Введение
Актуальность темы исследования.
В конце XX - начале XXI века в связи с активной деятельностью электронных СМИ и Интернета, а также с выходом постмодернистских идей в массовое сознание обострилась ситуация кризиса индивидуальности. Личность стала формироваться подобно мозаике окружающей действительности, принимая на себя клиповую форму, характерную для визуальной культуры современности.
Новую остроту получили вечные вопросы жизненного предназначения человека, его практической и духовной деятельности, смысла жизни, творчества, морального и этического возвышения, устремленности к высшим достижениям культуры.
Постоянно усложняющаяся структура социума, расширение сфер массовой культуры и коммуникации стали причиной появления новых социальных ролей, усиления образования особых систем знаков и символов составляющих личность - масок. Изменения личности, таким образом, оказались непосредственно связаны с переменами в социальной и культурной реальности. Широкомасштабная угроза падения привычных норм, стереотипов и ценностей нашла свое отражение в этом кризисе личности, стала причиной утраты «душевного покоя», стабильности, смысла существования, значимости коммуникации. Актуальность познания глубины, многосторонности своего Я и Я другого постоянно усиливается, так как для современного человека, включенного в систему массовых коммуникаций, понимание причин межличностного, а также собственного рационального поведения, основанного на внутреннем диалоге, крайне важно.
Именно поэтому необходимо обратиться к центральной проблеме нашей работы - проблеме структуры личности. Это в
буквальном смысле слова - проблема, а не просто «тема для изучения», потому что в личностной структуре идут динамические перемены, подвижки, смысл и содержание которых необходимо понять. Структуру личности можно рассматривать по-разному, и в разных отечественных и западных концепциях она предстает в облачении разных терминов. Мы используем достаточно широко применяемое, но, как правило, не имеющее аналитического рассмотрения понятие «маски», позволяющее видеть личность как многослойную и многоплановую, обладающую глубиной и в то же время способную разбиваться на «пласты», а порой и «осколки», за которыми становится трудно обнаружить личностное ядро. Утрата этого ядра — также серьезный сюжет, которого касается наша работа.
Актуальность исследования феномена маски обусловлена фундаментальными общекультурными тенденциями и значимыми историческими обстоятельствами развития современной цивилизации. В наши дни явственно ощущается необходимость при изучении человеческого Я видеть и анализировать не только устремленность к свободе, творчеству, этическим идеалам, но и обусловленное человеческой природой, историей и культурой отсутствие такой устремленности или недостаточное ее проявление.
Степень разработанности проблемы.
Проблема многогранности человеческого Я, самопознания, взаимоотношений различных состояний Я и непосредственно мотив маски предполагают рассмотрение этих задач в историко-культурном, философском и психологическом аспектах.
Следует отметить, что только некоторые из известных нам работ имеют характер, близкий по своей сути к данному диссертационному исследованию. По-видимому, это объясняется сложностью обобщения и анализа большого объема исторического и
теоретического материала, накопленного на сегодняшний день. К тому же тема маски в коммуникации не является специфически философской, что тоже представляет определенную сложность для исследователя.
Особую значимость для целей нашего исследования имеет вопрос о формировании и эволюции индивидуальности в истории на основе культурных событий и явлений, поднимаемый в работах Дж. Фрезера, В. Даркевича, Ф. Броделя и др. Авторы рассматривали этапы культуры от первобытности до наших дней с акцентом на осмыслении роли индивидуальности в ходе формирования культурных традиций.
Выбранное направление, цели и задачи потребовали обращения к широкому кругу работ по истории культуры - М.Бахтина, А.Ф. Лосева, Х.А. Льоренте, А.В. Коптева, С.Г. Лозинского, Я. Павловского, Е. Сутра, М.Е. Сергеенко и др.
Наличие устойчивого интереса к вопросам структуры Я в русле психологии, философской антропологии, теории и истории культуры породило многообразие подходов не только у представителей этих областей знания, но и внутри каждой из них. Такова теория традиционного психоанализа, занимающаяся вопросами самопознания, многоплановостью личности, состояниями Я. Триада «Я»-«Оно»-«Сверх-Я», лежащая в основе работ 3. Фрейда, модифицируется, но сохраняет преемственность в трудах К.Г.Юнга, А. Адлера, Э. Фромма и Э.Берна. Теория бессознательного и лежащие в ее основе положения, касающиеся структуры личности («Анима»-«Анимус»-«Персона»-«Тень»-«Самость») К.Г. Юнга, теория трансакционного анализа, концепция игр и строения личности («Взрослый»-«Ребенок»-«Родитель») Э. Берна сохраняют преемственность фрейдистской трактовки структуры личности. К проблеме соотношения маски и
коммуникации, раскрываемой в диссертационном исследовании, близка теория социального характера, развиваемая Э. Фроммом и представляющая собой исследование механизмов адаптации человеческой личности к обществу и культуре.
С неофрейдизмом Э.Фромма и его теорией социального характера достаточно близко соприкасается социопсихологический анализ Т. Шибутани. Проблема социализации человека, его взаимоотношений с другими находится, по мнению Т. Шибутани, в тесной связи со «структурой типических чувств», с «чувствами как системами поведения». Именно это представляется Т. Шибутани в качестве составляющих структуру личности компонентов (любовь, героепочитание, снисходительность, презрение и т.п.).
Другой стороной, с которой можно было бы подойти к главному вопросу нашего исследования - феномену маски, могло бы быть эзотерическое направление философского знания. Г. Гурджиев, Е. Блаватская, А. Безант и другие рассматривают «маску» только как сокрытие души, «лицедейство», препятствие общению с Богом. С таким отношением к сущности феномена маски трудно согласиться, зная об ее положительном влиянии на формирование единого Я. В будущем, однако, нам кажется возможным исследование и этого направления в совокупности с анализом восточных культурных традиций.
В данной работе происходит обращение к разным, порой существенно отличающимся друг от друга теоретическим подходам философов, социологов, психологов и культурологов, и на основе анализа этих текстов формируется собственный подход к пониманию и определению феномена маски как конструкта личности и его соотнесение с взаимоотношениями человека на всех уровнях.
7
Теоретическая и методологическая основа исследования.
1. Применение сравнительно-исторического метода в диссертационном исследовании исходит из того, что новые элементы личности образуются из уже существующих. В отличие от типологического сравнительно-исторический направлен на изучение конкретики структурных элементов Я.
2. Типологический метод направлен на выявление функций и сфер действия маски. Оба метода взаимно дополняют друг друга, позволяя идти одновременно от функциональных особенностей к исходному понятию феномена.
3. Поскольку объектом рассмотрения является не только отдельная личность, но и европейская культура в целом, то невозможно обойтись и без культурно-исторического метода.
4. Исследование неизбежно соприкасается с такими науками, как археология, история, этнология, и при необходимости обращается к методологическим приемам этих наук.
Обоснование рассмотрения маски в качестве феномена культуры предполагает в качестве своей предпосылки определение содержания, вкладываемого в это понятие. Маски, рассматриваемые в качестве составляющих личность элементов, выступают, на наш взгляд, необходимым аспектом коммуникации. Феномен маски, заключает в себе два направления - «на себя» и «на других». Эта двойственность открывает сегодня новые возможности для поиска причин современного кризиса и изменений в структуре человеческого Я, делает возможным рассмотрение структуры личности не столько в ракурсе психологических наук, сколько с точки зрения истории и теории культуры.
«Маска» рассматривается нами как поверхностное, временное, изменение внутреннего или внешнего облика человека, обусловленное
мотивами и потребностями личности, а также коммуникативными запросами и ожиданиями.
С понятием маски сопряжено в философско-психологических концепциях XX века понятие «самости», означающее «подлинный центр личности», то самое личностное ядро, которое способно либо непосредственно и адекватно выражать себя, либо одеваться в кокон масок. Если, говоря о «внешней маске», мы имеем в виду замещение временной личиной реального лица и тела, то понятие «внутренней маски» выводит нас на вопрос о «самости». Понятие «самости» восходит к концепции К.-Г.Юнга, но ни в его трудах, ни в трудах его последователей не имеет четкого определения. Им пользуются многие авторы, имея в виду аутентичное подлинное Я. В нашем исследовании понятие «самости» скорее предполагается, чем активно работает. Оно является необходимым фоном разговора о «масках», но сложность его применения состоит в том, что, согласно представлениям многих современных авторов, «самость» не очевидна, она нередко размывается масками или подменяется ими. Вопрос о соотношении «масок» и «самости» мы не беремся однозначно решать, концентрируя свое внимание на теме разнообразия и сочетания масок, рассмотрении их культурного функционирования и места в коммуникации. Тем не менее, говоря о драматургии коммуникации, мы используем в качестве синонима «самости» понятие «подлинного я», которое активно применяется в концепциях коммуникации.
«Подлинное Я» - часть единой личности, воплощающая ранее усвоенные, осознанные и оцененные индивидом моральные и иные принципы. Личность понимается нами как система свойств социально-значимых, взаимодействующих и неизменных, а также как система отношений и действий. Коммуникация - связь между субъектами, в ходе которой происходит обмен информацией, обмен смыслами и знаками.
В основе нашего исследования положена широко известная «деятельностная» концепция, восходящая к работам Лесли Уайта и представленная в отечественной философской литературе позициями Э.С.Маркаряна, В.Е.Давидовича, Ю.А.Жданова. В рамках этой концепции культура выступает как совокупность способов действия, и в соответствии с этим маска рассматривается нами как способ культурной самопредставленности, как культурная репрезентативная форма.
Цели и задачи диссертационного исследования.
Целью диссертационного исследования является выявление культурного смысла феномена маски, исследование влияния маски как на общество, культуру, так и на отдельную личность.
Достижение поставленной цели предполагает постановку и решение следующих задач:
• рассмотреть историю маски как культурного феномена, определить основные функции маски;
• исследуя события и явления человеческой истории, установить основные сферы действия маски, соотнести их дифференциацию с ходом социального и культурного развития;
• анализируя культурный и исторический контекст, выделить специфику маски как феномена - ее двусторонность, внешнюю и внутреннюю направленности;
• обозначить место маски в структуре личности;
• проанализировать взаимосвязь роли и маски;
• рассмотреть проблему «подлинного лица» как специфичную для драматургии в коммуникации, подчеркнуть характерные для этого позиции - стратегии поддержания «подлинного лица», их соприкосновение с проблемой искренности. Научная новизна диссертации
10
Научная новизна диссертации состоит в следующем:
¦ рассмотрена история маски на основных этапах европейской культуры;
¦ выявлены главные сферы действия феномена маски в культуре, раскрыты его основные функции;
¦ предложен новый подход к исследованию личности — через анализ сущностных особенностей маски, ее направленности на других и на себя;
¦ дан анализ взаимосвязи маски и роли;
¦ выдвинуто предположение о том, что театрализация отношений в коммуникации выступает следствием неискренности связи Я -Другой, и это позволяет сделать вывод, что драматургия, постановочность процесса общения не является показателем открытости, близости и доверия на любом уровне отношений;
¦ предложена гипотеза о значении применения маски как способа открытия индивидуальности, познания Другого и своего Я; маска представляет собой механизм, определяющий степень фальши и наигранности как внутри личности, так и в связи Я - Другой;
¦ дано определение феномена маски с отнесением к ее внутренним и внешним особенностям.
На защиту выносятся следующие тезисы:
1. «Маска» есть поверхностное, временное, изменение внутреннего или внешнего облика человека, обусловленное мотивами и потребностями личности, а также коммуникативными запросами и ожиданиями. «Внешняя маска» - ситуативное изменение внешнего облика человека с помощью визуальных средств, а «внутренняя маска» - временное изменение Я с сопутствующей сменой модели поведения. «Внешняя» и «внутренняя» маски взаимосвязаны - оба феномена представляют использование человеком символизма
11
действительности, участвуют в решении вопросов
самоидентификации и коммуникации.
2. Развитие внешней маски прошло ряд этапов. Основные функции маски (знаково-коммуникативная, защитно-оборонительная, адаптивная), а также функция сокрытия сформировались в палеолите. В античности произошло определение двух основных сфер функционирования внешней маски - профанной и официальной. Зрелищность античного мира сделала маску символом двойственности Я, обозначила взаимосвязь маски и исполнения роли.
3. Функции внешней маски проявились в средневековом церемониале: здесь маска аккумулирует символику и знаки «акта веры»; выступает как инструмент защиты от враждебной среды. В средние века наблюдается также переход внешней маски из официальной среды в народную - от церковных мистерий и таинств к ярмарочно-площадным действам - маскараду. Брутальная сущность средневекового маскарада становится одной из отличительных черт внутренних перемен человека Возрождения.
4. В период с XVIII по XX век определяющей функцией маски становится знаково-коммуникативная. Маска и прежде была не только внешней, но и внутренней, но теперь «внутренний маскарад» актуализируется, выходит на первый план, так как процесс формирования личности усложняется наряду с усложнением социокультурной жизни. Однако внешняя маска не исчезает, она приобретает новые формы - сферой ее действия становятся PR-технологии, имиджмейкерство, СМИ и Интернет.
5. Маска как внутренняя составная личности выступает и в качестве определенной модели, типа поведения, как приспособительный механизм, облегчающий адаптацию к определенной позиции или ситуации. Именно поэтому внутренняя
12
маска не может быть оценена исключительно как морально негативная, как злонамеренный обман и фальшь. Маска проявляет себя в социальной роли, она всегда присутствует в отношении с Другим.
6. Театрализация отношений с Другим выступает как образ поведения, который отличается от непосредственно присущего личности. Это позволяет говорить о драматургии коммуникации, которая ставит проблему «подлинного Я» в его соотношении с маской.
7. Если маска, избранная для общения, адекватно выражает подлинное «Я» человека (самость), то она позитивна для коммуникации. Если же «внутренняя маска» искажает подлинность «Я», она затрудняет понимание и общение: «подлинное Я» как часть единой личности воплощает ранее усвоенные, осознанные и оцененные индивидом моральные и иные принципы, маска -требования реальной социальной ситуации, заставляющие личность приспосабливаться.
Научно-практическая значимость и апробация результатов.
Основные положения и выводы диссертационного исследования могут быть использованы в практике преподавания в высшей школе в деле модернизации учебных курсов по культурологии, философии, антропологии и другим гуманитарным дисциплинам. Основные положения диссертационного исследования, выносимые на защиту, докладывались на научных конференциях, на кафедральных методологических семинарах в Ростовском государственном университете, а также использовались в учебном процессе.
13
Глава 1 История маски в культуре.
§1. Маска на раннем периоде человеческой истории Исследование истории феномена маски, его функций и роли в процессе развития общества, несомненно, нужно начинать с периода первобытной культуры, когда маска, по-видимому, уже играла важную роль в повседневной жизни.
Феномен маски, обе его стороны - «маска внешняя» и «маска внутренняя» - изначально находился в целостном единстве. Количество ролей, исполняемых человеком на этапе родоплеменного развития общества, было не велико, и стремление к осознанию своего места в мире не достаточно оформилось. Поэтому тесная взаимосвязь внешнего и внутреннего направлений феномена маски подкреплялась постепенным осознанием символизма внешней и внутренней действительности.
В последующих веках обе стороны феномена маски продолжали сосуществовать. Но, стоит отметить, что каждый этап культурного или исторического развития давал приоритет одной из масок -«внешней» или «внутренней», в соответствии ходом изменений на индивидуальном или коммуникативном уровнях.
Именно палеолит стал временным отрезком, на котором «внешняя маска» стала пониматься как изменение внешнего облика человека - при помощи красок, личин и т.п. Зримая сторона маски, направленная на других, подчеркивающая лучшие или скрывающая худшие качества стала первоопределяющей. Первобытная действительность требовала от человека больших способностей в адаптации к окружающему миру и сообществу, а внешняя маска стала тем способом, с помощью которого эта адаптация совершалась.
Период времени, в течение которого человек жил жизнью охотника или собирателя составляет около 99 процентов от общей
14
продолжительности человеческой истории. Необходимо учитывать тот факт, что охотничье-собирательский образ жизни первобытного человека оказал неизмеримо глубокое влияние на все последующее культурное и общественное развитие, и даже в какой-то степени предопределил его.
«В течение последних 150-200 тысяч лет на Земле живет один-единственный человеческий вид — Homo sapiens. К этому виду относились все без исключения популяции среднего и позднего палеолита, как и все последующие популяции вплоть до современной. И все они вносили вклад в общечеловеческое развитие ... не везде проходящее одинаковыми темпами... и везде в равной степени проявилась бесконечная адаптабильностъ человечества, обусловившая наряду с другими факторами развитие человеческой культуры» /29, с. 529-530/.
В распоряжении исследователя находятся антропологические и археологические находки и этнографические данные о современных примитивных народах, еще сегодня живущих (или еще недавно живших) жизнью охотников и собирателей.
Эти ископаемые находки показывают, что древний человек уже располагал развитой культурой с довольно сложной структурой, у него была своя система представлений, свое мышление.
В палеолитическом искусстве встречаются фантастические изображения, несопоставимые ни с одним из известных живых существ. Они бывают двух видов: одни зверообразны, но по форме и внешнему виду заметно отличаются от известных науке животных, других можно было бы принять за людей, если бы не множество звериных черт. Подобные фигуры принято называть «колдунами» или «шаманскими масками». В пещере Тюк Д'Одубер (Франция) находится гравюра существа с небольшим горбом на спине, широкой
15
мордой, напоминающей лосиную, короткими, слегка изогнутыми вперед рогами и широкими ушами. Еще более известен «колдун» из пещеры Трех Братьев. Это фигура, представлена в выпрямленном положении, с длинным хвостом и человеческими ногами. Передние конечности выглядят как звериные лапы, а голова украшена оленьими рогами. Стоит упомянуть и «человека-бизона» - нижняя часть тела имеет отчетливые человеческие очертания, в то время как голова и верхняя часть тела бизоньи. Так же существует гравюра на жезле «начальника» - три фигуры с отчетливо прорисованными человеческими ногами, которые несут округлое, покрытое шерстью тело; голова с длинными, заостренными ушами увенчана рогами. Гравюра из Лос-Казарес изображает почти сферическое тело с длинной шеей и двумя конечностями, подобными рукам /29/.
Сегодня трудно расшифровать эти «фантастические» работы, постичь заложенный в них смысл. Для понимания вышеописанных примеров не достает достоверного знания мифологии и религиозных представлений палеолитического человека.
Однако, искусство конца раннекаменного века (гравюры и рисунки) может быть описано с позиции формирования новых популяций, иной культуры сообщества. В нем чаще встречаются изображения животных, птиц и рыб, нежели людей, что говорит об основном занятии человека - охоте. В Испании найдены изображения сцен охоты, войны, рисунки бытового жанра - несомненно, носящими культовый характер, с фигурами людей, схематизированными и стилизованными (с измененными лицами или головами). Эти археологические находки относят к 8 - 5 тысяч лет д.н. эры /29/.
«Святилища», появившиеся позднее, их археологические останки, явно имеющие сакральное значение - с рисунками шаманов,
16
колдунов, духов, «заклинающих» успешную охоту, победу в битве и т. п., несут в себе символы и знаки, заключенные в изображениях людей и животных с измененной внешностью. Некая «маска» становится способом перемены внешнего Я в культовых целях (например, в обрядах инициации и т.п.). До сих пор у племен экваториальной Африки и австралийских аборигенов встречаются обряды и ритуалы, а также рисунки подобного рода /29/.
Для этого периода человеческой истории характерен плавный переход от человека к внешней маске (зооморфизм, антропоморфизм) и наоборот. Это может быть объяснимо с позиций сложившегося позднее мифотворчества, и, собственно, мифов - о происхождении мира, природы, происхождении человека от животных и наоборот. Так, например «... обычай умерщвлять бога в лице животного ... возник на очень ранней стадии человеческой культуры ... С прогрессом мышления растительная и звериная оболочка спадает с древних растительных и животных божеств, а за ними сохраняются исключительно антропоморфные свойства, которые всегда составляют ядро культа. Другими словами, растительные и животные боги имеют тенденцию становиться антропоморфными ... Для объяснения преданных забвению истоков родства между божеством и животным измышляются разного рода предания» /106, с. 409-410/.
Мифы о превращении людей в животных и в растения есть практически у всех народов земного шара (о гиацинте, кипарисе, пауке-Арахне, Осирисе, Адонисе и т.п.). Они тесно связаны с религиозными представлениями, и одновременно с этим они - в определенном смысле картина мира.
Большинство людей воспринимали миф как истину, так же реально, как и конкретные жизненные явления, поэтому
17
мифологические образы, точнее их воздействие на жизнь простого народа тоже становилось реальным, иногда пугающим или циничным (с нашей, современной точки зрения). В качестве примера можно привести кровавые обряды и ритуалы, сопровождающие рассказы о богах. Их современникам подобная «кровожадность» не казалась столь ужасной - она соответствовала картине мира, транслируемой мифом. Маска выступала уже как атрибут шествий, мистерий. Идея о духах, богах плодородия, их перевоплощении в растения, животных и человека (Аттис, Дионис, Персефона, Церера) характеризовалась определенным мифологическим мотивом - умирающего и воскресающего божества, который воспроизводился в магических актах умерщвления или принесения в жертву, человека, живого воплощения божества растительности, соответствующим образом наряженного, и что немаловажно, с так или иначе измененным лицом. Здесь человек уже был персонификацией духа, а не самим собой: «У Лактанция можно прочесть о том, как на празднике Осириса жрецы с обритыми телами били себя в грудь и причитали, изображая скорбный путь богини Исиды в поисках тела ее сына Осириса, как их скорбь сменилась радостью, когда бог с шакальей головой, - точнее, играющий его роль актер - производил на свет мальчика, живое подобие потерянного и найденного бога» /106, с. 392-393/; о Дионисе: « Этот бог часто изображался в виде простого вертикального столба без рук, одетого плащом, с бородатой маской вместо головы и с лиственными побегами ... - признаками лесного бога» /106, с. 405/. Тут маска проявляла себя в качестве ритуального атрибута, связанного с сакральным знанием: одну часть которого было необходимо скрыть от непосвященных, а другую транслировать для передачи следующим поколениям.
Список литературы
www.ronl.ru
Актуальность темы Значительные успехи в области развития вычислительной техники вынуждают разработчиков создавать более совершенные средства взаимодействия с машинами. Преимущества речевого диалога перед традиционными средствами общения исследованы достаточно давно и многократно описаны в литературе. Привлекательность речевого общения, достижения в области распознавания речи, а также сопутствующее им развитие и удешевление электронно-вычислительной микропроцессорной техники в последнее время привели к тому, что сфера внедрения систем распознавания речи (СРР) существенно расширяется, захватывая различные отрасли производственной, административной, и даже бытовой деятельности.
Речевой канал управления техническими средствами и вычислительными машинами позволяет освободить руки, разгрузить зрение, обеспечить независимость от механических вибраций и условий освещения. Для управления сложными техническими системами человеку приходится осваивать, образно выражаясь, "язык интерфейса", на что тратится время. Поэтому требование эргономичности при разработке человеко-машинных интерфейсов подразумевает обеспечение наиболее естественных форм взаимодействия, каковой, очевидно, является речевой диалог. Кроме того, речевой ввод информации может играть роль дополнительного канала управления, который оказывается во многих ситуациях незаменимым, особенно в случаях, связанных с ограниченной подвижностью человека-оператора.
21-ый век со всей очевидностью заявил о себе, как эпоха "информационного взрыва". Несомненно, на этом этапе технического прогресса, одними из приоритетных становятся направления, связанные с развитием технологий интеллектуальных форм взаимодействия человека и информационно вычислительных систем. Постоянное усложнение техники приводит к тому, что каждое элементарное управляющее воздействие становится всё более содержательным, однако обеспечение необходимого разнообразия и гибкости в управлении приведет в этом случае к существенному усложнению человеко-машинного интерфейса. Возникает противоречие, которое может быть успешно разрешено благодаря организации речевого управления, так как формулирование команд на естественном языке обладает необходимой гибкостью и содержательностью одновременно.
Есть и другие преимущества речевого общения, число которых будет со временем увеличиваться по причине всё большей интеграции вычислительной техники в повседневную жизнь человека. Например, благодаря системам речевого общения, управление справочными службами, традиционно осуществляемое человеком-оператором, можно практически полностью переложить на вычислительную технику.
Несмотря на многолетнюю историю и значительные достижения в области распознавания речи, в полном объеме задача остаётся нерешенной.
Вопросы, касающиеся проблем дикторонезависимости и помехоустойчивости, остаются наиболее актуальными в настоящее время. Современные системы распознавания речи, которые позиционируются как дикторонезависимые, осуществляют распознавание изолированных слов ограниченного словаря (до 500 слов) с надёжностью в акустически благоприятных условиях достигающей 95% (на практике, заявленные производителями показатели, часто оказываются преувеличенными). Системы распознавания слитной речи, как правило, требуют кропотливой процедуры настройки на диктора, словарь может достигать больших размеров (200.000 слов). В таких системах единицей распознавания на акустико-фонетическом уровне обычно является фонемоподобные элементы языка (аллофоны, дифоны, фонемы и т. д.) или слоги. Надежность распознавания отдельных фонемоподобных элементов невысокая (редко достигает 80%), однако, их относительная малочисленность (по сравнению со словами или даже слогами), делает их привлекательными для использования, особенно в системах использующих настройку на нового диктора, которая реализуется путём изменения параметров эталонных речевых единиц (которых должно быть не много). Точность в таких системах во многом определяется эффективностью языковой подсистемы (верхних уровней анализа).
Проблема помехоустойчивости систем распознавания речи должна решаться по двум основным направлениям. С одной стороны, необходим комплекс мер, направленных на устранение помех, шумов и искажений, воздействующих на речевой сигнал. С другой стороны, учитывая практическую ограниченность мер по очистке речевых сигналов, но, не отменяя их, возникает потребность в методах выделения полезного речевого сигнала из акустической среды. Как правило, такие методы используют априорную информацию о полезном сигнале, и они продемонстрировали высокую эффективность в борьбе с различными типами помех. Однако требование наличия априорной информации существенно сужает область применения данных методов
Известно, что человек в процессе распознавания речи активно использует априорную информацию о полезном речевом сигнале. Это касается всех уровней системы, начиная с акустического и заканчивая верхними, интеллектуальными уровнями анализа. Использование априорной информации во многом определяет способность человека оставаться устойчивым к помехам различного рода.
В системах распознавания речи, процедура настройки на нового диктора должна моделировать процесс получения части априорной информации об акустико-фонетических свойствах речевого сигнала данного диктора. Верхние уровни анализа должны обеспечивать систему частью априорной информацией языкового, семантического и прагматического свойства. Поэтому актуальной задачей при создании систем распознавания речи является разработка алгоритмов повышения помехоустойчивости СРР, использующих априорную информацию на разных уровнях анализа.
^ Цель и задачи исследования
Разработка комплексного подхода, использующего нейросетевые технологии, направленного на повышение надёжности систем распознавания речи за счёт использования априорных сведений о распознаваемом речевом сигнале.
Достижение указанной цели требует решить следующие основные задачи исследования:
1. Изучение и анализ существующих подходов к решению задачи автоматического распознавания речи.
2. Разработка способа представления акустико-фонетической информации, учитывающего особенности восприятия речи человеком.
3. Разработка методов повышения помехоустойчивости СРР, использующих априорную информацию о некоторых свойствах полезного речевого сигнала.
4. Разработка нейросетевого алгоритма настройки системы распознавания речи на нового диктора.
5. Разработка структуры и определение параметров нейронной сети для задачи распознавания речевого сигнала.
6. Разработка методов использования языковых знаний для сокращения состава оперативного словаря СРР.
7. Практическая реализация и экспериментальное исследование разработанных методов и алгоритмов.
^ Объект и предмет исследования
Объектом исследования является речевой сигнал, а предметом исследования являются алгоритмы предобработки речевых сигналов, методы представления речевой и языковой информации, алгоритмы распознавания, алгоритмы обеспечения помехоустойчивости систем распознавания речи, методы настройки на диктора и способы реализации обозначенного в системах автоматического распознавания речи.
^ Методы исследования
Для решения поставленных задач применялась теория радиально-базисных нейронных сетей и сетей прямого распространения, а также сетей из нейроподобных элементов с временной суммацией сигналов. Обучение радиальных сетей осуществлялось методами кластерного анализа и градиентного спуска. Метод динамического программирования применялся для организации процедуры синхронизации речевых сигналов разных дикторов, а также для распознавания динамических последовательностей. Теория цифровой обработки речевых сигналов использовалась для первичной обработки акустической информации.
Основной научный результат диссертационной работы: разработана методика повышения надёжности систем распознавания речи, которая учитывает основные причины возникновения ошибок, и включает в себя комплекс научных и прикладных результатов, полученных в рамках данной диссертационной работы:
^ Научная новизна (научные результаты):
1. Разработан способ представления акустико-речевой информации в многомерном пространстве признаков (МПП), позволяющий использовать информацию об акустических особенностях голоса диктора в качестве априорной информации о свойствах распознаваемого речевого сигнала.
2. Разработана и экспериментально исследована новая радиально-базисная нейронная сеть встречного распространения (РБНС ВР), которая позволяет ассоциативно связывать между собой разные признаковые пространства.
3. Модифицирован алгоритм ассоциативного доступа к информации по ее фрагменту для динамических ассоциативных запоминающих устройств (ДАЗУ).
Прикладные результаты:
1. На основе предложенного способа представления акустико-фонетической информации разработан алгоритм обнаружения и компенсации помех в речевом сигнале.
2. Разработан алгоритм распознавания изолированно произносимых слов при помощи радиально-базисной сети, позволяющий выделять наиболее информативные признаки эталонов для реализации последующего механизма уточнения.
3. На основе радиально-базисной нейронной сети встречного распространения и предложенного способа представления акустико-фонетической информации разработан алгоритм настройки СРР на нового диктора.
^ Практическая значимость полученных результатов
1. Разработанные методы и алгоритмы использовались при разработке 8-ми разрядного микроконтроллера UNC81SVR01 (Unicore Microsystems), выполняющего в частности распознавание изолированно произносимых слов. Акт о внедрении прилагается.
2. Разработанные методы и алгоритмы использованы в ОАО “Концерн “РТИ Системы” в рамках проекта по разработке системы автоматического распознавания команд управления мобильным телефоном. Акт о внедрении прилагается.
3. Результаты диссертационной работы также использовались в НПИЦ "Микросистемы" при разработке речевого интерфейса для управления системой анализа текстовой информации TextAnalyst. Важной особенностью данного внедрения является то обстоятельство, что сама система TextAnalyst выступает в качестве модуля верхнеуровнего анализа при решении задачи распознавания речи.
Достоверность полученных научных результатов, выводов и рекомендаций диссертационной работы подтверждена результатами численного моделирования на вычислительной технике, экспериментальными исследованиями, а также соответствующими актами о внедрении результатов работы в разработку систем автоматического распознавания речи.
^ Апробация работ
www.ronl.ru
Все разделы курсовой работы имеют в равной степени большое значение. Но введение – это раздел, по которому, как по одежке, встречают. Именно здесь содержится квинтэссенция вашего научного исследования, которая любому читателю расскажет о значимости вашей работы, целях и задачах, а также актуальности изучаемой проблемы.
Актуальность выбранной темы – это попытка автора аргументировано объяснить, зачем необходимы научные изыскания по этому вопросу, какая польза будет от полученных результатов для науки, человека, общества, государства. Конечно, некоторые студенты с легкостью могут написать о значимости и актуальности своей курсовой, а другие, наоборот, испытывают дискомфорт, в связи с тем, что не могут четко и понятно сформулировать свою мысль. Поэтому можно предложить несколько общих рекомендаций по написанию обоснования актуальности темы курсовой работы.
5 признаков обоснования актуальности
1. Сначала предстоит определиться с объемом, т. е. сколько надо написать, чтобы раскрыть понятие актуальности вашей темы. Здесь уместно вспомнить, что краткость – сестра таланта, но не стоит втискивать основные аргументы в три–четыре предложения. Это слишком мало. Лучше всего написать порядка 9-10 предложений, которые займут ½ листа.2. Начало может быть вполне абстрактным или нейтральным («В то время, когда наши космические корабли бороздят просторы Вселенной…»), затем сделать логический переход от общего к частному: А) сравнить вашу тему с другими аналогичными направлениями или описать значение ваших изысканий для современной науки или объекта исследования;Б) можно освещать вашу проблему с точки зрения взаимосвязи с геополитикой, экономикой, обществом (внутри страны или в мире в целом). 3. После теоретической части (определение закономерностей, принципов и взаимосвязей) самое время поговорить о практической значимости вашей работы. Может быть, ваши исследования – это прорыв в науке и технике, имеют прикладное значение, могут быть апробированы или использованы в учебных, научно-исследовательских или других учреждениях.4. Высоко ценится самостоятельность студента. Можно добавить в обоснование актуальности личный вклад, что конкретно было сделано вами в работе. Желательно не ограничиваться общими фразами (сбор, анализ и переработка информации), а писать более распространенно. 5. В тексте можно использовать фразы: «актуальность темы курсовой работы обусловлена тем, что» или «вышеперечисленным и обоснована актуальность данной темы». Для того, чтобы студенты лучше разобрались в особенностях написания актуальности темы курсовой, ниже будут рассмотрены некоторые варианты написания по различным дисциплинам.
Примеры обоснования актуальности
1. В современных условиях большое значение имеет увеличение доли инвестиций в бюджете страны, но необходимо обратить внимание на роль местных бюджетов, которые смогли бы финансировать различные инвестиционные проекты, так как они в меньшей степени зависят от политики. Благодаря такой экономической модели, местные бюджеты играют большую роль в социальном и экономическом развитии территорий, но существует проблема наполнения и снижение доли дефицита местных бюджетов. Поэтому наиболее актуальной проблемой на сегодняшний день является расширение перечня налоговых поступлений, а также поиск стабильных источников финансирования, что и определило тематику моего исследования.
2. Современное развитие общества, его взаимодействие с природой характеризуется необычной многогранностью изменений в системе «природа – человек – производство». Переход на рыночные условия хозяйствования, повышение регионального принципа управления образуют предпосылки для более оптимального решения социально-экономических и экологических проблем. Особенное значение принадлежит исследованию городов и сельских местностей как природно-социо-экономических территориальных общностей, а также их взаиморазвитие. Значительно усилилась роль сельских местностей в хозяйственном развитии страны, в то же время роль отдельных городов в территориальной организации общества снизилась. В связи с этим изменился характер, уровень развития и структура взаимосвязей между городами и сельскими местностями, поэтому необходимы новые исследования системы «город – пригород», — все это определило новизну и актуальность нашей работы. Личный вклад автора заключается в разработке векторов оптимизации по развитию общностей город – сельская местность, а также на уровне района проследить тенденции взаиморазвития отдельных функций, выявить определенные закономерности в данном процессе, определить внутрирегиональные отличия.
prostudenta.ru
