Глава 14. Так государство богатеет. Как богатеет государство реферат

Глава 14. Так государство богатеет

Пустым тщеславием было бы указывать на пункты,

в которых мысль его не была еще вполне ясной,

ибо ему мы обязаны всем, даже позднейшим открытием

истин, которые самому Смиту не были еще известны.

Ж. С. де Сисмонди

Доктор Смит "Человек обычно рассматривается государственными деятелями и прожектерами как некий материал для политической механики. Прожектеры нарушают естественный ход человеческих дел, надо же предоставить природу самой себе и дать ей полную свободу в преследовании ее целей и осуществлении ее собственных проектов... Для того чтобы поднять государство с самой низкой ступени варварства до высшей ступени благосостояния, нужны лишь мир, легкие налоги и терпимость в управлении, все остальное сделает естественный ход вещей", — говаривал в публичных лекциях, читанных им в 1748—1750 гг., недавний выпускник Оксфорда Адам Смит. Ему тогда едва минуло двадцать пять лет от роду. Еще не были опубликованы книги Кантильона и физиократов, хотя Смит уже изучил Монтескье.

Адам Смит

Однако вопрос тут не в заимствованиях. Мы видели, как идеи экономического либерализма пробивали себе дорогу уже с последней четверти XVII в. и как они получили мощную философскую поддержку в учении о естественном порядке. Однако политика европейских правительств (в том числе экономическая политика) все еще остается целиком в русле меркантилистской идеологии. По-прежнему государство охраняет монополии и раздает привилегии, назначает ввозные пошлины и вывозные премии, сдерживает промышленное развитие своих заморских владений ради сохранения рынков сбыта для монополистов из метрополии. По-прежнему действует система цеховых регламентов, стандартов на продукцию и ограничения числа работающих в каждой профессии. Тут мало что изменилось к середине XVIII в. Поэтому нужно было снова и снова писать о естественной свободе, о "собственных проектах Природы", к которым следовало приноравливать дела человеческие, вместо того чтобы игнорировать природные законы. То тут, то там опять и опять умы проникались одной и той же идеей — верный признак наступления перемен и приближения новой эпохи.

В этот переломный момент и явилась на свет книга Адама Смита "Исследование о природе и причинах богатства народов" (1776). Идеология меркантилизма, уже изрядно потрепанная на словах, но еще крепкая на деле, получила от Смита такой мощный удар, от которого она уже не смогла оправиться.

В то же время многих сторонников естественной свободы увлекало учение физиократов. Оно уже было в моде. И вместе со своим пафосом природовластия оно несло в себе доктрину о чистом продукте земли как единственном источнике богатства народов.

Борьба на два фронта

Задача, которую поставил перед собой Смит, была непроста. Ему предстояло отстаивать принцип естественной свободы против меркантилизма и вместе с физиократами, но при этом отстаивать принцип производительности промышленного и торгового капитала против физиократов и вместе с меркантилистами. Это называется 'садиться меж двух стульев". При этом часто садящийся оказывается на земле, сопровождаемый насмешками с обеих сторон. У Адама Смита вышло наоборот: он утвердился на своей позиции, тогда как справа и слева от него все посыпалось. Прежде чем перейти к полемике на два фронта, Смит сооружает себе прочный теоретический фундамент. Из пяти книг "Богатства народов" три первые отведены теории, четвертая — полемике и пятая — доходам, расходам и функциям государства в режиме естественной свободы. Самая большая книга — пятая, чуть меньше — четвертая, затем (по мере убывания) идут первая, вторая и третья.

Вопросы за вопросами

Вот ход рассуждений Смита.

Богатство народа создается трудом и усилиями всей страны. Когда производится больше, чем тратится (разность есть чистый продукт), тогда государство богатеет. Чтобы выяснить условия, при которых это происходит, нужно сперва разобраться в некоторых вещах.

Чистый продукт создается только производительным трудом — тут Смит согласен с физиократами. Но какой труд является производительным? В создании богатства участвует также капитал. Что это такое? Какие его виды бывают? Как его лучше всего употреблять?

Далее: что такое чистый продукт общества? Из чего он складывается? Ведь это и есть национальный доход, не так ли? Он слагается из доходов отдельных людей, но какие именно категории населения участвуют в этом? Откуда берутся эти доходы, из каких источников? При каких условиях они растут, а при каких — уменьшаются? Какова действительная роль земли?

Наконец, доходы ведь измеряются в ценах, а цены — в деньгах. Что такое цена? Как она образуется? От чего зависит изменение цен? Что это за измерительный инструмент — деньги? Входят ли они в сумму национального богатства? Всегда ли этот инструмент показывает то, чего от него хотят? Больше денег, меньше денег в стране — насколько это важно? На что это влияет, на что — нет?

И каковы все-таки природа и причины богатства народов?

Вот несколько из множества вопросов, которыми задается Адам Смит. Уже по этому перечню можно увидеть, насколько трактат Смита отличается от всего, что мы видели прежде. Он всеобъемлющ, он охватывает все стороны экономической жизни народов и все проблемы экономической мысли, какие были известны до него.

И, решая эти проблемы одну за другой, Адам Смит постепенно, но неуклонно выстраивает единое здание экономической науки, которая (как теперь становится ясным) прежде существовала в виде разрозненных деталей. Давайте совершим экскурсию по грандиозному сооружению Смита — конечно, только ознакомительную. Ведь "Богатство народов" — как петербургский Эрмитаж: если начнешь вникать, за целый день пройдешь лишь небольшую часть. Хочешь пройти по всему зданию за раз — двигайся быстро и старайся не заворачивать в закоулки, как бы этого ни хотелось. Итак...

Откуда берется богатство

"Богатый человек" — что это значит? Наверное, то, что он может пользоваться в большом количестве предметами необходимости, удобства и удовольствия. Так и народ отдельной страны (в европейских языках — нация): он тем богаче, чем больше всевозможных предметов потребления приходится в расчете на одного жителя. Все такие вещи добываются или трудом данного народа, или через обмен продуктов этого труда на продукты труда других народов.

Труд нации дает тем больше продуктов, чем выше производительность одного рабочего часа или дня, т.е. чем больше производится в единицу времени. Но важен не только размер всей совокупности продуктов труда — гораздо важнее, сколько их приходится на одного жителя. А это зависит еще от одной причины, а именно: в какой пропорции народ делится на две группы — на тех, кто занят производительным трудом, и тех, кто им не занят.

Какая из двух причин важнее? У диких народов трудились все, кроме инвалидов, дряхлых стариков и грудных младенцев, но "богатство" этих народов известно. В современных обществах имеются многочисленные категории лиц, которые не занимаются производительным трудом (и не должны им заниматься), — пенсионеры, дети, армия и флот, чиновники и т.д.

Отсюда видно, что производительность общественного труда более важна, чем число непроизводительных жителей. От каких же условий она зависит?

Разделение труда

Мы уже отмечали выше (см. главу 7), что во все времена до эпохи Смита всякий труд был ручным. Это обстоятельство было решающим в вопросе о том, почему все так боялись конкуренции и стремились к монополиям и привилегиям, — почти не было возможностей снижать издержки производства, чтобы выдержать конкуренцию. Однако Смит обратил внимание на то, что такая возможность имеется почти всюду. Это разделение труда.

И вот перед нами одно из знаменитых мест книги: описание булавочной мастерской. Один рабочий тянет проволоку, другой разрубает ее на кусочки, третий затачивает кончик и т.д. Каждый занят лишь одной простой операцией — вплоть до последнего, который только укладывает булавки в пакетики. Если бы каждый из них делал все операции, он за рабочий день не сделал бы больше 20 булавок, а вдесятером они делали в день, сколько бы вы думали? 48 000! То есть на каждого — по 4800 штук. Производительность их труда в 240 раз выше, чем у одиночки.

Но дело не в подобной мастерской, это лишь иллюстрация. Все общество работает, как такая мастерская. Никто не делает сам все, что нужно для его собственного потребления. Притом часто и отдельные продукты делаются не одним работником. Сукно, например, делают скотоводы, стригали шерсти, прядильщики, ткачи, валяльщики, красильщики. Да и сами ткачи специализируются по различным видам и сортам материй.

В общих чертах все это было замечено уже давно. Что нового здесь дал Смит? Во-первых, увидел универсальный характер разделения труда — от простых операций до профессий (а затем до классов и еще дальше — до деления всей страны на город и село). Во-вторых, показал, что разделение труда может иметь различные степени, и чем больше степеней, тем труд производительнее. В-третьих, связал разделение труда со снижением издержек. Говоря современным языком, Смит открыл такое явление, как технический прогресс. Машинам он придает меньше значения (потому, видимо, что в его время механизация труда делала лишь первые шаги). Но он замечает, что именно разделение труда открывает простор для изобретения машин — ведь механизировать можно лишь простые операции.

Есть еще и "в-четвертых". Тут мы задержимся подольше. Как и Тюрго (в это же время, но в Париже), Смит возвращается к идеям Аристотеля о том, что обмен возможен лишь тогда, когда люди заняты неодинаковыми делами. И тут у Смита тоже возникает понятие ценность.

Подход к понятию ценности

К этой проблеме Смит подходит совсем не так, как все другие. Прежде всего он замечает, что слово "ценность" может иметь два различных значения: (1) полезность предмета ("ценность в потреблении") и (2) возможность приобрести другие предметы в обмен на данный ("ценность в обмене", или меновая ценность). Расхождение с трактовкой Тюрго лишь обозначилось, но затем оно становится принципиальным.

У Тюрго формирование цены рассматривается на примере двух изолированных товаровладельцев, попавших на пустой остров. У каждого из них нет выбора: нет возможности ни найти другого партнера, ни самому изготовить отсутствующий у него предмет. Но в жизни все не так! Можно поторговаться и с одним, и с другим; можно, на худой конец, и самому владельцу маиса пойти да нарубить себе дров, а дровосек может и маис посеять на своем огороде, если покупать его слишком дорого.

Смит берет за основу именно то обстоятельство, что каждый изолированный обмен совершается двумя партнерами в нормальной общественной среде, когда есть рынок товаров и одного, и другого вида. Этот подход Смита ведет его мысль по новому пути. Почему люди обмениваются своими продуктами? Потому что имеет место общественное разделение труда. Каждый специализируется в какой-то одной профессии. А почему не иначе?

Почему кузнец еще и не держит стадо овец, а земледелец не делает сам нужные ему изделия из металла — плуги, бороны, обручи, гвозди, штыри, скобы, пилы, топоры и пр.? Не потому ли, что заниматься чем-то одним выгоднее, чем сразу всем на свете? Ведь земледельцу нужны изделия не только из железа, но также из дерева, камня, стекла, тканей, кожи, глины... Так в чем же выражается выгода от специализации труда?

Первобытное сельское хозяйство давало скудные урожаи, которых если и хватало земледельцам, то только до ближайшей весны. В нашу эпоху урожаи таковы, что у земледельца остаются излишки для продажи (т.е. для обмена на другие предметы). То же самое и в других профессиях.

Вообразим, как предлагает Смит, первобытное охотничье племя. Еще нет самовоспроизводящихся запасов (капитала). Земля — ничья (принадлежит всему племени). Нет специализации — такой, когда один охотится только на бобров, другой — только на оленей. Что здесь может служить руководством при обмене? По-видимому, только затрата времени труда, говорит Смит. Если убить бобра можно лишь за два часа, а убить оленя — за час, тогда "один бобр должен естественно обмениваться на двух оленей". Чем больше времени требует добыча продукта, тем он ценнее.

А теперь представим более цивилизованное общество. За много поколений разделения труда накопились навыки, приемы, секреты мастерства, которые с юных лет осваивает человек, посвятивший себя какой-либо профессии.

Экономия труда

Представим такую картину (все числа условные, как в задачнике). На рынке встречаются кузнец и столяр. Первый покупает стул и отдает за него 3 топора. (Спрашивается: зачем столяру сразу три топора? Конечно, обмен происходит через деньги. Чтобы купить 1 стул, кузнецу нужно продать 3 топора — вот что имеется в виду, когда ученые говорят об обмене одного товара на другой.)

На изготовление топора у кузнеца уходит 1,5 часа, столяр же делает 1 стул за б часов. Но если столяр захочет сам выковать себе топор, у него на это может уйти 12 часов (у него нет такого умения, как у кузнеца). За это время он может изготовить 2 стула, т.е. цену б топоров.

Если кузнец начнет сам для себя делать такой же стул, у него может уйти на это 36 рабочих часов. Но за это время он может выковать 24 топора, т.е. цену 4 стульев.

Теперь мы можем представить себе, как рассуждал Адам Смит. Столяр освобождает кузнеца от необходимости тратить 3—5 дней на 1 стул, а кузнец освобождает столяра от необходимости тратить 12 часов на 1 топор. Когда они совершают обмен — 1 стул за 3 топора, каждый из них экономит свой труд. Каждый из них как бы получает больше труда, чем отдает, каждый выигрывает время и силы.

Когда кузнец за 1 топор получает 1/3 стула, он фактически за 1,5 часа своего труда выгадывает 12 часов своего же труда. Чистый выигрыш — 10,5 часа труда. Когда столяр за 1 стул получает 3 топора, он фактически за 6 часов своего труда выгадывает 36 часов своего же труда. Чистый выигрыш времени составляет 30 часов, или по 10 часов на 1 топор. Чем больше чистый выигрыш времени (и сил) на единицу товара, тем выше меновая ценность этого товара для того, кто им владеет. Для человека, который хочет продать или обменять какую-то вещь, пишет Смит, "она равноценна телесным и душевным тяготам, от которых она может его избавить, возлагая таковые на других людей".

Таким образом, для кузнеца меновая ценность 3 его топоров равна 31,5 часа труда (10,5 х 3), а для столяра меновая ценность его стула равна 30 часам его труда...

...Здесь мы вынуждены прервать изложение идей Смита, поскольку слышим протестующий голос пытливого читателя:

Почему это за 1 стул идет только 3 топора, если по соотношению затраченного времени 1 стул равен 4 топорам? Не потому ли получается в итоге несовпадение меновых ценностей? Выходит, что один получает более высокую ценность, чем другой, — обмен несправедлив.

Тут возможен такой диалог:

— Друг мой, кто сказал вам, что обмениваются всегда равные ценности?

—Ну хотя бы Тюрго, — отвечает пытливый читатель.

—Отрадно, что вы усвоили предыдущий материал. Но не забудьте: Смит рассуждает совсем не так, как Тюрго.

—Да ведь и у Смита есть намек на равноценный обмен, — говорит наш оппонент, успевший заглянуть в книгу Смита (глава V, абзац 2).

— Эхма! — с досадой говорит пишущий эти строки.

—Чего бы стоило подобрать другие числа, чтобы не было щекотливых вопросов! Не изменить ли нам условия задачки?

Да нет, пожалуй. Оставим так. Кто сказал, что железо в объеме 3 топоров обошлось кузнецу ровно во столько же, как столяру древесина при обмене одного стула? Может, и бывают такие совпадения, да только нечасто. Нужно исходить из того, что цены материалов различны. Железо в нашем примере дороже дерева. Поэтому к величинам затраченного и выгаданного времени каждый из партнеров по обмену должен был бы добавить материальные затраты, которые он совершил, и учесть затраты, которых он избежал.

Кроме того, сравним характер труда. Один работает у жаркой печи, дышит неизвестно чем, рискует обжечься, искры прожигают одежду... Другой трудится в чистом помещении, где приятно пахнет свежим деревом, и все такое. Разве час одного вида труда — это то же самое, что час другого вида? Да еще в этот день на рынке что-то много стульев появилось — как бы этот кузнец не сторговался с соседом за 2 топора...

С учетом таких обстоятельств может оказаться, что обмениваемые ценности приблизительно равны. Смит так и пишет, что в жизни редко делаются точные расчеты, а дело решается путем переговоров, торга и взаимных уступок "в соответствии с той грубой справедливостью, которая, не будучи вполне точной, достаточна все же для обычных житейских дел .

—Ну вот, — скажет наш оппонент, — а мы тут считали часы, вычитали, делили... Что это за наука, если, в конце концов, она отсылает нас к какой-то "грубой справедливости", которую и высчитать-то невозможно! А как же получается цена?

Не будем спешить. Ведь мы рассмотрели только единичную сделку. Между тем на рынке ежедневно тысячи топоров обмениваются на сотни стульев (т.е. совершается множество самых разных сделок).

То, что до сих пор объяснил нам Смит, — это еще не механизм формирования цены. Это всего лишь понятие о том, что такое меновая ценность. Важно было точно выяснить, что обмен взаимовыгоден, потому что каждый из его участников экономит свой труд. Другими словами, каждый получает в обмене больше, чем отдает. Можно сказать с уверенностью, что перед нами совершенно новая точка зрения. Везде мы видели до сих пор представление о том, что при обмене выигрыш одной стороны есть ущерб для другой. В связи с этим мы говорили о модели "игры с нулевой суммой" (см. главу 7). У Смита мы находим совсем иную концепцию, которую можно связать с понятием "игры с ненулевой (положительной) суммой". К сожалению, большинство ученых XIX в. не заметили новаторской идеи Смита.

Меновая ценность по Смиту — это понятие, которое существует лишь в уме каждого из торгующих на рынке. Ее нельзя ни сколько-нибудь точно измерить, ни даже пощупать. Когда же она становится доступной наблюдению, она в тот самый момент исчезает, превращаясь в цену: 3 топора — цена стула, 1/3 стула — цена топора. Сегодня на рынке стул втрое ценнее топора И все. Что будет завтра — неизвестно. О цене топоров (и стульев) можно задним числом сказать пока только то, что за нее было выгодно продать то и другое, иначе ни топоры, ни стулья не были бы проданы.

Анализ понятия дохода

Теперь возьмем одного из участников той же сделки, например кузнеца. Делает он, конечно, не только топоры. И продает он свои изделия так, чтобы, скажем, продукт его месячного труда возмещал ему все расходы за месяц, да еще чтобы кое-что оставалось сверх того. Какие же это расходы? Все материалы (включая топливо и пр.), износ инструмента (если, скажем, за год молот приходит в негодность, значит, за месяц изнашивается его 12-я часть), ремонт здания, горна, мехов, печи и пр. А так как его кузница стоит на чьей-то земле, он должен еще внести арендную плату — земельную ренту. Если все это вычесть из месячной выручки от продажи его изделий, разность дает чистый доход кузнеца.

Мы должны учесть, однако, что этот чистый доход состоит из двух разнохарактерных частей. Одна из них, которая идет на приобретение еды, одежды и других предметов потребления для кузнеца и его семьи, представляет собой не что иное, как оплату его собственного труда (он сам себе выплачивает эту сумму). Вторая часть, которая остается, если вычесть его зарплату из чистого дохода, измеряет чистую выгоду его дела. Это прибыль на капитал. Если бы всю работу у кузнеца делали наемные рабочие, зарплата шла бы им, а ему оставалась бы только прибыль на капитал. И наоборот, если бы кузница и все оборудование принадлежали не ему, а, скажем, вдове умершего мастера, то наш кузнец сам был бы наемным работником, живущим на зарплату, а прибыль доставалась бы хозяйке кузницы.

Цена слагается из доходов

От того, кто и почему получает отдельные части совокупного дохода, не меняется тот факт, что этот доход (который есть цена продукта кузнечного производства) делится на три части: плату за труд, ренту за землю и прибыль на капитал.

o Хорошо, — скажет наш оппонент, — но ведь есть еще и материальные издержки производства, которые возмещаются из того же совокупного дохода, не так ли?

o Точно так. Но давайте вглядимся в эти издержки внимательно.

Для примера возьмем один вид (экономисты говорят: одну статью) издержек, скажем дрова. Их кузнец покупает у лесоторговца. Последний нанимает лесорубов, которым он выдает заработную плату. Он платит и ренту владельцу земли, на которой растут вырубаемые деревья. И после этих выплат цена дров должна принести лесоторговцу еще и прибыль на его капитал (пилы, лошади и телеги для перевозки бревен, навесы для хранения дров и пр.). Таким образом, цена дров распадается на те же три части: плату за труд, ренту за землю и прибыль на капитал. Эти три части входят — как расход на дрова — в цену продукта труда кузнеца.

Три основных класса

Выходит, что в истинном биде цена всякого продукта состоит из трех частей, каждая из которых представляет собой чей-то доход. Заработная плата является доходом наемных рабочих, земельная рента — это доход землевладельцев, прибыль есть доход капиталистов-предпринимателей. (Данное умозаключение Смита оказалось настолько непривычным для экономической мысли и настолько непростым, что еще через сто и более лет его оспаривали известные ученые и пытались опровергать.)

Таким образом, продолжает Смит, перед нами "три значительнейших класса общества". Заметим, по какому признаку определяет Смит понятие класса. Этот признак. — источник дохода.

Не останавливаясь, Смит идет дальше. Все продукты производства в стране в течение года кто-то продает и кто-то покупает. Что это значит? Это значит, что весь годовой продукт труда народа продается и покупается. Со стороны продажи он представлен своей совокупной ценой (суммой цен всех продаж). Эта совокупная цена и есть сам годовой продукт труда страны в денежном измерении.

Доход нации

В данном случае Смит выясняет, что такое национальный доход. Это чистый продукт годового труда народа страны, измеряемый суммой доходов ' трех значительнейших классов". Отсюда следует очень важное положение: плата за труд, рента с земли и прибыль на капитал — это три первичных вида дохода. Они создаются трудом с участием капитала и земли каждый год и составляют ежегодный прирост общественного богатства. Всякий иной вид дохода вторичен, он может проистекать только из этих трех вместе или по отдельности.

Например, когда рабочий (или капиталист, или землевладелец) получает медицинскую помощь, он платит врачу из своей зарплаты (или прибыли, или ренты). Доходы государственных чиновников, военнослужащих, пенсионеров, учителей и т.п. образуются из налогов, которые платят получатели трех первичных видов дохода. Три этих класса создают национальный доход, за счет которого живут и остальные классы, или категории, населения. Ни чиновники, ни прислуга, ни военные сами чистого продукта не создают. Их труд может быть полезным., но он не является производительным. Как говорит Смит, их труд не возмещает того фонда, из которого берется их доход. То есть их доход является не увеличением национального дохода страны, а его тратой.

Сказанное можно подытожить следующим образом. По мысли Смита, создаваемый годовым трудом народа национальный доход распределяется между рабочими, капиталистами и землевладельцами24. Затем он различными путями перераспределяется — так, что какая-то часть его попадает непроизводительным категориям населения в виде жалованья, оклада, гонорара, пособия, пенсии, субсидии и т.д.

Если бы кто-то захотел прибавить все эти доходы к величине национального дохода, то получился бы, как говорят экономисты, повторный счет. Потому что все перечисленные виды доходов уже "сидят" в учтенных величинах зарплаты, ренты и прибыли.

Нужно сказать, что в эпоху Смита в сфере услуг практически не наблюдалось капиталистической организации производства. Например, прачка стирала белье в тазу и получала от заказчика плату, которая шла из прибыли, или ренты, или жалованья, или пенсии и т.д. Ее доход был не увеличением национального дохода, а его тратой (как говорят экономисты, не производством национального дохода, а его потреблением). Ее труд не был производительным. Сегодня владелец механической прачечной, выступая в качестве капиталиста, держит прачек как наемных рабочих. В цене стирки содержатся заработная плата прачек, прибыль хозяина и рента за землю, на которой стоит здание прачечной. В таком случае каждая простыня увеличивает национальный доход страны ровно настолько, сколько платит заказчик за ее стирку и глаженье.

Различие между производительным трудом и непроизводительным

Опять недоволен пытливый читатель:

— Что-то тут не так, — говорит он.

— В старину прачке платил за стирку, скажем, рабочий из своей зарплаты. И теперь за механическую стирку платит рабочий из своей зарплаты. Я согласен, что его зарплата и тогда, и сейчас составляет часть национального дохода. Но почему же прежде плата за стирку была тратой последнего, а теперь стала приростом?

Давайте разбираться. Мы понимаем уже, что эти вопросы не зависят от вида труда (стирка или что-то другое). И неважно, из какого дохода оплачивается стирка — из первичного или, например, из пенсии. Значение имеет одно: возмещает ли труд тот фонд, из которого он оплачивается? В первом случае труд прачки оплачивается из доходов, во втором случае он оплачивается из капитала (иногда говорят: труд обменивается на доход или на капитал). Цена стирки теперь возмещает расход всех капитальных благ и ренту, да еще приносит прибыль. Коль скоро труд во втором случае возмещает фонд, из которого он оплачивается, значит, этот труд производителен. И потому продукт его (измеренный ценой) является прибавкой к национальному продукту.

Чистый доход и валовой доход

Здесь нужно сделать одно важное пояснение. Во всех предыдущих рассуждениях Смит имел в виду тот доход нации, который был создан ее трудом, капиталом и землей в течение одного года. Это чистый годовой продукт нации. Но в его создании участвовал капитал, который был накоплен за предыдущие годы. И результат работы народа за данный год должен быть таким, чтобы была возможность возместить затраты по содержанию основного и оборотного капитала страны. Только если полный продукт труда страны позволяет осуществить такое возмещение, все, что остается сверх этого, представляет собой национальный доход. Полный продукт, о котором сказано выше, Смит называет валовым доходом страны, а остальное — ее чистым доходом. Именно чистый доход, когда сделаны уже все расходы на поддержание основного и оборотного капитала, остается жителям страны для их непосредственного потребления: для расходов на пищу, одежду, жилище, всяческие удобства и удовольствия. Чистый, а не валовой, доход служит истинным показателем богатства народа.

Категория дохода не зависит от формы собственности

Положение Смита о трех основных видах дохода явилось большим научным шагом вперед. Достаточно сравнить его выводы с представлениями физиократов, — а ведь они в ту эпоху выражали передовое слово экономической науки, — чтобы оценить достижение шотландца. При этом он специально дает некоторые пояснения. Он указывает, что прибыль капиталиста не нужно путать с оплатой труда по управлению предприятием. Ведь бывает, что владелец капитала нанимает управляющего, но прибыль все равно достается собственнику. Если же предприниматель действует с заемным капиталом, он из прибыли платит процент по ссуде. Процент Смит рассматривает как оплату услуги заимодавца — он дает возможность предпринимателю, не имеющему своих денег, получить прибыль. За это заимодавец имеет право на часть полученной прибыли. Таким образом, ссудный процент, по Смиту, есть доход вторичный.

Когда Смит только приступил к изложению своих мыслей о трех составных частях цены, казалось, что он связывает возникновение такого явления, как прибыль, с появлением класса капиталистов. Точно так же появление земельной ренты Смит поначалу вроде бы связывает с появлением частной собственности на землю. Однако затем становится ясно, что эти рассуждения были приведены Смитом скорее для простоты и наглядности. Перед этим он говорил только о труде, а что такое в наших глазах вознаграждение труда? Это заработная плата. Но логика исследования потребовала ввести в рассмотрение и другие виды доходов. Проще всего было для начала говорить о прибыли и ренте как доходах владельцев капитала и земли.

Однако затем выясняется, что прибыль и рента — это самостоятельные явления, которые не зависят от принадлежности капитала и земли. Смит объясняет все это следующим образом. Если независимый ремесленник работает со своим станком своими же руками, то в его доходе соединяются его заработная плата как рабочего и его прибыль как капиталиста (а в быту все вместе называют прибылью). Если огородник сам работает на своей земле, его доход является суммой ренты, зарплаты и прибыли (а в жизни обычно весь доход тоже называют прибылью). И так далее.

Наконец, еще одно существенное замечание делает Смит. В развитой стране цены большинства товаров содержат не только зарплату, но все три части. Поэтому годовой продукт труда страны эквивалентен такому количеству труда, которое намного превышает действительно затраченный труд. Ведь прибыль и ренту можно направить на наем новых рабочих, т.е. на оплату дополнительного труда. И если бы весь этот годовой продукт употреблялся на содержание производительных работников, то с каждым годом страна получала бы весьма значительный прирост своего богатства. Но так не бывает, говорит Смит. Всегда существенная часть национального продукта достается непроизводительным категориям населения. И от того, насколько велика доля этих категорий в общей численности населения, зависит, будет ли национальный доход по годам расти, оставаться на одном уровне или снижаться.

Нормы доходов

Только выяснив все эти вещи досконально, Смит возвращается к проблемам ценообразования. Итак, всякая цена состоит из трех частей. И цена будет меняться в зависимости от изменения любой из этих частей. Уровень каждой из этих величин экономисты измеряют ее удельным показателем, или нормой. Норма прибыли — это ее величина на единицу капитала (рубль, доллар, иену...). Норма зарплаты — это ее величина в единицу времени (рабочий час, рабочий день...). Норма ренты — это ее величина на единицу площади земли (кв. м, акр, га...).

Естественная цена

Смит полагает, что в каждой отдельной местности существуют обычные, или средние, нормы заработной платы, прибыли и ренты. Они зависят от богатства или бедности данной местности, географических и климатических условий, удаленности от торговых путей, плодородности почв, от характера труда в типичных для этой местности видах производства, уровня неизбежных затрат для нормального ведения дел и т.д. Для каждой местности в какой-то период ее экономического развития эти нормы более или менее определены и изменяются незначительно. Смит называет их естественными нормами.

Если цена какого-то товара такова, что три ее составные части приблизительно соответствуют естественным нормам платы за труд, прибыли на капитал и ренты с земли, тогда цена эта может быть названа естественной ценой данного товара в данных условиях. В отдельных случаях товаровладелец может согласиться на более низкую цену. Но в течение длительного времени продавать товар по цене ниже естественной — значит терпеть ущерб. Ведь расходы, которые владелец товара несет для того, чтобы изготовить товар и доставить его на рынок, так или иначе держатся на уровне естественных норм зарплаты, прибыли и ренты. Поэтому, хотя естественная цена с точки зрения местных условий есть некая усредненная величина, зато для товаровладельцев она выступает — в долгосрочном плане — как нижний предел допустимой цены.

Рыночная цена. Спрос и предложение

Однако продается каждый товар по рыночной цене. Ситуация на рынке постоянно меняется, и рыночные цены могут быть или выше, или ниже, или точно такими же, как естественные цены этих товаров. Для каждого вида товара рыночная цена зависит от соотношения предложения его на рынке и спроса на него. Предложение — это количество товара, предлагаемое к продаже. А хорошо ли мы понимаем, что такое спрос на данный товар?

Смит определяет так: спрос — это то количество товара, которое покупатели согласны и хотят купить по его естественной цене (Смит называет этот спрос действенным, чтобы не путать его с желанием иметь этот товар у тех, кто не может купить его по данной цене).

Если предложение меньше действенного спроса, между покупателями возникает конкуренция. Некоторые из них, боясь остаться без нужного товара, предлагают за него более высокую цену — рыночная цена поднимается выше естественной. Если предложение товара превышает действенный спрос, часть его неизбежно придется продать тем, кто не может заплатить естественную цену. Обостряется конкуренция продавцов. Рыночная цена всей товарной массы опускается ниже естественной цены.

Когда предложение примерно соответствует действенному спросу, рыночная цена оказывается близкой к естественному ее уровню.

Понятно, что все обладатели рабочей силы, капиталов и земли стараются, чтобы предложение товаров не превышало действенного спроса. А все покупатели заинтересованы в том, чтобы оно не становилось меньше спроса.

Модель свободной конкуренции

Если в какой-то момент предложение начинает опережать спрос, это означает, что либо зарплата, либо прибыль, либо рента (либо две или все три эти величины) будут возмещены ниже естественной нормы. Тогда интерес землевладельцев (или рабочих, или капиталистов) заставит их изъять из производства какую-то часть своего ресурса. Предложение сократится, и зарплата (или прибыль, или рента) поднимется до ее естественной нормы, а цена — до ее естественного уровня.

Обратная картина возникнет, если предложение однажды окажется ниже действенного спроса. Тогда на производство данного товара будут направлены дополнительные количества труда (или капитала, или земли). Предложение возрастет, зарплата (или прибыль, или рента) снизится до естественной нормы, а цена — до естественного уровня.

Так Смит детализирует и уточняет ту концепцию рыночного механизма, которую мы уже обсудили в главе 9 под названием "модель средней нормы прибыли".

Цена свободной конкуренции и отклонения от нее

Естественная цена, говорит Смит, — это цена свободной конкуренции. Она представляет самую низкую цену, по какой товаровладельцы согласны продавать в долгосрочном аспекте. Монопольная цена — это самая высокая цена, по которой покупатели согласны покупать товары. Рыночная цена редко может долго держаться ниже естественной цены, но она может долго держаться выше последней. Причинами этого могут быть различные монополии и привилегии.

Монополии и привилегии тоже могут быть естественными (например, некоторые виноградники во Франции дают редкие сорта вина из-за особых свойств почвы, нигде больше не встречающихся; эти вина всегда дороже обычных вин, и более высокая цена дает повышенную ренту с этих земель). Какой-нибудь секрет производства, позволяющий производить дешевле других, делает своего обладателя естественным монополистом. Цена продукта в этом случае может и не повышаться, но доход будет выше среднего, т.е. нормы заработной платы или прибыли окажутся выше естественных.

Искусственные монополии и привилегии создаются государством Они могут быть причиной длительных или постоянных отклонений норм (прибыли, зарплаты или ренты) от естественного уровня. Так же действуют и всевозможные ограничения на приобретение профессий (вроде законов об ученичестве), на перемещение рабочей силы между местностями (законы против бродяжничества) и т.п. Наконец, причины отклонения цен от естественного уровня могут заключаться в самом характере некоторых профессий или способах приложения капитала. Если какое-то ремесло считается постыдным, обычно находится мало желающих им заниматься, поэтому оплата такого труда всегда выше, чем заслуживает этот труд по затратам сил, времени и пр. К таким специальностям во времена Смита относили кожевников и мясников. В качестве самого яркого примера такого же рода он приводит ремесло палача.

В то же время если занятие какого-либо лица принадлежит к числу уважаемых в обществе профессий, то "восхищение публики, сопровождающее такие таланты, всегда составляет часть их вознаграждения". Поэтому, хотя в денежном плане такие профессии часто могут оплачиваться недостаточно, все же всегда находятся люди, которые желают вступить на подобное поприще. К ним во времена Смита относились, например, врачи и юристы. "Для поэта и философа, — пишет Смит (конечно, он имел в виду и себя самого), — этот почет составляет почти единственное вознаграждение".

Если вложение капитала связано со значительным риском (например, морская торговля), цена товаров всегда будет выше естественной. Повышенная норма прибыли содержит тогда надбавку за риск, которая эквивалентна страховой премии за потерю части товара при такой торговле.

Три состояния экономики

Как мы видели, вопрос о цене и ценообразовании у Смита непосредственно связан с вопросами о размерах национального дохода (связующее звено — три составные части цены, они же — три вида первичных доходов). Отсюда понятно, что Смит постоянно имеет в виду главную тему своего исследования — богатство народов.

Экономика страны, говорит он, может находиться либо в состоянии роста, либо в состоянии падения, либо в стационарном состоянии, которое Смит иногда называет состоянием застоя. Эти три состояния характеризуют не абсолютный уровень богатства народа, а лишь изменение этого богатства по годам. Состоянию роста отвечает последовательное увеличение национального дохода от года к году, состоянию падения — снижение величины национального дохода. Неизменная его величина по годам дает стационарное состояние.

Даже очень богатая страна может находиться в состоянии застоя (во времена Смита такой страной был Китай). Напротив, в состоянии роста может находиться и довольно бедная страна. Во времена Смита британские колонии в Америке были беднее метрополии, но там были выше нормы заработной платы и прибыли. То есть богатство этих колоний росло быстрее, чем богатство самой Британии.

Три категории дохода в трех состояниях экономики

Исходя из понятия о трех возможных состояниях общества, Смит рассматривает долгосрочные тенденции поведения трех составных частей цены. Здесь он отвлекается от кратковременных колебаний зарплаты, прибыли и ренты. Он рассматривает, что происходит с их естественными нормами в различных условиях.

Уровень заработной платы формируется путем торга между рабочим и его нанимателем. Но стороны не равносильны. Собственники капитала и земли могут прожить и год-два, не нанимая рабочих.

Но эти последние и недели не проживут без получения дохода от своего труда. Поэтому в долговременном плане норма оплаты труда всегда стремится к такому уровню, который лишь обеспечивает существование рабочего и его семьи (прожиточный минимум), не оставляя ему излишков. Так происходит даже в очень богатой стране, если она находится в стационарном режиме.

Но если в стране доходы и капиталы растут, спрос на труд возрастает. Конкуренция между нанимателями поднимает норму заработной платы выше прожиточного минимума. Оплата труда выше всего не в богатых странах, а в быстро богатеющих. Рост спроса на рабочие руки порождает и быстрый рост рабочего населения. Если же страна беднеет, спрос на труд сокращается. Конкуренция между рабочими опускает норму заработной платы ниже прожиточного минимума. Возникают нужда, голод, болезни и сокращение населения. Что же выгоднее для общества — снижение зарплаты рабочих или ее повышение? "Ни одно общество, — говорит Смит, — не может процветать и быть счастливым, если значительнейшая часть его членов бедна и несчастна".

Кроме того, говорит он, щедрая оплата труда увеличивает трудолюбие (большинство меркантилистов, а также У. Петти имели иное мнение, к чему мы вернемся в главе 18). И еще: рост заработной платы повышает издержки производства, что заставляет предпринимателей искать способы повысить производительность труда, т.е. думать о техническом прогрессе. А вот норма прибыли в трех состояниях общества ведет себя совсем иначе. Она снижается, когда страна богатеет: во-первых, из-за роста заработной платы; во-вторых, из-за обострения конкуренции между капиталистами; в-третьих, из-за сокращения возможностей выгодного помещения капитала Наконец, сами капиталы растут в объеме, так что даже при неизменном размере прибыли ее норма снижается. Но все это вовсе не означает, будто страна идет к упадку (о чем обычно начинают кричать предприниматели в такой ситуации). Смит указывает без обиняков, что норма прибыли "по природе вещей низка в богатых странах и высока в бедных, а наиболее высока она в тех странах, которые быстрее всего идут к разорению и гибели".

Все это справедливо в теоретическом плане. Но на практике постоянно меняются размеры капиталов, колеблется выручка по отдельным сделкам, скачет величина издержек. Даже сам коммерсант не всегда может сказать точно, что происходит с его нормой прибыли. Судить о поведении средней нормы прибыли, говорит Смит, можно по поведению средней нормы процента. В долговременном плане последняя обычно следует за первой. Что касается поведения ренты, то тут опять особая картина. Дело в том, что прибыль и зарплата в основном первичны по отношению к цене. Их движение, конечно, подчиняется глубинным закономерностям (частично рассмотренным нами выше) и имеет естественные пределы сверху. Но в этих пределах, чем выше зарплата и (или) прибыль, тем выше цена, и наоборот. Рента же, говорит Смит, является составной частью цены в другом смысле. Она вторична по отношению к последней. Рента в основном оказывается разностью: цена минус зарплата и прибыль. Поэтому все, что ведет к сокращению издержек производства, увеличивает ренту.

Во-первых, в отношении сельскохозяйственного продукта: чем лучше техника земледелия, тем больше урожай, тем дешевле обходится в производстве один сноп или центнер плодов земли. Другими словами, такой сноп становится эквивалентным большему количеству труда других людей. На возмещение капитала с обычной нормой прибыли требуется меньшая доля продукта. Следовательно, землевладельцу достается увеличенная доля этого продукта.

Во-вторых, сама ценность ренты увеличивается. Ее получатель покупает на нее промышленные изделия. Чем они дешевле, тем больше он может купить.

"Всякое увеличение действительного богатства общества, — замечает Смит, — всякое увеличение количества применяемого в нем труда ведет косвенно к повышению ренты с земли". Противоположная же тенденция ведет к понижению действительной ренты с земли.

Классовые интересы

На основе сказанного Смит делает выводы о классовых интересах в обществе. Рабочие и землевладельцы при всех условиях заинтересованы в росте общественного богатства. Для тех и других это всегда означает и рост собственного благосостояния, тогда как обеднение страны всегда означает понижение уровня жизни обоих этих классов.

Однако совсем не так тесно связан с интересами общества интерес "тех, кто живет на прибыль", т.е. капиталистов. Во многом даже оба интереса противоположны. Предприниматели всегда хотят двух вещей: расширения рынка и ограничения конкуренции. Первое часто соответствует интересу общества, но второе всегда идет ему во вред, ибо ведет к повышению нормы прибыли сверх естественного уровня, т.е. к обиранию всех остальных граждан.

Сам характер труда предпринимателей, говорит Смит, делает их активными, заставляет напрягать умственные способности, все время что-то придумывать. Поэтому они постоянно предлагают различные государственные мероприятия, требуют тех или иных законов и постановлений. Но к таким предложениям Смит советует всегда относиться в высшей степени подозрительно. "Они ведь исходят от того класса, интересы которого никогда полностью не совпадают с интересами общества, который обычно заинтересован в том, чтобы вводить общество в заблуждение и даже угнетать его и который во многих случаях действительно и вводил его в заблуждение, и угнетал". Так заканчивает Смит I книгу "Богатства народов", материал которой составляет то, что позже было названо микроэкономикой или микроэкономическим анализом.

В книге II своего труда Смит всесторонне рассматривает понятие, экономическую роль, значение и функции капитала. Здесь перед нами уже макроэкономика.

Накопление капитала

Капитал — это накопленный (т.е. не израсходованный на потребление) запас. Его всегда создают для какого-то определенного употребления. Так что формирование запасов тесно связано с разделением труда в обществе. Но и само накопление капиталов создает возможности для дальнейшего разделения труда. Например, когда накоплено достаточно средств, можно разделить труд ткачей по видам и сортам материи и т.д. Таким образом, накопление капитала само по себе становится причиной роста производительности труда. Кроме того, рост капиталов означает увеличение числа производительных работников (ведь капитал работает только руками человека). Все это ведет к росту богатства нации. А этот рост позволяет еще больше средств сберегать от потребления и направлять на накопление.

Показателем богатства страны, как уже говорилось, является чистый доход. Он не включает затраты на поддержание основного капитала. А что можно сказать про оборотный?

Оборотный капитал страны

Оборотный капитал страны состоит из следующих частей: продовольствие, материалы, готовые изделия и деньги. Скажем, запасы товаров у мясников, булочников, виноделов — это их оборотный капитал. О материалах, готовых изделиях и деньгах в связи с оборотным капиталом мы говорили в главе 0. Смит замечает, что первые три из четырех составных частей оборотного капитала страны постоянно переходят или в основной капитал, или в фонд потребления. Материалы и часть готовых изделий идут на строительство домов, машин и пр. Другая часть готовых изделий и предметы продовольствия продаются потребителям. Все, что идет в фонд потребления из оборотного капитала общества, составляет часть его чистого дохода. Все, что переходит в основной капитал, не входит в чистый доход по определению. Поэтому поддержание этих трех частей оборотного капитала не уменьшает чистого дохода общества, а известная часть их даже входит в этот чистый доход.

Становится ясным отличие общества от отдельного лица: у купца оборотный капитал не составляет его чистого дохода (свои товары он не проедает, а продает). Но эти товары становятся фондом потребления других лиц и потому входят в чистый доход общества. Деньги как часть оборотного капитала общества Деньги, говорит Смит, — это единственная часть оборотного капитала общества, которая может уменьшать его чистый доход. Не правда ли, это новый взгляд по сравнению с известными нам трактовками денег как составной части богатства страны? Смит указывает, что в некоторых отношениях деньги похожи на... основной капитал.

Во-первых, они тоже требуют первоначальных затрат (инвестиций) на свое изготовление, а затем — текущих затрат на свое поддержание. Те и другие расходы входят в валовой доход общества, но не входят в его чистый доход.

Во-вторых, как машины, здания и пр. сами не входят ни в валовой, ни в чистый доход общества, так и деньги не входят ни туда, ни сюда. Деньги в обществе, говорит Смит, — это инструмент, который позволяет измерять ценность товаров. Какая-либо сумма денег означает известное количество товаров, которое можно купить на эти деньги. В таком случае богатство, выражаемое данной суммой, должно равняться либо этим деньгам, либо этим товарам, но не тому и другому вместе. Понятно, что если выбирать одно из двух, то тогда товары скорее годятся на роль богатства, чем те деньги, которые помогают этим товарам перейти из рук в руки .

"Великое колесо обращения, — говорит Смит в пику меркантилистам (но также — в другом смысле — и своему лучшему другу Юму — см. главу 9), — во всех отношениях отлично от товаров, обращающихся посредством его. Доход общества всецело заключен в этих товарах, а не в колесе, которое их переносит и распространяет".

В-третьих, любая экономия в расходах на сооружение и поддержание машин, зданий и пр. (если при этом не снижается производительность труда) дает добавку к чистому доходу общества. То же и с деньгами. Например, замена серебра и золота бумажными деньгами сильно снижает расходы на создание и поддержание денег.

Общественное воспроизводство

Все, что было выяснено Смитом до сих пор, подготовило его к тому, чтобы нарисовать свою картину общественного воспроизводства. Тут нужно сказать об одном странном случае. Смит не изобразил свою схему наглядным чертежом, как это сделал Кенэ в Экономической Таблице. Он вообще ничего не нарисовал. Он описал процесс во всех деталях словесно. Но странно не это, а другое . Создается впечатление, будто многие из последующих ученых не заметили того, что Смит дал такую картину. Например, Маркс во II томе "Капитала", полемически рассматривая взгляды на процесс общественного воспроизводства, вообще не касается тех мест из III главы II книги “Богатства народов” , где Смит излагает, так сказать, свои вариант "экономической таблицы". Если словесную картину Смита изобразить графически, она получается грандиозной и впечатляющей (см. рис. 14-1). Можно увидеть наглядно, какой гигантский шаг вперед сделан по сравнению с тем, что было у Кенэ. Для удобства сравнения мы изобразили схему Кенэ (см. рис. 14-2) в таком же виде кругового потока, как это сделано нами со схемой Смита.

Рис. 14-1. Общественное воспроизводство по А. Смиту

Рис. 14-2. Общественное воспроизводство по Ф. Кенэ

Несмотря на кажущуюся сложность этой схемы, совсем нетрудно разобраться, что к чему. Здесь сведено воедино все то, о чем мы говорили (о капитале, товаре и предметах потребления) в главе 0 и в настоящей главе. Нужно брать за точку отсчета позицию "Общественный запас" и совершить по этой схеме несколько путешествий, каждый раз выбирая новый замкнутый контур. Например: (1) общественный запас — валовой доход — фонд возмещения; (2) общественный запас — чистый доход в виде денег — зарплата (здесь развилка, от которой идут два маршрута, оба приводящие к чистому доходу в виде предметов) и т.д. Путешествуя по этой схеме, каждый может припомнить какие-то примеры из жизни.

Заметим, что эта схема включает два процесса: простое воспроизводство и расширенное воспроизводство. Если все движение продуктов и доходов осуществляется без сбережения дохода и накопления капитала, мы имеем простое воспроизводство: все доходы потребляются в течение года. Если же подключается самый нижний контур (прибыль, рента — сбережения — фонд накопления), тогда перед нами расширенное воспроизводство.

Поясним еще раз, как понимать разветвление чистого дохода общества на два вида. Это не две составные части чистого дохода общества, а именно два вида (два представления, две формы) одной и той же величины. Как сказано выше: или деньги, или товары, но не то и другое вместе. Однако в экономике есть и то, и другое. Есть товарные потоки и есть денежные потоки. Понятно, что первые и вторые текут во взаимно противоположных направлениях. Два прямоугольника на схеме — "чистый доход в форме денег" и "чистый доход в форме предметов" — это два образа одного и того же. Но если "предметная форма" завязана на "фонд потребления" и через него связана с другими частями схемы, то "денежная форма" появляется на схеме как бы ниоткуда. Она — как зеркальное отражение предметной формы чистого дохода. А третье между ними (заключенное в овал) — всего лишь поверхность зеркала.

Об употреблении чисел в экономических рассуждениях

Стоило бы задаться вопросом: почему Смит не использовал числа при описании процесса общественного воспроизводства, как это сделал Кенэ? Внимательное чтение "Богатства народов" обнаруживает, что Смит никогда не пользовался числовыми примерами для обоснования своих рассуждений. По поводу таблицы Кенэ мы имели случай заметить, что числа в ней можно было бы поставить иные, но так подобрать их, чтобы в любом случае получался искомый результат (полная реализация всех продуктов и доходов). Можно было бы даже сделать так, чтобы бесплодный класс стал производительным

Если бы начали доказывать теорему Пифагора с того, что сказали бы: левый катет равен 3 см, правый — 4, гипотенуза — 5 см, а потом возвели бы все в квадрат и получили искомое, можно ли 6ыло бы считать, что мы доказали эту теорему? Понятно, что мы лишь показали ее справедливость для одного-единственного треугольника. Потом нам следовало бы взять другой прямоугольный треугольник и опять сделать все расчеты. Потом еще один — и так до бесконечности. Мы бы никогда не доказали теорему для всех возможных треугольников, потому что с самого начала пошли бы по неверному пути. А доказательство Евклида относится ко всем прямоугольным треугольникам независимо от того, сколько сантиметров или километров (или парсеков) в гипотенузе и катетах. Понятно, что речь идет только о Евклидовой геометрии.

Мы можем быть уверены, что Смит понимал эти вещи. Когда он объяснял, что такое меновая ценность, он имел в виду не ценность данного стула или мешка шерсти, а ценность любого товара. Когда он объяснял, что осуществляется процесс общественного производства, он хотел показать, что это имеет место не только в Англии такого-то года н.э., а вообще в любой стране в любой год. Поэтому он пользовался в своих рассуждениях только средствами логики. И лишь иногда (очень редко) позволял себе показать на числовом примере то, что уже было доказано логически.

Богатство народов

Богатство народа понимается Смитом в движении, или, как теперь говорят, в динамике. Если можно так выразиться, богатство страны — это рост ее богатства. Рост количества предметов потребления на душу населения определяется ростом количества применяемого производительного труда и ростом производительности этого труда. Последнее зависит от роста накопления капиталов и от их наиболее эффективного употребления. Выше было сказано, что Смит открыл явление технического прогресса. Слов таких в ту пору не знали, но суть дела именно в этом.

В книге Смита очень часто встречается труднопереводимое слово improvements (дословно — улучшения, усовершенствования), т.е. то, что в наше время называют тоже иностранным словом инновация. Он то и дело пишет о возможности вводить эти "импрувменты" в тех или иных случаях, о том, при каких условиях это бывает, и о том, к чему ведет. А ведет это к росту производительности труда. Какие же условия наиболее благоприятны для появления и применения инноваций?

Режим естественной свободы

Всем людям, говорит Смит, свойственно одно общее влечение. Это "желание улучшить наше положение... желание, присущее нам с рождения и не покидающее нас до могилы". Из этого желания вытекает экономическая деятельность людей, их стремление экономить свой труд, повыгоднее продать свой товар (включая такой товар, как собственный труд), наиболее эффективно употребить свой запас или свою землю. Движимые этим желанием люди проявляют активность, предприимчивость, трудолюбие, бережливость. Их интересы часто могут сталкиваться, и тогда они сами ищут выход из положения. Не нужно им мешать.

Каждый человек, который наращивает производство, тем самым увеличивает богатство общества. Каждый, кто прибавляет к своему капиталу, делает надбавку к капиталу всего общества. Каждый, кто сберегает часть своего дохода, не растрачивая ее, а употребляя производительно, — общественный благодетель. Государственный чиновник никогда не распорядится отдельным капиталом или участком земли так хорошо, как владелец того или другого.

Не нужно государству вмешиваться в частные дела. Предприимчивость, изобретательность, трудолюбие в полной мере проявятся, если нет стеснений на перемещение товаров, капиталов и рабочей силы. Когда люди могут свободно выбирать место жительства, партнеров по сделкам, способы употребления запасов, тогда богатство страны будет расти быстрее. Не нужно мешать человеку добиваться улучшения своего положения любыми средствами, кроме таких, которые можно считать несправедливыми по отношению к другим людям (обман, воровство, грабеж и т.п.).

Функции государства

Государство, по Смиту, тоже порождается естественным ходом вещей. Люди, живущие сообща, приходят к необходимости иметь общую для всех власть, чтобы она охраняла в обществе мир, порядок, справедливость, имущество граждан, их свободу в достижении своих целей.

И в режиме естественной свободы за государством сохраняются очень важные функции. Оно должно обеспечивать для общества такие услуги, которые невозможны или невыгодны для частных лиц (народное образование, общественные работы, развитие или поддержание систем связи, транспорта, коммунальных служб, например уличного освещения).

Далее, государство должно поддерживать режим естественной свободы. Это означает законодательное и экономическое поощрение свободной конкуренции, отказ от поддержки монополий.

Наконец, государство должно охранять жизнь, свободу и собственность граждан. Сюда относятся: регулирование минимума заработной платы, оборона страны, содержание полиции, отправление правосудия. Последнему Смит придает особо важное значение. Торговля и промышленность не могут развиваться там, пишет он, "где население не чувствует уверенности в обладании своей собственностью, где сила договоров не поддерживается законом и где нет уверенности в том, что власть государства регулярно пускается в ход для вынуждения уплаты долгов всеми теми, кто в состоянии платить. Короче говоря, торговля и промышленность едва ли могут процветать в государстве, где нет известной степени доверия к правительству".

Как мы видим, Смит вовсе не был склонен к крайнему либерализму типа laissez faire. В одном месте он касается вопроса о государственном запрете частным банкам выпускать платежные обязательства ниже определенной суммы. Такие запреты могут быть необходимы ради того, чтобы в стране не появилось слишком много сомнительных банкиров. Банкноту в 5 фунтов стерлингов у него никто не возьмет, а в б пенсов — возьмут . Вот он и навыпускает таких мелких банкнот, а потом вдруг обанкротится, и многие бедняки потеряют свои деньги. Но тут встает вопрос если есть много частных лиц, которые согласны принимать такие платежные средства от частных банкиров, то какое дело государству до этих частных интересов? Никто никого не обманывает и не принуждает — с какой стати ограничивать естественную свободу? Поставив вопрос, Смит сам же и отвечает: "Такое употребление естественной свободы немногих индивидуумов, которое может подвергать опасности благополучие всего общества, нужно и должно ограничивать законами всех правительств — не только самых деспотичных, но и самых свободных"25.

С учетом всего сказанного и должны определяться государственные расходы. Ведь именно ими в первую очередь определяется количество непроизводительных граждан. Доход этих категорий населения есть прямой вычет из национального дохода. Чем больше этот вычет, тем меньше остается на накопление капитала и тем медленнее растет количество производительного труда. "Великие народы, — пишет Смит, — никогда не беднеют из-за расточительности и неблагоразумия частных лиц, но они нередко беднеют в результате расточительности и неблагоразумия государственной власти".

“Невидимая рука”

В книге IV "Богатства народов" Смит подробно рассматривает различные аспекты той политики меркантилизма, которой все еще придерживались европейские государства. В каждом случае он сперва объясняет, для какой цели был издан тот или иной закон, введены такая-то пошлина или такое-то ограничение. Затем он показывает, к чему приводило в итоге и то, и другое, и третье и т.д. И каждый раз выясняется, что рассматриваемая мера либо не достигла той цели, для которой она вводилась, либо, что еще чаще, привела к противоположному результату.

Не забывает Смит и про физиократов, которым посвящает отдельную главу. Он отмечает очень много положительного в этой теории. Но при этом Смит убедительно опровергает основной ее тезис об исключительной производительности только сельскохозяйственного труда. Исходя из этого тезиса, такие из физиократов, как Мерсье де ла Ривьер, предлагали государственные меры, которые стеснили бы развитие "бесплодного" класса. Имелось в виду этим поддержать земледелие в стране. Смит показывает, что такая мера привела бы к противоположному результату: ограничение вызвало бы удорожание промышленных изделий, а это означает удешевление того, что сельское хозяйство отдает городу в обмен на них. В итоге развитие сельского хозяйства не ускорилось бы, а замедлилось.

"Поэтому, поскольку совершенно отпадают все системы предпочтений или стеснений, очевидно, остается и утверждается простая и наглядная система естественной свободы. Каждому человеку, пока он не нарушает законов справедливости, предоставляется совершенно свободно преследовать по собственному разумению свои интересы и конкурировать своим трудом и капиталом с трудом и капиталом любого другого лица и целого класса".

Могут возразить: ну и что всей стране до этой конкуренции отдельных граждан? Все они будут преследовать свои интересы, а не интересы общества. Вот если бы, мол, каждый человек имел в виду интересы страны, — тогда другое дело. Разве интерес всего народа не следует ставить выше, чем узкоэгоистичные интересы отдельного лица?

Ответ Смита таков: сама постановка такого вопроса ложна. Интерес отдельного гражданина и интерес общества не противоречат друг другу. Как уже было сказано, если человек увеличивает свое богатство путем предприимчивости, изобретательности, трудолюбия и бережливости, он тем самым увеличивает и богатство общества. Было приведено множество примеров, когда интересы отдельных граждан приносились в жертву так называемым интересам общества (путем тех самых ограничений, стеснений, запретов, регламентации). И всякий раз оказывалось, что вместе с интересом граждан страдал также интерес страны. Нужно еще разобраться, правильно ли в каждом случае правительство понимает интересы общества. А отдельному человеку не требуется такого понимания. Все, что нужно, — это позволить ему добиваться своих целей, не нарушая норм закона и правил общественной морали. "Он преследует лишь собственную выгоду, причем в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения; при этом общество не всегда страдает от того, что эта цель не входила в его намерения. Преследуя свои собственные интересы, он часто более действенным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится делать это. Мне ни разу не приходилось слышать, чтобы много хорошего было сделано теми, которые делали вид, будто ведут торговлю ради блага общества"

studfiles.net

Как государство богатеет — Мегаобучалка

И чем живет и почему

Не надо золота ему,

Когда простой продукт имеет…

Это еще Пушкину известно было. Он это в "Евгение Онегине" написал. Ну и что нам голову и главное, зачем, этими деньгами морочат?

Дураку понятно - что государство и люди будут богатыми - когда будет производится в стране много товаров и услуг.

А тогда, когда в стране будет денег много, а товаров и услуг мало, то мы разве будем богатыми? Ведь это ясно?

Ну так что наш ответ Чемберлену такой. Вы как хотите там на Западе, хоть на голове ходите - а мы будем своим делом заниматься.

Не зря в русском языке теперь два слова есть - Дело и бизнес. Кстати, слово бизнес в английском языке происходит от слово занято (занятость). Слышали наверно сигнал "занято" в телефонной трубке по-английски называется "бузу".

Для того этот бизнес и придуман, чтобы все заняты были, а о деле и подумать некогда было.

Ну простой вопрос. Я его уже в своей первой книге задавал. Куда делся весь этот колоссальный рост производительности - который за последние сто лет произошел?

Когда вместо лошадок появились автомобили, самолеты, вертолеты, телефон, телеграф, компьютер - заводские машины разные и так далее и десятки и десятки лет постоянного роста производительности и повышения экономичности.

Куда делся? Как работали люди по восемь часов так и работают - кстати, народ в деревне зимой отдыхал, там зимой делать нечего.

А что продукты деревенские плохие были? Неплохие. Так куда делся рост производительности. Раз в сто точно рост должен быть? По разу в год если считать. :)

Если рост производительности считать в сто раз, то сейчас мы должны работать вместо восьми часов в день - то есть 480 минут - пять минут в день. И все!

Так? Ну хоть в раза в три-четыре есть рост производительности за сто лет? Так и что? Ну тогда мы по полдня работать должны?

Ан нет. Некоторые гордятся что работают по 16 часов! Вы что? За каким чертом, в конце концов. Что дала эта работа миллиардов людей в течении ста лет?

Где результаты? Мы что жить лучше стали? Я читал статью в журнале "Компьютерра" - там автор провел опрос своих знакомых - в каком времени вы бы хотели жить.

Так большинство выбрало начало двадцатого века перед революцией. И еще до первой мировой войны. Хорошие такие, спокойные годы.

Свежее молоко - спокойный темп жизни, все великие писатели, пожалуйста, иди общайся, разговаривай, вопросы задавай.

За что боролись то?

Есть такое впечатление, что кто-то специально придумывает все больше ненужной работы, чтобы людям времени свободного не оставалось.

Все больше бумаг, больше каких-то ненужных звонков, ненужных встреч, все больше людей пытаются друг другу продать, что-нибудь ненужное, и вы тоже.

Чем меньше людей занимается собственно производством, то все больше людей занимается продажами и мучает друг друга, навязывая друг другу товары.

Может какой меморандум принять - я тебе не буду ничего навязывать, ты мне?

И на полдня у каждого рабочий день будет меньше, а? А люди и так пойдут купят то, что им нужно - так что покупать все равно будут. Хоть, может и меньше.

Но меньше будут покупать - меньше будут производить - значит, тоже кому-то меньше работать - может пора это все начать в обратную сторону раскручивать?

А чем заниматься?

А тем самым - своим делом. Которое есть - любимое дело. Не ради денег, а ради самого дела.

Каждый человек же рождается на свет с миссией. Он же еще в детстве знает - что он должен в мире сделать. Сделать свое дело! Которое уникально и которое за него никто не сделает!

Потому и конкуренции нет и быть никакой не может. Вот кто за меня мог бы эту книгу написать? А ШСД создать? Кстати, ШСД нет ни единого аналога во всем мире. Я про аналоги ШСД вопрос задавал десятку тысяч моих подписчиков. Никто не слышал.

Нигде реально своему делу не учат. Ну есть бизнес-школы, в которых дипломы разные выдают.

А раз выдают диплом - значит - его будешь предъявлять. Кому? Работодателю, конечно. Какая же тогда это бизнес-школа?

В налоговой инспекции от предпринимателя дипломов не требуют. :) И в ШСД поэтому, :) дипломов не выдают. Нужно реально свое дело создать, а не ради диплома учиться.

Вот такой школы, где или дело создал - или неудачник - ни одной в мире нет. Нет аналогов.

Я как-то прочитал такую метафору, которая мне очень понравилась. Она прекрасно подходит к ответу на вопрос - что есть свое дело.

Автор рассказывает, что лебедь на суше, довольно неуклюжая птица, а вот когда он оказывается на водной глади - то красавец, и чувствует себя в воде совершенно свободно.

Вот и я себя чувствую, когда пишу эту книгу - или обучая тому, как создавать свое дело - совершенно свободно. Мне нет необходимости выдавать себя за того, кем я не являюсь, скрываться свои мысли и вообще не быть самим собой.

Свое дело - там, где вы можете быть самим собой. Еще свое дело - оно немножко интимное и открываться как-то неудобно. Но вроде как серьезный мужчина, пишущий стихи. Пишет для себя - а кому еще рассказать стесняется.

И корни своего дела ищите в детстве. Что вы любили в детстве делать - что вам нравилось?

Я например, рано научился читать и уже в пять лет мне воспитательница в детском саде давала сказки и дети садились вокруг меня и я читал сказки детям. Так с тех пор и люблю это дело. :)

Сказки рассказывать.:) И теперь вот повзрослел и решил, что надо еще делать сказки былью.

Так вот, уважаемый читатель - знаешь ли ты, что такое твое любимое дело?

Вопрос очень и очень важный? Помнишь я тебе обещал рассказать про финт, с помощью которого мы выйдем за пределы антитезисов и из царства необходимости ворвемся в царство свободы?

Вот с помощью своего дела это и совершается.

Если ты делаешь свое дело - то во-первых, ты в нем мастер от рождения - ты его всегда умел делать - просто не знал этого и не верил в себя.

Во-вторых, у тебя нет конкурентов и быть не может.

В третьих ты занимаешься тем, от чего получаешь радость.

В четвертых, при вышеперечисленных условиях, ты просто не можешь не быть богат - ибо выше написан тот самый секрет успеха - который многие ищут.

Секрет успеха - разумеется, внутри тебя, а не снаружи. И потому бесполезно его искать в книжках. Моя книга просто указывает тебе - где искать секрет успеха - а что является для тебя своим делом, извини - не скажу. Не знаю.

Теперь ты понимаешь, какой может быть начальник у человека, который занимается любимым делом? Да на кой черт он нужен? Пусть начальник идет и занимается СВОИМ делом. И это лучшее, в самом прямо смысле этого слова, что он может сделать.

Каждый человек уникален и эта уникальность должна проявиться в деле. В своем деле. Согласен?

Может передохнем? А то у нас теперь вместо боксерского поединка какой-то кросс на длинную дистанцию получается, да? Ну, что ж, обдумай все это как следует и продолжим.

Обдумали? Пойдем дальше?

megaobuchalka.ru

Как государство богатеет...

«Газпром» был и остается особенной компанией в России, финансовые и энергетические ресурсы которой го­сударство не стесняется использовать в случае необходимости для решения собственных финансовых, политических и социальных проблем. Взамен газовая монополия получает преференции: в на­логовой сфере (так, прогрессивный налог на добычу газа, зависящий от мировых цен на него, не введен до сих пор) и в виде монопольных прав на экспорт газа из России в дополнение к существую­щей монополии на его транспортировку внутри страны. Это позволяет компании диктовать условия любым независимым производителям природного газа.

Помимо законодательно закреплен­ных монопольных прав, государство способствовало экстенсивному росту «Газпрома» за счет приобретения новых активов (при стагнации добычи на су­ществующих газовых месторождениях и крайне медленном вводе в эксплуатацию новых). За последние три года «Газпром» приобрел 75% акций «Сибнефти» и оп­цион на покупку еще 20% у компании ENI, купившей этот пакет на аукционе по продаже имущества «ЮКОСа». Контроль­ные пакеты в операторе проекта «Саха-лин-2» - Sakhalin Energy и операторе Ковыктинского месторождения — «РУСИА Петролеум», 20% в крупнейшем незави­симом производителе газа в России — «НОВАТЭКе».

Помимо профильного бизнеса «Газ­пром» наращивает присутствие в смеж­ных секторах экономики. Приобретение «Сибнефти» сделало его крупным игроком на рынке нефти и нефтепереработки. Затем было подписано соглашение о создании СП с СУЭК, по сути означающее поглощение этой угольной компании. Последняя волна экспансии «Газпрома» пришлась на электроэнергетику —компа­ния получила контроль над «Мосэнерго», а также рассчитывает получить его над несколькими ОГК и ТГК.

Формально приобретение электро­энергетических и добывающих предпри­ятий в других подсекторах ТЭК позволяет «Газпрому» диверсифицировать бизнес, а также перераспределить добываемое сырье в пользу более рентабельного экспорта, заместив первичные энергоре­сурсы для подконтрольных электроэнерге­тических предприятий. Однако сможет ли «Газпром», страдающий от собственной неэффективности, способствовать раз­витию других отраслей ТЭК — остается вопросом.

Аналогично «Роснефть» — некогда последняя неприватизированная неф­тедобывающая компания, главным во­просом в судьбе которой был конечный покупатель этих активов, — к настоящему времени стала крупнейшей в стране по добыче и переработке нефти, а также по количеству АЗС, что подразумевает лидирующие позиции и в сбыте нефтепро­дуктов. Сразу после IPO компания стала и крупнейшей в российской нефтянке по капитализации, в целом уступая по этому показателю лишь «Газпрому» и идя при­мерно вровень со Сбербанком.

Список приобретений «Роснефти» не­сколько скромнее—это в первую очередь почти вся империя бывшего «ЮКОСа», ку­пленная в ходе погашения налоговой не­доимки последнего, а затем и банкротства компании. Большинство активов «ЮКОСа» было приобретено «Роснефтью» с суще­ственным дисконтом к рыночной цене при отсутствии сколько-нибудь серьезной конкуренции. Остальные приобретения «Роснефти» проводились по рыночным ценам, однако их масштаб несопоста­вим с поглощением того, что осталось от «ЮКОСа». Среди приобретенных «Роснеф­тью» в последние гойы активов — Наход­кинский нефтеналивной порт, контроль­ный пакет в «Удмуртнефти», блокирующий пакет акций в «Верхнечонскнефтегазе».

Все эти приобретения позволили «Рос­нефти» не только выйти на лидирующие позиции в российской нефтянке, но и на первое место в мире по доказанным запасам жидких углеводородов.

С другой стороны, в отличие от «Газ­прома» компания не претендует на активную роль в смежных отраслях ТЭК — по крайней мере рассматривает возможные варианты продажи электро­энергетических активов, приобретенных вместе с другим имуществом «ЮКОСа».

Каким будет следующий шаг?

Несмотря на IPO «Роснефти» в про­шлом году и либерализацию рынка акций «Газпрома», обе компании пол­ностью контролируются государством, и в ближайшие годы ситуация вряд ли существенно изменится. В более длитель­ной перспективе преимущества такого решения не очевидны.

Государственные компании в боль­шей степени зависимы от цен на нефть по сравнению с частными из-за более высокой долговой нагрузки (см. табл.) При этом, даже имея доступ к дешевым кредитным средствам, госкомпании отстают от своих частных конкурентов по уровню рентабельности, что подтвер­ждает их более низкую экономическую эффективность.

Национализируя нефтегазовый сек­тор, российское государство, и без того весьма сильно зависящее от нефтяных доходов, по сути, делает ставку на то, что и впредь стоимость углеводородного сырья будет расти. В противном случае правительство столкнется сразу с тре­мя неприятными вещами: снижением доходов бюджета, падением стоимости государственных пакетов акций в нефте- и газодобывающих компаниях и финан­совыми проблемами последних.

www.gerset.ru

Курсовая работа - Меркантилизм как учение о богатстве страны и путях его приумножения

Содержание

Введение

1. Меркантилизм — учение о богатстве страны и путях егоприумножения

2. Ранний меркантилизм-теория денежного баланса У.Стаффорда

3. Поздний меркантилизм-теория торгового баланса Т.Мена

Список литературы

Введение

Согласно воззрениямнекоторых ученых создание экономической науки началось в конце 18 века на базе2 основ, заложенных в более ранние периоды. Первая из них — древние и средневековыеэкономические воззрения философов, а вторая — популярные аргументы,использовавшиеся при решении текущих практических экономических проблем в 16-18столетиях. Средневековая теория справедливой цены может быть рассмотрена какпример первой, а вторая — это, конечно, то, что называется меркантилизмом (отфранцузского “mercantile” — торговый).

1. Меркантилизм — учение о богатстве страныи путях его приумножения

Вытеснение натуральногохозяйства рыночными экономическими отношениями произошло на протяжениизначительного промежутка времени, именуемого историками-экономистами не иначекак периодом (эпохой) меркантилизма.

Широко распространена вэкономической литературе и характеристика этого времени К. Марксом, назвавшимего периодом «первоначального накопления капитала». Кроме того, в марксистскомтолковании меркантилизм — это, прежде всего один из последовавших за великимигеографическими открытиями моментов в процессе перехода от феодализма ккапитализму.

Между тем практически всеэкономисты современности единодушны как в том, что меркантилизм обозначилпереходный период в зарождении экономической науки в качестве самостоятельнойотрасли человеческих знаний в социально-экономической сфере, так и в том, чтоблагодаря меркантилизму пришло понимание сдерживающих признаковнаучно-технического прогресса в доиндустриальной экономике.

Меркантилизм (отитальянского слова «мерканте» — торговец, купец) был первой школойэкономической науки, получившей распространение и занимавшей ведущие позиции вэкономической мысли многих стран до конца XVII в.

Одну из главных чертмеркантилизма составляло отожествление богатства с золотом и серебром.Меркантилисты считали, что золото и серебро по своей природе являются деньгами.

Критикуя положениемеркантилистов о том, что «золото по природе своей суть денег», К.Маркс указывал, что «деньги по природе своей суть золото». Этоозначает, что именно золото в отличие от всех других товаров наиболее подходитдля выполнения роли денег. Источником богатства меркантилисты считали внешнюю торговлю.Такое толкование не было случайным. Оно являлось неотъемлемым звеном всейконцепции меркантилистов.

Видя источникнационального богатства во внешней торговле и прибыли от отчуждения,меркантилисты заботились об активном внешнеторговом балансе. Его осуществление,как и в целом, накопление денежных богатств, связывалось с активнойдеятельностью государства, которое системой административных мер иэкономической политикой должно было способствовать притоку в страну золота исеребра.

Приумножение богатства,полагали они, требует протекционистских мер по регулированию как внешнейторговли и того, чтобы поощрялся экспорт, сдерживался импорт так и в всемерноподдерживании национальной промышленности.

Наряду с этим из-заотсутствия должных теоретических познаний в области народонаселениямеркантилисты считали возможным поддержание низкого уровня заработной платыблагодаря росту населения (предложения рабочей силы).

Причем не толькомеркантилисты, но и подавляющая часть представителей вытеснившей их впоследствииклассической политической экономии, безусловно, верили в абсолютную властьпросвещенной деспотии, т.е. в монархию, и были, весьма далеки от истинныхпринципов демократии.

К сказанному следуетприбавить, что даже более 100 лет спустя после выхода в свет в 1664 г. книгианглийского меркантилиста Томаса Мена «Богатство Англии во внешней торговле,или Баланс нашей внешней торговли как принцип нашего богатства», т.е. когда ужепоявилось «Исследование О природе и причинах богатства народов» (1776) великогоАдама Смита и были опубликованы произведения крупнейших физиократов Ф. Кенэ иА. Тюрго,- еще тогда во Франции, например, сохранялись такие средневековые«традиции», как ремесленные цех и феодальные привилегии (отменены в 1790 г.), ав Англии — Статус о ремесленниках и Елизаветинский Закон о бедных (отмененысоответственно в 1813-1814 и 1834 гг.). Другими словами, меркантилисты, ратуяза всеобщую коммерциализацию национального хозяйства, все же сдерживали этотпроцесс в отношении таких основных факторов производства, как труд и земля, безчего едва ли вообще возможна независимая рыночная экономическая система.

Как очевидно,меркантилисты хотя и не согласовывали между собой ни принципы, ни общийаналитический инструментарий, но тем не менее на протяжении трех столетийпридерживались общих «принципов» научного мировоззрения. Вот как лаконично вшести тезисах сформулировал их принципы М. Блауг:

1) золото и сокровищалюбого рода как выражение сути богатства;

2) регулирование внешнейторговли с целью обеспечения притока в страну золота и серебра;

3) поддержкапромышленности путем импорта дешевого сырья;

4) протекционистскиетарифы на импортируемые промышленные товары;

5) поощрение экспорта,особенно готовой продукции;

6) рост населения дляподдержания низкого уровня заработной платы.

 Итак, в ситуациидоиндустриальной экономики меркантилистам не приходилось сталкиваться спроблемами регулярной занятости рабочей силы, организации неизвестного тогдаеще фабрично-заводского производства. Основными их требованиями неизменно оставалисьпревышение экспорта над импортом, стимулирование вывоза из страны капитала иввоза в нее золота и роскоши из-за рубежа, недопущение в национальную экономикузаграничных инвестиций.  Однако подобного рода теоретические установки, основанныена протекционистских настроениях в области государственного регулированиявнешней торговли, наивное отождествление денег и богатства, всемерное одобрениеобщественных работ и другие постулаты меркантилистов в самом деле располагают кнелепым с позиций сегодняшней экономической науки выводам об «обязанности»государства обеспечивать население рабочими местами, придерживаться политики«разори соседа» ради обогащения собственного народа и т.п. Таким образом,меркантилизм как первая школа экономической мысли периода зарождающихсярыночных экономических отношений имеет целый ряд теоретико-методологическихособенностей. Их суть сводится к тому, что меркантилисты:

•в качестве предметаизучения (экономического анализа) предпочитают рассмотрение проблем сферы обращения,причем в отрыве от проблематики сферы производства;

•в качестве методаизучения используют в основном эмпиризм, приводящий к описанию на каузальнойоснове внешних проявлений экономических явлений и исключающий возможностьсистемного анализа всех сфер экономики; возникновение денег считают следствиемискусственного изобретения людей, а сами деньги отождествляют с богатством;  происхождениестоимости (ценности) денег трактуют в связи с «естественной природой» золотых исеребряных денег и их количеством в стране;

•повышение предложениятpyдa увязывают с необходимостью более низкой, а не высокой заработной платы;  экономическийрост рассматривают как следствие приумножения денежного богатства страныблагодаря государственному регулированию внешней торговли и достижениюположительного сальдо торгового баланса и т.д.

В экономическойлитературе в развитии меркантилизма различают обычно два этапа — ранний ипоздний. Основным критерием такого деления является «обоснование» путей(средств) достижения активного торгового баланса, т.е. положительного сальдо вовнешней торговле.

2. Ранний меркантилизм-теорияденежного баланса У.Стаффорда

Ранний меркантилизмвозник еще до великих географических открытий и был актуален до середины XVI в. На этом этапе торговые связимежду странами были развиты слабо, имели эпизодический характер. Для монетарнойсистемы характерна концепция денежного баланса. Cогласно этой концепции задачанакопления денежных богатств в стране решалась главным образомадминистративными мерами, обеспечивавшими жёсткую регламентацию денежногообращения, внешней торговли. Монетаристы, рассматривая золото как сокровище,абсолютную форму богатства, искали пути притока его из-за границы и удержаниявнутри страны. Категорически запрещался вывоз денег за пределы данногогосударства, строго контролировалась деятельность иностранных купцов,ограничивался ввоз зарубежных товаров, устанавливались высокие пошлины и т.д.

Её видный представительУильям Стаффорд (Англия) автор книги «Критическое изложение некоторыхжалоб наших соотечественников» (1581). Развивая концепцию монетаризма,высказал тревогу по поводу отлива за границу денег. Задачу накопления денежныхбогатств он предлагал решать в основном административными мерами, требуя отгосударства запрещения вывоза монет, ввоза предметов роскоши, ограниченияимпорта ряда других товаров. Стаффорд высказался за расширение переработкианглийской шерсти, производства сукна.

Раннему меркантилизмубыло присуще понимание ошибочности концепции номиналистической теории денег,восходящей к древним временам и в том числе к трудам древнегреческого философаАристотеля (VI в. до н.э.). Рассуждая так,номиналисты отрицали не только товарную природу денег, но и их связь сблагородными металлами.

Однако во времена раннегомеркантилизма, как и в средние века, правительство занималось порчейнациональной монеты, снижая ее ценность и вес в надежде заинтересоватьиностранных купцов обменивать их деньги на туземные и покупать больше товаров.Превращение денег в условный знак, фиксированное соотношение находящихся вобращении золотых и серебряных денег (система биметаллизма) оправдывались какфактами обращения неполноценных денег, так и ошибочной констатацией того, чтозолото и серебро являются деньгами в силу своих природных свойств, выполняяфункции меры стоимости, сокровища и мировых денег.

Итак, для достиженияположительного сальдо во внешней торговле ранние меркантилисты считалицелесообразным:

• устанавливатьмаксимально высокие цены на экспортируемые товары;

• всемерно ограничиватьимпорт товаров;

• не допускать вывоза изстраны золота и серебра (сними отожествлялось денежное богатство).

Следовательно, теориямонетаризма ранних меркантилистов может расцениваться как теория «денежногобаланса».

3. Поздний меркантилизм-теория торговогобаланса Т.Мена

Переход к мануфактурнойсистеме не привёл к изменению основных догм меркантилистской концепции, однаковызвал существенные изменения в способах накопления. 3релый меркантилизмпредставлял более развитую экономику, что и сказалось на экономическойдоктрине. Наиболее известным её выразителем являлся английский экономист ТомасМен. Во Франции развитой меркантилизм был представлен кольберизмом. В Италииконцепцию торгового баланса развивал Антонио Серра.

Как и монетаристы,представители мануфактурной системы отождествляли богатство наций с золотом иединственным его источником считали внешнюю торговлю. Они были убеждены вовсемогуществе денег. По словам Колумба, золото — удивительная вещь! Ктообладает им, тот господин всего, чего он захочет. 3олото может даже душамоткрывать дорогу в рай.

Представители развитогомеркантилизма в значительной мере преодолели иллюзии монетаристов. Ихэкономическая теория более обоснована. Вместо административных методовнакопления, значение которых упало, на первый план выдвигаются экономическиеметоды. Меркантилисты отказались от запрещения вывоза золота за пределы страны,от жёсткой регламентации денежного обращения.

Они намечают меры длястимулирования внешней торговли, которая должна была обеспечивать постоянныйприток золота в страну. Основным правилом внешней торговли- считалосьпревышение вывоза над ввозом. Чтобы обеспечить его реализацию, меркантилистызаботились о развитии мануфактурного производства, внутренней торговле, ростене только экспорта, но и импорта товаров, закупки сырья за границей,рационального использования денег. Рост мануфактурного производства иактивизация экономических методов накопления не исключали административноговоздействия со стороны государства, хотя характер такого воздействия менялся. Всоответствии с концепцией торгового баланса, проводилась экономическая политикапротекционизма в интересах собственных мануфактуристов и купечества.Поддерживался запрет на вывоз сырья, ограничивался ввоз ряда товаров, особеннопредметов роскоши, устанавливались высокие ввозные пошлины и т.д. Меркантилистытребовали, чтобы королевская власть поощряла развитие национальнойпромышленности и торговли, производство товаров на экспорт, поддерживалавысокие таможенные пошлины, строила и укрепляла флот, расширяла внешнююэкспансию. Признавая товарную сущность денег, их ценность поздние меркантилистыпо-прежнему усматривали в естественных свойствах золота и серебра. Однакоименно они обусловили переход от металлической к количественной теории денег исистеме монометаллизма. И если ранние меркантилисты определяющей функцией денегсчитали функцию накопления, то поздние — функцию средства обращения. По их убеждению,ценность денег находится в обратной зависимости от их количества, а уровень ценна товары прямо пропорционален количеству денег. Они тенденциозно полагали, чтоувеличение предложения денег, повышая спрос на них, стимулирует торговлю.

Зрелый меркантилизмпредставлен в Англии трудами Томаса Мена (1571-1641). Классическийпредставитель мануфактурной системы Т. Мен являлся вместе с тем крупнымкоммерсантом своего времени, одним из директоров Ост-Индской компании.Отстаивая интересы компании от нападок противников, критиковавших её за вывозмонет, Т. Мен в 1621 г. выступил с памфлетом «Рассуждение о торговлеАнглии с Ост-Индией». Концепции манетористов автор противопоставил теориюторгового баланса. В 1630 г. Т. Мен пишет работу «Богатство Англии вовнешней торговле или баланс внешней торговли как регулятор богатства». Этоего основное произведение, в самом названии которого формулировалось кредоразвитого меркантилизма. Т. Мен считал вредной жёсткую регламентацию денежногообращения, выступал за свободный вывоз монет, без которого невозможнонормальное развитие внешней торговли. Главной заботой он считал обеспечениеправила: «Продавать иностранцам ежегодно на большую сумму, чем мы покупаему них». Только с помощью активной внешней торговли, по его мнению, можнопривлечь в страну те «единственные деньги, которые у нас остаются икоторыми мы обогащаемся». Требуя отмены закона «об истрачивании»монет для иностранцев, Т. Мен исходил из того, что запрет вывоза денег тормозитспрос на английские товары за границей, а избыток денег в стране способствуетросту цен.

Благодаря тому, что всвоём капиталистическом развитии Англия обогнала другие страны мира, программамеркантилистов оказалась здесь наиболее эффективной. Её осуществлениеспособствовало созданию условий для превращения Англии в первую промышленнуюдержаву мира.

Идеи меркантилизмаполучили большое распространение во Франции в XVI- XVII вв. Меркантилизмпредставлен здесь прежде всего Антуаном Монкретьеном (1576-1621), авторомзнаменитого «Трактата политической экономии» (1615). Наиболееполезным сословием он считал купцов, торговлю характеризовал как главную цельремёсел. А. Монкретьен искал пути увеличения денежного богатства, которыерекомендовал Людовику XIII. Активное вмешательство государства в экономикурассматривалось в качестве важнейшего фактора накопления, укрепления и развитияхозяйства страны. А. Монкретьен советовал развивать мануфактуры, создаватьремесленные школы, повышать качество изделий и расширять торговлю товараминационального производства, вытесняя с французского рынка иностранных купцов,которых он сравнивал с насосом, выкачивающим богатства из страны. Программа А.Монкретьена предусматривала расширение внешнеторговой экспансии Франции. Онаотражала частично идеи монетаризма, а также концепцию торгового баланса, ккоторой приближался автор.

Доктрина меркантилизманастойчиво проводилась в жизнь во второй половине XVII в. в период господствакардинала Ришелье (1624-1642) и деятельности министра финансов Людовика XIVКольбера (1661-1683). Предпринимались усилия по созданию мануфактурногопроизводства, условий, способствовавших его росту (предоставление ссуд,различных льгот промышленникам и торговцам, привлечение иностранных мастеров ит.д.). Франция строила флот, создавала колониальные компании, развёртывалавнешнеторговую деятельность. С помощью меркантилистской политики Кольберпытался преодолеть социально-экономическое отставание страны, догнать Англию.Однако его усилия оказались тщетными. Осуществление меркантилистской доктринына первых порах принесло свои плоды, но одолеть феодальные порядки, расчиститьдорогу для капиталистического развития страны без социальной революции былонельзя. К концу XVII в. французский меркантилизм оказался в состоянии глубокогокризиса, являвшегося отражением кризиса феодализма.

Идеи меркантилизмаполучили распространение и в таких странах, как Италия, Испания, Германия,Венгрия, Польша, Россия и др. Социально-экономическое развитие каждой из нихотличалось.

Список литературы:

1. Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе: 4-е изд.,М.: «Дело ЛТД», 1994.

2. Ядгаров Я.С. История экономических учений: Учебник.- 4-еизд., перераб. и доп. – М.: ИНФРА-М, 2004.-480 с.-С.62-70.

3.Титова Н.Е. История экономических учений: курс лекций. – М.: Гуманитарныйиздательский центр ВЛАДОС, 1997. – 288 с.

www.ronl.ru

Как государство богатеет?

Вопрос этот не случайно выделен А.Пушкиным как центральное звено экономических знаний Онегина. Эта проблема действительно всегда стояла в центре внимания людей, едва они начинали задумываться над тем, что мы сегодня называем проблемами экономического развития. И она никогда не была темой чисто кабинетных раздумий ученых, напротив, ответ на нее всегда искали в жарких политических схватках, а то и на полях битв.

Если вспомнить историю, то веками люди пребывали в убеждении, что богатеет то государство, которому удается захватить больше территории соседей, их богатств, а то и рабов. Эта экономическая идея многие века толкала на войны бесчисленных правителей, стремившихся к созданию гигантских империй «от океана до океана». С целью захвата новых территорий предпринимались географические экспедиции, и за кораблями Колумба шли суда с солдатами для укрепления власти над новыми колониями.

Многие страны сумели во второй половине XX века резко повысить уровень благосостояния своих граждан и свое влияние в мире, не прибегая к войнам. При этом был разрушен даже самый устойчивый экономический миф о том, что богатеют те страны, которые природа наделила большими ресурсами: запасами полезных ископаемых, плодородными пашнями, обширными лесами и могучими реками.

Например, после окончания Второй мировой войны ряд стран Юго-Восточной Азии совершил гигантский скачок, обогнав по темпам развития своих экономик даже США. Ныне эти страны превратились в экономических «драконов», заметно влияющих на все мировое хозяйство. Между тем природными ресурсами многие из них наделены очень скупо и начинали свой путь в крайней нищете. Мало кто помнит сегодня, что, например, японские металлурги вынуждены были возить морем из США металлолом от разборки старых небоскребов - другого сырья не было.

И хотя наличие природных богатств облегчает путь к высокому благосостоянию, но сами по себе богатства недр, пашен или лесов не гарантируют процветания.

Но «бедно» и «богато» - понятия относительные. Эксперты Организации Объединенных Наций считают, что точнее всего уровень благосостояния характеризует особый показатель - индекс развития человека, учитывающий три основных параметра: среднюю продолжительность жизни, уровень грамотности, доход на душу населения.

Но если пытаться взглянуть на эту проблему более пристально, то можно ли найти главный фактор, определяющий качество жизни? Конечно. Этот фактор - объем производства страной товаров и услуг за год, называемый обычно валовым национальным продуктом.

Комфортные условия жизни для людей обеспечиваются именно материальными благами и услугами. И чем больше в стране этих благ и услуг, тем больше ее граждане могут их потреблять.

Под уровнем жизни населения понимается уровень потребления материальных благ. Для оценки уровня жизни населения используются такие показатели, как потребление основных продуктов на душу населения, обеспеченность этими продуктами в расчете на семью. Немаловажное значение для оценки уровня жизни имеют показатели структуры потребления (например, какова доля в структуре питания наиболее биологически ценных продуктов).

Под качеством жизни в современных концепциях за рубежом понимают комплексную характеристику социально-экономических, политических, культурно-идеологических, экологических факторов и условий существования личности, положения человека в обществе.

В концепцию качества жизни, принятую в постиндустриальных обществах, включены ограничения на удовлетворение потребностей людей, обеспечивающие гармоничное развитие ноосферы. К этим ограничениям относятся: охрана окружающей среды; забота о безопасности производства и продукции; поддержание ресурсного потенциала страны.

В то же время центральными задачами в концепции качества жизни провозглашаются: обеспечение физического и морального здоровья общества; расширение употребления населением экологически чистых продуктов питания; гармонизация условий труда и т.д.

Говоря о качестве жизни, нередко легко переходят к таким количественным характеристикам уровня жизни, как потребительская корзина. Данное понятие в современном словаре рыночных терминов означает набор товаров-представителей в заданных количествах с фиксируемыми ценами. Определяя уровень жизни, к потребительской корзине добавляют показатели смертности населения, общеобразовательный уровень и т.п., решая фактически частные проблемы качества жизни и не давая четкого определения самому понятию.

Яна ВАПЛЕР, ученица 11-го класса

www.ug.ru

razdolbaeff: Чем государство богатеет

«…Как государство богатеет,

И чем живет, и почему

Не нужно золота ему,

Когда простой продукт имеет.»

(А.С.Пушкин)

          Типа, в Америке негры недоедают, сидел как-то негр, ел кусок мяса… И не доел…

          Вообще-то, подобными измышлениями обычно балуются жители разных Семиструйсков и Усть-Долбостуковок, далее пятидесяти километров от своих населенных пунктов не отъезжавших, и свои суждения черпающих «из забытЫх газет времен очаковских», пардон брежневских, и едросовского телевидения.

           Ладно… Убедиться в том, как живут граждане стран Западной Европы в нынешнее время не так уж сложно: потратить некоторые усилия на получение шенгенской визы, прокатиться в Европу и поглядеть.

          Еще в семидесятые- восьмидесятые годы двадцатого века доводилось наблюдать вылезающих из экскурсионного автобуса на Исаакиевской площади западноевропейских дедушек в шортах и бабушек с сединой, перекрашенной в голубой или фиолетовый цвет, имеющих возможность на свою пенсию вот так раскатывать по Европе…

          В Копенгагене же можно поглядеть на нигде не работающих и вполне сносно живущих на пособия обитателей района Христиания. И в США обитатели черных кварталов на пособия-велферы могут позволить себе не бедствовать…

          Не все, однако, столь отморожены, что полагают наличие голодающих в странах Западной Европы. Эти признают с зубовным скрежетом, что в странах европейской цивилизации уровень жизни населения выше, чем был в СССР и имеется ныне в государстве российском.

           Т.е., все те блага, что они имеют сегодня, получены благодаря вывезенным когда-то из колоний золоту, специям и т.п. Вроде так по-марксистски выходит, да?..

           Вот вам пара каментов к моим предыдущим статьям:

          «Надо быть реалистами — Европа очень долго жила за счет остального мира ( та же колониальная система просто спасла Европу в свое время)».

           «А грабеж колоний? В 18 веке Европа просто утопала в золоте».

           Однако ж, у меня тут вопросы имеются.

1.     А какие колонии грабили и бессовестно эксплуатировали такие,

имеющие высочайший жизненный уровень страны, как Финляндия, Норвегия, Швейцария, Люксембург, Ирландия, Исландия, Лихтенштейн, Монако, Канада, Австралия, Новая Зеландия, Тайвань, Южная Корея, Сингапур?..           Хотел Данию до кучи вписать, да вспомнил, что та гренландских эскимосов по сей день жутко грабит и эксплуатирует. За счет того и кормит своих дармоедов в Христиании.

богатейшими заморскими колониями, поделившие между собой всю планету по Тордеси́льясскому договóру оказались экономическими аутсайдерами Западной Европы?

           Португалия. До начала девятнадцатого века владела Бразилией, до 1975года Анголой и Мозамбиком. Еще Гоа в Индии…

           Полезных ископаемых вроде не так и много там. Из Индии специи возила, покуда англичане оттуда не выперли, из Бразилии сандаловое дерево, позже табак, который на плантациях выращивали.

           Кстати, это португальцы начали возить черных рабов из Африки в Америку, потом опять же англичане инициативу перехватили.

          А вот испанцы… Ну, сколько они золота из своих американских колоний вывезли. Хоть и грабили их английские пираты во главе с сэром Френсисом Дрейком, в финансировании экспедиций которого участвовала и Елизавета Первая, однако ж немерено вывезли золота.

         И… Уже в семнадцатом веке Испания и Португалия начали свой откат с лидирующих позиций в Европе, уступая Англии и Нидерландам. Ибо, имея в изобилии халявный ресурс, золото, как нынешняя Россия нефть, не развивались, а давали возможность развиваться английским и голландским капиталистам, поставлявшим в Испанию свои товары за вывезенное из Америки золото.

          Плюс такой деятель, как Томас Торквемада, средневековый аналог российских депутатов Милонова и Железняка, Испании подсобил провалиться в задницу.

         И сегодня Испания и Португалия в Западной Европе, ну, никак к числу экономических лидеров не относятся.

располагающие колоссальными запасами полезных ископаемых территории не может обеспечить уровень жизни своих граждан, соизмеримый с уровнем в Андорре или Сингапуре?

           Сообщу марксистам и патриотам, что в начале четырнадцатого века территория Московского княжества была меньше нынешней Московской области, а в районе Можайска начиналось Великое княжество Литовское и Русское.

           И вот не сильно озабоченные моралью внучки «святого и равноапостольного» Юра и Ваня отспорив у тверских князей право на сбор дани на территории Руси…

           Тут история длинная. Юра возвел поклеп татарам на тверского князя Михаила, те его казнили. Вскоре после того сын Михаила Дмитрий зарубил Юру прямо в ордынской столице- Сарае. Татары Дмитрия тож казнили…

          И в итоге московским князем стал брат Ваня, получивший погоняло КалитА. Что значит денежный мешок. Ибо, собирая с русских княжеств дань, значительную часть от хозяев утаивал, и, благодаря уворованным деньгам занялся «собирательством русских земель».

          А иными словами их колонизацией. Ибо не хотели жители Тверского, Рязанского, Владимирского княжеств идти под Москву. Как позже жители Великого Новгорода, Пскова…

         А дальше дошло дело до Казани, Астрахани, дальше пошла колонизация Сибири. Надеюсь, мало отморозков верит сказкам, что аборигены встречали русских повсюду хлебом солью? Нетушки, ребяты, кровь лилась и немалая…

          И вот колонизировало Московское княжество земли в лучшие годы простиравшиеся от центра Европы до Тихого океана. А толку?..

          Территория огромная, ископаемых хоть жопой ешь, а население беднее, чем в княжестве Лихтенштейн.

razdolbaeff.blogspot.ru

Чем государство богатеет. В чем ошибался К.Маркс.

         Чем государство богатеет?  В чем ошибался К. Маркс.

                            Чем государство богатеет?

Согласно трудовой теории стоимости то всеобщее, что объединяет разные виды товаров и определяет их обменные эквиваленты, есть затраченный на их изготовление труд, количество которого может быть измерено рабочим временем. Эта точка зрения, однако, не позволяет измерить цену земли, природных ресурсов (чистой воды, воздуха, запасов руды...). Совершенно невозможно определить цену таланта, изобретения и т.п.

Невозможность определить цену природного или интеллектуального фактора приводит к тому, что общество оказывается не в состоянии определить его значимость при выборе одного из альтернативных вариантов (так при строительстве гидроэлектростанций оказались затопленными миллионы гектаров плодородной земли).

Мы склонны разделять другую точку зрения, согласно которой, фактором, объединяющим различные виды товаров, является наличие в них потребительской стоимости, т.е. возможность удовлетворения тех или иных потребностей человека и общества. Хотя понятие «потребительская стоимость» является, безусловно, более субъективным, чем понятие «трудовые затраты», именно потребительская стоимость определяет на практике обменные эквиваленты товаров и услуг, фигурирующих на рынке.

Сами по себе затраты рабочего времени и физических усилий не могут служить мерой трудовой отдачи. Вспомним Крылова: «Мартышка вздумала трудиться. Взяла чурбан, и ну над ним возиться! …».

Когда у общества возникает потребность в каком-либо товаре, это проявляется в виде определенной суммы денег и психологической возможности заплатить за единицу товара определенную цену. Именно эти два фактора (общая сумма денег и цена единицы товара) и определяет возможность его производства, т.е. предельную себестоимость и количество. Таким образом, общественно-необходимое время уже задается этими рыночными отношениями и, поэтому не может являться первичным фактором. Не фактические затраты труда определяют эквивалентную стоимость товара, а его эквивалентная стоимость определяет те трудовые затраты, на которые готов пойти производитель. Так, например, когда цены на нефть в 1973 году были резко взвинчены странами ОПЕК, стала рентабельной ее добыча из шельфовых месторождений Англии и Норвегии. С другой стороны, технологически возможная добыча золота из морской воды не используется, т.к. готовность общества платить за единицу продукции не достигла соответствующего уровня.

Трудовая теория стоимости появилась как пережиток крестьянской психологии. Крестьянин, занятый консервативным традиционным трудом в условиях натурального хозяйства, не нуждавшийся во внесении какой-либо организации извне, воспринимал всякие поборы (государственный налог, арендную плату, оброк, барщину) как покушение на его время. Он знал, какое время труда необходимо ему для воспроизводства условий своего существования. Все остальное время, затрачиваемое им на труд, было в его представлении экспроприацией, непосредственным насилием извне.

Не случайно, победа «социализма» произошла только в странах с преимущественно крестьянским населением.

Классическая теория трудовой стоимости, оперируя понятиями простого и сложного труда, не в состоянии предложить способы сравнения этих видов труда, т.к. высококвалифицированный рабочий повышает свое мастерство в процессе производительного труда.

Попробуем поставить вопрос иначе – в чем заключается труд? В затрате рабочего времени? В усилиях, затраченных исполнителем? Труд не создает ни вещества, ни энергии, и то и другое берется извне, из природы.

Социальную ценность природные ресурсы получают благодаря организации. Сложный труд отличается от простого тем, что он придает продукту большую организованность. Еще Э.Шредингером в его работе «Что такое жизнь?» было отмечено, что метаболизм (обмен веществ) сводится к получению организмом извне отрицательной энтропии (негэнтропии), что и дает ему возможность поддерживать уровень своей организации.

Человек, в процессе производства, извлекает негэнтропию (упорядоченность) из внешней среды для поддержания своей биологической и социальной организации. В процессе потребления упорядоченность продуктов понижается или разрушается. Это касается не только продуктов питания, но и промышленных товаров (в сломанном телевизоре количество вещества такое же, как в исправном, нарушена его организация).

Ни энергия, ни вещество в процессе потребления не исчезают, и то, и другое сохраняется, но дезорганизуется.

Каждый человек, занятый общественно полезным трудом, вносит в социум определенное количество негэнтропии. Именно увеличением упорядоченности и определяется общественная полезность труда. Потребляя, тот же человек понижает упорядоченность продуктов.

Не разрушается в процессе потребления только информация (хотя носители информации в процессе потребления деградируют). Поэтому информация это тот продукт целенаправленной деятельности, который может распределяться по потребностям.

В отличие от животных, человек способен не только потреблять негэнтропию из окружающей среды, но и организовывать саму эту среду.

Однако не всякая человеческая деятельность организовывает нашу среду обитания.

Производство бракованной или  просто никому не нужной продукции (в том числе и пресловутое перепроизводство), производство наркотиков, нарушение техники безопасности, загрязнение окружающей среды, бездумное уничтожение памятников культуры – факторы, безусловно, деструктивные.

Неконтролируемая обществом власть способна ради своих амбиций к огромной дезорганизации, как общества, так и окружающей среды.

В период раннего капитализма погоня за прибылью, подстегиваемая конкуренцией, приводила к жесткой эксплуатации рабочей силы, к стремлению предпринимателя повысить продолжительность рабочего дня, интенсивность труда и минимизировать зарплату. При этом рабочий, как потребитель, частично выигрывал, т.к. жестокая конкуренция предпринимателей приводила к существенному сокращению цен на товары.

Вместе с тем, деградация человеческой личности, связанная с потогонной системой раннего капитализма имела и разрушительную сторону. Кроме того, она подрывала социальную стабильность общества.

Рабочее движение, с одной стороны, и мероприятия государства, с другой (рабочее законодательство в Англии было принято уже в начале XIX в.), ограничили произвол предпринимателей и заставили их искать пути снижения себестоимости, прежде всего, в области рационализации производства. Тем самым, доля дезорганизации, вносимая товарным хозяйством, была резко уменьшена. В XX в. сверх-эксплуатация непосредственного рабочего имела место лишь в тоталитарных государствах, прежде всего, как использование труда заключенных концлагерей. Опыт показал, что экономический прогресс в наибольшей мере сопутствовал демократическим странам.

«Государство богатеет» тогда, и только тогда, когда процессы организации, упорядочивания идут более интенсивно, чем сопутствующие им, процессы дезорганизации.

Февраль 1992. Совместно с С.Д. Хахаевым.

Позднее я решил дополнить эту статью цитатами из «Капитала» К. Маркса, со своими комментариями.

В связи с тем, что у меня под рукой не оказалось последнего издания сочинений Маркса и Энгельса, все цитаты приводятся по книге – Карл Маркс. «Капитал». Т.1. изд. ЦК ВКП(б). М.1934.

                                   В чем ошибался К. Маркс.

В СССР марксизмом признавались произведения, написанные самим Марксом и его другом Энгельсом, а так же Лениным и, до 1956 г., – Сталиным. С другой стороны, многие социал-демократы, объявленные большевиками  «прихвостнями буржуазии», тоже искренне считали себя марксистами.

Я, в данном случае, буду понимать под марксизмом только работы Маркса и Энгельса.

Мне неприемлем, как бездумный нигилизм по отношению к марксизму, так же как и его бездумная  апологетика.

Маркс явился одним из основателей социологии. Он первый, или один из первых, кто при построении социальных теорий начал обращаться к статистическим данным.

Если домарксовская философия оперировала понятиями разумности (глупости), естественности (испорченности), то Маркс оперировал понятиями социальных интересов.

Представление о делении общества на аристократию и народ Маркс расширил и уточнил, сформулировав понятие «класс». Маркс ввел в социологию новые категории: классовые интересы, классовое сознание, классовая борьба.

В отличие от предшествующих авторов коммунистических теорий, объяснявших появление собственности либо случайностью, либо результатом человеческой глупости, марксизм создал стройную теорию исторического развития человечества, с некоторыми коррективами принимаемую и сегодня.

Однако, на мой взгляд, у Маркса были и серьезные ошибки. В частности классовое сознание пролетариата оказалось вовсе не коммунистическим, а тред-юнионистским. Все, так называемые, «коммунистические», «пролетарские» революции победили в странах, где рабочий класс составлял абсолютное меньшинство трудящегося населения. Все они приводили к власти деспотии. Наиболее устойчивая из них продержалась 70 лет.

Главная ошибка Маркса – это его трудовая теория стоимости.

Согласно его трудовой теории стоимости то всеобщее, что объединяет разные виды товаров и определяет их обменные эквиваленты, есть затраченный на их изготовление труд, количество которого может быть измерено рабочим временем.

Разделив все мыслимые предметы на две категории: имеющие потребительную стоимость, и не имеющих ее, Маркс на этом анализ потребительной стоимости заканчивает. Но ведь основная цель рынка это обмен потребительными стоимостями.

В данном случае это упрощение проблемы, нередко встречаемое в научных исследованиях, подменяет собой саму проблему.

На рынке, по Марксу,  «потребительные стоимости товаров доставляют материал особой дисциплине, – товароведению. Потребительные стоимости реализуются лишь в пользовании или потреблении... Они служат в то же время вещественными носителями меновой стоимости. Гл. 1,1.С. 48.  «В самом меновом отношении товаров их меновая стоимость выступает перед нами, как нечто совершенно независимое от потребительных стоимостей». Гл.1.1, С.51.

Противореча самому себе, Маркс пишет: «Если чрево рынка не в состоянии поглотить всего количество холста по цене 2 шилл. за аршин, то это значит, что слишком большое  время затрачено в форме тканья холста». Гл.3,2. с. 125.

Отсюда явствует, что, хотя бы в некоторых случаях, зависимость все-таки существует, ибо приход покупателя на рынок для него вовсе не самоцель. Он приходит для того, чтобы приобрести именно потребительную стоимость.

«Утверждать, что прибавочная стоимость для производителя  возникает вследствие того, что потребители оплачивают товары выше их стоимости, значит только маскировать  следующее простое предложение: товаровладелец как продавец обладает привилегией продавать по удороженным ценам... Следовательно, производитель противостоит производителю. Их различает только то, что один покупает, а другой продает. Мы не продвигаемся ни на шаг далее, если товаровладелец под названием производителя продает товары выше их стоимостей, а под названием потребителя сам оплачивает их дороже». Гл. 4.3. С. 187.

Это высказывание прямо вытекает из его положения о том, что потребительные стоимости на рынке никак не проявляются. На самом деле, «если чрево рынка не в состоянии поглотить всего количество холста по цене 2 шилл. за аршин», то это вовсе не значит, что оно не способно поглотить какое-то количества сукна по цене, скажем, 10 шилл. за аршин.

Тот ткач или предприниматель, который перестроится на изготовление сукна первым, получит прибыль за счет тех изготовителей полотна, которые разоряться.

Я не сделаю никакого открытия, если напомню, что те товары, которые «являются вещными носителями» некой потребительной стоимости, востребованы обществом и оказываются дефицитными, стоят гораздо дороже тех носителей потребительной стоимости, которые востребованы менее.

Взяв за отправную точку своих исследований утверждения Смита и Рикардо о том, что в основе стоимости всех товаров лежит количество труда, затраченного на их производство, Маркс создал достаточно стройную теорию, описывающую законы функционирования и развития капиталистической системы хозяйства.

Во времена Маркса рабочие находились в самом тяжелом материальном положении. Жалость и сострадание к «униженным и оскорбленным» может вызвать только восхищение. Но ... ни те, ни другие эмоции к науке, как таковой, никакого отношения не имеют.

На рынке  (хорошо это или плохо) товаром становится и рабочая сила. Ее цена подчиняется тем же рыночным законам. Поэтому потребительная стоимость квалифицированного труда оказывается выше, чем труда неквалифицированного. Маркс с неодобрением относился к квалифицированным рабочим, присвоив им ярлык – «рабочая  аристократия».

Между тем, квалифицированный рабочий в той же мере «более рабочий», чем неквалифицированный, как владелец машиностроительного завода «более капиталист», по сравнению с владельцем сельской кузницы с наемными работниками.

По моему опыту сами рабочие относились к своим квалифицированным коллегам с большим уважением, чем Карл Маркс.

«Он (рабочий) не только производит изменение формы того, что дано природой: в том, что дано природой, он осуществляет в то же время и свою сознательную цель... Целесообразная воля, проявляющаяся как внимание, необходима во все время труда». Гл.5,1. с. 208.

Это утверждение, совершенно справедливое для рабочего, и чем квалифицированней рабочий, тем оно справедливее. Очевидно, оно не менее справедливо и для руководителя предприятия.

Рабочий, и чем он квалифицированней, тем в большей степени понимает, что его деятельность и, следовательно, зарплата целиком зависят от успешной деятельности руководителя предприятия.

Даже в конце XX века, когда вертикальная социальная мобильность многократно возросла, рабочие, в большинстве своем,  вовсе не желают перенапрягать свою «целесообразную волю» и участвовать в управлении предприятием и тем самым брать на себя ответственность не только за выполняемую работу, но и за решение более сложных проблем.

Но они кровно заинтересованы в повышении стоимости своего труда.

Естественно, что рабочая солидарность повышает шансы выигрыша на рынке труда. Отсюда и тред-юнионистское сознание рабочего класса.

Я здесь не буду подробно останавливаться на проблеме банковского капитала, к которому Маркс ничего, кроме презрения и ненависти, не испытывал. В реальности товар, превращенный в деньги, наиболее «целесообразный» товар, т. к. в таком виде он может быть использован для достижения самых разных целей.

                                                    *    *    *

«Вещь может быть потребительной стоимостью, не будучи стоимостью. Это имеет место тогда, когда ее полезность не опосредована трудом. Таковы воздух, девственная почва, естественные луга, дикорастущий лес и т.д.».    Гл. 1.1.С. 53.

Со времен самых древних цивилизаций земля, даже не опосредованная трудом, находилась в собственности частных лиц в Европе, общин или государства в Азии. Объяснить это можно, не привлекая теорию корыстного захвата. В отличие от воздуха, земля в цивилизованных регионах всегда являлась дефицитом.

 «Каскады ГЭС, сооруженные на равнинных реках Волге, Каме, Днепре, Дону и др., а в последующие годы на Ангаре и Енисее, привели к затоплению территории площадью более 60 тысяч квадратных километров, 80 % которой представляли собой пойменные заливные луга, пастбища, пашни и леса». http://nova.rambler.ru/cache?hilite=00000050:0058BF08&words

В этом случае советская власть поступила точно по Марксу. Стоимость потерянных земель при обосновании строительства не учитывалась.

То, что многие из этих строек XX века будут базироваться на рабском труде заключенных, а не на рыночной продаже своей рабочей силы.

Такое Марксу даже не могло присниться в дурном сне.

Точка зрения, на то, что земля Божья, т.е. не может быть чьей-либо собственностью, характерна как раз для крестьян докапиталистической эпохи.

Первый из экономистов, использовавших понятие трудовой теории стоимости, на которого ссылается Маркс – это Вильям Петти, заявивший, что «труд есть отец богатства, земля его мать». Пети писал это в XVII в., когда земледелие еще являлось основным объектом экономики.

И Петти, и последующие сторонники теории трудовой стоимости, на которых Маркс, тоже ссылается, использовали эту теорию для анализа себестоимости продукции, а не для противостояния Мировой Несправедливости.

На самом деле рыночные причинно-следственные связи прямо противоположны тем, на которые указывает Маркс. Не стоимость порождает свой обменный эквивалент – цену, а наоборот, спрос на потребительскую стоимость товара, диктует его цену, что и выражается в увеличении или уменьшении спроса на рабочую силу, и соответственно влияет на трудозатраты.

В отличие от рабочего, осознающего необходимость внешней для него организации труда, как капитала, овеществленного в средствах производства так и в управлении этим производством, крестьянин не был связан ни с тем, ни с другим. При этом он вынужден был платить налоги, которые воспринимал как грабеж.

«Часть хлеба, произведенного средневековым крестьянином отдавалась в  виде оброка сеньору, часть в виде десятины попам, но ни хлеб, отчуждавшийся в виде оброка, ни хлеб, отчуждавшийся в виде десятины, не становился товаром, вследствие того, что он произведен для других». Гл.1,1. с. 54.  «Крестьянин один труд выполняет на своем поле, второй на господском. В форме барщинного труда прибавочный труд отделен от необходимого труда». Гл. 8..1. С. 270.

Но даже в том случае, когда крестьянин платил налоги в денежной форме, он точно знал, сколько времени он тратит на прокорм своей семьи (необходимый труд), а сколько ему приходится отдавать.

Хотел того Маркс или нет, но его теория прибавочной стоимости, оказалась гораздо доступнее для крестьянского сознания, чем для сознания фабрично-заводских рабочих. Крестьяне, разумеется, «Капитал» не читали. Его идеи они получали через третьи или четвертые руки. Но и для тех, кто пропагандировал Маркса, и для тех, кто эту пропаганду слушал, марксовские идеи были ближе и понятнее, чем идеи правового государства, личной ответственности и прочих «буржуазных» теорий.

После этого исследования мне самому стало понятно, почему, революции, апеллировавшие к марксизму, победили в странах, где большинство составляло крестьянское население.

05.03.2010                                                                Ронкин В.

ronkinv.narod.ru

Смотрите также

• 
  Реферат невралгия языкоглоточного нерва
• 
  Реферат россия светское государство
• 
  Реферат заповедник беловежская пуща
• 
  Шееле карл вильгельм реферат
• 
  Эстетическое воспитание личности реферат
• 
  Электроды для рдс реферат
• 
  Шедевры древнеримской архитектуры реферат
• 
  Теории массового общества реферат
• 
  Страхование в ирландии реферат
• 
  Способы принятия конституции реферат
• 
  Репродуктивное здоровье девушек реферат