СЕН-СИМОН КЛОД АНРИ ДЕ РУВРУА. Клод анри де сен симон реферат

Знаменитые люди и события в истории, астрология гороскопы и эзотерика

Клод Анри де Сен-Симон

     Французский мыслитель, социалист-утопист. Движущими силами исторического развития считал прогресс научных знаний, морали и религии. В сочинении «Новое христианство» (1825) объявлял освобождение рабочего класса целью своих стремлений, решение этой задачи видел в утверждении «новой» религии («все люди — братья»).

Каждое утро в роскошные покои, где спал юный отпрыск графа Бальтазара де Сен-Симона, входил лакей и произносил одни и те же слова: «Вставайте, граф, вас ожидают великие дела». Это была не вольная прихоть простолюдина. Соблюдать эту церемонию приказал молодой аристократ, который еще на заре своей жизни уверовал, что судьба дарует ему бессмертие.

Клод Анри де Сен-Симон родился в 1760 году в Париже. Его отец служил у польского короля в должности начальника гвардейской бригады. Судя по бурному темпераменту и образу мыслей графа Бальтазара, он, видимо, расправился бы собственноручно со своим первенцем, если мог бы представить, что в будущем он изменит своему классу и аристократическому происхождению. И вместе с тем никто из этого древнего рода, который, по семейным преданиям, восходил к самому Карлу Великому, не прославил его так, как Клод Анри.

Молодого графа воспитывали гувернеры, домашние учителя, среди которых был и знаменитый ученый энциклопедист д'Аламбер. Общение с ним, знакомство с литературой, в том числе с произведениями просветителей, сам дух свободомыслия, отрицания насилия над личностью, характерный для предреволюционной Франции, отразились на формировании мировоззрения юноши.

Уже в тринадцать лет Клод Анри наотрез отказался конфирмоваться в церкви, заявил публично о своем отрицании Бога. Возмущенный отец отправил сына в крепость для исправления. Клод Анри настойчиво требовал у тюремщика выпустить его за ворота, а когда тот отказался, в гневе ранил стражника ножом, овладел ключами и получил желанную свободу.

В семнадцать лет Клод Анри поступает в полк и скоро получает первый офицерский чин. Через два года, когда молодые Соединенные Штаты начали борьбу за независимость своих северных колоний, офицер-романтик добровольно отправляется за океан и становится под знамена Вашингтона. Его храбрость была отмечена орденом. При возвращении на родину Сен-Симон попадает в плен к англичанам. Вместе с другими пленными молодой граф оказывается на Ямайке. Лишь в 1784 году он возвращается в Париж и скоро получает под свое командование полк. Блестящая карьера открывалась перед отпрыском знатного рода. Но праздная жизнь не удовлетворяла графа. На военной службе он находился до начала французской революции. События 1789 года Сен-Симон воспринял с энтузиазмом. Даже эмиграция братьев и арест сестры не охладили его революционного пыла. Он отказывается от своего графского титула и принимает новую фамилию — Боном, что означало «простачок». В то время имена меняли часто. Но если для многих этот шаг был не чем иным, как данью моде, стремлением приспособиться к бурным событиям революции, то Сен-Симон отказался от собственного имени, исходя из глубоких внутренних убеждений. «В настоящее время нет больше сеньоров, — писал он. — Все мы совершенно равны, и, чтобы графский титул не привел вас к ошибочной мысли, будто я обладаю большими правами, чем вы, я навеки отказываюсь от этого звания, которое считаю более низким, чем звание французского гражданина…»

«Боном» во Франции издавна называли крестьянина. «Жак-боном» — полушутливая, полупрезрительная кличка, вроде русского «Иванушки-дурачка», кличка, которой «благородные» наделяли своих холопов. Сен-Симон, став «гражданином Бономом», хотел этим подчеркнуть, кто, по его мнению, стоит в центре событий, сотрясающих страну. И не только подчеркнуть, но и показать на деле: два первых года революции он проводит в провинции, среди крестьян.

Между тем революция развивалась совсем не так, как хотелось бы бывшему графу. Крупная буржуазия, оказавшись у власти, совсем не спешила установить «золотой век», в который так верили философы-просветители и их многочисленные последователи. Неугомонный Сен-Симон решил по-своему удовлетворить чаяния крестьянства. Он начал покупать землю, конфискованную у церкви и роялистов, и перепродавать ее мелкими участками малоимущим.

Партнером в земельных спекуляциях «гражданина Бонома» становится знакомый ему по Испании барон Редерн. Успех превосходит все ожидания: богатство росло на глазах. Неизвестно, как сложилась бы дальше жизнь Сен-Симона, если бы не карающая рука якобинской диктатуры. Незадачливого миллионера водворяют в застенки люксембургской тюрьмы, и только контрреволюционный термидорианский переворот спасает узника от гильотины. Проведя около года в темнице, он выходит на свободу и… вновь пускается в земельные спекуляции.

В 1796 году совместное богатство партнеров оценивается в четыре миллиона франков. Но на этом карьера преуспевающего торговца самым неожиданным образом обрывается. В Париж возвращается барон Редерн, благоразумно скрывшийся за границу во время террора, и предъявляет свои права на все состояние. Поскольку операции велись от его имени, Сен-Симону приходится довольствоваться отступным в 150 тысяч франков.

Оказавшись не у дел, он с обычной для себя энергией берется за изучение естественных наук. Этот шаг — не очередная блажь бывшего графа. Разочарование в революции, которая лишь сменила одну форму эксплуатации на другую, резкие контрасты между нищетой и богатством, достигшие невиданных размеров в годы Директории, навсегда похоронили надежду Сен-Симона на достижение всеобщей гармонии революционным путем. Сен-Симон видит теперь весь смысл своей жизни в создании всеобщей, универсальной науки о человеческом обществе.

Остаток своего богатства он использует на содержание гостеприимного дома, где принимает крупнейших ученых Парижа, на путешествия по Европе, во время которых встречается со многими известными профессорами. Бесконечные знакомства, упорные занятия и опыты поглощают все его время. Наконец он публикует первое свое произведение «Письма женевского обитателя к современникам». Это оригинальное произведение представляет собой утопический план переустройства общества, изложенный в туманной форме.

Но вот иссякают деньги. Бывший граф оказывается на грани бедности. Как жить и творить дальше?

После развода с мадам Бавр Сен-Симону приходит в голову идея жениться на мадам де Сталь, писателе и выдающемся политическом деятеле! Какое замечательное будет потомство, если сочетать такого необыкновенного, по мнению Сен-Симона, мужчину, как он, с этой талантливой женщиной! Кстати, и материальные дела пойдут на улучшение. И, несмотря на то, что они не были знакомы раньше, экстравагантный Анри едет в городишко Коппе и делает предложение писательнице. Сватовство, конечно, не удалось.

Сен-Симон обращается к графу Сегюру с просьбой найти ему место хотя бы конторского служащего. Тот милостиво предоставил должность переписчика в парижском ломбарде. Можно удивляться усердию бывшего графа. Днем — работа в ломбарде, ночью — подготовка научных трудов. А жить приходилось впроголодь… Он, наверное, долго не смог бы выдержать, если бы не встретился со своим бывшим слугой Диаром. На этот раз роли поменялись. Диар дал ему приют и деньги. На его средства Сен-Симон выпустил свою вторую работу — «Введение к научным трудам XIX века». Вместе с другими сочинениями он напечатал ее малым тиражом и разослал видным ученым и политическим деятелям с просьбой высказать свои замечания и оказать помощь в дальнейшей работе. Никто не откликнулся на эти просьбы.

Скоро Диар умер, и его подопечный снова остался почти без средств. О том, какое существование он влачил, видно из его записи, датированной 1812 годом: «Вот уже две недели я питаюсь хлебом и водой, работаю без огня; я все продал, вплоть до моей одежды, чтобы оплатить издержки на переписку моих трудов. Страсть к науке и общественному благу, стремление найти способ для прекращения мирным путем страшного кризиса, переживаемого всем европейским обществом, довели меня до такой нужды…»

Но материальные невзгоды не сломили волю Сен-Симона. Чем труднее ему приходилось, тем упорнее он работал. Именно в эти годы окончательно формируются его взгляды на общество, которые он изложил в книгах «Записки о всеобщем тяготении», «Очерк науки о человеке», статьях в сборниках «Индустрия…», «Организатор».

В особом ряду стоит сочинение «О промышленной системе». Обращаясь поочередно к королю, членам палаты депутатов, землевладельцам, торговцам, фабрикантам и другим «промышленникам», ко всем «друзьям человечества», автор подчеркивает, что основная причина кризиса, который переживает общество в настоящее время, — изменение социальной системы. Иначе говоря, «существо этого кризиса состоит в переходе от феодальной и теологической системы к промышленной и научной. Он неизбежно будет продолжаться до того времени, когда полностью завершится образование новой системы».

В обращении к Людовику XVIII Сен-Симон отмечал, что моральные и политические неурядицы, которые потрясают Францию, а также другие страны Западной Европы, объясняются исключительно тем, что старая социальная система разрушена, а новая еще не создана. Этот кризис прекратится, и порядок воцарится прочно лишь тогда, когда с полной энергией начнется организация новой системы. Автор на основе обстоятельного анализа неудач, причинивших обществу немало вреда, рекомендовал королю упразднить дворянство и составить избирательный корпус из промышленников, а также использовать труды ученых в руководстве обществом.

Бывший граф куда спокойнее переносил свои материальные невзгоды, чем равнодушие к трудам, которые считал путеводной звездой на пути к счастью человечества. Упорное замалчивание его идей продолжалось. И это тяготило его. В 1823 году он пытался покончить жизнь самоубийством, и лишь случайность помешала свершиться трагедии. Но со временем полоса неудач кончилась. Жизнь «отверженного» стала постепенно налаживаться. У Сен-Симона появляются ученики и последователи. Среди них был декабрист М С Лунин, побывавший во Франции вместе с русскими войсками. Проповедь мирного преобразования общества, обращенная к королям и богачам — банкирам, промышленникам, купцам, которую вел Сен-Симон, — начинает привлекать внимание некоторых меценатов. Они помогают ему издать сочинения, обеспечивают возможность жить в достатке и, главное, напряженно работать.

Устроена и личная жизнь — рядом верная мадам Жюлиан — близкий друг, секретарь, экономка. Но как ни щедро задаривали богатые покровители Сен-Симона, он по-прежнему оставался бунтарем. Поэтому меценаты публично отмежевались от его идей и заявили, что он ввел их в заблуждение. А вскоре — еще один удар. Суд обвиняет Сен-Симона в оскорблении королевской фамилии. Предлогом послужила «Притча», в которой он писал, что Франция ничего не потеряет, если вдруг волшебным образом бесследно исчезнут члены королевской фамилии, а заодно все аристократы, высшие чиновники, священники и т. д., но очень много потеряет, если исчезнут лучшие ученые, художники, мастера, ремесленники. К счастью, дело обернулось благополучно. Суд присяжных оправдал его, посчитав эти слова не более чем забавным парадоксом.

Сен-Симон продолжает много и плодотворно работать В 1823–1824 годах появляется «Катехизис промышленников», в 1825-м — «Рассуждения литературные, философские и промышленные» с эпиграфом «Золотой век, который слепое предание относило до сих пор к прошлому, находится впереди нас». Наконец, Сен-Симон приступает к своему главному произведению «Новое христианство», оно должно дать будущему «обществу индустриалов» новую религию, берущую от христианства лишь его исходный гуманизм. Именно в этих работах окончательно сформировалось универсальное учение Сен-Симона.

Сен-Симон выдвинул концепцию «социальной физиологии» («науки о человеке») — научного изучения человека и общества. В основе этой концепции Сен-Симона лежал принцип историзма, то есть рассмотрение общества как целостного организма, который закономерно развивается от низших стадий к высшим. Сен-Симон разработал схему исторического прогресса, по которой каждая конкретная общественная система покоится на определенной системе взглядов и убеждений, и если такие взгляды и убеждения теряют доверие, социальный порядок рушится.

Так он полагал, что победа Просвещения над теологией привела к разрушению феодального строя. Только новый уровень идей — современные «позитивные» науки — могут быть основой для постфеодального, индустриального порядка. Это произойдет после того, как на смену старым правящим классам — землевладельцам и духовенству — придет восходящий класс ученых, инженеров, художников, а также промышленников и производителей.

Сен-Симон был одним из первых мыслителей, кто определил главные черты возникшего индустриального общества (или «индустриальной системы»). Подвергая критике капиталистическое общество того времени, Сен-Симон говорит, что «оно являет собой воистину картину мира, перевернутого вверх ногами», в нем «менее обеспеченные ежедневно лишают себя части необходимых им средств для того, чтобы увеличить излишек крупных собственников».

Сен-Симон считал, что лишь всемерное развитие производства может избавить трудящиеся массы от бедствий путем эффективного использования научных принципов организации общества. Этими принципами должны быть внедрение всеобщего обязательного производительного труда, обеспечение всем равных возможностей применить свои способности, создание плановой организации производства, которое должно обеспечить все потребности общества. Общество должно стать большой производительной ассоциацией, а весь мир постепенно превратится во всемирную ассоциацию народов.

Основной социальной целью должен быть производительный труд, а политической силой, которая осуществляется обученными администраторами, будет прикладная наука о производстве. Сен-Симон не считал, что будущее общество будет бесклассовым, но полагал, что рабочие и буржуазия объединяются в едином классе «индустриалов», где рабочие должны подчиняться их «естественным» лидерам. В дальнейшем все люди будут принадлежать к единому классу производителей, имеющих общие интересы и противопоставленных паразитирующим группам общества, которые, в конце концов, будут ликвидированы.

Учение Сен-Симона оказало большое влияние на многих мыслителей и имело последователей. Была создана школа сен-симонизма, которая с течением времени превратилась в религиозную секту, но вскоре распалась. Одним из учеников Сен-Симона был Конт, одно время служивший секретарем Сен-Симона, который продолжал разрабатывать теорию позитивистской науки и философии и то, что он называл новой наукой — социологией.

Прожив жизнь удивительных метаморфоз, потомок аристократического рода Клод Анри Сен-Симон умер 19 мая 1825 года в крайней нищете.

smartwebsite.ru

Клод Анри де Сен-Симон это что такое Клод Анри де Сен-Симон: определение — Философия.НЭС

Клод Анри де Сен-Симон

1760-1825) - французский социолог, социалист-утопист. Аристократ по происхождению, участвовал в борьбе за независимость североамериканских колоний как французский офицер. Приветствовал Великую французскую революцию 1789-1794 гг.

На мировоззрение Сен-Симона и его интерес к философии и науке оказали влияние идеи Просвещения XVIII века и прежде всего идея прогресса. Он был не удовлетворен результатами Великой французской революции и задумал создать социологическую систему как орудие реорганизации общества на научных основах. При этом он исходил из того, что и природа и общество подчиняются действию единого ньютоновского закона всемирного тяготения.

Сен-Симон выдвинул концепцию «социальной физиологии» («науки о человеке») - научного изучения человека и общества. В основе этой концепции Сен-Симона лежал принцип историзма, т.е. рассмотрение общества как целостного организма, который закономерно развивается от низших стадий к высшим. В этом организме все стороны связаны как определенными религиозными и моральными принципами, так и трудовой деятельностью. Это единство, по мнению Сен-Симона, обеспечивалось во все времена связью науки (теоретического знания) и индустрии, под которой он понимал не только производство, но и всю продуктивную деятельность. Наука и индустрия - это ключевые факторы, формирующие различные типы общества в ходе эволюции человека от примитивного состояния до настоящего времени. При этом прогресс для Сен-Симона состоял в том, чтобы удовлетворять насущные потребности людей, развивать их творческие способности, предоставлять простор для развития цивилизации и наук, выдвижения достойных носителей знания и культуры.

Сен-Симон разработал схему исторического прогресса, по которой каждая конкретная общественная система покоится на определенной системе взглядов и убеждений и если такие взгляды и убеждения теряют доверие, социальный порядок рушится. Так он полагал, что победа Просвещения над теологией привела к разрушению феодального строя. Только новый уровень идей - современные «позитивные» науки - могут быть основой для постфеодального, индустриального порядка. Это произойдет после того, как на смену старым правящим классам - землевладельцам и духовенству - придет восходящий класс ученых, инженеров, художников, а также промышленников и производителей.

Сен-Симон был одним из первых мыслителей, кто определил главные черты возникшего индустриального общества (или «индустриальной системы»). Подвергая критике капиталистическое общество того времени, Сен-Симон говорит, что «оно являет собой воистину картину мира, перевернутого вверх ногами», в нем «менее обеспеченные ежедневно лишают себя части необходимых им средств для того, чтобы увеличить излишек крупных собственников».

Сен-Симон полагает, что историческое развитие общества должно вести к формированию нового общества, построенного на разумных основаниях, к «новой промышленной системе». Свой проект нового общественного устройства Сен-Симон изложил в произведениях: «О промышленной системе» (1821-1822), «Катехизис промышленников» (1823-1824), «Новое христианство» (1825).

Сен-Симон считал, что лишь всемерное развитие производства может избавить трудящиеся массы от бедствий путем эффективного использования научных принципов организации общества. Этими принципами должны быть внедрение всеобщего обязательного производительного труда, обеспечение всем равных возможностей применить свои способности, создание плановой организации производства, которое должно обеспечить все потребности общества. Общество должно стать большой производительной ассоциацией, а весь мир постепенно превратится во всемирную ассоциацию народов. Основной социальной целью должен быть производительный труд, а политической силой, которая осуществляется обученными администраторами, будет прикладная наука о производстве.

Сен-Симон не считал, что будущее общество будет бесклассовым, но полагал, что рабочие и буржуазия объединяются в едином классе «индустриалов», где рабочие должны подчиняться их «естественным» лидерам, однако их интересы будут гармонически интегрированы в понятии всеобщего благосостояния. В дальнейшем все люди - от рабочих до управляющих - будут принадлежать к единому классу производителей, имеющих общие интересы и противопоставленных паразитирующим группам общества, которые в конце концов будут ликвидированы.

В «промышленной системе» Сен-Симона предусматривалось подчинение всех предпринимателей единому плану работ. Чтобы единственным принципом в оценке людей во всех областях общественной жизни стали их способности и труд, Сен-Симон предлагал отменить право наследования.

Сен-Симон традиционно рассматривается как один из трех великих основателей современного социализма, наряду с Фурье и Оуэном.

Учение Сен-Симона оказало большое влияние на многих мыслителей и имело множество последователей. Была создана школа сен-симонизма, которая с течением времени превратилась в религиозную секту, но вскоре распалась. Одним из учеников Сен-Симона был Конт, одно время служивший секретарем Сен-Симона, который продолжал разрабатывать теорию позитивистской науки и философии и то, что он называл новой наукой - социологией.

Оцените определение:

Источник: Великие философы: учебный словарь-справочник

terme.ru

СЕН-СИМОН КЛОД АНРИ ДЕ РУВРУА — Педагогика.НЭС

СЕН-СИМОН КЛОД АНРИ ДЕ РУВРУА

1760-1826) — французский мыслитель, социолог, социалист. Создал ряд философских и социологических произведений, оказавших большое влияние на духовную жизнь 19 в. Воспитание, по С., является прерогативой художников и ученых и призвано посвящать индивидов в принципы, которыми управляет общество; помогать постижению "социального назначения" личности. Образование неотделимо от воспитания и подчинено тем же целям. Свои соображения о реформе школ С.-С. представил "Обществу начального образования" (1816). Наброски оригинальных педагогических замыслов, разрозненные идеи С.-С. впоследствии обобщили С.А. Базар, Б.П. Анфантен и другие его ученики, развившие в духе социализма представления С.-С. об идеальном строе и совершенной системе воспитания.

Оцените определение:

Источник: Хрестоматия-педагогический словарь библиотекаря

СЕН-СИМОН КЛОД АНРИ ДЕ РУВРУА

(17.10.1760, Париж, - 19.5.1826, там же), франц. мыслитель, социолог, социалист. Потомок древнего аристократич. рода, воспитанник ДАламбера. Будучи офицером франц. армии, участвовал в войне за независимость США. Отсутствие систематич. образования не помешало С.-С. создать ряд фил ос. и социология, произведений, оказавших большое влияние на духовную жизнь 19 в.

Согласно С.-С., история - закономерный процесс, в к-ром эпохи плавного, «органич.» развития чередуются с «кри-тич.» эпохами полит. и социальных потрясений. Конечная цель прогресса - создание (без рев. насилия, путем реформ). социальной системы, позволяющей наиб. полно удовлетворять потребности всех людей, максимально используя выгоды, даваемые науками, техникой, иск-вами. Власть должна перейти к высш. органу, состоящему из талантливых ученых, предпринимателей, художников, к-рые будут руководить пром. и культурным развитием страны сообразно продуманному плану. Каждый человек займет место, отвечающее его способностям и призванию.

Достижение гармонии интересов и единения людей немыслимо без целенаправленного воспитания. Оно призвано посвящать индивидов в принципы, к-рыми управляет общество; помогать постижению «социального назначения» личности, т.е. пробуждать чувства, объединяющие все воли в одну, внушать потребность в служении общему благу. Идеалы, связывающие все классы воедино, должны стать не просто убеждениями, но почти инстинктами. Предпочтение, отдаваемое С.-С. чувственному восприятию «социальных норм» (более действенному, нежели рассудочное постижение), предполагало воздействие на человека преим. средствами иск-в и «нового христианства» - религ.-этич. доктрины сен-симонизма. По С.-С., воспитание - прерогатива «художников» и ученых, к-рые призваны обеспечить непрерывность и слаженность этого процесса.

Образование неотделимо от воспитания и подчинено тем же целям. Совпадение или сходство нравств. норм и знаний, усвоенных всеми индивидами, обеспечивает прочность социальных уз. Единообразие содержания и методов обучения (наиб. эффективна, по С.-С., система взаимного обучения), унификация учебников содействуют воцарению духовной общности, но не препятствует наивысш. расцвету способностей и дарований человека. Общество кровно заинтересовано во всемерном поощрении талантов, ибо они предопределяют его судьбу. Происхождение и достаток родителей не должны становиться помехой или давать привилегии.

Особое значение С.-С. придавал образованию нар. низов, именовавшихся им «пролетариями». Процветание страны зависело, по его мнению, не только от их материального благополучия, но и от их просвещенности, правильного понимания своего обществ, предназначения. Свои соображения о реформе школ С.-С. представил «Обществу начального образования» (1816). Обучение детей обоего пола должно давать знания принципов организации общества и законов природы. «Положит, науки» (химия, физика, естествознание, математика). наряду с «общеполезными сведениями, относящимися к пром-сти», и начатками изобразит, иск-в и музыки составляют основу шк. программы. Надзор за системой образования желательно доверить крупнейшим физикам и математикам.

По мысли С.-С., педагогам следует учитывать законы формирования личности, в т. ч. «критич. периоды». В 7-летнем возрасте у ребенка наступает «кризис прорезывания зубов» и стремительное развитие памяти и чувств. К 14 годам в нем воспламеняются страсти, «влекущие к освобождению от родительской зависимости, образованию связей по собственному выбору». Физич. и нравств. развитие человека завершается в 21 год, когда он приобретает ясно выраженный индивидуальный характер.

Наброски оригинальных пед. замыслов, разрозненные идеи С.-С. впоследствии обобщили С. А. Базар, Б. П. Анфантен и др. его ученики, развившие в духе социализма представления С.-С. об идеальном строе и совершенной системе воспитания.

Соч.: Избр. соч., т. 1—2, М.-Л., 1948; Изложение учения Сен-Симона, М., 1961. Лит.: Фрумов С. А., Соц.-пед. идеи сен-симонизма, СП, 1960, № 10; Кучеренко Г. С., Сен-симонизм в общественной мысли XIX в., М., 1975. К. М. Андерсон.

Оцените определение:

Источник: Российская педагогическая энциклопедия

didacts.ru

КЛОД АНРИ ДЕ РУВРУА СЕН-СИМОН. (1760–1825). «100 великих мыслителей»

Французский мыслитель, социалист-утопист. Движущими силами исторического развития считал прогресс научных знаний, морали и религии. В сочинении «Новое христианство» (1825) объявлял освобождение рабочего класса целью своих стремлений, решение этой задачи видел в утверждении «новой» религии («все люди — братья»).

Каждое утро в роскошные покои, где спал юный отпрыск графа Бальтазара де Сен-Симона, входил лакей и произносил одни и те же слова: «Вставайте, граф, вас ожидают великие дела». Это была не вольная прихоть простолюдина. Соблюдать эту церемонию приказал молодой аристократ, который еще на заре своей жизни уверовал, что судьба дарует ему бессмертие.

Клод Анри де Сен-Симон родился в 1760 году в Париже. Его отец служил у польского короля в должности начальника гвардейской бригады. Судя по бурному темпераменту и образу мыслей графа Бальтазара, он, видимо, расправился бы собственноручно со своим первенцем, если мог бы представить, что в будущем он изменит своему классу и аристократическому происхождению. И вместе с тем никто из этого древнего рода, который, по семейным преданиям, восходил к самому Карлу Великому, не прославил его так, как Клод Анри.

Молодого графа воспитывали гувернеры, домашние учителя, среди которых был и знаменитый ученый энциклопедист д'Аламбер. Общение с ним, знакомство с литературой, в том числе с произведениями просветителей, сам дух свободомыслия, отрицания насилия над личностью, характерный для предреволюционной Франции, отразились на формировании мировоззрения юноши.

Уже в тринадцать лет Клод Анри наотрез отказался конфирмоваться в церкви, заявил публично о своем отрицании Бога. Возмущенный отец отправил сына в крепость для исправления. Клод Анри настойчиво требовал у тюремщика выпустить его за ворота, а когда тот отказался, в гневе ранил стражника ножом, овладел ключами и получил желанную свободу.

В семнадцать лет Клод Анри поступает в полк и скоро получает первый офицерский чин. Через два года, когда молодые Соединенные Штаты начали борьбу за независимость своих северных колоний, офицер-романтик добровольно отправляется за океан и становится под знамена Вашингтона. Его храбрость была отмечена орденом. При возвращении на родину Сен-Симон попадает в плен к англичанам. Вместе с другими пленными молодой граф оказывается на Ямайке. Лишь в 1784 году он возвращается в Париж и скоро получает под свое командование полк. Блестящая карьера открывалась перед отпрыском знатного рода. Но праздная жизнь не удовлетворяла графа. На военной службе он находился до начала французской революции. События 1789 года Сен-Симон воспринял с энтузиазмом. Даже эмиграция братьев и арест сестры не охладили его революционного пыла. Он отказывается от своего графского титула и принимает новую фамилию — Боном, что означало «простачок». В то время имена меняли часто. Но если для многих этот шаг был не чем иным, как данью моде, стремлением приспособиться к бурным событиям революции, то Сен-Симон отказался от собственного имени, исходя из глубоких внутренних убеждений. «В настоящее время нет больше сеньоров, — писал он. — Все мы совершенно равны, и, чтобы графский титул не привел вас к ошибочной мысли, будто я обладаю большими правами, чем вы, я навеки отказываюсь от этого звания, которое считаю более низким, чем звание французского гражданина…»

«Боном» во Франции издавна называли крестьянина. «Жак-боном» — полушутливая, полупрезрительная кличка, вроде русского «Иванушки-дурачка», кличка, которой «благородные» наделяли своих холопов. Сен-Симон, став «гражданином Бономом», хотел этим подчеркнуть, кто, по его мнению, стоит в центре событий, сотрясающих страну. И не только подчеркнуть, но и показать на деле: два первых года революции он проводит в провинции, среди крестьян.

Между тем революция развивалась совсем не так, как хотелось бы бывшему графу. Крупная буржуазия, оказавшись у власти, совсем не спешила установить «золотой век», в который так верили философы-просветители и их многочисленные последователи. Неугомонный Сен-Симон решил по-своему удовлетворить чаяния крестьянства. Он начал покупать землю, конфискованную у церкви и роялистов, и перепродавать ее мелкими участками малоимущим.

Партнером в земельных спекуляциях «гражданина Бонома» становится знакомый ему по Испании барон Редерн. Успех превосходит все ожидания: богатство росло на глазах. Неизвестно, как сложилась бы дальше жизнь Сен-Симона, если бы не карающая рука якобинской диктатуры. Незадачливого миллионера водворяют в застенки люксембургской тюрьмы, и только контрреволюционный термидорианский переворот спасает узника от гильотины. Проведя около года в темнице, он выходит на свободу и… вновь пускается в земельные спекуляции.

В 1796 году совместное богатство партнеров оценивается в четыре миллиона франков. Но на этом карьера преуспевающего торговца самым неожиданным образом обрывается. В Париж возвращается барон Редерн, благоразумно скрывшийся за границу во время террора, и предъявляет свои права на все состояние. Поскольку операции велись от его имени, Сен-Симону приходится довольствоваться отступным в 150 тысяч франков.

Оказавшись не у дел, он с обычной для себя энергией берется за изучение естественных наук. Этот шаг — не очередная блажь бывшего графа. Разочарование в революции, которая лишь сменила одну форму эксплуатации на другую, резкие контрасты между нищетой и богатством, достигшие невиданных размеров в годы Директории, навсегда похоронили надежду Сен-Симона на достижение всеобщей гармонии революционным путем. Сен-Симон видит теперь весь смысл своей жизни в создании всеобщей, универсальной науки о человеческом обществе.

Остаток своего богатства он использует на содержание гостеприимного дома, где принимает крупнейших ученых Парижа, на путешествия по Европе, во время которых встречается со многими известными профессорами. Бесконечные знакомства, упорные занятия и опыты поглощают все его время. Наконец он публикует первое свое произведение «Письма женевского обитателя к современникам». Это оригинальное произведение представляет собой утопический план переустройства общества, изложенный в туманной форме.

Но вот иссякают деньги. Бывший граф оказывается на грани бедности. Как жить и творить дальше?

После развода с мадам Бавр Сен-Симону приходит в голову идея жениться на мадам де Сталь, писателе и выдающемся политическом деятеле! Какое замечательное будет потомство, если сочетать такого необыкновенного, по мнению Сен-Симона, мужчину, как он, с этой талантливой женщиной! Кстати, и материальные дела пойдут на улучшение. И, несмотря на то, что они не были знакомы раньше, экстравагантный Анри едет в городишко Коппе и делает предложение писательнице. Сватовство, конечно, не удалось.

Сен-Симон обращается к графу Сегюру с просьбой найти ему место хотя бы конторского служащего. Тот милостиво предоставил должность переписчика в парижском ломбарде. Можно удивляться усердию бывшего графа. Днем — работа в ломбарде, ночью — подготовка научных трудов. А жить приходилось впроголодь… Он, наверное, долго не смог бы выдержать, если бы не встретился со своим бывшим слугой Диаром. На этот раз роли поменялись. Диар дал ему приют и деньги. На его средства Сен-Симон выпустил свою вторую работу — «Введение к научным трудам XIX века». Вместе с другими сочинениями он напечатал ее малым тиражом и разослал видным ученым и политическим деятелям с просьбой высказать свои замечания и оказать помощь в дальнейшей работе. Никто не откликнулся на эти просьбы.

Скоро Диар умер, и его подопечный снова остался почти без средств. О том, какое существование он влачил, видно из его записи, датированной 1812 годом: «Вот уже две недели я питаюсь хлебом и водой, работаю без огня; я все продал, вплоть до моей одежды, чтобы оплатить издержки на переписку моих трудов. Страсть к науке и общественному благу, стремление найти способ для прекращения мирным путем страшного кризиса, переживаемого всем европейским обществом, довели меня до такой нужды…»

Но материальные невзгоды не сломили волю Сен-Симона. Чем труднее ему приходилось, тем упорнее он работал. Именно в эти годы окончательно формируются его взгляды на общество, которые он изложил в книгах «Записки о всеобщем тяготении», «Очерк науки о человеке», статьях в сборниках «Индустрия…», «Организатор».

В особом ряду стоит сочинение «О промышленной системе». Обращаясь поочередно к королю, членам палаты депутатов, землевладельцам, торговцам, фабрикантам и другим «промышленникам», ко всем «друзьям человечества», автор подчеркивает, что основная причина кризиса, который переживает общество в настоящее время, — изменение социальной системы. Иначе говоря, «существо этого кризиса состоит в переходе от феодальной и теологической системы к промышленной и научной. Он неизбежно будет продолжаться до того времени, когда полностью завершится образование новой системы».

В обращении к Людовику XVIII Сен-Симон отмечал, что моральные и политические неурядицы, которые потрясают Францию, а также другие страны Западной Европы, объясняются исключительно тем, что старая социальная система разрушена, а новая еще не создана. Этот кризис прекратится, и порядок воцарится прочно лишь тогда, когда с полной энергией начнется организация новой системы. Автор на основе обстоятельного анализа неудач, причинивших обществу немало вреда, рекомендовал королю упразднить дворянство и составить избирательный корпус из промышленников, а также использовать труды ученых в руководстве обществом.

Бывший граф куда спокойнее переносил свои материальные невзгоды, чем равнодушие к трудам, которые считал путеводной звездой на пути к счастью человечества. Упорное замалчивание его идей продолжалось. И это тяготило его. В 1823 году он пытался покончить жизнь самоубийством, и лишь случайность помешала свершиться трагедии. Но со временем полоса неудач кончилась. Жизнь «отверженного» стала постепенно налаживаться. У Сен-Симона появляются ученики и последователи. Среди них был декабрист М С Лунин, побывавший во Франции вместе с русскими войсками. Проповедь мирного преобразования общества, обращенная к королям и богачам — банкирам, промышленникам, купцам, которую вел Сен-Симон, — начинает привлекать внимание некоторых меценатов. Они помогают ему издать сочинения, обеспечивают возможность жить в достатке и, главное, напряженно работать.

Устроена и личная жизнь — рядом верная мадам Жюлиан — близкий друг, секретарь, экономка. Но как ни щедро задаривали богатые покровители Сен-Симона, он по-прежнему оставался бунтарем. Поэтому меценаты публично отмежевались от его идей и заявили, что он ввел их в заблуждение. А вскоре — еще один удар. Суд обвиняет Сен-Симона в оскорблении королевской фамилии. Предлогом послужила «Притча», в которой он писал, что Франция ничего не потеряет, если вдруг волшебным образом бесследно исчезнут члены королевской фамилии, а заодно все аристократы, высшие чиновники, священники и т. д., но очень много потеряет, если исчезнут лучшие ученые, художники, мастера, ремесленники. К счастью, дело обернулось благополучно. Суд присяжных оправдал его, посчитав эти слова не более чем забавным парадоксом.

Сен-Симон продолжает много и плодотворно работать В 1823–1824 годах появляется «Катехизис промышленников», в 1825-м — «Рассуждения литературные, философские и промышленные» с эпиграфом «Золотой век, который слепое предание относило до сих пор к прошлому, находится впереди нас». Наконец, Сен-Симон приступает к своему главному произведению «Новое христианство», оно должно дать будущему «обществу индустриалов» новую религию, берущую от христианства лишь его исходный гуманизм. Именно в этих работах окончательно сформировалось универсальное учение Сен-Симона.

Сен-Симон выдвинул концепцию «социальной физиологии» («науки о человеке») — научного изучения человека и общества. В основе этой концепции Сен-Симона лежал принцип историзма, то есть рассмотрение общества как целостного организма, который закономерно развивается от низших стадий к высшим. Сен-Симон разработал схему исторического прогресса, по которой каждая конкретная общественная система покоится на определенной системе взглядов и убеждений, и если такие взгляды и убеждения теряют доверие, социальный порядок рушится.

Так он полагал, что победа Просвещения над теологией привела к разрушению феодального строя. Только новый уровень идей — современные «позитивные» науки — могут быть основой для постфеодального, индустриального порядка. Это произойдет после того, как на смену старым правящим классам — землевладельцам и духовенству — придет восходящий класс ученых, инженеров, художников, а также промышленников и производителей.

Сен-Симон был одним из первых мыслителей, кто определил главные черты возникшего индустриального общества (или «индустриальной системы»). Подвергая критике капиталистическое общество того времени, Сен-Симон говорит, что «оно являет собой воистину картину мира, перевернутого вверх ногами», в нем «менее обеспеченные ежедневно лишают себя части необходимых им средств для того, чтобы увеличить излишек крупных собственников».

Сен-Симон считал, что лишь всемерное развитие производства может избавить трудящиеся массы от бедствий путем эффективного использования научных принципов организации общества. Этими принципами должны быть внедрение всеобщего обязательного производительного труда, обеспечение всем равных возможностей применить свои способности, создание плановой организации производства, которое должно обеспечить все потребности общества. Общество должно стать большой производительной ассоциацией, а весь мир постепенно превратится во всемирную ассоциацию народов.

Основной социальной целью должен быть производительный труд, а политической силой, которая осуществляется обученными администраторами, будет прикладная наука о производстве. Сен-Симон не считал, что будущее общество будет бесклассовым, но полагал, что рабочие и буржуазия объединяются в едином классе «индустриалов», где рабочие должны подчиняться их «естественным» лидерам. В дальнейшем все люди будут принадлежать к единому классу производителей, имеющих общие интересы и противопоставленных паразитирующим группам общества, которые, в конце концов, будут ликвидированы.

Учение Сен-Симона оказало большое влияние на многих мыслителей и имело последователей. Была создана школа сен-симонизма, которая с течением времени превратилась в религиозную секту, но вскоре распалась. Одним из учеников Сен-Симона был Конт, одно время служивший секретарем Сен-Симона, который продолжал разрабатывать теорию позитивистской науки и философии и то, что он называл новой наукой — социологией.

Прожив жизнь удивительных метаморфоз, потомок аристократического рода Клод Анри Сен-Симон умер 19 мая 1825 года в крайней нищете.

litresp.ru

Клод Анри Сен-Симон де Рувруа это что такое Клод Анри Сен-Симон де Рувруа: определение — Экономика.НЭС

Клод Анри Сен-Симон де Рувруа

Claude Henri de Rouvroy, Comte de Saint-Simon 1760-1825

Во все времена были люди, мечтавшие о лучшей жизни для человечества и верившие в ее возможность на земле. К действительности своего времени эти люди относились обычно критически. Выступая против современного им общества, они анализировали и критиковали социально-экономический строй этого общества. Предлагая переустройство общества, эти люди пытались обрисовать и обосновать более справедливый и гуманный строй. Их идеи выходят за пределы политической экономии, но они играют важную роль и в этой науке.

Социалистические и коммунистические идеи развивались во многих произведениях XVI-XVIII вв. Но это была лишь предыстория утопического социализма. Свой классический период он переживает в первой половине XIX в.

Клод Анри Сен-Симон де Рувруа родился в Париже в 1760 г. и вырос в наследственном замке на севере Франции (ныне департамент Сомма). Он получил хорошее домашнее образование. Свободолюбие и твердость характера рано проявились в юном аристократе. В 13 лет он отказался от первого причастия, заявив, что не верит в таинства религии и не собирается лицемерить. Скоро в нем обнаружилась еще одна черта, немало удивлявшая родных: убеждение в своем высоком общественном призвании. Существует рассказ о том, что 15-летний Сен-Симон приказал своему слуге ежедневно будить его словами: Вставайте, граф, вас ждут великие дела.

Сен-Симон, как это принято в их роду, поступает на военную службу и около трех лет ведет скучную гарнизонную жизнь. Избавление от нее для молодого офицера приходит тогда, когда он отправляется в Америку добровольцем в составе французского экспедиционного корпуса, посланного в помощь восставшим американским колониям против Англии. Позже Сен-Симон с гордостью писал, что он служил под начальством Вашингтона. Он показал себя храбрецом и был награжден орденом только что возникших Соединенных Штатов. Во время морского путешествия Сен-Симон был захвачен англичанами в плен и отправлен на Ямайку, где пробыл до заключения мира в 1783 г. Во Францию он вернулся героем и скоро получил под командование полк. Блестящая карьера открывалась перед молодым графом. Но эта праздная жизнь скоро наскучила ему. Путешествие в Голландию, а затем в Испанию выявляет новое лицо Сен-Симона - лицо искателя приключений и прожектера. В Голландии он готовит военно-морскую экспедицию для отвоевания у англичан Индии. В Испании составляет проект большого канала для соединения Мадрида с морем и организует не без успеха кампанию почтово-пассажирских перевозок.

Воспитанный на идеях энциклопедистов и на опыте американской революции, Сен-Симон с энтузиазмом принял события 1789 г. Около двух лет Сен-Симон довольно активно участвует в революции, однако только на местном уровне: он живет в маленьком городке вблизи от бывшего родового поместья. О потере поместья он не сожалеет, а от графского титула и древнего имени официально отказывается и принимает имя гражданина Бонома (bonhomme - простак, мужик).

В 1791 г. в жизни гражданина Бонома поворот. Он уезжает в Париж и вступает на поприще земельных спекуляций, которые в этот период приняли огромные масштабы в связи с распродажей собственности, конфискованной государством у дворян и церкви. В партнеры себе он выбирает знакомого ему еще по Испании немецкого дипломата барона Редерна. Успех превосходит все ожидания. К 1794 г. Сен-Симон уже очень богат, но здесь на его голову опускается карающая десница якобинской революции. Контрреволюционный термидорианский переворот спасает узника от гильотины. Проведя около года в тюрьме, он выходит на свободу, и вновь пускается в спекуляции, теперь уже безопасные. В 1796 г. совместное богатство Сен-Симона и Редерна оценивается в 4 млн. франков. Но на этом карьера преуспевающего спекулянта обрывается. В Париж возвращается барон Редерн, благоразумно скрывшийся за границу во время террора, и предъявляет свои права на все их совместное состояние, поскольку операции велись от его имени. После долгих споров он вынужден удовлетвориться отступным в 150 тыс. франков, которые дает ему Редерн.

Сен-Симон, который успел побывать воином и авантюристом, патриотом и спекулянтом, превращается в усердного школяра. Увлеченный большими успехами естественных наук, он с обычным для него жаром и энергией берется за их изучение. Остаток своего богатства он использует на содержание гостеприимного дома, где принимает крупнейших ученых Парижа. В течение нескольких лет Сен-Симон путешествует по Европе. Примерно к 1805 г. окончательно выясняется, что от его денег ничего не осталось, и он оказывается на грани бедности.

Позже, обозревая свою жизнь, Сен-Симон был склонен изображать свои взлеты и падения как серию сознательных опытов, которые он проделал, готовясь к своей истинной деятельности социального реформатора.

Печать большой оригинальности лежит на первом печатном произведении Сен-Симона-Письмах женевского обитателя к современникам (1803 г.). Это уже утопический план переустройства общества, хотя изложенный в зачаточной, туманной форме. Стиль Сен-Симона - энергичный, патетический, порой экзальтированный. Со страниц его сочинений встает человек беспокойный, мятежный, болеющий за судьбы человечества.

Последние 20 лет жизни Сен-Симона наполнены лишениями, борьбой и интенсивным творчеством. Оказавшись без средств, он стал, искать любой заработок и одно время работал переписчиком бумаг в ломбарде. В 1805 г. он случайно встретил Диара, своего бывшего слугу, который в свое время, служа у Сен-Симона, сумел приобрести некоторое состояние. Два года Сен-Симон жил у Диара и до смерти последнего в 1810 г. пользовался его помощью. История Дон-Кихота и Санчо Пансы повторилась в этой своеобразной паре! На деньги Диара Сен-Симон выпустил в 1808 г. свою вторую работу - Введение к научным трудам XIX века. Это и несколько других сочинений он печатал малым тиражом и рассылал видным ученым и политическим деятелям, прося критики и помощи в дальнейшей работе.

В 1810-1812 гг. Сен-Симон дошел до предела нужды. Он писал, что продал все свое имущество, вплоть до одежды, что кормится он одним хлебом и водой и не имеет топлива и свечей. Однако, чем труднее ему приходилось, тем упорнее он работал. Именно в эти годы окончательно формируются его взгляды на общество, которые он изложил в ряде зрелых работ, опубликованных начиная с 1814 г. Живет он случайными подачками благотворителей, гордо заявляя, что, не краснея, может просить помощи у кого угодно, ибо эта помощь нужна ему для трудов, единственная цель которых - общественное благо.

Внимание публики было привлечено к Сен-Симону его брошюрой о послевоенном устройстве Европы. В этой брошюре Сен-Симон впервые говорит свою любимую и знаменитую фразу: Золотой век человечества не позади нас, а впереди. Обоснование этого тезиса, разработка путей к золотому веку - таково содержание дальнейшей деятельности Сен-Симона.

Удивительно, но жизнь Сен-Симона к 60 годам несколько налаживается. У него появляются ученики и продолжатели. С другой стороны, проповедь мирного преобразования общества, обращенная к его естественным просвещенным вождям - банкирам, промышленникам, купцам - привлекает внимание некоторых людей среди этого класса. Сен-Симон получает возможность печатать свои сочинения, и они приобретают довольно широкую известность. Богатые последователи обеспечивают ему возможность жить в достатке и напряженно работать. Устроена его личная жизнь: при нем верная мадам Жюлиан - ближайший друг, секретарь, экономка. Свои труды он теперь диктует ей или кому-либо из учеников.

Но и в жизни и в своих сочинениях Сен-Симон остается бунтарем, энтузиастом, человеком порыва и фантазии. Группа банкиров и богачей, давших деньги на издание одного из сочинений Сен-Симона, публично отмежевывается от его идей и заявляет, что он ввел их в заблуждение и обманул доверие. Вскоре после этого Сен-Симон попадает под суд по обвинению в оскорблении королевской фамилии: он напечатал Притчу, в которой заявляя, что Франция ничего не потеряет, если вдруг волшебным образом бесследно исчезнут члены королевской фамилии, а заодно все аристократы, высшие чиновники, священники и т. д., но очень много потеряет, если исчезнут лучшие ученые, художники, мастера, ремесленники. Суд присяжных оправдал его, найдя здесь лишь забавный парадокс.

Если это скорее трагикомический эпизод в жизни Сен-Симона, то попытка самоубийства в марте 1823 г.- подлинно трагический. Сен-Симон стрелял себе в голову из пистолета, остался жив, но лишился одного глаза (после чего художники были вынуждены изображать его в профиль). До конца объяснить любое самоубийство невозможно, и едва ли стоит гадать о причинах поступка Сен-Симона. В прощальном письме близкому другу (где он также просит позаботиться о мадам Жюлиан) Сен-Симон говорит о своем разочаровании в жизни, вызванном слабым интересом людей к его идеям. Однако, едва поправившись после ранения, он вновь с жаром берется за работу и в 1823-1824 гг. издает свой самый законченный и отделанный труд - Катехизис индустриалов. В течение 1824 г. Сен-Симон лихорадочно работает над своей последней книгой - Новое христианство, стремясь дать будущему обществу индустриалов новую религию, берущую от христианства лишь его исходный гуманизм. В мае 1825 г., через несколько недель после выхода в свет Нового христианства, Клод Анри Сен-Симон умер.

Можно сказать, что учение Сен-Симона прошело в своем развитии четыре стадии. Первая представлена трудами Сен-Симона до 1814-1815 гг. В этот период главные его черты - культ науки и ученых, довольно абстрактный гуманизм.

Вторая стадия воплощается в зрелых трудах Сен-Симона последних 10 лет его жизни. В них Сен-Симон решительно отказывается признавать капитализм естественным и вечным строем и выдвигает тезис о закономерной смене его новым общественным строем, где сотрудничество людей сменит антагонизм и конкуренцию. Эта смена произойдет путем мирного развития общества индустриалов, в котором будет ликвидирована экономическая и политическая власть феодалов и паразитических буржуа-собственников, хотя сохранится частная собственность. Сен-Симон считал, что современное ему общество состоит из двух основных классов - праздных собственников и трудящихся индустриалов. Первый класс у Сен-Симона включает крупных землевладельцев и капиталистов-рантье, не участвующих в экономическом процессе. К ним примыкает возвысившийся за годы революции и империи слой военной и судейской бюрократии. Индустриалы - все прочие, составляющие вместе с семьями, по мнению Сен-Симона, до 96% всего населения тогдашнего французского общества. Сюда входят все люди, занимающиеся любой общественно полезной деятельностью: крестьяне и наемные рабочие, ремесленники и фабриканты, купцы и банкиры, ученые и художники. Доходы собственников Сен-Симон считал паразитическими, доходы индустриалов - трудовыми. Сен-Симон не выступал в принципе против частной собственности, а лишь, так сказать, против злоупотребления ею и не предвидел ее ликвидацию в будущем обществе, а считал возможным установить над ней лишь известный контроль со стороны общества.

Труды, пропаганда и практическая деятельность учеников в период от смерти Сен-Симона до 1831 г. представляют собой третью стадию сенсимонизма и, в сущности, его расцвет. Сенсимонизм становится подлинно социалистическим учением, поскольку он фактически требует ликвидации частной собственности на средства производства, распределения благ по труду и способностям, общественной организации и планирования производства. Наиболее полно и систематически эти идеи выражены в публичных лекциях, которые в 1828-1829 гг. читали в Париже ближайшие ученики Сен-Симона С. А. Базар, и Б. П. Анфантен. Эти лекции были впоследствии изданы под заглавием Изложение учения Сен-Симона. Социализм, по их представлениям, должен был возникнуть как закономерный результат развития производительных сил. Ученые и наиболее талантливые предприниматели должны были в будущем взять на себя политическое и экономическое руководство обществом. Политическое руководство постепенно сойдет на нет, поскольку при будущем строе надобность в управлении людьми отпадет, а останется только управление вещами, т. е. производством. Заметим также, что в трудах Сен-Симона и его учеников мы не находим специальной трактовки основных категорий политической экономии. Они не анализировали создание и распределение стоимости, закономерности заработной платы, прибыли, земельной ренты.

Период, начавшийся в 1831 г., представляет собой четвертую стадию и распад сенсимонизма. Не имея сколько-нибудь прочных позиций в среде рабочего класса, сенсимонисты оказались еще более отдалены от рабочего класса и даже от демократической учащейся молодежи религиозной сектантской окраска, которую принял сенсимонизм в эти годы. Анфантен стал верховным отцом сенсимонистской церкви, была основана своеобразная религиозная коммуна, введена специальная униформа (застегивающиеся сзади жилеты). Возникли резкие расхождения внутри движения между различными группами последователей Сен-Симона. В ноябре 1831 г. Базар с группой своих сторонников вышел из церкви. Вскоре орлеанистское правительство, пришедшее к власти после Июльской революции 1830 г., организовало против Анфантена и его группы судебный процесс, обвинив их в оскорблении нравственности и в проповеди опасных идей. Анфантен был осужден на один год тюрьмы. Движение распалось организационно, некоторые его члены продолжали разрозненно и безуспешно проповедовать сенсимонизм, некоторые примкнули к другим социалистическим течениям, а иные превратились в добропорядочных буржуа. На этом и прекратил свое достаточно долгое существование сенсимонизм.

Переведенные работы:

Сен-Симон А. К. Избранные сочинения, т. 1-2, М. - Л., 1948.

Оцените определение:

Источник: Биографический словарь: зарубежные экономисты

vocable.ru

Сен-Симон. Анри Клод де Ребруа Сен-Симон (1760- 1825гг.)

Сен-Симон.

Анри Клод де Ребруа Сен-Симон (1760- 1825гг.) - потомственный аристократ. Движущей силой развития общества объявил просвещение людей. Будущее справедливое общество - индустриальная система на базе круп­ного промышленного производства, которое развивается определенному плану, а управление осуществляется из единого центра индустриалами. План развития составляют ученые, промышленностью непосредственно управля­ют капиталисты, имеющие богатый опыт организации работ, а рабочие - непосредственно трудятся над выполне­нием разработанных планов. Этим устраняется анархия производства, устанавливается ее плановость и центра­лизм в управлении экономикой. За капиталистом сохраняется право получать доход как вознаграждение за капи­тал и организацию работ. Сен-Симон отмечал принцип обязательности труда для всех «на пользу человечеству». Цель будущего общества - создание необходимых и полезных вещей, а общее благополучие будет способствовать умственному развитию всех членов общества. Функции государства - развитие науки, искусства, промышленно­сти, а охрана общественного порядка - дело общественное Ф. Энгельс отметил в его идеях «зародыши почти всех позднейших социалистических идей».

От графа до нищего

«Я происхожу от Карла Великого, Отец мой назывался графом Рувруа де Сен-Симон, я являюсь ближайшим родственником герцога де Сен-Симона»1. В этих строках можно было бы видеть только дворянскую спесь, если бы мы не знали, что за человек был Сен-Симон. Ими он начинает автобио­графический отрывок, написанный в 1808 г., когда бывший граф, ныне гражданин, Сен-Симон, жил на средства своего слуги. Жизнь этого замечательного человека так же исполнена сложностей и противоречий, как и его учение. В ней есть большое богатство и нищета, военные подвиги и тюрьма, восторг благодетеля человечества и попытка самоубийства, предательство друзей и твердая вера уче­ников.

Клод Анри Сен-Симон де Рувруа родился в Париже в 1760 г. и вырос в наследственном замке на севере Фран­ции (ныне департамент Сомма). Он получил хорошее до­машнее образование. Свободолюбие и твердость характера рано проявились в юном аристократе. В 13 лет он отка­зался от первого причастия, заявив, что не верит в таин­ства религии и не собирается лицемерить. Скоро в нем обнаружилась еще одна черта, немало удивлявшая род­ных: убеждение в своем высоком общественном призва­нии. Существует рассказ о том, что 15-летний Сен-Симон приказал своему слуге ежедневно будить его словами: «Вставайте, граф, вас ждут великие дела».

Но до великих дел еще далеко, а пока Сен-Симон, как это принято в их роду, поступает на военную службу и около трех лет ведет скучную гарнизонную жизнь. Избав­ление от нее для молодого офицера приходит тогда, когда он отправляется в Америку добровольцем в составе французского экспедиционного корпуса, посланного в помощь восставшим американским колониям против Англии. Позже Сен-Симон с гордостью писал, что он служил под начальством Вашингтона. Он показал себя храбрецом и был награжден орденом только что возникших Соединен­ных Штатов.

Во время морского путешествия Сен-Симон был захвачен англичанами в плен и отправлен на Ямайку, где про­был до заключения мира в 1783 г. Во Францию он вер­нулся героем и скоро получил под командование полк. Блестящая карьера открывалась перед молодым графом Сен-Симоном. Но эта праздная жизнь скоро наскучила ему. Путешествие в Голландию, а затем в Испанию выяв­ляет новое лицо Сен-Симона — лицо искателя приключе­ний и прожектера. Создается впечатление, что его неуем­ная энергия и изобретательный ум, еще не найдя подлин­ного назначения, ищут себе выхода в этом прожектерстве. В Голландии он готовит военно-морскую экспедицию для отвоевания у англичан Индии. В Испании составляет проект большого канала для соединения Мадрида с мо­рем и организует не без успеха кампанию почтово-пассажирских перевозок.

Воспитанный на идеях энциклопедистов и на опыте американской революции, Сен-Симон с энтузиазмом при­нял события 1789 г. Около двух лет Сен-Симон довольно активно участвует в революции, однако только «на мест­ном уровне»: он живет в маленьком городке вблизи от бывшего родового поместья. О потере поместья он не со­жалеет, а от графского титула и древнего имени офици­ально отказывается и принимает имя гражданина Бонома (bonhomme — простак, мужик).

В 1791 г. в жизни гражданина Бонома происходит резкий и на первый взгляд опять-таки странный поворот. Он уезжает в Париж и вступает на поприще земельных спекуляций, которые в этот период приняли огромные масштабы в связи с распродажей собственности, конфи­скованной государством у дворян и церкви. В партнеры себе он выбирает знакомого ему еще по Испании немец­кого дипломата барона Редерна. Успех превосходит все ожидания. К 1794 г. Сен-Симон уже очень богат, но здесь на его голову опускается карающая десница якобинской революции. Контрреволюционный термидорианский пере­ворот спасает узника от гильотины. Проведя около года в тюрьме, он выходит на свободу, и вновь пускается в спеку­ляции, теперь уже безопасные. В 1796 г. совместное бо­гатство Сен-Симона и Редерна оценивается в 4 млн. фран­ков.

Но на этом карьера преуспевающего спекулянта обры­вается. В Париж возвращается барон Редерн, благоразумно скрывшийся за границу во время террора, и предъявляет свои права на все их совместное состояние, поскольку опе­рации велись от его имени. Это странное соединение дья­вольской ловкости и детского простодушия в Сен-Симоне непостижимо! После долгих споров он вынужден удовлет­вориться отступным в 150 тыс. франков, которые дает ему Редерн.

Сен-Симон, который успел побывать воином и аван­тюристом, патриотом и спекулянтом, превращается в усердного школяра. Увлеченный большими успехами есте­ственных наук, он с обычным для него жаром и энергией берется за их изучение. Остаток своего богатства он ис­пользует на содержание гостеприимного дома, где прини­мает крупнейших ученых Парижа. В течение нескольких лет Сен-Симон путешествует по Европе. Примерно к 1805 г. окончательно выясняется, что от его денег ничего не осталось, и он оказывается на грани бедности.

Позже, обозревая свою жизнь, Сен-Симон был скло­нен изображать свои взлеты и падения как серию созна­тельных опытов, которые он проделал, готовясь к своей истинной деятельности социального реформатора. Это, конечно, иллюзия. Его жизнь была закономерным, обус­ловленным эпохой и ее событиями проявлением личности Сен-Симона, замечательно оригинальной и талантливой, но и крайне противоречивой. Уже в то время за ним утвер­дилась репутация человека странного и экстравагантного. Часто посредственность принимается обществом за норму, а талант кажется экстравагантным, а порой и подозри­тельным.

Печать большой оригинальности лежит и на первом печатном произведении Сен-Симона—«Письмах женев­ского обитателя к современникам» (1803 г.). Это уже уто­пический план переустройства общества, хотя изложенный в зачаточной, туманной форме. Две вещи замечательны в этом небольшом сочинении. Во-первых, Сен-Симон изобразил французскую революцию как классовую борьбу между тремя главными классами — дворянством, буржуа­зией и неимущими (пролетариатом). Энгельс назвал это «в высшей степени гениальным открытием»2. Во-вторых, он прозорливо очертил роль пауки в преобразовании обще­ства. Об ученых Сен-Симон писал: «Взгляните на исто­рию прогресса человеческого разума, и вы увидите, что почти всеми образцовыми произведениями его мы обязаны людям, стоявшим особняком и нередко подвергавшимся, преследованиям. Когда их делали академиками, они почти всегда засыпали в своих креслах, а если и писали, то лишь с трепетом и только для того, чтобы высказать какую-нибудь маловажную истину»3. С другой стороны, он гово­рил о препятствиях на пути подлинной науки: «Почти всегда занятия, которым они (ученые.— А. А.) принуж­дены отдаваться, чтобы добыть себе пропитание, уже в са­мом начале их деятельности отвлекают их от важнейших идей. Как часто им недоставало опытов или необходимых для развития их взглядов путешествий! Сколько раз они были лишены необходимых сотрудников, чтобы дать своей работе весь размах, на который они были способны!»4. Призывая ученых выступить против сил косности и занять в переустроенном обществе место руководителей, автор вос­клицает: «Математики! Ведь вы находитесь во главе, на­чинайте!»

Этих цитат достаточно и для того, чтобы представить литературный стиль Сен-Симона — энергичный, патетиче­ский, порой экзальтированный. Со страниц его сочинений встает человек беспокойный, мятежный, болеющий за судьбы человечества.

Учитель

Последние 20 лет жизни Сен-Симона наполнены лишениями, борьбой и ин­тенсивным творчеством. Оказавшись без средств, он стал, искать любой заработок и одно время работал переписчи­ком бумаг в ломбарде. В 1805 г. он случайно встретил Диара, своего бывшего слугу, который в свое время, служа у Сен-Симона, сумел приобрести некоторое состояние. Два года Сен-Симон жил у Диара и до смерти последнего в 1810 г. пользовался его помощью. История Дон-Кихота и Санчо Пансы повторилась в этой своеобразной паре! На деньги Диара Сен-Симон выпустил в 1808 г. свою вторую работу — «Введение к научным трудам XIX века». Это и несколько других сочинений он печатал малым тиражом и рассылал видным ученым и политическим деятелям, про­ся критики и помощи в дальнейшей работе. Но это был глас вопиющего в пустыне.

В 1810—1812 гг. Сен-Симон дошел до предела нужды. Он писал, что продал все свое имущество, вплоть до оде­жды, что кормится он одним хлебом и водой и не имеет топлива и свечей. Однако, чем труднее ему приходилось, тем упорнее он работал. Именно в эти годы окончательно формируются его взгляды на общество, которые он изло­жил в ряде зрелых работ, опубликованных начиная с 1814 г. Живет он случайными подачками благотворителей, гордо заявляя, что, не краснея, может просить помощи у кого угодно, ибо эта помощь нужна ему для трудов, единственная цель которых — общественное благо.

Внимание публики было привлечено к Сен-Симону его брошюрой о послевоенном устройстве Европы. В этой бро­шюре Сен-Симон впервые говорит свою любимую и знаме­нитую фразу: «Золотой век человечества не позади нас, а впереди». Обоснование этого тезиса, разработка путей к «золотому веку» — таково содержание дальнейшей дея­тельности Сен-Симона.

Жизнь Сен-Симона к 60 годам несколько налаживается. У него появляются ученики и продолжатели. С другой сто­роны, проповедь мирного преобразования общества, обра­щенная к его естественным просвещенным «вождям» — банкирам, промышленникам, купцам — привлекает внима­ние некоторых людей среди этого класса. Сен-Симон получает возможность печатать свои сочинения, и они приобре­тают довольно широкую известность. Богатые последова­тели обеспечивают ему возможность жить в достатке и напряженно работать. Устроена его личная жизнь: при нем верная мадам Жюлиан — ближайший друг, секретарь, эко­номка. Свои труды он теперь диктует ей или кому-либо из учеников.

Но и в жизни и в своих сочинениях Сен-Симон оста­ется бунтарем, энтузиастом, человеком порыва и фанта­зии. Группа банкиров и богачей, давших деньги на изда­ние одного из сочинений Сен-Симона, публично отмежевы­вается от его идей и заявляет, что он ввел их в заблуж­дение и обманул доверие. Вскоре после этого Сен-Симон попадает под суд по обвинению в оскорблении королевской фамилии: он напечатал «Притчу», в которой заявляя, что Франция ничего не потеряет, если вдруг волшебным обра­зом бесследно исчезнут члены королевской фамилии, а за­одно все аристократы, высшие чиновники, священники и т. д., но очень много потеряет, если исчезнут лучшие ученые, художники, мастера, ремесленники. Суд присяж­ных оправдал его, найдя здесь лишь забавный парадокс.

Если это скорее трагикомический эпизод в жизни Сен-Симона, то попытка самоубийства в марте 1823 г.— под­линно трагический. Сен-Симон стрелял себе в голову из пистолета, остался жив, но лишился одного глаза. До конца объяснить любое самоубийство невозможно, и едва ли стоит гадать о причинах поступка Сен-Симона. В про­щальном письме близкому другу (где он также просит по­заботиться о мадам Жюлиан) Сен-Симон говорит о своем разочаровании в жизни, вызванном слабым интересом лю­дей к его идеям. Однако, едва поправившись после ране­ния, он вновь с жаром берется за работу и в 1823—1824 гг. издает свой самый законченный и отделанный труд — «Ка­техизис индустриалов». В течение 1824 г. Сен-Симон лихо­радочно работает над своей последней книгой — «Новое христианство», стремясь дать будущему «обществу инду­стриалов» новую религию, берущую от христианства лишь его исходный гуманизм. В мае 1825 г., через несколько недель после выхода в свет «Нового христианства», Клод Анри Сен-Симон умер.

Сен-симонизм

Автор статьи о Сен-Симоне во фран­цузском биографическом словаре писал в 1863 г.: «Сен-Симон не был ни безумцем, ни про­роком; это был просто плохо сформированный ум, который в своей дерзости не поднимался над посредственностью. Несмотря на большую шумиху, которую поднимали вокруг его памяти, он уже принадлежит забвению, и он не из тех, которые воскресают из забвения».

История зло посмеялась над этим самодовольным фи­листером. После его «приговора» прошло более 100 лет, а имя и идеи Сен-Симона продолжают привлекать внима­ние и интерес.

Можно сказать, что сен-симонизм прошел в своем раз­витии четыре стадии. Первая представлена трудами Сен-Симона до 1814—1815 гг. В этот период главные его черты — культ науки и ученых, довольно абстрактный гуманизм. Социально-экономические идеи сен-симонизма существуют лишь в зародыше.

Вторая стадия воплощается в зрелых трудах Сен-Си­мона последних 10 лет его жизни. В них Сен-Симон решительно отказывается признавать капитализм естест­венным и вечным строем и выдвигает тезис о закономерной смене его новым общественным строем, где сотрудничество людей сменит антагонизм и конкуренцию. Эта смена произойдет путем мирного развития «общества индустриалов», в котором будет ликвидирована экономическая и по­литическая власть феодалов и паразитических буржуа-соб­ственников, хотя сохранится частная собственность. Сен-Симон все более склонялся к защите интересов самого многочисленного и самого угнетенного класса. Маркс пи­сал, что «в последней своей работе «Nouveau Christianisme» Сен-Симон прямо выступил как выразитель интересов рабочего класса и объявил его эмансипацию коночной целью своих стремлений»5.

Сен-Симон считал, что современное ему общество со­стоит из двух основных классов — праздных собственников и трудящихся индустриалов. В этом представлении при­чудливо сплелись классовые противоположности феодаль­ного и буржуазного общества. Первый класс у Сен-Симона включает крупных землевладельцев и капиталистов-рантье, не участвующих в экономическом процессе. К ним примыкает возвысившийся за годы революции и империи слой военной и судейской бюрократии. Индустриалы — все прочие, составляющие вместе с семьями, по мнению Сен-Симона, до 96% всего населения тогдашнего французского общества. Сюда входят все люди, занимающиеся любой общественно полезной деятельностью: крестьяне и наем­ные рабочие, ремесленники и фабриканты, купцы и банки­ры, ученые и художники6. Доходы собственников Сен-Симон считал паразитическими, доходы индустриалов — трудовыми. Если выразить это в политэкономических ка­тегориях, он сливал в доходах первых земельную ренту и ссудный процент, в доходах вторых — предприниматель­ский барыш (или всю прибыль) и заработную плату. Та­ким образом, Сен-Симон не видел классовой противоположности между буржуазией и пролетариатом или, во вся­ком случае, не считал ее значительной. Отчасти это объ­яснялось неразвитостью классов в начале XIX в., отчасти его стремлением подчинить всю свою теорию единой цели: сплочению подавляющего большинства нации для мирного и постепенного преобразования общества. Сен-Симон не выступал в принципе против частной собственности, а лишь, так сказать, против злоупотребления ею и не пред­видел ее ликвидацию в будущем обществе, а считал воз­можным установить над ней лишь известный контроль со стороны общества. Оценка капиталистов-предпринимате­лей как естественных организаторов производства, необходимых для блага общества, связывает Сен-Симона с иде­ями Сэя.

Труды, пропаганда и практическая деятельность учени­ков в период от смерти Сен-Симона до 1831 г. представ­ляют собой третью стадию сен-симонизма и, в сущности, его расцвет. Сен-симонизм становится подлинно социали­стическим учением, поскольку он фактически требует лик­видации частной собственности на средства производства, распределения благ по труду и способностям, обществен­ной организации и планирования производства. Наиболее полно и систематически эти идеи выражены в публичных лекциях, которые в 1828—1829 гг. читали в Париже ближайшие ученики Сен-Симона С. А. Базар, Б. П. Анфантен, Б. О. Родриг. Эти лекции были впоследствии изданы под заглавием «Изложение учения Сен-Симона». Ведущую роль в социалистическом развитии идей Сен-Симона играл Базар (1791-1832).

Ученики придали взглядам Сен-Симона на классы и собственность более очевидное социалистическое направле­ние. Они уже не рассматривают индустриалов как единый и однородный социальный класс, а говорят, что эксплуата­ция, которой он подвергается со стороны собственников, всей своей тяжестью ложится на рабочего. Рабочий, пишут они, «эксплуатируется материально, интеллектуально и морально, как некогда эксплуатировался раб». Капитали­сты-предприниматели здесь уже «участвуют в привиле­гиях эксплуатации».

Сен-симонисты связывают эксплуатацию с самим ин­ститутом частной собственности. В пороках общественной системы, основанной на частной собственности, они видят также главную причину кризисов и анархии производ­ства, присущих капитализму. Правда, эта глубокая мысль не подтверждается каким-либо анализом механизма кризисов, но она является еще одним обоснованием их важ­нейшего требования — резкого ограничения частной собственности путем отмены права наследования. Единствен­ным наследником должно быть государство, которое будет далее передавать производственные фонды предпринимателям как бы в аренду, по доверенности. Руководители предприятий превратятся тем самым в доверенных лиц общества. Так частная собственность постепенно преобра­зуется в общественную.

Новое слово сен-симонистов состояло также в том, что они стремились найти материальные основы будущего строя в недрах старого общества. Социализм, по их пред­ставлениям, должен был возникнуть как закономерный результат развития производительных сил. Такой зародыш будущей планомерной организации производства в интере­сах общества они видели в капиталистической кредитно-банковой системе. Правда, позже эти глубокие идеи сен­симонистов превратились в «кредитные фантазии» мелко­буржуазного и откровенно буржуазного характера. Но саму идею о том, что социалистическое общество может использовать созданный капитализмом механизм крупных банков для общественного учета, контроля и руководства хозяйством, классики марксизма-ленинизма считали гени­альной догадкой.

Как и Сен-Симон, ученики много внимания уделяли роли науки в развитии и преобразовании общества. Ученые и наиболее талантливые предприниматели должны были в будущем взять на себя политическое и экономическое руководство обществом. Политическое руководство постепенно сойдет на нет, поскольку при будущем строе надоб­ность в «управлении людьми» отпадет, а останется только «управление вещами», т. е. производством. Вместе с тем сен-симонисты резко критиковали положение науки и уче­ных в тогдашней действительности: «... в обмен за милость чуждая науке власть требует от ученого, приниженного до роли просителя, полного политического и морального рабства... Между ученой корпорацией и корпорацией преподавательской существует полное расхождение; не боясь согрешить против истины, можно сказать, что они говорят на разных языках. Не принимается никаких об­щих мер к тому, чтобы научный прогресс по мере его достижения переходил непосредственно в область воспитания...»7.

В трудах Сен-Симона и его учеников мы не находим специальной трактовки основных категорий политической экономии. Они не анализировали создание и распределе­ние стоимости, закономерности заработной платы, при­были, земельной ренты. Отчасти они довольствовались принятыми представлениями буржуазной политэкономии той эпохи. Но главное заключалось в том, что их мысль развивалась в принципиально ином направлении и ставила иные задачи. Их заслуга в экономической науке заключается в том, что они выступили против основополагаю­щей догмы буржуазных классиков и «школы Сэя» о есте­ственности и вечности капиталистического строя. Тем самым вопрос о закономерностях хозяйства этого строя переносился в совершенно иную плоскость. Перед поли­тической экономией была поставлена новая задача: по­казать, как исторически возник и развивался капиталистический способ производства, каковы его противоречия, почему и как он должен уступить место социализму. Сен­симонисты не могли решить эту задачу, но и постановка ее была большим достижением.

Сам Сен-Симон хвалил Сэя за то, что тот очертил предмет политической экономии как особой науки и отде­лил ее от политики. Ученики, не касаясь этого вопроса, подвергли Сэя и его последователей резкой критике и прямо указали на апологетический характер их учения. Отметив, что эти экономисты не пытаются показать, как возникли современные отношения собственности, сен-симонисты говорят: «Правда, они претендуют на то, что показали, как происходит образование, распределение и потребление богатств, но их мало занимает вопрос о том, всегда ли созданные трудом богатства будут распределять­ся сообразно происхождению и в значительной своей части потребляться людьми праздными»8.

Период, начавшийся в 1831 г., представляет собой чет­вертую стадию и распад сен-симонизма. Не имея сколько-нибудь прочных позиций в среде рабочего класса, сен­симонисты оказались совершенно растерянными перед лицом первых революционных выступлений французского пролетариата. Еще более отдалила их от рабочего класса и даже от демократической учащейся молодежи религиоз­ная сектантская окраска, которую принял сен-симонизм в эти годы. Анфантен стал «верховным отцом» сен-симонистской церкви, была основана своеобразная религиозная коммуна, введена специальная униформа (застегивающие­ся сзади жилеты). Возникли резкие расхождения внутри движения между различными группами последователей Сен-Симона. Споры сосредоточились вокруг вопроса об отношениях полов и положении женщины в коммуне. В ноябре 1831 г. Базар с группой своих сторонников вы­шел из церкви. Вскоре орлеанистское правительство, пришедшее к власти после Июльской революции 1830 г., организовало против Анфантена и его группы судебный процесс, обвинив их в оскорблении нравственности и в проповеди опасных идей. Анфантен был осужден на один год тюрьмы. Движение распалось организационно, неко­торые его члены продолжали разрозненно и безуспешно проповедовать сен-симонизм, некоторые примкнули к дру­гим социалистическим течениям, а иные превратились в добропорядочных буржуа.

Тем не менее влияние сен-симонизма на дальнейшее развитие социалистических идей во Франции, а отчасти и в других странах, было весьма велико. Сила сен-симонистов заключалась в том, что, при всех нелепостях их рели­гии, они имели смелую и последовательную программу борьбы против буржуазного общества.

Прекрасно сказал о них А. И. Герцен: «Поверхностные и неповерхностные люди довольно смеялись над отцом Енфантен (Анфантеном.— А. А.) и над его апостолами; время иного признания наступает для этих предтеч социа­лизма.

Торжественно и поэтически являлись середь мещанского мира эти восторженные юноши с своими неразрезными жилетами, с отращенными бородами. Они возвестили но­вую веру, им было что сказать и было во имя чего позвать перед свой суд старый порядок вещей, хотевший их судить по кодексу Наполеона и по орлеанской религии»9.

Источник: Утопический социализм: Хрестоматия / Общ. ред. А.И.Володина.- М.: Политиздат, 1982.

АНРИ ДЕ СЕН-СИМОН (1760-1825)

Немного о Сен-Симоне

Биографы Сен-Симона непременно рассказывают, что каждое утро в спальне юного Анри раздавался возглас камердинера: "Вставайте, граф, вас ждут великие дела!" Так начинался день этого юного дворянина, очень рано поверившего в свое необыкновенное будущее.

Клод Анри де Рувруа Сен-Симон, потомок старинного рода французских аристократов, получил хорошее образование. Среди его наставников был, например, Жан-Лерон д'Аламбер, замечательный математик и энциклопедист. Весьма рано мальчик проявил свой недюжинный характер: в тринадцать лет он категорически отказался от первого причастия. Желая навсегда отучить сына от дерзкого непокорства, отец отправляет его в тюремную крепость. Анри ухитрился бежать. Кое-как близким родичам удалось уладить конфликт.

В 17 лет Сен-Симон поступает на военную службу-то была, как известно, дворянская традиция. Однако военная карьера его мало интересовала. Может быть, он очень скоро покинул бы службу, но как раз в это время английские колонии в Америке начинают войну за свою независимость. Девятнадцатилетний Сен-Симон вступает волонтером во французский экспедиционный корпус и отправляется за океан, чтобы помочь североамериканским колонистам в их борьбе против Англии за независимость. Он участвует во многих сражениях, быстро повышается в чинах. Позднее он не без гордости говорил, что считает себя "одним из основателей свободы Соединенных Штатов".

Лишь в 1783 г. Сен-Симон возвращается на родину. Оказывается, что отчего крова у него больше нет. Отец умер, братья и сестры разбрелись по стране. Наследства нет - его растащили кредиторы. В отставку уходить нельзя, приходится жить на офицерское жалованье. Вскоре Сен-Симон получает чин полковника. А некоторое время спустя, не взяв даже формального отпуска, отправляется в странствия по Европе. Голландия, Испания... Сен-Симон выдвигает различного рода проекты: организация военной экспедиции в Индию, превращение Мадрида в морской порт.

В 1789 г. во Франции начинается революция. Осенью этого года Сен-Симон возвращается на родину.

Снова в родной Пикардии. Сен-Симон поддерживает и с увлечением пропагандирует идеи равенства, братства, свободы. Он отказывается от своего дворянства и графского титула. Больше того, вообще расстается с аристократической фамилией Сен-Симон и называет себя "гражданином Бономом" (т. е. Простаком).

Деятельность Сен-Симона в революционные годы полна противоречий. Ранее горячо поддерживавший освободительные идеи, он затем отходит от них, испытывая, по его словам, "отвращение к разрушению". Примерно с 1797 г. Сен-Симон обращается к научным занятиям: слушает лекции в Политехнической и Медицинской школах, занимается в библиотеках, посещает с образовательными целями Англию и Германию. Наконец, уже в самом начале нового века он берется за перо.

Еще недавно богатый человек, Сен-Симон теперь не всегда имеет деньги для сносного обеда. Ему приходится зарабатывать на кусок хлеба нелегким трудом переписчика в парижском ломбарде. Несколько лет (1805-1810) он живет даже на содержании своего бывшего слуги, а когда тот умирает, доходит до настоящей нищеты. "Вот уже две недели я питаюсь хлебом и водой, работаю без огня; я все продал вплоть до моей одежды, чтобы оплатить издержки на переписку моих трудов,- пишет Сен-Симон в 1812 году.- Страсть к науке и общественному благу, стремление найти способ прекращения мирным путем страшного кризиса, переживаемого всем европейским обществом, довели меня до такой нужды".

Вот тогда, в те годы, и написаны главные произведения Сен-Симона. В последнем из них, "Новое христианство" (1825), он, по словам Маркса, "прямо выступил как выразитель интересов рабочего класса и объявил его эмансипацию конечной целью своих стремлений" *. С горячим убеждением человека, устами которого говорит сам господь бог, Сен-Симон проповедует: "Люди должны относиться друг к другу как братья"; общество должно заботиться о возможно более быстром улучшении нравственного и физического состояния бедного класса...

К концу жизни Сен-Симона вокруг него сплотился небольшой кружок друзей, учеников, последователей.

Многие работы Сен-Симон завершить не успел; они остались в набросках, планах. Но главное он все-таки сказал:

"Золотой век, который слепое предание относило до сих пор к прошлому, находится впереди нас".

Источник: Утопический социализм: Хрестоматия / Общ. ред. А.И.Володина.- М.: Политиздат, 1982.

АНРИ ДЕ СЕН-СИМОН (1760-1825)

КАТЕХИЗИС ПРОМЫШЛЕННИКОВ

Вопрос. Что такое промышленник?

Ответ. Промышленник - это человек, который трудится для производства или для доставки разным членам общества одного или нескольких материальных средств, удовлетворяющих их потребности или физические склонности; значит,

земледелец, сеющий зерно или разводящий домашних птиц и животных, является промышленником; каретник, кузнец, слесарь, столяр - промышленники; фабрикант обуви, шляп, полотна, сукна, кашемировой материи - также промышленник; купец, извозчик, матрос торгового судна - промышленники. Все промышленники вместе трудятся для производства или для доставки всем членам общества всех материальных средств, удовлетворяющих их потребности или физические склонности: они составляют три крупных класса, которые называются земледельцами, фабрикантами и торговцами.

Вопрос. Какое положение в обществе должны занять промышленники?

Ответ. Промышленный класс должен занять первенствующее положение, потому что он важнее всех, потому что он может обходиться без всех других классов, но никакой другой класс не может обходиться без него, потому что он существует своими собственными силами и своим личным трудом. Другие классы должны трудиться для него, потому что они являются его созданиями, и он поддерживает их существование; одним словом, так как все делается благодаря промышленности, то все должно делаться для нее.

Вопрос. Какое положение в обществе занимают промышленники?

Ответ. Промышленный класс современной общественной организацией поставлен на последнее место. Социальный строй все еще предоставляет больше уважения и влияния второстепенным трудам и даже праздности, чем самым важным трудам, трудам, приносящим прямую пользу. [...]

Вопрос. Значит, вы проповедуете в этом катехизисе восстание и возмущение? Ведь классы, облеченные по преимуществу властью и почетом, конечно, не расположены отказываться добровольно от выгод, которыми они пользуются.

Ответ. Мы далеки от того, чтобы проповедовать восстание и возмущение; наоборот, мы покажем единственный способ помешать актам насилия, которые могут угрожать обществу и которых ему будет трудно избежать, если сила промышленности останется пассивной среди тех партий, которые борются за власть.

Общественное спокойствие не может быть устойчивым до тех пор, пока на самых выдающихся промышленников не будет возложено управление государственным достоянием.

Вопрос. Объясните нам это, скажите нам, почему общественное спокойствие будет находиться под угрозой, если наиболее выдающиеся промышленники не станут во главе управления государственным достоянием?

Ответ. Причина этого очень проста: общее политическое стремление громадного большинства общества состоит в том, чтобы им управляли возможно дешевле, чтобы им управляли возможно мягче, чтобы им управляли наиболее способные люди, притом так, чтобы общественное спокойствие было вполне обеспечено. Но единственный способ удовлетворить все эти разнообразные желания большинства состоит в том, чтобы поручить наиболее значительным промышленникам руководство государственным достоянием. Ибо наиболее значительные промышленники больше всего заинтересованы в поддержании спокойствия, они наиболее заинтересованы в экономии государственных расходов, они также больше всего заинтересованы в ограничении произвола; наконец, из всех членов общества они лучше всего доказали свои положительные административные способности, так как успех их частных предприятий свидетельствует об их способностях в этой области.

При настоящем положении вещей общественное спокойствие находится под угрозой по той причине, что курс правительства находится в прямом противоречии с вполне определенными стремлениями нации. Нация желает прежде всего, чтобы управление стоило ей возможно дешевле, но никогда правительство не обходилось ей так дорого; оно стоит ей гораздо больше, чем до революции. До революции нация делилась на три класса, а именно: на дворян, буржуа и промышленников 29. Дворяне управляли, буржуа и промышленники их оплачивали.

Теперь нация делится только на два класса: буржуа, сделавшие революцию и направившие ее в своих интересах, уничтожили исключительную привилегию дворян пользоваться государственным достоянием. Они заставили допустить себя в класс правителей, так что теперь промышленники должны содержать дворян и буржуа. До революции нация платила 500 миллионов налогов, теперь она платит миллиард, и этого миллиарда еще недостаточно; правительство часто прибегает к значительным займам.

Общественное спокойствие будет находиться под все возрастающей угрозой, потому что налоги по необходимости будут все увеличиваться. Единственное средство

помешать восстаниям, которые могут разразиться, состоит в том, чтобы поручить наиболее значительным промышленникам дело управления достоянием государства, т. е. поручить им составление бюджета.

Вопрос. То, что вы сказали, очень хорошо, чрезвычайно интересно и имеет громадную важность, но вы не даете нам прямых указаний о том, что мы желаем знать. Мы просим вас разъяснить нам вот что: возможно ли без употребления насильственных средств изъять высшее управление денежными делами общества из рук дворян, военных, легистов и рантье, одним словом, из рук непромышленных классов, чтобы передать его в руки промышленников?

Ответ. Насильственные средства годятся для того, чтобы низвергать и разрушать, но они годятся только для этого. Мирные средства - единственные, какие можно употреблять в целях созидательных, творческих, словом, в целях установления прочных учреждений. Но акт, которым наиболее значительным промышленникам будет передано высшее руководство денежными интересами нации, есть акт строительства. Это самое важное политическое мероприятие, какое могло бы быть принято; оно послужит основанием всего нового социального здания; оно завершит революцию и обезопасит нацию от всяких новых потрясений. Наиболее значительные промышленники будут бесплатно выполнять обязанности по составлению бюджета, а потому будет мало желающих выполнять эту обязанность. При составлении бюджета промышленники будут ставить себе целью экономию в управлении государственными делами; поэтому они назначат чиновникам умеренные оклады. На эти места будет мало охотников, количество их значительно уменьшится, точно так же сократится и количество претендентов, неизбежно установится такой строй, где большое количество должностей будет исполняться безвозмездно, так как праздные богачи не найдут иного средства приобрести себе уважение. [...]

Промышленники будут употреблять исключительно мирные средства, т. е. средства обсуждения, доказательства и убеждения; только опираясь на них, они возьмут высшее руководство достоянием государства из рук дворян, военных, легистов, рантье и государственных чиновников, чтобы передать его в руки наиболее значительных людей в своей среде.

Вопрос. Мы допускаем пока, что промышленники не будут стремиться прибегать к насилию для того, чтобы взять

высшее руководство денежными интересами общества из рук дворянства и буржуазии и передать его в руки наиболее значительных в своей среде, но из мирных намерений промышленников еще не вытекает, что этот класс общества способен занять первенствующее положение; мы просим вас сказать, какими средствами добьются промышленники тех коренных изменений в обществе, о которых идет речь.

Ответ. Промышленники составляют больше двадцати четырех двадцать пятых нации; они, таким образом, преобладают как физическая сила. Они производят все богатства и потому владеют денежными средствами. Они превосходят других и в умственном отношении: именно их расчеты содействуют наиболее непосредственно процветанию государства.

Так как, наконец, они больше всех способны управлять денежными делами нации, то человеческая, как и божественная, мораль призывает наиболее выдающихся из них к управлению финансами.

Промышленники обладают всеми необходимыми средствами; они обладают могучими средствами для того, чтобы произвести перемену в социальной организации, которая переведет их из класса управляемых в класс управляющих. [...]

Вопрос. То, что вы нам говорите, очень интересно и увлекательно. Ряд представленных вами наблюдений очень ясен и твердо установлен; выводимые вами следствия вытекают из него вполне естественно. Одним словом, мы испытываем сильнейшее искушение принять вашу систему и, конечно, примем ее, если вы можете ответить нам на четыре следующих возражения.

Первое из этих возражений или, лучше сказать, первый пункт, который мы просим разъяснить нам, это - может ли осуществиться предлагаемая вами перемена социальной организации без ущерба для института королевской власти?

Ответ. Институт королевской власти имеет всеобщий характер, отличающий его и ставящий его выше всех других институтов. Его существование не связано ни с какой политической системой вообще. Этот институт будет подходить одинаково ко всем системам социальной организации, установления которых может потребовать прогресс цивилизации.[...]

АНРИ ДЕ СЕН-СИМОН (1760-1825)

НОВОЕ ХРИСТИАНСТВО

РАЗГОВОР КОНСЕРВАТОРА С НОВАТОРОМ

Новатор Господь сказал: "Люди должны относиться друг к другу как братья". Этот высший принцип содержит в себе все, что есть божественного в христианской религии.

Консерватор. Как? Вы сводите к одному-единственному принципу все, что есть божественного в христианстве!

Новатор. Господь, несомненно, все свел к одному принципу; из этого принципа он несомненно все и вывел. Без этого его воля в отношении людей не имела бы определенной системы. Было бы кощунством утверждать, что всемогущий основывал свою религию на многих принципах.

Согласно же тому принципу, который господь преподал людям в качестве правила их поведения, они должны организовать свое общество так, чтобы оно было наиболее выгодно наибольшему числу людей; они должны поставить целью всех своих трудов и всех своих действий - в наикратчайшее время и наиполнейшим образом улучшить моральное и физическое состояние наиболее многочисленного класса.

Я утверждаю, что именно в этом, и только в одном этом, заключается божественная часть христианской религии. [...]

[...]Новое христианство призвано доставить торжество принципам общей морали в той борьбе, которая происходит между этими принципами и стремлениями достигнуть частичного блага за счет блага общего. Эта обновленная религия призвана создать для всех народов состояние вечного мира, объединяя их против той нации, которая пожелала бы достигнуть своего частного блага за счет общего блага всего человечества, объединяя их против всякого правительства, которое проникнуто антихристианским духом до такой степени, чтобы общенациональные интересы принести в жертву частным интересам правителей. Она призвана связать между собой людей науки, художников и промышленников и сделать их как общими руководителями человечества, так и защитниками специальных интересов всех отдельных народов, его составляющих. Она призвана поставить искусства, опытные науки и промышленность во главе священных знаний. [...]

Я должен был сначала обратиться к богатым и сильным, чтобы расположить их в пользу нового учения, я должен был внушить им, что оно совершенно не идет вразрез с их собственными интересами, ибо улучшить моральное и физическое существование бедного класса явно невозможно другими средствами, кроме тех, которые приводят к увеличению наслаждений богатого класса.

Я должен был внушить художникам, ученым и руководителям промышленного труда, что их интересы по существу совпадают с интересами народных масс, что они принадлежат к классу трудящихся, являясь в то же время его естественными вождями, что одобрение народными массами услуг, которые они им оказывают, есть единственная награда, достойная их славного труда. На этом обстоятельстве, ввиду его чрезвычайного значения, мне нужно было особенно настаивать, так как это единственное средство дать народам вождей, действительно заслуживающих их доверия, вождей, способных направлять их воззрения, чтобы они были в состоянии здраво судить о том, соответствуют ли те или иные политические мероприятия интересам большинства населения или же противоречат им.[...]

Государи!

Внемлите гласу бога, говорящего вам моими устами: станьте вновь добрыми христианами, перестаньте считать наемные армии, дворянство, еретическое духовенство и нечестивых судей своей главной опорой. Объединенные во имя христианства, сумейте выполнить все обязанности, которые оно налагает на власть имущих. Помните, что оно предписывает употребить все силы на то, чтобы возможно быстрее увеличить социальное благополучие бедняка.

АНРИ ДЕ СЕН-СИМОН (1760-1825)

ОЧЕРК НАУКИ О ЧЕЛОВЕКЕ

[...]Все, что было в прошлом, и все, что произойдет в будущем, образует один ряд, первые члены которого составляют прошлое, а последние - будущее. Таким образом, изучение пути, пройденного человеческим разумом до настоящего дня, укажет нам, какие полезные шаги остается сделать разуму на путях науки и счастья. [...]

Остановлюсь на кризисе, в котором мы находимся в настоящее время, и скажу, что этот кризис (крайне жестокий, так как вся Европа объята пламенем войны и армии обеих сторон составляют теперь многие миллионы людей), несомненно, обусловлен причиной величайшего значения. Причина же, могущая наиболее сильно действовать на общество,- это изменение, совершенствование общей идеи, общей веры.

Именно эта причина действует на самом деле; она заключается в переходе просвещенного класса от идеи многих частных законов, определяющих отдельные явления различных отраслей физики, к идее единого закона, управляющего всеми ими.[...]

Верование в единую причину было твердо обосновано Сократом, но это верование подлежало совершенствованию, которое человеческий разум, как 'видим, осуществил только после многовековых трудов. Было два способа восприятия идеи единой причины. В одном главную роль играло воображение, в другом-наблюдение и рассуждение. (..)

Вера в бога только отодвигает трудность, ибо она не избавляет от изучения природы, не выясняет сущности законов, которым подчинен мир; эта вера оказывается совершенно лишней и станет абсолютно бесполезной, как только удастся в совершенстве познать эти законы.[...]

Цицерон не верил в возможность установления новой религиозной системы; точно так же теперь многие считают невозможным создание новой системы верований. Однако вскоре после уверений, данных Цицероном и многими другими мыслителями его эпохи, место политеизма заняла другая религия, более возвышенная по своей морали; и теперь можно с уверенностью сказать, что в ближайшем будущем необходимо установится такая система веры, мораль которой будет гораздо выше христианской, и что только таким путем мы можем выбраться из болота и идти вперед: всякий попятный шаг был бы нам только бесполезен; к счастью, он для нас невозможен...

Будущее слагается из последних членов ряда, в котором первые члены составляют прошлое; таким образом, изучение развития человеческого разума в прошлом откроет нам путь, по которому он пойдет в будущем.[...]

Наилучшее применение, которое мы могли бы дать в настоящее время своим умственным силам, это: 1) сообщить науке о человеке позитивный характер, основывая ее на наблюдениях и разрабатывая методом, употребляемым в других отраслях физики; 2) ввести науку о человеке (построенную таким образом на физиологических знаниях) в народное образование и сделать ее главным предметом преподавания.

Для достижения этой цели нужно составить следующие ряды:

Первый ряд: сравнение между структурой неорганизованных и организованных тел. Результат этого сравнения - доказательство, что действия, производимые неорганизованными телами, и воздействие организованных тел на внешний им мир пропорциональны степени совершенства в структуре тех и других.

Второй ряд: сравнение различных организованных тел по степени их организованности. Результат этого сравнения - доказательство: 1) что из всех известных нам тел человек наилучше, т. е. наиболее организован; 2) что чем более животное организовано, тем более оно разумно.

Третий ряд: сравнение ума животных в различные эпохи их существования. Результат этого сравнения - доказательство, что все животные способны совершенствоваться пропорционально степени совершенства их первоначальной организации и что если человек является единственным животным, которое совершенствовалось, то это потому, что он мешал умственному развитию других животных, к которому они были способны.

Четвертый ряд: сравнение состояния человеческих знаний в различные эпохи. Результат этого сравнения - доказательство, что человеческий ум беспрерывно прогрессировал и никогда не делал попятных шагов.

Пятый ряд: хронологическая картина главных научных и политических событий с XV в. до настоящего дня. Результатом обсуждения фактов, отмеченных в этой картине, должно быть: объяснение причин кризиса, переживаемого ныне человеческим родом, анализ этого кризиса [...] предположение о пути его окончания, указание средств, находящихся в распоряжении ученых, для сокращения его длительности и для завершения его в согласии с интересами всех европейских народов. [...]

ПОЛИТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Французская революция начинается немного лет спустя после издания Энциклопедии; на поверхность, как пена, всплывает чернь; невежественный класс завладевает всей властью и вследствие своей неспособности приводит к голоду среди изобилия.

Гениальный человек осуществляет пожелания всех просвещенных людей, реформируя монархию и дав ей Сенат и Законодательный корпус в качестве конституционных ограничений.

Англия и Франция возобновляют, каждая на свою ответственность, попытку Карла V и Людовика XIV подчинить все население Европы своему светскому игу. Соперничество, которое между ними возбуждает это намерение, приводит к войне, захватывающей все европейские народы.

НАУЧНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Здесь мы подошли к будущему. То, что я говорю, должно явиться предсказанием. Я мог бы его значительно расширить, но я ограничиваюсь в данный момент тем, что относится к науке о человеке.

Наука о человеке, основанная на физиологических знаниях, будет включена в народное образование, и те, которые будут выкормлены этой научной пищей, достигнув зрелого возраста, будут пользоваться при рассмотрении политических вопросов методом, употребляемым в других отраслях физики в применении к соответствующим явлениям. Между трудами XVIII и XIX вв. будет та разница, что вся литература XVIII в. стремилась разрушить, между тем как литература XIX в. будет стремиться преобразовать общество. [...]

АНРИ ДЕ СЕН-СИМОН (1760-1825)

ПИСЬМА АМЕРИКАНЦУ

[...]Если я задам вопрос, какая страсть вызвала французскую революцию и какой класс общества испытывал ее сильнее всех, я отвечу: страсть к равенству, и люди, принадлежащие к последнему классу, были склонны больше всех в силу своего невежества, как и в силу своего интереса неистово отдаться ей. Последствием страсти к равенству было разрушение социальной организации, существовавшей в момент взрыва.

Я спрашиваю теперь: если все разрушено, то не нужна ли теперь другая страсть, чтобы ускорить работу нового строительства, или, другими словами: страсть или сдержанность может окончить революцию?

Привычки, созданные старыми учреждениями, представляют большие препятствия к установлению действительно нового строя. Подобное установление требует великих философских трудов и больших денежных жертв. Одна лишь страсть может побудить людей к великим усилиям. Сдержанность - не действенная сила, она робка по существу и, далекая от того, чтобы ломать сложившиеся привычки, она стремится к тому, чтобы их сохранить. Сдержанность побуждает лишь согласовать привычки, созданные абсолютистскими и теологическими учреждениями, с идеями и учреждениями свободными и промышленными; однако эти последние по сути дела имеют исключительный характер: ничто не произойдет до тех пор, пока они не одержат верх, пока они не освободятся окончательно от чуждых элементов, от этой ржавчины, затрудняющей работу их пружин.

Когда заявляют, что французская революция окончательно разрушила феодальные и теологические власти,- это преувеличение; она их не уничтожила, она лишь значительно уменьшила доверие к тем принципам, которые служили им основой, так что теперь эти власти не имеют достаточно сил и доверия, чтобы служить узами общества.

В каких идеях найдем мы эти органические, эти необходимые узы? В промышленных идеях,-там и только там должны мы искать нашего спасения и прекращения революции.

[...]Я полагаю, что единственной целью, к которой должны быть направлены все наши мысли и все наши усилия, является организация промышленности, понимаемой в наиболее широком смысле, охватывающей собой все виды полезных работ, теорию, как и ее приложение, умственный труд, как и физический; организация, наиболее благоприятствующая промышленности, другими словами, правление, где политическая власть имеет силу и действует лишь в направлении, необходимом для устранения всех помех полезным работам, правление, где все устроено, чтобы трудящиеся, соединение которых составляет истинное общество, могли непосредственно и с полной свободой обмениваться между собой продуктами своих различных работ; такое, наконец, правление, где общество, которое одно лишь знает, что ему годится, чего оно хочет и что предпочитает, было бы единственным судьей достоинства и полезности работ, чтобы, следовательно, производитель ожидал лишь от потребителя оплаты своего труда, вознаграждения за свою услугу, какова бы она ни была. Мы хотим лишь облегчить и осветить естественный ход вещей. Мы хотим, чтобы люди отныне делали сознательно, более непосредственно и более плодотворно то, что до сих пор они делали, так сказать, бессознательно, медленно, нерешительно и слишком неплодотворно.

После освобождения общин, мы видим, как промышленный класс, выкупив свою свободу, пришел к созданию себе политической власти. Власть эта состоит в том, что введение налогов возможно лишь с его согласия. Он возрастает и обогащается, вместе с тем он становится более влиятельным, и его социальное бытие улучшается во всех отношениях, в то время как классы, которые можно назвать феодальными и теологическими, непрерывно лишаются уважения и действительной власти; отсюда я заключаю, что промышленной класс будет продолжать свои достижения и овладеет, наконец, всем обществом.

Вот каков ход вещей, вот куда мы идем - старые учреждения, не имеющие уже силы поддерживать то, что они воздвигли, навсегда придут в упадок и исчезнут.

Бывают революции, отличающиеся прежде всего ограниченным, национальным характером; бывают частичные революции, затрагивающие лишь одно какое-нибудь социальное учреждение. Эти последовательные революции способствуют наступлению в дальнейшем всеобщей революции. [...]

В философском отношении - с тех пор как арабы ввели в Европу опытные науки, а в политическом отношении - со времени освобождения общин человеческий разум, очевидно, направляется ко всеобщей революции, т. е. он направляется к установлению такого порядка вещей, при котором его существование должно испытать значительное общее улучшение.

В цепи событий, следовавших в течение двух достопамятных эпох, о которых я говорил, в числе наиболее выдающихся звеньев можно отметить революцию Лютера, английскую революцию при Карле I, изгнание Стюартов, американскую революцию и французскую, и, по моему мнению, приблизился момент, когда произойдет всеобщая революция, революция, охватывающая все цивилизованные народы, в какой бы части земного шара они ни жили.

Правительства не будут больше управлять людьми, их обязанность ограничится лишь устранением всего того, что мешает полезным работам. Они будут иметь в своем распоряжении мало власти и мало денег, так как немного власти и немного денег достаточно для того, чтобы достигнуть цели. Средства, необходимые для работ большей или меньшей полезности, будут доставляться добровольными подписками, и подписчики сами будут следить за тем, как этими средствами будут распоряжаться.[...]

В то время как богословы и феодалы оспаривали друг у друга власть, промышленность, оставаясь в стороне от этой борьбы, пользовалась большей свободой, и народ оказывался в выигрыше от господских раздоров. [...]

Революция оказала нам плохую услугу, и можно опасаться, что она причинит нам еще много зла, и ее неудача повергнет нас в отчаяние. Обвинение в наших несчастьях - могучее оружие в руках врага,- уничтожим или по крайней мере обезвредим его и, отделив в нашем сознании свободу от революции, оставим революции все ее безумства и воздадим свободе все ее почести, облечем ее доверием и силой, вернем ей ее принципы.

Будем твердо знать, чего мы желаем, чтобы нельзя было ввести нас в обман. Если мы остаемся во власти идейной волны, в которую уже давно бросила нас рабская печать и с которой мы, кажется, примирились, то кто же мы такие, если не добыча для первого властелина, который пожелает завладеть нами? Народу мало любить свободу, чтобы быть свободным,- ему прежде всего необходимо познание свободы.

Наука о свободе, как и все другие науки, располагает своими данными и своими обобщениями, но эта наука не признана, о ней догадываются лишь немногие, и до тех пор, пока она не станет общим достоянием, свобода будет получать силу и положение только извне, у нее не будет своей собственной жизни, она будет равна почти нулю.

Нас погубило отсутствие общих идей, и мы действительно возродимся только при помощи общих идей.

Старые идеи одряхлели и не могут помолодеть, нам нужны новые. [...]

Мы почувствовали необходимость прервать этот литаргический сон политических писателей, дать их вниманию другое направление и поставить перед философами новую задачу, которую налагает на них новый век, век индустриальный.

АНРИ ДЕ СЕН-СИМОН (1760-1825)

ВЗГЛЯД НА СОБСТВЕННОСТЬ И ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

[...] Революционные потрясения, трудности, переживаемые нами уже долгое время, страстное желание покончить со всем этим заставили нас (и вполне основательно) благословлять хартию как зарю лучших дней. Но когда мы рукоплещем этому, как прибывшие в гавань путешественники, которым нечего уже бояться моря, когда мы в исступлении кричим, что революция кончилась навсегда, мы выражаем скорее наши вожделения, чем разумную уверенность, скорее наши желания, чем наши познания. И действительно, разве в этих уверениях нет ничего легкомысленного? Разве мы достаточно размышляли об этом? Разве мы уверены, что разрешенный хартией вопрос есть единственный или хотя бы важнейший вопрос, подлежащий разрешению? Вот что поставлено, казалось бы, перед всеми умами, но о чем еще никто не задумался.

Мы придаем слишком большое значение форме правительства. [...]

Закон, устанавливающий власть и форму правления, не имеет такого значения и такого влияния на благосостояние наций, как закон, устанавливающий собственность и регулирующий пользование ею. Пусть, однако, не воображают, что мы считаем закон о разделении властей несущественным;

мы далеки от подобной ереси. Конечно, форма парламентского правительства весьма предпочтительна перед всеми другими, но это есть только форма, а учреждение собственности - суть; именно этот институт служит основанием общественного здания.

Таким образом, наиболее важный вопрос, подлежащий разрешению, это вопрос о том, как должна быть организована собственность для наибольшего блага всего общества в отношении свободы и в отношении богатства.

С этим общим вопросом и связан трактуемый нами здесь вопрос.

Пока потребители будут обладать большинством в совещаниях при определении их доли, эта доля будет очень велика, так велика, как они захотят; значит, вопреки вашим парламентским формам вами будут управлять по произволу. Наоборот, с того момента, как право вотировать налоги получат исключительно промышленники, т. е. люди, заинтере-

Мы вовсе не хотим сказать, что во время революции совсем не занимались правом собственности. Это право, конечно, обсуждалось, когда церковные имущества объявили национальным достоянием, ибо это решение явилось результатом дискуссии о праве собственности духовенства, но общий вопрос о праве собственности, о форме ее организации с наибольшей выгодой для нации не дискутировался. Мы настоятельно просим читателя не упускать из виду наших постоянных заявлений, что наибольшим злом кажется нам беспорядок и что поддержание порядка, независимо от принятых решений и проистекающих из них выгод, требует, чтобы закон никогда не получал обратной силы, ибо затруднений в этом случае было бы больше, чем пользы.

сованные в свободе и государственной экономии, они будут платить то, на что будет их согласие; они действительно будут свободны в использовании своих прав во всем их объеме. [...]

Ведь промышленники представляют собой тот класс, который больше других заинтересован в поддержании порядка. Наступает ли беспорядок извне, случается ли война, арендаторы в стране, сделавшейся театром военных действий, совершенно разоряются, их гумна разграбляются, их скот поедается, в то время как собственники отделываются потерей доходов за несколько лет. В городах магазины торговцев опустошаются, их состояние полностью расхищается, в то время как домовладельцы отделываются потерей некоторой наемной платы, легче, чем в случае пожара: при таком чрезвычайном несчастье у них остается по крайней мере земля, на которой были построены их дома. Народные восстания, внутренние беспорядки приносят те же результаты.[...]

Из краткого обзора хода развития и успехов промышленности следует, что:

1) в политическом отношении промышленный класс, бывший в рабском положении при своем возникновении, постепенно поднимался, возвеличивался в своем общественном бытии и, наконец, в настоящее время в состоянии взять в руки всю власть. Это потому, что палата общин, наделенная исключительным правом вотирования налогов, тем самым обладает огромной общественной властью, от которой зависят все остальные. Поэтому, если сильная политическая власть еще не находится в руках промышленности, то только потому, что в палате общин еще не образовалось, как это должно было быть, большинства из членов общин, т. е. из представителей промышленности;

2) в гражданской области реальная сила принадлежит в настоящее время промышленности, а феодальный класс попал в зависимость от нее в отношении всех своих нужд.[...]

Единственный класс общества, которому мы желаем усиления властолюбия и политической смелости, единственный класс, честолюбие которого идет на пользу, а смелость необходима, есть в общем класс промышленников, ибо их частные интересы силой вещей вполне согласуются с общими интересами. В свете этой истины мы окинули взглядом дело промышленников, рассматривая его как действительный центр и очаг цивилизации. [...]

АНРИ ДЕ СЕН-СИМОН (1760-1825)

ПРИТЧА(ПАРАБОЛА)

[...] Социальная организация мало совершенна, люди позволяют управлять собой насилию и хитрости [...] человеческий род в политическом отношении еще находится в безнравственном состоянии, ибо ученые, художники и ремесленники, единственные люди, труды которых приносят обществу положительную пользу и которые почти ничего ему не стоят, находятся под властью принцев и других правителей, являющихся лишь более или менее неспособными рутинерами; ибо люди, пользующиеся уважением и разными национальными наградами, обязаны своими привилегиями главным образом лишь случайности рождения, лести, интриге и другим мало почтенным действиям; ибо те, которым поручено управлять общественными делами, делят между собой ежегодно половину налогов, а из той части, которая не идет в их личную пользу, они не расходуют даже и третьей части полезным для управляемых образом.

Эти предположения показывают, что современное общество являет собой воистину картину мира, перевернутого вверх ногами, ибо нацией в качестве основного принципа принято положение, что бедные должны быть великодушны к богатым, и вследствие этого менее обеспеченные ежедневно лишают себя части необходимых им средств для того, чтобы увеличить излишек крупных собственников; ибо величайшие преступники, воры высшего порядка, грабящие у всей совокупности граждан триста или четыреста миллионов в год, облечены властью наказывать мелкие проступки против общества; ибо невежество, суеверие, лень и страсть к разорительным удовольствиям составляют удел главарей общества, а способные, бережливые и трудолюбивые люди подчинены им и используются лишь в качестве орудий; ибо, одним словом, во всех родах занятий неспособные люди управляют способными, безнравственные призваны наставлять граждан добродетели, наиболее преступные - карать мелкие провинности.

АНРИ ДЕ СЕН-СИМОН (1760-1825)

О ТЕОРИИ ОБЩЕСТВЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ

[...]В новом политическом строе единственной и постоянной целью общественной организации должно быть возможно лучшее применение для удовлетворения потребностей

человека знаний, добытых науками, искусствами и ремеслами, распространение этих знаний, их совершенствование и возможно большее накопление, словом, возможно более полезное сочетание всех отдельных работ в области наук, искусств и ремесел. [...]

В обществе, организованном с определенной целью - стремиться к процветанию при помощи наук, искусств и ремесел, наиболее важный политический акт, состоящий в определении направления, в котором общество должно идти, не совершается больше людьми, занимающими общественные должности,- он совершается самим общественным организмом. [...] Дело управления тогда сводится к нулю или почти к нулю, поскольку оно заключается в повелевании. Все вопросы, которые должны решаться при такой политической системе, а именно: какими мероприятиями общество может увеличить свое благосостояние при помощи современных знаний в области наук, искусств и ремесел, какие меры нужно принять для распространения этих знаний и для возможно большего их развития, какими, наконец, средствами эти различные задачи могут быть осуществлены с наименьшими расходами и в кратчайшее время,- все эти вопросы, говорим мы, а также все вопросы, которые они могут породить, безусловно положительного характера и доступны обсуждению; решение их возможно лишь на основе научных доводов, совершенно не зависящих от человеческого произвола и доступных обсуждению всеми, кто владеет в достаточной мере образованием. Все общественные обязанности будут неизбежно возложены на людей, наиболее способных выполнить их согласно общей цели ассоциации.

При таком порядке вещей исчезнут все три основных порока современной политической системы: произвол, неспособность и интрига.

И в настоящее время пользуется признанием принцип, согласно которому должности должны замещаться наиболее способными людьми, но этот принцип не имеет ничего общего с принципом, который мы пытаемся установить. Способность, которую отстаивают поддерживающие этот принцип люди, есть способность к насилию и коварству, а это не только не имеет ничего общего со способностью, о которой здесь идет речь, но более того, мы глубоко убеждены, что было бы весьма прискорбно, если бы этой способностью обладала существующая политическая власть, так как необходимым результатом этого было бы продление существования уродливой социальной системы за ее естественные пределы. Нынешняя неспособность гораздо предпочтительнее этой способности.

АНРИ ДЕ СЕН-СИМОН (1760-1825)

ТРУД О ВСЕМИРНОМ ТЯГОТЕНИИ

[...] Прогресс человеческого ума дошел до того, что наиболее важные рассуждения о политике могут и должны быть непосредственно выведены из познаний, приобретенных в высших науках и в области физики. Придать политике положительный характер - вот к чему стремится мое честолюбие. [...]

Историю называют требником королей. По тому, как короли управляют, видно, что этот требник никуда не годится. История, действительно, в научном отношении еще не вышла из детских пеленок. Эта важная отрасль нашего знания пока представляет собой лишь собрание фактов, более или менее точно установленных. Но эти факты не объединены никакой теорией, они еще не увязаны в порядке последовательности. Таким образом, история - еще весьма неудовлетворительный руководитель как для королей, так и для их подданных: она не дает ни тем, ни другим средств для заключения о том, что произойдет из того, что уже произошло. Пока существуют только истории отдельных наций, причем авторы этих историй ставят себе главной задачей высоко ценить качества своих соотечественников и умалять их у своих соперников. Ни один историк еще не стал на общую точку зрения; никто не написал еще истории всего человеческого рода, никто, наконец, еще не сказал королям: вот что будет следствием происшедших событий, вот порядок вещей, к которому поведет просвещение, вот цель, к которой

вы должны направить огромную власть, находящуюся в ваших руках. [...] Мы надеемся издать еще до истечения года наш третий очерк, который даст хороший набросок общей научной теории, основанной на идее всемирного тяготения, рассматриваемой как общий, единый и неизменный закон, которому бог подчинил мир и по которому он им управляет;

этого наброска будет достаточно, чтобы дать корпорации ученых средства применить новую общую теорию к политической науке,

Результатом этих трудов будет реорганизация европейского общества посредством особого учреждения, общего для всех народов, которые его составляют. Это учреждение, смотря по степени просвещения каждого народа, будет представляться ему научным или религиозным, но оно во всяком случае окажет положительное политическое действие в обуздании честолюбия народов и королей, действие, которое, вероятно, сначала будет направлено против Англии, но неизбежно будет применено во всей своей силе и к французам, если они не возвратятся к своим естественным границам и конституционным путем не откажутся выходить из них.

Сила ученых Европы, объединенных в одну общую корпорацию и имеющих своей связью философию, основанную на идее тяготения, будет неизмерима. [...]

АНРИ ДЕ СЕН-СИМОН (1760-1825)

ПИСЬМА ЖЕНЕВСКОГО ОБИТАТЕЛЯ К СОВРЕМЕННИКАМ

Я уже не молод . Всю жизнь я очень деятельно наблюдал и размышлял, и целью моих трудов было ваше счастье; я создал план, который, мне кажется, может быть вам полезен, и я его изложу. [...]

Какое прекрасное занятие - труд на благо человечества! Какая величественная цель! Разве человек имеет лучшее средство приблизиться к божеству? И в этом направлении он в себе самом находит наилучшее вознаграждение за перенесенные труды.

Когда я сравниваю тот возвышенный пост, на который человечество возведет гениального человека, с креслом академика, то я вижу, что избранник человечества будет находиться в гораздо более выгодном положении, чем академик; он будет пользоваться полнейшей независимостью и получит возможность развить всю присущую ему энергию, не отвлекаясь какими-либо посторонними соображениями; никакая ложная осторожность не замедлит развития его гения, не нанесет ущерба его работе и счастью. Чтобы не потерять приобретенного положения, он воодушевится, беспокойным взором окинет труды своих предшественников, захочет превзойти их, покинуть избитые пути, чтобы прокладывать новые: воодушевление его будет постоянно возрастать, и он достигнет истинной цели, будет способствовать прогрессу человеческого духа.[...]

Взгляните на историю прогресса человеческого разума, и вы увидите, что почти всеми образцовыми произведениями его мы обязаны людям, стоявшим особняком и нередко подвергавшимся преследованиям. Когда их делали академиками, они почти всегда засыпали в своих креслах, а если и писали, то лишь с трепетом и только для того, чтобы высказать какую-нибудь маловажную истину. Одна лишь независимость дает пищу любви к человечеству и стремлению к славе, этим двум сильнейшим двигателям гениального человека. Если же академик - раб, удивительно ли, что он ничего не творит? [...]

Со своим проектом я обратился непосредственно к человечеству, так как оно в целом должно интересоваться им, но я вовсе не предавался безумной надежде, что оно сразу займется его осуществлением; я всегда думал, что успех зависит от более или менее энергичных действий, на которые решатся в этом случае люди, пользующиеся наибольшим влиянием на человечество. Лучшим средством привлечь их на свою сторону будет возможно полное разъяснение этого вопроса; вот цель, какую я себе ставлю, обращаясь к различным группам человечества, разделяемого мною на три класса: первый - это тот, к которому имеем честь принадлежать мы с вами; он шествует под знаменем прогресса человеческого духа и состоит из ученых, художников и всех людей, разделяющих либеральные идеи. На знамени второго написано:

никаких нововведений! К этому классу принадлежат все собственники, которые не входят в первый. Третий, объединяемый идеей равенства, заключает в себе остальное человечество .[...]

В настоящий момент в Европе действия правительств не стеснены никаким заметным противодействием со стороны управляемых; но, судя по состоянию умов в Англии, в Германии, в Италии, легко предсказать, что это спокойствие долго не продлится, если только своевременно не будут приняты необходимые меры предосторожности, ибо, господа, не надо скрывать от себя, что кризис, в котором находится человеческое сознание, является общим для всех просвещенных народов, и что симптомы, какие наблюдались во Франции во время происшедшего там взрыва, разумный наблюдатель может заметить у англичан и даже у немцев.

Господа! Приняв мой проект, вы сведете кризисы, которые эти народы дoлжны иcпытать на себе и которых не может предотвратить никакая сила в мире, к простым переменам в их правительствах и финансах и избавите их от испытанного французским народом всеобщего брожения. Это такое брожение, когда все отношения между членами нации становятся непрочными, и величайший из всех бичей - анархия - свободно производит свои опустошения до тех пор, пока обусловливаемая ею среди нации нищета не возбудит в душе самых невежественных людей желания восстановить порядок .[...]

Теперь, друг мой [...] я обращусь ко всем моим соотечественникам в целом с изложением своих мыслей по поводу французской революции.

Уничтожение привилегий по праву рождения потребовало усилий, которые разрушили скрепы старой организации, и это не было препятствием к общественному переустройству;

но обращенный ко всем членам общества призыв выполнять правительственные функции не принес успеха. Помимо ужасных жестокостей, являвшихся вполне естественным следствием такого применения принципа равенства, которое вручило власть невежественным людям, оно создало в конце концов форму правления совершенно не пригодную, так как число правителей, которые все были платными, чтобы дать доступ к управлению людям неимущим, настолько увеличилось , что труда управляемых едва хватало на их содержание, а это вело к результату, совершенно противоположному постоянному желанию неимущих: платить поменьше налогов.

Эта мысль мне кажется правильной. Первые жизненные потребности наиболее властны; неимущие же могут их удовлетворять лишь очень неполно. Физиолог ясно видит, что их настойчивым желанием является уменьшение налогов или, что то же, увеличение заработной платы.

Я думаю, что всем классам общества будет хорошо при таком устройстве: духовная власть в руках ученых, светская - в руках собственников; власть же выбирать людей для выполнения обязанностей великих вождей человечества - в руках всего народа; заработная плата правителям - уважение. [...]

Знай, что я посадил Ньютона рядом с собой и что я поручил ему направлять просвещение и повелевать жителями всех планет.

Собрание двадцати одного избранника человечества будет названо советом Ньютона и будет представлять меня на земле; оно разделит человечество на четыре части, которые будут называться: английской, французской, германской, итальянской; каждая из них будет иметь свой совет, составленный таким же образом, как и главный. [...]

Все люди будут работать; они все будут смотреть на себя, как на работников, прикрепленных к мастерской, работы которой имеют целью приблизить человеческий ум к моему божественному провидению. Главный совет Ньютона будет управлять всеми работами; он приложит все усилия к тому, чтобы хорошо уяснить следствия закона всемирного тяготения; это единственный закон, которому я подчинил вселенную. [...]

Так говорил со мной бог: разве человек мог бы создать религию, превосходящую все существовавшие раньше? Надо было бы в таком случае предположить, что ни одна из них не была установлена божеством. Смотрите, как ясны заповеди в открытой мне религии, смотрите, как обеспечено их исполнение. На каждого возложена обязанность постоянно направлять свои силы на пользу человечеству. Руки бедняка будут по-прежнему кормить богатого, но богач получает повеление работать головой, а если его мозг неспособен к работе, то он обязан будет работать руками, ибо Ньютон, конечно, не оставит на этой планете, одной из ближайших к солнцу, работников, которые по своей прихоти отказываются приносить пользу мастерской.

Служители религии не будут людьми, которым принадлежит исключительное право избрания вождей человечества;

все верующие будут сами выбирать своих вождей, а качества, по которым будут узнаваться люди, призванные богом представлять их, будут уже не ничтожные добродетели, как целомудрие и воздержание,-это будут таланты", это будет высшая степень таланта. [...]

АНРИ ДЕ СЕН-СИМОН (1760-1825)

РАССУЖДЕНИЯ ЛИТЕРАТУРНЫЕ, ФИЛОСОФСКИЕ И ПРОМЫШЛЕННЫЕ

ОБ ОБЩЕСТВЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ

Доказательства способности французских пролетариев хорошо управлять собственностью

Мы хотим здесь доказать, что наиболее многочисленный класс, т. е. народ, состоит теперь из людей, не нуждающихся более в особом надзоре, из людей, умственные способности которых достаточно развиты, а предусмотрительность достаточно изощрена, чтобы можно было без всяких затруднений установить систему социальной организации, допускающую их в качестве равноправных членов общества.

Можно считать, что народ делится на два класса: на класс людей, занятых земледельческим трудом, и на класс людей, получающих работу у фабрикантов и торговцев.[...]

В начале революции большая часть владельцев торговых и промышленных предприятий была разорена грабежами, имевшими место при восстаниях. Те, кто уцелел от грабежей, были разорены законом о максимуме, а состояние тех, кто счастливо избежал обоих этих бедствий промышленности или сохранил наличные деньги, было потеряно вследствие реквизиций и сожжения английских товаров.

Что произошло бы после этих общих бедствий, если бы большое количество рабочих, занятых у разоренных и морально подавленных своими несчастиями промышленников и торговцев, не оказалось достаточно способным их заместить? Промышленность и торговля Франции потеряли бы на долгое время большую долю своего значения, и Франция выплачивала бы теперь иностранцам гораздо более значительную промышленную дань, чем до революции; одним словом, французское производство сократилось бы.

В действительности, наоборот, производство всякого рода продуктов бесконечно выросло после и даже во время самих бедствий; в действительности люди, до того занятые во всех торговых и фабричных заведениях в качестве простых рабочих, стали предпринимателями и руководителями работ, причем они оказались более искусными и деятельными, чем их предшественники. Таким образом, сейчас Франция гораздо более процветает, больше производит и имеет большее значение в земледелии, промышленности и торговле, чем

до революции, хотя большая часть теперешних руководителей всеми этими предприятиями вышла из народа.

Может ли существовать более веское и более полное доказательство того, что народный класс, т. е. громадное большинство нации, достиг такого высокого умственного развития, что во Франции без всяких неудобств для общественного спокойствия, а наоборот, с громадными преимуществами для всех классов общества может быть установлен общественный строй, имеющий своей непосредственной целью всеобщее благо .[...]

АНРИ ДЕ СЕН-СИМОН (1760-1825)

О ПРОМЫШЛЕННОЙ СИСТЕМЕ

[...] Какими средствами будут пользоваться друзья человечества для преобразования общества?[...]

Единственное средство, каким будут пользоваться друзья человечества, это проповедь, как устная, так и письменная. Они будут проповедовать королям, что в силу своего христианского долга и в силу собственных интересов сохранения своих наследственных прав они должны поручить ученым положительного направления руководство общественным обучением и дело усовершенствования научных теорий, а наиболее способным в административных делах промышленникам - заботу об управлении светскими делами.

Они будут проповедовать народам, что они должны единодушно заявлять государям о своем желании, чтобы руководство общественными делами как в духовной, так и в светской области было всецело предоставлено классам, наиболее способным руководить ими в духе общих интересов и наиболее заинтересованным в том, чтобы дать им такое направление.

Друзья человечества будут продолжать свою устную и письменную проповедь столько времени, сколько, окажется необходимым, чтобы побудить государей (вследствие внутреннего убеждения либо под влиянием всемогущего общественного мнения) осуществить те перемены в организации общества, которых требуют прогресс просвещения, общий интерес всего населения, настоятельный и непосредственный интерес громадного его большинства.

Одним словом, единственное средство, которое будут применять друзья человечества, будет состоять в проповеди, и единственная цель этой проповеди - побудить королей воспользоваться предоставленной им народом властью для осуществления ставших необходимыми политических перемен.[...]

Источник: Жид Ш., Рист Ш. История экономических учений - М.: Экономика, 1995.

СЕН-СИМОН, СЕНСИМОНИСТЫ И ПРОИСХОЖДЕНИЕ КОЛЛЕКТИВИЗМА

Сисмонди, завершая политическую экономию социальной, уже значительно расширил пределы, поставленные этой науке основоположниками. Но, выдвинув на первое место распределение богатств, он не направил своей критики на основной институт современных обществ - на частную собственность. Он признает ее необходимой и законной. Что касается английских и французских экономистов, то они всегда признавали ее особой областью, таким бесспорным и непреложным фактом, что видели в ней предпосылку для всех своих размышлений.

И вот вдруг появляются писатели, которые безусловно отвергают всякое смешение их с прежними коммунистами, которые не допускают ни равенства потребностей, ни равенства способностей, которые вместе с экономистами требуют максимума производства как цели экономической организации и которые вместе с тем поднимают руки на священный ковчег, с крайней энергией нападают на частную собственность и на этой, до того времени еще не затронутой почве пускаются на смелые эксперименты и преодолевают это с такой отвагой и силой, что их система содержит в себе уже все почти идеи и формулы, которые после них станут общими местами социалистической литературы XIX века. Преследуя очень определенную цель, они рассматривают влияние частной собственности на распределение и производство богатств в ее исторической эволюции и приходят к выводу о необходимости ее уничтожения как лучшего средства привести к совершенству научно-промышленную организацию современных обществ. Вместе с ними открывается одно из самых важных движений в истории экономических доктрин. Вопрос о частной собственности поставлен. Отныне он не перестает находиться в повестке дня науки'.

Не то чтобы он уже не был дискутирован. Все коммунистические утопии, начиная с Платона и Мора и кончая эгалитарными писателями XVIII века - Мабли, Морелли, Годвином, Бабефом, покоятся на критике частной собственности. Но авторы их становились на точку зрения морали, а не экономии. Оригинальность сенсимонизма заключается в том, что он прямой наследник экономической и политической революции, потрясшей Францию и Европу в конце XVIII и начале XIX столетия. Социализм Сен-Симона выражает не смутное тяготение к примитивному и химерическому равенству; наоборот, он есть выражение юношеского энтузиазма перед новым промышленным строем, родившимся из механических изобретений и научных открытий. Он стремится дать наивысшее выражение современному духу. Он несет в себе благородные чаяния новых буржуазных классов, освобожденных революцией от опеки дворянства и духовенства и угрожаемых в своем победном шествии реакционной политикой Реставрации. Но он опережает интеллектуальный горизонт либеральной буржуазии. Он предвидит, какую роль будут играть в будущем рабочие классы, и готовится руководить ими. Но он обращается преимущественно к образованным классам - к инженерам, банкирам, артистам, ученым. Всем этим людям, выходцам из состоятельных классов, сенсимонисты проповедуют коллективизм и уничтожение права наследования как вернейшее средство для создания нового общества на основе науки и промышленности.

Поэтому, когда делают попытку отыскать происхождение сенсимонизма, то приходят к необходимости видеть в нем скорее всего неожиданное продолжение экономического либерализма, чем запоздалое восстановление старых социалистических концепций.

Действительно, в том, что называют сенсимонизмом, следует различать два последовательных учения: одно учение - Сен-Симона, а другое - его учеников, сенсимонистов. Первое есть простой "индустриализм", у которого социализм позаимствует некоторые черты, но который примыкает преимущественно к экономическому либерализму, выражаемому им в несколько преувеличенном виде. Только доктрина учеников заслуживает названия коллективизма. Однако логически она выводится из принципов учителя и ограничивается лишь продолжением и расширением их. Для истории экономических идей теория учеников, может быть, важнее. Но невозможно было бы ее понять, не зная теории Сен-Симона. Поэтому мы прежде всего изложим эту теорию и укажем на странную, но несомненную связь социализма Сен-Симона с экономическим либерализмом.

┐1. Сен-Симон и индустриализм

Сен-Симон был крупным помещиком, беспорядочная жизнь которого была полна приключений. Шестнадцати лет он принимает участие в войне за американскую независимость. При революции он отказывается от дворянского звания и восстанавливает свое разрушенное состояние удачной спекуляцией на национальном имуществе. В качестве политически неблагонадежного он был заключен в тюрьму Сен-Пелажи; затем, освобожденный во время девятого термидора, он ведет коммерческие дела, путешествует, предается удовольствиям и изучению, впрочем поверхностному, наук. С этого времени он начинает смотреть на себя как на Мессию. На него производит глубокое впечатление зарождение нового общества, свидетелем которого ему пришлось быть, - нового общества, в котором, казалось, вдруг перевернулись все моральные, политические и материальные условия, исчезли все старые верования и ничего не появилось нового на их месте. Он мечтает возвестить миру новое Евангелие. Четвертого мессидора шестого года он созывает "бывших с ним в сношениях капиталистов, доказывает им необходимость восстановить мораль и предлагает создать гигантский банк, доходы которого будут служить для выполнения полезных человечеству работ". Таким образом, чисто философские задания у него уже сочетаются с промышленными. Развод и безумное мотовство снова погружают его в нищету. Принятый в 1805 г. своим прежним слугой, а затем, после его смерти, живя то скромной пенсией, выдаваемой ему семьей, то поддержкой некоторых промышленников, он все-таки пребывает в такой нищете, что в 1823 г. делает попытку покончить жизнь самоубийством, но попытка оказалась неудачной. Наконец, благодаря банкиру Оленду Родригесу он становится материально обеспеченным до 1825 г., когда умирает, окруженный в последний момент несколькими своими учениками. В продолжение всех этих лет Сен-Симон, осаждаемый мыслью о неотложной необходимости дать новому веку недостающее ему учение, беспрерывно выпускает в свет брошюры, сборники, целые произведения - то один, то в сотрудничестве с другими. В них он постоянно возвращается к своим излюбленным темам и в различной форме повторяет одни и те же идеи.

В первых работах он пытается главным образом установить научный синтез, который мог бы в будущем дать позитивную мораль и вытеснить религиозные догмы. Это был, как его назвали, "научный молитвенник", где вся совокупность явлений выводилась из одной идеи - идеи всемирного тяготения. Он сам отдавал себе отчет в том, что было химерического в таком простом объяснении, и в недостаточности своих познаний для реализации такой претенциозной философской попытки. Позже его ученик Огюст Конт попытается осуществить ее в своем "Cours de philosophic positive" ("Курс позитивной философии") и в "Politique positive" ("Позитивная политика"), так что Сен-Симон является одновременно отцом и социализма и позитивизма.

Начиная с 1814 г. и по день своей смерти он ограничивает свои философские занятия, чтобы посвятить себя почти исключительно изложению социальных и политических целей, которые только и интересуют нас здесь.

Все эти идеи можно было бы свести к возвеличиванию роли индустрии, понимая последнее слово в самом широком смысле, почти в таком смысле, в каком употреблял его Адам Смит, т.е. как синоним труда.

Сен-Симон сам сгруппировал их на нескольких поразительных страницах, которым дали с того времени название "Парабола Сен-Симона".

Предположим, говорит он, что Франция вдруг лишится своих пятидесяти первых физиков, пятидесяти первых химиков, пятидесяти первых физиологов, пятидесяти первых банкиров, своих двухсот первых купцов, шестисот первых землевладельцев, пятидесяти первых владельцев железоделательных заводов и т.д. (и он продолжает перечислять главные промышленные профессии).

"Так как эти люди - самые главные производители во Франции, изготовляющие самые важные продукты ... то нация, лишившись их, немедленно превратится в безжизненный организм; она тотчас отстанет от наций, с которыми ныне соперничает, и будет пребывать в таком состоянии отсталости до тех пор, пока не возместит этой потери, пока у нее не вырастет новая голова... "Перейдем к другому предположению. Допустим, что Франция сохранит всех своих гениальных людей в области наук, искусств, ремесел и промышленности, но с ней случится другое несчастье, и она в один день лишится брата короля, монсеньера герцога Ангулемского (и Сен-Симон перечисляет здесь всех членов королевской фамилии), и что она лишится в то же время всех крупных чиновников, всех начальников отдельных частей, всех государственных советников, всех статс-секретарей, всех маршалов, всех кардиналов, архиепископов, епископов, викариев, каноников, всех префектов и супрефектов, чиновников в министерствах, судей и, сверх того, десяти тысяч богатейших владельцев из среды дворянства, - такой случай, конечно, опечалил бы французов, потому что они добрые люди... но эта потеря тридцати тысяч лиц, слывущих за самых важных персон государства, причинила бы лишь моральный ущерб, но никакого политического ущерба для государства отсюда не получилось бы".

Иными словами, официальное правительство лишь фасад. Его деятельность носит исключительно поверхностный характер. Общество могло бы обойтись без него и не хуже жило бы. Между тем как исчезновение ученых, промышленников, банкиров и купцов поставило бы общество в беспомощное положение, лишило бы его источников жизни и здоровья, ибо только их деятельность поистине плодотворна и необходима. Это они на самом деле управляют государством, и в их руках истинная власть. Таков смысл параболы.

Таким образом, в глазах проницательного наблюдателя мир, в котором мы живем, всецело покоится на промышленности. Она одна достойна забот серьезных людей. Ее пришествие было подготовлено долгой исторической эволюцией, начинающейся, по мнению Сен-Симона, в XII веке с освобождением коммун' и завершающейся французской революцией. Она является капитальным фактом настоящего времени.

Поэтому он с большим презрением смотрит на политические хлопоты своих современников, поглощенных защитой или нападками на конституционную хартию 1814 г. Либералы ошибаются, перетряхивая старые выдохшиеся формулы: "суверенитет народа", "свобода", "равенство" - бессодержательные понятия, вышедшие из метафизических мозгов государствоведов, которые с уничтожением феодального режима завершили свою карьеру. Людям будущего предстоит лучшее дело, чем защита конституционной хартии против "ультра". Парламентский режим необходим, но он является лишь преходящим этапом между феодализмом вчерашнего дня и новым строем завтрашнего. Этот режим завтрашнего дня и есть индустриализм, т.е. социальная организация, построенная исключительно в интересах индустрии - "единственного источника всех богатств и благосостояния".

В чем будет состоять этот строй?

Он прежде всего предлагает исчезновение классов. В нем не должно быть ни дворян, ни буржуа, ни духовных лиц. Существуют лишь две категории лиц: работники и бездельники, или, как говорит Сен-Симон, пчелы и трутни, или еще: партия национальная и антинациональная. В новом обществе вторые должны исчезнуть, останутся только первые, к которым относятся не только рабочие, но и земледельцы, ремесленники, фабриканты, банкиры, ученые, артисты. Между всеми этими лицами будет лишь то различие, которое вытекает из различия их способностей или еще из того, что Сен-Симон называет их "положением". "Индустриальное равенство, - пишет он, - будет состоять в том, что каждый будет извлекать из общества пользу, прямо пропорциональную своему общественному положению, т.е. своей положительной способности - употреблению, которое он будет делать из своих средств, в которые следует включить, разумеется, и его капиталы". Как видно, Сен-Симон не думает об уничтожении дохода капиталистов. Он хранит вражду к землевладельцам.

Не только исчезнут всякие социальные различия, кроме основанных на труде и способности, но и правительство в обычном смысле этого слова станет в высокой степени бесполезным. По мнению Сен-Симона, "национальную ассоциацию" нужно рассматривать как "промышленное предприятие". "Франция стала крупной мануфактурой, а французская нация - большой мастерской". Но ведь "обязанность предупреждать воровство и всякие беспорядки в мастерских, словом, управление мастерскими, считается (в мануфактуре) совершенно второстепенным занятием и возлагается на малозначащих лиц". Точно так же роль правительства в промышленном обществе должна сводиться к тому, чтобы "оградить работающих от непродуктивных действий праздных людей и обеспечить им охрану и свободу в их производительной деятельности".

До сих пор индустриализм Сен-Симона почти не отличался от простого либерализма адептов Смита и Ж.Б.Сэя. В это же время Шарль Конт и Дюнуайе в своем журнале "Le Censeur" ("Критик") защищают совершенно такие же идеи и иногда в тех же самых выражениях. "Открытое для таланта поприще", "правительственное невмешательство" - это все формулы, которые повторяются в то время всеми либеральными буржуа и отражают в себе чаяния, подобные тем, которые были у Сен-Симона.

Но вот где тон его меняется: "Франция, говорим мы, крупная мануфактура. Но ведь самая важная работа в мануфактуре состоит в том, чтобы сначала установить способ фабрикации продуктов, а затем урегулировать интересы предпринимателей с интересами рабочих, с одной стороны, и с интересами потребителей - с другой". Следовательно, в промышленном строе тоже есть место для правительства, но для правительства совершенно особого характера - для управления над вещами, в которых мы нуждаемся, а не над людьми. Политика не исчезнет, а изменит свое существо. Она станет "положительной наукой", "наукой о производстве, т.е. такой наукой, содержанием которой будет исследование наиболее благоприятного для всех родов производства положения дел". "В старой политической системе сущность основных законов сводилась к тому, чтобы дать правительству большую силу и прочно установить власть первых классов народа над последними. В новой системе, наоборот, основные законы должны стремиться к тому, чтобы ясно установить и самым благоразумным образом комбинировать работы, которые предстоит исполнить обществу в целях физического и нравственного улучшения существования всех его членов".

Такова будет задача нового правления, где "способности" будут поставлены на место "полномочий власти", а "руководство" - на место приказаний. Оно будет применяться "к одной только группе интересов, относительно которой все люди согласны и вынуждены соглашаться, к одной группе, относительно которой им нужно совещаться и действовать совместно, и где, следовательно, может проявлять свое действие политика - это группа интересов, касающихся жизни и благосостояния".

Чтобы лучше иллюстрировать свою мысль, Сен-Симон предполагает исполнительную власть вручить палате депутатов, рекрутируемых исключительно из представителей торговой, мануфактурной и сельскохозяйственной промышленности: эта палата будет облечена властью принимать или отвергать проекты законов, которые будут к ней поступать из двух палат, составленных из ученых, артистов и инженеров, проекты законов, касающиеся исключительно развития материального богатства страны.

Экономическое правительство вместо политического; управление вещами вместо власти над людьми; социальная организация - сколок с организации мастерской и нации, трансформировавшиеся в производительные ассоциации с единственной целью "споспешествовать мирными работами положительной полезности", - вот новые концепции, которыми Сен-Симон опережает либералов, по следам которых он, по-видимому, шел до сих пор; они сближают его с социализмом. Марксистский коллективизм тщательно воспримет эту концепцию, которую Фридрих Энгельс считает самой важной у Сен-Симона. Прудон тоже усвоит ее и в качестве идеала предложит полное поглощение и исчезновение правительства в экономической организации. В наши дни она встречается у самых различных умов: у Менгера в его описании "народного трудового государства", равно как и у Сореля, который в одном характерном месте утверждает, что "социализм мечтает распространить на общество режим мастерской".

Таким образом, индустриализм Сен-Симона определенно отличается от экономического либерализма совершенно новой, возлагаемой им на правительство ролью.

С другой стороны, хотя он и доставил социализму одну из основных его идей, все-таки нельзя, пожалуй, сказать, что Сен-Симон социалист, если сущность социализма состоит, как мы думаем, в уничтожении частной собственности. Правда, Сен-Симон говорит в одном известном месте о преобразовании земельной собственности. Но это место остается одиноким. Выше мы видели, что, по его мнению, капитал имеет такое же право на вознаграждение, как и труд. И в том, и в другом он видит "социальное положение". Поэтому он охотно удовлетворился бы чисто правительственной реформой.

Однако, взяв за идеал индустриализм, существенные черты которого он набросал, нетрудно будет сделать из него выводы о необходимости более радикальных реформ и о нападении на всю социальную систему целиком. Это составит задачу сенсимонистов. Попытаемся теперь показать эту эволюцию от индустриализма к коллективизму.

┐ 2. Сенсимонисты и критика частной собственности

Книги Сен-Симона почти не читались. Он имел главным образом личное влияние. Ему удалось собрать около себя талантливых людей, многие из которых после его смерти стали пропагандистами его идей. Огюстен Тьери, который сам называл себя приемным сыном Сен-Симона, был его секретарем с 1814 по 1817 г. Огюст Конт исполнял у него те же самые функции и принимал участие в его литературных работах с 1817 по 1824 г. Оленд Родригес и его брат Евгений тоже были среди его первых учеников. К ним присоединились другие: Анфантен, бывший студент политехникума, Базар, бывший карбонарий, разочаровавшийся в политических экспериментах. Вскоре после смерти Сен-Симона они основали газету "Le Producteur" ("Производитель") для распространения идей учителя. Большинство экономических статей в этой газете принадлежит перу Анфантена. Газета существовала только один год, но новое учение находило многочисленных приверженцев. Все были убеждены в том, что идеи Сен-Симона дают основы для истинно современной веры, предназначенной вытеснить одновременно и разлагающийся католицизм, и политический либерализм, чисто отрицательную, по их мнению, доктрину. Для укрепления уже существовавшей между ними интеллектуальной связи эти энтузиасты организовали нечто вроде иерархического общества, главой которого была коллегия, состоявшая из шефов, носивших название "отцов"; далее по нисходящим степеням распределялись сыновья, которые друг друга называли братьями. Этот характер организованной секты сенсимонизм принял в 1828 г. по инициативе Евгения Родригеса. В то же время они поручили одному из своей среды. Базару, публично изложить свое учение в целом ряде лекций. Эти лекции читались с 1828 по 1830 г. перед избранной аудиторией, где присутствовало много людей, впоследствии сыгравших выдающуюся роль в истории Франции: Фердинанд Лессенс, А.Каррель, Карно, братья Перейр, Мишель Шевалье. Лекции были потом опубликованы в двух томах под заглавием "Exposition de la Doctrine de Saint-Simon" ("Изложение доктрины Сен-Симона"). Второй том посвящен главным образом философии и морали. Первый содержит социальную доктрину школы и составляет, по справедливому замечанию Менгера, "один из замечательнейших памятников современного социализма".

К несчастью, под влиянием Анфантена философская и мистическая сторона сенсимонизма получала все большее преобладание над социальной. Она приведет школу к гибели.

По мнению сенсимонистов, недостаточно развернуть перед современным человечеством картину его будущего социального строя; нужно, говорят они, заставить его полюбить этот строй, желать его всеми силами своего чувства, создать между людьми то единство действия и мысли, которое может исходить лишь из общего религиозного убеждения. Сенсимонизм становится религией с культом, с моралью, с организованными проповедями, с церквами, основывающимися в разных пунктах территории, с апостолами, уходящими в далекие страны с благовестным словом. Странное и достойное изучения явление - этот кризис религиозного мистицизма у людей утонченной научной культуры, враждебных установленным религиям и в большинстве своем, казалось бы, более подготовленных для устройства разных предприятий, чем для основания нового христианства.

Анфантен и Базар были первосвященниками нового культа. Но Базар скоро устранился, и Анфантен остался один "верховным отцом". Уединившись с сорока учениками в одном доме Менильмонтани, он вел с ними с апреля по декабрь 1831 г. нечто вроде монастырской жизни, между тем как вне велась живейшая, как никогда, пропаганда в газете "Le Globe" ("Глобус"), ставшей с июля 1831 г. собственностью школы. Эта своеобразная жизнь была прервана судебными преследованиями, закончившимися осуждением Анфантена, Дюверже и Мишеля Шевалье судом присяжных на один год тюремного заключения за организацию незаконного общества. Это было сигналом к разброду школы.

Последняя и самая шумная фаза жизни школы более всего поражала современников. Сенсимонизм как религия затмил и отодвинул на некоторое время на задний план сенсимонизм как социальную доктрину, подобно тому как впоследствии позитивистская религия вытеснит в умах общества позитивную философию. Нас интересует здесь исключительно социальное учение сенсимонизма в том виде, в каком оно содержится в первом томе "Изложения доктрины Сен-Симона".

Это совершенно новое учение. Его можно рассматривать как оригинальное исследование, а не только как итог идей Сен-Симона. Оно принадлежит, вероятно, в равной мере Базару и Анфантену. Но экономические идеи, почти наверное, были выработаны последним; впрочем, в создании их ему должна была много помочь работа Сисмонди. Произведение замечательно как своим строго логическим построением, так и идейным содержанием. Постигшее его забвение почти трудно объяснить, в особенности когда сравниваешь его с грудой посредственных произведений, доживших до наших дней. Однако ныне оно, по-видимому, вызывает к себе новый интерес и его стремятся поставить на высокое место, которое ему по праву принадлежит в социальной литературе XIX века:

Доктрина Сен-Симона целиком сводится к критике частной собственности.

Экономист может критиковать частную собственность с двух различных точек зрения: с точки зрения распределения или производства богатств, иначе говоря, с точки зрения справедливости или полезности. "Доктрина" нападает на наш социальный строй одновременно с двух сторон и группирует воедино большинство тех аргументов, которые в течение XIX столетия будут направлены против собственности. Выполняя эту свою двойную задачу, она, впрочем, опирается на идеи Сен-Симона.

а) Сен-Симон противопоставлял в новом обществе бездельников трудящимся. Индустриализм должен дать место лишь вторым. Только способность и труд дают в принципе право на вознаграждение. Однако по странному противоречию Сен-Симон рассматривал капитал как личное "положение", оправдывающее особое возмещение. Тут вступаются сенсимонисты. Не очевидно ли, в самом деле, что частная собственность на капиталы составляет последнюю из привилегий? Революция смела преимущества касты. Она уничтожила право старшинства, которое освящало в семье неравенство детей. Но она сохранила индивидуальную собственность, собственность, которая освящает самую несправедливую из привилегий - право собственника "взимать премию с труда других". Ибо этим правом получать доход, не трудясь, определяется собственность у сенсимонистов. "Собственность в самом обычном понимании этого слова составляется из богатства, которое не служит для непосредственного потребления и которое ныне дает право на доход. В этом смысле она включает земельный фонд и капиталы, т.е., выражаясь языком экономистов, фонд производства. Для нас земельный фонд и капиталы, каковы бы они ни были, суть орудия труда: землевладельцы и капиталисты (два класса, которые в этом смысле нельзя отличить один от другого) суть хранители этих орудий; их функция - распределять орудия труда между трудящимися. Это распределение производится с помощью особых операций, в результате коих получаются процент, заработная плата, рента". Таким образом, рабочий вследствие ограничения собственности узким кругом нескольких лиц вынужден отдавать собственнику часть плодов своего труда. Такое принуждение есть не что иное, как "эксплуатация человека человеком", эксплуатация тем более ненавистная, что, подобно феодальным привилегиям, она благодаря институту наследования перманентна как для эксплуатируемых, так и для эксплуататоров.

Если бы сенсимонистам возразили, что землевладельцы и капиталисты не являются непременно бездельниками, что многие из них на самом деле работают, чтобы умножить свой доход, они ответили бы, что вопрос не в этом. Несомненно, часть их дохода может происходить от личного труда, но доход, который они получают в качестве землевладельцев или капиталистов, очевидно, может происходить только от труда других. Вот где эксплуатация.

Не в первый раз встречаемся мы с этим словом. Уже Сисмонди, как мы помним, пользовался им. Впоследствии мы увидим его под пером Карла Маркса и других писателей. Однако все они - и Сисмонди, и сенсимонисты, и Карл Маркс - придают ему неодинаковый смысл. Нам кажется полезным теперь уже установить различие в понимании этого термина, который играет такую важную роль в социалистической литературе и так чреват неясностями.

Сисмонди, как мы знаем, считает доход с собственности законным. Но он допускает, что рабочий может быть эксплуатируем.

Когда? Когда его платы едва хватает на существование, в то время как хозяин его живет в богатстве; когда его заработная плата не достигает того, что Сисмонди считает справедливой платой. Следовательно, эксплуатация есть злоупотребление, а не органический порок, свойственный самой природе нашего экономического строя. Эксплуатация происходит "иногда", но она не необходима. Можно устранить ее, не прибегая к уничтожению всей системы. В этом общем и немного неопределенном смысле (что, кажется, связывает ее с трудноопределимой идеей "справедливой цены") эксплуатация, заметим это, встречается в нашем экономическом мире в самых разнообразных видах. Она не составляет исключительного свойства отношений хозяина к рабочему. Она происходит всякий раз, как кто-нибудь злоупотребляет исключительным положением (невежеством, боязливостью, слабостью, изолированностью), чтобы купить или продать свои услуги или свои товары по слишком низкой или слишком высокой цене.

У сенсимонистов, наоборот, эксплуатация является органическим недостатком, пороком нашего социального строя. Она присуща частной собственности и образует ее необходимое следствие. Эксплуатация - не простое злоупотребление, а самая характерная черта всей системы, поскольку основным атрибутом частной собственности является как раз право получать продукт, не трудясь. Таким образом, эксплуатация не ограничивается рабочими. Она распространяется на всех тех, кто платит дань землевладельцу. Промышленник тоже является ее жертвой, платя процент за деньги, взятые на предприятие.

Зато прибыль предпринимателя происходит не от эксплуатации рабочего, она есть просто плата за труд управления. Конечно, хозяин может злоупотреблять своим положением, чтобы свести до крайней степени заработную плату рабочего. В этом смысле сенсимонисты скажут вместе с Сисмонди, что рабочий эксплуатируется. Но это не необходимо. Наоборот, сенсимонизм предвидит в будущем индустриальном обществе широкую практику вознаграждения за исключительные способности. И в этом замечательная черта его теории.

Маркс тоже представляет себе эксплуатацию как органический порок капитализма. Но он придаст этому выражению совсем иной, чем у сенсимонистов, смысл. Вдохновляемый английскими социалистами, он видит происхождение эксплуатации в особенностях обмена. У него только труд рабочего создает всю ценность продуктов; вследствие этого процент и прибыль могут быть лишь кражей, совершенной у рабочего. Доход предпринимателя так же несправедлив, как и доход капиталиста или землевладельца.

Эта последняя теория кажется гораздо более радикальной, чем предыдущая, потому что она осуждает всякий иной доход, кроме заработной платы рабочего; на самом же деле она представляется значительно более хрупкой. Достаточно будет показать, что ценность продуктов происходит не от физического труда, чтобы низвергнуть все построение Маркса. Теория ценности никогда не составляла затруднения для сенсимонистов. Очень простая теория их покоится на очевидной разнице между доходами от труда и доходами от собственности. Никто не может оспаривать ее. Она была установлена уже Сисмонди. Чтобы устранить вывод, который они делают из нее, - незаконность нетрудового дохода, безусловно, необходимо найти для этого дохода иное, помимо труда, основание и открыть новое оправдание для существенного атрибута собственности.

Делают попытки отыскать его в нуждах производства. Частная собственность с присущим ей доходом становится законной в глазах все более и более растущего числа экономистов благодаря тому стимулу, который она сообщает производству и накоплению богатств. Это самая прочная почва, на которую можно встать для защиты. На нее, между прочим, встали физиократы.

Но сенсимонисты с самого начала устраняют такую аргументацию и нападают на частную собственность во имя социальной полезности так же горячо, как во имя справедливости. Интересы производства, равно как и интересы распределения, требуют, по их мнению, ее исчезновения.

б) Тут мы подходим ко второй точке зрения сенсимонистов;

Сен-Симон не развивал ее, ограничившись лишь некоторыми намеками. Мы говорим о той идее сенсимонистов, сообразно которой собственность, как и политический строй, должна быть наилучшим образом организована в интересах производства. Позволяет ли частная собственность достичь этой цели?

Как она может допустить это, говорят сенсимонисты, если существует современный способ передачи орудий труда?

Капиталы передаются наследованием. "Случайность рождения" избирает лиц, которые являются хранителями и исполнителями наитруднейшей функции - наилучшего использования орудий производства. В интересах общества было бы поручить их наиболее способным людям, распределить их между местностями и производствами, где чувствуется в них наибольшая нужда, "не боясь, что в какой-нибудь отрасли производства будет недостаток в них или переполнение ими". А ныне слепая судьба назначает людей для выполнения этой бесконечно щекотливой задачи. Критика права наследования становится, таким образом, излюбленным пунктом, на котором сенсимонисты сосредоточивают все свои усилия.

Негодование сенсимонистов вполне объяснимо. В указываемом ими факте есть кое-что парадоксальное. Если вместе с Адамом Смитом допустить, что "гражданское правительство учреждено для того только, чтобы защитить собственников против несобственников" (очень узкая точка зрения), то институт наследования вполне естествен. Но если встать на точку зрения Сен-Симона, т.е. если рассматривать богатство в индустриальном обществе не как цель, а как средство, не как источник частных доходов, а как орудие социального труда, то покажется совершенно недопустимым предоставлять распоряжение им первому встречному. Можно примириться с институтом наследования, видя в нем могущественный стимул для отцов к накоплению капиталов или допуская, что за недостатком всякого другого рационального способа случайность рождения является методом распределения, не более несостоятельным, чем всякий другой.

Но такой скептицизм был бы не во вкусе сенсимонистов. Они именно раздроблению частной собственности, оставленной на произвол случайностей, связанных со смертью и рождением, приписывают кажущийся или действительный беспорядок в производстве.

"Каждое отдельное лицо предоставлено самому себе; нет никакого руководящего начала в производстве, которое вследствие этого идет бессознательно слепо; в одном месте его не хватает, в другом слишком много. Лишь отсутствием общих представлений о нуждах потребления и ресурсах производства следует объяснить промышленные кризисы, по вопросу о происхождении которых допущено и еще в настоящее время допускается столько ошибок. Все неустройство и беспорядок в этой важной отрасли общественной деятельности следует отнести на счет распределения орудий труда, производящегося отдельными изолированными индивидами, не знающими ни нужд промышленности, ни людей и средств для удовлетворения их. Причина зла здесь, а не в другом месте".

Чтобы избежать этой мнимой "экономической анархии", о которой так много после них писали, сенсимонисты не знают иного средства, кроме коллективизма. Государство становится единственным наследником. Сделавшись обладателем всех орудий труда, оно будет распределять их, сообразуясь с общественными интересами. Они представляют себе правительство наподобие огромного центрального банка, хранителя всех капиталов, с многочисленными отделениями, снабжающего самые отдаленные местности необходимыми средствами, выбирающего самых способных людей для приложения капиталов к делу и вознаграждающего их сообразно с их работой. Таким образом, "общественное учреждение" было бы облечено теми же самыми функциями, которые ныне так плохо выполняются отдельными лицами.

Сенсимонисты затруднились бы дать более точное разъяснение на счет своего проекта, если бы мы стали требовать его.

Кто, например, будет облечен ответственной функцией судить о способностях людей и вознаграждать за работы? "Главные лица", отвечают они, т.е. высшие лица, "освободившиеся от оков специальности". Инстинктивное чувство будет естественно понуждать их руководствоваться лишь общими интересами. Главой будет, пишут они в другом месте, "тот, кто больше всего интересуется судьбой общества". Это не особенно успокоительно, ибо даже у величайших людей иногда происходит досадное смешение личного интереса с общественным.

Но допустим, что верховная власть будет в руках у "главных людей". Но как же будет установлено подчинение? Силой ли будут принуждены к этому низшие или они добровольно согласятся повиноваться? "Доктрина" останавливается на этой последней гипотезе, ибо разве религия сенсимонистов не готова внушать низшим постоянную преданность высшим и любовью и верой обеспечить обязанность постоянно и с радостью повиноваться? Но, может быть, спросят: разве религия сенсимонистов наделена исключительной привилегией не насаждать еретических учений?

Стоит ли прибегать здесь к другим многочисленным возражениям, которые сами напрашиваются на ум. Они по необходимости затрагивают всю коллективистскую систему и разнятся между собой только в деталях. Раз хотят на место общественной самостоятельности и свободной инициативы человека поставить экономическую деятельность, всесторонне предусмотренную и согласованную, то тотчас же наталкиваются на препятствия морального свойства: на место человеческого сердца с его обыкновенными стимулами, с его недоверием, с его необузданностью и слабостью и на место человеческого ума с его недостатками, с его невежеством и ошибками вынуждены поставить сердце и ум идеальные, природа которых только в очень отдаленной степени напоминает то, что мы знаем. Сенсимонисты, думавшие, что религиозная вера не лишняя для поддержания такого строя, обнаружили (может быть, сами того не желая) большую проницательность, чем многие из их самых высокомерных критиков.

Здесь особенно важно констатировать то, что система сенсимонистов является прототипом всех коллективистских измышлений на протяжении всего XIX столетия. Это зрелая и законченная система. Она покоится на проникновенной критике частной собственности и всем своим существом отличается от прежних эгалитарных утопий. Единственное равенство, которого требуют сенсимонисты, сводится к тому, что англичане называют equality of opportunity, к равенству шансов или исходного пункта. Сверх этого, во всем остальном неравенство в интересах самого общественного производства. Каждому по его способности, каждой способности по ее делам - таков принцип нового общества.

Они сами резюмировали всю свою программу в нескольких ярко выраженных формулах в письме, адресованном в 1830 г. президенту палаты депутатов. Его стоит процитировать здесь:

"Сенсимонисты отвергают систему общности благ, ибо эта общность была бы очевидным нарушением первого из всех моральных законов, распространение которого составляет их миссию и который состоит в том, чтобы в будущем каждый занимал положение по своим способностям и получал вознаграждение по своим делам.

Но в силу этого закона они требуют уничтожения всех без исключения привилегий по рождению и, следовательно, разрушения института наследования - величайшей из всех этих привилегий, совмещающей ныне все их в себе; результатом его является оставление на произвол случая распределения общественных выгод между ограниченным числом тех, кто может на них претендовать, и осуждение самого многочисленного класса на разложение, невежество и нищету.

Они требуют, чтобы все орудия труда, земли и капиталы, образующие ныне разрозненный фонд частных собственников, были соединены в общественный фонд и чтобы этот фонд эксплуатировался ассоциацией я иерархически так, чтобы задача каждого была выражением его способностей, а его богатство - мерой его дел.

Сенсимонисты посягают на учреждение частной собственности лишь постольку, поскольку она освящает для некоторых беззаконную привилегию на праздность, т.е. привилегию жить чужим трудом".

в) Наконец критики частной собственности не ограничиваются осуждением ее с точки зрения распределения и производства богатств. Почти всегда к этим двум аргументам они прибавляют третий, который можно было бы назвать историческим аргументом. Им хотят доказать, что частная собственность - институт подвижный, меняющийся, постоянно эволюционирующий и что ныне она стремится к преобразованию в том именно направлении, в каком они желают. Сенсимонисты не пренебрегли этим последним аргументом.

Такая форма доказательства, - отметим это сейчас же, - играла в XIX столетии весьма важную роль сначала у социалистов, а затем также и у других писателей. Философия истории призывалась и ныне призывается самыми различными школами не только на помощь к реформе частной собственности, но и к предлагаемым всеми партиями всяческим реформам. Система Маркса есть в сущности великая философия истории, в которой коммунизм появляется как необходимое завершение эволюции "способов производства". Современные социалисты, отрешившиеся от марксизма, тоже призывают ее к себе на помощь: на нее опирается Вандельвельд, равно как и авторы совсем недавно появившегося "Социализма в действии'", г-да Уэббы и фабианские социалисты. Подобную же философию мы встретим в основе государственного социализма Дюпона Уайта, равно как и в основе социализма Вагнера. Фридрих Лист сошлется на нее в своем беспрерывном ряду различных экономических состояний. Историческая школа с первых своих шагов будет мечтать, - мы это еще увидим, - преобразовать всю политическую экономию в нечто вроде философии истории. И если бы мы перешли из области социальной и экономической в область общей философии, мы встретились бы там с аналогичными попытками. Самая, может быть, знаменитая из них - теория трех состояний Огюста Конта (впрочем, заимствованная им у Сен-Симона).

Здесь не место спорить о том, насколько правомерно исследование подобных исторических законов. Мы подойдем к этому вопросу в одной из последующих глав, когда будем говорить об исторической школе. Но здесь важно отметить, что сенсимонисты сумели целиком использовать эту аргументацию. В пользу проповедуемого ими коллективизма они призывают всю прежнюю историю частной собственности. Они, таким образом, наперед использовали против нее то оружие, которым будут пользоваться последующие школы.

"Согласно общему предрассудку, - говорит "Доктрина Сен-Симона", - выходит так, что, какие бы революции ни происходили в обществах, они не могут отражаться на частной собственности, что частная собственность - неизменное явление".

Но в действительности нет ничего более неправильного:

"Собственность есть социальное явление, подверженное подобно всем другим социальным явлениям закону прогресса, следовательно, в разные эпохи она может быть понимаема, определяема и регулируема различным образом". Так сформулирован принцип, на который впоследствии будут опираться все реформаторы. Сорок лет спустя бельгийский экономист Лавелэ, из всех экономистов наиболее серьезным образом изучавший этот вопрос, резюмируя свое продолжительное исследование о примитивных формах частной собственности, выразит ту же самую мысль почти в тех же выражениях.

Рассматривая эту эволюцию в прошлом, прибавляют сенсимонисты, мы как раз констатируем то, что частная собственность стремится принять такую форму, какую мы предлагаем. В самом начале благодаря институту рабства частная собственность распространяется даже на людей. Затем право хозяина на раба постепенно претерпевает ограничения и в конце концов совершенно исчезает. Сведенное к вещам право частной собственности передается сначала по усмотрению собственника. Но затем вступается общественная власть и указывает отцу старшего сына в качестве наследника. Наконец, французская революция обязывает делить собственность между детьми поровну и умножает таким образом собственников орудий производства. Ныне падение нормы процента постепенно уменьшает доход собственника производственного фонда, обеспечивая таким образом рабочему все большую часть в продукте. Остается сделать последний шаг, а именно тот, о котором возвещают сенсимонисты: обеспечить за всеми рабочими равное право на пользование орудиями труда и, сделав государство единственным наследником, превратить всех в собственников. "Закон эволюции, который мы наблюдали, стремился установить такой порядок вещей, в котором государство, а не семья, будет наследовать накопленные богатства, поскольку они образуют то, что экономисты называют фондом производства".

Правда, можно было бы из этих фактов сделать совершенно противоположный вывод и именно в равном дележе, скорее освященном, а не созданном революцией, увидеть доказательство, что современные общества стремятся умножить индивидуальную собственность и обеспечить ее за возрастающим числом граждан. Но такой дискуссии не место в этом сочинении. Для нас достаточно указать на теорию сенсимонистов как на пролог всех теорий, которые впоследствии будут искать в истории частной собственности аргументы для оправдания видоизменения или даже уничтожения ее.

В этом отношении сенсимонисты лишь расширили путь, который проложил для них их учитель Сен-Симон. Действительно, последний думал найти в истории орудие научного предвидения, такое же совершенное, как самые надежные методы.

По мнению Сен-Симона, который заимствует свою идею отчасти у Кондорсе, человеческий род представляется настоящим существом, имеющим подобно каждому составляющему его индивиду свое детство, молодость, зрелый возраст, старость. Эпохи интеллектуального развития человечества соответствуют эпохам интеллектуального развития отдельного человека, и их можно предугадывать.

"Будущее, - говорит Сен-Симон, - составляется из последних членов известного ряда, первые члены которого составляют прошедшее. Хорошо изучив первые члены, легко установить последующие; таким образом, из хорошо наблюдаемого прошлого легко можно вывести будущее".

С помощью такого метода Сен-Симон открывает индустриализм как пункт, к которому ведет вековое движение человечества. С помощью того же метода он показывает, что прогрессивное движение человечества направляется к состоянию все более расширяющейся ассоциации. От семьи к общине, от общины к нации, от нации к международному соглашению идет беспрерывное движение, по которому можно предусмотреть как заключительный пункт "всемирную ассоциацию, т.е. ассоциацию всех людей на всем земном шаре и во всех отношениях их". Наконец, с помощью того же метода объясняя историю частной собственности, сенсимонисты возвещают окончательное исчезновение ее и благодаря установлению наследования исключительно для государства - постепенное распространение на всех пользование ею.

Всю доктрину сенсимонистов можно рассматривать как пространную философию истории. В этой философии они черпают не надежду, а необыкновенную уверенность в возможности реализации своей мечты. "Наше предвидение имеет то же начало и те же основания, какие имеются у предвидения, проявляющегося в научных открытиях". Сенсимонисты смотрят на себя как на добровольных и сознательных агентов необходимой эволюции, предугаданной и определенной Сен-Симоном. И это еще одна общая у них с марксизмом черта, с двумя, впрочем, существенными различиями: марксисты для завершения эволюции вещей рассчитывают на революцию, а сенсимонисты - только на убеждения; в качестве истинных сынов XVIII века сенсимонисты считают идеи и доктрины агентами социальной трансформации, между тем как Маркс уповает на материальные силы производства; идеи для него - лишь отражения вещей.

┐ 3. Значение сенсимонизма в истории доктрин

У сенсимонистов удивительная смесь утопии с реализмом. Их социализм, который не носит в себе ничего народного и обращается главным образом к культурным классам, навеян не знанием рабочей жизни, а очень верной интуицией и наблюдением над великими событиями в экономической жизни их времени.

Когда школа их рассеялась, то оказалось, что приверженцы сенсимонистов принимают активное участие в экономическом управлении Франции и вмешиваются во все крупные финансовые или промышленные предприятия. Братья Перейр основывают в 1863 г. Credit mobilier, прототип современных крупных финансовых обществ. Анфантен способствует составлению железнодорожной линии Париж - Лион - Средиземное море из линий Париж - Лион, Лион - Авиньон и Авиньон - Марсель. Он первым учредил общество для прорытия Суэцкого канала. Мишель Шевалье защищал в College de France инициативу государства на крупных общественных предприятиях и заключил в I860 г. с Англией договор, который положил для Франции начало эры торговой свободы. Можно было бы привести много других примеров той важной роли, которую они играли в экономической истории XIX столетия.

В частности, они догадывались, какую колоссальную роль будут играть в нашей современной экономии крупные банки и централизованные предприятия. Действительно, депозитные банки стали, не нарушая ничьего права частной собственности, громадными резервуарами для капиталов, благодаря которым кредит распределяется по тысячам каналов торгового мира. И ныне писатели, не имеющие ничего общего с социализмом, упрекают банки (особенно французские) в том, что они недостаточно смело проводят свою функцию регуляторов и вдохновителей промышленности, которую сенсимонисты предугадывали для них и которая указывается им природой вещей. Крупная роль, которую играли при Реставрации международные финансисты в жизни европейских государств, принужденных двадцатью годами войны прибегать к крупным займам, их личные и семейные связи с банкирами внушали сенсимонистам предчувствие на счет значения кредита в нашей современной экономии.

Не менее верно их предвидение необходимости более централизованного экономического руководства, для того чтобы приноравливать производство к потреблению лучше, чем это может сделать конкуренция. Государство не хочет и не может взять на себя такую задачу, но мы видим, как на наших глазах умножаются соглашения между промышленниками, конторами по продаже товаров и синдикатами производителей, которые ставят себе все ту же цель избежать неудобств конкуренции с помощью благоразумной предусмотрительности и централизации. И в этом проявится частичное и практическое применение сенсимонизма.

Если, с одной стороны, их личное влияние на нашу экономическую историю было значительно, то, с другой стороны, следует признать, что в их учении заложены зародыши почти всех критических и конструктивных идей, которые будут характеризовать социализм в течение XIX столетия. Их учение представляет для социализма как бы предисловие или оглавление.

Прежде всего мы встречаем у них множество формул, которые станут классическими в социалистической литературе. "Эксплуатация человека человеком" - эта мысль была до 1848 г. чрезвычайно популярной формулой. Выражение "борьба классов", заменившее ее со времени Маркса, ничего другого не означает. Раньше Луи Блана они говорят об "организации труда". Точно так же раньше Маркса они говорят об "орудиях труда" для обозначения недвижимых и движимых капиталов. Хотя мы и не поместили их среди социалистов-ассоциационистов, однако они больше, чем кто-либо другой, провозглашали "ассоциацию" как высшую форму производительной организации. Они предвидели, как социалисты должны использовать теорию ренты: раньше Генри Джорджа они говорят о том, "какое сделают некогда применение из теорий Мальтуса и Рикардо о ренте", и "излишек хороших земель над плохими" предназначают для удовлетворения "общих потребностей нового общества". Впрочем, у них встречаются и иного рода проекты, ничего в себе специфически социалистического не заключающие. Так, мысль об участии в прибылях впервые, по нашему мнению, развивается в одной статье "Производителя".

Чем больше читаешь "Доктрину Сен-Симона", тем больше поражаешься этим замечательным догадкам и незаслуженному забвению, покрывшему ее, несмотря на это. Друг Маркса Энгельс уже отметил у Сен-Симона "гениальную прозорливость, благодаря которой почти все идеи последующих социалистов не из экономической специально области находятся у него в зародыше". Под специально экономическими идеями, о которых говорит Энгельс и которых Сен-Симон, по его мнению, не знал, Энгельс разумеет марксову теорию прибавочной стоимости. Но, по нашему мнению, не недостаток, а скорее заслуга основывать социализм не на сомнительной теории стоимости, а поставить его на надлежащую почву, общественную по своему характеру.

У сенсимонистов находят не только новые формулы, но и все те крупные расхождения во взглядах, которые послужат в XIX столетии поводом для схваток между социалистами и экономистами, - столь глубокие расхождения, что они часто будут мешать им понять друг друга. Попытаемся по возможности определить их, чтобы дать возможность читателю ориентироваться в лабиринте доктрин в то время, когда происходит расслоение между этими двумя крупными течениями экономической мысли.

а) Адам Смит, Рикардо, Ж.Б.Сэй определенно отделяли область политической экономии от области общественной организации. Мы уже говорили, что частную собственность они рассматривали как общественное явление, принимаемое ими без всякого спора. Вне их обсуждения остаются и способ ее распределения и перехода, и причины, определяющие его, и последствия, вытекающие из него. Под разделением, или распределением, богатств они понимают просто разложение годового дохода между факторами произ водства. Их интересует, каким способом определяется высота процента, ренты и заработной платы. Их теория распределения есть не что иное, как теория цены услуг. Эта теория не занимается индивидами; социальный продукт согласно этой теории распределяется по необходимым законам между безличными факторами:

Землей, Капиталом и Трудом. Иногда они для удобства дискуссии олицетворяют эти факторы (когда они говорят о землевладельцах, капиталистах и рабочих), но это в сущности не меняет дела.

У сенсимонистов и социалистов проблема распределения богатств состоит главным образом в том, чтобы установить, как распределяется между людьми частная собственность. Почему некоторые люди - собственники, а другие нет? Почему орудия труда, земля и капитал так неравномерно распределяются? Почему вытекающие из этого распределения индивидуальные доходы так неравномерны? Вместо обсуждения абстрактных факторов производства социалисты задаются рассмотрением живых индивидов или социальных классов и отношений, которые установлены между ними положительным правом. Эти две концепции определения богатств и вытекающие из них две различные проблемы - одна чисто экономическая, а другая прежде всего социальная - будут существовать бок о бок в течение всего столетия, да так, что между ними часто не будут делать никакого различия.

б) Другое существенное различие заключается в способе, каким экономисты и социалисты представляют себе противоположность между общим интересом и частным.

Классики противополагают интересу потребителей, который есть интерес всех, интерес производителей, который является частным интересом.

Сенсимонисты, а после них все социалисты поставят на место этой противоположности противоположность между трудящимися и праздными людьми, как позже это будут выражать более узкой формулой, - между рабочими и капиталистами. Общий интерес - это интерес трудящихся, а частный интерес - это интерес праздного человека, живущего за счет трудящегося. "Мы уже много раз отмечали, - говорит Анфантен, - недостаток принятой экономистами наших дней классификации: названия производителей и потребителей не точным образом указывают на существующие между членами общества отношения, ибо поистине отличительным признаком, отделяющим их друг от друга, является труд или праздность". Из этого различия во взглядах естественно вытекают совершенно различные концепции общественной организации. По мнению экономистов, общество должно быть организовано в интересах потребителя, и общий интерес осуществляется тогда, когда находит удовлетворение потребитель; по мнению же социалистов, общество должно быть организовано в интересах рабочих, и общий интерес достигается тогда, когда последние получают свою справедливую, поднявшуюся до максимума часть социального продукта.

в) Наконец последняя, не менее важная разница. Классики стараются свести к научным законам кажущийся беспорядок индивидуальных действий, и когда им удается достичь этого, они так поражаются открытой ими глубокой гармонией в людских отношениях, что отказываются вносить в них какое-нибудь улучшение. Для них достаточно показать, как спонтанные социальные силы, вроде, например, конкуренции, ограничивают эгоизм и заставляют его с течением времени содействовать торжеству общего интереса;

они не задаются вопросом: не может ли действие этих сил стать менее жестоким, нельзя ли колесики открытого ими тайного механизма смазать маслом и заставить весь механизм функционировать с большей эластичностью?

Наоборот, сенсимонисты, к которым по этому пункту надо присоединить и Сисмонди, поражены медлительностью, неуклюжестью, а также и жестокостью, с которыми часто действуют спонтанные социальные силы, и они озабочены тем, чтобы на место их поставить сознательную и разумную деятельность общества. Спонтанному примирению интересов они противополагают искусственное и с увлечением разыскивают средство для его реализации. Отсюда бесчисленные попытки открыть новый механизм, способный заменить спонтанный механизм. Отсюда часто по-детски наивные проекты для осуществления координации и ассоциации экономических сил. Эти, по необходимости осужденные на неудачу, попытки дадут в руки противников социализма лучшее оружие для борьбы с ним. Несмотря на это, не все эти попытки останутся безрезультатными, некоторые из них окажут очень значительное влияние на социальное развитие. Эти расхождения между политической экономией и социализмом впервые со всей силой отмечены в учении сенсимонистов. Ныне для нас вовсе неважно, что школа стала посмешищем, и эксцентричность Анфантена положила конец ее пропаганде в тот самый момент, когда с успехом стала развиваться школа Фурье. В истории доктрин важно выдвигать на первый план идеи. Сенсимонизм же представляется нам, бесспорно, первым самым красноречивым и самым проникновенным выражением чувств и идей, которые составляют содержание социализма XIX столетия.

1 К. А. Сен-Симон. Избранные сочинения, т. I. М.—Л., Изд-во АН СССР, 1948, Стр. 89. В цитате речь идет о знаменитом мемуари­сте герцоге Сен-Симоне, на которого мы ссылались в биографиях Буагильбера и Ло (гл. 4 и 5).

2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 269.

3 К. А. Сен-Симон. Избранные сочинения, т. I, стр. 109.

4 Там же. С. 112.

5 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. II, стр. 154.

6 По этой причине, видимо, не следует переводить сен-симоново слово industriel, русским «промышленник», как это сделано в советских изданиях сочинений Сен-Симона. Правильнее поступает Д. И. Розенберг в своей «Истории политической экономии», вводя термин «индустриал».

7 «Изложение учения Сен-Симона». М., Изд-во АН СССР. 1961, стр. 141, 142.

8 «Изложение учения Сен-Симона», стр. 319.

9 А. И. Герцен. Собрание сочинений в 30-ти томах, т. VIII. М., Изд-во АН СССР, 1956, стр. 161.

refdb.ru

Смотрите также

• 
  Реферат виды правонарушений и их характеристика
• 
  Россия в мировом экономическом пространстве реферат
• 
  Последствия чернобыльской аварии реферат по экологии
• 
  Реферат на тему адаптация и гомеостаз
• 
  Реферат по физике физические свойства атмосферы
• 
  Проблемы экранной зависимости современных детей реферат
• 
  Реферат на тему история механической звукозаписи
• 
  Реферат на тему самый первый компьютер
• 
  Реферат лекарственные растения обладающие желчегонным действием
• 
  Реферат современные средства гигиены полости рта
• 
  Реферат на тему математика древней греции