Делать серьёзные экспертные оценки, а тем более, прогнозы научно-технического прогресса в наше время опасно - можно впасть в ретроградство. Ведь наука и техника развиваются столь стремительно, что к вчерашним новациям сегодня можно приклеить ярлык "ретро". Правда, существуют и проблемы "с бородой", которые безуспешно пытаются решить учёные и изобретатели на протяжении веков и которые остаются нерешёнными и в информационном обществе.
Так, до сих пор не выяснены до конца механизмы памяти и деятельности мозга в целом, что тормозит внедрение искусственного интеллекта. Живое нервное волокно - диэлектрик, почему же по нему распространяются электрохимические импульсы, непонятно. За счёт чего КПД мускула гораздо выше, чем КПД любой машины, придуманной человеком? Люди не научились с помощью своих приборов обнаруживать примеси в веществах с той же чувствительностью, что могут собаки с помощью обоняния. Не разгадана тайна шмеля, который летает вопреки всем законам аэродинамики. Также вызывает удивление мощность древесных насосов, которые гонят живительные соки от корня до самого высокого листочка на кроне - такие насосы мы изобрести пока не можем. А если говорить о компьютерных технологиях, то любой грудной младенец узнаёт свою маму быстрей и лучше, чем распознаются образы с помощью самых "крутых" компьютерных программ. Этот перечень проблем можно продолжить. Мы ещё мало знаем и умеем, хотя и приспособились жить в выделенном нам пространстве-времени, не совсем понимая, где же мы находимся и что нам делать.
Информационное общество, в отличие от предыдущих цивилизационных формаций (индустриальной, сельскохозяйственной), ставит перед человечеством проблемы скорее духовные, чем материальные и научно-технические. Это связано, как отмечалось в "теме 3" , с нематериальностью самой информации и знания как основных продуктов информационного общества. Вкратце перечислим эти проблемы:
Основная проблема - просвещение (образование). Можно доказать, что большинство проблем, с которыми сталкивалось человечество, сводилось к единственной проблеме - непросвещённости (необразованности), откуда проистекали алкоголизм и наркозависимость, насилие над природой и человеком, ксенофобия и фанатизм, демографические несообразности и др. В просвещённом обществе, каким должно быть информационное общество - общество знания, многие проблемы исчезнут сами собой. Совместному развитию науки, техники и образования посвящена "тема 8" .
Телекоммуникационные системы информационного общества, если отвлечься от их технической инфраструктуры, базируются на этических отношениях между участниками коммуникаций - коммуникантами. Не вдаваясь в морализаторство, заметим только, что основное этическое правило коммуникаций имеет библейские корни: "возлюби коммуниканта, как самого себя".
Область межчеловеческих отношений как традиционное поле этики уже давно расширилось биоэтикой и экоэтикой, в фокусе внимания которых - нравственные пределы проникновения человека в глубины живой природы и природы в целом. Но ещё не совсем созрела техноэтика, которая бы регламентировала нравственные пределы технического прогресса, в том числе прогресса информационных систем и технологий. Техноэтика могла бы также определить этические нормы ответных реакций информационной техники при ее взаимодействии с человеком. Ведь этические нормы должны регламентировать обоих участников диалога - человека и машину, ибо не только машина нуждается в защите, но и человек. В качестве одного из прообразов техноэтики можно считать сетевой этикет - сетикет (см. "тему 4" ). Общение в Интернете анонимно, и вы никогда не можете быть уверены, что общаетесь с человеком, а не с интеллектуальной машиной, поддерживающей диалог с вами. А в Интернете такие машинизированные (роботизированные) собеседники есть. При этом сетикет общения обязателен для всех собеседников. Другим прообразом для техноэтики могли бы стать этические законы робототехники А. Азимова, включённые в практику производства интеллектуальных роботов (см. "тему 4" ).
Ничто так, как искусство, не способствует развитию творческого потенциала человека. А личность в информационном обществе должна быть творческой, неповторимой. Иначе это не личность, а пресловутый "член общества". Творческая личность, участвующая в научно-техническом прогрессе, может (должна) питать свой творческий потенциал из литературы, музыки, живописи, танцев и других видов искусства.
Многовековая практика научно-технического творчества показывает, что наибольших успехов добивались те учёные и изобретатели, которые обладали широким культурным кругозором, были разносторонними личностями, не замкнутыми только на своей профессии. Вспомним Козьму Пруткова: "Специалиста уподоблю флюсу - полнота его одностороння".
Наконец, в информационном обществе в полной мере должны действовать информационно-правовые акты. Иначе информационное общество рискует не быть правовым обществом. Согласимся, что это веление времени, а противоположная точка зрения просто неуместна.
www.intuit.ru
Обсуждение будущего науки, как и вообще будущего, дело очень деликатное. История показывает, что даже самые проницательные умы попадали со своими предсказаниями впросак.
Знаменитый французский философ Д.Дидро писал: «Не пройдет ста лет, как нельзя будет назвать и трех крупных математиков в Европе. Эта наука остановится на том месте, куда ее довели , Бернулли, Эйлер, Мопертюи, Клеро, Фонтен, Д'Аламбер и Лагранж. Они воздвигнут геркулесовы столпы. Дальше этого наука не пойдет. Их труды в будущие века займут то же место, что и египетские пирамиды, громады которых, испещренные иероглифами, вызывают у нас потрясающие представления о могуществе и силе людей, их воздвигших».
Простим Дидро. Ведь он не был специалистом в области математики. Но чем оправдать широко распространенное среди физиков еще в начале нашего века представление о законченности развития физики?
Знаменитый немецкий физик Г. Герц считал немыслимым, чтобы опыт даже самого отдаленного будущего когда-либо мог хоть что-то изменить в незыблемых положениях механики.
Широко известна история о том, что когда М. Планк в 80-х годах сообщил профессору Жоли о своем желании заниматься теоретической физикой, профессор стал убеждать его отказаться от этого намерения. Он сказал Планку: «Молодой человек, зачем вы хотите испортить себе жизнь, ведь теоретическая физика уже в основном закончена... Стоит ли браться за такое бесперспективное дело?!»
Выдающийся английский физик лорд Кельвин (У. Томсон) в речи по случаю наступления нового, XX столетия выразил сочувствие последующим поколениям физиков, на долю которых остались лишь мелкие доработки в практически завершенном здании.
КАК БУДЕТ РАЗВИВАТЬСЯ НАУКА В XXI В.?
Как бы ни было велико значение науки, очевидно, что рост ее кадров имеет границы.
Прежде всего следует иметь в виду, что, как считают специалисты, наукой способны заниматься не более 6-8% населения.
Кроме того, необходимо учитывать, что в обществе существует много других сфер человеческой деятельности, которые тоже развиваются, требуя все больших усилий людей, активизации их способностей и талантов.
Совершенно ясно, что для гармоничного развития общества в нем. в соответствии с его потребностями и возможностями, должны быть оптимально распределены усилия. Все сферы деятельности значимы, и не нужно забывать того, что наука лишь одна из них. Только в гармоническом развитии со всеми остальными сферами жизни она может эффективно существовать.
Вместе с тем, трудно сказать, каков предел занятости наукой. В развитых странах в научных и инженерных разработках занято сегодня около 0,3% населения.
Как изменятся возможности общества выделять материальные и интеллектуальные ресурсы на развитие науки?
Очевидно, они будут возрастать, в том числе и в большой степени в результате воздействия науки на само общество.
Здесь следует учесть также и то, что сама наука резко повышает свою эффективность. Компьютеризация науки, оснащение ее многими современными техническими средствами резко повышают производительность труда ученого. Поэтому наращивание самой научной продукции необязательно должно сопровождаться ростом научных кадров.
Учитывая опыт истории, мы можем быть уверены, что наука получит новые фундаментальные результаты, которые в очередной раз радикально изменят наши представления о действительности.
Вероятно, математика останется лидером в науке и предоставит новые, невиданные прежде возможности для ее широкого применения в других дисциплинах. Кто знает, может быть, сбудется пожелание великого Г.В.Лейбница, который еще в XVII в. мечтал о том, что придет время, когда люди прекратят бесплодные дискуссии. Вместо того чтобы спорить, они скажут друг другу: «будем вычислять».
Мы все прекрасно понимаем сегодня, что науки о человеке и обществе, хотя и имеют немалые достижения, вместе с тем существенно уступают по своему развитию естествознанию.
Изменится ли в этом отношении положение в XXI в.?
Как справедливо писал Э. Фромм: «Нельзя создать подводную лодку только читая Жюля Верна; невозможно создать и гуманистическое общество лишь читая книга пророков».
Сегодня, как никогда прежде, человечество ощущает огромный дефицит знаний об обществе и человеке. Их недостаток сегодня не просто влияет на нашу жизнь. Он все в большей степени ставит под угрозу само существование человечества. Огромная мощь, которую приобрел человек благодаря развитию техники, не находится в гармонии с нашим умением рационально распорядиться ею.
Быть может, в свете этой новой для человечества ситуации оно найдет в себе силы сконцентрировать внимание лучших умов на гуманитарных проблемах.
Изучению жизни человека. его развития, поведения, здоровья, раскрытию тайн его психики, постижению закономерностей функционирования и развития
общества, экономики, культуры, глобальным проблемам, несомненно, будет уделяться все большее внимание.
«Технические утопии – например, воздухоплавание – были реализованы благодаря новой науке о природе, – писал Э. Фромм. – Человеческая утопия мессианского времени – утопия нового объединенного человечества, живущего в братстве и мире, свободном от экономической детерминации, от войн и классовой борьбы, может быть достигнута, если мы приложим к ее осуществлению столько же энергии, интеллекта и энтузиазма, сколько мы затратили на реализацию технических утопий».
Здесь естественно возникает вопрос: а почему же до сих пор человечество так легкомысленно относится к проблемам собственною существования? Может быть, дело в том, что наука еще не созрела для существенного продвижения в этой области?
Кто же не хочет быть богатым, здоровым и счастливым? Но как этого достичь?
Представим себе, что древние греки поставили бы перед собой цель побывать на Луне. Их усилия, как бы велики они ни были, не привели бы к сокращению двухтысячелетнего периода развития науки, которых понадобился, чтобы решить эту задачу. Кроме того, ниоткуда. к сожалению, не следует, что «утопия нового объединенного человечества», о которой говорит Э. Фромм, вообще осуществима.
Но, конечно, Э. Фромм безусловно прав, когда утверждает, что «наше будущее зависит от того, готовы ли будут лучшие умы человечества, полностью осознав нынешнее критическое положение, посвятить себя новой гуманистической науке о человеке».
Мы можем быть уверены, что большие силы будут сосредоточены на стремлении получить и эффективно использовать доступные для человека новые источники энергии.
Очевидно уже наметившееся сейчас колоссальное развитие информационных технологий: переработка, хранение и передача информации.
Большое внимание будет уделено проблемам рациональною использования природных ресурсов, эффективного воздействия на живые организмы и управления биосферными процессами.
Несомненно, усилится взаимодействие наук, появятся новые комплексные научные дисциплины. Интеграционные процессы в науке резко возрастут.
Вместе с тем это означает огромную проблему, которая уже сейчас звучит довольно резко. Интенсивно осуществляющееся развитие науки и ее специализация требуют большою времени для выхода на ее передний край. Это обстоятельство становится объективной причиной, тормозящей интеграционные процессы в науке. Развито науки становится все более похожим на описанное в Библии строительство вавилонской башни, которое, как известно, прекратилось потому, что, потеряв общий язык, люди перестали понимать друг друга.
Чтобы этого не случилось в науке, необходимо найти новые, современные формы образования.
Кроме того, как показывает история науки, широкое образование и высокая культура ученого совершенно необходимы выхода за пределы ординарности, для получения выдающихся результатов.
Знакомясь с биографиями выдающихся ученых, мы видим, что это люди большой культуры, широких и разносторонних интересов. Они не только много плодотворно занимаются специальными проблемами науки, но увлекаются искусством, литературой, философией, интересуются политикой.
Так, Н.Коперника считали видным специалистом по теории денег, он был искусным врачом, постоянно проявлял интерес к философии.
А Галилее Галилей! Ему мало было занятий математикой, физикой, астрономией. Он рисовал, играл на музыкальных инструментах, писал стихи, сочинял комедии, занимался литературной
критикой. По его собственным словам, изучению философии он посвятил больше времени, чем занятиям математикой.
Такая широта образования и разносторонность интересов были присущи не только ученым эпохи Возрождения, но и выдающимся деятелям науки всех времен, в том числе и XX в.
Кто, читая работы В. Гумбольта, Д. К. Максвелла, Л. Больцмапа Д. И. Менделеева, И. М. Сеченова, А. Пуанкаре, Д. Гильберта., Н. Винера, М. Планка, А. Эйнштейна, В. Гейзенберга. Э.Шредингера, М. Борна, В. И. Вернадского, не восхищался их огромной и глубокой эрудицией, блестящими литературными способностями, остротой мышления и его философской направленностью!
Анализируя творчество замечательною физика XIX в. Л. Больцмана, лауреат Нобелевской премии М. фон Лауэ проницательно заметил, что «достижения, подобные достижениям Больцмана, не вырастают на почве одностороннею, хотя и очень хорошего специальною образования».
Кстати говоря, сам Больцман писал о себе: «Тем, чем я стал, я обязан Шиллеру. Без него мог быть человек стой же бородой и формой носа, как у меня, но это был бы не я... Другим человеком, оказавшим на меня такое же влияние, является Бетховен...»
Одним из перспективных направлений в развитии науки является техническое оснащение самой научной деятельности.
Автоматизация наблюдения и экспериментальной деятельности, обработки получаемых результатов, широкое использование различного рода электронной вычислительной и аудиовизуальной техники для моделирования и анализа изучаемых процессов и явлений резко увеличат производительность и эффективность труда ученого. Радикально изменится доступ к научной информации, резко расширятся возможности прямых контактов ученых. Интернационализация науки будет постоянно возрастать.
Новые задачи потребуют радикальных перемен в подготовке научных кадров.
Существенно возрастет техническая оснащенность вузов, усилятся их связи со специальными лабораториями. Повсеместно будут вводиться интенсивные методики обучения. Индивидуализация учебного процесса будет занимать доминирующее положение. Резко возрастут требования к преподавателю. Рутинная педагогическая работа будет передана во многом машинам. Произойдет усиление фундаментальной подготовки. Специальное образование органически соединится с общекультурным. Учащемуся будут предоставлены широкие возможности для выбора индивидуальной траектории в его подготовке, в том числе в предметах, выходящих за пределы одной специальности. Будет широко развиваться непрерывное образование.
О ПАРАНАУКЕ
Сегодня многие, подчеркивая большое значение науки, вместе с тем говорят о ее консерватизме и ограниченности, поскольку она не признает так называемые нетрадиционные, паранаучные концепции. Это прежде всего астрология, парапсихология, уфология.
Как отнестись к этим исследованиям? Может быть, как раз они и открывают колоссальные перспективы для постижения реальности?
Когда мы обсуждаем этот вопрос, очень важно иметь в виду следующее.
Эти проблемы появились не в наше время. Они коренятся в глубокой истории. Тем не менее до сих пор этого типа исследования не считаются научными. Наука не принимает их в свое лоно не потому, что не хочет этого делать, а потому, что не может.
Ученые были бы рады встрече с инопланетянами. Она не могла бы по своей значимости для науки сравниться ни с какими открытиями. А можно ли представить себе теоретическое и практическое значение возможности предсказывать будущее или без всяких приспособлений передавать мысли на расстоянии? За такого рода открытия даже присуждение Нобелевской премии показалось бы слишком слабой оценкой.
Но, увы, к величайшему сожалению, никаких достоверных, научно установленных фактов здесь нет.
Наука не может наделить статусом научности те исследования, которые не являются достаточно обоснованными, поскольку, по выражению Т. Гексли, «принимая что-нибудь на веру, наука совершает самоубийство».
Несоблюдение норм научной деятельности нередко создает иллюзию получения знания.
Существует, например, много зафиксированных данных, подобных следующим:
«Если к 1794 г., числу того года, когда пал Робеспьер, мы прибавим сумму его цифр, то напучится 1815, год падения Наполеона; повторение того же действия дает 1830, год падения Карла X».
Или другой пример.
«Французская палата депутатов в 1830 г. состояла из 402 членов, из которых 221 составляли партию, называвшуюся «La queue Robepierre», между тем как остальные, числом 181, назывались «Les Honnets gens». Если мы каждую букву возьмем как число, соответствующее ее месту в азбуке, то окажется, 470 сумма букв каждого названия даст число членов каждой партии».
О чем свидетельствуют такого рода примеры? Только о случайном совпадении и больше ни о чем. Или вы думаете, что они проявление скрытых закономерностей социальных явлений?
А вот что писал о такого рода проблемах Ф.Бэкон:
«И потому правильно ответил тот, который, когда ему показали выставленное в храме изображение спасшихся от кораблекрушения принесением обета и при этом добивались ответа, признает ли теперь он могущество богов, спросил в свою очередь: «А где изображение тех, кто погиб после того, как принес обет?» Таково основание почти всех суеверий – в астрологии, сновидениях, поверьях, предсказаниях и т. п. Люди, услаждающие себя подобного рода суетой, отмечают то событие, которое исполнилось, и без внимания проходят мимо того, которое обмануло, хотя последнее бывает гораздо чаще».
По отношению к этим областям человеческой деятельности сегодня мы должны просто констатировать факт – они не приняты научным сообществом и с точки зрения науки не пополняют наше знание о действительности.
Статус научности чрезвычайно высок. Он представляет собой огромную ценность не только для ученых, но и для всего человечества. Понимание этого сегодня важно для каждого человека.
studfiles.net
Количество просмотров публикации Философы о перспективах развития современной науки. - 512
Но насколько реальны перспективы гуманизации естествознания? Какие реальные возможности для развития науки видят ученые и философы, рассуждающие о ее будущем?
А.Дугин в своей работе ʼʼЭволюция парадигмальных оснований наукиʼʼ говорит о ʼʼконцеʼʼ науки. Новейшую науку он называет постнаукой, поскольку в ней произошла ʼʼревизия классических научных представлений, сформировавшихся в эпоху Галилея-Ньютона-Декарта͵ открытие новых реальностей микроскопического и макроскопического уровней, опрокидывающие детерминистские основы классической механикиʼʼ, что привело к ʼʼразмыванию классических критериев научности, непредсказуемой эволюции научных методологий, появлению новых синкретичных дисциплин и квазинаучных концепцийʼʼ [1, с.3-4]..
О конце науки заявил американский ученых Д.Хорган (его труд ʼʼКонец наукиʼʼ вышел в Нью-Йорке в 1997 ᴦ.), ибо, по его мнению, все научные открытия уже сделаны, в связи с этим фундаментальная наука будет полностью заменена технологией, ᴛ.ᴇ. практическим применением уже известных и открытых истин. А. Дугин утверждает, что наука утратила свои социокультурные и мировоззренческие функции, которые она реализовывала в течение 400 лет в качестве высшей субстанции при решении базовых исторических, культурных, гносеологических, философских и социальных вопросов. Гносеологический подход, лежащий в основании научного мышления Нового времени исчерпан.
Вся человеческая история, утверждает А.Дугин, развивалась под знаком определенных парадигм. Под парадигмой он понимает ʼʼширокий теоретический концепт, обобщающий базовые установки человеческого мировидения, связанного с определенными видами сознания и рациональности, которые, в свою очередь, предопределяют структуру языка и всего спектра заложенных в нем дискурсовʼʼ [1, с.9]. Диалектическое развитие этих парадигм предопределяет ход человеческой истории и само возникновение и развитие науки. Автор выделяет три ʼʼсверхобобщающие парадигмыʼʼ - парадигму сферы, парадигму луча и парадигму отрезка. Причем в основу их различия положен принцип связи высшей реальности (Божественного) с феноменальным миром. Изначально древнему человечеству и традиционным обществам присуща парадигма сферы, основанная на том, что Божество (Первоначало, Первопричина) находятся внутри мира, неразрывно с ним связано, ᴛ.ᴇ. божественное присутствует в самой реальности. В корне парадигмы луча лежит о творении мира из ничего, она связана с религиями откровения и монотеизма. Эта парадигма отрывает Бога от мира, Бог-творец является уже внешним по отношению к миру, но религии учат о том, что данный разрыв будет преодолен, и в мире опять будет присутствовать Божественное. Человеческая история должна закончиться соединением мира со своей первопричиной. Парадигма отрезка постулирует замкнутость мира со всех сторон: он возникает из ʼʼничтоʼʼ и приходит к ʼʼничтоʼʼ. ʼʼУ него нет прямого божественного истока и нет перспективы возврата к Божеству. Вселенная представляется как богооставленная предметная реальность, замкнутая со всех сторон небытием и смертью. Эта парадигма свойственна Новому времени и лежит в основании современной наукиʼʼ [1, с.48].
Для этой парадигмы есть только одна реальность, обнаруживаемая опытом, нет высшей реальности, она ʼʼтяготеет к атеизмуʼʼ, ʼʼотрицается всеобщая живая взаимосвязь между предметами, существами и явлениямиʼʼ, ʼʼглавенствуюшим подходом является дискретность, дробность, относительностьʼʼ (с.48-49), основанной на этой парадигме науке свойственен ʼʼмеханицистский, атомистски-индивидуальный подходʼʼ. Наука ʼʼзакрепляла и концептуализировала отчуждение субъекта от объектаʼʼ [1, с.350].
На протяжении своей работы автор прослеживает, как в самой фундаментальной науке происходил и происходит отход от ʼʼпарадигмы отрезкаʼʼ, как она приближается к холизму – ʼʼтакому представлению о явлении, вещи, совокупности вещей или явлений, где единое, цельное предшествует составным частям, организует, выстраивает, завершает эти части, сообщает им бытие, которым они сами по себе – как части – не обладаютʼʼ [1, с71]. Логика рассуждения Дугина сводится к следующему: Наука Нового времени разделила единую реальность на фрагменты, поддающиеся математическому исчислению и применению экспериментальных методов, сами основания научного метода сформировались на базе такого дробления реальности. Но сам процесс развития научного знания привел к тому, что предметом научного познания стало целостное бытие (к примеру, в космологии – Вселенная), некоторые целостные системы, которые невозможно понять, разделив на части (к примеру, квантовые системы)… При этом познание подобных систем требует методов познания, настолько отличных от прежних, которые были заложены Галилеем, Декартом, Ньютоном и проч., что вряд ли их можно назвать научными. Возникает постнаука. Будущее науки А.Дугин видит в следующем: ʼʼЛибо новейшая наука, заново приближающаяся к холисткой парадигме, опять будет играть революционную роль, разрушая систему очевидностей, которые она сама же и породила на ранних начальных этапах…, либо она обособится в отдельную область, оторванную от базовых культурных процессов, превратившись в аналог того, чем являлись различные оккультные группы и движения в оптимистически позитивистскую эпоху /…/ общие наблюдения за потерей обществом интереса к авангардным научным выработкам заставляет на данном этапе склоняться в сторону второго предположенияʼʼ [1, с.362-363]. Автор также отмечает ʼʼувеличение зазора между авангардной новейшей наукой и иными уровнями культурыʼʼ, ʼʼнормативные гносеологические установки массʼʼ, отмечает он, сформированы на базе вульгаризированной классической науки, образцы же мышления, сформированные новейшей наукой, в массовое сознание не проникают.
Трактовка Дугиным современной науки как постнауки вызывает закономерный вопрос: есть ли между прежней наукой и постнаукой некая преемственность, ᴛ.ᴇ. теории классического естествознания сохранят свое место в научной картине мира, несмотря как кардинальную трансформацию способов мышления, или нет? В случае если да, а опыт показывает, что так и есть, законов механики Ньютона, к примеру, никто не отменял, то есть ли смысл говорить о новейшем этапе развития научного знания как об окончании науки? Но в любом случае А.Дугин видит кризис научного знания в том, что наука утратила место высшей инстанции при решении важнейших общественных проблем. О кризисе науки именно в данном смысле - как об утрате наукой своей жизненной значимости – говорил и Э.Гуссерль. А.Дугин говорит и о возможности возвращения науки к этой роли, но отмечает, что данный путь в эпоху постмодерна чрезвычайно затруднен.
Безусловно, есть все основания говорить о функциональном кризисе науки. Исследователями отмечаются следующие негативные сценарии ее развития:
Из инструмента поиска истины наука имеет вполне реальную тенденцию превратиться в поставщика технологических средств, даже изучение человека и общества ведется с целью создания социальных технологий. Интересы науки все в большей степени определяются не познавательными, а технологическими процессами в обществе. Х.Лейси утверждает и приводит для этого аргументы, что в науке господствует технологический дискурс, формы познания, не пригодные для технологий, теряют свою значимость [8, с.191]. Происходит экспансия технологической рациональности в современной науке. Проблема истины превращается в проблему эффективности. Научная деятельность редуцируется к обработке информации. Формы познания, не пригодные для расширения технологического контроля, теряют свою значимость.
В наше время невозможно развитие общества без внедрения научных достижений, при этом занятие наукой, требующее больших усилий и самоограничения, все более теряет престиж: ʼʼПотребительское общество с его идеалами гедонистического образа жизни не создает благоприятного социального фона для доминирования научной рациональности… Индустрия массовых развлечений формирует у людей ʼʼклиповое сознаниеʼʼ, для которого уже трудно воспринимать строго логические и доказательные рассуждения…ʼʼ [21, с.95].
Сейчас очень много говорится о повышении значения этических норм в научном исследовании, о повышении ответственности ученых за возможные последствия применения их открытий на практике. Как представляется, это должно стать не столько личной проблемой ученого и сферой его личной ответственности, а общественной проблемой. С другой стороны, ни одно общество не может полностью контролировать научные изыскания, да и не должно. Необходима общественная экспертиза технологий, которые создаются на базе тех или иных научных знаний. Именно технологии должны проходит жесткий социогуманитарный контроль, ибо только через них те или иные знания могут непосредственно влиять на жизнь людей [См.:11, с.26-39].
Будет наука ʼʼслужанкой технологийʼʼ или ей удастся отстоять свое право быть инструментом чистого познания, на мой взгляд, зависит от науки лишь отчасти, а в определяющей степени от того, насколько общество, развивающееся на базе научных знаний, будет само здорово.
Литература:
Агацци Э. Моральное измерение науки и техники. М., 1998.
Дугин А.Г. Эволюция парадигмальных оснований науки. М., 2001.
Кезин А.В. Наука в зеркале философии. М., 1990.
Келле В.Ж.. Наука как компонент социальной системы. М., 1988.
Косарева Л.Н. Социокультурный генезис науки: философский аспект проблемы. М., 1989.
Маркузе Г. Одномерный человек. М., 1994.
Порус В.Н. Рациональность. Наука. Культура. М., 2002.
Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 4. Санкт-Петербург: ТОО ТК ʼʼПетрополисʼʼ, 1997.
Тавризян Г. Философы ХХ века о технике и ʼʼтехнической цивилизацииʼʼ. М., РОССПЭН, 2009.
Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986.
Хайдеггер М. Наука и осмысление // Время и бытие. М.: ʼʼРеспубликаʼʼ, 1993. С.238-252
referatwork.ru
Но насколько реальны перспективы гуманизации естествознания? Какие реальные возможности для развития науки видят ученые и философы, рассуждающие о ее будущем?
А.Дугин в своей работе «Эволюция парадигмальных оснований науки» говорит о «конце» науки. Новейшую науку он называет постнаукой, поскольку в ней произошла «ревизия классических научных представлений, сформировавшихся в эпоху Галилея-Ньютона-Декарта, открытие новых реальностей микроскопического и макроскопического уровней, опрокидывающие детерминистские основы классической механики», что привело к «размыванию классических критериев научности, непредсказуемой эволюции научных методологий, появлению новых синкретичных дисциплин и квазинаучных концепций» [1, с.3-4]..
О конце науки заявил американский ученых Д.Хорган (его труд «Конец науки» вышел в Нью-Йорке в 1997 г.), ибо, по его мнению, все научные открытия уже … сделаны, поэтому фундаментальная наука будет полностью заменена технологией, т.е. практическим применением уже известных и открытых истин. А. Дугин утверждает, что наука утратила свои социокультурные и мировоззренческие функции, которые она реализовывала в течение 400 лет в качестве высшей субстанции при решении основных исторических, культурных, гносеологических, философских и социальных вопросов. Гносеологический подход, лежащий в основании научного мышления Нового времени исчерпан.
Вся человеческая история, утверждает А.Дугин, развивалась под знаком определенных парадигм. Под парадигмой он понимает «широкий теоретический концепт, обобщающий базовые установки человеческого мировидения, связанного с определенными видами сознания и рациональности, которые, в свою очередь, предопределяют структуру языка и всего спектра заложенных в нем дискурсов» [1, с.9]. Диалектическое развитие этих парадигм предопределяет ход человеческой истории и само возникновение и развитие науки. Автор выделяет три «сверхобобщающие парадигмы» — парадигму сферы, парадигму луча и парадигму отрезка. Причем в основу их различия положен принцип связи высшей реальности (Божественного) с феноменальным миром. Изначально древнему человечеству и традиционным обществам присуща парадигма сферы, основанная на том, что Божество (Первоначало, Первопричина) находятся внутри мира, неразрывно с ним связано, т.е. божественное присутствует в самой реальности. В основе парадигмы луча лежит о творении мира из ничего, она связана с религиями откровения и монотеизма. Эта парадигма отрывает Бога от мира, Бог-творец является уже внешним по отношению к миру, но религии учат о том, что этот разрыв будет преодолен, и в мире опять будет присутствовать Божественное. Человеческая история должна закончиться соединением мира со своей первопричиной. Парадигма отрезка постулирует замкнутость мира со всех сторон: он возникает из «ничто» и приходит к «ничто». «У него нет прямого божественного истока и нет перспективы возврата к Божеству. Вселенная представляется как богооставленная предметная реальность, замкнутая со всех сторон небытием и смертью. Эта парадигма свойственна Новому времени и лежит в основании современной науки» [1, с.48].
Для этой парадигмы есть только одна реальность, обнаруживаемая опытом, нет высшей реальности, она «тяготеет к атеизму», «отрицается всеобщая живая взаимосвязь между предметами, существами и явлениями», «главенствуюшим подходом является дискретность, дробность, относительность» (с.48-49), основанной на этой парадигме науке свойственен «механицистский, атомистски-индивидуальный подход». Наука «закрепляла и концептуализировала отчуждение субъекта от объекта» [1, с.350].
На протяжении своей работы автор прослеживает, как в самой фундаментальной науке происходил и происходит отход от «парадигмы отрезка», как она приближается к холизму – «такому представлению о явлении, вещи, совокупности вещей или явлений, где единое, цельное предшествует составным частям, организует, выстраивает, завершает эти части, сообщает им бытие, которым они сами по себе – как части – не обладают» [1, с71]. Логика рассуждения Дугина сводится к следующему: Наука Нового времени разделила единую реальность на фрагменты, поддающиеся математическому исчислению и применению экспериментальных методов, сами основания научного метода сформировались на основе такого дробления реальности. Но сам процесс развития научного знания привел к тому, что предметом научного познания стало целостное бытие (например, в космологии – Вселенная), некоторые целостные системы, которые невозможно понять, разделив на части (например, квантовые системы)… Однако познание подобных систем требует методов познания, настолько отличных от прежних, которые были заложены Галилеем, Декартом, Ньютоном и проч., что вряд ли их можно назвать научными. Возникает постнаука. Будущее науки А.Дугин видит в следующем: «Либо новейшая наука, заново приближающаяся к холисткой парадигме, опять будет играть революционную роль, разрушая систему очевидностей, которые она сама же и породила на ранних начальных этапах…, либо она обособится в отдельную область, оторванную от основных культурных процессов, превратившись в аналог того, чем являлись различные оккультные группы и движения в оптимистически позитивистскую эпоху /…/ общие наблюдения за потерей обществом интереса к авангардным научным разработкам заставляет на данном этапе склоняться в сторону второго предположения» [1, с.362-363]. Автор также отмечает «увеличение зазора между авангардной новейшей наукой и иными уровнями культуры», «нормативные гносеологические установки масс», отмечает он, сформированы на основе вульгаризированной классической науки, образцы же мышления, сформированные новейшей наукой, в массовое сознание не проникают.
Трактовка Дугиным современной науки как постнауки вызывает закономерный вопрос: есть ли между прежней наукой и постнаукой некая преемственность, т.е. теории классического естествознания сохранят свое место в научной картине мира, несмотря как кардинальную трансформацию способов мышления, или нет? Если да, а опыт показывает, что так и есть, законов механики Ньютона, к примеру, никто не отменял, то есть ли смысл говорить о новейшем этапе развития научного знания как об окончании науки? Но в любом случае А.Дугин видит кризис научного знания в том, что наука утратила место высшей инстанции при решении важнейших общественных проблем. О кризисе науки именно в этом смысле — как об утрате наукой своей жизненной значимости – говорил и Э.Гуссерль. А.Дугин говорит и о возможности возвращения науки к этой роли, но отмечает, что этот путь в эпоху постмодерна чрезвычайно затруднен.
Безусловно, есть все основания говорить о функциональном кризисе науки. Исследователями отмечаются следующие негативные сценарии ее развития:
Из инструмента поиска истины наука имеет вполне реальную тенденцию превратиться в поставщика технологических средств, даже изучение человека и общества ведется с целью создания социальных технологий. Интересы науки все в большей степени определяются не познавательными, а технологическими процессами в обществе. Х.Лейси утверждает и приводит для этого аргументы, что в науке господствует технологический дискурс, формы познания, не пригодные для технологий, теряют свою значимость [8, с.191]. Происходит экспансия технологической рациональности в современной науке. Проблема истины превращается в проблему эффективности. Научная деятельность редуцируется к обработке информации. Формы познания, не пригодные для расширения технологического контроля, теряют свою значимость.
В наше время невозможно развитие общества без внедрения научных достижений, при этом занятие наукой, требующее больших усилий и самоограничения, все более теряет престиж: «Потребительское общество с его идеалами гедонистического образа жизни не создает благоприятного социального фона для доминирования научной рациональности… Индустрия массовых развлечений формирует у людей «клиповое сознание», для которого уже трудно воспринимать строго логические и доказательные рассуждения…» [21, с.95].
Сейчас очень много говорится о повышении значения этических норм в научном исследовании, о повышении ответственности ученых за возможные последствия применения их открытий на практике. Как представляется, это должно стать не столько личной проблемой ученого и сферой его личной ответственности, а общественной проблемой. С другой стороны, ни одно общество не может полностью контролировать научные изыскания, да и не должно. Необходима общественная экспертиза технологий, которые создаются на основе тех или иных научных знаний. Именно технологии должны проходит жесткий социогуманитарный контроль, ибо только через них те или иные знания могут непосредственно влиять на жизнь людей [См.:11, с.26-39].
Будет наука «служанкой технологий» или ей удастся отстоять свое право быть инструментом чистого познания, на мой взгляд, зависит от науки лишь отчасти, а в определяющей степени от того, насколько общество, развивающееся на основе научных знаний, будет само здорово.
Литература:
Агацци Э. Моральное измерение науки и техники. М., 1998.
Дугин А.Г. Эволюция парадигмальных оснований науки. М., 2001.
Кезин А.В. Наука в зеркале философии. М., 1990.
Келле В.Ж.. Наука как компонент социальной системы. М., 1988.
Косарева Л.Н. Социокультурный генезис науки: философский аспект проблемы. М., 1989.
Маркузе Г. Одномерный человек. М., 1994.
Порус В.Н. Рациональность. Наука. Культура. М., 2002.
Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 4. Санкт-Петербург: ТОО ТК «Петрополис», 1997.
Тавризян Г. Философы ХХ века о технике и «технической цивилизации». М., РОССПЭН, 2009.
Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986.
Хайдеггер М. Наука и осмысление // Время и бытие. М.: «Республика», 1993. С.238-252
refac.ru
