|
|
|
|
 Far |
| WinNavigator |
| Frigate |
| Norton
Commander |
| WinNC |
| Dos
Navigator |
| Servant
Salamander |
| Turbo
Browser |
|
|
| Winamp,
Skins, Plugins |
| Необходимые
Утилиты |
| Текстовые
редакторы |
| Юмор |
|
|
|
File managers and best utilites |
Доклад: Любимые писатели Серебряного века. Поэты серебряного века реферат по литературе
Реферат - Мой любимый поэт Серебряного века А. А. Блок
Мой любимый поэт Серебряного века (А. А. Блок)Автор: Блок А.А.Серебряный век — это небольшой период развития русской литературы. По силе и энергии удивительных созданий поэзия того времени была провозглашена достойной продолжательницей величайших художественных открытий русской классической литературы XIX века. Но поэты Серебряного века не только развили традиции предшественников, но и создали неповторимые шедевры. Поэзия этого периода удивительна и неповторима. Символизм – одно из художественных течений серебряного века, которого придерживались многие поэты. Говоря о символизме, необходимо отметить, что он обратился к вечным идеям, важным для человека. Из всех поэтов-символистов ближе всего мне творчество Александра Блока. Я считаю его одним из ярчайших представителей Серебряного века. Блок — выдающееся явление в русской поэзии. Это один из наиболее замечательных поэтов-символистов. От символизма он не отступал никогда: ни в юношеских стихах, полных туманов и грез, ни в более зрелых произведениях. Литературное наследие Александра Блока обширно и многообразно. Оно стало частью нашей культуры и жизни, помогающей понять истоки духовных исканий, понять прошлое. Как утверждал сам поэт, его лирика во всем ее многообразии представляет собой единое произведение. Это произведение, создававшееся всю жизнь, является отражением его творческого пути. “Собрание стихотворений” в трех томах составлялось Блоком многие годы. По этому сборнику нетрудно проследить становление Блока как поэта, постепенный переход от мечтаний к действительности. Переход, конечно, весьма условный, но заметный. Стихи юного Блока поражают своей чистотой и нежностью. Безусловно, он не свободен от влияния предшественников и современников, но это не мешает ему создавать свое, неповторимое. Поэт вошел в мир людей с любовью и верой в светлый и чистый мир. Влюбленность — один из главных мотивов его лирики. Путь в мир, по Блоку, должен осуществляться при помощи любви. И именно это прослеживается в “Стихах о Прекрасной Даме”. Блок находится в поисках идеала, Вечной Женственности. Предчувствую Тебя. Года проходят мимо — Все в облике одном предчувствую Тебя. Весь горизонт в огне — и ясен нестерпимо, И молча жду, — тоскуя и любя. Он в своих посвящениях Прекрасной Даме уходит от окружающей действительности, запирается в свои думы. Из более позднего творчества Блока мне нравится стихотворение «Незнакомка». При первом прочтении просто поражаешься красоте и магнетизму созданного поэтом образа таинственной незнакомки: И веют древними поверьями Ее упругие шелка, И шляпа с траурными перьями, И в кольцах узкая рука. Но мечты о Прекрасной Даме не могут оградить Блока от реальной жизни. Действительность все же проникает в его мир. Появляются стихи “Фабрика”, “Сытые”, “На железной дороге” и эти строки: Как тяжело ходить среди людей И притворяться непогибшим, И об игре трагических страстей Повествовать еще не жившим. Решающее влияние на пересмотр им жизненных ценностей оказали события начала двадцатого века. Мы — дети страшных лет России — Забыть не в силах ничего. Блок отходит от мечтаний и все чаще смотрит в глаза реальности. На смену юношеской мечтательности приходит сознание своего гражданского долга, понимание ответственности перед своей страной. Александр Блок испытывает к Родине, с одной стороны, чувство любви, тоски по ней, сострадания, а с другой — веру в прекрасное ее будущее и желание изменить к лучшему жизнь своего народа. Именно это волнение за будущее Родины переполняет лирического героя в поэме “Двенадцать”. Поэма наполнена символами. Она начинается сразу с резкого контраста: “Черный вечер. Белый снег”. Черный цвет — зло, буря, стихийность, непредсказуемость, белый — чистота, духовность, свет. В поэме встречается и красный цвет. Это не только цвет флагов и лозунгов, это — цвет крови. У Блока существует цикл стихотворений “На поле Куликовом”, где в каждом слове чувствуется огромная любовь к Родине. “О, Русь моя! Жена моя!” — так обращается к ней поэт, то есть не только как к живому, но как к самому близкому существу на свете. Образ России все время незаметно переплетается с женским образом. Для Блока Родина — женщина; она подобна “прекрасной незнакомке”, к которой поэт обращается в своих ранних стихах. Любовь к Родине и любовь к женщине для Блока — понятия неразделимые и одинаково значимые. Несмотря на то, что творчество Александра Блока пришлось на довольно трудный период в жизни России, его искания и заблуждения в поисках светлой, прекрасной жизни, жизни во имя человека, человечества и любви остаются актуальными и по сей день. Его ранние мечтания о Прекрасной Даме, о поисках Вечной Женственности дают повод для размышления нынешнему молодому поколению. Истинная любовь является и по сей день одной из движущих сил в жизни человечества. Блок рано ушел из жизни но стихи его волнуют людей, они помогают нам жить.
www.ronl.ru
Доклад - Поэт серебряного века М.А. Кузьмин
Реферат на тему
«Поэт серебряного века М.А. Кузьмин»
(1875-1936)
Работу выполнил
ученик ** «*» класса
ФАМИЛИЯ ИМЯ
ГОРОД
2006
Михаил Алексеевич Кузьмин (1875—1936) – поэт, прозаик, критик, переводчик, композитор и музыкант. Родился в Ярославле в семье отставного морского офицера. Его родители были старообрядцами, и бытовые обычаи этой традиции, впитанной с детства, глубоко вошли в духовную эстетику будущего поэта. Затем семья переехала в Саратов в 1874 году, а вскоре — в Петербург в 1884 году, где Кузмин окончил гимназию. Кузьмин учился в 8-й гимназии вместе с Г. В. Чичериным. Три года проучился в консерватории — в классе композиции Римского-Корсакова, и музыка — наряду с поэзией — навсегда воцаряется в творческом мире художника.
Самый известный портрет Михаила Кузмина был создан в 1909 году Константином Сомовым. Небольшие усы и аккуратная бородка французского маркиза, прихотливые завитки темных волос, зачесанных от висков ко лбу, чрезвычайно выразительные глаза, полуприкрытые тяжелыми веками. Элегантность законодателя мод, ненатужная ироничность, чуть наигранная усталость любимца муз. Незлобивость, отсутствие мании величия, контактность М.Кузмина быстро принесли ему широкий круг знакомств среди музыкантов, литераторов, художников, актеров.
«Изящество — вот пафос поэзии М. Кузмина, везде и всегда он хочет быть милым, красивым и немного желанным. Все, даже трагическое, приобретает в его стихах поразительную легкость, и его поэзия похожа на блестящую бабочку, в солнечный день порхающую в пышном цветнике»,— писал В. Брюсов. Он отметил у Кузмина «дар стиха, певучего и легкого», а Блок в свою очередь полагал, что это «… поэт высокий и прекрасный».
Чуткое к прекрасному сердце ребенка пленяют и «Волга, вся залитая луною», и книги Шекспира, «полные крови, любви, смерти и эльфов», и произведения Гофмана. Он мечтает о «выдуманных существах, о тайном лесе, где живет царица Афра, и ее служанки перебирают струны». В романтических и одновременно обыденных красках воссоздает поэт свою родословную, и новое бытие получают под его пером:
Моряки старинных фамилий,
Влюбленные в далекие горизонты,
пьющие вино в темных портах,
обнимая веселых иностранок…
(«Моряки старинных фамилий...», 1907)
Родился Михаил Кузмин, как уже было сказано, в Ярославле, в дворянской семье, детские годы провел в Саратове, и потому волжские мотивы и корни естественно можно обнаружить в его поэзии. Он всегда восхищался «трепещущей красотой волжского приволья, старых волжских городов, тесных келий, любовных речей и песен, всей привольной и красной жизни...». Уже взрослым человеком Кузмин подолгу проводил время в заволжских скитах, бывал в имениях родных и знакомых, снимал комнату под Нижним Новгородом.
Любовью к родимому краю пронизаны строки стихотворения:
«Я знаю вас не понаслышке...», 1916
Старая русская провинция, семейные разговоры отца — отставного морского офицера, отпрыска древнего дворянского рода, и матери — правнучки французского актера, для которого Россия стала вторым домом, с самых ранних лет охватившая мальчика любовь к литературе и музыке — все это формировало его духовный мир.
С детских лет ощущает Кузмин прочное родство с прошлым — и дичится знакомых детей, растет нелюдимым, одиноким. Внутренняя обособленность обостряет наблюдательность, глубину переживаний. Поверенным душевных тайн в гимназии, в Петербурге, куда будущий поэт переезжает в 1885 г. Там он знакомится с Г. В. Чичериным – лучшим другом по жизни. Их переписка, длившаяся до 1926 г., насыщена внутренними исканиями молодых людей, стремившихся во всей сложности познать мировую культуру, осмыслить связь с ней культуры родной, русской. Однако отношения в консерватории сложились неудачно. По словам Е. А. Зноско-Боровского, «… его не одобряли, и он отвечал тем, что не показывал своих работ, приготовленных дома, и так и не кончил консерваторию», проучившись три года.
Кузмин сочинял симфонии, сюиты, песни, романсы, музыку на духовные стихи, работал над операми «Елена», «Клеопатра», «Эсмеральда», всю жизнь продолжал музицировать. По воспоминаниям мемуариста, он так говорил о своих композиторских занятиях: «… У меня не музыка, а музычка, но в ней есть свой яд, действующий мгновенно, благотворно, но ненадолго...»
В поэтических кругах успехом пользовались песни поэта, оригинально исполняемые им самим. В 1906 г. Мейерхольд, ставивший в Театре В. Ф. Комиссаржевской драму А. Блока «Балаганчик», предложил Кузмину написать музыку, и он, по словам актрисы В. П. Веригиной, создал «музыку обаятельную».
Но тогда, в конце 90-х гг., Кузмин пережил тяжелый духовный кризис, период сомнений в нужности своего искусства — музыки, жажду очищения от «несмываемого греха» и «огромную потребность веры». «Очищение может быть в странствиях и мытарствах»,— уверял он себя, предпринимая ряд путешествий. В 1885 г. он побывал в Египте, изучал религиозные культуры Востока, раннее христианство, гностицизм.
Интересовал его также итальянский католицизм, и немало дала двухмесячная поездка в Италию, «где искусство пускает ростки из каждого камня...». Не раз позже отразилась эта прекрасная страна в стихах и прозе Кузмина. Довелось ему постранствовать и по северу России, побывать в Поволжье, в местах, где особенно распространен раскол. Собирание старинных книг, духовных стихов, знакомство с пением сектантов питает истоки творчества поэта, как замечал Блок, писавший: «Для меня имя Кузмина связано всегда с пробуждением русского раскола, с темными религиозными предчувствиями России XV века, с воспоминанием о «заволжских старцах», которые пришли от глухих болотных топей в приземистые курные избы».
Мотивы старообрядчества войдут потом в циклы Кузмина «Духовные стихи», «Праздники Пресвятой Богородицы», в повесть «Крылья». Впечатления от странствий по староверческим скитам, вместе с впечатлениями от путешествий в Египет и Италию, составят органичное целое в его стихах, где волей поэта соединяются отдельные черты, казалось бы, совершенно несовпадающих миров. Так формируется творческая лаборатория автора, очень непростого для восприятия.
В начале 900-х гг. Кузмин тесно сживается с художественной, музыкальной, литературной и театральной элитой Петербурга. Он сближался со многими культурными кругами, но при этом сохранял художественную независимость.
Его литературный дебют состоялся в 1905 г., когда в «Зеленом сборнике стихов и прозы» была напечатана драматическая поэма «История рыцаря д'Алессио» и 13 сонетов.
Первый авторский сборник поэта — «Сети» (1908), рецензируя который Блок писал, что Кузмин «чужой нашему каждому дню, но поет он так нежно и призывно, что голос его никогда не оскорбит, редко оставит равнодушным и часто напомнит душе о ее прекрасном прошлом и прекрасном будущем, забываемом среди волнений наших железных и каменных будней». Тональность книги — удивительно светлая, мажорная, исполненная гармонии.
А в цикле «Александрийские песни», отдельным изданием вышедшем в свет в 1921 г., автор как бы перевоплощается в восторженного поклонника Эпикура, тонкого ценителя всех прелестей окружающей жизни:
Как люблю я, вечные бога,
прекрасный мир!
Как люблю я солнце, тростники
и блеск зеленоватого моря
сквозь тонкие ветви акации!
Как люблю я книги (моих друзей),
тишину одинокого жилища
и вид из окна
на дальние дымные просторы!
(«Как люблю я, вечные боги...»)
Это и другие стихотворения цикла («Как песня матери...», «Что же делать...», «Сладко умереть...», «Солнце, Солнце...», «Если б был я древним полководцем...» и др.) позволили говорить об авторе как блестящем стилизаторе, создателе удивительного, чистого и полного душевного покоя мира, где не страшны никакие потери, где царствует бескорыстная и целомудренная любовь, отсутствуют сомнения и тревоги.
Исследователи полагают, что Кузмин — единственный не трагический поэт в русской поэзии XX столетия. Не раз обращается он к поэтическому гению — «вожатому», ведущему его на пути к совершенству, к подлинной радости:
Я стою средь поля сжатого.
Рядом ты в блистаньи лат.
Я обрел себе Вожатого —
Он прекрасен и крылат.
(«Вожатый», 1908)
Ясен путь поэта, следующего своему предназначению. Ему чужда отвратительная, как отмечает он в дневнике, блестящая грязь улиц Петербурга под зажженными фонарями. «Нет, день — мой вождь, утро и огненные закаты, а ночь — так ясная, с луной из окна».
Уже с выходом первой книги Кузмин занял одно из видных мест в литературе. В обществе часто звучали слова и музыка его песен, собранных в книгу «Куранты любви» (1910). На фоне поэтических течений серебряного века творчество М.Кузмина выглядит необычно. Эта необычность отражается в разноголосице литературных «этикеток», прикрепляющих его к тому или иному течению, — как правило, символизму или акмеизму, а порой «неоклассицизму» или «постсимволизму». Проблема рубрикации обостряется мнением современников: так, А.Блок утверждал, что М.Кузмин никак не связан с русским символизмом, а А.Ахматова считала ошибочным мнение об акмеистической природе творчества художника. Проблематичная позиция М.Кузмина по отношению к символизму и акмеизму заставляет литературоведов прибегать к отказу от терминологической жесткости и к использованию компромиссных формулировок в отношении М.Кузмина: его поэзия обычно помещается между разделами «Символизм» и «Акмеизм» и определяется как «связанная с акмеизмом» или как «предакмеистическая». Он поддерживал дружеские отношения с представителями разных направлений в поэзии, печатался в самых разных журналах и формально стремился не принадлежать ни к одному поэтическому объединению начала века. До сих пор ведутся споры, можно ли отнести его к поздним символистам или к акмеизму. В статье «О прекрасной ясности», напечатанной в 1910 г. в журнале «Аполлон», поэт критиковал «туманности» символизма и провозглашал главным признаком художественности сопротивляющуюся хаосу логичную и четкую ясность — «кларизм» (термин символиста В. Иванова от франц. сlarte— ясность, свет), призывая: «… если вы совестливый художник, молитесь, чтобы ваш хаос просветился и устроился или покуда сдерживайте его ясной формой».
В 1914—1918 гг. выходит Собрание сочинений Кузмина, где, помимо поэзии, представлена и его проза — рассказы, романы, из которых наиболее удачным представляется «Необыкновенная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро» (отдельное издание напечатано в 1919 г.). Пишет Кузмин пьесы, оперетты, музыку к спектаклям и очерки, в качестве театрального обозревателя газеты «Жизнь искусства» создает литературные портреты художников.
Зрелое мастерство, виртуозное владение различными стихотворными формами, размерами, ритмами, удивительная пластика и своеобразная поэтическая разговорность присущи сборникам Кузмина «Вожатый» (1918), «Нездешние вечера» (1921), «Параболы» (1923), «Форель разбивает лед» (1929). Интересный пример стилистических вольностей Кузмина — его отношение к рифме. Общая тенденция русской лирики начала XX века — деколонизация точной рифмы, переход к рифмам-диссонансам, составным рифмам. Будучи виртуозом составных и экзотических рифм, Кузмин тем не менее предпочитал использовать бедные и банальные рифмы, порой выстраивая стихотворение исключительно на глагольных рифмах типа «лежу — гляжу» или «стучит — звучит». Предельное выражение этого наигранного дилетантизма — стихотворение из цикла «Любовь этого лета», быстро ставшее излюбленным объектом стихотворных пародий начала века:
Ах, уста, целованные столькими,
Столькими другими устами,
Вы пронзаете стрелами горькими,
Горькими стрелами, стами.
Эффектное «отступление от правила» — в этом компоненте мастерства Кузмин, пожалуй, не знал себе равных в поэтической культуре начала XX века.
Поэт, по мысли Кузмина,— вечно возрождающийся, воскресающий древний бог Озирис, который:
Радугой сфер живет!
Зеркалом солнц живет!
Кровью своего сердца, «таинственного, божественного, слабого, родного, простейшего» готов напитать поэт всех и каждого, кто к нему обращается, чтобы влить в них «жизнь живую и неистощимую» (стихотворение «Сердце»).
Вообще поздняя поэзия Кузмина насыщена ассоциациями — из истории древнего мира («Пламень Федры»), из литературы («Зеленая птичка»), из Библии («Иона», «Первый Адам»), На культурных ассоциациях построена поэма «Лесенка», где образ лестницы, заимствованный из «Пира» Платона, символизирует движение ввысь в делах любви. Из оперы Моцарта «Волшебная флейта» Кузмин черпает образы цикла «Пути Тамино», насыщенного масонской символикой.
Итак, лирический голос Кузмина в любой точке своего звучания способен сменить темп, громкость и даже тональность мелодии. Поэтика Кузмина — это поэтика «ветрености», изменчивости, обслуживающая постоянство мироощущения: ясную и спокойную веру в мудрость мироустройства. Любовь — главная тема всей лирики Кузмина — оказывается единственным и потому могущественным источником детерминизма в его творчестве.
Твердо сносил поэт жизненные испытания, то, что печататься становилось все труднее и скудных средств от переводов не всегда хватало на существование. В стихотворении «Поручение» он с иронией писал:
«Что бедны мы (но это не новость:
какое же у воробьев именье?),
занялись замечательной торговлей:
все продаем и ничего не покупаем…»
(«Поручение», 1922)
Таких искренних, простых строк у поэта немного, он все больше тяготеет к усложненности.
Творческое наследие М.Кузмина чрезвычайно велико и разнообразно. Десяток стихотворных сборников, пять дореволюционных «книг рассказов», десятки рецензий и литературно-критических статей, множество работ для театра. Наибольшей известностью в предреволюционное десятилетие пользовался сборник стихов «Сети», который сам поэт считал одной из трех лучших своих книг (две другие — сборники «Вожатый» и «Форель разбивает лед»). По мнению большинства исследователей творчества Кузмина, уже в этом сборнике явлены все основные приметы индивидуального стиля поэта. Кузмин предстает здесь как один из самых серьезных обновителей русской поэзии. Что еще осталось нам от наследия Кузмина? Архив свой, сильно нуждаясь, он продал в 1933 г. Государственному Литературному музею. Но материалы последних лет, прожитых трудно и неприкаянно, бесследно пропали с арестом в 1938 г. Ю. Юркуна, у которого они хранились. Умер Кузмин в Ленинграде I марта 1936 г. в нищете; после 1929 г. до 1989 г. книги его в советских издательствах не появлялись.
Кузмин, страстно и преданно любивший родину, искренне напутствующий уезжающим за рубеж скорее вернуться, «ведь по-настоящему дома можно чувствовать себя только в Петербурге», печалился о судьбе своей многострадальной страны, которая на долгие годы обречена была колоссальным людским потерям, войне, разгулу сталинского террора. Неопубликованная пока пьеса Кузмина «Смерть Нерона», сопрягающая историю и современность, еще ждет своего часа и, вероятно, раскроет еще одну неопознанную сторону таланта писателя, интересного и в наши дни.
Поэзия Кузмина сегодня находится на пороге своего большого признания. Такова судьба многих истинных поэтов, обогнавших свое время: их вспоминают, их извлекают из небытия через два-три поколения после смерти поэта, удивляясь тому, где же он так долго пропадал? «Да вот же я! И всегда был здесь, — отвечает он. – Наконец-то вы подошли, расслышали удары. Форель разбивает лед».
В историко-литературной перспективе поэтика М.Кузмина — один из важнейших ферментов происходившего в начале века обновления художественного зрения.
www.ronl.ru
Доклад - Любимые писатели Серебряного века
Доклад:
“Любимыеписатели “Серебряного века” и их произведения”.
Преподаватель: Помаз Н. Б.
Студент: Мостяев Н.И. (гр. 19ПВ-901П)
МГКИП
г. Москва 2002г.
“Серебреный век” – большинством читателейвоспринимается как метафора, обозначающая хороших, любимых писателей начала XX века. В зависимости от личного вкуса здесь могутоказаться А. Блок и В. Маяковский, Д.Мережковский и И. Бунин, Н. Гумилев и С. Есенин, А.Ахматова и А. Крученых, Ф. Сологуб и А. Куприн.
“Школьноелитературоведение” для полноты картины добавляют и названный список М. Горькогои целый ряд писателей “знаньевцев”
(художников,группировавшихся вокруг горьковского издательства “Знание”).
При таком понимании серебряный век становитсясинонимом давно существующего и гораздо более научного понятия “литератураконца XIX – начала XXвека”.
Поэзию серебряного века можно разделить нанесколько основных течении такие как: Символизм. (Д. Мережковский,
К. Бальмонт, В. Брюсов,Ф. Сологуб, А. Блок, А. Белый), Предакмеизм. Акмеизм.(М. Кузьмин, Н. Гумилев,
А. Ахматова, О.Мандельштам),
“Крестьянская литература” (Н. Клюев, С. Есенин)
футуристысеребряного века (И.Северянин, В. Хлебников)
ИгорьСеверянин (И. В. Лотарев 1887 — 1941 )
С1913 г. сборником “Громкокипящии кубок” (переиздавался до 1915 г. 9 раз) входитв большую литературу. За первой последовали другие книги поэзии:“Златолира”(1914), “Ананасы в шампанском ”(1915), “Victoria Regia”(1915), “Поэзоантракт”(1915), “Тост безответный”(1916). В эти годы И. Северянин стал модным “певцом”, но оценилэто трезво, назвав “двусмысленной славой”.
Поиски новых поэтических форм (важная частьэстетической программы) у И. Северянина тесно “увязаны” с городскими реалиями:
Друзья! Но если в деньубийственный
Падет последний исполин,
Тогда ваш нежный, ваш единственный,
Я поведу вас на Берлин!
В этих стихах поэт был таким, каким его хотела видетьпублика. Он растворялся во вкусах определенного контингента любителейэкстравагантной, экзальтированной поэзии, людей, отгораживающих себя отнадвигающихся бурных событий. Характерное взаимовлияние: публика создавалаСеверянина, а тот формировал свою аудиторию, далеко не всегда заботясь окачестве своего поэтического воздействия. “… не я ли пел порок/Десятки лет…”, — напишет он в поэме “Солнечный дикарь” (1924), переоценив свое раннеетворчество.
Остроумно выражено неприятие мещанскойдействительности: “Блеск и звон карьеры – рубль, / А паспорт разума — диплом”.
Эти мотивы сближали И. Северянина скубофутуралистами. Однако сущность своего творчества он считал собственнуюфантазию - “мои капризы, моиволшебные сюрпризы”. Акцент был поставлен на “эго”, т.е. “Я” поэта. Отсюдапролилась струя его самовозвиличивания: ”Я – гений Северянин”; “Я выполнил своюзадачу, литературу покорив”, что и вызвало многие нарекания современников.
Слово “гений” относилось, однако, нестолько к личности автора, который ощущал и свою слабость, сколько к нему какносителю “вселенской души”. Главный поиск – поиск естественной красоты: “Идув природу, как в обитель”. Поэтому жизнь раскрыта им как “сиренью упованье”, ”гимнжасминовым ночам”, единенье с “весенней яблоней в нетающем снегу”.
Лирический герой испытывает никомуневедомое: ”Влекусь рекой, цвету сиренью,/Пылаю солнцем, льюсь луной …” Априрода дарует свою тайну.
Вот один изглавных постулатов северянинской лирики: удивлять – неожиданным поворотамсмысла, безграничными возможностями словообразования. И – постоянная претензияна оригинальность, хоть и всегда подкрепленная вкусом и стилистическимразнообразием:
Не терпим мы дешевых копий,
Их примелькавшихся тонов,
Ипотрясающих утопий
Мы ждем, как розовых слонов …
<img src="/cache/referats/11450/image002.jpg" v:shapes="_x0000_s1027">
Велимир Хлебников (Виктор Владимирович Хлебников) 28.X. (09.XI.)1885—28.VI.1922 Хлебников привлекал к себе внимание и вызывал интерес оригинальным складомличности, поражал мировоззрением и редкой для его возраста самостоятельностьювзглядов. Знакомится с кругом столичных поэтов-модернистов (в том числе Гумилевыми Кузминым, которого называет «своимучителем»), посещает знаменитую в художественной жизни Петербурга тех лет«баню» Вяч. Иванова, где собирались писатели, философы,художники, музыканты, артисты. В 1910—1914 были опубликованы егостихотворения, поэмы, драмы, проза, в том числе такие известные, как поэма«Журавль», стихотворение «Мария Вечора», пьеса«Маркиза Дезес». В Херсоне вышла первая брошюра поэтас математико-лингвистическими опытами «Учитель и ученик». Ученый и фантаст,поэт и публицист, он полностью поглощен творческим трудом. Написаны поэмы«Сельская очарованность», «Жуть лесная» и др., пьеса«Ошибка смерти». Выходят книги «Ряв! Перчатки. 1908 —1914», «Творения» (Том 1). В 1916 вместе с Н. Асеевымвыпустил декларацию «Труба марсиан», в которой было сформулировано хлебниковское разделение человечества на «изобретателей» и«приобретателей». Главными героями его поэзии были Время и Слово, именно черезВремя, зафиксированное Словом и превращенное в пространственный фрагмент,осуществлялось для него философское единство «пространства-времени». О. Мандельштам писал: «Хлебников возится со словами,как крот, между тем он прорыл в земле ходы для будущего на целое столетие...» В1920 живет в Харькове, много пишет: «Война в мышеловке», «Ладомир»,«Три сестры», «Царапина по небу» и др. В городском театре Харькова происходит«шутовское» избрание Хлебникова «ПредседателемЗемного шара», с участием Есенина и Мариенгофа. ТворчествоВ. Хлебникова распадается на три части: теоретическиеисследования в области стиля и иллюстрации к ним, поэтическое творчество ишуточные стихи. К сожалению, границы между ними проведены крайне небрежно, ичасто прекрасное стихотворение портится примесью неожиданной и неловкой шуткиили еще далеко не продуманными словообразованиями.
Очень чувствуя корни слов, Виктор Хлебниковнамеренно пренебрегает флексиями, иногда отбрасывая их совсем, иногда изменяядо неузнаваемости. Он верит, что каждая гласная заключает в себе не толькодействие, но и его направление: таким образом, бык — тот, кто ударяет, бок — то, во что ударяют; бобр — то, за чем охотятся, бабр (тигр) — тот, ктоохотится и т. д. Взяв корень слова и приставляя к нему произвольные флексии, он создает новыеслова. Так, от корня «сме» он производит«смехачи», «смеево», «смеюнчи-ки», «смеянствовать»и т. д.
Какпоэт, Виктор Хлебников заклинательно любит — природу.Он никогда не доволен тем, что есть. Его олень превращается в плотоядногозверя, он видит, как на «вернисаже» оживают мертвые птицы на шляпахдам, как c людей спадают одежды и превращаются — шерстяные в овец, льняные в голубые цветочки льна.
Осип Мандельштам родился в 1891 году веврейской семье. От матери Мандельштам унаследовал, наряду спредрасположенностью к сердечным заболеваниям и музыкальностью, обостренноечувство звуков русского языка.
Мандельштам будучи евреем избирает быть русским поэтом — не просто “русскоязычным”, а именно русским. И это решение не такое само собойразумеющееся: начало века в России — время бурного развития еврейскойлитературы, как на иврите и на идише, так, отчасти, и на русском языке. Соединяя в себе еврейство и Россию, мандельштамовская поэзия несет в себе универсализм,соединяя в себе национальное русское православие и национальный практикуляризм евреев.
Посох мой, моя свобода -
Сердцевина бытия,
Скоро ль истиной народа
Станет истина моя?
Я земле не поклонился
Прежде, чем себя нашел;
Посох взял, развеселился
И в далекий Рим пошел.
А снега на черных пашнях
Не растают никогда,
И печаль моих домашних
Мне по-прежнему чужда.
Перваярусская революция и события, сопутствующие ей, для мандельштамовскогопоколения совпали со вступлением в жизнь. В этот период Мандельштамазаинтересовала политика, но тогда, на переломе от отрочества к юности, оноставил политику ради поэзии.
Мандельштам избегает слов, чересчур бросающихся вглаза: у него нет ни разгула изысканных архаизмов, как у Вячеслава Иванова, нинагнетания вульгаризмов, как у Маяковского, ни обилия неологизмов, как уЦветаевой, ни наплыва бытовых оборотов и словечек, как у Пастернака.
Есть целомудренные чары —
Высокий лад, глубокий мир,
Далеко от эфирных лир
Мной установленные лары.
У тщательно обмытых ниш
В часы внимательных закатов
Я слушаю моих пенатов
Всегда восторженную тишь.
Началопервой мировой войны — рубеж времен:
Век мой, зверь мой, кто сумеет
Заглянуть в твои зрачки
И своею кровью склеит
Двух столетий позвонки?
Мандельштам отмечает, что прошло время окончательного прощания сРоссией Александра (Александра Ш и Александра Пушкина), Россией европейской,классической, архитектурной. Но перед своим концом именно обреченное “величие”, именно“исторические формы и идеи” обступают ум поэта. В их внутренней опустошенностион должен убедиться — не из внешних событий, а из внутреннего опыта усилийсочувствовать “миру державному”, вчувствоваться в его строй. Он прощается с нимпо-своему, перебирая старые мотивы, приводя их в порядок, составляя для нихсредствами поэзии некий каталог. В мандельштамовскойсистеме шифров, обреченный Петербург, именно в своем качестве имперской столицы,эквивалентен той Иудее, о которой сказано, что она, распяв Христа, “окаменела”и связывается со святым богоотступническим игибнущим Иерусалимом. Цвета, характеризующие базблагодатноеиудейство — это черный и желтый. Так вот именно эти цвета характеризуютпетербургский “мир державный” (цвета российского императорскогоштандарта).
Самым значительным из откликов Мандельштама нареволюцию 1917 года было стихотворение “Сумерки свободы”. Его очень трудноподвести под рубрику “принятия” или “непринятия” революции в тривиальномсмысле, но тема отчания звучит в нем очень громко:
Прославим, братья, сумерки свободы,
Великий сумеречный год!
В кипящие ночные воды
Опущен грузный лес тенет.
Восходишь ты в глухие годы, -
О, солнце, судия, народ.
Прославим роковое бремя,
Которое в слезах народный вождь берет.
Прославим власти сумрачное бремя,
Ее невыносимый гнет.
В ком сердце есть — тот должен слышать, время,
Как твой корабль ко дну идет.
Мы в легионы боевые
Связали ласточек — и вот
Не видно солнца; вся стихия
Щебечет, движется, живет;
Сквозь сети — сумерки густые -
Не видно солнца, и земля плывет.
Ну что ж, попробуем: огромный, неуклюжий,
Скрипучий поворот руля.
Земля плывет. Мужайтесь, мужи.
Как плугом, океан деля,
Мы будем помнить и в летейской стуже,
Что десяти небес нам стоила земля.
В этом докладе я старалсярассказать о наиболее интересных писателях и их произведениях. Я намеренновыбрал писателей не столь знаменитых как например: И. Бунин и Н. Гумилев, А. Блок и В. Маяковский, С.Есенин и А. Ахматова, А. Куприн. Но ни чуть не менее гениальных и известных всвое время.
www.ronl.ru
|
|
..:::Счетчики:::.. |
|
|
|
|
|
|
|
|