Реферат: Особенности русской философии. Особенности русской философии реферат

Реферат - Особенности русской философии

ВВЕДЕНИЕ

Главнаязадача философии заключается в том, чтобы разработать теорию о мире как едином целом, которая бы опиралась на все многообразие опыта.

Философия порой понимается как некое абстрактное знание, предельно удаленное от реальностей повседневной жизни. Нет ничего более далекого от истины, чем такое суждение. Напротив, именно здесь находится главное поле ее интересов; все же остальное, вплоть до самых отвлеченных понятий и категорий, до самых хитроумных мыслительных построений – в конечном счете не более чем средства для уразумения жизненных реальностей в их взаимосвязи, во всей полноте, глубине, противоречивости. При этом важно иметь ввиду, что с точки зрения философии уразуметь действительность вовсе не значит просто примириться и во всем согласиться с нею. Философия предполагает критическое отношение к действительности, к тому, что устаревает и отживает, и одновременно – поиск в самой реальной действительности, в ее противоречиях, а не в мышлении о ней, возможностей, средств и направлений ее изменения и развития. Преобразование реальности, практика и является той сферой, где только и могут получить разрешение философские проблемы, где выявляется действительность и мощь человеческого мышления.

Философские представления на Руси как выражение общего взгляда на природу, человека и общество зарождаются еще в глубокой древности. Первые достоверные свидетельства об этом относятся примерно к Х– ХI в.в.; т.е. к тому времени, когда на территории нашей страны сложились достаточно развитые общественные отношения и возникло государство, а культура и образованность достигли относительного высокого уровня. Но русская философия превратилась в самостоятельную науку и утвердила свой собственный предмет и проблематику лишь в начале XVII века, когда философия окончательно обособилась от религии. [3]

Православная догматика, святоотеческая литература определяли основные грани в пути размышлений, богатая философская литература Западной Европы создавала возможность выбора между тем или иным философским направлениями при построении христианской философии.

Религиозный опыт дает нам наиболее важные данные для решения этой задачи. В русской философии влияние православия оказывает решающую роль. Она глубинным образом связана с ним как корневым основанием русской культуры. Только благодаря ему, мы можем придать нашему миросозерцанию окончательную завершенность и раскрыть сокровеннейший смысл вселенского существования. Философия, принимающая во внимание этот опыт, неизбежно становится религиозной.

РУССКАЯ КУЛЬТУРА И ЕЕ ВСЕМИРНОЕ ЗНАЧЕНИЕ

Русская культура имеет всемирное значение. Следует отметить, что национальная культура приобретает известность во всем мире только тогда, когда ценности, развитые в ней, становятся достоянием всего человечества.

Прежде всемирное значение имело культура древней Греции и древнего Рима. В настоящее время такое значение имеет культура в том виде, в каком она существовала до большевистской революции, несомненно, также имеет всемирное значение. Чтобы убедиться в справедливости этих слов, достаточно обратиться к именам Пушкина, Гоголя, Тургенева, Толстого, Достоевского или Глинки, Чайковского, Мусорского, Римского-Корсакова, а также остановиться на достижениях русского театрального искусства в области драмы, оперы и балета.

В области науки достаточно упомянуть имена Лобачевского, Менделеева и Мечникова. Красота, богатство и выразительность русского языка дают ему неоспоримое право быть одним из международных языков. [9]

В области политической культуры (например, сельское и городское самоуправление, законодательство и исполнительная власть) императорская Россия создала ценности, которые приобретут всемирную известность тогда, когда их достаточно изучат и осознают, и прежде всего при их возрождении в процессе послереволюционного развития русского государства. Люди, признающие религиозный опыт не станут оспаривать того факта, что православие в его русской форме содержит исключительно высокие ценности. Эти достоинства нетрудно обнаружить в эстетической стороне культа русской православной церкви. Было бы странно, если бы такая высокая культура не породила ни чего оригинального в области философии.

Правда, меткое замечание о том, что сова Минервы не вылетает, пока не наступят вечерние сумерки, относятся и к развитию русской мысли. [12]

РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ И ЕЕ ОСОБЕННОСТИ

По общепринятому мнению, русская философия в основном занимается проблемами этики. Это мнение неверно. Во всех областях философии – гносеология, логика, этика, эстетика и история философии – велись исследования в России до большевистской революции. В более позднее время действительно русские философы особенно интересовались вопросами этики. Начнем с гносеологии – науки, имеющей жизненно важное значение для решения всех других философских вопросов, так как она рассматривает их характер и пути их исследования.

В русской философии широко распространен взгляд о познаваемости внешнего мира. Этот взгляд часто выражался в своей крайне форме, а именно в форме учения об интуитивном непосредственном созерцании объектов как таковых в себе. По–видимому, русской философии свойственно острое чувство реальности и чуждо стремление рассматривать содержание внешних перцепций как нечто психическое или субъективное.

Русские философы отличаются такой же высокой способностью к спекулятивному мышлению, как и немецкие. Как позитивизм, так и механический материализм нашли в России широкое распространение. Однако в России, как и в других странах, без сомнения, все еще продолжает существовать тенденция к таким взглядам среди инженеров, врачей, адвокатов и других образованных людей, не сделавших философию своей профессией. Следует отметить, что эти люди всегда составляют большинство. Но лишь немногие из русских философов – профессионалов были позитивистами и материалистами.

В русской философии стремление к цельному познанию и острое чувство реальности тесно сочетается с верой во все многообразие опыта как чувственного так и более утонченного, дающего возможность глубже проникнуть в строение бытия. Русские философы доверяют интеллектуальной интуиции, нравственному и эстетическому опытам, раскрывающим нам высочайшие ценности, но, прежде всего, они доверяют религиозному мистическому опыту, который устанавливает связь человека с богом и его царством.

Ряд русских мыслителей посвятил свою жизнь разработке всеобъемлющего христианского мироздания. В этом состоит характерная черта русской философии. То что развитие русской философии нацелено на истолкование мира в духе христианства, говорит о многом: русская философия, несомненно, окажет большое влияние на судьбы всей цивилизации. В общественной жизни любое идеологическое движение развивается со своей противоположностью.

Русская философия, прежде всего, резко и безоговорочно онтологична. Русскому уму совершенно чужд всякий субъективизм, и русский человека меньше всего интересуется своим собственным узколичным и внутренним субъектом. Этот онтологизм однако (в противоположность Западу), заостряется в материи, что характерно для него еще со времен мистической архаики. Самая идея божества, как они развивались в русской церкви выдвигает на первый план элементы телесности, в чем П.Флоренский находил специфику русского православия в отличии от византийского. В дальнейшем в связи с вырождением мистики эта “софийская” философия постепенно теряет свою религиозную сущность. Еще в самом конце XIX века русский философ В.Соловьев указал на “религиозный материализм”, “идею святой телесности”, дающей возможность утверждать не только всемирное божество, но и максимальную энергию всего материального и, в частности, чисто человеческой воли и действия. Поэтому нет ничего удивительного или непонятного в словах Писарева о том, что “ни одна философия в мире не привьется к русскому уму так прочно и так легко, как современный здоровый и свежий материализм”.

Второй чертой русской философии, тоже восходящей к мистической архаике, является идея соборности. Соборность – это свободное единство основ церкви в деле совместного понимания ими правды и совместного отыскания ими пути к спасению, единство, основанное на единодушной любви к Христу и божественной праведности. Так как верующие вместе любят Христа как носителя совершенной истины и праведности, то церковь есть не только единство многих людей, но и единство, в котором каждая личность сохраняет свою свободу. Это возможно только в том случае, если такое единство зиждется на бескорыстной, самоотверженной любви. Любящие Христа и его церковь отказываются от всяческого тщеславия, личной гордости и усваивают разумную проницательность веры, раскрывающей значение великих истин откровения. Соборность – это есть единение Духа (по Хомякову). Человеку не испытавшему этого единения в Духе невозможно понять и уразуметь в чем же отличие соборности от коллективности и общинность азиатский обществ или солидарности обществ западных. [9]

Отсюда вытекает, что как только русская философская мысль начинала касаться отдельной личности, то есть ставить этические вопросы, то они сразу превращались в идеологию этого общественного подвижничества и героизма. Проблема личности — одна из главных теоретических проблем в истории русской философии. Всестороннее её исследование является важной национальной особенностью философской мысли. Проблема личности концентрирует в себе основные вопросы политической, правовой, нравственной, религиозной, социальной и эстетической жизни и мысли. Место личности в обществе, условия её свободы, структура личности, её творческая реализация представляет собой целостный процесс развития идей. Тема проблемы личности проходит в тех или иных формах через многие этапы истории русской философской мысли. Однако наиболее интенсивно эта проблема разрабатывалась в XIX — начале XX века в различных изданиях, которые отличались богатством содержания.

Славянофилы утверждали, что подлинная свобода личности возможна лишь на основе признания религии высшей ступенью духовной жизни. Отвергая, рационализм и материализм, они отстаивали Бога в человеке. Постановка вопроса о внутренней духовной свободе человека была несомненной заслугой философов-славянофилов. Славянофилы выступали против личной собственности правового государства. Они считали, что род, семья, община, социальные связи, являются наилучшей средой для существования личности. Всем формам внешней свободы — политической, правовой, экономической, они противопоставляли внутреннюю свободу личности, основанную на ценностях внутреннего мира, освящённых религией.

Чернышевский и Добролюбов в своих трудах развили идею “разумного эгоизма”. От абстрактной человеческой природы они перешли к пониманию личности как субъекта социально-политической деятельности. Они утверждали социальную активность, утверждали единство слова и дела. Человек превращается в личность в процессе борьбы против сил, препятствующих прогрессу, против рабства и пустой мечтательности. Чернышевский разработал идею “Разумного эгоизма”. Его суть: протест против фальши и лицемерия, против индивидуального эгоизма, против насилия над личностью, но “за” разумное сочетание интересов личности и общества, за единство сознания и поведения. [2]

Иначе к разработке проблемы личности подошёл Владимир Соловьев. Он анализировал человека в масштабах глобальных, космических, его понимание вносило гуманистический характер. Его исследования сущности добра, стыда, единства познания, нравственности, эстетики, обогатили мировую философскую мысль. [7]

Проблема свободы личности, которой русские философы посвятили столько ярких страниц, приобрела в современном мире особое значение, она становится объектом не только политических деклараций, но и теоретических изысканий. Одним из них является либерализм. Российский либерализм выражается социальным строем, который многие люди представляли себе как движение общества к гражданскому и правовому государству, где все равны перед законом, где интересы личности выше интересов государства, где хорошие условия труда и жизни. Глубину идеи русского либерализма демонстрирует работа одного из ведущих представителей русской социально-философской мысли Петра Струве. Струве считал, что главная сущность тех или иных учений — это отношение “к двум основным проблемам культурного и государственного развития России: проблеме свободы и власти”. Таким образом, сплетаются две тенденции — полная свобода личности и в тоже время поиск границ этой свободы. Классическим выражением либерального консерватизма Струве считал творчество А.С. Пушкина, в котором Струве увидел сочетание как любви к свободе, так и любви к власти.

Таким образом, мыслители XIX — начала XX века стремились утвердить в российском обществе идеи просвещения и уважения к правовым нормам, уважение к личности.

Сюда входят несколько идей. Во-первых, русские писатели испытывали жгучую потребность очищения, чистоты перед народом, острое чувство не только честного, справедливого, человеческого отношения к народу, но именно внутренней чистоты перед ним, обнаженной и очищенной совести. Были многочисленные “кающиеся дворяне” и “активные народники 70-х годов”. Во-вторых, эта жажда внутренней чистоты перед народом превращается далее в подлинный героизм и самоотверженное подвижничество. Тема о “героическом характере” русской литературы была давно популярна, еще задолго до революции. У первой русской интеллигенции честным считалось вести революционную борьбу или, по крайней мере, быть в оппозиции к правительству, и бесчестным и подлым – уклоняться от борьбы и оппозиции. Стремление к чистоте становилось стремлением отдать и самому жизнь свою за дело революции. Правда, сюда не подойдут славянофилы, бывшие либералами или даже реакционерами. Но они продолжали культивировать старые идеи подвижничества, т.е. понимали его как духовную практику, а значит, тем самым все же и они не расставались с общерусской идеей подвижничества.

РОЛЬ ПРАВОСЛАВИЯ В КУЛЬТУРЕ И РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ

Традиции русской религиозно-философской мысли, идущая от славянофилов и Владимира Соловьева, узнавшая свой расцвет в первое десятилетие нашего века, “возрождением”, сейчас никак не может считаться покрытой мраком забвения. Разнообразные труды от академических штудий до популярных статей посвящаются ей в немалом числе и в различных странах – даже в России. Что еще важнее, она, несомненно, служит одним из основных духовных влияний, определяющих идейные процессы в современном русском самосознании. Интерес к ней велик и продолжает расти. Но при всем этом несомненно и другое – едва ли сегодня думают, что эта традиция еще жива и продолжается. Скорее ее рассматривают как явление, связанное с определенным кругом лиц определенным периодом, а нынче сполна завершившие свой путь и принадлежащие истории.

Вполне ли оправдано это общепринятое восприятие? Невозможно всерьез судить о состоянии и судьбе русской религиозно-философской традиции, не задаваясь вопросами о ее внутренней истории и внутренней логике, как-то: какие здания имела перед собой традиция? Сумела ли их исполнить? Все ли сказала, что имела сказать?

Чтобы ответить на них, необходимо понять, в чем было существо и смысл осуждаемой традиции как духовного феномена, состоящего в контексте национального, культурного развития, с одной стороны, и европейского философского с другой. Эта работа интроспекции, самосознания философской традиции – и в этой работе наша традиция, не долго жившая, успела продвинуться не очень значительно. Чаще всего выражался взгляд, по которому общее значение религиозно-философского движения заключалось в отходе интеллигенции от материалистического и позитивистского мировоззрения и возвращения ее в церковь. Такое суждение справедливо, но, вместе с тем, и существенно неполно. Оно выражает не столько внутренний смысл традиции, сколько ее прикладной, социальный аспект, если бы значение русской философии, действительно, ограничивалось лишь этим, пришлось бы ее отнести в разряд средств социальной терапии, отвращающих нигилистическую интеллигенцию от других наклонностей и занятий. Выяснить же значение и смысл традиции на более глубоком уровне, затрагивающим ее истинное существо возможно лишь на основе определенной философской позиции или модели, описывающей соответствующие духовные феномены. Будет естественным, если такую модель мы попытаемся отнести к той самой традиции, путь которой желаем осветить. Как нетрудно увидеть, общие принципы и установки традиции имплицируют вполне определенное понимание ее особенной природы, и шире – природы философского процесса в России. Это понимание можно резюмировать в виде ряда основных положений.

1.Философский процесс в России, становление и жизнь самобытного российского философствования, не есть отдельный и автономный процесс, но один из аспектов (моментов, “качествований”, если употребить термин Л.П.Карсавина) процесс исторического существования российской культуры, в котором последняя выступает как единый субъект, наделенный способностью к изменению и само отнесению.

2.Существо исторического процесса включает в себя раскрытие, развертывание, актуализацию некоторого исходного содержания, и сточных начал исторического существования культурного субъекта. В каждом из аспектов раскрытие источных начал совершается своим специфическим образом. В частности, философский аспект процесса (если таковой присутствует) имеет своим содержанием философское освоение (осмысление, претворение, препарирование) его истоков, выступающих здесь как опытный материал, как феноменальная основа и почва философствования.

3. В случае субъекта российской культуры духовным истоком цельного процесса является Православие, во всей своей совокупности своих сторон: как вера и как Церковь, как учение и как институт, как жизненный и духовный уклад.

4. В итоге, существо отмеченного содержание философского процесса в России с необходимостью включает в себя освоение, проработку Православия средствами и в формах философского разума. Российская философская традиция не может не исходить из опытной почвы Православия.

Мы не станем входить в анализ темы. Она эскизна, ее можно усовершенствовать, дополнять; но наша главная цель не построение схемы, а ее приложение. И при всех недостатках, это – работающая схема. Она дает единичную картину философского процесса и вносит структуру в его течение. Она рисует этот процесс включающим в себя две основных стороны: “Философию” как форму выражения, как язык, как необходимую ступень уяснения и осознания, и “Православие” как содержание, как материал, ищущий себя, осознать себя и уяснить себе. Сам же процесс как таковой – не что иное, как “история отношения” этих фундаментальных факторов, как плод их встречи, их взаимодействие между собой. Существо его состоит тогда в том, что мысль о православие, делается мыслью философии. При таком взгляде возникают естественные характеристики, “параметры”, посредством которых можно членить процесс на фазы или этапы и можно сравнивать, различать между собой всевозможные элементы процесса. Именно, эти фазы и элементы различаются по степени охвата, степени присутствия каждого из двух определяющих факторов, то есть по “мере православности” (показывающей, сколь полно мысль мыслит православие, вбирает в себя его опыт и материал) и “мере философичности” (показывающей, сколь совершенная мысль претворила свой материал в философию, организовала в себя философское знание).

Любые членения процесса условны, и выбор их зависит от цели и угла зрения. На базе нашей схемы также возможны различные членения, и мы выберем простейшее, выделяющее в философском процессе всего три крупных этапа. Прежде всего, выделяется начальный, предфилософский этап, когда российское духовное только стояло на пороге создания собственной философии. На этом этапе сама возможность аутентичной русской философии, идущей неким своим особым путем, служила еще предметом дискуссии, а элементы оригинального философского содержания, рождавшимися в русской мысли, выражались не в форме профессиональной философии, но по преимуществу в форме богословия, затем наступает этап более зрелый. Здесь русская философия уже сформировалась в профессиональном отношении: в ней выдвигаются самостоятельные концепции и решения кардинальных проблем, строятся цельные философские системы. В центре последних стоят, как правило фундаментальные проблемы религиозной мысли, темы о Боге как абсолютном, о связи Бога и мира – так что на лицо и тесна я связь философии с религиозным содержанием. Однако специфической чертой данного этапа является то, что эта связь носит нестрогий, произвольный характер.

В своем отношении к религиозному содержанию философия не следует какой-то продуманной методологии – она использует его. Все философское построение этого этапа опирается на то или иное религиозное содержание; однако оно заведомо не совпадает со всей цельностью, всем “корпусом” православного опыта – а что именно из этого корпуса философия делает своим достоянием и что оставляет без внимания – решается субъективно по вкусу философа. Однако в религии ему одно близко, другое чуждо, одно вдохновляет, другое отталкивает… И характерным образом среди этих близких и вдохновляющих элементов почти никогда не присутствует специфические особенности православия – подробности по догматике, конкретные типологические черты… Они наиболее далеки от привычного религиозного материала европейской философии. Итак, на одном этапе русская мысль преимущественно осваивает в сфере религиозного опыта не собственно православие, а более общие горизонты – от чего мы и дадим этому этапу название “этап общей религиозной философии”. Именно он составляет основу содержания нашей религиозно-философской традиции; к нему принадлежит львиная доля всех построений, начиная с философии В.Соловьева, являющей собой и самый яркий и самый значительный образец того, что мы называем обще религиозной философией. Однако философия такого рода все же не останется последним словом традиции и целиком не исчерпывает ее. [7]

Ближе всматриваясь в наследие русского религиозно-философского возрождения, мы замечаем, что на его поздних опытах уже зарождался, начинал складываться следующий этап развития, сперва еще малоотличимый от предыдущего и однако обладающий уже иными характеристиками, иным отношением между “философией” и “православием”. Связь философской мысли с опытной религиозной основой принимает более строгий, отрефлектированный характер. От построений, заимствующих лишь отдельные часто разложенные элементы религиозного содержания, она приходит постепенно к тому, чтобы вобрать в орбиту философского разума феномен Православия в его цельности. Конечно, речь не идет об утопической (и антифилософской) цели без остатка погрузить философию в море деталей церковного бытия. Существенны две черты: философия задумывается именно о цельном феномене Православия, и она осуществляет свое продумывание этого феномена на базе строгого и адекватного метода. И эти черты обозначились, хотя и не успели достичь зрелого развития к тому времени, когда российская мысль силой обстоятельств оставила пределы российской, а затем и земной действительности.

РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ И ПРИЧИНЫ ДУХОВНОГО КРИЗИСА В РОССИИ

В истории русской мысли, сыздавна обозначались и борются два течения. Первые – это те, кто остались духовно с народом в его православной церкви и во всяком случае не отделялись от него в его верованиях в живого Бога. Это: Жуковский, Алексей Толстой, Пушкин, Тютчев, Соловьев, Достоевский, Пирогов, Лев Толстой. Второе противоречивое идейное течение, считающее в своих рядах большинство прогрессивных публицистов и общественных деятелей, усвоило себе рационалистически-атеистическое мировоззрение, господскую веру русской интеллигенции. Это неверие есть действительно вера в научность, в рационализм, в неверие. Наше русское неверие обычно остается на уровне слепой наивной веры. Особенность русского духовного развития, имеющую свои исторические и бытовые причины, с обычной своей проницательностью указал Достоевский, сделавший русский и мировой атеизм как бы своей специальностью “атеистом все же легко сделаться русскому человеку, легче чем всем остальным во всем мире”. И наши не просто становятся атеистами, а непременно уверуют в атеизм, как бы в новую веру, никак не замечая, что уверовали в нуль. Происходит это не все ведь от одних скверных, тщеславных чувств, а из боли духовной, их жажды духовной, из тоски по высшему делу, по крепкому берегу.

Россия отражает идеи и настроение, религиозной веры решительнее и прямолинейнее, чем даже Запад, отражает на себе и ту мировую духовность, духовную драму богоборчества и богоотступления, составляющую нерв новой истории, перед чем бледнеют и отступают на передний план все великие и политические и социальные интересы.

Почему это драма? Духовная борьба определяется усилиями человечества “устроиться без Бога навсегда и окончательно” или по словам Достоевского “умертвить Бога”. В мысля, в чувствах, в интимной жизни во внешнем его устроении, в науке, в философии идет эта борьба. Хороня Бога в своем сознании, они вынуждаются хоронить и божественное в своей душе, а божественное есть действительная, реальная природа человеческой души. Жить во времени для вечности, переживать в относительном абсолютное и стремиться дальше всякой данности, дальше всякого данного содержания сознания, этому признан человек, и это стремление есть живое богооткровение в нас. Человек сознает в себе силу и волю вмещать абсолютное содержание, расти и расширяться, становясь живым образом абсолютного, образом и подобием Божьим. Эта жажда высшего содержания жизни рождала и рождает религиозную веру.

Упразднив религию Бога, человечество старается изобрести новую религию, при чем ищет божеств для нее в себе и кругом себя, внутри и вне; пробуются поочередно: религия разума, религия человечества Канта и Фейербаха, религия социализма, религия чистой человечности, религия сверх человечного и т.д. В душе человечества, теряющего Бога, должна непременно образоваться страшная пустота, ибо она может принять ту или иную доктрину, но не может заглушить в себе голоса вечности, жажду абсолютного содержания жизни.

Одно из двух: или человек действительно есть такое ничтожество, ком грязи, каким его изображает материалистическая философия. Но тогда непонятны эти притязания на разум, науку; или же человек есть богоподобное существо, сны вечности, носитель божественного духа и возможность всякого в том числе и научного, познания объясниться именно этой природой человека. Другими словами, это значит, что достоинство науки и ее права не ограничиваются, а только утверждаются религиозным учением о человеке, а вместе с устранением последнего подрывается и первое. Наука опирается на религию.

Предположение, что наука действительно разрешает все вопросы может быть основано практически только на суммарной вере в силу науки вообще, в научный метод, научный разум. Следовательно, говорить и думать о постройке целостного научного мировоззрения, из которого вовсе была исключена вера, невозможно. Итак, наука не в состоянии ни заменить, ни упразднить религиозной веры, ни даже не может сама защитить свое существование против набегов бесшабашного скептизма, без молчаливого или открытого признания религиозных предпосылок, именно веры в объективный разум.

Но если даже наука остается беззащитной против скептицизма, то тем беззащитнее оказываются современные суррогаты религии, в которых роль божества отводится человечеству, и основной догмат которых состоит в учении, в прогрессе.

Религиозный кризис личности и мировоззрения нигде не переживается с такой трагической мучительностью и роковой силою, как у нас, хотя, может быть, он и слабо еще сознается. Это объясняется, отчасти общими свойствами русской души и той особенной жгучестью, с которой она относится к вопросам религиозного сознания, затем специфическими чертами интеллигентской психологии с ее слабостью традиций и исторических связей, ее теоретичностью и доктринамизмом. Если духовная анемия имела скрытый или хронический характер в обычное время, то они обострятся в эпохи исключительные.

Историческое будущее России ее процветание или разложение, рост или гниение – в руках и на ответственности интеллигенции. Отсутствие духовного здоровья отражается во всех проявлениях жизни, во всем ее тоне. Вообще в новое время умоляется историческое значение нравственной личности и ее здоровья. В самоопределение личности необходимо вводить и то, что она думает о себе, во что верует, все ее вероучения. Нельзя даже представить себе, как изменилась вся жизнь, на сколько иначе сложились бы и протекли минувшие события, как осветилось бы и темное настоящее, если бы мы сами стали другие. В этом смысле философско-религиозное чело русской интеллигенции, объединяющее большинство ее молодых и старых представителей без различия политических оттенков, именно ее атеистический нигилизм можно признать одним из важнейших факторов русской истории и одной из основных причин, определивших течение событий последних лет в России. Объинтеллигенчивание народа начинается разрушением религиозной веры и прививкой догматов материализма и философского нигилизма. Конечно, необразованный простолюдин совершенно бессилен отнестись критически и безоружен, как ребенок, перед наплывом новых учений. И с той же легкостью, с какой уверовали в неверии некогда его просветители, принимает и он безрадостную мертвящую веру в неверие. Конечно это детская, наивная вера, но ведь все-таки она давала ему различие между добром и злом, учила жить по правде, по долгу, по-божески. Благодаря ей, народ вынес и выносит на плечах своих крест своего исторического существования и свой идеал, свое представление о праведной жизни, выразил, дав себе наименование “святая Русь”, т.е. конечно, не почитывая себя святым, но в святости видя идеал жизни.

С крещения Руси началась история России, Христианское семя пало здесь на совершенно девственную почву, на не возделанную целину, с раскрещиванием с помощью интеллигенции начинается новая эпоха истории. Чем же заменяется старая вера, какими правилами жизни, какими нормами? Преследование своих интересов отдельно или последовательно тех же интересов сообща с другими, как классовых или групповых или же свобода самоутверждающейся личности, анархическое “все дозволено”. Но для интеллигенции все эти понятия интереса чистая идеология, псевдоним этических и даже религиозных настроений, она берется не за свой, а за чужой интерес, интерес угнетаемых классов. Людям, изболевшим и исстрадавшимся и без того в силу своего классового положения склонным к враждебности по отношению к привилегированному меньшинству, людям, не имеющим ни умственной подготовки, ни цивилизованных навыков, вообще, стоящим в самых не благоприятных культурных условиях, сообщают в качестве догматов для жизненного руководства – положения, которые являлись, во всяком случае, продуктом длинного культурного и философского развития, выросли на культурно-богатой и насыщенной почве.

Результаты этого не замедлили себя ждать, что выразилось в сумятице в народной душе, всех отношений в сокровищнице его веры, которые внесла доктрина атеизма, в связи с тяжелыми событиями и испытаниями нашего времени. Развитие преступности, и притом в паралогической обстановке своеобразной идейности, есть симптом болезни народной души, острая реакция духовного организма на ту нездоровую пищу, которая была введена в него в виде новых учений, объединявшихся отрицанием религиозных ценностей и абсолютной морали. Духовны кризис имел еще и другое, хотя и побочное, но очень важное последствие: создал и обострил междоусобицу, придав ей оттенок религиозного фанатизма, сделав ее борьбой не только разных политических мнений, но и разных вер. Народ наш нуждается в знаниях, нуждается в просвещении однако таком, которое не делало его бедным духовно, чем он был, а не разлагало бы его нравственную личность, христианское просвещение, развивающее и воспитывающее личность, а не случайное усвоение обрывков знаний, как средства агитации, вот в чем нуждается народ наш. Историческое будущее России, возрождение и восстановление мощи нашей родины или окончательное разложение, быть может политическая смерть находятся в зависимости от того, разрешим ли мы эту культурно-педагогическую задачу: просветить народ, не разлогая его нравственной личности. И судьбы эти история вверяет в руки интеллигенции. В сердце и голове русской интеллигенции происходит борьба добра и зла, животворящего и смертоносного, жизнедеятельного и разрушительного начала в России, а поскольку происходящее и для нас имеет несомненно мировое значение, то и борьба эта мировая. Но это понимание своей исторической миссии и своего значения должно удесятерять чувство ответственности за свои действия. Ведь нигде больше нет такого положения, что великий народ, беспомощный, беззащитный духовно, как ребенок, находящийся на уровне просвещения почти, что эпохи св. Владимира, и интеллигенция, которая несет просвещение запада, и которая, ее ничем ни удерживают и ни отстраняют, находит и, конечно, будет находить дорогу этому ребенку. [5]

Если мировоззрение самой интеллигенции, которое она несет народу, останется тем же, что и теперь, то и влияние ее на народ сохранит тот же характер. Но нельзя думать, чтобы интеллигенции удалось обратить в свою веру всю народную массу, часть ее во всяком случае останется верна религии. И на почве этого разноверия неизбежно должна возникнуть внутренняя религиозная война. При этом духовная и государственная сила народа будет таять, и жизнеспособность государственного организма уменьшаться до первого удара из вне надо начать что-то новое, учесть исторический опыт, познать в нем самих себя и свои ошибки, ибо иначе, если мы будем видеть их только у других, то мы останемся загипнотизированными своей враждой к ней и ничему не научимся. Потребно само углубление само исследование, потребно накопление духовных сил творчества культуры.

Разных сторон должно коснуться это самообновление, но если спуститься в глубину души, то это создание новой личности и новой жизни должно начаться религиозным самоопределением, сознательным самоопределением… Новый человек, новый тип общественного деятеля может родиться лишь на почве этого само углубления, это будет то новое той русской жизни, о чем, умирая, мечтал Достоевский в последнем своем романе, то новое, чего не было в русской жизни, Россия еще не видела христианской интеллигенции, которая пыл своей души, жажду своего служения людям и крестного подвига вложила бы в христианский подвиг деятельной любви и победила ту тяжелую атмосферу вражды и человеконенавистничества, в которой мы задыхаемся. В нашей интеллигенции так много потенциальной религиозной энергии, она так недоступно приносит жертвы на своем алтаре “неведомому богу” – нежели навсегда это неведение?

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Русская философия содержит много ценных идей не только в области религии, но и в области гносеологии, метафизики и этики. Основные проблемы, по моему мнению, которые рассматриваются в отечественной философии – это проблемы нравственности, совести, счастья, смысла жизни.

Интерес к истории отечественной мысли пробудился в России еще в первой половине XIX века. Устойчивым и все более нарастающим он становится с конца XIX – начала XX веков. Все сколько-нибудь крупные представители русской философии XX века были вместе с тем и ее историками. В целом это отражает высокую степень зрелости отечественной мысли, внутреннюю потребность философов в рефлексии, в “оглядке” на свои собственные национально-историческое традиции и идейные корни.

Отечественная философия долгое время оставалась для нас “белым пятном”, не признавалась и осуждалась как “белоэмигрантская”. Долгое время в нашей стране официально признавалась только марксиско-ленинская философия, как единственно правильная и верная. И поэтому работы советских философов по сути дела утратили философскую преемственность, ибо как правило не касались целых пластов отечественной религиозной философской мысли. Были существенно ограничены и историко-философские изыскания больших периодов в развитии русской философии, замалчивались и забывались имена очень многих мыслителей. Но сейчас мы имеем доступ к трудам русских философов без предварительной цензуры. Знакомство с их идеями будет полезным для развития нашей национальной культуры, для восстановления преемственности философской традиции.

Будем надеяться, что в скором времени появятся на свет другие работы по исследованию разных проблем русской философии современных авторов. Такие работы позволят углубить и обогатить нашу национальную культуру.

Дальнейшие исследования философского дореволюционного наследия, будем надеяться, позволит прояснить и некоторые сложные проблемы нынешнего социального развития, будет способствовать духовному возрождению современной России.

www.ronl.ru

Реферат - Особенности русской философии

ОСОБЕННОСТИ РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ

ВВЕДЕНИЕ

Главная задача философии заключается в том, чтобы разработать теорию о мире как едином целом, которая бы опиралась на все многообразие опыта.

Философия порой понимается как некое абстрактное знание, предельно удаленное от реальностей повседневной жизни. Нет ничего более далекого от истины, чем такое суждение. Напротив, именно здесь находится главное поле ее интересов; все же остальное, вплоть до самых отвлеченных понятий и категорий, до самых хитроумных мыслительных построений – в конечном счете не более чем средства для уразумения жизненных реальностей в их взаимосвязи, во всей полноте, глубине, противоречивости. При этом важно иметь ввиду, что с точки зрения философии уразуметь действительность вовсе не значит просто примириться и во всем согласиться с нею. Философия предполагает критическое отношение к действительности, к тому, что устаревает и отживает, и одновременно – поиск в самой реальной действительности, в ее противоречиях, а не в мышлении о ней, возможностей, средств и направлений ее изменения и развития. Преобразование реальности, практика и является той сферой, где только и могут получить разрешение философские проблемы, где выявляется действительность и мощь человеческого мышления.

Философские представления на Руси как выражение общего взгляда на природу, человека и общество зарождаются еще в глубокой древности. Первые достоверные свидетельства об этом относятся примерно к Х– ХI в.в.; т.е. к тому времени, когда на территории нашей страны сложились достаточно развитые общественные отношения и возникло государство, а культура и образованность достигли относительного высокого уровня. Но русская философия превратилась в самостоятельную науку и утвердила свой собственный предмет и проблематику лишь в начале XVII века, когда философия окончательно обособилась от религии. [3]

Православная догматика, святоотеческая литература определяли основные грани в пути размышлений, богатая философская литература Западной Европы создавала возможность выбора между тем или иным философским направлениями при построении христианской философии.

Религиозный опыт дает нам наиболее важные данные для решения этой задачи. В русской философии влияние православия оказывает решающую роль. Она глубинным образом связана с ним как корневым основанием русской культуры. Только благодаря ему, мы можем придать нашему миросозерцанию окончательную завершенность и раскрыть сокровеннейший смысл вселенского существования. Философия, принимающая во внимание этот опыт, неизбежно становится религиозной.

РУССКАЯ КУЛЬТУРА И ЕЕ ВСЕМИРНОЕ ЗНАЧЕНИЕ

Русская культура имеет всемирное значение. Следует отметить, что национальная культура приобретает известность во всем мире только тогда, когда ценности, развитые в ней, становятся достоянием всего человечества.

Прежде всемирное значение имело культура древней Греции и древнего Рима. В настоящее время такое значение имеет культура в том виде, в каком она существовала до большевистской революции, несомненно, также имеет всемирное значение. Чтобы убедиться в справедливости этих слов, достаточно обратиться к именам Пушкина, Гоголя, Тургенева, Толстого, Достоевского или Глинки, Чайковского, Мусорского, Римского-Корсакова, а также остановиться на достижениях русского театрального искусства в области драмы, оперы и балета.

В области науки достаточно упомянуть имена Лобачевского, Менделеева и Мечникова. Красота, богатство и выразительность русского языка дают ему неоспоримое право быть одним из международных языков. [9]

В области политической культуры (например, сельское и городское самоуправление, законодательство и исполнительная власть) императорская Россия создала ценности, которые приобретут всемирную известность тогда, когда их достаточно изучат и осознают, и прежде всего при их возрождении в процессе послереволюционного развития русского государства. Люди, признающие религиозный опыт не станут оспаривать того факта, что православие в его русской форме содержит исключительно высокие ценности. Эти достоинства нетрудно обнаружить в эстетической стороне культа русской православной церкви. Было бы странно, если бы такая высокая культура не породила ни чего оригинального в области философии.

Правда, меткое замечание о том, что сова Минервы не вылетает, пока не наступят вечерние сумерки, относятся и к развитию русской мысли. [12]

РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ И ЕЕ ОСОБЕННОСТИ

По общепринятому мнению, русская философия в основном занимается проблемами этики. Это мнение неверно. Во всех областях философии – гносеология, логика, этика, эстетика и история философии – велись исследования в России до большевистской революции. В более позднее время действительно русские философы особенно интересовались вопросами этики. Начнем с гносеологии – науки, имеющей жизненно важное значение для решения всех других философских вопросов, так как она рассматривает их характер и пути их исследования.

В русской философии широко распространен взгляд о познаваемости внешнего мира. Этот взгляд часто выражался в своей крайне форме, а именно в форме учения об интуитивном непосредственном созерцании объектов как таковых в себе. По–видимому, русской философии свойственно острое чувство реальности и чуждо стремление рассматривать содержание внешних перцепций как нечто психическое или субъективное.

Русские философы отличаются такой же высокой способностью к спекулятивному мышлению, как и немецкие. Как позитивизм, так и механический материализм нашли в России широкое распространение. Однако в России, как и в других странах, без сомнения, все еще продолжает существовать тенденция к таким взглядам среди инженеров, врачей, адвокатов и других образованных людей, не сделавших философию своей профессией. Следует отметить, что эти люди всегда составляют большинство. Но лишь немногие из русских философов – профессионалов были позитивистами и материалистами.

В русской философии стремление к цельному познанию и острое чувство реальности тесно сочетается с верой во все многообразие опыта как чувственного так и более утонченного, дающего возможность глубже проникнуть в строение бытия. Русские философы доверяют интеллектуальной интуиции, нравственному и эстетическому опытам, раскрывающим нам высочайшие ценности, но, прежде всего, они доверяют религиозному мистическому опыту, который устанавливает связь человека с богом и его царством.

Ряд русских мыслителей посвятил свою жизнь разработке всеобъемлющего христианского мироздания. В этом состоит характерная черта русской философии. То что развитие русской философии нацелено на истолкование мира в духе христианства, говорит о многом: русская философия, несомненно, окажет большое влияние на судьбы всей цивилизации. В общественной жизни любое идеологическое движение развивается со своей противоположностью.

Русская философия, прежде всего, резко и безоговорочно онтологична. Русскому уму совершенно чужд всякий субъективизм, и русский человека меньше всего интересуется своим собственным узколичным и внутренним субъектом. Этот онтологизм однако (в противоположность Западу), заостряется в материи, что характерно для него еще со времен мистической архаики. Самая идея божества, как они развивались в русской церкви выдвигает на первый план элементы телесности, в чем П.Флоренский находил специфику русского православия в отличии от византийского. В дальнейшем в связи с вырождением мистики эта “софийская” философия постепенно теряет свою религиозную сущность. Еще в самом конце XIX века русский философ В.Соловьев указал на “религиозный материализм”, “идею святой телесности”, дающей возможность утверждать не только всемирное божество, но и максимальную энергию всего материального и, в частности, чисто человеческой воли и действия. Поэтому нет ничего удивительного или непонятного в словах Писарева о том, что “ни одна философия в мире не привьется к русскому уму так прочно и так легко, как современный здоровый и свежий материализм”.

Второй чертой русской философии, тоже восходящей к мистической архаике, является идея соборности. Соборность – это свободное единство основ церкви в деле совместного понимания ими правды и совместного отыскания ими пути к спасению, единство, основанное на единодушной любви к Христу и божественной праведности. Так как верующие вместе любят Христа как носителя совершенной истины и праведности, то церковь есть не только единство многих людей, но и единство, в котором каждая личность сохраняет свою свободу. Это возможно только в том случае, если такое единство зиждется на бескорыстной, самоотверженной любви. Любящие Христа и его церковь отказываются от всяческого тщеславия, личной гордости и усваивают разумную проницательность веры, раскрывающей значение великих истин откровения. Соборность – это есть единение Духа (по Хомякову). Человеку не испытавшему этого единения в Духе невозможно понять и уразуметь в чем же отличие соборности от коллективности и общинность азиатский обществ или солидарности обществ западных. [9]

Отсюда вытекает, что как только русская философская мысль начинала касаться отдельной личности, то есть ставить этические вопросы, то они сразу превращались в идеологию этого общественного подвижничества и героизма. Проблема личности - одна из главных теоретических проблем в истории русской философии. Всестороннее её исследование является важной национальной особенностью философской мысли. Проблема личности концентрирует в себе основные вопросы политической, правовой, нравственной, религиозной, социальной и эстетической жизни и мысли. Место личности в обществе, условия её свободы, структура личности, её творческая реализация представляет собой целостный процесс развития идей. Тема проблемы личности проходит в тех или иных формах через многие этапы истории русской философской мысли. Однако наиболее интенсивно эта проблема разрабатывалась в XIX - начале XX века в различных изданиях, которые отличались богатством содержания.

Славянофилы утверждали, что подлинная свобода личности возможна лишь на основе признания религии высшей ступенью духовной жизни. Отвергая, рационализм и материализм, они отстаивали Бога в человеке. Постановка вопроса о внутренней духовной свободе человека была несомненной заслугой философов-славянофилов. Славянофилы выступали против личной собственности правового государства. Они считали, что род, семья, община, социальные связи, являются наилучшей средой для существования личности. Всем формам внешней свободы - политической, правовой, экономической, они противопоставляли внутреннюю свободу личности, основанную на ценностях внутреннего мира, освящённых религией.

Чернышевский и Добролюбов в своих трудах развили идею “разумного эгоизма”. От абстрактной человеческой природы они перешли к пониманию личности как субъекта социально-политической деятельности. Они утверждали социальную активность, утверждали единство слова и дела. Человек превращается в личность в процессе борьбы против сил, препятствующих прогрессу, против рабства и пустой мечтательности. Чернышевский разработал идею “Разумного эгоизма”. Его суть: протест против фальши и лицемерия, против индивидуального эгоизма, против насилия над личностью, но “за” разумное сочетание интересов личности и общества, за единство сознания и поведения. [2]

Иначе к разработке проблемы личности подошёл Владимир Соловьев. Он анализировал человека в масштабах глобальных, космических, его понимание вносило гуманистический характер. Его исследования сущности добра, стыда, единства познания, нравственности, эстетики, обогатили мировую философскую мысль. [7]

Проблема свободы личности, которой русские философы посвятили столько ярких страниц, приобрела в современном мире особое значение, она становится объектом не только политических деклараций, но и теоретических изысканий. Одним из них является либерализм. Российский либерализм выражается социальным строем, который многие люди представляли себе как движение общества к гражданскому и правовому государству, где все равны перед законом, где интересы личности выше интересов государства, где хорошие условия труда и жизни. Глубину идеи русского либерализма демонстрирует работа одного из ведущих представителей русской социально-философской мысли Петра Струве. Струве считал, что главная сущность тех или иных учений - это отношение “к двум основным проблемам культурного и государственного развития России: проблеме свободы и власти”. Таким образом, сплетаются две тенденции - полная свобода личности и в тоже время поиск границ этой свободы. Классическим выражением либерального консерватизма Струве считал творчество А.С. Пушкина, в котором Струве увидел сочетание как любви к свободе, так и любви к власти.

Таким образом, мыслители XIX - начала XX века стремились утвердить в российском обществе идеи просвещения и уважения к правовым нормам, уважение к личности.

Сюда входят несколько идей. Во-первых, русские писатели испытывали жгучую потребность очищения, чистоты перед народом, острое чувство не только честного, справедливого, человеческого отношения к народу, но именно внутренней чистоты перед ним, обнаженной и очищенной совести. Были многочисленные “кающиеся дворяне” и “активные народники 70-х годов”. Во-вторых, эта жажда внутренней чистоты перед народом превращается далее в подлинный героизм и самоотверженное подвижничество. Тема о “героическом характере” русской литературы была давно популярна, еще задолго до революции. У первой русской интеллигенции честным считалось вести революционную борьбу или, по крайней мере, быть в оппозиции к правительству, и бесчестным и подлым – уклоняться от борьбы и оппозиции. Стремление к чистоте становилось стремлением отдать и самому жизнь свою за дело революции. Правда, сюда не подойдут славянофилы, бывшие либералами или даже реакционерами. Но они продолжали культивировать старые идеи подвижничества, т.е. понимали его как духовную практику, а значит, тем самым все же и они не расставались с общерусской идеей подвижничества.

РОЛЬ ПРАВОСЛАВИЯ В КУЛЬТУРЕ И РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ

Традиции русской религиозно-философской мысли, идущая от славянофилов и Владимира Соловьева, узнавшая свой расцвет в первое десятилетие нашего века, “возрождением”, сейчас никак не может считаться покрытой мраком забвения. Разнообразные труды от академических штудий до популярных статей посвящаются ей в немалом числе и в различных странах – даже в России. Что еще важнее, она, несомненно, служит одним из основных духовных влияний, определяющих идейные процессы в современном русском самосознании. Интерес к ней велик и продолжает расти. Но при всем этом несомненно и другое – едва ли сегодня думают, что эта традиция еще жива и продолжается. Скорее ее рассматривают как явление, связанное с определенным кругом лиц определенным периодом, а нынче сполна завершившие свой путь и принадлежащие истории.

Вполне ли оправдано это общепринятое восприятие? Невозможно всерьез судить о состоянии и судьбе русской религиозно-философской традиции, не задаваясь вопросами о ее внутренней истории и внутренней логике, как-то: какие здания имела перед собой традиция? Сумела ли их исполнить? Все ли сказала, что имела сказать?

Чтобы ответить на них, необходимо понять, в чем было существо и смысл осуждаемой традиции как духовного феномена, состоящего в контексте национального, культурного развития, с одной стороны, и европейского философского с другой. Эта работа интроспекции, самосознания философской традиции – и в этой работе наша традиция, не долго жившая, успела продвинуться не очень значительно. Чаще всего выражался взгляд, по которому общее значение религиозно-философского движения заключалось в отходе интеллигенции от материалистического и позитивистского мировоззрения и возвращения ее в церковь. Такое суждение справедливо, но, вместе с тем, и существенно неполно. Оно выражает не столько внутренний смысл традиции, сколько ее прикладной, социальный аспект, если бы значение русской философии, действительно, ограничивалось лишь этим, пришлось бы ее отнести в разряд средств социальной терапии, отвращающих нигилистическую интеллигенцию от других наклонностей и занятий. Выяснить же значение и смысл традиции на более глубоком уровне, затрагивающим ее истинное существо возможно лишь на основе определенной философской позиции или модели, описывающей соответствующие духовные феномены. Будет естественным, если такую модель мы попытаемся отнести к той самой традиции, путь которой желаем осветить. Как нетрудно увидеть, общие принципы и установки традиции имплицируют вполне определенное понимание ее особенной природы, и шире – природы философского процесса в России. Это понимание можно резюмировать в виде ряда основных положений.

1.Философский процесс в России, становление и жизнь самобытного российского философствования, не есть отдельный и автономный процесс, но один из аспектов (моментов, “качествований”, если употребить термин Л.П.Карсавина) процесс исторического существования российской культуры, в котором последняя выступает как единый субъект, наделенный способностью к изменению и само отнесению.

2.Существо исторического процесса включает в себя раскрытие, развертывание, актуализацию некоторого исходного содержания, и сточных начал исторического существования культурного субъекта. В каждом из аспектов раскрытие источных начал совершается своим специфическим образом. В частности, философский аспект процесса (если таковой присутствует) имеет своим содержанием философское освоение (осмысление, претворение, препарирование) его истоков, выступающих здесь как опытный материал, как феноменальная основа и почва философствования.

3. В случае субъекта российской культуры духовным истоком цельного процесса является Православие, во всей своей совокупности своих сторон: как вера и как Церковь, как учение и как институт, как жизненный и духовный уклад.

4. В итоге, существо отмеченного содержание философского процесса в России с необходимостью включает в себя освоение, проработку Православия средствами и в формах философского разума. Российская философская традиция не может не исходить из опытной почвы Православия.

Мы не станем входить в анализ темы. Она эскизна, ее можно усовершенствовать, дополнять; но наша главная цель не построение схемы, а ее приложение. И при всех недостатках, это – работающая схема. Она дает единичную картину философского процесса и вносит структуру в его течение. Она рисует этот процесс включающим в себя две основных стороны: “Философию” как форму выражения, как язык, как необходимую ступень уяснения и осознания, и “Православие” как содержание, как материал, ищущий себя, осознать себя и уяснить себе. Сам же процесс как таковой – не что иное, как “история отношения” этих фундаментальных факторов, как плод их встречи, их взаимодействие между собой. Существо его состоит тогда в том, что мысль о православие, делается мыслью философии. При таком взгляде возникают естественные характеристики, “параметры”, посредством которых можно членить процесс на фазы или этапы и можно сравнивать, различать между собой всевозможные элементы процесса. Именно, эти фазы и элементы различаются по степени охвата, степени присутствия каждого из двух определяющих факторов, то есть по “мере православности” (показывающей, сколь полно мысль мыслит православие, вбирает в себя его опыт и материал) и “мере философичности” (показывающей, сколь совершенная мысль претворила свой материал в философию, организовала в себя философское знание).

Любые членения процесса условны, и выбор их зависит от цели и угла зрения. На базе нашей схемы также возможны различные членения, и мы выберем простейшее, выделяющее в философском процессе всего три крупных этапа. Прежде всего, выделяется начальный, предфилософский этап, когда российское духовное только стояло на пороге создания собственной философии. На этом этапе сама возможность аутентичной русской философии, идущей неким своим особым путем, служила еще предметом дискуссии, а элементы оригинального философского содержания, рождавшимися в русской мысли, выражались не в форме профессиональной философии, но по преимуществу в форме богословия, затем наступает этап более зрелый. Здесь русская философия уже сформировалась в профессиональном отношении: в ней выдвигаются самостоятельные концепции и решения кардинальных проблем, строятся цельные философские системы. В центре последних стоят, как правило фундаментальные проблемы религиозной мысли, темы о Боге как абсолютном, о связи Бога и мира – так что на лицо и тесна я связь философии с религиозным содержанием. Однако специфической чертой данного этапа является то, что эта связь носит нестрогий, произвольный характер.

В своем отношении к религиозному содержанию философия не следует какой-то продуманной методологии – она использует его. Все философское построение этого этапа опирается на то или иное религиозное содержание; однако оно заведомо не совпадает со всей цельностью, всем “корпусом” православного опыта – а что именно из этого корпуса философия делает своим достоянием и что оставляет без внимания – решается субъективно по вкусу философа. Однако в религии ему одно близко, другое чуждо, одно вдохновляет, другое отталкивает… И характерным образом среди этих близких и вдохновляющих элементов почти никогда не присутствует специфические особенности православия – подробности по догматике, конкретные типологические черты… Они наиболее далеки от привычного религиозного материала европейской философии. Итак, на одном этапе русская мысль преимущественно осваивает в сфере религиозного опыта не собственно православие, а более общие горизонты – от чего мы и дадим этому этапу название “этап общей религиозной философии”. Именно он составляет основу содержания нашей религиозно-философской традиции; к нему принадлежит львиная доля всех построений, начиная с философии В.Соловьева, являющей собой и самый яркий и самый значительный образец того, что мы называем обще религиозной философией. Однако философия такого рода все же не останется последним словом традиции и целиком не исчерпывает ее. [7]

Ближе всматриваясь в наследие русского религиозно-философского возрождения, мы замечаем, что на его поздних опытах уже зарождался, начинал складываться следующий этап развития, сперва еще малоотличимый от предыдущего и однако обладающий уже иными характеристиками, иным отношением между “философией” и “православием”. Связь философской мысли с опытной религиозной основой принимает более строгий, отрефлектированный характер. От построений, заимствующих лишь отдельные часто разложенные элементы религиозного содержания, она приходит постепенно к тому, чтобы вобрать в орбиту философского разума феномен Православия в его цельности. Конечно, речь не идет об утопической (и антифилософской) цели без остатка погрузить философию в море деталей церковного бытия. Существенны две черты: философия задумывается именно о цельном феномене Православия, и она осуществляет свое продумывание этого феномена на базе строгого и адекватного метода. И эти черты обозначились, хотя и не успели достичь зрелого развития к тому времени, когда российская мысль силой обстоятельств оставила пределы российской, а затем и земной действительности.

РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ И ПРИЧИНЫ ДУХОВНОГО КРИЗИСА В РОССИИ

В истории русской мысли, сыздавна обозначались и борются два течения. Первые – это те, кто остались духовно с народом в его православной церкви и во всяком случае не отделялись от него в его верованиях в живого Бога. Это: Жуковский, Алексей Толстой, Пушкин, Тютчев, Соловьев, Достоевский, Пирогов, Лев Толстой. Второе противоречивое идейное течение, считающее в своих рядах большинство прогрессивных публицистов и общественных деятелей, усвоило себе рационалистически-атеистическое мировоззрение, господскую веру русской интеллигенции. Это неверие есть действительно вера в научность, в рационализм, в неверие. Наше русское неверие обычно остается на уровне слепой наивной веры. Особенность русского духовного развития, имеющую свои исторические и бытовые причины, с обычной своей проницательностью указал Достоевский, сделавший русский и мировой атеизм как бы своей специальностью “атеистом все же легко сделаться русскому человеку, легче чем всем остальным во всем мире”. И наши не просто становятся атеистами, а непременно уверуют в атеизм, как бы в новую веру, никак не замечая, что уверовали в нуль. Происходит это не все ведь от одних скверных, тщеславных чувств, а из боли духовной, их жажды духовной, из тоски по высшему делу, по крепкому берегу.

Россия отражает идеи и настроение, религиозной веры решительнее и прямолинейнее, чем даже Запад, отражает на себе и ту мировую духовность, духовную драму богоборчества и богоотступления, составляющую нерв новой истории, перед чем бледнеют и отступают на передний план все великие и политические и социальные интересы.

Почему это драма? Духовная борьба определяется усилиями человечества “устроиться без Бога навсегда и окончательно” или по словам Достоевского “умертвить Бога”. В мысля, в чувствах, в интимной жизни во внешнем его устроении, в науке, в философии идет эта борьба. Хороня Бога в своем сознании, они вынуждаются хоронить и божественное в своей душе, а божественное есть действительная, реальная природа человеческой души. Жить во времени для вечности, переживать в относительном абсолютное и стремиться дальше всякой данности, дальше всякого данного содержания сознания, этому признан человек, и это стремление есть живое богооткровение в нас. Человек сознает в себе силу и волю вмещать абсолютное содержание, расти и расширяться, становясь живым образом абсолютного, образом и подобием Божьим. Эта жажда высшего содержания жизни рождала и рождает религиозную веру.

Упразднив религию Бога, человечество старается изобрести новую религию, при чем ищет божеств для нее в себе и кругом себя, внутри и вне; пробуются поочередно: религия разума, религия человечества Канта и Фейербаха, религия социализма, религия чистой человечности, религия сверх человечного и т.д. В душе человечества, теряющего Бога, должна непременно образоваться страшная пустота, ибо она может принять ту или иную доктрину, но не может заглушить в себе голоса вечности, жажду абсолютного содержания жизни.

Одно из двух: или человек действительно есть такое ничтожество, ком грязи, каким его изображает материалистическая философия. Но тогда непонятны эти притязания на разум, науку; или же человек есть богоподобное существо, сны вечности, носитель божественного духа и возможность всякого в том числе и научного, познания объясниться именно этой природой человека. Другими словами, это значит, что достоинство науки и ее права не ограничиваются, а только утверждаются религиозным учением о человеке, а вместе с устранением последнего подрывается и первое. Наука опирается на религию.

Предположение, что наука действительно разрешает все вопросы может быть основано практически только на суммарной вере в силу науки вообще, в научный метод, научный разум. Следовательно, говорить и думать о постройке целостного научного мировоззрения, из которого вовсе была исключена вера, невозможно. Итак, наука не в состоянии ни заменить, ни упразднить религиозной веры, ни даже не может сама защитить свое существование против набегов бесшабашного скептизма, без молчаливого или открытого признания религиозных предпосылок, именно веры в объективный разум.

Но если даже наука остается беззащитной против скептицизма, то тем беззащитнее оказываются современные суррогаты религии, в которых роль божества отводится человечеству, и основной догмат которых состоит в учении, в прогрессе.

Религиозный кризис личности и мировоззрения нигде не переживается с такой трагической мучительностью и роковой силою, как у нас, хотя, может быть, он и слабо еще сознается. Это объясняется, отчасти общими свойствами русской души и той особенной жгучестью, с которой она относится к вопросам религиозного сознания, затем специфическими чертами интеллигентской психологии с ее слабостью традиций и исторических связей, ее теоретичностью и доктринамизмом. Если духовная анемия имела скрытый или хронический характер в обычное время, то они обострятся в эпохи исключительные.

Историческое будущее России ее процветание или разложение, рост или гниение – в руках и на ответственности интеллигенции. Отсутствие духовного здоровья отражается во всех проявлениях жизни, во всем ее тоне. Вообще в новое время умоляется историческое значение нравственной личности и ее здоровья. В самоопределение личности необходимо вводить и то, что она думает о себе, во что верует, все ее вероучения. Нельзя даже представить себе, как изменилась вся жизнь, на сколько иначе сложились бы и протекли минувшие события, как осветилось бы и темное настоящее, если бы мы сами стали другие. В этом смысле философско-религиозное чело русской интеллигенции, объединяющее большинство ее молодых и старых представителей без различия политических оттенков, именно ее атеистический нигилизм можно признать одним из важнейших факторов русской истории и одной из основных причин, определивших течение событий последних лет в России. Объинтеллигенчивание народа начинается разрушением религиозной веры и прививкой догматов материализма и философского нигилизма. Конечно, необразованный простолюдин совершенно бессилен отнестись критически и безоружен, как ребенок, перед наплывом новых учений. И с той же легкостью, с какой уверовали в неверии некогда его просветители, принимает и он безрадостную мертвящую веру в неверие. Конечно это детская, наивная вера, но ведь все-таки она давала ему различие между добром и злом, учила жить по правде, по долгу, по-божески. Благодаря ей, народ вынес и выносит на плечах своих крест своего исторического существования и свой идеал, свое представление о праведной жизни, выразил, дав себе наименование “святая Русь”, т.е. конечно, не почитывая себя святым, но в святости видя идеал жизни.

С крещения Руси началась история России, Христианское семя пало здесь на совершенно девственную почву, на не возделанную целину, с раскрещиванием с помощью интеллигенции начинается новая эпоха истории. Чем же заменяется старая вера, какими правилами жизни, какими нормами? Преследование своих интересов отдельно или последовательно тех же интересов сообща с другими, как классовых или групповых или же свобода самоутверждающейся личности, анархическое “все дозволено”. Но для интеллигенции все эти понятия интереса чистая идеология, псевдоним этических и даже религиозных настроений, она берется не за свой, а за чужой интерес, интерес угнетаемых классов. Людям, изболевшим и исстрадавшимся и без того в силу своего классового положения склонным к враждебности по отношению к привилегированному меньшинству, людям, не имеющим ни умственной подготовки, ни цивилизованных навыков, вообще, стоящим в самых не благоприятных культурных условиях, сообщают в качестве догматов для жизненного руководства – положения, которые являлись, во всяком случае, продуктом длинного культурного и философского развития, выросли на культурно-богатой и насыщенной почве.

Результаты этого не замедлили себя ждать, что выразилось в сумятице в народной душе, всех отношений в сокровищнице его веры, которые внесла доктрина атеизма, в связи с тяжелыми событиями и испытаниями нашего времени. Развитие преступности, и притом в паралогической обстановке своеобразной идейности, есть симптом болезни народной души, острая реакция духовного организма на ту нездоровую пищу, которая была введена в него в виде новых учений, объединявшихся отрицанием религиозных ценностей и абсолютной морали. Духовны кризис имел еще и другое, хотя и побочное, но очень важное последствие: создал и обострил междоусобицу, придав ей оттенок религиозного фанатизма, сделав ее борьбой не только разных политических мнений, но и разных вер. Народ наш нуждается в знаниях, нуждается в просвещении однако таком, которое не делало его бедным духовно, чем он был, а не разлагало бы его нравственную личность, христианское просвещение, развивающее и воспитывающее личность, а не случайное усвоение обрывков знаний, как средства агитации, вот в чем нуждается народ наш. Историческое будущее России, возрождение и восстановление мощи нашей родины или окончательное разложение, быть может политическая смерть находятся в зависимости от того, разрешим ли мы эту культурно-педагогическую задачу: просветить народ, не разлогая его нравственной личности. И судьбы эти история вверяет в руки интеллигенции. В сердце и голове русской интеллигенции происходит борьба добра и зла, животворящего и смертоносного, жизнедеятельного и разрушительного начала в России, а поскольку происходящее и для нас имеет несомненно мировое значение, то и борьба эта мировая. Но это понимание своей исторической миссии и своего значения должно удесятерять чувство ответственности за свои действия. Ведь нигде больше нет такого положения, что великий народ, беспомощный, беззащитный духовно, как ребенок, находящийся на уровне просвещения почти, что эпохи св. Владимира, и интеллигенция, которая несет просвещение запада, и которая, ее ничем ни удерживают и ни отстраняют, находит и, конечно, будет находить дорогу этому ребенку. [5]

Если мировоззрение самой интеллигенции, которое она несет народу, останется тем же, что и теперь, то и влияние ее на народ сохранит тот же характер. Но нельзя думать, чтобы интеллигенции удалось обратить в свою веру всю народную массу, часть ее во всяком случае останется верна религии. И на почве этого разноверия неизбежно должна возникнуть внутренняя религиозная война. При этом духовная и государственная сила народа будет таять, и жизнеспособность государственного организма уменьшаться до первого удара из вне надо начать что-то новое, учесть исторический опыт, познать в нем самих себя и свои ошибки, ибо иначе, если мы будем видеть их только у других, то мы останемся загипнотизированными своей враждой к ней и ничему не научимся. Потребно само углубление само исследование, потребно накопление духовных сил творчества культуры.

Разных сторон должно коснуться это самообновление, но если спуститься в глубину души, то это создание новой личности и новой жизни должно начаться религиозным самоопределением, сознательным самоопределением… Новый человек, новый тип общественного деятеля может родиться лишь на почве этого само углубления, это будет то новое той русской жизни, о чем, умирая, мечтал Достоевский в последнем своем романе, то новое, чего не было в русской жизни, Россия еще не видела христианской интеллигенции, которая пыл своей души, жажду своего служения людям и крестного подвига вложила бы в христианский подвиг деятельной любви и победила ту тяжелую атмосферу вражды и человеконенавистничества, в которой мы задыхаемся. В нашей интеллигенции так много потенциальной религиозной энергии, она так недоступно приносит жертвы на своем алтаре “неведомому богу” – нежели навсегда это неведение?

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Русская философия содержит много ценных идей не только в области религии, но и в области гносеологии, метафизики и этики. Основные проблемы, по моему мнению, которые рассматриваются в отечественной философии – это проблемы нравственности, совести, счастья, смысла жизни.

Интерес к истории отечественной мысли пробудился в России еще в первой половине XIX века. Устойчивым и все более нарастающим он становится с конца XIX – начала XX веков. Все сколько-нибудь крупные представители русской философии XX века были вместе с тем и ее историками. В целом это отражает высокую степень зрелости отечественной мысли, внутреннюю потребность философов в рефлексии, в “оглядке” на свои собственные национально-историческое традиции и идейные корни.

Отечественная философия долгое время оставалась для нас “белым пятном”, не признавалась и осуждалась как “белоэмигрантская”. Долгое время в нашей стране официально признавалась только марксиско-ленинская философия, как единственно правильная и верная. И поэтому работы советских философов по сути дела утратили философскую преемственность, ибо как правило не касались целых пластов отечественной религиозной философской мысли. Были существенно ограничены и историко-философские изыскания больших периодов в развитии русской философии, замалчивались и забывались имена очень многих мыслителей. Но сейчас мы имеем доступ к трудам русских философов без предварительной цензуры. Знакомство с их идеями будет полезным для развития нашей национальной культуры, для восстановления преемственности философской традиции.

Будем надеяться, что в скором времени появятся на свет другие работы по исследованию разных проблем русской философии современных авторов. Такие работы позволят углубить и обогатить нашу национальную культуру.

Дальнейшие исследования философского дореволюционного наследия, будем надеяться, позволит прояснить и некоторые сложные проблемы нынешнего социального развития, будет способствовать духовному возрождению современной России.

referat.store

Доклад - Особенности русской философии

ВВЕДЕНИЕ

Главнаязадачафилософии заключается в том, чтобы разработать теорию о мире как едином целом,которая бы опиралась на все многообразие опыта.

Философия порой понимаетсякак некое абстрактное знание, предельно удаленное от реальностей повседневнойжизни. Нет ничего более далекого от истины, чем такое суждение. Напротив,именно здесь находится главное поле ее интересов; все же остальное, вплоть досамых отвлеченных понятий и категорий, до самых хитроумных мыслительныхпостроений – в конечном счете не более чем средства для уразумения жизненныхреальностей в их взаимосвязи, во всей полноте, глубине, противоречивости. Приэтом важно иметь ввиду, что с точки зрения философии уразуметь действительностьвовсе не значит просто примириться и во всем согласиться с нею. Философияпредполагает критическое отношение к действительности, к тому, что устаревает иотживает, и одновременно – поиск в самой реальной действительности, в еепротиворечиях, а не в мышлении о ней, возможностей, средств и направлений ееизменения и развития. Преобразование реальности, практика и является тойсферой, где только и могут получить разрешение философские проблемы, гдевыявляется действительность и мощь человеческого мышления.

Философские представления наРуси как выражение общего взгляда на природу, человека и общество зарождаютсяеще в глубокой древности. Первые достоверные свидетельства об этом относятсяпримерно к Х– ХI в.в.; т.е. к тому времени, когда на территории нашейстраны сложились достаточно развитые общественные отношения и возниклогосударство, а культура и образованность достигли относительного высокогоуровня. Но русская философия превратилась в самостоятельную науку и утвердиласвой собственный предмет и проблематику лишь в начале XVII века, когдафилософия окончательно обособилась от религии. [3]

Православная догматика,святоотеческая литература определяли основные грани в пути размышлений, богатаяфилософская литература Западной Европы создавала возможность выбора между темили иным философским направлениями при построении христианской философии.

Религиозный опыт дает намнаиболее важные данные для решения этой задачи. В русской философии влияниеправославия оказывает решающую роль. Она глубинным образом связана с ним каккорневым основанием русской культуры. Только благодаря ему, мы можем придатьнашему миросозерцанию окончательную завершенность и раскрыть сокровеннейшийсмысл вселенского существования. Философия, принимающая во внимание этот опыт,неизбежно становится религиозной.

РУССКАЯ КУЛЬТУРА И ЕЕВСЕМИРНОЕ ЗНАЧЕНИЕ

Русская культура имеетвсемирное значение. Следует отметить, что национальная культура приобретаетизвестность во всем мире только тогда, когда ценности, развитые в ней,становятся достоянием всего человечества.

Прежде всемирное значениеимело культура древней Греции и древнего Рима. В настоящее время такое значениеимеет культура в том виде, в каком она существовала до большевистскойреволюции, несомненно, также имеет всемирное значение. Чтобы убедиться всправедливости этих слов, достаточно обратиться к именам Пушкина, Гоголя,Тургенева, Толстого, Достоевского или Глинки, Чайковского, Мусорского,Римского-Корсакова, а также остановиться на достижениях русского театральногоискусства в области драмы, оперы и балета.

В области науки достаточноупомянуть имена Лобачевского, Менделеева и Мечникова. Красота, богатство ивыразительность русского языка дают ему неоспоримое право быть одним измеждународных языков. [9]

В области политическойкультуры (например, сельское и городское самоуправление, законодательство иисполнительная власть) императорская Россия создала ценности, которыеприобретут всемирную известность тогда, когда их достаточно изучат и осознают,и прежде всего при их возрождении в процессе послереволюционного развитиярусского государства. Люди, признающие религиозный опыт не станут оспариватьтого факта, что православие в его русской форме содержит исключительно высокиеценности. Эти достоинства нетрудно обнаружить в эстетической стороне культарусской православной церкви. Было бы странно, если бы такая высокая культура непородила ни чего оригинального в области философии.

Правда, меткое замечание отом, что сова Минервы не вылетает, пока не наступят вечерние сумерки, относятсяи к развитию русской мысли. [12]

РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ И ЕЕОСОБЕННОСТИ

По общепринятому мнению,русская философия в основном занимается проблемами этики. Это мнение неверно.Во всех областях философии – гносеология, логика, этика, эстетика и историяфилософии – велись исследования в России до большевистской революции. В болеепозднее время действительно русские философы особенно интересовались вопросамиэтики. Начнем с гносеологии – науки, имеющей жизненно важное значение длярешения всех других философских вопросов, так как она рассматривает их характери пути их исследования.

В русской философии широкораспространен взгляд о познаваемости внешнего мира. Этот взгляд часто выражалсяв своей крайне форме, а именно в форме учения об интуитивном непосредственномсозерцании объектов как таковых в себе. По–видимому, русской философиисвойственно острое чувство реальности и чуждо стремление рассматриватьсодержание внешних перцепций как нечто психическое или субъективное.

Русские философы отличаются такойже высокой способностью к спекулятивному мышлению, как и немецкие. Какпозитивизм, так и механический материализм нашли в России широкоераспространение. Однако в России, как и в других странах, без сомнения, все ещепродолжает существовать тенденция к таким взглядам среди инженеров, врачей,адвокатов и других образованных людей, не сделавших философию своей профессией.Следует отметить, что эти люди всегда составляют большинство. Но лишь немногиеиз русских философов – профессионалов были позитивистами и материалистами.

В русской философиистремление к цельному познанию и острое чувство реальности тесно сочетается сверой во все многообразие опыта как чувственного так и более утонченного,дающего возможность глубже проникнуть в строение бытия. Русские философыдоверяют интеллектуальной интуиции, нравственному и эстетическому опытам,раскрывающим нам высочайшие ценности, но, прежде всего, они доверяютрелигиозному мистическому опыту, который устанавливает связь человека с богом иего царством.

Ряд русских мыслителейпосвятил свою жизнь разработке всеобъемлющего христианского мироздания. В этомсостоит характерная черта русской философии. То что развитие русской философиинацелено на истолкование мира в духе христианства, говорит о многом: русскаяфилософия, несомненно, окажет большое влияние на судьбы всей цивилизации. Вобщественной жизни любое идеологическое движение развивается со своейпротивоположностью.

Русская философия, преждевсего, резко и безоговорочно онтологична. Русскому уму совершенно чужд всякийсубъективизм, и русский человека меньше всего интересуется своим собственнымузколичным и внутренним субъектом. Этот онтологизм однако (впротивоположность Западу), заостряется в материи, что характерно для него ещесо времен мистической архаики. Самая идея божества, как они развивались врусской церкви выдвигает на первый план элементы телесности, в чем П.Флоренскийнаходил специфику русского православия в отличии от византийского. В дальнейшемв связи с вырождением мистики эта “софийская” философия постепенно теряет своюрелигиозную сущность. Еще в самом конце XIX века русский философ В.Соловьевуказал на “религиозный материализм”, “идею святой телесности”, дающейвозможность утверждать не только всемирное божество, но и максимальную энергиювсего материального и, в частности, чисто человеческой воли и действия. Поэтомунет ничего удивительного или непонятного в словах Писарева о том, что “ни однафилософия в мире не привьется к русскому уму так прочно и так легко, каксовременный здоровый и свежий материализм”.

Второй чертой русскойфилософии, тоже восходящей к мистической архаике, является идея соборности.Соборность – это свободное единство основ церкви в деле совместного пониманияими правды и совместного отыскания ими пути к спасению, единство, основанное наединодушной любви к Христу и божественной праведности. Так как верующие вместелюбят Христа как носителя совершенной истины и праведности, то церковь есть нетолько единство многих людей, но и единство, в котором каждая личностьсохраняет свою свободу. Это возможно только в том случае, если такое единствозиждется на бескорыстной, самоотверженной любви. Любящие Христа и его церковьотказываются от всяческого тщеславия, личной гордости и усваивают разумнуюпроницательность веры, раскрывающей значение великих истин откровения.Соборность – это есть единение Духа (по Хомякову). Человеку не испытавшемуэтого единения в Духе невозможно понять и уразуметь в чем же отличие соборностиот коллективности и общинность азиатский обществ или солидарности обществзападных. [9]

Отсюда вытекает, что кактолько русская философская мысль начинала касаться отдельной личности, то естьставить этические вопросы, то они сразу превращались в идеологию этогообщественного подвижничества и героизма. Проблема личности — одна из главныхтеоретических проблем в истории русской философии. Всестороннее её исследованиеявляется важной национальной особенностью философской мысли. Проблема личностиконцентрирует в себе основные вопросы политической, правовой, нравственной,религиозной, социальной и эстетической жизни и мысли. Место личности вобществе, условия её свободы, структура личности, её творческая реализацияпредставляет собой целостный процесс развития идей. Тема проблемы личностипроходит в тех или иных формах через многие этапы истории русской философскоймысли. Однако наиболее интенсивно эта проблема разрабатывалась в XIX — началеXX века в различных изданиях, которые отличались богатством содержания.

Славянофилы утверждали, чтоподлинная свобода личности возможна лишь на основе признания религии высшейступенью духовной жизни. Отвергая, рационализм и материализм, они отстаивалиБога в человеке. Постановка вопроса о внутренней духовной свободе человека быланесомненной заслугой философов-славянофилов. Славянофилы выступали противличной собственности правового государства. Они считали, что род, семья,община, социальные связи, являются наилучшей средой для существования личности.Всем формам внешней свободы — политической, правовой, экономической, онипротивопоставляли внутреннюю свободу личности, основанную на ценностяхвнутреннего мира, освящённых религией.

Чернышевский и Добролюбов всвоих трудах развили идею “разумного эгоизма”. От абстрактной человеческойприроды они перешли к пониманию личности как субъекта социально-политическойдеятельности. Они утверждали социальную активность, утверждали единство слова идела. Человек превращается в личность в процессе борьбы против сил,препятствующих прогрессу, против рабства и пустой мечтательности. Чернышевскийразработал идею “Разумного эгоизма”. Его суть: протест против фальши илицемерия, против индивидуального эгоизма, против насилия над личностью, но“за” разумное сочетание интересов личности и общества, за единство сознания иповедения. [2]

Иначе к разработке проблемы личностиподошёл Владимир Соловьев. Он анализировал человека в масштабах глобальных,космических, его понимание вносило гуманистический характер. Его исследованиясущности добра, стыда, единства познания, нравственности, эстетики, обогатилимировую философскую мысль. [7]

Проблема свободы личности,которой русские философы посвятили столько ярких страниц, приобрела всовременном мире особое значение, она становится объектом не толькополитических деклараций, но и теоретических изысканий. Одним из них являетсялиберализм. Российский либерализм выражается социальным строем, который многиелюди представляли себе как движение общества к гражданскому и правовомугосударству, где все равны перед законом, где интересы личности выше интересовгосударства, где хорошие условия труда и жизни. Глубину идеи русскоголиберализма демонстрирует работа одного из ведущих представителей русскойсоциально-философской мысли Петра Струве. Струве считал, что главная сущностьтех или иных учений — это отношение “к двум основным проблемам культурного игосударственного развития России: проблеме свободы и власти”. Таким образом,сплетаются две тенденции — полная свобода личности и в тоже время поиск границэтой свободы. Классическим выражением либерального консерватизма Струве считалтворчество А.С. Пушкина, в котором Струве увидел сочетание как любви к свободе,так и любви к власти.

Таким образом, мыслители XIX- начала XX века стремились утвердить в российском обществе идеи просвещения иуважения к правовым нормам, уважение к личности.

Сюда входят несколько идей.Во-первых, русские писатели испытывали жгучую потребность очищения, чистотыперед народом, острое чувство не только честного, справедливого, человеческогоотношения к народу, но именно внутренней чистоты перед ним, обнаженной и очищеннойсовести. Были многочисленные “кающиеся дворяне” и “активные народники 70-хгодов”. Во-вторых, эта жажда внутренней чистоты перед народом превращаетсядалее в подлинный героизм и самоотверженное подвижничество. Тема о “героическомхарактере” русской литературы была давно популярна, еще задолго до революции. Упервой русской интеллигенции честным считалось вести революционную борьбу или,по крайней мере, быть в оппозиции к правительству, и бесчестным и подлым –уклоняться от борьбы и оппозиции. Стремление к чистоте становилось стремлениемотдать и самому жизнь свою за дело революции. Правда, сюда не подойдутславянофилы, бывшие либералами или даже реакционерами. Но они продолжаликультивировать старые идеи подвижничества, т.е. понимали его как духовнуюпрактику, а значит, тем самым все же и они не расставались с общерусской идеейподвижничества.

РОЛЬ ПРАВОСЛАВИЯ ВКУЛЬТУРЕ И РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ

Традиции русскойрелигиозно-философской мысли, идущая от славянофилов и Владимира Соловьева,узнавшая свой расцвет в первое десятилетие нашего века, “возрождением”, сейчасникак не может считаться покрытой мраком забвения. Разнообразные труды отакадемических штудий до популярных статей посвящаются ей в немалом числе и вразличных странах – даже в России. Что еще важнее, она, несомненно, служитодним из основных духовных влияний, определяющих идейные процессы в современномрусском самосознании. Интерес к ней велик и продолжает расти. Но при всем этомнесомненно и другое – едва ли сегодня думают, что эта традиция еще жива ипродолжается. Скорее ее рассматривают как явление, связанное с определеннымкругом лиц определенным периодом, а нынче сполна завершившие свой путь ипринадлежащие истории.

Вполне ли оправдано этообщепринятое восприятие? Невозможно всерьез судить о состоянии и судьбе русскойрелигиозно-философской традиции, не задаваясь вопросами о ее внутренней историии внутренней логике, как-то: какие здания имела перед собой традиция? Сумела лиих исполнить? Все ли сказала, что имела сказать?

Чтобы ответить на них,необходимо понять, в чем было существо и смысл осуждаемой традиции какдуховного феномена, состоящего в контексте национального, культурного развития,с одной стороны, и европейского философского с другой. Эта работа интроспекции,самосознания философской традиции – и в этой работе наша традиция, не долгожившая, успела продвинуться не очень значительно. Чаще всего выражался взгляд,по которому общее значение религиозно-философского движения заключалось вотходе интеллигенции от материалистического и позитивистского мировоззрения ивозвращения ее в церковь. Такое суждение справедливо, но, вместе с тем, исущественно неполно. Оно выражает не столько внутренний смысл традиции, сколькоее прикладной, социальный аспект, если бы значение русской философии,действительно, ограничивалось лишь этим, пришлось бы ее отнести в разрядсредств социальной терапии, отвращающих нигилистическую интеллигенцию от другихнаклонностей и занятий. Выяснить же значение и смысл традиции на более глубокомуровне, затрагивающим ее истинное существо возможно лишь на основе определеннойфилософской позиции или модели, описывающей соответствующие духовные феномены.Будет естественным, если такую модель мы попытаемся отнести к той самойтрадиции, путь которой желаем осветить. Как нетрудно увидеть, общие принципы иустановки традиции имплицируют вполне определенное понимание ее особеннойприроды, и шире – природы философского процесса в России. Это понимание можнорезюмировать в виде ряда основных положений.

1.Философский процесс в России,становление и жизнь самобытного российского философствования, не есть отдельныйи автономный процесс, но один из аспектов (моментов, “качествований”, еслиупотребить термин Л.П.Карсавина) процесс исторического существования российскойкультуры, в котором последняя выступает как единый субъект, наделенныйспособностью к изменению и само отнесению.

2.Существо историческогопроцесса включает в себя раскрытие, развертывание, актуализацию некоторогоисходного содержания, и сточных начал исторического существования культурногосубъекта. В каждом из аспектов раскрытие источных начал совершается своимспецифическим образом. В частности, философский аспект процесса (если таковойприсутствует) имеет своим содержанием философское освоение (осмысление,претворение, препарирование) его истоков, выступающих здесь как опытныйматериал, как феноменальная основа и почва философствования.

3. В случае субъектароссийской культуры духовным истоком цельного процесса является Православие, вовсей своей совокупности своих сторон: как вера и как Церковь, как учение и какинститут, как жизненный и духовный уклад.

4. В итоге, существоотмеченного содержание философского процесса в России с необходимостью включаетв себя освоение, проработку Православия средствами и в формах философскогоразума. Российская философская традиция не может не исходить из опытной почвыПравославия.

Мы не станем входить в анализтемы. Она эскизна, ее можно усовершенствовать, дополнять; но наша главная цельне построение схемы, а ее приложение. И при всех недостатках, это – работающаясхема. Она дает единичную картину философского процесса и вносит структуру вего течение. Она рисует этот процесс включающим в себя две основных стороны:“Философию” как форму выражения, как язык, как необходимую ступень уяснения иосознания, и “Православие” как содержание, как материал, ищущий себя, осознатьсебя и уяснить себе. Сам же процесс как таковой – не что иное, как “историяотношения” этих фундаментальных факторов, как плод их встречи, ихвзаимодействие между собой. Существо его состоит тогда в том, что мысль оправославие, делается мыслью философии. При таком взгляде возникаютестественные характеристики, “параметры”, посредством которых можно членитьпроцесс на фазы или этапы и можно сравнивать, различать между собойвсевозможные элементы процесса. Именно, эти фазы и элементы различаются постепени охвата, степени присутствия каждого из двух определяющих факторов, тоесть по “мере православности” (показывающей, сколь полно мысль мыслитправославие, вбирает в себя его опыт и материал) и “мере философичности”(показывающей, сколь совершенная мысль претворила свой материал в философию,организовала в себя философское знание).

Любые членения процессаусловны, и выбор их зависит от цели и угла зрения. На базе нашей схемы такжевозможны различные членения, и мы выберем простейшее, выделяющее в философскомпроцессе всего три крупных этапа. Прежде всего, выделяется начальный,предфилософский этап, когда российское духовное только стояло на порогесоздания собственной философии. На этом этапе сама возможность аутентичнойрусской философии, идущей неким своим особым путем, служила еще предметомдискуссии, а элементы оригинального философского содержания, рождавшимися врусской мысли, выражались не в форме профессиональной философии, но попреимуществу в форме богословия, затем наступает этап более зрелый. Здесьрусская философия уже сформировалась в профессиональном отношении: в нейвыдвигаются самостоятельные концепции и решения кардинальных проблем, строятсяцельные философские системы. В центре последних стоят, как правилофундаментальные проблемы религиозной мысли, темы о Боге как абсолютном, о связиБога и мира – так что на лицо и тесна я связь философии с религиознымсодержанием. Однако специфической чертой данного этапа является то, что этасвязь носит нестрогий, произвольный характер.

В своем отношении крелигиозному содержанию философия не следует какой-то продуманной методологии –она использует его. Все философское построение этого этапа опирается на то илииное религиозное содержание; однако оно заведомо не совпадает со всейцельностью, всем “корпусом” православного опыта – а что именно из этого корпусафилософия делает своим достоянием и что оставляет без внимания – решаетсясубъективно по вкусу философа. Однако в религии ему одно близко, другое чуждо,одно вдохновляет, другое отталкивает… И характерным образом среди этих близкихи вдохновляющих элементов почти никогда не присутствует специфическиеособенности православия – подробности по догматике, конкретные типологическиечерты… Они наиболее далеки от привычного религиозного материала европейскойфилософии. Итак, на одном этапе русская мысль преимущественно осваивает в сферерелигиозного опыта не собственно православие, а более общие горизонты – от чегомы и дадим этому этапу название “этап общей религиозной философии”. Именно онсоставляет основу содержания нашей религиозно-философской традиции; к немупринадлежит львиная доля всех построений, начиная с философии В.Соловьева,являющей собой и самый яркий и самый значительный образец того, что мы называемобще религиозной философией. Однако философия такого рода все же не останетсяпоследним словом традиции и целиком не исчерпывает ее. [7]

Ближе всматриваясь в наследиерусского религиозно-философского возрождения, мы замечаем, что на его позднихопытах уже зарождался, начинал складываться следующий этап развития, сперва ещемалоотличимый от предыдущего и однако обладающий уже иными характеристиками,иным отношением между “философией” и “православием”. Связь философской мысли сопытной религиозной основой принимает более строгий, отрефлектированныйхарактер. От построений, заимствующих лишь отдельные часто разложенные элементырелигиозного содержания, она приходит постепенно к тому, чтобы вобрать в орбитуфилософского разума феномен Православия в его цельности. Конечно, речь не идетоб утопической (и антифилософской) цели без остатка погрузить философию в моредеталей церковного бытия. Существенны две черты: философия задумывается именноо цельном феномене Православия, и она осуществляет свое продумывание этогофеномена на базе строгого и адекватного метода. И эти черты обозначились, хотяи не успели достичь зрелого развития к тому времени, когда российская мысльсилой обстоятельств оставила пределы российской, а затем и земнойдействительности.

РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ ИПРИЧИНЫ ДУХОВНОГО КРИЗИСА В РОССИИ

В истории русской мысли,сыздавна обозначались и борются два течения. Первые – это те, кто осталисьдуховно с народом в его православной церкви и во всяком случае не отделялись отнего в его верованиях в живого Бога. Это: Жуковский, Алексей Толстой, Пушкин,Тютчев, Соловьев, Достоевский, Пирогов, Лев Толстой. Второе противоречивоеидейное течение, считающее в своих рядах большинство прогрессивных публицистови общественных деятелей, усвоило себе рационалистически-атеистическоемировоззрение, господскую веру русской интеллигенции. Это неверие естьдействительно вера в научность, в рационализм, в неверие. Наше русское невериеобычно остается на уровне слепой наивной веры. Особенность русского духовногоразвития, имеющую свои исторические и бытовые причины, с обычной своейпроницательностью указал Достоевский, сделавший русский и мировой атеизм как бысвоей специальностью “атеистом все же легко сделаться русскому человеку, легчечем всем остальным во всем мире”. И наши не просто становятся атеистами, анепременно уверуют в атеизм, как бы в новую веру, никак не замечая, чтоуверовали в нуль. Происходит это не все ведь от одних скверных, тщеславныхчувств, а из боли духовной, их жажды духовной, из тоски по высшему делу, покрепкому берегу.

Россия отражает идеи инастроение, религиозной веры решительнее и прямолинейнее, чем даже Запад,отражает на себе и ту мировую духовность, духовную драму богоборчества ибогоотступления, составляющую нерв новой истории, перед чем бледнеют иотступают на передний план все великие и политические и социальные интересы.

Почему это драма? Духовнаяборьба определяется усилиями человечества “устроиться без Бога навсегда иокончательно” или по словам Достоевского “умертвить Бога”. В мысля, в чувствах,в интимной жизни во внешнем его устроении, в науке, в философии идет этаборьба. Хороня Бога в своем сознании, они вынуждаются хоронить и божественное всвоей душе, а божественное есть действительная, реальная природа человеческойдуши. Жить во времени для вечности, переживать в относительном абсолютное истремиться дальше всякой данности, дальше всякого данного содержания сознания,этому признан человек, и это стремление есть живое богооткровение в нас.Человек сознает в себе силу и волю вмещать абсолютное содержание, расти ирасширяться, становясь живым образом абсолютного, образом и подобием Божьим.Эта жажда высшего содержания жизни рождала и рождает религиозную веру.

Упразднив религию Бога,человечество старается изобрести новую религию, при чем ищет божеств для нее всебе и кругом себя, внутри и вне; пробуются поочередно: религия разума, религиячеловечества Канта и Фейербаха, религия социализма, религия чистойчеловечности, религия сверх человечного и т.д. В душе человечества, теряющегоБога, должна непременно образоваться страшная пустота, ибо она может принять туили иную доктрину, но не может заглушить в себе голоса вечности, жаждуабсолютного содержания жизни.

Одно из двух: или человекдействительно есть такое ничтожество, ком грязи, каким его изображаетматериалистическая философия. Но тогда непонятны эти притязания на разум,науку; или же человек есть богоподобное существо, сны вечности, носительбожественного духа и возможность всякого в том числе и научного, познанияобъясниться именно этой природой человека. Другими словами, это значит, чтодостоинство науки и ее права не ограничиваются, а только утверждаютсярелигиозным учением о человеке, а вместе с устранением последнего подрывается ипервое. Наука опирается на религию.

Предположение, что наукадействительно разрешает все вопросы может быть основано практически только насуммарной вере в силу науки вообще, в научный метод, научный разум.Следовательно, говорить и думать о постройке целостного научного мировоззрения,из которого вовсе была исключена вера, невозможно. Итак, наука не в состояниини заменить, ни упразднить религиозной веры, ни даже не может сама защититьсвое существование против набегов бесшабашного скептизма, без молчаливого илиоткрытого признания религиозных предпосылок, именно веры в объективный разум.

Но если даже наука остаетсябеззащитной против скептицизма, то тем беззащитнее оказываются современныесуррогаты религии, в которых роль божества отводится человечеству, и основнойдогмат которых состоит в учении, в прогрессе.

Религиозный кризис личности имировоззрения нигде не переживается с такой трагической мучительностью ироковой силою, как у нас, хотя, может быть, он и слабо еще сознается. Этообъясняется, отчасти общими свойствами русской души и той особенной жгучестью,с которой она относится к вопросам религиозного сознания, затем специфическимичертами интеллигентской психологии с ее слабостью традиций и историческихсвязей, ее теоретичностью и доктринамизмом. Если духовная анемия имела скрытыйили хронический характер в обычное время, то они обострятся в эпохиисключительные.

Историческое будущее Россииее процветание или разложение, рост или гниение – в руках и на ответственностиинтеллигенции. Отсутствие духовного здоровья отражается во всех проявленияхжизни, во всем ее тоне. Вообще в новое время умоляется историческое значениенравственной личности и ее здоровья. В самоопределение личности необходимовводить и то, что она думает о себе, во что верует, все ее вероучения. Нельзя дажепредставить себе, как изменилась вся жизнь, на сколько иначе сложились бы ипротекли минувшие события, как осветилось бы и темное настоящее, если бы мысами стали другие. В этом смысле философско-религиозное чело русскойинтеллигенции, объединяющее большинство ее молодых и старых представителей безразличия политических оттенков, именно ее атеистический нигилизм можно признатьодним из важнейших факторов русской истории и одной из основных причин,определивших течение событий последних лет в России. Объинтеллигенчиваниенарода начинается разрушением религиозной веры и прививкой догматовматериализма и философского нигилизма. Конечно, необразованный простолюдинсовершенно бессилен отнестись критически и безоружен, как ребенок, переднаплывом новых учений. И с той же легкостью, с какой уверовали в невериинекогда его просветители, принимает и он безрадостную мертвящую веру в неверие.Конечно это детская, наивная вера, но ведь все-таки она давала ему различиемежду добром и злом, учила жить по правде, по долгу, по-божески. Благодаря ей,народ вынес и выносит на плечах своих крест своего исторического существованияи свой идеал, свое представление о праведной жизни, выразил, дав себенаименование “святая Русь”, т.е. конечно, не почитывая себя святым, но в святостивидя идеал жизни.

С крещения Руси началасьистория России, Христианское семя пало здесь на совершенно девственную почву,на не возделанную целину, с раскрещиванием с помощью интеллигенции начинаетсяновая эпоха истории. Чем же заменяется старая вера, какими правилами жизни,какими нормами? Преследование своих интересов отдельно или последовательно техже интересов сообща с другими, как классовых или групповых или же свободасамоутверждающейся личности, анархическое “все дозволено”. Но для интеллигенциивсе эти понятия интереса чистая идеология, псевдоним этических и дажерелигиозных настроений, она берется не за свой, а за чужой интерес, интересугнетаемых классов. Людям, изболевшим и исстрадавшимся и без того в силу своегоклассового положения склонным к враждебности по отношению к привилегированномуменьшинству, людям, не имеющим ни умственной подготовки, ни цивилизованныхнавыков, вообще, стоящим в самых не благоприятных культурных условиях, сообщаютв качестве догматов для жизненного руководства – положения, которые являлись,во всяком случае, продуктом длинного культурного и философского развития,выросли на культурно-богатой и насыщенной почве.

Результаты этого не замедлилисебя ждать, что выразилось в сумятице в народной душе, всех отношений в сокровищницеего веры, которые внесла доктрина атеизма, в связи с тяжелыми событиями ииспытаниями нашего времени. Развитие преступности, и притом в паралогическойобстановке своеобразной идейности, есть симптом болезни народной души, остраяреакция духовного организма на ту нездоровую пищу, которая была введена в негов виде новых учений, объединявшихся отрицанием религиозных ценностей иабсолютной морали. Духовны кризис имел еще и другое, хотя и побочное, но оченьважное последствие: создал и обострил междоусобицу, придав ей оттенокрелигиозного фанатизма, сделав ее борьбой не только разных политических мнений,но и разных вер. Народ наш нуждается в знаниях, нуждается в просвещении однакотаком, которое не делало его бедным духовно, чем он был, а не разлагало бы егонравственную личность, христианское просвещение, развивающее и воспитывающееличность, а не случайное усвоение обрывков знаний, как средства агитации, вот вчем нуждается народ наш. Историческое будущее России, возрождение ивосстановление мощи нашей родины или окончательное разложение, быть можетполитическая смерть находятся в зависимости от того, разрешим ли мы этукультурно-педагогическую задачу: просветить народ, не разлогая его нравственнойличности. И судьбы эти история вверяет в руки интеллигенции. В сердце и головерусской интеллигенции происходит борьба добра и зла, животворящего исмертоносного, жизнедеятельного и разрушительного начала в России, а посколькупроисходящее и для нас имеет несомненно мировое значение, то и борьба этамировая. Но это понимание своей исторической миссии и своего значения должноудесятерять чувство ответственности за свои действия. Ведь нигде больше неттакого положения, что великий народ, беспомощный, беззащитный духовно, какребенок, находящийся на уровне просвещения почти, что эпохи св. Владимира, иинтеллигенция, которая несет просвещение запада, и которая, ее ничем ниудерживают и ни отстраняют, находит и, конечно, будет находить дорогу этомуребенку. [5]

Если мировоззрение самойинтеллигенции, которое она несет народу, останется тем же, что и теперь, то ивлияние ее на народ сохранит тот же характер. Но нельзя думать, чтобыинтеллигенции удалось обратить в свою веру всю народную массу, часть ее вовсяком случае останется верна религии. И на почве этого разноверия неизбежнодолжна возникнуть внутренняя религиозная война. При этом духовная игосударственная сила народа будет таять, и жизнеспособность государственногоорганизма уменьшаться до первого удара из вне надо начать что-то новое, учестьисторический опыт, познать в нем самих себя и свои ошибки, ибо иначе, если мыбудем видеть их только у других, то мы останемся загипнотизированными своейвраждой к ней и ничему не научимся. Потребно само углубление само исследование,потребно накопление духовных сил творчества культуры.

Разных сторон должнокоснуться это самообновление, но если спуститься в глубину души, то этосоздание новой личности и новой жизни должно начаться религиознымсамоопределением, сознательным самоопределением… Новый человек, новый типобщественного деятеля может родиться лишь на почве этого само углубления, этобудет то новое той русской жизни, о чем, умирая, мечтал Достоевский в последнемсвоем романе, то новое, чего не было в русской жизни, Россия еще не виделахристианской интеллигенции, которая пыл своей души, жажду своего служения людями крестного подвига вложила бы в христианский подвиг деятельной любви ипобедила ту тяжелую атмосферу вражды и человеконенавистничества, в которой мызадыхаемся. В нашей интеллигенции так много потенциальной религиозной энергии,она так недоступно приносит жертвы на своем алтаре “неведомому богу” – нежелинавсегда это неведение?

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Русская философия содержитмного ценных идей не только в области религии, но и в области гносеологии,метафизики и этики. Основные проблемы, по моему мнению, которые рассматриваютсяв отечественной философии – это проблемы нравственности, совести, счастья,смысла жизни.

Интерес к историиотечественной мысли пробудился в России еще в первой половине XIX века.Устойчивым и все более нарастающим он становится с конца XIX – начала XX веков.Все сколько-нибудь крупные представители русской философии XX века были вместес тем и ее историками. В целом это отражает высокую степень зрелостиотечественной мысли, внутреннюю потребность философов в рефлексии, в “оглядке”на свои собственные национально-историческое традиции и идейные корни.

Отечественная философиядолгое время оставалась для нас “белым пятном”, не признавалась и осуждаласькак “белоэмигрантская”. Долгое время в нашей стране официально признаваласьтолько марксиско-ленинская философия, как единственно правильная и верная. Ипоэтому работы советских философов по сути дела утратили философскуюпреемственность, ибо как правило не касались целых пластов отечественнойрелигиозной философской мысли. Были существенно ограничены иисторико-философские изыскания больших периодов в развитии русской философии,замалчивались и забывались имена очень многих мыслителей. Но сейчас мы имеемдоступ к трудам русских философов без предварительной цензуры. Знакомство с ихидеями будет полезным для развития нашей национальной культуры, длявосстановления преемственности философской традиции.

Будем надеяться, что в скоромвремени появятся на свет другие работы по исследованию разных проблем русской философиисовременных авторов. Такие работы позволят углубить и обогатить нашунациональную культуру.

Дальнейшие исследованияфилософского дореволюционного наследия, будем надеяться, позволит прояснить инекоторые сложные проблемы нынешнего социального развития, будет способствоватьдуховному возрождению современной России.

www.ronl.ru

Особенности русской философии - (реферат)

Уже сейчас на сайте вы можете воспользоваться более чем 20 000 рефератами, докладами, шпаргалками, курсовыми и дипломными работами.Присылайте нам свои новые работы и мы их обязательно опубликуем. Давайте продолжим создавать нашу коллекцию рефератов вместе!!!

Вы согласны передать свой реферат (диплом, курсовую работу и т.п.), а также дальнейшие права на хранение,  и распространение данного документа администрации сервера "mcvouo.ru"?

Дата добавления: март 2006г.

    ОСОБЕННОСТИ РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ    ВВЕДЕНИЕ

Главная задача философии заключается в том, чтобы разработать теорию о мире как едином целом, которая бы опиралась на все многообразие опыта.

Философия порой понимается как некое абстрактное знание, предельно удаленное от реальностей повседневной жизни. Нет ничего более далекого от истины, чем такое суждение. Напротив, именно здесь находится главное поле ее интересов; все же остальное, вплоть до самых отвлеченных понятий и категорий, до самых хитроумных мыслительных построений–в конечном счете не более чем средства для уразумения жизненных реальностей в их взаимосвязи, во всей полноте, глубине, противоречивости. При этом важно иметь ввиду, что с точки зрения философии уразуметь действительность вовсе не значит просто примириться и во всем согласиться с нею. Философия предполагает критическое отношение к действительности, к тому, что устаревает и отживает, и одновременно–поиск в самой реальной действительности, в ее противоречиях, а не в мышлении о ней, возможностей, средств и направлений ее изменения и развития. Преобразование реальности, практика и является той сферой, где только и могут получить разрешение философские проблемы, где выявляется действительность и мощь человеческого мышления.

Философские представления на Руси как выражение общего взгляда на природу, человека и общество зарождаются еще в глубокой древности. Первые достоверные свидетельства об этом относятся примерно к Х–ХI в. в. ; т. е. к тому времени, когда на территории нашей страны сложились достаточно развитые общественные отношения и возникло государство, а культура и образованность достигли относительного высокого уровня. Но русская философия превратилась в самостоятельную науку и утвердила свой собственный предмет и проблематику лишь в начале XVII века, когда философия окончательно обособилась от религии. [3]

Православная догматика, святоотеческая литература определяли основные грани в пути размышлений, богатая философская литература Западной Европы создавала возможность выбора между тем или иным философским направлениями при построении христианской философии.

Религиозный опыт дает нам наиболее важные данные для решения этой задачи. В русской философии влияние православия оказывает решающую роль. Она глубинным образом связана с ним как корневым основанием русской культуры. Только благодаря ему, мы можем придать нашему миросозерцанию окончательную завершенность и раскрыть сокровеннейший смысл вселенского существования. Философия, принимающая во внимание этот опыт, неизбежно становится религиозной.

    РУССКАЯ КУЛЬТУРА И ЕЕ ВСЕМИРНОЕ ЗНАЧЕНИЕ

Русская культура имеет всемирное значение. Следует отметить, что национальная культура приобретает известность во всем мире только тогда, когда ценности, развитые в ней, становятся достоянием всего человечества.

Прежде всемирное значение имело культура древней Греции и древнего Рима. В настоящее время такое значение имеет культура в том виде, в каком она существовала до большевистской революции, несомненно, также имеет всемирное значение. Чтобы убедиться в справедливости этих слов, достаточно обратиться к именам Пушкина, Гоголя, Тургенева, Толстого, Достоевского или Глинки, Чайковского, Мусорского, Римского-Корсакова, а также остановиться на достижениях русского театрального искусства в области драмы, оперы и балета. В области науки достаточно упомянуть имена Лобачевского, Менделеева и Мечникова. Красота, богатство и выразительность русского языка дают ему неоспоримое право быть одним из международных языков. [9]

В области политической культуры (например, сельское и городское самоуправление, законодательство и исполнительная власть) императорская Россия создала ценности, которые приобретут всемирную известность тогда, когда их достаточно изучат и осознают, и прежде всего при их возрождении в процессе послереволюционного развития русского государства. Люди, признающие религиозный опыт не станут оспаривать того факта, что православие в его русской форме содержит исключительно высокие ценности. Эти достоинства нетрудно обнаружить в эстетической стороне культа русской православной церкви. Было бы странно, если бы такая высокая культура не породила ни чего оригинального в области философии.

Правда, меткое замечание о том, что сова Минервы не вылетает, пока не наступят вечерние сумерки, относятся и к развитию русской мысли. [12]

    РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ И ЕЕ ОСОБЕННОСТИ

По общепринятому мнению, русская философия в основном занимается проблемами этики. Это мнение неверно. Во всех областях философии– гносеология, логика, этика, эстетика и история философии –велись исследования в России до большевистской революции. В более позднее время действительно русские философы особенно интересовались вопросами этики. Начнем с гносеологии–науки, имеющей жизненно важное значение для решения всех других философских вопросов, так как она рассматривает их характер и пути их исследования. В русской философии широко распространен взгляд о познаваемости внешнего мира. Этот взгляд часто выражался в своей крайне форме, а именно в форме учения об интуитивном непосредственном созерцании объектов как таковых в себе. По–видимому, русской философии свойственно острое чувство реальности и чуждо стремление рассматривать содержание внешних перцепций как нечто психическое или субъективное.

Русские философы отличаются такой же высокой способностью к спекулятивному мышлению, как и немецкие. Как позитивизм, так и механический материализм нашли в России широкое распространение. Однако в России, как и в других странах, без сомнения, все еще продолжает существовать тенденция к таким взглядам среди инженеров, врачей, адвокатов и других образованных людей, не сделавших философию своей профессией. Следует отметить, что эти люди всегда составляют большинство. Но лишь немногие из русских философов– профессионалов были позитивистами и материалистами. В русской философии стремление к цельному познанию и острое чувство реальности тесно сочетается с верой во все многообразие опыта как чувственного так и более утонченного, дающего возможность глубже проникнуть в строение бытия. Русские философы доверяют интеллектуальной интуиции, нравственному и эстетическому опытам, раскрывающим нам высочайшие ценности, но, прежде всего, они доверяют религиозному мистическому опыту, который устанавливает связь человека с богом и его царством.

Ряд русских мыслителей посвятил свою жизнь разработке всеобъемлющего христианского мироздания. В этом состоит характерная черта русской философии. То что развитие русской философии нацелено на истолкование мира в духе христианства, говорит о многом: русская философия, несомненно, окажет большое влияние на судьбы всей цивилизации. В общественной жизни любое идеологическое движение развивается со своей противоположностью.

Русская философия, прежде всего, резко и безоговорочно онтологична. Русскому уму совершенно чужд всякий субъективизм, и русский человека меньше всего интересуется своим собственным узколичным и внутренним субъектом. Этот онтологизм однако (в противоположность Западу), заостряется в материи, что характерно для него еще со времен мистической архаики. Самая идея божества, как они развивались в русской церкви выдвигает на первый план элементы телесности, в чем П. Флоренский находил специфику русского православия в отличии от византийского. В дальнейшем в связи с вырождением мистики эта “софийская” философия постепенно теряет свою религиозную сущность. Еще в самом конце XIX века русский философ В. Соловьев указал на “религиозный материализм”, “идею святой телесности”, дающей возможность утверждать не только всемирное божество, но и максимальную энергию всего материального и, в частности, чисто человеческой воли и действия. Поэтому нет ничего удивительного или непонятного в словах Писарева о том, что “ни одна философия в мире не привьется к русскому уму так прочно и так легко, как современный здоровый и свежий материализм”. Второй чертой русской философии, тоже восходящей к мистической архаике, является идея соборности. Соборность–это свободное единство основ церкви в деле совместного понимания ими правды и совместного отыскания ими пути к спасению, единство, основанное на единодушной любви к Христу и божественной праведности. Так как верующие вместе любят Христа как носителя совершенной истины и праведности, то церковь есть не только единство многих людей, но и единство, в котором каждая личность сохраняет свою свободу. Это возможно только в том случае, если такое единство зиждется на бескорыстной, самоотверженной любви. Любящие Христа и его церковь отказываются от всяческого тщеславия, личной гордости и усваивают разумную проницательность веры, раскрывающей значение великих истин откровения. Соборность–это есть единение Духа (по Хомякову). Человеку не испытавшему этого единения в Духе невозможно понять и уразуметь в чем же отличие соборности от коллективности и общинность азиатский обществ или солидарности обществ западных. [9]

Отсюда вытекает, что как только русская философская мысль начинала касаться отдельной личности, то есть ставить этические вопросы, то они сразу превращались в идеологию этого общественного подвижничества и героизма. Проблема личности - одна из главных теоретических проблем в истории русской философии. Всестороннее её исследование является важной национальной особенностью философской мысли. Проблема личности концентрирует в себе основные вопросы политической, правовой, нравственной, религиозной, социальной и эстетической жизни и мысли. Место личности в обществе, условия её свободы, структура личности, её творческая реализация представляет собой целостный процесс развития идей. Тема проблемы личности проходит в тех или иных формах через многие этапы истории русской философской мысли. Однако наиболее интенсивно эта проблема разрабатывалась в XIX - начале XX века в различных изданиях, которые отличались богатством содержания.

Славянофилы утверждали, что подлинная свобода личности возможна лишь на основе признания религии высшей ступенью духовной жизни. Отвергая, рационализм и материализм, они отстаивали Бога в человеке. Постановка вопроса о внутренней духовной свободе человека была несомненной заслугой философов-славянофилов. Славянофилы выступали против личной собственности правового государства. Они считали, что род, семья, община, социальные связи, являются наилучшей средой для существования личности. Всем формам внешней свободы - политической, правовой, экономической, они противопоставляли внутреннюю свободу личности, основанную на ценностях внутреннего мира, освящённых религией. Чернышевский и Добролюбов в своих трудах развили идею “разумного эгоизма”. От абстрактной человеческой природы они перешли к пониманию личности как субъекта социально-политической деятельности. Они утверждали социальную активность, утверждали единство слова и дела. Человек превращается в личность в процессе борьбы против сил, препятствующих прогрессу, против рабства и пустой мечтательности. Чернышевский разработал идею “Разумного эгоизма”. Его суть: протест против фальши и лицемерия, против индивидуального эгоизма, против насилия над личностью, но “за” разумное сочетание интересов личности и общества, за единство сознания и поведения. [2]

Иначе к разработке проблемы личности подошёл Владимир Соловьев. Он анализировал человека в масштабах глобальных, космических, его понимание вносило гуманистический характер. Его исследования сущности добра, стыда, единства познания, нравственности, эстетики, обогатили мировую философскую мысль. [7] Проблема свободы личности, которой русские философы посвятили столько ярких страниц, приобрела в современном мире особое значение, она становится объектом не только политических деклараций, но и теоретических изысканий. Одним из них является либерализм. Российский либерализм выражается социальным строем, который многие люди представляли себе как движение общества к гражданскому и правовому государству, где все равны перед законом, где интересы личности выше интересов государства, где хорошие условия труда и жизни. Глубину идеи русского либерализма демонстрирует работа одного из ведущих представителей русской социально-философской мысли Петра Струве. Струве считал, что главная сущность тех или иных учений - это отношение “к двум основным проблемам культурного и государственного развития России: проблеме свободы и власти”. Таким образом, сплетаются две тенденции - полная свобода личности и в тоже время поиск границ этой свободы. Классическим выражением либерального консерватизма Струве считал творчество А. С. Пушкина, в котором Струве увидел сочетание как любви к свободе, так и любви к власти.

Таким образом, мыслители XIX - начала XX века стремились утвердить в российском обществе идеи просвещения и уважения к правовым нормам, уважение к личности. Сюда входят несколько идей. Во-первых, русские писатели испытывали жгучую потребность очищения, чистоты перед народом, острое чувство не только честного, справедливого, человеческого отношения к народу, но именно внутренней чистоты перед ним, обнаженной и очищенной совести. Были многочисленные “кающиеся дворяне” и “активные народники 70-х годов”. Во-вторых, эта жажда внутренней чистоты перед народом превращается далее в подлинный героизм и самоотверженное подвижничество. Тема о “героическом характере” русской литературы была давно популярна, еще задолго до революции. У первой русской интеллигенции честным считалось вести революционную борьбу или, по крайней мере, быть в оппозиции к правительству, и бесчестным и подлым–уклоняться от борьбы и оппозиции. Стремление к чистоте становилось стремлением отдать и самому жизнь свою за дело революции. Правда, сюда не подойдут славянофилы, бывшие либералами или даже реакционерами. Но они продолжали культивировать старые идеи подвижничества, т. е. понимали его как духовную практику, а значит, тем самым все же и они не расставались с общерусской идеей подвижничества.

    РОЛЬ ПРАВОСЛАВИЯ В КУЛЬТУРЕ И РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ

Традиции русской религиозно-философской мысли, идущая от славянофилов и Владимира Соловьева, узнавшая свой расцвет в первое десятилетие нашего века, “возрождением”, сейчас никак не может считаться покрытой мраком забвения. Разнообразные труды от академических штудий до популярных статей посвящаются ей в немалом числе и в различных странах–даже в России. Что еще важнее, она, несомненно, служит одним из основных духовных влияний, определяющих идейные процессы в современном русском самосознании. Интерес к ней велик и продолжает расти. Но при всем этом несомненно и другое–едва ли сегодня думают, что эта традиция еще жива и продолжается. Скорее ее рассматривают как явление, связанное с определенным кругом лиц определенным периодом, а нынче сполна завершившие свой путь и принадлежащие истории. Вполне ли оправдано это общепринятое восприятие? Невозможно всерьез судить о состоянии и судьбе русской религиозно-философской традиции, не задаваясь вопросами о ее внутренней истории и внутренней логике, как-то: какие здания имела перед собой традиция? Сумела ли их исполнить? Все ли сказала, что имела сказать?

Чтобы ответить на них, необходимо понять, в чем было существо и смысл осуждаемой традиции как духовного феномена, состоящего в контексте национального, культурного развития, с одной стороны, и европейского философского с другой. Эта работа интроспекции, самосознания философской традиции–и в этой работе наша традиция, не долго жившая, успела продвинуться не очень значительно. Чаще всего выражался взгляд, по которому общее значение религиозно-философского движения заключалось в отходе интеллигенции от материалистического и позитивистского мировоззрения и возвращения ее в церковь. Такое суждение справедливо, но, вместе с тем, и существенно неполно. Оно выражает не столько внутренний смысл традиции, сколько ее прикладной, социальный аспект, если бы значение русской философии, действительно, ограничивалось лишь этим, пришлось бы ее отнести в разряд средств социальной терапии, отвращающих нигилистическую интеллигенцию от других наклонностей и занятий. Выяснить же значение и смысл традиции на более глубоком уровне, затрагивающим ее истинное существо возможно лишь на основе определенной философской позиции или модели, описывающей соответствующие духовные феномены. Будет естественным, если такую модель мы попытаемся отнести к той самой традиции, путь которой желаем осветить. Как нетрудно увидеть, общие принципы и установки традиции имплицируют вполне определенное понимание ее особенной природы, и шире–природы философского процесса в России. Это понимание можно резюмировать в виде ряда основных положений.

1. Философский процесс в России, становление и жизнь самобытного российского философствования, не есть отдельный и автономный процесс, но один из аспектов (моментов, “качествований”, если употребить термин Л. П. Карсавина) процесс исторического существования российской культуры, в котором последняя выступает как единый субъект, наделенный способностью к изменению и само отнесению. 2. Существо исторического процесса включает в себя раскрытие, развертывание, актуализацию некоторого исходного содержания, и сточных начал исторического существования культурного субъекта. В каждом из аспектов раскрытие источных начал совершается своим специфическим образом. В частности, философский аспект процесса (если таковой присутствует) имеет своим содержанием философское освоение (осмысление, претворение, препарирование) его истоков, выступающих здесь как опытный материал, как феноменальная основа и почва философствования. 3. В случае субъекта российской культуры духовным истоком цельного процесса является Православие, во всей своей совокупности своих сторон: как вера и как Церковь, как учение и как институт, как жизненный и духовный уклад. 4. В итоге, существо отмеченного содержание философского процесса в России с необходимостью включает в себя освоение, проработку Православия средствами и в формах философского разума. Российская философская традиция не может не исходить из опытной почвы Православия.

Мы не станем входить в анализ темы. Она эскизна, ее можно усовершенствовать, дополнять; но наша главная цель не построение схемы, а ее приложение. И при всех недостатках, это–работающая схема. Она дает единичную картину философского процесса и вносит структуру в его течение. Она рисует этот процесс включающим в себя две основных стороны: “Философию” как форму выражения, как язык, как необходимую ступень уяснения и осознания, и “Православие” как содержание, как материал, ищущий себя, осознать себя и уяснить себе. Сам же процесс как таковой–не что иное, как “история отношения” этих фундаментальных факторов, как плод их встречи, их взаимодействие между собой. Существо его состоит тогда в том, что мысль о православие, делается мыслью философии. При таком взгляде возникают естественные характеристики, “параметры”, посредством которых можно членить процесс на фазы или этапы и можно сравнивать, различать между собой всевозможные элементы процесса. Именно, эти фазы и элементы различаются по степени охвата, степени присутствия каждого из двух определяющих факторов, то есть по “мере православности” (показывающей, сколь полно мысль мыслит православие, вбирает в себя его опыт и материал) и “мере философичности” (показывающей, сколь совершенная мысль претворила свой материал в философию, организовала в себя философское знание).

Любые членения процесса условны, и выбор их зависит от цели и угла зрения. На базе нашей схемы также возможны различные членения, и мы выберем простейшее, выделяющее в философском процессе всего три крупных этапа. Прежде всего, выделяется начальный, предфилософский этап, когда российское духовное только стояло на пороге создания собственной философии. На этом этапе сама возможность аутентичной русской философии, идущей неким своим особым путем, служила еще предметом дискуссии, а элементы оригинального философского содержания, рождавшимися в русской мысли, выражались не в форме профессиональной философии, но по преимуществу в форме богословия, затем наступает этап более зрелый. Здесь русская философия уже сформировалась в профессиональном отношении: в ней выдвигаются самостоятельные концепции и решения кардинальных проблем, строятся цельные философские системы. В центре последних стоят, как правило фундаментальные проблемы религиозной мысли, темы о Боге как абсолютном, о связи Бога и мира–так что на лицо и тесна я связь философии с религиозным содержанием. Однако специфической чертой данного этапа является то, что эта связь носит нестрогий, произвольный характер.

В своем отношении к религиозному содержанию философия не следует какой-то продуманной методологии–она использует его. Все философское построение этого этапа опирается на то или иное религиозное содержание; однако оно заведомо не совпадает со всей цельностью, всем “корпусом” православного опыта–а что именно из этого корпуса философия делает своим достоянием и что оставляет без внимания–решается субъективно по вкусу философа. Однако в религии ему одно близко, другое чуждо, одно вдохновляет, другое отталкивает… И характерным образом среди этих близких и вдохновляющих элементов почти никогда не присутствует специфические особенности православия–подробности по догматике, конкретные типологические черты… Они наиболее далеки от привычного религиозного материала европейской философии. Итак, на одном этапе русская мысль преимущественно осваивает в сфере религиозного опыта не собственно православие, а более общие горизонты–от чего мы и дадим этому этапу название “этап общей религиозной философии”. Именно он составляет основу содержания нашей религиозно-философской традиции; к нему принадлежит львиная доля всех построений, начиная с философии В. Соловьева, являющей собой и самый яркий и самый значительный образец того, что мы называем обще религиозной философией. Однако философия такого рода все же не останется последним словом традиции и целиком не исчерпывает ее. [7]

Ближе всматриваясь в наследие русского религиозно-философского возрождения, мы замечаем, что на его поздних опытах уже зарождался, начинал складываться следующий этап развития, сперва еще малоотличимый от предыдущего и однако обладающий уже иными характеристиками, иным отношением между “философией” и “православием”. Связь философской мысли с опытной религиозной основой принимает более строгий, отрефлектированный характер. От построений, заимствующих лишь отдельные часто разложенные элементы религиозного содержания, она приходит постепенно к тому, чтобы вобрать в орбиту философского разума феномен Православия в его цельности. Конечно, речь не идет об утопической (и антифилософской) цели без остатка погрузить философию в море деталей церковного бытия. Существенны две черты: философия задумывается именно о цельном феномене Православия, и она осуществляет свое продумывание этого феномена на базе строгого и адекватного метода. И эти черты обозначились, хотя и не успели достичь зрелого развития к тому времени, когда российская мысль силой обстоятельств оставила пределы российской, а затем и земной действительности.

    РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ И ПРИЧИНЫ ДУХОВНОГО КРИЗИСА В РОССИИ

В истории русской мысли, сыздавна обозначались и борются два течения. Первые –это те, кто остались духовно с народом в его православной церкви и во всяком случае не отделялись от него в его верованиях в живого Бога. Это: Жуковский, Алексей Толстой, Пушкин, Тютчев, Соловьев, Достоевский, Пирогов, Лев Толстой. Второе противоречивое идейное течение, считающее в своих рядах большинство прогрессивных публицистов и общественных деятелей, усвоило себе рационалистически-атеистическое мировоззрение, господскую веру русской интеллигенции. Это неверие есть действительно вера в научность, в рационализм, в неверие. Наше русское неверие обычно остается на уровне слепой наивной веры. Особенность русского духовного развития, имеющую свои исторические и бытовые причины, с обычной своей проницательностью указал Достоевский, сделавший русский и мировой атеизм как бы своей специальностью “атеистом все же легко сделаться русскому человеку, легче чем всем остальным во всем мире”. И наши не просто становятся атеистами, а непременно уверуют в атеизм, как бы в новую веру, никак не замечая, что уверовали в нуль. Происходит это не все ведь от одних скверных, тщеславных чувств, а из боли духовной, их жажды духовной, из тоски по высшему делу, по крепкому берегу.

Россия отражает идеи и настроение, религиозной веры решительнее и прямолинейнее, чем даже Запад, отражает на себе и ту мировую духовность, духовную драму богоборчества и богоотступления, составляющую нерв новой истории, перед чем бледнеют и отступают на передний план все великие и политические и социальные интересы.

Почему это драма? Духовная борьба определяется усилиями человечества “устроиться без Бога навсегда и окончательно” или по словам Достоевского “умертвить Бога”. В мысля, в чувствах, в интимной жизни во внешнем его устроении, в науке, в философии идет эта борьба. Хороня Бога в своем сознании, они вынуждаются хоронить и божественное в своей душе, а божественное есть действительная, реальная природа человеческой души. Жить во времени для вечности, переживать в относительном абсолютное и стремиться дальше всякой данности, дальше всякого данного содержания сознания, этому признан человек, и это стремление есть живое богооткровение в нас. Человек сознает в себе силу и волю вмещать абсолютное содержание, расти и расширяться, становясь живым образом абсолютного, образом и подобием Божьим. Эта жажда высшего содержания жизни рождала и рождает религиозную веру.

Упразднив религию Бога, человечество старается изобрести новую религию, при чем ищет божеств для нее в себе и кругом себя, внутри и вне; пробуются поочередно: религия разума, религия человечества Канта и Фейербаха, религия социализма, религия чистой человечности, религия сверх человечного и т. д. В душе человечества, теряющего Бога, должна непременно образоваться страшная пустота, ибо она может принять ту или иную доктрину, но не может заглушить в себе голоса вечности, жажду абсолютного содержания жизни.

Одно из двух: или человек действительно есть такое ничтожество, ком грязи, каким его изображает материалистическая философия. Но тогда непонятны эти притязания на разум, науку; или же человек есть богоподобное существо, сны вечности, носитель божественного духа и возможность всякого в том числе и научного, познания объясниться именно этой природой человека. Другими словами, это значит, что достоинство науки и ее права не ограничиваются, а только утверждаются религиозным учением о человеке, а вместе с устранением последнего подрывается и первое. Наука опирается на религию.

Предположение, что наука действительно разрешает все вопросы может быть основано практически только на суммарной вере в силу науки вообще, в научный метод, научный разум. Следовательно, говорить и думать о постройке целостного научного мировоззрения, из которого вовсе была исключена вера, невозможно. Итак, наука не в состоянии ни заменить, ни упразднить религиозной веры, ни даже не может сама защитить свое существование против набегов бесшабашного скептизма, без молчаливого или открытого признания религиозных предпосылок, именно веры в объективный разум.

Но если даже наука остается беззащитной против скептицизма, то тем беззащитнее оказываются современные суррогаты религии, в которых роль божества отводится человечеству, и основной догмат которых состоит в учении, в прогрессе. Религиозный кризис личности и мировоззрения нигде не переживается с такой трагической мучительностью и роковой силою, как у нас, хотя, может быть, он и слабо еще сознается. Это объясняется, отчасти общими свойствами русской души и той особенной жгучестью, с которой она относится к вопросам религиозного сознания, затем специфическими чертами интеллигентской психологии с ее слабостью традиций и исторических связей, ее теоретичностью и доктринамизмом. Если духовная анемия имела скрытый или хронический характер в обычное время, то они обострятся в эпохи исключительные.

Историческое будущее России ее процветание или разложение, рост или гниение –в руках и на ответственности интеллигенции. Отсутствие духовного здоровья отражается во всех проявлениях жизни, во всем ее тоне. Вообще в новое время умоляется историческое значение нравственной личности и ее здоровья. В самоопределение личности необходимо вводить и то, что она думает о себе, во что верует, все ее вероучения. Нельзя даже представить себе, как изменилась вся жизнь, на сколько иначе сложились бы и протекли минувшие события, как осветилось бы и темное настоящее, если бы мы сами стали другие. В этом смысле философско-религиозное чело русской интеллигенции, объединяющее большинство ее молодых и старых представителей без различия политических оттенков, именно ее атеистический нигилизм можно признать одним из важнейших факторов русской истории и одной из основных причин, определивших течение событий последних лет в России. Объинтеллигенчивание народа начинается разрушением религиозной веры и прививкой догматов материализма и философского нигилизма. Конечно, необразованный простолюдин совершенно бессилен отнестись критически и безоружен, как ребенок, перед наплывом новых учений. И с той же легкостью, с какой уверовали в неверии некогда его просветители, принимает и он безрадостную мертвящую веру в неверие. Конечно это детская, наивная вера, но ведь все-таки она давала ему различие между добром и злом, учила жить по правде, по долгу, по-божески. Благодаря ей, народ вынес и выносит на плечах своих крест своего исторического существования и свой идеал, свое представление о праведной жизни, выразил, дав себе наименование “святая Русь”, т. е. конечно, не почитывая себя святым, но в святости видя идеал жизни.

С крещения Руси началась история России, Христианское семя пало здесь на совершенно девственную почву, на не возделанную целину, с раскрещиванием с помощью интеллигенции начинается новая эпоха истории. Чем же заменяется старая вера, какими правилами жизни, какими нормами? Преследование своих интересов отдельно или последовательно тех же интересов сообща с другими, как классовых или групповых или же свобода самоутверждающейся личности, анархическое “все дозволено”. Но для интеллигенции все эти понятия интереса чистая идеология, псевдоним этических и даже религиозных настроений, она берется не за свой, а за чужой интерес, интерес угнетаемых классов. Людям, изболевшим и исстрадавшимся и без того в силу своего классового положения склонным к враждебности по отношению к привилегированному меньшинству, людям, не имеющим ни умственной подготовки, ни цивилизованных навыков, вообще, стоящим в самых не благоприятных культурных условиях, сообщают в качестве догматов для жизненного руководства–положения, которые являлись, во всяком случае, продуктом длинного культурного и философского развития, выросли на культурно-богатой и насыщенной почве. Результаты этого не замедлили себя ждать, что выразилось в сумятице в народной душе, всех отношений в сокровищнице его веры, которые внесла доктрина атеизма, в связи с тяжелыми событиями и испытаниями нашего времени. Развитие преступности, и притом в паралогической обстановке своеобразной идейности, есть симптом болезни народной души, острая реакция духовного организма на ту нездоровую пищу, которая была введена в него в виде новых учений, объединявшихся отрицанием религиозных ценностей и абсолютной морали. Духовны кризис имел еще и другое, хотя и побочное, но очень важное последствие: создал и обострил междоусобицу, придав ей оттенок религиозного фанатизма, сделав ее борьбой не только разных политических мнений, но и разных вер. Народ наш нуждается в знаниях, нуждается в просвещении однако таком, которое не делало его бедным духовно, чем он был, а не разлагало бы его нравственную личность, христианское просвещение, развивающее и воспитывающее личность, а не случайное усвоение обрывков знаний, как средства агитации, вот в чем нуждается народ наш. Историческое будущее России, возрождение и восстановление мощи нашей родины или окончательное разложение, быть может политическая смерть находятся в зависимости от того, разрешим ли мы эту культурно-педагогическую задачу: просветить народ, не разлогая его нравственной личности. И судьбы эти история вверяет в руки интеллигенции. В сердце и голове русской интеллигенции происходит борьба добра и зла, животворящего и смертоносного, жизнедеятельного и разрушительного начала в России, а поскольку происходящее и для нас имеет несомненно мировое значение, то и борьба эта мировая. Но это понимание своей исторической миссии и своего значения должно удесятерять чувство ответственности за свои действия. Ведь нигде больше нет такого положения, что великий народ, беспомощный, беззащитный духовно, как ребенок, находящийся на уровне просвещения почти, что эпохи св. Владимира, и интеллигенция, которая несет просвещение запада, и которая, ее ничем ни удерживают и ни отстраняют, находит и, конечно, будет находить дорогу этому ребенку. [5] Если мировоззрение самой интеллигенции, которое она несет народу, останется тем же, что и теперь, то и влияние ее на народ сохранит тот же характер. Но нельзя думать, чтобы интеллигенции удалось обратить в свою веру всю народную массу, часть ее во всяком случае останется верна религии. И на почве этого разноверия неизбежно должна возникнуть внутренняя религиозная война. При этом духовная и государственная сила народа будет таять, и жизнеспособность государственного организма уменьшаться до первого удара из вне надо начать что-то новое, учесть исторический опыт, познать в нем самих себя и свои ошибки, ибо иначе, если мы будем видеть их только у других, то мы останемся загипнотизированными своей враждой к ней и ничему не научимся. Потребно само углубление само исследование, потребно накопление духовных сил творчества культуры.

Разных сторон должно коснуться это самообновление, но если спуститься в глубину души, то это создание новой личности и новой жизни должно начаться религиозным самоопределением, сознательным самоопределением… Новый человек, новый тип общественного деятеля может родиться лишь на почве этого само углубления, это будет то новое той русской жизни, о чем, умирая, мечтал Достоевский в последнем своем романе, то новое, чего не было в русской жизни, Россия еще не видела христианской интеллигенции, которая пыл своей души, жажду своего служения людям и крестного подвига вложила бы в христианский подвиг деятельной любви и победила ту тяжелую атмосферу вражды и человеконенавистничества, в которой мы задыхаемся. В нашей интеллигенции так много потенциальной религиозной энергии, она так недоступно приносит жертвы на своем алтаре “неведомому богу”– нежели навсегда это неведение?

    ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Русская философия содержит много ценных идей не только в области религии, но и в области гносеологии, метафизики и этики. Основные проблемы, по моему мнению, которые рассматриваются в отечественной философии– это проблемы нравственности, совести, счастья, смысла жизни. Интерес к истории отечественной мысли пробудился в России еще в первой половине XIX века. Устойчивым и все более нарастающим он становится с конца XIX–начала XX веков. Все сколько-нибудь крупные представители русской философии XX века были вместе с тем и ее историками. В целом это отражает высокую степень зрелости отечественной мысли, внутреннюю потребность философов в рефлексии, в “оглядке” на свои собственные национально-историческое традиции и идейные корни.

Отечественная философия долгое время оставалась для нас “белым пятном”, не признавалась и осуждалась как “белоэмигрантская”. Долгое время в нашей стране официально признавалась только марксиско-ленинская философия, как единственно правильная и верная. И поэтому работы советских философов по сути дела утратили философскую преемственность, ибо как правило не касались целых пластов отечественной религиозной философской мысли. Были существенно ограничены и историко-философские изыскания больших периодов в развитии русской философии, замалчивались и забывались имена очень многих мыслителей. Но сейчас мы имеем доступ к трудам русских философов без предварительной цензуры. Знакомство с их идеями будет полезным для развития нашей национальной культуры, для восстановления преемственности философской традиции.

Будем надеяться, что в скором времени появятся на свет другие работы по исследованию разных проблем русской философии современных авторов. Такие работы позволят углубить и обогатить нашу национальную культуру.

Дальнейшие исследования философского дореволюционного наследия, будем надеяться, позволит прояснить и некоторые сложные проблемы нынешнего социального развития, будет способствовать духовному возрождению современной России.

Скачен 931 раз.

mcvouo.ru

Реферат - Особенности русской философии XIX-ХХ веков

Реферат по философии

Особенности русской философии XIX-ХХ веков

XIX-XX века занимают особое место в развитии русской философии, а именно – с первых десятилетий XIX века начинается период самостоятельной философской мысли. Русская философия, пишет В.В. Зеньковский в своей “Истории русской философии”, в этот период выходит из состояния ученичества по отношению к западной философской мысли и находит свои собственные пути; продолжая учиться у Запада постоянно и прилежно, она начинает жить своими вдохновениями и своими проблемами.

Отметим, вслед за С.Л. Франком, замечательную черту русской философии XIX века. Ее важнейшими представителями были, как правило, религиозные философы и богословы, и в то же время они выступают как свободные светские мыслители и писатели. М.К. Мамардашвили пишет о феномене светской автономной философии ХIХ века, которая, будучи максимально религиозной, впервые создала в России пространство автономной духовной жизни, независимой философской мысли.

В ХХ же веке русская философия не только развивается рядом с западноевропейской философией, но начинает приобретать мировую значимость и мировое влияние.

В изложении общих черт русской философии ХIХ-ХХ веков мы будем следовать идеям работы А.Ф. Лосева “Русская философия” (1918) и С.Л. Франка “Русское мировоззрение” (1925). Обе работы перекликаются в акцентах и основных положениях, хотя есть основания считать, что они написаны независимо друг от друга. Последнее говорит в пользу неслучайности этих акцентов и положений. Также будут использованы некоторые характеристики русской философской мысли, которые дает В.В. Зеньковский в своей “Истории русской философии”.

Итак, что же характеризует русскую философию ХIХ-ХХ веков в целом? Своеобразие русской философии состоит в том, что, в отличие от философии европейской, она не стремится к абстрактной систематизации идей и понятий, но опирается на интуитивное познание сущего, которое постигается в силу этого не столько через логические понятия и определения, сколько через символ и образ “посредством силы воображения и внутренней жизненной подвижности”.

Необходимо отметить философичность русской литературы; здесь можно указать на творчество Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Гоголя, Достоевского, Толстого. Обычной формой русского философского творчества является свободное литературное произведение, которое лишь изредка посвящено определенной философской проблеме. Как правило, речь идет о конкретных вопросах исторической, политической или литературной жизни, но попутно освещаются глубочайшие мировоззренческие вопросы. Именно такими являются произведения славянофилов, П.Я. Чаадаева, К. Леонтьева, Вл. Соловьева. Можно назвать роман “Братья Карамазовы” Ф.Достоевского, где в главе “Pro et contra” братья Иван и Алеша в трактире обсуждают антиномии человеческой свободы.

Перейдем к содержательным отличиям русской философии. Предварительно перечислим их в тезисной форме:

— русская философия строит свою теорию познания на понятии жизненного, или живого, опыта и непосредственной данности бытия сознанию;

− характерной чертой русского мировоззрения является приверженность духовному коллективизму, или “соборность”;

— истина понимается не как бесстрастное теоретическое понимание мира, но как “истина-правда”, которая должна быть основой подлинной, справедливой жизни как отдельной личности, так и всего человечества.

Рассмотрим эти положения ближе. Для европейской философии существенно ее деление на два направления: эмпиризм, для которого основой человеческого познания является непосредственный чувственный опыт, и рационализм, строящий знание на абстрактно-логических связях и логической очевидности.

Русское же мышление является антирационалистичным. Но не в смысле неспособности к точной науке. Наоборот, для русского духовного склада как раз характерны умственная трезвость и логическая ясность; не случайно Россия выдвинула таких гениальных представителей точных наук, как Ломоносов, Лобачевский и Менделеев. Речь идет об антирационализме как отказе усматривать окончательную и полную истину в одной лишь логической очевидности и логических взаимосвязях.

Однако русский эмпиризм в то же время принципиально отличается от эмпиризма европейской философии. Для европейского эмпиризма опыт совпадает с данными чувственного восприятия, для него узнать что-то означает натолкнуться на нечто внешнее, доступное в чувственном восприятии.

Для русской же философии что-то “узнать” означает приобщиться к чему-либо посредством внутреннего осознания и сопереживания, постичь что-либо внутреннее и обладать этим во всей полноте его жизненных проявлений. Таким образом, опыт означает не внешнее познавание предмета, а освоение полной действительности предмета в его “живой целостности”. Поэтому речь идет не об опыте вообще, но о жизненном опыте, или живом опыте.

В противоположность этому жизненному, или живому, опыту логическая очевидность затрагивает всего лишь внешнюю сторону истины, она не проникает в ее внутреннее ядро и всегда остается неадекватной полной и конкретной истине.

Таким образом, понятие жизненного, или живого, опыта лежит в основе самобытной русской теории познания, которая совершенно неизвестна Западу.

Здесь можно назвать прежде всего Григория Сковороду – мыслителя конца ХVIII века, который свою жизнь посвятил доказательству того, что подлинное знание и жизнь в высшем понимании совпадают. Славянофилы вводят в философию особое понятие “живознание” в качестве основы истинного и полного познания, противопоставляя его господствующему в науке привычному абстрактному познанию. Наконец, Вл. Соловьев развивает своеобразную теорию познания, основанную на понятии веры как живого понимания бытия. Остановимся на этом понятии веры несколько подробнее.

Человеческое познание включает, с одной стороны, чувственное восприятие предмета через ощущения, с другой – постижение предмета на основе общих абстрактных понятий и категорий. Но содержание ощущений субъективно, это всегда ощущения конкретного субъекта. Общие же понятия и категории имеют гипотетическое значение, потому что чувственный опыт всегда случаен и ограничен и не позволяет делать обобщения с логической необходимостью. Тем не менее, наше знание носит необходимый характер, это всегда знание о предметном бытии как таковом, не зависящем от субъекта.

Откуда же берется у нас это понимание бытия как такового, без отношения к которому ни наши ощущения, ни наши общие понятия и категории не имели бы познавательной ценности? Ответ Вл. Соловьева состоит в следующем: должно присутствовать внутреннее свидетельство бытия, иначе факт познания остается необъяснимым. Это внутреннее свидетельство бытия Вл. Соловьев и называет верой – не в смысле слепого, необоснованного допущения (сравни выражение “брать на веру”), а в смысле первичной и совершенно непосредственной, или интуитивной, очевидности, мистического, то есть несводимого ни к ощущениям, ни к понятиям проникновения в самое бытие.

Итак, существует особый источник нашего знания – вера как непосредственное восприятие бытия. Именно это непосредственное восприятие бытия, или вера (интуиция), убеждает нас в действительном существовании предмета, к которому мы относим наши понятия и ощущения.

К вере как особому источнику знания, только и делающему возможным другие формы познания, мы вернемся в разделе, посвященном философии Вл. Соловьева.

С понятием жизненного опыта как основы познания истины тесно связано также особое понимание в русской философии отношения между бытием и сознанием. Это понимание мы снова покажем через сравнение с особенностями европейской философии.

Для европейской философии первичным и самоочевидным является не бытие, а сознание. В известной формуле Декарта “cogito ergo sum” (мыслю, следовательно, существую) заключение о моем бытии логически выводится из факта моего мышления, который есть нечто исходное и первичное. В этом выражается жизнеощущение европейца, который воспринимает себя самого прежде всего как индивидуальное мыслящее сознание, все же остальное – бытие других вещей, мира – дается лишь через данные этого сознания.

Европейский человек даже свое собственное бытие ощущает не как нечто непосредственное, но как то, что лишь “является” его сознанию.

Для русского духа истинный путь, напротив, ведет от “sum” к “cogito”, то есть от бытия к мышлению. Не бытие дано посредством сознания, а напротив, наше сознание, наше “Я” есть проявление, можно сказать, своеобразное ответвление бытия как такового. Но это означает, что бытие как таковое выражается в нас совершенно непосредственно. Прежде чем вообще что-то познать, необходимо сначала быть.

Человек должен реально укорениться в бытии, чтобы его познание было вообще возможным. Ибо жизнь – прежде и до всякого познания, и она есть реальная связь между “Я” и бытием, в то время как “мышление” лишь идеальная связь между ними.

В этом рассмотрении жизненного опыта как основы знания, то есть в первичности жизненного факта по отношению к мышлению, состоит онтологизм русского мировоззрения, отличный от гносеологизма европейской философии.

Например, в философии Н. Лосского сознание рассматривается не как замкнутая в себе область, но, напротив, как нечто раскрытое бытию, оно по своей природе есть отношение между познающим субъектом и предметным бытием как таковым. Суть познающего сознания состоит в освещении тех сфер материального бытия, куда это сознание проникает.

Мы не спрашиваем, например, как предметам удается попасть в лампу, чтобы быть ею освещенными; также бессмысленно спрашивать, как предметы попадают в сознание, чтобы быть им познанными. Сознание и есть этот луч света, отношение между познающим субъектом и предметами.

Таким образом, сам вопрос о том, как возможно познание предметов сознанием, возникает из-за неверного натуралистически-материалистического представления о сознании, якобы вложенного в мозг, в черепную коробку человеческой головы и поэтому не способного войти в соприкосновение с бытием. Однако если не смешивать идеальную, надвременную и надпространственную природу познания с естественными условиями взаимодействия между внешней средой и человеческим телом или нервной системой, то вся трудность окажется мнимой.

Такое понимание отношения сознания и бытия определяет и особенности исследования человеческой души, или русской психологии.

Для западной науки характерно рассмотрение душевных процессов не как сферы внутренней реальности, отличной от чувственно-предметного (вещественного) мира природы и противостоящей ему, но как некоего дополнительного привеска к миру, подчиняющегося его же законам и без остатка входящего в природную картину мира. Жизнь души мыслится как маленький мир где-то внутри человеческого тела – ничтожно малая и производная часть биологического и космического целого.

Однако возможна совершенно иная психология, которая рассматривает душевное не снаружи, как оно являет себя холодному и постороннему наблюдателю, а, если можно так выразиться, по направлению изнутри вовне, то есть так, как душевные явления предстают самому переживающему “Я”. В таком случае душевные явления образуют особую вселенную, необозримую по глубине и богатству содержания, живущую по собственным законам, которые в другом, вещественном, мире бессмысленны и ничтожны, здесь же царят с непосредственной очевидностью.

В таком случае и человек есть нечто неизмеримо большее и качественно иное, чем маленький осколок природного мира. Это таинственный мир, хотя его глубины зачастую могут столько же мало напоминать о себе во внешнем проявлении, “сколь огромные, неизмеримые богатства недр или таящие в себе опасность темные пучины соответствуют незаметному их выходу наружу, соединяющему их со светлым миром земной поверхности”.

Так, в стихотворениях Тютчева бездны ночи родственны безднам души, а содержание бодрствующего сознания, как земля океаном, омывается грезами – необозримой областью мистического бытия.

Как уже говорилось, европейское представление об индивидуальном, замкнутом в себе сознании является чуждым русскому мышлению. И эта чуждость индивидуализму может быть понята как проявление еще одной характерной черты русского мировоззрения, а именно – его приверженности определенного рода духовному коллективизму, или тому, что в работах славянофилов выражается понятием “соборность”. Поясним это понятие снова через сравнение с западным мировоззрением.

Западное мировоззрение (Декарт, Беркли, Кант, Фихте) берет за отправную точку индивидуальное “Я” как более или менее самодостаточную, от всего прочего независимую сущность. Но возможно иное понимание, в котором не “Я”, а “Мы” образует последнюю основу духовной жизни и духовного бытия. Это “Мы” выступает таким органическим целым, которое внутренне пронизывает каждую свою часть и в каждой присутствует полностью. Однако и “Я” в своем своеобразии и свободе тем самым не отрицается, но как раз в связи с этим органическим целым получает свое своеобразие и свободу. Отдельное “Я”, можно сказать, “напитывается жизненными соками из надындивидуальной общности человечества”.

Используем сравнение, часто присутствующее в работах русских философов: “Я” подобно листу на дереве, который внешне не соприкасается с другими листьями или соприкасается лишь случайно, но внутренне, через соединение ветвей с общим корнем, связан со всеми остальными листьями и ведет с ними общую жизнь.

Эта соборность, “Мы-мировоззрение”, органическое единство человеческого сообщества образует основу русской церковной мысли. Церковь здесь понимается не как организация, удерживающая верующих авторитетом и принуждением, но как первозданное, живое, внутреннее духовное единство всех верующих, “божественная кровь, которая циркулирует во всех них и через них”.

В области общественной жизни это органическое мировоззрение выступает полной противоположностью, несмотря на кажущееся сходство, социально-политическому коллективизму (социализму и коммунизму), для которого отдельные люди являются сталкивающимися и отталкивающимися друг от друга атомами. Поэтому порядок при таком коллективизме возможен только через внешнее государственное принуждение, искусственное склеивание непримиримых элементов. Жизненная активность людей при этом парализуется, а жизнь целого приговаривается к смертельной неподвижности.

“Соборность” же предполагает внутреннюю гармонию между живой личной душевностью и надындивидуальным единством. Она включает, с одной стороны, стремление к тому, что С. Франк называет “органически-корпоративно-иерархическим состоянием”, а с другой – чувство свободы и демократическую активность самоуправления. Удастся ли русскому духу достигнуть такого адекватного ему социально-политического состояния – это вопрос, решение которого лежит в сфере конкретной исторической политики.

Любое мировоззрение содержит единство теории и идеала и так или иначе соединяет область того, что есть, с областью должного и ценного. Русское мировоззрение изначально рассчитано на улучшение мира в соответствии с должным, и никогда – на чисто теоретическое познание того, что есть.

Это связано с особым пониманием истины, которое лежит в основе русского мировоззрения и является его предпосылкой. Речь идет не об истине как чистой идее, или сугубо теоретической картине мира, но истине в форме внутренней основы жизни, представленной в истинном человеке или жизни человечества. В русском языке такому пониманию истины соответствует непереводимое на западноевропейские языки слово “правда”, которое одновременно означает и “истину”, и “моральное и естественное право”. Русский дух в лице религиозного искателя или странника из народа, в лице Достоевского, Толстого или Вл. Соловьева всегда искал ту истину-правду, которая объяснит и осветит жизнь, а также станет основой “подлинной”, то есть справедливой, жизни.

Это понятие живой “истины-правды” ведет к тому, что русская философская мысль никогда не является “чистым познанием”, но всегда есть выражение религиозного поиска спасения. В этом состоит опасность пренебрежения чистым, бескорыстным взглядом на истину. Но, с другой стороны, понятие “истины-правды” побуждает стремиться к глубочайшей и конкретнейшей форме философского рассуждения.

Русскому сознанию чуждо индивидуалистическое понимание этики: речь идет всегда о поиске не личного спасения или исцеления, но основы, на которой зиждется вся человеческая жизнь и все космическое мироздание и через которую человечество и мир спасаются и преображаются.

Русскому духу присущи стремление к целостности, ему чужды дифференцированность и обособленность отдельных сфер и ценностей западной жизни. Все относительное – мораль, наука, искусство, право, национальности и т.д., взятое само по себе, не является для русского ценностью и обретает ценность лишь как выражение и форма проявления абсолютной истины и абсолютного спасения.

Русский нигилизм, который составляет болезненное состояние русской духовной жизни, является оборотной стороной этого духовного радикализма. Русский дух не знает середины: либо все, либо ничего – вот его девиз. Русскому человеку не приходит в голову, что можно чувствовать себя связанным моральными, правовыми и государственными обязанностями самими по себе, не задаваясь вопросом, на чем, в конечном счете, основывается их законная сила. С. Франк приводит анекдот о русском майоре, который недоумевает: “Если Бога нет, как я могу оставаться майором?”

В заключение необходимо подчеркнуть, что нельзя говорить о полной противоположности и несравнимости русской и западноевропейской философии. Отношение между ними можно уподобить отношениям между своеобразными, но в то же время внутренне родственными личностями. Обе культуры, западноевропейская и русская, происходят от сплава христианства с духом античности и “являются лишь различными ответвлениями этого общего ствола”. Это духовное родство всегда признавали наши глубочайшие мыслители.

Мы дали, опираясь на работы А.Ф. Лосева “Русская философия” и С.Л. Франка “Русское мировоззрение”, основные идеи русской философии ХIХ-ХХ веков. Необходимо теперь ее представить в конкретных именах и направлениях.

В русской философии ХIХ-ХХ веков можно различить три этапа. Первый – с начала ХIХ века до его середины, когда философское творчество было нацелено главным образом на то, чтобы уяснить свои собственные задачи, свой самостоятельный путь. Это деятельность П.Я.Чаадаева, западников и славянофилов.

Второй этап – с середины до конца ХIХ века. Здесь появляется целый спектр философских направлений: религиозная философия Вл. Соловьева; материализм М.А. Бакунина, Н.Г. Чернышевского, Д.И. Писарева и др.; позитивистская школа Н.К. Михайловского, П.Л. Лаврова, К.Д. Кавелина и др.; так называемые младшие славянофилы Н.Я. Данилевский, Н.Н. Страхов, К.Н. Леонтьев; персонализм А.А. Козлова, Л.М. Лопатина; неокантианство А.И. Введенского и И.И. Лапшина. Особой строкой необходимо отметить творчество Ф.М. Достоевского и Л.Н. Толстого, космическую философию Н.Ф. Федорова.

С начала ХХ века начинается третий этап русской философии. От Вл. Соловьева берут исток течение религиозно-философской мысли, включающее такие имена, как Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, П.А. Флоренский, Н.О. осский, С.Л. Франк, Л.П. Карсавин, а также философские идеи поэтов-символистов А. Белого, В. Мережковского, Вяч. Иванова. Особняком стоят сложные и противоречивые фигуры В.В. Розанова и Л. Шестова. Из новейших русских религиозных философов можно назвать И.А. Ильина, В.В. Зеньковского, Г.В. Флоровского.

В ХХ веке развивают идеи Н.Ф. Федорова естествоиспытатели В.И. Вернадский, А.Л. Чижевский, К.Э. Циолковский, Н.А. Умов и гуманитарии – писатели, поэты, художники – В.В. Маяковский, Б.Л. Пастернак, А. Платонов, В. Чекрыгин.

В.В. Зеньковский пишет в своей “Истории русской философии” о том, что русская философия в ХХ веке выходит на путь мирового влияния. Он имеет в виду, прежде всего, русских философов (Н. Бердяева, С. Булгакова, С. Франка, Л. Шестова и др.), которые эмигрировали или были высланы из Советской России в 20-х годах и своим творчеством в значительной степени обогатили и стимулировали развитие европейской философии и европейской духовности вообще.

В нашей работе мы рассмотрим некоторые из перечисленных здесь имен и направлений: из первой половины XIX века – П.Я. Чаадаева, славянофилов А.С. Хомякова и И.В. Киреевского; из второй половины XIX века – философское творчество Вл. Соловьева и Ф.М. Достоевского. Изложение учений этих мыслителей мы дадим во второй главе. В третьей главе будут изложены учения таких философов ХХ века, как В.В. Розанов, Лев Шестов, Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, Н.О. Лосский, Г.П. Федотов.

Литература

1. Алексеев Петр Васильевич. История философии: Учебник для студ. вузов, изучающих философию / Московский гос. ун-т им. М.В.Ломоносова. Философский факультет. — М.: ТК Велби; Проспект, 2005. — 236с.

2. Волович В.И., Горлач Н.И., Головченко Г.Т., Губерский Л.В., Кремень В.Г. История философии: Учебник для высшей школы / Н.И. Горлач (ред.). — Х.: Консум, 2002. — 751с.

3. Зеньковский Василий Васильевич. История русской философии: В 2 т. — М.: Аст, 1999. — 542с. Т. 1 — 542с.

4. История философии: Учеб. для вузов / В.П. Кохановский (ред.), В.П. Яковлев (ред.). — Ростов н/Д: Феникс, 1999. — 573с.

www.ronl.ru

Реферат - Особенности русской философии

ВВЕДЕНИЕ

Главнаязадачафилософии заключается в том, чтобы разработать теорию о мире как едином целом,которая бы опиралась на все многообразие опыта.

Философия порой понимаетсякак некое абстрактное знание, предельно удаленное от реальностей повседневнойжизни. Нет ничего более далекого от истины, чем такое суждение. Напротив,именно здесь находится главное поле ее интересов; все же остальное, вплоть досамых отвлеченных понятий и категорий, до самых хитроумных мыслительныхпостроений – в конечном счете не более чем средства для уразумения жизненныхреальностей в их взаимосвязи, во всей полноте, глубине, противоречивости. Приэтом важно иметь ввиду, что с точки зрения философии уразуметь действительностьвовсе не значит просто примириться и во всем согласиться с нею. Философияпредполагает критическое отношение к действительности, к тому, что устаревает иотживает, и одновременно – поиск в самой реальной действительности, в еепротиворечиях, а не в мышлении о ней, возможностей, средств и направлений ееизменения и развития. Преобразование реальности, практика и является тойсферой, где только и могут получить разрешение философские проблемы, гдевыявляется действительность и мощь человеческого мышления.

Философские представления наРуси как выражение общего взгляда на природу, человека и общество зарождаютсяеще в глубокой древности. Первые достоверные свидетельства об этом относятсяпримерно к Х– ХI в.в.; т.е. к тому времени, когда на территории нашейстраны сложились достаточно развитые общественные отношения и возниклогосударство, а культура и образованность достигли относительного высокогоуровня. Но русская философия превратилась в самостоятельную науку и утвердиласвой собственный предмет и проблематику лишь в начале XVII века, когдафилософия окончательно обособилась от религии. [3]

Православная догматика,святоотеческая литература определяли основные грани в пути размышлений, богатаяфилософская литература Западной Европы создавала возможность выбора между темили иным философским направлениями при построении христианской философии.

Религиозный опыт дает намнаиболее важные данные для решения этой задачи. В русской философии влияниеправославия оказывает решающую роль. Она глубинным образом связана с ним каккорневым основанием русской культуры. Только благодаря ему, мы можем придатьнашему миросозерцанию окончательную завершенность и раскрыть сокровеннейшийсмысл вселенского существования. Философия, принимающая во внимание этот опыт,неизбежно становится религиозной.

РУССКАЯ КУЛЬТУРА И ЕЕВСЕМИРНОЕ ЗНАЧЕНИЕ

Русская культура имеетвсемирное значение. Следует отметить, что национальная культура приобретаетизвестность во всем мире только тогда, когда ценности, развитые в ней,становятся достоянием всего человечества.

Прежде всемирное значениеимело культура древней Греции и древнего Рима. В настоящее время такое значениеимеет культура в том виде, в каком она существовала до большевистскойреволюции, несомненно, также имеет всемирное значение. Чтобы убедиться всправедливости этих слов, достаточно обратиться к именам Пушкина, Гоголя,Тургенева, Толстого, Достоевского или Глинки, Чайковского, Мусорского,Римского-Корсакова, а также остановиться на достижениях русского театральногоискусства в области драмы, оперы и балета.

В области науки достаточноупомянуть имена Лобачевского, Менделеева и Мечникова. Красота, богатство ивыразительность русского языка дают ему неоспоримое право быть одним измеждународных языков. [9]

В области политическойкультуры (например, сельское и городское самоуправление, законодательство иисполнительная власть) императорская Россия создала ценности, которыеприобретут всемирную известность тогда, когда их достаточно изучат и осознают,и прежде всего при их возрождении в процессе послереволюционного развитиярусского государства. Люди, признающие религиозный опыт не станут оспариватьтого факта, что православие в его русской форме содержит исключительно высокиеценности. Эти достоинства нетрудно обнаружить в эстетической стороне культарусской православной церкви. Было бы странно, если бы такая высокая культура непородила ни чего оригинального в области философии.

Правда, меткое замечание отом, что сова Минервы не вылетает, пока не наступят вечерние сумерки, относятсяи к развитию русской мысли. [12]

РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ И ЕЕОСОБЕННОСТИ

По общепринятому мнению,русская философия в основном занимается проблемами этики. Это мнение неверно.Во всех областях философии – гносеология, логика, этика, эстетика и историяфилософии – велись исследования в России до большевистской революции. В болеепозднее время действительно русские философы особенно интересовались вопросамиэтики. Начнем с гносеологии – науки, имеющей жизненно важное значение длярешения всех других философских вопросов, так как она рассматривает их характери пути их исследования.

В русской философии широкораспространен взгляд о познаваемости внешнего мира. Этот взгляд часто выражалсяв своей крайне форме, а именно в форме учения об интуитивном непосредственномсозерцании объектов как таковых в себе. По–видимому, русской философиисвойственно острое чувство реальности и чуждо стремление рассматриватьсодержание внешних перцепций как нечто психическое или субъективное.

Русские философы отличаются такойже высокой способностью к спекулятивному мышлению, как и немецкие. Какпозитивизм, так и механический материализм нашли в России широкоераспространение. Однако в России, как и в других странах, без сомнения, все ещепродолжает существовать тенденция к таким взглядам среди инженеров, врачей,адвокатов и других образованных людей, не сделавших философию своей профессией.Следует отметить, что эти люди всегда составляют большинство. Но лишь немногиеиз русских философов – профессионалов были позитивистами и материалистами.

В русской философиистремление к цельному познанию и острое чувство реальности тесно сочетается сверой во все многообразие опыта как чувственного так и более утонченного,дающего возможность глубже проникнуть в строение бытия. Русские философыдоверяют интеллектуальной интуиции, нравственному и эстетическому опытам,раскрывающим нам высочайшие ценности, но, прежде всего, они доверяютрелигиозному мистическому опыту, который устанавливает связь человека с богом иего царством.

Ряд русских мыслителейпосвятил свою жизнь разработке всеобъемлющего христианского мироздания. В этомсостоит характерная черта русской философии. То что развитие русской философиинацелено на истолкование мира в духе христианства, говорит о многом: русскаяфилософия, несомненно, окажет большое влияние на судьбы всей цивилизации. Вобщественной жизни любое идеологическое движение развивается со своейпротивоположностью.

Русская философия, преждевсего, резко и безоговорочно онтологична. Русскому уму совершенно чужд всякийсубъективизм, и русский человека меньше всего интересуется своим собственнымузколичным и внутренним субъектом. Этот онтологизм однако (впротивоположность Западу), заостряется в материи, что характерно для него ещесо времен мистической архаики. Самая идея божества, как они развивались врусской церкви выдвигает на первый план элементы телесности, в чем П.Флоренскийнаходил специфику русского православия в отличии от византийского. В дальнейшемв связи с вырождением мистики эта “софийская” философия постепенно теряет своюрелигиозную сущность. Еще в самом конце XIX века русский философ В.Соловьевуказал на “религиозный материализм”, “идею святой телесности”, дающейвозможность утверждать не только всемирное божество, но и максимальную энергиювсего материального и, в частности, чисто человеческой воли и действия. Поэтомунет ничего удивительного или непонятного в словах Писарева о том, что “ни однафилософия в мире не привьется к русскому уму так прочно и так легко, каксовременный здоровый и свежий материализм”.

Второй чертой русскойфилософии, тоже восходящей к мистической архаике, является идея соборности.Соборность – это свободное единство основ церкви в деле совместного пониманияими правды и совместного отыскания ими пути к спасению, единство, основанное наединодушной любви к Христу и божественной праведности. Так как верующие вместелюбят Христа как носителя совершенной истины и праведности, то церковь есть нетолько единство многих людей, но и единство, в котором каждая личностьсохраняет свою свободу. Это возможно только в том случае, если такое единствозиждется на бескорыстной, самоотверженной любви. Любящие Христа и его церковьотказываются от всяческого тщеславия, личной гордости и усваивают разумнуюпроницательность веры, раскрывающей значение великих истин откровения.Соборность – это есть единение Духа (по Хомякову). Человеку не испытавшемуэтого единения в Духе невозможно понять и уразуметь в чем же отличие соборностиот коллективности и общинность азиатский обществ или солидарности обществзападных. [9]

Отсюда вытекает, что кактолько русская философская мысль начинала касаться отдельной личности, то естьставить этические вопросы, то они сразу превращались в идеологию этогообщественного подвижничества и героизма. Проблема личности — одна из главныхтеоретических проблем в истории русской философии. Всестороннее её исследованиеявляется важной национальной особенностью философской мысли. Проблема личностиконцентрирует в себе основные вопросы политической, правовой, нравственной,религиозной, социальной и эстетической жизни и мысли. Место личности вобществе, условия её свободы, структура личности, её творческая реализацияпредставляет собой целостный процесс развития идей. Тема проблемы личностипроходит в тех или иных формах через многие этапы истории русской философскоймысли. Однако наиболее интенсивно эта проблема разрабатывалась в XIX — началеXX века в различных изданиях, которые отличались богатством содержания.

Славянофилы утверждали, чтоподлинная свобода личности возможна лишь на основе признания религии высшейступенью духовной жизни. Отвергая, рационализм и материализм, они отстаивалиБога в человеке. Постановка вопроса о внутренней духовной свободе человека быланесомненной заслугой философов-славянофилов. Славянофилы выступали противличной собственности правового государства. Они считали, что род, семья,община, социальные связи, являются наилучшей средой для существования личности.Всем формам внешней свободы — политической, правовой, экономической, онипротивопоставляли внутреннюю свободу личности, основанную на ценностяхвнутреннего мира, освящённых религией.

Чернышевский и Добролюбов всвоих трудах развили идею “разумного эгоизма”. От абстрактной человеческойприроды они перешли к пониманию личности как субъекта социально-политическойдеятельности. Они утверждали социальную активность, утверждали единство слова идела. Человек превращается в личность в процессе борьбы против сил,препятствующих прогрессу, против рабства и пустой мечтательности. Чернышевскийразработал идею “Разумного эгоизма”. Его суть: протест против фальши илицемерия, против индивидуального эгоизма, против насилия над личностью, но“за” разумное сочетание интересов личности и общества, за единство сознания иповедения. [2]

Иначе к разработке проблемы личностиподошёл Владимир Соловьев. Он анализировал человека в масштабах глобальных,космических, его понимание вносило гуманистический характер. Его исследованиясущности добра, стыда, единства познания, нравственности, эстетики, обогатилимировую философскую мысль. [7]

Проблема свободы личности,которой русские философы посвятили столько ярких страниц, приобрела всовременном мире особое значение, она становится объектом не толькополитических деклараций, но и теоретических изысканий. Одним из них являетсялиберализм. Российский либерализм выражается социальным строем, который многиелюди представляли себе как движение общества к гражданскому и правовомугосударству, где все равны перед законом, где интересы личности выше интересовгосударства, где хорошие условия труда и жизни. Глубину идеи русскоголиберализма демонстрирует работа одного из ведущих представителей русскойсоциально-философской мысли Петра Струве. Струве считал, что главная сущностьтех или иных учений — это отношение “к двум основным проблемам культурного игосударственного развития России: проблеме свободы и власти”. Таким образом,сплетаются две тенденции — полная свобода личности и в тоже время поиск границэтой свободы. Классическим выражением либерального консерватизма Струве считалтворчество А.С. Пушкина, в котором Струве увидел сочетание как любви к свободе,так и любви к власти.

Таким образом, мыслители XIX- начала XX века стремились утвердить в российском обществе идеи просвещения иуважения к правовым нормам, уважение к личности.

Сюда входят несколько идей.Во-первых, русские писатели испытывали жгучую потребность очищения, чистотыперед народом, острое чувство не только честного, справедливого, человеческогоотношения к народу, но именно внутренней чистоты перед ним, обнаженной и очищеннойсовести. Были многочисленные “кающиеся дворяне” и “активные народники 70-хгодов”. Во-вторых, эта жажда внутренней чистоты перед народом превращаетсядалее в подлинный героизм и самоотверженное подвижничество. Тема о “героическомхарактере” русской литературы была давно популярна, еще задолго до революции. Упервой русской интеллигенции честным считалось вести революционную борьбу или,по крайней мере, быть в оппозиции к правительству, и бесчестным и подлым –уклоняться от борьбы и оппозиции. Стремление к чистоте становилось стремлениемотдать и самому жизнь свою за дело революции. Правда, сюда не подойдутславянофилы, бывшие либералами или даже реакционерами. Но они продолжаликультивировать старые идеи подвижничества, т.е. понимали его как духовнуюпрактику, а значит, тем самым все же и они не расставались с общерусской идеейподвижничества.

РОЛЬ ПРАВОСЛАВИЯ ВКУЛЬТУРЕ И РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ

Традиции русскойрелигиозно-философской мысли, идущая от славянофилов и Владимира Соловьева,узнавшая свой расцвет в первое десятилетие нашего века, “возрождением”, сейчасникак не может считаться покрытой мраком забвения. Разнообразные труды отакадемических штудий до популярных статей посвящаются ей в немалом числе и вразличных странах – даже в России. Что еще важнее, она, несомненно, служитодним из основных духовных влияний, определяющих идейные процессы в современномрусском самосознании. Интерес к ней велик и продолжает расти. Но при всем этомнесомненно и другое – едва ли сегодня думают, что эта традиция еще жива ипродолжается. Скорее ее рассматривают как явление, связанное с определеннымкругом лиц определенным периодом, а нынче сполна завершившие свой путь ипринадлежащие истории.

Вполне ли оправдано этообщепринятое восприятие? Невозможно всерьез судить о состоянии и судьбе русскойрелигиозно-философской традиции, не задаваясь вопросами о ее внутренней историии внутренней логике, как-то: какие здания имела перед собой традиция? Сумела лиих исполнить? Все ли сказала, что имела сказать?

Чтобы ответить на них,необходимо понять, в чем было существо и смысл осуждаемой традиции какдуховного феномена, состоящего в контексте национального, культурного развития,с одной стороны, и европейского философского с другой. Эта работа интроспекции,самосознания философской традиции – и в этой работе наша традиция, не долгожившая, успела продвинуться не очень значительно. Чаще всего выражался взгляд,по которому общее значение религиозно-философского движения заключалось вотходе интеллигенции от материалистического и позитивистского мировоззрения ивозвращения ее в церковь. Такое суждение справедливо, но, вместе с тем, исущественно неполно. Оно выражает не столько внутренний смысл традиции, сколькоее прикладной, социальный аспект, если бы значение русской философии,действительно, ограничивалось лишь этим, пришлось бы ее отнести в разрядсредств социальной терапии, отвращающих нигилистическую интеллигенцию от другихнаклонностей и занятий. Выяснить же значение и смысл традиции на более глубокомуровне, затрагивающим ее истинное существо возможно лишь на основе определеннойфилософской позиции или модели, описывающей соответствующие духовные феномены.Будет естественным, если такую модель мы попытаемся отнести к той самойтрадиции, путь которой желаем осветить. Как нетрудно увидеть, общие принципы иустановки традиции имплицируют вполне определенное понимание ее особеннойприроды, и шире – природы философского процесса в России. Это понимание можнорезюмировать в виде ряда основных положений.

1.Философский процесс в России,становление и жизнь самобытного российского философствования, не есть отдельныйи автономный процесс, но один из аспектов (моментов, “качествований”, еслиупотребить термин Л.П.Карсавина) процесс исторического существования российскойкультуры, в котором последняя выступает как единый субъект, наделенныйспособностью к изменению и само отнесению.

2.Существо историческогопроцесса включает в себя раскрытие, развертывание, актуализацию некоторогоисходного содержания, и сточных начал исторического существования культурногосубъекта. В каждом из аспектов раскрытие источных начал совершается своимспецифическим образом. В частности, философский аспект процесса (если таковойприсутствует) имеет своим содержанием философское освоение (осмысление,претворение, препарирование) его истоков, выступающих здесь как опытныйматериал, как феноменальная основа и почва философствования.

3. В случае субъектароссийской культуры духовным истоком цельного процесса является Православие, вовсей своей совокупности своих сторон: как вера и как Церковь, как учение и какинститут, как жизненный и духовный уклад.

4. В итоге, существоотмеченного содержание философского процесса в России с необходимостью включаетв себя освоение, проработку Православия средствами и в формах философскогоразума. Российская философская традиция не может не исходить из опытной почвыПравославия.

Мы не станем входить в анализтемы. Она эскизна, ее можно усовершенствовать, дополнять; но наша главная цельне построение схемы, а ее приложение. И при всех недостатках, это – работающаясхема. Она дает единичную картину философского процесса и вносит структуру вего течение. Она рисует этот процесс включающим в себя две основных стороны:“Философию” как форму выражения, как язык, как необходимую ступень уяснения иосознания, и “Православие” как содержание, как материал, ищущий себя, осознатьсебя и уяснить себе. Сам же процесс как таковой – не что иное, как “историяотношения” этих фундаментальных факторов, как плод их встречи, ихвзаимодействие между собой. Существо его состоит тогда в том, что мысль оправославие, делается мыслью философии. При таком взгляде возникаютестественные характеристики, “параметры”, посредством которых можно членитьпроцесс на фазы или этапы и можно сравнивать, различать между собойвсевозможные элементы процесса. Именно, эти фазы и элементы различаются постепени охвата, степени присутствия каждого из двух определяющих факторов, тоесть по “мере православности” (показывающей, сколь полно мысль мыслитправославие, вбирает в себя его опыт и материал) и “мере философичности”(показывающей, сколь совершенная мысль претворила свой материал в философию,организовала в себя философское знание).

Любые членения процессаусловны, и выбор их зависит от цели и угла зрения. На базе нашей схемы такжевозможны различные членения, и мы выберем простейшее, выделяющее в философскомпроцессе всего три крупных этапа. Прежде всего, выделяется начальный,предфилософский этап, когда российское духовное только стояло на порогесоздания собственной философии. На этом этапе сама возможность аутентичнойрусской философии, идущей неким своим особым путем, служила еще предметомдискуссии, а элементы оригинального философского содержания, рождавшимися врусской мысли, выражались не в форме профессиональной философии, но попреимуществу в форме богословия, затем наступает этап более зрелый. Здесьрусская философия уже сформировалась в профессиональном отношении: в нейвыдвигаются самостоятельные концепции и решения кардинальных проблем, строятсяцельные философские системы. В центре последних стоят, как правилофундаментальные проблемы религиозной мысли, темы о Боге как абсолютном, о связиБога и мира – так что на лицо и тесна я связь философии с религиознымсодержанием. Однако специфической чертой данного этапа является то, что этасвязь носит нестрогий, произвольный характер.

В своем отношении крелигиозному содержанию философия не следует какой-то продуманной методологии –она использует его. Все философское построение этого этапа опирается на то илииное религиозное содержание; однако оно заведомо не совпадает со всейцельностью, всем “корпусом” православного опыта – а что именно из этого корпусафилософия делает своим достоянием и что оставляет без внимания – решаетсясубъективно по вкусу философа. Однако в религии ему одно близко, другое чуждо,одно вдохновляет, другое отталкивает… И характерным образом среди этих близкихи вдохновляющих элементов почти никогда не присутствует специфическиеособенности православия – подробности по догматике, конкретные типологическиечерты… Они наиболее далеки от привычного религиозного материала европейскойфилософии. Итак, на одном этапе русская мысль преимущественно осваивает в сферерелигиозного опыта не собственно православие, а более общие горизонты – от чегомы и дадим этому этапу название “этап общей религиозной философии”. Именно онсоставляет основу содержания нашей религиозно-философской традиции; к немупринадлежит львиная доля всех построений, начиная с философии В.Соловьева,являющей собой и самый яркий и самый значительный образец того, что мы называемобще религиозной философией. Однако философия такого рода все же не останетсяпоследним словом традиции и целиком не исчерпывает ее. [7]

Ближе всматриваясь в наследиерусского религиозно-философского возрождения, мы замечаем, что на его позднихопытах уже зарождался, начинал складываться следующий этап развития, сперва ещемалоотличимый от предыдущего и однако обладающий уже иными характеристиками,иным отношением между “философией” и “православием”. Связь философской мысли сопытной религиозной основой принимает более строгий, отрефлектированныйхарактер. От построений, заимствующих лишь отдельные часто разложенные элементырелигиозного содержания, она приходит постепенно к тому, чтобы вобрать в орбитуфилософского разума феномен Православия в его цельности. Конечно, речь не идетоб утопической (и антифилософской) цели без остатка погрузить философию в моредеталей церковного бытия. Существенны две черты: философия задумывается именноо цельном феномене Православия, и она осуществляет свое продумывание этогофеномена на базе строгого и адекватного метода. И эти черты обозначились, хотяи не успели достичь зрелого развития к тому времени, когда российская мысльсилой обстоятельств оставила пределы российской, а затем и земнойдействительности.

РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ ИПРИЧИНЫ ДУХОВНОГО КРИЗИСА В РОССИИ

В истории русской мысли,сыздавна обозначались и борются два течения. Первые – это те, кто осталисьдуховно с народом в его православной церкви и во всяком случае не отделялись отнего в его верованиях в живого Бога. Это: Жуковский, Алексей Толстой, Пушкин,Тютчев, Соловьев, Достоевский, Пирогов, Лев Толстой. Второе противоречивоеидейное течение, считающее в своих рядах большинство прогрессивных публицистови общественных деятелей, усвоило себе рационалистически-атеистическоемировоззрение, господскую веру русской интеллигенции. Это неверие естьдействительно вера в научность, в рационализм, в неверие. Наше русское невериеобычно остается на уровне слепой наивной веры. Особенность русского духовногоразвития, имеющую свои исторические и бытовые причины, с обычной своейпроницательностью указал Достоевский, сделавший русский и мировой атеизм как бысвоей специальностью “атеистом все же легко сделаться русскому человеку, легчечем всем остальным во всем мире”. И наши не просто становятся атеистами, анепременно уверуют в атеизм, как бы в новую веру, никак не замечая, чтоуверовали в нуль. Происходит это не все ведь от одних скверных, тщеславныхчувств, а из боли духовной, их жажды духовной, из тоски по высшему делу, покрепкому берегу.

Россия отражает идеи инастроение, религиозной веры решительнее и прямолинейнее, чем даже Запад,отражает на себе и ту мировую духовность, духовную драму богоборчества ибогоотступления, составляющую нерв новой истории, перед чем бледнеют иотступают на передний план все великие и политические и социальные интересы.

Почему это драма? Духовнаяборьба определяется усилиями человечества “устроиться без Бога навсегда иокончательно” или по словам Достоевского “умертвить Бога”. В мысля, в чувствах,в интимной жизни во внешнем его устроении, в науке, в философии идет этаборьба. Хороня Бога в своем сознании, они вынуждаются хоронить и божественное всвоей душе, а божественное есть действительная, реальная природа человеческойдуши. Жить во времени для вечности, переживать в относительном абсолютное истремиться дальше всякой данности, дальше всякого данного содержания сознания,этому признан человек, и это стремление есть живое богооткровение в нас.Человек сознает в себе силу и волю вмещать абсолютное содержание, расти ирасширяться, становясь живым образом абсолютного, образом и подобием Божьим.Эта жажда высшего содержания жизни рождала и рождает религиозную веру.

Упразднив религию Бога,человечество старается изобрести новую религию, при чем ищет божеств для нее всебе и кругом себя, внутри и вне; пробуются поочередно: религия разума, религиячеловечества Канта и Фейербаха, религия социализма, религия чистойчеловечности, религия сверх человечного и т.д. В душе человечества, теряющегоБога, должна непременно образоваться страшная пустота, ибо она может принять туили иную доктрину, но не может заглушить в себе голоса вечности, жаждуабсолютного содержания жизни.

Одно из двух: или человекдействительно есть такое ничтожество, ком грязи, каким его изображаетматериалистическая философия. Но тогда непонятны эти притязания на разум,науку; или же человек есть богоподобное существо, сны вечности, носительбожественного духа и возможность всякого в том числе и научного, познанияобъясниться именно этой природой человека. Другими словами, это значит, чтодостоинство науки и ее права не ограничиваются, а только утверждаютсярелигиозным учением о человеке, а вместе с устранением последнего подрывается ипервое. Наука опирается на религию.

Предположение, что наукадействительно разрешает все вопросы может быть основано практически только насуммарной вере в силу науки вообще, в научный метод, научный разум.Следовательно, говорить и думать о постройке целостного научного мировоззрения,из которого вовсе была исключена вера, невозможно. Итак, наука не в состояниини заменить, ни упразднить религиозной веры, ни даже не может сама защититьсвое существование против набегов бесшабашного скептизма, без молчаливого илиоткрытого признания религиозных предпосылок, именно веры в объективный разум.

Но если даже наука остаетсябеззащитной против скептицизма, то тем беззащитнее оказываются современныесуррогаты религии, в которых роль божества отводится человечеству, и основнойдогмат которых состоит в учении, в прогрессе.

Религиозный кризис личности имировоззрения нигде не переживается с такой трагической мучительностью ироковой силою, как у нас, хотя, может быть, он и слабо еще сознается. Этообъясняется, отчасти общими свойствами русской души и той особенной жгучестью,с которой она относится к вопросам религиозного сознания, затем специфическимичертами интеллигентской психологии с ее слабостью традиций и историческихсвязей, ее теоретичностью и доктринамизмом. Если духовная анемия имела скрытыйили хронический характер в обычное время, то они обострятся в эпохиисключительные.

Историческое будущее Россииее процветание или разложение, рост или гниение – в руках и на ответственностиинтеллигенции. Отсутствие духовного здоровья отражается во всех проявленияхжизни, во всем ее тоне. Вообще в новое время умоляется историческое значениенравственной личности и ее здоровья. В самоопределение личности необходимовводить и то, что она думает о себе, во что верует, все ее вероучения. Нельзя дажепредставить себе, как изменилась вся жизнь, на сколько иначе сложились бы ипротекли минувшие события, как осветилось бы и темное настоящее, если бы мысами стали другие. В этом смысле философско-религиозное чело русскойинтеллигенции, объединяющее большинство ее молодых и старых представителей безразличия политических оттенков, именно ее атеистический нигилизм можно признатьодним из важнейших факторов русской истории и одной из основных причин,определивших течение событий последних лет в России. Объинтеллигенчиваниенарода начинается разрушением религиозной веры и прививкой догматовматериализма и философского нигилизма. Конечно, необразованный простолюдинсовершенно бессилен отнестись критически и безоружен, как ребенок, переднаплывом новых учений. И с той же легкостью, с какой уверовали в невериинекогда его просветители, принимает и он безрадостную мертвящую веру в неверие.Конечно это детская, наивная вера, но ведь все-таки она давала ему различиемежду добром и злом, учила жить по правде, по долгу, по-божески. Благодаря ей,народ вынес и выносит на плечах своих крест своего исторического существованияи свой идеал, свое представление о праведной жизни, выразил, дав себенаименование “святая Русь”, т.е. конечно, не почитывая себя святым, но в святостивидя идеал жизни.

С крещения Руси началасьистория России, Христианское семя пало здесь на совершенно девственную почву,на не возделанную целину, с раскрещиванием с помощью интеллигенции начинаетсяновая эпоха истории. Чем же заменяется старая вера, какими правилами жизни,какими нормами? Преследование своих интересов отдельно или последовательно техже интересов сообща с другими, как классовых или групповых или же свободасамоутверждающейся личности, анархическое “все дозволено”. Но для интеллигенциивсе эти понятия интереса чистая идеология, псевдоним этических и дажерелигиозных настроений, она берется не за свой, а за чужой интерес, интересугнетаемых классов. Людям, изболевшим и исстрадавшимся и без того в силу своегоклассового положения склонным к враждебности по отношению к привилегированномуменьшинству, людям, не имеющим ни умственной подготовки, ни цивилизованныхнавыков, вообще, стоящим в самых не благоприятных культурных условиях, сообщаютв качестве догматов для жизненного руководства – положения, которые являлись,во всяком случае, продуктом длинного культурного и философского развития,выросли на культурно-богатой и насыщенной почве.

Результаты этого не замедлилисебя ждать, что выразилось в сумятице в народной душе, всех отношений в сокровищницеего веры, которые внесла доктрина атеизма, в связи с тяжелыми событиями ииспытаниями нашего времени. Развитие преступности, и притом в паралогическойобстановке своеобразной идейности, есть симптом болезни народной души, остраяреакция духовного организма на ту нездоровую пищу, которая была введена в негов виде новых учений, объединявшихся отрицанием религиозных ценностей иабсолютной морали. Духовны кризис имел еще и другое, хотя и побочное, но оченьважное последствие: создал и обострил междоусобицу, придав ей оттенокрелигиозного фанатизма, сделав ее борьбой не только разных политических мнений,но и разных вер. Народ наш нуждается в знаниях, нуждается в просвещении однакотаком, которое не делало его бедным духовно, чем он был, а не разлагало бы егонравственную личность, христианское просвещение, развивающее и воспитывающееличность, а не случайное усвоение обрывков знаний, как средства агитации, вот вчем нуждается народ наш. Историческое будущее России, возрождение ивосстановление мощи нашей родины или окончательное разложение, быть можетполитическая смерть находятся в зависимости от того, разрешим ли мы этукультурно-педагогическую задачу: просветить народ, не разлогая его нравственнойличности. И судьбы эти история вверяет в руки интеллигенции. В сердце и головерусской интеллигенции происходит борьба добра и зла, животворящего исмертоносного, жизнедеятельного и разрушительного начала в России, а посколькупроисходящее и для нас имеет несомненно мировое значение, то и борьба этамировая. Но это понимание своей исторической миссии и своего значения должноудесятерять чувство ответственности за свои действия. Ведь нигде больше неттакого положения, что великий народ, беспомощный, беззащитный духовно, какребенок, находящийся на уровне просвещения почти, что эпохи св. Владимира, иинтеллигенция, которая несет просвещение запада, и которая, ее ничем ниудерживают и ни отстраняют, находит и, конечно, будет находить дорогу этомуребенку. [5]

Если мировоззрение самойинтеллигенции, которое она несет народу, останется тем же, что и теперь, то ивлияние ее на народ сохранит тот же характер. Но нельзя думать, чтобыинтеллигенции удалось обратить в свою веру всю народную массу, часть ее вовсяком случае останется верна религии. И на почве этого разноверия неизбежнодолжна возникнуть внутренняя религиозная война. При этом духовная игосударственная сила народа будет таять, и жизнеспособность государственногоорганизма уменьшаться до первого удара из вне надо начать что-то новое, учестьисторический опыт, познать в нем самих себя и свои ошибки, ибо иначе, если мыбудем видеть их только у других, то мы останемся загипнотизированными своейвраждой к ней и ничему не научимся. Потребно само углубление само исследование,потребно накопление духовных сил творчества культуры.

Разных сторон должнокоснуться это самообновление, но если спуститься в глубину души, то этосоздание новой личности и новой жизни должно начаться религиознымсамоопределением, сознательным самоопределением… Новый человек, новый типобщественного деятеля может родиться лишь на почве этого само углубления, этобудет то новое той русской жизни, о чем, умирая, мечтал Достоевский в последнемсвоем романе, то новое, чего не было в русской жизни, Россия еще не виделахристианской интеллигенции, которая пыл своей души, жажду своего служения людями крестного подвига вложила бы в христианский подвиг деятельной любви ипобедила ту тяжелую атмосферу вражды и человеконенавистничества, в которой мызадыхаемся. В нашей интеллигенции так много потенциальной религиозной энергии,она так недоступно приносит жертвы на своем алтаре “неведомому богу” – нежелинавсегда это неведение?

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Русская философия содержитмного ценных идей не только в области религии, но и в области гносеологии,метафизики и этики. Основные проблемы, по моему мнению, которые рассматриваютсяв отечественной философии – это проблемы нравственности, совести, счастья,смысла жизни.

Интерес к историиотечественной мысли пробудился в России еще в первой половине XIX века.Устойчивым и все более нарастающим он становится с конца XIX – начала XX веков.Все сколько-нибудь крупные представители русской философии XX века были вместес тем и ее историками. В целом это отражает высокую степень зрелостиотечественной мысли, внутреннюю потребность философов в рефлексии, в “оглядке”на свои собственные национально-историческое традиции и идейные корни.

Отечественная философиядолгое время оставалась для нас “белым пятном”, не признавалась и осуждаласькак “белоэмигрантская”. Долгое время в нашей стране официально признаваласьтолько марксиско-ленинская философия, как единственно правильная и верная. Ипоэтому работы советских философов по сути дела утратили философскуюпреемственность, ибо как правило не касались целых пластов отечественнойрелигиозной философской мысли. Были существенно ограничены иисторико-философские изыскания больших периодов в развитии русской философии,замалчивались и забывались имена очень многих мыслителей. Но сейчас мы имеемдоступ к трудам русских философов без предварительной цензуры. Знакомство с ихидеями будет полезным для развития нашей национальной культуры, длявосстановления преемственности философской традиции.

Будем надеяться, что в скоромвремени появятся на свет другие работы по исследованию разных проблем русской философиисовременных авторов. Такие работы позволят углубить и обогатить нашунациональную культуру.

Дальнейшие исследованияфилософского дореволюционного наследия, будем надеяться, позволит прояснить инекоторые сложные проблемы нынешнего социального развития, будет способствоватьдуховному возрождению современной России.

www.ronl.ru

Реферат: Особенности русской философии

ВВЕДЕНИЕ

Главная задача философии заключается в том, чтобы разработать теорию о мире как едином целом, которая бы опиралась на все многообразие опыта.

Философия порой понимается как некое абстрактное знание, предельно удаленное от реальностей повседневной жизни. Нет ничего более далекого от истины, чем такое суждение. Напротив, именно здесь находится главное поле ее интересов; все же остальное, вплоть до самых отвлеченных понятий и категорий, до самых хитроумных мыслительных построений – в конечном счете не более чем средства для уразумения жизненных реальностей в их взаимосвязи, во всей полноте, глубине, противоречивости. При этом важно иметь ввиду, что с точки зрения философии уразуметь действительность вовсе не значит просто примириться и во всем согласиться с нею. Философия предполагает критическое отношение к действительности, к тому, что устаревает и отживает, и одновременно – поиск в самой реальной действительности, в ее противоречиях, а не в мышлении о ней, возможностей, средств и направлений ее изменения и развития. Преобразование реальности, практика и является той сферой, где только и могут получить разрешение философские проблемы, где выявляется действительность и мощь человеческого мышления.

Философские представления на Руси как выражение общего взгляда на природу, человека и общество зарождаются еще в глубокой древности. Первые достоверные свидетельства об этом относятся примерно к Х– ХI в.в.; т.е. к тому времени, когда на территории нашей страны сложились достаточно развитые общественные отношения и возникло государство, а культура и образованность достигли относительного высокого уровня. Но русская философия превратилась в самостоятельную науку и утвердила свой собственный предмет и проблематику лишь в начале XVII века, когда философия окончательно обособилась от религии. [3]

Православная догматика, святоотеческая литература определяли основные грани в пути размышлений, богатая философская литература Западной Европы создавала возможность выбора между тем или иным философским направлениями при построении христианской философии.

Религиозный опыт дает нам наиболее важные данные для решения этой задачи. В русской философии влияние православия оказывает решающую роль. Она глубинным образом связана с ним как корневым основанием русской культуры. Только благодаря ему, мы можем придать нашему миросозерцанию окончательную завершенность и раскрыть сокровеннейший смысл вселенского существования. Философия, принимающая во внимание этот опыт, неизбежно становится религиозной.

РУССКАЯ КУЛЬТУРА И ЕЕ ВСЕМИРНОЕ ЗНАЧЕНИЕ

Русская культура имеет всемирное значение. Следует отметить, что национальная культура приобретает известность во всем мире только тогда, когда ценности, развитые в ней, становятся достоянием всего человечества.

Прежде всемирное значение имело культура древней Греции и древнего Рима. В настоящее время такое значение имеет культура в том виде, в каком она существовала до большевистской революции, несомненно, также имеет всемирное значение. Чтобы убедиться в справедливости этих слов, достаточно обратиться к именам Пушкина, Гоголя, Тургенева, Толстого, Достоевского или Глинки, Чайковского, Мусорского, Римского-Корсакова, а также остановиться на достижениях русского театрального искусства в области драмы, оперы и балета.

В области науки достаточно упомянуть имена Лобачевского, Менделеева и Мечникова. Красота, богатство и выразительность русского языка дают ему неоспоримое право быть одним из международных языков. [9]

В области политической культуры (например, сельское и городское самоуправление, законодательство и исполнительная власть) императорская Россия создала ценности, которые приобретут всемирную известность тогда, когда их достаточно изучат и осознают, и прежде всего при их возрождении в процессе послереволюционного развития русского государства. Люди, признающие религиозный опыт не станут оспаривать того факта, что православие в его русской форме содержит исключительно высокие ценности. Эти достоинства нетрудно обнаружить в эстетической стороне культа русской православной церкви. Было бы странно, если бы такая высокая культура не породила ни чего оригинального в области философии.

Правда, меткое замечание о том, что сова Минервы не вылетает, пока не наступят вечерние сумерки, относятся и к развитию русской мысли. [12]

РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ И ЕЕ ОСОБЕННОСТИ

По общепринятому мнению, русская философия в основном занимается проблемами этики. Это мнение неверно. Во всех областях философии – гносеология, логика, этика, эстетика и история философии – велись исследования в России до большевистской революции. В более позднее время действительно русские философы особенно интересовались вопросами этики. Начнем с гносеологии – науки, имеющей жизненно важное значение для решения всех других философских вопросов, так как она рассматривает их характер и пути их исследования.

В русской философии широко распространен взгляд о познаваемости внешнего мира. Этот взгляд часто выражался в своей крайне форме, а именно в форме учения об интуитивном непосредственном созерцании объектов как таковых в себе. По–видимому, русской философии свойственно острое чувство реальности и чуждо стремление рассматривать содержание внешних перцепций как нечто психическое или субъективное.

Русские философы отличаются такой же высокой способностью к спекулятивному мышлению, как и немецкие. Как позитивизм, так и механический материализм нашли в России широкое распространение. Однако в России, как и в других странах, без сомнения, все еще продолжает существовать тенденция к таким взглядам среди инженеров, врачей, адвокатов и других образованных людей, не сделавших философию своей профессией. Следует отметить, что эти люди всегда составляют большинство. Но лишь немногие из русских философов – профессионалов были позитивистами и материалистами.

В русской философии стремление к цельному познанию и острое чувство реальности тесно сочетается с верой во все многообразие опыта как чувственного так и более утонченного, дающего возможность глубже проникнуть в строение бытия. Русские философы доверяют интеллектуальной интуиции, нравственному и эстетическому опытам, раскрывающим нам высочайшие ценности, но, прежде всего, они доверяют религиозному мистическому опыту, который устанавливает связь человека с богом и его царством.

Ряд русских мыслителей посвятил свою жизнь разработке всеобъемлющего христианского мироздания. В этом состоит характерная черта русской философии. То что развитие русской философии нацелено на истолкование мира в духе христианства, говорит о многом: русская философия, несомненно, окажет большое влияние на судьбы всей цивилизации. В общественной жизни любое идеологическое движение развивается со своей противоположностью.

Русская философия, прежде всего, резко и безоговорочно онтологична. Русскому уму совершенно чужд всякий субъективизм, и русский человека меньше всего интересуется своим собственным узколичным и внутренним субъектом. Этот онтологизм однако (в противоположность Западу), заостряется в материи, что характерно для него еще со времен мистической архаики. Самая идея божества, как они развивались в русской церкви выдвигает на первый план элементы телесности, в чем П.Флоренский находил специфику русского православия в отличии от византийского. В дальнейшем в связи с вырождением мистики эта “софийская” философия постепенно теряет свою религиозную сущность. Еще в самом конце XIX века русский философ В.Соловьев указал на “религиозный материализм”, “идею святой телесности”, дающей возможность утверждать не только всемирное божество, но и максимальную энергию всего материального и, в частности, чисто человеческой воли и действия. Поэтому нет ничего удивительного или непонятного в словах Писарева о том, что “ни одна философия в мире не привьется к русскому уму так прочно и так легко, как современный здоровый и свежий материализм”.

Второй чертой русской философии, тоже восходящей к мистической архаике, является идея соборности. Соборность – это свободное единство основ церкви в деле совместного понимания ими правды и совместного отыскания ими пути к спасению, единство, основанное на единодушной любви к Христу и божественной праведности. Так как верующие вместе любят Христа как носителя совершенной истины и праведности, то церковь есть не только единство многих людей, но и единство, в котором каждая личность сохраняет свою свободу. Это возможно только в том случае, если такое единство зиждется на бескорыстной, самоотверженной любви. Любящие Христа и его церковь отказываются от всяческого тщеславия, личной гордости и усваивают разумную проницательность веры, раскрывающей значение великих истин откровения. Соборность – это есть единение Духа (по Хомякову). Человеку не испытавшему этого единения в Духе невозможно понять и уразуметь в чем же отличие соборности от коллективности и общинность азиатский обществ или солидарности обществ западных. [9]

Отсюда вытекает, что как только русская философская мысль начинала касаться отдельной личности, то есть ставить этические вопросы, то они сразу превращались в идеологию этого общественного подвижничества и героизма. Проблема личности - одна из главных теоретических проблем в истории русской философии. Всестороннее её исследование является важной национальной особенностью философской мысли. Проблема личности концентрирует в себе основные вопросы политической, правовой, нравственной, религиозной, социальной и эстетической жизни и мысли. Место личности в обществе, условия её свободы, структура личности, её творческая реализация представляет собой целостный процесс развития идей. Тема проблемы личности проходит в тех или иных формах через многие этапы истории русской философской мысли. Однако наиболее интенсивно эта проблема разрабатывалась в XIX - начале XX века в различных изданиях, которые отличались богатством содержания.

Славянофилы утверждали, что подлинная свобода личности возможна лишь на основе признания религии высшей ступенью духовной жизни. Отвергая, рационализм и материализм, они отстаивали Бога в человеке. Постановка вопроса о внутренней духовной свободе человека была несомненной заслугой философов-славянофилов. Славянофилы выступали против личной собственности правового государства. Они считали, что род, семья, община, социальные связи, являются наилучшей средой для существования личности. Всем формам внешней свободы - политической, правовой, экономической, они противопоставляли внутреннюю свободу личности, основанную на ценностях внутреннего мира, освящённых религией.

Чернышевский и Добролюбов в своих трудах развили идею “разумного эгоизма”. От абстрактной человеческой природы они перешли к пониманию личности как субъекта социально-политической деятельности. Они утверждали социальную активность, утверждали единство слова и дела. Человек превращается в личность в процессе борьбы против сил, препятствующих прогрессу, против рабства и пустой мечтательности. Чернышевский разработал идею “Разумного эгоизма”. Его суть: протест против фальши и лицемерия, против индивидуального эгоизма, против насилия над личностью, но “за” разумное сочетание интересов личности и общества, за единство сознания и поведения. [2]

Иначе к разработке проблемы личности подошёл Владимир Соловьев. Он анализировал человека в масштабах глобальных, космических, его понимание вносило гуманистический характер. Его исследования сущности добра, стыда, единства познания, нравственности, эстетики, обогатили мировую философскую мысль. [7]

Проблема свободы личности, которой русские философы посвятили столько ярких страниц, приобрела в современном мире особое значение, она становится объектом не только политических деклараций, но и теоретических изысканий. Одним из них является либерализм. Российский либерализм выражается социальным строем, который многие люди представляли себе как движение общества к гражданскому и правовому государству, где все равны перед законом, где интересы личности выше интересов государства, где хорошие условия труда и жизни. Глубину идеи русского либерализма демонстрирует работа одного из ведущих представителей русской социально-философской мысли Петра Струве. Струве считал, что главная сущность тех или иных учений - это отношение “к двум основным проблемам культурного и государственного развития России: проблеме свободы и власти”. Таким образом, сплетаются две тенденции - полная свобода личности и в тоже время поиск границ этой свободы. Классическим выражением либерального консерватизма Струве считал творчество А.С. Пушкина, в котором Струве увидел сочетание как любви к свободе, так и любви к власти.

Таким образом, мыслители XIX - начала XX века стремились утвердить в российском обществе идеи просвещения и уважения к правовым нормам, уважение к личности.

Сюда входят несколько идей. Во-первых, русские писатели испытывали жгучую потребность очищения, чистоты перед народом, острое чувство не только честного, справедливого, человеческого отношения к народу, но именно внутренней чистоты перед ним, обнаженной и очищенной совести. Были многочисленные “кающиеся дворяне” и “активные народники 70-х годов”. Во-вторых, эта жажда внутренней чистоты перед народом превращается далее в подлинный героизм и самоотверженное подвижничество. Тема о “героическом характере” русской литературы была давно популярна, еще задолго до революции. У первой русской интеллигенции честным считалось вести революционную борьбу или, по крайней мере, быть в оппозиции к правительству, и бесчестным и подлым – уклоняться от борьбы и оппозиции. Стремление к чистоте становилось стремлением отдать и самому жизнь свою за дело революции. Правда, сюда не подойдут славянофилы, бывшие либералами или даже реакционерами. Но они продолжали культивировать старые идеи подвижничества, т.е. понимали его как духовную практику, а значит, тем самым все же и они не расставались с общерусской идеей подвижничества.

РОЛЬ ПРАВОСЛАВИЯ В КУЛЬТУРЕ И РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ

Традиции русской религиозно-философской мысли, идущая от славянофилов и Владимира Соловьева, узнавшая свой расцвет в первое десятилетие нашего века, “возрождением”, сейчас никак не может считаться покрытой мраком забвения. Разнообразные труды от академических штудий до популярных статей посвящаются ей в немалом числе и в различных странах – даже в России. Что еще важнее, она, несомненно, служит одним из основных духовных влияний, определяющих идейные процессы в современном русском самосознании. Интерес к ней велик и продолжает расти. Но при всем этом несомненно и другое – едва ли сегодня думают, что эта традиция еще жива и продолжается. Скорее ее рассматривают как явление, связанное с определенным кругом лиц определенным периодом, а нынче сполна завершившие свой путь и принадлежащие истории.

Вполне ли оправдано это общепринятое восприятие? Невозможно всерьез судить о состоянии и судьбе русской религиозно-философской традиции, не задаваясь вопросами о ее внутренней истории и внутренней логике, как-то: какие здания имела перед собой традиция? Сумела ли их исполнить? Все ли сказала, что имела сказать?

Чтобы ответить на них, необходимо понять, в чем было существо и смысл осуждаемой традиции как духовного феномена, состоящего в контексте национального, культурного развития, с одной стороны, и европейского философского с другой. Эта работа интроспекции, самосознания философской традиции – и в этой работе наша традиция, не долго жившая, успела продвинуться не очень значительно. Чаще всего выражался взгляд, по которому общее значение религиозно-философского движения заключалось в отходе интеллигенции от материалистического и позитивистского мировоззрения и возвращения ее в церковь. Такое суждение справедливо, но, вместе с тем, и существенно неполно. Оно выражает не столько внутренний смысл традиции, сколько ее прикладной, социальный аспект, если бы значение русской философии, действительно, ограничивалось лишь этим, пришлось бы ее отнести в разряд средств социальной терапии, отвращающих нигилистическую интеллигенцию от других наклонностей и занятий. Выяснить же значение и смысл традиции на более глубоком уровне, затрагивающим ее истинное существо возможно лишь на основе определенной философской позиции или модели, описывающей соответствующие духовные феномены. Будет естественным, если такую модель мы попытаемся отнести к той самой традиции, путь которой желаем осветить. Как нетрудно увидеть, общие принципы и установки традиции имплицируют вполне определенное понимание ее особенной природы, и шире – природы философского процесса в России. Это понимание можно резюмировать в виде ряда основных положений.

1.Философский процесс в России, становление и жизнь самобытного российского философствования, не есть отдельный и автономный процесс, но один из аспектов (моментов, “качествований”, если употребить термин Л.П.Карсавина) процесс исторического существования российской культуры, в котором последняя выступает как единый субъект, наделенный способностью к изменению и само отнесению.

2.Существо исторического процесса включает в себя раскрытие, развертывание, актуализацию некоторого исходного содержания, и сточных начал исторического существования культурного субъекта. В каждом из аспектов раскрытие источных начал совершается своим специфическим образом. В частности, философский аспект процесса (если таковой присутствует) имеет своим содержанием философское освоение (осмысление, претворение, препарирование) его истоков, выступающих здесь как опытный материал, как феноменальная основа и почва философствования.

3. В случае субъекта российской культуры духовным истоком цельного процесса является Православие, во всей своей совокупности своих сторон: как вера и как Церковь, как учение и как институт, как жизненный и духовный уклад.

4. В итоге, существо отмеченного содержание философского процесса в России с необходимостью включает в себя освоение, проработку Православия средствами и в формах философского разума. Российская философская традиция не может не исходить из опытной почвы Православия.

Мы не станем входить в анализ темы. Она эскизна, ее можно усовершенствовать, дополнять; но наша главная цель не построение схемы, а ее приложение. И при всех недостатках, это – работающая схема. Она дает единичную картину философского процесса и вносит структуру в его течение. Она рисует этот процесс включающим в себя две основных стороны: “Философию” как форму выражения, как язык, как необходимую ступень уяснения и осознания, и “Православие” как содержание, как материал, ищущий себя, осознать себя и уяснить себе. Сам же процесс как таковой – не что иное, как “история отношения” этих фундаментальных факторов, как плод их встречи, их взаимодействие между собой. Существо его состоит тогда в том, что мысль о православие, делается мыслью философии. При таком взгляде возникают естественные характеристики, “параметры”, посредством которых можно членить процесс на фазы или этапы и можно сравнивать, различать между собой всевозможные элементы процесса. Именно, эти фазы и элементы различаются по степени охвата, степени присутствия каждого из двух определяющих факторов, то есть по “мере православности” (показывающей, сколь полно мысль мыслит православие, вбирает в себя его опыт и материал) и “мере философичности” (показывающей, сколь совершенная мысль претворила свой материал в философию, организовала в себя философское знание).

Любые членения процесса условны, и выбор их зависит от цели и угла зрения. На базе нашей схемы также возможны различные членения, и мы выберем простейшее, выделяющее в философском процессе всего три крупных этапа. Прежде всего, выделяется начальный, предфилософский этап, когда российское духовное только стояло на пороге создания собственной философии. На этом этапе сама возможность аутентичной русской философии, идущей неким своим особым путем, служила еще предметом дискуссии, а элементы оригинального философского содержания, рождавшимися в русской мысли, выражались не в форме профессиональной философии, но по преимуществу в форме богословия, затем наступает этап более зрелый. Здесь русская философия уже сформировалась в профессиональном отношении: в ней выдвигаются самостоятельные концепции и решения кардинальных проблем, строятся цельные философские системы. В центре последних стоят, как правило фундаментальные проблемы религиозной мысли, темы о Боге как абсолютном, о связи Бога и мира – так что на лицо и тесна я связь философии с религиозным содержанием. Однако специфической чертой данного этапа является то, что эта связь носит нестрогий, произвольный характер.

В своем отношении к религиозному содержанию философия не следует какой-то продуманной методологии – она использует его. Все философское построение этого этапа опирается на то или иное религиозное содержание; однако оно заведомо не совпадает со всей цельностью, всем “корпусом” православного опыта – а что именно из этого корпуса философия делает своим достоянием и что оставляет без внимания – решается субъективно по вкусу философа. Однако в религии ему одно близко, другое чуждо, одно вдохновляет, другое отталкивает… И характерным образом среди этих близких и вдохновляющих элементов почти никогда не присутствует специфические особенности православия – подробности по догматике, конкретные типологические черты… Они наиболее далеки от привычного религиозного материала европейской философии. Итак, на одном этапе русская мысль преимущественно осваивает в сфере религиозного опыта не собственно православие, а более общие горизонты – от чего мы и дадим этому этапу название “этап общей религиозной философии”. Именно он составляет основу содержания нашей религиозно-философской традиции; к нему принадлежит львиная доля всех построений, начиная с философии В.Соловьева, являющей собой и самый яркий и самый значительный образец того, что мы называем обще религиозной философией. Однако философия такого рода все же не останется последним словом традиции и целиком не исчерпывает ее. [7]

Ближе всматриваясь в наследие русского религиозно-философского возрождения, мы замечаем, что на его поздних опытах уже зарождался, начинал складываться следующий этап развития, сперва еще малоотличимый от предыдущего и однако обладающий уже иными характеристиками, иным отношением между “философией” и “православием”. Связь философской мысли с опытной религиозной основой принимает более строгий, отрефлектированный характер. От построений, заимствующих лишь отдельные часто разложенные элементы религиозного содержания, она приходит постепенно к тому, чтобы вобрать в орбиту философского разума феномен Православия в его цельности. Конечно, речь не идет об утопической (и антифилософской) цели без остатка погрузить философию в море деталей церковного бытия. Существенны две черты: философия задумывается именно о цельном феномене Православия, и она осуществляет свое продумывание этого феномена на базе строгого и адекватного метода. И эти черты обозначились, хотя и не успели достичь зрелого развития к тому времени, когда российская мысль силой обстоятельств оставила пределы российской, а затем и земной действительности.

РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ И ПРИЧИНЫ ДУХОВНОГО КРИЗИСА В РОССИИ

В истории русской мысли, сыздавна обозначались и борются два течения. Первые – это те, кто остались духовно с народом в его православной церкви и во всяком случае не отделялись от него в его верованиях в живого Бога. Это: Жуковский, Алексей Толстой, Пушкин, Тютчев, Соловьев, Достоевский, Пирогов, Лев Толстой. Второе противоречивое идейное течение, считающее в своих рядах большинство прогрессивных публицистов и общественных деятелей, усвоило себе рационалистически-атеистическое мировоззрение, господскую веру русской интеллигенции. Это неверие есть действительно вера в научность, в рационализм, в неверие. Наше русское неверие обычно остается на уровне слепой наивной веры. Особенность русского духовного развития, имеющую свои исторические и бытовые причины, с обычной своей проницательностью указал Достоевский, сделавший русский и мировой атеизм как бы своей специальностью “атеистом все же легко сделаться русскому человеку, легче чем всем остальным во всем мире”. И наши не просто становятся атеистами, а непременно уверуют в атеизм, как бы в новую веру, никак не замечая, что уверовали в нуль. Происходит это не все ведь от одних скверных, тщеславных чувств, а из боли духовной, их жажды духовной, из тоски по высшему делу, по крепкому берегу.

Россия отражает идеи и настроение, религиозной веры решительнее и прямолинейнее, чем даже Запад, отражает на себе и ту мировую духовность, духовную драму богоборчества и богоотступления, составляющую нерв новой истории, перед чем бледнеют и отступают на передний план все великие и политические и социальные интересы.

Почему это драма? Духовная борьба определяется усилиями человечества “устроиться без Бога навсегда и окончательно” или по словам Достоевского “умертвить Бога”. В мысля, в чувствах, в интимной жизни во внешнем его устроении, в науке, в философии идет эта борьба. Хороня Бога в своем сознании, они вынуждаются хоронить и божественное в своей душе, а божественное есть действительная, реальная природа человеческой души. Жить во времени для вечности, переживать в относительном абсолютное и стремиться дальше всякой данности, дальше всякого данного содержания сознания, этому признан человек, и это стремление есть живое богооткровение в нас. Человек сознает в себе силу и волю вмещать абсолютное содержание, расти и расширяться, становясь живым образом абсолютного, образом и подобием Божьим. Эта жажда высшего содержания жизни рождала и рождает религиозную веру.

Упразднив религию Бога, человечество старается изобрести новую религию, при чем ищет божеств для нее в себе и кругом себя, внутри и вне; пробуются поочередно: религия разума, религия человечества Канта и Фейербаха, религия социализма, религия чистой человечности, религия сверх человечного и т.д. В душе человечества, теряющего Бога, должна непременно образоваться страшная пустота, ибо она может принять ту или иную доктрину, но не может заглушить в себе голоса вечности, жажду абсолютного содержания жизни.

Одно из двух: или человек действительно есть такое ничтожество, ком грязи, каким его изображает материалистическая философия. Но тогда непонятны эти притязания на разум, науку; или же человек есть богоподобное существо, сны вечности, носитель божественного духа и возможность всякого в том числе и научного, познания объясниться именно этой природой человека. Другими словами, это значит, что достоинство науки и ее права не ограничиваются, а только утверждаются религиозным учением о человеке, а вместе с устранением последнего подрывается и первое. Наука опирается на религию.

Предположение, что наука действительно разрешает все вопросы может быть основано практически только на суммарной вере в силу науки вообще, в научный метод, научный разум. Следовательно, говорить и думать о постройке целостного научного мировоззрения, из которого вовсе была исключена вера, невозможно. Итак, наука не в состоянии ни заменить, ни упразднить религиозной веры, ни даже не может сама защитить свое существование против набегов бесшабашного скептизма, без молчаливого или открытого признания религиозных предпосылок, именно веры в объективный разум.

Но если даже наука остается беззащитной против скептицизма, то тем беззащитнее оказываются современные суррогаты религии, в которых роль божества отводится человечеству, и основной догмат которых состоит в учении, в прогрессе.

Религиозный кризис личности и мировоззрения нигде не переживается с такой трагической мучительностью и роковой силою, как у нас, хотя, может быть, он и слабо еще сознается. Это объясняется, отчасти общими свойствами русской души и той особенной жгучестью, с которой она относится к вопросам религиозного сознания, затем специфическими чертами интеллигентской психологии с ее слабостью традиций и исторических связей, ее теоретичностью и доктринамизмом. Если духовная анемия имела скрытый или хронический характер в обычное время, то они обострятся в эпохи исключительные.

Историческое будущее России ее процветание или разложение, рост или гниение – в руках и на ответственности интеллигенции. Отсутствие духовного здоровья отражается во всех проявлениях жизни, во всем ее тоне. Вообще в новое время умоляется историческое значение нравственной личности и ее здоровья. В самоопределение личности необходимо вводить и то, что она думает о себе, во что верует, все ее вероучения. Нельзя даже представить себе, как изменилась вся жизнь, на сколько иначе сложились бы и протекли минувшие события, как осветилось бы и темное настоящее, если бы мы сами стали другие. В этом смысле философско-религиозное чело русской интеллигенции, объединяющее большинство ее молодых и старых представителей без различия политических оттенков, именно ее атеистический нигилизм можно признать одним из важнейших факторов русской истории и одной из основных причин, определивших течение событий последних лет в России. Объинтеллигенчивание народа начинается разрушением религиозной веры и прививкой догматов материализма и философского нигилизма. Конечно, необразованный простолюдин совершенно бессилен отнестись критически и безоружен, как ребенок, перед наплывом новых учений. И с той же легкостью, с какой уверовали в неверии некогда его просветители, принимает и он безрадостную мертвящую веру в неверие. Конечно это детская, наивная вера, но ведь все-таки она давала ему различие между добром и злом, учила жить по правде, по долгу, по-божески. Благодаря ей, народ вынес и выносит на плечах своих крест своего исторического существования и свой идеал, свое представление о праведной жизни, выразил, дав себе наименование “святая Русь”, т.е. конечно, не почитывая себя святым, но в святости видя идеал жизни.

С крещения Руси началась история России, Христианское семя пало здесь на совершенно девственную почву, на не возделанную целину, с раскрещиванием с помощью интеллигенции начинается новая эпоха истории. Чем же заменяется старая вера, какими правилами жизни, какими нормами? Преследование своих интересов отдельно или последовательно тех же интересов сообща с другими, как классовых или групповых или же свобода самоутверждающейся личности, анархическое “все дозволено”. Но для интеллигенции все эти понятия интереса чистая идеология, псевдоним этических и даже религиозных настроений, она берется не за свой, а за чужой интерес, интерес угнетаемых классов. Людям, изболевшим и исстрадавшимся и без того в силу своего классового положения склонным к враждебности по отношению к привилегированному меньшинству, людям, не имеющим ни умственной подготовки, ни цивилизованных навыков, вообще, стоящим в самых не благоприятных культурных условиях, сообщают в качестве догматов для жизненного руководства – положения, которые являлись, во всяком случае, продуктом длинного культурного и философского развития, выросли на культурно-богатой и насыщенной почве.

Результаты этого не замедлили себя ждать, что выразилось в сумятице в народной душе, всех отношений в сокровищнице его веры, которые внесла доктрина атеизма, в связи с тяжелыми событиями и испытаниями нашего времени. Развитие преступности, и притом в паралогической обстановке своеобразной идейности, есть симптом болезни народной души, острая реакция духовного организма на ту нездоровую пищу, которая была введена в него в виде новых учений, объединявшихся отрицанием религиозных ценностей и абсолютной морали. Духовны кризис имел еще и другое, хотя и побочное, но очень важное последствие: создал и обострил междоусобицу, придав ей оттенок религиозного фанатизма, сделав ее борьбой не только разных политических мнений, но и разных вер. Народ наш нуждается в знаниях, нуждается в просвещении однако таком, которое не делало его бедным духовно, чем он был, а не разлагало бы его нравственную личность, христианское просвещение, развивающее и воспитывающее личность, а не случайное усвоение обрывков знаний, как средства агитации, вот в чем нуждается народ наш. Историческое будущее России, возрождение и восстановление мощи нашей родины или окончательное разложение, быть может политическая смерть находятся в зависимости от того, разрешим ли мы эту культурно-педагогическую задачу: просветить народ, не разлогая его нравственной личности. И судьбы эти история вверяет в руки интеллигенции. В сердце и голове русской интеллигенции происходит борьба добра и зла, животворящего и смертоносного, жизнедеятельного и разрушительного начала в России, а поскольку происходящее и для нас имеет несомненно мировое значение, то и борьба эта мировая. Но это понимание своей исторической миссии и своего значения должно удесятерять чувство ответственности за свои действия. Ведь нигде больше нет такого положения, что великий народ, беспомощный, беззащитный духовно, как ребенок, находящийся на уровне просвещения почти, что эпохи св. Владимира, и интеллигенция, которая несет просвещение запада, и которая, ее ничем ни удерживают и ни отстраняют, находит и, конечно, будет находить дорогу этому ребенку. [5]

Если мировоззрение самой интеллигенции, которое она несет народу, останется тем же, что и теперь, то и влияние ее на народ сохранит тот же характер. Но нельзя думать, чтобы интеллигенции удалось обратить в свою веру всю народную массу, часть ее во всяком случае останется верна религии. И на почве этого разноверия неизбежно должна возникнуть внутренняя религиозная война. При этом духовная и государственная сила народа будет таять, и жизнеспособность государственного организма уменьшаться до первого удара из вне надо начать что-то новое, учесть исторический опыт, познать в нем самих себя и свои ошибки, ибо иначе, если мы будем видеть их только у других, то мы останемся загипнотизированными своей враждой к ней и ничему не научимся. Потребно само углубление само исследование, потребно накопление духовных сил творчества культуры.

Разных сторон должно коснуться это самообновление, но если спуститься в глубину души, то это создание новой личности и новой жизни должно начаться религиозным самоопределением, сознательным самоопределением… Новый человек, новый тип общественного деятеля может родиться лишь на почве этого само углубления, это будет то новое той русской жизни, о чем, умирая, мечтал Достоевский в последнем своем романе, то новое, чего не было в русской жизни, Россия еще не видела христианской интеллигенции, которая пыл своей души, жажду своего служения людям и крестного подвига вложила бы в христианский подвиг деятельной любви и победила ту тяжелую атмосферу вражды и человеконенавистничества, в которой мы задыхаемся. В нашей интеллигенции так много потенциальной религиозной энергии, она так недоступно приносит жертвы на своем алтаре “неведомому богу” – нежели навсегда это неведение?

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Русская философия содержит много ценных идей не только в области религии, но и в области гносеологии, метафизики и этики. Основные проблемы, по моему мнению, которые рассматриваются в отечественной философии – это проблемы нравственности, совести, счастья, смысла жизни.

Интерес к истории отечественной мысли пробудился в России еще в первой половине XIX века. Устойчивым и все более нарастающим он становится с конца XIX – начала XX веков. Все сколько-нибудь крупные представители русской философии XX века были вместе с тем и ее историками. В целом это отражает высокую степень зрелости отечественной мысли, внутреннюю потребность философов в рефлексии, в “оглядке” на свои собственные национально-историческое традиции и идейные корни.

Отечественная философия долгое время оставалась для нас “белым пятном”, не признавалась и осуждалась как “белоэмигрантская”. Долгое время в нашей стране официально признавалась только марксиско-ленинская философия, как единственно правильная и верная. И поэтому работы советских философов по сути дела утратили философскую преемственность, ибо как правило не касались целых пластов отечественной религиозной философской мысли. Были существенно ограничены и историко-философские изыскания больших периодов в развитии русской философии, замалчивались и забывались имена очень многих мыслителей. Но сейчас мы имеем доступ к трудам русских философов без предварительной цензуры. Знакомство с их идеями будет полезным для развития нашей национальной культуры, для восстановления преемственности философской традиции.

Будем надеяться, что в скором времени появятся на свет другие работы по исследованию разных проблем русской философии современных авторов. Такие работы позволят углубить и обогатить нашу национальную культуру.

Дальнейшие исследования философского дореволюционного наследия, будем надеяться, позволит прояснить и некоторые сложные проблемы нынешнего социального развития, будет способствовать духовному возрождению современной России.

dodiplom.ru

Смотрите также

• 
  Великая российская революция реферат
• 
  Бадминтон реферат по физкультуре
• 
  Реферат теория общественного выбора
• 
  Реферат командная экономическая система
• 
  Реферат методы продвижения сайта
• 
  Хиросима и нагасаки реферат
• 
  Реферат анестезия в стоматологии
• 
  Реферат нагасаки и хиросима
• 
  Лфк при плоскостопии реферат
• 
  Патология познавательных процессов реферат
• 
  Математика в природе реферат