит глубоко ошибочный взгляд, будто историк должен изучать лишь конкретные факты и приводить их в известную систему, выводы же (особенно методологические), обобщения должен делать кто-то другой: философы, экономисты и т д. С этими проявлениями "цеховщины", вредными пережитками ошибочных буржуазных взглядов на историю и её задачи надо покончить раз и навсегда. Выводы, обобщения, открытие новых законов - дело самих историков, их неотъемлемое право и обязанность. И дело это вполне по силам советским историкам, - надо только смелее ставить вопросы, глубже вникать в существо исторического процесса. В историческом постановлении ЦК ВКП(б) "О постановке партийной пропаганды в связи с выпуском "Краткого курса истории ВКП(б)" от 14 ноября 1938 года сказано: "Овладение марксистско-ленинской теорией - дело наживное... Для того, чтобы овладеть теорией марксизма-ленинизма, надо лишь проявить желание, настойчивость и твердость характера в достижении этой цели. Если можно успешно овладеть такими науками, как, например, физика, химия, биология, то тем более нет оснований сомневаться, что можно полностью овладеть наукой марксизма-ленинизма".

Долг советских историков, - руководствуясь этим мудрым указанием большевистской партии, неутомимо и настойчиво, глубоко и всесторонне изучать труды классиков марксизма-ленинизма, изучать законы общественного развития, уже открытые историческим материализмом, овладевать на этой основе марксистской методологией, всё более умело применять её в своей научно-исследовательской работе. Они должны при этом помнить, что "овладеть марксистско-ленинской теорией вовсе не значит - заучить все ее формулы и выводы и цепляться за каждую букву этих формул и выводов...

Овладеть марксистско-ленинской теорией - значит уметь обогащать эту теорию новым опытом революционного движения, уметь обогащать ее новыми положениями и выводами, уметь развивать ее и двигать вперед, не останавливаясь перед тем, чтобы, исходя из существа теории, заменить некоторые ее положения и выводы, ставшие уже устаревшими, новыми положениями и выводами, соответствующими новой исторической обстановке"38 .

Следовательно, овладеть историческим материализмом значит для историков научиться творчески применять его положения к изучению конкретной истории человеческого общества, значит научиться развивать его дальше на основе новых открытий, новых материалов.

Одной из существенных помех делу дальнейшего расширения теоретического кругозора наших научных кадров является обнаружившийся в последние годы уклон части историков в сторону чрезмерной специализации. Дело доходит до того, что в ведущем высшем учебном заведении нашей страны, Московском государственном университете имени М. В. Ломоносова, лекционный курс истории советского общества, охватывающий период последнего тридцатипятилетия, читают... несколько лекторов, "специалистов" по тому или иному году или группе лет. Бывает и так, что молодые учёные, написав свой первый научный труд, кандидатскую диссертацию, начинают рассматривать себя как "специалистов" только по теме

38 "История ВКП (б). Краткий курс", стр. 339 - 340.

стр. 19

этой диссертации и проявляют мало интереса к состоянию исторической науки в целом, к актуальным проблемам, волнующим их собратьев по оружию. Нам, конечно, нужны люди, в совершенстве знающие какую-либо конкретную проблему, и не нужны "всезнайки", но историк-марксист, вооружённый цельным материалистическим мировоззрением, не может быть только "узким специалистом": он должен быть учёным широкого профиля, обладать широкими познаниями и интересами.

Задачи, стоящие перед советскими историками, велики и почётны. Советские историки имеют все объективные условия для осуществления этих задач. В своём труде "Марксизм и вопросы языкознания" товарищ Сталин сформулировал закон развития всякой науки: "...никакая наука не может развиваться и преуспевать без борьбы мнений, без свободы критики"39 . Ликвидация разрыва между теорией и историей, существующего до сих пор в исторической науке, поворот историков к большим, проблемным темам, к широким научным обобщениям может быть совершён только путём развёртывания широких свободных дискуссий, путём творческого коллективного обсуждения важнейших проблем истории. В этом отношении кое-что уже сделано. Состоялось обсуждение проспекта учебника по истории СССР советского периода. Прошла на страницах журнала "Вопросы истории" дискуссия по проблемам периодизации истории СССР. Развёртывается дискуссия по вопросу о формировании кадров промышленного пролетариата в России. В Институте славяноведения АН СССР состоялось обсуждение основных вопросов истории Польши. Значительный толчок развитию научной мысли в области медиевистики дало организованное Институтом истории АН СССР обсуждение статей проф. Б. Ф. Поршнева. Особенно важным начинанием нужно считать развернувшееся в настоящее время в Москве и в ряде других городов широкое обсуждение проспекта десятитомной "Всемирной истории", а также отдельных томов многотомной "Истории СССР".

Однако этого ещё не достаточно. Кроме того дискуссии выявили и ряд недостатков. Редакция журнала не сумела сделать нужных научных выводов из выступлений участников дискуссии по периодизации, чем ослабила научное значение этой дискуссии. И на дискуссии по периодизации и при обсуждении статей Б. Ф. Поршнева в выступлениях некоторых товарищей заметно было стремление подменить творческое раскрытие положений марксистской теории на основе глубокого и тщательного изучения исторических источников вырванными из контекста цитатами из произведений классиков марксизма-ленинизма, основываться не на изучении материала, а лишь на "толковании" тех или иных цитат. Такой путь, естественно, не может дать плодотворных научных результатов. Только путём развёртывания критики и самокритики в научной работе, путём широкого творческого обсуждения основных проблем науки могут советские историки добиться новых крупных достижений, которых ждут от них партия и советский народ.

39 И. Сталин. Марксизм и вопросы языкознания, стр. 31. Госполитиздат. 1950.

Orphus © libmonster.ru

Permanent link to this publication:

http://libmonster.ru/m/articles/view/ИСТОРИЧЕСКИЙ-МАТЕРИАЛИЗМ-ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ-ОСНОВА-ИСТОРИЧЕСКОЙ-НАУКИ Similar publications: LRussiaLWorldY G

Publisher:

Елена Герчикова → Contacts and other materials (articles, photo, files etc)

Author's official page at Libmonster: http://libmonster.ru/Gerchikova

Find other author's materials at: Libmonster (all the World) • Google • Yandex

Permanent link for scientific papers (for citations):

ИСТОРИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ - ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ОСНОВА ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ // Moscow: Russian Libmonster (LIBMONSTER.RU). Updated: 21.12.2015. URL: http://libmonster.ru/m/articles/view/ИСТОРИЧЕСКИЙ-МАТЕРИАЛИЗМ-ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ-ОСНОВА-ИСТОРИЧЕСКОЙ-НАУКИ (date of access: 25.04.2018).

Found source (search robot):

libmonster.ru

Реферат Исторический материализм

 Опубликовать скачать

Реферат на тему:

План:

    Введение
  • 1 Основные принципы и понятия
  • 2 Смена формации
  • 3 Этапы развития общества
  • 4 Развитие взглядов Карла Маркса на исторические формации
  • 5 Критика положений исторического материализма
  • 6 Научное и политическое значение
    • ПримечанияЛитература
    • 9.1 Дополнительное чтение

Введение

Исторический материализм — теория развития общества, разработанная в XIX—XX веках в трудах Карла Маркса, Фридриха Энгельса. Основные её тезисы изложены К. Марксом в предисловии к «К критике политической экономии» и сводятся к следующему:

  • Фундаментальная основа общества — материальное производство. Оно является источником всех процессов в обществе и определяет общественное сознание[1].
  • Исторический процесс есть последовательная и закономерная смена общественно-экономических формаций, обусловленная ростом и совершенствованием производительных сил.[2]

1. Основные принципы и понятия

Исторический материализм рассматривает общество как систему, обусловленную уровнем развития производительных сил. Собственно социальная структура общества есть сочетание базиса и надстройки.

Базис — это материальное производство, которое есть сочетание производительных сил (трудящейся массы людей и средств производства, которыми те пользуются) и производственных отношений (общественных отношений, неизбежно возникающих в связи с производством). Базис — основа и первопричина всех процессов, происходящих в обществе. По своей роли в производстве почти во всех формациях выделяются 2 «основных», антагонистических класса — трудящиеся-производители и собственники средств производства.

Надстройка (нем. Überbau; англ. Superstructure ) — совокупность политических, правовых, религиозных институтов общества, а также нравственных, эстетических, философских воззрений в нем. Для классовых обществ наличие классов отражается в надстройке в форме существования общественных структур, связанных с отношением классов к средствам производства и выражающих интересы этих классов. Надстройка вторична, зависима от базиса, но обладает относительной самостоятельностью и может в своём развитии как соответствовать базису, так и опережать его или отставать от него, таким образом, стимулируя или тормозя развитие общества.

В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения – производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание.

— К. Маркс. „К критике политической экономии“. Предисловие

Отношения антагонистических классов определяются существованием прибавочной стоимости — разницы между стоимостью продуктов производства и стоимостью использованных для их создания ресурсов, в которую входит и стоимость рабочей силы, то есть полученное работником в той или иной форме вознаграждение. Оказывается, что она ненулевая: работник своим трудом добавляет в сырье (превращая его в продукт) бо́льшую стоимость, чем получает обратно в виде вознаграждения. Эту разницу присваивает собственник средств производства, который, таким образом, эксплуатирует трудящегося. Именно это присвоение, по Марксу, и является источником дохода собственника (то есть, в случае капитализма, — капитала).[3]

2. Смена формации

Экономика развивается, чтобы удовлетворять возрастающие потребности людей в материальных благах. Согласно историческому материализму, развитие производительных сил на определенном этапе неизбежно вызывает необходимость изменения производственных отношений. В результате надстройка (всегда так или иначе закрепляющая существующие производственные отношения), перестаёт соответствовать уровню производства и становятся тормозом экономического развития общества. В такие моменты и происходит смена общественно-экономической формации, то есть смена устаревшей надстройки на новую. В зависимости от того, насколько гладко проходит это изменение, оно может быть как эволюционным, так и революционным. В последнем случае движущей силой революции становятся те силы общества, которые наиболее неудовлетворены текущим состоянием надстройки и наиболее заинтересованы в её изменении.

На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, … с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции. С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей громадной надстройке. При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественно-научной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче — от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение.

— К. Маркс. „К критике политической экономии“. Предисловие

3. Этапы развития общества

Исторический материализм считает [4], что развитие общества проходит через следующие общественно-экономические формации:

  • Первобытно-общинный строй (первобытный коммунизм: нем. Urkommunismus). Уровень экономического развития крайне низкий, используемые орудия примитивны, поэтому нет возможности производства прибавочного продукта. Классовое разделение отсутствует. Средства производства находятся в общественной собственности. Труд имеет всеобщий характер, собственность — только коллективная.
  • Азиатский способ производства (другие названия — политарное общество,государственно-общинный строй). На поздних этапах существования первобытного общества уровень производства позволил создавать прибавочный продукт. Общины объединились в крупные образования с централизованным управлением. Из них постепенно выделился класс людей, занятый исключительно управлением. Этот класс постепенно обособился, аккумулировал в своих руках привилегии и материальные блага, что привело к появлению частной собственности, имущественного неравенства и обусловило переход к рабовладению. Управленческий аппарат же приобретал все более сложный характер, постепенно трансформируясь в государство.Существование азиатского способа производства как отдельной формации не является общепризнанным и являлось темой дискуссий на всем протяжении существования истмата; в работах Маркса и Энгельса он также упоминается не везде.
  • Рабовладение (нем. Sklavenhaltergesellschaft). Существует частная собственность на средства производства. Непосредственным трудом занят отдельный класс рабов — людей, лишённых свободы, находящихся в собственности у рабовладельцев и рассматриваемых как «говорящие орудия». Рабы трудятся, но не имеют собственности на средства производства. Рабовладельцы организуют производство и присваивают результаты труда рабов.
  • Феодализм (нем. Feudalismus). В обществе выделяются классы феодалов — собственников земли — и зависимых крестьян, находящихся от феодалов в личной зависимости. Производство (главным образом, сельскохозяйственное) ведётся трудом зависимых крестьян, эксплуатируемых феодалами. Феодальное общество характеризуется монархическим типом правления и сословной социальной структурой.
  • Капитализм. Имеется всеобщее право частной собственности на средства производства. Выделяются классы капиталистов, — владельцев средств производства, — и рабочих (пролетариев), не владеющих средствами производства и работающих на капиталистов по найму. Капиталисты организуют производство и присваивают прибавочный продукт, производимый рабочими. Капиталистическое общество может иметь различные формы правления, но наиболее характерны для него различные вариации демократии, когда власть принадлежит выборным представителям общества (парламенту, президенту). Основным механизмом, побуждающим к труду, является экономическое принуждение — рабочий не имеет возможности обеспечить свою жизнь иным способом, чем получением заработной платы за выполняемую работу.
  • Коммунизм. Теоретическое (никогда не существовавшее на практике) устройство общества, которое должно прийти на смену капитализму. При коммунизме все средства производства находятся в общественной собственности, частная собственность на средства производства полностью устранена. Труд имеет всеобщий характер, классовое разделение отсутствует. Предполагается, что человек трудится сознательно, стремясь принести обществу наибольшую пользу и не нуждаясь во внешних стимулах, таких как экономическое принуждение. При этом общество предоставляет любые доступные блага каждому человеку. Таким образом реализуется принцип «Каждый по способностям, каждому по потребностям!»[5]. Товарно-денежные отношения упраздняются. Идеология коммунизма поощряет коллективизм и предполагает добровольное признание каждым членом общества приоритета общественных интересов перед личными. Власть осуществляется всем обществом в целом, на основе самоуправления. В качестве общественно-экономической формации, переходной от капитализма к коммунизму, рассматривается социализм, при котором происходит обобществление средств производства, но сохраняются товарно-денежные отношения, экономическое принуждение к труду и ряд других особенностей, характерных для капиталистического общества. При социализме реализуется принцип: «От каждого — по способности, каждому — по труду».

4. Развитие взглядов Карла Маркса на исторические формации

Маркс сам в своих поздних работах рассматривал три новых «способа производства»: «азиатский», «античный» и «германский» [6]. Однако это развитие взглядов Маркса позднее было проигнорировано в СССР, где официально был признан только один ортодоксальный вариант исторического материализма, в соответствии с которыми «истории известны пять общественно-экономических формаций: первобытно-общинная, рабовладельческая, феодальная, капиталистическая и коммунистическая»[7][8]

К этому надо добавить, что и в предисловии к одному из своих основных ранних трудов на данную тему: «К критике политической экономии», — Маркс упоминал «античный» (а также «азиатский») способ производства, в то время как в других работах он (равно как и Энгельс) писал о существовании в античности «рабовладельческого способа производства» [9]. Историк античности М.Финли указывал на этот факт как на одно из свидетельств слабой проработки Марксом и Энгельсом вопросов функционирования античного и других древних обществ [10]. Ещё один пример: Маркс сам обнаружил, что община появилась у германцев лишь в I веке, а к концу IV века уже полностью у них исчезла, но несмотря на это продолжал утверждать, что община повсюду в Европе сохранилась с первобытных времен [11].

5. Критика положений исторического материализма

В течение XX века некоторые элементы исторического учения Маркса-Энгельса подверглись критике. Например, М.Финли в своей книге проанализировал мнения ряда западных историков античности по вопросу о рабстве и пришел к выводу, что в подавляющем большинстве они не разделяют марксистский взгляд о существовании в древнем мире «рабовладельческого способа производства» [12].

Эти мнения историков базируются на фактах, описанных в ряде исторических трудов. Так, согласно данным, которые приводили в своих работах историки Михаил Иванович Ростовцев, А.Х.М. Джонс, А.Гренье, Эд Майер, количество рабов в античности в пропорции к общей численности населения не было существенным [13](за исключением Италии в эпоху «расцвета» рабства, где соотношение рабов и свободных, по оценкам, составляло 1 к 2-2,5 [14]) и что в целом они играли относительно небольшую роль и в экономике [15] и в социальных конфликтах (см. далее), а в последние 3-4 столетия античности, когда их количество резко сократилось, эта роль и вовсе стала незначительной (см. Рабство в Древнем Риме). Что касается ранней античности и более древней эпохи, то как писал историк Эд Майер в своем труде «О рабстве в древности» число рабов и их роль были в те эпохи не выше, чем во франкских королевствах в раннем средневековье[16]. В эллинистическом мире в эпоху «расцвета» рабства (V в. до н. э.), по данным историка, рабство существовало лишь в крупных промышленных центрах (Коринф, Афины, Сиракузы), а в глубине Греции и на остальных территориях его почти не было. Во многих примерах, пишет историк, рабства как такового и вовсе не было или оно было условным: например, народы уведенные «в рабство» ассирийцами и вавилонянами, жили на новом месте в тех же условиях, что и местные жители, а некоторые из этих народов умудрялись при этом разбогатеть [17]

В то же время, историк античности П.Брант указывал, что в английских колониях Центральной Америки в Новой истории рабы составляли в среднем 86 % населения, чего никогда не было в античности [18]. Кроме того, требование отмены рабства стало причиной Гражданской войны в США в 1861—1865 гг.; на Гаити в конце XVIII в., пишет историк Л.Лэнгли, произошла «революция рабов» и образовалась «республика рабов», которая в дальнейшем продолжила свое существование [19]. А в Древнем Риме, пишет историк античности С.Николе, восстания рабов были частым явлением лишь в конце II — начале I вв. до н. э., в последующем, когда имели место римские гражданские войны, рабы не принимали в них заметного участия. Даже в восстании Спартака, пишет историк, рабы сыграли главную роль лишь в его начале. В последующем в армию Спартака, по свидетельствам античных авторов, влилось много нищих свободных пролетариев, а затем, указывает историк, восстание было поддержано городами латинских союзников, поднявших мятеж против власти Рима [20]. За исключением лишь одного периода поздней Римской республики (конец II — начало I вв. до н. э.), делает вывод Николе, главные социальные конфликты в античном обществе протекали не между свободными и рабами, а между иными классами и группами [20]. К аналогичным выводам пришли и другие историки античности, специально исследовавшие в своих трудах вопрос о рабстве. Так, Эд Майер писал, что в эпоху Римской империи проблемы рабства более не существовало, и восстания рабов не имели сколько-нибудь серьезного значения [21]. Как указывал А. Х. М. Джонс, количество рабов в Древнем Риме в эпоху империи в пропорциональном отношении было ничтожным, они стоили очень дорого и почти не применялись в сельском хозяйстве и ремеслах, выполняя в основном роль домашней прислуги у богатых римлян[22]. В середине XX века известный историк античности М. И. Ростовцев констатировал, что общие замечания Маркса и Энгельса о «рабовладельческом обществе» уже давно опровергнуты [23].

В то же время историк античности М.Финли, проанализировав труды Маркса, пришел к выводу, что на тему рабства в античности у Маркса написано лишь несколько страниц, и что ни он, ни Энгельс никогда не предпринимали сколько-либо серьезного исследования древних обществ или экономики древних цивилизаций [24].

Многие историки античности писали, что античная эпоха была эпохой капитализма [25]. Так, Эд Майер полагал, что в эпоху античности человечество прошло капиталистическую стадию развития, а ей предшествовали «средние века» [26]. М. И. Ростовцев считал, что различие между современной капиталистической экономикой и капиталистической экономикой античности — чисто количественное, но не качественное, и писал, что по уровню развития капитализма античность сопоставима с Европой XIX—XX вв. [27].

Новые исторические факты поставили под сомнение утверждения Маркса, что все примитивные народы жили при «первобытнообщинном строе». Например, было установлено, что практически у всех индейцев Северной Америки до прихода туда европейцев существовало рабство в тех или иных формах. У некоторых североамериканских индейцев рабы составляли 1/4 жителей племени, а отдельные племена активно занимались работорговлей. (См. Native American Slavery (англ.))[28] При этом у североамериканских индейцев не было государств, они жили племенами [29].

Похожим примером могут служить англосаксы в первое столетие после их переселения в Англию (произошедшего в середине V в. н. э.) Как указывают английские историки, у них еще не было государства, они жили сообществами (или родами) примерно по 5-10 «домов» в каждом сообществе, а материальные условия жизни приближались к «первобытным» [30]. Но несмотря на это, у них было широко распространено рабство: рабами были пленные кельты, которые, как пишут историки Ж.Нельсон и Х.Хамероу, были у англосаксов в большом количестве, сравнимом с численностью самих англосаксов [31].

Кроме того, новые факты, установленные историками, поставили под сомнение и другую гипотезу, использованную Марксом для обоснования «первобытнообщинного строя». Так, Маркс полагал, что крестьянская община в России сохранилась «с первобытных времен», что использовалось им в качестве одного из главных аргументов для обосновании своего взгляда, а также утверждал, что община повсюду в Европе сохранилась «с первобытных времен»[32]. Позднее историки установили, что изначально общины в России не было, она впервые появилась лишь в XV веке, а повсеместно распространилась в XVII веке [33] То же касается, например, крестьянской общины в Византии: как установили историки-византинисты, она появилась лишь в VII—VIII веках и просуществовала до X—XI веков [34]. Такова же история появления общины у германцев. Сам Маркс признавал (со ссылкой на Тацита и других древних авторов), что она появилась у германцев лишь в I веке, а к концу IV века уже полностью у них исчезла [35].

Мнения ряда историков ставят под сомнение положение исторического материализма о том, что в истории менее прогрессивный способ производства всегда вытесняется более прогрессивным. Например, в соответствии с мнением ряда историков, «темные века» пришедшие в VI—IX вв. на смену античности, сопровождались упадком цивилизации на территории Западной Европы и распространением более примитивных общественных и экономических отношений [36] (в то время как постулаты исторического материализма утверждали обратное).

Английский историк Чарльз Уилсон писал, что исторические факты не вписываются в «жесткую историческую схему» Маркса, поэтому перед объективным историком стоит дилемма — «либо отказаться от этой схемы, либо сделать её настолько свободной и широкой, что она потеряет всякий смысл, кроме семантического» [37].

6. Научное и политическое значение

Исторический материализм оказал огромное влияние на развитие исторической и социальных наук во всем мире. Хотя многое из исторического наследия марксизма подверглось критике или было поставлено под сомнение историческими фактами, но некоторые положения сохранили свое значение. Например, является общепризнанным, что в истории зафиксировано несколько устойчивых «общественно-экономических формаций» или «способов производства», в частности: капитализм, социализм и феодализм, — которые отличались друг от друга прежде всего по характеру экономических отношений между людьми. Не вызывает сомнения и вывод Маркса о важности экономики в историческом процессе. Именно постулаты марксизма о примате экономики над политикой послужили бурному развитию в XX веке экономической истории как самостоятельного направления исторической науки.

В СССР начиная с 1930-х гг. и вплоть до конца 1980-х гг. исторический материализм был частью официальной марксистско-ленинской идеологии. Как пишут историки Р. А. Медведев и Ж. А. Медведев, в начале 1930-х годов в советской исторической науке «начал проводиться жестко направляемый сверху процесс самой грубой фальсификации… История становилась частью идеологии, а идеология, которая официально именовалась теперь “марксизмом-ленинизмом“, начинала превращаться в светскую форму религиозного сознания…» [38]. По мнению социолога С.Г.Кара-Мурзы, марксизм в СССР стал «закрытой диалектикой, катехизисом» [39].

Часть положений исторического материализма - о рабовладельческом способе производства, о первобытно-общинном строе как универсальном для всех «примитивных» народов до образования у них государства, о неизбежности перехода от менее прогрессивных к более прогрессивным способам производства - ставится под сомнение историками и историческими фактами. Находят подтверждение взгляды о существовании устойчивых «общественно-экономических формаций», или типовых социально-экономических систем, характеризующихся определенным характером экономических и социальных отношений между людьми, а также о том, что экономика играет важную роль в историческом процессе.

Примечания

  1. «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание» — К. Маркс. «К критике политической экономии». Предисловие
  2. «В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить как прогрессивные эпохи экономической общественной формации.» — К. Маркс. «К критике политической экономии». Предисловие
  3. К. Маркс Капитал. — Т. 1. — С. 198-206.
  4. Большая Советская Энциклопедия, 2-е изд., т. 30, с 420
  5. С введением социалистического общественного строя государство само собой распускается и исчезает. <…> [Рабочий] получает от общества квитанцию в том, что им доставлено такое-то количество труда (за вычетом его труда в пользу общественных фондов), и по этой квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда. <…> Когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы, и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своём знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям!" (К.Маркс «Критика готской программы»)
  6. Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., М., 1955—1961. т. 48, с.157, т. 46/I, с.462-469, 491
  7. Большая Советская энциклопедия, 2-е изд., т. 30, с. 420
  8. «В Европе на протяжении 3000 лет успели смениться три разных общественных строя, первобытно-общинный строй, рабовладельческий строй, феодальный строй»; «Рабовладельческий строй существовал в передовых для того времени странах Азии, Европы и Африки вплоть до 3-5 вв. н.э.» Большая Советская энциклопедия, 2-е изд., т. 19, с. 19; т. 35, с. 421
  9. Маркс К., Энгельс Ф., Соч., 2-е изд., т. 13, с. 7
  10. Finley M. Ancient Slavery and Modern Ideology, NY, 1980, pp. 40-41
  11. Маркс К., Энгельс Ф., Соч., 2-е изд., т. 19, с 417, 401, т. 13, с. 20
  12. Finley M. Ancient Slavery and Modern Ideology, NY, 1980, pp. 29-94
  13. Ростовцев в исследовании ранней Римской империи (Ростовцев М. И. Общество и хозяйство в Римской империи. С-Петербург, 2000) указывал, что рабов почти не было на Балканах и в Придунайских провинциях (т. 1, с. 212—226), в Египте, Сирии и Малой Азии (т. 2, с. 5-35), в Римской Африке (т. 2, с. 54-58). Историк Гренье писал, что рабов почти не было в Римской Галлии (A.Grenier. La Gaule Romaine. In: Economic Survey of Ancient Rome. Baltimore, 1937, Vol. III, p. 590)
  14. Brunt P. Italian Manpower, 225 B.C.-A.D.14. Oxford, 1971, pp. 4, 121—124
  15. Так, Ростовцев в своей книге указывает, что рабы не играли существенную роль в сельском хозяйстве Римской Африки и Египта (Ростовцев М. И. Общество и хозяйство в Римской империи. С-Петербург, 2000, с. 57, 18). А между тем, именно две эти провинции, в которых собирали по два урожая в год, обеспечивали основное производство хлеба в империи. И Рим, и другие крупные города получали поставки хлеба почти исключительно из этих двух провинций (Rickman G. The Corn Supply of Ancient Rome. Oxford, 1980). Таким образом, в этой самой крупной отрасли Римской империи рабский труд почти не использовался или использовался в незначительных размерах
  16. Meyer E. Kleine Schriften. Halle, 1924. Bd. 1, s. 187
  17. Meyer E. Kleine Schriften. Halle, 1924. Bd. 1, s. 198, 192
  18. Brunt P. Italian Manpower, 225 B.C.-A.D.14. Oxford, 1971, p. 703
  19. Langley L. The Americas in the Age of Revolution, New Haven and London, 1996, pp. 85-140
  20. ↑ 12 Rome et la conquete du monde mediterraneen, ed. par C.Nicolet. Paris, 1979, tome 1, p. 226
  21. Meyer E. Kleine Schriften. Halle, 1924. Bd. 1, p. 210
  22. Джонс А. Гибель античного мира. Ростов н/Д, 1997, с.424-425
  23. Rostovtseff M. The Social and Economic History of the Hellenistic World. Oxford, 1941, Vol. III, p.1328
  24. Finley M. Ancient Slavery and Modern Ideology, NY, 1980, p. 41
  25. См., например: F.Lot, La fin du monde antique et le debut du moyen age. Paris, 1968, pp. 72-73; G.Glotz, Histoire greque, t. 3, Paris, 1941, p. 15; G.Salvioli, Le capitalisme dans le monde antique, Paris, 1906
  26. Ed.Meyer, Kleine Schriften, Halle, 1924 Bd. 1, S. 99-130
  27. Zeitschrift fuer die Gesammte Staatwissenschaften, 92, 1932, S.334-335; М. Ростовцев. Общество и хозяйство в Римской империи. С-Петербург, 2000, т. 1, с. 21
  28. См. также: Все войны мировой истории, по Харперской энциклопедии военной истории Р.Дюпюи и Т.Дюпюи с комментариями Н.Волковского и Д.Волковского. С-Петербург, 2004, книга 3, с. 236—241
  29. Всемирная история: В 24 томах. А.Бадак, И.Войнич, Н.Волчек и др., Минск, 1997—1999, т. 12, с. 7-19
  30. New Cambridge Medieval History. Cambridge, 2005, Vol. I, pp. 274—276; Cambridge Ancient History. Cambridge, 2d. ed., 2000, Vol. XIV p.352
  31. Oxford Illustrated History of Medieval England, ed. by N.Saul. Oxford, 1997, p. 29; New Cambridge Medieval History. Cambridge, 2005, Vol. I, pp. 265—266
  32. Маркс К., Энгельс Ф., Соч., 2-е изд., т. 19, с 411—417, 401; т. 13, с. 20
  33. Blum J. Lord and Peasant in Russia. From the Ninth to the Nineteenth Century. New York, 1964, pp. 510—512
  34. Литаврин Г. Византийское общество и государство в X—XI вв. Проблемы истории одного столетия: 976—1081 гг. Москва, 1977
  35. Маркс К., Энгельс Ф., Соч., 2-е изд., т. 19, с 417
  36. См., например: Lot F. La fin du monde antique et le debut du moyen age. Paris, 1968; Hodges R., Whitehouse D. Mohammed, Charlemagne and The Origins of Europe. Oxford, 1983; Lopez R. The Birth of Europe. London, 1967
  37. Cambridge Economic History of Europe, Cambridge, 1977, Vol. V, pp. 5-6
  38. Медведев Р., Медведев Ж. Неизвестный Сталин. Москва, 2007, с. 166
  39. Кара-Мурза С. Советская цивилизация. От начала и до наших дней. Москва, 2008, с.435

Литература

  • М. Инсаров «К теории познания исторического материализма» - revolt.anho.org/archives/1982 — очерк истории эпистемологии исторического материализма.
  • Ю. И. Семёнов «Философия истории» - scepsis.ru/library/id_1065.html //«Современные тетради», 2003 — крупнейшая теоретическая работа в области исторического материализма
  • Ю. И. Семёнов «Введение во всемирную историю» — книга содержит изложение истории человечества с точки зрения материалистического подхода
    • Выпуск 1. Проблема и понятийный аппарат. Возникновение человеческого общества. - scepsis.ru/library/id_1036.html //М. МФТИ. 1997. 202 с.
    • Выпуск 2. История первобытного общества. - scepsis.ru/library/id_1151.html //М.: МФТИ, 1999. — 190 с.
    • Выпуск 3. История цивилизованного общества (XXX в. до н. э. — XX в. н. э.). - scepsis.ru/library/id_1912.html //М.: МФТИ, 2001. — 206 с.
    • Ю. Муравьёв Рецензия на книгу «Введение во всемирную историю» - scepsis.ru/library/id_1828.html//«Первое сентября». — 2002. — № 71.

9.1. Дополнительное чтение

  • Ю. И. Семёнов. История (историология) как строгая наука - istmat.ru/index.php?menu=1&action=1&item=226
  • Ю. И. Семенов. МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЕ ПОНИМАНИЕ ИСТОРИИ: «ЗА» И «ПРОТИВ» - istmat.ru/index.php?menu=1&action=1&item=14
  • Ю. И. Семенов Материалистическое понимание истории: недавнее прошлое, настоящее, будущее - istmat.ru/index.php?menu=1&action=1&item=84
  • Большая Народная Энциклопедия: обоснование исторического материализма в социалистические времена - www.bonaen.ru/i/istoricheskiy-materializm
  • Маркс К., Энгельс Ф., Ленин В.И. О диалектическом и историческом материализме - psylib.org.ua/books/maenl01/index.htm
  • Сталин И. В. О диалектическом и историческом материализме - grachev62.narod.ru/stalin/t14/t14_55.htm
скачатьДанный реферат составлен на основе статьи из русской Википедии. Синхронизация выполнена 09.07.11 21:55:59Похожие рефераты: Материализм, Материализм французский, Французский материализм, Естественнонаучный материализм, Атомистический материализм, Вульгарный материализм, Стихийный материализм, Материализм и эмпириокритицизм, Диалектический материализм.

Категории: Марксизм, Философские направления и школы.

Текст доступен по лицензии Creative Commons Attribution-ShareAlike.

Смотрите также

 

..:::Новинки:::..

Windows Commander 5.11 Свежая версия.

Новая версия
IrfanView 3.75 (рус)

Обновление текстового редактора TextEd, уже 1.75a

System mechanic 3.7f
Новая версия

Обновление плагинов для WC, смотрим :-)

Весь Winamp
Посетите новый сайт.

WinRaR 3.00
Релиз уже здесь

PowerDesk 4.0 free
Просто - напросто сильный upgrade проводника.

..:::Счетчики:::..

 

     

 

 

Webdistr | Все права защищены © 2018 | Карта сайта

.