Реферат: Новое учение о языке:. О языке реферат

Реферат - Введение что такое наука о языке?

ЧТО ТАКОЕ НАУКА О ЯЗЫКЕ?

§ 1. На земном шаре существуют тысячи различных языков. И все же мы

говорим не только о «языках», но также о «языке» — человеческом языке как о

чем-то едином. Мы вправе поступать так потому, что при всех громадных

различиях между языками они все в самом главном имеют между собой много

общего.

Каждый язык — достояние какого-то коллектива и тем самым — явление

общественно-историческое. Каждый язык — непременное условие развития

человеческой культуры, поразительное по тонкости и совершенству орудие

общения, непревзойденное средство формирования мысли и передачи ее другим

людям.

Каждый язык пользуется для выражения мысли звуками, произносимыми

человеком. Каждый язык членоразделен: нормальное высказывание на любом из

языков членится на элементы, повторяющиеся в других комбинациях в составе

других высказываний. Каждый язык обладает обширным набором таких

повторяющихся элементов и гибкой системы правил, по которым эти элементы

соединяются в осмысленные высказывания.

Языковедение (языкознание, лингвистика) — наука, изучающая языки (в

принципе — все существующие, когда-либо существовавшие и могущие

возникнуть в будущем), а тем самым и человеческий язык вообще. Как всякая

наука, языковедение возникло в связи с практическими потребностями, но

постепенно развилось в сложную и разветвленную систему дисциплин как

теоретического, так и прикладного характера. Внутри теоретического

языковедения условно различают частное и общее.

Частное языковедение занимается отдельным языком (русским,

английским, узбекским и т. д.) или группой родственных языков (скажем,

славянскими языками). Оно может быть синхроническим, описывающим факты

языка в какой-то момент его истории (чаще всего — факты современного языка),

либо диахроническим (историческим), прослеживающим развитие языка на

протяжении определенного отрезка времени. Разновидностью диахронического1

языковедения является сравнительно-историческое, выясняющее путем сравнения

родственных языков их историческое прошлое.

Общими особенностями человеческого языка занимается общее

языковедение. Оно исследует сущность и природу языка, проблему его

происхождения и общие законы его развития и функционирования, оно также

разрабатывает методы исследования языков. В рамках общего языковедения

выделяется типологическое языковедение, осуществляющее сопоставление

между собой как родственных, так и неродственных языков, сопоставление,

направленное на выяснение общих закономерностей языка. Общее и, в

частности, типологическое языковедение выявляет и формулирует языковые

универсалии, т. е. положения, действительные для всех языков мира (абсо-лютные

универсалии) или для значительного большинства языков

(статистические универсалии).

Абсолютными универсалиями являются, например, следующие

утверждения: 1) во всех языках существуют гласные и согласные звуки; 2) на всех

языках люди говорят предложениями; 3) во всех языках есть имена собственные;

4) если в данном языке существует различие по грамматическому роду, то в нем

обязательно существует различие и По числу. Пример статистической

универсалии: почти во всех языках в местоимениях различается не менее двух

чисел (исключения: древний и современный яванский).

Одной из важных задач общего языковедения является научное

определение понятий, которыми пользуется языковедение,— таких, например,

как упомянутые выше «гласный» и «согласный», «предложение», «имя

собственное» и т. п.

Прикладное языковедение также решает и частные задачи, касающиеся

одного языка, и задачи, принципиально приложимые к материалу любого языка:

создание и усовершенствование письма; обучение письму, чтению, культуре речи,

неродному языку; создание систем автоматического перевода, автоматического

поиска, аннотирования и реферирования информации, создание систем,

обеспечивающих общение человека с машиной на естественном языке.

Для филолога языковедение является одной из важнейших наук, наукой

«профилирующей», т. е. формирующей филолога как специалиста в своей

области. Курс «Введение в языкознание» есть начальный, элементарный курс

общего языковедения, дающий первые сведения о языке вообще, о его структуре,

об основных понятиях и терминах языковедения, без знания которых

невозможно серьезно заниматься ни одним языком.

§ 2. Языковедение тесно связано со многими другими науками. Прежде

всего, конечно, с философией, изучающей наиболее общие законы природы,

общества и мышления.

Так как язык — явление общественно-историческое, языковедение входит

в круг наук о человеческом обществе и человеческой культуре. таких, как

социология, история, этнография, археология.

Так как язык непосредственно связан с человеческим сознанием,

мышлением и психической жизнью, языковедение имеет тесные связи с логикой

и психологией, а через психологию также с физиологией высшей нервной

деятельности. Изучение проблем происхождения и раннего развития языка

осуществляется языковедением в контакте с антропологией.

Языковедение в ряде точек соприкасается с литературоведением,

поэтикой и фольклористикой, объединяясь с ними в комплексную дисциплину—

филологию, изучающую язык, литературу и культуру данного народа в их

взаимосвязях.

Так как наша речь воплощается в звуках, важные области языковедения

связаны с акустикой — разделом физики, изучающим звук, а также с анатомией

и физиологией органов речевого звукообразования в человеческом организме.

Наконец, решая разнообразные прикладные задачи, языковедение

взаимодействует с педагогикой и методикой, с медициной, а в наши дни все в

большей мере с такими науками, как математическая логика, статистика, теория

информации и кибернетика.

В последние десятилетия в результате взаимодействия языковедения с

другими науками возникли новые научные дисциплины на стыке традиционных

областей знания — социолингвистика, психолингвистика, математическая

лингвистика и некоторые другие.

ГЛАВА I

^ CУЩНОСТЬ ЯЗЫКА: ЕГО ОБЩЕСТВЕННЫЕ ФУНКЦИИ И ЕГО ВНУТРЕННЯЯ СТРУКТУРА

1. ЯЗЫК—ВАЖНЕЙШЕЕ СРЕДСТВО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОБЩЕНИЯ, ОРУДИЕ ФОРМИРОВАНИЯ И ВЫРАЖЕНИЯ МЫСЛИ

а) Общение языковое и неязыковое

§ 3. Общение в широком смысле слова существует не только в человеческом обществе, но и в животном мире, а в наши дни мы должны также учитывать общение человека с машиной. Во всех случаях общение есть передача некоторой информации, преднамеренно или же непроизвольно посылаемой отправителем и воспринимаемой получателем. Анализируя факты или процессы общения, следует различать в нем два плана: выражение, точнее, способ, или форму выражения (например, движение кончика хвоста у кошки) и стоящее за этим выражением содержание передаваемой информации (возбужденность животного).

§ 4. У животных общение основывается главным образом на врожденных, передаваемых по наследству (в меньшей мере на выработавшихся у данных особей) реакциях на определенные стимулы. Каждый раз, когда общение осуществляется, оно зависит от присутствия стимула в данной конкретной ситуации. Так, животное, заметившее грозящую опасность, кричит и тем самым предупреждает об опасности все стадо. Но этот крик обусловлен не осознанным намерением передать соответствующую информацию, а непроизвольной реакцией на возникшее у животного чувство страха. И другое животное, услышав этот крик, как бы «заражается» тем же чувством и начинает вести себя определенным образом. Поведение как отправителя, так и получателя информации не выходит здесь, используя терминологию великого русского физиолога И. П. Павлова (1849—1936), за рамки «первой сигнальной системы», т. е. системы безусловных и связанных с ними условных рефлексов — «ответов» животного на поступающие извне раздражения.

§ 5. Человеческое общение — феномен, глубоко отличный от того, что мы наблюдаем в мире животных, качественно более сложный. Человеческое общение осуществляется главным образом с помощью звукового языка (а также с помощью письма и в других — производных по отношению к языку — формах, см. § 6). Вместе с тем заметную роль в общении людей играют и невербальные (неязыковые) формы, в своих истоках общие у человека и животного.

Языковое общение составляет, по И. П. Павлову, «вторую сигнальную систему

действительности», надстраивающуюся над первой, общей у человека с животными. Языковое общение всегда основывается на усвоении (стихийном или сознательном) данного языка участниками общения, не на врожденном, а на приобретенном знании. За редкими исключениями языковое общение носит преднамеренный, осознанный характер и, что очень важно, осуществляется не только как прямая реакция на непосредственно наличный стимул. Это значит, что, пользуясь языком, можно отвлечься от ситуации, говорить о том, чего в данную минуту нет, о прошлом и будущем, обобщать и строить предположения, т. е. мыслить, можно обращаться к воображаемому собеседнику и т. д. Содержание информации, передаваемой языком, в принципе безгранично, как безгранично само человеческое познание.

Языковое общение выступает как качественно особый обмен информацией — не просто сообщение каких-то фактов или передача связанных с ними эмоций, но и обмен мыслями по поводу этих фактов. Иной характер носит невербальное общение людей, представленное прежде всего непроизвольными проявлениями эмоций в форме смеха, плача, некоторых телодвижений, а далее — уже сознательной имитацией подобных проявлений и условными или ставшими во многом условными (и разными у разных народов) мимикой и жестикуляцией. Сюда же относятся явления, реализуемые в процессе речи, но обусловленные физическим или эмоциональным состоянием говорящего и от его воли, как правило, не зависящие,— изменения тембра голоса, темпа и плавности речи, дрожь в голосе.

Неязыковые формы общения генетически старше, чем звуковой язык, и у ребенка они также появляются в более раннем возрасте, чем пользование языком. Мимика и жест порой ярче и, так сказать, достовернее, чем слово, могут выразить чувство или волевое побуждение, но они сами по себе не способны выразить мысль, по крайней мере мало-мальски сложную, отчетливую и логически расчлененную (мы сейчас отвлекаемся от специальных «ручных языков» для глухонемых, о чем см. § 6). При пользовании звуковым языком мимика и жесты играют подсобную роль, сопровождая и своеобразно дополняя устную речь.

§ 6. Письмо в своих истоках, как мы увидим (§ 267 и след.), не было связано с фиксацией языковых высказываний, но в дальнейшей истории общества оно становится второй формой языка, особой разновидностью языкового общения, преодолевающей пространство и время. Специфическими «отпочкованиями» языка (и письма) являются также построенные человеком искусственные системы общения, применяемые в отдельных областях жизни и производственной деятельности,— разного рода сигнализация (дорожная, железнодорожная и т. д.), специальные коды и шифры, далее — символические «языки» науки (системы символов, применяемых для записи химических реакций, математических операций и т. д.), «языки программирования» (системы знаков, служащие для ввода и обработки информации в электронно-вычислительных машинах). Использование всех этих специальных систем предполагает предварительное усвоение «правил игры» участниками общения, причем это усвоение происходит на базе общения языкового. Сюда же относятся и «ручные языки» для глухонемых. Хотя план выражения в этих «языках» строится из движений рук, пальцев, мускулатуры лица, по существу это лишь «перевод в другую материю» единиц звукового (и письменного) языка.

Особое место в ряду форм человеческого общения занимает искусство.

б) Функции языка

§ 7. В языкознании слово «функция» обычно употребляется в смысле 'производимая работа', 'назначение', 'роль'. Первейшей функцией языка является коммуникативная (от лат. communicatio 'общение'), его назначение — служить орудием общения, т. е. в первую очередь обмена мыслями. Но язык не только средство передачи «готовой мысли». Он и средство самого формирования мысли. Как говорил выдающийся советский психолог Л. С. Выготский (1896— 1934), мысль не просто выражается в слове, но и совершается в слове. С коммуникативной функцией языка неразрывно связана вторая его центральная функция — мыслеформирующая. Имея в виду эту функцию, крупнейший языковед-мыслитель первой половины XIX в. Вильгельм Гумбольдт (1767—1835) называл язык «образующим органом мысли». Органическое единство двух центральных функций языка и непрерывность его существования в обществе делают язык хранителем и сокровищницей общественно-исторического опыта поколений.

Соотношение языка и мышления мы подробнее рассмотрим ниже. Что же касается

коммуникативной функции языка, то в науке выделяют ее отдельные стороны, иначе говоря, ряд более частных функций: констатирующую — служить для простого «нейтрального» сообщения о факте (ср. повествовательные предложения), вопросительную — служить для запроса о факте (ср. вопросительные предложения, вопросительные слова), апеллятивную (от лат. appello 'обращаюсь к кому-л.') — служить средством призыва, побуждения к тем или иным действиям (ср. формы повелительного наклонения, побудительные предложения), экспрессивную — выражать (подбором слов или интонацией) личность говорящего, его настроения и эмоции, контактоустанавливающую — функцию создания и поддержания контакта между собеседниками, когда передачи сколько-нибудь существенной информации еще (или уже) нет (ср. формулы приветствия при встрече и прощании, обмен репликами о погоде и

т. п.), метаязыковую2 — функцию истолкования языковых фактов (например, объяснение значения слова, непонятного для собеседника), эстетическую — функцию эстетического

воздействия. Особое место занимает функция индикатора (показателя) принадлежности к

определенной группе людей (к нации, народности, к той или иной профессии и т. д.). В случае сознательного использования этой функции она превращается в своеобразное средство самоопределения индивида в обществе.

В конкретных высказываниях частные функции языка обычно выступают в разнообразных сочетаниях друг с другом. Высказывание, как правило, многофункционально. Яркая экспрессия может быть и в побудительном предложении, и в вопросе, и в формуле приветствия, и при констатации факта, и при объяснении слова, оказавшегося непонятным; предложение, повествовательное по форме (например, Уже поздно), может содержать скрытое побуждение, т. е. выполнять апеллятивную функцию.

в) Язык и речь

§ 8. Человеческий язык существует в виде отдельных языков — русского, английского, китайского и многих других. Ну, а в каком виде существует каждый отдельный язык?

Конечно же, не в виде составленных учеными словарей и грамматик. Ведь словари и грамматики составлены далеко не для всех языков. Там же, где они составлены, даже лучшие из них дают, очевидно, лишь более или менее приближенное и далеко не полное отражение того, что существует в языке объективно, т. е. независимо от описывающих его ученых. Можно сказать, что язык существует в сознании его носителей. Но и такой ответ не может удовлетворить нас. Подумаем, как возникает язык в сознании каждого отдельного человека. Мы уже говорили, что он не является «врожденным», переданным по наследству. Термин «родной язык» не значит «врожденный», а значит только «усвоенный в раннем детстве». В сознание каждого человека язык проникает, безусловно, «извне», проникает потому, что этим языком пользуются другие люди, окружающие. По их примеру им начинает с детства пользоваться и сам данный человек. И, с другой стороны, язык постепенно забывается, а в конце концов и начисто исчезает из памяти (даже и родной язык), если человек почему-либо перестает им пользоваться. Из всего этого явствует, что о подлинном существовании языка можно говорить лишь постольку, поскольку им пользуются. Язык существует как живой язык, поскольку он функционирует. А функционирует он в речи, в высказываниях, в речевых актах.

Разграничение понятий «язык» и «речь» впервые в четкой форме было выдвинуто и обосновано швейцарским лингвистом Фердинандом де Соссюром (1857—1913), крупнейшим теоретиком в области общего языковедения и одним из зачинателей современного этапа в развитии нашей науки. Затем понятия эти были глубже разработаны другими учеными, в частности у нас акад. Л. В. Щербой (1880—1944) и его учениками. Заметим, что под речью (у Соссюра «la parole») современное языковедение понимает не только устную речь, но также и речь письменную. В широком смысле в понятие «речь» включается и так называемая «внутренняя речь», т. е. мышление с помощью языковых средств (слов и т. д.), осуществляемое «про себя», без произнесения вслух.

Отдельный акт речи, речевой акт, в нормальных случаях представляет собой двусторонний процесс, охватывающий говорение и протекающие параллельно и одновременно слуховое восприятие и понимание услышанного. При письменном общении речевой акт охва-тывает соответственно писание и чтение (зрительное восприятие и понимание) написанного, причем участники общения могут быть отдалены друг от друга во времени и пространстве.

Речевой акт есть проявление речевой деятельности. В речевом акте создается текст. Лингвисты обозначают этим термином не только записанный, зафиксированный так или иначе текст, но и любое кем-то созданное (все равно — записанное или только произнесенное) «речевое произведение» любой протяженности — от однословной реплики до целого рассказа, поэмы или книги. Во внутренней речи создается «внутренний текст», т. е. речевое произведение, сложившееся «в уме», но не воплотившееся устно или письменно.

Почему произнесенное (или написанное) высказывание в нормальном случае будет правильно понято адресатом?

Во-первых, потому, что оно построено из элементов, форма и значение которых известны адресату (скажем для простоты — из слов, хотя элементами высказывания можно считать, как мы увидим, и другие единицы).

Во-вторых, потому, что эти элементы соединены в осмысленное целое по определенным правилам, также известным (правда, во многом интуитивно) нашему собеседнику или читателю. Владение этой системой правил позволяет и строить осмысленный текст, и восстанавливать по воспринятому тексту его содержание.

Вот эти-то элементы высказывания и правила их связи как раз и являются языком наших участников общения, частями их языка, т. е. языка того коллектива, к которому данные индивиды принадлежат. Язык (у Соссюра «la langue») того или иного коллектива и есть находя-щаяся в распоряжении этого коллектива система элементов — единиц разных ярусов (слов, значащих частей слов и т. д.) плюс система правил функционирования этих единиц, также в основном единая для всех, пользующихся данным языком. Систему единиц называют и инвентарем языка; систему правил функционирования единиц, т. е. правил порождения осмысленного высказывания (а тем самым и правилего понимания грамматикой этого языка. Соотношение языка и речи и их отдельных аспектов иллюстрирует рис. 1.

§ 9. Ясно, что в речевых актах и в текстах как инвентарь, так и грамматика языка существуют, можно сказать, в «распыленном виде»: в каждом отдельном предложении представлены какие-то элементы из инвентаря языка и использован ряд правил грамматики. При этом некоторые из этих элементов и правил применяются часто, на каждом шагу, повторяются в тысячах и миллионах высказывании, другие используются реже, третьи — совсем редко. Задача лингвиста — разобраться в том «хаосе языковых фактов», который представляет собой речь, выявить и взять на учет все элементы инвентаря все действующие правила грамматики и точно описать их, одним словом «вышелушить» из речи объективно заложенный и скрытый в ней язык' недоступный как целостная система непосредственному наблюдению3 но стоящий как своего рода абстрактная сущность за конкретностью и бесконечным многообразием явлений речи.

Наука вообще, как правило, идет от явления, от непосредственной данности к сущности, к внутренним закономерностям и связям. Не составляет в этом отношении исключения и наука о языке. Когда лингвист исследует живой язык, ему даны не только тексты — устные или письменные, но и возможность наблюдать речевые акты носителей данного языка. Кроме того, как подчеркнул Л. В. Щерба, лингвист может в этом случае экспериментировать, т. е. создавать сам слова, грамматические формы и целые тексты на исследуемом языке и проверять приемлемость и понятность созданного, привлекая живых носителей данного языка (в том числе и себя самого, если объектом изучения является родной язык исследователя). Если же изучается мертвый язык, т. е. такой, которым уже никто не пользуется (по крайней мере в качестве основного средства общения), например латынь, древнегреческий, старославянский и т. д., ученый располагает только письменными текстами, более или менее ограниченными по объему (иногда даже только отдельными словами или формами, так пли иначе сохраненными в текстах других языков). Ни наблюдения за актами общения, ни эксперимент здесь уже невозможны.

Что касается природных носителей живых языков, то у них владение языком создается постепенно, начиная с раннего детства, и создается в принципе тем же путем, каким идет и ученый лингвист: каждый человек познает свой родной язык, «добывая» его из речи. Только процесс этого добывания носит в этом случае не вполне осознанный характер, протекает в основном интуитивно, особенно в детстве. Слушая речь окружающих, т. е. встречаясь с различными высказываниями, произносимыми в той или иной ситуации, ребенок постепенно научается связывать с повторяющимися элементами этих высказываний определенные смыслы, т. е. начинает понимать и выделять эти элементы, запоминает, а позже начинает и сам воспроизводить их в соответствующих ситуациях. Шаг за шагом он усваивает и практически применяет правила комбинирования этих элементов и так незаметно овладевает системой родного языка. Известную роль играет и целенаправленное сообщение взрослыми ребенку тех или иных элементов инвентаря (слов), а на более поздних этапах — и правил грамматики. Но в основном знание родного языка все же добывается индивидом из собственного речевого опыта; в процессе переработки данных этого опыта из всей массы услышанного, а затем и прочитанного неуклонно и постепенно отбирается, обобщается и складывается в систему все повторяющееся, все более или менее устойчивое и все это тут же проверяется на практике, «пускается в ход» в новых и новых высказываниях. Так «сырой» речевой опыт индивида превращается в его «организованный» языковой опыт, и в сознании человека вырабатывается почти автоматический механизм владения родным языком и «контролер» этого механизма — так называемое языковое чутье, или «языковая компетенция».

Язык и речь различаются так же, как правило грамматики и фразы, в которых использовано это правило, или слово в словаре и бесчисленные случаи употребления этого слова в разных текстах. Речь есть форма существования языка. Язык функционирует и «непосредственно дан» в речи 1 . Но в отвлечении от речи, от речевых актов и текстов всякий язык есть абстрактная сущность.

§ 10. Абстрактный характер языка можно ясно показать также на его отдельных

элементах. Возьмем, например, следующий текст, начало известного стихотворения Пушкина:

Ворон к ворону летит, Ворон ворону кричит...

Сколько слов в этом отрывке? Можно ответить, что семь. Отвечая так, мы говорим о «речевых словах» или отдельных «словоупотреблениях», о конкретных экземплярах слов в тексте. Можно ответить, что пять (ворон, к, ворону, летит, кричит). В этом случае мы уже перешли от речи к языку, так как считаем два экземпляра формы ворон за одно слово и два экземпляра формы ворону также за одно слово. Таким образом, мы уже отвлекаемся от конкретных экземпляров и считаем некие абстрактные единицы — словоформы. Словоформа представляет собой абстракцию «первой степени». Но мы можем пойти дальше, к абстракции «второй степени» и сказать, что здесь всего четыре слова: в этом случае мы уже считаем две словоформы ворон и ворону за одну единицу, т. е. говорим о слове ворон, отвлекаясь от его грамматических видоизменений — отдельных словоформ. Слово, понимаемое в этом смысле, называют «лексемой». Лексема, таким образом, есть слово как абстрактная единица в системе данного языка.

Ниже мы увидим, что аналогичное различение конкретного речевого «экземпляра»,

более абстрактного языкового «варианта» и еще более абстрактной языковой единицы, так называемого «инварианта», проводится и по отношению к другим элементам языка.

§ 11. К середине XX века рядом с языковедением, издавна изучающим речевую деятельность и текст с целью понять и описать лежащий в их основе язык (языковую систему), сложилась еще одна наука, исследующая речевую деятельность человека под другим углом зрения. Это наука психолингвистика — пограничная дисциплина, развившаяся на стыке языковедения и психологии. Она изучает — в первую очередь экспериментальными методами — психические закономерности порождения и восприятия речевых высказываний; механизмы, управляющие этими процессами и обеспечивающие владение и овладение языком; наконец, вообще языковую способность человека в широком контексте его психических и интеллектуальных способностей4.

г) Взаимоотношение языка и мышления.

§ 12. Будучи, как сказано, орудием закрепления, передачи и хранения информации, язык тесно связан с мышлением, со всей духовной деятельностью людей, направленной на познание объективно существующего мира, на его отображение (моделирование) в человеческом сознании. Вместе с тем, образуя теснейшее диалектическое единство, язык и мышление не составляют, однако, тождества: они разные, хотя и взаимосвязанные явления, их области пересекаются, но не совпадают полностью.

§ 13. Так же, как и общение (см. § 5—6), мышление может быть вербальным и невербальным. Невербальное мышление осуществляется с помощью наглядно-чувственных образов, возникающих в результате восприятия впечатлений действительности и затем со-храняемых памятью и воссоздаваемых воображением. Невербальное мышление представлено в той или иной степени уже у некоторых животных, и именно это обеспечивает животному правильную ориентировку в ситуации и принятие целесообразного решения. Высокоразвитые формы невербального мышления (в сочетании с мышлением вербальным) находим у человека. Так, невербальной является мыслительная деятельность при решении творческих задач технического характера (например, связанных с пространственной координацией и движением частей механизма). Решение подобных задач обычно не протекает в формах внутренней (и тем более внешней) речи. Это — особое «техническое», или «инженерное», мышление. Близко к этому мышление шахматиста. Особый тип наглядно-образного мышления характерен для творчества живописца, скульптора, композитора.

Вербальное мышление оперирует понятиями, закрепленными в словах, суждениями, умозаключениями, анализирует и обобщает, строит гипотезы и теории. Оно протекает в формах, установившихся в языке, т. е. осуществляется в процессах внутренней или (при «размышлении вслух») внешней речи. Можно сказать, что язык определенным образом организует знания человека о мире, расчленяет и закрепляет эти знания и передает их последующим поколениям. Понятийное мышление может опираться и на вторичные, искусственные языки, на построенные человеком специальные системы общения. Так, математик или физик оперирует понятиями, закрепленными в условных символах, мыслит не словами, а формулами и с помощью формул добывает новое знание.

Учет всех этих фактов говорит о том, что мышление человека многокомпонентно, что

оно есть сложная совокупность различных типов мыслительной деятельности, постоянно

сменяющих и дополняющих друг друга и нередко выступающих в синтезе, во

взаимопереплетении. Вербальное, речевое мышление является, таким образом, лишь одним из компонентов человеческого мышления, хотя и важнейшим.

§ 14. Чрезвычайная сложность структуры человеческого мышления подтверждается и современными данными о работе головного мозга человека. Принципиальная особенность нашего мозга состоит в так называемой функциональной асимметрии, т. е. в определенной специализации функций левого и правого полушарий. У большинства людей в левом полушарии расположены зоны порождения и восприятия речи, так называемые зоны Брока и Вернике (см. § 43 и 46), таким образом, левое полушарие является «речевым», а тем самым, обычно, и «доминантным» (т. е. «главенствующим»), точнее, оно ответственно за логико-грамматич ескую расчлененность и связность нашей речи, за ее форму, а также, по-видимому, и за абстрактную лексику, короче — за аналитическое, абстрактное мышление. При афазиях (нарушениях речи), обусловленных травмами левого полушария, речь теряет грамматическую правильность и плавность (причем по-разному, в зависимости от того, какие участки коры поражены — лобновисочные или задневисочные). В противоположность левому правое полушарие теснее связано с наглядно-образным мышлением, со зрительными, пространственными, звуковыми или иными образами, а специально в области языка — с предметными значениями слов, особенно конкретных существительных. Оно характеризуется нерасчлененным, но зато и более целостным восприятием мира и является источником интуиции. При заболеваниях и травмах, поражающих правое полушарие, грамматическая правильность высказываний может сохраняться, но речь становится бессмысленной. Интерес-но, что в детском возрасте асимметрия мозга еще не проведена полностью и в случае частичного поражения того или иного участка коры головного мозга другие участки могут взять на себя его функции. Вообще в норме оба полушария работают в непрерывном контакте друг с другом, совместной работой обеспечивая все поведение человека, его мышление и речь.

§ 15. Язык связан со всей психической деятельностью человека, т. е. не только с мыслью, но также с чувством и волей. В частности, у ребенка первые проявления речи направлены не столько на осуществление познавательной деятельности, сколько на выражение волевых побуждений и требований, обращенных к окружающим (доминирует апеллятивная функция). Можно сказать, что на раннем этапе младенчества развитие речи и интеллектуальное развитие еще мало связаны друг с другом. Но постепенно обе линии развития объединяются и примерно с двухлетнего возраста язык становится важнейшим средством формирования мысли ребенка и его приобщения к опыту взрослых.

§ 16. Множественность и чрезвычайное разнообразие языков мира нисколько не подрывают принципиального единства человеческого мышления, единства законов логики, по которым протекает мыслительная деятельность; однако инвентарь понятий, зафиксированных в словах и грамматических формах, конечно, отличается от языка к языку (подробнее см. в § 107—108). Хотя в речи и в языке все подчинено задаче выражения смыслового содержания и тем самым одухотворено мыслью, некоторые стороны в структуре языка и в процессах речевой деятельности связаны с формулируемой в высказывании мыслью лишь очень косвенно, через целую цепочку посредствующих звеньев. Иногда языковая форма отражает «вчерашний день» мышления, не современные логические понятия, а понятия, ушедшие в прошлое. Элементарный пример: мы говорим солнце взошло, солнце село, хотя прекрасно знаем, что не Солнце вращается вокруг Земли, а Земля вокруг Солнца. Более сложный случай: принадлежность в русском языке, например, глагола колю к I, а глагола хвалю ко II спряжению определяется, конечно, не какими-либо различиями в мысли, в логических категориях, к которым относятся соответственно понятия' 'колоть' и 'хвалить', а исключительно языковой традицией; мы можем предполагать, что в своих далеких истоках различие I и II спряжений было как-то связано со смысловыми различиями, но сейчас от этих смысловых различий не осталось и следа.

д) Язык и общество

§ 17. Язык всегда—достояние коллектива. Организация совместной трудовой деятельности, функционирование социальных институтов, развитие культуры имеют своим непременным условием постоянное и активное речевое общение членов коллектива. В громадном большинстве случаев коллектив людей, говорящих на одном языке («языковая общность»), —это коллектив этнический (нация, народность, племя). Языки некоторых этнических коллективов используются и как средство межэтнического общения. Так, русский язык является национальным языком русских и одновременно языком межнационального общения ряда других наций и народностей. Русский язык является также одним из мировых языков.

Иногда в силу исторических причин в одном этническом коллективе используется не один язык, а параллельно два (и больше), причем сферы их употребления обычно так или иначе разграничиваются (например, один язык — дома и в кругу друзей, другой — на работе, в официальной обстановке и т. д.). Иногда, напротив, один язык обслуживает в качестве основного средства общения несколько разных народов (§20). В особых условиях возникают и такие языки, которые ни для кого не являются основными (родными) и служат только для межэтнического общения (§220).

Язык этнической общности, как правило, не является абсолютно единым на всей территории своего распространения и во всех сферах своего использования. В нем обнаруживаются определенные внутренние различия: более или менее единый литературный язык обычно противостоит заметно различающимся между собой местным диалектам, а также профессиональным и другим разновидностям языка, отражающим внутреннее членение данного языкового коллектива. Диалекты и групповые различия в языке изучает диалектология, а всю совокупность вопросов, связанных с воздействием общества на язык и с языковыми ситуациями, складывающимися в обществе,— так называемая социолингвистика.

§ 18. Даже на сравнительно небольшой территории диалекты порой заметно отличаются друг от друга. Такие более дробные диалекты называют говорами. Они объединяются лингвистами-диалектологами по тем или иным признакам в группы, называемые наречиями. Так, например, север нерусское наречие характеризуется «оканьем», т. е. произношением звука «о» не только под ударением (Оросить, водный), но и в неударных слогах (бросать, вода, борода) 1 . а также «стяженными» формами в спряжении настоящего времени (бываш, быват), совпадением тв. п. мн. ч. с дат. п. (пойти за грибам, с рукам, с ногам), многими специфическими словами (орать в смысле 'пахать') и т. д., причем каждая такая особенность имеет свою географическую зону распространения, не вполне совпадающую с зоной других диалектных особенностей. В результате диалектолог имеет дело не столько с «границами диалектов», сколько с границами отдельных диалектных явлений, так называемыми изоглоссами5. Между «типичными севернорусскими» и «типичными южнорусскими» говорами выделяется полоса переходных (среднерусских) говоров, сближающихся одними чертами с севером, а другими, в частности «аканьем» (произношением «брасать», «вада», «барада»),— с югом.

Картографирование явлений, представленных в диалектах (нанесение этих явлений на географическую карту), составляет задачу диалектографии (лингвистической географии), занимающейся также историческим истолкованием изоглосс: их расположение отражает факты истории края — направление и пределы влияния экономических, политических и

www.ronl.ru

Реферат - Новое учение о языке

Вадим Руднев

Новоеучение о языке — вульгарно-материалистическое, авангардистского толка (см.авангардиое искусство) направление в советской лингвистике, господствующее,начиная с 1920-х гг., более 30 лет. После того как оно приняло особо уродливыеформы, его разгромил И. В. Сталин в статье «Марксизм и вопросыязыкознания», опубликованной в «Правде» в 1950 г.

Основательнового учения о языке — академик Николай Яковлевич Марр, человек, которого прижизни и после смерти, как пишет о нем автор критической монографии В. М.Алпатов, «называли гением, сравнивали с Коперником, Дарвином, Менделеевым;позднее о нем говорили как о вульгаризаторе, космополите и шарлатане; однисчитали, что он создал науку о языке, другие, — что его вклад в эту науку равеннулю».

Маррприменил к языкознанию учение исторического материализма. По его мнению, язык — такая же надстроечная общественная ценность, как искусство; язык являетсяприводным ремнем в области надстроечной категории общества. Язык возник у всехнародов независимо друг от друга, но поскольку культура едина и в своемразвитии проходит одни и те же этапы, то все процессы в ней проходятаналогично.

Язык,по Марру, образовался из первичных «фонетических выкриков». Первичнаяречь, как реконструировал ее Мар, состояла всего из четырех лексическихэлементов — САЛ, БЕР, ЙОН, РОШ. И вот все слова всех языков мира Марр былсклонен сводить к этим четырем элементам.

«Словавсех языков, — писал Марр, — поскольку они являются продуктом одноготворческого процесса, состоят всего-навсего из четырех элементов, каждое словоиз одного или из двух, реже трех элементов; в лексическом составе какого бы тони было языка нет слова, содержащего что-либо сверх все тех же четырех элементов;мы теперь орудуем возведением всей человеческой речи к четырем звуковымэлементам».

«Любоеслово, — пишет Алпатов, — возводилось к элементам или их комбинациям. Например,в слове красный отсекались части к- и н-, а остюшееся рас- признюалось модификациейэлемента РОШ, сопоставлялось с рыжий, русый (...), названиями народов»русские, этруски".

Развитиеязыков, по Марру, шло от исконного множества к единству. Нормальная наука — сравнительное-историческое языкознание — считала, что все происходило наоборот:сначала существовали праязыки, из которых потом возникли современные языки, тоесть движение шло от единства к множеству. Но Марр открыто высказывал ненавистьк сравнительно-историческому языкознанию, считая его буржуазной псевдонаукой.Он отвергал генетическое родство языков и даже такие очевидные вещи, какзаимствования слов, он объяснял единством глоттогонического (языкотворческого)процесса.

Языковыекатегории Марр прямолинейно связывал с социальными явлениями. Так, ученикМарра, академик И. И. Мещанинов, писал:

«Личныеместоимения и понятие единственного числа связаны с индивидуальным восприятиемлица, то есть с явлением позднейшего строя общественной жизни. Личнымместоимениям предшествовали притяжательные, указывающие на принадлежность неотдельным лицам, а всему коллективу, причем и эти первые по временивозникновения вовсе не изначальны, но тесно связаны с осознанием представленияо праве собственности».

Также вульгарно-социологически объяснялись степени сравнения, которые, по Марру,появились вместе с сословиями: превосходной степени соответствовал высшийсоциальный слой, сравнительной — средний, положительной — низший.

Марротрицал существование национальных языков: «Не существует национального иобщенационального языка, а есть классовый язык, и языки одного и того же классаразличных стран при идентичности социальной структуры выявляют большетипологического родства, чем языки различных классов одной и той же страны,одной и той же нации».

Ясно,что терпеть такую безумную теорию могло только такое безумное государство, какСССР. После смерти Марра в 1934 г. Новое учение о языке  стало официальнойязыковедческой религией. Любые проявления сравнительно-историческогоязыкознания, не говоря уже о структурной лингвистике, безжалостно душились.

Всвоей статье в «Правде» Сталин писал: «Н. Я. Марр внес вязыкознание несвойственный марксизму нескромный, кичливый и высокомерный тон,ведущий к голому и легкомысленному отрицанию всего того, что было сделано вязыкознании до Н. Я. Марра».

Пожалуй,эта публикация была единственным добрым делом(сделанным по каким-тотаинственным соображениям) Сталина на ниве родной культуры. Языкознание послеэтого заметно оживилось и, к счастью, разоблаченных марристов при этом несажали и не расстреливали.

Нобыло бы односторонним считать Николая Яковлевича Марра безумцем и параноиком.Вернее, он был в той же мере безумцем, что и Хлебников, Маяковский, Бунюэль. Ноему не посчастливилось стать именно ученым, а не художником, хотя многие,особенно литературоведы и культурологи, на которых он оказал влияние, считали ипродолжают считать его таланливейшей и во многом до конца не понятой личностью.Автор статьи присоединяется к этому мнению.

Вотчто писала о своем учителе Ольга Михайловна Фрейденберг, выдающийся мифолог икультуролог:

«Гдебы Марр ни находился — на улице, на заседании, на общественном собрании, застолом — он всюду работал мыслью над своим учением. Его голова была полнаязыковыми материалами, и он ошарашивал встречного знакомого, вываливая емупрямо без подготовки пригоршню слов и только за секунду перед этим вскрытыхзначений. (...) Что видел во сне Марр? Неужели на несколько часов в сутки онпереставал работать мыслью? Ему снились, наверное, слова, и едва ли и во сне онне работал над своим учением».

Авот что пишет известнейший лингвист, академик Т. В. Гамкрелидзе о Марре и егопрозрениях — в 1996 г. (по неуловимой логике судьбы самое скандальное ипримитивное в теории Марра — сведение всех слов к четырем элементам — вкакой-то степени предварило открытие четырех элементов генетического кода):

"(...)теория Марра не имеет под собой никаких рациональных оснований, онапротиворечит и логике современной теоретической лингвистики, и языковойэмпирии. (...) Но теория эта, представляющая своеобразную модель языка, весьмаблизкую к генетическому коду, (...) может послужить иллюстрацией проявления вученом интуитивных и неосознанных представлений (...)". Иначе говоря,Марр, возможно, в своей безумной теории предсказал типологические основы тогдаеще не существовавшей генетики.

Вконце ХХ в. труды Марра постепенно стали реабилитировать, особенно его штудиипо семантике и культурологии. Появилось даже понятие «неомарризм».Это произошло при смене научных парадигм, при переходе от жесткой системыструктурализма к мягким системам постструктурализма и постмодернизма, гдекаждой безумной теории находится свое место.

Список литературы

АлпатовВ.М. История одного мифа: Марр и марризм. — М., 1991.

Фрейденберг0.М. Воспоминания о Н. Я. Марре // Восток — Запад. — М., 1988.

ГамкрелидзеТ.В. Р. О. Якобсон и проблема изоморфизма между генетическим кодом исемиотическими системами // Материалы международного конгресса «100 лет Р.О. Якобсону» — М., 1996. />

Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта lib.ru/

www.ronl.ru

Реферат: Новое учение о языке

Вадим Руднев

Новое учение о языке - вульгарно-материалистическое, авангардистского толка (см. авангардиое искусство) направление в советской лингвистике, господствующее, начиная с 1920-х гг., более 30 лет. После того как оно приняло особо уродливые формы, его разгромил И. В. Сталин в статье "Марксизм и вопросы языкознания", опубликованной в "Правде" в 1950 г.

Основатель нового учения о языке - академик Николай Яковлевич Марр, человек, которого при жизни и после смерти, как пишет о нем автор критической монографии В. М. Алпатов, "называли гением, сравнивали с Коперником, Дарвином, Менделеевым; позднее о нем говорили как о вульгаризаторе, космополите и шарлатане; одни считали, что он создал науку о языке, другие, - что его вклад в эту науку равен нулю".

Марр применил к языкознанию учение исторического материализма. По его мнению, язык - такая же надстроечная общественная ценность, как искусство; язык является приводным ремнем в области надстроечной категории общества. Язык возник у всех народов независимо друг от друга, но поскольку культура едина и в своем развитии проходит одни и те же этапы, то все процессы в ней проходят аналогично.

Язык, по Марру, образовался из первичных "фонетических выкриков". Первичная речь, как реконструировал ее Мар, состояла всего из четырех лексических элементов - САЛ, БЕР, ЙОН, РОШ. И вот все слова всех языков мира Марр был склонен сводить к этим четырем элементам.

"Слова всех языков, - писал Марр, - поскольку они являются продуктом одного творческого процесса, состоят всего-навсего из четырех элементов, каждое слово из одного или из двух, реже трех элементов; в лексическом составе какого бы то ни было языка нет слова, содержащего что-либо сверх все тех же четырех элементов; мы теперь орудуем возведением всей человеческой речи к четырем звуковым элементам".

"Любое слово, - пишет Алпатов, - возводилось к элементам или их комбинациям. Например, в слове красный отсекались части к- и н-, а остюшееся рас- признюалось модификацией элемента РОШ, сопоставлялось с рыжий, русый (...), названиями народов "русские, этруски".

Развитие языков, по Марру, шло от исконного множества к единству. Нормальная наука - сравнительное-историческое языкознание - считала, что все происходило наоборот: сначала существовали праязыки, из которых потом возникли современные языки, то есть движение шло от единства к множеству. Но Марр открыто высказывал ненависть к сравнительно-историческому языкознанию, считая его буржуазной псевдонаукой. Он отвергал генетическое родство языков и даже такие очевидные вещи, как заимствования слов, он объяснял единством глоттогонического (языкотворческого) процесса.

Языковые категории Марр прямолинейно связывал с социальными явлениями. Так, ученик Марра, академик И. И. Мещанинов, писал:

"Личные местоимения и понятие единственного числа связаны с индивидуальным восприятием лица, то есть с явлением позднейшего строя общественной жизни. Личным местоимениям предшествовали притяжательные, указывающие на принадлежность не отдельным лицам, а всему коллективу, причем и эти первые по времени возникновения вовсе не изначальны, но тесно связаны с осознанием представления о праве собственности".

Так же вульгарно-социологически объяснялись степени сравнения, которые, по Марру, появились вместе с сословиями: превосходной степени соответствовал высший социальный слой, сравнительной - средний, положительной - низший.

Марр отрицал существование национальных языков: "Не существует национального и общенационального языка, а есть классовый язык, и языки одного и того же класса различных стран при идентичности социальной структуры выявляют больше типологического родства, чем языки различных классов одной и той же страны, одной и той же нации".

Ясно, что терпеть такую безумную теорию могло только такое безумное государство, как СССР. После смерти Марра в 1934 г. Новое учение о языке стало официальной языковедческой религией. Любые проявления сравнительно-исторического языкознания, не говоря уже о структурной лингвистике, безжалостно душились.

В своей статье в "Правде" Сталин писал: "Н. Я. Марр внес в языкознание несвойственный марксизму нескромный, кичливый и высокомерный тон, ведущий к голому и легкомысленному отрицанию всего того, что было сделано в языкознании до Н. Я. Марра".

Пожалуй, эта публикация была единственным добрым делом(сделанным по каким-то таинственным соображениям) Сталина на ниве родной культуры. Языкознание после этого заметно оживилось и, к счастью, разоблаченных марристов при этом не сажали и не расстреливали.

Но было бы односторонним считать Николая Яковлевича Марра безумцем и параноиком. Вернее, он был в той же мере безумцем, что и Хлебников, Маяковский, Бунюэль. Но ему не посчастливилось стать именно ученым, а не художником, хотя многие, особенно литературоведы и культурологи, на которых он оказал влияние, считали и продолжают считать его таланливейшей и во многом до конца не понятой личностью. Автор статьи присоединяется к этому мнению.

Вот что писала о своем учителе Ольга Михайловна Фрейденберг, выдающийся мифолог и культуролог:

"Где бы Марр ни находился - на улице, на заседании, на общественном собрании, за столом - он всюду работал мыслью над своим учением. Его голова была полна языковыми материалами, и он ошарашивал встречного знакомого, вываливая ему прямо без подготовки пригоршню слов и только за секунду перед этим вскрытых значений. (...) Что видел во сне Марр? Неужели на несколько часов в сутки он переставал работать мыслью? Ему снились, наверное, слова, и едва ли и во сне он не работал над своим учением".

А вот что пишет известнейший лингвист, академик Т. В. Гамкрелидзе о Марре и его прозрениях - в 1996 г. (по неуловимой логике судьбы самое скандальное и примитивное в теории Марра - сведение всех слов к четырем элементам - в какой-то степени предварило открытие четырех элементов генетического кода):

"(...) теория Марра не имеет под собой никаких рациональных оснований, она противоречит и логике современной теоретической лингвистики, и языковой эмпирии. (...) Но теория эта, представляющая своеобразную модель языка, весьма близкую к генетическому коду, (...) может послужить иллюстрацией проявления в ученом интуитивных и неосознанных представлений (...)". Иначе говоря, Марр, возможно, в своей безумной теории предсказал типологические основы тогда еще не существовавшей генетики.

В конце ХХ в. труды Марра постепенно стали реабилитировать, особенно его штудии по семантике и культурологии. Появилось даже понятие "неомарризм". Это произошло при смене научных парадигм, при переходе от жесткой системы структурализма к мягким системам постструктурализма и постмодернизма, где каждой безумной теории находится свое место.

Список литературы

Алпатов В.М. История одного мифа: Марр и марризм. - М., 1991.

Фрейденберг 0.М. Воспоминания о Н. Я. Марре // Восток - Запад. - М., 1988.

Гамкрелидзе Т.В. Р. О. Якобсон и проблема изоморфизма между генетическим кодом и семиотическими системами // Материалы международного конгресса "100 лет Р. О. Якобсону" - М., 1996.