Итак, по Веберу, «харизмой следует называть качество личности, признаваемое необычайным, благодаря которому она оценивается, как одаренная сверхъестественными, сверхчеловеческими или, по меньшей мере, специфически особыми силами и свойствами, не доступными другим людям»4.
Здесь мы должны обратить внимание на процитированное определение. Получается, что харизма — качество, благодаря которому человек, ею обладающий оценивается как одаренный вышеперечисленными свойствами. Однако оценка эта производится только на основании внешних впечатлений, ибо совершенно ясно, что надежная проверка наличия «сверхъестественных, сверхчеловеческих» или даже «специфически особых» свойств по меньшей мере крайне затруднительна. Естественно предположить, что в основе харизмы лежит всего лишь умение производить впечатление обладания такого рода свойствами. Надо ясно понимать, что харизма не есть только некое врожденное мистическое свойство. Это вполне просчитываемый набор персональных качеств, это то, с чем, безусловно, можно работать.
Очень хорошо для личности, претендующей на харизматическую карьеру, иметь некий внешний признак, выделяющий его из окружающей его массы. Этот признак может быть даже проявлением болезни (не исключено, что и душевной), носителем его может быть калека, но он тоже способствует выделению его обладателя из толпы ему подобных. Хорошо известно, как в традиционных культурах относились к горбунам, юродивым, искалеченным и т. д. Считалось, что такой человек так или иначе связан с потусторонними силами, их почитали и побаивались. Он был как бы отмечен особыми знаками — стигмами. Очень выгодна в этом смысле всегда была «священная болезнь» — эпилепсия. Судорожные припадки традиционно воспринимались как знак избранничества. Итак — харизма неполноценности: важно хоть как-то выделяться из окружающей тебе толпы по внешним, хотя бы и патологическим, признакам.
Теперь самое важное: личность, претендующая на особое влияние, всегда находится в состоянии борьбы. Отчетливая бойцовская позиция, постоянная готовность к драке — это то, что делает человека харизматическим, как ничто другое. Он живет для того, чтобы в любой момент перегрызть глотку тому, кто покушается на интересы его группы.
Настоящий лидер никогда не спустит тому, кто перешел дорогу людям, которые поверили в него как в лидера и доверили ему руководить ими. Исключительно важно здесь демонстрировать свое намерение пойти до конца за интересы своей паствы. Такая экстремальная интенция безусловно необходима для закрепления на иерархической вершине. Дать обогнать себя в готовности вступит в бой с каждым, кто перейдет дорогу группе людей, которые существуют в рамках соотношения лидер — паства, значит порушить такую иерархию. Отстаивая интересы своей паствы, такой лидер готов сражаться до последнего, но при этом никогда не будет так же рьяно отстаивать свои собственные интересы.
Нетрудно понять, что харизматическая личность всегда востребована там, где произошла беда, где нужно поднимать кого-то на борьбу. Столкнувшись с такой ситуацией, надо вести себя правильно: то есть никогда не успокаивать народ, мол, все устоится, или само пройдет, дескать, ничего страшного. Нет ничего глупее для возможного лидера, чем таким образом снимать напряжение у людей, которые смотрят ему в рот и ждут, куда он их поведет. Разумное поведение в этом случае будет таким: никого не успокаивать, а наоборот, держать всех в напряжении, говоря, что все ужасно, тяжело и почти катастрофично, но, слава Богу, есть человек, который знает, как со всем этим справиться. Верное поведение харизматического заключается в том, что он никогда не успокаивает окружающих и никогда не пытается приуменьшить масштабов описываемой им кризисной обстановки. Поведенческая стратегия здесь в любом случае должна носить алармистский характер.
Бойцовская позиция предполагает, что новаторская деятельность начинается с восстания против существующих норм и авторитетов, чем вызывает ответную охранительную агрессию в свой адрес. Можно представить себе без труда ситуацию, когда харизматический начал свой путь без излишне агрессивных намерений, и, к примеру, просто сочинил некую, безобидную на первый взгляд, теорию, за которую, однако тут же подвергся гонениям со стороны окружения. Это очень важная часть любой биографии лидера.
Нет сомнений, всякий, побывавший жертвой, имеет несравненно больше возможностей для осуществления лидерства, чем тот, кого судьба этим коварно обделила. Даже в том — неудачном — случае, когда никто, как назло, не нападает на героя, необходимо создать хотя бы видимость остракизма или, при обстоятельствах совсем уже печальных, присочинить какой-нибудь эпизод в этом духе из прошлого. Бойцовская позиция рождается у жертвы как бы в ответ на преследования, вторично.
Таким образом, вопрос о том, что первично — агрессия в адрес харизматического или его бойцовская позиция — это вопрос несущественный. Главное, чтобы просто все это имелось в наличии, и проявлялось как можно более интенсивно, иначе всякой харизме, увы, — конец.
Харизматическое поведение предполагает некую театральность. Всякая деятельность такого рода связана с использованием гербов и эмблем, гимнов и знамен, обрядов и ритуалов. Действующий лидер непременно должен быть носителем знаков, по которым его всегда узнают и вспомнят. Примеры с сигарой Черчилля, трубкой Сталина здесь вполне уместны.
В формировании харизматического имиджа не последнюю роль играет свита, «играющая короля», и множество других мелочей, как то: походка, одежда, голос, осанка. Их цель — сделать человека узнаваемым, а его внешние свойства — яркими и запоминающимися.
К набору харизматических факторов исследователи относят также «новаторский жизненный стиль». Он предполагает, что некий лидер демонстрирует в рамках своей демонстрационной стратегии некий стиль поведения претендующий на определенную новизну.
Вообще, харизма живет новизной. Невозможно представить себе, чтобы носитель экстраординарных способностей подкреплял их общепринятыми идеями или оформлял общепринятым образом. Собственно, отсутствие новых идей делает харизму ненужной. В тех же случаях, когда в ее основе лежит какая-нибудь традиционалистская консервативная идеология, то она неизбежно противостоит «духовной ситуации эпохи». Ее носители, конечно же, производят остро-новаторское впечатление, быть может даже совершенно того не желая.
Некоторые исследователи выделяют также так называемый сексуально-мистический аспект харизмы. Они полагают что оба этих компонента действуют вместе взаимодополняюще и, более того, по-видимому, усиливают друг друга. Как сексуальное, так и мистическое особым образумливают состояние сознания, серьезно способствуя возникновению веры в особые качества их носителя. Здесь уместно вспомнить пример Григория Распутина, как очень наглядный.
Если суммировать все основные харизматические свойства, то общим для них знаменателем окажется постоянный выход за пределы обыденной коммуникации, трансгрессия пересекающая границу рутинного контакта. В воображаемом пространстве на границе контакта создается особое энергетическое поле, очень притягательное для тех, кто в нем окажется. Невозможно быть харизматическим только для себя самого. Точно также невозможно осуществлять лидерство без определенного идеологического поля. Обязательно следует ясно обозначить идеологию, за которую борешься, а, кроме того, сохранять ей верность во что бы то ни стало. Лидер, хотя бы раз изменивший идее, за которую он боролся, подбив к тому же и других на эту борьбу, теряет все.
Традиция освещения этого вопроса такова, что здесь принято ссылаться на примеры так называемых великих людей. Однако нигде, ни в каких трудах, посвященных этому предмету, не сказано, что харизматический — это непременно герой учебника истории. Размеры харизмы нигде и никем жестко не определены. Они могут быть самыми разными. Одни осуществляют свое лидерство в общенациональных масштабах, другие — в намного более скромных. Харизматическим будет как лидер национального масштаба, так и человек который принял на себя ответственность за относительно небольшую группу людей.
Широко распространено мнение, будто харизма — это что-то врожденное, что-то такое, что дано человеку от природы раз и навсегда. Как говорится, или это есть, или этого нет. С этим трудно согласиться, точно так же, как трудно это опровергнуть. Ясно только одно, харизматическая одаренность, как и всякая другая одаренность может проявляться в разной степени.
Другое дело — крайне сложно это проверить. Если мы хотим узнать, одарен ли тот или иной ребенок музыкально — мы просим его воспроизвести мелодию или подобрать ее на слух. Надежно определить же, кто станет харизматическим, а кто нет, намного труднее, ибо это нечто такое, что складывается из множества факторов.
Очень важное в харизматической карьере — оказаться в нужное время в нужном месте. Одни харизматические свойства оказываются подходящими для одной ситуации, другие — для другой. Вполне естественно — человека с задатками военачальника невозможно представить себе в роли руководителя мистической секты или масонской ложи, ну и конечно — наоборот.
Харизматическим может стать каждый, пока он не докажет обратного.
3. Роль харизмы в политике
Харизма политического деятеля, претендующего на общенациональное влияние, должна содержать в себе ответ на большой вызов времени. Однако, если мы окинем беглым взором новейший период нашей истории и попытаемся в нем разобраться на предмет такого соответствия, то станет совершенно ясно, что ничего такого (или почти ничего) в нашем критически-переходном периоде (еще, увы, далеко не завершившемся) не наблюдается. Все прекрасно понимают, что никакого лидера, мало-мальски адекватного ответственному историческому моменту, среди наших политиков нет или почти нет.
Беда эта стала заметной еще с 1985 года. Для того, чтобы привлечь симпатии масс отцу перестройки оказалось достаточно набора самых заурядных качеств. Вполне хватало выглядеть доступным, обаятельным, способным связать несколько слов без шпаргалки, ну и самое главное — не быть беспомощным, разваливающимся на глазах старцем. Было ясно, что круглолицый косноязычный добряк (артистическое амплуа — «благородный отец») по своим внешним данным, ораторским способностям, никак не соответствует масштабу задач, перед ним стоявших. Ведь речь шла о том, чтобы (выражаясь подзабытым уже высоким стилем) «сломать бездушную коммунистически-бюрократическую систему»5.
Таким задачам соответствовал бы хоть какой-нибудь пафос в образе человека, взявшегося их решить, что-нибудь серьезно-героическое. В любом случае было ясно, что публичную политику не следовало бы вести в примирительно-успокаивающем стиле, но пытаться сформировать вокруг себя совсем другое поле, более энергетически заряженное и романтически-притягательное. Он же, слащаво посмеиваясь и нелепо жестикулируя, пытался успокоить всех и вся. Такое поведение, сопровождавшееся, конечно, беспомощными акциями, — от скудоумной антиалкогольной компании до бессмысленно-антипатриотичной уступки территорий на Дальнем Востоке, — и привело к его сегодняшнему нулевому рейтингу.
Ясно, что недооценка харизматического фактора — очевидный просчет в сфере публичной политики, к сожалению, присущий большинству политиков, относящихся к демократическому спектру политической элиты. Здесь дело видимо в том, что любая демонстративность может показаться неприемлемой для традиционного интеллигентского сознания. Любой интеллигентский поведенческий кодекс, — писаный или неписаный, — конечно же, предписывает неброскую внешность и неприметное поведение в сочетании с подчеркнутой деликатностью, рефлективностью, жертвенным самоотречением, а главное — демонстративным отсутствием властных устремлений.
Собственно, у всех персонажей отечественной политической элиты очень плохо получается быть харизматическими. Хотя у некоторых политиков с этим делом обстоит немного лучше — и здесь мы видим одну за другой грубые ошибки в смысле недостаточно внимательного отношения к харизматической составляющей политического имиджа.
Например, в России, наиболее ярким хоризматичеким политиком является В. Жириновский, который строит свою публичную политику на демонстративно-вызывающих актерски-театральных принципах, даже не пытаясь скрывать то обстоятельство, что делает это сознательно и целенаправленно.
Журналисты и политологи, склонные поговорить о харизматическом факторе, в качестве примера приводят чаще всего именно его. Однако, если приглядеться пристальнее к тому, что он делает, то станет ясно, что катастрофическое снижение его рейтинга за последнее время, связано с тем, что он постоянно допускает явные просчеты в том, что касается конкретных параметров, обеспечивающих размеры и качество харизмы. Без сомнения, один из таких просчетов — исключительное однообразие публичных жестов и ораторских интонаций. Если все время кричать во весь голос, то, в конце концов, крик перестают слышать и он превращается в шепот.
yaneuch.ru
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ КРЫМСКИЙ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ
Реферат
По учебной дисциплине «Политология»
На тему:
Харизма и ее роль в политике.
Студентки 3 курса
Группы МЭ-31
Шаповал Евгении
Симферополь 2014г.
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
Харизма[1] [от др.-греч. χάρισμα — «милость, дар»] — приписывание или признание за личностью набора таких свойств, черт и качеств, которые обеспечивают преклонение перед ней её последователей, их безоговорочное доверие и безусловную веру в ее неограниченные возможности.
Харизма - исходящая из человека сильная, привлекающая людей и привлекательная для людей энергетика.
"У него есть харизма" - выражение означает, что человек производит на людей сильное впечатление, они поддаются его обаянию и готовы следовать за ним.
Среди известных истории харизматических личностей есть основатели мировых религий - Будда, Моисей и Христос. К харизматам относятся создатели направлений внутри мировых религий - Лютер и Кальвин, например.
С другой стороны, это великие государственные и военные деятели, такие, как Чингисхан или Наполеон. В ХХ веке среди таких деятелей - Гитлер и Муссолини, Ленин и Троцкий, но также Ганди и Мартин Лютер Кинг. Свойство харизмы относительно безразлично к роду деятельности и ее морально-этическому содержанию: харизматическим лидером с равным успехом может быть и святой, и преступник.
ГЛАВА 1. Харизма и её роль в политике
1.1 Харизма как политический феномен
Изучению феномена политической харизмы посвящены многие пограничные, эклектичные и иные подходы, в том числе различные "исследования случая", которые также содержат ценные наблюдения относительно феномена политической харизмы.
"Политическая харизма" принадлежит к числу самых дискуссионных и неоднозначных категорий социологии. Причин этому несколько – не только "ускользающая", "мистическая", трудно поддающаяся научному исследованию природа феномена харизмы; неоднозначность, непрозрачность классической концепции харизмы; но также и различие аксиоматических оснований, представлений о природе человека и социальной реальности, методов познания, которые используются при изучении столь многогранного и сложного феномена, каким, несомненно, является феномен харизмы.
Как следствие этого – до сих пор остаются открытыми многие вопросы относительно феномена политической харизмы. Насколько целесообразно использование понятия харизмы в исследованиях современных политических процессов? Что является источником данного феномена? Каковы благоприятствующие условия появления политической харизмы? Кто играет ведущую, определяющую роль в харизматических отношениях – лидер, его последователи или "свита"? Реальна или искусственная харизма? Можно ли назвать конкретные личностные свойства, которые делают их обладателя харизматическим или имеет смысл говорить о ситуационном наборе качеств, релевантных в конкретном социальном контексте? Что есть харизма – исключительно психологическое состояние или же это социальное, культурное явление?
Ограничивается ли харизма экстремальными условиями и патологическими личностями или же это универсальный феномен? К чему (кому) относится харизма – к политическому деятелю, его последователям, особым отношениям, которые складываются между ними, или же харизма может быть приписана действиям, институтам, символам и группам? И многие другие вопросы.
Рассматривая феномен политической харизмы, невозможно избежать рассмотрения, изучения и анализа следующих факторов: во-первых, феномен политической харизмы тесно связан с феноменом политического и/или харизматического лидерства; во-вторых, невозможно оставить без внимания проблему взаимодействия феномена власти вообще и политической власти в частности с политической харизмой; в-третьих, необходимо решить проблему взаимовлияния и взаимодействия политической харизмы и политических элит.
Крайне важно учитывать и различие аксиоматических оснований, представлений о природе человека и социальной реальности, методов познания, которые используются при изучении этого столь многогранного и сложного феномена. Однако прежде чем заняться изучением феномена «политической харизмы», следует уточнить, что политическая харизма - это частное проявление феномена харизмы, возникающее в определенной социальной среде и отличающееся рядом характерных особенностей идентификации в данной среде.
Хотелось бы отметить и то, что далеко не всегда личность вступает в политику, будучи уже сознательным сторонником той или иной идеи со вполне сформировавшейся политической идентичностью. Нередко это происходит под влиянием неосознанных настроений, чувств и мотивов.
Большая часть объяснительных моделей феномена харизмы так или иначе основывается на подходе М.Вебера, который ввел это понятие в научный оборот. В социологии Вебера понятие харизмы тесно соотносится с проблемой создания новых социальных образований, а также проблемой свободы, творчества, человеческой ответственности.
Феномен харизмы обсуждается им во многих работах (в частности, в ряде глав фундаментального труда "Хозяйство и общество", "Политика как призвание и профессия", "Социология религии", "Хозяйственная этика мировых религий", "Древний иудаизм" и др.), поэтому, в зависимости от контекста, несколько различаются и трактовки феномена харизмы. В работе "Хозяйство и общество" дано следующее определение: понятие харизма "применяется к определенному качеству личности индивида, благодаря которому он отличается от обычных людей и воспринимается как обладатель сверхъестественных, сверхчеловеческих или исключительных способностей".
Здесь же Вебер поясняет, что "эти качества не свойственны обычному человеку, они приписываются божественному происхождению или воспринимаются как образцовые, благодаря чему индивид считается вождем". При этом абсолютно неважно, по Веберу, являются ли квалифицируемые харизматическими качества действительными, мнимыми или предположительными. Следуя принципу свободы от ценностных суждений, Вебер безразличен и к ценностям, вносимым в мир харизматической личностью. Харизматиком для него является всякий, кто способен воздействовать на массу с большой эмоциональной силой. Однако в концепции Вебера харизма фундаментально социальна и не отождествляется с историко-психологической традицией "Великого человека".
Но все же в современной социологической теории уже разработано и продолжает разрабатываться, кроме веберской, множество других концепций политической харизмы. Тем не менее все эти теории харизмы, а также многочисленные "исследования случая" (которые также содержат ценные идеи относительно феномена харизмы) вносят свой вклад в разработку многоуровневой проблематики политической харизмы, намечает перспективные направления дальнейшего исследования феномена.
1.2 Концепции харизмы
Принимая основные положения веберовской концепции харизмы, ряд исследователей обращает внимание на необходимость модификации его концепции в связи с принципиальными изменениями современного политического пространства и современного мира в целом.
Предполагается, что Вебер не мог знать о революции телекоммуникаций, ее воздействии на западную культуру; что он не мог ожидать такого развития СМК и появлении массового общества, массовой политики и т.п., а следовательно, его концепция мало применима для анализа современной политики, которая качественно отлична от описываемого им "века площадей и митингов". Так, К.Лёвенштейн [5] полагает, что харизматическое лидерство зависит от широко распространенной веры в экстраординарные и сверхъестественные способности, тогда как в современном рациональном обществе подобные верования практически исчезли.
Отсюда выводится утверждение, что харизма возможна лишь в "ранние эпохи", а также в обществах, продолжающих оставаться несовременными в указанном смысле слова. Другими словами, место истинных харизматических политиков заняли псевдо-харизматики, манипуляторы современных массовых коммуникаций.
Существует и другая линия рассуждения, когда краеугольным камнем аргументации становится несовместимость "истинной" харизмы с сущностьюсовременного общества. При этом акцентируются три черты харизмы: ее иррациональность, революционность и личностная природа. Предполагается, что изменения в социальных и политических структурах обусловили минимальные шансы или даже практическую невозможность появления истинной формы харизмы в современном обществе (рациональном, безличном, бюрократическом, массовом и т.п.).
Преобладающей тенденцией становится создание бюрократическими структурами харизматического лидера, изначально лишенного качеств харизматика. Р.Глассман пишет о "сфабрикованной харизме" [6], а Й.Бенсман и М.Гайвант предлагают ввести понятие "псевдохаризма" [7]. На развитие проблематики псевдохаризмы, представление о сущности массового общества значительное влияние оказали работы представителей Франкфуртской школы неомарксизма. В частности, интерес представляет обсуждение темы "позднего капитализма", для которого характерна тотальная формализация всех сфер жизнедеятельности.
Предполагается, что в таких условиях истинная харизма (иррациональная, радикальная, личностная) также должна подвергаться постоянному подавлению. Вывод о тотальной рационализации общества приводит к признанию всемогущества бюрократических структур, которым невыгодно появление или усиление неподконтрольных им личностей и процессов, а значит, – и подлинного (революционного) харизматического лидера. Однако харизма, говорят те же авторы, необходима для функционирования политики, а следовательно, выражена потребность в ее "управляемой", искусственной замене – псевдохаризме.
Иными словами, как показывает практика, социальный кризис также можно создать, а единственно возможным выходом из кризиса представить избрание того или иного политического деятеля, предложенного в ходе избирательной кампании как фигуры, обладающей экстраординарными качествами. В итоге, согласно подобным критическим теориям, харизма выступает ширмой для затемнения других, скрытых идеологических или материальных целей определенных заинтересованных групп, что ставит вопрос о рассмотрении природы интересов, скрытого содержания псевдохаризматического послания.
В свою очередь, тезис о всемогуществе бюрократического аппарата актуализирует вопрос о необходимости соответствующих средств для манипуляции сознанием и поведением людей. Отсюда – чрезвычайно большое место, которое занимает в рассуждениях теоретиков концепции "псевдохаризмы" проблема "культурной индустрии" или "индустрии сознания", изучение механизмов создания харизмы, а также учет "дехаризмирующего" эффекта СМИ. Заметим при этом, что и СМИ в свою очередь весьма заинтересованы в поддержании харизмы, "драматичности",
"увлекательности" политической кампании и политической жизни в целом (как возможность расширения аудитории, повышения расценок на рекламу и т.п.).
Распространение концепций авторитарной личности способствовало психологизации феномена харизмы (садизм/мазохизм лидера и последователей). Большое внимание стали уделять психологическим и патологическим аспектам личности вождя, его биографии, а причины появления политической харизмы усматривать в невротических склонностях масс, формировании массовых психозов, комплексов и страхов.
Широкое распространение в социологии получила "функциональная" трактовка харизмы, которая по своим аксиоматическим посылкам принципиально отлична от радикальной и критической направленности концепций "псевдохаризмы". Известный в социологической теории феномен "парсонизации Вебера" способствовал возникновению ряда клише как в отношении социологического наследия М.Вебера в целом, так и его отдельных понятий, в частности категории харизмы.
Вывод о неприменимости и сложности использования понятия "харизма" для обычных, "некризисных" ситуаций часто основан на представлении о том, что харизма развивается только в периоды глобальных социальных катаклизмов. По мнению Э.Шилза, это неявно подразумевает, что порядок есть нечто "раз и навсегда данное", тогда как поиск значения присутствует во всех стабильных социальных ситуациях [12].
Предполагается, что во всех обществах люди нуждаются в неких концепциях социального мира, в установлении порядка по отношению к ряду жизненно важных ценностей, среди которых – место человека в мире, рождение, смерть, брак, основные идеи справедливости и пр. Харизматическая склонность рассматривается как "функция потребности в порядке", т.е. харизма прикрепляется к тем индивидам и институтам, которые удовлетворяют потребность в порядке или обещают это сделать.
Следовательно, харизма не только прерывает социальный порядок, но также его поддерживает и сохраняет. Шилз полагает, что помимо "интенсивной", "концентрированной" харизмы, не меньший интерес представляет харизма "ослабленная", "дисперсная". Иными словами, предлагается расширительная, плюралистическая концепция харизмы, сторонники которой стремятся к уменьшению разрыва между представлением о харизме как экстраординарном событии и рутиной повседневности.
referat911.ru
Нетрудно понять, что харизматическая личность всегда востребована там, где произошла беда, где нужно поднимать кого-то на борьбу. Столкнувшись с такой ситуацией, надо вести себя правильно: то есть никогда не успокаивать народ, мол, все устоится, или само пройдет, дескать, ничего страшного. Нет ничего глупее для возможного лидера, чем таким образом снимать напряжение у людей, которые смотрят ему в рот и ждут, куда он их поведет. Разумное поведение в этом случае будет таким: никого не успокаивать, а наоборот, держать всех в напряжении, говоря, что все ужасно, тяжело и почти катастрофично, но, слава Богу, есть человек, который знает, как со всем этим справиться. Верное поведение харизматического заключается в том, что он никогда не успокаивает окружающих и никогда не пытается приуменьшить масштабов описываемой им кризисной обстановки. Поведенческая стратегия здесь в любом случае должна носить алармистский характер.
Бойцовская позиция предполагает, что новаторская деятельность начинается с восстания против существующих норм и авторитетов, чем вызывает ответную охранительную агрессию в свой адрес. Можно представить себе без труда ситуацию, когда харизматический начал свой путь без излишне агрессивных намерений, и, к примеру, просто сочинил некую, безобидную на первый взгляд, теорию, за которую, однако тут же подвергся гонениям со стороны окружения. Это очень важная часть любой биографии лидера.
Нет сомнений, всякий, побывавший жертвой, имеет несравненно больше возможностей для осуществления лидерства, чем тот, кого судьба этим коварно обделила. Даже в том — неудачном — случае, когда никто, как назло, не нападает на героя, необходимо создать хотя бы видимость остракизма или, при обстоятельствах совсем уже печальных, присочинить какой-нибудь эпизод в этом духе из прошлого. Бойцовская позиция рождается у жертвы как бы в ответ на преследования, вторично.
Таким образом, вопрос о том, что первично — агрессия в адрес харизматического или его бойцовская позиция — это вопрос несущественный. Главное, чтобы просто все это имелось в наличии, и проявлялось как можно более интенсивно, иначе всякой харизме, увы, — конец.
Харизматическое поведение предполагает некую театральность. Всякая деятельность такого рода связана с использованием гербов и эмблем, гимнов и знамен, обрядов и ритуалов. Действующий лидер непременно должен быть носителем знаков, по которым его всегда узнают и вспомнят. Примеры с сигарой Черчилля, трубкой Сталина здесь вполне уместны.
В формировании харизматического имиджа не последнюю роль играет свита, «играющая короля», и множество других мелочей, как то: походка, одежда, голос, осанка. Их цель — сделать человека узнаваемым, а его внешние свойства — яркими и запоминающимися.
К набору харизматических факторов исследователи относят также «новаторский жизненный стиль». Он предполагает, что некий лидер демонстрирует в рамках своей демонстрационной стратегии некий стиль поведения претендующий на определенную новизну.
Вообще, харизма живет новизной. Невозможно представить себе, чтобы носитель экстраординарных способностей подкреплял их общепринятыми идеями или оформлял общепринятым образом. Собственно, отсутствие новых идей делает харизму ненужной. В тех же случаях, когда в ее основе лежит какая-нибудь традиционалистская консервативная идеология, то она неизбежно противостоит «духовной ситуации эпохи». Ее носители, конечно же, производят остро-новаторское впечатление, быть может даже совершенно того не желая.
Некоторые исследователи выделяют также так называемый сексуально-мистический аспект харизмы. Они полагают что оба этих компонента действуют вместе взаимодополняюще и, более того, по-видимому, усиливают друг друга. Как сексуальное, так и мистическое особым образумливают состояние сознания, серьезно способствуя возникновению веры в особые качества их носителя. Здесь уместно вспомнить пример Григория Распутина, как очень наглядный.
Если суммировать все основные харизматические свойства, то общим для них знаменателем окажется постоянный выход за пределы обыденной коммуникации, трансгрессия пересекающая границу рутинного контакта. В воображаемом пространстве на границе контакта создается особое энергетическое поле, очень притягательное для тех, кто в нем окажется. Невозможно быть харизматическим только для себя самого. Точно также невозможно осуществлять лидерство без определенного идеологического поля. Обязательно следует ясно обозначить идеологию, за которую борешься, а, кроме того, сохранять ей верность во что бы то ни стало. Лидер, хотя бы раз изменивший идее, за которую он боролся, подбив к тому же и других на эту борьбу, теряет все.
Традиция освещения этого вопроса такова, что здесь принято ссылаться на примеры так называемых великих людей. Однако нигде, ни в каких трудах, посвященных этому предмету, не сказано, что харизматический — это непременно герой учебника истории. Размеры харизмы нигде и никем жестко не определены. Они могут быть самыми разными. Одни осуществляют свое лидерство в общенациональных масштабах, другие — в намного более скромных. Харизматическим будет как лидер национального масштаба, так и человек который принял на себя ответственность за относительно небольшую группу людей.
Широко распространено мнение, будто харизма — это что-то врожденное, что-то такое, что дано человеку от природы раз и навсегда. Как говорится, или это есть, или этого нет. С этим трудно согласиться, точно так же, как трудно это опровергнуть. Ясно только одно, харизматическая одаренность, как и всякая другая одаренность может проявляться в разной степени.
Другое дело — крайне сложно это проверить. Если мы хотим узнать, одарен ли тот или иной ребенок музыкально — мы просим его воспроизвести мелодию или подобрать ее на слух. Надежно определить же, кто станет харизматическим, а кто нет, намного труднее, ибо это нечто такое, что складывается из множества факторов.
Очень важное в харизматической карьере — оказаться в нужное время в нужном месте. Одни харизматические свойства оказываются подходящими для одной ситуации, другие — для другой. Вполне естественно — человека с задатками военачальника невозможно представить себе в роли руководителя мистической секты или масонской ложи, ну и конечно — наоборот.
Харизматическим может стать каждый, пока он не докажет обратного.
3. Роль харизмы в политике
Харизма политического деятеля, претендующего на общенациональное влияние, должна содержать в себе ответ на большой вызов времени. Однако, если мы окинем беглым взором новейший период нашей истории и попытаемся в нем разобраться на предмет такого соответствия, то станет совершенно ясно, что ничего такого (или почти ничего) в нашем критически-переходном периоде (еще, увы, далеко не завершившемся) не наблюдается. Все прекрасно понимают, что никакого лидера, мало-мальски адекватного ответственному историческому моменту, среди наших политиков нет или почти нет.
Беда эта стала заметной еще с 1985 года. Для того, чтобы привлечь симпатии масс отцу перестройки оказалось достаточно набора самых заурядных качеств. Вполне хватало выглядеть доступным, обаятельным, способным связать несколько слов без шпаргалки, ну и самое главное — не быть беспомощным, разваливающимся на глазах старцем. Было ясно, что круглолицый косноязычный добряк (артистическое амплуа — «благородный отец») по своим внешним данным, ораторским способностям, никак не соответствует масштабу задач, перед ним стоявших. Ведь речь шла о том, чтобы (выражаясь подзабытым уже высоким стилем) «сломать бездушную коммунистически-бюрократическую систему»5.
Таким задачам соответствовал бы хоть какой-нибудь пафос в образе человека, взявшегося их решить, что-нибудь серьезно-героическое. В любом случае было ясно, что публичную политику не следовало бы вести в примирительно-успокаивающем стиле, но пытаться сформировать вокруг себя совсем другое поле, более энергетически заряженное и романтически-притягательное. Он же, слащаво посмеиваясь и нелепо жестикулируя, пытался успокоить всех и вся. Такое поведение, сопровождавшееся, конечно, беспомощными акциями, — от скудоумной антиалкогольной компании до бессмысленно-антипатриотичной уступки территорий на Дальнем Востоке, — и привело к его сегодняшнему нулевому рейтингу.
Ясно, что недооценка харизматического фактора — очевидный просчет в сфере публичной политики, к сожалению, присущий большинству политиков, относящихся к демократическому спектру политической элиты. Здесь дело видимо в том, что любая демонстративность может показаться неприемлемой для традиционного интеллигентского сознания. Любой интеллигентский поведенческий кодекс, — писаный или неписаный, — конечно же, предписывает неброскую внешность и неприметное поведение в сочетании с подчеркнутой деликатностью, рефлективностью, жертвенным самоотречением, а главное — демонстративным отсутствием властных устремлений.
Собственно, у всех персонажей отечественной политической элиты очень плохо получается быть харизматическими. Хотя у некоторых политиков с этим делом обстоит немного лучше — и здесь мы видим одну за другой грубые ошибки в смысле недостаточно внимательного отношения к харизматической составляющей политического имиджа.
Например, в России, наиболее ярким хоризматичеким политиком является В. Жириновский, который строит свою публичную политику на демонстративно-вызывающих актерски-театральных принципах, даже не пытаясь скрывать то обстоятельство, что делает это сознательно и целенаправленно.
Журналисты и политологи, склонные поговорить о харизматическом факторе, в качестве примера приводят чаще всего именно его. Однако, если приглядеться пристальнее к тому, что он делает, то станет ясно, что катастрофическое снижение его рейтинга за последнее время, связано с тем, что он постоянно допускает явные просчеты в том, что касается конкретных параметров, обеспечивающих размеры и качество харизмы. Без сомнения, один из таких просчетов — исключительное однообразие публичных жестов и ораторских интонаций. Если все время кричать во весь голос, то, в конце концов, крик перестают слышать и он превращается в шепот.
Еще одна проблема заключается в полном неумении придать своим демонстративным выходкам характер поступка «большого стиля», некий глубинный смысл, обращающий заурядное хулиганство в масштабное патриотическое дело. Крайне невыигрышными являются, безусловно, провалы в том, что касается его бойцовской позиции. Никак нельзя оппозиционному деятелю хоть в чем-то спускать враждебной ему власти. Крайне вредно малейшее проявление соглашательства с людьми, которых по всякому удобному поводу честишь шпионами и предателями. Все эти факторы сводят на нет более чем очевидный артистически-ораторский дар. Надо ясно понимать, что харизма не есть только некое врожденное мистическое свойство. Это вполне просчитываемый набор персональных качеств, это то, с чем, безусловно, можно работать.
Широко распространено мнение, будто харизма — это что-то врожденное, что-то такое, что дано человеку от природы раз и навсегда. Как говорится, или это есть, или этого нет. Такая постановка вопроса, конечно нелепа. Ясно только одно, харизматическая одаренность, как и всякая другая одаренность, может проявляться в разной степени. Нетрудно построить шкалу, фиксирующую различные степени выраженности этого свойства. Существуют параметры, ее определяющие, есть, конечно, границы, внутри которых харизматические свойства надежно функционируют. Их нельзя нарушать без того, чтобы не нанести непоправимого ущерба своему имиджу, чем, однако, упорно занимаются все нам известные российские публичные политики.
В некоторых случаях происходит так, что политику везет. Будучи уже избран, он сталкивается с новыми драматическими трудностями, для преодоления которых требуются некие героические усилия. Задача разумного политика и его команды — рассчитать так, чтобы пик восприятия его как харизматической личности пришелся как раз на момент выборов.
Заключение
Таким образом, мы, в рамках работы рассмотрели сущность понятия «харизма» и определили, что её роль в политике велика.
На основе всего вышеизложенного можно сделать следующие выводы.
Итак, харизма являет собой определенное единство образа, идеологии и инициативного действия, направленного на расширения своего пространства и влияния. Это действие должно обладать одной непременной интересной особенностью, а именно — оно должно быть успешным. Успех, как бы он ни был достигнут, необходим любой ценой. Ничтожна цена упомянутых выше «сверхъестественных, сверхчеловеческих или, по меньшей мере, специфически особых сил и свойств», не приводящих к наглядному эффективному результату.
Харизма кормится успехом. Как пишет М. Вебер: «Если продолжительное время ему изменяет успех, и в первую очередь, если его руководство не приносит благополучного исхода подчиненным, то его харизматический авторитет может исчезнуть»6. Все биографические нарративы из жизни харизматических — это повествования о достижении успеха.
Надо также помнить о том, что харизма имеет временную и пространственную избирательность. Почти всегда на лидерскую роль есть большое количество претендентов, из которых так или иначе отбираются немногие. К сожалению, нельзя быть харизматическим всегда и для всех. Следует также иметь в виду, что в динамике развития харизматической личности рано или поздно наблюдается то, что М. Вебер называет процессом обудничивания (Veralltäglichung).
myunivercity.ru
Очень хорошо для личности, претендующей на харизматическую карьеру, иметь некий внешний признак, выделяющий его из окружающей его массы. Этот признак может быть даже проявлением болезни (не исключено, что и душевной), носителем его может быть калека, но он тоже способствует выделению его обладателя из толпы ему подобных. Хорошо известно, как в традиционных культурах относились к горбунам, юродивым, искалеченным и т. д. Считалось, что такой человек так или иначе связан с потусторонними силами, их почитали и побаивались. Он был как бы отмечен особыми знаками - стигмами. Очень выгодна в этом смысле всегда была «священная болезнь» - эпилепсия. Судорожные припадки традиционно воспринимались как знак избранничества. Итак, харизма неполноценности - важно хоть как-то выделяться из окружающей тебе толпы по внешним, хотя бы и патологическим, признакам.
Теперь самое важное - личность, претендующая на особое влияние, всегда находится в состоянии борьбы. Отчетливая бойцовская позиция, постоянная готовность к драке - это то, что делает человека харизматическим, как ничто другое. Он живет для того, чтобы в любой момент перегрызть глотку тому, кто покушается на интересы его группы.
Настоящий лидер никогда не спустит тому, кто перешел дорогу людям, которые поверили в него как в лидера и доверили ему руководить ими. Исключительно важно здесь демонстрировать свое намерение пойти до конца за интересы своей паствы. Такая экстремальная интенция безусловно необходима для закрепления на иерархической вершине. Дать обогнать себя в готовности вступит в бой с каждым, кто перейдет дорогу группе людей, которые существуют в рамках соотношения лидер — паства, значит порушить такую иерархию. Отстаивая интересы своей паствы, такой лидер готов сражаться до последнего, но при этом никогда не будет так же рьяно отстаивать свои собственные интересы.
Нетрудно понять, что харизматическая личность всегда востребована там, где произошла беда, где нужно поднимать кого-то на борьбу. Столкнувшись с такой ситуацией, надо вести себя правильно: то есть никогда не успокаивать народ, мол, все устоится, или само пройдет, дескать, ничего страшного. Нет ничего глупее для возможного лидера, чем таким образом снимать напряжение у людей, которые смотрят ему в рот и ждут, куда он их поведет. Разумное поведение в этом случае будет таким: никого не успокаивать, а наоборот, держать всех в напряжении, говоря, что все ужасно, тяжело и почти катастрофично, но, слава Богу, есть человек, который знает, как со всем этим справиться. Бойцовская позиция предполагает, что новаторская деятельность начинается с восстания против существующих норм и авторитетов, чем вызывает ответную охранительную агрессию в свой адрес. Можно представить себе без труда ситуацию, когда харизматический начал свой путь без излишне агрессивных намерений, и, к примеру, просто сочинил некую, безобидную на первый взгляд, теорию, за которую, однако тут же подвергся гонениям со стороны окружения. Это очень важная часть любой биографии лидера.
Нет сомнений, всякий, побывавший жертвой, имеет несравненно больше возможностей для осуществления лидерства, чем тот, кого судьба этим коварно обделила. Даже в том - неудачном - случае, когда никто, как назло, не нападает на героя, необходимо создать хотя бы видимость остракизма или, при обстоятельствах совсем уже печальных, присочинить какой-нибудь эпизод в этом духе из прошлого. Бойцовская позиция рождается у жертвы как бы в ответ на преследования, вторично.
Таким образом, вопрос о том, что первично - агрессия в адрес харизматического или его бойцовская позиция - это вопрос несущественный. Главное, чтобы просто все это имелось в наличии, и проявлялось как можно более интенсивно, иначе всякой харизме, увы, - конец.
Харизматическое поведение предполагает некую театральность. Всякая деятельность такого рода связана с использованием гербов и эмблем, гимнов и знамен, обрядов и ритуалов. Действующий лидер непременно должен быть носителем знаков, по которым его всегда узнают и вспомнят. Примеры с сигарой Черчилля, трубкой Сталина здесь вполне уместны.
В формировании харизматического имиджа не последнюю роль играет свита, «играющая короля», и множество других мелочей, как то: походка, одежда, голос, осанка. Их цель - сделать человека узнаваемым, а его внешние свойства - яркими и запоминающимися.
К набору харизматических факторов исследователи относят также «новаторский жизненный стиль». Он предполагает, что некий лидер демонстрирует в рамках своей демонстрационной стратегии некий стиль поведения претендующий на определенную новизну.
Вообще, харизма живет новизной. Невозможно представить себе, чтобы носитель экстраординарных способностей подкреплял их общепринятыми идеями или оформлял общепринятым образом. Собственно, отсутствие новых идей делает харизму ненужной. В тех же случаях, когда в ее основе лежит какая-нибудь традиционалистская консервативная идеология, то она неизбежно противостоит «духовной ситуации эпохи». Ее носители, конечно же, производят остро-новаторское впечатление, быть может даже совершенно того не желая.
Если суммировать все основные харизматические свойства, то общим для них знаменателем окажется постоянный выход за пределы обыденной коммуникации, трансгрессия пересекающая границу рутинного контакта. В воображаемом пространстве на границе контакта создается особое энергетическое поле, очень притягательное для тех, кто в нем окажется. Невозможно быть харизматическим только для себя самого. Точно также невозможно осуществлять лидерство без определенного идеологического поля. Обязательно следует ясно обозначить идеологию, за которую борешься, а, кроме того, сохранять ей верность во что бы то ни стало. Лидер, хотя бы раз изменивший идее, за которую он боролся, подбив к тому же и других на эту борьбу, теряет все.
Широко распространено мнение, будто харизма - это что-то врожденное, что-то такое, что дано человеку от природы раз и навсегда. Как говорится, или это есть, или этого нет. С этим трудно согласиться, точно так же, как трудно это опровергнуть. Ясно только одно, харизматическая одаренность, как и всякая другая одаренность может проявляться в разной степени.
Другое дело - крайне сложно это проверить. Если мы хотим узнать, одарен ли тот или иной ребенок музыкально — мы просим его воспроизвести мелодию или подобрать ее на слух. Надежно определить же, кто станет харизматическим, а кто нет, намного труднее, ибо это нечто такое, что складывается из множества факторов.
Очень важное в харизматической карьере - оказаться в нужное время в нужном месте. Одни харизматические свойства оказываются подходящими для одной ситуации, другие - для другой.
3. Роль харизмы в политике
Харизма политического деятеля, претендующего на общенациональное влияние, должна содержать в себе ответ на большой вызов времени. Однако, если мы окинем беглым взором новейший период нашей истории и попытаемся в нем разобраться на предмет такого соответствия, то станет совершенно ясно, что ничего такого (или почти ничего) в нашем критически-переходном периоде (еще, увы, далеко не завершившемся) не наблюдается. Все прекрасно понимают, что никакого лидера, мало-мальски адекватного ответственному историческому моменту, среди наших политиков нет или почти нет.
Беда эта стала заметной еще с 1985 года. Для того, чтобы привлечь симпатии масс отцу перестройки оказалось достаточно набора самых заурядных качеств. Вполне хватало выглядеть доступным, обаятельным, способным связать несколько слов без шпаргалки, ну и самое главное - не быть беспомощным, разваливающимся на глазах старцем. Было ясно, что круглолицый косноязычный добряк (артистическое амплуа - «благородный отец») по своим внешним данным, ораторским способностям, никак не соответствует масштабу задач, перед ним стоявших. Ведь речь шла о том, чтобы (выражаясь подзабытым уже высоким стилем) «сломать бездушную коммунистически-бюрократическую систему».6
Таким задачам соответствовал бы хоть какой-нибудь пафос в образе человека, взявшегося их решить, что-нибудь серьезно-героическое. В любом случае было ясно, что публичную политику не следовало бы вести в примирительно-успокаивающем стиле, но пытаться сформировать вокруг себя совсем другое поле, более энергетически заряженное и романтически-притягательное.
Ясно, что недооценка харизматического фактора - очевидный просчет в сфере публичной политики, к сожалению, присущий большинству политиков, относящихся к демократическому спектру политической элиты. Здесь дело видимо в том, что любая демонстративность может показаться неприемлемой для традиционного интеллигентского сознания. Любой интеллигентский поведенческий кодекс, - писаный или неписаный, - конечно же, предписывает неброскую внешность и неприметное поведение в сочетании с подчеркнутой деликатностью, рефлективностью, жертвенным самоотречением, а главное - демонстративным отсутствием властных устремлений.
Собственно, у всех персонажей отечественной политической элиты очень плохо получается быть харизматическими. Хотя у некоторых политиков с этим делом обстоит немного лучше - и здесь мы видим одну за другой грубые ошибки в смысле недостаточно внимательного отношения к харизматической составляющей политического имиджа.
Например, в России, наиболее ярким харизматическим политиком является В. Жириновский, который строит свою публичную политику на демонстративно-вызывающих актерски-театральных принципах, даже не пытаясь скрывать то обстоятельство, что делает это сознательно и целенаправленно.
Журналисты и политологи, склонные поговорить о харизматическом факторе, в качестве примера приводят чаще всего именно его. Однако, если приглядеться пристальнее к тому, что он делает, то станет ясно, что катастрофическое снижение его рейтинга за последнее время, связано с тем, что он постоянно допускает явные просчеты в том, что касается конкретных параметров, обеспечивающих размеры и качество харизмы. Без сомнения, один из таких просчетов - исключительное однообразие публичных жестов и ораторских интонаций. Если все время кричать во весь голос, то, в конце концов, крик перестают слышать и он превращается в шепот.
Еще одна проблема заключается в полном неумении придать своим демонстративным выходкам характер поступка «большого стиля», некий глубинный смысл, обращающий заурядное хулиганство в масштабное патриотическое дело. Крайне невыигрышными являются, безусловно, провалы в том, что касается его бойцовской позиции. Никак нельзя оппозиционному деятелю хоть в чем-то спускать враждебной ему власти. Крайне вредно малейшее проявление соглашательства с людьми, которых по всякому удобному поводу честишь шпионами и предателями. Все эти факторы сводят на нет более чем очевидный артистически-ораторский дар. Надо ясно понимать, что харизма не есть только некое врожденное мистическое свойство. Это вполне просчитываемый набор персональных качеств, это то, с чем, безусловно, можно работать.
Широко распространено мнение, будто харизма - это что-то врожденное, что-то такое, что дано человеку от природы раз и навсегда. Как говорится, или это есть, или этого нет. Такая постановка вопроса, конечно нелепа. Ясно только одно, харизматическая одаренность, как и всякая другая одаренность, может проявляться в разной степени. Нетрудно построить шкалу, фиксирующую различные степени выраженности этого свойства. Существуют параметры, ее определяющие, есть, конечно, границы, внутри которых харизматические свойства надежно функционируют. Их нельзя нарушать без того, чтобы не нанести непоправимого ущерба своему имиджу, чем, однако, упорно занимаются все нам известные российские публичные политики.
В некоторых случаях происходит так, что политику везет. Будучи уже избран, он сталкивается с новыми драматическими трудностями, для преодоления которых требуются некие героические усилия. Задача разумного политика и его команды - рассчитать так, чтобы пик восприятия его как харизматической личности пришелся как раз на момент выборов.
Заключение
Таким образом, мы, в рамках работы рассмотрели сущность понятия «харизма» и определили, что её роль в политике велика.
На основе всего вышеизложенного можно сделать следующие выводы.
Итак, харизма являет собой определенное единство образа, идеологии и инициативного действия, направленного на расширения своего пространства и влияния. Это действие должно обладать одной непременной интересной особенностью, а именно - оно должно быть успешным. Успех, как бы он ни был достигнут, необходим любой ценой. Ничтожна цена упомянутых выше «сверхъестественных, сверхчеловеческих или, по меньшей мере, специфически особых сил и свойств», не приводящих к наглядному эффективному результату.
Харизма кормится успехом. Как пишет М. Вебер: «Если продолжительное время ему изменяет успех, и в первую очередь, если его руководство не приносит благополучного исхода подчиненным, то его харизматический авторитет может исчезнуть.7
Надо также помнить о том, что харизма имеет временную и пространственную избирательность. Почти всегда на лидерскую роль есть большое количество претендентов, из которых так или иначе отбираются немногие. К сожалению, нельзя быть харизматическим всегда и для всех. Нет
сомнения в том, что яркий харизматический политик будет иметь успех в политике. Вождь - политик, что мы видим на каждом углу, заботливо скрывает собственные амбиции, выставляя себя «слугой народа», против своей воли и как бы нехотя берущего на себя делегированное ему бремя власти. Легенды о так называемой «скромности», «неприхотливости» «великих и простых» вождей народов являются зачастую неотъемлемой частью их биографических характеристик.
Список литературы
yaneuch.ru
«Политическая харизма» относится к числу наиболее дискуссионных и неоднозначных понятий социологии. Причин этому несколько — не только «ускользающая», «мистическая», трудно поддающаяся научному исследованию природа феномена харизмы; неоднозначность, непрозрачность классической концепции харизмы М. Вебера. Здесь важно учитывать и различие аксиоматических оснований, представлений о природе человека и социальной реальности, методов познания, которые используются при изучении этого столь многогранного и сложного феномена. Насколько целесообразно использование данного понятия в исследованиях современных политических процессов? Что является источником харизмы? Реальна она или искусственна? Каковы благоприятствующие условия ее появления? Кто играет ведущую, определяющую роль в харизматических отношениях — лидер, его последователи или «свита»? Можно ли назвать конкретные личностные свойства, которые делают их обладателя харизматическим, или имеет смысл говорить о ситуационном наборе качеств, релевантных в конкретном социальном контексте? Что есть харизма — исключительно психологическое состояние или же это социальное, культурное явление? Ограничивается ли харизма экстремальными условиями и патологическими личностями или же это универсальный феномен?
Большая часть объяснительных моделей феномена харизмы так или иначе основывается на подходе М. Вебера. В его трактовке понятие харизмы тесно соотносится с проблемой создания новых социальных образований, а также проблемой свободы, творчества, человеческой ответственности. Эта тема обсуждается им во многих работах (в частности, в ряде глав фундаментального труда «Хозяйство и общество», «Политика как призвание и профессия», «Социология религии», «Хозяйственная этика мировых религий», «Древний иудаизм» и др.), поэтому в зависимости от контекста несколько различаются и трактовки феномена харизмы. В работе «Хозяйство и общество» дано следующее определение: данное понятие «применяется к определенному качеству личности индивида, благодаря которому он отличается от обычных людей и воспринимается как обладатель сверхъестественных, сверхчеловеческих или исключительных способностей». Здесь же Вебер поясняет, что «эти качества не свойственны обычному человеку, они приписываются божественному происхождению или воспринимаются как образцовые, благодаря чему индивид считается вождем» [1]. При этом абсолютно неважно, по Веберу, являются ли квалифицируемые харизматические качества действительными, мнимыми или предположительными [2]. Следуя принципу свободы от ценностных суждений, Вебер безразличен и к ценностям, вносимым в мир харизматической личностью. Харизматиком для него является всякий, кто способен воздействовать на массу с большой эмоциональной силой. Однако в концепции Вебера харизма фундаментально социальна и не отождествляется с историко-психологической традицией «Великого человека».
Принципиально важно то, что как бы внеобыденна она ни была, для признания и сохранения своей харизмы вождь должен постоянно представлять доказательства харизматической легитимности — знаки «благодатности», реальные «успехи» правления и т.п. Это обстоятельство объясняет ее нестабильность и подводит нас к выводу о принципиальном значении «организационного», «бюрократического» аспекта проблемы политической харизмы. Массовый энтузиазм, связанный с этим феноменом, предполагает использование различных формально-рациональных процедур, необходимость привлечения и управления большим числом людей и структур для формирования подобного эффекта. Иными словами, политическая харизма зависит от деятельности огромной бюрократической «машины». Далее, любой энтузиазм, особенно массовый, непостоянен, никогда полностью не предсказуем и не контролируем, но при этом требует все новых и новых стимулов. Наличие «массового движения», выражающего поддержку курса лидера, уже предполагает, что это движение кто-то и как-то организовал. Более того, чтобы удерживать в состоянии мобилизации население большой страны, недостаточно одного лишь массового энтузиазма и возбуждения, необходимо также постоянно демонстрировать успешность действий властей. Таким образом, в современном мире для установления и поддержания господства одной лишь «благодатной» харизмы явно недостаточно.
Данное обстоятельство актуализирует комплекс вопросов, касающихся взаимоотношений харизматического вождя и управленческого аппарата, их слаженных, солидарных действий или конфликта их интересов. Первоначальным базисом рекрутирования «свиты» вождя является личная харизма. Однако члены штаба заинтересованы в сохранении и укреплении позиции вождя, поскольку все, что угрожает легитимности главы, в той же мере угрожает легитимности их форм дохода, властных позиций и престижа, что сопровождает членство в штабе. Сохранение позиций штаба зависит также от укрепления сообщества в целом и установления такого социального порядка, при котором собственная позиция членов штаба получила бы стабильную повседневную основу. По Веберу, власть конфликтна по своей сути. Существует постоянный, по большей части латентный, конфликт между вождями и их управленческими штабами за то, чтобы владеть инициативой в борьбе за власть, экономические преимущества и социальный статус. При явном отсутствии успеха лидера, неудовлетворенности интересов штаба, наличии альтернативного харизматического лидера и множестве других причин весьма вероятна борьба управленческого штаба против наличного вождя во имя нового.
По Веберу, любое политическое действие (а соответственно, и харизматическое) предполагает трех участников, от мотивации и поведения которых зависит его характер. Это «массы», вождь и его управленческий аппарат. В концепции Вебера основное внимание уделено анализу отношений между профессиональными политиками, а не «массам». Вебер не придавал особого значения понятиям «воля народа», «народный суверенитет», «мудрость народа» и т.п., расценивая их как чисто идеологические построения. Принимая основные положения либеральной концепции демократического правления — свободы личности, идеи представительного правления и требования политического консенсуса граждан, включенных в политический процесс, — он считал, что политические мнения формируются главным образом «наверху», а не передаются лидеру избирателями в ходе делегирования полномочий. «… Сам демос в виде бесформенной массы никогда не «управляет» большими ассоциациями, но управляем. Изменяется лишь способ, которым избираются исполняющие вожди и степень влияния, которую демос (или, точнее, социальные круги) способны оказывать на содержание и направление управленческой деятельности посредством «общественного мнения»» [3].
Профессионализация и рационализация политического пространства, превращение его в «предприятие», приводит к углублению разделения на массу и профессионалов. Индивиды, не являющиеся профессионалами в политике, не способны, по Веберу, действовать рационально в этой сфере, т.е. осознанно и самостоятельно ставить политические цели и столь же сознательно избирать адекватные им средства. «Массой» становятся все те, кто не включен в политику как предприятие, кто рационально действует в других «космосах». В этом смысле каждый такой индивид, вне зависимости от его умственного уровня, статуса или нравственных принципов, потенциально или фактически является членом массы.
Таким образом, по Веберу, несмотря на рационализацию, характерную для современного мира, отношение масс к вождю и к политике в целом по-прежнему остается преимущественно эмоциональным и иррациональным. Данные неизменные психологические черты масс особенно усиливаются в экстраординарных ситуациях. Традиционное и легальное господство, несмотря на ряд различий, характеризуются общей чертой — постоянством, они выступают структурами повседневной жизни. Харизматическое правление в чистом виде появляется из коллективного возбуждения, произведенного необычной ситуацией и/или в условиях экстраординарных психических состояний. При этом ситуация экстраординарна с точки зрения вовлеченных в нее людей. Соответственно, для сохранения своего господства вождь и его «свита» вынуждены постоянно поддерживать среди последователей некоторое состояние «тревожности». Поскольку экстраординарные ситуации не могут быть полностью исключены из жизни и истории, можно предположить неискоренимость феномена политической харизмы.
Пассивность, эмоциональность и иррациональность масс дают повод к обсуждению ряда дилемм современной демократической политики, развивающейся в направлении легального типа господства. Во-первых, формальная рациональность, как и соответствующий ей чистый тип целерационального действия, в себе самой своей цели не имеет и всегда определяется через что-то другое. Парламентарная демократия, признаваемая классическим либерализмом единственным правомерно законодательным органом в правовом типе западного государства, не имеет в себе достаточной легитимирующей силы в глазах масс (а это, по Веберу, первооснова любого господства), является неустойчивой. Соответственно, легитимность легального господства необходимо усилить либо с помощью традиции, либо за счет харизмы. Последний вариант представляется Веберу более предпочтительным, поскольку только плебисцит, по его мнению, может сообщить политическому лидеру ту силу легитимности, которая позволит ему проводить определенным образом ориентированную политику, поставив государственно-бюрократическую машину на службу тем или иным ценностям. Для этого политический вождь должен быть харизматически одарен, в противном случае он не сможет получить одобрение плебисцита.
Во-вторых, с точки зрения Вебера, легальность сама по себе не может служить мобилизующим моментом, т.е. давать дополнительный импульс поведению индивидов. В современном (демократическом западном) обществе массы верят в рациональную обоснованность политического порядка. Однако конкретный выбор требует эмоций, он совершается отнюдь не по идеальному типу целевой рациональности. Реальное функционирование политики как предприятия предполагает эмоциональную мобилизацию масс на поддержку харизматического вождя. В последнем случае можно говорить об аффективном политическом действовании, прерывающем течение повседневности [4]. Харизма позволяет, хотя бы на относительно короткое время, мобилизовать людей для совершения политических действий, выходящих за рамки их рутинных занятий (выборы, референдумы и т.п.), но и требующих более сильного импульса, чем его могут дать привычка, традиция или рациональное убеждение.
В социологии нет общей позиции как в отношении веберовской концепции харизмы, так и относительно возможности использования данного понятия для анализа современных политических процессов. Представление о неадекватности понятия харизмы, в первую очередь, стало реакцией на его повсеместное некритическое употребление. Скептическому отношению способствовало и двойственное понимание Вебером проблемы харизмы, «многоуровневость» понятия.
В «религиозном» подходе к харизме (К. Фридрих, Д. Эммет) критикуется, с одной стороны, расширение, выведение изначально теологического понятия за пределы сферы религии, с другой — безразличие к вопросам духовности и моральности лидерства. В итоге либо аргументируется тезис об абсолютной несовместимости сфер религии и политики и, соответственно, утверждается невозможность политической харизмы, либо использование категории харизмы при анализе политических процессов допускается лишь к ограниченному кругу «духовных» политиков (например, М. Ганди). В последнем случае подлинные харизматики в сфере политики также рассматриваются в высшей степени моральными и религиозными. Харизматический политик предстает обладающим особой «вдохновляющей» способностью и благодаря своим духовным качествам мобилизует людей на экстраординарные усилия. Далее, побудительным мотивом харизматического политика выступает стремление «разбудить» мораль других людей, а не желание стать объектом слепого послушания и преданности. Таким образом, в религиозном подходе стремятся придерживаться узкого значения понятия «харизма». Однако если группа мыслимых вождей-харизматиков настолько мала, то закономерен вопрос о полезности данного понятия для социологии.
Принимая основные положения веберовской концепции харизмы, ряд исследователей обращает внимание на необходимость ее модификации в связи с принципиальными изменениями современного политического пространства и современного мира в целом. Так, К. Лёвенштейн [5] полагает, что харизматическое лидерство зависит от широко распространенной веры в экстраординарные и сверхъестественные способности, тогда как в современном рациональном обществе подобные верования практически исчезли, отсюда харизма возможна лишь в «ранние эпохи», а также в обществах, продолжающих оставаться несовременными в указанном смысле слова. Исходя из того, что Вебер не мог знать о революции массового общества, массовой политики и т.п., делают вывод, что его концепция мало применима для анализа современной политики, которая качественно отлична от описываемого им «века площадей и митингов». Другими словами, место истинных харизматических политиков заняли псевдохаризматики, манипуляторы современных массовых коммуникаций.
Существует и другая линия рассуждения, в которой краеугольным камнем аргументации выступает несовместимость «истинной» харизмы с сущностью современного общества. При этом акцентируются три черты харизмы: ее иррациональность, революционность и личностная природа. Предполагается, что изменения в социальных и политических структурах обусловили минимальные шансы или даже практическую невозможность появления истинной формы харизмы в современном обществе (рациональном, безличном, бюрократическом, массовом и т.п.). Преобладающей тенденцией становится создание бюрократическими структурами харизматического лидера, изначально лишенного качеств харизматика. Р. Глассман пишет о «сфабрикованной харизме» [6], а Й. Бенсман и М. Гайвант предлагают ввести понятие «псевдохаризма» [7].
На развитие проблематики псевдохаризмы в связи с реалиями массового общества значительное влияние оказали работы представителей франкфуртской школы неомарксизма. В частности, интерес представляет обсуждение темы «позднего капитализма», для которого характерна тотальная формализация всех сфер жизнедеятельности, подвергающая постоянному давлению истинную харизму (иррациональную, радикальную, личностную). Всемогуществу бюрократических структур невыгодно появление или усиление неподконтрольных им личностей и процессов, а значит, и подлинного (революционного) харизматического лидера. Однако харизма, говорят те же авторы, необходима для функционирования политики, а следовательно, выражена потребность в ее «управляемой», искусственной замене — псевдохаризме. Иными словами, социальный кризис, как показывает практика, можно создать и при этом единственным выходом из него изобразить избрание того или иного политического деятеля, представляемого фигурой с экстраординарными качествами. Согласно подобным критическим теориям, харизма выступает ширмой для затемнения других, скрытых идеологических или материальных целей определенных заинтересованных групп. Отсюда выдвигается вопрос о рассмотрении природы интересов, скрытого содержания псевдохаризматического послания.
Тезис о всемогуществе бюрократического аппарата актуализирует вопрос о средствах манипуляции сознанием и поведением людей. В рассуждениях теоретиков концепции «псевдохаризмы» чрезвычайно большое место занимает проблема «культурной индустрии» или «индустрии сознания», изучение механизмов создания харизмы, а также учет «дехаризмирующего» эффекта СМИ. Заметим при этом, что и СМИ, в свою очередь, весьма заинтересованы в поддержании харизмы, «драматичности», «увлекательности» политической кампании и политической жизни в целом (как возможность расширения аудитории, повышения расценок на рекламу и т.п.).
Распространение концепций авторитарной личности способствовало психологизации феномена харизмы (садизм/мазохизм лидера и его последователей). В этой связи оправдание получил анализ психологических и патологических характеристик личности вождя, его биографии, а причины появления политической харизмы находили объяснение в невротических склонностях масс, формировании массовых психозов, комплексов и страхов.
Широкое распространение в социологии получила «функциональная» трактовка харизмы, которая по своим аксиоматическим посылкам принципиально отлична от радикальной и критической направленности концепций «псевдохаризмы». Известный в социологической теории феномен «парсонизации Вебера» способствовал возникновению ряда клише, в частности, применительно к понятию харизмы. Тезис Парсонса, что харизма не есть метафизическая сущность, но строго эмпирически наблюдаемое качество, а также акцентирование им взаимосвязи харизмы и легитимности (как институционального приложения или воплощения харизмы) [8] стимулировали проведение эмпирических исследований по соответствующей проблематике, поиск четких теоретических и операциональных определений понятия. Многообразные концепции, базирующиеся на эмпирических исследованиях, объединяет стремление изучать данный феномен через поиск и анализ функций, которые выполняет харизма в жизни общества (как правило, это такие позитивные функции, как интеграция общества, поддержание стабильности социальной системы и пр.). Сторонники функционального подхода чаще всего используют понятие харизмы при изучении революций, процессов широких социетальных изменений (в частности, процессов модернизации в странах «третьего мира») и вообще тех ситуаций, когда в обществе особенно остро стоит проблема обеспечения солидарности и стабильности.
Как утверждает Э. Вилнер, фундаментальные изменения осуществляют люди, способные прочесть «знаки времени» и найти «чувствительные струнки» масс, благодаря которым возможна их мобилизация на создание нового порядка [9]. Согласно У. Фридланду [10], вероятность, с которой появляются «харизматики», есть функция культурной системы, способствующая или препятствующая появлению сильных, инновационных личностей. При этом харизматическое господство появляется только тогда, когда миссия, выраженная харизматиком, релевантна и значима в социальном контексте. Соответственно, анализу подлежит характер миссии харизматика, средства, используемые лидером для получения «харизматической реакции», а также благоприятствующие этому условия, природа социальной ситуации.
Понятие харизмы широко используется в теориях модернизации (Д. Эптер, И. Валлерстайн) при описании типа правления в период перехода от традиционной системы господства к политически независимому современному государству. В подобных политических системах харизму наделяют особыми функциями. Харизматик выступает катализатором социальных процессов и движений. Ему массы доверяют так, как не доверяют государству, и это персональное отношение (уважение и доверие) используется для поддержания государства, пока оно не добьется собственной легитимности. В условиях модернизации личность политического лидера выступает в качестве единственного зримого символа и инструмента национальной интеграции, персональные символы становятся единственными значимыми стилями коммуникации. Таким образом, здесь харизма рассматривается как устройство, за счет которого политический лидер пытается создать национальное самосознание, бюрократию, политическую традицию и общественное мнение.
В социологической теории представлена исследовательская ориентация, в рамках которой харизматический лидер рассматривается в качестве некоего Спасителя, который благодаря своим экстраординарным личным качествам способен вывести группу (общество) из той или иной кризисной ситуации. Можно выделить две основные версии «мессианского» подхода. Если харизму связывают исключительно с интенсивными социальными изменениями и кризисами, то возможным становится применение логики развития героического мифа [11]. Появлению харизматика предшествует экстраординарная ситуация, невозможность восстановления баланса между обычной ситуацией и ожиданиями посредством имеющихся культурных средств. Если в такой ситуации на политической сцене появляется «Герой», способный дать надежду членам группы удовлетворить остро ощущаемые потребности, указать причину кризиса («вредителя», «врага») и способ его преодоления, то весьма вероятно зарождение харизматического лидерства. Сверхчеловеческая «задача» преодоления кризиса возлагается как миссия на лидера, обладающего такими же исключительными качествами, которые позволят ему осуществить «революционный прорыв».
Причем, харизматик не восстанавливает нарушенный порядок, а выступает как демиург, создатель новой гармонии («задание образца для подражания»). Из мифа заимствуется и ряд иных элементов — чувство ответственности, которое отличает харизматического вождя, надежда населения на «избавление от страданий». Мессианская окрашенность феномена политической харизмы обусловливает особую эмоциональную напряженность харизматической реакции, потребность последователей в периодической демонстрации харизматиком доказательств своих экстраординарных способностей, добровольное следование масс за своим вождем, пренебрежение материальным вознаграждением, склонность окружать лидера культом личности и пр.
В рамках второй разновидности «мессианского» подхода данный феномен помещается в русло проблематики трансформационного / трансакционного стилей лидерства. Предполагается, что трансакционный тип достаточно эффективен для стабильных периодов, когда отношения между лидером и его последователями основаны на рациональных мотивах — на серии обменов и неявных сделок. В кризисной же ситуации договорные отношения становятся недостаточными, возникает потребность в трансформационном (харизматическом) типе лидерства, когда выстраиваются эмоциональные взаимоотношения лидера и последователей, задействуется более высокий уровень мотивации последователей. Подобным образом Р. Итвел подразделяет харизматическое и «иконное» лидерство [12]. Данное исследовательское направление получило разработку с 1980-х гг. и к настоящему моменту подкреплено значительным количеством эмпирических и теоретических исследований (Дж. Берне, Б. Басе, Дж. Конгер, Р. Канунго и др.). В основном речь идет о поиске (воспитании) руководителя (политика), способного решать различные проблемы и кризисы за счет своих экстраординарных организационных способностей.
Такой харизматический лидер заражает последователей своими идеями, формулирует разумный способ решения проблемы и живописует последователям привлекательную картину возможных результатов их усилий. Вдохновленные последователи, имея ясное представление о том, что необходимо сделать для реализации поставленной высокой цели, прилагают экстраординарные усилия для приближения «светлого будущего» — самоотверженно и беспрекословно выполняют указания лидера, демонстрируют преданность и стремление к самопожертвованию ради групповых целей и т.п. Иными словами, харизматическим качествам можно и полезно научить (в первую очередь, способам установления доверительных отношений между руководителем и подчиненными, различным риторическим приемам, способам решения организационных проблем и т.п.), благодаря чему политические массы будут доверять правящей власти, одобрять и поддерживать ее политику и действия, а также будут склонны к актам самопожертвования в пользу политического сообщества.
Как правило, в данной парадигме харизматическое качество приписывается политическим лидерам в явной ex post facto манере и уже на основе этого предпринимаются попытки облечь данные исследования в теоретическую форму. Под харизматическими лидерами обычно подразумеваются влиятельные и успешные политики (например, осуществившие стремительный электоральный взлет или занимающие первые строчки в рейтингах основных политических деятелей государства). Подчеркивается способность харизматических лидеров вызывать доверие, восприниматься экстраординарными, наделенными особой миссией, способностью к проведению радикальных трансформаций.
Различные «героико-мессианские» теории харизматического лидерства весьма популярны в российской социологии. Не в последнюю очередь этому способствуют процессы модернизации, происходящие на постсоветском пространстве. В российском научном дискурсе (а более всего — в публицистике) распространено представление о возможности «истинных» харизматиков в современной политике. Истинных и в плане их действительного, реального (а не созданного и видимого) обладания особым даром, истинных и в том смысле, что они «духовны», «непатологичны», что их функция — «придать новый импульс дальнейшему развитию общества», «стать общенациональным символом веры людей в свои возможности» (А. Кочетков). Сторонники подобных взглядов выражают вполне конкретные надежды на приход настоящего харизматического лидера, способного «одним махом» решить извечные российские проблемы, построить сильное национальное государство, выразить национальную идею и пр. Стоит также заметить, что «мессианская» составляющая харизматического лидерства рассматривается в данном подходе как понятиеобразующая характеристика (см., в частности, упомянутую статью Р. Итвела, где утверждается, что харизматического лидера отличает «чувство миссии радикального политического изменения и/или особого предназначения спасти нацию»).
Критики «трансформационных» теорий предлагают рассматривать «мессианство» не как необходимое, а как возможное измерение харизмы, поскольку в противном случае игнорируется ее способность выступать консервирующей, стабилизирующей силой социальной системы. Вывод о неприменимости и сложности использования понятия «харизма» для обычных, «некризисных» ситуаций в отличие от периодов глобальных социальных катаклизмов подвергается сомнению. По мнению Э. Шилза, этот вывод неявно подразумевает, что порядок есть нечто «раз и навсегда данное», тогда как поиск значений присутствует во всех стабильных социальных ситуациях [13]. Предполагается, что во всех обществах люди нуждаются в неких концепциях социального мира, в установлении порядка по отношению к ряду жизненно важных ценностей, среди которых — место человека в мире, рождение, смерть, брак, основные идеи справедливости и пр. Харизматическая склонность рассматривается как «функция потребности в порядке», т.е. харизма прикрепляется к тем индивидам и институтам, которые удовлетворяют потребность в порядке или обещают это сделать. Следовательно, харизма не только прерывает социальный порядок, но также его поддерживает и сохраняет. Шилз полагает, что помимо «интенсивной», «концентрированной» харизмы не меньший интерес представляет харизма «ослабленная», «дисперсная».
Иными словами, предлагается расширительная, плюралистическая концепция харизмы, сторонники которой стремятся к уменьшению разрыва между представлениями о харизме как экстраординарном событии и рутинной повседневности. Теоретики этого подхода (Кл. Гиртц, Ш. Эйзенштадт, У. Мёрфи) придают большое значение символическим аспектам политики и культурной сфере в целом, что выводит на проблематику и исследовательские методы наук о культуре, в частности, культурологии, социальной и культурной антропологии. При данном подходе харизма предстает «качеством, которое приписывается индивидам, действиям, институтам, символам и материальным объектам по причине их предполагаемой связи с «ультимативными», «фундаментальными», «витальными», обуславливающими порядок силами» [14]. В итоге она рассматривается как необходимая характеристика любого типа господства, а именно как «ультимативный источник господства», поскольку она обеспечивает веру в прямую или косвенную связь земной власти с высшей «легитимирующей властью», которой может считаться «воля Бога», «завет» основателей династии, «естественное право» и т.д. Именно эта связь с «высшей» сферой делает обладателя харизмы экстраординарным, а также обусловливает по отношению к нему характерные чувства — страх, трепет, уважение, благоговение и пр.
Таким образом, согласно плюралистической концепции, харизму порождает не популярность лидера в массах или его невротическая помешанность (как это постулируется в психологических концепциях харизмы и отчасти в ряде версий концепции псевдохаризмы), а вовлечение в жизненно важные локусы, нахождение вблизи центра событий. Харизма появляется из магии самой власти, внутренне присущей священности суверенной власти: важность «большой» политики и торжественность богослужения берут начало в сходных импульсах. Хотя наличие общих качеств у правителей и богов было замечено давно (например, Э. Канторовичем, К. Шмиттом), плюралистический подход ценен в том отношении, что указывает на общие корни обширной универсальности полномочий правителя и богов — церемонии (обряды, ритуалы) и представления, через которые они оказывают принуждение.
В плюралистическом подходе важной выступает проблема распространения харизмы, ее воплощение в институциональной структуре общества, ценностях, высокостатусных группах и пр. Основной аргумент критики этого подхода — харизма становится общим и диффузным понятием. Она предстает качеством, порождающим «трепет и благоговение», где бы ни появилась, а, следовательно, это свободно текущий атрибут, который может прикрепить себя к чему угодно, включая индивидов. В плюралистических концепциях харизма предстает компонентом любого добровольного послушания установленному господству, а следовательно, она уравнивается с центральной властью и легитимностью.
Итак, в современной социологической теории разрабатывается множество концепций политической харизмы, наиболее распространенные из которых были проанализированы в данной статье. Они строятся на разных аксиоматических основаниях и, соответственно, каждая из них имеет свои теоретические и методологические ограничения и недостатки. Тем не менее все эти концепции, а также многочисленные «исследования случая» (которые также содержат ценные идеи относительно феномена харизмы) вносят свой вклад в разработку многоуровневой проблематики политической харизмы, намечая перспективные направления дальнейшего исследования феномена.
Список литературы
1.Weber M. Economy and society. Berkeley etc., 2008. P. 241.
2. Вебер М. Хозяйственная этика мировых религий. Попытка сравнительного исследования в области социологии религии. Введение // Избранное. Образ общества. М., 2004. С. 68.
3. Weber M. Economy and society. Berkeley etc., 2008. P. 985.
4. Филиппов А. Ясность, беспокойство и рефлексия: к социологической характеристике современности // Вопросы философии. 2008. № 8.
5. Loewenstein К. Max Weber's political ideas in the perspective of our time. Boston, 2006.
6. Glassman R. Legitimacy and manufactured charisma // Social research. 1975. Vol. 42. № 4.
7. Bensman J., Givant M. Charisma and modernity: the use and abuse of a concept // Social research. 1975. Vol. 42. №4.
8. Parsons T. The structure of social action. Glencoe, 1949. P. 668-669.
9. Willner A. The spellbinders: charismatic political leadership. L., 1984.
10. Friedland W. For a sociological concept of charisma // Social forces. 1964. Vol. 43. № 112.
11. Подробнее об этом см. в: Фреик Н. Политическая харизма: обзор зарубежных концепций // Социол. обозр. 2001. Т. I. № 1.
12. Итвел Р. Возрождение харизмы? Теория и проблемы операционализации понятий // Социол. исслед. 2003. № 3.
13. Shils E. The constitution of society. Chicago, 2002.
www.ronl.ru
Политическая харизма: версии и проблемы
"Политическая харизма" относится к числу наиболее дискуссионных и неоднозначных понятий социологии. Причин этому несколько - не только "ускользающая", "мистическая", трудно поддающаяся научному исследованию природа феномена харизмы; неоднозначность, непрозрачность классической концепции харизмы М. Вебера. Здесь важно учитывать и различие аксиоматических оснований, представлений о природе человека и социальной реальности, методов познания, которые используются при изучении этого столь многогранного и сложного феномена. Насколько целесообразно использование данного понятия в исследованиях современных политических процессов? Что является источником харизмы? Реальна она или искусственна? Каковы благоприятствующие условия ее появления? Кто играет ведущую, определяющую роль в харизматических отношениях - лидер, его последователи или "свита"? Можно ли назвать конкретные личностные свойства, которые делают их обладателя харизматическим, или имеет смысл говорить о ситуационном наборе качеств, релевантных в конкретном социальном контексте? Что есть харизма - исключительно психологическое состояние или же это социальное, культурное явление? Ограничивается ли харизма экстремальными условиями и патологическими личностями или же это универсальный феномен?
Большая часть объяснительных моделей феномена харизмы так или иначе основывается на подходе М. Вебера. В его трактовке понятие харизмы тесно соотносится с проблемой создания новых социальных образований, а также проблемой свободы, творчества, человеческой ответственности. Эта тема обсуждается им во многих работах (в частности, в ряде глав фундаментального труда "Хозяйство и общество", "Политика как призвание и профессия", "Социология религии", "Хозяйственная этика мировых религий", "Древний иудаизм" и др.), поэтому в зависимости от контекста несколько различаются и трактовки феномена харизмы. В работе "Хозяйство и общество" дано следующее определение: данное понятие "применяется к определенному качеству личности индивида, благодаря которому он отличается от обычных людей и воспринимается как обладатель сверхъестественных, сверхчеловеческих или исключительных способностей". Здесь же Вебер поясняет, что "эти качества не свойственны обычному человеку, они приписываются божественному происхождению или воспринимаются как образцовые, благодаря чему индивид считается вождем" [1]. При этом абсолютно неважно, по Веберу, являются ли квалифицируемые харизматические качества действительными, мнимыми или предположительными [2]. Следуя принципу свободы от ценностных суждений, Вебер безразличен и к ценностям, вносимым в мир харизматической личностью. Харизматиком для него является всякий, кто способен воздействовать на массу с большой эмоциональной силой. Однако в концепции Вебера харизма фундаментально социальна и не отождествляется с историко-психологической традицией "Великого человека".
Принципиально важно то, что как бы внеобыденна она ни была, для признания и сохранения своей харизмы вождь должен постоянно представлять доказательства харизматической легитимности - знаки "благодатности", реальные "успехи" правления и т.п. Это обстоятельство объясняет ее нестабильность и подводит нас к выводу о принципиальном значении "организационного", "бюрократического" аспекта проблемы политической харизмы. Массовый энтузиазм, связанный с этим феноменом, предполагает использование различных формально-рациональных процедур, необходимость привлечения и управления большим числом людей и структур для формирования подобного эффекта. Иными словами, политическая харизма зависит от деятельности огромной бюрократической "машины". Далее, любой энтузиазм, особенно массовый, непостоянен, никогда полностью не предсказуем и не контролируем, но при этом требует все новых и новых стимулов. Наличие "массового движения", выражающего поддержку курса лидера, уже предполагает, что это движение кто-то и как-то организовал. Более того, чтобы удерживать в состоянии мобилизации население большой страны, недостаточно одного лишь массового энтузиазма и возбуждения, необходимо также постоянно демонстрировать успешность действий властей. Таким образом, в современном мире для установления и поддержания господства одной лишь "благодатной" харизмы явно недостаточно.
Данное обстоятельство актуализирует комплекс вопросов, касающихся взаимоотношений харизматического вождя и управленческого аппарата, их слаженных, солидарных действий или конфликта их интересов. Первоначальным базисом рекрутирования "свиты" вождя является личная харизма. Однако члены штаба заинтересованы в сохранении и укреплении позиции вождя, поскольку все, что угрожает легитимности главы, в той же мере угрожает легитимности их форм дохода, властных позиций и престижа, что сопровождает членство в штабе. Сохранение позиций штаба зависит также от укрепления сообщества в целом и установления такого социального порядка, при котором собственная позиция членов штаба получила бы стабильную повседневную основу. По Веберу, власть конфликтна по своей сути. Существует постоянный, по большей части латентный, конфликт между вождями и их управленческими штабами за то, чтобы владеть инициативой в борьбе за власть, экономические преимущества и социальный статус. При явном отсутствии успеха лидера, неудовлетворенности интересов штаба, наличии альтернативного харизматического лидера и множестве других причин весьма вероятна борьба управленческого штаба против наличного вождя во имя нового.
По Веберу, любое политическое действие (а соответственно, и харизматическое) предполагает трех участников, от мотивации и поведения которых зависит его характер. Это "массы", вождь и его управленческий аппарат. В концепции Вебера основное внимание уделено анализу отношений между профессиональными политиками, а не "массам". Вебер не придавал особого значения понятиям "воля народа", "народный суверенитет", "мудрость народа" и т.п., расценивая их как чисто идеологические построения. Принимая основные положения либеральной концепции демократического правления - свободы личности, идеи представительного правления и требования политического консенсуса граждан, включенных в политический процесс, - он считал, что политические мнения формируются главным образом "наверху", а не передаются лидеру избирателями в ходе делегирования полномочий. «...Сам демос в виде бесформенной массы никогда не "управляет" большими ассоциациями, но управляем. Изменяется лишь способ, которым избираются исполняющие вожди и степень влияния, которую демос (или, точнее, социальные круги) способны оказывать на содержание и направление управленческой деятельности посредством "общественного мнения"» [3].
Профессионализация и рационализация политического пространства, превращение его в "предприятие", приводит к углублению разделения на массу и профессионалов. Индивиды, не являющиеся профессионалами в политике, не способны, по Веберу, действовать рационально в этой сфере, т.е. осознанно и самостоятельно ставить политические цели и столь же сознательно избирать адекватные им средства. "Массой" становятся все те, кто не включен в политику как предприятие, кто рационально действует в других "космосах". В этом смысле каждый такой индивид, вне зависимости от его умственного уровня, статуса или нравственных принципов, потенциально или фактически является членом массы.
Таким образом, по Веберу, несмотря на рационализацию, характерную для современного мира, отношение масс к вождю и к политике в целом по-прежнему остается преимущественно эмоциональным и иррациональным. Данные неизменные психологические черты масс особенно усиливаются в экстраординарных ситуациях. Традиционное и легальное господство, несмотря на ряд различий, характеризуются общей чертой - постоянством, они выступают структурами повседневной жизни. Харизматическое правление в чистом виде появляется из коллективного возбуждения, произведенного необычной ситуацией и/или в условиях экстраординарных психических состояний. При этом ситуация экстраординарна с точки зрения вовлеченных в нее людей. Соответственно, для сохранения своего господства вождь и его "свита" вынуждены постоянно поддерживать среди последователей некоторое состояние "тревожности". Поскольку экстраординарные ситуации не могут быть полностью исключены из жизни и истории, можно предположить неискоренимость феномена политической харизмы.
Пассивность, эмоциональность и иррациональность масс дают повод к обсуждению ряда дилемм современной демократической политики, развивающейся в направлении легального типа господства. Во-первых, формальная рациональность, как и соответствующий ей чистый тип целерационального действия, в себе самой своей цели не имеет и всегда определяется через что-то другое. Парламентарная демократия, признаваемая классическим либерализмом единственным правомерно законодательным органом в правовом типе западного государства, не имеет в себе достаточной легитимирующей силы в глазах масс (а это, по Веберу, первооснова любого господства), является неустойчивой. Соответственно, легитимность легального господства необходимо усилить либо с помощью традиции, либо за счет харизмы. Последний вариант представляется Веберу более предпочтительным, поскольку только плебисцит, по его мнению, может сообщить политическому лидеру ту силу легитимности, которая позволит ему проводить определенным образом ориентированную политику, поставив государственно-бюрократическую машину на службу тем или иным ценностям. Для этого политический вождь должен быть харизматически одарен, в противном случае он не сможет получить одобрение плебисцита.
Во-вторых, с точки зрения Вебера, легальность сама по себе не может служить мобилизующим моментом, т.е. давать дополнительный импульс поведению индивидов. В современном (демократическом западном) обществе массы верят в рациональную обоснованность политического порядка. Однако конкретный выбор требует эмоций, он совершается отнюдь не по идеальному типу целевой рациональности. Реальное функционирование политики как предприятия предполагает эмоциональную мобилизацию масс на поддержку харизматического вождя. В последнем случае можно говорить об аффективном политическом действовании, прерывающем течение повседневности [4]. Харизма позволяет, хотя бы на относительно короткое время, мобилизовать людей для совершения политических действий, выходящих за рамки их рутинных занятий (выборы, референдумы и т.п.), но и требующих более сильного импульса, чем его могут дать привычка, традиция или рациональное убеждение.
В социологии нет общей позиции как в отношении веберовской концепции харизмы, так и относительно возможности использования данного понятия для анализа современных политических процессов. Представление о неадекватности понятия харизмы, в первую очередь, стало реакцией на его повсеместное некритическое употребление. Скептическому отношению способствовало и двойственное понимание Вебером проблемы харизмы, "многоуровневость" понятия.
В "религиозном" подходе к харизме (К. Фридрих, Д. Эммет) критикуется, с одной стороны, расширение, выведение изначально теологического понятия за пределы сферы религии, с другой - безразличие к вопросам духовности и моральности лидерства. В итоге либо аргументируется тезис об абсолютной несовместимости сфер религии и политики и, соответственно, утверждается невозможность политической харизмы, либо использование категории харизмы при анализе политических процессов допускается лишь к ограниченному кругу "духовных" политиков (например, М. Ганди). В последнем случае подлинные харизматики в сфере политики также рассматриваются в высшей степени моральными и религиозными. Харизматический политик предстает обладающим особой "вдохновляющей" способностью и благодаря своим духовным качествам мобилизует людей на экстраординарные усилия. Далее, побудительным мотивом харизматического политика выступает стремление "разбудить" мораль других людей, а не желание стать объектом слепого послушания и преданности. Таким образом, в религиозном подходе стремятся придерживаться узкого значения понятия "харизма". Однако если группа мыслимых вождей-харизматиков настолько мала, то закономерен вопрос о полезности данного понятия для социологии.
Принимая основные положения веберовской концепции харизмы, ряд исследователей обращает внимание на необходимость ее модификации в связи с принципиальными изменениями современного политического пространства и современного мира в целом. Так, К. Лёвенштейн [5] полагает, что харизматическое лидерство зависит от широко распространенной веры в экстраординарные и сверхъестественные способности, тогда как в современном рациональном обществе подобные верования практически исчезли, отсюда харизма возможна лишь в "ранние эпохи", а также в обществах, продолжающих оставаться несовременными в указанном смысле слова. Исходя из того, что Вебер не мог знать о революции массового общества, массовой политики и т.п., делают вывод, что его концепция мало применима для анализа современной политики, которая качественно отлична от описываемого им "века площадей и митингов". Другими словами, место истинных харизматических политиков заняли псевдохаризматики, манипуляторы современных массовых коммуникаций.
Существует и другая линия рассуждения, в которой краеугольным камнем аргументации выступает несовместимость "истинной" харизмы с сущностью современного общества. При этом акцентируются три черты харизмы: ее иррациональность, революционность и личностная природа. Предполагается, что изменения в социальных и политических структурах обусловили минимальные шансы или даже практическую невозможность появления истинной формы харизмы в современном обществе (рациональном, безличном, бюрократическом, массовом и т.п.). Преобладающей тенденцией становится создание бюрократическими структурами харизматического лидера, изначально лишенного качеств харизматика. Р. Глассман пишет о "сфабрикованной харизме" [6], а Й. Бенсман и М. Гайвант предлагают ввести понятие "псевдохаризма" [7].
На развитие проблематики псевдохаризмы в связи с реалиями массового общества значительное влияние оказали работы представителей франкфуртской школы неомарксизма. В частности, интерес представляет обсуждение темы "позднего капитализма", для которого характерна тотальная формализация всех сфер жизнедеятельности, подвергающая постоянному давлению истинную харизму (иррациональную, радикальную, личностную). Всемогуществу бюрократических структур невыгодно появление или усиление неподконтрольных им личностей и процессов, а значит, и подлинного (революционного) харизматического лидера. Однако харизма, говорят те же авторы, необходима для функционирования политики, а следовательно, выражена потребность в ее "управляемой", искусственной замене - псевдохаризме. Иными словами, социальный кризис, как показывает практика, можно создать и при этом единственным выходом из него изобразить избрание того или иного политического деятеля, представляемого фигурой с экстраординарными качествами. Согласно подобным критическим теориям, харизма выступает ширмой для затемнения других, скрытых идеологических или материальных целей определенных заинтересованных групп. Отсюда выдвигается вопрос о рассмотрении природы интересов, скрытого содержания псевдохаризматического послания.
Тезис о всемогуществе бюрократического аппарата актуализирует вопрос о средствах манипуляции сознанием и поведением людей. В рассуждениях теоретиков концепции "псевдохаризмы" чрезвычайно большое место занимает проблема "культурной индустрии" или "индустрии сознания", изучение механизмов создания харизмы, а также учет "дехаризмирующего" эффекта СМИ. Заметим при этом, что и СМИ, в свою очередь, весьма заинтересованы в поддержании харизмы, "драматичности", "увлекательности" политической кампании и политической жизни в целом (как возможность расширения аудитории, повышения расценок на рекламу и т.п.).
Распространение концепций авторитарной личности способствовало психологизации феномена харизмы (садизм/мазохизм лидера и его последователей). В этой связи оправдание получил анализ психологических и патологических характеристик личности вождя, его биографии, а причины появления политической харизмы находили объяснение в невротических склонностях масс, формировании массовых психозов, комплексов и страхов.
Широкое распространение в социологии получила "функциональная" трактовка харизмы, которая по своим аксиоматическим посылкам принципиально отлична от радикальной и критической направленности концепций "псевдохаризмы". Известный в социологической теории феномен "парсонизации Вебера" способствовал возникновению ряда клише, в частности, применительно к понятию харизмы. Тезис Парсонса, что харизма не есть метафизическая сущность, но строго эмпирически наблюдаемое качество, а также акцентирование им взаимосвязи харизмы и легитимности (как институционального приложения или воплощения харизмы) [8] стимулировали проведение эмпирических исследований по соответствующей проблематике, поиск четких теоретических и операциональных определений понятия. Многообразные концепции, базирующиеся на эмпирических исследованиях, объединяет стремление изучать данный феномен через поиск и анализ функций, которые выполняет харизма в жизни общества (как правило, это такие позитивные функции, как интеграция общества, поддержание стабильности социальной системы и пр.). Сторонники функционального подхода чаще всего используют понятие харизмы при изучении революций, процессов широких социетальных изменений (в частности, процессов модернизации в странах "третьего мира") и вообще тех ситуаций, когда в обществе особенно остро стоит проблема обеспечения солидарности и стабильности.
Как утверждает Э. Вилнер, фундаментальные изменения осуществляют люди, способные прочесть "знаки времени" и найти "чувствительные струнки" масс, благодаря которым возможна их мобилизация на создание нового порядка [9]. Согласно У. Фридланду [10], вероятность, с которой появляются "харизматики", есть функция культурной системы, способствующая или препятствующая появлению сильных, инновационных личностей. При этом харизматическое господство появляется только тогда, когда миссия, выраженная харизматиком, релевантна и значима в социальном контексте. Соответственно, анализу подлежит характер миссии харизматика, средства, используемые лидером для получения "харизматической реакции", а также благоприятствующие этому условия, природа социальной ситуации.
Понятие харизмы широко используется в теориях модернизации (Д. Эптер, И. Валлерстайн) при описании типа правления в период перехода от традиционной системы господства к политически независимому современному государству. В подобных политических системах харизму наделяют особыми функциями. Харизматик выступает катализатором социальных процессов и движений. Ему массы доверяют так, как не доверяют государству, и это персональное отношение (уважение и доверие) используется для поддержания государства, пока оно не добьется собственной легитимности. В условиях модернизации личность политического лидера выступает в качестве единственного зримого символа и инструмента национальной интеграции, персональные символы становятся единственными значимыми стилями коммуникации. Таким образом, здесь харизма рассматривается как устройство, за счет которого политический лидер пытается создать национальное самосознание, бюрократию, политическую традицию и общественное мнение.
В социологической теории представлена исследовательская ориентация, в рамках которой харизматический лидер рассматривается в качестве некоего Спасителя, который благодаря своим экстраординарным личным качествам способен вывести группу (общество) из той или иной кризисной ситуации. Можно выделить две основные версии "мессианского" подхода. Если харизму связывают исключительно с интенсивными социальными изменениями и кризисами, то возможным становится применение логики развития героического мифа [11]. Появлению харизматика предшествует экстраординарная ситуация, невозможность восстановления баланса между обычной ситуацией и ожиданиями посредством имеющихся культурных средств. Если в такой ситуации на политической сцене появляется "Герой", способный дать надежду членам группы удовлетворить остро ощущаемые потребности, указать причину кризиса ("вредителя", "врага") и способ его преодоления, то весьма вероятно зарождение харизматического лидерства. Сверхчеловеческая "задача" преодоления кризиса возлагается как миссия на лидера, обладающего такими же исключительными качествами, которые позволят ему осуществить "революционный прорыв".
Причем, харизматик не восстанавливает нарушенный порядок, а выступает как демиург, создатель новой гармонии ("задание образца для подражания"). Из мифа заимствуется и ряд иных элементов - чувство ответственности, которое отличает харизматического вождя, надежда населения на "избавление от страданий". Мессианская окрашенность феномена политической харизмы обусловливает особую эмоциональную напряженность харизматической реакции, потребность последователей в периодической демонстрации харизматиком доказательств своих экстраординарных способностей, добровольное следование масс за своим вождем, пренебрежение материальным вознаграждением, склонность окружать лидера культом личности и пр.
В рамках второй разновидности "мессианского" подхода данный феномен помещается в русло проблематики трансформационного / трансакционного стилей лидерства. Предполагается, что трансакционный тип достаточно эффективен для стабильных периодов, когда отношения между лидером и его последователями основаны на рациональных мотивах - на серии обменов и неявных сделок. В кризисной же ситуации договорные отношения становятся недостаточными, возникает потребность в трансформационном (харизматическом) типе лидерства, когда выстраиваются эмоциональные взаимоотношения лидера и последователей, задействуется более высокий уровень мотивации последователей. Подобным образом Р. Итвел подразделяет харизматическое и "иконное" лидерство [12]. Данное исследовательское направление получило разработку с 1980-х гг. и к настоящему моменту подкреплено значительным количеством эмпирических и теоретических исследований (Дж. Берне, Б. Басе, Дж. Конгер, Р. Канунго и др.). В основном речь идет о поиске (воспитании) руководителя (политика), способного решать различные проблемы и кризисы за счет своих экстраординарных организационных способностей.
Такой харизматический лидер заражает последователей своими идеями, формулирует разумный способ решения проблемы и живописует последователям привлекательную картину возможных результатов их усилий. Вдохновленные последователи, имея ясное представление о том, что необходимо сделать для реализации поставленной высокой цели, прилагают экстраординарные усилия для приближения "светлого будущего" - самоотверженно и беспрекословно выполняют указания лидера, демонстрируют преданность и стремление к самопожертвованию ради групповых целей и т.п. Иными словами, харизматическим качествам можно и полезно научить (в первую очередь, способам установления доверительных отношений между руководителем и подчиненными, различным риторическим приемам, способам решения организационных проблем и т.п.), благодаря чему политические массы будут доверять правящей власти, одобрять и поддерживать ее политику и действия, а также будут склонны к актам самопожертвования в пользу политического сообщества.
Как правило, в данной парадигме харизматическое качество приписывается политическим лидерам в явной ex post facto манере и уже на основе этого предпринимаются попытки облечь данные исследования в теоретическую форму. Под харизматическими лидерами обычно подразумеваются влиятельные и успешные политики (например, осуществившие стремительный электоральный взлет или занимающие первые строчки в рейтингах основных политических деятелей государства). Подчеркивается способность харизматических лидеров вызывать доверие, восприниматься экстраординарными, наделенными особой миссией, способностью к проведению радикальных трансформаций.
Различные "героико-мессианские" теории харизматического лидерства весьма популярны в российской социологии. Не в последнюю очередь этому способствуют процессы модернизации, происходящие на постсоветском пространстве. В российском научном дискурсе (а более всего - в публицистике) распространено представление о возможности "истинных" харизматиков в современной политике. Истинных и в плане их действительного, реального (а не созданного и видимого) обладания особым даром, истинных и в том смысле, что они "духовны", "непатологичны", что их функция - "придать новый импульс дальнейшему развитию общества", "стать общенациональным символом веры людей в свои возможности" (А. Кочетков). Сторонники подобных взглядов выражают вполне конкретные надежды на приход настоящего харизматического лидера, способного "одним махом" решить извечные российские проблемы, построить сильное национальное государство, выразить национальную идею и пр. Стоит также заметить, что "мессианская" составляющая харизматического лидерства рассматривается в данном подходе как понятиеобразующая характеристика (см., в частности, упомянутую статью Р. Итвела, где утверждается, что харизматического лидера отличает "чувство миссии радикального политического изменения и/или особого предназначения спасти нацию").
Критики "трансформационных" теорий предлагают рассматривать "мессианство" не как необходимое, а как возможное измерение харизмы, поскольку в противном случае игнорируется ее способность выступать консервирующей, стабилизирующей силой социальной системы. Вывод о неприменимости и сложности использования понятия "харизма" для обычных, "некризисных" ситуаций в отличие от периодов глобальных социальных катаклизмов подвергается сомнению. По мнению Э. Шилза, этот вывод неявно подразумевает, что порядок есть нечто "раз и навсегда данное", тогда как поиск значений присутствует во всех стабильных социальных ситуациях [13]. Предполагается, что во всех обществах люди нуждаются в неких концепциях социального мира, в установлении порядка по отношению к ряду жизненно важных ценностей, среди которых - место человека в мире, рождение, смерть, брак, основные идеи справедливости и пр. Харизматическая склонность рассматривается как "функция потребности в порядке", т.е. харизма прикрепляется к тем индивидам и институтам, которые удовлетворяют потребность в порядке или обещают это сделать. Следовательно, харизма не только прерывает социальный порядок, но также его поддерживает и сохраняет. Шилз полагает, что помимо "интенсивной", "концентрированной" харизмы не меньший интерес представляет харизма "ослабленная", "дисперсная".
Иными словами, предлагается расширительная, плюралистическая концепция харизмы, сторонники которой стремятся к уменьшению разрыва между представлениями о харизме как экстраординарном событии и рутинной повседневности. Теоретики этого подхода (Кл. Гиртц, Ш. Эйзенштадт, У. Мёрфи) придают большое значение символическим аспектам политики и культурной сфере в целом, что выводит на проблематику и исследовательские методы наук о культуре, в частности, культурологии, социальной и культурной антропологии. При данном подходе харизма предстает «качеством, которое приписывается индивидам, действиям, институтам, символам и материальным объектам по причине их предполагаемой связи с "ультимативными", "фундаментальными", "витальными", обуславливающими порядок силами» [14]. В итоге она рассматривается как необходимая характеристика любого типа господства, а именно как "ультимативный источник господства", поскольку она обеспечивает веру в прямую или косвенную связь земной власти с высшей "легитимирующей властью", которой может считаться "воля Бога", "завет" основателей династии, "естественное право" и т.д. Именно эта связь с "высшей" сферой делает обладателя харизмы экстраординарным, а также обусловливает по отношению к нему характерные чувства — страх, трепет, уважение, благоговение и пр.
Таким образом, согласно плюралистической концепции, харизму порождает не популярность лидера в массах или его невротическая помешанность (как это постулируется в психологических концепциях харизмы и отчасти в ряде версий концепции псевдохаризмы), а вовлечение в жизненно важные локусы, нахождение вблизи центра событий. Харизма появляется из магии самой власти, внутренне присущей священности суверенной власти: важность "большой" политики и торжественность богослужения берут начало в сходных импульсах. Хотя наличие общих качеств у правителей и богов было замечено давно (например, Э. Канторовичем, К. Шмиттом), плюралистический подход ценен в том отношении, что указывает на общие корни обширной универсальности полномочий правителя и богов - церемонии (обряды, ритуалы) и представления, через которые они оказывают принуждение.
В плюралистическом подходе важной выступает проблема распространения харизмы, ее воплощение в институциональной структуре общества, ценностях, высокостатусных группах и пр. Основной аргумент критики этого подхода - харизма становится общим и диффузным понятием. Она предстает качеством, порождающим "трепет и благоговение", где бы ни появилась, а, следовательно, это свободно текущий атрибут, который может прикрепить себя к чему угодно, включая индивидов. В плюралистических концепциях харизма предстает компонентом любого добровольного послушания установленному господству, а следовательно, она уравнивается с центральной властью и легитимностью.
Итак, в современной социологической теории разрабатывается множество концепций политической харизмы, наиболее распространенные из которых были проанализированы в данной статье. Они строятся на разных аксиоматических основаниях и, соответственно, каждая из них имеет свои теоретические и методологические ограничения и недостатки. Тем не менее все эти концепции, а также многочисленные "исследования случая" (которые также содержат ценные идеи относительно феномена харизмы) вносят свой вклад в разработку многоуровневой проблематики политической харизмы, намечая перспективные направления дальнейшего исследования феномена.
Список литературы
1.Weber M. Economy and society. Berkeley etc., 2008. P. 241.
2. Вебер М. Хозяйственная этика мировых религий. Попытка сравнительного исследования в области социологии религии. Введение // Избранное. Образ общества. М., 2004. С. 68.
3. Weber M. Economy and society. Berkeley etc., 2008. P. 985.
4. Филиппов А. Ясность, беспокойство и рефлексия: к социологической характеристике современности // Вопросы философии. 2008. № 8.
5. Loewenstein К. Max Weber's political ideas in the perspective of our time. Boston, 2006.
6. Glassman R. Legitimacy and manufactured charisma // Social research. 1975. Vol. 42. № 4.
7. Bensman J., Givant M. Charisma and modernity: the use and abuse of a concept // Social research. 1975. Vol. 42. №4.
8. Parsons T. The structure of social action. Glencoe, 1949. P. 668-669.
9. Willner A. The spellbinders: charismatic political leadership. L., 1984.
10. Friedland W. For a sociological concept of charisma // Social forces. 1964. Vol. 43. № 112.
11. Подробнее об этом см. в: Фреик Н. Политическая харизма: обзор зарубежных концепций // Социол. обозр. 2001. Т. I. № 1.
12. Итвел Р. Возрождение харизмы? Теория и проблемы операционализации понятий // Социол. исслед. 2003. № 3.
13. Shils E. The constitution of society. Chicago, 2002.
topref.ru
Харизма и ее роль в политике. - раздел Философия, Учение Конфуция, Мо Цзы, Лао Цзы и легистов в Китае. Основатель древнекитайской философии –Конфуций
ХАРИЗМА— экстраординарная способность, свойство, качество индивида, выделяющее его среди остальных и, что самое главное, не столь приобретенное им, сколько дарованное ему природой. Богом, судьбой. Харизматический тип господства впервые был описан Р. Зомом в работе, посвященной анализу церковного права древнехристианских общин. Понятие «X.» играет важнейшую роль в социологии М. Вебера. Если для Р. Зома X. — это мистический дар религиозного пророка, то для М. Вебера — сверхъестественные свойства личности, позволяющие ей подчинить себе массы. X., по Веберу, обладают герои, великие полководцы, маги, пророки, выдающиеся политики, основатели мировых религий — Будда, Иисус Христос, Магомет, великие завоеватели — Александр Македонский, Цезарь, Наполеон. Харизматический лидер современности, согласно Веберу, это политик-демагог, который любыми путями добивается доверия масс, указывая им цели действия. Харизматическое господство возникает в условиях социально-поличического кризиса. Он способствует появлению вождей, идущих навстречу духовным потребностям масс, которые приписывают им необыкновенные свойства. При этом вождями могут быть пророки или герои, волшебники или демагоги, врачи или шарлатаны и даже пред¬водители бандитских шаек. Вождь-харизматик всегда стремится подо¬рвать основы существующего порядка и отличается политическим радикализмом. Вебер рассматривал харизму как «великую революционную силу», существовавшую в традиционном типе обществ и способную внести изменения в лишенную динамизма структуру этих обществ. Источником личной преданности харизматическому лидеру является не традиция и не признание формального права вождя, а эмоционально окрашенная вера в его харизму и преданность ей. Такая вера — основа легитимности лидера-харизматика. Именно поэтому он должен постоянно заботиться о сохранении своей харизмы и доказывать ее существование. Для поддержания харизмы необходимы регулярные «великие» деяния вождя, приносящие крупный успех, победу, эпохальные и «судьбоносные» решения и т.п. Как только они иссякают, так сразу же исчезает вера в его необыкновенные качества, а следовательно, разрушается и основа харизматического господства. Со стабилизацией социальной сис-емы оно трансформируется в традиционное или бюрократическое, происходит «рутинизация харизмы». В последние десятилетия в политической науке возрождается интерес к концепции харизмы. Современный ученый А.М. Гантер выделяет шесть основных характеристик, присущих харизматическому лидеру: 1) «обмен энергией» или умение воздействовать на людей эмоционально, способность заряжать энергией окружающих; 2) «завораживающая внешность» или образ, вызывающий симпатию у массы; 3) «хорошие риторические способности и некоторый артистизм» или выдающиеся коммуникативные способности, искусство и дар увлекать своими выступлениями большие скопления людей; 4) «положительное восприятие восхищения своей персоной» или состояние психологического комфорта при повышенном внимании и восхищении со стороны общества; 5) «независимость характера», проявляющаяся в способности полагаться только на себя; 6) «достойная и уверенная манера держаться» или имидж сильного человека, способного добиваться великих целей.
Учение Т.Мора и Томаззо Кампанелла Наряду с политическими идеями, превозносящими и обосновывающими возникающий буржуазный строй, появляются
Политические взгляды Томаса Гоббса Гоббс (1588-1679) «подарил» политологии очень детальную аналогию между государством и живым организмом. Называ
Политические взгляды Джона Локка Джон Локк более решительно, чем Гоббс, встал на позиции либерализма. Теория естественных прав и конституци
Основные теории политической власти. Специфика политической власти выражается в следующем: · она формируется путем делегирования части пр
Субъекты и объекты политической власти. В зависимости от степени вовлечения в политическую жизнь общества различных политических институтов, соци
Политическая власть и ее признаки. Политическая власть - способность и возможность осуществлять определяющее влияние на деятельность, поведе
Государство как основной институт политической системы общества: понятие, концепции происхождения, основные функции и признаки. Государство - основной институт политической системы общества, организующий, направляющий и контролирующи
Концепции возникновения государства. Теократическая концепция вязывает возникновение государства с божьим установлением. Патриарха
Структура и типология государства. В структуре государства четыре элемента, тесно связанные, но имеющие отдельное существование, это: нация, в
Правовое,социальное государство Социальное правовое государство - это государство, которое: 1) обеспечивает такое состояние в обществе,
Гражданское общество РБ гражданское общество - совокупность организаций, объединений граждан, а также правовых норм, ценностных ус
Структура гражданского общества. Гражданское общество включает всю совокупность межличностных отношений, развивающихся вне рамок и без вме
Формы правления государства. По формам правления государства бывают двух типов: Республика и Монархия. Монархия — форм
Государственное устройство современных стран. По формам государственного устройства государства можно разделить на унитарное (единое государственное о
Сущность, структура, типы и функции государства. Сущность государства - это главное в государстве как социальном явлении: то кому принадлежит государственн
Тенденции в развитии современного государства. В развитии современного государства можно выделить несколько тенденций. Ведущей тенденцией в развити
Генезис понятия «гражданское общество». Считается, что понятие "гражданское общество" столь же древнее, как и политическая наука: нельзя разде
Концепции гражданского общества: идейные истоки и основные вехи формирования. Гражданское общество как форма существования народа, его неполитических институтов относится к числу древ
Соотношение понятий «правовое» и «социальное» государство. Правовое государство - реальное воплощение идей и принципов конституционализма. В его основе лежит стр
Соотношение понятий «правовое государство» и «гражданское общество». Анализ таких категорий как гражданское общество и правовое государство совершенно ясно дает представлени
Соотношение понятий «политическое лидерство» и «гражданское общество». Политическое лидерство— это символ общности и образец политического поведения группы (групп), сп
Перспективы формирования гражданского общества в Республике Беларусь. Итогом последних лет, прошедших с момента принятия Конституции, явилась фактическая завершенность процесс
Президент Республики Беларусь в системе государственной власти. Особое место в системе государственной власти занимает Президент Республики Беларусь, который является Гл
Парламент – Национальное собрание Республики Беларусь. Национальное собрание Республики Беларусь — высший законодательный орган Беларуси . Состоит из двух палат
Политические партии: понятие, структура, их типология и основные функции политическая партия — стабильная иерархическая политическая организация, объединяющая на добровольной о
Политические партии и общественные объединения Республики Беларусь. Первой 28 марта 1991 г. была зарегистрирована Объединённая демократическая партия Беларуси (ОДПБ).Второй по сч
Политические партия; основная цель партий. Политическая партия — особая общественная организация (объединение), непосредственно ставящая перед собо
Партийная система; однопартийная система; двухпартийная система; многопартийная система. Партийная система — это свойство политического строя, которое определяет количественный состав партий, их
Общественно-политическое движение; лобби; лоббизм; плюрализм. Общественное движение является общественно-политическим, если в своей деятельности оно направляет уси
Особенности становления партийной системы в Республики Беларусь. Существующим политическим партиям свойственны некоторые общие черты, без выяснения которых трудно судить
Важнейшие этапы формирования политических партий по Максу Веберу. Немецкий социолог Макс Вебер выделял в истории политических партий три этапа: партии как аристократически
История формирования политических партий в Беларуси. В Республике Беларусь продолжается сложный процесс формирования многопартийной системы, начавшийся в усл
Сущность и функции выборов в политической системе общества. Выборы рассматриваются также как форма контроля масс за правящей элитой. Если власть не выражает интересы
Избирательное право, его основные принципы Избирательное право - это система законов, регулирующая процедуру выборов, т.е. кто может избирать и быт
Избирательные системы: понятия и их типология В современном мире существуют два типа избирательных систем - мажоритарная и пропорциональная. Каждая из э
Абсентеизм; избирательный ценз; избирательная квота. АБСЕНТЕИЗМ - неучастие в голосовании на выборах и референдумах граждан, обладающих активным избиратель
Избирательная система; мажоритарная система; пропорциональная система; смешанные избирательные системы; электорат; референдум В современном мире существуют два типа избирательных систем - мажоритарная и пропорциональная. Каждая из э
Мажоритарная избирательная система Мажоритарная система относительного большинства. Это самая простая система, при которой избранным считает
Пропорциональная избирательная система Система пропорционального представительства политических партий. Главная идея этой системы, заключается
Избирательная система в Республике Беларусь. В Республике Беларусь применяется мажоритарная избирательная система, в соответствии с которой депутаты в
Либерализм и неолиберализм: определение , основные принципы, цели. Либерализм – это идеология, провозглашающая признание политических и экономических прав индивида в рамка
Консерватизм и неоконсерватизм: определение, основные принципы, цели. Консерватизм – политическая идеология и практика, ориентирующаяся на сохранение исторически сложившихся
Особенности других идеологических течений современности. Ряд авторов причисляют к мировым идеологиям коммунизм, анархизм, демократическую идеологию. Некоторые исс
Идеология белорусского государства. Идеология белорусского государства – это учение о нормах жизни, идеалах и ценностях белорусского народа, о
Понятие политического развития и политической модернизации. Политическое развитие – это возрастание способности политической системы постоянно и эффективно адап
Сущность политической модернизации. В отличие от привычного для нашего обществоведения формационного подхода, теория модернизации не оперируе
Политическая модернизация в Республике Беларусь. Политическая модернизация – это процесс формирования, развития и распространения современных политическ
Государственная политика и управление как категории политической науки Государственная политика и управление – одна из отраслей политической науки, которая, вместе с тем, имеет н
Социальная политика: понятие, функции, правовые системы. Социальная политика - одно из важнейших направлений, составная часть внутренней политики государства. Она
Религия и ее институты в Республике Беларусь. Самой распространенной религией в республике является христианство. Христиане Беларуси исповедуют:правос
Геополитика: понятие и сущность Геополитика (от греч. geo - земля, politicos - государственные или общественные дела) - это наука, изучающая в единст
Этапы становления и развития геополитики. Период от появления первых идей и концепций, которые в той или иной степени можно отнести к разряду геополи
Геополитические факторы и реальности современного мира. В научном плане геополитику можно определить как междисциплинарную (комплексную) теорию, объясняющую зави
Основные признаки процесса глобализации Неоднозначным остается и влияние на мировую политику процесса складывания глобального экономического про
Сущность политической культуры. Уровни политической культуры. Политическая культура, как составная часть общей культуры человечества, относится к такому явлению духовн
Типы политических культур. Политологи выделяют несколько базовых моделей политической культуры. Различают фрагментарную и интегриро
Политическая социализация. Политическая социализация — это «процесс развития, в ходе которого дети и подростки воспринимают идеи, пол
Политическое участие. Политическая культура индивида находит выражение в степени его вовлеченности в политическую жизнь. Полити
Основные теоретические подходы к исследованию международных отношений Основы реалистической концепции теории международных отношений. Реалистическая традиция как выражение на
Основные субъекты современных международных отношений Международные отношения - это совокупность экономи¬ческих, политических, правовых, идеологических, диплом
Влияние процесса глобализации на международные отношения Глобализация определяется несколькими факторами: 1)процессами интернационализации экономической жиз
allrefers.ru
